История Мародеров (джен)

По возвращении в замок Мародеры устроили военный совет, но так и не пришли ни к какому конкретному заключению. Ремус внес предложение сообщить обо всем Дамблдору, но ему возразили, что они не могут этого сделать, не рассказав, откуда у них столь любопытная информация. Оставалось только начать ответную подпольную деятельность. Однако этот план упирался в неразрешимое препятствие: даже если допустить, что они найдут вменяемых слизеринцев, как они смогут на них повлиять? Ни один слизеринец не станет слушать гриффиндорца. Для начала Сириус решил все-таки попробовать еще раз переубедить брата, сам не слишком надеясь на положительный результат.

Попытка закончилась ссорой. После долгих споров и убеждений Регулус заявил, что это подлость — идти против семьи, и назвал Сириуса предателем крови. Тот в ответ назвал его мелким идиотом и на прощание пообещал:

— Когда-нибудь ты поймешь, Рег, что я прав, да будет поздно!

Регулус передернул плечами и упрямо вздернул подбородок. Он даже не подозревал, насколько эти слова, брошенные в сердцах, окажутся пророческими, и какой дорогой ценой достанется ему это понимание. А сейчас, одарив друг друга сердитыми взглядоми, братья разошлись в разные стороны.

Сириус вылетел из замка и быстрыми шагами направился к любимому дереву Мародеров у озера. Было довольно холодно, и он скоро замерз, но не стал возвращаться за чем-нибудь теплым, поскольку сейчас ему совсем не хотелось отвечать на вопросы, как все прошло.

Усевшись под деревом, Сириус уставился на воду невидящим взглядом. Он чувствовал, что теряет брата, что Регулус отдаляется от него с каждым днем все больше. И ничего не мог с этим поделать. Регулус не слышал его и, самое главное, не хотел слышать. Он целиком зависел от мнения семьи и уже с увлечением говорил о новых идеях Волдеморта. А ведь ему всего одиннадцать! Что же будет дальше? Он захочет вступить в ряды этих… как это Руди сказал... Пожирателей? Судя по тому, что говорил тогда Малфой, испытанием при вступлении является убийство. И Рег станет убивать? В это невозможно было поверить. Сириус застонал и уткнулся лицом в колени. Может, это его вина? Может, он где-то недоглядел, что брат так сильно изменился?

Под деревом его и нашла Марлин. Она молча села рядом и накинула ему на плечи теплую мантию. Сириус вздрогнул и удивленно посмотрел на нее.

— О тебе друзья беспокоятся, — сообщила она будничным тоном.

— А тебя на разведку послали?

Марлин мотнула головой:

— Я сама себя послала. Ты простудишься.

— Теперь уже нет, — Сириус поплотнее закутался в мантию и вдруг улыбнулся. — Спасибо, Марлин.

Она улыбнулась в ответ и ехидно сказала:

— Пошли уже, а то Джеймс от беспокойства всю гостиную разнесет.

Сириус легко рассмеялся и, вскочив, помог подняться подруге.

— Хорошо, что у меня есть такие друзья! — тихо произнес он, сжав ее руку.

* * *

Оправившись после первой неудачи, Джеймс приступил к активному покорению сердца неприступной Лили Эванс. Если раньше на уроках он отвечал, только если его вызывали, то теперь стал усиленно поднимать руку. Практические задания выполнял еще быстрее, чем обычно, причем старался каждое сделать максимально зрелищным. Если на трансфигурации требовалось превратить черепаху в чайник, он создавал из этого чайника настоящее произведение искусства. Если на чарах они изучали призывающее заклинание, то Джеймс умудрялся притягивать к себе нужный предмет так, чтобы он пронесся по классу, выписав в воздухе какую-нибудь изящную петлю, и прыгнул ему прямо в руку. Учителя смотрели на эти показательные выступления с восхищением и некоторой опаской, одноклассники аплодировали, друзья забавлялись, а гордая Лили Эванс презрительно фыркала и упрямо отворачивалась, пробормотав: «Показушник!»

А уж если Лили приходила на квиддичные тренировки, что хоть и редко, но случалось, Джеймс начинал выписывать в воздухе такие виражи и мертвые петли, что даже друзья не выдерживали, а капитан устраивал своему ловцу нагоняй за неоправданный риск.

