Что-то придется менять (джен)

"Я двигаюсь в сторону От,

И больше никто со мной не идет"

— Итак, в общество приличных людей затесалась грязнокровка? — с непередаваемым презрением в голосе тянет смазливый блондинистый мальчик. — Как тебе это удалось? Ты подкупила Шляпу? Или она сошла с ума?

Это случилось в коридоре, стоило только спуститься в подземелья, на территорию факультета. Немного слишком рано, если честно: Гермиона рассчитывала, что у нее будет время на подготовку хотя бы пока они не дойдут до гостиной. Да и само обращение... слегка шокировало. Гермиона, конечно, поняла по сдержанному тону «Истории Хогвартса», что маглорожденных в Слизерине, мягко говоря, не любят, и даже провела аналогии с некоторыми известными магловскими системами ценностей и сделала соответствующие выводы, и все же к немедленному открытому противостоянию она была не готова.

«Ничего себе интонации, я тоже хочу так уметь!» — мельком подумала она, но вслух, конечно же, сказала совсем другое:

— С чего ты взял? — спросила она, нарочно не уточняя, что именно белобрысый «взял». Не то чтобы ее правда интересовало, «с чего он взял» что бы то ни было, она просто тянула время, пытаясь сообразить, какое именно поведение гарантированно избавит ее от общества блондина... и от любого другого общества, доброжелательного или нет! Заодно как раз получится выяснить, что ему важнее: предполагаемое сумасшествие Шляпы или ее, Гермионы, происхождение? Может, дело все-таки не в «грязнокровии», а в том, что друг друга они знают, а ее нет, и поэтому проверяют на прочность? Но важнее оказалось все-таки происхождение.

— А с того! — торжественно провозгласил мальчик. Имя у него от реплитии какой-то, кто-то точно обращался к нему совсем недавно... Дино? Кроко? Драко? — Я знаю наперечет все чистокровные фамилии Британии и даже кое-какие в Европе. Фамилии Грейнджер среди них нет!

«Итак, что же все-таки надежнее? «Я маглорожденная и страшно жалею об этом, примите меня в стаю» или «я маглорожденная и горжусь этим, а вы все уроды»? Или «я не маглорожденная, а фамилию я вам не скажу из вредности»? Нет, третий номер не сработает совершенно точно...»

— А вдруг я полукровка, причем по матери? Ее девичью фамилию ты у меня еще не спрашивал.

— А тут и спрашивать незачем! Ты выглядишь как магла, говоришь как магла и одета в поезде была как магла — ты магла и есть!

«Если попробовать первый вариант, то с них еще станется использовать меня в обмен на обещание принять в компанию, и буду я вечно связана избранной линией поведения. Второй вариант от общения избавит наверняка, зато могут начать травить по мелочи. Что хуже?..»

— А ты всегда судишь обо всем по внешнему виду, да? — имидж требовал продолжить полемику, мысли требовали еще времени, и Гермиона старалась как могла. Чем больше блондин будет болтать, тем лучше для нее. Как раз успеет сообразить, как же все-таки лучше себя вести.

— Это, знаешь ли, довольно надежный способ. Он может очень многое поведать. Например, во мне сразу видно наследника древнего рода и человека с хорошим вкусом, — «и пустой головой», подумала Грейнджер, но как обычно ничего не сказала. — А в тебе сразу видно грязнокровку.

— Внешность бывает обманчива, — как к нему обращаться-то, черт? Дино? Кроко? — дорогой однокурсник! Ты не задумывался об этом?

«Нет, я не выдержу постоянно перед ними заискивать. Лучше уж тогда гордо поднять голову, терпеть бойкоты и быть начеку. Если что, на Слизерине наверняка не возбраняется декану пожаловаться. А если возбраняется... им же хуже! Значит, решено. Я маглорожденная и горжусь этим, а вы гнусные шовинисты. Это, кстати, очень близко к правде.»

