Трудные времена (джен)

За окном бушует буря. Мощный ветер раскачивает деревья, кажется, что он вот-вот вырвет их с корнем. Молнии рассекают небо, от раскатов грома чуть дрожат стёкла. Заканчиваю письмо родителям, аккуратно заклинанием вытягиваю из бумаги лишние чернила и убираю единственную кляксу. Часы мерно пробили семь. Пора спускаться.

Невольно подхожу к двери в комнату брата и распахиваю её. Просторная спальня, покрытая пылью. Больше чем моя — Сириус был наследником рода. Был… Комната несёт на себе отпечаток личности Сириуса, того неукротимого пламени, что пылает в нём. Он всегда спорил, всегда боролся и шёл наперекор судьбе. Брат разместил на стенах гербы Гриффиндора и фотографии магловских девушек, чтобы позлить мать… Я разыскал контрзаклятье и мог бы снять чары, удерживающие их на стене, но… не стал этого делать.

Сириус, брат… Ты никогда не прогибался под других, ты всегда шёл своей дорогой, не взирая ни на что. У тебя было своё мнение, и ты не стеснялся его отстаивать. Ты постоянно ссорился с матерью. В последнюю нашу ссору ты сказал, что мама тебя никогда не любила, что она не знает такого слова — «любовь», но если бы ты знал, как она порой плакала, запершись в спальне…

А я? Я всегда плыл по течению, соглашался, уступал. Только не каждая река впадает в тёплое, тихое море. Некоторые теряются в зловонных болотах, а на других встречаются водопады. Слишком поздно я понял, куда иду…

Спустился вниз. Отец, как положено, восседает во главе стола. Рядом мать и место для меня. Ещё дядюшка Сигнус, как всегда в парадной мантии. Хорошо, что здесь нет его дочерей, не хотелось бы сегодня видеть ни Нарциссу, ни Беллатрису, ни их мужей. А ведь есть ещё Андромеда, она опозорила семью, сбежав с магглорождённым волшебником… Просто поступила, как считала правильным.

Ем удивительно безвкусный ужин. Нет, эльфы готовят как обычно, просто кусок не лезет в горло. Мама и дядя беседуют о политике. О Тёмном Лорде, о засилье грязнокровок, о том, как мы пресмыкаемся перед магглами. Много слов, порой очень красивых, порой правильных. Разве справедливо, что рождённые среди магглов, чуждые нашей культуре, нашим обычаям, больше магглы, чем чародеи, оттесняют нас, чистокровных волшебников? Разве справедливо, что мы, волею природы стоящие выше магглов, должны скрываться от них, словно крысы? И как смотреть сложа руки на то, что они творят сами с собой? На совести магглов кровавые войны, истребление целых народов, концлагеря. Они создают всё более новое, более совершенное оружие, способное уничтожить и нас, и магглов, без разбора…

Тёмный лорд всегда находит много весомых аргументов, с которыми нельзя не согласиться — он очень хорошо умеет убеждать. По крайней мере, раньше умел, пока не создал крестраж, куда вложил часть того, что у него вместо души. Как же я был глуп и наивен! Как же я свято верил его чарующим словам о новом, светлом мире, который мы построим все вместе… Я верил Лорду, пока не узнал, что стоит за его лозунгами. Пока не узнал, что такое обычная акция устрашения. Обычная…

— Регулус, что с тобой? — обеспокоилась мать.

— Ничего… просто устал. Вчера были дела в Организации…

Мать понимающе кивает и в очередной раз рассказывает дяде, что её единственный сын верно служит Тёмному Лорду и, несомненно, добьётся больших высот. Сигнус в ответ начинает рассказывать про обеих дочерей и их супругов, занимающих важные посты в Организации...

Как они могут так говорить о Тёмном Лорде?! Спокойно, с уважением… Если бы они только знали, на что способно это существо! Сириус бы не вытерпел, сказал бы семье всё, что думает. Я же не могу поссориться с родными сегодня. Возможно, это наша последняя встреча, и нельзя, чтобы её омрачила ссора. Если выживу, то тогда поговорю с родителями о Лорде. Сириус так и не понял, что их можно переубедить, просто надо действовать аккуратно, дергая за нужные ниточки. Фамильная гордость — Блэки не должны пресмыкаться перед полукровкой, честь — разве некоторые акции Организации не пятнают нашу честь?.. Но это потом, если вернусь.

— Мне надо отдохнуть, мама, — целую её на прощанье, пожимаю руку дяде и отцу. Ухожу, а в дверях оборачиваюсь. Смотрю на семью, будто в последний раз. Что будет со всеми ними, если я погибну? Что будет с отцом? С матерью? Их и так подкосил уход Сириуса, а тут ещё и я. Простите меня, я не могу иначе…

— Прощайте! — говорю им, захлопываю дверь и быстро поднимаюсь к себе в комнату. Одеваюсь, беру немного денег — вдруг придётся скрываться. Кладу в карман фальшивый медальон с запиской и тихо, аккуратно ступая, чтобы не скрипнула лестница, спускаюсь вниз, в каморку Кикимера. Эльф с какой-то тревогой посмотрел на меня и отложил в сторону кубок, который только что усердно полировал.

— Кикимер… — набираю в лёгкие побольше воздуха, словно собираюсь нырнуть в воду и, наконец, говорю домовому эльфу. — Отведи меня к пещере.

— Хозяин... — домовик задрожал от ужаса.

— К той пещере, где ты был с Тёмным Лордом.

* * *

Плывя на ладье, я неожиданно вспоминаю, как у римского поэта Вергилия Эней спускался в царство умерших. В пещере на берегу моря он принес жертву богам, пролил кровь животных и сжёг их, чтобы отворить врата… Я — окропил своей кровью камень у входа. Потом Эней долго шёл до переправы, где сел в ладью Харона. Ладья была и тут, как и множество неупокоенных душ. Тёмный Лорд убил жителей целой деревни, чтобы создать из них инферналов, охраняющих крестраж. Они сейчас внизу, в озере, и не мешают нам плыть на крохотный островок посреди него. Они проснутся позже…

Не помню, куда дальше прибыл Эней. Но, по идее, он должен был встретить несущие свои воды Стикс и Лету. Пожалуй, за воду из Леты сойдёт зелье в чаше, очередное страшное изобретение Тёмного Лорда. Его нельзя вылить, нельзя испарить, уничтожить. Можно только выпить. Именно это заставил сделать Кикимера Лорд. Но я не он. Смотрю на домового эльфа, жмущегося от страха к моим ногам и… Жребий брошен.

— Кикимер! Запрещаю тебе говорить кому-либо из семьи о том, что произошло и произойдёт в пещере. Никому, никогда, даже моей матери. Держи медальон, положишь его в чашу, когда она опустеет, взамен возьмёшь тот, что в самой чаше и аппарируешь. Уничтожь его, во что бы то ни стало. Сейчас я начну пить зелье…

— Хозяин!.. — Кикимер с ужасом смотрит на меня. — Хозяин Регулус!

— Если я не смогу пить, ты будешь вливать зелье в меня. Чтобы я не просил, как бы я тебя не молил, что бы не приказывал тебе, вливай его в меня, слышишь мой приказ?!

— Хозяин! Умоляю, не надо, хозяин!!!

— Молчи! Запомни мой приказ — поить меня зельем, пока оно не кончится и не выполнять любых других приказов, которые я буду тебе давать, пока буду пить это мордредово зелье!

Кикимер падает на колени: «Хозяин, не надо». Я наколдовываю кубок — разумеется, с гербом Блэков, зачёрпываю зеленоватой жидкости. Вряд ли я умру, Кикимер же выжил в прошлый раз. Но хватит ли у меня сил, чтобы отбиться от инферналов? Должно хватить, уж огонь-то я всегда сумею наколдовать.

— За победу над Тёмным Лордом! — произношу тост и залпом пью зелье из кубка. Оно холоднее всех льдов мира. Внутренности обжигает. Руки и ноги словно ватные, мысли начали путаться, в ушах какой-то шум… Снова зачёрпываю зелье, выпиваю его, чувствую, как подгибаются ноги, и предсказуемо падаю на землю.

— Хозяин Регулус! — подскакивает ко мне испуганный эльф… как его? Кикимер? — Хозяин, что с вами?

— Кикимер… — я должен ему сказать что-то очень важное. Что? Я приказал ему сделать какую-то неприятную вещь… — Кикимер, я отдал тебе приказ!

— Хозяин, пейте, — эльф протягивает мне кубок с зельем, и я поглатываю очередную порцию жидкого льда. Ох… Как тут хорошо, так бы лежать тут в тишине и спокойствии целую вечность.