Перед каждым походом в Хогсмид Джеймс неизменно приглашал Лили составить ему компанию и получал столь же неизменный отказ. Но не оставлял попыток.

Стоило же какому-нибудь слизеринцу косо посмотреть в сторону Эванс или, не дай Бог, назвать ее грязнокровкой, Джеймс тут же активно вставал на защиту чести прекрасной дамы, не обращая внимания на то, что сама дама не слишком одобрительно относилась к такому покровительству. В результате количество дуэлей с представителями змеиного факультета резко возросло, и, как следствие, количество отработок тоже. Однако ни отработки, ни потерянные баллы Джеймса нисколько не смущали и не останавливали.

Масла в огонь подливало и то обстоятельство, что Регулуса Блэка все чаще видели в обществе Мальсибера, Розье, Эйвери и прочих весьма неприятных типов. Да и общество кузины Нарциссы в свете услышанного Джеймсом и Сириусом в «Кабаньей голове» было совсем нежелательно. Мародеры развернули настоящую антислизеринскую кампанию, помимо дуэлей постоянно устраивая слизеринцам каверзы различной степени невинности. Те, конечно же, в долгу не оставались.

Ну, а в промежутках Джеймс и Сириус усиленно готовились к квиддичному матчу со Слизерином, который пришелся на самый разгар зимы. Подготовка к сражению со «змеями» на этот раз проходила с особенным усердием. Об их новом капитане, заменившем Малфоя, Ричарде Макнейре ходили слухи, что он не гнушается самыми грязными приемами в игре. А они просто обязаны были выиграть!

Вернувшись с тренировки накануне матча и обнаружив в гостиной Лили, читавшую какую-то книгу, Джеймс взъерошил себе волосы и, небрежно приблизившись, окликнул ее:

— Эванс, придешь на матч поддержать нас?

Лили подняла глаза и, окинув Джеймса недовольным взглядом, холодно произнесла:

— Если под «нас» ты подразумеваешь себя и Блэка, то даже и не надейся!

— Почему? — обиженно вопросил Джеймс.

— Потому что самоуверенности и самовлюбленности у тебя и так выше крыши и в поддержке ты не нуждаешься!

Лили захлопнула книгу и, пресекая дальнейшую дискуссию, поднялась к себе в спальню.

— В твоей — нуждаюсь, — грустно возразил Джеймс ей вслед, но она его уже не услышала.

В день матча было довольно холодно, болельщики зябко поеживались, сидя на трибунах, некоторые даже подпрыгивали, пытаясь согреться. Ремус, Питер и Марлин, проводив друзей до раздевалки, устроились на своем любимом месте во втором ряду, откуда и видно все было прекрасно, и по окончании игры быстро можно было добраться до игроков, чтобы их поздравить. Ну, или посочувствовать. Но о таком варианте Ремус не думал: в конце концов, в гриффиндорской сборной сильные игроки. Они уже два года подряд выигрывали кубок школы.

Боковым зрением Ремус заметил ярко-рыжие волосы и, повернувшись, обнаружил на трибунах Лили Эванс. «Пришла все-таки!» — усмехнулся он про себя. Впрочем, ее, возможно, притащила Алиса — вон она уже подпрыгивает от нетерпения.

Профессор Трейн дала свисток, и матч начался. Слухи о Макнейре оказались правдивыми: он позволял своим игрокам делать, что угодно, лишь бы обойти противника. В результате чего Слизерин постоянно получал пенальти, но это их не останавливало. С удовольствием наблюдая, как со зловещей усмешкой Сириус посылает свой фирменный крученый мяч в кольца противника, Ремус заинтересовался, зачем слизеринцы так нечестно играют, если во время пенальти они теряют все те преимущества, которые получают благодаря подлым приемам?

Джеймс тем временем вовсе не пытался обнаружить снитч, а заворожено смотрел на трибуны, точнее на Эванс. Однако та, явно нарочно, отворачивалась в другую сторону, чтобы не видеть его. Ремус снова усмехнулся — уж очень показательно она демонстрировала свое пренебрежение к его другу. Джим очнулся, когда Макмиллан — ловец противника — рванулся с места. Забыв, наконец, про Эванс, он кинулся за золотым мячиком. Несколько мгновений бешеной гонки, за которой Лили все-таки следила — и даже затаив дыхание, — и снитч в руке Джеймса.

