Homme like you (гет)

На берег Гвинейского залива сумерки не опускаются, скорее, падают. Казалось бы, еще минуту назад ярко светило солнце и по песку тянулись резкие длинные тени пальм, но стоило последнему лучу скрыться за горизонтом, как все окутала стремительно густеющая сизая пелена. Не пройдет и получаса — Золотой Берег погрузится в кромешный мрак.

Так же неумолимо и быстро ночь наступила в судьбе Беллатрикс: ровно в ту минуту, когда Повелитель прогнал ее от себя и велел никогда не показываться ему на глаза. И разве, лишившись возможности быть с ним рядом, могла она выходить на те же улицы, видеть знакомые лица и ловить на себе жадные любопытствующие взгляды? Нет, лучше уж оказаться вдали от всех. В первую очередь поэтому она здесь — на загаженном пляже, окаймляющем пригород Аккры⁽¹⁾, — наслаждается запахами тухлой рыбы, дыма и канализационных стоков.

Внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить в чье-нибудь дерьмо, она поднимается по пологому берегу и углубляется в узкую грязную улочку, петляющую меж перекошенных убогих домишек. Все они ржаво-серого цвета, как дорожная пыль. Уныло. А с наступлением темноты город и вовсе начинает казаться вымершим.

Иногда Белла останавливается, чтобы оглядеться и прислушаться. Пару дней назад, после разговора с заказчиком, возникло ощущение, что за ней следят. Но сейчас вроде бы ничего подозрительного. Только вывешенное кое-где на веревках тряпье слегка раскачивается от дуновений вечернего бриза, и подмигивают изредка из нутра нищенских хижин лучины. Штор здесь на окна не вешают. И стекло на них нечасто увидишь. Неудивительно, что магический гнус, если уж заводится, то резвится вволю, а понятия не имеющий ни о каком Статуте люд за избавление от такой напасти готов отдать колдуну что угодно. И кого угодно.

Зелья на основе человеческой крови и органов у местных чернокнижников в большом ходу. Но Беллу такое не интересует: смахивает скорее на шарлатанство, чем на серьезную магию. Она вместо любого местного варева приготовит аналог без человечины, причем лучшего качества. Лорд многому научил свою преданнейшую соратницу. А он — мастер высочайшего класса. И какие бы сплетни ни распускали о нем враги, к варварским людоедским зельям питал одно лишь отвращение.

Говорили, что Повелитель использует своих людей как слуг и ничего не дает взамен — какая вопиющая наглая ложь! Он всем воздавал по заслугам. И ей, Белле, посчастливилось получить от него больше всех. Он щедро делился с ней знаниями, опытом. Вложил в нее так много, что хватит до конца жизни. И даже теперь, обвиненная им в измене и отвергнутая, она будто чувствует его незримое присутствие, будто Господин и Наставник все еще заботится о ней, оберегает.

Белла медленно выдыхает скопившуюся под сердцем боль. Год назад от таких мыслей пришлось бы смаргивать слезы и до крови кусать губу. Но теперь уже легче: то ли боль притупилась, то ли она к ней привыкла. Возможно, со временем она так и научится жить... без него. В конце концов, для нее самое главное — знать, что он тоже где-то живет. И насколько можно судить по новостям в британской магической прессе, дела у него идут неплохо. А она ведь только того и добивалась: чтобы не сбылись кошмарные сны. В них Повелитель падал замертво, сраженный своим же проклятием, потому что Старшая палочка предавала: разворачивалась и направляла зеленую молнию ему в грудь, в сердце... Белла просыпалась в холодном поту, в слезах и долго потом не могла уснуть, слушала его дыхание. Иногда в такие моменты появлялась тянущая боль внизу живота, но Белла не придавала значения. Все казалось неважным на фоне страшных видений. Однажды, нечаянно разбудив его своими метаниями, она решилась все рассказать. Он выслушал и нахмурился:

— Сейчас я спишу это на твою беременность, Беллатрикс, но впредь не желаю слышать подобных глупостей.

В ту ночь он ушел, а она не спала до утра. Рыдала из-за его разочарования и своего бессилия.

В последующие дни стало только хуже. Кошмары изматывали, зелья не помогали. Болела голова, тянуло живот, ныла поясница. Вскоре, в одну из холодных, бесприютных ночей случился выкидыш. Она потеряла ребенка. Его ребенка. Боялась, что не простит, однако он не только не упрекнул, но даже позволил выплакаться на его груди. Успокоившись и согревшись, она заснула, но во сне снова увидела его смерть. И по утру пришло решение.

Хр-руп — всего лишь сухая ветка попала под ногу, но Белла вздрагивает: с таким же хрустом ломалась Старшая палочка.