Странно знакомый домовой эльф наклоняется надо мной и даёт мне кубок с чьим-то гербом. У кого же я его видел? Какая дрянь это зелье, кажется, что все внутренности замерзли!

— Не надо больше! Не надо! — говорю существу, но оно протягивает мне новую порцию. Выпиваю её, и на место льду приходит огонь, сжигающий всё внутри.

— Не надо, прошу вас! Не надо! — но ещё один кубок подносится к моим губам. — Не надо, умоляю!!!

— Хозяин… — раздается всхлип существа. — Прошу вас, пейте…

И я пью, и с каждой порцией внутри меня словно разгорается пламя. Где я? Знакомые портреты на стенах. Это кабинет директора, Дамблдор отчитывает меня за плохое поведение.

— Да, профессор Дамблдор, такого больше не повторится, — говорю ему, и профессор подносит мне адское зелье. Теперь лежу в своей комнате, вырезаю из газеты новую статью о Тёмном Лорде. Сильно хлопнула дверь, в коридоре раздались до боли знакомые шаги и грохот. Сириус собрал чемоданы и уходит, как и обещал матери.

— Сириус, постой, пожалуйста, остановись! — кричу ему вслед, выбежав из комнаты. Он оборачивается, наставляет на меня волшебную палочку, а другой рукой протягивает кубок и просит:

— Пейте, пожалуйста! — и я опустошаю и этот кубок, и новая порция пламени растекается по жилам.

Чуть дрожа, переступаю через чей-то труп, вхожу в разгромленную гостиную. На полу женщина и маленькая девочка, лет восемь, не больше. На обеих порвана одежда, обе в жутких кровоподтёках. Фенрир Сивый входит в комнату, ухмыляется окровавленным ртом и говорит:

— Добей.

Добить?! Убить ни в чем не повинную женщину и ребёнка?!

— Нет!

— Добей, это всего лишь грязнокровки!

— Блэки не выполняют приказы оборотней! — Сивого передёрнуло от моих слов.

— Добей! — приказывает уже Рабастан. Выжидающе смотрит на меня и презрительно ухмыляется. — Слабак!

— Тогда ими займусь я? — спрашивает Сивый.

— Нет! — обрывает его Беллатриса. — Хватит с тебя. Приказ Повелителя, это должен сделать он.

— Пейте, хозяин! — молит меня Беллатриса.

— Нет, не могу! — Отчаянно ищу выход. Убежать? Не получится, а если сумею, то они придут уже ко мне домой… И их всё равно убьют, только перед этим несчастные получат еще одну порцию издевательств…

— Пейте! — и я глотаю ненавистное зелье…

— Не надо, пожалуйста, не надо! Я не хочу это больше пить! Не заставляй меня! Нет!

Кажется, что нет больше ничего, вся вселенная состоит из пожираемого пламенем тела и зелья, которое кто-то в меня вливает. Нет, я больше не могу, не хочу… Только не новая порция! Я хочу покоя… Я хочу умереть, но только не пить зелье. Только не пить!

— Убей меня! Умоляю! Убей меня!!!

— Пейте! — раздается пугающий голос Тёмного Лорда.

— Пейте! — приказывают Дамблдор, Сириус, Рабастан и Беллатриса.

— Это последняя! — бормочут отец, мама и Андромеда.

— Хозяин, осталось совсем чуть-чуть, — молит рыдающий Кикимер.

Выпиваю. И наступает долгожданная темнота и покой.

Ненадолго. Я тут же прихожу в себя. Все тело ломит, как после Круцио. Страшная слабость, хочется просто лежать и ничего не делать. Внезапно приходит жажда. Сильная, невероятная жажда, будто я никогда в жизни не пил…

— Пить! Умоляю, пить!

Кикимер наполняет кубок водой из озера и отдает его мне. Внутрь льется живительная влага. Какое счастье! Вдруг меня хватает за ногу чья-то ледяная рука и эльф в ужасе кричит.

Что это? Из всего озера встают сотни мертвецов. Мужчины, женщины, дети идут ко мне. Инферналы, стражи крестража. Беру палочку, но вместо потока огня вылетают лишь слабые искры. Колдую ещё раз, вокруг возникает кольцо из неяркого, дрожащего пламени. Внезапно накатывает слабость… Огонь гаснет, палочку выдирают из рук. Инферналы хватают меня и тащат к себе, в озеро…

— Хозяин Регулус! Хозяин! — кричит в отчаянии домовик. В него тоже вцепилось множество рук, но он каким-то чудом вырывается и бежит ко мне…

— Бери медальон и аппарируй! — приказываю в последний момент, и Кикимер с хлопком исчезает. Инферналы тянут меня в холод озера. Тёмная вода, только тусклый зелёный свет наверху, последнее, что я вижу в жизни. Хоть я и жил зря, зато умер за дело…

Простите, мама, отец. Простите… Надеюсь, вы поймёте. Я не мог иначе.

Всё нестерпимей хочется разжать губы и вздохнуть. И тут страшная мысль посещает угасающий разум. А что, если всё зря? Если Кикимер не сможет уничтожить крестраж? Если крестраж не один? Я должен жить! Я не хочу умирать!

— Кикимер, вытащи меня! — пытаюсь кричать, но вместо слов изо рта вырываются пузыри. Вдыхаю холодную воду, и словно тысячи иголок вонзаются в лёгкие, по телу проходит судорога…

Последнее, что я слышу — хлопок и чей-то крик. Мама?

— Регулус! Регулус! — смутно слышу чей-то знакомый голос. Мама? Но я же умер. Значит, и она тоже?.. Не надо было подписывать записку в медальоне! Будь ты проклят, Тёмный Лорд!

— Регулус! — почти кричит мать.

— Что случилось, мама? — почему-то из горла вырывается лишь слабый сип. Ох… болит всё тело, все мышцы и косточки, о которых я даже не подозревал. Значит, я ещё жив. Похоже, Кикимер вытащил меня, а отец привёл в чувства. Как в детстве, когда я чуть не утонул в море.

— Регулус, как ты себя чувствуешь? — спрашивает мать. Или не она? Черты лица другие, более изящные, а голос мягче. Тётушка Лукреция? Она даёт мне чашу с каким-то отвратительным на вкус зельем, но зато голова сразу становится ясной.

— Спасибо, уже лучше.

— Слава Мерлину, мы так испугались…

— Как я сюда попал? — спрашиваю, сообразив, где нахожусь. Это моя комната в Блэк-меноре, где я не был уже три года, после того, как дед разругался с матерью. Со стороны двери слышатся тяжелые шаги и стук трости.

— Как он? — голос деда по-прежнему грозен.

— Жизнь вне опасности, — отвечает тётушка, одновременно совершая надо мной несколько взмахов волшебной палочкой. — Но он очень слаб. Ему нужно хорошенько выспаться и пару дней принимать укрепляющие зелья.

— С ним можно поговорить?

— Я в порядке.

— Хорошо, — Арктурус Блэк жестом отсылает дочь. Я кое-как сажусь на кровати, подложив под спину подушки, а дед устраивается рядом в кресле. — Когда я узнал, кому ты присягнул, то приказал двум домовым эльфам проследить за тобой. Они тебя вытащили из озера. Я хочу знать, почему единственный наследник Блэков выбрал столь экзотический способ самоубийства и почему он предал своего господина?!

Вначале тщательно подбираю слова и постоянно сбиваюсь. А потом внезапно как прорвало, я изливаю душу, рассказываю обо всём. Как слушал разговоры о великом Тёмном Лорде, как верил в него, в его идеи нового мира... Про то, как я вступил в Организацию, про первые акции… Про осознание того, что Лорд — чудовище, как и многие из тех, кто идёт за ним. Как я случайно в семейной библиотеке откопал старинный трактат и понял, что именно имел ввиду Тёмный Лорд в одной из своих напыщенных речей.

Арктурус Блэк внимательно слушает меня, иногда задавая наводящие вопросы. Лицо его абсолютно спокойно, только с палочки, сжатой в побелевшей руке, несколько раз слетают зелёные искры. Заканчиваю рассказывать про поход в пещеру, и на несколько минут комната погружается в тишину. Дед сидит, закрыв глаза.

— Распределяющая шляпа предлагала тебе Гриффиндор, — неожиданно произносит он.

