Беленорские хроники (джен)

George Michael — Careless Whisper.

Лучи беспощадного солнца давно прогрели песок. Путники, вынужденные прикрывать голову непроницаемой темной материей, пытались защититься от небесного светила, но тщетно. Им приходилось совершать опасные переходы через каньоны, с которыми были связаны неприятные воспоминания, дюны, кишащие жуткими тварями, и сомнительные возвышенности, буквально разваливающиеся на камушки под копытами. Едва удерживаясь в седле, мальчишки практически не разговаривали друг с другом. Лишь изредка перекидывались парой незначительных фраз о великолепии видневшихся вдалеке горных хребтов.

Прошло меньше полугода с момента окончания кровопролитной войны, длившейся около четырнадцати месяцев, если кто-то вел счет. Лжепророка уничтожили, как и все его пресловутое воинство. Ущелье, получившее от местных жителей прозаичное наименование Каньон Смерти, стало для некоторых роялистов не только символом победы над злом, но и могилой. Многих знатных воинов похоронили среди камней и песков, на которых до сих пор виднелись следы запекшейся крови. Нагроможденная гора трупов, превышающая размеры отдельных холмов, была разобрана благодаря общим усилиям.

Теперь на месте массового погребения пребывали несколько грубо сколоченных деревянных крестов. Рано или поздно нередкие в этих районах песочные бури окончательно похоронят под особой печальные напоминания о случившемся. И все это останется в памяти немногих очевидцев, а затем и вовсе канет в небытие вместе с ними. Может, оно и к лучшему. Погибшие товарищи все равно не вернутся. Им уж точно плевать, где закопали их бренные останки — возле моря или под слоями пыли. Велика вероятность того, что до мученических слез близких им тоже нет никакого дела. Иначе никто не тешил бы себя бесполезными, но красивыми иллюзиями.

Умышленно придержав норовистого гнедого жеребца, один из четверых всадников с нескрываемой тревогой разглядывал углубление, где все началось и закончилось. Как иронично. Воздух, пропитанный зноем жаркого дня, заставил нетерпеливых дорнийцев окликнуть замешкавшегося соратника. Им хорошо было известно, какая именно вещь приковала к себе внимание помрачневшего сюзерена. Разумеется, ведь они сами принимали участие в побоище отнюдь не на правильной стороне. Их даже косвенно можно обвинить в гибели невинных людей, но, к счастью, всегда есть шанс исправиться, искупить грехи за содеянные злодеяния.

Странно усмехнувшись, Нолан поддался на уговоры спутников и развернул мустанга в нужном направление. Казалось, перед застланными пеленой глазами пронеслась вся жизнь. И произошедшее в злополучной расщелине — лишь одно из событий. Хотя ему говорить, несомненно, проще, ибо за гибелью родственников он не наблюдал, но омерзительного звука соприкосновения металла с черепной коробкой, разнесшегося по всей местности, не забудет никогда. Собственное бессилие навсегда останется в памяти, напоминая о себе в самые неподходящие моменты. Юноше понадобилось немало недель, чтобы прийти в себя. Впрочем, как и всем остальным.

Провалявшись в постели в полнейшем забытье около недели, Мартелл просыпался и постоянно спрашивал у волнующихся слуг о том, когда же вернется его брат. Бред не покидал постель умирающего вплоть до самого конца, пока болезнь не отступила по неизвестной причине. Тогда он просто поднялся с кровати, истекающий потом, и все еще шепчущий обессиленными губами ряд имен, дошел до конюшни, откуда забрал самого быстрого скакуна и пропал на несколько суток. Обеспокоенные домочадцы с завидным упорством обыскивали близлежащие города, поселения и крепости, но не смогли отыскать следы пропавшего хозяина. Он вернулся сам: в порванной одежде, с многочисленными мелкими порезами, таинственной широкой улыбкой и вставшим на дыбы конем, отличающимся о того, на каком принц уехал из дома.

Собор — непреклонный, несгибаемый, несдающийся и слегка неуравновешенный зверь, имеющий дурную привычку сбрасывать наездников при любом удобном и неудобном случае. Он поступил так со своим владельцем в самый ответственный миг, находясь в проклятом каньоне. Нолан, не простивший такого предательства, решил отыскать его среди бескрайней пустыни и привести обратно, отобрав самое ценное — свободу. Таким образом они поквитались за все обиды. Отныне им не суждено расстаться, если только на развилке перед входом в Ад.

— Да очнись же ты наконец, — самым несдержанным из компании оказался Мэттью, вцепившийся в плечо сюзерена и принявшийся трясти с неимоверной силой, возвращая назад, к суровой реальности. Им нельзя задерживаться — ночевать под открытым небом слишком опасно. — Солнце садится. Пошли, нужно поторапливаться.

— В чем проблема? Мы можем остановиться у меня, — не видя никаких препятствий в исполнении своего блестящего плана, Виго ухмыльнулся и указал рукой на высокие горы, скрывающие желанный бастион. — Доберемся к вечеру.

— Уже вечер, — рявкнул раздраженный Вэйт, стиснувший челюсти от недовольства. С тех пор, как династия Ланнистеров снова вернула себе контроль над страной и всей захваченной территорией, он добился королевского помилования. По крайней мере, его не казнили за предательство, слепое поклонение Антихристу и участие в битвах против Альянса, а позволили оставить за собой фамильный замок и титул лорда. Вот только характер, к сожалению, остался прежним. — Мы находимся недалеко от самых ненадежных районов, где часто высаживаются пираты и работорговцы. Жаждешь у кого-то на привязи посидеть? Я лично не собираюсь прислуживать надушенным заморским ублюдкам.

— Ты такой вспыльчивый, — приглушенно рассмеявшись, констатировал четвертый дорниец, отличительной чертой которого являлись веснушки на всем лице. — Я более чем уверен, что за тебя много не дадут, увы. Скорее отправят на плантации, но убьют за неудавшуюся попытку побега.

— Я буду на коленях умолять какого-нибудь мерзавца, чтобы нас купили вдвоем. Мне было бы приятно лицезреть тебя рядом с собой, а еще я бы периодически издевался над тобой. Это поднимало бы мне боевой дух, — по слогам отчеканил Мэтт, глядя на словесного противника с нескрываемым презрением. Однако суженные голубые глаза столкнулись с насмешливыми серо-зелеными.

— Тебе не привыкать стоять на коленях, поэтому, думаю, гордость твоя не будет особенно задета, — пожав плечами, Дейн попытался изобразить равнодушие и отвернулся, но агрессивное сопение неуемного друга вынудило поспешно поднять обе руки вверх: — Не расстраивайся ты так, я же пошутил.

— И эти двое претендуют на звание ветеранов недавней войны, — поморщившись из-за безжалостных лучей, терзающих все вокруг, Джордейн демонстративно сдвинул край материи к переносице. — Скажи, как нам поступить, Нолан? Все зависит от твоего решения.

— Зачем вы вообще увязались за мной? Я давно планировал обход всей области, дабы выяснить, остались ли еще подконтрольные еретикам места, но собирался путешествовать скрытно, не вдыавая себя. Тем не менее, вы изъявили желание составить мне компанию, хотя я не просил и не приказывал, — нехотя выходя из привычного оцепенения, Мартелл повернулся к бывшему врагу. Как ни странно, но он доверял всем троим спутникам, несмотря на спорные действия в прошлом.

— Ты простил нас и помог добиться помилования от Никлауса, — честно ответил Виго, не видя смысла скрывать простую истину. Изначально он подпал под влияние Старка и натворил немало ужасного, однако вовремя одумался, собрал немало верных солдат и отправился на помощь заключенному в каньоне лидеру. — Не могли же мы бросить тебя совсем одного, без поддержки. Жители еще не простили тебе спонтанный переход в стан роялистов, а мы в состоянии восстановить твое доброе имя.

— Иного я и не ожидал от преданных безбожников, — нарочно упомянув запрещенное наименование изничтоженной армии, правитель Дорна улыбнулся краешком губ. Не в силах противостоять искушению подшутить над соратниками, он также аккуратно напоминал им о том, что ошибки прощены, но не забыты. — Ладно, хватит ссориться. Нам пора выдвигаться. — последние слова были обращены к насупившимся соратникам, готовым разорвать друг друга на куски. — Воспользуемся гостеприимством самого уравновешенного из вашей братии, не возражаете?

— Все равно до вечера не доберемся, — фыркнул раздосадованный Вэйт, чувствуя, как обида подкатывает к сердцу. Он воспринял отказ последовать его совету как прямой намек на свою никчемность и ненужность. Как бы там ни шептали злые языки, но Мэтт, в сущности, не был плохим человеком. Наоборот, вся его наигранная независимость и подчеркнутая заносчивость разбивалась о скалы эмоциональности и ранимости.

Поставив себе за цель окончательно искоренить остатки последователей чертового Антихриста, законный владыка всего крайнего южного региона намеревался уехать под покровом ночи на чертовски рискованное задание. Сначала он планировал взять с собой дядю, но тот еще не отошел от пережитых ужасов: несколько дней его били и морили голодом, принуждая стоять на коленях вместе с остальными несчастным. За малейшую провинность их карали, а затем Гэбриэлю стало скучно и он устроил нечто вроде кровавого представления. После этого морально сломленный Фоулер не мог нормально уснуть и постоянно вскакивал среди ночи, терзаясь кошмарами.

Именно тогда в центральную крепость наведались непрошеные гости в виде троих закадычных приятелей. Пришлось посвятить их в детали не самого разумного плана. Разумеется, их охватил праведный гнев и последовавший за ним ультиматум: либо они берут на себя роль телохранителей, либо свергают легитимную власть ради ее же безопасности. Не самые радужные перспективы, загнавшие в тупик. Вынужденно согласившись, юноша не пожалел. Дорнийцы тронулись в путь, когда область погрузилась во мрак, высвобождая из плена миллиарды маленьких звезд. На протяжении всего путешествия, неумолимо подходившего к концу, товарищи сблизились настолько, что фатальное отступничество превратилось в нелепую оплошность.

Задушевные беседы у разведенного костра не недоедали, бесконечные насмешки не оскорбляли, а упоминания о засевшей в умах войне постепенно уменьшились. Клаус был прав — не стоит жить минувшим, иначе оно подавит в тебе личность, поглотит разум и извратит сознание. Мысль превратится в навязчивую идею, разрушая все на своем пути. Заранее отринув требования ханжей о страшной мести тем, кто перешел на сторону нечестивцев, Нолан, во всяком случае, спокойно спал по ночам. К тому же, ему не хотелось прослыть лицемерным святошей — ибо сотрудничество с проклятым Лжепророком исходило от него с самого начала. Но теперь это неважно.

Лошади упрямо фыркали, взбираясь на очередной пригорок. Приходилось пускать в ход шпоры и хлысты. Внезапно до них донеслись отчетливые, громкие женские вопли. Улыбки моментально сошли с уст напрягшихся мальчишек. Чертыхнувшись сквозь зубы, все четверо борцов за справедливость ринулись к источнику неприятного звука. Прыгая через обширные препятствия, обгоняя друг друга на поворотах, небольшой отряд за считанные секунды достиг береговой линии. Быстрее всех мчался Джордейн, однако крики отставших сверстников заставили умерить пыл.

Затормозив у скалы, группа с преувеличенной осторожностью выглянула из-за укрытия, чтобы рассмотреть всех действующих лиц разыгравшейся трагедии. Чутье не подвело лордов — внушающий подозрение корабль, без опознавательных знаков, пошатывался на гребнях волны, а его разодетые матросы толкали падающих на песок людей к брошенным на берегу лодочкам.

— Работорговцы, — прорычал взбешенный Теофиль, убирая мешавшие медные пряди с вспотевшего лба. — Давайте окажем подонкам радушный прием.

— Подожди, мы не уверены в их точном количестве и в том, действительно ли они те, за кого мы их принимаем, — обычно неуравновешенный Мэтт так некстати принялся обдумывать дальнейшие шаги. — Предлагаю выждать.

— Чего? Божественного знака свыше? — иронично протянул Виго, давно извлекший из ножен клинок. В отличие от большинства соотечественников, он не пренебрегал менее тяжелыми видами оружия и предпочитал убивать противников наповал одним ударом, а не пускаться с ними в изнурительные пляски. — Это в сказках у всех пиратских судов на флаге красуется череп со скрещенными костями. В жизни, увы, все намного сложнее.

— Да ты что? — язвительно передразнил Вэйт, складывая руки на груди и умышленно загораживая стоявшим рядом спутникам обзор. — Я же не предлагаю бездействовать, просто расценить ситуацию, продумать всевозможные варианты развития событий, посчитать точное количество…

Не успев закончить излишне нравоучительную браваду, южанин резко отпрыгнул в противоположный бок, дабы не оказаться под копытами ринувшегося на него коня. Шокированная троица глядела вслед рванувшему сюзерену, пребывая в оцепенении. Наконец, осознав суть произошедшего, Дейн выругался и, ловко вскочив на жеребца, помчался следом за пресловутым героем. Остальные, несмотря не недавний спор, поспешили сделать тоже самое. Непрошеные гости, именующие себя торговцами живым товаром, даже не подозревали о снующих поблизости солдатах. Они бы сбежали, но сегодняшний так называемый улов был слишком ценным, а число врагов — чересчур незначительным, чтобы ретироваться.

На полной скорости врезавшись в одного из нерасторопных злодеев, Мартелл бойко соскочил на землю, при этом успевая вытащить копье из специального седельного чехла. Он не прикасался к орудию со смертоносным наконечником пару месяцев — не мог. Дело в нежеланных воспоминаниях, связанных с войной. Приземлившись в паре метров от насмерть перепуганных девушек, похищенных из близлежащих водных городков, владыка Дорна приготовился давать отпор. К счастью, оскалившиеся ублюдки стали медленно просчитывать расстояние для предстоящего выпада, чем подписали себе смертный приговор.

Ожесточенная схватка длилась не более нескольких минут. Кровь испачкала песок и обожгла губы, стоило лезвию меча соприкоснуться с загоревшей кожей мерзавцев. Да, именно этого им не хватало все это время, каким бы печальным не был сей факт. Им жизненно необходимы кровопролитные бойни, затуманивающие рассудок. Подобно воздуху, подобно живительной влаги, придающей сил. Парируя опасные удары, Мэтт эффектно пригнулся к земле, а затем, дождавшись подходящего момента, расколол оппоненту череп. Теофиль решил не спешиваться и громить гнусных похитителей с особой жестокостью, несвойственной его мягкому и уступчивому характеру. Виго же напротив, старался вести себя аккуратнее, когда его оттеснили на каменистые холмы.

Все закончилось так же быстро, как началось. Большинство неудавшихся грабителей с морских глубинок сбежали на хлипких лодках, едва не затонув на половине пути, а некоторые избрали смерть, поскольку считали, что это лучше бесчестья и страшного публичного наказания. Не обратив внимания на подкравшегося сзади злодея, Нолан поздно отреагировал — копье разлетелось в щепки, а его хозяин повалился на песок с неглубоким порезом в области предплечья. Призвав на помощь освободившегося от поединка товарища, он незамедлительно ее получил: клинок, описавший при полете длинную дугу, оказался в руке принца, чем тот не преминул воспользоваться и сразу же всадил в незащищенный живот бородатого подонка.

— Благодарю! — дорниец приложил два пальца к вискам в знак признательности и вернул артефакт, спасший не одну жизнь, своему законному владельцу. — Мэтти, а ты как-то мне сказал, что чуда не бывает.

— Припоминаю нечто такое. Готов признать, что ошибался. Чудо иногда происходит, иначе как объяснить тот факт, что ты до сих пор жив? — поклонившись, развязный вассал не получил в ответ ничего, кроме наигранно-презрительного взгляда. — Не огорчайся. Не собираюсь я тягаться с великолепным Фениксом. Да еще таким живучим.

— Знаешь, еще одно доказательство существования чудес в нашем мире — то, что тебе до сих пор никто не вырвал язык, — не упустил возможности прокомментировать эти неуместные замечания Джордейн, за что был награжден вызывающей ухмылкой. — Не говори, что мне вызов бросаешь.

— Заткнитесь! — не выдержал Нолан, уставший от нескончаемых подзуживаний. Если эти люди являются лучшими представителями аристократии на юге, то лучше перебраться в соседний регион или отстраивающуюся столицу. — Не бойтесь, волноваться не о чем.

Последние слова были обращены к застывшим в одной позе девушкам, следившим за перепалкой с приоткрытым ртом и округлившимися глазами. Опустившись вниз, спаситель избавил несчастных жертв от сковывающих запястья веревок. Несмотря на откровенную неприязнь к ремеслу пиратства, Мартелл похвалил их вкус: красота выбранных девушек в сочетании с пережитой опасностью придавали некоторого романтизма ситуации и даже создавали необходимую в таких случаях обстановку.

— Интересно, многие ли вам верят, когда вы говорите, что волноваться не о чем? — не скрывая очаровательной улыбки, незнакомка с темно-каштановыми волосами явно могла посоревноваться в красоте и грации с самой королевой.

— Моя философия: волнения удваивают страдания, — рассеянно проговорил Феникс, с виноватым видом отмечая, что причинил бывшей пленнице боль, когда пытался развязать путы. Впрочем, одно резкое движение ножом избавило от всех неудобств. — Как вы оказались здесь? Обычно пираты уводят мужчин и продают на торгах за морем, а женщин отправляют в гаремы каким-нибудь разодетым вельможам с режущим акцентом.

— Вы умеете подбодрить, Ваша милость, — не представившаяся чужестранка наклонила голову вбок, позволяя темным прядям закрыть половину нежного золотисто-смуглого лица, на котором играл яркий румянец. Ее слегка приплюснутый нос подчеркивал правильность форм. Герой откровенно смутился, так и не поняв, как эта девица догадалась о его происхождении. — Мы со спутницами сплавлялись по реке в попытке оторваться от сопровождения. Отец прислал нас сюда выразить почтение грандлорду Мартеллу. По всей видимости, пираты заприметили нас давно. Мы попались им на пути и они решили этим удовлетвориться, иначе бы перебили на всех с самого начала.

— Мы проводим вас к главной крепости, если не возражаете, — подъехавший к собеседникам Тео прервал разговор. Позади него, обхватив юношескую талию, сидела дрожавшая светловолосая особа. — Не переживайте, мы не причиним вам зла.

— Да, плохими парнями мы уже успели побывать, — облизнувшись, Виго расхохотался, однако громкое покашливание побагровевшего Вэйта заставило добавить мизерную деталь: — Нам не понравилось.

Собор, более не демонстрировавший скверного характера, так как рисковал остаться привязанным к столбу на несколько суток без возможности получить воду и пищу, прискакал по первому зову хозяина. Подсадив обворожительную спутницу в седло, верховный правитель Дорна взобрался на крепкую конскую спину и пришпорил фыркнувшего мустанга, не посмевшего выразить недовольства. Небольшой отряд двинулся по возвышенностям. Молчание, царившее в компании, нельзя было назвать неловким или угнетающим. Скорее умиротворенным. Троица заметила, что впервые за долгое время с лица сюзерена не сходила блаженная улыбка. Он внимательно слушал рассказ спасенной невольницы, изредка прерывая его ничего не значащими замечаниями.

— Какого черта ты выступаешь, Джордейн?! — спустя полчаса напомнил о себе Мэтт, в чьем грубоватом голосе сочетались гнев и обида одновременно. — Кто тебе вообще позволил открывать рот? — речь шла о неудачной шутке, намекавшей на поклонение Лжепророку. Стоило привыкнуть — он сам сделал свой выбор, но по-прежнему злится на других. — А ты вообще заткнись, Теофиль! — взревел рассвирепевший солдат, на сей раз обращая всю злость на тихо смеявшегося друга, пытавшегося сдержать раздирающий изунтри хохот. — Родная сестра тебя бросила ради какого-то северного пса, а ты находишь время на дурацкие забавы?

— В отличие от тебя, она счастлива и довольна семейной жизнью и жизнью в общем, мой озлобленный, вечно причитающий друг, — с достоинством парировал Дейн, сильнее рапрямив спину в седле и вздернув подбородок. — Хватит уже заниматься ерундой.

— Черт, из-за твоих наставлений я упустил из виду командира, — желая сменить тему разговора, Мэттью внезапно вспомнил о первоначальной цели путешествия. — Надо догнать их, не то старик Реми не простит нам такого попустительства.

— Не торопись, приятель, — Виго ловко подхватил разогнавшегося жеребца под уздцы и придержал на месте, при этом ловя на себе не самый доброжелательный взгляд. — Надеюсь, тебе не доведется влюбиться. Плохо себе представляю ту, что согласится на такого умопомрачительного дурака, каковым ты являешься.

Верные вассалы умышленно сбавили шаг, несмотря на протесты упертого грубияна, отказавшегося воспринимать действительность. Всю дорогу он причитал, отчаянно жестикулируя и обвиняя каждый кактус в собственной несостоятельности. Друзья, давно привыкшие к нередким кризисам самого вспыльчивого из братии, слушали и кивали в знак согласия с самыми абсурдными предположениями. Большего от них и не требовалось. Тем временем осчастливленный Нолан, получивший наконец свою порцию любви, увлеченно вещал о преимуществах гнедых жеребцов перед каурыми. Угасшие чувства вспыхнули с новой, необузданной силой. Все произошло слишком быстро, но этого вполне хватало.

Дорн отличался от многих регионов некоторой фривольностью. Обыкновенный крестьянин, еще вчера разгружавший тюки с рыбой, завтра может попасть в изысканные покои какой-нибудь вдовы и стать ее постоянным любовников, а может и мужем — зависит от настроения. Тоже самое касалось и слабого пола. Не было никаких гарантий, что мимо какой-нибудь Богом забытой деревушки не проедет знатнейший из дворян и не увидит будущую спутницу ночей через приоткрытое окно экипажа или с вершины седла. Разумеется, в брачных делах приветствовалась чистота благородной крови. Мезальянсы не принимались в расчет и не признавались королевством. В свою очередь, отсутствие теплых чувств супругов, связавших себя вынужденными узами, приводила к рождению наследников, после чего исполнившая долг чета жила в разных концах дворца, заводила многочисленных любовников и встречалась вместе за одним столом по праздникам и выходным. Никаких скандалов, ссор и общественных порицаний.

Впервые за полгода лорд Железного Наконечника почувствовал себя одиноким в обширном поместье. В таком жизнерадостном месте, усеянном фонтанами и озерами с экзотическими птицами, не хватало женского смеха. Славные, но неосуществимые мечты. Безымянная девушка, завидев флаги отставшей свиты, сама, без помощи, спешилась, призывая фрейлин сделать тоже самое. Несколько красавиц искренне поблагодарили спасителей, а затем поспешили укрыться под защитой обыскавшихся солдат, предварительно пообещав навестить грандлорда в скором времени. В полной тишине, нарушаемой едва слышным шумом моря, группа двинулась обратно к замку, где и переночевала.

— Думаю, в дальнейших экспедициях нет никакого смысла, — расположившись за столом, сверстники редко дозволяли себе говорить в присутствии угрюмого воина. Его неожиданные слова застали присутствующих врасплох и вынудили переглянуться. — Мы сделали все, что от нас требовалось. Возвращайтесь домой и отдыхайте. Это приказ. — уловив безмолвный протест во взглядах соратников, принц фыркнул и, поднявшись со стула, направился к выходу.

— Я прикажу своим людям сопроводить вас до Наконечника, милорд, — встав с места, Виго, принимающий гостей в своей крепости, склонил голову. Он решил отрастить некогда короткие темные волосы, посему выглядел немного неопрятно, но по-прежнему не расставался с манерами.

* * *

Он никогда еще не думал, что солнечные лучи могут настолько сильно раздражать. Их мерзкие прикосновения к и без того загоревшей коже вызывали отвращение и желание искупаться в фонтане. С самого утра отвечая на любезные улыбки прислуги гневными замечаниями, Мартелл отказался принимать поздравления с именинами. Двадцать шесть лет он не приносит пользу обществу — великий праздник! Никакого достижения, кроме проигранного сражения с Лжепророком, которого, в итоге, убили другие люди. А он так отчаянно жаждал лично разрезать ему брюшную полость и повесить на кишках. Нет, к черту все невыполненные пожелания. Не удосужившись ответить на бесчисленное количество писем, юноша просто вышел на задний прямоугольный двор, дабы насладиться единением с природой.

Но проклятый зной не приносил необходимого покоя. Прошло две недели с момента их роковой встречи. Две поганые недели. С тех пор он плохо спал, практически не ел, не выезжал в город и не отличался многословием. Лишь ночами бродил по темным коридорам бастиона в сопровождении телохранителей и слуг с графинами вина. Даже сейчас принц сжимал в руках полупустой бокал, не приносящий ни радости, ни разочарования. С какой стати ему закатывать пирушку для лицемерных подхалимов? Уж лучше напиться в глубоком одиночестве и не выслушивать лживых напутствий. Все равно все близкие давно мертвы. Кроме дяди, единственного неподдельного друга.

— Я знал, что найду тебя здесь, — раздавшийся за спиной голос заставил вздрогнуть и повернуться. Впрочем, насмешливые какие глаза — неотъемлемая часть появившегося из ниоткуда южанина — успокоили Феникса. — Только познакомившись, твои родители постоянно уединялись тут. Невероятно красивое место.

— Несомненно, — настроение улучшилось с приездом родственника. Бросившись ему в объятия, Нолан проявил нехарактерную для себя эмоциональную привязанность, что несказанно удивило новоприбывшего. — Мне не доложили о твоем приезде. Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, — криво усмехнувшись, Реми поправил выбившиеся темные пряди, явно просмоленные, а потом расставил руки в разные стороны, словно подтверждая собственные слова. Гладко выбритый подбородок более не украшала разросшаяся и седая борода. А серьезное выражение лица, на котором запечатлелось страдание, все же сменилось широкой улыбкой. Он был там. Стоял на коленях, дрожал всем телом и с ужасом глядел на шипастую булаву, мелькавшую возле его головы. Антихрист смог пошатнуть его психику, но не сломить окончательно. — Больше не вскакиваю по ночам, не кричу во сне, не испытываю фантомных болей и не слышу его смех. А ты?

— Могу похвастаться тем же, хотя по ночам иногда просыпаюсь в холодном поту, — не собираясь скрывать внутренних переживаний, сын Мартина тяжело вздохнул. — Мне кажется, что я все еще нахожусь там. В каньоне. И несу караул, чтобы не пропустить ни одной стрелы от расположившихся на скалах лучников.

— Эй, взгляни на меня! — с этими словами Фоулер обхватил щеки племянника, мешая сосредоточиться на потоках боли. — Я виню себя в смерти того юноши, Кая. Когда его бесчеловечно убивали, я катался по земле и хныкал, точно побитый щенок. Но ты не сдался и принял бой. Тебе не о чем сожалеть. Отпусти это.

— Легче сказать, чем сделать, — мягко, но настойчиво отстранив дорнийца, правитель Дорна предложил присоединиться к скудной праздничной трапезе, состоящей из одних напитков. — Не сочти меня негостеприимным, но зачем ты приехал? Я же всех уведомил, что никакого торжества не будет.

— Ко мне недавно наведывался лорд Мэтт. Можно сказать, он-то и вернул меня к жизни. Очень иронично, неправда ли? — одним ловким движением Реми забрал бокал и вылил все содержимое на песок. — Не смотри на меня так. Ты сам был еретиком. Но суть даже не в этом. Мы с твоим приятелем побеседовали по душам и он рассказал немного о тебе и ваших недавних приключениях.

— Не забыл упомянуть свое скотское поведение по части обсуждения чужих тайн? — язвительно прокомментировал Нолан, при этом нахмурив брови. Отчасти причиной такого убийственного нежелания проводить время в компании друзей объяснялось сменой приоритетов в плане развлечений. Тихая, размеренная, а главное мирная жизнь прельщала его куда больше головокружительного веселья.

— Не забыл, — подмигнув, лорд Посыльного Холма таинственно улыбнулся. — Он хотел приехать лично, но решил послать вместо себя кое-кого другого.

Отступив на несколько шагов назад, мужчина учтиво пропустил вперед юную особу, чьи длинные темно-каштановые волосы достигали поясницы. Она остановилась в нерешительности, смущенно глядя на пораженного рыцаря. Прищурившись, принц на секунду усомнился во всем происходящем. Не очередной ли это мираж, вызванный обилием вина в крови? Но ощутив прикосновение женских ладоней к вспыхнувшему лицу, Мартелл рассмеялся. Так, как не смеялся никогда. Поэтому он любил крайний южный регион. Столько приятных воспоминаний, к которым позднее прибавятся новые. Их губы почти соприкоснулись, однако ворвавшийся в сознание голос быстро оборвал идеальное мгновение. Непонятное слово "Дентон" напрочь уничтожило романтичную атмосферу. Влюбленные обернулись и вопросительно посмотрели на наклонившего голову солдата.

— Если будете думать, как назвать ребенка, то мое второе имя Дентон, — вассал пожал плечами, умышленно игнорируя красноречивые взгляды родича.

— Почему ты мне об этом раньше не говорил? — все же оторвавшись от соблазнительных губ девушки, верховный правитель не поверил в услышанное. — Мое второе имя — Хоакин и ты это знаешь. Но свое ты прежде не упоминал.

— А ты не спрашивал, — Фоулер подмигнул озадаченному мальчишке, после чего вознамерился покинуть двор. — К тому же, это что-то вроде личной тайны. Обмен именами — это такой интимный ритуал. Да и ты бы всем разболтал. А я ведь еще знаю второе имя Мэтта.

— Что?! — взревел шокированный сюзерен, требуя возвращения сбежавшего нахала. С нескрываемым разочарованием Нолан выругался, но затем мгновенно изменился в лице. — Раз речь зашла об именах, то, быть может, назовете свое? Иначе я рискую вечно называть вас прекрасной незнакомкой.

— Мадлен из Пентоса, — прошептала гостья, обхватывая крепкую мужскую спину и прижимая спасителя к себе.

Ему определенно нравилась новая жизнь, лишенная кровопролитных войн. Никакой боли, никакого всепоглощающего чувства вины. Пора перестать жить прошлым. Все равно его не вернуть и не изменить.

---

Примечания:

Чтобы читателю было гораздо проще ориентироваться в большом количестве фамилий и прозвищ, я приведу их всех ниже:

Нолан Мартелл — сын Мартина, лорд Же­лез­но­го На­конеч­ни­ка, принц и вер­ховный пра­витель Дор­на по прозвищу "Феникс".

Реми Фоулер — его дядя, лорд Посыльного Холма.

Мэттью Вэйт — лорд Вэйденхолла.

Теофиль Дейн — лорд Падающей Звезды.

Виго Джордейн — лорд Гнезда Виверн.

Andru Donalds — Modern crusaders

Он проклинал тот день, когда решил отправиться в кругосветное путешествие. Черт бы побрал все сумасбродные стремления к вечной славе. Ренси всегда отличался от семьи, в результате чего предпочитал держаться особняком. Ярко выраженное отсутствие честолюбия все же сыграло с ним злую шутку. Отказавшись от роскошной жизни в прекрасной столице и титула десницы, горе-путешественник нанял команду с небольшим судном и даже не соизволил попрощаться с братом — единственным близким человеком. Их общая сестра умерла, совершив самоубийства из-за погибшего на войне жениха, которого убил сам Майкл.

Слишком запутанная история, чтобы вникать в нее или оправдывать свои действия. Оба брата, именующие себя велики львами, совершили непростительную ошибку. Увы, искупления не предвиделось. Поэтому самый младший из немногочисленного семейства сбежал. Так проще. Впервые вдохнув свежий морской воздух, рыцарь даже ощутил желанную свободу. Но счастье, как правило, недолговечно. Попытка сбежать от реальности обернулась погружением в еще более мрачную действительность.

Работорговцы не знают пощады. Им неведома жалость, лишь жажда обогащения. Их постоянно выслеживали и уничтожали королевские патрули, но количество пиратов все равно увеличивалось с каждым годом. Для них одинокое суденышко с командой из двадцати моряков — ничто, мелкий улов, который, к несчастью, упускать нельзя. Надеяться на пробуждение человечности не стоило. Именно по этой причине никто не стал сопротивляться.

Корабль взяли на абордаж за считанные минуты, после чего поставили всех ценных пленников на колени и принялись бросать оценивающие взгляды. За трясущегося и вечно бормочущего молитвы старика, прослужившего матросом почти всю жизнь, вряд ли дадут хотя бы половину необходимой суммы, поэтому от него избавились довольно быстро и хладнокровно.

Несмотря на острую нужду в рабах на плантациях, морские разбойники отличались привередливостью и аккуратно обращались с так называемым товаром. Ланнистер явно переоценил собственные силы, когда бросился на одного из захватчиков. Едва не лишившись руки, он рухнул на палубу с разбитой губой, а затем был окружен еще десятью алчными псами.

Связав большинство заложников, злодеи с преувеличенной восторженностью изучали содержимое капитанской каюты. Нескончаемые запасы лучшего дорнийского вина, коллекция редкого оружия, неизвестно откуда взявшегося у самого обычного морского волка — все это подойдет для жадных торговцев на рынках. Включая, разумеется, новоявленных невольников на собственном корабле. Чудесная ошибка, переросшая в восхитительную иронию.

Пожаловавшийся на боль в треснувшем ребре, несчастный юноша, явно лелеявший мечту разбогатеть благодаря несуществующим сокровищам, получил сильный удар по голове. Рассвирепевший лидер пиратов, обладающий на удивление стандартной внешностью, приказал не портить ценный груз и бережно перенести все в специально приготовленные места.

Ренси заранее отказался от суицидальных порывов, диктующих невыполнимое задание — вырваться из пут и прыгнуть за борт. Невозможно. Со связанными за спиной руками он не выплывет на поверхность. Даже если сможет грести ногами, то вряд ли доплывет до ближайшего островка. Об этом позаботятся ублюдки с желтыми зубами или же акулы — с острыми. Не лучшая перспектива.

— Послушайте меня, — забыв о том, что больше не находится в королевских палатах, Ланнистер машинально перешел на приказной тон, что не понравилось грубоватому на вид мужчине, претендующему на звание вожака шайки. — Мой брат — король Беленора. Он заплатит за меня большие деньги, если вы пошлете ему письмо.

На мгновение воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая шумом волн. Спасение? В проникновенных зеленых глазах блеснул лучик надежды, но исказившиеся от смеха лицо работорговца окончательно уничтожило последнюю цепь упования на лучшее. Вся команда хором поддержала своего бесноватого лидера, принявшегося колотить себя по грудной клетке с непередаваемой яростью. Казалось, внутриутробное рычание и дьявольский гогот смешались воедино, создавая неприятное эхо. Поскрипывающая мачта вторила безумной вакханалии, творившейся на палубе.

— Написать письмо, говоришь? Самому правителю Беленора? А ты продиктуешь? — белокожий шакал с отвратительным акцентом наклонился к стоявшему на коленях узнику. — Так ты у нас важная особа? Не так ли?

— Да, — без колебаний ответил рыцарь, вызывающе глядя на мучителя. Остервенев, уязвленный пират поначалу раскрыл рот от удивления, а затем, опомнившись, поднял налитые кровью глаза на дерзкого юнца.

— Что же, раз так, Ваша милость, то вас мы продадим особому хозяину. Он у нас любит укрощать строптивых. Ты ему понравишься, — ухмыльнувшись себе в бороду, торговец облизнулся и, поднявшись с коленей, с презрением оглядел других членов экипажа. — Но вы, несомненно, можете сойти с корабля. При первом же нашем заходе в порт.

Схватив несчастных, изнывающих от боли матросов за кафтаны, грабители морей перетащили добычу на соседнее судно. С ними обращались, как с животными. Сразу же отобрали одежду, предоставив взамен грязные, изорванные лохмотья. Поместили ни в чем неповинных людей в провонявшей мочой трюм, вместе со свиньями и лошадьми. Периодически поганые мерзавцы высаживались на берегах самого крайнего южного региона — Дорна, и ловили необузданных мустангов, дабы выгодно продать.

Облокотившись на солому, Ренси вытянул затекшие ноги вперед. Разговаривать, тем самым ухудшая всеобщее положение, не хотелось. Затянувшееся молчание — верный признак безысходности. Моряки даже не подозревали, что имеют дело с принцем, но теперь все всплыло наружу. Искать поддержку среди обыкновенной черни не имело смысла. Забавно, ведь он никогда не отличался высокомерием. Скорее в нем проснулась любовь к жизни.

Видя перед собой смирившихся призраков, Ланнистер инстинктивно начинал противиться. Если бы Майкл увидел его в таком состоянии, то, без сомнения, лишь посмеялся бы. На протяжении нескольких дней, принц сидел в беспроглядной тьме и считал количество исчезающих и прибывающих ящиков с неизвестным содержимым. Изредка удавалось понять, что внутри звенят наполненные вином бутылки. Иногда разум погружался в забытье, являя прекрасные, чудесные образы родного дома. Там не было страданий и невыносимой головной боли.

Однако иллюзия развеивались, словно прах на ветру, стоило очередному любителю сквернословия ворваться в импровизированную тюрьму и облить пленников водой в качестве развлечения. Хотя сверху постоянно доносился нестерпимый вой и хохот, внизу по-прежнему было тихо. До безумия тихо. Капли, стекающие по отсыревшей деревянной обшивки корабля, падали на пол со странным интервалом. Со временем эхо начало отдаваться в ушах, окончательно разрушая связь с прошлым. Ренси едва сдерживал рвотные позывы при виде жирных мерзких крыс, подбирающихся все ближе и ближе.

В конце концов они доберутся до оголенных ног и примутся жевать плоть, невзирая на душераздирающие крики беспомощных пленников. Если уже не подобрались. До угасающего сознания доносились воображаемые запахи гниения, перед затянутыми дымкой глазами происходили нереальные картины, возникали образы погибших на войне товарищей и родственников. Отворачиваясь от навязчивых призраков, юноша то отчаянно протягивал руки в полумрак, то смеялся, раздражая соседей, то плакал, не в силах контролировать рвущиеся наружу эмоции.

Он уже раньше слышал про работорговцев и их жертв, похищенных в весьма раннем возрасте и имеющих шанс вернуться домой, будучи дряблыми, иссохшими старцами. Если вообще возвращались. Проклиная собственную самонадеянность, глупец извинялся за все свои прегрешения. На его руках кровь сестры. Ежели пираты будут милостивы и разумны, то убьют никчемного мальчишку раньше, чем пристанут к берегам других стран. Ему хотелось побыстрее предстать пред Творцом и, упав на колени, вымолить прощение за содеянное. Какая нелепица. Бога нет. Или же он попросту оставил всех смертников на этом проклятом судне без опознавательных знаков.

Прошло не менее нескольких суток, возможно, меньше недели. Все та же невкусная еда, явно оставшаяся после знатного пира. Объедки для собак, коими считали почти всех рабов. Раб? Верно, следовало привыкнуть к новому наименованию. Так его будут называть до скончания дней. Изредка моряки перешептывались, сетую на судьба, но при этом обсуждая будущих хозяев. Хозяев? Омерзительное слово. Хозяева бывают у собак, лошадей, но не у людей. И уже тем более не у самого принца, наследника всего Западного региона.

Брат чертового короля не может зависеть от непреклонных бородатых ублюдков. К тому же, главарь разбойников получил несказанное удовольствие от реплик юного и импульсивного Льва. Оказывается, на борту пошарпанного корабля находится особа, приближенная к высокопоставленным министрам. Конечно, он не поверил, но цену может заломить высокую, ссылаясь на опрятную одежду плененного незнакомца, умением читать, писать и изысканно выражаться. В таком случае ему представиться шанс развлекать богатого чернокожего аристократа.

Или же умереть на плантации с израненной от нескончаемых ударов плетью спиной. А может — все вместе взятое. Коснувшись пальцами разросшейся щетины, Ланнистер прерывисто задышал. Он мысленно представил, чем будет заниматься в свободное время и тут же рассмеялся над своей шуткой. Бывшая судовая команда давно сочла его за сумасшедшего и предпочитала не отвлекать от бессмысленных ночных стонов и бормотаний. Хоть где-то он может побыть наедине со своим вскипающим рассудком.

Впоследствии он выяснил, что пробыл в темнице ровно девять дней и ночей. Кто-то удосужился упомянуть об этом, прежде чем отдать приказ немедленно зайти в порт. Точнее — мизерную, укрытую скалами бухточку с прозаическим названием на другом языке. Просидеть столько ночей без движений — мука, но еще сложнее подняться на подкашивающихся ногах и выйти на свежий воздух, впервые ощути порывы ветра на обветренной коже. Кого-то вырвало. Скорчив гримасу, так называемый капитан, с умышленной непринужденностью подошел к ценному заложнику и поклонился, как бы отдавая дань уважения представителю королевского рода.

— Прошу прощения за задержку, Ваше величество, — режущий по ушам акцента выдал в нем жителя Беленора, но отчетливое заглатывание гласных появилось благодаря влиянию заморских краев. По всей видимости, какой-то дезертировавший после гибели Таргариенов моряк провозгласил себя местным царьком и, договорившись с близлежащими клочками земли, вызвался поставлять им живой товар. — Попрошу на берег.

— Я — всего лишь брат короля, — проскрежетал Ренси с достоинством, выпрямившись и чувствуя, как захрустели кости. — Вашей милости будет вполне достаточно.

— А ты крепкий, несмотря на телосложение, — мучитель захохотал, кладя массивную ладонь на дрогнувшее плечо юнца. — Думаю, Кристофер собьет с тебя спесь и научит манерам. Таких салаг он укрощается быстро.

На долю секунды плотно сжатая линия губ упрямого лорда растянулась в улыбки. За такой короткий промежуток времени, проведенный в плену, он успел множество раз утратить всякую надежду и, наоборот, обрести заново. Услышав несвойственное для чужеземцев имя, сын Лорана вздохнул свободнее. Не все потеряно. Он найдет способ договориться с соотечественником. Или, по крайней мере, будет понимать его речь и с легкостью исполнять любые приказы. Всяко лучше, чем прислуживать облаченной в пестрые тряпки обезьяне с кольцами во всех частях тела.

— Даже не надейся на снисхождение с его стороны, мальчишка, — усмехнувшись, пират лишь покачал головой. — Я покажусь тебе заботливым родителем в сравнении с этим подонком. Тем не менее он платит хорошие деньги. Поэтому пошевеливайся и не испытывай мое терпение.

С этими словами работорговец толкнул замешкавшегося солдата, провожая в телегу. Скрип колес, наезжавших на кочки, нервировал. Фыркающие узники подпрыгивали при каждом налете на неровную местность. Живописные окрестности могли бы как-то скрасить плачевную ситуацию, в которой оказался экипаж, но никто не обращал на нее внимание. Ренси, некогда увлекающийся поэзий, также игнорировал чарующую природу. К черту высокие зеленоватые холмы, причудливые деревья, клонящиеся к извилистыми речкам и поразительное глубокое моря, виднеющиеся за горными цепями.

— Я слышал про этого Кристофера, — внезапно заговорил один из заключенных, при этом устрашающе глядя на своих товарищей по несчастью. — Говорят, он настоящий зверь. Наказывает своих рабов за малейшую провинность. Одному пареньку спину до мяса изодрал, поскольку тот опоздал на несколько минут, когда возвращался из деревни, куда ходил за продуктами по поручению самого хозяина.

— Дьявол во плоти, — рявкнул другой матрос, ковыряя ногтем деревянный поручень. — Не хотелось бы мне у него очутиться. Так однажды можно проснуться, увидеть его лик перед глазами и отдать Богу душу уже за это.

— Неужели он настолько уродливый? — поинтересовался Ланнистер, не желавший до этого поддерживать беседу с теми, кого, возможно, никогда больше не увидит. Ему нужна была информация о своем возможном обладателе, как бы грубо это, увы, не звучало.

— Приятель, его непросто так называют Торговцем забвения, — поморщившись из-за нестерпимой боли в области исполосованной спины — полупьяные матросы решили развлечься напоследок — заявил несчастный. — Если все твои россказни про принцев и королев правда, то об этом ты забудешь еще быстрее.

— Захлопните пасти! — ударив по тележке дубинкой, пират зарычал от негодования. — Скоро вам представиться возможность поболтать со своими хозяевами.

Худая кляча, тянувшая повозку, резко повернула направо, подальше от запыленного города. Работорговля запрещалась в крупных селениях — это строго контролировали главные скупщики невольников. В тоже время на окраине происходили настоящие торги. Здесь собирались разные люди: напыщенные вельможи с перстнями на руках, самопровозглашенные цари из ближайших непризнанных королевств, бывшие рабы с хищными, насмешливыми полуулыбками, грубоватые плантаторы, надеявшиеся купить несколько помощников, которых будут кормить хуже, чем бездомных собак.

Все они стремились заполучить желанное по выгодной цене. Никто не собирался работать себе в ущерб. Расхаживая около специальных столбов, к коим привязывали заложников обстоятельств, покупатели осматривали их с завидным усердием. Им не хотелось потратить большие деньги на испорченный товар. Худые, старые, больные, искалеченные — все это второсортная грязь, пригодная лишь для уборки конюшен и свинарников. Впрочем, их, как правило, могли продать за абсурдно низкую цену в качестве дополнения к основному предмету торга.

Ренси, оказавшийся среди чернокожих насильников, бывших разбойников, моряков, жестокосердных убийц и беспробудных пьяниц, презрительно фыркал на каждого, кто осмеливался подойти ближе, дабы рассмотреть знаменитого отпрыска царской крови. Слух распространился довольно быстро, вызывая град насмешек. Но юноша переносил все удары судьбы с высоко поднятой головой. Светлые волосы пшенично-золотого оттенка обрамляли широкое, немного бледное лицо с глубокими глазами цвета выжженной травы.

— Нет, совершенно неприемлемо, — брезгливо произнес незнакомец с напудренными щеками и округлым животом. — Ему недостает мускулатуры. Хотя, безусловно, черты лица интересные. — язык, на котором говорил возможный хозяин, Лев не знал. — Я бы рискнул. Сколько вы хотите за него?

— Прошу прощения, господин, но я, к сожалению или к счастью, уже купил этого раба, — поразительный акцент, напомнивший о доме, резанул по уху, вынуждая поднять отяжелевшую голову. Разодетый с иголочки мужчина явно демонстрировал непривычный для этих мест наряд. Уложенные волосы были слегка зачесаны набок, дополняя образ известного на всю округу Торговца забвением. Как ни странно, но прозвище ему подходило, несмотря на внешнюю учтивость, скрытую за усмешкой. — Вы не возражаете?

— Змей, — единственное, что вымолвил презрительный аристократ, после чего тут же ретировался. Гладко выбритый подбородок нового хозяина дернулся, а краешек губ явил некое подобие улыбки. Тогда стало понятно, что прозвище Змей подходит ему куда больше.

— Полагаю, про тебя мне говорил наш общий знакомый? — полюбопытствовал лорд в зеленоватом кафтане. Опираясь на изящную трость с золотистым набалдашником, житель Беленора присвистнул и дотронулся заключенной в перчатку ладонью до овального лица юноши. — Что же, пожалуй, ты подойдешь. Ублюдок меня не обманул, но не буду его сильно расхваливать, иначе расслабится и в следующий раз не порадует. Я слышал, ты называешь себя братом короля? Какого именно?

— Майкла Ланнистера, истинного правителя Беленора, защитника государства и… — не успев договорить окончание столь многообещающего титула, Ренси вскрикнул от боли. В мгновение ока трость превратилась в дубину, огревшую по бедру.

— Ой, я забыл предупредить, что не выношу долгих, бессмысленных разговоров ни о чем, — приказав находившимся неподалеку рабам отцепить купленного пленника, Кристофер стряхнул несуществующие пылинки со своей одежды. — Тебе стоит к этому привыкнуть, раз ты собираешься служить мне ближайшие пару десятков лет. Но твоя история, несомненно, занимательна. Быть может, я послушаю ее до конца, если мне будет невыносимо скучно. — положив загорелую ладонь на плечо дрогнувшего мальчишке, скупщик невольников услужливо подтолкнул новоявленного слугу к прекрасному игреневому жеребцу, нетерпеливо взрыхляющему копытом землю. — Да, познакомься — это мой конь Фриц. С сегодняшнего дня он — твоя забота. Позднее я объясню, чем ты еще будешь заниматься в моих владениях, но пока скажи — ты же умеешь обращаться с мечом?

— Да, — подавив желание ответить более развернутым текстом, сопровождаемым многочисленными язвительными комментариями, Лев выпрямился, с опаской глядя на недружелюбного мустанга.

— Да, господин, — безукоризненно вежливо произнес рабовладелец, при этом скалясь. Но даже этот неприятный жест удачно гармонировал с внешним видом аристократа. Поймав на себе непонимающий взгляд принца, мужчина усмехнулся. — Называй меня господином. Или повелителем. Владыкой. Хотя последнее уже перебор, но звучит красиво. Так или иначе, не буду тебя пугать в первый же день твоей службы. Думаю, урок ты усвоил и в дальнейшем между нами не возникнет недопонимания. Учитывая тот факт, что мы, вроде как, соотечественники, ты можешь рассчитывать на снисхождение. Но только тихо. — говоривший приложил указательный палец к губам и облизнулся. — Не говори никому, а то многие подумают, что у меня к тебе особое отношение. Это неправильно. Все равны. Все рабы равны.

Взобравшись на коня, хозяин тронул животное, устремляясь легкой рысью в сторону лесистых холмов. Ланнистер недоумевающе огляделся — шансы на побег возросли, поскольку никто не последовал за одиноким всадником. Неужели он приехал сюда один, ради единственного сомнительного раба? Увы. Бежать некуда — повсюду соглядатаи, стражники и покупатели. Возможно, на это и расчет. Придержав недовольного скакуна, Змей повернулся к застывшей фигуре и кивком головы указал нужное направление.

— Ты же не думал, что я захвачу ради тебя средство передвижения. Хочу проверить твои ноги. Для начала. Не беспокойся, галопировать не стану, — утешил повелитель, вновь усмехаясь. — Ах, где же мои манеры? Я так и не спросил твоего имени. Или мне называть тебя братом Майкла Ланнистера, истинного правителя Беленора, защитника государства и так далее и тому подобное?

— Ренси, — пролепетал неудавшийся путешественник, делая неуверенный шаг вперед. Он не выживет в этих краях без поддержки. Конечно, на нем не выжгли клеймо, но он абсолютно неприспособлен к жизни в таких местах. Да и в случае чего за ним наверняка отправят погоню. — Господин.

— Молодец! Ты быстро учишься. Думаю, мы поладим, — хмыкнув, Кристофер перешел на мелкую рысь. — К слову, ты слышал о доме Уэйнвуд, а? Полагаю, ты догадался, по какой причине я спрашиваю об этом? Скажи, мой отец еще жив?

— Семь лет как мертв, милорд, — едва перебирая ногами по неровной возвышенности, сын Лорана боялся потерять связь с реальностью. Слишком много переживаний.

— Какая досада, — безучастным тоном изрек вельможа, качаясь из стороны в сторону в такт лошадиному шагу.

Так они дошли до деревянных ворот, предусмотрительно отпертых заботливыми и запуганными слугами. Именно тогда, войдя в приглашающие врата, юноша, сам того не ведая, пересек черту Ада. На протяжении пятнадцати долгих лет он проклинал все и всех. Любое воспоминание о доме отдавалось болью в изуродованной спине, на которой красовалось множество маленьких, больших, витиеватых и глубоких шрамов.

Торговец забвением, как его именовали на всех прибрежных рынках, иной раз не гнушался лично взяться за хлыст и оставить собственные метки поверх других. Всякий раз, как он заканчивал свою кровавую работу, то снимал перчатки зубами и заявлял, что оказал провинившемуся великую честь. Поэтому тот должен носить эти знаки отличия с гордо поднятой головой.

По ночам, валясь от усталости, Лев обрушивался на стог сена в конюшне, где жил и спал до упора, до первого ненавистного крика петуха. Затем он поднимался, чувствуя нестерпимую ломоту в суставах и шел вместе с остальными на адский труд. Иногда собирал хлопок или отправлялся в деревню за покупками с листком бумаги, на котором аккуратным почерком были написаны необходимые товары, временами тратил целый день на прогулку с хозяйским скакуном — единственная возможность вновь прокатиться верхом и почувствовать себя живым. К несчастью, кто-то из знакомых стал свидетелем этой невинной забавы и пожаловался главному истязателю.

После наказания Ренси провалялся на грязном деревянном полу неделю, постоянно выдавливая из себя нечленораздельные звуки. На спине виднелись кровоточащие и воспаленные раны, прикрытые листиками с целебными мазями. Ему помогали и поддерживали, по неизвестной причине приняв его за возможного спасителя. И неважно, что никто никогда не пойдет за пресловутым освободителем в цепях. Просто людям нужна была какая-то надежда. Поначалу темнокожие невольники относились к одинокому мальчишке с толикой оправданного подозрения и некоего презрения. Но все изменилось, когда принц заступился за несчастную беременную женщину, пойманную на краже яйца из курятника.

— Прошу вас, повелитель, — она сложила руки в молитвенной позе, выронив то самое злополучное яйцо. Змей смотрел на нее с подчёркнутым равнодушием, что наводило неописуемый ужас. — Мы тут почти голодаем.

— Голодаете? Ты? — переспросил наигранно удивленный Кристофер, указывая на уже заметно округлившийся живот. — Под почти ты, наверное, имела в виду не совсем? — с этими словами он замахнулся для предстоящего удара, но возникший перед ним силуэт ошеломил инквизитора. — Что такое?!

— Скажите мне, господин, — брат короля сделал особый акцент на последнем слове. — Вы — человек? — подобный вопрос обескуражил застывшего, покрасневшего палача. — Как вы можете? Вы убили ее мужа на прошлой недели, оставив совершенно одну, без поддержки. И теперь удивляетесь тому, что произошло?

— Знаешь, ты чертовски прав, мой дорогой друг! — неожиданно воскликнул Уэйнвуд, хлопнув в ладоши. — Я совсем не думаю о благе моих подчиненных. Признаться, мне до этого и дела нет. Но раз тебе — есть, то, думаю, тебя не смутит моя просьба. На колени. — зеленые глаза на мгновение вспыхнули, но слабый блеск тут же потух, встретившись с насмешливым взглядом темноватых бездн. — Я должен повторять дважды? Становись на колени и вымаливай прощение за нее.

Щека инстинктивно поползла вниз, оголяя зубы. Тем не менее, Ланнистер исполнил приказ хозяина без промедления. Попросту рухнул на грязную землю, но не посмел проявить слабости и опустить голову. Он смотрел прямо на своего мучителя, отчего тот слегка поморщился, но все же широко улыбнулся в знак одобрения. По привычке коснувшись щетинистого подбородка, лорд внимательно осмотрел коленопреклоненного соперника. Несмотря на внешний вид: поношенный кафтан, усеянный заплатками и дырками, загоревшую кожу, паутинку морщин под глазами, он оставался все тем же воином, проливавшим кровь ради братского престола.

— Мне нравится смотреть, как ты умоляешь, — одобрительно кивнув, изверг хмыкнул и повернулся к насмерть перепуганной рабыне. — Делай так чаще. А пока прогуляйся с Фрицем, он чересчур долго находился в конюшне. Потом я расскажу, какое нашел применение твоим безграничным талантам.

Норовистого хозяйского жеребца ненавидели практически все обитатели поместья. Надзиратели побаивались мощных копыт, силящихся ударить любого, кто осмелился пройти мимо загона, конюхи с опаской поглядывали на навострившиеся уши, когда носили воду или вычищали грязь из подков. Однако вел он себя все равно лучше, чем всадник. Ренси не нравилось следить за этим животным, но постепенно их отношения наладились и переросли в обоюдное согласие находиться в компании друг друга. Впоследствии их начали связывать узы дружбы. Соломенная грива развевалась на бешеном ветру при сумасшедшем галопе, дарящему вкус желанной свободы.

Однажды взбешенный поведением наездника мустанг сбросил его прямо в лужу, что могло нехорошо закончиться для раздраженного коня. Лев, вовремя подоспевший на помощь завопившему повелителю, успокоил возбужденного зверя и отвел в загон. Рабовладелец же пришел в бешенство: избил попавшегося под горячую руку слугу за неуместный вопрос о самочувствии, принялся угрожать обезглавить виновниках произошедшего и повесить его шкуру на стене. Ренси, услышав подобные угрозы, сразу же упал на колени, вымаливая прощение за то, чего не совершал и к чему не был причастен.

— Это ты виноват! Проклятый ублюдок! Ты его научил! — Змей мгновенно растерял все свое самообладание. Светло-каштановые волосы растрепались, прикрыв лоб. — Я повешу тебя, клянусь Богом! — зарычав от всепожирающей злобы, аристократ все же не стал приводить в исполнение свою угрозу, стоило невольнику потешить самолюбие демона. — Что же, сегодня тебе повезло. Ко мне пришел человек, поведавший об одном маленьком развлечении. Бойцовые ямы снова открыты. Ты станешь моим чемпионом. Боюсь, это не вопрос. Если хочешь сохранить жизнь этой глупой скотине и продлить собственную, то начнешь тренироваться уже завтра.

Очередное испытание, ниспосланное Господом, явно поддавшемуся искушению своего злейшего врага — Лукавого. Прошло около восьми лет с тех пор, как Ланнистер был продан в рабство. Его могли сломать физически, но не морально. Большинство заключенных потупляли взор, завидев господина с тростью на горизонте. Но только не он. Не сын Хранителя Запада, брат правителя Беленора и наследник огромной территории. Он по-прежнему оставался принцем, хотя у его брата давно могли появиться новые дети. Но в данном случае это не имело значения. Со своим титулом он не расстанется даже под угрозой смерти.

Но десять лет — большой срок. Если бы кто-то сказал, что ему осталось потерпеть еще пять, то он бы заплакал. Самое страшное во всей это ситуации — неведение. Мало кто мог вынести такие бесчеловечные пытки. Всю свою жизнь он наблюдал за тем, как рабы появлялись и исчезали. Бесконечная вереница черно-белых страдальцев с невысказанной мечтой о свободе. Грустное зрелище. Впрочем, сам Ланнистер не мог жаловаться. К нему относились по-особому, называя цепным псом чужестранца. Под таким прозвищем он и выступал на арене. Изредка его называли Ваше величество. В качестве насмешки, но он научился не обращать внимания на обыкновенных плебеев.

— Ты молодец! Прекрасно держался, — похвалил Кристофер после очередного поединка, впечатлившего зачарованную публику. — Я бы не смог выстоять с одной деревянной дубиной против хорошо вооруженного соперника в броне, но ты справился. Правда, в следующий раз попытайся сделать это быстрее и не получить ран. Это было не так эффектно как в прошлый раз, понимаешь? А люди, они хотят зрелищ. За это они нам платят хорошие деньги. — похлопав опытного бойца по плечу, Уэйнвуд повернулся к выходу, но все же остановился на половине пути. — Чуть не забыл. Здесь же и твой выигрыш тоже. Возьми. — он вложил несколько монет в огрубевшую мужскую руку. — Не знаю, пригодятся они тебе или нет, но ты заслужил. Но прими во внимание мои замечания.

— Благодарю, господин, — слабо улыбнувшись, победитель сжал монеты в кулаке. — Я исправлюсь.

Он мог бы купить новый кафтан или орудие для боя, с разрешения хозяина. Но не стал. Какое-то странное предчувствие овладело им. Он соберет необходимую сумму для… Собственного спасения? Но каким образом? Мысль, повисшая в воздухе, осталась в закромах памяти. Невзирая на соблазн, он продолжил сражаться во имя несуществующей цели. Добиваться славы на ристалище, круша одного противника за другим, ломая кости чернокожим гигантам, чьи мышцы буквально лопались от напряжения. Человеческая кровь не единожды попадала на язык, оставляя мерзкий металлический привкус. Вытирая окровавленное лицо тряпкой, Ренси глядел вслед проигравшим, которых обычно уносили с переломанными костями или вырванным сердцем.

— Ты не представляешь, сколько раз мне предлагали купить тебя за весьма уместную цену, — блаженствовал соотечественник, впервые не выказывая привычного недовольства или раздражения. — Черт, я бы разбогател и купил бы половину этого поганого города. Но мы же вроде как друзья, а их не продают, верно? Кто бы мог подумать, пять лет на арене и ни единого проигрыша. Великолепно. По такому случаю я позволю тебе завтра же сходить на рынок и купить доспехи. Можешь даже прокатиться на Фрице, я сегодня добрый. Все равно эта скотина ни на что не годна.

— Спасибо, милорд, — вежливо поклонившись, пленник удалился в свой небольшой сарай, построенный отдельно для него. Не желая выделяться, он редко ночевал там, лишь когда нуждался в одиночестве. Зайдя по дороге в конюшню, полную лошадей самых разных мастей, воин прошествовал к отдаленному загону. — Здравствуй. Как ты тут?

Проведя рукой по белой полоске на вытянутой морде, мужчина тяжело вздохнул. Им предстояло совершить увлекательное путешествие длиной в несколько часов. Этого вполне хватит, чтобы почувствовать себя живым. Боясь услышать отвратительный смех хозяина, решившего поиздеваться над своим рабом, Лев заснул прямо на сене, не переживая насчет привычного запаха и опасной близости подкованных копыт. За все приходится платить, этот урок он усвоил. Никогда прежде он не вспоминал о потерянной семьей, однако, по неизвестной причине, именно в эту ночь ему приснилась погибшая сестра. Впервые за десять лет. Проснувшись в холодном поту, принц увидел перед собой два немигающих черных глаза. Фриц стоял над ним, прикрывая собственным телом.

— Мы не должны быть здесь, — аккуратно коснувшись мерно вздрагивающих ноздрей, чемпион ощутил теплоту на коже. — Мы с тобой не рабы.

Провалившись в забытье, Ланнистер проснулся гораздо позже обычного. Никто не разбудил его на рассвете, облив холодной водой — так время от времени развлекался напившийся Змей. Посчитав это хорошим знаком, боец вывел недовольного скакуна. Уздечку и седло брать не позволяли и он не рискнул нарушать этот запрет. Свобода познавалась в отсутствии кандалов. Поздоровавшись с рабынями, негласный лидер общины взобрался на крепкую спину и постарался скорее убраться из угнетающего поместья. Встречавшиеся по дороге недруги не посмели выказать неудовольствия. Они боялись знаменитого цепного пса, не проигравшего ни одной битвы один на один.

Въехав в городскую черту, рыцарь не стал поворачивать к необходимым лавкам. Ему захотелось еще раз ощутить упоительный морской воздух. Убогий порт остался на том же месте. Как забавно. Десятки причудливых кораблей, от большого до малого, со странными рисунками на парусах выстроились в своеобразный ряд. Внезапно в голову пришла безумная идея. Может, одно из этих суден идет к берегам Беленора? Это вполне возможно. Может, ему удастся проникнуть туда или купить место, ведь в кармане все еще позвякивали честно заработанные монеты. Слишком просто. Его могут узнать в любой миг и доложить Торговцу забвением. Но он может оправдаться. Он сможет придумать что-нибудь. К счастью, никто не признает в нем раба, поскольку их не клеймили, так как Уэйнвуд не признавал испорченный товар. Поэтому его примут за бедного путника с конем.

— Скажите, куда идет этот корабль? — словно невзначай поинтересовался известный борец, упорно глядя в глаза свистящему матросу. Обветренное лицо выражало неподдельное равнодушие, но, зациклившись на мустанге, кустистые рыжие брови поползли вверх.

— В вольный город Юнкай, господин, — вздрогнув от услышанного, Ренси взглянул на поднимающуюся вдали волну. Он часто видел море издалека, когда приезжал на рынок в сопровождении хозяина.

— Этого хватит, чтобы отправиться с вами? — соблюдая величайшую осторожность, будто все происходящее подстроил сам Уэйнвуд ради забавы, принц показал горсть монет, предназначенных для покупки новых доспехов.

— Конечно! — воскликнул удивленный матрос, завороженно изучая предлагаемую сумму, которая по совместительству являлась выкупом из собственной тюрьмы. Он мог бы давным-давно воспользоваться шансом на побег, но непонятный страх все это время сковывал душу. Первобытный страх. — Вот только без лошади. Капитан не возьмет ее на борт.

— Пожалуйста… мы же были вместе, — невнятно пробормотал заложник демона, дыша с какими-то странными промежутками. — Я доплачу столько, сколько потребуется. Я могу работать на корабле. Умоляю.

— Мне жаль, но капитан на это не пойдет. Мы везем ценный груз, — почесав макушку, моряк отрицательно покачал головой и с неподдельным сожалением посмотрела на откровенно запаниковавшего незнакомца. Все кончено. Это знак. Ничего не выйдет. Лучше вернуться, пока его исчезновение не вызвало подозрений. — Но вы можете его продать прямо сейчас. Выручите больше серебряных монет. Эй, приятель, иди сюда! — эти слова были обращены к другому матросу, гораздо старше и опытнее, если судить по виду. Настоящий морской волк с разросшейся по всему лицу бородой. — Этот господин желает к нам, но места для его скотины у нас нет. Вы же вроде как везете экзотических животных в Астапор. Может, упряжная вам пригодится?

— Хороша животина, спору нет, — после осмотра, длившегося целую вечность, заявил скупщик. — Потянет на пять золотых или тридцать серебряных. Как вам угодно? — Ланнистер машинально прижался к длинной шее. Тридцать серебряников? Этот жест явно не ускользнул от проницательного покупатели, заставив нахмуриться. — Ладно, ваша цена?

— Я не могу его продать… не могу этого сделать… он… он, — он мне не принадлежит. Следовало признаться, но кому от этого станет лучше? Сглотнув застрявший в горле ком, житель Беленора с трудом вымолвил: — Вы обещаете хорошо о нем заботиться?

Не скрывая своего изумления, мужчина почесал подбородок. Раздумывая мгновение, он осмелился подойти ближе и протянуть руку в направлении вытянутой морды. Зверь угрожающе зафыркал, чего и следовало ожидать. Но это не смутило человека, привыкшего иметь дело с самыми опасными тварями этого мира, поэтому он весьма ловко накинул принесенную помощниками веревку на изящную шею. Дрожавший и заговаривающийся раб все еще прижимался к другу, с которым пережил все лучшие и худшие моменты их совместной жизни, изредка разделенной деревянным забором.

— Я так не могу, — неожиданно признался новый владелец потрясающего игреневого скакуна. — Считайте, что я одолжил его у вас. Если нам доведется встретиться, то я не стану требовать с вас платы за его возвращение. Как его зовут?

— Фриц, — нерешительно ответил чемпион, пробуя ненавистное имя на вкус. Оно совсем не подходило такому преданному товарищу, каковым являлось это поразительное существо.

— Странное имя для лошади, — кисло улыбнувшись, проговорил капитан соседнего судна, готовящегося к отплытию.

— Верно, назовите его по-другому, — взмолился рыцарь с отчаянным пылом. Глаза все еще горели, являя потрясающую смесь разных оттенков зеленого. — Это нехорошее имя. Оно проклято.

Неуверенно кивнув, пораженный скупщик уже намеревался вернуться на судно, но так называемый товар вдруг заупрямился и принялся вырываться из силков. Ноги с завидной яростью, оголяющей витиеватые ниточки вен, впились в землю. Громкое ржание разнеслось по всему порту, привлекая излишнее внимание. Ренси, наконец-то очнувшийся от непонятного анабиоза, подбежал к верному соратнику и, обняв за шею, зарылся в мягкую гриву. Простояв так несколько минут, принц аккуратно, не делая резких движений, приподнял крупную голову и взглянул в глубокие черные глаза, смотревшие на него с пониманием и… любовью. Прижавшись лбом к родной белой полоске, невольник шептал слова утешения.

— Мы еще встретимся, клянусь, — подав едва заметный знак, боец позволил увезти единственного друга, который перестал брыкаться и покорно последовал за мягким, но требовательным хозяином. — Прощай.

— Зря вы не взяли денег, милорд, — голос ворвался в подсознание и неприятно кольнул в области сердца. — Могли бы выкупить лучшую каюту с питанием и еще бы немного осталось.

— Я не собираюсь нежиться в постели целыми днями. Дайте поговорить с капитаном, чтобы наняться на корабль. Я готов заплатить за это, лишь бы убраться отсюда. Как называется судно?

— Если переводить на общий язык, то Победный Ветер или Ветер Победы. Как вам больше по душе, — Ренси ничем не выдал своего волнения от услышанного. Это знак. Все будет хорошо. Отныне. Боязливо ступив на деревянный помост, беглец внезапно натолкнулся на вытянутую руку стоявшего справа моряка. — Я еще не видел раба, который бы осмелился на такое. Вас немало таких здесь встретишь, но ни один еще не осмеливался подойти ближе, чем на пару метров. Я уже молчу о том, чтобы просто заговорить с кем-нибудь из нас. Не бойтесь, я не верну вас обратно, но мне все же любопытно, как вы это сделали? Как побороли эту порочную власть страха?

— Я не родился рабом, капитан, я стал им по вине обстоятельств, — мужчина хмыкнул, после чего убрал препятствие в виде собственной ладони, позволяя идти дальше. Он обо все догадался. Сразу же. Но решил испытать незнакомца. Судя по внешности, он занимался мореплаванием от скуки, при этом беря на себя обязанности перевозчика какого-нибудь груза — также благодаря смертельной усталости от всего насущного. Чем-то они были похожи друг на друга.

Облокотившись на одну из бочек, Ренси таким образом сохранял равновесие. Иначе просто потерял бы сознание и рухнул на палубу. Пятнадцать лет. Сумасбродный юноша, дерзко бросивший вызов всему миру, умер слишком давно. На его место пришел изуродованный жизнью мужчина. Но теперь все закончилось. Все отошло на второй план: Торговец забвением, держащий окровавленный хлыст и хохотавший своим безумным, дьявольским смехом, огромный дом с кроваво-красной крышей, темнокожие плантаторы, вытирающие пот с мясистых лиц, ликующая толпа, заслышавшая хруст костей, плачущие дети, лишившиеся матери, брыкающийся Фриц. Все это не имеет больше никакого значения. Юнкай отказался от рабства. Это сейчас важно.

Примечание к части

Немного примечаний: эта история не претендует на историческую достоверность. Это скорее некая помесь, весьма поверхностная, "12-ти лет рабства" и "Боевого коня", хотя идея пришла ко мне раньше просмотра этих фильмов. Тем не менее, они вдохновили на написание истории про человека, попавшего в тяжелую жизненную ситуацию. С основной эпопеей (ссылка указана в шапке) данную историю связывают лишь персонажи.

Чтобы вы не путались: Ренси Ланнистер (главный герой) — брат Майкла Ланнистера, дядя его сыновей (Клауса, Элайджи, Кола, Финна и Хенрика, играющих важную роль в основной истории). В тексте неоднократно звучат такие прозвища: Лев (в гербе Ланнистеров изображен лев), принц (его брат является королем Беленора) и прочее. Ренси коротко появляется в "Узах крови" в последних главах, если вас интересует его дальнейшая судьба. Но в будущем я хочу написать продолжение этого отрывка.

Кристофер Уэйнвуд — он же Торговец забвением, купивший Ренси. Является одним из главных антагонистов в книге "Узы крови", однако о его прошлом там почти ничего не сказано. В тексте его также называют Змеем или Змеей.

Если коротко, то к данной работе у меня большие претензии. Она писалась очень долго, с большими перерывами, потом очень быстро, поэтому я считаю ее одним из неудачных экспериментов. Но удалять после десяти написанных страниц стало жалко. Может, кому-то придется по душе, но недостатков здесь, несомненно, больше, чем могло бы быть при более добросовестном труде.

She Wants Revenge — First, Love.

Hollywood Undead — Pain.

Он поклялся навсегда забыть о войне. Стереть из памяти эти ужасные, холодящие душу воспоминания. Забыть въедливый запах крови, перестать чувствовать его на языке и каждый раз сплевывать. Закрывая глаза по ночам, он погружался в худшие мгновения собственной жизни. Резко вскакивая с постели в холодном поту, он лишь стонал и заваливался на другой бок, не в силах совладать с адской головной болью. Не имеет значения, сколько пройдет времени — год, десять лет или пятьдесят — мука не исчезнет.

Горькое послевкусие все равно останется, равно как и все остальное. Невозможно от этого сбежать, невозможно с этим бороться. Простое смирение тоже не решит проблем. Следует попросту научиться жить с чувством беспомощности и осознанием того, что он повинен в гибели близкого друга. Потрясающе. Оказывается, статус победителя и прославленного ветерана дорогого стоят. И хотя размеренная семейная жизнь едва заполняла пустоту в сердце и временами казалась невыносимо скучной, она все же принесла необходимое умиротворение.

Разгуливая по набережной, любуясь изумительными картинами природы, Баратеон тяжко вдыхал свежий воздух, не оскверненный привычным зловонием. Окружение не понимало его. Казалось бы, ты выиграл одну из самых масштабных войн, коих не видывали со времен злополучного восстания. Так радуйся, гуляй, пей, веселись и ни о чем не думай. Нет, нужно ходить с угнетающим выражением лица и фыркать на каждого встречного, кто посмеет сделать замечание или предложить развеяться.

Отринув все полезные советы местных бражников, юноша решил заняться посевами вместе с крестьянами. Поднимаясь на рассвете, он выезжал из замка и пропадал на весь день. Домой он возвращался потным, раскрасневшимся, утомленным и едва способным складывать слова в предложения. Темные волосы, слипавшиеся от пота, постоянно падали на глаза, вынуждая откидывать их назад при любой возможности. Разросшаяся по всему подбородку щетина превращала некогда жизнерадостного и беззаботного мальчишку в уставшего от жизни человека, согнувшегося под тяжкой ношей мученика.

Несколько новых шрамов на теле дополняли образ. Игнорируя друзей, искренне желавших исправить ситуацию, лорд постепенно замыкался в себе. Швырять камни в водную гладь, наблюдать за копошащимися воронами с башен, убивать сутки на охоту на оленей, чтобы, в конце концов, выпустить пойманного зверя на волю — все это лишь побег от суровой реальности, которая рано или поздно настигнет заблудшую душу. Но проще притворяться, что все хорошо, нежели дать волю эмоциям. Признать свою слабость и попытаться бороться с ней.

Но последней каплей стало вовсе не подчеркнутое равнодушие, а повешенный на стену молот. Символ непокорной, несломленной и неуязвимой натуры был предательски отброшен в сторону. Как ненужная вещь. Устаревшая безделушка, ранее доставлявшая удовольствие, но пресытившая. Таким образом он отрекся от всего произошедшего. Сдержал клятву, данную самому себе. По крайней мере, конфликт со своим внутренним монстром можно считать решенным.

Чего не скажешь об участившихся ссорах с боевыми товарищами и супругой. Лилит умоляла Вильгельма забыть о солдатском прошлом, но не думала, что все зайдет так далеко. Непрекращающиеся размолвки иной раз доходили до яростно разбитых ваз, разломанных картинных рам и разбитых в кровь об дверь кулаков. Однако все они неизменно заканчивались бурными ночами. Наслаждаясь друг другом, пара быстро забывала о насущных проблемах. Но однажды воин сорвался. Не выдержал всех этих извечных проволочек. Не выдержал бесконечного давления.

Достаточно. Он поклялся навсегда забыть о чертовой войне. А она преследовала его. Не давала покоя. Ни во снах, ни наяву. Лорд медленно сходил с ума. Одно помутнение и тысячи витиеватых оправданий. Накричав на безвинных стражников, Олень сразу же принялся опустошать винный погреб. Редкие напитки, хранившиеся слишком уж давно, были кощунственно уничтожены. Половина разлита на каменный пол, другая — оставлена без пробок в самом дальнем углу.

Конечно, она нашла его в не самом лучшем состоянии: осунувшегося, растрепанного и с идиотской полуулыбкой на устах, выдающей внутреннюю опустошенность. Хватит играть роль жертвы. Хватит бездействовать и жалеть самого себя. Ты был великим и непобедимым солдатом, командиром огромных подразделений с королевскими знаменами, непревзойденным мстителем, карателем убийц собственных родителей. А теперь — бесполезный, никчемный кретин. Но он даже не слушал весь этот поток очевидных замечаний. Просто усмехался, продолжая разорять свои же запасы.

Лилит внезапно поняла, что над ней глумятся. Не воспринимают всерьез. Это самая страшная ошибка, которую только мог допустить поганый рогоносец. Однажды дядя выпил лишнего и произнес целую речь о беспечности женского пола, после чего она сбежала. И не зря. Ей удалось не просто оказать неоценимую услугу самому королю, но и спасти несколько знаменитых ветеранов, а затем — практически целое войско из лап кровожадного Лжепророка. Может, в скучные летописи ее подвиги не запишут, а вот благодарные взгляды останутся.

— Знаешь, в чем заключается твоя проблема, несчастный сирота? — заявила пока что единственная здравомыслящая правительница Юго-Восточного региона. Заправив выбившуюся светлую прядь обратно за ухо, она присела возле глупого юнца. Аромат выдержанных солнечных напитков чувствовался даже на большом расстоянии. — Ты всю свою жизнь жил в каком-то выдуманном мире. Испытывал жалость к самому себе, ненавидел окружающих. Казалось бы, ты избавился от этой чуши, когда снова возвратился домой. Но это не так. Раньше я послушно дожидалась, пока это пройдет, но у всего есть предел. Иная недалекая простушка, быть может, и могла смириться с тем, что ей придется, как хорошо обученной собачке, наблюдать за твоим падением на дно, а потом терпеливо ждать твоего возвращения из прекрасного мира винных паров, но это не мой случай. Последнее время я жажду чаще выходить на воздух или к морю, но мне приходится жертвовать этой привилегией в угоду твоим буйствам. Я все чаще обдумываю возможность уехать отсюда.

— Ты вольна поступать так, как тебе заблагорассудиться, — Баратеон едва выговорил последнее слово. Язык заплетался, мысли путались, переплетались с фантазиями. — Я не собираюсь отстраивать золотую клетушку и держать тебя там до конца нашего брака. — почему-то широкая улыбка вновь заиграла на небритом лице. — Черт, да ты в любую секунду можешь нанять корабль и навестить дальних родственниках на тех странных берегах с труднопроизносимым названием. Я не буду просить тебя играть роль той самой собачонки и оставаться со мной.

— Оказывается, я недооценивала твои ораторские способности. И Клаус тоже, судя по всему. Ты умеешь бравировать, когда тебе это выгодно, — скептически подняв бровь, Лилит тяжело вздохнула. Не сдвинувшись с места, она нащупала ближайшую раскупоренную бутылку и, запрокинув голову назад, сделала глоток. Прищурившись и фыркнув, Вильгельм неодобрительно цокнул языком.

— Ничего себе, — изрек явно удивленный бражник. — Это действительно так много значит для тебя? — прежде, чем швырнуть полупустой сосуд через весь подвал, девушка испытала неподдельное чувство отвращения. Не к мертвецки пьяному мужу. К себе. — Мне прямо захотелось перенестись к тому судьбоносному дню нашего знакомства. Когда это было? Не подскажешь?

— Ты не помнишь нашу первую встречу? — иронично поинтересовалась жительница островов. — Самый худший день моей жизни.

— Думаю, что не самый, но он бы определённо попал в список, — салютовав приятной собеседнице очередной бутылкой, Сохатый не скрывал своего блаженства. — Кстати, в тот день я попытался жить. Забавно, неправда ли?

— Ублюдок, — не удосужившись взглянуть на распростертого на полу победителя, она скрылась за дверью.

Островитянка окончательно убедилась в бессмысленности всех разговоров. Убедить себя собрать необходимые вещи и отдать соответствующие распоряжения было еще труднее, чем продумать план дальнейших действий. Интересно, что скажет дядя при таких обстоятельствах? Снова начнет сетовать на бессилие женщин перед сильными мира сего? Видел бы он сейчас одного из их представителей, валявшегося на бочках и пытающегося дотянуться до стекла. Омерзительно. Опустившись на постель, юная хозяйка замка прижала ладони к лицу. Непослушные слезы все же оставили после себя солоноватый привкус.

По телу словно прошел электрический разряд, стоило ей почувствовать эти до боли знакомые прикосновения, обжигающие оголенную кожу. Вильгельм прижался к ней, позволив собственной груди соприкоснуться с дрожавшим позвоночником. Пальцы с легкостью проникли под платье и остановились на напряженном животе. При этом их владелец оперся подбородком на хрупкое плечо и принялся раскачиваться, будто корабль.

— Ты слишком быстро сдалась, дорогая, — констатировал Олень жалостливым тоном. Из-за этого еще больше захотелось отстраниться. Ведь он прав, черт возьми.

— Катись к черту! — почти закричала леди Харлоу, привыкшая к девичей фамилии. — Я готова уйти. Оставь меня в покое. Ты, кажется, нашел общий язык с тем дорнийским вином.

— Ты не уйдешь, — убрав мешавшие ему светлые волосы, мужчина коснулся губами ее дернувшейся шеи. Улыбаясь самому себе, Баратеон не собирался останавливаться и решил укусить супругу за мочку уха. Как только он впился в ушной хрящ, то сразу же ощутил, как расслабившаяся Лилит плотнее прижалась к нему и обвила его шею. — Я не готов к твоему уходу.

Закусив губу, неудавшаяся беглянка начала проклинать себя за то, что его касания и умопомрачительный шепот вновь заставили чувствовать. Сделав глубокий вдох, на мгновение забывшись в ощущениях, она все же резко повернулась лицом к партнеру и вздернула подбородок. В это же время ее ноги плотно обвили мужскую талию. Как бы тщательно он не брился, легкая щетина все равно проявлялась на следующий же день. Она сводила с ума.

— Я пообещала себе, что отныне наша близость будет ограничиваться одними только взглядами, — ухватившись за ворот испачканного кафтана, она потянула их обоих на простыни, смягчившие падения. — Близость без прикосновений.

— Какая жалость, но ты буквально только что стала клятвопреступницей, — сообщил рыцарь своим покровительственным голосом. Поцелуи становились все грубее. — К сожалению, ты любишь меня. И это не исчезнет только потому, что ты сама убедила себя в обратном.

Так и есть. Скорее всего это была основная причина, по которой она сказала "да". Тот сентиментальный момент всплывал в памяти на протяжении всей долгой ночи. Три, четыре или пять восхитительных дней. Счет потерян. Их никто не тревожил. Слуги и вельможи, конюхи и вассалы — все отошли на задний план. Впервые. В таком режиме они существовали бы еще дольше, но обязанности верховного лорда кто-то должен исполнять.

Если бы какой-нибудь сердобольный зевака предупредил о том, что мальчишке придется часами сидеть на неудобном троне и выслушивать жалобы просителей, то Вильгельм похоронил бы все планы о мести еще в зародыше. Сплошные потоки неконтролируемого людского нытья. На войне и то было веселее. Разнообразие и предсмертные крики противников — лучшее лекарство.

С другой стороны, он снова вернулся к той одержимости. Переживания, воспоминания… Снисходительная улыбка спадала с лица, а взамен приходили видения. Раздробленный череп Кая, близкого друга, валявшегося в собственной запёкшейся на песке крови. Безжизненное тело матери, искривленное и разлагающиеся. Трупы с отрубленными конечностями, остекленевшими глазами и объеденными воронами ликами. Вздрогнув от неожиданного голоса, раздавшегося у самого уха, Баратеон непроизвольно стиснул челюсти.

— Снова он? — даже не стараясь натянуть вежливую улыбку, правитель Юго-Востока с нескрываемой неприязнью следил за вошедшим в зал. Он не умел притворяться. Не видел в этом смысла. — Первый раз я отказал в твоей абсурдной просьбе две недели назад. Потом отказался принимать тебя. Но ты все равно здесь.

— Я прошу прощения, что доставляю вам неудобства, повелитель, — склонив голову и кивнув в знак уважения, мужчина тут же выпрямился. Низкого роста, немного сгорбленный и разодетый с иголочки кавалер расшаркивался перед юнцом. — Хочу попытать удачу еще раз. — коснувшись морщинистыми пальцами разросшейся по подбородку буро-серой щетины, Грегори прокашлялся. — Его величество пообещал очистить всю местность от так называемых нечестивцев. Вы обязаны…

— Я больше не принимаю участие в охоте за головами, — оборвал юноша, не позволяя напоминать о каких-то там сомнительных договоренностях. Он вычистил регион, но заключил соглашение с остальными вассалами и владельцами земель, что необнаруженные и скрывающиеся преступники — их забота. — Обратитесь напрямую к вашему сюзерену и получите желаемое.

Олень был готов оказать поддержку, но только в самых патовых ситуациях. Конечно, это вызвало недовольство со стороны общества. Гарант безопасности отказался им быть. Какая ирония. Непрошеный гость, по всей видимости, ожидал такого ответа. С наигранным равнодушием он принялся разглядывать дерзкого юнца. Значит, лорды были правы и никакой помощи ждать не стоит.

— Боюсь, мне придется написать в столицу и уведомить о вашем решении, — повисла неловкая пауза, предшествовавшая своеобразной игре в гляделки. Осознав услышанное, Сохатый практически вскочил с трона. Слуги испуганно переглянулись и съежились в ожидании господской реакции. Жалобщик, воспринявший затянувшееся молчание как свой успех, продолжил: — Вы отказали мне в помощи без уважительной причины. Надеюсь, государь уладит возникшее между нами недопонимание и напомнит вам о вашем же долге перед державой.

— Державой? — не выдержав, взревел Баратеон. Побагровевшее лицо вытянулось от искреннего возмущения, глаза налились кровью, а вена на бычьей шее вздулась. Все можно стерпеть, но не возвращение в прошлое. — Я ничего не должен этой чертовой стране! Ничего не должен проклятому Клаусу! — спускаясь по ступенькам, Вильгельм все ближе и ближе подходил к своему зарвавшемуся вассалу. — И я точно ничего не должен тебе, поганый трусливый ублюдок.

— Милорд! — попытавшийся вмешаться советник получил в ответ уничтожающий взгляд безжизненных серых глаз. Предостережение возымело действие — все снова замолчали.

— Я давно заплатил по всем счетам, вернул все кровавые долги и при этом не запятнал свою честь, но потерял слишком много, чтобы гордиться этим, — возвышаясь над перепуганным ленником, лорд чуть склонил голову, дабы перейти на угрожающий шепот: — Убирайся отсюда, пока я действительно не вспомнил о прошлом и не выпотрошил тебя прямо здесь.

— Ты выжил из ума, мальчишка! — задыхаясь от негодования, воин все же не рискнул сорваться на крик. Отставной солдат, не побывавший ни в одной битве, избежавший масштабных войн и разрушений, не мог понять молодого ветерана, прошедшего через все круги Ада.

— Да, мне нравится быть сумасшедшим, — улыбнувшись уголком губ, Баратеон сделал неопределенный жест рукой. Таким образом аудиенция была закончена.

Развернувшись, юноша скрылся из виду собравшейся толпы. В скором времени ему донесли о том, что проситель, выругавшись, сел на коня и ускакал прочь. После этого жизнь пошла своим чередом. Проблемы будто бы исчезли, отношения с окружением нормализовалось. Было приятно выезжать из замка в предрассветное утро, слушать шум морского прибоя и исследовать обломки кораблей, выброшенных на берег. Это напоминало о детстве, проведенном с братьями. Которых уже нет в живых.

Удивительного, как из одного приятного воспоминания могут родиться тысячи тех, что хотелось забыть. Решая малоинтересные трудности с сохранением урожая на будущий год, реконструкцией разваливающейся северной башни и финансированием очередной церкви, неопытный владыка постепенно начинал привыкать к своей роли. Лишь бы не вспоминать о сражениях и не принимать в них участие. Даже во снах.

— Ты обленился настолько, что сановники доставляют все важные письма лично мне, — леди Лилит, уставшая от бесконечных жалоб со стороны придворных, нередко принимала ответственные решения за супруга. На сей раз она перебирала пальцами по пожелтевшей бумаги. Протянув руку, лежавший на кровати рыцарь намеревался забрать послание, но оно мгновенно оказалось прижатым к женской груди. — Погоди. Я вскрыла печать, ты же не возражаешь? Тут все довольно скучно — тебя пригласили на празднование именин лорда Транта-младшего и единственного. Ты убил его отца, помнишь?

— Предлагаешь сэкономить на подарке? — иронично поинтересовался расслабленный правитель, разглядывая старую картину в центре апартаментов. — Мой ответ ты прекрасно знаешь — нет. Я ненавижу светские мероприятия и обильные застолья. За всю кампанию Клауса мне доводилось напиваться чаще, чем ездить верхом. Простая трата времени.

— Я предвидела такой ответ, поэтому заранее известила, что приеду одна, так как Его непокорному высочеству не здоровится, — тоном, не допускающим возражений, объявила девушка. Впрочем, никто не собирался ей перечить. — Мне нравится, когда мы друг друга понимаем.

Блаженствуя в полнейшем одиночестве, Вильгельм полностью окунулся в любимые занятия. Разведение охотничьих псов, изнурительная скачка в опасных местах, охота на коварных тварей, блуждание по ночному лесу в поисках крова у отшельников. Их удивленные лица и отпавшие челюсти при виде самого господина доставляли тому неимоверное удовольствие. Умышленно игнорируя навязчивых советников, хитрец под благовидным предлогом выходил из замка, медленно шествовал к конюшням и исчезал на несколько часов. Возвращаясь обратно, он лишь отмахивался от просьб и претензий.

На следующие сутки спокойной, беспечной жизни Оленьи Рога посетил горделивый аристократ, на чьих знаменах расположился черный спящий лев. Попросив встречи с властителем Штормовых Земель, вассал терпеливо ждал в главном зале. Прошло уже полгода с момента окончания военных действий, но он ни капельки не изменился. Все те же взъерошенные темно-каштановые волосы, сияющая полуулыбка и борода, аккуратно украшающая выступающий подбородок и верхнюю губу. Они не виделись больше месяца, а для закадычных приятелей это довольно долгий срок.

— Вили, я чертовски рад тебя видеть! — расставив руки в разные стороны, мужчина в пестроватом кафтане готовился снизойти до объятий.

— Лорд Грандинсон, так меня называет только моя жена! И только в особых случаях! — изменившись в лице, сир нахмурился, однако не смог продержаться дольше шести секунд. — Если не преследует цели унизить меня на публике.

— Полагаю, это срабатывает! — прокричал Джером, тут же обхватывая крепкую шею товарища. — Мне кажется, ты разжирел. Что ты делал все это время?

— Наслаждался всеми прелестями жизни, мой бестактный друг, — съязвил Олень, не в силах удержаться от своих извечных спутников — иронии и сарказма. — А почему ты здесь? Я думал, половина населения поедет на этот идиотский праздник непонятно чего.

— На самом деле так и есть, — подтвердил гость, пожимая плечами. — Я направлялся в ту сторону, но решил по дороге заехать к вам узнать, не уехал ли мой сюзерен. Думал присоединиться и скрасить свое унылое путешествие. Представь, каким же было мое удивление, когда мне сообщили, что чета Баратеонов разделилась. Вы поссорились?

— Сохранение моего брака явно волнует тебя больше, чем меня, — посмеялся Сохатый, рассматривая вычурный наряд соратника. — Шутка. Я с самого начала заявил, что не собираюсь посещать никакие мероприятия. Приятно знать, что с моим мнением кто-то еще считается.

— Признаться, я тоже до последнего думал, что ты — декорация, — вовремя отскочив от предстоящего удара, Грандинсон усмехнулся. — Да брось, поехали. Будет весело. Я же там буду. Можем задержаться и написать Клаусу. Думаю, через неделю он сможет составить нам компанию.

— Я погляжу, тебе на месте не сидится. Не пробовал обзавестись женой? — приказав сновавшим неподалеку слугам подать графин вина, Вильгельм проводил старинного друга в специальную комнату.

— И стать таким же скучным, как ты? Нет, пожалуй, откажусь от такого щедрого дара. Не хочу нарушать многовековые традиции. Мой отец подобрал себе спутницу жизни, когда его отец прибег к угрозам лишения титула и прочего.

— Но твой отец мертв, — услужливо напомнил Баратеон, наполняя кубок до краев. Им не нужны шумные увеселительные прогулки, все можно обсудить лично.

— Теперь ты понял, в чем смысл? — подмигнув, Джером наконец-то распробовал вино. — Дорнийское. Чудесный вкус. Оказывается, они умеют не только стрелы отравлять. Кстати, насчет них. Ты все еще отправляешь письма Мартеллу? Или вы встретитесь ближе к… существует такой месяц под названием никогда?

— Ты обвинил меня в невоспитанности? — полюбопытствовал ветеран, не переставая улыбаться. — Я со многими поддерживаю связь, ты просто не входишь в их число. Это избранная партия. Верховные правители, мать их.

Желая выразить протест и напомнить о своем благородном происхождении и сотни великолепных, прославленных предков, Грандинсон внезапно был прерван резким и громким криком. Обернувшись, оба подвыпивших собутыльника увидели мужчину с раскрасневшимся лицом и трясущимися губами. Опершись о дверной косяк, он едва находил в себе силы перевести дыхание. Справившись с отдышкой, слуга упал прямо посреди комнаты и почти выкрикнул:

— Повелитель, она пропала! Никто не может сказать, где она! Никаких сведений!

Понимая, о ком идет речь, моментально протрезвевший Вильгельм вскочил со стула и ринулся в главный холл, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Написать письма с просьбой о помощи, разослать во все селения, угодья и крепостницы, дать волю охотничьим псам и организовать поисковые группы. За пару минут весь замок перевернулся вверх дном. Лакеи сновали по коридорам, а рыцари спешно надевали доспехи без помощи оруженосцев. Но стоило появиться темному ворону с запиской, как невыносимый хаос прекратился.

— Поганый Грегори был прав, — все, что произнес Олень после прочтения загадочного письма. Разорвав бумагу на сотни клочков, он по-прежнему сохранял спокойствие. — Ублюдки. Схватили мою жену неподалеку от моего же дома. Называют свое сборище еретиками, намекая на принадлежность к давно почившему подонку Гэбриэлю.

— Какого черта происходит? — рявкнул замешкавшийся Джером, отставший от друга. — Я услышал имя того мерзавца, которого мы похоронили больше полугода назад. И что требуют его последователи?

— Хотят личной встречи близ одной полуразрушенной деревушки, дабы поговорить о выкупе размером с половину Клаусового королевства, — заскрежетав зубами, лорд презрительно хмыкнул. — Дружественно позволяют приехать мне и лишь одному сопровождающему. Жаждут видеть поутру.

— Превосходно! Если бы не ценные заложники, то я бы даже обрадовался чудесному случаю размяться. Как же вовремя они приходят на бойню. Значит, завтра нас ждет увеселительная прогулка? К тому же, я слышал про эту шайку. У них немного людей, поэтому вдвоем мы справимся. Отправим наших лучших лучников, а сами опоздаем, чтобы не вызвать подозрений.

— Как все просто, — окунувшись в собственные размышления, юноша лишь кивал, не придавая значения словам. Неужели он снова вернется на эту проклятую стезю? — На тебя можно положиться. Займись приготовлениями. Я буду у себя, если понадоблюсь кому-нибудь.

Слегка озадаченный воин проводил товарища удивленным взглядом, после чего без видимого удовольствия отправился готовить целый отряд лазутчиков. Все должно пойти по плану, иначе придется расплачиваться за фатальную ошибку. Пока все это обсуждалось среди опытных военачальников, Вильгельм, пошатываясь, поднимался по лестнице в свою комнату. Заперев двери на замок, он рухнул на колени и закрыл лицо руками. Взмокшие темные волосы упали на прямо лоб.

Заплывшие глаза невольно метнулись к тому месту, где висел боевой молот. Можно приглядеться и увидеть засохшие кровавые пятна на остром шипе. Сколько жизней, невинных и проклятых, он сопроводил в Ад? Пора самому туда отправиться и найти поганого Люцифера, чтобы познакомиться поближе. Раз тот настойчиво требует своего преданного слугу вновь взяться за оружие, то почему нет? Хотя он поклялся в обратном. И себе и ей.

На самом деле, где-то в глубине души мальчишка желал вернуться в строй. Ощутить те незабываемые эмоции жертвы, услышать привычные душераздирающие крики. В мгновение ока какая-то странная полуулыбка коснулась уголка мужских губ. Но его жену выкрали — ей угрожает опасность. А он благодарен за это происшествие? За так называемую возможность возродиться из пепла уныния и самобичевания? К черту жалость! Настало время облачиться в доспехи и отправиться на помощь невинным. Забавно.

— Просыпайтесь, Ваша милость! — грубый голос проник в сознание и вытащил из омута. Щелкнув пальцами, Грандинсон принялся тормошить заснувшего. — Надеюсь, ты никогда не опаздывал на битвы Клауса. Гэбриэля ты торопился убить быстрее, чем свою жену освободить.

— Не произноси этого имени вслух. Чужаки, еретики… Боже, откуда они все берутся? — с трудом приподнявшись на локтях, Баратеон обнаружил, что заснул за столом. — Я спокойно жил под протекцией Роланда….

— Грабил тележки с бочками эля, напивался в борделях и убивал путешественников, — услужливо напомнил солдат, попутно призывая на помощь слуг. — У меня для тебя прекрасные новости: твой старый приятель Грегори услышал о нашем затруднении и решил протянуть руку помощи. Мы должны выдвигаться немедленно, иначе место встречи рискует превратиться в кровавое побоище.

Вскочив с кресла, рассвирепевший Олень заранее отказался от тяжелых доспехов и ненужного вооружения. Легкой кирасы и шпор будет достаточно. Пока несчастные слуги сновали по коридорам, Вильгельм молниеносным движением выдернул молот с настенной подставки и с грохотом опустил на плитку. Рогатый шлем, подаренный новоявленным монархом, был надет практически на ходу. Взобравшись на вороного жеребца, лорд устремился вперед. Отряд едва поспевал за господином, скакавшим по лесным чащам без остановок.

Утреннее солнце провожало несущийся вихрь всадников. Пункт назначения занимал небольшую часть лесной территории. Захудалая деревенька и раньше не приносила особой пользы, однако военное время окончательно уничтожило все старания. Крестьяне сбежали, оставив позади себя обветшалые домики. Подобные вымершие поселения стали использоваться в качестве пристанища для разбойников и прочего сброда. На сей раз ничего не изменилось.

Резко натянув поводья, воины замерли перед удручающей картиной: разбросанные в непроизвольном порядке трупы с искалеченными частями тела, кровавые лужи, и стенающие люди, проигравшие бой. За ночь здесь произошла настоящая резня. Мечи и луки, кольчуги и лошади — все смешалось. Необъяснимая тишина повисла над всей местностью. Вражеский лагерь расположился неподалеку от маленькой речушки, а группа защитников скрывалась в обгоревших хижинах. Появление рогатого рыцаря привлекло всеобщее внимание и прервало слабую перестрелку.

— Какого черта вы остановились? — взревел предполагаемый лидер сопротивления в комичном шлеме, оборачиваясь в сторону подкрепления. — Повелитель? — спрыгнув с коня, правитель Юго-Востока медленно подошел к своему вассалу, а затем ударил его плотно сжатым кулаком прямо по лицу. — За что? Я пытался помочь вашей жене…

— Заткнись, идиот! — зыкнул Сохатый, разминая шею и руки. — Ты испортил все дело. Мы намеревались заманить их в ловушку, а потом перебить при помощи лучников. А ты явился со своим праведным гневом и почти сорвал всю операцию. Потерял много времени и людей. Я бы выпотрошил тебя, Грегори, но сначала мы спасем мою жену.

— Теперь ты заговорил как истинный вожак, — поднявшись и отряхнув грязь, вояка с покрасневшей щекой облизнулся. — Большинство подданных начали жаловаться на бездействие.

— Кто ими заправляет? — вмешался спешившийся Джером, уже приготовивший меч. — Что это за шайка?

— Та самая, с которой я хотел разобраться и просил помощи, но мне отказали. Ирония в самом чистом виде, — усмехнувшись, отставной солдат поправил шлем. — Были они под командованием Лжепророка или нет — не знаю.

Заранее оборвав все нелепые вопросы и бессмысленные обсуждения, Вильгельм тут же подал сигнал атаки. Бойцы незамедлительно последовали за юным командиром. Захватчики, не ожидавшие такой поспешности, принялись отступать. Испугавшись огромного всадника в рогатом шлеме, сопровождаемого меткими стрелами, еретики разбрелись по узурпированной территории. Разделившись на два отряда, роялисты стали преследовать врагов. Практически не прибегая к помощи оружия, Баратеон не останавливался, не раздумывал и не жалел о содеянном.

Излишняя самоуверенность, превратившаяся в кровавую одержимость, стоила ему падения с раненного мустанга. Получив стрелу в незащищенную голову, животное с громким сопением рухнуло на землю и перевернулось. Едва успев соскочить с туши, лорд откатился на небольшое расстояние, в результате чего оказался на линии огня. К нему одновременно ринулись обе противоборствующие стороны. Готовясь давать отпор десяткам противников, ветеран неожиданно почувствовал, как чья-то крепкая ладонь легла ему на плечо и потащила за собой.

— Вы не любите меня, а я спасаю вашу ценную шкуру, — голос Грегори раздался над самым ухом. — Оставайтесь тут и не высовывайтесь. — скрывшись за обломками дома, союзники слышали характерные звуки битвы. — Ночью мы подожгли их лагерь. Вот только это не помогло решить проблему. Подожди, там твой друг. Кажется, он ранен или мертв…? — сорвавшись с места, владыка Оленьих Рогов попытался встать, но был удержан ленником. — Не смейте! Это опасно. Я сам взгляну.

Осторожно выглянув из-за угла с намерением разузнать обстановку, Грегори как-то странно дернулся и внезапно повис на деревянной балке. Все тело обмякло, а голова неестественно повисла на груди. Схватив вассала за кафтан, юноша притянул его к себе. Железный наконечник, впившийся в глаз, представлял собой омерзительное зрелище. Он виноват. Он поклялся забыть о ненавистной войне. Но нарушил клятву. Это привело к смертям.

— Вильгельм! Помоги мне! Вильгельм! Вилл! — отчаянный вопль заглушился криком подсознания. Он вспоминал все пережитые ужасы кровавой бойни, закончившейся недавно, но длящейся слишком давно. — Пожалуйста! Помоги! Кто-нибудь! Помогите!

Баратеон не пошевелился. Пошатнувшись, он оперся спиной о балку и схватился за голову. Перед глазами мелькали неразборчивые картины прошлого: отец, мать… все те люди, что ушли в небытие. Погибшие братья, которых он не помнил. Даже как они выглядели. А потом — череда ненависти. К самому себе, к миру, к окружению. Роланд, отравляющий разум несчастного сироты на протяжении двадцати лет, вселяя в него одну лишь злобу. Вынашивая план мести Ланнистерам, мальчишка с каждым разом проигрывал все больше и больше битв.

В конце концов он сдался. Признал себя побежденным, совладал со своими пороками и внутренними монстрами. Знакомство с Никлаусом, коего он жаждал убить с самого начала, перевернуло всю жизнь. Отвращение исчезло, ненависть ушла. Понимание и смирение пришли ни их место. Впоследствии он нашел друзей, которым не плевать, встретил возлюбленную, вернул дом своих предков. Но ничего не бывает просто так. Взамен он похоронил множество товарищей, причинял вред близким, возвратился к прошлому. За все нужно платить.

— Безвольный урод, — раздавшийся из ниоткуда голос вывел застывшего Баратеона из транса. — Итак, ты все еще продолжаешь жалеть себя? И это невозможно исправить, не так ли? Для такого слабовольного идиота, каковым ты являешься, это сражение — единственный выход?

— Кай Аррен, — презрительно фыркнув, рыцарь вгляделся в черты погибшего друга. — Что ты здесь делаешь? Ты же мертв.

— Я пришел с Той Стороны, чтобы повидаться с тобой. Но ты не поймешь этого, ибо у тебя кишка тонка, — все та же привычная насмешливая полуулыбка, оголявшая зубы и являвшая едва заметные ямочки. Он почти не изменился. По крайней мере именно таким он запомнился перед смертью. Перед тем, как его голову раскололи на части. — Что же, я хотя бы не буду в одиночестве, раз ты надеешься подохнуть, и навестишь меня.

— Гори в Аду, если ты еще не там, — посоветовал Олень, при этом поднимаясь с балки и поворачиваясь в сторону окровавленного поля. Боевой молот и шлем находились в пределах досягаемости. Равно как и поваленный на землю Джером, отбивающийся и призывающий на помощь. — Кай… Ты пришел встретиться со мной? Ты пришел, дабы смутить меня. Но ты прав… Я — жалкий дурак, неспособный спасти свою семью. Я же и тебя спасти не сумел…

Прокрутив в голове долгий внутренний монолог, воин не планировал расходовать драгоценное время. Выбравшись из надежного укрытия, он, под удивленные крики толпы, ринулся к смертельному орудию. Быстрым движением подобрав упавший молот, Вильгельм поспешил на помощь верному соратнику. Острый шип мгновенно раздробил череп одному из безбожников. Шокированные враги отпрянули назад, не в силах противостоять такой мощной энергетике. Рассчитав силу последующего удара, Сохатый услышал до боли знакомый звук треснувших костей. Музыка.

— Повелитель, ты все-таки решил вмешаться и помочь мне? — выплюнув кровяной сгусток, Грандинсон облокотился на крепкое плечо. Где-то в области подмышки уже проступало алое пятно. — Какое благородство.

— Мне еще пригодится твой замок. Сонный Приют не может остаться без хозяина, — лошадиное ржание и характерный конский топот, разнесшийся по окрестностям, на мгновение прервал баталию. Появившийся из ниоткуда конский отряд внес смуту в ряды нечестивцев. — Коннингтоны. Вечно опаздывают.

Стяги с изображенными на них танцующими разномастными грифонами буквально разрезали затянувшиеся тучами небо. Все кончено. Падая в грязь, прося о пощаде и изнывая от зияющих ран и глубоких порезов, головорезы не пытались давать отпор. Многие стремительно ретировались, но были пойманы и казнены. Иные погибли от метких стрел, шипастых булав, острых клинков, и отправились к праотцам. Громкие приказы не сдаваться, не отступать и не пресмыкаться перед чертовыми баронами и разодетыми вельможами не возымели должного эффекта.

— Оставайся тут и не двигайся, — бережно опустив раненного сподвижника на камень и поручив заботам подоспевших лекарей, ветеран поднялся на ноги. Пошатнувшись, он сумел удержаться и не упасть. Призраки умерших все еще сопровождали его на каждом шагу. Братья, отец, мать… Все они мертвы. Кроме его самого. — Заткнись, Кай, ты меня не слушал.

Толпа лучников и ратников окружила одну-единственную хибарку на окраине поселения. Там скрывался так называемый вожак шайки. Он угрожал порезать жену правителя Юго-Востока, если ему не предоставят шанс выбраться живым. Никто не собирался идти с сомнительным подонком на переговоры, но рисковать жизнью леди Лилит также не хотелось. Расступившись перед молчаливым предводителем, солдаты заметно притихли и затаили дыхание. Выронив молот, Вильгельм без доли сомнения подошел к хижине и шагнул в пустоту.

— Вселенная упорно посылала тебе знак, но ты проигнорировал ее, — констатировал Баратеон, медленно приближаясь к застывшему противнику. В лучшем случае два прыжка отделяли их друг от друга. Но сейчас не время делать резких движений. Нужно задавить противника морально, заставить его раскаиваться, ползать на коленях, умолять о быстрой смерти. — Я знаю, почему ты похитил мою жену вместо того, чтобы бросить мне вызов. — лицо похитителя невозможно было разглядеть в полумраке. Но на нем отразился животный страх. — Потому что у тебя кишка тонка. — блеснувший в руке слегка изогнутый нож вошел в живот, издав неприятный звук, а затем описал замысловатый узор. Высунув окровавленное лезвие из брюшной полости, рыцарь отступил назад, дабы не испачкаться. Выпавшие наружу кишки повалились на сено, а сам виновник трагедии почувствовал, как рот наполнился кровью. — Черт возьми! Вот же она! Она была внутри тебя все это время. И она даже не тонкая, она толстая! Я еще никогда так не ошибался в этой гребаной жизни.

Яростно жестикулируя, Вильгельм перешел на душераздирающий крик. Продолжая топтаться по упавшим внутренностям, он постепенно терял связь с реальностью. Но на сей раз тонкая грань добра и зла не смогла разрушиться. Главная причина этого заключалась в покрасневших от усталости глазах сжавшейся в углу девушки. Упав на колени, Олень впервые ощутил прилив неимоверной энергии. Такого давно не было.

— Посмотри на меня, — Лилит коснулась щетинистого подбородка, вынуждая хозяина сероватых глаз полностью раскрыть их. — Мы живы. Оба. И мы выживем. Остальное не имеет значения.

— Значит, это и есть близость без прикосновений? — последнее, что успел спросить победитель, когда их прервала ликующая толпа. Их осторожно вывели на улицу. Как ни странно, но погода нормализовалась. Солнце вернулось обратно. Выйдя наружу, сын Бернарда наконец-то вздохнул полной грудью.

Ему помогли взобраться на нового коня и повели под уздцы в направлении крепости за чертой леса. Не обращая внимания на прикрытие носилки с трупами соратников, Вильгельм облокотился на лошадиную шею и прижался к ней. Тяжелевшие веки уже не воспринимали происходящее вокруг. Последнее, что он успел заметить — птица, очень похожая на сокола, сидела на ветке и наблюдала за процессией. — Кто бы мог подумать, что меня будет направлять сам Кай Аррен. Спасибо тебе, друг. Обрети покой в бездне. — потеряв сознание, мальчишка услышал явственный крик великого сокола. Сомнений больше не было.

Я все еще просыпаюсь, крича, весь в поту. Мои мечты навеки преисполнены явным ужасом, который я почувствовал, когда увидел монстра, поднимающегося из холодным темных глубин. Необъятная сила, излучающаяся от этого темного потустороннего мира, все еще резонирует во мне. Я оборачиваюсь и оглядываюсь, опасаясь теней и мягкого шепота запрещенных искусств. Вы можете назвать меня удачливым, так как я пережил это тяжело испытание, но ошибетесь, ведь я — проклят. Приговорен к тому, чтобы вечно бродить по земле с изображением забытого бога, запечатленного в моем сознании. Его образ сгорает каждый раз, когда я закрываю глаза.

Amy Van Roekel — O Death.

Atrium Carceri — Them.

Atrium Carceri — Realitatem.

Low — Half Light.

Новый город. Новая жизнь. Казалось, очередная массивная глыба, предназначенная для восстановления разрушенной башни, закладывала фундамент дивного мира. Не надо беспокоиться за будущее, которое теперь уж точно предопределено. С врагами покончено, прежде раздробленное королевство еще никогда не было так едино, как в эти смутные часы. Со всех уголков необъятной земли присылались ресурсы и припасы. Тамошние вассалы каждодневно осведомлялись о ходе строительства. Им не терпелось поздравить юного монарха с реконструкцией всей столицы.

От предыдущего оплота Беленора остались лишь гигантские валуны и намеки на прежнее могущество. Впрочем, полностью уничтожить центральную крепость захватчикам так и не удалось. Она по-прежнему возвышалась над обломками, приветствуя одиноких путников своими разломанными донжонами и порванными флагами. Несмотря на внешнюю убогость, воссоздать ее будет гораздо проще, чем стертые с карты кварталы.

Но во всем этом заключалась одна недоступная для простого глаза привилегия. Если вокруг одни сплошные руины, так называемая жалкая пародия на ранние постройки, то из них можно вылепить все, что душе угодно. Сотворить нечто свежее, современное, великолепное. Зачем возвращаться к прошлому и отдавать дань тем, кто уже давно лежит в могиле? Пора избавляться от неактуальных пережитков истории.

Именно поэтому были задействованы все имеющиеся средства. Блага цивилизации, полезные ископаемые, новомодные технологии. Больше не будет кроваво-красных стен, заброшенных склепов с могилами, которые нужно целовать и кланяться при очередных мессах, омерзительных улиц, наполненных всяким сбродом, тоскливых построек, гниющих изнутри, и посредственных архитектурных строений. Нет, всему этому пришел бесславный конец.

На протяжении нескольких сотен лет Королевская Гавань ассоциировалась у всех местных и неместных жителей с чередой непонятных и никому ненужных сражений. Кто-то постоянно захватывал важный опорный пункт, подчинял население, облагал непосильными налогами и расставлял виселицы на каждом шагу. Солдаты грабили, разбойники насиловали, короли — сжигали дотла. Истинное безумие.

Достаточно. Никлаус, первый этого имени, законный владыка Беленора, поклялся в том, что покончит с порочным кругом жестокости, искоренит злобу и реанимирует честь. Он лично развернул строительную кампанию и принял в ней живейшее участие. Умышленно отклоняя приглашения различных лордов пожить у них, Клаус предпочел разместиться в небольшом, но удобном шатре неподалеку от укрепления.

Впоследствии вокруг своенравного государя образовался настоящий городок. Люди, желавшие оказать помощь и занять лучшие места одновременно, приезжали на тележках, лошадях, ослах и приходили пешком. Среди них были зажиточные крестьяне, вольные всадники, бывшие военные. Даже порядочное количество состоятельных аристократов и пару знаменитых изгнанников, бежавших за море после поражения Таргариенов.

Вся эта разношерстная публика в первую очередь ценилась благодаря возможности приносить пользу. Их опрятные породистые скакуны мгновенно превращались в тягловую силу, а надушенные физиономии покрывались слоями грязи. Моряки, в свою очередь, облюбовали бухты и принялись сооружать нечто вроде временного порта для захода заморских судов. Работа кипела, торговля была в самом разгаре. За полгода, общими усилиями, они смогут добиться ошеломляющих успехов. Конечно, это необычайно короткий срок и вернуть столицу в первоначальный вид за него не удастся, однако сделать пригодной для жизни — вполне.

Но такого поразительного всплеска работоспособности не произошло, если бы не активное содействие церкви. Пока Ланнистеры громили поганых безбожников под предводительством Лжепророка, многие священнослужители, избежавшие смерти, начали проповедовать на заброшенных территориях и собирать вокруг себя целые оравы беженцев. Несчастный, обездоленный народ обращался к религии. Возможно, это помогло роялистам приобрести поддержку среди местного населения и выгнать остатки проклятых шакалов.

Самым ярым защитником веры и короля, несомненно, являлся проповедник Нот. Он был самым обыкновенным затворником, свято блюдущим священные законы. Когда в город вошли нечестивцы со знаменами Волка и устроили кровавый террор, а затем убили главу церкви, пастор организовал подобие сопротивления. Он воспользовался потайным ходом в одном из храмов и переправил множество мужчин, женщин и детей в безопасное место. После этого ничем непримечательный старик с лысиной и обрывками седых волос по бокам проповедовал дальше, собирая толпы слушателей.

Никлаус, которого от победы над злом отделяло всего два месяца, познакомился со знаменитым миссионером и проникся к нему глубочайшим уважением. Он пообещал себе, что сделает этого удивительного человека новым покровителем всех приходов. То есть, наделит неограниченной властью. Подарит шанс контролировать страну, точнее — религиозную ее часть. Крест и корона всегда были неразлучны. Приоритет менять не стоит.

Нот, бывший солдат и убийца, продолжал воодушевлять простой люд. Ему не нужны внушительные нефы, колоссальные амвоны и помпезные иконы. Достаточно найти простенький холмик и вещать оттуда, сопровождая речь жестикуляцией. Говорить с людьми, выслушивать исповедников, поощрять исправившихся грешников. Но залог успеха заключался в другом — совместное чтение молитв с Божьим помазанником. В предрассветный туман на колени опускаются жалкий оборванец и великий монарх, искоренитель скверны. Вот что доводит зрителей до экстаза.

Но последние слухи обеспокоили служителя алтаря. Суеверные крестьяне, готовые верить в существование любого призрака, не переставали запугивать друг друга неким мистическим орденом колдунов. Говорят, будто бы они воскресили умершего тирана Гэбриэля и поклоняются ему, изуродованному ожившему трупу, как Творцу. Говорят, что в их рядах находятся воскресшие правители и воины. Они творили зло и не нашли покоя в Преисподние.

— Я не слышал ничего более абсурдного! — рявкнул раздраженный венценосец. Удар по столу заставил посуду задрожать — Людям, по всей видимости, пришлась по нутру война с ублюдками, именующими себя Легионом. Это какая-то подсознательная жажда подчинения собственным кошмарам?

— Ваша милость, человечество постоянно стремилось создать образ чистейшего зла. Иначе добро бы уже не казалось таким привлекательным, — монах слегка улыбнулся, словно раскрыл ужасающий секрет. — Насколько я помню, Гэбриэль считался чем-то вроде Бога у своих союзников. Он сжигал церкви и настаивал на искоренении самого понятия веры. Невзирая на это, у него находились последователи, которые не совсем верно интерпретировали слова вождя. Или же перекручивали их на свое усмотрение. Может, это кто-то из них?

— Я не посылал разведчиков, но торговцы вынужденно сменили маршрут. Теперь им приходится идти в обход этой скалы. Ночью там действительно происходит какая-то чертовщина, — Лев указал на едва заметный выступ на карте и нахмурился. Кожаная нашлепка на изуродованном глазу придавала юношескому лицу больше мужества и непоколебимости. — Я пошлю в эту зону небольшой отряд. Пусть разберутся.

— Боюсь, то, что они там найдут, всколыхнет наши ряды, — перед тем как подняться с кресла, Нот задумчиво покачал головой. Белые брови сошлись на переносице. — Душа Гэбриэля все еще… существует. Хотя тело давно погребено.

— Была бы моя воля, я бы вырезал ее вместе с сердцем и скормил собакам, — резкость, с которой юноша произнес эту фразу, не удивила проповедника. Рана еще слишком свежа. Ланнистер ненавидел своего злейшего врага всеми фибрами души. — Я сообщу вам об исходе дела, святой отец.

Больше получаса Никлаус просидел в полнейшем одиночестве. Снова эти ожившие видения, ужасы из прошлого. Вытерев вспотевшее лицо платком, владыка Беленора наконец-то выбрался из душной палатки на свежий воздух. Теперь у него предостаточно времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию наедине с самим собой. Жена была предусмотрительно отослана погостить к одному из любезных родственников, а докучливые братья заняты достраиванием других крепостниц.

— Лорд-командующий, — рыцарь, облаченный в темные доспехи с белым крестом в центре нагрудника, повернулся в сторону вышедшего господина. — Отыщи Валькура и прикажи собрать конный отряд. Хочу отправить их на северо-восток на поиски того таинственного сборища.

— Это моя привилегия, — проскрежетал явно недовольный стражник, не снимающий шлем даже под палящими лучами летнего солнца. Поразительная выдержка. За это и ценил его ныне покойный Старк.

— Теперь нет, — отрезал командир. — Ты нужен мне здесь. Делай то, что я велю.

Даниэль, привыкший исполнять различные поручения и не задавать вопросов, лишь пожал плечами. Отношение нынешнего государя к бывшему еретику вряд ли могло носить дружественный характер, но все же напоминало взаимоуважение. Все равно ему некуда идти. Отцовский замок разрушили двадцать лет назад, после чего он сам стал отшельником и жалким подобием разбойника. Убивал аристократов, грабил лордов, но щадил крестьян. А потом присоединился к печально известному Волку и истязал всех без разбора.

Но каждый нуждается во втором шансе, хотя многие в него и не верят. Однако Клаус в их число не входил: он позволил сомнительному соратнику остаться во временном лагере. Поначалу люди относились с оправданным подозрением к недружелюбному, молчаливому и мрачному каменному изваянию, стерегущему королевский покой. Но постепенно к нему просто привыкли. А когда ему даровали титул командующего над всей царской гвардией, ранее принадлежавший родному брату монарха, никто даже слова не сказал.

— Надеюсь, скоро крепость станет пригодной для жизни. Нужно успеть перебраться в

нее до наступления зимы, — смягчившимся тоном произнес Лев, опустившись на стул подле входа в шатер. — Мы хотя бы будем понимать, сколько у нас придворных. Пора заканчивать с паломничеством. И не мешало бы сформировать твое подразделение.

— До сих пор не понимаю, как тебе удалось договориться с Колом на счет этого. Он же всю жизнь мечтал занимать этот пост, — пробурчал солдат, решивший избавиться от душного шлема. Черный металл явил на свет клубок уродливых шрамов на мужском лице, покрытом царапинами и ссадинами. — Если он вернется сюда и увидит…

— Не вернется, — поспешил заверить улыбающийся Ланнистер, наблюдавший за тем, как главные ворота медленно возвращаются к нормальному состоянию. — Я подарил ему летнюю резиденцию нашей семьи на западе, где он счастливо поселился с женой и собакой. Думаю, если он и приедет, то только на праздник. Конечно, он с детства лелеял эту прекрасную мечту, но еще больше маленькому братцу хотелось стать правителем собственных земель.

— Понимаю. А Элайджа…? Останется при тебе, как в старые добрые времена? — не без иронии поинтересовался Даниэль, осторожно касаясь обожженной плоти. Обычай, появившийся с того момента, как он стал ходить без привычной защиты для головы. Словно боялся, что поверх старых рубцов нанесутся новые. — Два генерала, сумевшие разгромить полчище нечестивцев. Все еще задаюсь вопросом: как такое произошло?

— Тебе стоит поменьше беспокоиться об этом, — усмехнувшись, парировал юноша. — Я больше волнуюсь из-за нашего общения. Следует прекратить, не думаешь? — поймав на себе укоризненный взгляд, говоривший улыбнулся еще шире. — Выполни приказ, не затягивай. Я хочу знать, сколько еще ублюдков планируют прикрываться Богом и молитвами, чтобы грабить мои обозы и осквернять память моих умерших друзей.

На следующий день конный отряд, снаряженным всем необходимым, поднял флаги и направился в сторону таинственной, неизведанной со времен разрухи территории. Под восторженные крики столпившейся публики, покровительственные речи Нота и отрешенный взгляд Никлауса они перешли на мелкую рысь, а затем — галоп. Народ так соскучился по зрелищам, что обговаривал своеобразную конницу еще два дня, не обращая внимания на удрученного венценосца.

Нехорошее предчувствие терзало его с самого начала. Растревоженные призраки не давали покоя, напоминая о себе. Казалось бы, зачем терзаться сомнениями? Валькур — опытный полководец и ветеран, переживший две значительные войны в истории Беленора. Уж он-то справится с кучкой зарвавшихся фанатиков, провозгласивших себя чернокнижниками. Не самая великая опасность, какую встречал Мятт. Однако… нечто необъяснимое витало в воздухе, отравляя привычное умиротворение.

Так прошло еще три дня. Беспокойство перерастало в тревогу. Никаких вестей. Ни от кого. До того злополучного места, где обосновались безбожники, ехать недолго. Черт бы побрал это солдатское чутье, вечно напоминающее о военных годах. Паниковать еще рано. Посылать подкрепление — тоже. Сроки никто не обговаривал. Мало ли, по какой причине двадцать всадников могли задержаться. На пятые сутки советники выразили неуверенность в успешном исходе миссии. Бездействие — плохо, но какие есть варианты? Смиренно ждать? Или сломя голову броситься на помощь?

— Ты слышал, что задумчивые короли сродни скучным собеседникам? — возникший из ниоткуда Дориан вальяжно развалился в одном из трех кресел, приставленных к столу. — А если они еще и твои родственники, то это полнейшая безвкусица.

— Глядя на тебя, я всегда задавался вопросом: ты когда-нибудь унываешь? — Никлаус хорошо относился к брату супруги: извечному бражнику с претензией на дворянина.

— Ну разумеется, — откинувшись на спинке, Сванн подложил обе руки под голову. — Ты бы видел мое лицо на вашей с Анной свадьбе. Там была яркая палитра эмоций: шок, легкое отчаяние и удивление. — рассмеявшись, оба мужчины резко замолчали. — Не стоит переживать заранее. Рано или поздно кто-то вернется или до нас дойдут не самые утешительные вести. В любом случае, какой-то ответ мы получим.

— Там очаговое скопище деревень. Понастроили хижин, занявшие почти весь холм. И точно неизвестно, сколько дезертиров, насильников и пресловутых колдунов там засело. По одиночке они не представляют опасности, но имея в своих рядах хотя бы подобие главаря, да еще и с неприступным логовищем — являются проблемой.

Даниэль, облокотившийся на бревно и полирующий клинок, в мгновение ока вскочил с места, стоило постовым, засевшим на обломках башни, начать указывать в сторону ненадежных земель. Ряды копейщиков тут же сомкнулись вокруг главной палатки, вызывая всеобщее удивление. Встревоженный государь вышел наружу и начал пристально вглядываться в багровое небо. Ничего, кроме одинокого всадника, бредущего в никуда. Первый строй лучников, державший подозрительную фигуру на прицеле, набожно перекрестился и разошелся в разные стороны.

— Господи… да что же это? — сделав пару шагов назад, Ланнистер едва не рухнул вниз. Перед ним возник настоящий выходец из Ада: лошадь, разрисованная кровавыми крестами, утыканная стрелами и хромающая из-за рассеченного заднего копыта. На крупе несчастного животного была установлена хитроумная конструкция, похожая на импровизированный крест — на заостренном его конце висела отрубленная людская голова с приоткрытым ртом и выкатившимися глазами. — Какого…?

— Не подходите! Наездник еще живой! — орлиное зрение Мандерли уловило движения безжизненного тела, покоившегося на конской шее. — Держать строй! Нужно загнать эту тварь в угол!

Но кобыла словно находилась в другом измерении. Ее ничто не волновало. Озираясь, она лишь упрямо мотала головой и продолжала идти вперед, невзирая на копья. Так прошло еще несколько жутких минут. Наконец, из-за странного оживления, незнакомец в ободранной одежде свалился на землю. Единогласные восклицания солдат, сразу же признавших в нем отправленного на важное задание командира Валькура, потрясло весь лагерь.

— Помогите ему, чего вы стоите?! — растолкав оторопевших стражников, Лев через силу пробился к единственному выжившему. Бледная кожа Мятта резко контрастировала с пропитанным кровью кафтаном. — Посмотри на меня. Не смей умирать. Смотри мне в глаза! — пытаясь растормошить боевого товарища, Клаус почти сорвался на крик. — Что они с тобой сделали?!

— Я… Они сказали, что я — нерожденный… — пробормотал ветеран, с трудом поднимая веки. — Я видел слишком много, чтобы сохранить веру… — бессвязная речь перешла на бессмысленный шепот. Лекари уже спешили на зов. — Не поворачивайся спиной к пророку Вэлу… Не поворачивайся спиной к Господу! — неожиданно вцепившись в плечи вздрогнувшего венценосца, Валькур окинул его полоумным взглядом. — Он искал тебя! Вэл искал Мессию!

Застывший от страха монарх не смог вовремя отреагировать. К счастью, Даниэль за считанные секунды оказался рядом и огрел выжившего из ума бойца по голове. Под громогласные выкрики тело знаменитого Каракурта накренилось и сползло вниз. Как можно было довести человека до такого состояния? Вопрос о судьбе других участников смертельной кампании не поднимался.

— Позовите сюда проповедника Нота, — отдышавшись, правитель Беленора поднялся на ноги и с сожалением взглянул на безумца. Может, его смогут вылечить. Но слова, произнесенные им… — Расскажите ему о случившемся. — стремительно покинув своих же поданных, сын Майкла скрылся в палатке.

Прислонившись к столу, он учащенно задышал. Все повторяется. Раз за разом. Руки в крови. Чужой. Сбылись худшие опасения: еретики прочно обосновались в деревне и не намерены подчиняться законному повелителю. Что же, тогда их придется убить. Всех до единого. Разрезать, как свиней и повесить над отстроенными воротам, чтобы другие мятежники не рискнули также входить в историю. Ублюдки хотят получить Мессию? Тогда придется взять на себя его роль.

— Если ты хочешь сбежать из лагеря под покровом ночи, то знай — я имею полное право применить физическую силу, — командующий всегда предугадывал все действия короля. Кто бы мог подумать, что бывший бродяга на такое способен. — Ты же помнишь слова моей клятвы? Служить, повиноваться, защищать. Но если уж так вышло, что одно противоречит другому, то приходится вспоминать о сути — не дать Божьему помазаннику сгинуть.

— Ты всерьез полагаешь, что, раз входишь в круг избранных, которым дозволено обращаться ко мне на ты, то можешь контролировать мои решения? Мне стоит попросить установить второй трон?

— Я не сказал, что помешаю бежать, — рыцарь пожал плечами. — Хотя, признаться, это довольно безрассудный поступок, достойный истинного Ланнистера, но я был бы дураком, если бы осмелился препятствовать. Вместо этого лучше поехать вместе. Я лучше знаю расположение постов, ибо сам их расставлял.

— Резонное замечание, — улыбнувшись краешком губ, юноша достал ножны с мечом и с грохотом опустил их на стол. — Этим фамильным клинком я разрубил Гэбриэля. Не думаю, что какие-то фанатики станут нам помехой.

— Своим клинком я пронзил Гэбриэлю сердце, — услужливо напомнил Отшельник без доли надменности. Простая констатация факта, не более. — Думаю, с крестьянами мы как-то справимся.

Дориан изъявил желание присоединиться к беглецам, поэтому количество искателей проблем пополнилось. Дождавшись, пока общая суматоха уляжется, трое возмутителей спокойствия очень быстро покинули стоянку. Мало-помалу очертания замка начали исчезать, скрываясь за непроницаемой тьмой. Местность вокруг не располагала к душевным беседам за кружкой добротного эля. Все какое-то мрачное, угнетающее и не предвещающие ничего хорошего. Не сходя с главной дороги, трое путников легко добрались до места назначения, затратив всего день.

— Привяжите лошадей к тому дереву, — Ланнистер указал на высокий дуб неподалеку от рощи. — Остановимся здесь, дальше не пойдем до наступления темноты.

— Ты слышал, что самые опасные твари выходят на охоту ночью не просто так? Я бы хотел видеть, с кем сражаюсь, — возмутился Дориан, поглаживающий изящного коня по светлой гриве.

— Боишься запачкать расшитый золотом кафтан? — насмешливо поинтересовался сир Мандерли, облокачиваясь на собственный меч. — Тогда, будь другом, отведи и моего скакуна. Мы тут пока осмотримся. Только не потеряйся по дороге. Время позднее.

Оскалившись, Сванн демонстративно поклонился в знак благодарности за добрый и полезный совет, после чего выхватил поводья из рук напыщенного солдата и пошел в нужном направлении. Буланый жеребец, принадлежащий королю, не нуждался в сдерживающих оковах — обученное животное исполняло любые приказы и способно было найти хозяина даже в недрах Ада. Куда они, собственно, и направлялись. Какая ирония. Дожидаться ночи — идея хорошая, но лучше исследовать территорию прямо сейчас, хотя бы в пределах видимости.

Опасливо ступая на неизведанные земли, захваченные неизвестно кем, Лев напрягал все органы чувств. Смеркалось. Солнце пропадало из виду, а кругом царила тишина. Пару раз наступив на маленькие веточки, разбросанные в хаотичном порядке, Клаус невольно вздрогнул. Тропинка уходила в никуда. Дальше — опасная зона, перед коей любезно поставили табличку. Наклонившись, дабы прочитать мелкие буквы, монарх не переставал терять бдительность. Любой тревожный шум или шорох вынуждал оборачиваться.

— "Приходите, даже если грехи ваши тяжки, ибо найдут они прощения в крови Иезекииля", — усиленно напрягая зрение, защитник государства все же узнал содержимое таинственного знака. — Иезекииль? Один из четырех пророков? Какой в этом смысл?

Тяжело вздохнув, юноша поднялся с колен и устремился обратно к стоянке. Надо бы рассказать о неожиданном открытии, иначе экспедиция рискует затянуться. Идя по травяной стежке, Никлаус резко замер, почувствовав чье-то незримое присутствие. Обернувшись, он заметил человеческую фигуру, стоявшую на коленях и почти не двигающуюся. Лишь слабое бормотание выдавало живого незнакомца. Устрашиться одинокого бедолаги? Еще чего?

— И это было их появление… Они выглядели как Иисус Христос, агонизирующий на кресте! И лица их были бесчисленны и соединены друг с другом… с тысячей глаз и сплошным ртом… — приговаривал неизвестный, опуская голову все ниже и ниже. — С крыльями и челюстями, неотделимыми даже по виду. Сначала это были лица! А уже в следующее мгновение они были костьми четырех Всадников Апокалипсиса и их лошадей… А потом… — казалось, он не слышал приближения шагов, продолжая издавать странные звуки, отдаленно похожие на речь. — А потом их лица стали костром с голосами, поющими так красиво, что мозг разрывается, а затем — отражением в разбитом стекле. Ты видишь их?

Соблюдая величайшую осторожность, Клаус подошел ближе и коснулся мужского плеча, надеясь развернуть молящегося. То, что он увидел, заставило отшатнуться и рухнуть прямо в грязь. Незнакомец, чье бледное, изъеденное гнойными ранами лицо повернулось, оказался слепым. На месте глаз зияли дыры. Ощутив приступ тошноты, испуганный мальчишка отполз как можно дальше. Чья-то цепкая ладонь обхватила дрожавшее плечо и потянула на себя.

— Какого черта ты сюда пошел один?! — взревел Даниэль, пряча государя за спину. Он не сразу заметил третьего человека. — Боже милостивый… Какого дьявола?

— Я слышу их! Ты этого хотел? — почти завопил сумасшедший искалеченный урод. — Я знал, что когда-нибудь получу твой знак, Господи! Истинно… Бог велик. И Вэл — его Пророк. Вэл искупит наши грехи, вытащит нас из могилы!

Не рискуя расправляться с опасным, хотя и слепым врагом, оба ветерана постепенно отступали. Прочь с проклятых земель! Рассудок пошатнулся. Клаус еле переставлял ноги, рискуя потерять равновесие. Вэл? Снова это имя. Их опередили. Возможно, это крики того ненормального ублюдка повинны в том, что из ниоткуда возникли люди. Десятки притаившихся силуэтов одновременно настигли своих жертв и окружили. Первый удар пришелся где-то в область грудной клетки. Потом он почувствовал, как его прижали к земле и не позволяли встать.

— Что вы делаете, поганые мерзавцы?! — исступленный вопль Мандерли прорезал на мгновение возникшее безмолвие. Облаченного в доспехи рыцаря пытались держать трое или четверо еретиков. Сомневаться в их наименовании не приходилось — все они были вооружены тесаками и носили кресты. — Как вы обращаетесь с королем? Я разорву вас на части, если вы тронете его! Это ваш правитель! Как вы смеете?!

Фигура, появившаяся из-за угла, прошествовала мимо грязных служителей веры, тут же опустивших головы в знак благоговения. Возвышаясь над прочими благодаря высокому росту, она подошла к кричащему воину, аккуратно, почти нежно сняла шлем и мгновенно схватила его за горло. Потребовалось меньше нескольких секунд, чтобы неконтролируемые движения бойца прекратились. Даниэль распластался на траве и не предпринимал никаких попыток подняться.

— Я нашел его, отец Вэл! Я сделал это! — прокричал слепец, припадая к ногам фигуры, покрытой изорванным балахоном. — Мессия! Он здесь! — сжав маленький крест рукой и обернувшись в сторону плененного царя, безбожник не произнес ни слова. Вместо этого он принялся сокращать расстояние между собой и онемевшим от страха юнцом. — Господи, мне искренне жаль за оскорбление Пророка! И я ненавижу свои грехи, потому что я обожаю тебя, славного Творца моего, заслуживающего моего покаяния и моей любви! — прокаженный бился лбом об камень и истошно завывал. — Я заслуживаю наказания и дорожу им, и прошу еще, пока не заслужу твоей милости и милости Пророка Вэла, чтобы больше не грешить.

— Это невероятно! — Лев услышал звонкий мужской голос и увидел перед собой два ярко-голубых глаза, сверкнувших во тьме. — Ты…? — опустившись на колени, высокий безбожник провел ладонью по небритому подбородку узника, а затем прикоснулся к нашлепке, закрывающей отсутствующий глаз. Дернувшись от неожиданности, Клаус глухо зарычал. — Бог не любит тебя. В отличие от меня. — влажный язык прошелся по скуле венценосца, оставляя за собой влажный след. Мерзкое облизывание длилось ровно полсекунды, но этого вполне хватило. — Наконец-то! Мы нашли тебя! — восторг и радость вырвались наружу, излившись бурным потоком. Все присутствующие невольно вторили своему господину. — Приветствуем нашего новорожденного Бога! — юношу рывком поставили на ноги. Пошатываясь, он вновь упал в грязь. — Вонючая дворняга, убери от него свои нечестивые руки! — вскричал монах, расталкивая всех, кто дерзнул прикоснуться к ценному заложнику. — Он еще не наш. Он безупречный, но еще не переродился. Мессия!

Дальнейшие слова безумца потонули в воспоминаниях, проникших в сознание. И все как в тумане. Такое и прежде случалось — на войне. Сейчас начнется череда видений о прошлом, настоящем и будущем. Все так предсказуемо. Пелена спала, являя новую локацию: обширная комната, залитая солнечным светом, с развешанными по стенам гербами и картинами. Кабинет отца до разрушения. Прелестно. В центре стоял стол, как и тогда. Все настолько привычное, что не сразу постигаешь суть иллюзии. Около окна, заложив руки за спину, стоял человек в черном плаще. Отросшие каштановые волосы снова достигали затылка их обладателя. Удивительно, даже во снах время не стоит на месте.

— Не знаю, был ли тебе хоть какой-то толк от наших бесед, — медленно повернувшись к собеседнику, мертвец со шрамом через весь глаз усмехнулся. — Ты меня слушать не хочешь, и все как-то уж очень… глупо. — забарабанив пальцем по поверхности стола, Гэбриэль опустился в одно из кресел. Позади висел портрет Майкла в полном боевом облачении. Иронично. — Или ты не для этого меня позвал?

— Тебя нет. Я тебя не звал. Ты мертв. Ты сам всегда приходишь, — пролепетал монарх, пересиливая боль в отбитых ребрах и садясь напротив внутреннего советника. Или демона — как больше нравится? — Что ты знаешь о человеке по имени Вэл? — взгляд сидящего напротив не выразил никакой осведомленности или заинтересованности. — Он упоминали тебя. Говорил твоими фразами. Называл меня Мессией…

— Возможно, это один из моих, скажем так, сторонников, — пожав плечами, Старк без видимого удовольствия скрестил руки на груди. — Их целая тьма набралась. Чертовы сектанты. Несмотря на то, что я уничтожал храмы, кресты и их носителей, у меня набралось множество последователей. Они восхваляли меня, пока я не начал восхвалять тебя. Может, кто-то из них?

— Я в любом случае последую твоему примеру и сотру их с лица земли, — услышанное заставило Волка рассмеяться. Именно тогда тело Ланнистера накренилось вбок. Его тянуло обратно. Нужно поторапливаться. Содержимое рядом стоявшего графина за секунду очутилось на лице хозяина сновидения.

— Пора тебе усвоить: есть вещи пострашнее того, что может породить больное воображение такого недальновидного и высокомерного мальчишки! Тебя окружали уют, домашняя обстановка, спокойствие. Люди, которым ты был дорог, но ты упорно продолжаешь искать смерти! — поднявшись из-за стола, призрак подошел поближе. — Всякий раз ты упорно отталкивал всевозможных помощников и спасителей. Теперь же ты совсем один. — заправив выбившуюся прядь, северянин оглянулся. — Хотя один ты пробудешь недолго. Да, ты будешь один недолго. Дыши глубже, мой друг. Ну а я… я, пожалуй, пойду. Мы, похоже, скоро увидимся.

— Осторожнее, там опасно, — предупредил любезный победитель, наблюдая за тем, как за непрошеным гостем захлопывается красная дверь. — Я подчинил монстра. Все равно тебя не существует.

Потом он снова погрузился в темноту. Откуда-то доносились знакомые голоса. Крик ворона слился с отчаянными воплями заживо сожженных. Приподнявшись на локте, Никлаус стал свидетелем печального зрелища: перед ним стояли четыре столба, два из которых объяло пламя. Жертвы вскоре перестали истошно орать и двигаться. Но вот основной столб предназначался для другого. Им удалось схватить Дориана. Никаких надежды на спасение… Привязав его к огромному бревну, еретики ликовали. Грязные собаки.

— И я спросил Его. Я сказал: "Боже, почему мы должны так страдать? Почему мы должны нести такое ужасное бремя? Ты ненавидишь нас, Господи?" — высокая фигура Вэла проповедовала на фоне мрачной деревянной церкви, держа Библию над собой. В порыве неистовства он принимался расхаживать вокруг внемлющих слушателей, при этом заваливаясь на правую ногу. Травма. — "Ты ненавидишь этот мир?" И знаете, что Бог ответил? Бог ответил Моисею: "Я тот, кто я есть. И в этом вся суть". Мы с вами противостоим антихристу. Если мы хотим победить его, мы не можем быть просто как Иисус! Нам нужно быть Богом! — восторженные возгласы толпы эхом разнеслись по всей местности. — Господи, я возлагаю длани на этого лживого грешника и прошу тебя открыть правду!

Окончательно придя в себя, король попытался встать и прорваться к столбам. Но это оказалось непосильной задачей — их огородили острыми кольями. На одном из них висела лошадиная голова. Лужа крови превратилась в реку. Некогда великолепное животное, пережившее столько битв, было разрублено мерзкими подонками. Твари. Оцепенев от увиденного, Лев боялся пошевелиться. Его боевого товарища попросту убили. Зарезали, как вонючую свинью и повесили как трофей.

— Брего, — жалобно протянул юноша, сдерживая слезы. Подвешенный Сванн старался освободиться, усиленно двигая корпусом тела, но тщетно. Веревки слишком крепки. — Нет. Это невозможно. Вас нет…

— Дети мои! Я знаю, вы слышите звон бьющегося стекла. Вы слышите крики соседей! — Пророк ревностно зачитывал проповеди, воздевая руки к небесам. — Они страждут, потому что они не дети Господа! Они — отступники среди нас. Прислужники врагов. Запирайте двери и закрывайте окна, держите любимых поближе к себе! — безумец не опустился на колени, как все остальные. Возвышаясь над жалкими червями, тот, кто величал себя новый Иезекиилем, улыбался. — Верно, среди нас вероотступники! Так встретьте же их ножом, палкой, кулаком и всем, чем можете! Бог восторжествует от пролитой проклятой крови!

Лидер общины указал в дальний угол, где его приспешники уже волокли пленника к орудию пыток. Даниэль сопротивлялся, вырывался и проклинал весь род людской. С нескрываемым наслаждением за ним следил тучный монах, едва передвигающийся на ногах. Держа наготове острый нож, он подзывал узника указательным пальцем и нашептывал молитвы.

— Иезекииль. Отец Вэл… Только ему были даны уши, чтобы слышать, — пробормотал мучитель, едко ухмыляясь. На двойном подбородке с трудом умещался крест. — Узри же колесо. — тогда он осветил факелом прогнившее орудие, перемотанное цепями. — Ибо наше сердце ослабло. Наши глаза слепы к этим вещам. Мы не хотели осмеивать твою волю! Агония креста… Блуд наших детей. Он навис над нами.

— Только дотронься до меня и, клянусь Богом, которого ты так почитаешь, я разорву тебя на куски, жирная мразь! — проскрежетал Мандерли, глядя в пустые зрачки попа, облизывающего губы. — Я выпотрошу твое заплывшее жиром тело и вытащу кишки!

— Подожди! Отец снова говорит! — один из безбожников прервал священника-палача, желавшего ответить зарвавшемуся пленнику. — Внемлите ему!

— Но среди нас также присутствует избавитель! — внезапно изрек мужчина, на голову превосходящий остальных. Будучи высоким и худым, он походил на девушку. Очень короткие белые волосы идеально гармонировали с глубокими голубыми глазами. На шее висел кулон в виде двусторонней секиры, а в руке болтался крестик. — Мессия! Он поможет нам! Но сначала нужно затащить его на тот крест. — взоры устремились к конструкции, высившейся на невысокой скале. — Берите молоток и гвозди, делайте необходимые приготовления. — еретики окружили мечущегося в клетке льва, чтобы привести в действие свой омерзительный план. — Он родился на крыльях архангела, незапятнанный, как новорожденный! Он принесет нам благую весть, священны же слова его учения. — сопротивляясь жесткой хватки обступивших его фанатиков, царь резко замер перед фигурой своего предполагаемого убийцы. — Он будет пригвожден к столбу и умрет, и будет похоронен. Но он воскреснет в еще более совершенной форме. Господи, прости, что сомневался. Нет таких страданий, которых я бы не заслужил.

