Идеальный путь, часть первая (гет)

31 июля 1990 года Гарри Поттер проснулся с ощущением, что сегодня что-то должно произойти. Но сначала все шло ровно также, как и всегда — Дурсли полностью игнорировали его день рождения, если не считать подарками дополнительную работу, которую задала ему тетя Петунья. Гарри привык. Это была его жизнь, не слишком-то счастливая, единственной надеждой было как-то вырваться из этого дома, может быть, найти себе подобных, других магов.

Гарри уже почти три года твердо знал, что может куда больше, чем остальные люди, и понимал, что именно этого-то и бояться его родственники. Вот уже полтора года он не совершил ни одного волшебства так, чтобы о нем кто-нибудь узнал, хотя каждый день он тренировался в магии на пустыре в паре миль от Тисовой улицы. Но пока он был еще не достаточно силен и умел, чтобы навсегда уйти от Дурслей.

Последнее волшебство, о котором узнали Дурсли, было, пожалуй, одним из самых ценных его умений, на сегодняшний день. Тогда тетя Петунья обрила его наголо, оставив только челку, чтобы «прикрыть этот ужасный шрам». Совершенно дурацкий вид. Гарри был уверен, что за одну такую прическу в школе, которая и так была не самым лучшим и приветливым местом, его побьют. Но ему как-то удалось тогда за ночь отрастить волосы, и утром они были точно в таком же виде, как и до стрижки. Разумеется, Гарри тогда за это поплатился недельным карцером в своем чулане под лестницей, но оно того стоило. Зато сейчас он умел изменять внешность — не только лицо, цвет кожи, волос и глаз, но даже рост, телосложение. Сильнее он от этого, конечно, не становился, а жаль.

Он мог, если нужно, разжечь огонь на камнях, мог двигать предметы, умел разговаривать со змеями и слышать ложь. Но всего этого было недостаточно, чтобы уйти в свободное плаванье, не имея ни денег, ни дома. И сегодня это, похоже, не измениться. Гарри бездумно пропалывал садик Петуньи Дурсль, когда почувствовал странное головокружение и вдруг обнаружил у себя в руках перевязанную ленточкой коробку. На крышке была размашисто выведена надпись.

Чтобы не случилось, никто, кроме тебя, не должен видеть ее содержимого!

Гарри быстро засунул коробку в кусты магнолии под окном, где ее никто не найдет, и в темпе закончил работу, помогая себе магией. Похоже, эта коробка и была тем изменением, которое он предчувствовал. Гарри быстро закончил прополку, запихнул коробку за ремень бесформенных штанов и прикрыл не менее бесформенной майкой, впервые в жизни радуясь своей старой, разношенной и непомерно большой одежде. На сегодня работа была закончена, и, хотя довольно сильно хотелось есть, Гарри решил пока не возвращаться в дом. Он убрал садовые инструменты на место и быстро отправился на пустырь, где упражнялся в магии.

Спрятавшись от любопытных взглядов в уютной ямке в центре кустов терновника, росших на северной границе пустыря, Гарри достал коробку и нетерпеливо потянул ленточку. Внутри лежало письмо, адресованное ему, и несколько запечатанных пакетов. Гарри раскрыл письмо.

Ты — Гарри Джеймс Поттер, волшебник, живешь в доме своей тети и ее мужа, Петуньи и Вернона Дурслей. Сегодня тебе исполнилось десять лет. Откуда я это знаю? Я — Гарри Джеймс Поттер, сегодня мне исполнилось тридцать пять. Посылая тебе эту посылку, я уничтожаю свою реальность и себя вместе с ней, но нисколько о том не жалею, потому что в последней моей битве я потерял ВСЕ. Даже собственную смертность. Я потратил семь лет, чтобы подготовить эту посылку. Если бы я не послал ее тебе, то через пятнадцать лет ты бы узнал, какого наблюдать, как умирает твой мир.

Думаешь, я — псих? Вспомни Кэти, рыженькую девочку, которая единственная относилась к тебе нормально. Она поцеловала тебя на прощанье, помнишь?

Гарри помнил. Кэти была его одноклассницей, всего полгода, а потом ее семья опять переехала. Она была милой и доброй, с мальчишески короткими темно-рыжими волосами и серыми глазами. Она была единственной в школе, кто хорошо к нему относился, и она действительно поцеловала его, когда они прощались, Гарри до сих пор помнил робкое прикосновение ее губ к своей щеке. Этого никто не видел, только он и она знали про этот случай. И из них двоих только он знал про то, что он — волшебник.

Теперь, когда ты убедился в моей правдивости, перейду к делу. Знай, что ты не просто так был отдан Дурслям. Это — часть провалившегося (в моем времени и реальности) плана. Я дам тебе возможность выпутаться из паутины лжи и недомолвок, оборвать ниточки старого кукловода. Я не могу дать тебе абсолютно точной и подробной инструкции на пять лет вперед, сам понимаешь, я не знаю, как обернуться события в твоей реальности. Но я сделал все возможное, чтобы начертать наилучший путь. Инструкция на первое время лежит в пакете под номером один, не открывай его пока.

Главное, что ты должен сделать — отправить эту посылку себе, в прошлое. Иначе твоя реальность уничтожиться, а моя останется. Нам обоим это не нужно, верно?

Дальше следовала инструкция. Гарри отломил от кустика веточку и накарябал копию инструкции на земле, хотя, в общем-то, с первого раза запомнил и ее, и заклятье, хотя оно было длинным. Потом он сложил письмо обратно, вновь перевязал коробку, положил на нее руку и принялся читать нужное заклятье. Внезапно рядом появилась точная копия коробки. Простая часть была сделана. Теперь шла сложная. Гарри положил обе руки на копию и принялся читать длинное и сложное заклятье. Коробка замерцала, а потом исчезла с тихим хлопком и оранжевой вспышкой, точно как и должна была. Гарри вновь развязал веревку и достал письмо.

Отлично, теперь меня не существует, а твое будущее обеспечено. Теперь ты должен исчезнуть, спрятаться. Более подробная инструкция в первом пакете. В остальных пакетах — некоторые знания, которые ты не сможешь почерпнуть ниоткуда больше, и которые тебе пригодятся. Кстати, если ты еще не заметил, это письмо написано на парселтанге, языке змей, так что ни маги, ни маглы (не-волшебники) прочитать его не могут, для них это набор закорючек, да еще и расплывчатых, ускользающих из памяти. Тем не менее, лучше бы, чтобы никто так всего этого и не увидел.

Главное, не забывай: все мои инструкции — только советы, а не строгие приказы, хотя лучше бы тебе их по возможности соблюдать. Думай своей головой, доверяй своим инстинктам, не разуму, а инстинктам! Приспичит упасть — падай, скорее всего, это спасет тебе жизнь. Никому не показывай своего лица и главное — шрама, никому не говори своего имени, по крайней мере, пока. Не надо недооценивать власть денег и славы. Не надо недооценивать маглов и их умение убивать, никакое проклятье не сравниться с ядерной бомбой. И главное — не доверяй Дамблдору! Старый манипулятор выглядит как добрый дедушка, не верь этому ни при каких обстоятельствах! Попадешь в его сети однажды — не выпутаешься, а скрытно убить его ты сможешь еще не скоро. А это, возможно, тебе понадобится.

Гарри открыл пакет под номером один и принялся просматривать его содержимое. Кроме инструкции — в самом деле подробной, она включала легенду сироты Ларри, нашедшего в квартире, в которую переехала его тетка, дневник ведьмы — там лежала тысяча фунтов, а также маленькие рукописные биографии некоторых важных, по словам его уже не существующего двойника из будущего, людей. Среди них был Альбус Дамблдор, Гарри-Которого-Не-Может-Быть описал его жизнь весьма подробно, и привел его жизненное кредо «ради общего блага». По его словам, Дамблдор готов был пожертвовать своей семьей ради возвышенной цели. К тому же, Дамблдор страдал излишней верой в бесконечные «вторые шансы».

Отдельно лежали четыре биографии: Сириуса Блека, Ремуса Люпина, Лили Эванс-Поттер и Джеймса Поттера. Это было странно. Гарри-Из-Будущего-Которого-Не-Будет говорил, что он уважал и любил Блека и Люпина, и гордился родителями — но при этом он четко выделял достоинства и недостатки этих людей. Разве что о Лили он совсем не отзывался плохо. Он говорил, что его отец, Джеймс Поттер, был одаренным волшебником, храбрым и верным, но при этом верил в стереотипы, не разделял Темную магию и зло, в юности был довольно жесток и опрометчив. Сириус Блек из его записей представлялся человеком добрым, в какой-то мере знакомым с Темной магией и традициями аристократии, высокомерным до безрассудства и вспыльчивым. Больше всего Гарри понравилось описание Люпина: он оборотень, который не может смириться со своей «маленькой меховой проблемой». Разумеется, каждую биографию сопровождал искусный портрет, Джеймсу, Сириусу и Ремусу, кроме изображений их лиц и фигур достались также четкие изображения их животных.

