Два Избранных (гет)

— Так значит, это я? — тихо, потрясённо сказал Невилл.

— Да, — ответил Гарри, пристально вглядываясь в его лицо и вспоминая, что произошло три месяца назад...

Министерство, Битва с Пожирателями...и Пророчество. Гарри сумел удержать его, хотя Невилл чуть не разбил шарик. Потом, через полчаса, когда схлынула волна гнева из-за смерти Сириуса, парень вспомнил, что Пророчество было спасено. Дамблдор вскрыл его, и голос Прорицателя возвестил о том, что: “...И один или двое должны погибнуть, ибо ни один из двоих Избранных не может жить спокойно, пока жив Тёмный Лорд”, “...Тёмный Лорд отметит одного из них, не зная о Силе обоих”, “...Те, кто достаточно могущественны, чтобы победить Тёмного Лорда, будут рождены на исходе седьмого месяца”.

— Профессор Дамблдор... — наконец очень тихо произнёс Гарри, — Что это значит?

— Это значит, — сказал Дамблдор, — что единственные люди, способные победить Тёмного Лорда, родились в конце июля почти шестнадцать лет назад, и родители их к тому времени уже трижды бросали вызов Волан-де-Морту.

— Но кто? Ясно, что один — это я, но кто ещё? — потрясённо спросил Гарри.

— Если мои предположения верны, это — Невилл Долгопупс, — последовал ответ.

1 сентября, вокзал Кингс-Кросс. Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и всё семейство Уизли собрались на перроне для отправки в Хогвартс. Лето, которое друзья провели в Норе, прошло для Гарри в раздумьях. Он никогда не был высокомерен, но... как? Невилл Лонгботтом? Избранный? Хотя, если посмотреть на него чужими глазами, уже нельзя было увидеть того забитого и вечно попадавшего в нелепые ситуации мальчика. Нет, внешне это не было так уж заметно. Мальчик, вернее сказать — парень, имел всё тот же скромный, немного застенчивый вид. Но то, как он упражнялся на занятиях ОД, с каким неистовством осваивал новые заклятья, как, вспоминая о родителях, ночами учил зелья (хотя никто об этом и не догадывался), трансфигурацию, заклинания и защиту от тёмных искусств, и самое главное, то, как он дрался в Министерстве, говорило об одном. Это был уже другой Невилл, хотя характер его и не изменился.

Гарри многого не знал о Невилле, не задумывался, насколько они похожи. Никто из них не догадывался, что другой так же листает ночью альбом с фотографиями родителей, где те ещё молоды, веселы и беспечны, не зная, что ждет их впереди, и клянется отомстить за родителей любой ценой. Ни один из них не мог видеть горячие слезы другого, капавшие на пергамент, пожелтевший от времени.

Никто из них не знал, что каждый в своих письмах Санта-Клаусу, которые так и не были отправлены, оба мальчика просили вовсе не игрушки и даже не красный велосипед, о котором Гарри так мечтал в детстве и не о жвачках Друбблс, которыми грези Невилл, но чтобы к ним вернулись родители.

— “Дарагой Санта! Я так и живу у Дурслей. Дядя Вернон всё время злой. Инагда бьёт меня по галове просто так, за то, что я проста вышел на улицу. Почему та он не любит меня. Тётя Петуния тоже злая. Она всё время зоставляет делать всю работу па дому, хотя мне очень, очень тяжело! Дадли тоже всё время бьёт меня и проста издевается. Пожалуйста, Санта, верни мне моих радителей! Я никогда их не видел... Я никогда не видел маму и папу...

От Гарри”

Послания Невилла зачастую были очень похожего содержания, но детство прошло, и те письма теперь служат только для ностальгии.

Этих двух непохожих друг на друга парней нельзя было назвать сентиментальными, так же, как нельзя было назвать их жестокими. Но они оба хотели отомстить. Невилл — Беллатрисе, Гарри — Волан-де-Морту.

На перроне уже началась толкотня, туда-сюда сновали студенты разных курсов. Гермионе и Рону Гарри решил пока ничего не рассказывать. Он сам не знал почему, но чувствовал, что так нужно.

— Гарри, возьми мой чемодан! — попросил Рон.

Поттер стоял в огромной толпе, состоявшей в основном из второкурсников и первокурсников, нервно и с шумом пытающихся во что бы то ни стало прорваться внутрь вагонов.

— Не знаешь, где Гермиона? — затаскивая чемодан, спросил Гарри.

— Ах, старосты всегда должны помогать новичкам! — с фальшиво-умиляющимся лицом, тоном Перси произнес Рон, кивнув в сторону перрона.

Гермиона уже с вокзала начала выполнять свои обязанности старосты. Впрочем, в этом никто и не сомневался.

— Вы, первокурсники, сюда! Не толкаться, заходить по одному! — властно командовала та. — Я — староста!

— Гермиона! Мы ещё даже не тронулись! Это я про поезд, про мозги — это отдельный разговор, — сказал ей со входа в поезд Рон.

— Рональд! Мы должны помогать новичкам! Оставь свои шуточки! — возмущённым тоном ответила девушка.

Раздался свисток. Гермиона, всё ещё возмущённая, зашла в поезд, а Гарри помог ей занести чемодан.

— Ммм... Найдём купе? — предложил Гарри.

— Гарри, тут такое дело... — начала было Гермиона. — Мы же старосты...

— А. Да, я понимаю. Ну, до встречи! — помахав им рукой, Гарри отвернулся от Рона и Гермионы и двинулся по коридору один.

Гарри впервые ехал в поезде без Рона, странным казалось и отсутствие Джинни.

Что ж, когда-нибудь всё бывает впервые.

Ничто не вечно.

— Я что, ищу оправдания, которых нет? — спросил Поттер сам себя.

Но было кое-что поважнее:

“Как сказать Невиллу о такой серьёзной вещи? И почему Дамблдор доверил это дело мне? — думал Гарри. — Может, рассчитывает, что прокатит как со Слизнортом?”

— Гарри, Гарри!

Поттер обернулся на голос. Сам не понимая того, в раздумьях он прошёл пол-вагона. Пора бы найти купе — насколько Гарри знал, сидеть в коридоре вагона не было весёлым занятием. А звал его Невилл.

— Найдём купе? — добродушно предложил он.

— Да, пожалуй, — почти бесцветным голосом ответил Гарри.

Они зашли в первое попавшееся купе, по счастью оказавшееся пустым.

— Ну, как каникулы? — оживлённо спросил Невилл и, не дожидаясь ответа, продолжил, — У меня прекрасно. Представляешь, бабушка сказала, что преисполнена гордости за то, что произошло в Министерстве! И у меня новая палочка! Смотри! Вишнёвое дерево и волос единорога! Мы думаем, это одна из последних, проданных Олливандером.

Гарри, не отрываясь, смотрел на Невилла. Сказать — не сказать? Конечно, тянуть нечего, но как собраться с духом? Такой момент нельзя упустить... Хотя... Ничто не вечно.

— Гарри. Гарри! — Невилл пощёлкал пальцами перед глазами Поттера. — Уснул?

— Нет, просто... Невилл, нам нужно поговорить, — неожиданно серьёзно и немного жёстко сказал Гарри, — И это не разговор о твоём новом друге, — кивнул он на "Мимблетонию".

— Да? Что случилось? — Невилл был не на шутку встревожен.

Гарри закрыл дверь купе и начал говорить. Про пророчество, про то, как сам был потрясён, про двоих Избранных, про то, сколько им предстоит совершить, и что теперь они связаны до конца — их или же Волдеморта...