Он уже победно выкинул руку, а гриффиндорские трибуны взорвались радостными криками, как в него со страшной силой врезался бладжер, посланный нехорошо усмехающимся Розье. С ужасом Ремус наблюдал, как Джеймс, сорвавшись с метлы, рухнул вниз.

— ДЖИМ! — следом за падающим Джеймсом в крутом пике вниз рванул Сириус.

Рядом сдавлено вскрикнула Марлин и пискнул Питер. Ремус вскочил и, не совсем осознавая, что делает, бросился на поле, а за ним — Марлин с Питером. Сириус поймал друга невысоко от земли и, не успев как следует притормозить, пропахал поле метлой, сильно ударившись. Не обращая на это внимания, он пытался привести в чувство потерявшего сознание Джеймса. К месту происшествия подоспели учителя, да и студенты собрались вокруг возбужденной толпой.

— Сириус, — Дамблдор мягко положил руку ему на плечо, — Джеймса надо госпитализировать.

Сириус кивнул и позволил директору устроить Джеймса на наколдованных носилках и отправить в больничное крыло в сопровождении мадам Помфри, всегда дежурившей во время матчей. Он был страшно бледен, и у него явственно дрожали руки. Ремус подумал, что никогда еще не видел безупречно умеющего контролировать себя Сириуса в таком состоянии, и что не хочет еще когда-нибудь такое увидеть. А Сириус, проводив взглядом Джеймса, резко развернулся к слизеринской команде и, прошипев сквозь зубы: «Убью!» — хотел уже кинуться на Розье, но Дамблдор остановил его:

— Сириус, успокойся.

— Успокойся?! — рявкнул тот. — Эта сволочь чуть не угробила Джима, а я должен успокоиться?!

— Мистер Блэк, следите за языком! — возмутилась МакГонагалл.

Дамблдор же не обратил на его крик внимания, будто ничего необычного не происходило, и мягко заметил:

— Мистер Розье понесет заслуженное наказание. Не надо устраивать самосуд.

Сириус возмущенно фыркнул, зло сверкнув глазами на слизеринцев. Ремус положил ему руку на плечо, с другой стороны его взяла за руку Марлин, молчаливо призывая послушаться директора. Сириус передернул плечами, но сопротивляться не стал, а просто развернулся и зашагал в сторону замка. Друзья последовали за ним.

В больничное крыло они ввалились большой, возбужденно гудящей толпой — здесь были не только Мародеры, но и члены команды, и просто сочувствующие, даже с других факультетов. Мадам Помфри сообщила, что у Джеймса сломано несколько ребер: сокрушительный удар бладжера пришелся прямо в грудь. Она влила в него лечебные зелья, и обморок уже перешел в простой сон. Однако спать он будет еще долго, и вовсе не обязательно тут торчать. В связи с этим она вытолкала всех посетителей из палаты, заявив, что больному нужен покой. Но друзья проигнорировали последнее замечание и упрямо устроились на соседней кровати. Медсестра покачала головой, но их выгонять не стала. Зато, воспользовавшись случаем, обработала ссадины Сириуса, полученные при падении, несмотря на то, что последний пытался отбрыкаться.

Время тянулось мучительно медленно. Сириус сел на край кровати рядом с Джеймсом, беспокойно вглядываясь в его бледное лицо, Ремус устроился с другой стороны, Марлин стояла, облокотившись на спинку, а Питер присел на соседнюю кровать. Они ничего друг другу не говорили, но от одного присутствия рядом друзей становилось легче.

Джеймс очнулся пару часов спустя, в течение которых мадам Помфри еще несколько раз пыталась прогнать друзей, чтобы они сами отдохнули, но безрезультатно. Сириус за это время переместился на подоконник, Питер растянулся на своей кровати, Марлин бездумно бродила по палате, разглядывая шкафы с лекарствами. Один Ремус так и остался сидеть на кровати Джеймса, опершись о ее спинку. Он первый и заметил, что Джеймс открыл глаза.

— Джим… — Ремус расплылся в счастливой улыбке.

Все тут же оказались рядом. Джеймс захлопал глазами и близоруко сощурился. Сириус тут же протянул ему лежавшие на тумбочке очки.

— Ух, ты! — ухмыльнулся Джеймс, оглядев их компанию. — Сколько народу! — и, посмотрев вокруг, добавил: — Я что, в больничном крыле?

— А ты не помнишь, как упал с метлы? — спросила Марлин.