Гарри прочитал о нескольких других волшебниках, и наконец ему в руки попался лист с портретом высокого, мрачного и худого мужчины с крючковатым носом, сальными волосами и колючим взглядом черных глаз. Северус Тобиас Снейп. Его биография занимала не меньше места, чем биография Дамблдора.

Снейп — сын Эйлин Принц, ведьмы, и Тобиаса Снейпа, магла. Отец был домашним тираном. Снейп жил неподалеку от Эвансов и с детства был влюблен в Лили, до конца пятого курса оставаясь ее лучшим другом. Собственно, Лили Эванс была и сейчас остается его единственным другом и единственной любовью. С Джеймсом Поттером они враждовали с первой встречи, можно сказать, были заклятыми врагами. Сириус Блек однажды чуть не скормил Снейпа оборотню-Люпину, Джеймс успел увести его в последний момент. Поскольку ты внешне — копия Джеймса, кроме глаз Лили, Снейп будет тебя ненавидеть, но сделает все, чтобы тебя защитить. Снейп — двойной шпион, профессионал, лучший мастер окклюменции в мире, мастер зелий высшей квалификации, преподает в Хогвартсе. Агентом Дамблдора среди Пожирателей Смерти стал после того, как узнал, что Волдеморт охотиться за тобой — сыном Лили, а значит, в опасности и она. После смерти Поттеров Дамблдор сыграл на его чувствах и убедил остаться шпионом, дабы жертва Лили не была напрасной.

Гарри, несмотря на то, что Снейп — отвратительный гад, редкая сволочь и желчная язва, он настоящий гений в зельеварении и окклюменции. Если покажешь, что характером ты больше походишь на Лили, а так оно и будет, если не будешь поддаваться на провокации и верить в чужие мнения, он станет для тебя надежнейшим партнером и великолепным учителем. И, поскольку и Дамблдор, и Волдеморт ему доверяют — первоклассным источником информации. Он — единственный, кто с самого начала относился ко мне, как к равному, как к взрослому человеку, способному держать ответ за свои действия. Хотя я понял это не так давно, признаться.

Гарри до самого вечера сидел на пустыре, читая предоставленную информацию, знакомясь с совершенно незнакомыми людьми (и не только — Гарри дал краткую информацию по некоторым гоблинам Гринготтса, кентаврам, оборотням и вампирам), вникал в инструкцию на первое время. В девять часов он собрал все вещи в коробку, кроме некоторой суммы магловских денег, изменил облик и пошел ловить такси. Комната в Дырявом Котле нашлась без проблем, даже и за магловские деньги, а старый бармен и хозяин паба, Том, хотя и разглядывал незнакомого мальчишку с любопытством, но с вопросами не лез.

* * *

Гарри вот уже полчаса валялся на кровати в своей комнате в Дырявом Котле. Посылку он получил неделю назад, и за это время успел убедиться, что ее автор действительно знал, о чем писал. Он действительно был богат, почти феноменально богат, и даже титулован. Хотя пока Гарри не принял титул лорда Поттера. Конечно, это бы дало ему ряд преимуществ эмансипации, но вместе с тем резко увеличило бы и ответственность. А Гарри пока не чувствовал, что освоился в этом новом для себя мире, мире волшебства и странных, зачастую отвратительных с точки зрения маглов законов и традиций. Взять хотя бы эту моду смешивать родственную кровь…

Он получил в свое распоряжение порт-ключи в несколько домов, но пока, по совету себя из будущего, жил в Дырявом Котле. Рано или поздно Дамблдор обнаружит, что Гарри Поттера у Дурслей больше нет, и первым делом проверит все его дома. А заподозрить, что он будет под самым носом, в Дырявом Котле, в другом облике, благодаря своему таланту метаморфа, Дамблдор никогда не сможет. А имя — Ларри Эванс — дополнительная гарантия безопасности, гении вроде Дамблдора всегда отметают решения, которые кажутся им слишком простыми.

Пока Гарри приглядывался к Косому Переулку, слушал разговоры прохожих, покупателей и постояльцев паба, на расспросы с готовностью рассказывая свою непритязательную легенду: родился в Бразилии, родители умерли, когда ему было три, его отдали тетке; полгода назад она переехала в Лондон, и он случайно обнаружил в тайнике под полом дневник молодой ведьмы, который и объяснил ему, почему с ним то и дело случаются странные вещи. Позавчера он, под видом угрюмого высокого мужчины в черной мантии с капюшоном, наведался в Лютный переулок и заказал себе волшебную палочку. Мастер был удивлен необычно большим количеством ингредиентов, говорящих о мощности палочки: черное дерево, серебро, перо феникса, кровь Ледяного Дракона, клык полярной нунды. Гарри поглядел на часы и со вздохом принялся готовиться к новому походу в Лютный переулок.

Палочка была готова. Из матово-белой костяной рукояти вырастала черная палочка, длинная и крепкая, серебряная нить причудливым руническим узором соединяла и сплетала кость и пропитанное кровью дерево воедино, внутри скрывалось перо черного феникса. Общая длина палочки была двенадцать с четвертью дюйма. Гарри взял еще специальные зачарованные ножны на предплечье и щедро — очень щедро — расплатился. Если палочки Олливандера стоили от пяти до пятнадцати галеонов, то Гарри заплатил двести, но мальчик считал, что это того стоит. Когда он взял палочку в руки, он почувствовал не тепло и узнавание, но переполнившее его ощущение мощи и яростного, неистового азарта. Палочка просилась в бой, для этого она была создана, она была мощнее обычных и наверняка признавалась бы темной.

Гарри кивнул мастеру на прощанье и, убрав палочку в ножны, отправился обратно. К сожалению, обойтись без приключения, как в прошлое посещение Лютного, уже не удалось. Солнце давно село, и, хотя летом темнеет поздно, в переулке уже всюду лежали темные, непроницаемые тени. Гарри, против воли, ускорил шаги, это его и подвело — навстречу стремительно покидающему переулок невысокому волшебнику выкатились трое каких-то оборванцев в заношенных мантиях и с опухшими лицами.

— Ну что, проверим, много ли у него золотишка, ребята? — ухмыльнувшись, прохрипел вожак, украшенный рваным шрамом поперек лица.

Похоже, оборотень, как-то отстраненно подумал Гарри. Магическая медицина не оставила бы такого уродливого шрама. Его самого настораживало собственное спокойствие, потому что дело, в сущности, было дрянным — их было трое, а он еще даже не приступал к изучению магии. Не думая, он выхватил палочку, выставил ногу вперед и слегка согнул колени.

Вожак, как ему и положено, бросился на него первым. Его наметанный взгляд сразу определил в жертве юного чистокровного, а необычный вид палочки и принятая Гарри классическая дуэльная поза наводили на мысль, что в магической дуэли шансы могут сложиться не в их пользу. А вот в рукопашной все эти чистокровные хлыщи — пустое место.

Гарри наконец освободился от подлого оцепенения, кровь наполнилась адреналином, время замедлилось, а где-то внутри задрожала сила, готовая вырваться наружу. И в тон этому дрожанию, словно камертон, отозвалась палочка. Кисть сама выписала восьмерку, локоть выпрямился в резком прямом тычке. Из палочки вырвался серебристый луч и ударил вожака точно в грудь, с огромной силой отбросив его назад. А Гарри уже разворотом отходил в сторону, пропуская два красных луча слева от себя. Разворачиваясь, он резко, с оттяжкой взмахнул палочкой в направлении левого бандита, теперь выпуская на волю огненный хлыст.

Мужчина успел закрыться мерцающим щитом, но хлыст проломил его без труда, отбросив нападающего вправо и с хрустом припечатав в стену дома. Оставался один, он уже летел на Гарри, намереваясь сшибить с ног и прикончить врукопашную, но его встретила мощная струна пламени. Конечно, его прыжка это не остановило, но и Гарри не стоял на месте, он уже успел отскочить в сторону.

* * *

Гарри влетел в комнату и тяжело повалился на кровать. Больше никто в Лютном ему дорогу не заступал, да и магическая полиция, как их там, авроры? Они тоже не спешили заковать его в наручники. Да, кажется, никто в Лютном и не обратил на инцидент особого внимания. Гарри же был потрясен. Во-первых, он только что применил магию, судя по всему, достаточно мощную. Откуда? Он не знал заклятий! Ни разу не бился на дуэли, да и палочку-то впервые держал в руках. Откуда такие знания, навыки? Откуда взялась дуэльная позиция, классическая аристократическая? И откуда он знал ее название? Да как он, даже не первокурсник еще, вообще совладал с такими мощными заклятьями? И самое главное, откуда была та уверенность в себе? Он должен был испугаться, увидев преградивших дорогу грабителей, а ощутил только мимолетное раздражение и некоторое злорадное удовольствие, дескать, не на того нарвались.

