Долгий путь серебряного воробья (джен)

Первое, что она увидела, открыв глаза — это небо, синее и безоблачное. Потом — песок вокруг, большую скалу рядом, какой-то сверток и маленький источник.

«Где я?..»

Она не знала. Мало того, попытавшись вспомнить, как здесь оказалась, девочка с испугом поняла, что не помнит этого. И не только этого. Она вообще не помнила ничего о себе. Кто она, откуда, почему, зачем… Все вопросы оставались без ответа. Лишь два слова всплыли в ее памяти.

— Прототип… Неомария… — повторила она их вслух.

«Прототип — это первое изделие. А Неомария… Наверное, это мое имя», — решила девочка.

Не помня ничего о себе, она, однако, знала, что есть такое имя, как «Мария». А ее, выходит, зовут Неомария? Странно. И это «новое» имя ей не очень понравилось. Может быть, лучше звать себя Марией?

Но важнее было решить, что делать дальше. Она уже поняла, что осталась у скалы совсем одна. Однако рядом с ней лежал сверток, развернув который, она нашла пищу — немного сушеного мяса и сухарей, а на ее голове и теле было несколько старательно перевязанных ран. Кто это сделал? Она сама, кусками своей одежды? Нет, вряд ли — хотя она знала, как оказывать самой себе первую помощь при ранениях (знания просто всплыли в ее голове без памяти о том, откуда они взялись), но ее левая рука была перевязана слишком хорошо, чтобы это можно было сделать одной рукой и зубами. Это сделал кто-то, у кого было две здоровых руки. Кто? Где он тогда? И как она с этим человеком связана? Ответов тоже не было.

Обойдя скалу кругом, Неомария убедилась, что песчаные дюны простираются со всех сторон до самого горизонта. Что же делать… Пищи надолго не хватит, вот только она понятия не имела, в какую сторону лучше идти, чтобы выбраться из этой пустыни. Так можно заблудиться и попасть в места куда хуже, здесь же, по крайней мере, был источник питьевой воды.

Наконец, девочка решила попробовать взобраться на вершину скалы, чтобы осмотреться оттуда. К ее собственному удивлению, это удалось довольно легко. Скала, конечно, вовсе не была неприступной, но все же Неомария вскарабкалась на нее очень уж умело. Кажется, у нее был опыт и в этом деле…

На вершине ждало новое открытие — там обнаружились небольшой дорожный мешок, а в нем — еще немного скудной пустынной пищи, и арбалет с несколькими стрелами. Взяв арбалет, Неомария почувствовала, что он лежит в руках привычно, как родной. Мало того — она поняла, что отлично знает, как им пользоваться.

«Так это мои вещи? Наверное, я уже залезала сюда до того, как потеряла память?»

В задумчивости девочка взяла один из ножей, закрепленных у нее на поясе. Прикосновение к рукояти принесло странное ощущение — словно к чему-то любимому и дорогому. А еще она точно знала, как использовать этот нож, который мог быть и оружием рукопашной схватки, и метательным. Знала все приемы ножевого боя и броски. Знала, как правильно подобраться к часовому, чтобы незаметно убить его одним ударом, и многое другое.

«Кто же я?..» — снова задумалась Неомария. Но ответа не было.

Зато, оглядев пустыню с вершины скалы, она заметила на горизонте множество медленно движущихся темных точек. Через некоторое время девочка с радостью убедилась, что это определенно люди. И они идут сюда, к этой скале. Что было, конечно, ожидаемо, учитывая наличие тут источника, но от того не менее радостно.

«Кто бы они ни были, я пойду с ними, — решила Неомария. — Да у меня и нет другого выхода…»

* * *

В этот день генерал Шалгам, возглавлявший шедший через пустыню отряд асмодинских рыцарей, был очень удивлен — когда они встретили возле скалы в пустыне одинокую раненую девочку. Та назвалась Марией, но не помнила ничего о себе или своем прошлом и настоящем. Шалгам знал, что такая потеря памяти изредка случается с людьми, получившими сильную травму головы — и перевязанная тряпкой голова девчонки красноречиво подтверждала такую возможность. Конечно, ребенок мог и врать… но, в сущности, это было не его дело, в любом случае ее следовало взять с собой, а потом оставить в первом же детском приюте, который попадется по дороге. Сама девчонка ничуть не возражала против того, чтобы отправиться в Асмодин или вообще куда угодно вместе с рыцарями, лишь бы выбраться из пустыни, так что проблем не должно было возникнуть.

И неизвестно, каким путем пошла бы история Марии, если бы вечером того же дня на привале не случилось одно происшествие, заставившее генерала снова удивиться — и на этот раз куда сильнее.

Девчонка была далеко не безоружной — с маленьким арбалетом за спиной и двумя ножами на поясе, но до поры никто это не принимал всерьез. Шалгам не придал «игрушкам» особого значения — мало ли где ребенок без памяти мог их получить, чтобы не выглядеть совсем беззащитным в дороге, но вот у одного из рыцарей оказалось иное мнение. Определив, что оружие самое настоящее боевое, хоть и под детскую руку, и посчитав, что «это детям не игрушка», он попытался его у девчушки забрать. Та разоружаться отказалась, ответив, что это ее вещи, которые она никому не отдаст, а опасаться ей нечего — она прекрасно знает, как обращаться с оружием. Понятно, что никто ей не поверил. И тогда…

Генерал подошел как раз в тот момент, когда Мария с совершенно хладнокровным выражением лица метким броском ножа рассекла надвое уже второе яблоко, вызвав у многое повидавших воинов искренние крики восхищения.

— А орех так — можешь? — подзадорил кто-то.

— Могу, — коротко ответила девочка. Она знала, что действительно может.

И точно — подобрав свои ножи, она так же точно располовинила два ореха.

— Ничего себе ребеночек… — пробормотал один из рыцарей, поднимая половинки и разглядывая их. — Моя дочь в ее возрасте в куклы играла…

— Где ты этому научилась? — забыв про беспамятство подобранной, спросил генерал, потрясенный не меньше других.

— Я не помню, — как обычно, покачала головой та. — Просто умею.

— Понятно… — произнес Шалгам, хотя ему как раз ничего не было понятно.

Порасспросив девочку, он понял, что умеет та гораздо больше. Бой на ножах, кинжалах и рапирах, стрельба из арбалета и лука, приемы рукопашной схватки, предназначенные для драки с более высоким, массивным и сильным противником, разведка… Кто бы ни обучал ее, он сделал, казалось, невозможное — никто никогда раньше не слышал про столь талантливых детей такого возраста.

И в голову генерала закралась одна идея. А что, если… Нет, в приют такое сокровище отдавать не стоит. Конечно, если она сама туда захочет, то ладно, но прежде… Известный своей эксцентричностью император Асмодина наверняка заинтересуется юным дарованием — и это будет неплохой повод обратить его внимание и на себя — того, кто это дарование нашел. В худшем случае он просто покажет императору невероятную диковинку, а в лучшем… а в лучшем — император найдет для нее место у себя. Сама потом благодарить будет. Да, так он и сделает. Как только отряд вернется в Асмодин, они поедут в столицу!