Шахматная доска (гет)

Начало.

Управляется мир Четырьмя и Семью.

Раб магических чисел — смиряюсь и пью.

Всё равно семь планет и четыре стихии

В грош не ставят свободную волю мою!

Омар Хайям

На замок Хогвартс и его окрестности опустилась ночь — безветренная и спокойная. Звезды словно россыпь бриллиантов ярко горели на чернильно-синем небосводе. Вдалеке на горизонте исполинами высились силуэты гор, а гладь Черного озера напоминала огромное зеркало. В деревушке Хогсмид было совсем тихо и безлюдно.

Вдруг тишину разрезал громкий хлопок, и на Главной улице словно из ниоткуда появился человек в длинном черном балахоне. Его лицо было скрыто капюшоном, и лишь длинные черные пряди выбивались из-под тонкой материи. Несколько мгновений он не двигался с места. С палочкой наготове он внимательно осматривал окружающее его пространство: темные витрины магазинов и слепые окошки трактиров. Удостоверившись, что все в порядке, он убрал палочку и широким шагом направился по петляющей дороге в Хогвартс.

Замок был погружен во тьму, и лишь в нескольких окошках он заметил льющийся наружу свет. Отворив тяжелые двери, мужчина направился к мраморной лестнице.

Поднявшись на нужный этаж, он прошел по гулкому коридору, на ходу сдернув с головы капюшон. Он был бледнее, чем обычно. Цепкий взгляд темных, почти черных глаз, останавливался на знакомых предметах, подмечая все до мельчайших подробностей. Добравшись до статуи с горгульей, мужчина глухо произнес пароль, и та покорно отскочила в сторону, позволив ему пройти через арку на винтовую лестницу. Он стал на движущиеся ступени, и лестница понесла его вверх, закручиваясь, подобно спирали. И вот, наконец, перед ним блестящая дубовая дверь с латунным замком в виде грифона. Переведя дух, он трижды ударил молотком-грифоном по двери, та беззвучно отворилась, и он вошел в кабинет.

Комната была залита теплым золотистым светом. В камине потрескивал огонь. На невысоких столиках жужжали, тикали, как обычно, многочисленные серебряные приборы; огромная птица феникс спала на своей жердочке, спрятав голову под крыло. Как только он вошел, на него тут же воззрились десятки глаз: портреты бывших директоров и директрис. Все они с нескрываемым интересом следили за тем, как он подходил к директорскому столу и садился в глубокое кресло перед ним.

— А вот и Вы, Северус! Признаться, я ждал Вас намного раньше...

Альбус Дамблдор сидел за письменным столом в кресле с высокой спинкой. Он дружелюбно кивнул, приветствуя своего гостя, и свет бликами отразился от его очков-половинок, сдвинутых на самый кончик крючковатого носа. На директоре был великолепно расшитый темно-синий сюртук, накинутый поверх старомодного камзола, и хоть на дворе была глубокая ночь, Дамблдор выглядел отнюдь не сонным. Пронзительный взгляд голубых глаз остановился на Северусе Снейпе.

— Он все знает, — твердо произнес Северус Снейп, — И уже начал действовать. Я слышал, как ОН дает Малфою и Яксли распоряжения на счет нее. Нам стоит поторопиться. Хотя я уверен, у нас нет ни единого шанса.

Альбус Дамблдор, опираясь на подлокотники кресла, поднялся и подошел к высокому окну. Свет луны прочертил сверкающую дорожку на спокойной воде озера. Профессор мягко улыбнулся и, повернувшись к своему давнему коллеге, заметил:

— Нет, Северус. Шанс есть всегда.

За окном было мокро, холодно и как-то безнадежно серо, что совершенно не соответствовало наступившему, если верить календарю, лету. Проходящие по улицам люди понуро глядели себе под ноги, пряча озябшие руки в карманы ветровок и теплых кофт. Уже никому не верилось, что когда-нибудь выглянет долгожданное солнце и согреет не только тела, но и заиндевевшие души жителей городка, который находился на западе Англии. Именно сюда в тихий, уютный Ворсинг несколько лет назад из Лондона переехала семья Маккей: подальше от суматохи и шума мегаполиса. Их дом располагался на углу Блум стрит. Часть его была скрыта огромным раскидистым дубом, на ветке которого сейчас сидел нахохлившийся ворон. Он недовольно щелкал клювом и распушал перья, чтоб хоть немного согреться. И если бы кому-нибудь вздумалось понаблюдать за ним, то можно было бы заметить, что сидит он в таком положении уже довольно давно и, то и дело, заинтересованно поглядывает в сторону светлого окошка, расположенного на втором этаже этого поистине красивого особняка. Это могло бы показаться весьма странным, но свидетелей столь необычного поведения ворона не было, и птица продолжала спокойно сидеть на ветке, время от времени разрезая тишину громким карканьем.

А за тем самым окном, в своей комнате за письменным столом сидела девушка с прямыми темными волосами, схваченными в высокий хвост на затылке, и уже час гипнотизировала взглядом открытый перед ней конспект по химии. От формул и законов начинало мутить, но неумолимо приближающееся окончание года, а вместе с ним и очередная пакость от профессора Пайел в виде контрольного опроса или еще чего похуже, вынуждали сидеть за учебниками дольше и чаще обычного. Дочитав последнюю страницу, девушка с удовольствием захлопнула тетрадь. На обложке аккуратным почерком было выведено: «Ванесса Маккей. Старшая школа».

Ванесса поднялась из-за стола и посмотрела на себя в зеркало. В ответ на нее взглянула высокая смуглая девушка, в узких джинсах, обтягивающих стройную фигурку, и в белой майке, приоткрывающей еще по-детски острые ключицы. Она подошла поближе, придирчиво рассматривая собственное отражение. Сморщив нос, она распустила длинные волосы, и на темно-серые глаза тут же упала легкомысленная челка.

— Красивая-красивая! Пойдем завтракать!

Голос отца заставил Ванессу резко развернуться. А она и не слышала, как он вошел. Алекс Маккей насмешливо глядел на дочь, прислонившись к дверному косяку. На нем были легкие джинсы и белая рубашка.

Ванесса с обожанием смотрела на отца. Ему было уже тридцать девять, но она все равно считала его самым красивым из мужчин. В светлых волосах не было никаких признаков седины, а морщинки появились только в уголках глаз, да и то, потому что он часто улыбался.

Он был для нее и отцом, и другом. По-отечески беспокоился и заботился, по-свойски дразнил и подкалывал. С ним никогда не было скучно, у них всегда находились темы для разговоров. Он был для нее примером. Даже будущую профессию она выбрала, глядя на него: решила стать архитектором.

— Сколько можно крутиться у зеркала? Спускайся скорее, только тебя ждем.

Ванесса усмехнулась, подошла к отцу, чмокнула его в небритую щеку, и они вместе спустились в просторную гостиную, переходящую в светлую кухню. На диване у журнального столика сидел пятилетний Тимми — младший брат Ванессы. Высунув от усердия язык, он трудился над очередным шедевром изобразительного искусства. Юный Микеланджело. Он весь был изляпан зеленой краской, которая доминировала в его сегодняшнем творении. Вокруг валялись кисточки, абсолютно ненужные юному художнику — в данный момент он что-то скрупулезно выводил на бумаге указательным пальцем, — и его это нисколько не смущало.

— Тим, а ты кистью рисовать не пробовал?

Ванесса скептически посмотрела на брата.

— Пробовал, но так намного интереснее. Ой!

Мальчик попытался стряхнуть прилипший сгусток краски с пальцев, но тот отлетел в сторону и угодил прямо на диван.

— Я и не сомневаюсь, — усмехнулась девушка, скрестив руки на груди.

— Так, Тим, я, конечно, все понимаю, но марш за тряпкой, пока мама не увидела!

— Чего я не увидела?

В гостиную вошла красивая женщина с темными волосами до плеч, правильными чертами лица и оливковой кожей. Гречанка по происхождению, большую часть жизни София Маккей прожила в Англии; она была нейрохирургом в одной из центральных клиник Лондона.

— Доброе утро, мамочка!

— Доброе утро, солнышко!

София приобняла дочь за талию и, подняв брови, обратилась в Тиму.

— Дорогой, сколько раз я просила тебя не рисовать в гостиной?

Мальчик с притворным интересом изучал носы ботинок, не смея поднять взгляд на мать. Потом набрав в грудь воздуха, он ответил.

— Много.

— Вот именно. А теперь беги за тряпкой, вытирай то, что ты натворил и приходи за стол — мы тебя ждем.

Мальчик с надеждой посмотрел на отца, но тот лишь покачал головой, мол «делай, что говорит мама!». Тим снова глубоко вздохнул и поплелся за тряпкой.

Ванесса уселась за стол и взглянула на холодильник. На двери красовался очередной рисунок от Тима. С разной периодичностью они менялись, а старые отправлялись в одну из многочисленных папок, которые лежали на чердаке вместе с другими ненужными вещами, начиная от бабушкиной старой машинки для шитья и заканчивая древними панталонами времен королевы Виктории (так, по крайней мере, они выглядели). Рисунков было море. Наверное, хватило бы, чтобы обклеить ими весь дом вместо обоев. Родители, обожавшие своих детей, отказывались выкидывать эти сомнительные произведения искусства. Помнится, однажды на день рождения сестры Тим принес ей в подарок рисунок. Произнося поздравительную речь, которая состояла из «дологая сестла, это тебе» (он долго отказывался выговаривать букву «р»), Тим мило улыбался и только в темно-синих глазах притаился хитрый огонек. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. Ожидавшая цветочков, бабочек, ну или, как минимум, воздушных шариков, Ванесса несколько секунд пребывала в шоке. Вместо всего выше перечисленного, на рисунке был изображен человек в длинном черном плаще (ну, или что-то отдаленно на него похожее) с костлявыми руками на грязно-сером фоне. Мама посмотрела на обескураженное лицо именинницы, взяла рисунок и, удивившись, спросила, откуда он взял эту картинку. На что брат ответил, что он видел его однажды и вот решил нарисовать. Ванесса знала, что у брата своеобразное чувство юмора. Ей иногда казалось, что маму обманули в роддоме и торжественно вручили не того ребенка. Ну откуда у маленького мальчика в голове возникают такие шуточки? Или взять хотя бы эти ямочки на пухлых щечках, которых не было больше ни у кого в семье? Мама ему, конечно, не поверила, но рисунок убрала подальше.

Ванесса перевела взгляд на родителей. София Маккей уже раскладывала яичницу с беконом по тарелкам, а отец варил их любимый кофе. Проходя мимо жены, Алекс на мгновение обнял ее, а та одарила его в ответ влюблено-смущенным взглядом. Ванесса смотрела на них, а сама думала о себе. Ведь ей уже шестнадцать, а она так ни разу и не влюблялась. Были поклонники, приглашения на свидания. Но все это было не то. Единственный раз, когда она действительно испытала сильные чувства, был больше года назад, когда она ездила к бабушке в Брайтон. Но пыл остыл, и сейчас ничего не осталось. Она вновь взглянула на родителей. Возможно ли, чтобы ей повезло так же? Чтобы и через двадцать и через сорок лет, кто-то смотрел на нее с такой же любовью и теплотой.

— Ванесса, налей мне молока!

Она вздрогнула. Тимми дергал сестру за майку.

— А волшебное слово?

— Пожааалуйста! — протянул брат.

Ванесса дотянулась до кувшина и наполнила стакан.

— Держи, мелочь! Ты хоть руки не забыл вымыть?

Тим поперхнулся, сделал большие глаза и попятился, чуть не пролив на себя оставшееся молоко.

-ТИИИМ!!!!

Ванесса с ужасом смотрела на зеленые отпечатки рук на своей недавно белой майке.

— Ну, все, мелкий садист! Я сейчас сделаю с тобой что-нибудь противоестественное, обещаю! Маааам!

— Тимми, ты невозможен, — София вытерла сыну руки, потрепала по голове, а тот, надувшись, отвернулся. — Садитесь, а то все остынет.

После того, как все принялись за еду, Алекс Маккей вопрошающе посмотрел на Ванессу.

— Ну что, какие планы?

— Купить новую майку! — пробурчала та в ответ.

— А еще?

— Увидеться с Алисой, конечно!

Отец с мамой, переглянувшись, улыбнулись.

— Какая неожиданность! Вы видитесь с твоей Алисой каждый день на занятиях. Вы еще жить вместе не планировали?

— Когда наши отношения перейдут в настолько уж серьезную фазу, вы с мамой об этом узнаете первыми, не беспокойтесь — с невозмутимым видом попыталась проговорить девушка, но, не выдержав открытой улыбки отца, засмеялась.

* * *

Алиса Бэрилэнд, полулежа на стуле, смотрела в потолок. На столе валялись книги, черновик сочинения, ручки и тетради. Посреди всего этого хаоса гудел включенный компьютер. Алиса повернула голову в сторону ноутбука и, не увидев там никаких новых сообщений, снова принялась изучать потолок. Настроение было ни к черту. Началось все с того, что ночью она никак не могла заснуть. Такое случалось с ней крайне редко. А потом, когда наступило долгожданное забытье, вернулся этот сон. Он снился ей уже несколько раз и всегда оставлял после себя гнетущее чувство. Люди в черных плащах, маски на лицах, суматоха, зеленые и красные лучи повсюду...и она. Стоит посередине зеленого парка и не может двинуться с места. Как она ненавидела это чувство беспомощности! А сегодня в ее сне появилась еще и лучшая подруга. Ванесса бежала ей навстречу и что-то кричала. Слов было не разобрать. Да Алиса и не пыталась. Она не могла оторвать своего полного ужаса взгляда от человека в маске за спиной подруги. Он вскинул руку, и красный луч устремился в спину Ванессе. Она обернулась и... тут странная темная тень налетела на девушку откуда-то сбоку, увлекая ее вниз, прижимая к земле. Луч пронесся в опасной близости от ее головы. То, что Алиса охарактеризовала как тень, резко вскочило на ноги, помогая подняться Ванессе. Мальчишеская фигура в темной куртке. Лица не видно из-за капюшона. Движения точны и грациозны. Парень повернулся, откинул капюшон и... Алиса резко проснулась. Ее всю колотила дрожь. Одеяло комком валялось на полу, но она дрожала не от холода. Страх — вот, что приносил этот сон. Всегда.

Часы показывали полчетвертого, но она так и не рискнула заснуть той ночью. Помог интернет — в чате всегда было полно полуночников.

Алиса повернула голову и посмотрела на часы. До встречи с Ванессой оставалось около часа. Собрав волю в кулак, девушка встала и пошла в ванную. Холодный душ — нужное лекарство от кошмаров. Холодные капли стекали по телу, отрезвляя мысли, путанные после бессонной ночи.

Обернувшись полотенцем, девушка вышла . Выудив любимые джинсы и кофту из-под кучи других вещей, она оделась и пошла на кухню.

Там уже суетилась невысокая, темноволосая женщина с пронзительным взглядом темных глаз, поразительно похожая на саму Алису. Единственное различие было в цвете волос — у Алисы они были светлыми, почти белыми.

Когда девушка вошла, миссис Бэрилэнд обернулась.

— Доброе утро.

— Доброе, — откликнулась Алиса и подошла к холодильнику — налить себе молока. Добавив немного хлопьев, она вернулась за стол.

— Можно ложку?

— Держи.

Девушка сосредоточилась на быстром заглатывании хлопьев. Лана Бэрилэнд присела рядом с дочерью.

— Как спала?

— Хорошо, спасибо. Отец снова на работе... — девушка не спрашивала, она утверждала.

— Да, ты же знаешь. У него серьезная должность...

— ...такая серьезная, что даже в воскресенье он должен работать и на семью времени не остается. Я, конечно, все понимаю, — ответила Алиса, а в голосе отчетливо послышались нотки сарказма и ... горечи. Внимательный наблюдатель, проведший в этой семье даже немного времени, мог совершенно точно сказать, что именно такую интонацию приобретал голос девушки, коль скоро речь заходила об ее отце.

— Алиса, перестань вести себя, как эгоистичный ребенок. Ты должна понимать, отец для нас же старается, — мама злилась.

— Ой, мам, не начинай. Мне пора, — скучающе протянула девушка, встала из-за стола и вышла в прихожую.

— Ты куда? — Лана тоже поднялась.

— У меня встреча с претендентом в возможные мужья. Ему сорок, он курит трубку и его дочь — моя ровесница. Буду поздно, не жди, — проговорила девушка, бросая телефон, кошелек и ключи в сумку.

— Там прохладно, оденься теплее!

— Ты мне сама только что напомнила, что я не ребенок. Могу сама уже решить этот сложный вопрос. Пока, — зашнуровав второй кед, Алиса выскочила на улицу и подставила лицо прохладному ветру. Она закрыла за собой дверь, спрыгнула с крыльца и пошла по улице вдоль до жути одинаковых домов.

Лана Бэрилэнд услышала, как хлопнула входная дверь и тяжело опустилась на стул. Когда же дочь успела настолько от нее отдалиться?

«Осталось всего несколько дней!» С этой утешительной мысли началось очередное утро Драко Малфоя — потомка одного из самых влиятельных родов в магической Англии. Откинув одеяло, он резко сел на кровати, но тут же повалился обратно, чуть было не застонав. Единственное, что его остановило — старая привычка никогда не показывать свою слабость. Голова раскалывалась неимоверно. Ну, еще бы! Давно он столько не пил.

Вечеринка прошлой ночью по поводу победы в квиддич команды Слизерина над Гриффиндором (Поттер на игру не вышел, так как отбывал наказание у Снейпа), которая обеспечивала перемещение Кубка Школы из кабинета профессора МакГонагалл в подземелья, затянулась далеко за полночь. Она бы продолжалась до самого рассвета, но на самом пике веселья нагрянул всеми любимый и уважаемый декан. Кажется, он вошел именно в тот момент, когда Кребб и Гойл, что есть мочи, распевали «Слизерин форева! Гриффиндор маст дай!»(1) Этот патриотичный порыв профессор зельеварения, странное дело, совершенно не оценил и разогнал всех по спальням, обещая отравить любого, кто посмеет не подчиниться.

Когда Драко добрел до своей кровати, единственным его желанием было лечь и не просыпаться, как минимум, неделю. Благо у него, как у старосты факультета, была отдельная комната. Иначе он бы точно не выдержал и заавадил к чертовой матери всех однокурсников, которые так и не успокоились и продолжили праздновать уже в комнатах. До скольки затянулось все это безобразие, он не знал — Драко отключился сразу, как только его голова коснулась подушки.

Слизеринец, не размыкая век, дотянулся до волшебной палочки, которая лежала рядом и призвал маленький пузырек, наполненный тягучей фиолетовой жидкостью. Склянка тотчас выплыла из ванной комнаты и опустилась на прикроватную тумбочку.

«Похмельное зелье. Спасибо, Пэнси, ты просто чудо».

Выпив несколько глотков, он почувствовал себя намного лучше. По крайней мере, тупая ноющая боль покинула височную часть.

Встав, наконец, с кровати, юноша отправился в ванную. Покончив со всем, зачем он туда так стремился, Малфой посмотрел в зеркало. «Все-таки классно быть потомком вейлы.» Кто бы спорил! Ничто в его облике не говорило о том, что вчера он пил намного более крепкие напитки, чем сливочное пиво: не было заметно ни мешков, ни красных глаз. «Обойдемся без закосов под Темного Лорда». Эта глупая мысль заставила его ухмыльнуться.

Кстати, о Лорде. Насколько Малфой знал, он сейчас как раз находился в их поместье и, исходя из письма отца, планировал задержаться там еще на неопределенное время. Драко скривился. Его категорически не прельщала перспектива жить с этим змееподобным существом под одной крышей. Он был ему противен. С недавних пор Малфой стал понимать, что не хочет выполнять идиотские приказы какого-то недочеловека. Что не станет пресмыкаться перед ним, как все другие! Как его собственный отец... Драко взглянул на фамильный перстень на пальце. Сегодня с ним творилось что-то странное. «Да, последствия вечеринки дают о себе знать! Точно перепил!»

Не дав простора для дальнейшего развития странных мыслей, Малфой тряхнул светлыми волосами, вышел из ванной, подошел к гардеробу и открыл створку. Сегодня его выбор пал на тоненький зеленый свитер и темные брюки. Одевшись и нацепив черные ботинки, Малфой вышел в гостиную.

Народ можно было по пальцам пересчитать — многие еще отсыпались после бессонной ночи. А те немногие, кто все-таки нашли в себе силы выползти из комнат, сейчас валялись в креслах и на диванах. «Да, ничего не скажешь. Отметили, как следует!»

Заметив у камина фигуру Блейза Забини, Малфой двинулся к нему.

— Привет старостам, — услышал Драко слабый голос на подходе к однокурснику. Тот сидел, развалившись в кресле, а перед ним стоял стакан с водой.

— Вижу, дела совсем плохи, — усмехнувшись, сказал Малфой и кивнул на стакан.

— Ты даже не представляешь насколько, — скривился Блейз.

Малфой, лишь хмыкнув, взмахнул палочкой, и через несколько секунд перед Блейзом очутилась та же склянка, из которой некоторое время назад пил Драко.

Забини смотрел на фиолетовую жидкость, как на спасительное противоядие для отравленного.

— Драко, ты мой спаситель. У меня весь запас закончился.

— Меньше пить надо, — философски заметил Малфой, наблюдая за тем, как Блейз делает несколько глотков.

Блейз, притворно соглашаясь, покивал, отставил почти пустой флакончик в сторону и улыбнулся — не вымученно, как раньше, а вполне нормально. Да уж, что-что, а зелья Пэнси Паркинсон всегда удавались. Конечно, Драко и сам мог сварить его, но зачем лишний раз напрягаться, когда есть Пэнс?

— Завтракать?

— Да, я собственно за этим к тебе и подошел, — кивнул Драко и мотнул головой в сторону выхода из подземелий.

— А девчонок ждать не будем? Среди них, кстати, есть и твоя девушка. Ты еще не забыл? — по-светски осведомился Забини.

С недавних пор Блейз начал замечать, что эти двое стали сторониться друг друга, а свой шанс он упустить совершенно не хотел.

Астория Гринграсс по праву носила звание одной из самых красивых девушек не только Слизерина, но и всей школы. Фарфоровая кожа, длинные черные, словно вороное крыло, волосы, серые глаза. Не один юноша был готов на все ради лишь одного взгляда этих глаз в его сторону. Прирожденная аристократка, она обладала всеми качествами, которые были присущи тем, кто являлся частью высшего магического общества: расчетливостью, тонким умом, показным равнодушием и надменностью. Ее речи часто бывали колки и остры, и многие предпочли бы порой попасть под заклинание, чем выйти один на один в словесном поединке с этой хладнокровной слизеринкой. С первого взгляда она производила впечатление недоступной девушки, и многие годы так и было. Она никого не подпускала близко, всегда сохраняла дистанцию даже с давними знакомыми, что делало ее для воздыхателей еще желаннее. Кому же хочется получить девушку, которая сама норовит прыгнуть в руки?! Но совсем недавно, на удивление многим, Астория стала все чаще появляться вместе с Драко Малфоем. «Неужели у них все серьезно?» — этот вопрос мгновенно стал одним из самых обсуждаемых в коридорах Хогвартса. А самым популярным ответом на него был — «Не верю!» Да, представить, что непостоянный Малфой, который вроде бы ни с кем серьезно не встречался, меняя девушек из прихоти, остепенился, было крайне трудно. Да и Астория была далеко не подарок.

Конечно, зачастую виной всему было попросту нежелание признать, что эти двое стали недоступны для других. Некоторые особо чувствительные дамы в порывах отчаяния заламывали руки и рыдали в женских туалетах, а парни лишь качали головами: если до этого и был небольшой шанс завоевать сердце неприступной красавицы, то сейчас он испарился на глазах — вступать в открытую конфронтацию с Драко Малфоем не хотел никто. Расчетливый и часто даже жестокий, этот юноша обладал острым умом и феноменальной памятью. И горе было тому, кто посмел бы встать у него на пути. Малфой никогда ничего не забывал и не прощал.

Иногда складывалось впечатление, что у этого странного человека напрочь отсутствует сердце. Многие именно поэтому его боялись, ведь бессердечный человек — это нечто страшное. Но так могли подумать лишь те, кто плохо знал его. Да, он был резким, беспринципным, и даже на таком специфическом факультете, как Слизерин, где практически каждый студент был далеко не ангелом, за Драко закрепилась слава жестокого к своим врагам и расчетливого в своей мести подростка.

Однако Блейз, знавший Драко практически с рождения, мог с уверенностью сказать, что друг, будь таковой у Малфоя, многое обрел бы в его лице. Ведь если слизеринец умел мстить и ненавидеть, он мог дарить и абсолютно противоположные чувства. Но друзей у него не было. Драко был со всеми и одновременно ни с кем. Волк-одиночка, привыкший доверять только одному человеку — себе.

Даже он сам, Блейз Забини, приближенный к старосте факультета, не мог похвастаться тем, что является другом Драко Малфоя. «Приближенный», но не «друг». Малфой никогда не делился с ним чем-то важным, значимым. Они всегда обсуждали нечто легкое, не касаясь более серьезных тем. Может быть, понимая, что у каждого и так своих проблем достаточно. Зачем еще и чужие?

Блейз предпочитал сохранять с Драко приятельские отношения еще по одной причине. Намного безопаснее было находиться рядом, нежели чем напротив. И плюс ко всему он без труда мог наблюдать за развитием отношений пары Малфой-Гринграсс. Так сказать, с vip-трибуны. Если, у них что-то пойдет не так, он уж точно не станет сидеть, сложа руки. Один раз Астория уже отказала ему, но кто сказал, что не стоит попытаться снова?

Драко надменно поднял бровь.

— Я похож на человека, страдающего провалами в памяти?

И видя недоуменный взгляд Забини, пояснил.

— Они будут собираться еще часа два. А за это время я буду готов съесть стадо гиппогрифов. Не думаю, что нашему полувеликану это придется по душе. Еще умрет от разрыва сердца на фоне пережитого горя.

Драко тут же вспомнился третий курс. Несостоявшаяся казнь гиппогрифа. А ведь все это было из-за него. Тут же где-то у сердца возникло неприятное чувство. И если бы он хоть немного к нему прислушался, он бы понял, что это заговорила в нем совесть. Но в это время он вспомнил пощечину Грейнджер, и все отошло на второй план. Цербер в юбке!

— У тебя сейчас такое лицо, будто ты готовишься к убийству, — вырвал Драко из воспоминаний спокойный голос.

— Вот еще, — произнес Малфой, а потом тихо добавил, — Только руки марать, — и, не обращая внимания на удивленную мину однокурсника, продолжил, — Так мы идем?

Блейз поднялся, и они вместе двинулись к выходу из подземелий.

(1) — «Слизерин форева! Гриффиндор маст дай!" — Slytherin forever! Gryffindor must die!(англ.) — Слизерин — навсегда! Гриффиндору — смерть!

Люди, люди, люди... Сколько их здесь? Десятки, сотни, тысячи... За что Ванесса ненавидела воскресенье и вообще выходные, так это за огромные толпы народа на Хай-стрит. В эти дни главная улица обычно спокойного городка превращалась в самый настоящий бурлящий котел. Неконтролируемая ничем, кроме простых рефлексов — повернуть налево, направо или пойти прямо — человеческая масса. И ей, по сути, все равно где конкретно тебе нужно свернуть. Она, как поезд, который мчится без остановок.

Тысячу раз проклиная себя за то, что не дождалась автобуса и решила, будто на своих двоих доберется до места встречи с Алисой намного быстрее, девушка вынырнула из плотного потока людей и свернула с широкой Хай-стрит на Седьмую авеню, на которой находилось тихое и уютное кафе.

А как здорово начиналось утро! Называется, ничто хорошее не длится вечно. Сначала, Ванесса обнаружила, что опаздывает на встречу к подруге.

— Дурацкая химия! — раздраженно думала девушка, бегая по комнате в поисках вещей.

Она ненавидела опаздывать, но почему-то часто так делала. Главная загадка женской натуры.

Когда, наконец, искомые вещи были обнаружены и разложены на кровати, в комнату ворвался Тим со стаканом вишневого сока в руках. Ванесса, стоявшая посередине комнаты в одном нижнем белье, от неожиданности вскрикнула. Тим тоже явно не ожидавший увидеть старшую сестру в таком виде выронил стакан сока, и тот опрокинулся, выливая все содержимое, прямо на только что приготовленные вещи.

В комнате с минуту было тихо. Тишина звенела как дрогнувший колокольчик. И только ярко-красное пятно, как осьминог, расползалось по белой кофте и такого же цвета брюкам. Тим испуганно посмотрел на сестру. Та, казалось, лишилась дара речи, и только глаза выдавали то, что скоро должно было начаться. Мальчик нервно сглотнул, и тут, Ванесса начала буквально раздуваться на глазах, накапливая в легких кислород для многочасовой тирады. Она перевела гневный взгляд на мальчика. Казалось, что даже ее волосы потрескивали от электрических зарядов. В этот момент с нее можно было писать портрет амазонки в гневе — девушка готовилась к убийству. И даже то, что она стояла посредине комнаты в одном белье, ни коем образом и не убавляло ее воинственности. Мальчик зажмурился... и грянул гром.

— Да как ты мог!!! Ворвался в мою комнату... без стука.... пролил сок... мои любимые вещи...

Сестра останавливалась лишь для того, чтобы перевести дыхание.

В комнату влетела не на шутку перепуганная София Маккей. Узнав, в чем причина гнева дочери, она шумно выдохнула и разразилась тирадой на тему «а я испугалась, что что-то случилось!» и «это не повод, чтоб так кричать!». Тим почувствовал, что мама на его стороне и для пущей убедительности разревелся. Мелкий жулик! Увидев, такой поворот событий, Ванесса просто не смогла смолчать. Пришедший на помощь маме отец, подлил масла в огонь, и...началась буря местного масштаба.

В общем, когда Ванесса выходила из дома, она кипела от злости. Только пара из ушей не хватало. Да и эти нескончаемые толпы, сквозь которые она с боем пробивалась, настроения отнюдь не улучшили.

До кафе оставалось метров сто, когда у нее появилось стойкое ощущение, что за ней наблюдают. Странное чувство тревоги нахлынуло на нее, заставляя сердце учащенно биться. По спине пробежал холодок, а во рту появился неприятный металлический привкус. Девушка резко обернулась. Глазам предстал тихий, ничем не примечательный проулок, мощенный серым камнем, совершенно пустынный, если не считать старую женщину, сидящую на скамеечке под кроной старого клена, и ворона, нахохлившегося на ветке и явно недовольного жизнью. И нет никаких маньяков, поджидающих в темном углу.

Ванесса глубоко вздохнула, развернулась и продолжила свой путь.

— Дааа, отдыхать Вам надо, — подумала про себя девушка, чувствую, как тревога понемногу отступает, — так и до паранойи недалеко. И прощай жизнь молодая, здравствуй закрытая палата психбольницы.

* * *

Алиса сидела за столиком у окна, мерно попивая молочный коктейль, и созерцала улицу, по которой должны была пройти Ванесса. Подруга опаздывала, что было, впрочем, неудивительно.

— Ну, где же она? — Алиса достала из сумки мобильный, набрала номер и нажала вызов.

Ванесса, выудив выбрируюший телефон со дна сумки, откинула крышку раскладушки.

— Алло.

Из трубки послышался ледяной голос подруги.

— Если тебя не будет здесь ровно через минуту, я встаю и ухожу.

Ванесса возвела глаза к небу.

— Мне минута и нужна.

Захлопнув крышку сотового, девушка побежала к кафе. Меньше чем через обещанный промежуток времени, она уже была на пороге. Увидев светлую макушку подруги, Ванесса начала пробираться к столику, за которым та сидела. Достигнув цели, она плюхнулась на стул напротив подруги, заказала себе апельсиновый сок (вишневого ей, с недавних пор, не хотелось) и посмотрела на Алису. Взгляд, которым та одарила ее в ответ, не предвещал ничего хорошего.

— И где тебя носило? — тон говорил о том же — Только не говори, что ты опять спасала мир от пришельцев. Во-первых, такое уже было, а во-вторых, даже ты не управилась бы за столь короткое время.

— Есть еще какие-нибудь версии, или мне уже можно рассказать, что случилось на самом деле? — Ванесса чувствовала, что настроение определенно улучшается.

— Ооо... я знаю, в этот раз это были...ммм... полчища гибридов волков — оборотней и вампиров — вегитерианцев, — Алиса сделала большие глаза, — и они бы уничтожили весь Лондон, если бы не ты.

— Твоя больная фантазия меня иногда пугает, — усмехнулась Ванесса.

— Ну, у меня она хотя бы есть, — парировала Алиса.

И девчонки засмеялись.

— Как там говорится? Лишь совместное страдание идиотизмом указывают на настоящую духовную и душевную близость? — подумала Алиса, а вслух произнесла, — Так что там с официальной версией?

Ванесса отпила немного сока и начала рассказывать. Про утро, про это мелкое недоразумение, именуемое ее братом, про ссору с родителями и, наконец, про странное чувство тревоги.

— Может и ничего страшного, и это лишь мое воображение разыгралось, но, знаешь, со мной давно ничего такого не было. И еще...я привыкла доверять своей интуиции. Уж что-что, а она меня никогда не подводит.

— Маккей, ты же не думаешь, что та бабулька под деревом хотела кинуться на тебя с топором? Не хочу тебя огорчать, но эта привилегия уже отдана неуравновешенным русским парням с манией последующего самоистязания. И, кстати, эти самые бабульки и становились их невинными жертвами! — глубокомысленно завершила свой монолог Бэрилэнд, но, увидев предостерегающий взгляд подруги, стала немного серьезней, — Не обращай внимания. Экзамены, стресс и прочие заморочки, часто возникающие у подростков. — Алиса подмигнула Ванессе. — Еще две недели, и мы свободны! О, это сладкое слово "каникулы".

Ванесса хмыкнула.

Отпив еще немного из коктейля, Алиса отставила его в сторону и глядя куда-то за спину подруге, чуть отстраненно произнесла.

— А вообще, я понимаю, о чем ты говоришь. Меня преследует один и тот же дурацкий сон и всегда оставляет после себя такое же необъяснимое чувство тревоги.

Ванесса потрясенно посмотрела на подругу.

— Опять он, да? Про который ты мне рассказывала. Какой раз тебе он уже снится? Третий, четвертый?

Алиса не ответила. Не могла же она признаться, что видит его на протяжении последних четырех недель каждую ночь. Ни к чему Ванессе знать об этом. Будет нервничать, переживать. Зря она вообще про него вспомнила!

Светловолосая девушка глубоко вздохнула. Она терпеть не могла, когда ей снились сны, потому что чаще всего, они были не самыми радужными. Из-за них девушка просыпалась либо в слезах, либо, как сегодня, дрожа, словно осиновый лист. Во снах она никогда не могла ничего сделать — помочь, уберечь, спасти. Только наблюдала. Именно это угнетало ее больше всего.

Алиса вернулась мыслями в кафе. Ванесса сидела и не сводила с нее обеспокоенного взгляда.

— Может, это предупреждение? — предположила шепотом она.

— Точно. Чтобы мы смотрели меньше ужастиков и пили успокоительное, — улыбнулась Алиса. Верно, не стоит ей знать.

Подруга послала ей ответную робкую улыбку. Было видно, что та переживает.

— И вообще, — сменила тему Алиса, — Ты так и сказала тот университет, куда отправила заявку на поступление! Думаешь, я забыла?!

Бэрилэнд знала, чем занять мысли подруги. И точно... Ванесса тут же заерзала и принялась теребить многочисленные браслеты на левой руке.

— Нет, я, конечно, не верю в приметы. Сама знаешь... Но может, лучше не говорить, пока не пришлют подтверждение?

Алиса скептически вздернула бровь.

— Заканчивай и колись уже.

Маккей фыркнула.

— Ты сама-то тоже мне ничего не сказала!

— Идет! Говорим, одновременно!

Ванесса смерила подругу подозрительным взглядом.

— Ок! Только не жульничать, а иначе...

Далее последовал такой шутливо-угрожающий взгляд, что Алиса тут же заливисто засмеялась и подняла руки, сдаваясь.

— Что ты, что ты!

— Тогда на счет три! Один, два....

— ОКСФОРД!

Они смотрели друг на друга и не верили своим ушам! А потом на все кафе раздался радостный визг двух девчонок!

— Ну все, — когда они чуть успокоились, сказала Алиса, — Оксфорд, держись! Мы идем!

Ванесса кивнула, и девушки друг другу хитро улыбнулись. Жизнь определенно налаживалась.

«Осталась всего несколько дней!» Та же мысль посетила тем утром еще одного студента школы чародейства и волшебства Хогвартс, находившегося в спальне мальчиков шестого курса в башне Гриффиндор. Только в отличие от Драко Малфоя, для Гарри Поттера она была отнюдь не приятной. Всего лишь несколько дней здесь, а потом два месяца торчать у Дурслей. Еще одно лето, потраченное впустую. Одно радовало — совсем скоро ему исполнится семнадцать, и можно будет вдоволь колдовать, не опасаясь гнева министерства.

Гарри открыл глаза и, дотянувшись до тумбочки, взял очки и надел их. Мир сразу обрел привычную четкость. Все однокурсники еще спали. Неудивительно. Мало кто кроме него просыпался в девять утра по выходным. У Гарри же срабатывала привычка, посеянная еще тетей Петуньей.

