Демонический страж (гет)

За окном мелькали деревья. Ели и сосны будто тянулись колючими лапами к автобусу, но не успевали схватить — слишком уж быстро он ехал. Летняя пора наполнила лес жизнью, окрасила всеми оттенками зелёного. Солнечный свет просачивался сквозь кроны и ложился на дорогу золотистыми пятнами. Прозрачные, но почему-то всё равно видимые глазу лучи казались тончайшим полотном, осязаемым — только руку протяни.

Деревья смыкали ветви над дорогой, погружая её в мягкую тень. Сквозь прорехи в листве заглядывали кусочки глубокого, напоминающего океан неба. Умытая недавним дождём дорога извивалась и сворачивала то в одну сторону, то в другую, огибая изредка встречающиеся на пути скалы и выступающие горные склоны.

Аластриона смотрела куда-то сквозь зелёный полог, покачивая головой в такт музыке. Сквозь наушники слышалось лишь мерное урчание мотора. Солнце светило в окна автобуса с другой стороны, и она наслаждалась прохладой тени. Лето в этом году выдалось на редкость жарким, что не могло не радовать: обычный для суровых северных краёв холод Аластриона не переносила от слова совсем, словно родилась не здесь. Но в том, что родом именно отсюда, она не сомневалась — не стали бы её настоящие родители везти младенца через полмира, чтобы подкинуть корзинку под двери детдома.

Тоскливые воспоминания омрачили так хорошо начинавшийся день. С тех пор, как мачеха… нет, всё-таки мать показала ей маленький плед, в который она была закутана, когда её нашли в корзине на пороге детдома, Аластрионе не давал покоя вопрос: кто её настоящие родители и почему они бросили её? Она не помнила ни их лиц, ни голосов. Что уж удивляться — она была младенцем, когда видела их в последний раз. Ей от них досталось лишь странное даже для двадцать первого века имя, вышитое на пледе — кельтское, как сказали филологи.

Приёмные родители заменили ей тех, кого она не знала. В её жизни не было никого ближе: они заботились о ней, любили, как родную. Мать не могла иметь детей, и Аластриона стала для неё всем — ребёнком, о котором она так долго мечтала, с болью слушая прогнозы врачей, на сто процентов исключающих вероятность забеременеть. Но какой бы хорошей ни была приёмная семья, Аластриона надеялась хоть раз взглянуть в глаза своим настоящим родителям и спросить: почему? Что сделала им девочка, которой не было и года от роду?

Она не могла простить. Бросить ребёнка на произвол судьбы… Так жестоко и несправедливо!

Усилием воли Аластриона отмела мрачные мысли. Что было, того не изменить. Да и о чём ей жалеть? Она никогда не была нужна биологическим родителям, зато нужна приёмным. Настоящее — вот, что действительно важно. А тем, кто остался позади и вычеркнул её из своей жизни, можно лишь помахать на прощание.

А впереди её ждёт светлое будущее: Аластриона только-только получила высшее образование, да ещё и дом в небольшом старинном городке. Фактически дом принадлежал её отчиму — перешёл в наследство от покойного деда, но сейчас в нём никто не жил, и родные предложили ей переехать туда, а заодно присмотреть за домом, сейчас находящимся на попечении подруги семьи. Отказываться Аластриона не стала: как-никак, ей давно перевалило за двадцать, пора выпорхнуть из родительского гнезда и строить свою жизнь.

Автобус в очередной раз повернул вслед за плавным изгибом дороги, взбираясь на склон каменистого пригорка. Деревья расступились, открыв потрясающий вид: в окружённой лесом и горами долине раскинулся с виду небольшой, но уютный и невероятно красивый город. Маленькие, всего в два-три этажа здания, многие из которых явно видали век эдак девятнадцатый, стройными рядами обрамляли узкие вымощенные камнем улочки. Покрытые черепицей крыши и остроконечные декоративные башенки тянулись к небу, стрельчатые окна устремлялись заострёнными верхушками к карнизам и скатам крыш. Над домами возвышалась башня часовни с огромным циферблатом под верхним карнизом.

«В таких городах хорошо снимать фильмы про вампиров». Внезапная мысль заставила Аластриону расцвести в улыбке. Если бы вампиры и впрямь существовали, наверное, она сторонилась бы таких мест, но, к счастью, всё это просто сказки.

Промчавшись мимо стелы с названием города, автобус въехал на улицы и затрясся на брусчатке. Всего четверть часа спустя Аластриона, улыбаясь до ушей, вышла на вокзале и, закинув на плечо набитый доверху рюкзак, зашагала к своему новому дому. В наушниках играла позитивная музыка, и она едва заметно пританцовывала, едва сдерживая рвущиеся наружу эмоции. Собственное жильё! В новом городе, полном новых возможностей! Словно птица, Аластриона всегда стремилась ввысь — к свободе. Не свобода ли — начать жизнь с чистого листа? Её тянуло к новым впечатлениям и новым местам. Будь возможность, наверное, она просто купила бы машину и отправилась путешествовать по стране.

В кармане лежала карточка с адресом, таблички с названиями улиц на стенах домов указывали направление. Побродив немного по городу и полюбовавшись местными красотами, Аластриона вышла на нужную улицу. Узкая, вымощенная камнем, с деревьями на краю пешеходной дорожки, она выглядела так, будто архитекторы опирались на старые картины. Окружённые изящными заборами частные дома протянулись с двух сторон — лёгкие, несмотря на свой немного мрачный внешний вид, и завораживающе красивые. Ох уж эта манящая готика…

Аластриона достала из кармана фото, сравнила с двухэтажным домом на середине улицы. Один в один. Особняк из тёмного дерева со стрельчатыми окнами и декоративными башенками на крыше. В доме напротив жила Вильгерд — подруга матери Аластрионы. Её жилище отличалось более светлым и приветливым дизайном, во дворе и у ворот росли белые розы. Чуть дальше, в саду, угадывались кустики разнообразных цветов. Цветы хозяйка явно любила.

Подойдя к воротам, Аластриона нажала на кнопку звонка. Не прошло и пары минут, как в окне мелькнула женская фигура, а затем дверь распахнулась, и на крыльцо вышла женщина лет сорока пяти, одетая в потёртые джинсы и домашний растянутый свитер. На руках она держала маленькую собачку в яркой жилетке.

Увидев гостью, Вильгерд отперла ворота и, пропустив её во двор, крепко, почти по-матерински, обняла.

— Ах, Аластриона, как ты выросла! — Вильгерд отодвинулась, окинув её взглядом. — Как поживают твои родители?

— У них всё хорошо, спасибо, — улыбнулась Аластриона. Вильгерд она почти не помнила, но знала, что та видела её ещё совсем маленькой, когда в последний раз приезжала в гости на несколько дней. Путь был неблизкий, и приезжать чаще она не могла.

— Сонья велела отдать тебе ключи от дома, — Вильгерд протянула ей связку из трёх ключей. — Радует, что наконец-то он будет обитаемым. Вот, смотри: этот ключ от входной двери, этот — от летней кухни, а этот — от калитки.

Она поочерёдно перебирала ключи. Они ничем друг от друга не отличались, но Аластриона постаралась запомнить.

— Спасибо, тётушка Вильгерд, — от чистого сердца поблагодарила она. — Заходите на чай, как будет минутка.

— Обязательно, — по-доброму сверкнув глазами, пообещала та. — Ну, иди. Тебе, наверное, не терпится увидеть свой новый дом.

— Что правда, то правда.

Попрощавшись, Аластриона перешла дорогу и отперла замок на калитке. Её дом окружал ажурный металлический забор с декоративными пиками. Двор выглядел ухоженным, за домом явно смотрели — аккуратно подстриженная трава, полевые цветы в окружении бордюрчиков, несколько побеленных плодовых деревьев. Обойдя особняк, Аластриона обнаружила выходящую во двор веранду. Деревянные ступени протяжно заскрипели под ногами, когда она поднималась к массивной двустворчатой двери.

Тихо щёлкнул замок. Аластриона толчком открыла дверь. Из просторной совмещённой с гостиной прихожей дыхнуло затхлостью и пылью. На антресоли второго этажа уводила изогнутая лестница с резными перилами. Слегка запылившиеся окна обрамляли тяжёлые гардины с узором из геральдических лилий. Помещение было обставлено старинной мебелью из массива сосны и мягкого бархата.

Аластриона бросила рюкзак на диван и упала рядом, раскинув руки и счастливо улыбаясь. Дом нуждался в уборке, но все хлопоты и поиск работы она отложила на завтра: долгая дорога вымотала её. Сейчас хотелось только отдохнуть и помечтать о будущем.

Сил почти не осталось, но любопытство взяло верх. Аластриона поднялась и пошла осматривать дом. Комнат было много — спальни, библиотека, кухня и отделённая от неё столовая, гостиная второго этажа, рабочий кабинет и кладовка. Кроме того, обнаружился спуск в подвал и лестница на заваленный всяким хламом чердак. Осмотрев весь дом, Аластриона выбрала себе самую просторную спальню с выходом на балкон. Посреди комнаты стояла кровать с подвязанным сейчас балдахином, напротив располагался письменный стол. Дополняли интерьер полки, книжный шкаф и шпага на стене. Похоже, её семья бережно хранила свою историю.

Аластриона несмело потянула за ребристую рукоять с закруглённой гардой. Шпага выскользнула из ножен, сверкнув заточенным до бритвенной остроты клинком. Настоящая?! Аластриона до последнего думала, что это всего лишь муляж. Она в шутку взмахнула шпагой несколько раз, чудом ничего не задев. Оружие было идеально сбалансировано и лежало в руке так удобно, будто было её продолжением.

Аластриона бросила шпагу на край кровати и принялась осматривать книги в шкафу. Каждый фолиант из коллекции был старше неё. Она с интересом перелистывала пожелтевшие от времени страницы, вдыхала запах старой бумаги и чернил, читала заинтересовавшие её отрывки и откладывала в сторону то, что можно почитать на ночь.

Незаметно подкрался вечер. Сумерки крадучись просочились в комнату, а солнце, полыхнув напоследок огнём, скрылось за горизонтом. Аластриона наконец-то отвлеклась от старых вещей. Усталость брала своё — её клонило в сон, тело тяжелело, наливалось свинцом. Отложив в сторону заинтересовавшие её книги, она вернулась на первый этаж за своими вещами и ушла в ванную.

Водные процедуры много времени не заняли, и уже полчаса спустя она ворочалась в кровати — уснуть на новом месте оказалось непросто. Через щель между шторами в спальню заглядывала луна, посеребрившая темноту своим неверным светом. Сегодня она выглядела особенной — идеально круглая, словно зрачок неведомого зверя, красноватая, она будто бы следила за каждым движением Аластрионы. От одного лишь взгляда на неё на душе стало тревожно.

Аластриона не знала, что вселило в её сердце нехорошее предчувствие. Быть может, она просто устала? Да ещё переезд в новый дом… Вот и чудится всякое. С такими мыслями она провалилась в вязкую темноту.

…И, вздрогнув, вынырнула из неё, когда кожи коснулся прохладный ветерок. Аластриона оставила окно открытым, но такой ощутимый сквозняк мог идти только из балконной двери, сейчас запертой изнутри. Запертой ведь? Память её не подводит? Похоже, она всё-таки забыла закрыть дверь на замок, и её открыл ветер.

Что-то недовольно бормоча в полусне, Аластриона разлепила тяжёлые веки. Балконная дверь и правда оказалась открыта, вот только никакого ветра не было — разве что лёгкий сквозняк, из-за которого в комнате стало заметно холоднее. С тяжёлым вздохом Аластриона села на кровати, по-прежнему кутаясь в плед — кружевная ночная сорочка от холода не спасала, — но встать не успела: какое-то движение в тёмном углу привлекло её внимание.

Внутри всё похолодело.

В комнате кто-то был.

Аластриона вглядывалась в темноту. Глаза её не обманывали: в углу стоял рослый мужчина в плаще. В тени глубокого капюшона горели синие глаза, расчерченные узкими вертикальными зрачками. Сейчас Аластриона не думала, как такое может быть — от страха замёрзли мысли и онемело тело.

Незнакомец сделал шаг к ней. Полы плаща взметнулись, лунный свет выхватил из темноты высокие кожаные сапоги со шнуровкой и ремешками вверху голенища, оканчивающиеся проходящими над когтистыми звериными пальцами ремнями. У него странная обувь. Почему-то именно эта мысль заела в голове, хотя сейчас не имела никакого значения.

Аластриона снова подняла взгляд и, опомнившись, вжалась в спинку кровати. Кричи не кричи, никто не услышит. Придётся выбираться самой. В критической ситуации она начинала мыслить холодно и расчётливо, как только до её подсознания доходило, что она в опасности. Какие варианты? С балкона не выпрыгнешь — высоко, до двери добраться не даст этот широкоплечий мужчина. Шпагу она так и не вернула в ножны, и сейчас та лежала на прикроватной тумбочке, повёрнутая остриём к окну.

Недолго думая, Аластриона схватила её и выставила перед собой.

