Фрагменты (джен)

Примечание:

Эпоха Третьего Доктора. «Мутанты» (сезон 9, серия 4).

На одной планете живет народ, который должен пройти определенный цикл, перед тем как достичь высшей точки развития. И одна из частей этого цикла — мутации, которые являются совершенно естественным этапом, но многие об этом забыли, ведь со времен прежнего цикла прошло уже целых пятьсот лет.

Сначала изменилась рука. Она покрылась грубой шерстью, а потом постепенно, день за днем, минута за минутой, на ней появилась жесткая корка. Луиза сжимала ладонь изо всех сил, кусала до крови, царапала ногтями, пытаясь содрать эту заразу. Она перепробовала всё, но поделать ничего не смогла. Шерсть, а за ней корка продолжала расти, охватывая ее пальцы и запястье, а потом предплечье.

Луиза плакала и кричала в небо, умоляя избавить ее от этого проклятия, но всё тщетно. Зараза продолжала шириться, не обращая внимания ни на что. Не помогали даже припарки старой Варги, которая была искусным лекарем. Но на этот раз и она оказалась бессильна. Ей было не под силу защитить девочку ни от болезни, ни от гнева их главы, Варана.

Луиза обессиленно опустилась на землю, не обращая внимания на дорожки слез, стекающие по щекам и подбородку. Вот и всё. Когда стало ясно, что ей ничем не помочь, Варан просто выгнал ее. И велел не возвращаться, пока она не вылечится. Если вылечится. Все они знали, что противоядия нет. И не будет. А значит, она обречена.

Луиза свернулась комочком на обочине дороги. Ее ноги покрылись пылью и ссадинами. На них появилась кровь. Аккуратно, чтобы не повредить их еще больше, девочка сорвала лист лопуха, росший рядом, и дотронулась им до ран. И тут же отдернула руку. Нога была жесткая, как камень.

Не веря своим глазам, Луиза повернула ногу к себе и вгляделась в пятку, а потом подняла подол юбки из грубой ткани. Прерывисто выдохнув, она отвернулась, стараясь не смотреть. Ошибки быть не могло: ее ноги тоже подверглись болезни.

От огорчения и безысходности Луиза несколько раз ударила кулаком по земле, сбивая костяшки в кровь, а потом зарылась лицом в ладони и завыла — протяжно и на одной ноте. Больше ни на что сил у нее не оставалось.

— Ш-ш-ш, тихо, тихо. Ты совсем ослабла, маленькая. Так нельзя.

Луиза дернулась, когда кто-то дотронулся до нее, и попыталась отстраниться, но у нее ничего не получилось. Человек дотронулся до ее лба, пригладил волосы и, наклонившись, прошептал — тихо-тихо, едва слышно, но так, чтобы Луиза его поняла.

— Не бойся, маленькая. Так и надо. Ничего страшного с тобой не случится, обещаю.

Луиза с трудом повернула голову — и это называется ничего страшного?! — и попыталась оттолкнуть этого человека, но вдруг поняла, что перед ней вовсе не рука, а клешня. Такая же, как у всех тех мутантов, которых она видела раньше.

Она закричала — вернее, попыталась, — но из горла у нее вырвался лишь слабый сдавленный хрип. Луиза поняла, что превращается. Теперь уже окончательно.

Человек мягко отвел руку — а вернее, клешню — Луизы и снова дотронулся до ее лба.

— Тебя это пугает, правда? — уточнил он.

Луиза хотела спросить, как это может не пугать, но не смогла выговорить ни слова. Человек кивнул.

— Я понимаю. Мне тоже было страшно когда-то. Но теперь — нет. Потому что это не конец.

Луиза побежденно закрыла глаза. Да, конечно, она знала, что мутанты не умирают просто так, но какой толк в этом? На них охотятся, их убивают — разве их существование можно назвать настоящей жизнью?