Это случилось вечером, по возвращению из румынской глуши. Там она встречалась с ведьмой-пророчицей, про которую говорили, что ни разу за всю жизнь не ошиблась.

— Его убьет то, на что он возлагает самые большие надежды, — держа Беллу за руку и таращась жуткими бельмами, прорицательница подтвердила худшие опасения.

Белла аппарировала домой, выждала момент, когда лорд, раздеваясь ко сну, положил палочку на прикроватную тумбу. Взяла ее. И сломала.

Никогда не забыть ей, как неверие, разочарование и ярость сменяли друг друг на его лице. Лице, не похожем ни на чье другое. Белла никогда не понимала, как некоторые могут считать его уродливым. Для нее он всегда был и будет воплощением совершенства. Он схватил ее за волосы жесткими и холодными, как сталь, пальцами и, запрокинув ей голову, пристально страшно посмотрел в глаза. Она безропотно приняла бы смерть от его руки: какую угодно. Но получила лишь Круциатус, который и забылся-то почти сразу. Не то что боль от срываемой с кожи Метки.

— Убирайся! — это мгновение болит в памяти до сих пор. Пульсирует в груди сгустком черной тяжелой жижи, имя которой — тоска. И фантомная Метка в дремотных грезах нет-нет да загорится огнем: будто бы он зовет. Но увы. Едва развеиваются остатки сна, исчезает и жжение. Зато кошмары с той поры ей больше не снились. И ее Господин не умер.

А сама Белла может, и очень скоро, если не прогонит нахлынувшие невовремя воспоминания и не сосредоточится на деле. Она уже практически на месте. Вокруг все та же грязь, но дома стали добротнее, ровнее и выше. Район считается зажиточным. Здесь адзе⁽²⁾ появлялся в прошлую ночь.

Она поправляет амулет на запястье и крутит головой по сторонам, выбирая место, где подождать. Приличных вариантов все равно не находится, и Белла просто отступает с середины улицы под какой-то навес, сливается с ночью. Вскоре амулет теплеет — тварь приближается.

Ореховая палочка, изогнутая, как коготь хищной птицы, плавно выскальзывает из рукава и ложится в руку. Но применять волшебство до схватки нельзя: адзе заметит.

Влажный тяжелый воздух, кажется, липнет к коже и не освежает, все такой же душный, как днем. Охотница затаивает дыхание и всматривается в темноту. Серпику ущербной Луны, обложенному лохматыми облаками, не под силу развеять мрак. Оно и к лучшему. Белла всегда уверенно чувствовала себя во мгле, и фонарь светляка-вампира так будет лучше видно.

По-кошачьи мягко, беззвучно она крадется вдоль улицы, придерживая рукой длинный подол платья. Периодически меняя внешность, излюбленному стилю в одежде она решила не изменять. Пусть хоть что-то остается из прошлой жизни... В узком проеме между домами мелькает желтый огонек. И Белла устремляется туда. Она всегда была стройной, а за последние три года и вовсе набегала отличную форму. Было б кому оценить.

Из-за угла дома она выглядывает осторожно, чтобы себя не выдать, и едва удерживается от ругательств вслух: светляка нигде нет. Текучим слитным движением выскальзывает из простенка и осторожно идет вперед. Летает адзе небыстро, значит, все еще рядом. И горячий амулет говорит о том же. Внезапно он накаляется. Сжавшись пружиной, Белла резко разворачивается, и как раз вовремя. Полмгновения ей хватает, чтобы отскочить в сторону и увернуться от блеснувших призрачным лунным светом когтей, которые в противном случае располосовали бы горло.

Тварь приняла человекоподобный облик, теперь она будет стараться ранить в жизненно важные органы, чтобы затем разорвать зубами и выжрать внутренности. Считается, что светлячкам-вампирам в антропоформе особенно по вкусу печень, сердце и легкие, тогда как, будучи насекомыми, они пьют лишь кровь, что не всегда ведет к смерти жертвы. Всего лишь вызывает эпидемии опасных болезней. Но этот все равно подохнет голодным. Добыча отыграла у охотницы преимущество внезапного нападения, но уже и потратила. Теперь все решат скорость, сила и мастерство. Адзе скорее всего сильнее и мастерски сливается с темнотой. Но у Беллы в арсенале есть преследующий Люмос, и она может атаковать с дистанции.

Люмос зависает над головой вампира, и того теперь отлично видно. Частокол скрещенных иглообразных зубов, длинные — ниже колен — руки и когтистые пальцы. Какая прелесть! Опасность приятно будоражит кровь, и Белла позволяет себе самодовольно ухмыльнуться. Тварь же глухо рычит и пытается избавиться от подсветки, естественно, безуспешно.

