Рождество мистера Голда (гет)

«Ради Генри», — сжав зубы, твердила себе Эмма и натянуто улыбалась, благодарила за угощение, что-то вежливо говорила. Тема погоды исчерпала себя настолько, что в ход пошли рассуждения о метелях в Гренландии. Генри улыбался то ли ехидно, то ли довольно, и эта двойственность его гримасы жутко нервировала Эмму.

«Ради Генри», — повторяла Регина, как мантру, и едва удерживалась, чтобы не подсыпать какой-нибудь гадости в стакан сока шерифа. Мера ее гостеприимства достигла критической отметки и готова была вылиться в совершенно неприличное «все вон», адресованное и шерифу, и прочим гостям, набежавшим в дом мэра под Рождество по наводке Генри.

Генри, наряженный в свежеподаренный бабулей Лукас свитер с оленями («Половая тряпка», — читалось на лице Регины; «Детский сад», — грустно поднимала брови Эмма), уже сам ощутивший перебор сладких подарков («Кто ребенка лечить будет? Конечно, злая мама Регина», — уныло злилась Регина; «Кто ему столько позволил? Черт, да я же и позволила…» — еще горше рассуждала Эмма), был доволен выше крыши. Еще бы, первый раз за десять лет он организовал САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ПРАЗДНИК: весь город в сборе, туча подарков и море почти настоящих улыбок. Чего-то точно не хватало. Генри, подумав, решил, что не хватает только одного: чтобы этот праздник снял проклятие со Сторибрука, но, увы, коллективного веселья для этого было недостаточно.

Генри сам не заметил, как заснул. Он не слышал, как толпа продолжила веселье уже за пределами мэрии, как обе его мамы, переругиваясь, тащили его в спальню, как где-то вдали до самого утра трещали фейерверки… Генри спал.

* * *

Вымотанная Эмма, обняв прихваченную из мэрии бутылку шампанского («А чего добру пропадать! Пусть думают, что гости выпили. А мне пригодится!»), брела по улицам города. От праздника осталось ощущение нехватки чего-то важного, такого, что везде и всегда есть, а тут не было. Полупьяно пытаясь сообразить, что же не так, она машинально остановилась у разукрашенного лампочками и зелеными венками дома. Она даже не сразу узнала его. «Да это же лавка Голда», — дошло до нее через минуту созерцания знакомой двери, полускрытой в сверкающих разноцветных огоньках.

Эмма толкнула дверь. Открыто.

— Добрый вечер! — произнесла она как можно громче, чтобы не напугать хозяина или — еще хуже — не застать его врасплох: мало ли, чем он решил заняться в праздник.

— И вас с Рождеством, мисс Свон, — небывало приветливо донеслось из подсобки, откуда тут же вынырнул и сам Голд: как всегда, в идеальном костюме, разве что галстук по случаю праздника поярче.

— С Рождеством, — не слишком весело отозвалась Эмма. До нее дошло, чего не хватало весь вечер. — Я не видела вас в мэрии. Генри вас не позвал? Или вы проигнорировали его приглашение?

— Отчего же не позвал? Он вежливый мальчик, наверняка позвал. Видимо, приглашение не дошло.

Эмме стало неловко настолько, что она физически ощутила, как пунцовеют ее щеки.

— Извините его. Он…

— …отнес меня к числу злодеев своей книжки?

Эмма фыркнула.

— Какая книжка, ну причем тут она?! Он… просто…

— …решил, что я — не слишком веселая компания?

— Голд! Ты — не слишком веселая? — тут Эмма рассмеялась. — Расскажи это кому угодно, только не мне.

— Кому угодно — неинтересно. Кто угодно запросто поверит, — хитро улыбнулся он и протянул ей руку через прилавок. — А ты будешь доказывать, что нет.

— И не на словах, — Эмма вытащила припасенную бутылку и осторожно поставила ее на стекло. — Ты же не против?.. — она обошла прилавок и тут же оказалась в его объятиях. После короткого поцелуя вечер резко потеплел градусов на десять. Откинув голову и подставив Голду шею, Эмма напомнила: — Дверь надо запереть.

— Ночь на дворе, все собой заняты, — буркнул он куда-то ей в волосы.

— Это верно.

— И потом, — он оторвался от нее на секунду, — меня даже забыли пригласить на праздник, кому нужна теперь моя дверь?

— Я скажу Генри, я ему такого устрою…

Голд, которого Генри и его вежливые экивоки сейчас волновали в последнюю очередь, заткнул ее оправдания поцелуем, попутно расстегивая куртку. Эмма неловко вытащила руки из рукавов («Черт, надо было на размер больше брать») и, не глядя, оттолкнула куртку по витрине. Грохот свалившейся на пол бутылки заставил обоих резко вздрогнуть и обернуться.