Быстро сходив в ванную и одевшись, Гарри выскользнул в общую гостиную. Спускаясь по ступенькам, он увидел неожиданную картину: в кресле на руках с Живоглотом сидела Гермиона. Девушка задумчиво перебирала рыжую шерсть на загривке у кота и смотрела в окно. Взгляд остановился на светлом проеме, но Гарри был уверен, мысли ее сейчас были далеко. Не сходя с последней ступеньки, юноша прислонился к стене, не отрывая взгляда от задумчивого профиля девушки. Чуть вздернутый носик, темные локоны, спадающие на плечи. Губы гриффиндорца тронула улыбка. Как же хороша она была в этот момент!

Гарри вдруг поймал себя на мысли, что стал часто вот так смотреть на Гермиону. Нет, он и до этого наблюдал за ней. Она ведь друг! Что в этом такого? Он знал, как она морщит лоб, добавляя компоненты в зелье, как аккуратно ведет пером по пергаменту на уроках, составляя конспекты без единой помарки. У него так никогда не получалось. Но с какого-то момента ко всему этому прибавилось еще и чувство нежности, которое юноша испытывал, когда смотрел на нее. Бывали моменты, когда непреодолимо хотелось подойти и обнять ее, прижать к себе. Конечно, они часто обнимались. Как друзья. Но сейчас душа и сердце требовали отнюдь не дружеской ласки. Нет, он всегда одергивал себя, но от этого в душе всегда оставался не дающий покоя осадок — одним словом его можно описать, как сожаление. Они были вместе уже, бог знает сколько лет. Гермиона. Рон. Гарри не представлял себя без них. Всегда рядом, всегда помогут и поддержат. Самые близкие люди. Рон был ему братом пусть и не по крови, но по духу. А Гермиона... с недавнего времени, те братско-сестринские отношения, которые всегда сохранялись между ними, стали уступать место чему-то другому. Гарри еще не мог подобрать этому "другому" названия. Он вздохнул и вновь взглянул на девушку. Те же знакомые черты вновь вызвали волну тепла где-то у сердца.

Гарри оттолкнулся плечом от стены и двинулся к Гермионе. Не целую же вечность стоять около стены, просто наблюдая! Хотя, с недавних пор, юноша счел бы это за счастье.

Он медленно подошел и тихонько тронул ее за плечо. Девушка невольно вздрогнула, а ее питомец, недовольно мяукнув, спрыгнул с коленей и, задрав пушистый хвост, скрылся на лестнице.

— Прости, что напугал тебя. Я не хотел, — Гарри засунул руки в карманы брюк и, виновато, пожал плечами. Он всегда так делал, когда чувствовал себя неловко.

— Нет, что ты, Гарри, — Гермиона заправила вьющуюся прядь за ухо, — Ты меня не напугал. Я просто задумалась только и всего.

Девушка вздохнула и обняла себя руками, глядя куда-то в сторону.

— Эй, что с тобой происходит? — обеспокоенно спросил юноша.

Она подняла на него взгляд карих глаз и сбивчиво начала.

— Просто осталась всего пара дней до окончания шестого курса, — озвучила его утреннюю мысль девушка и как-то неуверенно взмахнула рукой, чем подтвердила опасения Гарри — Гермиона действительно очень переживает — раньше он не замечал у нее таких сумбурных жестов, — А потом... Что будет потом, я даже думать не хочу! Тебе исполнится семнадцать, защита твоей матери перестанет действовать! И вдруг... вдруг Волдеморт нападет, а тебе...тебе даже защищаться нечем. И...

Гермиона заплакала, а Гарри ошарашенно смотрел на подругу. «Да, неплохо начинается день. Страшно даже представить, что готовит нам вечер».

Гарри не имел опыта в утешении девушек. Да и в утешении кого бы то ни было, если быть честным. Но полагаясь на внутренний голос, юноша сделал то, что как раз было необходимо — он просто подошел и обнял подругу за плечи, нежно притянув к себе. Без лишних слов. Причины он выяснит потом. А сейчас Гермиона нуждается в поддержке. Да и он, наконец, получил то, о чем грезил несколько секунд назад.

А причины были. И немало. Всегда такая сильная, Гермиона Грейнджер уже несколько ночей не могла спокойно спать. Она боялась. Боялась потерять кого-нибудь из любимых, дорогих ей людей. Гарри, Рон, они были ей, как братья. Вместе они составляли единое целое. Золотое трио, как их называли. Так получилось, что за Гарри Поттера она всегда боялась больше, чем за Рона. И не потому, что она кого-то любила больше. Нет. Просто именно у мальчика, которого называли Надеждой всего Волшебного мира, была одна нехорошая привычка — притягивать к себе неприятности.

Тревога за Гарри стала для нее уже почти привычной. Сколько раз она почти теряла его. На каждом курсе Гарри жертвовал собой, чуть было не погибал. Тогда в конце пятого в Отделе Тайн, девушка уже смирилась с мыслью «Не выберемся!». Но всегда происходило что-то, помогавшее, защищавшее их. Позднее она поймет не «их», а Гарри.

«Счастливчик Поттер» — такое прозвище дали газетчики ее другу. В этом что-то было. Ни одному человеку не досталось всего, что выпало на долю Гарри Поттера. И Гермиона была уверена, не каждый пережил бы все это. Но было в юноше что-то, что помогало преодолеть, выбраться из самых, казалось, безвыходных ситуаций. Божья искра, дар. Храбрая Гермиона всегда боялась боли. Не своей. Боли близких. И она, несмотря на то, что была волшебницей и, по идее, не должна была верить ни в какие сверхъестественные силы, про себя всегда уповала на этот дар. И единственный страхом для нее было, что однажды он подведет и не сработает.

И сейчас, уткнувшись носом в его футболку и вдыхая такой родной, знакомый запах, девушка попросила о том, что мучило ее уже очень давно. Она подняла взгляд на Гарри и тихо сказала.

— Обещай мне, что с тобой ничего не случится! Что мы всегда будем вместе, что бы ни произошло. Что ты не оставишь нас с Роном. Обещай!

Гарри не ожидал такой порывистости от всегда рассудительной Гермионы, но все же ответил.

— Гермиона, со мной ничего не случится. Обещаю! — он крепче прижал ее к себе и усмехнулся, — Ты же знаешь, что добро в конце концов всегда побеждает зло. А я, вроде как, на стороне добра, — послышался слабый смешок, — С чего вдруг такое мокрое настроение?

Девушка улыбнулась и вытерла слезы.

— Не знаю. Просто. Я намочила тебе всю майку, — все еще всхлипывая, добавила Гермиона и показала на пятно на груди Поттера.

— Ерунда, — откликнулся Гарри.

— Эй, что это у вас тут происходит? — на лестнице, ведущей из спален появился заспанный и недовольный Рон Уизли (он все еще сильно переживал по поводу разгрома их команды в квиддич). Увидев, в каком недвусмысленном положении находятся друзья, он насупился еще больше и обиженно произнес:

— Извините, что помешал!

Юноша и девушка тут же отошли друг от друга на почтительное расстояние и улыбнулись.

— Это не то, что ты подумал, — сбивчиво проговорил Гарри и быстро перевел стрелки, — Просто Гермиона сегодня излишне сентиментальная.

В этот момент сентиментальная девушка подошла к Рону, взяв за руку, стянула его с лестницы и подвела к Гарри. А потом порывисто обняла обоих. Так они и стояли втроем, обнявшись.

— Спасибо вам за то, что вы у меня есть!

Рон обескуражено посмотрел на девушку.

— Гермиона, ты объяснишь, наконец, что происходит? — юноша вскинул брови, и те взлетели к самой челке. Не дождавшись объяснений, он обернулся к Гарри, — Ты хоть что-нибудь понимаешь?

Друг ответил ему легкомысленным пожатием плечами, но по глазам Рон прочитал, что Гарри весьма озадачен.

Гермиона, тем временем, успокоилась и предложила.

— Пойдем на завтрак? Только подождите меня — я сбегаю, умоюсь.

Ответом ей послужили два кивка.

Девушка не заставила себя долго ждать, и неразлучная троица покинула гостиную и направилась к Большому залу.

Коридоры были пустынны, и им практически никто не встретился. Не мудрено. В выходные замок оживал ближе к полудню. Уставшие под конец года студенты использовали выходные, чтобы хоть немного выспаться после долгих бессонных ночей, проведенных в библиотеке.

Но сейчас экзамены были уже сдали и оставалось только получить результаты, которые будут объявлены в конце недели. Ученики, наконец, могли вздохнуть свободно, ведь подготовка к ним съедала все свободное время.

— Как хорошо, что в этом году мы ничего серьезного не сдавали, — блаженно проговорил Рон, — Я почти уверен, что в этот раз все прошло, как по маслу.

— Прошло, как по маслу? Ты так уверенно это заявляешь после того, как чуть было не подпалил мантию профессора Снейпа, когда зажигал огонь под котлом на экзамене? Или когда ты чуть не убил профессора Флитвика, применив к нему вместо подушки призывающее заклятие такой силы, что тот упал прямо на тебя? — села на своего конька гриффиндорка.

— Ну, я же не специально, Гермиона, — протянул Рон, переглядываясь с Гарри и пряча улыбку, — К тому же никто не поспорил, что невербальное заклинание мне удалось. Подумаешь, немножко перепутал объект. И зелье у меня почти получилось. Если бы не гневные восклицания Снейпа, которые меня отвлекали, вообще все хорошо было бы.

— Рон, где ты видел Снейпа без гневных восклицаний? Да он уже родился с вечно недовольным видом и тонной сарказма в голове! Пора б уже привыкнуть, — усмехнулся Поттер.

Подходя к дверям Большого зала, гриффиндорцы заметили еще двух студентов, идущих на завтрак. Малфой и Забини о чем-то оживленно беседовали, не замечая застывших около Главной лестницы студентов Гриффиндора. Точнее, застыл Поттер, а друзьям пришлось поспешно затормозить, чтобы не врезаться в него на полном ходу. Глаза парня были опасно сужены, а кулаки то и дело сжимались и разжимались. Сейчас окружающий мир перестал для него существовать. Он сузился до размеров каменного холла, по которому в этот самый момент не спеша шел самый ненавистный человек последних шести лет его жизни.

Раньше, Гарри Поттер не думал, что можно кого-то так яростно ненавидеть. До белых кругов перед глазами. Да, были Дурсли, но те чувства, которые он испытывал по отношению к ним трудно назвать ненавистью. Скорее презрение и жалость. Ненависть же к этому слизеринцу была яростной и беззаветной. Драко Малфой стал олицетворением всего самого плохого, что случилось с ним в его еще совсем недолгой жизни. Сын Пожирателя Смерти, приспешника Волдеморта, того, кто лишил его родителей, нормального детства, — для Гарри не былолучшейкандидатуры, чтобы повесить на нее все те отрицательные чувства и эмоции, которые он испытывал.

Сколько раз за последний год они сталкивались?! Не было и дня, чтобы они не перекинулись между собой хотя бы парой колких фраз. Складывалось такое впечатление, будто что-то неминуемо тянет их друг к другу. Где был один, тут же оказывался и второй. И не всегда зачинщиком ссор оказывался слизеринец. Всегда добрый и отзывчивый, Гарри Поттер менялся на глазах, коль скоро его путь пересекался с Драко Малфоем, с которого при встрече с гриффиндорцем мигом слетали вся надменность и аристократизм. Лишь два зверя, готовые к последней схватке.

За шестой курс преподаватели пресекли более дюжины дуэлей между этими двумя. Гермиона пыталась призвать друга к голосу разума: что за детские выходки?! Не первогодки ведь уже! Но Гарри лишь молча кивал, выслушивая очередное наставление, и все равно поступал по-своему. Рон же всячески поддерживал друга, настаивая на защите чести, чем навлекал на себя гнев второй старосты Гриффиндора. Для Гарри Поттера же это было своеобразным способом выплеснуть накопившуюся ярость и гнев. А также притупить чувство вины, которое из-за смерти Сириуса снедало его изнутри. Да и кому, как не Малфою отвечать за все грехи, которые совершили Пожиратели Смерти?! Еще неизвестно, может он один из них! Сомнительно, конечно, но все же! И пока Гарри не имел возможности добраться до верхушки во главе с Волдемортом, встряска, которую обещали бесконечные стычки с Малфоем, была как нельзя кстати.

Вот и сейчас, глядя на приближающегося врага о чем-то спокойно беседующего с Забини, он весь внутренне подобрался, готовый при необходимости тут же выхватить волшебную палочку, находившуюся в заднем кармане джинсов. А в том, что такая необходимость возникнет, Гарри не сомневался.

— Гарри, пойдем в зал, — взмолилась Гермиона, понимая, что нужно поскорее увести друга, не то им всем светят большие неприятности. Она понимала, что Рон ей сейчас не помощник. Он сам был не прочь намять бока этому «подлому слизеринскому снобу», как он сам выражался.

Ее тихий голос услышали и слизеринцы. Увидев, стоящую у подножья лестницы троицу, те, не выказав ни малейшего интереса, с независимым видом продолжили движение ко входу в Большой зал. Но Гарри заметил, как напряглись плечи Малфоя, а рука непроизвольно потянулась к волшебной палочке. Поттер, не спуская глаз со студентов в зеленой форме, пошел вслед за ними.

Подходя к высоким резным дверям, Рон с Гермионой чуть подотстали, так же как и Блейз Забини. В итоге в дверь одновременно стали заходить Малфой и Поттер. Им бы просто разойтись — проем был достаточно широк: в нем поместилось бы, по меньшей мере, четверо студентов. Что уж говорить о двух подтянутых парнях. А вот не разошлись! Столкнулись плечами с такой силой, что треск, казалось, был слышен у преподавательского стола, который, по несчастью, оказался пуст. Через мгновение они уже стояли наготове с волшебными палочками, нацеленными друг другу в грудь.

— Нарываешься, Поттер, — опасно мягким голосом начал Малфой. — Не вмешивайся! — это было уже адресовано Блейзу, который попытался пресечь ссору.

— Где твои громилы, а, Малфой? Странно, что ты не прячешься за их спинами! — Гарри сделал знак друзьям, чтобы не подходили.

Гарри, конечно, знал, что с Малфоем еще курса с пятого начали происходить заметные изменения. Странно, но он больше не кричал о всемогуществе своего отца на каждом углу, да и Крэбб с Гойлом все чаще появлялись вдвоем без своего, наверное, теперь бывшего командира. Но, чтобы задеть этого подлого слизеринца, Гарри не гнушался никаких способов.

— Поттер, ты случаем голову не повредил? На всех прошлых дуэлях я появлялся без них. Чтобы тебя хорошенько отделать, мне даже напрягаться не надо. — Малфой с удовлетворением заметил, как гриффиндорец сжимает зубы. — А если уж ты так соскучился по Креббу с Гойлом... Они отсыпаются после вчерашней вечеринки по поводу вашего позорного поражения. Как мы легко вас вынесли! — Драко театрально возвел глаза к небу и глубоко вздохнул. — Жаль, ты этого не видел. Все склянки успел вытереть в кабинете у Снейпа?

Вот зараза!Гарри услышал, как Рон от злости хрустнул кулаком.

Весь вчерашний вечер Гарри провел в подземельях, занимаясь тем, о чем только что напомнил Малфой. Снейп заставил его чистить дурно пахнущие колбы и банки руками. Без магии. Конечно, Гарри было не привыкать, но сердце его обливалось кровью из-за того, что он пропускал решающий матч со Слизерином. Снейп! Вот ведь гад! Мог назначить взыскание на любое другое время, но нет! А все из-за того, что он кинул режущее заклятие в Малфоя посредине коридора. Чудо, что не попал. Да, возможно он увлекся, но не наказывать же таким способом!! На игре Джинни сделала все, что было в ее силах. Гарри это знал. Но куда ей было тягаться с Малфоем. Пожалуй, единственным, кто мог обыграть слизеринца был сам Поттер, который в это время имел удовольствие лицезреть профессора зельеварения и груду запачканных склянок и баночек.

— Если бы Гарри вышел на поле, не видеть бы вам кубка, как собственных ушей! — яростно выпалила Грейнджер. — Ты в жизни его не обыграешь. Мастерства не хватит!

Малфой ничего не сказал в ответ на слова девушки, он вообще уже давно перестал обращать на нее внимание. Слизеринец лишь смерил гриффиндорку убийственным взглядом. Он получился настолько говорящим, что девчонказарделась. Такие фокусы ему всегда удавались, в отличие от того же Поттера, который обычно скорее предпринимал попытку пробуравить в Малфое дырку, нежели выказать презрение. Так то! Нечего лезть, когда не спрашивают. Вон даже Поттер подошел поближе, словно пытаясь защитить. Защитничек, дементор тебя поцелуй!

— Поттер, сегодня. В полночь, — тихо сказал слизеринец и перевел холодный взгляд на парня, — Запретный лес. Лунная поляна. Я покажу тебе там свое мастерство!

Гарри смотрел в серые глаза и медлил с ответом. Запретный лес... Уж не очередная ли подстава в стиле Малфоя? Хотя на прошлые дуэли он исправно являлся. Как, собственно, и преподаватели, которые так и не дали завершить им задуманное. Такое ощущение, что у них где-то загоралась красная кнопка, коль скоро эти двое решали выяснить отношения. Вот и приходилось двоим неудавшимся дуэлянтам каждый раз улепетывать со всех ног, дабы не попасть под раздачу. Что ж. Запретный лес — это не класс и не коридор.

— Гарри, нет! Он же тебя специально провоцирует! — перед юношей выросло лицо Гермионы с испуганными глазами. — Рон, ты-то хоть скажи ему! — предприняла новую попытку девушка, но Уизли лишь мотнул головой, мол, «пусть сам принимает решение».

— Ооо. Кажется наш Герой — трус! — видя нерешительность Поттера, протянул Малфой.

— Я согласен, — больше не медля, произнес Гарри, о чем мгновенно пожалел. Та ухмылочка, которой наградил его Малфой, юноше совсем не понравилась.

— Малфой, Поттер! Что здесь происходит? — подошедшая профессор МакГонагалл смерила юношей строгим взглядом, на ходу замечая, наставленные друг на друга палочки. Да, эти двое не дают ей покоя ни днем, ни ночью, — Вы мешаете проходу других студентов!

Парни только сейчас поняли, что все еще стоят в дверях, и около них собралась уже изрядная толпа желающих выйти или наоборот войти. Они, как по команде, убрали волшебные палочки и направились каждый к своему столу, начисто игнорируя друг друга. Дуэль все расставит по своим местам. За юношами поспешили их друзья.

Гарри уселся на скамейку у гриффиндорского стола и уставился в свою тарелку. Есть не хотелось. Радужное настроение, созданное предвкушением стычки со слизеринцем, улетучилось, вместо себя оставив странное, буквально ноющее, беспокойство. И что его дернуло повестись на эту дурацкую авантюру?! Малфой, наверное, сейчас смеется над безмозглым гриффиндорцем, который так легко попался на его ловушку. Гарри поднял хмурый взгляд на слизеринский стол и поймал на себе чуть насмешливый взгляд серых глаз. Захотелось удариться головой об стол. Гермиона была права. Тысячу раз права! Этот придурок снова его спровоцировал! Но не мог же он признаться ей, что когда слизеринец назвал его трусом, все остальное перестало для него существовать. Лишь стук собственного сердца в барабанных перепонках. Быть трусом — самое позорное качество человека. По крайней мере, так считал Гарри. В порыве ярости он и согласился на эту дуэль. Если быть честным, он был готов согласиться на все, лишь бы никто не посмел обвинить его в трусости. Теперь-то он понимал, как ловко он сыграл на его чувствах и как хорош был план Малфоя. Тут даже Филч не нужен. Запретный лес — не детская песочница. Если с ним что-то случится, обо всем будут знать лишь Малфой и Забини. Можно считать, что виновных точно не найдут. Не побежит же мулат жаловаться на своего соратника.

Почему он не подумал об этом раньше?! Черт!!

Рядом сидел Рон и с аппетитом поглощал свой завтрак. Настроение у него было, как ни странно, отличным.

Гермиона же, напротив, казалось, сдерживалась от того, чтобы кого-нибудь ненароком не убить. Причем, она еще не решила, будет ли это противный хорек или же лучший друг, который раз от раза влипает в идиотские истории и никак не хочет учиться на своих ошибках. Девушка злилась и на себя: она снова не сумела воспрепятствовать. Хотя как тут воспрепятствуешь — когда Гарри что-то стукнет в голову, его и бульдозер не остановит. Упрямец! И Рон тоже хорош...

Как раз в этот момент, Гермиона услышала...

— Я буду твоим секундантом! Как тогда, на первом курсе, помнишь? — Рон увлеченно кромсал запеканку.

Нет, это уже никуда не годится!

— Вот именно, Рон, как на первом курсе! — не выдержала и взвилась Гермиона.

— Ну да. А что? — не понял Уизли.

— Да то, что на первом курсе, если ты помнишь, Малфой вас подставил: он не явился на место, а вместо него пришел Филч! Так же в полночь! А потом нас чуть не слопал Пушок!!!

Гарри вспомнил маленькую зазнайку Гермиону. Сейчас это вызывало улыбку, а не раздражение, как тогда. «Нас могли убить! Или еще того хуже, исключить из школы!» Лохматая девчушка захлопывает дверь прямо перед лицами двух друзей. Гарри улыбнулся. Да, Гермиона все-таки пересмотрела свои приоритеты.

— Гермиона, да придет Малфой, не переживай. На прошлые дуэли он даже не опаздывал. — Гарри попытался успокоить подругу и себя вместе с ней, но, как оказалось, только распалил огонь.

Гриффиндорка недобро сузила глаза.

— О, спасибо! Теперь я совсем не волнуюсь! Ты идешь на дуэль непонятно с кем, ночью, один, — на праведный крик Рона «Со мной!» она не обратила внимания. — И куда... в Запретный лес!! Ты хоть понимаешь, что ты творишь?! Да Малфою с тобой и делать ничего не придется. На тебя и без этой вашей дурацкой дуэли кто-нибудь нападет... оборотень или детки Арагога! А ты тоже хорош! — Гермиона обернулась к опешившему Рону. — «Я буду твоим секундантом!» Лучше бы отговорить помог!

— Гермиона, — примирительно начал Гарри. С ней ему ругаться ужас как не хотелось.

— Да ну вас! — девушка резко подскочила и унеслась в неизвестном направлении, махнув рукой.

Гарри тяжело вздохнул, поставил локти на стол, сцепил руки в замок и уперся в них подбородком. «Все лучше некуда!»

— Ты тоже считаешь, что я веду себя, как полный придурок? — Поттер задал Рону мучавший его вопрос.

— Я считаю, что ты ведешь себя, как настоящий гриффиндорец! — убежденно заявил тот. — Малфой — последняя сволочь. Ты своими действиями ставишь таких, как он, на место. И если не ты, то кто?!

— Да, наверное, ты прав, — не очень уверенно проговорил Гарри. — Рон, ты не обижайся, но в лес я без тебя пойду. Все-таки у нас дуэль один на один.

— Даже не думай! — прервал его друг. — Я пойду с тобой! В конце концов, если вдруг тебя убьют, кто принесет твои бренные останки в здание школы? — и он по-дружески ткнул Гарри локтем в бок, и тот, улыбнувшись, кивнул.

Утро наступило, как всегда, неожиданно.

-Вставааай! — крик Тима, наверное, слышали даже соседи. Что уж говорить о сестре, которая пыталась спасти свой слух и уши в частности, закрывая их подушкой. К такому пробуждению она давно привыкла, поэтому за несколько минут до вторжения ее младшего брата (топот его маленьких ножек был слышен за милю), она принимала экстренные меры — зарывалась под одеяло.

— Вставай, вставай, вставай! — Тимми в синей пижаме с красными паровозиками прыгал около кровати и молотил своими маленькими кулачками по поверхности одеяла, из-под которого показалось заспанное лицо сестры.

— Ну, за что мне это? — пробормотала Ванесса, пытаясь вспомнить, чем она могла прогневать богов, которые презентовали ей этого маленького монстра.

Увидев, что сестра проснулась, Тим взлохматил свои и без того торчащие после сна светлые волосы и с чувством выполненного долга выбежал из комнаты, спеша на кухню.

Сбросив с себя одеяло, девушка села на кровати и попыталась сфокусировать взгляд. Раннее пробуждение всегда давалось ей с трудом. И пусть многие говорили, что многолетняя привычка облегчает эту процедуру, она была в корне не согласна. И в детстве, и сейчас ей было бы проще остановить стадо бегущих мамонтов, чем разлепить глаза в семь утра.

Накинув халат, Ванесса скрылась в ванной, а потом спустилась на кухню, где ее ждали только что приготовленный завтрак и вся ее сонная семья в полном составе.

* * *

Будильник настойчиво трезвонил, тонко намекая на то, что пора вставать. Алиса проснулась незадолго до звонка, но продолжала лежать, не размыкая век, надеясь, что сон еще не покинул ее окончательно. Зря надеялась.

Дотянувшись рукой до телефона, она выключила ненавистную мелодию и поднялась с кровати. Пустой дом, пустая кухня — родители уже ушли на работу. Ни тебе записки, ни еды на столе, пусть даже холодной. Девушку это не смущало и не огорчало. В детстве — может быть. Но сейчас, она уже привыкла. Завтрак на скорую руку, и она готова к великим свершениям.

Если с мамой она еще общалась, то с отцом у них давно уже не было общих тем для разговоров. А о чем говорить с человеком, которого не интересует ничего, кроме работы и футбола по вечерам? Для которого собственная дочь давно перестала быть объектом внимания, поддержки и заботы. Она видела, что в других семьях бывает иначе, когда дети — это самое ценное. Им дарят тепло и любовь, не требуя ничего взамен. У них же было по-другому. И истину о том, что родителей не выбирают, Алиса уже давно усвоила и смирилась.

* * *

— Ванесса, не забудь телефон, — София Маккей, посмеиваясь, наблюдала за беготней дочери по прихожей, — и ключи.

Утром девушка обнаружила, что ее сумка валяется на полу, а все ее содержимое валяется, где попало.

— И кто этот негодяй, что раскидал по квартире все мои вещи?! — гневно сверкнув глазами в сторону брата, воскликнула девушка. — Тим, ты разве не знаешь, что лазить по чужим сумкам неприлично? Или в курс воспитания этот пункт не включен?

— А это не я, — пропищал детский голосок откуда-то сбоку. Этот маленький несносный мальчишка прятался за косяк и хитро улыбался.

— Ага, это, наверное, домовики похозяйничали! Мам, не могу найти колбу с моим лекарством от аллергии. Она была в сумке, я точно помню.

— Наверное, куда-то закатилась. Не волнуйся, я ее найду. Ты же выпила порцию на эту неделю? — миссис Маккей обеспокоенно посмотрела на дочь.

— Нет, в холодильнике больше нет — та была последней. Вечером выпью! — и, прежде чем мать смогла выразить протест, быстро произнесла, — Мам, я побежала — опаздываю. И не шали тут без меня, — последнее было уже адресовано брату.

Девушка быстро обула босоножки на невысоком каблучке, захватила сумку и выбежала из дома, чмокнув на прощание брата и маму.

— Приходи пораньше. Сегодня у нас гости, не забудь, — крикнула с крыльца миссис Маккей, а когда Ванесса скрылась за поворотом, тихонько прошептала, — и будь осторожней.

* * *

Завернув за очередной угол, Алиса увидела перед собой белоснежные здания школы и не спеша направилась к ним. Четыре невысоких корпуса, всего в три этажа, они выделялись среди своих соседей — уютных жилых домиков — строгостью и простотой. Большая зеленая территория с цветущими палисадниками, изумрудной травой и резными скамеечками придавала этим чопорным сооружениям красоту и уют. Именно здесь под тенью деревьев часто собирались школьники, чтобы быстро перекусить или просто поделиться последними новостями.

Алиса поднялась по каменным ступенькам и вошла на территорию. Было еще довольно рано, поэтому студентов было немного: лишь несколько парочек сидело на скамейках и о чем-то радостно щебетало. Ранние пташки. Такие же, как она сама. «Только они побыстрее прибегают в школу, чтобы подольше насладиться обществом друг друга, а я, чтобы не сидеть одной в унылом доме», — промелькнула мысль в голове у девушки, но та, тряхнув головой, быстро ее отогнала.

Алиса прошла по дорожке к первому корпусу и открыла дверь. Та, тихонько скрипнув, отворилась. Внутри при входе всегда царил полумрак — источником дневного света служило высокое окно с красивым витражом, а солнечные лучи, проходящие через него, ложились на деревянный пол цветными ажурными пятнами. Это создавало некую атмосферу таинственности и сказочности.

Эта школа была одной из самых старых учебных заведений в Англии. Здесь, как нигде, строго чтились обычаи и традиции. Единственным отступлением от них являлось то, что мальчики и девочки учились вместе, и, следовательно, правила морали здесь ставились превыше всего. Любое неподобающее действие сурово каралось. Зато родители, отдававшие свое чадо на обучение сюда, могли быть полностью уверены в глубине и обширности полученных знаний, а также в привитых манерах и достойном поведении.

Пожалуй, единственными, кто мог иногда на эти правила махнуть рукой, были две студентки — Ванесса Маккей и Алиса Бэрилэнд. Нет, они любили школу, обожали ее преподавателей (ну, кроме профессора по химии), но порой не могли удержаться и вносили в этот спокойный мирок капельку энергии и эмоций. Тех, что били через край в них самих. В своих шалостях они никогда не переходили черту, чтобы попасть на ковер к директору — к профессору Гордон — строгой пожилой женщине с небольшой деревянной указкой, ее непремееным атрибутом. Ее боялись, но уважали. В основном за беспристрастность и справедливость.

Девочки были на редкость блестящими студентками. Все давалось им легко. Единственной сложностью для Ванессы была химия, и не из-за того, что она ее не понимала, а потому, что у нее никак не складывались отношения с профессором. С первых занятий между ними поселилась стойкая неприязнь. Но Ванесса была не из пугливых. Каждое занятие она доказывала профессору Пайел, что знает предмет на «отлично». Химия — была единственным предметом, которому Ванесса Маккей уделяла больше времени, чем всем остальным. Это и понятно, каждый ее незначительный промах карался намного строже по сравнению с другими учениками. Это ее злило, бесило, но поделать с этим она ничего не могла.

Алиса улыбнулась, вспомнив вечно-нахмуренное лицо подруги, коль скоро ей приходилось сталкиваться с миссис Пайел. Кто этот несчастный, который когда-то сделал ее «миссис» гадала вся школа.

Поднимаясь по неширокой деревянной лестнице на второй этаж, девушка краем глаза уловила какое-то движение. Обернувшись в сторону, она встретилась глазами с небольшим портретом. Странно... Ей показалось, что нарисованный старец на картине двинулся. «Это не старец «двинулся», а ты! Совсем заучилась уже», — ухмыльнулась про себя Алиса. Игра света и тени, только и всего.

Что примечательно, она его здесь до этого ни разу не видела. Вдоль лестницы на светлых стенах висело множество портретов: бывших профессоров, выдающихся деятелей искусства и науки. В первый год после поступления в школу дети с интересом разглядывали их, но с годами интерес терялся, и более старшие студенты проходили мимо них, не удостоив и взгляда.

Именно на это и списала Алиса то, что раньше не видела эту небольшую картину. Девушка подошла ближе, чтобы лучше разглядеть холст. На нем был изображен древний старец, с белоснежной бородой, доходившей ему почти до пояса. Яркие голубые глаза казались живыми, настолько искусен был в своем творении художник. Пронизывающий, но вместе с тем умиротворенный взгляд из-за необычных очков-половинок изучал подошедшую девушку, и, казалось, проникал в самую душу. Опустив взгляд на край позолоченной рамы, она увидела табличку: профессор Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор.

«Ну, и имечко! — подумала Алиса. — Попробуй, запомни».

Постояв недолго около картины, она пожала плечами и продолжила путь к своей аудитории. Открыв дверь, девушка прошла к предпоследней парте и кинула на нее свои вещи.

И только тут, подняв голову, она поняла, что не одна в комнате.

* * *

Ванесса быстро шагала по широкой улице по направлению к железнодорожной станции. Чтобы добраться до школы ей, в отличие от подруги, приходилось каждое утро проезжать две станции на электричке. Свернув на очередную улочку, девушка двинулась вдоль стройного ряда небольших домиков. После переезда из шумного Лондона, ее, поначалу, удивляла эта тихая, неспешная жизнь, которая царила в городе. Ее ритм ускорялся, пожалуй, лишь на выходных и в предпраздничные дни, а так она текла неторопливо, и, в отличие от бурлящего лондонского потока, скорее напоминала тихую заводь. Было приятно никуда не нестись, сломя голову, если этого не требовали обстоятельства. Для лондонской девушки в первые несколько месяцев это было в новинку.

Ванесса вновь свернула на парковую аллею, и как раз в этот момент дверь одного из домов отворилась, и оттуда вышла молодая женщина с собакой на поводке. Ванесса приветливо поздоровалась, а та помахала ей в ответ. Они не были знакомы, но никого это не смущало.

«Как в большой деревне», — пронеслось с теплотой в голове у Ванессы.

Действительно, это все напоминало большую деревню. Не по уровню жизни, но по атмосфере, которая царила там. Практически каждые выходные кто-то из соседей устраивал домашние посиделки зимой и барбекю летом. Это было всегда так мило и по-домашнему уютно. Ванесса полюбила Ворсинг именно за это. Нет, Лондон был дорог ей по-своему. Там остались друзья, которых, впрочем, она видела довольно часто (от Ворсинга до Лондона на электричке было около часа). Но в Лондоне, как и в любом другом мегаполисе, мало того, что называют «теплотой и вниманием». Там каждый сам по себе. Люди, годами живущие рядом в квартирах, зачастую не знают своего соседа лично. Они завернуты в коконы из своих мыслей и проблем и часто из-за них не замечают ничего и никого вокруг. Сколько раз она видела бродяг на улицах этого богатого города, мимо которых равнодушно проходила толпа красиво одетых мужчин и женщин. И что греха таить, сама нередко пробегала мимо, и вот однажды увидела, как маленькая девочка бесстрашно подошла к нищему и отдала ему свой пирожок, только что купленный мамой, а, вернувшись к ней, спросила:

— Ничего, что я его отдала? Ты ведь еще один мне можешь потом купить, а у него, кажется, нет мамы.

Эта трогательная сцена долго не выходила у нее из головы, и с тех пор, девушка по возможности старалась помогать всякому, кто ждал поддержки. Она притаскивала в их большую квартиру бездомных кошек, собак, а пару раз даже раненых голубей. Родители закрывали глаза на это безобразие и даже помогали, чем могли. Тимми, тогда еще совсем маленький, был только счастлив от такого количества мяукающей, гавкающей и воркующей живности. Но девушка, конечно, понимала, что так долго продолжаться не может, и скоро их дом просто не выдержит такого наплыва беженцев. Именно тогда девушка осознала горькую истину — помочь можно не всем. Но вслед за этим, в голову пришла другая мысль — помочь можно не всем, если ты ОДИН! Ванесса ухватилась за эту идею, которая давала надежду, и в тот же вечер она и почти все ее одноклассники прошли по центру Лондона и развесили объявления, призывающие помогать тем, кто отчаянно ждет этой помощи. Конечно, это была мелочь, но внутри себя Ванесса гордилась этим поступком и решила никогда не оставаться безучастной к судьбам других людей. Она еще не знала, что ее желание осуществиться очень причудливым образом.

Подходя к зданию вокзала, Ванесса взглянула на серебряные часики, подаренные родителями на день рождения. Взглянула и обомлела. Без двух восемь! «Черт, осталось всего две минуты!»

Девушка опрометью бросилась к вокзалу. Взлетев на ступеньки, она распахнула дверь и вылетела на перрон именно в тот момент, чтобы увидеть, как электричка, вильнув хвостом, с негромким постукиванием удалялась все дальше и дальше. Студентке оставалось лишь смотреть ей вслед. До следующей оставалось еще пятнадцать минут.

«Отлично! Лучше не придумаешь!»

Она бессовестно опоздала на пару к ее «любимому» профессору по химии.

* * *

Алиса поняла, что не одна в комнате. Небрежно прислонившись к парте и скрестив на груди руки, перед ней стоял незнакомый юноша. Черная ветровка с капюшоном и такого же цвета джинсы выгодно подчеркивали стройную фигуру и оттеняли темно-синие глаза. Непослушная челка постоянно спадала юноше на лоб, и тот машинально ее убирал. Впрочем, это совершенно не мешало ей тут же возвращаться на место.

«Почему он без школьной формы? — пришла в голову девушке нелепая мысль, — Новеньким ее выдают уже в первый день». Почему-то это было для нее сейчас важно. Такие бестолковые мысли можно было объяснить лишь тем, что все остальное было вытеснено пристальным взглядом глубоких синих глаз незнакомца, который как раз в этот момент с интересом оглядывал девушку, и была бы та немного более стеснительной, давно бы уже залилась румянцем. Но Алиса, собрав все свое самообладание в кулак, лишь подняла бровь, равнодушно глядя на парня. От этого прямого взгляда девушке становилось непривычно жарко, но она не отводила глаз и старалась ничем не выдать собственных чувств.

Дуэль взглядов длилась бы дольше, если бы в это время дверь в кабинет за спиной у Бэрилэнд не открылась, и на пороге бы не возникли галдящие студенты с учебниками в руках и не начали рассаживаться по местам. Студентки, тут же заметившие незнакомца, быстро переглянулись между собой и устремились к своим партам, бросая на новенького заинтересованные взгляды. Тот же, потеряв всякий интерес к Алисе и не проронив ни слова, развернулся к девушке спиной, сел за парту и принялся с неподдельным интересом изучать лежавший перед ним открытый учебник по химии. От такой наглости Бэрилэнд даже оторопела и уже хотела окликнуть нахала, когда вдруг поняла, что в сущности ничего из ряда вон выходящего не произошло.

