Не слышу, не говорю (джен)

Распечатки легли на стол мягко и беззвучно, хотя это была достаточно увесистая стопка с торчащими кое-где пластиковыми закладками. Принесший сел на стул напротив, развернув его спинкой вперёд, и тяжело вздохнул.

— В смысле?.. — поднял голову хозяин кабинета и поправил сползшие на нос очки.

— В прямом. Это всё, что есть.

— За два дня?!

— А я предупреждал, док.

Доктор Штерн нервно выдохнул и откинулся на спинку стула, скосившись куда-то в сторону. Масштаб его несколько пугал.

— А краткого пересказа нет? — он подтянул к себе стопку и взял первые два листка. К тому моменту, как он дочитал текст на первом до конца, выражение его лица сменилось на отсутствующее, а в глазах загорелся нехороший огонёк.

— Возьмёте объект? Шеф на меня хотел повесить, но чёрт, я ненавижу такие... — аккуратно произнёс коллега. Доктор Штерн рассеянно покивал, потом опомнился и поднял голову:

— Да, разумеется! Переводи, я запрос сейчас отправлю...

— Не парься, я оформлю всю бюрократию. Ты, главное, поработай с объектом толком. Потом расскажешь, ладно?

Ответа не последовало. Доктор Штерн уже успел выпрямиться, как-то подобраться и даже пригладить растрёпанные рыжие вихры. Он был похож на гончую, взявшую след.

Доктор Штерн — как бы его ни звали на самом деле — специализировался, во-первых, на лингвистике, а во-вторых, на анартистах. В принципе, было абсолютно логичным отдать ему этот объект с самого начала, но он умудрился разругаться с начальством в первый же день, как прибыл в эту Зону. Поэтому на него то и дело пытались сбросить объекты похуже — что-нибудь мерзкое, опасное или, того хуже, скучное. Однако доктор Штерн умудрялся выкрутиться и тут.

На следующий день объект был передан ему, а ещё через два дня на адрес спешно выехала МОГ Тау-14 "Книгочеи" — и непосредственно доктор Штерн вместе с ними, вопреки их протоколу работы. Каким образом он умудрился это сделать, оставалось загадкой, однако руководитель опергруппы предельно чётко объяснил составу, что док имеет право на любые действия, а в случае, если объект повлияет на него, его надлежит немедленно усыпить и доставить обратно в Зону.

"С чего он взял, что вообще сможет пройти дальше порога?" — спросила одна из оперативниц.

"Док уверяет, что у него сверхвысокий порог устойчивости", — ответил руководитель, — "что ж, проверим на месте".

"А к транквилизатору у него тоже порог?" — другой оперативник беззвучно хмыкнул. Руководитель отмахнулся, скривив губы в полуулыбке. Он был не слишком высокого мнения о белых халатах.

Они остановились в нескольких метрах от дома. На ночной улице царила приятная тишина — не полная, но уютная. Где-то неподалёку был сверчок, ветер тихонько шелестел в кронах деревьев, иногда с соседних улиц доносились звуки проезжающих машин.

Доктор Штерн выразительно кивнул и направился следом за оперативниками. Они должны были входить первыми на тот случай, если в доме появились ещё заражённые — хоть объект и был поставлен под наблюдение, однажды к нему уже смогли пробраться посторонние. И весьма агрессивные.

Сотрудники МОГ быстро прочесали оба этажа, никого не обнаружили и позволили наконец доктору войти.

Сделав несколько шагов за порог, доктор Штерн замер. В доме было тихо. Безумно тихо. Он сглотнул и не услышал этого звука.

"Я тебе не поддамся", — подумал он, нахмурился, поправил нервно очки и прошёл дальше. Оперативники смотрели на него с беспокойством.

Объект был в гостиной. Он выглядел обычной распечаткой — с четверостишием в середине страницы — но этот, казалось бы, простенький листок сейчас распространял своё влияние на весь дом.

"Объекту мешают стены или же объект был создан под эти стены?" — подумал доктор Штерн и подошёл вплотную, чтобы рассмотреть листок.

Ватная тишина. Она угнетала, казалось, будто он оглушён. Мысли замедляли ход, путались и сбивались. Ведомый скорее интуицией, доктор Штерн наклонился над листком, закрыв пальцем последнюю строчку.

"Вы, вдохновенье презревши, осмелились руку гнилую

Поднять над искусством, что вечно, всесильно и смело —

Знайте же: каждый отныне, кто строк сих коснулся, увидел..."

Думать стало невероятно тяжело, как при острейшей мигрени. Доктор Штерн облизнул пересохшие губы и попытался произнести вслух:

— Вы, вдохновенье... — он осекся. Он не слышал своего голоса, словно оглох, но ему казалось, что он произносит что-то совершенно не то. Не слова вообще. И даже не звуки — вернее, не звуки этого мира.

— Подождите-ка, — беззвучно произнёс он, вздрогнул и сжал листок в ладони, комкая его. Оперативница было дёрнулась, но жест руководителя её остановил.