— Никто из нас не остается мутантом навечно, — тихо произнес человек, как будто прочитав ее мысли. — Еще немного — и ты преобразишься. Станешь такой же, как и я. Разве это не стоит того, чтобы немного потерпеть?

Станет такой же, как и он? Потерпеть? Зачем?

Луиза очень хотела высказать всё этому человеку, у которого хватало наглости насмехаться над ней, но он лишь покачал головой и легонько сжал ее плечо.

— Подожди еще немного, маленькая. Скоро всё закончится. А пока… лучше поспи.

Больше Луиза уже ничего не слышала. Ее глаза закрылись, и она провалилась в темноту, надеясь, что это будет последним ее воспоминанием.

…Кай поднял преображенную девочку на руки. Видел бы их кто-нибудь сейчас! Человек в сияющих одеждах и мутант у него на руках. Право же, есть от чего прийти в изумление.

Ну да ничего, скоро всё это закончится. Их раса недаром развивается именно так: она проходит через унижение и боль, а потом преображается и получает такие силы, которым мало кто может что-то противопоставить. Ради этого можно и потерпеть.

Остается самая малость — убедить всех, что так и должно быть; что процесс совершенно естественный.

Ах, если бы это было так легко…

Кай вздохнул и отправился к профессору Сондергаарду. Там будет легче довести преображение до конца.

Примечание:

Эпоха Четвертого Доктора. «Подземный мир» (сезон 15, серия 5).

Раса миньянцев уничтожена, но некоторые из них не теряют надежды возродить свой народ. Однако для этого нужно пройти путь длиной сто тысяч лет.

— Поиск есть поиск, — строго сказал ей капитан, и Тала устало кивнула.

— Поиск есть поиск, — согласилась она и прошла к своему месту на палубе.

Капитан проводил ее жестким взглядом, но вскоре отвернулся. Чем дальше, тем сложнее было сохранять дисциплину на корабле и напоминать соотечественникам, зачем они отправились в путь. Иногда он и сам задавался вопросом, есть ли какой-то смысл в их путешествии? Не прошли ли эти сто тысяч лет в бесплодных поисках, которые в итоге так и не принесут ничего хорошего.

Джексон нахмурился и на мгновение прижал пальцы к вискам, спасаясь от нарастающей головной боли. Он уже потерял счет дням и часам, которые они четверо провели вот так, скитаясь по Вселенной и пытаясь долететь до цели. Получится ли у них достигнуть цели? Джексон не знал. Но, как капитан, он не имел права показывать сомнения и тем самым подрывать веру своих подчиненных. Они устали и измучились, им всем пришлось тяжело, но другого выхода не было. Нужно было терпеть. И ждать.

Это всё, что им оставалось.

Примечания:

Эпоха Четвертого Доктора. «Шада» (сезон 17, серия 6).

Шада — планета-тюрьма, созданная Повелителями времени для опасных преступников, которых погружают в анабиоз. Несмотря на то что сбежать оттуда в таких условиях невозможно, один случай побега всё же известен.

Джанет сидела в космическом корабле, откинув назад голову, и размышляла. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие, хотя давалось ей это нелегко. Прошло слишком мало времени, и Джанет еще не успела отойти от приговора, который ей вынесли на Галлифрее. И не только ей — им всем. И тем, кто руководил операцией, и простым марионеткам, к которым и относила себя Джанет. Но кого интересует, что у нее не было выбора, что она ввязалась в это всё, лишь бы подзаработать денег и потратить их на лечение родных? Никого. Повелители времени хотели забыть о случившемся и решили всех преступников, пусть даже невольных, предать забвению. Именно поэтому их сейчас отправляли на Шаду под сопровождающим конвоем.

Джанет передернула плечами и, забывшись, попыталась поднять руку, но не смогла: узкая и тонкая, но при этом очень прочная цепь приковывала ее запястье к подлокотнику.