«Подумаешь, смотрел... Как будто такого с ней раньше никогда не случалось». Но вспомнив тот долгий, проникающий под кожу взгляд, у Алисы по телу пробежала приятная дрожь.

«Эй, что с тобой?» — одернула себя девушка, — «Ну да, симпатичный».

«Даже очень», — подтвердил внутренний голос.

«Но не терять же из-за этого последние остатки рассудка?!» — попыталась вразумить себя Алиса.

«Поздно. Все растеряла уже», — голос явно издевался.

Тьфу. Алиса помотала головой. «Черт знает что!»

Она вновь взглянула на спину новенького, который сидел за первой партой через ряд от нее. Около парня уже суетилась стайка девушек, пытаясь привлечь его внимание и познакомиться. Желательно поближе. Но на задаваемые вопросы юноша отвечал сдержанно, а по напряженной спине было понятно, что щебетание девушек его начало порядком утомлять. Этот факт почему-то обрадовал Алису.

Дверь снова открылась, и сразу несколько голосов окликнуло студентку. Алиса повернула голову и увидела своих подруг: Хельгу, Элен и Нэнс.

Хельга Шульц, высокая темноволосая девушка, выделялась среди сверстников не только ростом, но и яркой внешностью. Она была одной из самых популярных девушек в школе. Помнится, на Рождественском балу, за возможностью потанцевать с ней выстраивалась целая очередь.

Хельга была натурой хваткой и целеустремленной, что позволило ей без труда занять почетный пост старосты курса. Ее личные качества объяснялись, скорее всего тем, что предки девушки были выходцами из Германии, иммигрировавшими во время Второй Мировой в Англию. Ее родители и она сама родились уже в этой стране, но порядки, заведенные в их семье, отдавали еще той немецкой закалкой. При всем своем шарме и апломбе, Хельга была на редкость ответственной и твердой. Иногда даже чересчур. Зачастую именно она была совестью их небольшой компании. И именно Хельга часто удерживала Ванессу и Алису от необдуманных поступков. А иногда читала им нотации, когда удержать не получалось. Да, быть иногда занудой было ее привилегией.

Элен и Нэнс МакМирон же были светловолосыми близняшками. По внешности отличить их было практически невозможно (у двух капель воды и то отличий больше), но по характеру трудно было найти людей настолько непохожих друг на друга. Веселая и взбалмошная Нэнс была полной противоположностью тихой и мечтательной Элен. Первая обожала большие компании и шумные вечеринки, а вторая с большей охотой оставалась в одиночестве, рисуя или занимаясь фотографией. Но главный парадокс состоял в том, что они абсолютно без труда ладили между собой. Вместе они дополняли друг друга, образуя единое целое.

— Внимание, новая особь мужского пола прямо по курсу, — громко прокомментировала Нэнс, подходя к парте, которая находилась рядом со столом Бэрилэнд. Тот факт, что парень ее, скорее всего, услышал, нисколько не смутил девушку.

— Странно, что он без формы, — озвучила недавнюю мысль Алисы, Хельга. — Но что еще более странно, так это то, что сейчас июнь, и до конца года осталась всего неделя. Не поверю, что ему так не терпелось пойти учиться, что он не дождался сентября. Как его, кстати, зовут?

— Без понятия, — отозвалась Алиса, сосредоточенно думая над странностью появления этого субъекта в классе. Действительно, необычно. Раньше ей это и в голову не приходило.

«Естественно не приходило! Тебя больше занимала его потрясающая фигура и поразительные глаза!» — насмехался внутренний голос.

«Ничего подобного!» — огрызнулась Алиса в ответ.

— О, наши овцы не теряют надежд, — усмехнулась Нэнс, видя, как все те же девушки пристают к парню с расспросами.

— Пойду-ка я вмешаюсь, пока они не растащили этого несчастного на сувениры, — Хельга отбросила за спину копну длинных волос, — И узнаю, наконец, как его зовут, — и, видя насмешливые взгляды подруг, невинно продолжила, — Я же все-таки староста.

Фирменной походкой от бедра девушка приблизилась к парте, за которой сидел незнакомый парень. «Пока незнакомый», — добавила про себя Хельга.

Студентки, увидев приближающуюся старосту, лишь плотнее обступили юношу к явному неудовольствию последнего. «Подожди, они еще к тебе и на колени сядут», — насмешливо подумала Хельга, скептически наблюдая за попытками девушек защитить свою территорию. «Брачные игры макак, не иначе!»

Подойдя к парте, она без предисловий начала:

— Привет. Я Хельга — староста нашего курса. А как тебя зовут?

По насмешливому взгляду парня, она поняла, что это еще одно имя в нескончаемом потоке его сегодняшних знакомств, и что он забудет его по прошествии нескольких минут. Не то чтобы это ее покоробило, но она не привыкла, к подобному скепсису в отношении собственной персоны.

Юноша чуть наклонил голову в бок и ответил:

— Привет. Меня зовут Уилл Найт, — а потом, оценив ее рост, продолжил — А ты высокая. Головой потолки не задеваешь?

Брови Хельги взлетели вверх, а хихиканье девушек привело в чувства — да не каждый день увидишь, чтобы со старостой так разговаривали.

— Клоун, — бросила Хельга и, круто развернувшись, гордо прошествовала обратно к подругам, всем своим видом выказывая ему свое презрение.

— Ну как? Узнала что-нибудь?

— Ага. Что этого хама и нахала зовут Уилл Найт. — Хельга бросила недобрый взгляд в сторону нового однокурсника, — Тоже мне... рыцарь без страха и упрека.(1)

— А в том, что он хам и нахал он сам тебе признался? Поразительная откровенность! — притворно удивилась Алиса.

— Он спросил, не задеваю ли я потолки? Ну?! Как вам?! И это при первой встрече с девушкой! — староста негодовала, уперев руки в бока.

— Брось, может он действительно о тебе беспокоится, — начала Нэнс, с невинной улыбкой, пролистывая учебник. — Ну, или в крайнем случае, за потолки.

— Ха-ха, — раздельно произнесла Шульц, показывая всем видом, что шутка явно не удалась.

В это время, окружавшие его студентки, наконец, отошли от парты Уилла и сели недалеко кружком, наверняка обсуждая человека, способного столь бесцеремонно разговаривать со старостой потока.

— Ванесса опять опаздывает — констатировала очевидный факт до этого молчавшая Элен.

— У нее есть еще...три минуты, — сверившись с наручными часами сказала Хельга и, наконец, отвлекшись от парня в черной ветровке, — До того момента, как ее постигнет кара под названием...

— Профессор Пайел, — закончили хором девушки.

О нелюбви Ванессы и профессора по химии друг к другу в школе ходили легенды. Не было и дня, чтобы преподаватель чем-то не задела девушку. Видимых причин для подобного отношения не было, поэтому многие гадали, в чем же подвох. Рождались разные предположения, но истину почему же профессор по химии ее так ненавидит не знала даже сама Ванесса. Что уж говорить о других. С каждым годом их взаимная неприязнь лишь росла и крепла, и о причинах она уже не задумывалась. Порой казалось, что так было всегда.

Поэтому Маккей в тот день очень рисковала, опаздывая на занятия с «любимым» преподавателем.

Прозвенел звонок, и все стали рассаживаться по местам. Тут же отворилась дверь, и в класс вплыла низенькая, полная женщина с большими очками и журналом в руках. Складывалось впечатление, что профессор специально стояла у двери и ждала звонка, чтобы зайти в класс вместе с ним. Ее полные пальцы были унизаны массивными перстнями, а на шее болтался золотой медальон, который блестел в свете дневных ламп.

Дойдя до своего места, она села за учительский стол и не спеша открыла журнал.

— Доброе утро, класс! — как всегда громогласно начала профессор Пайел, перелистывая страницы.

— Доброе утро, профессор, — откликнулись студенты.

— Сегодня я, как вам и обещала, устрою устный блиц-опрос по пройденному материалу.

Студенты недовольно зашумели. Естественно, профессор ничего не обещала, и только самые глупые списали бы это на ее забывчивость.

— Экзаменов у вас в этом году нет, хотя я считаю, что это непозволительная оплошность начальства, — она театрально поджала губы, — Но это не повод расслабляться. До конца года еще неделя! Так что трудимся и еще раз трудимся!

— Мегера, — прошептала Алиса так тихо, чтобы услышали только подруги.

— Ты бы потратила свое «право топора» на нее? — Нэнс заговорчески прильнула к подруге.

Хельга и Элен прыснули, а Алиса задумалась.

— Хм, избавить общественность от этой зазнавшейся и крайне неприятной особы — неплохая перспектива. Но жалко мне что-то. И не ее, а мое право. Все-таки одно на все годы обучения.

«Право топора» они придумали еще давно, в средних классах, когда на них надвигались первые настоящие экзамены, и профессора решили больше не прикидываться добрыми и понимающими, и стали заваливать их непомерным количеством домашних заданий. «Право топора», по их задумке, было привилегией учеников, которые этим правом могли укокошить наиболее надоевшего преподавателя. Естественно, тут не обошлось без своеобразной фишки — чем более ужасающим был профессор, тем больше «топоров» требовалось для его полного уничтожения. Самой прокаченной, по их мнению, была профессор Пайел — ее ненавидели и боялись все студенты: от робких первогодок до самых отвязных старшеклассников.

В каждой компании друзей есть нечто подобное — шутка, которую понимают лишь избранные. Метка, если хотите, по которой определяют круг общения. Для этих девчонок одной из таких шуток было «право топора». Немного кровожадно, но в сущности ничего опасного и тем более криминального. Просто иногда профессора действительно утомляли.

— МакМирон, Бэрилэнд, перестаньте болтать! Или вы уже готовы отвечать?! — профессор обвела класс гневным взглядом, заставив тот притихнуть.

— Знаешь, — начала шепотом Алиса, сверля ненавистного преподавателя взглядом, — мне кажется, я согласна отдать свое право. С радостью.

Девчонки тихо засмеялись, а тем временем профессор по химии приказным тоном объявила:

— Учебники с парт убрать! И тетради тоже.

Тем, кто в последний момент судорожно повторял пройденный материал, пришлось с содроганием закрыть спасительные книги.

— Итак, — начала профессор Пайел, — на первый вопрос будет отвечать... — студенты дружно втянули головы, намереваясь хоть немного уменьшиться и спрятаться от цепкого взгляда профессора. Лишь некоторые остались сидеть так, будто бы им все нипочем. Среди них был и юноша в черной ветровке. Взгляд преподавателя остановился на парне, и глаза ее тут же превратились в щелки — она терпеть не могла новых учеников.

— Вы что, новенький? — сурово начала она. — В конце учебного года? Что за нелепость?!

Юноша поднялся и, будто бы не замечая придирок профессора, представился:

— Мое имя Уильям Найт, профессор. Я...

— На моем столе нет никаких бумаг, подтверждающих тот факт, что Вы переведены в этот класс, мистер Найт, — перебила студента преподаватель по химии. — Соблаговолите сходить в учебный отдел и принести необходимые документы.

Юноша поморщился и как-то неловко повел плечами, и в эту секунду произошло сразу несколько событий: кабинет на миг прорезала вспышка света, профессор Пайел странно дернулась, чуть было не упав со стула, и в класс влетела запыхавшаяся Ванесса Маккей. Сбившееся дыхание и чуть растрепанные косички, свидетельствовали о том, что последние несколько сот метров до школы она проделала бегом.

— Извините меня, профессор Пайел, этого больше не повторится, — на выдохе скороговоркой отчеканила девушка, опираясь на косяк, чтобы немного отдышаться.

Класс замер в ожидании. И все предположили любой исход, кроме того, который в действительности случился.

Профессор легко поднялась из-за стола, поправила съехавшие с носа очки и... улыбнулась вошедшей.

— Ну что ты, моя дорогая! — сахарным голосом проворковала она, — Ничего страшного. И вообще, сейчас на улице просто чудесная погода, — студенты, как по команде, повернули головы к окнам, и их глазам предстало серое прохладное утро, — Идите гулять, я вас отпускаю.

Глаза Ванессы расширились от удивления, но это было ничем по сравнению с тем, что творилось в классе. Ожидавшие высококлассного бойцовского шоу от этих двоих, студенты были ошарашены действиями своего преподавателя. Большинство из них напоминали собой изваяния неудачно севших на кактус орангутангов: глаза их было выпучены, а рты открыты.

Профессор Пайел недоуменно озиралась вокруг, казалось, не совсем понимая, где она находится, а затем и вовсе удалилась, похлопав Ванессу по плечу и что-то мурлыча себе под нос.

Ванесса пробежала непонимающим взглядом по аудитории, из которой постепенно начал убегать народ (пока профессор не пришла в себя), в надежде отыскать подруг, но вместо этого она наткнулась на профиль незнакомого парня, который как раз в этот момент взъерошил рукой волосы и, на секунду сжав виски, прикрыл глаза ладонью. Что она сказала? Незнакомого?! Узнавание накрыло ее с головой в ту самую секунду когда, неожиданный лучик солнца скользнул по перстню на безымянном пальце юноши.

Перстень. Тот самый. Перед глазами девушки тут же возникла яркая картинка.

«Ванесса сидит на каменистом берегу пролива Ла-Манш. Солнце, отражаясь в нежно-голубой воде, слепит глаза. Ее темными волосами играет ветер. Слышится крик белоснежных чаек, парящих в нескольких метрах над водой и плеск набегающих волн. Соленые брызги с шумом взлетают на берег, когда вода бьется о серые, частично покрытые бурыми водорослями, валуны.

Чуть поодаль у самой кромки воды стоит темноволосый паренек и бросает камешки в набегающую волну. Они улетают далеко-далеко, оставляя на месте падения небольшие круги. Полы его джинсов совсем промокли — слишком близко он подходит к воде.

Вдруг он оборачивается и смотрит на Ванессу. На его лице играет открытая мальчишеская улыбка. Бросив последний камешек так, что тот скачет по водной глади, юноша бежит обратно к девушке и садится перед ней на корточки. Упрямая челка спадает ему на глаза, и все его попытки убрать ее заканчиваются провалом. Ванесса смеется над его чуть недовольным выражением лица, а он поднимает на нее взгляд, и его лицо снова озаряется улыбкой.

Паренек берет ее руки в свои и говорит:

— Ты даже представить себе не можешь, как мне сейчас хорошо!

— Такое ощущение, что раньше ты никогда не бывал на море! — улыбнувшись, произносит девушка.

— Ты не поверишь...

Тут он неожиданно оборачивается и протягивает смуглую руку к горизонту.

— Здесь ты чувствуешь себя свободным и можешь забыть о прошлом... обо всем.

Ванесса не улавливает смысл в его словах. «Забыть о прошлом?» Что же такого было в его прошлом, о чем стоит забывать? Но эта мысль скоро покидает ее голову. Сейчас важен лишь его голос. Такой неожиданно родной и знакомый. Как странно. Ведь они знакомы всего несколько дней. Когда она приехала погостить к бабушке, она и не думала, что встретит здесь такого потрясающего человека. Как необыкновенно складывается иногда жизнь! Можно долго ждать чего-то, надеяться, а только отвлечешься, забудешь на мгновенье о своей мечте, и...хлоп...твое желание вдруг исполняется. Странно.

Тем временем, парень вскакивает на ноги и продолжает.

— Как жаль, что мы не жили в те далекие времена, когда бесстрашные моряки бороздили бескрайние моря и океаны в поисках сокровищ, — пафосность его тона и гордое выражение лица заставляют Ванессу засмеяться, — сражались с гнусными злодеями, — юноша делает выпад с воображаемой шпагой в руке, — за даму своего сердца, — он делает поклон и подает девушке открытую ладонь. В его темно-синих глазах плещется смех.

Ванесса принимает его руку и, поднявшись на ноги, в ответ склоняется в легком реверансе. Она всеми силами пытается сдержать хохот, рвущийся наружу, представляя, насколько комично они выглядят.

И вдруг, юноша ловко обнимает девушку одной рукой за талию, второй переплетает свои пальцы с ее, и начинается безумный танец.

Они носятся по пляжу, выделывая разные «па», заглушая все посторонние звуки своим звонким смехом. Им легко и светло. И нет никого в мире кроме них. Лучики солнца путаются в ее длинных волосах цвета нежного шоколада, придавая им просто фантастический оттенок, а он забавно щурится, отчего кажется очень трогательным. И им обоим приходит на ум одно и то же: «Вот оно СЧАСТЬЕ!»

И тут нога Ванессы соскальзывает с камня, девушка спотыкается и падает, не преминув при этом утянуть за собой и своего партнера. Джентльменство — это для парней.

Они лежат на берегу и пытаются отдышаться. Рука Ванессы саднит и при ближайшем рассмотрении на ней оказывается небольшая, но довольно глубокая царапина.

— Прости, наверное, это из-за меня, — говорит юноша, виновато приглаживая волосы, — я пытался тебя удержать, а кольцо оцарапало. Прости, — снова повторяет он, — Дай посмотреть.

Он берет ее руку, и чуть нахмурив лоб, изучает рану. Да, она немного побаливает, но девушка на это не обращает внимания. Как же приятно ощущать его прикосновения. Она всматривается в его лицо и пытается запомнить каждую черточку. Ведь завтра она уедет, а его образ можно забрать с собой. Надежно спрятать. В сердце.

— Что это? — вырывает ее из мыслей удивленный тон. Юноша показывает на светлое пятно на загорелом запястье Ванессы, — Похоже на птицу. Поразительно.

— Да, оно у меня с самого детства. Забавно, правда? — девушка тоже склоняется над отметиной на левой руке и проводит по ней пальцами. Холодок пробегает по позвоночнику — так всегда бывает, когда ее касаешься.

Парень не отвечает, а потом задает неожиданный вопрос, переведя взгляд на Ванессу.

— Ты что, левша?

Девушка недоуменно вскидывает брови.

— Да, а как ты догадался?

— Врожденная наблюдательность, — бубнит себе под нос сосредоточенный юноша, а потом, отпустив ее руку и кивая на царапину, говорит, — Нам срочно нужна аптека.

— Ничего страшного, — легкомысленно отвечает девушка и указывает на кольцо, — Можно?

Парень снимает украшение с безымянного пальца и протягивает его Ванессе. Серебряный перстень с темно-синим камнем, на котором выгравирована буква «Н». Выглядит старинным.

— Откуда он у тебя? — не может сдержать любопытство девушка.

— Отец подарил, — чуть погодя отвечает юноша и, получив его обратно, одевает на руку, — Пойдем. Нам правда нужен пластырь, не то ты истечешь кровью, а компания посиневшего трупа меня не очень вдохновляет.

Девушка замечает, как резко изменилось его настроение и что-то исчезло из его взгляда. А потом понимает — та мальчишеская непосредственность! Она уступила место чему-то взрослому, серьезному. Не понимая причин такой резкой перемены, Ванесса принимает протянутую руку юноши и поднимается. Кровь из ранки идет все сильнее. «Да, возможно пластырь действительно не помешает». И они вместе отправляются на поиски аптеки».

Боль, уже забытая и притупленная, с новой силой ворвалась в сердце Ванессы. Целый год он не звонил и вообще, казалось, навсегда исчез из ее жизни! Почему же тогда он здесь? Она не верила в то, что ошиблась — это был он. Без сомнения!

Девушка опустила взгляд на белую отметину на запястье. Летящая птичка проглядывала из-за многочисленных браслетов у нее на руке. Пятно было светлее оттенка ее кожи, а летом и вовсе выделялась на загорелом теле. Оно всегда было у Ванессы, сколько она себя помнила. Девушка не стремилась показывать отметину и поэтому часто закрывала ее часами или браслетами.

Ванесса провела пальцами по запястью, а в голове пронеслась странная щемящая сердце мысль: «Его руки тоже касались его». Она подняла голову, и ее взгляд устремился к лицу парня в черной ветровке. «Что ты здесь делаешь, Уилл?»

(1) Найт — Knight (англ.) — Рыцарь.

Гарри, Рон и Гермиона бесшумно крались по ночной школе под мантией-невидимкой. В последнюю минуту Гермиона решила присоединиться к друзьям, верно осознав, что отговорить их от этой авантюры не удастся.

— Не могу же я выпустить вас одних! — воскликнула девушка, и теперь они медленно продвигались по спящему замку, попутно сверяясь с картой Мародеров.

Странное дело, но Малфоя на карте они так и не нашли. Гарри видел его в гостиной Слизерина, но, отвлекшись, не уследил, когда точка с именем слизеринца покинула окрестности школы. Неужели Малфой уже ждет их в лесу?!

Мантия была уже для них маловата — то и дело чья-то нога, нет-нет, да и становилась видна. Гарри с ностальгией вспоминал те дни, когда они спокойно помещались под ней втроем, накрываясь, как палаткой. Жаль, что тех времен не вернуть. Тогда не было таких глобальных проблем, не было Волдеморта. А сейчас каждый день превратился в ожидание момента, когда он, наконец, себя проявит. Такое время — самое нелегкое. Война уже началась, но ведется скрыто, тайно, непонятно. Невозможно угадать, куда враг нанесет свой удар. Волдеморт и его Пожиратели представлялись Гарри страшным многоголовым чудищем, каждая из голов которого была смертельно опасна. Этакая гидра — на месте одной отрубленной конечности тут же появлялось две. И что самое печальное, что все эти головы могли нанести удар в нескольких местах одновременно.

Гарри вздохнул. Сегодня ему представиться шанс, если и не обрубить конечность этого чудища, то хотя бы припугнуть или ненадолго вырубить. Он еще не знал, что эта дуэль станет первым звеном в цепочке событий, исход которых не сможет предугадать никто.

Беспрепятственно покинув замок, друзья вышли на зеленую территорию. Спустившись по ступеням, они заглянули в карту. Если верить старому пергаменту, поблизости никого не было, не считая Хагрида, который в тот момент находился в своей сторожке. Недолго думая, троица скинула плащ и, не торопясь, начала движение в сторону темневшего на горизонте леса.

Ночь выдалась лунной, поэтому волшебные палочки зажигать не пришлось — и без того все было видно прекрасно. Спустившись вниз по холму, друзья не спеша приблизились к опушке леса. Перед ними, то и дело, возникали силуэты огромных валунов, в темноте очень похожих на застывших великанов. Где-то совсем рядом стрекотали сверчки, а чуть поодаль ухал филин. Гриффиндорцы шли, молча, стараясь не нарушать идиллию ночной природы. Оглянувшись, они еще раз убедились, что никто за ними не идет, и в темноте слышны лишь их шаги.

Держась на почтительном расстоянии, друзья обогнули хижину лесничего и подошли к опушке Запретного леса. Он предстал перед ними высокой неприступной стеной и внушал одновременно страх и величие. Деревья стояли довольно плотно друг к другу, почти соприкасаясь массивными ветвями, но, если приглядеться, можно было увидеть начало петляющей среди них тропинки.

— Ох, плохая это идея! — первой подала голос Гермиона, зажигая палочку и всматриваясь в темноту между деревьями. Друзья последовали ее примеру. Не видно было ни зги.

— Так, — взял себя в руки Поттер, хотя сомнения снова успели поселиться у него в голове. — Как и договаривались, как только подойдем к поляне, вы накрываетесь плащом, а я выйду просто так.

Рон и Гермиона согласно кивнули. И они ступили на тропинку, ведущую в чащу леса.

* * *

Драко Малфой сидел в Выручай-комнате, куда в последнее время часто сбегал, быстро уставая от компании однокурсников, и смотрел на игру огня в камине. До двенадцати оставалось всего пять минут. Но он совершенно не собирался торопиться. Времени достаточно.

* * *

Прошло всего несколько минут, но Поттер уже десять раз пожалел, что согласился идти в этот лес. С трудом продираясь сквозь ветви деревьев и низкорослый кустарник, Гарри ругал себя на чем свет стоит! Уверенность в честности Малфоя покидала его с каждым шагом.

Постепенно Запретный лес становился все более редким. Кустарник больше не цеплялся за ноги, норовя, то и дело, ухватить за ногу. Это было царство лунного света, но не сплошного, а пятнистого: серебристо-белые лучи пронзали лесную кровлю и растекались по земле лужицами серебряной поволоки. Свет был не спокоен и переменчив: белесый туман наплывал на деревья, цедил сквозь себя жемчужное сияние и путался в темно-зеленых лапах вековых сосен. Друзьям все чаще и чаще попадались прогалины, которые серебрились в свете полной луны. На одной из них Гарри остановился и поднял глаза к звездному небу. Он был не в силах оторвать взгляда от удивительно желтой полной луны. Поразительно, но казалось, будто она висит прямо над головой — протяни руку и достанешь.

Гермиона, стоявшая чуть позади юноши, не сводила с него глаз. Она могла с уверенностью угадать его мысли: он думал о Ремусе Люпине. Ведь полная луна означала, что где-то далеко сейчас ему приходится очень несладко. Зверь, живший в нем с детства, снова взял верх над человеком, как и множество ночей прежде. А с бывшего преподавателя мысли Гарри — она была уверена — неизбежно перекинуться на лучшего друга-мародера. Человека, который так много не успел в своей жизни. Не успел вырастить крестника. Не успел пожить простой человеческой жизнью, без гнета, отчуждения и клеветы. Не успел... и уже не сделает этого никогда. Смерть распорядилась иначе. И кто у нее потребует ответа?! Гермиона стояла и смотрела в напряженную спину Гарри, отчаянно желая помочь. Иногда лучшая ученица Хогвартса до боли желала иметь возможность воскрешать умерших! Это бы хоть немного уменьшило ту тяжесть, которую она чувствовала у друга на сердце. Если бы она могла...

А Гарри все смотрел на звездное небо, и уже в который раз задавался вопросом: почему все они погибли — Сириус, его родители, в то время как те другие спокойно живут в своих огромных поместьях, не зная горя и нужды, и продолжают безнаказанно калечить чужие жизни? Почему?! Он вновь устремил свой вопрос в равнодушное небо с мириадами звезд. Небо не ответило. Множество людей каждый день обращалось к нему с упреками, надеждами, просьбами и страхами. Невозможно ответить всем. Лишь мудрое Время все расставит по своим местам. Наверное.

Гарри обернулся к друзьям, которые стояли рядом с ним. Рон сделал шаг вперед и по-дружески сжал его плечо в знак молчаливого понимания и поддержки, а затем мотнул головой в сторону деревьев, напоминая о причине их сегодняшнего визита. Поттер кивнул, и все трое, молча, направились к уже видневшейся большой поляне странной формы, где их уже ожидали.

Сегодня Малфой ответит. За все!

* * *

Драко мельком взглянул на серебряные часы, подаренные отцом на его шестнадцатилетие. В свете полной луны было прекрасно видно, что стрелки неукоснительно приближаются к вершине циферблата. Поттер опаздывает? Отбросив мешавшую челку с глаз, он устремил свой взгляд в темноту между деревьями. Через несколько секунд он уловил шелест листвы и шорох потревоженных веток. Спустя некоторое время на поляне появился и сам виновник этого шума — с палочкой наготове и горящим презрением в зеленых глазах за стеклами очков.

Странно, по звукам, доносившимся из леса по мере приближения гриффиндорца, можно было подумать, что он пришел не один. Хотя это же Поттер. Даже Хагрид передвигается с большей грацией. Ну, ладно, Хагрид не самый лучший пример.

Двое юношей начали медленно приближаться к центру поляны. Подойдя друг к другу почти вплотную, они приготовились к дуэли.

— Малфой, — Гарри кивнул слизеринцу в знак приветствия.

— Поттер, — тот отсалютовал палочкой в ответ.

Затем отойдя от центра на равное расстояние в двадцать шагов, оба встали наизготовку. Никто не спешил начать схватку первым. Они кружили по поляне, неотрывно глядя друг на друга: два взгляда, серых и зеленых глаз, скрестились подобно клинкам.

— Трусишь, Поттер? — вкрадчивым голосом осведомился Малфой.

— Еще чего! — тут же ощетинился гриффиндорец.

Подобный пинг-понг фразами стал для них уже привычным. Именно с этих слов всегда начинались их дуэли. Правда, тут же и заканчивались, потому что неугомонные профессора появлялись обычно сразу, еще до того, как парни успевали послать хоть одно заклятие друг в друга. Но сегодня никто не должен им помешать! В противном случае, в Хогвартсе вообще не существует ни одного места для выяснения отношений подобным образом!

И тут, когда слова заклятий уже были готовы сорваться с языка, произошло то, что ни один из них никак не мог ожидать!

* * *

Рон и Гермиона стояли недалеко от поляны под тенью деревьев, скрытые мантией-невидимкой, и с тревогой следили за развитием событий. Они видели, как двое парней подошли к центру поляны, перекинулись парой фраз, а потом разошлись на расстояние в двадцать метров друг от друга.

Гермиона с беспокойством наблюдала за их перемещениями. Гарри был собран и напряжен. Палочка в его руке немного подрагивала, выдавая внутреннее нетерпение. Плечи, то и дело, вздымались — с притоком адреналина в кровь он дышал чаще. Гермиона прямо видела, как не терпится ему начать схватку. Ох, как бы эта импульсивность не вышла ему боком! Сейчас он напоминал ей сгусток чистой энергии — коснешься, и она неминуемо выплеснется наружу. Затем девушка перевела взгляд на Малфоя. Слизеринец, напротив, выглядел абсолютно спокойным. Никакой резкости, движения грациозны и размеренны. Лишь в серебристых глазах, казалось, полыхает огонь. Он почему-то напомнил ей хладнокровного ассасина, который, не моргнув глазом, убивает намеченную цель. Но тут же себя одернула — Малфой такой же студент, как и они сами! Он еще подросток. В шестнадцать лет не становятся убийцами! «А ты в этом уверена?» — тоненький голосок в ее голове предательски дрогнул, но она всеми силами заставила себя успокоиться. «Это просто дуэль! С Гарри ничего плохого не случится!» — как мантру твердила про себя гриффиндорка. "Ты в своем уме?" — предательский голос не желал успокаиваться, — "Это не просто дуэль! Это дуэль с МАЛФОЕМ!!!"

Малфой. Шесть лет вражды и ненависти. Девушка не отводила изучающего взгляда от светловолосого слизеринца, который как раз в тот момент двигался по окружности лицом к ней. Да, а когда-то она считала его хлюпиком и мерзавцем! Впрочем, последнее определение подходило ему и сейчас, а вот на счет первого...

За последние годы он очень изменился. Высокий и статный... Гермиона не могла не признать — Малфой был невозможно красив. Волосы и глаза поразительного серебристого цвета и атлетическая фигура сводили с ума толпы девушек в школе. Ей самой не раз приходилось слышать, как многие из них с нескрываемым воодушевлением и возбуждением обсуждали последние новости, связанные с наследником древнейшего рода, в женских туалетах. Порой, она еле сдерживалась от того, чтобы не покраснеть — настолько пикантны были подробности. Про себя она, конечно, жалела этих глупых дурочек: завоевать расположение Малфоя было задачей практически невыполнимой. Гермиона вообще считала, что у мраморной статуи и то больше шансов полюбить кого-то, чем у этого холодного аристократишки.

Драко Малфой был опасным человеком. Среди своих сокурсников он был, пожалуй, единственным, которого действительно боялись. Его холодный расчетливый ум служил для него главным оружием, а колкие, язвительные речи ранили глубоко, проникая в самую душу. Он прекрасно справлялся без «Империуса» — по части управления людьми ему не было равных. Он просто чувствовал людей, мог без труда отыскать в человеке его самые больные, самые уязвимые места и надавить на них при желании. Без жалости, без компромиссов. Он всегда брал то, что ему было нужно. И Гермиона не уставала задавать себе вопрос: что же он сделает сейчас, когда уверен, что рядом никого нет? Будет ли играть по правилам?! Девушка закусила губу и, снедаемая беспокойством, вновь посмотрела на друга. Она так сильно нервничала, что, то и дело, переступала с ноги на ногу и теребила, подаренный друзьями, серебряный кулон.

Она прислушалась к лесу. Странно, но все было как будто бы спокойно. Неслышно было ни трелей птиц, ни шороха листвы. Ничего. «Как затишье перед бурей, честное слово!» Эта мысль, ох, как не понравилась девушке. Она воровато взглянула на Рона. От него волнами исходило напряжение. Понятное дело, гриффиндорцу было трудно сдержаться и оставаться стоять, вот так, в стороне, в тени, когда его друг вот-вот начнет сражаться с ненавистным слизеринцем.

— Ты ничего не слышишь? — еле слышно заговорила девушка. Тишина нервировала.

Рон, не отрывая пристального взгляда от поляны, ответил.

— Нет, а что?

— Просто, когда мы заходили лес был полон звуков, сейчас же все стихло. Даже ветра нет.

Рон повернулся к подруге.

— Это же лес, Гермиона! Тут может...

Но договорить ему было не суждено, потому что именно в этот момент раздался страшный вой, от которого кровь застыла в жилах. Рон и Гермиона резко обернулись. С другой стороны поляны к двум юношам приближалось два огромных зверя. Они походили на обычных волков, разве что намного превосходили своих сородичей по размеру. Они скалили клыки, а из их глоток вырывалось глухое рычание. Серебристый окрас их шкур буквально переливался в свете полной луны. Это зрелище могло бы показаться красивым, если ненадолго отвлечься от клыков ужасающего размера, с которых текла слюна. Зверушки были явно голодны. Парни, ошарашенные появлением нежданных гостей, во все глаза смотрели на волков, не в силах пошевелиться, а затем, как по команде, опустили палочки и начали медленно отступать к спасительным деревьям. Оба понимали — использовать заклинания опасно, слишком велик риск просто разозлить волков. Шаг за шагом они пятились в сторону, где, как изваяния, застыли Рон с Гермионой.

Первой из ступора вышла, как ни странно, гриффиндорка. Она сбросила мантию-невидимку и, что было сил, бросилась к поляне. Всего-то шаг, и она окажется на залитой лунным светом траве... но не тут-то было! У самой кромки поляны, она врезалась в непонятно-откуда-взявшуюся стену. Неведомая сила отбросила ее в сторону, да так, что она чудом не ударилась головой о близстоящее дерево. Рона, среагировавшего секундой позже, постигла та же участь. Юноша тут же поднялся на ноги и предпринял новую попытку. Бесполезно. От поляны их отделяло невидимое стекло, сделавшее их попытки помочь Гарри невозможными. Гермиона послала в препятствие пару заклинаний, но они растворялись, чуть только стоило им коснуться зачарованной поверхности.

— Вот дьявол!!! — прорычал Рон.

Гермиона посмотрела на фигуры парней, которые продолжали не спеша отходить назад. Звери пока не предпринимали никаких попыток наброситься на добычу, но девушка была уверена — это продлится недолго. И тут ее мозг пронзила страшная мысль: если они не могут попасть на поляну, то, скорее всего, Гарри с Малфоем не смогут оттуда выйти!! От этого предположения волоски на руках встали дыбом, и она во все горло закричала.

— Гарри!!!

Юноша, до этого не сводивший глаз с противника, обернулся. Он был рад, что Гермиона не выскочила из леса, чтобы тут же вступить в схватку, и сейчас находилась в относительной безопасности. Но, где, черт побери, бродит Рон?! То, что он увидел позади себя, мигом разрешило все его вопросы. Гермиона молотила кулаками по воздуху, внезапно превратившемуся в твердое вещество. Рядом пытался что-то предпринять друг, но что он мог? Он лишь метался около кромки поляны, как загнанный зверь. Блеск!!! Они с Малфоем заперты на этой чертовой поляне вместе с волками, которые хотят ими полакомиться. Просто отличное завершение вечера!!

— Что, Поттер, не смог обойтись без зрителей? — зло бросил слизеринец, кивнув на Рона и Гермиону.

Они все также продолжали отступать. Другое дело, что прятаться теперь им было негде — лес стал для них недоступен.

— Чем язвить, лучше бы придумал что-нибудь дельное!

— Поттер, я не герой всего магического мира! Это у тебя всегда с собой должен быть план по спасению человечества!

Гарри бросил на Драко разъяренный взгляд. Почему надо быть всегда таким идиотом?! Хотя, что с него взять? Это же Малфой!

Юноши продолжали отходить назад, звери неусыпно следовали за ними, не сводя с парней умных глаз. Гарри бы даже сказал, что их взгляд удивительно напоминал человеческий.

«Отлично, сегодня я стану обедом для волков-монстров с человеческими глазами!» Гарри и сам не понимал, отчего думал о подобном бреде, но ничего дельного в голову не приходило. «Соберись, Поттер!!!»

Гарри абсолютно не знал, как себя вести. Обычно в экстремальные ситуации он попадал либо один, либо с друзьями. Но оказаться на волосок от смерти вместе с Врагом... Да, сегодня у него, кажется, дебют.

Гарри быстро прикинул, что разобраться с оборотнями в одиночку не удастся. Но как он может положиться на этого подлого хорька?! Не пройдет и минуты, как он запаникует и сбежит! Он быстро посмотрел на Малфоя. Тот признаков паники не проявлял, только ходящие желваки выдавали его напряжение. Гриффиндорец в конец запутался. Интересно, о чем он думает?

А Малфой думал примерно о том же. Правда, невыносимо хотелось кинуть Поттера разбираться с проблемой самому, но гордость не позволяла. Будет он еще бегать от каких-то зверей! Он же Малфой, в конце концов!! А не какой-нибудь там... Уизли!!! Да и бежать было особо некуда. Не наматывать же круги по Лунной поляне, надеясь, что оборотень выдохнется и капитулирует! Придется кооперироваться с народным героем! Так себе перспективка, но при сложившихся обстоятельствах...

До внезапно-возникшей стены оставалось всего несколько метров.

— Так, от тебя, кажется, никаких предложений я сегодня не дождусь, — Малфой говорил тихо и быстро, — Предлагаю разделить их. Ты вправо, я влево. По моей команде, — и немного помедлив, добавил, — Ах да, возможно это оборотни — не дай им себя погрызть!

