Братская забота (джен)

Ну, в принципе, это вполне логично. Чего, собственно, он ожидал от Петуньи? Что она с восторгом будет рассказывать племяннику о волшебстве? Ага, конечно. Если уж она даже в детстве, когда всем хочется верить в чудеса, так шарахалась от всего волшебного, то с возрастом избавиться от этого страха ей помогло бы только чудо... нет, каламбур вышел не смешной. В общем, похоже, она запирает Поттера в чулане из-за того, что боится его. А он, небось, и не в курсе, причем не в курсе не только природы ее страха и собственных возможностей, но и вообще... всего. Интересно, что он знает о собственных родителях? Как-то же Петунья должна была объяснить ему, почему он живет у нее.

Северус подавил несколько истеричный смешок и вздохнул, осознав, что если он хочет вмешаться в судьбу мелкого Поттера, то именно ему и прямо сейчас придется объяснять племяннику, что магия существует. И, Мерлин, что-то такое в его жизни уже определенно было. Он против Петуньи, твердящей, что магии не бывает, и изумленно распахнутые зеленые глазищи... так, не думать. Вернее, думать, но не об этом.

— Боюсь, ты не прав. Так бывает. По крайней мере, я умею.

Еще один укоризненный взгляд от Поттера.

— Сэр, я же не маленький!

Ага, не маленький, как же. Штаны бы подтянул, а потом уже выпендривался.

— Я тоже не маленький, знаешь ли, — ответил Северус, доставая волшебную палочку. — Но я понимаю, что поверить в такое сложно. Показать тебе пару фокусов?

Поттеру нет одиннадцати, палочку он не покупал, значит, надзора за применяемой в доме магией быть не должно. Можно и рискнуть. Поттер с опаской покосился на палочку, будто пытался прикинуть потенциальную опасность, которую несет этот предмет. Хотя куда уж ему. Настороженность некоторое время совершенно явственно боролась в нем с любопытством, и любопытство в итоге победило.

— Да. Сэр. Если вам не сложно.

Вежливый, паршивец, когда ему нужно!

— Вингардиум Левиоса, — произнес Северус. Минут через десять он понял, что открыл ящик Пандоры. Нет, Поттер не струсил, увидев магию. Не стал сомневаться в увиденном и допытываться, в чем подвох. Не засыпал его вопросами. Даже не просил показать еще что-нибудь. Он просто смотрел своими дурацкими глазищами, раскрыв рот и забыв делать вид, что он взрослый и умный мальчик, смотрел на Северуса... как на волшебника, да. Коим тот и являлся. И Северус не мог отказать ему — и себе! — в удовольствии продемонстрировать еще что-нибудь. И еще. И еще одно, самое последнее. А ведь ему казалось, что давно прошли те времена, когда он так легко велся на чужое восхищение. Но нет, ничего не прошло, ему оказалось достаточно внимания шестилетки, чтобы распустить хвост. Годы идут, а слабые места по-прежнему остаются слабыми местами. Прозрение показалось обидным, и Северус наконец-то смог закончить незапланированное представление.

— Вы настоящий волшебник? Правда? — спросил Поттер. Что его всегда удивляло в детях, так это манера задавать вопросы, ответы на которые и так понятны. Нет, не настоящий. Игрушечный.

— Правда, Поттер. Настоящий. И ты тоже.

— Я? Волшебник?!

— Совершенно верно.

— Откуда вы знаете? И откуда вы знаете, как меня зовут, сэр?

— Ну, скажем так, я не случайно оказался в этом доме. Я пришел именно к тебе. Я немного знал твоих родителей... — какая насквозь лживая формулировка, но как еще это сказать, чтобы не вызвать совсем уж лишних вопросов? Северус, кстати, ждал вопросов. Поттер, как-никак, сирота, быть не может, чтобы ему было не интересно узнать что-нибудь о родителях. Он, тем не менее, ничего не спросил, а вместо ожидаемой Северусом заинтересованности на лице его появилось скучающе-безразличное выражение. — Ты не хочешь что-нибудь о них узнать? — не выдержав, подсказал он Поттеру.

— Неа, не хочу, — равнодушно ответил тот.