Невилл слушал в тихом потрясении. Как? Как мальчик, который был никем, оказался Избранным? У него ведь нет ничего: никаких особых талантов, никаких выдающихся способностей... Да и Волдеморт — не Трэвор, его так просто не поймаешь.

— Дамблдор говорит, что наша сила заключается в любви. Это очень полезное оружие, ага, — мрачно произнёс Гарри. Сам он не верил в любовь как в оружие. Как может любовь устоять против заклятий Тёмного Лорда? Как может одолеть величайшего из тёмных волшебников?

— Может быть, любовь — это то, что придаст нам сил для победы над Волдемортом? — медленно произнёс Невилл.

— Может быть... — нахмурился Гарри, отворачиваясь к окну, — В любом случае, это не сулит ничего хорошего.

В купе вошли Гермиона, Рон и Джинни.

— Я вас обыскалась! — несколько раздражённо сказала младшая Уизли.

— И тебе ещё раз привет, Джинни, — ответил Гарри, — искать нас нужно только в купе для Избранных, — пошутил он, многозначительно посмотрев на товарища с жабой.

— Кхм... да... п-привет... как к-каникулы? — Невилл, запинаясь, подвинулся. Рядом с ним плюхнулся Рон.

— Лучше некуда, Гарри и Гермиона провели лето у нас! — с улыбкой молвил последний, — В общем, полный кайф

— Да, было здорово, — согласились ребята.

— Ну, вам повезло... А я всё лето был дома. Разве что к родит... В общем, скучно, — запнулся и смутился Невилл.

Всю оставшуюся дорогу до замка друзья провели за разговорами и поглощением того, что купили у ведьмы с тележкой. В основом, поглощением занимался Рон, который явно был не прочь прийти на помощь друзьям в этом нелёгком деле.

Невилл же вёл себя тише обычного. Он не знал, что и думать — обрушивались все планы и... ну да ладно, это личное. А теперь ещё оказывается, что единственная его цель — Волдеморт. Это как клеймо — вот вам цель, получите, распишитесь. Будущее? Планы? Забудьте.

Дверь купе отворилась, и показалась запыхавшаяся третьекурсница.

— Мне велели передать это Невиллу Лонгботтому и Гарри Поттеру, — пролепетала она, запинаясь, и густо покраснела, встретившись взглядом с Гарри.

Гарри и Невилл в недоумении взяли протянутые свитки, и девочка, спотыкаясь, вышла из купе.

— Что это? — спросил Рон, глядя, как они разворачивают послания.

— Приглашение, — пробормотал Гарри.

— Куда?

— Явно не на матч "Пушек Педдл", — пребывая в состоянии удивления ответил Поттер.

— Кто такой профессор Слагхорн? — спросил Невилл, озадаченно глядя на пергамент.

— Новый преподаватель, — ответил Гарри. — Придётся пойти.

— А я-то зачем понадобился? — с тревогой спросил Невилл, — Он узнал о моей Мимбулус Мимблетонии?

Джинни расмеялась.

“Он-то ведь об этом пророчестве ничего не должен знать!” — пронеслась одна и та же мысль в головах мальчишек.

— Понятия не имею, — ответил Гарри. — Пошли?

Невилл кивнул.

Пройдя через набитый студентами коридор, издрядно пострадав в области ног, друзья дошли-таки до кабинета нового профессора.

Гарри постучал в дверь купе.

— Да-да войдите! — послышался бодрый голос старика.

Невилл и Гарри вошли. Купе было обставлено явно со вкусом: кожаные кресла, мебель из красного дерева, кресла, пуфики — это явно выдавало Слагхорна как человека, умеющего создать комфорт себе и окружающим.

— Гарри! Невилл! Добро пожаловать в моё скромное купе, мои юные друзья! — любезно, хотя немного театрально поприветствовал ребят Гораций Слагхорн.

Улыбнувшись, Гарри вошёл. Тут уже сидели другие ученики, впрочем, Поттер не особо обратил на них внимание. Его куда более интересовал сам Слагхорн.

Невилл, следуя указанию Слагхорна, сел рядом со своим однокурсником.

— Итак, юные джентельмены — сегодня мы собрались здесь чтобы... Да, верно! Чтобы познакомиться, — улыбнулся Гораций сидящему справа по кругу от него слизеринцу. Забини, кажется.

С этой фразы всё становилось предельно ясно. Хорошие знакомства — хорошая жизнь! Вот в чём состоял лейтмотив этого богатого опытом (и не только опытом) пожилого человека по имени Гораций. Слагхорн издавно славился тем, что умел заводить нужные контакты. По мнению Слагхорна, это обеспечивало ему доступ к удобному дивану с пуфиками — то есть, к доминирующим ценностям в сложной структуре психики полноватого зельевара. Впрочем, некоторые знакомства до добра не доводят. А некоторые даже запоминаются на всю жизнь.

В последующем описании званый ужин не нуждался — ничего принципиально интересного там не было. Впрочем, момент, когда Забини подавился уткой, стоил того, чтобы его запомнить.

— Ну и какой итог? — спросил Гарри Невилла, когда они уже вышли из купе.

— Ничего неожиданного. "Знакомства — ключ к успеху, мои юные друзья!", — с поразительной точностью Невилл скопировал манеру разговора Слагхорна, — после этой фразы можно было уходить. Хорошо, что поели.

— Это точно, — усмехнулся Гарри.

Мимо них прошёл озлобленный Забини, который всё ещё покашливал.

— Стоп... А ведь это мысль! — подумал Гарри. — Забини ведь сейчас вернётся к слизеринцам... Встретимся позже, — шепнул он Невиллу, вытащил палочку и наложил на себя дезиллюминационные чары.

— А как... — начал было Лонгботтом.

— Потом! — прошипел Гарри и помчался за Забини.

Невилл был удивлён, но не тем, как Гарри вёл себя, а тем, что он тоже знает эти сложные чары, которые Невилл освоил за прошлый год на одиночных тренировках. Он не знал, что они с Гарри шли параллельным курсом: когда один изучал что-то, другой почему-то начинал учить то же самое. Боевая магия, трансфигурационные чары, полезные заклинания — если увидеть этих двоих ребят в действии, то впечатление гарантировано.

Гарри проскользнул в купе, стараясь действовать медленно и осторожно, чтобы не быть замеченным, так как на сто процентов Гарри в своих умениях уверен не был. Взобравшись на багажную полку, едва не выдав себя, Поттер приготовился услышать секреты слизеринцев...

— Ну, Забини, — начал Малфой, — что нужно этому Слизнорту?

— Просто подыскивает людей со связями, — ответил тот, всё ещё покашливая.

Далее следовал скучноватый разговор, в котором были перемыты косточки Гарри, Невиллу и Джинни.

Гарри готов был уснуть. “И ради этого ты так рискуешь!” — укорил он сам себя. "С другой стороны, над Забини посмеяться можно..." Но чуть он не упал, услышав следующие слова Малфоя:

— ... Я вот о чём — может, в будущем году меня и не будет в Хогвартсе. Может быть, я буду в другой роли.

— Как это — не будет в Хогвартсе?! — возмутилась Пэнси Паркинсон.

Никто даже не заметил мрачного замечания о “другой роли”, и Гарри в том числе.

— А, так. Кто знает... — вот-вот с губ слизеринца сорвётся усмешка. — Может быть, я пойду дальше, буду... заниматься более важными вещами, чем болтаться на этих глупых уроках в этом жалком подобии школы.

Крэбб и Гойл уставились на Драко с открытыми ртами, Забини удивлённо приподнял брови, а Пэнси вновь принялась гладить волосы Малфою. У Гарри бешено заколотилось сердце — Малфой вот-вот выдаст тайну...