Джеймс нахмурился:

— Помню, как поймал снитч, а потом в меня что-то врезалось. Потом… ничего не помню.

— Бладжер в тебя врезался, — веско произнес Сириус. — Розье запустил исключительно из вредности: игра ведь была уже закончена. И ты рухнул с тридцатифутовой высоты.

— Ничего себе, — удивленно протянул Джеймс. — И я жив до сих пор? Вроде даже не болит ничего…

— Тебя Сириус поймал, — пояснил Ремус. — Сам при этом чуть не разбился.

При последних словах Сириус поморщился: это прозвучало так, будто он совершил нечто героическое, а он не считал свой поступок чем-то выдающимся. Ради Джима, да и любого из своих друзей, он был готов и не на такое. Джеймс посмотрел на него и улыбнулся. Не говорить же «спасибо» — это прозвучало бы глупо. За такое не благодарят, а просто принимают как самый драгоценный на свете дар — дар дружбы.

По возвращении в гостиную их встретили встревоженные члены команды, да и не только. Похоже, весь Гриффиндор переживал за Джеймса — столько народу собралось. Шумная толпа налетела на друзей, требуя отчета. Ремус заметил, что здесь была и Эванс. Хотя она держалась в стороне и делала вид, будто ей совершенно все равно и вообще она тут оказалась случайно, но при этом нервно кусала губы и была явно бледнее обычного. Друзья успокоили всех, что с Джимом все в порядке и он скоро снова будет в строю. Гостиную сотряс дружный крик: «Ура!!!» Джеймса в школе любили, и не только свои гриффиндорцы. А непреклонная Лили вздохнула с явным облегчением, заработав насмешливый взгляд от подруги.

Пока все шумно радовались, Сириус незаметно исчез. Ремус заметил его отсутствие только пару минут спустя.

— Пит, а где Сириус? — удивленно спросил он.

Питер повертел головой и недоуменно пожал плечами: он тоже не заметил, когда друг ушел.

— Марлин?

Но и она ничего не заметила. Странно. Ремус нахмурился. У него появилось нехорошее предчувствие, что Сириус задумал что-то опасное. Слова Дамблдора о том, что Розье понесет наказание, его явно не успокоили. Неужели он решил все-таки разобраться с Розье сам?

Время шло, однокурсники разошлись по спальням, а Сириус все не появлялся. Ремус начал всерьез беспокоиться и хотел даже начинать поиски, когда друг появился в гостиной. Вид у него при этом был… Ремус даже не мог подобрать подходящего слова, какой именно. Бледный, растрепанный, на скуле здоровый синяк, но самое страшное — мантия на груди вся в крови. Однако выражение лица у него при этом было очень довольное.

— Ты ранен? — испуганно вскрикнул Ремус.

Сириус только отмахнулся:

— Ерунда — царапина.

Но Ремус вовсе не был в этом уверен, да и оставшаяся с ними Марлин тоже смотрела на Сириуса с ужасом.

— Тебе надо в больничное крыло, — произнесла она.

— Нет, — отрезал Сириус. — Справлюсь сам.

Они пытались призвать его к благоразумию, но, конечно же, безуспешно, поскольку такой вещи как благоразумие у Блэка отродясь не было.

— Что с тобой произошло? — спросил Ремус, решив выяснить хотя бы это.

— Подрался с Розье на дуэли. Показал ему, что не стоит недооценивать гриффиндорцев. Ну и он меня задел пару раз. Но я его знатно проучил.

Сириус был чрезвычайно доволен собой. Ремус же только головой покачал — о том, что Розье на два года старше и с первого курса активно изучает темные искусства, Сириус, конечно, даже не задумался, планируя свою выходку.

— Пойдем, хоть мы тебе перевязку сделаем, — предложил Ремус, подумав, что если так будет продолжаться, он скоро здорово поднатореет в колдомедицине.

Возвращение Джеймса из больничного крыла отметили грандиозным праздником. Мародеры притащили с кухни самых разнообразных вкусностей и даже заранее добыли в Хогсмиде сливочное пиво. При входе в гостиную Джеймса встретили оглушительные приветственные крики и залпы небольшого (комнатного) салюта. Отмечали сразу два праздника: выздоровление Поттера и победу над Слизерином, поскольку сразу после матча расстроенные травмой Джеймса гриффиндорцы праздновать не стали. Зато теперь веселились вдвойне. По спальням разошлись далеко за полночь, и в результате на следующий день весь факультет в полном составе дружно дремал на уроках. Однако учителя на это только добродушно усмехались. Даже суровая МакГонагалл не сняла с них ни одного балла за невнимательность.