«Дорогой однокурсник» тем временем, видимо, подыскивал достаточно резкие слова для ответа, а потому все еще молчал. Но пауза не затянулась. Откуда-то сзади раздался манерный девичий голосок:

— Ой, Драаако, — ага, так он все-таки Драко! Надо запомнить наконец, — ну что ты с ней разговариваешь вообще? Это же грязь маглокровная, она к нам могла попасть только по ошибке. Вот увидишь, уже завтра ее здесь не будет, перераспределят куда-нибудь.

«Мисс Всезнайка, ваш выход!»

— Так не бывает, — строго сказала Гермиона, вполоборота глянув назад. — Еще ни разу за всю историю Хогвартса результаты сортировки не отменяли. Я об этом читала, — прибавила она и для закрепления эффекта развернулась полностью и в упор воззрилась на собеседницу Драко. Это была темноволосая девочка, довольно страшненькая и полноватая. Правда, не исключено, что лет через пять она станет красавицей, подростковый возраст каких только чудес не творит с людьми! Только для этого ей не худо бы скорректировать питание, конечно... волшебники, а простых вещей не знают!..

Гермиона даже помнила, как ее зовут: Персефона. Она как услышала это имя на распределении, сразу обернулась посмотреть, что неудивительно, учитывая привычку читать на ночь мифологический словарь. Итак, Персефона. Богиня то ли плодородия, то ли подземного мира, которую Аид умыкнул из-под маминого крылышка, да еще накормил гранатом, что почему-то было равнозначно браку. Персефона после этого установила режим гостевого брака: полгода с мамой на земле, полгода с мужем в подземном царстве. А мама, Деметра, завела привычку в отсутствие дочери впадать в депрессию, что проявилось в наличии в годовом цикле осени и зимы, холодных времен года. Вот что бывает, если слишком долго тянуть с сепарацией от родителей. И какой, интересно, судьбы желали дочери мистер и миссис Паркинсон, называя ее подобным образом?! Впрочем, к собственным родителям у Гермионы был похожий вопрос.

— А ты вообще молчи, я не с тобой разговариваю, магла! — отрезала Персефона и демонстративно отвернулась. Ну что же, пора уже развеять последние их сомнения относительно ее происхождения.

— Больно надо с вами разговаривать! Шовинисты! Никогда не думала, что волшебники такие же идиоты, как простые люди, и даже хуже! Да лучше быть маглорожденной, чем такой, как вы! — она гордо-гордо подняла голову и поскорее направилась вперед, поближе к старосте. На всякий случай.

— Так она правда совсем-совсем грязнокровка! Фуууу! Панси, меня сейчас стошнит! — раздался сзади стон блондина Драко.

Старосты довели их до гостиной, назвали пароль («Слава Слизерину», не то чтобы очень оригинально!), показали, где чьи комнаты, и предупредили, что через полчаса в гостиную придет декан, чтобы познакомиться с новичками и объяснить «некоторые нюансы» жизни в Слизерине. Гермиона решила, что пока что в одной комнате с Персефоной и еще двумя девочками, явно ее подругами, ей делать нечего, и осталась в гостиной, в самом дальнем кресле под лампой — наблюдать за товарищами по факультету, так сказать, в дикой природе. Наблюдения пока что давали мало: друг с другом слизеринцы себя вели, может быть, самую малость сдержаннее, чем обычные магловские подростки. Они так же радовались встречам, делились впечатлениями о каникулах и вполголоса обсуждали первокурсников. И если в их разговорах и был какой-либо еще смысл, Гермионе он пока что был недоступен.

Декан Слизерина пунктуально явился ровно через полчаса после того, как первокурсники собрались в гостиной после заселения. Это оказался самый угрюмый человек из всех, кого Гермиона видела за столом преподавателей. Эффектно взметнулись полы мантии, декан посмотрел поочередно на каждого из своих новичков, и Гермиона невольно поежилась под этим взглядом, который, казалось, просветил ее насквозь.