— Шериф, ну вы как всегда, — поняв, в чем дело, рассмеялся Голд. — Не переживай, к черту шампанское, у меня есть отличный виски, — он положил руку на плечо Эммы, которая, перегнувшись через прилавок, рассматривала осколки и сожалела не столько о спиртном, сколько о пятнах и завтрашнем запахе кожанки.

Звякнул дверной колокольчик.

Эмма и Голд резко выпрямились.

— Голд, какого черта вы не пришли?! Эта гребаная Свон весь вечер меня… — Регина осеклась, заметив их. — Шериф?! Вы тут что забыли?!

— Как что, ограбление тут! — ляпнула Эмма и деловито вышла из-за прилавка. — Сигнал поступил. Мистер Голд вот тоже примчался. Кто-то воспользовался всеобщим весельем и… проник в лавку.

— И что украли? — подозрительно спросила Регина.

— Пока не знаю. Мистер Голд, что у вас украли? Вы помните, как стояли вещи? Все ли на местах? — она повернулась к нему, всем видом требуя поддержки.

— Да-а-а-э-э-э… — Голд огляделся, пытаясь выдать растерянность от вторжения мэра за расстройство от кражи. — Вон там глобус неправильно стоит. И чайник носиком не в ту сторону повернут. И вот еще, — он, явно валяя дурака, перехватил трость и прошелся вдоль прилавков, — тут было пыльно, — он ткнул пальцем в подоконник.

— Преступника выбесил беспорядок в вашей лавке? — язвительно проговорила Регина. — Поэтому он разбил бутылку и прикрыл ее курткой шерифа? — она приподняла бровь.

— Не трожьте! — коршуном кинулась Эмма. — Там следы! Я специально прикрыла, чтобы не задеть!

— Чьи следы? Пьяного ежа?

— Следствие покажет, — огрызнулась Эмма.

— Я вообще не успел выйти из дому, только выключил пробки, — жалобно перекрыл начинающуюся перепалку Голд. — Воры совсем обнаглели. Я ходил проверить, что с проводкой: у меня фонарики подозрительно мерцали… Вон там, шериф, посмотрите, так и мигают! А тут…

— Голд, это такая гирлянда, — перебила его Регина. — Она всегда мигает.

— Да? Это как же, значит, мне продали фальшивую гирлянду? — удивился Голд.

— Гирлянду проверим, — заявила Эмма.

Она с сосредоточенным видом обошла лавку по кругу, насильно отодвинула Регину и присела, вглядываясь в темный угол.

— Шериф, может, вы делом займетесь? Ваш потерпевший на испорченную проводку жалуется, а вы пыль по углам взглядом сканируете, — недовольно сказала Регина.

— Я и занимаюсь. Между прочим, от вас один беспорядок. Вы мне все следы затопчите, улики всякие. Покиньте место преступления.

— Что?! Я — покиньте?!

— Вы — покиньте.

Эмма с непререкаемым видом выпрямилась и указала Регине на дверь.

— Да я…

— Я имею право арестовать вас за сопротивление…

Регина не дослушала, резко развернулась и вышла.

— Я бы посмотрел на мэра под арестом, — прыснул Голд.

— Следующий раз арестую ее без предупреждения.

Эмма заперла дверь, дважды проверила, подергав за ручку, провернула и без того плотно прикрытые жалюзи.

— А ты говорил — дела никому до тебя нет. Хоть бы выяснил, зачем она приходила.

— Тебе так интересно, какими словами она тебя характеризует?

— А вдруг бы словарный запас пополнила? — Эмма подняла куртку, встряхнула и бросила на стул за прилавком.

— Поверь на слово: у тебя богаче, — Голд, приобняв, потянул ее внутрь, в подсобку.

— Льстец. И лжец.

— Ну второе-то с чего? — Голд остановился на полпути, прижав ее к входной арке.

— Долго перечислять, — Эмма нетерпеливо притянула его за шею к себе, но не успела поцеловать. В дверь подсобки раздался стук. Любовники вздрогнули и обернулись.

— Свет надо было погасить, — прошептала Эмма.

— Какой свет? Не гасит никто гирлянды на ночь.

— Я про свет внутри лавки.

— Да снаружи-то не разберешь, что конкретно светится.

— Го-о-олд!!! — раздалось из-за двери пьяно и громко.

— Это кто? Доктор Вейл, что ли? — удивилась Эмма. — Он-то что забыл?