— Да… А как ты узнал? Я же никому не говорил…

— Потому что это чисто гриффиндорские черты характера. Вначале куда-то лезть, а потом думать, как оттуда выбираться! Идиот! Ты хоть понимаешь, что это было самоубийство? Что ты уже должен лежать там, на дне озера, из-за своей глупости! Ты же расспросил домовика, ты же знал и про действие зелья, и про инферналов. Разве нельзя было приказать Кикимеру, чтобы он вытащил тебя? А записка? Тёмный Лорд вычислит тебя в два счёта — не так много у него слуг с инициалами Р.А.Б.! Но и это не единственные твои глупости! Ты хотя бы знаешь, как уничтожают крестражи?! Что, по-твоему, сумеет сделать домовик? Наколдовать Адское пламя? Аваду? Или раздобудет яд василиска? Или будет всю оставшуюся жизнь пытаться хотя бы поцарапать медальон?!

— Я… я не думал…

— А надо было! Думай, прежде чем прыгать в пропасть. Что думаешь теперь делать?

В самом деле, что мне делать? Напрашивается только один ответ, только одна цель. Но если бы я знал, как её осуществить…

— Буду бороться с Тёмным Лордом.

— Как, конечно, не знаешь… Был бы я моложе… сейчас из меня боевой маг никакой, — Арктурус Блэк тяжело вздыхает. — Подвижности ни к чёрту, реакция и память также… Везёт Альбусу… Но он всю жизнь по тёплым кабинетам отсиживался, лишь пару раз на бой выходил, а я… Решил — я же чистокровный, что мне будет… Вот и… Но знаешь, если бы я мог вернуться назад, я бы точно так же отправился на войну, и так же шел впереди… Потому что борьба шла за правое дело…

Я терпеливо жду, пока дед закончит вспоминать. Тогда, в свою молодость, он поехал на континент за какими-то компонентами для зелий. И застрял там на несколько лет, решив внести свои пять кнатов в борьбу против Гриндевальда. Вернувшись, дед полгода отлёживался в Мунго, и с тех пор ходит с тростью…

— Хватит, что-то меня унесло в какие-то дали, — Арктурус Блэк встряхивает головой. — Покажи крестраж!

— Кикимер! — зову домовика.

— Хозяин Регулус! Вы живы! Кикимер плохой домовой эльф, он не спас хозяина, — вопли домовика, упавшего на колени, и начавшего биться головой об пол, наверное, были хорошо слышны и в холле поместья.

— Хватит! Не смей себя наказывать! Принеси медальон!

Кикимер, на мгновение исчезнув, возвращается с медальоном и снова пытается себя наказать:

— Кикимер не выполнил приказ хозяина!

— Стой! Я не сержусь, ты молодец, не потерял медальон… Не наказывай себя. А теперь иди домой…

— Видишь, что ты с домовиком сделал? Так бы он и жил, с грузом вины, — Арктурус Блэк укоризненно смотрит на меня. — А каково было бы людям?! Твоей семье?!

Краснею. Сейчас затея с походом в пещеру кажется мне невероятно глупой, дед прав, есть иные способы решить проблему… Но сделанного не вернёшь.

— Очень символично, вместилище для души наследника Слизерина — медальон Слизерина, — произносит Арктурус, рассматривая крестраж. Потом он задумался, что-то вспоминая.

— Память — странная штука. Могу забыть, что произошло на той неделе, но помню всё, что было лет тридцать назад. Регулус, лёгкой дороги ему на Авалон, — с опозданием понимаю, что дед говорит о своём младшем брате, — очень хотел его приобрести для своей коллекции. Вначале медальон увела у него из-под носа какая-то женщина… Он хотел выкупить, она заломила цену… Регулус взял деньги у меня, но женщина внезапно умерла, её отравил домовик — что само по себе довольно странно, а медальон пропал… Примерно тогда Том уехал путешествовать.

— Том?

— Том Реддл. Он учился в Хогвартсе в одно время с твоими родителями. Был частым гостем у нас в доме. Поллукс даже думал отдать за него Вальбургу — мол, свежая кровь, да ещё такая древняя, такая знаменитая, нам не повредит… Тогда я думал, что из-за этого Том и уехал — не нравилась ему твоя мать…

— Кто это?

— Вернувшись из путешествий, он взял иное имя, — внезапное осознание шарашит так, что выражение «соляной столп» уже не кажется маггловской сказкой. Тёмный Лорд гостил у нас. Мог бы стать моим отцом… — Вижу, ты понял, о ком идёт речь. Но тогда пропал не только медальон. Исчезла чаша, принадлежавшая некогда Хельге Хаффлпафф. Все реликвии — а у той женщины была неплохая коллекция, остались, а две, самые древние, самые ценные — исчезли.

— Зачем ему чаша?

— Три — сильное число. Это очень символично, разбить душу на три части. Если искать рациональные причины, то один крестраж могут найти, а два гораздо труднее…

— Два крестража… Верно! Медальон символизирует связь Тёмного Лорда со Слизерином, а чаша…

— Победу идей Салазара над прочими основателями. Вещь Гриффиндора подошла бы лучше, но и кубок Хельги сгодится.

Ну что же... Два крестража. А может, не два? Думаю, Тёмный Лорд не отказался бы собрать артефакты всех основателей.

— Ты не знаешь, какие реликвии остались от Гриффиндора и Равенкло?

— Регулус бы тебе сказал точно, и Альфард… Лёгкой им дороги на Авалон. Археологи в нашем роду долго не живут. Слишком мы горячие, импульсивные, нетерпеливые, слишком пренебрегаем установленными правилами… Насколько я помню, от Равенкло ничего не сохранилось, а меч Гриффиндора должен быть в Распределяющей шляпе.

— В шляпе? — видать, купание в озере не прошло для меня бесследно. Соображается с трудом. — Как меч может быть в шляпе?

— Специальные чары, наследие Годрика. Достаточно истинному гриффиндорцу запустить руку в шляпу, как рукоять сама ляжет в ладонь.

— Значит, Тёмный Лорд не мог достать меч.

— Отчего же? Надо просто проявить храбрость. Я в молодости достал. На втором курсе залез в кабинет директора, думал позаимствовать шляпу для… розыгрыша и случайно достал меч. Правда, потом мне сильно досталось от директора. Им кстати, был тогда Финеас, мой дед. Странный человек — обладал многочисленным потомством, работал директором школы, но так и не научился понимать детей, относился к ним как к умудрённым летами членам Визенгамота…

— Значит, медальон, чаша, меч… Три крестража — тоже символично.

— Нет, думаю, вряд ли Том сделал ещё крестражи, кроме медальона и чаши. Два и так очень много. Даже один крестраж это больше, чем следует…

— А не пропадали ли ещё какие-нибудь известные реликвии?

— Поищи сам, тебе сейчас всё равно больше нечем заняться. В библиотеке полная подборка газет за последние два столетия. А пока давай обговорим план действий.

* * *

Не по душе мне это, как и деду, как и родителям. Но в одиночку мы не сможем остановить Тёмного Лорда, а, значит, надо примкнуть к какой-то силе. Я не люблю ни министерство, ни Дамблдора. Но из двух зол всегда выбирают меньшее. И для Блэков это Орден Феникса.

— Здравствуйте, Регулус, — профессор Дамблдор пунктуален. Старые, дребезжащие при каждом бое часы, висящие рядом со стойкой в Кабаньей голове, показывают ровно пять часов вечера. Внешне директор абсолютно спокоен, можно даже сказать — расслаблен, но я уверен, у него хватает мыслей и предположений о нашей встрече и её возможных последствиях. Жаль только, пробить его ментальный щит мне не по силам… Да и в дуэльной схватке директор размажет меня по стенке.

— Здравствуйте, профессор, — жестом прошу его следовать за мной. Лестница, ведущая на второй этаж к номерам, скрипит немилосердно, заставляя морщиться от издаваемых ею звуков. Пройдя по коридору, явно давно не видевшего уборщиков (ясно, что домовиков здесь быть не может), первым захожу в номер, который снял для разговора с директором. Этот номер, надо сказать, довольно… специфичен. Дело в том, что его чаще всего снимали влюблённые парочки — старшекурсники, поэтому значительную часть помещения занимала большая кровать. А в стены были встроены первоклассные заглушающие заклятья. Собственно, из-за них я этот номер и выбрал.

Накладываю ещё несколько дополнительных заклятий, защищающих от подслушивания и подглядывания. Потом взмахом палочки трансфигурирую кровать в два мягких кресла.

— Вы знаете, профессор, кто я.

— Допустим, — Дамблдор, прищурившись, разглядывает меня в упор сквозь свои очки-половинки. Не пойдёт, директор… Я хоть и не преуспел в легитименции, но окклюмент довольно неплохой, отец постарался. Да и у Лорда по-другому нельзя…

— Меня не устраивает то, что делает Тёмный Лорд. Моя семья решила бороться с ним.