— Не приближайся! — не то выкрикнула, не то прорычала она. Голос не дрогнул.

Мужчина остановился, медленно склонил голову набок.

— Как причудлива человеческая память… Ты не узнаёшь меня? — раздался низкий, урчаще-шепчущий голос.

— С чего бы мне узнавать какого-то психопата? — Воспользовавшись тем, что он не подходит ближе, Аластриона встала с кровати и стала бочком продвигаться к двери. Одеяло с шелестом соскользнуло на пол, но её это ничуть не смутило.

— Меня по-разному называли, но психопатом — впервые.

— Удивительно.

Он сделал шаг в сторону, преградив ей дорогу. Аластриона замерла. Теперь шпага почти упиралась остриём ему в грудь, но ударить она не решалась. Мужчина усмехнулся: клинок у сердца его ничуть не пугал.

— Принцесса, если бы я хотел тебя убить, ты была бы уже мертва, — чуть склонив голову набок, с прищуром заверил он.

— Мне плевать, чего ты хочешь. Убирайся из моего дома! — Аластриона постаралась придать голосу твёрдости.

— Нравом ты пошла в мать, но ты меня не убьёшь. Не сможешь, — он не сомневался в своих словах.

— Уверен? — раньше, чем успела бы подумать, с вызовом спросила она.

В жилах жглась ярость, какой Аластриона никогда не испытывала. Её словно подменили. От страха и злости всё тело сотрясала дрожь. Особенно сильно дрожала начавшая затекать от тяжести рука, а вместе с ней подрагивал и кончик лезвия. Всего одно неосторожное движение — и тот, кто пробрался в дом, будет мёртв. Но сможет ли она с этим жить? Можно ли назвать этот удар самозащитой, если противник не проявляет открытой агрессии?

Не дожидаясь от неё действий, незнакомец с нечеловеческой скоростью отступил в сторону, перехватил шпагу за лезвие и вырвал у неё из рук. Аластриона отпрянула. Её единственное оружие, всё равно оказавшееся бесполезным, со звоном упало на пол, и добраться до него не было никакой возможности: мужчина встал между ней и шпагой. Из его рассечённой ладони капала кровь, но он будто бы не чувствовал боли.

Аластриона попятилась. Он наступал. Сделав всего несколько шагов назад, она упёрлась спиной в стену. Отступать некуда, сражаться нечем. Вот теперь стало по-настоящему страшно. Сердце норовило выскочить из груди, мысли беспорядочно метались в голове. Что делать? Как отбиваться или куда бежать? Аластриона судорожно огляделась, но не нашла ничего подходящего для самообороны.

Незнакомец остановился в двух шагах от неё. Она кожей чувствовала исходящую от него угрозу и мощь. Необычными в нём были не только нечеловеческие глаза — он сам был другим. За человеческой личиной таилось что-то сильное и чертовски опасное.

— Зачем ты пришёл? — набравшись храбрости, спросила Аластриона. Ничего другого ей не оставалось.

— За тобой, — от его слов по спине пробежал табун мурашек.

— Что это значит? — догадки сами лезли в голову, но она боялась даже думать о том, что он может с ней сделать.

Ответить он не успел: на первом этаже со звоном разбилось стекло. Мужчина на мгновение повернулся на звук. Воспользовавшись этим, Аластриона с неожиданной силой оттолкнула его и бросилась к балконной двери. Снаружи, под самым балконом, рос старый дуб. Прыгать на него было опасно — слишком велик риск переломать себе всё, что только можно, — но иного выхода Аластриона не видела: в её комнате этот псих, а внизу, похоже, его дружки. Единственный способ спуститься, не убившись — перепрыгнуть на ветку дерева и слезть по нему.

Незнакомец ринулся следом.

— Стой, дура! — рявкнул он.

Аластриона выбежала на балкон. Ночной воздух обдал её холодным до дрожи дыханием, ветерок встрепенул короткую сорочку. Аластриона замерла у перил, с замиранием сердца глядя на расстояние от балкона до ближайшей крепкой ветки дуба. Слишком далеко. Она скорее разобьётся, чем сумеет ухватиться за ветку. Будь она чуть лучше тренирована, шансы были бы, но сейчас путь оставался лишь один — назад. Если повезёт, получится выбраться на улицу через окна первого этажа.

Может, шансов и нет, но лучше попытаться, чем по собственной глупости упасть с высоты второго этажа. Аластриона развернулась, но не успела сделать и шага — налетела на своего преследователя. Он обхватил её руками, не давая вырваться. Её захлестнула паника.

— Пусти! — задёргавшись изо всех сил, крикнула Аластриона.

— Успокойся! — сквозь сжатые зубы прорычал мужчина.

Как она ни старалась, хватку он не ослаблял. Злость всколыхнулась внутри, из горла вырвался почти звериный рык. Аластриона ударила его по лицу, оставив глубокое царапины от ногтей. Выматерившись, мужчина отпустил её, и она проскочила в комнату. Дверь. Добраться до двери. Ничего другого в мыслях не осталось.

Дверь распахнулась от удара. Жёсткий деревянный угол врезался в висок. Аластриона упала на пол. Перед глазами плавали разноцветные пятна, пульсирующая боль расходилась от места удара по всей голове. От страха и отчаяния её затошнило, но она нашла в себе силы приподняться на руках.

Сквозь упавшие на лицо волосы Аластриона разглядела остановившиеся перед ней чёрные сапоги. Без когтей и бутафорских лап. В проходе мелькнуло ещё несколько пар ног, а в следующее мгновение быстрая тень смела того, кто стоял перед Аластрионой. Раздался короткий вскрик, затем — глухой стук.

В глазах наконец-то перестало рябить. Аластриона поднялась, опираясь о стену, и смахнула с лица волосы. На полу валялась голова обладателя сапог, а над трупом стоял мужчина, первым вломившийся в комнату. Крик застрял в горле.

В комнату ввалились ещё трое мужчин в странной одежде, больше похожей на броню. В лунном свете сверкнули клинки. Аластриона прижалась спиной к стене. С одной стороны эти трое, с другой — убийца в плаще.

— Убить его, — приказал соратникам один из троих.

Те без лишних слов бросились на противника. В одновременном ударе серебристыми молниями мелькнули кинжалы одного и сабля другого. Мужчина резко обернулся вокруг своей оси, ударив их чём-то белым, что до этого скрывалось под плащом. Что это, Аластриона не разглядела, а в следующее мгновение странное оружие снова скрылось под плотной тканью. Нападающие отлетели назад и с грохотом покатились по полу.

Третий шагнул к Аластрионе, замахнувшись мечом. Она пригнулась, пропустив клинок над собой, и отскочила в сторону. Ударить ещё раз он не успел: синеглазый подошёл со спины и без замаха вонзил ему в горло кинжал. Противник захрипел, на его губах запузырилась кровь — и он осел на пол.

Аластриона подняла взгляд на мужчину. Он не ждал благодарности за спасение — сказал что-то непонятное, коснувшись стены исчерченной углём ладонью. По старой древесине поползли трещины, из глубины которых просочилась тьма и в мгновение ока расползлась по стене, превращая её в отвратительную чёрную массу.

Аластриона не поверила глазам. Эта ночь всё больше походила на бред, и она уже не сомневалась, что спит. Она ведь так устала вчера — вот и снится что-то странное… Только вот сон слишком чёткий и реалистичный, но ведь могло же её подсознание сыграть с ней такую шутку, заставить поверить, что всё наяву?

Позади скрипнул пол. Мужчина в плаще схватил Аластриону за локоть и шагнул в субстанцию, которой стала стена. Аластриона успела только охнуть и безрезультатно рвануться назад, прежде чем её обступил холод. Липкий, растекающийся по коже, будто она упала в ледяную воду. Аластриона судорожно вдохнула — и ощутила запах хвои и свежего ветра. Холод сменился ночной прохладой, а тёплый деревянный пол — ледяным камнем.

Аластриона с опаской открыла глаза. Единственным напоминанием о комнате, в которой она только что находилась, была точно так же заглядывающая в стрельчатые окна луна. В её бледном свете кружилась пыль и серебрились клочья паутины. Дорогую старинную мебель и гобелены на стенах истрепало время да поела моль. С трудом можно было разобрать изображение на прохудившемся полотне, и Аластриона оставила это безнадёжное дело.

В центре покоев стояла кровать, рядом — резная колыбель. Пол покрывали пятна застарелой крови. Из полуразвалившегося камина просыпалась зола. На стене над ним висела обожжённая картина, рассмотреть которую мешала чёрная гарь — лишь угадывались на холсте два силуэта.

Странный незнакомец, притащивший Аластриону сюда, стоял посреди комнаты, сложив руки на груди. Кажется, для него всё происходящее было обыденностью. Хотя чему удивляться, если ей это снится?

Она прислонилась спиной к стене, запрокинув голову и прикрыв глаза. Чёрной жижи позади уже не было. Очень хотелось верить, что всё не по-настоящему — лишь игра воображения. Ладони стали влажными от пота, сердце колотилось о рёбра так, будто она только что и правда побывала на волоске от смерти. Что ж, сон оказался кошмаром. Ничего необычного, да? Это ведь всего лишь сон?

Аластриона не заметила, что сказала это вслух.

— Не сон, — прервал её мужчина.

— Да ну? Сначала ко мне вломился ты, потом — какие-то ещё придурки, теперь ты протащил меня сквозь стену. Хочешь сказать, так бывает в реальности? — на одном дыхании выпалила Аластриона, не заметив, как злость взяла верх над страхом. Нервы начинали сдавать.

Раньше, чем она успела бы осознать, что происходит, мужчина рывком покрыл разделявшее их расстояние и прижал её к стене, сильно сжав запястье. Аластриона вскрикнула от боли.

— Всё ещё думаешь, что спишь? — издевательски протянул он.

Боль во сне другая. Она должна была либо проснуться, либо чувствовать всё слабее. Внутри, заполнив собой всё от живота до груди, свернулся холодный ком. Во рту мгновенно пересохло. Аластриона упорно отказывалась верить своему похитителю, но факты говорили сами за себя. Всего десять минут назад она была уверена, что проснулась, а теперь боль расползлась по руке, и эта боль была настоящей.

Отрицать очевидное больше не получалось.

Словно почувствовав, что она сдалась, мужчина отпустил её. Аластриона без сил сползла по стене и обхватила руками колени. Там, где совсем недавно теплилась надежда, теперь поселилась пустота. Что делать дальше? Как вернуться домой? Что на уме у этого… человека? Сейчас Аластриона была готова поверить во что угодно, и его нечеловеческие глаза наталкивали на определённые мысли.

Он не спешил ничего объяснять, а Аластриона хотела знать, что происходит. Быть может, найдётся способ вернуться домой.

— Зачем ты меня сюда притащил? И как? — спросила она о том, что не давало покоя.

— То, что ты видела на стене, было порталом, — проигнорировав первый вопрос, пояснил незнакомец.

— Куда?

— В наш родной мир.

Аластриона рассмеялась — негромко, но нервно, почти истерически.

— В наш? — отсмеявшись, выдохнула она. — Я родилась там, откуда ты меня забрал. Если я, ты или мы оба — не важно, — не спятили, и ты говоришь правду, значит, ты меня с кем-то перепутал. Мне плевать, что у тебя на уме и на кой чёрт ты вломился в мою спальню и вытащил меня сюда. Я хочу просто вернуться домой и забыть обо всём этом, как о страшном сне.

— Ты уже дома. Оглянись вокруг. Как думаешь, чьи это покои? — мужчина обвёл рукой пространство перед собой.

— Откуда мне знать? Я не всевидящая, — устало огрызнулась Аластриона.

Мужчина на мгновение приподнял уголки губ, обозначив усмешку. Затем подошёл к окну, за которым Аластриона со своего места видела лишь звёздное небо, посмотрел в него секунду и повернулся к ней.

— Я расскажу тебе всё, когда ты будешь готова. Сейчас тебе следует знать лишь, что ты не из того мира, к которому привыкла. И что за тобой открыта охота. Те, кто пришёл к тебе после меня, шли за твоей головой, и тебе очень повезло, что я нашёл тебя первым.

— Хочешь сказать, ты меня спас? — её слова пропитывал скептицизм.

— Если бы не я, тебя бы уже на куски порубили! — сорвался на рык незнакомец.

— А ты, я смотрю, в этом разбираешься!

Перед глазами снова стояла отрубленная голова на залитом кровью полу.

— На твоё счастье, — едко ухмыльнулся он.

Аластриона хотела огрызнуться, но вовремя передумала. Этот мужчина хладнокровно убил того человека. Что помешает ему убить и её? Нет, действовать надо аккуратнее — и, может, тогда удастся выпутаться из этой передряги.

А для начала стоит определить, с кем она имеет дело.

— Кто ты вообще такой? — задала давно вертевшийся на языке вопрос Аластриона.

— Проще показать, чем объяснить, — помедлив, ответил мужчина.

