Цвет соломы (гет)

Джонатан Крейн прижал ладони к стене и склонил голову, позволяя горячей воде струиться вокруг себя. Заключенные могли претендовать на привилегии личного душа, и он всегда следил за этим. Слишком много воспоминаний о младших классах средней школы и о более сильных, дерзких мальчиках, дразнивших долговязого, которого они называли "Пугалом".

Конечно, он убил всех этих мальчишек. Много лет назад.

Он стряхнул воду с глаз и понял, что он не один.

— Душ закрыт, — сказал он. — Привилегии. Ты должен был быть напористым с самого начала, иначе они набросились бы на тебя со всех сторон. В этом смысле Аркхэм был похож на среднюю школу. — Спроси у охранников.

— Они мертвы, — сказал голос. Женский.

Крейн крутанулся на месте, рефлекторно прикрывая промежность. Он хотел убежать, спрятаться, скрыться, но все, что он мог сделать, это зажмуриться. В страхе. Он ненавидел это. Когда-то он поклялся никогда больше не бояться. Клятву, которую, конечно же, невозможно было сдержать. Лучшее, на что он мог надеяться — это вселять страх в других. Проблема пребывания в Аркхэме без костюма и токсинов страха заключалась в том, что большинство заключенных были намного страшнее, чем он сам.

Даже женщины. Может быть, особенно женщины.

Крейн не знал. Он избегал женщин, если мог. Они ему не очень нравились.

Первая женщина, увидевшая его голым, рассмеялась.

Эта женщина не смеялась, понял он. Она плакала.

Он прищурился и посмотрел на женщину сквозь пар. Очки Крейна лежали у входа в душевую. Все, что он мог разглядеть, было размытым пятном. Но ее рыдания были странными, похожими на икоту, почти как в мультфильме — ее голос звучал знакомо..

— Харли? — спросил он. — Харли Квинн?

— Привет, доктор Крейн, — сказала она.

Должно быть, у него галлюцинации. Что Харли делала в его душе?

— Что происходит? — спросил он. — Что значит, охранники мертвы?

— Это был мистер Джей! Он ушел! — Она фыркнула, и Крейн услышал рыдания, которые она пыталась сдержать. — И он НЕ ВЗЯЛ МЕНЯ!

Она не выдержала и расплакалась, и Крейн с удивлением обнаружил в себе небольшой запас жалости. Он ненавидел Джокера, но Харли Куинн была печальным созданием. Бояться вообще нечего.

— Что ж, — сказал он, чувствуя себя немного менее неловко, — если я могу чем-нибудь помочь...

Даже без очков он увидел, что она оживилась.

— Знаешь, — сказала она, — я очень надеялась, что ты это скажешь.

За долю секунды между ее прыжком и падением Крейна на пол в душе он понял, что она голая.

Крейн подумал, что у него галлюцинации. Другого объяснения этому не было. Он никогда не был привлекателен для женщин, особенно для стройных блондинок с красивыми глазами, упругой грудью и —

Если это была галлюцинация, подумал Крейн, когда она забиралась на него, то она была удивительно убедительной и связной.

Потом он понял, что это не галлюцинация.

Потом он понял, что ему все равно.

Это было чудесно, лучшее, что у него когда-либо было, что было нетрудно, учитывая его ничтожный опыт, и, лежа в полумраке, он понял, что на самом деле приближается к состоянию, которое можно было бы назвать «счастливым». Может быть, уединенная жизнь все-таки не для него. Он мог бы обойтись с напарником. Придется сменить имя, конечно. Что-то более подходящее. Ворон, может быть? Нет, у одного из этих надоедливых благодетелей уже были права на это. Харли заслужила собственное имя. Но они будут хорошо работать вместе. Ее волосы были цвета соломы.

Затем она отстранилась.

Крейн повернулся на бок, подперев голову локтем. Он смотрел, как она ополаскивается под душем. Ее лицо было не в фокусе, но ее ноги — нет. Они были прекрасны.

— Спасибо, док! — сказала она. — Я чувствую себя намного лучше!

— Мне тоже было хорошо, — сказал Крейн.

— А? — сказала Харли. — О. Да, все было хорошо, я думаю. Но дальше будет еще лучше!

Крейн перевернулся на спину и ухмыльнулся ей.

— Ну, — сказал он, — я не думаю, что буду готов через какое-то время, но я, конечно, готов попробовать...

— Нет! — сказала она. — Я имела в виду, когда мистер Джей вернется домой!

Крейн моргнул.

— Он не оценит. Я знаю это. — Она грустно улыбнулась. — Но он очень, очень ревнует!

Довольная ухмылка Крейна медленно увяла и исчезла.

— Он вернется сюда в мгновение ока! Я просто знаю это! И тогда он поймет, как много я для него значу, и тогда он будет трахать тебя шестью способами с воскресенья! Просто чтобы показать мне, что ему не все равно!

— Нет, — в ужасе сказал Крейн.

— Да! Боже мой, жду не дождусь! Ничего личного, док. — Она быстро опустилась на колени и поцеловала его в щеку. — Ты был очень мил! Но мистер Джей, он самый лучший!

Она выскочила из душа, напевая бессмысленные мелодии. Крейн лежал на кафеле, вода каскадом лилась вокруг него. Через несколько мгновений он начал поднимать голову и снова опускать ее, неоднократно ударяясь ею о пол.

Жизнь в Аркхэме, подумал он, действительно не так уж плоха.

Но и у побега были свои преимущества.