Incorruptible/Не поддающаяся злу (гет)

— Знаешь, ты мог когда-нибудь просто спросить разрешения войти, — говорит Хиёри, стоя спиной к приоткрытому окну, через который в спальню поступает слабый поток тёплого ночного воздуха.

В сочетании с ненасыщенной сладостью цветущей сакуры и трав становится уловимым ещё один запах, разливающийся по её коже. Хиёри выявляет его даже в своём человеческом обличии. Пока она громко возмущается, за шторой раздаётся глухой шум падения чего-то тяжёлого, нарушая тишину. Хиёри невозмутимо пропускает мимо ушей вскоре последовавший ураган жутких приглушённых ругательств. Ято, может, и бог, но даже они не застрахованы от мелких повреждений.

Она поворачивается и видя то, как Ято выпутывается из складок ткани, бросается ему на помощь прежде, чем гардина упала бы ему на голову.

— Просто проверяю, появились ли фантомы, — объясняет бог по вызову, пока на глаза наворачиваются слёзы. Ято балансирует на левой ноге и опирается на подоконник, держась за повреждённую стопу, — я собирался после посмотреть под кроватью.

Хиёри вскидывает бровь:

— Без Секки? Кто-то слишком самоуверен.

— Ну..это несомненно были бы маленькие аякаси.

Она не перестаёт сверлить его взглядом. На что Ято упрямо надувает щёки в напускной браваде и опускает ногу на пол, чтобы демонстративно скрестить руки на груди. Он ведёт себя дерзко, бросая ей вызов отругать его.

— Ято.

Хиёри не против того, что он постоянно тайком пробирается к ней в дом. По сравнению с его другими авантюрами небольшое вторжение определённо безвредно. Она просто хочет знать зачем. Поскольку Ято отправился на дело без Юкинэ, она точно знала, что он врёт — будто мало того, что он отказывается устанавливать с ней зрительный контакт.

Ято с показной беззаботностью меняет позу, смотря куда угодно кроме неё. Наконец, он отдёргивает в сторону одну из штор и, на мгновение заглянув за неё, громко прочищает горло.

— Что ж, похоже, горизонт чист — благодаря мне. Всегда к вашим услугам.

Она смиренно вздыхает. Хорошо. Он может и дальше держать свои секреты при себе, если хочет, но ей завтра утром нужно идти в школу.

— Спасибо за хорошую работу, Ято. А теперь я пойду спать.

Хиёри поворачивается и не видит, как его зрачки вдруг сужаются в панике. Поэтому оказывается застанная врасплох, когда он бросается вперёд неё и цепляется пальцами за её плечи. От неожиданного сопротивления она скользит назад босыми ногами, и Ято усиливает хватку в районе её предплечий. Хиёри впивается в него взглядом, не шевелясь, в ожидании.

— Хэй! — вдруг выдаёт он, с улыбкой до ушей, когда тишина неловко затягивается, — Эй! Я знаю! Тебе по-прежнему нужна помощь кого-то, чтобы повторить пройденный материал для завтрашнего экзамена, ведь так?

Хиёри усиленно моргает. Нет никакого экзамена. Его взгляд мечется между её глазами.

— К счастью для тебя, всего за 5 йен самый опытный репетитор будет полностью в твоём распоряжении. Чёрт! Да я сам сдам за тебя экзамен. Если подумать, так будет даже прощ-

Его энтузиазм наполовину даёт трещину, когда Хиёри высвобождается из его рук. Она прижимает к себе сорочку, поддерживая безопасное расстояние и продолжая глазеть на него.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает она, спокойно наблюдая. Хиёри может ужиться с его привязанностью к ней, которая граничила с нездоровой созависимостью. Может смириться с тем фактом, что у него есть секреты. Но эта беспричинная рандомная тревога её сильно беспокоит.

У Ято расширяются глаза, и он мгновенно восстанавливает своё самообладание.

— Р-разумеется. Я просто хотел предложить свои услуги, чтобы убедиться, что ты ничего не забудешь.

Забудешь.

Ой.

Горло сильно перехватывает. Он, кажется, не замечает своей оговорки, переступая с одной ноги на другую. Хиёри внезапно проносится мимо, направляясь к столу. Ято с удивленным выражением на лице поворачивается и наблюдает за ней. Она хватает первую попавшуюся тетрадь, лежащую на верху стопки бумаг, и возвращается обратно, вкладывая её ему в руки.

— Конечно, можешь зачитать мне мои заметки. Я слышала, что когда кому-то читают перед сном, материал усваивается лучше.

На самом деле, она нигде такого не слышала, но это звучит достаточно правдоподобно.

Перед тем, как он успевает пошевелиться, она уже забирается в кровать, натягивая одеяло до самого подбородка. Хиёри замечает краем глаза, что Ято продолжает неподвижно стоять в центре комнаты, тетрадка небрежно свисает с его рук. Хиёри чувствует, как к её щекам приливает кровь. Она не рассчитывала на эту неожиданную странность, развивающуюся между ними, со скоростью неровного сердцебиения.

— Ты не заплатила 5 йен.

Он всё ещё стоит повёрнутый к ней спиной, смотря на большое окно. Лунный свет очерчивает его силуэт голубым цветом, сглаживая острые углы подбородка, плеч.

— Напомни мне об этом завтра, ладно? — отвечает она, прижимаясь лицом к прохладной подушке.

Он кивает и усаживается у стороны кровати, голова на уровне её коленей. Не спрашивая, откуда начинать, Ято открывает тетрадь с заметками по истории на случайной странице. Когда он принимается за чтение, Хиёри даже не старается слушать информацию. Его наполненный теплотой, низкий голос убаюкивает её, не давая ничего сделать, кроме как уснуть.

Они отдыхают, расположившись на террасе, (лишь трое из них) пока Юкине занимается выполнением новых заданий, а Дайкоку хозяйничает на кухне, о чём свидетельствовало периодическое бряцание. Ято сидит рядом с Хиёри. Пока она болтает с Кофуку, что находится по другую сторону от неё, он осторожно сжимает горлышко тёмной бутылки с монетами. Ято держит её под локтём правой руки, как можно дальше от богини нищеты. Он был занят подсчётом заработанных от исполнения желаний монет (уже 14-й раз за день — подумал Юкине и устало вздохнул, с раздражением потирая виски) до того, как к нему присоединились ещё двое.

Когда беседа Хиёри и Кофуку подходит к завершению, Ято задаёт ей праздный вопрос. Вопрос о том, на что он довольно часто обращал внимание и это любопытство съедало его, как голодная пиранья.

— Хиёри, как ты всегда знаешь, где нас найти? В смысле, меня и Юкине. Ты обычно добираешься сюда спустя пару минут после нас. Не похоже, что наш график дня так уж и совпадает.

Из горла Хиери вырывается приглушённый панический визг и она превращается в камень, словно статуя, что тут же бросается ему в глаза. Это был обычный вопрос. Он не был настолько пытлив. Но если задуматься, кажется будто она и впрямь умудряется постоянно появляться у храма Кофуку примерно в то же время, что и они.

Изначально его не интересовал ответ, но вид её алых ушей прибавляет ему желание увидеть её реакцию.

— У Хиёрин есть внутренний Ятти-детектор, — любезно подсказала Кофуку, наматывая розовые локоны на палец, при этом изображая саму невинность.

— Не правда!! Я даже не знаю, что это означает, — взвыла Хиёри и съежилась настолько, насколько было физически возможно, слыша,

как Кофуку начинает злобно хихикать.

— Всё хорошо, Хиёри. Ты можешь признаться, что за мной следишь, — подколол Ято, ожидая её обычной реакции: лёгкой «шпильки» и, возможно, резкой смены темы.

Вместо этого Хиёри полностью заливается краской и нервно дергает себя за волосы, пытаясь хоть чем-то занять дрожащие мелкой дрожью руки. Когда она махает хвостиком по плечу, дуновение ветра откидывает несколько прядей в его сторону. Он улавливает остаточный запах шампуня, которым она пользовалась. Чистый запах: пахнет приятнее, чем духи, словно небо.

Он нечаянно набирает воздух в лёгкие так глубоко, что выдох выходит слишком громким и Хиёри тут же подрывается со своего места, как будто её подстрелили.

— Я никого не преследовала, я не могу ничего учуять! Лицо заливается румянцем от щёк до шеи. Расстроенная, она мрачно окидывает взглядом Кофуку, которая уже заливалась громким смехом. Спустя мгновение Хиёри с алым лицом ураганом залетает внутрь храма, бормоча что-то про новый план обучения для Юкине. Ято же продолжает смотреть ей вслед с полным растерянности выражением.

— Что это было? — спросил он Кофуку, которая каталась по траве, смеясь, как ненормальная.

Поначалу Хиёри ничего не говорит, замечая, как часто Юкине стал появляться у её школы. На этот раз без некоего божка, что не умещается в её понимании, так как Ято никогда не упускал возможности разжиться лишними монетами — всегда приходил к потенциальным клиентам, которые обнаруживали его рекламу в общественных туалетах.

