Королева Леса (джен)

У каждой сказки есть свои истоки. Леонард был твёрдо уверен, что вся его жизнь — это сказка: она поражала своими деталями, и никто бы не поверил, если бы он попытался её пересказать. Он встретил Грэм — наверняка зверя в обличье человека. Она спасла ему жизнь, после чего бросила одного в лесу. Он нашел детей, превращенных в деревья, и заключил сделку с троллем, который чувствовал запахи снов. Он влюбился в женщину-птицу, чья песнь была слаще рая, а наваждение чуть не утопило его в чёрной, как полночь, реке.

Однако жизнь не прекращала его удивлять.

К сожалению, ему не с кем было поделиться размышлениями. Сэру Роуэну не было до них никакого дела. Он беззаботно насвистывал себе под нос какую-то мелодию, что невероятно раздражало Леонарда. Ни мрачный лес позади, ни призрачный свет впереди не тревожили Проводника. Леонард не раз пытался прервать его звонкие трели, но Роуэн лишь запевал громче, словно птица, извещающая о приходе утра. Чувствуя себя совой в компании чересчур ревностного жаворонка, Леонард потихоньку сходил с ума.

— Других песен ты не знаешь? — пробурчал он развевающемуся впереди плащу его спутника.

— Я не знаю новых песен, доктор, — радостно отозвался Роуэн. — Только древнейшие мелодии этого мира.

— И мне никак не заставить тебя замолчать, да?

— А вы всегда такой брюзгливый?

— Я заблудился в лесу вместе с человеком, которому медведь на ухо наступил! Каким мне ещё быть?

Очевидно, Роуэну его ответ показался забавным. Услышав треск где-то среди деревьев, Леонард шикнул на него и нервно озирнулся по сторонам. Проводник вскоре перестал смеяться, поправил очки и залихватским жестом сдвинул шляпу.

— Не волнуйтесь так, доктор. Это всего лишь ветер.

Леонард косо на него глянул.

— В прошлый раз ты говорил, что это белка.

— Разве? Ну что ж, постоянства ради, пускай будет белка.

— Это ведь не белка, правда?

— Нет, — стоило ему всмотреться в чащу, и его улыбка слегка померкла. — На вашем месте, доктор, я бы предпочёл не знать, что живёт в этом лесу, — спокойно добавил он.

Леонард решил больше не вдаваться в расспросы. Проводник был прав: он предпочёл бы не знать, лишь бы уберечь себя от кошмаров.

— Мы можем поскорее отсюда выбраться? — его слова прозвучали почти как мольба.

Роуэн кивнул.

— Конец пути прямо впереди.

Леонарду пришлось поверить ему на слово. Он вздохнул и жестом предложил Роуэну продолжить идти. Когда тот снова начал насвистывать, Леонард, стиснув зубы, молча терпел.

~~~

Джим с унылым видом стянул с ноги ботинок и перевернул. Из него тут же хлынула речная вода вперемешку с водорослями.

— Это было… совсем не весело, — протянул он.

Первый помощник бросил на него скептический взгляд. Джим не мог его винить. Споку тоже не особо понравилось вылавливать капитана из реки, учитывая, что Джим не послушал его мудрого совета и не оставил речку в покое.

Но тот странный свет в воде так и манил, а затем на поверхность всплыла девушка неземной красоты, и она взывала к нему…

Джим на всякий случай постучал по подошве ботинка, после чего надел его обратно на ногу. Он слегка повёл плечами и как ни в чём ни бывало спросил Грэм:

— Ты говорила, здесь есть мост? Где он?

По глазам он понял, что она смеялась над ним, хотя её лицо не выдавало эмоций.

— Мост готов.

Что же это получается, он тут чуть не утонул и едва не стал ужином какой-то водной гарпии, а мост, оказывается, готов? Джим собирался было возмутиться о нелогичности этого факта, но мельком глянул на Спока и решил промолчать.

Полагая, что они сами за ней последуют, Грэм ушла с берега реки и направилась по протоптанной дороге вперёд.

— Джим, — окликнул его Спок.

Он проследил за взглядом Спока и увидел то, что искал — смутные очертания моста вдалеке. Во всяком случае, ближайшего к ним конца моста; другой же невозможно было разглядеть в тумане, как и противоположный берег реки. Куда приведет их этот мост зависит скорее от того, куда они хотят попасть, чем от каких-либо законов физики. Потому неудивительно, что его мысли были заняты Маккоем с того момента, как он ступил на мост, вплоть до того, как он очутился в ещё более странном месте, чем пустыня, оставшаяся позади.

— Доктор Маккой здесь? — спросил он с надеждой, окидывая долгим взглядом зелёные холмы и море деревьев, раскинувшееся перед ним.

— Нам нужно спешить, — бросила Грэм. — Его путь близится к концу.

Джим понятия не имел, в какой стороне искать доктора, и потому не мог определить кратчайший путь. В который раз он усилием воли подавил в себе ощущение беспомощности. Проводница обещала отвести их к Боунсу, но Джим не мог так просто позволить кому-то другому возглавить поиски его друга. Что если она нарушит обещание и бросит их со Споком одних в этом богом забытом лесу? Они понятия не имели, где очутились, не говоря уже о природе этого места.

Нельзя сказать, что Джим был против изучения ранее неизведанных мест. Иначе зачем он тогда подался в космос? Спок чувствовал то же самое, разве что его любовь к науке и исследованиям была сильнее. Новые знания, поразительные открытия, новые пути, которые можно проложить среди звёзд для будущих поколений — всё это достойная награда за риски профессии исследователя, а точнее лидера исследовательской экспедиции. Так что неизвестный новый мир совсем не пугал Джима; напротив, любитель приключений в нём кричал от восторга.

Однако гнетущие обстоятельства способны омрачить любую радость.

Всё это неважно, решил Джим. Грэм могла в любой момент их покинуть, и им со Споком придётся продолжить путь вдвоём. В Звёздном флоте офицеров учат быстро соображать и приспосабливаться. Его тревога ясна и логична в данной ситуации, но она не могла стоять на пути его долга — долга перед любителем приключений в его сердце и долга перед другом, которого он найдёт во что бы то ни стало.

Хоть Джим и не боялся, дураком он всё же не был. Он мягко улыбнулся женщине, всё это время внимательно за ним наблюдавшей.

— Наши жизни в твоих руках, Грэм, — сказал он.

— Так и есть, — отозвалась Грэм, с опаской рассматривая открывшиеся перед ними просторы и о чём-то раздумывая. — Все пути ведут к сердцу этого мира, — наконец сказала она. — Все они одинаково опасны. Но есть один, который опаснее их всех.

— И самый опасный путь — это кратчайшая дорога к Маккою, — закончил за неё Джим.

Им предстоит принять решение.

Так как на поиски он отправился не один, он повернулся к первому помощнику.

— Твоё решение может не совпадать с моим, Спок.

Спок взглянул на Грэм.

— Вы сказали, что нам важно как можно быстрее найти доктора Маккоя. Почему?

Ответ прозвучал неуверенно, словно обладание этим знанием имело свои последствия.

— Он направляется к Королеве.

— А что с ним будет потом? — спросил Джим.

Его поразила бесконечная грусть в глазах Грэм.

— То же, что стало со мной.

~~~

Леонард с удивлением заметил, что Роуэн не выводит его из этого лесного лабиринта, а наоборот, заводит глубже в дебри. Лес жар-птиц внезапно из дневного превратился в ночной, словно они пересекли какую-то незримую границу. Вместо тонких стволов их окружали деревья-великаны, гигантские сосны и секвойи. В их ветвях сверкали гирлянды пойманных звёзд. Сплетенные ветви, укреплённые лозой, образовывали мосты между деревьями. В кронах скрывались жилища, сделанные из коры и листвы. Изредка среди теней Леонард видел лица наблюдавших за ними сверху существ.

— Это город, — изумлённо произнёс он.

Роуэн грустно улыбнулся, но взгляд его излучал теплоту.

— Да. Мы признаём лишь величие. Всё обыкновенное нам чуждо. Здесь не увидишь рыбацких хижин или пастушьих деревень.

Леонард сдвинул брови, не понимая, к чему было это кажущееся колким замечание. Затем он ещё раз окинул взглядом деревья и наконец сложил два и два.

— Я не полезу наверх, — категорично заявил он.

— Мы не какие-то приматы, доктор, — усмехнулся Роуэн. — У нас есть лестницы.

Леонард судорожно выдохнул. Ну конечно. Лестницы.

Ступенек было бесчисленное множество. Они начинались у корней дерева настолько огромного, что даже десять человек не смогли бы обхватить его руками. Ступени закручивались вокруг ствола и казались его естественным продолжением. Леонард даже представить не мог, как их удалось соорудить.

Стоило им приблизиться к лестнице, как из ниоткуда появились два мужчины в лёгких изящных доспехах и решительно преградили им путь. Леонарду хватило одного взгляда, чтобы понять, что они были, как выразился Роуэн, необыкновенными.

— Кто это? — спросил он шёпотом.

— Стражи, — пояснил Роуэн, затем обратился к ним: — Мы хотим попасть в город.

— С какой целью?

Сэр Роуэн низко поклонился, представляясь:

— Я Проводник этого смертного. Мы просим аудиенции у Королевы.

Стражи отступили, пропуская их, но Леонард на мгновение замешкался и присмотрелся к ним. Их необычные и даже немного детские черты лица одновременно завораживали и вызывали жуткое ощущение. Их кожа была бледной, почти прозрачной. Глаза казались неестественно большими. У одного из стражей были длинные золотистые волосы и слегка заострённые уши. Второй же был темноволосым, и его уши никак не отличались от человеческих. Леонард не решился спросить, почему.

Леонард внезапно осознал, каким грязным и потрёпанным он выглядел по сравнению с ними. Он рассеяно коснулся кольца на своем мизинце. Это была его единственная ценность, но наверняка кольцо с крошечным камнем для них ничего не стоит. Он сам для них ничего не стоит, он видел это по их равнодушным лицам.

Роуэн окликнул его и жестом пригласил следовать за ним. Они начали подниматься по лестнице. Путь им освещал мягкий свет гирлянд. Подъем был долгим, однако Леонард не чувствовал усталости. В какой-то момент он заметил, что хоть лестница и осталась прежней, дерево, по которому они поднимались, было совершенно другим.

Ступени закончились, приведя их на широкую платформу. Маккой набрался смелости и подошел к краю. Увидев расстояние до земли, он нервно сглотнул.

— Как можно жить здесь и не бояться упасть?

— Со временем привыкаешь. К тому же, — Роуэн усмехнулся, — недаром нас называют детьми леса. Деревья приветствуют нас, они не предадут наших шагов.

— А как насчет моих? — пробормотал он.

Роуэн, казалось, его не услышал. Но позже, когда они пересекли покачивающийся на ветру навесной мост и принялись подниматься по очередной лестнице, Проводник сказал:

— Деревья не осмелятся рисковать вашей жизнью, доктор. Они приветствуют нас, но, стоит сказать, они делают это из страха.

~~~

— Когда дальше идти вы уже не сможете, вы должны прыгнуть, — напоследок сказала Грэм Джиму и Споку. Она привела их к подножью горы, возникшей словно из ниоткуда.

Прыгнуть? Джим поморщился, в очередной раз порезавшись о камень. Он нащупал подходящий выступ и взобрался немного выше по склону. Мы лезем на гору, а она хочет, чтобы мы с неё спрыгнули?

Чуть выше он заметил отличный уступ, на котором можно передохнуть. Конечно, если он сможет до него добраться. Нужно только протащить своё уставшее эти последние пару метров…

Мокрые от пота руки на секунду соскользнули. Джим затаил дыхание, думая, что сейчас сорвётся вниз. Он замер, прижавшись к склону. Сердце бешено колотилось. Ветер шаловливо трепал его волосы, пока он часто дышал. Капельки пота стекали по его щеке и срывались в бездонную пропасть внизу.

Спок тоже остановился, прислушиваясь. Джим не смотрел вниз, зная, что увидит лишь покрытую пылью голову первого помощника. Впрочем, сам он сейчас выглядел не лучше.

— Всё нормально! Я просто отдыхаю, — крикнул он. Его слова тут же унёс ветер.

Спок понимал, что это ложь, но всё же крикнул в ответ:

— Тот уступ кажется мне более подходящим местом для отдыха, капитан.

Кирк с трудом сдержал смех — не хотел свалиться с горы. Спок, скорее всего, попытался бы его поймать, но при таком раскладе они оба всё равно бы погибли. Джим перевёл дыхание. Он задрал голову, оцарапав при этом щёку, и, найдя подходящую опору, потянулся к ней.

Отступать не было смысла. Не могли же они вечно торчать на этом склоне? Они должны добраться до вершины, а затем, по словам Грэм, прыгнуть. Если она по прежнему у подножья, наблюдает за их восхождением, она точно всё увидит.

Добравшись, наконец, до безопасного уступа и усевшись на краю в ожидании Спока, Джим всё пытался вспомнить, когда это он решил, что ей можно доверять.

~~~

— Если мне никогда в жизни больше не придется взбираться на гору, я умру счастливым.

Спок мельком взглянул на капитана. Его ошибкой было не взять с собой реактивный ранец. Когда Джиму в следующий раз придется взбираться на гору — а Спок подозревал, что это неизбежно, — он предложит ему простейший путь. От которого Джим, конечно же, откажется, потому что это же Джим.

Удивлённый собственным ходом мыслей, Спок вернулся к их нынешней ситуации. По словам Джима, уступ был просто уступом, но когда Спок схватился за край и взобрался на него, он увидел, что они оказались на вершине горы. Он высказал свои наблюдения, после чего Джим как-то странно на него посмотрел. Но стоило ему обернуться и убедиться в правоте Спока, он потерял дар речи. Спок не сомневался, что Джим забрался на простой уступ. Он также не сомневался, что теперь они достигли цели.

В этом мире логика не играла роли. Временами он с трудом понимал, как что-либо происходит, пока не выяснил, что единственный способ справиться с вещами, которые он не мог объяснить научным путём, — это вообще ничего не объяснять.

Джим поднялся и отряхнул колени от земли.

— Ну что, пойдёмте посмотрим, что такого важного на вершине горы?

Вопрос был риторический. Люди почему-то любят их задавать. Спок молча кивнул.

Внезапно из коммуникатора Джима раздалось шипение. Он остановился посмотреть, в чём дело, ведь их коммуникаторы перестали работать как только они попали в эти сумеречные земли, но прибор не издавал других звуков. Джим осторожно повесил его обратно на пояс.

Впереди находился неглубокий кратер, окутанный туманом. Они обошли его по краю, пока Спок с помощью трикодера измерил токсичность воздуха и почвы. К сожалению, показания были слишком беспорядочными. Спок попытался определить состав почвы по запаху, но не почувствовал ничего подозрительного. Решив, что им в этой среде ничего не угрожает, Джим нашел безопасный путь для спуска. Пока Спок проводил анализы, он уже осматривал дно кратера. Заметив это, Спок последовал за ним. По пути его ботинки сместили слой гальки, и она скатилась вниз по краям кратера. Камешки были белыми и идеально круглыми.

— Спок!

Он уронил камень, который только что поднял, и повернулся к Джиму.

— Капитан?

Кирк пристально всматривался в туман.

— Мне показалось, я видел… но этого не может быть…

Спок решил убедиться и посмотрел сам. Увиденное, однако, его удивило.

— Поразительно.

— Это дерево, — произнёс Джим.

Они подошли ближе. Туман таял прямо у них на глазах, оседая на дно кратера, и если бы Спок не считал это слишком нелогичным, он мог бы поклясться, что туман превращался в маленькие белые камешки.

Они почти подобрались к длинным голым ветвям дерева, когда из коммуникатора Спока раздался голос. Из-за помех сложно было понять, кому он принадлежал, но тон был весьма ворчливым и недовольным.

— Эй вы, не подходите к моему дереву!

Спок снял коммуникатор с пояса и присмотрелся к нему. Затем перевёл взгляд на дерево. Дабы проверить свою теорию, Спок сделал два шага вперёд.

— Я сказал, стоп! — возмутился голос из коммуникатора.

Спок молча приподнял бровь, но решил предоставить дальнейшие действия капитану. Джим подошел к самой низкой ветке. Он провёл по ней рукой, и дерево зашевелилось. Кора осыпалась под его пальцами. Туман стал гуще, заполнив кратер зловещим белым облаком. Спок обвел быстрым взглядом дерево, ища их собеседника.

— Мы не желаем вам зла.

Туман слегка рассеялся.

Джим выждал минуту. В тишине он начал:

— Я капитан Кирк с корабля…

— Да, да, плевал я, кто ты такой, капитан Дирк. Держи своего зелёного человека подальше от моего дерева! — на этот раз голос раздался из коммуникатора Джима.

— Капитан Кирк. А это мой первый помощник, мистер Спок.

— Похож на зелёного человека. Таким, как он, здесь не рады. Кыш отсюда!

— Кто говорит?

— Я!

Спок, кажется, понял, в чём заключался план капитана. Он озвучил свою догадку:

— Если мы не можем поговорить с вами лично, откуда нам знать, существуете ли вы на самом деле?

На верхушке дерева хрустнула ветка. Они услышали невнятное бурчание. Затем из коммуникатора Спока снова донесся голос:

— Зелёный человек думает, что всё знает… глупцы, разбойники… ладно!

Сверху соскользнул сгусток тени и приземлился на нижнюю ветку. Он оскалил зубы, превратившись в приземистого сморщенного человечка.

— Я Хранитель Древа, — сказал он в коммуникатор, который держал в руке. Эти же слова раздались из коммуникаторов Джима и Спока.

Споку не нужно было видеть лицо Джима, чтобы понять его шок.

— Как… откуда у тебя это? — выдохнул Кирк.

Существо — Спок ещё не определился, человек ли это, но оно ходило на двух ногах и выглядело человекоподобным — захлопнуло крышку коммуникатора и пробурчало:

— Это моё!

Джим недоверчиво сощурился.

— Это устройство — собственность Звёздного флота. Кто мог тебе его дать?

— Доктор Маккой, — предположил Спок.

— А, вы про Ужин, — он фыркнул. — Это был честный обмен.

— Вы знаете, где находится доктор Маккой? — спросил Спок.

Существо недоверчиво присмотрелось к нему со своей ветки и ответило Джиму:

— Откуда мне знать? — затем более резко: — Что вам надо от моего дерева?

— Нам нужно найти Маккоя. Мы выбрали этот путь, — он нарочно не стал упоминать Грэм. Спок мысленно одобрил его осторожность.

Человечек помолчал какое-то время, словно прислушиваясь к недосказанным словам.

— Древо не может вам помочь, — наконец сказал он.

— А как насчет тебя?

— Я — часть Древа, — существо подошло к стволу и принялось карабкаться наверх, цепляясь за кору острыми когтями. — Мне от вас ничего не нужно, и будь вы умнее, то не просили бы ничего и у меня.

— Маккой был здесь? Когда? — настаивал Джим.

— Где, здесь? — он перестал взбираться и усмехнулся: — Ха! Конечно нет! Что ему делать на вершине мира? Нет, мы были в пограничных землях… но большего я не скажу! Какое до этого дело капитану Курту и его зелёному человеку? Уходите! — тени поглотили существо, и больше они его не видели.

Джим попытался снова позвать Хранителя, но бесполезно. Он скрестил руки на груди и обратился к Споку:

— Есть предположения, мистер Спок?

— Мы не можем идти дальше, — он всего-лишь размышлял вслух, но Джим посерьёзнел.

— Она сказала, что мы должны прыгнуть, — повторил он про себя. Он покрутился на месте, глядя по сторонам. Кратер был пуст, за исключением дерева. — Мы не будем прыгать с горы.