Рухнув на землю, Клаус попытался схватиться за камни или другие спасительные предметы. Бесполезно. Его уже тащили за ноги. Неужели это конец? Гэбриэль был прав. Беспомощно протягивая руки к равнодушно глядящим нечестивцам, лорд все еще лелеял надежду. Мы — руки Господа! Мы не можем потерпеть неудачу! Царапая почву, мальчишка умолял о пощаде. Впервые в жизни. Никто не слушал. Они глухи к мольбам ближнего. Ешь плоть, хорошо ее приправив. Пусть кости горят. Чей-то смех неприятно резанул по уху. Зациклив взгляд на человеке с факелом, идущему прямо к единственному неподожженному столбу, Лев понял, что все кончено. И покорился…

— И наконец от храма учения Вэла, служителя истины и преданного свидетелям, нам откроются ворота в Рай! — в экстазе завизжал прокаженный, готовясь раздробить гвоздями кость. — Он любит нас! Он смыл наши грехи нашей собственной кровью!

Левую руку обмотали крепкими, режущими кожу веревками. Задержав дыхание, Клаус приготовился к нестерпимой боли. Помутневший взгляд едва различал силуэты. Вот он, нелепый трагичный финал. Пережить столько злоключении, чтобы умереть, будучи подвешенным на палке. Неожиданно позади символа веры оказался старый знакомый, ушедший в воспоминания. Мерзавец блаженствовал от происходящего.

— Помни: ты пал и должен раскаяться. И кровавая работа ждет тебя. Ожесточи сердца свои, и руки свои, и наточи клинки свои, — умышленно зловещим тоном шептал Волк с неприкрытой хищнической усмешкой. — Но не бойся тех вещей, от которых будешь страдать. Не бойся снов, которые приходят наяву, которыми ты будешь отравлен и измучен, и которые будут вытаскивать из темницы памяти твоей нераскаянные грехи. — Старк опустился на деревянную перекладину, заглядывая пленнику в глаза. — И твои пороки даже в непорочных страхах детских лет вернутся тебе и ты будешь истекать кровью, и страдать, и ты раскаешься! — гвоздь мгновенно вошел в ладонь. Душераздирающий крик вырвался из груди воина. — Грехи прошлого вознесутся до того, как мертвые смогут вознестись в последние дни. У тебя есть небольшая сила, но ты отверг все имена и долго жил во времена соблазнов. — продолжал вещать монстр, безучастно глядя на то, как отступники обвязывают вторую руку Мессии. — Твое тело — храм и город для чумы. Ты будешь уничтожен гнойниками и тошнотой. Будешь гнить и увядать, чтобы стать плотью для стервятников. А трупов на воде же будет так много — они будут твердыми, как земля. И смерть под ними откроет дверь — ни один человек не сможет закрыть ее, а ангелы не смогут услышать твой голос. И вырезать нужно кровь лживого Бога небес, и кровь его падать будет дождем, ибо все вещи должны умереть, когда Творец не найдет совершенства в своем совершенстве.

Реальность переплелась с иллюзией. Глаза застлало кровавой пеленой. Нет, тебя же не существует. Ты мертв. Сумасшедшая агония. Жар пронзал тело с каждым ударом. Неизвестно, прошла минута или целая вечность перед там, как раздался спасительный раскат грома. Небо взорвалось, пропуская сквозь себя электрические разряды. Волнение в рядах приверженцев Вэла переросло в панику. Неужели они прогневили Рай? Взоры обратились к разверзшейся небесной пучине, угрожавшей поглотить всю деревню. Воспользовавшись представившемся шансом, Даниэль рванул в сторону и вырвался из объятий смерти. Он налетел на одного из своих мучителей, вырвал топор из его рук, а затем нанес сокрушительный удар.

— Горите в Аду, твари! И бога своего забирайте! — взбешенный рыцарь уложил двоих, после чего ринулся на ошарашенного попа. Лезвие топора поначалу застряло где-то в области жирного брюха, но второй толчок потянул за собой изрезанные кишки. — Я же говорил, что выпотрошу тебя.

— Убейте меченого демона! — приказал мнимый правитель уродов, вздрогнувший от увиденного. Чудовище необъятных размеров, вооруженное обычной острой палкой, смогло сотворить такое.

К счастью, сброд прокаженных состоял, преимущественно, из выживших из ума фермеров, крестьян и священнослужителей. Среди них почти не было тех, кто когда-либо держал оружие. Неоспоримый перевес вернул иссякшие силы. Бродяга искромсал дюжину слабовольных дурачков, прежде чем добрался до горящего столба. Тратить драгоценное время на рубку не пришлось. Мандерли попросту разогнался и врезался в бревна, намереваясь повалить их. Блестящая идея. Языки пламени подобрались к ногам Дориана, однако мощный толчок заставил балку пошатнуться и обрушиться на рядом стоящие дома.

Огонь распространился по всей местности, охватывая хлипкие хижины. Два солдата-поджигателя довольно быстро обнаружили собственные мечи и принялись гоняться за грязными ублюдками. Разразившийся ливень не успел опередить пожарище. Все сгорит дотла. Геенна огненная — завопили вероотступники, бросаясь в пламя или же становясь на колени и судорожно рыдая. Пока внизу происходила настоящая битва с мертвецами, Клаус пытался прийти в себя. Сжав челюсти, он коснулся изувеченной плоти и, мысленно сосчитав до пяти, дернул за гвоздь. Кровь брызнула из открытой раны, а сдерживаемый крик вырвался наружу в виде приглушенного рычания. Тварь поплатится.

Придерживаясь за остроконечные скалы, Ланнистеры направился в сторону церкви, единственному оплоту неверующих. Там скрылся главный виновник случившегося, и он подавится собственной кровью. Прижимая кровоточащее увечье, он был близок к потере сознания. Подошедший Сванн не стал его останавливать, лишь вложил в здоровую и дрожащую руку фамильный клинок. Месть должна быть красивой. Храм, высившийся на небольшом холме, построенный на краю пропасти, освещался очень редкими вспышками молнии. Оттолкнув скрипящие двери, правитель Беленора тут же замер на месте. Там, впереди, сидела высокая фигура, склоненная в молитвенной позе.

— Господь знает, что я сделал. И он заставляет меня смотреть на это, когда я слаб или испуган, — подняв голову, Вэл взглянул на деревянную статую Христа. — Не моя вина в том, что Иуда не умел плавать. Я бы спас его… Я не сомневался в тебе, Боже, но… пожалуйста, перестань мучить меня этими кошмарами, которые появляются даже наяву. — зеленый рубин, висевший в центре кулона-секиры, горел необычайно ярко. — Я не могу больше смотреть, как он тонет. Прими мою смерть, как покаяние… — тут он заметил присутствие невольного зрителя и развернулся. — Он рассказывал про тебя… Уверял, что ты станешь великим. Мы говорили о тебе часами. Он был прав, Пастух.

Только один человек называл его так. Рука дрогнула. Он не посмел поднять оружие. Не смог. Все дело в глазах, наполненных тем же животным страхом, который когда-то парализовал самого монарха. Родственные души, чьи умы извратил один монстр. Как он мог быть настолько слепым? Ладонь застыла в воздухе, в миллиметре от плеча замершего Пророка. Его голубые глаза вдруг сделались глубокими, словно окна в некий тайный, скрытый мир. Внезапно до них донеслись вопли и характерный треск древесины. Балки, поддерживающие церковь на вершине пьедестала, истлели и рухнули. Хрупкое сооружение расшаталось и стремительно понеслось вниз. Обрыв, ведущий в никуда.

— Ты солгал мне! — оказавшись в темноте, Лев с трудом поднялся на ноги. Все вокруг плыло и хаотично двигалось. Они еще падают или уже мертвы? Но присутствие частого гостя он ощутил на инстинктивном уровне, поэтому сорвался на крик. — Ты же всего лишь плод моего воображения!

— Что такое? Тебе не понравилось наше маленькое представление? — Гэбриэль, давно обратившийся в прах, все еще отравлял сознание юноши. Поклонившись из мнимого уважения к носителю короны, он подобрал мантию. Все такой же изящный, едкий и подчеркнуто надменный. — Ты же так хотел кому-то помочь. Твое самое сокровенное желание, связанное со мной. Мне же ты помочь не смог. И чувствуешь вину. По этой причине я здесь, с тобой. Я стал твоим Темным Попутчиком.

— Ты в моей голове и я могу изгнать тебя в любую секунду! — рявкнул разъяренный венценосец, становясь напротив несуществующего врага.

— И кому же ты в таком случае придешь за советом? — поинтересовался бывший лорд, явно забавляясь от происходящего. — Ты же останешься совсем один. Прискорбно, не так ли? Ну что, ты уже чувствуешь ледяное дыхание одиночества, Пастух?

— Достаточно! — резко сорвав мешавшую кожаную нашлепку, сын Майкла освободил свой изолированный от внешнего мира глаз. Вернее то, что от него осталось. Во снах он представал в виде глубокой впадины с кровавым зрачком внутри. Вздрогнувший Старк уставился на изуродованную плоть, раскрыв рот. — Я приручил своего монстра! Ты не имеешь здесь власти! — похолодевший от ужаса тиран упал на колени, вымаливая прощение за свой мятеж. — Убирайся отсюда, жалкий червяк! Возвращайся обратно в забвение.

Звонкий кашель, заставивший легкие гореть, все же помог вернуться. Голова болела, почти раскалывалась, а правая нога буквально отнялась. Приподнявшись на локтях, очнувшийся король увидел громадный валун, прижавший конечность. Возможности пошевелиться не было. Повсюду валялись обломки разрушенного храма, а изваяние Христа разлетелось в щепки. Однако морской воздух не позволял заснуть. Они упали вниз, к воде. Символично. Прилагая всевозможные усилия, чтобы не отключиться, ветеран принялся вглядываться в пустоту. Лишь спустя минуту он различил во тьме некое очертание фигуры, прислонившейся к потрескавшимся балкам.

— Бог в Раю. Ты — это он, верно? Боже мой… — прохрипел Вэл, прижимая к себе нож. — Я позаботился о них всех. Но ты… Я бессилен перед тобой. Ты слишком силен. Ты убил Рай. — теперь свет отражался в его глазах и они казались ледяными. Капельки крови стекали по разбитому лбу, но он упрямо слизывал их. — Бог умолк. После бури. Рождение… Кто у него останется? Если он нас уничтожит? Кто у него останется для наказания? — практически закричал Пророк, обвиняя во всем успокоившееся небо. — Я убил вас всех! Всех! До последнего. — еле удерживаясь на подкашивающихся ногах, бледный еретик направился в сторону прикованного к земле пленника. — Нет более совершенной веры, чем эта.

— Не надо, — где-то далеко, но в тоже время близко Клаус увидел свой меч. Увы, он не сможет до него дотянуться. Оставалось взывать к голосу разума того, чей мозг давно стал одержимым религиозными идеями. — Позволь мне помочь тебе. Гэбриэль часто извращал умы, отравлял души. Но он мертв. Я убил его.

— А Бог все молчит… — остановившись перед жертвой, Вэл посмотрел на нож. Каким-то непривычным взглядом, совершенно другим. — Я знаю, что Господь не слышит мертвых. Но, надеюсь, он им отвечает. — опустившись на колени возле задержавшего дыхание государя, глава общины осторожно коснулся испещренной рубцами кожи. Нашлепка слетела при падении, оголив клубок шрамов и омерзительное зрелище в виде розовато-белого пространства в том месте, где должен быть глаз. — Он говорил, что ты — Мессия. И ты доказал это.

— Он был безумцем, — сердце, клокотавшее в груди, норовило выпрыгнуть наружу.

— Господь не слышит мертвых. Но он им отвечает, — с этими словами Вэл перерезал себе горло. Кровь хлынула из глубокой раны. Тело, словно тряпичная кукла, рухнуло на землю и забилось в конвульсиях. Несколько раз протянув руки к небу, священник наконец опустил их. На сей раз навсегда.

— Господи, Клаус! — камень, придавивший конечность, поддался массивному нажиму со стороны подоспевшего Даниэля. Тот яростно навалился на предмет и сдвинул за считанные секунды. — Поднимайся. Прости, я бежал так быстро, как только мог. Там их столько…

— Не имеет значения. Дориан жив? — получив утвердительный кивок, Ланнистер оперся на скалу, так как не рисковал переносить вес на зажатую ногу. — Давайте убираться отсюда как можно быстрее. Мессия против оставаться в таком месте. — Мандерли усмехнулся на подобное замечание и, аккуратно обойдя труп, подобрал упавший царский клинок. — А Элайдже бы тут понравилось. Столько любви к Богу.

Опершись на плечо соратника, юноша сделал несколько шагов, но задержался где-то на половине пути. Не обращая внимания на изумленный взгляд рыцаря, венценосец вновь подошел к распростертому на песке телу. Он не заслужил подобной участи. Но все кончено. Наклонившись, Лев, после недолгих раздумий, сорвал кулон с секирой. Должен остаться какой-то символ. Все остальное будет погребено в чертогах разума.

— Проповедник умирает, — прошептал взволнованный монарх. — Тебе не нужно было ничего делать. Ты был обманут. Никто ничего от тебя не ждал. Все это не моя вина.

Выбравшись наружу из подобия Адской ямы, трое воинов вздохнули с облечением. В предрассветный туман проникали солнечные лучи. Теперь все закончилось. И это не иллюзия. Последний раз взглянув на руины церкви, Клаус увидел в самом низу фигуру с раскинутыми в разные стороны руками.

— Мы никогда не будем говорить о том, что здесь произошло, — не оборачиваясь, он выговорил каждое слово по слогам. Избитый, морально уничтоженный, с пробитой ладонью и множественными кровоподтёками мальчишка не собирался приписывать себе эту сомнительную победу над кланом умалишенных фанатиков. Они не виноваты.

Poets of the Fall — Carnival of rust

Michael Malarkey — Scars

Coldplay — Paradise

Дети растут слишком быстро. Еще вчера ее мальчики бегали по прекрасным садам и изображали настоящих воинов верхом на палочках, имитирующих коней. А сейчас… один из них лежит в сырой земле, а второй пережил вторую ужаснейшую войну за всю историю страны. Время беспощадно. Никто над ним не властен. Говорят, любая битва рано или поздно заканчивается. На самом деле она проносится за считанные секунды, заставляя возвращаться к прошлому. Это еще страшнее.

Приходится делать вид, что все хорошо, хотя в душе свирепствует ураган чувств. Так хочется забыться. Посидеть на веранде под палящими лучами солнца, закутаться в холодную простынь или искупаться в девственном пруду в глубоких лесах. Но на все это нет времени. Нужно заняться куда более важными вопросами: продовольствие, обеспечение беженцев всем необходимым, постройка нового жилья, восстановление полуразрушенных деревень.

Кроме всего вышеперечисленного существовала так называемая дань вежливости. Неизбежные посещения вассалов, оказавших неоценимую помощь королю не могли принести душевного равновесия. Это была истинная пытка — слушать их абсолютно одинаковые рассказы о произошедшем, не отличающиеся оригинальностью или намеком на человечность. Не более чем сухое перечисление имен жертв и пересказ увиденных зверств.

В таких случаях Ирина попросту изъявляла желание выпить и продолжала слушать собеседника, находясь под действием винных паров. Так проще. Возвращаясь домой, она ложилась в постель и засыпала, терзаемая беспрерывными кошмарами. Во сне к ней часто приходили умершие. Гэбриэль, убитый больше года назад и захороненный в песках, неоднократно навещал ее сновидения. Даже там он не переставал терзать и мучить свою любимую игрушку.

Хищник по натуре, Старк продлевал обожаемые им самим пытки и до невозможного долго истязал женщину как в физическом плане, так и душевном. Потом он запросто рассыпался в прах, будучи сотканным из иллюзий. И так каждое утро. Напоследок он произносил одну из своих излюбленных фраз и проводил собственным языком по окровавленному ножу. К черту ублюдка, проникающего в сознание и извращающего все светлое!

Вскакивая с кровати в холодном поту, леди Тирелл тяжело вздыхала и поднималась на дрожащих ногах. Стражники с удивлением наблюдали за тем, как правительница юго-западного региона копается в грязи ради постепенно увядающих роз. Нельзя же оставлять без внимания чудесные рощи и маленькие парки, кишащие фруктовыми деревьями. Прислуги итак не хватало — большинство крестьян попросились обратно в поселения, чтобы помочь родственникам отстроить хижины.

Конечно, сердобольная дорнийка, испытывая определенное чувство вины , не могла отказать. Вероятно, цветы и кустарники нравились ей больше, чем компаний людей. Попытка уйти от гнетущей реальности иногда срабатывала. Но чаще всего она лишь садилась у фонтана и размышляла обо всем случившемся. Казалось, все страдания, перенесенные за годы войны, улетучились в прошлое. Не было никакого смысла еще раз погружаться в те проклятые дни крови и безумства.

Но иного выхода не было. Это следствие невыносимого одиночества. Ее любимый и единственный сын уехал с женой в свадебное путешествие. Мозер, великосветский мученик, наконец признался в своих чувствах к королеве-матери и, воспользовавшись занятостью Клауса, уплыл вместе с ней в далекие жаркие края. А остальные друзья предпочли ограничиться письмами раз в неделю. Однако изредка непрошеные гости наведывались и разгоняли утомительную скуку. По-видимому, их терзало то же ощущение безысходности.

Наиболее частым посетителем, как ни странно, оказался бывший партизан и чертов гордец, отказавшийся присоединиться к роялистам в самый ответственный момент. Аристократические манеры и высокомерные замечания порою раздражали южанку, впрочем, как и его избыточное внимание. Он наведывался раз в месяц, оставался на неделю и сутками бесцельно бродил по саду, где срывал розы и подносил к лицу для вида.

Однажды, в одно из своих многочисленных неожиданных посещений, лорд решился побеспокоить хозяйку крепости в самый неподходящий миг — когда она проведывала могилу супруга. Прикрыв глаза от неудовольствия, жительница Дорна все же подала руку галантному нарушителю спокойствия и прошлась вместе с ним по бескрайним зеленым равнинам. Где-то вдалеке мелькали телеги, нагруженные сеном. Сельчане приветствовали госпожу низким поклоном и обменивались незначительными замечаниями о погоде. При этом все мимо проходящие бросали на пару многозначительные взгляды, словно в чем-то подозревая.

— У вас, судя по всему, много ухажеров, — правильно уложенные каштановые волосы почему-то нервировали. Хотелось взъерошить их, нарушить идеальную композицию. Прозвучавший вопрос на мгновение выбил женщину из колеи. — Кажется, я нередко видел неподалеку от вас Кворгила и Оноре.

— Первый является дорнийцем, а я пообещала себе, что больше не буду иметь с ними дела, — фыркнув, сказала Ирина. Хватит с нее соотечественников. — Второй хотел меня убить. Ну а вы… — она осеклась, поймав на себе заинтригованный взгляд воина. — Вы почти бросили моего сына на произвол судьбы. Так чем вы от них отличаетесь?

— Должно быть тем, что я не дорниец и не собирался вас убивать, — усмехнувшись, парировал старший Тарли, не разрывая зрительного контакта.

— Это, безусловно, великое достижение, — закусив губу, дочь Дагона предвкушала следующие шаги своего оппонента.

— И все-таки, это лучше, чем ничего, — подытожил рыцарь, облизывая пересохшие от напряжения губы. Внешнее хладнокровие медленно спадало. Хотя ему явно по душе эта своеобразная игра. — Но мое предложение остается в силе. Если вы, разумеется, о нем помните.

— Вы неисправимы, — пытаться убедить себя в незаинтересованности происходящим — значит упражняться в бесполезном. Как иронично: двоюродный брат человека, что едва не уничтожил половину миру и ее душу, предлагает себя в качестве спутника в дальнейших странствиях жизни. — Ладно, раз это неизбежно, то, полагаю, у меня нет выбора? Ваша взяла. Но предупреждаю: это одноразово.

— Конная прогулка? — поинтересовался Тарли, не скрывая триумфальной ухмылки. Наглец снова поднес безукоризненный цветок с шипами к носу, после чего любезно преподнес собеседнице. — Завтра, на рассвете.

Последующий месяц принес долгожданное умиротворение. Все было великолепно: бесконечные разговоры за бокалами вина, ночные сплавления по мелким речушкам, незабываемые эмоции. Но все происходящее так напоминало ситуацию с Лэнсом… ее умершим мужем. Поэтому леди Манвуди старалась не подпускать кавалера ближе. К вящему неудовольствию вельможи, он сам ограничивался второстепенной ролью. Все равно положение рано или поздно сдвинется с мертвой точки. Нужно подождать.

Спустя тридцать дней к порту Висячих Садов причалил огромный корабль с белыми парусами. Замок мгновенно оживился, спеша поприветствовать законного владыку региона. Те, кто давно не встречали Хойта, могли поклясться, что перед ними совсем другой человек. Взлохмаченные черные волосы, против обыкновения, лежали ровно и не касались прямого лба. Разросшаяся щетина была тщательно выбрита в области щек и губ, но остановлена на подбородке.

Он держался прямо и широко улыбался, чем сильно напоминал отца. Поклонившись каждому знакомому и пожав руки советникам, Тирелл сразу же направился к матери и заключил ее в крепкие объятия. Они не виделись слишком долго. Последний раз им пришлось расстаться на полгода из-за условий войны, но даже тогда разлука не была такой мучительной. Рассмеявшись от ощущения колючей бороды на шее, Ира нежно улыбнулась.

— Как же быстро ты вырос, — женщина констатировала печальный, но неизбежный факт. — Как вы съездили? Все прошло хорошо?

— Просто невероятно! — воскликнул окрыленный юноша, всплеснув руками. — Зря ты отказалась составить нам компанию, тебе бы понравилось. Мы побывали в странных и таинственных пещерах, пересекли опасные местности верхом на горбатых зверях, попробовали змеиный яд, любезно предложенный вождем племени с практически непроизносимым названием. К слову, отказаться от столь высокой чести нельзя, ибо это считается проявлением неуважения к старейшинам и карается смертью.

— Увлекательно, — Ирина заметно напряглась, стоило бестактному Тарли вмешаться в разговор. До этого он слонялся без дела поблизости, а теперь осмелился нарушить их с сыном идиллию. Напыщенный аристократ подошел ближе и поздоровался со своим командиром. Поборов желание высказаться на сей счет, дорнийка вздохнула и сделала вид, что ничего не произошло. — Как жена пережила это путешествие?

— Вполне себе сносно, — оправившись от удивления из-за вторжения неудавшегося союзника, мальчишка все же вернулся к рассказу. — Вождю она очень понравилась и он приказал своим людям продемонстрировать ей ритуальный танец любви. Любой супруг был бы недоволен подобным, но это чересчур захватывающие зрелище.

— Юнкай? Астапор или Миэрин? — полюбопытствовал Себастьян, постоянно одаривая рядом стоявшую южанку своей привычной дерзкой ухмылкой.

— Нет, эти страны полюбились моему дяде. Возможно, сейчас он где-то там. Я захотел чего-то более экзотического, — повернувшись, лорд Простора заметил, как похабные матросы расточают неуместные комплименты его благоверной. Заторопившись на помощь, Хойт ловко подхватил ее под локоть и увел подальше от работящего люда.

— Какого черта ты вытворяешь? — вежливая улыбка умело маскировала нараставший гнев, проявлявшийся лишь в ледяном тоне и суженных зрачках. Резко обернувшись, вдова взглянула на виновника всех своих несчастий. Если бы взглядом можно было убить, то по самонадеянному ветерану уже давно отпевали мессу. — Что ты вообще себе позволяешь?

— Поддерживаю светскую беседу, дабы поближе познакомиться с твоим сыном и своим сюзереном, — непринужденно отвечал просторец, при этом указывая ладонью в сторону приближающейся к ним пары. — Я тебя смущаю, дорогая?

— Все в порядке? — забеспокоился Тирелл, внимательно разглядывающий мать. Ей не хотелось устраивать сцен, поэтому все ограничилось легким кивком головы. — Мама, у меня недавно возникла идея. Я приобрел кое-что на местном рынке. Мне хотелось бы подарить это нашему славному государю. Но приглашать его просто так — скучно. По этой причине я хочу устроить праздник, нечто вроде встречи или воссоединения старых друзей. Можно позвать не только Клауса, но и остальных.

— Большинство заняты реставрацией собственных замков. Особенно Его величество, — утомленная Ирина хотела поскорее закончить разговор и переместиться в бастион. — Не хочу разочаровывать тебя, но, боюсь, это невозможно реализовать. Ты должен понимать, что ваши дороги разошлись. У каждого своя семья и обязанности.

— Уверяю тебя, когда Никлаус узнает о грандиозном торжестве в свою честь, то сразу забудет о всех государственных делах, — с заразительной уверенностью проговорил юный воин. — К тому же, специальный подарок нельзя оставлять без внимания. Я же могу счесть это за оскорбление и объявить войну!

— Вы бросаетесь громкими заявлениями, милорд, будьте осторожнее, — не выдержав, засмеялся Тарли. Скрестив руки на груди, он подмигнул удивленной компании. — Мы же не знаем, как обстоят дела со шпионажем в столице.

— Дорогой, я не думаю, что король приедет к нам ради… — Хойт мгновенно приставил указательный палец к губам возлюбленной, моля о молчании. Затем он положил обе ладони на слегка загорелые девичьи щеки и приложился лбом к ее лбу. — Я разошлю приглашения.

Покончив с этим поистине необыкновенным ритуалом, пара отвлеклась на зов слуги и удалилась, попросив прощения. Нужно сделать необходимые приготовления, если Висячие Сады ожидают важных гостей. Ира с нескрываемой гордостью наблюдала за поведением сына. Он достоин звания Хранителя Юга. Но стоит избавиться от шутовских замашек и наивной доброты. Ведь это уже не игра. Люди требуют решений, хотят следовать за сильным лидером, а не за прихвостнем Клауса и исполнителем его сомнительных планов.

— Убирайся отсюда, — дрогнувшим голосом прошептала южанка, обращаясь к своему вассалу, перешедшему все доступные границы. — Хватит. Я слишком долго терпела и тебя, и твои выходки.

— Что?! — прокричал шокированный Себастьян, не предвидевший такого поворота. — Ты прогоняешь меня? После всего, что было?

— А что было? — сделав пару шагов назад, леди помрачнела. — Мы развлеклись. Было забавно. Ты взрослый человек и понимаешь, что это ничего не значит. — он молчал, но расширенные зрачки говорили о многом. — Я не обязана оправдываться. Ты — просто разбойник, который вторгся в мое личное пространств ровно на месяц. Чего ты хочешь?

— Чтобы ты дала мне шанс, — для обыкновенного грабителя повозок он чересчур дерзок. На них уже смотрели. — И чтобы перестала обманывать себя.

— Я не обманываю себя, как ты изволил выразиться. Я выполняю свои обязанности и помогаю сыну. То есть, нахожусь на своем месте.

— Да неужели? — иронично вскинув брови, Тарли издал смешок. — И где же твое место, дорогая? Пустая крепость? Увядший сад? Или спальня на двоих, в которой у тебя нет ничего, кроме одиночества?

— Ты меня не знаешь! — она сорвалась, потеряла хладнокровие, хотя обещала сделать все возможное, дабы выдержать испытание. — И не имеешь право так говорить!

— Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, — возвышаясь над женщиной, он подошел ближе, вынуждая ее отступить. Протянутая мужская рука застыла возле ее отшатнувшегося лица. — Значит, вот так? Теперь ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе? Это смехотворно, учитывая тот факт, что…

— Не смей! — предупредила дорнийка, прекрасна осознавая, что он собирается сказать и сделать.

— Учитывая тот факт, что прошлой ночью ты не была против моих прикосновений, — аристократ все же позволил себе закончить, за что сразу же был награжден сильной пощечиной. Удар оказался настолько неожиданным, что мужчина едва не оступился.

— Пошел к черту! — вздернув подбородок, Ирина выпрямилась. Плевать на всю толпу, невольно остановившуюся неподалеку, плевать на изумленного Хойта, коему потом придется все объяснять. — Если я увижу тебя еще раз — прикажу повесить.

— Как пожелаете, миледи, — поклонившись, рыцарь одарил собеседницу безучастным взглядом, после чего удалился.

Это правильное решение. Все затянулось, а неопределенность пугала ее. Поэтому все стоило закончить еще раньше. Отвечать на вопросы назойливых советчиков совсем не хотелось. С какой стати? Они всласть позабавились разыгравшейся трагедией и получили возможность обсуждать произошедшее ближайшую неделю. Сын вежливо молчал, предпочитая говорить на отвлеченные темы. Эльза лишь однажды подняла эту тему, но ретировалась, уловив резкую смену настроения свекрови.

Вскоре все забылось. Сплетники принялись обсуждать грядущее великое событие в размеренной жизни бастиона — так называемый бал основателей новой династии. Разумеется, не все откликнулись на столь заманчивое предложение собраться. Всем хотелось, но мешали некоторые обстоятельства. Впрочем, непредсказуемые гости все же пообещали явиться. Однако многих волновало присутствие Его величества — он не отвечал на приглашение целую неделю, гася любые надежды. Но чудо свершилось. Размытый ответ и обещание подумать все равно довели младшего Тирелла до экстаза.

Ирина не вмешивалась в процесс подготовки к торжеству. Слуги развешивали флаги, готовили комнаты, украшали пиршественный зал и готовили сотни разных блюд. За двадцать три дня замок превратился в пеструю радугу. Жители восприняли замысел господина с удивительной благосклонностью. Казалось, все проблемы испарились, тревоги отошли на второй план, а жизнь заиграла новыми красками. Чудесно. Лишь бы народ не бунтовал и оказывал вельможам поддержку в любом начинании. Слух о скором прибытии монарха распространился быстро. Общее волнение передалось от конюхов к дворянам. Одной Манвуди было откровенно наплевать.

— По-моему, с тобой лучше жить в мире, — наблюдая за тем, как маленькие камушки проносились по водной глади и исчезали в середине реки, мужчина едва сдерживал улыбку. Обернувшись, Ира не поверила собственным глазам. Старый друг все же нашел время навестить ее. — Истинно, война меняет людей.

— Расти, — бросившись в объятия лучшего солдата всего королевства и прекрасного товарища, Ира едва сдерживала эмоции. — Ты приехал. Мы не виделись всего год, а мне кажется, что прошло десять лет. Или вечность.

— Вероятно, — Мэннинг практически не изменился, только приобрел пару шрамов на лице. После окончания военных действий в Дорне он ушел из королевской гвардии, женился и поселился на окраине карты, в полуразрушенном доме предков. С тех пор мало кто его видел, но вот он здесь, живой и здоровый. — Как твои дела?

— Ты бесследно пропал на двенадцать месяцев и спрашиваешь, как мои дела? Всегда заботишься о других. В этом весь Красный Лев.

— Я избирателен в отношении тех, с кем следует говорить по душам, — подмигнув, ветеран попросил разрешения сесть и опустился на плоский камень. Дивная панорама сопутствовала разговорам на нравственные темы. Как в старые добрые, не так ли? — Я слышал про инцидент с Тарли. Нехорошо получилось. Поэтому и задаю такие внезапные вопросы.

— Ты приехал только ради этого? — полюбопытствовала южанка, раздражаясь. Что за бестактность? Она не собиралась обсуждать случившееся.

— Это, конечно, забавная теория, — коснувшись небольшой щетины на щеках, воин не постеснялся улыбнуться. — В особенности выражение твоего лица в данный момент. Но неужели ты действительно такого плохого обо мне мнения?

— Я не считаю нужным обсуждать с тобой свои личные дела, — почти рявкнула Ирина, снова закрываясь в себе. — У тебя есть жена — разбирайся с ней.

— Да, у меня есть кого любить, а ты недавно отвергла такого человека, — без иронии и видимого интереса произнес Расти, поднимаясь с места. — Лэнс давно умер. Два сына поддерживали тебя, пока не решили разорвать друг друга на части. Ты уже потеряла одного из них. Второй стал семьянином и катается по миру в свое удовольствие. Но а ты… потеряла свой единственный шанс. Подумай об этом хорошенько. И не злись на меня. Я сюда не поучать тебя приехал, а наслаждаться вином и свободой от жены.

Он был прав. Жалкий женатый пьяница оказался самым умным человеком на земле. Иронично. Встрепенувшись всем телом, женщина наконец поднялась и неспешно пошла вдоль речушки. Послезавтра важный день. На протяжении недели прибывали гости. Хойт перенял обезоруживающую отцовскую привычку: покровительственно клал на плечо новоприбывшему руку и горячо благодарил за советы и помощь в прошлом. И как он мог родиться вторым ребенком? Ему суждено было стать лордом.

Иногда судьба распоряжается иначе, оставляя более достойных мужей в тени славы. Невежественные дураки или алчные лицемеры занимают их места и бесчестят свой род до самой смерти, а после них остаются хаос, разрушения и горстка пепла. И пара таких же ублюдков-наследников в придачу. Вот самая смешная шутка Господа. Разве интересно вести честную игру и не нарушать установленные собой же правила? Бог определенно большой затейник — так говорил один умалишенный фанатик с рубцом через всю рожу.

Вздрогнув от накативших воспоминаний, леди резко замерла. На противоположном берегу виднелся до боли знакомый силуэт. Фигура в черном развивающемся плаще с хищной усмешкой и сияющими во тьме глазами. Невозможно. Ты мертв. Животный страх сковал мускулы, дыхание участилось, а сердце бешено заколотилось в груди. О Боже. Кончики пальцев похолодели от ужаса. Она пережила сотни моментов, тысячи эмоций и задалась всего одним вопросом — это он или нет? К счастью, ответ пришел сам собой. Иллюзия развеялась по ветру.

Игра больного воображения, не более того. Помотав головой, словно отгоняя все эти призраки, дорнийка помахала стражникам, стерегущим ее покой на расстоянии. Очень хорошо, что они настояли и последовали за ней. Иначе ее бы обнаружили мертвой на дней реки. Какие радостные мысли накануне праздника. Ей следовало пообщаться с кем-то из посетителей, или проявить элементарную деликатность и поздороваться. Все-таки перед ней больше не простые мальчишки, а сильные мира сего. Ветераны и победители очередной кровопролитной войны.

Первым из этой плеяды, переступившим порог Висячих Садов, оказался Баратеон со своей беременной супругой. Некоторое время ходили слухи, но в них мало кто верил — болтают всякое, а воочию убедиться смогли все. Хойт слегка опешил и даже забыл о надлежащей церемонии приветствия достопочтимых гостей. Но подобный промах сгладил сам Вильгельм: он крепко прижал к себе друга, угрожая сломать тому кости. А год прошел как день. Никто не изменился.

Они наперебой спрашивали друг друга о делах и рассказывали забавные истории, не отрываясь от разговора весь день. Вплоть до приезда самого нежданного визитера. Мартелл, бывший сторонник проклятого Лжепророка и враг роялистов, впервые за всю историю нарушил обет молчания и выпорхнул из своего дома-кельи. Его карета, сопровождаемая смуглыми воинами с заостренными копьями, остановилась у ворот крепости и произвела фурор среди местного населения. Никакой роскоши не было и в помине, но манеры пассажиров не позволили усомниться — приехал аристократ.

Неспешным шагом, здороваясь с каждым встреченным вельможей, дорниец вел под руку обворожительную черноволосую девушку. Застыв перед хозяином дома, Нолан неуверенно протянул ему руку. Он давно искупил свои грехи, но некоторые люди все равно напоминали о том, кем он был до вступления в королевскую армию. Впрочем, Тиреллу было плевать на предрассудки общества. Он привлек друга к себе и обнял. В этом и заключалась основная идея Клауса — объединить все нации, кланы и города.

— И я, осознавая последствия, шепчу: Не надо этого делать, Хойт. Повелитель кобр не хочет принимать твой дар. Но, конечно же, он не послушал и сделал по-своему. Тогда заклинатель протянул ему сосуд со змеиным ядом и велел выпить его. Представьте выражение лица этого несчастного, — увлеченная рассказом Эльза укала на супруга, сидевшего рядом. — Натянутая улыбка выдавала отвращение. Он уже хотел сделать глоток, но замер из-за безудержного смеха фокусника. Внезапно этот человек начал разговаривать на нашем языке и сообщил, что давно не видел такого ярого рвения отравиться. В качестве награды он подарил Хойту медальон со змеиным глазом.

Собравшаяся компания искренне повеселилась от услышанного. В руках каждого из присутствующих находился полупустой кубок с вином, который они без колебаний поднимали за здоровье принимающего лорда. Столы ломились от обилия фруктов и мясных блюд. Широкая тень замка ложилась на пировавших, защищая их от лишних волнений. Успокаивающий шум фонтанов позволял забыть обо всем и погрузиться в омут общих воспоминаний и уморительных событий. Никаких трагедий, поминаний, полупьяных бравад о войне.

— Госпожа, новые гости желают лично засвидетельствовать вам свое почтение, — с подчеркнутой торжественностью заявил слуга, улучивший минутку и вмешавшийся в диалог группы.

Эльза ожидала увидеть кого угодно, кроме этих людей. Нарядно одетый Деймон, все еще передвигающийся при помощи трости, улыбнулся так, словно они не виделись несколько десятилетий. Побритый, постриженные и посвежевший, он стал походить на человека больше, чем во времена своего отступничества. Глядя на этого молодого аристократа с короткими темными кудрями и глубокими карими глазами, мало кто мог бы обвинить его в предательстве родины и семьи. Но обиды уже не в моде. Леди Тирелл подавила желание задать невежливый вопрос и все же поблагодарила брата за присутствие на празднестве.

— Стефан не смог приехать и очень раскаивался за это, — пожав плечами, Старк снял с себя перчатки для верховой езды и поспешил к столу. По дороге он уловил парочку недоуменных взглядов, но проигнорировал их.

— Я приношу свои извинения за его поведение, — появившаяся из ниоткуда Лерия не стала церемониться и попросту обняла сестру. Целый год разлуки стоил этого мига. — Он очень хотел приехать, хотя сомневался в том, что его хорошо примут.

— На него зла никто не держит, — северянка откровенно лгала, но какая разница? Все проблемы давно решены, осталось лишь горькое послевкусие. — Из переписок я так и не поняла, где ты…

На мгновение весь задний двор, где собрались дворяне, превратился в музыкальные подмостки. Запищали, завыли, словно сорвавшись с цепи, флейты, свирели, трубы и длинные дудки. Выждав немного, из образовавшейся конной шеренги показался мышастый жеребец. Толпа в долю секунды сообразила, кто перед ними — ликованию предела не было. Ни одна душа не предвидела появления королевского десницы. Элайджа гордо прошествовал мимо собственной свиты и, направившись к оторопевшему приятелю, сразу рухнул на колено и опустил голову.

— Не вели казнить за опоздание, милостивый лорд, — внушительным голосом пропел Ланнистер, при этом сохраняя невозмутимое спокойствие. — Государственные дела не терпели отлагательств, а навязанная мне процессия с флагами тормозила меня в пути. Ежели ты пошлешь за палачом, я пойму твои сомнения и поддержу любое решение.

— Если у Клауса на службе все такие, как ты, то мне стоит начать беспокоиться за его безопасность, — подняв боевого товарища с колен, Хойт не изменил традиции и тоже обнял нового гостя. Разумеется, где-то глубоко внутри он был слегка разочарован, ибо надеялся увидеть самого короля. — Кстати, он не с тобой?

— К сожалению, мы с ним разминулись на пару месяцев. Последнее письмо я получил, будучи на Одиноких Островах. В нем говорилось о какой-то секте, но без подробных описаний. Это не в его стиле, поэтому я решил увидеться с ним лично и разузнать все из первых уст, — Лев изменился, стал выглядеть моложе благодаря гладко выбритым щекам и высокой должности. Однако второй человек в королевстве остался все тем же благородным моралистом с замашками проповедника. — По дороге меня поймала, если так можно выразиться, весть о предстоящей встречи легендарных воинов. Я не считал себя достойным находиться среди них, но все же рискнул. В столице брата не оказалось, хотя я планировал поехать вместе с ним. Пришлось одному нести столь тяжкое бремя.

— Я несказанно рад тебя видеть, — приободрившись, южанин похлопал соратника по плечу. — Проходи за наш стол, там твое любимое дорнийское вино. И сопутствующая опьянению компания.

— Ну еще бы. Летописцы, описывая это важное событие в истории Висячих Садов, не должны ограничиваться какими-то малознакомыми именами, — братия сидевших за главным столом уставилась на новоприбывшего. — Кому интересно будет читать про какого-то там пустынного принца и рогатого громилу? К слову, ты готов порадовать меня оленятами?

— Это тебе не душещипательная сказочка про Бэмби, — выругавшись, Баратеон резко поднялся с места и протянул насмехавшемуся собеседнику полную чашу с вином. — Я думал, твой корабль разобьется о скалы. Но, увы.

— Осторожнее, я могу расценить подобную реплику как акт против законной власти, — рассмеявшись, пригрозил Элайджа, не забывая отпивать содержимое чаши.

Все проходило довольно мирно и в какой-то мере идиллически. Старые ветераны не подсаживались к молодым, а предпочитали восхищаться чудесными садами вокруг. Молодое племя, в свою очередь, щеголяло перед дамами, красовалось в элегантных костюмах, устраивало шутливые поединки и наслаждалось обществом закадычных собутыльников. Неожиданные встречи, приятные, согревающие душу воспоминания и затуманивающие рассудок алкогольные пары.

Ирина старалась не принимать участия в пьяных выходках. Она спокойно пожимала руки и принимала самые абсурдные комплименты с благосклонным видом, но все на этом и заканчивалось. Через час внутренний двор погрузился в особую атмосферу: заиграла менее динамичная музыка, люди разбились по парам и начали вспоминать азы медленных танцев. Непредвиденные союзы вызывали зависть и восхищение, но всеобщим внимание, несомненно, завладели молодые хозяева крепости. Прекрасное голубое платье с золотистыми узорами идеально гармонировало с зеленым плащом и атласным кафтаном.

Do you like scars?

The scars make the man?

Do you want me wounded and hardened?

My head in the sand

Or my fists up in defiance?

Is that what you understand?

Баратеон, не выпуская из рук полупустого бокала, приказал музыкантам подыграть. Старая военная песня всколыхнула ряды солдат. Завороженные, они глядели вдаль в немом молчании. Прижавшись друг к другу, мужчины и женщины мерно качались в такт волшебной, пробирающей до дрожи песни. Струнный инструмент взял верх над остальными и заполнил возникшую тишину, давая возможность барду собраться с мыслями. Все были настолько погружены в себя, что не заметили, как ворота позади распахнулись, пропуская закутанных в мантии незнакомцев.

Have we gone too far?

Have we lost our minds?

Imitating the seasons

And we fall behind.

Have we gone too far?

Have we lost our minds?

Постепенно к поющему присоединились другие, однако среди голосов выделялся один нарастающий тембр. Припев повторялся. С каждым разом все яростнее и яростнее. И все по-прежнему игнорировали двоих человек, медленно пробирающихся вперед. За ними мало кто следил, даже стражники. Но стоило подозрительным фигурам пройти мимо застывших парочек, как те сразу же оборачивались и раскрывали рты, не веря собственным глазам. Леди Манвуди, стоявшая немного поодаль со скрещенными на груди руками, отметила странную активность в центре сада и решила отправиться на разведку, но ее грубо схватили за локоть на середине пути.

— Когда ты устанешь от этой игры? — Себастьян возник из ниоткуда. Просто явился в самый неподходящий момент и захотел поговорить о жизни. Хотя от него совсем не пахло ни вином, ни элем, ни другими сомнительными удовольствиями.

— Какой игры? — вызывающе осведомилась дорнийка, не предпринимая даже слабых попыток вырваться. — Кто тебя пропустил сюда?

— Хватит притворяться, что тебе все равно. Что я тебе не нравлюсь.

— Это не игра, — упрямо пожимая плечами, заявила Ирина, при этом опуская глаза. — И я не притворяюсь.

— Ладно, поступим иначе, — оголив зубы в некоем подобие улыбки, бывший партизан убрал со лба волосы. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нравлюсь. Это же не проблема? Давай. — ответом было лишь фырканье и сообщение о том, что ей еще не доводилось слышать ничего глупее. Тарли воспринял это как победу и облизнул губы. — Посмотри на меня. Скажи, что между нами ничего нет и я отстану. Клянусь.

Долгое, томительное ожидание неизбежного. Минута длилась как вечность. Вокруг творилась какая-то неразбериха, настоящий хаос. Но просторца это мало волновало. Он замер в надежде услышать положительный ответ. Или какой-нибудь ответ, ибо молчание угнетало.

— Ты мне не нравишься, — южанке хватило смелости посмотреть ему прямо в лицо. Но она лгала. Это было видно. Сдержанно кивнув, Себастьян наконец-то выпустил ее из мертвой хватки, после чего развернулся и пошел к выходу.

Где-то в подсознании Иры на куски разлетелся огромный бастион — символ чего-то священного. Барабанные перепонки едва не лопнули от душераздирающего крика толпы, приветствовавшей своего короля. Как оказалось, легендарный солдат проник в Висячие Сады под личиной странника, нуждавшегося в приюте и позднее изъявил желание попасть на пирушку. Разумеется, капитан стражи не оценил такого рвения и высказался об этом прямым текстом. Его удивлению не было предела, когда двое бродяг сняли капюшоны. Но почему-то дочери Дагона было плевать на появление таких неожиданных гостей. Расталкивая столпившуюся публику, она пыталась как можно быстрее добраться до ворот.

— Ты не имеешь права злиться! — прокричала женщина, не обращая внимания на взгляды нескольких случайных зевак. Ее волновал совсем другой человек, стоявший к ней спиной. Остановившись, аристократ неторопливо обернулся.

— Я не злюсь, — подчеркнуто безразлично констатировал лорд Пилигрима.

— Я просто пытаюсь поступить правильно, а ты делаешь гадости! Ведь все должно быть по-твоему! — Тарли вздохнул и помотал головой, словно отгоняя прочь мысли о своем провалившимся плане. — Ты эгоистичный и самовлюбленный идиот. Никакого толку с тебя, одни сплошные проблемы.

— Ты закончила? — поинтересовался вельможа, уставший от вечных пререканий. Ему хотелось добраться до дома кратчайшим маршрутом и завалиться спать. Хватит. Пора забыть об этой затее, лишившей его сна. Намереваясь раз и навсегда распрощаться с девушкой, рыцарь не сразу заметил, как она приблизилась к нему и поцеловала. Это был взрыв.

Где-то на фоне двоих влюбленных развивались другие события, совсем их не затрагивающие: Хойт, увидевший своего старого друга, едва ли не накинулся на него с объятиями. Он нервничал, постоянно тараторил, яро жестикулировал и приказывал то отнести, то принести вина. Немного успокоившись, Тирелл подозвал слугу и тихо прошептал ему на ухо пару фраз, в результате чего через пять минут во двор вывели роскошного белого жеребца. Недовольно фыркая, животное било копытом и мотало длинной гривой, отгоняя назойливых конвоиров. Нестандартно развитая для этих краев мускулатура сразу бросалась в глаза — мустанга привезли из других мест.

— Я слышал про Брего и мне очень жаль, — положив ладонь на вытянутую морду коня с черными ноздрями, Хойт слабо улыбнулся. — Надеюсь, Аттикус окажется достойной заменой.

— Я не рассчитывал на такие щедрые подарки. Сам я ничего не привез, извини, — Лев не собирался посещать шумные празднества, но развитое чувство благодарности не позволило ему отказаться. Впрочем, он ни капли не пожалел. Столько знакомых лиц, улыбающихся, по-настоящему счастливых. — Я выиграл целую войну, но до сих пор так и не освоил правила приличия. — хлопнув в ладоши под общий смех, Никлаус тут же повернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. — Брат мой.

— Хорошо выглядишь, — Элайджа не остался в стороне, а устремился к королю, как и все.

— Шутишь или добиваешься более высокого положения в государстве, десница? — их ребячество не прекратиться даже в зрелом возрасте. Любезные слуги принесли сиру вино, чем тот воспользовался, чтобы произнести тост. — За здоровье одного из самых преданных людей королевства, и моего лучшего друга — Хойта!

— Ваша милость, мы же не собирались здесь задерживаться надолго, — пробравшись к окруженному со всех сторон монарху, Даниэль услужливо напомнил ему о царском долге. Все это время они путешествовали вдвоем, тайно наблюдая за развитием всех земель и отвоеванных территорий.

— Что бы я без тебя делал, моя совесть? — Ланнистер вздохнул и огляделся: всех жаждали заполучить хотя бы минутку его внимания, рассказать о себе, своих детях, родственниках и подвигах. — Дай мне хотя бы час. А потом мы скроемся. Как делали это всегда.

— Знаете, я наконец-то понял, почему вы выиграли войну, — Мандерли, подобно тени, скрывался в полумраке, но при этом оставался самым надежным защитником. Какой удивительный парадокс. — Благодаря им. Вашим друзьям.

— Жизнь порой причудливее вымысла, как говорил один наш старый друг, — Клаус редко упоминал давно умершего Старка, однако его цитаты по-прежнему оставались меткими и жизненными.

Eminem — Sing For The Moment.

Eric Serra — Little Light Of Love.

Огромные коридоры пустовали. Раньше тут постоянно сновали слуги, стремящиеся угодить господам. Пиршественные залы больше не открывались для гостей. А ведь когда-то столы ломились от обилия вкусностей. Бальную комнату затворили навсегда. В ней больше нет нужды. Давным-давно, еще при жизни хозяина, она использовалась по назначению. Но теперь единственные, кто радовались тамошнему уединению, были крысы. Их омерзительное копошение можно услышать глубокой ночью.

Замок прежде не представлял собой ничего примечательного — обычное строение, грамотное с архитектурной точки зрения и почти неприступное для захватчиков в виду своего местоположения на вершине заснеженных гор. Внутри отсутствовал какой-либо намек на интерьер. На холодных каменных стенах изредка можно найти изорванные гобелены и запыленные картины. Где-то стояли одинокие подсвечники, позволявшие не споткнуться в кромешной тьме.

Практически все южное крыло бастиона было покинуто — постепенно туда начали сносить ненужные вещи. Лишь северные окна иногда озарялись тусклым светом от свечей. Кроме хозяйских апартаментов — они были вечно погружены во мрак. Никто не тревожил их обитательницу, потерявшую смысл жизни. Ребекка целыми сутками лежала в постели, не меняя позы и не произнося ни слова. К ней приезжали старые знакомые и близкие друзья, надеясь подбодрить и воодушевить.

Но все попытки оказались тщетными. Леди Аррен продолжала оплакивать супруга, погибшего два года назад. Его, в отличие от предков, похоронили на вершине холма, где лучи восходящего солнца освещали невысокий крест. Там его не побеспокоят, не причинят вреда. Кто бы мог подумать, что прошло уже несколько лет со времен так называемой войны. Все остались в выигрыше: Клаус завоевал престол, обзавёдшись женой, Элайджа заполучил один из высочайших титулов королевства, а Кол просто наслаждался жизнью.

Все счастливы. Все, кроме нее. Родная сестра короля потеряла абсолютно всё. Хотя ее сын рос здоровым и крепким малышом, Ребекка его ненавидела. Ненавидела своего ребенка. Им занимались кормилицы и служанки. А мать даже не хотела его видеть. Эти проникновенные карие глаза слишком сильно напоминали об ушедшей любви. Брак, продлившийся так недолго, обещал стать счастливым. Но разве все могло быть идеально?

Такого не бывает. И с этим придется смириться. Разумеется, личная трагедия отняла много сил, но не стоит с головой погружаться в свои же страдания. В войне погибло множество не менее достойных мужей — все они были чьими-то отцами, братьями и возлюбленными. Заслужили они такую участь? Определенно нет. По крайней мере, некоторым из них удалось оставить след в этом мире. Среди таковых был Малакай Аррен, павший смертью героев.

Но у него родился наследник. Род Арренов не прервался — он вновь станет великим и возродится из пепла благодаря обворожительному малышу с темными волосами. Им уже восхищались все вассалы, посещавшие маленького господина в свободные часы. Заботливые вельможи также предлагали вдове помощь в любом вопросе. Но ответ неизменно оставался отрицательным. Гордость Ланнистеров не позволял принять тот факт, что душевное состояние женщины было нарушено и нуждалось в помощи и поддержки.

Но Ребекка предпочитала справляться с несчастьем в одиночестве. Игнорировала все предложения старшего брата переехать в столицу, письма среднего брата с просьбой составить ему компанию в предстоящем путешествии в экзотическую страну и жену младшего брата, приезжавшую каждый месяц. К черту жалостливые лица, болтовню и советы. Вышеперечисленное не поможет воскресить любимого человека. Никто не способен на это.

— Миледи, гости не хотели вас побеспокоить и сообщили, что уехали, — добродушный тон вывел из оцепенения, вынудив хозяйку крепости повернуть голову. — Передали свои наилучшие пожелания. — дожидаясь каких-нибудь указаний, сир Рассел молчал. В конце концов ему пришлось нарушить затянувшуюся тишину. — Лорд Ройс желает поговорить с вами. Впустить его?

Едва заметный кивок свидетельствовал о согласии. Прокашлявшись, советник юной госпожи сделал соответствующий жест рукой и пропустил в комнату старого друга. Проходя мимо друг друга, солдаты обменялись многозначительными взглядами. Им хотелось вдохнуть жизнь в отчаявшуюся девушку. Мортон всегда находился рядом, незримой тенью следовал за несчастной, контролировал все ее шаги и действия. Не разрешал оступиться или совершить роковую ошибку.

По непонятным для многих причинам он проводил много времени с сыном своего погибшего сюзерена, фактически заменяя тому отца. Их часто видели на совместных прогулках. Двухлетний ребенок смеялся и норовил обнять учителя, который играл с ним и подсаживал на коня. Возможно, через пару лет ветеран заберет смышлёного Люсьена к себе и обучит всему необходимому, что должен знать будущий Хранитель Востока. Ради этого он, собственно, и пришел к повелительнице.

— Ваша милость, прошу прощения за вторжение, но мне хотелось бы обсудить с вами один очень важный вопрос, — сделав шаг в направлении темной фигуры во мраке, не освещенной ни зашторенными окнами, ни потухшими свечами, вельможа прикрыл глаза. — Это касается лорда Люсьена. — силуэт заметно дернулся. — Конечно, еще рано говорить о таких вещах, но ведь время быстротечно. Дело в том, что я хотел бы взять мальчика на воспитание.

Неловкая пауза повисла в воздухе. Замерев на мгновение, мужчина с нескрываемым напряжением следил за тем, как с кровати спустилась огромная тварь с горящими от злобы глазами. Издав приглушенное рычание, собака ждала команды. Броситься на докучливого визитера и разорвать горло — небольшая проблема для крупного самца. Однако громкое шиканье заставило хищника отступить вглубь помещения и лечь на оттоманку.

— Как ты смеешь осквернять память моего мужа своими абсурдными заявлениями? — вскочив с простыней, Ребекка резко повернулась. Баки, неподвижно лежавший на вышитых золотистыми нитями подушках, недовольно зарычал. — Это расценивается как неуважение и карается смертью.

— Ваш супруг воспитывался в доме Редфордов до достижения совершеннолетия, — ни один мускул не дрогнул на изборожденном морщинами лице Мортона. Каштановые волосы, недавно постриженные, едва касались вспотевшего лба. — Пора сменить эту традицию и отдать предпочтение тому, кто просит первым. Через четыре года я всё равно приеду за ним. Хочешь ты этого или нет. Он обязан обучиться военному делу и прочему.

— Ты единственный, кто позволяет себе так со мной разговаривать, — высокомерно вздернув подбородок, Львица мгновенно преобразилась и стала тем, кем являлась. Годы траура отняли у нее многое: здоровье, душевный покой, нервы, увлеченность и жизнерадостность, но не забрали привилегии в виде трезвого ума, вдохновляющей красоты и поразительной гордости. — Поэтому твое тело еще не болтается на одной из башен. Но всерьез полагаешь, что можешь ставить мне условия?

— Ты постоянно упоминаешь Кая, — при этом имени женщина скривилась, сдерживая истинные эмоции. — Это больно, я понимаю. Но жизнь продолжается. Может, не твоя. Хорони себя раньше времени, упивайся горем или вином — мне плевать. Но не стоит тебе губить последнюю надежду Востока. Назначь меня опекуном малыша и все уже будет позади.

— И что будешь с ним делать? Воспитаешь из него профессионального убийцу, после чего пошлешь на одну из битв Клауса или его сыновей, где ему раскроят череп? Так ты собираешься воскресить надежду Востока? — снова этот параноидальный голос с легким намеком на безумие. — И не смей говорить о наступившем мире. Я-то знаю, какой ценой он нам дался. Просто мой брат способен развязать войну с кем угодно и когда угодно!

— По-твоему, лучше трусливо отсиживаться в замке, чем ответить на зов командиров или братьев и погибнуть с оружием в руках? — Ройс выпрямился, тем самым бросив вызов. Они неоднократно противостояли друг другу, словно в этом заключался весь пресловутый смысл. — Пусть лучше он прячется или дезертирует, нежели принесет славу собственному дому? Какая чушь! Где гарантии, что завтра в соседней деревни не вспыхнет чума и не унесет жизнь твоего драгоценного малыша? Прямо сейчас ты можешь поручиться, что завтра не произойдет катастрофа вселенского масштаба и не уничтожит весь мир, включая ребенка? Или очередной сумасшедший не появится на нашем пороге с навязчивой идеей истребить все живое? — сорвавшись на грозный крик, аристократ сам не заметил, как перешел черту. Немного успокоившись, он стал чаще моргать. — Это решенный вопрос. Люсьен станет моим воспитанником и поедет в Стоунхендж. Если понадобится, я заручусь приказом короля Никлауса, которому до этого напишу длинное письмо о твоем состоянии. — считая диалог законченным, сир направился к двери, но все же задержался на долю секунды. — Ты упомянула, что ребенку нужен отец. Я не согласен с тобой. В первую очередь ему нужна мать.

Подавив рвущиеся наружу оскорбления, побледневшая девушка упала на постель в изнеможении. Прикрыв рукою глаза, она вскоре заснула тревожным сном. Пес сразу же последовал ее примеру и, положив массивную голову на лапы, принялся ворчать и дергать лапами. Никакой потусторонний шум не проникал в отдаленную комнату. Казалось, весь замок умер. Не осталось никого, кроме одинокой вдовы и ее верного стража.

* * *

— Дорогая, проснись, — знакомый голос прорвался сквозь пелену бессознательности. Вздрогнув, Ребекка подскочила на постели, тяжело дыша. Заботливые руки тут же коснулись ее дрожавшего плеча. — Спокойнее.

— В чем дело? — сон слишком сильно походил на реальность. Оглядевшись, уснувшая хозяйка осознала, что находится вовсе не в апартаментах, а в шатре из бело-голубой ткани. — Нас снова…?

— Нет-нет-нет, пока все хорошо, — Кай нежно улыбнулся и одним ловким движением убрал светлую прядь со лба возлюбленной. Не задавая себе лишних вопросов, Бекка схватила мужа за ворот рубашки и, притянув к себе, поцеловала. Щетина щекотала зарумянившиеся девичьи щеки, а губы обоих пылали от приятного жара. — С добрым утром, соня.

— Ты вернулся, — прошептала Львица, крепче сжимая воротник. Так, будто иллюзия развеется по чьей-то злой прихоти. Она водила ладонью по родному лицу, пыталась запомнить каждую черточку.

— Да, ты не представляешь, как я рад снова тебя увидеть, — прижавшись к мокрым от слез счастья глазам избранницы, Аррен едва ли не мурчал от удовольствия. — Я знаю, что ты последнее время плохо спала и не хотел тебя будить. Но необходимо помочь твоему брату.

— Нет, — взмолилась несчастная, обезумевшая от горя утраты женщина. Именно этот переломный момент наступил два года назад, когда она позволила ему уехать. Ведь это сродни смертному приговору. — Не уезжай.

— Ты знаешь, что случится. И чем все закончится, — улыбка сошла, лицо помрачнело. Положив руку поверх женской руки, Малакай вздохнул. — Мы вместе покинем шатер, поедим разными дорогами и победим. Да, так и будет.

— В этот раз можно остаться! — стараясь не сорваться на крик, принцесса с большим трудом контролировала эмоции. — Здесь мы тоже нужны. Клаус велел переправить как можно больше провизии на Юг. Можем этим заняться.

— Как я умер? — он первым нарушил воцарившееся молчание. Вот и первая трещина в прекрасном сновидении.

— Мы были на море… до всего этого. Вода затянула тебя в свои пучины. И ты не смог вырваться. Я искала тебя, но ты пропал. А потом я начала тонуть.

— Ненавижу моря, — встрепенувшись, мертвец рассмеялся. — Вечно все мокрое, песок не дает покоя. К счастью, сегодня мы обойдемся без этого веселья. Нас с тобой ждет обычная дорога. Ладно? Так что пойдем. Поможем королю.

— Кай, — сжав плечо супруга, испуганная девушка вынудила его сесть на место. — Мы пригодимся здесь. Давай останемся! Хотя бы раз. Кто-нибудь…

— Это должен быть я! — недовольство собеседника росло. Он все же поднялся, против воли жены. — Не переживай, со мной поедет Нолан. С этим дорнийцем я не пропаду. А остальное не имеет значения. — добродушная усмешка, всегда сопутствовавшая сиру, стала шире, когда он привлек к себе любимую и пустился с ней в легкий танец.

— Это было так реально. Будто все пропало, — несмело шептала Ребекка, не желавшая расставаться с навязанными подсознанием образами. — А у нас все едва началось. Не надо уходить. Клаус сам о себе позаботится.

— Тебя невозможно обмануть. Но и меня тоже. Сейчас ты скажешь, что можешь пойти одна, а мне лучше остаться. Я знаю, что ты сама в ужасе от своей последний фразы о том, что Клаус позаботится о себе сам. Эти слова еще долго будут звенеть у тебя в ушах и тебе будет стыдно только за одну эту мысль. Ведь я прав? — утвердительный кивок вновь вызвал искреннюю улыбку. — Мы кидаем свои туши на бойню, чтобы прикрыть кого-то. Мы всегда защищаем других. Мы оба знаем, что для борьбы должна быть веская причина, и у нас есть такая… веская причина идти до конца. И пусть она наступит на поле боя, на пляже или куда нас еще занесет. Но мы не имеем права забывать о будущем. Клаус — это и есть наше будущее.

— Ты прав… — отступив на несколько шагов, Бекка отстранённо наблюдала за тем как ее рыцарь готовится к судьбоносному походу. — Я знала, чем все закончится.

— Защищать кого-то другого, рвать себя на части ради других. Ты сама говорила — Боже, это и есть жизнь, — они продолжали стоять друг против друга, улыбаясь чем-то. Тень не легла на их лица.

— Ты — идиот, — констатировала хозяйка Гнезда, не сдерживая радостного смеха.

— Я и не спорю, — подмигнув, юноша галантно поклонился в своей привычной манере и поправил меч, висящий в ножнах. Меч, которым потом воспользуется его убийца. — Только представь: через пару месяцев мы уже будем жить в Гнезде. Там нет морей и пляжей.

— Несомненно.

* * *

Один и тот же неизменный сон. Декорации не менялись. Слова тоже. Но почему-то на сей раз все изменилось кардинально. Приподнявшись на локтях, Ребекка впервые за два года не ощутила щемящей тоски, не захотела уткнуться в подушку и заплакать. С чувством странного облегчения она облачилась в халат и, подойдя к окну, наконец-то отодвинула темные шторы. Предрассветный туман легкой дымкой окутывал все остроконечные башни. Но слабые солнечные лучи все равно проникали в комнату и заполняли ее тусклым светом.

Опустив дрожавшую ладонь на мягкую собачью морду, Львица закрыла глаза. Она не желала нарушать идиллию. Вскоре свежий, немного морозный воздух изгнал запахи смерти и внутреннего разложения. Леди почувствовала себя живой. Хватит горевать о прошлым. Об этом неоднократно просил Кай. Сжав жесткую шерсть пса, словно в последний раз, принцесса вышла наружу и подозвала удивленных слуг. Им редко доводилось выполнять приказы госпожи, так как та предпочитала действовать самостоятельно.

— Нагрейте ванную, приготовьте птичьего мяса и принесите мое голубое платье, — не обращая внимания на изумленные взгляды, первородная указала на трюмо. — Также я хочу сменить прическу. А после этого подготовьте моего коня. Я очень долго на нем не ездила.

За считанные минуты весь замок оживился. Весть о так называемом пробуждении хозяйки разнеслась по всему каменному строению, достигла отдаленных крыльев и заставила нервничать немалое количество людей. Приведя себя в порядок, Ребекка с наслаждением следила за своим преображением. Белые волосы, всегда распущенные и спутанные, превратились в новомодную прическу. Одежда, сшитая на заказ, редко доставалась из гардероба. До этого волнующего дня.

Когда истинная хозяйка Соколиного Гнезда спустилась по массивной лестнице, при этом задержавшись возле пьедестала со старым троном, никто не посмел спросить о ее самочувствии или взглянуть с привычным сожалением. Перед ними больше не та разочарованная в жизни вдова, а настоящая повелительница королевской крови. За завтраком она беседовала со светскими дамами, внимала столичным сплетням, даже отшучивалась. Впоследствии девушка проследовала во двор и оседлала непокорного жеребца, годами стоявшего в конюшне без дела.

— Ваша милость, — облокотившись на меч, сир Кеншин поприветствовал женщину, не рискуя прерывать саму прогулку. — Несказанно рад видеть вас в добром здравии.

Старый пятидесятилетний ветеран лишился крова еще во времена первой войны, но продолжал жить в руинах и разбойничать вместе с младшим братом. В этих краях он получил лаконичное прозвище Ренегат, поскольку сбежал с поля боя. Через пол века дезертир все же получил шанс искупить грехи и присоединиться к Ланнистерам. Их победа принесла долгожданного спокойствия лишь наполовину: брат погиб, бастион восстанавливать не имело смысла, оставалось лишь влачить жалкое существование одиночки? Даже обыкновенный грабитель к такому не привыкнет.

— Капитан, почему вы не сообщили мне о вчерашнем совете? — остановив коня, Ребекка свысока взглянула на солдата. Да, он стал командиром ее личной гвардии. Все равно ему некуда идти.

— Вы не интересовались ими на протяжении двух лет, — пожав плечами, напомнил Корбрей. Впрочем, без дерзости в голосе. — А вчерашнее от остальных не особенно отличалось. На нем присутствовали сир Рассел и лорд Ройс. Мы обсуждали необходимость ввести войска в одну деревню неподалёку. А точнее — в небольшой городок. Утверждают, будто бы там скрывается целая шайка еретиков…

— Они атаковали?! — прокричала леди Аррен, резко дергая за поводья. — Вы собираете отряд? Хотите послать его туда? — не дожидаясь ответа, воительница напряглась. — Я тоже хочу поехать. Кто будет возглавлять атаку?

— Миледи, я боюсь, это невозможно, — прокашлявшись, вежливо отказал рыцарь. — Не стоит так переживать по поводу горстки…

— Не тебе указывать, что мне стоит делать, а чего не стоит! — служанка, появившаяся из-за угла, вела за собой маленького мальчика, облаченного в голубой кафтан. Бекка, замерев на мгновение, спешилась и направилась к сыну. Пересилив себя, он подняла малыша на руки и прижала к груди. — Передай всем, что я еду. Никаких возражений.

— Как прикажите, — поклонившись, Кеншин тяжело вздохнул и засунул меч в ножны. Несмотря на резкую перемену к лучшему, он чувствовал определенную тревогу.

* * *

Всадники ворвались в крупное поселение, напугав мужчин, женщин и детей. Лошади отчаянно ржали, метались по мизерным улочкам и взвивались на дыбы. Облаченные в доспехи рыцари, с изящными голубыми плащами, соскакивали на землю и выхватывали подозрительных фигур из толпы. Их целью являлись пособники безбожников, коих объявили вне закона особым королевским указом. Не так давно смотритель города написал донесение о нескольких врагах государства, поселившихся у него под боком. Кто-то из них благополучно обзавелся семьей и хранил свое прошлое втайне, а кто-то, нередко напиваясь в местной таверне, во всеуслышание восхвалял Лжепророка.

Воспользовавшись полученными сведениями, кавалькада стремительно преодолела необходимое расстояние и достигла пункта назначения. Стяги небесных оттенков с изображенными на них ширококрылыми соколами реяли над солдатскими шлемами и развивались на слабом ветру. Удивительное зрелище. Наблюдая за происходящим с вершины холма, Ребекка невольно погружалась в воспоминания о войне. Сколько приключений довелось ей пережить вместе со своими братьями и возлюбленным. Их могли убить по меньшей мере сотню раз.

— Завораживает, не так ли? — Рассел, подъехавший к госпоже, сохранил почтительное расстояние на правах главного советника. — Будучи молодым кавалером, я влюбился в подобные картины. Свойства романтической натуры и юного духа.

— Во главе всего этого пестрого войска должен был скакать мой муж, — Мур напрягся, внимательно следя за движениями вдовы. На мгновение опустив голову, она тут же выпрямилась в седле. — Теперь его поведет мой сын.

— Да правит он долго, — улыбнувшись, лорд провел изувеченной рукой, спрятанной в перчатке, по щетинистому подбородку. Лучше закончить побыстрее, иначе придется задержаться. Внезапно наездник, державший флаг, устремился к командиру. — В чем дело?

— Один из этих ублюдков оказал сопротивление и ранил нашего товарища, — доклад был сухим, лишенным всякого намека на эмоции. — Мы убили его. Тело выбросили со склона. Что прикажите делать с остальными?

— Если они все еще живы, то свяжите и погрузите на коней. Бросим их в темницу, — не без явного удовольствия распорядился ветеран, чьему доброму лицу отнюдь не шла жестокая гримаса. — В ходе допроса выясним, существуют ли какие-то отдельные банды….

— Нет! — неожиданно вмешалась первородная. — Их там четверо, верно? Казните трех. — внешне равнодушный боец смутился и промямлим нечто нечленораздельное. — Не желаю видеть их в своем доме. Оставшегося в живых вы будете истязать во дворе, а потом скормите останки собакам.

— Ваша милость, я не уверен, что в подобных мерах есть нужда, — попытка вразумить царственную особу не привела ни к чему, кроме холодного взгляда изумрудных глаз. — Как вам будет угодно… исполнять!

Кеншин, получивший распоряжение, искренне недоумевал. Однако сооруженная за пять минут виселица говорила красноречивее любых слов. Смертников, предавших собственного монарха, подвели к импровизированному месту казни в центре города и велели опуститься на колени для последней молитвы. Первый преступник бубнил себе под нос, отстраненно глядя на священника, второй проклинал своих палачей и расточал хвалу бессмертному Гэбриэлю Старку, третий же заплакал и взмолился о пощаде.

Он протягивал руки к своей семье, хранившей гробовое молчание. Они знали, что рано или поздно это случится. Нужно уметь расплачиваться за свои грехи. Воздевая руки к небу, набожный отступник поклялся рассказать все, что знает, если ему сохранят жизнь. Но инквизиторы были глухи к мольбам отчаявшегося. Ребекка не двинулась с места, не отвернулась и не дрогнула. Твари не пощадили ее возлюбленного. Так с какой стати она должна проявлять милосердие?

Все закончилось также быстро, как началось.

— Будь ты проклята, — наконец изрекла женщина, когда ее супруг перестал дергаться и спокойно покачивался на веревке. Корбрей, сцепив зубы, резко замахнулся мечом и огрел дерзкую плебейку по голове, прямо на глаза всего селения.

— Оставь ее! — приказала властительница региона, при этом разворачивая жеребца в направлении крепости. Подчинившись очевидному указанию, кавалькада безмолвно покинула руины.

* * *

Прошло около двух месяцев с инцидента, потрясшего все королевство. Кровавый террор Арренов — так нарекли самовольный поступок взбалмошной принцессы, коей явно требовался опекун или куратор. Однако монарх лишь пожал плечами и сказал, что, истреби его сестра половину населения, он бы все равно не осудил ее. Конечно, такое заявление разгневало многих борцов за справедливость, но будучи бессильными против царской воли, им оставалось только принять деспотичную политику львов и поблагодарить за то, что она распространяется на конкретных лиц.

Ребекка, вопреки всеобщему мнению, не сошла с ума, не покончила с собой от горя, и не закрылась в себе. Наоборот, странное душевное умиротворение царило во всех ее речах, действиях и позах. Улыбаясь каждому собеседнику, она одновременно пугала и притягивала к себе. Буквально за тридцать дней произошли кардинальные изменения: начались приемы гостей, открылись давно заброшенные помещения и залы, вычистилась вся грязь, появилось больше пестрых флагов. Однажды лорд Ройс застал свою госпожу на прогулке с сыном, увлеченно о чем-то рассказывающей малышу.

— Признаться, я не верил многочисленными слухам, называл их неправдивыми, а их распространителей — глупцами, — усмехнувшись, ветеран слегка наклонил голову. — Надо бы принести извинения. Кто бы мог подумать, что убийство может так красить человека.

— Вы пришли осуждать меня? — осведомилась леди без привычной грубости в голосе.

— Тот, кто убил собственного брата, вряд ли может осуждать других. Бога побойтесь. Я не в том положении, — Мортон перевел взгляд на оживший бастион, больше не представлявшийся таким мрачным, а скорее симпатичным. — Уж мне ли не знать, каково это — почувствовать спавшие оковы, ощутить вкус заветной свободы. Это опьяняет. Но вы, похоже, справились.

— Благодаря вам, отчасти, — призналась девушка, делая снисходительный жест. А вот и истинная правительница. — Честно говоря, когда вы ворвались в мои апартаменты и сделали то, чего боялись другие — сказали правду, я была ошеломлена. Никто еще не осмеливался разговаривать со мной в таком тоне, никто не упоминал имени моего мужа. После ваших слов мне захотелось тут же написать любому из братьев и попросить забрать моего сына на воспитание в ближайшие пару лет. Но именно тогда я поняла, что впервые сама села за стул и начала писать. Это пришло неосознанно, где-то на середине письма, которое я, кстати, впоследствии порвала.

— Значит, наш уговор в силе? — осторожно поинтересовался рыцарь, все же надеясь услышать положительный ответ. — Или вы намерены послать сына к Грейджоям? Я не переживу такого.

— По крайней мере, они не грозились забрать моего ребенка силой, — вполне четкий и прозрачный намек. Недавнее поведение достопочтимого аристократа явно сыграло против него. — Впрочем, хорошим манерам будущего Хранителя Востока научит кто-то другой. От вас не потребуют больше, чем вы сможете дать.

Ликованию Мортона не было предела. В радостном порыве он схватил женщину за руку с намерением поблагодарить, но их интимную встречу прервал слуга с важным донесением. Нехотя вырвавшись из объятий преданного друга, Бекка последовала за проводником, до этого попросив служанку присмотреть за маленьким лордом. Пока суетившийся люд сновал по внутреннему двору, первородная уверенно шла к десяти всадникам, прибывшим без приглашения. Стяги со львами говорило красноречиво — видимо, кто-то из Ланнистеров решился нанести визит.

Удивлению гостеприимной хозяйки не было предела, когда с грациозного вороного коня спустилась леди Хелена, сестра погибшего на войне Кая. Замужество, равно как и жизнь на теплом Западе, явно были ей к лицу. Заметно преобразившись, величавая и стройная, она мигом превратилась в обычную девушку, стоило ей заметить свою близкую подругу и родственницу. Задержавшись лишь на долю секунды, они быстро ринулись навстречу друг другу и обнялись. Словно не виделись десятилетиями. Две недели гостила Хелена в своем бывшем доме. Баловалась с племянником, каталась по заснеженным пригоркам и проводила вечера за разговорами и прекрасным вином.

— Как думаешь, он попал в Рай? — спросила дочь Ричарда, оглядываясь на шпили гор, сплошь укрытые белым цветом. До этого они не касались запретных тем, не упоминали тех, кто не вернулся домой из-за войны.

— Не знаю, но думаю, что это возможно, — с трудом проговорила Ребекка, поднимая глаза к небу. — Он дал мне шанс. Как и ты. Хорошо, что ты решила приехать.

— Это решение было принято очень давно, — не осознавая этого, собеседницы дошли до могилы любимого человека. Брата и супруга. — Когда мы еще не знали друг друга. Когда мы были незнакомцами и могли просто разминуться в каком-нибудь городе. Когда мир еще не изменился. А теперь мы стали всем. Ты попала в беду тогда, ты нуждалась в поддержке. Кай оказался рядом. Он рисковал собой ради тебя. И с этого все началось. — опустившись на колени перед крестом, любящая сестра прочитала выгравированные на нем слова. — С королевского бала в столице, с нашего замка. До Дорна и этого места. И этого мгновения. Мы пришли не чужаками, а семьей. Потому что Кай решил помочь тебе, в тот день, много лет назад. Это решение стало судьбоносным. Все началось с вас двоих, а затем захватило каждого из нас. — они опустились на одинокий валун, наблюдая за прекрасным закатом. — Жертвовать собой ради кого-то, страдать, терпеть, скорбеть, отдавать, любить и жить, сражаться друг за друга. Это решение принял Кай. А я просто последовала за ним.

Пронзительный птичий крик взволновал обеих девушек. Вздрогнув, они посмотрели наверх, на одну из веток мертвого дерева, где сидел белый сокол с редкими черными вкраплениями. Повернув голову, король высокогорных равнин взмахнул крыльями и скрылся в небесах. Оболочка Малакая, великого солдата, несомненно попала в Рай, но душа осталась заключенной в теле великолепной птицы, незримо следящей за всем происходящим.

Вещи вокруг нас совсем не те, чем кажутся. Мы думаем, что знаем окружающий нас мир, но на самом деле видим лишь внешнюю сторону — то, чем все кажется. Я был таким,

как ты. Я верил в человечество, сплетням, военным байкам, королям, и книгам по истории.

Но наступил день, когда мир низвергнул меня в Ад, и у меня не осталось другого выбора,

кроме как увидеть его таким, какой он есть. Меня зовут Ренси Ланнистер. Я расскажу свою историю — то, как с обычным парнем произошли невероятные события. Может, так оно и должно было случиться. Может, это была моя судьба, карма — неважно. Но одно я знаю наверняка. Отныне все будет по-другому.

Kaleo — Way Down We Go.

Корабль, распустив паруса, уверенно шел в направлении Вольного города Юнкай. Отказавшийся от работорговли, он принимал торговцев, освобожденных невольников и искателей приключений с распростертыми объятиями. Одним из таковых был Ренси, стоявший на палубе и вдыхающий свежий воздух свободы. Потрясающие восходы, волнующие закаты — теперь эти простые радости доступны и ему. Такие желанные, но недосягаемые на протяжении пятнадцати лет. Он мог бы умереть рабом, если бы не переборол эту сущность, не разломал крепкие оковы. К счастью, все осталось позади — он возвращается домой. Подавленный, физические истощенный, уставший, но не сломленный.

Нет. Настолько сильный дух не сломить. Ни цепи, ни пытки, ни жестокосердные ублюдки — ничто из этого не способно отобрать у человека надежду. Даже у того, кто прошел через настоящий Ад и Чистилище. Драя палубу с утра до ночи, Ланнистер предавался радостным мечтам о Родине. Другие матросы смотрели на него с изумлением и нередко — с презрением. Еще бы: подозрительный незнакомец с аристократическими чертами, пусть и скрытыми под густой бородой, не вызывает сочувствия. Вскоре прошел слушок о том, что на борту находится беглый каторжник. Кому-то его лицо даже показалось знакомым. Возможно, им довелось лицезреть принца на гладиаторских боях и насладиться кровавым зрелищем.

Бывший чемпион бойцовых ям не обращал на многочисленные перешёптывания никакого внимания. Капитан, державший ситуацию под контролем, старался оградить членов экипажа от общения с беглецом. Ренси же проявлял чудеса благоразумия и ни с кем не разговаривал. Лишь получал однообразные указания, разучивал морскую терминологию и исполнял поручения. Ему, вопреки всем ожиданиям, довелось поучаствовать в водовороте приключений: свалиться за борт во время ужасного шторма, едва не погибнуть из-за обрушившейся мачты, встретиться с акулой и почти лишиться руки благодаря ее появлению.

Впрочем, все завершилось благополучно. Фортуна благоволила рыцарю. Скоро он будет нежиться в теплой постели и вспоминать обо всем произошедшем с мрачной полуулыбкой. Но первым делом он отмоется и побреется, иначе родной брат засмеет его за неподобающий вид и будет дразнить до конца дней. Хотя следует отметить, что прошла уже четверть века. За такой долгий срок любой может измениться как внешне, так и внутренне. Наверняка Майкл подвергся влиянию неумолимого времени. Но об этом не стоит думать прямо сейчас. Все мысли и так занимала судьба единственного друга — Фрица.

— Вы на удивление трудолюбивый работник, — появившийся из ниоткуда капитан, прихрамывая, спустился на нижнюю палубу. Его пожелтевшие, сгнившие до основания зубы усиленно дробили дурно пахнущий лист — местная замена наркотических веществ, успокаивающих нервы. — Точно не желаете остаться с нами? Для вас всегда здесь найдется работенка.

— Заманчивое предложение, но мне бы все-таки хотелось повидаться с семьей, — не без тяжелого вздоха произнес Лев, вглядывавшийся в темную гладь. Неспокойные волны приподнимались над поверхностью и тут же падали обратно. — С меня хватит путешествий.

— И то верно, — подтвердил мужчина, понимающе кивнув и сплюнув выжигающую горло слюну. — Не мешало бы самому наведаться к женушке с детишками. Почитай, два года их не видел.

— Меньше, чем я, — грустно улыбнувшись, юноша перегнулся через борт. Странное предчувствие чего-то нехорошего, выработанное годами, не позволяло в полной мере ощутить вкус свободы. — Море сегодня тревожное. Стоит ли ждать бури?

Потухший горизонт затянуло темно-серыми тучами. Наступил непроглядный мрак, сопровождаемый туманом. Отсутствие звезд угнетало. Ибо исчезновение путеводных символов — очевидный предвестник шторма. Самым разумным решением будет крутой поворот в обратную сторону, дабы вовремя достичь безопасной зоны. Однако искушенный морской волк с отчетливой паутинкой шрамов на обветренном лике предпочитал несколько по-другому толковать погодные условия. Застыв на мгновение в одной позе, старик начал пристально вглядываться в зияющую пустоту.

— Нет, кое-что пострашнее, — вызывающе вздернув подбородок, иноземный мореплаватель расправил широкие плечи и выплюнул остатки пережеванной травы. — Отправляйся-ка в кубрик и разбуди всех, да побыстрее.

Ренси, поежившийся от налетевшего ветра, вздрогнул от апатичного капитанского взгляда. Ведь это не конец? Мимолетный обмен многозначительными взорами говорил красноречиво. Последующая цепочка трагических событий изменила ход всей истории. Все начало развиваться с небывалой скоростью. Десятки кораблей, окруженные сизой дымкой, надвое разрезали темными парусами полоску тумана. Угрожающе выставив вперед бушприты, точно клинки, они шли без остановок. До столкновения оставались считанные секунды, но в последний момент главенствовавшее судно ушло вправо. Им явно управлял опытный мастер, способный повернуть огромный корабль на небольшом расстоянии.

Остальные, менее крупные суда, последовали примеру командир и постепенно уходили в сторону, заключая вражескую посудину в своеобразное кольцо. Пираты. Противостоять им бессмысленно, особенно в таком количество, а любая попытка сбежать заведомо окончится неудачей. Команда Юнкайского торгового судна высыпала на палубу. Никакой паники, никакого хаоса или криков. Обычное смирение, присущие смертникам. Выстроившись в ряд, они готовились покориться року. Сын Лорана перестал трястись и выпрямился, в надежде рассмотреть рисунок на темной материи паруса.

Зрачки бойца расширились, а сердце бешено забилось, стоило вынырнувшей из мрака твари явить себя: гигантский золотистый кракен, чьи кольцевидные щупальца расположились по всему полотнищу. Отвратительное чудовище пожирало пленников черными безднами. Лишь один дом кичился такой уродливой мразью на знаменах, наводящих трепет на всю морскую и наземную округу. Грейджои. Союзники, без которых Майкл никогда бы не завоевал престол. Или же враги, не имеющие никакого отношения к преданным вассалам. Размышления солдата прервал резкий крик:

— Приветствую вас, помойные крысы! — несмотря на отборную ругань, голос незнакомца все равно обладал свойственным дворянам говором. — До чего же жалко вы выглядите. Просто загляденье. Кто у вас здесь главный? С кем можно поговорить по душам? Так сказать, обсудить создавшуюся проблему.

— А что тут обсуждать? — равнодушно поинтересовался бывший капитан и нынешний заложник. — Я не собираюсь с тобой разговаривать. Мнишь себя властителем морей? Да я бороздил их задолго до тебя! Пока ты мамкину сиську сосал, я уничтожал десятки пиратских кораблей!

— А потом стал перевозить груз для Вольных городов и целовать зад Юнкайским вельможам? — расхохотавшийся налетчик взгромоздился на борту, держась за канаты фок-мачты. Его почти нельзя было разглядеть из-за усилившегося тумана. — Ладно, у каждого свои слабости. Но в одном ты прав — я действительно не властвую над морскими просторами. А вот мой брат занимает морской трон еще со стародавних времен.

Схватившись за крепкие веревки, разбойники мгновенно очутились на борту захваченного корабля. Их самоубийственную, при других обстоятельствах атаку, возглавлял истинный великан среди себе подобных. Ростом он был, вероятно, двух метров. Возвышаясь над прочими, неоспоримый лидер медленно продвигался сквозь почтительно расступавшуюся толпу. Его могучая внешность явно демонстрировала сущность. Это был человек атлетического сложения, с мускулистыми руками и широкой грудью. В нем играла какая-то жилистая, упругая сила, обычно свойственная нервным и худощавым людям, и она придавала этому монстру сходство с осьминогом, таким же скользким и высушенным.

Жуткая полуулыбка исказила овальное лицо с крупными и резкими, но правильными чертами, казавшимися массивными. Скулы, гладко выбритый подбородок, высокий лоб со сдвинутыми на переносице бровями — все это выделяло его на фоне моряков-скелетов без облика. Однако жизнь морского бродяги все же оставила неизгладимый след в виде комичной походки вразвалку наравне с пошатыванием из стороны в сторону. Приблизившись к добыче, безымянный головорез осмотрел каждого матроса, при этом не произнося ни слова. Бездушные серые глаза, проникающие в самые недра души, резко задержались на Ренси.

— Второй, пятый, восьмой, одиннадцатый, восемнадцатый и вот этот, — враг кивком головы указал на Льва, после чего повернулся спиной и заложил руки за спину. К этому моменту на присвоенный корабль уже перекинули трапы для более удобного сообщения. — Вышеперечисленных в карцер. Остальных — на корм акулам. — приказ был исполнен незамедлительно, при помощи острых ножей. — Жаль, что это паршивое суденышко не добавить в нашу коллекцию, но золото и ценный груз с лихвой окупят потраченное время. — остановившись на середине импровизированного мостика, мужчина засвистел. — Гимли, в следующий раз я отрублю тебе пальцы, предоставив возможность управлять культями. Так ты не будешь подвергать мое судно опасности.

— Поверь, дорогой братец, ты никогда не застанешь крушение корабля, если за штурвалом стою я. Не доставлю тебе подобного удовольствия, — знакомый голос доносился уже с верхней палубы. Его владелец благополучно разместился в гамаке, сделанном из плотной рыбацкой сети, прикрепленной к двум балкам. — Хороший улов сегодня?

— Хуже, чем ожидалось, но, думаю, запасы вина мы обнаружим, — облизнувшись, мореплаватель вздохнул полной грудью свежий воздух, пропитанный очередной победой. — Также мы заполучили ценного заложника, за которого получим немало денег.

— Тогда не вырывай ему язык, Окти, — почти нежно попросил младший из двух братьев. Подсказка дала Ланнистеру возможность наконец-то вспомнить этих людей — Гимли и Октавиан, изгнанные из собственного дома за подстрекательство к мятежу. Прежде, чем боец из ям осознал, в каком опасном положении очутился, ему на плечо легла тяжелая ладонь.

— Знаешь, почему ты не услышал ни единого звука при нападении? — Октавиан сдавливал хрупкую кость, не переставая улыбаться. — Мы с братом завели дурную привычку лишать языка каждого нового члена экипажа. Видишь-ли, иногда бывает очень шумно. Голова болит от нескончаемой болтовни, глупых вопросов и неуместных угроз. Хочешь разделить с ними удовольствие?

— Нет, милорд, — все время хранив прилежное молчание, Ренси все же понял, что от него ждут ответа. От дальнейшего развития беседы зависит его судьба.

— Ну конечно, не хочешь, — усмехнувшись, островитянин жестом приказал своим приспешникам увезти других пленников. — Подготовьте их к обряду посвящения в команду "Доброй Надежды".

— Шикарное название, доставшееся в наследство от слабохарактерного отца, который даже свое восстание не смог довести до конца. Но самый быстрый корабль в мире он все же после себя оставил, — спрыгнув на ровную поверхность, маленький, коренастый человек возник прямо перед жителем Запада. Длинная огненно-рыжая борода разрослась по всему мясистому лицу, закрывая двойной подбородок и достигая огромного брюха. — Меня зовут Гимли, но ты можешь называть меня Рыжебородым малышом.

— Зови меня Октавианом, — прорычал капитан, неотрывно глядя на собеседника. — Что же, свои имена мы тебе назвали. Хотя все люди имеют право знать имена своих новых господ, но все же — как нам обращаться к тебе?

Раскрыть свою личность двоим умалишенным преступникам и подвергнуть себя опасности, но упустить шанс вернуться домой? Или же остаться знаменитым чемпионом ям и покататься по миру вплоть до самого конца света? Сомнительные перспективы. Если вспомнить те обрывки историй, которые юноша слышал от соратника Рагнара, то его младшие братья явно не в себе. На Одиноких Островах немало безумцев, но изгнанниками объявили только их двоих. По слухам, они творили невиданные вещи, настолько жестокие и непредсказуемые, что сами Таргариены бы ужаснулись. За внешней приветливостью нередко скрывается коварство, граничащее с абсурдной кровожадностью.

— Эомир Мятт, — на раздумья ушли простительные десять секунд, на протяжении которых он пытался вспомнить и подобрать подходящий псевдоним. Акцент выдавал в нем жителя Западных земель, поэтому выбор был ограничен. Также следовало назвать менее родовитый дом, дабы избежать лишних расспросов. Оставалось молиться, чтобы никто из присутствующих не оказался ближайшим родственником или бывшим собутыльником представленного семейства. — Принимал участие в трехлетней войне на стороне своего сюзерена и короля Майкла Ланнистера.

— Вот оно что, — задумчиво проговорил рослый пират, словно вспомнив что-то. — Знакомая фамилия, но припомнить не могу, где ее слышал раньше. До нас доходили вести с фронта, но в ограниченном количестве. Мы бы с радостью помогли вам, западники, да вот наш любимый братик Гастон решил избавиться от многочисленных родственников.

— Предпочел нам Рагни. Досадное упущение. Тем не менее, друг мой, мы подобрали настоящего воина и ветерана, — низенький разбойник похлопал себя по внушительному животу и расхохотался. — Что скажешь? Оставим зверушку себе или отдадим прежним хозяевам? — поймав на себе братский взгляд, так называемый малыш подмигнул. — Ты упоминал о выкупе, но забыл одну важную деталь: нам нужны солдаты для вторжения, а он наверняка поможет в стратегических вопросах.

— То есть, придется сохранить язык? — поинтересовался утомленный Грейджой. — И каким же образом ты оказался на торговом судне? Не похож ты в таком виде на его владельца. Так как же ты туда попал?

— Я плыл на корабле своего друга, впоследствии нас захватили работорговцы и продали с командой на рынке Астапора. Больше пятнадцати лет я служил одному человеку. Он избивал меня за самые малые провинности. Избивал до полуобморочного состояния. Потом я сбежал. И вот теперь стою здесь, перед вами. Хотите — убейте меня, облегчите страдания. Но ели желаете насладиться агонией смертника подольше, то оставьте в живых. Вы же любите потешные зрелища.

Роковая игра на понижение того стоила. Грейджои, многозначительно переглянувшись, дружески похлопали новоприобретенного сподвижника по плечу, будто принимая в свое безоблачное царство кошмаров. В конечном итоге они добились своего и заполучили нужного человека, способного разобраться с замысловатыми картами и дать полезный совет. Благодаря этому стандартному для солдата навыку жизнь бывшего раба превратилась в ненормальную сказку. С ним обращались, как с императором: выделили отдельную каюту с мягкой постелью, кормили досыта, запретили работать и вообще напрягать мускулы.

Братья проявили чудеса гостеприимства, усаживая чужака рядом с собой и угощая лучшим вином. Никаких допросов, никаких разговоров о прошлом. Обычная светская беседа на повседневные и злободневные темы. Октавиан оказался признанным оратором, начитанным и просвещенным. Гимли же являлся кладезем похабных шуток, уморительных рассказов и, как ни странно, весьма уместных насмешек. Единственным смущающим фактором была молчаливая прислуга, но и к этому изъяну можно привыкнуть.

"Добрая Надежда" — крупное трехмачтовое судно, несмотря на свою приметность, оставалась безнаказанной за множественные потопления, захваты и грабежи. Менее внушительные корабли, количеством не более восьми, следовали за ней и готовы были разбиться о скалы ради общего дела. Это вовсе не жалкая пиратская шайка, а целая флотилия под официальными знаменами. Если бы их поймали, то казнили бы без суда. Хотя Ренси подобное развитие событий устраивало. Его доставят в столицу как опасного злодея, где он всласть посмеется над шокированным братом. Впрочем, принца пока что радовало нынешнее положение вещей.

Но его все же несказанно удивляла преданность моряков с вырванными языками. Однажды, во время какого-то нападения на беззащитные рыбацкие шлюпки, матросам пришлось применить силу. Октавиан, прыгнув на чужую палубу, едва не стал жертвой собственной самонадеянности — отчаянный рыбак кинулся на него с тесаком, и все бы закончилось плачевно, если бы не вмешательство одного из прислужников, бросившегося противнику наперерез. Изумительное самопожертвование. Особенно для людей, лишившихся дара речи.

Льва одновременно ужасала и притягивала такая необъяснимая магия. Он сам изредка ощущал некое влечение к братьям-Грейджоям. Их обаяние прельщало, непомерная сила — подавляла, а загадочность — соблазняла. Находясь рядом с капитаном, невольно начинаешь чувствовать себя зависимым. Разум отключается, остается лишь слепая покорность. Как бы там ни было, но сын Лорана уже пребывал под влиянием одной гадюки и научился превозмогать себя. У него до сих пор оставались всего два вопроса: каким образом головорезы заполучили такую фанатичную верность? И зачем им какой-то изношенный заморский пленник?

— Слушай, братец, а ты бы хотел переспать с королевой? — однажды полюбопытствовал Гимли, при этом рассматривая кусок мяса на тарелке. Жир стекал по его рыжей бороде и капал на стол. — По слухам, она хороша. Уже подарила своему муженьку третьего или четвертого отпрыска. А может и пятого. — Ренси вздрогнул и перевел неуверенный взгляд на говорившего. — С этим не возникнет проблем, когда мы начнем. — Морской король продолжал молча жевать. — Думаю, маленьких принцев и принцесс мы прибережем для тебя.

— Несомненно, — все же пробурчал Октавиан сквозь плотно сжатые челюсти.

— Да, тебе это понравится, — подмигнув родичу, малыш тут же впился в свиную отбивную и оторвал кусок. — А ты, Эомир? Ты хотел бы трахнуть королеву?

— Возможно, — уклончиво ответил Мятт, испытывая неподдельное отвращение к теме беседы. Он только что узнал о том, что пропустил рождение племянников. — Я давно не был с женщиной. Минусы рабской жизни.

— Оу, я и забыл, — одинокорожденный, похоже, действительно расстроился. — А ты сам-то в порядке там, внизу? Если что, мы исправим сей досадный изъян. Ты же вроде как воевал на стороне Майкла и видел его жену? Она красавица, правда? — получив в ответ сдержанный кивок, разбойник издал утробный смешок. — Беловолосая, насколько я слышал. Говорят, из них лучшие любовницы. Хотя рыжие в этом плане гораздо лучше, мы ведь поцелованы огнем. Думаю, я ограничусь ими. А для тебя подыщем самых красивых столичных девок.

— Вы собираетесь посетить Королевскую Гавань? — осторожно спросил Ланнистер, надеясь узнать детали таинственного плана.

— Можно и так сказать, — заговорщически улыбнувшись, Гимли откинулся на спинку стула и закинул руки за голову. — Но каждый точно получит то, что заслужил. Особенно ты, Окти.

Ничего не сказав, капитан "Надежды" вскочил с места, едва не опрокинув стол. Дальнейшая трапеза проходила в тишине. Запутанный туманными намеками младшего Кракена, принц покончил с едой гораздо быстрее, чтобы пройтись по палубе. Значит, пираты намереваются посетить главную достопримечательность Беленора с целью захвата? А его взяли в качестве военного советника, который сражался вместе с монархом и знает все его слабости. И по совместительству является его братом, о чем захватчики пока не подозревают. Какое презабавное стечение обстоятельств — стать братоубийцей независимо от собственных желаний. Стоит подумать об этом, пока есть такой шанс.

Бросая якорь неподалеку от нейтральных территорий, флот обычно скрывался за недосягаемой полоской тумана или ночным покровом. Корабли часто становились почти вплотную друг к другу, за исключение одного разведывательного, а моряки перекидывали трапы на соседние суда. Таким образом посреди океана возникал фиктивный город, соединенный мостами. Поглощенный своими раздумьями, Лев неожиданно забрел в центр плавучего городка, в самые темные уголки опорного судна. Туда никогда не проникал свет, даже в солнечную погоду и оттуда не доносилось ни единого звука. Но сейчас, из самой отдаленной каюты, раздавались приглушенные крики.

Рыцарь старался держаться подальше от этого места, ибо там пытали неугодных. "Моби" — чудесная и просторная посудина, всегда прятавшаяся среди более крупных защитников. Невзирая на сравнительно маленькие габариты, она могла скрыться из виду подзорных труб за считанные секунды. По этой причине Грейджои хранили ее как зеницу ока, а Гимли и вовсе считал своей собственностью, хотя проводил все время у братского очага. Но именно тут происходили самые страшные вещи: обряды посвящения, истязания, казни.

Вопли становились все громче и отчаянней, а сопутствующие им стоны больше походили на рык дикого зверя. То не были крики наслаждения, а скорее душераздирающее блеяние, становившиеся невыносимым. Ланнистер, напуганный до смерти, отступил назад. Все его нутро восставало против нахождения в этом месте. Однако любопытство пересилило здравый смысл. Так всегда. Приблизившись к приоткрытой двери, сын Лорана уже протянул руку, но резкий толчок отбросил его в сторону.

— Благодари судьбу за то, что она одарила тебя полезными навыками, иначе ты бы давно спал с рыбами, — запустив крючковаты пальцы в бороду, Грейджой-младший скривился. Гнев плескался в его сероватых глазах-щелочках, явно непривыкших к отрицательным эмоциям. — Каждый имеет право на секреты. Не стоит в них копаться. Я уже говорил, что все получат награду соразмерно своему вкладу в общее дело. Мы отдадим тебе весь Запад, если поможешь нам свергнуть Майкла Ланнистера. Взамен тебе лишь стоит проявить немного терпения. И уважения, разумеется.

Загадка осталась без ответа. Пришлось довольствоваться славной перспективой отобрать королевство у родного брата. Вернувшись к себе в каюту, Ренси не мог уснуть, все время вспоминая отвратительные звуки из глубины неосвещенной бездны. Что там происходило? Кто там находился? Слишком много вопросов. В эту ночь его посетили тревожные сны, не предвещавшие райского наслаждения. Впрочем, на следующий день ничего не произошло. Все сделали вид, что оставались неразлучными товарищами. Гимли, по своему обыкновению раскачивался в гамаке и поднимал руку вверх, надеясь ощутить порыв ветра. Октавиан же неподвижно стоял возле штурвала, следя за горизонтом.

Но все-таки что-то поменялось. Незримое напряжение буквально отравило воздух. Приказы стали более жесткими и невыполнимыми, любые дружественные разговоры обрывались на полуслове. Грейджои ополчились на своего мнимого союзника. Что же, тем лучше. Он использует все средства, чтобы сбежать и предупредить семью о грозившей им опасности. Проведя вместе с разбойниками целый год, он вполне мог потерпеть еще месяц-другой. Как бы там ни было, Господь услышал его молитвы и ускорил процесс. Все случилось через пять роковых дней.

Изучая карты, Октавиан решил подобраться к нейтральным островам на границе Беленора и Вольных городов, но ошибся в расчетах. Эскадра пересекла невидимую линию и осталась беззащитной. Не подозревая об этом, грабители морей шли полным ходом, являя всему белому свету свои черные паруса. Страшный промах для опытного мореплавателя. Естественно, их обнаружили. Корабли, на чьих полотнищах виднелось красное солнце, пронзенное копьем, мгновенно среагировали на вторжение. Он постоянно патрулировали опасную зону и были готовы дать бой любому оккупанту.

— Какого дьявола?! — взревел обезумевший капитан, едва не разломав рулевое колесо. — Откуда они взялись, чертовы ублюдки?!

— Ты зашел на их берега. Конечно, они поспешили к тебе на встречу. Угостим их Юнкайским вином? — расхохотавшись своим омерзительным смехом, Рыжебородый малыш спрыгнул с лежака и ринулся к рулю. — Иди и заставь этих безмолвных крыс работать быстрее. Если повезет, то вырвемся. Если нет, то заполучим пару дорнийских кораблей.

Фыркнув, упрямый царек потянулся к бедру, где красовалась секира с запекшимися на лезвии каплями крови. Закинув орудие на плечо, Грейджой спустился по лестнице и во всю глотку рявкнул: "Доброе утро, Вавилон! Шевелитесь, собаки немые, иначе я отрежу вам другие части тела и запихну в глотку!". Оказавшись на нижней палубе, захватчик не сдержался и пнул одного из приспешников. Глаза мореплавателя, обычно ничего не выражающие, налились кровью и приобрели нездоровый желтоватый оттенок. Кулаки сжимали смертельное оружие до противного хруста.

Столкновения все равно не избежать. Дорнийцы не собирались отступать или ограничиваться простым запугиванием. Они уверены в собственной победе, так как отстаивали свою территорию. Наивные идиоты. Хотят разгромить признанного морского владыку? Сшибка произошла. Первые изнеженные южным солнцем салаги, рискнувшие продемонстрировать силу, сразу же лишатся конечностей. "Может, я и забрел на ваше побережье, но сейчас оно станет моим!" — исторгая проклятия, Октавиан кромсал попавшихся под руку бедолаг безо всякого милосердия.

— Да! Так держать, братец! Пригвозди их кишки к палубе! — не унимался Гимли, попутно подсказывая другим судам следующие маневры.

Ланнистер, убивший по меньшей мере троих южан, поспешил незаметно скрыться с места битвы. Это его последний шанс. Другого уже не представится. Не утруждая себя сборами пожитков, принц добрался до спасительных шлюпок с намерением убраться как можно дальше от плавучей тюрьмы. Безусловно, можно перебраться на другой корабль и обманом заполучить над ним контроль.

Ведь немым матросам плевать, кому прислуживать? Но план чересчур авантюрный. Лучше надеяться на свои силы, но где гарантии, что его жалкую лодчонку на придавит и не зажмет в этом сражении титанов? И где уверенность в том, что он сможет развернуть крупное судно, если появится на нем? Обдумав всевозможные варианты, Ренси продолжил спускать на воду свой единственный шанс на нормальную жизнь.

— Куда это вы собрались, лорд Мятт? — лезвие секиры угрожающе блеснуло в воздухе и вошло в древесину, прямо возле уха беглеца. Ярость Грейджоя достигла своего апогея. — Уже покидаете нас?

Резко обернувшись, чемпион отбил второй удар оппонента и стал в стойку. Поединка на миновать. Ноздри Кракена раздувались, словно у бешеного быка. Выпятив грудь, явив мускулы и вздувшиеся вены, одинокорожденный хищно улыбнулся. Тогда Лев впервые почувствовал близость конца. Ему не победить. Все кончено.

— Хочешь узнать, кого я держу внизу? — осведомился пират, попутно перекидывая оружие из одной руки в другую. — Детей. Маленьких ублюдков, плачущих подо мной и зовущих мамочку. Мальчиков, девочек… Из всех концов света! Беленор, Миэрин, Астапор. Рабов, беспризорников, сирот, а вскоре заполучу и принцев с принцессами.

Сердце заколотилось в груди, ноги задрожали и подкосились. Машинально занеся клинок над головой противника, Ренси попытался нанести удар. Самые худшие опасения подтвердились. Эта тварь недостойна жить. К несчастью, крупный островитянин — не чернокожий невольник, впервые взявшийся за палку. Он умел уворачиваться и парировать. Очевидно, что бывшему солдату не справиться. Новоявленная порез на щеке доказал это. Кровь потекла вниз, заляпав кафтан. Однако спасительный толчок, встряхнувший корабль, заставил всех сражавшихся повалиться на землю. Это Мартеллы протаранили вражеское судно. Вот и второй шанс.

Проигнорировав неистовые вопли свергнутого царя, сын Лорана прыгнул в лодку и погреб. На фоне бушующего моря, изобилующего людскими трупами и обломками, происходила масштабная баталия. Обвисшие, изорванные паруса слетали с разрушенных мачт, а неизвестно откуда взявшийся огонь медленно пожирал деревянную обшивку. Южане уничтожили флот Грейджоев, потеряв половину своего. Орудуя веслами, Ренси заметил, как один из средних по размерам корабль совершает опасный маневр и, круто развернувшись, уходит в противоположном направлении. Пока отступник отчаянно греб к отдаленным островам, братья Грейджом успели перебраться на "Моби" и ретироваться.

— Прощайте, друзья, — не без грусти произнес лже-Эомир, проведший в компании пиратов больше года. — Особенно ты, Рыжебородый малыш. Вот и настало время нам пойти разными путями. Я возвращаюсь домой.

Не зная о восстановленном с Мартеллами мире, Ренси решил переждать окончание бури на безопасном расстоянии. Близлежащие островки идеально подходили для этой задумки. Лишь ночью, при свете полной луны, он достиг остроконечных скал и обессиленно рухнул на песок. Осталось потерпеть совсем немного. Потеряв остатки энергии, Ланнистер начал ползти, сжимая песок и пропуская меж пальцев. Сознание угасало.

Перед глазами возникали разные картины: трое юношей, скачущих по весь опор по скалистой местности, перекрикивались и подбадривали друг друга; капли крови, стекающие по раздробленной груди беловолосого ангела, окрасили реку; девушка, выронившая опустошенную стеклянную колбочку, заснула вечным сном под воздействием яда; и, наконец, золотая корона опустилась на голову победителя.

Блеснувший невдалеке свет озарил берег. Впрочем, давно угасшее сознание давно перестало реагировать на созданные разумом иллюзии.

— Кровавая вода принесла много бед. Белые падальщики устроят пир во время чумы и осквернят тела праведников, — хрипловатый голос донесся до раненного Льва. — Бедный мой остров. Еще ни разу тебе не приходилось переживать столько горя. Тебе судьба уготовила серьезные испытания. Жаль, что они пришлись на мое время. Мне давно пора на покой, а я все еще борюсь со стихией и вожу народы по пустыне, точно пророк Моисей.

— Перестаньте, учитель, прошу вас. Вы расстраиваете меня, — пожаловался второй, более грубый голос. — Вам предстоит еще застать рассвет прекрасного острова Недэсса.

— Милый мой Александр, если бы я тебя плохо знал, то подумал бы, что ты насмехаешься надо мной. Восемьдесят пять лет — большой срок.

— Не для лекаря и хранителя старинных фамильных рецептов, — остановившись, говоривший внезапно начал усиленно вглядываться во тьму. — Подождите. Мне кажется, здесь еще один труп. Я пойду и посмотрю, можно ли использовать его.

* * *

Казалось, прошла целая вечность с момента пробуждения. Резко подскочив на постели, Ренси принялся судорожно глотать воздух. Потребовалось не меньше пяти минут, прежде чем он окончательно пришел в себя и огляделся. Его приветствовали яркие солнечные лучи, проникающие через полукруглые окна в стене. Маленькая, но уютная комната изобиловала множеством старинных предметов: вышитые тусклыми нитями ковры и гобелены, причудливые статуэтки и невообразимой красоты мини-фонтаны, по которым текла прозрачная вода.

Прижав руку к груди, Ланнистер, к своему удивлению, обнаружил, что ее заботливо перебинтовали и даже намазали приторной жидкостью. Оказывается, в той заварушки он получил более серьезное ранение. Если это блаженный сон, то пора просыпаться. Нехорошо так издеваться над тем, кого судьба не балует уже четверть века. Приподнявшись на дрожавших локтях, чемпион попытался встать. Острая боль пронзила все тело, вынудив согнуться и сжать челюсти.

— Не вставайте, господин, — приоткрыв выкрашенную в белый цвет дверь, безымянный спаситель вошел внутрь. Эгоистичные лучи не позволили рассмотреть его лицо, однако бархатный фиолетовый халат, касающийся пола и подвязанный золотым поясом, намекал на благородство хозяина. — Вы долго пролежали без сознания. Не расточайте силы понапрасну. — приблизившись, незнакомец явил себя: лицо, сплошь усеянное морщинами, ссохлось и съежилось. Создавалось ощущение, что все земные пороки отпечатались на нем в виде маленьких трещин, уничтоживших кожу. Воспаленные белки глаз с расширенными зрачками непонятного оттенка постоянно сужались. — Меня зовут Клавдий Веспасиан Вейер. А вас?

— Самсон, — не раздумывая, солгал Ланнистер. Он заранее приготовил новую маску. Имя Эомир уже успело прогреметь на весь морской мир.

— Самсон? — переспросил старик, чьи потрескавшиеся губы растянулись в легкой улыбке. — Так тебя зовут как ветхозаветного героя? Скажи, Самсон, ты уже разобрался с филистимлянами?

— Где я? — все же решился спросить воин, невзирая на плавное погружение в сон.

— В чудесном мире грез и фантазий, — прошептал Клавдий, касаясь ладонью напряженного лба своего подопечного. — Засыпай блаженным сном праведника.

Примечание к части

Продолжение истории — https://ficbook.net/readfic/5082890/13366627#part_content.

Placebo — Protect Me From What I Want.

Странно было наблюдать за нормальным течением жизни после годичной кровавой бани. Все постепенно приходила в норму, если такое определение вообще возможно для их существования. Отныне обремененного кровавыми видениями прошлого. Искренне можно позавидовать лордам, прошедшим сквозь тернистый военный путь, наполненный страданиями, лишениями и мраком. Их гордо именовали ветеранами, ставили в пример будущим защитникам отечества и превозносили в качестве незаменимых героев, сродни богам. Но реальность отличается от сказок местных бардов: настоящие герои пали в первые дни бойни, оставив лишь кучку безумцев. Волею случая подающих надежды дожить до завтрашнего вечера. Изредка среди них попадались многообещающие лидеры и неплохие стратеги. Возможно, именно благодаря этим щедрым качествам армии переживали три или больше походов. И даже подобные грустные зрелища не отбили у человечества охоту затевать очередные кровопролитные войны. Впрочем, последнюю из них устроил умалишенный священник с нездоровой манией к проповедям и пыткам.

Волчья тварь убила слишком много хороших людей, при этом ввергнув всю страну в Ад.

А разбираться с последствиями пришлось победителям. Разгромить врага, пусть и опасного, не так и сложно. А вот восстановить разрушенные регионы, помочь крестьянам и обедневшим дворянам или удовлетворить просьбы многочисленных просителей — дело весьма муторное и неблагодарное. И Кол искренне ненавидел свои обязанности Хранителя Запада, временного протектора родового жилища Ланнистеров. Кто бы мог подумать, что юный дебошир, с детства лелеющий мечту стать гвардейцем короля, в итоге окажется прикованный к семейному наследию больше, чем любой из братьев. Разве не иронично? Он меньше всех был привязан к семейному очагу, не испытывая желания обзаводиться собственным. Зачем, если можно посвятить время ратной службе и путешествиям по далеким краям? Ошибка молодости. Или заблуждение члена королевской фамилии. Тем не менее, на выгодный пост при царском дворе он все еще рассчитывал. Если, конечно, столицу успеют отстроить заново к тому моменту, когда ему стукнет пятьдесят. Тогда венценосцу понадобятся верные люди, способные хотя бы взобраться в седло.

Что уж говорить о том, чтобы в нем удержаться?

Но пока в некогда могущественном городе шли интенсивные ремонтные работы, Колемон вынужден был прозябать на задворках былого величия и вести учет полученному урожаю. Крестьяне постоянно жаловались на неурожайный год, хотя Запад меньше всех пострадал от действий поганого Волка. Им бы выращивать пшеницу и прочие съедобные продукты, которые затем срочно отправляли в столицу, а не причитать. Младший Ланнистер с удовольствием помог бы возводить укрепления и копать рвы, чем выслушивать бессмысленную болтовню озлобленных фермеров. Обязанности лорда утомляли, а точнее — угнетали. Лучше сражаться с целыми полчищами нездоровых еретиков, гибнуть от клинков изворотливого ублюдка, не ведающего пощады, или тонуть в бурном речном потоке в попытке уйти от преследователей выжившего из ума отца. Сейчас он предпочел бы любое из вышеназванного, но уж точно не бесцельное созерцание вереницы жалобщиков с огромным списком претензий. И если кто-то из них хотя бы раз в сутки не упомянет треклятых Ланнистеров, из-за которых все началось, то праздник не удался. Хотелось выхватить меч из ножен и огреть обидчика хотя бы гардой, но нельзя. Поддаваться эмоциональным порывам опасно. В головах простых смертных все еще зрели роковые антимонархические настроения. Следовало соблюдать величайшую осторожность. Иначе восстания и бунты вспыхнут вновь.

Львиный Утес на протяжении всех военных действий оставался сравнительно стабильным островом среди пылающего океана войны. Разумеется, поганые волчьи последователи успели осквернить его стены, но ненадолго — их выбили за считанные недели. Поэтому окрестные деревеньки не поддались влиянию скверны. Однако слухи о псевдо-освободителе под знаменами черного волка доходили до полузаброшенных окраин с труднопроизносимым названием и будоражили умы верноподданных. А разуверить их было некому. Первого правителя из дома Ланнистеров закололи в тронном зале, пока его наследники собирали союзников по всему Северо-Востоку с намерением совершить тоже самое. Воистину, некоторые библейские истории изобилуют меньшим абсурдом, нежели реальная история троих братьев-беглецов, совершивших невероятное. И вот один из них страдает от жары, разъезжая на прекрасном боевом жеребце по невспаханным полям, в сопровождении верного соратника, чуть более увлеченного проблемами селян.

— Мой отец — лорд до мозга костей, но даже он не чурался принимать участие в судьбах поданных, — восседая на вороной кобыле, молодой человек неловко нагибался к конской шее, чтобы находиться на одном уровне с собеседником. Из-за своего непропорционально высокого роста эта задача была не из легких. — Я и сам помогал многим людям. Слуги относились ко мне хорошо и возвращали меня домой каждый раз, когда я сбегал. При этом сытно накормив. С некоторыми я даже дружил.

— Я несколько месяцев разыгрывал из себя крестьянина, — натянув поводья, Кол нахмурился и закусил губу. Неприятные воспоминания искаженной картинкой пробежали перед глазами, вызывая злость, гнев и бессилие. — Незабываемый опыт. — спустившись с небольшого склона, изрезавшего тропу, оба всадника остановились в нескольких шагах от извилистого ручейка. — Но я знаю, как выглядит яблоко и капуста, если ты об этом.

— Прошу прощения, милорд, если я как-то задел вас. Уверяю, это не входило в мои намерения, — одну ногу он постоянно высовывал из стремени, дабы перенести вес на другую сторону. Несмотря на всю неказистость своей фигуры, Франсуа являл собой образец рыцарства и галантности. Бравый воин, не ставящий под сомнения приказы командиров.

— Что же, со слугами я не дружил. Наличие четырех братьев избавило меня от подобного. Мы играли в зале совета, а потом прятались за портьерами и подслушивали переговоры короля с советниками. Надеюсь, Клаус никогда его не отстроит.

— Вы скучаете по брату.

— Не зарывайся. Ты наверняка слышал обо мне и знаешь, что из троих Небесных Королей я уж точно не отличался сентиментальностью. Король пообещал мне пост лорда-командующего его гвардии. Не могу же я променять столь серьезную должность на какое-то захолустье.

— Возможно, отсутствие Ланнистеров превратило это место в захолустье, — Сарвик пожал плечами и улыбнулся, не обращая внимания на пристальный взгляд сюзерена. — Но лучше вернуться к главному вопросу с вашего позволения. У нас могут возникнуть проблемы с продовольствием. Мы отправляем большую ее часть в пострадавшие регионы. В их число входят Север и Восток. Еще Одинокие Острова.

— Это мне известно. Запад практически не пострадал. Головорезы Старка сюда не дошли. Лишь твари на службе моего папочки, — фыркнул Колемон, облизывая пересохшие губы. Сколько раз он пытался прокрутить в голове момент финального сражения с захватчиками? Сколько раз спасал жизни павших товарищей? — И парочку пригревшихся змеенышей. Так зачем мы сюда приехали? Ты нашел парочку солдат, все еще верных Майклу Разрушителю?

— Нам самим может не хватить провизии до конца года, — оборвал Франсуа, полностью завладевший вниманием младшего Ланнистера. — Если столица запросит такого же количества зерна, то мы просто не справимся.

— И что ты предлагаешь? Отказать моему брату? Или Старкам?

— Нам придется самим обращаться за помощью к просторцам. Или закупать зерно за морем. Деньги на это смогут выделить не все лорды Запада.

— Какие предложения? — поинтересовался Лев, мысленно пытаясь представить убытки для семьи. Он действительно не может прекратить поставки — портить отношение с соседями слишком опасно. Но вызывать гнев собственных вассалов? — Казна Утеса пострадала и-за военных приготовлений.

— Мой отец предлагает вам посетить каждого лорда и разузнать точное положение вещей. Большая часть из них вернулись домой и постарались забыть о тех ужасах, что им довелось пережить в армии. Их уже не подогревает жажда вырезать побольше врагов, а скорее укрепить собственный дом.

— Какое тонкое наблюдение для солдата, провоевавшего не больше полугода, — съязвил Кол, будучи утомленным долгими рассуждениями об эфемерных материях. Или о том, что он сам знал. — Ранение зажило? — Сарвик недовольно поморщился, машинально потянувшись к левой груди. — Я так и думал. Но твои познания в финансах впечатляют.

Попытку ответить прервал громкий свист и галдеж наездников. На белоснежных стягах виднелся всем известный в регионе пурпурный единорог, вставший на дыбы. Грозную процессию возглавлял вечно ухмыляющийся лорд Бракс, державший закованную в железо руку на ножнах. Приказав отряду ждать на холме, он направил коня легкой рысью и изящно продефилировал мимо двоих знакомых. Никогда знаменитый ветеран не упускал возможности покрасоваться, напоминая окружающему миру, что он — единственный и неповторимый. Обычно в зрителях числились деревья, ручьи и житницы, но новый день обещал уйму положительных впечатлений.

— Well, look at them. Приветствую, милорды, — гордо выпрямившись в седле, Кагэтора легким кивком отдал дань уважения правилам приличия. После пройденной войны тратить время на спешивание и демонстративные поклоны — сущая нелепость. — Хорошая погода. Славная. Особенно для казни пары бандитов.

— Бандитов? — оживившись, Кол переборщил и сильно натянул поводья, вынуждая коня дернуться. — Сколько? Где они?

— Украшают своими телами дубы на востоке, — похвалился Бракс, не переставая улыбаться. — Мы еще не успели объехать деревеньки в том направлении, но уверяю, места там рыбные. Для отдыхающего воина — самое то.

Не произнося ни слова, Колемон лягнул жеребца по бокам и ринулся прямо в гущу рыцарей, отдавая немой приказ следовать за ним. Рассмеявшись, Кагэтора смерил опешившего Сарвика насмешливым взглядом и тронулся в путь. Кавалькада проскакала несколько километров, прежде чем добраться до места назначения. Неприглядное поселение, затерянное среди поросших травой скал, представляло мрачное зрелище ввиду вереницы подвешенных трупов. Лорд Бракхолла кичливо гарцевал под ними и подробно рассказывал о каждом преступнике. Разбойничье нападение на незащищенные деревни, находящиеся под протекцией дома Ланнистеров и своего феодала. Критически осмотрев высунутые распухшие языки, посиневшие лица и выпавшие из орбит глаза, Лев удовлетворенно кивнул. Мысли о пережитом снова накрыли уставшего юношу. Столько боли и крови. Столько жизненных сил, давно потерянных в грудах наваленных друг на друга тел поверженных врагов. Чудесное зрелище.

— Кто был их лидер? Они объединились под чьим-то началом или просто пришли и начали грабить?

— Главаря паршивой шайки мы не обнаружили, хотя имя его узнать пытались. Это видно по вон тому молодчику, — Тигр указал на окровавленного висельника, покачивающегося из стороны в сторону. — Отрезали язык и одно ухо, но толку никакого.

— Кровожадно, — вмешался Франсуа, все еще по-странному держась в седле. — Их логово неподалеку?

— Точно неизвестно, но оно где-то есть. Я разыскиваю его уже неделю, пока безуспешно. Вот если бы милорд оказал помощь и прислал людей, то поиски стали бы эффективными.

— Ты умеешь подбирать нужные выражения, не так ли, Кагэтора? — полюбопытствовал Ланнистер, не переставая изучать местность: одинокие покореженные домики с соломенной крышей нуждались в ремонте, а унылые крестьяне — в ослаблении налогов или хотя бы в отсутствии покалеченных тел на ветках. Явно не способствует хорошему настроению. — Они действуют от имени Старка?

— Мы спрашивали. О нем мало кто слышал, но они ему благодарны, — вопросительные взгляды дали Браксу возможность выдержать паузу и продолжить с хитрым прищуром: — Благодаря ему они могли спокойно грабить, насиловать и убивать, пока лорды воевали на очередной войне и спасали родину. В общем-то, это не новость для Беленора. После победы вашего отца, мы с его братьями еще долго гоняли всякую мразь по просторам…

— Мой сын! — душераздирающий вопль раздался с противоположной стороны. Выбежав из-за дерева, женщина в потрепанном платье упала на колени перед высокими деревьями, немыми к ее личному горю. — Мой мальчик! Вы убили его! Грязные свиньи! Ты… мальчишка Ланнистеров, львиное отродье. — некрасивое, сморщенное лицо с грязными порами исказилось гневом. — Ты испытаешь такую же…

Не успела она договорить, как ее огрели черенком клинка, вынуждая повалиться в траву и закричать. Катаясь по земле от собственного бессилия и хватаясь за разбитый затылок, крестьянка не вставала. Жалкое зрелище. Впечатленный Кол прикрыл рот рукой в попытке успокоиться. Остальные рыцари с равнодушием взирали на шевелящийся кусок людского мяса, изрыгающий нечленораздельный визг с примесью мычания. Дождавшись, пока женщина утихнет, Кагэтора, до этого ударивший ее, повелел вернуть крестьянку в деревню и, в случае сопротивления, прогнать розгами по дороге.

— Это излишне, — наконец изрек Лев, пораженный случившимся. Он не единожды слышал проклятия и недовольство крестьян, причитающих о зверствах братьев-Ланнистеров, но прошлое осталось там, за стенами разрушенной столицы. — Отведите ее домой и пусть родственники о ней позаботятся.

— У нее никого не осталось, — изначально не собираясь перечить сюзерену, Бракс кивнул, приказывая исполнить его волю. — Ее муж погиб на войне. Был неплохим копейщиком. Один сын утонул недавно. Второй решил пойти по неправильной дорожке. Видимо, это свело ее с ума.

— И ты используешь такие крутые меры? Не думаешь, что вызовешь их недовольство?

— Это мои земли, и я лучше знаю своих людей, — все же огрызнулся Тигр, кривясь и прикусывая губу. Отличаясь спокойным, невзрывным характером, высокомерный солдат все равно не терпел попыток оспорить его решений. — Иногда следует проявить жестокость и напомнить им, что они — всего лишь поданные, а не короли. Если вы придерживаетесь иного мнения, милорд, то женитесь на ней.

— Спокойнее, — предупредил Сарвик-младший, осознавая, что конфликт не приведет ни к чему. — Не нужно резких выражений, сир. Вы разговариваете с вашим сюзереном и обязаны проявить терпение. Не говоря уже об уважении.

— Приношу извинения, господин, — откашлявшись, Кагэ все же наклонил голову вниз в знак признания верховенства Льва. Не отводя взгляд, Кол махнул рукой, после чего спросил о дальнейших действиях. — Вечереет. Предлагаю заночевать около деревеньки и продолжить поиски утром. Можем заехать в замок Догеттов, но, боюсь, после смерти главы их дома обстановка там не самая радушная.

— Согласен. Тем более, я обещал леди Догетт посетить ее при первой возможности и утешить ее горе, — напомнил сам себе Колемон, почему-то глядя в небо, словно лик покойного рыцаря осветит всю их процессию и придаст мальчишке сил преодолеть себя и посмотреть в глаза семье умершего. — Я не первый раз ночую под открытым небом без шатра. Уверяю, отсутствие роскоши меня не смутит.

Приняв решение, всадники больше не перекинулись ни единым словом. Задумчиво шагая по тропам, вытоптанным конскими копытами, они обнаружили пригодную для ночлега полянку и разместились с удобствами. К своему удивлению, младший братец заснул крепким, но беспокойным сном. Образы ужасающих чудовищ с нечеловеческими чертами сменились реально существующими людьми. Хотя между ними не было никакой разниц. Одни творили страшные зверства в сказках и суевериях, а вот другие — в действительности. Всадники Апокалипсиса, лжепророки, самозванцы, тираны и ублюдки. Омерзительное скопление гнили и скверны просачивалось в подсознание и отравляли душу. Тяжело дыша, Лев распахнул глаза и сразу же отвернулся, испугавшись яркого света.

Деревня пылала, охваченная ярко-красными языками. Мгновенно проснувшись, Кол, приученный ко всем непредвиденным ситуациям со времен отчаянного бегства из столицы, вскочил на коня и ударил того по бокам. Громко заржав и мотнув головой, Арам бросился к огромному кострищу, порвавшему темно-синее небо при помощи черного дыма. Игнорируя призывы соратников остановиться, Цербер судорожно следил за снующими в зарослях кустарников тенями. Он понимал, что поджег совершили разбойники, притаившиеся в лесах и поджидающие удобного случая для нападения. К черту. На этот раз он не позволит кому-то погибнут или пострадать. Управляя норовистым жеребцом, он выскочил на главную поляну и огляделся. Отовсюду раздавались режущие ухо крики, какие-то крестьяне били по запертым дверям ногами в попытке выбить их и спасти невинных жертв.

— Куда они поехали? Ты их видел?! — схватив какого-то мальчишку за руку, сидящий верхом Колемон постоянно озирался. Перепуганный крестьянин указал куда-то рукой и моментально отпрыгнул, дабы не мешаться под копытами. Вытащив клинок из ножен, Лев рванул в сторону. — Все кончено, сволочи.

Казалось, он видит их перед собой: отчего-то их лица напоминали приспешников волчьего Легиона. Он помнил каждого убитого. Своего или чужого — без разницы, главное было добиться победы. Пусть любой ценой. Почувствовав запах крови, дурманящий сознание, Лев перешел на бешеный галоп. Ему не дадут второго шанса. Отчаянно дыша сквозь ноздри, прислушиваясь к стуку в висках, он не думал о брошенных товарищах, оставленной дома невесте и родном брате. Его первобытные инстинкты не разрешали отвлекаться на такие мелочи. Поэтому он не сразу понял, что конь споткнулся об камень, попытался выгнуть спину, но в итоге несколько раз перевернулся в воздухе и ударился об скалы. Все закончилось. Безудержные людские вопли перекрыли звон в ушах, полушепот и шум моря. Странное сочетание для того, кто отправляется на тот свет. Последний танец Дьяволу будет дарован сейчас.

Резко разлепив веки и вдохнув слишком много воздуха, пропитанного кровью, Ланнистер закашлял, пытаясь пошевелить ногами, но безуспешно. Его привязали к мерно раскачивающейся тележке, при этом укрыв одеялом и обложив мешками с картошкой. Заботливая шайка. Сцепив зубы от бессилия, ноющей боли в висках и предчувствия скорой смерти, лорд дернулся в надежде разорвать путы или сбросить тяжелый груз, но добился лишь ленивого скрипа. Тогда лошадь, тянувшая повозку, заржала и остановилась по первому требованию хозяина.

— Не дергайся, — чей-то грубый голос с характерным акцентом окликнул его. — Мы скоро приедем. Не создавай проблем. — чересчур вычурный слог для простого крестьянина или грабителя. Не показывая лица, незнакомец слегка оттащил тяжелое покрывало и ослабил путы. — Там тебя вылечат.

— Где мой конь? — прохрипел раненный, вспоминая о своем верном друге. Они вместе пережили все военные невзгоды. — Где Арам…?

— Будет новый Арам. Твой сдох, пришлось добивать, — хладнокровный тон окончательно выбил Льва из колеи. Внезапно почувствовав всю усталость, накопившуюся за долгие годы, он погрузился в сон. — Да, так даже лучше. Если бы не я, ты бы последовал за ним.

Рыцарь ничего не слышал. Остаток пути он провел в забытье. Какая-то часть жизни, ускользавшая из памяти, возвращалась яркими вспышками. Побег из столицы под покровом ночи, чреда сражений за существование остатков семьи, командование целыми армиями, бешеный галоп конницы, поединки с опаснейшими фехтовальщиками страны и, наконец, мирное время. Лики знакомых, родственников, друзей и врагов слились воедино, представляя собой сплошное кровавое месиво. Пробуждение, как и падение, было болезненным. Ребра сильно пострадали, мешая дышать. А оставшийся на языке вкус крови мешал нормально глотать. Любое движение причиняло дискомфорт. Откинувшись на жесткую подушку, сын Майкла постарался сосредоточиться на здоровых конечностях, коих осталось немного.

— Не вставайте, — порекомендовал более мягкий голос, принадлежавший молодому человеку. Держа в руках уздечку, он как-то неловко сминал ее между пальцами. Молодой, едва ли старше Колемона. Одетый в просторный кафтан, испачканный грязью, странный посетитель представлял собой помесь типичного крестьянина и зажиточного лорда. Необычно. — Лекарь приходил и осмотрел вас. Раны несерьезные, но много ушибов. Вам сильно повезло, иначе…

— Кто ты такой? — оборвал Ланнистер, пристально изучая черты незнакомца. Пропорциональные, до странности правильные для обычного селянина.

— Меня зовут Кейси. Мой брат нашел вас несколько дней назад и привез к нам, — поправив длинные, прикрывающие лоб волосы каштанового оттенка, юноша поклонился и улыбнулся. — Извините, если вы хотели быть в другом месте. Мой отец приказал оставить вас здесь, пока он не вернется. Перегон скота вынудил его уехать, но он скоро будет здесь.

— Ваш отец — хозяин этого дома? — недоверчиво переспросил Лев, не совсем понимая, куда он попал. — Кто ваш лорд? Как называется ваш дом?

— У нас нет лорда, — вошедший человек оттолкнул замешкавшегося мальчишку и зашел внутрь. — Отец не велел сюда заходить. — скрестив руки на груди, крупный мужчина с округлым, мясистым лицом, остановился в проеме. В зубах он держал подобие камыша, перемещающегося с одной стороны рта в другую. Отличительной чертой его внешности была кустистая борода, тянущаяся от левой щеки до правой ободом. Более того, над верхней губой виднелась заметная поросль, соприкасающаяся с колючим подбородком. — У нас гости. Нужна твоя помощь, а ты прохлаждаешься.

— Это мой брат Ли, он вас нашел и привез сюда, — несмотря на грубость мускулистого великана, Кейси отзывался о нем с видимой любовью и заботой. Ничего удивительного — Кол долго не признавался в том, что боготворил свою семью. — Я сейчас вернусь. Пока отца нет, ранчо на нас с братом.

— Ранчо? — решившись приподняться на локтях, Цербер ощутил, как по слабому телу прошлась боль, словно кто-то вонзил ему острие меча между лопаток. — Черт…

— У нас нет времени, — схватив младшего брата, рванувшего к больному, за руку, Ли хорошо встряхнул его и едва не швырнул в дверной косяк. — Снаружи собралась целая свора выблюдков. Я без тебя не справлюсь! Оставь его, помоги мне отбиться, а потом иди куда хочешь!

— Что там такое? — надрывным голосом протянул Ланнистер, вновь хватаясь за стоявшую рядом тумбу и совершая мощный рывок. Подтянувшись на уцелевших руках, он сумел дотянуться до ножен своего клинка и опереться на него, чтобы добраться до открытого окна. Весь процесс занял около пяти минут и доставил больше хлопот. Отбросив штору, Лев поморщился от яркого света, но удержался на ногах. — Проклятие. Клаус, тебя бы сюда. Одноглазый и хромоногий. Что за картина.

— Сколько еще мне ждать обещанных быков? — горланил неизвестный, размахивая огромной булавой перед лицами выстроившихся в ряд крестьян. — Твой отец нам что обещал? По десять голов каждый месяц! Или килограммы пшеницы!

— Ты даже считать не умеешь, — буркнул Кейси, не поднимая головы. Самонадеянность почти никогда не вознаграждалась по заслугам. Поэтому смельчака огрели навершием оружия по голове, заставив повалиться на землю. — Дьявол…

— Демон, — поправил расхохотавшийся разбойник. Из-за невысокого роста он выглядел нелепо, даже забавно. — Вы должны это помнить. Когда я в следующий раз приеду, то не стану мешкать. Я запросто выбью твоему братцу глаз, если он не заткнется. Он будет молчать? — выплюнув кусок камыша прямо под ноги собственным мучителям, старший сын неназванного хозяина кивнул. — Мудро. Иначе гореть вашей деревеньке, как и всем прочим на этом побережье.

Утробно зарычав, Кол сжал штору до побелевших костяшек и обессиленно повалился на пол. Он уже не видел, как шайка заправских выродков вскочила на лошадей и рванула в неизвестном направлении, но слышал их громогласный боевой клич и насмешки. Ненавидя себя за бессилие и неспособность к сражению, мальчишка просидел так около десяти минут, пока наконец не соизволил подняться снова и упереться рукой в клинок. Тогда дверь небольшой комнаты распахнулась, пропуская внутрь двоих незадачливых братьев.

— Сукины дети, — ворвавшись в душное пространство, Ли сжал кулаки и со всей силы ударил по стене. Мебель задрожала, вторя гневливым порывам чужой души. Потребовалось минут пять, чтобы прийти в себя и обернуться. — Ты… почему ты стоишь? Кто тебе разрешил? — выставив руки в защитном жесте, Колемон присел на тумбочку, которую ранее едва не опрокинул. — А ты. Какого черты ты открыл рот? — схватив окровавленное лицо Кейси, взбешенный брат с отвращением оттолкнул его от себя. — Тебя не учили молчать, пока старшие разговаривают?

— Кто они? Головорезы? — поинтересовался Ланнистер, пытаясь растереть онемевшие конечности. — Или разбойники? Тот парень похож на солдата.

— Он им и был, — рявкнул Ли, опираясь о стену и доставая очередной колосок для пережевывания. — Воевал с ем-то из западных лордов, а потом решил грабить честных людей. Они тут уже три месяца.

— Почему вы не обратились к Хранителю Запада? Или своему лорду?

— Если ты говоришь про Ланнистеров, то они давно покинули наш край. Двадцать лет носа не совали. Превратили собственный замок в летнюю резиденцию. Я даже не знаю, кто им заведует. Должен же у них быть кастелян. Отец как-то все бросил и поскакал в столицу, на аудиенцию к королю. Еще после первой войны с Таргариенами. Но кому какое дело до просьб рядового лучника? А ведь он прошел с Майклом всю войну. От начала и до конца. А его младший брат ушел на бойню Клауса, да правит он долго, и так и не вернулся.

— Как его звали? — сглотнув, Кол подозревал, что не вспомнит ни имени, ни лица обычного воина или оруженосца. Их было тысячи. Если бы он помнил каждого, то вряд ли бы рассчитывал на пост лорда-командующего гвардией монарха. Следовало ограничиться карьерой писаря.

— Рипл, — подал голос Кейси, протирая начавшую распухать щеку. Опустившись на грубоватый стул в углу, он с опаской поглядывал на враждебно настроенного родича. — Он пошел за государем в Дорн и не вернулся.

— Я его не знал, — пробормотал Цербер, запоздало ловя себя на мысли, что подобные выражения не останутся незамеченными бдительными спасителями.

— В каком смысле? Ты сам воевал? Ты же еще мальчишка! — Лев ничего не ответил, не отводя взгляда от собеседника. — А еще ты не назвался. Кто ты?

— Айкен. Друзья называли меня Айк, — имя великого предка из дома Ланнистеров, первым убившего представителя Таргариеновского рода, случайно всплыло в памяти. Можно было одолжить имя дяди или дедушки по любой линии, но какая разница? — Я родом из Простора. Был на службе лорда Тарли. Мы присоединились к королю лишь под конец войны, так как пытались отбить Висячие Сады. Но нас было слишком мало. — к счастью, жизнь в столице уничтожила любые зачатки акцента, потому любая легенда будет казаться правдоподобной. — Мы дошли до Дорна. И победили.

— Простите, — зашедший без предупреждения крестьянин неловко помялся у входа и наконец изрек: — Комендант вернулся. Он хочет поговорить с подобранным мальчиком.

— Передай, что этот мальчик не может нормально ходить, — прорычал старший сын, нахмурив брови.

— Он не велел возвращаться с отказом. Сказал, что это приказ. Он ждет его на холме за ранчо.

— Твою мать, — закусив нижнюю губу, Ли опустил голову, рассматривая испачканные в грязи сапоги. — Я пойду и поговорю с ним. Объясню всю ситуацию…

— Не нужно, — задумавшись, Кол подал голос не сразу. Ему почему-то хотелось встретиться с их отцом. Посмотреть на знаменитого воина первой войны. — Принесите мне что-нибудь в качестве опоры. Мой меч не подходит.

— Звучит как приказ, — недовольно пробурчал Ли, тут же отдавший распоряжения слуге. — Знай: отец не отличается гостеприимством и хорошими манерами. Впрочем, сам все увидишь.

Дождавшись, пока хозяева соорудят некое подобие опоры, Ланнистер не без труда поднялся на ноги и прошествовал наружу, следом за провожатым. Он себе представить не мог угодья таких размеров. Комнатка больного составляла лишь малую часть каменно-деревянных построек. Целая резиденция с простирающимися вдаль засеянными полями, многочисленными загонами, дикими пастбищами и крупным рогатым скотом, лениво передвигающемуся по ограниченному пространству. Вокруг росли высокие деревья, бросающие тень на холмистую местность. Неподалеку виднелась цепочка домиков с аккуратными изгородями, явно копирующие величественного гиганта на берегу моря. Умышленно замедляясь, чтобы насладиться прекрасным видом, Лев также старался унять ноющую боль в ребрах. Однако все неожиданно стихло, уступив место раздражению, стоило ему увидеть тот самый холм, на котором расположился так называемый глава дома.

— Да вы издеваетесь, — любезный крестьянин предложил свою руку, но сын Майкла лишь фыркнул и, гордо вздернув подбородок, воткнул палку между двумя булыжниками. Ему понадобилось не менее пятнадцати минут, прежде чем удалось взобраться на вершину и шумно выдохнуть. Пару раз он чуть не упал, но вовремя удержал равновесие. Первое испытание пройдено. — Итак, вот он, я, — нахальная поза с разведенными в разные стороны руками должна была произвести впечатление. Ведь именно ею он воспользовался при осаде родового гнезда во время переговоров с Грейджоем.

Тем не менее, мужчина, занятый кропотливой работой по строганию древесины, даже не повернулся в сторону долгожданного собеседника. Наоборот, он углубился в свое занятие и казался отрешенным от мирской суеты. Вокруг сновали отбившиеся от стада коровы, выискивая травинку повкуснее. Будто бы время остановилось ради незнакомца с деревяшкой на пригорке.

— Признаться, я не верил, что ты дойдешь, — наконец сообщил хозяин необычной усадьбы, предпочтя не реагировать на внешние раздражители. — Не из-за ран или советов лекарей. А потому что я отдал приказ. Для лордов это крайне непреодолимое препятствие.

— Я не лорд, — выпрямившись, Цербер провел языком по потрескавшимся губам, явно изорванным и с трудом зарубцевавшимся. — Я служил лорду Тарли в качестве оруженосца, но покинул его сразу же после войны. Меня зовут Айкен, и тоже самое я сказал вашим сыновьям.

— Значит, ты родом с Простора? — оторвавшись от увлекательного процесса обработки деревяшки, не представляющей собой цельной фигуры, мужчина впервые позволил рассмотреть себя. Он выглядел как умудренный военными годами командир, прошедший через все круги Ада, все еще сохраняющий полнейшую невозмутимость. Темно-каштановые волосы с проседью своеобразными волнами лежали на голове, почти не поддаваясь неумолимым порывам ветра. Сморщенная кожа утопала в россыпи неглубоких шрамов, а тонкой линии рта даже не было видно из-за густой полуседой бороды. — Мало кто из ныне живущих мог спокойно смотреть в глаза Даттону Престеру и так откровенно лгать.

— У вас есть фамилия, — не без удивления констатировал юноша.

— Фамилия есть у каждого, — усмехнувшись, Даттон окинул гостя критическим взглядом, прищурился, а затем неспешно поднялся на ноги. — На протяжении двух веков Престеров хоронили там, в трехстах метрах от переднего входа. От моего прапрадеда, до моей жены и младшего брата. Когда на этом ранчо вырастает дерево, я знаю, что его питает. И для нас нет иного выхода. Ведь мы не ради сегодняшнего дня живем. Ранчо — это дом. Пристанище. Единственное место, позволяющее нам выжить. Пережить еще один страшный день в нашем дурном мире. Дотянуть, пока дети смогут подхватить твою ношу. И надеяться, что эта земля останется у них, когда дерево вырастет из тебя.

Вдохнув свежий морской воздух полной грудью, старик хранил молчание около минуты, пока не взял в руки круглую обструганную палку и не передал замешкавшемуся мальчишке. Тот принял полезный дар и отбросил предоставленный ранее крестьянами кусок забора.

— Почему вас называют Комендант? — полюбопытствовал Лев, пробуя новую опору на прочность. — Я ни разу не слышал эту кличку за пределами вашего так называемого ранчо.

— Это лишний раз доказывает, как неуважительно новое поколение относится к событиям прошлого. Отчего повторяет ошибки прошлого и снова ввязывается в бессмысленные бойни. Но, впрочем, я не настаиваю на твоей правде, Айкен. А ты не настаивай на моей. У меня были подобные травмы. Не стоит слушать всезнающих лекарей. Они хотят лично поспособствовать тому, чтобы в стране больше не осталось солдат. Через месяц ты уже будешь нормально ходить. Если последуешь моим советам. Но выбора у тебя нет, не так ли, оруженосец сира Тарли?

Раздраженно закусив губу, Кол нехотя кивнул, что не могло не вызвать насмешливой улыбки Даттона. Поначалу юный лорд решил, что напыщенный старик задумал пошутить, но потом осознал, насколько серьезно тот подходит к процессу восстановления здоровья. Каждое утро Кола будил крик петухов и колкие замечания Коменданта, важно расхаживающегося по полям с посохом в руках. Он велел Льву ходить за собой по пятам, не отставая, и читать вслух молитву об усопших и вознесшихся. Священники радостно приветствовали бурный порыв благочестивых смертных и осеняли их крестным знамением. После перерыва на обед старший сын хваленого Престера являлся за уставшим принцем и выводил того на улицу, дабы швырнуть с небольшой возвышенности в море и заставить выплывать наружу. К счастью, в придачу ему скидывали нетонущее полено, позволявшее не захлебнуться окончательно.

— В Беленоре нет ни единого региона, который бы не соприкасался с морем, — кричал Даттон, стоя на выступающей скале, омываемой солеными волнами. — Замок Тарли, Пилигрим, расположен прямо возле него. Они не научили тебя плавать?

— Я же чертов оруженосец, а не кракен! — рычал Колемон, с трудом двигая ноющими конечностями. Ощущая воду практически везде, он с отчаянием хватался за плот.

— Если выживет, отнесите домой и дайте отдохнуть. А потом отправьте вместе с нашими дровосеками на сбор материала, — молодцевато замахав посохом, хозяин дома вызвал смех собравшихся и пошел в направлении дома с улыбкой.