* * *

На следующее утро за завтраком Джеймс с невинной физиономией заявил:

— Надо бы слизеринцев подбодрить после поражения. А то сидят все какие-то понурые.

— И что ты предлагаешь? — сразу перешел на деловой тон Сириус.

— Есть у меня одна идея… — Джеймс наклонился к друзьям и шепотом продолжил: — Перед обедом надо наведаться на кухню и подмешать им в еду чего-нибудь такого… веселого.

— А может, хватит? — без особой надежды вмешался Ремус.

— Не будь занудой, Рем. Никакого членовредительства, просто небольшая встряска.

— Подмешать чего-нибудь в еду — это мысль, — задумался Сириус. — Только надо придумать что-то такое, чтоб не только повеселиться, но и практическая польза была.

— То есть? — не понял Ремус.

Сириус и практическая польза — это уже что-то новенькое!

— То есть, чтобы отвадить Рега от этой их шайки поклонников Волдеморта. Ну, или чтобы они сами от него отвязались.

— Так можно всем подлить, а Регу — нет. Они подумают, что это его рук дело, и разругаются, — внес предложение Джеймс.

— Это мысль, — кивнул Сириус. — Осталось придумать, что подливать будем.

На обсуждение этого момента ушел весь оставшийся завтрак и часть истории магии, которая в тот день была у них первым уроком. К разработке плана подключился даже Ремус, в основном для того, чтобы направить мысли друзей на что-нибудь более-менее безопасное. Совещание проходило столь бурно, что даже ничего не замечающий профессор Бинс начал на них коситься. А уж Эванс и вовсе прожигала их взглядом, ничего хорошего не предвещающим.

Так и не остановившись ни на чем конкретном, Мародеры решили послать Ремуса в библиотеку в поисках чего-нибудь подходящего.

— Почему я? — возмутился Ремус. — Вам надо — вы и ищите.

— Рем, пойми, — возразил Сириус, — меня или Джима в библиотеке сразу заметят, а на тебя не обратят внимания, — и хитро добавил: — Да и потом: подумай, какие преимущества у тебя появляются. Ты ведь можешь выбрать что-то по твоему вкусу, и не придется потом шипеть на нас, что это опасно…

Ремус одарил его тяжелым взглядом, но с последним доводом нельзя было не согласиться.

В результате длительных поисков, в ходе которых был отвергнут не один вариант, он нашел зелье, используемое волшебниками, работающими в особо холодных точках планеты, вроде Северного Полюса. У выпившего это зелье на несколько часов вырастала теплая густая шерсть, согревающая лучше любых магловских полярных костюмов. Представив себе мохнатых слизеринцев, Ремус усмехнулся. Определенно, Сириус с Джеймсом плохо на него влияют: ему уже не терпелось увидеть результат задуманной шалости.

Зелье было достаточно простым и в приготовлении, и по составу. Однако к обеду они все-таки не успевали, и операция была отложена на следующий день. Варили зелье, конечно же, в своей новой штаб-квартире, которая, как оказалось, называлась Выручай-комната. Эту ценную информацию получили благодаря Ремусу, который во время очередных посиделок там вслух задался вопросом, что это вообще за комната. И перед ним на столе тут же возникла книга о загадках Хогвартса. Из нее ребята с восторгом узнали, что комната каждый раз выглядит так, как в данный момент требуется тому, кто ее открыл, и по желанию вошедшего предоставляет все ему необходимое. И это было самое радостное, поскольку при всей простоте задуманного зелья, ингредиентов у них все-таки не было. А тут Выручай-комната, которая на этот раз выглядела как кабинет зельеварения, предоставила им и несколько котлов на выбор, и все необходимые вещества, и даже разнообразные пособия по Зельям.

Готовкой занялись Сириус и Ремус, как самые искусные в этом предмете. Питер заворожено наблюдал за ними, а Джеймс устроился в кресле и принялся что-то усиленно писать, хмурясь и то и дело зачеркивая написанное. Ремус даже заинтересовался, чем это он таким занят. Некоторое время он посматривал на Джеймса и, в конце концов не выдержав, спросил:

— Джим, что ты пишешь? Неужели домашнее задание решил сделать?