— Гениально, Малфой! — прошипел Гарри. — Ничего лучше придумать не мог?!

— Чья бы корова мычала... Ты вообще ничего не придумал!!

А затем, неожиданно Малфой во все горло заорал.

— Давай!!!

Не медля, юноши с поразительно скоростью бросились в разные стороны, и уже через несколько секунд, они оказались на довольно далеком расстоянии друг от друга.

Резко развернувшись, Гарри увидел, что волки отреагировали практически молниеносно — каждый погнался за своей целью. Ну что ж, отлично! С одним справиться куда как легче. Не теряя драгоценного времени, гриффиндорец послал в зверя красный луч оглушающего заклятия. Тот пролетел мимо цели, что было, впрочем, неудивительно — Гарри особо и не рассчитывал так легко с ним разделаться. Один за другим разноцветные всполохи озаряли окружающее пространство. Боковым зрением он видел, как Малфой пытается одолеть своего зверя, но тоже пока без особых успехов.

Уже через мгновение в плечо юноши чуть было не вонзились огромные когти чудовища. Только врожденная ловкость спасла Гарри от неминуемого увечья. Не стоит отвлекаться! Режущее, еще одно оглушающее и связывающее заклятья унеслись куда-то в темноту. Животные превосходили студентов и по силе, и по быстроте. Их тела были настолько вертки, что пока ни одно заклятие подростков не достигло цели.

Гарри аврально пытался вспомнить все, что Снейп еще на третьем курсе старался втолковать им об оборотнях. Но в голову не шло ничего, кроме состава волчелычного зелья, которое зельевар готовил Ремусу Люпину. И тут до его затуманенного сознания, донесся девичий крик. Оказывается, Гермиона уже несколько минут пыталась докричаться до друга, но он ее не слышал, увлеченный борьбой. Гарри пытался всеми силами расслышать, что же кричит ему подруга. И тут до него дошло: «Глаза!» Самое слабое место волка! Вспомнив заклинание слепоты, юноша кинул им в прыгавшего в него громадного зверя. Оно попало ему точно в морду. Страшно завыв, оборотень повалился на бок и стал скрести лапами по ставшими бесполезными глазам, пытаясь смахнуть то, что заставило их ослепнуть.

Отбежав на некоторое расстояние от лежавшего животного, он нашел взглядом Малфоя и крикнул ему.

— Малфой, меть в глаза! В глаза!!!

Почему он помогал врагу? Что его потянуло так поступить? Да то, что в тот момент у них был один общий противник, а их личная взаимная вражда могла пока подождать. По крайней мере, когда Гарри представлял смерть Малфоя, он никогда не думал, что она произойдет вот так — в Запретном лесу, на этой чертовой поляне, по вине каких-то зверей. Обычно в его голове возникала совершенно другая картина, когда поверженный враг падает от его собственной руки после честного поединка. Но здесь, перед лицом реальной опасности, Гарри понял, что не даст Малфою погибнуть. Просто не сможет. В его сердце нет столько жестокости. Жестокость он оставит для Волдеморта с его Пожирателями. Да и вообще, когда он желал слизеринцу смерти, он никогда не говорил об этом всерьез. Рано узнав, что такое потеря близкого, он не пожелал бы такого никому. Почти никому.

Если Малфой и удивился, то виду не подал. Ни на секунду не отрывая серебристого взгляда от противника, он лишь мотнул головой в знак того, что услышал, пригибаясь и уходя от очередного нападения.

Гарри обернулся к волку. Он понимал, что зверь ослаблен, но не повержен. У него все еще оставался безупречный слух и нюх. Видно, волк подумал о том же, потому что, резко вскочив, он увернулся от очередного оглушающего заклятия и начал теснить юношу к центру поляны. «Кажется, я его только разозлил!» — пронеслось в голове у Гарри.

В это время Малфой никак не мог попасть в глаза своему милому противнику. Его волк был немного меньше того, что достался Поттеру, но менее опасным это его не сделало. Наоборот, более ловкий и быстрый, он доставлял слизеринцу массу проблем.

Заклинание, выпад. Опять мимо!

«Вот дьявол!!»

Драко перекатился в сторону и внезапно его осенило. Суставы были вторым по значимости болезненным местом волков! Стоило этим воспользоваться.

Внезапно, прямо у самой головы Малфоя, пронесся красный луч. «Спасибо тебе, Поттер!» Зверь шарахнулся от него в сторону, и этим не преминул воспользоваться Драко. Коньюктивитное заклятие по глазам, переломы на лапах, и враг повержен.

Победно улыбнувшись, Малфой повернулся к Поттеру, чтобы сообщить ему о суставах, когда увидел, как еще один зверь выпрыгнул из темноты и на всей скорости несся к ничего не подозревающему гриффиндорцу. Не соображая толком, что он делает, Малфой крепко выругался и ...что есть мочи кинулся ему наперерез. Он видел, что катастрофически не успевает! И точно! Оглушив, наконец, своего противника, Поттер получил по спине передними лапами и отлетел в сторону, ударившись головой об камень, недалеко от слизеринца. Ну и звук!

Волк, глухо рыча, не спеша приближался к своей жертве, но на его пути неожиданно возник еще один субъект. Малфой стоял перед огромным зверем с палочкой наготове, а за его спиной лежал нокаутированный Поттер. С громким рыком животное бросилось на подростка, как раз в тот момент, когда тот применил к нему оглушающее заклятие. Оно нашло свою цель в полете и попало прямо в незащищенное брюхо. Свалившись прямиком на Малфоя, зверь затих.

С минуту все было как прежде, и вдруг, мир взорвался тысячами светящихся точек. Поляна внезапно озарилась золотым свечением, не имевшим ничего общего со светом луны. Вокруг, словно маленькие фейерверки, крутились золотые ленты, распадаясь на сотни блестящих осколков. На короткие мгновения Лунная поляна превратилась в огромный светящийся полумесяц. Малфой видел непонятный свет, лившийся из ниоткуда, и одновременно всеми силами пытался выбраться из-под туши волка, придавившего его.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Свет исчез, как будто кто-то щелкнул выключателем. На секунду Драко показалось, что он ослеп. Привыкая к темноте, он вдруг осознал, что волк, придавивший его, куда-то испарился. Он с трудом поднялся: мышцы не слушались, а липкая от крови левая рука нестерпимо белела. Не успел он рассмотреть, что конкретно с ней произошло, рядом, прямо из ниоткуда, возникло раскрасневшееся лицо Уизли.

— Это ты все подстроил, гад! Я так и думал, что ты честно не будешь сражаться!

Кажется, от того, чтобы не броситься на слизеринца сразу, его удерживало только то, что тот еле держался на ногах. Тем не менее, Малфой нашел в себе силы ответить. Он смерил гриффиндорца презрительным взглядом и ядовито прошептал, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

— Выражайся конкретней, Уизли!

Фамилию рыжего он буквально выплюнул.

— А ты не понимаешь?! Эти волки! То, что мы с Гермионой не смогли попасть на поляну! А потом этот непонятный свет! Будь ты в лучшей форме, я бы точно свернул тебе шею!!!

Малфой на секунду лишился дара речи. «Да что они о себе возомнили?!»

— Что же обращать внимание на подобные мелочи? Не стесняйся, Уизли! Только сначала подумай своими куриными мозгами: волки и на меня нападали, если ты не заметил!! И я был здесь, внутри поляны и сражался с этими чертовыми зверьми, пока ты, бегал вокруг и охал, как старая бабка!

— Я был готов вступить в схватку! — взревел Рон. — Но ты зачаровал поляну так, чтобы...

— Я зачаровал?! Ты вообще в своем уме?? Чтобы не иметь возможности уйти, наверное, да?! Да я только что спас вашего ненаглядного Поттера, а вместо благодарности...

— Да ты свою шкуру спасал!! Если бы с Гарри случилось что-то серьезное, отвечать бы пришлось тебе!! Слизняк!!!

И тут не выдержала Гермиона. Смерив обоих яростным взглядом, она воскликнула.

— Вы закончили?!

Очевидно, они только начали. Ноздри Рона раздувались, а Малфой, кажется, вообще еле сдерживался, чтобы не совершить убийство. Гермиона, до этого возившаяся с Гарри, уже стояла на ногах, а внутри нее буквально кипел гнев. Гарри серьезно ранен, а они стоят и препираются!

— Мне нужна помощь, Рон!!

Девушка и парень снова склонились к другу. Половина его лица была залита кровью, а сам он был без сознания. Гермиона водила палочкой над Поттером, пока Рон держал его. А затем она произнесла:

— Ему нужно к мадам Помфри! Я сделала все, что смогла. Малфой, ты обязан нам помочь!

Драко, наколдовавший бинты, кое-как перевязавший ими руку и уже собиравшийся было уходить, резко обернулся.

— Что, прости?! — голос слизеринца превратился в шипение, а глаза в узкие щелки. — Ты ведь издеваешься сейчас, да?! Я не собираюсь нянчиться с этим...

На него, вскочив, чуть было не ринулся Рон, но его вовремя придержала Гермиона.

— Если ты не хочешь, чтобы о вашей выходке узнал директор, помоги нам донести Гарри до лазарета.

И тут ее взгляд коснулся руки Малфоя, которую он аккуратно придерживал.

— Малфой, ты ранен!

— Какая поразительная наблюдательность, Грейнджер!

И он снова повернулся, чтобы уйти. Девушка не обратила внимания на язвительность тона, встала с колен и протянула руку.

— Дай мне посмотреть!

— Гермиона!!! — крик Рона разнесся по ночному лесу.

— Остынь, Грейнджер! — не обращая внимания на Уизли, презрительно произнес Драко. — Со мной все в порядке. Сам справлюсь. Не нужны мне ваши подачки!!

— Тогда ты пойдешь с нами в лазарет!

— Ни за что!!

— Ты ранен, тебе нужна помощь!

— Твое мнение меня не интересует! И вообще, не припомню, чтобы ты записывалась в батальон сестер милосердия!

Гермиона пропустила колкость мимо ушей. С Малфоем нужно было что-то делать, не то завтра все узнают об их с Гарри ночной дуэли.

— Ну, хорошо, как знаешь. Но, боюсь, завтра утром не очень будет похоже, что эту ночь ты преспокойно провел у себя в кроватке... Особенно если рана загноится, а рука распухнет!

Малфой скривился.

— Не питай иллюзий, что ты единственная в школе, кроме Помфри, кто может оказать первую помощь.

Девушку почему-то это задело.

— Ах, ну конечно, ты о нашей драгоценной Астории Гринграсс!

— Например! — холодно бросил Малфой.

И с этими словами, аккуратно придерживая раненную руку, он двинулся прочь с поляны. Боль, вначале абсолютно терпимая, усиливалась с каждой минутой.

Гермиона поджала губы и смерила спину слизеринца презрительным взглядом.

— Если бы ты не вызвал его на дуэль, ничего бы этого не случилось! — гневно высказала девушка, указав на лежащего ничком Гарри и на руку самого слизеринца.

— Ой, Грейнджер, если бы у бабушки кое-что было, она была бы дедушкой! — легкомысленно кинул Малфой вполоборота.

— Идиот!

Драко резко развернулся и наставил палочку в грудь девушке. Благо, правая рука была вполне здорова.

— Не нарывайся, Грейнджер! — опасно мягким голосом прошептал юноша. — Еще раз скажешь подобное, прокляну.

Эта фраза была брошена таким простым будничным тоном, что не вызывало сомнения — Малфой так и поступит. Но Гермиону это не остановило.

— Не надейся, что в следующий раз я буду такой дурой, чтобы пытаться помочь тебе!!

— Не надейся, что в следующий раз я организую дуэль в месте доступном для всяких гриффиндорских заучек!

Гермиона уже открыла рот, чтобы еще что-то ответить, но ее окликнул Уизли.

— Гермиона, ты про Гарри не забыла?!

Охнув, девушка присела рядом с другом, а Малфой возвел глаза к небу. «Забудешь про него, как же!» Гарри застонал, заставив Малфоя презрительно скривиться. «И это Герой ВСЕГО магического мира, оборотень тебя покусай!!»

Слизеринец стоял молча и смотрел на раскинувшуюся перед ним картину. Смотрел, как заботливо Грейнджер стирает кровь со лба Поттера, как Уизли держит того за руку. Стало тошно. Да, а вот с ним никто не пришел. Если бы их дуэль состоялась, и Поттер победил, некому было бы даже доставить его обратно в Хогвартс. Утром он об этом не подумал. Досадный просчет. Да, лучше бы Поттера сегодня никто не видел в таком состоянии, и он знал, как это организовать.

— Мик, — позвал Малфой, и мгновение спустя с хлопком перед ним очутился эльф-домовик, тут же склонившийся в подобострастном поклоне.

— Что желает, юный хозяин?

Малфой посмотрел на гриффиндорцев. Да, только ради их физиономий можно было устроить это представление.

— Позови какого-нибудь эльфа с кухни, живо!

Домовик щелкнул длинными пальцами и исчез, чтобы секунду спустя появиться вновь. Но он уже был ни один. Огромные глаза Добби расширились от страха и стали еще больше похожи на чайные блюдца.

— Что приключилось с сэром Гарри Поттером?

— Потом, Добби. Помоги нам добраться до лазарета. Сможешь? — Гермиона вопросительно нахмурила лоб.

Добби закивал так быстро, что его уши-локаторы заколыхались с невообразимой скорость.

— Добби поможет вам, мисс.

— Если что, мы друг друга не видели! — наигранно весело произнес Малфой, обращаясь к гриффиндорцам. Хотя, их согласия тут вообще не требовалось. Он и так прекрасно знал, что они ничего никому не скажут — в противном случае подставят под удар народного любимца.

Грейнджер то ли кивнула, то ли нервно дернула плечом. Наверное, таким образом, она выразила свое отношение к сложившейся ситуации.

Они схватились за пальцы домовика и с негромким хлопком трансгрессировали.

«Даже не попрощались! Что за воспитание!» Хотя одиночество ему сейчас было очень кстати.

После того, как гриффиндорцы отчалили, Малфою не терпелось попытаться отыскать причину сегодняшнего светопредставления. По горячим следам так сказать. Не обращая внимания на все усиливающуюся боль в руке, Драко начал медленно обходить поляну шаг за шагом, но, к его горькому разочарованию, ничего необычного не происходило. Легкий ветерок играл с зеленой листвой, где-то неподалеку стрекотали сверчки. Но откуда мог взяться этот непонятный золотистый свет? Да и к тому же оставался открытым вопрос: куда делись тела волков. Да и это внезапная изоляция...Что-что, а вопросов без ответов Малфой не любил. Покрутившись еще некоторое время на поляне, Малфой разочарованно вздохнул, а потом приказал эльфу:

— В мою комнату, Мик.

«Мне надо многое обдумать».

В тишине леса раздался еще один хлопок, и Лунная поляна окончательно опустела.

"Что ты здесь делаешь, Уилл?"

Этот вопрос буквально терзал разум Ванессы, пока она стояла в дверях, в оцепенении наблюдая за темноволосым юношей. Тот ее пока не замечал, с остервенением засовывая учебники в сумку. Он был явно недоволен: глубокая складка пролегла меж бровей, губы были сжаты в тонкую линию.

Собрав, наконец, вещи, он забросил сумку на плечо и только тут заметил наблюдавшую за ним девушку. Их взгляды встретились, и Ванессе на долю секунды показалось, что он сейчас вскинет брови, удивившись встретить ее здесь, рассмеется тем заразительным смехом, который она так часто вспоминала, и, от которого на его щеках появятся милые ямочки, а потом подойдет и ласково обнимет ее.

Но ничего из того, о чем она подумала, не произошло. На лице Уилла не появилось и тени улыбки, а холодный и сосредоточенный взгляд вызывал у девушки искреннее недоумение. "Неужели он не узнал меня?!" В голове возникла до слез наивная и детская идея скинуть браслеты и показать светлую птичку на запястье, но она тут же отбросила ее. Мысль показалась унизительной и глупой.

Прошло всего лишь несколько секунд, показавшихся Ванессе вечностью, а затем Уилл отвел глаза и, расправив плечи, прошел мимо девушки, оставив ту с абсолютно противоречивыми чувствами в душе. Обида, непонимание, злость на себя за желание показать отметину, чтобы быть узнанной хоть каким-то способом и непреодолимое желание подойти и поговорить — этот котел из чувств бурлил и кипел, грозя взорваться. Когда юноша скрылся за дверью... нет, даже раньше, когда разорвал зрительный контакт, он разбил тот мирок, который возник между ними. Когда он отвел глаза, слуха Ванессы достигли посторонние звуки, шумы, а сама она вновь осознала, что находится в классе. Секундой раньше ничего этого не было. Просто не существовало. Лишь его темно-синие глаза и непослушная челка, все так же спадающая на лоб. Только сейчас она была, пожалуй, немного длиннее, чем тогда... год назад.

Год назад! Неужели прошло столько времени? После их расставания не было и дня, чтобы она о нем не думала, не вспоминала те чудесные мгновения, проведенные рядом с ним. А еще она до отчаяния сожалела, что у них на двоих было всего три дня. Три дня, перевернувшие ее жизнь с ног на голову. Что это было? Любовь? Возможно. Первая, немного наивная, но от этого не менее сильная.

Что такое Любовь? Странное, нелогичное чувство. Такое простое и одновременно безумно сложное. Она делает зависимым, уязвимым. Но почему-то именно в ней заключена наша самая великая сила и самая главная слабость. Так говорила Ванессе мама. А еще она утверждала, что Любовь является нам в разных формах и обличиях. Бывает страстной, теплой и нежной; а иногда становится болезненной, яростной и полной ненависти.

"Как же такое возможно — любить и одновременно ненавидеть?!" Теперь Ванесса, кажется, поняла...

До сегодняшеного дня Ванесса с уверенностью могла сказать, что ее любовь была подобна крохотному огоньку в душе, согревавшему ее изнутри. С каждым днем он разгорался все ярче, все больше. И если бы кто-нибудь заглянул в ее сияющие глаза, без сомнения, увидел бы отблески того огонька, горевшего внутри. До встречи с Уиллом, Ванесса и не предполагала, что может возникнуть непреодолимое желание видеться и находится рядом с другим, почти незнакомым человеком каждый день. Двадцать четыре часа в сутки. Была бы ее воля, они бы вообще не расставались. Для нее стало откровением, что просто молчанием можно сказать так много, что мимолетное касание руки может поднять теплую волну где-то у сердца, а улыбка тут же выползает на лицо, стоит лишь только увидеть его. С Уиллом ей было так легко и светло, что от этого света хотелось зажмуриться. Те три дня она не ходила, а летала, будто бы за спиной выросли большие белые крылья. Это было так ново и необычно, и она отдала бы многое, чтобы это чувство ее никогда не покидало.

Но оно ушло, стоило только ее синеглазому пареньку скрыться за окном поезда. Он невольно украл у нее эти крылья, потому что они расправлялись только рядом с ним. Ванесса убеждала себя, что они еще увидятся. Что он обязательно позвонит. Но тоска на сердце не давала покоя. Так оно и вышло. Не позвонил, не вспомнил.

И сейчас, стоя у дверного косяка и глотая непрошенные слезы, Ванесса пообещала себе, что ни за что, ни при каких обстоятельствах не позволит себе заговорить с ним. Она будет игнорировать его. Будет сложно, но она справится. Прожила же как-то этот год, загоняя боль в глубину души, и сейчас сможет. Да, его неожиданное появление выбило ее из колеи. Она была просто не готова! Она была уверена в одном — ни одному парню она больше не позволит так глубоко проникнуть в ее душу.

Но с этого момента все будет по-другому!

Как «по-другому», она еще не знала, но пройдет еще совсем немного времени и Ванесса с удивлением заметит, что эти слова, скользнувшие однажды по краю ее сознания, станут пророческими.

* * *

Алиса, тем временем, стоя в стороне, не могла поверить своим глазам. Ванесса его знает?!

Она поняла это по обескураженному выражению лица подруги, по ее напряженной позе. Но главное, что ее выдало — это глаза. Большие темно-серые, они никогда не врали. Просто не умели. Вот сейчас там затаились удивление, настороженность и волнительное ожидание. Она проследила, как рука Ванессы непроизвольно метнулась к браслетам, надежно скрывающим отметину в виде летящей птицы. Не может быть!! Этим жестом девушка развеяла последние сомнения Алисы — Ванесса действительно с ним знакома!

Нехорошее чувство обиды закралось в сердце Алисы. Стоило прийти в класс новому красивому парню, как оказалось, что Ванесса его знает. И судя по выражению лица, он не просто знакомый. Ванесса снова ее опередила. И когда только она успела?! Алиса про себя выругалась. Иногда ее просто бесила эта способность Ванессы — не затрачивая усилий, оказываться в центре событий. Из всей их компании никто не был обделен мужским вниманием, но, как ни странно, именно к Ванессе Алиса испытывала ревность. Причина была проста. Так получалось, что очень часто их выбор падал на одного и того же парня. Хотя, нет. Не так. Выбор Алисы падал на парня, который к тому времени был уже по уши влюблен в Ванессу. Поначалу ей казалось, что подруга просто издевается. Но оказывалось, что зачастую они даже не были друг с другом знакомы. И после сотого неудачного выбора, Алиса поняла: она просто невезучая! Абсолютно. Наверное, при рождении лепреконы просто забыли дать ей мешочек с золотым песком удачи. Как настоящая подруга, Алиса никогда не пыталась отбить понравившегося парня у Ванессы. Да и гордость бы не позволила. Много ночей она провела, ревя в подушку и упрекая лихую долю. И вот однажды, она просто решила не вмешиваться в течение судьбы. В этом плане она стала чистым фаталистом: если это ее вторая половинка, значит, они, в конце концов, все равно будут вместе, если нет — то, что зря слезы лить. Далось ей это решение, мягко говоря, с трудом.

И вот сейчас, глядя на подругу и незнакомца, это досадное и, признаться уже позабытое чувство, вернулось вновь. Сердце затопила жгучая обида. Столько времени прошло, а она, значит, так и не научилась спокойно реагировать на подобные случаи. Алиса резко отвернулась и не увидела, как равнодушно и холодно Уилл прошел мимо Ванессы. Может быть, тогда ей стало бы легче.

— Эй, с тобой все в порядке? — к ней подошла Элен и заглянула в лицо.

— Да, все в норме. Просто...

Она не договорила, потому что в этот момент к подругам подошла странно притихшая Ванесса.

— Всем привет, — натужно улыбнулась она.

— Привет, — вразнобой ответили девушки.

— Эй, вы поняли, ЧТО только что произошло? Пайел, похоже, наконец, окончательно сошла с ума! — Нэнс перевела внимание на себя, понимая, что с Ванессой творится что-то странное.

— Честно говоря, нам надо было обратиться в учебный отдел... — начала Хельга, закатывая рукава синего школьного джемпера, но ее тут же перебили.

— Да ты в своем уме?! Когда еще такое будет? Мне кажется, это все твои слова о праве топора виноваты, — Нэнс подмигнула Алисе, на что та в ответ лишь дернула уголком губ и взглянула на Ванессу.

— Так, нам, пожалуй, пора идти, — Элен красноречиво посмотрела на Нэнс, кивнув в сторону странно притихших лучших подруг.

— А, да-да! — Нэнс тут же начала собирать вещи и, прихватив под руку ничего не понимающую Хельгу, они направились к выходу, — До следующей пары, да?

— Ага, — Ванесса с Алисой кивнули в унисон, а когда за девчонками закрылась дверь, взглянули друг на друга.

В сердце Алисы боролись два чувства — обида на Ванессу и тревога за нее же. Очень уж она сейчас была не похожа на ту веселую девчушку, к которой она привыкла. Складка меж бровей, плотно сжатые губы. И этот взгляд...куда-то внутрь себя. Казалось, она ведет жестокую борьбу с самой собой.

И тревога победила. Алиса вдруг стало стыдно. Эта девочка напротив, которая сейчас беспокойно теребила темную косичку, за несколько лет стала для нее самым близким человеком. Ей хотелось обо всем рассказать, спросить совета. И Алиса точно знала, что Ванесса всегда успокоит, поможет и не станет делать ее личные проблемы и секреты достоянием общественности. Неужели из-за какого-то непонятного мальчишки, которого она видит в первый раз, она готова все это потерять? Нет, не готова!

Что там все вокруг твердят? Женской дружбы не существует? Да вот же она! Самая, что ни на есть, настоящая! И осознав это, злость куда-то испарилась. Алиса взглянула на подругу и, скрестив на груди руки, потребовала:

— Так, выкладывай!

— О чем ты? — пряча глаза, спросила Ванесса.

— С чего вдруг такое настроение, будто парень твоей мечты смотался с первого свидания, даже не попрощавшись?

«Прямо в яблочко!»

Девушка подняла глаза, и слова сами потекли, словно неконтролируемый поток. Сначала робко, а потом все уверенней. Ванесса делилась всем тем, что было у нее на сердце и пыталось вырваться наружу. Она рассказывала про ее поездку и встречу с Уиллом, про их, а может только ее, чувства, про его обещание, которое он так и не выполнил... Слез не было. Была лишь странная пустота на душе. Как будто оттуда вырвали кусок, и теперь эта пустота грозила превратиться в зияющую бездну, поглощавшую все самое светлое и доброе. И, наконец, Ванесса в своем рассказе подошла к сегодняшней встрече.

— И вот он здесь. Честно, я никогда не думала, что наша встреча пройдет именно так.

Девушка замолчала. Да, она представляла все совершенно по-другому. Как точно, она сказать не могла. Но в ней уж точно бы не было ледяного взгляда и полного равнодушия.

Алиса нахмурилась.

— Так ты же вроде говорила, что он живет в Брайтоне!

Ванесса кивнула.

— Может, переехал? — предположила Алиса, надеясь хоть на какую-нибудь реакцию девушки. Бесполезно. Подруга снова кивнула. Да, плохо дело!

— Ванесса, а может, ну их, эти занятия сегодня? Пойдем сейчас ко мне в гости? Вечером придет мама. Она будет тебе очень рада!

Девушка, задумавшись, сморщила носик. Прогулять две пары? Хотя, что она, в сущности, теряет? Все равно голова у нее сейчас занята отнюдь не историей с алгеброй.

Идти к Алисе не хотелось, но идти домой не хотелось еще больше. Увидев ее в таком состоянии, мама начнет переживать. Нет, лучше, и правда, погостить у Бэрилендов. Тем более, она уже давно не видела тетю Лану.

— Да, это отличная идея. Спасибо, — Маккей изобразила улыбку.

— Не переживай, все наладится.

В этом сейчас Ванесса очень сомневалась.

* * *

Девушки шли по залитой солнцем улице. Погода, как и предсказывала миссис Пайел, разгулялась. Из-за туч выглянуло солнце, бликами играя на стеклах проезжающих мимо машин.

— О, кажется, небесная канцелярия, наконец, вспомнила, что у нас сейчас по расписанию лето, — ухмыльнулась Алиса, нарочито беззаботно глядя в небо и, всеми силами пытаясь вывести подругу из, столь несвойственного ей, молчаливо-депрессивного состояния.

Та же не замечала ничего вокруг, глядя себе под ноги. Что интересного она там нашла, не знал никто. Даже сама Ванесса.

От школы до дома Алисы было недалеко: пятнадцать минут пешком. Всего-то пройти через красивый парк и окажешься на месте. Ванесса обожала его. Они с Алисой часто сидели там, почти в самом его центре у красивого фонтана, делая уроки или просто болтая ни о чем.

Ванесса воровато взглянула на подругу. Чтобы она без нее делала? Алиса права, надо перестать ныть!

— Спасибо еще раз за приглашение, — Ванесса постаралась придать своему голосу еще большую теплоту. — Ты права, все наладится.

Алиса посмотрела на подругу и улыбнулась.

Перед самыми воротами девушки притормозили, пропуская пожилую пару, а затем вошли в тенистый сквер парка. Здесь было тихо и светло. Слева находилась большая детская площадка с большим кирпичным замком и деревянной горкой, которая сейчас пустовала. Странное дело, обычно там было полным полно детей и их родителей. Проходя мимо пустующих скамеечек, подруги молча свернули на боковую аллею. Она была более сумрачной по сравнению с остальным парком — кроны деревьев здесь смыкались более плотно, не давая солнечному свету проникать сквозь них, но именно эта дорожка вела к каменному фонтану — излюбленному месту Ванессы и Алисы. Наверное, именно поэтому они, не сговариваясь, пошли в ту сторону.

Гравий успокаивающе шуршал под ногами, и девушки, смотревшие себе под ноги, не сразу заметили несколько темных фигур вдалеке, преградивших им путь. Они были закутаны в черные плащи, а лица скрывали капюшоны.

Ванесса заметила их первая и ткнула подругу в бок. Та оторвала взгляд от каменистой дорожки, посмотрела вперед и на мгновение остановилась вслед за Ванессой. Люди впереди не двигались. Девушки переглянулись и несмело продолжили идти вперед. И только тут Алиса их узнала. Словно из ушата с ледяной водой, ее окатил первобытный страх. Она знала то, что сейчас случится еще до того, как это произошло. Застыв на месте, не смея даже пошевелиться, она смотрела вслед удаляющейся подруге. Та, не увидев Алисы рядом с собой, обернулась. И тут все завертелось. Темные фигуры в плащах разом пришли в движение.

Словно снова оказавшись в своем кошмаре, Алиса с ужасом следила за происходящим.

* * *

Уильям Найт вышел из дверей школы, злясь на весь мир и на себя в частности. Какого черта он с ней не поздоровался?! Ведь она ТАК на него смотрела. Нет, он просто не смог. Слабак! Как бы он объяснил свое отсутствие длиною в год?! Стало тошно. Он возвел глаза к небу и крепко выругался. А еще это дурацкое светопредставление на уроке! Им же английским языком сказали — не высовываться и ничего не предпринимать! Остолопы!!

Скинув сумку с учебниками с плеча, он быстро подошел к пустующей скамейке и поставил ее рядом — будто бы ее забыл какой-то нерадивый ученик. Убедившись, что поблизости никого нет, юноша юркнул за широкий ствол дерева и затаился. Теперь осталось дождаться Ванессу. Не прошло и минуты, как в дверях появились ее подруги, а еще через минуту вышла сама Ванесса с еще одной девушкой, той, которую он увидел первой. Вот только ее не хватало! Как теперь избавиться от лишней? Шеф приказал не волновать Ванессу раньше времени, иначе их затея сорвется. Нда, если ее лучшая подруга внезапно упадет в обморок, девчонку это явно взволнует, а Империусом пользоваться нельзя — министерство не оценит. Дьявол! Ладно, будем действовать по ситуации.

Стараясь держаться на почтительном расстоянии, но, в то же время, не упуская их из виду, Уилл пошел вслед за подругами. Он видел, что они направляются к парку. Все складывается просто прекрасно! Возможно, его помощь даже не понадобится. Мракоборцы сделают свое дело.

Опустившись на одно колено, якобы для того, чтобы завязать шнурок, он проследил, как девушки зашли за кованую ограду парка. Над их головами, совсем низко, пролетел черный ворон. Птица приземлилась посреди дороги, по которой недавно прошли девушки, и уставилась на них оранжевыми глазами. Уилл видел, каким заинтересованным взглядом проводила подруг черная птица на подъездной аллее. Это еще что такое?? Неужели...

Уилл мгновенно скользнул за подругами на территорию парка и накинул на голову капюшон. Держась в тени деревьев, он обогнул аллею, по которой шли девчонки, и оказался от них сбоку. Юноша видел, что в конце дорожки их уже ждут. Вот только это были отнюдь не мракоборцы! Черрррт! Не дожидаясь пока Пожиратели произнесут заклинание, юноша, словно пущенный из пращи камень, помчался прямо на девушку. И вовремя. Он свалил ее на землю именно в тот момент, когда красные лучи пронеслись над ними, чуть не задев. Мгновенно вскочив на ноги, он откинул капюшон и дернул ничего не понимающую Ванессу к ближайшему дереву. Рядом с ней пронесся красный луч, угодивший в небольшое деревце и разнесший его на мелкие щепки.

— Ч-ч-то... что это было? — запинаясь, пролепетала Ванесса, все еще глядя на то место, где раньше росло молодое растение. Ее всю била крупная дрожь. И тут, переведя взгляд на парня, она выдохнула:

— Уилл?!

— И тебе привет, Маккей! — нарочито весело произнес Найт, выглядывая из-за дерева. Пожиратели смерти неспеша приближались. Осмотревшись, он заметил еще одну фигурку, сжавшуюся у корней высокого дерева по другую сторону аллеи. Уилл абсолютно не знал, что делать со второй. Бросить ее? Ведь его цель — Ванесса. Но он знал наверняка — Пожиратели не оставят в живых непосредственного свидетеля. Дьявол, когда же он научится выключать эти дурацкие чувства?!

— Кто эти люди?! Чего они хотят?! Что это за лучи?! — нескончаемый поток вопросов, лившийся из губ Ванессы, грозил перерасти в полноценную истерику. Ей еще никогда не было так страшно. В голову почему-то пришли кадры из всех тех фильмов, которые она обожала смотреть, где женщины-воительницы сражаются и карают врагов наравне с мужчинами. Где женщины не ведают страха, не паникуют и находят выход из любой ситуации. Сейчас Ванесса поняла — она не такая! Она не герой! Ведь у героев от страха не сводит дыхание, ноги не подкашиваются, а сердце не норовит выскочить из груди.

— Не имею понятия, — соврал юноша и схватил девушку за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Ясно одно, это не друзья. Бежать можешь?

Ванесса сдавленно кивнула и поднялась. И откуда только у нее взялись силы? И тут она поняла — его взгляд. Такой уверенный и твердый. Вот что помогло ей.

Взглянув за спину юноше, она увидела сжавшуюся около дерева Алису. Боже, как она могла про нее забыть?! Бросившись по направлению к подруге, Ванесса не услышала крик Уилла «куда?!» и через мгновение оказалась рядом с ней.

— Алиса, вставай!!! Надо бежать!! — Ванесса трясла ее за плечи, а когда та подняла голову, девушка увидела, покрасневшие от слез глаза.

— Ванесса, я знала, я видела... я не предупредила. Это я виновата! Это...это же все, как в моем сне! — лепетала абсолютно бессвязные предложения подруга. Сердце Ванессы подскочило и заколотилось где-то в горле.

— Поднимайся! Живо! — встряхнул Алису, оказавшийся рядом Уилл.

Фигуры в темных плащах были уже совсем рядом. В подростков полетели новые заклятия, но они, уворачиваясь, побежали со всех ног к противоположному выходу из парка, петляя между деревьями. Ванесса слышала треск и хлесткий звук этих непонятных лучей. Краем глаза она заметила, что рядом бегут Алиса и Уилл. Мыслей практически не было. Был лишь дикий ужас, гнавший ее все дальше от места нападения.

Троица выскочила на открытое плато с каменным фонтаном по центру. Голубые струи били из распахнутых цветков лотоса, разлетаясь разноцветными брызгами на солнце. Оглянувшись, Ванесса с удивлением обнаружила, что сзади никто за ними не гонится, и если бы не запыхавшиеся рядом Алиса и Уилл, она бы предположила, что все это ей привиделось.

Они остановились и прислонились к краю фонтана, переводя дыхание. Как вдруг...

— Здравствуйте, детки! — сладкий голос произвел на подростков эффект ушата ледяной воды. Они резко обернулись.

Впереди, преграждая им путь, стояло пятеро незнакомцев, закутанных в черные плащи. На лицах их были серебряные маски, а в руках небольшие деревянные указки. И что они ими сделают? Ткнут в глаз? Смешно. Хотя нет, не очень.

Подростки сбились в кучу, держась друг за друга и наблюдая, как центральный опускает указку и делает несколько шагов им навстречу.

— Нам нужна Ванесса Маккей! Лишние, отойдите, и мы не причиним вам вреда, — его голос прозвучал неожиданно громко.

В ответ они лишь плотнее прижались друг к другу. Уилл чуть вышел вперед, прикрывая собой девчонок.

— Сначала попробуйте догнать, — сквозь зубы процедил он, и тут произошло невероятное — вода из фонтана поднялась и стеной обрушилась на нападавших, сбивая их с ног.

Не медля ни секунды, трио сорвалось с места и помчалось к выходу из парка. Ванесса знала, что впереди их ждет развилка, и там главное — не разделиться.

В груди неприятно жгло, а к горлу подкатывала тошнота, но скорость девушка не сбавляла.

Перед развилкой они начали притормаживать и тут же наткнулись на четверых в масках. «Этого не может быть!! Каким образом они опередили нас?!» Не успела Ванесса вскрикнуть, как сверху на них обрушилось огромное дерево, вырванное с корнем. Только врожденная реакция спасла ее от неминуемой гибели. Девушка нырнула в левый коридор и только тут поняла, что осталась одна. Видно, ребята, спасаясь от огромного ствола, побежали по правой дорожке! Плотный кустарник не позволял увидеть того, что происходит на соседней аллее.

Недаром эта часть парка называлась «Лабиринт». Здесь была посажена высокая живая изгородь, разделенная несколькими довольно широкими аллеями. В конце они сходились в одной точке, но до нее нужно еще было добраться. Ванесса со всех ног кинулась туда. Девушка молилась всем богам, чтобы добежать туда вместе с Алисой и Уиллом. За каждым поворотом, она ожидала увидеть тех людей в масках, но пока ей улыбалась удача — никого не было. И тут она услышала девичий крик. Кричала Алиса. Ускорившись, хотя до этого это казалось невозможным, Ванесса выбежала на широкую липовую аллею, ведущую к выходу из парка. И тут она их увидела. Алиса и Уилл стояли , прижавшись спиной к дереву, а люди в плащах окружили их неплотным кольцом, направив на них деревянные указки. На лице Алисы читался панический ужас, в то время как Уилл был похож на ощетинившегося дикого зверька, готового в любой момент вступить в схватку.