Кейси, испытывающий непреодолимое сочувствие к одногодке, протянул руку и вытянул Ланнистера на берег. На этом их совместные приключения не закончилось. Через пару часов пришлось тащиться следом за когортой крестьян в обносках и наблюдать за тем, как колют дрова. Когда все закончилось, принца королевской крови и формального наследника престола заставили таскать древесину. Жаль, что силы быстро покидали его, иначе он бы произнес целую речь, наполненную угрозами арестом и немедленной казнью за издевательства. Словно почувствовав дурное расположения духа заложника обстоятельств, фермеры оставили его в покое на целые сутки. Однако ранее пробуждение через день привело мальчишку в бешенство.

— Я извиняюсь за вчерашнее, — как обычно, встретившись на холме, Престер не ограничился одними шутками. Наметившийся прогресс был разрушен привычной язвительной улыбкой, скрывающейся за бородой пепельного оттенка. — Стоило приноровить тебя к заготовке дров, но я заметил, что к труду ты не приучен. Странно для оруженосца.

— Я колол дрова, когда жил с братьями в деревне, — продумывая каждое слово, хладнокровно заявил Лев. На секунду показалось, что стоявший напротив мужчина удивился, но с ним легко прогадать.

— У тебя есть братья, Айкен?

— Представьте себе, у меня большая семья. Но это не имеет значение, пока я здесь, Комендант, — Лев не на шутку разозлился, дерзнув подойти к обидчику вплотную и заглянуть в мутные голубые глаза с толикой неугасаемой искорки. — Или лучше назвать вас Надзирателем. Особой разницы нет. Вы мне пообещали, что боль пройдет, а сами держите в заложника и заставляете бегать за своим конем. Вы думаете, завели послушную собачонку? Поэтому про вас никто не знает за пределами вашего замка? Никто еще не выжил после ваших лекарских советов?

— Сегодня ты пойдешь с нашими людьми посмотреть на то, как пытаются объездить быков. Это очень занимательное зрелище. Там ты сможешь познакомиться с людьми, ломавшими себе все кости. И не один раз. Спроси, как они справлялись со своей невыносимой утратой. А потом возвращайся сюда и мы сделаем два круга на лошади вместо привычного одного, — похлопав юношу по плечу, Даттон не стал задерживаться и пошел в противоположном направлении. Где-то на середине пути он все-таки обернулся: — Это за Надзирателя.

Почувствовав, как челюсть непроизвольно сжалась, Кол скривился и захромал в сторону дома. Не без труда эту постройку можно было назвать замком, точнее — невозможно. Деревянная часть нуждалась в ремонте, а каменная — в продолжении задуманного. Нелепый гибрид материалов вызывал ярость. Сжав кулаки, мальчишка ввалился в собственную комнату и с усилием перевернул стул, швырнув его в стену. Не следовало ломать имущество своих благодетелей, но удержаться тяжело. Он успокоился лишь через несколько часов, когда за ним пришли невозмутимые слуги. Кому они служили на самом деле? Таким же крестьянам или Престеры захватили маленькую деревеньку и подчинил себе людей, обещая им кусок хлеба и потрясающую возможность лицезреть коровье дерьмо. Переставляя ноги в какой-то несуразной манере, Ланнистер без особого энтузиазма шел за проводниками. Они пришли к отдаленным загонам, соприкасающимися с хлевом. Оттуда по очереди выводили крупных рогатых быков, грозно ревущих и мотающих головой.

— Что вы собираетесь с ними делать? — люди в необычайно ярких костюмах, напоминающих одежды для карнавалов, проверили плотность веревок, обмотавших бычье тело. — Они что, хотят…

Не дав лорду и шанса закончить предложение, один и смельчаков прыгнул на спину животному. Под всеобщие возгласы необузданная тварь рванула с места и принялась кидаться из стороны в сторону. Подпрыгивая в высоту на метр, скотина вытягивала задние копыта в попытке сбросить наездника, но тот плотно держался за жалкое подобие седла. Шокированный Колемон неотрывно наблюдал за так называемой схваткой человека и животного. Невероятная сила духа побеждала. До тех пор, пока бык не взмахнул копытами в последний раз, что стало роковым для седока, мгновенно слетевшего вниз. Копыта находились на угрожающем расстоянии от людского черепа, но все обошлось: подоспевшие на помощь крестьяне отогнали животное острыми копьями.

— Это безумие, — сообщил Кол, все еще завороженно глядя на брыкающуюся тварь с острыми рогами. Только тогда он заметил, что сжимает пальцами ограждение. — Они же не лошади. Смысла никакого.

— Таким образом жители острова Лорат приручают диких быков у себя на родине, — подошедший Ли, успевший отдать распоряжения собравшимся, все-таки решил просветить гостя. — Мы одолжили этот метод, но пользуемся им в качестве развлечения и закалки. Знаешь, сколько наших ребят ломали тут свои кости? Я сам неудачно прокатился однажды. Два месяца отец меня в море швырял. Лекари мне предрекали хромоту, но по итогу я дам фору любому солдату королевской армии. — посмеявшись, он запустил ладонь в бороду и улыбнулся. — Хотя сначала мне казалось, что я даже в седло не залезу. А потом мы со стариком гоняли коров по лугам.

Задумавшись, Кол приложил посох к подбородку и прищурился из-за безжалостных лучей солнца. В такой славный день сам Бог велел кататься верхом на берегу моря, мчаться наперегонки с ветром. За что чертово провидение так его наказывает? Он же цитирует Отче наш каждый день и повторяет весь крестный путь Спасителя, следуя за быстроногой лошадью хозяина. Теперь ему приходится носиться с маской благодарного лжеоруженосца, скрывающего принадлежность к королевской крови. Мысли беспорядочно роились в голове, пока очередной самоубийца пытался удержаться на спине рогатого монстра. В общей сложности они провели у дальних загонов больше двух часов. Последний смельчак едва не стал жертвой взбесившегося зверя, однако ловко увернулся от угрожающих копыт под крики присутствующих зрителей. Ланнистер хотел бы испытать свою удачу и продержаться дольше любого из чертовых фермеров. Но невыносимые боли в ребрах, спине и ногах вряд ли позволят ему хотя бы выпрямиться без стиснутых зубов. Убрав с лица светло-каштановые волосы, отросшие за время, Лев втайне обрадовался, когда все засобирались домой до заката.

— Айкен, этого коня для тебя припас Комендант. Забирайся, — прыгнув в седло, Ли приказал подвести к себе старую кобылу с облезшими боками и поседевшей мордой. — У тебя все получится. Никому не подходить! — слуги расступились перед калекой, поглядывая на того с легкой насмешкой.

Они же почти добрались до главной постройки. Шумно выдохнув, Колемон подошел ближе, опасаясь резких движений со стороны животного. Впрочем, кляча никак не отреагировала на юнца, рычавшего от бессилия. Какое унижение. Схватившись за щечный ремень, принц удержал равновесие, но острая боль пронзила все тело. Он не справится. Первая же попытка поднять ногу окончилась неудачно — не подчинившись воле наездника, кобыла дернулась и отпрянула назад. Утратив опору, Кол упал прямо в грязь, к счастью, успев согнуться и упереться в нее коленями. От общего смеха это не спасало. Даже Ли, хранивший стоическое молчание, усмехнулся, после чего пришпорил резвого скакуна и помчался в направлении конюшен. Прикусив внутреннюю часть щеки, Кол отказался от любой помощи, решив, что на один день бесславия достаточно. Дотянувшись рукой до упавшей палки, он поднялся на ноги, стряхнул пыль с испачканного кафтана и пошел пешком. Он стал объектом для шуток и насмешек. Не в первый раз за свою короткую и насыщенную жизнь. Старшие братья потешались над ним почти все детство, называя маленьким братцем. Позднее он сумел доказать, что подобная кличка дает больше преимуществ, чем им хотелось изначально. Но детская обида навсегда сохранилась в памяти.

— Эй, Айк, подойди сюда, — расположившись на излюбленном холме в окружении пасущихся коров и лошадей, Даттон подозвал гостя рукой. Сдержав яростный порыв бросить все и бежать, Смеющийся Лев нахмурился, но преодолел нешуточное расстояние и предстал перед сидящим владыкой земель. — Я видел, что там произошло. Было забавно.

— Рад, что вы находите чужие страдания такими уморительными.

— Ты воспринял первую неудачу чересчур близко к сердцу. Я не видел твоего лица, но готов спорить, оно выражало не самые дружественные эмоции.

— Вы крайне проницательны. Поэтому вас называют Комендантом?

— Вспомнили что-то неприятное? — проигнорировав выпад, Престер поднес к солнцу кусок древесины с намерением оценить работу. Удовлетворившись увиденным, он отложил предмет в сторону. — Мой младший брат очень сильно на меня разозлился, когда мы были детьми. Потому что я мог попасть в мишень на расстоянии сотни метров. Мне тогда было тринадцать лет. Ему — десять. Он отчаянно жаждал превзойти меня хоть в чем-то. Но ему не дано было так же метко стрелять. Но вот всадником он был одаренным. Правда, понял это не сразу. — слушатель скептически наклонил голову. — Сначала панически боялся лошадей. Не понимал их. И это, несомненно, смешило всю округу. Представляете себе крестьянина, боящегося скотины?

— Понятия не имею. Оруженосцы себе такого позволить не могут.

— А как же, — согласился Даттон, рассматривая возвышавшиеся вдали горы с выпирающими скалами. Удивительная природа. — Моему брату повезло меньше. Над ним издевались местные мальчишки. И наш отец был не в восторге. Заставить второго сына запрячь клячу или довезти товар на рынок — это настоящая проблема. Никто в него не верил. Все считали его слабым неумехой, выжившим благодаря воли провидения, работящему отцу и ответственному старшему брату. Он бы так и прожил со своим страхом, если бы не я. Именно я разбудил его посреди ночи, стащил с постели и повел к конюшням. Боже, как он упирался. Хотел даже закричать, но я закрыл ему рот ладонью и толкнул к лошадям. Бог даровал человеку страх, чтобы уберечь от хищников, но кони — не опасны.

— И что доказывает эта притча? Кроме вашей бесчеловечной жестокости?

— Она доказывает, что некоторые нуждаются в помощи. Даже, если они не просят о ней, — мужчина в который раз прикрыл глаза, бездонные и безжизненные. Словно вспоминал давно минувшие дни. — Ты считаешь меня выжившим из ума жестокосердным стариком. Ты не ошибаешься. Но в помощи ты все-таки нуждаешься. И тебя это злит. Прямо как моего брата. Но только вот он стал одним из лучших наездников Западных земель. А ты только ноги подволакиваешь и ноешь о том, как тяжело тебе здесь живется.

— Я ни разу не пожаловался, — зарычал Кол, угрожающе наклоняя голову.

— Думаешь, по тебе не видно, как ты недоволен, — отзеркалив движение собеседника, Комендант не стал принимать нарочито серьезный вид, ограничившись привычной насмешкой. — Тебе дали ночлег, пищу и время для восстановления сил. Но как ты их используешь? Барахтаешься в воде, точно дохлая сошка, валишься в грязь, дрожишь под легчайшей ношей, будто тащишь на себе двоих седоков. И все ждешь выздоровления. Но знаешь, почему оно не происходит? — нарушив дистанцию, Престер встал напротив юноши, пусть и одного с ним роста, но все равно казавшегося ниже. — Ты ничего не делаешь и винишь всех вокруг. Пусть и мысленно. Если бы я слушал твои причитания вслух, то переправил бы тебя по морю обратно в Простор, к лорду Тарли. Там о тебе явно позаботятся лучше, оруженосец.

Расправив плечи, Колемон провел языком по зубам, а затем круто повернулся и начал спускаться. За ним зорко следили несколько пар глаз. Сохраняя достоинство в лучших традициях семьи Львов, Кол подозвал одного из слуг и велел привести ту самую кобылу, ранее проявившую неуважение. Подняв голову, крестьянин молчаливо спросил разрешения хозяина — тот, заправив руки в панталоны, кивнул не без интереса. Потребовалось пару минут, прежде чем все было улажено. Сжав палку, Ланнистер, затаив дыхание, подошел ближе и схватился за уздечку. Дрожащая нога поднялась в попытке достать до уровня стремян. Пошатнувшись, юноша уцепился за гриву, вызывая недовольство клячи. Фыркнув, она вознамерилась избежать участи стать ездовой. Однако что-то ее удержало. Кол извернулся, дабы узнать о причинах остановки и заметил возникшего из ниоткуда Кейси. Тот удерживал животное, при этом не сказав ни слова. Вздохнув, Цербер воспользовался шансом и наконец поставил ногу в стремя и, не совершая необдуманных маневров, взобрался наверх. Сосчитав до десяти, юноша выпрямился и по-королевски вызывающе взглянул на Коменданта.

— Потрясающе! — прикрикнул Престер, размахивая посохом. — Через неделю поедешь с Ли на перегон скота. Получишь удовольствие.

Обещанный день наступил быстрее, чем предполагал Ланнистер. Он практиковался в верховой езде от рассвета до заката, словно заново осваивая полезный навык. В конце концов его взяли с собой на отдаленные луга, где огромное стадо могло пастись вволю. Опытные погонщики во главе с Ли ехали впереди, предоставив больному возможность трястись в середине вместе с младшим сыном Даттона и парой крестьян. Изредка они перекрикивались, проверяя безопасность отдельных частей. Видимо, выработанная годами привычка облегчала им выживание.

— Стоять! — вскинув раскрытую ладонь, Ли взбудоражил сопровождающих. Коровы отчаянно замычали и заметались по полю, вызывая недовольство крупных пастушьих собак. — Львица! — яростный вопль эхом разнесся по всей местности. Развернув коня, старший сын помчался к центральному корпусу. — Я эту тварь прикончу. Выстрелом из лука.

— Не нужно, — запротестовал Ланнистер, вызывая недоумение и неодобрение соратников. — Позволь мне разобраться. — не дослушав причитания Престера до конца, рыцарь направил кобылу, молодую и покорную, в сторону рычащего зверя. Молодая самка хотела полакомиться легкой добычей. Земли Запада просто кишмя кишат хищниками. Поэтому знаменитое семейство поспешило избрать их себе в герб и подтвердить статус самого могущественного, свирепого и хитрого клана Беленора. — Никому не стрелять! — впервые за долгие недели использовав приказной тон, Кол сам себе удивился. Но это подействовало. Он был командиром армии роялистов, вел их в бой против более опытных врагов. И ни разу не проиграл по-настоящему. — Ты голодна, красавица. Я понимаю. — остановив перепуганную лошадь на середине пути, юноша заглянул в карие глаза с суженными зрачками. — Но не сегодня. Это не твоя добыча. — львица оскалилась, сделав резкий выпад когтистой лапой, но напасть не решалась. Вместе с ней дернулись сторонние наблюдатели. — Уходи. Ты слышишь мой рев? Это приказ. Уходи. — кошка, казалось, обдумывает услышанное. Пристально наблюдая за маневрами человека, она пока не знала, как реагировать. — Уходи! — сорвавшись на крик, Колемон ударил лошадь по боку, вынудив ее рвануть вперед. Зарычав, львица отпрыгнула назад и, последний раз показав клыки, повернулась и побежала прочь.

— Ты сумасшедший, Айк, — рассмеявшись, Ли подъехал ближе и положил массивную ладонь на чужое плечо. — Но правда за тобой. Знаешь, нам следовало бы подыскать тебе хорошего коня. Под стать так называемому укротителю львиц.

— Я итак езжу на вашем. Как только смогу добраться до дома — сразу же отплачу за гостеприимство.

— Я облегчу твою долговую ношу, — улыбнувшись сквозь густую бороду, копировавшую отцовскую, Ли распорядился насчет охраны стада, а затем предложил идти за ним. — Знаешь, остров Лорат, который я уже упоминал, богат на разную живность. Но вся она, увы, дикая, неприрученная. Включая лошадей. А жителям они необходимы для защиты городов, поселений и прочих работ. Им приходится ловить этих норовистых скакунов и приручать. Так же, как и быков. Для этого ими была изобретена техника. Очень сложная, но поразительно ловкая.

С этими словами старший сын Даттона достал длинную плетеную веревку с петлей на конце. Лев уже видел подобное приспособление, но ни разу — в действии. В столицу часто приезжали гости из краев за морем и привозили различные диковинки для показа и продажи. Так называемое лассо было в их числе. Но Беленорские фермеры так и не поняли, по какой причине обыкновенная петля поможет им заполучить больше лошадей. И есть ли в этом смысл, если их выращивают на каждом углу? Скепсис одолел маленького братца, скрестившего руки на груди. Ли ухмыльнулся, натягивая поводья, сбавляя скорость хода.

— Здесь водятся необузданные мустанги. Я поймаю одного для тебя, — поглядывая на зеленую поляну, сокрытую от посторонних горными нагромождениями. — Но обуздаешь ты его сам. Когда оправишься и сможешь взбираться в седло без посторонней помощи.

— Это я вам должен.

— Ты расплатишься по долгам. Но не сейчас, — обернувшись, Престер ринулся в гущу настороженных животных, оторвавших головы от лакомой травы. Навострив уши и заслышав топот чужих копыт, они мгновенно пустились наутек. — Не получится, друзья!

— Ли — настоящий искусник, — с воодушевлением следя за увертками старшего брата, Кейси подъехал ближе. Они вместе видели, как он нагоняет одного из удирающих с глухим ржанием жеребцов, вращая над головой огромной петлей. — Отец научил его всему, что знал сам. Поэтому он такой же упертый, несносный и грубоватый. Но великодушный. Все остальное от тяжелой жизни.

— Откуда у простых крестьян, даже не ремесленников, в услужении другие люди? — внезапно спросил Кол, мучившийся данным вопросом с момента обоснования в этих краях. — Ваш лорд позволяет вам? Нанимать других поданных или держать их у себя в качестве охраны?

— Все гораздо сложнее, — не подав виду, Кейси отвел взгляд и впился им в собственного брата верхом на резвом скакуне. Тот уже настиг жертву и накинул лассо на крепкую шею, покрытую вздувшимися от перенапряжения венами. — Вы знаете, в чьи владения входило наше поселение? — яростно заржав, пойманный мустанг невероятно красивого рыжего оттенка принялся взбрыкивать. Опытный ловец и не такое повидал — сократив метраж веревки, он подтягивал животное ближе, вынуждая успокоиться и принять участь с достоинством. — Я бы хотел вам рассказать, но отец запретил. Еще не время.

— Красавец! — перебив открывшего было рот Ланнистера, старший сын Престера подъехал ближе. На другом конце веревки все еще брыкался конь. — Необычная масть. С темным отливом. Хорошая тварь, но норовистая.

— Арам тоже таким был, — воспоминания о погибшем друге, прошедшим через всю войну, отозвалась болью в области ноющих ребер. — Сохраню это же имя. Чтобы не путаться.

Разнесшейся по полю свист оповестил ловцов о том, что их развлечение подошло к концу. Развернув коня, Ли пристально вглядывался в густую поросль леса, скрывавшую засаду или иную опасность. На этот раз чутье не подвело — оттуда, сверкая блудливым гаденькими улыбочками, высыпали пешие и конные разбойники в потрепанных рубахах. Выстроившись разрозненными рядами, они оголили зубы и угрожающе наклонили головы, словно готовясь идти в атаку.

— В чем дело? — нахмурившись, Ли порывисто рванул вперед, надеясь напугать ораву, но та почти не отреагировала на маневры наездника. — Что вам надо?

— К отцу твоему скакали столько дней, за коровами, — подал голос один из всадников, сверкая пустой глазницей. Отвратительное зрелище. Лев невольно поморщился при мысли о том, что под повязкой нынешнего короля скрывается точно такая же неприглядная впадина. — И вас повстречали. Увидели, что вы скот перегоняете. Уж не от нас ли спасаетесь бегством?

— Мы часто их уводим с ранчо. Там уже не осталось питательной травы, — вмешался Кейси, напрягаясь изо всех сил, чтобы не нарваться на еще один удар. По всей видимости, главаря бандитов расслабил такой ответ. — Подождите еще пару дней, и мы заплатим.

— Видишь-ли, сынок, мы не привыкли ждать.

— Не называй его так! — взревел Ли, сокращая дистанцию между собой и фамильярным лидером. Они на протяжении двадцати секунд пожирали друг друга недобрыми взглядами, пока главарь не изменился в лице: на смену искривленным в гневе губам пришла хищная усмешка. Впрочем, сына Даттона это не насторожило. — Убирайтесь отсюда. Можете вернуться через пару дней, когда все для вас будет собрано. И благодарите моего отца за доброту. Если бы на его месте был я, то давно нашел бы способ перебить вас всех, ублюдочные падальщики.

— Что же, тогда я должен сделать все, чтобы ты не оказался на его месте, — изрек головорез, медленно потянув руку вниз. Более опытный солдат, как Колемон, давно бы понял, чем это может закончиться. Но Ли таковым не был и поплатился. Небольшой кинжал, извлеченный из-под рубахи, вошел куда-то в область ключицы. Вскрикнув, крестьянин начал крениться в седле, хватаясь за рану. — Нам бы очень хотелось подольше пользоваться вашими услугами. Поэтому нет смысла разрывать, как там говорят вельможи — торговые отношения! — ринувшись на помощь раненному брату, Кейси успел поймать его до падения и водрузить обратно. Запачкавшись кровью, он отошел в сторону и взглянул на свои руки. — В качестве доброго жеста, мы заберем три коровы из вашего стада и вот этого коня.

— Это мой мустанг, — подал голос Цербер, слегка трогая лошадь, но держась на безопасной дистанции от соперника — пример Ли продемонстрировал, что это не излишняя предосторожность. — Забирайте коров и уходите.

— Конь — это плата за грубость, я же ясно выразился, — нахмурившись, Кол с достоинством выдержал всепожирающий взгляд одноглазого преступника. Когда-то он точно также смотрел в глаза Гэбриэлю Старку, более страшному врагу. — Лучше побереги силы для того, чтобы отвезти вашего друга домой. И объяснить хозяину, что произошло.

Безоружный принц мало что мот противопоставить вооруженной когорте душегубов. Он окажется в меньшинстве, ведь сопровождающие ничем не смогут ему помочь. Прикусив губу, Кол никак не стал препятствовать похищению собственного только что пойманного жеребца. Отъехав в сторону, он дал им возможность отобрать все и уйти прочь, скрывшись за теми же роковыми кустарниками. Понимая, что придется возвращаться, Ланнистер приказал оставшейся части крестьян довести стадо до полей и позаботиться обо всем, пока они попытаются вернуться домой за помощью.

— Ты никогда раньше не убивал? — искренне удивившись, Колемон обратился ко все еще стоявшему в стороне Кейси, разглядывающему окровавленные ладони. Придя в себя, тот помотал головой и машинально вскочил на лошадь. — Держись рядом со мной.

Он сам не понимал, как сумел довести лошадь со стонущим на ее спине телом до ранчо, как быстро сумел спешиться и позвать на помощь, пока остальные спутники пребывали в шоковом состоянии, и как стоически выдержал испытующий взгляд Коменданта, спустившегося с холма. Осознание своего бессилия пришло позже. Он ведь рыцарь, посвященный в звание самим королем. Он обязан ценою своей жизни защищать слабых и беззащитных, нуждающихся в помощи. Особенно своих людей. Это поразительное открытие перевернуло весь его внутренний мир. Опираясь на посох, он опустился на сноп сена и просидел в таком положении половину дня. К вечеру старший сын Даттона умер. Сам он воспринял этот бич Божий как должное и, отказавшись от любой помощи извне, самостоятельно взял тело погибшего и понес в отдаленную часть дома.

— Я не убивал… ни разу, — Кейси, неловко перебирающий пальцами заляпанный кровью кафтан — его когда-то носил покойный — даже не попросил разрешения сесть и остался на ногах. — Оружия толком в руках не держал. Ли — совсем другое дело. Настоящий боец. Ну а я неспособен и коров защитить.

— Я ведь тоже младший из братьев, — проговорил принц отстраненным голосом, точно речь шла не о нем. О другом человеке. — Меня считали слабаком. Больше времени уделяли старшим, называли их надеждой всего рода. — понимая, что может сболтнуть лишнего, Кол осторожно взглянул на помятого и совершенно разбитого Престера. — Но я доказал им, что они ошибаются. Своего первого… я убил в пятнадцать лет. А потом стало легче. — поднявшись без использования опоры, мальчишка прищурился в попытке разглядеть старика, хоронящего своего ребенка, но увидел лишь чреду невысоких деревьев, хранящих память о былых представителях семейства. — И теперь я ничего не боюсь. — зайдя в комнату со скудной обстановкой, предоставившую убежище израненному и больному, Лев потянулся к мечу, спрятанному в ножны под кроватью. — Услышьте мой рев.

— Что вы собираетесь сделать? — изумленно посмотрев вслед вышедшему наружу гостю, младший и единственный сын Даттона откинул часть волос назад. — Не ходите к нему. Вы не получите того, о чем попросите.

— Откуда ты знаешь, о чем я собираюсь его попросить? — огрызнулся Лев, не привыкший отчитываться перед обыкновенными подчиненными. Ему хватит бойцовского опыта, чтобы противостоять лесным бандитам. Несмотря на их количество и боевую экипировку.

— Я помогу вам. Соберу наших людей и попробую отбить вместе с вами нападение. Если не получится, то, по крайней мере, Ли не будет так одиноко там, наверху.

— Ты ни разу не использовал оружие по назначению. Чего не скажешь о твоем отце, — отрезал рыцарь и ринулся на вершину холма, преодолев расстояние значительно быстрее, чем на ранних этапах всех испытаний. Старик, заметно надломленный и переутомленный, присоединился к нему спустя час или два. Встретившись взглядами, они оба некоторое время молчали, пока Ланнистер не решился: — Мне очень жаль. Ваш сын погиб. Недостойно. Не так должны погибать потомки солдата. — выпрямившись, Даттон вздернул подбородок, отчего его полуседая борода, казалось, засеребрилась сильнее. — Пора покончить с тиранией никчемной кучки бандитов.

— Для оруженосца ты сильно прыток, — нашелся Престер, вдохнув отравленный смертью воздух. — Но, полагаю, ты пришел сюда не благословения просить. Хотя ничего другого я тебе дать не смогу.

— Вы — бывалый вояка. Под вашим умелым руководством мы могли бы организовать оборону…

— Я больше не воюю, — отрезал Комендант, возвращаясь к излюбленному занятию по строганию всей доступной части леса этого региона. Водрузив деревяшку себе на колено, мужчина извлек нож, точно разговор окончен. Но выжидательная поза собеседника опровергла эту теорию. — Хочешь узнать, по какой причине?

— Таинственные полунамеки, нежелание браться за меч — да, хотелось бы узнать, что за этим скрыто. Неужели вы беглый каторжник или преступник?

— Двадцать четыре года назад я выступил на стороне своего сюзерена, сира Свифта, созвавшего всех боеспособных мужчин на войну против королевской династии Таргариенов. Запад славился лучшими лучниками королевства. Но мне равных не было, — грустно усмехнувшись, Даттон прикрыл веки. — Не буду пересказывать тебе увлекательные военные байки — большинство из них ты наверняка слышал. До окончания войны и полного краха короля оставалось каких-то пару месяцев. Но именно тогда мы с сиром Ругоном оказались во вражеском окружении, отрезанные от всего мира в жалкой крепости. Мой лорд был сильно ранен в результате вылазки. Жить ему оставалось недолго. Из-за этого многие солдаты и рыцари собирались сдаться и открыть ворота. Я взял командование на себя и запретил им. Под угрозой смертной казни. Представляешь. Какой-то жалкий безродный лучник стал командовать обороной.

— И вот она, увлекательная история происхождения прозвища Комендант. Занимательно, — понимая, что услышал историю о гибели своего дедушки по отцовской линии, Лев старался не выдать себя. По счастью, нарастающее раздражение способствовало данной задаче. — Но следовать заповеди нашего Спасителя вас заставила отнюдь не кличка.

— Кличка была дана мне не впечатленными врагами, а насмешливыми друзьями, — удивленно подняв брови, Смеющийся Лев хотел задать вопрос, но хозяин опередил его: — Осаждавший нас лорд Конрой Стокворт, до этого ранивший сира Ругона, постоянно скакал перед воротами нашего укрытия. Совсем не взывая к нашему благоразумию, а скорее насмехаясь, вызывая приступы смеха своих солдат. Еще он вызывал Свифта на поединок и требовал сдачи, поносил нашего лидера лорда Майкла. И вообще всячески действовал мне на нервы. Я долго терпел, пока мне не сообщили, что парочка рыцарей все-таки рискнули предать нас и открыть ворота для переговоров с врагом. Их успели остановить. Будучи не в себе, я поднялся на башню с луком, заприметил этого напыщенного индюка, скачущего по полю, прицелился и выстрелил. Попал в непокрытый шлемом череп. Этот сукин сын даже не посчитал для себя нужным остаться в броне. Его ошибка.

— Значит, вы наплевали на все правила рыцарской чести.

— Я не был рыцарем, — ухмыльнувшись, Престер не обозлился на реплику гостя. Наоборот, в какой-то мере она его позабавила. Но не Ланнистеру судить — сколько раз он сам нарушал мнимые правила? — Я просто выполнил свой долг. После этого я казнил предателей. И попрощался со своим сюзереном. Через день осаду сняли войска союзников. И мы были свободны.

— И после этого вы дали обет не вредить никому. Старая монашеская байка. Скучная. Примитивная.

— О, после того случая я начал убивать с удвоенной силой. К тому же я был капитаном лучников. Вряд ли бы они справились без меня. Мы дошли до столицы и расстреляли авангард Тьерса Таргариена, — подняв блеклые глаза к небесам, остававшимся безучастным к личной трагедии человечества, старик тяжело вздохнул. — Я ранил его коня, но тот еще долго издыхал. После войны я покинул родные степи. Три года жил с бедным орденом на отшибе мира. Они научили меня христианскому смирению. Оно спасло мне жизнь, когда пришлось вторично идти на войну уже моему брату. И где он теперь? Лежит, закопанный под грудами тел в каньонах Дорна. И не один поганый Ланнистер не соизволил приехать и выразить почтение. Зато потребовали, чтобы мы участвовали в их очередной бойне! — первый раз он сорвался, перешел на крик и побагровел. Волосы на голове и бороде вздыбились.

— Их очередной бойни? Вам прекрасно известно, кто начал войну, — встрепенувшись, Колемон не мог позволить кому-то оскорблять семейное наследие его дома или принижать жертвы павших в боях за независимость от тирании полубезумного священника. — Тот, кто прикрывался монашеским обетом, священной книгой и пророчествами вкупе с какой-то дьявольской сранью. И насчет ваши обвинений в том, что никто не приехал — так никто и не знал, что нужно приезжать. В армиях тысячи солдат. Мой брат… — осекшись, четвертый сын Майкла прикусил губу, но выдержал пронизывающий взгляд своего невольного слушателя. — Тоже погиб. По своей глупости, но героически. Как и Ли. — он помнил Финна, побледневшего, истекающего кровью и бормочущего просьбы остаться с ним до конца. Чертов трус, мерзавец и подлец. Проявивший к концу жизни поразительную стойкость духа. — И знаешь что? Я не требовал кого-то выражать почтения. Ни короля, ни лорда, ни Бога. Я просто отомстил за его смерть. А он мне помог. Он всегда был рядом со мной. Я усиленно боролся. И сейчас я поступлю так еще раз. — зарычав, он резким движением извлек длинный клинок, инкрустированный редкими камнями. Не раз спасая жизнь своему хозяину, оружие являло собой вершину мастерства столичных кузнецов. — А ты и дальше смотри, как разрастаются твои деревья.

Скривившись от переполнявшей ярости, Колемон поспешил спуститься вниз, пока не натворил каких-то глупостей или не наговорил лишнего. У подножия проклятого холма его поджидал Кейси вместе с жалкими остатками так называемых защитников ранчо. Большинство держали в руках лишь вилы или инструменты для выгона скота. Но они были преисполнены решительной смелости. Что же, не самая многообещающая армия, которую ему доводилось вести. Но иногда личностные качества важнее. И благодаря им выигрывалась не одна война.

— Они вернутся через пару дней. Мы должны быть готовы к тому времени, — сообщил Ланнистер, не особо питавший надежды на положительный исход мероприятия. Он ввязался в авантюру, которая в любой момент могла стоить ему жизни. Пусть так. Он ведь грандлорд Запада. — Сколько у них людей?

— Тринадцать. Не больше половины по-настоящему профессиональные бойцы, — взял слово Кейси. — Думаю, кто-то из них воевал против Легиона, а потом стал разбойничать.

— Или воевали на стороне Легиона, — предположил Лев, разминая запястье с клинком. Как же давно не приходилось браться за оружие. Ветераны предупреждали об интенсивных тренировках пару раз в неделю, иначе будет сложно вернуться на ристалище. — У меня есть план. Вы поможете?

Он ошибся. Отчаявшиеся крестьяне способны на многое. Орудуя палицами, булавами и копьями, они продемонстрировали не худшую дисциплину по сравнению с обученными воинами. Конечно, после первой встречи с опасными врагами они могут дрогнуть и разбежаться, но воодушевленные лучшим командиром роялисткой армии? Кто знает, как обернется один из бесславных дней боя. Ублюдки не заставили себя ждать. На третий день они явились в полном составе, издевательски улыбаясь и вертя оружием. Их главарь, восседая на рыжем жеребце, сверлил обстановку единственным глазом, явно пытаясь выловить признаки сопротивления. Он обнаружил их в лице одиноко стоявшего мальчишки с мечом наперевес. К несчастью, после падения доспехи пришли в негодность, отчего спаситель решил не тащить их в тележке на ранчо.

— Где Даттон? Мы пришли за остальной частью долга, — с трудом управляясь с норовистым животным, не до конца укрощенным, Демон направил булаву в сторону жалкого защитника фермы. — Или ты за него? После смерти его единственного сынка? У него ведь только дочь осталась, да? — мерзкий взрыв хохота огласил всю округу. Однако, увидев, что жертва насмешек никак не реагирует, банда приняла серьезно-угрожающий вид. — Где наши обещанные коровы?

— В загонах, — пожав плечами, Ланнистер указал на деревянные строения неподалеку. Он пересчитал всех противников. Чертова дюжина. Как обещано провидением. — Иди и возьми.

Хмыкнув, Демон кивком головы указал на запертые ворота и велел двоим подчиненным отправиться туда для дальнейшего изъятия чужой собственности. Настороженные головорезы прошли мимо Кола и приблизились к запертому амбару. Они подозревали о засаде, но представить себе не могли, какой она будет. Отодвинув засов, оба грабителя не сразу поняли, что произошло — не усели осознать свою главную ошибку даже после того, как ворота с грохотом распахнулись и по ним прошлись пять быков с горящими яростью глазами. К ним на спину привязали снопы сена, чтобы создать иллюзию всадника, пытающегося укротить бешеного зверя. Поэтому они так взбесились, почувствовав заветный воздух свободы. Мотая рогатой головой, твари сталкивались друг с другом и врезались в деревянные ограды.

— Поганый ублюдок! — вскричал главарь, стегая испуганного коня по бокам. Тот начал пятиться, боясь столкнуться со взбесившимися парнокопытными. — Убейте его! Быстрее!

Банда душегубов рассеялась по ранчо. Некоторых преследовали разъяренные быки, друге внезапно натолкнулись на вооруженное сопротивление фермеров с палками. Пока разбойники махали своими копьями, их расстреляла группа лучников во главе с Кейси. Ощутимый перевес чужаков растаял почти на глазах, являя одновременно жуткую и прекрасную картину: растоптанных насмерть людей, громко вопящих из-за ужаливших тело стрел, катающихся в грязи и навозе. Шокированный отпором крестьян и прочего сброда, лидер преступников приказал рядом стоявшим стражам взять коня под уздцы. Сам он спешился и, приготовившись к схватке, накинулся на первого попавшегося землепашца. Рухнув на колени с разбитым черепом, тот еще двигался, но второй удар довершил страдания.

Понимая, что неискушенные в поединках подданные скорее будут перебиты, Кол ринулся наперерез бандиту. Он бы настиг его, но услышал приглушенный крик позади — кто-то повалил Кейси и угрожал вспороть ему незащищенное латами брюхо. Тот не смог обороняться одним лишь луком и кинжалом. Сцепив зубы, Ланнистер лихорадочно рассуждал. Либо покончить со всем разом, либо лишиться еще одного соратника.

— Я тебя вспомнил, мальчишка, — насмешливо протянул Демон, выставляя напоказ кривые сгнившие зубы, идеально гармонирующие с догнивающим глазом. — Ты повесил моего друга в той деревеньки. Потом мы ее подожгли. Так ты у нас лорд, да? Сынок того высокомерного рыцаря, приказавшего всех моих людей вздернуть? За это ты пощады не получишь.

— Человеку, воевавшему против Голодного Волка, не нужна пощада, — спокойным тоном изрек Лев и слегка пригнулся к земле. На бандитов его слова произвели определенное впечатление, но желание оборвать жизнь высокопарному юнцу возобладало. Принца окружили со всех сторон, норовя быстро насадить его голову на острый наконечник или размозжить ее шипастыми булавами. — Ну же, твари. Наград за отвагу не будет? — вертясь на месте, он мастерски отбивался от атак, но выдыхался. Что же, такой финал впишется в историческую летопись.

Безотчетно вспоминая моменты из прошлой, лучшей жизни, Колемон готовился подарить последний танец Дьяволу. Но именно тогда, словно услышав невысказанную молитву юноши, стрела пронеслась мимо и впилась в затылок одному из нападающих. Зашатавшись, тот выронил палицу и упал в грязь, извиваясь в предсмертных судорогах. Изумленные головорезы отпрянула назад, выискивая глазами предполагаемого убийцу. Им оказался невозмутимо стоявший на холме Даттон, вновь натягивающий тетиву для следующего меткого выстрела. Возле ног лежал заостренный топор, ожидающий нужного часа.

— Поганый старик! Убейте его! — третьего разбойника поразила еще одна стрела, угодив в сердце. Их становилось меньше с каждым выстрелом и нужно было что-то предпринять. Поэтому горе-бандиты устремились на вершину холма с копьями. Престер не стал долго планировать выпад: увернувшись с поразительной ловкостью, он толкнул одного из оппонентов в грудь, заставляя покатиться вниз, пока второй душегуб получил удар топором между глаз. — Решил вспомнить молодость?

— В какой-то мере, — сбив пятого нападающего при помощи лука, ветеран вогнал ему топор в сердце. — Я плох в рубке деревьев. Но хорош в другом. — с этими словами он достал из колчана еще стрелу и, прицелившись, угодил ею прямо в ногу главаря. — Вызвал бы тебя на поединок, но ты просто бандит и преступник, которого нужно вздернуть. И пощады ты не получишь. — пронзив другую ногу главаря, опытный лучник оттолкнул последнего дерзкого грабителя и спустился вниз, держа топор наготове.

— В таком случае, старик, я убью и твоего сына, и твоего лорда, — пробормотал Демон, кивая четверым оставшимся в живых налетчикам, доставшими ножи для исполнения указа. — Ты останешься один. Не успеешь даже до стрелы дотянуться… убейте их…

Иронично, но последние слова он произнес одними губами, поскольку их заглушил истошный вопль. Один из неудавшихся бандитов панически затряс рукой, пытаясь встряхнуть огромного коричневого пса, намертво сомкнувшего челюсти вокруг плоти. Другие последователи одноглазого солдата давно осознали бессмысленность всего мероприятия и, побросав оружие, попытались сбежать. Однако их накрыла лавина копий и стрел, прилетевших со стороны целой кавалерии рыцарей с разномастными флагами.

Золотистый лев, угрожающий врагам когтями, красовался на флаге рядом с ракушками.

— Даллас! — завидев собственную собаку, Колемон воспрянул духом и, собрав волю в кулак, вырвался из цепких рук и нанес удар по чужим ребрам. Встряхнувшись, он наблюдал за тем, как солдаты дома Ланнистеров прорываются сквозь ряды взбешенных быков, напуганных коров и крестьян, буквально врываясь на поляну. — Ивен Вастерлинг… поздравляю, ты обнаружил пропавшего грандлорда. Ждешь награды?

— Для меня лучшая награда — возможность убить как можно больше выродков, — заставив коня встать на дыбы и замахать копытами, сир Вастерлинг поспешил в погоню за бежавшими. — Вы арестованы! Именем короля!

— Ты в порядке, Кейси? — похлопав по плечу вскочившего на ноги союзника, принц размял шею и обернулся к стоявшему на коленях Демону. — Я не буду заставлять тебя мстить за брата и убивать своего первого. Я не так жесток, как мой отец. Может предоставить это вам, Комендант?

— Нет. Все хорошо, — вмешался сын Даттона, вытирая с опухшего лица капли крови. — Я сам. — выхватив из рук отца испачканный топор, он поколебался ровно секунду, прежде чем опустить на голову твари, что отняла жизнь его любимого брата. — Возвращайся туда, откуда явился.

Даттон, с интересом следивший за происходящим, одобрительно кивнул, после чего опустил взгляд на свое смертоносное оружие — жалкую деревянную изогнутую палку с тетивой. В опытных руках оно было способно выкашивать кавалерию. Сегодня оно принесло еще одну славную победу. Приложив ладонь ко лбу, хозяин ранчо поднял голову и взглянул на ярко сияющее солнце. Его мысли хаотично блуждали по закромам мозга, навевая воспоминания о погибшем брате, сыне и чести. Хотя разницы между ним и проклятым одноглазым грабителем действительно существовала, она не такая большая в масштабах всего мира.

— Значит, поиски наконец-то увенчались успехом, — от разрозненных видений старика отвлек звонкий женский голос, просочившийся сквозь сторонние шумы. Его хозяйка, беловолосая наездница, вовсе не спешила спешиваться. Дамам позволено. Как бы там ни было, она в упор смотрела на Айкена или же Колемона — теперь неважно. — Мы искали тебя месяц. Посылали отряды во все селения, но я и предположить не могла, что ты забредешь так далеко от дома.

— Зато прямо возле океана, дорогая, — обворожительно улыбнувшись, Лев, несмотря на обилие крови и пота, выглядел вполне привлекательно. — В моем отряде никто не пострадал? — кивок подтвердил, что все обошлось. Облегченно вздохнув, Колемон внезапно схватился за ребра, до сих пор никак не напоминающих о себе. — Мой брат хотя бы знает, что Запад едва не остался без протектора?

— Он прислал тебе письмо не так давно. Я не стала вскрывать его до того, как мы найдем тебя или же твой труп, — не без насмешки, скрывающей истинное волнение, произнесла Хелена. — Я проедусь по деревне. Хочу убедиться, что все в порядке. А потом вернусь и отдам тебе письмо.

Отъехав на приличное расстояние, леди Аррен позволила будущему супругу поблагодарить хозяина ранчо за гостеприимство. Оставшись наедине с семейством Престеров, Лев долго не решался сказать хоть что-то, предпочитая поглаживать пса. В конце концов из задумчивости его вырвал Кейси, сразу же протянувший поводья брыкающегося рыжего коня, пойманного после казни Демона. Нужно было поблагодарить соратников, однако младший сын Даттона уже стоял перед ним на коленях, пока отец, оказавшийся рядом, опирался на его плечо. В глазах Коменданта читалась та же извечная насмешка, углубленная каким-то странным выражением.

— Вы знали, кто я такой? Не так ли? — поинтересовался Кол, разглядывая обагренный кровью меч.

— Я родился в Западных землях. Прошел всю войну вместе с вашим отцом. И эти глаза я везде узнаю, — грустно улыбнувшись, Престер запустил ладонь в серебристую бороду. Дурная привычка. — Но еще ты похож на своего деда сира Ругона. Замечательного воина и лучшего командира. Мы с ним…

— На колени, — оборвал принц, переходя на приказной тон. Смутившись, солдат не сразу понял, чего от него хотят, но затем, тяжко вздохнул, исполнил пожелание сюзерена. Тогда лезвие легло на плечо, ощутимо придавливая к земле. Потом оно перешло на другое плечо, завершая ритуал. — Поднимись, сир Даттон и лорд Престер. — оказывается, даже бывалого вояку можно удивить. Он никак не ожидал получить наравне с рыцарским титулом еще и прилагающиеся земли. — Каков будет ваш герб, сир? Лук или стрелы?

— Красный бык, — ответил Комендант, испрашивая разрешения подняться и предстать перед принцем королевской крови. — Это животное помогло вам выиграть сегодняшнюю битву. — вместо серьезного взгляда, присущего члену королевской крови — улыбка, вместо скромного пожатия руки — объятия.

— Спасибо. За все, — не став смущать Коменданта, Смеющийся Лев попрощался с Кейси, поблагодарив за помощь в битве, одарил выживших крестьян одобрительными фразами, после чего вскочи на коня, приведенного любезными поданными, и направился вместе со всей кавалькадой в сторону дому. — Надеюсь, вы не сильно обозлились на сира Бракса за то, что он упустил брата короля, позволив ему месяц отлеживаться в какой-то деревеньке на окраине Беленора.

— Почему ты не прислал кого-нибудь в замок? Я жутко волновалась за тебя, — упрекнула Хелена, ища хотя бы видимость раскаяния в сияющих глазах юноши, но тот пребывал в блаженном состоянии.

— Я скрывался под вымышленным именем. Хотя они, похоже, знали, кто я такой. Но знаешь, я решил задержаться там подольше, потому что… на какое-то мгновение… обрел там отца…

— Никлаус прислал тебе письмо, как я уже сказала. Я взяла его с собой, потому что в этой части почти не осталось ни одной деревеньки, которую мы бы не обыскали. Так что была уверена в успехе, — пару минут длилось гнетущее молчание. Пока Ланнистер читал послание, его лицо не менялось. Хелена, теряющая терпение, не выдержала и прикрикнула: — И что же там?

— Мой брат наконец-то сподобился предложить мне пост лорда-командующего королевской гвардии и призвать в наполовину восстановленную столицу, — облизнувшись, сообщил Кол, смакуя детскую мечту. — Жаль, что придется отказаться. Здесь не мешало бы навести порядок. Эти земли, эти люди… нуждаются во мне больше, чем жители столицы. Надеюсь, кто-нибудь из тамошних рыцарей не будет таким же неблагодарным, как я.

---

Примечания:

Неожиданно, правда? Ностальгия настигла внезапно, как и встреча со старым другом. Так что, прошу любить и жаловать, небольшой рассказ о благородном Ланнистере.

Moby — Mere Anarchy.

Michael Malarkey — The Greatest Trick I Know.

Речная Мель, неприступная крепость на пересечении двух полноводных рек, являлась общепризнанным величайшим строением. Однако ей довелось пережить две кровопролитные осады. Первую — во время восстания Ланнистеров против Таргариенов, когда последние решили окружить замок и заморить голодом всех находившихся внутри солдат. Изнемогая от усталости, преданные дому Талли воины держались два года, не жалуясь на жестокую судьбу. Провизию им доставляли по тайным подземным каналам, хотя ее едва хватало для выживания. Но престарелый лорд Лукас выдержал сражение, не отреагировав ни на одну провокацию со стороны роялистских войск. Невысокая твердыня, усеянная башнями, ни разу не спустила флаг мятежников — золотистого льва, равно как и собственный стяг — серебряную форель. Непоколебимая уверенность верховного лорда в правом деле укрепила авторитет. Невзирая на то, что ему приходилось созерцать с высоты каменных стен бывших союзников и друзей вперемешку с родственниками. Твари, в свою очередь, зорко наблюдали за ним, поджидали за каждым углом, предвкушая единственную роковую ошибку. Осады — такая утомительная вещь. Кто-то мог совершить предательство и открыть ворота, кто-то откровенно способен на убийство виновника продолжительного заточения, или группа вельмож отказывалась от выполнения приказов.

Тогда все играло против армии мятежников. Надежды на счастливый исход событий не оставалось и большинство заточенных в хорошо укрепленной тюрьме считали дни до бесславной сдачи. Мало кто рассчитывал на королевское снисхождение после произошедшего. Дерзко присоединиться к юнцу с царскими амбициями, задерживать ради него часть войска Таргариенов где-то в центре страны, при этом игнорируя запросы трона на помощь — весь этот послужной список тянул на смертную казнь или на отчуждение всех земель, а потом уже смертную кару. Выбор невелик. Пути назад отрезаны. И терять им было что. Особенно Лукасу, выдавшему за главного мятежника свою дочь и отправившего единственного сына воевать на дальние рубежи вместе с повстанцами. Он мог потерять все за один день или войти в историю одним из опытнейших полководцев государства, вовремя почуявшего драконью кровь. Расшатавшийся трон под вековой династией символизировал долгожданные перемены. И старый лорд оказался гораздо умнее большинства соотечественников: быстро стал тестем будущего короля, запер ворота одной из серьезнейших крепостей и приготовился к длительной блокаде.

Разумеется, после оглушительного и непредсказуемого поражения драконов Талли получил больше привилегий, чем ожидалось. И действительно стал легендарным персонажем, потягавшимся с более опытным войском на просторах солнечных лугов Центрального региона. За два долгих года он четко обозначил позицию: стоим до последнего солдата, не тратим ресурсы и уповаем на милость Творца. Кто бы мог подумать, что данная тактика принесет такой волнительный успех. Не позволив ни рыцарям, ни лучникам тратить силы на вылазки или атаки с бойниц, Лукас выиграл сражение с минимальными потерями. К счастью, армия узурпатора Ланнистера пришла прорывать оцепление сразу после бойни в столице и освободила старика от тяжелой ответственности. Его здоровье было подорвано, но дом Талли не покрыл себя несмываемым позором. Ради этого стоило прожить столько лет в мире, чтобы потом завоевать титул терпеливого протектора. Жаль, что вторая осада окончилась менее удачно. И это сломило старца, отдавшего лучшие годы жизни во имя чужой войны.

Впрочем, когда сама война была для кого-то родным пристанищем?

Голодный Волк, воскресший из Ада в попытке обратить мир в пепел, пришел разорять земли худшего врага, из-за которого исход трехлетней Таргариеновской бойни был предрешен. Если бы тогда Лукас встал на сторону законного суверена, катастрофа вселенских масштабов бы не произошла. Майкла бы разбили, а затем казнили и передали управление плодородными землями кому-нибудь более спокойному. Драконы не потеряли бы престол и остались у кормила власти, продолжая обласкивать сторонников разными привилегиями. Поскольку Старки приняли неверную сторону — на тот момент они так не считали — то поплатились соразмерно провинностям. Тем не менее, за ними оставили земли и титулы — щедроты от Ланнистеров. Но умалишенному захватчику было плевать: он жаждал мести и власти. Два жутких компонента его личного безумия. Поэтому, явившись в Речные Земли, Гэбриэль расправился со всей никчемной когортой защитников и без особого туда захватил родовой замок Талли. Лукасу пришлось бежать с помощью каналов и прятаться с остатками союзников где-то в заброшенных деревушках.

На отшибе мира.

Если бы не возраст лорда Талли, он бы руководил очередной осадой и блистательно справился с ней. Как и в тот раз. Впоследствии инициативу перенял его единственный сын и наследник, переживший немало лишений в рядах очередной армии — но теперь она именовалась королевской, борющейся с повстанцами. Какие забавные перипетии судьбы. И пусть новый лорд Мели не смог прославиться как отец, он все равно отбил родовое гнездо и вернул опущенный флаг к исходной позиции. Старик умер прямо на лужайке перед твердыней, наблюдая за тем, как поганые захватчики тонут во рвах и реках, гибнут от клинков и палиц, раскаиваясь за содеянное. Лукас скончался с улыбкой на устах, передав бразды правления чуть флегматичному Мейсону, самоотверженно защищавшему королевство. Может, он не пользовался особой популярностью у вассалов, за семьдесят лет привыкших к вежливому старцу, но он тоже воевал в двух войнах и заслуживал почтения не меньше. При этом сам он безмерно уважал соратников и ветеранов, рассказывая своему трехлетнему сыну об их подвигах.

Отчаянной борьбе за жизнь и мирное небо над головой.

— Твой дедушка был великим солдатом, хотя редко воевал на поле боя. Он был искусным лучником, — держав трехлетнего ребенка на колене, Мейсон демонстрировал ему выструганный недавно лук с натянутой тетивой. — Твой отец тоже неплох. Но с твоим дедом не сравнится. — попробовав на палец прочность тетивы, Талли грустно улыбнулся, слегка отодвигая оружие от цепких детских ручек. — Пока рано. Через пару лет тебя начнут тренировать, и ты сам выберешь себе оружие.

— Папа, а Тармариены были плохими? — малыш еще плохо выговаривал некоторые буквы, отчего само предложение казалось смешным, но лорд не улыбался. — Дедушка был против них…

— Да. Они совершили плохой поступок. Они украли… — одни воспоминания причиняли боль. Двадцать лет прошло, а он все еще помнит душевный рассказ Майкла о своей похищенной сестре. Сначала Мейсон не верил зятю, считал выскочкой и зазнавшимся мальчишкой, решившим захватить трон. Но причина стала ясна позднее. И разрушила весь хрупкий душевный баланс юнца. — Они… причинили нам зло. Они… хотели навредить нашей семье. Но мы справились.

— А где сейчас дедушка?

— Он… в прекрасном месте. Со всей нашей семьей. Ему там хорошо. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом месте, но не сегодня.

— Ты же помнишь, что я говорила про взрослые разговоры в его возрасте? — появившаяся из заднего замкового крыла женщина вальяжным жестом остановила толпы следовавших за ней слуг, а затем сложила обе руки поверх тонкой талии. Длинные волнистые волосы светло-коричневого оттенка ложились прямо на точеные плечи. Ее лицо источало светлую энергетику, несмотря на внешнюю скромность. — Аарону всего три, а ты скор начнешь запугивать его адским пламенем.

— Скорее райским блаженством, — поправил мужчина и, приобняв сын, поднялся на ноги. — С раннего детства меня учили бояться Геенны огненной. Не хотелось бы превращать его в невротика. — улыбка блуждала на полных бледных губах лорда. Любовь к молодой супруге до сих пор проглядывалась во всех его движениях: от восхищенного взгляда до неловкой попытки оправить собственные кудрявые волосы, уже тронутые легкой сединой. — Мой отец был скептически настроен по отношению к религии. Мама пыталась его переубедить, но тщетно. Я настаивать не собираюсь. — оставив невесомый поцелуй на щеке малыша, Мейсон исподлобья взглянул на супругу. Они были обещаны друг другу почти с детства, но позднее Лукас расторг помолвку по политическим причинам: тогда Мутоны остались верны Таргариенов, при этом послав все войска на осаду Речной Мели. После поражения их пощадили, но прежнего доверия никто не испытывал. Отчаявшийся лорд Мутон отослал младших детей за море на обучение. Многие о них забыли, но спустя десятилетия корабль под неопознанными парусами зашел в порт городка. И старые чувства вспыхнули вновь. — Все в порядке? Ты выглядишь обеспокоенной.

— Отец прислал письмо, — в женском голосе слышались нотки недовольства. — Прислал мне. Жаждет отметить именины у нас в замке и посмотреть на внука. Ты считаешь это нормальным?

— Я понимаю, Джерма, ты не сильно благоволишь ему, — вздохнув, Талли подозвал одну из служанок и передал ребенка с просьбой отнести во внутренние покои. — Но нам нужно поддерживать хорошие или хотя бы нейтральные отношения. В конце концов, они ведь твоя родня.

— То есть, тебя не смущает, что отец не соизволил появиться на церемонии бракосочетания три года назад, прислав вместо себя младшего сына? Не подумай, я люблю Эда, но это оскорбление ты стерпел с поразительным спокойствием. А сейчас он просто игнорирует своего законного сюзерена и просит, а точнее требует меня устроить ему пирушку в нашем доме. Или родовом доме твоего клана.

— Я ценю твою заботу о чести моей семьи, — вяло улыбнувшись, Мейсон протянул ладони, в надежде на ответную реакцию. Та последовала не сразу. — Но тебе стоит попытаться простить его. Или хотя бы сделать вид.

— Снова твоя христианская добродетель? — не задерживаясь в объятиях, леди Талли отступила назад с неприкрытым раздражением. — Простить человека, пытавшегося выдать меня замуж за обычного торговца пряностями в Астапоре? Я была заложницей в его шикарном дворце больше полугода, пока Эд не нашел способ сбежать.

— Ты обещала поведать мне эту увлекательную историю, но давай поговорим позже? Ко мне приехал сир Пайпер, я не могу отказать старому другу отца в приеме, — Джерма фыркнула, но воспитание все же возобладало над горячим характером и позволило ей отпустить возлюбленного с реверансом. Тем не менее, недобрые искорки плясали в зелено-карих глазах, словно выжигая нутро. — Мы скоро присоединимся к тебе. Я обещаю.

Исполнительный глашатай ранее подошел к чете и объявил о прибытии одного из лордов, но Мейсон оттягивал встречу как мог. Ему все еще тяжело было сидеть на своеобразном троне отца и принимать всех верноподданных любого положения. Лукас отличался проницательностью и понимал, что его сын не создан для правления: чересчур невнимательный, апатичный, непрозорливый и неуживчивый. По этой причине он отправил его в столицу содействовать королю и оттачивать мастерство воина, но тот не продержался в кругах царедворцев больше года, возвратившись домой. Порой предыдущий Хранитель Земель считал, что сын только и дожидается его кончины, чтобы вступить во владения обширными центральными территориями. Но он ошибался. В отличие от окружающих его вельмож с замашками полубогов, Мейсон был начисто лишен честолюбивых замыслов. Ему плевать на шумные компании и трехдневные скучные пирушки с обсуждением боевых заслуг и резвых коней, лишь бы его никто не трогал. Вот почему он непригоден для управления — из-за вялого характера. Но чувство долга не чуждо даже самому безучастному Талли. Он выполнял свои обязанности нехотя, но не собирался перекладывать ответственность протектора на кого-то другого.

— Милорд, — уверенный тембр голоса вытянул задумавшегося мужчину из грез и кошмаров, заставив поднять блеклые, чуть прищуренные глаза. — Рад видеть тебя в прежнем меланхоличном настроении. — характерная широкая улыбка, оголяющая ряд ровных зубов, буквально озарила тусклую комнату с зашторенными окнами. Хозяин замка терпеть не мог яркого солнечного света. — Отец извиняется, что не может приехать и выразить почтение лично. Ему нездоровится. Но он прислал меня.

— Невысокого он обо мне мнения, да? — усмехнувшись, Талли откинулся на широкую спинку большого трона, напоминающего широкий акулий плавник. На этом своеобразном престоле некогда восседали великие короли, управляющие обширными территориями Междуречья. До прибытия Таргариенов, разумеется.

— Отнюдь, — будущий лорд Пайпер не воспринял столь неуместный комментарий как оскорбление в свою сторону. Он разбирался в характере друга детства и понимал, что подобное поведение — лишь следствие неуверенности в себе. — Он действительно болен. Но все обойдется, я уверен. Отличаясь от прочих отменным здоровьем, он часто раздражал твоего отца.

— Уверяю, особого повода старику не требовалось, — наклонив голову вбок, Мейсон изучал профиль гонца, но не обнаружил никаких существенных изменений. Все тот же улыбчивый пройдоха, ищущий опасных приключений. Три с половиной года назад он присоединился к Клаусу в битве с проклятыми всадниками Апокалипсиса, собранных Старком по разным мрачным закоулкам. И сумел быстро расправиться со своим противником. — Как идут дела там, за четырьмя стенами?

— На рубежах все спокойно. Мы контролируем ситуацию. Временами отряды докладывают о шайках разбойниках со знаменами черного волка, но их стремительно уничтожают. Беспощадно. Эхо Старка блуждает по нашим лугам. Но и оно скоро отойдет в область преданий.

— А ты поэт, Белфаст, — не поддавшись на сладкоречивую болтовню и сохранив серьезность, Мейсон сцепил пальцы рук и подпер ими подбородок. Жест, перенятый у молодого короля. — Мой племянник недавно разослал верховным правителям письма с просьбой подыскать достойных людей на титулы лордов или рыцарей. Беленор потерял немало достойных бойцов за время двух войн. Павшими или изгнанными — значения не имеет. Мы все равно должны что-то предпринять.

— Преданных людей нынче найти не так уж и просто, — заключил Пайпер-младший, разводя ладони в разные стороны. — Если ты помнишь, на войне сражались в основном аристократы. И не ради дома Ланнистеров. А из страха перед местью Старка. Простонародье восприняло приход ублюдка с неким восторгом. Конечно, сейчас все нормализовалось. Зачинщиков крестьянских бунтов нашли и казнили вместе с особо ярыми приспешниками. Но ни одного восстания за короля поднято не было. Поэтому требования Никлауса практически невыполнимы. И это я не упомянул про нехватку продовольствия, высокие цены и общие антимонархические настроения. Мы живем без войны чуть меньше двух лет, а столица еще не отстроена до конца. Нашему государю действительно нужно укрепить силы, но вряд ли горстка потрепанных ветеранов и их полуседых наследников поможет молодой крови. Мне нечем тебя порадовать. Да ты и сам все знаешь.

— Урожайность в этом году будет хорошая, — Талли закусил губу и провел по ней языком, не понимая, как расставить фигуры на шахматной доске. — Остальные регионы постепенно оправляются от войны. Больше нам не придется посылать им помощь. Цены можно снизить. А в следующей году — и налоги. Мой отец был популярным среди простого люда и местного дворянства. Я такими привилегиями не могу похвастаться. Меня не уважают. Еще этот чертов Мутон собирается мутить воду.

— Корнелий? Он снова выказывает неподчинение? — издавна дом Пайперов враждовал с Мутонами. Несколько столетий назад одному из королей Таргариенов пришлось вмешаться из-за набирающего обороты конфликта, угрожающего перерасти в вооруженное столкновение. — Ты же помнишь, что вся эта семейка не единожды претендовала на главенство в Речных Землях? Пусть Корнелий слаб и стар, но он по-прежнему опасен. Чего он хочет на тот раз?

— Он написал письмо Джерме в обход меня самого с просьбой устроить турнир в честь его именин, — по дороге Хранитель успел прочесть длинное послание напыщенного старика. Негодование все еще отражалось на его беспокойном лице. — Я собирался его проигнорировать. Но с другом стороны — это ведь может быть неплохим шансом сблизиться с остальными вельможами. Что ты думаешь?

— Я поддержу любую твою инициативу, ты же знаешь. Но я бы воздержался от пышного празднества. Наряду с помпезными турнирами и пирушками от заката до рассвета. Ты разозлишь простонародье. Они итак много лет страдали от голода и затяжных зим. Не стоит злить их. Однако если ты пригласишь всех лордов на скромный пир в честь победы, своего сына и какого-то там подчиненного, то все будут расценивать это как милость доброго сюзерена. А если ты позволишь и жителям города пировать со всеми, то заслужишь народную любовь и сможешь принимать любые непопулярные решения. Когда моему отцу пришлось оправдываться за союз с мятежником Майклом Ланнистером, он прежде всех угостил лучшим вином из личных погребов, а затем поставил перед свершившимся фактом. Мало кто успел опомниться, прежде чем оказался на передовой и поднял меч на войска истинного короля.

— Поэтому твой отец все еще правит своими землями.

Выпроводив гостя через пару дней, новоявленный лорд принялся к подготовке умеренного пира для уставших от голода, страха и безразличия рыцарей. Безусловно, они рассчитывали на пышный турнир с щедрыми призами и желательным присутствием одного из членов королевской семьи. Но времена беззаботного сытого существования давно прошли. Ланнистеры перестали устраивать соревнования на ристалищах с момента восшествия на престол — старые раны не залечить во век. Поэтому регионы ограничивались локальными празднествами и не особо рассчитывали на прежние масштабы. Эпоха ненасытных Таргариенов прошла, как и годы бесконтрольной жестокости. Неизвестно, стоило ли так по ним скучать. К сожалению, престарелые бражники искали поводов напиться под громкие вопли и приветственные речи глашатаев. Вкупе с развевающимися флагами и музыкантами — это создало бы иллюзию сплоченности общества Речных Земель, каковая исчезла очень давно. Восстановить ее, увы, не представлялось возможным. И какой-то убогий пир в честь подагрика точно не способствует цели семейства Талли.

Потратив чуть меньше месяца на необходимые приготовления, включая написание и отправку писем с приглашениями, Мейсон назначил дату всеобщего мирного сбора. Обширный сад внутри цитадели представлялся отличным местом для размещения десятков столов, усеянных разными яствами. Но в центре неизменно красовались бокалы, до краев наполненные вином. Объемные бочки выкатывали из погребов десятками и устанавливали возле одинокого фонтана в виде рыбы, из чьего рта стекали водяные потоки прямо по вытесанным из камня чешуйкам. Мало кто из Хранителей занимался садом и соревновался с остальными домами по части красивого внутреннего убранства замка. Семья Талли, одна из самых молодых в Беленоре, взывала вовсе не к роскошным рыцарским плюмажам или гербу с вычурными вензелями — их неизменно волновало лишь выживание. И, глядя на успехи иных кланов, можно смело предположить, что они больше преуспевали в этом, нежели в организации пиров. Хотя сын Лукаса приложил все усилия для того, чтобы придать заброшенному саду презентабельный вид. Вопреки первоначальным планам, он велел установить неподалеку подобие деревянной ограды для проведения любительских боев.

Никакого кровавого зрелища, обычная дружеская тренировка.

Первые гости прибыли в обозначенный день и были приветствованы оживляющей замок мелодией. Небогатые кареты, увешанные одинокими разномастными стягами, вызвали бы ухмылку любого из жителей столицы, но Речные лорды не привыкли выставлять богатство напоказ. Они добились своего положения мечом, навыками, стратегическим мышлением и хитростью не ради того чтобы прозябать остаток дней тленном излишестве. Разместившись в небольших комнатах, ветераны прохаживались по неосветленным коридорам, подолгу простаивали на балконах, вглядываясь в лесистые полоски и вьющиеся между ними ручейки. Они также наблюдали за новоприбывшими, делая ставки на титулы и фамилии владельцев экипажей, чьи опознавательные знаки нельзя было различить за холмами. И победителю доставалась кружка лучшего вина. Несколько подвыпивших вельмож подобрали оружие у стойки и перепрыгнули через забор, собираясь поупражняться.

Некоторые даже не выпускали вино из рук.

— За короля! За Никлауса! — прозвучал резвый хор голосов веселившихся аристократов. Расхаживая в серебристых кафтанах с вкраплением цветов собственного дома, они стучали по столу, смеялись или же обнимались. Воздействие ядовитых паров располагало к фривольному поведению. — За победу!

— Спешу расстроить, виновник торжества все же явится, — пошатываясь, Пайпер-младший подлетел к Хранителю, едва ли не упав тому в объятия. — Я выиграл пару золотых монет. Красный лосось Мутонов мелькнул на горизонте. Вы принимали участие в споре?

— Нет, — проскрежетал Мейсон, вставая из-за стола и спускаясь вниз по деревянным ступеням помоста. Ему нужно было предупредить слуг и охрану, чтобы те открыли ворота. А еще не мешало бы отыскать супругу и предупредить о приезде дражайшей родни. Какое расточительство. — Я искренне надеялся избежать встречи со своими вассалами.

— Не стоило устраивать такое пиршество, — салютовав полупустым бурдюком, Белфаст улыбнулся, не задерживаясь подолгу возле одного стола. Слишком много развлечений предлагал данный вечер.

Однако все неожиданно смолкло. Барды невольно поддались общему настроению и отложили свои лютни, выглядывая из-за деревьев и кустарников. Обернувшись, рыцари перестали перекрикиваться и хаотично слоняться по запущенным аллеям. Скрежет металла прекратился, детский смех затих. Все замерло. Сотни пар глаз впились в фигуру лорда-протектора, мрачно шагающего к деревянному помосту, чтобы занять главное кресло и поприветствовать долгожданных гостей. Сад, погрузившийся в зловещее молчание, нарушаемое лишь слабыми завываниями ветра, угрожающе нависал над всей собравшейся ратью. Нахмурившиеся вельможи изучали вошедших слуг и солдат враждебного клана, не единожды выступавшего против них в различных войнах. Наконец, целая толпа, несшая на спинах импровизированный трон с невысокой спинкой, зашла следом за свитой и опустила конструкцию на траву.

— Приветствую все знакомые и незнакомые лица! — невзирая на согбенную спину, разбитые подагрой ноги и дрожащие ладони, лорд Мутон по-прежнему говорил громко и уверенно. — Милорды. И лорд Талли, конечно же! — Мейсон сдержанно кивнул, придерживая бокал рукой. — При всем уважении. Я бы поклонился, но это ведь празднество в честь моих именин. — послышались слабые смешки. Мало кто оценил выпад аристократа-изгоя, но кровь все почувствовать успели. — Так что можно считать это моим днем, верно? — разведя руками, Мутон не без улыбки искал одобрения публики.

— Как гостеприимный хозяин, я безмерно рад, что ваш день начинается только в моем замке, — Талли поднялся и выставил бокал вперед, словно поздравляя с попаданием в умело расставленные силки. На сей раз большая часть присутствующих не удержались от смешков. Сын Лукаса выиграл. В этот раз. — Вы чувствуете себя лучше?

— Намного, — удивительно, но седина не смогла полностью поглотить черные уложенные волосы. Его преклонный возраст выдавало обилие морщин и пигментных пятен на коже рук. — Что же, не следует тратить драгоценный вечер на бессмысленный обмен любезностями. Позволите увидеть внука? А вы продолжайте, господа. Не отвлекайтесь! Надеюсь, мое вино улучшит ваше настроение. — услужливые лакеи вкатили следом за креслом десятки бочек. Подобное действие вызвало больше восторга, чем все неудавшиеся шутки и перебранки. — Да-да, наслаждайтесь!

— Надеюсь, оно не отравлено, — прошептал Белфаст, внезапно оказавшись возе Хранителя с бурдюком и кривоватой усмешкой. Талли фыркнул, ничего не ответив, но соизволил подозвать няньку и взять с ее рук ребенка, дабы выполнить просьбу тестя. — Давай, Мейсон, я верю в тебя!

— И это маленький наследник Речной Мели? — допытывался старик, пристально вглядываясь в черты внука. Совсем малыш, с округлившимся личиком и редкими волосиками соломенного оттенка. Даже черствого предателя тронула голубизна чужих, чуть прищуренных глазок. — Он будет красавцем. Мне можно верить. Семеро сыновей. И первый внук. — ностальгически протянул Корнелий, одаривая всех безмолвных зрителей на удивление нежной улыбкой, несвойственной грубому солдафону. — Кстати. Я представлял их вам? С дочкой моей вы уже давно знакомы.

— А вы любитель хороших шуток, да, милорд? — издевательски произнес Белфаст, видимо, преследуя цель ввязаться в драку или стать ее зачинщиком. Впрочем, соперника он выбрал неудачного. Хотя бы по физическим параметрам.

— Не могу согласиться, — оголив ряд пожелтевших зубов, Мутон шмыгнул носом и кивнул головой, не обращая внимания на издевательские реплики заносчивых вояк. — А вот мой старший сын, наследник и гордость всего дома Мутонов, очень любит шутки! Поклонись своему лорду, Джаред.

Опускавшиеся сумерки нагоняли мистическое настроение, окутывая раздобревшее сознание легкой паутиной сонливости. Подвыпившие гости блаженствовали под сенью раскинувшихся кустов. Их лица окутывала непроницаемая тьма, от которой расставленные повсюду подсвечники уже не спасали. Но даже в таком полумраке была видна нахальная улыбка шагнувшего вперед верзилы. Он представлял настоящую угрозу. Об этом кричала показательная солдатская поза с расправленными плечами, чуть выпяченной грудью, вздернутым подбородком и раздувающимися ноздрями. Казалось, он понимал, что в будущем возглавит легионы, поведет их в смертельный бой и станет легендарным героем. Жаль отсутствующие милосердие и человечность. Вдоволь покрасовавшись, Мутон-младший окончит выступление поклоном Хранителю, пусть тот и не произвел особого впечатления на аристократов.

— Так как на покой я пока не собираюсь, то хотелось бы подыскать ему выгодное место при дворе, — Мейсон вымученно кивнул, делая вид, что принял откровенный намек к сведению. На самом деле в голове роились мысли о том, как побыстрее избавить себя от навязчивого старика и когорты детей с блистательным пустым прошлым. — Ну а справа от меня — Эдуард. Сын моей второй горячо любимой супруги. Царство ей небесное. Он смышлёный малый.

Под стать старшему брату, Эдуард оказался высоким мужчиной. На этом их схожесть окончилась. Но, без сомнения, оставшийся в тени Мутон источал невероятное обаяние, немного странного свойства. Коротко подстриженные темные волосы совсем не выбивались из общего пробора, дополняя образ нетипичного вельможи с аккуратными, плавными движениями. Его темные глаза почти сливались с окружением, приобретая оттенки непроглядной бездны. Но жуткий взгляд компенсировали точеные скулы, проявляющиеся при вежливой улыбке, и поразительно длинные ноги, совершенно прямые. С таким человеком не хотелось ссориться в принципе — он не был создан для ратного дела. Поэт. Или царедворец, придворный интриган государственного масштаба.

— Я бы предпочел имя Эдвард, — сверкнув неотразимой улыбкой, юноша сделал изящный поклон до земли и ловко выпрямился. — Вообще-то, грубо говоря, это одно и тоже, но все-таки звучит получше. И менее пафосно. — голос низкий и до безобразия тягучий.

— Да-да, мы поняли, Эд, помолчи немного. Будешь расточать похвалы своему королю, если придется, — грубо рассмеявшись, Корнелий постучал кулаком по подлокотнику кресла и подмигнул Хранителю. — А пока, давайте выпьем за здоровье…

— А кто этом там прячется за вашей могучей спиной, лорд Мутон, — не унимался полупьяный Пайпер, раззадоривающий старого недруга. При этом он обменялся широкой улыбкой со вторым сыном.

— Наблюдательный мальчишка, — пробормотал гость, клацнув выступающей челюстью. Пожевав щеку пару секунду, он все же повернулся и щелкнул пальцами, подзывая скрывающегося за спинкой юнца. — Освальд. Подойди ближе. — тот не пошевелился, ограничившись легким кивком. — Прошу прощения за моего бастарда. Он плохо воспитывался. Хотя чего ожидать от сына доярки?

— Освальд — довольно необычное имя для бастарда, — заключил Мейсон, силясь рассмотреть одного из отпрысков великого дома. Тот намеренно прятался от пристальных взглядов, неуверенно топчась на месте. Но при последней фразе он заметно вздрогнул и сделал шаг вперед.

— Потому что моя мать не была дояркой изначально. Она родом из Тироша, величайшего города…

— Да шлюхой она была припортовой, — рявкнул разгневанный Корнелий, хватаясь за подлокотники и порываясь встать. Изуродованные болезнью ноги не позволили ему исполнить задуманное, но тихое рычание старика все равно смутило большинство гостей. — Чем еще славен твой великий город? Его мать могла похвастаться некоторыми умениями. Тогда я был моложе и активнее. В общем, я принял ответственное решение забрать ее из борделя и привезти в наш чудный край. Ну, прислуживать мне она наотрез отказалась, зато полюбила природу Речных земель. Мы не виделись много лет, пока она не явилась ко мне четыре года назад с просьбой приютить якобы моего сына. Я не поверил ей. Но ни разу в жизни меня не называли трусом или недостойным человеком. Поэтому я забрал мальчика и с удовольствием поменял бы ему имя, если бы он уже на него не откликался. Так что он мог бы быть более благодарным и выйти, мать твою, на свет, чтобы поприветствовать своего лорда.

— Уверяю, это излишне, — Талли не успел договорить прежде, чем бастард показался им на глаза. Зря старый Мутон распинался: тот был похож на собственного отца больше, чем остальные отпрыски. Эти черные смоляные пряди хаотично спадали на вспотевший выпуклый лоб, достигая пышных бровей и касаясь верхнего века. Гладко выбритый подбородок смотрелся неплохо, но болезненный цвет лица, на грани бледности, придавал ему сходство с мертвецом. Положение существенно спасали глубокие глаза с зеленоватым отливом. Широкие, но лишенные какого-либо блеска. — Почему… ты хромаешь? — человек перед ним действительно подволакивал правую ногу, отчего все тело нелепо тряслось. Это вызвало плохо скрываемые смешки аристократов. — Что с тобой случилось, Освальд?

— Старая рана, — полушепотом сообщил младший Мутон и, сделав неловкий поклон, едва не упал на землю. Замахав руками, словно птица, он чудом сохранил равновесие и распрямил спину. — Извините

— Папа, он похож на пингвина, — внезапно подал голос доселе молчавший Арон, схвативший отца чуть повыше локтя и указывая на странного мужчину пальцем. Проницательный комментарий ребенка не мог оставить равнодушной добрую половину гостей. Раздался по-настоящему громкий смех. Мейсон отметил, что гадливые улыбочки скользнули по лицу лорду Красного Пруда и его наследника, только Джерма и Эдвард не присоединились к общему веселью. — Те смешные птицы, которых привозили к нам недавно… черно-белые… у него тоже черный кафтан!

— Хватит, — прервал разбушевавшихся забавников Талли, заметно повышая голос. Впервые за долгое время вассалы почувствовали на себе гнев сына Лукаса, не перенявшего от отца твердого характера. Видимо, они серьезно ошибались, если так думали. — Почему замолчали музыканты? Играйте! Где виночерпии и кладовщики? Где вино? — все мгновенно пришло в движения. Рыцари продолжили поединки, пари на деньги возобновились, азартные игры вернулись к активной фазе, а пьяные песни — к пассивной. Все разбрелись по разным сторонам сада, дабы принять участие в развлечениях. Успокоившись лишь на третьей минуте глубоких вдохов и выдохов, Хранитель подошел потерянному бастарду. — Освальд. Простите моего сына. Он слишком мал и бестактен. Я обещаю, этого больше не повторится. Надеюсь, вы не в обиде.

— Обида знакома мне с самого детства. Как и унижения, — заикаясь, проговорил Освальд, прикусывая губу. Пронизывающий взгляд вперился в настороженного сюзерена, все еще державшего ребенка на руках. Когда подозрительный мужчина, разодетый в сплошную черную материю, сделал шаг вперед, протектор ожидаемо отступил, но, спохватившись, замер. — Но вот извинения я слышал крайне редко. Благодарю. — протянув ладонь, он коснулся детских волос и провел по ним пальцами. — Я этого не забуду. А пока я пойду за вином, если не возражаете.

Испросив дозволения, Мутон не стал дожидаться каких-либо жестов и просто направился к столам с нетронутыми блюдами, но перевернутыми бокалами. Мало кого беспокоила пища. Или музыка. Или душевны беседы. Вот почему он сторонился больших компаний и не вступал в разговоры с погаными пьяницами, не знавшими меру. Тем не менее, Освальд не успел добраться до отдаленного стола, так как споткнулся на середине пути и упал в траву. Позади раздался неудержимый злорадный смех. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто решился издеваться над невинным гостем. Выпившие дворяне, богато разодетые скоморохи с черными сердцами.

— Тебя вроде как пингвином назвали. Это ведь птица, да? — растягивая слова, мучитель наслаждался. — Но, как по мне, ты больше похож на курицу. С подмоченными перышками.

— За вином пришел? Разве бастардам можно сидеть за общим столом? Твое место в курятнике, юнец. Или как там тебя зовут?

Кто-то грубо схватил упавшего Освальда за плечо и поднял на ноги с намерением поиграть с жертвой. Но их затея провалилась, стоило чьей-то ладони лечь на плечо одного из дебоширов и развернуть по направлению к вмешавшемуся лорду. Поначалу садист хотел выразить протест, но стушевался после того, как увидел стоявшего перед собой ветерана. Можно было судить о внешности десницы короля лишь по нарисованным портретам, но в королевстве практически все знали о знаменитом слепом солдате на службе дома Талли. Он потерял зрение в юном возрасте, но сумел удержать все земли своего клана, пройти несколько войн и остаться в живых. Невзирая на собственный серьезный недуг, он руководил осадами, оборонами и крупными армиями.

— Сир Блэквуд, — промямлил рыцарь, отступая назад и непрестанно кланяясь. Оба скрылись за аллеей с многочисленными невысокими елями. Прислушиваясь к удалявшимся шагам, Скотт склонил голову набок и улыбнулся краем потрескавшихся губ.

— Люди иногда бывают жестокими. Или беспросветно глупыми. Одно от другого не всегда отличишь, — философски заметил ветеран, покрепче хватаясь за трость и выпрямляясь. — Освальд, не так ли? Мы незнакомы. Мое имя Скотт. Глава дома Блэквудов.

— Да, вы правы. Я о вас прежде не слышал, но ваше имя тут кое-что значит. Так что благодарю, — грязь, покрывшая одежду, была тщательно счищена, после чего Мутон злобно выдохнул и оскалился. Если бы не публичное мероприятие, он бы нашел способ поквитаться с обидчиками. Хотя что может какой-то калека в чужом обществе? — Но каким образом вы… — подняв указательный палец, он только тогда заметил, что собеседник упрямо смотрит в одну точку. — Вы не видите!

— А вы хромаете, — представив шокированное лицо слушателя, старый Ворон тихо рассмеялся. Но, по крайней мере, не стал этого скрывать. — Потеряв зрение, я получил способность слышать вибрации и распознавать недуги любого свойства. — младший из сыновей Корнелия действительно раскрыл рот, нелепо уставившись на слепого лицедея. Он явно хотел задать вопрос, но был поражен услышанным. — Я пошутил. На самом деле мой сын сообщил мне о хромом господине, который устроил сцену для всего двора. — Освальд шумно выдохнул и поправил упавшие на глаза волосы. Вена на лбу вздулась, грозясь прорвать плоть. — Надо мной тоже подшучивали в молодости. Кто-то даже посчитал веселым подозвать меня к речке и толкнуть в воду. Не удивлюсь, если это был кто-то из рода Пайперов.

— И как вы с этим справлялись?

— Меня поддерживала горячо любимая супруга. Хотя родители с обеих сторон были против нашего брака, но где они теперь? — тяжело вздохнув, Блэквуд попросил поднести ему бокал и Мутон с удовольствием исполнил просьбу, пусть и адресованную слугам. — Меня постоянно опекали. Не хотели пускать в походы или на войну. Но я обзавелся решительным характером и друзьями в столице. Влиятельными и заботливыми.

— Вы сражались против Голодного Волка?

— Однажды я дрался с ним самим, — предсказав молчаливое изумление бастарда, солдат усмехнулся и покрепче схватился за трость, силясь не поддаться детскому порыву и не продемонстрировать свои умения. — Не могу сказать, что считаю себя ровней такому сопернику. Скорее всего он был готов пощадить меня из чувства отвратительного сожаления, но, уверяю, я бы боролся до конца. — пораженный столь проникновенной историей, Освальд с придыханием поднес к губам бокал и поморщился от крепкого напитка. — Подумайте о моем предложении. Вам здесь делать нечего. Заново отстроенная столица — вот, куда вам нужно стремиться.

— Благодарю за живейшее участие, но незаконнорожденным детям нет места при дворе. Я понимаю это и не питаю ложных надежд. Так что… — разнесшийся по саду крик привлек внимание обоих. Скотт встрепенулся и поднял голову, с усилием вслушиваясь. — Это, должно быть, мой старший брат. Снова пытается сломать кому-то ключицу.

— Ваш брат — жестокий человек, правда? Если вы кивнули, то напоминаю, я не вижу, — он рассмеялся первым, вынуждая смущенного Мутона последовать его примеру. Кто бы мог подумать, что рыцарям славного королевства не чужды сострадание и взаимопомощь.

На другом конце рощи, за специальным деревянным ограждением, шел уже пятый поединок подряд. Никто до сих пор не смог свалить поразительно быстрого фехтовальщика Джареда, не гнушающегося грязными приемами и, как следствие, серьезными увечьями. Его безжалостность поражала, но могла восхитить лишь приверженцев кровавых зрелище. Некоторые из них подошли ближе, дабы взглянуть на кровавое месиво, красующееся на зеленеющей травке. Шелковой, напоминающей перину или же удобный плащ, подкладываемый под голову путниками. Такое сравнение мысленно проводил юный лорд Бракен, поваленный на землю вторым резким ударом по черепу. Почувствовал, как по опухшей скуле стекает тонкая кровяная струйка, он попытался приподняться на локтях и встать, но был прижат ногой непреклонного соперника с мерзкой ухмылкой.

— Вы совершенно лишены чести, милорд, — прорычал Доменик, хватаясь за икру противника, жаждая достать небольшой нож и порезать чужую мышцу. Но это всего лишь дружеский бой. Они закончили воевать три года назад. — Но вы победили. — облизнувшись, Мутон-старший отошел в сторону, чтобы принять из рук слуги бурдюк с вином и отпраздновать победу глубоким глотком. — Никакой чести… — отойдя в противоположный угол, Бракен выхватил ведро и вылил на себя содержимое, смывая кровь, пот и страдания.

— Хотите загадку? — повиснув на заборе, широко улыбающийся Эдвард не смог воздержаться от столь забавного действия, несмотря на неуместность происходящего. — Я дана всем, но не все готовы мною воспользоваться. Я ценюсь только в песнях, но только в них выигрываю. Что я?

— Ты ко мне обращаешься? — потрясенный Доменик решил, что у него начались галлюцинации, и часто заморгал в попытке прийти в себя.

— Очевидно, что ответ — честь! — стоявший неподалеку аристократ в массивном плаще голубого цвета, помахал им рукой. С трудом передвигаясь из-за сгорбленной спины, он все же преодолел немалое расстояние от кустов с розами до шиповника за считанные секунды, и даже успел подслушать чужой разговор. — Правильно ведь? — лучезарная улыбка растопила сердце старика. — Ты и вправду смышленый мальчик. Мое имя Шеридан, я лорд Голубой Девы.

— О, я наслышан о вас. Знаменитый ветеран. Вы убили моего дядю, Мобиуса Мутона, — улыбка сразу же спала с пунцовых губ солдата, а линия морщин в области щек стала еще явственнее. Он еда успел раскрыть рот для колкого ответа или неловких извинений, как расслышал прерывистый смешок. — Да не переживайте, это просто старая семейная история. Вы были в своем праве. Я бы также поступил. Все проходит. Когда я с вами, вы меня не цените, но потеря, мечтаете вернуть назад. Что я?

— Время, — вмешавшись, прокричал Джаред, осушив половину бурдюка. Бордовые капли стекали по подбородку, пачкая красноватый кафтан. — Он эту тупую загадку всем рассказывает. Слуги подустали от нашего дорогого арлекина. Но знаете, как он себя называет? Загадочник.

— Так меня прозвали за морем, — прикусив нижнюю губу, Эд наклонил голову и сверкнул глазами. Не стоило недооценивать стройного юношу с элегантными манерами — где-то внутри него бурлило что-то страшное. Неопознанное и неназванное, но наверняка опасное. По расширенным зрачкам видно, до какого предела он мог дойти. — Вообще-то, меня называли Нигмой. Точного перевода на наш язык не существует, поэтому я пользуюсь его ограниченностью как могу. Но, повторюсь, в отличие от брата и остальных членов семейства, я не питаю враждебных чувств к Пайперам. Выражаю свое почтение.

— Соберитесь все! Хватит разбредаться! — выкрикнул Белфаст, призывая аристократов приблизиться к помосту, на котором восседал Хранитель с семьей. — Милостью короля и Господа, лорд Талли хочет произнести речь.

— Благодарю, — поднявшись, Мейсон успокоил роптавших последователей поднятой рукой. — Не буду затягивать, я не мастер длинных монологов. Я не Клаус и не Гэбриэль, да горит он вечность в адском пламени. — крики одобрения послышались со всех концов сада. Подняв бокалы и бурдюки, они были готовы выразить ненависть к проклятому Волку и забыться в ней. — Выпьем за нашего короля и моего любимого племянника. И за Корнелия Мутона, именинника, преданного вассала и деда моего сына! За мир! За Альянс! — многоголосый клич вторил краткой речи. Утопая в винных парах, воины жаждали достать клинки и продемонстрировать единство, но руки были заняты. — За павших товарищей. Герои заслуживают быть упомянутыми.

— Какое варварство. Поминать тех, кто не сумел себя защитить, — фыркнул Джаред из своего закутка, но достаточно громко — чтобы пару людских рядов дрогнуло и обернулось с побагровевшими ликами истинных мучеников за неразделенную веру. Реакция последовала незамедлительно: обнажив меч, разъяренный Маллистер не выдержал. К черту установленные правила и доверие лорда-протектора. У них не стали забирать оружие под честное слово. Сегодня он впервые его нарушит. — Не стоит. Мы, Мутоны, обид не прощаем.

— Это по твоему убитому дяде видно, — рыкнул Орион, единственный выживший из четверых сыновей прошлого лорда Маллистера, не дожившего до окончания треклятой войны. — Ну давай. Рискнешь принять вызов от меня? Или только Бракена можешь избивать в загонах?

— Не вмешивайся, Орион, — протолкнувшись сквозь плотное кольцо вельмож, Доменик вышел вперед с выставленным клинком, направленным прямо в горло мятежника, посмевшего оскорбить память о великих воинах. — Я хочу сам с ним поквитаться. Надутым индюкам следует преподать урок.

— Вам двоим, полагаю, нечего терять, да? — осклабившись, Джаред потянулся ладонью к незаметным ножнам на бедре, где припрятал кинжал на случай внезапной атаки. — Предупреждаю: я десятки лет служил наемником на службе заморских князей, царей и жрецов. Боевого опыта у меня достаточно, а вот насчет вас сомневаюсь. Сколько вам лет? Готовы рискнуть всем и пресечь собственный род?

— Достаточно! — взревел рассвирепевший Мейсон, ударивший кулаком по столу, отчего все сидящие вздрогнули и невольно задрожали. — Именем короля, приказываю спрятать оружие в ножны! — пара стражников уже стояли наготове с алебардами, выжидая какого-либо знака. Остальные разошлись и украдкой поглядывали на троих тяжело дышавших соперников. — Напоминаю, что три великих клана поныне существуют лишь благодаря милости дома Талли. Эту милость можно легко дать, но также легко забрать. Вы будете лишены титулов и земель, если немедленно не прекратите! Король Никлаус велел мне отыскать достойных людей и даровать им титулы. Как думаете, много желающих позарятся на ваши угодья?

Нехотя, с соблюдением мер предосторожности, вспылившие гости исполнили просьбу Хранителя. Но обмениваться добрыми пожеланиями на ночь не стали, а просто разошлись по своим лагерям. Сжав зубы, сын Лукаса спрятал лицо в ладонях и просидел так неприлично долго. Как он устал от всех этих распрей, угрожающих нарушить хрупкий баланс между крупными семействами. Они потеряли очень много солдат и представителей своего рода, чтобы так беззаботно распоряжаться жизнями. Своими или чужими. Нужно обсудить этот вопрос приватно, с каждым зачинщиком и участником. Предложив гостям наслаждаться остатком вечера, лорд Речной Мели попросил прощения и покинул пиршество. Вряд ли кто-либо рискнет вновь сцепиться с недругами, обидчиками или идиотами. Отказавшись как-либо комментировать свои действия, Мейсон отмахнулся от вассалов и покинул возвышенность.

— Оставьте его, — подала голос Джерма, до этого хранившая упорное молчание. — Все будет в порядке. Я лично все проконтролирую.

— Ты всегда была умной девочкой, дорогая, — оторвавшись от тарелки с бараньей ножкой, Корнелий похлопал сидящую рядом дочку по колену и улыбнулся. — Ну а ты, Джаред, больше столько не пей. Я не поддерживаю то, что ты сегодня сказал, но это ведь твое мнение, да? А мы за это не наказываем. Мы же не какие-то там замшелые Бракены. Верно?

Одарив отца красноречивым взглядом, выражающим откровенное презрение, Джерманотта решила провести остаток наскучившего вечера в полнейшем молчании, изредка прерываемым навязчивыми балагурами. Гости начали разбредаться по заранее подготовленным комнатам около полуночи. Пару изрядно напившихся солдат предпочли остаться на свежем воздухе и плюхнулись на стол, захрапев. Отдав последние распоряжения, леди Талли лично проводила членов семьи в их покои и пообещала навестить их перед отходом ко сну. Свое слово она одержала гораздо охотнее, чем вельможи Мутона или добрая половина Беленора. Оттого и удивилась, когда отворила одну из дверей без стука и застала двоих братьев в слегка растерянном виде. Эдвард резко дернулся, чуть не выронив мокрую тряпку из дрожащих тонких пальцев.

— Предупреждать надо! — рявкнул Освальд, прижимая ладонь к правому глазу. Прикусив губу в явном раздражении, Джерма шагнула в плохо освещённое пространство и, схватив бастарда за руку, сразу же вынудила его показать алеющую гематому, покрывшую весь участок кожи. — Чего ты хочешь?

— Это Джаред, — не вопрос, констатация факта, заставившая сына Корнелия поежиться и вжаться куда-то в собственное неказистое тело. — Мой супруг этого так не оставит. Он недоволен его поведением. Я завтра же поговорю с ним и попрошу высказать все, что у него на уме.

— Смирись, Джерма, — перебил Эдвард, возвращаясь к прерванному занятию. — Не думаю, что твоего влияния хватит на то, чтобы прекратить эти издевательства. Длящиеся уже четыре года. Да, сестра, я не писал писем — не было времени. — претенциозно заявил Эд, наклоняя голову, отчего острые точене скулы стали еще более ярко выраженными и почему-то угрожающими. — Ничего уже не исправить.

— Я могу прожить сотни лет или всего один год. Память обо мне будет жить долго, но стоит кому-либо обо мне забыть, и я перестану существовать. Что я?

— Семья, — через полсекунды нашелся Эд, придерживающий младшего брата за затылок. — Но Джаред — тоже наша семья. Разве не так?

— Конечно. Но достоин ли он ее? — вопросительно изогнув брови, Джерма приобняла вечно грустного Освальда за плечи и запустила руку в его смоляные волосы, наводя легкий беспорядок. — Он не смеет вас обижать. Обещаю, рано или поздно он ответит за свои поступки. Как и отец. А пока что отдыхайте. И забудьте об этом вечере.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил поежившийся Освальд, впервые прикрывший уставшие глаза и расслабившись под чужими прикосновениями. — Я всего лишь незаконнорожденный сын. Не чета…

— Ты плохо вслушивался в загадку. Стоит кому-то обо мне забыть и я перестану существовать, — сейчас она решила стать перед ним и наклониться. — Мы — семья. Мы обязаны быть вместе. И поддерживать друг друга. — расширившиеся до предела зрачки свидетельствовали о понимании. Хотя они никогда не были особенно близки, леди Речной Мели не позволит обижать свой клан. — Я пойду спать. Завтра будет новый день. Отдыхайте.

Твердыня казалась маленькой на фоне других монументальных сооружений в стране, но зато была вполне удобной для перемещений. Никаких лабиринтов, запутанных коридоров и потайных проходов на крышу. Ей потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до общих покоев и, при помощи слуг, избавиться от одежды, чтобы наконец предаться желанному сну. Она даже не подозревала, что где-то за пару метров до главного пиршественного зала едва не столкнулась со старшим братом. Они оба разминулись в обширном пространстве и не заподозрили о присутствии кого-то постороннего. Вряд ли можно винить их за такую предосторожность. Джерма не хотела разбудить старых ветеранов, явно собиравшихся проснуться раньше по старой солдатской привычке. Джаред же не желал, чтобы кто-либо застал его врасплох, пока он снимает штаны и пристраивается сзади к одной из служанок. Проклятый Хранитель не обеспокоился нуждами младшего поколения и отказался впускать во двор шлюх. Но он не предвидел, что заработать в его доме захочет каждая третья.

— Не уходи никуда, — прошептал Мутон-младший на ухо услужливой девчушки, надрывно дышащей. — Я найду свой бурдюк и мы продолжим. — покрутив головой в стремлении отогнать боль, Джаред на полном ходу врезался в балконные створки и оказался снаружи. Свежий воздух прояснил сознание. — Вот черт. Где все? Веселье не закончилось! — расправив затекшие плечевые суставы, он свесился с каменных поручней и вдохнул отрезвляющий воздух полной грудью. — Где мой рог? Подать сюда? И спеть песню! — чувства притупились. Как и инстинкты. Он не развернулся, когда позади раздались отчетливые шаги. Возможно, наследник Красного Пруда не почувствовал удар об землю. Хотя высота была приличной, способной убить любого.

Рухнув в кустарник неконтролируемо разросшихся роз, Джаред застонал и, пошевелив рукой, понял, что все кончено. Он умер спустя пару часов. Или ужасно долгих минут — никто так и не понял. Даже слуги, обнаружившие труп поутру. Выругавшись, кастелян поспешил разбудить лорда и доложить о находке в виде окоченевшего тела. Не самое радужное донесение. Окончательно проснувшись, Мейсон сжал кулаки, отказываясь верить в случившееся. Наверняка произошла досадная ошибка. Кто-то похожий на старшего сына Корнелия свалился вниз и внес неразбериху. Сейчас они все решат. Разберутся. Но трагедии не избежать. Талли понял это, когда разрубил всю рощу напополам, дабы быстрее добраться до покойника и убедиться в услышанном лично. Чертыхнувшись сквозь плотно сжатые зубы, мужчина в который раз убедился, что судьба играет с ним злую шутку. Придется написать королю в столицу, и сообщить о печальном инциденте гребаному подагрику. Иначе войны кланов не избегнуть. А Никлаус предельно точно изъяснился в последнем общем письме: никаких конфликтов, иначе он покарает всех.

— Мой сын! Мой мальчик! — душераздирающие вопли болеющего воина, пытавшего встать со стула и дотянуться до бездвижного туловища, вызывали скорее омерзение, чем сочувствие. Наверное, все присутствующие просто понимали, с кем имеют дело и не спешили выказывать мнимого сожаления. — Ты не заслуживал такого конца! Ты был создан для правления! — из раза в раз ударяя покрасневшим кулаком по подлокотнику, Корнелий не сдерживался и бранил всех вокруг. — Кто это сделал? Подать мне его сюда! Я лично казню его! Своим клинком! — глазные яблоки угрожали выпасть из орбит. Но жажда мести удерживала их от такого непроизвольного движения. Тогда они зациклились на одном из главных персонажей разыгравшей трагедии. — Ты! Бастард! Это твоя вина! Сын шлюхи! — Освальд, шокировано разглядывающий недвижимого старшего брата-мучителя, не успел разыграть ни уязвленной добродетели, ни удовлетворенного мстителя. — С меня хватит! Ты слишком много себе позволял! Не стоило слушать сердобольных советников! Нужно было прикончить тебя еще в детстве.

— Успокойтесь, лорд Мутон, нет нужды вычитывать того, чья вина не доказана, — не выдержал Скотт, постоянно задававший вопросы зрячему сыну. Тот описал ситуацию и выставил чертового Пингвина жертвой отцовской жестокости. Впрочем, так и было на самом деле. — Не впадайте во искушение и оставайтесь трезвым судьей. Мы должны получить доказательство, что ваш младший сын…

— Бастард! — заревел лорд, вскакивая на больные ноги и валясь прямо на землю. К вящему удивлению доброй половины зрителей, он сделал над собой усилие и дополз до распростёртого на земле сына, хватая того за кафтан. — У меня всего два настоящих сына! Два из семи! И один уже мертв! Вы уж точно понимаете меня, сир Блэквуд! Вы потеряли одного из сыновей в той войне! Теперь не мешайте мне отомстить! Бутч, убей сукиного сына!

Огромный верзила, ни секунды не раздумывая над целесообразностью приказа, вытащил клинок из ножен и направился в сторону раскрывшего рот Мутона, задрожавшего от страха. Он не собирался оказывать сопротивление. Так нельзя. Утробно зарычав, Мейсон ринулся наперерез громиле и отразил удар своим фамильным мечом из редчайшей крепкой стали. Поединок обещал быть захватывающим, но подчиненный лорда Мутона почему-то отшатнулся и сделал шаг назад. Не желал прослыть убийцей сюзерена.

Трусливое отродье.

— Я не позволю пролить кровь в доме моих предков! — оповестил собравшихся Талли, не убирая меч, а наоборот — демонстрируя. — Даже своему родственнику!

— Вы уже это сделали, сир! — проскрежетал Корнелий, пытаясь растормошить умершего наследника. — И я клянусь, ваши действия не останутся безнаказанными! Я больше не желаю видеть бастарда! Вы чересчур милосердны для Хранителя. И совершенно несправедливы! Ваш отец был другим.

— Он умер пять лет назад. Смиритесь с потерей и возвращайтесь домой. Я не дам казнить кого-либо без королевского суда. Предоставьте доказательства виновности вашего третьего сына!

— Отпрыск шлюхи отныне не является моим сыном! — отрезал Мутон, щелкая пальцами и требуя помощи от верных прислужников. Те мгновенно спохватились и подняли хозяина на ноги, провожая к трону. — Теперь это твоя головная боль. Наслаждайся. Пока имеешь возможность!

— Возвращайтесь в Красный Пруд, милорд. И ждите дальнейших указаний. Я все сказал. Останки сына вы получите по прибытию домой. Никак иначе.

Побагровевший Мутон оскалился, силясь преодолеть подступавшие слезы и гнев. Но тщетно. На этот раз он проиграл необъявленную войну. Приказав всем оруженосцам и рыцарям собраться за стеной проклятого замка, он в считанные минуты призвал всю свиту и через пару часов удалился, не сказав ни слова на прощание и не удосужившись разубедить союзников в отсутствии дурных намерений. И это насторожило многих речных вояк.

— Не самая лучшая развязка для пирушки, — доверительным тоном сообщил Шеридан, подошедший к сюзерену и положивший руку ему на плечо. — Не хочу вас расстраивать, но врага вы себе нажили неслабого и это может обернуться гражданской войной. Все плохо, Мейсон. Все очень плохо.

Мрачное предсказание Пайпера начало сбываться через несколько недель. Близлежащие поселения подвергались нападению возникших из ниоткуда разбойников, вооруженных клинками и булавами. Не обычных дилетантов, решивших выйти из-под контроля, а настоящих профессиональных убийц. Лиц никто не разглядел — их скрывали за опущенными забралами черного шлема. Флагов с собой не носили, отметая подозрения о последователях Голодного Волка. За пять лет их ряды значительно скоартились — идейных практически не осталось, а остальные скорее называли себя наемниками, чем любителями погибшего безумца. Значит, бандиты действовали по чьему-то чужому приказу. Пришли из столицы? Маловероятно — король основательно зачистил территорию. Может, с земель Ланнистер? Но письмо от Кола гласило, что последний оплот еретиков был уничтожен благодаря новому лорду Престеру. А Тиреллы вымели черную скверну через год после окончания военных действий. Хотя их необъятные просторы могли приютить любого ублюдка.

— Это становится проблемой, — разнервничавшись, Талли швырнул бумагу на край стола, обхватывая голову руками. — Земли Личестеров подверглись нападению этой шайки. Говорят, у них двадцать или тридцать человек. И все верхом. Я уже запретил Джерме выезжать за пределы крепости, но сколько мы так продержимся?

— Отец пообещал выделить добротный отряд из сотни человек. Маллистеры приведут лучников. Еще Бракены поклялись прислать подкрепление. Жалобы от лордов стали регулярными и терпеть такое отношение они точно не будут.

— Я могу обойтись без их помощи и нравоучений, — огрызнулся Хранитель, исподлобья глядя на своих неудавшихся советников. Ничего дельного пока не предложили. — Проблема в том, что мы не можем их отловить. Скорее всего, у них убежище в одном из заброшенных замков или кто-то дает им приют. — полушепот раздался с разных концов стола. Белфаст попытался успокоить всех стуком по столу, но предположение о предательстве всколыхнуло ряды сидящих. — Кто-то со мной не согласен? Освальд, что думаешь?

— Я… не знаю, я… мы же не можем обвинять кого-то без доказательств, — промямлил ошеломленный бастард, не ожидавший, что к нему кто-нибудь обратится. После недавнего инцидента Мейсон дал шурину возможность пожить в Мели, взяв его в качестве советника за общим столом. Как оказалось, у мужчины были способности к финансам. И стратегическое мышление. — Устраивать засады глупо и опасно. Лучше отправить доверенных людей в замок каждого вассала и проследить за их действиями или узнать об отношении к правящему дому. Насколько я помню, вы стали лордом не так давно.

— Шпионить за своими? Да ты из ума выжил! — встрепенулся Пайпер-младший, уязвленный намеком на неверность одного из вассалов. — А, может, это твоих рук дело? Точнее — твоей чокнутой семейки?

— Заткнись, Белфаст. Ты забываешься. Речь идет о семье моей жены и матери твоего будущего лорда. А еще Освальд прав. — затравленное выражение лица бастарда сменилось воодушевлением, тень улыбки скользнула по бледным истрескавшимся губам. — Надо во всем разобраться. И послушать, что говорят за закрытыми дверьми.

— Чудесный план! Скажи, мы вправду будем игнорировать смерть наследника Мутонов в твоем замке и пустимся на поиски мифического заговора?

Двери, ведущие в небольшой зал советов, распахнулись и пропустили внутрь взволнованного слугу. Запыхавшись, тот подбежал к Хранителю и шепнул на ухо пару слов. Резко выдохнув, Мейсон не сразу почувствовал, как острые ногти впились в кожу и оставили заметные полумесяцы. Вскочив на ноги и нахмурившись, он не стал дожидаться остальных и ринулся наружу. За ним поспешили собравшиеся сановники, включая нелепо хромающего Пингвина. Кличка приклеилась к нему намертво, хотя мало кто из аристократов мог описать это заморское создание. Им просто нравилось насмехаться. Думать, что они лучше какого-то покалеченного безродного выскочки. Огромная ошибка.

— Эдвард? — удивленно раскрыв рот, Мутон замер в нерешительности под пронзительным взглядом старшего брата. Поджав искусанные губы, он хотел подойти и обнять родича, но воздержался. Стоит ли позорить и без того напряженного Эда, сжимающего в тонких пальцах измятое письмо. — Что тебе нужно? Отец сменил гнев на милость?

— Не совсем. Я приехал к лорду Талли. Мои люди перехватили одно послание, предназначенное для лидера разбойников. Или для нанимателя. — поддавшись вперед, сын Лукаса протянул руку, но так и не получил желаемого — Нигма быстро отдернул бумагу. — Для всех мы в обилии рождаемся на свет. У одних нас много, а у других почти нет.

— Боже мой, давайте потратим время на тупые загадки, — простонал Белфаст, пожалевший о том, что остался вместе с сюзереном для успешного разрешения кризиса в Речных Землях. Отец настоял. Мол, новоявленному правителю не справиться без дружеской поддержки. И что теперь?

— Ответ — деньги, — поймав на себе явно удивленные взгляды, Мейсон разозлился: — Что такое? Ведь все очевидно!

— Ты что, хочешь денег за информацию? — огрызнулся наследник Голубой Девы, не веря ушам. Таких самоуверенных наглецов еще поискать нужно.

— Нет. Он имеет ввиду, что нападение на деревни устраивают наемники, оплаченные лордом или же кем-то другим, — вмешался Освальд, позволивший себе выдержать паузу ради эффектного выхода на сцену. Брата он знал не так долго, но сумел быстро уловить ход его мыслей.

— Верно, — подтвердил Эдвард, отдавая должное сообразительности бастарда. — Имя заказчика, увы, не названо. Но это определенно кто-то из ваших вассалов. И вы сможете удостовериться в этом, если последуете за мной. Я выслеживал этих… убийц уже около трех дней и наконец напал на след. Ваша помощь будет неоценимой. Вместе мы их поймаем и заставим говорить.

— Седлать коней. Созови моих людей и будь наготове у ворот через час! Я расчищу свои земли. Узнаю имя изменника и пошлю его отрубленную голову в столицу!

Воодушевленные кровожадным напутствием рыцари собрались за полчаса и, выстроившись в ряды, последовали за разъяренным предводителем. Стяги с серебристой форелью бешено развевались на ветру во время галопа. Перепрыгивая через речки и расселины, всадники стремились казнить тварей, рискнувших нарушить их покой в очередной раз. Парадоксально, но их подгоняла усталость от войн. Прибыв к месту назначения через полтора часа, отряд одновременно натянул поводья, придерживая норовистых скакунов. В округе, за лесистыми холмами, голыми полями и выжжеными краями никого не было. Следы пребывания головорезов обнаружились в деревне неподалеку, вместе с перебитыми солдатами на службе Мутонов.

— Ты что, оставил их без командира? — ужаснулся Пайпер, осматриваясь. До его тонкого слуха долетел подозрительный шелест листвы и треск сучка. Сверкнувший в небе наконечник стрелы, впившийся в бок заржавшей лошади, подтвердил худшие опасения. — Засада! — с лучниками им не справится. Они как на ладони. Поэтому мужчина принял ответственное решение и на полном ходу спешился, сжимая колени для более удачного приземления.

— Твою мать! — пустив взбесившегося коня галопом, Мейсон все же сумел сориентироваться и снять с плеча длинный лук. — Ну же, покажитесь. — пуская стрелу наугад в предполагаемое гнездо лазутчиков, он с трудом различал бесконечную тропу, проносившуюся с неимоверной скоростью. Стоит остановиться, передохнуть и узнать положение вещей. Где-то на фоне раздавались крики раненных и шум борьбы. — Придется добираться окольными путями. — едва шевеля губами, прошептал сын Лукаса, ведя себя как можно тише. Словно на охоте. С единственной разницей, что жертвой может стать он сам. Так оно и произошло, когда из надежного укрытия выскочил один из нападавших, схвативший скакуна прямо за повод, и потянул. — Рискнешь, сукин сын? — глядя в опущенное черное забрало, лорд накренился в сторону и ударил прорезью лука по шлему соперника. От неожиданности тот ахнул и оступился. — Не недооценивай меня! — вытащив из кармана острый кинжал, он бросился на опешившего врага, желая поскорее расправиться с угрозой для своего дома.

— Лорд Талли, берегитесь! — голос Эдварда показался таким далеким и близким одновременно. Этим воспользовался поганый налетчик и скинул с себя нависшего рыцаря, предпочтя сбежать вместо того, чтобы давать отпор. Он скрылся в лесной чаще быстрее, чем Мейсон успел опомниться и разозлиться от столь трусливого поступка. — Боже, я наконец нашел вас! — удерживая Хранителя за плечи, Мутон оградил его от безрассудных действий. — Вы все равно их не догоните! Успокойтесь! Я присутствую в каждом сознании, но мною часто пренебрегают. Я способен захватывать замки и находить врагов…

— У меня нет времени на твои загадки! — проорал Талли, хватая шурина за локоть и встряхивая. — Мне надо их найти и уничтожить!

— Правильный ответ — разум, — ровным тоном произнес Нигма, не меняя позы. — Подумайте сами: эти господа не решились вступать в открытый бой. Они убили всего двоих и скрылись. Почему?

— Я не понимаю, о чем ты, — на скулах бродили желваки, искажая привлекательные черты. — Заткнись. Дай мне подумать.

— Они хотели, чтобы вы покинули замок. Очевидно, что их тут меньше, чем на сообщалось. Так вопрос все тот же: почему?

— Нет! — внезапное озарение тронуло вытянувшееся побледневшее лицо. — Они хотели, чтобы в замке никого не осталось, кроме… нет… — стараясь не сорваться на крик, Мейсон задрожал и сжал челюсти до омерзительного скрипа. Не обращая внимания на израненных товарищей, он пустил сумасшедшим коня галопом до самой цитадели, издевательски возвышавшейся над всеми холмами и предгорьями. — Господи, я молю тебя. Только не это.

Подгоняя взмыленного жеребца, Талли молился о большом пожаре, об украденных сундуках, или об умерших друзьях, но тщетно. Не дожидаясь, пока подвесной мост опуститься полностью, он прыгнул на деревянную перекладину и прополз под тяжелыми коваными воротами, начавшими подниматься со скрежетом. Потаенная надежда на добрый исход теплилась в недрах души, но оборвалась, стоило ему завидеть опущенные глаза прислуги, дрожащие губы солдат и разбитые в кровь кулаки Джермы. Ее истерика длилась около часа. С момента похищения единственного сына и до возвращения мужа из умело подстроенной ловушки. Они выманили его из безопасного места, дабы выиграть время для кражи невинного ребенка.

— Это отец… Мейсон, это все он! — сорванным голос проскрежетала женщина, цепляясь пальцами за окровавленную кольчугу — он плохо понимал, кому именно принадлежала эта кровь. — Я уверена! Он послал своих людей, чтобы украсть нашего сына и убить Освальда…

— Он жив? — Хранитель обнаружил брата жены на постели неподалеку. Из перебинтованной разбитой головы все равно сочилась кровь, превращая белую материю в грязно-красную. — И ты докажешь, что лорд Мутон виновен?

— Очнись, Мейсон! Какие тебе нужны доказательства? — сорвалась на крик Джерма, отвешивая мужу крепкую отрезвляющую пощечину. — Он прислал Бутча! Эта тварь ворвалась в мои покои… вытащила Аарона из колыбели и ударила попытавшегося помочь Освальда! Что тебе еще нужно?

— В этом нет никакого смысла, — все еще сопротивлялся сын Лукаса, отказывающийся поверить, что в мире остались ублюдки, готовые ставить на кон жизни невинных детей. Хотя он сражался против Голодного Волка, не гнушавшегося никакими средствами ради достижения цели. — Зачем?

— Теперь вы задаете правильные вопросы, лорд Талли, — вошедший Эдвард слегка приоткрыл дверь и протиснулся через образовавшуюся щелочку возле широкой спины Хранителя. — Око за око. Сын за сына. Разве не такому завету следовали наши предки?

— Разошлите письма всем живущим в Речных Землях лордам, ленникам и ратникам. Созовите их для штурма крепости! Я хочу, чтобы в ближайшее время под стенами Красного Пруда собралось войско, которого еще не видела ни одна крепостница! Притащите военные орудия! Я разберу ее по камню, превращу в пепел.

— Ты в порядке, брат? — полюбопытствовал Эдди, подходя к лежавшему без движений бастарду. — Давайте успокоимся и немного подумаем. — положив холодную ладонь на горячий лоб застонавшего калеки, Нигма убрал мешавшие темные пряди, слипшиеся от пота и крови. — После смерти Джареда наследником всех земель Мутонов стал я. Не поймите меня неправильно, я осознаю, что произошло и кто должен понести наказание. А именно — мой отец. Ни больше, ни меньше. Это будет справедливо. Но смогу ли я отнести к справедливости тот факт, что вы собираетесь разорить мое семейное наследие? Таким жутко неэлегантным способом.

— Я не помилую ни твоего отца, ни тех, кто повинен в случившемся! Его голова…

— Я не прошу о помиловании для виновного, — подняв ладонь, Мутон оборвал любой намек на долгую, изнурительную и пафосную тираду о мести. — Я прошу пощадить мои владения. И дом вашей супруги. — выпрямившись, Мейсон пронзил его остекленевшим взглядом, выражающим то ли отвращение, то ли понимание. Хотелось бы думать, что последнее. — Позвольте мне поехать к отцу и переговорить с ним. Не думаю, что он сейчас в здравом уме, но надежду своего клана он точно не убьет. Иначе замок придется отдать Освальду, а он скорее с собой покончит, чем позволит этому случиться. Так вот, все, что в моих силах — я сделаю. Вряд ли он отпустит вашего сына, но требования свои озвучит.

— Ты же понимаешь, что ни одно из них выполнено не будет?

— Даже, если он попросит выдать Освальда? — Талли изменился в лице: зрачки расширились от столь странного предположения. — Сравнится ли жизнь бастарда с жизнью наследника целого региона?

— Какой нелепый вопрос, — упавшим голосом проворчал рыцарь, осекшись на полуслове. Его голубые, с примесь серого, глаза блуждали по ликам собравшихся, затаившим дыхание. В этот момент бастард приоткрыл веки и, застонав, приподнялся на подрагивающих локтях. Он понимал, что отныне судьба всеми презираемого хромоного отродья зависит от решения Хранителя Мели. Тот замер, вздохнул и вперился тяжелым пронзительным взглядом в раненного родственника, лежавшего там не по своей вине. — Нет. Обмена не будет. Либо он возвращает мне сына. Либо погибает под стенами крепости.

— Спасибо! — протянул Пингвин, протягивая трясущуюся руку в направлении сюзерена, но тот остался стоять на месте, все еще борясь с внутренними противоречиями. — Я клянусь, что верну твоего сына, Джерма. Мы с Эдвардом соберем отряд из преданных нам людей и проникнем в Пруд. Мы вытащим Аарона и приведем домой.

— Разумеется, парочку бойцов мы отыщем. Я знаю все потайные ходы в замке. Мы с Освальдом часто их исследовали вдвоем, — задумавшись, Нигма притаился возле окна и долго разглядывал пейзаж за решеткой. — Нам помогут при одном условии: вы как-то упомянул, что король попросил вас подыскать достойных людей для получения рыцарского титула или земель? — Талли кивнул, не совсем понимая, куда клонит странный высокий мужчина в легких доспехах, украшенных зеленой эмалью. Основным цветом его дома был красный. — У меня есть четыре преданных солдата. Мы спасем племянника. Но взамен вы даруете кому-нибудь из них титул. По своему желанию, конечно.

— Я согласен, — игнорируя шокировано раскрытый рот Белфаста, влетевшего в комнату, Мейсон подал будущему лорду Мутону руку в знак заключения договора. Он чуть сдавил кость и потянул вниз, давая возможность Эдду наклониться. — Но Аарон должен выжить. Иначе весь ваш род угаснет.

Через две недели под стенами малопривлекательной крепости действительно собралось целое воинство с разномастными стягами. Осада длилась всего несколько дней, но уже обещала войти в историю этих земель как самая продолжительная. В Беленоре немало твердынь могли похвастаться удачной дислокацией, позволяющей выдержать натиск неприятеля или оцепление, но Красный Пруд превосходил большую часть списка. Имея квадратичную примитивную форму, он возвышался над обильными реками почти на пятьдесят метров сплошных темно-серых каменных стен. Проектируюсь не для удобства и долгих пиров под открытым небом, а для длительного противостояния со стотысячными армиями, мрачная цитадель готовилась пережить всех самодовольных захватчиков. Трудности усиливались из-за порта и многочисленных бухт на море, открывающим доступ для прибывающих кораблей, способных снабжать осажденных всей необходимой провизией.

— Нужно действовать быстро и решительно, иначе застрянем тут на годы и будем просить помощи из столицы, — подытожил Доменик, недавно ставший лордом после трагической кончины отца. Он еще ни разу не планировал осады, но проявил себя как способный воин во времена кампаний Никлауса. Поэтому ему дозволили присутствовать на военном собрании и высказывать мнение. — Пошлем туда лучников под прикрытием щитов и начнем обстрел, а потом выставим осадные орудия и разгромим хотя бы внешнюю стену. Не думаю, что у него много солдат внутри.

— Ты видел это каменное чудище? — пожаловался Орион, также получивший право присутствовать в главном шатре. Хотя основные распоряжения отдавались более опытными вояками. — В нем могут засесть не больше десяти человек и выдержать любую атаку.

— Так говорили и про столицу, но сколько король ее уже восстанавливает? А знаешь, почему? У Волка были орудия!

— Хватит спорить! — оборвал юнцов Мейсон, скучающий по старой отцовской гвардии. Хотя те тоже постоянно грызлись между собой, восполняя пробелы старой вражды. — Наша главная задача — прикрыть братьев Мутонов, пока они пробираются внутрь через скальные бухты. Мы пока не будем опрометью кидаться в бой, иначе рискуем потерять много людей. А я поклялся не развязывать войн, способных изничтожить остатки аристократии Речных Земель.

— Тогда позволь мне хотя бы попытаться провести переговоры! — выступил сир Шеридан, пытавшийся избежать кровопролития любыми возможными способами. — Я пойду к нему с белым флагом. Чтобы обговорить условия капитуляции или попытаюсь убедить его пойти на мировую.

— Я уже сказал, что никаких переговоров не будет. Он выставит невыполнимые требования и на этом все закончится. К тому же, он может вас убить. Или взять в плен. А вы один из последних ветеранов, лорд Пайпер. Не заставляйте меня жалеть о том, что призвал вас сюда.

— Будут и другие ветераны, — обаятельно улыбнувшись, Шеридан пожал плечами и подошел поближе к сюзерену, кладя тому морщинистую ладонь на плечо. — Позвольте попробовать. Я знаю, Корнелий не убьет старого врага, а нам нужно выиграть время. — не дождавшись ответа, старик велел принести красноречивую белую тряпку.

— Вы же помните, что убили его родного брата почти двадцать пять лет назад?

— Четверть века прошло, милорд! Не оскорбляйте меня старыми обидами, — подмигнул сир, облачаясь в легкий нагрудник, не обременявший ходьбу. — К слову, его брат хотел убить меня. Думаю, тут все справедливо. — не без труда взобравшись на коня, Шеридан направил его к затерявшемуся в тумане бастиону с уродливыми башнями. Как и ожидалось, ни один из лучников не посмел запятнать собственную честь и выстрелить в невинного гонца. Наоборот, перед ним раскрыли ворота и провели в главный зал на третьем этаже. — Признаться, Корнелий, я не думал, что все закончится вот так. И, прости за такой глупый вопрос, но кому пришла в голову идея разместиться так высоко? Можно ведь серьезно запыхаться, пока идешь по этим жутко кривым ступеням. Я уже молчу, что ты заставил меня буквально ползти под решеткой, отказываясь поднять ее повыше. Думаешь, кавалерия подоспела бы раньше меня?

— Для чего ты притащился сюда, Шеридан? — раздраженно ударив кулаком по подлокотнику кресла, Мутон наклонил голову, отчего нахмуренные брови, казалось, стали кустистее. — Будешь умолять меня сдаться? После того, что вы сделали с моим сыном? — не дав посланцу возможности высказаться, он, будто ошпаренный, вскочил на негнущихся ногах и прорычал: — Пошел к черту!

— Я пришел к тебе с мирными намерениями, как друг. А друзей у тебя осталось не так много, — Пайпер облокотился на край огромного стола и скрестил руки на груди. — Но после последней твоей фразы я могу понять, почему. Знаешь, последнего Мутона, который послал меня к черту, я разрубил на куски. Помнишь своего братца Мобиуса? — Хранитель был прав — он не годился для роли переговорщика.

И да поможет ему теперь Господь.

— Я не делал того, в чем меня обвиняют, — на удивление спокойным тоном изрек Корнелий, валясь в кресло с отчаянным вздохом. — Но с удовольствием возьму другой грех на душу — твое убийство. Эта затянувшаяся месть лишала меня сна.

— Признаться, меня тоже. Давно хотелось разобраться с тобой, но мы затянули на двадцать лет. Жаль, что ты тогда преклонил колено перед Лукасом. Я испросил у него личного разрешения на твою жизнь, но ты раскаялся быстрее. Если бы не это, мы бы сейчас не стояли здесь, два старых дряхлых идиота.

— Я же лично тебя убивать не собираюсь, — гадливо улыбнувшись, Мутон прикусил губу, а затем подал знак рукой и призвал рыцаря, притаившегося в тени неосвещенной комнаты. — Именем короля… дай-ка подумать, какого именно… — Пайпер презрительно сощурился, не глядя на гигантского стражника. — именем Луциана Таргариена, истинного правителя Беленора, я приговариваю тебя к смерти…

— Не нужно, отец! — выскочивший из-за угла Эдвард притворил потайную дверь и остановил солдата властным движением ладони. Он прерывисто дышал, видимо, приходя в себя после долгого бега по лестнице. — Все кончено. Мы его нашли. Больше ты никому не причинишь зла.

— Что ты несешь? Кого вы нашли? Ты совсем из ума выжил из-за своих загадок?

Створки центральных дверей распахнулись под нажимом целой толпы вооруженных людей. Доселе молчавший защитник Мутона закричал и бросился на них, но был отброшен точным ударом в голову. Стукнувшись спиной об стену, массивное тело скатилось вниз по полу и запачкало все вокруг кровью, брызнувшей на ноги потрясенного подагрика. Расправившись с жалкой кучей охранников, очевидно, не ожидавших такого яростного наступления, безмолвный отряд заполнил и без того тесное пространство. Предательство. Кто-то провел внутрь укрепленного замка целый пехотный отряд, заставший врасплох часовых и гарнизонных солдат. Когда они вломились в зал, то сразу же выстроились сплошным рядком и расступились, позволив негласному лидеру дойти до массивного дубового стола. На руках тот держал притихшего трехлетнего мальчика, сжавшего кулачки на чужом кафтане.

— Освальд, — завопил Корнелий, падая обратно на стул в изнеможении. Он не верил в происходящее. — Что это значит? Ты должен быть мертв… Зачем ты принес сюда этого ребенка?

— Наверное, ты и его хотел убить, — предположил бастард, прижимая малыша к груди. — Его заточили в подземной темнице, словно какое-то животное. Однажды лорд Мутон и меня там запер. В наказание.

— Ты всегда был монстром, отец, — повисшее гнетущее молчание нарушил Эдвард, не изменившийся в лице, не сменивший позу. Все та же подчеркнутая холодность и отсутствие намека на сочувствие. — Скоро здесь будет вся армия. Ворота открыты. Никто не будет за тебя бороться. И страдать.

— Меня не удивляет твое предательство, Эдди, — прикусив край губы, Мутон почему-то рассмеялся. — Да, твоя мать из пресловутого угасшего рода Пайлов гордилась бы тем, что ты хочешь добить другой клан. Но я не виню тебя, сынок. В конце концов, это обширные территории. — беспричинно веселый смех окончательно убедил присутствующих в том, что старик не дружил с головой. Пора покончить с затянувшимся представлением. — Не забудь написать королю с просьбой вернуть земли предков. И будь счастлив. Ну а ты, бастард, ты заслуживаешь смерти… ты убил моего сына…

— Все, что я убил, пока жил под твоей крышей — это любовь и уважение к самому себе. Но даже тогда я не опустился так низко, чтобы красть детей! — некрасивая фиолетовая вена снова вздулась на лбу говорившего и расползлась сеткой до самого виска. Передав малыша стоявшему рядом солдату, бастард похромал к деревянной конструкции и наклонился над лордом. — Я никого не убивал, а вот ты повинен в смерти единственного человека, который меня по-настоящему ценил! Моей матери!

— Жалкая шлюха, ни разу не поблагодарившая меня за освобождение…

— Шлюха — для тебя, — достав странный изогнутый кинжал, чье лезвие блеснуло во мраке, Мутон-младший уже не колебался и приставил его к дрогнувшему горлу мучителя. — Помнишь его? Подарок моей матери. Им она хотела тебя прирезать очень много лет назад!

— Аарон! — непозволительно громкий окрик прорвался сквозь тихую завесу неуверенных полушепотов, вынудив собравшихся вздрогнуть и повернуть головы в направлении взбудораженного Мейсона. Тот держал в руке фамильный клинок, долженствующий пронзить грудь похитителя. — Не двигайтесь! Или я перебью всех! — предупредив застывшие в нерешительности фигуры, Талли протянули руки к воину, который придерживал наследника Мели. — Отдайте моего сына. — Освальд быстро кивнул соратнику и тот исполнил указания главаря. — Все хорошо, мой мальчик, я с тобой. Вы его освободили?

— Ему одели мешок на голову. Так он просидел в подземелье полторы недели, — прошептал бастард, подмечая, как у сюзерена угрожающе расширяются зрачки, проявляются желваки и трескаются губы от проступавшей на них крови. — Этот монстр хотя бы кормить его не забывал. — тут он не удержался и пнул виновника по колену, отчего тот взвыл и повалился на пол.

— Это все гнусная ложь, — постанывая от адской боли, промямлил больной и, вцепившись в ноги Талли, с остервенением принялся трясти его. — Я бы никогда не причинил вред ребенку! Ты меня знаешь! Я бы не тронул своего внука…

— Ты причинял зло мне, своему родному сыну! — заорал Освальд, с трудом переставляя перебитую конечность и приближаясь к спорившим. — А сколько боли ты причинил Эду? Джерме? Тебе было плевать на всех! Кроме себя.

— Успокойся! — рявкнул Мейсон, только тогда заметивший в руках Пингвина опасное оружие и сразу же выставив меч перед собой. Впервые он испугался и прижал сына покрепче. — Мы отправим его в столицу на королевский суд. И пусть Никлаус решает его судьбу.

— Что?! Нет! Мы же договорились! — взорвался мужчина, рискнувший нарушить приказ и дистанцию. — Вы не можете так поступить!

— Я — хозяин этой территории, — прорычал Талли, прищурившись. Острие уперлось в кольчугу шурина, но тому явно было плевать. — Я делаю то, что считаю нужным. Еще шаг и на этом все кончится. Прямо тут. И ты ничего не добьешься.

— Лорд Талли, хочу напомнить, что именно Освальд спас вашего сына, поставив на кон свою жизнь, — услужливо напомнил Эдвард, сохранявший поразительное спокойствие даже перед лицом смерти и потери еще одного родственника. — За двадцать пять лет он настрадался больше, чем мы все. Думаю, он в своем праве. А если вы переживаете за моральную сторону вопроса и то, как публика воспримет известие о гибели ветерана, то у меня есть для вас загадка. Я крепка, как скала, но рушусь об слово. Что я такое?

— Тишина, — севшим голосом пробормотал Шеридан, упершись затылком о каменную стену. Вопреки желанию, он стал заложником общей тайны. Непонимающе взглянув на союзника, правитель Мели заметил жест Нигмы: тот приложил указательный палец к губам, обещая молчать о произошедшем.

— Мейсон, посмотри на меня, — бастард оказался слишком близко, вызывая мурашки по коже. Не из-за страха, а необходимости признать очевидное. — Ты — муж моей сестры. Она никогда не причиняла мне вред и всегда помогала. Я обязан сделать тоже самое для нее. Эта тварь заслуживает наказания. Когда вы сражались против Гэбриэля Старка, никому в голову не приходило судить его, верно?! Клаус убил его! Но сколько людей пострадали от этого людоеда? Бракены, Блэквуды, Маллистеры — все эти семьи пережили глубокие личные трагедии из-за проклятого чудовища, устроившего бойню. Так чем он лучше? — указав на распростертого на полу аристократа, все еще молящего о пощаде, Освальд не улыбался. — Голодный Волк хотел убить юного Бракена. Этот ублюдок хотел убить Аарона. Так чем он лучше?

— Ничем, — прикрыв глаза, выдавил Талли. Непрошеные слезы полились по щекам, испачкав грязную одежонку сына. Шмыгнув носом, мужчина выпрямился и, сцепив зубы, кивнул. — Дай мне время уйти. — с трудом переступив через бездвижное тело будущего смертника, Хранитель отдал приказ: — Лорд Пайпер, идите за мной. Живо. — выдохнув, Шеридан не стал противиться. Перед его замутненным взором также промелькнули ненавистные образы: страшная улыбка-оскал, огромный шрам на лице, библейские строки и полубезумный смех.

У них не было выбора.

— Хватит, Эдвард, ты же меня не убьешь, — откашлявшись, Корнелий перекатился на больные колени и уперся ладонью в холодный каменный пол. — Вы умело разыграли этот фарс. Теперь посадите меня на корабль и позвольте отплыть в какой-нибудь заморский край. Обещаю, я не вернусь обратно и не потревожу ваш покой. Мне осталось жить не так долго. Вы же не убьете беззащитного старика.

— Это тебе за мою мать, — не мешкая ни секунды, Освальд подскочил к отцу и разрезал горло острым, изогнутым лезвием.

— Убей его, Эдди, — прохрипел Мутон, хватаясь за располосованное горло в попытке остановить столь бурный кровавый поток. — Или он убьет тебя раньше…

— А это за мою мать, — пройдя мимо брата, Загадочник извлек обычный кинжал и вонзил в сердце по самую рукоять. В течении невыносимо долгих секунд рыцарь дергался в предсмертных судорогах и, наконец, избавил мир от своего тягостного присутствия. — Все наконец закончилось. — оттолкнув труп, Эдвард повернулся к брату и улыбнулся, получая ответную реакцию.

Снаружи ревела праздная толпа, до этого собиравшаяся наказать зарвавшегося владыку длительной осадой, но теперь приветствующая его как главного освободителя. Выйдя наружу в сопровождении четверых верных помощников, братья Мутон мгновенно угодили в объятия счастливой матери. Талли был против того, чтобы женщина присутствовала в военном лагере и мешала всем собраться с мыслями. Эмоциональность помогает в разных аспектах жизни, но точно не на поле боя. Однако противостоять материнскому инстинкту в час нужды невозможно. К тому же, королева-мать не покидала сыновей с момента начала годичной войны и до самого финала, переживая все лишения с достоинством. Не стоит недооценивать женскую силу — иногда она может спасти жизни десятков тысяч. Стоя на террасе перед многочисленной толпой, Джерма не скрывала эмоций, благодаря родных за помощь. Мейсон, стараясь не впасть в уныние от свершившегося греха, продемонстрировал верноподданным малыша, подняв того над балюстрадой.

— Что с отцом? — заметив темно-красные пятна, усеявшие доспехи юнцов, леди Талли чуть отодвинулась. Новоявленный лорд Мутон наклонил голову вниз и молчаливо кивнул. — Больше он никого из нас не тронет.

— Господин, — осмелев, Пингвин отставил изуродованную ногу в сторону и поклонился Мейсону. Тот все еще избегал смотреть ему в глаза. Принципиально-благородный рыцарь с кодексом чести. — Мы, как вы помните, договорились о том, что вы наградите моих людей за помощь в вызволении Аарона. Полагаю, обещание в силе? — прежде, чем сын Лукаса успел возразить или раскрыть рот, из бравого отряда спасителей вышел невысокий человек с подчеркнуто надменным выражением лица. Держась прямо, с чуть вздернутым подбородком, он не улыбался и вообще никак не реагировал на происходящее. — Альфред Уэнт. На службе нашей семьи больше двадцати лет. Именно ему отец поручил пробраться в замок и похитить ребенка, но он отказался и пришел к нам с Эдвардом. Благодаря ему мы открыли ворота и впустили всю вашу армию.

— Почему вы отказались исполнить приказ командира?

— Не поймите меня неправильно, милорд, — почтительно склонившись перед грандлордом, Альфред не стал разыгрывать оскорбленную добродетель и перешел на откровенный тон: — Я убивал людей. Не могу сказать, что получал от этого удовольствие, но обязанности кастеляна и гвардейца исполнял неукоснительно. Если бы меня попросили пробраться в Мель и убить вас, я бы не раздумывал. Вы бы уже были мертвы. — Мейсон не особенно удивился. Таких самонадеянных бойцов в Беленоре хватало. — Но похищать невинного ребенка, держать его в подземелье с мешком на голове — это не в моих правилах. Я редко испытываю угрызения совести, но не собираюсь видеть на один дурной сон больше, чем обычно.

— Вы будете произведены в рыцари и я рассмотрю возможность присвоения вам земель или замка, — Уэнт благодарственно кивнул и вернулся обратно в строй. Лучше держать подобных врагов на виду. — Ну а ты, Освальд, будешь узаконен в глазах общества и станешь полноправным Мутоном. В случае, если у твоего брата не будет детей, ты унаследуешь Красный Пруд и будешь им править.

— О, уверяю, Эд с этим прекрасно справится. Мне бы не хотелось лишать его дома или конкурировать за жалкий обтесанный кусок камня, — презрительно выплюнул бастард, поражая сюзерена. Тот ждал ликования по поводу долгожданного триумфа. — Я бы хотел проявить себя на другом поприще. Если… есть такая возможность, то…

— Приношу искренние извинения, — молодой солдат в броне с красной эмалью прервал их беседу. — Я не хотел беспокоить вас и проявлять неуважение, но отец настоял. Он попросил передать вам это. — протянув незапечатанное письмо сюзерену, будущий лорд Блэквуд улыбнулся чуть раздраженному лицу Освальда. — Я писал под его диктовку по понятным причинам. В нем лорд Скотт Блэквуд просит у короля Никлауса Ланнистера найти место при дворе для лорда Мутона.

— Я приложу свои рекомендации и просьбы об узаконивании, — вздохнув, Талли бегло прочитал текст и мысленно усмехнулся. Какая теплая и вместе с тем пафосная декламация, в духе слепца. — Похоже, ты нашел себе хороших друзей, Освальд. Мне будет тебя не хватать.

— Я поблагодарю вашего отца лично, — просияв редчайшей улыбкой, Мутон сжал руку юного Блэквуда и, поклонившись обступившим его вельможам, поспешил обратно в замок. По дороге он чуть не упал, но вовремя схватился за поручни и удержался на единственной здоровой конечности. Ему нужно время и уединение на то, чтобы все осознать. Слезы текли из глаз, когда, запершись в маленькой коморке, он достал тот самый кинжал, подаренный матерью перед смерти. Ручная работа Тирошских мастеров с остатками крови проклятого выродка.

Через пару часов Эдвард обнаружил младшего брата на месте трагедии, где вовсю орудовали пятеро слуг, пытавшихся избавиться от следов преступления. Официальная версия гласила, что лорд Мутон во всем сознался и, попытавшись напасть на ворвавшихся спасителей с клинком, был зарублен. Мало кого интересовала судьба предателя, дезертира и похитителя детей, но если бы вассалы прознали о том, что равный им был тайно казнен, точно подзаборная шавка, они бы занервничали и осуждающе покачали головами. Не потому, что красть чужих отпрысков — правильно и не заслуживает кары, но скорее из чувства солидарности.

Ведь тогда убить можно любого?

— Вот ты где. Я уже обыскался, — весело улыбнувшись, Нигма отворил дверь и вошел внутрь, лишь на середине пути останавливаясь возле деревянного кресла, испачканного кровью. — Наверное, следует перенести зал совета на этаж ниже. И вообще, начать пользоваться свечами. — видя, что Освальд явно не заинтересован в диалоге, Эдвард устало потер переносицу. — Ты чем-то расстроен?

— Пошли вон, — спустя полминуты изрек Пингвин, обращаясь к копошившимся в темноте служанкам. Испуганно дернувшись, они подчинились и стремительно вылетели из комнаты, на ходу извиняясь и потупляя взор. — Все равно это уже никогда не отмоется. Не верится, что мы справились.

— Значит, ты все-таки расстроен…

— Я огорчен, — рассеянно запустив ладонь в темные волосы, бастард прикрыл веки. — Все произошло так быстро. Еще четыре года назад мы друг друга не знали, а сейчас сидим здесь, празднуем победу и ликуем. Я поеду в столицу, ты останешься здесь и будешь поддерживать наследие, а Джерма… она продолжит быть счастливой.

— И что же конкретно тебя смущает? Поездка в столицу за мои деньги?

— Ты помнишь, как мы сидели здесь, в этом зале, четыре года назад? — лицо Эдварда не изменилось. В слабом отблеске огня глаза казались более темными, почти черными. — Когда Джаред меня сильно избил и сломал ногу. Ты помнишь тот день?

— Как вчерашний. Я не выносил слезы с самого детства, но ты заставил меня расчувствоваться. После смерти матери я уже забыл, каково это — сострадать.

* * *

— "Освальд, не слушай других детей. Ты красивый и умный", — всхлипывая, бормотал юноша, до смерти запуганный и одинокий. — "Когда-нибудь ты станешь великим человеком". Она говорила так каждый раз. И теперь только это у меня и осталось — память. И каждое воспоминание, словно колотая рана.

— Этот платок носила при себе моя избранница из заморского края, — достав священную реликвию с неким придыханием, Эд втянул носом до боли знакомый запах. — Все, что от нее осталось. Но когда я смотрю на него, мне не грустно. Знаешь, почему?

— Нет. Я не хочу знать, — огрызнулся Освальд, пытаясь растереть посиневшую конечность. — Твой визит подошел к концу. Убирайся из моей комнаты.

— Мой дорогой брат, для некоторых любовь — источник величайшей силы. Но для таких, как мы, она останется источником величайшей слабости.

— Уходи.

— Лучше не обременять себя. Ты же сам сказал мне однажды: "твоя мать мертва из-за твоей слабости". Осталось лишь признаться, что этой самой слабостью она и была.

— Что ты сказал? — оскалился бастард, смаргивая слезы с искажанного гневом лица. — Мамочка была святой! И она одна обо мне заботилась! А теперь ее нет… у меня ничего не осталось!

— Того, кто всего лишился, невозможно подкупить или запугать, невозможно предать и ранить. Такой человек не повинуется никому. Кроме самого себя, — подойдя ближе, Эдуард наклонился над братом и, с легкой улыбкой, протянул ему причудливый кинжал, изъятый отцом за непослушание незаконнорожденного сына. Хотя он всего лишь защищался, за что и поплатился ногой. — Вот, кого я вижу перед собой прямо сейчас. Свободного человека.

* * *

— Тогда мы поклялись защищать друг друга, при этом оставаясь свободными от слабостей. Сказать проще, чем сделать, но до этого у нас все шло гладко, — придвинув стул, Загадочник сел рядом и исподлобья взглянул на брата. — Что пошло не так? Тебе одолело сожаление? Чувство вины?

— Облегчение, — прошептал Мутон, откидываясь на высокую спинку и выдыхая. — Неверие, что мы все выжили. И обманули половину королевства. Мы чертовы заговорщики и изменники. Нас могут убить. Повесить на стенах замка.

— Если узнают правду, — вздрогнув, братья перевели испуганные взгляды на раскрывшуюся дверь. Им повезло, что внутрь зашел не сердобольный гонец от Мейсона, а всего лишь его супруга. Медленным шагом продвинувшись вглубь зала, она остановилась перед навеки опустевшим креслом и, проведя по нему ногтем, слабо улыбнулась. — Но вы непомерно рискуете, когда обсуждаете свои планы здесь. Слуги могут что-то заподозрить и донести.

— Служители хотели донести совету старейшин Астапора, когда я столкнул их хозяина, того торговца пряностями, с балкона. Но мы успели сбежать раньше ареста и казни, — воспоминания о не самой приятной истории из прошлого вынудило Джерму сглотнуть и повернуться. — Все ради тебя. И, заметь, ничего не изменилось за десятки лет.

— Кроме методов, — опустившись на пустеющий стул, обычно предназначавшийся для приезжих лордов, Талли скрестила руки на груди и задумалась. — Вы собирались убить Мейсона?

— Мы раздумывали над этим вариантом, — честно признался Освальд, ловя на себе пристальный взор сестры. Мужчина лишь пожал плечами и размял шею. — Разумеется, мы бы сначала спросили твоего мнения. Но потом поняли, что это слишком опасно и подозрительно. Более того, он относится к тебе хорошо, насколько я могу судить. И он не предал нас. Это заслуживает пощады.

— Что же, Джареду определенно повезло меньше. Верно, Эдвард? — Нигма загадочно улыбнулся. — С вами лучше жить в мире.

— Я могу начать и окончить войну. Я могу даровать великую силу или оставить без всякой. Я могу родиться за миг, но ничто не сможет меня удержать. What am I?

— Любовь, — видя замешательство Джерманотты, Освальд пришел ей на помощь. — С нами лучше жить в мире, Джерма. Мы — семья. Так было и будет всегда.

---

Примечания:

Да, персонажи беспардонно украдены из недавно просмотренного автором сериала "Готэм". Но Клаус и Элайджи Ланнистеры никого не смущают? Значит, и Освальд Мутон тоже не станет. В следующей главе будет задействован мой личный фаворит — Джером Валеска a.k.a. Йен Галлагер. Следите за обновлениями!

Примечания:

Глава далась мне тяжело ввиду определенных житейских событий. Но мне не в первый раз доводится писать что-то под впечатлением. Следующая история будет рассказана про не менее интересного персонажа, вдохновившего меня переписать его историю после просмотра великолепного сериала "Сыны Анархии". Кто тут еще скучает по Джексону?

---

Смерть улыбается нам, и все, что мы можем сделать — это улыбнуться в ответ

(Марк Аврелий).

Grandson — Blood // Water.

Hasley — Control (Male version).

Call me Karizma — Monster.

Sun Kil Moon — Alesund.

Пережив опаснейший шторм, бушевавший над Рубиновым морем несколько дней, небольшое судно начало медленно преодолевать все препятствия на пути к одному из величайших заморских городов. Волантис. Пристанище рабовладельцев, невольников и таинственных жрецов сомнительных культов с жертвоприношением. Дикие края, непригодные для обычных христианских рыцарей, собравшихся отыскать среди разношерстного сброда одного важного человека. Обнаружить в огромном пестром граде, усеянном высокими холмами с крепостными стенами и цветными башнями, исчезнувшего без вести лорда, не представлялось возможным. Отовсюду поступали противоречивые сведения, явно не способствующие продвижению в поисках. Нанимать отдельную группу людей или доносчиков — едва ли разумное решение, поскольку вероятность ошибки до абсурдного велика. Прошло около четверти века с тех пор, как печально известный лорд Свифт нанял экипаж с кораблем и скрылся в бескрайнем синем море, стараясь забыть о прошлых прегрешениях. Его ожидала петля или линчевание за измену королевскому дому. Можно было простить любой проступок — в конце концов, сколько рыцарских домов воевали за Таргариенов и получили помилование — но он состоял в родственных отношениях с правящим домом Ланнистеров и посмел пасть так низко, чтобы нарушить главный обет: никогда не идти против семьи.