Джанет вздохнула. Само путешествие до Шады займет меньше пяти минут, она это знала. Новые корабли Повелителей времени позволяли им мгновенно перемещаться в любую точку вселенной. Удивительные технические достижения — и ни капли милосердия. Ее даже не выслушали. А ведь сама Джанет не считала себя виноватой. Весь план по разграблению и захвату соседней Галактики принадлежал не ей, и, сложись ситуация иначе, она бы даже не стала в этом участвовать. Но теперь уже ничего не поделаешь. Остается надеяться, что они скоро прибудут на Шаду и Джанет в конце концов найдет способ выбраться оттуда.

Если, конечно, эта планета будет хоть немного развита, и на ней найдутся нужные технологии.

Джанет откинулась на спинку кресла и сама не заметила, как задремала. Очнулась она, когда кто-то грубо встряхнул ее за плечо и, отстегнув наручники от кресла, скрепил ими ее руки между собой.

Джанет поморщилась от столь грубого обращения, но возражать не стала. И только когда они подошли к криокамере, она резко обернулась к охраннику.

— Что это значит? — выдохнула Джанет. — Почему…

Охранник подтолкнул ее ко входу в камеру, и Джанет попыталась вывернуться из хватки, но не смогла. В ее глазах застыл ужас.

— Что вы делаете? — Охранник не ответил, но она не сдавалась. — Скажите хотя бы, сколько времени мне здесь нужно будет провести.

Ее плечо сжали сильнее, но на этот раз до пленницы наконец снизошли.

— Вечность, — коротко ответил охранник. — Это идеальная тюрьма. Все уснувшие в этих камерах уже больше никогда не просыпаются.

У Джанет бешено стучало сердце. Так вот что значит заключение на Шаде. Вечный анабиоз.

— Но я же не хотела… — вяло возражала она. — Мне просто нужны были деньги… вы не можете так поступить со мной!

Во взгляде, которым ее наградили, не было ни капли сочувствия.

— Не играй со мной в эти игры, девочка, — прошипел охранник, наклоняясь к ней. — Мы оба знаем, что весь план принадлежал тебе, а после того как всё раскрылось, ты пошла на попятную. Но больше у тебя никаких шансов не будет.

И он резко втолкнул ее в камеру, закрыв дверь. Заморозка начала действовать, прежде чем Джанет успела сказать хоть слово.

Но даже если бы она и могла что-то возразить охраннику — что толку? Джанет вспомнила, как всё было на самом деле.

Всё-таки уметь стирать себе память — это очень полезное умение.

Примечания:

Эпоха Четвертого Доктора. «Меглос» (сезон 18, серия 2).

Эта серия примечательна тем, что здесь вернулась Жаклин Хилл (сыграла Барбару, одну из первых спутниц Первого Доктора), на этот раз в роли жрицы Лексы. Я надеялась, что Доктор отметит их сходство, но, к сожалению, этого так и не произошло.

— Знаешь, ты очень похожа на мою подругу, — вслух размышляет Доктор, когда его привязывают к камню для жертвоприношений.

Лекса старается его не слушать и смотрит совершенно в другую сторону. Почему-то от взгляда Доктора ей порой становится неуютно, хотя она и знает, что поступает правильно.

— Правда, она бы никогда на такое не пошла, — продолжает Доктор. — Барбара была очень доброй. Иногда мне кажется, что ей не хватало жесткости. Только подумай, она пыталась остановить жертвоприношения ацтеков и изменить историю. А всё потому, что ей стало их жалко.

Доктор бегло осматривает свои привязанные руки.

— А ты делаешь ровным счетом наоборот, — грустно заключает он. — Пытаешься принести меня в жертву, приписывая мне то, чего я не совершал.

Лекса фыркает. «Не совершал», как же! Забыл уже о своих преступлениях, верно.

Доктор молчит, и она понимает: нет, не забыл. Но он по-прежнему ничего не признает, предпочитая винить во всем своего несуществующего двойника.

Ничего, ему уже недолго осталось.

И Лекса делает знак, призывая начать жертвоприношение.