Не в силах стоять в стороне, Ванесса бросилась на выручку друзьям.

— Вам нужна я! Не смейте трогать их!

Незнакомцы тут же обернулись на ее крик, и она была готова поспорить, зло ухмыльнулись под масками.

— Какая смелая маленькая букашка! Ну, что ж, тогда остальные нам не за чем!

Словно в замедленной съемке, Ванесса видела, как с концов деревянных палочек срываются красные лучи. Не понимая толком, что она делает, девушка бросилась наперерез. Она понимала, что это бесполезно, и она ни за что не успеет — слишком большое расстояние разделяло их. Но в секунду, когда лучи должны были коснуться ее друзей, Ванесса непостижимым образом сумела схватить Алису за руку, а Уилла за рукав куртки, и все вокруг озарилось золотым светом.

Все присутствующие мгновенно прикрыли глаза руками, защищая их от золотого свечения. Откуда оно взялось? А источником его была девушка с темными волосами. Сейчас она напоминала скорее статую, сделанную из чистого золота — она не шевелилась, и лишь волосы, окутанные золотистой дымкой, колыхались волнами от незримого ветра.

Ванесса стояла посреди этого света с закрытыми глазами и, казалось, впитывала в себя красные лучи, которые срывались с палочек незнакомцев. Они будто втягивались в золотую воронку, не причиняя подросткам никакого вреда. Незнакомцы в плащах не могли понять, что происходит, и почему их заклятия не действуют.

Прошло буквально несколько мгновений, и все кончилось. Золотые лучи исчезли бесследно, будто бы их и не было. Парень с девушкой отняли руки от глаз и взглянули на Ванессу как раз в тот момент, чтобы увидеть, как та без чувств медленно оседает на землю. Уилл, уверенно подхватил ее, осторожно усадил у близстоящей липы и вновь встал лицом к нападавшим. Он поднял руки, как бы сдаваясь, и уверенно произнес.

— Послушайте, давайте поговорим! Опустите палочки!

Четверо нападавших, начинавшие приходить в себя, переглянулись и рассмеялись. Резко, зло. Мальчишка, похоже, спятил. Теперь ничто им не помешает забрать девчонку. Наставив на подростков палочки, они попытались применить к ним заклинания, но... ничего не произошло. Тупо уставившись на ставшие бесполезными палочки, нападавшие в панике попытались сотворить хоть какое-нибудь волшебство, но палочки никак не реагировали на их потуги.

И тут из-за поворота показалась еще одна темная тень. Пятый незнакомец все это время находился неподалеку и наблюдал за происходящим. Он трансгрессировал за дерево, у которого находилась без сознания Ванесса, схватил ее за руку и вместе с ней бесследно исчез. А Алиса и Уилл даже этого не заметили.

— И что это, по-твоему, было?!

Глаза Рона гневно полыхали, когда он, сложив руки на груди, грозно нависал над диваном в гостиной Гриффиндора, на котором уютно устроилась вторая староста факультета.

— Ты о чем? — Гермиона подобрала под себя ноги и устало потерла глаза.

После того, как они без приключений добрались до лазарета и оставили Гарри на попечение мадам Помфри, придумав при этом полнейшую чушь о причине его нездоровья, Рон и Гермиона быстро поднялись в гриффиндорскую башню. Весь путь они проделали молча, но, как только за ними закрылся портрет, Рона прорвало.

— Зачем ты предлагала Малфою помощь?! Это же МАЛФОЙ!!!

Гермиона подняла на друга искренне удивленный взгляд.

— Правда что ли?! То-то этот субъект показался мне знакомым! А я все думала, с чем связано мое непреодолимое желание треснуть его по башке чем-нибудь тяжелым!

Видя, что эти слова никоим образом не повлияли на воинственное настроение Рона, Гермиона всплеснула руками.

— Чтобы никто не узнал об их дуэли с Гарри, Рон! Думаешь, если бы завтра Малфой и Гарри вообще не появились на завтраке, это никого бы не удивило и не навело на определенные мысли?!

Рон выглядел насупленным.

— Гермиона, как ты не понимаешь! Этот хорек все подстроил. Он как-то зачаровал поляну, вызвал волков...

— Я думаю, он тут ни при чем, — перебила гриффиндорца девушка и отвела взгляд.

Естественно, было бы куда проще свалить все на слизеринца, но Гермиона отчетливо понимала — Малфой, так же, как и они все, стал жертвой обстоятельств. То, что случилось этой ночью на поляне выходило за рамки ее понимания. Гриффиндорка задумчиво потерла лоб. По-хорошему, надо было задержаться в лесу и все толком осмотреть. Но тогда она очень переживала за Гарри, ведь ему было срочно нужно в больничное крыло. Теперь там уже нечего искать.

Рон осекся. Какое-то время в гостиной стояла тишина, слышно было лишь потрескивание дров в камине. "А может Гермиона права?"

— Но тогда какого черта там произошло? — спросил Рон, устало повалившись на диван рядом с подругой.

— Не имею ни малейшего понятия, — задумчиво произнесла Гермиона, с тревогой глядя на него в ответ.

Она не лукавила. Все то, что произошло в Запретном лесу от начала до конца, не укладывалось в голове. Барьер, волки, свет. Откуда и главное зачем? Складывалось впечатление, что Гарри и Малфоя насильно отделили от всего остального мира. Только их вдвоем. Ох, а Гермиона надеялась, что хотя бы этот год пройдет без происшествий. Наивная!

— Так, что мы имеем? — гриффиндорка решительно повернулась к Рону и начала загибать пальцы, перечисляя, — Магический барьер, огромные волки...

Вдруг девушка застыла и уставилась на Рона.

— Что?

Гермиона медленно произнесла.

— А как волки могли попасть на поляну, если она была огорожена?! Не могли же они материализоваться из воздуха?

Рон усмехнулся и почесал голову.

— Конечно, нет, если только это не фантомы.

— Кто?

— Фантомы — бестелесные приведения, которые обитают.... Ты не знаешь?!

Рон осекся и странно посмотрел на Гермиону. Широкая улыбка тут же начала расползаться по его милой физиономии.

— Погоди-ка, ты не знаешь то, что знаю я?!

— Рон, не тяни кота за все подробности! Что там с фантомами??!

Гриффиндорец тем временем расправил плечи и сказал.

— Ну, теперь я должен насладиться моментом. Блин, этот так круто! А ты всегда так себя чувствуешь?

— Рон!!! — терпение Гермионы подходило к концу.

— Ну ладно! Фантомы — это приведения, которые могут принимать любую форму. Они обитают в местах, где происходили какие-либо значимые события. А еще я слышал, что они часто бывают хранителями древних артефактов.

Гермиона сдвинула брови.

— Откуда ты это все знаешь? Нам про них на Защите от темных искусств не рассказывали.

Рон пожал плечами.

— Просто знаю и все. Что-то слышал от родителей... Да, не рассказывали, потому что это не темные сущности. Они вообще считаются неопасными. И они очень-очень редкие.

— Понятно... — протянула девушка. Она действительно впервые слышала о фантомах. В очередной раз Гермиона с раздражением подметила, что есть много таких вещей, о которых не написано в книгах, по крайней мере, в тех, что читала она. Есть знания, которые передавались внутри семей волшебников из поколения в поколение и считались чем-то обычным, не требующим внимания. А она, рожденная у магглов, доступа к ним не имела.

— На самом деле, мне всегда казалось, что их вообще не существует, — продолжил Рон, — Мама о них рассказывала, когда читала мне сказки на ночь, — щеки парня порозовели, и он мгновенно добавил. — В очень далеком детстве!

Глаза девушки тут же расширились и загорелись.

— Сказки... Рон, ты гений!

Гермиона подскочила и понеслась по направлению к своей комнате на втором этаже.

— Ну да! — парень выглядел польщенным, — А ты куда?

— Я сейчас вернусь! — на ходу бросила девушка.

Не прошло и пяти минут, как Гермиона уже спускалась по лестнице в гостиную с толстым фолиантом в руках. Сев в свое любимое кресло, она раскрыла книгу и углубилась в чтение, водя пальчиком по оглавлению.

— История возведения, катакомбы, это все не то, — девушка перевернула страницу, — Ага! — победно улыбнулась она, — Запретный лес и Лунная поляна.

Она оторвалась от книги и, улыбнувшись, посмотрела на друга.

— Я тут все думала, что же может связывать эти события, и когда ты сказал про сказки, я вспомнила легенду Лунной поляны.

— Чего?!

— Так, я не буду вновь повторять о том, что пора бы уже к седьмому курсу прочитать историю Хогвартса! Все равно бесполезно!

Девушка сурово посмотрела на Рона и продолжила.

— Насколько я знаю, в этой легенде говорится о том, что на Лунной поляне произошла знаменитая дуэль Годрика Гриффиндора с Салазаром Слизерином.

Рон все еще непонимающе пялился на Гермиону, а та, не обращая на него никакого внимания, перелистнула несколько страниц.

— Ага. Вот. «Лунная поляна, получившая свое название из-за своей формы, известна тем, что предположительно в 997 году там состоялась дуэль двух сильнейших магов того времени — Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина. Именно во время этого поединка Годрик Гриффиндор получил серьезное ранение, после которого он так и не оправился. Историки считают, что этот поединок и стал основной причиной его смерти годом позднее. Подоплекой для дуэли послужили неразрешимые противоречия между магами, касаемые обучения детей в Хогвартсе, так как один хотел, чтобы в школу принимались...» Бла, бла... Это мы все знаем... Ага «... кроме того, в некоторых источниках говорится, что причиной дуэли стало то, что Годрик Гриффиндор встал на защиту некоего могущественного артефакта, спрятанного на территории школы. В тех же источниках упоминаются некие могущественные сущности, созданные самим Гриффиндором, для защиты артефакта после его смерти».

Девушка аж подпрыгнула на месте.

— Вот оно, Рон! Могущественные сущности — это и есть фантомы! И они охраняют этот самый артефакт!

Гермиона затараторила еще быстрее.

— «Об этом повествует «Легенда Лунной поляны. В ней указаны точные сведения: где, когда и при каких обстоятельствах произошла дуэль между двумя могущественными магами и в чем была ее истинная причина».

Девушка разочарованно закрыла книгу.

— А сама легенда? — не понял Рон.

— Самой легенды тут нет, потому что в «Истории Хогварста» записаны только достоверные факты. И найти мне ее тоже не удалось, хотя я перерыла всю библиотеку. Еще курсе на первом.

— Думаешь, за последние пять лет ничего нового по этому поводу там не появилось?

Гермиона смерила друга скептическим взглядом.

— Если бы что-то новое там появилось, уж поверь, я бы знала!

— А может, у Дамблдора спросим? — глаза Рона загорелись.

— И как ты себе это представляешь?! «Профессор Дамблдор, у нас тут произошел небольшой инцидент с участием Гарри, Малфоя и парочки премилых волков-фантомов. Не поможете разобраться? Ах да, есть одна неувязочка — все это произошло в Запретном лесу, куда нам вход ВОСПРЕЩЕН!!!»

Энтузиазм Рона сразу как-то стух, и он разочарованно откинулся на спинку дивана.

— Получается, у нас вообще нет шансов разобраться во всем этом? — задал он вопрос потолку.

Гермиона пожала плечами.

— А может нам и не стоит в этом разбираться?

Рон недоуменно посмотрел на нее, и девушка, взмахнув руками, начала быстро говорить:

— Нет, ты сам посуди — всегда, когда происходит что-то из ряда вон выходящее, кто оказывается рядом?! Мы! И как только мы пытаемся с этим разобраться, появляются новые, еще большие неприятности.

Она выжидательно посмотрела на друга, а затем продолжила:

— Так может стоит, хоть один раз, не лезть в самое пекло, а посмотреть, как будут развиваться события... Сами по себе, без нашего вмешательства. Может, все само решится...

Рон поднял брови и доверительно сообщил подруге:

— Знаешь, какую главную причину своих неудач называли процентов девяносто тех, кто влез когда-то в большие неприятности?

Рон выждал эффектную паузу, а затем продолжил:

— То, что они решили пустить ситуацию на самотек. Ничто и никогда само не решается, Гермиона. Все и всегда приходится решать самим!

* * *

С негромким хлопком Драко и Мик оказались в комнате старосты Слизерина. Юноша тут же прислонился к столу. Слабость волнами накатывала на него, а на лбу выступили капельки пота.

— Мик может еще что-то сделать для господина? — склонившись в три погибели, пропищал домовик.

— Нет, ты свободен, — не оборачиваясь, кинул слизеринец, пытаясь здоровой рукой развязать серебристо-зеленый галстук — тот невозможно сдавил горло.

Эльф, наблюдавший за бесплодными попытками Драко справиться с узлом с помощью одной руки, несмело подался вперед и предложил:

— Хозяин, может Вам помочь?

— Тебя уже как три секунды не должно тут быть!!! — стиснув зубы от боли, прошипел Малфой. Он ни за что не хотел показать свою слабость. Даже перед собственным эльфом.

Эльф, подобострастно поклонившись, поспешил, как можно скорее, исчезнуть из поля зрения хозяина: он знал, что навлечь на себя гнев Малфоя-младшего — секундное дело.

Оставшись, наконец, один, и так и не развязав злополучный галстук, Драко бросил бесполезную затею, упал в кресло и скривился. Боль в руке, и без того нестерпимая, становилась с каждой секундой все хуже. Вот дьявол!!

Юноша осторожно отогнул окровавленный манжет и рванул неумело замотанный бинт. На предплечье зиял глубокий порез: от локтя до самой ладони. Вместе с тканью Драко оторвал слой запекшейся крови, отчего рана местами открылась и сильно кровоточила. Но самое ужасное было в том, что рука начала распухать и приобрела какой-то нездоровый зеленоватый оттенок. Похоже, когти у волков были отравлены! Лучше не придумаешь!

Ему срочно нужна была помощь! Да только сил на то, чтобы просто подняться у него не было.

«Блейз, и почему тебя никогда нет, когда ты нужен?!»

Впрочем, в затуманенном сознании уже родилось простое решение этой проблемы. Призвав, письменные принадлежности и лист пергамента, Драко нацарапал несколько слов, а затем, из последних сил взмахнул волшебной палочкой. Листок тут же начал проворно складываться в маленький самолетик — будто невидимая рука аккуратно сгибала пергамент по четким линиям.

Такой способ передачи посланий был в ходу у слизеринцев. Раньше использовали сов, живших там же — в подземельях. Но потом от них отказались — грязь была невероятная: повсюду был помет. К тому же птицам взаперти жилось, мягко говоря, не очень хорошо. Да и использовать вот такие самолетики было намного проще и быстрее.

Сидя в гостиной, можно было часто наблюдать такую картину, когда стайки разноцветных самолетиков курсировали от одной двери к другой. Но настоящий сумасшедший дом начинался в канун праздников. Особенно на День Святого Валентина. Нельзя было и шагу ступить, чтоб кому-нибудь в голову не врезался спешащий к адресату самолетик с любовным посланием или приглашением на бал.

Приняв окончательную форму, записка от Драко резво взлетела, покружилась вокруг настольной лампы, словно мотылек, привлеченный ярким светом, и, наконец, изящно планируя, вылетела из приоткрытой двери комнаты.

Но всего этого Драко уже не увидел. Волшебная палочка выпала из ослабевших пальцев, а его самого накрыла темнота.

* * *

Блейз Забини и Теодор Нотт сидели в общей гостиной и оживленно делились впечатлениями от очередной авантюры Драко. Это ж надо было заманить Поттера в Запретный лес!

— Жалко, он меня с собой не взял, — Блейз мечтательно закинул руки за голову и откинулся назад, устремив взгляд в высокий потолок. — Я бы с удовольствием поучаствовал.

— Не мели ерунды! — Тео вертел в руках подозрительную колбочку с зельем рубинового цвета. — Он никогда никого с собой не берет. Малфой же у нас «сама самостоятельность».

Теодор Нотт ухмыльнулся. Это был высокий худощавый юноша со светло-карими глазами и россыпью веснушек по всему телу. Открытый понимающий взгляд золотистых глаз при первой же встрече сразу располагал к себе. Эту приятную внешность портил лишь небольшой, но глубокий шрам на левой скуле. Он резко контрастировал с внешним обликом юноши, тотчас привлекая на себе внимание. Никто не знал откуда он взялся, а сам Тео не стремился распространяться.

Несмотря на довольно миловидную внешность, это был молодой человек твердых убеждений и сильного характера. Он был одним из немногих студентов факультета Слизерин, которые относились к единственному отпрыску семейства Малфоев без раболепия и преклонения, кто мог пойти против и даже возразить.

Блейз всегда удивлялся тому факту, что Нотту многое прощалось. Обычно тем, кто открыто конфликтовал с Драко, жилось несладко (взять того же Поттера). А Нотт здравствовал и даже пользовался уважением старосты факультета. Нет, они не были закадычными друзьями. Вне школы они вообще редко общались. Но Нотту Малфой доверял. И Блейз искренне не мог для себя уяснить — а чем он хуже? Почему, если Малфою нужен был совет, то он шел именно к Тео, а не к нему?!

" — Мне нужна твоя помощь. Они явно что-то задумали, но я не могу понять что именно!

Голос Драко звенел от напряжения.

Блейз прислонился к стене в гостиной Слизерина и впитывал каждое слово. Была уже глубокая ночь, и в комнате никого не должно было быть. Так он, по крайней мере, думал.

По пути в подземелья, все его мысли были заняты только что покинутыми объятиями рейвенкловки и глубоким сном, в который он планировал провалиться незамедлительно, как только достигнет кровати. Насвистывая себе под нос что-то радостно-беззаботное, Блейз ослабил узел галстука, назвал пароль и вошел в гостиную. Сделал он это очень тихо, поэтому его появления никто, из двух сидящих около камина студентов, не заметил. Блейз услышал голоса, автоматически замер, а потом прервать такой серьезный разговор просто не посмел.

— Хочешь, чтобы я попытался что-нибудь разузнать?

— Да! Мне катастрофически не хватает информации. Я слышал, что они говорят о какой-то женщине. О том, что они хотят использовать ее...

— Неужели ты действительно думаешь, что они имели в виду Нарциссу? Драко, не паникуй раньше времени.

— Ага! Зная моего папочку... да еще в такой компании, как Темный Лорд.

— Храбрый Драко Малфой, который никого и ничего не боится...

— Боюсь. И ты знаешь чего.

— Знаю. Именно поэтому и выполню твою просьбу. Но обещать ничего не могу, сам понимаешь...

— Да. Спасибо.

Блейз осторожно выглянул из своего укрытия. Малфой и Нотт как раз обменялись крепкими рукопожатиями. Затем оба поднялись и разошлись по спальням.

После подслушанного разговора Блейз еще долго не мог прийти в себя. Потому что именно тогда обрушились все его представления о несгибаемом бесстрашном Малфое. Оказывается, он мог просить о помощи. Мог доверять. Но не ему. Было до тошноты обидно."

И вот сейчас он вновь бросил на Нотта говорящий взгляд. "Ну почему не я?!"

К парням медленно и грациозно приближалась Астория Гринграсс, как всегда безумно красивая и независимая. Блейз тут же взволнованно заерзал. Не мог он не реагировать и оставаться спокойным, при виде этой девушки. Не мог!

— Привет! — поздоровалась слизеринка и улыбнулась, обнажая ровный ряд белоснежных зубов. Блейз судорожно сглотнул.

— Привет, — вразнобой ответили юноши.

Тео, наконец, отвлекся от созерцания своего снадобья, засунул колбу во внутренний карман и вопросительно взглянул на девушку.

— А вы Драко не видели? — задала свой вопрос Астория, — После ужина он был здесь, а потом куда-то исчез... и в комнате его тоже нет.

Блейз тут же выпрямился и сел на самый краешек дивана.

— Да, он... — только начал Забини, как тут же получил внушительный пинок в лодыжку от Тео. — Эй, ты чего? — возмущенно протянул он, потирая ушибленное место.

Не обращая больше внимание на Блейза, Нотт спокойно ответил.

— Мы не можем сказать тебе, где сейчас Малфой.

Брови девушки удивленно взлетели вверх. «Они не могут?! Что за чушь!» Нет, она знала, что спорить с Ноттом бесполезно, но есть еще Забини. Вот уж на кого она имеет колоссальное влияние.

Мило улыбнувшись, она перевела взгляд на Блейза.

— Блейз, можно тебя на минуту? — проворковала Астория, откидывая за спину копну черных волос.

Забини уже было подскочил, но тут в его руку впилась стальная хватка Нотта.

— Стоять! Никто никуда не идет.

Блейз смерил друга ненавидящим взглядом и прошипел сквозь зубы.

— Пусти!

Еще бы немного и сложившаяся ситуация точно дошла бы до дуэли, если бы не одно обстоятельство. В гостиную, легко лавируя между креслами, влетела записка, направляясь к Блейзу. Кто был ее автором, догадаться не составляло труда. Герб семьи Малфоев имелся даже на пергаменте.

Астория проворно схватила самолетик. Нотт, попытавшийся выхватить листок, потерпел неудачу — девушка легко отпрыгнула от него на безопасное расстояние и развернула письмо. Хотя письмом это назвать было трудно. Всего несколько слов, нацарапанных неровным почерком. Девушка прижала ладонь к губам и тут же бросилась вон из гостиной к комнатам студентов. Юноши, не теряя времени, кинулись вслед за ней. Куда она бежала, догадаться было не сложно. С силой распахнув дверь комнаты старосты Слизерина, они увидели без чувств лежащего Драко.

Не прошло и секунды, как все трое уже стояли рядом с ним.

— Мерлин! Что с ним произошло?! — Блейз был в шоке.

Тео, молча, отогнул окровавленный край мантии, которая сползла с одного плеча. Боже!! Чертов Поттер!! На руку Драко было страшно смотреть! Она сильно распухла и была непонятного явно нездорового оттенка.

— Ему срочно нужна настойка бадьяна, — вынес Тео свой вердикт, — Иначе мы его и до мадам Помфри не донесем! Блейз, быстро! — прикрикнул он на Забини.

Тот, до этого стоявший столбом, сорвался с места и в два прыжка достиг ванной комнаты. Распахнув небольшой настенный шкафчик, он принялся судорожно рыться в склянках, стоявших на полках. Ему даже в голову не пришло воспользоваться заклинанием.

— Пустырник, жгучий корень мандрагоры, зелье от головной боли, БАДЬЯН!!! — закричал Блейз от облегчения.

Выскочив из ванной, он передал настойку Нотту. Тот быстро откупорил пузырек, смочил снадобьем чистый носовой платок и приложил к глубокой ране.

— Так, а теперь быстро в лазарет! — скомандовал Теодор.

— А как же мы его туда доставим?! Вряд ли он обрадуется, если я понесу его на руках, — попытался пошутить Блейз.

— Он обрадуется в любом случае, если не лишится левой руки или, вообще, если останется жив! — отрезал Тео.

Хотя, признаться, он тоже не имел понятия, как организовать доставку раненого в лазарет.

— Стойте! Я знаю, что делать!

Астория решительно взмахнула палочкой, и прямо перед ними появились белые полотняные носилки. По лицам парней было понятно, что от аристократки Гринграсс они подобного не ожидали.

Видя недоумение однокурсников, девушка изящно пожала плечами.

— Пару раз была на Колдомедицине.

Юноши осторожно подняли Драко и уложили на носилки. Нотт взмахнул волшебной палочкой, и лежащий без сознания Малфой растворился в воздухе. Лучше лишний раз перестраховаться. Если вдруг их поймают с неподающим признаков жизни Драко посреди коридора, да еще и ночью, оправдаться будет ох как непросто. Нет, лишние свидетели ни к чему. Что ж, осталось только добраться до больничного крыла, и дело в шляпе. «Держись, Драко!»

Все это напоминало дурной сон. Липкий, вязкий, душный. Ванесса тонула в потоке звуков и теней, и не было сил вырваться из цепких пут. Несмотря на глубокий обморок, в ее мозгу еще теплилось сознание, и вот что она увидела или что привиделось ей в этот миг полубодрствования, полусна — на границе дня и ночи. Она лежит в какой-то комнате, обставленной мебелью резного дерева, стены комнаты увешаны портретами с изображениями людей, потолок расписан. Люди на портретах стоят в самых разнообразных позах, и, о чудо, кажется, двигаются и смотрят на нее кто с налетом заинтересованности и удивления, а кто с презрительной холодностью и злорадством. Ванесса лежит неподвижно, будто прикованная к ложу сверхъестественными силами, лишенная возможности даже пошевелиться, утратив все свои чувства кроме слуха и зрения. Голова налита свинцом, а мышцы во всем теле болят так, словно ее хорошенько побили. Хотя, может быть, так оно и есть. Память отказывается отвечать ей на этот вопрос. Сквозь белую поволоку, застилающую взгляд, она вдруг видит двух людей, склонившихся над ней. Светловолосые, красивые, будто сошедшие с картин вокруг. Наверное, это ангелы. Она пытается прошептать что-то, попросить их о помощи, но пересохшие губы не слушаются.

— У нее жар! — обеспокоенно говорит женщина-ангел, приложив изящную руку ко лбу девушки.

Ее голос так нежен и мелодичен, что Ванесса почти уверена — он не может принадлежать смертному существу.

— Надо позвать целителя, — твердо отвечает красивый мужчина.

Что-то блестит в его руке, заставляя Ванессу на секунду прикрыть веки, и тут раздается тихий музыкальный звон. Ванесса через силу наблюдает, как к ней подходит маленький сгорбленный старичок и без лишних слов начинает вливать ей в рот темно-красную жидкость. Девушка послушно глотает сладковатый раствор, не имея ни малейшего понятия о том, что это такое. Она сосредотачивается лишь на том, чтобы держать глаза открытыми. Сейчас и эта малость дается ей с трудом.

Старичок поворачивается к белокурой паре и шелестит тоненьким голоском.

— Ей нужен покой и умиротворение. И никаких стрессов и волнений.

Те спокойно кивают в ответ.

«Какие могут быть волнения, когда ее сон охраняют эти божественные создания?» — думается Ванессе. Глаза девушки начинают постепенно закрываться, и она проваливается в глубокий сон без сновидений.

* * *

Ванесса проснулась от яркого света, лившегося через открытые ставни и слепившего глаза. Она перевернулась на другой бок, подставив солнцу спину. Тепло лучей приятно пригревало, и открывать глаза совершенно не хотелось. Неудивительно. После такого страшного, а главное утомительного кошмара, она бы не отказалась поспать подольше. Это же надо: нападение, похищение, обморок, а потом красивые белокурые ангелы — в голове все смешалось.

Она знала, что вот-вот прибежит ее младший брат, чтобы разбудить ее и позвать на завтрак. Ванесса с напряжением вслушивалась в тишину дома, не нарушаемую пока топотом босых ножек Тима. Странно.

И тут девушку прошиб холодный пот. Ведь окно в ее комнате находилось напротив письменного стола, сбоку от кровати, оставляя ту всегда в тени, и солнце априори не могло сейчас греть спину девушке!! Ванесса резко развернулась и разлепила склеенные ото сна глаза. То, что она увидела повергло ее в шок. Чужая комната, чужая кровать. Какого черта здесь происходит?!! Прикусив себе палец, чтобы не закричать от страха и отчаяния, девушка свесила босые ноги с огромной кровати. Так, главное не начать паниковать!! Ванесса с ужасом поняла, что безнадежно опоздала — паника уже завладела ее разумом.

«Где я?! Что происходит?!» Девушка соскочила с кровати и начала метаться по огромной комнате, как перепуганная птица в клетке. Дернувшись к высокой резной двери, она резко потянула за позолоченную ручку. Закрыто!!

«Окно!» — пришла в голову спасительная мысль. Бросившись к проему, девушка с ужасом обнаружила, что находится на пятом этаже. А она всегда так мечтала прыгнуть с парашютом. Жаль, да вот только парашюта у нее сейчас с собой не оказалось!

Ванесса закрыла глаза, задержала дыхание и про себя досчитала до десяти, чтобы хоть немного успокоиться. Так ее учила мама. «Мама!» — подумала девушка, и слезы потоком хлынули из серых глаз. Она, наконец, вспомнила, что произошло. А она-то считала, что ей приснился кошмар! Глупая! Вспомнила, как она, Алиса и Уилл убегали по зеленому парку от людей в черном. Где они? Что с ними сделали? Она не имела ни малейшего представления.

Вспомнила белую вспышку света и... все. А дальше был сплошной провал. Лишь красивые лица мужчины и женщины, склонившиеся над ней. Ангелы. Девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони и взяла себя в руки — сейчас не время раскисать! Резко выдохнув, Ванесса, наконец, осмотрела себя. На ней была темно-зеленая шелковая пижама: длинные штаны и рубашка. Она была ей явно велика. "Класс! Меня еще кто-то переодевал!! Хорошо хоть пижама, а не какая-нибудь длинная сорочка — бежать удобнее." Подкатав рукава и подолы штанов, Ванесса оглянулась в поисках обуви. Около кровати стояли зеленые тапочки, а на стуле висели такого же цвета носки. «Меня скоро затошнит от этого цвета!» Девушка тут же натянула теплые носки — пол был невыносимо холодным — и огляделась.

Комната была просто огромной и очень светлой. Высокое окно на полстены, деревянный письменный стол, двуспальная кровать с высоким резным подголовником, платяной шкаф, камин и уютный диван около него — все из чего состояла темница Ванессы. Комната бы даже понравилась девушке, если бы ее не держали здесь взаперти.

И тут она заметила то, на что не обратила внимания до этого. Еще одна дверь! Боясь поверить своему счастью, Ванесса подбежала к ней и надавила на дверную ручку дрожащей рукой. К ее огорчению, это была всего лишь ванная. Девушка зашла в нее и изо всех сил захлопнула дверь. Уперев руки по обе стороны раковины, она взглянула на себя в зеркало. Оттуда на нее глядел ополоумевший подросток со страхом и смятением во взгляде! Ванесса глубоко вздохнула и умылась ледяной водой. Это был лучший способ привести себя в чувства. Стало немного легче.

Через пять минут она вышла из ванной и опустилась на диван, собираясь проанализировать сложившуюся чудовищную ситуацию. Ее кто-то похитил — это очевидно! Но кто? И главное, зачем?! С целью выкупа? Вряд ли! Нужно действовать! Но как?! Вопросы роились в ее мозгу, не давая толком сосредоточиться. Выбраться из комнаты представлялось абсолютно невозможным. Можно было, конечно, связать постельное белье и использовать в качестве каната для спуска по стене. Девушка обернулась, посмотрела на кровать, в которой лежала несколько минут назад, и осознала сразу две причины нелепости ее идеи. Во-первых, постельного белья бы при всем желании не хватило — до земли слишком далеко, а прыгать вниз, пусть даже этажа со второго — очень опасно (снова в голову пришла дурацкая мысль про парашют). А, во-вторых, это самое постельное белье было сделано из ШЕЛКА, что сразу сводило на нет все ее шансы сбежать таким способом. Девушка от бессилия сжала кулачки и выругалась про себя. Кто тут живет вообще?! Аристократы чертовы!

Ответ на ее вопрос был найден очень скоро. Ванесса услышала, как кто-то вставил ключ в замок и, несколько раз повернув, открыл дверь.

На пороге возник не кто иной, как тот самый светловолосый мужчина из ее сна.

Люциус Малфой встретился с сидящей на диване девушкой взглядом и направился прямиком к ней. Ванесса не отводила глаз от незнакомца. Неужели люди могут быть настолько красивыми? Твердая поступь, уверенность жестов, гордая посадка головы — все выдавало в нем настоящего аристократа.

Он действительно напоминал ей ангела. Ровно до тех пор, пока она не взглянула в его темно-серые глаза. В них не было ничего: ни тепла, ни дружелюбия. Будто стальной холод пропитал их насквозь. А еще невыносимая пустота. Казалось, будто в них крылась зияющая воронка, засасывающая все доброе и светлое вокруг. Ванессе тут же захотелось умчаться от этого человека за тридевять земель, куда угодно, лишь бы не видеть этого взгляда, от которого веяло могильным холодом. Она невольно отодвинулась на самый край дивана, всеми силами стараясь сделаться незаметнее. Девушка вдруг отчетливо осознала всю серьезность ситуации. Ей неоткуда ждать помощи.

— Все будет хорошо, все будет хорошо! — твердила она про себя, всеми силами отгоняя плохое предчувствие.

— Здравствуй, Ванесса, — красивые губы растянулись в подобие улыбки, но девушка могла поклясться, что радости в ней не было ни грамма, а глаза стального цвета впились в нее подобно крюкам. Все, на что ей хватило сил, это сдавленно кивнуть в ответ.

— Меня зовут Люциус Малфой.

«Милое имечко», — подумала Ванесса, — «Подстать взгляду».

— Ты находишься в моем доме, в поместье Малфоев, — тем временем продолжал мужчина.

— Кто вы? Зачем я здесь? Где мои родители и друзья? — сдавленно проговорила девушка.

— Это ты узнаешь в положенное время, — лениво растягивая слова, ответил Малфой.

Ванесса нервно сглотнула.

— Единственное, что тебе нужно знать — тебе никто не причинит вреда.

«Пока» — добавил про себя Люциус.

— Сейчас ты еще слаба, но вскоре ты сможешь выходить из своей комнаты и даже из замка, но не дальше его территории. Не пытайся сбежать. У тебя все равно ничего не выйдет. Замок окружен всевозможной защитой, и будет жаль потерять такую красоту, только начинающую расцветать, — Малфой протянул руку и коснулся щеки девушки. От этого движения она инстинктивно отпрянула и вскочила на ноги.

— Вы мне угрожаете?! — страх намертво сковал ее сердце, и она попыталась заменить его яростью.

Мужчина дернул уголком губ.

— Именно, моя дорогая. Именно, — тихо проговорил он и развернулся, чтобы уйти.

— Вам нужен выкуп? — крикнула девушка ему в спину.

Люциус Малфой остановился у самых дверей, медленно развернулся и вдруг громко расхохотался. От этого звука кровь застыла в жилах.

— Я похож на человека, которому нужны деньги? — зло спросил он, обводя рукой богато украшенную комнату. — Нет, милая. Нам нужна именно ты. Приятного дня.

И с этими словами он покинул комнату, оставив Ванессу в ужасе и полном замешательстве.

* * *

— Выпустите меня! Вы-пус-ти-те!! Откройте дверь! — Алиса со всей силы барабанила кулачками по двери кабинета, куда их с Уиллом притащили незнакомые люди в черных масках, скрывающих лица.

— Слушай, как тебя там...? — Уилл сидел на неудобной скамейке, прислонившись затылком к стене. За то время, что они здесь находились, эта девчонка надоела ему до жути. Вопит похуже Громовещателя!

Девушка яростно развернулась.

— Мое имя Алиса Бэрилэнд, а не «как тебя там»! — ядовито проговорила она.

— Польщен, — холодно бросил Уилл, — Слушай, Алиса, не могла бы ты орать немного громче, а то мне кажется тебя недостаточно хорошо слышно!

— Ты так считаешь? — она изогнула бровь и внезапно начала кричать с удвоенной силой. — ОТКРОЙТЕ ЭТУ ДУРАЦКУЮ ДВЕРЬ!

— О, Мерлин! — юноша возвел глаза к потолку, — Ты вообще знакома с таким понятием, как «сарказм»?!

Алиса резко развернулась и смерила парня злым взглядом.

— Вот, что я тебе скажу, мистер «я здесь самый крутой»! — яростно прошипела девушка, — Если ты так и продолжишь сидеть здесь, сложа ручки, будто бы ничего не произошло — вперед! Это твое право. Но задумайся на секундочку — нас и Ванессу ПОХИТИЛИ!!! И не знаю, как ты, а я сделаю все, чтобы выбраться отсюда и попытаться помочь ей!

— Валяй! Все равно у тебя ничего не выйдет.

— Если бы мне было важно твое мнение, я бы тебе сообщила.

Уилл внезапно вскочил на ноги и процедил:

— Еще слово в том же тоне, и я перестану строить из себя благодарного собеседника! — он навис над ней, заставив девушку сделать несколько шагов назад, — Ах, бедняжка... Ах, не восприняла свой сон всерьез и не помогла подружке! Это твой косяк, ты и расхлебывай! Что, чувство вины зашкаливает, а Бэрилэнд?!

Девушка невольно отшатнулась. Сколько яда было в его словах! Но главным было не это...

— Откуда ты знаешь про сон? — произнесла побелевшими губами Алиса.

Парень смерил ее презрительным взглядом и ответил.

— За вами давно следят.

— Кто?

— Не думаю, что именно мне стоит отвечать на этот вопрос.

— А кому стоит?

Уилл возвел глаза к потолку и невежливо ответил вопросом на вопрос.

— Слушай, ты когда-нибудь молчишь?

— Редко, — хмыкнула девушка.

— Вот повезло мне.

Они молча опустились на скамейки, стоявшие друг напротив друга, и каждый погрузился в собственные мысли.

Алиса с тщательно скрываемым интересом изучала юношу напротив. Темные волосы, смуглая кожа, а еще удивительные темно-синие глаза, которые сейчас были прикрыты веками, обрамленные черными густыми ресницами. До чего же он был красивый! Красивый и абсолютно невыносимый! Алиса поджала губы. Напыщенный индюк! Интересно, о чем он думает...

— О чем ты думаешь? — вопрос вырвался помимо ее воли.

— Как ни странно, о том, куда дели твою подругу, — не размыкая век, скорее на автомате, ответил юноша.