— Ты говоришь... О Нём? — спустя несколько секунд тишины раздался голос слизеринки.

Малфой пожал плечами:

— Мама хочет, что бы я окончил школу, но подумайте сами... Можно подумать, Тёмному Лорду будет важно, какие у вас оценки. Он будет ценить тех, кто ему верен... Ладно, уже Хогвартс близко, пора переодеваться... — сказал он с явным удовольствием в голосе.

Гарри неотрывно смотрел на Малфоя и поэтому не заметил, как Гойл потянулся за чемоданом; чемодан же, сползая с полки, больно стукнул Гарри в висок. «Шпион» невольно охнул, и Малфой с подозрением кинул взгляд на то место, где расположился Гарри, но, видимо, решил, что ему показалось.

Гарри не боялся Малфоя — всё-таки немало изученных боевых заклятий, выученных в одиночестве за прошлый год, были сильным оружием. Однако его дезиллюминационные чары не были великолепными и в любой момент могли дать сбой, хотя пока работали приемлемо. Вряд ли ему будет оказан радушный приём, если его присутствие здесь раскроется. Слизеринцы, конечно, добрые и отзывчивые мальчики, но они могут не понять.

Гарри ждал, пока слизеринцы натянут мантии, запрут чемоданы и наденут плащи.

Гарри видел, как коридор наполняется учениками, и тайно надеялся, что Гермиона с Роном заметят его отсутствие и заберут его вещи с собой. Сам он не мог двигаться, пока в купе находились слизеринцы. Наконец, поезд дёрнулся в последний раз. Крэбб с Гойлом поспешили расталкивать второкурсников, Забини со скучающим видом тоже двинулся из купе.

— Ты иди, — сказал Малфой Пэнси. — Мне тут нужно кое-что проверить.

Пэнси ушла. В купе остались только Гарри и Малфой. Ученики проходили мимо, один за другим спускаясь на тёмную платформу. Малфой опустил шторы на двери и окнах. Что же такое он прячет?

И тут случилось две вещи сразу: внезапно Гарри увидел, что действие чар закончилось, и в унисон с этим в купе раздалось восклицание Малфоя:

— Петрификус Тоталус!

Без всякого предупреждения Малфой направил палочку на Гарри, и того мгновенно парализовало.

“Вот тебе и добрые ребята! Никому нельзя доверять!” — попытался подбодрить себя Гарри, но сейчас было не до этого. Он лежал у ног Малфоя, и на нём были крошечные остатки дезиллюминации. Гарри не мог шелохнуться, только смотреть, не мигая, на Малфоя, который недобро улыбался.

— Так я и думал, — сказал он, ликуя. — Я слышал, как Гойл задел тебя чемоданом. И мне привиделось что-то белое, когда Забини вернулся... — Его взгляд задержался на кроссовках Гарри. — Это, наверное, ты держал дверь, когда Забини хотел её закрыть? Хоть ничего особенного ты, Поттер, и не услышал, но, раз уж попался — получай... Круци... Что такое?!

Дверь купе открылась. На пороге стоял Невилл. Его взгляд перешёл с лежащего Гарри на Малфоя с палочкой, который уже поднял её опять.

— Фурункулюс!

— Протего!

Невилл отклонил заклятие Малфоя. Теперь была его очередь.

— Вердимилиус! — из палочки Невилла вырвалась стрела молнии.

Гарри прекрасно знал это заклинание, считая его своим основным боевым заклятием. Малфою, оно, как оказалось, знакомо не было. С выражением страха и огромнейшего удивления на лице он, сыпля проклятиями, выбежал прочь из купе.

— Ты пошёл за Забини и не вернулся. Я подумал, стоит проверить... Я не думал, что вы тут будете просто пить чай, — сказал Невилл, пробормотав контр-заклинание.

— Большое спасибо, Невилл, я уже и не надеялся, что кто-то придёт на помощь, — облегчённо вздохнул Гарри.

— Гарри... Поезд, кажется, отходит, нам нужно уходить как можно скорее! — с лёгкой паникой в голосе воскликнул Невилл.

Парни в буквальном смысле спрыгнули с поезда и пешком направились в сторону замка, так как все кареты с учениками уже уехали.

...— Но ведь это странно! — заламывая руки, чуть ли не со слезами в голосе воскликнула Гермиона — Он ведь не мог так просто опоздать! Тем более, у нас нет доказательств, что он вообще вышел из поезда!

— Да не волнуйся ты, Гермиона, Гарри скоро придёт. Вероятно, Дамблдор вызвал его к себе! — беззаботно ответил Рон, пододвинув к себе пудинг.

Гермиона, Рон и Джинни, как и все остальные ученики, сидели за столами в Большом зале. Гарри до сих пор не явился. У троих друзей была на это разная реакция: Рон ни о чём не беспокоился, Джинни была немного взволнована, Гермиона же была готова запаниковать.

— За ним же сам Невилл пошёл! — вспомнил Рон, — А это же Невилл, гроза котлов всея Хогвартса!

— Ах! — всплеснула руками Джинни, это известие заставило её забеспокоиться ещё сильнее. — Вы не думаете, что там могла быть... Засада или что-то вроде этого... — неуверенно закончила она.

Напряжение нарастало.

... Гарри и Невилл в тишине добрели до ворот Хогвартса. Они были закрыты: не действовала Алохомора, перелезть тоже было невозможно.

— Что будем делать? Тут холодно, боюсь, спать на земле будет неудобно, — с лёгкой паникой в голосе спросил Невилл.

— Смотри, там кто-то идёт! — сказал Гарри.

Вдалеке виднелся фонарь. Парни уже были готовы выслушать бормотание Филча насчёт того, как же хорошо было в те времена, когда учеников подвешивали за лодыжки. Но им не так повезло...

— О нет... — вырвалось у Невилла.

— Что может быть лучше Снейпа в день прибытия! — пробормотал Гарри.

К ним с ухмылкой на лице шагал профессор-летучая мышь.

— О, у Поттера появился новый подпевала! — с ядовитой усмешкой в голосе произнес ненавистный учитель. — Уизли, видимо, больше не устраивает нашего Избранного, — с презрением в голосе выплюнул Снейп последнее слово.

Гарри и Невилл молчали. Хоть оскорбления выслушивать было нелегко, нарваться на ещё большие неприятности никому не хотелось.

— Думаю, нужно оштрафовать Гриффиндор, скажем, на пятьдесят очков за опоздание учеников к началу церемонии. Ах да, — с улыбкой на лице продолжил Снейп, — минус двадцать пять очков за то, что Вы, Поттер, явились в маггловской одежде.

— Вы считаете, мне идёт, профессор? — "гулять так гулять".

— Ещё минус двадцать.

Ненависть как никогда сильно захлёстывала Гарри. За лето он ещё больше невзлюбил крючконосого учителя: Гарри пришёл к выводу, что Сириус погнался в Министерство не в последнюю очередь из-за насмешек Снейпа.

— Вам, очевидно, не хватает геройства и драматизма в жизни, да? — продолжал издеваться Снейп. — И вам, Лонгботтом, тоже захотелось отхватить кусочек от славы Поттера? А с чего вы оба вообще решили, что вернуться в школу в разгар праздника будет самое оно?

Парни молчали, но у них было такое чувство, что их сейчас разорвёт на куски от гнева.

Наконец, они подошли к ступеням у входа в замок. Огромные дубовые двери распахнулись, пропуская их в просторный вестибюль. Стали слышны смех, разговоры, звон тарелок и бокалов. Наконец-то друзья избавились от Снейпа. Гриффиндорский стол, как нарочно, находился в самом конце зала. Невилл и Гарри старались как можно скорее добраться до факультетского стола, стараясь избегать удивленных взглядов. Рон помахал друзьям рукой.