— И вы хотите, чтобы я защитил вас от Волдеморта? — меня передёргивает от этого имени.

— Профессор, нам не нужна ваша помощь — защита нашего родового гнезда возводилась на протяжении шести с половиной веков, на днях она была дополнена чарами Фиделиус. Я хочу вступить в Орден Феникса, чтобы бороться с Тёмным Лордом.

— Вот как? Регулус, чем вы докажете, что вы не шпион Волдеморта? — огромным усилием воли пытаюсь сохранить спокойствие, когда Дамблдор вновь называет проклятое имя.

— Сэр, я знаю местоположение штаб-квартиры Тёмного Лорда, — Дамблдор чуть заметно кивает, — и схему первых двух линий защиты.

— Это мне известно. У меня есть схемы первых четырех линий защиты загородной резиденции Лестрейнджей, — директор оценивающе смотрит на меня. Он это знает?! Откуда?! Похоже, я сделал правильный выбор… — Программу обучения новых слуг Волдеморта я тоже знаю.

— Имена внутреннего круга. Малфой, Лестрейнджи, Розье…

— Долохов, Треверс, Крэбб, Гойл, Нотт…— глаза Дамблдора опасно блеснули. — Может, вы пообещаете мне шпионить за Волдемортом?

— Нет, я не могу к нему вернуться, это невозможно, — почти все мои козыри биты. Есть ещё один, но это туз. — У меня есть ценная информация о самом Тёмном Лорде.

— Надеюсь, это не его настоящее имя или что-то подобное?

— Нет. Это секрет его бессмертия.

Туз — он туз и есть… Через пару минут в номер входит старик из бара, чем-то напоминающий Дамблдора, чтобы скрепить для нас Непреложный обет.

…Я поклялся бороться с Тёмным Лордом и не раскрывать никому тайн Ордена Феникса, а Дамблдор в ответ пообещал, если потребуется, защитить меня и мою семью. Непреложный обет не панацея, даже я знаю несколько способов обойти его, пусть и очень дорогой ценой. Но другого выхода нет…

— Сэр, Волдеморт создал крестражи, — наконец раскрываю главную тайну Лорда.

— Крестражи?! — Дамблдор аж подскакивает с кресла. — Это ценная информация! Значит, он выбрал именно этот способ… Жаль…

— Мне удалось раздобыть один из крестражей, медальон Слизерина.

— Вы считаете, что их несколько?

— Да. Второй — это чаша Хаффлпафф, — скрывать не имеет смысла, Дамблдор обязательно раскопает всю информацию о медальоне и наткнётся на упоминание о пропаже чаши. — Больше мне ничего не известно, включая расположение чаши. Но, думаю, если есть еще крестражи, то это какие-то древние артефакты.

— Вы правы, Регулус, — соглашается Дамблдор. Он сложил пальцы домиком и откинулся на спинку кресла. — Возможно, крестражей три. В ту ночь, когда отец Волдеморта был убит, якобы дядей Тома, пропала одна старинная вещь. Кольцо Гонтов. В Хогвартсе на старших курсах Том носил его на пальце…

— Сейчас он ходит без колец.

— Верно. Регулус, я принял решение. Вы войдёте в Орден Феникса, но сосредоточитесь целиком на поиске крестражей. Я поделюсь с вами информацией....

— Хорошо. Для большинства придумаем легенду. Например, я ищу старинные артефакты для борьбы с Тёмным Лордом. Непобедимые мечи, сверхмощные палочки…

— Дары Смерти, — загадочно улыбается Дамблдор.

— Почему бы и нет? Бузинная палочка нам бы помогла. Я буду действовать скрытно, или вы представите меня Ордену?

— А вы бы хотели официально числиться в Ордене?

— Да. Мне надо встретиться с братом…

— Как отец? — спрашивает Сириус. Отряхиваю сажу с мантии и прохожу в комнату.

— Целители говорят, скоро пойдёт на поправку. Лучше, чем в прошлый раз, — два года назад он чудом выкарабкался. Если бы я тогда погиб, его бы тоже не стало… — Как дела в Ордене?

— Все живы, — Сириус лаконичен. Что же, по нашим временам это самая лучшая новость.

— Хорошо… Есть что-нибудь новое о Дирборне?

— Нет, ничего, — брат вздыхает. В отличие от других, Дирборна не убили. Он просто исчез. Хороший было человек.

— Что с тобой, Сириус? Ты сегодня сам не свой.

— Не знаю, — он встает из кресла и начинает ходить по комнате. — Какое-то у меня нехорошее предчувствие. Словно я что-то не заметил, упустил… И что-то должно случиться…

— Это просто нервы. Последние месяцы были очень тяжелыми. Столько потерь…

— Я понимаю. Всё равно, как-то не по себе! Я чувствую, что должен быть не здесь, а где-то в другом месте… — взгляд стоящего у окна брата направлен на ночное небо. Было похоже, что он выискивает свою тезку, Альфу Большого пса. Вдруг Сириус резко разворачивается ко мне:

— Регулус Арктурус Блэк! Почему от вас пахнет коньяком, цветами и женскими духами? Изволили нанести светский визит кузине Белле?

— У тебя прямо-таки собачий нюх, — на лице брата появилась какая-то странная улыбка. — Беллу не видел, разве я похож на призрака? Сегодня был у своей девушки и… сделал ей предложение.

— Поздравляю! Ты наконец-то внял увещеваниям матери и решил продолжить род? — Сириус одним взмахом волшебной палочки призывает из бара бутылку огневиски и тут же откупоривает её. — И кто же счастливая невеста? Та чёрненькая с Слизерина? Или блондинка с Равенкло?

— С Равенкло.

— За твою счастливую жизнь, Рег, — огневиски обжигает горло. — Странно, мне всегда казалось, что тебе больше нравилась слизеринка… как там её звали?

— Ирма. Когда я ушёл из Организации, она назвала меня предателем и попыталась убить, — слова мне даются очень тяжело. Я наливаю ещё огневиски. — Ирма в том году попала в плен и… умерла на допросе в аврорате… Лёгкой дороги на Авалон!

— Лёгкой дороги! — брат делает глоток.

… Мы тогда довольно долго просто молча сидели, вспоминая всех знакомых и родственников, кто оказался на той или иной стороне баррикад, всех — мёртвых и ещё живых. Будь проклята эта война!

— Сириус, приходи ко мне на свадьбу. Будет небольшая церемония, близкие родственники, пара друзей…

— Думаешь, мамаша обрадуется? — на лице брата появилась усмешка. В глубине души мама действительно бы обрадовалась, но всё равно устроила бы скандал и ушла со свадьбы…

— Нет, сварим оборотное зелье. Скажу, что ты мой друг, — вижу, брат задумался.

— Я приду, — отвечает, — но возьму с собой Андромеду. Готовь зелье и на неё.

— Андромеду?! — кого?! Но ведь она… А ведь и правда, почему бы и нет? Раньше я смотрел на её брак как на позор семьи, но, похоже она единственная из дочерей дядюшки Сигнуса сделала правильный выбор. Лучше видеть мужем сестры магглорожденного, чем Упивающегося смертью. — Хорошо, напишу ей. Приглашу вместе с дочерью.

— Ты знаешь, что у неё есть дочь? — понимаю удивление Сириуса.

— Да, я иногда пишу кузине. Присылаю открытки и подарки на Рождество и День Рождения. Как и тебе когда-то.

— А сейчас ты, наверное, шлешь открытки и подарки Белле?

— Конечно, — пожимаю плечами. — Чтобы она не сделала, она всегда останется моей кузиной, как и Андромеда, как и Нарцисса. А ты останешься моим братом. Я не отрекаюсь от родственников.

— Пожалей сов. Белла их наверняка убивает на месте. Ладно, давай ещё раз за твою свадьбу? — Сириус снова наполняет бокалы. — Когда, кстати?

— В январе, раньше никак не получается. Снова еду на Балканы.

— Опять секретное задание Дамблдора. Что-то далековато на этот раз… Если нужна помощь — шли сову, — брат поднимается с кресла и снова подходит к окну. — Не могу понять… Чувствую, что что-то упустил, но что?!

— Это просто нервы. Выпей, Сириус, — предлагаю ему огневиски. — Как твои друзья, кстати, у них всё в порядке?

— Да, всё хорошо. Джеймс и Лили под заклятием доверия, мы недавно наложили чары. Ремус сейчас где-то среди сородичей.