— Вы ведь были знакомы, верно? — не смогла сдержаться Алиса.

Вопрос остался без ответа.

— Слушай, — девушка снова прервала затянувшееся молчание, — Пока мы все равно сидим, расскажи мне, что произошло сегодня. Твое странное появление в классе, потом эти личности в балахонах... — Алиса поежилась, — И ты разговаривал с ними так, как будто их знаешь... Ну, может не лично, — сразу спохватилась она, видя скептицизм в его взгляде, — Но, по крайней мере, в курсе кто они.

Юноша усмехнулся и подумал.

«Меня послало министерство Магии с секретным заданием, чтобы я вас спас от Пожирателей Смерти, которые служат Волдеморту, а затем переправил вас сюда, в штаб мракоборцев для защиты. Что, все сразу стало ясно?!»

Уилл снова усмехнулся своим ладоням, а вслух произнес.

— Ты права, я появился в вашей школе неслучайно. Меня послало министерство. (о названии министерства он, как не странно, умолчал) Мы знали, что скорее всего сегодня случится покушение на Ванессу, а я должен был его предотвратить. Чего мне не удалось...

Юноша плотно сжал губы.

Алиса же смотрела на него во все глаза.

— Тебя послало министерство нам на защиту? ТЕБЯ? Но ты же немного...

— Молод? Зелен? Некомпетентен? Это ты хотела сказать? Что ж, не стесняйся! И не «нам», а Ванессе Маккей. Ты здесь оказалась абсолютно случайно.

— Что ж ты тогда не бросил меня там под деревом?! Одной проблемой стало бы меньше! — снова вспылила Алиса.

Юноша досадливо махнул рукой.

— С тобой разговаривать бесполезно.

— Со мной? Бесполезно?! Это ты постоянно норовишь сказать колкость, а не я!!

Уилл с надеждой посмотрел в сторону выхода. Если бы их не заперли, он бы давно уже не торчал здесь с этой буйной девицей. Как же он устал! Но времени на отдых нет! Есть дела и поважнее. Стоило обрисовать картину событий. Так, что мы имеем? Он провалил задание Министерства — это раз! Ванесса в руках Пожирателей — это два! От этого «два» по спине побежал неприятный холодок. Что с НЕЙ там сделают? Воображение тут же начало рисовать страшные картины. Дьявол! И это только его вина! Нужно что-то придумать, как-то вытащить ее оттуда! Но в голову ничего не шло. Нужно попросить помощи... у Фаджа, Дамблдора...да у кого угодно! Лишь бы успеть, пока не случилось непоправимое. Уилл ослабил ворот рубашки.

Ох, как он был зол на себя в эту минуту.

— А я вообще хорош, вместо Маккей доставил в штаб неизвестно кого!

Липкие, приносящие страх, мысли о Ванессе перескочили на это недоразумение, сидящее напротив.

«Интересно, что она вообще тут забыла. Почему ей не стерли память и не отправили к чертовой матери?! Одни тайны вокруг. Осталось надеяться, что его скоро отпустят, а с ней пусть что хотят, то и делают». Он снова устало прикрыл глаза.

Алиса правильно расценила этот жест — разговора не получится. Мысли вернулись к подруге.

Когда она не нашла Ванессы у дерева, она не на шутку испугалась. Уилл, казалось, тоже был растерян не меньше ее. Оглянувшись, она увидела, как люди в длинных черных плащах бегом покидают парк, но тут прямо из воздуха материализовался целый отряд мракоборцев. Что это были именно какие-то «мракоборцы», Алиса узнала от пробубнившего это слово себе под нос Уилла. А потом все завертелось: их схватили за руки, завязали глаза, затем затолкали в непонятную кутузку, в которой они ехали в неизвестном направлении. А после вытянули из повозки и куда-то повели. Сняли злополучные повязки с глаз только тогда, когда их втолкнули в небольшую комнату и заперли дверь, сказав, чтобы они не волновались — их скоро выпустят. И вот прошло уже полчаса, а к ним так никто и не явился.

После продолжительного и абсолютно невыносимого молчания, девушка закрыла ладонями лицо и тихонько произнесла:

— Боже, я очень хочу домой! Что я тут вообще делаю и кому это нужно?!

Это было произнесено с таким отчаянием, что Уиллу стало ее даже жаль. Не успел он что-то сказать, как дверь комнаты отворилась.

Драко Малфой вошел в Большой зал и направился к своему столу. Было еще довольно рано. За полупустыми столами сидели сонные студенты и без особого энтузиазма ковыряли ложками в тарелках с белой тянущейся субстанцией, отдаленно напоминающей манную кашу.

Драко только что выписали из лазарета. Слава Мерлину, он провел там всего несколько часов и даже успел заглянуть к себе в комнату перед завтраком. Рука все еще болела, хотя мадам Помфри возилась с ней довольно долго: смазывала зеленоватой дурно пахнущей мазью, накладывала тугие повязки. Хорошо хоть не поинтересовалась, откуда взялась рана. Драко автоматически потер больное место и, поморщившись, убрал руку.

Он не помнил, каким образом оказался в больничном крыле. Он пришел в себя уже на неудобной кровати лазарета в компании миловидной старушенции, которая колдовала над его больной рукой. Из ее недовольного ворчания про безответственных студентов, которые мотаются ночами неизвестно где, он уяснил, что посреди ночи его принесли Блейз и Тео. "Интересно, каким образом они наколдовали носилки — помнится, ни один из них не интересовался колдомедициной... или они тащили его на руках?! Вот же мерлиновы подштанники! Надеюсь, это все же были носилки!"

Осмотрев немногочисленных представителей Слизерина, Драко удостоверился, что никого из его сокурсников там нет. Проходя мимо щебечущих студенток пятого курса, он поймал на себе обеспокоенные взгляды. Ну да, сегодня Малфой щеголял белоснежной перевязью. Вот только всеобщей жалости ему сейчас не хватало. Подумаешь, провалялся в лазарете несколько часов. С кем, в конце концов, не бывает. Поттер, вон, вообще там, кажется, прописался. Кстати о Поттере. Юноша кинул мимолетный взгляд на гриффиндорский стол и несказанно удивился. На фоне темных мантий яркая шевелюра Уизли виднелась превосходно. Судя по нахмуренному профилю, он явно был чем-то озадачен. А вот привычной лохматой прически рядом он не заметил. Вон и Грейнджер вертит головой, как полоумная сова и постоянно дергает Уизли за рукав, что тот даже вилку ко рту поднести не успевает. Значит правда — Поттер еще не вернулся из санатория мадам Помфри. А он-то думал, гриффиндорца выпишут сразу следом за ним. Неужели этому очкастому уроду, и, правда, так сильно досталось? Малфоя это почему-то покоробило.

Плюхнувшись за стол, он придвинул к себе тарелку с кашей и взял ложку. Есть не хотелось. Мысли о Поттере не давали покоя. Да и не только о Поттере.

Драко вновь мысленно вернулся в Запретный лес. Откуда взялись те серебристые волки, если Грейнджер и Уизли не смогли попасть на поляну? Огромные, смертоносные звери с отравленными когтями. Драко даже тогда подумал, что им конец. Конечно, погибнуть в поединке — не самая худшая смерть. Жалел, правда, что его тело вряд ли будет выглядеть привлекательно после того, как будет растерзано хищниками. Не успел он окончательно из-за этого расстроиться, как на ум пришла идея кооперации с Поттером. Ну а дальше... что его потянуло встать на защиту этого придурка, он не мог объяснить даже себе! И чем больше он копался в этом, тем больше злился! Он же ненавидит Поттера всеми фибрами души! К тому же, если бы с гриффиндорцем что-то произошло, его вины в этом не было бы ни капли! Тогда почему?!

— Когда ты так делаешь, кусок в горло не лезет, ей Богу, — вывел его из размышлений голос семикурсника Тобиаса Лайвли.

Драко непонимающе уставился на слизеринца и, проследив за его взглядом, понял, что все время пока размышлял, фигурно размазывал кашу по тарелке, и теперь она представляла собой абсолютно неаппетитную массу.

— Да я все думал — хочу я есть или нет. Решил, что нет, — все еще витая в своих мыслях произнес Драко, глядя на гриффиндорский стол. В это время Грейнджер, взметнув копной каштановых волос, вскочила со скамейки и потянула за собой Уизли, который впопыхах дожевывал тыквенный пирог. «Несчастный! То-то у него вечно такой вид голодный и полусумасшедший! Настойчивость Грейнджер его так скоро в могилу сведет», — скучающе подумал Малфой, вспоминая сосредоточенное лицо гриффиндорки и несчастную мину Уизли.

— Поздравляю, Драко, ты принял трудное решение. Ты шел к нему последние пять минут, — с напускной серьезностью сказал Тобиас.

— Лайвли, в остроумии практикуйся на ком-нибудь другом. Вон, неоприходованные пуффендуйцы сидят, — слизеринец указал тонким пальцем на соседний стол, — Их ты вполне можешь поразить. Остальные, боюсь, не оценят, — холодно бросил Малфой и, быстро поднявшись, пошел в сторону выхода из Большого зала. «Пора проведать нашего умирающего».

* * *

Потолок в лазарете никак не хотел останавливаться — крутился и разъезжался в разные стороны. Почему он решил, что именно в лазарете? Да потому что узнать его не составляло особого труда — только здесь он был такой кипельно-белый и унылый. Его ни с чем нельзя было спутать. Гарри Поттер устало прикрыл глаза. Да и где он мог еще оказаться после того, как на них было совершено покушение. Очередное. Спасибо Малфою. Это он завел их в Запретный лес.

«Хотя нечего валить все на хорька! Сам не лучше. Ведь повелся же», — прервал мысленный диалог с самим собой Гарри.

Спина ныла, а голова невыносимо звенела.

«Да», — вновь подумал Поттер, — «Хороший я студент, непроблемный. Интересно, где мадам Помфри».

Словно услышав его мысли, из-за ширмы показалась миловидная женщина с копной седых волос, убранных в пучок, и сеточкой морщинок вокруг глаз.

— Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? — с беспокойством спросила она.

— Вроде бы все в порядке, — откликнулся юноша, помотав для убедительности головой. Оставаться в лазарете у него не было никакого желания.

— Вот, выпейте это. Укрепляющая настойка, — женщина протянула Гарри дымящийся стакан.

Парень проглотил обжигающее варево и откинулся обратно на подушки.

— Вам стоит еще полежать минут двадцать, а затем я вас отпущу. Только предупреждаю, вам противопоказаны переутомления и волнения. Ах, да! К вам посетители, — волшебница мягко улыбнулась.

Из-за ширмы тут же показались две головы: рыжая и каштановая.

— Гарри!

Гермиона бросилась к его кровати и присела на корточки у кровати.

— Как ты, друг? — Рон стоял у его ног и обеспокоенно вглядывался в его лицо.

— Да все со мной нормально, — усмехнулся Гарри, — Не надо на меня смотреть так, как будто меня вот-вот настигнет внезапная кончина.

— Гарри, не говори так, — сказала Гермиона с укором. — Мы просто волнуемся.

Гарри тепло посмотрел на нее.

— Я знаю, прости. Меня скоро выпишут.

— Да, мадам Помфри нас уже обрадовала. Гарри, мы будем ждать тебя в гостиной. Есть разговор! — девушка многозначительно вскинула брови, а затем поднялась и легко чмокнула его в щеку, отчего у Гарри против воли на лице появилась широкая улыбка.

* * *

Двадцать минут спустя, Гарри выходил бодрый и почти здоровый из больничного крыла. Настроение было светлым и радостным. Он был уверен, что никто не в силах его испортить. Реальность оказалась иначе. Именно она нетерпеливо окликнула его знакомым и до боли ненавистным голосом.

— Эй, Поттер!

Гарри неохотно оглянулся.

— Чего тебе, Малфой?

Слизеринец приближался легкой пружинящей походкой. Левая рука на перевязи — ну просто бравый герой!

— Решил справиться о твоем здоровье. Как твоя голова? Не болит? Второго шрама не появилось? А не то нам придется молиться на тебя вдвойне.

Гарри стиснул зубы, резко развернулся на каблуках и направился в сторону гриффиндорской башни. Нет, сегодня этому слизняку в зеленой форме ни за что не вывести его из себя!

— Поттер, стой! Надо поговорить.

Гарри притворился глухим и лишь ускорил шаг. За спиной раздался топот ног, и тут его резко дернули за плечо, заставляя обернуться.

— Ты что, оглох? — сверкнул глазами Малфой. — Тебя в детстве не учили, что поворачиваться спиной к говорящему — неприлично?!

Гарри зло сбросил с плеча руку слизеринца и смерил его яростным взглядом.

— Мне не о чем с тобой разговаривать!

— А, по-моему, у нас полно тем. Благодарностей я от тебя не жду, поэтому предлагаю перейти сразу к самому главному. Какого черта вчера произошло на Лунной поляне?!

Поттер от неожиданности потерял дар речи. Что произошло?! Благодарностей?! Малфой в конец обнаглел!

— Это я как раз у тебя хотел узнать!! Ты пытался меня убить! Абсолютно бесчестным способом! И почти преуспел в этом! Прости, что не хочу благодарить тебя за это!!

Малфой округлил глаза.

— Поттер, ты в своем уме?! Да я спас тебя!! Ты видно очень сильно повредил мозг при падении!

— Врешь! — Гарри тут же взъярился, — Ты натравил этих волков, которые чуть нас не прикончили!

— Так, по-моему, тебя чересчур рано выписали из лазарета, ты явно бредишь, — устало заметил Малфой. — Я спас тебе жизнь, а вместо благодарности получил твои глупые обвинения. Впрочем, я не удивлен.

— Тогда откуда же взялись эти создания, а? Может, просветишь? — язвительно спросил Гарри.

— Об этом я и хотел поговорить, но разговора у нас явно не получится, — фыркнул Драко, поворачиваясь к гриффиндорцу спиной.

— Да потому что это все случилось из-за тебя, гад!!

Малфой остановился и резко обернулся, зло глядя на гриффиндорца.

— Ты неблагодарный идиот, Поттер! Так что лучше просто заткнись!

— Даже не можешь сознаться в своей подлости! Малфой, как на тебя это похоже! Ты жалкий, трусливый...

Гарри не успел договорить, потому что через мгновение слизеринец уже стоял перед ним и заносил руку для удара. Еще секунда и коридор огласил вскрик и послышался звук падения. Что произошло потом, Гарри не знал, потому что Малфой одним ударом свалил его на пол, и его накрыла темнота.

* * *

Драко Малфой стоял в кабинете трансфигурации перед профессором МакГонагалл, которая сверлила его яростным взглядом из-под стекол очков.

К тому времени Поттера уже бережно отнесли в больничное крыло. Символичным было то, что это произошло ровно через пять минут после того, как его оттуда выписали. Малфой про себя усмехнулся. Что ж, народному герою нужно быть внимательнее.

— Мистер Малфой, мадам Помфри, выходившая из дверей больницы, видела, что именно Вы ударили мистера Поттера. Вы признаете этот факт?

— Да, профессор, — Драко пожал плечами.

МакГонагалл только этого и ждала.

— Это абсолютно недопустимо! Вы опустились до грязной маггловской драки в стенах школы! Смею Вам напомнить, что Вы являетесь старостой факультета Слизерин, а значит, своим поведением должны подавать пример другим ученикам! Отличный пример, ничего не скажешь! Зачем Вы ударили мистера Поттера?!

Малфой молча пожал плечами. Она бы еще спросила, зачем он живет и дышит!

Профессор набрала в грудь побольше воздуха. Эти двое доставляли ей головной боли больше, чем все остальные ученики вместе взятые.

— Я буду вынуждена написать вашим родителям! И минус тридцать очков со Слизерина! Вы свободны!

Юноша лишь безразлично кивнул и вышел из кабинета.

* * *

Драко понуро брел по коридорам Хогвартса и пытался разобраться в собственных чувствах. В гостиную идти не хотелось — настроение было не то. Он отчаянно злился. В первую очередь на себя. Ну что, скажите на милость, толкнуло его защитить этого осла — Поттера?! Ведь он — не герой! И никогда не стремился им быть! Герой! Пф, какая банальность. Рисковать собой, спасать мир! Нет уж, увольте! У Малфоя было достаточно мозгов, чтобы понимать — самому герою от этого никогда не бывает выгоды. Одни неприятности. Та дуэль в лесу послужила отличным доказательством. Ведь он рисковал? Рисковал. Защищал?! Да, черт побери. А в итоге что?! Упреки, неверие... Да, он не давал повода верить (и с какой стати вообще он должен был?!), но по его поступку можно же было что-то понять. Но нет! Где их хваленая Справедливость?! Ее просто нет! Особенно по отношению к слизеринцам. Даже не к слизеринцам... по отношению к Малфоям. Он вдруг ясно понял, что навеки будет заложником собственной фамилии. Окружающим все равно, каков ты сам. Все определяется лишь фамильной принадлежностью. Если ты Малфой, то по определению должен быть зазнавшимся жестоким снобом, а если Поттер — геройство тебе обеспечено. И тут к своему удивлению Драко подумал, что с этим выскочкой они в чем-то были схожи, ведь именно фамилии предопределили их дальнейший путь.

С самого детства, сколько себя Драко помнил его пытались к чему-то принудить! Ни разу в жизни отец не соизволил поинтересоваться каково его собственное мнение! Впрочем, он лукавил. До одиннадцати лет все было совсем не так. Его жизнь напоминала сказку, пока не произошло то, что в корне перевернуло весь мир младшего Малфоя.

«...Блики яркого летнего солнца отражаются на поверхности маленького озерца, из которого, то и дело, выпрыгивают рыбки. Каждая их чешуйка горит золотом на свету. На каменном бортике пруда сидит мальчик и крошит хлеб в воду. Ветер играет его волосами. При свете солнца они кажутся серебряными. Ему хорошо и спокойно. Он мог бы так просидеть еще очень долго, но...

— Драко, дорогой, ты где? — раздается голос матери неподалеку.

— Я здесь, около пруда! — кричит он в ответ, вскакивает и быстро начинает отряхивать штаны от крошек.

— Ах, вот ты где! Я повсюду тебя ищу, — Нарцисса Малфой выходит из-за зеленой изгороди и направляется к сыну. На ней легкое короткое платье из темно-зеленого шелка, которое великолепно сочетается с ее светлыми фантастического цвета волосами. Разноцветные камешки на изящных босоножках отбрасывают солнечные блики на сочную траву.

— Извини, мам, что заставил нервничать. Ты такая красивая, — Драко подбегает к матери и обнимает ее.

— Спасибо, милый, — Нарцисса улыбается и нежно гладит сына по голове, — Хочу тебя обрадовать — отец только что вернулся, он ждет тебя.

— Правда?! Чего же мы медлим?! — мальчик выворачивается из объятий, хватает мать за руку и тянет по направлению к дому, — Пойдем скорей, я его неделю не видел!

Искорки нежности и смеха играют в глазах Нарциссы.

— Иди, я тебя догоню. Он в библиотеке.

Последнюю фразу она кричит уже в спину, бегущему со всех ног, сыну.

«Папа вернулся, папа вернулся», — только эта мысль наполняет сейчас все его существо. И нет никого радостнее его в эту минуту.

Перепрыгивая через ступеньку, он забегает в холл. Лестница. Второй этаж. Длинный коридор, стены которого, увешаны портретами семейства Малфоев с самого первого ее представителя. Ноги утопают в толстом ковре. И вот, наконец, резные дубовые двери библиотеки. Остановившись только для того, чтобы открыть тяжелую створку, Драко влетает в комнату.

Свет льется через открытые окна. Ветер едва колышет тяжелые портьеры. С улицы доносится пение птиц. На стене тикают древние часы. Многочисленные стеллажи с книгами устремлены вверх и доходят до самого потолка. Такому собранию сочинений позавидовал бы любой коллекционер. Несмотря на то, что на дворе лето, в углу тихо завывает камин. На одном из кресел сидит Люциус Малфой с древним фолиантом в руке, и Драко устремляется прямо к нему.

— Папа, наконец-то ты приехал! Я так соскучился! — улыбка играет на детском личике. Радость от встречи с отцом переполняет его.

Отложив книгу, мужчина произносит:

— Здравствуй, Драко, — ледяной голос отца, так не похожий на его привычный, заставляет мальчика остановиться в недоумении, — Мне нужно поговорить с тобой. Сядь, — Люциус властным жестом указывает на кресло напротив него.

В комнате сразу становится как-то холодно и неуютно. Мальчик, обескураженный странным поведением отца, повинуется. Такой маленький и хрупкий, он съеживается в огромном кресле под прицелом стальных глаз. В его собственных — страх и непонимание. А до этого, кажется, он слышал, как на улице заливаются птицы. Теперь, единственными звуками в библиотеке было тиканье часов, голос отца и стук его собственного сердца.

— Во-первых, я не желаю больше видеть, как ты носишься здесь, словно дворовый мальчишка! Ты что, забыл кто ты такой? Ты забыл свое происхождение? — Люциус говорит тихо, без эмоций, но от этого спокойного голоса хочется убежать на край света.

— Нет, папа, — срывающимся шепотом отвечает Драко.

— Не слышу. Повтори, — Малфой-старший крутит в руках волшебную палочку.

— Нет, папа. Я не забыл, — голос мальчика звучит громче.

— Хорошо, надеюсь, что так оно и есть, — растягивая слова, говорит Люциус, — Перейдем к пункту номер два. Скоро твой день рождения. Тебе исполняется одиннадцать, — Драко напряженно смотрит на отца, тот же занят изучением своей палочки, — На приеме будут присутствовать все самые известные и почитаемые семьи волшебников. И я требую, чтобы ты вел себя подобающим образом. Я не хочу опозориться перед всем волшебным сообществом, — Люциус отвлекается от созерцания собственной палочки и смотрит на сына в ожидании.

Драко не отвечает. Глаза неумолимо наполняются слезами, но он отчаянно смаргивает их, не желая, чтобы Малфой-старший их увидел. Внутри него полыхает боль и обида. И стойкое нежелание подчиняться.

Драко все еще надеется, что этот тон, от которого веет могильным холодом, манера говорить, растягивая слова, этот взгляд, пронизывающий до костей — это все не настоящее. Сейчас... вот сейчас, папа рассмеется и скажет, что-нибудь веселое. Что все это шутка. Так же было всегда! Только почему-то этот момент все не настает и не настает. И каким-то шестым чувством мальчик понимает — он не настанет никогда.

Этот «новый» отец ему совершенно не близок. Не «папа» — «отец». Мальчик не понимает, что стало причиной такой внезапной перемены. Куда ушло то тепло, которое раньше папа привносил в его жизнь? Для Драко он всегда был образцом подражания, самым близким и родным. Уже ничего не будет так, как прежде...

— Ну же! — голос Люциуса становится еле слышен.

— Я понял, отец, — мальчик все же отвечает, гордо вздернув подбородок.

— И последнее, ты уже не ребенок! Пора взрослеть. С завтрашнего дня я сам буду давать тебе уроки.

Тон отца столь холоден и бесстрастен, что непрошеные слезы все же текут из глаз мальчика.

Люциус окидывает сына презрительным взглядом и произносит:

— Хотя нет, — Драко поднимает на отца взгляд полный надежды, — Твои уроки начинаются прямо сейчас. И вот первый из них. Ты девчонка, если не можешь контролировать свои эмоции! Ты слабак! Научись держать себя в руках.

— Я не слабак! — сквозь зубы цедит мальчик.

— Тогда докажи это! Только тогда ты будешь достоин чести носить фамилию Малфой и право именоваться моим сыном. Не разочаровывай меня! И еще, иди и попрощайся с матерью. Завтра она переезжает жить в другое имение. Свободен.

Шум около двери заставляет мальчика обернуться. При входе в комнату стоит обескураженная Нарцисса, а у ее ног валяется букет только что срезанных белых роз...»

Драко помнил, как убежал после этого в свою комнату, лишь бы не видеть презрительного взгляда отца и растерянности матери. Он не понимал, чем заслужил подобные реплики отца в его адрес. Он, вообще, в тот момент мало, что понимал. Из-за этого было еще больнее. Словно грудь разрывали изнутри, вырывая часть его самого. Часть его души.

Что это были за уроки, Драко узнал очень скоро. На них Люциус старательно вдалбливал сыну такое простое понятие, как «долг». Он говорил, что семья и этот самый пресловутый долг идут неразрывно. Не очень понятными были примешанные сюда другие понятия. «Грязнокровки нам не ровня», «Чистота крови — навек». И несколько еще более непонятных: «Слово Темного Лорда — закон, а Темная метка — наивысшая степень признания и твоя гордость». Кто такой Темный Лорд, Драко не знал. Да и не хотел знать. Мир, который всегда крутился вокруг него, в одночасье сменил полярность. Теперь его центром стал неизвестный Темный Лорд.

Однажды Драко осмелился задать мучавший его вопрос: «Кто такой этот Лорд, чтобы он Малфой ему подчинялся?» Взгляд Люциуса был подобен острию клинка. Он лишь наотмашь ударил сына по губам и не удостоил ответа. Тогда ему было двенадцать, и его впервые ударил собственный отец. Просто. По-маггловски. Но нет, Драко не сдался. Он узнал всю интересующую его информацию из других источников. И с тех пор, младший-Малфой уяснил одну истину: не всегда следует спрашивать. Чаще следует брать то, что тебе нужно, без спроса. Пройдет еще несколько лет и придет понимание и безоговорочное принятие еще одной истины: Он не станет пресмыкаться и исполнять дурацкие приказы выжившего из ума маньяка. Он Малфой. Рожденный господином, рабом никогда не станет!

Но прежде, ему еще предстояло вырасти...

«... Ночь. Драко ворочается в кровати и никак не может уснуть. Тогда, он тенью проскальзывает в библиотеку. Там темно и прохладно — камин давно перестал гореть. Мальчик зажигает светильники, идет вдоль стеллажей вглубь библиотеки и, наконец, находит нужную полку. На ней стоят фотоальбомы разных лет. Он вытаскивает самый первый, садится с ним прямо на пол и открывает его. На него смотрят родители и он сам. Вот они все вместе около пруда, где сегодня утром он беззаботно кормил рыбок. Он совсем еще маленький в нелепом чепчике на голове. Люциус держит его на руках и целует в щеку счастливую Нарциссу. А вот отец учит его летать на метле. Драко никогда не забудет свой первый полет — пролетев метра три над землей, он соскользнул с древка и приземлился прямо на мягкое место. Позже его научат правильно группироваться при падении, а сейчас ему больно, но он старается этого не показывать. На фотографии он смеется от души, представляя, как он выглядел со стороны. Отец подходит к нему, помогает подняться и попробовать еще раз. А вот он сидит за столом, на своем дне рождения. Рядом — дети, с которыми он провел все свое детство. Забини, Гринграсс, Нотт, Гойл, Кребб, Флинт, все с удовольствием уплетают мороженое. Астория сидит недалеко от него с высокомерным выражением лица. Драко тогда не удержался и измазал ее мороженым. Сколько крику было... И даже тот факт, что он был именинником, не спас его от сурового возмездия.

Маленький Драко листает страницы собственного такого счастливого, и такого короткого детства, которое вот-вот оборвется...» Он плакал тогда долго и надрывно. Он плакал тогда в последний раз.

С тех пор отец всеми силами начал загонять его в строгие рамки правил. Так не делай, так не думай, так не дыши. Похвалы следовали редко. Чаще упреки и наказания. Что такое «круцио», Драко узнал месяцем позднее того памятного разговора с отцом в библиотеке. Перед самым отъездом в школу. Что он тогда натворил? Ах да, изрисовал портрет их давнего предка Абраксаса Малфоя несмывающимися красками. Кажется, он показался Драко слишком мрачным. Розовые усы и зеленая борода внесли хоть каплю разнообразия на древнее полотно и на напыщенном старичке, к слову сказать, смотрелись довольно неплохо. Люциус так и не смог смыть эти вольные дополнения сына. Не помогли никакие заклинания, и портрет пришлось засунуть в подвал. А после этого был разговор в Белой гостиной, ярость в серых глазах и тихое «Круцио».

С того момента Люциус старался держать сына в повиновении и строгости. Да только наказания не приносили желаемого результата. Драко Малфой рос странным. Он не боялся боли, не страшился гнева отца. Да, он больше не выкрашивал картины в нелепые цвета, не бегал, не шумел. Сначала Люциус принял это за первые признаки почтения и покорности, и лишь позже осознал, что таким образом Драко старался все больше отдалиться от него, отгородиться исполнительностью и ледяным спокойствием. При отце Драко лет с тринадцати вообще практически не проявлял никаких эмоций. Но от этого легче не становилось. Наоборот, это пугало.

После нескольких лет стало казаться, что того озорного мальчишки, каким он был до одиннадцати лет, и вовсе не существовало. Он рос непонятным; не таким, как обычные дети: был слишком самостоятельным, прагматичным, циничным. Люциус всеми силами старался, чтобы Нарцисса не принимала в воспитании сына никакого участия. Запрещал, ссылаясь на негативное влияние женщины, касательно вопроса становления настоящего мужчины. И все же, редко Драко выбирался погостить к матери на несколько недель. После этих поездок он возвращался другим. С непонятным блеском в глазах, более расслабленным...счастливым? И как Люциус ни старался, он не мог понять, что делает его сына таким. Он не понимал, а Драко не рассказывал. На самом деле истина была проста. Только там, в поместье матери во Франции, он мог побыть обычным подростком. Без налета равнодушия и жестокости. Именно там он мог расслабиться. Только там его ледяное сердце немного оттаивало. Но каждый раз, возвращаясь к отцу, он снова надевал маску отчуждения и холодности, снова заковывал свою душу в ледяную броню. Так было легче.

Именно после таких поездок к матери Драко Малфой стал задумываться над своим будущим.

И вот однажды появился Волдеморт, и юноша вдруг ясно увидел тот путь, который рисует ему его пресловутая фамилия вкупе с Лордом и отцом: принятие Метки, исполнение дурацких приказов... Он не хотел этого! С каждым днем в нем крепла уверенность в том, что он сам хозяин своей жизни. И чем больше он утверждался в своем решении, тем отчетливее понимал, как не просто будет его осуществить.

А вчера отец известил о том, что в их поместье гостит Лорд. Предупреждал? Давал шанс...подготовиться? Было бы глупым подумать о том, что все это просто так. Тем более близился день его совершеннолетия. А это означает лишь одно — Метка. Драко ослабил узел галстука. Было...страшно. Да, он никогда не признается в этом вслух, но себе юноша не привык врать. Ложь себе — слабость, а со слабостями Драко боролся всегда.

Когда он спускался по Главной лестнице, его неожиданно окликнула крохотная девчушка-первокурсница. В ее глазах читался явный страх, смешанный с восхищением. А в руках она держала свиток, который от волнения немного подрагивал.

— Мистер Малфой, — пропищала крошка, — Вам извещение от профессора Дамблдора.

И стоило только Драко взять в руки пергамент, малютка поспешно ретировалась, сверкая алыми щеками и гордой улыбкой.

Юноша развернул пергамент и быстро пробежался по нему глазами.

«Интересно, — подумал он, запихивая записку с просьбой немедленно зайти в кабинет директора в карман, — чем он заслужил подобную честь? Не иначе Поттер потребовал отмщения».

И, невесело хмыкнув, Малфой устремился к кабинету директора.

Мгновенье, и светлая дверь комнаты отворилась. Алиса тут же вскочила на ноги и неосознанно отступила на несколько шагов назад.

На пороге возникла долговязая фигура. Альбус Дамблдор обвел всех обеспокоенным взглядом, но затем приветливо улыбнулся и шагнул в комнату.

— Добрый день!

Алиса смотрела во все глаза. Это был самый странный человек из всех, которых она встречала. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды, которые были достаточно длинными, чтобы их можно было заправить за пояс. Он был одет в старомодный сюртук, поверх которого была накинута темно-синяя мантия. На голове у старца красовалась остроконечная шляпа с вышитыми серебряными звездами, которую он, впрочем, тут же снял. Великий Мерлин, не иначе!

«Это конец!» — в панике подумала Алиса. — «Меня похитила секта звездочетов — психопатов! А этот старикашка (его лицо показалось ей смутно знакомым) у них определенно главный».

Что это была именно секта, девушка ни секунды не сомневалась. А где вы еще могли бы увидеть людей, облаченных в столь странные наряды?

Алиса нервно сглотнула и попятилась, на ходу выискивая пути возможного бегства.

«Нужно сматываться! Срочно!» — буквально вопил голос в ее голове.

— О, успокойтесь, мисс Бэрилэнд. Я не причиню Вам никакого вреда. Так что «сматываться» абсолютно не нужно, — старец мягко улыбнулся и указал на мягкие бежевые кресла, поставленные полукругом в центре помещения. Кстати, ровно три по числу людей, находящихся в комнате. Как прелестно, не находите? Одно только пугало...буквально несколько мгновений ранее их НЕ БЫЛО! Какого черта здесь происходит?!

Последнюю фразу девушка выкрикнула прямо в лицо древнему старикашке.

— Откуда Вы знаете, как меня зовут?! И как Вы узнали, о чем я думала?!

— Присядьте, Алиса, прошу Вас! Я Вам все объясню, — приглашающий жест остался без внимания.

— Эй, как тебя там, — Уилл нарочито издевался. — Садись, тебя здесь не съедят, — и видя, что девушка по-прежнему, не двигается с места, Уилл примирительно и уверенно произнес, — Доверься мне.

Видя скепсис во взгляде девушки, он возвел глаза к потолку и, усмехнувшись, подал ей пример — плюхнулся в ближайшее от него удобное кресло.

Алиса недоверчиво посмотрела на парня и встретилась с насмешливым взглядом синих глаз. Можно ли ему верить? Она не знала. С другой стороны, он все-таки спас их из того треклятого парка. «Что ж, похоже, выбор у меня небольшой». Немного помедлив, девушка несмело шагнула к креслу и присела на краешек.

— Замечательно, — просиял Дамблдор.

Опустившись в единственное оставшееся свободное кресло, профессор продолжил:

— Мое имя Альбус Дамблдор. (Звук этого имени снова что-то всколыхнул в памяти девушки, но что именно, она сказать не могла). Я являюсь директором школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Мисс Бэрилэнд, я по-прежнему прошу Вас ничему не удивляться, а просто послушать то, что я сейчас Вам поведаю.

Дамблдор рассказывал ей о магглах и магическом мире, о Министерстве Магии и Хогвартсе, о Волдеморте и Пожирателях смерти...А Уилл тем временем с интересом наблюдал за реакцией девушки на слова древнего профессора. По мере рассказа она менялась, переходя от недоверия к сомнению, а затем к удивленной заинтересованности.

— Докажите, сэр, — просто сказала девушка, — Докажите, что магия существует.

Дамблдор мягко улыбнулся.

— А что, нападение Пожирателей с применением заклятий для Вас недостаточно, мисс Бэрилэнд?

Алиса не ответила, все так же прямо глядя на профессора.

— Что ж, — Альбус Дамблдор поудобнее устроился в кресле, — Я думаю, Вы не откажитесь чего-нибудь выпить. Признаюсь, это всегда помогает мне немного расслабиться и привести мысли в порядок.

Не прошло и секунды, как прямо из воздуха возникла стеклянная бутылка и три бокала. Бутылка, не дожидаясь пока ее возьмут в руки, сама щедро плеснула жидкость золотистого цвета в каждый из бокалов, которые затем плавно поплыли к каждому, кто находился в комнате.

— Лучшая медовуха мадам Розмерты, — Дамблдор отсалютовал бокалом Алисе и Уиллу.

— С ума сойти, — только и смогла выдавить из себя девушка. Она взяла подрагивающий бокал и пригубила. Раньше она никогда ничего подобного не пробовала, но ей страшно понравилось. Мягкий вкус и аромат пленяли разум и успокаивали расшалившиеся нервы.

Как только бокалы опустели, Дамблдор взмахнул волшебной палочкой, и они вместе с бутылкой исчезли.

— Ладно, — Алиса подняла руки, сдаваясь, — Допустим, Вы говорите правду, и магический мир действительно существует. Но причем здесь я? Я же простая, как вы говорите, маггла!

— О нет, мисс Бэрилэнд. Отныне Вы волшебница и, держу пари, очень неплохая! А помогла Вам в этом Ваша подруга — Ванесса.

В комнате повисла тишина.

— Я — кто?! — чужим голосом спросила Алиса. — Нет! Этого не может быть!! И причем здесь Ванесса?!

— Ванесса — линкат. Она может забирать магическую силу у одних и передавать ее другим. В тот момент, когда вы схватились за руки, там в парке, Ванесса неосознанно забрала магию у Пожирателей и раздробила на несколько частей: одна осталась у нее, другая у Вас. Мисс Бэрилэнд, Вы волшебница. Хотите Вы того или нет.

Алиса резко поднялась, обошла кресло и так сильно вцепилась в его спинку, что костяшки пальцев побелели. Все обескураживающие мысли о том, что ее подруга мало того, что похищена, так еще и непонятный линкат, были вытеснены спокойным голосом, который словно эхо отдавался у нее в голове: «Мисс Бэрилэнд, Вы волшебница! Хотите Вы того или нет!» Ее начало мелко трясти. «Господи, пусть это все окажется неправдой!»

Вдруг, она услышала несколько резких неожиданно громких хлопков. Обернувшись на источник шума, девушка заметила, что горшки, в которых стояли комнатные растения, лопнули, земля высыпалась на пол, а сами растения валялись рядом. «Это что, я сделала?!» Она вдруг почувствовала, что стены вокруг заходили ходуном, и кое-где начала отлетать штукатурка.