— Вон, вон они идут! — воскликнул Рон.

Гермиона в облегчении закрыла лицо руками, Джинни шумно выдохнула.

— Гарри, Невилл, мы так волновались, — страдальческим голосом обратилась к ним Гермиона. — Что случилось?

— Всё в порядке, расскажем потом, — кратко сказал Невилл.

— Но...

— Потом, — сказал Гарри Рону.

— Ох, мы так переживали... — Гермиона взяла Гарри за руку, но сразу же отпустила, густо покраснев.

Наспех поев то, что осталось от первых и вторых блюд, ребята приступили к поеданию десерта.

— Вы распределение пропустили, — к Гермионе вернулся её обычный командирский тон.

— Шляпа поведала что-то новое и интересное? — спросил Гарри, положив себе пирога с патокой.

— Очень много интересного. Даже песню спела, представь себе, — ответила за Гермиону Джинни, и усмехнувшись, друзья продолжили поедание ужина.

Под конец трапезы было объявлено то, что взбудоражило весь Большой зал: Слагхорн, к всеобщему удивлению, был назначен учителем зельеварения, а столь ненавистный Снейп получил то, о чём мечтал — должность учителя по защите от Тёмных исскуств. Наконец, насыщенный разными событиями день закончился, и все ученики разошлись по постелям.

Первая неделя в школе прошла вполне обыденно. Однако нельзя не отметить, что Гарри выиграл зелье, приносящее удачу — Феликс Фелицис — благодаря, как он позже признался друзьям, учебнику таинственного Принца-Полукровки. Честно, не честно — победителя это не особо волновало, хотя остальных — вполне даже. Некоторые вещи всё-таки вечны.

Учебник вызвал разную реакцию в нашем обществе. Рон Уизли, который поддерживал Поттера, рассчитывал на некоторые привелегии со стороны обладателя учебника. Чего он, естественно, не получил.

Особо рьяно за наставления Гарри на путь истинный взялась Гермиона Грейнджер. Как ярая поборница справедливости (ну и как лучшая ученица, задетая за живое — неофициальная версия), она требовала прекратить "бесчестные манипуляции" и "начать, наконец, самому браться за ум!".

Гарри Поттер же, взвесив все "за" и "против", в результате долгих и мучительных размышлений решил ничего не делать.

И всё же самым примечательным событием для друзей стало то, что Дамблдор пригласил Гарри и Невилла к себе на индивидуальные занятия.

— Ух, что там, наверное, у вас будет! — с лёгкой завистью воскликнул Рон. — Наверняка будете изучать очень крутую боевую магию, заклятья, известные только Высшим Магам...

— А мне кажется, Дамблдор покажет различные приёмы для защиты, противосглаз, маскирующие чары... — тараторила Гермиона.

Невилл быстро сообразил, что, скорее всего, занятия у Дамблдора будут посвящены обучению чарам и магии. Но ведь директор наверняка покажет и то, что поможет победить Волан-де-Морта и его приспешников. Что ж, он постарается приложить максимум усилий, ради мести за родителей он готов на всё... Сколько страданий пережил он из-за Волдеморта и Пожирателей! Сколько было у мальчика переживаний в детстве из-за того, что у всех были нормальные счастливые семьи...

Вечером того же дня, следуя указанной в послании Дамблдора просьбы явиться в его кабинет в восемь часов вечера, Гарри и Невилл направились к кабинету директора школы.

— Кислотные леденцы! — Невилл сказал пароль горгулье.

Та отпрыгнула в сторону, стена за ней разошлась, и показалась движущаяся винтовая лестница. Друзья ступили на неё и начали плавно подниматься к двери с медным молотком, которая вела в кабинет Дамблдора. Гарри постучал в дверь.

— Войдите, — раздался голос директора.

Зайдя в кабинет Дамблдора, Невилл удивился сразу нескольким вещам: во-первых, кабинет был заставлен разными неизвестными предметами, которые выглядели жутко интересно; во-вторых (это заинтересовало обоих), не было никаких следов того, что Дамблдор как-либо подготовился к тому, что будут какие-то особые упражнения. Ну и в-третьих, сам вид директора не мог не удивить — он выглядел очень усталым.

— А, добрый вечер, ребята, — поприветствовал их Дамблдор.

— Здравствуйте, профессор.

Итак, вам, должно быть, интересно узнать, чем мы будем заниматься, — подмигнул Дамблдор. — “Уроки” — вот наиболее подходящее слово. Но для начала я расскажу вам всё. Содержание пророчества вам уже известно, я рассказал всё, что знал, — кивнул директор слегка удивлённым ученикам, — но теперь мы покидаем твёрдую почву фактов и отправляемся в путешествие по мглистым болотам памяти и догадок.

— Вы думаете, что болота — это лучший путь, профессор? — спросил Гарри.

— Полагаю, да. Видите ли, у меня есть теория о том, что Волан-де-Морт использует крестражи, — ответил Дамблдор.

— Крестражи? Что это такое? — удивлённо спросил Невилл.

— Это предметы, в которые могут быть заключены частички души мага, который это делает. Фактически, они даруют бессмертие. Да-да, именно так, — добавил директор, глядя на потрясённые лица Гарри и Невилла, — Но цена велика — ведь это Тёмная, очень Тёмная магия.

— Философские камни уже вышли из моды? — спросил Гарри, — Хотя есть ли вообще возможность победить того, кто создал эти "Крестражи"?

— Есть. Но для этого нужна очень сильная магия или что-то достаточно мощное, чтобы уничтожить крестраж. Но об этом после. Сейчас я хочу показать вам одно воспоминание. Оно принадлежит некому Тиберию Огдену, сотруднику Министерства, — с этими словами Дамблдор встал и подошёл к особому сосуду — Омуту Памяти.

— Это — Омут Памяти, — пояснил Дамблдор Невиллу. — Сейчас мы погрузимся в память мистера Огдена.

Невилл кивнул в знак того, что он понял суть.

Дамблдор показал им два воспоминания — в одном были показаны предки Волан-де-Морта, во втором — как Дамблдор объяснил будущему Тёмному Лорду то, что он — волшебник.

Невилл был в некотором потрясении — как же могут меняться люди! Конечно, Том Реддл был трудным ребёнком, но в этом мальчике ещё не был виден тот зверь, который вырос из него. За что он убивал и мучил? Что творится в его голове? Никто не знал ответа на эти вопросы.

Через час после своего ухода Гарри и Невилл вернулись в гостиную Гриффиндора. Народу было немного, а друзья находились на своих традиционных местах.

— Ну что? — взволнованно спросила Гермиона. Она, Рон и Джинни сидели в креслах около камина.

Гарри начал рассказ о занятиях у Дамблдора, но по ходу повествования заметил, что слушают его только Гермиона и Джинни — Невилл погрузился в собственные размышления, а Рон всё чаще поглядывал в сторону Лаванды Браун, сидевшей неподалёку. Ничто не вечно, хотя влечение мужчины к женщине — вещь довольно древняя.

— ...и он сказал, что нам следует задуматься над тем, что мы видели, и сопоставить это с тем, что мы увидим, — закончил Гарри свой рассказ.

Из головы Гарри не уходила мысль о том, что и он, и Невилл отныне привязаны к Волдеморту, что теперь связаны их судьбы. Гарри бросил взгляд на беззаботно болтающую компанию одноклассников, сидящих у камина. Именно эта обыденная болтовня, вдруг заставила остро почувствовать то, насколько Избранные отличаются от остальных — у всех есть будущее, мечты, планы на жизнь ... А у него и Невилла теперь впереди только Тёмный Лорд...