Поэтому он бежал быстро и без оглядки, бросив в крепости фамильный клинок и перепуганных слуг.

Наследников не осталось, передать имения некому. Долгое время род Свифтов считался прерванным и погребенным в анналах истории. Пока странные донесения из-за моря не достигли количества, потребовавшего личного внимания новоявленного государя. Отчаянно пытаясь бороться с вымиранием Беленорских кланов, Никлаус ухватился за неконтролируемый поток писем со скудными известиями, словно за одинокую лодочку в бурном потоке. Вельможи предупреждали, что тот человек уже давно мертв: либо действительно почил в чужеземной могиле, либо назвался другим именем и затерялся. Попытка восстановить доброе имя предателя ничем хорошим не увенчается, кроме как разборками, конфликтами и пререканиями, если не убийствами. Но ситуация была критическая — бойня с Волком унесла жизни почти всех ветеранов и положила конец трем семьям. Конечно, наследники имелись у многих: не менее достойные, навоевавшиеся с погаными нехристями, но уставшие и сильно занятые восстановлением полуразрушенных замков. Необходимо поднять боевой дух товарищей и показать, что заново отстроенная столица принимает всех желающих, включая дезертиров и беженцев. К черту старые разногласия из-за партий и сторон — больше никаких гражданских войн не случится. Небо над Беленором останется незапятнанным смрадной кровавой копотью.

План считался провальным в узких кругах, несмотря на то что Верховными протекторами по большей части являлись ближайшими друзьями Клауса и не собирались создавать проблемы. Пока что. Стоит кому-нибудь вспомнить о погибшем родственнике, и хрупкий баланс сил нарушится, ввергая чертову страну в очередной хаос. И улицы зальет свежая кровь, и восстанут мертвецы из пепла и превратятся в ангелов смерти. Дабы избежать столь непривлекательных библейских сюжетов, государь принялся разыскивать алчущих возродить собственные уничтоженные кланы или создать новые. Желающие появились не сразу: как ни странно, первым об успехе доложил Кол, поведавший в письме длинную и занятную историю про лучника-ветерана с коровьим ранчо. Ничуть не удивившись, король огласил о решении начать масштабную кампанию по розыску пропавших аристократов, которым вернут или отдадут во владение заброшенные цитадели, финансируя их реставрацию. Впоследствии лорд Талли прислал в отстроенную столицу некоего бастарда с просьбой узаконить его и даровать любое место при дворе, и парочку претендентов на рыцарские титулы. Наслаждаясь удачным исходом необычной затеи, венценосец не смог проигнорировать многочисленные извещения об обнаруженном Свифте.

Или его призраке.

Сначала новоявленный глава дома Престеров, спасший принцу Колемону жизнь, поведал о бывшем сюзерене, впрочем, ставя под сомнение факт, что тот остался в живых. Скорее всего, речь могла идти о подражатели, укравшем чужую фамилию, или об отпрысках. Последний вариант порадовал бы всех куда больше, чем наличие беглеца-отступника в стенах его отца, героически сражавшегося с врагами будущего правителя Беленора. Каким неуважением повеет из столицы, если сановникам придется с вымученной улыбкой делить стол с обыкновенным дезертиром. Пойдут недовольные шепотки и все может окончиться плачевно. Но пока это лишь философские рассуждения о пустом. Найти бежавшего солдата, не желавшего быть покаранным, не так просто. Тем не менее, полученное через два месяца письмо от Мозера дало подсказу в виде прозаичного названия — Волантис. Едва не бросив все дела, Клаус хотел возглавить экспедицию лично, но настойчивые уговоры окружения убедили его остаться. Тогда специальным указом была организована дипломатическая поисковая миссия.

В нее вошли Элайджа, вызвавшийся добровольцем, сир Рагнар, прекрасно помнивший лицо Свифта, и дядя Ренси, разбирающийся в традициях заморских государств и морском деле. Из трех посланцев лишь двое застали пышущего здоровьем юнца, неожиданно оказавшегося позорным предателем, но младший Лев не мог доверить такую важную миссию вспыльчивому островитянину и бывшему рабу, воскресшему из мертвых после долгих лет семейного забвения. Так они втроем отплыли из нелепой бухточки неподалеку от недостроенного порта, облагороженного каменной кладкой и ступенями. Но пока рано было требовать сносных построек для разгрузок и погрузок товара — на пригорках только-только начали обрисовываться огромные стены с красноватым отливом. Их очертания до сих пор виднелись прямо за легкой туманной завесой, опустившейся на море.

— Поверить не могу, что ты знал моих младших братьев, — поправляя корабельную оснастку, Рагнар с усилием подавил вздох усталости и опустился на борт. Вода мутноватая, не позволяющая разглядеть всесильные морские пучины. Неприятное зрелище. — Увлекательное путешествие получилось, да?

— Если бы знал, что они собираются разгромить ваш дом, то задержался бы подольше и предотвратил катастрофу, — стоя за штурвалом, Ренси внимательно следил за неспокойными водами, бушующими в голубоватых небесных разрезах. Через пару дней они доберутся до пункта назначения и исполнят свой долг. Или же сообщат печальную весть. — Почему ты отказался отремонтировать цитадель? И вернуться на родину?

— Полагаю, мой отъезд — лишь вопрос времени, — пробурчал Грейджой, ослабляя потертые кожаные ремешки, закрепляющие специальный механизм на левой культе. Следовало заказать новую. Или же избавиться от старой. — После того, как я буквально гонял нынешнего государя по всему Беленору, я уже не могу рассчитывать на пост лорда-командующего.

— Наш отец итак намеревался снять тебя с должности в ближайшие пару лет, — признался Элайджа, чуть улыбаясь уголком губ от приятных воспоминаний. До непрекращающихся метаний, до грехопадений и полубезумных пастырей. — Сначала рассматривались кандидатуры Мозера, потом Дилана, и каких-то северян — не помню точно. Потребность отпала ввиду скоропостижной кончины Майкла. Мой брат хотел предложить данный пост Колу, но тот недавно прислал письмо с отказом. А пока сир Мандерли чудесно справляется. Нареканий нет.

— То есть, вы не доверитесь человеку на службе вашего отца, но вот союзнику Волка — запросто? — не испытывая ни малейшего желания затевать ссоры, дядя все же не удержался от язвительности. — Вот чего никогда не пойму насчет нового поколения — так это странной привязанности к врагам.

— Как десница, я понимаю, кто из приближенных к трону, скажем так, более ненадежен. Но решение остается за Его величеством, — пожав плечами, Благородный Лев вернулся к изучению разложенной на столе карте. По скромным подсчетам, трех дней с лихвой хватит для покрытий расстояний до этой чертовой жемчужины у моря. — Когда в последний раз вы с ним виделись? Лет двадцать пять назад?

— Джонатан — так зовут того, кого мы ищем, — впал в отчаяние после смерти младшего брата в битве за какую-то незначительную крепость. Или существенную — я уже не помню, но там мы убили одного из королевских гвардейцев. Я получил серьезное ранение и не вставал с постели. Майкл заботился обо мне, мы были в хороших отношениях, — прикрыв зеленоватые глаза, Ланнистер вздохнул. Пережить столько лишений, пройти тернистый адовый путь, чтобы воссоединиться с семьей и под конец узнать о смерти единственного любимого человека. — И никому дела не было до какого-то младшего сына, хотя Ругон его любил гораздо больше. Они были похожи как две капли воды, оба такие серьезные и вечно молчаливые. А вот Джонатан отличался от клана: вечно попадал в какие-то истории, много пил и постоянно ввязывался в драки в борделях и трактирах. Как ни странно, брата он сильно любил и не смог смириться с потерей. Он уже тогда ставил под сомнения приказы вашего отца, но дошел с нами до столицы и помог разгромить поганых Таргариенов. Позднее выяснилось, что Ругон погиб во время осады крепости, оставив нелюбимого сына за главного. Пару лет он занимал пост в совете государя, однако с каждым днем становился все более невыносимым. Попойки участились, как и драки. Теперь с вельможами и рыцарями. Но окончания истории я не знаю.

— Ты уже отправился в свое затянувшееся кругосветное путешествие, — усмехнулся Кракен, откидывая взмокшие пряди седых волос с лица ради распития благородного напитка из бурдюка. — А сукин сын узнал про восстание моих братьев и решил подсобить им в таком рискованном предприятии. Он выкрал из колыбели одного из принцев и попытался переправить по потайным туннелям Красной твердыни каким-то незримым антимонархическим собраниям. Или еще каким-то сепаратистам. В общем, привел в ярость Майкла, потребовавшего дядину голову. К счастью, малыша Клауса спас Валькур, после чего получил плащ гвардейца и рыцарский титул, а Джонатан сбежал и больше не появлялся. Мы отследили весь его путь, затерявшийся где-то в заморских регионах.

— Значит, мы собираемся обелить доброе имя похитителя младенцев, — подметил Элайджа, доставая из лежавших рядом ножен огромный клинок, инкрустированный сине-желтыми камнями. — Вернуть ему ценную вещь и пригласить возвратиться домой как ни в чем не бывало.

— Я предупреждал Никлауса, что он выбрал не того персонажа для укрепления королевства, — Ренси отличался поразительной деликатностью, не растерявшейся за годы рабства, бойцовых ям и побегов с одного острова на другой. — Но он меня не послушал. Велел хотя бы попытаться.

— Джонатан наверняка сдох в какой-нибудь канаве. Его могли убить собутыльники или обманутые им же товарищи, — прорычал Рагнар, пренебрегающий правилами вежливости. — Поэтому будет гораздо проще отыскать изъеденный червями труп и какого-нибудь хиленького бастарда. В крайнем случае у нас будет увеселительная прогулка.

Капитан одного из встречных судов не обманул — в Волантисе царила атмосфера неспокойствия. Что-то поменялось во внутреннем устройстве городка, спровоцировав недовольство граждан. Кажется, у них умер представитель власти или одной из главенствующих партий, отчего вторая пришла в легкую эйфорию и захватила власть. Но подробностей никто не знал. Тем не менее, подобные известия вряд ли могли порадовать неискушенных путешественников, предполагавших нанести визит властителям и официально расспросить местных жителей, дабы не вызвать чьего-либо недовольства. Практичный план начинал приходить в негодность и окончательно рассыпался при виде уходившего на дно судна с обгоревшими мачтами, прямо возле пристани. Накренившись вбок, оно тонуло в вязкой всепоглощающей бездне. Крайне непривлекательное зрелище. Особенно в ненастную погоду, рискующую сорвать паруса и повредить бушприты. С трудом совершив маневр по обходу выжженного утопленника, капитан Грейджой подал сигнал матросам готовиться в швартовке. Благо, после установления дружеских отношений Беленора и чреды невольничьих городов, получать особые разрешения на заход в порт не требовалось. Стоило поблагодарить Майкла Первого, озаботившегося внешней политикой прежде внутренней.

— Мы будем пользоваться вымышленными именами? — поинтересовался Рагнар, наблюдая за легким волнением на берегу. Скрывать страну отбытия не имело смысла, так как на парусах виднелся яркий золотистый лев с раскрытой пастью и когтистыми лапами, но раскрывать личности их не мог обязать даже сам правитель. — У меня есть пару кличек на крайний случай. Могу одолжить вам одну из своих. Или проявите фантазию? Как насчет Тьерса Таргариена? Не думаю, что кто-то догадается.

— Твое остроумие не ведает границ, сир, — с усмешкой изрек Элайджа, направив подзорную трубу на возвышающиеся над городскими трущобами черные стены. — Видимо, отец не лишал тебя поста так долго, чтобы подольше им насладиться. Останемся при своих именах, данных с рождения. Никто не против? — члены спасительной миссии покачали головой. — Мы здесь с официальным поручением и лучше не выходить за его рамки.

— Подходим к причалу, — проворчал недовольный одинокорожденный, спускаясь на главную палубу. — Быстрее там! — сделав необходимые приготовления, команда позволила судну причалить без каких-либо осложнений. — Эй там, на земле! Принимай союзников! — прокричал довольный капитан прямо с борта, победоносно выпячивая грудь. — Они какие-то встревоженные. Совсем не радостные.

— А чему им радоваться? Виду какого-то седеющего обрюзгшего корсара с королевскими бумагами? — сыронизировал Ренси, стараясь не подать виду и не нахмуриться от непонимания столь странного поведения береговой охраны. — Что они кричат?

— Уходите! Забаррикадируйтесь! — обрывки фраз терялись в усиливающихся ветрах. Не зная, на каком языке подавать сигнал бедствия, люди оживленно махали руками. — Владыка идет! Уходите! Один из владык здесь!

— Ненавижу иноземцев, — фыркнул Рагнар, не без удивления следя за тем, как группа незнакомцев в темных плащах, волочащихся по пирсу, наводит панику на местных жителей и заставляет валиться на колени, вжиматься в пол или прыгать в воду. — Какого черта происходит? У вас там все хорошо? — ему в голову пришла идея о насильственном захвате власти в Волантисе — но их агент предупреждал, что все относительно спокойно. Неужели за месяц обстановка сильно обострилась? — Кто вы такие? Я не жду никаких гостей, кроме начальника охраны. Или самого короля!

— С кем ты разговариваешь? — высунув голову, Лев заприметил десять человек, двигающихся по мосту в их направлении. Остановившись в паре десятков метров, они словно оценивали корабль, но молча, обмениваясь легкими кивками или неопределенными жестами. — Это что, местное братство?

— Приветствую вас! Я — владыка Морро, — один из красующихся носителей плащей нарушил строй, не расставаясь с самодовольной улыбкой и показательной вежливостью. Отвесив изящный поклон, без преувеличения достойный столичного вельможи, мужчина выпрямился. — Сколько у вас там людей? Разрешите подняться на борт и осмотреться?

— Вы не похожи на берегового смотрителя, — констатировал Ренси, разглядывая наглецов, вторгшихся в их личное пространство и угрожающих сорвать миссию. — Пожалуй, мы откажемся от свиданий. Не воспринимайте на свой счет.

— Разумеется, — оживленно закивав, Морро все равно подошел ближе и поднял голову, ловя взгляды недовольных моряков. — Возможно, мы не с того начали. Я ведь представился, предложил помощь с ревизией судна, задал весьма невинные вопросы, а взамен получил грубые обвинения? Невежливо. Так принято общаться в Беленоре? — отсутствие ярко выраженного акцента могло свидетельствовать о том, что лидер группы родился в другом месте. — Давайте попробуем снова. Я хочу помочь. И, Баал свидетель, я ненавижу получать отказы. За скромную мзду вы можете решить любые проблемы. Это первый совет.

— Мы раньше не встречались, приятель? — хаотично разросшиеся седые брови пирата поползли вверх в попытке вспомнить столь непритягательное лицо, покрытое легкими шрамами и морщинами, явно затерявшихся в темно-коричневой щетине. — Знакомый профиль.

— Я в какой-то мере человек с именем, — разведя руками, владыка зацепился взглядом за помпезный клинок, вдетый в ножны высокомерного мальчишки. — Ручная работа? Редкая сталь? Таких мечей не так много осталось в нашем мире. Думаю, на деньги от его продажи можно было бы купить еще пару кораблей.

— Мое имя — Элайджа Ланнистер, — прервав пространные размышления налетчиков, десница короля вздохнул и, спустившись на середину трапа, кивнув. — Я занимаю пост советника государя Никлауса в Беленоре. И приехал сюда по его поручению. Раз вы жаждете помочь, то, за достойную оплату, мне бы хотелось получить ответ всего на один вопрос. — швырнув золотую монету, юноша не сомневался, что собеседник ее поймает и поднимет ввысь. — Скажи. Ты не слышал про лорда Джонатана Свифта? Или кого-нибудь с таким именем? Если да, то подскажи, где его можно найти?

Меньше всего ожидая получить ценную информацию, Цербер был шокирован реакцией разбойника: оторвавшись от созерцания монеты, тот как-то странно улыбнулся, после чего зашелся безудержным адским хохотом, прорезавшим шквалы и огласившим пирс. Так продолжалось около минуты. Абсурд затягивался. Гнетущее впечатление усиливалось безмолвные фигурами, выстроившимися позади без признаков заинтересованности в творившемся безумии.

Истерика не заканчивалась, перерастая в откровенное помешательство.

— Так вы ничего не знаете? — сквозь приступы неконтролируемого хохота прошептал Морро. Одними потрескавшимися губами, растянутыми в усмешке. — Спросите короля Алсида.

Наклонив голову в непонимающем жесте, Элайджа хотел раскрыть рот и рискнуть задать второй вопрос, но был перебит бесцеремонными окриками стражи, выскочившей из-за углового каменного здания. Ринувшись в направлении прибывшего корабля, они собирались нагнать грабителей и дать им отпор. Как бы там ни было, владыка не стал испытывать удачу и, улыбнувшись, вновь поклонился, чуть небрежнее, чем обычно, а затем развернулся и кинулся прочь вместе с когортой соратников. Видимо, они хорошо ориентировались в улицах и закоулках, поскольку скрылись за ближайшим поворотом в мгновение ока. Вся толпа, утяжеленная плащами, оказалась проворнее стражников в легких доспехах с палицами наперевес.

— God damn! Again! — выругался запыхавшийся солдат в черной нагрудной пластине, выделяющей его среди таких же выдохшихся защитников города. На смуглой коже проступали капли пота, хотя дикие ветра угрожали сорвать паруса и унести в безбрежное море. — Someday we will catch that smug bastard and behead him with all his… *

— Прошу прощения! — оборвав блистательную экспрессивную речь начальника, Элайджа приветливо закивал, будто прибыл в гости к старому другу, которого не видел годами. Протянув удивленному и обозленному иностранцу бумагу, он по привычке поправил мешавшие темно-каштановые волосы, хотя состриг длинные пряди пару недель назад. — Мы прибыли с поручением от короля Никлауса Первого, правителя Беленора, и хотели бы получить разрешение на пребывание в вашем городе.

— Mierda! — проскрежетал караульный, покусывая губы и просматривая бумаги. — Я плохо говорить на вашем языке, но печать львов настоящая. Обыскивать судно будем? **

— Как пожелаете. Думаю, лишним не будет, — мужчина хмыкнул и кивком головы указал своим людям на пришвартованный корабль. — Не возражаете, если мы осмотримся? Капитан Грейджой останется. И окажет вам содействие.

— Без разрешения великого короля Алсида нельзя покидать… — звонкая золотая монета упала в массивную ладонь говорившего, вынудив того задумчиво прикусить губу и отвернуться. — Я выдать их вашему капитану, а вы сбежать без них. Но не попадаться городской страже!

— Deal, — отблагодарив понимающего стражника второй монеткой, Лев подозвал дядю и направился к черте города, по каким-то причинам не отгороженной от морских просторов стенами или башнями. Волантис полагался на свои надежные связи с другими заморскими державами и огромную крепость на вершине холма. — Найдешь их, следопыт? — старший Ланнистер поправил черный кожаный кафтан с причудливыми пуговицами и поморщился, словно принюхиваясь к отвратным городским запахам. — Следовало одолжить у брата собаку?

— Вряд ли она найдет дорогу к рынку так же быстро, как я, — фыркнул Ренси, осматривая разрушенные строения, теснившие заново отстроенные домишки с овальными окнами. Оттуда регулярно пытались вылить помои, однако сидевшим на ступеньках детишкам в изорванных платьях, похоже, нравилось месить чужие отходы. — Там мы справимся у торговцев насчет нашего визитера. Только разговаривать буду я, а расплачиваться — ты. И желательно серебром. Ты сильно похож на избалованного вельможу с тюками золота за пазухой — тебе не станут поверять городские легенды и тайны.

— Мы же прибыли с официальным королевским поручением! — пробормотал Элайджа скорее самому себе. Проведя несколько месяцев в одной из отдаленных деревушек, в рубище нищего крестьянина, вынужденного скрываться от родного отца, он чудесно понимал, что чувствуют эти люди. — Капюшона у тебя, конечно же, нет?

— Он так сильно необходим на море? — насмешливо вопрошал боец, за годы рабства превратившийся из благовоспитанного юнца в истинного карателя неугодных. — Держись на расстоянии. Так у местных возникнет ощущение, что я привез тебя сюда для развлечений. И они подыграют.

Повстречавшись в одном из переулков с вооруженными людьми в рваных рубахах, предвкушающих легкую добычу, Ренси улыбчиво откинул край кафтана, дабы оголить золотистое навершие шпаги на ремне. Данный жест довольно быстро разрешил не озвученные претензии и освободил проход. Пару минут поблуждав в неблагополучных кварталах, облепленных грязью и многолетней копотью, семья лихих поисковиков добралась до жалкого подобия площади с потрескавшейся плиткой. Деревянные прилавки, обосновавшиеся на разбитых узорах, изобиловали продуктами, странными предметами, с чьим назначением не могли разобраться сами торговцы, и великим множеством ярких тканей. Пару искусных работ привлекли внимание десницы, но он напомнил себе, что приехал сюда ради поимки очередного взбунтовавшегося родича.

Расточительство законного выходного.

Замешкавшись на подступах к площади, путешественники приметили оголенные тела, болтающиеся на веревках, прикрепленных к потрескавшимся башням. Изодранную плоть выхватывали вороны, не реагируя на снующих по земле детей, швыряющих в птиц камни. Отлетая в сторону, падальщики пару секунд кружили в небе, а потом возвращались к истерзанной жертве, выклевывая глазницы и кишки. Не успев добраться до брюшной полости, они предоставляли приезжим возможность увидеть букву “J”, вырезанную заостренным лезвием на коже. Элайджа предпочел игнорировать приступ тошноты — за время войны приходилось повидать немало адских зверств.

— Малыш, яблоки твоего отца свежие? — грязный мальчишка поднял огромные глаза наверх, глядя на высокого мужчину, державшего между пальцев сверкающую серебряную монетку. Кивнув, он сразу же получил ее и припрятал в глубокий карман. — Славно, я возьму одно. — подобрав с полки красный сочный фрукт, Лев впился в него зубами и посмаковал. — А сведения у тебя самые свежие? — не совсем поняв суть вопроса, ребенок пожал плечами, но оживился при виде второго серебряного. — Где я мог бы найти владыку Морро?

— Допрашивать детей? Как благоразумно, — скептически настроенный советник нетерпеливо сменил одну ногу другой, опираясь плечом о прилавок. — Зачем мы вообще его ищем? Нас интересует совсем иной человек, а не какой-то разбойник.

— Ты слышал, как он отреагировал на твой вопрос? Он явно что-то скрывает, — протянув малышу еще серебра, Ренси добился желаемого: тот подскочил и побежал вглубь площади, призывая лордов идти за собой. — Чутье редко меня подводит. Мне кажется, этот парень поможет напасть на след. — они не отставали от пронырливого проводника, то теряющегося в лабиринте стен, то выныривающего из-под покатых крыш.

Их погоня окончилась через пять минут беспрерывного бега. Замерев на подступах к холму, мальчик указал пальцем на небольшую каменную постройку с черными стенами, напоминающими замок. Но массивные дубовые двери привлекали больше внимания, чем вся остальная часть. На них виднелась каменная козлиная голова с высокими рогами и бородкой. Дверной молоток заменяли кольца в виде странного символа, напоминающего пятиугольник. Только с дополнительными линиями. Последние сомнения развеялись — их привели к храму последователей иного божества, отличного от Христа. Что же, в заморских краях с лояльностью относились к чужим религиям, но в Беленоре строение предали бы огню в считанные секунды и разместили крест над горстью пепла. Прорывающееся сквозь облака хилое солнце отчаянно старалось дотянуться лучами до мрачных уголков храма, но лишь подсветило убогих карикатурных монстров, охраняющих паперть.

— Эй! — заметив мужчину, пошатывающегося возле храмовой стены и упирающегося ладонью в серый гладкий камень, Ланнистер-старший сократил между ними дистанцию и вытащил монетку. Пьянчуга, казалось, не особенно заинтересовался деньгами, а вперился ясными голубыми глазами в чужой лик. — Где я мог бы найти владыку Морро?

— А что у тебя за дело к Морро? — облокотившись о стену для равновесия, незнакомец откинул голову на спасительно холодный булыжник и, расправившись с завязками на плаще, достал мех с вином. На протяжении минуты он поглощал жидкость, позволяя ей стекать по неряшливой седой бороде с чуть заметными рыжими волосками. — Он вроде бы никого не ждал.

— А ты его личный секретарь? Еще и говоришь на общем языке? — хмыкнул Ренси, осторожно изучая подвыпившего иностранца с выпирающим брюхом, грязными волосами до плеч и легким прищуром, собирающим сеточку морщин под глазами. — Удивительно для обыкновенного бражника. У нас есть одно незаконченное дело с твоим господином. Полагаю, он внутри?

— Я тебя знаю, — внезапно тон безымянного привратника изменился, стал более вменяемым. — Видел пару раз в бойцовых ямах. Ты — Чемпион?

— Был им когда-то, — болезненные воспоминания никак не отразились на лице бывшего раба. — Ты на меня ставил? — собеседник заинтригованно кивнул. — Я ни разу не проиграл, поэтому деньги тебе не нужны. — спрятав серебряный обратно в карман, Лев прошел мимо оторопевшего пьяницы и отворил дубовые двери, потянув за необычные кольца. — Внутри все не так плохо, как могло быть. Иди сюда.

— Если не принимать во внимание трупы с той пресловутой буквой, развешанные по всей стене храма, — тяжело вздохнув, Элайджа осмотрелся: действительно, внутреннее убранство святилища ничем не отличалось от христианских церквей. За исключением бронзовой фигурки человекоподобного козла с раскрытой пастью, держащего в руках книгу с текстом на непонятном языке. Святой покровитель их маленького убежища. — Давай присядем и отдохнем. Пробежка по экзотическим улицам, увешанным трупами, меня утомила. Без лошадей тяжело.

— Сколько тебе лет? Пятьдесят? — подтрунивал дядя, опускаясь на крепкую лавку и складывая руки в молитвенном жесте. — Как думаешь, не грешно молиться чужому богу?

— Молиться никогда не грешно, — вздрогнув, оба лорда повернулись в сторону алтаря, откуда вышел высокий мальчик двадцати лет, недоверчиво оглядывающийся. На руке у него болталось деревянное распятие с бусинками, опутавшее запястье, словно змея. — Извините, если помешал. Тут крайне редко кто-то бывает. Я не привык.

— Нет, вы нас простите, меня зашли без приглашения, — десница поднялся и кивнул в знак уважения, получив взамен аналогичный жест вежливости. — Мы ищем одного человек. Он мой родственник. — неожиданная откровенность удивила самого говорившего, но он не стал обрывать себя, так как явная заинтересованность мелькнула во взгляде юноши, присевшего рядом и смиренно опустившего глаза. Он сжимал огрубевшими пальцами четки и часто моргал. — Джонатан Свифт. Не слышали о таком?

— Я не был с ним близком знаком, но он умер у меня на руках, — чутье принца не подвело — они напали на след, чтобы оборвать последнюю нить. Незнакомец говорил искренне, смаргивая лишние слезы. Проведя ладонью по рыжим вьющимся волосам, он тяжело вздохнул. — Мне очень жаль. Если бы я… все могло бы быть по-другому. — отчетливая помесь иностранного и беленорского акцентов придало огорченному мальчику образ трагичной обреченности.

— Все хорошо. Значит, такова судьба, — успокаивающе положив руку на чужое плечо, Элайджа грустно улыбнулся. С таким чувствительным юнцом ему еще не доводилось встречаться: переживать смерть другого человека так глубоко — это большая редкость на грани религиозного чуда. — Я уверен, он был хорошим человеком. Но в любом случае спасибо за попытку помочь.

Поднявшись со скамьи, Ланнистер поклонился на прощание и направился к выходу из храма. Какой-то незнакомый голос в недрах подсознания настойчиво требовал внимания и бил тревогу. Все просто не может так быстро закончиться.

Что-то не так.

— Элайджа! — словно подтверждая смутные догадки принца, Рагнар едва не вышиб двери святилища с секирой наперевес. Отдышавшись, он выпрямился и схватил соратника под локоть лихорадочным движением. — Я узнал того человека! Его зовут Морро Веларион! — подкравшись из-за скрытого в тени прохода через клирос, вышеупомянутый разбойник потянул на себя распахнувшиеся створки двери, демонстративно перекрывая путь к отступлению. — А вон там — Харви Волмарк! Мой бывший вассал! Они оба бежали из страны после победы твоего отца! — улыбнувшийся пьяница, опершийся на дверь, салютовал присутствующим бурдюком.

— Что вы здесь делаете, милорды? — осмотревшись, Ланнистер заметил скопление людей на балконе второго этажа и лестницах. Их окружили. Но отвечать на вопросы никто не собирался, храня гнетущее молчание с улыбкой на устах. Через невыносимо долгую минуту ожидания наконец раздался странно-приглушенный смех, все нарастающий и нарастающий. В конце он превратился в неконтролируемый хохот, захлебывающийся, безумный, прерывистый и чуть надрывный.

— Джонатан Свифт был хорошим человеком? Серьезно? — медленно обернувшись, Элайджа впервые в жизни поразился невероятной человеческой метаморфозе, произошедшей за считанные секунды: глаза юноши, до того лучившиеся светом и наивным добром, превратились в расширенные воронки блеклого зеленого цвета с вкраплением черноты. Лицо заметно вытянулось, приобрело нездоровый бледный оттенок и стало хищным. Или во всем была повинна демоническая усмешка от уха до уха, тронувшая некогда трясущиеся губы. Прическа сильно растрепалась, в результате чего рыжая прядь упала на лоб, переместившись на уродливый шрам на щеке. Десница не успел раскрыть рот, так как загадочный мальчишка запрыгнул на скамью и широко расставил руки. — Дамы и господа! Позвольте представиться! Джеремая Валеска. Король Волантиса! — он поклонился с особым изяществом. — Сын вашего покорного слуги. — шокированные Ланнистеры синхронно отступили назад, не осознавая, что происходит. Видимо, это не смутило блистательного скомороха. — Джонатан мертв. Да здравствую я!

— Твою же гребаную мать, — прорычал Кракен, сжимая оружие в здоровой руке и глядя на очередного полоумного выродка, решившего сыграть в игру. — Во что нас опять втянул твой брат?

— Значит, ты — святой Иеремия из Иерихона? — оправившись от удивления, Цербер дипломатическим путем попытался наладить контакт с предполагаемым врагом, при этом соблюдая осторожность.

— Слышал обо мне?

— Видел твои художества на стенах города. Ты развесил оголенные трупы и вырезал на животах свои инициалы? — единственное, чего не терпел Лев — бессмысленной жестокости. В данном случае был яркий пример изощренной пытки. — И давно ты этим занимаешься?

— Ношу собственное имя? С рождения, — спрыгнув на гладкий каменный пол, Джеремая подошел чуть ближе, все еще продолжая широко улыбаться. Он был выше и значительно опаснее любого в храме. — Я слышал о ваших подвигах. Там, за морем. Но, признаться, когда мне сообщили, что Ланнистеры здесь, в моем городе, я ожидал встретить кого-то более… — он провел языком по губам в поисках подходящего слова. — Безумного. Но…

— Что случилось с Джонатаном?

— С каким именно? Который жив или который уже умер? — тихо рассмеявшись, Валеска вытер красные глаза, пренебрежительно смахнув наигранные слезы, и размял шею. — Знаешь, ничего заразительнее смеха не существует. Тоже самое я сказал…

— Послушай, Джеремая, — перебил Элайджа, прикрывая веки в попытке не поддаться гневу. — Слышал, что я сказал ранее? Джонатан приходился мне родственником. Он сын отца моей бабушки. Тот погиб на войне, но одному из его детей удалось выжить и бежать за море. Если ты и вправду его сын, то мы с тобой — родня.

— Какая сложная родословная. Впрочем, всем надо с чего-то начинать, верно? — широко улыбнувшись присутствующим и наклонив голову, самопровозглашенный король показался еще более порочным. Лишенным сострадания. — И чего же ты хочешь?

— Узнать, что произошло с твоим отцом. И исходя из полученной информации вернуть тебя домой. Я получил приказ от своего брата-короля разузнать, что случилось с твоей семьей, и я обязан выяснить все детали, так что…

— О, вижу, ты по многому будешь скучать, когда окажешься мертвым, — непонятное построение фразы смутило больше, чем сама угроза. Нахмурившись, Ланнистер одновременно желал спровоцировать неуравновешенного фанатика и свести конфликт к словесному обмену любезностями. Увы, решение снова приняли за него: Валеска резко наскочил на Льва и толкнул в грудь, спрятанную под железной кирасой с изображением креста, отчего советник потерял равновесие и выбил собой чертовы двери, любезно освобожденные от расступившихся надзирателей. Выпав наружу, рыцарь повертел головой и приподнялся на локтях, однако был схвачен за плечо и скинут с лестницы. — Perfect. — взрыв хохота стал привычно невыносимым. — Лучшая шутка, какую я слышал! Я — родственник Ланнистеров! Я Лев! — оглушительный сумбурный смех товарищей сопровождал каждое слово их предводителя.

— Вообще-то, в гербе твоего отца красовался синий петух, но я бы тоже выбрал льва, — рявкнул Рагнар, наклоняя голову вбок в ожидании взрыва, но тот не последовал: его просто огрели по лицу кулаком и, уложив на пол, нанесли пару ударов острыми сапогами. — Твою мать…

— Эти люди заявились в мой город, в обитель священного Баала, — избавившись от скучающего вида, с которым он выслушивал эскападу островитянина, Джеремая спустился на пару ступенек вниз. — И посмели сказать, что Джонатан был чудесным человеком! А вот это была худшая шутка. — на сей раз никто не рассмеялся. — А я не люблю плохих шуток. Поднимайся. Покажи, на что ты способен. — сняв с широких плеч массивный плащ, все время прикрывающий туловище, Валеска явил противнику свой внушительный набор метательных ножей, покоившихся в многочисленных ножнах на кожаном поясе с вырезанными на нем каббалистическими символами. — Хочешь знать, откуда у меня этот шрам?

— Нам не нужно этого делать, — впечатленный арсеналом соперника, Лев все равно не верил в победу обезумевшего юнца — тот слишком часто красовался, пряча неуверенность в смеющихся глазах. — Не хочу калечить тебя. Давай поговорим.

— Разговоры — это скучно. Я обожаю пустую болтовню, но лишь в том случае, если меня не обрывают на полуслове! — прокричал раздраженный Джеремая, прикусив и без того пунцовую губу до крови. — Так ты хочешь узнать про мой шрам? — поднявшись на ноги, Элайджа отскочил в сторону и достал из ножен огромный клинок, вызывая широкую улыбку на устах артиста. Но он не предпринимал никаких попыток атаковать, продолжая водить пальцем по уродливому крестообразному рубцу. — Джонатан постарался. — не сумев скрыть удивление, десница приоткрыл рот. — Что такое? Он все еще хороший человек, да? Но не переживай, я отплатил ему той же монетой. Точнее — я столкнул его в чан с маслом и наблюдал, как он заживо сгорает, но это даже приятнее.

— Ты убил родного отца? — проведя рукой по затылку, Ланнистер поднес ее к глазам, чтобы проверить на наличие крови, но все было в порядке — он получил легкий ушиб, не более.

Вместо ответа на свой глупый вопрос он также получил смешок. — Завидую тебе. — сработало. Легкая растерянность Валески позволила опытному бойцу отпрыгнуть еще дальше и размять зашибленные части тела. — Я отца тоже не любил. Но это уже неважно. Они оба мертвы, так ведь? — не особо тронутый попыткой добраться до закоулков израненной души при помощи общей ненависти к тем, кто подарил им жизнь, Валеска нахмурил широкие рыжие брови. — Хотя признаю, твой способ довольно утонченный. Я предпочитаю секундные поединки, дабы не сильно пачкать одежду.

— Oh, you are bad, — почти вцепившись в собственную изуродованную щеку, Джеремая оттянул кожу, не переставая скалиться в подобии улыбки. — Правду они говорят: мы все можем сойти с ума только из-за одного ужасного дня. Но почему ты решил, что я не лгу тебе? * * *

— По глазам вижу, — нелепый аргумент, но действенный. Свифт заколебался, потеряв бдительность и представляя собой идеальную мишень для удара клинком, однако насилие редко приносило пользу общему делу. За исключением тех глупых моментов, когда Никлаус получал преданных сторонников сразу после драки с ними же. — Слушай. Я хочу помочь тебе. Всем вам! — заглянув поверх чужого лица, принц хотел удостовериться, что с его спутниками все нормально: Ренси стоял подле двери и думал, как бы выбраться из окружения, а Рагнар тяжело дышал на полу, глотая кровавые слюни. — Спрячем оружие в ножны и поговорим, как цивилизованные люди? Повторю еще раз: я прибыл сюда не ради уличных драк с грязными полупьяными оборванцами. Я здесь по королевскому указу. Моя задача — отыскать Джонатана Свифта, будь он живым или мертвым. Во втором случае я обязан узнать, что же с ним случилось. Поскольку нужные сведения я получил, могу задать встречный вопрос: ты поедешь домой, как прямой наследник лорда Свифта, всех его титулов и земель? Мы можем забрать и верных тебе людей, бежавших из Беленора в правление моего отца. Ввиду того, что нынешний король более лоялен к дезертирам и трусам, мы могли бы даже обсудить возможность возвратить и ваши земли с титулами. При условии полного послушания.

— Давай, Харви, старый друг, я как собирался восстановить Одинокие Острова. Хочешь повидать нашу родную пустошь? — прохрипел Грейджой, прижатый крепким коленом к земле. Втягивая воздух через ноздри, он шумно выдыхал. — Шанс есть всегда. А уж второй — и подавно.

— Вы даже мои земли вернете? Несмотря на то, что я сражался на стороне Таргариенов против твоего отца, и все мои поместья сожгли после поражения дома Веларионов? — полюбопытствовал владыка Морро, пристально рассматривающий напыщенного представителя другого государства. — Не верю.

— Я даю слово. Оно многое значит в столице и в стране — в принципе. Отпустите моих людей, спрячете оружие, сядете на мой корабль и принесете клятву верности моему брату. В таком порядке. Обещаю, мы поможем отстроить ваши замки, вернем ваших людей и поможем организовать браки с лучшими домами Беленора, чтобы возродить испорченную репутацию.

На долю секунды могло показаться, что речь возымела должный эффект: разбойники призадумались и перестали оскабливаться при малейшей возможности. Быть может, план сработал? Он получит от брата на пару похвальных слов больше, если привезет обратно столько потерянных лордов. Впрочем, триумф длился недолго. Все разрушил смех Джеремаи, который мгновенно подхватили остальные и едва воздержались от преувеличенного похлопывания друг друга по плечу. Сжав кулаки до мерзкого хруста, Ланнистер спрятал свой клинок в ножны, а затем достал второй, висевший на другом бедре. Его начинали утомлять бессмысленные переговоры с теми, кто не хотел воспринимать всерьез саму миссию и ее представителей. Если вороватым забулдыгам угодно потешаться, пусть для начала хотя бы попытаются свалить его с ног в честном бою.

— И эти великие воины одержали ошеломляющую победу над… как там его называли, Харви?

— Голодным Волком, — подсказал Волмарк, удерживая поваленного пленника ногой, пока сам заглатывал весь запас вина.

— Голодный Волк! Вот это кличка! — постепенно вокруг храма начали собираться посторонние зеваки, с интересом наблюдавшие за маневрирующим рыжеволосым безумцем и отступающим беленорцем с крестом на груди. Выглядело комично. — Великолепные солдаты Альянса одолели того, кто называл себя животным! — покружившись на месте, Джеремая поклонился собравшимся, вызывая искренние приступы смеха. — А у тебя есть кличка, братец?

— Меня называют Благородным Львом, — получив очередную порцию взрывного хохота, принц слегка прикусил губу, разрешая сборищу волантийских оборванцев вдоволь повеселиться. Улыбнувшись не без иронии, королевский советник расправил плечи и выпрямился. — Да, это забавно. Думаю, мне не нужно объяснять ее происхождение — это очевидно. — сделав пару смелых шагов вперед, Элайджа с наслаждением отметил секундное замешательство оппонента, инстинктивно отступившего к храму. — Видишь-ли, мой брат Никлаус — у него, кстати, тоже имеется кличка, но это к делу не относится — не просто так отправил сюда именно меня. Я на протяжении долгих лет сражался под его флагами, выкашивая полубезумных ублюдков штабелями. Конечно, я всегда был рядом с ним, хотя, пожалуй, этим могли похвастаться многие родственники. Как оказалось, у нас их очень много. — Валеска вновь торжественно поклонился до земли. — Но. Я стал его десницей, генералом и главой дипломатической миссии не просто потому, что я родственник. Я еще мастерски умею убеждать других людей, быстро добиваясь желаемого. А желаю я, чтобы ты заткнулся, распустил свою шайку, сел на мой корабль, не оказывая сопротивления, и вернулся в Беленор, где принял управление замком своего отца, деда и еще как минимум десяти поколений Свифтов. При этом забрав этот фамильный клинок. Я предельно ясно донес мысль?

— И все-таки, почему же Благородный?

— Некоторые ошибочно полагают, что это моя слабость. Уверяю, это не так, — внезапно оказавшись в опасной близости от улыбчивого отцеубийцы, Лев прищурился. — Каким образом, думаешь, Клаус лишился глаза? — на миг повисла оцепенелая тишина: грабители замерли в нерешительности, пока их лидер опускал и поднимал брови, впервые не сопровождая действия словами. Не выдержав, Элайджа расхохотался сам — не так неистово, но вполне задорно. — Я пошутил. Ты же любишь хорошие шутки. — Свифт лишь кривовато усмехнулся и потянулся ладонь к одному из висевших на груди ножей. — Еще благородным меня считают по причине того, что я сразу добиваю своих жертв. Не даю им мучиться. — пригнувшись, рыцарь сделал стремительный выпад и, вцепившись родичу в плечо чуть выше ключицы, швырнул в пыль и навалился сверху с неизвестно откуда взявшимся кинжалом, чье острие оцарапало бледную, покрытую веснушками кожу лица. — Не переживай, второго шрама не оставлю. Я знаю, как правильно резать. — в ответ послышался утробный смех, перерастающий в истеричный. — Почему ты смеешься?

— Именно в этом, милый братец, мы с тобой похожи, — пробормотал король Волантиса, запуская руку куда-то в подкладки кафтана, чья материя изрядно помялась. Не почувствовав подвоха, Лев насупился, раздумывая, как выйти из создавшегося положения. — Мы оба знаем, как резать правильно. — полушепот серьезно отвлек Цербера, заставив наклониться ближе — тогда он почувствовал, как лезвие, оцарапав кирасу с противным скрежетом, вошло в незащищенный участок кожи чуть ниже пупка. — Не бойся, шрама я не оставлю. — упершись локтем в каменную мостовую, ловкий мальчишка столкнул с себя тяжелое тело и вскочил на ноги под восхищенные взгляды собравшихся. — Благодарю, благодарю! А теперь — да начнется настоящее веселье! — смахнув капли крови с раненного лба, Джеремая наконец достал еще один нож, разминая ушибленный затылок. — Я уже говорил — нет ничего более заразительного, чем…

— Король Алсид! Он едет сюда! Он скоро будет здесь! — запаниковавший люд разбежался при первом упоминании о правители Волантиса, славившегося неконтролируемыми вспышками ярости. — Нужно бежать! — бросившись врассыпную, они спотыкались на ступеньках, падали на мостовую, скрывались за углами и перепрыгивали через бочки, перекрывавшие проходы в другие кварталы.

— I did not see that one coming, — удивленно поморгав, Валеска махнул рукой, призывая союзников не мешкать и следовать за ним. По дороге он встретился с помутневшими зеленоватыми глазами лорда, по-прежнему валявшегося на земле и прижимающего руку к неглубокому ранению. — Увидимся, братец. * * *

Когда остатки банды успешно скрылись за храмовыми стенами, принц сумел подняться на дрожащих ногах и протереть вспотевшее лицо платком, предоставленным подбежавшим дядей. Они втроем так и остались стоять посреди опустевшей площади, пока ее не заполнили солдаты в легких доспехах. Их возглавлял отдающий громкие команды всадник с угольно-черными волосами и обозленным лицом с правильными, точеными чертами. Он мог бы позировать для придворных художников, если бы не кустистые темные брови, вечно нахмуренные и оттого наползающие на сероватые глаза. Постоянно одергивая коня за поводья, мужчина что-то рычал сквозь плотно сжатые зубы и яро жестикулировал. Спустя пару минут бессмысленного объезда территории вокруг храма, правитель обратил внимание на трех незнакомцев, смирно стоявших в оцеплении солдат.

— Who the fuck are you? — голос грубый, рваный, совершенно недружелюбный. * * *

— Приветствую истинного владыку Волантиса, — ограничившись легким кивком, Элайджа достал пару бумажек и передал их одному из пажей короля. Тот нехотя протянул медвежью лапу и прочел всего пару строк, прежде чем смягчиться, но не избавиться от нахмуренности окончательно. — Нас прислал сюда государь Беленора с требованием найти дезертира Джонатана Свифта и доставить домой. Мы долго пытались получить хоть какую-то информацию от жителей, но в итоге столкнулись с его сыном. Или человеком, выдающим себя за такового.

— Он действительно его сын, — злобно проскрежетал мужчина, приглаживая черную бороду вместе с порослью над верхней губой. — Плод грехопадения моей жены и совратившего ее ублюдка. Джонатан Свифт. Проклятая тварь заявилась в город нашего отца двадцать лет назад и возомнил себя царем. Я впустил его в наш дом, позволил видеться с ней… И вот на свет появился еще более злобный выродок с претензиями на мой трон! Но, знаете, его родители получили по заслугам. Он убил их обоих. Жаль, но никого вы обратно в Беленор не повезете.

— И мать тоже? — удивился Ренси, в чьем мозгу образ невольного отцеубийцы по явному нежеланию плохо вязался еще и с хладнокровным убийством человека, подарившего ему жизнь. — Зачем?

— Bad blood. На вашем языке — дурная кровь, — перевел Алсид, сверкая глазами, опутанными злобой, негодованием и ненавистью. — Помогите мне поймать его и привлечь к суду. Такому животному нет, не будет и не должно быть места на моей земле. Он опасен и неконтролируем. Завтра он убьет кого-то еще. Чью-то мать. Или возлюбленную.

— Мы окажем содействие, — не раздумывая, согалсился Элайджа, поглядывая на фамильную реликвию дома Свифтов, которая уже никому не достанется. — Но позвольте, в случае поимки, поговорить с ним и разузнать…

— Не вмешивайтесь! — неожиданно рявкнул король, удерживая норовистого скакуна. — Это личное. Я не буду откладывать месть ради пустых разговоров. Мой отец, дряхлый старик, наконец месяц как умер и передал бразды правления. Теперь я могу вершить правосудие самостоятельно. Вы же просто мои гости. — тоном, не допускающим возражений, сообщил Валеска, и приказал солдатам построиться. — Мы устроим им засаду на улице Бурбон. Там у них второе логово. Идете с нами?

Понимая, что особого выбора нет, троица присоединилась к общим приготовлениям целой армии на защите чести повелителя Волантиса. Не спешиваясь, смуглый мужчина, вечно раздраженный чем-то, критически осматривал городской пейзаж: все шло своим чередом, не выбиваясь из установившейся колеи. Спокойствие и безопасность жителей, иностранных гостей и работников — превыше всего. Но их покой постоянно нарушали вооруженные бандиты, грабившие суда и караваны торговцев. Шайка под командованием рыжеволосого подонка именовала себя Улыбающимися — благодаря внезапным припадкам смеха, подчас охватывающих всю группу умалишенных. Тяжело себе даже представить, с каким рвением Алсид силился уничтожить их. Наконец, сегодня этот день настанет. Нагнав бандитов на пересечении двух кварталов за центральной площадью, бойцы с длинными копьями сумели ловко зажать их в узком пространстве, хотя оно плохо подходило для такого вида орудий.

— Владыка Волмарк попал в засаду, Ваше величество, — обратился к всаднику один из капитанов, явно не собираясь переходить на общий язык для стоявших рядом гостей. Однако те прислушались, сразу догадавшись, о ком идет речь. — Что прикажите делать?

— Задержать до моего прихода! — ударив коня по бокам, Валеска галопом помчался к месту схватки с намерением покончить с давней угрозой. Остановившись неподалеку, он впервые соскочил вниз, не теряя драгоценных секунд. — Не убивать! Взять живым! — пошатывающийся Харви выглядел довольно воинственным для обыкновенного пьяного душегуба. Орудуя боевым топором, он проломил черепа двоим нападающим и разломал три копьях, норовивших порвать ему мышцы. — Сдавайся, старик. Ты не сможешь продержаться. — отбив очередное нападение, островитянин убрал лезшие в лицо пряди и сплюнул кровавую слюну. — Сдайся сейчас и можешь рассчитывать на снисхождение!

— Лучше иди сюда, Валеска! — прокричал воин, отпрыгивая от грозившего ему удара и отрубая одним взмахом топора чью-то конечность. — Хочу искромсать твое самодовольное лицо! — упустив момент, Харви ощутил острую боль, парализовавшую левую часть спины. Кто-то пронзил его копьем. Упав на колени, он раскрыл рот и закашлялся. Видимо, жизнь прославленного никчемного пьяницы кончится здесь, в грязных трущобах. Ожидание решительного выпада затягивалось. Услышав позади хриплый стон, житель островов повернул голову и увидел возвышающегося над собой Джеремаю, держащего в руках окровавленный нож, которым был убит стражник. — Сынок. — не давая шанса возразить или как-либо помешать задуманному, мальчишка поднял соратника за плечо и подтолкнул к безопасной дороге. — Я не могу…

— Давай, Харви, беги и не оглядывайся! — игнорируя протесты товарища, рыжеволосый почти толкнул его в переулок, после чего повернулся и, улыбнувшись, швырнул нож в незащищенную шею стража. — That is the spirit, boys! — отскочив в сторону от грозящего выпада, Свифт извлек еще один нож, почти мгновенно погружая его в руку врага. — Не задерживайте меня. — помахав армии на прощании, юнец запрыгнул на разбитую тележку, ухватился за выпирающий карниз и залез на крышу. * * *

— Оставьте старика! Найдите мне Морро и Джеремаю! — взревел взбешенный Алсид, не приближаясь к кварталам, в которых началась настоящая бойня. Элайджа плохо разбирал доносившиеся обрывки фраз из-за волантийского акцента, но по звучавшим именам догадался, что короля больше волнуют другие головорезы. — Живее! — кинувшись следом за бежавшим преступником, Лев приказал Рагнару подсадить его на крышу и, взобравшись туда, обнаружил запутанную сеть переплетенных меж собой крыш, позволяющих добраться до другого конца города.

Не мешкая, Ланнистеры последовали за родственником, оставляя тяжело дышавшего Кракена около свалки поломанных тележных колес. Перескакивая с уступа на уступ, хватаясь руками за деревянные оконные рамы и неустойчивые кирпичные строения, мужчины значительно отстали от лидера шайки, хорошо ориентирующегося на местности, но сумели наверстать упущенное при подходе к огромным черным стенам замка, нависающего над городом мрачной уродливой тенью. Стараясь не смотреть в бездну, они полезли наверх, цепляясь потрескавшимися от жары пальцами за острые булыжники, не предназначенных для бесцеремонного вторжения скалолазов. Продумывая каждый шаг в замковую выемку, Элайджа обогнал дядю при последнем рывке, но просчитался и скользнул рукой по гладкой поверхности камня, начиная медленно терять равновесие. К счастью, появившаяся из ниоткуда рука вцепилась в дрожавший локоть и потянула на себя, затаскивая в своеобразное гнездо на подступах к башенной вершине.

— Вы все — заключенные, — упершись изрезанными ладонями в землю, Лев хотел приподняться, но в пару миллиметров от собственного лица почувствовал холод стали. Морро стоял над ним с клинком, контролируя любое движение, в то время как спаситель отошел к самому краю и взглянул вниз. — То, что вы называете здравомыслием — это просто тюрьма в вашем сознании, которая не дает вам понять тот факт, что вы всего лишь крошечные винтики в гигантской абсурдной машине! Просыпайтесь! Так ли хочется быть винтиком? Будьте свободными! Как мы! — перейдя на вопль, возбужденный Иеремия расставил руки в разные стороны, будто силясь объять весь раскинувшийся под собой город. — Помни об этом и улыбнись!

— Ты спас меня. А до этого помог Волмарку. Зачем? — полюбопытствовал принц, опасливо поглядывая на равнодушного Велариона, не планирующего выпускать пленника из поля зрения. — В городе тебя не очень жалуют, ты знаешь? Истинный король Волантиса рассказал мне, почему хочет казнить тебя. Ты убил свою мать?

— Знаешь, откуда у меня этот шрам? — очерчивая вздувшуюся бугристую кожу на щеке, Валеска резко подскочил к рыцарю и оскалился. — Джонатан отличался бессмысленной жестокостью. Он как-то взял крест, ударил меня по лицу, а потом вырезал этот символ на моей коже. При помощи распятия. — он продемонстрировал болтающийся на запястье артефакт, хранивший на деревянной обшивке следы запекшейся крови. — Да, он порезал меня вашим священным атрибутом, после чего упился почти до беспамятства. И так продолжалось одиннадцать лет.

— А мать? — заметив, как дрогнули искусанные красные губы мальчишки, Цербер аккуратно сдвинулся в сторону и сменил неудобную позу на полусидящую. — Я не верю ни единому слову. С нашей первой встречи ты лишь пытаешься убить меня или покалечить. Почему я должен поверить в жестокость отца или еще кого-то из твоего окружения? По мне, это обычные оправдания твоим зверствам.

— Осуждаешь кого-то за то, что делал сам? — вмешался владыка Морро, надавливая на бледную шею советника, но не оставляя рубца. — Я слышал про ваши с братом приключения. Достойные вашего же противника Старка.

— Мы не убивали детей! И не сжигали невинных!

— Как и мы, — отрезал изгнанник, наклоняя голову вбок. — У нас тоже имеется кодекс чести. И история. — желая закончить основную мысль, бандит уловил постороннее движение в противоположном углу гнезда. Там уже начали собираться солдаты, пытающиеся найти способ подобраться поближе. — Нам следует уйти.

— Алсид, — прошептал Джеремая, узревший давнего врага, взобравшегося на вершину вместе с парой надежных телохранителей и старшим Ланнистером, явно указавшим путь. — Иди без меня, Морро. В нас начнут кидать копья или ножи, если мы сбежим вдвоем.

— Девиз моего дома — “старый, верный и отважный”. Думаешь, я тебя брошу? — пожав плечами, лидер разбойников замахнулся и со всей силы ударил соратника по лицу. Молча упав на землю, тот не стал спорить дальше и, сплюнув кровавый сгусток, спрятал меч в ножны, чтобы удобнее было карабкаться по выступам.

— Морской конек бежал, да? — оттолкнув слуг, подбежавших помогать государю стать на ноги, Валеска распрямил могучие плечи и выпятил рельефные мышцы груди, проглядывающиеся даже под тканью одежды. — Остался только бастард.

— Ты сам знаешь, что мое рождение — пожалуй, единственный положительный момент в жизни, ибо тебя он гложет — уж точно нельзя назвать незаконным.

— Я не буду выслушивать твои ядовитые речи, поганый выродок, — на волантийском наречии рявкнул король, сжимая кулак в приступе ярости. Серые глаза засверкали, окрашиваясь в другой оттенок. — Я приговариваю тебя к смерти путем вливания в рот кипящего масла. И на этот раз тебе не спастись.

— Мне кажется, это не совсем гуманно, — подал голос Ренси, шокированный подобным поворотом. Он не собирался участвовать во втором распятии безвинного, пусть и совершившего страшный грех. Но они ведь его так и не выслушали. — У нас указ правителя Беленора, требующего…

— Вы на моей земле, — напомнил Алсид, стараясь сохранить самообладание. Вид затравленного сына сбежавшей супруги помогал ему воздержаться от недипломатических высказываний в адрес миссии. — Либо возвращайтесь на корабль и идите домой, либо оставайтесь и наблюдайте за долгожданным торжеством закона в Волантисе! При моем царствовании!

Не сопротивляясь, Джеремая улыбнулся оставшимся стоять беленорцам и прошел мимо них, все еще тихо посмеиваясь. Стражники окружили его плотным кольцом и вывели из многострадальной башни через потайную дверь, а затем повели по затихшим кварталам. Жители спрятались внутрь, провожая легенду преступности в последний путь. Их привлекал и одновременно пугал рыжеволосый безумец с обворожительной внешностью и совершенно невнятными целями. Он грабил богатых торговцев, но не допускал беспорядков в бедных кварталов и разрешал конфликты оружием. Всегда. Проводя весь остаток тяжелого дня в храме с рогатым монстром на дверях, он возносил молитвы и просил у своего демонического покровителя сил для того, чтобы одолеть духовных врагов. Видимо, его не услышали. Или жизненный цикл подошел к концу. Сколько деяний он так и не успел совершить?

— Я требую дать мне возможность поговорить с заключенным! — нагоняя королевского коня, Элайджа безуспешно жестикулировал, раздражаясь все сильнее. Он ничего не мог поделать с вооруженными людьми владыки, однако не преминул воспользоваться угрозами: — Вы же не хотите конфликтов или, да хранит наши семьи Господь, войны? — натянув поводья с шумным вздохом, Алсид посмотрел вниз и нахмурился. — Я всего лишь прошу уделить мне пару минут.

— Ты много себе позволяешь, советник, — клацнув зубами, изрек Валеска, отчего его вечно сердитое лицо стало еще шире. — Я бы заточил тебя в темницу на берегу, чтобы ты видел, как твои друзья сразу же покидают мой… — неспокойный мустанг под королем жалобно заржал и взвился на дыбы, замахав мощными копытами и скинув наездника. Врезавшись в попадавшие деревяшки, животное ринулось в неизвестном направлении. — Какого черта? — почувствовав запах крови, Алсид поднял глаза, чтобы мгновенно подскочить и стать свидетелем того, как один из стражников рухнул на землю с криком и ножом в горле. — Не может быть…

— Меня тут не было, — подытожил Джеремая, отталкивая одного из стражников, страшно напуганного общей суматохой. Вырвавшись, он заметил спрятавшегося в укрытии Ланнистера, оборачивающегося и недоумевающего. Улыбка не сходила с губ преступника до тех пор, пока он не подбежал поближе и, ударив родича по лицу, не вырвал из его рук фамильный клинок Свифтов. — Это я возьму себе, ты не против? — обернувшись, он чуть не стал жертвой булавы взбешенного короля Волантиса, бросившегося к нему со звериным рычанием, но удар был ловко отпарирован. — Не сегодня, дядя.

— Сын шлюхи! — взревел Алсид, возле которого пал очередной солдат с пробитой артерией. Метатель ножей, скрывающий лицо под позолоченной рогатой маской, прекрасно знал, куда следует целиться. Понимая, что запаниковавшая гвардия не справится даже с одним человеком, Валеска отозвал ее. — Отступаем! Это еще не конец! — неизвестно, кому конкретно была адресована угроза, но говоривший уже крался за деревянными ящиками вместе с остатками стражи.

— Ты в порядке, советник? — насмешливым тоном вопрошал Грейджой, возникший перед валявшимся в холщовых мешках юнцом с прижатой к кровоточащему носу рукой. — Поднимайся и поприветствуй спасителя своего плана! — протянув мозолистую ладонь, островитянин помог товарищу стать на ноги перед человеком в маске, вытаскивающим ножи из корчившихся в предсмертных судорогах тел. — Пока вы там исследовали окрестности, я познакомился с одним любопытным персонажем и услышал его версию произошедшего.

— Произошедшего? — переспросил плохо соображающий Ланнистер, огорченный потерей меча.

Впрочем, раздражение и боль мигом улеглись, стоило незнакомцу снять маску, позволяя кудрявым темным волосам рассыпаться по крепким, чуть заостренным плечам. Уже знакомые глаза такого же темного оттенка с коричневой радужкой изучали лица собравшихся, пока усеянные шрамами ладони бессознательно вертели испачканные кровью ножи. Как ни странно, профиль молодого мужчины не вызывал отторжения, несмотря на тяжелый взгляд под заросшими бровями и отсутствие и намека на улыбку. Убрав целые пряди волос, мешающиеся ввиду поднявшегося ветра, убийца спрятал оружие в ножны, украшающие поджарое тело, и провел рукой по чернеющей бороде на подбородке и возле губ. Он напоминал породу воинственных аристократов, привыкших не к роскоши, но к силе клинков, при этом соблюдая все так называемые кодексы.

— Мое почтение, — склонив голову, воин по-прежнему не улыбался. — Мое имя — Саид Валеска. Я брат Алсида и второй правитель Волантиса. Его южной части.

— У вас два короля? — поразившись дикости подобного замысла, принц удивленно вскинул брови.

— При рождении у правителя двух и более сыновей город распределяется между ними поровну. Это позволяет избежать недоразумений при делении власти, но Алсид, похоже, сильно заигрался. Он не может казнить поданных без суда и решения второго владыки. Но вы же не ради моей истории сюда прибыли, верно? — Ланнистеры непонимающе переглянулись и выжидающе скрестили руки на груди. — Джеремая.

— Мы слышали эту душещипательную трагедию в двух актах, — отмахнулся Ренси, не желавший более иметь ничего общего с полоумным бастардом. — Нам надо найти его и вернуть меч. Он принадлежит законному наследнику дома Свифтов, хотя таковых на земле уже не осталось.

— Почему же? Джеремая родился в законном браке Джонатана Свифта и Моники Валески, — спокойно проговорил Саид, никак не отреагировав на изумленные взгляды и попытки оспорить факты. — Жена моего брата действительно сбежала от него, но он никому не рассказывает, что тогда она была лишь невестой. Они хотели заключить выгодный брак между старыми домами Волантиса, но не успели. Не смогли остановить своевольную Монику, решившую выйти замуж за иностранца. Через год родился бледный малыш, унаследовавший огненный цвет волос своей матери. От Джонатана у него были эти странные мутно-зеленые глаза и больше ничего. — Валеска отвернулся и обреченно взглянул на море, простирающееся за скошенными домишками и величественными каменными строениями. — Тяжело сказать, кто поддался искушению первым — она или он. И кто кого потащил на дно. Но они оба начали много пить и принимать расслабляющую жидкость в больших количествах. Джонатан не любил сына. И, в перерывах между бражничеством и употреблением этой затуманивающей разум дряни, он часто бил малыша, издевался над ним. Волмарк пытался помочь, но спивался вместе с ним. Я прятал их на своей будущей территории, хотя им явно было плевать, найдет их мой ревнивый брат или нет. Но не мог же я бросить мальчика? — задавая вопрос скорее самому себе, чем слушателям, рассказчик снова принялся вертеть нож. — Я научил его так мастерски метать клинки и драться. В пять лет он объезжал диких мустангов, доставленных из соседних городов, в семь — дрался на мечах не хуже любого воина из личной охраны моего отца. Он мог бы стать великим бойцом, если бы не его собственный отец. Я знаю, почему Джонатан так сильно его ненавидел, но в конце концов он перешел все границы и без причины изуродовал родного сына. — мужчина помнил, как влетел в грязную коморку семьи Свифтов и нашел в углу рыдающего ребенка, завернутого в изодранное одеяло. Он успокаивал его часами, не давая прикасаться к пылающей болью щеке. — В конце концов он отомстил. Джонатан долго мучился. Не могу сказать, что мне его жаль. Тогда я подумывал забрать Джеремаю в замок в качестве слуги и закончить его обучение, но брат опередил меня. Он выжидал девять лет, чтобы отомстить и наконец добрался до них. Невзирая на то, что я перевез их в другое убежище. Алсид пришел за ней и разрезал Монике рот от уха до уха, нарисовав кровавую улыбку. Прямо на глазах ребенка.

— Боже мой, — прикрыв веки, Элайджа потер переносицу указательным пальцем и вздохнул. К этой истории он не был готов, однако успел наслушаться подобного в Беленоре.

— Мальчика ждала такая же участь, если бы не появление лорда Морро. Он как раз прибыл в город и встретился на берегу с подвыпившим Харви. Вместе они пошли во временное пристанище и застали там моего брата с окровавленным ножом. Веларион сильно ранил его и даже собрался убить, но ему повезло — Волмарк оттащил его, позволяя Алсиду бежать. Убийство будущего правителя Волантиса… каким-то заморским чужаком вряд ли оставили бы без внимания.

— И что было потом? — задал вопрос старший Ланнистер, впечатленный рассказом.

— Улыбающиеся, — пожал плечами Саид, убирая слипшиеся от пота пряди с округлого лица. — Думаю, объяснять происхождение названия не нужно. С тех пор его начали обучать лорды-беленорцы, а меня к мальчику не подпускали. Он и сам не хотел со мной разговаривать. Но я всегда приглядывал за ним. И относился, как к сыну.

— Потому что любил его мать? — неожиданный вопрос заставил волантийца вздрогнуть и отвернуться. Слишком много эмоций. — И что нам с этим делать? Выступить против вашего брата и спасти того, кто даже не хочет иметь с нами ничего общего?

— У вас с братом разные версии случившегося, — вмешался Ренси, запутавшийся окончательно. — Кому мы должны верить?

— Решайте сами, — Саид не настаивал, поднимая с земли маску и водружая обратно на голову. — Я не собираюсь настаивать на невиновности Джеремайи — он совершил немало ужасных поступков. Но расплачиваться за них должны другие.

— Давай для начала вернем клинок и поговорим с ним, — предложил Рагнар, доселе молчавший. — Не в первый раз приходится уговаривать строптивых союзников, да?

Кивнув в знак согласия, десница прикусил нижнюю губу, не совсем понимая, правильно ли поступил в данном случае. Вчетвером они вернулись на корабль, названный в честь новой королевы, и быстро обсудили новый план. Саид чудесно ориентировался в городе и знал, когда должна была состояться смертная казнь одного из членов шайки разбойников. Наверняка на ней будет присутствовать король Алсид, забывший провести двойной суд при участии брата. Но их это не тревожило. Скорее всего, на публичной экзекуции появится лидер бандитов, не допускающий смерти своих людей. Дождавшись наступления сумерек, отряд отправился на злополучную улицу Бурбон и, скрываясь под капюшонами из плотной материи, затерялись в собравшейся толпе зевак. На маленькой площади поставили ящик, над которым болталась короткая петля для повешения. Стражники конвоировали пойманного вора, подтолкнули к виселице и начали затягивать веревку на шее. Как и ожидалось, первый владыка стоял поодаль и раздавал приказы грубоватым голосом, наблюдая за действиями инквизиторов.

— Я приговариваю тебя к смерти через повешение! — заключил Алсид, равнодушно махнув рукой и не глядя на улыбающегося преступника, изредка хохочущего над собравшимися. — Да будет воля моя!

Ударив ногой по ящику, палач оставил висельника болтаться на значительной высоте и сучить ногами в попытке найти опору. Медленно теряя связь с реальностью, задыхающийся разбойник продолжал громко хохотать в лицо смерти и окружающим. Либо он подозревал, что мучения продлятся недолго, либо отчаялся заполучить более благородную смерть. Тем не менее, веревка, врезавшаяся в кожу на шее, оборвалась с легким треском и позволила неудавшемуся смертнику упасть вниз с невыносимым кашлем. Ужаснувшись, толпа с криками бросилась врассыпную, внося смуту в ряды стражников, пусть и привыкших к запуганным жителям города. Зарычав от бессилия, Алсид ударил кулаком по тележке, потребовав перебить любого подозрительного нарушителя. Он ведь знал, что повешенный не просто так сорвался — лезвие ножа, брошенного мастером, перерезало канаты и лишило Волантис зрелища торжествующего правосудия.

— Эй, дядя Алсид! — схватив замешкавшегося короля за руку, Джеремая ударил его кулаком по лицу, наваливаясь сверху и дополняя серию мощных ударов непонятным бормотанием на латыни. — Давно мечтал это сделать! — приподняв врага за кафтан, Валеска стукнул его собственным лбом, смешивая их кровь между собой. — Я тебя на куски порежу. — перейдя на угрожающий шепот, юноша потянулся к одному из ножей на бедре, но ощутил весомый толчок в плечо. Чудом удержавшись на ногах, лидер культа сдул с удивленного лица рыжую прядь и усмехнулся. — Братец. И ты здесь? — крем глаза следя за тем, как сторонники Баала поднимают едва не погибшего товарища, Свифт чуть поддался вперед. — За клинком пришел?

— Нет. За тобой, — уловив в расширенных зрачках нотки заинтересованности и шока, Элайджа облизал губы и, достав свой меч, пригласил соперника к поединку. — Ну же, Иеремия из Иерихона, рассказать тебе шутку? — хмыкнув, Джеремая проследил за исчезнувшей шайкой, после чего элегантно склонил голову и рванул за последователями. Не оборачиваясь, он помчался к другому логовищу неподалеку от берега. В опускающейся на город тьме гнаться за ним бессмысленно, однако Лев не сдавался.

— Я восхищен! — остановившись возле пирса, рыжеволосый безумец заглянул в темную морскую пучину, заглатывающие блики умирающего солнца. Отражение выглядело неестественно-пугающим. Улыбка — карикатурной. Пародией на радость. — Во тьме не существует правил. Итак, сегодня ночь, Волантис, делай все, что пожелаешь! Убивай, кого хочешь! А когда наступит утро, ты возродишься вместе с ним.

— Я знаю твою историю, Джеремая, — отдышавшись, десница вновь извлек клинок, готовясь к схватке. Похоже, слова задели волантийца, медленно повернувшего голову.

— Тогда ты ничем не отличаешься от половины жителей этого города.

— Нет, я знаю правду. Твою реальную историю, — оттянув изувеченный участок кожи на щеке, Валеска зацепил нижнее веко, оголив красноватую слизистую оболочку. Он нервничал, ерошил рыжие пряди, дотягиваясь до разболевшейся головы. — Ты пытаешься казаться безумным. Но я встречал настоящих безумцев. Я смотрел им в глаза и видел лишь пустоту. Сплошной мрак. Ничего человеческого. Но вот в твоих глазах я вижу нечто иное. — понимая, что ходит по краю, Ланнистер держался на расстоянии. — Страх. Он никуда не делся. И ты можешь сколько угодно обманывать своих людей или меня, но не себя. Ты боишься. — мотнув головой, отцеубийца сжал кулаки. — Это нормально. Я тоже боюсь. Иногда мне кажется…

— Вставай с постели, мама! — кричал рыжеволосы малыш, стаскивая одеяло с трясущегося тела. — Пожалуйста! Вставай!

— В наших жизнях всегда будут люди, которые попытаются нас исправить, — слабо шевельнув пальцами, женщина не отрывала глаз от потолка. — Тебе нужно быть с тем, кто примет тебя таким, какой ты есть. Никогда не извиняйся за то, какой ты. I love you…

— Все будет хорошо. Поехали со мной. Поехали домой, Джеремая. Я помогу тебе.

— Убей меня, сынок. Умоляю тебя… я больше так не могу… я больше не хочу быть собой…

— Думаешь, ты меня знаешь? — перестав трястись без причины, Свифт обхватил ладонью распятие, не переставая шептать фразы на непонятном языке. Прикрыв глаза на пару секунд, он учащенно дышал. — Жалкого, никчемного мальчишку, дико боявшегося своего отца? — прикусив губу до крови, Валеска приоткрыл веки и наклонил голову в сторону. — Такого Джеремаю ты хотел видеть? Или, может, тебе нужен другой? Может, безумный? Или отчаянно смелый? — при каждом слове он делал шаг вперед, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. — Какого Джеремаю ты хочешь увидеть? — Ланнистер отступил, сжимая черенок меча. — Позволь решить за тебя. — облизнувшись, рыжеволосый воин сразу же сделал выпад, мастерский отбитый советником. Второй удар был отражен так же стремительно.

— Молодец, Джеремая. Что бы я без тебя делала, — подкладывая под голову пьяной матери кусок ткани помягче, мальчик опустился рядом с ней на колени и, подобрав ее ладонь, похлопал себя по плечу. — Спасибо за все твои старания. — сжав ее пальцы в собственных, Валеска вытер ими слезы. — Пожалуйста, мама.

Удар по черепу вынудил Свифта отступить и агрессивно запустить руку в волосы, в надежде избавить себя от голосов, вытащить их наружу вместе с покалеченным мозгом. Принц заметил, как реагирует родственник на последовательные удары по одному конкретному месту. Прищурившись, он отошел вправо и, выждав подходящего момента, стал напирать на дезориентированного врага. Тот пресекал любые попытки ранить себя, но все же пропустил очередной удар тяжелым черенком.

— Тебе нужно перестать выпивать, потому что здесь все еще остались люди, которым на тебя не плевать и которые тебя любят. Хотя и непонятно, за что, — ровным тоном произнес Валеска, глядя сверху-внизу на распростершегося перед ним Волмарка, лежавшего среди битых осколков.

— А если я не хочу меняться? — прорычал Харви, с трудом разлепляя веки.

— Значит, тебе вообще на всех плевать.

Закричав, Джеремая обхватил голову руками и, выронив меч, повалился на колени. Голоса не могли оставить его в покое уже десять лет. И пробивались сквозь подсознание в неподходящий момент. Не выдерживая, мальчишка рассмеялся, сплевывая кровавые сгустки на плитку.

— Эй-эй! Все, хватит! Заканчиваем! — положив меч на землю, Благородный Лев подбежал к брату, но, вместо ожидаемой помощи, ударил его по лицу, усиливая боль стократно. Повалив безумца, Цербер принялся в буквальном смысле выколачивать из него ярость, гнев, отчаяние и печаль. Он не понимал, что делает и почему не может остановиться. Но знал, что поступает правильно. Все это могло длиться вечность, угрожая окончиться смертью одного из лордов, но увлекшегося советника быстро откинули прочь от жертвы.

— Ты же убьешь его, ублюдок! — вцепившись в окровавленный плащ лидера, Веларион поднял его на ноги и помог удержаться. — Ты в порядке, сынок? — громкий свист заставил их обернуться и вздрогнуть от увиденного: тридцать вооруженных копьями стражников во главе с разъяренным королем спешно заполнили возвышенность над пирсом. — Алсид, предлагаю решить все поединком.

— Мы с тобой уже дрались, Морро, — выплюнул волантиец, мысленно представляя украшающий грудь продолговатый шрам. — На этот раз все закончится. Благодарю вас за помощь, милорд. Могу прислать вашему брату голову этого еретика в качестве подарка. — придерживая пошатывающегося мальчика, подоспевший на помощь Харви достал топор и выпрямился во весь невысокий рост, вызывая кривую усмешку первого правителя. — Лучше уходите, Ваша светлость. Мы постараемся не задерживать вашу миссию дольше необходимого. И, разумеется, вернем украденный артефакт.

— Не стоит. Это ведь сделает вас вором, — констатировал сын Майкла, стряхивая пылинки с бордового камзола. — Ведь он принадлежит законному наследнику лорда Свифта, который стоит перед вами. И я не позволю заколоть его на какой-то улице, как свинью.

Скривившись от отвращения, Алсид выдохнул и, сжав рукоять булавы, указал ею на четверых человек в центре своеобразной площади. Солдаты ринулись исполнять приказ к атаке, не обращая внимания на то, что половина их противников почти безоружны. Оттолкнув юношу, Веларион отразил пять или шесть ударов нелепо длинных копий, при этом ранив как минимум двоих. Харви, пусть и глотнувший лишнего, ловко парировал неумелые выпады королевской гвардии, так и не обученной нормальным воином. По сравнению с беленорскими рыцарями, представители воинского сословия Волантиса не могли даже считаться бойцами. Проигрывая по всем параметрам, особенно в скорости, они валились на пол и отползали в дальний угол с мелкими порезами. Возможно, их боевой дух пошатнула секира прославленного Грейджоя, нагнавшего союзников и напавшего сзади, прорываясь через кольцо. Как и ожидалось, его сопровождал бывший чемпион бойцовых ям Ренси, пронзивший шпагой шестерых.

— Отойди! — игнорируя стоны защитников, Валеска-старший пробирался сквозь гущу тел, намереваясь прикончить свою главную проблему. Отпихнув от себя приготовившегося к битве Элайджу, правитель Волантиса схватил рыжеволосого убийцу за рукав и, подтащив к краю пирса, занес булаву для удара. Тем не менее, обхватившие его торс руки помешали исполнить задуманное. Издав рычание, Алсид с невиданной для себя силой махнул локтем, угодив Льву по кирасе и поморщившись от боли. — Твою мать. Я тебя прикончу. — Джеремая, не найдя опоры, свалился в воду. — Беленор уже объявил войну? — насмешливо вопрошал волантиец, угрожая утяжеленному железом деснице шипастой булавой. Тот неизменно отскакивал при каждом рывке. — Ты последуешь за ним. — схватив врага за локоть, король планировал столкнуть его в море, но был вынужден отказаться от первоначально плана — на вершине появился человек в маске, орудующий ножами. — Брат мой.

— За пару часов ты едва не развязал войну с дружественным государством. Думаю, это повод лишить тебя титула, — выкинув маску, Саид принял боевую стойку с двумя клинками. — Твои люди не протянут так долго. Лучше сдайся сейчас и я сохраню тебе жизнь. — вместо ответа- первый бросок. Наскочив с разбегу на бдительного родственника, Алсид поднял оружие над головой, но промахнулся — второй правитель обошел его с другой стороны и оцарапал лезвием. — Хватит. Остановись. — он не послушал. Он никогда не слушал. Следующий порез пришелся на лицо, чуть выше скулы. — Сдайся.

— Ты же помнишь, Саид. Отец всегда возлагал на меня большие надежды. И считал сильнейшим, — не совсем так. Он просто не знал, какого монстра взращивал под боком. Мстительного и жестокого. Не таким должен быть венценосец. Едва не поскользнувшись на мокром булыжнике, Валеска-младший замешкался и попал в ловушку. Цепкая хватка брата на шее чуть не повредила кость раньше времени. — Он приказал нам зарезать петуха, помнишь? Ты не справился. Зато я смог. И сейчас я поступлю так еще раз.

Не успев договорить, Алсид резко согнулся пополам, выпустив жертву, и взвыл от боли. Изумленные взгляды проследили за кровавым следом, растекающимся под ногой государя. За ним, высунувшись из воды, виднелся Джеремая, зажавший в руке острый нож, которым до того перерезал мышцы где-то в области лодыжки. Постанывая от боли, Валеска припал на плечо и выругался, не в силах сдержать криков. Все еще шокированный Саид пришел в себя и, наклонившись, подал мальчику руку, вытянув на ровную поверхность. Остальные разбирались с остатками гвардейцев, дрогнувших после ранения командира и бежавших прочь. Неоспоримая победа второго короля.

— Ты в порядке? — выблевав соленую воду, Свифт кивнул и поплотнее закутался в плащ, снятый с плеч островитянина. Устало откинув темные пряди назад, Саид взглянул на корчившегося рядом брата, не считавшего себя ни виноватым, ни проигравшим. — Поднимите его. — Волмарк и Веларион поспешили исполнить приказ, подхватывая притеснителя под локти. — Я лишаю тебя королевского титула. Чтобы приговорить к смерти за многочисленные преступления.

— Ты не можешь казнить меня без согласия соправителя. Без моего согласия!

— Оно мне не нужно. Не тогда, когда ты лишен привилегий, — выплюнул Саид, поворачиваясь к тяжело дышавшему Джеремайи и протягивая тому клинок. — Сделай это.

— О, значит, ты доверишь все жалкому бастарду. Правильно. Ты и тогда не захотел марать руки. Тебе было жалко птицу. Что уж говорить о родном брате, — перейдя на общий язык, затараторил Алсид с отчетливым акцентом. — Ну давай, мальчишка, покажи всем, кто ты на самом деле. Убийца родителей — и ничего более. — Джеремая хранил гнетущее молчание, по-прежнему неуверенно стоя на ногах. — Убил отца, убил мать. Может, подонок и заслужил, но вот она…

— Ее никогда не было рядом! — душераздирающий вопль, вырвавшийся из груди Свифта, прокатился по пирсу громовыми раскатами. Большинство слушателей вздрогнули и потупились. — Ее не было. Ни разу она не попыталась мне помочь. Мне было девять. — полушепотом изрек мальчик, вспоминая ту мучительную боль одиночества. — Девять. И я ухаживал за ней. За всеми ними. — сорвавшись на крик, он указал на стоявших рядом лордов, которым помогал выживать в незнакомом городе. И теперь они заботились о нем. — Она не любила меня. — подавив рвущийся наружу всхлип, Джеремая заметил на искаженном гневом лице короля слезы, скопившиеся в уголках покрасневших глаз. Неужели и он что-то чувствовал в прошлой жизни? — Она не любила тебя.

— Прошу тебя, — не выдержал Алсид, западая на руки мучителей. Правда ужасала, причинял боль во сто раз хуже открытой раны.

— Ей было плевать на всех, кроме себя самой. Я рад, что она умерла. Больше она никому не сможет навредить. Как и ты, — с этими словами он воткнул продолговатый кинжал в живот ненавистного дяди и, задержав лезвие на мгновение, потянул вниз, чтобы оставить фирменную метку. Алсид не кричал — возможно, он прокусил собственный язык. Когда лезвие ушло влево, довершая букву, Валеска сразу же вытащил оружие, после чего достал второй нож из прикрепленных к груди ремешков и вонзил их в ротовую полость волантийца, прорывая остриями кожу от губ до уха. Кровавая улыбка. Именно из-за нее мать умоляла убить себя. Начиная задыхаться от обилия крови в горле, Алсид попытался вырваться, но последний удар в сердце прекратил страдания измученной души. — Прощай. — отпустив хрипящего смертника, лорды отступили назад, позволяя лидеру столкнуть бывшего короля с пирса и похоронить в глубоких синих водах. — Ты не виноват в том, что она с тобой сделала.

Джеремая оказался прав. С наступлением утра Волантис действительно возродился из пепла. Никто этого не заметил, кроме группы людей, причастных к его перерождению. Прежних порядков не будет — все погибло вместе с неудавшимся королем, пытавшимся построить дивный новый мир. Но личная злоба и ненависть затуманивали его разум сильнее, чем желание править во благо верноподданных. Скорее всего, он бы закончил свои дни в бренном одиночестве, запершись в тронном зале вместе с портретом своей рыжеволосой возлюбленной. Которая поглумилась над его светлыми чувствами, не пожелав ответить взаимностью. Несчастье породило несчастье. Ее сын, прекрасный мальчик с диким взглядом, стал бичом города и одновременно его спасителем. Под протекцией демона со странным именем он вытворял зверства, дабы заглушить голоса в голове, нашептывающие о том, какой он на самом деле никчемный. Хотя он отличался от всех, кто когда-то влиял на его решения и жизнь.

— Ты же знаешь, что всегда можешь вернуться сюда и занять место на троне Волантиса, — напомнил Саид, с тоской наблюдавший за приготовлениями к отплытию. Королева Анна распускала паруса, уже готовясь к длительному путешествию домой. — Я считал тебя сыном. И не откажусь от своих слов.

— Я уже согласился на предложение Элайджи. Будет невежливо, — криво улыбнувшись, Джеремая не мог выпустить из рук причудливый кинжал, послуживший орудием для убийства короля. — Трон ведь должен занимать истинный Валеска. А не цареубийца.

— Чушь, ты больший Валеска, чем кто-либо из нас. Отцу ты бы понравился. Он любил посмеяться, — в ностальгическом порыве Саид грустно усмехнулся, исподлобья глядя на рыжеволосого племянника — хотя тот им формально никогда не являлся. — Вчера ты сказал, что она тебя не любила. Это не совсем так. Она любила тебя. По-своему. И, не пристрастись к вину, она бы защитила тебя от отца даже ценой собственной жизни. Просто поступала иначе.

Тебе нужно быть с тем, кто примет тебя таким, какой ты есть. Никогда не извиняйся за то, какой ты. I love you…

— Я буду скучать по тебе, — неожиданно признался Джеремая, попутно снимая с запястья деревянный крест и поднося его к солнечным бликам, играющим на влажных камнях. — Буду скучать по городу. И по ней тоже. — сжав распятие, он замахнулся и зашвырнул его как можно дальше в морские пучины. — Но вряд ли я когда-нибудь вернусь.

— Я всегда буду тебя ждать. И она тоже, — не выдержав, Свифт утер несколько непрошеных слезинок и прикусил искусанные губы, с трудом кивая. — Желаю удачи, сынок. — сделав шаг, Сади заключил его в крепкие объятия, через секунду почувствовав чужие руки на спине. — Ты еще обретешь счастье. Не сомневайся.

— Прощайте, Ваше величество, — отстранившись, Джеремая последний раз улыбнулся и, спрятав кинжал в главные ножны, изящно поклонился королю. — Я слышал, в столице живут одну безумцы да идиоты. Место прямо для меня.

---

Примечания:

* Черт возьми! Снова! Однажды я поймаю этого самодовольного выродка и обезглавлю его вместе со всей его... (англ.)

** Твою мать (блять) — (исп.)

* * *

О, так ты плохой — (англ.)

* * *

Такого я не предвидел — (англ.)

* * *

Кто вы, блять, такие? — (англ.)

* * *

Вот это боевой дух, мальчики! — (англ.)

Примечания:

Обещанные Сыны Анархии и любимый молчаливый Джексон. Кстати, не так давно мною была предпринята попытка создать клип под воодушевляющую музыку Би-2. Вот ссылка, если кому интересно — https://www.youtube.com/watch?v=QFasBTCjPgY&t=6s. Выражу благодарность за советы по созданию более привлекательных клипов в личных сообщениях. Напишите, если вы — дока.

---

Imagine Dragons — Monster.

Curtis Stigers & The Forest Rangers — This Life.

Noah Gunderson — David.

The White Buffalo & The Forest Rangers — Come Join the Murder.

Richard Thompson — Dad's Gonna Kill Me.

Север обязан помнить. Зима близка. И расплата за совершенные зверства наступит. Рано или поздно. А пока оставалось ждать, прятаться по темным углам заброшенных лачуг, сжимать распятие, молить высшие силы о спасении, и дергаться от каждого шороха. Деревни выжигали, оставляя горсть пепла, изуродованные трупы, кричащих младенцев, постанывающих смертников и флаги с черным волком, развевающиеся вместе с воспоминаниями. Разбойники, отступившие от истинной веры, отдавшиеся на милость полубезумного проповедника, врывались в дома беззащитных жителей, грабили, били и насиловали без разбору. Оправдывая свершившееся волей нового Мессии, снизошедшего до любви к отбросам общества: душегубам, грабителям, изуверам, дезертирам и безумцам. Присоединившись к жестокому ублюдку без моральных принципов, они возвели его в божественный ранг, подчинились безоговорочно, принимая за нового Создателя. Мир обещал измениться к лучшему, обязуясь утонуть в кровавой грязи и смрадном тлене. С непрекращающимися боевыми кличами, с лозунгами о смерти для изнеженных зазнавшихся аристократов, и свободе — для вечно притесняемых преступников. Ведь королевские особы отказывались понять романтическую натуру безжалостных выродков.

К сожалению, Север первым поддался искушению и оказался вовлеченным в круговорот жестокости. Оказалось, имени Старка вполне достаточно, дабы оправдать бездумные нападения на невинных и последующие сжигания их селений. Реальность извратили проповеди лживого священника. Соседи, издавна таившие друг на другу злобу, воспользовались подвернувшейся возможностью и развязали локальные войны, устраняя недругов и случайных свидетелей. Брат пошел на брата ради наследства, ради мнимой причастности к великому, искаженному под напором ядовитых речей воскресшего подонка. Солдаты отказались защищать гарнизоны, предпочитая присоединиться к общему разврату. Рыцари в панике закрылись в замках, боясь стать жертвой расправы народного мстителя. Лорды разделились на два лагеря: одни приняли сторону умалишенного пастора с клинком вместо доброго слова, вторые же едва успели бежать на юг, чтобы прибиться к остаткам раздробленного царского войска и не подохнуть где-то в реке с порезанным горлом. Ни о какой добродетели и любви к ближнему речи не стояло.

Сплошная первобытная свирепость.

Когда Лжепророк, переставший откликаться на мирское имя пятнадцать лет назад, покинул пределы Севера, ситуация ухудшилась. Единственные Хранители северных земель в лице мальчишек-Старков сбежали от дяди и присягнули на верность новому королю, но не спешили возвращаться домой. Без армии и поддержки местного населения существенных успехов они бы не добились. В конце концов, весь регион страдал от ошибок прошлого, совершенных другими кланами. За годы войны жители утратили веру светлое будущее: их бросили на произвол судьбы, оставили наедине с захватчиками и не спешили оказывать помощь. Над Волчьим Логовом, главной крепостью правящего дома, реяли не привычные белые флаги с серой головой миролюбивого хищника, а мрачные тряпки с кривой черной тварью, раскрывшей клыкастую пасть в предвкушении очередной жертвы. Став оплотом сброда, она трагично нависала над верноподданными, напоминая о временах былого величия. До Ланнистеров, до свержения Таргариенов, до междоусобиц и отцеубийств, до вечной бескрайней пустынной ночи, обещающей безрадостное существование под затянутым небом.

Повсюду, куда глядели уставшие глаза беженцев и путников, висели изувеченные, обугленные тела. Их подвешивали бандиты в назидание, словно напоминая о том, что противники Волка закончат свои дни на крепких суках, в окружении равнодушных болот и лесов. Иногда к ним прибивали таблички с забавными сентенциями или насмешками над оставшимися в живых. Близлежащие города дрожали от одного упоминания имени адского приспешника, то возвращавшегося под покровом ночи вместе с бездушными соратниками, то исчезавшего и объявляющегося в местных легендах, гласящих о чреде побед и успешных завоеваний в южных направлениях. Подданные трепетали, испытывая животных страх из-за скорого прибытия Инквизитора, грозившегося перебить остатки сопротивляющихся. Скоро убитые будут покачиваться из стороны в сторону над развалинами замков в огромных количествах. Никакой пощады тем, кто с безразличием взирал на падение дома Старков, на гибель лучших представителей и мучения священника, томившегося в заключении неподалеку.

Иронично.

Разбойники повсюду. Ими кишела вся местность. Путешествовать одному слишком опасно. Большое количество самоуверенных глупцов поплатились за смелость. Некоторых распяли прямо на дубах, но в основном их топили в реках или закалывали, сбрасывая останки в общую яму. Весь зверский ритуал проходил под надзором местных священнослужителей, читающих исковерканное Писание странным ласковым полушепотом. Когда все заканчивалось, обступившие жертву злодеи безудержно хохотали и возносили хвалу мертвому богу. Устраивая вакханалию, душегубы бросались сжигать иные городки и деревушки. Власть должна быть оспорена! С подобными криками они вламывались в хижины, не ведая милосердия, грабили спящих крестьян и сжигали их заживо. Да здравствует Великий Лидер! Протягивая ладони вверх, монахи в изодранных черных сутанах падали на колени и повторяли одно слово — Мессия! Скоро он явится! Предстанет перед нами во всем своем великолепии! Истребит весь Львиный род и спасет нас! Он станет нашим Богом!

— Смотрите! Это наш Спаситель! Король пораженных! — стонали убийцы с потрескавшейся кожей, не обращающие внимания на собственные загноившиеся кровоточащие раны. Они указывали пальцами в сторону едва заметной реки, пробивающейся сквозь белоснежные сугробы и чернеющие скалы. — Наш Мессия уже здесь! — на берегу, прибившись к влажным валунам, распласталось мужское тело, не подающее признаков жизни. — Он воскрес, как Лидер! Пал в глубины и вознесся! — подойдя ближе, еретики потянулись к рваному мокрому кафтану, но резко отступили, стоило утопленнику дернуться и зайтись громким, рвущим горло кашлем. — Это знак! Он вернется! — прокричал священник, отступая назад с радостными воплями. Напуганные крестьяне последовали за ним в лесистую глубь.

Продолжая выплевывать воду, мужчина приподнялся на дрожавших локтях и перевернулся на спину, с трудом втягивая свежий морозный воздух. Казалось, будто грудная клетка разрывалась изнутри. В расфокусированном взгляде едва теплилась жизнь, покидавшая надломленное тело с неторопливой скоростью водного потока. Попытавшись выползти из ледяной воды, обволакивающий все туловище, смертник ощутила новый прилив боли. За ним тянулся кровавый след, омываемый шумным потоком. Раскинув руки в разные стороны, он прерывисто задышал, вглядываясь в чистую небесную гладь. Над ним нависал темно-синий звездный купол, опускающийся все ниже и ниже. Теперь он готов. Больше не за что держаться. Прикрыв веки, он слабо улыбнулся, готовясь перейти на Ту Сторону. Он подарит последний танец Дьяволу и найдет семью, чтобы воссоединиться с женой и детьми. И тогда не будет печали. Рана в сердце затянется.

И наступит светлый конец.

— Святой Себастьян? — шепот раздался над самым ухом, разносясь по смолкнувшему пространству. В одночасье время остановилось: листва перестала шелестеть, речка не журчала в гаснувшем сознании и не создавала вокруг симфонию звуков вперемешку с шуршащим под чужими ногами снегом. — Это ты?

Голос внезапно стих. Все закончилось так же быстро, как началось. Мучаясь от нестерпимой боли, не щадившей рассудка, мужчина почувствовал чьи-то руки, обхватившие крепки плечи и потянувшие на себя. Сквозь прорезь приоткрытых век мученик увидел женщину в порванном платье, наклонившей лицо с грязными, слипшимися волосами и глубокими рытвинами на коже. Незнакомка сняла с телеги кусок выцветшего серого шерстяного одеяла и накрыла им дрожавшего северянина. Перед этим она сломала торчавшую из живота стрелу и вытащила древко, стараясь не задеть органов. Рану пришлось тщательно промыть, в результате чего утопленник впал в забытье. Он успел заметить сальную куклу, висевшую на женском бедре, но губы отказались повиноваться и не задали никакого вопроса. Видимо, он проспал несколько суток, так как очнулся в совершенно незнакомом месте, лежа в снопе соломы. Не в состоянии контролировать обмороженные конечности, крестьянин застонал и откинул голову в попытке сосредоточиться на конкретной точке.

Все расплывалось, охваченное пеленой.

Прикосновение к ноющим мышцам вывело его из медленно подкрадывающегося оцепенения. Чуть повернув голову, чудом выживший поискал глазами спасительницу, но наткнулся на пустоту. Прошло пару минут, прежде чем женщина появилась около него и, слабо улыбнувшись, положила на горячий лоб влажный кусок ткани. Она промыла и перевязала его раны, перетащила в теплое место, отогрела и кормила хлебом, размоченном в вине.

— Кто ты? — прошептал мужчина, едва шевеля потрескавшимися синими губами. Глаза закатывались, но он находил в себе силы продержаться до получения ответа. Его не последовало. Христианка никак не отреагировала, лишь улыбнулась и провела ладонью по щеке больного, убирая налипшие волосы, после чего достала то самое одеяла и накрыла его почти с головой. Последнее, что мелькнуло перед глазами, была потрепанная детская куколка.

Раздавшийся поблизости конский топот насторожил. Подскочив, крестьянин мгновенно повалился в солому и протяжно вздохнул. Если его прикончат алчные еретики, то смысла бороться все это время не было. Лучше бы его оставили умирать на дне мелководной реки со стрелой в области сердца. Но, судя по всему, у Бога имеются планы получше. Громкий перестук копыт все надвигался. Еще немного и он станет чьим-то трофеем, вверяя судьбу в руки неизвестных. Через десять минут, долгих, тягучих, кто-то уже бесцеремонно обшаривал кафтан, забираясь под одеяло в поисках ценностей. Глупо. Все семейные сокровища погребены под слоем земли вместе с телами невинных младенцев.

— Смотрите-ка, какое колечко! Наверняка знатный! — прорычал хриплый мужской голос над ухом. Да, про перстень с изображением двух скрещенных под короной топоров он совсем забыл. Сил бороться не осталось. — Возьму себе. Пока Лидер не вернулся.

— Дай сюда, — второй голос казался более мягким, но по-прежнему требовательным и напористым, с толикой превосходства. Скорее всего, первый грабитель повиновался и передал реликвию главному. Тот немного помедлил и, отослав всех собравшихся, опустился на колено возле неподвижного тела. — Приветствую вас, король Севера.

— Так меня не называли уже много лет, — выживший оттолкнулся расцарапанными ладонями от земли, при этом откинувшись на спину и упершись спиной в ствол дерева. Пронзительные глаза голубого цвета встретились с мутно карими и загорелись вечным огнем жизни.

Восемь лет спустя.

Север постепенно восстанавливался. Благодаря усилиям возвратившихся братьев Старков дела шли на поправку. Соседние регионы продолжали поставлять продовольствие по низким ценам, оказывая неоценимую услугу не только обедневшим дворянам, но и изголодавшимся крестьянам. Вероятность голодного бунта и кровавой расправы над главным семейством увеличивалась с каждым днем. Если бы не своевременная помощь от союзников, Старки могли окончательно потерять дом. Все обошлось и стабилизировалось. Понадобилось как минимум пять лет на перестройку крепостей вассалов, дабы те смогли вернуться обратно и заняться погибшим урожаем. Многие представители домов погибли, замена им так не нашлась, несмотря на просьбы государя даровать титулы наиболее достойным. Но возможно ли отыскать таких людей в местности, которая поддалась на отравляющие речи Мучителя и помогла ему возглавить огромную армию из оборванцев, бездушных рыцарей, безумцев, монахов и озверевших аристократов?

Их простили. Даровали помилование, но отослали подальше, предварительно отправив небольшую часть заговорщиков в столицу в качестве заложников. Несколько лет они обязаны были подчиняться монарху, исполняя любые приказы, чтобы доказать преданность на деле. К ним относились с вполне оправданной опаской и не допускали в узкий круг победителей-роялистов. В Волчьем Логове никого не содержали — чересчур рискованно подпускать бывших врагов к спальням нынешних господ. Либо те взбунтуются и окончательно подорвут авторитет клана, либо ввергнут морозный край в кровавую войну и поставят под удар остатки могущественных родов. Их итак осталось немного. Единственный, кому позволили жить в темно-серой цитадели и сидеть за одним столом с Хранителем, был его брат. Примкнув к войску Лжепророка, Деймон навлек на семью немилость короны, вынуждая отмаливать грехи всеми возможными способами. В конечном итоге его простили и разрешили жить в семейной резиденции. Сейчас, наслаждаясь блаженной тишиной, Деймон восседал на своеобразном престоле с высокой спинкой и подлокотниками в виде волчьих голов. Целый час выслушивая сентенции гостей из столицы, он сохранял деланное спокойствие и отвечал с несвойственной вежливостью. Когда все закончилось, мужчина откинулся назад и размял затекшие мышцы шеи.

— Долго же до них доходил смысл фразы “у нас достаточно зерна”, Господи, — прикрыв лицо руками, он потер переносицу и постучал пальцами по подлокотнику. — Наш король такой заботливый. Просто не может допустить массовую гибель верноподданных от голода! Конечно, кто же будет платить дань и присутствовать на церемониях. А еще кланяться до земли и расточать похвалы детям. И сколько их там у него? Пятнадцать?

— Я слышала о троих. Первенцем, кстати, стала девочка, — просветила сестра, облокотившаяся на спинку рядом стоящего стула и плотнее закутавшись в соболиную шубу. Ночи становились длиннее, а дни — короче. Холода подкрадывались незаметно, накрывая очаги с неимоверной быстротой. — Кто бы мог подумать, что у Никлауса появятся наследники. Он не производил впечатление человека, склонного к отцовству.

— Мы действительно будем говорить о Клаусе? — фыркнул недовольный Старк, поддерживая кулаком голову и нервно покусывая губы. Клеймо предателя все еще тяготело над ним. — Кто там следующий?

— Лорд Питер Хорнвуд из Вудхорна, командующий королевским флотом! — прокричал глашатай, сразу же отступая в сторону и пропуская в центральный зал вышеназванного северянина, похорошевшего за время так называемого столичного плена. На волевом подбородке с легкой темной щетиной сияла широкая улыбка, оголявшая ряд зубов за мясистыми губами. Остановившись в паре шагов от тронов, он демонстративно поклонился, приложив руку к боку, и ловко выпрямился. Дорогой кафтан серого цвета с коричневыми вкраплениями напоминал присутствующим о высоком положении вельможи.

— Только взгляните на него. Ближайший соратник Гэбриэля, подтирающий ему зад около года, за короткий срок добился такого назначения. Ты хотя бы о кораблях что-то знаешь? Или они назначили тебя скрести палубы?

— Ваша язвительность, лорд Старк, не знает границ, — наклонив голову вбок, Питер пронзил обоих членов семейства Волков смеющимися голубыми глазами и прищурился. — Но мы пару раз виделись в стане вашего дядюшки. Вроде как жизни друг другу пару раз спасли. А потом вы переметнулись, не предупредив, и решили помочь братьям, которых до этого предали. Так все было или я упустил что-то? — Деймон сжал ручки до побелевших костяшек и нахмурил темные брови, ничего не ответив. — Я хотя бы не менял сторону. Шел до конца и признал поражение, когда попал в плен. Меня отпустили, велели убираться в Красный замок и помогать в его строительстве, что я успешно исполнил и сильно проникся столичной атмосферой. И мне доверили не только палубы скрести, но и корабли строить.

— Это не отменяет того факта, что вы убили собственного брата, чтобы выслужиться перед Гэбриэлем, а затем служили ему в качестве советника и творили ужасные зверства, — вмешалась Лерия, видя, как ее старший брат дрожит от накатывающих приступов гнева.

— Видите, я был настолько хорош в этом деле, что мне доверили заведовать королевским флотом! И я еженедельно пью с Его величеством за здравие всех его сыновей. Вы знали, что их уже трое? — все равнодушно опустили взгляд, выказывая явное пренебрежение бывшему противнику. — К слову, моя леди, я бы не рекомендовал вам так необдуманно разбрасываться словами. При всем уважении, но вас там не было. Однако давайте вернемся к сути вопроса. Где лорд Стефан?

— Не принимает, — отрезал младший Волк, скалясь от безысходности. Он мог сколько угодно играть в раскаявшегося еретика, впустившего добро в сердце, но притвориться перед истинными демонами — выше его сил. — Все разговоры отныне ведутся со мной.

— Так у вас тоже серьезное назначение! Поздравляю! — хлопнув в ладоши, обрадовался Хорнвуд. — Я не буду настаивать. Вы сгодитесь для такого мелкого поручения, с каким меня прислали. Слышали о путешествии нашего славного десницы? — многозначительно взглянув на девушку, северянин пожал плечами и усмехнулся. — Воистину успешное! Он нашел троих бежавших лордов, один из которых явно имеет родство с Ланнистерами. Вы бы его видели — весь такой огненно-рыжий.

— Ближе к делу, — прервав бессмысленный словесный поток, Хромой Волк, как его стали именовать в насмешку, раздраженно откинул темные пряди волос назад и нагнулся вперед. — Не задерживай.

— Господин! — ворвавшийся в приемную гонец стремительно бросился на колени. — Прибыл человек, представившейся лордом Гловером! Он просит аудиенции у Хранителя Севера! Что мне ему сказать?

— Я думал, весь клан Гловеров пал вместе с Диконом, — удивленно рассматривая вестника, Питер чуть наклонился и провел языком по вишневым губам. — Вот и причина, по которой я приехал. Ваш регион еще не… куда вы идете? — вскочивший с кресла мужчина подобрал на ходу свою новую трость, дабы побыстрее добраться до нужной комнаты.

— Брат, открывай! — тарабаня кулаком в дверь, Старк прислонился лбом к шершавой поверхности. Вся усталость, скопившаяся за годы навязанного правления, вылилась в ненависть по отношению к двери и человеку, за ней скрывавшемуся. — Давай, просыпайся, мать твою! — игнорируя недоумение стражи, он воспользовался тростью, чтобы поберечь кости. Наконец, петли заскрипели, выпуская наружу еще одного члена семьи — возмужавшего Бриндена, державшего на руках двоих мальчиков четырех лет. — Черт. Все настолько плохо? — младший из Старков покачал головой, передавая одного ребенка слуге, а второго прижимая крепче к себе. — Ладно. Отведи их в покои, я зайду внутрь.

— Будь терпеливее, — попросил третий сын Маркуса и прошел мимо, направившись в отдаленную комнату. Кто бы мог подумать, что пугливый мальчишка вырастет так быстро и станет опорой семьи в тяжелые периоды.

Оказавшись внутри плохо освещённой комнатушки с низкими потолками, Волк поморщился — кислый запах ударил в ноздри, смешиваясь с неприятной затхлостью. Помещение нельзя назвать грязным — слуги регулярно убирались, но раскрывать окна и проветривать им запрещалось. Так пожелал хозяин, прятавшийся от солнечного света в самом мрачном углу, под потертым балдахином. Вокруг валялись изорванные книги, поломанные деревянные игрушки и опустошенные бурдюки. По полу растекался темно-бордовый жидкий узор, окрашивающий вырванные желтые страницы и края огромных карт с отметками. Будто их владелец собирался покорять новые вершины.

— Как эта ворона еще не издохла от такого количества винных паров? — Стефан, облокотившись прямо на большую дубовую столешницу, заметно вздрогнул и обернулся, глядя на очередного нарушителя спокойствия. Скрестив руки на груди, Деймон укоризненно покачал головой и критически огляделся, подмечая изменившиеся детали. В основном они касались положения пьяницы и белой птицы, что с остервенением трепала ткань балдахина. — Насчет тебя у меня сомнений уже не осталось.

— Это ты меня так осуждаешь? — поинтересовался Хранитель, поворачиваясь корпусом к брату. Лицо, чуть вытянувшееся и опухшее от продолжительного распития вина, нахмурилось от недовольства. — Кажется, я упустил момент, когда начал интересоваться твоим мнением вне тронного зала. Помнишь — я пью когда хочу и сколько захочу. — вызывающе бросил мужчина, запрокидывая голову для глотка, на сей раз более глубокого.

— Я бы мог ударить тебя, как в прошлый раз. Или запретить прикасаться к напиткам. В общем, сделать что-нибудь ради спасения твоей никчемной жизни.

— А ты кто такой, чтобы мне запрещать? Король Беленора? — последнюю фразу он умышленно растянул, демонстрируя откровенное презрение. Столь эффектный выпад закончился следующим глотком.

— Кстати, о нем. Ты в курсе, что у него родился новый отпрыск? Ты отправил поздравительное письмо, заляпанное вином и твоими соплями? — выплюнул второй сын Маркуса, поправляя черные волосы и отгоняя заполошного ворона, пытавшегося усесться к нему на плечо. — Так что там? Написать письмо за тебя?

— Сходи к чертовой матери, — отмахнувшись, пробурчал Стефан, щелчком пальцев отзывая птицу назад. Ощущая странную дрожь в руках, он запустил одну в разросшуюся бороду с торчащими в разные стороны волосками.

— Два года прошло с тех пор, как она умерла, брат. Два гребаных года, а ты все страдаешь! Я никогда не давил на тебя прежде, не докучал разговорами по душам и просьбами прокатиться верхом, чтобы свежим воздухом подышать. Это все не про меня, ты знаешь. Но это не значит, что мне плевать. Или я жду возможности избавиться от тебя и захватить Логово — такие мысли тоже проскальзывали у пары верных вассалов. Извини, что меня волнует твое состояние, но мне совсем не хочется остаться главой дома Старков при двух наследниках Севера, одной незамужней сестры и будущего мальчика-рыцаря, которого нужно отправить на обучение в знатный дом. Я не мастер вести переговоры и со мной даже не хотят иметь дело ввиду прошлых недоразумений.

— Мы назвали их Орри и Перси. Два сына. В честь ее погибшего отца и нашего далекого предка. Лучше бы придумали что-то необычное, запоминающееся. Могли бы назвать третьего ребенка Сальваторе. Или Джузеппе. Но так и не успели. Она покинула меня раньше.

— Иисус, Мария, Иосиф, — вскинув ладони, обозлился северянин, чувствуя, что говорит сам с собой. — Властелин Севера меня слушал до этого? Или мне лучше называть тебя властелином, который Север пропил?

— Ты же явился сюда не для того, чтобы меня отчитывать, — менее уверенно буркнул бражник, отводя затуманенный взгляд как можно дальше. — Напоминаешь отца.

— Уверен, будь он жив, то не сказал бы тебе ничего нового из того, что уже сказал я, — издевался лорд с таким невозмутимым видом, словно вычитывал провинившегося молодого конюха, а не одного из самых могущественных владык, управляющего крупнейшим регионом королевства. И самое нелепое заключалось в том, что последний не собирался останавливать так называемую казнь. — Ты знаешь о том, что бритву изобрели несколько столетий назад? А если сюда наведаются столичные посланники, ты им тоже будешь про имена сыновей рассказывать?

— Чего ты от меня хочешь? Я сегодня не в настроении ссориться.

— Хочу лицезреть, как ты отсосешься от поганого кувшина и пойдешь со мной посмотреть на чудо. Не знаю, приобщался ли ты к божественному во время запойных ночей, но реальность ведь интереснее, правда? — впервые встретившись с мутно-серыми глазами, выражающими запредельную тоску всего мироздания, Деймон неловко прокашлялся и стукнул тростью о каменный пол. — Сколько домов мы, по скромным подсчетам, потеряли? Три? — глава клана сухо кивнул, призывая развивать мысль. — Да. Только в прошлом году объявились какие-то там дальние родственники Сервинов и отстроили замок. А сейчас ко мне является гонец и сообщает, что некий мужчина представился лордом Гловером. Вот я и подумал, что на воскрешение нам следует взглянуть вдвоем.

— Что?! — подскочив, Стефан чуть не перевернул один из пяти бокалов, усеявший поверхность стола. — И ты тратил драгоценное время на нравоучения, обладая такими сведениями? Твою мать! — окунув лицо в стоявший рядом таз с холодной водой, предусмотренный для приведения себя в порядок в угоду неожиданным визитерам, хозяин замка выпрямился и часто заморгал. Отряхнув кафтан от пылинок и грязи, он проигнорировал многочисленные темные пятна на серой ткани и просто вылетел из покоев. — Следовало оставить Бриндена за главного. Он не пустословит. — оглашая пустые залы криками, сир чуть не покатился вниз по ступенькам, но удержался за выемку с факелом и вздохнул. Пошатываясь, он спустился в центральный зал и сощурился от ярких лучей полуденного солнца, проникших сюда сквозь окна. — Где Гловер?

— Приветствую, господин, — двое крепко сложенных мужчин преклонили колено перед сюзереном и медленно приняли исходную позу. Один из них, закутанный в черный полушубок, сделал шаг вперед и вновь опустил голову в подчинении. На изможденном обветренном лице виднелись мелкие шрамы и зарубцевавшиеся раны, скрытые под густой темной порослью на подбородке и губах. Волосы точно такого же оттенка слабо колыхались от малейшего движения, но все равно ложились на прямой лоб с отчетливыми бороздами морщин. Под бесцветными глазами залегли фиолетовые круги, казалось, въевшиеся в кожу. — Мое имя Итан Гловер. Это Филипп Рисвелл.

— Здравствуйте, — пробормотал второй гость, испытывая заметный дискомфорт. Он то и дело запускал ладонь в темно-коричневые волосы с заметными седыми прядями и старался пригладить назад, хотя они идеально лежали на продолговатом, слегка обрюзгшем лице. Видимо, его смущали две полоски шрамов, идущие от краешка поджатых губ до середины щеки. — Приносим извинения за такой визит. — полуседая козлиная бородка с усами явно отращивались в попытке скрыть уродливые порезы. Вот только безуспешно — линии рубцов двигались на каждом слове, растягиваясь почти до ушей. — Нужно было прийти раньше.

— Кем вы приходились погибшим членам клана, к которому себя причисляете? Вас не было в войсках Лжепророка, однако на верность королю вы тоже не присягали, — грозно продекламировал Старк, не спеша взобраться на помост и опуститься на заждавшийся северный престол. Он боялся споткнуться или повалиться без чувств. — Откуда вы явились?

— Мы скрывались у лорда Сервина около четырех лет, — взял слово Итан, поправляя тяжелый кафтан с мехом и принимая военную стойку, как заправский солдат на марше. — Вместе. Я прибыл в Беленор через год после начала годичной войны и понял, что крепость моего брата захвачена, а самого его взяли в плен. Я присоединился к партизанскому лагерю, где мы и пересеклись с лордом Рисвеллом. Он сбежал от своего племянника, нанесшего эти увечья и собиравшегося его убить. — Филипп закусил губу, в надежде скрыть смущение и не поддаться мимолетному порыву коснуться шрамов. — О Клэнте вы, должно быть, слышали.

— Да, приходилось, — иронично протянул Деймон, наконец, дотащившийся обратно, облокотившийся на трон и кривовато улыбнувшийся. — Знаете, как выглядит наш король?

— Хватит, — оборвал возмущенный Хранитель, стоически не перенося язвительности младшего брата. — Почему вы так долго прятались? Не присоединялись к моей армии?

— При всем уважении, мы боялись, — подал хриплый голос Рисвелл, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Длинные уложенные волосы растрепались, упав на бегающие глаза, но были убраны. — Мой племянник — ужасный человек. И доказательства этому вы видите перед собой. Он хотел убить меня в тот же миг, как я сошел с корабля. Без колебаний. Но я сбежал. Не без чужой помощи мне удалось продержаться в безлюдных заснеженных лесах. Я мог вернуться в любой момент и предстать перед вашим судом, попросив прощения. Тем не менее, история моей семьи показала, что меня не примут с распростертыми объятиями. И я понимаю.

— Мой случай не лучше, — пожал плечами Гловер, ободряюще кивнув смущенному товарищу. Из них двоих на лидерство явно претендовал обладатель серебряного кольчужного кулака в гербе. Сжимая край полушубка, массивный великан превозмог себя и проскрежетал сквозь зубы: — Гловеры предали доверие Старков. Отказались поддержать в последних битвах, предпочтя спрятаться в разрушенных владениях. И поплатились за свои грехи. Расплачиваться придется мне. — став на одно колено, борец едва не уткнулся лбом в холодную плитку. — Казните меня или помилуйте. Заставьте кинуться в огонь и сгореть заживо или служить вам вечность. Заточите меня в темниу или отправьте в столицу в петле на потеху публике. Я все стерплю и докажу, что мне можно доверять.

— Мы желаем восстановить свои права на покинутые владения, — подытожил Рисвелл, не спешивший следовать примеру соратника. Он склонился перед символом северной власти и прокашлялся. — Если для этого нам потребуется доказать свою преданность любыми способами, мы готовы. Ваши приказы станут целью наших жизней.

— А вы готовились, милорды, — причмокнув, изрек Хорнвуд, следивший за происходящим из угла. — К слову, я рад застать вас в добром здравии, господин Гловер. Давно не виделись. — все глаза сразу же обратились к доселе молчавшему королевскому посланнику, чьи губы растянулись в гадкой улыбке. Но чересчур обворожительной. — Что такое? Вы же не подставили под сомнение их принадлежность к вышеназванным кланам, хотя ни разу не видели их прежде. Но ваш отец с кем-то из них находился в дружественных отношениях. Вот только не помню, с кем именно.

— А вы все не успокаиваетесь, лорд Хорнвуд, — сделала замечание Лерия, измученно качая головой.

— Светлейший не вырезал мне язык — и вы подавно не сможете, — подмигнув, Питер склонился набок и, критически осмотрев двух новоявленных союзников, задумчиво пожевал губу. — Впрочем, разницы никакой. Государь ведь попросил протекторов найти достойную замену вымершим дома. А вы пошли дальше и воскресили парочку вассалов! Я могу написать в столицу?

— Не забудь приложить поздравительное письмо с рождением еще одного Ланнистера, — выплюнул Деймон, наслаждаясь осуждающими взглядами. За пять лет относительного мира он так и не взялся за уроки вежливости и продолжил доводить окружающих до гневливых выпадов. — И когда государь нанесет визит?

— Зависит от произведенного на меня впечатления, — цокнул языком посланец, красноречиво смотря на Хранителя, чей пересохший язык проходился по испачканным уголкам рта, а дрожащие руки то и дело хватались за подлокотники. — Устроите ваших гостей с комфортом? Мне еще предстоит поехать в замок Мормонтов и Сервинов. Проведать должников короны, так сказать.

— Вы останетесь, милорды? — Стефану не терпелось вернуться в комнатушку и приложиться к графину с освежающим напитком. Смиренно дождавшись неуверенных кивков, Старк жестом разрешил двум воскресшим изгнанникам подняться и переглянуться с легкой нерешимостью. Неужели все кончено? Годы скитаний по бескрайним снежным просторам принесли свои плоды?

Семь лет назад.

Лжепророк вернулся. Знамена с черным волком снова возвышались над каменной крепостью. Люди, привыкшие к террору безбожников, начали молиться с удвоенной силой при появлении Мстителя с безудержными порывами неоправданной жестокости. Матери прижимали младенцев ближе к себе, едва заслышав конский топот и яростные возгласы захватчиков. Мужчины бросали плуг и падали на колени с протянутыми руками, в надежде вымолить прощение за несовершенное преступления. Все понимали, что спасения ждать неоткуда. Никто не придет к ним на помощь — уже около полугода от детей бывшего Хранителя не поступало вестей. Поговаривали, что один из них даже присоединился к обезумевшему ублюдку и командует отдельными отрядами. Словно почувствовав надвигающуюся кровавую бойню, разбойники перестали миловать крестьян и поджигали их вместе с церквями. Кому какое дело до гибели половины населения деревушки на окраине? Сопротивления не оказывали.

И продлевали мучения.

В одном полузаброшенном городке зарубили как минимум четыре десятка мужчин, а женщин увели в непроглядную тьму хвойных лесов, откуда еще никто не воротился. Еретики хохотали, подсчитывая количество убитых. Соревновались в изощрённости пыток. Не отчитываясь перед Богом и совестью. Их либо накажут, либо вознаградят за усердие. Разжигая костер при помощи изуродованных людских тел, беснующиеся шакалы устраивали танцы под аккомпанемент гнусавых молитв и воплей невинных жертв. Музыка для ушей прожженных душегубов, понимающих лишь язык силы. Покончив со всеми страждущими, ожидающими печальной участи, убийцы ринулись к следующему поселению на карте мертвецов. Через полчаса они ворвались в зажатые между остроконечными горными зубцами дворы и принялись выносить поскрипывающие на ветру двери. Те с легкостью поддавались, пропуская тьму полупьяных нечестивцев с грязными намерениями. Переворачивая убогие кровати и столы, вырывая деревянные половицы и кромсая изодранную одежду, они силились обнаружить прячущихся селян.

Выругавшись, последователи Легиона выбежали наружу и осмотрелись. Все вокруг, казалось, начало приходить в негодность и тонуть под слоями ослепительно нетронутой белизны. Ледяная тюрьма, не ведая пощады, облепляла ветхие лачуги плотной корочкой. Видимо, здесь бесчинствовали до них. И завершили казнь. Не совсем понимая, что теперь делать, солдаты разбрелись по окрестностям, дав незримым наблюдателям великолепный шанс. Скрывая лицо под плотной материей капюшона, трое человек скользнули следом за пошатывающимися фигурами и напали сзади, оглушая черенком меча. Остальных вылавливали поодиночке, оттаскивали в дальние углы между домами и перерезали горло одним легким движением. Крики не успевали вырваться из ртов, заполняющихся кровью. Последний враг заверещал, как свинья, извиваясь в руках карателя.

— Прекрати! Не нужно! — обхватив палача сзади за плечи, двое защитников оттащили его от мертвого злодея с огромным кинжалом в черепе. — Ты увлекся! Снова! — отчитывал уверенный мужской голос с характерными металлическими нотками. — Пора заканчивать. Жечь тела опасно — из-за дыма могут прибыть другие.

— Привяжите к ним булыжники и сбросьте в реку неподалеку, — предложил лидер группы, рухнувший на сугроб возле трупа и учащенно задышав. Пар струился изо рта, затягивая мрачный пейзаж в белую дымку. — Их можно найти в старом разрушенном форте на склоне. Владельцы не будут против.

— Мы с Нероном справимся. Идите в убежище и отоспитесь. Особенно вы двое, — высокий плечистый боец наступил ногой на бьющееся в конвульсиях тело и извлек погруженный до основания кинжал с поразительным равнодушие, передавая хозяину. — Сыны Анархии справятся. Доверься мне. Мансон, проведи их. — удерживая трясущегося от переизбытка эмоций соратника под локоть, говоривший тут же подвел его к другим и бережно передал в их руки.

— Я пойду с вами, — отказавшись от помощи, командир упрямо развернулся и поддался вперед, держа оружие побелевшими пальцами. — Хочу проведать их. — за непроницаемой тканью не было видно ни одного лица, но можно было поклясться в том, что второй спаситель недовольно поморщился. — Это не просьба.

Никак не прокомментировав требование юного командующего, солдат покачал головой и кивнул. Не тратя бесценное время на выматывающие конфликты, он развернулся и направился к оставленным невдалеке коням, приученным к тихим набегам. Понадобилось несколько минут, прежде чем трупы были погружены в седла и вывезены из безмолвной деревни. Они передвигались мелкой рысью, не решаясь прибавить скорость — их могли выслеживать. Разделившись на гористом перекрестке, воины проделали шесть миль по одиночке и воссоединились около вырисовывающихся на фоне каменных руин. Стащив неподъемных мертвецов вниз, они потащили их по устланной кустарником дорожке и скрылись из виду за массивным дубом, оставляя мужчину в одиночестве среди развалин.

Призраков прошлого, каковым когда-то мог стать он сам.

— Бог поможет тем, кто живет во тьме и вечном страхе перед смертью, и укажет нам путь к вечному миру, — опустив ладонь на холодную каменную поверхность, скорбящий облокотился на него спиной. — Ибо Бог сказал: “почитай отца и мать”. Но если Он так сказал, то как мог допустить все случившееся? — сняв капюшон и обхватив край усеянного дырами одеяла, накинутого на плечи, несчастный провел пальцем по многочисленным инициалам, вырезанным на своеобразной могильной плите. — Почему ты допустил это, Господи? — задержав руку на двух буквах, он прикрыл глаза и прошептал: — Прости.

- Смотри, сынок, я вырезал тут первые буквы наших имен и добавил фамилию. Тебе нравится? — раскрыв рот, малыш удивленно кивнул, вызывая заливистый смех отца. — Прочти, что написано.

— Д.Д.

— А полностью? Как тебя зовут?

На следующее утро молчаливая деревушка, затерянная в лесах и горах, потонула в привычном шуме ударов по наковальне. Иные звуки давно покинули это безрадостное место: петухов убили, лошадей выкрали, крестьян запугали, а торговые пути оборвали. Местным жителям приходилось красться по незаметным тропам, избегая возможных встреч с вражескими разведчиками или нечестивцами. Два года они существовали в беспросветной бездне отчаяния. Повсюду страх и ужас. Утро не приносило прежней радости от предвкушения труда — скорее пронизывающий страх смерти. Долгой и страшной. Тем не менее, кузница будто бы находилась вне досягаемости для внешнего хаоса. Внутренняя боль миновала отсыревшие грязные стены, обошла подгнившую соломенную крышу и уступила гниющим деревянным перекрытиям. Внутри, пристроившись за наковальней с кувалдой, орудовал вспотевший юноша, рассматривающий обрисовывающуюся форму. Смочив покрасневшее лицо мокрой тряпкой, кузнец откинул назад волосы соломенного цвета и утомленно прикрыл веки.

— Принести воды? — пятнадцатилетний мальчик, сидевший на табуретке в углу, мгновенно подскочил с бурдюком и подошел ближе. Кудрявые волосы, слипшиеся от обилия пота, щекотали лоб, но хозяин стоически терпел прикосновения.

— Нет. Порядок, — придерживая железную заготовку рукой в перчатке, крестьянин нанес пару точных ударов по граням. — Успеем до полуночи — иначе придется работать весь следующий день. А ты и без этого спишь как убитый.

— Значит, я виноват? — тихо посмеиваясь, возмутился помощник и неодобрительно качнул головой. — Скучаю по жизни в четырех стенах. Под открытым небом спать замечательно, но пробирает до дрожи и мешает расслабиться.

— Извините, Ваша светлость, вы сами сделали выбор в пользу комнаты для сестры. Можешь поменять мнение и выгнать ее на улицу, — проверяя работу на отсутствие изгибов, мастер хмыкнул и принялся осыпать клинок продуманными ударами. — Мне обрадовать ее тем фактом, что единственный брат — нытик и ханжа? — рассмеявшись, оба работника притихли, стоило им обоим уловить чужие шаги. Так и не оторвавшись от ковки, северянин нахмурился и, вооружившись тяжелым молотом, приготовился к обороне. — Сиди там. — предупредив спутника, он шагнул к двери, однако та внезапно распахнулась под напором навалившегося на нее тела.

— Пожалуйста… помогите мне… — задыхаясь, откашливаясь и запинаясь, незнакомец шугано озирался, прикрывая лицо испачканной в крови ладонью. Потеряв дар речи, кузнец опустил орудие и встал на колено, дотрагиваясь до сотрясающегося от рыданий мужчины. — Прошу… спрячьте меня… они… они скоро будут здесь… они придут за мной!

— Кровавая улыбка, — констатировал работник кузницы, силой отнимая чужую руку от искалеченного лика и разглядывая два глубоких пореза в области губ, нанесенных тонкими острейшими лезвиями. Так обычно поступали с пленниками или рабами за морем, дабы заклеймить их окончательно. — Я видел подобное раньше. Что с вами случилось, милорд? — дорогая материя кафтана позволяла обращаться к искалеченному незнакомцу таким образом. — Кто это сделал?

— Молю… пощадите… — мелкая дрожь била обессилевшего аристократа, вцепившегося в спасителя и уткнувшегося носом ему в плечо, непрестанно всхлипывая. — Я сделаю все…

— Помоги отвести его к комоду, — приказал юноша, хватая бормотавшего себе под нос лорда за локоть и поднимая на ноги. Подмастерье, застывший в недоумении, ринулся на помощь и подхватил воина под другой локоть, доводя до отдаленного угла. — Спрячь его там и накрой шкурами. И пусть молчит. — расслышав гомон приближающихся всадников, коваль вернулся к наковальне, откинув пряди волос и крепко обхватив рукоять выброшенной кувалды. — Черт.

Он на каком-то подсознательном уровне чувствовал приближения врага, ворвавшегося в деревушку с дурными намерениями. Остановившись возле единственного обжитого домика — кузницы — лорд в измятой кольчуге с потертой конской головой на панцире беспрепятственно вошел внутрь. Проведя пальцем в перчатке по лезвию одного из выставочных клинков, вельможа скептически огляделся, не особо впечатленный бедной обстановкой. Наконец, темно-карие глаза с расширенными зрачками и лихорадочным блеском прошлись по увлеченному своим занятием кузнецу, отметив поразительную невозмутимость того.

— Эй, красавчик, тут случаем не пробегал один человек? Длинные волосы, глаза такого же цвета, как у меня. О, еще у него половина рта изрезана, — словно вспомним увлекательную подробность, некий северный дворянин хлопнул в ладоши и облизнулся. — Как тебя зовут? Меня — Клэнт. Обращайся так, мы же тут все боремся во имя одной цели, да? — оскалившись в жутком подобии улыбки, Рисвелл не преминул подойти ближе, к разделяющей их с собеседником деревяшке с наковальней. — Ну так что? Видел моего дядю?

— Нет, Ваша милость, — пожав широкими плечами, юнец вернулся к прерванной работе. — Простите.

— Тот боевой топор на стене — тоже плод твоих усилий? — получив сдержанный кивок, Клэнт склонил голову набок, рассматривая украшенную узорами сталь, заостренную до предела. — Ты им владеешь? — очередной небрежный жест вместо ответа. — А смог бы справиться со мной? — на этот раз мастер с нескрываемой досадой отложил инструмент и натужно выдохнул. — Хочешь, расскажу тебе историю? Одному старому рыбаку как-то надоели попытки поймать неуловимую рыбку. И он, намутив водицы, запугал ее. И она слишком поздно поняла, что заплыла в ловушку. Кто из нас с тобой рыбак, а кто та самая рыбка? — потянувшись рукой за спину, на которой виднелись прикрепленные кожаным ремнем ножны, еретик не переставал едко усмехаться. — Так как мне тебя называть?

— Довольно, мой друг, — елейный тон, каким были произнесены эти слова, резанул по уху кузнеца и заставили отступить непрошеного гостя с двумя клинками подальше. — Извиняюсь, мои подчиненные иногда забывают о манерах. Даже с простолюдинами следует вести себя дружелюбно. — продумывая каждый последующий шаг, обладатель хрипловатого голоса с ироничными нотками зашел в кузницу. — Особенно в такой глуши. — ленивая улыбка тронула пухлые губы, но глаза мертвенного серого цвета не выдавали никаких эмоций — ни радости, ни печали, ни заинтересованности. — Но соглашусь. Очень искусная работа. — на протяжении минуты изучая оружие из редчайшей стали — такой владели лишь ограниченные дома Беленора — вошедший то прищуривался, то восхищенно жестикулировал. Резко изменившись в лице, неизвестный перевел пронизывающий взгляд на крестьянина. — Ты знаешь, кто я?

— Разумеется, лорд Старк, — шрам, пересекающий правую сторону лика Мучителя, по славе опережал его самого. Хотя необязательно зацикливаться на изуродованной плоти, чтобы ощутить мощнейшую энергетику, исходившую от таинственной фигуры в черном плаще.

— Ты не напуган и не удивлен, — приметил Лжепророк, моментально пригвождая к полу вернувшегося из кладовой подмастерья, уцепившегося крючковатыми пальцами за край стены и опустившего голову. — А еще ты разговариваешь, как знатная особа. Как твое имя? — стоявший позади Рисвелл ухмыльнулся, готовясь броситься на неудавшегося соперника в случае сопротивления.

— Джексон, — выпрямившись, мастер с вызовом посмотрел на всенародного Инквизитора, воюющего против всего мира. С какой целью? Слухи ходили разные: от жажды мести до — короны. — Твое кольцо. — глаза разного оттенка голубизны одновременно устремились на ценную вещь, поблескивающую в отблесках слабого пламени. Юноша снял перчатки задолго до появления безбожников, дабы успеть, в случае нужды, схватиться за орудие. — Я знаю этот герб. Дастины. Бывшие короли Севера. Значит, в тебе течет кровь моего властелина? Истинного короля Севера?

— Нет, повелитель, — ровно произнес Джексон, вздергивая подбородок. — Король Севера — это вы.

— Ты как нельзя более прав, мой мальчик! — дико расхохотавшись, Гэбриэль не смог контролировать собственный детский энтузиазм. — Побольше бы мне таких бойцов в Легион — Клаус бы давно стонал на поле боя после каждого следующего поражения. Не желаешь забросить неблагодарное ремесло, присоединиться к моей армии и почтить память своих великих предков? — Дастин любезно отказался от столь щедрого предложения, мотивируя поступок нежеланием бросать семью. — Понимаю. Семья должна быть на первом месте! К слову, кузница приносит доход в наше неспокойное время? Это вы сделали? Пользуется спросом? — чреда вопросов посыпалась из уст разбушевавшегося Волка, стоило ему провести ладонью по изящному клинку.

— Нет. Это сделали вы, — захватчик оторвался от созерцания произведения искусства, распрямился и, сощурившись, уставился на дерзкого северянина. Тот не отвел взгляда, не шелохнулся и не перестал дышать. Удивительно.

— Мы возьмем половину. И вернемся за очередной партией через пару недель. Не разочаруйте меня, Ваше величество. И пожмите руку.

Им не суждено было встретиться во второй раз. Умалишенный священник отправился в Ад где-то на просторах песчаных каньонов Дорна, а храбрый кузнец не выехал за пределы деревни.

Семь лет спустя.

Снова кошмары не давали ему покоя. Терзали измотанное сознание. Подкрадывались в любое время суток, нападая из-за угла, отравляя сердце медленными ядами. Количество выпитого смешивалось с ощущениями потаенного страха, превращаясь в разъедающую органы смесь. Два года он мучается и страдает, извиваясь на слипшихся от пота простынях в заполненной криками комнате. Собственными криками. На этот раз мучения оборвались неожиданно быстро: его вытянули из глубокого страшного сновидения. Подскочив, мужчина ошарашено огляделся и, протерев затянутые дымкой серые глаза, проследил за хозяином руки, что тормошила его плечо. Как же возмужал младший Старк за семь лет. Из перепуганного десятилетнего мальчика, пережившего столько тяжких испытаний, во взрослого и степенного юнца, научившегося владеть мечом не хуже любого заправского солдата. На него можно положиться и даже оставить за старшего в случае отсутствия двоих братьев. Может, именно третьему сыну Маркуса надлежало занять Волчий престол?

— Что такое? — не оправившись полностью от нежеланного пробуждения, Стефан потер виски, слегка взъерошил отросшие спутавшиеся волосы и сердито пробурчал: — Ну?

— Питер Хорнвуд пропал, — полушёпотом сообщил посланец, пристально следя за реакцией старшего брата. — Вместе с лордом Рисвеллом — или тем, кто себя за такого выдает — в общем, они вдвоем. На пути к замку Сервина их схватили Сыны Анархии, обезоружив сопровождающих и отправив обратно. Попросили передать тебе, что не признают верховенство дома Старков на своих землях и требуют не вмешиваться в их личные дела с преступниками.

— Немедленно соберите карательный отряд и найдите разбойников! — прорычал шокированный Стеф спросонья, вцепляясь пальцами в край стола, на котором уснул, и опрокидывая несколько кувшинов с остатками вина. — Пошлите гонцов к лорду Сервину и уведомьте о случившемся…

— Да-да, Деймон уже отдал необходимые распоряжения, — отмахнулся Бринден, вызывая настоящий гнев родственника, лишившегося умиротворяющей пьяной истомы и приобретший взамен головную боль. — Точнее — он хотел их отдать, однако его отговорил господин Гловер. И вот почему я разбудил тебя — он хотел поговорить с тобой.

— До завтра не потерпит? — проскрежетал недовольный Хранитель, покусывая шершавые губы. После стольких емкостей с живительной влагой следовало переключиться на воду.

— Прошу прощения, ваша милость, — повысив голос, изрек стоявший в дверном проеме северянин. С каких пор им разрешалось так беспрепятственно врываться в покои верховного правителя? Чертовы стражники вообще чем-то полезным занимаются или только впускают в замок очередных пророков? По счастью, те стояли позади новоявленного вассала, а один из них даже вошел в комнату и скрылся в темном углу, предвосхищая нападения. — Я предупредил вашего брата, но он не хотел меня слушать и поступил по-своему. Это может закончиться плачевно. Сыны Анархии орудуют на Севере уже много лет. Наверное, со дня воскрешения вашего дяди.

— Никакого воскрешения не было! Он же не Иисус Христос, мать вашу! — не сдержавшись, вызверился Стефан, поражая окружающих вспышкой ярости. — Что вы предлагаете, лорд Гловер?

— Деймон взбесился. Потребовал их головы незамедлительно, — возмутился младший, цокая языком в невысказанном осуждении. — Я пытался вразумить его. В такой ночной буран опасно посылать кого-то, но, думаешь, он меня послушал?

— Я помогу вам, — отозвался Итан, выпрямляясь и сцепляя руки в замок за спиной. — Возглавлю отряд, если потребуется и проведу по секретным окрестным тропам. Я часто охотился около Хоунреда, крепости Сервинов, и смог изучить все крайние территории на Севере. Любое ваше слово и я вскочу в седло. По первому требованию.

— Вы потеряли всю семью в недавней войне, — откинувшись на спинку деревянного кресла, протектор побарабанил пальцами по столу, не рискуя поднимать голову. — До этого многие ваши родственники погибли под знаменами Таргариенов. Как вы пережили этот удар?

— Ты будешь каждому задавать этот вопрос? — вздохнул Бринден, ловя на себе убийственный взгляд. С таким подходом мальчишку отправят на воспитание в столицу гораздо быстрее, чем планировали. Раньше Стефан часто угрожал таким исходом, но потом начал сильно пьянствовать и понимать, что в условиях кризиса полагаться на Деймона, бывшего еретика — большая ошибка. — Можно не сегодня?

— Тяжело, — честно признался Гловер, поджимая губы. На внешне уравновешенное лицо наложился отпечаток боли. — Жить с мыслью, что в мире остался единственный представитель дома Гловеров и ему придется исправлять ошибки семьи. Первая стоила ей влияния и уважения. Вторая же поставила ее на грань выживания. Не самое радужное бремя, да?

Согласившись с этим утверждением, верховный лорд налил в бокал вино и осушил полностью. Черт, как не выпить за такой душещипательный тост? Обсудив план дальнейших действий, Молодой Волк отпустил всех собравшихся восвояси и, пошатываясь, завалился на постель с намерением поспать до следующей ночи. Безусловно, заботливые слуги не позволили этим планам осуществиться — его сразу разбудили с первыми лучами солнца и радостно поздравили с новым днем, вызывая утробные стоны негодования. Затем вводили наследников и оставляли в покоях отца для обучения и веселых игр. Но, как правило, играли скорее мальчики, демонстрируя поникшему родителю деревянные фигурки или затупленное оружие. Через пару часов их уносили. Иногда раньше, так как Старк бессвязно бормотал и валился на мебель. И так каждый безбожный день. Круговорот болезненных родительских обязанностей.

— Повелитель! Они явились! — им потребовалось меньше двух суток, чтобы достигнуть Логова. И ведь исполнили долг преданных вассалов — прибыли на зов в кратчайшие сроки, на взмыленных жеребцах, с замызганными грязью стягами и нездоровым блеском в глазах. — Прикажите собрать всех в главном зале? Подать вам носилки?

— Сам дойду! — по буквам отчеканил сын Маркуса, окунаясь в заранее приготовленный таз с водицей. Облачившись в выстиранный кафтан, не хранящий следы вечерних и дневных попоек, он направился к месту общего сбора, где дожидались половину вассалов Севера. — Приветствую! — тон подчеркнуто мрачный, под стать ситуации.

— Милорд! — приветливо вымолвил улыбающийся Мормонт, которого никто не ожидал здесь застать. За восемь лет юный хозяин Медвежий Рощи несильно изменился: каштановые волосы по-прежнему лоснились, переливаясь нежными оттенками на тонких кудрях, а вытянутое добродушное лицо с чуть заметной коричневой порослью на подбородке светилось неподдельной радостью. — Рад видеть вас! Я гостил у лорда Сервина, когда прибыл гонец с донесением. Очень жаль, что так получилось.

— Безумно! — воскликнул стоявший за троном Деймон, сжимающий в ладонях набалдашник трости и насмешливо изучающий присутствующих. Взявшего слово он избавил от возможности выслушивать колкие замечания — в конце концов, их обоих считали выродками из Легиона и отправили на важную самоубийственную миссию. Но вот второй призванный гость в круг навязанных друзей не входил. — А зачем мы вообще их призвали? Нам разве не хватает проблем с какими-то Сынами. Теперь осталось нянчиться с чудом ожившим сынком предателя. — он лицемерил и прекрасно понимал это. Но сейчас, по прошествии стольких лет, стороны изменились.

— Моя сестра на данный момент находится в заложниках при дворе короля Никлауса, — спустя минуту произнес юноша, не повышая голос, не меняя позы и не отводя пронзительный взгляд от обидчика. Темно-коричневые брови, под цвет вьющихся корней волос, сдвинулись к переносице, а пухлые губы чуть скривились при упоминании близкого человека. Было видно, что ему неприятно вести подобный разговор, но утонченная вежливость, неизвестно откуда взявшаяся, одерживала верх над грубостью, пусть и справедливой. — Она недавно прислала письмо, в котором заявила, что выходит замуж. Один из королевских гвардейцев оказал ей честь. Мне кажется, этого залога верности короне достаточно. Я не обязан стоять тут и выслушивать оскорбления или невысказанные полностью обвинения. Прошу, не забывайтесь. Я — лорд Хоунреда и стою на порядок выше обыкновенного второго сына.

— Да как ты смеешь!

— Хватит! Замолчи! — рявкнул Стефан, взбешенный необходимостью выслушивать перебранку двоих напыщенных аристократов при наличии жуткой головной боли. Повернувшись к родичу, он приказал тому сесть и не издавать ни звука без особого распоряжения. — Ты заслужил. А теперь — лорд Андер, что вам известно о Сынах Анархии? Оказывается, эта банда орудовала неподалеку от стен крепости, принадлежавшей вашему дому. Слышали о них?

— Да. Не думал, что когда-нибудь услышу снова, но неприятные ожидания часто оправдываются, — не выразив по этому поводу никакого огорчения, Сервин пожал плечами. Под чернеющими пропастями с едва заметным коричневым окаймлением, именуемыми глазами, прорисовывались фиолетовые и синие круги. — Мы пару раз сталкивались. Они меня не тронули — я не служил Лжепророку.

— Откуда нам знать? — пробурчал Деймон настолько громко, чтобы расслышали все.

— Признали во мне одного из своих? Мы вроде раньше не встречались. Вы в каком отряде служили? — при всей язвительности ответа в тоне Сервина удивительном образом проскользнули спокойствие и холодная сдержанность. Договорив, он мигом потерял всякий интерес к обсуждению и вернулся к насущной теме без чужих просьб: — Вы хотите, чтобы я помог вам отыскать их? Что произошло?

— Похищены двое лордов, находившихся под моим кровом в течении суток, — пояснил Старк, спрятав часть небритого уставшего лица под тыльной стороной ладони. — Хорнвуд и Рисвелл. Если же первый действительно повинен в союзе с Легионом, то второй утверждал, что невиновен.

— Тогда это противоречит основному кодексу Сынов. Что же, я помогу вам. Тем более, мне поведали, что они собирались навестить меня. Считайте, что похищены и мои гости тоже. Кто возглавит группу?

— Оставьте нас с братом наедине, будьте добры, — попросил Хранитель, исподлобья наблюдавший за тем, как северяне покидают зал стройным рядом через массивные двери. Когда та захлопнулась, сир не стал затягивать с изложением собственных мыслей: — Ты поедешь вместе с братией и разузнаешь, что случилось. Будь начеку. Мне почему-то кажется, что они знают больше, чем говорят.

— Ты с ума сошел? — огрызнулся Хромой Волк, опешив от такой абсурдной идеи. Он не выбирался за пределы бастиона внушительное количество лет. Зачем, если крестьяне плюются от одного его вида, а вассалы попросту игнорируют? — Ты помнишь, что я — напыщенный козел, отродье Легиона, убийца младенцев и просто всеми нелюбимый ублюдок?

— Про младенцев ты преувеличиваешь. Тебе не стоит раскрывать рот без разрешения и бахвалиться — это правда. А еще выпячивать сам факт принадлежности к войскам безбожников, словно награды, — перечислив лишь пару пунктов из огромного списка недостатков младшего брата, протектор точно не собирался давать малейший повод для отказа. — Но это твой шанс доказать всем вокруг, что в тебе не осталось той скверны, которую мы с Клаусом вычищали из каждого региона. Тебя простили только благодаря моему участию. И дело вовсе не в твоих симпатиях к дяде — их можно понять. А в том, как сильно ты жаждал навредить Ланнистерам, семье государя. Дорога в столицу тебе заказана, а жаль. Я бы хотел подыскать тебе выгодную должность при дворе и отправить подальше от этих мертвых мест и безжизненных просторов, навевающих сплошную тоску.

— Ты сейчас о себе говоришь, да? — полюбопытствовал Деймон, начиная выходить из себя. — Потому что я чертовски счастлив! Я перестал выпивать, бояться каждого шороха и нервно ожидать письма от королевского Величества с дружеской просьбой вздернуть меня на ближайшем суку. До меня никому нет особого дела и это замечательно! А теперь ты просишь возглавить какую-то миссию и отследить нити опасного заговора, угрожающему моей личной безопасности? Ты подумал о том, что мне очень нравится жить?

— Не разделяю твоих восторгов по этому поводу, однако у меня уже имеются наследники и Логово я тебе передать не смогу. Хотя ты заслуживаешь большего, чем прозябание на задворках величия. Наш дядя тоже так считал, иначе бы не принял тебя в ряды армии, а просто размозжил череп при первой встрече. Со мой он собирался поступить именно так, не отрицай, — видя, как Старк поморщился, Стеф грустно улыбнулся и покачал разрывающейся от боли головой. — Пожалуйста, выполни мою просьбу. Я найду кого-то другого, если ты откажешься, но спасать Север должен представитель нашего дома. Зима близко, ты помнишь?