Когда она расспрашивает его, Юкине спотыкается на словах и мямлит. Он говорит что-то о посещении уроков, сидя на задней парте во время лекций, для, как он выразился, «сверхурочного» обучения.

— Не то чтобы меня вообще кто-то мог увидеть, — отметил Юкине, выводя узоры на земле на заднем дворе школы. Она сама-то оставила свою тушку спящей за партой под присмотром недовольной Ямы. Некоторые люди, возможно бы, удивлённо вытаращились на неё, если увидели, как Ики Хиёри разговаривала с собственной тенью в школьном дворе.

— Получается, Ято действительно не против того, чтобы ты на это тратил всё время вместо того, чтобы заниматься работой? — с недоумением спросила она. Юкине совсем поник головою.

— Наверно.

— Ты его не спрашивал?

Шинки отступает назад, бормоча что-то, что она не могла раслышать.

— Что ты сказал, Юкине?

Он кашляет и засовывает трясущиеся руки в карманы. За ним тянулся след из глубоких серых линий, пока он пятился назад подальше от неё.

— Я просто хочу проводить здесь время, ладно? То, что ты мне приносишь для изучения, становится понятнее, если я также и прослушиваю уроки по темам, о которых там написано.

К тому же, этот идиот не получал никаких звонков в последнее время, так что, я как бы не прогуливаю «работу», — сказал он и высунул руки из карманов, нарисовав в воздухе кавычки.

К Хиёри приходит осознание, которое вызывает приятную боль в груди: Юкине развивается, он взрослеет, хоть и его биологический возраст застрял на уровне подростка. Но самое главное, что он не позволил образу жизни Ято сбить его с пути просвещения.

Её лицо озаряется гордостью и Юкине тут же опасливо вперивает в неё взор.

— Только не говори Ято, хорошо?! — попросил он, взмахнув руками, и угрожающе сложил их перед собой, будто пытаясь её припугнуть. Она же заговорщически улыбается и кивает, на что он вздыхает с облегчением. Хиёри не сразу замечает, как изменилась его поза и то как его ноги стали оставлять на земле глубокие борозды, пока он шёл за ней в здание школы.

Не глядя на него, она говорит:

«ну раз уж мы здесь, почему бы нам не повторить то, что проходили на уроке? Готова поспорить, Яма уже отнесла моё тело в медпункт, так что давай-ка я..»

— Хиёри. Стой.

Она поворачивается к нему в замешательстве, её энтузиазм тут же рассеивается. Его лицо выражало полную серьёзность, пока он боролся с чувством вины и стыда. Первое было из-за лжи, а второе из-за предстоящего признания.

— Я здесь не ради школы, о’кей? Это-это…

Внезапно нужные слова застревают комом в горле и нн недовольно морщит нос.

— Это что?

Вдруг за ней с грохотом распахивается одна из дверей и кабинет, находящийся рядом с её классом, становится пустым, так как школьники выбежали в сторону заднего двора им навстречу. Пребывая в панике, Юкине заметно напрягается так, что она чуть ли не слышит, как кровь стучит у него в ушах. Он смотрит на что-то, что находилось сзади неё. Проследив за его взглядом, она медленно разворачивается. Хиёри узнаёт некоторых людей из группы, за которой внимательно наблюдал Юкине, особенно ту девушку, что стояла к ним ближе всех. Глаза её широко раскрыты, в них горит огонёк интереса при упоминании какого-то обычного слуха, который подхватили её друзья во время уроков. Взгляд Хиёри метается то к школьнице, то к мальчику с Дальнего Берега, и пазл наконец складывается. Как только Юкине посмотрел на неё, она тут же съёживается, почти ощущая, как укол вины, словно электрический разряд, скорее всего пронзает лопатки Ято в эту секунду.

— Юкине?

Он поднимает руки в умоляющем жесте, не проронив ни слова, надломленный.

— Всё не так, не совсем так. Это так глупо, но я думал, что ничего плохого не случится, если я буду приходить сюда иногда. Просто наблюдать…

Для неё пытка видеть то, как Юкине унижался, ведь хоть он и преодолел много всего, чтобы осознать, что нормальной человеческой жизни ему не светит, так ей ещё и приходится быть свидетелем того, как возможности уходят прямо из-под его носа. Юкине всё ещё слишком мал и это могло его ранить. В один миг исчезает приятная боль в груди.

— Хочешь уйти?

Вопрос режет уши, но Юкине всё равно последовал, поравнявшись с ней, пока они шли в медпункт, чтобы вернуть её уснувшую тушку.

Как только шум со школьного двора за ними исчезает, Хиёри задумывается о том, как её существование видят боги: река жизни слабым потоком незримо течёт, не прерываясь, сквозь дни, года. Хоть она и друг Ято и Юкине, однако она одной ногой в этой реке, которая уносит её сильным течением вниз. Юкине выдернули из реки слишком рано, заставив задыхаться от кислорода, как рыбу, выброшенную на берег.

Он не оглядывается в сторону девочек во дворе. Хиёри видит, как река проходит под его ногами, оставляя его сухим.

Она желала, чтобы он позволил себе верить в лучшее.

Слишком много воды протекало между человеческой девушкой и мальчиком с Дальнего Берега.

Сакура Сузухи повидала многое за все эти годы, но ничего подобного этому.

Как ни странно именно Тендзин принёс радио. Сначала из аппарата доносится успокаивающая инструментальная музыка, создающая спокойную атмосферу на фоне звуков болтовни и смеха собравшейся группы людей. Затем Кофуку без всякого предупреждения врубила звук на полную. Она подхватывает Кураху под руку так, будто убелённое сединами священное оружие весит не больше веера и тащит под ветви сакуры, чтобы потрясти костями. Бишамон поджимает губы и поворачивается в сторону этого зрелища, прервав беседу с Маю. А стоящий по другую сторону дерева Дайкоку чуть не уронил чашку с саке.

Каким-то образом Кофуку удалось поменять радиостанцию с волны любимой классики Тендзина на нечто более подвижное и ритмичное, как биение пульса.

Сначала Кураха широко раскрывает глаз от удивления и теряет равновесие. Но уже спустя пару мгновений удивлённое выражение на его лице исчезает, сменившись тёплой улыбкой. А затем он начинает двигаться с той же причудливой грацией, что и его партнёрша, будто эти двое практиковались не один день. Хиёри, стоящая чуть поодаль от богов и священных оружий, не может оторвать от них глаз. Она никогда прежде не слышала такой музыки. От бешеного ритма перехватывает дыхание, пульсация музыки доходит аж до ног, заставляя пальцы подёргиваться.

Кофуку решительно бросается к небольшой группе людей, намереваясь вытащить для танцев Бишамон. Хиёри наблюдает за тем, как крохотная богиня нищеты вертит богиню войны, как какую-то школьницу. Кофуку один за одним вытаскивает остальных шинки Бишамон и на нескольких душных минут все выбиваются из ритма в непрерывном стихийном потоке телодвижений. Выказывая слабый протест, Юкине позволяет утащить себя Карухе и Казухе. Цую довольно покачивается в такт музыке, придерживаясь за ствол дерева. Тендзин замечен почти танцующим джигу неподалеку от остальных. В конечном счёте Казума решает вмешаться, чтобы спасти свою госпожу, у которой от танцев кружится голова. Его лицо окрашивается в багровые тона, видя, как блестят её глаза, и ощущая, как её пальцы ложатся на его грудь чтобы вернуть себе устойчивость. Вскоре зачинщица всего беспредела находит своего настоящего партнёра, который ждал неподалёку, и утягивает его в самую гущу толпы. Его смех резонирует с мелодией, пока он без каких-либо усилий поднимает Кофуку и усаживает на своё плечо.

— Это кончится очень плохо, — отметил Ято, чей голос проносится над ухом Хиёри. Её передёргивает от осознания того, что одним своим прикосновением Кофуку уже прокляла вечеринку, безнадёжно превратив её в хаос. Но неясная магия громкой музыки, смех и краски окутывают девушку. Её тянет туда словно магнитом, ноги больше не могут оставаться без движения.

— Идём, зануда.

Ято опускает глаза, видя как её пальцы сплелись с его. Поворачивая к ней взгляд, он наблюдает, как в её глазах ярко вспыхивает живой интерес. Ято неуклюже следует за ней, спотыкаясь, пока она тащит его за руку до тех пор, пока они не оказываются на танцполе. Вихрь звуков подталкивает их друг к другу, слишком близко. Хиёри следит взглядом за ближайшими к ним танцующими — Бишамон и Казумой — и прикладывает усилие, чтобы повторить их плавные простые па: танцевальный переход с прогибом в спине по мере выполнения вращательных пируэтов вокруг своей оси, то от него, то обратно туда-сюда, как луна, возвращается обратно на орбиту Земли. Однако Ято задирает руку слишком высоко, отчего Хиёри, выполняя вращение, сильно врезается в него, и это движение выбивает воздух из лёгких обоих. Она хочет попробовать ещё раз, но его рука смыкается вокруг её талии, будто бы случайно, а затем сжимается, безошибочно осуществляя намеренное давление. Её сердце замирает.