«И так я тоже хочу уметь!» — восторженно подумала она, едва отойдя от оцепенения. Декан (Северус Снейп, запомнить срочно!) тем временем начал вещать о единстве факультета, каких-то там ценностях и прочей ерунде, которую, как казалось Гермионе, вполне можно было бы сократить до фразы «новеньких не обижать и в обиду не давать. Нет, совсем не обижать, а то накажу». Гермиона же начала несколько стекленеть взглядом — это была ее привычная реакция на переизбыток пафоса. Из вот этого вот полудремотного состояния ее и вывел окрик декана:

— Грейнджер! За мной.

— Грейнджер! Прощай, — прошипел за спиной Драко. Кажется, этот смешной мальчик в самом деле надеялся, что его всемогущий декан ее сейчас то ли отчислит, то ли убьет и съест. «Не его декан, а наш декан», — мысленно одернула себя Гермиона.

До кабинета декана они шли в молчании. Точно так же молча вошли, расположились — профессор Снейп в кресле за столом, Гермиона на стуле напротив. Молча взмахнув палочкой, декан разжег огонь в камине («Невербальная магия! Я тоже так хочу!» — взвизгнула Гермиона, но тоже молча). Минуты две профессор сверлил ее взглядом, а ей почему-то вспоминались эпизоды из далекого детства, первый всплеск магии, первый класс, ее реакция на письмо из Хогвартса (она тогда чуть не ляпнула «я так и знала, этого следовало ожидать», еле вспомнила, что нужно вообще-то изобразить радость и хоть какое-то удивление) и много других не слишком значимых мелочей. Наконец декан нарушил молчание:

— Не знаю, мисс Грейнджер, насколько хорошо вы осведомлены о ситуации в магическом мире, но считаю своим долгом сообщить, что маглорожденных очень не любят на нашем факультете. Не любят настолько, что обеспечить вам эффективную защиту от однокурсников я не в состоянии. Говорю это сразу, чтобы вы не испытывали каких-либо иллюзий по этому поводу. Я могу лишь предложить вам относительно надежную поддельную родословную, согласно которой ваша мать полукровка, а вы, соответственно, на четверть волшебница. Это в значительной мере смягчит ситуацию, если, конечно, вы в состоянии заучить пару фамилий. Надеюсь, вам хватило благоразумия не сообщать сразу же о своем происхождении?

— Напротив, сэр, именно это я и сделала в первую очередь. Мне кажется, вводить в заблуждение людей, с которыми будешь общаться еще как минимум семь лет, — это очень некрасиво, — воодушевленно ответила Гермиона, хотя, разумеется, не считала ничего подобного. Да и не настолько уж прямо она сообщила о своем происхождении, могла бы еще выкрутиться, наверное. Просто эта предлагаемая родословная почему-то разозлила ее до крайности. Почему — об этом она подумает потом.

— Очень жаль, — вздохнул профессор. — В таком случае, боюсь, я ничем больше не могу вам помочь. Но если вы посчитаете нужным, можете обращаться ко мне, разумеется.

— Спасибо, сэр. Можно вопрос?

— Можно, мисс Грейнджер.

— Почему вы решили мне помочь? — и глаза сделать понаивнее, и ресницами хлоп-хлоп, да, вот так.

— Не вам, мисс Грейнджер. Себе и факультету. Слизерин должен быть единым и заниматься учебой и получением Кубка Школы, не отвлекаясь на такие мелочи, как травля маглорожденной. Для всех было бы удобнее, будь у вас приличное происхождение. Если же его нет, проще создать видимость такового, чем еще семь лет тушить возникающие конфликты.

Вот так вот взял и все выложил, как на духу. Ничего себе! Гермиона была уверена, что ни из одного слизеринца информацию так просто не вынуть, разве что под пытками. Интересно, он просто не считал эту информацию важной — или она прикрывает что-то другое?

— Ну, что же... спасибо за честный ответ, сэр, — глаза опустить, мордочку расстроенную скроить. Как же, она не центр мироздания, это не ее, оказывается, добрый дядя декан спасать ринулся.