— А четвёртый? Вечно забываю, как его зовут.

— Питер? Он тоже прячется, — брат отвечает, но в мыслях он сейчас явно не здесь. Снова сел, отхлебнул из бокала и уставился расфокусированным взглядом перед собой. — Прячется… А если поймают его, то… Нет, никто не подумает, что такое ничтожество... Но… — Сириус вскакивает, бросается к шкафу, достаёт уличную мантию, шлем и очки. — Я сейчас слетаю к нему, проверю, всё ли в порядке.

— Может, лучше завтра с утра?

— Нет, полечу сейчас, не могу ждать. Ты подожди меня тут, вернусь через час.

— Ты лучше аппарируй, так быстрее.

— Десять баллов со Слизерина, мистер Блэк! — фыркает Сириус тоном МакГонагалл. — И сдать на следующем уроке эссе о влиянии алкоголя на аппарацию. Длиной в десять… нет, сто футов!

— Хорошо, профессор. Только выдайте мне пару бутылок для исследований в этой области.

Сириус смеётся и, не прощаясь, выходит из комнаты. Через минуту ночную тишину разорвал грохот его мотоцикла.

Я же сажусь к камину, в очередной раз вспоминая список крестражей. Прошло два года, а я так и не продвинулся ни на шаг вперед. Медальон Слизерина уничтожен и все. Чаша Хаффлпаффа и кольцо Гонтов до сих пор где-то лежат и ждут своего часа. Возможно, еще есть один-два крестража, но что они из себя представляют, совершенно непонятно.

Не ясно и где спрятаны крестражи. Похоже, зря я зациклился на местах, где бывал Салазар Слизерин. Там ничего нет, но ещё раз проверить стоило бы. Что остается? Албания и Хогвартс. Дамблдор уже несколько раз перерыл замок, но ничего не нашел… Обещал скоро заглянуть в хижину Гонтов, которую сумел разыскать. Возможно, что-то хранится в штаб-квартире Темного Лорда или у его верных соратников, но туда у нас нет доступа.

Сириус всё не возвращается. Вряд ли что-то случилось, скорее всего он, проведав Питера, отправился навестить остальных друзей и где-то засиделся. Еще немного посидев с огневиски и решив, что брата я сегодня уже не дождусь, отправляюсь домой. Завтра тяжёлый день, Лиза хочет отправиться по магазинам, подобрать свадебное платье…

* * *

— Блэк?! Что с вами?! — спускавшаяся по лестнице профессор МакГонагалл роняет стопку книг. Конечно, вид у меня ещё тот. Промокшая, изорванная грязная мантия, в некоторых местах прожженная заклятьем, опалённые волосы…

— Ничего особенного. Самое обычное утро. Авроры арестовали моего брата и сейчас он на полпути в Азкабан, зачем-то пытались арестовать и меня с невестой, но нам повезло, а ему не очень…

— Регулус, вам надо в больничное крыло…

— Нет, мне надо к профессору Дамблдору. Вопрос жизни и смерти. Чьей смерти — ещё не решил…

— Вначале зайдите к мадам Помфри…

— Империо! — нет сил препираться. Чары накладываются с необычайной легкостью. Будь сейчас рядом мистер Крауч, у меня бы получились и другие непростительные заклятья. — Ведите к Дамблдору, немедленно.

Следую за профессором МакГонагалл по коридорам замка. У входа в кабинет директора, получив пароль к каменной горгулье, снимаю Империус. И, не обращая внимания на возмущенное лицо профессора, шагаю на движущуюся лестницу.

Буквально вламываюсь в кабинет Дамблдора. Профессор выглядит отвратительно, словно недавно испил зелье Тёмного Лорда. Одна рука обуглилась и почернела. Так… Соберись, Регулус! Я вытаскиваю из кармана полупустой пузырек успокаивающего зелья и делаю большой глоток.

— Профессор! На каком основании мой брат арестован и отправлен в Азкабан на пожизненное?! Почему не было суда?!

— Сядь, Регулус, — в голосе Дамблдора непривычно слышится боль... И тоска? — Я понимаю, тебе тяжело…

— Эти обвинения — полный бред. Он не мог перейти на сторону Тёмного Лорда! Не мог!

— Сириус был хранителем тайны Поттеров, — директор тяжело вздыхает. — Мне очень жаль, но он…

— Он не мог предать лучшего друга. Поверьте мне, я же знаю Сириуса лучше, чем вы!

— Но Поттеры погибли.

— Говорю вам, Сириус не мог специально выдать тайну… Почему вы вообще решили, что он был Хранителем?!

— Когда Поттеры решили накладывать Фиделиус, я предложил свои услуги. Но Джеймс сказал, что хранителем будет Сириус.

— Сказал?! То есть вы не видели, как накладывали заклинание?! А как вам сообщили адрес дома? Наверное, не устно, а письменно?

— Да, но…

Зелья явно недостаточно, нервы ни к чёрту! Отлично, Сириус не предатель, хранитель кто-то другой. Всё просто и гениально. Все знают, что лучший друг Джеймса Поттера это Сириус Блэк и все подумают, что хранитель он, а на самом деле, им является другой человек!

— Профессор, Сириус не был хранителем, Поттеры выбрали другого! Идея проста, пока вся Организация ловит Сириуса, настоящий хранитель сидит в тишине и спокойствии. Предатель кто-то другой, Люпин, Петтигрю… да мало ли народу в стране?!

— Регулус, мне очень жаль, я бы и сам рад поверить в это, но факты говорят об обратном.

— Какие факты?!

— После гибели Поттеров Сириус убил Питера Петтигрю и множество маглов.

— Значит, Петтигрю был предателем! Маглы погибли случайно, или их убил настоящий преступник!

— Сириус смеялся, стоя над трупами. Когда его арестовали, он кричал, что виновен в гибели Джеймса и Лили … Мне очень жаль…

— Профессор, я не верю, что мой брат предал Поттеров. Не верю! Я требую от вас, как от главы Ордена Феникса и члена Визенгамота встречи с братом и суда над ним!

— Регулус, я знаю, как много для тебя значит брат, но…

— Тёмный Лорд и то справедливей вас, отправившего невинного человека в Азкабан! Он не судил сразу! Если кого-то обвиняли, Тёмный Лорд выслушивал оправданья, потом пытал, узнавал всю правду и лишь тогда выносил приговор. Даже он разбирался во всем! Сделайте усилие, оторвитесь ненадолго от научных работ и разберитесь! — почти кричу я. — Сириус же вам не чужой человек, он член вашего Ордена Феникса! Используйте сыворотку правды, легитименцию. Проверьте его палочку! Допросите свидетелей, рассмотрите воспоминания в Омуте памяти… Сделайте хоть что-нибудь!!! Вы же обещали защищать меня и мою семью! — побелевшие руки с силой сжимают спинку стула. Огромным усилием воли давлю в себе порыв схватить этот стул и разбить об голову человека, который не желает пошевелить и пальцем, чтобы спасти моего брата.

— Хорошо, Регулус, я попробую добиться суда… — тихо произносит Дамблдор. — Но боюсь, что он принесёт тебе лишь разочарование.

— Спасибо, профессор. Если для справедливого рассмотрения дела нужно убрать Крауча или кого-то ещё, я это сделаю.

— Не смей, Регулус. Не стоит опускаться до такого.

— Как вы скажете, — о, начинаю проявлять сарказм. Значит, прихожу в себя. — И ещё, профессор Дамблдор, авроры пытались меня арестовать. Они почему-то думают, что я по-прежнему служу Волдеморту.

— Я разберусь с этим.

— Эти уроды напали, когда я был с невестой. Они стреляли и в неё. Боевыми заклятьями! К счастью, Лиза не пострадала.

— Регулус, виновные понесут наказание.

— Спасибо вам, профессор, — я частично успокоился. Главное, процесс пошёл. Дамблдор должен настоять на справедливом расследовании. Если он не сделает это, придумает какую-нибудь отговорку, то я пойду к Краучу. Он хочет стать министром, а значит, видит в Дамблдоре главного соперника и с радостью купит любой компромат на директора школы Хогвартс…

…Испытав страшное разочарование в Тёмном Лорде, я больше не мог никому верить, и потому на всякий случай, ещё два года назад, стал наводить справки о Дамблдоре. Случайно я раскопал, что он в юности дружил с Гриндевальдом, мрачную славу которого превзошёл лишь Волдеморт. За такую информацию Крауч может внимательно рассмотреть дело Сириуса.