— Это было бы нелогично, — согласился Спок.

Затем взгляд Джима вернулся к одинокому дереву, глубоко укоренившемуся в горе.

— Но я могу…

Не закончив предложение, Кирк сделал неожиданное. Он подпрыгнул вверх, упёрся одной ногой в ствол и забрался на ветку. На этот раз дерево не просто зашевелилось — оно задрожало, как при землетрясении. Ветви принялись бешено молотить во все стороны. Из коммуникатора Спока донёсся визгливый голос Хранителя:

— Что происходит? Что вы, глупцы, задумали?!

— Спок! — Джим обхватил рукой ствол, пока дерево пыталось его стряхнуть. Туман стал густым, словно дым, и быстро заполнил весь кратер, швыряя в них гальку. Джим крикнул: — Прыгайте!

Спок решил не объяснять необъяснимое. Сейчас было явно неподходящее время для вопросов. Он прыгнул. Коммуникатор завопил:

— Нет! Нет! Нет! Слезайте, быстро!

В тот момент, когда Спок ухватился за нижнюю ветку, по дереву пробежала некого рода энергия, похожая на молнию. Кора на стволе треснула и разорвалась в нескольких местах. Одна из крупных веток надломилась. Кратер содрогнулся от громоподобного звука. Туман завертелся вокруг дерева настоящим ураганом. Спок поспешил обхватить свою ветку руками и ногами, чтобы его не унесло.

Внезапно, всё затихло. Разряды энергии рассыпались в горстку белых звёзд. Дерево окружила непроницаемая темнота. Они могли застрять где-то в безвременье или вообще в пустоте. Спок не знал и не имел никаких догадок, пока на кончиках ветвей не распустились, будто молодые листья, крошечные огоньки.

Древо перенесло их в другое место.

— Джим? — окликнул он.

Сверху послышался неуверенный ответ капитана:

— Спок? Я цел. А вы?

— Да, — он отпустил ветку и спрыгнул вниз. Джим ослабил свою судорожную хватку и осторожно спустился следом.

— Это было… У меня даже слов нет, — Кирк почесал затылок. — Где мы, Спок?

— Похоже, мы больше не на горе, капитан, — заключил он.

Они стояли на краю какого-то леса. Дерево уже пустило корни в почву; казалось, оно всегда здесь и стояло.

Спок напрягся, услышав рычание сверху. Хранитель, весьма потрёпанный и крайне недовольный, выбрался на сук и принялся негодующе ворчать:

— В-вы! Вы! Да как вы посмели! Вы не заплатили!

— Хорошая работа, — произнёс знакомый голос. Из-за деревьев вышла Грэм и поманила их за собой. — Идёмте.

Увидел её, человечек рассвирепел ещё больше, если такое вообще было возможно.

— Ведьма! Грязная лживая ведьма! Ты нарушила правила!

— У Древа нет никаких правил, — ответила Грэм. — Ты всегда шёл на поводу у своей жадности, мелкий тролль.

— Глупцы! Уж я бы не хотел оказаться на вашем месте, ни за какие сокровища Двора! — ответил тролль, скаля зубы. — Если последуете за ней, она приведет вас прямо в пасть зверя.

— Она обещала привести нас к доктору Маккою, — сказал Спок, удивлённый его реакцией.

Тролль недобро усмехнулся.

— А кто сказал, что это не одно и то же?

Он ускользнул прочь, постукивая заветным коммуникатором по стволу. Дерево вновь озарилось светом и спустя секунду исчезло вместе со своим Хранителем.

~~~

Роуэн отошёл в сторону, пропуская Леонарда в большой зал под куполом листвы. Сквозь него в зал просачивались лучи света. В этот момент голоса, доносившиеся из леса, нарушили безмятежную атмосферу и заставили Леонарда обернуться. Даже с такой высоты он видел, что происходит. Троица, окруженная стражей. Пленники? Он мог только догадываться.

Один из силуэтов, худой и знакомый, повернулся к нему, без труда заметив его среди ветвей. Леонард раскрыл рот и прошептал имя. Грэм? Что она здесь делает? Где она была? Высокая фигура в голубой униформе рядом с ней подняла голову, видимо, тоже решив разглядеть здешние красоты. На мгновение, Леонард подумал, что бредит. Ведь это невозможно…

— Спок?

Леонард шагнул вперёд, но тут его крепко схватили за руку. Роуэн проигнорировал возмущение Маккоя и сказал:

— Доктор, вы должны следовать за мной до конца пути. Я ваш Проводник, — солнечный свет отражался в очках Роуэна, скрывая его глаза.

Один хитрый лис когда-то спросил Леонарда: «Куда он ведет тебя: к твоей цели или к своей?»

Леонард неожиданно стряхнул с себя руку Роуэна.

— Там мой друг. Я хочу его увидеть.

— Вы не должны, — настоял Проводник.

Сомнения и апатия, обременявшие Леонарда с тех пор, как он услышал пение жар-птицы, отошли на второй план. Он вспомнил то, что не должен был забывать.

— Спасибо, что провели меня так далеко, сэр Роуэн, — сказал он. — Думаю, теперь я сам могу найти дорогу домой.

Лицо Роуэна побледнело, но забрать слова назад Леонард не мог. Он перегнулся через перила из виноградной лозы, сложил руки рупором и крикнул:

— Спок! Я здесь, наверху!

Третья фигура подняла голову на звук его голоса. Это был Джим.

— Джим! — воскликнул Леонард.

Хоть они и были так далеко, у самого подножия дерева, Леонард услышал эхо своего имени. В ту же секунду мышцы ног отозвались гудящей болью.

Джим что-то сказал Грэм и указал на Маккоя. Для них он, наверное, казался неясным силуэтом на фоне усыпанных зеленью веток. Спок прислушался к тому, что говорил Джим.

Если они не могут подняться, он спустится к ним, пронеслось в голове у Леонарда. Он повернулся к Роуэну, собираясь спросить, есть ли здесь лестница, ведущая прямо на землю, а не через весь лесной лабиринт, но его и след простыл. Любопытные лица, наблюдавшие за их подъемом тоже пропали. Даже приятный лёгкий ветерок стих.

Леонард остался один.

Он думал, что сможет вернуться тем же путём, пока не подошел к краю платформы. Лестница исчезла, осталась только головокружительная высота.

— Какого…

Что-то здесь не так. Она была здесь всего секунду назад.

Сверху слетел красный осенний лист и упал перед ним на платформу. Леонард наклонился поднять его, сам не понимая, зачем, и тут же заметил, что его тень раздвоилась.

И двигалась сама по себе.

Леонард обернулся и увидел одинокого стража.

— Королева требует вашего присутствия, — сказал он Маккою.

Леонард помотал головой.

— Мне нужно спуститься вниз, — он заглянул за перила. — Мои друзья…

— Чужаки также предстанут перед Королевой.

Это прозвучало зловеще. Леонард недоверчиво попятился.

— Тогда я подожду их здесь.

Страж не ответил. Он положил руку на плечо Маккоя, и всё вокруг смешалось в калейдоскоп красок, прежде чем схлопнуться в крошечную точку и исчезнуть. Леонард не успел даже вскрикнуть.

~~~

— Я не вижу Боунса. Куда он пропал? — Джим щурился, присматриваясь к мостам между верхушками деревьев. — Спок?

— Нет, капитан. Я тоже его не вижу.

Джим подошёл к одному из стражей.

— Приведите моего офицера или отведите нас к нему.

Тот как будто не услышал. Кирк подумывал применить силу. Стражи, конечно, выше него, но он крепче сложен и, вероятно, сильнее их.

— Не надо, капитан, — успокоила его Грэм. — Он приведёт нас туда, куда нам нужно.

— Почему ты думаешь, что он просто не вышвырнет нас из леса?

Грэм пропустила его вопрос мимо ушей и обратилась к стражу:

— Мы хотим попасть в город.

— Тебе здесь не рады.

— Мне нигде не рады, — согласилась она, — но я — Проводница. Церемония скоро начнется. Я имею право присутствовать, и я привела гостей. Ты откажешь нам в праве входа, страж?

Он смерил её ровным взглядом.

— Я не могу вам отказать.

Лицо Грэм не выражало триумфа, лишь серьёзность, которую её спутники ещё не совсем осознали. Стражи расступились и позволили Грэм подойти к гигантскому дереву. Его корни зашевелились, обвиваясь лестницей вокруг ствола.

— Не оборачивайтесь, — сказала она Джиму и Споку. — Не смотрите вниз. Не заговаривайте ни с кем, кроме Маккоя, пока не прозвучит вопрос. Иначе вы упустите ваш шанс.

— Какой вопрос? — спросил Джим.

— Единственный, на который вы сможете ответить, — последовал расплывчатый ответ. Она взошла на ступеньки, следом за ней Джим, а потом и Спок. Они больше не требовали объяснений. Глядя только вперёд, они молча поднимались по пути мёртвых и отверженных. Джиму не давало покоя нехорошее предчувствие. У них не было права на ошибку. Грэм права: это был их единственный шанс спасти Боунса.

~~~

Когда Маккой пришёл в себя, всё вокруг казалось каким-то размытым и чуждым, как будто он много лет провёл отдельно от своей физической оболочки. Он стоял посреди небольшого зала. В висках стучала боль, тело словно онемело. Кое-как осмотрев себя (почему руки отказывались повиноваться?), он заметил, что старая рана в ноге снова начала кровоточить. Как он мог про неё забыть?

— Доктор Маккой!

Его имя. Кто-то произнёс его имя, возможно, звал его уже давно. Леонард обернулся. У входа в зал он увидел Кирка. Его капитан выглядел сердитым и взволнованным, будто одновременно боролся с желанием обнять Боунса и хорошенько встряхнуть его за плечи. Но по какой-то причине он сдерживался. Или же что-то его сдерживало.

— Боунс, — спросил Джим мягким тоном, — ты в порядке?

Сложный вопрос, Джим.

— Д-да, — прохрипел он. Затем рассеянно добавил: — Спок, почему ты хмуришься?

Очевидно, спорить — ниже достоинства вулканца.

— Я не хмурюсь.

В глубине души Леонард хотел снова завязать перепалку со Споком, чтобы убедиться, что это всё — не галлюцинация. Он ничего не сказал Грэм, попросту не нашёл слов.

Двое стражей, всё это время стоявшие позади них, прервали их воссоединение и ударили тяжелыми дубовыми посохами о землю. Их стук громом раздался в тишине зала.

Звук охотничьего рога — торжественный и в то же время предостерегающий. Леонард не знал, что он означал, но каким-то образом догадывался. В зале появился кто-то ещё. Сюда, прошептал голос в его голове. Взгляни сюда.

Голос приказал ему поднять взгляд. Он боялся смотреть, но, несмотря на страх, не мог не подчиниться. Она хотела, чтобы её заметили.

На троне из переплетённых корней восседала женщина невероятной красоты. Её голову венчала корона из дубовых листьев и роз. Её возраст сложно было определить. Выражение её лица оставалось неизменным, руки расслабленно лежали на подлокотниках из чёрного дерева. Она Королева, ей не нужно другого имени, чтобы повелевать всеми. Двое стражей вышли вперёд и почтительно преклонились перед ней, прежде чем отступить в тени.

Она ждала, пока Леонард подойдёт к ней. Он повиновался, сам того не желая, притянутый её молчаливым приказом. Ничто не заглушало эхо его шагов в сумеречном зале. Он смутно понимал, что Джим, Спок и Грэм ни на шаг от него не отставали. Грэм, казалось, была неподвластна той силе, что сковывала Джима и Спока, но она не смогла подойти к трону ближе, чем Леонард.

Королева изящно вытянула худую шею, разглядывая их разношерстную компанию. Перед ней Леонард ощущал себя крошечным человечком, что пытался взобраться на гору под безразличным ликом луны. Он почти что чувствовал холодный камень под щекой и ветер в волосах, шептавший ему: «Отпусти».

В ту же секунду Грэм украдкой коснулась его ладони. Леонард вздрогнул, и видение тут же рассеялось. Он вновь взглянул на Королеву, минуя обманчивый морок, и раскрыл рот от удивления. Розы в её короне были не ярко алыми, а чёрными; листва — серой и сухой. Её волосы были сотканы из серебристой паутины, а глаза были цвета грозы.

Она была прекрасна, но в то же время вселяла страх.

Иллюзии окончательно растаяли, как только она заговорила. Её голос был подобен льду, слова стекали холодными каплями.

— Добро пожаловать к моему Двору, данник.

Леонард не мог забыть про манеры, уж так его воспитали. Он учтиво поклонился. А вот вернуть себе голос оказалось сложнее.

— Мэм, меня зовут Леонард Маккой.

Ему не нужно было видеть других придворных, чтобы чувствовать на себе их пристальные взгляды. Пространство в зале подчинялось каким-то своим законам. Краем глаза Маккой заметил неясный силуэт, напоминающий Роуэна, но лишь мимолётно, как отражение на тёмном стекле. Он хотел было окликнуть Проводника, но передумал — тот всё равно бы его не услышал.

Зал охватила звенящая тишина. Леонард отчётливо слышал собственное дыхание.

Королева спросила:

— Ты пришел сюда по своей воле?

Нет смысла лгать. Никто не заставлял его следовать за Грэм, а после и Роуэном, хотя временами ему казалось, что выбора у него нет.

— Да.

— Ты согласен исполнить своё предназначение, данник? — её голос звучал холодно, торжественные слова повторяли традицию, древнюю, как сами звёзды. Он не мог отделаться от чувства, что Королева опутывала его своими словами, словно паутиной, и он был не в силах её остановить. Она, подобно пауку в центре этой туманной паутины, ждала, когда же он запутается и попадёт в ловушку.

Леонард попытался отступить назад, но его тело не двигалось.

— Какое предназначение? — дрожащим голосом спросил он, хотя ответ был предельно ясен: колонисты отдали его пустыне, желая откупиться. Отдали Им. Ей.

Его вопрос остался без ответа.

Кто, если не я? Перед его глазами промелькнуло воспоминание, молодые березы с лицами детей.

Почему-то согласие казалось единственным возможным ответом. Он ответил: «Да». Практически прошептал. Паутина подхватила его ответ.

Королева замолчала. Её молчание лишь нагнетало атмосферу. Наконец прозвучал последний вопрос, которого он точно не ожидал:

— Есть ли здесь кто-то, кто может притязать на тебя?

Леонарда заглушила незримая сила. Этот вопрос предназначался не ему. Паук продолжал неустанно плести свои незримые сети. У него всё ещё был шанс избежать их, но он не мог сказать ни слова.

В тишине знакомый голос ясно и чётко ответил:

— Я притязаю на Леонарда Маккоя.

Кто, как не Джим, мог сделать такое смелое заявление. Спок добавил веса его словам, сказав:

— Мы притязаем.

Паук перестал прясть. Почувствовав неожиданную свободу, Леонард едва устоял на ногах. Он вовремя ухватился за плечо Грэм. Она не могла отказать ему в помощи.

— Я могу… — мог ли он вообще такое спрашивать? — Я могу вернуться домой?

— Нет, — ответ прозвучал с неотвратимостью смерти. Паутина Королевы была шире, чем они могли бы представить, и одному человеку было не под силу её порвать. — Притязание нужно доказать. Он… — она подняла тонкую бледную руку и указала на Кирка, — должен пройти испытание кровью и костью, — теперь она указывала на Спока. — Он должен заслужить магию жар-птицы, а ты, данник, — Леонард выпрямился и взглянул ей в глаза, не желая показать слабость, — покажешь нам, где лежит твоё сердце.

— Мы принимаем вызов, — Джим даже глазом не моргнул.

Спок и Маккой молча на него уставились. Леонард собирался было что-то сказать, но передумал.

— Джим…

— Мне пришлось забраться на гору, чтобы попасть сюда, — сказал Джим. — Нет смысла отступать сейчас.

— Боже мой, — только и сказал Леонард.

Грэм улыбнулась ему — первая искренняя улыбка, которую он видел на её лице. Да, её зубы были определённо чересчур острыми. Он не знал, желала ли она им таким образом удачи, или же просто была чем-то довольна.

Размышления Леонарда прервал Спок. Первый помощник подошёл к нему, сложив руки за спиной, и сказал:

— Доктор Маккой, когда я соглашался поддержать вашу просьбу, я подумать не мог, что вы окажетесь в таком затруднительном положении.

Маккой ссутулил плечи по старой привычке.

— Остроухий… а, неважно. Если ты намекаешь, что это я во всём виноват, я тебя пну.

— Боунс, по-моему, он хочет извиниться.

— Тогда почему, чёрт возьми, он не может сказать одно простое слово: «Извини меня».

— Это два слова, — заметил Спок.

Леонард покачнулся на пятках.

— Ты тоже взбирался на гору? — спросил он вулканца.

— Верно.

— Я удивлён, как ты с неё не свалился к чёрту!

Леонард почувствовал себя намного лучше. Однако Королеве наскучили препирательства смертных. Она приказала стражам выпроводить Кирка, Спока и Маккоя из зала. Напоследок Грэм прошептала им напутствие.

Перейдя по мосту, Леонард не удержался и спросил:

— Она сказала то, что я думаю?

Джим с серьезным видом осмотрел край платформы.

— Да.

— Что значит «прыгайте»?

Джим почесал затылок.

— Это значит, что с лестницей нам не повезло. Будем прыгать.

— Что?!

Но возразить он не успел. Джим спрыгнул с платформы, как будто это не был самый безумный поступок в мире, и Спок, держа за руку упиравшегося Маккоя («Пусти меня, гоблин остроухий!»), прыгнул следом за ним.

Они на удивление ловко приземлились и, оглядевшись по сторонам, увидели, что лесной город превратился в крошечную точку на горизонте. Перед ними расстилалось побережье. Леонард тупо уставился на песок, в котором утопали его ботинки.

— Поразительно, — произнес Спок.

В кои-то веки Леонард не мог с ним поспорить.

Леонард присел посреди пляжа и положил руки на колени. Он думал, Джим начнёт его отчитывать, мол, не время сейчас рассиживаться, но лицо капитана смягчилось. Напоследок ещё раз осмотрев окрестности, Джим ловко соскользнул с песчаной дюны, на которую успел забраться, и подошел к Маккою.

— Боунс? — его тон был осторожным, даже обеспокоенным.

— Просто устал, Джим, — он поднял взгляд на капитана и слабо улыбнулся. — Пытаюсь вот понять, плохо это или хорошо, что вы со Споком теперь здесь.

И настоящие ли вы вообще. Эту мысль он озвучивать не стал. Не стоит оскорблять их, даже если они просто его галлюцинации.

— Разумеется, хорошо, — заявил Джим с присущей ему уверенностью.

— Разумеется, — пробормотал Маккой. Из груди норовил вырваться тяжёлый вздох, вызванный одновременно раздражением и облегчением. Он подавил его и рассеянно провёл пальцами по песку. — Так… вы со Споком сами сюда пришли, или колонисты и вас забросили в пустыню?

— Сами. Мы искали тебя, а потом какая-то странная женщина предложила нам помощь, — Джим сложил руки на груди. Он резко посерьёзнел, устремив взгляд вдаль. — В пустыне мы нашли тело, очень похожее на тебя, Боунс.

Маккоя ошарашила не резкая смена темы, а то, о чём внезапно решил заговорить Джим. Он не сразу нашёлся с ответом.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Доктор, — прервал его Спок, подозревая, что он может сделать поспешные и нелогичные выводы, — то, что сказал капитан…

Что это, нотки недовольства в тоне вулканца?

— …не является фактом.

Губы капитана дрогнули, однако он промолчал.

— Тело принадлежало не человеку, — продолжил Спок, — а значит маловероятно, что оно было вашим.

— Спок, я как бы сейчас в своем теле, — сухо ответил Леонард. Он ущипнул себя, дабы избавиться от сомнений, но это лишь сильнее его обеспокоило.

Вы перешли из мира земного в мир иной. Ему вспомнились слова Роуэна. Возможно ли, что он пребывает вне своего тела? Или, может, его заблудшая душа провалилась в кроличью нору, аки Алиса — в Страну Чудес. Нет. Уж лучше рассуждать прагматично, как Спок.

— Грэм сказала, это был всего лишь морок, — предположил Джим, заметив сомнение на лице Леонарда.

Маккой не выдержал и шумно вздохнул.

— Знаете что? Оставим разговоры о телах, похожих или не похожих на меня, на потом, — с этими словами он поднялся на ноги, деловито отряхнулся и поднял взгляд на Кирка и Спока. — Выбирайте направление.

Капитан и первый помощник переглянулись, молча выражая своё недоумение. Леонард выждал несколько секунд и добавил:

— Неважно какое. Если я что-то здесь и понял, так это то, что нам не придётся искать то, за чем нас послали. Оно само найдёт нас.

— Звучит как-то не обнадёживающе, Боунс.

— А оно и не должно.

В итоге они решили направится вдоль пляжа по направлению ветра. Так, по крайней мере, им в лицо не будет всё время лететь песок. Леонард то и дело выражал своё недовольство окружающими их дюнами. Джим положил ему руку на плечо в знак солидарности. Спок отметил, что красные пески планеты колонистов и белоснежный песок этого пляжа наверняка имеют разный состав («Обратите внимание на отражательные свойства песка, покрывающего тот склон, доктор»), что лишний раз напомнило Леонарду, как сильно Спок любит звуки своего голоса. Однако, вместо того чтобы закатить глаза, Леонард украдкй улыбнулся.

Должно быть, это и правда его друзья. Он не ожидал таких приятных новостей с тех пор, как Грэм бросила его у Чертогов. Он подозревал, что будет блуждать по странным незнакомым землям всю свою жизнь — возможно, даже целую вечность. И вот он встретил Джима и Спока.

Быть может, ему всё-таки удастся вернуться домой.