— Ну, видимо, Тому-Кого-Нельзя-Называть сильно не повезло, ведь на него охотятся такие крутые парни! — пошутила Джинни.

Все засмеялись, а Невилл невольно залюбовался девушкой. Ему давно нравился задорный характер Джинни. И не только характер... Невилл был влюблен в неё ещё с четвертого курса. Тогда все подумали, что ему просто не хватает пары для Бала, но всё было совершенно не так. Невиллу нравились эти роскошные рыжие волосы, эти глаза, эта улыбка... Но теперь, когда стало известно о Пророчестве, Невилл с пугающей ясностью понял, что его планам не суждено было сбыться...

Тем временем, Гарри из своего кресла украдкой наблюдал за Гермионой: вот она в задумчивости кусает кончик пера, углубившись в чтение; вот поправляет непослушный локон и улыбается каким-то своим мыслям. Всё лето Гарри терзали сомнения: ему казалось, что Рон испытывает к Гермионе симпатию большую, чем просто дружескую, а терять человека, который стал первым другом в его жизни, семья которого стала его семьей, он совершенно не хотел, но... Гарри очень нравилась Гермиона. Верный товарищ и близкий друг, она поддерживала его в самые тяжёлые моменты, когда от него отворачивались все, когда ему больше никто не верил. Гермиона всегда была рядом, и стала нужна Гарри как никто другой. Душевным метаниям Гарри положил конец донельзя приятный сюрприз: в первый же учебный день Рон признался, что симпатизирует Лаванде. Однако Гарри не спешил открыться лучшему другу в своих чувствах к Гермионе: всему своё время...

* * *

Недели шли, Дамблдор показывал всё новые воспоминания. Жизнь в школе шла своим чередом. Гарри всё также заставлял Гермиону беситься из-за использования учебника Принца. Дошло до того, что в один прекрасный день учебник был выкран.

В 11-30 Гарри Поттер с очередным "превосходно" и улыбкой на лице выходит из кабинета зельеварения.

В 11-45 Гарри Поттер оставляет свой учебник в башне.

В 14-30 Гарри Поттер опять заходит в башню в спальню, чтобы взять новую тетрадь.

В 14-31 в спальне Гриффиндора раздаётся истошный вопль.

Гарри перерыл почти всю свою сумку и чемодан, но учебник найти не мог.

Был только один вариант — и у этого варианта были каштановые волосы.

Записка, лежащая на кровати, сурово гласила: ex aequo et bono (1).

Доказательства серьёзнее можно было и не искать.

* * *

... Гермиона Грейнджер спокойно сидела за столом Гриффиндора в большом зале. Держа в руках перо, она с обеспокоенным видом писала что-то на пергаменте:

"Если ты будешь вести себя хорошо, с твоим учебником ничего не случится. Всё должно быть честно. Учись, достигай знаний — и может, когда-нибудь..."

Конец не был дописан из-за Гарри Поттера, который только чтос гневным видом сел около Грейнджер. Та быстро начала сочинять "расписание".

— У нас разве сегодня есть предмет "Зщита от тмных искусств"? — недоумённо сказал Поттер.

— А, это я... — запинаясь, начала девушка.

— Верни. Мой. Учебник, — жестко сказал ей Гарри.

— Что случилось? — притворно ужаснулась Гермиона, — Неужели кто-то украл драгоценный учебник драгоценного Принца?

— Ещё раз повторяю: верни мой учебник!

— Даже не представляю, что нужно этим совестливым грабителям, — покачала головой Грейнджер, — кто знает: может, они хотят, чтобы ты прекратил жульничать? Или чтобы начал учиться? Кто знает, кто знает...

— Ещё сочтемся.

1 — по справедливости и по добру (латинское выражение).

И вот, наконец, Дамблдор показал самое важное, ключевое, воспоминание, в котором присутствовал Слизнорт. На основании этого доказательства, ученики и директор имели право полагать, что существуют семь крестражей, которые охраняют бессмертие Волдеморта. Путём логических рассуждений предполагаемыми крестражами оказывались: змея Нагайна, уже уничтоженный дневник Реддла, также уничтоженное Дамблдором кольцо Марволо, что-то связанное с Равенкло, чаша Хаффлпафа, медальон Салазара Слизерина и ещё один неизвестный крестраж.

И, вполне возможно, что, как сказал Директор, за одним из крестражей они совсем скоро отправятся в путь.

Своё обещание Дамблдор сдержал уже через несколько дней.

— Гарри Поттер? Для вас и для Невилла Лонгботтома послание от профессора Дамблдора, — сказала пятикурсница с Когтеврана, передавая Гарри свиток пергамента.

— Мы с Невиллом должны явиться в кабинет Дамблдора в восемь часов, — сказал Гарри. — Это значит...

Заканчивать фразу не нужно было. Джинни, Рон, Невилл и Гермиона всё поняли. Было уже без пятнадцати восемь, и Гарри с Невиллом решили отправиться незамедлительно.

— Удачи... — только и смогли пожелать им друзья.

Парни в молчании направились к директору. Гарри размышлял над путями развития ситуации, а Невилл пытался мысленно повторить заклятия, которые могли пригодиться. Ни у того, ни у другого ничего не получалось из-за нервного напряжения. В назначенную минуту парни были в кабинете Дамблдора. Директор уже был в дорожном плаще.

— Добрый вечер, профессор, — поздоровались Гарри и Невилл.

— Здравствуйте, ребята. Как вы понимаете, мы отправляемся прямо сейчас. Я должен вас проинформировать, что наш путь лежит в пещеру, куда Волдеморт в детстве водил приютских детей. Я не знаю, какие опасности могут нас поджидать, поэтому советую вам быть предельно осторожными и не терять бдительности. Вполне вероятно, что Тёмный Лорд снабдил это место предельно мощными тёмными чарами... И много чем ещё.

Гарри и Невилл кивнули. Через десять минут волшебники были уже в Хогсмиде, готовясь аппарировать.

* * *

После аппарации маги были встречены резким холодным ветром. Унылый пейзаж, который предстал перед их взором, не внушал оптимизма. Тёмные скалы, безжизненная трава, безлюдная местность... Собравшись с духом, они последовали за профессором Дамблдором, который уже бодро шагал по направлению к пещере, видной даже на значительном расстоянии.

— Скоро будем на месте, — обратился учитель к подопечным. Те кивнули в ответ.

Чем дальше продвигались путники, тем холоднее становилось. Но не только холоднее — казалось, что воздух пропитан страхом и отчаянием, атмосферу словно поразило заклятие Помрачения. Наконец, отряд подошёл к пещере. Директор, принеся Дар Крови проходу, вошёл внутрь. Невилл и Гарри последовали за ним. Воздух уже действительно давил на путников. Здесь чувствовалось что-то неладное.

Пройдя какое-то расстояние, Гарри услышал (или ему только казалось?) странные звуки. Это было похоже сразу на несколько вещей: звук выдёргиваемой пробки, молодецкий присвист и аппарационный хлопок. Решив, что аппарировать или выдёргивать пробку некому, а искусством свиста ни Невилл, ни уж тем более Дамблдор не занимались, вывод был один: неважно, что это было, важно, что это было. Приготовив палочку, Гарри, как и остальные, продолжил осторожно пробираться дальше по тёмному проходу.

Наконец, путешественники вышли к озеру, от одного вида которого уже было не по себе. Поверхность воды у берегов отсвечивала призрачно-зелёным светом, а ближе к центру, там, где глубина, становилась практически чёрной. Гарри задумался о том, есть ли вообще у этого озера дно.

— Вон там, на островке, находится то, зачем мы... — Директор не закончил свою фразу.