— Понятия не имею, — честно ответил Голд, мысленно перебирая возможные поводы для ночной встречи с доктором Вейлом, учитывая, что последний не помнит себя Франкенштейном.

— Го-о-олд!!! Ты пысмтри, каво я нашо-о-ол! — продолжалась речь из-за двери. — Это же наш Джыф…Джаф…Джыыыыы…

— Кто «ваш»? — подозрительно спросила Эмма.

— Понятия не имею, — ответил Голд, старательно скрывая беспокойство.

— Но Вейл, похоже, считает, что ты знаешь.

— Он пьян, этот твой Вейл.

— Может, я выйду с другой стороны, быстренько его и этого «джыфа» арестую, а потом…

— Ты его до утра будешь арестовывать и препровождать в участок. Т-с-с, — Голд высвободился из ее объятий и осторожно подошел к двери. Тихо щелкнул замок.

— О, мстр Голд, там такое, — пошатываясь, Вейл указал куда-то в сторону. — Па-а-адемте, только в-в-вы помните…

— Доктор Вейл, может, вас проводить домой? Могу и в больницу, — негромко сочувственно произнес Голд.

— Да не… Разве не помните, как мы-ы-ы… а о-о-он… првозил… трупы…

— Где трупы?

— Там.

— Идите, я за вами.

Вейл кивнул, неловко потянул Голда за пиджак. Тот выдернул рукав из слабых пальцев пьяного доктора и прикрыл за ним дверь.

— Какие трупы? — ошалело спросила Эмма.

— А, ерунда. Он практику свою медицинскую вспомнил.

— Ты-то тут причем?

— Спроси утром у Вейла. Если он, конечно, вспомнит, что говорил.

— Если вспомнит, то уж точно сочинит что-нибудь. Рассказывай, я сверю потом ваши показания.

— Мы просто пили вместе: он, я, его друг… А у них как раз была практика, морги, все такое, трупы, органы… После третьего стакана виски Вейл в подробностях рассказывал, как вскрывал брюшную полость какого-то бомжа.

— Не надо подробностей, — скривилась Эмма.

Голд ухмыльнулся.

— Как скажешь, Эмма.

— Ну, этих подробностей не надо. А другие можно, — и она обняла его и поцеловала под дальние выстрелы фейерверка.

* * *

Утром Голд потихоньку открывал лавку. Смел вчерашние осколки, перенес куртку Эммы в подсобку, поднял жалюзи и сквозь стекло увидел, как ему радостно машет Генри. Голд сделал вид, что не заметил его активности, но тут же подпрыгнул от настырного стука в стекло. Он взглянул на часы: десять. Ну, разве что оправдаться рождественским утром, но Генри не дал ему и этого, продолжая стучать в окно, дверь и дергать ручку.

— Что случилось? — Голд приоткрыл дверь.

— С Рождеством, мистер Голд! Вы почему вчера не пришли? — и Генри сунул ему разукрашенную коробку.

— Я…э-э-э… Вообще-то…

— Вас ограбили, да?

— А?

— Мама-мэр сказала, что вчера мама-Эмма у вас следственные мероприятия проводила и ее выгнала, — судя по его тону, последним он был доволен, как слон.

— Ну-у-у, да.

— А почему ленточек всяких желтых нет? Не опечатано ничего? — Генри нахально прошелся по лавке, с любопытством заглянул за прилавок в опасной близости от входа в подсобку, который еле-еле прикрывали занавески.

— Да… э-э-э… вчера по горячим следам нашли, — Голд протиснулся на свое привычное место продавца и перекрыл спиной видимость.

— И кто же? — Генри, делая вид беспечно прогуливающегося, сдвинулся так, чтобы в щель между занавесками увидеть хоть что-то.

— Бродяга один, уже сидит, наверно. Это надо у шерифа спрашивать. Может, добежишь до участка, спросишь ее? — Голд сменил тактику, вышел к Генри в центр лавки и, по-отечески приобняв его, подтолкнул к двери.

— Нет ее там. И дома нет. Я думал — она у вас, — Генри выкрутился из его мягкого направляющего объятия.

— Нет ее у меня, — категорично заявил Голд.

— Да?

— Да.

— Ну ладно. А что украли-то? — сделал Генри последнюю попытку.

— Не успели ничего.

— А. Ну хорошо. Я вам там подарок принес. С Рождеством!

— С Рождеством, Генри.

И Голд торопливо запер за ним дверь.

— Подарок, так тебя… — пробормотал он и опасливо отставил коробку.

— Ну, все правильно, — высунулась хихикающая Эмма, — он тебе подарок принес. Еще вчера. Даже и раньше. Это же я.