Никак не прореагировав на озвученный девиз клана, Деймон покрепче ухватился за трость и встал с кресла, направляясь к выходу. Возможно, он бы заплакал от бессилия, но стал бы выглядеть нелепее, чем есть на самом деле. Не поднимая затянутых пленкой глаз, он дошел до каменных ступеней и сел на одну из них, поддерживая подбородок обоими руками. Почему судьба так несправедлива? Он не хотел высовываться из Логова весь остаток никчемной жизни и рассчитывал делать вид, что бывший еретик не заслуживает и десятой доли той любви, которую получает от семьи.

— Эй. Я поеду с тобой, если не возражаешь, — нежный полудетский голос Бриндена раздался над ухом и заглушил нестерпимые нашептывания постороннего о никчемности глупого нечестивца. Присев на той же ступеньке, юноша одобряющее толкнул его плечом. — Я подслушал ваш разговор, извини. Но, если тебе интересно мое мнение, то я считаю, что Стефан прав. Он сам не может отправиться на поиски бандитов, ты же понимаешь. А вот мы с тобой сможем. Мы их поймаем и этот кошмар закончится.

— Нет. Будет новый, — обреченно прошептал калека, часто моргая в попытке не заплакать. — Он всегда настигает, когда ожидаешь меньше всего.

Восемь лет назад.

Удары сыпались один за другим. Во всяком случае, менее сильные, чем те, которыми их одарили эти беспощадные твари. Безумно хохоча от предвкушения кровавого зрелища, они слонялись по кромке реки и яростно жестикулировали. По крайней мере, слухи подтвердились — в армии Великого Лидера действительно не щадят никого, включая двадцатилетних юнцов.

— На кого ставишь? Блондинчика или рыжего? — вопрошал полупьяный солдат, доставая серебряные монетки из внутреннего кармана. — Черт! Хочу узнать, кто продержится дольше! Давай здоровяк! На тебя все мои денежки ушли!

— Правила вы помните! Бьетесь насмерть. Кто выживет — победил! — напомнил еретик, садясь на пень и потирая булаву в ожидании впечатляющего поединка на кулаках. Оружия им так и не дали — поняли, что могут не справиться с широкоплечим двухметровым великаном с бородой и юрким кузнецом с крепкими руками. — Попытаетесь бежать — умрете. Захотите обмануть — умрете. Одно неправильное движение — и смерть. Все понятно?

По правде говоря, мучителя особо никто не слушал. Двое сцепившихся крестьян рвали друг друга на части без указки. Особенно неудержимым оказался рыжебородый гигант, накинувшийся на соперника в мгновение ока, и начавший избивать его плотно сжатым кулаком. Второй не сдавался, прикрываясь локтями. Не рискуя подставить под толчки окровавленное лицо, превращающееся в месиво, блондин не предпринимал никаких попыток вырваться. Под раздраженные вопли азартных игроков, он смирился с судьбой, что перечеркнула всю счастливую жизнь. Осталось немного подождать, и победитель определится. Боль пройдет, оставив глубокие борозды пустоты. Зато на Этой Стороне ее хотя бы не придется ощущать.

— Да ударь ты его разок! — прокричал один из головорезов, по-хозяйски закинувший руку на стоявшую рядом женщину с искаженным гримасой отвращения лицом. — Смотри, мама, твои сыновья дерутся! За твою честь! — она не смела отворачиваться, чувствуя цепкую хватку на шее. — Как зовут блондина? Нужно запомнить, чтобы потом написать на кресте. Я прав, Болтон?

— Да-да, только заткнись! — оборвал причитания Симеон, внимательно следивший за поединком. Его изуродованная ладонь непроизвольно сжимала ось булавы, а язык лихорадочно проходился по губе. — Да разберись уже с ним, рыжий! Прикончи!

Нацелившись в грудную клетку, исполин опустил тяжелый кулак в область солнечного сплетения, что вызвало предсказуемую реакцию: жертва начала задыхаться и бессильно уронила руки на землю по обе стороны от головы. Воспользовавшись случаем, рыжеволосый обхватил шею выдохшегося юнца и сцепил крючковатые пальцы на бледной коже. Осталось потерпеть пару минут. И все кончится. Нет Бога, нет Дьявола. Есть пустота. Всеохватывающая, медленно подступающая к умирающему.

— Прости меня, брат, — одними губами прошептал рыжий, ловя на себе недоумевающий взгляд чужих глаз. Улыбнувшись в последний раз, убийца уперся коленом в снег и, чуть приподнявшись, вложил в бросок весь остаток неиссякаемых сил. Искалеченное тело молодого коваля ударилось об камни и рухнуло прямо в ледяную воду, пощипывающую открытые кровоточащие раны. Забарахтавшись от неожиданности, неудавшийся смертник всплыл наружу с адскими воплями и проклятиями. — Прости. — позади раздались не менее отчаянные крики шокированных безбожников. Они вскочили, кинулись к рыжебородому и, сильно избив, поставили на колени.

— Не делай этого! — прорычал блондин, борясь с течением и цепляясь за скользкий булыжник. — Опи! Пожалуйста!

— Прощай, брат, — убрав с лица мешающие огненно-красные волосы, испачканные кровью, спаситель не отводил нежного взгляда от замершего друга, из последних сил держащегося за режущие пальцы скалы. — Будь счастлив. — разъяренный солдат с распятым человеком на кафтане оказался сзади и, не теряя ни секунды, опустил тяжелую булаву на затылок юнца. Одного удара хватило, чтобы свалить в грязь, а последующие довершили начатое.

— Убить второго! — заверещал Болтон, заляпанный кровью и грязным снегом. Испуганные зрители не сразу отреагировали: подхватив лук, исполнитель дрожащими руками натянул тетиву и выстрели, не глядя. Мать двоих погибших сыновей не шелохнулась.

Восемь лет спустя.

Смирившись с участью вестника благородного дома Старков, защитника чести семьи и исполнителя грязной работы, Деймон согласился возглавить отряд ищеек и отыскать следы прибывания Сынов на территории северных владык. Передвигаясь легкой рысцой, всадники двигались клином, слыша под копытами легкий хруст снега. Небо затянулось непроницаемыми тучами, перекрывая вид на голубое небо. Переночевав на пологом холме в полнейшем молчании, двадцать человек тронулись в долгий, изнурительный путь. Как ожидалась, многочисленные вылазки не принесли желательного результата и навели на мысль об излишней суеверности крестьян. Скорее всего, двоих вассалов настигла метель и, сбившись с дороги, те затерялись в необъятных просторах великой морозной родины. Не впервые подобные происшествия случались с одинокими путниками, теряющимися в безвестности и даже не знающие, что их погубило: отвесные скалы, появившиеся из ниоткуда, опасные хищники, атакующие стаями, или притаившиеся враги. Но, тогда как объяснить вернувшихся стражников, перепуганных из-за близости смерти?

Не выдумали ли они эту историю?

— Давайте остановимся в деревеньке неподалеку. Я часто там охотился. Вы не против, лорд Старк? — Гловер, поплотнее укутавшись в угольный плащ, подбитый лисьим мехом, высунул обветренное лицо из-под материи, дабы в упор посмотреть на лидера. — У нас там знакомый кузнец. Он организует пару коек и, может, свежее мясо.

Чувствуя навалившуюся усталость, Деймон пожал плечами, фыркнул и, натянув поводья, тронул коня в направлении гористой стены, видневшейся за стволами высоких елей. Острые зубцы высокой горы проглядывались из любой точки холмистой местности. Пробираясь по увеличивающимся в размерах сугробам, усеявшим поляну, путешественники затратили не меньше получаса, прежде чем оказались в еще большей глуши. Через пару миль, за грудой сваленных друг на друга камней, появились острые кончики деревянных кольев. Представляя собой нелепое сооружение для самообороны, ограда явно нуждалась в дополнительных подпорках — в некоторых местах скошенные деревянные брусья опали. Не заметив, как прошли мимо поваленных ворот и остановились посреди развалин, северяне впали в уныние от увиденного.

Вот они, последствия разрушительной войны.

— Где все? — не понимая, по какой причине, но шепот вырвался из губ вместе с белым дымом. Сначала Волк не узнал сам себе, но деревня производила тоскливое впечатление: ни в одной хижине не горел свет, двери слабо поскрипывали на ветру, а людские призраки слонялись в тени, боясь наступить на ветку и выдать свое присутствие. — Тут кто-то живет?

— Немного людей, — просветил Итан, напряженно вглядываясь в кромешную тьму. Когда они выехали, непогода застала их под вечер, однако метель усиливалась. Крупные белые хлопья оседали на коже, обжигая, оставляя красноватые следы. — Раньше им покровительствовали лорды Дастины. Слышали про них? — сын Маркуса отрицательно покачала головой, параллельно роясь в закромах памяти. Ему в детстве наверняка рассказывала обо всех вымерших кланах Севера, но кто запомнит все наименования? — Они когда-то правили этими землями, носили титул Королей Зимы. До столкновения с вашими предками, разумеется. Историки утверждают, что битва была славной.

— Когда они потеряли свои владения? После той битвы?

— Нет, на протяжении столетий они верно служили победившим Старкам, невзирая на недоверие. Не думаю, что оно имело под собой основание, хотя печальный опыт с Болтонам насторожит любого. И здесь не обошлось без интриг, я уверен. Если сократить рассказ вдвое, то Дастинов лишили титулов, перебили половину представителей и изгнали с их собственных земель. Замок пришел в негодность и начал разрушаться — возможно, мы завтра проедем мимо каменных руин.

— Не припоминаю таких россказней от воспитателей, — буркнул солдат, красноречиво поглядывая на ехавшего рядом Бриндена. Тот настороженно нахмурился, изучая мрачные окрестности. — А хоть кто-то остался в живых из этого клана?

— Кто знает? Вряд ли наследники признаются в таком ужасном преступлении. В конце концов, Старки не должны подвергать себя опасности, ставя под сомнение авторитет, — Деймон с нескрываемым подозрением смотрел в спину спешившемуся лорду. Стоило ли доверять ему, вернувшемуся из Ада через пару лет после дражайшего дядюшки? Заявившему права на оставленный без надзора бастион и герб с железным кулаком. Всезнающий, угодливый и любезный. Не повышающий тон, не смеющий перечить. — Здравствуй! — постучав два раза в запертую дверь, Гловер поморщился от полившегося с разных сторон света, но кивнул. — Проходите, господа! Нас примут. Мы же не помешали?

— Нет. Я заканчивал работу, — ответил более глубокий голос с легкой хрипотцой. Поправив мешавшие длинные волосы, падающие на вспотевший лоб, кузнец возвратился к наковальне и надел перчатки. — Чем могу служить?

— Нам передали, что Сыны Анархии захватили двоих лордов, покинувших Волчье Логово. Один из них занимал пост при королевском дворе, — пока остальные северяне набивались в узкое пространство, Итан выпятил могучую грудь и протер рукавом раскрасневшиеся щеки. — И сюда прибыл лорд Старк, брат нашего Хранителя, в надежде разобраться с головорезами. Вы что-нибудь знаете об этом?

— Нет, не имею ни малейшего понятия, — Волк поймал на себе внимательный взгляд крестьянина. Тот прожигали его изумительными голубыми глазами в обрамлении светлых волос. Лик ангела. Смерти? Своеобразная игра в гляделки продолжалась около минуты, пока подозрительный мужчина наконец на поклонился и, окончательно натянув защиту для ладоней, вернулся к форме кинжала. — Вы можете остаться, я помогу вам отыскать Сынов. — перед тем, как погрузиться в работу, он еще раз всмотрелся в прибывшего владыку, будто проникая в потаенные мысли. — На рассвете.

Опустившаяся ночь навевала парализующий ужас. Где-то вдали завывали жители лесных массивов, выбиравшихся на охоту. Рыская в непроглядной тьме, они сбивались в огромные стаи и бросались по следу добычи. Изредка тишину прорезали душераздирающие вопли загнанных зверей. Милосердие неведом опасным тварям, руководствующимися инстинктами убийц. И вместе с ними, на безопасной дистанции, крались две мужские фигуры, замирающие от каждого шороха. Выбравшись за городскую черту, они скользнули по покатым склонам, придерживаясь за выступы, и спустились в долину. Если верить короткому обсуждению, прошедшему накануне отхода ко сну, где-то на вершине расположен бастион, изъеденный вековыми трещинами. Некогда возвышаясь над округой, он пестрел желтыми знаменами, выделяясь черным пятном на фоне белой горной цепочки. Ощетинившись бойницами и квадратичными башнями-гигантами, крепость поражала смелое воображение союзников и врагов, а потенциальные захватчики скалились при упоминании Акскроуна.

— Почему ты отказался разбудить Мормонта? Мне кажется, он точно не состоит ни в каком заговоре, который заподозрил наш брат, — шепнул Бринден, практически вжимаясь в старшего Волка. До того, как незамеченными выбраться из лагеря, Деймон обмотал трость кусочками ткани из плаща. Умный ход, предназначенный для покалеченных воинов. — Сервин — молчаливый парень, но вроде не подал признаков непокорности и показался мне вполне тактичным. Еще он помог мне удержать коня. Лорд Гловер, конечно, напускает на себя таинственный вид, но точно не похож на хладнокровного палача.

— А ты говоришь так, словно знаешь, как они выглядят, — выплюнул хромоногий полководец, сцепив зубы от раздражения. Невыносимый холод угрожал обездвижить конечности. — Заткнись уже. И иди за мной.

— Я тоже встречался с нашим дядей. Поверь мне, настоящих подонков мне довелось повидать.

Приняв ответственное решение не вступать в навязанный диалог, Деймон зашагал дальше, держась за братское плечо и переставляя ноги в попытке не провалиться в сугроб или расщелину. Нащупывая очередную выемку, они спустились вниз, а потом, резко свернув, поднялись выше по вершинам. Им понадобилось не меньше получаса, чтобы достигнуть цели и взобраться на заснеженную вершину. В который раз внутренне поражаясь нереальности пейзажей, вспотевшие Старки отдышались. Подъем отобрал немало сил, однако им предстояло исследовать руины древнего строения. Почему-то Старк не сомневался, что именно в них кроется ответ на основную загадку человечества. Ошибка вероятна. В его случае особенно, но не сегодня. Мелькнувший вдали свет зажженного факела развеял опасения ищеек, как и появление едва заметных теней, показавшихся невообразимо далекими и близкими.

— Именем короля Ланнистера и Хранителя Севера Старка, я приказываю вам назвать себя! — крикнул Волк, стараясь не вздрогнуть от разнесшегося по горам эха собственного искаженного голоса. — Я не буду повторять дважды! Покажитесь и представьтесь!

— Именем анархии, призываю вас сдаться и сложить оружие! — громогласный бас прокатился по всей округе, подхватываемый шумным завыванием ветра. — На колени, господин Деймон.

— Знаете меня? Тогда должны быть в курсе, что коленей я не преклоняю из принципа, — держа меч в подрагивающей руке, калека инстинктивно вглядывался в пустоту и спиной слегка отталкивал брата. — Подойди и сражайся.

Наконец, сквозь снежную завесу начал прослеживаться силуэт высокого крупного мужчины с мечом, прижатым к ноге. Мысленно просчитывая расстояние до противника, солдат не предвидел, что к ним могут подойти сзади и приставить сверкающую сталь к горлу. Выругавшись, Деймон заранее выронил оружие и поднял руки, искоса посматривая на младшего, которого не обошла та же печальная участь.

— Мальчишку оставьте, а этого ведите сюда. Закончим то, что начали, — призвал командир бандитов, пафосно именующих себя Сынами Анархии. Понимая, что им грозит разделение, Бринден взбесился и, вырвавшись из цепкой хватки замешкавшихся разбойников, набросился на одного из них. Видимо, их не особо впечатлил акт сопротивления, поскольку не двигавшийся с места головорез прикрикнул: — У нас нет времени. Успокойте его.

Отказываясь подчиняться, юноша орудовал кулаками, попадая по металлу доспехов или воздуху. Все могло затянуться, если бы чужие ладони грубо не схватили его за волосы и не потянули вниз. Вопли, смешиваемые с проклятиями, исходили от Деймона — так, по крайней мере, чудилось в затянувшейся схватке с неизвестными. Угодив сопернику куда-то в область подбородка, младший Старк обнаружил за опавшим капюшоном до боли знакомое лицо, точнее — очертания с выделяющимися на фоне губ линиями шрамов. Ошарашенно отпрянув, Бринден споткнулся и повалился на снег.

— Шевелитесь! — скомандовал лидер Сынов, ринувшийся на помощь товарищам. Вместе они смогли дотащить извивающегося пленника до лошади и погрузить в седло. — Живее! — только тогда мальчик понял, что перед ним — лорд Гловер, восседающий на вороном скакуне с непокрытой плотной тканью капюшона головой. На устах не играла улыбка — он выглядел уставшим. Не произнеся ни слова после изнурительной схватки, северянин рванул вперед, увлекая за собой толпу соратников.

Семь лет назад.

Тишина, царившая в безлюдной деревне, поражала. Иногда ее прорезал тихий страдальческий стон израненного человека, копошащегося в сгустках крови, снега и грязи. Белоснежное полотно накрыло дырявые соломенные крыши, засыпая все вокруг кристально чистыми хлопьями, оседающими прямо на постелях, потрепанных шкурах и перевернутых мисках. Бесславная история маленького городка в забытой Богом глуши подошла к концу. Его разграбили и разрушили до основания. Жителей перебили со всей мыслимой жестокостью и прибили к гигантским деревьям, как великомучеников Христа. Тела с изрезанными кусками плоти, свисающими на кровавых нитях, привязывали к бугристой коре вместе с горящими факелами, чтобы освещать путь новоприбывшим душегубам. Проповедники в порванных сутанах сновали по округе, шепча под нос извращенные стихи из Писания. Обещали оспорить власть и наслать кару Небесную на весь род людской.

Чудом оставшихся в живых христиан выискивали по подвалам, грубо хватали за ноги и выволакивали на морозную свежесть, дабы поизмываться вволю. Всеобщее веселье полупьяных нечестивцев даже не прерывалось, несмотря на мучительные крики невинных жертв террора. Обосновавшись в самых теплых хижинах, включая кузницу, убийцы пьянствовали и предавались веселью с крестьянками. Вот так пришел конец владычеству великого дома Старков, сбежавших из захваченной цитадели. Короля не ожидали — никто не знал, кто сейчас сидит на Железном Троне — и смиренно принимали удары судьбы с жестоким омертвевшим сердцем, лишенным чуткости к чужим терзаниям.

— Болтон уехал, оставив нас подыхать в этой дыре со скуки, — жаловался один из бандитов, покачивая головой в такт шипящему огню, поглощающему тонкие поленья. — Тут можно яйца отморозить за два дня, но местные не сильно против одолжить пару одеял. — расхохотавшись, соратники кивнули, пока их негласный лидер раздумывал о создавшемся положении. На его коленях, упершись руками в стол, сидела высокая женщина с чуть заостренными чертами лица, напоминающему лошадиную морду. В помутневших карих глазах читалось равнодушие к окружающему миру, но непроизвольная улыбка с приподнятыми уголками губ проявлялась каждый раз, когда к ней обращались. — Джемма, дай встать. Пойду отолью. — поднявшись, мужчина размял затекшие плечи и массивную бычью шею. — Не трогать ее, иначе отрежу чей-то хер и запихну в глотку. — покончив с угрозами, он пошатывающейся походкой вывалился из мастерской и, уткнувшись лбом в ближайшее дерево, фыркнул.

Пока дрожащие пальцы нащупывали завязки штанов, кто-то незаметно подкрался сзади и набросил петлю на подвыпившего ублюдка. Не успев отреагировать, тот открыл рот в попытке позвать помощь, однако ладонь, спрятанная под перчаткой, буквально вошла ему в горло. Оттащив гиганта подальше от покосившегося домишки, неизвестные швырнули его на снег, после чего подняли обратно на ноги и развернули. В расширившихся зрачках отразился животный ужас и понимание. Дернув щекой, он в порыве гнева начал извергать ругательства, пока его не заткнули кляпом и не вздернули на крепком суку. Судорожные подергивания висельника закончились через пару минут. Понаблюдав за финалом безжалостного головореза, каратели разбрелись по деревушки и принялись вырезать остальных. Им не требовалось прилагать особых усилий — большинство сторонников Лжепророка сильно напились, не соображая и не различая картины перед собой.

Освобожденные поданные радостно приветствовали спасителей и падали на колени со слезами. Не обращая на них внимания, прятавшиеся под капюшонами мстители продолжали обходить хижины и амбары. Попытки сопротивляться оказались вялыми и безуспешными. Хватаясь за мечи, еретики тут же валились на землю с пробитыми черепами или пронзенными сердцами. Их добивали жители при помощи вил или коромысел, изливая всю накопившуюся ненависть. Пока кровавая расправа набирала обороты, один из освободителей проник в кузницу, предварительно изрубив на куски всех сидящих внутри и, опустив темную материю на затылок, приковал внимательный взгляд к стенке напротив, на которой должен был висеть небольшой боевой топор. Там он и остался. Сняв его с подпорок, боец с теплотой взглянул на оружие, но моментально изменился в лице при виде той самой женщины, что проводила время на пиру с мерзавцами.

— Я любила Тару…

— Не надо, — резко оборвал воин, сжимая рукоять орудия и царапая острейшим лезвием пол. — Я не…

— Это не извинения. Я не оправдываю себя. Я едва помню события той ночи, — задумчиво произнесла христианка, отбрасывая за плечи длинные темно-каштановые волосы с проседью. — Я не думала, что так получится. Знаю, что ни одно извинение не сравнится с твоей болью, Джексон. — поджав губы, ее сын моргнул и поднял начавшие краснеть глаза. Он ничего не говорил, исподлобья наблюдая за ней. — Я бы хотела выйти на улицу, если можно. — получив в ответ сдержанный кивок, жена кузнеца слабо улыбнулась, прошествовала в открытую дверь и, вдохнув леденящий воздух полной грудью, упорно смотрела вдаль, на простиравшиеся горные цепи.

Человека, стоявшего позади, била мелкая дрожь. Превозмогая боль, он подошел ближе и занес над женской макушкой сверкающий во тьме топор. Эмоциональный порыв накрыл с головой. Испустив протяжный стон, юноша закрыл лицо ладонью и замер в нерешительности.

— Я люблю тебя, Джексон. Самой глубокой и чистой частичкой сердца. Ты должен это сделать, — голос поразительно ровный, без малейшего намека на страх. Лишь принятия вердикта судьбы. — Все давно решено. — уловив движения палача, вскормленного ее грудью, Джемма сделала глубокий вдох. — Все хорошо. Мой мальчик… пора… — смаргивая непрошеные слезы, она все ниже и ниже опускала голову. — Я готова.

— Повернись, — не узнав собственный голос, Джексон все равно добавил: — Я хочу видеть твои глаза. — топор затрясся в руке, но лишь на затянувшееся мгновение. Одно. Стоило ему увидеть полный слез взгляд родной матери, он замахнулся и опустил лезвие на незащищенный череп. Кровь обагрила все вокруг. Потребовалось как минимум два удара, чтобы покончить со страданиями. Отбросив оружие, мститель рухнул рядом с коченеющим телом. — Я не буду хоронить тебя с моей семьей. Сброшу твои останки в реку. И никогда не вспомню твоего имени. — уткнувшись лбом в поджатые колени, убийца вытер заплаканное лицо о дырявое шерстяное одеяло, накинутое на плечи.

— Ты в порядке? — чужая ладонь сжала плечо плачущего мальчика и легонько потрясла. Улыбнувшись краешком вечно сомкнутых губ, лорд Гловер погладил сподвижника по волосам, успокаивая. — Тебе потребуется время, но потом все забудется. И так придется жить дальше. — успокаивая друга, он все нашептывал: — Не бойся. Мы с Нероном позаботимся о мертвецах. Разожжем костер и сбросим туда…

— Лучше утопить в реке. Здесь неподалеку протекает одна. Можно привязать к ним огромные камни. Найдете их в развалинах замка Дастинов, — стряхнув усталость, скорбь и клокотавший гнев, Джекс не стал задерживать взгляд на обезображенном женском лике. — Мне нужно побыть одному. Я вернусь. — кивнув, северянин отпустил разбитого командира в неизвестном направлении. Тот вскочи на коня так быстро, что не расслышал летящих вслед окликов.

Не разбирая дороги, он мчался по извилистым заснеженным тропам, уходящим то ввысь, то вниз, то круто в сторону. Вцепившись в напряженную лошадиную шею, Дастин прижался к ней щекой, закрыв отяжелевшие веки. Он пытался не вспоминать материнского лица. Отзывчивого, нежного, любимого. Посмеивающегося над играми двух ребятишек, плескавшихся в речушке в лучах заходящего солнца, утыкающегося в шею любимого мужа возле их кузницы, целующего первого новорожденного внука, закутанного в теплый плед, и безучастно созерцающего гибель приемного сына, супруга, невестки и двоих невинных детей. Закричав от переполняющей душу ярости, одинокий всадник повалился вниз, почти запутавшись в стремени. К счастью, обученный жеребец сбавил скорость и остановился. Около получаса он терпеливо дожидался, пока хозяин, распластавшийся на снегу посреди бесконечности и бескрайности, не поднимется на подгибающихся ногах и не опрется на полуразрушенную каменную стену.

— Прости меня, отец, — нащупав пальцами выцарапанные буквы, усеявшие гладкую поверхность, воин достал спрятанный в ножнах кинжал и приступил к начертанию оставшихся имен в цепочки трагедий древнего клана. Покончив со всем, Джекс прижался лбом к очертаниям букв и прошептал: — Я скоро буду с вами. — дотронувшись до золотого перстня на пальце, поколениями хранившегося в их роду, юноша выдохнул струю белого дыма, поднял голову к чернеющему небесному куполу. — Люблю тебя, Тара. — обнаружив истрескавшиеся ступени, ведущие к единственной уцелевшей башне, он поднялся по ним и, не оглядываясь, взобрался на отвесную стену с отколовшимися зубцами.

Расставив руки в разные стороны, умело балансируя на грани жизни и смерти, Джексон вперил глаза в зияющую пустоту под ногами. Все закончится здесь. Так же, как и началось несколько веков назад. Бешеные порывы ветра подхватывали края одеяла и пряди светлых волос. Оказавшись на самом краю, матереубийца последний раз улыбнулся и, закрыв глаза, приготовился сделать последний шаг в бездну. Затеряться в небытие, раствориться в боли и исчезнуть навсегда. Подняв ногу, он услышал тихий голос, зовущий его по имени. Мамин? Отца? Невозможно. Они все мертвы. Повернув голову к источнику звука, Джекс судорожно вглядывался в белую снежную завесу, надеясь вновь увидеть отца или погибшего брата. Расплывающийся людской силуэт протягивал в его сторону обе руки. Не думая о последствиях, он вложил собственные ладони в мягкие, промерзшие руки призрака и почувствовал необъяснимую тяжесть.

Кто-то потянул его на себя, вынуждая спрыгнуть на ровное покрытие.

— Милорд, у вас не найдется немного хлеба? — послышался тонкий женский голосок над самым ухом, так напоминающий тот самый, принадлежавший любимой. — Все хорошо?

— У нас есть вино, если вам нужно. Хотите обменяем на хлеб? — испуганный мужской тон с детскими нотками навеял воспоминания о том, какими были они с рыжеволосым братом. Пусть и не связанные кровью, но узами куда более прочными. Опи пожертвовал собой ради него. — У нас есть деньги. Меня зовут Андер. Я из дома Сервинов. Это моя сестра Лукреция. У вас не найдется кусок хлеба?

Хлеб и вино.

Подавив подступившие к горлу рыдания, Джекс как-то отстраненно улыбнулся, а потом, не выдержав, рассмеялся. Дав вволю копившимся чувствам, он упал на колени и расплакался. Двое беглецов, прячущихся от безумного родственника, беспомощно смотрели на возникшего из пустоты юношу, одновременно радостного и грустного.

Семь лет спустя.

Очнувшись после беспокойного сна, проведенного в седле и на холодном полу, Старк не сразу понял, что его слабо трясут за плечо. Приоткрыв полусонные осоловевшие глаза, он мельком заметил лицо все еще сонного Хорнвуда, похищенного неделю назад, а сейчас валяющегося в темном грязном углу какой-то убогой хижины. Незавидная судьбу королевского посланца. Поморщившись от яркого света, проникающего через открытую дверь, Деймон обнаружил, что неспособен пошевелить онемевшими ногами и руками — их опутывала плотная веревка. Чертыхнувшись сквозь зубы, он прислонился лбом к стенке и исподлобья взглянул на мучителя в плаще, нависшим над ним. Не стоило особо удивляться тому факту, что им оказался пропавший без вести Рисвелл, составивший компанию Хорнвуду. Шрамы на щеках вкупе с проседью в волосах сильно старили северянина, отличавшегося добрым взглядом.

— Извините, милорд, мне велели вас разбудить, — каким-то странным тоном протянул Филипп, давая понять, что все происходящее шло вразрез с какими-то внутренними принципами. — Я не планировал встретиться с вами при таких обстоятельствах, но все предрешено. — зрачки расширились от слабого понимания сказанного. Протяжно вздохнув, Рисвелл убрал мешавшие пряди и прикусил губу. — В той войне вы были на стороне неправильных людей. Вы присягнули Мучителю и исполняли его приказы. Мы не можем простить такое.

— Мы — это кто? — поинтересовался окончательно пробудившийся сын Маркуса, начавший осознавать свое плачевное положение. Втайне он надеялся добудиться до заспанного Питера, с которым им еще предстояло разделить печальную участь. — Просвети-ка, ибо на прихлебателя Ланнистеров ты как-то не тянешь.

— Сыны Анархии, милорд, — вошедший без предупреждения человек больше не прятал убежденного в мировой справедливости лица за капюшоном. Широкоплечий великан уверенно подошел к пленным и, сохраняя нейтральное выражение, заключил: — Вас приговорили к смерти за пособничество врагу. Приговор будет исполнен через пятнадцать минут путем повешения.

— Вы с ума сошли? — воспринимая все как злобную насмешку кучки фанатиков, Старк почти закричал. По крайней мере, это сработало и придремавший Хорнвуд резко подвился, недоуменно озираясь по сторонам. — Такие вещи решает либо король, либо верховный правитель. Пошлите за моим братом, и мы вместе обсудим сложившуюся ситуацию. И вы знаете, что нас помиловали официальным указом и наградили?

— Не имеет значения. Мы не подчиняемся ни одному государю, ни одному правителю. В наших рядах царит анархия и только она, — с этими словами Гловер схватил опешившего Питера за кафтан, чтобы выволочь на улицу. Рисвелл последовал его примеру, но бережнее обошелся с братом протектора.

— Отпустите меня немедленно! Я командую королевским флотом в столице! Я буду жаловаться! — не унимался лорд Вудхорна, отбивающийся от подбежавших головорезов. Теперь его тащили четверо крепких мужчин, впрочем, не нанося никаких увечий. — Какого черта?! Я имею право на суд, на защиту и на исповедь!

— А вы оказывали последнюю милость вашим жертвам, господин Хорнвуд? Перед тем, как потрошить их и вывешивать на кресты? Перед тем, как захватывать их дома, насиловать их жены, убивать детей? Вы хотя бы раз прочитали молитву над изуродованными телами своих соотечественников? — длинная речь, произнесенная низким угрожающим тоном, привлекла общее внимание к его хозяину. Моргнув от нарастающего шока, Деймон не поверил в увиденное: лидер так называемых Сынов, поражающий хладнокровием, стоял напротив смертников с наброшенными на плечи грязным выцветшим пледом и нечитаемым взглядом. — Отвечайте!

— Кузнец?! — оправившись от абсурдного удивления, Волк тряхнул стесненной петлей головой. — Что? Вы серьезно? Погаными северными лордами командует какой-то сраный крестьянин? Издеваетесь?

— Вы знаете, кто это? — не реагируя на ядовитые речи бывшего еретика, Гловер шагнул вперед, кладя ладонь на плечо не двигавшегося командира. — Помните, я рассказывал вам историю дома Дастинов? Они были Королями Зимы до прихода ваших предков. Джексон — последний представитель их клана. И мы ему не подчиняемся. Анархия правит всем.

— Так чем вы от Лжепророка отличаетесь? С его этой оспоренной властью? — впервые не выражающее эмоций лицо коваля вытянулось, покрываясь линиями морщин. — Так, отпустите нас домой, я сделаю вид, что мы незнакомы. Забудем давнюю вражду, обиды уже не в моде и все прочее. Питера можете оставить в качестве трофея. — недобро зыркнув на собрата по несчастью, гонец прищурился. — Ладно, не будем развязывать новую войну между Севером и Югом. Освободите нас двоих.

— Ты считаешь, что можешь безнаказанно разгуливать по земле, когда половина убитых тобой…

— Послушай! — оборвал разгневанный калека, отвечающий на обвинения Итана, но при этом глядя на обозначенного предводителя шайки, не спешившего вступать в прения. — За свою жизнь я убил троих человек. Не уверен, что тут можно просчитать половину, но, даже если взять их всех, то они заслужили. Да, я собирался воевать под знаменами дяди, но прибыл в его стан и сразу же покалечил ногу! Точнее — ее совершенно справедливо искалечила принцесса, но сути это не меняет. Я не управлял армиями, не давал полезных советов и вообще не представлял ценности для вновь обретенного родственника. О каком сотрудничестве вы говорите? Я перешел дорогу Никлаусу — верно, однако понес наказание. Меня особым королевским указом лишили права наследовать Логово, а потом вернули все титулы. На это ушло почти пять гребаных лет! А вы все равно упрекаете меня в чужих грехах! Хотя сами нечисты! Господин Гловер, вашего брата убила собственная жена, да? Из какого она там клана? Сервинов, не так? — поискав глазами представителя вышеупомянутой семьи, Старк удовлетворенно улыбнулся при виде поджавшего губы Андера. — И никаких претензий к ним? — сплюнув под ноги, мужчина фыркнул. — О, хотите еще интересный факт? Наш лорд-командующий всея Беленора — ближайший сподвижник Гэбриэля! Заносил меч над каждым из Ланнистеров, наверное, раз сто, но я почему-то не наблюдаю его среди нас, смертников!

— Решение уже принято. Вешаем? — проскрежетал взбудораженный Итан, стиснувший зубы от злости. — Ну же, Джексон.

— Остановитесь! Именем короля! — выдохнув скопившийся в груди воздух, Деймон едва не откинулся на веревке, однако удержался благодаря поддержки застывших палачей, смотрящих на целый отряд всадников со стягами, изображающими серого бегущего волка. — Немедленно! — сидящий на лошади Бринден выглядел угрожающе, особенно с внушительного роста солдатами за спиной. Спешившись, юнец не стал опрометчиво прибегать к помощи оружия. Сила убеждения может быть внушительнее. И поможет сохранить вновь обретенных вассалов. — Я не хочу убивать вас.

— Мормонт, какого черта ты его сюда привел? — рявкнул лорд Форрестауна, ринувшись к знакомому, державшему под уздцы коня и с опаской поглядывающего на двоих приговоренных к смерти. -У тебя был приказ отвезти мальчишку домой!

— Я не мог отказать сюзерену, — пожав плечами, изрек Джейсон, становясь напротив высокого воина, готового сорваться с цепи в любой момент. — Нужно выслушать его. Я прошу об этом, как член Сынов. — проигнорировав поднявшийся шум, Джексон махнул рукой и кивнул, призывая спасителя высказать мнение.

— Я прошу вас изменить решение и помиловать моего брата вместе с лордом Хорнвудом. Он помогал мне управлять северными владениями на протяжении долгих лет, в течении которых Хранитель едва мог исполнить обязанности, — пьянство старшего сына Маркуса, переходящее границы дозволенного и приводящее к полной апатии первого, ни для кого не являлось секретом. — Без него наша семья не справилась бы и не сумела произвести положительное впечатление на прибывшего посланника Его Величества. Деймон раскаялся! Просидел в темнице, поранил ногу, начал пить сам, но выдержал все испытания и в ответственный момент отправился на переговоры с Толхартами и Сервинами, помогая Северу пережить очередную войну. Вы там были, лорд Мормонт, и знаете, каким трудом вам далась эта миссия. — союзник подтвердил сказанное так, чтобы расслышали все собравшиеся. — Он даже не воевал! Отсиживался в лагере, черт возьми! — впервые выругавшись, младший Старк упал на колени, шокировав бандитов. — Если понадобится, я буду умолять. Эти люди невиновны. Поверьте мне. Они больше никогда не причинят вреда кому-либо.

— Я могу отозвать свой голос по поводу смертного приговора? — первым повисшее молчание прервал Андер, скрестивший руки на груди и опустивший глаза, дабы не смущать отчаянного Волчонка. — Я не хочу на это смотреть.

— Поддерживаю. Мы хотели наказать Хорнвуда, а про Старков речи не было. Разве он мало страдал? — согласился Рисвелл, убрав покрасневшие пальцы от судорожно подрагивающей спины сюзерена и отойдя на приличное расстояние. — Я тоже отзываю голос. Единогласного решения нет.

— Не думал, что ты такой трусливый слабак, Филипп! — отозвался раздраженный Итан, поворачиваясь к безмолвствовавшему кузнецу, притворяющемуся сторонним наблюдателем. Нахмурившись, тот не менял позы в течении минуты. — Я настаиваю на смертной каре! Они должны понести наказание! Ты же не отпустишь их просто так?

— Мы поклялись, что Сыны будут действовать сообща и не пойдут против воли большинства или даже меньшинства. Помнишь об этом, Джекс? — оттолкнув перегородившего дорогу Гловера, Рисвелл чуть не врезался в лидера, настолько близко он подошел. — Ты помнишь наш устав? Хочешь, чтобы потом нас всех обвинили в измене стране, которую мы спасали?

— Я пытаюсь это изменить! — не выдержав, взревел Дастин, толкая приблизившегося соратника прямо в грудь. — Я пытаюсь обеспечить нам будущее! И да — если это означает, что мне придется поступиться принципами и прикончить невинных, то именно этим я и займусь! — резко вытащив топор из-за спины и мотнув волосами, Джексон направился к пленникам, пройдя мимо коленопреклоненного ребенка. — Ты виновен в гибели детей.

— Я ни разу не тронул ни одного малыша! — душераздирающий вопль пронял равнодушных солдат и заставил их вздрогнуть. Взъерошенные черные волосы Деймона превратились в слипшиеся комья, а выпученные глаза лихорадочно бродили по испуганным ликам. — Все, что я сделал: все ошибки, грехи и просчеты — все это результат моей глупой влюбленности! Черт, я делал все ради любви! Я любил отца, но ему было плевать на своих детей. Мы не смогли заменить ему погибшего первенца. Потом я обожествлял свою семью, но мои братья и сестры не отвечали тем же, тянулись к поганым Ланнистерам и… да никто не хотел иметь со мной дело! Родной дядя мечтал о мировом господстве. Он сломал мне нос, когда я посмел задать вопрос. Один жалкий вопрос! И ты думаешь, что я был в состоянии пытать младенцев?

— Мои сыновья… — закрыв глаза, ощущая биение сердца и дрожь рук, прошептал северянин.

— Меня там не было! Я бы никогда не причинил вред детям! Не навредил бы своей семье! — понимая, что все кончено — его настигает неминуемая смерть — он прикрылся связанными руками и отклонился назад, чувствуя, как веревка натянулась и впилась в кожу. Зажмурившись в ожидании удара, он висел так несколько секунд, пока не решился приоткрыть веки.

— Режьте веревки. Отпустите их, — поникшим голосом приказал коваль, сжимая пальцами края одеяла с нескрываемым нервным возбуждением. Когда указание было исполнено, и смертники упали перед вершителем судеб на колени, он наклонился над подрагивающим Старком и проскрежетал: — Нет. Я лучше тебя. Я хотя бы сделал правильный выбор сразу. — чуть не захлебнувшись своими рыданиями, Волк повалился на землю и затрясся всем телом. Смахнув предательские слезы, щипавшие уставшие глаза, Дастин отмахнулся от вопросительных жестов и попыток товарищей заговорить.

Он не знал, что именно заставило его пощадить ненавистных служителей Лжепророка, устроившего кровавую баню по всей территории Беленора. Возможно, вид молящего о пощаде для брата юноши, готового пожертвовать собой ради члена семьи. Так когда-то поступил Опи, не колеблясь ни секунды. Или болезненные воспоминания о свершившейся мести положили конец нескончаемому насилию и невыносимой скорби. Вскочив на вороного жеребца, дожидавшегося всадника, он помчался со всех ног в безызвестность.

— Ты захватил крепость моего брата, прежде убив своего, — прорычал Гловер, высвобождая Хорнвуда из пут. — Предлагаю решить все поединком. Ты и я. На закате.

— Ты понятия не имеешь, как все было на самом деле, — рыкнул Питер, вырываясь из цепких объятий и стряхивая потертый кафтан, расшитый золотисто-оранжевыми нитками. — Не приближайся ко мне. И останешься с головой на плечах.

Восемь лет назад.

Оставив груженную товарами телегу возле покосившейся ограды, настороженные юноши бесшумно передвигались по сугробам, в надежде добраться до кузницы незамеченными. На землю опускалась вечная ночная тьма. Прерывистый волчий вой смешивался с совиным окриком, нагоняя тоскливости. Оборачиваясь при каждом подозрительном шорохе, братья приоткрыли поскрипывающую дверь, но не спешили заглядывать внутрь. На тропинке перед хижиной виднелись отчетливые кровавые следы, тянущиеся от колодца до порога. Задержав дыхание, белокурый кузнец не выдержал напряжения, в считанные секунды оказываясь внутри. Заметив лежавшее без движений тело, он подошел ближе и, издавая нечеловеческий звук, повалился на пол и зарыдал, ударяясь лбом об испачканные кровавые брусья. Вязкая жидкость стекала по ладоням, сжимающим изуродованное женское тело. Неподалеку вырисовывались маленькие неприметные силуэты, замершие в причудливой позе. Бесшумно рыдая над трупом любимой женщины, безутешный вдовец раскачивался из стороны в сторону, проклиная весь мир.

— Господи, — голос брата показался таким далеким. Все потеряло значение. Жизни любимых оборвались. Больше не было смысла цепляться за остатки человечности. Рыжий великан попытался прикоснуться к мертвым младенцам, но отдернул руку и бессильно опустился на пол. — Я нашел дровосека. Джекс, он сказал, что наша мама… она привела сюда убийц…

Восемь лет спустя.

Закричав от беспомощности и постепенно угасающих сил, Дастин не разбирал тропинки перед собой — нахлынувшее безразличие к собственной судьбе упрощало ее принятие. Взмыленный конь мчался по ухабистой местности, ныряя в повисшую в воздухе белую дымку — предвестник бурана. Неприятно липкие хлопья облепляли покрасневшее от слез лицо. Смаргивая их, Джексон не сразу почувствовал тряску и не заметил, как копыто скакуна провалилось под снег, в результате чего он свалился вместе с наездником. Ударившись о круп, северянин даже не пытался встать. Руки не слушались, боль лишь разрасталась, поглощая ставшее ватным тело. Он мог спокойно провалиться в сон и увидеть семью. Ведь клятва, данная больше семи лет назад, исполнена. Нет смысла бороться. Слезы обжигали щеки, стекая на белоснежные покровы. Медленно закрывая пронзительные остекленевшие глаза, Джексон всхлипнул последний раз и, приняв решение перестать бороться, откинул голову назад.

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем чья-то рука нежно провела по мужским волосам. Спутанные соломенные пряди разметались по снегу, утопая в снежинках. Очнувшись, Дастин открыл глаза и поморщился. Над ним, в паре миллиметрах, нависало чужое женское лицо. Черты показались знакомыми — понадобилось пару секунд, прежде чем зрачки расширились от удивления. Приоткрыв рот, он собирался что-то сказать, но замешкался и нелепо уставился на нее. Та, в свою очередь, улыбнувшись и покачав головой, приподняла упавшего воин, помогая сесть. Странная детская куколка со швами на изношенном платьице, по-прежнему висела на бедре. Когда-то давно она спасла его. И теперь их пути пересеклись вновь.

— Ты… — указательный палец прижался к искусанным губам, призывая к молчанию. Он слишком устал. Сняв с себя одеяло, согревающее замерзшее тело, Джексон протянул его спасительнице, напоминая себе, что носил не свою вещь уже много лет. Вместо ответа — легкая улыбка, точно такая, как и восемь лет назад. Отодвинув от себя дырявую материю, она прижала ее к мужской груди, после чего встала на ноги и отвернулась. — Кто ты?

— Еще не время, — все, что произнесла незнакомка, прежде чем раствориться во мгле. Накинув одеяло обратно на плечи, лидер Сынов выдохнул. Он еще не знал, что будет делать дальше. Остаться в снегах без средства передвижения — отвратительная задумка. Плотнее укутавшись в дырявую ткань, он уже обдумывал план, пока не расслышал конский топот и не услышал окрики.

— Черт, вот ты где! — очутившись рядом, задыхающийся Рисвелл, вспотевший от бешеного галопа, уложил растрепанные пряди. — Ты сумасшедший. Как можно… без сопровождения… — успокаиваясь, лорд приходил в себя. Дыхание выровнялось, отдышка прошла. — Ты в порядке? Поднимайся. — потянув друга на себя, он придержал того, не давая повалиться обратно из-за дрожавших ног.

— Почему ты здесь? Сынов больше нет… ты свободен.

— Я итак был свободен, — заметил Филипп, не рискуя убирать руки от пошатывающегося товарища. — Ты не прав. Сыны будут всегда. Ты многое изменил, когда возглавил нас. Мы этого не забудем. — пару минут они молча созерцали расстилавшуюся перед ними долину, утопающую в снежных завихрениях и витающих дымках. — Я отпустил их. Пусть возвращаются домой. — Джексон понимающе кивнул.

Три дня спустя.

Малочисленный конный отряд с серо-белыми стягами пересекли неглубокое ущелье, поднялись по скалистому плато и остановились около притаившейся в лесистой местности деревушки. Солнечные блики поигрывали на убогих полуразрушенных хижинах, покосившихся деревянных заборах и тропах с редко проглядывающейся травкой. При свете дня безмолвное поселение казалось не таким жутким по сравнению с ночным временем суток. Мотнув головой, всадник пустил коня легкой рысцой, часто озираясь по сторонам. Любой шорох настораживал, а пробегающая мимо тень вызвало желание тут же извлечь клинок. Поборов внутренний страх, путник ускорился и проехал мимо разваленных ворот. Остановившись возле самого крайнего домишки с продавленной крышей, солдаты в полном боевом облачении спешились и, не мешкая, зашли в небольшое помещение с приоткрытой дверью, словно приглашающей гостей. Как и ожидалось, внутри расположились четверо человек, сидевших по углам и наблюдающих за увлекательной работой кузнеца. Опустив заготовку в ведро с водой, он спокойно отложил ее в сторону при появлении столь важных особ.

Остальные наблюдатели вскочили и быстро склонились в знак уважения.

— Значит, вы и есть тот самый разбойник, похитивший королевского посланника и моего брата, — без долгих предисловий начал Хранитель, не отводящий взгляд от внешне привлекательного лица, пусть и омраченного печатью глубокого страдания. — А вы, мои верные вассалы, помогали ему вершить это так называемое правосудие. Занятно. — не отвечая, Джексон упрямо не отрывал глаз от разросшейся бороды Старка, отвлекающей внимание от печального взора, тронутого скорбью. — Признаться, когда Бринден поведал мне о случившемся, я думал арестовать вас всех и отправить в столицу. Искушение было велико, особенно под напором Хорнвуда. — откуда-то послышался легкий смешок, сдавленный при виде желваков, бродящих на скулах мастера. — Но, полагаю, мне не позволят этого сделать. — его вопрос таковым не казался. — Вместо этого я принял решение даровать вам титул, лорд Дастин. А еще вернуть права на ваши земли.

Гловер прижал подбородок к груди и нахмурился. Мормонт присвистнул, сразу смутившись своей же реакции. Рисвелл слабо улыбнулся, будто предвидел подобный исход. Сервин пожал плечами, явно желая находиться в другом месте. Однако виновник торжества не прореагировал. Лишь выпрямился и скептически приподнял светлые брови.

— Вы колеблетесь, — констатировал Стефан, побарабанив пальцами по наковальне. — В чем проблема?

— Дастины были первыми Королями Севера. Мы завоевали свой титул сами, без посторонней помощи и подачек. Потом пришли Старки и силой оружия доказали, что любому господству можно положить конец. И вам никто не помогал.

— Мы все еще говорим о титуле лорда? — насмешливо вымолвил протектор, наклоняя голову вбок, но удерживаясь от ухмылки. Что-то в облике изнуренного кузнеца не давало ему покоя. — Ответьте мне на вопрос. Каково это — жить с потерей так долго?

— Больно, — не задумываясь, ответил Дастин, рассматривая вымазанный в грязи пол. Когда-то на нем расплывалось огромное пятно крови. — Невероятно.

— Почему именно мой брат, а не я?

— Вы — хороший человек, — оторвав глаза от созерцания скопившейся сажи, Джексон понимал, что от данной фразы зависит судьба другого человека. На каком-то подсознательном уровне. Ему необходимо было услышать эти слова от кого-либо.

— Я все равно напишу в столицу с просьбой восстановить ваши права. Может, вам стоит отправиться туда и предстать перед королем? Он должен быть вам благодарен, — заключил Молодой Волк, смело ударив по железу кулаком и, развернувшись, направился к выходу. Его подавляла атмосфера печали и отчаяния, царивших в разграбленной деревушке. Осмотревшись, сын Маркуса опустился на бревна близ испачканной стены и оперся на нее затылком. Младший брат поглядывал на него с опаской, но, когда тот снял с плеча бурдюк и приложился к горлышку, Бринден поморщился и отвернулся.

— Примите извинения за него, — вышедший следом Рисвелл поклонился и испросил разрешения сесть рядом. Получив незамысловатый жест рукой, по всей видимости, означавший согласие, он подошел и осторожно устроился на краю. — Джексон заботился обо всех, но никто не заботился о Джексоне. И он просто не привык. Как и большинство из нас.

— Я не буду докладывать в столицу о произошедшем. Только о возвращении законных наследников. Заброшенным крепостям понадобятся их хозяева, иначе Север придет в запустенье.

— Вы бы согласились выдать за меня вашу сестру? — вопрос застал верховного правителя врасплох. С громким фырканьем он поднес бурдюк к губам и отпил пьянящую жидкость. — Я — одинокий Рисвелл. И нет в этом мире никого другого, кто поддержал бы меня так же, как ваш младший брат поддержал лорда Деймона.

— Я подумаю об этом и, разумеется, узнаю ее мнение. Хотя какая уже разница? Все равно я не смогу защитить ее в таком состоянии. Бринден отправится воспитываться в каком-нибудь знатном доме, а Деймон рано или поздно бросит меня, когда поймет, что все бессмысленно. К слову, лорд Мормонт, вы говорили, что ваш дядя старался держать вас подальше от фамильного замка? — появившийся на улице Джейсон кивнул и натянуто улыбнулся, вспоминая неприятные моменты из прошлого. — Как вы попали к Сынам?

— Я понял, что любимый дядя собирается прикончить меня, если откажусь принять сторону Гэбриэля. Тогда я сбежал в лес и столкнулся с Гловером. Он хотел повесить меня, но Джексон отговорил его.

— Он прямо святой, — ухмыльнулся Стефан, поднося мех к покрасневшим от влаги губам. Не успел он как следует посмаковать очередное дорнийское вино, как кто-то выхватил предмет из рук и швырнул в сторону, позволяя кровавым узорам растечься по снегу. — Какого черта?

— Я поеду в столицу и прослужу Никлаусу в качестве кого угодно, если вы перестанете гробить себя, — безапелляционным тоном сообщил Дастин, вскидывая голову уверенным жестом. Их глаза единого оттенка встретились. — Это не поможет. Станет только хуже. И появится ненависть. Поверьте, тяжело перестать ненавидеть себя.

Прикусив губу, Стефан поднялся и, став напротив кузнеца, шумно втянул воздух. Дастин не двинулся с места. Больше минуты они стояли молча, не произнося ни слова. До тех пор, пока владыка Севера не потянулся к еще одному бурдюку, висевшему на бедре, и демонстративно не отшвырнул его следом за предыдущим. Ради любимой Хельги, которая никогда бы не простила его за такое тупое равнодушие.

Примечания:

Написать сорок страниц за пять дней? Кажется, в моем дипломе было меньше, если вычесть используемую литературу. Впрочем, судить не мне. Глава делится на две логические части для вашего удобства.

---

NF — Paralyzed.

Karliene — Become the Beast.

The Neighbourhood — Wires.

Thirty Seconds to Mars — Hurricane.

Больше не будет тусклых красных стен, поблескивающих в лучах заходящего за море солнца и так же восходящего над просторной водянистой гладью, отражающей убогое сооружение на холмах. Замок, окруженный высокими тонкими башнями и остроконечными шпилями, искрился оттенками едкого багрянца. Нависая над свыкшимися жителями угрожающей каменной грудой, крепость отбрасывала темную тень, вынуждая поднимать голову и ослепляя кровавыми размытыми потоками на фоне неба, безупречно чистого, будто насмехающегося. Издалека путники, торговцы и приезжие рассматривали причудливо разбросанные по склону низкорослые зубчатые башенки, окольцевавшие донжон. И все гости кривились от подспудного отвращения при виде словно бы вырезанных неумелыми мастерами пурпурных булыжников. Построенная прежней царской династией Таргариенов, Драконья Гавань не позволяла скрытым врагам забыть о величии и могуществе завоевателей, прошедших войной по всей земле Беленора, подчиняя один клан за другим. Как гласит легенда: впоследствии они запрыгнули в седло четверых драконов и принялись спаивать валявшиеся невдалеке валуны, чтобы отстроить для семьи неприступное пристанище. Именно по этой причине в конечной структуре преобладал темно-красный цвет — от драконьего огня камни плавились, но не растекались лужицами по зеленой траве.

Красивая детская выдумка. На деле прикрывающая зверства разнузданного, развратного и жестокого дома, чье затянувшееся правление перечеркнуло существование многих славных родов. Ланнистеры положили конец своеволию обезумевших монархов, сжигающих верноподданных за малейший грех. В какой-то момент народная молва начала перешептываться о том, что христианская вера находится под угрозой — светлейшие государи с трехглавым драконом в гербе собирались отказаться от Христа Спасителя и Вечного Царства, заменив его собственным ликом на иконах. И действительно, с церквей сбивали кресты, а священников подвергали немилосердным гонениям. Но все закончилось с войной, унёсшей жизни всех представителей вырождающейся семьи. Занявшие престол Львы благосклонно отнеслись к новому титулу и покровительствовали настрадавшимся подданным, не рискуя калечить, показательно казнить или уничтожать неугодных. Они поплатились за лояльность очередной бойней с умалишенным фанатиком, собравшим войска на Севере и двинувшимся на Юг с намерением убить каждого сопричастного к гибели его клана.

Возможно, род Старков сменил бы на троне неудачливых Ланнистеров, если бы у первых была такая цель. По счастью, они ограничились сровненной с землей столицей и истребленным населением. Но из пепла рождается нечто новое, нечто прекрасное. Обнаружив груду руин, разбросанных по склону, омываемому морскими волнами, второй король из семейства Львов не впал в отчаяние, а наоборот — пришел в бурный восторг. Блистательный шанс для юного правителя, чтобы доказать преданность обездоленным крестьянам и утомленным битвами вассалам. Отстроить разрушенные до основания башни, восстановить пострадавшие от проломов стены, отремонтировать поваленные мосты, в итоге возродив потерянный дом, точнее — его улучшенную версию. С исправленными недочетами. Любые напоминания о прежней власти должны быть стерты. Начиналась эпоха великих властелинов. Никто не мог гарантировать, что она продлится вечно или не застопорится на каком-либо безответственном венценосце, однако, глядя на собственных наследников, Никлаус больше не волновался за державу.

Ему оставалось покончить с призраками прошлого и подарить потомкам надежное убежище.

Ремонтные работы не завершились. Понадобится как минимум пять лет, прежде чем Гавань обретет былое превосходство над прочими региональными бастионами, но, по крайней мере, она заставила бежавших жителей возвратиться обратно и помочь с обустройством сметенных кварталов. На месте жутко вонявших смрадными испарениями трущоб теперь возвышалась огромная деревянная арена, прозванная заморскими строителями ипподромом. Имея продолговатую форму, постройка тянулась от начала огороженного рвами донжона до внешней отреставрированной стены, отделяющей город от бескрайних засеянных полей. В самом конце поле превращалось в широкий полукруг для удобства разворота на лошадях во время состязаний, продольно разделенный колоннами и канатами. Турнир представлялся излюбленным зрелищем аристократов и простого люда, поэтому строители довольно быстро уловили задумку венценосца и воплотили в жизнь столь грандиозный проект. В конце концов народ обязан получать законные развлечения хотя бы раз в неделю, а солдатам необходимо более просторное место для тренировок. Позаботься об этом Майкл немного раньше, не пришлось бы так неэстетично погибать под завалами чужого детища.

Отныне мало кто осмелится напасть на обиталище королевской фамилии. Перестроенные кварталы создавали дополнительные трудности для армии завоевателей, если те сумеют преодолеть огромные ворота, усеянные смотровыми башнями — одинаковые домики неплотно прилегали друг к другу, дабы избежать повторного возгорания. Прошлый случай опустошил казну, заставив царя потратить больше половины на строительные работы, в которых отпала надобность после вторжения Голодного Волка. Не везло предшественнику Клауса на престоле — постоянно приходилось оправдываться за поступки, совершенные с венцом на челе. И зачем? Если никто не задавал вопросов? Государи отвечают перед Богом, не перед рабами. Поэтому Ланнистеры основательно взялись за переделку обширного города с потенциалом неприступной твердыни всего Беленора. Невзирая на протесты крестьян, привыкших к вонючим сточным канавам и разваливающимся хижинам; аристократов, некогда содержавших на попечении публичные дома или целые постоялые дворы с конюшнями — им не хотелось расставаться с имуществом; духовников, стремившихся отхапать побольше земель на нужды церкви и прихожан.

Им требовалось неоднократно напоминать, кто восседал в тронном зале и отдавал приказы. Всюду, куда простиралось людское воображение и зрение, развесили красные стяги с золотым львом. Пусть недруги и злоумышленники слышат их рев! В самом центре ипподрома, над главной ложей королей, виднелось гигантское пурпурное полотнище с тем же непокорным рычащим животным, приветствуя путников с добрыми и недобрыми намерениями. Флаги колыхались под порывами морского ветра в портовом районе, облагороженном удобными каменно-плиточными пристанями и большим маяком с неугасаемым огнем. Иностранные суда, груженные разнообразными экзотическими товарами, уже заходили в столичный порт и восторгались гостеприимством соратников. Вольные Города выражали исключительное восхищение по поводу смелых решений молодого властелина и подносили подарки внушительного вида — о таких в Майклову эпоху могли только грезить юные мятежники, отобравшие царство у многовековой династии.

Единственное напоминание о павшем монархе, подарившим жизнь шестерым детям, высилось над богобоязненными смертными в виде величавой церкви на одной из возвышенностей. Ее возводили сотни рабочих на протяжении нескольких лет, укладывая обтесанные булыжники сплошным рядами, таким образом, создавая безукоризненно ровную композицию с треугольной башней. Вместо шпиля — золотистый крест, а в окнах красовались ангельские статуи с прижатыми к груди руками. Традиция предписывала хоронить членов семейства Львов на Западе, в крипте родового поместья, но останки государя были преданы огню — посему его вещи символически перезахоронили в самом храме. Ради привлечения благодарных паломников, тоскующих по лучшим временам, которые не вернуться. Хотя им следовало бы молить Творца о том, чтобы его наследники оказались более трудолюбивыми, а их попытки перекроить карту столицы — более надежными. Теперь жители могли жаловаться разве что на отбрасываемую высокими стенами тень, мешавшую насладиться пробивающимся рассветом.

Ибо нельзя отрицать очевидное — они были выше и крепче предыдущих.

Священники, понявшие правила игры, возносили молитву за здоровье венценосца и семьи, живших в сокрытом для посторонних донжоне — высочайшем строении города, выделяющимся красноватым оттенком с черными вкраплениями и отгороженным от остальной части поселений глубокими рвами, целыми рядами стенных укреплений и многочисленными охранными постами на смотровых вышках. Внутрь пускали ограниченный круг лиц: заморских или региональных гостей, обитателей просторных комнат, солдат королевской армии и просителей по определенным дням. Опыт минувшего владыки продемонстрировал, что подобные предосторожности не излишни. Паранойя Майкла сыграла с ним злую шутку: его отдали на растерзание воскресшему кошмару, позволили окончательно погрузиться в ужасы давно минувшего и, в итоге, пасть от клинка жестокосердного палача, смерть которого точно не ставили под сомнение. Все обернулось катастрофой, изничтожившей не менее гнусного монстра вместе с выжженным дотла логовищем.

Не желая походить на отца ни в чем в отношении правления государством, Никлаус начал с тронного зала, кардинально видоизменившегося. Вместо Железного Трона, усеянного полосами железа, стоял скромный деревянный резной престол с высокой изогнутой спинкой, обитой красным бархатом. Как и ожидалось, подлокотники были сделаны в форме львиных раскрытых пастей. Само помещение чуть увеличили в размерах за счет куполообразного потолка с витражами, изображающими исторически-библейский сюжет. На одном из них сын Божий, восседающий на небесном троне, вытягивал ладонь перед собой, словно предлагая смотрящему возвыситься. Другой радовал посетителей ярким ликом Божьим, подсвечивающим лежавшего коронованного льва. Буквально купаясь в объятия света, зверь утомленно смотрел вдаль, намекая на продолжительный царственный путь. Искусная работа с явным подтекстом. Разглядывая затейливые цветастые узоры, притаившийся под кариатидой Джеремая не мог побороть рвущуюся наружу ухмылку. Он прожил в этом месте, постепенно обретающим контуры дома, около четырех лет, но до сих пор старался держаться подальше от больших компаний и попоек за общим столом — к счастью, последнее требовало немного усилий, так как он не принимал напитки.

Впрочем, Свифта не принуждали к противным природе актам — столичная аристократия разделилась на группы и придерживалась своих интересов. Северяне неохотно шли на контакт, кучкуясь вокруг то ли кузнеца, то ли короля — вечно хмурого блондина с топором за спиной. Гвардейцы ходили парами, игнорируя региональные различия наряду с конфликтами прошлого, и маршировали по залу с легкой высокомерной улыбкой. Знатные лорды распыляли внимание на оставшихся одиночек, обмениваясь любезностями и ни к чему не обязывающими светскими замечаниями. Грех жаловаться на атмосферу натянутого дружелюбия — монарх не поощрял состязания между придворным людом, отвлекающим от насущных дел по восстановлению столицы. Не можешь приносить обществу пользу — не мешай. А если мешаешь — убирайся домой и не надейся на помощь от короны. Осмотревшись, Джеремая пару раз поймал на себе заинтригованные и брезгливые взгляды.

Как обычно, сплошное противоречие.

— Дядя! — высокий детский голосок разнесся по комнате, возносясь к купольному потолку. Вздрогнув от неожиданности, солдат опустил голову вниз и вздохнул, увидев вставшего перед ним мальчишку. Поразительно черные волосы разметались по необычно заостренному лицу с изумрудными глазами, контрастирующими с бледной кожей и кустистыми бровями. — Ты обещал. Тренировка. С кинжалами.

— Тимоти! Мы говорили об этом! — второй голос, менее писклявый, принадлежал невысокой девочке с вьющимися светло-каштановыми волосами и надменно вздернутым подбородком. Поклонившись в знак почтения, лорд Пикокхолла с удовольствием наблюдал за тем, как юная принцесса отчитывает младшего брата. — Ты не можешь просто так приставать ко всем подряд и обращаться без уважения. — как ни странно, в тоне не звучали строгие или раздраженные нотки. Скорее поучительные. — Может, дядя сильно занят. Ты об этом не подумал?

— Не согласен, Фиона, — невозмутимо ответил второй сын короля, складывая ладошки на груди. — Наш горячо любимый дядюшка старательно не обращает внимание на прекрасную даму под колонной. И я готов поклясться отцовским клинком, она глаз не отводит. Я такое замечаю.

— Тебе сколько, лет семь? — иронично поинтересовался Свифт, покачивая рыжеволосой головой, при этом оборачиваясь через плечо, чтобы отыскать упомянутую девушку. Незаурядная внешность: глаза, невероятно выразительные, были подведены темными мазками, подчеркивающими точеные черты с на удивление тонкими губами. — А ты не пробовал замечать правый выпад соперника? Хоть иногда? — Тимоти повел челюстью, скривившись от недовольства. — Научишься не отвлекаться и сможешь без зазрений совести обсуждать мои любовные похождения.

— Так она тебе понравилась? — просиял юный принц, заставив сестру издать громкий стон. — Хочешь, я могу подойти к ней и все разузнать? Или отправить Кворгила. Говорят, он очень галантен с дамами. Правда, я не совсем понимаю, что это значит.

— И не надо, — согласился воин, проводя пальцами по покалывающему шраму на щеке. Он хотел что-то сказать в дополнение, однако звук удара о плитку вынудил машинально потянуться к ножнам, тут же отгораживая детей от потенциальной опасности. — Что такое?! — первое, что он увидел — лежавшее в центре тело, пытающееся приподняться на локтях и оттого громко пыхтящее. Над ним возвышались солдаты в полном боевом облачении белого ордена, один из которых носил поверх кирасы брошь с пурпурным единорогом, хохоча от увиденного. Кто-то из них толкнул хромоногого казначея в спину и искренне забавлялся.

— Эй, Бракс! Прекращай! — окрик одного из гвардейцев, адресованный главному зачинщику веселья, а на деле — публичного унижения сановника — отвлек обидчиков. Выпрямившись, рыцарь хмыкнул и, откинув выпавшую русую прядь, приготовился давать отпор собрату по титулу. — Оставь его! Он даже не может тебе ответить. В чем смысл? — вскипая от негодования, новоявленный лорд Престер шагнул ближе и протянул руку побагровевшему Освальду, нащупывающему отлетевшую трость. — Мне надо обратиться к Его величеству?

— Успокойся, Кейси, — насмешливо протянул Джордан, возглавляющий небольшую шайку задир. — Да мы же развлекаемся. Ты против? — придерживая озлобленного казначея за плечо, южанин собирался прекратить конфликт любыми возможными способами, но мимо пронесся настоящий рыжеволосый вихрь, едва не врезавшийся в дебоширов. Шокированные солдаты отступили — не шелохнулся только гвардеец с единорогом в гербе. — О, ты пришел выяснить, кто из нас сильнее, волантийский безумец? — заложив руки за спину, Джеремая облизал пересохшие губы и умышленно перестал моргать. — Ты знаешь, я убил дюжину еретиков, держал оборону собственной крепости, а ты что сделал? Мамочку прикончил? Привез пару отбросов, которым из жалости дали титулы? — позади нарастал ропот. Люди гневно перешептывались, выражая недовольство сказанным — многие вернулись из изгнания, чтобы найти пристанище у милостивого государя.

— Слушай, Джордан, как обеспечить веселью успех? — вопрошал Свифт, придвигая массивную чашу с пылающим огнем, исходящей невыносимым жаром. Присутствующие завороженно следили за тем, как оратор стянул с ладони перчатку, отбросил в сторону, и выставил конечность, разрешая пламени пожирать кожу на протяжении долгих секунд. — Подгадать момент. — отдернув ладонь, он чуть размял ее, после чего осклабился. — А как прослыть храбрым? — на этот раз он задержал руку дольше, никак не реагируя на навязчивый запах жженной плоти. — Надо сохранять достоинство. — спокойно отойдя назад, волантиец обошел исторгающую огонь жаровню и стал напротив смущенных соперников. — И кто же тут сильнее? — воспользовавшись замешательством главаря, Джеремая схватил его за локоть, подтащил к чаше и прижал оголенную руку прямо к накалившейся перекладине. Душераздирающий вопль прокатился по пустующим залам, эхом отдаваясь под сводами царской обители. Не выдержав адской боли, Бракс повалился на ноги и сжался на полу.

Страх поселился в душах молчаливых зрителей. Опасения за свою безопасность рядом с таким диким варваром, без малейших колебаний применяющего жестокие методы, троекратно возросли. Тем не менее, не все приняли акт безудержного насилия за проявление несдержанного безумия. Опершаяся о колонну девушка не без любопытства рассматривала огненно-рыжие волосы, растрепавшиеся и поблескивающие в лучах заходящего солнца, напряженно перекатывающиеся под кафтаном мышцы, огромные зеленые глаза, чей лихорадочный блеск затмил пылающий в чаше кострище. Ее энтузиазм поддерживали северяне, впечатленные бравадой столь юного бойца, явно пережившего личную трагедию, раз глумление над каким-то бастардом вывело его из себя.

— Что происходит? — дрогнув, вельможи разбежались по разным коридорам, не желая связываться с суровым десницей, вылетевшим из зала советов со свертками писем подмышкой. Бросив недобрый взгляд на мечущегося по мрамору рыцаря, Элайджа сжал кулаки и вопросительно изогнул бровь, не до конца понимая причину всеобщего собрания. — Поднимайся. — товарищи молча подняли павшего южанина и поставили на ноги, придерживая под локти. К его чести, он не изображал жертву злобного нападения. — Вы пачкаете свой белый плащ, господин. Постарайтесь не марать его нигде, кроме битв. Вы меня поняли? — Джордан сглотнул ставший в горле ком и покорно кивнул, отходя на расстояние. — Джеремая, ты снова создаешь проблемы? — приблизившись вплотную к родичу, Лев почти уткнулся ему в плечо и шептал на ухо: — Я прошу тебя уже в который раз — умерь свой пыл. Тут тебе не Волантис. Мы здесь так себя не ведем. Ни я, ни Клаус не сможем защитить тебя, если лорды взбунтуются. Когда же ты поймешь это?

— Он ничего плохого не сделал, дядя! — вмешался подошедший принц, не потупивший взор при виде шокировано взметнувшихся бровей у взрослых. — Зачем его отчитывать?

— Будешь говорить, когда тебя спросят, Тимоти, — сердито пробурчал советник, хмурясь еще больше, однако хладнокровие вновь возвращалось к нему. Поморщившись, Ланнистер повернулся обратно к прямо стоявшему Свифту. — Не заставляй меня пожалеть о том, что привез тебя сюда. — повысив голос для воздействия на окружающих, десница огляделся и проследовал к выходу из тронного зала.

Дерганный Мутон, переживший публичные унижения, стоял поодаль и кусал кровоточившую губу. В порыве ярости он стукнул наконечником трости об плитку, вызывая недоумение почтенной публики. Тогда Джеремая, нервничавший не меньше от обдумывания услышанного, рискнул положить ладонь ему на плечо и сжать. Вот только Освальд демонстративно отмахнулся от прикосновений и зарычал, словно животное. Вздувшаяся синяя вена на лбу пульсировала, делая искаженное лицо некрасивым, даже отвратительным.

— Не трогай меня, бешеный пес! — завизжал калека, трясясь от переизбытка ненависти к самому себе и мнимым спасителям. — Ты опасен! Ты можешь напасть на кого угодно! — поправив смявшиеся плащ и кафтан, казначей продолжал ворчать себе под нос, стараясь не встречаться взглядом с печальным рыжеволосым солдатом. Приведя в порядок одежду, Освальд вырвал из рук изумленного Кейси кипу исписанных бумаг и рванул в противоположном направлении.

— Он это несерьезно, он просто защищался… — оправдывался за чужие проступки Престер, но вполне показательный жест собеседника велел прервать многообещающую тираду о всепрощении.

— Не разговаривай со мной. Я могу на тебя напасть, — выплюнул Свифт, проходя мимо оцепеневшего гвардейца, пытавшегося сгладить конфликт и одновременно завести друзей — чего не сделал за годы пребывания в столице. Максимально игнорируя неприкрытые взоры, устремленные на него, Король Волантиса поспешил скрыться за поворотом, ведущим на второй этаж, и схватиться за отрезвляющие холодом каменные ступени. Практически упав на них, юноша перевернулся и уставился в пустующие ниши на потолке.

— Эй, ты молодец. Это смелый поступок, — чей-то до боли знакомый голос прорвался в заволоченное пеленой сознание. Распахнув покрасневшие от подступающих слез глаза, Джеремая сцепил зубы. Его никогда прежде не хвалили. И привыкать к этому он не собирался. Оттолкнувшись локтями от камня, боец остался в сидячем положении, но с высоко поднятой головой и вызывающим взглядом. — Стоит ли так убиваться из-за какого-то досадного инцидента? — прислонившись к аркообразной стене, воин с потрепанным пледом вместо плаща скрестил руки на груди и пристально изучал полулежавшего.

— О, избави Баал, второй ублюдок решил со мной подружиться! Давайте теперь делить один бурдюк на троих? Или попляшем вместе на останках наших врагов, не уважающих чужаков? Может, испросим разрешения на совместные покои? — яд сочился буквально из каждого слова, принуждая северянина прищуриться и распрямить спину. — Что не так? Ты же сам подошел ко мне, безумному чудовищу. Не готов правду слушать? Они ненавидят тебя так же, как и меня. И ты ничего с этим не сделаешь! Я хотя бы умею признавать очевидное и не лезу к другим со своим патетическим дерьмом. И поэтому я все еще я. А чем можешь похвастаться ты, Дастиновский Дьявол?

— Я могу тебе нос сломать, — непонимание отразилось на вытянутом бледном лице с проступившими веснушками. Когда плотно сжатый кулак соприкоснулся с подрагивающими губами, Джексон заранее ослабил силу удара, не желая причинять мальчишке сильную боль. Как бы там ни было, кровь сразу же окрасила кафтан и сероватые ступеньки. Придерживая вскрикнувшего юнца за затылок, не давая запрокинуть голову и захлебнуться кровью, кузнец достал белоснежный платок и прижал к разбитой части рта, после чего развернулся и ушел.

— Зря ты так с ним, — появившийся из ниоткуда толстяк с сильным акцентом, следивший за их беседой, показался в проеме и присел рядом, помогая шатавшемуся волантийцу удержаться на ногах. — Джекс заботился о нас много лет. Он хотел помочь тебе, а ты нагрубил. Разве так поступают…

— Пошел к черту! — отшвырнув испачканный платок, Джеремая вскочил и помчался на верхний этаж. В конце освещенного солнцем коридора находилась его комната с обширным балконом и огромной кроватью с балдахином — специальное распоряжение короля, пекущегося о родичах. Громко хлопнув дверью, он повалился на пол и, не находя сил сдерживаться, закричал. Голова разрывалась на куски от невыносимо свербящей боли, пронзающей острейшими лезвиями. Черепная коробка дробилась. — Не трогай меня! — отбиваясь от призраков прошлого, наводнивших угасающий рассудок, он прижал руки к ушам в попытке не слышать тот самый голос. — Тебя нет. Ты мертва.

— Убей меня, сынок. Умоляю… я больше не хочу быть собой…

— Прошу, — завывал Свифт, пряча истекающие слезами глаза в смятую простынь, стянутую с постели, чтобы не видеть образ умершей матери. Не вспоминать доброе улыбающееся лицо, таящее внутри сплошной эгоизм, алчность и ненасытность. Она попросила ребенка убить себя, не выдержав ударов судьбы. Она сломалась гораздо раньше и жаждала сделать его таким же сломленным. Что же, у нее получилось. — Не надо, пожалуйста… — ощутив физический контакт с продуктом своего воображения, Джеремая подпрыгнул и кинулся к каменной стене, врезаясь в нее на полной скорости. Ударившись виском, он снова повалился вниз и застонал.

— Препятствия только помогают расти, сынок, — очередной полупьяный бред напившегося отца, стащившего одеяло с мальчика в прохладную ночь. — Вставай! Пройдемся по городу и ограбим пару домишек! Нечего лежать под моей крышей и не приносить пользы!

По разбитому опухшему лбу стекали ручьи крови, облепляя засохшей корочкой россыпь веснушек на щеках. Не понимая, каким образом он сумел оказаться на ногах, Джеремая обхватил пальцами край стола и, потянув на себя, перевернул вместе с содержимым и запустил в угол, позволяя рассыпаться в щепки. Сизая пленка от слез мешала ориентироваться в пространстве. Безудержный скрежет в ушах не проходил. Оставалось последнее надежно средство. Вытащив из набедренных ножен кинжал, что послужил орудием убийства одного из королей Волантиса, рыжеволосый юнец скинул плащ, задрал рукав кафтана и, издав протяжный стон, закрыл глаза. Все закончится не там, где началось. Но такой конец лучше никакого.

— Иеремия, у нас собрание в зале совета, — постучав в дверь, Джексон оперся ладонью о стену, едва не прокусив губу в ожидании ответа. Ему было чертовски не по себе из-за случившегося между ними. Поэтому он вызвался привести волантийца и заодно извиниться, но шаги не доносились. Приоткрыв дверь, с легкостью поддавшуюся напору, мужчина прикрикнул: — Эй, тебя ждать? — прищурившись от яркого света, бьющего через окно, Джекс опустил глаза и замер. — Твою мать. — яркие ручейки крови вытекали из глубокого пореза на руке, образуя лужу на плитке. Рядом валялся испачканный кинжал — орудие явно выпало из дрогнувших пальцев самоубийцы, нанесшего себе рану и теряющего связь с реальностью. — Не вздумай отключаться! — рванув к умирающему, Дастин обхватил неестественно бледное лицо с впалыми щеками. — Мансон, тащи ведро воды! — толстяк застопорился на пороге, от недоумения нелепо раскрывая и закрывая рот. Не выдержав, кузнец сорвался на крик, окинув толпу за дверью взбешенным взглядом: — Живее! — бесполезные зрители шарахнулись в разные стороны, силясь оказать хоть какую-то помощь, пока лорд велел соратнику снять черный плащ, чтобы отрезать кусок материи валявшимся неподалеку клинком. — Боже, Джеремая, какого черта? — затягивая ткань покрепче на кровоточащем предплечье, он слегка похлопывал мальчика по лицу, не позволяя впасть в забытье. — Смотри на меня, рыжеволосый выродок!

— Моя мама сказала мне сделать это… — с трудом шевеля губами, прошептал Свифт. Джекс поддался вперед, пытаясь расслышать невнятное бормотание. — Ее голос… Она сказала, что мне станет легче…

— Здесь только я, — отшатнувшись, Дастин пригладил спутавшиеся волосы соломенного оттенка назад и сцепил ладони на затылке, не понимая, что лучше предпринять в такой ситуации. — Лорд Джексон. Ты меня не узнаешь? — влетевший в комнату Кейси был остановлен красноречиво поднятой ладонью с требованием оставаться за порогом и не встревать. Все итак балансировало на грани.

— Она тоже их слышала, — будто оторванный от реальности, Валеска продолжал говорить с пустотой. Внезапно его разом потускневшие зеленые глаза распахнулись и прошлись по лику спасителя. Точно окаменев, тот перестал дышать — лишь подрагивающий подбородок выдавал его волнение. — Вот он стоит и думает: эта душевная болезнь обрекает тебя на то, что ты всю жизнь будешь бесполезным, никчемным безумцем, как и твоя мать. Может, это правда так. — запрокинув голову, юноша бредил. — Они все считают меня монстром.

— Я тоже убил свою мать, — казалось, северянин впервые по-настоящему привлек его внимание. Губа оказалась зажата между зубов от безысходности — он мысленно выругался, кляня себя за нарушение клятвы. Ведь лорд никому не рассказывал о том, что произошло. Мелкая дрожь во всем теле пробуждала воспоминания о том злополучном дне.

— Повернись. Я хочу видеть твои глаза, — топор дрожал вместе с рукой. Но лишь мгновение. Одно.

— Она это заслужила, — смочив пересохшие губы слюной, Джексон взглянул на потолок. Может, ответ будет дан свыше? Или прощение. — Да, она заслужила все дерьмо, которое с ней произошло. — едва справившись с вставшим в горле комом, он снова перевел взгляд на распростертого на полу Свифта. Так и не сумевшего расстаться с фирменной полуулыбкой даже на пороге смерти. — А потом я просто наблюдал за тем, как… моего брата забивают до смерти. У него были рыжие волосы. Как у тебя.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — мертвенная бледность контрастировала с красными губами и яркими веснушками, создающими причудливый узор на изможденных щеках.

— Потому что мы люди! Мы совершаем ошибки! У нас есть изъяны! — он сорвался. Присел на корточки перед полумертвым соратником и сцепил зубы от гнева. — Я не знаю, что там тебе говорят твои голоса, но вот он я. — с этими словами Джекс ударил себя по груди. — Из плоти и крови. И я не вижу ни одного повода называть себя монстром только потому, что ты спасал свою жизнь. Но раз ты жаждешь с ней расстаться — да будет так. Я не стану мешать. Однако не надо вскрывать вены и заливать всю комнату кровью. — резво подорвавшись, Дастин подошел к огромному окну и распахнул створки, после чего, вдохнув свежий воздух, развернулся и подошел ближе. — У тебя есть два варианта. В обоих я протяну тебе руку помощи. — в подтверждении благородных намерений он выставил перед собой раскрытую ладонь. — Вариант первый. — свободной левой рукой он продемонстрировал указательный палец. — Я помогаю тебе подняться, довожу до террасы, а ты все делаешь сам и на этом мы заканчиваем. Твоя боль пройдет, а я поведаю королю, что ты сильно упился и не справился с равновесием. Не к чему беспокоить монарха понапрасну. Вариант второй. — к указательному пальцу присоединился средний. — Ты хватаешься за руку и молишься своему богу о том, чтобы я стал последним человеком в замке, который видел твои слезы. — поджав губы, Свифт прикрыл покрасневшие глаза и сморгнул обильную влагу. — Я не буду ждать вечно.

— Знаешь что, Джексон, — схватившись здоровой конечностью за протянутую руку, Джеремая на пару секунд замер. Невыносимо долгих секунд, вызвавших недоброе предчувствие. Но как только Дастин потянул юнца на себя, тот оттолкнулся от стены и выпрямился, слегка покачиваясь на подгибающихся ногах. — Назовешь меня Иеремией еще раз — я вырежу тебе сердце. — вымученная улыбка смертника буквально вырвала вздох облегчения. Придерживая пошатывающегося юнца, коваль заключил его в объятия. Скорее для самоуспокоения. Он поддавался жалким порывам заплакать — ведь так когда-то спасли его никчемную жизнь.

— Мы все были свидетелями смерти близкого человека. Когда это происходит, мы способны лишь на две вещи. Либо мы бежим от этой боли. Либо позволяем ей выжечь клеймо в нашем сердце. И тогда оно будет гореть вечными воспоминаниями. — волантиец судорожно сглотнул подступающие слезы, раскачиваясь на месте в такт учащенному сердцебиению. — Большинство из нас не были жестокими по своей природе. У нас всех проблемы с родителями. Но это не делает нас монстрами.

Забывая делать глубокие вздохи, Валеска впивался пальцами в плечо неожиданного утешителя. Мать никогда не жалела избитого ребенка, а отец издевался над ним в перерывах между распитием вина. Забота незнакомца настораживала, однако северянин казался искренним. Разлепив веки, Джеремая обнаружил испуганного темноволосого мальчишку, бегло осматривающего кровавые лужи на полу и пропитавшуюся повязку. Оттолкнув гвардейца, сторожившего вход, он развернулся и побежал куда-то вниз, явно запаниковав от увиденного. Но воин уже ничего не мог с ним поделать — его аккуратно уложили на постель и подложили подушку под затылок, отставляя раненное предплечье.

Пока взбудораженная придворная знать разносила слухи о странном происшествии в замке, король наслаждался тренировкой на ипподроме, освещенном клонившемся ко сну солнцем. Отпрыгивая от мастерских выпадов более крупного соперника, Никлаус красовался перед старшим сыном, сидящим на прогнувшемся канате в центре. Показывая искусные приемы фехтования, Ланнистер отвлекался и пропускал как минимум дюжину потенциально опасных ударов, но острие ни разу не коснулось тела изворотливого бойца. Прошло не менее семи лет с тех пор, как он дрался с настоящим противником, но изнурительные каждодневные физические нагрузки поддерживали его тело и дух. Размяв шею и оттерев рукавом скопления пота на покрывшемся морщинками лбу, государь принял стойку и поднял меч на уровень щеки. Эрнандо, взмокший после двадцатиминутного поединка, широко ухмыльнулся, хрустнул костяшками и приготовился свалить оппонента с ног.

— У тебя трудности с атакой справа, — констатировал дорниец своим хрипловатым голосом с южным акцентом. Взвесив тяжелый меч, гигант выпрямился и принялся сокращать расстояние между ними. — Нашлепка не мешает? — автоматически потянувшись к ткани, прикрывающей израненную плоть на правой стороне лица, Лев чуть не стал жертвой собственной глупости. Южанин бросился на него, но просчитался и, проехав по песку, круто повернулся. — Видимо, нет.

— Я победил Гэбриэля без всяких затруднений! И носил нашлепку побольше! — он перестал выходить на люди без накладки на отсутствующем глазу из-за боязни травмировать детей. Впечатлительные и шаловливые, они могут воспринять зияющую красноватую пустоту, покрытую пленкой, как наказание отца за грехи. Им хватало вопросов от младших и смущенного молчания — старших. — А вот тебе точно не помешали бы уроки вежливости! Особенно в обращении с монархами. В конце концов, ты забыл, по чьей милости носишь белый плащ?

— Напоминайте ему об этом как можно чаще, Ваше величество! — придержав взмыленного мустанга, пробежавшего около трех кругов на обширной территории, Клиган спешился и, удерживая поводья, критически осмотрел сражавшихся. — Сам факт того, что он — самый высокий из гвардейцев, не дает ему право быть напыщенным козлом. — громко рассмеявшись, мужчина мгновенно вскочил обратно в седло, стоило Кворгилу изобразить праведный гнев и кинуться в сторону обидчика. Проскакав еще пару метров, ловкий наездник направил брыкающегося коня к трибунам и резко остановился. — Тебе понравилось небольшое представление? — нахмуренные черты лица разгладились, привнося толику прежней беззаботной веселости и тщательно замаскированной нежности. Он веровал, что не создан для семейного счастья, но вот они: жена и трехлетний сын, восхищенно тянущий руки к родителю. — Отдыхаешь?

— В такую жару? Не смеши, — просторное золотистое платье подчеркивало широкие карие глаза, часто излучавшие вселенскую теплоту. Несмотря на внешнюю отстраненность и надменность в позе. Ей не хотелось прозябать остаток жизни в скучной столице, особенно в статусе заложницы короны — горячо любимый дядя, присоединившийся к Лжепророку, внес весомый вклад в ее нынешнее положение, а брак с королевским гвардейцем не изменит семейного грехопадения. — Долго еще будешь кататься? Я бы прогулялась по окрестностям ближе к вечеру. — положив ладонь поверх мужской, Лукреция едва снизошла до улыбки. — Или поиграла бы в шахматы. Господи, да что угодно, лишь бы не проводить…

— Папа! Папа! — раздавшийся вскрик пробудил внимание апатичной публики. Обернувшись, Клаус не успел выронить боевой меч, как в него влетела девочка с покрасневшим лицом и растрепанными от бега волосами. Приобняв отца за бедро, принцесса уткнулась в ткань кафтана и задрожала. — Тимоти видел его… он был таким напуганным, но не захотел идти к тебе или маме… — вопреки всхлипыванию, говорила она уверенно и четко, как истинный первенец большого семейства. — Дядя Джеремая… он… весь в крови.

— Что? Какого дьявола?! — заметив мчащихся по ипподрому служанок и нянек, Цербер сцепил зубы и поднял дочь на руки, дабы передать заботливым надсмотрщикам, не в первый раз терявших из виду прытких львят. — Клиган, идешь со мной. Быстрее! — гвардеец моментально спешился, передав коня слуге и, кинув прощальный взгляд на семью, последовал за венценосцем. Длинный белый плащ уже взметнул вихри пыли, оседающей на коже и заставляющей морщиться.

— Присоединимся к отцу немного позже, ладно? — исподлобья взглянув на тихого мальчика, сжавшего в кулаке деревянную фигурку собачьей головы, Лукреция ожидала протестов, но тот пожал плечами и кивнул. Ее единственный сын был слишком тихим, будто боялся получить наказание за эмоции или чувства. Нет, ее детские страхи не должны передаться невинному малышу, росшему в любви. — Давай вернемся в замок? Ты не против, Северус? — тот вновь проигнорировал внутренние позывы выразить согласие иначе, чем с помощью скудного кивка. — Замечательно.

Спустившись по ступенькам трибун вниз, они выбрались с арены и направились к огромным воротам, преграждающим путь к центральному донжону. Стражники пропустили их сразу же, убедившись, что семья живет внутри и может беспрепятственно передвигаться по всей территории крепостных валов. Леди Клиган не могла не отметить, как загорелись глаза сына при виде сияющих доспехов и остриев выставленных копий — он впервые отвлекся от игрушки и застыл в благоговейном трепете. Еще один солдат. Ступив в витиеватые коридоры, разветвляющиеся в начале, девушка придерживала ребенка за локоть, не давая свернуть и, оступившись на ступеньках, сломать себе шею. Мастера перестроили бастион так, что все дороги неизбежно приводили в тронный зал, куда бы ты не намеревался пройти. Поэтому отправной точкой служило просторное помещение с куполом и разноцветными витражами, украшающими пол редкими узорами. Поправив завязки на детском кафтане, Лу услышала неприятно резанувший по ушам смех.

— Это платье что, пользуется спросом в вашей глуши? — одна из придворных дам позволила себе как-то странно хихикнуть и полустыдливо прикрыть рот ладошкой. Трое ее товарок обступили девушку в алом наряде, выгодно оттеняющим собранные в хвост темно-каштановые волосы. — А что ты сделала с глазами? Похожа на сороку! — на сей раз прозвучал заливистый хохот.

— Постой здесь и никуда не уходи, ты меня понял? Иначе я разозлюсь, — выставив указательный палец для усиления серьезности приказа, Лукреция тяжело вздохнула и, заправив выпавшую прядь обратно в легкий пробор, натянула привычную ироничную улыбку. Мальчик не шелохнулся, наблюдая за ней из-за угла. — Приношу извинения, я тут проходила мимо с сыном и нечаянно подслушала разговор. О чем болтаете?

— Северянка, — презрительно фыркнула одна из великосветских дам, словно принадлежность к региону в другом конце карты являлось чем-то противозаконным и противоестественным. — Вам подружиться не мешало бы. Вы бы прекрасно спелись с бастардами. — Лу скользнула взглядом по незнакомке. Ее шея, украшенная тонким ожерельем, заметно дрогнула от услышанного. На секунду показалось, что она расправится с обидчицей при помощи спрятанного в подкладках одеяния кинжала, но гнев выдавали лишь скошенные брови. — Хотя вы ничем не отличаетесь, полагаю?

— Нет, почему же. Северяне отличаются друг от друга. Например, мой брат был Сыном Анархии. Я не уверена, слышали ли вы о них, но раньше они разыскивали еретиков и вешали без разрешения лорда и короля. А еще мой родной дядя был этим самым еретиком и, знаете, он убил несколько серьезных парней. Не перечислю все имена, но Алломер был искусным убийцей. Интересно, его кровь забурлит с новой силой, если я воспользуюсь предоставленным шансом? — не отводя глаз от лица испуганной собеседницы, леди Клиган вплотную подошла к ней и стряхнула несуществующую пылинку с платья, вынуждая отшатнуться. — Другие северяне менее опасны, чем клан Сервинов. Запомни это. — дамы с наигранным чванством поспешно покинули зал, доставляя Лу неимоверное удовольствие. — Знаешь, пару лет назад я бы наверняка возглавляла их и так же глумилась над тобой.

— Что изменилось? — подала голос жительница юго-востока, изучая профиль молчавшей девушки. Та не спешила отвечать, поглядывая вслед разбежавшимся особам.

— Я уточнила — пару лет назад. Успело бы наскучить, — наконец повернувшись, Лукреция критически осмотрела юную особу в красном платье, так раззадорившим окружающих. Они завидовали, боясь признать, что ткань сидит идеально. — Судя по всему, ты — Ребе Коннингтон? — она подтвердила столь удачную догадку. — Черт, да твоя семья может купить половину Севера. — не совсем понимая, к чему были произнесены подобные слова, Ребе неуверенно приподняла бровь. — Северус, подойди ко мне. — мальчишка неспешным шагом вышел из-за угла и присоединился к их компании, протягивая матери руку. — Не забывай о том, что я тебе сказала. Они не забудут. Как и то, что я — племянница безбожника. — уголки пухлых губ дрогнули в улыбке, когда леди кивнула и потянула малыша за собой в отдельный коридор, таким образом оставляя новоприобретенную подругу наедине со своими мыслями.

Пока тронный зал полнился очередными слухами, под сводами тонущей в солнечных лучах комнаты сновали обеспокоенные люди, перешёптывающиеся о состоянии тяжелобольного. Северянин сумел добежать до второго этажа, не вылив половину воды из ведра, и привести лекаря, который перевязал весьма глубокий порез. Он не задавал лишних вопросов, принимаясь за работу и оставляя раненного в покое после ее выполнения. Джексон, подпирающий стены со скрещенными руками, наблюдал за процессом, попутно не впуская внутрь любопытных зевак. Им хватило перепуганного принца. Лучше избежать объяснений с Его величеством и постараться сохранить хрупкий баланс внутри крепости. К счастью, один из недавно посвященных гвардейцев полностью поддерживал их и сторожил вход. Им следовало держаться вместе, раз их так сплотило горе другого человека.

— Врач сказал, жить тебе долго и счастливо, — откинувшийся на подушки Джеремая неотрывно глядел в пустоту на потолке. Устало потерев вспотевший лоб, Джекс опустился на край кровати и склонился над отдыхающим смертником. Нездоровая бледность проходила, оставляя на месте яркие веснушки. — Не веришь в счастливую жизнь? Да брось. Скоро у тебя появятся близкие люди, к которым придется привыкать. А дети должны будут привыкнуть к такому уродливому отцу. — приглушенно засмеявшись, Свифт впервые подал признаки жизни и разлепил веки. На разбитом лбу красовался расползавшийся кровоподтек, верхняя губа разбита, шрам пульсировал, а забинтованная рука была странно согнута. Складывалось ощущение, будто его пытали четверо суток. — Хотя я бы трижды подумал, прежде чем с тобой связываться.

— Тогда почему ты здесь? — вопрос поставил коваля в тупик. Он итак не отличался словоохотливостью, однако произнес воодушевляющую речь, а теперь еще и утешал самоубийцу. Задумавшись, Джексон собирался сменить тему разговора, но их прервал заглянувший внутрь гвардеец с донесением о том, что в их сторону двигается монарх со свитой. — Черт. Хочешь, чтобы я попросил его отложить визит? — рыжеволосый отрицательно покачал головой, приподнялся на локтях и сбросил простыню. — Тогда постою за дверью. — медленно поднявшись, северянин направился к выходу и взялся за кольцо.

— Эй, — хриплый голос, казалось, исходил из потустороннего мира, что не могло облегчить ситуацию. Продолжая отворять дверь, Дастин полуобернулся в ожидании вопроса. — Почему ты раньше мне не рассказывал о своей матери?

— Я не знал, что сказать, — пожав плечами, лидер Сынов шумно выдохнул и вышел за порог. — До сих пор не знаю. — оказавшись снаружи, Джексон поклонился взволнованному монарху, не обратившему никакого внимания на препятствие перед собой и скрывшемуся за открытой дверью. Впрочем, лорду плевать: привалившись к стене, он прислонил затылок к холодному освежающему камню. Этот день определенно отнял гораздо больше сил, чем другие.

— Вы тоже там были! — грубоватый детский голос вынудил мысленно застонать и опустить глаза вниз. Каково же было удивление кузнеца, когда перед ним предстала гордая принцесса с нахмуренными бровями и спутавшимися кудрявыми волосами. — Брат сказал мне. Вы помогали моему дяде, правда?

— Ваша светлость! Невежливо так обращаться к…

— Я, в отличие от Тимоти, никому не тыкаю, — оборвала служанку Фиона, отмахиваясь от попыток как-либо осадить себя или сделать замечание на публике. — Но благодарю вас. Вы очень храбры, сир.

— Я не рыцарь, — поправил Дастин, широко улыбаясь при виде задумчивого лица малышки. Боги, как же он иногда скучал по своим детям. — Тем не менее, рад заслужить благодарность Вашей светлости.

— Оу. Попрошу отца это исправить, — не придавая значения причитаниями сопровождающих, Львица сделала шаг в сторону невысокого мужчины и положила руку поверх его собственной. Боже, разряды острой боли буквально пощипывали кожу в том месте, где они соприкасались. Девчушка не походила на Тару в детстве и не обещала стать ею в отрочестве — она была красивее. — Я подожду его с вами и это не просьба. — задохнувшись от возмущения, нянька пробормотала извинения, но воина, кажется, забавляло происходящее.

Тем временем дверь неожиданно захлопнулась, отрезая находившихся в покоях от внешнего мира с его бесконечными страданиями. Побарабанив пальцами по деревянной поверхности, Лев не спешил вторгаться в личное пространство родича, привставшего не постели и придерживающегося за спинку стула. Исследовав помещение взглядом, Клаус поморщился: мебель перевернута, на полу кровавые разводы, плохо размытые водой, а на стене — запекшиеся красные следы. Настоящая камера пыток с замызганными прутьями. Увы, комнату можно считать одной большой клеткой. Для вольнолюбивых безродных зверей.

— Ты в порядке? — проведя ладонью по завиткам отросших темно-каштановых волос, монарх склонил голову набок, рискуя подойти ближе и притронуться к дрожавшему брату. — Мне поведали, что ты был не в себе. Сейчас гораздо лучше?

— Это не так называется. И тебе об этом точно известно.

— Мне плевать, что вещают другие. И ты знаешь — я говорю правду. Я не практикую ложь кому-либо. Особенно членам семьи.

— Конечно.

— Послушай. Я знаю, тебе тяжело. Ты не привык сидеть на одном месте, в четырех стенах. Если бы мог, я бы придумал тебе развлечения или погнал защищать прибрежные территории от пиратов. Но я хочу видеть тебя рядом с троном. Рядом с моей семьей, — положив ладонь на дрогнувшее плечо, Лев испустил вздох. — Я не планировал здесь задерживаться надолго. Мы с Даниэлем любили запрыгнуть на коней и помчаться в любой регион, ночуя под открытым небом в степи, кишащей головорезами и ползучими гадами. Представляешь картинку? Самый могущественный человек Беленора спит на песке со скорпионами.

— Забавно.

— Обещаю, скоро станет легче, — грустно улыбнувшись, первородный положил руку на затылок брата и прижал к своей груди, успокаивая. Они не должны страдать из-за ошибок родителей. Все кончено. Пора научиться верить в себя. — Через пару дней мы поедем в новый храм святого Николаса крестить младшего. Карл кричит по ночам, не переставая — не хочу даже думать, что начнется в купели. Ты же сопроводишь меня? — он и не надеялся на положительный ответ. Большое скопление народа пугало Свифта, не совсем уверенного во вновь обретенном титуле.

— У меня другая вера. Не хотелось бы пугать прихожан, — разочарованно хмыкнув, венценосец не стал уговаривать юношу идти против убеждений. — Но мы отпразднуем крещение твоего ребенка позже. Все равно собутыльник из меня ужасный.

— И не поспоришь, — рассмеявшись, Никлаус пару раз легонько хлопнул лорда по спине, а затем сразу же побрел к двери и, замешкавшись на мгновение, бросил: — Постарайся не травмировать детей. Ты можешь резать при них кого угодно, но только не себя. Они жутко переживали. Думали, ты умираешь. — раскрыв рот от удивления, Джеремая потер большим пальцем переносицу, смахивая непрошеные слезы и кивая. — Отдыхай.

Не приняв совет короля к сведению, Валеска вскочил на ноги, придерживаясь за раненное предплечье, и выбрался из комнаты, прислоняясь спиной к закрытой двери. Белые плащи как раз скрылись за углом, когда взволнованно-хмурый Джексон вышел на свет и бегло осмотрел самоубийцу, задерживая взор на перебинтованной неподвижной конечности. Рыжий проводил его взгляд и раздраженно клацнул зубами, дергая трясущимися челюстями.

— Оставить тебя одного? — как ни странно, северянин правильно угадал направление мысли. Он будто проник в подсознание спасенного мальчишки и выудил наружу потаенные желания. Ограничившись едва заметным покачиванием головы, волантиец дал понять, что хочет осмыслить случившееся. — Ты можешь обратиться ко мне в любой момент. — не дожидаясь ответа, кузнец приказал Сынам следовать за ним и двинулся в конец коридора.

— Спасибо, — прошептал Джеремая с закрытыми глазами, но готов был поклясться, что чертов Дастин все расслышал и махнул рукой, отрицая важность всего мероприятия по спасению. Опершись спиной о неровную каменную поверхность, он простоял так несколько минут — или, может, часов — пока чье-то мягкое прикосновение не пробудило от глубокого погружения в себя. — Что такое? — шарахнувшись в сторону, он чуть не потянулся к клинку, совсем невовремя вспоминая, что оставил оружие в покоях. — Зачем так делать?

— Хотела убедиться, что вы все еще дышите, — девушка не чувствовала вину или неловкости. Видимо, именно это взбесило Свифта, раз он пренебрежительно прищурился и резким движением отбросил назад рыжие пряди. — Как ваше самочувствие?

— Какая разница? Боже, да почему никто не может оставить меня в покое? Я что, похож на калеку или идиота? Я нуждаюсь в постоянном надзоре? Или уходе? Какого блядского дьявола вы все крутитесь возле меня?

— А ты прав, — оправившись от шока, изрекла Ребе и поджала губы, не позволяя себе сорваться. — Мне сказали, ты себе вены резал. Духу не хватило закончить? Что ж, очень жаль, на одного тупого кретина в столице было бы меньше. — пусть она и незаконнорожденная дочь великого лорда, но обращаться с собой подобным образом не даст никакому изнеженному аристократу. — Fuck you. — убедительный довод был приправлен крепким ругательством на втором языке. Не потрудившись сгладить конфликт, леди Коннингтон оттолкнула замершего солдата и гордой поступью шагнула в отдаленные покои. Не поворачиваясь, дабы не встретиться с обреченными зеленоватыми глазами, она распахнула двери в чужую опочивальню. — Черт возьми! Валерио!

На полу, посреди небольшой квадратной комнаты, распластался высокий молодой человек. Закинув одну руку за голову, второй он прижимал к мерно поднимающемуся животу бурдюк с вином. Красная жидкость растеклась пятном на одежде, вымазав шею и пролившись на плитку. Он не издавал звуков, однако порою вздыхал чересчур громко и перебирал пальцами кудрявые темно-каштановые волосы. Неосознанно он крутился в полупьяном бреду в порыве найти удобную позу. Выругавшись и потерев виски от подкатывающего недомогания, Ребе вздохнула и потянулась к перепачканному дублету. Ей предстояло дотащить тяжелого юнца до кровати и не зацепить по дороге мебель с хрупкими вазами. Звать на помощь не хотелось. Поползут лишние слухи. Мысленно просчитывая весь маршрут, девушка понимала, что справится не с первого раза. Попытка поднять родного брата за испачканную ткань провалилась — тот лишь застонал и перевернулся набок.

— Раньше я и за меньшее мог… — остальная часть фразы застряла в горле при виде распростертого на полу тела с признаками опьянения. Он хорошо помнил это хриплое сопение, бессвязное бормотание и подергивание кончиков пальцев. — Проклятье…

— Кто разрешил тебе войти? — проскрежетала Ребе, моментально смолкая, когда рыжеволосый воин подхватил ее перепившего родственника подмышки и потянул на себя, ожидая помощи. Отказываясь воспринимать реальность происходящего, она приподняла лорда за худощавые болтающиеся руки. Вместе они управились с непосильной ношей и, в конце концов, затащили ту на постель. Не без труда расправившись с простынями и накрыв родственника, Коннингтон села подле него и прикрыла лицо ладонями. Тяжелые золотые серьги звенели при каждом движении — пришлось снять их и отбросить на столик в углу. — Почему ты помог мне?

— Я не ради этого сюда пришел. Но потом увидел, как ты пытаешься его поднять — неправильно, кстати — и, не знаю, поддался инстинкту, — расположившись по другую сторону от пьяницы, Джеремая пожал плечами и поудобнее устроился на деревянной спинке. — Таскал пьяных отца и мать с шести лет. Не растерял навык. — печально усмехнувшись, солдат поймал на себе изумленный сочувствующий взор. Вопреки всем ожиданиям, его это не оттолкнуло. — Нам, к слову, нельзя сидеть тут вдвоем. Наедине, я имею ввиду.

— О, к черту. Мы тут втроем, — запротестовала придворная дама, отмечая, что наслаждается громким смехом волантийца. Через пару секунд он расслабился, принял более непринужденную позу.

— Твой брат, да? — Валеска старался проигнорировать занывшее сердце, трепетно ожидающее ответа, и тот факт, что оно забилось быстрее из-за легкого утвердительного кивка. Чета Коннингтонов не так давно прибыла к королевскому двору в качестве почетных заложников ради узаконивания бастардов погибшего аристократа. Они получили необходимые бумаги с печатью монарха, вернулись обратно в замок, дабы уладить проблемы с территорией, а потом приехали в столицу. — Почему он пьет?

— Возможно, ты слышал историю о том, что мы с ним — незаконные дети лорда Седрика? Отец любил нашу мать, но не настолько, чтобы пустить жить в крепость. Довольствовался близлежащей деревней и не выезжал за ее пределы. На самом деле, он не мог иначе — обязанности перед прошлым королем, потребовавшим не вступать в новый брак под угрозой лишения земель и титулов. Клаус же оказался менее жестоким правителем и пообещал узаконить нас. Все было бы куда проще, если бы мама… не умерла задолго до отца. Затем и он погиб в той войне. Повезло, что государь держит слово, а то род Коннингтонов бы пресекся, — убирая с братского лица слипшиеся пряди волос, Ребе чуть отвлекалась от необходимости исповедоваться. Но ее никто не заставлял. — Нас было тринадцать. Большая семья. — Свифт ошеломленно присвистнул. — Выжили мы с Валерио и еще две сестры. Другие погибли вместе с отцом, хотя он не собирался их признавать. Не был уверен, что они от него. По крайней мере, меня он называл любимой дочерью. — слабая улыбка тронула тонкие розоватые губы. Безмятежная и такая легкая. Придя в себя, девушка небрежно махнула рукой. — А как насчет твоего отца? — вопросительно изогнутая рыжая бровь стала ответом на столь неожиданный вопрос. За мимикой последовал вполне предсказуемый жест: юноша потянулся к изуродованной щеке. — Ты касаешься шрама всякий раз, как слышишь это слово. Полагаю, твое детство сложно назвать счастливым.

— Как у большинства, — поначалу он предполагал ограничиться едким комментарием, найти предлог для ухода и навсегда распрощаться с людьми, пытающимися извлечь омерзительные воспоминания из больного пульсирующего сознания. Тем не менее, она не требовала ответа. И не ожидала, что он так просто раскроется. — Мой родитель часто избивал меня. Потом упивался с матерью и засыпал на улице или в конюшне. Вместе с ней или без нее. Тогда я перетаскивал их в хижину. Но на следующий день все повторялось. Увечья, выпивка и спасение. Не знаю, в каком состоянии боялся его больше: в минуты здравого рассудка или вусмерть пьяного бреда. В обоих случаях побои были нестерпимыми. И этот шрам — от него. — проведя ладонью по крестообразному рубцу, Король Волантиса выдохнул скопившийся в груди воздух.

— А зачем ты это с рукой сотворил?

— Не в первый раз, — накрыв перевязанное предплечье здоровой рукой, Джеремая поморщился. Боль не прошла. И вряд ли когда-либо пройдет. — Мне захотелось. Знаешь, что обо мне говорят в столице? — Ребе подыграла и отрицательно мотнула головой. — Они считают, что я похож на маму. Что я такой же, как она.

— Какой?

— Безумный, — ровный, спокойный тон, каким было произнесено признание, поразил самого юнца, а повисшая в пространстве тишина не способствовала умиротворению. Зато помог донесшийся шепот на грани сновидения:

— Каково это — быть безумным?

— Ощущение, словно меня накрыли мокрой простыней. Я не могу двигаться, не могу говорить, дышать еще труднее. И возникает непреодолимое желание получить новые шрамы, — указав на изрезанную конечность, усеянную мелкими бледными полосками с красноватыми гранями, мальчишка впервые не устыдился собственных увечий. — Хреново выглядит, правда?

— Не только у тебя есть шрамы, — скользнув пальцами к вырезу на груди, Ребе неспешно, наслаждаясь реакцией мужчины, оторвавшего затылок от спинки кровати и приоткрывшего рот, отодвинула ткань на ключице в сторону, демонстрируя отметину на выпирающей косточки. — Дядя Роланд. Почтил нас своим присутствием и попытался склонить меня к противоестественной связи. — Джеремая фыркнул, сцепляя зубы от накатывающей ярости. — Расслабься. Я ударила его камнем и оттолкнула. Он достал кинжал, слегка оцарапал мне кожу и был избит моими братьями. Разумеется, отец не покарал никого из нас, а Роланда изгнал. Его убили в каком-то постоялом дворе через пару лет.

— Теперь я понимаю, почему лорд Седрик называл тебя любимой дочерью, — рассмеявшись, девушка усиленно не замечала пристального взгляда рыжеволосого собеседника, также улыбающегося. — Не буду злоупотреблять гостеприимством. Судя по всему, твой брат скоро очнется. Обмокни тряпку или простынь в холодную воду и положи на лоб. — придерживаясь за балдахин, Джеремая на трясущихся ногах дошел до запертой двери. Как и предполагалось, леди пошла за ним, останавливаясь у выхода. — За порогом комнаты лучше снова перейти на “вы”. — ее это не разочаровало, скорее позабавило. — Чтобы не усугубить раздражение придворных. У тебя с ними натянутые отношения. Но, если хочешь, я могу поцеловать твою руку у всех на виду или пригласить на танец во время бала. Породим больше слухов, чем было. Это весело. — Коннингтон, ставшая напротив высокого юнца, прищурилась и слегка наклонила голову. — Что не так с весельем?

Вместо ответа — прикосновение полусухих губ к изувеченной щеке. Неожиданно, но приятно. Сперва Свифт заметно дернулся от непривычки. До этого физический контакт означал боль и страдания, а не блаженные покалывания на покрасневшей коже. Впоследствии тонкие женские пальцы прошлись по контурам челюсти и нежно пригладили три выбившиеся прядки. Вопрошающий взгляд был встречен пожатием плеч. — Не собираюсь потом жалеть о том, что не сделала того, чего хотела.

* * *

Храм святого Николаса, расположенный параллельно церкви Архангела Михаила, еще достраивался. Благодарные прихожане каждодневно простирались ниц на паперти и заходили под огромный свод, усеянный ликами святых мучеников, чтобы приложиться губами к статуям святых. Искусные мастера заморского края обещали прибыть в течении нескольких недель и расписать второй этаж. Служители алтаря, состоявшие в ордене францисканцев, хранили молчание, колыхая полами туники, поджигали погасшие свечи и бормотали молитву, перебирая четки. Связанная тремя узлами веревка болталась на бедре, напоминая молящимся о строгом уставе братии. Сегодня торжественный день. Их посетил проповедник Нот, облачившись в привычную грубую холщовую ткань, и испросил позволения встать на защиту ордена на время церемонии. Даже влиятельный глава Беленорской церкви был вынужден покоряться воле сообщества бедных монахов, избравших пристанищем построенный дом Божий. На его месте раньше располагалась высокая смотровая башня, служившая местом гнездования драконов Таргареинов — по легенде, безусловно.

В эпоху Ланнистеров ее никак не использовали, а при недавней осаде она обрушилась первой и стала своеобразным символом падения Гавани. После восстановления Никалус принял решение отчистить холм от руин и возвести церковь в собственную честь. Весьма самонадеянный маневр. Поэтому клан Львов жаждал крестить четвертого сына именно здесь, тем самым закрепив статус одного из важных религиозных строений. Выезжая из дворца на двух каретах, монаршая чета соблюдала осторожность: в первой сидела королева с наследником престола и двумя сыновьями, а во второй — единственная дочь вместе с младшим из детей и еще одним мальчиком с белыми волосами. Их сторожили няньки, закутанные в вуали, дабы предотвратить попытки похищения. Верхом их сопровождали гвардейцы и сам король, восседающий на белоснежном скакуне. Народ ликовал, приветствуя лидера государства и юных продолжателей рода Львов.

— Если бы не Понтиан Таргариен, принявший крещение, мы бы поклонялись идолам и истуканам, — с воодушевлением наставляла Анна, поглаживая мальчишек по голове. Будущий правитель Тристан не обращал внимания на уроки истории, отдавая предпочтение волнующейся толпе с воздетыми к небу руками. Тимоти беспокойно ерзал на сидении, восхищаясь возможностью покинуть замок и повидать окружающий мир. А восьмилетний Дэрил пристроился в дальнем углу и принялся теребить занавеску с яркими золотыми узорами — он часто углублялся в себя. — Можете поблагодарить его за то, что мы тащимся в такую жару на окраину города. Но не говорите отцу о моем недовольство, договорились? — смеющиеся дети закивали в знак согласия, а один из них приложил указательный палец к губам. И как не порадоваться таким воспитанным хранителям тайн? — Что такое? Почему мы остановились? — отодвигая плотную материю от окошка, королева нахмурилась и подозвала одного из стражников на мустанге. — Рекс, в чем дело?

— Скопление людей, Ваше величество. Нужно их немного потеснить, — успокаивая бьющую копытами лошадь, гвардеец не успел должным образом отреагировать на сверкнувший вдали предмет. Чей-то хриплый стон пронесся над сжатым пространством, после чего один из рыцарей свалился на землю. — Тешшин! — захлебываясь кровью, носитель белого плаща отчаянно хватался за пробитое горло. — Я прикрою вас, не выходите из кареты! — осадив заметавшегося в суматохе коня, Темплтон увидел, как раненный монарх повалился в грязь, продолжая отдавать приказы. Их оттесняли. — Ваша милость! — ринувшись на помощь выбитому с седла повелителю, солдат не подозревал, что они попали в кольцо врага.

— Не трогайте меня! — прокричала королева, запуская руку в подкладки платья и извлекая кинжал. Ее пытались вытащить наружу двое всадников, подъехавших к незащищенной карете сзади. Гвардейцы оказались отрезанными от семьи и отбивались от захлестывающего скопища верующих, скрывающих вооруженных изменников. — Не троньте моего ребенка! — полоснув кого-то по запястью, Анна краем глаза заметила, как второй экипаж резко рванул с места и помчался по головам испуганных прихожан с крестами. — Фиона! Карл! — вопль привлек изнуренных защитников — Рекс добрался до нее быстрее остальных и одним точным ударом меча разрубил нападающего. — Боже мой…

— Нужно увести отсюда детей, пока они не перевернули карету! — обхватив государыню за талию, сир прижал ее к дверце, обороняя от неизвестных в капюшонах. — Тарли! Иди сюда! — прыткий мужчина, избавившийся от шлема для лучшего обзора, увернулся от грозившего удара ножом — коня под ним поразили стрелой — и поспешил на зов товарища. — Распряги лошадей из кареты, хватай наследника и скачи обратно, предупреди всех! — протесты Анны мгновенно затерялись в общем гомоне голосов. И совсем стихли, когда высокий стражник, испачканный кровью, буквально ворвался в оцепление и, не раздумывая ни секунды, схватил младшего из мальчиков и усадил перед собой.

— Мы потеряли одного из наших. Клауса куда-то утащили, и мы не можем его найти. Нас перебьют! — Кворгил сидел уверенно, выпрямив спину и тяжело дыша под слоями железа. Прижав к себе ребенка покрепче, он с секунду понаблюдал за действиями соратника, снимающего сбрую и упряжь. — Давай наперегонки, Тарли. Кто скорее окажется в крепости, тот зовет подмогу. — хлестанув скакуна по боку, дорниец нещадно затоптал пару крестьян.

— Я здесь! — ударив ногой одного из ублюдков с занесенным оружием, Кейси чуть свесился с жеребца и протянул ладонь застывшему кронпринцу, с опаской поглядывающему то на воина, то на мать. — Ну же, Ваше высочество, доверьтесь мне. — улыбчивое моложавое лицо юнца, тронутое беспокойством, все же произвело впечатление на десятилетнего престолонаследника. — Я довезу его в целости. Он не пострадает. — неотрывно глядя в покрасневшие глаза повелительницы, Престер наконец лягнул коня и понесся по проторенной дорожке.

— Мама, мне страшно! — прошептал оставшийся в одиночестве Тимоти, державшийся за выломанную ручку экипажа.

— Смотри на меня, — убрав смолянистые пряди с подрагивающего детского лица, Сванн наклонилась и обхватила его за щеки. — Ты поедешь с сиром Раймондо, он о тебе позаботится. И мы встретимся в замке очень скоро. Обещаешь слушаться его? Пообещай мне, Тим. — вцепившись в кафтан рыцаря, второй сын Никлауса повел челюстями, однако кивнул и позволил увезти себя.

— Остались мы с вами, Ваше величество. Садитесь, — помогая королеве взобраться на кобылу, Престер с тревогой оглядел возвышающийся храм, чьи врата оказались запертыми. — Я знаю, где ваши дети и супруг. — не задерживаясь более, Темплтон вырвался из дрогнувшего окружения, переходя на галоп. Оставляя позади двоих гвардейцев, нещадно колотивших кольчужными кулаками по дверям церкви, и одного павшего товарища, чей белый плащ превратился в грязную изорванную тряпку — как символ сегодняшнего поражения.

* * *

Выбравшись из удушливого климата, царившего в царских апартаментах, Джеремая рассчитал время так, чтобы на ипподроме никто не тренировался. Солнце мирно клонилось ко сну, утопая в алчном и всепоглощающем Рубиновом море. Вдыхая солоноватый воздух желанной свободы, юноша вытащил клинок и сделал резкий выпад. Невидимый соперник наверняка пропустил бы такой удар и потерпел сокрушительное поражение от величайшего иноземного выродка. Так действительно хорошо. С ним не заводят светские или серьезные беседы, не требуют соответствовать правилам этикета или ходить на цыпочках по мозаичным полам, дабы не побеспокоить покой важной особы с головной болью. Да какая разница? На него все равно смотрят, как на необузданное животное. Не от мира сего. Изгой. И потрепанный оборванец без роду и племени, чудом заслуживший расположение монарха. Завтра не станет его — исчезнет и обладатель титула западного лорда. Разъярившись на мысленных обидчиков, воин представил их лица перед собой и нанес рубящие удары с перекатами.

— Ха. А Клаус еще не хотел посылать за тобой в Волантис. Не верил слухам, — тяжело вздохнув, Валеска обернулся и, поправив растрепавшиеся волосы, недобро зыркнул на подъехавшего наездника. Мало кто не был знаком с родным братом королевы — напыщенным фигляром в черно-белом плаще. Лорд Сванн спешился, оголил зубы в широкой приветливой улыбке и цокнул языком. — С кем воюешь? Чье лицо воссоздаешь?

— Не думал об этом, — солгал волантиец, нахмурившись и протирая вспотевший лоб рукавом. — Теперь ты дал мне повод задуматься. — ответом стал искренний смех истосковавшегося по веселью человека с навязчивой идеей добиться его любыми способами. — Я нужен командующему военными силами?

— О, ты, похоже, единственный, кто помнит о моем назначении. Знаешь, в отсутствие командующего гвардией я могу отдавать вам приказы, — это была не угроза и не насмешка. Констатация факта. Будто обладатель низкого голоса и привлекательной наружности нуждался в дополнительных заверениях относительно своего положения. Глупая мысль. — Но ты не гвардеец, так что можешь послать меня к черту.

— Я не дам тебе повод для драки, не надейся.

— Боже, и в мыслях такого не было, — откровенно удивившись, проговорил Дориан, поднимая ладони вверх в знак непричастности ко всем дурным помыслам. — Но тебе стоит расслабиться. В первые годы я сам таким был. Постоянно на взводе. Нетерпеливый, вспыльчивый, а потом десять лет пронеслись так незаметно.

— Почему ты не в церкви с семьей? — подавив прорывающуюся улыбку, Джеремая через плечо глянул на причудливые шпили молельни, пронзавшие темнеющие небеса. Скоро начнут зажигать костры. — Не любишь компании?

— Могу задать тебе тот же вопрос. Но у меня с Богом свои отношения, — признался Сванн, разминаясь с подобранной секирой. — К слову, мне помогали развеяться местные дома терпимости. Можем как-нибудь наведаться туда вдвоем. Я подберу тебе хороших девочек. С темными волосами. Например, как та особа, что не отводит от тебя взгляд на протяжении всего разговора. — повернувшись, Валеска не стал мешкать и рванул в направлении трибуны, по дороге уворачиваясь от древка секиры и сразу же отбивая его клинком. — Не злись, я хотел, чтобы ты произвел впечатление. И проверить реакцию. — утробно зарычав, юнец прошел мимо зарвавшегося сановника и, дойдя до деревянных ограждений с невысокими бортиками, грациозно подтянулся, перекинул длинные ноги через перекладину и стал напротив зрительницы.

— Значит, мы все-таки разыграем радостных чужаков, обретших счастье в дурном городе? — спросила леди Коннингтон, поднимая с небольшого столика золотистый бокал и призывая слугу долить вино. — Угоститесь? Пока никого нет рядом, можем перейти на “ты”.

— Я не пью, — изучая предложенный сосуд с мутной пурпурной жидкостью, Свифт ощущал отвращение на инстинктивном уровне. — Прошу прощения.

— Черт. Это ты меня извини, — отставляя вино как можно дальше, Ребе нервно закусила нижнюю губу с отчетливыми следами красной жидкости. — Я не подумала, но твое воздержание похвально. Долго?

— Всю жизнь.

— Какой воспитанный кавалер, — девушка прикрыла подведенные глаза и протяжно вздохнула, отходя в сторону, дабы пошатывающийся комментатор ненароком не навалился на нее, как уже случалось. Опершись рукой о массивную спинку трибуны, возникший из ниоткуда юноша мотнул головой, даже не заботясь об испортившейся прическе — кудрявые волосы и без того выглядели неопрятно. Темные брови взметнулись вверх при виде графинов, а язык непроизвольно смочил пересохшие губы. — Ребе, ты устроила пир, пригласив не меня, ценителя дорнийского, а незнакомца с морковкой на голове. Не принимайте на свой счет.

— Полагаю, вы тот самый Валерио? — переборов подкатывающее к горлу омерзение от едкого запаха напитков, волантиец сделал один шаг вперед. Рост одинаковый, что непривычно, несмотря на то что Коннингтон чуть сгибался под тяжестью отравляющих паров. — Мы уже знакомы.

— О, так это вы помогли моей сестре? Браво! Я-то думал, мне приснился сон о рыжем драконе, — явно не собираясь затыкаться, бражник с заостренными чертами лица и нездоровым румянцем на щеках потянулся к миске с виноградом. Тогда Свифт перехватил его и, вцепившись в помятый дублет, вмиг прижал к деревянным брусьям. — Тише-тише! Без рук! Я с тобой соревнований не устраивал.

— Эй-эй! — подбежавший к ним Дориан одной рукой удерживал норовистую лошадь, а другую тянул к обоим мужчинам, внезапно решившим померяться силами. — Джеремая, отпусти его. Мне не нужно напоминать тебе, что он — лорд Грифонового Бастиона. Они вассалы и близкие друзья Баратеонов. А Баратеоны — наши близкие друзья. Давай не будем перечеркивать старания Никлауса из-за ужасного настроения? — Король Волантиса неопределенно фыркнул, выпуская недруга из захвата и встряхивая в качестве наказания. — Вот и славно. Из меня вышел толковый командующий.

Он не успел полностью насладиться триумфом, поскольку ворота на другом конце ипподрома резко распахнулись, запуская на поле неистового всадника. Под аккомпанемент шокированных окриков и воплей солдат вперемешку со слугами, рыцарь в бело-грязном плаще едва не свалился со взмокшего скакуна. Удерживаясь в седле из последних сил, он избавился от шлема и, дождавшись подбежавших стражников, передал им дрожавшего всем телом мальчика, после чего не без помощи спешился сам.

— Короля похитили! — теряя остатки взыгравшего адреналина, Кейси упал на колени и сплюнул сгусток желтой слюны. — Я привез принца… я справился.

— Твою же мать, — прорычал Сванн, почувствовав дрожь в собственных пальцах и скрежетание зубов.

Примечания:

Вторая часть разделенной сорокастраничной главы. Джеремая и Джекс должны появиться в одном сериале, я настаиваю! Поблагодарим Чарли и Камерона за таких прекрасных персонажей!

---

Motörhead — God Was Never On Your Side.

Sam Tinnesz — Play With Fire.

Zayde Wolf — Hustler.

NF — Oh Lord.

Missio — Zombie.

Smith & Burrows — Wonderful Life.

Прижимая к груди троих спасенных сыновей, с трудом сдерживающих слезы, королева нашептывала им банальности, призванные успокоить. Однако юные Ланнистеры переживали трагедию по-своему: наследник тихо ругался под нос и колотил кулаками по каменным стенам, стараясь, чтобы взрослые не заметили его покрывшихся запекшейся кровью костяшек; Тимоти не отходил от разбитой матери, утешая ее и обещая все исправить — словно он виновен в случившемся; а Дэрил отсиживался в самом темном углу, вздрагивая из-за хлопающих дверей зала советов. Их доставили в замок порознь, очень тщательно проверили на наличие ран, и отвели в огромное помещение на другом конце крепости, в котором им никогда не разрешалось заходить без разрешения отца. Поначалу детей короля желали разделить и спрятать в разных частях дворца — на случай, если враг прокрался внутрь — но отказались от подобной идеи.

Чересчур травмирующий опыт.

Пока за длинным дубовым столом шло ожесточенное обсуждение сложившейся ситуации, в сторону церкви стягивали многочисленные войска, марширующие по опустевшим улицам. Бряцание оружия напугало жителей, затворивших окна и попрятавшихся в отстроенных домах. Солдаты ворвались пару раз в ближайшую к храму цепочку строений, но допрос полусонных и напуганных крестьян ничего не дал — никто не знал о виновниках похищения государя или имен тех, кто мог за этим стоять. Командир отряда велел оставить население в покое, спеша присоединиться к расположившимся лагерем возле храма гвардейцам. К утру там соберется вся армия, не единожды мечтавшая о штурме, но боящаяся навредить заложникам. Стяги с золотистыми львами реяли над погружающимся во тьму холмом. Все пребывали в нервном перевозбуждении — один неверный шаг и королевство лишится лучшего сына и великого правителя.

— Престолонаследник у нас. Они уже проиграли, — безапелляционным тоном заявил Хорнвуд, сжимая и разжимая кулаки от переполняющий ярости. Кто бы мог подумать, что бывший еретик, получивший пост командующего флотом после многолетнего почетного плена, так проникнется пропажей Клауса и станет разрабатывать десятки планов по вызволению чужой семьи. — Тристан займет трон. И ничего не изменится. На что они рассчитывают?

— Кворгил и Тарли взяли храм в кольцо. Будут стоять, сколько потребуется, но лучше бы поторопиться, — наклонившись над условными чертежами с неправильными масштабами, десница прикусил щеку, приглаживая непривычно короткие волосы. За десять лет он возмужал: тонкая полоска нахмуренных бровей и сейчас нависала над сосредоточенными зелеными глазами, а мускулистая грудь виднелась под слоями одежды. — Нельзя затягивать, мы не знаем об их конечных целях и намерениях. Опытных военачальников у нас, увы, не так много. Даниэль отправился патрулировать морские границы. Дядя Ренси в очередной морской экспедиции. Тешшин мертв. А Расти больше не гвардеец. И что мы будем делать? Штурмовать храм Божий?

— Я бы не рекомендовал совершать необдуманные действия, — вмешался Мятт, сохраняя спокойствие перед лицом неминуемой катастрофы. Потерев переносицу, он покачал головой. — Переговоры? Или дождемся возвращения лорда-командующего?

— Смеешься? Я отправил за ним отряд, но мы понятия не имеем, где он находится, — зарычал Клиган, упираясь ладонями в столешницу и сотрясая ее. — Лучше переговоров ничего нет. Нам приходилось находить общий язык и не с такими подонками. Вспомните сами: Всадники Апокалипсиса Гэбриэля. Ваш младший брат и сир Рагнар. Ваш отец, Майкл, нередко шел на уступки врагам. А потом наносил удары исподтишка.

— И к чему ты меня склоняешь? — вопрошал десница, обхватывая утомленное лицо руками. — Дай мне четкий план. Или хотя бы намек на окончательное решение. — распахнувшиеся двери заставили всех участников оживленной дискуссии обернуться. Разрозненный хаос звуков постепенно стихал. Взоры были устремлены на вошедшую девушку в красно-зеленом платье, чей слуга тащил свернутую карту. — Миледи, я не понимаю…

— В этом и проблема. Вы пытаетесь понять, но забываете о главном — на деньги моей семьи строился этот храм, — присутствующие затаили дыхания, наблюдая за тем, как внутренняя планировка церкви предстает перед ними на желтоватой бумаге. — И поблагодарите сира Престера за бдительность. Он отказывался пропускать меня больше пятнадцати минут. Если бы он проявил те же качества там, нам не пришлось бы собираться здесь. — гвардейцы переглянулись, уязвленные замечанием, а советник государя воздел руки к потолку, надеясь проснуться от дурного сна. — Я могу помочь.

— Если верить вашим жутко точным чертежам, фанатики заточили Никлауса где-то здесь, — перебивая взмутившихся лордов, что-то кричащих о нежелательном участии женщин в военных советах, Свифт постучал указательным пальцем по небольшому квадрату. На нем красовался обычный черный крест с обозначением. — Мы не знаем, кто они и что собираются делать с тремя детьми и одним монархом. Надеюсь, не обратить в свою веру и признать какое-то новое божество. Никогда не понимал истово верующих. Лично мне импонирует культ короля Баала, но ради него я никого бы не прибивал к крестам. — многозначительное покашливание вернуло стратега к плачевной реальности. — А, точно. Так вот: мы понятия не имеем, с кем сражаемся. Надо выяснить. Пошлите туда кого-нибудь. И пока вы будете обмениваться любезностями, я проберусь по подземным тоннелям под площадью и окажусь в надежном убежище бешеных христопоклонников. Дальше — по обстоятельствам.

— И тем самым совершите одну из глупейших ошибок, — без позволения заговорила Ребе, прикасаясь к руке рыжеволосого оратора и мягким движением отодвигая с карты. Снова этот поганый разряд по всему телу. Вместо возражений она указала тремя пальцами на треугольное строение возле креста. — Строительные работы не окончены. Один из приделов не достроен. Лучше всего проникнуть через него. Конструкция хрупкая, но вы справитесь.

— Я прошу прощения, но вы, черт возьми, кто такая? — вызверился Хорнвуд, утративший нить беседы. Или же — заигрываний двоих влюбленных, устроивших фарс на собрании совета.

— Ребена Коннингтон. Представляю родного брата — лорда Грифонового Бастиона. Больше вам знать необязательно. Особенно о причинах, побудивших его отсутствовать, — Джеремая криво усмехнулся, исподлобья поглядывая на уверенное выражение лица девушки. Та перевела взгляд прямо на него, вызывая толпу мурашек. — Моя семья прибыла в столицу по просьбе Его величества и выделила очень много денег на постройку храмов, постоялых дворов и прочего. Так как контролировать все пришлось лично мне, отчего мы так редко виделись, господин командующий флотом, я немало знаю о внутреннем устройстве церквей. Ну а ваш план, лорд Свифт — чистое самоубийство. Вы слышали высказывание о том, что ферзь никогда не платит? Расплачивается пешка.

— Миледи, по-вашему, я похож на пешку? — игриво полюбопытствовал воин, умышленно распрямляя плечи и выпячивая грудную клетку в попытке продемонстрировать немалый рост. После этого ладонь прошлась по огненно-рыжим волосам, убирая постоянно выпадающие пряди. — Ладно. Пока пташка отвлекает этих ублюдков, я полезу на крышу того дома и воспользуюсь ходом через придел. Просто. И легко. Все согласны?

— Прости, я не ослышался? — неожиданно возмутился доселе молчавший Освальд, опираясь на трость и становясь на ноги. — Ты думаешь, я пойду с тобой? — автор гениального плана кивнул и улыбнулся. — Ты совсем рехнулся? Возможно, ты забыл, но у меня больная нога. Я хромаю. Еще: я тебе не пташка. Я — лорд Мутон! И в мои обязанности входит управление финансами государства. А не планы каких-то смертников!

— Во-первых, ты такой же лорд Мутон, как я — лорд Свифт, — издав полусмешок-полурычание, Король Волантиса наклонил голову в сторону. — Давай смотреть правде в глаза: ты — всего лишь узаконенный бастард-калека. — на этих словах лицо Освальда вытянулось, исказившись гневом. На лбу вздувалась и пульсировала пробившаяся из-под кожи вена. — А я — умалишенный последователь получеловека-полукозла с бородкой. Это то, кто мы есть. Нас объективно не жалко. О, а еще я знаю, что ты один из лучших переговорщиков во всем Беленоре. А я просто убиваю все, что движется. И только потом мне приходит в голову идея спросить, кого же я убил. Так что мы поможет друг другу. Ты прикроешь меня.

— Джеремая, — убрав покоившиеся на лице руки, Элайджа вспомнил о своих обязанностях второго по важности человека в стране. — Ты помнишь, что здесь не Волантис? Твоя задача — спасти Клауса. А не отправить на тот свет. Ты должен вывести его оттуда. Живым.

— Конечно! Я спасу любимого брата, — сделав упор на третьем слове, волантиец размял шею. — Потом найду того, кто это устроил и нарисую ему кровавую улыбку. От уха до уха. Или, в случае неудачи, что тоже вероятно — спалю этот городишко дотла.

— Боже, за что нам…

— Я пойду с тобой, — выступив из-за колонны, Джексон подошел к столу и скрестил руки на груди. Ему не хотелось выступать перед уставившимися вельможами, испытывающими отвращение к кузнецу и разбойнику. Но оставить мальчишку на растерзание голодным волкам он не позволит. — Король ведь даровал мне титул и земли. Я должен отплатить.

— Потрясающе! — хлопнув в ладоши после такого пафосного заключения, Джеремая осмотрелся. — Да, так гораздо лучше. Бастард, безумец и бывший банди-анархист. Что может пойти не так? — королева обреченно вздохнула, однако возражать не стала. Похоже, всеобщее молчание позабавило солдата. Усевшись обратно на стул и, подложив обе руки под подбородок, он уставился сверкающим взором на девушку. — Признайтесь, если меня разорвет толпа оголтелых фанатиков, вы произнесете мое имя в паре молитв за упокоение души?

— Иеремия, — оборвал душевные излияния Джекс, напоминая о первоначальной миссии при помощи протянутого кинжала, инкрустированного дорогими камнями и ранее воткнутого в карту. Разве могли они тратить драгоценные секунды, пока в заложниках у неизвестного воинства оставалась принцесса — свет во тьме этого королевства? — Нужно успеть приготовиться.

Согласившись с разумными доводами товарища, Джеремая встал, поклонился собравшимся и вышел наружу в сопровождении северян. Им понадобилось не меньше получаса, чтобы облачиться в более удобную, не сковывающую движения броню, и детально проработать неидеальный план. Скрывшись в отдаленном углу обширного тронного зала, десять человек проговаривали нюансы. На кону жизни членов царской семьи. И жизни невинных детей. Пока бойцы спорили и жестикулировали, сановники синхронно повернулись в сторону мрачной процессии монахов, внесших на носилках тело ветерана. Обернутое испачканной разорванной материей, оно бездвижно покоилось на опущенном на плитку деревянном перекрытии. На бледном лице, разрезанном продолговатым шрамом от начала бритого черепа до левого виска, виднелись многочисленные морщины. Возраст, наложивший свой отпечаток на черты великого рыцаря только после смерти, напомнил окружающим о смертности любого из них.

— У него в той карете остался сын, — выдохнул Мятт, опускаясь на колени подле соратника, с которым прослужил вместе больше двадцати лет. — Мой племянник Сеймур. Сын моей третьей сестры.

— Я никогда о ней прежде не слышал, — извинившись, переминающийся с ноги на ноги Клиган обвел печальным взглядом бездыханный труп. — Когда он привел сюда пятилетнего мальчишку, я подумал, что тот его бастард.

— Они познакомились после окончания войны и поженились, но не сошлись. Эйми осталась в нашем родовом гнезде, а мальчика я уговорил привезти в столицу и оставить с нами, дабы он научился чему-то. А теперь я его потерял. И я не знаю, что делать. Если мы не справимся, то дом Марбрандов умрет. — пропустив каштановые волосы сквозь пальцы, Валькур задрожал от навалившейся усталости.

— Я помогу тебе, — сжав плечо собрата по оружию, подбодрил Крэйвен. — Обещаю. Мы не через такое проходили. И все еще живы. — согласно кивнув, гвардеец прочитал молитву над усопшим и, смахнув скопившиеся в уголках глаз слезы, распрямил плечи и сжал кулаки. — Помнишь наш девиз? Защищать, служить и повиноваться. Идем к остальным. Ему должны обмыть раны и отправить домой. — бросив прощальный взор на мертвеца, оба солдата прикрыли глаза и, не сговариваясь, сделали шаг назад, к своей группе.

— Лорд Свифт, — обернувшись, прислонившийся спиной к кариатиде Валеска обнаружил перед собой того самого латника, что издевался над казначеем и получил обожженную ладонь в качества подарка за насмешки. — Приношу искренние извинения за свое поведение и прошу принять меня в свой отряд по спасению Его величества.

— Тебе бы лучше попросить прощения у Пингвина, ибо мне плеваться, кого кромсать от скуки, — рука, изнывающая от ожогов и спрятанная под перчаткой, непроизвольно дернулась, но гвардеец остался на месте. — Меч удержишь? — Бракс поспешно мотнул головой, наклоняя массивный подбородок чуть ниже и выдавливая подобие улыбки. — Но запомни: я — главный. И я сильнее. — вытянутое от оторопи лицо мгновенно приобрело прежнюю привлекательность и скрылось из поля зрения командира. Но зато появилось другое. — А ты почему здесь? Столик с вином остался на ипподроме.

— Я недавно проснулся, — потянувшись всем затекшим от долгого сна телом, Валерио заправило пару кудрявых прядей за уши и облокотился о каменную стену рядом с фигурой Девы Марии. — Сестра уже успела меня просветить насчет вашего замысла и, спешу обрадовать, я иду с вами.

— Я не нуждаюсь в пушечном мясе с длинной родословной, из-за которого Беленор лишится клана, а твоя сестра — единственного бесполезного родственника, — скороговоркой произнес Джеремая, явно желая поскорее избавиться от надоедливого бражника. Однако тот оказался смелее и придержал за локоть бегущего рыжеволосого. — Хочешь остаться без руки?

— Да брось, я же не какой-то Бракс. Наш род знатнее. Тебе ли не знать, — усмехнувшись, Коннингтон избавил взбудораженного волантийца от лишних прикосновений и, прочистив горло, снова протянул своим елейным тоном: — Я жажду помочь. Быть полезным. Не то бандит, бастард и безумец войдут в историю, как трио недальновидных самоубийц, отказавшихся от помощи еще одного бастарда.

— Я смотрю, ты пользуешься популярностью у всякого сброда, — подмигнув сплоченной группе воинов в легких латах, проходивший мимо Хорнвуд резко остановился перед окружившими его северянами. — Мои старые друзья. Желаю вам удачи. Особенно тебе, Джекс. Не вернешься — плакать не буду. — на устах Дастина не проступил даже намек на улыбку. Ограничившись характерным прищуром, он велел Сынам расступиться и пропустить флотоводца. — Эй, Освальд, я не верю в успешный исход всей этой затеи, но хотелось бы еще понаблюдать за твоими потугами дожить до следующего дня. Так что будь добр, выживи. Утешь старого лося. — опирающийся на трость Мутон выглядел комично из-за плотной кирасы, облегающей худощавое тело с выпирающими венами на бледной коже. Услышав напутствия напыщенного вельможи, не умеющего выказывать привязанность никак иначе, он закатил глаза.

— Я тоже присоединюсь, — отходя в сторону и пропуская ухмыляющегося Питера, молчаливый Сервин подозвал слугу с хитроумным продолговатым приспособлением, напоминающим дудочку. Из нее тут же повалил сизый дымок, заволакивая все вокруг. Поднеся деревянную трубку ко рту, юноша втянул воздух и фыркнул под ошеломленные взгляды окружающих. — Ни разу не пробовали? Завезли к нам из-за моря. Помогает успокоиться и прочищает голову. Извините меня. — передавая загадочную вещь недоумевающему Джексону, Андер прошествовал сквозь галдевшую толпу и приблизился к родной сестре, державшей за руку трехлетнего мальчика. — Почему ты не в покоях?

— Ты тоже уходишь, — констатировала Лукреция, слишком хорошо знавшая именно это выражение на вечно сосредоточенном лице родственника. Протяжно вздохнув, он отвернулся и закусил губу. — Мой супруг служит в личной гвардии короля, а ты просто почетный заложник с титулом, но без дома. И ты думаешь, о тебе кто-то станет переживать, кроме меня?

— Они украли детей, Лу. Если бы похитили твоего сына, ты бы сделала все ради его вызволения, разве не так? — лорд Хоунреда наклонился, соприкасаясь со лбом напуганной девушки, скрывающей страх под слоями цинизма. — Мы всего лишь дети. Но мы играем во взрослых, хотя в половине случаев не ведаем, что творим. Мы падаем, потому что уверены, что кто-то нас поднимет. Подаст руку помощи. — позади раздались громкие шаги, оповестившие о появлении рыцаря в массивных доспехах. Держа шлем с гребнем подмышкой, Клиган поочередно разглядывал членов клана Сервинов. — Я не изменю решения. Я иду с вами.

— Я не могу тебе приказывать, — став по стойке смирно, гвардеец поприветствовал боевого товарища и указала рукой в сторону облачавшихся в кольчугу северян, после чего стал на колено подле малыша и взъерошил прямые темные волосы, совсем не вьющиеся. — Возьми. — сняв с шеи небольшой крест с золотистыми вставками, он зажал его в маленьком кулаке. — Когда-то он принадлежал моему отцу. Тот передал его старшему сыну — твоему дяде, но он плохо заботился о семейной реликвии. И тогда мне пришлось забрать распятие. Теперь оно твое. — улыбнувшись, Крэйвен поднялся на ноги, уловив недовольство во взгляде жены. — Ты знала, что на втором языке мое имя переводится, как трус? Отца я не сильно любил и он, похоже, разделял это чувство…

— Кто я такая, чтобы просить тебя остаться, верно? Обычная спутница на остаток жизни. Твоей жизни. Андер прав: мы еще дети. И ты смотришь на меня, как на ребенка, и не понимаешь, что это чертовски больно. Потому что, если с тобой что-то случится, я не переживу, — непрошеная слезинка обрисовала влажную дорожку на пухлой щеке. Клиган обхватил ее плечо и, невзирая на слабое сопротивление и легкие толчки в железную грудь, прижал к себе. — Я думала, ты уберешься отсюда прежде, чем я все-таки признаю, что нуждаюсь в твоих объятиях. Ты же вернешься ко мне?

— Обещаю.

Исподлобья наблюдая за семейной драмой, Валеска дожидался слугу с важным атрибутом, занимая одну из ступенек тронного постамента. Он заметил направлявшуюся к нему фигуру почти мгновенно, насторожившись из-за нечитаемого лица уверенно вышагивающего по мрамору солдата. Подскочив и выпрямившись, Джеремая не ожидал угодить в объятия сурового изгнанника, скитавшегося по всей земле в поисках пристанища и найдя его в великом городе Волантисе, среди оборванцев и безумцев. Вернувшись в Беленор, он был восстановлен в правах на владение частично разрушенного бастиона и постоянно курсировал между столицей и Зеленокровной Долины, восстанавливаемой на щедрые пожертвования короны. Сейчас лорд Веларион внезапно прибыл ко двору в разгар кровавой бойни.

— Какого черта, Морро? — похлопав наставника по спине, смутившийся волантиец отстранился. Ранее тот не проявлял сентиментальных порывов. За исключением того дня, когда спас мальчишку от дяди, собирающегося прикончить выродка вместе с изменницей-матерью. — Я думал, ты уехал.

— Встретил на половине пути отряд, разыскивающий лорд-командующего. Мне рассказали обо всем, — сообщил владыка, изучающий подросшего воспитанника, казалось, прибавившего в росте. — Я едва сумел попасть в город — ворота заперты, все оцеплено. Уже в замке я узнал, что ты возглавишь целую миссию по спасению короля. Я примкну к тебе. Вы же не против, командующий?