~~~

Королева дала им трудное, несомненно опасное испытание, потому Леонард не удивился, когда силы природы обернулись против них. Ветер моментально поменял направление, поднимая облако колючего песка, который беспощадно жалил руки и лицо. Троице пришлось подставить порывам ветра спины, чтобы защитить глаза.

— Что будем делать? — крикнул Леонард против ветра.

Джим молча указал на границу песчаных дюн. Надо было как можно скорее убраться с пляжа.

Как оказалось, это то, чего им абсолютно не стоило делать. На пляже поднялся настоящий ураган, норовящий сбить их с ног и похоронить под завалами песка. Ругаясь и отплёвываясь, Леонард вцепился в руку Спока. Другую руку держал в мертвой хватке Джим. Но чем ближе они подбирались к дюнам, тем сложнее было устоять на ногах. Понимая, что долго они так не продержатся, Леонард дёрнул своих спутников за рукава.

— На землю! Ложись! — прокричал он.

Стоило им упасть на колени, как яростный ветер моментально стих, превратившись в лёгкий бриз.

Леонард закашлялся. Его лицо покрывал тонкий слой песка. Он хотел протереть глаза, но боялся, что сделает только хуже. Со стороны моря доносился мягкий шелест волн. Леонард не решился поднять голову и продолжал смотреть вниз, внимательно разглядывая оторванную клешню краба, торчащую из земли. Клешня была полой, её рассекала длинная трещина. Он решил её не трогать.

— Мне кажется, нам стоит двигаться на юг, — услышал он голос Джима.

— Я не полезу в воду, — отрезал Леонард, отряхивая рукава от песка.

Они посмотрели на него так, словно он произнес нечто бессвязное.

— Никто не полезет в воду, — заверил его Джим.

Леонард устало потёр переносицу. Его взгляд упал на гребень волны, видневшийся позади Спока.

— Мы-то может и не полезем, но кто-то определённо хочет вылезти.

Втроем они увидели, как среди волн показалась чья-то гигантская голова. Черты лица сложно было разглядеть, оно было покрыто золотой и зелёной чешуей, сверкающей на солнце. С короткой морды свисали длинные усы из водорослей. О размере зубов можно было только догадываться.

— На юг, — настойчиво произнес капитан, глядя на это нечто. — Мы пойдём на юг.

Возражений не было. Никому не хотелось остаться здесь и встретиться лицом к лицу с монстром из глубин. Зная их везение, это будет не просто морское чудовище, а зверски голодное морское чудовище. Речная селки и так достаточно их потрепала. Какие жуткие создания водятся в океане иномирья им знать не хотелось.

Если все другие пути для них закрыты, оставалось идти на юг.

~~~

По дороге Маккой прислушивался к мерному шуму моря. Троица почти не разговаривала, пока среди песков не появился тёмный силуэт, подрагивающий в солнечном мареве. Леонард прикрыл глаза ладонью, всматриваясь вдаль. Небольшой дом, нет, даже хижина, слегка покосившаяся и утопающая в песке.

По какой-то причине сердце Леонарда болезненно сжалось в груди. Его слова прозвучали почти что шепотом, будто его голос пропал от многолетнего молчания.

— М-мы могли бы просто пройти мимо.

Джим присмотрелся к покосившейся хижине.

— Ты сказал, нужный путь сам нас найдёт, Боунс. Мы должны были увидеть это место ещё издалека, но до этого его здесь просто не было. Оно не просто так здесь появилось.

— Нельзя прислушиваться ко всему, что я несу, Джим, — вяло возразил Леонард. — Может, я просто схожу с ума от обезвоживания.

Может, я вообще мёртв.

— Спок? — Кирк поинтересовался мнением первого помощника.

— Хоть я и вижу смысл в словах доктора, вынужден согласиться с вами, капитан. Нам стоит подойти ближе и посмотреть.

Леонард кисло глянул на Спока.

— В каких именно моих словах ты находишь смысл, Спок? В предложении не нарываться на неприятности, или там где я сказал, что, вероятно, схожу с ума?

Выражение лица Спока говорило само за себя: «А вы как думаете?»

Игнорируя их обоих, Кирк резко свернул и направился к хижине. Ветер не стал ему препятствовать. Леонард негромко выругался.

Хижина напоминала сучковатое дерево, растущее на песчаном пригорке. У входа покачивалась ветроловка из птичьих костей, перьев и ракушек. Дверь была приоткрыта. Джим слегка толкнул её ботинком. Внутри была лишь непроглядная тьма.

— Никого нет дома, — заключил Леонард, всмотревшись в темноту.

— Или же строение заброшено, — добавил Спок. Из угла хижины выскользнула маленькая серая мышка и, негодующе пискнув, скрылась в зарослях сухой травы на вершине дюны. Леонард поморщился.

— Куда же без грызунов. Очаровательно.

— Придержите дверь. Я поищу, чем можно подсветить, — Джим зашел в хижину. Спок проскользнул мимо Леонарда и молча последовал за капитаном.

Маккой фыркнул. Всё как обычно. Ну уж нет, он не будет просто стоять столбом и ждать. Он распахнул дверь настежь. Та мягко стукнулась о стену и вроде бы закрываться не собиралась. На всякий случай Леонард подпёр её лежавшим неподалёку камнем. Довольный, он зашел в хижину, ожидая, что им втроём придётся толпиться в тесном помещении.

Но внутри никого не оказалось.

— Джим? Спок? — в ответ он услышал эхо.

По спине Леонарда пробежали мурашки.

Далеко в темноте загорелся огонёк, хотя хижина не могла быть такой большой изнутри. Огонёк вскоре породил и другие. Они постепенно удлинились, и в темноте проступили очертания предмета, явно металлического и раскалённого докрасна. Леонард подождал, пока глаза привыкнут к полутьме, а затем его осенило. Языки огня лизали днище котла, а котёл…

Но остальное было сокрыто мраком. Даже котёл, казалось, висел в воздухе.

— Здесь есть кто?

Раздался звук, будто кто-то чиркал кремнем о камень. Полетели искры, зажигая свечи одну за другой. Завидев лицо при свете свечей, Леонард попятился к двери, туда, где ещё виднелся дневной свет. Он споткнулся обо что-то на полу, и это что-то издало недовольный звук. Леонард сорвался с места и побежал. Дверь в хижину моментально захлопнулась. Он потянулся к ручке, но та исчезла прямо у него на глазах.

Кто-то тихонько захихикал. Голос был скрипучим, старческим. В нём слышались лёгкие нотки злорадства.

— Уже уходишь? — спросил голос. — И даже не останешься на ужин?

Леонард боялся обернуться, но ещё сильнее не хотел подставлять неизвестно кому спину, поэтому он решил узнать, кто находился с ним в хижине. Комнату освещали сотни свечей. Посередине над огнём висел большой котёл. Над ним завитками поднимался пар, однако варево внутри не издавало запаха. Леонард услышал кудахтанье и посмотрел вниз: у его ног расхаживала белая курица.

— Красивая, правда?

Голос принадлежал женщине. Она сидела в кресле-качалке, сделанном из костей какого-то большого животного. На первый взгляд она выглядела слишком старой, чтобы представлять угрозу. Но чем внимательнее он присматривался, тем сильнее она напоминала извращённую пародию на жар-птицу. На её пальцах тускло поблёскивали золотые когти, которые она использовала как спицы для вязания. Вместо волос её голову венчали тёмно-красные перья. Её глаза сверкали чёрными бусинками.

— Моя курочка… красавица, не правда ли? — даже её голос напоминал птичий крик.

Курочка с любопытством клюнула ботинок Леонарда и невозмутимо прошествовала мимо.

Маккой сложил руки на груди (чтобы скрыть, как они дрожали) и попытался придать себе устрашающий вид.

— Где мои друзья?

Она уставилась на него в недоумении.

— Друзья? — старуха поджала губы. — Вас много? Кто дал вам право вламываться в мой дом!

В любой другой день Маккой почувствовал бы себя виноватым, но сегодня он был сыт по горло этим миром и его трюками.

— Мэм, я с радостью уйду, если вы вернёте ручку на дверь.

Она ехидно усмехнулась.

— Это не моих рук дело. Тебя привела сюда магия, только она тебя и выпустит, — она отложила вязание и подошла к котлу. — Полагаю, мне стоит спросить, зачем ты здесь.

— За моими…

Она отмахнулась, перебивая его.

— Подойди сюда. Скажи, что ты видишь?

Маккой не пошевелился, на что она раздраженно всплеснула руками.

— Или стой там! Дверь будет оставаться закрытой, и вскоре мне наскучит с тобой пререкаться. Тогда ты окажешься в этом котле! — она пробубнила что-то невразумительное и добавила: — Косточки всегда вкуснее, когда в них есть немного магии.

После этих слов Леонард чуть ли не подбежал к ней. Когда он заглянул в котёл, он увидел мутноватую жидкость и, как ни странно, своё отражение. Только оно было неправильным. Его выдавали глаза: зрачки были разного размера. Оба глаза были голубыми, но один — цвета дневного неба, а другой — цвета сумерек.

— Я не понимаю. Это не я, — удивлённый возглас вырвался сам по себе. Варево в котле жадно его поглотило. Маккой испуганно отпрянул.

— Что ты ищешь? — спросила старуха.

«Ничего», — хотел было ответить он. Но вместо этого сказал:

— Моих друзей.

— Они тебя и не покидали, — с упрёком фыркнула старуха.

Он обернулся, словно ожидая увидеть Джима и Спока за своей спиной.

— Но…

— Что ты ищешь? Начало? Многие приходили сюда в поисках своего начала, но понимали, что оно всегда будет вне досягаемости: всегда впереди, всегда ускользая назад.

Леонард потёр виски. От её загадок начинала болеть голова.

— Я знаю своё начало.

Старуха расплылась в широкой острозубой улыбке.

— Тебе повезло, — она перевела взгляд на котёл. На поверхности появился большой пузырь и лопнул с противным хлюпаньем. — Возможно, свой конец?

Он долго не раздумывал.

— Нет, спасибо.

— Да говори уже! Я не буду тут стоять весь день, — раздражённо воскликнула она. — Что ты хочешь узнать? Или ладно. Сделаем проще: что тебе нужно?

Леонард молча на неё уставился.

— Заклинание? Меч, способный сразить дракона? Сказку? — последнее слово она произнесла с пренебрежением.

— Да откуда я знаю, что мне нужно? — он схватился за голову в смятении. — Я даже не знаю, что я здесь делаю!

Старуха подняла на него взгляд.

— А, — пробормотала она понимающе, — данник. Значит, ты ищешь своё сердце.

На мгновение, в её словах он услышал эхо другого голоса, того, что мог растопить горы своей пламенной песней. «Нет, — подумал он, — показалось». Он приложил руку к груди. Сердце? Бред какой. Он не мог потерять своё сердце. Вот оно, бьётся в груди.

— У меня их полно, — старуха, шаркая, подошла к корзине в углу комнаты, — но я не помню, чтобы я забирала твоё, — она достала из корзины небольшой предмет и осмотрела его. — Нет, не это, — пробормотала она и швырнула сердце в огонь. Оно вспыхнуло красными искрами и быстро расплавилось, превратившись в чёрный камень.

Вслед за ним в костёр полетело ещё одно сердце. Затем третье.

— Мало кто возвращается за ними, — она опрокинула корзину на пол. — Их слишком много. Выбирай сам, какое тебе подходит, — с этими словами старуха вернулась в кресло, посадила курицу себе на колени и начала её гладить.

Леонард присел на колени и принялся аккуратно собирать высыпавшиеся из корзины сердца.

— Нельзя обращаться с ними так небрежно, — сказал он с упрёком.

— Они не мои.

— Неважно, что они не твои. Без сердца человек погибает. Это, — он показал ей одно из сердец, — чья-то жизнь.

Старуха посадила курицу рядом с собой и взялась за вязание. Когти слегка позвякивали, пока она накидывала петельку за петелькой.

— Ты говоришь как человек, который много знает о сердцах.

— Я знаю их значимость для человеческого тела. Я доктор, в конце концов.

— А-а. Так зачем ещё нужно сердце, если оно не гоняет кровь и не служит кому-то пищей?

Леонард не сразу нашёлся с ответом.

— Если говорить метафорически, то в моей жизни были люди, которых я любил — и до сих пор люблю — всем своим сердцем.

— Но ты не любишь всех.

— А ты? — отозвался он.

Она довольно усмехнулась.

— Думаю, я пока не буду бросать тебя в котёл, доктор, раз уж тебе хватает наглости спорить с ведьмой!

— Я здесь надолго, да? — Леонард вздохнул.

— Хм, посмотрим. Ответь на мой последний вопрос, и, возможно, ты сможешь уйти.

От одного вопроса хуже не будет, подумал он.

— Задавай.

Старуха отложила вязание и покачнулась в кресле.

— Чего стоит сердце?

Леонард опустил взгляд.

— Зависит от того, как его использовать. Но даже если им не пользоваться, — он вспомнил, как небрежно ведьма бросала сердца в огонь, — нельзя делать вид, что оно ничего не стоит.

Пламя свечей дрогнуло, и одна за другой они стали гаснуть.

— Мудрые слова. Запомни их, — сказала ему ведьма. Комната постепенно погружалась в темноту. — Иначе ты никогда не найдешь, где лежит твоё сердце. Ты забудешь, что оно у тебя есть.

— Погоди, как мне отсюда выйти?

— Через дверь, конечно, — усмехнулась она и исчезла.

Хижина снова стала хижиной, тёмной и пустой, не считая Леонарда. Он протянул руки и, нашарив перед собой стену, на ощупь добрался до двери. Ручка легко повернулась в его руке. Леонард толкнул дверь… и тут же зажмурился от солнечного света.

— Боунс!

— Джим?

Кирк взял его за плечи.

— Слава Богу. Мы боялись, ты не вернешься.

— Я не… — он обернулся и взглянул на хижину. — Я зашел вслед за тобой и Споком…

— И оказался один, — закончил за него Кирк. — Да, я знаю. С нами случилось то же самое.

— Чего?!

Джим рассказал, как он зашёл в хижину и оказался заперт внутри. Из ниоткуда появился мужчина с рыжими волосами и короной на голове. В руке он держал фонарь. Юноша тут же поинтересовался у Джима, почему он блуждает в темноте, как дурак.

— На секунду, мне показалось, что ты решил сыграть надо мной шутку, Боунс.

— Кто это был?

Джим пожал плечами.

— Не знаю. Он протянул мне фонарь и предложил следовать за ним. Чем дальше мы шли, тем моложе он становился. Он назвался принцем, сказал, что давным давно он сделал неправильный выбор, за что был сослан в изгнание. Думаю, он хотел дать мне совет. Встреча была довольно странной, но в итоге он всё-таки вывел меня к двери.

— И всё? — скептически переспросил Леонард. — Ты мило поболтал с коронованным принцем и всё?

— Поразительно, — сказал Спок. — В темноте я встретил учёную. Она признала во мне искателя знаний и предложила обменяться историями. Я рассказал ей об учениях Сурака, и она записала их в точности так, как я их изложил. Она поведала мне легенду о жар-птице, — заметив вопросительный взгляд Джима, Спок мягко добавил: — Простите, капитан, мне сказали никому её не рассказывать.

Леонард не выглядел впечатлённым.

— Почему только мне досталась куриная дама, жаждущая мною перекусить?

Увы, ни Джим, ни Спок не смогли ему ответить.

~~~

Вернувшись на пляж, они стали размышлять, куда идти дальше. Солнце уже клонилось к горизонту, хотя они и часу не провели в хижине. Океан окрасился в цвет жидкого золота, вода ослепительно блестела в лучах заката.

— Похоже, мы вернулись к тому, с чего начали, — Леонард поёжился. Ветер определённо стал холоднее, и рубашка с оторванным рукавом его не спасала.

Спок посмотрел в сторону пустыни.

— Возможно, теперь наши передвижения ограничены не только пляжем. Если нам придется пережидать ночь, лучше не делать это у всех на виду.

— Да, я тоже не вижу смысла здесь оставаться, — кивнул в ответ Леонард. — Нам нужно… Джим? — Джим напрягся. Он стоял, повернувшись к ним спиной, его эмоции сложно было угадать. — В чём дело?

Спок и Маккой обернулись и моментально пожалели об этом. Пока они не смотрели, морское чудовище выбралось из воды и, пошатываясь, побрело в их сторону. Своим тяжёлым дыханием оно вздымало целые тучи песка. В воздухе запахло гнилыми водорослями.

Джим подозрительно замер.

— Джим? — окликнул его Леонард. Как подсказывал ему многолетний опыт, существа такого размера обычно интересуются такими, как они в сугубо гастрономических целях.

Кирк медленно сжал руки в кулаки. Это не укрылось от Спока.

— У нас нет оружия, — сказал он.

— Джим ты слышал? — настаивал Леонард. — Мы безоружны.

— Я слышал.

Этот взгляд капитана Маккой знал слишком хорошо. В его душу закралось нехорошее предчувствие.

— Наверное, это моё испытание, — сказал Кирк с видом человека, принявшего решение. Его голос не дрогнул, сам он не сводил взгляда с чудовища.

К чёрту Джима Кирка и его безумие. Ну почему именно сейчас ему приспичило погеройствовать? С таким же успехом, он мог объявить всему миру — и Королеве, у которой наверняка повсюду шпионы, — что он хочет сразиться врукопашную с семиглавой гидрой. Леонард переглянулся со Споком. Похоже, их мысли совпадали. Маккой не мешкая схватил Джима за руку. Спок тут же взялся за вторую.