"Здесь что-то не так", — доктору Штерну казалось, будто он идёт по болоту — каждое слово в мыслях давалось с усилием. — "Не в стихах дело. Если бы в них, они бы тоже попали под воздействие. Они глухие и немые. Но не слепые. И я не слепой, но я почти оглох и онемел..."

Он слепо нашарил рядом стул, подтянул его и сел, вспоминая всё прочитанное об объекте. О том, как люди сначала впадали в апатичное состояние, а потом резко в агрессивное. О том, сколько людей попало под это влияние. О том, как они попадали в этот дом и как уходили из него... хотя уходили ли?

"Это не поэзия. Это музыка. Это не моя специальность", — доктор Штерн обвёл комнату мутным взглядом, потом посмотрел на часы. Семь с половиной минут, он продержался уже на три минуты дольше, чем последний испытуемый, которого загнали сюда для проверки.

Молчание. Абсолютная тишина. Каменная.

Доктор Штерн вздрогнул от собственных мыслей и осмотрелся. Дом был старым, кирпичным, внутри давно не делали ремонт — кое-где даже обои оторвались и висели лохмотьями, обнажая кладку.

Внезапно ощутив странную тяжесть и слабость во всём теле, доктор Штерн сложил руки на столе перед собой и уронил на них голову. Краем глаза он заметил движение оперативницы, но не в силах был ей противостоять. "Всё слишком просто", — успел подумать док до того, как его вырубило окончательно.

Он пришёл в себя уже в медблоке Зоны. Вокруг царила угнетающая тишина. Сначала даже стало страшно, но потом доктор Штерн попробовал пошевелить рукой и услышал успокаивающий шорох ткани. Он откашлялся — этот звук тоже услышал — и попробовал что-нибудь произнести.

— Всё страньше и страньше, — объявил он очень хрипло и тихо, но всё же словами. Мысли постепенно набирали обороты. Сев на койке, он потёр виски и нажал кнопку вызова персонала. Док терпеть не мог всю эту бюрократию, но знал, что придётся потратить ещё с час, прежде чем его выпустят.

— Это дом, — вместо приветствия сообщил он, привычно шумно врываясь в подшефный опен-спейс. — Кто на семь-девятнадцать занят?

Младший научный сотрудник поднял руку, не отрываясь от монитора. Доктор Штерн подошёл к нему, оперся о спинку стула и бесцеремонно посмотрел в экран — там были открыты входящие, ничего интересного и нового.

— Я составил протокол по вашему визиту, — сказал сотрудник, — внёс всё в базу, ждём утверждения, но если что-то новое...

— Это дом, — с досадой повторил доктор Штерн. — Это не меметическое стихотворение, оно просто приманка. И заодно глаза отводит. Вот ты не подумал, что опергруппа не слепая, а?

— Так они в курсе были и не подходили, — озадачился сотрудник.

"Дебил", — чётко прочиталось в недовольном взгляде доктора Штерна.

— Делай заявку на звуковое оборудование. Будем проверять.

Проводить испытание с оборудованием он снова вызвался лично. Пару подопытных сопровождала всё та же МОГ, на одном было заглушающее оборудование, а другого вооружили считывающим.

Второй "дэшка", как их обычно тут и называли, начал проявлять признаки воздействия объекта через минуту — уныло сел на диван и выронил один из датчиков. Оперативник тут же подобрал его и сунул в руки подопытному, на что тот даже не среагировал. Второй, который был в наушниках, с недоумением смотрел на происходящее.

Доктор Штерн неотрывно наблюдал за показаниями на экране планшета.

"Ну всё", — хотел громко сказать он, но дом не позволял. Оглушительная тишина мерзко пробиралась всё глубже и глубже. Тогда доктор Штерн просто махнул рукой оперативникам — мол, закругляемся — и спешно покинул дом, потирая уши.

Снаружи голос вернулся минут через пять. "Дэшек" к тому моменту уже погрузили в фургон, а данные с оборудования были отправлены в офис.

— Это скучно, — отчётливо проговорил доктор Штерн голосовому набору. — Это не "Всё путём", это подделка под них. Дом — не объект искусства. Дом — просто аномалия. Я передам объект коллеге, вам сообщу по факту.

Руководитель МОГ прочитал, кивнул и жестом показал, что всё понято и принято. Он был спокоен, а вот у доктора Штерна вид был разочарованный.

— Дом, где не звучат языки, — сказал тот задумчиво сам себе. — Могла бы выйти классная история. Или рок-баллада. Я бы послушал.

Он вздохнул, окинул дом взглядом последний раз и направился к своей машине. В конце концов, объекты звукового воздействия — это не его специализация. И работать не по анартистам ему совершенно не интересно. Никто из "путёвых" не стал бы создавать объект в такой скучной архитектуре и без всякого намёка на искусство — тем они ему и нравились.

— Завтра будет новый день, — утешил доктор Штерн сам себя, — и новый объект... — он посмотрел на часы и задумчиво добавил: — А пока что не выпить ли мне чаю?..