Если не поможет компромат… Придется убрать Крауча. И всех, кто встанет у меня на пути. Даже Дамблдора. Это будет очень непросто… Но если потребуется, я найду способ. Ради брата.

Стоп.

— Профессор, это то, что я думаю? — спрашиваю, в упор смотря на разрубленное кольцо, лежащее на столе директора.

— Кольцо Марволо Гонта. Оно было в хижине Гонтов, и его защищали сильные заклятия, — Дамблдор указывает на свою обугленную руку. Потом, после некоторых колебаний, он достает полупустую бутылку виски. — Сядь, Регулус… Мне надо многое тебе сказать. Это касается Гарри, сына Джеймса Поттера.

Раньше задержанных оставляли в аврорате, или в Министерстве, на нижнем уровне. Но после того, как Тёмный Лорд несколько раз освободил своих слуг, их стали сразу доставлять в Азкабан. Отсюда ещё не было побегов.

Наверху холодное январское утро, сильный ветер леденит тело. Здесь же, в чреве Азкабана, в извечной обители дементоров, тоже холод, но совсем иной. Холод, забирающийся в самую душу. И каждый раз спускаться сюда очень тяжело. Пусть даже знаешь, чего ждать. Тяжело и страшно.

Около камеры нет охраны, да и зачем она здесь? Дементоры не позволят пройти.. Ключ охранника лязгает в замке гоблинской работы. Говорят, что Азкабан защищён лучше Гринготтса, но это не так. В этой защите есть дыры. Рано или поздно из Азкабана совершат побег, если уж дилетант вроде меня сумел пронести яд и несколько артефактов сомнительного свойства… Хотя это только на этом уровне — в других местах, где сидят уже после суда, охрана строже.

Тесная камера, половину которой занимает узкая кровать. Увидев меня, лежащая на ней женщина медленно садится, отбросив назад густые чёрные волосы. Присаживаюсь рядом, на угол кровати, подальше от неё.

— Пришёл? — о, какой надменный тон… В этом Беллу не изменить…

— Да, Беллатриса, — достаю из внутреннего кармана мантии артефакты, проверяю ими кузину. Империуса на ней нет, как и следов прочих заклинаний и зелий подвластья… Задаю вопрос, который решит всё. — Скажи… это вы сделали? Это вы пытали Лонгботтомов?

— Разве это важно? — губы Беллатрисы расползаются в усмешке. Я жду ответа. Да, я помню её на акции устрашения, помню, что она делала. Но всему могут быть разные объяснения, Империус — простейшее из них.

— Ты сама пытала Лонгботтомов?

— Не веришь… Я всегда действовала сама, по свой воле, во славу моего Лорда, — чеканит Белла слова, а в её глазах разгорается огонёк пламени. Моя последняя надежда рушится. Кузина… чем же ты стала… — И когда он вернётся, он вознаградит нас! Мы пытались его найти! Мы одни! Он вернётся, и наградит нас. И покарает тех, кто отступился, усомнился в нём. И предателей! — мне становится не по себе от пронзительного взгляда угольно-черных глаз.

— Завтра суд. Либо пожизненное, либо поцелуй дементора… — достаю из кармана ампулу и протягиваю её Белле.

— Я ничего не боюсь, — Белла гордо вздергивает подбородок и отодвигает мою руку. — Я приму любой приговор во имя моего Лорда. Тебе, предатель, не понять.

Перед глазами всплывают картинки из недалекого прошлого. Знак Тёмного Лорда над пылающим домом, раздирающие уши вопли изнутри... Маленькая девочка с неестественно повёрнутой головой… Френк и Алиса Лонгботтомы, с потухшим взором, не узнающие никого…

— Да, мне этого не понять.

— Чистоплюй! Великие дела не делаются без крови. — Белла награждает меня презрительным взглядом. Я молчу. Да и что тут ответить? Не найду я слов, чтобы убедить её, это никому не под силу. Мы, Блэки, невероятно упрямые. Спор ради спора бессмыслен….

Внезапно Белла расплывается в улыбке — замечает мой значок члена Визенгамота:

— Решил податься в судьи… Дед устроил и Дамблдор, не иначе…

— Да, они помогли. Из-за войны много свободных мест…

— Забавно. Предал Тёмного Лорда из-за чистоплюйства и пошёл в шавки к режиму. Забыл всю грязь и мерзость Министерства, забыл всю кровь, что на нём… Ведь делать будешь не ты, делать будут другие…

Это бессмысленно. Зачем мне рассказывать про разницу между Лордом и Министерством? Зачем проводить какие-то поросшие мхом аналогии — например, с кухонным ножом, который режет колбасу, и случайно задевает палец, и мечом, созданным, чтобы рубить чужие головы. Зачем?

— Нет, не забыл. Арест сына поставит на карьере Крауча крест. После его отставки террор пойдет на убыль.

— Придет новый Крауч. Не сегодня, так завтра, — в глазах Беллы опять вспыхивает огонёк. Она говорила так со мной и раньше. Когда уговаривала присоединиться к Тёмному Лорду. — Ваше Министерство загнивает, становится похожим на зловонное болото! И этот старый безмозглый дурак и любитель грязнокровок… Глава Визенгамота! Регулус, наш мир погрязает в грязи! Тёмный Лорд обязательно вернётся. Он наведет порядок, раздавит министерских шавок, возродит былую славу волшебников…

— У меня все шансы возглавить Визенгамот через двадцать, может тридцать лет. И я наведу в этом гадюшнике порядок.

— Ты? — Беллатриса засмеялась. — Ты?! Ну… лёгкой дороги тебе. На Авалон. Жаль, что твои планы не исполнятся! Было бы крайне забавно посмотреть на то, как ты «наводишь порядок».

Смотрю на часы, отпущенное время истекает. Еще раз протягиваю Белле ампулу. Она смотрит на меня, вижу — что-то ещё хочет сказать, но потом встряхивает головой и берёт яд.

— К тебе ещё придут родители, им подписали разрешение. Пожалуйста, постарайся поменьше расстраивать их…

— Конечно, — Белла вдруг притихает, скорее всего вспоминая мать, отца… Сейчас она кажется совсем нормальной. Кажется человеком.

— Прощай!

— Еще увидимся. Тёмный Лорд вернётся, — Беллатриса говорит таким тоном, словно речь идёт о восходе солнца. — И вознаградит нас. Мы станем к нему ближе, чем кто-либо. И я попрошу у него разрешения лично убить тебя!

…На следующий день состоялось заседание Визенгамота. Беллатрису, Рудольфа и Рабастана Лестрейнджей, и юного сына Крауча, вопреки ожиданию многих, приговорили к пожизненному заключению. Беллатриса ошиблась — это был последний раз, когда я её видел. А через несколько дней в Ежедневном Пророке появилась новость. В Азкабане, раскусив ампулу с ядом, умер Барти Крауч.

* * *

Сильный ветер кружит в воздухе упавшие листья. Ежусь от осеннего холода и закутываюсь в мантию. Сириус и Люпин прижались к биноклям. Нет, не из-за любви к магглам, просто забыли заклинание дальновидения. Приятно ощущать, что знаешь что-то, что не знает твой старший брат…

— Насколько прекрасна была Лили, настолько ужасны у неё родственники, — заключаю я, рассматривая через окно, как семейство Дурслей обедает. Племяннику положили меньше еды, чем сыну, хотя Дурсли отнюдь не бедствуют. Как же хочется применить к… этим существам Непростительные! Вначале второе, а потом третье.

Прости, Гарри, что мы не пришли раньше. Но если бы я знал, каково тут тебе, я бы плюнул на Дамблдора и примчался… Почему я не заглянул сюда раньше? Не проверил лично, не убедился сам, а поверил в сладкую сказку старого интригана?! Интересно, Лили там вцепилась ему в волосы или только наорала?

— Не представляю, как в одной семье смогли вырасти два настолько разных человека, — Люпин рассуждает вслух. Как он спокоен… Просто не видел ещё, где живёт Гарри. И не понял, что он не наказан за что-то, нет, это обычная трапеза в доме Дурслей.

— Я вот отлично представляю. Лили и Петунья они почти как Андромеда и Белла, — при имени Беллатрисы Сириус кривится. — Думаю, отдать Гарри Дурслям — это страшная ошибка. Разве была бы счастлива Дора у Лестрейнджей?

— Гарри надо немедленно забрать!

— Сириус, вспомни слова Дамблдора, — напоминает Люпин. — Тут безопаснее для Гарри. В доме ему ничто не угрожает.

— В доме да, но на улицу никто не накладывал чар, — возражаю я. — С тем же успехом Гарри можно поселить в любой другой дом и наложить на него заклятие доверия. Но главная опасность исходит не от остатков Организации, а от самого мальчика.