И сбросил плащ, на всю длину расправив громадные белые крылья. Кожистая перепонка переливалась в лунном свете, словно сотканная изо льда и серебряных нитей. Сгибы крыльев оканчивались загнутыми когтями. Голову существа, до того укрытую капюшоном, венчали направленные назад и вверх рога — такие же светлые, как крылья, слишком явно выделяющиеся на фоне копны чёрных волос, под которыми скрывались края некого подобия шлема, обручем пересекающего лоб и спускающегося вдоль носа.

Кончики его волос терялись под высоким стоячим воротником с искусной красной вышивкой. На перевязи у него висели ножны с мечом и кинжалом, за спиной — странного вида копьё. От шипастых наплечников из тёмного металла по рукам спускались металлические пластины, скрывающиеся под перчатками с выступающей защитой на локти. Местами выглядывал плотный чёрный поддоспешник, но в остальном жуткая, агрессивного вида броня полностью покрывала тело воина — трёхслойный нагрудник сменялся более мелкими пластинами, идущими до самой перевязи на поясе, и защитой на бока. Последняя, в свою очередь, плавно переходила в броню на ноги, лежащую поверх ниспадающей из-под кирасы накидки из странной чешуйчатой кожи длиной почти в пол. Не скрывала она лишь металлические накладки на неестественно изогнутых, явно нечеловеческих ногах. Не выпрямляющееся полностью колено, расположенная слишком высоко пятка — или это второй коленный сустав? Неприкрытые бронёй когтистые пальцы выделялись тем же белым цветом, что и крылья — не считая загнутых когтей и количества меньше положенного. За спиной существа свисал к полу длинный хвост с похожим на стрелку кончиком.

Аластриона смотрела на мужчину, потеряв дар речи. Она ещё не осознала в полной мере, кого он ей напомнил, но сердце сжалось от леденящего ужаса. Он растянул губы в ухмылке, наслаждаясь произведённым эффектом. На мгновение показались кончики клыков.

— Похоже, ты уже знаешь ответ на свой вопрос, — вырвав Аластриону из оцепенения, протянуло существо.

Да, она знала, и от этого накатила слабость. Происходящее казалось всё бредовее и бредовее, но самым страшным было осознавать, что всё это — наяву. И нападение, и портал, и демон. Всё, вплоть до похищения. Слишком много навалилось сразу; не выдержав, лопнула внутри какая-то струна, и Аластриона зашлась неестественным гомерическим смехом. Ситуация отнюдь не располагала к веселью, но выходов для едва держащей удар психики было всего два — смех или слёзы, и оба сводились к истерике.

— Я похож на скомороха? — голос демона прозвучал угрожающе глухо.

Аластриона притихла. Её трясло, но уже не от смеха — от нервного напряжения. Она привыкла к спокойной мирной жизни, где всё просто и понятно и нет места убийцам со средневековым оружием, магии и демонам. И её такая жизнь устраивала. Будь её воля, она прямо сейчас вернулась бы в свой мир и постаралась забыть об этой ужасной ночи, да только её никто не спрашивал.

Демон бросил к её ногам свой не нужный больше плащ.

— Надень, — скорее приказал, чем предложил он.

Не став противиться, Аластриона закуталась в плащ. Брызги крови на подоле ничуть её не смутили: находиться рядом с демоном в открытой ночной сорочке было некомфортно, да и от холода уже онемели пальцы и босые ноги. Теплее стало ненамного — Аластриону по-прежнему била дрожь, всё тело покрывалось мурашками. Из пустых оконных проёмов дул пробирающий до костей сквозняк.

Поднеся руки к лицу, Аластриона попыталась согреть их дыханием. Изо рта вырвалось облачко пара. Она втянула голову в плечи и уткнулась носом в плащ. Несколько секунд демон задумчиво смотрел на неё, а затем вышел из спальни, прикрыв за собой окованную железом дверь.

Сил не осталось, но времени было в обрез. Превозмогая усталость и нежелание даже просто двигаться, Аластриона поднялась с холодного пола и выглянула в окно в надежде увидеть недалеко внизу землю.

Ожидания не оправдались. Налетевший ветер растрепал непослушные пряди, забрался под плащ ледяными когтями, но Аластриона не почувствовала этого: от открывшегося вида всё остальное померкло. Никогда в жизни она не видела ничего подобного. Далеко внизу ощерились острыми коньками и пиками готических украшений черепичные крыши замка. Над башней напротив реял изодранный флаг, птицей трепещущий на фоне усыпанного крохотными мерцающими точками и незнакомыми созвездиями неба. Небо… Оно здесь было будто бы выше, чем в том мире, где столько лет прожила Аластриона. На его вершине повисла полная луна. Кромка серебристого света очерчивала острый хребет вдали, подсвечивала снежную мантию на могучих плечах гор.

В очертаниях их чудились воины, опустившиеся на одно колено и со склонёнными головами опёршиеся на мечи. Было в них что-то невыразимо древнее, завораживающее, что не давало оторвать глаз. Но горы высились недостижимо далеко, а между ними и заброшенным замком раскинулись бескрайние леса. Старые, уже высокие и крепкие деревья с тёмной корой соседствовали с молодыми деревцами и тянулись верхушками к звёздному пологу. Крупная белая сова взлетела с одного из них и устремилась ввысь. Проследив за ней взглядом, Аластриона заметила в отдалении озеро и огни города на противоположном его берегу.

Вот только этот город не походил на те, к которым привыкла Аластриона. Не было ни высотных зданий, ни мельтешения фар в ночи — лишь приземистые дома с покатыми крышами, окружающие озарённую огнями крепость, да неприступная внешняя стена. Аластриона всё яснее осознавала, что демон не лгал: это не её мир.

Дыхание перехватило. Всепоглощающее отчаяние разлилось внутри, сея пустоту. Страха больше не было — должно быть, просто не осталось сил бояться. Аластриона стояла у окна, забыв о том, что не так давно собиралась бежать. Куда и зачем, если в этом мире не к кому обратиться за помощью? Чёрт возьми, да она даже языка местного не знает! То, что демон говорил с ней понятными ей словами, ещё ничего не значит: может, это магия, а может, он просто выучил земные языки.

Дверь позади скрипнула, знакомо цокнули когти. Аластриона обернулась, с потерянным видом наблюдая, как демон складывает костёр из небольших грубо срубленных веток и хвороста. Закончив, он достал из вещмешка огниво и развёл пламя. Обычно мягкий, уютный свет сейчас показался холодным и чуждым, но у костра было теплее, и Аластриона опустилась на пол, протянув руки к огню.

Демон сел напротив, опёршись спиной о старинный шкаф. Он казался расслабленным, да и вообще, похоже, чувствовал себя хозяином положения. Да им он и был: пока всё складывалось в его пользу, а Аластриона не могла ни сбежать, ни вернуться в свой мир. Она будто попала в ловушку, выхода из которой не видела.

— Зачем я тебе? Почему было не оставить меня… — Аластриона запнулась, не решаясь произнести жуткие, абсурдные слова.

— В том мире? — понял её с полуслова демон. — Потому что это не твой мир. Твоё место здесь.

— Это ты так решил?! — она была на грани отчаяния.

Демон тяжело вздохнул. Аластриона смотрела на него несколько секунд, но, не дождавшись ответа, опустила взгляд и натянула повыше край плаща, скрывая, как дрогнули губы. В горле стоял ком, но на глазах не выступило ни единой слезы.

Окинув взглядом комнату, демон неожиданно заговорил:

— Будь моя воля, я бросил бы тебя в мирке, который ты считаешь своим, но я не могу. И знаешь, почему? По милости твоего далёкого предка.

— Откуда тебе знать что-то о моих предках? — снова посмотрев на него, полным скептицизма голосом спросила Аластриона.

— Оттуда, что я вынужден служить вашему роду уже не первое столетие, находясь подле каждого прямого потомка того, кто меня связал. Предыдущим носителем чар был твой отец — король и тёмный маг. Твоих родителей убили здесь, в их покоях, и всё, что они успели сделать — переложить заклятие связи и отправить тебя в более безопасный мир.

Его слова звучали, как бред. Да всё происходящее напоминало бред! Демоны, магия, другие миры, настоящие родители… Аластриона многое отдала бы, чтобы просто проснуться сейчас в своей постели и осознать, что все события этой ночи были сном. Но реальность жестока и неумолима, и только этот чёртов демон может объяснить, что происходит и как во всём этом выжить.

— Почему ты пришёл только сейчас? Зачем позволил мне привыкнуть к нормальной жизни, прежде чем затащить сюда? — пытаясь прояснить хоть что-нибудь, спросила Аластриона.

— Тебя было очень непросто найти. Порталы открываются потом и кровью и не отличаются стабильностью, а связи между мирами нет вовсе. Я не мог почувствовать, где ты, — пояснил демон.

— А те, кто пытался меня убить?

— Ассасины. Их послал кто-то настолько могущественный, что ему под силу не только открывать порталы, но и заглядывать в другие миры. Как — я не знаю. И кто он — тоже. Хотя кое-какие догадки у меня есть…

Подробностей Аластриона не дождалась: демон просто замолчал. Видно было, что раскладывать по полочкам само собой разумеющееся для него простой смертной ему надоело. Он вообще смотрел на неё свысока и с каким-то странным выражением глаз, от которого всё внутри перекручивалось узлом, а вдоль позвоночника ползли мурашки. Это была ненависть — холодная, как сталь, и такая же опасно острая.

Одного Аластриона не понимала: если она вызывает у этого демона презрение и ярость, зачем он искал её? Почему не позволил ассасинам убить её? Что такого сделал её предок, что не дало демону просто бросить ненавистную смертную девчонку на произвол судьбы? Но задавать эти вопросы она не решилась. Незачем сейчас ходить по краю.

— Можно последний вопрос на сегодня? — перешла к самому важному Аластриона и, получив в ответ кивок, продолжила: — Что ты намерен со мной сделать?

Демон зашёлся негромким бархатистым смехом, походящим больше на урчание дракона. Неприятно закололо пальцы. Можно ли считать, что ответ — ничего хорошего? Аластриона уже успела внутреннее сжаться и пожалеть, что вообще спросила об этом, когда он, наконец, перестал смеяться и внимательно взглянул на Аластриону, словно заглядывая в самую душу.

— Будь моя воля, ты была бы уже мертва, принцесса, но в моих интересах, чтобы ты осталась в живых и приспособилась. Научилась тому, чему тебя должны были учить с детства, — расплывчато ответил демон, породив ещё больше вопросов.

— То есть, ты собираешься чему-то меня учить? Чему?

— Ты же назвала предыдущий вопрос последним?

На мгновение Аластрионе послышались в его голосе язвительные нотки. Отвечать он явно не собирался. Фыркнув, она накрылась плащом с головой и прикрыла глаза. За недолгие часы сна она ничуть не отдохнула, а ночные события окончательно вымотали её, но о настоящем сне не могло быть и речи — не после всего пережитого.

Аластриона погрязла в беспокойной дрёме, из которой её постоянно вырывали крики ночных птиц за окном и зловещий вой сквозняков в коридорах замка.

* * *

Пламя украшенных гравировкой черепов жаровен погружало святилище в кроваво-красные сумерки и придавало сил скользящим на грани тьмы и света теням, что тянули к огню свои когтистые руки, но тут же их отдёргивали, обжигаясь о свет и заходясь в немом крике. Укрытием им служили резные колонны, подпирающие высокие сводчатые потолки, на которых раскинулась между вершинами декоративных арок сложная роспись, в замысловатых силуэтах и образах рассказывающая всю историю этого древнего места. Древнего настолько, что его стены повидали зарождение и падение хемантиров, дни, когда верховные демоны впервые ступили на земли смертных, и самые разрушительные войны между демонами и жнецами ужаса.

Здесь, в тенях тёмного святилища, чьи каменные полы покрывали вырезанные когтями верховных демонов узоры, встретились двое — один из демонических лордов, прямой потомок верховного демона, и женщина в расшитой золотом мантии со скрывающим лицо капюшоном. Чернокрылое чудовище о десяти рогах на мгновение склонило голову в приветственном жесте. Женщина ответила ему тем же.

— Круг замкнулся, — пророкотал демон, и голос его, подобный тихому рычанию, эхом отразился от стен.

— Как предсказал Оракул, — подтвердила женщина. На долю секунды её губы исказила усмешка. — Кровь от крови верховного снова здесь, и мировой порядок вещей вновь нарушен.

— Впервые за тысячу лет, но не впервые в истории.

Женщина взглянула демону в глаза, будто заглядывая в потаённые уголки души.

— Но ты ведь позвал меня не затем, чтобы обсудить былые времена, верно? — озвучила она вывод, который сделала ещё у дверей святилища.

— Верно. Я хочу предложить сделку. Убей отродье и демона по имени Ательдарон, и наградой станут твои самые тёмные мечты, притворённые в жизнь.

В её глазах промелькнула ледяная сталь, а голос наполнился презрением.

— Ты, исчадие верховных демонов, смеешь предлагать сделку мне?

Демон почти физически ощутил её высокомерие. С верховным она не рискнула бы так разговаривать… Но он лорд, и если хоть капля её крови прольётся по его вине, новой кровопролитной войны между демонами и жнецами ужаса не избежать.