Джеймс почему-то покраснел и мотнул головой. Вместо него ответил ехидно улыбающийся Сириус:

— Стихи он пишет — оду в честь несравненной Лили Эванс.

Джеймс схватил тут же материализовавшуюся подушку и запустил ею в друга. Сириус ловко перехватил ее на лету и послал обратно. Ремус обалдело уставился на них. Джеймс пишет стихи?! Мир сошел с ума!

— И как успехи? — спросил он, обретя дар речи.

— Никак, — буркнул Джеймс. — Закрыли тему.

Судя по весело блестящим глазам Сириуса, тему закрывать он не собирался, но намечавшуюся перепалку предотвратил Питер, который испуганно пискнул:

— Зелье!

Оба зельевара, охнув, вернулись к котлу и принялись спасать чуть было не испорченное зелье.

Сначала они хотели провернуть операцию во время завтрака, но Сириус наотрез отказался вставать в такую рань. Так что на кухню Мародеры отправились перед обедом. Замысел облегчало то, что слизеринцы обычно сидели в Большом зале на одних и тех же местах, и, сопоставив стол на кухне со столом в зале, легко можно было вычислить место Регулуса. Пока часть домовых эльфов суетилась вокруг них, а часть готовила к обеду столы других факультетов, подлить зелье в тарелки слизеринцев не составило труда и заняло считанные секунды. Весьма довольные собой друзья помчались обедать.

Действие зелья, согласно книге, проявлялось спустя пару минут после его приема, и к концу обеда слизеринцы должны были покрыться шерсткой. Увы, все пошло не так, как они изначально рассчитывали. Непонятно с какого перепугу Регулус в тот раз поменялся местами со Снейпом. Мародеры растерянно переглянулись, обнаружив эту дислокацию, но менять что-либо было уже поздно.

Зелье подействовало, как ему и положено, и к концу обеда за столом Слизерина началось нечто невообразимое. Сначала все в шоке просто смотрели друг на друга, наблюдая, как они обрастают мягкой теплой шерстью с ног до головы. И что самое забавное, шерсть у всех была разной расцветки — черная, белая, коричневая. Можно было бы подумать, что цвет шерсти соответствует цвету волос, если бы не одно «но»: некоторые стали пятнистыми, словно леопарды, или полосатыми, как тигры. А потом начались бурные выяснения, кто в этом виноват. В результате слизеринский стол привлек к себе внимание всех присутствующих, и зал зашумел, будто растревоженный улей. Пока все вокруг обсуждали, что произошло со змеиным факультетом, Мародеры тихо умирали от смеха. Хохотать в открытую они не решались, боясь привлечь к себе внимание.

— Рем — ты гений! — простонал Джеймс. — Вот уж не думал, что они будут выглядеть настолько забавно!

Сириус кивнул, не в силах говорить, Питер похрюкивал, уткнувшись лицом в ладони, Ремус и сам улыбался до ушей — шалость удалась!

Тем временем слизеринцы обнаружили, что Снейп — единственный, кто не оброс шерстью, и всем скопом накинулись на него. Бедняга пытался убедить сокурсников, что он тут совершенно ни при чем и тоже ничего не понимает, но ему, естественно, никто не поверил. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не вмешались учителя. Профессор Слизнорт быстро определил, что именно послужило причиной лохматости его подопечных. И это еще больше усилило подозрения в виновности Снейпа: все знали, что он гений зельеварения. Аннулировать действие зелья было нельзя, но профессор успокоил всех тем, что оно недолговечно и через несколько часов шерсть исчезнет. Усмехнувшись в усы, он предложил до тех пор погулять на улице, чтобы не умереть от жары: все-таки шубки получились теплые.

Вмешательством профессоров Снейп был избавлен от немедленной расправы, что не помешало слизеринцам устроить ему темную позже. Никто так и не поверил в его невиновность. Только профессор МакГонагалл подозрительно посматривала на своих студентов, да Лили Эванс прожигала их сердитым взглядом, но доказать их участие в данном происшествии не представлялось возможным.

На следующий день Снейп имел на занятиях столь бледный и несчастный вид, что Мародеры решили, что непредусмотренное изменение в их планах было очень даже удачным: заодно и Нюниуса проучили, и наглядно продемонстрировали Регулусу, на что способны его так называемые «друзья».