Чудовище ускорило шаг, громогласно рыча и мотая головой, словно собираясь атаковать.

— Бежим отсюда, — сказал Маккой.

Каким-то образом это вывело Джима из оцепенения.

— Что? Бежим?

Будто услышав их, чудовище перешло с рыси на галоп. Земля под ногами задрожала. В итоге побежали все: Кирк, Спок, Маккой и монстр из глубин.

— Спок, вам не кажется, что с Маккоем что-то не так?

Вопрос Джима был вовсе не риторическим. Спок осторожно ответил:

— Поведение доктора не потерпело никаких изменений.

Действительно, Леонард Маккой — всё тот же порывистый и слегка импульсивный доктор, которого он помнил, но с одним отличием.

— Однако я заметил, что его ответам недостаёт их привычного… — он запнулся, подбирая слово, — …пыла.

Джим задумчиво кивнул.

— В этом-то и дело, Спок. Всё тот же, но не совсем. Не знаю… — краем глаза он осторожно посмотрел на Спока, — возможно, мы просто выдумываем проблемы на пустом месте.

— Джим, я подозреваю, что единственный верный способ помочь доктору Маккою, это как можно скорее вернуть его на корабль. Это место имеет сильное воздействие, — он не стал уточнять, какие именно воздействие, но Джим прекрасно его понял. Он криво улыбнулся.

— Боюсь, это будет куда сложнее, чем мы себе представляли, Спок, — кажется, он хотел сказать что-то ещё, но в этот момент дверь в хижину распахнулась, и из неё вышел доктор Маккой. — Боунс! — воскликнул капитан.

Спок внимательно присмотрелся к лицу доктора и, не обнаружив ничего необычного, решил на время оставить свои опасения. Пока не станет ясно, что именно изменилось в Маккое, Спок не видел смысла нарушать их хрупкое доверие. Если даже оно будет под сомнением, не только Маккой, но и они с Джимом попадут под власть этого мира.

~~~

Какое бы безумие ни овладело Кирком в тот момент, оно моментально испарилось, как только морское чудовище побрело в их сторону. Одного вида этого существа с усами из водорослей, огромными зубами и громогласным рёвом было достаточно, чтобы обернуть в бегство даже самого смелого человека. И вот уже Джим кричал Маккою, чтобы тот бежал быстрее. Будь у него время перевести дыхание, Леонард бы крикнул в ответ: «Ну спасибо, Капитан Очевидность!» Пока что его желание съязвить сильно проигрывало страху перед существом величиною с дом. На секунду он представил, что сейчас развернется и со всех сил пнёт чудовище в колено. Или в плавник. Или какая там у него конечность.

В ту же секунду его ноги, которым явно был не знаком здравый смысл, запутались, и он на полном ходу грохнулся лицом в песок. Споку, разумеется, хватило глупости вернуться за ним и помочь ему подняться.

— Даже не думай, — буркнул Леонард. — Я вполне способен поспеть за вами двумя!

— Я не собирался нести вас, доктор, — сказал Спок. Не отпуская руку Леонарда, он потянул его за собой, снова переходя на бег. Вскоре они поравнялись с Джимом. Капитан глянул на них с плохо скрываемым возмущением. Не хватало ещё, чтобы они тратили драгоценные секунды на пререкания.

— Хватит таращиться, Джим! Шевелись! — рявкнул доктор.

Он знал, что это прозвучало неожиданно грубо, и, чёрт возьми, он не должен испытывать удовольствие от собственного хамства. Но на подобные мысли попросту не было времени. Вот бы чёртов вулканец отпустил его руку…

В тот момент Леонард не придал значения своему всплеску эмоций. Не заметил крошечное семя злорадства, пустившее свои корни. Он счёл его раздражением, накопившимся за всё это время. Но это чувство, полыхнувшее в груди, было вовсе не раздражением. И это семя ещё даст о себе знать.

Однако вскоре чудовище начало замедляться, переходя на рысь, а затем на неторопливый шаг. Наконец оно остановилось, видимо, удовлетворившись вызванной реакцией, и громко зарычало им вслед.

Когда они поняли, что их больше никто не преследует, произошло нечто неожиданное: в земле разверзлась огромная бездонная дыра, и троица, не успев остановиться, упала прямо в неё. Морское чудище завороженно наблюдало, как песок поглощает их, заглушая крики. За считанные секунды пляж снова вернулся к своей первозданной чистоте. Волны мирно шуршали, взбегая на песок. Чудовище довольно фыркнуло, развернулось и неторопливо побрело обратно в воду.

~~~

Маккой провалился под землю и очутился на вершине мира. Он пришёл в себя от неожиданного звука — пения, мягкого, словно льющаяся вода. Тени, закрывавшие его взор, растворились, и всё вокруг резко стихло. Над ним возвышались бесконечные арки. Деревянные своды, подумал он.

Из угла, где сгущались тени, за ним наблюдали чьи-то сиреневые глаза. В памяти Леонарда невольно всплыло воспоминание, которое ему не принадлежало. Далеко в лесу из мёртвой листвы и костей трубил охотничий рог. Дети, совсем ещё маленькие, зажимали ладошками рты и обращались в молчаливые деревья.

От этой картины его пробрала дрожь. Он хотел упрятать её в глубины сознания, где про неё можно будет забыть. Он зажмурился в ожидании, пока мир не перестроится во что-то более осмысленное, а он сам не наберётся смелости, чтобы на него взглянуть.

Где-то под потолком существо с глазами цвета сирени тихо вздохнуло.

~~~

— Доктор.

— Доктор Маккой.

Чьи-то тёплые пальцы коснулись его шеи.

— Леонард, — приказ открыть глаза.

Леонард послушно его выполнил и немедленно сощурился от яркого света и нарастающей головной боли.

Лицо перед ним спросило:

— Кто я?

Во рту у Леонарда было сухо как в пустыне, но он всё равно ответил:

— Спок, первый помощник и офицер по науке на корабле «Энтерпрайз», — и тут же добавил, отвечая на второй несказанный вопрос: — А я Леонард Маккой, — он приподнял голову, оглядываясь по сторонам. Спок навис прямо над ним, загораживая обзор. — Где Джим?

— Капитан ещё не пришёл в себя.

Леонард осторожно сел. И действительно, рядом с ним на залитом солнцем полу лежал Джим. Маккой взял его запястье, сетуя, что под рукой нет медицинского трикодера. Измерив пульс, он проверил его глаза.

— Как долго он уже в отключке? — сердцебиение в норме, зрачки не расширены, дыхание ровное.

— С тех пор, как я очнулся… приблизительно семь целых две десятых минут. Сколько времени прошло до этого мне неизвестно.

— Ладно, вопрос дурацкий, — признал Леонард. Он слегка похлопал Джима по щеке и позвал его по имени. Кирк поморщился во сне. — Просыпайся, Спящий красавец.

Никакого эффекта. Что ж, Джеймса Т. Кирка не зря считали самым упрямым человеком во вселенной.

Понемногу выходя из себя, Леонард повысил голос:

— Чёрт возьми, Джим! Вставай уже! У нас нет столько времени!

— Доктор.

Он проигнорировал неодобрительный тон вулканца. А вот Джим наконец-то открыл глаза.

— Боунс?

— Хватит разлёживаться, капитан. Надо узнать, где мы очутились.

Джим сел и стал ощупывать лицо, удивляясь, что оно не покрыто песком.

— Мы живы.

— Похоже на то, — пробурчал Леонард, поднимаясь на ноги.

Они находились в большой круглой комнате. Судя по всему, здесь кто-то жил, хотя никаких вещей в комнате не было. Интересно, как сюда вообще можно попасть, потому как двери он не увидел. Всё, что здесь было, это небольшие прямоугольные окошки в каменной стене. Возможно, здешний обитатель залетал сюда через них. Он поднял взгляд наверх, и от вида деревянных сводов внутри у него всё похолодело. В голове клубилось далёкое воспоминание, слишком смутное, чтобы его разобрать.

Его внимание привлекла тень, промелькнувшая на другом конце комнаты. Он смотрел на неё долго и пристально, пока до него не дошло, что Джим и Спок не заметили её присутствие. Леонард с опаской повернулся к тени спиной и сказал:

— Всё же лучше, чем тот пляж.

Спок смерил его непроницаемым взглядом.

— Мы заперты в башне, доктор.

— Давай перефразирую, Спок: всё же лучше, чем захлёбываться песком или погибнуть от зубов морского чудовища.

— Ваш юмор не совсем уместен.

— Да? Твоё занудство, знаешь ли, тоже.

— Прекратите, оба, — приказал Джим. — Ребячество оставьте на потом. Сейчас нам нужны идеи.

— Есть, капитан, — ответил Маккой с кислой миной. Он отвернулся, глядя по сторонам.

Неподалёку от него Спок молчаливо осматривал комнату, уделяя особое внимание деталям. Леонард довольно быстро забыл про уязвлённую гордость и увязался вслед за вулканцем. Он как раз подбирал в голове подходящие слова для извинения, когда Спок внезапно остановился и обернулся. Долгое мгновение они просто смотрели друг на друга. Спок снова пустился в обход комнаты, но шёл уже медленнее, чтобы Маккой мог за ним поспевать. Леонард облегчённо выдохнул. Хоть в чём-то они со Споком похожи: оба предпочитали извиняться без слов.

Взгляд Леонарда блуждал по комнате, проскользнув мимо тени, словно она была недостойна его внимания.

— Как думаешь, где мы, Спок?

Джим отошёл к одному из окошек, из которого можно было увидеть густой лес и заснеженные горы с высоты птичьего полёта. Должно быть, его обеспокоило отсутствие моря поблизости, учитывая, что они буквально только что находились на пляже.

Спок отвернулся от головы кабана, украшавшей стену, и задумчиво произнёс:

— Не могу сказать, доктор. Какие-либо знания в области географии и навыки ориентировки на местности в этом мире не имеют значения.

— Как и время, — пробормотал Леонард. Он давно перестал пытаться определить, сколько минут, часов или дней проходит здесь каждую секунду.

— Боунс, — окликнул его Джим.

Тень выхватила это слово из воздуха и прижала к груди, наслаждаясь его тёплым светом. Леонард закусил губу, старательно делая вид, что не заметил похищение своего имени. Вместе со Споком они подошли к Джиму. Он обратил их внимание на крошечную крылатую фигуру, петляющую над кронами деревьев.

— Напоминает мне одну историю, — Джим нахмурил брови. — Я не очень хорошо её помню, но… — он замолчал, раздумывая. — Как думаете, на какой высоте мы сейчас находимся?

— Уж точно выше, чем мне хотелось бы, учитывая, что мы над облаками.

Молчание Спока вполне могло означать, что он пытался на глаз вычислить расстояние до земли. По крайней мере, Маккою так показалось.

— Дом в облаках, — пробормотал Джим. — Кто может здесь жить?

Леонард нахмурился.

— Многие на Ардане предпочитают жить в парящих городах, — отметил Спок.

— Конечно, всем на Ардане хочется жить на небесах, Спок, но далеко не все могут попасть в тот же Стратос, — парировал Маккой, вспоминая о тысячах троглитов, что ежегодно гибнут в шахтах на поверхности планеты. Как жаль, что они не смогли сделать больше для меньшинств Арданы, но заставить народы жить в гармонии друг с другом не так просто; им оставалось только служить образцами для подражания и надеяться, что другим хватит благоразумия последовать их примеру.

Ответ Джима прервал внезапный грохот, сотрясший пол и стены башни. Леонард услышал слова, эхом разносящиеся среди каменных стен, и внутри у него всё похолодело. Когда-то давно он читал дочери сказку, где были те же самые слова.

Пол снова задрожал. Странное создание, поймавшее имя Леонарда, съёжилось от страха и ускользнуло в тёмный угол.

Фи. Фай. Фо. Фам. Стены содрогнулись. С них посыпалась пыль и каменная крошка.

— Джим, — Леонард сглотнул, — а в той истории случайно не было бобового стебля?

— Точно! Джек и бобовый стебель! — воскликнул Джим. — Джек вдобрался по бобовому стеблю и встретил… — он осёкся.

Из них троих лишь Спок по-прежнему сохранял спокойствие.

— Голосую, чтобы с ним разобрался Спок, — произнёс Леонард, стараясь скрыть дрожь в руках. Стёкла в окнах зловеще задребезжали.

Джим уже оглядывался по сторонам в поисках оружия.

— Спок, вы видите выход?

— Нет, капитан.

Леонард закрыл глаза рукой, жалея, что сам не может укрыться в каком-нибудь углу и исчезнуть. Когда он опустил руку, Джим уже держал наготове метлу. Леонард издал истеричный смешок.

— Джим — убийца великанов, — сказал он, не переставая хихикать.

После слов «убийца великанов», Спок резко вздёрнул бровь. Леонард кое-как подавил приступ паники и слабо ему улыбнулся.

— Не стоило вам за мной приходить.

Спок отвернулся.

— Думаете, мы поступили бы иначе, даже если бы знали обо всей опасности?

Думаете, мы бы вас бросили?

Отрезвлённый его словами, Леонард покачал головой.

— Нет, — сказал он твёрдо и с благодарностью в голосе. — Я так не думаю, Спок.

Во взгляде вулканца проскользнуло облегчение, но Леонард сделал вид, что не заметил. Если им и суждено здесь умереть, негоже, чтобы последние секунды их жизни окрашивало неловкое смущение.

— Спок! Боунс! — прошипел Джим, глядя на возникшую из ниоткуда огромную дверь.

Они стали по обе стороны от Кирка, и когда дверь начала отворяться, из неё полились уже знакомые слова:

— Фи-фай-фо-фам…

Пригибаясь, чтобы вместиться в дверной проём, в комнату вошёл высокий широкоплечий мужчина с тёмными засаленными волосами.

— Фи-фай-фо-фам, — повторил он, — кровь вулканца чую там.

Леонард неожиданно для себя засмеялся.

— Не обижайся, но ты ошибся в стишке. Правильно говорить «британца». Ты чуешь кровь британца, а не вулканца.

В наступившей тишине он отчётливо ощутил на себе неморгающий взгляд мужчины. Леонард представил себе хищную птицу-падальщика, сидящую на ветке в ожидании твоей смерти. Однако человек перед ним выглядел вовсе не так, как он ожидал. Когда он заговорил, его голос был лишь блеклой тенью того рокота, что они слышали из-за двери.

— Откуда тебе знать, что я чую, коротышка?

— Коротышка? — Леонард фыркнул. — Ты не намного нас выше!

— Боунс… — шикнул на него Джим.

— Вот тебе и грозный великан, Джим. Можешь опустить метлу.

— Я сожру ваши кости.

Леонарда его угроза не впечатлила.

— Ты не первый, кто мне это сегодня говорил.

Плечи «великана» поникли. Он выглядел униженным.

— Вы не боитесь меня?

Леонард глянул на Джима и Спока.

— А должны?

— Да.

Маккой присмотрелся к нему с сомнением.

— Не вижу причин тебя бояться, разве что ты всегда цитируешь злодеев из детских сказок.

— Это так называется, да? — спросил мужчина, неторопливо подходя к ним. — Фи-фай-фо-фам. Мне было интересно. А что такое «британец»?

— Так ты даже не знаешь стишок!

— Я знаю то, что знаешь ты, — сказал он Леонарду. — Это твоя история.

— Что значит, его история? — спросил Джим.

Мужчина резко сменил направление, обходя комнату вдоль стены.

— Это было воспоминание. Я их собираю.

И эти слова были для Леонарда страшнее любых детских стишков.

Взгляд мужчины метнулся в их сторону, задержавшись на Споке.

— Хм, ясно. Такой же мужчина, только… с бородой. Холодный. Жестокий. Должно быть, это было очень неприятно.

Маккой оцепенел. Слова слетели с его губ полушёпотом, полушипением:

— Замолкни.

Но мужчина продолжал, как ни в чём ни бывало. Леонард уже не помнил, что смешного он нашёл в этом человеке всего пару минут назад. Его мысли свернули в неожиданную сторону. В голову закралась идея.

Джим тоже был не в восторге от бессвязного на первый взгляд трёпа, хоть и по другим причинам. Он указал на громадную дверь.

— Куда она ведёт?

— В пустой коридор, на вершину горы или в подводное царство — кто его знает? Есть только один способ проверить, — послышался ответ.

Леонард знал наверняка: Джиму неведом страх. Он взял капитана за руку.

— Рано.

— Но если это единственный выход отсюда… — начал было Джим.

— Не стоит упускать такую возможность, Джим.

До Кирка не сразу дошло, о какой возможности идёт речь. Он бросил обеспокоенный взгляд на Спока. Спок никак не отреагировал, хотя он определённо слышал их разговор.

— Вы телепат? — между тем спросил он мужчину.

— Ты телепат, — ответил тот. — Тактильный, да? — он криво усмехнулся. — Хочешь узнать мои мысли поближе.

Джим дёрнулся, но остановил себя усилием воли.

— Тихо, Джим, — пробормотал Леонард.

Джим серьёзно посмотрел на него.

— Разве это не опасно для Спока?

— Спок сам может за себя постоять.

Джим выдернул руку из хватки Маккоя.

— Боунс, ты… — но доктор от него отмахнулся. — Ты не знаешь, что говоришь.

— Я думаю, Спок мог бы вытянуть из его головы нужные ответы, которые помогут нам вернуться домой. Как долго ты собираешься бегать кругами?

— И что, ты оправдываешь это?

В голосе капитана слышались предупредительные нотки. Леонард не придал им значения.

— Слияние разумов никогда вас не беспокоило, капитан.

Тон капитана был на удивление резок.

— Но всегда беспокоило вас, доктор Маккой. Особенно после… до этого момента, — исправился он, желая напомнить Леонарду о своей осведомлённости в том, что произошло на ISS «Энтерпрайз», но и не нарушая данное ему обещание.

Его слова поразили Маккоя сильнее, чем удар кулаком. Он отшатнулся.

Беспокоило его? С чего бы?..

В ту же секунду он осознал, что только что предложил. Дышать внезапно стало тяжело. В голове роились противоречивые мысли. Как он мог предложить такое, когда сам… когда сам знал весь ужас… От этих мыслей его замутило.

Все замолчали, или же Леонард больше их не слышал. Остался только голос того, кто смотрел на него с упоением. Голос, напевающий ему слова не то колыбельной, не то сказки: Не в силах убить меня, чудовище запустило руку мне в грудь…

— Боунс?

…и разбило мне сердце.

— Но этого не было, — прошептал Леонард, бледнея.

Один брошенный вскользь комментарий воскресил в памяти непрошеное воспоминание: мысленные когти, впившиеся в разум, копошащиеся в нём; зеркальный Спок разворошил каждый уголок сознания, ища необходимую ему информацию, оставив Леонарда полностью разбитым. Он машинально приказал незнакомцу замолчать, но затем ему в голову пришла мысль…

Леонард пошатнулся. Он нашёл новый способ причинить кому-то вред и подумал «Почему бы и нет?»

Это всё неправильно. Это на него не похоже. Где же его сострадание, его принципы, его…

— Джим… — произнёс он с ужасом. — О Боже.

Кирк взял его за плечи.

— Боунс, посмотри на меня. Соберись.

— Ты не понимаешь… — Леонард сглотнул, переводя беспомощный взгляд с Джима на Спока, и прошептал: — Я потерял его. Потерял…

Спок подошёл ближе, медленно, словно опасаясь спугнуть Леонарда.

— Доктор, вам стоит присесть.

Раздался громкий смех, точно не Леонарда — ему сейчас было не до смеха. Смеялся таинственный мужчина. Он начал стремительно увеличиваться в размерах, не переставая хохотать; вскоре ему пришлось согнуться пополам, чтобы уместиться в комнате. Его голова скрылась в тенях высоко под потолком. Теперь он выглядел ещё уродливее, с бугрящимися мышцами и жуткими шрамами.

Великан довольно хлопнул в ладоши.

— Фи. Фай. Фо. Фам! — произнёс он. От его громоподобного голоса трескались окна. Троице пришлось в страхе отступить. — Чую я, нет сердца там! — великан захохотал и, смачно облизнувшись, кинулся на них.

— Дверь! — крикнул Джим.

Леонард так и стоял бы в оцепенении, если бы Джим не потащил его к двери. Ему было всё равно, убьёт его великан или нет. Он уже потерял самое ценное.

Но Джим крепко держал его за руку. Спок не позволит ему остаться позади. Ему ничего не оставалось, кроме как бежать.

«Мы втроём словно пряничные человечки, — рассеянно подумал доктор. — Только и делаем, что убегаем».