Я ошибся, пришла неизвестно откуда чужая мысль. Я не до конца растворился в тебе, пока, по крайней мере. Сил у меня немного, и со временем становится все меньше, скоро я совсем не смогу вмешаться. Учись драться сам. Заклинания для магии не обязательны, как и палочка. Просто с ними удобнее, по крайней мере, поначалу, и с палочкой все заклятья получаются много мощнее. Ты уже умеешь сосредотачивать свою силу лучше, чем многие взрослые маги. С практикой ты запомнишь нужные ощущения, и произносить или даже думать заклятье тебе будет не нужно.

Гарри содрогнулся. Значит, частица души и сознания Гарри-Которым-Он-Не-Станет еще живет в нем? Именно она раскидала этих злодеев? Не драматизируй, мальчик. Они — всего лишь мелкие шавки, которым не на что выпить. Они — не зло и не тьма, всего лишь мерзость. Не поддавайся громким словам, ярким одеждам и лицам, стереотипам, помнишь? Все, я устал.

Гарри помнил. Его поразило ледяное равнодушие собеседника, для него словно не было эмоций и чувств, только холодная логика и бесконечная усталость. В моей последней битве я потерял ВСЕ. Это не было чужой мыслью, только воспоминанием о строчке в письме. Сначала Гарри счел это преувеличением (знал бы он слово гротеск — непременно использовал бы его), но теперь был склонен считать иначе. Последняя битва, потерял ВСЕ. Это было правдой. У того Гарри было очень, очень много битв, и в последней он потерял не только друзей, любимых и цель жизни. Он потерял себя, волю к жизни, и поэтому раствориться, перестать существовать, уйти вместе со своей реальностью было для него, наверное, благословением. Гарри содрогнулся. Он не хотел знать, что произошло бы, не получи он посылки.

* * *

Гарри болтал со «стариной Томом», барменом и владельцем Дырявого Котла. По утрам, с семи и приблизительно до девяти, зал паба был вечно пуст, и Том скучал, надраивая стаканы за своей стойкой. Гарри же, следуя инструкции, просыпался в половину седьмого и делал получасовую зарядку, а потом еще бегал по Косому переулку, с каждым днем увеличивая дистанцию на пару шагов. А потом, по сложившийся уже традиции, болтал с Томом, слушая рассуждения старика о политике, рассказывая о том, что увидел или услышал вчера в Косом переулке или обсуждая утренний выпуск «Пророка». Том, поначалу упорно именовавший мальчика «мистер Эванс», вскоре сдался и принялся называть постояльца «Ларри». А без четверти девять Гарри уходил — для прикрытия он устроился помощником в кафе-мороженое Флориана Фортескью. Работа была не сложная, а платил Фортескью вполне достаточно, чтобы на это можно было прожить.

Старому бармену нравился этот живой и общительный паренек. Десятилетний сиротка-волшебник с темными, отливающими на свету огнем волосами, с любопытством взирающий на мир огромными зелеными глазами из-под нависающей на лоб волнистой челки, покорил сердца почти всех постоянных (то есть продавцов и владельцев) Косого переулка. Как-то Том спросил, почему мальчик носит такую длинную челку, которая то и дело спадает на глаза, и Ларри с некоторым смущением показал лоб, изборожденный отвратительными старыми шрамами, которые теперь уже не уберешь никакими заклятьями. Больше вопросов о длинной челке Том не задавал.

— Знаешь, знал я когда-то одну Эванс, — сказал Том. Это не давало ему покоя все эти дни. — Ты на нее очень похож.

— Сомневаюсь, что мы родственники, — пробормотал мальчик. — Фамилия досталась мне от отца, а он не был волшебником. Я и о магии-то узнал из дневника какой-то ведьмы столетней давности.

Том не стал расспрашивать, и Гарри был доволен. Судя по всему, ему удалось создать нужное впечатление полукровки, волшебника-сироты, сбежавшего от своей тетки-ксенофоба.

— Ты на нее похож, — тихо сказал Том. — Те же волосы и глаза. Она была потрясающей ведьмой, лучшей в своем поколении, и такой же рассудительной.

Гарри собирался что-то ответить, но увидел, что глаза бармена метнулись ко входу, напряглись, а потом Том заулыбался, но как-то неискренне.

— Какими судьбами, директор? — все еще улыбаясь, спросил Том.

Гарри не только подавил желание заполошно обернуться, он даже запретил себе вздрагивать. Нельзя привлекать внимание. Он почувствовал, как где-то внутри напрягся другой Гарри, тревога ушла, а на поверхность сознания всплыли ложные воспоминания.

— Да вот, хотел расспросить тебя кое о чем, Том, — благодушно ответил Дамблдор.

— Пожалуй, я пойду, Том, — пробормотал Гарри. — Мистер Фортескью не обрадуется, если я опоздаю.

— До вечера, — попрощался бармен, а потом повернулся к Дамблдору. — Вы что-нибудь будете?

— Чаю, пожалуйста. А кто этот мальчик? Один из твоих внуков? — с самым что ни на есть благодушным видом спросил Дамблдор.

— Нет, всего лишь один из постояльцев, — равнодушно бросил Том. — Прошу. Так какое дело вас привело сюда в самом начале семестра, когда столько работы?

— Ищу кое-кого.

Том состроил заинтересованную физиономию.

— Ты не видел, здесь не появлялся мальчик лет десяти, худой, с растрепанными черными волосами, в круглых очках? Скорее всего, в последний день июля или начале августа.

— Нет, никого такого не видел, профессор, — покачал головой Том, что, в принципе, было правдой.

— Ты уверен? Через твой паб ведь проходят многие.

— Школьники, профессор Дамблдор, школьники.

— А мальчик, с которым ты разговаривал? По возрасту подходит.

— Во-первых, волосы у него не черные и растрепанные, а темно-рыжие, как у Лили Эванс, помните? Очков тоже нет. А насчет худобы — девять из десяти мальчишек его возраста такие же худые, как их не корми.

— А на лоб ты мальчику не смотрел? — тихо спросил Дамблдор.

— У вас что, Гарри Поттер пропал? — удивился Том. — Смотрел, шрам на лбу действительно есть, вернее — шрамы. Очень нехорошо выглядят, рваные, множественные. Не удивительно, что мальчик носит длинную челку.

— А фамилия этого молодого человека?

— Как не странно, Эванс, наверное, у маглов это распространенная фамилия… Говорит, ушел от своей тетки-ксенофоба, когда нашел дневник ведьмы в новой квартире тетки. Сейчас работает у Фортескью и живет у меня. И, кстати, появился поздно вечером тридцать первого августа, первую неделю платил фунтами. Хороший паренек, умный и вежливый, платит исправно, не пакостит. У нас его любят, — внешне простодушно улыбаясь, рассказывал Том. Бармен прекрасно понимал, что если Ларри — в самом деле Гарри Поттер, то рассказывать его легенду отнюдь не вредно. А вот отмалчиваться — для мальчика губительно. — Представляете, профессор, мальчик подружился не только со всеми в Косом переулке, он успел и в Лютный заглянуть, чертенок. Кого хочешь спроси — тебе скажут, что мистер Эванс — весьма серьезный и многообещающий волшебник.

* * *

Гарри знал, что за ним установлено наблюдение. Дамблдор тогда зашел в кафе, посидел, поглядел, а потом молча ушел. Вот уже неделю за мальчиком следили, он то и дело замечал на себе любопытные взгляды. Ну что ж, осталось дождаться, чтобы слежку отменили, вот и все, а потом можно будет перебраться в один из домов. Не может же Дамблдор вечно следить за пусть и чрезвычайно подозрительным мальчишкой? Гарри протер стол, собрал пустую посуду и понес на кухню. Сложил чашечки из-под мороженого в раковину, махнул палочкой, чтобы мыли сами себя — простые бытовые заклинания он уже освоил. Расставив посуду по местам, он попрощался с Фортескью и отправился «домой», в Дырявый Котел.

Войдя в паб, он тут же заметил у стойки мужчину в потрепанной, латанной мантии, худого и какого-то усталого. Тем не менее, лицо он сразу узнал. Дамблдор прислал сегодня Люпина, и это, возможно, было Гарри на руку. Гарри уселся на соседний от него стул и молча кивнул Тому, подтверждая всегдашний заказ — чего-нибудь на ужин и кружку ароматного чая.

— Видел что-нибудь интересное сегодня, Ларри?