Ярость вскипела в крови, в горле заклокотал чудовищный рык, но он не смел напасть, и не потому, что боялся нарушить хрупкий мир. Нет, куда больше его пугала неизбежная кара за это — медленная и мучительная смерть в когтях верховного.

— Что может тварь вроде тебя дать мне и моим братьям и сёстрам? — с обжигающим холодом продолжала жница ужаса. — Мы — дети богов, и покуда нет на то их воли, ни один из нас не станет заключать сделки с вами.

С этими словами она развернулась на каблуках и пошла прочь. Демон проводил её испепеляющим взглядом. С каким удовольствием он разорвал бы высокомерную стерву на куски! Останавливал его лишь страх разделить её участь. Снова издав полный злобы рык, демон врезал когтями по попавшей под руку колонне. На камне остались глубокие борозды.

Жница ужаса покинула святилище, но демон не был расстроен неудачей — лишь зол, и злость эта придавала решимости и сил. Он справится со своим врагом сам, чего бы ему это ни стоило.

Аластриона проснулась, скорчившись на полу в позе эмбриона. Ночью казалось, будто плащ защищает от холода, но сейчас всё тело окоченело, а пальцы ломило. За те пару часов, что удалось поспать, она совсем продрогла. И неудивительно: под утро стало так холодно, что дыхание вырывалось изо рта облачками пара.

В королевских покоях ещё царила темнота. Солнце едва показалось над горизонтом, заглядывая в окно одним-единственным алым лучом и погружая мир в предрассветные сумерки. Аластриона села, плотнее закутавшись в плащ. В спальне она была одна, а костёр давно потух. Её захлестнули смешанные чувства — с одной стороны, демон исчез без следа, а вместе с ним — и давящее ощущение угрозы, но с другой… Он был её шансом протянуть в этом мире хотя бы до того момента, когда удастся вернуться в свой. Но он ушёл, бросил её посреди чуждой реальности, в которую сам же и затащил, и теперь выбираться придётся самой.

Аластриона поднялась на негнущиеся ноги и подошла к резной двустворчатой двери. Дёрнула за ручку — заперто. Она выругалась, со злости ударив по двери кулаком. Мало того, что проклятый демон оставил её один на один с незнакомым миром, так ещё и запер, как какое-то животное!

Она прошлась по покоям, беспорядочно открывая ящики, тумбочки и шкафы и выкидывая на пол старые вещи — исписанные чернилами бумаги и свитки, канцелярские принадлежности вроде перьев и чернил, разного рода мелочи, старинные украшения… Очередной ящик письменного стола оказался заперт. Схватившись за витую ручку, Аластриона рванула изо всех сил.

Замок жалобно треснул, и ящик выскочил из стола, чудом не развалившись. Внутри на кипе пожелтевших бумаг и странных набросков углём лежал кинжал с витой рукоятью и огранённым рубином в центре гарды, вложенный в искусные ножны. В окружении стали с прожилками серебра рубин пылал живым огоньком. Аластриона смотрела на клинок, как зачарованная; от мысли, что перед ней, быть может, последний осколок истории её настоящей семьи, внутри что-то сжималось, сворачивалось в тугой узел.

Таинственный кинжал манил, пробирался в глубины сознания несуществующим прикосновением, будто просил, чтобы его забрали из кучи пыльного пергамента, где он годами лежал ненужный и забытый. Затаив дыхание, Аластриона коснулась его кончиками пальцев, провела по рукояти до выполненного в форме странного символа навершия. На мгновение показалось, что кинжал отозвался теплом.

Аластриона отдёрнула руку, словно обжёгшись. Этот мир для неё чужой и незнакомый, так стоит ли прикасаться к каким-то подозрительным реликвиям, порождающим слишком много вопросов? Во-первых, почему кинжал так околдовывает, буквально заставляя его взять? Во-вторых, как его до сих пор никто не нашёл? Замок выглядел давно брошенным и разграбленным. Разбойники и мародёры вряд ли пропустили бы такую красивую и ценную вещь.

После всего пережитого Аластриона готова была поверить во что угодно — например, что кинжал проклят. Мир, в который её втащил демон, наверняка враждебен и опасен. Даже если не брать в расчёт магию и чужеродных существ, средневековье опасно уже само по себе. Особенно, если не знаешь, как в нём выжить.

Щёлкнул замок, скрипнули старые петли. Вздрогнув, Аластриона обернулась и резко захлопнула ящик. Демон вернулся. Снова его прожигающий ледяной взгляд, раздражающе гордая осанка и угроза в каждом движении. Солнце уже заглянуло в окна, и при свете дня он выглядел ещё более зловеще, чем в темноте. Аластриона не могла без содрогания смотреть на его рога и когти, а тем более — глаза. Вертикальные зрачки и радужка глубокого, но от того не менее холодного синего цвета на фоне нечеловечески тёмных белков. Слишком неестественно, чтобы не пугать.

Единственное, что изменилось в нём с вечера — теперь демон держал на сгибе руки не то полотна, не то сложенную одежду.

Он перевёл взгляд с Аластрионы на ящик:

— Ты всё-таки нашла его?

— Ты о чём? — напряжённо вжавшись в край стола, спросила та.

— О клинке, принцесса. Не прикидывайся дурой, — демон недобро прищурился.

Аластриона не знала, какого ответа он ждёт, и предпочла промолчать. Кто знает, что он сделает, если его терпение лопнет? Не дождавшись ответа, демон грубо оттолкнул её от стола, открыл ящик и достал кинжал. Пару секунд он разглядывал эфес, что-то ища, и, удовлетворённо кивнув, рукоятью вперёд протянул кинжал ей.

— Это оружие принадлежало твоей матери. Бери, оно ждало тебя все эти годы, — сказал он.

— Что-то не верится, — хмуро буркнула Аластриона. — Его уже должны были стащить.

Демон усмехнулся.

— Если бы могли. Он явил себя лишь тебе. И он звал тебя, верно? — Аластриона неуверенно кивнула, и он продолжил: — Я пытался найти его, чтобы передать тебе при встрече, но он ждал, пока придёшь именно ты. Это оружие стало твоим, когда погибла королева, и примет оно только тебя.

— Как такое возможно? — недоверчиво спросила Аластриона.

— Магия, — уклончиво ответил демон.

Он всё ещё протягивал ей кинжал. На его лице не дрогнул ни один мускул, но испытывать его терпение не хотелось куда больше, чем брать магическое оружие. Аластриона опасливо взяла кинжал, случайно коснувшись латной перчатки демона. Холодная, как лёд. И почему она думала, что демоны должны источать жар? Да и кто вообще сказал, что он пришёл из недр ада?

Кинжал удобно лёг в ладонь, снова отозвавшись теплом. Аластриона вытащила его из ножен. На кромке лезвия кровью сверкнул отблеск встающего солнца. Она несколько раз взмахнула клинком в воздухе, поражаясь его лёгкости и балансу: он словно стал продолжением руки. Разве можно выковать такое оружие в средневековой кузнице?

Демон небрежно бросил принесённую одежду на стол.

— Одевайся. Нечего расхаживать в этом… — он бросил взгляд на выглядывающую из-под плаща сорочку, — …тряпье.

Опомнившись, Аластриона убрала кинжал и запахнула плащ, хотя это, похоже, было излишне: в отличие от человека, демон при виде девушки в кружевной сорочке не испытывал ни смущения, ни влечения. В его глазах читалось лишь ледяное презрение, и сейчас Аластриона была этому рада.

Демон прошёл мимо и встал у окна спиной к ней. Хоть на это ему хватило тактичности. Аластриона сбросила плащ и развернула вещи. Чёрная льняная рубашка с открытыми плечами, но длинным рукавом, плотный корсаж, кожаные штаны и сапоги на шнуровке. Лишний раз убедившись, что демон смотрит в окно, Аластриона переоделась. Рубашка оказалась слегка великовата, но могло быть и хуже.

Одно радовало — стало теплее, удобнее и, признаться, комфортнее. Теперь Аластриона чувствовала себя немного увереннее, насколько это вообще возможно в незнакомом мире и рядом с демоном.

Демон обернулся, окинул её оценивающим взглядом.

— Король и королева были бы в ужасе, если бы увидели тебя в таком виде, принцесса, — насмешливо изогнул уголок губ он. — Сейчас ты больше похожа на неряшливого оруженосца.

— Сам на моём месте выглядел бы не лучше, — буркнула Аластриона, раздражённо сведя брови.

— На твоём месте? Принцесса, тебе ещё очень повезло, что я нашёл тебя вовремя. Иначе твоим местом была бы могила.

Аластриона вздрогнула. Он ведь прав! Ассасины приходили по её душу, и если бы он не вмешался, она была бы мертва. Она так привыкла к безопасности и повседневной обыденности, что только сейчас в полной мере осознала: безопасность кончилась. Кто-то хочет заполучить её голову, и это не весёлый квест с актёрами и компанией друзей. Всё по-настоящему — и другой мир, и демон, и опасность.

Ей стало дурно. Внезапно она поняла, насколько зависима от него. Если его не окажется рядом, когда за ней снова придут, она не сможет ни защититься, ни сбежать.

— Вижу, тебя, наконец, проняло, — усмехнулся демон.

Аластриона оторвала взгляд от своих дрожащих рук, нервно сжимающих кинжал, который она собиралась закрепить на поясе. Демон смотрел на неё уже без насмешки, но от его холодного, проникающего в душу, как стрела, взгляда всё равно стало ещё более не по себе. С одной стороны ассасины, с другой — он, непредсказуемый и опасный. Кажется, боги — или те, кто создал этот мир, — здорово посмеялись над ней.

— Вот теперь ты готова, — не дожидаясь ответа, сделал вывод демон.

— Готова к чему? — вмиг охрипшим голосом спросила Аластриона.

— Узнать этот мир и привыкнуть к нему, научиться защищаться и выживать.

— Да как я могу здесь выжить, если даже языка местного не знаю?! — она вспылила, но за злостью скрывались бессилие и отчаяние. В горле стоял ком, губы едва заметно подрагивали, но Аластриона не давала себе расплакаться от собственной беспомощности. Не на глазах у демона.

— Ты в этом уверена? — иронично ухмыльнулся он.

Аластриона хотела огрызнуться, но подавилась невысказанными словами. Ещё раз прокрутила в голове его вопрос — медленно, по слогам, — и убедилась в том, чего не замечала. Слишком она была потрясена событиями минувшей ночи, чтобы сразу обратить внимание на знакомую до боли и в то же время вряд ли слышанную ранее речь. Не её родной язык — отрывистый, резкий, незнакомый, местами хрипящий или рычащий.

Её пробрала нервная дрожь. Всё происходящее казалось невозможным. Как может она понимать язык, который слышит впервые в жизни?

— Это что… тоже магия? — несмело спросила Аластриона и вздрогнула, поняв, что, впервые услышав эти странные слова из уст демона, сама неосознанно перешла на тот же язык. Причём, похоже, ещё ночью.

— Можно и так сказать. Всё ещё думаешь, что ты человек? — демон обнажил клыки в ухмылке. — Человеческого в тебе чуть меньше половины. Тебе не нужно учить языки этого мира, чтобы понимать и говорить на любом из них. Это особенность твоего вида, знание, заложенное создателями.

Аластриона не сразу осознала смысл его слов, а когда осознала — рассмеялась, хотя смешно не было. Если это не бред, то шутка. Как она может быть человеком лишь наполовину? Будь с ней что-то не так, это заметили бы ещё на первых медосмотрах. Наверное, демон использовал на ней какое-то колдовство и решил поиздеваться.

Но стоящий напротив со сложенными на груди руками демон оставался серьёзен, и Аластриона подавилась смехом.

— Стой… Ты серьёзно? — сдавленно выдохнула она, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— А по-твоему, я шучу? — выгнул бровь демон. В его глазах блеснули злость им раздражение.

Аластриона отказывалась верить. Не может он говорить правду! Так ведь?

Может. Голова пошла кругом, и она опёрлась о стол, чтобы не упасть. Демон схватил её за плечи и встряхнул, приводя в чувство. Аластриона вздрогнула, сжавшись в его руках, как перед опасным хищником.

— Смертные вырастили тебя жалкой и слабой! — низко прорычал он. — Прими правду: ты не из того мира. Ты не человек, даже если ведёшь себя, как они!

Его хвост метался из стороны в сторону, хлеща то по броне, то по мебели, но демон этого словно не чувствовал, поглощённый злобой. Аластриона видела, насколько противна ему. Почему? Из-за своей человеческой природы? Его высокомерие стало последней каплей. Внутри лопнула натянутая струна. Лучше остаться одной в чужом мире, чем терпеть презрение и ненависть к себе!

— Ну так проваливай к чёрту! — зло крикнула Аластриона, с неожиданной силой вырвавшись из его хватки.

— Я не могу! — в ярости выпалил демон, хлестнув хвостом особенно сильно.

— Почему? — Аластриона ему не верила.

Огонь злости в его глазах как-то резко угас, сменившись чем-то, похожим на смятение с примесью бессильной злобы.