~~~

Они мчались по бесконечному коридору, усеянному дверями. Эхо шагов великана проносилось глухими раскатами грома. Джим выбрал случайную дверь и потащил за собой Боунса. Спок не отставал ни на шаг.

Кирк остановился на мгновение, переводя дыхание и осматривая очередную комнату башни, в которой они очутились. Он резко повернулся к Споку. Капитан и первый помощник обменялись молчаливыми взглядами. В голову приходили только пугающие мысли, которые оба не решались озвучить. Стоявший рядом Маккой тронул его за плечо, напоминая, что Джим по-прежнему крепко сжимал его руку. Джим нехотя разжал хватку.

Леонард выглядел несчастным, словно из него разом выкачали всю надежду. Его прежде васильковые глаза потемнели.

Что-то было не так, и дело не только в том, что в какой-то момент Маккой готов был позволить великану себя съесть.

— Как я могу тебе помочь? — тихо спросил Джим, изучая его лицо.

— Никак, — прохрипел он. — Джим… Не думаю, что вы со Споком можете мне помочь.

— Нужно вернуть тебя назад на «Энтерпрайз». Домой, — он подчеркнул это слово, надеясь, что оно сможет как-то растормошить Маккоя.

— Простите, — только и сказал в ответ доктор, отворачиваясь.

Спок стал рядом с капитаном.

— Леонард, — сказал он спокойно, будто озвучивая нечто совершенно очевидное, — если у вас пропало сердце, я знаю, где его искать.

Маккой безучастно засмеялся.

— И где же, Спок? Где моё сердце?

— У жар-птицы.

Джим уставился на Спока в недоумении. Даже Маккой обернулся и удивлённо на него посмотрел.

— Так гласит легенда, — сказал Спок. — Жар-птица забирает сердце всякого, кто услышит её пение.

— Магия жар-птицы, — пробормотал Джим. — Звучит логично, — он задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Я думал, у нас у всех разные задания, но, возможно… — он посмотрел на Спока и Маккоя. — Возможно, они связаны. Жар-птица… и сердце. Королева сказала, что Споку нужно заслужить магию жар-птицы, а тебе, Боунс, показать, где лежит твоё сердце. Две части одной головоломки… решение одной и той же проблемы?

— Джим, — сказал Боунс, — тебе нельзя идти за жар-птицей.

— Почему?

— Во-первых, это опасно. Ты не знаешь, как она сильна, как легко… забыть обо всём и последовать за ней.

Джим выпрямился.

— Я готов рискнуть.

Маккой закрыл лицо рукой, морщась.

— Я знал, что ты это скажешь.

— Так зачем говорил мне не идти?

— Попытаться стоило, — буркнул он со вздохом. — Раз так, пообещай мне кое-что — и ты тоже, Спок.

— Обещания не всегда можно сдержать, Боунс, — осторожно сказал Джим.

— Тогда обещай хотя бы попытаться.

— Хорошо. Что нам нужно пообещать?

Джим заметил, как Маккой рассеянно потёр кольцо на мизинце, словно оно придавало ему сил.

— Не спускайте друг с друга глаз. Если один из вас собьётся с пути, второй пойдёт за ним и вернёт его.

Джим хотел было спросить «Вернёт откуда?», но напрашивался и другой, более тревожный вопрос:

— А как же ты?

— Я уже обречён, — негромко сказал он, — но до вас они ещё не добрались. Затем поднял взгляд на Спока. В его глазах теплилась частичка прежнего запала. — Так что, вы согласны, мистер Спок? Сможете не отставать от капитана, даже если ситуация будет казаться безнадёжной?

— Да, — ответил Спок.

Леонард повернул свой взгляд на капитана.

— Джим?

— Обещаю, Боунс, — сказал он и добавил встревоженно: — Но я хочу, чтобы ты знал, что и тебя я не брошу, — они со Споком переглянулись. — Мы не бросим.

Леонард ничего на это не ответил. Он повернулся к двери.

— Великана давно не было слышно, возможно, он наконец ушёл. Попробуем другую дверь, может, там найдётся выход. Здесь в облаках нет леса, а её мы найдём только в лесу.

Впервые за это время Джим осознал глубину ситуации, в которой они очутились. Всё и правда казалось безнадёжным. Он по-прежнему не мог расстаться с чувством утраты, настигшим его тогда, в пустыне, где они нашли тело. Хотя Маккой стоял всего в двух шагах, ему всё ещё казалось, что его друг не здесь, что его больше нет.

Но пока он не мог признать такую возможность. Иначе искать придётся не только сердце Леонарда.

Фи. Фай. Фо. Фам. Каменная кладка содрогалась от далёкого рокочущего голоса. Великана было не видать. Либо он сдался, либо изначально не собирался их ловить. «Ну конечно, — подумал Леонард. — С нами играются, как кошка с мышью».

Кто-то вдоволь развлекался, наблюдая за их метаниями.

Леонард открыл другую дверь и заглянул внутрь, но там его ожидало очередное разочарование. Он захлопнул дверь со всем самообладанием, на какое только был способен, и перешёл к следующей.

Одна мысль снова и снова повторялась у него в голове: «Мы здесь застряли». Застряли в башне на небе Бог знает на сколько. И никто не сбросит им свои длинные косы, чтобы спуститься.

Из них троих, Леонард — единственный, кто громко хлопал дверьми. Казалось бы, к этому моменту капитан должен чувствовать хоть какое-то разочарование, но вместо этого Джим, похоже, был решительно настроен продолжать поиски, даже если ему придётся осмотреть миллион комнат и умереть от старости. Леонард по опыту знал, что от Спока бесполезно было ожидать сильной эмоциональной реакции. Вулканец медленно и методично переходил из одной комнаты в другую.

Леонард на мгновение остановился, наблюдая, как он вышел из своей пятнадцатой по счёту комнаты. Ему показалось, что в глазах Спока блестел энтузиазм, будто он находил их поиски занимательными. Возмущённый этим Леонард направился к вулканцу и перехватил его у соседней двери резким: «Мистер Спок!»

— Доктор Маккой, — Спок повернулся к нему, — что вы нашли?

— Ничего! Абсолютно ничего, Спок, и, как я понимаю, твои поиски привели примерно к тому же.

— Верно.

— Тогда чему ты ухмыляешься? — практически огрызнулся Маккой.

Брови Спока подскочили на лоб. Леонард сцепил руки за спиной, подражая вулканцу, и покачнулся на носках.

— Не думай, что я не вижу. Тебя что, это забавляет? Неужели это так чертовски увлекательно?

Спок не поддался на провокацию. Вместо этого он наклонил голову в своей обычной раздражающей манере и спросил:

— Доктор, с вами всё в порядке?

Вместо ответа Леонард фыркнул и ушёл обратно на свою сторону коридора. К его большому раздражению, Спок последовал за ним. Небось думал, что ему нужен смотритель, что он не может держать себя в руках и ставит под угрозу всю их миссию!

Он, может, и прав, но Леонард скорее начнёт восхвалять логику, чем признает правоту Спока. Он рывком открыл ближайшую дверь со словами:

— Даже не думай идти за мной, ты, гоблин остроухий!.. — однако, отвлёкшись, Леонард упустил тот факт, что в комнате не было пола. Его нога провалилась в пустоту, и он пошатнулся вперёд с удивленным «О, чёрт!», в одном мгновении от того, чтобы свалиться со скалы…

…и в ту же секунду в его воротник вцепилась рука и оттащила назад.

— Похоже, вы что-то нашли, доктор.

— Да, — пробормотал Леонард, изо всех сил стараясь скрыть свою растерянность. — С-спасибо, Спок, — его гнев внезапно улетучился. — Прости, что я, э-э, накричал на тебя… Не знаю, почему я так разозлился.

— Ваши эмоции менее стабильны, чем обычно, — заключил Спок тоном слишком мягким, чтобы его можно было принять за насмешку. От удивления Леонард замолчал. — Не думаю, что вы в этом виноваты, — продолжил вулканец. — Сторонние… силы негативно влияют на ваше душевное состояние.

— Значит, я ещё не совсем с катушек слетел, — назвать вдох вздох Леонарда облегчённым — не такое уж преувеличение.

Спок ухватился за что-то куда более интересное, чем дверь, которая открывается на краю обрыва.

— «Слетел с катушек»? Я не совсем вас понял, доктор. Как катушки могут быть эвфемизмом для обозначения безумия?

— Откуда мне знать? Моя мама всегда так говорила, и бабушка тоже. Так что я просто подхватил это выражение у них.

— Вы никогда не задумывались о происхождении этой фразы? — Спока приподнял брови, выражая абсурдность этой идеи.

Леонард закатил глаза.

— Хочешь сказать, что не перенял ни одной привычки своих родителей?

— Будь у меня способ…

— Эй, что тут происходит? Вы что-то нашли? — окликнул их Джим. Он подбежал к ним, безусловно задаваясь вопросом, почему два его офицера торчали на месте вместо того, чтобы продолжать поиски.

— Ещё как, Джим, — съехидничал Маккой. — Спок ставит под сомнение сторону «воспитания» в старой психологической дискуссии. Очевидно, он прямо из утробы выскочил ходячим говорящим компьютером.

Джим перевёл недоумённый взгляд на Спока. Тот невозмутимо сказал:

— Доктор Маккой чуть не упал со скалы.

От несправедливости у Леонарда отвисла челюсть.

— Ах ты, ты… ябеда!

Джим протиснулся мимо него, слишком заинтересованный находкой, чтобы слушать ворчание Маккоя. Он заглянул через порог приоткрытой двери и присвистнул:

— Высоко.

— Верно.

— И вы спасли Боунса? — догадался Джим. — Хорошая работа, мистер Спок, — он дружески похлопал вулканца по плечу.

— Ну да, ну да, кому я нужен, — буркнул Леонард.

Губы Джима дрогнули.

— Мне вас поздравить с тем, что вы чуть не умерли, доктор? Должен сказать, поздравления — не первое, что мне приходит на ум.

— Я не виноват, — сокрушённо произнёс Леонард.

Спок открыл было рот, но Джим остановил его взмахом руки.

— Итак, мы нашли комнату, которая вовсе и не комната. Что дальше?

— В смысле, что дальше? Это утёс, Джим. Мы не собираемся с него прыгать.

Он тут же пожалел, что не промолчал. Лицо Джима озарилось. Леонард медленно попятился.

— Нет. Нет, это безумие! Даже я не настолько сумасшедший!

— Мы запрыгнули на дерево, которое перемещалось само по себе, — напомнил Спок.

— И спрыгнули с другого дерева размером со старый Эмпайр-стейт-билдинг в Нью-Йорке, — добавил Джим.

— Вот видите, общее здесь — это деревья! — почти прокричал Леонард, но вовремя сдержался, из-за чего его голос прозвучал почти как писк. — Я тебе говорю, Джимми, это проверка на то, хватит ли тебе дурости броситься с горы. Не всё здесь реально, но это не значит, что всё волшебное. Ты всё равно можешь погибнуть!

Спок выглядел заинтригованным.

— Если что-то не является ни реальным, ни основанным на магии, тогда какова его природа?

Джим сложил руки на груди и твёрдо упёрся ногами в пол, напомнив Леонарду человека, пускающего корни, чтобы пережить бурю. Поэтому доктор сделал единственное, что было в его силах: он развернулся и ушёл.

— Боунс!

Без него они не станут делать глупостей. Если он сможет найти другую дверь (и более безопасный путь вниз), ему не придётся так беспокоиться о Джиме и Споке.

«Ты тянешь время», — прошептал снисходительный голос в его голове. — «Ты боишься того, что произойдёт, когда ты доберешься до жар-птицы».

Он ненавидел этого всезнайку, даже если это его рациональная часть пыталась достучаться до бестолковой и эмоциональной стороны. Игнорируя её, Леонард потянулся к дверной ручке в тот же момент, когда Джим догнал его и схватил за руку.

— Боунс…

— Нет, Джим, — твёрдо сказал он и распахнул дверь в другую комнату. — Должен быть…

Их ослепил солнечный свет. Прикрывая глаза рукой, Маккой с трудом разглядел фигуру, стоящую посреди белой комнаты, но он увидел её лицо, всего на мгновение, и этого было достаточно. Ослепительно яркий свет исчез, и вместе с ним и женщина. Леонард быстро поморгал, прогоняя белые пятна от обожжённых зрительных нервов. Джим стоял рядом с ним и сжимал переносицу с заметной гримасой боли.

Леонард положил руку ему на плечо.

— Сделай глубокий вдох, — тихо сказал он. — Всё плохо?

— Нет, — Джим медленно убрал руку с лица. — Это просто… я приготовился к… — боли, хотел сказать он. — Со мной всё нормально, Боунс.

— Я знаю, Джим, — сочувственно ответил доктор. Он оглянулся по сторонам. — Здесь не лучшее место для мигрени. Мне даже подлечить тебя нечем, — невесело закончил он.

— Я чувствую себя прекрасно.

Леонард пристально посмотрел на друга.

— Если ты уверен… Нам не помешает расслабиться на минутку. Снять стресс… пока ты не будешь уверен, Джим.

Улыбка Джима была лишена радости.

— Я не могу вспомнить жизнь без стресса, Боунс, — признался он. провёл рукой по лицу и тяжело вздохнул. — Кроме того, я сомневаюсь, что смогу здесь расслабиться. Ты знаешь, что мы не спали уже несколько дней?

Он кивнул.

— И не ели тоже. Это место каким-то образом нас подпитывает. Я так и не понял, как это работает.

— Магия, — Джим пробормотал это слово так, словно это было ругательство.

Леонард заметил, что Спок стоял в стороне от них, оставаясь поблизости на случай, если им понадобится его помощь, но достаточно далеко, чтобы не вмешиваться в разговор Кирка и Маккоя. Леонард жестом подозвал его и указал на комнату за дверью.

— Господа, мы нашли выход.

— Что вы увидели? — спросил вулканец, не сводя тёмных глаз с лица Маккоя.

— Грэм.

— Может, это уловка? — Джим засомневался.

— Я так не думаю, Джим. Она улыбнулась мне, и хотя это довольно редкое событие, это точно была она, — её улыбка точно не была ободряющей, но что-то подсказывало Леонарду, что Проводница была довольна. Грэм, наверное, подумала, что самое время мне тоже постоять за себя.

— Хорошо, — сказал Джим и расправил плечи. — Пойдём.

Но на этот раз засомневался Леонард.

— Вы помните своё обещание?

Джим бросил на него удивлённый и хмурый взгляд.

— Мы помним.

— Не идите за жар-птицей…

— Боунс, мы готовы.

— …и не теряйте друг друга из виду.

Джим зашёл в пустую комнату. Леонард и Спок последовали за ним. Дверь за ними захлопнулась сама по себе, и в ту же секунду комната наполнилась светом. Он становился всё ярче и ярче. Леонард согнулся и закрыл голову руками, думая, что вот каково это — быть слепым, не в темноте, а на свету… Когда свет наконец исчез, он очутился в лесу. Вокруг него царила ночь.

И он был один.

~~~

В непроницаемом тумане ничего не было видно. Они боялись сделать и шаг, не зная, что лежало впереди.

— Теперь вы понимаете?

Разгневанный Джеймс Кирк резко повернулся к женщине.

— Где он? Что ты наделала?!

Грэм смерила его ровным взглядом.

— Ваш доктор уже не тот человек, которого вы когда-то знали. Он не тот человек, которого вы пришли спасти. Вы всё ещё намерены его освободить?

— Ты поэтому разлучила нас с Маккоем? — в голосе Джима нарастала ярость. — Неужели ты думаешь, что мы оставим его здесь, в каком бы состоянии он ни был?

— Это решать не мне, а вам.

Джим сделал шаг в сторону от Грэм, борясь с непреодолимым желанием выплеснуть на неё свой гнев.

— Мне надоели твои игры, Грэм. Если до этого было непонятно, позволь я разъясню: Леонард Маккой не принадлежит ни тебе, ни кому-либо ещё в этом мире. Мне он тоже не принадлежит, но он мой друг и член моей команды, и как капитан я несу за него ответственность. Это также даёт мне право требовать, чтобы к нему относились справедливо и уважительно и предоставляли свободу воли. Ничего из этого я у твоего народа не увидел. Следовательно, Леонард здесь не останется. Неважно, кем он по-твоему стал.

— А если бы он представлял угрозу для остальной твоей… команды? — мягко спросила Грэм.

Спок немедленно и резко ответил:

— Доктор Маккой не представляет угрозы.

Она перевела изучающий взгляд на вулканца.

— Твоя вера сильна.

— Я не видел никаких доказательств обратного.

— Поразительно, — сказала она так, как сказал бы он. — Я видела, как он угрожал тебе.

Спок насупил брови.

— Это не настоящие угрозы. Они являются частью своеобразной манеры общения доктора.

— Послушай, — перебил их Джим, — мы здесь не для того, чтобы обсуждать привычки Боунса. Он такой, какой есть. Чего я хочу, так это чтобы Маккой вернулся на корабль, — сказал Кирк и повторил тоном, не терпящим возражений: — Где он?

— Он на пути к тому, чтобы найти своё сердце.

— Отведи нас к нему.

— Нет, — отрезала Грэм.

— Я не прошу, я приказываю! — процедил Кирк.

— Это ловушка.

После этих слов руки Джима сжались в кулаки. Вместо него заговорил Спок:

— Значит, вы хотели, чтобы капитан и я избежали ловушки, но не доктор Маккой. Почему?

— Королева хочет, чтобы вы потерпели неудачу, — прямо ответила она. — Я этого не хочу.

Джим верил ей, хотя её методы ему претили. Он всё ещё был обеспокоен судьбой Маккоя, который остался совсем один.

— Скажи, что нам делать, Грэм.

— Лидер и мудрец, — пробормотала Грэм. Она обратилась к Споку: — Найди жар-птицу. Она попросит тебя об услуге. Твоя задача, — мрачно сказала она Кирку, — куда труднее. Кровь и кость. Могу посоветовать лишь одно, капитан: когда придёт время, держи его крепко. Если он твой друг, как ты говоришь, ты должен увидеть это и ни за что не отпускать, — Грэм тихо вздохнула. Её плечи поникли, словно наставления вытянули из неё всю силу.

— Где найти жар-птицу? — спросил её Джим.

— По закону, только вулканец может её искать.

Джим помотал головой, упрямо стиснув зубы.

— Я дал обещание. Я должен пойти с ним.

Он мог бы сказать, что собирался пойти со Споком и без какого-либо обещания, но Грэм кивнула, соглашаясь с его выбором слов.

— Значит, ты должен. Обещание само по себе является законом. Мудро, что ты так сказал; нарушенное общение обратило бы магию против тебя… а это ты вряд ли можешь себе позволить.

— Как скажешь, — угрюмо отозвался Джим. Он повернулся к Споку. — Готовы?

— Да, капитан.

Когда он обернулся, Грэм уже исчезла, но с её уходом туман рассеялся. К их удивлению, Джим и Спок очутились не на опушке леса, а у двери хижины. Хотя рядом не было моря, Джим узнал костяную ветроловку, висящую под стрехой. Поскольку это испытание Спока, он отошёл в сторону, пока вулканец постучал в дверь.

— Наконец-то, вежливый гость! — произнёс ворчливый голос. — Что ж, не мешкай, входи. Но даже не вздумай красть мою курицу! В моём котле есть место и для воров.