Музыка внезапно перестаёт быть источником шума, её место занимает стук в груди, заставляя ее приподняться к нему ближе.

— Я не очень…опытный танцор, — сказал он, прислоняясь к её виску, где слова отдавали вибрацией.

— Я тоже, — призналась она, дыхание было сбито.

Они стоят неподвижно, но каким-то образом всё ещё продолжают танцевать.

Однако неизбежное всё же наступает и сеть танцующих разрывается. Стоящие в нескольких шагах Кинуха и Аиха внезапно чувствуют, как у них размыкаются руки, и шинки отбрасывает в разные стороны. Кинуха с размахом врезается в спину Казуме и тот, теряя равновесие, пошатывается и наваливается на свою партнёршу, как-то сбивая с ног ещё двух танцующих. Аиха и Юкине сталкиваются головами. Последний, пошатнувшись, отлетает в ствол дерева вниз головой, по пути наступая прямо на очки Казумы. Тот уронил их, пока пытался не упасть на Бишамон. В творящемся хаосе кто-то пинает радио, и музыка прекращается.

Спустя ещё несколько секунд невероятно громких разрушений все, покачиваясь, осторожно встают на ноги и оценивают количество жертв. Юкине стоит над Казумой, извиняясь за совершённое, пока тот скорбно осматривает отвалившиеся разбитые вдребезги линзы очков. Его сокрушённость резко контрастирует с активным легкомыслием Кофуку, которую Тенджин — чья шляпа была сдвинута наискосок — ругал за сломанное радио. Позже Цую мягко отводит своего всё ещё переполненного яростью хозяина в сторону. В то время как Дайкоку следит за тем, чтобы злополучные пальцы Кофуку больше не дотронулись до принадлежностей остальных богов.

Впервые ни Бишамон, ни Ято не находятся в гуще событий. Первая помогает своему подчинённому выбраться вслепую из ловушки коварных корней дерева. Последний же стоит, будто замороженный, крепко сомкнув руки вокруг Хиёри.

Она обнаруживает, что пялится на изгиб линии его подбородка, все ещё ощущая остаточную пульсацию музыки всем своим естеством. Всё движение вокруг них, улавливаемое её периферийным зрением, стало размытым пятном. Никакой хаос не мог прервать их идиллию до того, как...

— Что за...Ято!

Крик Юкине прорезается сквозь вату, которая, казалось, заложила уши Хиёри. Она окидывает взглядом шинки, который держит в руках тонкую верёвку, вырванную из-под переплетения корней дерева. С неё свисало что-то маленькое — что-то похожее на амулет или...или талисман на удач...

— Серьёзно, Ято?! — возмущённо вопросила она, в тоне звучало неверие.

Обескураженный Ято хватается одной рукой за шею, где ещё недавно висело новейшее дополнение к его коллекции. Судя по злющему взгляду Юкине вкупе с выражением лица того, кого только что предали, Хиёри догадалась, что брелочек был куплен не на бесценный фонд храма Ято. Пытаясь отойти от осознания, он высвобождает и вторую руку и махает в сторону беспорядка под сакурой.

— Н-да, вот если бы амулет остался на мне, ничего бы этого не произошло бы.

— Ты полный эгоист!

Юкине замахивается, чтобы запульнуть талисман в сторону Ято. Он же резко прыгает вниз, нечаянно захватив с собой Хиёри, чей рукав зацепился за замок его костюма. Они падают вниз в мешанине конечностей. Хиёри ударяется затылком об один из сильно выступающих корней. Столкновение настолько сильное, что у неё посыпались искры из глаз.

Болезненно охая, она вскидывает голову. В её глазах стоит шатающийся образ Юкине, который возвышается высоко над ними. Он ухмыляется при виде плачущего Ято, который прижимал к груди разбитый талисман, качая его как дитя. Внезапная боль, исходящая от новой шишки за ухом, пронзает Хиери, и она опускается обратно вниз, промычав:

— В следующий раз нам стоит держать Кофуку подальше от радио.

Казума, который только что вернулся за новой порцией извинений от Юкине, единственный, кто её расслышал. Он смотрит на обломки от очков в руках, а затем энергично кивает.

В его голове стоит слишком много громких хлюпающих звуков крови, Нора хихикает — высоко словно птичья трель.

— Вот видишь, ты всегда был таким богом. Понимаешь? Они падают перед нами. Падают...как гнилой плод.

И Ято действительно видит, через неё, как в видении, в котором он разламывает одной ногой череп первого попавшегося человека. Краски неустойчивые, колеблющиеся. Он вытягивает свободную руку, теплую из-за дорожек слёз, очерчивающих её новым узором по венам.

— Почему ты плачешь? — требовательно вопросила Нора.

А и правда почему он плачет?

Потому что вот опять он стоит посреди пропитанного красной краской пейзажа, плачет и выступает свидетелем происходящего. Таков он и есть Ято, Бог разрушения.

— Ято.

Потому что он никогда не признавал своё имя, но без этого он никогда не сможет увидеть их снова.

— Ято.

Потому что ему кажется, что поверх песни клинка он слышит что-то ещё.

— Ябоку!

Визжит инициаторша смертей, звук надломленный, наполненный яростью из-за того, что её бросили. Ято выставляет образ Норы за пределы своего сознания. Он слышит своё имя, издаваемое человеческим голосом, так ясно, как день, так звонко, как звон монет.

— Ято?

Свет пробирается под веки, во рту образовался неприятный вкус после сна, горче вишнёвой косточки. А ещё кто-то тряс его. Сильно.

— Ты дрыхнешь на домашке Юкине.

— Нннх.

От всей этой трясучки у него затряслась и голова, и что-то под ухом зашуршало по твёрдой поверхности стола. Он спал в храме Кофуку, головой на столике, на довольно огромной кипе бумаг.

— Давай. Вставай.

Ято отрывается от столика и как следует протирает глаза. В них скопилось больше жидкости, чем следовало. Пока он давит ладонями на глазницы, перед глазами всё ещё мелькают красные круги, а в голове раздаются холодные остатки серебристого смеха Норы.

Хиёри, будучи в своей духовной форме, отпускает его, садится рядом и принимается расправлять бумаги под его локтями.

— Оу, ты ещё и напустил слюней, — прокомментировала она увиденное, подбирая верхний листок из кипы бумаг и махая им, чтобы просушить мокрые места. Ято для проверки проводит пальцем по уголкам губ, но там ничего нет.

— Такое случается, когда я сплю голодным, — сказал он и, опираясь на руки, потягивает спину. Его голос тихий и скрипучий. Хиёри прекращает попытку собрать бумаги в руках и на столе в одну стопку.

— Полагаю, — согласилась она, долго вглядываясь в его лицо. Ято отказывается устанавливать с ней зрительный контакт, вместо этого сфокусировав взгляд на нечёткой точке над её плечом. Она открывает рот, чтобы что-то ещё сказать, как вдруг до комнаты доносится голос Юкине. Хиёри отвлекается на звук и отворачивается, пока священное оружие останавливается за дверью, чтобы чем-то поделиться с Дайкоку. Но важнее всего то, что она перестаёт сверлить Ято изучающим взглядом.

Он медленно незаметно вздыхает, встряхивая головой пару раз, чтобы прогнать тяжёлые остатки сна. Ято встаёт с жёсткого сидения, подхватив с пола кофту от своего спортивного костюма. Хиёри снова направляет на него взгляд своих зловеще проницательных глаз, и он отвечает на её немой вопрос до того, как она успевает его озвучить.

— Я просто собираюсь убедиться, что мой номер телефона ещё видно на улице. Это займёт всего десять минут.

Хиёри с подозрением прищуривает глаза так, что на носу появляются морщинки, но всё же кивает, медленно, перед тем, как вернуться к записи заметок аккуратным мелким почерком, который покрыл половину страницы.

Оказавшись снаружи, он быстро убегает, увеличивая расстояние между собой и храмом до полкилометра и застывает на месте. Однако передвижение не отдаляет его от раздающихся в голове отзвуков, они следуют за ним по пятам, зарываясь под ногти с остротой шприцов с отравой. Возведя глаза к облакам, которые тянулись к линии горизонта, протягивая свои серые пальцы к деревьям, его пробивает дрожь.

* * *

Никогда ещё гравий под его пальцами не ощущался таким твёрдым и приятным. Никогда до этого воздух не обладал таким прекрасным запахом свежести словно небо и лето и что-то ещё непередаваемо слаще обоих. Он никак не может надышаться этим ароматом, но затем осознаёт, что под ним не земля, а что-то слишком мягкое, слишком податливое.

Хиёри издает мимолётный вздох удивления, когда Ято нечаянно наваливается на неё, и это возвращает его с небес на землю.