Дамблдор замер, прислушиваясь к чему-то. Внезапно он воскликнул:

— Ложись!

Ребята и директор рухнули на землю. Мгновение спустя там, где они стояли, пронеслось три зелёных лучеа.

Пожиратели Смерти появились как будто из ниоткуда. Теперь стало понятно, почему здесь такая атмосфера — очевидно, были установлены особые чары.

Увидев пятерых пожирателей неподалёку от себя, маги не стали ждать. Координируясь друг с другом, они пробовали разные виды тактик, атакуя поодиночке или вместе. В ход шли сильнейшие заклинания, втроём директор и ученики дали достойный отпор пятерым искусным тёмным магам. Одного из них заклинанием молнии поразил Гарри, второго — Дамблдор. Теперь на каждого светлого мага приходился один тёмный. Напротив Гарри и Невилла стояли неизвестные мужчины, но вот с Дамблдором билась вполне известная женщина. Беллатриса Лестрейндж. Гарри мысленно умолял Невилла не терять концентрации и не пропустить заклятие от противника... Схватка была серьёзной. Ставки были высоки. Одно пропущенное заклятие — нет одного из Избранных, или же величайшего Мага всех времён...

Но мольбы не помогли. Увидев противника своего Учителя, Невилл замер на секунду. Этого оказалось достаточно — в тот же момент его поразил луч тёмно-зелёного цвета.

* * *

... Боль. Ужасная головная боль. Похоже, что падая, Невилл ударился головой о булыжник. Стоп... Так он жив? Заклятие не убило его? Но... а Пожиратели? А Дамблдор? Гарри?

Невилл открыл глаза и не поверил увиденному. Недалеко от него лежал директор. Его остекленевшие глаза невидяще смотрели в потолок, очки съехали набок, палочка валяется рядом.

Нет, не может быть...

Невилл поднял затуманенный взгляд. Беллатриса и трое её приспешников стояли на большом камне. Беллатриса держала Гарри за шею, направив на него палочку.

— Битва кончена, малыш. Дамби мёртв, а твой дружок в смертельной опасности, — рассмеялась Пожирательница. Изображение в глазах мелькало, то проясняясь, то затуманиваясь опять, — Сложи оружие. Палочку к моим ногам! — прокричала Беллатриса.

Выхода нет. Видимо, придётся сдаваться...

— Невилл... пожалуйста... — надтреснутым голосом просил Гарри, не сводя глаз руки Невилла, судорожно сжимающей волшебную палочку.

Опустошение. Ужас. Растерянность. Необходимость решения.

Такие чувства испытывал Невилл, глядя Беллатрисе прямо в глаза немигающим взглядом. Пожирательница отвечала тем же. Что делать? Попытаться ответить атакой? Тут несколько человек Пожирателей, он — один, и не представлялось никаких шансов победы. Да и любом случае, Гарри не выжить. Попытаться бежать, спасать свою жизнь? И что будет дальше тогда? Дамблдора нет, и Гарри не будет. Невилл Лонгботтом поведёт светлую часть магического мира в Битву? Смешно даже думать… Бабушку, однокурсников, товарищей, друзей, преподавателей — всех будет ждать порабощение. Не будет спасения, никто не придёт на помощь. Это война. Или ты, или тебя. И ты должен делать выбор. Ударить или отступить? Но что делать, если ты бессилен? Кто он против Волан-де-Морта? У него — закалённые в боях искусные маги и почти непобедимое оружие. Что есть у Невилла, кроме любви? Ничего. Но, возможно, ничего — вполне достаточно?

И Невилл решился. Не нужно было думать так долго — не нужно было думать вообще. Пускай он погибнет, но он сделает хоть что-то. Волан-де-Морт не сделает шаг последним — он останется за Невиллом. Он не сдастся. В этом его сила.

— Нет, — отчеканил Лонгботтом.

— Что?! — воскликнула Беллатриса.

— Я не брошу палочку! — выкрикнул парень, готовя заклинание.

Беллатриса направила палочку точно в висок Гарри.

И мир расплылся перед глазами Невилла.

* * *

— Какого… — изумлённо протянул Невилл.

Он стоял там же, где и до этого. Только почему-то Дамблдор был жив и бился с врагами. Почему-то Беллатриса направила на него палочку и напряжённо… думала?

— Невилл, какого чёрта ты стоишь тут столько времени?! — закричал Гарри прямо у его уха. Невилл вытаращился на него.

Всё сразу встало на свои места. Разум Лонгботтома заработал ясно, как никогда прежде.

Легилименция — вот в чём дело. Вот почему Беллатриса стояла десять минут, не сказав ни слова и напряжённо уставившись на парня! Дамблдор и Гарри были заняты с другими соперниками, и Лестрейндж их не заинтересовала. В сознание Невилла были введены ложные образы, для того, чтобы заставить того сдастся. Это была одна из неизвестных форм легилименции, которую знали единицы. И одна из таких единиц, видимо, обучила свою… кхм… подопечную одной из таких форм. Что же, это не сработало, зато отняло много сил у тёмной волшебницы.

— Мой черёд! — подумал Невилл, направив в сторону Беллатрисы палочку.

На занятиях у директора Поттер и Лонгботтом не сильно изучали способы вторгаться в чужой и защищаться от атак на свой разум, но краткие инструкции всё же получили. Недолго думая, Невилл произнёс “Империо” в сторону Беллатрисы, у которой банально не хватило сил отбиться. Та послушно поднялась, взяла палочку и отправила Ступефай в одну из фигур в маске. Пожиратель тут же свалился на землю.

* * *

Быстрый взгляд, перебежавший от ведьмы на мальчика, дал Дамблдору понять суть произошедшего. Видимо, его подопечный использовал Империус. Уроки не прошли даром… Теперь Альбус увидел положительный момент в этой битве; наконец, у него будет возможность проверить свою смену в деле! Столько лет мучений, сомнений от неопределённости будущего. Гарри, хоть и соответствовавший с возложенной на него обязанностью спасать мир, всё же был далеко не таким могущественным магом, как о нём поговаривали. Да, он прошёл много испытаний, директор им не был недоволен, но… Если схватка с Волдемортом повторится, Гарри не повезёт во второй раз. Рассчитывать на его магические силы было безумием.

С Невиллом дела были куда хуже. И не только из-за магических способностей. Затравленный характер не давал мальчику раскрыться в полной мере. Бабушка дома, однокурсники в школе, а самым неприятным обстоятельством было то, что Альбус не мог повлиять на что-то. И это мучило его. Дамблдор прекрасно понимал Лонгботтома — он тоже подвергался травле со стороны однокурсников. Сын убийцы не мог восприниматься как обычный ребенок. Альбус хотел компенсировать это прекрасной учёбой, достижениями — и ему удалось это! Знакомство с лучшими волшебниками, новые и интересные исследования — но общество всё равно воспринимало его как того, кого нужно презирать и ненавидеть. С годами это прошло. Хотя нет… Просто сменилась роль. Теперь не ненавидимый однокурсник, а спаситель, на которого повесили всё, что угодно. Альбус, помогите, никак не могу договорится с гоблинами! Ой, Альбус, у нас какой-то непобедимый маг появился — разберётесь? Спасибо! Альбус, знаете, как то вы уже тянете с Грин-де-Вальдом… А, уже собираетесь, ну спасибо! Почему-то каждый считал, что директор школы Хогвартс всем чего-то должен. А он не хотел быть тем, кого просто используют для решения всех проблем. Он трудился во имя Общего Блага, но он не хотел быть марионеткой Министерства. Поэтому приходилось плести интриги, ломать судьбы… А ведь это он виновен в сломанных судьбах молодых и счастливых в прошлом Лили и Джеймса Поттера, безумно одарённого Северуса Снейпа, ни в чём не виновного Гарри Поттера… И это всего несколько имён из многих!