~~~

Паника охватила Леонарда и не отпускала, куда бы он ни бежал. Она преследовала его по пятам, подстёгивала на каждом шагу, не давая остановиться. Он петлял среди сосен, огромных и древних, настолько высоких, что их верхушки почти касались ночного неба. Порой он представлял, как их ветви тянутся к нему, словно когтистые руки, и цепляются за одежду, но этим рукам не удаётся его поймать. Леонард продолжал бежать.

— Джим!

— Спок!

Он кричал до хрипоты. Только когда его голос окончательно сел, он понял, что его снова одурачили.

Какой смысл их разделять? Они ни на шаг не приблизились к разгадке, лишь неуклюже слонялись по чужому для них миру, не понимая происходящего.

— Мы бы всё равно не победили, — прошептал он. На крик уже не хватало сил.

Ты это хотела услышать, кем бы ты ни была?

Он споткнулся и едва ли не припал к земле, тяжело привалившись к широкому шершавому стволу.

Этот лабиринт настолько прост — бесконечное море деревьев, — что Маккой знал наверняка: выхода отсюда ему не найти. Он попал в ловушку; он станет сумасшедшим королем в какой-нибудь ужасной сказке, будет бродить по округе, громко завывая, рыть могилы и пытаться обрести смерть. Прямо сейчас ему не помешало бы отбросить всю человечность, чтобы никакие стены, никакие чары не могли его удержать. Не будучи Иным, он не в силах был стать птицей, способной пролететь меж прутьев клетки.

И всё же его столкновения с потусторонним миром оставили на нём след, позволявший ему замечать то, что желало остаться сокрытым.

— Кто ты? — громко спросил он и добавил на одном дыхании: — Уходи!

Когда он обернулся, за ним наблюдала жар-птица в человеческом обличье. Её круглое прелестное личико светилось в темноте, а тело обрамляли густые локоны цвета пламени. Леонард застыл на месте, боясь, что даже слишком громкий вдох спугнёт её. Оттолкнувшись от дерева, он медленно подался вперёд. Он предвкушал песню, которая наверняка наполнит его голову только мыслями о ней. Уже сейчас большинство его мыслей были поглощены её присутствием. Она волшебна, как одинокий цветок, распустившийся в пустыне; неважно, какие боли, обиды и сожаления мучили его до этого.

Но жар-птица молчала. Её золотистые глаза смотрели на него с задумчивостью. Постепенно она преобразилась: вьющиеся волосы укоротились, превращаясь в перья, а свет на её лице потускнел, пока он не разглядел под ним что-то более невзрачное. Затуманенный разум Леонарда вновь стал ясным и острым — и снова вернулся к нему. Он пошатнулся и тяжело прислонился к дереву. Он глубоко вдохнул ночной воздух, чтобы избавиться от остатков чар.

Женщина пошевелилась, снова привлекая к себе внимание. Её превращение остановилось где-то между прекрасной жар-птицей и старухой с ястребиными глазами из той хижины. Однако её голос по-прежнему звучал как жидкий огонь.

— Зачем ты пришёл в мой лес?

— Хотел попросить у тебя моё сердце.

— Я же говорила, — слова захлестнули Леонарда, подобно волнам, — у меня нет твоего сердца, — она изучила его удивлённое выражение лица. — Возможно, однажды ты и отдал его мне, но с тех пор ты свернул с того пути и выбрал другой. Даже тогда у тебя была только половина сердца.

Разочарование острой костью стало поперёк горла Леонарда.

— Где же тогда моё сердце?

Её золотистые глаза ласкали его.

— Ты знаешь, где оно.

— Нет, не знаю, — настаивал он. — Я…

Она издала тихий смешок.

— Зачем ты сюда пришёл?

Он покачал головой, разрываясь между смятением и раздражением. Они ходят вокруг да около.

— Потому что думал, что моё сердце у тебя.

— Мой вопрос был не об этом. Слушай, — и она запела, роняя ноты, словно угольки. Мелодия заставила Леонарда содрогнуться от удовольствия.

Его глаза остекленели. Мир позади него превратился в тень.

— Я бы следовал за тобой вечно, — прошептал он, шагнув к ней. Под ногами хрустнула ветка, какой-то бессвязный звук.

Пение резко оборвалось.

— Ты бы последовал за мной даже без сердца?

— Да.

Её руки стали крыльями. Она подняла лицо к ночному небу.

— Это не то, чего я хочу, — сказала она белому лику луны. — Где твоё настоящее сердце? Что привело тебя сюда?

Леонард сглотнул. «Она сейчас уйдёт», — в отчаянии подумал он.

— Может, в твоём мире оно мне больше не нужно.

Она издала что-то среднее между вздохом и птичьим криком.

— Ты говорил мне, что сердце всегда чего-то стоит, но так легко забыл о своём. Я ведь тебя предупреждала.

Леонард замялся.

— Я так сказал? — он надолго задумался, пытаясь облечь мысли в слова. — Наверное, я забыл, потому что для меня оно ничего не стоило.

— Но, может, твое сердце было дороже другим.

Это заставило его вздрогнуть. Отдал бы он своё сердце добровольно? На этот вопрос легко было ответить: да, отдал бы. Должно быть, он так и сделал. Но не жар-птице.

Неожиданно женщина завела жуткую песнь о бремени и утрате голосом более старым и глубоким, чем трель жар-птицы. Это была история об одинокой мерцающей свече, освещающей окно долгой зимней ночью, о печали лебедя с разбитым сердцем. Песня продолжалась до тех пор, пока по щекам доктора не заструились слёзы. Затем мелодия взмыла, становясь всё слаже, медленно поднимаясь к небу, словно вьющиеся розы. Она пела о сердце, расцветающем под защитой крошечных ручек.

Продолжая петь, златоглазая жар-птица, уже ни капли не напоминающая женщину, расправила крылья и взлетела к верхушке самой высокой сосны. Её песня тянулась за ней как огненные хлопья, опадая вниз и тая на земле. Она опустилась на ветку и принялась медленно покачиваться, повторяя одинокую неземную ноту. Она проникла в пустоту внутри Леонарда и засветилась у него под кожей, сразу за грудной клеткой.

Леонард целую вечность стоял под деревом жар-птицы. Порой он ловил блуждающую мысль и с любопытством вертел её, изучая, прежде чем снова её отпустить. Пока он слушал, тепло в груди окутывало его мягким коконом.

Когда звёзды растаяли, и небо озарило рассветное солнце, песня затихла. Жар-птица исчезла.

Леонард пришёл в себя и утёр рукавом засохшие дорожки слёз. Перед ним всё ещё стоял вопрос, но теперь ему казалось, что он знал на него ответ.

— Где моё сердце? — спросил он у леса, озарённого утренним светом. Но у этих деревьев не было ртов, они не могли ему ответить.

Крошечные ручки, держащие сердце. Крошечные ручки-листики.

Леонард закрыл глаза и повернул холодное лицо навстречу тёплому солнцу. Он вспомнил, как зов сердца привел его на эту планету, к детям, как его сердце ныло из-за страха в их глазах. И когда он увидел, какой на самом деле была их судьба, его сердце разбилось.

Когда сердце разбивается, куда деваются осколки?

Леонард открыл глаза. Он наконец-то понял, куда ему нужно идти. Он огляделся по сторонам, пытаясь найти тропинку между деревьями, но так ничего и не увидел.

— Помоги мне, — просил он у всего, что его слушало.

До него донёсся тихий лай.

— Я могу помочь, — из-за деревьев вышел знакомый рыжий зверёк.

— Рэд, — с облегчением произнёс Маккой при виде лиса. — Мне нужно найти… березовую рощу, — знал ли Рэд о детях?

Чёрные глазки Рэда слегка сузились, и он с недоверием взглянул на Леонарда. В этот раз его голову венчала миниатюрная корона, возможно, как напоминание миру о том, что скрывалось за его внешностью, или же как напоминание ему о том, что он потерял.

— Зачем тебе берёзовая роща? — поинтересовался лис.

— Пожалуйста, помоги мне.

— Конечно, я не могу отклонить твою просьбу, но ты это и так знаешь, — лис вприпрыжку припустил по усыпанной листвой лесной подстилке. — Следуй за мной!

Леонард с благодарностью пошёл за ним.

~~~

Вместе с лисом Леонард прошёл около мили через одинаковый тёмный лес. Наконец среди высоких непоколебимых сосен показался просвет. Рэд остановился у линии деревьев, где странно клубился туман, скрывавший то, что находилось за ним. Леонард прошёл сквозь туман в круглую рощу. Берёзы молчали, тесно прижимаясь друг к другу.

— Дети, — шёпотом позвал Леонард.

Листья пошевелились, но Леонард не знал, от ветра или по воле самих деревьев.

Тихий лай Рэда заставил его обернуться. Глаза лиса ярко сияли, но сам он был скрыт в тумане.

— А, теперь я вижу, зачем ты сюда пришёл. Ты оставил что-то позади, человек. Опасное дело в этом мире. С твоей стороны неразумно было сюда возвращаться, однако не мне судить, ведь я и сам — не самая светлая голова! — с этими словами лис юркнул обратно в тень сосен и исчез так же бесшумно, как и появился. Свой долг он посчитал выполненным.

Оставшись один, Леонард направился к березам. Роща выглядела совсем не такой, какой он её помнил. Он нахмурился и наконец заметил, в чём разница: у корней деревьев вырос дикий кустарник, его колючие ветви прогибались под тяжестью ярко-красных цветов. В воздухе витал аромат летних роз. Он наклонился и хотел потереть лепесток между пальцами, но как только Маккой коснулся цветка, в груди у него вспыхнул жаркий огонь. Он отдёрнул руку, задыхаясь от неожиданного ощущения, и случайно задел ногой что-то, лежащее на земле.

Между корнями берёзы, ярко отблёскивая серебром, валялся пустой кубок из побитого металла. Леонард удивлённо поднял его с земли. Грэм дала ему этот кубок. Вместо того чтобы напиться самому, он напоил водой детей.

Он вновь взглянул на одинокий розовый куст. В груди у него расцвела острая боль.

— Боже мой, — тихо произнёс Леонард. Он опустился на колени рядом с розами и поставил кубок на землю. Он поднял взгляд на молчаливые берёзы. — Оно всё это время было с вами, да? Моё сердце.

Хотел ли он отдать его им? Нет, но это произошло настолько естественно, что Леонард даже не осознал, что сделал. Да и как бы он мог? Он никогда не утаивал его от детей. И эти дети больше, чем любые другие, заслуживали его доброты.

Леонард отдёрнул руку, с запозданием осознав, что поглаживал край лепестка розы. Он устроился на земле и задумался. Перед ним настоящая дилемма: сердце его — вот оно, перед ним, но что, если оно нужно детям? Он не мог просто отнять его у них.

Он закрыл лицо руками. Время незаметно текло вокруг него. Маккой невольно прислушался к тихому шёпоту вокруг него, разговорам без слов. Кто-то хихикнул.

Он замер и медленно опустил руки на колени. Леонард поднял голову и увидел, как на коре берёз проступили лица детей. Они наблюдали за ним сонными глазами. Он понял, что дети были рады его видеть. Листья игриво и приветливо колыхались. Глаза Леонарда защипало от слёз.

— Мне очень жаль, — это неудачное выражение ничуть не передавало всей глубины его сожаления, но Леонард не находил других слов. Его мысли беспокойно метались. Ему стоило остаться здесь ещё немного. Может, им было одиноко? Он мог лишь утешить их своим присутствием.

Он был близок к тому, чтобы облечь свои мысли в слова, как вдруг ветер донёс до рощи новый звук. Леонард замер, и берёзы — дети — сбросили остатки сна. Их ветви беспокойно зашелестели. Доктор поднялся на ноги, успокаивая их:

— Тихо, — твёрдо приказал он тоном взрослого. — Прячьтесь!

Хотя они послушно вернулись к облику спящих деревьев, Леонард по-прежнему чувствовал биение их сознания прямо у себя под кожей. Он вышел к центру рощи, напрягшись, будто загнанный зверь. Впереди, пронзая лес и туман, раздался звук рога. Он даже не заметил, как задержал дыхание, пока из густого подлеска не выскочил белый олень. Заметив впереди Леонарда, он резко свернул в сторону и, выпучив красные глаза, бездумно поскакал вглубь рощи. Дети испуганно вскрикнули.

Сразу за туманной линией деревьев появилась ещё одна фигура. Она приближалась к роще медленнее, чем огромный неуклюжий зверь. Не зверь, понял Леонард, когда она вошла в рощу: Королева верхом на вороном скакуне.

— Данник, — в руке Королева держала золотой рог с резным узором из дубовых листьев. Её взгляд скользнул по роще; когда он на секунду задержался на Леонарде, невидимые ледяные пальцы вонзились ему в грудь и раздавили ноту жар-птицы. Мир резко посерел, и когда Леонард опомнился, он стоял на коленях посреди поляны и изо всех сил пытался дышать. — Так вот, — заключила она, — где лежит твоё сердце — и где прятались мои дети. Ты хорошо потрудился.

Его рот раскрылся в бессловесном ужасе.

Королева подняла рог и издала единственную холодную ноту. Из тумана появились другие всадники, вливаясь в рощу серебристой рекой. Свирепые, брызжущие пеной кони выглядели обезумевшими; верхом на них царственно восседали всадники в причудливых золотых доспехах и шлемах с оленьими рогами.

Охота пришла за добычей, догадался Леонард. Добычей, к которой он их привёл.

Берёзы пошатнулись, истекая соком, будто слезами. Как только Охота вторглась в рощу, её волшебство развеялось: белая кора осыпалась, ветви ломались, как хрупкие кости, зелёные листья усохли и превратились в пыль. Деревья исчезли, и на их месте стояла толпа из тридцати двух детей, напугано прижимавшихся друг к другу.

Леонард пересилил боль и с сердитым криком поднялся на ноги.

— Ты их не получишь!

— Отнюдь, — ответила Королева Леса. — Они всегда принадлежали мне, — она повелительно подняла руку и приказала охотникам: — Принесите мне их магию, — в её глазах пылал триумф, но на её губах не было и тени улыбки, — …и сердце данника.

Рассказчица сидела, задумавшись, в кресле-качалке. Вокруг неё тесным полукругом расселись дети. На юных лицах отражалась серьёзность ночного собрания.

— Не все истории счастливые, — начала она. — Не все они заканчиваются так, как мы хотим. История, которую я вам расскажу, дети мои, заставит ваши сердца похолодеть. Она не даст вам уснуть до самого тёмного часа ночи. Вы будете дрожать в своих постелях, но я должна вам её рассказать. Молчание — это большее зло. Страх будет вашим спасением.

Она замолчала и закрыла невидящие глаза, словно наслаждаясь мелодией своих слов. Дети знали её по другой сказке как бормочущую старуху, собирающую хворост для своего костра. Она одна помнила имена всех чудовищ в мире, когда остальные их позабыли. Дети тоже хотели их узнать, поэтому терпеливо ждали, когда она заговорит снова.

— Жили-были три брата. Старший был самым сильным, младший брат — самым добрым, а средний — самым умным. По отдельности братьев уважали, но вместе они вызывали трепет, ибо им не было равных. Говорят, однажды они разрушили все миры и восстановили их в мгновение ока. Хоть это и занимательная история, сегодня я расскажу вам другую, о том, как они потеряли друг друга — и как эта потеря изменила всё, что было им дорого.

Некоторые дети тихо ахнули, другие прижались ближе друг к другу. Они были готовы встретиться лицом к лицу с судьбой и смириться со страхом, как она им и велела. Они уже знали о своей печальной участи.

~~~

«Должно быть, это и есть та самая куриная дама, с которой столкнулся Боунс», — догадался Джим, когда проскользнул в дверь следом за Споком.

Заметив его, женщина пронзительно закричала:

— Убирайся! Прочь отсюда!

Спок был самим воплощением вежливости:

— Я мистер Спок. Моего спутника зовут Джеймс…

— Это капитан Кирк! — рявкнула старуха. — Конечно, я знаю, кто он такой! Убери его с глаз долой! — она подступила к Джиму с огромной метлой. — Кыш, негодяй, брысь отсюда!

Джим увернулся с ловкостью опытного хулигана, которому в детстве вечно доставалось на орехи, и метла едва не попала ему по голове.

— Спок! — воскликнул он, когда куриная леди загнала его в угол между столом и стеной и замахнулась своим внушительным орудием.

Внезапно метлу выхватили из её рук. Старуха издала удивлённый возглас и резко обернулась, разозлённо воззрившись на Спока:

— Какое ты имеешь право красть мои вещи!

Спок смерил её спокойным взглядом. Джим поднял руки в знак примирения.

— Почему вы на меня напали? Что я такого сделал?

— Сделал? Ещё как сделал! — но к этому моменту её пыл слегка поутих, и её голос больше не резал уши. — Дело не в том, что ты сделал, болван, а в том, что сделаешь! — её чёрные глаза пригвоздили Кирка к месту, словно бабочку к пергаменту. — Меня тебе не обольстить.

Щёки Джима покраснели.

— Прошу прощения?

Спок тем временем с большим интересом наблюдал за белой курочкой: та, в свою очередь, следила за маленьким чёрным жуком, ползущим по полу. Как только он подполз ближе, курица схватила жука и раздавила острым, как бритва, клювом.

Старуха фыркнула и настороженно покосилась на Кирка.

— Я не какая-нибудь безмозглая красотка…

«Определённо нет», — подумал Джим.

— …которую ослепит твоё прекрасное личико…

Джим оживился. Неожиданный комплимент потешил его самолюбие.

— …и благородное обаяние!

Смеяться было бы неуместно. Джим изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться.

— Вот! Я же говорила! — взвизгнула она, дёргая себя за волосы-перья. — Перестань улыбаться! — она метнулась в другой конец комнаты и в спешке начала рыться в корзине. Найдя то, что ей было нужно, разгневанная (и несколько отчаявшаяся) женщина прошагала к котлу, наполненному кипящей жидкостью, и бросила в него какой-то корешок. Над котлом взметнулось облако пурпурно-чёрного дыма и медленно рассеялось, превратившись в ленивую зелёную струйку.

Джим не решался спросить, что она делает.

Она покосилась на него, будто прочитав его мысли.

— Ты знаешь, какое существо является противоядием от искушения в этом мире, капитан Кирк?

Он чуть было не брякнул: «Клингон», но решил, что она вряд знает, кто это.

Старуха склонилась над котелком и произнесла что-то нараспев. Огонь под ним взорвался дождём искр. Хихикая, она снова взяла в руки метлу, помешала ручкой мутную жидкость и ответила за него:

— Лягушка. Кто станет рисковать своим целомудрием ради кареглазой лягушки? — она наполнила чашку из котла и велела Кирку выпить.

Джим бочком придвинулся к Споку, решительно отказываясь выполнять её почти что приказ.

— Я сказала, пей! Я не могу соображать, глядя на тебя в таком виде! — подумав, она добавила: — Заклятие, скорее всего, не постоянное.