— С возвращением, Ято

Он не может пошевелиться, но, кажется, отвечает каким-то невнятным подобием «спасибо». Она держит его, невзирая на обжигающую болезненость от скверны и боль куда сильнее. Ту, которая исходит из глубины души и всей её сути, и словно не может поверить в то, что он вместе с ней вновь.

Смех Норы исчезает из его головы. Он не знает, куда она пропала: выбралась ли каким-то образом из лап войск Идзанами или оказалась навечно в ловушке Ёми. Где бы шинки ни была он думает о ней, поскольку она была не права, нет. Ято — бог, который способен измениться. Это то, каким он будет. Ни кем-то, кто пользуется бездомными шинки, чтобы написать исторические книги красными чернилами, ни тем, кто спит в канаве, без храма и в лохмотьях. И уж точно ни тем, кто продаст кусочки своей души за 5 йен. Новый образ Ято будет отображением всего того, что Хиёри помнит о нём, так как это его лучшие стороны.

Потому что она позвала его и он вернулся. Потому что она отправилась за ним в ад и вытащила их обоих оттуда.

* * *

Ято меняет свой план действий. Ноги несут его к храму быстрее, чем необходимо. Как только он заходит внутрь, Юкине с Хиёри тут же одновременно на него смотрят. Лицо последней озаряется радостью, что заставляет тепло разлиться по всему телу. Юкине же недовольно пыхтит, вычёркивая ответ на листе бумаги.

— Класс, прощай покой и тишина, — досадно заявил Юкине.

— Это по-твоему 10 минут?! — радостно произносит Хиёри.

Ясно, как день, звонче любых монет.

За время следующих немногочисленных визитов от Ято она стала давать ему больше учебников для чтения. Но на сегодняшний вечер Хиёри выбирает нечто иное, протягивая ему что-то тонкое как стекло.

— Я подумала, что если ты будешь зачитывать слишком много информации из учебников, то я буду вынуждена засыпать на уроках.

Ято усмехается перед тем, как посмотреть на протянутую книжицу.

— Сейчас уже поздновато об этом волноваться, не считаешь?

Кончики её ушей сразу же розовеют, и это вызывает у Ято интерес к странно нежному цвету кожи и её гладкости, которые при свете лампы создают схожесть с морскими ракушками.

Когда Хиёри отворачивается от него, чтобы разгладить складки на подушке, её волосы спадают через плечо, открывая вид на заднюю часть шеи. Она, как ни странно, пятнистая. Капли наливаются краской, словно оставленные неровной кисточкой. Хиёри удаётся найтись с ответом только пока она продолжает смотреть в противоположную сторону.

— Просто...начни читать, ладно? Мне завтра нужно рано вставать.

Ято плюхается вниз рядом с кроватью, устраиваясь как можно удобнее. Посиделки на полу на протяжении долгого времени не могли считаться роскошью, особенно для бога. Он направляет взгляд к окну, всматриваясь в темные уголки и провалы, освещаемые сиянием мерцающих звёзд. Хиёри выключает лампу, но ему всё же хватает сияния луны, чтобы что-то разглядеть. Наконец, Ято обращает внимание на название предоставленного чтива. Это детская книжка. Быстро её пролистав, он отмечает, что она содержит упрощённую адаптацию синтоистских мифов.

— Ха!

Под шуршание страниц Хиёри поворачивается набок в его сторону.

— В чём дело?

— Они довольно верно передали образ Бишамон на этих зарисовках.

Она тут же замахивается с целью дать пинка, но в результате всего лишь слабо тыкает его плечо пальцем ноги.

— Без грубых намёков. Только чтение.

Ято послушно кивает, прикидываясь будто испугался её гнева. Она столь же устрашительна, что и спящий котёнок. Он начинает зачитывать с начала случайного абзаца. Ято не уверен в том, кому был посвящен миф — существует слишком много различных версий, каждая из которых стирала и переделывала остальные. Так что это может быть та версия, которую он никогда не слышал. Ято не обращает внимание на свой голос, который, казалось, усыплял Хиёри. Её дыхание становится тихим и протяжным. Он прислушивается, чтобы уловить суть этого звучания, разворачивающуюся в паузах между произносимыми им словами. Когда её выдохи становятся ровными, Ято поднимает глаза от книги и обращает взгляд к тени на подушке, отбрасываемой её волосами.

Время уходить наступает в тот момент, когда луч света, исходящий из окна, становится из голубого утренне холодным серым. Теперь он в состоянии посчитать каждую ресничку, обрамляющую изгиб её щеки. Стоит ему выпрямиться под аккомпанемент хруста в суставах, как раздаётся небольшой едва ли слышимый треск.

Каждый раз выходя через это окно и стараясь забыть мелодию её дыхания, он обрезает ту самую нить.

Снова и снова.

— Кто, Хиёри? Кто это?

Иногда Хиёри кажется, что у её друзей более обострённое обоняние, чем у тех же аякаси. Они задают ей этот вопрос спустя меньше недели после того, как она бросилась на улицу, чтобы спасти кого-то недоступного их взору. Теперь месяцы спустя это любопытство не сбавляет обороты и ей хочется, чтобы в кабинете появился кто-нибудь, кто мог бы их отвлечь — они прямо как щенки, вцепившиеся зубами в кость. Пытаясь отгородиться от своих дознавателей, Хиёри склонилась над книгой перед собой.

— Прошу-прошу вас, уже в сотый раз вам говорю — Никто!.

Краем глаза Хиёри увидела, как улыбка Ами превратилась почти в демоническую.

— Что ж ладно. Получается, тот божественный парень это просто… плод твоего воображения?

Кровь отхлынула от головы девушки так быстро, что чёрные точки высыпались на границах её поля зрения. Слова сплетались одно с другим, предложения расползались к краям страницы кривым узором.

— Ч-что?

Яма с самодовольным видом вставила свои пять копеек:

— Если ты не в курсе, помимо своего трюка с быстрым сном ты ещё и говоришь.

Холод пронизывал каждую клеточку тела, и Хиёри молилась, молилась — ни кому-то, кого знала. Девушка непринужденно спросила:

— Говорю во сне, а? Так. о чём я там говорю?

Ами с Ямой обменялись многозначительными взглядами, и у Хиёри вдруг засосало под ложечкой. Яма с невинным видом вернулась к своему учебнику, когда Ами ответила:

— Ну, не то, что бы это происходит так часто. Первый раз ты заговорила спустя несколько дней после того инцидента на дороге. Ты сказала что-то похожее на «что ещё чёрт возьми значит 'Бог по вызову'?»

Яма звучно прыснула со смеху за страницами учебника, а Хиёри удержала небольшой вздох облегчения. Она хотя бы не сказала ничего компрометирующего, однако её щёки всё ещё были окрашены ярко-сливовым цветом, а в горле першило.

— Я считаю, вам не стоит обращать внимания на то, что я говорю во сне, — наконец ответила она и c достоинством принялась за домашнее задание, которое они должны были закончить.

— Стой., — Ами едва ли удавалось сдерживать смех, чтобы чётко произнести, — .это ещё не всё.

О нет, о нет, о нет, нет, нет

— Ещё сегодня раннее ты уснула на парте во время урока — впрочем, как обычно. И буквально спустя пару минут ты сказала " Ммм… он пахнет так.приятно»

Ами слишком хорошо владеет имитацией. Верхняя часть лица Ямы, не скрытая книгой, была уже ярко малиновой, от её попыток подавить смех качались страницы. Хиёри задалась вопросом — какие такие грехи она совершила в жизни, чтобы заслужить такое.

Когда Ами наконец пришла в себя, она села за парту, сложив руки как натуральный древний судья. В тот момент Хиёри знала, что любую её ложь легко распознают, однако она все ещё была слишком потрясена, чтобы говорить.

— Мы всего лишь хотим узнать, кто этот твой приятно пахнущий бог по вызову, Хиёри. Вот и всё.

Голос Ямы звучал хрипло и скрипуче, когда она посмотрела на них поверх своего учебника и сказала:

— Да, колись уже наконец! Кто он? 'Бог по вызову' это какой-то код…?

Не важно было то, как Ами ухмылялась, глядя на неё, будто держит нож у нитей, которые связывают воедино жизнь Хиёри. Не важно было то, как Яма опустилась под парту, всё ещё маньячно хихикая. Прежде чем она успела издать хоть звук, Хиёри знала, что каждая частица её гордости находится на грани уничтожения.

— Мне пора!

Она сдёрнула сумку с парты, и все плохо сложенные книги разлетелись по полу, пока её друзья глазели на происходящее с открытым ртом. Хиёри выбежала из кабинета, проходя мимо несколько людей в коридоре. Она не замечала, оглядывались ли они на неё — вероятнее всего да, так как она мчалась так, будто у неё огонь под ногами.