— Не твоё дело, — глухо рыкнул демон и, резко отвернувшись, двинулся к выходу из покоев. Заметив, что она за ним не пошла, он оглянулся через плечо. — Особого приглашения ждёшь?

Аластриона хотела было огрызнуться, но отвлеклась на боль в плече. Скосила взгляд. Над рукавом рубашки, как раз там, где держал её демон, протянулись глубокие царапины от его когтей. Кровь собиралась каплями и стекала по руке, расплываясь тёмными пятнами на плотной ткани.

Перевязать плечо было нечем. Аластриона мысленно обругала демона последними словами. Она не знала, поцарапал он её случайно или намеренно, но сделать ничего не могла. Ей оставалось только выйти вслед за ним в открытый всем ветрам холл башни. В отличие от спальни, здесь стёкла в окнах не сохранились, однако мусора и сухих листьев на полу почти не было — одни лишь следы пребывания птиц и их перья да витражные осколки стекла, хрустящие под ногами.

Демон наступал на них ничем не защищёнными снизу пальцами, но на пол не упало ни единой капли крови. «Насколько же у него прочная кожа?..» — мимолётно подумала Аластриона, идя за ним. Под плотной подошвой её сапог похрустывали осколки. Вместе с демоном она ступила на уходящую далеко вниз винтовую лестницу без перил. В воздухе вихрем кружилась пыль, подсвеченная лучами утреннего света из узких бойниц. Клочья паутины свисали с краёв лестницы, а по испещрённым трещинами и выщербинами каменным стенам стелился мох, отчего в башне пахло сыростью.

Спускаться пришлось долго. На полпути Аластриона вспомнила, что её вынужденный спутник не назвался.

— Ты всё ещё не сказал, как тебя зовут, — уставившись в спину демона, напомнила она.

— Ательдарон, — не оглядываясь, бросил тот.

Аластриона едва слышно повторила его имя, будто пробуя на вкус. Необычное. По крайней мере, для неё, для её… для мира, который она считала своим. Она поймала себя на мысли, что не может принять правду; да и как вообще можно смириться с тем, что вся прожитая жизнь предназначалась не ей? Кем она стала бы, будь её настоящие родители живы? Принцессой, а потом — королевой? Быть может, ей даже понравилась бы придворная жизнь, но спустя годы, прожитые в совсем другом мире, где она была простой девчонкой, отличающейся от других только редким именем, Аластриона уже ни за что не приняла бы чуждой и непонятный уклад.

А что, если демон должен направить её на предначертанный путь? Аластриона внутренне содрогнулась. Нет, этого она ему не позволит. Она хотела лишь вернуться в привычный мир, где нет магии и демонов и никто не знает о её королевских — если верить Ательдарону, — корнях. А впрочем, знает ли кто-нибудь здесь? Если не получится вернуться в свой мир, сумеет ли она начать всё с чистого листа здесь?

Аластриона постаралась отогнать тягостные мысли. Она должна вернуться, чего бы это ни стоило. Здесь ей не место. Вот только Ательдарон сказал, что порталы открыть сложно, да и вряд ли он позволит ей сбежать… И это если забыть об идущих по её душу ассасинах. Тех, что заявились в её спальню, он, конечно, перебил, но если кто-то всерьёз вознамерился её убить, он не остановится.

Лестница кончилась перед распахнутыми стрельчатыми дверьми, одна из створок которых повисла на единственной уцелевшей петле. За ними началась череда залов и коридоров, освещённых лишь тусклым светом из окон. Солнце вставало с другой стороны замка, и в эту его часть попадали разве что блёклые отблески рассвета.

Шагнув под высокие своды первого зала, Аластриона потрясённо выдохнула. Ей не доводилось видеть вживую даже остатки замков, не говоря уж о так хорошо сохранившихся руинах. Пусть её родовое гнездо разрушено и разорено, ни проломы в стенах, ни отверстия в крыше ничуть не умаляли её восторг. На мгновение она даже забыла обо всех насущных проблемах, но Ательдарон прошёл мимо неё и зашагал дальше, покачивая хвостом в такт шагам, и Аластриона вернулась в реальность.

Она шла за демоном, глядя уже не ему вслед, а на залы и галереи, где когда-то жила её семья. О былом величии этого места напоминали остатки фресок, колонн и гобеленов, полуразрушенные камины, пустые подставки для церемониального оружия на стенах, проржавевшие насквозь доспехи... Сейчас Аластриона могла лишь представить, как выглядел замок, пока не был покинут.

Завораживающе, должно быть.

А теперь от замка остались руины… На краткий миг сердце кольнула грусть. Пусть Аластриона не помнила этого места, что-то в ней тянулось к этим стенам, хранящим историю её рода, к гобеленам и полотнам, что когда-то могли её рассказать, к реющим над крышами истлевшим флагам, несущим на себе геральдический герб её семьи.

Аластриона хотела узнать больше о своих родителях, хотя бы осмотреть замок на предмет уцелевших картин, записей или дневников, но Ательдарон, похоже, вёл её к выходу. Миновав множество залов, которым она потеряла счёт, они оказались перед массивной раздвоенной лестницей просторного холла. Стены высотой в несколько этажей украшали полусколотые и затёртые фрески и мозаика, под потолком на толстых цепях висели громадные свечные люстры. По подпирающим потолок резным колоннам вился плющ. В центре зала на постаменте стояла испорченная временем статуя, изображающая мужчину в длинной рясе. На спине каменного изваяния виднелись два щербатых скола.

Лестницу устилал истлевший и поеденный молью ковёр, когда-то бывший бардовым, но выцветший и ставший грязно-красным. Перила лестницы местами ощерились дырами и сколами. Из выбитых окон на площадке между маршами ветер нёс прошлогоднюю листву и пыль. Его стараниями холл был тронут запустением куда заметнее, чем верхние этажи. При виде него становилось как-то по-особенному грустно: жизнь покинула некогда прекрасный замок, оставив на прощание лишь прах и воспоминания.

Ательдарон начал спускаться, всё ещё ничего не объясняя.

— Куда мы идём? — поравнявшись с ним, спросила Аластриона. — Я хочу осмотреться. Может, удастся найти что-нибудь о моей семье.

— На это нет времени, — не удостоив её взглядом, отрезал Ательдарон.

— Почему? Куда нам спешить?

— Подальше отсюда.

Аластриона обогнала его и преградила путь.

— Я никуда не пойду, пока ты всё не объяснишь! — жёстко обрубила она.

Вопреки её ожиданиям, демон не оттолкнул её с дороги и даже не попытался обойти.

— Хочешь объяснений? Хорошо, но имей ввиду, что с каждой минутой шансы того, что нас выследят, увеличиваются. Как ты думаешь, зачем я проехал сотни лиг до этого места и открыл портал именно в спальне твоих родителей? — задал вопрос он.

— Понятия не имею, — пожала плечами Аластриона.

— Потому, что открыть портал точно вслед за тем, кого отправили в другой мир, можно либо в той же точке, либо силами очень могущественного существа. Как видишь, ассасинов по твою душу кто-то отправил не из замка, но он должен знать, что у меня такого помощника нет. Скоро здесь будет новый отряд убийц или кто похуже, так что чем быстрее уйдём, тем больше времени выиграем.

Горло перехватило, Аластриона не могла дышать. Надежда вернуться домой таяла на глазах. Демон уводит её от единственного места, где она могла бы открыть портал в свой мир. Точнее, в тот мир, к которому привыкла. Какая разница, где она рождена, если по ту сторону портала осталось всё, чем она дорожила? Она должна вернуться! Вот только Ательдарон ей в этом не поможет, а стоит ей самой прийти сюда позже — её схватят убийцы.

Он хотел было обойти её и продолжить спуск, но замер на полушаге, оглянувшись на окна. Аластриона успела заметить, как напряжённо дёрнулся его хвост.

— Уходим, — быстрым шагом направившись к дверям, бросил Ательдарон.

Было в его голосе что-то такое, от чего ей стало не по себе. Прежние тревоги отошли на второй план. Аластриона не отставала от демона, в каждом движении которого теперь чувствовалась напряжённость.

— Что ты услышал? — прямо спросила она.

— То, о чём я тебе только что говорил. Нас нашли.

— Ассасины?

— Возможно.

Аластриона почувствовала, как в животе свернулся мерзкий комок. Хватит с неё одной встречи с ассасинами за последние сутки. Пусть демон уже однажды спас её от убийц, она не была в нём уверена. Да и как вообще можно доверить свою жизнь такому существу?! Все её представления о демонах строились на земной мифологии, в которой они описывались воплощением всего самого тёмного и порочного. Будь её воля, она ни за что не связывалась бы с ним, но демон её мнения не спрашивал.

Они вышли во двор замка, что вблизи выглядел ещё более завораживающе и зловеще, чем из окна. Некогда многолюдный, но теперь пустой и мёртвый замок с прилегающей территорией окружали разрушенные не то временем, не то давней битвой, но всё ещё внушительные стены со сторожевыми башнями и множеством бойниц. К замку прилегали несколько флигелей, вокруг выстроились некогда хорошо укреплённые форбурги. Недалеко от входа к дереву был привязан крупный вороной конь. Словно чувствуя неладное, он нервно взрыл копытом землю и покосился на Аластриону огненно-янтарным глазом.

Ательдарон отвязал его и под узду подвёл к ней.

— Забирайся, — почти что приказал он.

Ситуация к спорам не располагала, и хоть Аластриона в последний раз каталась верхом лет в четырнадцать в парке аттракционов, она неуверенно поставила ногу в слишком широкое для человека стремя и, подтянувшись, перегнулась через лошадиную спину. Край седла больно врезался в живот.

Не успев оседлать коня, она услышала топот у ворот замка. Несколько всадников верхом на лошадях поменьше, видимо, другой породы, один за другим въезжали во двор и мчались к демону и принцессе, обнажив оружие. Единственный лучник в отряде отъехал в сторону и натянул тетиву. Не нужно было долго рассматривать новоприбывших, чтобы узнать в них ассасинов. Ночью времени разглядывать их погибших предшественников не было, но что Аластриона запомнила, так это их лёгкую чёрную броню и длинные мантии со скрывающими лица капюшонами.

Грязно выругавшись, Ательдарон схватил её за ворот и резко приподнял, помогая перекинуть ногу через спину коня. Оглянувшись, Аластриона успела заметить, как лучник отпустил стрелу, а в следующее мгновение демон прикрыл её крылом, заставив пригнуться. Стрела со свистом пронеслась над ними и сломалась о каменную стену. Не давая противнику больше ни единой лишней секунды, Ательдарон вскочил в седло позади Аластрионы и пришпорил коня. От ассасинов их отделяло несколько метров.

Конь сорвался с места, выбив из-под копыт облако дорожной пыли. Сделав круг по двору, ассасины погнали своих лошадей следом. В полном молчании, без залихватского свиста и команд лошадям, отчего к страху, от которого всё внутри и так сводило ледяным холодом, примешивалось мерзкое ощущение нереальности происходящего. Вот только всё реально, и если они сейчас догонят беглецов, смерть тоже будет настоящей.

Конь вынес своих всадников за замковую стену и помчался по заросшей просёлочной дороге, с двух сторон окружённой лесом. Аластриона мёртвой хваткой вцепилась в гриву коня, несмотря на то, что упасть ей не давал демон, держащий поводья с двух сторон от неё. Сейчас она куда больше боялась не падения на полном скаку, а ассасинов. Топот копыт позади стремительно приближался.

Оглянувшись через плечо, Ательдарон пришпорил коня, но тот просто не мог скакать быстрее. Он заходился хрипом, из приоткрытого рта летела пена.

— Давай, Дым, поднажми… — едва слышно выдохнул демон.

Конь хрипло фыркнул, будто понимал каждое слово. Он бежал на предел сил, взмыленный и задыхающийся, чудом не валясь с ног, но лошади ассасинов были легче и быстрее. Одна из них, самая проворная, поравнялась с Дымом, и Аластриона на мгновение встретилась взглядом с нечеловеческими глазами бледнолицей женщины в капюшоне. Горло сдавило, свет утреннего солнца потускнел, а время будто замедлилось, растягиваясь, как смола. От незнакомки веяло такой древней силой, что Аластрионе стало плохо. Под гипнотическим взглядом убийцы она начала заваливаться набок, соскальзывая с конской спины. В глазах потемнело. Всем своим весом она навалилась на руку Ательдарона. Он напряг мускулы, но слишком поздно: рука дёрнулась, натянув поводья с одной стороны, и Дым свернул в сторону, с треском сминая придорожные кусты.

Ассасины тоже съехали с дороги, гоня едва выдерживающих темп лошадей через лес. Аластриона цеплялась за гриву негнущимися пальцами, но руки ослабли, сил не хватало. Ательдарон встряхнул её, усадив ровнее, и она обхватила шею коня. В оставшееся позади дерево с глухим стуком вонзилась стрела. Обернувшись, демон метнул назад короткий нож. С булькающим хрипом скачущий позади ассасин выпал из седла и покатился по земле, быстро пропав из виду. Его лошадь отстала.