В вампира летят молнии Сектумсемпры, Петрификуса, Ступефая, Бомбарды. Авада, к сожалению, тут бесполезна, Непростительные на тварей не действуют. Эффект обычных проклятий тоже существенно снижен, но по крайней мере присутствует. Их задача замедлить, сбить с ног, ослабить. Для добивания же сгодится кое-что неожиданное из собственных разработок охотницы. Твари должно понравиться.

Устав от непрерывных ударов, вампир низко припадает к земле и совершает молниеносный бросок. Луч последнего Петрификуса проходит мимо, лишь подсветив красным редкую жесткую шерсть на мускулистых голенях. Но хуже всего то, что Люмос не успевает за объектом слежки. Адзе превращается в размытую тень на темном фоне, от которой приходится отпрыгивать почти вслепую, с риском напороться на какую-нибудь ржавую железяку или подвернуть ногу, угодив в канализационный сток. Такие здесь тянутся узкими бороздами от каждого дома, чтобы посреди улицы влиться в одну общую канаву.

Страхуя себя подстилкой из слабеньких чар автолевитации — увы, в полной мере это искусство ей так и не покорилось, — Белла приземляется на широко расставленные ноги, пружинисто приседает и опирается на грунт левой рукой, чтобы в следующую секунду по наитию опрокинуться на спину и выбросить вверх правую, покрепче сжав волшебную палочку.

— Агуаменти! — На исчерна-серые тучи над головой наползает тьма, в нее и ударяет упругая струйка. — Аргентум Культрум⁽³⁾! — Обратившаяся серебряным клинком вода с треском рассекает смрадную тугую плоть. — Амальгамус! — проворачивая кинжал, выдыхает Белла и вскоре чувствует холодные тяжелые капли, побежавшие от кисти к локтю. Проклятье! Это не кровь, а серебряная амальгама. Наколдованный нож совсем неглубоко вошел в тело адзе, и тот теперь с хриплым воем удирает к зияющим провалам окон в стене ближайшего дома. Проникшее в кровь серебро, конечно, растворит сосуды и мягкие ткани близ раны, но убить не сможет.

Скрипнув зубами, Белла вскакивает на ноги, намереваясь настичь и добить уродца, но тут боковым зрением замечает снующий в воздухе огонек. Второй вампир?! Хреново.

Первого, подранка, приходится отложить на потом. Второй — невредимый и полный сил — гораздо опаснее, а охотница уже устала. Кровожадный светлячок облетает ее широким кругом, без труда уворачиваясь от парочки прицельных режущих. Ничего, та, которая когда-то стояла по правую руку от Темного лорда, только немного отдышится и сумеет удивить наглого гнуса.

Адзе продолжает кружить, иногда резко меняя направление и тем самым заставляя ведьму постоянно вертеться из стороны в сторону. Она старается достать его проклятиями, но в беспорядочно снующее насекомое размером с ладонь с пятнадцати-двадцати футов попасть не так-то просто. Тварь предпринимает попытки к сближению, совершая стремительные броски, но Белла либо уклоняется, либо отбивается. Наконец она достает летуна Ступефаем, второй раз — Петрификусом и рубит вдогонку Семпрой.

Останки гнуса мокро шлепаются на пыльную землю. Однако вытекающая из них светящаяся жидкость стремится собраться воедино, заодно стягивая и рассеченные половинки. Вот почему адзе практически невозможно уничтожить, пока он в анимаформе. Присев над ним на корточки, четверть минуты Белла отводит на удовлетворение собственного любопытства: разглядывает уродливую голову насекомого, у которого изо рта торчат отнюдь не миниатюрные зубки, после чего командует:

— Конвертере⁽⁴⁾! — и пригвождает слабо шевелящего лапками светляка синим лучом. Того капитально раздувает, корежит, и вскоре у ее ног уже лежит монстр ростом поболее шести футов. Он истекает кровью и глухо стонет: половинки не успели до конца срастись.

Тварь повержена и больше не вызывает ненависти. Ударом серебряного клинка в разверстую грудную клетку Белла ускоряет агонию дикого африканского кровососа. Менее чем через минуту с ним все будет кончено, пора подумать и о его собрате, притаившемся где-то неподалеку. Интересно, успел ли он залечить свою рану?

Белла тянется к сигнальному амулету — может быть, монстр предпочел сбежать? — и не находит браслет на прежнем месте. Обронила в пылу схватки. Она устало оглядывается. Глаза привыкли к темноте, да и от месяца, вынырнувшего из-за туч, свет тускленько, но струится... Однако Акцио все же быстрее. Ведьма вскидывает палочку, но слова заклинания замирают на губах из-за нахлынувшего ощущения смертельной опасности, способность предчувствовать которую выработалась еще в первую Магическую.