Когда Хиёри всё же остановилась, она была уже почти за пределами школы, прислоняясь спиной к высоким воротам и ощущая дуновение ветра на лице. Ей понадобилось лишь несколько секунд и пару глубоких вдохов, чтобы осознать, какая она глупая. Это всего лишь небольшое сноговорение

Правда, есть всего одна проблема. Хиёри выходила из своей физической оболочки достаточно долго, чтобы знать, что никогда — ни разу — её тело не начинало говорить без неё. Она также знает, что когда те два раза, которые упомянула Ами, её тело засыпало, её дух оставался в нём. Первый раз это случилось, когда Хиёри всё еще была слишком изнурена пока оправлялась от своего пребывания в больнице и шока становления наполовину фантомом. А в это совсем недавнее время…что ж… она была более чем немного отвлечена с момента перемены в её полуночном режиме.

Получается, она говорит во сне. Ну и что? Да, это немного глуповато, но она ничего не может с этим поделать.

Но…что ещё она говорит? Что ещё она уже успела наговорить?

Уши Хиёри порозовели и лишь частично из-за сильного ветра. Она вспомнила прикроватные часы, непрерывно мигающие цифры, переваливающие за полночь — час.два.три — и тихий шелест страниц, перелистываемых Ято.

Ято услышал перешёптывания на тему его маленького храма в Такамагахаре*. Хоть он и пытался их не слушать, они все равно вползали в заднюю часть мозга, словно куча могильных червей.

Про то, что храм неприметный.

— Он почти не украшен. Даже у той никчёмной бинбогами** храм куда солиднее, чем этот.

Стоя рядом с Ято, Юкине метнул в его сторону предупреждающий взгляд.

Про то, что он хлипкий.

— Да он же фактически сделан из зубочисток. Не простоит и десяти лет, не то что век.

— Ято…

— Знаю. Я не собираюсь творить глупостей.

Про то, что храм топорный.

— Серьёзно, позорище. Создать храм — хоть даже такой жалкий — для бога разрушения. Какой психически больной человек мог такое сделать?

Он резко повернул голову в сторону, откуда доносились шепотки.

— Секки!

Ято не составило труда проигнорировать полу сказанное замечание священного оружия, поскольку на тот момент Юкине был почти так же разъярён, как и он.

— Кто-нибудь хочет мне лично что-то сказать?!

Каждый слог дрожал от гнева, но клинки Секки держались опасно ровно. Ято услышал шипение, и хватка на двух рукоятях усилилась, захрустели костяшки. Перешептывания утихли, зато сотни глаз тут же вонзились в него. Кто-то боялся. Большинство презирали. Стоило ему повернуться к выходу, как шепотки вспыхнули с новой силой, куда более ужасные и ехидные, чем до этого.

* * *

Ято сверлил взглядом мальчика, борясь с желанием разразиться нецензурной бранью в его адрес.

— Ну же, Юкине, зачем тебе понадобилось рассказывать ей об этом?!

Юкине, кажется, и не думал, что слишком много себе позволил, отвечая Ято с той же степенью раздражения в интонации:

— Скрыть что-либо от Хиёри невозможно. Она в любом случае всегда умудряется всё выяснить, знаешь ли.

Ято не мог опровергнуть слова своего представителя одним только яростным шипением. Юкине же довёл свою мысль до конца, сказав:

— К тому же ты совсем вышел из себя из-за парочки никчёмных слухов. Такого не должно повториться, не в том случае, если ты хочешь, чтобы тебя воспринимали серьёзно в качестве бога удач-

— Ага, ладно, я понял. Хорошо, Юкине.

Ято прекратил разговор и ушёл, оставив Юкине, который ещё продолжал развивать мысль. Он запросто мог представить, как валит пар из ушей его священного оружия.

Бог по вызову был более раздосадован, чем стоило и, вероятнее всего, это из-за Юкине, который был совершенно прав. Но его критика действовала ему на нервы. Он даже и думать не хотел о том, что уготовила для него Хиёри. Она либо поведёт себя словно учитель младших классов, используя свой нескончаемый запас терпения по отношению к вспыльчивому ученику — либо…отправит его в полёт до ближайшей кирпичной стены, расквасив его мордашку с предельной скоростью. Ято совсем не мог решить, что его устроило бы больше.

Юкине стоило понимать, что рассказывать Хиёри было неправильным. Всё же это она создала тот храм. И оскорбится больше, чем кто-либо. И вместе с тем Ято снова ожидал оказаться в позиции провинившегося. Снова просить у неё прощения за то, что сотворил нечто безрассудное, плохо спланированное — что-то, что могло бы подвергнуть опасности его или Юкине. Он продолжал идти, темп его шагов нарастал вместе с раздражением. Никто не смеет оскорблять его храм. Его. Именно его имя вырезано на нём — неглубокие начертания, разделяющие две части его личности. Ято был настолько решительно настроен вступить с ней в полемику по этому поводу, что позволил своим ногам привести себя к дому Хиёри. Он без разрешения зашёл через окно. Ято намеревался бросить ей вызов на её же территории.

Однако её там не было.

Быстрый обход остальной части просторного дома подтвердил отсутствие его обитателей. Ято оказался посреди прихожей, не зная что делать со всей бесполезной воинственностью, которую он выстраивал на пути сюда. Сидеть на месте не вариант, потому он медленно направился к комнатам. Дыхание всё ещё восстанавливалось от высокой скорости его ходьбы, а раздражение закипало в глубине горла. Его внезапно осенило, что он никогда не оставался один в доме семейства Ики так долго — или вообще когда-либо. Не очень хорошо исследовать чьё-то жилище без разрешения. Но Ято ведь не бог этикета.

Он начал разведку с самой интересной комнаты — после Хиёриной — кухни. Вооружившись легкими закусками, он важно разгуливал по остальной части дома. Узнавал про её семью столько, сколько позволяло несколько фотографий в рамках и мелких безделушек. Там были фотографии, где семейство Ики на отдыхе, на школьных мероприятиях (на одном из снимков маленькая Хиёри держит в руках трофей, который Ято обнаружил через несколько полок), на крупных семейных собраниях. На других же Хиёри со своими друзьями — большой группой друзей. Все они улыбаются так широко, что у него колет в глазах. Букет сумбурных широченных ухмылок — у всех, кроме неё. Она смотрит в камеру с той же мягкой ослепительной улыбкой, которой обычно одаривает его, что почему-то очень досадно.

Ято оторвал взгляд от фотографий, хоть ими и были забиты все полки. Он повернулся в другую сторону и обнаружил нижнюю полочку, расположенную незаметно за пределами главного пространства комнаты. На ней что-то было. Что-то менее тщательно подобранное, чем выставленные на показ изящные фотографии в рамках. Это хрупкий на вид скворечник, подписанный именем (Ики Масаоми) — брат Хиёри — вспомнил Ято, поражаясь своей способности извлечь из памяти такую информацию. Он осторожно поднял его, не оставляя крошек. Цвет и качество этой крошечной конструкции казались ему такими знакомыми…

Он стал передвигаться по дому с ещё большей скоростью, на этот раз в целях поиска. Ято помрачнел. Если б только он был менее разбитым в тот момент, когда она подарила ему храм, тогда, возможно, он смог бы запомнить больше деталей из того, что она говорила. Он ворвался в одну из закрытых спален. Ага, вот оно: небольшое рабочее пространство на полу и в комнате всё ещё витает её запах. Странный особенный небесный запах Хиёри только усилился.

Находясь около места, где был создан его первый храм, Ято не ожидал почувствовать что-либо. Не то, что бы здесь проводился великий ритуал — никаких церемоний, благовоний, музыки. Лишь Хиёри, которая сделала кое-что для него. И, вероятнее всего, она это делала, сперва закончив домашку и сказав родителям, что ляжет спать рано. А затем, проникнув в комнату своего брата, добавила к своей поделке небольшие штрихи, превратившие её в нечто большее, чем обычный храм. Она не забыла отобразить Юкине за тот период времени, когда его ещё не нарекли — тогда он выглядел как снег. Хиёри установила корону на передней части храма, чище и острее, чем та обшарпанная на его спортивном костюме. Ято уставился взглядом на то место, где она часами сидела, вырезая его имя, медленно, пока острые края впивались в её руки по мере того, как усиливалась её хватка.

В другой части дома внезапно заскрипели половицы.

— Привет, Ято

Ято вырвали из мысленного потока. В тот момент, когда она открыла дверь, у него не осталось времени состроить виноватую моську. Хотя он и издал звук, похожий на тот, что создаёт рыба, задыхающаяся от нехватки кислорода. Глаза Хиёри метнулись в том направлении, куда он только что смотрел.

— Юкине рассказал мне, что ты слышал, как говорили про твой храм. Неужели тебя правда всё это волнует?

Вопрос Хиёри привёл в движение шестерёнки в голове Ято, и слова вышли из его уст, переплетаясь друг с другом.

— Ну. А. Д-да?