— Снова подвергнешь себя опасности ради меня? Ничего не меняется.

— Ну будь идиотом, сын, — похлопав юнца по обоим плечам, Морро оскалился в улыбке — редчайшей спутнице извечного отшельника. Отойдя на небольшое расстояние, лорд следил за тем, как нервные пажи помогают рыжеволосому воину облачиться в легкую кирасу, обмотанную кожаными ножнами, созданными искусными мастерами Волантиса. — Ты не носил его с момента отъезда. Удивишь врагов и друзей? — ответом стало красноречивое фырканье и последовавший смешок Велириона. — С тобой не соскучишься. Мы славно повеселимся, как завещал великий Баал! — круто повернувшись на месте, он поспешил поприветствовать старых друзей.

— Не надо так кричать, старик, — пробурчал Джеремая, по одному отбирая у слуг ножи, дабы вложить в специальные отверстия в ножнах. Со стороны он выглядел великолепно: высокий солдат с кожаным поясом поверх крепкого доспеха с изображенным на ним петухом и фамильным клинком в огромной ладони, поднятой над ярко-рыжей шевелюрой. Неудивительно, что он привлек всеобщее внимание, особенно конкретной зрительницы. — Ребена, значит. — не отрывая изумрудной радужки от слепящей стали, произнес Король Волантиса и усмехнулся краешком губ.

— С учетом того, что отца звали Седрик, а старших сестер — Пеппер и Мэги. Но это все еще лучше, чем имя библейского пророка. Да, Иеремия? — приподняв рыжую бровь, Свифт хмыкнул и посмотрел на девушку в упор. Ее не смущали подобные выпады. — Валерио говорил с тобой? Надеюсь, ты сделаешь все возможное, чтобы я его больше не увидела?

— Ты любишь его, — пожав плечами, оповестил Валеска и, последний раз оценив клинок, убрал долой. — Поэтому таскаешь пьяного до постели. Я маму лет до девяти перетаскивал. Отца часто оставлял на улице, надеясь, что тот замерзнет. В конце концов тот был принесен мной в жертву Баалу. И больше до него никому дела не было. — машинально коснувшись изуродованной плоти на веснушчатой щеке, лорд поморщился. — Теперь он требует новой крови, и я не могу отказать. Но я обязательно вернусь.

— Я не сомневаюсь насчет тебя. Я переживаю за брата. Ты позаботишься о нем?

— Разумеется, — чистосердечно пообещал волантиец, прикладывая руку к груди, чувствуя, как сердце громко выстукивает непонятный ритм. — Будет ли дерзостью с моей стороны рассчитывать на какую-либо милость?

— Это все, что я могу дать, Ваше величество, — насмешливо прошептала Ребе, извлекая из подкладки ярко-зеленого платья расшитый бело-красными нитями платок с вышитыми на них двумя грифонами. Вопреки ожиданиям, Свифт не отшутился, а вполне серьезно воспринял предложение и, взяв тонкую ручную работу, обернул ею рукоять заморского кинжала. — Пока все, что я могу даровать. Тут слишком много людей. Довольствуйся этим.

— И целого мира будет мало, — прошептал юноша, наконец оторвав расширенные зрачки от женского лица. Спрятав оружие с ценным подарком где-то в области груди, он подметил суету в рядах воинов в белых плащах. — Да начнется веселье. — отвесив грациозный поклон, Джеремая невзначай коснулся чужой ладони и задержал собственную на непозволительно долгие секунды, пока не отошел назад и не наткнулся на одного из принцев. — Тимоти. Все хорошо?

— Ты же спасешь моего папу? И сестру с братом? — детский голос надрывался, лицо покраснело из-за слез, а кулачки дрожали. Склонившись над мальчуганом, рыжеволосый безумец долго не отвечал, в надежде подыскать верный ответ и не давать пустых обещаний. — Пожалуйста…

— Как я могу нарушить просьбу принца? — внезапно все тело пронзила мелкая дрожь, стоило ощутить прикосновение к собственной израненной щеке. Малыш неотрывно смотрел ему в глаза и проводил пальцами по бугристой коже. Тогда его подхватила королева-мать и передала стражнику, извиняясь за неподобающее поведение. — Пустяки. Я не ожидал.

— Джеремая, отговори Элайджу командовать войсками. Пусть доверится тебе и Дориану. Я верю, что вы справитесь, — стараясь не нарушать личного пространства родственника, Анна все же потянулась к нему рукой и обхватила часть кафтана. — Объясни ему, как важно деснице оставаться в стенах замка. — раздраженно скрежеща зубами, Ланнистер присоединился к говорившим, но заведомо сложил на груди руки в защитном жесте. Упрямство — их семейная черта. — Прошу тебя. Не выходи туда. Дориан сможет контролировать ситуацию. Он же командующий военными силами!

— Должность, дарованная исключительно от нехватки людей! Мы назначили Хорнвуда командовать флотом! Не хочу обидеть твоего брата, но поэт и гуляка из него куда более успешный, чем командир. Я возглавлю войска и поведу на штурм, если потребуется.

— Королева права, — сверкающий яростью взгляд метнулся на Свифта, прожигая изнутри. — Останься. Хотя бы один взрослый Ланнистер должен сидеть на троне. Если что-то пойдет не так со спасением, я не вернусь. — честно предупредил рыжеволосый, впервые отмечая выражение шока на утомленном лике советника. — Ты обязан позаботиться о его детях. Он бы сделал тоже самое для тебя. — в тот миг Сванн, не дожидавшийся окончания разговора, приказал гвардейцам надеть шлемы и выстроиться в боевом порядке. — Мы вытащим нашего брата. Или умрем вместе с ним. Но тебе не суждено погибнуть на поле брани. Не так ты закончишь.

— Это тебе твой бог сказал? — съязвил цербер, облизывая пересохшие губы и понимая, что спорить со столь вескими доводами — бессмысленно. Ему стоит оберегать племянников и готовить Тристана для управления королевством в случае преждевременной кончины монарха. — Слушай, извини за те слова, которые я высказал недавно. Будто я пожалел о том, что привез тебя. Уверяю, я ни разу не жалел. — без лишних трогательных речей Джеремая обнял родича и, закрыв глаза, прошептал обещания искупить все грехи их кланов. — Удачи тебе, малыш. — не повышая голос, сказал первородный вслед уходящему бойцу, увешанному ножами.

Возглавив группу пресловутых смертников, Валеска последовал за белыми плащами по центральной, погруженной во тьму безлюдной площади, ведущей к месту всеобщего сбора. На середине пути оба отряда разъединились, под покровом ночи устремляясь в охваченными черным дымом дали. Около храма, оцепив периметр, разместилась вооруженная рать. Двое гвардейцев, оставшихся у подножия холма с горсткой переживших бойню солдат, теперь распределяли целые подразделения под своим командованием и ожидали приезда военачальника из донжона. Обходя недостроенный дом Божий, Кворгил присматривался к шатким деревянным пристройкам сбоку, грозившимся обвалиться. Ветер снесет их при первой возможности, но погода стояла на удивление тихая.

— Сир, прибыл командир с подкреплением! — донес гонец, выпрямляясь под внимательным взглядом высокого гвардейца. — Что прикажите делать? — нахмурившись под жарким шлемом, Скорпион вновь осмотрел подступы к молельне. Отнюдь не неприступная крепостница.

— Лор-командующий военными силами! — провозгласил глашатай, побуждая латников встать. Молча наблюдая за продвижением конных гвардейцев, они вытягивались во весь рост или поднимали мечи, пока восседавший на скакуне Сванн не спешился и не спустился ниже, возглавляя наступление. Двое рыцарей вышли ему навстречу, держа шлемы подмышкой и кланяясь.

— Я думал, она больше, — приподняв край губы в оскале, Дориан скептически фыркнул. — Полагаю, вы ничего не придумали, кроме штурма? — Тарли повел плечами, отворачиваясь, а Кворгил нахмурился и заметно сжал кольчужные кулаки. — Вам повезло, что среди нас нашлись отчаянные добровольцы. Освободите дорогу!

Шокированные ратники поспешно исполнили приказ, образуя своеобразный коридор для спутников, неторопливо шагающих по неровной местности, усеянной обрывками травы и плиточным настилом. Отставляя покалеченную ногу, Мутон пытался игнорировать пронзительную боль и заинтригованные взоры перешептывающихся солдат. Отказываясь от протянутой руки сердобольного юнца-гвардейца и упорно сжимая подрагивающие челюсти, калека уверенно шел к цели. По свидетельству лазутчиков и притаившихся в тени агентов, противники не контролировали крышу и не отстреливали спасителей — те просто не рисковали приближаться из-за угрозы жизни монарха. Остановившись перед порталом с черными дубовыми дверьми, двое смельчаков одновременно вздохнули при мысли о стрелах или мечах, поджидающих их внутри.

— Конечно, они послали на такое задание бастарда, кто бы сомневался, — пробубнил Освальд, глубоко вздыхая спертый жаркий воздух. Прислонившись лбом к прохладной каменной поверхности церкви, он прикрыл глаза и принялся отсчитывать цифры в обратном порядке, начиная с сотни. Чья-то ладонь легла на плечо, даруя желанное успокоение. — А ты чему радуешься? Тому, что помрешь с бастардом?

— Во-первых, тебя послали сюда не потому, что ты незаконнорожденный. Иначе тут не было бы меня, а я — сын величайшего десницы и воина всего Беленора, — широко улыбнувшись, Темплтон, понимая, что от настроения переговорщика зависит успех миссии. — Об Орсоне Тмпелтоне, уверен, ты слышал. — соратник кивнул, проводя язык по разом пересохшим губам. — Во-вторых, я умру не с бастардом, а с лордом Мутоном. Велика ли разница?

Сглотнув, Освальд восстановил дыхание и со всей силы ударил по двери. Гвардеец отступил назад и положил руку на навершие клинка, готовясь отбиваться. Как и ожидалось, им никто не открыл. Тогда вышедший из себя калека воспользовался тростью и нанес деревянному перекрытию ряд серьезных ударов. С той стороны послышался гам сдавленных голосов. Подействовало.

— Если не хотите, чтобы я вернулся сюда с топором, отворяйте и дайте взглянуть на состояние короля, иначе вся армия потешится зрелищем хромого ублюдка, крушащего святыню в попытке договориться с трусливыми похитителями детей! — рявкнул Мутон, впадая в неистовство с каждым толчком. Щепки осыпались вместе с каменной кладкой. Несмотря на очевидный провал, кто-то с той стороны поднял засов и оставил приглашающую щель. — А ты сомневался во мне! — гордо вздернув подбородок, лорд встрепенулся и, хватаясь за створки, прошествовал внутрь. — Со мной вооруженный стражник, ничего не предпринимающий без моего указа! — бросая красноречивый взгляд на следовавшего за ним по пятам носителя белого плаща, казначей чуть не врезался в возникшего перед ним великана с острым оружием за плечами.

— Ты что-то говорил про топор? — хрюкнув, крепкий мужчин с гнилыми кривыми зубами махнул перед дернувшимся парламентером заточенным орудием. — Я люблю топоры. Обожаю. Поэтому и впустил тебя. А еще хотел рассмотреть тебя, Пингвин. — круглое плотное лицо, покрытое сажей, светилось от нескрываемого удовольствия. — Называй меня Хозяин. В миру у меня было другое имя. Знаменитое. Я не буду его озвучивать, если ты не против. Пойдем, покажу тебе государя великого, надежду всего Беленора.

Все гораздо хуже, чем они себе представляли. Пройдя по широкому коридору притвора, люди вышли в полупустую трапезную со сваленными в кучу деревянными столами. Окинув взглядом два боковых придела, переговорщики двинулись следом за мучителями, решительно направившимися в комнату самого храма, изобилующего иконами под приглушенным светом подсвечников и статуями ангелов. Над самим алтарем простирался второй этаж в виде надстройки из деревянного перекрытия. К нему вели две лестницы по обе стороны от покрытого деревянными панелями алтаря. Сверху установили стул с высокой спинкой, использованный прошлым орденом для трапез, но отныне являвшимся для монарха препятствием. Его конечности перевязали веревками и прикрепили к седалищу, не давая и шанса пошевелиться. Под ним лежал разрезанный надвое перевернутый крест, сваленный со стола. Его осторожно распилили и положили на пол, в центр нарисованного кровью круга с причудливыми символами дьявольского происхождения.

— Здравствуй, Освальд, — прокричал Никлаус, поднимая подбородок с пропитанного кровью кафтана. — Рекс. Рад видеть вас в добром здравии. Вы пришли совершить обмен? — в насмешливом глазу все же загорелись искорки надежды при виде вошедших друзей, раскрывших рот от изумления. — Фиона, я же велел тебе сидеть смирно и не двигаться! — принцесса, державшая за руку испуганного малыша, вздрогнула и попыталась встать, но была насильно усажена в центр второго круга. — Ты скоро будешь дома. Я обещаю тебе.

— Где третий ребенок? — вопрошал Темплтон, разыскивая годовалого младенца, оказавшегося в руках побледневшего священнослужителя. В другой трясущейся ладони тот держал блестевший в полутьме нож, нависающий над трепещущим львенком. — Что вы собираетесь делать?

— Вы просчитались, — перебил стражника Мутон, выпячивая грудь и слегка откидывая голову назад. — Наследник престола у нас! Вы ничего не измените, убив четвертого сына и принцессу. Всего лишь. И Никлауса Первый чудесно послужил государству. Настало время Тристана Первого. Или вы его когда-нибудь захватите при посещении Божьего пристанища? Мы можем убедить слуг не стирать символы на полу. Произведение искусства… своеобразного. — иронично улыбнувшись, бастард ожидал любой реакции, но точно не громогласного хохота. Ухудшило ситуацию обреченное лицо венценосца, явно испробовавшего метод угроз одним из первых.

— Ты так и не понял, пташка, — сквозь надрывный смех прорычал Хозяин в ярком желтом плаще. — Мы плевать хотели на королей. Нашему богу понадобилась жертва. Он хочет крови младенца. И получит ее. Здесь. — расставив руки в разные стороны, демонстрируя бывшие владения Христа, убийца велел поднести ему горящий подсвечник, после чего швырнул таковой в алтарь. — Наше божество многого не требует, зато помогает. А вот ваш Творец не спешит на помощь! — хрипящий голос, разъедаемый клокотавшим в груди смехом, эхом разнесся над возгоравшимися сводами. — Ритуал мы закончим. И отправимся в Рай. — с этими словами Хозяин рванул к монаху и, выдернув заплакавшего ребенка, тут же занес огромный нож над беззащитным тельцем.

— Фиона, смотри на меня! — проорал Ланнистер, разрывая стягивающие путы, впивавшиеся в кожу. — Не отводи глаз! Смотри только на меня! — сжимая зубы до омерзительного скрежета, Лев разламывал стул на части, силясь предпринять хоть что-то. — Умоляю…

— Ну давай, убивай невинного ребенка! — подзадоривал Мутон, сдерживая рванувшегося напролом гвардейца, угрожающего расправой всем посмеивающимся сволочам. — Раз ты так жаждешь попасть в Рай, я не окажу тебе подобной милости! Через пару минут сюда ворвется половина армии Беленора и захочет разорвать вас на месте, но я не позволю! — отталкивая Рекса, путающегося в белом плаще, казначей продолжал вызверятся: — Ты останешься жить. Будешь гнить в темнице вечность. И никакого бога в ближайшее время точно не встретишь!

— Отчего же? Король Баал посещает приверженцев в любое время, — обернувшись, калека встретился с непроницаемым взглядом изумрудных глаз, полускрытыми за вздымающимся дымом. — Хотя, судя по перевернутому распятию, вы отдаете предпочтение иному божеству, правда? — полузабытый смех времен Волантиса привлек внимание похитителей. — Дайте угадаю — Пеймону?

* * *

С трудом выбравшись из замка, девушка преодолела как минимум три охранных поста. Ее отпускали после тщательного допроса и велели не отъезжать далеко. Безусловно, она не послушала и поехала с сопровождением дальше, до оцепленного периметра у возвышенности. Их отказались пропускать. Не положено верноподданным или сановникам без разрешения проезжать в стан Альянса и вносить смуту в солдатские ряды. Требуется особое письмо от командующего или королевский указ. Вдохнув свежий ночной воздух, смешиваемый с морской солью, леди Коннингтон сняла плотный капюшон и, воспользовавшись повелительным тоном, напоминала о тяжелом положении королевства и полном отсутствии всего командования. Опешившие латники расступились, послав гонца предупредить сира Сванна, однако тот отмахнулся от навязчивых посланцев и заметил прибывшую леди тогда, когда ее не подпустили в центр.

— Я отвечала на ваши вопросы четыре раза, — рванув край материи, Ребена продемонстрировала всем решительное выражение лица и смещенные к переносице брови. — В той церкви мой родной брат и дорогой мне человек.

— Пустите, — бросил Дориан, позволяя придворной даме тронуть коня и поравняться с ним. — Новости не самые радужные. Мутон зашел и больше не появлялся. И мы не знаем, где сейчас лорд Свфит. Все обстоятельства не в нашу пользу. И мы… вы не слушаете?

— Оттуда идет дым… — прошептала Коннингтон, накрывая ладонью рот и зажмуриваясь. — Боже мой.

— Твою чертову мать! — взревел командующий, убеждаясь в правдивости чужих слов. Черная дымка, валившая неустанно и покрывающая непроницаемое небо, застилала все вокруг. — Приготовиться! Я даю им пять минут и иду на штурм. Сообщите Кворгилу! Рассредоточьте гвардейцев! — объезжая весь лагерь, брат королевы раздавал приказы несвойственно дребезжащим голосом. — Живее!

Хозяин и ухом не повел на громогласные кличи, раздававшиеся за надежно запертыми дверьми, его больше интересовала фигура высокого молодого человека с дьявольской улыбкой, горящим шрамом в форме креста и огненно-рыжими волосами, растрепанными от долгого ползка пол шатким доскам, установленных для поддержания недостроенного придела. Вдохнув отравленный воздух, Джеремая медленным шагом направился в сторону оторопевших налетчиков, обошел замершего казначея, еще хватавшегося за одежду гвардейца, дабы предстать перед так называемым лидером фанатиков.

— И как же зовется ваш бог? — поинтересовался волантиец, присматриваясь к каждому скрытому под капюшоном лику, искаженному безудержной злобой и бездумным изуверством. — Я бы послушал. У нас много времени. Пингвин никого не позовет, да его и не услышат. А ваша церемония меня сильно увлекла.

— Ты разве не поклонник Баала? — опершись на приставленный лезвием к полу топор, Хозяин облизал пухлые губы. Впервые он видел настолько яростного иноверца, готового рискнуть жизнью и добраться до уничтоженного святилища во имя истинной веры. — И не родич Ланнистеров?

— Дай мне ребенка и сам узнаешь, — поддерживая рыдающего малыша свободной рукой, он чуть повременил, бросая оценивающие взгляды на собрата по вере, прежде чем передать принца одному из сторонников и приказать поднести рыжеволосому. — Ты знал, что твой бог и мой — братья? — никак не прореагировав, великан в желтом плаще расправил широкие плечи и хмыкнул. Валеска неспешно потянулся к младенцу, боясь уронить задыхающийся в собственном плаче комочек. К нему прилагали нож с зазубренными краями, но Свифт отмахнулся, доставая кинжал с дорогой инкрустацией. — Им я убил дядю. Короля Волантиса. Царская кровь ему знакома. — прижав резко смолкшего Карла к груди, безумец поднял глаза на привязанного монарха, чьи ноздри раздувались от ярости. — Не нужно было вывозить меня из Волантиса. Давно сгорел бы заживо и лишился всех сыновей. — непонимание едва успело перерасти в шок, когда говоривший отвел плечо с ребенком назад и метнул оружие в монстра напротив, дожидавшегося окончания жестокой расправы.

— Я так и знал, — осклабившись, фанатик указал топором на предателя общей веры. — Убить сукиного сына! — приказ отдавал пеплом на языке. Скривившись от ощущения гари во рту, он глядел, как на безоружного идолопоклонника мчатся полчища убийц. Только они не смогли достигнуть желаемого — тот завернул за угол, из-за которого показался вооруженный боевым топором незнакомец. Ударив первого садиста по голове, северянин расколол ему череп и отбросил к остальным. На выручку сразу же подоспел оттаявший гвардеец, извлекший меч и разрубивший нападающего на куски. — Слишком долго!

— Здесь все сейчас обрушится! — воскликнул Рекс, отбиваясь от очередного ублюдка и прислушиваясь к треску подпорок, сдерживающих второй этаж над алтарем. Огонь перекинулся на стенные панели, вылизывая равнодушный камень и взмывая под расписанный свод. — Надо убираться отсюда!

— Без государя? — запнувшись на полуслове, Джеремая поднял голову, чутким слухом уловив резкое потрескивание на самой верхней башне, где покоился незакрепленный бронзовый колокол. Заранее понимая, к чему все идет, Свифт выругался и, подлетев к вертящемуся на месте казначею, передал в трясущиеся руки маленького принца. — Беги через трапезную к главному входу и выбирайся. Я знаю, ты справишься. — Мутон не успел возразить, как почувствовал толчок в грудь и, пролетев пару метров, приземлился на спину с завернутым в тряпки младенцем, которого инстинктивно прижимал крепче. Ему повезло — через пару секунд, преодолев пятнадцатиметровый рубеж и пробив все перекрытия, сверху обрушился массивный литой колокол.

Ему казалось, что он кричал, но голосовые связки не слушались. Распахнув глаза и перевернувшись с ощущением ноющей тупой боли в области поврежденных ребер, волантиец выплюнул сгусток крови и провел дрогнувшей рукой по залитому жидкостью лицо. Едкий дым забивал ноздри, мешая дышать и ориентироваться в пространстве. Он надеялся, что окажется на улице или будет подхвачен другими солдатами, но те не спешили врываться в освободившуюся церковь. Спустя пару секунд встряхивания в попытке избежать подступающей тошноты, Свифт понял, по какой причине не дождался спасения — их отрезало от притвора грудой камней, посыпавшихся сверху. Откашлявшись, юноша заметил, как к нему устремились по крайней мере двое мучителей, но физических сил на борьбу не осталось. Если из черепа струями вытекала мутноватая влага, то все закончится в скором времени.

— Поднимайся! — ненадолго потеряв сознание, воин очнулся из-за тормошившего его за плечо лорда Дастина, разобравшегося с атакующими. — Ты весь в крови. — констатировал Джексон, ударяя рыжего по лицу, дабы привести в чувство. — Нет времени. Дети. Король.

— Мы отрезаны.

— Знаю, — остатки ворвавшегося в храм отряда отчаянно бились с хорошо обороняющимися тварями, пока Дастин пробирался через завесу скопившегося дыма и ощупью пытался отыскать забившихся в дальний угол детей. Наконец, ощутив прикосновение детской руки, запустившей россыпь мурашек в области лопаток, северянин поддался вперед и обнял принцессу. — Ваше высочество. Все в порядке. Я здесь.

— Джексон, — впервые собственное имя звучало как музыка. Тонкие ручки обвили его крепкую шею и притянули непозволительно близко. В объятиях они простояли одновременно долгие и короткие три секунды. Их прервало появление из рассеявшейся дымки силуэта рыжеволосого бойца, отбившегося от живучего фанатика двумя ножами и мечом. — Дядя Джеремая, ты живой…?

— Бывало и хуже, — улыбнувшись сквозь боль и кашель, лорд Пикокхолла силился разглядеть целость алтарной надстройки — на ней все еще находился правитель Беленора. — Где сын Марбранда? — едва найдя силы для последующего жеста, Фиона указала пальцами в направлении перевернутого стола. Под ним прятался светловолосый перепуганный мальчик, вздрогнувший при появлении волантийца, подтащившего его к себе. — Тише, тише. Успокойся. Скоро ты будешь с… матерью. А теперь следуй за мной. — не выпуская детскую ладонь, безумец подхватил принцессу на руки и ринулся вперед, почти не разбирая заваленной каменными глыбами дороги.

Джекс следовал по пятам, прикрывая спасителя обагренным топором и помогая раненным друзьям подняться. Они не останавливались, не оглядывались и не задерживались с противниками подолгу — хватало двух или трех ударов. Добравшись до полуразвалившегося придела, чудом державшегося на тонких деревянных подпорках, кряхтящих из-за лизавших их языков пламени, Джеремая заметил, как к ним подбежал запыхавшийся Валерио под руку со священником. Переглянувшись, они кивнули для поддержки в критической ситуации и полезли наверх по прогнувшимся доскам. Сзади напирали двое изуверов с ножами, оттесненные Сынами, не дающими пробиться к единственному спасению из Ада. Подсадив детей и покалеченного святого отца, Свифт настоял на том, чтобы Коннингтон лез первым.

— Тут все на молитвах держится! — проорал взбудораженный Валерио, подтянувшись на локтях, дабы залезть в прорубленное солдатами отверстие в шаткой стене. Протерев рукавом глаза и выкашливав мокроту, он нагнулся и протянул руку в надежде побыстрее покончить со всем. — Ну давай. Не мешкай и залезай!

— Джеремая, какого дьявола? — убедившись в сохранности королевских отпрысков, стоявший рядом Веларион с подозрением посмотрел на воспитанника. Он разгадал этот таинственный взгляд. — Нет. Ты не посмеешь! Я не разрешаю!

— Я предупредил десницу, что, в случае неудачи, не вернусь обратно, — сообщил сын Джонатана, при этом кривовато улыбнувшись и сделав шаг назад. Трескавшаяся подпорка угрожала вот-вот рухнуть, отрезая все пути к отступлению. — Мое почтение Ребе.

— Тупой ублюдок, вернись немедленно! — завопил Морро, угрожая сорваться вниз следом за фигурой обезумевшего воителя, растворившегося во мгле. — Сын! — охрипнув от воплей, он устремился за ним, но был схвачен гвардейцем и прижат к стене. Стропила под ними затряслись и повалились в церковь. — Твою мать!

— Заткнись! Наверняка есть другой выход, и мы его найдем, — проскрежетал Мятт, успевший привести в чувство запуганных детей и удержать от необдуманного поступка новоявленного лорда Долины. — Клянусь, мы вытащим их!

Не обращая внимания на бесконечные окрики, прихрамывающий Валеска вовремя отошел от стойки, сдавшейся под напором неумолимого огня. Повалившись на камни, он достал из ножен драгоценный кинжал, обмотанный не менее дорогим сердцу платком с пляшущими грифонами. Поднеся рукоять ко лбу и ощущая мягкость ткани, юноша учащенно задышал. Он видел подкрадывающегося выродка, вытянувшего конечность с блеснувшим лезвием, однако не спешил сопротивляться. Может, сдаться было бы лучшей идее? Словно ответив не невысказанные мысли, рядом пронесся вихрь из топора и одним удачным взмахом лишил убийцу руки, оставшуюся валяться где-то между булыжниками.

— Ты вернулся, — немного удивленным тоном произнес Дастин, вновь поднимая боевого товарища и разглядывая изможденное, усеянное испачканными в крови веснушками лицо.

Ставшее еще более бледным.

— А ты остался, — отзеркалив комплимент, выпалил волантиец, хватаясь за протянутую ладонь. — У нас незаконченная миссия. — не размениваясь на обмен любезностями, ратники возвратились к алтарю, потерявшему прежний вид, и, не сговариваясь, разделились на подступах к уцелевшей надстройки. — Клаус! — мастерски перерезав вонзившиеся в запястья веревки, Джеремая растормошил утратившего связь с реальностью короля, благоразумно спрятавшего лицо в кафтане. — Очнись! — не рискуя силой воздействовать на первородного, безумец добился желаемого бесконечным одергиванием. — Хвала Баалу! Вставай! — придерживая венценосца под руку, он замер в нерешительности, не понимая, куда идти.

— Эй! — в окне апсиды показался чей-то подозрительно знакомый лик, принадлежащий Клигану. — Я здесь! Идите сюда! — поблагодарив все мыслимые божества, Свифт потащил брата к источнику звука, втайне надеясь, что его не одолели галлюцинации под воздействием удушающего смрада. — Давайте же!

Раздавшийся треск не предвещал ничего хорошего. Обернувшись, юнец успел заметить, как воистину громадный крест, украшающий шпиль, полетел вниз, накрывая замешкавшегося северянина. В долю секунды тот оказался погребенным под символом веры и обломками настила. Чертыхнувшись, лорд рванул вперед, пошатываясь с ношей. Осознавая, что трухлявые деревяшки под ногами прогибаются, рыжеволосый спаситель остановился в более надежном месте и, прислонив монарха к стене, увидел, что им придется прыгать. Помост, ведущей к вожделенному выходу, провалился под тяжестью части башни. Рассчитав примерное расстояние, Джеремая взял разгон и совершил впечатляющий прыжок на оставшуюся часть выступа. Разворачиваясь, он протянул руку в направлении Никлауса, постепенно приходящего в себя.

— Давай! Иного варианта нет! — заметные колебания в единственном глазу бесследно испарились за долю секунды, в течении которой Ланнистер обдумывал возможные последствия. К черту. Во время войны он совершал более безбашенные поступки. Зарычав, подобно раненному зверю, он помчался к пропасти и оторвал слабеющие ноги от дерева. Он не помнил, как долетел до края, и как железная хватка родственника отпечаталась на продавленной коже предплечья, но зато навсегда запомнит тот спасительный глоток свежего воздуха. Их вытащили через разбитое окно наружу, в башню из карет, построенную под апсидой. — Я возвращаюсь. — отдышавшись, заявил рыжий и распрямил плечи.

— Поздно, — ударившись затылком о деревянную поверхность телеги, прошептал одними губами Лев. — Все кончено.

— Там остался мой друг, — выдергивая конечность из рук взволнованного гвардейца, Валеска прыгнул в окно, мгновенно оказываясь в царстве ядовитого дыма. Соскользнув вниз под надстройки, он резко достал нож и метнул в выскочившего из-за угла фанатика. Сволочи отправляются на тот свет, но явно жаждут прихватить кого-то еще. — Джексон! — периодически орудуя фамильный клинком, он изрезал покорных смертников, пока добирался до предполагаемого места падения креста. — Джексон, ну же! — подлетев к храмовому обломку, Джеремая обнаружил тяжело дышавшего бандита под массивным атрибутом веры. — Ничего не сломано?

— Не могу подняться, — закашлявшись, прохрипел Дастин, всем искалеченным телом ощущая тяжесть креста на туловище. Мог бы он позавидовать судьбе Христа? Навряд ли. Спертое дыхание и бешеный кашель одолевали с каждым вздохом. — Обернись. — голубые глаза, затянутые беловатой пленкой, в мгновение уловили движения позади неожиданно появившегося волантийца.

Ловко отпрянув в сторону от погрузившегося в крест лезвия топора, Свифт вытащил клинок и кинжал, готовясь давать отпор оставшемуся в живых великану в ядовито-желтом плаще. Бой неравный. У него подвернута нога и покалечены ребра. Он легко может оступиться и пропустить удар. Из головы текла теплая красная струйка, пачкая лоб и лицо. Растирая следы рукавом, юнец лишь размазывал подтеки по бледной коже. Приготовившись к тяжелому поединку, боец размял дрожавшую руку с оружием и подогнул долговязые конечности в предвкушении прыжка. За долгими приготовлениями последовал отвратительно быстрый промах — он просчитался с расстоянием и грозился насадиться на острейший конец. К счастью, промелькнувший силуэт оказался ближе и на полной скорости влетел в Хозяина, в результате чего тот шарахнулся в противоположный угол.

— Сервин! — положив ладонь на окровавленный затылок соратника, Джеремая притянул его к себе. В попытке успокоить. — Мы вас не оставили. Все будет хорошо. — исподлобья глядя на взбешенного от провала святой миссии гиганта, ринувшегося на солдат, Валеска подумывал оттолкнуть друга, чтобы застать противника врасплох и вонзить кинжал в грудь. Тем не менее, его замысел опередил человек в золотистом панцире с тремя потертыми собаками, скрестивший меч с острием топора. Клиган мог похвастаться более высоким ростом, сравнимым с рослым сектантом.

— Крэйвен! — шокированный северянин хотел помочь зятю, но был вынужден отвлечься и попытаться поднять тяжелую конструкцию с живота израненного Дастина. — В одиночку мне не справиться! — едва сдерживая приступы подступающей паники, лорд сжимал и разжимал кулаки, протирал вспотевшее заляпанное лицо и бегал глазами по пространству в поисках помощи. Она была получена от внезапно спустившихся с пилястр двух северян и одного гвардейца. — Джордан? — проигнорировав вопрос, рыцарь вцепился в края тяжелого атрибута и потянул наверх вместе с другими помощниками.

— Ты не против, если я одолжу это, Джексон? — подбирая отлетевший боевой топор, Джеремая указал им на плененного Сына Анархии и усмехнулся краешком изодранных губ. — Вот почему я не признаю христианство. История про Голгофу такая жуткая. — пресытившись выражением усталости Джексона, волантиец вклинился в бой двух разъяренных соперников и скрестил топоры с Хозяином, отталкивая Клигана подальше. — Ты забыл? Я хочу принести тебя в жертву своему богу. — поймав широкую улыбку с оголенными гнилыми зубами, рыжеволосый воин приподнял бровь и покрепче обхватил рукоять с резными фигурами корон. Ему необходимо выиграть время.

Лезвие скрежетавших топоров резанули по уху. Ударив великана обухом, Свифт уворачивался от чуть поспешных выпадов. Хозяин на пределе. Это видно по пробивающемуся сквозь мощную грудь кашлю и необдуманным движениям. В конце концов он прошелся острием по ногам фанатика, вырывая рык. Только монстр не сдавался: преодолев нестерпимую боль, он обхватил рыжего предплечьем, ударяя по лицу и валя на плитку, тут же ставя ногу поверх кирасы. Валеска поверил бы в неминуемый конец, если бы не очередное чудесное спасение, на сей раз исходившее от восстановившего силы монарха. Вытащив из ножен Львиный Рев, родовой меч дома Львов, Никлаус оставил глубокий порез на боку взревевшего Хозяина, рухнувшего на колено. Воспользовавшись замешательством неповоротливого ублюдка, Джеремая подбежал сзади и всадил топор в широкую спину.

— Почему не убил? — отдышавшись, Ланнистер привалился к отколовшемуся куску башни. Кузнеца успели вытащить из-под завала и поставить на подгибающиеся ноги. Удивительно, как они все живы и практически невредимы.

— Мы с ним не закончили, — двое Сынов, не сговариваясь, подошли ближе и, подхватив захрипевшего исполина под локти, поставили перед безумцем. Заведя медвежьи лапы за изрезанную спину, они с особым наслаждением рванули их в сторону, вырывая душераздирающий вопль под сводами храма. Одна конечность была сломана и болталась на остатках раздробленной кости. Но даже тогда его не отпустили, оставив подыхать. Подхватывая главу культа под локти и толкая в направлении мучителя, еще более страшного, чем все мыслимые божества. Жуткая улыбка-оскал не покидала ярко-красных губ, по которым юноша регулярно проходил языком. Темно-зеленые глаза горели ярче пылающего пламени, пожирающего все вокруг и отбрасывающего блики на рыжие волосы палача, приобретших кровавый оттенок.

— Проклятый иноверец! Исчадье Ада! Ты будешь страдать от ошибок прошлого! — протянул Хозяин с оттенком презрения, выхаркивая кровавые ошметки. Он уже мертвец.

— Знаешь, откуда у меня этот шрам? — проведя пальцами по бугристому крестообразному рубцу, лорд наклонил голову вбок, позволяя рассмотреть изуродованный участок кожи на правой щеке. — Как-то отец сильно заскучал и решил порезать мне лицо острым концом распятия. Догадываешься, почему, Джекс?

— Потому что был чокнутым безумцем?

— Нет! Дело не в этом, — покачал головой Свифт, изучая выстроившихся соратников. — Не то, чтобы он был безумным. Скорее, он просто иногда немного сходил с ума. Все мы порой сходим с ума, правда?

— И где же был твой возлюбленный Баал тогда? Когда кромсали твое лицо, обнажая суть? — выплюнул смертник, улыбаясь сквозь пульсирующую боль. — Нигде. Его не существует. И ты тому прямое доказ…

— Люди часто повторяют, что Бог мертв. Но как они могут так говорить, когда я показал им настоящего Дьявола, — подойдя к жертве вплотную, Джеремая положил подбородок ему на плечо и перешел на покровительствованный шепот. Усмешка на растянувшихся губах пугала до одури. Но даже тогда сам Хозяин не растерялся и стукнул его лбом в переносицу, за что получил удар от одного из роялистов. — Да, все мы сходим с ума. — глухо рассмеявшись, Свифт едва смог остановиться. Успокоившись, он с нетерпением взглянул на молчавшего короля и, получив долгожданный кивок, облизнулся. — Ты уже мертв. Но сначала — последний штрих. — с этими словами он достал кинжал и, не мешкая, вонзил его в брюшную полость завопившего преступника. Рука не дрогнула, мастерски ведя разрез вниз прямо до пупка. Достигнув цели, он резко дернул лезвие влево, вырисовывая глубокую линию, уходящую в сторону от основания и образующую целостный символ. Буква “J”. — А вот и Джеремая! — прокричал волантиец, вытаскивая кинжал из пузырившегося разреза. — Именем государя Никлауса, я, Джеремая из Волантиса, приговариваю тебя к смерти. — насладившись видом измученного фанатика, истязатель схватил того за жирный подбородок, не позволяя отвести закрывающихся глаз. — Когда попадешь На Ту Сторону, скажи королю Баалу, что это я прислал тебя. В качестве извинения за долгое отсутствие. — попробовав на вкус чужую кровь с лезвия, воин причмокнул губами и подал знак помощникам. Те моментально выпустили едва живого иноверца, подставив его под удар сжатого кулака. Грохнувшись на груду камней, великан больше не шевелился. — Наверное, ты наблюдаешь за мной и думаешь, кто же я такой? Человек или демон.

— Нет, глядя на тебя, я задаюсь вопросом: что с тобой мама в детстве вытворяла? — тяжело вздохнув, первородный положил брату ладонь на плечо и сжал.

— Тебе лучше не знать, — откашлявшись, Валеска фыркнул и проследил взглядом за тем, как плавятся статуи Божьих заступников. — Прекрасное зрелище. Вот почему я всегда любил играть с огнем. Разве не красиво?

— Путь к апсиде отрезан. Все рухнуло, — севшим голосом сообщил Клиган, придерживая брата супруги за дрожавший локоть. Он пообещал позаботиться о мальчишке и не смог исполнить клятвы. — Может, нам удастся вытащить Ваше величество, если мы сложим обломки…

— Выберемся через трапезную. Если нам суждено быть погребенными заживо, то будет позором при этом не использовать последний шанс. За мной! — семеро выживших бежали, плохо ориентируясь в затянутом дымом пространстве, спотыкались об обломки крестов, падали и поднимались с помощью товарищей, но не останавливались. Перебравшись через колокол и разрушенные стены притвора, не отвлекаясь на шипевший под ногами огонь, солдаты перекрикивались в попытке не отбиться от стаи. Им повезло. Двери, служившие проходом в храм, оказались выломанными. Внутрь забегали латники с ведрами воды, пытающиеся ликвидировать пожарище.

Джеремая не принял участия во всеобщем ликовании. Громогласные боевые кличи оглушали его, но грели остатки души. Отмахнувшись от подбежавших лекарей, воин опустился на пологий холм и снял с кинжала красно-белый платок, прижимая к грудной клетке. Окровавленный, уставший, измотанный и плачущий, юноша вгляделся в радостные лики вокруг: король обнимал принцессу, стоя на коленях; командующий Сванн расхваливал казначея, не выпускающего из рук утихомирившегося младенца; Андер упорно игнорировал поток наставлений от мужа сестры, наблюдающего за действиями врача; раздраженный Валерио шутливо переругивался с сестрой, недовольной решением присоединиться к миссии без должной подготовки; Джексон отталкивал от себя набежавших Сынов, похлопывающих лидера по плечу и поздравляющих с успешным исходом задания. Все счастливы. Ему здесь не место. Поднявшись на подрагивающих ногах, исполнивший свой долг идолопоклонник похромал в сторону высившегося на другом конце города ипподрома.

Встречать рассвет на заброшенном обширном поле так приятно. Гнетущее одиночество отступило, а на смену пришло чувство удовлетворения, смешанного с блаженством. Возможно, ощущения схожи с винными дурманящими парами, с которыми он не хотел иметь ничего общего. Обнаружив у стойки с оружием полное ведро воды, он окунулся в него с головой, смывая кровь, боль и сомнения. Сколько часов он так просидел? Четыре? Пять? И никому не было дела до победоносного заморского монстра с замашками умалишенного. Ощутив потребность расслабить покрытое гематомами тело, Джеремая лег на песок и уставился на желто-красные линии, обрисовавшие горизонт. Голос матери проникал в сознание, обволакивая странной теплотой.

— Иеремия! — знакомая хрипотца прорвала наступающую пелену, заставляя поморщиться и привстать на локтях. Осторожно переставляя ноги, Дастин опирался на трость и шагал в направлении лежащего на земле соратника. — Тебя разыскивали. Беспокоились, что ты остался в храме, но я убедил их в том, что ты просто ушел спать. — опустившись на подгибавшиеся колени, северянин вытянул конечности. — Морро спрашивал о тебе. И леди Коннингтон. — тот не среагировал, подложив руки под голову. — У тебя все хорошо?

— Я недавно понял, что иногда мы настолько сильно поглощены получением того, чего жаждем, что в какой-то момент забываем спросить себя, зачем нам вообще это нужно, — изрек рыжеволосый боец и напряженно повернулся на боку, прислушиваясь к веселящимся голосам. Он так и думал: Валерио, на радостях первой в жизни победы, сорвался и напился вместе с парой гвардейцев. Их крики быстро разлетались над полукруглым пространством. — С меня хватит. — подскочив, Свифт ринулся навстречу подвыпившей компании, не обращая внимания на приветственные возгласы, налетел на затихшего Коннингтона и, повалив вниз, нанес ему серию сокрушительных ударов по челюсти, пока рыцари не обхватили его за плечи и не расцепили с поверженным. — Еще раз увижу тебя в таком состоянии — не стану сдерживаться, клянусь.

— Да что с тобой не так? — прижимая ладонь к разбитому кровоточащему носу, лорд Бастиона не мог понять, за что подвергся нападению неконтролируемого волантийца.

— Слишком много. Слишком много чего не так. В этом и проблема, да? Много, чего не так, и вам никак это не изменить. Тебе не исправить, потому что я не сломан! — оттолкнув солдата, протянувшего руку в стремлении усмирить разбушевавшегося юнца, Свифт ощерился. — Не надо меня исправлять. Я — это я. А вот ты несвободен. И никогда им не станешь. — пройдя мимо оторопевших носителей белого плаща, Валеска не сомневался, что за ними незримо наблюдала фигура на трибунах, но ему плевать. По крайней мере сегодня.

Дотащившись до замка, Джеремая зашел в собственные покои, отмечая, что смятые простыни и след крови на плитке остались на прежних местах. Прошло всего два дня, а, казалось — целая вечность. Но его не интересовала постель или место ритуала, он расплатился с Баалом чужой жизнь. Выбравшись наружу, юноша старался избегать радостно возбужденных слуг, снующих по коридорам, и гомонящих сановников. Во всем донжоне он предпочитал единственное тихое место, никем не облюбованное с окончания строительства — плоскую крышу, усеянную небольшим количеством шпилей. Взобравшись туда благодаря террасе, он подтянулся на ноющих руках и завалился на живот, вдыхая разные запахи, отличные от ядовитого дыма. Ему остро необходимо одиночество, чтобы поговорить с матерью. Или забыться в беспокойном сне, обещающим дикие образы из прошлого.

— Я не заслужил ничего из того, что получил, — размышлял Свифт, прижимаясь затылком к башенкам-шпилям и выворачивая голову таким образом, чтобы лицезреть догорающую церковь вдали. Сидя на крыше самого высокого строения в городе, он мог обозреть простирающиеся на ландшафте дома. От помпезных кварталов до отстроенного порта. — Меня не должно здесь быть. Я сбежал от прошлого в надежде обрести покой, но прошлое настигло меня. И я убедился, что ничего изменить нельзя. Какая теперь разница?

— Говоришь сам с собой? — тот самый голос с характерным хрипом вынудил втянуть побольше воздуха в легкие и неслышно застонать. — Я тоже так делаю. Хотел бы сказать, что реже, но солгу. — поправив зеленое потертое одеяло, вновь укрывшее туловище северянина, Джекс испросил разрешения сесть рядом и прокашлялся. — Прошу совет у жены, если не знаю, как поступить. Ты говоришь с матерью?

— Зачем ты пришел? — прикусив бледные губы, Джеремая вправду не понимал, почему так привлекал вечно хмурого грозного северного бойца, молчаливого и угрюмого, не подпускающего к себе короля или кого-либо из придворных вельмож, державшихся особняком с горсткой таких же отчужденных и отвергнутых. — Снова ударить меня по лицу? Или рассказать очередную душещипательную историю?

— Разве у поклонников Баала есть душа? — поймав искорки недовольства в полураскрытых глаза, лорд приглушенно хохотнул, но проблески улыбки так и не тронули сосредоточенного лиц. — Ты молодец. Ты не сбежал от боли. В отличие от меня. — потирая ладони друг о друга, Джексон приложил пальцы к подбородку и уперся в него кончиками, словно поддерживая. — Много лет назад к нам в поселение пришли разбойники, последователи Голодного Волка. Они перебили всех жителей и дошли до моей кузницы. Когда-то она принадлежала моему отцу, но тот умер. В ней жила моя семья, пока я уезжал продавать товар в другие города. Однажды мы с братом задержались и вернулись позже. Возможно, провидение спасло меня, как однажды сказал святой отец. — безумец пошире раскрыл глаза, изучая профиль бесстрастного коваля, впервые откровенно выразившего приверженность религии. — Да так ли важно, что произошло на самом деле. Меня там не было. Я не сумел помочь собственным детям. Старшему было два года. А младший — совсем кроха шести месяцев от роду. Их убили. Размозжили… черепа. — нервно покручивая перстень с символикой дома, Дастин прикрыл веки. — Я не знаю, видела ли жена их смерть. Заставили ли они ее смотреть перед тем, как раскроили затылок. Надеюсь только, что все закончилось быстро. — накрыв рукой лицо, он смахнул непрошеные слезы. — В моей голове… они все еще плачут, зовут меня на помощь, а я убегаю. Мне подарили второй шанс, но какой ценой? Я видел, как убивают моего брата. И остался в стороне. Я отомстил за их гибель, но легче не стало. Я тоже несвободен.

— Какое чудовище могло сотворить подобное с детьми? — шокированный услышанным, Джеремая не знал, что добавить. Разговор выдался тяжелым, возвращающим к суровой реальности. — А твой брат… у него были рыжие волосы?

— Расслабься. Ты не похож ни на моего брата, ни на одного из моих сыновей, — горько усмехнувшись, Джексон оставил кольцо в покое и уставился на разливающиеся по небу оттенки красного и голубого. — Я не испытываю к тебе отцовских чувств, если ты об этом беспокоишься. Я просто вижу себя в тебе. Точнее, я бы хотел так же смело терпеть боль, как ты. Но пока не получается.

— Может, в промежутках между твоими попытками ты бы мог помочь мне отработать пару приемов? — пронзительные голубые глаза прошлись по веснушчатому лику, вспыхнувшему от абсурдности этой просьбы. — Ну, знаешь, я плохо контролирую эмоции и сильно полагаюсь на ножи, однако…

— Я видел, как ты орудуешь клинком и кинжалом одновременно. И это при раненном предплечье, — с долей насмешливого скепсиса произнес бандит, кривя губы в подобии усмешки. Он не улыбался. — Чему ты хочешь у меня научиться? Как управляться с боевым топором? Или как держаться в седле?

— Нет, я передумал. Катись к чертовой матери, — он впервые не удержался и рассмеялся, откинувшись на парапет и позволяя соломенным волосам растрепаться. Обиженное выражение лица рыжего тоже сменилось широкой улыбкой.

— Спасибо, что вернулся за мной тогда. И спас мою шкуру, — спустя минутное молчание изрек Джекс, встречаясь с удивленным взором рыжеволосого. — Не ожидал, что поврежденный нос и трогательные беседы принесут столько пользы.

— И что теперь? — вопрос казался логичным, но таким излишним. — Что дальше?

— Я подумывал уехать. Вернуться домой и восстановить разрушенный дом, — признался Дастин, видя, как улыбка медленно сползла с поджавшихся губ собеседника. — Может, завтра. Может, послезавтра. Или через десятки лет. — предсказуемое непонимание сквозило в позе волантийца испугавшегося из-за новоприобретенного товарища, которого мог лишиться в мгновение. — А может, лучше вскочить в седло, направить коня к глубокому ущелью и отпустить поводья? Расставить руки, подобно ангелу, и позволить себе упасть? — продемонстрировав упомянутый жест, северянин поднялся и выпятил грудь в желании противостоять всему миру. — Трудно не испытывать ненависти к людям, вещам, событиям, когда они ломают твой дух и радуются, глядя, как ты кровоточишь. Ненависть зачастую имеет смысл. Но я знаю, что она делает с человеком: разрывает его, превращая в того, кем он обещал себе никогда не становиться.

— Я много лет живу с ненавистью, — поделился Джеремая, следя за каждым движением соратника.

— Зря. Такая жизнь — отнюдь не романтична и не предвещает свободы. Это путь в никуда. Ода сплошная грязь и печаль. И мы оба знаем, что со временем станет только хуже, — наклонившись над юношей с удивительно трагичной судьбой, Джекс невольно сравнил его с погибшим братом. Определенно, ни одной схожести. — Есть старая поговорка: “что не убивает, делает нас сильнее”. Я думаю немного по-другому: то, что пытается нас убить, делает нас злыми и унылыми. Силу дают хорошие вещи: друзья, семья, удовлетворение от тяжелого труда. Это те вещи, которые будут держать тебя целыми. Именно за них нужно держаться, когда ты сломлен. Легко винить Бога в чем-либо, но тяжелее все исправить. — неуверенно кивнув, Свифт провел ладонью по уродливому шраму. — Но это все неважно. Пока что. Можно сказать, как сильно я горжусь тобой? — стерев против воли скатившуюся слезу, Иеремия едва заметно кивнул и стал на ноги. — Я чертовски тобой горжусь. — никто не говорил ему этого раньше. И вряд ли скажет когда-нибудь еще. Прикусив нижнюю губу, лорд отвернулся, пытаясь скрыть эмоции, но лишь угодил в крепкие объятия. — Ты справился.

- В наших жизнях всегда будут люди, которые попытаются нас исправить. Тебе нужно найти тех, кто примет тебе таким, какой ты есть. Никогда не извиняйся за то, какой ты.

Последние слова матери перед тем, как она попросила убить себя и призналась в том, что любит его. Но не сказала, что гордится им. По правде говоря, ей было плевать на невинного ребенка, таскавшего пьяных родителей по грязной мостовой погруженного во тьму города. Лишь бы спокойно проснуться и снова забыться в отравляющем дурмане. Вздрогнув от мерзких воспоминаний, Джеремая положил ладонь на спину северянину, разрешая непредвиденную ласку.

— Вот вы где! — воскликнул запыхавшийся калека, не теряющий достоинства даже в неблагоприятных условиях нахождения на высокой точке мира. — Хватит любезничать. Его величество ожидает вас. Не знаю, чем вы так полюбились публике, но в тронном зале собралась целая толпа.

— Я должен еще кое-что сделать, — отступив назад, Свифт вырвался из хватки кузнеца и направился к прищурившемуся казначею, почувствовавшему неладное. — Должен освободить тебя. — раскрыв рот с намерением высказать протест, Освальд получил точечный удар по челюсти и рухнул вниз. Цепкие пальцы обхватили край кафтана и потянули наверх, разрывая материю. — Поднимайся. Хватит молить о пощаде, валяться у кого-то под ногами и терпеть издевательства. — следующий удар пришелся чуть выше скулы, окрашивая бледную щеку в оттенки алого. — Тебя мамочка научила подставлять вторую щеку?

— Моя мать была святой! — завопил разъяренный Мутон, шарахаясь и прикрываясь от затрещины. Он повалился на крышу, содрогаясь все хилым телом. Валеска подавил животный порыв пнуть его ногой, ограничиваясь выворачиванием суставов и подталкиванием к краю пропасти. Отсюда можно увидеть глубокий ров с мутной, грязной жижей вместо воды. — Отпусти меня сейчас же! Ты! Дастин! Ты же не позволишь ему так поступить?!

— Как? Я всего лишь хочу проверить, умеют ли Пингвины летать? — придерживая жертву за туловище, волантиец потешался, то отпуская кричащего сановника, то обхватывая за пояс и оттаскивая поближе к шпилю. — Ну давай! Сделай что-нибудь! Я же могу убить тебя, кретин. И плакать никто не будет! Это должно быть обидно, да? — отшвырнув извивающегося бастарда, безумец ударил себя в грудь, явно распаляясь при виде чужой крови. Джексон, молча наблюдавший за экзекуцией, подумывал осадить увлекшегося рыжеволосого юнца, но тот внезапно пропустил выпад подскочившего соперника. — Вот так, да! — получая пинок за пинком, Джеремая безудержно хохотал. — Еще!

— Больной сукин сын! — взревел Освальд, дотягиваясь до упавшей трости и нанося тяжелые удары ею по голове. — Не смей оскорблять мою мать! Никогда! Если ты убил свою, это не дает тебе право! — на каждом слоге он натужно выдыхал, теряя силы. Пот градом струился по лбу, усеянному выпирающей венозной сеткой. — Я убью тебя!

— Ну все, достаточно, — с легкостью обезоружив взбесившегося калеку, Дастин отпихнул его, подавая руку распластавшемуся на кровле Свифту, слизывавшему кровь с разбитой губы. — Решил развлечься?

— Поздравляю, Пингвин! — зарычав от вырвавшейся наружу ярости, Мутон рванул вперед и врезался в высокого противника, так и не сумев сбить его с ног. Цареубийца продолжил смеяться и прижимать к себе отчего-то зарыдавшего вельможу. — Теперь ты сумеешь за себя постоять. Тебя никто не смеет тронуть.

— Ты лишился ума… совсем свихнулся… — отстранившись, прошептал мужчина и оправил наряд, сразу же вырывая трость из рук сердобольного кузнеца. — А ты! Настоящий бандит!

— Как ты разговариваешь с Королем Севера? — обвив шею друга, прокричал волантиец. — Ты знаешь, кто перед тобой? Два короля! Становись на колени!

— Будь осторожен, за такое могут казнить, — сохраняя наигранную серьезность, Дастин расслаблялся, впервые отмечая отсутствие привычной настороженности. — Хотя нас позвали, чтобы наградить? Если все плохо, моргни правым глазом.

— Безумец и бандит, — пробурчал Мутон, разворачиваясь на носках и следую к выходу с фиглярами в качестве сопровождения.

— И бастард, не забывай о почетных кличках! Они не забудут! — веселился рыжий, спускаясь по крутым ступеням и перепрыгивая через одну. На середине пути он догнал степенного сановника и толкнул в бок, вызывая менее грозный взгляд, чем ожидалось. — Мы все равно тебе нравимся! Будем друзьями, которые терпеть друг друга не могут?

Очутившись в тронном зале, заполненном теснившимся людом по обеим сторонам, трое спасителей королевства продефилировали в образовавшемся коридоре к престольному подножию. На кресле с высокой спинкой и резными подлокотниками восседал монарх без мантии и прочих атрибутов. Для утверждения собственной власти вполне хватало огромного порыкивающего льва, наслаждавшегося закинутыми себе на спину ногами хозяина. Будучи прикованным двумя цепями к стене позади, зверь лениво демонстрировал окружающим внушительного размера клыки под подрагивающими щеками. Ланнистера настойчиво отговаривали от идеи завести опасное животное в стенах замка, но наличие связей с иностранными посольствами вынуждало играть на опережение и впечатлять послов или же гонцов с вестями. Пусть имеют представление о потенциальном враге, без колебаний ставящего ноги на опасную тварь. Фривольно расположившись на троне, Клаус единственным целым глазом следил за приближением знаменитой троицы, в народе прозванной бандитом, бастардом и безумцем. Злые языки неустанно поносили их, приуменьшая вклад в спасение царских детей. Недовольный ропот не заставил себя долго ждать, послышавшись с различных концов помещения.

— Что с вашим лицом, лорд Мутон? Когда вы уходили, такого не было, — внимательно всматриваясь в алеющие кровоподтеки на ликах обоих защитников государства, сын Майкла прищурился. — Что-то произошло?

— Мы подрались, — пожав плечами, заявил Джеремая, перебивая занервничавшего казначея. Шепоты усилились, вынуждая монарха прибегнуть к поднятой руке и утихомирить заволновавшуюся публику. — Я назвал его тупым никчемным бастардом. Он меня избил. — выражения шока и опасения читались на лицах почтенных мучителей калеки. — Но все улажено. Я сам виноват. Претензий нет.

— Это правда, лорд Дастин? — усомнился первородный, глядя поверх рыжеволосого на державшегося особняком Джексона. Тот молчаливо качнул головой, подтверждая слова повздоривших соратников. — Очаровательно. Предоставляю ваши разборки на ваш же суд. А пока позвольте выразить сердечную благодарность и наградить вас за проявленную доблесть и…

— Ваше величество! Долго это будет продолжаться? — возмущенный возглас пронесся под купольным сводом, привлекая внимание почтенных зрителей. Растолкав ряды кучковавшихся зевак, лорд Бракс-старший предстал перед грозным взором венценосца. — Вы собираетесь чествовать их? Безусловно, они проявили себя с лучшей стороны, но что насчет худшей? Он же проклятый иноверец. Поклонник Балла и прочей мерзости. — как ни странно, оратор оказался выше Джеремаи и мог позволить себе с презрением смотреть на него сверху-вниз. — И ему достанутся почести?

— Как ответишь на данные обвинения, брат? — заинтригованный Ланнистер оставил пространство для нового испытания.

— Гэбриэль, более известный как Жестокий Волк и Лжепророк, был одной с вами веры? — вельможи, осознающие справедливость сказанного, притихли. Триумфальная усмешка тронула малиновые губы и озарила помещение, растапливая сердца. — Я — скромный язычник. Не сжигаю младенцев, а спасаю их, не разрушаю храмы, а помогаю горящим в них прихожанам. Разница есть.

— А что насчет твоего северного дружка? — прокусив губу чуть ли не до крови, рыцарь встал напротив Дастина, одинакового с ним по росту. — Мы теперь возвеличиваем кузнецов? Кто следующий — слуга? Или мой конюх? Крутой парень, ты хотя бы улыбаешься? — тот сдержанно изучал насмешливого сира, не реагируя на издевки. — Или всегда такой серьезный?

— Жена и дети были последними, кто видели меня улыбающимся. Знаешь, что с ними случилось? — в хриплом голосе сквозила угроза. Ни один мускул на дрогнул на неподвижном, точно вытесанном из камня лице, обветренном на холодящих душу морозах и изможденном от пережитых ужасов войны. — Хочешь рискнуть?

— Отец, прекрати! — поднявшийся на октаву баритон Джордана заставил напрягшихся лордов оттаять и обернуться. Гвардеец взывал к благоразумию родителя с удивительно сосредоточенным видом. — Мы не единожды спасали жизни друг друга в том пожаре. Они заслужили причитающейся награды. — насупившийся Кагэтора, бросивший уничтожающий взгляд на бастарда с тростью, спиной отошел к сгрудившимся слушателям.

— Давайте заканчивать аудиенцию. На колени, — попросил государь, снимая ноги со спины рычавшего хищника и спускаясь на пару ступенек ниже подиума, чтобы извлечь из ножен поданный фамильный клинок.

— Ваше величество, если не возражаете, я откажусь от такой чести, — изрек Джексон, вызывая новый приступ злобы у злоязычников и восхищения — верных сторонников. — Я понимаю, что иду наперекор вашей воли, однако мне бы хотелось, чтобы первый представитель восстановленного дома Дастинов так и остался обычным ковалем.

— Ты спас жизнь моей дочери. Ты уже не обычный коваль, а герой.

— Поддерживаю лорда Дастина, — вмешался Джеремая, усмехаясь под пронзительным взором глаза и красной повязки с золотыми нашивками. — Мы недостойны носить рыцарские звания. Особенно, с учетом того, что нам помогала гвардия короля. Пусть наши будущие наследники добиваются званий и титулов. Мы обойдемся скромной похвалой.

— Пошли вон, — пробормотал Никлаус, опуская голову и рассматривая причудливые узоры на плитки. Никто не расслышал приказа, отчего зал пришел в оживленное волнение. — Я сказал — убирайтесь! — дрогнувшие ряды посыпались в разные стороны, спасаясь от царского гнева в боковых комнатах. Две минуты понадобилось, чтобы очистить помещение от смрада нелестных высказываний и смешков. А трое возмутителей порядка скрылись первыми, не скрывая радостного настроения. — Никогда такого не видел. Чертовы идиоты! — рухнув на трон, Клаус помассировал пальцами виски и внезапно залился искренним смехом, вызывая недоумение у вошедшего внутрь лорда-командующего в черных доспехах. — Ты как раз вовремя, Даниэль. Пропустил такое веселье! — не сбавляя оборотов в бешеном хохоте с потоком слез, копившихся в уголках уцелевшего глаза, монарх почти свесился с подлокотника.

— Мне уже сказали, — проскрежетал Мандерли, снимая шлем и оголяя изуродованную плоть на щеке. — Что тебя так развеселило?

— Мысли сделать Джеремаю лордом-командующим после того, как ты отойдешь от дел, женишься и заведешь детей.

— Ты превращаешься в великого Беленорского сводника, — рявкнул рассерженный солдат, нахмурив темные брови. — Только с короной.

— У леди Коннингтон есть незамужние сестры. Попрошу ее написать и пригласить одну из них к нам. Ты будешь любезен с гостями? — в ответ раздалось отчетливое рычание, вызвавшее недоумение льва у подножия престола. — Я так и знал.

Буквально вылетев из донжона через центральные ворота, трое друзей в сопровождении целой кучи преданных сторонников ворвались на ипподром и радостно закричали от переполнявших эмоций. В душе Джеремая практически пел, едва не опрокидывая стойку с оружием. Джексон покачал головой, но абрис улыбки все равно промелькнул на плотной линии губ. Пока Освальд оттирал кровь со лба и защищался от игривых выпадов рыжеволосого безумца деревянной тростью, к ним подошли слуги с норовистым скакуном под уздцы. Отвлекшись, Валеска пропустил удар и упал на колено прямо перед леди Коннингтон, ухмыльнувшейся про себя.

— Не спеши, еще рано для подобных жестов, — Ребе бросила оценивающий взгляд на покрасневшие от смущения щеки бойца, перебившего кучу фанатиков в подожженной церкви. Забавно. Видимо, об этом и говорила королева в достославную ночь спасения: мужчины могут утопать в реках крови почти каждодневно, но при виде любимой женщины они становятся хуже жеманных девиц. — Поздравляю с еще одним успешно прожитым днем. Это мой тебе подарок. Зовут Безумец. — в подтверждении ее слов, огненно-рыжий скакун укусил вскрикнувшего конюха и громко заржал. — Его купил Валерио, но по моей просьбе.

— Я не сильно переборщил с ним? — поинтересовался взбудораженный волантиец, не зная, как верно реагировать на столь щедрый дар и изъявить благодарность.

— Ему не хватало мотивации. Сегодня он отказался выпить, а был полдень. Это успех! — подтрунивала жительница юго-восточных земель, не спеша приписывать очередную победу стараниям язычника. — Посмотрим, как пройдет вечерний пир. Ты же придешь? — Джеремая хотел пролепетать что-то про отвращение к бурдюкам с вином, но ощутил пробежавшие по коже мурашки от прикосновений и тут же закивал, как послушный дурак. — Превосходно! А теперь — опробуй его. Хочу посмотреть, как конь тебя сбросит. — ухмыльнувшись, юноша с разбегу запрыгнул на спину вскинувшемуся мустангу, так и не сумевшему избавиться от седока.

— Погляди, Морро! — кричал счастливый наездник, обуздывая порывы жеребца и умело направляя то в одну сторону, то в другую. Откровенно красуясь перед почтенной публикой, он отпускал поводья и выпрямлялся, словно истинный кавалер. — А отец говорил, я не научусь.

— Держись, не то встретишься с отцом раньше! — сложив руки перед ртом, выкрикнул Веларион. — Не помню, чтобы когда-либо видел его таким жизнерадостным. Спасибо вам, миледи. — Ребена почему-то захотела убедить лорда, что его воспитанник не в последний раз почувствует себя таковым, но ей помешало появление монарха. — Ваше величество, мое почтение. — помахав ладонью, Клаус призвал не кланяться.

— Красивый скакун, — похвалил Ланнистер, разглядывая медную развевающуюся гриву. — Миледи, не возражаете, если я попрошу вас об услуге? — Коннингтон настороженно кивнула, предвкушая какой-то подвох. — Не могли бы вы пригласить сюда ваших сестер? Я бы хотел познакомить их с храбрейшим лордом-командующим на свете. Вы не против?

— Одна из них написала мне, что выходит замуж за лорда Грандинсона, а вторая свободна. Я попрошу ее приехать. Или привезу с собой после свадьбы, — согласилась Ребена, получая благодарный взгляд и теплую улыбку.

— Спасибо. И приношу извинения за церковь. Мы отстроим ее заново и назовем в честь Ревекки. Уже в вашу честь. И моей сестры, разумеется, — оправдался Цербер, поднимая руки в защитном жесте, но не получая ожидаемых претензий. Коннингтон театрально вздохнула и согласно кивнула, после чего король подозвал никак не накатавшегося Свифта. Тот не без труда осадил животное и спешился, тут же отскакивая от грозившего укуса. — Вижу, ты безмерно рад подарку. Теперь ты обязан жениться. Но это твое личное дело. — поспешил успокоить родича Лев, завидев опавшую челюсть и покрасневшие щеки. — Я пришел не наставлять тебя на путь истинный, а попросить об одолжении. Крещение Карла так и не состоялось по понятным причинам. Но мы попробуем еще раз. Не хотел бы ты стать крестным моего младшего сына?

— Я не христианин. У меня другая вера, ты помнишь?

— Уверяю, это мелочи. Постоишь рядом со священником, скажешь пару фраз и все. Мы все уладим с отцом Нотом — в конце концов, вы ему жизнь спасли. Иначе проповедовал бы с апостолом Петром. — рассмеявшись, Джеремая дотронулся до изуродованной плоти и прикусил губу. — Ты же согласен? — на раздумье ушло около секунды, прежде чем рыжий осторожно мотнул головой. — Вот и славно. Не хочешь прокатиться верхом за пределами города? Надо периодически выбираться. Лорд Дастин, вы же составите нам компанию на прогулке верхом? Или откажитесь так же, как и от звания?

— Уверяю, это потребует меньше усилий, — усмехнувшись, северянин выпрямился, готовясь умчаться хоть на край света, лишь бы забыться в дороги и не вспоминать ужасов прошлой ночи.

— Я тоже иногда чувствую, что не принадлежу этому месту, — внезапно промолвил Ланнистер, касаясь свербевшей под повязкой глазной впадины. — Но это проходит со временем. Куда поскачем?

Примечания:

Завершающая часть трилогии о приключениях пропавшего без вести Ренси Ланнистера. За основу взят образ капитана Флинта, потому что, ну, вы вообще видели этого парня в "Черных парусах"? Если бы я брал кого-то на роль Ланнистеров, то только его. И начинаю тихо ненавидеть самого персонажа, так как каждая глава про него сопровождается какими-то трудностями. На сей раз пришлось писать ее во время серьезной болезни. Так что прощай, Ренси.

Первая часть — https://ficbook.net/readfic/5082890/13366627#part_content

Вторая часть — https://ficbook.net/readfic/5082890/15238752#part_content

Следующая глава повествует о любимчиках Грейджоях. Благодарю сериал "Элита" за чудесного нового персонажа, который и понесет штандарт золотого кракена.

---

Я всегда буду любить тебя. Ты пал от рук захватчиков на прекрасном острове, который считал домом. Ты всегда хотел сражаться за него, как твой отец. Но я никогда не рассказывал тебе обо всем, что происходило в моей жизни. Может, когда-нибудь, как-нибудь ты получишь это письмо. Но если нет, я сам обо все расскажу тебе при встрече. И ты расскажешь мне обо всем, чему научился на небесах.

Black 47 — The Big Fellah.

The Secession Studios — Methods of Madness.

Moby — Mistake.

Остров Недэсса, чья неровная, изрезанная скалами поверхность мелькала вдали, представлял собой великолепный отрешенный мир, затерянный в морских глубинных путях. К нему не подобраться без навигационных навыков — его не покинуть без быстроходного судна и опытной команды, способной преодолеть налетающие шквалы и сильные течения. Песочный берег стал обиталищем падальщиков с черными крыльями и белыми тельцами, пикирующими над бушующими волнами и ловящими рыбу в кристальной водной глади. Их гнезда располагались в глубоких каменистых расселинах, окутанных густыми облаками утреннего тумана, клубящегося над пристанищем добровольных отшельников. На вершине покатых холмов, усеявших обширную местность, прорезались обрывки зеленоватой травы. В летнюю жаркую пору остров изобиловал экзотическими растениями, прорастающими сквозь почву и засеивающими непроходимую лесную глушь на юге. Полоска растительности отделяла безлюдную часть острова от уютного маленького припортового городка, ютившегося у подножия скальных пород и опасных обрывов, ведущих в шумную морскую пустоту.

Единственным свидетельством человеческого пребывания на необжитой дикой части являлся целый деревянный дом. Массивная постройка возвышалась над красочным пейзажем благодаря пригорку, отдаленному от ненадежного зыбкого песка. Умело смастеренная хижина имела два яруса с высоким потолком и камышовой крышей, стянутой веревками для прочности. Внутреннее убранство удивляло гостей: повсюду висели расшитые золотистыми нитями ковры, выцветшие гобелены, резные статуи, и каменные фонтаны, чьи водяные струйки стекали в специальные впадины и поливали сад снаружи. Множество комнат украшены распустившимися цветами, ползущими по выбеленным стенам. Ночью поражающие воображение цветы выделялись красноватыми и синеватыми пятнами. Они закрывали виды из маленького круглого оконца. Если хотелось понаблюдать за приливом, смывающим илистую песочную линию, приходилось раздвигать лианные шторы и присаживаться на стоявший рядом стул. Место смелых грез и фантазий. Недосягаемая мечта покинутых представителей рода людского.

Мало кто из путешественников знал о существовании Недэссы, скрытого в тени Вольных Городов, не терпящих конкуренции. На картах местопребывание маленького островка обозначалось незаметным рисунком и почти не привлекало внимание путников. Через него не пролегал важный торговый путь, остров не обещал удобного пристанища для кораблей, нуждающихся в дополнительной провизии. И безопасности укрытие бывших каторжников и вольных анахоретов не обещало — народ неприветлив, с опаской относящийся к чужакам и заблудшим душам. Скрюченные домики местные жители построили на обрывистых холмах, подальше от посторонних глаз. Продавая выловленную рыбу, выращенные на полях злаки, а в садах — фрукты, обитатели надеялись, что заезжие гости уберутся восвояси и никогда не вернутся. Иногда сюда высылали опальных аристократов с различных уголков земли, однако еще ни одному не удалось прижиться. Кроме почтенного старца, переселившегося на другую часть, менее заметную.

Облачившись в фиолетовую тогу, некогда могущественный вельможа сидел в окружении бесперебойной гомонящих детей, толкающих друг друга и обступающих покровителя со всех сторон. Не сдержав гневного порыва, он велел им замолчать и сделать пару шагов назад, чему они охотно подчинились. Тогда почтенный девяностолетний старец продолжил увлеченно рассказывать об истории их дома и важных традициях необычного народа, собранного со всего мира. Никто не знал подлинной истории непостоянного острова с вечно меняющейся погодой. Говорят, будто пираты прибыли сюда на судах и пришвартовались у зыбких берегов, пока не столкнулись с неизвестными племенами. Три дня и три ночи шла ожесточенная битва за обрывок земли, пока третий корабль не потерпел крушения прямо на выступающих скалах. Оттуда выбрался Апостол Павел, путешествовавший в Рим, и примирил обе враждующие стороны, призывая к сосуществованию под дланью Творца оберегающего.

Так вражда прекратилась.

Сопровождающие великого Апостола остались на клочке острова, принялись взращивать растения и пасти овец с козами, коих бродило великое множество по лесистым возвышенностям. Один мальчик внезапно прервал урок радостным возгласом, устремляя палец к линии потухающего горизонта. Там, на фоне кристально чистого неба виднелось суденышко, умело маневрирующее под скалами. Через полчаса оно причалило к крутым утесам и было затащено наверх при помощи системы канатов. Пару раз двое мужчин поскальзывались на гладкой каменистой поверхности, но удержались на ногах и подтащили посудину к краю. Вытирая остатки пота рукавами грубых кафтанов, рыбаки вытянули сети с копошащейся внутри рыбой и понесли навстречу бегущим детям.

— Что ты привез нам, папа? — больше всех ликовал темноволосый мальчик с чуть раскосыми глазами и широкими бровями, часто приподнятыми в удивленном выражении.

— Ты не поверишь, — рассмеявшись, Самсон опустился на колено и прижал к себе улыбающегося сына, успевшего истосковаться по пропавшему родителю. — Много-много вкусной пищи. Привезли бы еще больше, если бы Александр не испортил охоту.

— Разве я бог погоды? — иронично поинтересовался спутник, роняющий на гладкий камень сети, дабы потрепать десятилетнего белокурого мальчика с распахнутыми светло-карими глазами, очень внимательными для его возраста. — Ты хорошо себя вел, Роман? — тот сдержанно кивнул, вызывающе вздернув подбородок и тут же заложив руки за спину, словно вельможа перед царским престолом. Усмехнувшись, Александр не стал упорствовать и выпрямился во весь свой гигантский рост.

— Ты чуть не сбил парус головой, — пожаловался второй охотник, легонько отстраняя сына. Около пяти лет назад из отшвартовавшегося корабля выбросили корзинку с плачущим младенцем, вытащенную из воды и переданную на другую часть островка. Ренси не смог противиться судьбе и вынудил своего покровителя оставить невинное дитя в хижине. Впоследствии подкидыши и сироты являлись на пляж и предлагали помогать четверым изгоям за кусок хлеба и мягкую постель. Так они создали приют или резервацию. — Вот, что бывает, когда мать спит с великаном.

— Самсон! — рявкнул раздраженный старик, с трудом поднявшийся на ноги не без помощи мальчиков и ставший напротив солдата. В блеклых зрачках, то сужающихся, то расширяющихся, читалась злость, а точнее — попытка сымитировать эмоцию. — Я проводил урок. Вы прервали меня. Ты живешь тут уже шесть лет, но до сих пор не чтишь мои правила. Что говорилось в Писании о…?

— Человека, старшего по возрасту, не отчитывай резко, но увещевай, как отца, — рассмеявшись, Лев с удовольствием отметил проявившиеся борозды в носогубных складках старца, свидетельствовавшие о готовности вспомнить давно забытые грубости. — Первое послание Тимофею.

— Это ты хотя бы запомнил, — вдохнув, Клавдий позволил легкой улыбке скользнуть по сухим губам с многочисленными мелкими трещинками. — Пойдемте в дом и приготовим вашу добычу. Вечером мы могли бы вынести столик и пни на берег, чтобы насладиться Божьими природными дарами.

— Как скажешь, отец, — поклонившись, Александр отошел на приличествующее расстояние и широко улыбнулся, похлопывая соратника по плечу. Вместе они представляли любопытную пару: громадная разница в росте вызывала искренние насмешки окружающих, но они идеально дополняли друг друга во время боев или рыбного промысла. Защищать город приходилось не единожды, а их навыки явно превосходили умения каторжников и отставных наемников. Один ловкий, другой неимоверно силен. — Квилл, Эмбри, Брэйди, пошли.

Вечерело. Солнце сдавалось под напором опускающихся сумерек и медленно погружалось под воду. Возле хижины развели кострище, над которым повесили котел на цепи и начали заваривать юшку из начищенной рыбы. Расположившись у согревающего огня, Ланнистер натачивал клинок, созданный оружейником на той стороне острова и щедро оплаченный почтенным старцем. Они поссорились из-за такого дорого подарка, однако деваться ему некуда. Либо поддерживать лекаря и добывать пищу для его подопечных, либо податься к бывшим невольникам и работать с ними. Исполнив повеление хозяина, юнцы выставили на пороге длинный дубовый грубо сколоченный стол и поставили миски с похлебкой. В центре, как и полагалось, восседал владыка илистого берега и густо разросшихся лесов, облаченный в синюю легкую ткань, защищавшую от беспощадных насекомых.

— Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое! Да будет воля Твоя и на земле, как на небе, — сложив руки в молитвенном жесте, Вейер уткнулся лицом в изгиб ладоней и прикрыл уставшие веки. — Хлеб наш насущный дай нам на сей день. И прости нам долги наши. Как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого! Аминь!

— Аминь! — хором провозгласили молившиеся, степенно дожидаясь, пока старец приступит к трапезе и позволит остальным поступить точно также. — Аминь!

— Я рассказывал вам притчу о Самсоне? — оставив наполовину пустую миску, Клавдий решил развлечь собравшихся небольшой поучительной историей. Всего за столом сидели шестеро мальчишек и двое взрослых. — Он был сильнейшим героем, способным разорвать льва на куски одними руками! — дети радостно забарабанили по столу, указывая на сидевшего справа от старика Ренси. — И вот он пожелал отомстить филистимлянам, пленившим его народ и отобравшим любовь всей его жизни. Однако его деяния прогневили Господа. Он был чересчур самоуверенный, не уважал традиции предков. И тогда о его слабости прознали враги. Воспользовавшись ею, они ослепили его, заковали в цепи и бросили в темницу. Много лет провел он в плену, расплачиваясь за свои прегрешения. За свое высокомерие. За гордыню. — сын Лорана тихо посмеивался, переглядываясь с товарищем. — Но он осознал, что всю жизнь грешил и потому раскаялся. Тогда силы вернулись к нему, чтобы отомстить филистимлянам. И воззвал он к Отцу Небесному: Господи Боже! Вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже! И обрушил на вражеский народ целый дом, похоронив под ним и себя.

— Ты умеешь мастерски перевирать ветхозаветные истории, — не удержался Александр, заправляя за ухо белокурую прядь и подмигивая младшему брату, смешно державшему деревянную ложку. — Вот только наш Самсон не умеет убивать хищников одними руками, правда?

— Я видел шрамы на твоих руках, папа! Они похожи на царапины! — воскликнул Самуэль, ловя на себе настороженный взгляд приемного отца. Он сражался со львами и тиграми в бойцовых ямах Астапора, под пристальным надзором Торговца забвением. Он выходил против крупных оппонентов с дубиной между пальцев и повергал их в пыль, дробя череп точечными ударами. Взамен получая шрамы, раны с гниениями и невыносимую боль, притупившуюся за четыре года бойни. — Расскажи, откуда они! Ты никогда не отвечаешь на этот вопрос!

— Ты знаешь мою историю, — пожав плечами, Самсон опасливо огляделся, невзначай задев серьгу в ухе — напоминание о годе, проведенном в компании Грейджоев-разбойников. — Я был пиратом. Ради этого ремесла я оставил свою семью, а потом узнал, что они мертвы. Отплывая из родного города на отдаленных берегах, я вместе с командой подвергся нападению беленорских патрулей. Мы проиграли, но волею судеб я был выброшен на берег резервации и очутился в прекрасном краю, полном столь доброжелательных людей. — намекнув на брюзжащего о религии Веспасиана, Чемпион усмехнулся с натяжкой.

— Да, но царапины так похожи на те, что я видел, когда к нам привозили животных из…

— Господи, Саму, тебе же велели заткнуться! — вызверился Роман, сжимая кулачки и ударяя по столу, отчего посуда задребезжала. — Неужели непонятно, что он не хочет об этом вспоминать! И ты каждый раз настаиваешь. Был бы ты его настоящим сыном, то еще мог бы задавать такие вопросы!

— Юнец! Прикуси язык! — вмешался разгневанный Клавдий, удивленный поведением всегда скромного воспитанника. — Кто разрешил тебе грубить? Что ты вообще себе позволяешь? — очевидно, никак не собираясь оправдываться, белокурый мальчишка поднялся и стремглав вылетел из-за стола, мчась в направлении спокойного моря. — Куда ты собрался?! Я не одобряю такого поведения!

— Вы не мой отец! — на ходу прокричал Роман, мгновенно скрываясь под ночным куполом. Вздохнув, Александр пробормотал извинения и вскочил на ноги, намереваясь последовать за братом. Однако его остановил уверенный взмах руки Ланнистера, поправившего волосы на затылке и поднявшегося на ноги раньше.

— Я поговорю с ним, — прикоснувшись к дрогнувшей морщинистой ладони старика, Ренси неспешным шагом побрел в сторону мерно раскачивающихся волн, омывающих булыжники и смывающих песок. Ему следовало прочистить голову — слишком много нежелательных эпизодов из прошлого крутились в мыслях. Как ни странно, Роман был прав: не стоило поднимать со дна грязь прожитых дней. Он бы с удовольствием забылся в прекрасных грезах или винных парах, но кошмары не отступали, а вино с привкусом горечи пролитых слез отдавали послевкусием подкрадывающегося безумия. Патетично. — Не боишься, что эти твари когда-нибудь соберутся в стаю и отомстят тебе?

— Они очень тупые, — вновь поднимая облепленный песком камешек, мальчишка швырял его в птиц, отчаянно круживших над водной гладью в поисках добычи. Опершись боком о скользкий валун, Лев с интересом наблюдал за плавными вальяжными движениями смутьяна. Если бы он не знал, что они с братом прибыли на остров задолго до него, тоже бежав от работорговца, то подумал бы, что перед ним — истинный лорд. — Я думал, за мной пойдет Александр. Поучать меня до следующего утра. А ты что тут делаешь?

— Ты не знал своего отца, так? — вздрогнув, ребенок прикусил пухлую алую губу и помотал головой, с новой силой швыряя предмет в галдящих тварей. Рискнув подойти ближе, лже-Самсон опустился на песок, сложив ноги в причудливой позе, и принялся пропускать мокрый песок сквозь пальцы. — Хотел бы я утешить тебя и сказать, что мне чертовски жаль. Но своего отца я помню слишком хорошо, чтобы не произносить подобное. — впервые Роман взглянул на него с неприкрытым интересом, дожидаясь пояснений. — Лоран не был жестоким, скорее холодным, равнодушным. Слабым. Из-за этого страдал мой старший брат. Не знаю, каким отцом он стал, но, думаю, тень нашего все еще нависает над ним. Я же стараюсь не думать о том, чего не могу изменить. Но, поверь, список большой.

— Брат никогда не отвечает на мои расспросы про родителей. Я даже не уверен, живи ли они. Хотя он знает, это видно по лицу. Но я перестал настаивать, ибо вижу, как ему больно. Вот почему за ужином я разозлился. И совершенно зря. Теперь старик не даст мне покоя со своими проповедями, — ответом стал громкий смех повеселевшего бойца.

— Саму всего пять. Скоро и он поймет, что есть вещи, о которых лучше не вспоминать. Но не волнуйся. Рано или поздно ты узнаешь о том, что случилось с твоей семьей. Я обещаю, — он не был уверен, что сможет сдержать данное слово, но промелькнувшая в карих глазах надежда отпечаталась глубоко в сердце мужчины. Ласково улыбнувшись, он притянул сопротивляющегося малыша за плечо и прижал к себе. — Ты сильный, ты справишься. Отцы не всегда оправдывают ожидания. Зато твой брат чудесно о тебе заботился, разве не так?

— Там кто-то есть, — прошептал Роман, вырвавшись из цепкой хватки наставника и прищуриваясь. Как ни странно, сорванец оказался прав — вдали мелькали людские силуэты, абрисы атлетических фигур с факелами, освещающими узкую береговую полоску. — Они идут сюда.

— Беги в дом и приведи брата, — полушепотом вымолвил Самсон, тут же отталкивая посыльного, дабы резко повернуться и извлечь меч из висевших на поясе ножен. Явный скрежет огласил всю округу. В необитаемой местности выходить из дому без оружия под покровом ночи — сродни самоубийству. И худшие опасения подтвердились. — Кто вы и что вам нужно? — прорычал Ланнистер, облизывая губы и чуть приседая на случай, если невидимый противник вооружен луком.

— Этот остров отныне принадлежит Нигану Тирошийскому! Склонись перед ним! Власть должна быть оспорена!

Что-то новое. Сектанты очередного культа, требующего людских жертв? Или пираты запугивают от бессилия? У них всего три человека, явно не готовившихся к сопротивлению. Думали захватить землю в ночное время суток и объявить жителей рабами вышеназванного ублюдка с рассветом. Не повезло. Размяв затекшие плечи и ноги, Лев выждал подходящего момента и сделал рывок в сторону оратора с блестяще поставленным голосом — не впервые провозглашает чужой остров занятым его лидером. Видимо, в последний раз он исполняет такую трудную задачу, поскольку одного точного удара было достаточно, чтобы прорубить ему незащищенное кольчугой тело в области, где шея соприкасается с плечом.

— Если Недэсса кому-то и покорится, то уж точно не вам, — увернувшись от блеснувшей во тьме булавы и присев для прыжка, Ренси порезал второго захватчика и, вытащив кинжал у него из ножен, швырнул в третьего захрипевшего соперника, уже бросившегося к лодке. — Твой Тирошийский выблюдок вряд ли хорошо разбирается в людях, которых посылает на столь опасное задание. — поставив ногу поверх бьющегося в конвульсиях тела, сын Лорана облегчил ему страдание и вытащил торчащее из залитого кровью горла лезвие.

— Что произошло, Самсон?! — подлетевший Александр обхватил друга за плечи и оттащил от трупов, словно боясь, что те восстанут из песка и отомстят за позорную расправу. Элемент неожиданности у них не сработал, как и прочая тактика. — Кто они такие?

— Их прислал какой-то Ниган из Тироша, как они утверждают, — сплюнув в песок и оттерев заляпанное кровавой жижей лицо, Чемпион опустился на мягкую почву и запустил руки в темные волосы, сильно разросшиеся за шесть лет пребывания на краю мира. — Завтра при свете дня осмотрю их татуировку, но пока надо перетащить тела подальше, иначе дети увидят.

— Они еще вернутся, — раздавшийся голос Клавдия, добравшегося до места побоища, вынудил обоих защитников затрепетать от ощущения внезапно налетевшего ледяного ветра. — У меня предчувствие.

Не обнаружив никаких отличительных знаков на запястьях и лицах пришельцев, Александр и Самсон перетащили мертвецов в непроходимую лесную чащу и оставили разлагаться на радость чайкам или же тамошним обитателям. После чего решили переправиться в небольшой припортовый городишко, дабы продать на местном рынке остатки пойманной рыбы вместе с овечьей шерстью и заодно купить необходимые товары для семьи. Попасть в поселение на другой части острова можно тремя путями: либо обплыть сам клочок земли на лодке, либо пройти через опасную глухую чащу, либо перебраться по скалистым ущельям. Они выбрали самый безопасный вариант и, погрузив тюки на дно лодки, тут же спустили ее по канатам на воду и поспешно отчалили от берега. Выехав с первыми лучами солнца, гребцы добрались до первых хижин к полудню и высадились на ровной поверхности.

— Вы припозднились, друзья. Торговля идет вовсю. Как бы рыба ваша не протухла за ненадобностью, — съязвил один из местных жителей, выпрягающий осла из покоцанной телеги. — Шерсть привезли?

— За две курицы и корзину яблок дам тебе два тюка. Три, если добавишь табак. Я знаю, что ты недавно обменивался с теми чужаками в коротких ярких плащах, — театрально застонав, островитянин пошел домой и возвратился обратно с запрошенными товарами, включая семена неизвестного растения. — Так намного лучше. Эти заморские вельможи знают толк в полезных новшествах.

— Погоди, ты еще порох не видел. Говорят, у них есть железное орудие, способное выпускать снаряды и пробивать доспехи, — запугивал фермер, пристально разглядывая полученные тюки, будто впервые имел дело с соплеменниками из резервации. — Сам я не видел, но мне так поведали.

— А Дьявол к ним еще не являлся? Будешь доверять россказням чужаков, сам его увидишь, — шутливо толкнув тучного жителя, Александр снисходительно рассмеялся и скрестил руки на груди.

— К слову о Дьяволе. Слышали, нас посетил колдун из самого Норвоса. На своей захудалой посудинке дотащился, — засунув трепыхавшуюся курицу в мешок и завязав веревки, толстяк поправил широкий кожаный жилет и вытер скопившийся на лбу пот. — Снадобьями торгует. Волшебными. Утверждает, с их помощью можно увидеть мертвых.

— Где его найти? — внимательные взгляды изучали принца, чьи мускулы напряглись под плащом. Сжав челюсти, он терпеливо ждал ответа. Александр попытался возразить, но соратник отмахнулся, требуя четких указаний местности. Житель почесал затылок и, пожав плечами, указал рукой за черту города. — Благодарю. Справишься без меня? — белокурый великан кивнул, пожевывая губу и заправляя пряди выбивавшихся волос за заостренные уши. — Я вернусь через пару часов. Мне нужно.

Ланнистер зашагал по неровной поверхности изрезанного холмами острова и прошел мимо редких, хаотично рассыпавшихся по возвышенностям хижин. Лишь на песочном берегу виднелись следы так называемой цивилизации — каменная пристань с деревянными столбиками и рыночные лотки сразу по обеим ее сторонам. Люди сновали по плиткам, подтягивая скудные корабли для швартовки. Ренси взял влево и, пробираясь сквозь плотную листву, вышел на одинокую поляну, ведущую к натянутому на колья шатру из необычной материи. Рассматривая разбросанные по траве предметы, мужчина не стал задерживаться и оттянул полог укрытия, почти врываясь внутрь.

— Чем могу служить? — он не был похож на чернокнижников из страшных легенд о Вольных Городах, препятствующих близкому сближению различных народов. Однако темный цвет кожи выдавал в нем жителя отдаленных экзотических просторов. Сидя в изодранной льняной рубашке, чужак не спешил раскрывать глаз.

— Единственным полезным, что ты делаешь для этого мира, — вымолвил Лев, побуждая торговца все-таки наклонить массивную бычью шею и разлепить белки с неимоверно узкой роговицей. — Мне надо побывать на Той Стороне. Самой судьбой предначертана наша встреча.

— Не путай совпадение с судьбой, — шаман потянулся к лежавшему неподалеку посоху и поднялся на ноги, чтобы сбросить тряпку с заменяющего стол пенька. На нем в произвольном порядке покоились сомнительного вида шарики разных цветов и размеров. Хрупкие, они рассыпались при малейшем и легком касании. — Приглянулось что-нибудь? Мне лично нравятся красные. Пурпурные могут поднять настроение. Хотя тут все отличные. В Норвосе спросом пользуются синие. Но ты можешь попробовать что-то посерьезнее. Эффект будет гораздо сильнее и не убьет тебя. По крайней мере, не сразу.

— Прошу прощения? — спохватился Самсон, нахмурив широкие брови, сливавшиеся с коричневатой кожей, выжженной на солнце. — Они могут убить меня?

— Нет, если честно исповедуешься. Зачем тебе это?

— Я хочу получить ответы, — без запинки проговорил принц, глядя на темнокожего знахаря.

— Вот оно что, — с неподдельным интересом изрек колдун, аккуратно перемещая шарики на полотно и поднося ближе. — Меня зовут Эко. Я проведу тебя на Ту Сторону. Но ты должен помнить одну вещь: нельзя получить ответы на неправильно заданные вопросы. Так что будь предельно осторожен. — все необходимые приготовления для предстоящего погружения были закончены. Поднеся причудливой формы массу, едва выдерживающую контакт, к раскрытому рту путника, он позволил ей закатиться в горло. Закашлявшись, Ренси предпринял все возможное, чтобы не выблевать лекарство.

— Из чего они сделаны? — ударив кулаками по земле, Ланнистер сцепил зубы и зарычал от бессилия, подкатывающей тошноты и волны отвращения к самому себе.

— Лучше спроси, чего в них нет, — Эко вытащил из спрятанного за дубом мешка небольшую веревку с петлей и, обойдя корчившегося и постепенно погружающегося в транс Льва со спины, накинул ее на покрывшуюся вздутыми венами шею и затянул. Из приоткрытого рта потекла пена, а красивые черты исказились мертвенной бледностью. — Ты узнаешь всю правду.

Очнувшись в кромешной тьме, Самсон попытался приподняться на локтях и окрикнуть обманщика. В какой-то момент он понял, что не может произнести ни слова. Возможность говорить исчезла. Разжав зубы и сделав несколько глубоких вздохов, он не смог издать ни звука. Ни стона, ни мычания — ничего не могло вырваться наружу. Приняв сидячую позу, солдат постарался успокоиться и прийти в себя, пока затуманенное сознание окончательно не пришло в норму. Тогда кто-то положил ладонь прямо ему на плечо, сжимая пальцами сустав. Резко повернув голову, сын Лорана шокировано отпрянул, не в силах преодолеть мелкую дрожь. Перед ним сидел младший брат Людвиг, погибший на трехлетней войне около четверти века назад. Все такой же невинно юный и скромно улыбающийся под светлой копной волос.

— Здравствуй, брат. Рад снова тебя видеть, — Ренси нелепо, словно рыба, раскрывал и закрывал рот в попытке выразить удивление, изумление или хотя бы радость при виде умершего родича. — Что-что, Ренси? Ты сожалеешь? — тот кивнул, приложив руку к груди и дернувшись от растянувшихся в улыбке губ призрака. — Это была жертва, которую требовал остров. — указав пальцами на собственное горло, Чемпион мысленно попросил о помощи. — Не волнуйся. Ты сможешь говорить, когда тебе будет, что сказать. Я пришел, чтобы помочь тебе снова найти цель в жизни и воссоединиться с семьей. Пойдем. Хочу тебе кое-что показать. — подав старшему руку, Людвиг потянул его на себя и вывел из шатра. На широкую лужайку возле береговой линии, почему-то утратившей привычные черты Недэссы. Он уже не знал, где находится. — Тебе понадобится все твое мужество.

Оказавшись посреди мокрого песка, липнувшего к одежде, мужчина огляделся. Повсюду за длинными столами расположились люди. Старые знакомые, погибшие товарищи, родственники, друзья, враги. Они посмеивались, поднимали серебряные кубки с вином и обменивались шутками. Не осознавая, что происходит, Лев беспорядочно вертел головой и показывал на кого-то пальцами, останавливаясь около каждого гостя, однако подталкиваемый сопровождающим.

— Брат, кое-кто здесь в большой опасности. И только ты можешь его спасти, — остановившись, рыцарь вперился испуганным взглядом в Александра, салютовавшего кому-то чашей и держащего младшего братца за предплечье. — Не они. С ними все будет хорошо. Некоторое время. — тогда он указал рукой на Майкла, громко совещавшегося с советниками отца и яро жестикулирующего. — Думаю, он уладит все самостоятельно. — Ренси не улавливал правила игры. Слишком много лиц. Слишком мало мыслей в раскалывающейся от перенапряжения голове. — И не Рагнар. — одинокорожденный молча смаковал остатки блюда, оголяя ряд пожелтевших зубов. В тот же миг Ланнистер приметил шедшего по берегу Лэнса Тирелла, ведущего под локоть смеющуюся жену. — Даже не думай, он сам разберется. — монстр подкрадывался к ним незаметно. Он навсегда запомнил тот лик: белые волосы с черной прядью. А в глазах — отсутствие милосердия. Тьерс Таргариен, неудавшийся кронпринц, похитивший их любимую сестру. Не имея возможности закричать, Лев принялся махать руками, предупреждая. — Ты ничем не можешь им помочь. Пока не можешь. Сначала тебе нужно исправить свою ошибку. — прижав пальцы к кровоточащей губе, старший Ланнистер с мольбой смотрел на младшего, после чего прикрыл глаза ладонью и всхлипнул.

Замешкавшись, воин обнаружил себя в закрытом темном помещении, напоминающем покои в замке. Перед ним, распростершись на смятых простынях, лежало бездвижное женское тело в странной позе — одна рука покоилась на каменном полу, явно выронив разлетевшуюся вдребезги колбочку, а другая лежала на груди. Прекрасные черты юной красоты, казалось, стали более глубокими, внеземными и ангельски чистыми. Повалившись на колени, Ренси беззвучно заплакал под тяжестью невыносимого греха.

— Поднимайся, брат, — приказал Людвиг, вынуждая родича поднять глаза и отшатнуться. Вот он, один из сыновей Лорана, стоящий во весь рост с окровавленным лицом и зияющей в груди раной. — Ну же, исправь ошибку, Ренси. Он у них. У тебя мало времени.

Закричав во все разрывающееся от режущей боли горло, Самсон перевернулся набок и уставился на равнодушного шамана, совершающего повседневные ритуалы. Ничего не произнося вслух, тот подал небольшую миску, которую покупатель в итоге использовал для опорожнения желудка. Вытерев рот рукавом, перепуганный боец медленно приходил в себя. Он действительно что-то увидел. Никакого обмана.

— Тебе следует поторопиться, — не обращая внимания на засуетившегося островитянина, рывшегося в подкладках плаща в поисках денег, посоветовал Эко. — Печального Льва ждут печальные вести.

Швырнув горсть серебряных монет, Чемпион буквально вылетел из шатра, несясь по полянке и едва не сбивая с ног оторопевшего Александра, успевшего отгородиться выпяченной грудью и схватить за плечо нападающего. Переведя дыхание, Ренси вцепился в плащ соратника и невнятно пробормотал что-то о надвигающемся возмездии за страшные прегрешения. Паника охватила несчастного рыбака, умолявшего вернуться на безлюдную часть острова как можно скорее. Согласившись со всем, второй защитник резервации едва не потащил друга на себе, чтобы добраться до сокрытый в листве лодочки и, ввиду отсутствия попутного ветра, им пришлось налечь на весла.

— Ты не расскажешь, что там произошло? — спросил Александр, затаскивая судно наверх по канатам. Нехотя помотав головой, Самсон стремглав бросился к хижине в конце пляжа. На первый взгляд вся местность пребывала в легкой сонливой неторопливости. — Что-то не так. — их никто не встретил. Как правило, кто-нибудь из мальчишек обязательно прибегал поприветствовать кормильцев. — Где все?

Не теряя времени даром, Ланнистер толкнул запертую дверь — что само по себе настораживало — не спеша зашел внутрь и моментально извлек клинок из ножен. В просторном помещении за большим столом восседал Клавдий в пурпурном праздничном наряде вместе с незнакомцем, положившим на деревянную поверхность окровавленную булаву, ощетинившуюся шипами. Очевидно, беседа между друзьями не сложилась — Вейер напряженно скреб ногтями древесину, загоняя занозы, а противник с блуждающей усмешкой на губах испивал сочный нектар из грубо вырезанной чаши.

— Ниган Тирошийский, — констатировал Самсон, опершись плечом о дверной косяк и проведя языком по верхним оголенным зубам. Не представившийся мужчина широко улыбнулся, салютовал бокалом и запрокинул голову с намерением сделать внушительный глоток. Кадык подскакивал, а сам пьющий издавал звуки неприкрытого удовольствия. Закончив, он отшвырнул посуду и стер красноватые пятна с уголков губ и черных усов, разросшихся по всей окружности рта. — Пришел за своими посланниками, а? Ты опоздал. Они кормят рыб и кабанов. Хочешь разделить с ними удовольствие?

— Твою же гребаную мать, я тебя знаю! — подскочив на ноги, крепко сложенный подонок с чернеющей бородой и зализанными назад волосами ударил оружием по полу, после чего навел его на апатичное лицо беленорца. — Ты, мать твою, тот самый Чемпион, не проигравший ни одного боя? Ты ведь родом из Беленора, как и я? — расхохотавшись, Ниган хлопнул в ладоши и отклонился назад, выгнув спину с каким-то страшным хрипом. — Я там больше пятнадцати лет прожил, пока Ланнистеры не истребили старую династию под корень, а мои родители были приближены к знатному дому. Пришлось бежать. Но в Вольных Городах не сильно чествуют чужаков, если те себя не проявляют. Понимаешь, о чем я?

— Где мой сын? И остальные дети? — игнорируя попытки собеседника найти между ними нечто общее, тем самым навязав жалкое подобие дружественных отношений, Лев насупился и сжал клинок всеми пальцами.

— Когда я похоронил отца, то перебрался в Тирош, где возымел успех. Под моим началом было очень много спасителей. Мы так себя называли. Весь Город поклонялся мне. А Астапор — тебе. Разве это не знак?

— О чем он говорит, Самсон? — спросил ошарашенный Клавдий, переводя взгляд с одного соперника на другого. Напряженные, те оценивали друг друга, готовясь подгадать удобный момент для выпада. — О каких боях идет речь?

— Так ты не раскрыл им свой маленький секрет? Слушай внимательно, старик, потому что легенда…!

— Повелитель, там мальчонка сбежал. Змей теперь в ярости будет, если мы… — вошедший разбойник с длинными волосами, стянутыми в хвост, не посчитал нужным испросить разрешения на донесение, чем и взбесил предводителя, прикусившего щеку с обратной стороны.

— Бенджамин, Бенни, Бен! Я тут общаюсь с важными людьми, — возмутился тирошиец, явно планируя изуродовать подчиненного в ближайшие пару секунд. Непроходимая тупость раздражала сильнее. — И разве я разрешил тебе открыть рот? Разве я отдал приказ наподобие: “Бенни, завались в домишко с открытым ртом, скажи неместную хрень и испорти весь драматический момент”?

— Нет, господин.

— Нет. Правильно, — подтвердил захватчик, касаясь пальцами заросшего подбородка. — А знаешь, по какой причине я не разрешил тебе ввалиться сюда, открыть рот и испортить момент?

— Нет, господин.

— Потому что я не хочу, чтобы кто-то их портил, гребаный ты кретин! По-моему, это очевидно, не так ли? Ты улавливаешь?

— Да, господин, — тупое безразличие отражалось на лице последователя тирошийца. Как он добился такого потрясающего эффекта? Безоговорочное подчинение и согласие со сказанным и услышанным.

— Это единственные слова, которые ты, мать твою, знаешь? — поинтересовался Ниган, ко всеобщему удивлению — быстро остывший и потерявший интерес к обыкновенному идиоту в услужении. Вместо этого он взглянул поверх плеча Ренси, заприметив поразительного высокого блондина с утонченным профилем. — А ты, полагаю, тот самый Александр?

— Пошел к черту, — выплюнул гигант, угрожающе наклоняя голову, отчего зрачки зелено-голубых глаз сузились.

— Я — к черту? — рассмеявшись, добродушный убийца повернулся к выпрямившемуся приспешнику и цокнул языком. — Ты видишь, что наделал, Бен? Ты настроил моих друзей против меня! А теперь иди вон отсюда. Проваливай. Исчезни! — пронаблюдав за поспешно ретировавшимся спасителем, Ниган ухмыльнулся. — Прошу простить моего слугу за бестактность. Он полный козел. Давайте переиграем!

— Кому ты служишь? — внезапно нашелся сын Лорана, насторожившийся после одной фразы недруга. — Как зовут твоего покровителя?

— Тебя страшно заинтересует его имя, Чемпион. Но если говорить начистоту, то ты его не помнишь, — лидер налетчиков оголил ряд верхних зубов, врезавшихся в нижнюю губу в предвкушении большого веселья. — Говорят, он богоподобен! Не истекает кровью, не испытывает боли. Он воскрес и выбрался из пучин мрака, впитав силу тысячи демонов и ангелов! Он знает Писание наизусть и способен видеть сквозь пространства! Вездесущий! Неотвратимый! И он оспорит власть!

— И с кем вы воюете? — вопрошал Ланнистер, нервно поводя челюстью и сжимая черенок клинка. Он предполагал худшее и потому не разочаровался от последовавшего сообщения:

— С королем Никлаусом Первым. Так, кажется, его зовут. Или тебе лучше знать?

— Что случилось с прошлым правителем?

— Обескровлен, — уголки губ захватчика растянулись в гаденькой улыбке, глаза засверкали подлинной радостью от подробностей смерти некогда могущественного властелина континента. — Представь эту картину. Бедный, покинутый всеми королек застигнут в собственном доме и убит, как позорный пес. Однако утверждают, что он продержался дольше Луциана Таргариена. Но, снова-таки, не мне же об это рассуждать, а?

— На что он намекает, Самсон? Черт возьми! — вновь попытался добиться ответов Клавдий, но напрочь игнорирующийся всеми находящимися в комнате.

— Что будет с мальчиками? Куда вы их дели? — почувствовав привкус крови из прокушенной губы, сир зажмурился и устало выдохнул. Он лишился брата, с которым так и не встретился после стольких лет рабства, пиратства и добровольного изгнания на острове.

— Их продадут на невольничьих рынках. Мы купим еще один корабль. Или кольчугу для тебя, Чемпион. Ты же присоединишься к нам? — услышав о незавидной участи ни в чем неповинных детей, блондин утробно зарычал и неожиданно рванул вперед, упираясь широкой грудью в шипастое орудие. Брови поползли вниз, грозно сходясь на переносице, а морщины углубились, обрисовывая профиль зверя, готового броситься на добычу. — Спокойнее-спокойнее. Твоего брата никто не тронет. Даю тебе свое слово, а оно многого стоит. Бенни! — не переставая ухмыляться, Ниган не отводил взгляда от мужчин, почти вплотную подошедших друг к другу ради прикрытия. Тогда в дверном проеме снова возникла фигура, держащая за руку брыкающегося ребенка. — Нам приказали не трогать ублюдка.

— Кто отдал вам приказ? — настаивал Лев, в глубине души жаждая и опасаясь узнать правду. — Назови имя своего командира! — следя за извивающимся Романом, вырвавшимся из цепкой хватки бандита, и ринувшегося в объятия старшего брата, Ренси не мог совладать с бешено колотящимся сердцем. В конце концов он сорвался на громогласный крик: — Имя! Мне нужно имя!

— Кристофер, — спустя мгновение проговорил тирошиец, смакуя буквы и последовавшую реакцию. За секунду Ланнистер преодолел разделяющие их расстояние и занес клинок, но был схвачен со спины и отброшен в дальний угол. Протяжно вздохнув, Ниган шагнул к распростершемуся лорду и обхватил ладонью чужое запястье, силой поднимая противника на ноги и толкая к выходу из хижины. Серьезный удар пришелся в область виска, рассеченного острым шипом. Свежая кровь капала на мокрый песок, смешивая красно-желтые цвета воедино. — Ты мне определенно нравишься, приятель. Такой, как ты, мне бы пригодился в команду. Только взгляни на себя. — налетчик указал испачканной булавой прямо на стоявшего на коленях раба. Непроизвольно коснувшись пальцами серьги в правом ухе, Самсон не сопротивлялся. Его окружили незримые тени, скользящие во тьме шумной ночи. — Возможно, ты еще не понял правил, но я постараюсь доходчиво их объяснить. У тебя есть выбор. Три варианта. Первый: привяжу тебя к мачте и будешь работать на меня мертвяком. Станешь кормом для чаек и одним из печальных напоминаний о былом величии Астапорских боевых ям. Вариант второй: вспоминаешь о своем прошлом в рабстве, идешь по пути слабых, драишь мои палубы и мечтаешь стать мертвяком. Или третий: работаешь со мной, получаешь лучшую добычу и живешь, как гребаный король! Каковым ты и являешься, по сути, — извечная манера оратора поддаваться корпусом то вперед, то назад никак не могла подействовать успокаивающе. — По-моему, выбор очевиден. И ты должен знать: четвертого пути не существует. Это все. Единственная твоя возможность выжить. — ожидание затянулось. Сложив руки на коленях, Ренси шумно задышал, выпуская изо рта облачка пара. — Вижу, ты не улавливаешь. Позволь прояснить ситуацию, — на этот раз Ниган перевел смертоносное оружие за спину, указав на одного из смирно стоявших подчиненных. — Кто ты?

— Ниган! — послышался слегка приглушенный, но уверенный голос.

— А кто ты? — умышленно лениво растягивая слова, лидер направил булаву на стоявшего рядом воина с изуродованной половиной лица, прикрытой развевающимися на ветру соломенными волосами.

— Ниган, — без колебаний ответил тот, не обращая никакого внимания на раздражитель в виде орудия перед глазами.

— Кто вы?! — внезапно рявкнул обезумевший захватчик, едва ли не вздымая голову к небесам.

— Ниган! — пять голосов слились в единый резанувший по уху гул, создавая иллюзию большой толпы, собравшейся на берегу ради кровавого зрелища.

— Видишь? Я повсюду! — констатировал наемник, облизывая губы и усмехаясь. — Усвоил урок? У тебя есть шанс доказать свою преданность. Ответь мне на вопрос: кто ты такой?

Рыцарь неподвижно сидел на песке. Глубоко посаженные глаза блуждали по сокрытым в тени ликам. В пронзительном взгляде мучителя читалось плохо скрываемое нетерпение. Он выжидал, покусывая внутреннюю часть щеки с блуждающими по ним желваками. В дверях хижины показались остальные пленные: старик привалился к проему, сжимая иссушенными руками деревянную раму. Александр с сжатыми кулаками постоянно рычал и отбивался от надзирателей, в то время как юный Роман глядел на поверженного товарища с тревогой.

— Ренси, — наконец прошептал Лев, изучая причудливые узоры на песке до тех пор, пока не выпрямил спину и не впился в расширенные зрачки тирошийца. — Ренси Ланнистер, сын Лорана Ланнистера и Дженны Свифт. Брат Майкла и дядя Никлауса Первого, законного правителя Беленора и защитника государства!

— Паршиво. А ведь жизнь могла наладиться, — неприкрытое сожаление в голосе Спасителя сменилось под напором нарастающего гнева. — Я прав, ублюдки?

— Чертовски прав, лидер, — подхватил безымянный душегуб со шрамом.

— Ты сделал свой выбор, — покачав головой, Ниган поскреб пальцами хаотично разросшуюся щетину в области подбородка, и хмыкнул. — Да к черту. — замахнувшись для предстоящего смертельного удара, он остановил орудие в нескольких миллиметрах от чужого лица. Ренси продолжил смотреть на него, ни один мускул на дрогнул на лике, изможденном вековыми страданиями. — Сукин сын. Тебя не так-то просто напугать, да? Мне нравится. Но вот Кристофера это взбесит. Он посчитает это неуважением. К счастью для тебя, он прибудет сюда через пару дней. Вот тогда я отдам тебя на растерзание Змею. Ты снова станешь его рабом.

Почему-то мышцы онемели от унизительного, столь знакомого ощущения липкого всепоглощающего страха. По спине поползли мурашки, живот скрутило плотными сдавливающими узлами. В сознании смешались все эмоции, страхи, воспоминания и страхи. Не раздумывая больше ни секунды, Чемпион подскочил на ноги, набросился на замешкавшегося захватчика и толкнул на песок. Никто из ублюдков не сумел отреагировать вовремя. Они потеряли драгоценные секунды и не успели догнать пленника, кинувшегося в другой конец пляжа и прыгнувшего со скалы в морскую пучину. Он не слышал ничьих криков, только собственный. Оказавшись на коленях перед постелью, он горько оплакивал сестру, не в силах сдержать рвущиеся из груди рыдания. Он цеплялся окровавленными пальцами за простыни, рвал на себе остатки светлых волос и проклинал всех виновников жуткой трагедии. Возле него сидел младший брат, умерший задолго до финальной катастрофы семьи Ланнистеров. Обернувшись, Ренси шокировано отпрянул в сторону, стоило Людвигу приблизить изуродованное окровавленное лицо и прижать к потрескавшимся губам указательный палец.

— Ты исправил ошибку, брат? — выставив раскрытую ладонь, младший Лев преподнес старшему розу, некогда прекрасную, но теперь увядшую, потрепанную, утопающую в крови. — Просыпайся.

Приоткрыв глаза, сын Лорана, вопреки ожиданиям, увидел перед собой поразительное чистое небо, усеянное редкими мерцающими звездочками. Он думал, что вокруг будут преобладать белые цвета, но никак не ожидал ощутить прикосновение к саднящему плечу. Видимо, ободрал кожу при падении со скользких остроконечных скал. Застонав от боли, мужчина обнаружил на оголенной груди остатки зеленоватой мази, вызывающей нестерпимый зуд. Стиснув зубы, он хотел приподняться, но большая черная ладонь уложила его обратно.

— Полежите пару часов, господин, — знакомый голос чернокнижника вызвал вздох облегчения. Значит ли это, что ему еще рано переходить на Ту Сторону? Неужели на Этой остались незавершенные дела? — Я вытащил вас из воды сразу после падения. Вы пролежали без сознания несколько дней. И зачем вам понадобилось прыгать в такую погоду?

— Я смогу уйти, как только ты избавишь меня от этой дряни? — пролепетал бывший раб, сцепляя руки и оставляя отчетливые полумесяцы на обветренной коже. — Я испугался. Он назвал одно имя, которое я хотел забыть. И вот все повторяется сначала. — прикрыв глаза ладонями, Ренси издал странный стон и зарычал от бессилия.

— Удача на твоей стороне, Чемпион, — моментально поднявшись на локтях, Самсон раскрыл рот, боясь проникнуть за завесу холодящей душу тайны. Откуда лживый колдун знал о его прошлом? Видел ли он его в бойцовых ямах или действительно обладал даром? — Ты потеряешь все, что любишь. Как уже случилось однажды. Но ты обретешь все вновь. После того, как побываешь на пляже мертвецов.

Перемотав израненное плечо, сочащееся красноватыми и зелеными жидкостями, рыцарь похромал в обратном направлении, внутренне страшась познать боль утраты. Он знал, что целитель не солжет. Остановившись неподалеку от каменистых дебрей, хранящих следы запекшейся крови, Ренси провел по остроконечным зубцам рукой и выбрался на главную тропу. Худшие опасения подтвердились. Над песочными настилами кружили орды громогласных чаек, пикирующих вниз к трупам и дерущимися за кусок догнивающего людского мяса. Прижав руку ко рту, Лев отвернулся, подавляя рвотные позывы и восстанавливая дыхание. Пляж мертвецов. Машинально двигаясь меж истерзанных тел, солдат лишь единожды позволил себе задержаться и отогнать падальщиков брошенным камнем.

Ведь они объедали мясо его приемного пятилетнего сына.

— Саму, — шепотом произнес убитый горем отец, поглаживая слипшиеся от крови волосы и прижимая к себе хрупкое тельце. Смахнув рукавом бессмысленные дорожки слез, он поднял малыша и понес в чудом оставшуюся хижину. Положив убитого на пол, Ланнистер вернулся за остальными и сложил их трупы в своеобразном порядке, после чего накрыл одеялом. Только тогда он увидел копошившегося в постели старика, вскрикнувшего и махнувшего ножом. — Клавдий. Вы живы.

— Пока что, мой мальчик, пока что, — убрав вторую руку, прикрывающую глубокую рану под сердцем, Вейер оперся спиной о стену и, клацая остатками зубов от непереносимой боли, выпрямился. — Они вернулись через пару дней с нашими мальчиками и убили их всех. По приказу Кристофера. — услышав ненавистное имя, брат короля прикрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. — Почему ты не сказал, кто ты? Почему скрывал настоящее имя?

— Это бы ничего не изменило.

— Напротив, сын мой. Я бы дал тебе денег и посадил бы на корабль, чтобы ты вернулся домой. Но все еще можно исправить, — схватив воспитанника за руку, Веспасиан притянул его ближе, наклоняясь к уху и переходя на немощный шепот: — Деньги хранятся в цветочных кадках. Ты найдешь там много серебряных и золотых монет. Забирай их себе. Используй их, чтобы отомстить за нас всех.

— Прости меня. Я должен был все рассказать. Но я боялся, — с трудом проговорил Ренси, прикусывая губы. — Прости за то, что бросил вас и сбежал.

— Они бы тебя убили. Такова судьба. Ты должен был выжить и возвратиться в родные края. Я приютил тебя в час нужды и ни разу не пожалел. Окажи мне последнюю милость, — протянув другу изогнутый нож, лекарь в последний раз посмотрел на него и откинулся на стену, не в силах держать дрожавшую голову. — Давай. Я не протяну так долго.

Исполнив волю старца, Ланнистер перетащил хрупкое костлявое тело, обтянутое желтоватой кожей, к мальчишкам, которых он пытался защитить ценой собственной жизни. Вейер прожил очень долго, наверное, сам не помнил точное количество лет. Но теперь его бренные останки пузырятся в ярком пламени, объявшем хижину и осветившем весь пляж. Тем временем Самсон продирался сквозь чащу на краю островка, представляющую серьезную опасность для неподготовленного путника. Однако в нем кипела невыразимая словами ярость, подгоняющая на каждом шагу. Разрезая сплетенные лианы и спутавшиеся ветки, он добежал до возвышающейся над пропастью скалы и взобрался наверх, дабы осмотреться. Отсюда открывался вид на затерявшийся в лесистой поросли городок, явно вымерший. Вдали мелькали дрейфующие судна с черными парусами, готовящиеся к отплытию.

Он не опоздал.

Оглядевшись, Лев приметил несколько привязанных к каменной пристани лодочек. Их отвязывали и подтягивали поближе специально для господ. Лживый подколодный Змей, именующийся Уэйнвудом на просторах Беленора, критически осматривал отобранную у горожан добычу и посмеивался. Ниган же яростно жестикулировал, призывая моряков собственной команды пошевеливаться. Нельзя было расслышать их переговоры, но по выражению лиц Ренси понимал, что они готовятся к отплытию из импровизированного порта. Нахмурившись, он просчитывал варианты незаметного нападения, пока не увидел шагающего в окружении спасителей Александра, не оказывающего сопротивления. Только юный Роман брыкался и отмахивался от прикосновений, не слушая вразумительные доводы врагов. Обоих братьев остановили возле человека в зеленом плаще, отрастившего длинную седую бороду с тех пор, как тот покинул Астапор. Но гаденькая полуулыбка-полуоскал осталась прежней. Став на колено перед ребенком, он попытался протянуть к мальчику руки, но тот отпихнул незнакомца, давая понять, что не собирается нежничать.

Взамен он получил резкую пощечину, свалившую его на землю.

— Ублюдок, — проскрежетал сын Лорана, выискивая хоть какую-то приемлемую лазейку для атаки. Но Кристофер опередил его замысел и прыгнул в лодку вместе с половиной награбленного. Заложников оставили с Ниганом, что несказанно удивило. Видимо, у них разные корабли. Не став размышлять об увиденном, Чемпион рванул вниз по крутому холму и наскочил прямо на замешкавшегося душегуба. — Где ваш лидер? — не дождавшись ответа, бывший раб перерезал сопернику горло и забрал его меч, ржавый и чуть затупленный, а оттого гораздо более опасный. Завидев еще двоих врагов неподалеку, Ланнистер сделал серьезный перекат и врезался в них на полной скорости, оттолкнув плечом одного и всадив острие в другого.

— Самсон! — прокричал воодушевленный Роман, прижимавший ладошку к покрасневшей щеке. Оклик обратил на себя внимание множества спасителей, приготовившихся обороняться. Никто не ожидал, что на них нападут еще и слева — огромный темнокожий верзила с дубинкой в руках уложил четверых без особого труда, не побоявшись неумело выпущенных стрел и затупленных топоров. — Помоги нам!

— Бегите отсюда! — метко швырнув нож в горло захрипевшему разбойнику, Ренси вытащил его наружу и подбежал к пленникам, разрезая сковавшие Александра путы. — Убирайтесь отсюда! Быстрее — чуть не спотыкаясь, Александр схватил младшего брата на руки и устремился прямо в поглотившую их чащу. — Мне нужно его догнать. И прикончить.

— Я помогу, — кивнув, Эко отбил неумелый удар налетчика вдвое меньше себя и повалил его на песок, превращая череп в кровавую кашу из костей.

На пути целеустремленного солдата возникло последнее препятствие в виде ухмыляющейся твари с булавой. Демонстративно взвесив орудие в руке, тирошиец оттолкнул своего подчиненного и рванул к Чемпиону. Тот мог обороняться лишь с помощью тупого боевого топора и ножа. Он потерял клинок во время падения, чудом оставшись в живых ради этого мгновения. Увернувшись от выпада, Самсон оставил глубокий порез на плече противника, вызывая у того громкий смешок. Решив повторить трюк знаменитого непобедимого Чемпиона, боец пригнулся к земле и сделал впечатляющий перекат. Вот только песочная насыпь плохо подходила для подобных маневров, в результате чего Ренси получил удар по колену и повалился вниз.

— Песок — не твоя стихия. А все могло быть по-другому, — расхохотавшись, Ниган занес орудие, но тут же почувствовал острую боль в ноге, куда вонзили острие ножа. Повалившись вниз, он в изумлении уставился на победителя, не в силах подобрать очередных насмешливых фраз. — Ты… — договаривать поверженный тирошиец не стал — Лев подобрал камень и нанес ему точечный удар в череп. Добивая напыщенного урода, захватившего в плен и перебившего невинных мальчишек, Ренси излил злобу и ярость, копившуюся годами.

— Хватит, — Эко придержал увлекшегося убийцу за локоть и оттянул от изуродованного трупа. — Ну же, тут осталась последняя лодка. Плыви к кораблю и заставь команду перейти на твою сторону. Они не посмеют противиться.

— Спасибо тебе, — отмахнувшись, колдун помог ему взобраться в суденышко и оттолкнул от причала. — Позаботься о моих друзьях! — распустив небольшой парус, рыцарь устремился к покачивающемуся на волнах кораблю. До него удалось добраться с наступлением сумерек. — Спустите лестницу. У меня сообщение от Нигана! — моряки ретиво кинулись исполнять приказ и через мгновение подняли лорда на борт. — Кто старпом?

— Не может быть, — человек с волосами, стянутыми в хвост, вышел вперед с мечом наперевес и указал им на выпрямившегося Ланнистера. — Ты все еще жив?

— Бенджамин, верно? — тот кивнул, подтверждая предположение, но не спеша отходить в сторону. — Ниган мертв. Вы свободны. Мне нужна команда, чтобы догнать то судно, но оно слишком далеко. Не хотите служить мне? Хорошо. В первом же порту вы вольны покинуть меня или продолжить службу. — с этими словами он извлек из потаенного кармана мешок с серебром и положил на бочку вместе с окровавленной булавой, принадлежавшей тирошийцу. — Здесь хватит на всех.

— А если мы скинем тебя в море и заберем все деньги себе? — предложение Бенни вызвало всеобщее одобрение, сопровождаемое улюлюканием. — Что тогда?

— Бессмысленное насилие. Я — брат короля и дядя нынешнего правителя, — поправил сам себя Ренси, вспоминая, что Майкл умер не так давно и автоматически передал бразды правления старшему сыну. — Прибудем в Беленор и я заплачу вам вдвое больше. Втрое! А еще вам не придется пресмыкаться и ползать на коленях перед Ниганом с его глупыми играми! — на сей раз мореходы дружно выкрикнули имя спасителя и принялись стучать по палубе и борту кулаками или оружием. — Как называется ваше судно?

— Творец узоров, милорд, — ответил один из членов команды, становясь в стойку служителя.

— С этого момента он именуется Победоносный, — экипаж приветствовал решение нового капитана и выразил удовольствие бурными окриками. — Курс на Беленор! Любая крепость сгодится. — наверное, следовало продумать этот шаг, так как разыгравшаяся на континенте война могла охватить все земли и застать его врасплох. Но он всегда может прикинуться тем самым Ниганом, лживым тирошийцем. Взобравшись на палубу и схватившись за плотный канат, Ренси вдохнул морской воздух, забытый им когда-то в моменты нескончаемого рабства. Наблюдая за тем, как островок, приютивший изгнанника и раба, медленно отдаляется и наконец скрывается за плотной мрачной завесой, он ощутил странное облегчение. — Гляди, брат, я стал бы неплохим пиратом. — волна приподняла скрипнувший корабль и накренила левый борт, оставляя свежие солоноватые капли на внимательном лице храброго борца. Их настиг бешеный шторм, но он ни на секунды не покидал выбранного места и продолжал держаться за канат, смеясь из-за буйства стихии.

Через пару дней они совладали с неистовыми силами природы и вырвались из штормовых заслонов с минимальными потерями. Обогнув всевозможные мысы, Победоносный сдрейфовал к континенту, известному как королевство Беленор. Лев не знал, где именно они оказались, но первая попавшаяся крепость развеяла все сомнения — над ней красовался белый стяг с красной рыбой. Он плохо помнил гербы домов собственной родины, но готов поклясться, что этот принадлежит лордам Речных земель — только они выставляли на всеобщее обозрение многочисленных форелей и лососей. Прикусив губу от рвущихся наружу рыданий, Самсон, он же Эомир Мятт, он же безымянный Чемпион Астапора, он же брат величайшего короля и сын грандлорда, вытер лицо рукавом и отдал распоряжения команде своим громоподобным голосом. Он вернулся домой.

Шесть лет спустя.

Недэсса не изменилась за такой долгий промежуток времени. Остров выдержал набеги захватчиков и лживых освободителей, грабивших и убивавших без разбора. Выжившие крестьяне возвратились в свои домики и возобновили торговлю с дружественными соседями. Бросив якорь, Ренси с верными помощниками, не покинувшими его после кончины предыдущего капитана, переправился на мелкое судно и пришвартовался у каменной пристани ближе к закату. Островитяне с опаской поглядывали на пришельцев, едва признавая в одном из разодетых аристократов бывшего резвого охотника, а среди его людей — приспешников Нигана, разоривших их поселения. Пройдясь по рынку, Лев осмотрелся и с удовольствием отметил, что ассортимент товара не особо поменялся. Приказав сопровождающим закупиться для предстоящего путешествия по опасным водам, Лев направился вглубь чащи и вышел на другую сторону острова через полтора часа, вспоминая о том, как преодолел это расстояние лишь за жалкие двадцать минут в момент паники.

Его удивлению не было предела, когда он обнаружил на прежнем месте восстановленную хижину. С превеликой осторожностью он ступал по проложенной дорожке, окруженной песком. Меньше семи лет прошло с тех пор, как он оплакивал павших мальчишек, которых затем перенес в дом и поджег с телом погибшего наставника. Кто-то воздвигнул в их честь деревянный крест перед самым порогом, словно в назидание будущим налетчикам. Опустившись на колени, дядя короля прочитал молитву за упокой души усопших детей. Тогда он почувствовал, что кто-то тронул его за плечо и вздрогнул, точно соприкоснулся с божественным. Или же с призраком из глубин собственного подсознания. Повернув голову, Ланнистер встретился с необычными зелено-карими глазами, поражавшими окружающих еще с самого детства.

— Ты вернулся, Самсон, — прошептал высокий молодой человек, повзрослевший так быстро. — Я даже представить не мог, что мы встретимся снова.

— Я не думал, что вы останетесь после всего случившегося, — угодив в крепкие объятия юнца, Чемпион мгновенно прижал того к себе и закрыл глаза. Хоть кто-то выжил. Единственное напоминание о том счастливом времени, проведенном на острове. — Мое настоящее имя Ренси. Лучше зови меня так. Я уже успел привыкнуть снова. — улыбнувшись друг другу, старые друзья обнялись вновь. — Александр жив?

— Черт возьми! — прокричал старший брат, выронив пустое ведро на пороге хижины и нахмурившись от неверия в происходящее. Поборов шок, он сократил расстояние между ними и, замерев на долю секунды, обхватил более низкого товарища за плечи и прижал к себе. — Не верится, это правда ты. И как тебя называть теперь?

— Ренси, братец, так его величают в замках лордов, — рассмеялся Роман, похлопывая Льва по спине.

— Принеси свежей воды, наш гость наверняка очень устал, — подросший юноша с пронзительными и чуть выпученными глазами на тонком заостренном лице протяжно вздохнул и побежал к постройке. Александр, ни капли не видоизменившийся, скрестил руки на груди и отошел назад. — Ты покончил с ним?

— Не я, — честно признался солдат, вспоминая события пятилетней давности. — Его племянники. Змей убил их отца. — белокурый великан не удивился сказанному, ограничившись оголенными зубами под прокусанной губой. — Я часто задавался вопросом, почему он пощадил вас тогда, на пляже. И нашел один приемлемый ответ. Вы — его сыновья, не так ли?

— Ты же помнишь, как на наш остров подбросили Самуэля? — неприятное напоминание о погибшем, однако Ренси кивнул и фыркнул, сжимая длинный рукав кожаного кафтана побелевшими пальцами. — Тоже самое произошло и с нами. Только Кристофер лично передал нас Клавдию и попросит сделать так, чтобы мы дожили хотя бы до совершеннолетия. Роман был совсем ребенком и не помнил отца, а я постарался забыть. Он вернулся через двенадцать лет, и я ничего не почувствовал. И не жалею о его смерти.

— Собирайте вещи. Я отвезу вас домой, — не встретив ожидаемого сопротивления, Ланнистер пересек территорию резервации и подошел к остроконечным скалам, омываемым соленой водой. — Где Эко? Колдун с отвратительными снадобьями?

— Умер пару лет назад. Помог отстроить хижину и приносил нам пищу почти ежедневно, — Александр указал рукой на по-прежнему болтающуюся на веревках лодочку, некогда служившую им во времена рыбного промысла. — Но это уже неважно, да?

Последний раз поцеловав деревянный крест перед домом, Лев помог братьям собрать необходимое и спустить лодочку на воду, чтобы добраться до корабля неподалеку. Через пару дней они достигли берегов Беленора со стороны северо-восточного региона, проплывая мимо обширного полуострова, утопающего в ледниках. Приближалась холодная суровая зима, грозящая голодом и без того бедным домам, разоренным войной. К счастью, отстраивающий столицу король регулярно посылал пшеницу и иную провизию нуждающимся.

— Чей это замок там, вдали? — поинтересовался Роман, восторженно изучающий окрестности. Ни разу прежде ему не доводилось лицезреть весь окружающий мир, наполненный интересными событиями и людьми. До нападения налетчиков Нигана он и чужой крови не видел.

— Ранее принадлежал клану Бореллов, но я не уверен, что кто-то из их представителей жив. Полагаю, дом вымер, — осторожно выкручивая штурвал, Ренси отдавал приказы расторопной команде. На сей раз все шло почти идеально. — Так думали и про клан Уэйнвудов до недавнего времени. — поймав на себе настороженный взгляд Александра, Чемпион улыбнулся. — Я предупредил кое-кого. Думаю, вам удастся произвести впечатление.

Не без труда причалив к каменистому берегу, Победоносный пустился дрейфовать, пока команда не стала поторапливаться, чтобы спустить лодки и доставить всех на сушу. Их действительно поджидала внушительная кавалерия с развевающимися зелеными флагами, изображающими треснутое колесо. Спешившись, женщина с огненно-рыжими волосами сняла перчатки и пристально вгляделась в двух белокурых братьев, напоминающих даже не собственного отца-душегуба, а великого деда, статного, красивого и храброго. Поправив волосы, она старалась не выдать своего волнения. Рядом с ней стоял широкоплечий мужчина в кольчуге, то и дело сменяющий нахмуренное выражение на радостное. Не понимая, почему никто не прислал эскорт получше, Ренси протяжно вздохнул и, положив руку прямо на плечо Романа, слегка подтолкнул его вперед.

— А как называется та крепость? — ошеломленный юнец показал ладонью на, казалось бы, сросшийся со скалой бастион, чьи стены окольцовывали остроконечные хребты. — Невероятно красивая.

— Колесо, — прошептала леди Бри одними губами, все еще не веря в увиденное. У его брата родились сыновья. Больше двадцати лет назад. И он скрывал этот факт, предпочтя втайне работать на врагов и убивать невинных женщин. — Резиденция Уэйнвудов. Нашего дома. После смерти Кристофера я долго поддерживала его в порядке, но теперь это излишне.

— Нашего? — переспросил изумленный Роман, не совсем понимая данного оборота речи. — Значит ли это, что Кристофер — мой? Наш…? Александр?!

— Лишь по крови, малыш, — было непривычно называть так мальчишку, возвышающегося над ним на голову, однако Ланнистер рискнул. — Всю твою жизнь тебя воспитывали старший брат и Клавдий. Все, что вам дал отец — это фамилия, которую следует обелить, и этот замок, который нужно содержать. — Роман снова оглядел внушающие трепет башни с широкими окнами и высокими зубцами. — А еще он даровал вам тетку, но я не уверен, что это должно вас порадовать. — Темплтон театрально воздела руки к небесам, после чего осторожно приблизилась и коснулась согретой перчаткой ладонью руки старшего племянника. Тот не отдернул конечность, но льнуть к объятиям не спешил. — А ты что здесь делаешь, Рассел? Разве в Гнезде или Голденхолле мало забот?

— Я женюсь, между прочим! Лорд Редфорд жаждет связать наши дома. Его блудная дочь вернулась домой. А еще сюда недавно приехала моя младшая сестра. Я не видел ее пятнадцать лет и вот она посетила меня в Голденхолле, выразила скупую радость по случаю моего здравия и отплыла на Одинокие Острова. С правлением Никлауса у нас просто какое-то засилье изгнанников. Приношу извинения за свои слова, лорд Уэйнвуд, — поклон Мура ошарашил молчаливого Александра, не произнесшего ни слова с момента высадки. На этот раз он пробормотал нечто невразумительное и качнул головой. — А ты куда путь держишь теперь?

— Либо заеду в столицу, либо отправлюсь грабить недружественные корабли. Возможностей полно, осталось выбрать призвание, — расхохотавшись, старые товарищи обнялись в последний раз, а затем Лев попрощался с сыновьями Кристофера, возвращенными домой. — Мы еще встретимся. Я доложу Его величеству о вас и, возможно, помогу добраться до него, когда придет время. Прощайте. — более не смущая никого своим присутствием, Ренси развернулся и направился к шлюпке.

— Спасибо тебе, Ренси, — нагнав лорда на середине пути, Бри широко улыбнулась. — Ты восстановил один из важнейших домой Беленора. Гордишься собой, капитан? — мужчина усмехнулся, не отвечая на предположение леди. — Скажи, тяжело отвыкнуть от этого образа жизни?

— Как от любого другого, — пожав плечами, Чемпион поцеловал леди Бри в щеку и круто повернулся, дабы продолжить путь.

— Говорят, не так давно наследников Редвинов и Кордвайнеров видели неподалеку. Может, стоило бы проверить эти слухи? — остановившись, Ланнистер медленно развернулся и ударил себя кулаком в грудь, весело усмехнувшись. Определенно, к такой жизни он мог привыкнуть.

Примечания:

Наконец-то дописано. Галлочка рядом с кланом Грейджоев поставлена. Кому теперь хочется прочитать про великолепных сыновей Колемона Ланнистера? Есть тут заядлые поклонники "Американской истории ужасов"? Как относитесь к Каю из Культа и Майклу из Апокалипсиса? А если объединить их? Сделать братьями? Адская смесь, а?

---

Hans Zimmer — Marry Me.

Black Rebel Motorcycle Club — Done All Wrong.

God Of War (OST) — God Of War.

Overdose — grandson.

Slept So Long — Korn.

VALHALLA CALLING — Miracle Of Sound.

Три года спустя.

Одинокие Острова, отрезанные от остальной части континента неумолимым глубоким синим морем, считались покинутыми. Разбросанные по карте в произвольном порядке куски суши даже не являли собой никакого узора — просто хаотично оторванные друг от друга возвышенности с серыми камнями и подтопленными полуразрушенными каменными строениями, поросшими мхом и ракушками. Пять островков, разных по размеру и очертанию, сгрудились на Северо-Западной оконечности Беленора, отделившись от материка заливом Хугина и Мунина или же Мысляще-Помнящим Заливом. С другой стороны сероватые берега архипелага омывало Мидгардское море, родящее заволакивающий туман и штормовые ветра. Испокон веков на неприветливой мрачной земле селились такие же сумрачные, свирепые и нелюдимые грабители морей. Неизвестно, откуда они явились и почему избрали местом обитания столь скудно наделенные каменистые делянки. Почва, абсолютно непригодная для посева, дарила самым отчаянным и упорным земледельцам урожай, едва способный прокормить семью из четырех человек зимой. Поэтому основным ремеслом морских пилигримов стало разбойничество и, разумеется, рыбная ловля. Все разраставшаяся безымянная народность островков круглыми сутками не отходила от илистого берега и не сходила с палубы. Когда количество кланов непомерно возросло и начало представлять угрозу всей группе островов, от мала до велика, полилась кровь.

Говорят, само море окрасилось багровыми оттенками с примесью грязи и нечистот.

Победителем из схватки, длившейся девять дней и ночей, вышел могущественный грозный воин, не страшившийся более опытных и опасных соперников. Вооружившись секирой, пропитанной кровью золотистого кракена, невысокий воин зарубил всех претендентов на полновластное царствование и вписал собственное имя в историю как родоначальник Грейджоев. С тех пор налетчики подчинялись всем представителям победившего клана, присягнув на верность и короновав. Тогда же, по легенде, на месте побоища возвели громоздкую черную твердыню, ставшую резиденцией Короля Пиратов. И набеги грабителей морей участились, беспокоя соседей по ту сторону Залива. Впоследствии жители островков называли себя одинокорожденными, все еще плохо воспринимая личность предводителя и предпочитая действовать самостоятельно. Они приходили в этот бренный мир одни и покидали во имя Валгаллы в совершенном одиночестве. Множество раз разобщенное войско терпело поражение от мелкопоместных дворян и правителей плодородных регионов, выставлявших против толп пиратов легкую кавалерию или хорошо организованную пехоту. Через столетие прибытие семьи Таргариенов и последовавший за ним захват и объединение всего Беленора под властью единого властелина все же положило конец бесчисленным набегам ненасытных корсаров.

Еще через полвека восседающий на троне монарх принял крещение и заставил разбойников забыть языческие ритуалы, отречься от старых богов и признать Христа Искупителя вместе с Творцом. Иных божеств не существует. Ничего, кроме крестов, не может возвышаться над крепостными стенами. Но укоренившиеся традиции сломить нелегко. Не единожды Грейджои поднимали восстания, собирали воинство, высаживались на отдаленных берегах и принимались грабить деревушки и города, убивая невинных поселенцев. Их неизменно выбивали из захваченных городов или же они сами бежали на Острова с богатой добычей. Вереница нескончаемых мятежей кровожадных Кракенов и их вассалов продолжалась до знаменитого государственного переворота Майкла Ланнистера, вырезавшего всю династию Таргариенов и занявшего престол вместо павшего царя. Спустя десятилетие после победы над драконовым родом едва восстановившаяся страна вздрогнула от очередной смуты на Одиноких Островах. Внезапно возвратившиеся из изгнания братья-Грейджои атаковали архипелаг и убили всех, кто противился их власти. Включая собственного старшего брата-грандлорда и половину вассалов. В течении нескольких месяцев они заправляли Островами, вынашивая планы по истреблению нового повелителя, и пировали в залах, некогда принадлежавших старшим членам семьи. Они и представить себе не могли, какой поддержкой пользуется нынешняя царская династия. В кратчайшие сроки Львы собрали преданных сторонников и, погрузившись на корабли бывших врагов с красным солнцем на оранжевых парусах, взяли в кольцо Одинокие Острова и заблокировали выход к морю.

Вопреки всеобщему мнению, командиры не собирались брать оккупантов измором. Слишком много чести для такой долгоиграющей военной стратегии. Ланнистеры приказали полностью разрушить все укрепления на скалистой местности при помощи осадных орудий, установленных на судах. На штурм ушло около недели, в течении которой остатки сил двоих братьев были полностью разбиты, цитадели — сровнены с землей, а самих захватчиков похоронили под завалами огромных башен. Большая часть знатных лордов погибла, остальные считались пропавшими без вести или же сбежавшими от страха быть покаранными за пособничество изменникам. Одинокие Острова считались погибшим регионом без вассалов и поданных, способных возродить былое могущество пиратского пристанища. Из клана Грейджоев выжил лишь однорукий Рагнар, унаследовавший секиру и малопригодные земли. Приняв решение посвятить остаток жизни служению короне, он перебрался в столицу и поспешно забыл про родные края и могилы знаменитых предков на двадцать долгих лет. Однако мечтания о безмятежной жизни на суше не оправдали себя в тот день, когда Рагнар решился преследовать будущего монарха по всему государству и наносить непоправимый вред всем его начинаниям.

Как и ожидалось, по возвращению утерянного Ланнистерами владычества, король Никлаус приказал Грейджою оставить пост лорда-командующего и вернуться домой для восстановления Островов. Ему сопутствовал успех, ведь из недавней экспедиции в Волантис с ним вместе возвратился вассал Харви Волмарк, бежавший из королевства после поражения династии Таргариенов в попытке спрятаться от царского гнева на другом конце земли. В качестве сопровождения монарх выделил им целые отряды пехотинцев, сошедших на туманную сушу крупнейшего островка и выбивших угнездившихся в руинах замка заморских пиратов, работорговцев и бежавших преступников. Сопротивление оказывали еще и полчища искушенных в боях захватчиков с далеких краев, ловко орудующих клинками с изогнутыми лезвиями и облаченными в кожаные дублеты. Отразив многочисленные нападения, Рагнар принялся укреплять полуразрушенный бастион аспидно-черного оттенка. Каждодневно, с рассвета до заката в зловещих тонах, жалкая горстка островитян таскала неподъемные каменные блоки под проливным дождем, после чего придавала им необходимую форму и закрепляла на заоблачных высотах.

Возраст брал свое и двоим лордам приходилось невыносимо тяжело, но Грейджой ни разу не пожаловался, ни разу не взмолился о передышке.

Из отстраиваемой столицы регулярно поступала помощь в виде строительных материалов, рабочих, продовольствия и финансов. Особые царские грамоты позволяли захватывать иноземные корабли и грабить земли, лежащие за чертой Беленорской полосы. Непогода лишала одинокорожденных пищи и урожайности, посему им жизненно-важны альтернативные источники дохода. Грабители морей не могли не оценить столь щедрого жеста: скептически относясь к единственному оставшемуся в живых сыну Болевангара, они считали его старым и неспособным к правлению, но убедились в обратном и воодушевленно заполнили палубы подаренных союзниками судов. Единственным условием Клауса было отсутствие эмблемы дома Кракенов на черных парусах корсаров — не стоило портить хорошие отношения с соседями, пусть и сильно богатыми. Согласившись отправлять морских разбойников на многообещающие экспедиции, Падальщик не рисковал отдаляться от Островов больше, чем на пару десятков миль. Набеги изгнанных врагов в основном происходили под покровом ночи — небольшие караулы не справлялись с поставленной задачи. Однажды постовой отказался исполнять приказ, яро подстрекая других к мятежу против законной власти. Растерявший вспыльчивость с годами, Рагнар с удивительным спокойствием наблюдал за бунтовщиком, а затем прижал его к плите и отсек ударом секиры руку по кисть.

Душераздирающие вопли заглушил громогласный приказ держать оборону до победного. В ту ночь, до наступления предрассветных сумерек, они перебили около сотни налетчиков и зашвырнули трупы в море. Провинившийся солдат с культей вместо конечности последовал за ними на следующее утро, сильнее укрепив авторитет постаревшего Грейджоя. Превратившись в немногословного, надежного и вдумчивого лидера, он продолжал трудиться на стройке и объезжать окрестные деревни с грубыми неказистыми хижинами, слепленными из глины и отбитых скал, чтобы следить за порядком. Вынося решения по сложным тяжбам и предупреждая конфликты между островитянами и новыми жителями во имя общего мира, лорд-Жнец добился небывалых успехов. Никто не верил в лишенного амбиций отпрыска угасшего рода, проведшего больше времени в роскошных покоях юга, чем в родных краях, сулящих гибель либо на пропитавшейся кровью палубе, либо в отсыревшем замке на вершине утеса. Тем не менее, новоявленный владыка Островов не давал поводов к недовольству и принимал почти всех просителей, сидя на поверхности сложенных наподобие трона булыжников.

Облачившись в мантию с волчьим мехом, он прижимал к груди секиру с резьбой и внимательно следил за линией горизонта.