— Грейнджер, прекратите этот цирк, — ухмыляется добрый дядя декан. — Я успел переговорить со Шляпой, и судя по тому, что она мне почти ничего не поведала, вы произвели на нее неизгладимое впечатление, что не каждому удается. Так что прилюдно можете творить что хотите, но меня избавьте от имитации Гриффиндора, мне его на занятиях хватает.

Вот же... черт! Раскусил в два счета. Работать и работать тебе еще над собой, «мисс Грейнджер»! Привыкла иметь дело с доверчивыми маглами, расслабилась...

— Хорошо, сэр, я учту ваше пожелание.

— Вот и отлично. И еще одно: возьмите эти книги. Оберните их во что-нибудь непрозрачное или зачаруйте у кого-нибудь из взрослых и изучите в ближайшее время. Я наложу на них иллюзию, чтобы вы не засветили их по пути до спальни, но к ночи иллюзия рассеется, и дальше — сами.

Гермиона бросила беглый взгляд на корешки книг. «Кто есть кто в магическом мире: сто самых известных фамилий»; «Магло-магический словарь: идиомы и часто используемые выражения»; и на закуску «Основы этикета». Это даже как-то обидно. В конце концов, столовыми приборами она пользоваться умеет, и не только это... впрочем, другие две книги кажутся небесполезными, и если уж в придачу к ним декан дает это, имеет смысл взять и не мяукать.

— Спасибо, сэр, я непременно их изучу.

— Куда ж вы денетесь. Последний вопрос, мисс Грейнджер, и можете быть свободны. Почему вы оказались в Слизерине?

— Не знаю, сэр, это же Шляпа решила, не я, — может быть, прокатит все-таки, если нарочито невинное или глупое лицо не делать?

— Я же просил...

— Извините, сэр. Видимо, потому, что хочу изменить мир, — он не должен принять такой ответ всерьез, правда? Никто бы не принял.

— Что же, амбиции наши, — нехотя признал профессор Снейп, встал и прошел к двери, давая понять, что разговор практически окончен. — Но цель вполне благородная и идеалистическая. С нею вы могли оказаться и в Гриффиндоре, и в Рейвенкло, и даже в Хаффлпаффе. Почему же все-таки Слизерин?

— Наверное, потому, что именно его надо поменять в первую очередь? — предположила Гермиона, уже стоя на пороге с книгами в обнимку. Почти честно предположила, между прочим. И что его так перекосило, спрашивается? — Спокойной ночи, сэр.

— Спокойной ночи, мисс Грейнджер.

Профессор закрыл дверь, и Гермиона отправилась на поиски факультетской гостиной. Кстати, где она? Какой идиот планировал эти подземелья?! Ах да, наверняка Слизерин собственной персоной. Остается надеяться, что у него были веские основания для того, чтобы так поступить со своими будущими учениками.

К тому времени, как Гермиона наконец добралась до гостиной, ни одного первокурсника там уже не было. Разбрелись по спальням, видимо, что совсем не удивительно: наверняка даже для отпрысков чистокровных магических семейств сегодняшний день был насыщенным и полным волнений. Она направилась в свою спальню — в конце концов, не вечно же ей бегать от соседок по комнате, надо хотя бы познакомиться, что ли, — но оказалось, что дверь в спальню заперта. Вот, значит, как. Начинаем пакостить сразу, вместо «доброго вечера»? Чтобы исключить возможность превратного понимания ситуации, Гермиона громко и отчетливо постучала. И еще раз. И еще. На третий раз из-за двери донеслось приглушенное хихиканье. Из гостиной за ее действиями с явным интересом наблюдали старшекурсники. Она только теперь заметила, что большая их часть расположилась так, чтобы видеть именно этот коридор. Вероятно, эта задумка обсуждалась в гостиной в ее отсутствие.

Гермионе стало смешно: тоже мне, коварные злодеи... то есть злодейки! Не пустили в спальню, подумать только, какое горе! Предполагается, что она должна впасть от этого в истерику и пешком бежать до Лондона, размазывая слезы? Извините, не в этот раз. Если бы за ней не наблюдали, она бы, возможно, спокойно улеглась спать в гостиной, наутро изобразив приличествующие случаю эмоции. Но в гостиной полно народа, лечь там прямо сейчас все равно не получится, а товарищи по факультету тем временем ждут ее действий.