— Разве что никто сегодня на меня не таращился, — фыркнул мальчик. — Впервые с тех пор, как здесь был Дамблдор. Чем я ему так интересен, Том, что он посылает за мной следить? У меня ощущение, что на него работает половина страны. Этот бродяга Флетчер, аврор какой-то, темнокожий, с серьгой в ухе, потом этот коротышка, Дедалус Дингл, Молли Уизли, да еще этот Шизоглаз Хмури. Кто так организовывает слежку, один человек — один день? Надо, чтобы каждый наблюдатель сменялся каждые четверть часа, по науке. К тому же — ну что за мной следить? Каждый день делаю одно и то же, разве что в выходной прогуляться хожу.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — посмеиваясь, ответил Том. — Не так ли, мистер Люпин?

— Не знаю, Том, мне кажется, мальчик вполне уверен, к тому же очень точно перечисляет людей директора, — усмехнулся оборотень и повернулся к Гарри. — Меня зовут Ремус Люпин.

— Ларри Эванс, мистер Люпин, — отозвался Гарри. — Что-то не так?

— Я знал Лили Эванс, — вздохнул Люпин. — Могу признаться, меня тоже послал директор Дамблдор.

— Мда, кажется, я теперь понимаю, почему он отказывается занять пост министра, — фыркнул Гарри. — Умно: в каждом поколении волшебников у него есть свои люди. Мистер Люпин, может, хоть вы мне скажете, чего ему от меня понадобилось?

— Только если по секрету, — заговорщически подмигнул Люпин.

— Согласен.

— Он думает, что ты — Гарри Поттер.

— Он что, совсем из ума выжил? — фыркнул Гарри. — Во-первых, зачем знаменитому Гарри Поттеру скрываться под чужим именем, жить в съемной комнатушке и зарабатывать себе на жизнь тяжелым трудом? Во-вторых, даже если у него есть причины, каким дураком надо быть, чтобы поселиться на самом видном месте и называться девичьей фамилией матери?

— А может быть, он специально это сделал, чтобы Дамблдор отмел версию как слишком очевидную? — с усмешкой поинтересовался Люпин.

— А с чего Гарри Поттеру вообще это делать? Уходить оттуда, где бы он там ни жил? Сомневаюсь, что знаменитый Гарри Поттер умеет зарабатывать себе на жизнь, — Гарри с удовольствием отметил, как сузились от гнева глаза Люпина. — Может, его похитили?

— Сомневаюсь, — процедил Люпин. — На доме очень мощные защитные чары, там он был в полной безопасности от злоумышленников. Но, похоже, его родственнички были хуже Пожирателей Смерти.

— Как такое возможно? — удивился Том.

— Гарри никогда не говорили, что он волшебник, никогда не говорили, как умерли его родители и вообще держали на положении домового эльфа, — со злобой процедил Люпин. Он так сильно сжал пальцы на стакане, что тот разлетелся в дребезги, несколько осколков вонзились в ладонь мужчины. — Прошу прощения, Том. Похоже, мне потребуется еще одна порция.

Бармен быстро махнул палочкой, восстанавливая стакан, и щедро плеснул в него огневиски. Люпин тем временем наколдовал на ладонь повязку.

— Вы оборотень, да?

— С чего ты так решил?

— Глаза, — пояснил Гарри. — Они на мгновенье стали волчьими. К тому же вы либо не почувствовали боли, либо привычны к ней, вы даже не поморщились. А осколки стекла в ладони — это больно. Очевидно, что образованы, но, тем не менее, хорошей работы у вас нет, и давно. Еще вид у вас очень уж потрепанный, а позавчера как раз было полнолуние.

— Ты прав, я оборотень, — кивнул Люпин. — Превосходные умозаключения, кстати.

— Дедуктивный метод, коллега, — рассмеялся мальчик. — Артур Конан Дойл, знакомое имя?

— Конечно. Лили его всем совала, говорила, думать должны уметь все, не только маглы. А тебе, я смотрю, все равно, оборотень я или нет?

— А почему это должно меня пугать? Я же не собираюсь с вами драться, — рассудительно ответил Гарри. — Жалеть вас тоже, в общем-то, нечего: минусы проклятья компенсируются плюсами.

— Например? — заинтересованно спросил Люпин.

— Раз в месяц вы превращаетесь в кровожадного монстра, причем очень болезненно. Это минус. Вы гораздо сильнее человека, физически. Вы менее чувствительны к боли и ранам. Вы никогда не болеете. У вас острых слух и обоняние, обостренная реакция и инстинкты. Это плюсы. Был бы постарше, я бы еще упомянул феромоны и потенцию…

Ремус и Том расхохотались.

— Признаться, никогда не смотрел на ситуацию с такой стороны. Теоретически все верно, но…

— Ну, попробуйте применить теорию на практике. Вряд ли вы излечитесь, но будет не так паршиво.

* * *

К ноябрю в кафе-мороженом Фортескью одновременно были заняты не больше двух столиков, так что Гарри нашел себе работу в аптеке. Флориан был тронут такой изысканной честностью: помощник ему уже не требовался совсем, но уволить мальчика не поднималась рука. За три месяца Ларри Эванс стал для торговцев Косого переулка чем-то вроде «сына полка».

Работа в аптеке была не особо сложной: взвешивать ингредиенты, перебирать годные образцы и выбрасывать испортившиеся, толочь порошки. Когда хозяйка — раз в неделю — садилась варить зелья, Гарри помогал ей, нарезая и взвешивая компоненты. Постепенно хозяйка начла доверять ему с варкой простых лекарственных зелий, а через месяц Гарри уже в одиночку пополнял запасы. Гарри нравилась новая работа, она требовала сосредоточенности и точности, тут не надо было все время улыбаться незнакомым клиентам и возиться с грязной посудой; это была более благородная, что ли, работа. Ну и немаловажно было, что и оплачивалась она не в пример щедрее.

Гарри теперь вообще не пользовался родительским капиталом: денег хватало и на комнату, и на еду, и на новые книги. А учитывая, что мальчик чуть ли не у всего квартала считался «своим», то и продавали ему все почти без накрутки. У него еще оставались свободные деньги, которые он обычно обменивал в Гринготтсе на фунты и тратил в магловских кварталах. Благо слежку с него сняли через неделю после разговора с Люпиным, Гарри проверял. Конечно, это не значило, что он полностью избавился от наблюдения — просто теперь оно было не постоянным, от случая к случаю, когда кто-то из членов Ордена Феникса появлялся в Косом Переулке по делам.

В конце декабря, за два дня до рождества, Гарри в спешном порядке заготавливал ингредиенты и зелья — на каникулах многие студенты пополняли запас или докупали то, что было не нужно на первый семестр. Он толок лапки скарабеев, когда на лестнице в подвал послышался цокот каблучков хозяйки. Гарри, не отрываясь от своего занятия, поднял голову и посмотрел на дверь в лабораторию: за силуэтом женщины маячила более крупная и высокая тень.

— Ларри, тут клиент хочет поговорить, — несколько нервно сказала она. — Что-то насчет зелий, которые ты варил.

— Что-то не так? До сих пор, вроде бы, никто не жаловался.

— Качество зелий сомнений не вызывает, — бархатным голосом откликнулся клиент, выступая вперед, на свет.

Черная мантия, высокий рост, черные глаза, нос крючком, длинные засаленные волосы. Профессор Северус Снейп собственной персоной.

— Я вас оставлю, клиенты ждут.

— Сэр, если качество зелий вас устраивает, то какие вопросы могут быть ко мне? — изображая недоумение, спросил Гарри.

— Рецептура, например.

Над одним из котлов начал попискивать магический таймер. Гарри тут же отвернулся к нему, в нужную секунду добавил очередной ингредиент и перенастроил самопомешивание котла, а затем выставил очередной временной интервал. Он сам изобрел систему варки нескольких зелий одновременно: таймеры, самопомешивающиеся котлы, строгая рецептура, заранее подготовленные и разложенные в нужном порядке компоненты.

— Простите, сэр. Все рецепты проверены, отрицательных побочных эффектов нет. Никак не могу взять в толк, что вас может не устраивать, профессор.

— Откуда вы знаете, что я профессор? — резко спросил мужчина.

— Я, как видите, уважаю и ценю науку зельеварения, поэтому было бы странно, если бы я не знал, как выглядит лучший на сегодняшний день Мастер Зелий в Британии, — усмехнулся мальчик. — Вы весьма известная личность, мастер Снейп.

— Вам, я смотрю, довольно много обо мне известно. В том числе некоторые изобретенные мною рецепты, которые никогда не публиковались и не регистрировались нигде, кроме как в министерских архивах.

— Это не значит, что их нельзя прочитать, сэр. Поищите хорошенько в Лютном, серия книг «Как стать мастером зелий», там три тома, первый — лекарственные зелья, второй — яды и противоядия, третий — специальные зелья. Там только улучшенные рецепты различных мастеров, в том числе и ваши, как я понимаю, — отозвался Гарри. — Книга, я так понимаю, нелегальная, во «Флориш и Блоттс» ее точно нет, автор не указан. Скорее всего, кто-то, имеющий доступ к этой части архивов.