Джим принял непростое решение.

— Я просто подожду… снаружи… пока вы двое не обсудите свои дела, — с этими словами он попятился к двери.

Как только он выскочил из хижины и прислонился к закрытой двери, из его груди вырвался облегчённый вздох. Да, он пообещал, но Маккой не станет корить его за этот единственный момент трусости. Кроме того — Джим воззвал к здравому смыслу, как Спок — к логике, — он никак поможет им троим вернуться на «Энтерпрайз», если будет размером с носок ботинка.

Конечно, был ещё один аргумент, который удерживал Джеймса Т. Кирка от того, чтобы вернуться в хижину ведьмы: он подозревал, что когда речь зайдёт о поцелуях с лягушками, Спок предпочтёт своё достоинство верности капитану.

~~~

— Хм, — старуха хмыкнула в сторону закрытой двери и отхлебнула из чашки, крепко зажатой в её золотых когтях.

Сложив руки за спиной, Спок поинтересовался:

— Что вы туда добавили?

— Корень имбиря, — ответила она с ухмылкой. — Добавляет чаю пикантности.

— Предположу, что чай не имеет магических свойств.

— По большей части, — согласилась она и кивнула на стул, сделанный из выбеленных костей. — Присаживайся, Спок, и давай, как сказал твой капитан, обсудим наши дела, — она устроилась на таком же стуле и устремила на него строгий, почти свирепый взгляд. — Ты ищешь жар-птицу. Зачем?

— Я должен найти её, — ответил Спок, — чтобы спасти друга.

— Друга, — пробормотала она себе под нос. Словно по зову, белая курица гордо прошествовала к её стулу. Ведьма взяла свою любимицу на руки и нежно погладила. — Ты говоришь о человеке, который тебя не уважает; о том, кто обзывает тебя недобрыми словами и думает, что ты не почувствуешь их укола. Зачем мне помогать его спасти?

Выражение лица Спока было идеально сдержанным, и лишь его пальцы, легонько постукивающие по коленям, выдавали его реакцию на обвинения. Она понимающе улыбнулась, поглаживая когтями блестящие перья курицы.

— Позволь дать тебе совет, Спок: воспользуйся этой возможностью. Избавься от раздражающей помехи в своей жизни. Разве без него ты не был бы… — она запнулась и задумчиво склонила голову набок, — …более эффективным?

Спок встал со стула.

— Я не согласен с вашим предположением. Доктор Маккой не вредит «Энтерпрайзу».

— А я разве говорила о вашем звездолёте?

Их взгляды встретились; ни один не собирался уступать другому.

— Доктор Маккой не желает мне зла, — тихо возразил Спок.

Ведьма издала кудахчущий смешок.

— Лжёшь.

Его глаза были словно кусочки чёрного льда.

— Я не лгу. Если вы так хорошо о нас осведомлены, то вам должно быть известно, что доктор спасал мне жизнь…

— Какой мне прок от сухих цифр? — перебила она.

Он не стал договаривать и развернулся к двери.

— У меня нет времени на споры с неразумным существом.

Но прежде чем он подошёл к двери, его остановил скрипучий смех.

— О, какая удивительная глупость! — воскликнула ведьма. — Неужто ты думаешь, что я такая же, как твой друг? Что ты можешь просто уйти и оставить меня захлёбываться от возмущения? — дверь исчезла. Старуха встала, придерживая курицу под мышкой, и мрачно усмехнулась. — Я тебе не доктор Маккой, Спок. Когда наш разговор закончится, последнее слово будет за мной.

Руки Спока безвольно опустились.

— Доктор упоминал о вашей грубости. Вижу, он был прав.

Тело ведьмы напряглось, словно тетива лука. Её тень потеряла очертания, пока не стала большим чёрным пятном на земляном полу. Спок молча наблюдал, как красные перья у неё на голове превратились в шипящих змей.

— Ты… Ты!.. — она затряслась от негодования.

Споку было интересно узнать, что же за оскорбление она в него швырнёт.

— …Негодяй! Ты… гоблин!

Безо всякого страха вулканец стремительно подошёл к ней, не обращая внимания на змей, скалящих на него клыки.

— Это не ваше слово. Оно вам не принадлежит, — его тон был неумолим.

Чудовищная женщина отступила назад, словно собираясь нанести удар, но, к его удивлению, она тут же сдулась. Земля поглотила её тень, и змеи снова превратились в гнездо тускло-рыжих волос.

Её губы беззвучно зашевелились, из её горла вырвался сдавленный звук:

— Это не моё слово, — согласилась она, нащупывая за спиной край костяного стула. Грудь ведьмы тяжело вздымалась. — Назови свою цену.

Он собирался спросить, почему она так внезапно передумала, но вовремя распознал возможность, скрытую за странностью её предложения. Опыт научил его не упускать такой шанс.

— Я хочу встретиться с жар-птицей.

Её взгляд затуманился. Она смотрела мимо него, будто видя что-то незримое для него.

— Моя курица, — пробормотала она. — Возьми мою курочку.

— Я хочу встретиться с жар-птицей, — он продолжал настаивать на своём.

— Значит, так тому и быть, — вздохнула она. Когти превратились в тонкие бледные пальцы. Она запустила их в свои спутанные волосы. — Я покажу тебе жар-птицу, — сказала ведьма, и её голос звучал легче, чем раньше, — но потом ты уйдёшь.

Он дал ей слово.

Что произошло потом Спок помнил смутно. Хижина колыхнулась, словно мираж в пустыне, и исчезла. Он стоял на поляне среди высоких сосен. День перешёл в сумерки.

— Спок? — капитан подошёл к нему с тревогой на лице. — Что случилось?

— Я не уверен, — признался Спок.

Джим положил руку ему на плечо и крепко сжал, чтобы убедиться, что Спок действительно здесь.

— Я думал, что я… — но Кирк не договорил. Его губы сжались в тонкую линию. — Маккой был прав. Нам нельзя разлучаться, Спок. Мне стоило быть осторожнее.

Он опустил руку, и вместе они с опаской осмотрелись по сторонам.

Сосны, эти старые великаны, сгрудились вместе в вечной тишине. Их ветви создавали тени из ничего. Иногда наверху проскакивала белка или другой зверёк, и сосновые иголки дождём осыпались на землю. Сопение в подлеске могло принадлежать барсуку. Но чудесной птицы нигде не было.

Джим первым заметил смутное мерцание сквозь кроны, однако Спок первым услышал песню.

Она выплыла на поляну, эфемерная в тишине древних сосен. Среди деревьев мелькнули цветные блики, сплетаясь в узор в гармонии с нотами песни. Джим застыл в безмолвии, его взгляд метался среди деревьев в поисках жар-птицы.

Спок вспомнил предупреждение Маккоя. Он наклонился ближе и провёл кончиками пальцев по запястью капитана, но тут же отдернул их, будто обжёгшись — что-то воспламенило эмоции Джима, но в то же время приглушило живость его мыслей. Спок машинально заслонил его от жар-птицы. Он думал, как бороться с чарами песни. Возможно, ему придётся сформировать защитный барьер вокруг сознания капитана.

— Капитан, — настойчиво сказал он.

Губы Джима растянулись в отсутствующей улыбке.

— Спок, — пролепетал он, — вы это слышите?

— Капитан, сосредоточьтесь на моём голосе.

Джим протиснулся мимо него, не слушая.

— Я никогда не слышал ничего более прекрасного. Она хочет… Я должен… — говоря это, он медленно брёл к краю поляны, чтобы безнадёжно затеряться в чаще.

— Простите меня, Джим, — произнёс Спок у него за спиной.

Только Спок потянулся к шее капитана, как на дереве появилась жар-птица. Джим издал изумлённый вздох — последнее слово о создании, столь его очаровавшем, — и обессиленно рухнул на землю. Жар-птица перестала петь и уселась на ветке в тишине. Огненное оперение колыхалось волнами, озаряя непроглядную тьму леса.

Спок вспомнил историю, рассказанную ему учёной, и тщательно обдумал свои слова.

— Я Спок, сын Сарека. Я пришёл за вашим даром.

Она продолжала молчать.

Спок сцепил руки за спиной и ждал.

Внезапно жар-птица спорхнула вниз, на лету меняя облик, и из-за деревьев появилась прекрасная женщина с золотистыми глазами и ярко-рыжими волосами.

— Какой дар ты хотел бы от меня получить? — спросила она.

— Магию, столько, сколько вы можете дать, — таков был его ответ.

— Магию нужно заслужить.

— Как я могу её заслужить?

— Принеси мне в дар нечто более ценное, и я расскажу.

Это было невозможно по многим причинам.

— Я не могу судить о том, чего стоит ваша магия.

— Чего она стоит для тебя?

Вулканец ответил честно:

— Для меня она не имеет никакой ценности. Я прошу от имени другого человека, чтобы я мог ему помочь.

— Значит, для тебя она ещё ценнее, — она изогнула изящную длинную шею и взглянула на лежащего без сознания Кирка. — Отдай мне этого человека.

— Я не могу, — сказал Спок, напрягшись.

— Если ты отказываешься, как ты заработаешь мою магию?

— Его я вам не отдам. Если хотите обменять свою магию на кого-то, то могу предложить только себя.

Она подняла лицо к небу, окрашенному в теплые сумеречные тона. Где-то там виднелся проблеск луны.

— Чего стоишь ты, сын Сарека?

На это Спок мог ответить, и его сердце было с ним согласно.

— Я стою жизни друга.

— Большую власть ты держишь в своих руках, — тихо сказала жар-птица. — Я принимаю твой дар. На твою самоотверженность я отвечу тем же, — она прошептала ему одно-единственное слово; оно проникло прямо в его сердце и осталось там.

Спок коснулся того места, где находилось его физическое сердце, почти ожидая почувствовать жар под кожей.

— Я не понимаю, — медленно произнёс он. — Как это мне поможет?

— Используй его, когда оно будет больше всего необходимо.

— Я уже говорил это слово раньше.

— Это слово, которое ты произносил, но которым никогда по-настоящему не делился. Я дала ему силу быть услышанным, — жар-птица издала одинокую ноту. Та взлетела к верхушкам деревьев, устремляясь всё выше, к самой дальней звезде на небе. Наконец она смолкла, и они бесконечно долго прислушивались к её эху.

«Спок, — имя прозвучало в его сознании, тёплое, золотистое и почему-то грустное, — теперь пообещай и мне кое-что. Когда твоя жизнь подойдет к концу, и твой дух освободится от оков тела, возвращайся в мой лес».

— Как я его найду? — спросил он.

«Твоё сердце поёт об одиночестве, как и моё. Оно найдёт дорогу».

С этими последними словами она — птица, женщина и Иная — развернулась и удалилась в лес. Когда её силуэт превратился в тусклое свечение в темноте, Джим очнулся.

— Уф, — он простонал, растирая место между шеей и плечом, будто всё ещё ощущая прикосновение Спока. — Моя голова.

— Простите, капитан. Вы были очарованы жар-птицей, и единственным вариантом было… вывести из строя то, что обратили против вас.

— Мой разум, — рискнул предположить Джим.

— Ваши мысли.

Кирк поднялся на ноги и отряхнул грязь с колен.

— Спасибо, коммандер, — он повёл плечами. Спок заметил страдальческое выражение, промелькнувшее на лице Джима, но капитан быстро его подавил. Спок воздержался от комментариев.

— Джим, — сказал он, выбрав менее официальное обращение, чтобы привлечь его внимание. Кирк повернулся к нему. — Я получил то, что мне было нужно. Теперь нам нужно найти доктора Маккоя.

Джим осмотрелся по сторонам и тяжело вздохнул.

— Полагаю, нам подойдёт любое направление.

К сожалению, Спок не мог предложить ничего лучше. Они зашли в лес.

После долгого молчания и решительного хруста веток под ногами Джима Спок внезапно остановился.

— Было бы неплохо попросить о помощи, — отметил он.

Джим бросил на него хмурый взгляд.

— Кого мы можем попросить?

— За нами кто-то следит, капитан, — он заметил лишь тень, но тени обычно не движутся сами по себе.

Кирк развернулся вполоборота и внимательно всмотрелся в темноту позади них. Вместо того чтобы потребовать, чтобы незнакомец показался, Джим громко произнёс:

— Нам нужна ваша помощь.

Из-за деревьев выскочил лис.

— А, — весело произнёс он, — как мило, что вы попросили! Я Рэд, — лис вежливо склонил голову.

Как только зверёк заговорил, брови Спока взметнулись вверх, словно пытаясь покинуть его лоб. Он подошёл к лисе.

— Мне доводилось лишь читать о случаях, когда внешнее голосовое наложение интегрировалось с животным, у которого отсутствует способность образования звуков речи. Могу я попросить вас сказать ещё что-нибудь?

— Ха! — лис хохотнул. — Если я кажусь тебе странным, то как для меня выглядишь ты?

— Поразительно. И каково назначение короны на вашей голове?

— Спок, — Джим положил руку на плечо вулканца в качестве тонкого напоминания о том, на чём им следует сосредоточиться. — Прости моего друга, — сказал Кирк Рэду. — Мы редко имеем дело с говорящими зверями.

Лис лениво покружил вокруг Кирка, обнюхал землю и произнёс величавым голосом:

— Я оскорблён. Ты меня не помнишь, а ведь я дал тебе парочку отменных советов!

Кирк вздрогнул.

— Ты… тот юноша с фонарём?

— Принц, — лис улыбнулся несмотря на язвительный тон. — Которым я когда-то был… Но довольно об этом. Вы просили о помощи. Чем я могу помочь, капитан Кирк?

— Мы потеряли нашего друга и хотим найти его.

— Я понимаю, — Рэд проскользнул мимо дерева, мазнув по нему пушистым рыжим хвостом. — Вы говорите о человеке с кольцом?

— Он действительно носит кольцо на мизинце, — подтвердил Спок.

— Раньше я тоже носил кольца: золотые, серебряные, с драгоценными камнями. Богатство значило для меня больше, чем всё остальное, даже настоящая любовь, — Рэд хмыкнул. — К сожалению, лисе от богатства нет никакого проку.

Спок задумался, зачем же тогда Рэду золотая корона, но вслух спросил:

— Вы не знаете, где найти доктора Маккоя?

— Ваш спутник был здесь. Он тоже попросил меня помочь найти то, что он потерял, и я отвёл его туда, где он его оставил.

Джим шагнул вперёд. Его лицо озарилось надеждой.

— Пожалуйста, отведи нас туда, Рэд.

Но лис мотнул головой совсем по-человечески.

— Там вы его не найдёте. Какое-то время назад я слышал шум, который мне не понравился, и спрятался в чаще. Противный папоротник вцепился мне в мех! Неважно. То была Королевская Охота, и он был с ними. Сочувствую вашей утрате, — сказал лис.

— Тогда мы хотим найти Охоту, — настаивал Кирк.

Рэд молчал целую минуту, разглядывая их. Наконец он развернулся и проворно потрусил вперёд.

— Это неразумно! — лис воззвал к здравому смыслу. — Но, вижу, отговаривать вас бесполезно. За мной, господа, я знаю кратчайший путь к Лесу!

Споку показалось, что лис выглядел на удивление довольным.

Словно прочитав его мысли, Рэд весело добавил:

— И когда королева превратит вас в лисиц, медведей или жаб, надеюсь, вы не забудете вернуться и навестить меня!

Как сказал бы доктор Маккой, загадка решена.

~~~

Лес; так назывался город гигантских деревьев. Джима ничуть не удивило, что они вернулись именно сюда. Рэд бодрой походкой довёл их до лестницы, вьющейся вокруг одного из зелёных исполинов. Лис торопливо попрощался со своими будущими спутниками (по крайней мере, он так думал) и нырнул в ближайшие кусты, покинув их с лёгкостью, свойственной его непостоянной натуре.

Первым тревожным звоночком было отсутствие стражей у подножия лестницы. По мере того как они поднимались всё выше и выше, волоски на шее Джима встали дыбом. Хижины на деревьях выглядели пустыми, ни одного любопытного или неодобрительного лица, наблюдающего за ними из окон. Словно затишье перед кошмарной бурей.

Благодаря своей фотографической памяти, Спок без труда провёл их от платформы к платформе и по виноградным мостам. Как только они добрались до вершины, чувство одиночества пропало. Стоя перед дверями в тронный зал, Джим глубоко вдохнул, ощущая силу, исходящую изнутри. Спок, кажется, тоже её почувствовал и незаметно приблизился к капитану. Они зашли в длинный, похожий на пещеру зал, и Джим тут же понял, что произошло нечто знаменательное. Отовсюду доносились серебристые голоса и эхо лёгких шагов. Зал был полон придворных, которые, как догадался Джим, что-то праздновали.

Но всё это было неважно, ведь Джим заметил того, кого хотел видеть больше всего, и крикнул его имя. В ту же секунду перед ним возник страж — высокий, мускулистый, золотоволосый — и преградил ему дорогу. Джим, не задумываясь, протолкнулся мимо него, громко повторяя:

— Боунс! Боунс!

Некоторые придворные поспешили убраться с пути, другие застыли неподвижно и наблюдали, как Кирк и Спок пробирались сквозь толпу. Кирк ненароком врезался плечом в какого-то мужчину; тот резко побледнел и дрожащими руками поправил перекосившиеся очки, но Джим этого не заметил. Всё его внимание было сосредоточено на Маккое и ни на чём другом.

Рядом с мужчиной в очках появилась невысокая женщина и пробормотала:

— Я ведь предупреждала, Роуэн.

Сэр Роуэн проводил взглядом Кирка и Спока и слабо спросил:

— Что ты наделала? Что теперь с нами будет?

