Отмеченный Порчей (гет)

Бледный рассвет пах кровью. Я сидел на краешке кровати и, умело орудуя ножом и вилкой, неспешно завтракал.

Где-то за спиной копошилась давно уже проснувшаяся Катрина. Кажется, эта ночь ей действительно понравилась, ведь я всё еще дышал, а это хороший знак.

Мысли медленно дрейфовали в голове, не вызывая никаких эмоций, лишь размеренную хладнокровность. От недавней битвы не осталось никакого осадка, и это не могло не радовать.

Входная дверь резко открылась, и в ней появилась растрёпанная фигура Фаджа, в сопровождении двоих приспешников.

Я поднял глаза и ухмыльнулся его взволнованной физиономии:

— Доброе утро, Министр.

— Ты… ты говоришь! — злорадно выкрикнул он. — Я знал, что-то здесь не так!

Я скорчил задумчивую мину.

— Вы не рады моему выздоровлению?

— Да… но… ты ведь не… — его лицо вздулось и побагровело, словно ожог, когда он пытался выговорить хоть что-то.

— К слову, — прервал я, — вы не видели там репортеров? Я как раз собирался дать интервью.

Фадж, хотевший было отдать приказ следовавшим за ним по пятам каменным глыбам, снова посмотрел на меня.

— Поттер, не сме… — В тот же миг послышался легкий звон стекла, и Министр нервно дернулся, посмотрев на медсестру. — А она что здесь делает? — с широко раскрытыми глазами спросил он.

— Я не знаю, — беззаботно ответил я. — Что ты там делаешь, Катрина? — бросил я через плечо, глядя на Фаджа.

— Готовлю противоядие, — ответила мне девушка.

— Она готовит противоядие, — объяснил я Корнелиусу.

— Зачем? — оторопело спросил мужчина.

— Зачем тебе противоядие, Катрина? — повторил я вопрос, словно был у Министра личным переводчиком.

— Чтобы твои змеи не убили их, — уверенно ответила девушка.

— Она говорит, что не хочет, чтобы умер ещё кто-то. — Пауза. Он смотрел на меня совершенно ошалевшими глазами.

— Вы знаете, что такое русская матрёшка, Министр? — спросил я, взяв с тумбочки овоидную фигурку с причудливым изображением. — Это кукла, внутри которой находится ещё одна. — Резким движением я снял колпак и вытянул точно такую же игрушку, только поменьше. — И еще одна. — Раскрыв куклу второго аврора, я достал третью.

Лицо Фаджа исказилось от страха, когда он увидел на матрёшках рисунки своих подчиненных.

— Это не Гарри Поттер, — неожиданно возопил он. — Убейте его!

Мои губы раскрылись еще до того, как Министр начал говорить, и издали злобное шипение.

Из-под тумбочки молниеносно вылетели две черные ехидны и устремились к аврорам. Они ужалили прежде, чем те выхватили палочки. Мужчины вскрикнули от укуса, и мои змеи ужалили еще раз.

Стоны боли наполнили комнату, и охранники Корнелиуса упали на четвереньки, словно псы, у ног своего повелителя.

— Еще одна твоя ошибка: надеяться, что встретишься с глупым мальчишкой, Фадж, — сказал я дрожащему потному мужчине и не спеша поднялся с постели, достав палочку.

Его подопечных, тем временем, начало тошнить на ковер. Забрызгивая ботинки министра частичками непереваренной пищи и сгустками крови.

— Ты ведь видел на суде мои татуировки, мог бы и догадаться. — Я согнул левый локоть и продемонстрировал ему чистое предплечье. — Pseudechis porphyriacus весьма ядовиты, но смертельные исходы нечасты. Они ведь не охотятся на людей, поэтому и не впрыскивают много яда. Хотя, придется тебя разочаровать: сегодня твои парни стали их добычей. И пока токсин разрушает их кровь, мы можем с тобой поговорить, заодно и посмотрим, дороги ли тебе твои подчинённые.

— Ты — псих! — дрожа всем телом, выпалил он.

— Не надо оскорблений, господин Министр, — ухмыльнулся я, — мы ведь с вами интеллигентные люди. Но, должен признаться, я был о вас лучшего мнения. Вы четырежды пытались меня убить, а это уже вовсе непрофессионально, а посему и неинтеллигентно.

Я смотрел в его глаза и видел того жалкого человечишку, который скрывался под маской бесхребетного бюрократа. Сейчас он боится меня больше Сами-Знаете-Кого, он думает, что это всего лишь ночной кошмар, что поступал правильно. Мужчина до сих пор не понимал, что он угодил в венерину мухоловку, словно мелкая букашка.