Аластриона, наконец, смогла приподняться, держась за шею коня. Её мутило, но разум прояснился.

— Что… что это было? — охрипшим голосом спросила она, оглянувшись на демона.

Ательдарон не отрывал сосредоточенного взгляда от извилистой тропы, даже не глядя на мелькающие среди деревьев тени.

— Не знаю, — коротко отозвался он и вдруг рявкнул: — Пригнись!

Аластриона прижалась к коню, почувствовав, как вместе с ней, навалившись на неё выдавливающей дух из тела тяжестью, пригнулся Ательдарон. По рогам его хлестнула колючая ветка, но он этого, похоже, не почувствовал. Снова привстав в стременах, несмотря на царапающие лицо и бьющие по плечам и крыльям ветки, он хлестнул уздой, подгоняя коня. Ассасины отставали: их лошади оказались менее выносливы и, как ни гнали их хлыстами и шпорами, больше не могли скакать карьером.

Сквозь ритмичный топот донёсся звон тетивы. Ательдарон вздрогнул, но в седле удержался. Выглянув из-за его плеча, Аластриона вновь увидела остановившую лошадь в десятке метров позади женщину со странными способностями. Убийцы смотрели им вслед, больше не пытаясь нагнать: они ещё смогут выследить свою цель.

Аластриона отвернулась. Едва деревья скрыли беглецов от ассасинов, Дым перешёл на галоп, а ещё через несколько минут — на шаг. Погони больше не было — вместо топота теперь слышались лишь шелест листвы да щебет притаившихся в ветвях птиц. Солнечный свет с трудом пробирался сквозь густую листву, огибал ветви и бросал на землю лишённые тепла пятна. Даже утром, когда природа оживает и солнце согревает землю, этот край оставался холодным и неприветливым.

Сливаясь с шорохами и скрипами в звучную мелодию, где-то впереди шумела река. Шум приближался с каждым шагом, и вскоре деревья расступились, выпуская путников на каменистый берег. Широкая река, обтёсывающая прибрежные камни и гальку, спускалась с далёких гор и уходила вниз по склонам пригорных холмов и скал, которых Аластриона не увидела с высоты башни.

Ательдарон спешился и помог ей слезть. Словно этого и ждал, загнанный конь с выдохом повалился набок. Его бока тяжело вздымались и опадали, на морде ещё белела пена. Аластриона опустилась на колени рядом с ним и несмело, но с сочувствием погладила его по влажной от пола шее. Дым покосился на неё угольком-глазом. Он выглядел уставшим и измученным, на него было жалко смотреть. Аластриона могла только догадываться, с каким трудом он выдержал такой долгий карьер, лишь бы спасти хозяина и его подопечную.

— Он хороший зверь… Верный, — заметила она.

Ответа не последовало. Аластриона вскинула голову, чтобы взглянуть на демона. Он сидел на гальке у реки, пытаясь вытащить застрявшую в основании крыла стрелу. По белой коже тёмной струйкой сбегала кровь. Лучник не промахнулся — попал как раз в то место, куда не доставал край металлических накладок. Дотянуться до стрелы так, чтобы вытащить её, не повредив крыло ещё больше, Ательдарон не мог, но о помощи не просил.

Аластриона ещё раз бросила взгляд на коня, убеждаясь, что он дышит всё ровнее и спокойнее, и подошла к раненому демону. Её трясло после всего пережитого, но если бы не он, она уже лежала бы во дворе замка с перерезанным горлом — и это в лучшем случае.

— Позволь, я помогу, — тихо предложила она.

— Ты поможешь, если не будешь мешать! — не оглядываясь, огрызнулся Ательдарон.

В другое время Аластриона ответила бы на агрессию агрессией, но не сейчас: в конце концов, в том, что его ранили, виновата она. Ассасины шли за ней, а он её спас, пусть даже у него на то есть какие-то свои причины.

Кое-как дотянувшись до стрелы, Ательдарон взялся за древко, но грубо вырвать её из раны ему не позволила Аластриона. Она накрыла его руку своей, удерживая, и отвела в сторону.

— Так ты сделаешь только хуже, — несмотря на недавнюю грубость и его отношение к ней, мягко сказала она.

— Мне не нужна помощь. Просто не мешайся под ногами и постарайся не сдохнуть, — оглянувшись на неё, перешёл почти на рык Ательдарон.

— Я тебя о помощи тоже не просила, но ты спас мне жизнь и получил за это стрелу. Я не могу стоять в стороне, пока ты тут мучаешься.

— А у тебя повышенное чувство справедливости, принцесса? — он по-волчьи прищурился, не скрывая клокочущую злобу.

— Не в большей степени, чем у тебя. Я просто благодарна тебе, — пожала плечами Аластриона.

Несколько секунд Ательдарон сверлил её взглядом, и она не могла понять, борется ли он с гордыней и недоверием или не верит её словам. Наконец, он отвернулся к реке и глухо рыкнул:

— Хочешь помочь — вперёд.

Аластриона осмотрела рану. Ей уже доводилось видеть кровь — воспоминания эти были не из приятных, — и оказывать первую помощь, но доставать стрелы из ран — никогда. Собираясь с мыслями, она коснулась крыла, провела по нему кончиками пальцев. Гладкое и тёплое… И невероятно сильное. Она почувствовала, как напряжены мышцы под рукой — не то от боли, не то от её прикосновения.

— Есть, чем перевязать рану? — спросила Аластриона.

— В седельной сумке.

Она вернулась к уже пришедшему в себя коню, теперь лежащему, подогнув под себя ноги, и принялась копаться в седельных сумках. Под руку попались широкие лоскуты чистого полотна. Прихватив с собой несколько, Аластриона смочила один из них проточной водой и присела позади демона.

Аластриона медленно вдохнула и выдохнула, а затем, не давая себе передумать, осторожно, чтобы не разорвать рану ещё больше, вытащила стрелу. Крыло в её руках непроизвольно дёрнулось, но Ательдарон не издал ни звука, лишь крепче сцепив зубы. Кровь толчками хлынула из раны, потекла по крылу и ладоням Аластрионы. Она тут же приложила к разорванной зазубренным наконечником плоти промоченную водой тряпицу. Сложенная в несколько раз ткань насквозь пропиталась кровью.

Кровотечение не останавливалось. Аластриона наложила повязку, стараясь затягивать каждый виток как можно туже. Попади стрела не в крыло, а куда-нибудь ещё — остановить кровь было бы почти невозможно, какие повязки ни накладывай. Вытащить стрелу из любой другой части тела — значит, подписать раненому смертный приговор.

— Вот и всё… Надеюсь, этого хватит, чтобы остановить кровь, — пробормотала Аластриона, оценивающе осматривая свою работу.

Без единого слова Ательдарон поднялся и отошёл к коню. Потянув за узду, он заставил Дыма встать и повернулся к Аластрионе.

— Надо ехать, — бросил он.

Помыв руки от крови в реке, Аластриона подошла к нему. Ательдарон хотел подсадить её, но она оттолкнула его руки и забралась в седло — пусть и с трудом, но без его помощи. Благодарности она, кончено, не ждала, но то, как он себя вёл… Всё тот же приказной тон, холодное презрение в глазах… «В следующий раз стрелы сам будешь вытаскивать!» — не столько мстительно, сколько обиженно подумала Аластриона.

Ательдарон сел в седло позади неё и галопом погнал коня вниз по реке. Он не объяснял ни куда они направляются, ни что будут делать дальше, да Аластриона и не спрашивала. Все её надежды на возвращение рухнули: стоит ей снова оказаться вдали от этого демона, как её найдут и убьют ассасины.

И ей оставалось только внутренне готовиться к тому, что ждёт впереди.

Ассасины ехали по дороге на измученных погоней лошадях. Животные понуро опустили головы, их бока тяжело раздувались, а на губах ещё осталась пена. Убийцы тихо переговаривались за спиной молчаливой величественной фигуры, что ехала во главе отряда, горделиво выпрямив спину и устремив взгляд к горизонту. В её неподвижности было нечто такое, что заставляет смертных боязливо опускать взгляды или почтительно преклонять колено, внушает трепет, выдавая могущественное древнее создание.

Но предводительница ассасинов не замечала ту, что затаилась на высоком раскидистой дубе. Облачённая в чёрное, она всем телом прильнула к ветви, и плащом ей служила тёмная листва. Из-под капюшона на бледное лицо упала угольно-чёрная прядь, но девушка не шелохнулась. Выдать её могло любое движение.

Она затаила дыхание, следя цепким взглядом за ничего не подозревающим отрядом. Эмоции людей — разочарование и злость, — она читала, как раскрытую книгу, и, хоть сознание странной женщины и было сокрыто от неё, это не помешало понять, чему так злятся ассасины: они охотились за кем-то и упустили цель.

Впрочем, их дела следопыта не волновали. У неё была другая задача, и эта задача требовала не только сноровки, но и осторожности. С себеподобными всегда так: силы равны, и их способности опасны не менее собственных. Девушка проводила отряд взглядом. Едва силуэты всадников растаяли вдали, она бесшумно спрыгнула с дерева.

Сейчас она позволила врагу уйти, но лишь потому, что ждала подходящего момента. Сколько бы ни бежала, отступница всё равно не сбежит.

Не от неё.

* * *

Когда они выехали из леса, время уже перевалило за полдень. Шорохом листвы ветер передал им прощание древних деревьев и качнул траву на простирающихся от горизонта до горизонта полях, где, порой вытирая со лба пот и отпивая воды из бурдюков и вёдер с ковшами, работали крестьяне. Вдали, на самой границе видимости, угадывались их дома — небольшая деревенька, рассмотреть которую с проторенной дороги было невозможно.

Дорога вела к высоким каменным стенам и башням, издали напоминающим неприступный бастион. Аластриона вытянула шею, дабы получше разглядеть развевающиеся флаги на шпилях башен, крыши домов, вздымающиеся за стеной, будто гребни на спине свернувшегося кольцами морского змея, да далёкие, теряющиеся на фоне синих гор, очертания замка.

— Зачем здесь ещё один замок? Почему город не построили вокруг замка… — Аластриона сглотнула, силясь выдавить тяжёлые слова, — …моих родителей?

— Он считается проклятым, — не вдаваясь в подробности, пояснил Ательдарон.

— Почему?

— Слишком много крови пролилось у его стен. Люди здесь суеверные, боятся, что та битва оставила неизгладимый след на самой земле.

— Битва? — переспросила Аластриона. Похоже, ей предстоит узнать куда больше, чем она думала…

— Да, есть такое явление, как войны. Ты не знала? — в его тоне послышалось раздражение: кажется, этот разговор Ательдарону наскучил. А может, ему наскучила сама Аластриона.

— По-твоему, я должна знать, что происходит в чужом мире? — огрызнулась она.

— Ты называешь этот мир чужим, а твои предки сражались за него. И я сражался с ними плечом к плечу.

— Почему именно ты? Что связывает тебя с моей семьёй?

Из всех возможных вопросов Аластриона задала не тот. Глаза демона гневно сверкнули.

— Слишком много вопросов, принцесса, — процедил он, на мгновение обнажив клыки.

Аластрионе оставалось только промолчать. Не хочет говорить — не надо. Куда больше её занимали другие вопросы: что он имел ввиду, говоря, что её предки сражались за этот мир? С кем и из-за чего? Что за страшная битва случилась у замка её погибших родных? Спрашивать об этом Ательдарона смысла не имело — всё равно внятного и подробного ответа от него не добьёшься.

Дым рысцой трусил через поля, и люди, возделывающие их, смотрели на его всадника со страхом и отвращением. Аластриону они словно не замечали: всё их внимание приковывал белокрылый демон. Её это вполне устраивало. Может, она и глазела по сторонам с растерянностью, недоумением и несмелым любопытством, но для всех оставалась обычной девушкой, выглядящей так, будто, прибыла из дальних краёв. Знал бы кто-нибудь, насколько дальних…

Аластриона разглядывала людей, пользуясь тем, что взгляды одних были устремлены на демона, а другие просто отворачивались, избегая смотреть в его сторону. Местные жители сильно отличались от людей двадцать первого века: худые, лишённые здорового румянца, с грубыми угрюмыми лицами, они казались измученными тяжёлой жизнью.

Она отстранённо, будто глядя на экран телевизора, следила за тем, как крестьяне собирают скудный урожай и складывают его в запряжённые невысокими жилистыми лошадьми телеги. Телег было мало — она успела заметить всего две. Больше, наверное, в деревне не нашлось. При виде Дыма рабочие лошади нервно переступали с ноги на ногу, будто порываясь пуститься наутёк.

Аластриона хотела спросить об этом, узнать побольше о коне своего рогатого спутника, но не решилась: слишком ярко представляла себе, как он хмуро проворчит что-то невнятное, ничего толком не объяснив. И почему её проводником в незнакомом мире стал не какой-нибудь весёлый жизнерадостный юноша, а озлобленный нелюдимый демон, которому она как кость в горле?