— Интересная информация.

— Это все, что вы хотели узнать, сэр?

— Я хотел узнать, откуда вдруг в аптеке появился мастер. Вы, конечно, не мастер, но все же достаточно одаренный зельевар, судя по тому, что еще до школы варите зелья уровня СОВ. Очевидно, талантом вы пошли в мать.

— Что вы имеете в виду? — удивился Гарри.

— Не притворяйтесь, Поттер. Ваша ментальная защита и маскировка хороши для столь юного возраста, вам даже удалось как-то обмануть Дамблдора, но он не читал подписанных вашей рукой наклеек на колбах с зельями. Эту «i» я узнаю везде. Кстати, как вы изменили внешность?

— Я метаморф, и я буду очень признателен, если вы сохраните эту информацию в тайне, сэр.

— Хорошо, мистер Эванс, я не буду распространяться о нашем разговоре. Кстати, вы не в курсе, мистер Поттер собирается поступать в Хогвартс в следующем году?

— А что вы посоветуете, сэр? — Гарри был вполне уверен, что пойдет в Хогвартс под собственным именем: он не собирался все время скрывать свои способности, а то, что сойдет с рук Гарри Поттеру, вряд ли будет нормально для сироты Ларри Эванса. Но сейчас что-то подсказывало, что совета спросить стоит, хотя бы чтобы польстить Снейпу.

— Езжайте в Америку, мистер Эванс, где-нибудь в апреле-мае. Вам в Хогвартсе не место.

— Спасибо за совет, сэр.

* * *

Гарри вышел в магловские районы сегодня вечером. Альберта отпустила его раньше, так что Гарри планировал прогуляться. Магазинчики Косого уже все закрылись, их хозяева расходились по домам праздновать рождество, а вот на магловских улицах было еще шумно и весело. Многие еще спешно покупали подарки. Гарри встал на пороге Дырявого Котла, жадно вдыхая морозный воздух, несмотря на выхлопы машин и дым труб пахнущий праздником, и принялся оглядываться, решая, в какую сторону отправиться.

Его взгляд зацепился за магловскую семью, родители с дочерью примерно его лет. Судя по всему, они направлялись к большому книжному магазину неподалеку. Когда взгляд девочки остановился на нем, он, сам не зная почему, улыбнулся и махнул рукой, и с удивлением заметил, как она робко махнула в ответ. Она не могла его видеть, ведь он стоял в пределах маглоотталкивающих чар паба! Разве что, она была маглорожденной ведьмой — вон ее мать оглядывается, кому махнула ее дочь, и девочка что-то удивленно отвечает, показывая рукой на вход в паб. Родители, разумеется, паба не увидели, для этого взрослый волшебник должен был наложить на них специальное заклинание.

Гарри задумчиво посмотрел им вслед. Он хотел познакомиться с кем-то, перед кем ему не пришлось бы притворяться, неподвластным влиянию Дамблдора, Волдеморта или Министерства. Конечно, он уже познакомился со Снейпом — но тот был взрослым. Пусть сам Гарри явно был уже старше своих лет, спасибо растворившемуся в нем духу Гарри Которого Уже Не Будет, но ему все еще не хватало общения со сверстниками.

Но как завязать знакомство? Он не мог рассказать ей о волшебном мире: без доказательств его посчитали бы психом, предоставить доказательства он не мог по закону — Министерство строго контролировало использование магии в магловских районах. Просто подойти и назваться? Гарри не знал. Его единственный друг — Кэти, сама заговорила с ним, еще в первый же ее день в школе.

Ты не узнаешь ее?

Гарри сосредоточился, изменяя форму хрусталика, и пригляделся внимательнее. Заметил белые зубы с чересчур большими резцами, выбивающиеся из-под шапки каштановые лохмы, неуверенные жесты — Гермиона Грейнджер, будущая умнейшая ведьма своего поколения. Досье на нее было очень коротким — лишь имя, предполагаемые способности, дата рождения, имена родителей. В нем даже не было наброска, лишь сухое описание внешности. Но он чувствовал чужую тоску, печальную нежность. Наверное, она была другом того, другого Гарри…

* * *

Гарри продолжал работать в аптеке, по вечерам осваивая магию. Его контроль, спасибо детским упражнениям в беспаловочкой магии и метаморфизме, с самого начала не уступал контролю большинства взрослых волшебников; слившийся с ним дух другого Гарри удвоил его и без того немалый потенциал. Оставалось лишь выучить нужные движения палочкой — Гарри почти сразу отказался от словесных формул, он не привык к ним, а потому они ему больше мешали — он мог направлять силу и без них.

Нельзя сказать, что обучение давалось ему без труда — иногда, чтобы выучить очередное заклятье, ему приходилось по многу часов отрабатывать движение палочкой. Вот тут отсутствие друзей-сверстников становилось плюсом: по вечерам ему попросту больше нечего было делать, как заниматься магией. Изучал он тоже не все подряд, главный упор делал на чары — как самый полезный предмет в повседневной жизни, да на боевые заклинания — хотя бы самые простые, вроде оглушающих, ударных, обезоруживающих, связывающих — практиковать более разрушительные заклятья в комнатке Дырявого Котла было просто безумием.

Но волшебство не сводилось только к размахиванию палочкой, и Гарри старался об этом не забывать. Зелья давались ему легко, даже самые сложные — да и не были они настолько уж сложным предметом, для успеха требовалась лишь хорошая память, аккуратность во времени и температуре, да расторопность с ножом или ступкой. Основные аптечные зелья — бодрящее, сонное, Сна Без Сновидений, мази от ушибов и порезов, останавливающее кровотечение и пополняющее количество крови, зелье от угрей — Гарри уже знал в совершенстве, а остальные вполне мог приготовить по рецепту.

Но зелья были не единственным предметом, не требовавшим палочки. Собственные способности Гарри к метаморфизму тоже требовали постоянной практики — он уже умел изменять внешность, теперь нужно было научиться копировать ее, принимать внешность других людей.

Была и другая дисциплина: анимагия. Гарри сначала думал, что ему, метаморфу, она дастся легко, но не тут то было: принцип превращения был совершенно другим. Для изменения внешности он просто изменял форму своего тела — но по-прежнему оставался все тем же мальчишкой, каким и был. Превратившись в атлета, он не получал ни его силы, ни выносливости. Метаморфизм отвечал только за внешность.

Другое анимагия. Это было, если верить записям Гарри Которого Не Будет, в первую очередь изменение духа, поиск и освобождение своей звериной сущности — лишь потом следовало превращение, изменявшее не только форму тела, но его структуру, вплоть до строения клеток. Конечно, другой Гарри признавал, что есть и более простой путь: выпить зелье, которое погрузит тебя в наркотический транс, в котором ты увидишь предпочтительную тебе форму. Потом дело было только в беспалочковой трансфигурации. Но тогда и в зверином теле ты оставался человеком, с абсолютно человеческим разумом и инстинктами. Тот, другой Гарри, так и сделал в свое время, и немало об этом жалел.

* * *

— Привет, Том.

— И тебе доброе утро, Ларри. Чего такой унылый?

— Получил ответ от профессора МакГонагалл. В Хогвартс мне не попасть, у меня нет денег, чтобы оплатить обучение, и, поскольку я родился за пределами Соединенного Королевства, и даже не в одной из колоний, мне не положена стипендия.

— Не расстраивайся ты так. Я поговорю с нашими…

— Спасибо, Том, но не стоит, — Гарри вздохнул. — Вы и так мне столько добра сделали. У меня есть план. В Бразилии, если ты живешь в волшебных кварталах, ты можешь колдовать сколько угодно. Здесь мне такого не позволят. Сколько-то денег я поднакопил, на билет до Рио-де-Жанейро и на первое время хватит, там на галеон можно неделю прожить. Наймусь в аптеку, на комнату, еду и учебники мне хватит.

* * *

Том, похоже, все же поговорил кое с кем — по крайней мере, с Альбертой, хозяйкой аптеки. Она нагрузила Гарри заказами, «вдруг» решив пополнить запас зелий на год вперед. За март и первую половину апреля Гарри сварил по несколько бочек самых популярных зелий, и как минимум по десятку литров редкостных. Расплачивалась Альберта по-честному, Гарри заработал целую тысячу галеонов — втрое больше, чем за предыдущие полгода. В Бразилии на эти деньги можно было купить небольшой домик.

На пасху Ларри Эванс сердечно попрощался с Томом и остальными своими благодетелями. В небольшом чемодане у него лежала магловская одежда, а в магически уменьшенном до размера спичечного коробка сундуке — золото, несколько книг, волшебная палочка и пара мантий.

