Лживое зеркало (джен)

Гарри знал, что приходить в этот пустующий класс каждую ночь не было правильным поступком, но он, даже если бы очень захотел, не смог бы прекратить это делать. Ведь здесь было то, что было так ему близко и, одновременно с этим, недосягаемо, отчего одиннадцатилетнему мальчику, всегда желавшему родительской любви, становилось только горше.

Когда мальчик впервые попал под воздействие волшебного зеркала, он не поверил своим глазам, он был удивлен, но одновременно с тем и обрадован. Он смог увидеть своих родителей, тех самых Лили и Джеймса Поттера, которые сохранились в памяти ребенка вечно молодыми, нежно улыбавшимися людьми, во взгляде которых чувствовалась вся нерастраченная любовь и тепло к Гарри. Эти непривычные чувства, идущие от других людей, пусть те и были лишь странной, непонятной первокурснику иллюзией, поначалу испугали и ошеломили, а после… после мальчик не мог мечтать ни о чем ином, кроме как нового похода к чудесному зеркалу, которое давало гриффиндорцу возможность вновь воссоединиться с когда-то потерянными родителями.

Вообще, Гарри даже не задумывался о том, безопасно ли то, что он творит, так как все, что волновало обделенного добрыми чувствами одиннадцатилетнего ребенка, это то самое вожделенное им тепло любви. Это ощущение для него было очень непривычным, но и очень притягательным. У него каждый раз замирало сердце, когда он мог наблюдать за чудесной, идеальной картиной, где он стоял рядом со своими живыми и невредимыми родителями и улыбался. Это была настоящая сказка, в которую мальчик рискнул поверить.

Каждый день Гарри ждал момента, отсчитывал часы и минуты до того, когда он, наконец, вновь сможет войти в пустующий кабинет и, сев рядом с зеркалом, наблюдать за неменяющейся картиной, веря в то, что перед ним вовсе не отражение или обман, а реальность. Маленький гриффиндорец отказывался даже допускать мысль, что столь живые родители за гладкой поверхностью могли быть ненастоящими. Он желал в это верить.

Порой он забывал поесть, мысленно все еще находясь в том самом классе, а заснуть, не взглянув в зеркало хоть раз, стало для Гарри невозможным. Ведь его мама и папа были там, за стеклом, и каждый раз, когда мальчик приходил к ним, те шептали ему на ухо теплые слова, обещавшие, что еще немножко, всего чуть-чуть, и они вновь встретятся. И из раза в раз друзья замечали, что гриффиндорец перестал интересоваться чем-либо, а все стремился поскорее лечь спать, не зная, что Гарри оживал только тогда, когда садился на пыльный пол в заброшенном помещении. И там он вновь и вновь оттягивал время до того, когда ему придется вернуться, забывал о сне.

А после… после пришло запоздалое понимание, которое, впрочем, ничего, кроме отчаяния, имевшего привкус горькой соли слез, не приносило. Мальчик осознавал, что что-то не так, но не мог оторвать взгляда от холодной поверхности гладкого и бесстрастного стекла, открывающего дверь в мир столь желанной фантазии. И каждую ночь Гарри сидел и смотрел, смотрел и смотрел, со временем даже прекратив безмолвно молить о спасении из сладкого плена невозможной мечты.

Еще секунду, еще одну, лишь бы не отрывать взора, не рушить хрупкую хрустальную ложь зеркала. У Гарри не было сил, чтобы заставить себя не верить.

И все, чего на самом деле желал одиноко сидящий перед зеркалом желаний маленький герой волшебного мира, так это о том, чтобы теплые лживые обещания иллюзий, наконец, стали реальностью, и он смог бы воссоединиться с родителями, пусть и столь ужасной ценой.

И, кажется, у него даже не будет времени попрощаться.