Дамблдор мягко улыбнулся и произнес:

— Алиса, успокойтесь, пожалуйста. Иначе, нам всем угрожает опасность быть погребенными под рухнувшим зданием.

Девушка глубоко вдохнула и с надеждой посмотрела в морщинистое благородное лицо Дамблдора.

— Вы сказали, что Ванесса может забирать магию. Так пусть она ее заберет! Я не хочу...

— Вы не хотите быть волшебницей? — голубые глаза полыхнули удивлением. — Это поистине странно. Вы желаете отказаться от того, чего и сами представить себе не можете.

— Я уже видела сегодня, что может ваше волшебство, директор. Нас чуть не убили! Простите, что после этого я не хочу становиться ведьмой!!

Ее голос сорвался и дрожал.

Альбус Дамблдор смотрел с грустью и, как показалось девушке, пониманием.

— Милая, Алиса. Сегодня вы столкнулись с самыми страшными и опасными волшебниками в Англии, а может и во всем мире. Ваша подруга исчезла, вы едва остались живы... Я понимаю и не виню Вас в том, что Вы приняли для себя такое решение. Но позвольте задать один вопрос: неужели вы всерьез думаете, что все мы такие?

Алиса долго молчала. Она вспомнила Уилла, который рисковал жизнью ради них. Вспомнила, как те самые...мра-ко-бор-цы... спешили им на помощь. Да и этот поразительный профессор казался отчего-то таким добрым, а главное знакомым. Ему хотелось доверять. Нет, конечно, она так не думала.

— Алиса, — вновь обратился к девушке волшебник, — Вам выпал шанс, о котором многие и не мечтали — увидеть совсем другой мир. Я не поверю, если Вы от него так легко откажитесь. К тому же, неужто Вы бросите свою подругу на произвол судьбы? Сейчас, когда она так нуждается в помощи! Признаться, когда я Вас впервые увидел, мне показалось, что Вы не сможете так поступить. Возможно, я ошибался...

Алиса приложила руку ко лбу. В голове царил сумбур. Как можно решить дилемму, хочешь ли ты быть волшебницей? Что это вообще за нелепица?! Если бы ей неделю назад сказали, что магия существует и что она сама будет выбирать — быть ли ей ведьмой или не быть, девушка бы покрутила пальцем у виска и отправила говорившего по известному адресу — лечить воспаление мозга. Но сейчас...

Алиса подняла взгляд на седовласого старца. Нет, он прав. Ванесса в беде, и она не может... НЕТ, просто не имеет права отступиться. Чего бы ей это не стоило.

— Вы были правы, мистер Дамблдор. Я действительно не могу так поступить. К тому же, как я понимаю, за неимением Ванессы у меня все равно нет выбора. Других линкатов, у вас, видимо, не водится...

Дамблдор спрятал улыбку в бороду. Необычная девушка. Их определенно ожидает интересный год.

— Вы правильно понимаете, мисс Бэрилэнд, — склонил голову директор.

— Что же именно произошло в парке, профессор? Неужели Ванесса может забирать магию у всех, кто находится поблизости и отдавать ее, при желании, всего лишь касанием руки? — подал голос до этого молчавший Уилл, — О, простите, сэр. Я не представился. Мое имя Уильям Найт.

Дамблдор обернулся к юноше.

— Да, мистер Найт. Я знаю, кто Вы. Министр Фадж упоминал о Вас. Вы проделали большую работу, защищая девочек. Жаль, Вам не удалось доставить сюда мисс Маккей.

Уилл опустил голову. Хотя профессор никоим образом не выразил своих чувств, юноша отчетливо почувствовал его разочарование.

— Что касается Вашего вопроса, могу сказать, что — вряд ли. Это довольно плохо изученная ветвь магии. Линкаты сейчас — большая редкость. Но у меня есть некоторые предположения.

Дамблдор ненадолго погрузился в раздумья, а затем произнес:

— То, что произошло между мисс Маккей и Пожирателями смерти — прямое следствие защиты себя и близких, — внимательный взгляд голубых глаз остановился на Алисе, — Жизни ее подруги угрожала опасность. Ванесса пожелала ее спасти. Пожелала так отчаянно, что все барьеры рухнули, и магия хлынула на поверхность. Таким образом, она лишила силы тех, кто нападал, и передала ее тем, кто нуждался в защите. К тому же, это было впервые...это скорее похоже на спонтанное проявление магии у детей. Этому искусству нужно кропотливо учиться, как и любому другому.

— А почему мои способности никуда не делись?

— Для того, чтобы забирать магию, нужна лишь правильно направленная сила мысли. Но для того, чтобы магию отдать, обязателен тактильный контакт с телом. Вспомните, что произошло в парке, и Вы сами все поймете.

Уильям нахмурился.

— Мы с Алисой стояли около дерева, Ванесса была далеко, но потом внезапно оказалась рядом и схватила меня за руку. А, нет!! — юноша схватил черную материю, — За рукав куртки! То есть, тактильного контакта не было!!

Дамблдор утвердительно кивнул.

— А почему же этого не случилось раньше, сэр? Почему ее способности проявились только сейчас, в шестнадцать лет?

— Возможно, сегодня было ее первое сильное потрясение в жизни, ведь до этого никто и ничто ей не угрожало. Трудно сказать...

Уилл хотел спросить еще что-то, но в этот миг дверь комнаты снова отворилась, и на пороге возник полноватый человек весьма странного вида. Незнакомец был невысокого роста; держался с достоинством. Седые волосы его были опрятно уложены, на лице застыла озабоченность. Его одежда представляла собой необычную смесь: длинный зеленый сюртук с позолоченными пуговицами, который плотно облегал его круглый живот, черные строгие брюки и фиолетовые остроносые ботинки, под мышкой он держал светло-голубой котелок. Впрочем, после Дамблдора и всех вестей, свалившихся на Алису, ее было трудно чем-то удивить.

За спиной незнакомца маячили два человека такого огромного роста, что очень напоминали исполинов. Они застыли в дверях, сложили руки перед собой и постоянно озирались по сторонам.

«Охранники», — догадалась Алиса.

— Добрый день, Корнелиус! Чрезвычайно рад Вас видеть.

Дамблдор поднялся, и его примеру последовали подростки.

— А, Дамблдор. Очень рад, очень рад. Не думал, что Вы уже здесь.

Несмотря на приветливость и небрежность тона, Алиса явно уловила напряжение и скованность, которое испытывал этот человек, глядя на старого профессора.

Подойдя к Уиллу, министр кивнул и распорядился подождать его в кабинете для «серьезного разговора». Уильям вежливо склонил голову, быстро попрощался и без лишних слов вышел. Подождав пока за юношей закроется дверь, Фадж, наконец, обратил внимание на Алису.

— Алиса Бэрилэнд, как я полагаю.

Девушка кивнула в знак приветствия. Что-то в этом человеке ей не нравилось, и это не давало покоя. То ли его манера говорить отрывистыми фразами, то ли нервозность, которая читалась во взгляде.

— Позвольте представиться — Корнелиус Фадж — министр магии.

Все трое опустились на те же самые кожаные креслица.

— Алиса, прошу принять мои искренние извинения за то, что случилось сегодня с Вами. А так же, со своей стороны заверяю, что мы сделаем все, что в наших силах для поимки оставшихся преступников и для вызволения мисс Маккей из лап этих проходимцев.

Последние слова, так не вязавшиеся с официальным тщательно созданным образом министра, Фадж выкрикнул неосознанно, в полном негодовании.

Чуть успокоившись, он продолжил.

— Ни о чем не беспокойтесь, Вы скоро снова будете дома со своими родителями. Они ни о чем не узнают. На ваш дом будет поставлена магическая защита и...

— Но, министр...мистер Фадж, я не хочу обратно к родителям! Я хочу вам помочь! Ванесса моя подруга, я не могу ее бросить! Я хочу остаться... волшебницей.

Брови министра поползли вверх.

— Что...что значит, Вы не хотите домой?! Что значит, Вы хотите остаться волшебницей? Я решительно ничего не понимаю!!

— Корнелиус, можно Вас на минуту. Извините нас, мисс Бэрилэнд.

Альбус Дамблдор встал и сделал приглашающий жест в сторону двери. Фадж поерзал на кресле, но через некоторое время тоже поднялся и вышел, все еще сжимая в руках светло-голубой котелок.

Оказавшись за пределами комнаты в небольшой приемной, Фадж взвился и принялся тыкать Дамблдора в грудь своими пальцами-сосисками. Вся эта картина выглядела довольно забавно: министр еле доставал директору до груди.

— Это все Вы, Альбус! Вы специально настропалили девчонку, чтобы она хотела остаться волшебницей! Зачем?! Стерли бы ей память, и дело с концом! А сейчас столько мороки...

— Я Вам еще раз повторяю, Корнелиус, девушка нужна нам! — в голубых глазах профессора горел огонь, — Я не верю в случайности! Вы же не станете отрицать, что ей снились пророческие сны?

— Не стану, — пробубнил Фадж себе под нос. Но затем, поймав интересную мысль, заголосил, — Вы хоть представляете, ЧТО это значит?! У нас на руках колдунья шестнадцати лет от роду, которая обладает нешуточной, если верить наблюдениям, силой, которая даже не может ее контролировать! Нет, я решительно против этой идеи, Альбус. К магглам ее надо! Заблокировать способности, как вы уже однажды...

— Мне бы хотелось внести ясность, Корнелиус, — твердо сказал Дамблдор, перебив министра. — Я сегодня же забираю ее в Хогвартс, где она получит все необходимые знания и навыки. У нас впереди два месяца, за которые, я не сомневаюсь, при должном старании она нагонит своих сверстников. И с этого момента, я за нее в ответе.

Фадж начал набирать в грудь воздух, чтобы дать отпор, но Дамблдор не дал ему такого шанса.

— К тому же, не забывайте, согласно Закону «О праве выбора» (1473г., часть А), именно за человеком, получившим магические способности, остается последнее решающее слово: блокировать их или же сохранить. И только что мы услышали решение девушки. Мисс Бэрилэнд — полноправная волшебница, Корнелиус.

Лицо Фаджа пошло красными пятнами.

— Похоже, Вы загнали меня в угол, Альбус. Надеюсь, на счет Уильяма Найта Вы не изменили своего решения?

Министр внимательно посмотрел на Дамблдора, и ему показалось, что в глазах директора мелькнуло понимание чего-то такого, что ему самому никогда не постичь.

— Нет, не изменил. Внесу только одну маленькую корректировку: он приедет в школу не в сентябре, а сейчас. Мне нужно оценить уровень его знаний, ведь он, как Вы говорите, раньше обучался в Ирландии? В закрытой школе для мальчиков Блэкрок?

Фадж кивнул. Его гнев сразу стих.

— Да, именно там. У него должен быть хороший уровень знаний. Это одна из лучших ирландских школ магии.

— Я нисколько не сомневаюсь в этом. Но, при сложившихся обстоятельствах, я думаю, для него так будет даже лучше...

Фадж тяжело вздохнул и повертел в руках котелок.

— Да-да, Вы правы, Дамблдор. Ох, бедный мальчик! Потерять сразу всю семью. Я знал их... Найты... Прекрасные люди, прекрасные. Что же у нас в мире творится? Кошмар! Сущий ужас.

Дамблдор промолчал. Об этой странной истории он знал крайне мало. Кристофер Мартин Найт вместе с женой и дочерью были найдены мертвыми в своем поместье на юго-западе Ирландии в графстве Керри. Единственным выжившим оказался сын графа Уильям Кристофер Найт. Именно он обнаружил тела родных, вернувшись домой после нескольких дней отсутствия, которые он провел в гостях у тети.

Поместье было наполовину разрушено, повсюду виднелись следы сопротивления. Но Черной Метки над домом не было. До сих пор обстоятельства убийства так и оставались не раскрытыми.

Собственно, эти скудные факты были единственной информацией Дамблдора, которую он почерпнул из ирландских газет. Свидетелей не нашлось: никто ничего не видел и не слышал. Впрочем, это неудивительно. Ведь Найты были единственной семьей волшебников в округе.

После трагедии сына достопочтенного графа приютил министр Магии Фадж. Он состоял в крепких дружественных отношениях с покойным и не мог бросить юношу на произвол судьбы. Так Уильям попал на работу в Министерство. Однако, директору показалось странным, что именно на него пал выбор министра — почему не послали закаленного мракоборца на защиту девушек? Об этом Альбус Дамблдор и спросил.

— Ааа, — протянул Фадж, — Все дело в том, что Уилл знал эту девочку, которая нам была нужна. Ванессу Маккей. Они пересекались раньше и были очень дружны. Уилл должен был сопроводить ее к парку, где уже ждали мракоборцы. Ближе к школе подходить было опасно — за ней следили; риск потерять ее был слишком велик, — Фадж промокнул взмокший от волнения лоб носовым платком, — Уиллу и не пришлось бы ничего делать самому, если бы не Пожиратели Смерти, которые установили антитрансгрессионный купол над тем злополучным парком, будь он неладен! Наши люди не смогли пробиться сквозь него! Нам еще повезло, что мальчик был там! — Фадж вздохнул, — Только после обнаружения подходящего заклинания, мракоборцы трансгрессировали на нужное место, но им осталось только связать Пожирателей — вся магическая сила у них уже исчезла.

— А сама Ванесса пропала... — тихо произнес директор. — Интересно, интересно...

Что было так интересно Дамблдору, Фадж так и не узнал. Тот прервал свои размышления и протянул руку для прощального рукопожатия.

— Спасибо, Корнелиус, за чрезвычайно информативную беседу. Хогвартс будет готов принять студентов завтра утром. Легче всего это будет сделать с помощью каминной сети. Я открою свой камин ровно в десять утра. До этого времени, позаботьтесь о мисс Бэрилэнд, прошу Вас. Ах да, чуть не забыл. Ей понадобится волшебная палочка. И нужно уладить все вопросы с ее родными. Всего наилучшего.

И с этими словами седовласый волшебник стремительно вышел.

Драко Малфой шел по пустынным коридорам школы. Наконец, он оказался на седьмом этаже, у стены с одинокой горгульей.

— Засахаренный имбирь, — тихо произнес юноша, вновь поражаясь нелепости выбора пароля для директорского кабинета.

Горгулья отпрыгнула в сторону, стена за ней разошлась, и показалась движущаяся винтовая лестница. Драко Малфой ступил на нее и начал плавно подниматься кругами к двери с медным молотком, которая вела в кабинет Дамблдора.

Драко негромко постучал, и дверь бесшумно распахнулась, приглашая войти. Он шагнул в проем и огляделся. Круглая просторная комната была пуста.

Малфой был нечастым гостем в этом кабинете и сейчас, пользуясь отсутствием хозяина, с интересом разглядывал окружающее его пространство. Помещение было полно еле слышных странных звуков: рядом у камина он заметил столик на изящных ножках с хрупкими серебряными приборами, которые издавали монотонное жужжание. Стены были увешаны портретами бывших директоров и директрис в своих рамах, многие из которых сейчас дремали или попросту прикидывались. У двери на своей жердочке сидел потрясающий феникс и поглядывал на слизеринца блестящим черным глазом. Фоукс, кажется...

Малфой повернулся и сделал несколько шагов по направлению к огромному письменному столу на когтистых лапах, который стоял по центру. Прямо за ним он заметил полку, на которой лежала древняя, потертая Сортировочная шляпа, которая год за годом без устали делила детей на факультеты. Малфой снял Шляпу с полки и покрутил в руках. Шесть лет назад она отправила его на единственный достойный факультет. Факультет его предков. Интересно, что бы было попади он на другой. Впервые за все годы обучения Драко вдруг задумался, а что бы было попади он, например, на Гриффиндор. Он тут же представил, как завязывает на шее гриффиндорский галстук. Змея в львином прайде. Отца бы от этой картины перекосило, и он, не медля, отрекся бы от своего сына. Надо же, какой позор! Единственный наследник благородного рода Малфоев — гриффиндорец. Драко фыркнул и уже собирался положить Шляпу на место, как вдруг она ожила и заговорила. Широкой складкой ей служил рот, имелись даже насупленные брови.

— А, младший Малфой, — сказала Шляпа звучным грудным голосом. — Размышляешь, на тот ли факультет я тебя определила?

В серых глазах полыхнуло удивление.

— А что, были и другие варианты?

Не то чтобы Малфою было интересно, просто директор задерживался, а лучшего занятия, чем болтать с этой шапкой, он не придумал.

— Всегда есть несколько вариантов. Человек не так прост — в нем сочетается множество качеств и свойств характера...

— О, да неужели? — притворно удивился Драко, — Вот так новость! И какой же второй вариант был мне уготован?

— Твои смелость и находчивость могли открыть тебе двери в славный Гриффиндор.

Брови Малфоя взлетели к самой челке — такого поворота он никак не ожидал. Но Шляпа на этом не остановилась.

— Ум и проницательность — в Когтевран. Упорство — в Пуффендуй. Все определил лишь твой собственный Выбор.

Если бы только Малфой знал, что на этом же самом месте несколько лет назад стоял его заклятый Враг и с волнительным ожиданием слушал, что же скажет ему Волшебная шляпа. Тогда ответ Сортировочной шляпы не понравился Гарри Поттеру. Малфою он тоже пришелся не по вкусу.

— Что значит МОЙ выбор? По-моему, это ты отвечаешь за распределение!

Шляпа ухмыльнулась.

— Разумеется. Но я оглашаю всего лишь тайные желания ученика. По сути, каждый из первогодок одинаково хорош для любого факультета. Все зависит от его собственного решения!

Вот те на! Слова шляпы поразили Малфоя. Значит ли это, что вечная война между Гриффиндором и Слизерином...лишена всякого смысла? Тааак, стоп, стоп, стоп! Нет, не может быть!

Испокон веков считалось, что если ты слизеринец — значит ты подлый мерзавец, а если гриффиндорец — храбрец и праведник! А оказывается, что принадлежность к факультету ничего не доказывает! С ума можно сойти!

От новообретенного знания стало не по себе. Мир рушился на глазах. И что потянуло его разговаривать с этой шапкой! Она не права! Не может быть...

— Дырявый колпак! — в сердцах выплюнул Малфой.

— Он вовсе не дырявый. Я самолично недавно залатал последнюю дырку.

Профессор Дамблдор стоял в дверях кабинета и внимательно смотрел на ученика.

— Смею предположить, Вам не понравились слова, которые Вы только что услышали.

Директор быстро обошел стол, занял свое место и сделал приглашающий жест в направлении слизеринца. Малфой подошел и сел в кресло напротив.

— Я прав?

— Нет. Я просто удивлен, сэр.

— Да, я тоже был удивлен, когда мне открылась эта правда. Честно говоря, то, что сказала Вам Шляпа сегодня, известно далеко не всем. Она не всегда столь откровенна. Чем-то Вы ее зацепили...

Директор изучающее смотрел на Драко.

— Вам наверняка интересно, зачем я позвал Вас сюда, мистер Малфой.

Профессор ненадолго замолчал, а затем продолжил:

— Я хочу Вас спросить... Что Вам известно об Источнике Основателей?

Драко вскинул брови. Странный вопрос.

— Только то, что написано в книгах, сэр. Что где-то на территории школы спрятан некий артефакт — источник огромной магической силы, из которого, по легенде, черпали энергию сами Основатели. Но никто не знает ни где он находится, ни существовал ли он вообще на самом деле.

— Отлично, Драко, — похвалил Дамблдор. — А теперь вспомните, пожалуйста, Легенду Лунной поляны.

Малфой начинал раздражаться. К чему старик клонит?

— Профессор Дамблдор, Легенда Лунной поляны утеряна. В «Истории Хогвартса» есть только ссылка на нее.

Драко замолчал, а Дамблдор кивнул в знак того, чтобы он продолжил.

— Там говорилось о дуэли между Гриффиндором и Слизерином. О ее истинных причинах. Там было так... — Малфой наморщил лоб, — «Причиной дуэли могло стать то, что Годрик Гриффиндор встал на защиту некоего могущественного артефакта, спрятанного на территории школы. В этой легенде указаны точные сведения: где, когда и при каких обстоятельствах произошла дуэль между этими двумя могущественными магами», — наизусть процитировал он. «Грейнджер хватил бы удар!»

И тут его осенило. Могущественный артефакт на территории Хогвартса!

Дамблдор улыбнулся.

— Сдается мне, Вы все сами поняли. В этой Легенде указывается точное местонахождение Источника Основателей. Более того, эта Легенда не утеряна. Она цела и записана в одной очень древней и крайне редкой книге. Вполне возможно, что сохранился ее единственный экземпляр, — Дамблдор помедлил, а затем прямо посмотрел на юношу напротив. — И он хранится у Вас в поместье, Драко.

Тут, наконец, до Малфоя начала доходить вся подоплека их беседы. Драко вернул директору прямой взгляд.

— С чего Вы взяли, что я принесу Вам эту книгу, профессор?

Дамблдор ухмыльнулся в бороду.

Этот мальчик не давал ему покоя вот уже шесть лет. С тех самых пор, как появился в стенах школы одиннадцатилетним мальчишкой, отчаянно стремящимся что-то доказать себе и всем вокруг. Дамблдор всегда наблюдал за ним. На глазах старого директора он превращался из мелкого зловредного пакостника в холодного, циничного, равнодушного ко всему юношу. «Должен же быть способ что-то изменить!» — часто говорил себе Дамблдор, однако слишком мало знал он о чувствах и мыслях последнего отпрыска Малфоев. Драко Малфой был неординарным человеком. До сих пор он оставался для проницательного директора головоломкой, которую он так и не смог разгадать. Дамблдор видел талант в юноше. И, безусловно, ценил его. Отчаянно хотелось ему помочь в выборе правильной стороны. Но как? Он никого к себе не подпускает. Никому не доверяет.

Дамблдор видел, что мальчик в тупике. С одной стороны, семья и ее ценности. Пусть неправильные, извращенные, но вбитые с детства. С другой... а что с другой? Чужие люди, которые убивали, калечили его близких. И единственным оправдание им служило — это во имя Добра. Дамблдор горько усмехнулся. Как объяснишь человеку, что во имя этого самого пресловутого «добра» должны погибнуть родные ему люди? Да, мудрый профессор надеялся, что еще не все потеряно. Драко Малфой никогда не был фанатичным последователем Воландеморта в отличие от своего отца. Но о чем он думает? Чего хочет? Дамблдор был превосходным легеллиментом, однако Драко тут оказался не по зубам старому профессору. Потомок вейлы, он бессознательно умел блокировать свой разум от попыток пробиться в него извне. Нет, к мальчику не подступиться. Оставалось лишь гадать, куда склониться чаша весов в выборе этого странного человека.

Вот и сейчас Дамблдор не решался предсказать исход их диалога. Ему нужна была эта книга, ведь без нее они были слепы, как новорожденные котята. Поможет ли Драко? Дамблдор окинул юношу внимательным взглядом голубых глаз. Он сейчас был ни в чем не уверен. Возможно, он уже безнадежно опоздал. Профессор кинул взгляд на левое предплечье юноши, скрытое тканью тонкого зеленого джемпера. Возможно, там уже стоит Черная метка, насмехаясь над ним оскалом черепа со змеей, выползающей изо рта, и Драко нельзя доверять. Сколько же было этих «возможно»? И сколько еще будет?!

Директор на мгновение прикрыл глаза. Неужели, он совсем разучился доверять людям? Без предварительной проверки и подозрений? Этого мальчика еще можно спасти! А для этого стоит рискнуть и довериться. Что ж, первый ход Ваш, профессор.

— С чего я взял... — он вздохнул, — Что для Вас выбор, Драко?

Малфой весь внутренне подобрался. «То шляпа говорит о выборе, то теперь Дамблдор... Они что, сговорились все?»

— Выбор — это иллюзия, сэр.

«Да, помочь этому мальчику будет ох как непросто».

— Нет, Драко, выбор — это ответственность. Наверное, это самое тяжелое из всего, что есть в жизни человека, — директор тяжело вздохнул, — У каждого сделанного шага есть последствия. — Дамблдор внимательно посмотрел на светловолосого юношу напротив, — У каждого несделанного — тоже.

Малфой плотно сжал губы.

— Драко, всему волшебному, да и не только волшебному, сообществу грозит катастрофа, если Волдеморт доберется до Источника Основателей. Неужели тебе все равно?

Малфой дернул плечом.

— Задумайся, что будет, если он получит столь огромную силу. Ему не нужны будут больше последователи и соратники. Подумай, Драко, твоей семье грозит большая опасность, чем ты можешь себе вообразить.

— Я понял ход Ваших мыслей, профессор.

Малфой откинулся назад, отвел взгляд в сторону, а затем спросил.

— О какой книге идет речь?

— «Легенды Древности».

Драко присвистнул и, осекшись, взглянул исподлобья на профессора. Тот никоим образом не отреагировал на подобную вольность, продолжая пристально изучать старосту Слизерина.

Малфой отлично помнил эту книгу. Она хранилась в отдельной секции их библиотеки и лежала на отдельной стойке для книг. Это объяснялось не столько ее значимостью, сколько огромными размерами. Толстенный труд в обложке из золота, инкрустированной драгоценными камнями. «И Дамблдор хочет, чтобы я незаметно вынес ее из поместья?! Да он рехнулся!»

Предвосхитив негодование студента, профессор сказал.

— Ее необязательно выносить из дома. Нужно просто найти нужную легенду, скопировать ее, уничтожить оригинал и затем отдать ее мне.

У Драко округлились глаза. «Подумать только, сам Дамблдор говорит о столь варварском отношении с книгами!»

— А что с ней собираетесь делать Вы?

— Уничтожить.

Малфой кивнул, но потом, помотав головой, добавил:

— Подождите минутку, я прочитал эту книгу вдоль и поперек. Там нет Легенды Лунной поляны. Я бы ни за что ее не пропустил!

Дамблдор понимающе улыбнулся.

— В том-то и загадка этой Легенды. Ее нельзя найти просто так, читая книгу страница за страницей. Нужно ХОТЕТЬ найти ее.

Малфой задумался. «...Ему не нужны будут соратники! Огромная власть и сила!» Мерлин, это самоубийство!

Драко на мгновение сжал переносицу, а затем тихо, но твердо произнес.

— Я не буду делать то, о чем Вы просите, профессор. Я не уверен, что попади она в Ваши руки, Вы точно так же не захотите ее использовать. Я слишком много наслышан о Ваших методах. Скажу прямо, они мне не нравятся.

Дамблдор сцепил длинные пальцы в замок и не отрывал от юноши пронзительного взгляда. Он не стал задавать вопросы по поводу его отношения к методам Тома. Он понимал, Драко Малфой еще не закончил.

— Так как здесь затронута безопасность моей семьи, я могу уверить Вас, что позабочусь о том, чтобы эти сведения не попали... не в те руки. Это все, что я могу Вам предложить.

Профессор спокойно произнес:

— А что на счет тебя, Драко? Ты хочешь быть единственным обладателем знаний такого масштаба?

— Я не собираюсь их читать.

Дамблдор покачал головой.

— Это слишком опасно. За этой информацией охотятся многие.

— Никто не знает, что ее владею именно я.

— Драко, подумай, все еще можно изменить. Если мы получим эти знания, то сможем уничтожить Волдеморта раз и навсегда.

Малфой упрямо мотнул головой.

— Профессор, я спрячу легенду, но это все.

Профессор вздохнул. Слишком горд, слишком самонадеян. Слишком молод...

— Хорошо, Драко. Я надеюсь на тебя, — директор взглянул на часы и произнес, — Сообщи, когда все закончится. Удачи.

Малфой усмехнулся.

— А я-то думал, что Вы хотели отчитать меня из-за Поттера...

— Вам показалось недостаточно внушения от профессора МакГонагалл?

Драко лишь пожал плечами.

— Ну это же Поттер — символ борьбы и свободы... Вдруг это Вам показалось, что внушения от профессора МакГонагалл недостаточно.

Дамблдор взглянул на юношу поверх очков-половинок.

— Хм, а это я раньше гордился своим умением переворачивать фразы. Умно, — похвалил Малфоя Дамблдор,

Негромко постучав, в комнату вошел профессор Снейп.

— Вызывали, профессор?

— Да, Северус, проводите, пожалуйста, мистера Малфоя.

Снейп отрывисто кивнул, бросив цепкий взгляд на светловолосого студента, и они вместе с Драко Малфоем покинули директорский кабинет.

* * *

Притворив дверь кабинета, Северус Снейп посмотрел на юношу. Взбудораженный, напряженный... Что ему наговорил Дамблдор?!

— Драко, с тобой все в порядке?

Утвердительный кивок. И молчание.

Снейп про себя выругался. Не хватало, чтобы директор еще и его старосту втянул в свои бесконечные шахматные партии по борьбе добра со злом. Поттера — да на здоровье! Но не Драко!

— Я не смогу тебе помочь, если ты и дальше будешь играть в молчанку!

Тишина.

Снейп досадливо возвел взгляд к потолку, круто развернулся и направился к своему кабинету. Малфой пошел следом.

Профессор зельеварения уже по опыту знал, что добиться разговора от этого мальчишки, если он того не желает, практически невозможно. Гордый упрямец. Крестник...

Когда Драко Малфою не исполнилось еще и месяца, именно Северус Снейп стал его крестным отцом. Он прекрасно помнил тот день...

На улице бушевал настоящий ураган. Потоки воды хлестали с лилово-синего небосклона, вызывая на улицах настоящее наводнение. Все камины в поместье были заблокированы: на Темного Лорда и на его последователей велась настоящая охота. Поэтому за каждым гостем был прислан отдельный волшебный экипаж. В другой день Северус бы оценил возможность проехаться в дорогом удобном экипаже, но только не сегодня. Пока они ехали, трясло так, что Снейп успел набить себе приличную шишку на голове. Да и подъехать прямо к парадному входу не было возможности — пришлось пройтись под зонтом и промочить новые лаковые туфли, ступив в глубокую лужу. С лужами у Северуса вообще была давняя вражда. Точнее, у луж к нему была скорее пламенная любовь, потому что везде, где бы ни была хоть одна крошечная лужица, она непременно попадала бы под ноги Снейпу.

Недовольный и озябший он зашел в празднично украшенный зал. Народу было немного. Лишь самые близкие.

В центре у камина стояла колыбель, в которой лежал упеленанный младенец.

Рядом с колыбелью замерли счастливые родители: Люциус и Нарцисса Малфой. Северус Снейп вновь поразился красоте этой молодой женщины. Серебристое струящееся платье в пол, сверкающие украшения в волосах и шее делали ее похожей на хрустального ангела. Легкая невесомая полуулыбка в сторону гостей, влюбленный и нежный взгляд в сторону мужа. Люциус... гордый и как всегда исполненный собственного достоинства. И все взгляды прикованы к малышу так похожему на них.

Процесс имянаречения был одним из важнейших в судьбе любого чистокровного мага. С именем давалась сила и защита. Выбранное имя держалось втайне от всех посторонних вплоть до церемонии, так же, как и имя крестного родителя. Снейп знал, что имя для мальчика должен был выбрать дед. Отец Люциуса недавно скончался от драконьей оспы. Значит, подарок в виде имени преподнес Кигнус Блэк.

В семействе Блэков существовал один странный и очень древний обычай — называть детей именами созвездий. Главное, чтобы не было еще одного Сириуса. Северус скривился. Свежо предание... Какие там еще есть? Арктур? Поллукс? Рабастан? Мирзам, Альфард? Виндемеатрикс, Грумиум? Дженах, Гиенах?! Мерлин, бедный мальчик.

За своими мыслями, Северус пропустил тот момент, как по огромной мраморной лестнице спустились родители Нарциссы — Кигнус и Друэлла Блэк. Чуть позади шла мать Люциуса — Присцилла Малфой -, одетая во все черное. Снейп начал слушать торжественную речь с половины и не очень понимал, почему Люциус так насмешливо ему улыбается, а большинство гостей свернули головы в его сторону. И все смотрят. Кто удивленно, кто оценивающе, а кто и с неприязнью. Северус лишь сверкнул глазами в ответ, мол: «Что уставились?»

— Мистер Снейп, что же Вы так скромно стоите в углу? Прошу, возьмите на руки крестника и поднимитесь к нам.

Кигнус Блэк делал очень энергичные приглашающие жесты в сторону Северуса, и тут только до него, наконец, дошло. «Я КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ?!» Вторая мысль, которая оформилась тут же, была нецензурной и была направлена на Люциуса, который прекрасно знал о его нелюбви к торжествам и всякого рода официальным мероприятиям. Тем более в роли главного действующего лица!

Тщетно пытаясь улыбнуться (со стороны казалось, будто его челюсть свело зубной болью), Снейп подошел к колыбели и взял на руки сверток. Нарцисса обеспокоенно протянула руки — удержит ли? Но Люциус лишь крепче обнял жену, словно говоря: «Все хорошо. Я в нем уверен!»

Снейп взял на руки крестника и отогнул край нежно-голубого одеяльца. И на миг потерял дар речи. Нет, он, конечно, и раньше видел младенцев, да только ни разу не держал их на руках. Мальчик был крошечным и легким. А еще очень теплым. Нос опытного зельевара тут же уловил приятный запах. Мальчишка пах молоком. Снейп не мог оторвать взгляда...

Как-то так получилось, что о собственных детях Северус никогда всерьез не задумывался. Не до того было. Сначала учеба в Хогвартсе, затем Высшие учебные курсы по Зельеварению и, наконец, снова возвращение в Хогвартс только уже в роли преподавателя. Все свободное время и пыл уходили на познание тонкой и специфической науки. Какие уж тут амурные дела? А потом Черная метка, Темный Лорд. Сначала все напоминало игру, а потом... закрутилось. Да и не было подходящей девушки на примете... хотя нет, конечно, была!

Лили Эванс. Зеленые миндалевидные глаза, длинные рыжие волосы, точеный профиль. Он знал о ней все. Она о нем многое. Но если для нее он всегда оставался другом, то для Северуса она как-то незаметно и легко перешла из ранга подруги в ранг той Единственной! Она все делала легко, будто играючи. Девочка-солнце, девочка-солнечный свет! Лили. Даже ее имя, совсем невесомое, воздушное, напоминало перелив ручейка. Северус часто произносил его шепотом. Будто пробовал на вкус.

А потом появился это чертов Поттер и так же играючи лишил Северуса единственного светлого лучика в его жизни. А может, он сам себя его лишил? «Грязнокровка!» Это слово снова и снова вскрывало на сердце глубокую, почти никогда не затягивающуюся, рану. От этой мысли Северус всеми силами закрывался. Признать собственную вину? Нет! Поттер с его дружками, как нельзя лучше, подходили на роль козлов отпущения. Да вот только Лили он этим не вернул.

Именно поэтому мысль о семье казалась Северусу смехотворной. У него было много воздыхательниц. Странно, но его темное обаяние притягивало, завораживало многих. Попадались даже студентки! Их профессор, разумеется, гнал взашей, но часто ловил на себе пристальные взгляды некоторых старшеклассниц. А о том, что творилось у них в головах, профессор предпочитал вообще не распространяться. «Раскрепощенная молодежь нынче пошла!»

Мальчик закряхтел и завозился. И вдруг на одно мгновение Северус представил себя отцом этого ребенка. Что он почувствовал? Растерянность, смятение... и щемящую нежность. Вдруг мысль о сыне показалась ему желанной. Каким бы он был отцом? Неизвестно. Люциус вон, кажется, прекрасно справляется... Неужели он хуже?

Поднимаясь к лестнице, он увидел, что в ее основании распахнулись высокие дверцы, а за ними виднелась небольшая комнатка. Наверное, именно там будет совершен таинственный обряд имянаречения.

Спустя полчаса Северус вышел оттуда с мокрым и орущим младенцем на руках. За ним следом — пожилой волшебник, проводивший церемонию. Он окинул взглядом всех присутствующих, а затем поднял руки и закрыл глаза. Между его пальцев что-то блеснуло, и он медленно открыл глаза и опустил руки. Между его пальцев скользила серебристая ленточка.

Он подошел к всё еще всхлипывающему ребенку. Ленточка обвилась вокруг лба, плотно прилегая к серебристым волосикам.

Волшебник обернулся и громко сказал:

— Да здравствует Драко Люциус Малфой, сын Нарциссы Друэллы Блэк и Люциуса Абраксаса Малфоя. Nomen est omen.

«Имя говорит само за себя». Шестнадцать лет назад в мире появился еще один Дракон. Дракон в человеческом обличье. Снейп взглянул на своего старосту, сосредоточенно шедшего чуть позади.

А Драко обуревали сомнения. На что он только что подписался?! Что случится, если Лорд узнает?! Малфоя передернуло. О последствиях думать не хотелось, потому что живым он бы точно не вышел. А главное посоветоваться не с кем. Может, Блейз? Или лучше Тео? Нет! Меньше всего он хотел втягивать их. Малфой взглянул на Снейпа. Он доверял ему. Да и к тому же складывалось впечатление, что Дамблдор не просто так позвал крестного проводить его.

— Профессор!

Снейп оглянулся. Юноша догнал его, и они, плечом к плечу, двинулись к подземельям. По пути Драко рассказал о разговоре между ним и Дамблдором, не упоминув, правда, названия легенды. Северус позволил себе вставить лишь один комментарий:

— Теперь понятно, почему Темный Лорд вдруг изъявил желание, чтобы Штаб квартира находилась именно в вашем поместье....

Как только за ними захлопнулась дверь кабинета Снейпа, Драко спросил:

— Так что бы Вы сказали, если бы узнали, что я хочу нарушить планы Темного Лорда?

Снейп, до этого стоявший спиной, резко развернулся.

— Я бы сказал, что на такое способны либо безумцы, либо гении. Либо, и те, и другие вместе взятые. Не хочу обижать тебя, Драко, но...