Осьминожий Предел закончен лишь наполовину. Оставалось возвести мосты, соединяющие вместе башенные надстройки и бастионы, нависающие над проходящими под арочными скалами галерами и парусниками. Через пару недель под ними прошли корабли без опознавательных знаков и бросили якоря возле наспех сколоченного порта. Из многочисленных лодок, покачивающихся на волнах, сразу посыпались золотые слитки, медь, шелка, амбра, фарфор, бриллианты, сандаловое дерево и штабеля обычной древесины для построек новых быстроходных судов. Инкрустированные редкими камнями сундуки буквально переполнялись от несметных богатств рыботорговых стран и изобилующих пищей и полезными ископаемыми краев. Три судна буксировали по две небольшие лодочки и один весьма крупный галеон с изорванными парусами, пришвартованные за укрывающими их утесами. Их можно было использовать в рыболовном промысле или, в случае с гигантской махиной — разобрать на куски ради постройки нового средства передвижения. Собравшиеся на главном остров Лонмаут грабители и крестьяне восхищенно взирали на рассыпавшиеся по берегу драгоценности. Награбленное сможет существенно облегчить торговлю с союзниками по ту сторону пролива и поможет пережить суровые зимы. Скоро они перестанут кормиться с королевской ладони и вновь станут грозой морских глубин.

— Удачная охота? — осмотрев привезенную добычу, Рагнар перевел помутневшие сероватые глаза на отряхивающихся воителей, улыбающихся кривыми желтыми зубами и сверкающих повязками вместо глазных впадин. В длинных слипшихся бородах виднелись бурые водоросли и ошметки рыбьих жабр. — Распредели золото между своими людьми и оставь себе большую часть на восстановление замка. — подойдя вплотную к возглавлявшему набег капитану с посиневшим лицом, Падальщик пристально вгляделся в обветренные, чуть деформировавшиеся черты. — Ты же не напивался в каюте?

— За кого ты меня принимаешь, родич? Разве я тебя подводил когда-нибудь? — технически, они вряд ли могли именоваться родственниками: сестра Харви вышла замуж за старшего брата Рагнара, но так и не смогла родить наследников, умерев через десять лет после заключения брака. Отношения меж домами скорее испортились, чем укрепились. Особенно, если принять во внимание тот факт, что сам брак был заключен после того, как по вине однорукого островитянина погиб старший сын Волмарка-старшего. — Ну ладно. Повод имелся веский! — воскликнул пошатывающийся корсар, пытаясь быстрее схватить болтающуюся на плече фляжку. — Мы бы и половины не привезли, если бы нам не помогли.

— Кто именно?

— Великий Созерцатель Вечности! — воскликнул Волмарк обиженным тоном, будто объяснял ребенку очевиднейшие вещи. — Ты не заметил лишний корабль? Кто бы мог подумать, что у такого угрюмого парня есть друзья на краю света. — схватив сюзерена под локоть, бражник указал рукой на вереницу тяжеловооруженных солдат с разукрашенными деревянными щитами и серебрившимися доспехами с вмятинами. Их возглавлял худощавый мужчина с клинообразной всклоченной бородой с проседью, чье усеянное шрамами желтоватое лицо покачивалось в такт уверенным шагам. — Познакомься. Хотя вы уже знакомы. Неправда ли?

— Воланд, — мгновенно нахмурив остатки тонких бровей, Грейджой схватился за секиру, висевшую за спиной, и сделал грозный шаг вперед. Клан Драммов являлся вторым по могуществу на Островах, не раз подавая признаки непокорности и неподчинения. Ситуация осложнилась в годы правления Луциана, последнего из драконов: один из братьев Драмм получил титул королевского гвардейца и выступил против коалиции Кракена и Льва. После поражения в кровопролитной трехлетней бойни почти весь род погиб, а оставшиеся представители разбежались по вольным городам. И вот, храбрец отважился появиться на безлюдных берегах после пережитого. — Я думал, ты издох где-то между морскими пучинами и безызвестностью. Надеялся, ты гниешь на дне, а твое тело пожирают моллюски и рыбины. — подойдя вплотную к скромно ухмыляющемуся воителю, Падальщик оскалился и вызывающе распрямил грудь. — Я мечтал получить извещение о смерти, но взамен лицезрю тебя, целого и невредимого. Здесь. В моем доме.

— Эй! Он помог нам захватить корабль из Браавоса! Их моряки оказали нам сопротивление! — Харви, проливший больше вина на камзол, чем себе в рот, пошатнулся, но удержался при помощи валунов. — Я-то всегда считал жрецов бесполезными, однако этот — выше всяких похвал.

— Жрец? — переспросил Рагнар, бросая оценивающие взгляды на доселе молчавшего вассала. Будучи двадцатилетним юнцом до восстания, он превратился в крепкого мускулистого воина с татуировками на выбритых сторонах черепа. — С каких пор?

— Я услышал глас Божий, когда умирал в яме с ядовитыми змеями, разрывающими мне плоть. Тогда-то на меня и снизошло озарение. Я научился умиротворять гнев и контролировать свой дар. Меня не интересует месть или другие земные блага, которым вы придаете столько значения. Я предсказываю будущее. Я вижу истину. Живу ею. И делюсь. Я не собираюсь воевать против Грейджоев. Я собираюсь верно служить вам и вашим наследникам. — произведя неизгладимое впечатление на наблюдателей, Воланд завершил эффектное выступление тем, что опустился на колени и склонил голову. Принимая любое решение предводителя. *

— Как ты пророчишь? — сын Болевангара не спешил поддаваться искушению принять нового товарища и выполнить хотя бы половину требований короля. Слишком велико искушение. — В чем твой секрет?

— Установи вон на том холме крест и узнаешь, — синеватые губы растянулись в улыбке. Жрец поднялся на ноги и, кивнув соратникам, велел опустить на землю оставшиеся сундуки с богатствами заморских краев. — Я буду ждать на берегу.

Распределив сокровища между членами экипажа, главари разбежались по хижинам и упились вином из позолоченных рогов, украденных у лучших мастеров заморских держав. Моряки занесли шкатулки и ларцы в погреба недостроенного Осьминожьего Предела с хрупкими деревянными мостиками. Их должны были заменить на каменные постройки между скалами, дабы уменьшить количество трупов, ежегодно сваливающихся с хрупкой конструкции во время шторма. Строители предупреждали о том, что камень будет неизменно стачиваться морской водой и мельчать на глазах, но плевать — отпрыски дома Грейджоев, если он когда-либо их заведет, — не превратятся в рыбью подкормку по вине буйных предков. Состарившийся Заклинатель Акул стал предельно осторожен. Отчасти. Ибо мастера тут же изготовили требуемый атрибут христианской веры и воткнули в промежутки между валунами, чтобы порадовать полоумного провидца. Отказавшись от сопровождения, Рагнар приблизился к сидящему в причудливой позе Драмму, нашептывающему себе под нос неразборчивые молитвы.

Почувствовав присутствие чужого, он моментально обернулся и прошелся затуманенным взглядом по грандлорду.

— Докажи, что ты — потомок Великого Кракена! — потребовал Воланд, размешивая в деревянной чаше подозрительные смеси синеватого оттенка. — Докажи мне! — громко зарычав, Грейджой резко скинул длинный плащ и плотную льняную рубашку, оголяя грудные мышцы. На сморщенной коже виднелась потускневшая татуировка, изображавшая осьминога с черепом вместо головы, обвивающего боевой клич дома. Длинные щупальца, усеянные прорисованными присосками, пробирались до ключицы и тянулись по здоровой руке и заканчивались в промежутках между пальцами. Такую набивали детям, рожденным под знаком золотого кракена, на протяжении столетий. Знаменитые грабители моря, не обремененные милосердием к врагам и мореходам. — Великолепно. О чем ты хочешь знать? Помни: я могу ответить лишь на один вопрос.

— Ты упомянул про наследников. Я не собирался заводить детей. Могу передать Острова кому угодно. Но если ты что-то видел, то… поведай, — предсказатель смиренно кивнул и приложил емкость к губам. Прошло не менее пяти минут, прежде чем Воланда затрясло и буквально опрокинуло в сгустки грязи.

— Не трогай меня! — заревел он, ощущая прикосновения к вспотевшему лбу. Одернув руку, Грейджой молча следил за конвульсивным танцем скрючившегося тела. Обхватив выбритую голову с длинными завязанными в косички волосами, островитянин завопил и вонзил ногти в кожу под глазами. Из них сочились кровавые слезы. — Грейджои не сеют. Так говорят? Но ты все изменишь. Все исправишь. Не бойся. Ты уже вошел в легенду. Кракену ты больше не нужен. Но твои сыновья познают бога. Истина откроется им гораздо раньше, чем тебе. — встав на колени, он сверкнул расширившимися зрачками.

— Милорд! — прокричал с возвышенности один из постовых, призывая ко вниманию. — Там корабль с белым парусом! Он собирается причалить! Мы подаем сигнал об опасной местности! Прикажите нам отправить шлюпку?

— О приходе Одина возвещали вороны Хугин и Мунин. О появлении Иисуса — три волхва. Твоя судьба предрешена, — прошептал Драмм, ударяя себя по груди и выплевывая синюю жижу с примесью крови на песок. — Прими ее в свое сердце!

Фыркнув и откинув седые взмокшие волосы со лба, Грейджой направился следом за встревоженным глашатаем, доведшим его до усеянной гниющими водорослями береговой линии. Приставив к виску сложенные козырьком пальцы, Жнец усиленно наблюдал за переговорами на прибывшем судне. Им понадобилось не менее получаса, чтобы уладить все детали и переправить на остров гостей. Каково же было удивление принимающей стороны, когда из покачивающейся на волнах шлюпки выбрались всего три человека. Сред них: невысокая женщина с короткострижеными темно-коричневыми волосами, почти полностью захваченные хаотичными серебристыми прядями, торчащими в разные стороны. Их пути пересекались ранее. Пронзительные глаза небесного оттенка внимательно изучали мрачный пейзаж и зациклились на хозяине ощетинившегося башнями бастиона. Рядом с ней стоял настоящий гигант, закованный в крепкие звенящие при каждом движении цепи. Растрепанные лоснящиеся кудри могли превратить его в красавца из сказочных историй про доблестных рыцарей, если бы не лихорадочный взгляд загнанного в угол морского волка со всклоченной темной порослью на пожелтевшем лице. И оно казалось знакомым.

Быть не может.

— Сет, — издав внутриутробное рычание, Рагнар бросился вниз по каменистому склону и весьма резво накинулся на пленника. Повалив того на землю, он опустил протезированную конечность на крупную голову в обрамлении спутанных солоноватых волос. — Поганый изменник! Ублюдок! Мразь!

— Ко мне в видениях приходил висельник, но кто бы мог подумать, что им окажется знаменитый Сет из дома Майеров. Рыцарь Смерти и первый из посвященных на Одиноких Островах, — усмехнувшись и опустившись на колено перед поваленным узником, Воланд не спешил подпускать солдат к бойне. — Так что великий Отец Убийц забыл в нашей захудалой бухточке? Мы же птицы разного полета.

— Я в отставке. Давно никого не убивал и сам не мертв, — сплюнув кровавый сгусток себе на грудь, Сет слизал капли с разбитой прокушенной губы. — Рад видеть тебя, Драмм. Костяной лорд. Или так звали твоего братца-гвардейца? Где он сейчас? Кормит червей в зеленых землях? А ты еще не упился своей отравой?

— Оставь его в живых. Он принесет тебе удачу, — похлопав невольника по оковам, островитянин едко хмыкнул и обнажил часть зубов под приподнятой щетинистой щекой. — Или казни его прямо сейчас. Он растерял всю полезность после смерти десятерых своих учеников. Сколько виселиц в твоем гербе на белом поле? Ровно десять?

— Если бы наш несравненный сюзерен мог говорить, то сказал бы тебе, что я тренировал Солдат Ада. Я создал воинский орден собственными руками и уже сделал больше для Островов, чем вы все! И я не собираюсь просить прощения за то, что поддержал законного наследника десять лет назад.

— Который убил родного брата! — обхватив воротник расползшегося кафтана заключенного, Кракен ударил его затылком об стесанные валуны. — Прокрался под покровом ночи на спущенных парусах и проник в покои, зарубив Гастона во сне! Он не успел схватиться за меч! И оттого не попал в Валгаллу. Хотя никогда в нее не верил. Носил крест на шее. Но кому от этого легче? — переместив морщинистую, изрезанную шрамами ладонь на подрагивающий кадык смертника, Рагнар принялся надавливать. Он чувствовал, как по венам бурлит выкристаллизовавшаяся ненависть, как глаза застилает пелена. — Не буду щадить тебя. Не оставлю тебе ни одного шанса. Как ты когда-то не оставил моему брату.

— С каких пор великий сынок Болевангара расточает время на пустые бравады? Стареешь, дружище, — сквозь плотно сжатые зубы, Сет умудрялся перейти на злобное шипение и хрипло рассмеяться. — Я не буду вымаливать прощение. Можешь лишить меня пиршества в Валгалле. Но избавь от сентенций о прошлых победах!

— Отпусти его, лидер, — наклонившись почти к самому уху покрасневшего грандлорда, Воланд молил о милости для проклятого предателя. — Пусть живет с тяжелым грузом на черной душе и гниет рядом с нами. Я видел во сне его восстановленный дом. Петля станет твоим спасением.

— К черту! — прорычал верховный правитель Островов, выпуская посиневшую шею и подскакивая без посторонней помощи на подгибающиеся ноги. — Отвести в водные темницы. Решу его судьбу позже. И благодари любое божество, в кое веруешь, за помощь. Не увижу, как ты молишься на коленях — тут же отправлю на дно темной пучины, выблюдок. — выдохнув, разбушевавшийся воин запустил пальцы в налипшие на лоб волосы и пригладил назад, словно забеспокоился о своем внешнем виде. За ним ведь пристально следили два голубоватых глаза, отмеченные необъяснимой печалью. — Ваше имя?

— Фрэнсис Мур. Вы меня не помните, но мы хорошо знакомы. Возможно, вам что-нибудь скажет имя моего брата — Рассела, — Грейджой поморщился от нахлынувших воспоминаний и мешанины имен с прозвищами доброй половины Беленора. — Не имеет значения. Мы не общались больше пятнадцати лет. Я уехала после досадного инцидента и решила вернуться только со вступлением Клауса на трон. Он снисходительно относится к изгнанникам и прочим плебеям.

— Вас изгнали? — полюбопытствовал Драмм, облокачиваясь на противовес вонзенной в землю секиры и водя пальцами по посиневшим губам. — За что?

— Давняя история. Древнее мира, — явно уставшая от длительного путешествия по опасным морским просторам женщина, впрочем, сохраняла благородное спокойствие и держала спину прямо. — Может, расскажу в обмен на пищу и кров. Не желаю навязывать свое присутствие старшему брату, взявшему молодую жену, или соприкасаться с семейством нового монарха. Престарелая безденежная дева им никак не поможет. А вам должно быть плевать, кто займет и обработает кусок засоленной земельки на отдаленном берегу.

— Вас убьют морские разбойники или местные жители, — констатировал лорд Костяшек, касаясь меток на обритом черепе. Поначалу скрестив руки на груди, он постукивал пальцами по плечам, производя в уме известные ему одному расчеты. — У меня имеется предложение получше. Покровительство. Ну или брак. Второй вариант намного лучше. Обеспечим Острова долгожданной стабильной семьей.

— Сначала я напишу и отправлю письмо Никлаусу. Без его согласия мы не можем просто так…

— Я согласна, — сделав уверенный шаг вперед, леди Мур упрямо вздернула подбородок. — Но условия за мной. Всего одно. Никаких детей. Я не приемлю волнения и переживания за чужих наследников.

— Она тебе по судьбе, Рагни, — схватив Падальщика за фальшивую конечность, Драмм притянул его к себе, чтобы закончить фразу полушепотом: — Соглашайся. И получишь то, о чем мечтаешь, уже через год. Слово твоего второго преданного союзника. И товарища.

Десять лет спустя.

Буквально вывалившись с причалившего суденышка, мальчишка упал на мерзко липнувший ко всему оголенному телу песок и зашелся диким кашлем. Остатки пережитого страха. Близость смерти. Сама Преисподняя разверзлась под ногами и поглотила несчастного ребенка, утаскивая в беспроглядную тьму, облепившую со всех сторон и давившую на неокрепший рассудок. Схватившись дрожавшими и неподдающимися контролю руками за пульсирующую голову, горе-пловец силился перебороть боль и унять нестерпимый звон в ушах. Создавалось ощущение, что барабанные перепонки лопнули из-за долгого пребывания в холодных северных водах. Он пошел на дно, едва вывалившись за борт. Волны накрывали безвольное тряпичное тело, хлестали по захлебывающемуся лицу и направляли на лодку с целью оглушить, принимая очередную жертву вечности. В угасающем сознании мелькали картинки до обидного короткой жизни. И в тот момент, когда его обступила кромешная тьма, все рассеялось, заиграло золото-красными красками и явило невиданный образ бесформенного морского чудовища. Показавшись на мгновение за надвигающейся стеной кошмара, оно испарилось, став миражом. Еще одной несбыточной фантазией, принесшей желанный покой на берегу. Чьи-то крепкие ладони резко потянули его наверх и вытащили на сушу, швырнув на жесткую деревянную обшивку суденышка. Там мальчик провалялся не менее получаса, пока команда не переправилась на берег и не спустила вниз драгоценный груз в виде трепыхающегося наследника Островов.

— Какого Дьявола?! — вскричала взбешенная Фрэнсис, вмиг передав пятилетнюю малышку стоявшей рядом служанке и подлетев к спустившемуся на песок супругу. Толкнув его в грудь, она замахнулась для предстоящего удара кулаком, но вовремя сдержала гневный порыв — слишком много свидетелей из числа обыкновенных подчиненных. — Ты взял его! Наплевав на мою просьбу не делать этого. И что теперь? Он чуть не умер! — опустившись подле задыхающегося сына, леди Грейджой опасалась как-либо прикоснуться к нему, дабы не ухудшить состояние. — Он же еще совсем юн! Десяти лет отроду!

— Мне было всего пять, когда отец впервые повел нас с братьями к волнорезам. В семь лет я спокойно мог рассекать по Мидгардскому морю между островами. Даже в шторм. — ответил Заклинатель Акул без особого энтузиазма, глядя на рассыпавшиеся на песке светло-коричневые волосы с водорослями меж намокших прядей. — Все с ним будет хорошо. Флоки следует научиться держаться за борт, но уж никак не сваливаться за него. Миккирори в этом плане не вызывает никаких опасений, ибо… — Рагнар запнулся, натолкнувшись на осуждающий взгляд супруги и напуганный — малыша, перевернувшегося на спину и прикусившего губу в попытке не разрыдаться. Боже, как же он напоминал самого Рагнара. Младшего из лихих сыновей Болевангара, успевших до совершеннолетия разграбить множество судов, пока он отсиживался в высокой башне с протезом вместо конечности. — Неважно. Ты чуть не умер сегодня, сын. А я не мог помочь. Но ты не утонул сразу и это похвально. В тебе жив дух наших предков. — сурово окинув простирающийся в морские дали остров Лонмаут, повелитель тяжело вздохнул и направился к замку, сросшемуся со скальными породами.

— Он испугался, — доверительным тоном сообщил Воланд, наблюдавший за семейной сценой издали и, в конце концов, рискнувший подойти к женщине поближе. — Судно попало в опасное течение. Мы справлялись, но внезапно налетевший шквал отбросил нас в сторону и Флоки поскользнулся. Старый морской закон обязывал команду оставить упавшего за борт. Важен экипаж, а не один человек. Да и что однорукий вояка, выкручивающий штурвал до предела, мог бы предпринять? Я прыгнул в воду и вытащил твоего ребенка. — поймав на себе благодарный взгляд с толикой удивления, Драмм склонил округлую голову и слегка улыбнулся. — Но я видел боль в глазах Рагнара. Как наяву. Он любит детей. Но выражает это по-своему. — успокоившись, Фрэнни приподняла старшего сына за локоть и помогла утвердиться на подкашивающихся ногах. Став на колени, татуированный Созерцатель осмотрел едва заметные порезы на лбу и хмыкнул. — А еще я видел кое-что в твоих глазах. Ты станешь властелином всех Островов. Одним из величайших.

— Когда и мне нарисуют такой же узор, как у моего отца? — поразительно. Мальчишка чуть не пошел на дно со своей обворожительной улыбкой и тонкими, женственными чертами, однако по-прежнему мечтал о пиратской нательной живописи. — Осьминога с длинными щупальцами!

— Очень скоро, — заверил Костяной лорд, поправляя отросшую челку малыша и искренне улыбаясь. — А пока беги за отцом и помоги ему на стройке. До захода солнца мы трудимся на другой части острова и помогаем сиру Майеру.

— Старый закон разбойников и головорезов? Что за чушь? Почему его не отменили или не упразднили за ненадобностью? — возмутилась Фрэнсис, забирая оставленную ранее дочь у кривозубой служанки с грязными ногтями и рытвинами на щеках. — Сколько лет Одинокие Острова считались покинутыми? И даже сейчас вы следуете отжившим уставам.

— Так называемые отжившие законы спасли мне жизнь, — ему не составило огромного труда привлечь внимание леди Мур, напрягшейся всем телом и вопросительно изогнувшей бровь в ожидании столь захватывающей истории. — Мой старший брат, да заменит ему Валгаллу вечное пекло, получил титул королевского гвардейца и возгордился им как великим достижением. Как следствие, во время войны черных и алых он принял сторону монаршего дома и поспешил выслужиться. Ему поручили следить за каждым действием лорда Гастона Грейджой, прежнего главы дома, и докладывать в столицу. И он раскрыл готовившийся заговор против короны, поспешив нейтрализовать сюзерена. Будучи юным и неопытным, я отправился вместе с ним, так как считал, что принимаю участие в забавной авантюре, а не предательстве законного правителя. Когда до меня дошел смысл происходящего, поворачивать назад было поздно, но древние пиратские законы никто не отменил. Я добровольно прыгнул за борт ночью и оказался предоставленным самому себе. Если ты вне корабля, то ты — вне команды. Больше не ее часть. И не подчиняешься ее капитану. — Созерцатель провел мозолистыми пальцами по черепу и ощутил начавшие отрастать жесткие волоски. — И вот я здесь. Помогаю вашему мужу и сыну познать мир.

Остальные корсары наконец высадились на неприветливый каменистый берег и двинулись понурым строем следом за предводителем. Флоки обогнал их на склоне и, подбежав к сидящему верхом отцу, протянул к нему руки и очутился позади, обхватив широкую спину. Вместе они доскакали галопом до Петли — убогого искореженного строения, по форме напоминающего полукруг. Усеянный уродливым подобием зубцов и полуразрушенными круглыми башнями с окошками. Бастион с тремя большими прямоугольными донжонами возвышался над безлюдной местностью. Всю южную сторону, некогда представлявшую цельную конструкцию, предстояло отреставрировать и укрепить, пока на береговой линии не начали скапливаться толпы захватчиков. Ежемесячно они высаживались на незащищенной земле и грабили несчастных рыбаков, с трудом добывающих пищу для семьи и продажи на рынок. В который раз приходилось отдавать должное проницательности лорда Драмма, посоветовавшего не лишать владельца территории удовольствия отбиваться от толп немытых мародеров с затупленными топорами и жуткими намерениями. К счастью, десятилетние правление Островами смягчила Кракена — он сжалился и пришел на подмогу опальному вассалу.

— Долго я ждал помощи от грандлорда, — жаловался Сет, попутно перетаскивая массивный булыжник угольного оттенка, призванного укрепить брешь в плотной двуслойной стене. Обвязав веревками как минимум троих работников и одного вола, они вместе тащили неподъемный материал к стройке, но высокий рыцарь держался особняком и предпочитал работать самостоятельно. — Дожили. Волмарки и Драммы нынче важнее соседей по острову. Ты же знаешь, Рагнар: захватят меня — придут и к тебе. За твоими детьми. И женой.

— Ты больно много рассуждаешь о моей семье, — впервые за много лет Жнец напрямую обратился к неудавшемуся военнопленному, чудом избежавшему участи быть разрезанным на куски и скинутым в море. — У тебя проблемы? — потянувшись здоровой рукой к висящей на спине секире, пират схватил младшего сына, игравшегося с камнями, за локоть и подтянул к себе. Майер оскалился, насупившись и припав к земле, точно в готовности совершить впечатляющий прыжок и повалить обидчика. Он был способен на подобный выпад, однако на них обратили внимание достаточное количество взоров.

— Налетчики! Спасайтесь! К оружию! К оружию!

Началась суматоха. Женщины вскрикивали и кидались прочь от берега, хватаясь за железные крюки, дабы по ним взобраться на обломок стены и скрыться среди развалин. Несчастные рыбаки и пастухи тряслись за собственное имущество, нажитое непосильным трудом. Им пришлось взяться за оружие и принять неумелую боевую стойку. Патрульные мгновенно подскочили и, вооружившись луками со стрелами, направили их в сторону полусотни лодочек, перевозивших очередных врагов на архипелаг. Выругавшись сквозь зубы и поправив растрепанные отросшие волосы, Грейджой взял командование на себя и приказал солдатам выстроиться шеренгой и выставить перед собой щиты. Живая стена без особых усилий могла сдерживать напор тысячи вооруженных противников, но стоит нанести по ней существенный урон и обнаружить просвет — все закончится очень быстро. Позабыв о назревавшем в рядах конфликте, Майер извлек из ножен огромный клинок и соприкоснулся плечом с грандлордом, дожидаясь подхода недружественных отрядов. В запале сражения они совершенно позабыли о двух наследниках Островов, испуганно взирающих на суетившихся взрослых, готовившихся к бойне. Ведь на кону стояли их жизни.

И мирное существование на лишенном краске клочке земли.

— Микки! Иди сюда! — подхватив напуганного, забившегося под тележку брата на руки, Флоки рывком отпрыгнул от ринувшегося на них вола со сломанным ярмом. — Держись рядом со мной. — потребовал мальчишка, уверенно направляясь к провалу и уворачиваясь от падающих окровавленных тел. Таща за собой едва поспевающего малыша, Грейджой силой всунул его между обрушающимися камнями, треснувшими подпорками и грудами строительного мусора. — Сиди тихо и не смей высовываться! Эй. Смотри на меня. — приподняв чужой подбородок, сын Рагнара прикрыл темно-карие глаза на секунду и выдохнул скопившийся в груди воздух. — Я защищу тебя. Слышишь? — семилетний мальчонка слегка закусил губу и медленно наклонил голову. Выдохнув, Флоки потянулся к подвязкам на бриджах, взял нож и практически сел на землю спиной к брату, прижимая того к шероховатой поверхности стены.

Грянул гром, разверзнувший небеса и низвергший водяные потоки. Их тесное убежище заливало, но они бы ни за что не выбрались наружу. За спасительной стеной раздавались вопли умирающих. Лязг металла смешивался с оглушительными раскатами. В какой-то момент им показалось, что все стихло. Миккирори помалкивал, сжимаясь в темном сыром углу, постепенно заполняющимся водой. Следует переждать в надежном укрытии. Сжимая дрожащей рукой оружие, Флоки напряженно выжидал хоть какого-то сигнала от отца. Либо защитников Петли перебили, либо они обирали трупы и позабыли о преемниках верховного лорда. Худшие опасения оправдались: в отверстии мелькнула чья-то голова, а затем мужская ладонь проскользнула внутрь и вцепилась в серый кафтан ребенка, потянув на себя. Не раздумывая, Грейджой-младший вонзил острое заточенное лезвие прямо в предплечье с синими вздувшимися венами. Из глубокой раны хлынула кровь. Раздался характерный крик раненного зверя. Отпрянув, мальчишка совершил серьезную ошибку и выронил орудие защиты, тем самым став легкой мишенью для разъяренного разбойника. Тот действительно попытался вытащить отпрыска Кракена, но замешкался и, издав нечеловеческий рев, вылетел из прибежища с такой скоростью, будто кто-то потащил его за ноги.

— Вот вы где, — жуткую картину выпотрошенных внутренностей перегородило знакомое лицо с целой росписью темных рисунков на выбритом черепе. Светящиеся нездоровым блеском глаза интенсивно пожирали две скрючившиеся фигуры. — Выбирайтесь оттуда. — все еще испуганно удерживая ладонь брата, Флоки недоверчиво поглядывал на улыбчивого Костяного лорда. — Ну же. Тут холодно. Лучше наслаждаться дождливой погодой снаружи. Хватайся. — осторожно протянув руку, Воланд терпеливо дожидался, пока малыш не потянется к нему и не позволит вытянуть себя вместе с родичем. — Они тут. И оба живы!

— Хвала Всевышнему, — вытерев рукавом окровавленное лицо, Кракен убрал разросшиеся волосы со лба и опустился на колено перед насквозь вымокшими мальчиками. Сняв не успевший промокнуть и затвердеть плащ, он накинул его на хрупкие дрожавшие плечи сыновей. Пройдясь здоровой ладонью по щеке вздрогнувшего Флоки, мужчина чуть отпрянул, словно испугавшись непривычной ласки. — Я не думал, что ты… не предполагал…

— Он молодец, — произнес Воланд, подгадав верный момент для вмешательства. Переместив руки на живот, он мерно покачивался в такт громыхающим небесам. — Спас младшего брата. Ранил врага. Не убил, конечно, но татуировку заслужил. Осьминога. Как ты и хотел.

— С щупальцами? — восторженно вопрошал малыш, с восхищением глядя на высоких солдат с кровью на одежде и орудиях.

— Можно нарисовать их на лице? — внезапно задался вопросом Микки, вырываясь из-под мокнущего плаща и стряхивая раздражающие водяные капли со смоляных прядей. Пристальный взгляд голубых глаз оттенком напоминал материнские, а необычайно подвижные брови явно унаследованы от отца в лучшие годы. — На щеке?

— У Болевангара Грейджоя они вились по всему телу и пересекали один глаз, — сообщил Майер, беря испачканный клинок и вытирая об изодранный кафтан. — Зрелище впечатляющее. Хочешь также?

— А можно, папа?

— Нет, — рявкнул Рагнар, обрывая разговор и сцепляя зубы от подступившей злобы. — Идем домой. Не хочу обсуждать это здесь. Я изможден.

Пять лет спустя.

Смахнув пыль со старого фолианта, Флоки зачесал ладонью вьющиеся волосы и сел в удобное кресло возле резного стола, чьи ножки походили на уродливое морское создание с расширенными глазами. Внимательно пробежавшись по малоинтересным и выученным наизусть строчкам с перечисленными именами знатных представителей различных домов, юноша наконец дошел до забытых глав истории Беленора. Опальный дом Таргариенов, правивший государством на протяжении трех веков, являлся кладезем невероятных историй. Каждый их деятель отличился как монарх, как соправитель или воин, наводящий ужас на верноподданных, недругов и соратников. Страниц двадцать их подвиги занимали — и что с того? Перечень заслуг предков не особенно помог при восстании несокрушимых Львов, Роз и Кракенов. При этом ими правили сравнительно молодые лорды, изнеженные роскошью и вялостью родителей. Кто бы мог подумать, что отчаянный смельчак Майкл, отвоевавший трон, уничтожит всю многовековую династию, захватившую огромный клочок земли верхом на ангелах и драконах. Далее, под гербом с трехглавой красной тварью, следовал перечень вассальных домов с длинным списком незнакомых имен с иностранным и христианским налетом. Пролистав пару пожелтевших треснувших страничек, нарушитель тишины, ранее царившей в обширном зале библиотечной башни, зациклился на знакомом имени. Под рисунком трех желтых пшеничных колосков виднелась цепочка привычных для той эпохи прозвищ и регалий, но одна деталь все-таки смутила читателя.

— Флоки. Ты опять тут прячешься? — вошедшая без предупреждения Фрэнсис замерла и поморщилась от пыли и грязи, осевших на оставленных без внимания полочках и столах, заваленных картами. — Что такое? Тебя ищет отец.

— Ты была помолвлена, — севшим голосом проговорил мальчик, облизав пересохшие губы и ногтями очерчивая имя собственной матери, написанное рядом с мужским. — С Абэлардом Селми. Одним из величайших воинов Беленора. — промелькнувшая в голубых глазах боль сменилась безразличием. За пожатием плеч следовала приподнятая бровь и приоткрытый в ожидании рот. Флоки прокашлялся и закрыл книгу. — Не хочешь — не рассказывай. Но я знаю, что его убил мой отец. У солдат хороший слух и длинные языки. Это для них что-то вроде местной легенды.

— Оставь прошлое в прошлом. Мне пятьдесят семь лет. У меня трое детей и живу я не в самом лучшем месте на карте, хотя не имею ни малейшего права жаловаться, ибо родилась и провела детство среди заснеженных гор. Один снег, куда не посмотри. В не самом богатом доме по меркам Востока. И это это сильно беспокоило нашего отца, решившего выдать пятнадцатилетнюю девочку за старого лорда из плодородных земель. Этот дурак думал, что раз в гербе у кого-то золотые колоски, то и на складе их полно. — она глухо рассмеялась, смахнув скопившиеся в уголках глаз слезы, но мускулы на лице не дрогнули. — Сир Абэлард был добрым, храбрым и благородным человеком. Это его и погубило, когда он повстречал на своем пути сира Рагнара. Такую сказку ты хотел услышать?

— Прошу прощения, — нервно оправив непослушные взъерошенные волосы, юнец подобрал фолиант и поставил обратно на полку. Неловко помявшись, он стоически выдерживал тяжелый взгляд матери. — Я должен найти отца сам или ты скажешь мне, где он?

— Спускайся в главный зал. У нас гости.

Скупое донесение. Выпрямившись, наследник Островов привел в порядок столешницу, собрал листы с набросками морской твари и запер дверь, медленно двигаясь по тяжелым грубоватым ступенькам, ведущим в удлиненный узкий коридор. Горящие факелы, закрепленные на стене подставками, ярко освещали путь идущего. Где-то за массивной каменной кладкой слышался шум прибоя. Волны мерно бились о скалы, грозно скалившиеся на причудливый бастион, вписавшийся в мрачный пейзаж. Меж специально отведенных водяных труб бродило жуткое завывание, тревожившее покой спящих. Сыны Рагнара обожали фантазировать о том, как они вырастут и победят спрятавшуюся под замком тварь, издающую такие пронзительные душераздирающие вопли. Позднее они поняли, что это лишь ветер бродит между щелей. Посетив свои небольшие скудно обставленные покои, Грейджой отдал приказ слугам зажечь свечи, растопить камин и принести стеганую куртку и плащ, подбитый мехом. Зимние холода беспощадны. Особенно в неотапливаемых цитаделях, возведённых на скалах. Приодевшись, будущий лорд присоединился к матери в огромном чертоге с высокими серыми потолками и арками, украшающими дверные проемы.

— Брат! — вскричала девушка, вихрем налетевшая на старшего из детей Кракена и заключившая в крепкие объятия. Ее длинные темно-каштановые волосы разметались по круглому улыбчивому лицу, а широкие, подведенные черным глаза заблестели от искренней радости. — Ты становишься выше и выше. Скоро сира Майера догонишь. — толкнув родича в плечо, Мэдисон расхохоталась и привлекла того к себе вновь. — Смотри, из-за чего мать пришла в бешенство. — вырвавшись из легкой хватки, дочь Рагнара указала пальцем на свой точеный нос, пробитый золотым кольцом. — Оказывается, Север тоже умеет развлекаться. Не спрашивай, что проткнули себе братья-Старки. Все равно не поверишь.

— В письмах ты жаловалась на то, что северяне — унылый скучный народ. Закостенели в своем уютном снеге, — процитировал Флоки по памяти один из самых ярких пассажей младшей сестренки. — И стоит ли нам рассчитывать на стабильный мир с волками после твоего посещения?

— Хрена с два они будут жаловаться, — с годами голос Миккирори стал глубже и тверже. Даже грубее. Под стать лихому пирату из мрачных историй про Одинокие Острова. — Погляди, что я себе набил на костяшках в Просторе. — сжав обе руки в кулаки и соединив вместе, мальчишка продемонстрировал немного корявые завитушки букв, складывающихся в фамилию их семьи. По букве на костяшку. Какой необычный отличительный знак. — Сдружился с сынком Тиреллов. Теперь тот мечтает стать морским разбойником.

— Следи за языком, Миккирори, — оборвала Фрэнсис, опустившаяся на край деревянного кресла. Она провела на Островах семнадцать лет, но до сих пор чувствовала себя чужой. Единственным местом, напоминавшим ее личный уединенный уголок, являлся сад во внутреннем дворе крепости, накрытый тентом и защищенный от буйства стихий. — Выражаешься, как сапожник, а не сын верховного лорда. А ты, Мэдисон, должна была спросить разрешения у меня. Я бы согласилась, а вот твой отец придет в ярость, и я не буду его успокаивать.

— Ты зря отказался принимать участие в задумке короля, — окольцевав рукой шею брата, Микки почти повис на нем и улыбнулся одними ярко-голубыми глазами. — Всем детям гранлордов надлежит хотя бы год погостить вместе с другими наследниками ради знакомства, дружбы или тесного союза. И мы не обязаны приносить друг другу клятву верности или обещать своих сестер, но можем узнать обычаи других регионов.

— Я не хотел надолго покидать отчий дом. Мне хватило путешествия в Дорн и на Запад. Провел годы в праздности и лености, — шутливо толкнув младшего в бок, Флоки взял его в захват и начал опускать на пол до тех пор, пока не заметил под распахнутой рубашкой часть татуировки с осьминогом. — Тебе позволили набить ее? — гордо ухмыльнувшись, Микки оголил юношески несформированную грудь с редкими темными волосами и явил публике рисунок огромной твари с щупальцами. — Пририсовали пару за все мои поездки. Отец радовался тому, что я поддержал инициативу монарха. Он уже написал письма в столицу, чтобы я смог туда поехать.

— О, Королевская Гавань, несбыточная мечта всех Грейджоев, — зашедший в помещение гигант одним ударом распахнул тяжелые двери и, оглядевшись, снял шлем с прорезью, позволяя копне шелковых волос с серебристыми вкраплениями рассыпаться по широким плечам. — Ты не представляешь себе, сколько ваших предков желали разграбить Драконье пристанище. А потом стало слишком скучно. На престол взошел друг вашего отца, сам Рагнар жарился под столичным солнцем, совсем позабыв обо всех друзьях, однако вернулся обратно еще большим другом Ланнистеров. И никаких набегов. Ныне мы отыгрываем роли верных подданных короны, готовых сорваться в море по первому зову Льва.

— На деньги короны мы отстроили флот, а вы — собственные замки, — напомнила леди Мур, выцарапав ногтями причудливый узор на поверхности стола. Ее приняли в клан с распростертыми объятиями за несдержанные речи и прямолинейность. Напыщенные рыцари зеленых земель вряд ли восприняли бы подобные речи с аналогичной благосклонностью. — Не забыли?

— Я же не жалуюсь на царскую власть, миледи. Я жалуюсь на бездействие, — оправдался Сет, расчесав спутанные клочья бороды и чуть наклонив голову в своеобразном повиновении. — Но ваш сын помог мне скоротать томные вечера, проводимые в борьбе с налетчиками и укреплением башен. Спасибо, Флоки, за совет по разведению пчел. Кто бы мог подумать, что этим жалящимся тварям наплевать на погодные условия. Я защитил их от постоянного дождя и впряг в ремесло. Могу похвастаться лучшим медом на Островах. — попросив у снующих по округе слуг чашу с вином, Майер осушил ее залпом, не разрешая намочить внушительные бороду и усы. — Так зачем меня призвали?

— Вы еще помните о своей родной сестре, сир? — кивком подав сигнал караулившему дверной проем Микки, Фрэнсис старалась звучать как можно непринужденнее. Но это не помогло. Мужчина напрягся и, откинув мешавшиеся волосы назад, нахмурил кустистые темные брови и вопросительно взглянул на госпожу. — Сколько лет вы не виделись?

— Со Сьюзен? Больше, чем хотелось бы, — пробормотал Майер, поворачиваясь лицом к закрывшимся створкам и встречаясь взглядами со сравнительно немолодой женщиной. Ее губы растянулись в чуть печальной улыбке, образовавшей линии морщин возле крыльев тонкого носа. Волосы уже потеряли прежние блеск и пышность, но по-прежнему обрамляли миловидное вытянутое лицо. — Не верю. Ты жива.

— Тоже самое могу сказать про тебя, Сети, — ответила женщина и осторожно приблизилась к родному человеку, которого больше двадцати лет считала погибшим. — Где ты был все это время? Неужели ты жил неподалеку, позволяя считать себя умершим? Ни разу не додумался послать весточку? Или хотя бы попытаться приехать к нам?

— Куда? К твоему муженьку в зеленые земли? Отец был против этого брака, ты сама помнишь. На нем настояли поганые Ланнистеры, чтобы укрепить союзы регионов. А ты так легко согласилась и уехала, оставив меня одного в Петле. И после этого смеешь удивляться, что я не хотел показываться на глаза? Я прожил прекрасную жизнь и без покровительство какого-то напыщенного южанина!

— Согласна. Неимоверно интересная жизнь. Особенно когда ты атаковал мой корабль с пособниками и угодил в цепи лишь благодаря аристократическим манерам, выдавшим в тебе дворянина, — супруга Рагнара порядком устала от взаимных обвинений только что воссоединившихся родичей, поэтому не замешкалась и встала на сторону разочарованной сестры. — Будет что рассказать наследникам, да?

— Хватит пререкаться! — прогремел однорукий Кракен, ворвавшийся в комнату и струсивший с плаща дождевые капли. Швырнув испачканную секиру на стол, он повелел принести больше вина гостям и буквально рухнул в резное кресло по самому центру. — Юнкайские головорезы на своих корабликах. Стычки становятся постоянными. Надо переправиться на другой остров и выбить их оттуда. Вы давно вернулись, дети? — оба младших Грейджоя синхронно кивнули, усиленно пряча глаза от пристально-подозрительного Жнеца. Будучи уставшим, тот не обратил внимание на странное поведение ребятни и сосредоточился на старшем. — Флоки, отправишься с Драммом и Волмарком на остров Уробороса. И Святого Винсента. Обучишься настоящим сражениям.

— Ты обещал выслушать мое предложение насчет выпаса волов. Мы могли бы получать с них молоко.

— Поговорим об этом позже, — отмахнулся Рагнар, кладя подрагивающую здоровую руку на колено и разжимая пальцы в попытке проверить реакцию. — Почему вы без сына, леди Кью? — обратился он к гостье, севшей слева от хозяйки Осьминожьего Предела.

— Муж не разрешил. Сказал, плавание через Залив бывает опасным, а потерять единственного сына — роскошь, нынче недопустимая.

— Ну да, с требованиями короля о возрождении былого могущества домов иначе нельзя, — фыркнув, Сет потребовал еще вина и, прикусив щеку с внутренней стороны, прошелся зыком по ряду зубов. — Но тебя твой муж рискнул отпустить сюда, в регион грязных жестоких недоумков?

— Я вернусь позднее, — громко оповестив собравшихся, ввязавшихся в очередную перепалку, о своем решении, Флоки моментально выбрался из чертога и, пройдя лабиринт коридоров, вышел наружу. — Чертов Рагнар. — выругавшись, он подошел к импровизированному материнскому саду и достал под одним из неравномерно приставленных булыжников курительную трубку. Мать мастерски скрывала пристрастия, но однажды старший сын обнаружил ее курящей, после чего между ними установились доверительные отношения. — Всегда такой занятой.

Почувствовав легкое жжение в горле, молодой Кракен прокашлялся и решительно двинулся к выходу из внутреннего двора. Пришлось преодолеть нескончаемое число лестничных проемов. Выбравшись из каменного скрюченного склепа с давившими на психику смоляными стенами, юноша прошелся по широкому мосту, соединяющему бастион с внешним миром, и оказался у подножия высокой скалы. Извилистая тропа, круто спускающаяся к илистой, вязкой береговой полосе темных оттенков, сплошь усеяна догнивающими водорослями, костями погибших животных и каменистой грядой, тянувшейся вдоль всего унылого побережья. Спустившись по выбитым в скальных породах кривым ступенькам с острыми углами, Грейджой упорно игнорировал усиливающийся дождь. Капли стучали по кожаному дублету, утяжеляли вес плаща. Смахнув пряди налипших на лоб волос, он спокойно достиг нижнего берегового предела и подошел к квадратичной каменной плите с вырезанными на внешней стороне рунами. Будто не замечая появление непрошеного гостя, жрец, восседающий на камне в необычной позе, продолжал бормотать слова на неизвестном языке, периодически проводя пальцами по хвосту воткнутого в камень боевого топора. Островитянин бы долго углублялся в ритуал, если бы не легкое покашливание за спиной. Напрягшись всем телом, отчего выпирающие лопатки четко обрисовались, как и твердые мускулы на руках, Воланд неспешно повернул голову. При этом туловище оставалось в неизменном положении, что не могло не пугать, но мальчишка выдержал испытание и выпрямился с подчеркнутым достоинством. Лишь поднял обе брови в ожидании дальнейших действий провидца. Тот не пошевелился, ни разу не моргнул и не произнес ни слова. В безжизненных ледяных впадинах отражались пороки и раскаяния.

— Зачем ты помог мне тогда, жрец? — наконец, Созерцатель подал признаки жизни и, перевернувшись набок, едва ли не распластался на мокром холодном булыжнике с обрывками водорослей и травы в трещинках. — Зачем вытащил меня из воды? — наклонив шею, вассал рассматривал будущего лорда с секунду, пока резко не соскочил вниз, предварительно вытащив топор, и не подошел почти вплотную к говорившему. И все еще не моргал. — Ты нарушил закон. — сглотнув, Флоки игнорировав навязчивую идею отойти подальше. — Мой собственный отец не собирался спасать меня. Так почему ты рискнул и нарушил…?

— Законы? Какие? Кто их придумал? — впервые Драмм перевел взор на висевший на шее мальчишки крест и промычал нечто нечленораздельное.

— Закон сильнейшего! Если падаешь с корабля, то погибаешь или остаешься в одиночестве. Выживает лишь тот, кто… — его речь не произвела особого впечатления на скучающего пирата, расправлявшего плечи и поворачивающегося спиной. — Я не понимаю. Что это должно означать? В чем смысл?

— Ты хочешь в Валгаллу? — неожиданно повернувшись, Воланд занес топор, остановив лезвие прямо около неподвижного лица юноши, и подцепил краем опасного орудия покоившийся на груди атрибут христианства. — Или в Ад? Я могу отправить в любое из названных мест. Я сохранил тебе жизнь — и я же могу ее отнять. — поддавшись вперед, Костяной лорд опалил его горячим дыханием и мгновенно отстранился, изменившись в лице. — Не переживайте, господин. Не по судьбе мне ваше убийство. Не для того я существую. У меня другая цель.

— Это тебе твои боги сказали, жрец? — выплюнул осмелевший сын Рагнара, наблюдая, как разбойника сотрясает от смеха. В глазах заиграли искорки неподдельного веселья, раскрасив льдистую радужку в оттенки золота.

— Ты видел его, не так ли? Там, на морском дне? — оголив неровный ряд зубов, Воланд заметил страх. Мимолетный, омрачивший правильные черты лица. — Я вижу частички души в уголках твоих глаз. Она окутана тьмой, сынок. — Флоки отвел голову назад, прикусив треснувшую от вечно влажного воздуха губу. — Ты боишься. Боишься своего монстра. Ты вообще знаешь, как он выглядит?

— Иногда я вижу вещи, которые не видят другие. И это пугает меня, — признался наследник Островов, сжимая ладонью подаренное распятие и прикрывая веки. — Иногда мне кажется, я теряю рассудок.

— Что произошло с Иисусом после распятия? — внезапный вопрос застал врасплох. Грейджой перевел взгляд на жреца, чьи потускневшие татуировки на гладко выбритых стенках черепа казались гадкими, уродливыми и деформированными. — До воскрешения?

— Он умер…?

— Правда? Мне не сообщили, — грустно покачав головой, Воланд снова перестал моргать. — Бросьте. Вы можете лучше, повелитель. — сложив израненные мозолистые ладони на животе, солдат напевал какой-то смиренный религиозный мотив. — И тут же разорвалась надвое завеса храма сверху донизу. И всполохнулась земля. И раскололись камни. **

— Землетрясение? Ты про него говорил? — получив в ответ легкий кивок, Флоки нахмурился и тяжело вздохнул. — И какое отношение это имеет к тому, что я видел на дне морском?

— Ты можешь не верить в Валгаллу. Можешь не верить в Рай или Ад. Можешь почитать одно божество или множество божественных сущностей, — при каждом слове Драмм делал шаг вперед, чтобы стать напротив спасенного мальчика. — Но ты не можешь отрицать силы природы. Она повсюду! Оглянись! — дождевые капли беспощадно хлестали оратора по изрезанной коже, принося облегчение старым и новым ранам. — Она станет твоим богом и проводником! Поклоняйся ей, потому что она вечна. Ты умрешь и очутишься в Аду, или Валгалле, или во Внешнем Кольце. Но эти камни будут помнить о тебе и хранить твой след. Твои отпечатки. Вечность. — опустив подбородок к груди, Созерцатель пустился в причудливый пляс, точно посланец из преисподней. — То, что ты видел — лишь отголосок вечности. Запомни его. И сохрани в воспоминаниях. Тебе понадобится сила природы, чтобы получить рисунки на теле. И дожить до дня своей смерти.

— Ты знаешь, когда я умру? — в ответ послышался приглушенный смех на грани помешательства.

— Нет, — протянул Воланд, почему-то указывая свободной рукой на бушующее море, вспенивающее нарастающие волны. — Но он знает. — все верно. Тварь, что Грейджой видел на дне морской пучины. — Помни. И следи за горизонтом. Нас подстерегает штормовая благодать.

В тот самый миг один из караульных, занимавших грубо сколоченную башенку на берегу моря, стал упорно жестикулировать и криками предупреждать о приближении единственного корабля, сильно отличающегося от привычных судов захватчиков. Присмотревшись, Флоки заприметил темную точку на фоне затянутого серым полотном неба. Завороженно наблюдая за борьбой деревянного людского изобретения с силами природы, юноша терпеливо дожидался, пока шлюпка с одинокорожденными не возьмет нарушителя границ на своеобразный абордаж и не выяснит обстоятельства его прибытия. Прошло около часа, прежде чем судно с белыми парусами, на которые нанесли золотой крест, стало на якорь у ближайшей труднодоступной гавани. Еще полчаса потребовалось на переправу на шлюпке и швартовку к неприветливому каменистому берегу. Оттуда, поддерживаемый любезными слугами, выпрыгнул престарелый мужчина в пышных бело-черных одеяниях, увешанный золотыми крестами и сверкающими побрякушками. Помедлив, незнакомец отставил ладонь вправо и простоял так около секунды, пока торопливые лакеи не вложили ему длинную трость с набалдашником. Неторопливым шагом двинувшись к немногочисленному посольству принимающей стороны, экстравагантный лорд остановился на середине пути, бросил оценивающие взгляды на обстановку и снизошел до поклона.

— Дом милый дом. Почти не изменился. Кажется, вон тот камень там всегда стоял, — взмахнув тростью и звонком рассмеявшись, непрошеный гость с голым черепом, покрытым пигментными пятнами, не стал долго церемониться. — Кто тут теперь заправляет? — сконцентрировав внимание на юнце перед собой, новоприбывший отметил висевший на его груди крест и ухмыльнулся. — О, единоверцы. И ты говоришь на нашем языке? — только сейчас можно было заметить, что глаза незнакомца подведены черными несмываемыми красками, подчеркивающими заостренные черты. — Или все-таки нет?

— Каким морским ветром тебя сюда занесло, Атрей? — растолкав столпившихся островитян, Грейджой возник перед старым недругом с секирой в здоровой руке и нахмуренными бровями. — Тебя пустили без моего разрешения?

— Велик дар моего убеждения, — разведя руками, старый прохвост чуть улыбнулся, но не вызывающе. — Послушай, мы не с того начали. Я сопровождал твоих старших братьев в том сомнительном походе и способствовал уничтожению Островов, но стоило мне узнать, что ты их восстановил, я примчался к тебе на помощь. Хотя провел десятилетия в добровольном изгнании.

— Ты сбежал после поражения вашего флота на море от Мартеллов и прихватил с собой часть добычи моих скверных братьев, — уставшим голосом изрек Падальщик, нахмурившись еще больше. — Их было не так легко провести, но тебе удалось. Почему должен поверить я? Кеннинги всегда вносили смуту в наши ряды и были низвергнуты до положения обыкновенных солдат, а не лордов.

— Потому я здесь. Чтобы доказать свою преданность, — выпятив нижнюю губу и облизав верхнюю, не знающий стыда престарелый разбойник сжал трость и распрямил плечи. — Твои братья были дикими, необузданными и не ведающими милосердия. А у одного из них еще было нездоровое пристрастие к детям. — Рагнар поморщился от отвращения и отвернулся, вспоминая ненавистного брата, убившего всех, кого он любил. — Я знал об этом. И проявил величайшее благородство в отношении одной очень важной персоны. Помнишь клан Солтклиффов?

— Третий по значимости на Островах? Припоминаю. Но все представители погибли.

— Кроме леди Маришки. Я спас ее и вывез при первой же возможности, — Атрей упивался удивлением и шоком на исказившихся лицах слушателей, давно похоронивших верных сторонников на войнах и в набегах. — Она родила. Законного наследника Черноголовой Змеи.

— От тебя?

— Бога побойся. У меня своих сыновей хватает. От законной христианской жены, — уточнил Кеннинг с присущей ему манерностью и ухмылкой, растягивающей плотные губы в окружении белых волосков. — Она вышла за местного итальянского князька с неблагозвучной фамилией Медичи. Умерла родами и подарила мне, своему покровителю, чудесного мальчишку. Назвал его Лестат. Имя для правителя.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Мой старинный друг Ренси Ланнистер рассказывал про тебя. Конечно, ты знал его под именем Эомира Мятта, но особой разницы нет. Ты с моими братьями хорошо проводил время. Грабил, убивал, насиловал. Такова твоя мораль?

— Это прошлый Атрей. Он умер и воскрес, как наш Спаситель. Помнишь девиз одинокорожденных? — подняв обе ладони вверх в молитвенном жесте, старик прижал их к груди. — То, что мертво, умереть не может — оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде. — прочитав своеобразный псалм островитян, изгнанник помотал головой. — После поражения я отправился к нашим соседям в Европе. У них там столько материков, ты не представляешь. А развлечений — еще больше. Я же вел примерную жизнь набожного, благонравного священнослужителя. Они назначили меня главой Ватикана! Места прекраснее нет на целом свете. Они полагают, что Иисуса распяли на их земле, воображаешь? Я спорить не стал. Ведь они назначили меня главным. Провозгласили Папой и одели тиару. Увы, позднее в храм ворвались какие-то люди и назвали меня Антипапой. Чуть не убили старого пирата, однако им не особенно везло. — широко улыбнувшись, повеселевший Атрей подмигнул собравшимся зрителям в изорванных рабочих рубахах. — А где сейчас Эомир? Я подозревал, что он не тот, кем хотел казаться, но в родстве с Ланнистерами я бы его упрекнуть не смог.

— Так, значит, отъявленный бандит и мерзавец заделался святым и попал в анналы истории Европы? — неустанно кривляясь, отплясывая специфический танец и попутно надвигаясь на Кеннинга, Воланд придвинул собственной лицо к сопернику. В лучшем случае их разделяло пару миллиметров. — И ты полагаешь, в твою набожность кто-то поверит? Ты же не более, чем престарелый сладострастник, на чьей совести по меньшей мере десятки убийств наших соотечественников. И мы примем его обратно с распростертыми объятиями ради какого-то безымянного мальчонки, который, возможно, является родственником умершей женщины? Это не кажется вам нелепым?

— Его зовут Лестат и у меня хранятся оригиналы документов о браке и рождении ребенка. Благо, наши соседи добросовестно подходят к фиксированию простых смертных. Я принесу вам все в замок, стоит бури поутихнуть и позволить моему судну зайти в гавань. Вы разрешите, лорд Грейджой? — Рагнар, с величайшей осторожностью, кивнул и приказал стражникам караулить новоприбывшего. — А юношу-то можно спустить на берег? Можете послать мою шлюпку.

— Эй! — громоподобный окрик спешившегося островитянина эхом разнесся над бушующим морем и, казалось, отразился на кончиках оголенных скал. — Долго я еще буду ждать подкрепления? Мой дом хотят разграбить! — серые стяги с черным левиафаном развевались на ветру, напоминая скучившейся братии о данном обещании. — Рагнар, мать твою! Мы потеряем остров Уробороса!

— Приводи мальца. Он одного возраста с моим старшим сыном? — Атрей подтвердил предположение сюзерена и гордо выпрямился, словно рассказывал о личных достижениях. — Драться умеет? — на сей раз старик неуверенно пожал плечами, сославшись на отсутствие практики. — Пойдет за Флоки. Пусть оба заслужат татуировки.

Через пару часов, на протяжении которых шли приготовления к защите острова, к подножию насыпи, представлявшую целую систему скальных пород, доставили ужасно худого пятнадцатилетнего юнца с грустным взглядом больших глаз под вечно нахмуренными кустистыми бровями. Длинные волосы коричнево-грязного оттенка лежали спутанными прядями на впалых щеках. На бледной коже алели свежие ссадины и мелкие порезы — по словам Кеннинга, он часто ввязывался в драки на палубе или же в городе, отчего попадал в тюрьму и портил репутацию блаженного воспитателя. Оглядевшись по сторонам, Лестат сцепил зубы и уселся на ближайший валун, убрав мешающий капюшон плаща. Как бы там ни было, за внешней нелюдимостью, угрюмостью и нарочитой отчужденностью проглядывался аристократ, умеющий держаться в обществе и отличающийся от черни небрежными манерами.

— Каким оружием владеешь? — полюбопытствовал Флоки непринужденным тоном, опершись спиной на неровную скальную поверхность. Подняв смущенный взор, Лестат вопросительно изогнул брови, начиная постепенно выходить из себя. — Ты раньше принимал участие в настоящих битвах? На море? На суше? — скривившись и подперев подбородок рукой, Солтклифф сдерживался и пожевывал губу в нервном напряжении. — Напасть на меня ты не можешь. Я — сын грандлорда. А ты — обычный вассал.

— Ты уже потерял расположение одного из вассалов, будущий грандлорд, — наконец заговорил юнец, оголяя ряд зубов под приподнятой щекой. Голос его оказался глубоким, с заморским акцентом и чуть растянутыми гласными. — Если будешь так со всеми разговаривать, то растеряешь союзников раньше. У моего наставника с этим проблем не было. Кучка фанатиков возложила ему на голову корону. Из чистого золота. Он сам так сказал.

— Это его потом погнали оттуда, как прокаженного? — перескочив через камень, Миккирори ворвался в чужое пространство и, усмехнувшись крем пухлых губ, снова соединил татуированные кулаки, дабы лишний раз похвастаться. — Хочешь такие же? Отвечай на его вопросы.

— Трезубец, — тихо пробормотал Лестат, привлекая внимание обоих братьев, не ожидавших контакта с понурым одногодкой. — Велели оставить его на корабле, но я хорошо им владею. Убил пару человек и освоил этот навык. Наставник против. Считает, я порчу первое впечатление о себе.

— Вы на Одиноких Островах, лорд Солтклифф. Хуже не станет, — демонстративно поклонившись, юный Кракен поправив висевший на груди крест и с надеждой взглянул на очертания отдаленного острова, по форме напоминающей змеиный позвоночник.

Три года спустя.

Пустив вороных коней бешеным галопом, двое всадников буквально врезались в вопящую, снующую по ущелью людскую массу, сминая копытами хрупкие черепа и трещавшие кости. Выудив из-за спины древко с тремя острейшими зубцами на конце, солдат без доспехов перевесился через конскую шею и вонзил их одному из соперников промеж глаз. Услышав душераздирающий крик, он силой потянул на себя застрявшее копье, попутно оттолкнув ногой дерзнувшего приблизиться варвара. Второй боец в измятой кирасе с потертым золотистым кракеном в центре и шлемом с осьминожьими щупальцами уверенно лавировал между скопищами разукрашенных налетчиков, чьи лики напоминали рисунки на полотнах неудавшихся художников. Орудуя небольшими кинжалами, легко вонзающимися в оголенную плоть и скользящими по сухожилиям, юноша избегал неумелых выпадов копий и летающих топоров. Отовсюду доносились боевые кличи и призывы держать строй. Который уже давно нарушился. Но с окружающих их вершин, изрезанных скалами, начало стремительно спускаться воинство с серыми стягами, направленными остриями книзу. С другой стороны им вторили воины под знаменами лорда Майера, облаченные в восхитительные черно-красные доспехи.

— Отступаем, Лестат! — прокричал старший Грейджой, натягивая поводья и выводя жеребца из рядов налетавших друг на друга ратников, теснящихся в и без того узком пространстве. — Нужно найти Харви и вытащить отсюда!

— Ты чертовски хреново доносишь информацию, тебе говорили? — сменив трезубец на короткий меч, Солтклифф откинул со лба налипшие грязные пряди и двинулся наперерез одному из захватчиков. В это же время Флоки наткнулся на престарелого полупьяного товарища отца, отбивающегося топором и пошатывающегося после каждого удара, и затащил в седло. — Где мой рог? — усиленно обыскав обе боковые подушки, лорд выудил необходимый инструмент из внутреннего кармана камзола, призвав к отступлению, пока ловушка не схлопнулась. — Назад. Назад!

— Отпусти меня! Немедленно, кракенский выблюдок! — горлопанил Волмарк, цепляясь за мальчишку и умышленно накреняясь в седле, чтобы поскорее свалиться и вернуться к горячившей кровь бойне. — Я — командующий! Я должен быть рядом со своими людьми!

— Не в таком состоянии! Ты перепутаешь своих с чужими! — свалившись на землю, Харви откашлялся и оперся подрагивающим плечом на осыпающуюся стену ущелья. Выглядел он отвратительно, будто его оторвали от величайшей попойки в жизни и приказали рубиться с противником. — Не вставай. Ты меня слышишь? Не двигайся! — спешившись, Флоки толкнул бражника в грудь, роняя на камни. — Эй. Отец наделил меня полномочиями командира. Ты обязан подчиняться!

— Хочет сдохнуть — позволь ему. У него куча наследников, свое предназначение он исполнил, — Лестат окинул спасенного островитянина презрительным взглядом и с яростью смахнул прилипшие волосы. — Когда ты уже построишь укрепления над бухтами у Змеиного Перевала?

— Твой отец что, прислал мне на помощь работников? Или денег? Все уходит на остров асов, где стоит твой замок, чужеземный выродок! — указав пальцем на всадника, Волмарк рисковал разгневать юнца и ввязаться с ним в драку. К счастью, Грейджой остановил их взмахом ладони и велел прекратить. — Передай Рагнару, что мне нужно. Или сам приходи достраивать пограничье. Если несильно занят.

— Сир Майер поможет тебе со всем разобраться, — надев взмокший от пота шлем, будущий властелин Островов призвал товарища разворачиваться и взобраться верхом по склону, дабы переправиться на другой клочок земли. — Перестань провоцировать конфликты. Вы с ним не соседи, но соплеменники. Если тебе потребуется помощь, он первым сможет ее оказать. Его остров ближе к твоему.

— Слушай, иногда мир нуждается в эгоистичных ублюдках. Вот он я, — поручив лошадей паромщикам и взобравшись в хлипкую покачивающуюся лодочку, Лестат взял весело и принялся энергично грести. — И не может мне делать замечание тот, кто недавно проколол ухо и продлил татуировку. И за какие заслуги? — усмехнувшись, Флоки присоединился к гребле, тем самым ускорив небольшую посудину. — За долгожданное путешествие по остальным регионам Беленора? Где нас мучили званой трапезой в кругу напыщенных вельмож, светскими беседами и неспешными прогулками. Меня начало мутить на вторую неделю.

— Я думал, тебе нравится быть в центре женского внимания, — машинально коснувшись болтающейся сережки в форме маленького золотого креста, Грейджой подал сигнал поджидавшим их караульным, призывая помочь суденышку пришвартоваться в подобии гавани. — Сколько брачных клятв ты дал? С учетом того, что мы посетили всего две области.

— Я не виноват, что большинство девушек считали меня твоим братом Микки, — став по колено в воду, Солтклифф проклял сраный прилив, и швырнул исполнительным дозорным веревку, обвязывающую кольцо на обшивке. — Видел бы ты их лица, когда они поняли, что не примут в себя семя Грейджоев. А заслышав название моего замка, они так кривились, точно я затаскивал их в Ад.

— Черноголовая Змея ничуть не хуже Осьминожьего Предела, — утешил юнец, выпрыгивая из лодки и оттряхивая камзол от ошметков водорослей. — Особенно после того, как бастион отстроили. Красота. С окон прекрасный вид не незасеянные поля и безбрежные морские просторы.

— Милорд! В бухту прибыл корабль с желтыми парусами и оленем в гербе. Ваш отец дожидается вас.

— Оленем? — переспросил Флоки, прикусывая губу в раздумьях. Солдаты неожиданно настигли их где-то на подступах к недавно образовавшемуся поселению, обнесенному деревянным частоколом. — Не понимаю, что Баратеоны забыли в наших краях?

— Ты помнишь все гербы? Черт, не зря родился первым в семье, — закатив глаза и отдав распоряжения насчет свежих лошадей, сын Рагнара облокотился спиной на нелепые защитные укрепления и достал курительную трубку, припрятанную в надежном месте. Посторонние не упрекнут будущего владыку в дурном поведении. По крайней мере, сейчас. — Оставь и мне немного. — выпустив дым, Солтклифф накинул капюшон плотного черного плаща и вновь лихорадочно завозился с волосами. — Хочу как-то попроситься к сиру Майеру в ученики. Стану одним из его Рыцарей Смерти.

— Значит, тебе все-таки понравилось общество ветеранов войны и самодовольных крестоносцев? — с долей насмешки поинтересовался юноша, ловя на себе недовольный взгляд товарища. — Возможно, ты забыл, но мой отец тоже рыцарь. Обещал посвятить меня после совершеннолетия или же ратного подвига. Хочешь, походатайствую за тебя? Станешь его оруженосцем и через пару лет пройдешь все эти обряды посвящения. Он все равно практически не выезжает за пределы цитадели. Несложно. Но скучно.

— Нет, хочу активно помогать на рубежах. Или патрулировать берега и отбивать набеги, — вскочив на подведенного мустанга, лорд Змеи старался не отставать от мчащегося соратника. Им потребовалось менее получаса, чтобы выйти к Осьминожьему Пределу, возвышающемуся над скалистыми утесами, в туманной дымке. — Сбавь скорость! Собьешь брата или сестру!

— Миккирори! — приструнив норовистого коня, Флоки помахал родичам, удобно устроившимся прямо на обрыве, открывающим доступ к всепоглощающим морским пучинам. Вспенивающиеся волны без труда разбивались о скалы, жалкими брызгами пытаясь достичь высот. — Вы снова играете с кораблем на веревочке? Не пробовали заняться чем-то более полезным? Поисками жениха для Мэнди или еще одним набегом для продления татуировки?

— Моя все равно больше, чем твоя, — хвастливо заявил подросший Микки, подбирая с земли модель небольшого корабля, в точности воспроизводящего свою огромную копию. С двумя мачтами, черной тканью на парусах и носовой фигурой. — И пускать его по воде гораздо веселее!

— И опаснее, — предупредила вышедшая из-за поворота Фрэнсис, державшая в руке полупустое ведро и вырванное с корнем растение, погибшее от недавних ливней. — Я много раз просила их не играть в такой близости от пропасти, но разве меня кто-то слушает?

— Отец нам тоже самое говорит. Мы просто даем тебе повод обвинить его в плохом воспитании, — не стесняясь присутствия постороннего, Мэнди упрямо закусила губу и выпятила грудь, напоминая сира Рагнара сильнее, чем любой из его сыновей. — К нам приехали родственники. Впервые видела нашего отца таким счастливым. Будто собственные дети уже не радуют.

— Не могу винить его в этом, — съязвила Фрэнсис, подходя ближе к старшему сыну и окидывая кирасу с вмятинами и кровавыми пятнами придирчивым взглядом. — Отправляйся в главный чертог. Только тебя там и ждут.

Согласно кивнув, Флоки попросил сопровождающего остаться здесь или вернуться домой на остров, чтобы в одиночку добраться до мрачной крепости, угрожающе нависающей над путниками, идущими по долине. Массивные каменные стены, заходящие на кромки отвесных склонов, нагромождались с подъемом на невысокий холм и представляли мощные неприступные строения с квадратичными башнями. Остальная часть Предела расположилась на отстающих друг от друга высоких островках со скатами и крутыми откосами. Их вместе соединяли построенные отвесные мосты, выделяющиеся на фоне гнетущего пейзажа свежим цветом, не успевшим отсыреть и покрыться тиной. Проехав арочные ворота, высотой и шириной производивших удручающее впечатление, наследник Островов передал зверя в конюшни на первом островке и стремительно направился к большому замку посередине, где семья обычно принимала заморских или материковых гостей. Пропустив мимо ушей доклады слуг, Кракен замер перед дверью и, оправив камзол, приведя непослушные взлохмаченные волосы в порядок, он все же решился доложить о себе.

Через минуту его впустили внутрь и представили вставшей из-за стола женщине с ласковой улыбкой и светящимися болотными глазами на тонком лице в обрамлении светлых волос. Рядом с ней стоял высокий двадцатилетний юноша с непослушной темно-коричневой копной и едва пробивающимися усиками над верхней губой. Весь его облик говорил о неимоверном достоинстве: держался он прямо, отнюдь не вызывающе, но взгляд не отводил, хотя периодически хмурился без причин. Примерялся к родственнику и оценивал, однако неприязненных ощущений не вызывал. Поразительный контраст.

— Поприветствуй мою племянницу леди Лилит и ее старшего сына Грегори из рода Баратеонов, — не удосужившись подняться с грубого, неизящного трона на подиуме в форме переплетенных щупалец, Рагнар откинулся на спинку и сжал протезированную конечность в кулак. — Думаю, ты знаешь, но на всякий случай просвещу: Лилит — дочь моего верного друга и двоюродного брата Винсента. Он погиб в борьбе с твоими дядями. Я отнял у них оружие, прежде чем разрубить секирой на куски, так что ни один из них в Валгаллу не попал. — постучав здоровыми пальцами по подлокотнику, Жнец выдохнул и стиснул зубы. — Суть не в этом. Грегори приехал к нам как гость. На целый год.

— По задумке короля? — Грейджой напрямую обратился к молчаливому наследнику Рогов, но никакой реакции не последовало. Вежливая улыбка мгновенно спала с юношеского лица. Прокашлявшись, он коснулся серьги в ухе и постепенно успокоился. — Я могу показать окрестности. Только переоденусь, если разрешите. Миледи. — поклонившись, Флоки дождался отцовского жеста и вышел.

— Он так похож на тебя, — подметила Лилит, наблюдавшая за походкой юного Кракена. — Кто бы знал, что великий, непобедимый Падальщик станет примерным семьянином. — с натяжкой улыбнувшись и поправив протез, Заклинатель Акул поморщился от боли. — Ты в порядке? — подойдя к престолу, леди Баратеон положила руку на дядино плечо. — Грегори, прикажи послать за лекарем, а сам выходи.

Исполнив поручение матери, мальчишка обошел слуг, снующих по тесным сырым коридорам и сразу же убрался подальше от сжимающихся стен. На свежем воздухе значительно легчало. Осматриваясь и оценивая будущее пристанище, сын Вильгельма пришел к неутешительным прогнозам. Здесь легко можно подхватить тяжелую болезнь, последствия которой придется ощущать до конца дней. Или же на него свалятся ненадежные башенные укрепления и потянут на морское дно. Пройдя через ворота, тщательно охраняемые постовыми, Грегори спустился вниз по выдолбленным кривым ступенькам и оказался на береговой линии, усеянной булыжниками. На одном из таких восседал островитянин, подставляющий скудным солнечным лучам выбритый по сторонам череп и оголенную грудь.

Доселе житель Юго-Восточного региона ни разу не сталкивался с такими диковинными воинами.

— Не беспокой его, — посоветовал спрыгнувший с валуна Флоки, отмахиваясь от дымного купола. — Не думаю, что он обрадуется лицезрению твоей напуганной физиономии, когда очнется. А сегодняшняя смесь особенно сокрушительная. Он несколько дней выискивал грибы на деревьях. — спрятав трубку в потаенный карман вычищенного свежего камзола с золотистыми пуговицами, будущий властелин Островов неуверенно дернул плечами. — Ты сколько раз уже путешествовал? Весь Беленор объездил?

— Да, — отойдя на приличное расстояние от пребывающего в летаргическом сне пирата, Баратеон чуть скривился от едкого запаха табака. — Ну, за исключением Островов. Мне понравились Центр и Север. На Востоке царит вечный траур по погибшему лорду, хотя нынешний не давал мне заскучать. Моему младшему брату, конечно же, полюбился Запад. Они там нашли общий язык с будущим Хранителем. А вот ты Штормовые Земли не посещал.

— Стараюсь обходить дождливые места стороной, — грустно усмехнулся одинокорожденный, показав на вечно хмурое небо, готовое сорваться в бурный пляс под аккомпанемент громовых труб. — Лично мне хватило четырех направлений. Дорн, Запад, Простор и Восток. И то, в последнем регионе я пробыл полгода из-за матери. — не собираясь вдаваться в детали, Грейджой впервые заметил заинтересованность на лице собеседника и неловко наклонил голову вбок. — Она там родилась, но большую часть жизни провела за морем. Вернулась лет семнадцать назад, повидала родного брата и причалила к берегам Острова Лонмаут, чтобы выйти замуж за человека, когда-то убившего ее жениха в нечестном бою.

— Сира Селми? — изумленный взгляд рассказчика заставил Баратеона снизойти до улыбки. Впервые. — Об этом во многих книгах написано. Безусловно, историки немало приукрасили, но финал все равно одинаков. Если бы не твой отец, то силы повстанцев Майкла Ланнистера и Гастона Грейджоя вряд ли смогли бы соединиться, и мы бы сейчас не стояли тут и не обменивались мнениями на этот счет.

— Почему же? Сидели бы в цепях в подземельях Драконьей Гавани и развлекали кронпринцев. Я бы подносил вино, а ты мог бы стать чудесным придворным шутом. Твоя угрюмость сыграла бы на руку. — вот оно, растапливание льда и приобретение новых союзников, как обещал государь. Гость не смог сдержать рвущейся наружу улыбки и приглушенно засмеялся. — Будь я королем, подавившим мятеж, совершил бы над ними великое мщение наказаниями яростными. * * *

— Читал Библию? — приятно удивленный Грегори оценил общую осведомленность родственника. — У нас дома такие разговоры не поощряются. Отец не особенно верующий, но учителя настаивают. Мне бы хотелось свободно носить христианские атрибуты. Мой младший брат Райан менее привередлив. И более циничен. Зато у вас, одинокорожденных, множество богов и никто этого не стесняется.

— Творец один. А богов действительно немало, — подтвердив догадки жителя Юго-Востока, Флоки не стал упорствовать в религиозных вопросах. Вместо этого он перевел взгляд на бегущего по ступеням солдата, запыхавшегося и едва не переломавшего себе ноги. — Что такое?

— На северном берегу высадились налетчики! С белым флагом, — сначала выругавшись и вздохнув от раздражения, Грейджой резко выпрямился и приказным тоном велел подать лошадей. — Сир Майер уже там. И ваш отец предупрежден.

Сорвавшись с места, юноша остановился на вершине холма и выжидающе взглянул на оторопевшего Баратеона, не сразу догадавшегося последовать за ним. В течении получаса кавалькада выстроилась на возвышенности перед тремя узкими длинными кораблями с высоким носом. Варвары пригребали на них, мгновенно высаживались на берег, совершали грабительские набеги и исчезали за полотном бушующего моря. На сей раз они не выглядели воинственно, хотя спустились в воду с оружием. Встав в одну своеобразную линию, чужеземцы расступились лишь перед одним человеком. Средний рост, особенно на фоне собравшихся тяжеловооруженных воинов, не производил должного впечатления. Тем не менее, походка была уверенная, немного прихрамывающая от приобретенных увечий. Лицо, вытянутое и по-женски точеное, с заостренными скулами и прямым лбом, выражало решительность и непоколебимость. Под широкими черными бровями виднелись глубоко посаженные глаза оттенка оливки с фиолетовыми кругами под веками. Над поджатыми припухлыми губами росли черные усы, не выходящие за условные границы самого рта, а на подбородке разрослась легкая поросль того же цвета. Светло-коричневые волосы покрывали значительную часть затылка, но по бокам черепа были выбриты и открывали шрамированные участки кожи. Дополняли эффектную картину навершия двух мечей, видневшихся из-за крепкой неширокой спины.

— Знаю я этого сукиного сына, — облизнувшись, прорычал Сет и слегка припал к земле, будто готовясь покрыть расстояние, отделяющие их от опустошителей. — Утред Бич Божий. Разрушил две мои башни и поджег деревушку на берегу. Один раз прорвался в Петлю и почти настиг меня. Настало время тебе отплатить, поганая языческая мразь.

— Он не выглядит агрессивным. Или это ловушка? — пристально разглядывая скудное воинство врага, Флоки вопрошающе посмотрел на отца, с трудом удерживающего равновесие в седле. — Все хорошо?

— Да быть того не может, — внезапно воскликнула леди Баратеон, моментально спустившись вниз и с величайшей осторожностью приближаясь к мужчине, сперва показавшемуся незнакомым. — Сайлас? Это правда ты? — опустив голову, захватчик смущенно кивнул и, переведя дыхание, встретился с ней взглядами. — Мне сказали, тебя убили. Нас разделили, когда братья-Грейджои захватили замок отца. Ты должен быть мертв.

— Черт возьми! Сын Винсента? — забыв о расползающейся по груди боли, Рагнар спрыгнул с жеребца и, покачнувшись на трясущихся ногах, подошел ближе. Вопреки требованиям охраны и соратников. Не веря в увиденное, он замер и раскрыл рот в недоумении. — Я словно призрака узрел. Боже, как ты похож на него. Но почему ты не прибыл раньше? Не попытался связаться со мной? Не прекратил набеги?

— Сколько лет прошло с момента гибели отца? Тридцать или больше? Какая разница? — голос мягкий, но мужественный. Прямо как у отца. — Ваши братья разрушили мой дом и утащили меня на корабль, в качестве заложника. Однако проиграли сражение и потеряли все. Меня никто не искал. Я считался всего лишь погибшим наследником еще одной крепости на острове. Одним островитянином больше — одним меньше. Но меня подобрали с обломков варвары и приютили у себя. Сначала как слугу. Я не стал выдавать свое происхождение, ибо не видел смысла. Одинокие Острова пали. Грейджои пали в битве и оставили земли. Я же принял веру своих спасителей, изменил имя и, в конце концов, стал во главе племени. — поведав краткую историю собственной жизни, Утред грустно улыбнулся. — Я провел немало лет за морем, подрабатывал наемником в Вольных Городах и приобрел кличку Бич Божий. А потом вернулся в свой новый дом и завоевал место лидера силой. Но я всегда знал, что ты жива. — с этими словами он обратился к сестре, прикрывшей ладонью половину лица и сдерживающую слезы. — Знал, что ты вышла замуж и обзавелась детьми. Однажды я высадился на берег Штормовых Земель и проник в Оленьи Рога. Так называется твой дом? — Лилит сжала руки в кулаки и прошептала мольбу покончить с терзаниями. — Видел твоего мужа и твоих детей. Еще маленькими. Во второй раз я…

— Прекрати. Довольно. Не хочу это слушать, — оборвала леди Баратеон, толкая родного брата в грудь. Удержавшись на ногах, Харлоу вскинул правую руку, тем самым призвав товарищей не вмешиваться. — Мне плевать. Мой брат погиб. Сайлас погиб много лет назад. — развернувшись, женщина поспешно вернулась к своему строю, вскочила на кобылку и помчалась к бастиону, чья боковая стена нависала над ними и поглощала все тревоги.

— Зачем же ты вернулся? — полюбопытствовал Кракен, протезированными пальцами приглаживая на голове спутавшиеся волосы. — В Оленьих Рогах тебя точно не ждут.

— Хочу вернуть себе титул лорда Харлоу. Я знаю, Его Величество дарует помилование сбежавшим или изгнанным. Я ни тот, ни другой. Я добровольно покинул родные края и вернулся обратно. Потому что знаю, что принесу пользу общине. Я похоронил троих законных жен, которые подарили мне семь детей. Четырех дочерей и троих сыновей. Есть наследники, а именно это важно для короля.

— У меня нет причин отказывать тебя, хотя велика вероятность, что Никлаус зарубил бы тебя на куски как самозванца.

— Он принял в семью пропавшего без вести дядю. Опыт у него имеется, — осклабившись, Утред отвел прищуренные глаза в паутинке морщин и вдохнул морской воздух полной грудью. — Клянусь. Я здесь ради сестры и своих детей. И я не причиню вам зла.

— Хотелось бы верить. Ладно. Одну дочь ты выдашь замуж за лорда Майера, чтобы укрепить дружбу между важнейшими домами Островов. Вторую дочь выдашь замуж за лорда Волмарка. Он одинок и стар, но по-прежнему удерживает Змеиный Перевал за собой. Третью дочь отправишь в столицу для засвидетельствования почтения монарху с письмом и просьбой выделить дополнительные средства на перестройку цитадели. Четвертую, самую младшую, можешь оставить у себя. Одного сына пришли в качестве заложника в Осьминожий Предел. Второму посчастливится попасть на служение Кеннингу с острова Христа Спасителя. Двоих оставь рядом с собой или переправь через Залив Хугина и Мунина и разошли по Беленору на обучение. Они могут стать солдатами, рыцарями и героями. Или добычей аристократических кланов. Все понятно? — предводитель налетчиков согласно кивнул, не произнеся ни слова. — Добро пожаловать, лорд Харлоу. Я пришлю несколько отрядов тебе в помощь. Она точно пригодится, когда столкнешься с головорезами, периодически облюбовывающими остров Святого Винсента.

Полгода спустя.

Прижав указательный палец к губам, мужчина буквально вжался в каменную потрескавшуюся стену, чудесно укрывающую от зорких глаз вражеских лазутчиков. Сделав пару нетвердых шагов, он присел на колени и, мысленно сосчитав до десяти, распластался на грязной земле и пополз вперед. Кольчуга с зещитными наплечниками и кожаными ремешками взрыхляла влажную почву и замедляли движения. Ползущий за ним упирался лбом в каблуки сапог и постоянно ругался сквозь плотно сжатые зубы. Дожидаться сигнала пришлось слишком долго. Онемевшие конечности начинали давать о себе знать тянущей болью. Нужно лежать в полнейшей тишине и вслушиваться только в собственное утруднённое дыхание. Наконец, раздался приглушенный свист, разнесшейся по округе и привлекший внимание насторожившихся налетчиков. Вмиг подвившись, сокрытые в тени воины ринулись на потерявших бдительность врагов и прорвали слабую оборону лагеря. Настоящее кровавое побоище опьяняло. Игнорируя отчаянные вопли жертв, защитники Островов беспощадно вырезали всех подряд. Орудуя двумя мечами, Утред вырезал куски мяса и отрубал сжимавшие оружие руки резкими рваными ударами. Градус жестокости не снизился вплоть до наступления сумерек. До тех пор, пока внутренности последнего варвара не разметало по скалам, превратив их в своеобразный стол с яствами для чаек и ворон.

Оттолкнув завонявший изуродованный труп, Сет с небольшим отрядом бросился в погоню за двумя десятками беглецов, надеющихся спастись на лодках. Лестат проводил их внимательным взглядом и принялся добивать постанывающих смертников при помощи заточенного трезубца. Грегори остался контролировать пути к отступлению, не испытывая ни малейшего сочувствия по отношению к ворам, захватившим чужую собственность. Его научили убивать и жить с этим дальше. Флоки извлек трубку и задымил, забравшись на башенные руины и спрятав окровавленные изогнутые кинжалы в ножны. Как забавно. Наверное, он первый Грейджой, не получающий удовольствия от страданий других. Его прельщали философские размышления о бренности всего сущего, а не вид искореженного туловища с размозженной головой. Дед бы утопил такого романтика в море, а отец тактично помалкивал. Итак считаясь величайшим позором семейства из-за потерянной руки и союза со Львами, Рагнар не носил маску лживого наставника и не требовал от других того, чего не выполнял сам. Пространство утопало в дыму. За ним едва проглядывались метаморфозы Воланда, опускающегося на колени перед трупо и подставляющего деревянную чашу под открытые раны ради сцеживания крови.

— Спасибо, — тронув вздрогнувшего Баратеона за плечо, Утред поднял руки в примирительном жесте и натянуто улыбнулся. — Ты не обязан был помогать мне отбивать замок. Твоя мать вряд ли придет в восторг от такого.

— Я — совершеннолетний. Могу поступать так, как сам считаю нужным, — пожав плечами, изрек юноша и провел пальцами по незаметной щетине на впалых щеках. — Но не буду лгать — в последнем письме мама просила держаться от тебя как можно дальше, а отец клялся убить при первой встрече.

— Вильгельм, да? С боевым молотом и рогатым шлемом? — подтверждением догадки стало хмыканье. Усмехнувшись, лорд Харлоу задумался на секунду, после чего потянулся к бедру с висящими на ремне скальпами и ножами, чтобы вытащить оружие и, хорошенько рассмотрев рукотворную резьбу, отдать собеседнику. — Возьми. Скажешь, что от Рагнара.

— Нет, — оборвал Грегори, принимая щедрый дар и расплываясь в легкой улыбке. — Я не лгу родителям и не боюсь забывать о прошлом, а еще называть имена неугодных родственников.

— Неугодных? — спрыгнув с высокого булыжника, Флоки перешагнул через раскуроченное тело и стал напротив родни. Поступь плавная, будто бы парящая. — Я — мастер по части семейных неурядиц. Отца не вижу круглыми сутками, ночую под открытым небом в компании двух так называемых братьев. Но толку никакого.

— Раньше ты не жаловался, — фыркнул Солтклифф, убирая пряди слипшихся от песка и крови волос. — Ваш жрец совсем умом тронулся. Зачем ему кровь мертвецов? — громко бормоча себе под нос стихи их Писания вперемешку с сомнительными заклинаниями, Воланд поднялся с колен и прижал чашу к грудной клетке. — Убери это от меня.

— Тебя пора крестить, — проигнорировав выпад юнца, Драмм взболтал емкость и продемонстрировал мутно-красную жидкость верховному правителю. — И продлить татуировку. Сегодня свершится нечто великое. И ты вознесешься. — вперив расширенные зрачки в лик смутившегося Грейджоя, Воланд как-то странно подергивался и пританцовывал. Действие очередного варева затянулось. Туманный взор перешел на молчаливого Баратеона. — А ты не хочешь татуировку?

— Господин! — один из сыновей Кеннинга, малополезный в битвах, рухнул в грязь и закашлялся. Пару драгоценных секунд ушло на приведения себя в чувство. Если бы не скорость, которой он славился, то старик наверняка лишился бы одного из отпрысков. — На Лонмауте высадились варвары и бросили вызов вашему отцу! Требуют поединка или сдачи острова. Они захватили вашего младшего брата.

Шок сменился неподдельной яростью. Прикусив нижнюю губу до крови, Флоки рванул к лошадям и, потратив не больше минуты на борьбу с норовистым животным, вырвался из лагерного оцепления с проворством израненного хищника. Главное — добраться до спрятанных за утесами кораблей, быстро догрести до расположенного вверху клочка земли и преодолеть расстояние до главного укрепления в кратчайшие сроки. За ним уже гнались опомнившиеся друзья, подгоняющие лошадей нещадными ударами. Их поджидало удобное суденышко на манер варварских, способное перевезти до тридцати человек одновременно. Младший Кракен не стал дожидаться швартовки у ближайшей гряды, почти свалившись за борт и достигая устойчивой поверхности раньше гребцов — времени катастрофически не хватало. Отобрав у первого попавшегося караула лошадей, Грейджой сорвался на галоп, заставляя клячу калечить ноги в истрескавшихся ущельях и неровных ландшафтах. Его не волновали остальные — при желании можно добежать. Проскакав под природной аркообразной скалой, юноша вылетел из крутого поворота и резко натянул поводья.

— Я хочу увидеть прославленную мощь древнего рода Грейджоев! — горланил незнакомец, махавший руками, исступленно бьющий себя по груди и пританцовывающий на песке, что вызывало дикий смех собравшихся соплеменников. — Ну давай, Рагнар! Иди ко мне! — расставив руки в разные стороны, он поднял над головой боевой топор. — Долго я буду ждать? Или мне проще прирезать твоего ублюдка? — приблизившись к связанному черноволосому юнцу, крикун провел языком по треснувшим губам и провел лезвием по девственно-гладкой щеке пленника. — Осьминожий выродок.

— Не смей! — раскатистый баритон наследника превратился в бас, вынудивший зрителей обернуться. Стоя в грязном потасканном кафтане, Флоки наверняка казался до смешного грозным, но почему-то никто не смеялся. — Я — сын Рагнара. И я принимаю твой вызов. — на выдохе произнес будущий лорд, не моргая и не отводя взгляд.

— Еще одно отродье? — оскалившись в жалком подобии улыбки, заинтригованный налетчик убрал от чужого лица острейший край орудия и запустил свободную руку в рыжеватую всклоченную бороду с легкой проседью. — Невежливо поначалу спрашивать чье-то имя, не назвав прежде своего. Я Ибрагим Тауни. Наполовину одинокорожденный, наполовину варвар. Враг и тех и других. — перейдя на вопль, представившийся дикарь поклонился многочисленной публике, начавшей пополняться крестьянами, солдатами и патрульными. — А ты кто таков?

— Флоки. Наследник Одиноких Островов. Ты вызвал на поединок моего старого и больного отца. Без руки он не сможет противостоять тебе так, как мог бы лет двадцать назад. Поэтому я займу его место. — Падальщик, нацепивший продавленную кирасу для предстоящего боя, помалкивал и внимательно наблюдал за действиями сына.

— А если я не соглашусь? — ироническим тоном протянул Ибрагим, хищно облизываясь.

— Тогда ты прославишься тем, что одержал победу над немощным стариком, а потом умрешь на этом же месте, будучи разорванным моими людьми, — впервые он говорил прямо, не сбиваясь и не впадая в легкую панику из-за публичных демагогий. — Лучше убить наследника. Потом добить второго сына и лишить сира Рагнара последней надежды сохранить за собой Острова. — покачав головой, Тауни не стал заранее праздновать легкую победу, но уже предвкушал ее.

— Какая чушь! Прикажи лучникам немедля расстрелять их и покончи с этим фарсом! — подойдя к мужу, Фрэнсис обхватила рукой его плечо и притянула к себе, умоляя избавить ее от кровавого зрелища. — Я не хочу на это смотреть.

— Тогда иди в крепость, — предложил Кракен, вырываясь из слабой женской хватки и, потянувшись за спину, вытащил оттуда фамильную секиру с тончайшей резьбой, и поджал губы. Отдав распоряжение не перерывать дуэль ни при каких обстоятельствах, Жнец взобрался на невысокий камень, принял сидячую позу и положил оружие лезвием вниз, прижимая хвост к груди. Он не собирался ободрять и напутствовать. Хватило одного сдержанного кивка, воспринятого Флоки как знак одобрения. — Один и Иисус да хранят тебя. — прошептал ветеран одними губами, прикрывая глаза и распрямляя плечи.

Вытащив изогнутые кинжалы, юноша поддался корпусом вперед и сделал неуверенный шаг, не сводя карих глаз с неподвижного соперника. Позади раздалось протяжное мычание, до дрожи пробравшее всех присутствующих, обступивших бойцов по кругу. Это Воланд влез на отвесной склон и завел свои жреческие песнопения, призывая видимых и неосязаемых божеств на помощь мальчишке. Подобное едва не стоило Грейджою жизни: отвлекшись, он пропустил выпад худого изворотливого оппонента и был вынужден упасть на землю, чтобы откатиться в сторону. Вскочив на ноги, он глубоко вздохнул, призывая сошедшее с ума сердце успокоиться. Сколько раз ему доводилось убивать? Не перечислить и не сосчитать. Отпрянув, Флоки сжал рукоятки орудий и, мысленно измерив расстояние, напрыгнул на замешкавшегося варвара, порезав предплечье. В результате такого маневра Тауни расхохотался и похвалил юнца за находчивость и энергичность.

Но этого мало.

— Если что-то пойдет не так, я снесу ему голову, — прорычал Сет, сжимая навершие огромного клинка до побелевших костяшек. Глаза лихорадочно бегали по неутомимым фигурам, двигающимися в провонявшем агрессией пространстве. — Успею раньше, чем он прикончит нашего лорда.

— Становись в очередь, смертник, — поддел Лестат, намекая на прозвище Рыцаря Смерти и вертя меж пальцев древко трезубца. Он не признавал поединков во имя чести. Главное на Острове — выживание, и совершенно необязательно при этом сдерживать сомнительные обещания или следовать дурным правилам. — Я моложе. И спасу его раньше, чем ты успеешь раскрыть рот и вдохнуть морской воздух.

Обхватив Флоки со спины, хохочущий Ибрагим применил своеобразный захват с целью задушить его, однако получил затылком по лицу и отшатнулся с расквашенным носом. В какой-то момент казалось, что взбешенный чужеземец одержит победу над выдохшимся мальчиком. Но череда ударов в череп и сломанная рука, чей хруст эхом отозвался от безразлично нависающих скал, все-таки свалили воина на песок с приглушенными хрипами и ругательствами. Весь пораненный, истекающий кровью, Тауни улыбнулся красноватыми зубами и сдавленно рассмеялся. В полубезумных льдистых глазах читалась готовность получить кинжалом в сердце перед почтенной публикой единомышленников и недругов. И будь Флоки хотя бы наполовину так жесток, как знаменитый дед, то добил бы падшего захватчика без колебаний и лишних размышлений. Но он обожал думать и анализировать ситуации. Посему тут же заменил оружие на протянутую руку и, дождавшись колеблющейся взаимности, поднял Ибрагима на ноги.

— Я дарую тебе жизнь, — сообщил Грейджой, отталкивая валявшийся в грязи клинок и поворачиваясь к смутившейся толпе варваров, потрясенной поражением главаря. — Я пощажу любого, кто склонится перед моим кланом и признает меня лордом. В обмен я дарую незаселенные земли и разрушенные замки, которые мы вместе восстановим. За верность я отплачу преданностью. За защиту — защитой. И я приму всех. Неважно, течет в ваших жилах кровь одинокорожденных или нет. Но если вы пойдете на меня с мечом, то будете убиты и принесены в жертву морскому божеству. Лорд Тауни, вы должны быть наказаны за попытку насильственного захвата власти. — онемевший налетчик несмело кивнул и вперился в будущего сюзерена. — Три удара плетью. И с этих пор она станет вашим личным гербом, вашим домом станет любая крепость на острове Святого Винсента, а ваши дети унаследуют титулы и земли, которые вы добудете, сохраните и обработаете. Все предельно ясно?

— Что нам делать с мальчишкой, Ибрагим? Он убил четырех наших! — напомнил заросший пират, весь усеянный потускневшими шрамами. — Настоящий берсерк.

— Для тебя — лорд Тауни! — рявкнул островитянин, немало удививший собравшихся. — Отпустить. Ведь он брат моего господина и благодетеля. — склонив голову в знак повиновения, Ибрагим вмиг порвал на себе рубашку и продемонстрировал костлявую спину. — Три удара. Все честно.

— Я же сказал, тебя ожидают великие деяния, — спрыгнув с молебного камня, Воланд подошел к двум обнимающихся братьям, воссоединившимся после недолгой мучительной разлуки. — Нужно крестить тебя, иначе удача покинет твои берега. Возьми своего нового рогатого друга и приходи на рассвете.

Не желая наблюдать за экзекуцией новоиспеченного вассала, Флоки поднял один из упавших ножей и, словно почувствовав пронизывающий отцовский взгляд, повернулся и победно вознес оружие над головой, а затем прижал к собственной груди. Толпа взорвалась одобрительными криками. Удары в щиты провозгласили начало новой эпохи Молодого Кракена. Рагнар осознавал произошедшее, глядя на скромно улыбающегося сына, обеими руками обнимающего брата и сестру. Значит, Жнец умел не только разрушать. Нестерпимо длинный день подходил к концу. Изможденные островитяне уплыли на родные островки или же направились в ближайшие селения, дабы посмаковать детали поединка. Семья Грейджоев вернулась в крепость и устроила скромный пир в узком кругу, на котором говорила в основном Фрэнни, осуждающая вспыльчивость и неосторожность мальчишек.

На следующее утро, когда вечно рыдающий небосвод забылся крепким сном, двое друзей медленно спустились по привычно неровным ступенькам и предстали перед читающим молитвы жрецом. Пыл взрослого мужчины все еще не угас — ему хватало сил на резкие телодвижения и приемы различной отравы под видом провидческого зелья. Распахнув веки, Драмм велел юнцам зайти в воду и стать на колени, соединяясь таким образом с силами могучей, вековечной природы. Выполнив просьбу, оба посвященных в синхронном отвращении отшатнулись от чаши с помутневшей кровью. Грязная жижа с тошнотворным запахом вызывала неподдельное желание вырваться и сбежать как можно дальше. Но пути назад нет. Поздно отступаться от блаженных видений и сущих кошмаров, обещанными ядом.

— Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю, — Воланд без предупреждения перевернул емкость и вылил содержимое на опущенную голову островитянина с протяжным мычанием. — И третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела. — второй сосуд, поданный слугой, содержал обрывки травы и пепел из-под выжженной древесины. Высыпав поверх кровавого месива очередную смесь, Созерцатель воздел руки к небу и прокричал молитву. — Второй Ангел вострубил, и большая гора, пылающая огнем, низверглась в море. — посыпав спутанные волосы измельченными камнями, он осмотрел проделанную работу. — И третья часть моря сделалась кровью и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла. — достав рыбьи останки с отшелушившейся чешуей и принявшись втирать в головы мальчишек, Драмм издал громкое рычание. — Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая как светильник. И пала на третью часть рек и на источник воды. — приняв горящую деревяшку, прорицатель приставил ее к испачканным лбам, задерживая подолгу. — Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны, и третья часть звезд. — отбросив горящий обрубок, Воланд завыл и, обойдя причащающихся со спины, схватил их за затылки и стремительно опустил в воду. — И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить! — удерживая жертв под водой, барахтающихся и сопротивляющихся, он мысленно отсчитал половину минуты и выпустил их. — И будут трубить! * * *

— Какого черта?! — взревел Грегори, впервые взбесившись по-настоящему. Доползая до берега, он не мог перестать откашливаться и сплевывать воду. — Что ты творишь, язычник?!

— Выпей это. И больше не почувствуешь боли, — придержав ползущего Баратеона за плечо, Жрец дал ему испить настойки, по вкусу напоминающую пересахаренное вино. — Глотай. И прими живопись на свое тело. Но сначала возьми руку своего брата и поклянись ему в вечной верности. — замешкавшись, сын Вильгельма неторопливо протянул ладонь и сжал дрожавшую руку Грейджоя. — Вы связаны. Вам предначертано пройти извилистый тернистый путь вместе. Сойти с него не получится. Отныне. И вам не сбежать, ибо вы приняли истинного Бога в душу. — обхватив рукав насквозь промокшего кафтана, Драмм стянул с пошатывающегося Грегори верхнюю одежду и усадил на камень. — Я набью оленя на твоей спине. С крестом меж рогов. И тебя никто не тронет.

— Флоки! — истошный вопль единственной дочери Рагнара вырвал Кракена из дурманящей неги. — Он упал! Микки упал со скалы! Помоги, пожалуйста! — всхлипывая сквозь душащие рыдания, Мэдисон с придыханием выговаривала слова. — Все из-за кораблика… тот зацепился за камень и Микки… я не… мать твою, что нам делать?!

Без лишних вопросов наследник Островов сорвался с места и, преодолев острые ступеньки, ранящие колени, он в считанные секунды покрыл небольшое расстояние и прибыл к месту трагедии. На краю стоял Рагнар, с трудом снимающий плащ с помощью протеза. Неподалеку в истерике билась Фрэнни, пытаясь вырваться из крепких объятий высокого Майера. Драгоценное время заканчивалось. Вынув изогнутые кинжалы и швырнув на землю, Флоки разбежался и в прыжке полетел вниз, оказавшись в темном обволакивающем пространстве. Открыв глаза, он завертел головой в поисках тонущего брата, начиная энергично работать ладонями и отталкиваться от невидимых порогов. Вокруг царила тишина. Не гнетущая, не замогильная, а просто безграничная, простирающаяся вдаль. От одного конца мира до другого. Вдруг что-то мелькнуло невдалеке. Едва заметное, неосязаемое и завораживающее. При этом расползающееся по темно-синему полотну. Все вокруг точно замерло, растворилось в небытие и рассыпалось на миллионы частиц. Лишь маленький золотистый лучик озарил полнейший мрак. Не понимая, почему собственное тело не слушается, Грейджой поплыл в направлении света.

Тот стал разрастаться, принимать очертания плавной изгибающейся линии, в которой пульсировала жизненная энергия. Оно опутывало нечто бесформенное, придерживая и не позволяя пойти на дно. Приблизившись, Флоки обвил торс младшего брата и покрепче прижал к себе. Дыхание не получится задерживать вечно. Нужно выплывать. Однако золотистая полоска неожиданно скользнула вверх по орбите и прошлась по бедру юноши. Тогда он различил контуры гигантского существа, зависшего на расстоянии вытянутой руки. Золотой Кракен, покровитель их клана, медленно отстранился от людей и скрылся за серой завесой. Наблюдая за плодом своего воображения или же чудесной реальностью, Грейджой быстро всплыл на поверхность и набрал в рот побольше воздуха. Ему уже метнули веревку, обвязанную вокруг остроконечного булыжника, и двое человек потянули задыхающихся мальчиков к берегу. Оказавшись на твердой земле, Флоки наконец не выдержал и раскашлялся.

— Ты молодец, ты справился, — голос Лестата показался обеспокоенным и надрывным. — Дыши. Дыши.

— Он выжил, — другой голос принадлежал подошедшему жрецу, наклонившемуся над теряющим сознание лордом и улыбающимся одними безжизненными глазами. — Он видел истинную природу. Истинную суть. Творец явился ему.

Угасающее сознание улавливало обрывки чужих фраз пару мгновений. И все закончилось. Боль ушла. Сменившись умиротворением. Через несколько дней он очнулся и, пошевелившись, ощутил жжение в области грудной клетке. Татуировку осьминога с изгибающимися щупальцами продлили до нижней части поясницы и горла, не выходя за края ворота рубахи. Одну из конечностей можно было дотянуть до черепа, но с условием личного желания хозяина тела. Поднявшись с постели, Флоки скинул с себя тонну одеял, призванных прогреть замерзшего спасителя, и самостоятельно облачился в одежду. Не отвечая на волнительные просьбы слуг, он двигался вдоль неосвещенных запутанных коридоров, ни разу не сбившись с пути. Выбравшись наружу, потратив немало сил, изнуренный Грейджой очутился у подножия скалы, среди равнодушных камней и липнущего противного песка.

— Эй, тебе разве можно вставать? — подбежавшая сзади сестра несильно толкнула его в бок и широко улыбнулась, искренне радуясь выздоровлению. — Нас посетил старый друг отца. Они сейчас на берегу вместе со жрецом. Грегори на острове асов с Лестатом и сиром Майером. А остальные отстраивают замки дальше. Лорд Тауни справлялся о твоем здоровье. — облокотившись плечом на часть каменной крепостной постройки, Мэдисон перечислила все известные имена. — Представляешь, отец похвалил Микки!

— Ну разумеется. Он вообще помнит, кто его спас?

— На самом деле Миккирори ходил жутко расстроенный. Придя в себя на следующий же день, он не мог места себе найти. Постоянно бродил у твоей комнаты или на береговой линии, швырял камни в воду. Винил себя в произошедшем и боялся, что ты не проснешься. — Флоки узнавал младшего. Вечно нахмуренный и угрюмый полу-разбойник с добрым, открытым для любви сердцем. — Отец успокоил его и назвал храбрецом.

— Мы точно говорим о человеке, подарившим нам жизнь? — Мэнди пожала плечами и чуть отступила, дабы освободить проход к набережной. Вдвоем они подошли к сидящей поодаль матери, курившей дымившуюся трубку и всматривающейся в окрасившееся в красные оттенки небо. — Мама, твой сын воскрес. — подняв необычайно глубокие пронзительные глаза наверх, Фрэнсис вскочила с камня и, в безудержном радостном порыве, привлекла юношу к себе. — Пожалуй, оставлю вас вдвоем. Пойду к дяде Расти.

— Знаешь, сражаясь в том поединке, я заметил, как сильно ты переживала, — отстранившись, старший отпрыск Рагнара опустился на сырой булыжник и поежился от пробирающего холода. Легкий плащик не спасал от пронизывающих ветров, поэтому Фрэнсис сняла собственный и накрыла им трясущегося мальчишку, после чего вернулась к брошенной трубке. — Не отрицай.

— Честно, я просто не хотела видеть Миккирори в качестве грандлорда, — с самого детства ей тяжело давалось проявление эмоций, в особенности материнских. Но она справилась. Лучше, чем кто-либо. — С тобой гораздо проще сладить.

Усмехнувшись краем губ, Грейджой бережно вытащил из женских пальцев трубку и прикурил сам. В таком месте, чью тишину нарушал лишь шум свистящего морского ветра и беспокойного моря, легко потерять счет времени. Облокотившись друг другу на плечи, они сидели и изучали закатное солнце, не согревающее, не привлекающее и не призывающее воспевать свою красоту. Как и все на Островах. Их идиллию нарушил улыбающийся мужчина с гладко выбритыми обвисшими щеками и длинными, до плеч волосами соломенного цвета с седыми корнями. Попросив прощения, он поклонился, сразу же угодив в объятия возликовавшего наследника. Они не виделись несколько лет, в течении которых знаменитый лорд Мэннинг воспитывал подрастающего сына и защищал рубежи царских земель. Бывший королевский гвардеец обожал всех детей своего близкого товарища и постоянно радовался их успехам.

— Ты так вырос, — констатировал Расти, рассматривая высокого островитянина с копной каштановых, как у отца в молодые годы, непослушных волос. — Рагнар только что поведал мне, как ты спас брата, отбил несколько островов у захватчиков и усмирил их самих. Я горжусь тобой.

— Ну хотя бы ты, — рассмеявшись, Мэннинг понимающе кивнул и похлопал юнца по плечу. — А Микки на берегу? — Фрэнни подтвердила предположение сына неопределенным жестом, который Флоки никак не стал истолковывать и просто спустился вниз. Почему-то жрец стоял на коленях перед сюзереном, возвышающимся над прочими благодаря камню и массивному плащу, подбитому мехом. Миккирори стоял рядом, прижав короткие пальцы к переносице и сжав свободную руку в кулак. — Что случилось? — обойдя молчавших соплеменников, Грейджой поднял глаза и замер в нерешительности. Перед ним сидел не человек, восстановивший былую славу Одиноких Островов, а хладный труп, прижимавший к себе хвост секиры и глядящий пустыми глазницами вдаль. — Боже мой. Как это возможно… он же…

— Он теперь в Валгалле и пирует со своим единственным достойным братом. Возможно, он вместе с отцом, который отрубил ему руку за непослушание. И скорее всего он его простил, — произнес Драмм севшим голосом, прикрывая покрасневшие веки и сдерживая рвущиеся наружу слезы. — Вы увидите друг друга. Но нескоро.

---

Примечания:

* "Когда умирал в яме со змеями..." — прямая отсылка к Рагнару Лодброку, чья внешность вдохновила на создание образа Воланда.

** Евангелие от Матфея. 27:51.

* * *

Иезекииль. Глава 25:17.

* * *

Откр. 8:7-13.

Для общего понимания персонажей:

Рагнар Грейджой — Джек Николсон.

Фрэнсис Мур — Фрэнсис Макдормэнд.

Флоки Грейджой — Пол Гранч.

Миккирори Грейджой — Ноэль Фишер.

Мэдисон Грейджой — Джейн Леви.

Воланд Драмм — Трэвис Фиммел.

Сет Майер — Тимоти Омандсон.

Харви Волмарк — Донал Лог.

Атрей Кеннингем — Джон Малкович.

Лестат Солтклифф — Ричард Хармон.

Утред Харлоу — Александр Дреймон.

Ибрагим Тауни — Пол Кэй.

Грегори Баратеон — Хью Лори (юный, разумеется).

Nights Amore and Arn — Farewell Life.

Max Richter — When She Came Back.

Modern Merchant — Twin Channel.

Mumford & Sons — Broken Crown.

Западный регион, исторически принадлежавший клану Ланнистеров, менее всего пострадал от войн и разрушительных действий собственных правителей. Парадоксально, но закрепившееся в цитадели на приморском утесе семейство на протяжении веков ввязывалось в опасные военные авантюры или впадало в королевскую немилость, однако ни разу не лишилось территориальных приобретений или важнейших титулов. Словно само небо благоволило к почтенному роду с золотым львом на красном фоне, наводившему смуту в государстве со дня успешного захвата дома на вершине отвесной скалы. Три столетия потребовались знатным богатым аристократам, владеющим золотыми копями, армией и флотом, на созревание плана государственного переворота и смещения правящий династии. Лорд Майкл не мог похвастаться качествами хорошего отца и прекрасного правителя, но он снабдил детей короной, обширными землями, престолом и возможностью устранять противников по желанию. Как бы тяжело не было сначала, новый монарх привел разрозненную страну в порядок и назначил брата, не без его личной инициативы, верховным правителем Западного региона. Получив венец и скипетр, львы прикладывали больше усилий для удержания новоприобретенных земель, чем на контроль над старыми. Поэтому младший из сыновей Майкла остался присматривать за родовым гнездом.

Весьма успешно, если сравнивать с временами, когда главный замок пустовал.

Добившись высокой урожайности и посодействовав созданию вассального дома, Колемон принялся объезжать города и мелкие поселения, проверять условия работы фермеров, укреплять рубежи ради защиты от внешних и внутренних врагов. Участились набеги заморских разбойников на прибрежные районы — пришлось обносить импровизированные бухты и деревушки высоким частоколом, обучать крестьян самозащите, оставлять на местах немалое количество солдат, ночевать под открытым небом в ожидании высадки очередных захватчиков или устраивать многодневные засады, чтобы истребить жалкие остатки варваров. Погрузившись в тягучий труд лорда-протектора, Кол верно исполнял долг и подвергал жизнь совершенно ненужному риску. Как однажды выразилась его беременная супруга, крайне раздраженная фактом отсутствия благоверного возле семейного очага. Она не жаловалась на уютные роскошные покои, облагороженные теплыми расшитыми коврами и шикарными постелями с пуховой периной, но постоянные боли и дискомфорт от вздувшегося живота заставляли отправлять в ставку генерала по три-четыре письма в неделю. И все настаивали на скорейшем возвращении. Рожать представителя царского дома в окружении взволнованных слуг и крикливых старых ветеранов точно не входил в планы племянницы великого грандлорда.

Возможно, ее желание исполнилось, если бы роды не начались немного раньше. Властелин опоздал на неделю и, вернувшись домой после длительного сражения с бандитами, опьяненный успехом Кол получил известие о рождении сына. Потомка завоевателей, революционеров и смутьянов. Конечно, не прямого наследника трона, но одного из претендентов на таковой. В случае гибели кронпринца с братом. В течении семи дней томясь в душном каменном пространстве — июльская жара накаливала воздух до предела — Хелена ненавидела мужа и находила предлоги отослать служанок с младенцем подальше. Отказавшись кормить новорожденного, она распорядилась подать бумагу с чернилами и написала длинное письмо в Соколиное Гнездо. Место, в котором провела детство. Вместе с братом, погибшим на воне с погаными Легионами полубезумного Старка. Ему размозжили череп на окраинах пустынного Дорна, а останки захоронили в холодных подземельях восточной крепости. И пусть в его честь воздвигли могильную плиту с крестом на вершине одинокого холма с мертвым деревом, этого недостаточно. Никогда не будет достаточно. Отныне Гнездо принадлежит Ланнистерам в лице леди Ребекки, подарившей их вассалам законного правителя. Везде заправляли чертовы львы. И кому же тогда жаловаться?

Кому изливать глубокие личностные переживания?

Зажмурившись и смахнув пару гневных слезинок, девушка выплеснула эмоции на неповинное белое полотно. Осознание того факта, что приходится унижаться и просить кого-то постороннего о помощи, приводил в отчаяние с каждым написанным словом. Вычерчивая идеально ровные буквы, Хелена не стала перечитывать послание и велела немедленно доставить вороном. Через пару часов в комнату, не постучавшись, ворвался ликующий Хранитель с умолкнувшим первенцем на руках и целой оравой галдящих слуг и сподвижников, поздравляющих с таким чудесным событием. Запечатлев поцелуй на покрасневшей от слез щеке, Кол поблагодарил за сына и прилюдно нарек его Эваном. В переводе на другой язык — юный воин или Король. Амбициозное решение. Заслушавшись, Хелена оглядела мужа, сильно изменившегося с их последней встречи двухмесячной давности: густые брови разрослись, на квадратичном подбородке проступала рыжевато-коричневая щетина, а волосы следовало укоротить, однако в светящихся изумрудных глазах плясали огоньки невыносимого счастья. Тогда она поймала себя на мысли о том, что игнорировала младенца и оставила безымянным на целую неделю. Закусив губу, дочь Робина терпеливо дожидалась окончания поздравительных речей и просьб уведомить обо всем королевскую семью.

— Я хотела бы попросить у тебя разрешения поехать в Соколиное Гнездо и навестить могилу брата, — если бы Колемон не был занят изучением плавных изгибов притихшего малыша, чьи зеленые глазки сосредоточились на улыбающемся незнакомце перед собой, то заметил бы, как супруга сжимала обе руки в кулаки и нервно прохаживала по комнате. — Ты же не будешь против?

— Разумеется, нет. Ты выдержишь длительную поездку после родов? — приблизившись к застывшему детскому личику, генерал прижался к нему носом и тихо рассмеялся. — Даттон сказал, что рождение мальчика — хороший знак. Я не против девочек, но ты слышала про первенца Никлауса? Дочь. Стоило бы предупредить его. — приоткрыв дверь и позвав служанку, Ланнистер пару раз покрутился на месте, наслаждаясь реакцией малютки. — Принесите сюда кроватку. Хочу, чтобы он спал рядом с нами. — по-прежнему пребывая в некоем подобии эйфории, он не реагировал на окружающие раздражители. — Так ты поедешь? Я напишу сестре и попрошу быть гостеприимной. Она не очень хорошо чувствовала себя последнее время, но, думаю, любезность ей не чужда.

— Я еду домой, а не в гости. И уже предупредила ее сама, — впервые Кол оторвал взгляд от свернутого в легкой накидке комочка и перевел на выпрямившуюся девушку. Слегка удивившись реакции. — И я бы поехала завтра, если ты не против.

— Хорошо. Я справлюсь со всем самостоятельно, — смущенным тоном протянул юноша, сбросив такое поведение на общее недомогание и недостаток сна. — Поприветствуй сестру от меня. Я, скорее всего, попрошу одного из братьев Кракехоллов сопроводить тебя и обеспечить безопасность. Мы три года как без войны, но не следует забывать об осторожности. — спорить бесполезно. Потому она кивнула и вздохнула с облегчением.

Полгода спустя.

Никто не смел упрекнуть нынешнего исполнительного Хранителя Западного региона в равнодушном отношении к супруге. За три века Львиный Утес повидал немало жестоких хозяев, либо замуровавших собственных избранниц в каменных стенах, либо засадивших в подземные темницы со сводящими с ума журчащими родниками, либо сбросивших с остроконечных скал прямо в пропасть. Кол отличался от остальных братьев непомерным эгоизмом и честолюбием. С детства лелея мечту стать рыцарем и лордом-командующим, он пренебрегал романтическими порывами и прочими проявлениями чувств — перед глазами не было живого примера дружной любящей родительской пары, оттого усваивались только обрывки редкой материнской нежности и разрушительная ненависть отца. Стать достойным спутником жизни при таких обстоятельствах — непосильная задача, с которой тяжело совладать юнцу двадцати лет. Никлаус сумел оправиться от пережитых травм и обзавестись семьей. Он был сильнее их всех. Тень, отбрасываемая королем, затмевала обоих младших Львов, вынуждала бороться за лучи солнца. Элайджа сразу понял, как обстоят дела, и занял место рядом с венценосцем в столице, заняв желанный пост десницы. Финн пытался стать самостоятельным человеком, принимающим решения и совершающим ошибки, но так и не вырвался из-под влияния пагубных пороков. Кол все улыбался. Не принимал ничего всерьез и относился к окружающему миру как к затянувшейся шутке. Рождение сына изменило все. Неожиданно даже для самого себя привязавшись к сморщенному комку, генерал таскал его за собой повсюду. На светские приемы к восторженным вассалом, на безопасные конные прогулки, объезды защищенной местности и купания в кипящих подземных ваннах. Слугам довелось отговаривать тащить полугодовалого малыша в дальнюю поездку по центральному региону, вызвав приступ гнева у новоиспеченного отца. Постаравшись сократить время пребывания у родственников и возвратиться домой поскорее, грандлорд застал в главном зале женщину, державшую на руках его же ребенка.

— Леди Догетт, какая непредвиденная, незапланированная встреча, — поклонившись, Смеющийся Лев нахмурил кустистые брови и призвал виночерпиев принести наполненные кубки. — Кто позволил вам взять Эвана? — недовольный взор вперился в спустившегося по лестнице кастеляна, застывшего с трубкой между зубов. — Лорд Престер, вы теперь заделались распределителем кормилец и воспитательниц?

— К чести леди Регины, она хорошо умеет убеждать. Не возражаете? — отодвинув стул, Даттон получил разрешение и облокотился на спинку в окружении дымовой завесы. При этом он выудил из кармана письмо и аккуратно придвинул к сюзерену. — Прибыл гонец от короля вчера вечером. Попросили вам передать с условием получения ответа в день приезда. То есть, сейчас.

— Неужели старшему брату настолько нечем заняться? Вся столица восстановлена? — вскрыв сургуч с вставшим на дыбы коронованным львом, Кол пробежался по тексту, пестрящему истинно монаршей тактичностью вперемешку со старыми добрыми угрозами. Дочитав до конца, адресат сжал челюсти, попутно отшвыривая клочок бумаги подальше. — Требует примирения с Хеленой. Будто мы ссорились или расходились. А еще намекает на ее возвращение на Утес. Утверждает, что Беленор не в восторге от произошедшего и это негативно влияет на престиж нашего клана. И кто вещает о репутации? Тот, кто собирался убить родного отца?

— Это уже история. Или теория, как любят говорить летописцы, — вмешалась женщина с подведенными глазами и подрумяненными щеками на красивом вытянутом лице в обрамлении длинных волос. — Я бы рекомендовала прислушаться к совету государя и наладить отношения с супругой. — мальчишка шести месяцев отроду заметно поморщился и заплакал, вынуждая родителя подскочить. Удивленная Регина прижала его покрепче и чуть отвела назад, качая головой. — Сначала напишите жене. Я помогу составить послание в утешительных и ласковых выражениях, а вы пошлете гонца. Но лучше бы ехали лично.

— Считаете, у меня нет более важных занятий? Воспитание сына, например? То, чем не мешало бы и вам заняться в отсутствие живого мужа, — раскрыв рот от шока, Догетт не нашлась с ответом и почти мгновенно передала младенца в требовательно протянутые руки. Приласкав улыбающийся комочек, завернутый в расшитое золотом красное покрывало, Хранитель почувствовал на себе укоризненный взгляд Коменданта. — Вы уже определились с кандидатурой будущего партнера для вашей дочери?

— Нет. Хотите предложить вашего наследника? Или снова назвать меня плохой матерью из-за гибели мужа на вашей же войне? — упрекнула хозяйка Равенкорна, не поддаваясь раздражению и сохраняя внешнее спокойствие. — Или разведетесь с Хеленой и сами почтете нашу семью вниманием?

— Я пошлю кого-нибудь из Сарвиков в Гнездо с вашими любовными записками. У нас немного людей на Западе, чтобы рассылать их по всему государство или оставлять без руководства. А насчет дочери спрашиваю не просто так. Могу походатайствовать перед любыми домами, устроить бракосочетание и одарить молодоженов благословением. Этим и занимается Верховный Правитель в свободное от пустой болтовни и сочинительства время. — вздернув подбородок, помрачневший лорд развернулся и направился к лестнице, ведущей в просторную опочивальню. Разочарованные взоры сопровождали его при каждом последующем шаге.

Несколько месяцев спустя.

Исполнив негласное обещание, данное настойчивым вассалам и не терпящему неподчинения брату, Колемон дожидался воссоединения со второй половинкой. Стоило наплевать на неправдоподобные слухи, дарующие столичным и региональным аристократам темы для пересуда. Какая разница, кому из супругов понадобилось уехать на заслуженный отдых после тлетворной годичной войны? Зачем пускаться в досужие рассуждения о причинах, побудивших разъехаться и отдохнуть от общества друг друга? Раздражаясь с каждым днем все больше, Лев наматывал круги по галереям, чертогам, улицам и витиеватым коридорам, пальцами ощупывая шероховатую каменную поверхность. Из-за холодов восьмимесячный малыш заболел и покашливал, лежа в утепленной одеялами и шкурками люльке. В крепости старались поддерживать тепло путем разжигания каминов и свечей, однако третья зимняя послевоенная пора выдалась чересчур лютой. В конце концов наступила щадящая весна, принесшая лишь пронизывающий ветер и меланхолическое настроение. Перестав бриться, юноша учил ребенка ровно стоять, придерживаясь за ближайшие предметы. Занятная картина. Бородатый высокий воин, победивший волчьи легионы, накрывал ладонью комично маленькую голову сына, не давая рухнуть на ковер.

Прибывавшие гости умилялись такому отношению и выражали сочувствие по поводу конфликта. Тем не менее, Кол до конца так и не осознал причины их размолвки. Шанс получить ответ представился. Ровно через месяц. Грустная процессия из одной кареты и двадцати всадников взобралась на самую вершину скалистого изогнутого утеса, преодолев уклончивые вихляющие тропы, и въехала в бастион, вросший в каменистую гряду. Их встретил изумленный кастелян, поспешивший послать гонца прямо к грандлорду и сообщить о появлении сине-белых флагов Арренов у ворот. Через пару минут Лев уже обнимал исчезнувшую жену и шептал на ухо извинения за проступок, который не совершал. Он знал, как наладить трещавший по швам союз, скрепивший два великих дома — завести еще одного ребенка. Так когда-то поступали его родители — не останавливались на достигнутом и плодили отпрысков рода львов. Нельзя сказать, что их брак считался образцовым или счастливым, но зато крепким. До начала смуты первородных, принявшихся разграблять деревушки и набирать ополчение. Силясь отмести все подсознательные страхи, Кол повел возлюбленную в спальню и доказал, что способен на искреннюю любовь и понимание чужой боли. По прошествии двух месяцев Господь даровал им второго малыша, пока что в форме округлившегося живота и легкого румянца.

Возгордившись собой, генерал затеял масштабное празднество по случаю женитьбы дочери Регины и лорда Вастерлинга. Вино лилось рекой, столы ломились от вкуснейших яств, гости отплясывали на огороженной площадке и поднимали бокалы в честь новобрачных, стабильного мира, процветания, второго наследника и государя. Ланнистер, получавший удовольствие от шумных компаний и диких попоек, не замечал натянутой улыбки Хелены и побледневших искусанных губ, беззвучно шепчущих нечто нечленораздельное. Внимательность леди Догетт предупредило возможную семейную сцену: оказавшись подле правительницы, она потянула ее за дрожащий локоть и помогла дойти до башни. Последующие тягучие дни проходили в глубоком затворничестве и молчании. Сын Майкла отчаялся, забрасывая сестру письмами с просьбой рассказать, чем занималась сбежавшая супруга весь год. Но перечисление скучных повседневных прогулок и обсуждений личных переживаний не пролили свет на загадочное поведение девушки. Не помогло вмешательство умудренных опытом вассалов, тяжко пробивающихся сквозь завесу равнодушия вечно молчавшей хозяйки Утеса. Присутствие годовалого мальчишки, очевидно, ее раздражало и выводило из себя. Нередко принц вбегал в комнату и силой выдергивал невинного ребенка из рук распсиховавшейся матери.

Долгожданные изменения не назрели и после родов, оказавшимися продолжительными и тяжелыми — восемь часов роженица мучилась на окрасившихся кровью простынях в наполненной болезненным воплем опочивальне. Разрешившись от бремени вторым мальчиком, почему-то не кричащим дольше обычного, Аррен потеряла сознание на некоторое время. Кол не нарушил данного слова и остался с женой вплоть до рассвета. Засыпая на ходу, облокотившись на неровную каменную стену, Хранитель пробудился от резко хлопнувшей двери и обнаружил перед собой очередное завернутое в одеяльце тело, сплющенное, крохотное и кривоватое. Может, и не плод бесконечной любви, но точно лучшее, что способны даровать Творец и прогнивший мир. Внезапно очнувшаяся Хелена нарушила идиллию общего восхищения и закатила истерику, требуя окрестить новорожденного Каем.

В честь павшего в бою брата, жестоко растерзанного лидером мятежного войска умалишенных еретиков.

— Называть детей в честь мертвецов — плохая примета, — оповестил сильно постаревший лорд Сарвик, подпирая закрытую дверь плечом со сложенными на груди руками. На морщинистом в рытвинах лице читалась усталость от навалившихся годов, проведенных либо в ожесточенных битвах, либо в скучном мирском безделии бывшего развратника и писателя грубоватых эротических романов. — Моя первая жена из рода Мутонов настояла на каком-то странном имени в честь ее погибшего родственника. И какова судьба моего первого наследника? — сокровенные воспоминания не особо тронули самого ветерана: обвисшие щеки лишь слегка дернулись, оголив полусгнившие зубы, а кадык подрагивал не чаще раза в минуту. — Погиб в какой-то стычке под знаменами Таргариенов. Дорогая Меган не перенесла такой трагедии и выбросилась с башни. — подняв покрытую пигментными пятнами ладонь, Донасьен желал избежать ненужных изъявлений сожаления. — Я нашел другую. Николь прекрасна и молода. А детей мы назвали в честь моих удачливых предков и до сих пор никого не похоронили. — улыбнувшись, сир подошел ближе и провел шершавыми пальцами по слизкому черепу младенца. — Сине-зеленые глаза у вашего сына. Невероятная редкость. Он вас еще удивит.

— У нас в клане не было традиционных имен. Однако мы обожаем имена на букву “К”. Кая Ланнистера не должно быть на семейном древе. А вот Коди Ланнистер вполне подходит, — вышедшая из комнаты служанка вынесла заспанного первенца и поднесла вплотную к отцу. — Смотри, Эван, это твой братец. — они соприкоснулись ручками, вызывая неподдельный восторг старшего Льва, подарившего жизнь, а не отнявшему ее. Впервые. — Если бы поганый Майкл был жив, то наверняка бы расчувствовался. И перестал отравлять наше существование.

Поцеловав обоих сыновей, Цербер велел накормить их и уложить спать. Тяжелый день закончился в светлых тонах. Отныне их счастливую семью не разрушат бессмысленные конфликты и непонимания. Брак скреплен священными кровавыми узами. Увы, несбыточные мечты об умиротворенной и тихой обстановке развеивались прахом на одиноком ветру. Хелена не выходила из апартаментов неделями и выгоняла посетителей с поздравительными речами или письмами. Столичные врачи отрицательно качали головами и ссылались на нервное расстройство чувств, свойственное матерям после родов и длящееся месяцами. По прошествии отмеренного лекарями срока ситуация ухудшилась: леди ходила по замковым коридорам глубокой ночью, бормоча пугающие невнятности. Она врывалась в спальню детей, вытаскивала по одному из кроватки и переносила в неизвестные места. Младшего упорно не хотела называть по данному имени, обращаясь как к погибшему брату и постоянно прося прощение. Однажды леди Утеса вытащила пятилетнего полусонного мальчика из постели и вывела на террасу в морозную пору, чтобы напомнить о старых клятвах на могиле убитого ими же отца. Дрожа от холода, облаченный в тонкую сорочку малыш вцепился пальцами в ледяной парапет, куда его усадила мама.

— Ты сумасшедшая?! — прозвучавший крик больше напомнил звериный рев, эхом вознесшийся прямо в безбрежное синее небо. Прорвав блокаду из перешептывающихся слуг, обступивших проход и явно шокированных происходящим, Колемон мгновенно покрыл огромное расстояние и вцепился в худые плечики трясущегося ребенка. Крепко прижав сына к груди, он натужно задышал, силясь откашляться и не подавиться рвущимся наружу воздухом. Безудержный гнев разрывал грудную клетку, буквально душил. Передав молчаливое дитя подбежавшему стражнику, Лев медленно повернулся. — Что же ты творишь?!

— Общаюсь с братом. Хоть кто-то же должен, — отшатнувшись, Кол натолкнулся на парапет и ударился бедром, отчего сцепил зубы и прокусил губу. — Кай многое пропустил. И забыл. Не отвечал мне. Очень долго. — прикрыв лицо руками, юноша ощутил дорожку слез под глазами, обжигающую щеки. — И ты нам помешал. Из-за тебя Кай перестанет…

— Его зовут Коди! — не выдержав, генерал сорвался на душераздирающий вопль, какого не исторгал за двадцать с лишним лет жизни. Вынудившим содрогнуться утесы. — Нашего сына! Не твоего брата! Кай мертв. Ты меня слышишь? Он погиб восемь лет назад! — схватив вырывающуюся жену за локоть, Хранитель оттащил ее от края и принялся встряхивать, дабы пробудить от наваждения. — Нет, смотри на меня. На меня смотри! Как ты посмела подвергнуть нашего ребенка опасности?! Как смела?!

— Нашего? — приглушенным голосом протянула Хелена, позволяя широкой нездоровой улыбки тут же проявиться на мертвенно-бледном лике. — С чего ты взял, что он от тебя? — впавший в ступор Колемон сделал непроизвольный шаг назад, выпуская сопротивляющуюся жертву. К счастью, его поддержали за плечи, не давая свалиться на припорошенную снегом плитку. Один из братьев Кракехоллов понял, что стороннее вмешательство необходимо и потому поспешил на помощь. — Я разве не говорила? Не желала расстраивать, наверное.

— Леди Аррен, убедительно прошу вас перестать, — вскинув ладонь в предупреждающем жесте, лорд Сэм умудрялся тормошить сюзерена и требовать от опешивших стражников разогнать посторонних. — Это приказ!

— О, Сэмюель, хватит притворяться. Давай расскажем ему правду, — предложила девушка, обращаясь к бывшему сопровождающему, с которым провела целый год за пределами Запада. Непонимание и откровенная беспомощность отразились на лице личного стража.

— Какую правду?

— Ты снова все отрицаешь? Какая жалость. А нам было весело вдвоем, — вальяжно облокотившись на злополучный парапет, дочь Робина откинула прядку белых волос и обворожительно улыбнулась. — Я понимаю, почему ты онемел. За попытку выдать своего отпрыска сыном грандлорда наверняка могут казнить. У нас есть такой закон, сир Престер? — кастелян, добравший до места всеобщего сбора, смог расчистить территорию от любопытных зевак и взять террасу в кольцо. За его крепкой спиной прятался семилетний напуганный Эван, проснувшийся от топота и ругани. — Признайся в своих грехах, Сэмми.

— Клянусь могилой собственного отца Блэйка, преданно сражавшегося за вашего отца и павшего в бою за ваш дом, что все сказанное — гнусная ложь, — упав на колени перед окаменевшим лидером, Сэмюель уперся взглядом в пол и склонил голову в знак подчинения. — Я готов предстать перед королевскими судами, если потребуется, готов изуродовать свое тело или совершить паломничество по святейшим местам. Готов отправиться в изгнание или простоять на коленях перед Спасителем несколько дней с целью доказать, что невиновен.

В остекленевших глазах Ланнистера, затянутых сероватой пленкой, отражалась глубочайшая бездна. Дозорные опасались, что их лорд сошел с ума или балансирует на грани помешательства. Расправив плечи спустя минуту, Кол обошел коленопреклоненного солдата и направился к супруге, после чего, пристально вглядевшись в лихорадочно блестевшие омуты, внезапно занес руку и отвесил пощечину. Под синхронное восклицание собравшихся. Сожаление и стыд настигли его в тот же миг. Майкл тоже срывался и оставлял отметины на щеках королевы или детей. Тогда Лев осознал, почему его отца все вокруг называли Разрушителем. Он поглощал светлые эмоции, порождая хаос и разжижающую кровь боль, отравляющую естество. Погрузившись в беспросветное царство насилия, пошатнувшийся воин пересек обширное пространство и пошатывающейся походкой побрел в сторону лестницы, ведущей в опочивальню. Хотелось полностью раздеться, закутаться в согревающее одеяло и забыться во сне. Его нагнал взволнованный Даттон, удержавший подрагивающего юнца на ступеньках и проводивший до покоев.

— Она не заслужила подобного обращения, — пробормотал раздавленный хозяин Утеса, просчитывая каждый шаг на чернеющей плитке, освещенной догорающими огарками свечей. — И мне жить с этим вечность.

— Многие живут с более страшными деяниями в сердце, — коснувшись дрогнувшего колена сюзерена, Престер аккуратно присел на край кровати и устало вздохнул. Точно неизвестно, сколько они сидели в неизменном положении, пока дверь со скрипом не приоткрылась и не пропустила вглубь малыша. — Подходи. Не бойся. — подбадриваемый словами кастеляна, Эван забежал внутрь, обвил шею отца руками и прижался лбом к груди. — Где второй ребенок? — крикнул раздраженный мужчина, глядя на растерянного слугу с расширенными зрачками.

— Мама сказала, что оставит нас. Уедет с братом домой и не вернется, — подскочив на месте, Колемон обхватил щеки сына и встретился с пронзительными зелеными глазами, поддернутыми слезами. Не теряя ни секунды, он подхватил валявшийся на сундуке плащ и стремглав вылетел наружу с воплями и призывами готовить лошадей. Ошеломленный Даттон так и остался в комнате, беспомощно свесив руки и раскрыв рот.

Всполошившиеся лакеи предупредили господина о выехавшей из замка карете, запряженной двумя резвыми скакунами. Патрульные вынужденно открыли ворота, стоило им завидеть жену Протектора с маленьким наследником. Выругавшись сквозь зубы, Ланнистер велел седлать коней и пускаться за ним в погоню, пока не стало слишком поздно. Ни один здравомыслящий человек не способен быстро преодолеть крутые пороги Утеса в ночное время суток. Высота вделанного в скалу бастиона поражала смелое воображение строителей, а его неприступность множество раз подтверждалась на практике. Поэтому опущенный подвесной мост, соединяющий крепость с внешним миром, взбесил Цербера и заставил вскочить на неоседланного жеребца и пуститься в преследование самостоятельно. Если он не успеет перехватить дилижанс, то трагедии не миновать. Перестук копыт отдавался в ушах. Сердце бешено колотилось, провоцируя жуткую головную боль. Недостаток теплых одеяний сказывался. Все тело холодил пронизывающий ветер, проникающий под тонкие слои ткани. Останавливаться нельзя. Рядом мелькнул силуэт всадника. Шеренга растянулась по извилистой тропе. Рысь перешла в галоп.

Кол молился одними обмороженными истрескавшимися губами. Впервые. Лишь бы малыш пережил поездку. Лишь бы экипаж добрался до подножия склона в целости и сохранности. Но молитвы редко посещали его задурманенный войной разум, потому чаяния не оправдались. Резко натянув поводья, Лев не стал дожидаться остановки и спрыгнул на полном ходу, едва не переломав кости. Временная боль — ничто в сравнении с образовавшейся дырой под левой грудью при виде перевернутой кареты, напоровшейся на остроконечный валун. Перепуганные лошади с порванными вожжами и сломанной оглоблей неистово ржали и метались по краю пропасти, угрожая сорваться вниз. Кучер валялся около скрюченного колеса и хватался за переломанную конечность. Из выломанной дверцы лилась кровь. Подорвавшись, прихрамывающий юноша заглянул внутрь и, вскрикнув, достал малыша с кудрявыми светло-коричневыми волосами, спадающими на окровавленный лоб с глубоким порезом. Приложив к сочащейся кровью ране оторванный рукав кафтана, запаниковавший отец прижал сына покрепче, а затем предела спешившимся солдатам. Пальцы стали липкими от грязной кровавой жижи. Где-то зазвучал жалобный собачий лай, рвущий душу на части.

— С этого дня ты здесь больше не живешь, — стерев неконтролируемые слезы, генерал развернулся к шатающейся супруге, подхваченной стражником и удержанной на ногах. По некогда красивому лицу, волновавшему пылкого мальчишку, стекали красноватые струйки, а под глазом расползался подтек. — Ты не войдешь в комнату сыновей и сам замок. Не останешься ни в одной крепости Запада. Вообще уберешься отсюда как можно дальше. И если я узнаю, что ты или кто-либо еще нарушили мой приказ, в результате чего пострадали мои сыновья, я повешу тебя. — перейдя на пугающий полушепот, Лев приблизился к похитительнице и наклонился, угрожающе сжимая кулаки. — Мог бы убить прямо тут. Но потом придется писать множество писем и оправдываться перед королем. Проще изгнать тебя. Я не желаю видеть тебя. Никогда. — проигнорировав раскаяние и боль, отразившиеся в чужих голубых глазах, Хранитель обратился к стоявшему рядом стражу. — Лорд Кракехолл, сопроводите леди Хелену до порта, посадите на корабль, берущий курс на Восток, и проконтролируйте, чтобы он отплыл. Затем возвращайтесь обратно.

— Сэм, пожалуйста! Не делай этого! — взмолилась девушка, не до конца сознающая происходящее из-за серьезного ушиба. Однако высокий боец оказался непреклонным. Он мягко, но решительно отвел провинившуюся сумасбродку подальше от людского скопления и помог взобраться на коня. Бороться и оказывать сопротивление бессмысленно. Она даже не бросила прощальный взгляд ни на детей, переживших самую страшную ночь своей жизни, ни на утомленного, разбитого, сломанного супруга.

Опустившись на заснеженный песок, Кол еще долго смотрел вслед растворившейся в ночном мраке любви, перевернувшей весь мир около десяти лет назад. Возможно, он слишком рано заключил брак или не уделил должного внимания нарастающим проблемам. Умопомешательство возлюбленной не должно было стать причиной их разлада. Полностью погрузившись в себя, юнец не заметил, как Эван, привезенный взволнованным кастеляном позднее, успокаивал младшего брата объятиями. Плотнее закутав его в огромный красный отцовский плащ, он протянул пятилетнему Коди свой мизинец, дабы отвлечь от саднящей раны и тягучей боли. Удивительно, но второй сын Кола ни разу не заплакал. Не издал ни звука за все время. Он действительно необычный ребенок. Теперь ему предстоит жить ради них обоих. И стоит убедиться, что их рухнувшие небеса еще можно восстановить.

— Поднимайтесь, господин, все закончилось, — протянув руку, Даттон поставил сюзерена на ноги, чуть дрожащие и явно нуждающиеся в осмотре лекарей. — Мне жаль, что так произошло. Ситуацию, увы, не исправить. С ней. Но не с ними. — кивком головы указав на обнимающихся львят, мужчина улыбнулся. Уничтожающе тоскливо, зато искренне. — Идемте домой.

Подхватив младшего сына с земли, Ланнистер взял за руку старшего и направился к придержанным скакунам. Усадив мальчишек перед собой, он покривился от боли в пульсирующей конечности и все же тронулся в путь. Чувствуя переживания отца, пожирающие остатки изорванного в клочья сердца, наследники Утеса безмолвствовали. Когда их уложили в теплые постели, они лишь обняли родителя и, не задавая никаких вопросов, погрузились в глубокий истощенный сон. Как и сам Колемон, севший в кресло за закрытыми дверьми и написавший короткое письмо старшему брату в столицу. Тот станет на его сторону при любом раскладе, но правда обязана скрепить их отношения. Закончив, он провел руками по изможденному лицу, постаревшему лет на десять, после чего уснул на том же месте, едва касаясь кончиками испачканных пальцев коричневой шерсти верного любимца.

Пять лет спустя.

Летнее послеполуденное солнце прогревало землю, вызывая желание прилечь на невысоком холме и подремать на фоне впечатляющих пейзажей. Слабо колыхающаяся на ветру листва навевала мысли о спокойствии и внутренней гармонии с природой. Идиллическую картину нарушали вороны, вечно перекрикивающиеся между собой и парящие над изрезанной горами местностью. В широкой долине пестрых зелено-желтых оттенков расположилась неприметная крепостница с четырьмя квадратными башнями и ярмарочным городком под стенами. Над деревянными вратами, охраняемыми караулом из пяти алебардщиков, красовался зелено-белый щит с изображенными на нем былым единорогом и угольным вороном. Догетты веками преданно служили сюзеренам со львами в гербе. Приходили на помощь, присылали армии, не поднимали мятежей и поддерживали любую инициативу. Не зря в их многообещающем девизе “Долг воина — отвага” звучат подсознательные обещания повиноваться до конца. Пусть это не самый богатый дом, уступающий остальным гордым аристократам историей взбалмошных предков, они заслужили почетное место среди пестрых красно-золотых войск. Пройдя вместе через множество войн, кланы не единожды укрепляли отношения узами брака или прочими союзами. И даже после гибели победоносного лорда-ветерана, павшего в последнем бою в ущельях Дорна, связь не оборвалась. Нынешний глава дома, двенадцатилетний мальчишка, с удовольствием поддерживал отпрысков Львов и покровительствовал им в пути через живописную территорию.

Нынче он восседал на невысоком резном стуле перед шахматным столом и продумывал следующий ход, пока соперник вертел между пальцами ферзя. Приехав погостить к соратникам на неделю, сыны Кола прочно обосновались в небольшом поместье и каждодневно выбегали на прогулку на воздухе. Или же слонялись по окрестностям и устраивали невинные шалости в виде стрельбы из луков прямо по свисающим с деревьев недоспевшим яблокам, или побега от сопровождающих во время прогулок верхом. Прячась в неглубоких расщелинах, Эван прикладывал указательный палец к губам и, подавляя рвущийся наружу смешок, требовал от Джеффри полнейшей тишины. До тех пор, пока раздраженная свита не проходила мимо и не шарахалась от неожиданно выпрыгнувших озорников. Впрочем, жизнь беззаботных юнцов в послевоенной стране нельзя было назвать праздной. Их обучали трем языкам, тренировали сражаться разными видами оружия, занимали чтением книг и изучением летописей. Сегодняшняя партия в шахматы представляла собой приятную альтернативу разучиванию Писания и основ теологии. Конечно, они больше тяготели к военному ремеслу и возможности помахать булавой, нежели к малополезным знаниям. Кроме Коди, посвящавшего свободный час перерисовки основных гербов из объемного запыленного талмуда. Ему часто хотелось отрешиться от мира, и желание сына грандлорда уважали.

— Ничего, скоро фехтование. Жаль, наш кастелян такой старый, — на нахмуренное чело падали прядки темно-каштановых волос, вынуждая молодого лорда отвлекаться и упускать ходы соперника. — Тебя обучает отец? — старший из братьев кивнул, водя пальцем по львиной коронованной голове. Фигурка идеально помещалась в неширокой детской ладошки. С той злополучной ночи прошло много лет, но глубокая тоска залегла в округлых, немного неправильных чертах. Желто-зеленые глаза не смеялась, когда уголки губ растягивались в подобии улыбки. — Я прошу маму пригласить какого-нибудь рыцаря. Научить паре приемов. Но ты знаешь матерей. — Эван мгновенно помрачнел, отвернувшись и укусив нижнюю губу.

— У меня нет мамы, — стоявшая неподалеку Регина услышала в прозвучавшем шепоте затаенную боль, на которую вряд ли способен взрослый человек. Не говоря о ребенке. — Нас еще учит лорд Престер…

— Джеффри, пойди посмотри на новых лошадей. Конюху нужно твое мнение, — леди Догетт положила руку на плечо сына, таким образом призывая встать и исполнить поручение. Невзирая на протяжный вздох недовольства, хозяин Равенкорна спрыгнул со стула и помчался в сторону убогой деревянной пристройки со стойлами. Его место временно заняла женщина в длинном красном платье с открытым воротом, украшенным золотистыми лентами и кисточками. Сложив ладони на коленях и взглянув на гостя из-под тонких ресниц, она подобрала пешку и постучала ей по доске. — Знаешь. Иногда в жизни происходят вещи, от нас не зависящие. Наверное, не стоит обсуждать это с двенадцатилетним сыном моего сюзерена, но хуже не станет. — Ланнистер не отреагировал, продолжая изучать партию. — Мой муж, Дилан, тоже покинул дом. Чтобы присоединиться к твоему отцу с братьями. Прошел всю войну. Но назад так и не вернулся. Я долго не могла его простить. И себя. — смахнув навернувшиеся слезы и откинув русые завитки, она неосознанно копировала движения Джеффри. — Мне очень-очень жаль, что вас оставила мама, но ты же знаешь, что вы невиноваты. — впервые Эван встретился с ней взглядами. — Ты понимаешь, что вы не виноваты?