В Хитроу никто не обращал на него внимания, ведь Гарри выглядел не как десятилетний, а как бизнесмен средних лет — ничем не примечательный и скучный. Ни на таможне, ни на паспортном контроле у него не возникло не малейших проблем — с помощью магии подделать документы было так просто…

Никто за ним не следил, даже люди Дамблдора, так что «мистер Эван Джеймсон» со спокойной душой отправился в нужное ему место — но не в Рио, а в Нью-Йорк. Дальше его путь лежал в Мэн — именно там, если верить записям Гарри Из Будущего Которого Не Будет, находилась одна из резерваций индейцев, все еще хранящих традиции предков. Там Гарри собирался учиться, как освободить скрытого внутри Зверя — друиды в Европе давно вымерли, а добраться до индейцев было проще, чем, скажем, до монахов Тибета…

* * *

Конечно, денег у Гарри было куда больше, чем тысяча галеонов — в конце концов, он имел доступ к счетам Поттеров, которые были одной из древнейших и богатейших семей волшебников в Великобритании. Только несколько фамилий могли потягаться с ними в богатстве и славе — Блеки, Малфои, Нотты. Но он предпочитал пока обходиться заработанным — просто чтобы не выделяться больше необходимого.

Времени на осмотр достопримечательностей Нью-Йорка, да и Америки вообще у Гарри не было — учебный год начинался всего через четыре месяца, и он не знал, сколько времени займет обучение анимагии. Мальчик решил, что займется туризмом в том случае, если у него останется время. Не теряя времени, он отправился на вокзал — машину водить он не умел, аппарировать — тоже, самолет был слишком дорог.

* * *

Найти резервацию оказалось несложно. Найти ее огражденную от маглов часть тоже было просто. Осталось убедить местных, что он достоин обучения. Тут Гарри не мог полагаться на инструкции из будущего, тот его двойник никогда не встречался с индейцами и не знал, что им можно предложить в обмен на обучение. Присмотревшись пару дней, мальчик собрался с духом и отправился прямиком к старейшине — весьма колоритному суровому старику, носившему имя древнего бога индейцев-майа — Кецальткоатль. На индейцев из фильмов он не походил совершенно.

— Что ты хочешь найти здесь, юноша? — старик встретил его на пороге дома, Гарри даже не успел постучать.

— Знание, — оправившись от неожиданности, ответил Гарри.

— Знание? Чему старый индеец может научить европейца?

— Как освободить моего Зверя, — почему-то Гарри старался не моргать, глядя в эти светло-голубые, почти белые глаза.

— Мы веками хранили это знание. Почему мы должны делиться им с тобой, мальчик?

Гарри удивленно моргнул. Сейчас он выглядел лет на тридцать минимум, никак не мальчиком. Под насмешливым взглядом старейшины он начал изменяться, принимая облик Ларри Эванса — свою любимую внешность. Он оставил лоб чистым, без мешанины шрамов, призванных скрывать его отметину, руну Солнца, оставленную ему защитой матери.

— Потому что я прошу о нем, — теперь глядя на старика снизу вверх, твердо ответил Гарри.

— В самом деле, это знание не является тайным, — старик усмехнулся. — Но зачем оно тебе?

— Мой враг…Волдеморт…он еще жив. Если я не одолею его, то под его власть падет не только Британия, но и весь мир. Он могуч и злобен, и не остановится ни перед чем, чтобы добиться власти. Мне пригодится любое преимущество, которое я смогу получить.

— Хорошо. Твой дух силен, а слова искренни. Я сам научу тебя.

* * *

Времени было мало, и потому к тренировкам Гарри приступил немедленно. Старейшина — он велел звать себя дедушкой Цаки — представил мальчика остальным ученикам как своего троюродного внука, выросшего в Англии. Разумеется, для этого Гарри пришлось слегка изменить внешность. Первым делом «дедушка Цаки» заставил Гарри раздеться едва ли не догола и отправил его оббегать резервацию кругом, предварительно дав выпить какое-то подозрительное зелье. Он объяснил, что на бегу он должен впасть в своеобразный транс, сознание должно отключиться, уступив место инстинктам — пусть пока еще человеческим.

Гарри не помнил, как он вернулся к точке старта. На пятом километре бега по лесу сознание начало уплывать, ноги сами несли его, тело само перепрыгивало через ручьи и поваленные стволы. Возвращаться сознание, а вместе с ним и способность помнить, стало только в преддверии деревни, и это не было очень приятным ощущением. Его утренние пробежки по Косому Переулку никак не могли подготовить к многочасовому забегу. Он начал на рассвете, а добрался до деревни всего за полчаса до заката. И, судя по боли во всем теле и смертельной усталости, перекрывающей даже чувство голода, все это время он бежал.

— Завтра побежишь снова.

Гарри посмотрел на него, как на зачумленного. Он сомневался, что сможет завтра пошевелить пальцем. Но хмурые брови и насмешливая улыбка наставника сказали ему обратное. Мальчик подавил стон и отправился спать.

На следующий день транс пришел быстрее. Еще через день — почти сразу, и финишировал Гарри на добрый час раньше. Потом ему перестали давать зелье, и вновь ему пришлось долго бежать, прежде чем разум уступил место инстинктам. Понемногу Гарри учился освобождать Зверя внутри себя.

* * *

— Завтра ты не бежишь.

— Почему?

— Время дорого. Мы не можем ждать еще месяц, иначе к сентябрю ты не будешь готов. Завтра полнолуние, и ты впервые превратишься.

— Но…я ведь не оборотень!

— Но ты станешь им. Истинным оборотнем, а не этими вашими жалкими европейскими подобиями.

— Что ты имеешь в виду?

— Первыми людьми, пришедшими к нам из-за океана, были Норды, викинги. Они были храбрым и могучим, но жестоким народом. Они приходили сюда грабить, и у нас их прозвали волками. Очередных грабителей наши предки прокляли. Их могущества не хватило, чтобы навсегда обратить их в зверей, но зато хватило, чтобы сделать проклятье заразным. Больше Норды не приплывали к нам за добычей.

— То есть, я смогу превращаться когда угодно, не обязательно в волка, и я не буду бояться серебра?

— Не больше, чем сейчас.

— Хорошо. Что мне делать?

— Завтра ты не должен есть, зато можешь спать сколько хочешь. На закате начнем ритуал.

* * *

Гарри сидел, по-турецки скрестив ноги, в самом настоящем вигваме, в центре которого горел небольшой костерок. Рядом сидели другие ученики — всего у «дедушки Цаки» обучалось несколько десятков юных индейцев, но к превращению, кроме Гарри, было готово всего пятеро — у остальных интенсивность тренировок была раз в десять меньше. Сам старик тоже сидел здесь, то и дело подкладывая в костер какие-то травы. Гарри чувствовал, как с каждым вздохом мутнеет сознание, а магия внутри концентрируется. Зверь, подготовленный к пробуждению пробежками, сейчас ворочался в нем, готовясь выйти из клетки. Однако, в отличие от «медитации на бегу», какая-то часть его сознания все еще оставалась. Эта часть с безучастным любопытством наблюдала за тем, как сначала один молодой индеец, потом другие начали корчиться в муках первого превращения. Удав, лисица, сова, койот, лось…а в нем самом магия еще собиралась, еще скручивалась в тугую спираль, готовясь ударить в стены невидимой клетки, за которой нетерпеливо ждал Зверь.

Наконец она ударила, и пришла боль. Кости плавились, мышцы разрывались, все тело перестраивалось. Краем помутневшего, заплывшего от боли и наркотического дыма сознания Гарри уловил поднятые брови наставника, но потом очередной взрыв боли заставил его забыть обо всем.

* * *

Он пришел в себя утром, в лесу, на берегу ручья. Не открывая глаз, Гарри потянулся, зевнул — изо рта пахло кровью, но это был приятный запах, запах добычи. Рядом урчал какой-то кот, судя по громкости — здоровенный. Гарри открыл глаза, но все, что увидел — это невозмутимого наставника, сидящего рядом с наполовину съеденным трупом оленя.

Что-то было не так. Старик сидел прямо, но ненамного возвышался над Гарри, зато почему-то казался меньше, и было тепло, хотя по утрам он вечно мерз, и…откуда это урчание? Понемногу до него начало доходить. Урчание доносилось не спереди и не с боков. Оно шло из его собственной глотки. Он все еще был в животном теле, и, похоже, он был какой-то кошкой. Гарри поднялся и попробовал пройтись, подойти к небольшой заводи в ручье. Движения были естественными, ему не приходилось напрягаться, чтобы переставлять ноги и удерживать равновесие…тем не менее, ног было явно четыре. Хвост, похоже, тоже был.