Рана на плече напомнила о себе ноющей болью и зудом. Аластриона поджала губы, бросив косой взгляд на неподвижного, как каменное изваяние, всадника позади. В его гордом, благородном профиле читалось столько надменного презрения ко всему вокруг, что захотелось отвернуться. Ей показалось, или в лесу высокомерия в нём было меньше? Что это — игра на публику или его обычное самомнение, которое раньше скрывалось за злобой и раздражением? Аластриона прогнала мысль о том, что демон мог быть каким-то другим. Достаточно двух его состояний: этой отвратительной надменности и опаляющей ярости. Больше Аластриона видеть не хотела.

Глядя на крестьян, она задумалась, сможет ли жить в этом мире, как они. Сбежать от демона, начать жизнь с чистого листа или попытаться вернуться домой? Сможет ли приспособиться к тяжёлой работе, свыкнуться с новой ролью? А сможет ли забыть всё, чем жила раньше?

Нет. Может, кто посильнее и смог бы, но не она. Аластриона с досадой закусила губу. Хуже компании несносного демона только остаться в незнакомом мире без денег и знаний о нём. Да и кем она станет? Окажется на улице? И это если до неё не доберутся ассасины. С каждым мгновением Аластриона всё больше убеждалась, что выбора нет. Каким бы опасным и грубым ни был Ательдарон, без него ей здесь не выжить.

Дорога плавно пошла в гору, каменистой лентой уводя к открытым городским воротам. Аластриона окинула город оценивающим взглядом. Чем ближе они подъезжали, тем больше он казался: стена угрожающе нависала над рвом, через который был перекинут подъёмный мост; сторожевые башни застыли безмолвными каменными стражами, зорко смотрящими на многие лиги вдаль. Тонкие шпили на остроконечных крышах пронзали небо, яркими бликами здороваясь с полуденным солнцем.

Эти башни казались громадными, но не были самыми большими сооружениями в городе. На фоне величественного замка из тёмного камня они терялись, как и трёх-четырёхэтажные дома с крышами из чёрной и тёмно-серой черепицы. У Аластрионы перехватило дыхание: замок приковывал к себе всё внимание: массивный у основания, но тянущийся к небу множеством крыш и готических башен, он парадоксальным образом казался невесомым. Башни и флигели соединялись с ним переходами галерей и колоннадой, издали похожие на лапы гигантского паука, что раскинул вокруг замок.

— В том мире я никогда такого не видела… — выдохнула Аластриона, во все глаза глядя на него.

Она сама не могла понять, что чувствует — восторг или потрясение. Удивительно прекрасный замок посреди странного и непривычного мира, единственное, что хоть немного ей знакомо, ведь подобные сооружения частично сохранились и в её мире. Соломинка ли, за которую она попыталась ухватиться, или нечто настолько непривычное и завораживающее своим величием и гордостью, что на краткий миг развеяло тягостные мысли?

— Если бы не смерть твоей семьи, ты сама жила бы в таком же, — развеял очарование древней громады Ательдарон.

Его слова резанули сердце больнее кинжала. Аластриона закусила губу. Её семья, её потерянное прошлое… Родной мир, оставленные в прежнем мире близкие, наверняка уже начавшие её искать… Как они там? Они же вырастили её, как родную дочь, они искренне её любили, а она не в силах подать им знак!

— Моя семья осталась там. Не родная, но семья, — предательски дрогнувшим голосом обрубила Аластриона. — Они сейчас очень волнуются и, наверное, ищут меня. А ты затащил меня сюда, и я не могу вернуться!

— Вернуться куда? В мир, где тебя быстро найдут и убьют те ассасины?! — Ательдарон сорвался на рык: ему её страх и тоска надоели. — Забудь, что было там! Это в прошлом!

— А тебе, видимо, легко было бы забыть. Ты же демон…

Бессердечный. Жестокий. Чёрствый. Аластриона едва сдержалась, чтобы не выпалить всё это ему в лицо.

— Сухарь… — только и сказала она.

— Зато не размазня вроде тебя, — огрызнулся Ательдарон.

Аластриона ему не ответила — не хотела подливать масла в огонь. В конце концов, в чём-то он прав: стоит ей остаться без защиты, как её убьют, и пусть лучше родные не знают, где она и что с ней, чем найдут её хладный труп. Да и их подвергать опасности только из-за своей привязанности будет слишком эгоистично.

«Придётся смириться с новыми реалиями… — подумала Аластриона, устремив взгляд к далёкому горизонту. — Смириться и попытаться выжить и разобраться во всём».

Дым трусил рысцой, обгоняя ползущие по дороге повозки. Тянущие их лошади шарахались от него, как от огня. Вблизи стала заметна разница в размерах животных: лошади людей были немного ниже и менее поджарыми.

Повозки останавливались у открытых ворот, и их осматривала городская стража. Осматривала не так, как если бы искала контрабанду, а заглядывая внутрь, проверяя под днищем и всматриваясь в лица людей. Они искали не что-то — кого-то.

— Кого они ищут? — вытянув шею, чтобы получше разглядеть происходящее, спросила Аластриона. Стража пропустила очередную повозку и принялась за следующую.

— Наверное, какого-нибудь бандита или ассасина, — пожал плечами Ательдарон.

— Разузнаем?

— Как получится.

Их останавливать не стали. Когда Дым проходил мимо, стражники лишь угрюмо покосились на демона. Лучники на стене проводили их настороженными взглядами, горожане встретили враждебностью и страхом. Едва завидев грозную фигуру высшего демона, они спешили уйти с дороги, отводили взгляды или, наоборот, смотрели с ненавистью и едва слышно шипели проклятия. Но его боялись — и Аластрионе это не понравилось. Что такого сделали демоны?

На что способен Ательдарон?

Почувствовав неприятный холодок по коже, она отогнала нехорошие мысли. Может, и подозрения её беспочвенны… Сейчас она всё равно ничего не узнает. Подумав от этом, Аластриона едва слышно выдохнула и переключила внимание на город.

По обе стороны от дороги тянулись дома, будто бы сошедшие со старинной гравюры. Рассохшийся от времени и дождей деревянный каркас-фахверк с трудом поддерживал каменные, кирпичные или глиняные стены и тёмные крыши. Из дымоходов серыми струйками поднимался дым. Стёкла в узких стрельчатых окнах, через которые было почти невозможно заглянуть внутрь, покрывали не слишком яркие витражи.

Дома жались друг к другу, словно спасаясь от холода. Первый этаж большинства из них занимали лавки и мастерские, изредка в толстых стенах зияли арки и узкие переулки, куда не попадал свет солнца. В таких местах двери домов смотрели друг на друга, а окон не было вовсе. Люди сновали не только по главной улице, широкой, светлой и почти напрямик ведущей к замку, но и по этим сумрачным проулкам, где жались к равнодушному камню стен больные бедняки в лохмотьях и бросали цепкие взгляды на прохожих небольшие группы людей в неприметной одежде с капюшонами, но явно выделяющимися клинками на перевязи.

Издали город казался совсем другим. Аластриона даже ненадолго представила, что попала в сказочный мир, полный магии и чудес… Но теперь, глядя на то, что очаровало издалека, вблизи, она испытала только разочарование. Мрачный, грязный и опасный город, в паутине улиц скрывающий болезни, грабителей и тела тех, кому не повезло. От неровной мощёной дороги поднимался тошнотворный смрад помоев, которые выливали прямо на улицы. В грязных лужах испуганно дрожали отражения понурых строений, над которыми высилось далёкое недоступное небо, слишком чистое и светлое, чтобы быть частью этого мира.

Ательдарон отклонился вбок, и Дым, повинуясь ему, свернул в тенистый переулок. Выступающие края крыш почти касались друг друга, затмевая свет дня. От каменных стен исходил холод, так подходящий этому неприветливому месту. С невесёлой усмешкой Аластриона отметила, что Ательдарон в мрачную обстановку вписывается… И она тоже впишется. Придётся.

Чем дальше от главной улицы они отъезжали, тем ниже и старше становились ветхие дома. Тесные улочки вились клубком ядовитых змей, так часто сворачивая и разветвляясь, что Аластриона уже не смогла бы вернуться назад по памяти. Прохожие здесь выглядели неброско и держались осторожно. Проходя мимо демона и его спутницы, они поглубже натягивали капюшоны, опускали головы и ускоряли шаг. Никто здесь не хотел привлекать к себе внимания, и даже поджидающие в подворотнях и тупиковых закоулках грабители предпочитали отвернуться и сделать вид, что увлечены своим тихим неразборчивым разговором.

— Куда мы едем? — осмелилась спросить Аластриона.

— Увидишь, — буркнул Ательдарон.

Не удержавшись, Аластриона раздражённо фыркнула. Этот демон хоть что-нибудь ей объяснит или так и будет обращаться с ней, как с грузом? Она почувствовала, как внутри огнём разгорается злость.

— Хватит! Или ты мне всё объяснишь, или дальше поедешь без меня! — раньше, чем успела бы передумать, неожиданно твёрдо выпалила Аластриона.

Но эффект получился прямо противоположный. Ательдарон резко натянул поводья. Заржав, конь встал на дыбы, чем привлёк внимание прохожих. Взмахнув руками в попытке за что-нибудь ухватиться, Аластриона упала назад и оказалась прижата к металлу сильной рукой. Жёсткие края брони больно врезались в спину.

— Кое-что я тебе сейчас объясню. Очень доходчиво, — прорычал ей на ухо Ательдарон, опалив обжигающим дыханием. — Мне ничего не стоит бросить тебя здесь. Ты же этого хочешь? Останешься тут один на один со всяким сбродом, который не преминёт воспользоваться ситуацией. Посмотрим, кто настигнет тебя быстрее: бандиты или убийцы?

— А знаешь, что? Бросай! Я могу за себя постоять! — повернувшись к нему и глядя в глаза, в запале зашипела Аластриона.

Она блефовала, и очень опасно. Играла с огнём. Аластриона сама не знала, откуда в ней эта ярость и желание бросить вызов демону, но на осторожность ей стало плевать.

Ательдарон зло сжал зубы, на его лице заиграли желваки. Его хватка стала сильнее — закованная в металл рука давила на рёбра так сильно, что мешала вдохнуть. Аластриона гордо подняла голову, оказавшись с ним лицом к лицу, и ответила на оскал горящим взглядом.

— Когда-нибудь ты доиграешься, принцесса, — процедил Ательдарон сквозь сжатые зубы.

И отпустил её. Аластриона повернулась вперёд, скрыв победную усмешку. Этот бой она выиграла. О том, что Ательдарон и правда мог её бросить, она предпочла не думать. Или просто поняла: не бросит. Почему — это уже другой вопрос, и на него она ответ вряд ли получит. По крайней мере, сейчас.

Она почти кожей чувствовала кипящую злость демона, чувствовала, как он напрягся, сжав в пальцах узду. «Думал, мне не хватит смелости показать зубы? Чёрта с два!» — мстительно подумала Аластриона.

Они миновали ещё несколько улиц, где всё чаще встречались шатающиеся или спящие на обочине дороги пьяницы, прежде чем впереди показалось двухэтажное Г-образное здание, отличающееся от остальных строений только тем, что стояло обособленно и было обнесено каменным забором. Стены из тёмного кирпича поросли мхом и рваным полотном плюща. К окованной двери вело высокое крыльцо, на чьих ступенях лежал пьяный посетитель. Вывеска у входа гласила, что это заведение — таверна.

— Зачем мы здесь? — непонимающе спросила Аластриона. — Разве нам не нужно бежать от тех ассасинов?

— Нужно, — кивнул Ательдарон. — Но здесь есть одно дело.

— Какое?

Проигнорировав её вопрос, демон спешился, без труда стащил спутницу с коня и поставил её на землю.

— Ты ждёшь меня здесь, — заявил он и, схватив её за предплечье, поволок к двери.

Аластриона дёрнулась назад, попыталась упереться ногами в землю, но вместо этого едва не упала: сопротивляться демону ей не хватило сил. Рослый, мускулистый, он мог бросить её к дверям таверны, как щенка, что уж говорить о её порывах высвободиться из его стальной хватки? Ательдарон протащил её через двор, и Аластриона снова рванулась.

— Да пусти ты! Я тебе не кобыла на поводе! — крикнула она.

Пьяница на лестнице завозился, но не проснулся.

Ательдарон разжал пальцы. Аластриона потёрла уже начавший наливаться синяк и, обогнав демона, поднялась на крыльцо. Не дожидаясь никакой галантности, она сама распахнула дверь. В нос ударил запах пота и дешёвой выпивки, от струящегося к прорезям в потолке дыма над очагом заслезились глаза. Гвалт тостов, разговоров и смеха смешался со стуком деревянных кружек о столы и друг о друга. Сквозь шум с трудом пробивались аккорды живой музыки; кто и на чём играл, Аластриона понять не смогла: взгляд потерялся среди человеческих силуэтов и пьяных небритых лиц, среди которых изредка мелькали тихие, не привлекающие к себе внимания посетители.

