Звезда с неба Вакатоши Ушиджимы (гет)

Старшая Шираторизава всегда гналась за талантами. Всем, и учителям, и руководству было важно, чтобы в их школе находились подающие большие надежды выпускники, которых потом университеты будут с руками и ногами отрывать.

Благодаря врождённому таланту волейболиста Ушиджима Вакатоши получил приглашение в старшую Шираторизаву. Благодаря чудесному голосу и таланту в сочинительстве стихов и музыки такое же приглашение получила его нынешняя девушка — Оосава Момоко, более известная во всей Японии как Момо из группы Sweet girls.

Сатори Тендо, лучший друг Ушиджимы, не знал, как так получилось, что эти двое успели не просто познакомиться, но даже начали встречаться на втором году обучения, но всячески старался поддерживать их отношения, прикрывая парочку перед одноклассниками, учителями, а иногда даже и СМИ.

В контракте, который Оосава заключала пару лет назад, стоял чёткий пункт «не заводить отношений», который девушка с лёгкостью нарушила, по уши влюбившись в на первый взгляд холодного и неприступного Ушиджиму. Чем Момоко затронула струны души непробиваемого волейболиста, Тендо мог только гадать. Впрочем, одного взгляда на Вакатоши было достаточно, чтобы сказать, что он безмерно влюблён.

Проблему составлял тот факт, что они были вынуждены скрывать свои отношения, иначе Оосаве грозил приличный штраф за нарушение одного из пунктов контракта. Момоко ещё не заработала столько денег, чтобы быть готовой оплатить его, однако по задорной улыбке Тендо понимал, что девушка близка к этому. Либо же просто придумала хитроумный план.

— О, они не посмеют выгнать меня из компании, — заявила как-то Оосава, развалившись на кровати Ушиджимы и листая какой-то женский журнал. Тендо, свесившись с верхней койки головой и руками вниз, поднял бровь.

— Почему же? — спросил он. Девушка хитро улыбнулась.

— Сейчас около пятнадцати процентов заработка компании — это доходы за продажу альбомов Sweet girls. Скоро на рынок выйдет новый мерч, а вслед за ним мы выпустим новый альбом, и тогда уже как минимум тридцать процентов дохода компании будет нашей с девочками заслугой. Мы станем их золотой жилой. Им будет невыгодно избавляться от нас или выгонять кого-либо из группы, особенно меня, так как именно я пишу основную часть песен. Они будут зависимы от нас, и когда через полгода придёт время перезаключать договор, я заставлю их вычеркнуть несколько пунктов, в том числе и пункт об отношениях. А потом публично заявлю, что встречаюсь с Вака-куном.

Сатори присвистнул: планы у Оосавы были наполеоновские, а говорила она с такой уверенностью и ехидством, что Тендо мог лишь пожалеть главу их музыкальной компании. С такой, как Момоко, недолго поседеть раньше времени. Вообще, волейболист заметил, что девушка была из тех людей, которым дай палец, а они всю руку откусят. Непробиваемая, твёрдая, уверенная в себе, хитрая и изворотливая. Порой Сатори завидовал, что Ушиджима успел первым отхватить такую девушку.

— Ты довольно жестока, — внезапно произнёс Вакатоши, отрываясь от тетради, в которую совсем недавно конспектировал новую главу по биологии.

— Такой ты меня и любишь, — подмигнула ему Оосава.

— Да, поэтому и люблю, — просто согласился Ушиджима, возвращаясь обратно к конспекту. Момоко же перевернула страницу журнала.

Тендо поражался им обоим. Они могли прямо и без толики стеснения сказать друг другу о своих чувствах, тем временем как многие другие на их месте умерли бы от смущения. Вот так просто произносить слова любви и так просто на них отвечать — это надо уметь. Они точно стоили друг друга.

Сатори вспомнил, как эти двое начали встречаться. Тогда они все только-только поступили в Шираторизаву. Момоко, уже три года выступавшая на сцене, привлекала больше внимания, чем остальные, тем временем как её саму зацепил высоченный одноклассник-волейболист. Не прошло и двух недель, как она подсела к нему за обедом и предложила познакомиться. Ещё три месяца они провели в статусе друзей, пока однажды вечером, возвращаясь после совместной прогулки по городу, Момоко не остановилась и просто не сказала, что влюблена в Ушиджиму. Тот отреагировал спокойно: кивнул и предложил встречаться.

Тендо, услышав эту историю впервые, не мог не издать стенания подбитой чайки: ему хотелось услышать рассказ о романтичной любви, увидеть смущение на лице друга, заставить Оосаву краснеть от неловких вопросов. А в итоге его как будто ударили в лицо спокойным прямолинейным фактом.

— Вы просто невозможны, — пробормотал Тендо, подтягивая верхнюю часть тела обратно на свою кровать и зарываясь носом в подушку.

— Ты о чём? — спросила Момоко, но в ответ получила нечленораздельное мычание.

Девушка на это лишь пожала плечами, отрывая взгляд от журнала и переводя его на Ушиджиму. Тот выглядел крайне сосредоточенным, выписывая стадии деления клетки, и ласковая улыбка коснулась губ Оосавы. В голове тут же родились строчки для новой песни, а вслед за ними — неторопливый мотив.

Встав с кровати, девушка подошла к рабочему столу Вакатоши, села на корточки и принялась рыться в ящиках в поисках пустого блокнота. Тот нашёлся довольно быстро, и позаимствованной из пенала ручкой девушка вывела иероглифы слов её будущей песни.

«О, как люблю я эти осенние дни,

Когда смотрю на твой прекрасный профиль,

Когда сердце сбивается с привычного ритма,

Когда мы зажигаем друг в друге огни».

Блокнот был тут же показан Ушиджиме. Тот внимательно пробежался по строчкам глазами. Когда он дошёл до последнего слова, уголки его губ слегка приподнялись в улыбке.

— Это прекрасно, — произнёс он, и Момоко обняла его, забираясь к волейболисту на колени и утыкаясь лицом ему в плечо. Тот коротко чмокнул её куда-то за ухом, одной рукой крепче прижимая к себе и чуть расставляя ноги, чтобы девушке было удобнее сидеть.

Со стороны Тендо послышался тяжёлый вздох, но оба его проигнорировали.

— Когда ты объявишь о наших отношениях, мы уже перейдём в третий класс, — задумчиво произнёс Ушиджима.

— Если хочешь, могу сделать это раньше, но рисков будет больше, — предложила Оосава, пропуская через пальцы короткие волосы своего парня.

— Нет, не хочу подвергать тебя даже минимальным рискам, — качнул головой Вакатоши.

Момоко прикрыла глаза. Они вновь замолчали, погружаясь в идиллию тишины, нарушаемую лишь скрипом ручки: Ушиджима продолжил конспектировать параграф.

Первым не выдержал Тендо:

— Это одновременно и самая романтичная, и самая неромантичная вещь, которую я когда-либо слышал, — пробубнил он, всё ещё лёжа лицом в подушку.

И вновь остался проигнорированным.