— Я… я не понимаю, — проблеял Корнелиус.

— Тогда я объясню. «Силенцио!», «Круцио!».

Он выпучил глаза от невыносимой боли, которую не мог облегчить даже криком. Свалился в блевотину рядом со своими слабевшими с каждой секундой шакалами и извивался там, словно уж на сковородке, прокусывая губы и царапая ногтями пол.

Я смотрел на эту тварь у своих ног и купался в её боли. Боли, которую она заслужила.

— Гарри, хватит! — выкрикнула Катрина. — Ты обещал, что никто больше не пострадает.

Я прикрыл веки и прекратил действие заклинания. Её молящий голос, словно мучитель, острой пилой скребёт у меня в голове. «Фините». Я отвернулся от тяжело дышавшего Фаджа к девушке. Она смотрела на меня своими обеспокоенными большими глазами, в которые хотелось смотреть вечность. В них не было ни капли ненависти к тем, кто подставил её. В отличие от меня, она не упивалась чужими страданиями, не испытывала от них радости.

Этот взгляд вызывал в моём сердце какое-то странное чувство, которого не было прежде. Я опустил глаза, невольно замечая, что её одежда не оставляет воображению никакого простора, да и нет в этом нужды — у меня была целая ночь, чтобы оценить мягкие изгибы её тела, прикасаться к её бархатной коже.

Длинные волосы черным ореолом обрамляли её нежные щеки и подбородок. Она так красива и в то же время опасна…

Глупо верить человеку, который обязан жизнью твоим врагам. Глупо надеяться, что он не вонзит тебе в спину нож при первой же возможности, но я надеялся. Меня манила опасность, преобладало желание постоянно балансировать на лезвии острой бритвы.

Катрина читала это в моём лице и подлила в огонь еще больше масла: сделала медленный вдох и почти незаметно выгнула спину; она не просто заигрывает со мной, она пытается пленить меня.

Похоже, я круглый идиот: мой взгляд прикован к вырисовывающейся под тонким халатом груди, пока за моей спиной приходит в себя Корнелиус. Животное, для которого я теперь враг номер один.

— Ну, раз обещал, — с неизменным холодом отвечаю я, пожимая плечами. — Скажи, Катрина, если ты предана им до мозга костей, почему же тогда не убьешь меня?

Я стоял совсем рядом, сейчас, казалось, мог бы протянуть руку и прикоснуться к ней.

— Убью, — ответила она. Её голос такой же нежный, как и её кожа. — Только не сейчас.

Я ухмыльнулся и прищурился, заставив её отвести взгляд с неуклюжей застенчивостью. Тщетно пытаться провести того, кто читает мысли и лица: я знал, что она лишь умышленно делает вид, что не понимает меня. Лгать лжецу, как же это тешит, когда ты не знаешь, что тебя видят насквозь.

— Брось, — шепчу я так, чтобы меня слышала только она, — я всё знаю.

Я нежно провожу рукой по её щеке и поворачиваюсь к Фаджу, который пытается достать палочку. Похоже, сегодня он впервые испытал на себе Круциатус: его все еще трясло, словно он был болен лихорадкой.

— Ладно, — сказал я, врезав ногой Министру в лицо. — Считай, что сегодня тебе повезло.

Он судорожно хватает ртом воздух и таращится на меня, подобно выброшенной на берег рыбе.

— Мы забудем о наших недоразумениях, если ты согласишься на мои условия.

— К-какие условия, Поттер?

— Ну, если какие-то формальности для тебя дороже жизни, то я объясню, — ухмыльнулся я, — вообще, мне кажется, что вы поставили не на ту лошадку, Министр. До недавнего времени у нас с вами был общий враг, но после суда все как-то резко изменилось. Никогда не думал, что люди способны на такое ради власти, — театральная пауза. — Как оказалось, я ошибался.

— Я должен извиниться? — скривился он.

— Напишите свои извинения на пергаменте и подотритесь им, — резко отрезал я. — Ваше полное покровительство мне и Дамблдору, полагаю, искупит вашу вину. Вы помогаете мне, а я вам — все довольны, и да, девушка уйдет со мной.

— Считаешь, я соглашусь на это, сосунок? — огрызнулся он.

— Как знать, одно мановение палочки и дело в шляпе, но я, всё же, попытаюсь пробудить ваш рассудок: де юре вы можете продолжать сопротивляться и пополнить коллекцию моих матрешек, де факто вы дадите мне Непреложный обет, и все забудут об этом недоразумении. Теплое кресло, поддержка со стороны избранного… что вам еще нужно?