— Что ты имеешь ввиду?! — Люпин и Сириус одинаково впиваются в меня взглядом. Я пытаюсь подобрать слова… Это непросто. Как им солгать? Впрочем, скажу почти всю правду.

— В ту ночь Тёмный Лорд оставил Гарри не только шрам, но и часть… своей силы. Пока неизвестно, как она проявится. Дамблдор считал, что он будет просто очень одарённым волшебником, возможно, Гарри будет говорить на парселтанге, хорошо читать мысли или варить зелья.

— Как от этого избавится?

— Сжечь Гарри в адском пламени или погрузить целиком в яд василиска. Возможно, поможет заклятие «Авада Кедавра»…

— Регулус! — Сириус удерживается от удара в самый последний момент, возмущённо сверля меня взглядом. — Ты…

— Я говорю серьезно. И это обязательно сделают дети Гарри или его внуки. Когда он сам умрет. Но сейчас… Понимаете, у Тёмного Лорда было трудное детство. Он рос в приюте, никем не любим, возможно, его презирали, издевались над ним. Возможно… Я боюсь, что если Гарри будет воспитываться в похожих условиях, то та сила, которую он получил от Тёмного Лорда возьмёт верх над тем, что он взял от родителей.

— Дамблдор считал, что Гарри лучше расти тут, — неуверенно произносит Люпин.

— А ещё он считал, что Сириус Блэк предатель и должен гнить в Азкабане! — возражаю я. Чтоб их!.. Больше всего ненавижу эту слепую веру в авторитеты. Обжёгшись на Лорде, я уже ни в кого не верю. — Гарри надо забрать отсюда. Чем скорее, тем лучше! Ребёнок имеет право на нормальное детство.

— Мы поклялись Дамблдору, — Сириус стиснул кулаки.

— Вы поклялись, что не заберёте Гарри от Дурслей, что вы не потребуете у них право опеки, — напоминаю я слова клятвы. Наверное, на случай, если с Дурслями что-то случится, Дамблдор оставил небольшую лазейку, не став напрямую запрещать Люпину или Сириусу усыновлять мальчика… — Я возьму его к себе.

— Ты?!

— Да. А потом вы его заберете. Не от Дурслей. От меня.

Сириус заливается лающим смехом:

— Слизеринец!

— Гриффиндорец!

Прения кончились. Все слова сказаны, аргументы предъявлены. Настала решающая минута. Со своего места поднимается мадам Боунс. Её хорошо поставленный голос, немного усиленный магией, слышен в каждом уголке огромного зала.

— Мы рассмотрели два проекта предложенных изменений в Регламент о поведении оборотней. Теперь я, по праву председателя Визенгамота, объявляю голосование, — произносит мадам Боунс и в зале повисает мёртвая тишина.

— Кто за принятие законопроекта о введении поправок в Регламент в варианте, предложенном мисс Амбридж?

В наступившей тишине становится слышен тихий шепот охранников зала, обсуждающих какую-то певицу. С трудом удерживаю на лице серьёзное выражение. Поднимаются руки. К счастью, их очень мало. Лицо Амбридж мрачнеет.

— Кто за принятие законопроекта в редакции Лорда Блэка?

Снова вздымаются руки. Их много, больше чем у Амбридж, но всё равно слишком мало для принятия решения. Боунс окидывает взором зал и в третий раз задаёт вопрос:

— Кто за то, чтобы оставить Регламент о поведении оборотней без изменений?

Большинство, очень шаткое, но большинство. Ничего, я это изменю. Дайте только время. Тем временем мадам Боунс объявляет вердикт:

— Решением Визенгамота Регламент о поведении оборотней оставлен без изменений, в редакции 1975 года.

Заседание окончено, все идут на выход. За воротами зала нас встречает толпа. Группа поддержки скандирует мою фамилию. Многим заплатили, но я знаю, часть из них пришла сюда абсолютно бескорыстно.

Я очень устал, прения в Визенгамоте выпили из меня кучу сил. Больше всего хочется упасть где-нибудь и заснуть мёртвым сном. Но надо держаться. С улыбкой на лице и прямой спиной иду сквозь толпу. Журналистам показываю два пальца. V, виктория, победа. Кое-какие вещи не грех и позаимствовать у магглов. Замелькали вспышки камер.

— Господин Блэк, как вы прокомментируете решение Визенгамота? — один и тот же вопрос сыпется со всех сторон. Рядом, чуть в стороне, журналисты точно так же осаждают мадам Боунс и некоторых уважаемых членов Визенгамота. Амбридж сбежала. Что ж, это её ошибка.

Я охотно комментирую. Снова и снова я прохожусь по проекту Амбридж, «предоставляющего угрозу для всего магического сообщества». Это просто «гениальный» ход, сделать недовольных еще более недовольными.

Я превращаю поражение в победу. Да, мой закон не приняли, но не приняли и закон Амбридж, против которого я боролся. А там — еще год-два и я продавлю через Визенгамот свой Регламент. Постепенно перевожу разговор на новый проект, на закон об образовании.

Наконец выбираюсь в атриум Министерства, захожу в свободный камин и отправляюсь домой, в кабинет. Падаю в кресло и несколько минут просто сижу и смотрю в стену.

Потом сажусь за стол, заваленный бумагами. И откуда столько берётся? Письмо из приюта, просят увеличить смету. Куда столько денег? Едят их, что ли? По моим первоначальным подсчетам содержание приюта для детей-волшебников должно было обойтись раз в шесть дешевле! Ближе к концу года устрою ревизию…

Приглашение на приём в министерстве, на бал в честь юбилея «Нимбуса», на попойку в честь наступления выходных… Это Сириус. Главное, как красиво сделал — официальный документ, Регулусу Арктурусу Блэку от главы корпорации «Волшебные зеркала», гербовая бумага, золочёные буквы. Что там еще? Приглашение на заседание попечительского совета Хогвартса. Давно пора, уже три месяца не встречались. Очередной сбор пожертвований для Мунго… Все только требуют и требуют денег, нет чтобы кто-нибудь предложил!

Другая стопка, посвящённая «фонду Блэк». Куча вопросов, которые могу решить только я. О! Надо же! Наконец-то нашли штатного зельевара. Некто Северус Снейп. Не иначе, в Запретном лесу что-то сдохло, и Снейп согласился работать на Блэков. Надеюсь, варить аконитовое зелье у него выйдет лучше, чем преподавать.

Еще одна стопка, личная корреспонденция. Просматриваю лишь имена адресатов, сами письма изучу потом, когда будут силы. Один конверт открываю сразу, увидев имя Хагрида. Лесничий спрашивает, обязательно ли доставлять в суд Арагога для дачи показаний. Мысль неплохая, мне нравится. Половина Визенгамота умрёт от страха, а вторая оправдает кого угодно, увидев гигантского паука. Но, боюсь, мадам Боунс не оценит этого свидетеля… Подумаем, как тут быть. Но позже. Ничего, Хагрид, я тебе обязательно верну право носить палочку. Для меня это дело принципа.

Последнее письмо лежит почему-то без конверта. Почерк знакомый, я его не раз видел. Некая Элизабет Блэк сообщает мне, что она с детьми отправилась к подруге и напоминает, что ужин на кухне, а кухня на первом этаже…

Еще раз оглядываю гору бумаг на столе и спускаюсь вниз. Работы море. Победить Тёмного Лорда непросто, но гораздо труднее сделать так, чтобы не появились другие. Откуда берутся Тёмные Лорды? Они — порождение неразрешённых проблем в обществе. Значит, нужно сделать так, чтобы проблем стало меньше.

Иногда мне кажется, что я пытаюсь вычерпать море или достичь горизонта, который с каждым шагом всё дальше и дальше уходит от меня. Но это не значит, что не стоит идти. Идеал недостижим, но к нему можно приблизиться.

* * *

— Мне нужен крестраж Темного лорда. Мне нужен крестраж Темного лорда, — бормочу я под нос, нарезая круги мимо стены. Идея безумная, достаточно безумная, чтобы сработать. Наконец, появляется дверь, и я вхожу внутрь. Выручай-комната совершенно пуста. В центре её на полу лежит старинная диадема. Неужели?!