«Алохомора — заклинание, отпирающее замки», — всплыла в ее памяти строчка из учебника по чарам. Помнится, когда она стала изучать его, то очень удивилась наличию такого заклинания. Нет, понятно, что оно имеет право на существование, и даже может быть полезным и законным, если потерял ключ от собственной магловской квартиры, например, но зачем учить детей... взлому? Все равно что в магловской школе ввели бы курс по обращению с отмычками... бред какой-то. Впрочем, у Гермионы было много других вопросов, касающихся учебной программы, и заклинание для отпирания дверей было отнюдь не главным. Но благодаря своей неуместности оно твердо впечаталось в память, как и тот факт, что контрзаклятия от него существуют. Оставалось надеяться, что ее соседки по спальне еще не знают их или не потрудились их наложить, понадеявшись на ее идиотизм. Она достала палочку и громко и четко (я, Гермиона Грейнджер, никогда не упущу возможности покрасоваться своими знаниями! Смотрите, что я умею!) произнесла заклинание. Дверь тихо щелкнула и открылась.

Ее соседки по комнате, разумеется, не торчали под дверью (а хихиканье ей, разумеется, послышалось!), а занимались каждая своим делом. Персефона в ночной рубашке листала какой-то цветастый журнал, очевидно, магический аналог Космополитена; беленькая невзрачная девочка с каким-то не менее мифологическим именем разбирала вещи, а квадратная толстушка Милли (как ее полное имя? Надо бы узнать) расчесывала волосы, очевидно, готовясь ко сну. «Было бы что расчесывать!» — не без зависти подумала Гермиона. Пора было приступать к знакомству и произведению впечатления.

— Добрый вечер! — преувеличенно бодро начала она. — Дверь почему-то оказалась заперта, странно, правда? Наверное, захлопнулась. Я, признаться, не всех запомнила на распределении, так что давайте познакомимся, да? Я Гермиона, а вы?

— Грязнокровку видно сразу, — презрительно протянула Персефона, втянула ноги на кровать и задернула полог. Милли молча закончила расчесывать волосы и легла в кровать. Третья девочка смотрела менее недружелюбно, но знакомиться тоже не стремилась. Собственно, не очень-то и хотелось!

— О, — побольше разочарования в голосе! Я сейчас заплачу, девочки, за что вы меня отвергли? — ну, спокойной ночи!

Кое-что, однако, вызывало недоумение. Неужели она успела что-то сделать «не по-чистокровному» за несколько фраз приветствия? Нарушила какое-то правило этикета? Или Персефона это просто так сказала, про грязнокровку? Гермиона быстро привела себя в порядок и устроилась на кровати за пологом с выданными деканом книгами. Несколько минут, наполненных внутренней борьбой, решала, за какую взяться сначала, и неожиданно для себя остановилась на «Основах этикета». Обнаруженный под обложкой заголовок гласил «Что делать, если вас окружают чистокровные». Гермиона мысленно одобрила чувство юмора некоего Борея Брейда и углубилась в чтение. Ответ на свой вопрос она нашла в первой же главе: «Знакомство».

«Главное, что нужно знать при знакомстве с чистокровным, — утверждал автор книги, — это то, что его совершенно не волнует ваше имя, как и вас, по его мнению, не должно волновать его собственное. Все, что он хочет знать о вас, — это ваша фамилия. По ней он решит, что он слышал о вас и о вашем роде, считаетесь ли вы подходящей компанией и стоит ли с вами общаться. Если вы — даже при неформальном знакомстве — сообщите чистокровному магу свое имя, умолчав о фамилии, вы произведете крайне неблагоприятное впечатление. Если же вместо того, чтобы запомнить родовую принадлежность собеседника, вы будете сосредоточены исключительно на том, чтобы обращаться к нему по имени, вы определенно будете признаны безнадежным».