Амулет падает перед ней на землю, и тут же, раньше, чем она успевает поднять голову, на то же место грузно спрыгивает второй адзе, на лету выбивая из ведьминых рук оружие. Нависает долговязой тушей и не дает отскочить, хватает за горло когтистой лапой.

"Мордред! Этого не может быть, нет!" — Белла трепыхается, пытаясь оттолкнуть адзе беспалочковыми проклятиями, но без толку. Как глупо, бездарно... Она не может сдохнуть, став кормом для тупой насекомоподобной твари!

А тварь тем временем рассекает ей щеку когтем и облизывается, втягивая обратно повисшую гадкой нитью слюну.

"Да чтоб тебя!"

Белла вцепляется обеими руками в шершавые пальцы вампира и, сконцентрировавшись на ощущении магических потоков, направляет их через свои ладони:

— Редукто, — хрипло выкрикивает она, и адзе, вздрогнув, на миг ослабляет хватку. Этого хватает, чтобы повиснуть на его руке и ударить обеими ногами в живот. Так Белле удается высвободиться, но она оступается, путается в подоле и падает. Возможно, есть смысл все-таки обновить гардероб. Если он ей еще понадобится.

— Проклятье! — Рыча и дико озираясь, она пытается найти палочку. Та обнаруживается поблизости, но вампир опережает, без всякого уважения ногой отшвыривает благородный ореховый коготь с сердцевиной из драконьей жилы. Ну хоть наступить ума не хватило. И все же от отчаяния и досады хочется выть. В голове ни одной умной мысли. Да и неумной тоже. Неужели она все-таки умрет в этой грязи, рядом с канализационной канавой, от когтей жалкого светляка?!

Отталкиваясь пятками и локтями в не особо изящном стремлении уползти, Белла готова призвать на помощь Мордреда и Моргану. Кажется, встречался ей такой ритуал... Или там было про Боуддику?.. На хрен без разницы! Все равно не помнит. Думай, Белла, думай! Вспомни уроки с лордом, в них точно что-то было и на такой случай. Должно было быть...

Вдруг за спиной адзе возникает высокая фигура в черном, а мгновением позже шею кровососа пронзает что-то похожее на гарпун, дернув за который, незнакомец попросту сносит уродливую голову с плеч.

Белла же первым делом кидается к палочке. Кто знает, какие у спасителя планы насчет спасенной? И только вновь ощутив в руке теплую гладкую рукоять, а вместе с ней уверенность, она распрямляется в полный рост и оборачивается, чтобы сказать "спасибо". Однако видит лишь исчезающий в проулке край черной мантии. Первый порыв — броситься за незнакомцем — она душит в зародыше. У нее есть неоконченное дело.

Влив для верности в обезглавленное тело проклятого адзе около унции жидкого серебра, она находит в грязи амулет и тщательно ощупывает. Совершенно холодный — живых кровососущих светлячков поблизости больше нет. Можно чуть-чуть выдохнуть, но бдительности больше не терять. Амулет она закрепляет на левом запястье и только после этого наклоняется, чтобы достать из-за высокого голенища удобного всесезонного сапога свернутый в трубочку листок пергамента. Капля вампирской крови заставляет буквы на нем засветиться золотом. И золото ей непременно заплатят, к тому же в двойном размере.

Заказчик, какой-то чинуша из местной городской мэрии, ждать себя долго не заставляет. Но, сверкая белками выпуклых глаз и большеротой улыбкой, долго пытается не понимать, почему плата выросла вдвое, зато то и дело принимается лить Белле в уши елей за спасение жителей Аккры. Некоторые из них, к слову, уже повысовывались из дверей и окон, чтобы поглазеть на ведьму. Белле плевать на этих убогих трусов, подавляющее большинство из которых к тому же магглы. Но ей нужно золото, чтобы не пришлось хотя бы в ближайшее время посещать Гринготтс — мысль о возвращении в Англию все еще невыносима. А еще ей просто необходимо время от времени окунаться в пучину погони, опасности, битвы. Это помогает вспомнить, что удовольствием может быть просто жить. Сегодняшних приключений хватит, наверное, на месяц. И провести это время она намерена по другую сторону черного материка, в гораздо более приятном месте.

1) столица Ганы

Вернуться к тексту

2) Адзе — вампир из легенд Ганы и Того. Он может явиться в облике светлячка. Ели его поймать, то он примет человеческий облик и попытается впиться зубами в горло. Но только в этом состоянии его можно победить. А если останется насекомым, то станет пить кровь человека, пока он спит, и заразит страшной болезнью.

Вернуться к тексту

3) Argentum Cultrum — лат. серебряный нож

Вернуться к тексту

4) Convertere — лат. превратись

Вернуться к тексту