Подхожу поближе и осторожно, не касаясь руками, рассматриваю артефакт. По ободу надпись — «ума палата дороже злата». Это же диадема Равенкло! Ища крестражи, я изучил всю информацию о вещах основателей и без труда узнал её. Не ожидал, что Темный лорд найдет предмет, утерянный тысячу лет назад…

Накладываю несколько диагностических заклинаний. Диадема просто пропитана темной магией. Скорее всего, это крестраж. На удивление, нет никаких защитных чар. Быть может, Волдеморт понадеялся на защиту Выручай-комнаты? Пожелал себе какое-нибудь несокрушимое убежище… Но магия этого места непредсказуема. Я попросил крестраж, и комната дала мне его.

— Авада Кедавра! — зелёный луч заклинания получается неожиданно мощным, комнату оглашает чудовищный вопль. Я опускаю палочку и подхожу ближе. Затем, подумав, опускаюсь на колени и аккуратно собираю обломки некогда прекрасного произведения ювелирного искусства. Быть может, реликвию удастся восстановить. Медальон, кольцо, дневник, диадема… Уже четвертый крестраж из шести… Или пятый из семи? Я так и не понял, была ли крестражем змея, убитая мною два года назад, во время попытки возрождения Темного лорда. Слишком осмысленно она себя вела для змеи. Но может, рептилия просто выполняла приказ змееуста?

…Честно говоря, я не ожидал, что сумею что-либо найти в Выручай-комнате. Мне ведь давно не улыбалась удача, целых шесть лет прошло после того, как с помощью Нарциссы я узнал о дневнике юного Волдеморта. Диадема стала приятным и неожиданным сюрпризом. Жаль, деда и Дамблдора уже нет, они бы порадовались…

Теперь мне надо «всего лишь» найти чашу Хаффлпафф, и останется единственный крестраж, который я не смогу уничтожить. Гарри. Но где же может быть чаша? Опять придётся изображать грабителя и переворачивать вверх дном чужие поместья… Хотя… Скорее всего, этот крестраж находится в сейфе Беллы. Но чтобы удостовериться в этом, мне нужно войти в сейф, а сделать это я смогу только после смерти кузины. Поэтому тут у меня особого выбора нет. Придется ждать…

— Регулус! — меня окликает МакГонагалл. — Вы нашли, что искали?

— Да, — показываю заранее взятую из библиотеки книгу по магии древних пиктов, послужившую прикрытием визита. — Спасибо, профессор, за помощь. В чертогах мадам Пинс столько бесценных реликвий…

— Вы останетесь на распределение? — интересуется директор.

— Благодарю за приглашение, профессор. Вы, наверное, слышали о моём проекте публичной библиотеки? Я хотел бы скопировать для неё некоторые вещи из хранилищ Хогвартса.

— В таком случае, я прошу вас зайти после праздничного ужина ко мне в кабинет. А сейчас извините, мне нужно отдать последние распоряжения, — МакГонагалл кивает мне, и удаляется в сторону Большого зала.

…Интересно, как часто Сириусу будут приходить жалобы на близнецов?.. В голове мелькает забавная мысль. Хмыкнув, разворачиваюсь спиной к удаляющемуся директору. До приезда учеников осталось мало времени, а мне ещё нужно успеть в совятню, написать брату об успехе… И об утрате его подарка. Допустим, я случайно сжег карту Хогвартса. Или порвал. Сириус поворчит и сделает еще одну копию, а близнецам будет радость.

Здороваюсь с Люпином. Он решил попробовать свои силы в борьбе с проклятьем на должности преподавателя защиты. У него есть все шансы. Два его предшественника пострадали скорее из-за своей глупости, а не какого-то проклятья. В отличие от Локонса, Люпин разбирается в своём предмете. И уж точно он не попытается, как Квиррелл, похитить Гарри и использовать его для возрождения Волдеморта…

Зал потихоньку заполняется галдящими детьми. Очень непривычно сидеть за преподавательским столом, лицом к ученикам. Улыбаюсь и машу в ответ на бурную жестикуляцию и улыбки Гарри с друзьями. Вглядываюсь — на плече Рона сидит белый крысёнок. Купил себе, значит, нового питомца, вместо прежнего, гниющего сейчас в Азкабане. Петтигрю очень не повезло — близнецы Уизли услышали однажды от Сириуса историю про друзей-анимагов и почему-то решили проверить крысу брата…

В зал торжественно входит Флитвик, ведущий за собой первокурсников. Большинство притихло, только двое мальчиков продолжали о чём-то спорить. Сыновья Сириуса, Джеймс и Ремус похожи как две капли воды, и чтобы их было легче различать, у одного пробор уложен на правую сторону, а у другого на левую. Но в поезде близнецы ухитрились обзавестись еще одним отличием — синяками, под левым и под правым глазом соответственно. Как же они так сумели?

Незаметно вытаскиваю палочку и шепчу подслушивающее заклинание.

— Ты попадёшь на Слизерин! — смеётся Джеймс.

— А тебя даже туда не возьмут, хаффлпаффец, — парирует Ремус.

— ЧТО?! — Джеймс замахивается и со всего маху ударяет о невидимую преграду. Это вмешался профессор Флитвик.

— Десять баллов с ваших будущих факультетов! — он неодобрительно качает головой. Многообещающее начало — ещё не попали на факультет, а уже лишились баллов.

Тем временем группа ребят уже останавливается перед столом преподавателей. Флитвик выносит старый трёхногий табурет, на котором сидело не одно поколение учеников Хогвартса, и древнюю шляпу, помнящую еще Основателей. У шляпы богатая фантазия — она распределяет учеников уже тысячу лет, и каждый раз поёт новую песню.

…Джеймс и Ремус всё продолжают спорить. Они постоянно пререкаются друг с другом, но стоит появиться кому-то третьему, как братья выступают против него единой силой. Например, как сейчас.

— Мальчики, хватит! — вмешивается Касси. — Какая разница, на какой факультет вы попадёте? Всюду учились хорошие люди. Вспомните — мой отец был в Слизерине, тётя Дора в Хаффлпаффе…

Джеймс в упор смотрит на Касси, и, всем своим видом выражая отвращение и разочарование, выносит вердикт:

— Равенклооо…

— Фуууу… — Ремус отступает на два шага назад. — Пойдём отсюда, вдруг это заразно.

— На Равенкло училась тётя Андромеда… Хватит уже! Когда я стану директором Хогвартса, я отменю факультеты! — с вызовом произносит Касси. — Столько глупостей и волнений из-за цвета галстука…

— Она станет, — озабоченно произносит Ремус.

— Если только мы не спалим замок…

— Отличая мысль! Но лучше будет…

— Блэк, Джеймс! — начавшаяся церемония распределения прерывает разработку грандиозных планов. Мальчик, услышав своё имя, почти подбегает к табурету. Шляпа только касается его головы, как:

— ГРИФФИНДОР!

Крайний слева стол взрывается аплодисментами. Джеймс вприпрыжку бежит на своё место, успев перед этим состроить рожицу брату.

— Блэк, Кассиопея!

Моя дочь степенно, словно на великосветском приеме, подходит к табурету и усаживается на него, словно на трон. Флитвик опускает на её голову Распределяющую шляпу. Проходит минута, другая…

— СЛИЗЕРИН! — стол под зелёными знаменами зааплодировал. Касси встаёт, вдруг оборачивается и… показывает Ремусу язык.

— Блэк, Ремус!

— ГРИФФИНДОР!

…Что сыновья Сириуса попадут на Гриффиндор, я не сомневался. Но Касси… Я думал, что она окажется на Равенкло. Ну что ж… Теперь Лиза может быть спокойной, будет кому со следующего года присматривать за моим Сириусом. Он-то точно окажется в Слизерине.

Касси, уже усевшаяся за стол, машет мне рукой, а потом посылает воздушный поцелуй двоюродным братьям и… крайне расстроенному Гарри, тут же засиявшему, как хорошо начищенный галеон.

…Распределение продолжалось, шляпа быстро делила детей по факультетам. Касси уже о чём-то шепталась с соседкой по столу. Джеймс и Ремус общались с Гарри и близнецами Уизли. Судя по хитрым мордочкам Блэков, они готовили какую-то каверзу.

Они быстро споются, сын Джеймса, близнецы Уизли и близнецы Блэк. А в следующем году к ним присоединится ещё и мой Сириус. А ещё есть Касси… Да, Сириус и Касси будут на другом факультете, но не сомневаюсь, они найдут общий язык.

На лицах гриффиндорцев расцветают многообещающие улыбки. Я про себя хмыкаю — похоже, у школы наступают трудные времена. С такими детками — это начало конца Хогвартса… Начало конца…

…Давно начался пир. Дети смеялись, шутили, праздновали начало нового учебного года. Пусть веселятся. Я сделаю всё, чтобы их самым опасным врагом был Филч.