Интересно, что надо сделать с ребенком, чтобы вырастить из него дрянную бесчувственную скотину? Его родители за него погибли, а он и знать о них не хочет. Или это просто потому, что он сын Джеймса? Тот, прямо скажем, тоже не был самым душевным человеком в мире. Северус остро пожалел об устроенном магическом представлении. Даже если он сейчас наорет на Поттера и морально размажет его по стенке, это не отменит того факта, что некоторое время назад он затрачивал усилия на то, чтобы порадовать этого поганца. Он пристально посмотрел на Поттера, думая, что бы с ним сделать. И вдруг увидел в его лице что-то очень, очень знакомое. Вот эти вот слегка поджатые напряженные губы, и глаза, смотрящие чуть левее, мимо собеседника, где он все это уже видел?

Ну да. Конечно. Опять Лили. Так бывало каждый раз, когда она из упрямства своего дурацкого отказывалась от чего-нибудь, чего сама хотела. «Нет, Северус, я не хочу, чтобы ты рассказывал мне о магическом мире, Туни пугается», «Нет, я не хочу сегодня вечером гулять, Туни хотела, чтобы мы...», «Нет, я не могу на это пойти, с нас снимут баллы», «Отвяжись, можешь не трудиться, ты выбрал свою дорогу, я — свою». Сколько раз потом он жалел о том, что поверил ей тогда! То есть, конечно, она была обижена и действительно не хотела его видеть, и Мерлин, у нее были на то основания, но возможно, если бы он попытался еще десять раз, двадцать раз, сотню, она бы сдалась, потому что не была до конца уверена в том, что говорила, не по-настоящему не хотела его видеть, а только полагала, что не должна хотеть... Если бы. Хватит об этом думать.

А этот, стало быть, ничего не хочет знать о родителях. Ну-ну.

— Почему же ты не хочешь?

— Нуууу, — противно затянул Поттер, потом издал какое-то невнятное сопение и уже менее противным тоном продолжил. — Если вы, сэр, тоже начнете рассказывать мне, какие они никчемные бездельники, и как попали в аварию и сами в этом виноваты, то я это уже слышал и больше не хочу. Извините.

Бездельники, значит. Авария. Ну, «Туни», давно известно, что бояться и завидовать нехорошо, но кто бы знал, что в твоем случае это будет выглядеть настолько некрасиво. Ну ладно про Джеймса подобное наговорить, он был тем еще балбесом, но на Лили!..

— Понимаю. Я бы тоже не захотел слушать это по второму разу. А если я расскажу тебе, как все было на самом деле? Хочешь послушать?

И куда только улетучилось все недавнее безразличие?

— А было не так? — робко, будто боясь поверить спросил Поттер. Северус утвердительно кивнул. — И вы мне расскажете?.. Сэр?..

— Расскажу. Однако предлагаю продолжить разговор у меня дома. Если твои тетя и дядя обнаружат, что не могут выйти из гостиной, это, конечно, будет не страшно, но я хотел бы обойтись без их истерик.

Поттер тихонько фыркнул и решительно проговорил:

— Мне нужно три минуты, чтобы переодеться, сэр. Вы подождете?

Мог бы, вообще-то, и не переодеваться. С другой стороны, он же полагает, наверное, что им придется куда-нибудь тащиться по улице, ночью, зимой, так что понять его можно. Заодно посмотрим, по сезону ли он одет. Если нет, это будет еще одним камнем в совместный огород Петуньи и Альбуса.

Мальчишка действительно вернулся очень быстро. Надетая на него куртка была так же ему не по размеру, как пижама. Торчащая из слишком большого ворота шея не была прикрыта ничем похожим на шарф. Все остальное, если не придираться, было нормально, однако и имеющиеся недочеты Северусу не очень нравились. Хорошо, что идти по улице им все же не придется.

Они вышли из дома, и тут Поттер обернулся и спросил:

— Сэр, после нашего разговора вы вернете меня сюда?

«Я еще не решил», — подумал Северус, но вслух сказал другое:

— А тебе бы хотелось вернуться?

— Мне кажется, дяде и тете было бы лучше, если бы я не вернулся, — самая неуклюжая попытка быть дипломатичным, которую Северус имел несчастье лицезреть за последние лет примерно десять.

— Похоже, ты им не очень нравишься, — он решил наконец слегка поддеть Поттера, а то что-то он и так слишком долго был к нему любезен. — Не знаешь, почему бы это?

— По-моему, просто потому, что я есть, — кривовато улыбнулся мелкий Поттер. Северус предупредил:

— Сейчас мы с тобой переместимся отсюда ко мне домой. Дай руку и стой спокойно.

Он аппарировал их обоих к себе, а где-то в ушах у него звенели два почти забытых молодых голоса: «Что он вам сделал?» — «Ну, пожалуй, все дело в самом факте его существования...»