Из слегка волнующегося зеркала воды на него смотрела полосатая морда тигра с зелеными глазами. Гарри заулыбался, и тигр оскалился в усмешке. Глаза…глаза такого цвета были только у него, во всяком случае, Гарри еще не встречал никого с такими глазами. Лучше бы они были карими, как у других тигров. Глаза отражения поменяли цвет. Гарри моргнул. Глаза по-прежнему были карими. Он хотел расхохотаться, но пока не получалось. Пришлось превращаться обратно в человека, это оказалось неожиданно легко, стоило только пожелать.

— Что смешного? — с любопытством спросил наставник.

— Я по-прежнему метаморф! — объяснил Гарри. — Я подумал, что лучше было бы, если бы мои глаза в тигрином теле были карими, и они стали карими.

— Они у тебя до сих пор карие.

— Упс, — Гарри закрыл глаза на секунду. — Так лучше?

— Да, опять изумрудные. Амурский тигр, ты уже сейчас в длину больше двух метров. Когда вырастешь, будешь больше трех. Да еще и с совершенной маскировкой, ты будешь идеальным хищником. Как ты себя чувствуешь?

— Великолепно! Все настолько яркое, подлинное, никогда этого не ощущал. Каждый листок имеет свой оттенок и запах, каждая травинка шуршит по-своему. Хочется бежать, смеяться, прыгать.

— Ну так беги, Тигр из Тени.

* * *

Гарри пробыл в резервации до начала июля. В первый раз, когда он проснулся у ручья, Тигр спал, так что у него не возникло никаких проблем с контролем. За оставшиеся недели Гарри учился взаимодействовать со своим зверем, когда тот бодрствовал. Это было сложнее, не раз инстинкты брали верх над разумом, не раз он панически убегал от огня или приходил в себя где-то в лесу, рядом с очередной добычей, порой даже во время трапезы. По крайней мере, сырое мясо больше не казалось ему отвратительным, даже и в человеческом обличье. Но понемногу сохранять сознание в облике тигра становилось все легче. Когда Гарри целый день провел в облике тигра, ни на секунду не теряя контроля, «дедушка Цаки» объявил его готовым дальше продолжать самостоятельно.

Настало время выполнить данное себе обещание и осмотреть Америку. Новые проблемы Гарри обнаружил, едва попытался покинуть резервацию. Обостренные слух и обоняние оборотня отнюдь не способствовали комфортному путешествию в автомобиле или автобусе. Запахи пота, металла, синтетических пропиток, выхлопных газов, отвратительный шум двигателя, неизвестно откуда взявшаяся клаустрофобия. Гарри выдержал в автобусе всего полчаса. Остаток пути до ближайшего города он проделал пешком, в образе тигра понемногу заново привыкая к дарам магловской цивилизации.

Поезда были не так плохи. Меньше ненатуральных запахов. К тому же, он быстро привыкал, учился отфильтровывать запахи и шумы. Даже Большой Вокзал Нью-Йорка ошеломил его всего на минуту.

* * *

Нью-Йорка Гарри хватило за глаза. Его тянуло домой. Но лететь на самолете ему совершенно не хотелось — первого раза хватило. Часовая поездка в такси все еще вызывала у него головокружение и головную боль, он и представить себе боялся, что с ним станет в самолете.

Найти посольство Соединенного Королевства было проще простого. Интуиция, а может быть, и угасающий голос Гарри Которого Не Будет подсказывали, что магическое посольство Британского Министерства Магии будет находиться неподалеку.

Однако его не было неподалеку — оно находилось в том же здании. Рядом с помпезной золотой дверью на первом этаже посольства скучал средних лет волшебник в форме аврора. Он бросил на Гарри скучающий взгляд и молча пропустил внутрь, даже не стал требовать зарегистрировать волшебную палочку. Возможно, легкое заклятье Конфундус, которым незаметно ударил его Гарри, было тому причиной.

Внутри тоже никто не стал допытываться, кто он такой. На вопрос Гарри, где он может приобрести международный порт-ключ до Британии, ему лишь указали на одну из дверей. Услуга стоила дорого — целых сто галеонов, но никто и не подумал осведомиться, что он забыл в Соединенном Королевстве.

Лишь появившись в небольшой комнатке, охраняемой пятеркой авроров, Гарри понял, почему работники посольства проявили такую безучастность. Авроры тут же потребовали назваться и предъявить палочку. Гарри, смеха ради, картинно взмахнул палочкой, якобы снимая с себя маскирующие заклятья, и принял облик действующего Министра Магии, Корнелиуса Фаджа. Что его особенно поразило — это сработало. Авроры купились и без вопросов позволили ему выйти из комнаты. Мальчик оказался в Атриуме Министерства — во всяком случае, Гарри предположил, что это был Атриум — здесь стоял идиотский, полный напыщенности золотой фонтан, лифты, куча огромных каминов. К одному из них Гарри и направился, не обращая внимания на приветствующих его работников Министерства.

— Поместье Поттеров в Уэльсе, — тихо приказал он, бросая в пламя щепотку Летучего Пороха, емкости с которым стояли рядом с каждым камином. Пламя окрасилось зеленым, и его, бешено вращая, потащило к месту назначения.

* * *

Несмотря на то, что о существовании поместья Гарри знал уже почти год, был он здесь впервые. И, надо признать, фамильный особняк впечатлял. Он был просто огромен. Только гостевых спален была дюжина. Здесь была библиотека, зал для тренировок, оружейная, лаборатория зелий, бальный зал, несколько трапезных. На прилегающей территории были конюшни, площадка для квиддича, даже небольшое озеро. Но на всем этом уже лежала печать запустения. Здесь давно никто не жил, после смерти родителей отец Гарри, Джеймс, и близко не подходил к поместью. А после смерти родителей Гарри эльфы Поттеров остались без хозяина — ведь сам Гарри не мог принять их присягу, будучи неразумным младенцем.

Поместье окружало множество недоступных маглам земель — сам дом находился на плоскогорье, с севера и востока его окружали густые леса, с юга — поля, на западе громоздились скалистые холмы, за которыми об обрывистые утесы билось море. Владения Гарри изобиловали дичью: маглы не могли сюда добраться, а защитные чары отпугивали нечисть. В лесах, правда, издревле жила стая волков, была и пара медвежьих берлог, но природа сама поддерживала баланс. Это Гарри было важно, он ведь был оборотнем, в конце концов, но все же он не был готов отказаться от уюта человеческого жилья.

Даже и с помощью магии Гарри понадобилось бы пару месяцев, чтобы привести в порядок только этот дом. А Поттерам принадлежало еще несколько, не считая руин дома в Годриковой Лощине. Даже работая сутки напролет, Гарри не смог бы поддерживать чистоту во всех своих домах. Ему были нужны эльфы.

В теории, он должен был бы обратиться в Департамент Контроля за Магическими Существами, заплатить сто галеонов и чуть ли не годами ждать, пока к ним на учет попадет свободный эльф. На практике все было гораздо проще. В Хогвартсе располагалась самая крупная популяция эльфов в Европе. Соответственно, и новые эльфы там рождались куда чаще. Хогвартс, а вернее, его Попечительский Совет, торговал эльфами вполне свободно, правда, и цена была немаленькой — по десять тысяч галеонов за одного. Правда, очень немногие могли позволить себе заплатить такую сумму: даже Министр Магии получал всего по тысяче галеонов в месяц.

Но кого-кого, а Гарри такая цена не смущала. Кроме прочего, Поттеры владели десятью процентами акций обоих корпораций, производивших метлы, а в инструкции, оставленной ему Другим Гарри, был и совет, куда стоит вкладывать деньги в ближайшие годы. Его заботила анонимность покупки, но и она не была чем-то слишком уж недоступным. Лишняя тысяча галеонов всегда прекрасно отбивала охоту спрашивать. Так что три дня спустя на Гарри работало уже три домовика — Галли, Хокри и эльфиха Табби. Табби и Галли мальчик поручил поддерживать чистоту в его домах, ухаживать за землями и — впоследствии — приглядывать за животными, Хокри оставил при себе: готовить, стирать, выполнять мелкие поручения. Домовики заверили его, что вполне справятся со своими обязанностями и отказались от предложения Гарри нанять еще парочку.

Бездельничал Гарри всего неделю, пока за завтраком Хокри, вместе с очередным номером «Ежедневного Пророка», не подал ему конверт из Хогвартса.

— Ты проверил его?

— Конечно, мастер Гарри, — поклонился домовик. — Никаких чар или проклятий на письме нет.

— Хорошо, — мальчик вскрыл подписанный зелеными чернилами конверт и погрузился в чтение своего первого письма из Хогвартса. — Ждут мою сову не позднее тридцать первого июля…похоже, Гарри Поттеру пора в Косой Переулок.

