Голуби (джен)

На Фонтанной площади Стохеса всегда много голубей. Матери говорят, их нельзя кормить. Голуби, точно крысы, носят мор на серых крыльях. Добропорядочные матери воркуют, показывая детям на голубей, а потом уводят их, плачущих, подальше от сизых птиц.

Дети постарше, которых отпускают гулять без присмотра, кидают голубям хлебные крошки или кусочки сухарей. Голуби стаями слетаются к облюбованной ими скамейке и жадно склёвывают хлеб.

Эрвину пять, и он уже давно умеет подмечать детали, но далеко не все. Разумеется, он видит, что голубей всё-таки можно кормить, и совершенно не понимает, почему госпожа Беннетт, соседка, при всякой его попытке это сделать восклицает: «Ой, что же ты? Сейчас же отойди!»

Грегор может объяснить, что голуби заразны, может отделаться предлогом, что Эрвин ещё слишком мал… Но ему проще проследить, чтобы сын после прогулки тщательно вымыл руки.

Возможно, будь мать Эрвина жива, ему тоже было бы нельзя кормить голубей. Он гулял бы с матерью в первой половине дня, а не с отцом после обеда.

С утра Грегор занят в школе: учителей истории не хватает и ему приходится вести её у всех классов. В обед он проверяет тетради, которых всеми силами старается избегать и которых всегда слишком много, а потом зовёт Эрвина, неизменно что-то рисующего на задней парте, и идёт домой.

После настоящего, хоть и не вполне своевременного обеда они выбираются на Фонтанную площадь. Грегор устраивается на тенистой скамье и достаёт из портфеля пару книг и толстую тетрадь, а Эрвин бродит рядом. Он то лазает по бортику ближайшего фонтана, то чертит что-то школьным мелом на плитах, то играет в салочки с мальчишками.

Часто он кормит голубей захваченными из дома хлебными крошками. Иногда — с рук. Грегор не понимает, что в этом такого увлекательного, но в пять лет дети, видимо, не жаждут осмысленных развлечений.

«Не трогай лицо, пока не вымоешь руки», — дежурно напоминает он сыну и возвращается к книгам.

Грегор преподаёт историю уже восемь лет и за это время успел прочесть все существующие труды учёных-историков. Даже в жёлтой газетёнке он не встречал столько фактических ошибок!

Профессор Арлерт утверждает, что замок Утгард построен в пятьсот тридцать четвёртом году, а профессор Кефка — что в семьсот двадцатом. По мнению исследователя Байер-Варбурна, отцом короля Карла Фрица был Фридрих VII Митрасский, а учёный Гольден пишет, будто Людвиг I Райсс. И это лишь начало! Ошибки находятся в сражениях и походах, в годах и городах, в героях и искусстве… Стройность историография приобретает только после семьсот сорок третьего года, когда человечество оказывается съедено титанами, а его остатки укрываются внутри нерушимых Стен.

Грегор пока не знает, зачем он это делает, но ему кажется важным отыскать все эти несоответствия. Своим исследованиям он посвещает всю вторую половину дня. Добропорядочные матери, узнай они об этом, сказали бы, что он должен проводить это время с сыном.

Но Эрвин здесь, в порядке, кормит голубей с рук. А Грегор… Возможно, однажды он раскроет подлинную, непротиворечивую историю мира?