* * *

…Битва продолжалась. Надолго заклятия Невилла не хватило, и Беллатриса была опять в строю. Но и этого хватило — заклятье Гарри, и ведьма оглушена.

— Быстрее аппарируй и вызывай подмогу! — выкрикнул Пожиратель в маске своему стороннику.

Тот убежал через другой вход в пещеру. Теперь осталось трое Пожирателей и трое их соперников.

Битва продолжилась в молчании.

Противником Гарри оказался долговязый мужчина. Немедля, парень метнул в Пожирателя заклинание молнии. Тот уклонился, так как Протего могло не сработать. Тут же в Поттера было выпущено неизвестное заклятие пурпурного цвета. Гарри вспомнил урок Дамблдора и решил уклониться от неизвестного заклятия, так как не знал его силы. Это было верное решение: заклятие разъело огромный булыжник за спиной Избранного. Не долго думая, Гарри пустился в тактику постоянного движения. Скорость принесла плоды, так как противник не сумел переместить центр тяжести и потерял равновесие. Выпущенное заклятие огненного шара заставило врага метаться из стороны в сторону. Как ни странно, это сыграло ему на руку — Гарри не мог прицелиться. В конце концов, Пожирателя всё же настиг Ступефай, и он больше не двигался. Поттер поспешил на помощь Невиллу, который сражался с другим противником. Надо сказать, что этот маг был обучен лучше предыдущего. Он не терял территориального преимущества, успешно ставил защиту против обоих соперников. Ребята же предпочитали уклоняться. Туда-сюда летали чёрные, красные, синие лучи, молнии, огненные стрелы. В конце концов, когда Пожиратель уклонился от неожиданного Редукто Невилла, он попал под молнию от Гарри. Два противника из трёх были нейтрализованы.

Дамблдор бился в напряжённой схватке с последним тёмным магом. Они метали лучи с невероятной скоростью. Вспышки иногда заставляли жмуриться зрителей в лице Гарри и Невилла. Как и следовало ожидать, Пожиратель долго не продержался.

— Мы должны уходить, — сказал директор, — скоро здесь будет гораздо больший отряд Пожирателей. Гарри, Невилл, идёмте… Невилл?

Гарри стоял рядом с Дамблдором, а вот Невилл отошёл от них. Отошёл к Беллатрисе, уже очнувшейся.

— Риктумсемпра, — удивительно спокойно сказал Невилл, направив палочку на Беллатрису.

“Щекочущее заклинание?!” — недоуменно подумал Гарри.

Риктумсемпра. Хохочущая от щекотки, Беллатриса выглядела безумной. Ещё одна Риктумсемпра. И ещё одна.

Замысел Невилла был прост и понятен. Он хотел довести Беллатрису до полного помешательства. Только вот Невилл и сам теперь напоминал сумасшедшего — его глаза блестели слишком сильно, зрачки, казалось, заслонили собой всю радужку. Промелькнувшая же в уголках губ друга улыбка заставила Гарри вздрогнуть.

— Невилл, остановись, нам нужно уходить! — кричал он.

С противоположной стороны огромной пещеры послышались крики. Человек двадцать быстро двигались в сторону Дамблдора, Гарри и Невилла. Последний, однако, останавливаться не думал, вновь позволив безумной улыбке скривить его губы.

— Невилл, ну же! — отчаянно воскликнул Гарри.

— Экспеллиармус, — живо среагировал Дамблдор. — Гарри, подними его палочку и помоги мне поддержать его. Уходим немедля.

Быстро подхватив Невилла под руки, маги скрылись в тёмном проходе. Едва выбежав из пещеры, они немедленно аппарировали от преследовавших их зелёных лучей.

В этой главе автор решил повести рассказ немного в другом направлении. Сюжетная линия ненадолго уйдёт в сторону обсуждения другого персонажа, но это временно. Я вовсе не собираюсь отступать от основного стиля повествования, просто мне пришла идея рассказать о ещё одном персонаже. Не хочу раскрывать сюрпризов, поэтому — читайте и всё узнаете!

_________________________________________________________________________________________

Уставший Северус Снейп сидел в своём кабинете. Выпив Восстанавливающего зелья, он почувствовал небольшое облегчение. На собрании у Тёмного Лорда ему досталось больше обычного. Легилименция и Круциатус — это вам не шуточки, знаете ли. Который раз Северус проклинал себя за то, что вообще ввязался в эту чертовщину. Двойной шпион — когда Снейп мог предположить, что вообще станет им? Это была не жизнь — это была пытка, от которой не была лекарства. Не было спасения. Не было света. Постоянная боль у Лорда, разочарование и тяжесть поручений — у Альбуса. Сколько можно? Сколько можно страдать? Разве он, Северус, заслужил этого? Впрочем, такие мысли и вопросы посещали зельевара после каждого посещения собраний Пожирателей Смерти. И каждый раз он находил ответ, почему Северус стал этим заниматься. Почему он всё ещё не сбежал, не бросил всё. Ответ лежал не здесь. Не на поверхности. Ответ лежал глубоко. Ответ лежал ещё в детстве. Ответ находился в маленькой рыжеволосой девочке, которая раз за разом помогала маленькому Северусу избавится от страданий, появляющихся из путаницы семейных передряг. Единственное создание мира сего, которому недоверчивый ребёнок доверял.

* * *

...До момента встречи с Лили Эванс оставалось пять лет*.

Паучий Тупик. Совершенно невзрачное место, если смотреть глазами обычного человека. Улочка, казалось, вечно была серой и безжизненной. Ни туда-сюда совавших людей, ни громких криков, ни местной ребятни, дружно играющих в футбол. Да и чистотой, собственно говоря, место это не отличалось. Впрочем, пятилетний Северус считал, что так всё и должно быть. Он не так уж часто бывал на оживлённых улицах, всё время сидя дома. Не по своей воле. Почему — то постоянно злой папа, когда был дома, не позволял мальчику выходить на улицу чтобы хоть глазком поглядеть на сверстников, пройтись по Нортумберланд-стрит — как говорила мама, главной торговой улице города**. Обычно папа говорил “нечего бездельнику слоняться, мало ли что от него можно ждать”. Северусу было очень обидно за эти слова, и он садился за книги. Обычно он читал фантастику, мальчик терпеть не любил фальшивых и чересчур эмоциональных героев. Выбирал “маленький Сев”, как называла его мама, “серьёзные и взрослые книги, наполненные глубинным смыслом”. Мальчик говорил это с неизменной серьёзностью, только запинание выдавало заучивание фразы из журнала, который приносила Эйлин. Мать всегда умилялась тому, как Северус старался. Он действительно старался, с огромной радостью в сердце обнимая улыбающуюся маму, которая улыбалась редко. Северус был готов на всё ради этой улыбки... Но мы отвлеклись от книг. Любимыми фантастами мистера Снейпа Пьер Буль, Рэй Бредбери, Джордж Оруэлл, Жюль Верн. Мальчик восхищался капитаном Немо, и любил непередаваемые чувства при прочтении “Вина из одуванчиков”. Впрочем, и почитать мальчик мог только в тайне: Тобиас не разрешал брать ему книги, но Эйлин иногда тайком подсовывала Северусу книги под подушку.

Эйлин. Мама. Северус уважал и любил её, так как иногда она вела себя с сыном чутко и заботливо, читая ему книги, разговаривая на интересующие мальчика темы. Но чаще всего женщина или была равнодушна ко всему происходящему, или была на работе, или ругалась с мужем. И в эти моменты Северус пылал ненавистью и обидой на родителей. Почему они кричат? Почему ссорятся? Почему никто не обращает внимания на маленького мальчика, который забился в углу и плачет?