Её руки беспокойно переплетались одна с другой. И к его неописуемому ужасу у неё исказились черты лица, а голос стал тоньше, когда она ответила:

— Я о том, что у меня не было особо много материалов для работы во время его создания. Так что полагаю, он недостаточно хорош, хотя я даже и не знала, с чего начать. Я никогда не создавала раньше храм-

Ято не уверен в том, когда успел оказаться перед ней или же почему её лицо окрасилось в цвет заката, когда он схватил её за плечи — чуть ли не тряся. Всё, что он знает это то, что совершил гигантскую-прегигантскую ошибку — ошибку эпичных масштабов в стиле «ляпнул, не подумав» — и что для того, чтобы это исправить ему нужно, чтобы она посмотрела на него.

— Стой! Нет, всё совсем не так!

Отчаяние на её лице стало менее заметным, и в этот момент Ято понимает. Наконец.

— Ты создала его.

Он убрал руки с её плеч, потянувшись к её рукам, что свисали бесцельно по бокам. Он посмотрел пристальным взглядом на них, редкие бледные полоски кожи, остальную часть которой она, вероятнее всего, перевязала бинтом.

— Сам по себе храм не важен. Важна проделанная работа — руки, которые сделали его. Понимаешь…? — беспомощно добавил он, надеясь, что она поймёт о чём он говорит, поскольку Ято не знал, как ещё ей это объяснить. Но Хиёри продолжала смотреть на него в ожидании и не убирала рук, поэтому он попробовал продолжить свои объяснения.

— Когда группа людей строит храм, это значимо. У того бога есть много последователей и обычно боги этим хвалятся. Это то, чем стоит гордиться.

Этот храм не неприметный. Он несложный по строению. Каждый знак имеет своё значение. Никаких рюшей и излишеств. Он показывает то, что важно.

Хиёри кивнула, наморщив лоб.

— Но когда храм строит один человек. Это…нечто иное. Это акт большой преданности. Он означает, что всего один человек считает, что для него настолько важен этот бог, что ему понадобилось создать что-то совсем неповторимое.

Он не хлипкий. Он искусный и был построен, чтобы дорожить им вечно.

Внезапно Ято осознал точный смысл своих слов, и впоследствии интенсивность его румянца сравнилась с её. Ято отпустил её руки.

— Так что…так что все они просто завидуют. И…да, было довольно тупо с моей стороны из-за этого расстраиваться.

Этот храм не топорный. Он незаменимый. Первый храм всегда такой.

И хоть и Хиёри опустила глаза, Ято видел, как у уголков её губ зарождалась улыбка.

— Ты прав. Это было тупо.

Ято резко вздохнул, когда она заключила его в объятия. Это были недолгие обнимашки, что продлились ровно столько, чтобы она успела прошептать:

— Но если опять услышишь нечто подобное, скажи, кому задать трёпку, ладно?

Иногда Дайкоку казалось, что его довольно сильно обременяли. Как, например, сейчас один из таких случаев.

Кофуку радостно икала, глядя на то, как лицо Ято становилось всё более красным по мере того, как бутылки саке исчезали со стола.

— Яточка, тебе меня не превзойти! Тебя вывернет наизнанку, а после Дайкоку забросит тебя ааааж до луны, хии-хии…хии, — слова прерывались, стекаясь ко дну стакана, в который она уже почти уткнулась носом. Как бы пьяна она ни была, ей было далеко до степени опьянения Ято. При всех её детских чертах устойчивость к алкоголю к ним точно не относилась.

— Я не продую этот раунд, — ответил Ято, хлопнув всей ладонью по столу, — кстати говоря, ты же в курсе, что богов не…ИК…мутит.

Несмотря на этот неопровержимый факт, было очевидно, что он уже давно был в стельку пьян. Даже просто сидеть прямо было той ещё задачей для его координации. Любое движение могло легко заставить его свалиться на пол.

— Да, о да, ты проиграешь! А потом будешь мне должен миллион йен! Я стану богатой-пребогатой, тебе придётся вечно батрачить на нас, чтобы заработать обратно свои деньги! — гоготала Кофуку, опасно размахивая четвёртой бутылкой и проливая на свою одежду большую часть её содержимого. Дайкоку подумал, что настал его час объявить о своём присутствии и взять надвигающуюся катастрофу под контроль.

— Знаешь, ты скорее потеряешь всё меньше чем за двенадцать часов и, вероятно, устроишь глобальный экономический кризис в процессе, — прогремел голос Дайкоку над Кофуку. Она устремила на него затуманенный взор.

— Х-хэээй! Дайкоку, угощайся! — прокричал Ято, болтая ногами в разные стороны в попытке привстать, но вместо этого умудрился вертушкой полететь на пол. Приложился лбом об гладкие половицы. Начинающаяся буря у Дайкоку в форме сведённых у глаз бровей усилилась, когда Ято со стоном полностью шлёпнулся на пол.

— Стоит вас двоих оставить одних всего на час… — сказал он, медленно покачав головой, — Ято, тебе лучше не пролить ни капли на подушки. Они абсолютно новые.

— Хии! — хихикнула Кофуку в хмельном дурмане, когда Дайкоку подкинул её к себе на руки, предварительно конфисковав саке.

Раздался слабый звук раздвигающейся двери, и Юкине зашёл через парадный вход. Его радостное выражение на лице тут же сменилось кислой миной, стоило ему увидеть судорожно дёргающегося, распластавшегося на полу Ято.

— Замечательно. Приятно знать, что он трудится, не покладая рук, чтобы найти нам больше работы. Привет, Кофуку.

— Юки! Не переживай… Я поделюсь с тобой частью денег, которую сейчас выиграла у Яточки.

— Непременно, — ответил Юкине, состроив гримасу.

Кофуку, выглянув из-за плеча Дайкоку с затуманенными глазами, нахмурила брови и спросила:

— А где Хиёриин?

Юкине пожал плечами, всё ещё сверля взглядом почти бессознательного Ято, который, казалось, чуть ожил при упоминании Хиёри.

— Я не тот, кто завёл привычку следить за ней.

Звук, исходивший со стороны выведенного из строя бога, можно было бы принять за возмущение. Возможно, это даже и были поначалу слова, но Дайкоку не смог их разобрать. Близость Ято к половицам мешала продуктивному обмену информацией. Поэтому Дайкоку решил оставить Юкине разбираться в этой ситуации, а сам вышел, чтобы позаботиться о Кофуку. От неё так смердило саке, что он наморщил нос. В то время, как он проносил её через дверь, в дом зашла Хиёри, её хвост был аккуратно скручен вокруг локтя. Она улыбнулась Дайкоку…но затем до неё также дошёл запах.

— Привет! Кофуку что…упала в пивоваренный завод?

Он сердито проворчал и дёрнул головой в сторону, где находились Ято с Юкине.

— Что-то вроде того.

Ровно до того момента, как Хиёри подошла к указанной комнате и с любопытством заглянула внутрь, Юкине выбежал из неё с озлобленным выражением на лице:

— Он пытался встать и чуть не заработал себе сотрясение мозга. Так что пусть пока там какое-то время побудет.

На лице Хиёри отчётливо читались и беспокойство, и раздражение, когда она пронеслась мимо него, чтобы проверить Ято. Дайкоку решил, что ему итак хватает хлопот, поэтому он отправился приводить в чувство свою язвительную богиню.

Первое, что бросилось в глаза, стоило ей зайти в помещение, это невероятное количество пустых бутылок из-под саке, разбросанных на столе и на полу. Хиёри задумалась над тем, сколько уже времени Кофуку и Ято занимались распитием спиртных напитков. Любому человеку потребуется примерно три дня, чтобы потребить такое количество алкоголя.

— Ято?

По другую сторону внезапно раздался раненый стон, где-то на уровне её лодыжек. Она обошла стол и увидела его, пускающего слюни на полу.

— О мой бог.

Ято поднял руку, воскликнув: «Ета я!»

Хиёри вдруг почувствовала, как у неё задёргался левый глаз.

— Так вот чем ты занимаешься, когда не работаешь. Приятно знать.

— Да ну, Х’ёри, не злиииись.

Его рука упала обратно на пол, и он перекатился в её сторону, быстро обернувшись вокруг её ноги.

— Ято, отцепись от моего ботинка.

— Он мягкий…

— Это отвратительно.

Он издал звук похожий на мурчание кота, которого гладят.

— Ято, отцепись от моей ноги!

Юкине ворвался в комнату, вооружённый черпаком.

— Что он натворил сейчас?!

— Он мурчит на мне!

Юкине бросил черпак и стал оттягивать Ято от ботинка Хиёри. Ято шипел и продолжал несвязно бормотать. В это время Юкине пытался взвалить его на одно из своих плеч, второе было зажато правой рукой Ято.

— Ему нужно хорошенько проспаться, чтобы вернулся в норму. Что ж он такой тяжёлый то...

Юкине пошатнулся под весом Ято, и Хиёри быстро перевешала себе через плечо другую его руку, чтобы помочь уравновесить неподъёмный груз. Ято, по-видимому, был совсем не в состоянии передвигать ноги, и они бесполезно волочились за ним в то время, как Юкине и Хиёри силились вытащить его из комнаты.

— Хиёри, у тебя так вкусно пахнут волосы, — невнятно сказал Ято, голова которого свободно болталась на шее, напоминая марионетку с перерезанными нитями.