Так вот где она прокололась! Что же, вероятно, хорошо, что она не стала и пытаться строить из себя чистокровную или полукровку. Это ж надо, «меня зовут Гермиона» — и легенде конец! Она, к тому же, только имена сокурсников и запоминала, за исключением, пожалуй, Гарри Поттера. А надо было, оказывается, ориентироваться по фамилиям... В голове всплыла сценка из поезда, когда мальчик, потерявший жабу, в процессе поисков представился ей: «Я Лонгботтом. Невилл». Вероятно, примерно так и надо представляться? Как у них все... странно! Завтра же надо будет начать запоминать фамилии, на всякий случай. На занятиях же наверняка будут переклички, вот там с фамилиями и разберемся. С этой мыслью она заснула в обнимку с книгой, забыв даже погасить светильник над кроватью.

Утро встретило ее тремя новостями: во-первых, здесь не было ее привычного будильника, вследствие чего она практически проспала. Во-вторых, ее соседкам оказалось не лень собираться практически шепотом, только бы уйти на завтрак без нее, и если бы в самый последний момент кто-то из них не уронил сумку и не ойкнул громко, неизвестно, сколько еще она бы спала, вполне вероятно, что до прихода разгневанного ее прогулом декана. Третья новость была куда приятнее: неожиданно оказалось, что слизеринский оттенок зеленого цвета ей идет. Накануне Гермиона оптимистично предположила, что будет похожа в нем на заморенную лягушку, но ничего подобного не случилось. Она дала себе слово сразу по возвращении домой на каникулах изучить теорию цветотипов и разобраться, как получился такой эффект, и бегом помчалась за последними направляющимися на завтрак старшекурсниками: без них она бы точно Большой Зал искала до обеда.

Успела. Даже съела пару тостов, и соком запила, и расписание получила, и от направляющихся под предводительством старост на Гербологию однокурсников не отстала. Она искренне наслаждалась первыми днями занятий. С одной стороны, она убедилась, что и здесь, даже среди чистокровных, которые по определению знают о магическом мире больше нее, она все-таки одна из лучших в учебе, и ее однокурсников это очень злит. С другой стороны, она без устали зарабатывала для факультета баллы, вследствие чего никто из них явно не станет требовать к нее вести себя иначе, сидеть тише и не тянуть руку так, будто от возможности ответить зависит ее жизнь. В первые два дня на всех занятиях она сидела одна, а пару, если таковая нужна для практики, преподаватели назначали ей лично. Слизеринцы лишний раз с ней общаться не желали, а остальные факультеты, судя по всему, боялись всех слизеринцев по определению. Даже если зловещий слизеринец на самом деле маглорожденная заучка. Между прочим, это называется дискриминация! Не то чтобы Гермиона по этому поводу сильно переживала, если уж честно.

Соседки по комнате ее игнорировали, но никаких пакостей не устраивали, хотя Гермиона, признаться, их ждала. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграл разговор декана с Малфоем (Гермиона уже начала привыкать именовать белобрысого по фамилии) и Паркинсон (право же, это гораздо лучше Персефоны!). Гермиона понятия не имела, что он им наговорил, но именно после того, как он пригласил этих двоих к себе (кажется, они изначально считались неформальными лидерами курса), Малфой и Паркинсон стали изредка, сквозь зубы, но все-таки общаться с ней.