Как бы Северус хотел, чтобы у него тоже было такое лето, чтобы он пил вино из одуванчиков с мамой, ведь “Вино из одуванчиков — точно лето на языке. Вино из одуванчиков — пойманное и закупоренное в бутылки лето”...

* * *

... До момента встречи с Лили Эванс оставалось три года.

Северус с радостью бежит к отцу с выполненным домашнем заданием по математике, забыв о том, что был яростно обруган из-за него парой минут ранее. Отец надменным взглядом просмотрел решённые задачи, но опять закричал что-то в злости. Через пару минут Северус опять решил задачи, и теперь правильно. С воодушевлением он подошёл к отцу. Тот поглядел на тетрадь и презрительно сказал:

— Отвали. Не трогай меня, недоносок.

Время для Северуса остановилось. Он стоял как вкопанный. В этот момент семилетний мальчик понял, что в этом мире что-то не так.

* * *

... До момента встречи с Лили Эванс оставался год.

— Где ты шлялась, тварь? Отвечай! — Тобиас тряс свою жену за плечи.

— Нигде! Ходила в магазин!— взвизгнула Эйлин.

— Врёшь! — в гостиной раздалась пощёчина.

— Не смей её трогать!

Громкий детский фальцет заставил мужчину обернуться. Перед Тобиасом стоял его сын. Длинные, неухоженные волосы ниспадали почти до плеч, бледное лицо исказилось в ярости.

— Да как ты смеешь, щенок?! — прорычал отец и двинулся на мальчугана.И тут же невидимая сила отбросила его к стене. Тобиас сильно приложился головой, но нашёл силы подняться.

— Уроды, — прорычал он опять, — уроды...

Эйлин, не теряя ни минуты, схватила сына за руку и забрала его в другую комнату.

* * *

Прошёл год. Если приглядеться, можно было увидеть изменившиеся черты на лице десятилетнего Северуса: побледневшее и исхудавшее лицо, неопрятная причёска, острый нос, а самое главное — мрачный и угрюмый взгляд.Серьёзные изменения произошли и в его характере; эпизод, имевший место год назад, открыл многое перед Северусом. Во — первых, он волшебник. С мальчиком и раньше происходили странные вещи, но настолько сильных вспышек — не было." Как оказалось, его мать была чистокровной волшебницей! Во-вторых, он понял, что может дать отпор отцу. Снейп пообещал себе, что его мать больше никто не обидит...

Также он узнал, что в одиннадцать лет детей принимают в школу Чародейства и Волшебства “Хогвартс”. Название Северусу определённо нравилось. Мать начала обучать сына азам зельеварения. В тайне от Тобиаса, разумеется. Северус порывался отстоять право на свободное обучение, но мать убедила в том, что не нужно нагнетать и без того напряжённое положение в семье.

Характер Северуса менялся. Он стал угрюмым. Замкнутым. Одиноким больше, чем обычно. Больше — он перестал читать “Вино из одуванчиков”. Лето ушло из его жизни... На смену пришли другие книги, занимавшие место в душе Северуса и определявшие его настрой — “451 Градус по Фаренгейту”, “1984”, “Железная Пята”. Детство ушло. Радость ушла....

Северус поудобнее устроился у ивы. В руках он держал тетрадь с записями по зельеварению. Его мать оказалась неплохим педагогом, и дала необыкновенное задание: найти и улучшить ошибки в старых “маразматических” учебниках. Мальчику это задание очень понравилось, он делал успехи. Однажды он даже сам задал такое задание самой Эйлин, и та не с первого раза нашла недочёт! Северуса тогда распирало от гордости. Нужно отметить, что зельеварение было страстью матери: она превращалась в Мастера Зелий, в ней пыхало воодушевление и азарт... Не было серой и угрюмой Эйлин Снейп, была радостная Эйлин Принс.

Однажды Тобиас всё-таки узнал о тайных занятиях. Он уже давно подозревал что-то странное: жена искрилась, как и сын, оба постоянно что-то обсуждали, от них странно пахло. Зайдя в незапертую комнату Эйлин, он с удивлением и злостью увидел что члены его семьи что-то увлечённо варили в каком-то котле. Он уже кричал, когда ещё один выброс стихийной магии выкинул его из комнаты...

...Северус услышал девчоночьи голоса. Он встрепенулся: опасность, чужие! Так кричал Северусу его характер. Голоса доносились с небольшого озера неподалёку, и он переборол себя и вышел. Его глазам открылась удивительная картина: одна девочка, что была повыше, одёрнула руку второй, и с криком “Уродка!” убежала. На лице младшей погасла улыбка. “Наверное, надо подойти к ней, утешить...” подумал Северус. В конце концов, ему тоже приходилось слышать эту неприятную фразу.

— Привет, — сутулясь, Северус подошёл к незнакомой девочке, — я Северус. А как тебя зовут?

Она повернулась к нему, и он увидел её милое, доброе лицо. Угрюмость на лице девочки ушла. Мальчик вспомнил — кажется, девочка пыталась поднять цветок с помощью магии. А может, и он сможет? Она обрадуется...

Он не приметил то, что она тоже волшебница.

Одуванчик полетел от Северуса к незнакомке. Она схватила его, и радостными глазами встретилась с мальчиком. Тот улыбнулся. Впервые за долгое время.

— Меня зовут Лили.

Этот приятный голос. Эти красивые рыжие волосы. Она стала близка Северусу сразу.

Они решили прогуляться. Они завели разговор друг о друге.

— Я тоже волшебник, — довольно сказал Северус, — и ты тоже. Я видел, ты волшебница!

Глаза Лили засверкали. Она нашла друга!

— Спасибо... Северус, — улыбнулась она, — расскажи о своей семье!

Он помрачнел. Она поняла ошибку.

— Ой... Извини пожалуйста... — виновато прошептала Лили.

— Ничего, — Северус просветлел, — у меня отец — Тобиас Снейп, мама — Эйлин Принц. Отец постоянно орёт и ругается с мамой, та — тоже. Но маму я люблю, — серьёзно добавил он, — а отца я... я... ненавижу! — кулаком он рассёк воздух.

— Я тебе сочувствую... Северус, ты не должен так переживать! Всё будет нормально, вы помиритесь!

— Нет! Этот... этот... он тоже ненавидит нас! И не оставит! — в отчаянии закричал мальчик.

Лили взяла его за руку.

— Северус, пойми, — ласково сказала Лили, — когда-нибудь, всё будет нормально. Всё будет хорошо.

Он посмотрел в её глаза. Он забыл обо всём...

* * *

Северус пришёл домой вечером, уставший, но очень довольный. Он вошёл в свою комнату и потянулся к книгам.“Вино из одуванчиков — точно лето на языке. Вино из одуванчиков — пойманное и закупоренное в бутылки лето”...

______________________________________________________________________________________________________________

* — Снейп встретился с Лили и Петунией в десять лет.

** — Я не знаю, в каком городе находится Паучий Тупик, знаю что в Северной части Англии. Я произвольно выбрал Ньюкасл-апон-Тайн. Этот город — индустриальный, а Снейп жил около ткацкой фабрики. Других ассоциаций, помимо “индустриальный” я не нашёл.

* * *

— Чтобы никто ничего скверного не подумал, от себя добавлю: в этом фанфике Эйлин не изменяла Тобиасу Снейпу, его придирки были необоснованны. Северус Снейп это понимал, и из-за этого ненавидел отца ещё больше.