Юкине громко проскрежетал зубами.

— Это мои волосы, извращуга.

— Не знал, что ты пользуешься женским шампунем, Юкине!

Хиёри едва ли не рассмеялась, услышав раздражённый рёв Юкине. Но вместо этого она взвизгнула, когда Ято откинул голову в противоположную сторону, резко впечатываясь своими острыми скулами ей в плечо.

* * *

— А ведь это целиком и полностью твоя вина.

Дайкоку опустил Кофуку в ванной комнате и отрезвил её купанием в ванне со льдом, умело избегая её острых как у кошки когтей.

— Злой, злой, злюка Дайкоку, — бурчала она, дрожа от холода, но её глаза уже прояснились.

— Только подумай через что ты заставила пройти Ято. Его уровень спиртоустойчивости даже не сравнится с твоим. Не удивлюсь, если ему придётся проспать целую неделю.

— Мы всего лишь развлекааались! К тому же я многое узнаю о нём, когда он пьян. Все его забавные секреты выходят наружу и уиии!.. — воскликнула она, рисуя в воздухе безумные узор, показывающий путь секретов до её ушей.

— Гм. Это можно было почти счесть за скрытый мотив.

Кофуку соединила руки в молитвенном жесте, глядя на него и невинно хлопая ресницами.

— Всё абсолютно безобидно! Хотя если бы Хиёрин услышала то, что слышала я, она, возможно, подумала бы иначе.

Удивлённый вздох Дайоку вызвал у неё радостный смешок.

— Кофуку, что это значит?

— Это секрет Яточки, а не мой!

У Дайкоку было несколько мыслей о том, что Ято мог сказать про Хиёри, основываясь на прошлых опытах приглядывания за ним после передозировки алкоголем. Прямо сейчас он был с ней на нижнем этаже, опьянённый и пускающий слюни. И, по мнению Дайкоку, был полностью предрасположен к излишней честности.

— Ты…ты это спланировала?!

Кофуку неоднозначно пожала плечами, без какой-либо помощи принимая сидячее положение.

— Я просто хотела увидеть, что произойдёт.

Дайкоку уже был готов оставить её одну в ванной и поспешить скорее вниз, чтобы уберечь Хиёри от неловкой ситуации. Однако до того, как он успел сделать хоть шаг, Дайкоку услышал прямо за закрытой дверью в ванную странный звук, похожий на тот, где два человека тащат на себе что-то настолько же тяжелое, как и они. Он замер, услышав голос Юкине:

— Ты мог хотя бы попытаться переставлять ноги одну за другой!

А затем он услышал, как Ято протянул: «Пытааюсь. Не выхоодит.

Дайкоку закатил глаза и вернулся к поливанию холодной водой плеч Кофуку. Она пищала и била его.

Несколько минут спустя из комнаты, до куда добрались Юкине с Хиёри, чтобы наконец избавиться от своей ноши в виде пьяной туши Ято, Дайкоку услышал: «Хиёри, не уходи!»

Более тихий ответ Хиёри было не расслышать, но Дайкоку понял, что это был отказ. А затем Ято, по всей видимости, решил остановиться на следующем доступном варианте.

— Ну или хотя бы оставь свои ботинки!

У них сложился довольно весёлый уклад жизни: тот, в котором не было битв, омовений, казней или любых других видов опасных разногласий вселенского масштаба. Быть может, этот распорядок дня и не был устойчивым, но он, по крайней мере, был приятным. Хиёри не утруждается поиском ответа на вопрос, почему она так сильно предвкушала, как снова проведёт весь день с Ято (и Юкине, напоминает себе она, а также Кофуку и Дайкоку)

Однажды Хиёри осознаёт, насколько на самом деле привыкла к его зависимости. Когда во время уроков на её телефоне перестаёт высвечиваться его имя каждые несколько секунд, это вызывает у неё небольшое раздражение. Он нечасто давал экрану её телефона возможность потухнуть прежде чем приходил его новый твит. Обычно поток сообщений продолжался ровно до тех пор, пока Хиёри не приходила лично. Однако сегодня её экран совсем чёрный. Она замечает за собой, как повторно поднимает телефон, проверяя, жив ли он, поскольку такая тишина — это редкость.

После школы она по-прежнему идёт к Кофуку, но в этот раз не зная, чего ей стоит ожидать. Хиёри обнаруживает Юкине одного, выполняющего домашку, которую он сам себе задал.

— Ято нужно было ненадолго уйти в Такамагахару, — объяснил Юкине, ответив на её вопрос по поводу молчащего телефона.

— А, ладно.

Юкине слышит, что с её тоном что-то не так и хмурит брови.

— Это не так, как он исчез в прошлый раз…сейчас там что-то типа официальной 'конференции', на которую священным оружиям вход воспрещён. Нас даже на порог не пустили. Но Бишамон приглядывает за ним и Кофуку, пока они там…я уверен, это только по просьбе Казумы.

Слыша это, Хиёри чувствует некоторое облегчение, хотя её немного удивляет то, что Кофуку тоже призвали. Образ могучей Бишамон, следящей за Ято и Кофуку в Такамагахаре, словно замученный преподаватель в школе, вызывает у неё безудержный смех.

— Ей это точно понравится, — ответила она, усмехнувшись, и стала проверять домашку с Юкине.

Дни, когда Ято появлялся реже, обладали своей особой атмосферой полного затишья. Хиёри использует это осознание в свою пользу. Она не может вспомнить последний раз, когда ей удавалось настолько продвинуться в учёбе. Её телефон вибрирует всего раз каждые два часа. Однако долгие непрерываемые минуты тишины настолько ей не знакомы, что Хиёри едва ли знает, как с этим справиться. Тишина становится громче: в ушах раздаётся слабый белый шум.

Прошло несколько ночей с того дня, когда он приходил к ней в комнату, чтобы почитать. Её пульс ускоряется, когда Хиёри внезапно осознаёт, что о тех моментах знают только они. Юкине пребывал в полном неведении…как и её родители.о боги. Сказать им, что она засыпает под голос странного парня, который, сидя у её кровати, читает ей книги перед сном почти каждую ночь? Хиёри передёргивает от одной только мысли.

Дни пролетали. Минула почти неделя, и, когда ни Кофуку, ни Ято всё ещё не вернулись на Ближний берег, Хиёри задумывается над тем, есть ли причины для волнения. В последние дни она провела большую часть времени с Юкине, Дайкоку и, периодически, Казумой, который часто заглядывал, чтобы проверить, как поживал его ученик.

— Эти заседания всегда так долго длятся? — спросила Хиёри у Дайкоку, на что тот только пожал плечами. Они все вчетвером сидят за низким столиком. Пока трое шинки поддерживают дружеский разговор, Хиёри думает, только ли она так сильно нервничает, что её терзают сомнения.

— Я не достаточно компетентен, чтобы это знать. Обычно им не нравится, когда Кофуку посещает такие мероприятия, так что не могу сказать точно.

— Они правда её так сильно боятся? — Юкине удалось выдавить из себя с набитым огромным количеством пищи ртом.

Дайкоку, несмотря на его усилия, не удаётся спрятать своё довольное выражение лица.

— Они боятся её как огня, — ответил он, широко улыбаясь.

Юкине с Казумой заливаются смехом, а Хиёри улыбается, хотя внутренне она надеялась на более удовлетворительный ответ. Казума замечает её напряжение и сочувствует ей.

— Тебе не нужно волноваться, Хиёри. Такой срок вполне характерен для конференции. К тому же на небесах дни протекают намного иначе, чем здесь. Они могут вернуться и ощущать, будто прошло всего несколько часов.

Это приносит ей небольшое облегчение, и напряжение, собравшееся в её плечах, исчезает. Она благодарно улыбается Казуме и возвращается к еде перед собой, которую до этого только слегка ковыряла.

— Но всё же. Ято мог меня хотя бы как-нибудь предупредить перед уходом, — выразил своё недовольство Юкине. Закончив свою порцию, он откидывается назад, опираясь на руки.

— Это был внезапный призыв, — сказал Казума, — У Вины тоже едва ли хватило времени сказать мне, что её призвали до того, как ей пришлось уйти.

— Та же история с Кофуку, — согласился Дайкоку и Хиёри уселась прямо. Похоже, на небесах возникло какое-то срочное дело…что-то, потребовавшее внезапного созыва.и трое сидящих за столом не подавали признаков даже малейшего беспокойства.

— Так это же ненормально, нет? — спросила она, стараясь держать свой голос ровно, — разве не должны оповещения приходить намного раньше? Особенно учитывая то, как долго такие встречи обычно длятся.

Дайкоку смотрит на неё…странным, знающим взглядом, от которого у неё почему-то краснеют щеки. Но опять Казума ей отвечает:

— Мы не в той позиции, чтобы сомневаться или судить. Конференции являются частью божественных обязанностей. Наш долг, как их помощников, следить за порядком до их возвращения. Обычно мы не спрашиваем у них об их договоренностях.