* * *

Удивительно, но на загорелого мальчишку с пронзительными изумрудными глазами и черными волосами до плеч, перехваченными вокруг лба шелковой, в цвет глаз, лентой, в толчее Косого Переулка обращали внимания не больше, чем на любого другого студента Хогвартса. То есть — вообще игнорировали. Гарри это, разумеется, было только на руку — он мог спокойно заниматься покупками. Из книг ему нужно было приобрести только учебник по Защите от Темных Искусств — каждый новый преподаватель назначал свой учебник, остальные же придерживались проверенных временем пособий, так что они у Гарри уже были. Принадлежности для зелий у него тоже уже были, достойные профессионального зельевара, но Гарри все же купил указанные в списке — он не хотел попадать в неприятности из-за отсутствия обязательных принадлежностей. Оставался телескоп, мантии, сова и волшебная палочка. Но для начала следовало заглянуть в Гринготтс: сегодня Гарри исполнилось одиннадцать — именно тот возраст, когда наследник одного из Благороднейших родов может получить эмансипацию, не принимая на себя обязанности главы рода.

В Волшебном Зверинце Гарри сразу положил взгляд на белоснежную полярную сову. Над именем долго гадать не пришлось — Гарри уже знал, как назовет ее. Отправив Хэдвиг с письмом в Хогвартс, Гарри принялся разглядывать остальных животных. Змеи, несмотря на то, что он мог с ними говорить, его интересовали мало, крысы, жабы, кролики и прочая мелкая живность и вовсе были неинтересны.

— Я могу чем-то помочь, молодой человек?

— У вас есть гиппогрифы?

— Безусловно, но мы их не держим здесь. Желаете посмотреть каталог? — невозмутимо отозвался продавец.

— Пожалуйста, — Гарри несколько минут листал книжку, в основном разглядывая фотографии — в родословных гиппогрифов он не разбирался. Наконец его взгляд упал на белоснежного жеребца. — Этого.

— У вас великолепный вкус, но Пегас уже застолблен.

— Сколько вам за него обещают?

— Пятьдесят тысяч, и десять процентов уже уплачено…

— Я дам сто и сразу.

Продавец поморщился.

— Лорд Малфой — очень влиятельный человек…

— А, его хочет купить Люциус Малфой? — Гарри усмехнулся. Он не сомневался, что белоснежный гиппогриф вполне мог стать основным компонентом какого-нибудь Темного ритуала. — Сто двадцать.

— Хорошо, — продавец потер руки и принял чек. Когда он взглянул на имя, его глаза едва не вылезли из орбит. — Куда прикажете доставить?

— Поместье Поттеров в Уэльсе.

* * *

У мадам Малкин сегодня было людно, и Гарри пришлось чуть ли не полчаса дожидаться своей очереди. Даже у Олливандера были клиенты. В его пыльном магазинчике стоял всего один тонконогий табурет, и на нем уже сидела сурового вида пожилая ведьма в зеленой мантии. В углу нервно топтались мужчина и женщина средних лет — по тому, как они напряженно держались и с опаской поглядывали на полки с волшебными палочками, а главное — по одежде, Гарри без труда определил в них маглов. Сам мастер перекладывал волшебные палочки, его волшебная линейка в это время измеряла рост, длину рук, пальцев, окружность головы стоявшей к Гарри спиной лохматой брюнетки. Гарри попятился: если стоявшая в углу пара маглов была родителями девочки, то сидевшая ведьма, без сомнения, преподавала в Хогвартсе. Но его планам не суждено было сбыться: Олливандер поднял голову и немедленно заметил мальчика.

— А, мистер Поттер. Я ждал вас раньше.

— Не припоминаю, чтобы мне было назначено, — отозвался Гарри, стараясь не смотреть на разглядывающую его ведьму. Он уже узнал ее — это была Минерва МакГонагалл, заместитель директора и преподаватель трансфигурации в Хогвартсе, она же декан Гриффиндора.

— Я просто думал, что вы захотите как можно скорее обзавестись палочкой, — Олливандер открыл одну из коробок и протянул девочке. — Попробуйте эту, мисс Грейнджер.

Гарри перевел взгляд на Гермиону, стараясь не обращать внимания на сверлящую его взглядом МакГонагалл. Первая палочка девочке не подошла, равно как и вторая. Наконец Гарри не выдержал и повернулся к ведьме.

— Вы хотите что-то сказать, профессор?

— Вы меня знаете, мистер Поттер?

— Очевидно, что родители мисс Грейнджер — маглы, значит, вы — преподаватель в Хогвартсе, — с раздражением объяснил Гарри. — Говорите, что хотите, или перестаньте пялиться на меня. Это невежливо.

— Прошу прощения, — она поджала губы и отвернулась.

Очередная палочка, попав в руки Гермионы, отозвалась снопом разноцветных искр. Ее родители расплатились с Олливандером, и настала очередь Гарри. Вот тут мастеру пришлось попотеть — палочка за палочкой отказывалась признавать Гарри хозяином. Странно, но Олливандера это только приводило в прекрасное настроение — чем больше палочек оказывались негодными, тем оживленней он становился.

— А вы необычный клиент, мистер Поттер, очень необычный. А может быть…да, в самом деле, почему бы и нет? Сочетание необычное, остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов…попробуйте.

Гарри взял в руки палочку. Она сразу же отозвалась теплом. Взмах — и из нее посыпался дождь из золотых и красных искр. Гарри чувствовал, что палочка не настолько уж хорошо подошла ему, и она явно была слабее, чем его собственная, сделанная на заказ.

— Любопытно, что эта палочка выбрала именно вас. Очень любопытно.

— Почему?

— Как я уже говорил, в ней перо феникса. Обычно феникс отдает только одно перо, в этом же случае он отдал два. Палочка, в которой находится другое перо, оставила на вашем лбу этот шрам.

— Вы продали палочку Волдеморту? — как и большинство волшебников, при звуке этого имени Олливандер вздрогнул.

— Да, боюсь, что так. Разумеется, тогда его звали иначе…

— Как? — Гарри, разумеется, знал, но это было превосходным алиби, объясняющим это знание.

— Том Риддл.

— Странное имя для наследника Слизерина, — Гарри пожал плечами и выложил на стойку семь галеонов. — До свидания, мистер Олливандер.

* * *

За остаток лета Гарри лишь раз покинул поместье — купить пару сов, чтобы у Хэдвиг была компания. К тому же, полярная сова была слишком уж заметной, что, в общем-то, было неплохо — она вполне могла стать его визитной карточкой. Но ведь у него была и вторая личность, Ларри Эванс, и мальчик не собирался забрасывать ее. Невзрачные, незапоминающиеся совы были как раз тем, что могло помочь ему поддерживать легенду Ларри Эванса. Он уже написал Тому, хозяину Дырявого Котла: рассказал, что устроился в Рио, снял комнату над аптекой, в которую устроился работать, и даже нашел репетитора. Том написал, что он и остальные постоянные рады это слышать, и передал, что Альберта будет рада нанять его обратно, если он приедет летом.

С гиппогрифом Пегасом Гарри быстро нашел общий язык. В общем-то, в общении с этими животными не было ничего сложного — будь вежлив, не забывай кланяться да поменьше моргать. Угости кусочком мяса, и завоюешь расположение. Гарри же было еще проще — сам оборотень, он легче сходился с животными. И, если Гарри-человека гиппогриф поначалу опасался, то с Гарри-тигром сдружился легко и быстро: волшебное существо не раз сопровождало тигра на охоту в лесах Уэльса, а Гарри с охотой делился добычей, будь то кролик, олень или горная коза. После четвертой такой охоты гиппогриф даже позволил Гарри забраться к себе на спину, и по воздуху домчал усталого подростка до поместья.

Кроме игр с гиппогрифом и исследования территорий в облике тигра, Гарри занимался тренировками. Он знал, что впереди его ждет много битв, и хотел быть к ним готовым. По совету Другого Гарри, мальчик пока ограничил свой арсенал всего десятком боевых заклятий и парой простых щитов, и делал упор на автоматизм, аккуратность и скорость выполнения заклятий — тебе не будет проку от знания сотен заклинаний, если тебя выведут из игры раньше, чем ты сумеешь закончить первое. Также Гарри старался научиться выполнять все заклинания невербально — это не только экономило время и давало преимущество в неожиданности, не выкрикивая заклятья, маг не сбивал дыхания, а значит, мог свободнее двигаться. Это тоже было архиважно — противнику не будет проку от своих мощных заклинаний, если он не сможет в тебя попасть. Впрочем, эти соображения не помешали Гарри выучить два базовых щита — от заклятий и физических ударов соответственно.

Вечера мальчик посвящал изучению программы первого курса, особо налегая на трансфигурацию — он знал большинство чар с первого по четвертый курс, а вот в трансфигурации пока отставал: заклинания и движения палочкой здесь были куда замысловатее и сложнее.