Появление Аластрионы осталось почти что незамеченным — лишь несколько человек оглянулись на дверь и сразу вернулись к еде и застольным разговорам. Аластриона замерла в дверях, не решаясь войти. Проталкиваться через толпу и густой, тяжёлый запах трактира не хотелось. Ательдарон грубо подвинул её в сторону и пошёл вперёд, бесцеремонно расталкивая людей. На него, возвышающегося над любым из них, смотрели с раздражением и презрением привлечённые возмущёнными возгласами посетители за ближайшим столами.

Опомнившись, Аластриона поспешила за ним, пока толпа не успела сомкнуться у него за спиной. Среди огрубевших мужских и женских лиц и пьяного хохота, в сшибающей с ног духоте она чувствовала себя хрупкой и растерянной девчонкой, случайно забредшей в злачное место и не знающей, что теперь делать — бежать без оглядки или постараться не обращать внимания.

Отпихнув от прилавка пару-тройку пьяниц, Ательдарон положил перед трактирщиком несколько монет. Несмотря на суровый вид, рядом с демоном высокий и в целом крепко сбитый хозяин таверны казался уже не таким внушительным и грозным — как дворф из классического фэнтези перед человеческим воином.

«Интересно, а гномы или, например, эльфы в этом мире есть? — подумала Аластриона. — Надо бы потом расспросить демона».

— Сообрази девушке чего-нибудь поесть и выпить. И постарайся, чтобы это было что-нибудь сносное, — бросил Ательдарон и пошёл к выходу, снова растолкав людей.

Аластриона проводила его растерянным взглядом, втайне надеясь, что он всё-таки не оставит её здесь одну. Ни разу не оглянувшись, он со скрипом распахнул тяжёлую дверь и вышел. С разочарованным вздохом Аластриона снова повернулась к прилавку. Трактирщик проворно сгрёб деньги огромной, как медвежья лапа, рукой в карман фартука, и скрылся за дверью кухни, откуда долетел приятный запах готовящейся еды.

В животе заурчало. Только теперь Аластриона вспомнила, что не ела с прошлого вечера. В вихре выбивающихся из привычной ей картины мира событий она не замечала гложущей пустоты в желудке и пересохшего горла. Она уже не возражала подождать Ательдарона в таверне.

Трактирщик вернулся и поставил перед ней тарелку с жареной рыбой, аккуратно надрезанной по бокам, и кружку эля. Мерзкий запах выпивки оказался бессилен заглушить аромат рыбы. Забрав заказ, Аластриона бегло осмотрелась — свободных столов не было, — и стала пробираться к центру зала, проталкиваясь через шумную толпу. Кто-то толкнул её локтем, отчего эль плеснул ей на пальцы. Липкий, как сладкий кофе… Аластриона с отвращением скривилась.

Оттолкнув плечом шатающегося, но всё равно продолжающего пить человека, она наконец выбралась к более-менее свободному клочку пространства, где сильнее пахло дымом и горелой древесиной, чем немытыми человеческими телами. Над каменным полом возвышалось сложенное из грубого булыжника кольцо очага, в котором задорно потрескивали поленья. Серая лента дыма поднималась к потолку и, распадаясь на обрывки, утекала в прорези в кровле. На деревянных подпорках, соединённых между собой изогнутыми у краёв потолочными балками, не было заточённых в стеклянные клетки ламп свечей: здесь хватало света и без них.

Аластриона села на горячий край очага, поставила рядом с собой еду. Огонь дыхнул в спину снопом искр, обдав жаром. Раньше Аластриона старалась не садиться близко к костру, когда бывала в походах с однокурсниками, но сейчас пламя не опалило — только согрело. Чудно́. Это огонь в этом мире не такой жаркий или её восприятие изменилось?

Поковыряв рыбу вилкой, она приступила к еде. Мягкая, чуть жирная, но удивительно вкусная, несмотря на мелкие косточки. В своём мире Аластриона не ела речной рыбы; иногда покупала морскую, но вот такую, дикую, в магазине не купишь, а самой ловить ей было не интересно, да и не приходило в голову. Наверное, живи она в этом мире всю жизнь, всё вокруг не удивляло бы её, как дитя, выброшенное из цивилизации в настоящую, живую и не запертую со всех сторон каменными джунглями природу. Сейчас она боялась себе признаться, что её всё это чем-то зацепило — дикие, сохранившие свой первозданный вид леса, не тускнеющее под напором городской засветки небо, рыба не из пластиковой упаковки и морозилки, а почти только что из реки… Этот мир был живым.

Но взгляд снова упал на пьянствующих людей, и Аластриона с тоской вспомнила дом. Тёплый, уютный, совсем не похожий на этот забитый пьяницами, провонявший въедающимся в дерево запахом трактир. Вспомнила улыбки родных. В горле встал ком, и она проглотила его, хлебнув эля из деревянной кружки. Пусть сильно разбавленный, алкоголь оставил неприятный привкус, и она закашлялась. Местное питьё не могло сравниться с дорогим вином, которое пила за ужином её семья.

О камень совсем рядом громко ударилась подошва. Оглянувшись, Аластриона наткнулась взглядом на шнурованный сапог с золотистой каймой по краям голенища. Она подняла голову, скользя взглядом по распахнутому плащу и рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами, пока не встретилась со смеющимися кошачьими глазами. Ярко-зелёные, с вертикальными зрачками. Красивое, с заострёнными чертами и без единой царапинки лицо обрамляли пряди огненно-рыжих волос, собранных в низкий хвост.

Парень поставил ногу на край очага, опёршись локтем о колено и держа в свободной руке лютню. Уголок его рта изогнулся в усмешке, обнажив острые клыки, и только теперь, опомнившись, Аластриона заметила его тёмно-красные рога и выглядывающий из-под плаща стреловидный хвост.

Она отпрянула, столкнув на пол пустую тарелку. На счастье посуда была деревянной.

— Осторожней, не обожгись, — неожиданно мелодичным голосом предупредил парень, иронично приподняв брови.

Языки пламени почти лизнули плечо. Аластриона отодвинулась от огня. Сердце ещё не успело успокоиться, но незнакомец, похоже, списал её испуг на своё неожиданное появление, а не рога и хвост.

— Чего тебе? — резче, чем хотела, спросила Аластриона.

— Просто хочу узнать твоё имя, красавица, — лукаво прищурился парень.

— А своё сначала назвать не хочешь? — огрызнулась та.

— Почему бы и нет?

Демон отступил назад, очаровательно улыбнулся и, театрально разведя руки в стороны, поклонился. За мгновение до того, как выпрямиться, он бросил на Аластриону обжигающий взгляд.

— Риган Кантарион к вашим услугам, миледи, — мурлыкнул он. — Странствующий бард, полудемон-менестрель, любитель искусства и приключений.

Надо отдать должное, он умел расположить к себе. Наверное, именно поэтому на менестреля не смотрели с враждебностью, как на Ательдарона — а может, дело было в его наполовину человеческом происхождении.

— Ну а как обращаться к тебе, красавица? — поинтересовался Риган.

— Аластриона, — сдалась девушка.

— Потрясающее имя. Под стать тебе.

Комплименты ей льстили, но Аластриона не подала виду.

— Красивые слова меня не подкупают, Риган, — с чувством собственного достоинства ответила менестрелю она.

— Слова — нет, а что насчёт музыки? — не расстроился тот.

— А музыку я с удовольствием послушаю.

— Я так и знал. — Риган победоносно улыбнулся.

Отступив назад, он перебрал струны лютни. Гомон голосов немного притих в ожидании бардовского этюда. Ещё раз метнув взгляд на Аластриону, Кантарион удобнее перехватил лютню, и его длинные когтистые пальцы запорхали по струнам, вытягивая из них задорную мелодию.

Проиграв пару куплетов, он запел. Аластрионе показалось, что все звуки вокруг на миг притихли — все, кроме пленяющего голоса менестреля. Каждый аккорд, сыгранный им на лютне, отзывался трепетом струн её души, каждый спетый куплет — мурашками по телу. Риган пел о странствиях и битвах, о чудовищах и героях… Об этом мире. О его красоте и жестокости, о величии и беспощадности — о гранях реальности, противоположных друг другу. Может быть, песня была и вовсе не об окружающей реальности, а о границе тьмы, сумрака и света.

Аластриона задумалась: не такая ли граница определяет, кем является полудемон? Тьма от демона, свет — от человеческой души. Кто он в большей степени — монстр, в ярости неудержимый и жестокий, как огонь, или нечто другое? Из его песни, плавно переходящей от приключенческой повести к балладе, она поняла, как чуток менестрель к человеческим чувствам и душе. Аластриона не заметила, как перестала дышать, с замиранием сердца ловя каждый звук и следя взглядом за обходящим зал полудемоном.

Дверь с грохотом распахнулась, заставив Кантариона замолчать. Люди, увлёкшиеся чарующей музыкой менестреля, повернулись ко входу. Разговоры и стук кружек стихли, едва свет с улицы заслонила зловещая фигура воина в чёрном. Его лёгкая броня напоминала нечто среднее между плащом и мантией. Окованные края одежды и металлические детали покрывала грубая угловатая резьба; присмотревшись, Аластриона поняла, что это знаки, но какие-то странные, каких она никогда раньше не видела. Глубокий капюшон скрывал верхнюю половину лица, открывая взгляду лишь нос и тонкие обветренные губы. Края капюшона терялись под стальным воротом и пластинчатыми наплечниками. Подол одеяния, перетянутого ремнями и перевязью, сзади прикрывал высокие, почти до колена, окованные сапоги. В ножнах на поясе мужчины лежали два меча, на один из которых он сейчас положил руку.

Он сделал шаг в зал, и за ним последовали ещё несколько воинов, почти неотличимых от него. Риган закинул лютню за спину и бросился к двери кухни. Выхватив слегка изогнутые клинки, воины ринулись за ним. Посетители отпрянули в стороны; кто-то полез под стол, кто-то выскочил на улицу. Менестрель скрылся за дверью. Аластриона была единственной, кто замер на месте. Командир отряда устремил на неё пристальный взгляд, от чего в животе свернулся холодный комок. Это был взгляд убийцы.

Вздрогнув, как от удара, воин на мгновение сжал раскалившийся амулет на шее и выхватил второй меч. Он решительно шагнул к ней. От страха сдавило горло, но этот страх не сковывал. Поддавшись инстинктам, Аластриона отскочила назад. С губ само собой сорвалось шипение. Голову и поясницу пронзила боль, время замерло — а в следующее мгновение побежало быстрее прежнего. Молниеносно сократив дистанцию, враг одним ударом бросил девушку на грязный пол. В отблесках пламени сверкнул меч. Аластриона откатилась в сторону с неожиданной даже для себя скоростью и вскочила на ноги.

Клинок отскочил от пола там, где только что была её шея, и вылетел из руки воина. Не тратя время, чтобы его поднять, противник взмахнул вторым мечом. Лезвие взрезало воздух. Не придумав ничего лучше, Аластриона упала на вытянутые руки и, оттолкнувшись коленом от пола, рывком бросилась к очагу. Она не думала, что делать — просто действовала, полагаясь на рефлексы, которых у неё не должно было быть. Не было и мысли о том, чтобы сражаться — только выжить. Уклоняться, избегать смертоносного клинка во что бы то ни стало.

В мгновение ока воин сократил дистанцию. Удар! Аластриона пригнулась, пропустив меч над собой. Сердце бешено колотилось в груди. Мысли побежали быстрее. Какое-то шестое чувство подсказало, что от следующей атаки не уклониться: враг предугадает любой шаг. Почти любой.

Меч мелькнул сбоку. Слишком быстро, чтобы уклониться, но… Время словно растянулось. Оттолкнувшись от края очага, Аластриона прыгнула. Остриё оцарапало спину, взрезав корсет и рубашку под ним. Боли ещё не было. Под ногами мелькнули красные от жара угли, огонь взвился вокруг. Горячий сухой воздух опалил горло.

Аластриона с грохотом упала на другой стороне. Удар отозвался болью, рана на спине запульсировала, и кровь пропитала рубашку, но ожогов не было. Это она поняла, в полной мере осознав, что сделала. Прыгнула через огонь, как если бы точно знала, что он не причинит ей вреда… Невозможно!

Но думать о возможном и невозможном времени не было. Краем глаза заметив движение, Аластриона перевернулась на спину. Боль теперь напомнила о себе в полную силу, и от тех рефлексов, что спасли ей жизнь, не осталось и следа. Воин остановился над ней, двумя руками перехватив меч и занеся над ней. Остриё смотрело ей в грудь, а она не могла оторвать взгляд от холодных, как лёд, глаз того, кто собирался забрать её жизнь. Таких глаз у людей не бывает — слишком яркий, неестественный цвет и взгляд, проникающий в душу стальной стрелой.

Аластриона уже видела это. Парализованная этим взглядом, она задыхалась от страха. Не сдвинуться с места. Не уклониться. Не зажмуриться. Ей оставалось только смотреть в лицо смерти.

Но смерть так и не наступила. Мелькнула чья-то рука, и из горла мужчины брызнула кровь. Меч со звоном упал на пол, а следом за ним рухнуло тело. Жестокие глаза остекленели. На месте того, кто едва не убил Аластриону, стоял Ательдарон.