— Ты предлагаешь стать твоей марионеткой? — злобно прошипел Конрелиус.

— Нет, — отрицаю я, — только советую. Из этой комнаты у вас только один выход: и это я. Двери запечатаны и на них наложены чары частности, так что никто не войдет и не выйдет отсюда, пока я не разрешу. Минута! Поспешите, если хотите, чтобы ваши подчиненные остались живы.

— Я… — подавленно промямлил он, — у меня просто нет выхода.

Он протягивает мне свою, дрожащую, изгвазданную в блевотине руку.

У него действительно жалкий вид, сейчас он похож на уличного попрошайку.

— Встаньте, мистер Фадж, — брезгливо выдавил я. — Вы не должны пресмыкаться.

Кажется, он испытывает отвращение к самому себе, медленно поднимаясь и глядя на меня полными ужаса глазами.

— Катрина, — позвал я и пожал его липкую руку.

Девушка подошла и прикоснулась к нашим связанным рукопожатиям ладоням палочкой.

— Корнелиус Фадж, ты прекращаешь охоту на меня и эту девушку, — спокойно сказал я.

— Да, — согласился мужчина.

Тонкая красная нить вырвалась из палочки и связала наши руки.

— Ты направишь все свои силы на уничтожения Волдеморта, — приказал я.

Он посмотрел на меня с ужасом в глазах, но согласился.

— Ты будешь выполнять все мои приказы, — с ледяным спокойствием проговорил я.

Молчание. Он смотрел на меня перекошенным от презрения лицом, и я улыбнулся.

— Двадцать секунд.

— Буду! — обреченно соглашается Корнелиус, и магия скрепляет наш обет.

Я разорвал рукопожатие и оттолкнул Министра в сторону. Призвал со стола два пузырька с противоядиями и, раскупорив их, по очереди вылил их содержимое в разинутые рты тяжело дышавших авроров.

Их тела расслабились и перестали конвульсивно дергаться.

— Лучше вызвать им медика и на несколько дней освободить от обязанностей, — ухмыльнулся я и подошел к неоконченному завтраку. Наколов кусок мяса на вилку, я отправил его в рот и, медленно пережевывая, продолжил: — Через пару дней мы с вами встретимся и дадим интервью, о том, какие мы с вами, — неопределенный взмах вилкой, — невиновные.

Министр кивнул, и я, распечатав дверь, очистил его дорогой костюм, затем поднял с пола котелок и водрузил ему на голову.

— Приберись здесь, Катрин, нам с Министром нужно перекинуться еще парой слов, — сказал я и подмигнул девушке.

Она одарила меня ласковой улыбкой, пока я подзывал к себе змей. Когда они обвили мне предплечья и въелись в кожу, снова превратившись в татуировки, мы с оторопевшим Фаджем вышли в коридор.

— Не смей даже думать о том, чтобы как-нибудь повлиять на девушку, — тихо и злобно предупредил я, проводя его к лестничной площадке. — Ты меня понял?

— Д-да, — запнулся вспотевший жирдяй.

— Если я узнаю, что ты делаешь, что-то не то, а я узнаю, на милосердие можешь не рассчитывать, — прошипел я. — Ты будешь умирать очень долго и мучительно.

— Кто же ты на самом деле, парень? — испуганно спросил он.

— Никто. Всего лишь человек, который крепко взял тебя за яйца, — ухмыльнулся я и попрощался с Корнелиусом.

Перед тем, как вернуться в палату, я подошел к дежурному и оставил там письмо, которое попросил отправить Дамблдору.

Ворсистый ковер, в котором утопали ноги, глушили шаги, пока я шел пустынным коридором к себе в комнату. От радости хотелось петь и танцевать. Несмотря ни на что, все закончилось как нельзя лучше. Завтра я примусь за новое задание, а пока можно просто отдохнуть и побыть с дикой девчонкой, которая ждала меня в комнате. Мы встретились не в том месте, и не в то время. Мы не говорили друг другу красивых слов, и все же я был благодарен судьбе за то, что она послала мне Катрину.

Погрузившись в мысли, я завернул в открытую дверь своей палаты и, подняв взгляд, застыл от удивления: у разбитого окна стояло две фигуры. Еще секунду назад лежавший при смерти аврор держал за волосы мою девушку, приставив к её виску палочку.

— Ну, здравствуй, Гарри Поттер, — монотонным голосом поздоровался он.