Скрывая триумф за безмятежным выражением лица, Грэм спокойно ответила:

— Вот что бывает, когда охотишься на тех, кто не слабее тебя.

~~~

Маккой стоял на коленях перед Королевой, словно склонившись в молитве. Он никак не отреагировал на оклик Джима.

Королева постукивала пальцами по переплетённым корням дерева, служащим её трону подлокотниками.

— Только дураки приходят к моему двору без приглашения, — холодно обратилась она к незваным гостям.

Не обращая на неё внимания, Джим положил руку на плечо доктора. Как только он это сделал, деревянный трон со скрипом зашевелился, будто беспокойный зверь во сне.

— Вы опоздали. Этот человек принадлежит мне, — как только она это произнесла, в сознании присутствующих возник образ того, что с ним сделали: Королева распустила сердце Леонарда, превратив его в золотую нить, и вплела это золото в толстый серебряный браслет, поблёскивавший у неё на запястье. Каждый в зале с содроганием почувствовал, как она наслаждалась своим украшением.

У ног Королевы лежало то, что осталось от сердца — холодный почерневший камень.

Глядя на него, Джим крепче сжал плечо Маккоя.

— Боунс, — прошептал он, — Боунс, мы тебя нашли. Теперь ты можешь уйти.

Маккой не пошевелился. Его лицо, бесцветное и искажённое светом — не более чем маска безымянного. Джим опустился на колено рядом с Маккоем, взял его за руки и встряхнул.

— Приди в себя!

— Он мой, — повторила Королева. Она подняла руку, и Леонард медленно встал с колен. — Он подчиняется только моим приказам.

Джим проигнорировал её.

— Ты никому не принадлежишь, Боунс! Ты меня слышишь? Ты можешь уйти.

Смех, холодный и презрительный, эхом разнёсся по залу.

— Думаешь, ты достаточно силен, чтобы отобрать его у меня?

Джим лихорадочно искал слова, чтобы заставить Маккоя посмотреть на него, но понимал, что это бесполезно. Вместо этого он потребовал:

— Я хочу доказать свои притязания! Мне до сих пор не дали возможность.

Что-то опасное, тень или эмоция, окутало Королеву и потребовало тишины. Не слышно было ни единого слова, не видно ни единого проблеска серебра или удивлённо поднятой головы среди неподвижного Двора. Некоторые из придворных сбросили человеческую личину и приняли свой истинный облик: бесформенные тени, цепляющиеся за стены, или призраки, сотканные из старых воспоминаний.

Джим перевёл встревоженный взгляд на своего первого помощника. Выражение лица Спока говорило само за себя, как и едва заметный кивок. «Я готов, — говорил он. — Я помогу. Делайте то, что должны».

Ободрённый этим, Джим обвёл взглядом толпу, ища ту, кто привёла их в этот потусторонний мир; кто поверила, что они смогут вернуть друга.

В его глаза читался молчаливый вопрос: что ему делать? В толпе мелькнули чёрные глаза, сверкнули острые зубы. Грэм услышала его.

«Держи его крепче», — ответ проскользнул в его мыслях.

Отбросив все сомнения, Джим обхватил Маккоя руками и крепко прижал к себе. В то же мгновение вспышка ярости поразила доктора, и прямо на глазах он начал меняться. Он — черноволосый великан из башни, ревущий и сжимающий Джима в жутком подобии объятий. Кости Джима скрежетали друг о друга под массивным давлением. По всему его телу расцвели синяки.

— Джим!

Кирк перепугался не меньше Спока. Он задыхался от боли и инстинктивно пытался вырваться. Великан ухмыльнулся и обманчиво ослабил хватку. Джим почти оттолкнул его, но его внимание привлекла Грэм. Она стояла прямо за ними и выглядела испуганной — но не из-за монстра, в которого превратился Маккой.

Джим схватился за широкие предплечья гиганта и всмотрелся в звероподобное лицо. У великана были разные глаза: один — цвета ясного дневного неба, а другой — цвета полуночи.

— Боунс, — окликнул его Джим, надеясь, что имени будет достаточно.

Окружающая их ярость подавляла рассудок, опутывая мысли, словно паутина. Великан подёрнулся рябью и увеличился в размерах, превратившись в трёхглазого людоеда. На горле Джима сомкнулась стальная хватка. Джим не сопротивлялся. Людоед превратился в дракона; пламя обжигало Джима. Кожа на его руках обуглилась. Он завопил от боли, его руки беспомощно скользили по гладкой чёрной чешуе дракона. Острые зубы впились в тело Джима, пуская кровь. И он всё равно не отпускал.

Раздался громкий возглас, но на этот раз не Джима. На мгновение дракон казался замороженным во времени. Но этот момент не длился вечно. Чешуя расплавилась, остыла и затвердела, образуя гладкую холодную поверхность.

Внезапно зал вокруг них исчез. Шум в ушах и боль во всём теле пропали. Они одни, в месте, застывшем между бытием и пустотой, и Маккой снова изменился. В объятиях Джима была каменная статуя, ничто иное, как безликое существо, способное выстоять вечность. Джим прислонился к стоячему камню, не отрывая от него рук, и попытался вернуть его к жизни воспоминаниями. Он заметил кость, торчащую из его изодранной в клочья руки, и отвёл взгляд от жуткого зрелища. Его молитвы превратились в единственную, произнесенную шёпотом просьбу:

— Боунс, вернись.

По камню зазмеились трещины. Статуя задрожала и медленно подняла ногу. Под тяжелым шагом пустота зарябила и снова стала землёй. Но каменный человек больше не двигался: на глазах у Джима он начал рассыпаться в пыль и лепестки роз.

Джима охватила паника от осознания того, что тот, кого он когда-то знал, буквально ускользал у него из рук.

— Нет! — закричал он. — Ты не можешь его забрать! Я не отпустил его!

Он упал на колени и стал рыть руками землю, отчаянно ища того, кто когда-то был его другом. Пальцы нашарили нос, скользнули по скуле. Джим сунул руки глубже и освободил знакомое лицо, обрамлённое бурыми корнями. Глаза Маккоя открылись, в них промелькнуло узнавание.

— Б-боунс? — голос Джима срывался.

— Джим?

— Я здесь, — горячо заверил его Джим. Он засунул руку по локоть в мягкий, пахнущий торфом грунт и нащупал плечо. Отчаянным усилием он вытащил Маккоя из могилы. Его тело не было опутано корнями, как думал Джим, а окружено ими. Они росли из дыры, зияющей у него в груди.

Джиму было всё равно. Он крепко обнял Леонарда, лишь смутно осознавая, что его раны исчезли; может, они и вовсе не были настоящими. Руки Леонарда неуверенно коснулись спины Джима, затем крепко вцепились в его рубашку.

Маккой обессиленно прислонился к Кирку.

— Джим, где?.. Что-то случилось.

— Теперь всё в порядке, — шептал Джим в перепачканные грязью волосы. — Я не отпущу тебя, — пообещал он.

Земля содрогнулась. Джим открыл глаза, не заметив, что закрыл их в тот момент, когда Леонард прикоснулся к нему, и понял, что они очутились в другом месте. Рядом с ними лежал увядший розовый куст, с корнем вырванный из земли и брошенный засыхать. Розы были разбросаны по траве.

На Кирка и Маккоя упала тень — перед ними стояла Королева. С её волос свисала старая паутина, а в глазах читался гнев. Она сорвала серебряный браслет с запястья и швырнула к их ногам.

— У меня есть и другие, — процедила она, поднесла золотой рог к губам и издала пронзительный звук. Призыв Охоты.

Леонард вздрогнул в объятиях Джима.

— Дети… Джим, дети у неё!

И Джим увидел их: девочек и мальчиков разного возраста, съёжившихся в тени древнего дуба, на котором он когда-то спустился с вершины горы. Хранитель Древа скрывался где-то среди ветвей; он не хотел, чтобы его видели.

«Трус, — подумал Джим, — и прислужник королевы».

Леонард попытался отстраниться. Джим рявкнул: «Не вздумай!» и крепче обнял Маккоя.

Королева подозвала к себе двух охотников. Джим вместе с Леонардом застыли в ужасе, когда охотники натянули луки и нацелили их в группу перепуганных детей.

— Нет! — воскликнул Леонард, но было уже поздно.

Жертвы закричали. Двое из криков внезапно оборвались. Мальчик и девочка упали замертво. Из груди у них торчали оперённые стрелы.

— Их нужно приносить в жертву парами, — холодно объяснила Королева, — потому что они такие юные.

Охотники достали из колчана ещё по одной стреле. Когда они снова прицелились, всё внимание Королевы было не на детях, а на двух чужаках: она следила за каждым их движением, будто ожидая сопротивления.

Леонард с трудом попытался встать, но Джим пригвоздил его к земле. Это выражение на лице Королевы было ему знакомо. Он видел его на лицах врагов, которые думали, что им нужно только дождаться, пока какой-нибудь дурак начнёт действовать, чтобы они могли выиграть войну. Поэтому он не отпускал доктора; он уткнулся лицом в костлявое плечо Маккоя, терпя руки, отчаянно царапающие его спину, и нахлынувшие на него кошмарные воспоминания.

— Джим, отпусти меня! — требовал доктор, сначала яростно, потом умоляюще. — Джим! ДЖИМ!

Дети теперь не просто кричали — они плакали. Рыдали ужасными, прерывистыми всхлипами. Он нисколько не удивился, почувствовав горячие дорожки слёз на своих щеках.

Маккой хрипло простонал:

— Б-будь ты проклят, Кирк, будь ты проклят за это.

Слова не могли пробиться сквозь комок в горле Джима.

Корни, обвивавшие тело Леонарда, усохли и опали, превратившись в разлагающиеся кости. Дыра в его груди зажила сама собой.

Последние крики стихли. Охотники поклонились Королеве и ушли. Дело было сделано. Взгляд Королевы задержался на Маккое, почти разочарованно, затем упал на тридцать два неподвижных тела.

— Вы прошли испытание, — сказала она и безразлично удалилась, оставив Маккоя и Кирка одних с мёртвыми детьми.

Джим мог лишь придерживать сломленного друга и ненавидеть себя, когда Маккой молча от него отвернулся.

С дерева нерешительно спустилось маленькое сморщенное существо. Тролль с позеленевшим лицом смотрел на тела, разбросанные среди корней дуба, и заламывал руки.

— Что я мог сделать? — причитал он. — Что я мог сделать?..

Чувствуя себя не менее виновато, Джим закрыл глаза и больше ничего не слышал.

~~~

Они могли бы вечность просидеть в объятиях друг друга, если бы не появилась Грэм и не убедила Джима, что он может отпустить Леонарда.

Руки Джима мелко подрагивали. Он сложил их на груди, чтобы это скрыть, и попытался вернуть самообладание. Ему не хотелось смотреть Грэм в глаза и видеть в них грусть, поэтому Кирк нерешительно спросил:

— Где Спок? — он ясно давал понять, что ему не нужна была её жалость.

— Он ждёт на мосту, — ответила Проводница.

Джим наклонился и протянул руку сидящему на земле Леонарду. Маккой встал без его помощи и отошёл в сторону. За это время, пока Кирк и Маккой были поражены горем, земля забрала детей. Один только дуб отмечал их могилу.

— Тебе было трудно, — тихо сказала Грэм. — Мне очень жаль.

— Ты соврала, — упрекнул её Джим. — Мне не нужно было его держать. Мне нужно было его удерживать. Он никогда не простит меня, Грэм.

— Ты его капитан. Ты не можешь всегда вести себя как его друг.

— Я и так это знал! — он смерил её резким взглядом. Слова, полные ненависти, роились у него в горле, как рассерженные пчёлы. Он проглотил их, как бы больно ему ни было, но это не смягчило его неумолимого тона: — То, что здесь произошло, не было уроком или испытанием. Это была жестокость — и ты сделала меня её частью.

— Я не обещала тебе доброту, только шанс выжить, — Грэм посмотрела мимо него и обратилась к Леонарду, безмолвно наблюдавшему за ними: — Теперь ты пойдёшь?

Губы Маккоя беззвучно зашевелились:

— Это что, выбор? Что-то не помню, чтобы он у меня был.

— Я знаю.

Взгляд доктора скользнул к дубу и задержался на нём.

— Я пойду, — наконец сказал он, склонив голову.

Они покинули рощу. Джим шёл рядом с Маккоем, но не прикасался к нему, даже чтобы приободрить, в глубине души зная, что доктор этого не хотел. Вместо этого он обводил взглядом безмолвный пейзаж, не видя в нём сейчас ни красоты, ни загадочности. «Я больше никогда сюда не вернусь», — обещал он себе.

~~~

Спок вглядывался в горизонт и высматривал реку — ту самую границу, которую они пересекли, перейдя из одного мира в другой, — но впереди виднелось лишь начало каменного моста. Он подошёл к краю моста и смерил мощёные камни пристальным взглядом, как будто они бы начали двигаться, если бы он на них не смотрел. Затем он снова отошёл. Он ничего не мог поделать, кроме как повторять эти действия снова и снова — он не мог ни на чём сосредоточиться, пока Грэм не вернётся с Кирком и Маккоем.

Если она вернётся с ними.

Он обдумал вероятность этого исхода в двадцать третий раз и составил подробный план того, что он должен сделать, если это произойдёт.

К сожалению, планирование не излечило его неспособность сосредоточиться. Это случалось с ним так редко, что пора было задуматься, почему. Логично было бы обсудить свои проблемы с советником, но Споку было неудобно обращаться к кому-то с личным вопросом. Однако он мог бы поговорить с человеком, имеющим образование в области психологии, а доктор Маккой, несмотря на свою любовь к подначкам, всегда относится к подобным вопросам со всей серьёзностью.

При мыслях о Маккое дар жар-птицы вспыхнул, как огонёк во тьме.

Спок заметил, куда вильнули его мысли, и попытался их упорядочить. И это снова не помогло. Они разбегались и ускользали, как непослушные дети. Спок закрыл глаза и ухватился за ближайшую мысль.

Какой же силой обладала Королева, что смогла так легко преобразить Маккоя? Или это была лишь иллюзия?

Реакция Джима, однако, была искренней. Воспоминание вернулось к нему, острое и пронзительное, и Спок проиграл его у себя в голове.

Застыв против своей воли, Спок беспомощно наблюдал, как один зверь за другим яростно терзали капитана. Сначала он похолодел от страха за Джима, но потом осознал растущий глубоко внутри себя гнев. Этот гнев хотел, чтобы его признали и высвободили. Вместо этого Спок вложил силу в свой голос — единственную его часть, не связанную чарами Королевы. Перекрывая рёв дракона, он прокричал слово, горевшее в его сердце:

— Он мой друг!

Дракон перестал терзать Джима, поднял голову и посмотрел прямо на Спока. Спок знал наверняка, что Маккой его услышал. В этот момент вулканцу показалось, что он видел перед собой не дракона, а человека, застывшего и серого, как камень. Затем Маккой исчез вместе с Джимом, и зал погрузился в хаос.

Королева вскрикнула в смятении. Она использовала свою силу, чтобы сбить Спока с ног. Возможно, она собиралась расправиться с пришельцем, разрушившим её чары, но тут рядом появилась Грэм и схватила Спока за руку. Она велела ему бежать, и он побежал. Уже за пределами зала Грэм крикнула Споку:

— Прыгай!

Держась за руки, они соскочили с платформы и провалились не в Королевский Лес, а в новое — или старое — место. Спок сразу его узнал и задумался, что же такого они совершили, что привело их обратно на мостик. Он знал, что не хотел пересекать его без Кирка и Маккоя. Грэм дала ему два варианта: либо она вернётся и заберёт их, либо он останется без Джима и Леонарда. Даже сделав единственный логичный выбор, Спок всё ещё не чувствовал себя довольным.

Он уловил ещё одну интересную рассеянную мысль и изучил её. Почему слову «друг» понадобилась магия жар-птицы, чтобы быть услышанным? Было ясно, что Маккой понял его, когда он его произнёс, и что это слово имело для доктора огромное значение.

Но это слово — «друг» — Спок произносил по отношению к Маккою и раньше.

Что это могло значить? Спок полагал, что их дружба была известным фактом. Начальник медотсека — это человек, с которым вулканец общался чаще всего на борту «Энтерпрайза», после, разве что, капитана. Имело ли значение, что их общение в среднем состояло примерно на 57% из дискуссий (или добродушного подшучивания, как называл это капитан), на 38% из взаимодействий, связанных с работой (или даже больше, особенно когда Маккой в очередной раз пытался заставить его прийти на медосмотр) и на 5% из пустых разговоров? Спок не поддерживал настолько высокий процент дискуссий с другими людьми, что только углубляло его уважение к доктору.

Они друзья. И всё же до сих пор это слово не имело такой силы.

Спок подошёл к мостику и окинул его взглядом, лишь для того, чтобы снова отступить в смятении.

~~~

Грэм могла бы выразить свою благодарность за то, что совершили эти люди, но они бы ей не поверили. Она могла бы показать им своё сердце, и они не признали бы в нём человеческое. Всё, что она могла, это продолжать делать то, что делала всегда — направлять их.

Когда целитель увидел мудреца, и мудрец обеспокоенно подошёл к нему, целитель захлебнулся словами. Лидер, которого звали Джим, заговорил вместо него:

— Она убила детей.

Недосказанным осталось: «Она убила и нас тоже». Ибо для Грэм это очевидно по тому, как целитель не смел поднять глаза на тех, кто стольким рисковали ради его спасения.

Им ещё так далеко предстояло пройти, но этот путь был близок к концу. Когда она шла с ними по мосту, она направила в него часть магии, которую она так долго собирала для себя, сделав его крепче и надёжнее.

«Покажи им дорогу, — сказала она мосту. — Их поиски закончены. Верни их домой».

Глаза Грэм привыкли к обоим мирам. Она видела их по отдельности и как единое целое, так что она без труда могла разглядеть то, что скрывалось за туманом. Там стояли палатки, слонялись люди — именно тот дом, который был нужен этим троим. Там о них позаботятся до тех пор, пока они не оправятся; пройдёт ещё больше времени прежде, чем они вспомнят, почему забота друг о друге — это то, что делало их сильными. Она уже ощущала разногласия и расставание, хотя на то, чтобы это проявилось, могут уйти годы.

Но это будущее, через которое Грэм не могла их провести. Она остановилась на другой стороне моста, зная, что дальше ей идти не нужно; здесь её конец. Трое мужчин продолжали идти вперёд, ни о чём не подозревая.

~~~

Дойдя до конца истории, Рассказчица замолчала.

— Что с ними стало? — спросил чей-то голос.

Дети сонно заморгали, стряхивая с себя чары, которые наложил на них рассказ старухи, и огляделись в поисках обладателя голоса. Коммандер, лидер их родителей, прислонился к дальней стене комнаты. Никто из них не знал, как долго он уже стоял там, слушая.

Рассказчица задумчиво покачнулась в кресле.

— Тебе не понравился финал?

— Было бы лучше, если бы они умерли. Не так мучительно, — хрипло сказал мужчина.

— Мы сталкивались с худшим и выжили.

— Да, — очень тихо согласился коммандер, — но какой ценой.

Она кивнула, пробормотав:

— Так и должно быть, — она поманила детей рукой. — Садитесь ближе и слушайте, дети мои. У меня есть для вас ещё одна история.

— Она тоже грустная? — спросила девочка. — Я чуть не заплакала, когда братья хотели расстаться.

Другой ребёнок прижался к своему брату и робко спросил:

— Они когда-нибудь вспомнят, что они братья?

— Я больше ничего не знаю о трёх братьях, — отрезала старуха. — Их будущее — нерасказанная история. Но хотите ли вы узнать, что случилось с семьёй, которой они пытались помочь?

— Да! — хором ответили дети.

Коммандер незаметно покинул собрание.

На губах Рассказчицы заиграла загадочная улыбка.

— Говорят, когда братья вернулись, убитые горем и несчастные, и хотели утешить родителей пропавших детей, они застали всю деревню спящей.

— Почему они спали? — зевнув, спросил ребёнок. — Это было ночью?

Маленький мальчик свернулся калачиком на коленях у своей сестры, засунув большой палец в рот. Его веки слипались.

— Нет, — сказала она, — это было колдовство. Злая ведьма не любила делиться своими вещами, а эта деревня принадлежала ей. Поэтому она наложила на него усыпляющее заклятие, и ему суждено было длиться сто лет. Она знала, что ста лет будет достаточно, чтобы убедить других путешественников в том, что земля проклята, и тогда никто больше не захочет там жить.

Половина детей уже спала.

Одна девочка изо всех сил старалась побороть сон. Она с тревогой спросила:

— А потом злая ведьма их разбудила?

— Конечно, — сказала старуха. Мутная пелена на её глазах рассеялась настолько, что стала видна таящаяся в них тьма. — Они нужны были ей больше, чем она им. Ей пришлось разбудить их снова.

Девочка потёрла глаза и нахмурилась, увидев, как переменилось лицо Рассказчицы.

— Какие у тебя странные волосы.

Рассказчица перестала раскачиваться и посмотрела на свою длинную белоснежную косу.

— Что же в них странного, дитя моё?

Девочка что-то пробормотала, и её подбородок опустился на грудь. Сонные чары овладели ею.

Рассказчица выдернула паутинку из своих волос, и та медленно упала на пол. Через некоторое время она встала и вышла из комнаты. Коммандер больше боялся корабля в небе, чем существ, которых смертные называли Иными. Но через сто лет он не вспомнит о своих страхах, так же как сейчас он не помнил своего имени. Он только знал, что должен дать Королеве то, чего она хочет. Именно так Королева заполучила своё «долго и счастливо».