Его тон добрый…даже слегка весёлый…но Хиёри всё еще ощущает себя так, будто её упрекнули. Она больше не задаёт никаких вопросов.

По пути домой она видит зарождение буйной спиралеобразной бури из аякаси. Шторм был совсем далеко, ей не о чем было переживать. Но всё же она отводит глаза от этого зрелища. Пока она торопилась домой, образ бури ярко стоял перед глазами: словно снегопад из пепла, рассыпанного высоко над горизонтом

На следующий день после школы Хиёри не сразу торопится с визитом. Она решила держаться подальше от того места, хоть и знает, что это немного заденет Юкинэ. Сначала ему пришлось мириться с отбытием Ято, который без предупреждения ушёл на коллоквиум. А теперь Юкинэ подумает, что она тоже его бросает, оставляя на милость деспотизма трудовой этики Дайкоку.

Наконец — ради Юкинэ — Хиёри почти удаётся уговорить себя сходить. Но как только она выходит на улицу, передумывает, глядя на собирающиеся тучи. Эта буря была совсем рядом по сравнению с той, которую ей довелось увидеть прошлой ночью. Уже вторая по счёту за два дня, что казалось по меньшей мере странным, хотя сейчас она была всего лишь небольшой грозой. В процессе наблюдения облако энергии, вибрирующее от воплей аякаси, начинает рассеиваться. Но несмотря на это, Хиёри думает, что ей всё же лучше остаться дома.

Она заходит в комнату, чтобы приняться за уроки и открывает окно нараспашку, запуская внутрь свежий воздух. Весна официально подошла к концу, судя по жаре раннего лета и большому количеству насекомых. Хиёр открывает шторы и не может не сделать вдох, ожидая…безрезультатно. Нигде поблизости не было знакомого аромата. Она знает, что, даже если бы вышла из своей физической формы, чтобы усилить чутьё, всё равно бы его не обнаружила — что кажется Хиёри чрезмерно досадным. Она садится за стол и старается сконцентрироваться, но её разум так и отказывается содействовать. Мысли метаются от одной случайной идеи к другой. Спустя двадцать минут бесплодных попыток девушка почти готова разочарованно захлопнуть учебник. Почему она не может сосредоточиться?

В следующее мгновение ответ приходит сам собой. Это всё из-за её беспокойства. Ну, по правде говоря, это беспокойство бога, но ей оно тоже передалось. Хиёри получила тяжёлый урок, забыв Ято дважды. И если уж она что-то чересчур хорошо усвоила, так это не доверять собственной памяти. Поэтому её разум не даёт ей ни на секунду забыть Ято. Собственно, он вообще не даёт ей думать о чём-либо.

— Замечательно, — громко протягивает она, с неохотой принимая факт своей бесполезности на время его отсутствия.

Раз уж это, похоже, единственное, на что она способна, Хиёри принимает решение начать мысленно отмечать основополагающую информацию, которую ей необходимо помнить о нём, на всякий пожарный. В случае, если она нечаянно слишком себе доверится, и некоторые детали ускользнут через трещины воспоминаний.

Ято (ранее Ябоку) взимает плату за одно желание в размере 5 йен. Однажды был богом разрушения, но больше этим не занимается. Он всегда хотел иметь собственный храм, и она смастерила его первый. Ято очень дорожит им и хранит его — где же он его хранит? Хиёри не может вспомнить, но это всё мелочи, поэтому она переходит к более важным деталям. Он отличный художник, особенно спустя сотни лет практики. Ято любит капип. Просто обожает их. Незаметно для неё самой её губы растянулись в лёгкой улыбке.

Постоянный солнечный свет и безветрие создавали эффект замедления времени, который тем же образом действовал на её мысли. Последнее, что ей сейчас нужно — очередной внеплановый «тихий час». Однако почему-то Хиёри всё же приземляется щекой на тёплую поверхность стола. Что же ещё связанное с Ято ей нужно обязательно помнить?

Он хочет быть богом удачи. Хочет быть тем, кто приносит людям счастье. Постоянно носит тот идиотский спортивный костюм. Ей вдруг стало интересно узнать, надел ли он его и на собрание тоже. Было бы очень забавно. Ято также везде с собой таскает наполненную монетами бутылку из-под вина. Хотя теперь, когда у него уже есть свой храм, он носится с ней реже. У него всё ещё плохо с пониманием личных границ, несмотря на всё то, чему они с Юкинэ пытались его обучить. Бог по вызову обладает особенно приятным запахом. Дотошно беспокоится о людях, которые полагаются на него. Заботится о Юкинэ — любит его. Она почувствовала глубоко внутри отклик в подтверждение правдивости этих слов.

В комнате стало сильно душно, в воздухе появился сладостный аромат… но Хиёри не может позволить себе уснуть. Даже если её глаза закрыты и она уже на полпути в страну снов. Ей нельзя прекращать вспоминать.

Ято привык к тому, что его забывают все, кого бы он ни встретил, поэтому те, кому удаётся его запомнить, особенные. Хиёри особенная для него.

Он любит её.

Он влюблён в неё.

Развитие этой мысли ощущалось настолько естественным и очевидным, что разум теперь сам ведёт её туда. Истинность этих утверждений находит в ней тот же самый отклик. Само собой, он неровно дышит к ней. В этом нет ничего удивительного.

Глаза Хиёри вдруг резко размыкаются после недолгого сна. Какое-то время она может только глазеть на корешок закрытой книги, лежащей прямо перед ней. Ощущение правильности этого открытия поразило девушку как гром среди ясного неба. Ято её любит, очевидно же. Хиёри ощущает в этом несгибаемую уверенность, которую невозможно оставить без внимания, даже если бы она попыталась.

Однако её первым порывом становится как раз таки игнорирование. Что ей теперь делать со знанием того, что он её любит? Как она должна реагировать?

Охваченная пугающим, хоть и совсем не удивительным озарением, Хиёри не сразу обратила внимание на незаметно просочившийся в её комнату приятный запах. Но когда она его всё-таки замечает, кажется, что сам аромат каким-то образом связан с её прозрением. Однако остатки туманной пелены сна не позволяют девушке понять причину.

— Эй, Хиёри! Хватит спать. Я вернулся!

Она так быстро выпрямляется, что в шее что-то внезапно щёлкает. Ято ухмыляется, жмуря глаза от солнца, и одновременно с этим наполовину залезает в окно, держа равновесие. Он сидел на подоконнике и, казалось — в кои-то веки — действительно ждал, когда Хиёри пригласит его внутрь комнаты.

— Ято?

Её всё ещё хриплый после сна голос делает его ухмылку шире.

— Видимо, ты всё же меня не забыла!

Ято сказал это в шутку, скрывая множество оправданных опасений, которые у него наверняка были. Хиёри слегка задумывается: если его правда тревожит, что его могли забыть, то почему он так внезапно исчез, да ещё и надолго... Однако есть проблема поважнее — та, что лишила её способности делать хоть что-нибудь, кроме как тупо таращиться на бога, сидящего на её подоконнике — как ей, черт возьми, вести себя нормально рядом с ним?

— Ещё бы я тебя забыла, — отвечает она, вкладывая в слова чуть больше злости, чем рассчитывала.

Для Ято это, кажется, не имело значения. Он принял её слова в качестве приглашения соскочить вниз, пройти в глубь её комнаты, подойти к столу, за которым она сидела, и заключить её в медвежьи объятия. Хиёри до сих пор не понимает, как кто-то с такой небольшой мышечной массой может сжать её до появления «мушек» в глазах. Но она не жалуется. Ей в любом случае не хватит на это кислорода.

— Вот и хорошо, — тихо произносит он прямо у её уха.

Интенсивность его аромата вызывает у неё лёгкое головокружение. Может, это всё из-за его недельного отсутствия. Может, единственное, что она забыла это то, как вкусно он пахнет. Да, думает Хиёри. Это, вероятно, оно.

К счастью, он отпускает её до того, как захрустели бы её ребра. Но не успевает Хиёри сказать что-нибудь ещё, как бог уже снова принимается вылезать из окна.

— Ято, что за- ну вот сейчас-то ты куда собрался?! — с раздражением выплёвывает она.

Ято уже почти ушёл. Его фигура вырисовывалась на фоне залитого солнцем неба. Однако он внезапно останавливается и кричит ей:

— Я должен получить разнос от Юкинэ! Увидимся вечером, Хиёри!

Хиёри в растерянности смотрит в окно.

Бог по вызову пришёл к ней первой вместо того, чтобы сначала пойти к Юкинэ и сообщить о своём возвращении. Так сильно переживал, что Хиёри забудет его или же он просто… хотел её увидеть? Мысли безудержно крутятся вокруг главного: Ято влюблён в неё. И то ли по незнанию, то ли по неопытности, то ли из-за сильной невнимательности девушка просто совсем не замечала этого. И как только пройдёт оцепенение, ей так или иначе придется это осмыслить — и скоро. Ну а пока…

Увидимся вечером, Хиёри!