— Да, спасибо. Я понял, — юноша досадливо отвел взгляд от профессора. Снейп в который раз тонко намекнул ему на то, что он думает об его умственных способностях.

— Я бы попросил больше меня не перебивать! — Снейп сверкнул глазами в сторону своего старосты, прислонившись к столу. — Не думал, что в твоем воспитании существует такой огромный пробел! Хорошие манеры обычно вбиваются с детства. Тем более в семье Малфоев.

Драко сжал кулаки, подавив острое желание развернуться и уйти, хлопнув дверью. Этот человек не имеет права разговаривать с ним в таком тоне! Он Драко Малфой — потомок старинного рода! Единственный наследник! Гордость так и кричала: "Встань и уйди! Немедленно! Да кто он такой??" Но что-то в глубине души заставляло глотать злость и нервно сжимать и разжимать кулаки. Наверное, понимание, что Снейп действительно беспокоится за него... Драко тяжело втянул воздух и, шумно выдохнув, присел на край парты.

Выждав паузу, Снейп продолжил.

— Я хотел сказать, что если ты пойдешь напролом, ты обречен. Поверь мне. Темный Лорд никого не прощает. Ему неведомо сострадание...

В темных почти черных глазах Снейпа полыхали отблески камина, тени играли на лице, заостряя черты. Драко даже на мгновение показалось, что во всем его облике проступило что-то демоническое.

— К тому же, ты уже не в силах ему помешать.

Малфой непонимающе посмотрел на профессора.

— Он знает о Легенде Лунной поляны. Скажу даже больше, он скоро намерен ее использовать.

— Но как Вы...

— Догадался, что речь идет об Источнике Основателей? Очень просто. Сейчас эта тема занимает умы двух величаших магов современности. Не так просто постоянно закрывать разум... К тому же тот факт, что Дамблдор вызвал именно тебя является еще одним доказательством. Ведь ключик от Источника хранится в твоем поместье. Об этом мне однажды поведал Люциус. Ну и что же получается? Один из двух Великих имеет к нему доступ. А второй всеми силами пытается его заполучить... Поверь мне Драко, напролом тут не пройдешь!

Редко, очень редко в серых глазах Северус видел это. Драко вообще был скуп на эмоции. Но сейчас там отчетливо мелькнул Страх. Юноша быстро с ним справился, но первый порыв редко удается скрыть. Тем более от того, кто знаком с тобой с детства.

— Я не собираюсь идти напролом, но я уже все решил! Я не буду сидеть сложа руки, пока ОН убивает моих родных!

— Ты уверен, что справишься? Драко, он сломает тебя...

— Я уверен лишь в том, что попытаюсь. Но одному мне не справится. Мне нужны союзники. Вы готовы помочь?

И тут крестный несказанно удивил. Он дернул уголком губ и сказал:

— Ну, разумеется! Честно говоря, мне тоже дорога моя жизнь. В мои ближайшие планы не входило уходить в мир иной после того, как Лорд обретет невероятное могущество и сможет уничтожить Поттера и всю планету к чертовой матери лишь чихнув.

Малфой улыбнулся. Впервые за время недолгого разговора.

— Звучит ободряюще. Но, похоже, у Вас очень мало информации. Иначе Вы бы уже начали действовать, не правда ли?

Снейп кивнул.

— Ее практически нет. Лорд никому не доверяет. Понимает, что многим его затея придется не по вкусу.

— Я добуду необходимые сведения.

Спокойный взгляд, уверенный тон.

— Ты даже не представляешь, какой опасности себя подвергаешь!

— Я все понимаю, но у меня нет другого выхода, — негромко откликнулся Малфой, глядя Снейпу в глаза, — Впрочем, я уверен, будь на моем месте Вы, поступили бы так же.

Северус плотно сжал губы и шумно выдохнул. Смелый мальчик. Сильный. Драко даже и сам не понимал насколько... В этот момент Северус вдруг осознал, как гордится им. Как мог бы гордиться собственным сыном. А секундой позднее понял еще кое-что... из него — Северуса Снейпа — вышел бы хороший отец. Настоящий. Ведь сейчас он готов пожертвовать жизнью ради этого мальчика. Не это ли и есть отцовство?

У Снейпа вдруг появилось безотчетное желание потрепать этого мальчишку по голове и попросить быть осторожнее. Но он понимал, что они оба не привыкли к подобному проявлению чувств. Поэтому они лишь поглубже засунул руки в карманы мантии и сжал в кулаки.

— Драко, я хочу, чтобы ты знал, что бы ты не предпринял, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Всегда. Запомни. И пожалуйста, будь осторожнее! Я... мы волнуемся за тебя.

Снейп чертыхнулся. Все-таки не сдержался!

На эти слова Драко улыбнулся. Открыто, по-мальчишески задорно. По-настоящему.

— Спасибо, — чуть смущенно проговорил он. — Я...постараюсь.

Он уже развернулся уходить, как вдруг обернулся и спросил.

— А кто — мы? Вы и еще раз Вы?

Оба улыбнулись.

— Я и Нарцисса.

— Вы что-нибудь знаете о ней? — Драко подался вперед, — У меня нет возможности сейчас ей написать. Отец запретил... — неприкрытая горечь в голосе заставила декана поежиться. "Люциус, что ты творишь?"

— Только то, что она по-прежнему в своем имении во Франции. И, что с ней все в порядке. Она скучает по тебе, Драко.

"Зря, зря я вспомнил о Нарциссе!" Снейп ругал себя на чем свет стоит!

— Я знаю, — негромко проговорил мальчик, разглядывая свои ботинки. А потом, будто поддавшись неясному ему самому порыву, выпалил. — Они хотят использовать ее!

— В смысле?

— Я точно не знаю! Я слышал разговор Лорда и Люциуса, — вернее подслушал, но разницы нет, — Они говорили о какой-то женщине и о том, что без нее не совершить необходимого обряда. И последней фразой отца было: "Хорошо, Нарцисса прибудет в поместье!" Тогда я ничего не понял, я ведь не знал об Источнике. Только одно было ясно — маме угрожает опасность.

Снейп взглянул на студента и медленно проговорил.

— Ах вон оно что... А я уж было подумал, что профессор Дамблдор и вправду втянул тебя в авантюру спасения всего человечества...

— Да плевать мне на человечество!! Главное, чтоб с ней...

Драко не закончил, а лишь отвернулся. Но Снейп и так все понял. Он резко оттолкнулся от краешка стола и принялся расхаживать взад-вперед.

— Еще кто-то знает об этом?

— Тео Нотт. Я попросил его помочь.

Снейп кивнул. Теодор не станет болтать. И действительно может узнать что-то полезное. Это его качество всегда восхищало Снейпа: умение доставать любую информацию из-под земли.

Чтобы хоть как-то прервать затянувшееся молчание, Северус предложил.

— Я могу ей передать от тебя записку. Если хочешь!

Драко резко вскинул голову. В глазах читалась благодарность и надежда. Мальчик тут же кивнул. Северус придвинул ему писчие принадлежности и отошел в сторону. Он видел, как староста набросал пару неровных строчек, сложил листок пополам и теперь протягивал его Снейпу.

"Даже не запечатал магией. Значит, доверяет..."

— Спасибо Вам еще раз. Для меня это важно.

Снейп кивнул.

— Иди, Драко.

— До свиданья.

Мальчик быстро вышел и прикрыл за собой дверь, избавляя их обоих от неловкости прощаний. Снейп недолго посмотрел на закрытую дверь, а затем развернул записку.

Мам, привет!

Я не мог тебе написать...да ты и сама все прекрасно понимаешь. Со мной все в порядке. Остальное надеюсь рассказать при встрече.

Приеду завтра. Жди.

Твой сын.

Снейп на мгновение прикрыл глаза и сжал переносицу. Он всегда знал, что Драко сможет пойти против воли отца. Но чтоб так открыто... Мальчик и не ведает о грозящих ему последствиях! А может и ведает, просто не боится? Это первый осознанный шаг против Люциуса. Чем он грозит? Северус не знал. Единственное, в чем он был уверен, что он сделает все возможное и невозможное, чтобы его защитить.

Дверная ручка опустилась до основания, и резная дверь медленно отворилась. На дубовом полу, устланном толстым красивым ковром, ненадолго появилась широкая полоска золотистого света, на которой ясно вырисовывалась тень точеной девичьей фигурки. Она застыла на несколько мгновений и повертела головой, осматривая пустой коридор. Убедившись, что никого нет, Ванесса выскользнула из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.

Она стояла посреди широкого коридора и была не в силах сделать ни шага. Было страшно. Очень страшно.

С того момента, как ее похитили прошло всего две недели... Или целая жизнь.

Первые семь дней были невыносимыми. Она плакала, кричала, молила отпустить ее. Правда, без особого успеха. Не находила себе места из-за тревоги за родителей и за покинутых друзей. Несколько дней не притрагивалась к еде. А потом... вдруг успокоилась. Успокоилась и стала вставать с первыми лучами солнца, которые заглядывали в открытые окна, хотя каждый раз на ночь девушка по привычке задергивала тяжелые портьеры. Успокоилась и знала, что на столике ее уже ждет готовый вкусный завтрак с кофе и круасанами. Успокоилась и почти привыкла быть постоянно взаперти. Одна. Смирилась с той мыслью, что ее, скорее всего, никогда не выпустят, и она не увидит больше своих любимых родителей и друзей...

Поразительная человеческая черта — приспособляемость. Какими бы жуткими не были условия существования, человек со временем привыкает ко всему.

Например, она очень быстро привыкла к тому, что еда и новая чистая одежда появлялись сами по себе. Как по волшебству.

Волшебство. Магия. Стало быть, она действительно существует.

Понимание сего факта пришло не сразу. Да и теперь до конца не верилось, но упрямые факты твердили свое. Все те события, что произошли в парке, не укладывались в рамки того, что принято считать «нормальным». Загадочные лучи, молниеносность передвижений тех незнакомцев в длинных плащах и белых масках... Да и тот факт, что она сама оказалась около друзей за долю секунды, хотя находилась далеко, только подтверждал наличие этой самой «магии». Каким образом это произошло, она не имела ни малейшего понятия. Пару раз она попыталась сотворить чудо, однако ничего толкового из этого не вышло.

После долгих раздумий и скрупулезного выстраивания теорий и догадок открытыми оставалось несколько вопросов. Первый: зачем похитителям она сама? Ведь очевидно, что все это было сделано с целью ее похищения. Второй: что будет после того, как она выполнит некую поставленную перед ней задачу или что там еще задумали ее мучители. От этих мыслей ее сердце начинало биться сильнее и чаще, будто бы чувствовало, что скоро ему суждено навсегда остановиться и сейчас использовало последний шанс, чтобы еще поработать.

Ванесса давно знала, что неизвестность пугает больше всего. Именно она — прекрасный фундамент для здания под названием «паника». Когда есть хоть крупица информации, пусть самой нерадостной, человек чувствует себя спокойнее и увереннее. В любом фильме ужасов, вид медленно открывающейся двери, за которой не видно ничего кроме непроглядного мрака, пугает нас намного больше самых кровожадных монстров. Все потому, что мы не знаем, ЧТО ждет нас там. Неизвестность — вот что самое страшное.

Но вот только ничто не в силах убить любовь человека к жизни! Теперь, главной целью Ванессы стал побег.

Если некому тебе помочь, помоги себе сама! С этой мыслью она просыпалась каждое утро и ложилась спать поздно вечером. Наконец, у нее появилось занятие — детальное продумывание побега.

Выходить за пределы комнаты ей запрещалось, поэтому она часами просиживала у окна, разглядывая огромную зеленую ухоженную парковую территорию. Ей повезло: ее окна выходили на фасадную часть здания, и Ванесса без труда могла видеть все парковые дорожки, что вели к кованым воротам с красивым узором на створках. К ее шансу выбраться отсюда. Что было примечательным, она ни разу не видела, чтобы они открывались. Ни один человек не вошел и не вышел через них. Становилось жутковато. Огромный замок, и без того не очень гостеприимный, был будто бы необитаем. Хотя Ванесса могла поклясться, она несколько раз слышала шаги и разговоры людей, совсем рядом с дверью ее комнаты. Но когда она приникала глазом к замочной скважине, широкий гулкий коридор с горящими на стенах факелами всегда оказывался пустынным.

К концу второй недели она знала наизусть все подъездные дорожки, все повороты в огромном зеленом лабиринте, который раскинулся неподалеку от главного входа. Она не могла одного — выйти из комнаты. Но Ванесса была уверена — нужно притворяться! Быть внешне спокойной и уязвимой. Тогда они поймут, что она не представляет угрозы и выпустят ее. Например, прогуляться. Ей хватит и одного шанса...

Каждое утро она проверяла дверь — открыта или нет. Еще одна привычка, приобретенная в этих стенах. И вот сегодня наступил тот самый день. Утром она надавила на позолоченную ручку, и та... поддалась. Дверь бесшумно открылась, и девушка увидела светлый широкий коридор с факелами на стенах. Поддавшись необъяснимому страху, Ванесса быстро захлопнула дверь и отступила на шаг назад. Еще несколько минут она мерила шагами комнату, кидая на резную дверь взволнованные взгляды.

«Выйти!»

Десять шагов до стены. Поворот!

«Нет, остаться и еще раз все обдумать!»

Десять шагов до кровати. Поворот.

«Нет, все же выйти и осмотреть все своими глазами».

Вышла. Все-таки любопытство сильнее страха.

Дверь в ее комнату находилась в тупике, напротив устрашающего вида доспехов. Хотя в них, конечно, не было по сути ничего устрашающего, просто все в этом доме казалось бедной девушке враждебным и чужим. Ванесса подошла к ним поближе и постучала по грудине. Доспехи отозвались полым металлическим звуком.

Ванесса обернулась к двери, и тут ее внимание привлек небольшой коричневый конверт, лежавший рядом. Она подошла, взяла его в руки и развернула. В нем оказалась записка.

Дорогая Ванесса!

Состояние твоего здоровья больше не вызывает у нас опасений, поэтому с этого дня ты можешь покидать свою комнату в любое время суток. Все поместье открыто для тебя точно так же, как и сад. Но считаю своим долгом предупредить тебя: не пытайся сбежать. Последствия могут быть очень неприятными.

P.S. Ничему не удивляйся.

Люциус Малфой.

Ванесса скомкала письмо и повернула голову налево. Там находился огромный витраж во всю стену. Цветные стекла мозаики образовывали причудливую картину: зелено-серебристая змея обвивала собой прекрасный красный цветок розы.

— «Я и есть этот цветок!» — вдруг подумалось девушке. — «Меня точно также сдавливают плотные кольца. Так, что не продохнуть. И совсем скоро задушат совсем».

* * *

— Ты так и будешь пялиться на метлы, или мы уже можем пойти дальше?

Алиса и Уилл бродили по Косому переулку, в котором планировали закупить все необходимое для учебы. Шли они очень медленно, потому что Алиса то и дело останавливалась, чтобы лучше рассмотреть витрины небольших магазинчиков. Словно ребенок в магазине игрушек, она шла с чуть приоткрытым ртом и не переставала удивляться. Пропустив колкость мимо ушей, Алиса с любопытством спросила:

— А зачем они нужны? И что такое квиддитч?

Уилл в который раз за этот долгий день закатил глаза.

Когда Фадж «обрадовал» его возможностью прогуляться по магазинам в компании Бэрилэнд, он тут же возмутился и попытался отвертеться от сомнительной перспективы. Но, не тут-то было. Фадж настоял, и Уиллу ничего не оставалось, как тащиться с этой невыносимой девчонкой за покупками.

Разумеется, ему тоже нужно было приобрести все необходимые принадлежности для учебы в Хогвартсе (книги, весы, телескоп и прочую ерунду), но без Бэрилэнд он управился бы за полчаса, а с ней они уже ходили все полтора и не купили и половины!

— Квиддитч, Бэрилэнд, — это главная игра волшебников. А на метлах обычно летают. Не думаешь же ты, что ими пол метут! За двести тридцать галлеонов -то...

— А двести тридцать галеонов — это много?

Уилл изо всех сил старался снова не возвести глаза к небу.

— Один галлеон равен примерно пяти фунтам!(1) Ты что, на курс не смотрела, когда мы были в Гринготсе?

— Неа! Там были вещи и поинтереснее. Гоблины, например.

Найт хмыкнул.

— Слышали бы они, что их называют «вещами», отобрали бы у тебя все волшебное золото.

Алиса фыркнула.

— Они слишком мелкие. Не дотянулись бы.

— Ну, тогда запинали бы до смерти, — отмахнулся Уилл. — Или вгрызлись бы тебе в лодыжку.

— А как играют в квиддитч? — Алиса отошла от витрины с метлами и медленно двинулась дальше по улице.

— Правила простые, но у меня нет никакого желания их тебе рассказывать. Тем более, тебе все равно играть не придется, так что к чему мне напрягаться?

— Ты сам-то играешь?

— Еще бы! Я вообще лучший охотник.

Алиса вопросительно изогнула светлую бровь.

— Охотник?

— Короче, правила такие...

Алиса про себя усмехнулась: мальчишки все одинаковые. А Уилл тем временем продолжил:

— Играют на метлах. В команде семь человек: три охотника, два загонщика, вратарь и ловец. Четыре мяча. В основном играют квоффлом. Его пасуют друг другу охотники, чтобы забить в одно из трех колец, закрепленных на высоких шестах. За каждый забитый мяч команда набирает десять очков. Вратарь защищает кольца. — Они свернули вниз по улице, направляясь к Оливандеру, — Еще два мяча называются "бладжеры". Их основная задача — сбить, как можно больше игроков с метел...

— Жестоко.

— Ну, трус не играет в квиддитч или как там у магглов говорится?

— В хоккей!

Уилл наморщился.

— Суть одна. Вообщем, загонщики защищают игроков из своей команды и выводят из строя соперников.

— А ловец?

— Ты всегда перебиваешь?!

Алиса несколько раз легонько постучала себя по губам.

— Прости.

— Ловец — один из главных персонажей в команде. Он должен поймать последний мяч — золотой снитч. Он совсем крохотный, не больше грецкого ореха. Игра заканчивается, когда один из ловцов ловит снитч. За него дается сто пятьдесят очков и обычно эта команда выигрывает. Но бывают и исключения. Например, два года назад на чемпионате мира по квиддичу...

Алиса шла и заворожено впитывала информацию. До сих пор не верилось, что все это происходит именно с ней. Ведь она обычная девчонка, которая ходит в школу, делает домашние задания, встречается с друзьями. Ничего примечательного. Как же могло получиться, что именно для нее открылся новый, удивительный мир? Чем она это заслужила? Если бы все это произошло только с Ванессой, было бы логичнее. Высокая, красивая... именно такими предстают главные героини всех захватывающих историй. А она... Алиса вздохнула. Она никогда не испытывала иллюзий на свой счет. Миловидная? Пожалуй. Веселая? Да, так говорят. Но не более того. Нет в ней той изюминки, которая всегда была в Ванессе, сколько она ее знала. Изящества движений, утонченной грации. Да, в них обеих было задора и безбашенности хоть отбавляй, но, вместе с тем, в Ванессе всегда читалась женственность. Алиса же была ее лишена. Неудивительно, что среди парней ей всегда отводили место боевого товарища, в то время, как в Ванессу влюблялись.

Алиса тяжело втянула носом воздух. Она ненавидела себя за эту слабость и скорее бы съела кастрюлю молочной каши, которую она, к слову, терпеть не могла, чем призналась кому-либо в своей тайной зависти подруге. Особенно теперь, когда ту похитили люди Воландеморта и возможно пытали где-то в холодных темных застенках. Девушка тяжело вздохнула и краем глаза взглянула на Уилла. Тот что-то вдохновенно ей рассказывал, скорее всего, о квиддитче, но она не слушала. Было досадно. Она снова выбрала не того. Она видела, как в кабинете Фаджа, он всеми силами отпирался от ее компании. Алиса хотела немедленно выйти и сказать этому напыщенному наглецу все, что думает! Что не нужна ей его компания, что она сама в состоянии все купить. Да только не вышла. Смалодушничала. Ей отчаянно нужен был кто-то, чтобы отвлечь от назойливых мыслей. Уиллу поначалу это действительно удалось, но вот прошло время, и они нахлынули вновь. И теперь девушка жалела, что не пошла за покупками в одиночестве. Именно сейчас она остро осознала, что Найт был, наверное, худшим вариантом из провожатых, если она надеялась отвлечься. Он наоборот отчаянно напоминал ей о ее несовершенстве. О том, что Ванесса лучше. О том, что будь Ванесса на ее месте, он ни на секунду бы не подумал отказаться от сопровождения.

— Да, это действительно захватывающая игра. На досуге обязательно попробую. У тебя просто дар все толково объяснять.

Повернувшись к нему спиной, она услышала тихий смешок.

— Что? — оборачиваясь, спросила она, вскинув брови, и он, больше не сдерживаясь, расхохотался в голос. — Да в чем дело?!

Отсмеявшись, он весело ответил:

— Просто я уже давно пересказываю тебе сводки погоды из Ежедневного пророка. Ты восемь раз сказала «ага» и даже три раза «ух ты, как интересно»!

Алиса запрокинула голову и зажмурилась. Тут же появилось непреодолимое желание треснуть его по голове чем-то тяжелым. Или себя. Да, себя лучше. И почему она всегда выставляет себя дурой?

— А я люблю прогнозы погоды, — она скорчила рожицу, развернулась к Уиллу спиной и гордо прошествовала в магазин Оливандера. Найт хмыкнул и последовал за ней.

Стоило Алисе переступить порог магазинчика, как она забыла обо всем на свете. Чуть приглушенный свет в небольшом помещении создавал атмосферу таинственности и волшебства. Все стены от пола до потолка занимали сложенные друг на друга узенькие коробочки. Алиса с нескрываемым интересом изучала ближайшие. Надписи гласили: ива, 13,5 дюймов, хлесткая, сердечная жила дракона; дуб, 10,7 дюймов, жесткая, волос наргла. С той самой минуты, когда она узнала, что является волшебницей, в голове засел один вопрос: будет ли у нее собственная волшебная палочка. И вот теперь настал тот самый миг.

— Добрый день, молодые люди. Чем могу быть вам полезен? — из-за прилавка послышался тихий голос.

Алиса подскочила от неожиданности.

— Здравствуйте, сэр, — голос Алисы подрагивал, — Нам нужны волшебные палочки.

— Ей, — поправил девушку подошедший Уилл.

— Ааа, мистер Найт, — перед ними стоял сухонький старичок. От его почти бесцветных глаз исходило странное, словно лунное свечение, прорезавшее магазинный полумрак. — Не знал, что увижу Вас здесь. Мои соболезнования.

Юноша плотно сжал губы и кивнул.

— Спасибо, сэр.

А Олливандер, тем временем, перевел взгляд на Алису.

— А Вы мисс Бэрилэнд, как я понимаю. Дамблдор говорил о Вас.

Старичок приблизился к девушке вплотную, рассматривая ее лицо. Ей тут же захотелось отодвинуться или хотя бы моргнуть. От взгляда его странных глаз было не по себе.

— Интересно, интересно...

Продавец помотал головой, развернулся и прошаркал обратно за прилавок.

— Что интересного, сэр? — Алиса облизала пересохшие губы.

— Интересно то, что уже второй раз за эту неделю у меня покупают волшебную палочку для взрослой колдуньи. За все годы моей работы подобные случаи можно пересчитать по пальцам. И не было ни единожды, чтобы подобные заказы поступали в течение двух дней.

Алиса и Уилл переглянулись. У обоих в головах была одна и та же мысль: палочка предназначалась Ванессе.

— И кто это был, сэр? Кто покупал палочку до нас? — тон Уилла был легким, почти незаинтересованным. Почти.

Олливандер развел руками.

— Не знаю. Заказчик был анонимным. Несколько подходящих палочек было отправлено почтой. Три из четырех вернулись, за одну пришел чек. Вот и все.

— Но подождите секунду, — Уилл потряс головой, — А как же регистрация? Как сотрудник министерства, я...

Олливандер насупил седые брови.

— Регистрационный лист был заполнен, мистер Найт, на некую Софию Грингрей в соответствии с магическим паспортом. Но счет оплачивала не она. Нарушений не было. А теперь, позвольте. Мне нужно снять необходимые мерки.

Они вышли из магазина спустя десять минут. В руке Алиса держала свою собственную волшебную палочку. Рябина, 14 дюймов, упругая, а внутри — сердечная жила огненной саламандры.

— Как ты думаешь, та вторая палочка была для Ванессы? — подал голос, молчавший до этого, Уилл.

— Не имею понятия, Найт. Но одно я знаю точно, второе имя Ванессы — София!

* * *

Спустя несколько часов Ванесса, наконец, ввалилась к себе в комнату уставшая и промокшая. На улице лило, как из ведра.

«Ничего не поделаешь! Погода в Британии любит преподносить сюрпризы!»

Утром светило солнце, а к полудню темнота была такая, что впору поверить, будто на дворе ночь. Сверкали молнии, дул сильный ветер. Подъездные дорожки превратились в непроходимые болота.

— Вот же не везет! — пробурчала Ванесса, выжимая насквозь промокшую кофту.

Полтора часа у нее ушли только на то, чтобы осмотреть огромное поместье. Еще столько же на то, чтобы по возможности запомнить расположение всех комнат и коридоров.

Непонятная приписка Люциуса, призывающая ничему не удивляться, нашла объяснение практически сразу, когда Ванесса столкнулась с еще одним фактом, который доказывал, что она находится в доме магов. И этот же факт чуть не угробил ее и без того расшатанную нервную систему. Говорящие портреты! Когда она шла по одному из коридоров и к ней обратился длинноволосый, седобородый представитель древнейшего семейства Малфоев, она чуть было не упала в обморок. А Кагнитус Малфой всего лишь брезгливо отметил что-то про статус ее крови. Что именно Ванесса не разобрала, так как к тому времени уже со всех ног улепетывала из злополучного коридора.

Если бы она не была так напугана и присмотрелась к другим портретам, то обнаружила бы, что у всех представителей древнего рода Малфоев очень похожая и редкая внешность: светлые, почти серебряные, волосы и стальные глаза. Наверное, именно такими были первые эльфы — гордый и красивый народ, вымерший несколько столетий назад. Не чета нынешним эльфам-домовикам. По преданию, прародителем рода Малфоев был, пожалуй, самый известный эльф в истории — Морнэмир, в переводе с эльфийского — «Черный Алмаз». Его кровь оказалась настолько сильна, что даже спустя десять поколений единственный потомок рода был таким непохожим на других.

Но Ванесса этого не знала и не хотела знать. Когда первый испуг прошел, она замедлила бег. По счастливой случайности девушка оказалась в красивом светлом холле перед парадным входом. Переведя дыхание, она решила, что это лучшее место, с которого можно начать изучение поместья.

Как только она более-менее начала ориентироваться в этом огромном неприветливом здании, Ванесса решила выйти на зеленую территорию, чтобы проверить насколько хорошо она преуспела в запоминании маршрутов для побега. Но как только ей удалось дойти до высоких кованых ворот, которые вели наружу, и немного осмотреться, ливанул дождь. Парадный вход находился на приличном расстоянии, поэтому когда она, перепрыгивая ступеньки из белого мрамора, влетела обратно в холл, вода с нее стекала ручьями.

Свою комнату она нашла далеко не сразу. Когда она, наконец, увидела знакомый витраж, то облегченно вздохнула, словно бы оказалась действительно дома. В безопасности.

Первым делом она зашла в ванную и наполнила ее горячей водой. Опустившись в нее, Ванесса заурчала от удовольствия. Нежный цветочный аромат, шедший от воды и быстро распространившийся по небольшой комнате, дурманил и расслаблял. Пока девушка нежилась в ванной, у нее было достаточно времени, чтобы составить более-менее приемлемый план побега.

«Чем проще, тем больше шансов, что сработает», — думала Ванесса, намыливая длинные волосы.

План действительно был прост. Этим же вечером, пока бушует ненастье, она собиралась выбраться из дома, а затем добежать до ограды и пролезть в небольшое расстояние между прутьями. За время похищения она заметно сбросила в весе, поэтому протиснуться через забор для нее не составило бы труда. Ванесса была уверена, что перелезть через ограду сверху ей не удастся. Еще днем она заметила над высоким забором нечто вроде силового поля. Поэтому, это был ее единственный шанс, который она ни за что не хотела упустить!

Мысли о скором освобождении предавали сил и решимости.

— «Да кто они такие?» — гневно думала Ванесса, нервно расчесывая мокрые волосы, — «Кто они такие, чтобы похищать меня и угрожать мне?»

— Мне нельзя умирать, — отчетливо проговорила девушка, глядя на свое отражение в зеркале, — Родители этого не переживут. А ведь у них еще Тим! Нет, мне ни за что нельзя умирать.

Ванесса подошла к столику с едой и взяла в руки серебряный нож. Теперь она ни за что не сдастся. У нее есть оружие. И эффект неожиданности.

Она присела на корточки и выдвинула из-под кровати небольшой сверток. Раскрыла его, уложила почти всю еду, что ей принесли, в него, аккуратно завернула ткань и задвинула обратно. Еще неизвестно, сколько времени ей придется плутать за пределами этого поместья. Нужно быть готовой ко всему.

* * *

На улице смеркалось. Дождь все еще не прекращался, и это было Ванессе на руку. Она расхаживала туда-сюда по комнате и бросала тревожные взгляды сквозь слепое окно. Девушка была одета в джинсы, кофту с длинным рукавом и кеды — где ОНИ достали ее собственную одежду, так и осталось загадкой. Мысли о том, что эти мерзавцы, возможно, проникли в ее дом, в ее комнату, заставляли неприятно сжиматься сердце Ванессы, но девушка решительно отметала их прочь. Сейчас не было ничего важнее концентрированности на главном.

Ванесса шумно выдохнула и присела на кровать. Мысли беспорядочно метались в ее голове, и она вновь с сожалением отметила, что концентрация и собранность не были сильными сторонами ее натуры.

Сейчас больше всего на свете ей хотелось, чтобы к ней подошла мама, обняла ее за плечи, провела рукой по мягким волосам и прошептала что-нибудь успокаивающее. Слезы закипели у Ванессы в глазах, и она сердито вытерла их тыльной стороной ладони, в очередной раз напомнив себе, что ни в коем случае нельзя раскисать.

И тут она услышала это... Шаги. И голоса. Они приближались.

Ванесса вскочила на ноги. Взор девушки заметался по комнате. И почему ей так не везет? Именно сегодня, когда она решилась на побег, ей впервые решили нанести визит. Взгляд зацепился за позолоченный подсвечник на каминной полке. Еще толком не соображая, что делает, Ванесса взяла тяжеленный предмет декора за основание, затаилась у двери, и как только та отворилась, с писком обрушила свое оружие на вошедшего.

Ванесса с ужасом в распахнутых глазах видела, как Люциус Малфой медленно оседает на пол, а из раны на его голове льет кровь. Не давая себе времени на жалость и страх, она пулей выскочила из комнаты, забыв на кровати приготовленный сверток с едой. Она мчалась по коридорам со скоростью ветра, а в голове набатом отдавался стон боли Малфоя. Боли, причиной которой стала она.

Ванесса бежала, что было сил, не оглядываясь назад, словно за ней гнались все бесы этого мира. Прочь от комнаты-клетки. Прочь от лежащего на полу мужчины. Прочь!

Ванесса влетела в темный коридор. Казалось, что этот страшный дом ожил после покушения на своего хозяина. Отовсюду слышались странные пугающие звуки: скрип, шепот, стук. Хотя это, скорее всего, было разбушевавшееся воображение насмерть перепуганной девушки.

Внезапно, дверь, мимо которой благополучно пробежала Ванесса мгновение назад, начала открываться. В панике девушка свернула в боковой коридор и побежала еще быстрее, хотя раньше ей казалось, что быстрее уже невозможно. Ступеньки вниз, поворот. Длинный коридор с гобеленами. Снова лестница. Бесконечные ступени вниз. Ванессе чудилось, что все обитатели этого жуткого места, слышат оглушительный стук ее сердца и топот ног.

Еще чуть-чуть, и она окажется в светлом холле. А там рукой подать до небольшой темной комнатушки с черным входом, которую она случайно обнаружила во время осмотра поместья. Ванесса метнулась к двери на свободу, молясь всем Богам, чтобы та оказалась открыта. Боги услышали бедную девушку. Дверь скрипнула и отворилась.

Ощущения счастья и надежды наполнило Ванессу до краев. С сияющей улыбкой она выбежала на улицу и... на полном ходу врезалась в высокую темную фигуру. Девушка вскрикнула и, не удержавшись на мокрых от дождя ступенях, повалилась, увлекая за собой так неудачно подвернувшегося незнакомца. Клубок из тел скатился по ступеням и распался только на мокрой неприветливой земле.

Удар пришелся на спину, и у девушки буквально перехватило дыхание. Воздух рывками вырывался из ее груди, а в глазах плясали звездочки. Надо двигаться. Нужно уходить. Полуслепая, она встала на четвереньки и поползла в направлении того места, где, как ей казалось, находился забор.

Но вдруг ей в шею уткнулось что-то довольно острое и твердое, и кто-то ледяным голосом произнес, заставив Ванессу поежиться:

— Стой и не двигайся!

Девушка замерла. Зрение почти восстановилось, и она повернула голову в сторону говорившего.

На земле лежал юноша, вытянув руку с небольшой деревянной указкой, которая и упиралась ей в шею. Серебристая челка спадала ему на лоб. От дождя пряди прилипли к коже. Губы были сжаты в тонкую линию. Он не сводил с нее жесткого взгляда темных глаз. Мальчишка был копией Люциуса. Только вот взгляд. У старшего Малфоя он был леденящий, пронизывающий, но пустой. Этот же подросток смотрел так, что наполнял страхом каждую клеточку ее существа. Ванесса нервно сглотнула. На вид он немногим старше нее. Что он может сделать ей? Это не страшно. Совсем не страшно. Если несколько раз повторить это про себя, может, пропадет этот комок, застрявший в горле? Почему же тогда она не в силах пошевелиться? Сколько же нужно тренироваться, чтобы так смотреть? Как удав на кролика.

Ванесса попыталась отвести взгляд от его притягивающих глаз и увидела кровь на запястье.

— У тебя кровь идет, — пролепетала девушка, кивая на рану.

— Что? — юноша опешил, проследив за ее взглядом.

— Мерлин с ней! — раздраженно проговорил Малфой, — Кто ты такая и что здесь делаешь?

Деревянная палочка, такая же, как и у тех, что напали на нее и друзей в парке, больно уперлась в шею девушке. Ванесса осторожно села на колени и подняла руки.

— Я безоружна, — серебряный ножик так и остался лежать в комнате в свертке со съестными припасами, — Прошу тебя...

Юноша медленно поднялся, держа ее на прицеле, и неловко повел правым плечом. Наверняка, вывих. Палочка в руке слегка подрагивала. Видно, было больно держать.

— Вставай. Живо, — приказал Малфой.

Ванесса подчинилась. Глядя на этого подростка, не верилось, что они сверстники. Никогда не видела она подобной жестокости в глазах столь молодого человека. В его взгляде Ванесса читала приговор.

Нет! Она не может сдаться так просто! Он не такой, как они. Ведь он не взрослый. Он должен ее понять! Должен... помочь???

— Нет! Умоляю, выслушай меня!!

Девушка не знала, какая сила заставила ее броситься к нему и говорить, говорить, говорить. Почти задыхаясь, перебивая саму себя... Если бы она видела себя со стороны, ей бы без сомнения стало стыдно за свою слабость и уязвимость, но тогда Ванессе было все равно.

Она схватила его за израненные запястья так сильно, что ему наверняка было больно, однако, он не сдвинулся ни на дюйм. И глядя в темные омуты, Ванесса рассказывала ему о похищении, о том, как ее заточили здесь, не давая возможности выйти, о том, что ее родители не знают утешения, а друзья — в огромной опасности. Трудно сказать, что заставило его сохранять неподвижность все это время, ведь позже Ванесса поняла, что он мог с легкостью стряхнуть ее одним движением руки. Но он стоял, ошеломленный ее порывом. Наверное, только удивление столь бурному потоку эмоций и спасло ее...

Ванесса взахлеб рассказывала все то, что копилось в ней все эти две недели. Слезы текли по щекам, и девушка поняла — это самая настоящая истерика. Она прижалась к его груди и надрывно взмолилась.

— Малфой, пожалуйста, помоги мне! Я знаю, ты сделаешь это! Ты ведь не такой, как они, правда? Ты должен помочь мне!

Ванесса подняла взгляд и встретилась с удивлением в серых глазах. Оказывается, они серые. Просто раньше зрачки были настолько сильно расширены, что радужки было почти не видно, а вот теперь... Но тут Малфой рассмеялся. Резко, зло.

— Что ты несешь? Я никому ничего не должен. Меньше всего тебе. Я впервые вижу тебя!

Губы Ванессы приоткрылись, а в глазах появились злые слезы.

— Ублюдок! — резкие слова вырвались помимо ее воли.

Не надо было этого говорить!

Его губы искривились в презрительной усмешке, и он оттолкнул девушку от себя, вновь беря ее на прицел палочки.

— Не будете ли Вы так любезны, леди, проследовать за мной? — его голос был слаще сиропа.

И тут недалеко раздался гул голосов и шум. В нескольких десятках шагов от них на гравии образовалась широкая полоса света. Открылись парадные двери.

— Черт, — прорычал Малфой.

В один прыжок он пересек расстояние, разделявшее его от Ванессы, схватил застывшую девушку за предплечье и проговорил:

— Драко Малфой. Моя комната.

Спустя секунду двор опустел.

*(1) — 1 галлеон = 5 фунтов стерлингов = 9,2 доллара = 260 рублей (все цифры примерные)