«Основы этикета» продвигались медленно. Несмотря на то, что книга была написана довольно простым и внятным языком, каждый абзац почему-то требовал длительного осмысления. Только Гермиона решила, что овладела сакральным знанием насчет имен и фамилий, как следующий параграф развеял ее уверенность в этом вопросе, сообщив, что «обращаться к собеседнику, тем не менее, следует по имени, но так, чтобы и он, и окружающие понимали, что прежде всего вы помните его фамилию». Это было уже как-то чересчур, а главное, непонятно, зачем все это? Она уже начала называть однокурсников по фамилиям, тем более, что они звали ее исключительно «Грейнджер» (это когда не «грязнокровка»), а тут оказалось, что «называя равного вам по положению собеседника по фамилии, вы тем самым демонстрируете свое отрицательное к нему отношение, формально оставаясь в рамках приличий. Обращение по фамилии без добавления «мистер», «мисс» и т. п. граничит с хамством!» Пришлось переучиваться обратно и запомнить наконец, что все вокруг зовут Персефону «Панси», что вполне соответствует утверждению Борея Брейда: «употребление сокращенного варианта имени, принятого в определенной компании, в некотором смысле делает вас своим в этом кругу. Это не значит, что вслед за этим вас безусловно примут, однако не пользуясь подобными формами имен, вы демонстрируете окружающим, что в данное общество вливаться не желаете...»

В общем, Гермиона чем дальше тем больше подозревала, что изучение книги затянется примерно курса до пятого.

Больше всего Гермиону озадачивали уроки ЗОТИ. Часов их в расписании стояло немало, учитель производил неблагоприятное впечатление, заикался и не умел держать внимание класса, но это все были несущественные мелочи на фоне не дававшего Гермионе покоя вопроса «зачем».

— Зачем нам столько ЗОТИ? — в очередной раз спросила она себя, сидя в гостиной над заданным на пятницу конспектом, и не сразу поняла, что задала вопрос вслух. Гостиная замерла. Особенно эффектно замер Малфой.

— Ты умом тронулась, грязнокровка? Тебе непонятно, зачем надо уметь защищать себя? Вокруг, знаешь ли, полно этих самых... темных сил, — Малфой усмехнулся, как бы призывая додумать, какое отношение он имеет к «этим самым темным силам» и на что вообще намекает, но Гермиона не слишком-то обратила на это внимание.

— Темные силы — это как раз понятно. Непонятно другое: почему мы должны уметь от них защищаться? — гнула свое Гермиона.

— Грейнджер, ты тупая?! Мы должны уметь от них защищаться потому, что они есть! Ты что, предпочтешь умереть, столкнувшись с чем-нибудь из учебника?

— Нет, я предпочту, чтобы меня защищали профессионалы. Разве у магов нет структуры, предназначенной для защиты обывателей от опасностей?

Сидевшие поблизости ребята синхронно закатили глаза, будто бы говоря «ох уж эти неграмотные грязнокровки». После паузы Малфой дал себе труд ответить:

— Есть. Авроры. Но тебе не будет дела до авроров, если ты натолкнешься на кого-нибудь... злого, не так ли? Они, конечно, потом расследуют твою смерть, но вряд ли тебе от этого станет легче.

— То есть, они не справляются со своей работой, — с полувопросительной интонацией сделала вывод Гермиона.

— С чего ты взяла? — удивился Малфой.

— Просто сравнила с ситуацией в магловском мире...

На этом месте все окружающие дружно возмутились и перестали ее слушать. Но ведь это была правда! Конечно, в магловском мире было полно опасностей, начиная от вероятности встретить дикого зверя в лесу и заканчивая грабителями и убийцами. Но никому как-то не приходило в голову, что все обязательно должны уметь драться, стрелять... с чем там еще можно сравнить курс Защиты?.. Для того, чтобы преступность не была проблемой граждан, существует полиция. Для того, чтобы спасать попавших в опасную ситуацию, есть спасатели. Хорошо, конечно, когда у человека есть навыки для того, чтобы разобраться с опасной ситуацией самостоятельно, но никто не станет считать, что он обязан это делать! В магическом же мире их с первого курса готовят к тому, что они могут встретиться с каким-нибудь темным существом. Это ведь не курс «какие бывают магические существа». Это курс «как от них защититься». А дальше, судя по всему, будет и «как защититься от темных заклинаний», то есть, то магов, которые их применяют. И чем, в таком случае, заняты авроры?..

Определенно, в магическом мире пора было что-то менять. Гермионе не слишком нравилась идея жить в мире, полном опасностей, злых существ и темных сил.