Сглотнув образовавшийся в горле ком, мальчик сдержанно кивнул и, попросив прощения, поднялся и поклонился. Он лишь однажды увидел разрыдавшегося родителя, потерявшего всякую надежду на личное счастье, потонувшего в пропасти самобичевания и жалости к себе, переставшего двигаться и воспринимать реальность — и поклялся не проявлять истинных эмоций на публике. Кол, застигнутый врасплох, попросил наследника быть сильным и сохранять гордость до конца. Они — Ланнистеры. Их рев слышно за сотни миль. Члены королевской семьи не переживают из-за сопутствующих потерь. И тяжесть утраты падает на их трясущиеся плечи только в сумраке одиночестве, подальше от общества и любопытства. Усвоив важнейший урок, преподанный одним из сильнейших мужей страны, львенок отрастил когти вместе с клыками и обязался защищать остатки клана. Остановившись на зеленеющей равнине с редкими обрывками пожухлой травы, Эван заглянул через плечо младшего брата, все еще поглощенного рисованием кистями.

— Булава и кинжал? Герб Челстедов? — наклонив голову, старший Лев с интересом рассматривал столь живописный герб, занимающий половину страницы в толстом фолианте с перечисленными именами и подвигами. — Дом, кажется, вымер. Но кто-то из его представителей точно был десницей монархов из Драконьего выводка. — усмехнувшись, отчего на щеках мелькнули глубокие борозды, он заметил, что Коди не шелохнулся и не отвлекся от занятия. — Мне понравился тот рисунок птицы. Маллистеры из Центрального региона, верно? — по-прежнему никакой реакции, словно все за пределами бумаги — иллюзорный мир. Неудивительно. После полученной травмы в перевернувшейся на утесах карете десятилетний ребенок постоянно молчал, ограничиваясь набором жизненно важных фраз. — Я тоже люблю птиц. За то, что они могут улететь, когда их жизнь превращается в хаос. — оторвавшись от листа в зеленых тонах, малыш устремил на говорившего свои невыносимо холодные зелено-голубые глаза. — Я могу рассказать тебе секрет? — выдержав испытание, Эван поднял перед собой руку и оттопырил мизинец, призывая сидевшего напротив сделать то же самое. Так они отрешались от окружающих, не позволяя посторонним проникнуть за ширму их невинной детской забавы, с годами ставшей чем-то вроде исповеди. Почувствовав мизинец брата, наследник Запада вздохнул. — Я скучаю по маме.

Месяц спустя

Великолепная процессия с голубыми стягами въехала под своды гостеприимного логовища Львов, с достоинством приветствующих соратников и родственников золото-красными штандартами. Богатая карета, запряженная четверкой белоснежных лошадей, остановилась у подножия холма, на котором высился многоугольный донжон с единственным шпилем. Сами ворота, представляющие огромный своеобразный грот, открывали доступ на вершину утеса, обнесенного каменными конструкциями. За новоприбывшими поднимался подвесной мост и отрезал любые пути к отступлению. Дорога наверх изобиловала извилистыми тропами и узкими переходами от возвышенности к низменности. Внутри царила атмосфера мрачного умиротворения. Вделанные в скалы постройки сливались с ней цветом, выделяясь благодаря льющемуся из окон свету и причудливым статуями в форме животных. Ничего общего крепость Ланнистеров не имела с другими помпезными строениями обширного королевства, также притаившихся на недосягаемых ландшафтах. Утес в полной мере можно окрестить подземным царством. Потому жители просторного небесного дворца Арреннов чувствовали себя некомфортно, взбираясь по остроконечным выступам и кривоватым хребтам. Тем не менее, вышедшая из экипажа женщина в синем платье с волочащимся по земле подолом ни разу не оступилась и не передохнула, откровенно насмехаясь над слабостью сопровождающих. Она провела здесь не меньше шести лет и привыкла к однообразно-опасным завихрениям местности.

— Благодарю за чудесную прогулку, сир Бракс, — леди Аррен разрешила проводнику поцеловать себе руку, после чего одарила благосклонной улыбкой. — Приятно встретить по дороге кого-то знакомого. Мне-то рассказывали, что маленький братец восполнил недостаток аристократов во всем Беленоре.

— Злые языки преувеличивают или насмехаются. Наверняка лживые слухи исторгает из себя столица, — фыркнул Кагэтора, заводя трость за плечи и обхватывая золотой набалдашник вместе с серединой. — Побывал там недавно. Смрадная яма, кишащая ядовитыми тварями. Но мой сын прижился. Вы его и не вспомните. Такой вечно прищуривающийся прожигатель жизни. — крупные родинки на левой щеке поползли вверх из-за скривившегося выражения хозяина. — Недавно получал рыцарский титул, стал королевским гвардейцев и оставил меня на произвол судьбы. С вашим братом и его сыновьями.

— Вы чересчур строги в отношении людей, — проницательно заметила Львица, неспешно поднимаясь по вытесанным ступенькам и упираясь в природный арочный комплекс, сокрывший внутри широкую дубовую дверь. Двое бдительных стражника заметно напряглись, однако жестикулирующий ветеран, размахивающий опорой, прозаично намекнул на нежелательность задержки. — И в отношении себя. Надеюсь, Джордан еще не разочаровался в вас. Я хорошо помню его. В детстве мы часто играли. Он казался мне довольно очаровательным и обходительным.

— К слову, он не обременен священными узами брака, — как бы между прочим напомнил Бракс, вновь ступая на гладкую ступенчатую поверхность и, спустя полторы минуты, достигая верхнего предела. — Хотите заполучить летнюю резиденцию на Западе? Бракхолл, конечно, не сравнится с Гнездном, зато послужит островком безопасности от племянников и прочих родственников.

— А вы действительно ненавидите все живое. Поэтому у вас возник конфликт с моим новоиспечённым кузеном Свифтом, — вытянувшееся лицо и сверкнувший в потемневших глазах гнев вызвал улыбку на устах собеседницы. — Видите, столица изрыгает не только злословия и поклепы. — очутившись прямо на вершине утеса, обнесенного плотной стеной, Ребекка вдохнула запах цветущего сада и выставила руки перед собой, готовясь раскрыть объятия двоим мальчикам. Устремившись к любимой тете, они буквально врезались в нее и обвили хрупкий стан. — Вот, ради чего иногда следует любить ближних. — поглаживая светловолосые макушки, прошептала девушка и подмигнула напыжившемуся лорду. — Где ваш отец?

— Собирает союзников по всем чертовым окраинам Запада! — прокричал Кол из-за выставленного на улице стола, заваленного свитками, картами и книгами в золотистых переплетах. Подскочив с кресла и размяв затекшую шею, Лев проворно пересек внутренний двор и сжал сестру в объятиях. — Кажется, я нашел след Бэйнфортов. Во время войны Алых и Черных нашему отцу помогал монашеский орден, возглавляемый рыцарем в капюшоне. Их якобы изгнали за неподчинение Таргариенам, но род ведь не пресекся. И вот, я оытскал их. Осталось написать письмо королю и уладить детали.

— Ты вообще спишь?

— Меньше, чем хотелось бы, — указав на фиолетовые круги, выделяющиеся на фоне изумрудных глаз, Ланнистер провел ладонями по исхудавшему лицу с выпирающими скулами и разросшейся бородой. — Поднимаюсь на рассвете и мчусь в горные монастыри. К ночи возвращаюсь обратно. Не бросать же их в замке. — поймав на себе скептический взгляд, мужчина прокашлялся в кулак и пожал плечами. — Мог бы брать Эвана с собой, но он не хочет оставлять Коди одного. — невесело улыбнувшись, Львица посмотрела на заигравшихся детей, выстраивающих из камушков башни. — Ты приехала одна?

— Увы. Мои вассалы сильно пекутся о своем малолетнем грандлорде и потому противятся попыткам вывезти его за пределы цитадели. Представляешь, мое слово для них — отнюдь не закон. Монаршая сестра, а завишу от каких-то ренегатов, пьяниц, напыщенных козлов и толстяков. И я не восстановила ни одного дома без посторонней помощи. Так что племянника ты не увидишь ближайшие лет десять.

— Чертовски жаль. Я бы хотел познакомить детей с малышом Люсьеном. Они бы нашли общий язык. Коди не особо любит большие компании, но обожает рисовать. Я отправлял рисунки Клаусу и тот пришел в бешеный восторг. А Эван отлично ладит с лошадьми. Из него выйдет блестящий полководец. Или…

— Мы можем поговорить наедине? — смутившись из-за резкой смены темы, Хранитель попросил сира Бракса приглядеть за мальчиками, а затем повернулся и кивком указал на вход в донжон. Запершись в небольшом помещении с невысокими потолками, дети Майкла разошлись по разным углам. — Она уехала. Несколько месяцев назад. — спустя невыносимо долгие минуты призналась леди Гнезда. Боль исказила некогда привлекательные черты маленького братца, отчего сердце девушки сжалось. — Мне не хотелось сообщать тебе об этом через гонцов или воронов. А слухи рано или поздно дошли бы до тебя. Я решила их опередить и приехала. — отгородившись от страшной правды скрещенными руками и прокусив бледную губу до крови, Кол прикрыл веки. — Во время визита Никлаус разговаривал с ней и убеждал помириться, однако, как видишь, ты все еще одинок. — попытка разрядить обстановку не увенчалась успехом. — Никто не знает, куда она направилась и где находится сейчас. Мне жаль. Мне говорили, ты ее ударил?

— Я не стану оправдывать свой самый гнусный поступок, совершенный при посторонних и сыновьях, — уверенным тоном проговорил Цербер, невзирая на подрагивающую от напряжения челюсть. — Мне покой только снится. И каждый раз во сне я переживаю ту ночь. Снова и снова. И снова. Я вымаливал прощение у Бога. Еженощно. И поверь, легче не становилось. Ни на мгновение.

— Я не осуждаю тебя, Кол, — потрясенная откровением и эмоциональной вдумчивостью, чуждых брату в годы буйного юношества, Ребекка наконец прикоснулась к чужому дрогнувшему плечу. — Не имею никаких моральных оснований. Мы творили ужасные вещи. И поплатились за это вчетвером. Не стану просить тебя помириться с ней. Момент упущен. — обхватив нахмурившееся лицо правителя, хозяйка Гнезда молчаливо призывала его поднять глаза. — Но, умоляю, позаботься о мальчиках. Отправь их в путешествие по регионам, на воспитание к другим Протекторам до совершеннолетия, ко двору. Или к родственникам за море.

— Нелепая затея, — ударив сестру по рукам и тем самым высвободившись из хватки, Колемон отошел к окну и прикусил внутреннюю часть щеки. — И сама мысль о подобном не делает тебе чести.

— Ты не справляешься. У тебя нет времени следить за ними обоими. Я же вижу, ты хочешь вырастить их самостоятельно, а не оставлять на попечение слуг, как поступал наш отец. Как бы там ни было, но у него были веские причины.

— Ты себя слышишь? — взревел Смеющийся Лев, ударяя плотно сжатым кулаком по кованой решетке. — Оправдываешь Разрушителя, портишь жизнь невинным детям, обвиняешь меня в пренебрежении, делаешь поспешные выводы и даешь непрошеные советы! Думаешь, мне легко? Выйти из тени отца? — горько усмехнувшись, он провел языком по обветренным губам. — Но разве я жалуюсь? Нет. Никому и никогда. Я знаю множество лордов, выросших в наполовину осиротевших семьях. Клиганы, Браксы, Престеры. Баратеоны и Старки. Список велик. К сожалению, мы живем в таком ужасном дурном мире и не можем предотвратить множество вещей, но пока все справлялись.

— Причина в другом. Коди нужны друзья и широкий круг общения. Эвану — тоже. Нельзя вести жизнь добровольных затворников и надеяться, что потом они унаследуют твои земли с титулами и наладят отношения с вассалами. Так не бывает. — стараясь не сорваться на крик, вдова Аррена вздохнула. — А что произойдет, если завтра один из многочисленных сыновей Никлауса заявит права на Утес? Война между кровными родственниками? Брат пойдет на брата?

— И как визиты в другие области, по-твоему, помогут этого избежать?

— Они познают мир, черт возьми! Найдут призвание. Может, вступят в гвардию или совет короля. Или построят новый замок к югу от столицы. Будут сражаться с наемниками Вольных Городов. Отплывать для мирных переговоров на дальние берега. Снаряжать экспедиции, подавлять мятежи, выигрывать на турнирах, плести интриги — все, что угодно, лишь бы не медленная смерть в четырех стенах здесь, на вершине грязного необтесанного камня.

— Под сердцем у Бога, — покривившись, Ланнистер принялся устало массировать разболевшийся лоб, отдающий пульсацией где-то на затылке. Воцарилось молчание. Пока периферийным зрением он не уловил движения за приоткрывшейся дверью и не почувствовал тяжелый взгляд. — Эван, что ты…?

— Ты не посмеешь нас разлучить! — поразительно, но двенадцатилетний мальчишка не кричал, не бил окружавшие их предметы и не топал ногами от бессилия. Нет, он расправил плечи и выпрямился во весь рост, явно намеревающийся со временем превысить отцовский. Фраза, заставившая вздрогнуть, слетела с побелевших губ, после чего повисла в спертом воздухе. — Я не позволю тебе! — на этот раз угроза сопровождалась искрой ярости, поджегшей желтую оболочку вокруг зеленых глаз. Не слушая невнятные бормотания, полетевшие вслед, наследник развернулся и ринулся прочь из башни, рукой отталкивая подоспевшего Бракса, запаниковавшего из-за пропавшего львенка.

Выбежав на улицу, Эван быстро отыскал заигравшегося с собакой младшего брата, схватил за ладонь и потащил прочь из внутреннего дворика. Он знал, как выбраться из каменной ловушки через другой проход, ведущий к недрам утеса. Помимо горячих источников и холодящих душу пыточных камер, на дне массивной искривленной глыбы функционировал целый подземный комплекс. В случае падения крепости под натиском противника, у оставшихся сил имеется возможность отступить по коридорам и витиеватым проходам, спускающимся к неспокойной морской бухте. Мидгардское море получило свое наименование благодаря своенравным одинокорожденным, однако жители Запада именовали уходящее вдаль сине-черное полотно Беспокойным. Бушующие волны постоянно нападали на скалы, разбиваясь и подтачивая коричневые гряды. Сыновья Кола тысячи раз бродили по мрачным пещерам в сопровождении кастеляна или самого Хранителя, в следствие чего им не составило труда отыскать выход в тесном пространстве. Оказавшись у подножия фамильной цитадели, Эван поднял младшего на руки и перенес на другой берег, чтобы тот не промочил ноги и не простудился. Выяснилось, Даллас увязался за ними и не отставал ни на шаг, бдительно охраняя плохо одетых для ненастных погодных условий принцев. Сняв красный плащ тонкого покроя и набросив на плечи малыша, старший из Львов провел ладошкой по светлым волосам, очерчивая пальцем незаметный шрам на лбу.

— А куда мы идем? — подал голос Коди, цепляясь за братский локоть и собачью шерсть.

— В город. Найдем мамин корабль и будем жить с ней. Ты же хочешь к маме? — ответом стал кивок. — Тогда держись рядом со мной. И не привлекай внимания. — их легко могли узнать и доложить лорду-отцу. Или причинить вред. Несмотря на юный возраст, Эван понимал всю опасность их положения.

Прайдрок, раскинувшийся у подножия утеса, по форме напоминающего полулежащего льва, являлся одним из крупнейших городов в Беленоре. Уступающий лишь отстроенной столице и Райским Кущам в Просторе. Густонаселенное место изобиловало искусными ремесленниками и моряками, пьющими в трактирах и готовящимися отгружать ценный товар. Золотые прииски семейства Ланнистеров давали работу множеству жителей и обогащали как королевскую казну, так и Западную. Благодаря богатству правящего дома, величественный город, пестрящий красно-желтыми оттенками, процветал. Дворцы, маяки, бордели, тюрьмы и башни, облицованные светлыми камнями с золотыми прожилками, легко поражали воображение заморских гостей и региональных миссий. Соперничать с пышностью улочек, вымощенных мраморными плитами, осмеливались только благоухающие кварталы на Юге. Стараясь избегать скопления матросов и береговой охраны, мальчики остались незамеченными и спустились в долину, простершуюся за зеленеющим заливом. Они дождутся подходящего судна в тени нависших скал и глубоких расщелин.

— Останемся тут, а на рассвете проберемся на один из кораблей. Я не взял денег, но у меня есть это, — оголив бедро, опоясанное кожаными ножнами с инкрустированным кинжалом, храбрец подоткнул ткань под голову уставшему мальчишке. — Ложись и отдыхай. Я покараулю.

— Мы не вернемся домой?

— Не знаю. Нужно разыскать маму. Она живет на Востоке с тетей, — он не подозревал, что Хелена уже давно покинула дом предков и скрылась в неизвестном направлении.

— А как же папа?

— Он хотел нас разлучить, — повернувшись к ребенку, закутанному в легкую материю, Эван опустился на колени и заглянул в не по-детски осмысленные глаза. Такие бездонные. — Нельзя с ним оставаться. Ты меня понимаешь? — очередной кивок. Натянуто улыбнувшись и оправив выбившиеся волосы, чуть растрепавшиеся от влажности, первенец Кола протянул мизинец в уже привычном для них ритуале. — Обещаю. Мы никогда не расстанемся. Я не брошу тебя. — свободной рукой Коди обхватил братский кулак и прижался лбом к его лбу. Просидев так пару минут, старший Лев вскарабкался на невысокий валун и сел, свесив ноги. — Поспи немного.

Им предстояло провести в блеклой серой лощине холодную ночь. Прислонившись затылком к камню и прикрыв веки, Эван задремал на мгновение. Очнувшись из-за приглушенного рычания, он соскочил вниз с кинжалом наперевес и выставил острое лезвие перед собой. В их сторону двигались людские фигуры, бесшумно ступающие по земле. Коди нервно дернулся и приподнялся на локтях, не решаясь позвать брата или пошевелиться. Не поддаваясь охватывающему нутро страху, наследник Утеса сжал челюсти и сдавил рукоять побелевшими костяшками. Неизвестные приближались. Издали разглядев двоих беззащитных детишек, они почувствовали легкую добычу и подбирались все ближе. Пятеро. С таким количеством ему не справиться. Лихорадочно продумывая план отступления, Ланнистер почти бросился на врагов первым, опережая зарычавшего кобеля, пока его не опередил мужской силуэт. В какой-то момент мальчишке показалось, что его повалят вниз, но неожиданный спаситель промчался мимо и бросился на одного из разбойников. Тогда же с откоса понеслись кричащие всадники, ловко взявшие в кольцо скопившуюся в неглубокой расселине толпу, и ощетинившиеся копьями.

— Спокойнее! Спокойнее! Не бойся меня, — звонкий мужской голос доносился из-под опущенного на голову капюшона. Подобравшись к лежавшему на плаще малышу, незнакомец поднял обе руки вверх и потянулся к одеянию, дабы оголить заросший хаотичной темной бородой подбородок и слившиеся с ночью глаза под густыми бровями. — Я тебя не обижу. Меня зовут Льюин. А ты Коди, верно? — ладонь осторожно коснулась трясущегося плеча.

— Не трогай его! — закричал Эван, резко разворачиваясь и целясь в спину обидчику. К счастью, рыцарь, спрыгнувший наземь, вовремя перехватил воинственного юнца и силой оттащил назад. Выдирающегося и расточающего угрозы понапрасну. — Отпусти меня!

— Эй-эй! Приди в себя! — вырвав из пальцев оружие и хорошенько встряхнув принца, Кагэтора сдавил чужие запястья, но обнаружил, что Львенок стойко переносит отрезвляющую боль. — Смотри на меня! Мы вернем вас домой. Слышишь?

— Я не хочу обратно. Хочу к маме, — сглатывая катящиеся по щекам слезы, Ланнистер держался прямо и ни разу не отвел взгляд. — Она не может видеться с нами из-за отца. Она скучает по нам. И никогда не хотела нас разлучить!

— Послушай меня, — выдохнув, Бракс уронил голову на грудь и мысленно проклял тот день, когда дал согласие ввязываться в проблемы сюзерена. Но разве можно бросить беспомощных детей, которым не объяснили устройство мира и брака? — Мой единственный сын уехал в столицу на службу монарху. Я не хотел его отпускать и, видит Бог, я так скучаю по нему. — поморщившись от интимного признания, непроизвольно слетевшего с губ и приоткрывшего брешь в гордом сердце, мужчина повел челюстью и горестно усмехнулся. — Но так было нужно. Он сам захотел туда поехать, и я согласился. Я не бросал никого. И могу увидеться с ним в любой момент. Как и ваша мама — с вами. Поэтому никто не отошлет вас против воли. Я обещаю. — замерев, юнец громко всхлипнул и, разрыдавшись, кинулся в объятия солдата, обвивая крепкую шею и утыкаясь в холодное железо кирасы. — Все будет хорошо. Я обещаю. — через плечо обнимающего он заметил, как человек в капюшоне поднял второго сына грандлорда, с легкостью завоевав доверие. — Возвращаемся. — усадив выбившегося из сил беглеца в седло, лорд Бракхолла накрыл его пурпурным плащом и тронулся в путь. — Кто ты такой? И как так быстро смог их найти?

— Я не представился. Льюин Бэйнфорт, — прижимая к себе вмиг заснувшего малыша, наездник снова приспустил толстую черную материю с головы и кивнул в знак приветствия. Две их поисковые группы воссоединились за полчаса до обнаружения пропавших детей и потому не успели переговорить. — У нас с лордом Ланнистером недавно состоялась встреча в монастыре иезуитов. Я — член ордена. Мой отец присягнул на верность Майклу, тогда еще Хранителю, и прошел с ним всю войну. Знатностью он похвастаться не мог, однако благодаря ему церковь поддержала притязания Львов на престол.

— Так тебя можно поприветствовать в узком кругу Западных вассалов? — высокомерно подметил сир, вызвав лишь сдавленный смешок собеседника. — Или священнослужитель не в восторге от компании жутких солдафонов?

— Я служу Господу, но обетов безбрачия и бедности не давал. У меня две сестры и жена. Хотелось бы поселить их в более просторном месте, чем отдельные кельи в небольшом храме. К тому же, данный орден прибыл в нашу страну с миссией относительно недавно и наверняка захочет сменить адепта. И тогда я смогу верно служить этим малышам. — поравнявшись со спутником, монах придержал коня, избегая встряски на неровной местности. — Они не заслужили такого. Я понимаю, как это обидно, ибо сам рос без матери. Та умерла от лихорадки.

— Этим может похвастаться половина аристократов Беленора, — рявкнул Тигр, облизывая пересохшие от волнения губы и раздраженно кривясь. — Но не каждого родная мать сначала попыталась похитить, а когда не получилось — бросила. Так что ваши напутствия излишне, милорд. — дернув поводья, Кагэ вынудил коня ускориться и обогнать молчаливую процессию.

За час добравшись до вершины Утеса, солдаты дождались возвращения отряда Колемона, ушедшего прочесывать территорию по другую сторону города. Престер, в свою очередь, обыскивал все дома и постройки в самом Прайдроке, вытаскивая на улицу посетителей сомнительных мест. В конце концов один из посланцев передал сообщение, что принцев обнаружили в долине и отвезли домой. Рванув на полной скорости к родовой крепости, Цербер в рекордное время преодолел возвышенности, едва не переломав кости при тяжелом подъеме и спешивании. Очутившись в донжоне, он упал на колени перед испуганными полусонными сыновьями и прижал их к себе, полушепотом благодаря искавших. Запечатлев поцелуи на промерзлых лбах, Кол уткнулся головой им в грудь и запустил руки в волосы. Такого животного страха ему не доводилось испытывать с момента панического бегства из деревни, окруженной отцовскими прихвостнями. Он считал себя храбрейшим и отчаяннейшим из Небесных Королей, одолевших Разрушителя и Лжепророка, но сегодня все изменилось.

— Спасибо вам. Большое, — сдерживаясь из последних сил, Ланнистер пожал руку пастору и похлопал по плечу выпрямившегося Бракса. — Без вас я бы не справился.

— Не стоит благодарностей, милорд, — улыбнувшись в густую нечесаную бороду, Бэйнфорт попросил разрешения натянуть капюшон. — Если позволите, я вернусь к супруге и сестрам. Они разволновались и, вероятно, не легли спать. Если я понадоблюсь — пошлите за мной. — вновь принявшись благодарить за помощь, Кол заикнулся о награде. Льюин снисходительно покачал головой и подошел к младшему из братьев. — Эй. Ты очень смелый. Я редко встречал таких, как ты. Хотелось бы быть похожим на тебя и тоже провести ночь в расщелине. — отведя глаза и вцепившись в собачью шерсть, Коди откровенно смутился. — Прими это в дар от трусливого иезуита отважному Льву. — сняв с себя деревянный крест, священник перевесил его на шею мальчика, после чего повернулся к притихшему Эвану. — Возьми ее и почитай. В ней кроются ответы на многие твои вопросы. — потертое Писание в кожаном переплете было прижато к груди наследника и осталось там вплоть до тех пор, пока принцев не повели в покои.

— Я сам уложу их, — поклонившись, служанки стремительно покинули комнату и предоставили семье время наедине. Коди заснул довольно быстро, до этого поведав увлекательную историю их вылазки на природу, как он ее воспринял. Упоминание поисков материнского корабля заставило поежиться. — Засыпай. Завтра расскажешь поподробнее. — пропустив сквозь пальцы русые волосы, приобретшие необычный пепельный оттенок, Кол поправил одеяло и переместился на соседнюю постель. Эван не спал. Как и ожидалось. — Все в порядке?

— Ты злишься?

— За то, что ты сбежал из замка без сопровождения, в легкой одежде, подвергая свою жизнь и брата неоправданному риску, когда заночевал в долине? — перечислил Смеющийся Лев ровным тоном, не поддаваясь гневу. Вопреки здравому смыслу. — Да, наверное, стоило бы. Но тогда я бы стал похож на отца и легче от этого точно никому не будет. Так что нет. Злости я не ощущаю.

— А что тогда?

— Страх, — честно признался Хранитель, нащупывая под одеялом согревшуюся ладонь сына. — И смело заявляю, чувство не из приятных. Никому бы не советовал. — обменявшись улыбками, Львы наконец-то растопили лед испортившихся отношений. — Пообещай мне больше так не поступать.

— Скажи честно. Нас выгонят отсюда, когда сыновья Клауса подрастут? — раскрыв рот от изумления и замешкавшись в нерешительности, генерал не понимал, откуда возникли такие идеи. Пока точно не воспроизвел недавний диалог с сестрой. — И ты нас выгонишь? Бросишь нас, как мама?

— Господи. Взгляни на меня, — изумрудные глаза встретились с зелено-желтыми. — Внимательно меня послушай. Я никогда вас не оставлю. Что бы не случилось, я буду рядом. Всегда и навечно. Никто вас не выгонит, не разделит и не покинет. — облокотившись грудью на край кровати, Кол выставил перед собой мизинец, предлагая повторить тайный ритуал двух братьев. Поколебавшись, малыш потянулся к отцу и соединил их пальцы. — Клянусь. — прошептал Цербер, проводя рукой по заострявшемуся лицу принца. — Доброй ночи. — затушив по дороге все свечи, он вышел наружу и запер дверь, прислоняясь затылком к деревянной обшивке. Пристально-сочувствующий взгляд сестры угнетал. — Я не смогу. Не смогу отпустить их.

— Я уже поняла. Кто бы мог подумать, что ты по уши увязнешь в семейной идиллии, — заключила леди Аррен, устало улыбаясь и кладя руку на братское плечо. — Надеюсь, ты хотя бы примешь моего сына в гости на год? Новая инициатива Никлауса, тебе еще представится случай с ней ознакомиться. Пока наслаждайся тем фактом, что твои дети похожи на тебя больше, чем на нее. — обнявшись, они долго простояли возле спальни, в полной неподвижности.

Четыре года спустя.

Две бурые лошади неспешно, нога в ногу, двигались по проторенной тропе, видневшейся в высокой траве. Всадники, облаченные в пестрые кафтаны насыщенного бордового оттенка, шутливо обгоняли и толкали друг друга на низменностях, попутно подгоняя многочисленную свиту позади. Они провели целый год вдали от дома в качестве гостей Штормовых Земель, вотчине Баратеонов, обучаясь новым боевым навыкам, изучая географию, историю, и знакомясь с будущими Протекторами и возможными союзниками в предстоящих битвах. Счастливейшее время их жизни. Беззаботное, радостное, полное приключений и легких попоек. Четыре полных года прошло с того дня, как братья попытались бежать из родовой цитадели, однако возвратились под родительский кров и ни разу не подняли тему матери из-за болезненности воспоминаний. От Хелены не поступало вестей около девяти лет. Существенная часть бытия Эвана, помнившего мельчайшие подробности той злополучной ночи, и почти вся — Коди, хранящего в памяти лишь отрывки и беловатую отметину на лбу. В остальном их существование уже ничего не омрачало. Мальчики возмужали, повзрослели и превратились в крепких юнцов, способных возглавить армию, устроить восстание или поступить на службу к рыцарю ради титула.

— Нет, копье — определенно не твоя стихия, братец, — констатировал первенец Кола, гарцуя на скакуне и проделывая трюки разной степени опасности. Будучи шестнадцатилетним наследником Западного региона, он вел себя вызывающе-дерзко. По достижению столь многообещающего возраста, первое, что он перестал делать, так это стричь темно-каштановые волосы. Позволяя им ерошиться и спадать на лоб мешающими прядями. — Я выстоял против лорда Тарта. А вот Пожиратель Сердец не особенно церемонился. Изгнанный и восстановленный в правах аристократ не должен так себя вести, правда, господин Вастерлинг? Не спрашиваю про поведение рыцаря, потому что вам-то откуда знать?

— Вы злоупотребляете положением сюзерена, — сухо промолвил солдат в кольчатом доспехе, поверх которого была наброшен сюрко песочного цвета с изображением морской раковины на груди. Один из надежнейших домов Запада пошатнулся в собственной верности после того, как сыновья Майкла убили их представителя во время судьбоносного побега из столицы. Бесславный поступок. Но иначе нельзя. С тех пор шаткое перемирие, с таким трудом установленное, не нарушалось, но о дружбе или близости речь больше не стояла. Оттого нынешний хозяин твердыни на берегу моря держался очень отстраненно. — Вам следовало бы поучиться манерам.

— Да бросьте, милорд. Вы поехали с нами, чтобы отвлечься от скучной семейной жизни. У вас родился ребенок, возможно, через год на свет явится еще один отпрыск чудесного рода. А как же развлечения и ратные подвиги? Допускаю, вы к ним пристрастились. Или годичная война обошла вас стороной?

— Я дошел с вашим отцом до самого Дорна и пережил бойню в каньоне. И мне хватило надолго. Я не планировал погружаться в это с головой и продолжать семейную традицию носить белый плащ. Увы, у меня не такой мятежный дух, как у вас, — пожав плечами, хозяин Раковин провел ногтем по новому шраму, пересекающему левый глаз, с разрезом коричневой брови надвое, и придержал мустанга с целью отделаться от компании докучливых принцев.

— Ну да. Честь, а не почести. Таков девиз вашего клана. А у Ланнистеров — Услышь мой рев! Так чему вы удивляетесь? — насмешливо вопрошал Эван, впрочем, потеряв всякий интерес к беседе. Младший брат, чьи прищуренные, чуть раскосые глаза изучали бурую просеку под копытами медленно идущей кобылы, не принимал участие в насмешках. — Не переживай, ты еще найдешь оружие себе по духу. В основном выбирают клинки. Дабы не усложнять. Но ты видел двустороннюю булаву лорда Стедмона? Такая пробивает кольчугу вмиг и не оставляет противнику ни шанса. Хотел бы я хоть раз поднять такое железо.

— Мне нравятся короткие кинжалы.

— Орудие бесшумного убийцы, — хмыкнув, будущий Хранитель интенсивно закивал, словно проводил в уме сложные расчеты. — Требует отточенного мастерства. Не успеешь найти слабое место в доспехе и расстанешься с жизнью быстрее, чем пропоешь первый куплет Рейнов из Кастамере. — Коди никак не отреагировал на шутку. — Зато прольешь много крови. Тебя прельщает ее вид?

— Не думаю, — как обычно немногословен. — Не в тот раз. Я мог увлечься.

— Это не всегда плохо. Вспомни нашего деда.

— Какая необычайно мрачная тема для разговора в столь восхитительном месте, — воздев руки к небу, безмятежно-сонному, с поразительными оранжевыми линиями, смешивающихся с серой мглой, сир в легком одеянии и белоснежном плаще спустился с предгорья и широко улыбнулся. — Вас слышно, наверное, в самом Севере. Не опасаетесь засады?

— Возле родового поместья великого гвардейца Мятта, прозванного в народе Каракуртом? Ни капли! — радостно отпарировал Эван, подъезжая ближе к великому воину и принимая крепкое рукопожатие, будто возводящее в один ранг с живыми легендами.

— Хвала вашему дяде, меня все реже и реже так называют. Семнадцать лет мира и процветания идут на пользу как государству, так и любителям сплетен, — за четверть века знаменитый Валькур не особо изменился. Все те же осторожная утонченность в движениях и внешняя безобидность, отвлекающие от более опасных качеств — молниеносности реакции и отсутствию любого проявления жалости. Как члену Ордена защитников короля, ему ведомы только приказы, а не самостоятельные решения. — Да ты вылитый отец. С того расстояния я поначалу принял тебя за него. А вот Коди узнать несложно. — в который раз улыбнувшись, Мятт одобрительно похлопал младшего Льва по плечу и махнул ладонью равнодушно взирающему на них Вастерлингу. — Поздравляю с рождением сына! Я сам приехал ради своего. Не хотите присоединиться и вместе доехать до Перевала Футаго?

— С удовольствием. Гонцы все равно передали, что отец наносит визит Сарвикам. Нам по пути. Соседи у вас славные, — ограничившись смешком, двухкратный ветеран подхлестнул жеребца, резко набирая скорость и переходя на галоп. Боясь прослыть слабаком, юнец последовал за ним. — Все-таки, откуда такое прозвище?

— Все тебе расскажи, малыш, — взбираться на гору показалось невеселой задачей, но погоня горячила кровь и подстегивала к маневрам. Переступая через мелкие камни, разбросанных по хребту, рысаки выбивались из сил, тяжело дыша и замедляясь. Пожалев невинных животных, рыцарь остановился и размял затекшую шею. — Не ты первым задаешь вопросы. Его называют пауком, а в гербе рысь. Даже я иной раз задумываюсь.

— Хотелось бы и мне заполучить кличку, — признался наследник, полуобернувшись к родичу, явно не спешащему нагнать бравых наездников. — Ты там в порядке, Коди? — как всегда — никакого ответа. Но последовавший кивок развеял любые беспокойство.

— Успеется. Поверь, сам однажды не поймешь, откуда она у тебя появилась. Просто проснешься и не вспомнишь своего имени, — отметив про себя, насколько заботливым оказался старший отпрыск Кола по отношению к младшему, Валькур дернул поводья и принялся осторожно направлять коня к спуску, крутому и скалистому. — Ты ведь знаешь, что они не всегда удачные? А иногда — оскорбительные.

— В Штормовых Землях я тренировался со Стедмоном. Его называют Пожиратель Сердец. Точнее, сам он так себя назвал и поведал, что старался вырвать сердце каждому проигравшему врагу.

— Не особо пленяйся россказнями дезертиров. Кичливое наименование не помогло ему одолеть нас в Грязевой битве и сохранить за собой хотя бы часть земель. Тенденция короля миловать сброд, когда-то поднявший мечи против Ланнистеров, не приведет ко всем ожидаемым результатам. Но это политика, довольно скучная вещь, почему-то восхваляемая в столице.

— А разве ваша жена не получила земли вследствие указа Его величества? — поинтересовался Коди с подчеркнуто-безукоризненной вежливостью, не отрывая глаз от земли и не поднимая головы.

— Ты умен, молод и проницателен. А еще умеешь ставить в тупик, — по достоинству оценив замечание Львенка, повеселевший гвардеец подмигнул собеседнику и выпрямился в седле. — Тебе понравилось бы в Гавани. И отвечая на твой вопрос — да. Отчасти. Моя супруга действительно не из благородных. Однако ее семья верно служила королевству и получила награду, а я всего лишь усердно выполняю второе поручение государя по сохранению и продолжению рода.

— И это говорит убежденный одиночка, получивший отказ после сватовства к одному из дорнийских домов? — вмешался Вастерлинг, не преследующий цели уколоть или навязать конфликт, а скорее дать юнцам понять всю бесполезность обсуждения брачных процессов. — Бросай разглагольствовать. Мы отклонились от курса — твоя крепость справа. — и вправду, полукруглое строение с четырьмя башнями высилось в самом центре провала, олицетворяя неприступность и неподатливость. Преодолеть весь Перевал и подступиться к Футаго несложно, а вот прорваться внутрь под градом стрел и камней почти невозможно. Отсутствие лесистости превращало неровный край в сплошное зеленое полотно. Армия не сможет укрыться и будет просматриваться как на ладони. — Заблудился?

— Тут неподалеку стоит хижина, предназначенная для моей младшей сестры, — непонимающие взоры товарищей вынудили тяжело вздохнуть и добавить: — Ее желание. — на косогоре, запрятанная среди труднопроходимых ландшафтов, стояла неприметная деревянная постройка в окружении частокола. — Урок напоследок, мальчики: чем больше у человека слов в прозвище, тем меньше от него толку на поле брани. Будешь стремиться соответствовать чужим суждениям, погибнешь в расцвете сил. Идите и доложите о моем прибытии. — последняя фраза адресовалась караульным с алебардами. Не спеша слезать с коня, Мятт встретил родственницу легким наклоном головы и протянул завязанный мешок позвякивающих монет. — Монарх благодарен за службу твоего покойного супруга. — невероятной красоты женщина, с подведенными черным глазами и распущенными вьющимися волосами, велела слуге передать награду, но сама к ней не притронулась. — Твой сын в полном порядке. Молодец, что интересуешься.

— Ребенок от нелюбимого мужа, которому вы с Клаусом отдали мою руку, не спросив прежде меня? — Эйми невесело улыбнулась, опираясь ладонью на часть ограды и вызывающее глядя на брата. — Уж прости, что не скачу от радости при первом твоем появлении с тридцатью серебряниками.

— Я не припомню, чтобы ты отсылала их обратно, — получив легкое пожатие плеч и тихое оскорбление с обвинением, Валькур раздраженно изогнул брови и посмотрел вверх, успокаиваясь. — Что же, тебя не особенно заботит судьба ребенка в другом регионе. Но ты могла бы приютить племянника в этом. Сама ты в нашем фамильном замке не живешь и не даешь возможности другим.

— А зачем? Николь чудесно справляется с ролью матери, благоверной и воспитательницы. Она смогла смириться с тем фактом, что ты выдал ее за старого вдовца и приняла правила игры. Я предпочла бы держаться подальше от семейных распрей и трагедий. Не хочется однажды проснуться в окружении вражеского войска под знаменами Вастерлингов, который до того способствовал самоубийству моей родной сестры. — заметно вздрогнув, Ивен раскрыл рот больше от изумления, чем от возмущения. В то время как гвардеец с расширившимися зрачками и вздувшейся веной на лбу потянулся к хлысту в седельной сумке.

— Зачем вы так говорите? — заступился Коди, нутром почувствовавший неладное. Его бархатный голос с волнующими полудетскими нотками напоминал ангельскую песню в долине смерти. Обернувшись, виновница суматохи не без интереса изучала тонкие обрисовывающиеся черты лица. — В этом же нет никакого смысла.

— Малыш, с возрастом ты поймешь, что в жизни вообще мало смысла.

— Не смей так обращаться к своему будущему сюзерену, — оборвал взбешенный Мятт, опомнившийся и отведший ладонь от позорного орудия наказания. Сделав несколько глубоких вдохов, он прочистил разум и избавился от навязчивой идеи прослыть жестоким братом. — Сделай одолжение и обнови на деньги Короны третью башню. Она пошла трещинами. — едва не разорвав поводья от натуги, рыцарь повернул скакуна в направлении форта. — Принеси пользу обществу.

— Если интересно, твоя жена и сын перебрались на Собачий Холм. По настоянию новой леди Клиган, которой я могла бы стать, если бы ты не выдал меня за безумца с ирокезом на голове! — прокричала Эйми вслед удаляющейся процессии, видимо, испытывая наслаждение от причинения боли близким и друзьям.

— Не думал, что супруги и сестры бывают такими своевольными, — спустя полчаса заявил Эван, желая поддержать беседу и развеять мрачные мысли всадников, не отрывающих глаз от земли. — К счастью, у нас нет ни того, ни другого, да, Коди? — тот предсказуемо промолчал. Лимит слов исчерпан на день.

— Ты и представления не имеешь о масштабах, — приведя дыхание и сердцебиение в норму, Валькур снизошел до добродушной улыбки и походной шутки. — А еще любовницы. Поэтому я выбрал самую мягкосердечную и уживчивую из двоих сестер вашего прославленного иезуита. Вторая разве что для нескучной жизни сгодится. С вечными препирательствами и бурными примирениями. — заметив, как напряженно Вастерлинг сжимает упряжь, мужчина прокашлялся. — Не реагируй. Она имела ввиду то, что сказала, но какая разница? Легче от этого никому не станет. — лорд Раковин медленно кивнул, но выражение озабоченности не исчезло вплоть до укрепления на плато. — Я доведу вас до Сломанного Клинка, поприветствую сестру и отправлюсь дальше к Холму. До него пять часов пути.

Цитадель на вершине плоской возвышенности приветствовала соратников и противников крепчайшими стенами и высокими сооружениями в окружении тонких круглых башен. Внутри располагался город, занимающий немалую площадь в сравнении с господскими угодьями, отделенными от центральной площади рядом стен. Проехав мимо поселений и засеянных полей, обрабатывающихся крестьянами, процессия проскакала под массивными воротами и в сопровождении стражников въехала во владения правящего семейства. Спешившись возле фонтанов, сыновья Колемона угодили в отцовские объятия и выслушали тысячи комплиментов от собравшихся по поводу изменений во внешности. За какой-то год они существенно подросли и приобрели характерные черты клана Львов в виде глубоких ямочек на щеках, отливающих золотом волос и харизмы, перед коей невозможно устоять. У прославленных Ланнистеров никогда не возникало недостатка в сподвижниках в самых рискованных предприятиях. Два удачных восстания против царской династии подтвердили данный вывод. Очевидно, мальчиков ожидает блистательное будущее на поприще полководцев или советников.

— Моя любимая сестра, — разведя руки в разные стороны, Мятт обвил тонкий стан и прижался к щеке, ощущая щекочущие белокурые локоны. Рассмеявшись, Николь поцеловала брата в подбородок. — Ты хотя бы рада меня видеть.

— Ты говорил с Эйми, — констатировала леди Сарвик, томно вздыхая и закатывая глубокие глаза. — Да, после непродолжительного общения с ней ты постоянно делаешь мне комплименты и ведешь себя, как самый галантный кавалер Беленора. Я перестала верить тебе после второго раза. — простонав все известные святые имена, Каракурт отмахнулся от столь грубых инсинуаций и сделал шаг назад. — Да, к слову, у нас гостит леди Бэйнфорт. Не твоя благоверная. Так что веди себя прилично и не позорь ни честь нашего дома, ни твоего белого плаща.

— Как будто я грешил этим раньше, — посетовал лорд Перевала, расправляя плечи и оправляя плотное одеяние. Пригладив разросшуюся в пути бороду, он подумывал проветриться и пройтись по садам с чудесными аллеями, пока не натолкнулся на незнакомого юнца. Заостренное лицо выделялось из-за пухлых бледноватых губ и огромных, немного выпученных немигающих глаз. Тем не менее, симпатии он вызывал — благодаря копне темно-коричневых волос, острому носу и пленительной улыбке вкупе с ореолом таинственности. — Мы раньше не встречались? Я тебя где-то видел.

— Прошу прощения, сир. Роман Уэйнвуд, — опомнившись, двадцатишестилетний юноша поклонился. — Брат Александра. Он служит в гвардии Его величества, как и вы.

— Черт возьми, точно. Вы с ним похожи, — тот же внеземной, почти ангельский облик и впечатляющий рост под два метра. Таких солдат на службе не хватало любому королю. — Что ты тут делаешь? Думал, хоть один из сыновей Кристофера заботится о его покинутом наследии.

— Отец давно мертв, — помрачнев и поджав губы, напомнил Роман и заложил длинные руки за спину. — Брат служит государю, я — лорду Колемону в качестве оруженосца. Ответственности за чужие грехи мы нести не собираемся. Мы его практически не знали.

— Я пошутил. В нашу миролюбивую, благонравную эпоху никто не оправдывается за родителей. Тебе бы почитать жизнеописание большинства грандлордов и прийти к мнению, что всем плевать, как там звали твоих предков. Важны только твои поступки. Хочешь быть оруженосцем — будь им. И не жалей.

— Я попросила тебя быть учтивым, а не читать проповеди, — взяв брата под локоть и отведя в сторону, подальше от занервничавшего гостя, Николь подошла к семейству Ланнистеров, улыбнувшись при виде яро жестикулирующего мальчишки. — Как прошел визит? Подыскали себе невест?

— Где? На безлюдном занесенном снегом Востоке? Или на дождливом Юго-Востоке? — иронизировал Эван, взъерошивая пышную темную шевелюру. — Хотелось бы посетить Дорн или Простор. Мартеллы наверняка знают толк в развлечениях и битвах. А их вино? — упиваясь реакцией слушателей, озорной принц приметил мелькнувшую за спинами женскую фигуру. — Кто это?

— Леди Мейр, вторая сестра господина Бэйнфорта, — проследив за пристальным взглядом наследника и слегка повернув голову, владетельница бастиона на плато загадочно усмехнулась. — Предпочитает держаться подальше от шумных компаний. Особенно после столкновения с моим братом. — Валькур принялся шумно оправдываться и излагать свою версию. Предоставив их самим себе, старший Лев с вдохновляющим энтузиазмом устремился на террасу одной из башен.

— Приветствую, — перепрыгнув пару ступеней и выпрямившись под настороженным женским взором, он наконец получил шанс рассмотреть неразговорчивую особу. Невысокий рост, белоснежная кожа на округлом лице, контрастирующая со светлыми длинными волосами, цветом уходящими в желтый. Плотные губы, подкрашенные темно-красной краской — богохульство для служительниц монастыря — сжались в тонкую линию, отчего не щеках образовались легкие прорези морщин. Густые широкие брови поползли вниз, выражая негодование. Однако широкие бедра и сияющие зелено-карие глаза компенсировали общую враждебность позы. — Я Эван. Прогуливался мимо. Увидел вас. — щеголевато поклонившись, он оправил растрепавшиеся из-за бега локоны.

— Как и большинство собеседников, в которых я не нуждаюсь. Еще и с одинаковыми любезностями.

— Не может быть. Я продумывал свою целых пять минут, она должна быть неповторима.

— Воистину, Ланнистеровское самодовольство не знает границ дозволенного, — голос грубоватый, но глубокий и тягучий, с южный акцентом. Завораживает. — Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — неотразимая улыбка скользнула по лику будущего Хранителя. — Скоро семнадцать. А потом рыцарское звание и пост лорда-командующего.

— Я думала, ты младше. Всему виной моложавое лицо.

— Чем это плохо? На поле боя введет противника в заблуждение. Кто воспримет всерьез зеленого юнца с огромным клинком? А очень зря.

— Мне двадцать пять, Эван, — оборвала Мейр, про себя отмечая искреннее удивление говорившего. — Ничего не выйдет. Ты хорош в ратных подвигах, но во всем остальном не разбираешься.

— Ну да, конечно. Валькур Мятт ведь такая прекрасная партия. Жаль, что он вас не выбрал, — раскрыв рот от возмущения, Бэйнфорт тотчас стиснула зубы и презрительно сощурилась, отворачивая голову. — Черт. Прошу прощения. Я не подумал. Никто не учил меня общаться с леди, и я… Простите. Я идиот. — проведя языком по верхней губе, Лев запустил пальцы в волосы на затылке и неловко попятился. — Я не хотел, честно.

— Что ж, по крайней мере тебя научили извиняться. Воспитание у грандлорда принесло свои плоды, — сжалившись над заикавшимся юнцом, переминающимся с ноги на ногу, девушка тяжко вздохнула. — Тебе разве не нужно возвращаться к брату?

— Да. Наверное, стоит. Но я бы лучше побыл немного здесь, с тобой, — лучезарная улыбка встретилась с сумрачным взглядом, но не испарилась, а наоборот — растянулась и обрисовала сеть морщинок под глазами юнца. В конце концов леди не выдержала и позволила себе улыбнуться. Чуть неуверенно. — Ты веришь в бессмертие души?

— Почему ты спрашиваешь? — как бы там ни было, перед ней все еще стоял ребенок, хоть и спокойно обходительный, умеющий отличать тренировочные игры от реального мира.

— Не знаю. Не всему в жизни нужно быть таким скверным. Должно быть лучшее место где-то, — свесив руки с каменного поручня, сын Кола вглядывался в растянувшуюся под ними зеленую пропасть. — По меньшей мере, для таких, как ты.

— Но не для тебя? — Мейр следила за каждым его движением исподлобья, пытаясь разгадать юного, податливого, не по годам рассудительного мечтателя.

— Мне хорошо в том месте, где есть мой брат, — признался Эван, поворачиваясь и пожимая плечами, с едва заметной усмешкой. — И люди, которые мне нравятся. — она хотела что-то сказать, подначить, свети все к шутке, но почему-то промолчала. Тогда их непродолжительный диалог прервал яростный вопль, разлетевшийся по всей закрытой территории.

— Я убью тебя! Господом Богом клянусь, тебе не пережить этот день! — крики усиливались. Вздрогнув, Эван стремглав вылетел из пристройки и, не разбирая кривых ступенек, помчался вниз, обнаруживая распростертого на земле юнца. Рассыпавшиеся соломенные кудри смешались с грязью — их владелец не спешил подниматься, ограничиваясь позой полусогнутых коленей и локтей. — Мерзость и грязь! Я не потерплю подобного поведения под своей крышей! — над ним возвышался щуплый старик, грозно сверкающий глазами под жалкими обрывками нахмуренных бровей. — Мальчишка-конюх будет мною казнен, а ты получишь то, что заслуживаешь! Принести сюда плеть!

— Что ты делаешь, Донасьен? Выжил из ума? — прорычал Валькур, сдерживая его плачущую супругу и взбудораженных королевских солдат, потянувшихся к оружию. — Утихомирься.

— Замолчи! Не встревай! Твоя третья сестра, его родная мать, покончила бы с собой еще раньше, если бы знала, чем занимается ее сынок за амбаром. А его отец, мой близкий друг Генба, перевернулся в гробу от вида столь гнусного противоестественного зрелища!

— Уберите плеть, сир. Это лишнее. Вы не имеете право поднимать руку на лорда, — вмешался Колемон и прибег к повышенному тону, редкому и нетипичному для Смеющегося Льва. — Вы меня услышали? Остановитесь! — позади раздался характерный скрежет металла — Вастерлинг достал клинок, призвав стражников последовать своему примеру.

— Ланнистеры могут командовать мною на поле боя, но не в моем доме, — огрызнулся Сарвик, занося кожаный инструмент с пятью хвостами и грозясь опустить на незащищенную голову мальчишки. — Не я должен это делать, но мне придется выбить из тебя проклятого мужеложца. — на сей раз вскидывая орудие для удара, ветеран почувствовал, как запястья обхватила чья-то железная хватка, после чего последовал удар прямо в лицо. Пошатнувшись, старик схватился за раскроенный нос и повалился на камни, ударившись затылком. Шокировано уставившись на поверженного изувера, постанывающего от нестерпимой боли, собравшиеся взглянули на Эвана, застывшего с вырванной плетью в дрожащем кулаке.

— Что ты натворил? — прошептал Кол, проводя ладонями по вискам и вздыхая отравленный смертью воздух. — Быстро приведи лошадей и выведи моих сыновей. Я нагоню вас позже. — последние слова были обращены к оруженосцу, оцепеневшему из-за произошедшего. Впрочем, опомнившись, юноша поспешно исполнил приказ господина, в результате чего двое братьев очутились за воротами замка по прошествии получаса.

Коди отмалчивался, с преувеличенным внимание рассматривая луку седла. Эван прокусил губу до крови, сжав побелевшие костяшки на эфесе подаренного клинка. Солдаты с красными стягами следовали за ними вплоть до вихляющего перевала, пока их не догнал Хранитель Запада и не смерил мрачным взором. Решив не нарушать установившуюся тишину, он возглавил процессию и повел по зеленеющим лесам, засеянным полями и покатыми склонами. Опускавшиеся сумерки не предвещали ничего хорошего. Горы расползались по периметру, отбрасывая тени под влиянием выглянувшего полумесяца. Продвигаясь по узким каменистым ложбинам, представляющим единственный возможный путь к Утесу, всадники преодолели весь маршрут за час и перешли через опустившийся подвесной мост, чтобы спешиться и столкнуться с озабоченным кастеляном в подземном коридоре. Растерянный взгляд и рваные жесты говорили красноречивее любых слов. Не задавая лишних вопросов, Кол велел отворить двери, дабы беспрепятственно пройти к донжону и разобраться с возникшей проблемой. Кто бы мог представить, что ей окажется Хелена, супруга нынешнего грандлорда и мать двоих детей, покинувшая их четверть века назад.

— Малыш! — воскликнула женщина, подбегая к четырнадцатилетнему Коди и опускаясь перед ним на колени в попытке обнять. Тот, изумленный происходящим, позволил совершенно незнакомой гостье прикоснуться к себе, однако дернулся и отступил, когда чужие пальцы прошлись по блеклому шраму на лбу. Напоминание о той злополучной ночи. — Ты стал такой большой. — подняв ярко-голубые глаза наверх, она медленно поднялась и нежно улыбнулась, глядя на старшего отпрыска. — И ты, Эван. Как ты вырос.

— Это что, какая-то шутка? — проскрежетал наследник Запада, смотря в упор на постаревшую мать. — Ты ее сюда привел?

— Что ты тут делаешь? — проигнорировав несправедливый выпад сына, Колемон облизал пересохшие губы и насупился. Как странно. Напротив стояла девушка, которую он искренне полюбил. Но прежних чувств давно не осталось. Все развеялось, как пыль на ветру. Как страшный кошмар. — Я же велел не возвращаться.

— Я приехала повидать мальчиков, — невозмутимым тоном ответила Аррен, словно готовилась к ссоре заранее. — Последние пять лет я много думала обо всем, что случилось между нами и поняла, что не была хорошей матерью. — приподняв бровь, генерал ждал подвоха и не ошибся: — Поэтому я хотела бы загладить вину. Мне удалось обзавестись друзьями за морем — они помогут мне со средствами и землей. Они уже ждут нас с Коди. Я хотела бы забрать его с собой.

Не поверив в услышанное, Эван мотнул головой, отчего темные локоны упали на покрасневшие щеки и вынудили яростно отмахиваться. На мгновение остолбенев в нерешительности, Кол издал хриплый стон и задрожал от пробиравшего до костей бешенства. Коди, ужасно перепуганный, вмиг попятился к двери и выбежал из комнаты, едва не столкнувшись со старым рыцарем, приставленным охранять семейство. Попытка докричаться до сбежавшего ребенка провалилась.

— Только через мой труп, — опомнившись, грандлорд шагнул к жене и, пользуясь серьезной разницей в росте, навис над ней, точно хищник в преддверии атаки. — Чего ты добиваешься?

— Я всего лишь хочу создать новую счастливую семью. Ты не можешь мне препятствовать.

— А не хочешь для начала с первой разобраться? — устав выслушивать пререкания родителей, заявил Эван, выходя из темного угла со скрещенными руками и гуляющими по скулам желваками. — Нельзя сначала бросить детей, а потом просто заявиться и выбрать лучшее из оставшегося.

— Я не бросала вас! Я любила вас! — впервые в броне невозмутимости наметилась трещина. Женщина вздернула подбородок, отчего морщины на некогда красивом тонком лице углубились.

— О, так это была любовь? — она лихорадочно закивала, убеждая скорее саму себя. — Хорошо. Почему ты тогда ушла?

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты слишком юн и горяч! — переходя на октаву выше, Хелена теряла остатки самообладания, но отчаянно пыталась не сорваться окончательно. — Слушай, Кол, я…

— Нет, ответь на мой вопрос. Если ты так сильно нас любили, почему тебя не было рядом?

— Твой отец запретил мне…

— Довольно! — наконец прокричал принц, дыша через раздувающиеся ноздри и глотая липкие тягучие комья в горле. — Дело не в нем. Он стал отцом практически в моем возрасте, и да, его образ далек от библейского. Но он хотя бы был с нами все эти годы. — выплюнул юноша, выпрямляя спину и сжимая кулаки. — Нет. Дело в тебе. В том, чего ты не делала. В том, что делал я! — он силой ткнул себя в грудь. — И знаешь, что? Я охренительно справился с твоей ролью. Я заботился о Коди. Укладывал его спать, укутывал пледом по ночам, успокаивал, когда ему снились кошмары. Я был с ним, когда он свалился с лошади и расшиб колено. Я. Не ты! — приблизившись к матери вплотную, будущий лорд буквально отбирал у нее часть воздуха. — И даже не отец. Ибо после твоего ухода он заперся в башне на месяцы. — Колемон опустил голову, вспоминая то позорное бегство от реальности. — Он делал так постоянно. А мне исполнилось десять, когда впервые пришлось занять его место. Я выслушивал просьбы лордов и крестьян, отправлял письма в столицу и принимал детей остальных Хранителей, налаживая союзы. И ты не поверишь, мы справились без тебя. Потому что тебя не было! — не выдержав, он перешел на неистовый вопль и бурную жестикуляцию.

— И я ценю это, дорогой, но сейчас я здесь… и место Коди со мной, — дрогнувшим голосом произнесла Аррен, опуская глаза, не смея встречаться с разъяренным взглядом собственного отпрыска.

— Да он даже не знает, кто ты!

— Я его мать!

— Ты была и моей матерью! — чуть не захлебнувшись слезами, Эван дошел до предела и перешел на душераздирающий плач. Челюсти подрагивали, зубы стучали от непереносимого чувства унижения. Как же он устал.

— Может, я никогда не смогу все исправить с тобой, — смахнув непрошеные слезы, катящиеся по щеке, Хелена прерывисто вздохнула и оправила оборку на платье. — Но у Коди все еще есть шанс. Уверена, он простит меня несмотря на то, что я ранила его. Я ведь так люблю его. И хочу снова стать для него мамой. Пожалуйста.

— И ты все так и оставишь? — повернувшись к молчавшему отцу, спросил младший Ланнистер. Хозяин Утеса никак не реагировал, прижимая ладонь ко рту и глядя в темнеющую пустоту за окном. — Знаешь, ты права. Ты действительно мать. Теперь ты здесь. Можешь остаться тут с ним и попробовать завести нового ребенка. Возможно, с этим у тебя что-то получится. Но держись подальше от Коди. Из-за тебя он не разговаривал до десяти лет! И вздрагивал по ночам от лошадиного ржания и скрипа каретных колес.

— Я же сказала, мне жаль…

— Да к черту твое сожаление — Эван больше не кричал. Искаженное злостью и изрезанное бороздами лицо внезапно расправилось, приобретя странный оттенок в отблесках настенных факелов. В глазах, расширившихся и потемневших, утративших намеки на прежние яркие оттенки, плескался отнюдь не гнев. А настоящая угроза. — Я предупредил. Если ты хоть на шаг приблизишься к Коди, клянусь Богом, я вырежу твое черное сердце. Я убью тебя. — отшатнувшись, женщина уперлась спиной в стену, боясь пошевелиться. — И я буду жить с этим дальше. Как жил до этого. — оголив часть зубов с отвращением и откровенным презрением, Лев круто развернулся и вышел из помещения, никем не задержанный.

Выбежав наружу, шатающийся юноша оперся рукой на шершавый потрескавшийся башенный камень и согнулся пополам, опорожняя желудок. Вытерев испачканный подбородок, он рванул прочь. Грязь, гниль и нечистоты облепили израненную душу. Расколовшееся сердце кровоточило, давило на грудь. Не останавливаясь, не оборачиваясь и не позволяя себе задохнуться от рыданий, он ринулся вниз по склонам, кривым спускам и обрывам под наклоном. За ним, не отставая, следовал коричнево-серый пес, подволакивающий лапу от старости, но помнивший былые времена горячивших кровь сражений и оттого не сдающийся. Вдвоем они настигли малыша Коди, покачивающегося на откосе и плачущего, уткнувшись в собственные колени. Молча предложив брату руку, первенец Кола потянул его к себе, заключая в крепкие объятия и вытирая жгучие слезы. Не сговариваясь, они помчались по петляющей дороге и замедлились лишь у серых ворот с поднятым мостом. Облокотившись на каменный парапет, защищающий их от внешнего мира и посторонних, братья укрылись теплым плащом и отдышались.

— Она тебя на заберет. Я не допущу, — вытащив руку из-под материи и протянув мизинец, он недолго ожидал ответных действий — дрожащий детский палец соприкоснулся с его и задержался. — Клянусь.

Они вернулись домой на рассвете и узнали, что леди Хелена спешно покинула Утес через пару часов после задушевной беседы. В замке перешептывались. Слуги нервно оглядывались и прятались в углу, избегая смотреть на наследников. Их повстречал старый кастелян с седой аккуратно подстриженной бородой, прикрывающей розовые плотно сжатые губы. Он предложил отвести мальчика в прогретые покои в то время, как старший должен переговорить с грандлордом. Их мать исчезла так же быстро, как и появилась. Сокрушительный вихрь, нарушивший привычное течение жизни и огорчивший всех невольных участников трагедии. Стряхнув сонливость и общее недомогание, принц усиленно тер оба глаза, пока не добрался до родника в конце ухоженного сада и не присел на скамейку рядом с отцом.

— Донасьен при смерти, — изрек Колемон, поднимая с земли камушек и беззлобно швыряя в ручеек, стекающий по поросшим мхом булыжникам, сложенными в необычную фигуру. — С новостью прибыл гонец из Клинка. Ты в полной мере осознаешь, что произойдет, когда он превратится в гниющий труп?

— Полагаю, Франсуа станет новым лордом?

— А ты все глумишься, — мужчина отрешенно покусывал губы и перебирал пальцами бусинки четок. — Не надоело?

— Не меня же называют Смеющимся Львом, хотя кличка удачная. Какова предыстория?

— Значит, тебе не жаль. Что же, я не могу винить тебя в том, что ты ценишь свою жизнь выше других. В твоем возрасте я поступал намного хуже. Но, боюсь, в данном случае ситуация иная.

— Восприятие авторитета приводит к восприятию самой власти, — не обратив внимание на потуги Кола достучаться до ребенка, пережившего серьезное моральное потрясение, продекламировал принц. — Люди больше не желают следовать за полководцами. Но готовы слепо веровать в прозвища.

— Раз ты такой начитанный, то, будь любезен, напомни мне, что произошло с детьми Таргариенов? С младшими?

— Их убили. Размозжили им черепа и положили перед троном нового короля. Твоего отца, моего деда — да хранит Господь его душу, — язвительно протянул Эван, откидывая щекочущие лоб пряди. — Уроки истории обязательны?

— Почему Таргариены проиграли войну? — поинтересовался Цербер, испытующе вглядываясь в черты преемника, перетерпевшие существенные изменения всего за сутки. Или же он родился замкнутым, таящим в себе нечто опасное. — Книги расходятся во мнении, предлагая разные теории. Но разреши мне предложить свою точку зрения. — поднявшись со скамьи, Хранитель напряженно сжимал кулаки и дергал затекшими плечами. — Они проиграли, так как лишились почти всех союзников. По своей же вине. Кто выступил на их стороне? Мартеллы, связанные с ними узами брака? Баратеоны, обязанные им возвышением? И Старки, презирающие любые изменения? Три жалких дома. Но кто они против Тиреллов, Ланнистеров и Грейджоев, которым нанесли оскорбление? Кто они против обыкновенных поданных, уставших от произвола Драконов? Ведь те сжигали невинных, убивали преданных, резали непреклонных. Без суда. Без объяснений. Потому что им так захотелось. Знаешь, как шутили в народе про царскую власть? Когда рождается очередной Таргариен, Господь подбрасывает монетку. И весь христианский мир с замиранием сердца следит, какой же стороной она ляжет. Сулящей величие или безумие. Забавная игра, не находишь? — юнец смолчал, на сей раз не проявляя чудес красноречия. — И ты, видно, хочешь закончить так же, как и они.

— Я не убивал невиновных, сравнение неуместно. Старый козел заслужил то, что получил.

— Они наверняка тоже так думали. Скажи, сколько лет династии Таргариенов? В общей сложности.

— Не знаю, около трехсот?

— Три столетия. Верно. А сколько лет династии Ланнистеров на престоле королевства?

— Не больше пятидесяти, — процедил Эван сквозь плотно сжатые зубы. Видимо, он начинал понимать, к чему клонит пресловутый любитель нравоучений.

— Возможно, меньше. Но где-то так. Пятьдесят против трехсот? Как видишь, Таргариенам это не особо помогло. Так внеси же ясность, сын: что ты собираешься делать, когда враги ворвутся в твою крепость и раскроят черепа твоим детям? Когда пронзят твое сердце? Твое. Сидящего на троне с короной. Как самого могущественного человека государства? — наклонившись над хмурым мальчишкой, Колемон едва ли не плевался ядом. — Как ты поступишь? Сожжешь их всех? Будешь пытать? Или ударишь кого-то в силу того, что он тебе не нравится?

— Я сделал то, что считал правильным! — прорычал принц, подвиваясь и становясь напротив генерала, уступая тому в росте на целую голову.

— Значит, ты уже проиграл. Я всегда презирал Майкла, но, ей-Богу, теперь я его понимаю. Ты утратил остатки здравомыслия, стал неконтролируемым. Как ты будешь защищать Коди, если сам запутался, утратил способность отличать выдуманный мир от реального? Если уверовал в свое бессмертие?

— Говорит тот, кто сжег половину Королевской Гавани и поднял мятеж против родного отца. Смеешь ли ты поучат меня?

— Я не горжусь прошлыми поступками. Однако мои грехи прощены. Мы расплатились за них немалой ценой. За каждый. А ты свои даже не осознаешь, — не выдержав битву взглядов, Эван опустил голову и прикусил внутреннюю часть щеки, неосознанно копируя жесты родителя. — Я принял решение. Тебя стоило бы покарать — так поступил бы Майкл. Я ограничусь годичной ссылкой на Север. Ты поедешь в столицу с письмом, в котором я попрошу брата сделать тебя оруженосцем лорда Старка. Нынешний Хранитель Севера с удовольствием послушает твои рассуждения о прозвищах.

— Как прикажешь. На Севере нам с братом побывать не довелось. Да и Старки пренебрегали нашими приглашениями. Считаешь, всему виной гибель их дяди? Голодный Волк возродил…

— Ты не понял, — оборвал Ланнистер-старший, сделав глубокий вздох и приготовившись к сцене. — Ты поедешь один. Коди останется здесь. — вот оно. Ярость, неверие и отчаяние в глазах. Приоткрыв рот, наследник смахнул подступающие слезы и стиснул зубы до противного скрежета. — Вини только себя.

— Это она тебя надоумила! Она добилась своего! — с нажимом произнес мальчишка, трясясь от злости и переполнявшей душу ненависти. Еще секунда — он рассвирепеет, достанет клинок и прикончит всех вокруг, заслужив бесславную кличку Отцеубийца. — Неужели ты поверил ее россказням о счастливой семье? Да ей же плевать на нас всех!

— Я выгнал ее сразу после твоего ухода, — спокойно вымолвил первородный, выпрямляясь и подходя к напуганному сыну. — Всего на год. Не такой большой срок. Пока все не уляжется. И пока не получишь рыцарское звание. Потом мы все обсудим. Обещаю. — положив ладони на чужие щеки, он оступился, когда его силой толкнули в грудь, и нахмурился. Тем не менее, продолжения не последовало — Эван, не оборачиваясь, помчался к башне.

Взбежав по ровным ступенькам на вершину донжона, изгнанник захлопнул дверь в комнату и запер на замок, после чего вышел на террасу и, сжав края каменного парапета, закричал во все горло. Вопль израненного зверя, потерявшего всякую надежду выбраться из ловушки и вновь повидать любимых. У него отняли мать, а затем и брата — единственного близкого человека. Первым порывом был прыжок с высоты птичьего полета. Все равно окружающие его ненавидят и не станут особо тосковать по лорду с мятежными наклонностями. Но непомерная жажда жизни возобладала и свалила его на холодную плитку, вынуждая скрючиться в углу и проплакаться. В голове неумолимо возникали образы Хелены, снова и снова угрожающей забрать малыша и увезти в неизвестные края, чтобы он забыл о старшем. Закрыв пощипывающие красные глаза, Лев дополз до постели и, забравшись наверх в одежде, уснул в неудобной позе. Погружаясь в один из самых беспокойных снов с той проклятой ночи, оставившей глубокий шрам на их сердцах.

Совершенно потерявшись во времени, юноша подскочил от оглушительного стука по двери. Проведя рукой по измятому лицу с нездоровым цветом кожи, будущий грандлорд спросонья открыл створку, предварительно не поинтересовавшись личностью гостя. Тогда же его втолкнули обратно в спальню, прижав к стене и накрыв рот ладонью, спрятанной под перчаткой. — Какого черта?! — успел шепнуть Ланнистер прежде, чем атакующий приставил к накинутому на голову капюшону указательный палец и призвал к молчанию.

— Вы всегда должны быть начеку. Вместо меня сюда мог ворваться кто угодно, — знакомый голос. Где же он слышал его раньше? Наконец избавившись от непроницаемой материи, новоявленный вассал Запада оголил ухоженную короткостриженую бороду вместе с остальной частью лица. — Смотрите на меня и слушайте крайне внимательно. Донасьен мертв. Гонцы разносят вести во все концы региона, пороча имя вашей семьи. Но это не главное. Опасность заключается в том, что они грозятся покончить с вами. Обратиться к королю бунтовщики не могут — Клаус не казнит родного племянника, но поднять мятеж и окружить Утес вполне способны. Или же устроить засаду на выездах с Запада, подкарауливая вас с целью расправы. Поэтому я пришел известить вас, а заодно предложить помощь.

— Я никуда не поеду! — вызверился шокировано-возмущенный сын Кола, отпихивая псевдоспасителя. — Никто меня не заставит!

— Убедительно советую передумать, — вторая темная фигура, незаметно зашедшая следом, спустила капюшон, отчего длинные светлые волосы рассыпались по плечам. — Прислушайся к моему брату, не упрямься. Ни для кого не секрет, что ты совершил непростительную ошибку.

— О, так вот в чем дело? Вы из местного приходского ордена любителей Христа? И пришли наставить заблудшую овцу на путь истинный, — звонко рассмеявшись, Эван сделал шаг в направлении девушки, что буквально вчера взволновала его необузданную натуру. — Думаешь, я хотел его убивать? Мечтал стать причиной гибели этого поганого старого ублюдка?

— Это не первое твое убийство, — констатировала Мейр, вглядываясь в исказившиеся черты внезапно повзрослевшего мальчика. Мужественного и непоколебимого в своей правоте, готового пасть за нее в иллюзорной борьбе. — Мы тут не для того, чтобы тебя осуждать. Пусть тебе кажется, будто весь мир настроен против тебя, но, уверяю, это не так. Есть как минимум один человек, благодарный тебе. — с этими словами она тихо позвала кого-то по имени. В темном коридоре послышались шаги. Через миг в опочивальню вошел двадцатилетний юноша, моментально опустивший на колени и взявший лорда за руку.

— Вы помогли мне вчера, господин. Я вовек не смогу отблагодарить вас, — понизив голос, проговорил трясущийся вассал и прижался лбом к шершавой коже. — Он издевался надо мной. Принуждал силой брать распутниц и осеменять их, как животное! — Вестфорд не сдержался и всхлипнул. Сжатые пальцы юного принца начинали болеть, потому он вежливо высвободился и заглянул в расширенные зрачки с карим ободком. — Моя жизнь отныне принадлежит вам!

— А отец заявлял, что я не приобрету союзников таким способом, — кривовато усмехнувшись, Эван не стал более упорствовать и, проведя ладонью по всклоченной шевелюре, выдохнул. — Куда вы хотите меня отправить?

— Как можно дальше. Иезуитская миссия направляется в Вольные Города с рассветом. Вы с Эннисом должны успеть попасть на корабль, иначе придется пробиваться с боем, — доложил Льюин, натягивая капюшон на выходе из помещения. — Я переговорю с кастеляном. Не задерживайтесь.

— Я хочу попрощаться с братом, — Мейр осторожно кивнула, потянувшись к материи на затылке, дабы выйти следом за братом. Однако неожиданное прикосновение к запястью вынудило повернуться. — Ты не поедешь со мной?

— Эван, к сожалению, я не могу дать тебе того, чего ты хочешь. Это все не для меня, — леди Бэнйфорт неотрывно смотрела в мальчишеские глаза, поддернутые полусонной дымкой со смесью игривости, неуместной в столь критической ситуации. — Лучше поторопись, пока отец не… — не успев договорить, она почувствовала вкус чужих, слегка неумелых губ, задержавшихся на ее собственных на мгновение. Сделав шаг назад, Ланнистер самодовольно ухмыльнулся и выпрямился во весь рост.

— Откуда ты знаешь, чего я хочу? — не мешкая, Лев вытащил плащ из шкафа и, набросив на плечи, тут же двинулся по широкому освещенному свечами коридору. Дальняя дверь охранялась оруженосцем со скучающим взором, устремленным в пустоту. — Пусти меня внутрь. — вопреки всем ожиданиям, тот не стал оказывать сопротивление и возмущаться, просто исполнив приказ. Очутившись в просторной спальне, заваленной изрисованной бумагой, незаконченными картинами и раскрытыми фолиантами с пометками, изгнанник опустился на кровать и бережно дотронулся до подрагивающей спины. — Эй. Коди, ты спишь? — не ответив на прямой вопрос, малыш перевернулся на другой бок и вопросительно посмотрел на брата. — Мне нужно уехать. Ненадолго.

— Ты бросаешь меня?

— Нет. Нет-нет-нет. Я вернусь. Слышишь, я обязательно вернусь. Обещаю, — протянув мизинец для их привычного ритуала, Эван приложил немало усилий, чтобы не прослезиться и не проявить слабость. — Клянусь. — доверчивый ребенок снова переплел их мизинцы, заодно обвивая мальчишескую шею. — Ты все, что у меня есть. — время неуклонно отсчитывало секунды до катастрофы. Сглотнув, старший из сыновей Хранителя выпутался из объятий и поспешно притворил за собой дверь, ударяясь об нее затылком.

— Прошу прощения, милорд, вы хотите уехать? — отцовский телохранитель рискнул обратиться к нему, тотчас ловя на себе испытующий взгляд беглеца. — Могу я присоединиться к вам?

— Хочешь войти в число приближенных заурядного убийцы? Желающего повторить позорный подвиг отца, спалившего дотла огромный город ради мизерного шанса остаться со своими родными? Глупо с твоей стороны переоценивать меня и рушить свою жизнь.

— Ничего не изменится, — не особо впечатленный тирадой собеседника, Роман прищурился и цокнул языком. — На меня итак смотрят с подозрением и презрением. Как на сына предателя и безбожника, повинного в смерти множества достойных людей. Но ирония в другом: знаете, сколько раз я встречал отца вживую? — отрицательно покачав головой, принц следил за тем, как юноша кривится и дергается от омерзения. — Дважды. Во второй раз он ударил меня. Но разве кому-то есть дело до подробностей и деталей? Для них важно лицо, напоминающее о нестерпимом прошлом. — проведя рукой по щеке, Уэйнвуд обнажил ряд острых зубов, чем-то напоминающих звериные клыки. В нем таилась тьма. Если не помочь ему обрести спасение, то трагическая судьба неизбежна. — Лицо прославленного изувера.

— А как же рыцарские почести? Кто будет таскать за Колом щиты?

— В рыцари меня может посвятить любой Беленорский лорд-пьянчуга за бурдюк вина и мешок золота, — честно признался оруженосец, протягивая бледную ладонь в ожидании поддержки. — Я предпочел бы нечто более увлекательное. — повторив движение, Уэйнвуд терпеливо ждал ответа. И получил его в виде крепкого рукопожатия. — Когда отправляемся?

Примечания:

Одна из длиннейших глав в моей практике. Зато одна из интереснейших. Готовы теперь познакомиться с семейством Тиреллов и Мартеллов? А еще — с одним из гвардейцев времен прежнего короля-Дракона?

Если есть желание лишний раз восхититься Коди (Ферном, а не Ланнистером), то милости прошу оставить комментарий под новым видео — https://www.youtube.com/watch?v=fmhxTFYAaek&ab_channel=HelenHougen

---

Secession Studios — Dark Vampire Music (The Culling).

Go Tomorrow — The Haunting of Hill House Soundtrack.

Lady Gaga — Judas.

Billie Eilish — Bad Guy.

Twenty One Pilots — Fairly Local.

The Arcade Fire — Cold Wind.

Квохор. Два года спустя.

Заключенный не сопротивлялся. Его схватили на ремесленническом рынке, обвязали веревкой и, не церемонясь, потащили по рыночной площади вдоль деревянных прилавков. Конвой сопровождался неистовыми криками радостных мастеров, предвкушающих скорую расправу над преступником. Они ценили тяжелый труд, а не бессмысленные нескончаемые распри. Жители Вольного Города Квохор, когда-то отвоевавшие право на свободное от иноземного рабства существование, пытались избегать стычек между собой. Суды работали исправно, ежедневно разбирая сотни гражданских тяжб, оттого надобность в межклановых разборках отпала сама собой. Во имя мирной атмосферы и страха перед нарушением незыблемого свода законов, старейшины проводили кровавые игры в яме и приносили человеческие жертвоприношения таинственному божеству. Изваяние рогатого получеловека стояло на высокой сужающейся к концу скале с вделанными в расселины крыльями. Граждане поклонялись ему, часами простаивая на коленях у подножия склона и вздымая натруженные мозолистые ладони. Рядом возвышалось неказистое каменное строение с четырьмя обелисками по сторонами и похожими на чаши фонтанами, наполняющимися красной водой после очередной бойни.

Едва волоча ноги по мраморным грязным ступенькам, приговоренный к смерти иноземец оттолкнул от себя бородатых стражников в кольчуге и золото-красном сюрко, после чего выпрямился. Глубокий овраг, выкопанный доблестными оружейниками, красильщиками и ткачами, исторгал запах крови и прочих нечистот. Безвинные и согрешившие оставляли внизу не только жизни, но и свои кишки, пропахшие потом изорванные тряпки и испражнения. Их разрывали на куски звероподобные гиганты в шлемах, прикрывающие изуродованные лики с гнилыми зубами и белесыми впадинами на месте ясных глаз. Тех, в свою очередь, добивали настоящие когтистые твари, впивающиеся в плоть и дробящие кости. Над смрадным кратером высился холм, именуемый Капитолийский и представляющий собой целый помост для алчных зрителей и троих лидеров Города. Призванные наблюдать за побоищем, они едва ли обращали внимание на окружающий мир, сидя неподвижно на резных тронах со спинками. У нечитаемых взглядов и равнодушных выражений бессмысленно просить о пощаде — многие вопили, бились в истерике, угрожали, призывали неизвестных богов — и бесславно погибали. Поэтому бандит смолчал, ограничившись вздернутым подбородком и поджатыми губами.

Малодушная толпа ревела, приветствуя смертника.

— Божественный Распорядитель вынесет приговор! — перекрикивая почтенную публику в порванных обносках и шелковых кафтанах, вооруженный страж указал рукой на сидящего по центру мальчишку с длинными синими волосами. — Обвиняется в краже секретов ковалей. Был трижды выпорот. Изгнан однажды. Не является гражданином великого Города! Что скажет Вершитель судеб? Что скажет наш бог, восседающий на скале и нуждающийся в жертвах? Поклонитесь им обоим!

— Как твое имя? — подпирая ладонью часть желто-бледного лица с нахмуренными бровями над очень выразительными глазами, чей оттенок невозможно разглядеть отсюда, спросил таинственный лидер Квохора. По левую сторону от него устроился мужчина постарше: с точеным профилем, немигающим взором и пугающей полуулыбкой, а по правую — бритый налысо юнец, постоянно водящий челюстью туда-обратно. — Ты немой?

— Биньямин Борелл. Бенни Безземельный, — мускулы обрисовывались под рваной рубахой. На груди, полуприкрытой обрывками материи, проглядывались упругие мышцы. Темно-коричневая бородка с проседью обрамляла округлое лицо с правильными чертами, а небесно-голубые омуты с интересом изучали троих вельмож в богатых одеяниях. — Не отрицаю ни одного обвинения.

— Бореллы? — вполголоса переспросил Синеволосый, наклоняясь к худому бескровному соратнику. — С Крабьего Полуострова на Востоке? — недоуменно пожав плечами, тот промолчал. — Суд поединком. — облокотившись на подлокотник, главный устроитель размял шею и сделал соответствующий жест. — Выживешь — подойдешь к нам. Не справишься — значит, такова воля провидения и божества.

Покривившись, нарушитель кодекса взбодрился при помощи внушительного прыжка в яму под крики возбужденного народа. Подобрав с земли громадную деревяшку, похожую на дубину, он замахнулся и отбил грозившийся удар короткого клинка. Увернувшись, воин подобрал измятый щит и прикрылся им от чреды мастерских выпадов. Припав на колени, он ударил кромкой прикрытия грудь соперника, в результате чего тот пошатнулся и рухнул на землю. Не мешкая, Бенни раздробил ему череп одним точным ударом. Второй противник, орудующий булавой на цепи, продержался дольше: уклоняясь от смертоносного орудия и попутно прикрывая щитом, Безземельный ловко перекатился по песку и подсек гиганта, просунув деревяшку под лодыжки. Не щадя никого, осужденный разделался со всеми, отделавшись всего двумя неопасными порезами.

— Хватит. На сегодня. Горное божество насытилось, — не вставая с кресла, Распорядитель велел снести проигравших бойцов к жертвенному камню и сложить в своеобразных позах. — Подведите ко мне. — вырвав палицу с окровавленными изогнутыми гвоздями из побелевших пальцев, караул подтолкнул иностранца к следующей чреде ступенек. Дойдя до вершины, они вынудили его опуститься на колени и пригнуть голову. — Мне понравилось твое выступление. В духе старого Беленора. — дернув верхней губой, окруженной подстриженными усами, поднявшийся на ноги Бенни стряхнул пыль с тряпья. — Я удивил тебя? Мы не напоминаем тебе благожелательных соотечественников? Перед тобой Уэйнвуд. Но мы называем его Вампиром. Согласно местным легендам, эти твари питаются кровью смертных и обладают неуязвимостью. Еще никому не удалось ранить Романа. — тот едва удостоил вора взглядом, закинув ногу на ногу и укрывшись зеленым плащом. — И Вестфорд. Ты знаешь его как Соглядатая. Он контролирует правильность исполнения приговоров.

— Ну а вы? — полюбопытствовал Борелл, не выказав эмоций по поводу воссоединения с земляками.

— Ты умелый воин. Знаешь, по какой причине? — оправив темно-синие волосы, достигающие широких плеч, толкователь Божьей воли широко улыбнулся. — Боль есть призыв к действию. Она так же важна, как и гнев. Положи боль на одну чашу весов, а гнев — на другую. И используй их. По максимуму. Тогда не проиграешь. А пока садись и дай руку. — смутившись, Биньямин уставился на вытянутый мизинец. — Ну давай же. Я расскажу свою историю, а ты расскажешь свою. — неуверенно оглядевшись, житель Беленора осторожно уперся коленом в плитку и протянул палец, сцепляя с чужим. — Итак. Зовут Эван. Ланнистер. Сын одного из Небесных Королей. Младшего, если точнее. Сбежал из отцовского дома и обосновался в славном городе Квохор. Захватил власть через год, перебив уважаемых старейшин. И занял их место в качестве управителя. Так мы стали знаменитой Троицей.

— Я уже назывался, — понимая, что пришел его черед говорить, Борелл поднял брови и выдохнул. — В моих жилах течет кровь Беленорского лорда и Асшайской жрицы. Она умерла родами, а мне так и не удалось найти общий язык с отцом. Я уехал, никого не предупредив, а потом до меня дошли слухи о неудачном восстании на Полуострове. Позднее я узнал, что все семейство перебито и решил никогда не возвращаться на родину. Не думаю, что кто-то будет мне рад. Отсюда и прозвище — Безземельный.

— Вот и первый урок, который ты должен усвоить. Родины не существует. Как и дивного нового мира. Это означает, что оковы спали. Ты свободен. Можешь стать кем угодно, избрать любой путь и делать все, что захочешь, — откинувшись на спинку кресла, принц не отводил глаз от победителя, явно никак не воспринявшего браваду. — Вот почему Эннис поехал со мной. Он не был свободен. Дома над ним многократно издевались. И за что? За предпочтения?! За неотъемлемое право выбирать!

— Что вы имеете ввиду? — Бенни взглянул на лорда Низины, сконфуженно сжавшегося на сидении.

— Я люблю пребывать в определенном окружении. Мужском, если вы меня понимаете, — признался Эннис, проводя ладонью по непривычно гладкому черепу с незаметно пробивающимися волосками. — Муж моей тетки грозился убить меня, если я не буду спать со шлюхами. Кажется, у меня есть дочка. Но это не помогло мне измениться, лишь породило больше отвращения к женщинам и религии. Мой дядя обожал цитировать Священное Писание, в котором говорилось о грехе мужеложества.

— Шестая глава Первого Послания Коринфянам, — раскрыв потрепанную черную книжку с крестом на обложке, Роман облизнулся и ткнул пальцем в страницу. — Или не знаете, что неправедные Царствие Божие не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни прелюбодеи, ни малакии, ни пьяницы, ни идолослужители, ни мужеложники, ни лихоимцы, ни злоречивые, ни хищники — Царствия Божия не наследуют.

— Истинно, мир создан, чтобы унижать нас, — заключил Эван, забирая Библию, подаренную иезуитом больше восемнадцати лет назад и перечитывая стих. — Апостол Павел, да? А вы знаете его маленькую гадкую тайну? То, что он позднее назовет раскаянием и обретением Господа? Великий Павел, он же Савл из Тарса, был яростным фарисеем и побивал христиан камнями. Он причастен к гибели Стефана, признанного мучеником. Лицемер, убийца и ханжа, смеющий поучать нас праведности? Священники ставят его в пример как истового христианина, защитника и распространителя веры, а я говорю — ему должны были отрубить голову гораздо раньше. И найти кого-то более подходящего на роль воителя Христа. — оскалившись, Распорядитель шумно вздохнул, будто с сожалением, и убрал спутанные синие пряди. — Поэтому мы должны быть сильными и неусыпными. И мы нуждаемся в своих крестоносцах. Что скажешь, Бенни? Вступишь в культ страха и боли? — издав подобие рыка, Борелл, подпавший под обаяние вельможи, медленно кивнул.

Западные Земли.

Трое всадников спускались по природным неровностям, неспешно преодолевая откосы и крутизны. Гнедой скакун послушно шел под богатом одетым аристократом в черном плаще, чьи полы достигали конского живота и подрагивали от любого порыва ветра. Держась подчеркнуто прямо, юноша молча прислушивался к разговору товарищей, изредка вставляя пару слов и соглашаясь с речами. Красный, уходящий оттенком в вишневый, платок выделялся на вздымающейся груди, изящно дополняя образ отрешенного принца. Пепельно-русые волосы вились на голове, впрочем, никогда не падая на столь плавно-элегантные черты лица, напоминающие ангельские. Прищуривая сине-зеленые глаза, вечно полуприкрытые, он заслонялся ладонью от скудных солнечных лучей и встряхивался, отчего цепочка, скрепляющая две стороны плотной материи, позвякивала. Через полчаса они добрались до крепости на открытой местности, зажатой между возвышенностями и защищенной высокими башнями. Взять ее приступом тяжело, но не невозможно. Тем не менее, Футаго стоял на подступах к Львиному Утесу, важнейшему опорному пункту всего региона. Оттого приходилось наведываться к Перевалу почаще, проверяя обороноспособность и состояние внутренних дел. Учитывая тот факт, что заправляла всем одинокая женщина, а хозяин бастиона добросовестно служил королю в столице, отряды направляли регулярно.

— Не гоните так, — пожаловался Грейджой, вновь приехавший погостить на полюбившийся Запад. Под ним неустанно дергалась лошадь, норовя сбросить неумелого седока. — Я не привык верхом кататься. Зато дам фору всякому, кто осмелится тягаться со мной на парусах.

— Трудно поверить, что вы, островитяне, доставляли нам столько хлопот на протяжении веков, — лорд Джеффри по-доброму улыбнулся и, придержав резвую кобылку попутчика, посоветовал на вырывать уздечку, а плавно натягивать поводья. — Не менее четырех поколений Догеттов сражались против вас с переменным успехом. Сколько одинокорожденных было убито?

— Наверное, так же много, как и Догеттов, — отшутился Микки, уклоняясь от игривого хлопка по спине и чудом удерживаясь в седле. Они успели свернуть на тропинку, ведущую к одинокой хижине. — Наш конечный пункт? Я думал, мы в замок едем. — приблизившись к ощетинившемуся частоколом домику и поприветствовав бдительных алебардщиков, троица удивилась, когда из-за ограды показалась вовсе не прославленная вдова, а бритоголовый мужчина с завязанной косой и клинообразной всклоченной бородой. — Воланд? Ты что тут делаешь? Я думал, ты грабишь моряков, развлекаешься в борделях и упиваешься до полусмерти.

— Ты говоришь о прошлом лорде Драмме, — сложив руки на животе и смиренно опустив голову, точно давший обет духовник, жрец осклабился из-под обрывков полуседых бровей. — У меня были морские жены, причем, немало. Но ни одной законной. Кто-то же должен наследовать руины на Уроборосе?

— И в прошлый наш визит ты отлучался сюда, а не в город, как утверждал? — подмигнув, Созерцатель протянул загрубелую шершавую руку и притянул к себе вышедшую женщину, не изменившуюся за те два года с момента их последней встречи: то же притягательное лицо и размеренные жесты, словно она восседает на престоле и вершит судьбу королевства. — Приветствую, миледи. Ожидать ли вас на Островах в ближайшем будущем? — все еще шокированный сын Рагнара наконец спешился, подходя ближе и рассматривая добровольных отшельников, обретших друг друга на середине жизненного пути. — Или мой преданный вассал переберется в края потеплее?

— Решение пока не принято. Мы не можем сойтись во мнении относительно брачного обряда, — Эйми ласково провела короткими ногтями по тусклым татуировкам на черепе любовника. — Ваши традиции уникальные, но я родилась и выросла на Западе. Не хотелось бы запутывать детей.

— Назову первенца в честь твоего отца, когда-то даровавшего мне второй шанс, — поклонившись, лорд Костяшек поднес женские пальцы к синим губам и запечатлел поцелуй. Вся эта идиллическая сцена, приправленная публичными изъявлениями чувств, начинала действовать на нервы. — Рагнар Драмм. Звучит?

— А что насчет вашего сына, проживающего в столице? Того, что от сира Марбранда? — сжав челюсти, напомнил Джеффри, резко откидывая пряди темно-каштановых волос и дерзко выпрямляясь. Он так беззаветно любил собственную мать, что просто не мог представить, как чья-то другая могла бросить ребенка с целью создать новую семью. — Когда вы в последний раз виделись?

— Я не любила Тешшина. Меня выдали за него насильно благодаря стараниям брата и короля. Никто моего согласия не спрашивал и не собирался в принципе. Я была не самой плохой супругой: ни разу не предала его, пока он носился в своем белом плаще по деревням и вырезал население. Ни разу не пожаловалась на свое положение и не упрекнула в чем-либо. Я выполнила свой супружеский долг и похоронила его рядом с предками. Теперь могу пожить для себя.

— И своего сына вы тоже не любите, я полагаю? — вмешался Коди, стоически отмалчиваясь, пока чаша весов не переполнилась окончательно и не принудила произнести больше двух привычных слов. На него обернулись, однако не смутили. — Вы промучились в брачном союзе так долго, что после смерти мужа сразу избавили себя от обременительных обязанностей. Включая материнских?

— Так иногда происходит, — отозвалась леди Мятт с привычным бесстрастным выражением. — Я в какой-то мере сочувствовала вашей матери и понимала, почему она так поступила. — возмущенно приказав говорившей замолкнуть, Догетт с опаской посмотрел на сюзерена. — И я не буду извиниться за слова. Особенно за те, которые хотела сказать давно.

— В таком случае Одинокие Острова станут вашим новым домом, — отвесив сдержанный поклон, Лев тронул коня и проскакал мимо собравшихся, не оглядываясь на изумленных крестьян и стражников, патрулирующих окрестности Перевала. Умело маневрируя на оврагах, юноша выскочил к нависшему над полями склону и натянул поводья лишь у самой пропасти. Спустившись на дрожащие ноги, Коди оперся ладонью о седло и прислонился лбом к короткому звериному меху. — Ты обещал, что никогда не оставишь меня. Но ты солгал. Надеюсь, мы больше не встретимся. — подобрав с земли камень, он с силой швырнул тот в простирающуюся долину и проследил за головокружительным падением. Уже не имея сил сдерживаться, Ланнистер прикрыл лицо руками и опустился на край обрыва, свесив ноги и испустив протяжный вздох.

— Эй! Я повсюду тебя искал, — раздраженно оттолкнув мешающийся кустарник, едва не разорвавший рукав кафтана, Миккирори прыжком преодолел разделяющие их расстояние и сел рядом. — Чертовы женщины, одни проблемы от них. — видя, что собеседник не смеется, Грейджой прокашлялся и начал мять татуированные костяшки. — Слушай, родители могут расстраивать. И разочаровывать. Но у тебя по-прежнему есть отец. И он тебя любит. Даже, если не показывает этого. — поправив волосы черного оттенка, гармонирующие с подвижными бровями, островитянин поморщился от яркого солнца. — Во всяком случае, мой самоотверженный, беззаветно преданный кодексу пирата дед отсек руку своему младшему сыну — моему отцу. И это, черт возьми, гораздо хуже равнодушия матери.

— Почему он так поступил? — недоумевающий взгляд встретился с решительным. — Твой дед. За что?

— За неповиновение, своеволие и слабость. Конечно, по его мнению. Рагнар скончался полгода назад — сжимая протезированной рукой клинок и глядя вдаль, на слабо колыхающееся море. Больше у меня нет отца. А у тебя есть.

— Да. Но я скучаю по брату.

Квохор.

Обхватив шею трепыхающегося соперника, бледнолицый воин задержал острие ножа у самой глотки и поднял взор к высившемуся на холме центральному трону. Оттуда на него взирали два зеленоватых глаза с медными вкраплениями, ожидающие эффектного конца выступления. Наслаждаясь реакцией взревевшей толпы, выигравший боец издал утробное рычание, вибрацией прошедшей через тело, и неторопливо вогнал нож по самую рукоять. Кровь потекла по пальцам, пачкая изодранную рубашку, оливково-золотой камзол и кожаные ботинки. С отвращением отбросив обмякшее тело на грязный, пропитавшийся всеми цветами песок, Вампир поднес замаранное оружие ко рту и провел языком по лезвию, после чего размазал кровавое месиво по щеке, задерживая палец на нижней пухлой губе. И вся трибуна захлебнулась в аплодисментах, визгах, экстатических стенаниях. Вольный Город затопил шквал эмоций, усиливающийся с каждой секундой. Упершись в подлокотники, Распорядитель встал, смахнул синие волосы и поднял руку, призывая к постепенно восстанавливающийся тишине. Прошло не меньше минуты, прежде чем он смог услышать биение своего сердца.

— Мои несравненные квохорцы! Что люди любят больше всего? Чему мы придаем огромное значение? Семье, друзьям, домашнему очагу, золоту, известности? — выдержав необходимую паузу, Эван ждал подходящего момента для продолжения: — Нет. Превыше всего людьми ценится страх. Страх, что оттачивался, шлифовался и наращивался по кирпичику, пока не предстал перед нами, каждодневно вырастая до размеров Браавосийского Титана. — спустившись на ступеньку ниже, ритор закинул часть красного плаща на плечо, тем самым подчеркнув образ слышащего глас божий. — Откуда я знаю, что мы любим страх сильнее собственных детей? Потому что мы готовы разрушить жизни окружающих. Из-за абсурдного страха потерять их всех. Вот почему они борются в яме до победного. Жертвуют и выигрывают. Или становятся жертвами и погибают. Но вы ничем от них не отличаетесь. Прячетесь за магическими ритуалами, которые считаете богоугодными, и молитесь о том, чтобы завтра Волантис или Пентос не набрали достаточно сил и не ворвались сюда, грабя, насилуя, убивая. Вы запираетесь в склепах, дрожите от пробирающего ужаса и проливаете кровь на алтари. В конечном итоге одерживая победу. Одну за другой. Благодаря нам. — широким жестом он обвел сподвижников, безучастно расположившихся за троном. — Благодаря ему. — ладонь скользнула по очертаниям рогатой статуи на вершине склона. — Благодаря страху! — народ пришел в безграничное неистовство, сопровождаемое воплями. Их идол мог исповедовать любые трюизмы и сыпать оскорблениями, однако перед ним падут ниц. Всегда. Он спас их Город дважды — не только словами, но и клинками.

— Прокуратор! — очередное прозвище. Помнится, он лелеял мечту о них, как о весне. Опустив голову, подбежавший слуга не смел говорить без разрешения и, получив оное, прошептал: — Прибыли гости, утверждающие, что знакомы с вами лично. Иноземцы.

— Введите их в Капитолий после окончания испытаний, — устроившись в глубине кресла, Синеволосый подпер подбородок и нахмурился, отчего между бровями залегли морщины. Пока Роман кромсал на куски неповоротливого гиганта с булавой, он раздумывал над тем, кто же дерзнул посетить его здесь. Кто вообще сумел отыскать сына выдающегося генерала? Постучав указательным пальцем по носу и фыркнув от нетерпения, Ланнистер велел глашатаю остановить побоище. — Бог милостив и насыщен. Достаточно. — без предупреждения двинувшись внутрь убогого кривого строения с фонтанами, юнец вошел внутрь и застал действительно неожиданных посетителей. Легче поверить в то, что сам король явился с пестрой свитой для увещевания неразумного племянника. Или сбежавшая мать. Но уж точно не бабушка в сопровождении мрачного дяди Ренси, с которыми он виделся от силы два раза. — Леди Эстер, я полагаю?

— Боже, ты вылитый Кол в юности, — восхитившись восемнадцатилетним окрепшим мальчиком, Талли протянула к нему руки в попытке обнять, но замерла при виде издевательской усмешки. — Что такое?

— Ты специально приехала убеждать меня возвратиться домой или мимоходом нагрянула в перерыв от своего любовника?

— Прояви уважение к королеве-матери! — рявкнул Ренси, машинально потянувшись к мечу в ножнах. — Думаешь, тебе все дозволено? Перекрасил волосы в этот уродский цвет и стал властелином мира?

— Видимо, первый вариант, — пожав плечами, Эван отодвинул кресло за дубовым столом и сел. — Что же, переговоры? Или вы силой планируете вытащить меня наружу и вывезти в Беленор?

— Если потребуется, я тебя свяжу и зашвырну в трюм. Там ты проведешь все пять дней пути! — окинув дерзкого двоюродного внука презрительным взглядом, брат Майкла оперся ладонями о деревянную поверхность и нагнулся над сидящим. — Нет. На Колемона ты не похож. Больше напоминаешь Майкла в первые годы правления. Тот же дикий необузданный взор и непогрешимая вера в свое могущество. На деле держащееся на крови невинных.

— Прекрасная воодушевляющая речь. Не хочешь выступить вместо меня на Холме? — в тот миг двери распахнулись, запуская внутрь атлетичного бойца с дубиной на плече и лысого вельможу с грустными глазами. — А вот и единомышленники. Познакомьтесь. Лорды Борелл и Вестфорд.

— Вы — сын погибшего Генбы, да? Мне искренне жаль. Я понимаю боль вашей утраты, — Эннис никак не отреагировал на банальную вежливость — он родился через пару месяцев после гибели отца, даже не зная, как тот выглядел. — А вы? Неужели сын казненного Вудро?

— Все чьи-нибудь дети, миледи, — Биньямин согнул одну ногу в колене и водрузил на небольшой стул. — Еще я чей-то брат. Человека, пожертвовавшего собой во имя вашего монарха и похоронившего всю память о нашем великом доме. Но его по имени вы не назвали.

— Лучше поинтересуйся, готовы ли они восстановить тебя в правах на Крабий Полуостров, — откинув спадавшие на плечи волосы, Лев глумливо рассмеялся и, поводив языком по губам, ударил ладонями по столешнице. — Позвольте уточнить: что меня ожидает дома? А точнее — в месте, которое таковым считаться не может. Мы гостим у детей Клауса. Сколько там у меня кузенов? Четверо? Пятеро? И это явно не предел. Завтра кто-нибудь из них проснется и захочет вернуть себе титул Хранителя Запада. И тогда наше счастливое семейство переедет в городок у подножия Утеса или в один из заброшенных замков на окраинах?

— Не говори так, — взмолилась расстроенная Эстер, рассчитывающая на более теплый прием. — Ты же знаешь, вас никто не выгонит.

— Ты гарантируешь? Ручаешься за все поколения Ланнистеров? — Талли промолчала, не отводя взора от жестоких искрящихся глаз Распорядителя. — Присядь напротив меня. — поколебавшись не дольше секунды, женщина приняла предложение и опустилась на жутко неудобное сидение. — Возьми меня за мизинец. — бессознательно поддавшись вперед, вдова исполнила просьбу, данную командирским тоном. — Скажи, чего ты боишься?

— Если честно, Эван, то тебя.

— И, тем не менее, ты здесь. Уговариваешь бросить все созданное мной с таким трудом, — Ренси резко сжал спинку чужого стула и насупился, готовясь оборвать диалог в любой момент. — Нельзя удержать власть, просто расставшись с ней. Нужно добывать ее самому. И я преуспел. Во время столкновения с Норвосом я первым взобрался на городскую стену и убил вражеского командира, пока моя Троица громила их на реке. Затем я договорился с Волантисом о ненападении — спасибо дядюшке Свифту за полезные связи с тамошним Королем. В довершении я заявил, что за моей спиной стояла их рогатая тварь, наставляющая меня на путь истинный. — воздев свободную руку к небесам, Прокуратор быстро изменился в лице, словно переходить от одной эмоции к другой в мгновение ока — не проблема. — И я завоевал их души.

— Отец скучает по тебе. Брат скучает по тебе. И мне жаль, что…

— О, перестань извиняться. Ты себя обесцениваешь. Отныне можно винить кого угодно в трудностях, проблемах и трагедиях. Понимаете? — полуобернувшись к соратникам, задался вопросом Ланнистер. — Хотите кем-то стать? Хотите представлять собой хоть что-то? Объявите законам войну и отрекитесь от неправильного безумного мира.

— Я выслушал твои высокопарные разглагольствования. Теперь ты послушаешь меня, — устав от столь длительных безрезультатных сцен, Чемпион разорвал их контакт одним ударом и обхватил запястье внучатого племянника. — Договор с Волантисом легко разорвать. Поверь, я лично поспособствую. Ну а единичная победа над Норвосом не делает из тебя военачальника.

— Может быть. Но люди меня выбрали, — вырвав конечность из цепкой хватки, Эван подвился на ноги и, обойдя стол, встал перед бывшим рабом. Одинаковость в росте добавляла уверенности. — Я сейчас выйду и сообщу, что ты — шпион, подосланный неприятельским Городом. Тебя выволокут на площадь и растаскают по кускам. Бесславный конец.

— Тебе никто не поверит.

— Разумеется, поверят. Ведь я так сказал, — улыбнувшись по-особому дико, Вершитель судеб отошел назад, прислонившись затылком к поскрипывающей двери. — Так что ты выберешь, дядя?

Западные Земли.

— Ты не впадаешь в уныние, малыш? Зная, насколько ты все-таки одинок? — напоследок изрек Воланд, возникнув перед сидящим верхом мальчишкой с развевающимися на ветру пепельными волосами и устремленным в никуда взглядом. — Ты ничего не боишься. И знаешь, как выглядят твои монстры. Ты родился под несчастливой звездой, но проживешь долго. — отойдя на приличное расстояние, Драмм ни разу не повернулся спиной, неотрывно глядя на всадника, пока остальные прощались с радушным хозяином, предоставившим одинокорожденным кров на целый год. — Увидимся, Каин.

Каждую ночь он вспоминал те роковые слова прорицателя с бесцветными глазами. Но так ни с кем и не поделился. Отец уехал в столицу по срочным делам, касающимся незащищенных морских рубежей и участившихся варварских набегов, а единственный представитель клана Львов на Утесе отправился вместе с небольшим отрядом обследовать недавно разграбленные деревушки. Братья Кракехоллы с опаской заглядывали в ветхие покосившиеся лачуги и многозначительно переглядывались. Крестьян вырезали, как свиней, разбросав трупы по выжженным полям. Догетт не спешивался, хватаясь за меч и хмурясь при случайном шорохе, вызывая неприкрытые насмешки спутников. Над Коди не посмели глумиться — пронзительные сине-зеленые омуты, казалось, пробирались под кожу и вытаскивали на свет остатки души. В его присутствии многим становилось не по себе. Необъяснимая энергетика. Весь эскорт рассредоточился по территории, прилегающей к прибрежным холмам. Роковая ошибка. Один из налетчиков, притаившийся на чердаке, бесшумно спрыгнул на усеянные соломой половицы, резво вонзая нож под ребра солдата и проворачивая.

Глухой вскрик привлек внимание разбредшихся.

— Брат! — оттолкнув обезоруженного нападающего, кинувшегося на латников, Сэм припал к родичу и зажал рукой кровоточащую рану. На пропитавшемся кафтане расползалось темное пятно. — Я поеду за лекарем. Жди меня.

— Сэм, Сэм, Сэм, — вцепившись в локоть поднимающегося мужчины, Дин перешел на полушепот. — Не надо. Останься со мной. Пожалуйста. — морщась от растекающейся по телу боли, он судорожно сжал челюсти. — Давай-ка ты отвезешь нашего лорда домой.

— Мы отвезем. Мы вместе.

— Брось, ты знал, что я закончу именно так, — улыбнувшись сквозь сжатые зубы, Кракехолл выплюнул кровяной сгусток, накапливающийся в горле. — Все должно было так кончиться. Не на войне. А дома. Посмотри на нас. Защищаем Запад, охотимся на иноземных ублюдков. — глухо рассмеявшись и едва не подавившись, Дин протянул трясущуюся руку к братскому лицу и стер слезы. — Все нормально. Да, все хорошо. Мы славно пожили.

— Я придумаю способ… я найду способ вылечить тебя…! Прошу…

— Ты должен меня выслушать. Ближе. Дай на тебя посмотреть, — Сэмюель нагнулся, усиленно стирая дорожки слез, не разрешая им капать на умирающего. — Я так горжусь тобой. Ты это знаешь? Я всегда буду за тобой присматривать. В детстве ты был таким умным. Он был таким умным. — повернув голову в сторону Ланнистера, молчаливо следившего за угасанием воина. — Отец рано погиб, оставив нас на попечение слуг и других родственников. Он никого не слушал. Поступал по-своему. — обхватив брата за шею, Дин провел пальцем по дрожавшей скуле. — Ты сильнее меня. Я не знаю, как справился бы, если бы тебя не было рядом. Я боялся. Весь год я так сильно боялся. Но мы прошли через победы и поражения. Вдвоем. Ты и я.

— Не оставляй меня, умоляю, не бросай меня…

— Я не оставляю тебя, — с трудом выговаривая слова, лорд хрипел и задыхался. — Я буду с тобой. Здесь. Каждый день. Пока ты будешь жить и бороться. Потому что ты всегда будешь бороться за наш клан. Слышишь? — не сдерживающий рыданий Сэм, прокусивший губу до крови, отчаянно закивал. — Я так тебя люблю. Мой младший братец. — насилу улыбнувшись, он откашлял еще один сгусток. — Черт. Не думал я, что этот день — последний. Но это он. И все нормально. Так и должно быть. Можешь… скажи мне, что все будет хорошо? Что ты справишься? Пожалуйста…

— Дин, все хорошо, — накрыв ледяную ладонь, лежавшую поверх раны, Сэмюель сглотнул ком в горле. — Я отпускаю тебя. — прикоснувшись к покрывшемуся испариной лбу и нащупав слабое сердцебиение в израненной груди, он проводил любимого человека, заменившего отца, в последний путь. — Люблю тебя.

Сделав глубокий вдох, Коди сжал висевший на шее крест и потянулся к висевшему в ножнах кинжалу с инкрустацией. Не раздумывая ни секунды, он ворвался в шеренгу ратников и буквально накинулся на плененного варвара. Вонзив лезвие в разорвавшуюся артерию, он не остановился на достигнутом и принялся методично кромсать изуродованные ошметки плоти. Шокированный Кракехолл, прикрыв лицо от багровых брызг, велел прервать экзекуцию. Никто не решился вмешаться. Проклиная судьбу, Сэмюель подскочил, едва не споткнувшись о мертвеца, и обвил тонкий стан увлекшегося мальчишки, потянув на себя. Потребовалось немало усилий, чтобы усмирить сопротивляющегося. В конце концов тот закричал, уткнувшись в крепкое плечо всхлипывающего вассала, лишившегося частички души.

— Я же пообещал ему, что все будет хорошо, — Сэм уткнулся в шелковистые волосы на макушке принца и понизил голос. — Я поклялся. Как и ты когда-то. — просидев в одной позе больше десяти минут, они не обращали внимание на суетливых воинов, подвесивших изувеченного покойника на суку дерева и перенесших тело хозяина Кабаньего Клыка на тележку с провиантом. — Отвезите его в нашу крепость и попросите иезуитов об обряде. Я прибуду, как только смогу. — придя в себя, Кракехолл запечатлел поцелуй на холодном лбу и, сцепив пальцы в замок на затылке, проводил повозку тоскливым взором. — Я проведу тебя. И поеду домой.

— Езжай сейчас, — положив подбородок на поджатые колени, Лев с отвращением отшвырнул оружие. — Я в состоянии добраться до Утеса самостоятельно.

— Господин! Красные знамена! — доложил стоявший на крыше лазутчик, державший подзорную трубу на уровне глаз. — Со сломанным клинком!

— Сарвики, — прорычал новоявленный лорд, сжимая кулаки и поворачиваясь к сидящему сюзерену. — Не числятся в ваших преданных слугах. — выпрямившись во весь свой внушительный рост, он размял онемевшие мышцы спины и моментально преобразился. Мало кому пришла бы в голову мысль, что в сердце бойца зияла пустота. — Держись рядом со мной. — десять кавалеристов замедлили ход перед выстроившимися стражниками в красно-золотых одеяниях с мечами наперевес. — Опоздал, Франсуа. Мы зачистили территорию. Ценой огромных потерь.

— Твой брат еще не вернулся? — проигнорировав речи земляка, лидер выехал вперед на вороном коне. Под цвет вьющихся волос и чернеющей полоске усов над верхней губой. За пятнадцать с лишним лет со дня триумфа над Легионом Сарвик-младший сильно изменился: неказистость и нескладность как-то переросли в стройность и плавность движений. Черты исхудавшего лица заострились, приобрели аристократическую утонченность, а карие глаза под сошедшимися на переносице бровями могли бы посоревноваться в глубине со Львиными. — Или слухи беспочвенны?

— Вы забрели далеко от фамильных земель, милорд, — внезапно высказался Догетт, доселе молящий Господа о спасении душ умерших и не принимающий участия ни в каких приготовлениях к отбытию. — Мы потеряли одного из лучших людей королевства. Дин не выжил. — на секунду воцарилась тишина с аккомпанементом в виде завывающего ветра. — А вы являетесь сюда с требованиями удовлетворить старые претензии.

— Мои соболезнования, — сжалился Сарвик, сухо кивнув скорбящим. Приличествующее безмолвие не продлилось долго. Вмиг переведя взгляд на Ланнистера, он помрачнел и подъехал поближе. — Твой брат обязан поплатиться за содеянное. Я не добьюсь справедливости в столице, но смогу совершить возмездие лично. Если он вернется, я убью его.

— И тем нарушите закон. Вас казнят! — напомнил Джеффри, старясь успокоить всколыхнувшиеся ряды солдат и призвать недругов к конструктивной беседе. — И кому станет легче? Отца вы не вернете, род пресечете и покроете себя несмываемым позором.

— Я?! — взревел сын убитого Донасьена, сильно дергая поводья и причиняя боль животному. — Почему никто не говорит о поступке ничтожного ублюдка, прикрывающегося защитой мужеложника?! — Коди медленно поднялся на ноги и направился к зарвавшемуся вассалу. Присутствующие следили за ним, затаив дыхание и приникнув к конским шеям, не смея пошевелиться. — Что ты делаешь? — кинувшись к испугавшемуся коню, юноша изумительно грациозным движением схватил Франсуа за плащ, резко потянул вниз и свалил на землю, тут же наваливаясь сверху и сжимая пальцы вокруг распухшей шеи.

— Твою мать! — Кракехолл вытащил звякнувший меч, призывая латников к защите сына Хранителя. Не тратя времени, он выкрикнул: — Лучники! — тем самым заимев неоспоримое преимущество. Конники в легком вооружении не смогут противостоять жалящим стрелам. — Не двигаться! Не подходите! Коди, взгляни на меня. — вена на молочно-белом остроскулом лице вздулась, а нежные губы утратили цвет, сжавшись в сплошную линию. — Послушай. Он того не стоит. — осторожно коснувшись напряженного плеча, он отвлек принца от бессмысленной жестокости. — Оставь его. Прояви милосердие. Мой брат хотел бы этого. Как и твой. — задержав дыхание на пару секунд, показавшихся вечностью, Лев вскинул голову и, прищурившись, неспешно ослабил хватку. Облегченно вздохнув, Сэмюель поднял лорда. — У вас есть сестра, правильно?

— И что с того?! — гаркнул Сарвик, стараясь не придавать значения першению в горле.

— Сколько ей лет? Семнадцать? Брачный возраст.

— Я не выдам сестру за бешеного безумца, пусть и родственника короля.

— Я предлагаю себя, — Франсуа недоверчиво покосился на противника, выпрямившегося и терпеливо ожидавшего ответа. — Мир в обмен на женитьбу. Я ее не обижу. И обеспечу всем необходимым. — не удосужившись ни согласиться, ни отказаться, лорд Клинка отдал приказ возвращаться назад. Залезть на скакуна у него получилось не с первого раза, однако перед отправкой он повторно выразил скорбь в связи с гибелью Дина. — Что же. Брата потерял, но зато приобрел супругу. Великолепный день. — пнув носком сапога камень, валявшийся на тропинке, Кракехолл присел возле мальчика, встретившись с ним глазами. — Домой?

— Скачи в Кабаний Клык, — выдохнул Коди, прикрывая ладонью намокшие от слез ресницы и закрывая веки в нежелании проявлять какие-либо эмоции, кроме привычного равнодушия. — Похорони брата. И останься там.

— Знаешь, малыш. Многие думали, что ты — мой сын. Клянусь, это неправда, но мне бы хотелось быть твоим отцом. Помогать тебе и защищать, — заключив плачущего Льва в объятия, Сэм успокаивал его, шепча слова утешения. — Обещаю, никто не посмеет поднять на тебя оружие.

Остаток пути до бастиона на утесе они провели в полнейшем молчании. Расставшись у опустившегося подвесного моста, Сэмюель пожелал сюзерену доброй ночи и велел не погружаться в смерть, грязь, мрак. Иначе обратный путь ему не отыскать. Поблагодарив за помощь, Ланнистер спустился, поручив коня слуге и продвинулся вглубь подземного холла в сопровождении вооруженной когорты воинов. Недобрые предчувствия оправдались — на выбитых в скалах ступеньках сидел понурый кастелян. Без излишних прелюдий он объяснил причину своего поведения: в одном из приморских городов бросил якорь корабль с пестрыми парусами, чей капитан сопроводил женщину до родового поместья Львов, попросив ночлег. Не стоило упорно развивать умственные способности путем чтения книг, чтобы не догадаться, о ком шла речь. Значит, мать навестила их после очередного трехлетнего отсутствия. Этот день сулил одни неприятности.

— Вездесущий Кагэтора уже здесь. Пытается выдворить ее, — выпустив из трубки струю сизого дыма, Даттон постучал ею по колену и грустно хмыкнул, натянуто улыбаясь в бороду. — Она отказывается и просит повидаться с вами. Если пожелаете, мы применим силу.

— Не надо. Я поговорю с ней, — махнув рукой, Коди шагнул в открывшуюся стражниками дверь, думая о том, как сильно изменилась мама за последние годы. Какие оправдания она придумала на сей раз? Какими ласковыми речами будет увещевать его в отсутствии отца? — В какой она комнате?

— Подожди, Коди, постой! — запыхавшись от быстрого шага на грани панического бегства, шедший за ним Джеффри обхватил товарища за локоть. — Может, видеться с ней — не лучшая идея? Ты помнишь, что произошло в прошлый раз?

— Ничего, — остановившись посреди коридора, сын Колемона вырвал руку из чужой хватки и замотал головой, словно отгоняя непрошеные воспоминания. — Если что-то пойдет не так, я повернусь и уйду. Как она поступила с нами восемнадцать лет назад.

— Не выйдет. Она найдет твое слабое место, воспользуется им и ранит чувства. Испортит все светлые моменты, связанные с ней, — Лев скептически изогнул бровь, оправив светлые волосы, слипшиеся от крови. — Поспорим, что прежним ты оттуда уже не выйдешь. На золотой. — ограничившись утробным вздохом, юноша решительно распахнул дверь раньше прислужника и вошел в зал. Именно тут когда-то Эван вступил в конфликт с обоими родителями, а потом сбежал из отчего дома.

Хелена, вопреки ожиданиям, выглядела по-другому. Либо он плохо помнил ее ввиду возраста. Либо заметная худоба и мертвенная бледность осунувшегося лица свидетельствовали о наличии проблем. Первым делом она провела трясущимися пальцами по белеющему шраму на мальчишеском лбу, но столь же неожиданно отдернула их и прижала к грудной клетке. Улыбка тронула ее бескровные губы. Тем не менее, она испарилась при очевидном безразличии со стороны родного ребенка.

— Я не виню тебя за ненависть. Я сама себя ненавижу. Но я приехала, — будто надеясь искупить таким необдуманным шагом все совершенные ошибки, она подошла ближе. — Можно прикоснуться к тебе? Ты такой красивый.

— Хватит, — перебил застонавший Кагэтора, затаившийся в темном углу. — Вы получили желаемое. Вам пора уезжать. Прошу прощения, милорд, я вообще не собирался ее впускать. Но Престер настоял. Не представляю, как в такой дряхлой душонке еще теплится сентиментальность.

— Мне сказали, Эван уехал. Хоть что-то да он сделал правильно, — приоткрыв рот, Ланнистер смолчал, устало закрыв глаза и вдохнув свежий вечерний воздух. — И ты тоже молодец, малыш. Стал взрослым. И сильным. Ты заботишься обо всех вокруг. Они тебя недооценивали. — вытащив ладонь из спутанных локонов, приобретших грязно-коричневый оттенок, Коди нервно облизал губы. — У тебя вышло куда лучше, чем могло у меня. Я горжусь тобой. — женщина не осмелилась притронуться к застывшему на месте сыну, почти не подающему признаков жизни. — Я знаю, что была ужасной матерью. И мне очень хотелось бы узнать тебя…

— Довольно! — прикрикнул Бракс, вскипая от неподдельной ярости. — Вы причинили немало боли этой семье. Я проведу лорда и вернусь сюда. К тому времени вы должны быть собраны и готовы покинуть Утес. — категорично заявил рыцарь, поворачиваясь спиной к непрошеной гостье и кладя руку на плечо вздрогнувшего юноши. — Господин.

— Могу я остаться хотя бы на ночь?

— Нет! — отрезал Тигр, сдавливая хрупкое тонкое плечо с призывом к действиям. — Молю вас, уходим.

— Я умираю, Коди, — неестественно охрипшим голосом произнесла Хелена, жадно ловя эмоции сына. — У меня опухоль в груди. Жрецы из Пентоса пытались ее вылечить, но безуспешно. Вот… — вытащив из внутреннего кармана белый платок, усеянный засохшими и свежими пятнами крови, она поднесла его к свету от факела. — Поэтому я здесь. Надеялась повидаться с тобой.

— На одну ночь, — все, что вымолвил Ланнистер, прежде чем обернуться к двери и, стараясь сохранить самообладание, задержал ладонь на кольце. — Я не могу не спросить. Почему ты нас оставила? Тогда, двадцатилетие назад? — яркость пламени подчеркивало блеск сузившихся зрачков. — В своей больной эгоистичной фантазии ты хоть раз находила место для нас? Сожалела о поступках? Хотела исправить случившееся?

— Исправление — значит изменение, Коди. Никому в голову не приходило, что я не хотела меняться.

— В таком случае мои худшие опасения подтвердились. Тебе просто было плевать на всех нас, — лицо не дрогнуло, ни один мускул на пополз вниз от вновь испытанного разочарования и стыда за тайные мечты о материнской любви. Выйдя наружу, Лев уперся затылком в каменную стену и выдохнул весь скопившийся воздух. Изможденный вид и покрасневшие глаза говорили красноречивее любых слов. По крайней мере, стоявший неподалеку Догетт деликатно промолчал, когда принял золотую монету и сжал в кулаке. — Никогда не будем говорить об этом. — запершись в собственных покоях на другом этаже, отгороженных от пугающего внешнего мира, полного унылой и безрадостной реальности, сын Кола опустился на кровать и сложил руки на коленях. Повсюду валялись законченные рисунки гербов и природы вместе с набросками солдатских портретов, запечатлевших боевые шрамы и внутренние раны. — Где же ты, Эван? — подняв клочок бумаги с абрисом родного и такого далекого лика, мальчик смял его и отбросил в сторону, попутно рухнув на простыни. Неудивительно, что ему приснился брат, окруженный безликими врагами и просящий о помощи. Дотянуться до него невозможно.

— Не будешь искать Эвана? — прогремел восседающий на троне мужчина с всклоченными светло-коричневыми волосами, придавленными скромной короной с зубцами, увенчанными изумрудами. — Правильно. Не трать время. Я своего брата тоже перестал разыскивать. И умер раньше.

— Господин! — подскочив на постели с приглушенным вскриком, Ланнистер потянулся к оружию, но с облегчением обнаружил обеспокоенное лицо кастеляна. — Все нормально. Это я. Кое-что случилось. Ваша мать… — запнувшись, Престер прокашлялся и, переведя дыхание, выпалил: — Она умерла. Слуги нашли ее лежавшей на полу. Я не хотел вас будить, однако в отсутствие грандлорда вы — за главного. Я обязан предупредить вас.

— Отведите меня к ней, — приказ исполнили незамедлительно, невзирая на активные протесты Бракса и требования выпроводить юнца. Вступив в помещение, провонявшее смертью, Коди поморщился и опустил взгляд на распростершийся на носилках труп, прикрытый простыней. — Что нам с ней делать?

— Можем похоронить в семейном склепе, милорд, — предложил Даттон, давно предупрежденный на счет правил при возможной кончине одного из представителей клана Львов. — Или отправить останки в Соколиное Гнездо. Ваша мать не оставила распоряжений, а леди Аррен не будет против.

— Направьте в Гнездо, — не смея проявить слабость в присутствии вассалов, шестнадцатилетний лорд выпрямился и потянулся к белой материи, слегка оттягивая от мертвенного безмятежного лика. Даже на пороге смерти не испытывала раскаяния. — Гори в Аду, мама. — наклонившись, прошептал он. — Не задерживайтесь. И напишите письма отцу с тетей. — смиренно потупив взор, Комендант кивнул, отдавая необходимые указания. Отказавшись наблюдать за процессом, Коди вышел на воздух и побрел вниз по тенистым аллеям сада, засыпающего в преддверии осени. Как и предвиделось, заботливый Догетт нарушил его уединение через пару минут. — Нужно найти Эвана. — бросив взгляд через плечо, сказал Ланнистер, сидевший на той же скамье, с которой все началось. — И обо всем ему рассказать.

— Я поеду с тобой, — не вопрос, утверждение. Джеффри по-детски широко улыбнулся на скептический взор собеседника. — Что такое? Мой отец поддержал твоего в самом начале восстания. И пал в конце. Мы неразрывно связаны. — Лев обошелся шумным вздохом вместо выражения бурной радости. — Как ты?

— Я рад, что она умерла. Теперь она не сможет нас подвести, — бесцветным тоном ответил мальчишка, вопреки всему, не встречая осуждения.

— Меня попросили принести тебе письма. Их нашли в ее дорожной сумке, — передав желто-грязную бумагу без сургуча, хозяин Равенкорна отвернулся. — Мы не вскрывали.

— Поздравления с именинами. Наши с Эваном. Каждые, — изучая пространные извинения за ошибки, обещания приехать и привезти им обоим чудесные подарки из Вольных Городов, Ланнистер помотал головой. — В некоторых она зачеркнула имя погибшего брата и надписала сверху мое. Безумие.

— Умерла ваша собака, — отважился сообщить сын Дилана, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Я… принесу его и помогу закопать. Если ты не против? — получив кивок в подтверждение, Догетт спешно покинул сникшего сюзерена.

Неторопливо поднявшись, Коди с яростью швырнул письма и закричал. Так громко, как не кричал ни разу за тихую замкнутую жизнь. В окружении шелестящих деревьев и безмолвных фонтанов.

Асшай, два года спустя.

Город Теней, воняющий смертью. Сулящий непроницаемый мрак. Богом забытое место, скрывшееся за высокими горными массивами, не пропускающими солнечный свет. Нависающее темное полотно туч не пропускало живительные лучи, заставляя полагаться на скудные факельные огни. Редко кто их зажигал, редко кто выходил на вымощенные серым камнем улицы и проходил мимо водворившихся на горе строений, тесно прижатых друг к другу и ощетинившихся высокими шпилями. Дорога вихляла между изрезанными порогами возвышенностями, по которым стекала сияющая мутная вода. В краю, усеянном сплошной пылью и прахом, ничего не росло, не рождалось, не менялось. Смерть правила, окольцовывая таинственных жителей, кравшихся под башнями и безликими статуями в капюшонах с осыпающимися частями тела. Колдуны, инквизиторы, сновидцы, некроманты, жрецы, заклинатели и зельевары сосуществовали на жалком, практически безлюдном клочке земли. Храмы с различными атрибутами словно вырастали из клубившегося тумана, поражая тлетворностью и гибельностью. Кто знает, что сулила вера в рогатого получеловека или демоническую тварь? Никто не помнил прежние жизни, никто не может их изменить. В этом заключалась страшнейшая тайна Асшая. Живущие здесь — пребывают в ловушке. В страшном сне, от которого не проснуться.

И как во многих снах, в нем живет монстр.

Синеволосый, прячущийся за жуткой скалившейся маской. Восседая на высоком троне, он наблюдал за колебаниями зелено-красного пламени, издающего звуки, напоминающие людской шепот. Чужие голоса эхом отражались от бесцветных стен гигантского зала. Подперев ладонью подбородок, Герцог раздраженно хмурился и впивался зубами в истерзанную нижнюю губу. Никаких успехов. Царившая повсюду тишина позволяла слышать биение собственного сердца. Научила сосредотачиваться. Вещи представлялись иными. Приобретали новые оттенки. Звучали по-другому. Даже сны изменились. Но кошмары преобразились, стали более реальными. Вероятно, всему виной зелья из растений и крови. Утомившись от ожиданий, Распорядитель спустился по серым каменным ступеням и остановился на середине круглого помещения, не глядя на расположившихся в углах товарищей. Вчетвером покинув укрепление на вершине плато, исполосованном рытвинами и трещинами. Широкая лестница вела к некоему подобию площади, выложенной из того же дымчатого камня.

Они готовились к налету больше полугода, в течении которого ни разу не открыли лиц — их не должны узнать. Одна половина обитателей Теневого Града жаждала их смерти, а вторая охотилась за ними с целью вырезать сердце и раздавить на алтаре. Наемники из Норвоса, не простившие поражения той бесславной бойни, наверняка преследуют их по пятам. Их единственный шанс выжить — настичь всех врагов раньше и перебить. Дома аристократов, ничем не выделяющиеся на фоне остальных, парили над сизым маревом в отдалении. Добравшись до нужного участка, троица расступилась, давая шанс самому крупному члену культа навалиться всем телом и выломать. Резко вскочивший с постели вельможа раскрыл рот для вскрика, но был повален на пол и ударился затылком об плитку. Над ним возвышались четверо в причудливых искаженных ликах. Главарь плавно стянул маску, позволяя спутанным коричнево-синим волосам рассыпаться по плечам.

— Знаешь, в чем проблема просвещенных элит? — нагнувшись над трепыхающимся смертником, Эван наклонил голову вбок. — Вы переоцениваете вашу полезность и способность контролировать мир.

— Мое убийство не поможет тебе захватить Город! Совет старейшин…

— Возможно. Но непередаваемые ощущения сохранятся на языке, — облизнувшись, Ланнистер размял шею и провел пальцами по гладкой поверхности парапета.

— Вы просто бешеные псы! Вас всех перебьют!

— Начнут, скорее всего, с тебя, — вытащив кинжал из ножен на бедре, Вершитель судеб расставил ноги и оказался поверх худощавого дворянина в расшитом халате. — Ты — один из последних архонтов. Так имеет ли твоя жизнь хоть какую-то ценность? Я отвечу — никакой. И большинство это выяснили. Страх отныне заменяет деньги. У него есть ценность. Будущее за ним. За трепетными трусами, желающими чувствовать. И не более.

— Мы можем уже прикончить его? — попросил человек с отверстиями вместо глаз на медной личине, умышленно порезанной ножом и покрашенной в красный.

— Терпение, Роман. Я восхищаюсь огромным количеством замечательных черт характера. Храбрость — одна из величайших и наиболее редкая. Но посмотри на него. Валяется, хнычет, молится существу с рогами или выпирающими клыками. Жалкое зрелище, — задержавшись на мгновение, Лев внезапно занес оружие и вогнал лезвие в сердце, полосуя кожу и вырезая кровавые нити. — Вот и финал. Ритуал пройдет быстрее. Власть скоро будет принадлежать нам.

— Нам пора остановиться, — пока двое последователей культа обматывали вырезанное сердце куском материи, Эннис с отвращением отвернулся и, попросив лидера отойти, отвел его за локоть в сторону. — Нельзя убивать всех без разбору. Нельзя контролировать всех с помощью одного лишь страха.

— Только так и нужно контролировать толпу.

— В Квохоре у тебя получалось, потому что ты распоряжался кровавой бойней и развлекал народ. Тут все иначе. Скоро против нас восстанет весь Город. И ты утратишь власть.

— Ты мне не доверяешь? — выдернув конечность, Эван изогнул бровь в притворном изумлении. — Как бы тебе не хотелось, но доверие — единственная вещь, налаживающая партнерство. А этот предмет. — прижав завернутый орган к груди, Герцог улыбнулся. — Решит наши затруднения. Уходим! — кликнув нацепивших маски соратников, он все же помедлил. — Еще раз поставишь под сомнение мои приказы — займешь его место. — кивнув на мертвеца в растекающейся луже, юноша спрятал серьезный взгляд под медным каскадом.

Месяц спустя.

Две кареты, запряженные двойкой вороных лошадей, двигались по голой тропинке. Крышу царапали мертвые ветви, издающие неприятный потрескивающий звук. На темных мордах позвякивали маски из железа вместе с серебристой сбруей. Взрыхляя копытами чернеющую землю, они замедлили ход около неприметного строения. Спрыгнув с сиденья в передке, фигура в капюшоне распахнула дверцу и покорно отступила. Неспешно погрузив сапог в грязь, другой мужчина выбрался наружу. Ладонью, укрытой красной перчаткой, он придерживался за поручень и брезгливо осматривался. Если бы лицо не защищала экстравагантная белая маска с птичьим клювом, то можно было бы судить об эмоциях. Впрочем, незнакомец не оставил простор для фантазии, поскольку двинулся через городские ворота, попутно вложив руку под край одеяния. Плащ волочился по пыльной мостовой при каждом шаге, но величавая походка не менялась. Свернув прямо перед центральной площадью, взятой в кольцо, гость дождался, пока сопровождающий раскроет перед ним дверь таверны, и зашел внутрь, снимая личину. Перешептывания стихли. Любопытные взоры устремились на вошедшего юношу. Ангела смерти. Еще никогда к ним не наведывался человек такой утоненной красоты.

Истинный аристократ.

Длинные волосы пепельного оттенка вились на кончиках и локонами ложились на острые плечи. Глаза, невероятно глубокого зелено-голубого цвета, выделялись благодаря нанесенным на них теням. Ибо красно-желтый идеально гармонировал с общей бледностью округлившегося лица. На шее, прикрыв крест, висел вишневый бархатный платок, завязанный узлом. Поза буквально источала уверенность. И бросала вызов. Вздернутый квадратный подбородок сглаживался изящными чертами, почти женственными и неимоверно привлекательными. Без тени улыбки на больших плотно сжатых губах он задал вопрос о причинах, побудивших загадочный Асшай выставить солдат у храма на возвышенности. Ему ответил поднявшийся седовласый колдун с блудливой усмешкой, растянувшей фиолетовый рот.

— Авель в плену, — иностранец поднял брови в немом призыве к продолжению. — Не слышал о главаре Троицы? Синеволосом Герцоге? Квохорском Распорядителе бойни? Норвоским гонители?

— Почему Авель?

— Говорят, он пас овец на Родине, но никто точно не знает, где тот родился, — смело коснувшись щеки чужеземца и проведя по ней пальцем, жрец довольно оскалил спиленные зубы. — Провизии у них не хватит. Через пару дней они сами выйдут к нам. Или сыны Норвоса проберутся туда раньше.

— Или я, — протянул не представившийся вельможа, подав знак попутчику и разворачиваясь к двери. Тогда чужая хватка на локте усилилась, вынуждая вздохнуть и резко вытащить короткий кинжал. — Не нужно меня трогать. Я крайне чувствителен к людским прикосновениям. И разреши прояснить: я бы не трахнул тебя, будь ты даже последним человеком на Земле. А это практически так в вашей глуши. И дело не в твоей неприглядности, а в отчаянной жажде внимания. В самомнении. Ты жалок. И вряд ли это когда-нибудь изменится. — не удосужившись понаблюдать за реакцией, юноша последовал за заждавшимся кучером.

Надев маску Сокола, благородный лорд прошествовал через ряды молчаливых воинов с опущенными на оружия ладонями, не обращающих никакого внимания на восемнадцатилетнего юнца. Взойдя на ступеньки и выпрямившись, он окинул бесцветное скопление масс коротким скучающим взглядом. Идти осталось недолго. Каменная скользкая лестница превращалась в нескончаемый лабиринт. Сулящий опасность в конце. Достигнув вершины плато, иноземец постучал в тяжелую дверь. Сомнений в том, что за ним пристально следили с башенных окон, не осталось после того, как затворы звякнули, открывая доступ к внутреннему помещению. Привратником был высокий мужчина в треснувшей маске — он и провел вторгшегося недруга к алтарю с вечно горящим огнем.

— Я готовлюсь к благородной войне. Я спокоен, я знаю тайну, я знаю, что будет, и я знаю, что меня не остановит никто. Даже я сам, — шептал молящийся Герцог, сидя спиной ко входу. Закончив возносить хвалу божеству в собственном лице, он обернулся и медленно встал. — Наш мир — это такая мерзость. Гадкий, тошнотворный, непрекращающийся кошмар. — сокращая расстояние между ними, Ланнистер то наклонялся вперед, то поддавался назад. — В нем слишком много боли… Слишком много. — опустив руку на белую птичью личину, он стянул ее прочь. — Брат.

— Здравствуй, Авель.

— Пришел убить меня, как настоящий Каин? — Коди ограничился полуулыбкой. Отзеркалив жест, Эван развел ладони в стороны, словно демонстрируя владения. — Храм нам любезно предоставили жрецы какого-то Асшайского демиурга. Они дали обет молчания в обмен на возможность с ним общаться и читать пророчества. Не чудесно ли? — младший сын Колемона хранил молчание, не отводя глаз. — Ты изменился. Тебе не идут длинные волосы. — молчание в ответ. Признаться, по такому он не скучал. — Ладно. Садись на пол. — оба брата опустились на холодный камень напротив друг друга. Их мизинцы соединились. — Твой самый большой страх?

— Рассказать тебе о смерти матери, — невозмутимым тоном изрек Коди, изучая метаморфозы на лице бывшего Распорядителя. От изумления до ярости, от подергиваний до интенсивного контроля. — Нет, контакт нельзя прерывать. Ты меня этому научил. — слабая попытка вырваться ни к чему не привела. Эван проигрывал. — Она приехала на Утес и уведомила, что умирает. На следующий день ее вынесли из чертога. Я велел отослать останки в Гнездо. Отец прибыл через неделю и пришел в бешенство. Не хотел верить в случившееся. Я предложил отправиться на твои поиски, но он и слышать не хотел. Мне пришлось заменять его на посту грандлорда. Пока я вел переписку с Грейджоями. Они снабдили мою экспедицию кораблем. Вот моя история. А теперь поведай свою. Чего ты боишься?

— Сказать тебе, как я скучал и осознать, что ты хочешь убить меня, — прикрыв веки, будущий Хранитель поднял голову вверх и испустил утробный вздох. — И что будет дальше?

— Ты заканчиваешь первым, либо…

— Нет. Я о будущем. Как все будет?

— Как было всегда, — не двигаясь, проговорил аристократ. — Мы с тобой. Всегда и навечно. — с минуту они молчали. — Вернемся домой.

— Не уверен, что у меня остался дом. К тому же, мне нравилось править Квохором и держать в страхе Асшай! — подскочив, Эван перешел на крик. Пританцовывая на месте с развевающимся плащом, он с удовольствием вслушивался в эхо своего голоса. — Я не чувствую грусти. Я вообще ничего не ощущаю. Мы живем в отвратительном мире. Мерзком, проклятом, беспомощном мире. И, если честно, я верю, что помогаю людям выбраться из этого дерьма, мочи, блевотины, которыми заполнены улицы. Черт. Я помогаю им попасть в чистое славное райское прибежище. Мир отвратен. Тошнотворный, гнусный и злобный. — отдышавшись, Герцог с разметавшимися синими волосами перестал вертеться и сложил руки по швам. — Я пришел сюда, когда мир сворачивался и становился таким маленьким, что дышать почти невозможно. Я смотрел на ликующую толпу, на огромный бескрайний простор безликой массы и думал: можно делать все что угодно, стать кем угодно. К черту лордов и леди. И Запад. Это всего лишь момент в жизни. Нечего там застревать.

— Значит, ты как мать, — подытожил Коди, поднимаясь следом и распрямляя плечи. — Бежишь от себя. Бросаешь семью. Меня.

— Я просто не хочу меняться.

— Забавно. Тоже самое сказала она перед тем, как умереть, — на этот раз стрела попала в цель. Принц пошатнулся, опершись на край алтаря. — Тебе плевать на нас. Как было ей. И тебе плевать на клятву.

— Ложь. Никогда не было.

— Ты уехал.

— Да, но я не говорил “прощай”, — впервые младший сын дозволил себе улыбнуться. — Отстриги свои волосы, это же кошмар.

— Разумеется. После твоих синих, — Вершитель судеб рассмеялся, искренне и звонко. Однако при виде непреклонности на лице собеседника, смех стихнул. — Я ухожу. Либо ты со мной, либо живи как мать и дальше. — обойдя высокого привратника на подступах к выходу, Коди толкнул обе створки, вдыхая смрадный воздух разложившегося тления. Отсчитывая каждую последующую ступеньку из двухсот и мысленно представляя бесславное возвращение домой, он не ожидал услышать шаги позади. Авель, пастух несуществующей отары, неторопливо спускался, игнорируя всевозрастающий гул на площади Теневого Города. — Ты безоружен? — поравнявшись с братом, Ланнистер мгновенно вытащил кинжал из набедренных ножен и приставил к чужому дернувшемуся кадыку. — Прикажи им не подходить.

— Не вмешивайтесь! — предупредил Эван, наощупь передвигая ноги по плиточным выступам. — И что предпримешь? — подняв ладони перед собой, он поглядывал на троих сподвижниках в масках, не рискующих приближаться. — Могу напоследок признаться? Я жил во мраке. Ты — единственный свет, который я знал.

— Ты любил птиц, помнишь? — помогая заложнику миновать опасные углы, младший Лев замер. — Они могут улететь, когда их жизнь превращается в хаос. — солдаты обеспокоенно озирались, не понимая, откуда повалили клубы черного дыма. — Мы тоже улетим.

Кто-то закричал на другом языке про пожар. Слова мигом подхватили, передавая по людским рядам. Паника охватила жителей, затаившихся в сливающихся с горами домах. Все пришло в движение. На пару секунд воцарилась полнейшая тишина, нарушившаяся пронзительным лошадиным ржанием. В ворота буквально влетела карета с двумя резвыми лошадьми, давя попавших под копыта наемников, стражников и колдунов. Колеса издавали протяжный скрип от резких разворотов, вздымающих грязь, пыль и рассыпанную по мостовой светящуюся субстанцию.

— Все это время я думал, что защищаю тебя. А выходит — ты защищал меня, — пробормотал Прокуратор, в последний раз содрогнувшись от холодившей кожу стали и высвободившись из ослабленной хватки с подобием улыбки. — Всегда и навечно, да?

— Пока эта вечность не кончится, — вторил Коди, сжимая ладонью чужое плечо и вынуждая тем самым двигаться. — Беги к карете! — и они ринулись в гущу сражения, отталкивая дезориентированных врагов и нанося особенно храбрым воинам раны в незащищенные кольчугой места. Один из магов, каковым себя мнило большинство, внезапно опустил капюшон и бросился на собратьев, сбивая тех с ног. Эван удивленно воззрился на постаревшего иезуита, отплатившего ухмылкой в бороду, но провоцировать на диалог не стал.

— Давай! Давай! — орал Льюин, минуя очередных неопытных соперников и дергая боковую дверцу. — Сюда! Быстрее! — спотыкаясь о заброшенные на плечи плащи, братья все же успели пробиться внутрь и разместиться в неширокой коробке. — Еще один! — Вестфорд, оказавшийся очень проворным, занял место рядом с ними. — Ну же! — задержавшиеся на середине пути члены культа едва не стали жертвой разъярившейся братии с отравленным оружием. Рухнув на плитку, Вампир предчувствовал кончину, однако настигающий его убийца был снесен мощной дубиной подоспевшего на выручку Борелла. — Вы двое — на крышу! — отдав распоряжения, Бэйнфорт вмиг очутился на козлах и прикрикнул. — Гони!

— Твою же мать! — расхохотавшись, задыхающийся от бешеного бега Распорядитель откинул липшие ко лбу синие волосы. — Как вам удалось?

— Миккирори поджег лес в трех местах в определенный момент, а Джеффри управлял первой каретой — присоединившись к неподдельному веселью, аристократ в перчатках опустил стекло на окне, дабы впустить живительный морской воздух, постепенно отделявшийся от налета Городского смрада. — На берегу нас ждет корабль.

Через два часа они добрались до отдаленной приморской деревушки и пересели на лодки. Минимум час ушел на борьбу с водной стихией — из соображений безопасности галеон с черными парусами не подходил близко к береговой линии, маскируясь в непроглядной тьме — и в конце концов компания ступила на слегка покачивающуюся палубу. Повалившись на спасительные деревяшки, Эван зашелся в приступе хохота с примесью рваного дыхания. Все закончилось. В предрассветном тумане Вольные Города превращались в очертания, наметки серых тонов в общей унылой картине. Провожая глазами места, ставшие домом на долгих четыре года и въевшиеся под кожу вместе с болью и радостью, Лев держался за борт и размышлял о произошедших с ним изменениях. Он научился сражаться как зверь, уступая лишь немногим более искусным мастерам, самостоятельно захватил власть в целом Граде и познал азы правления, пусть и не совсем удачного, затем бежал к колдунам и погряз в магии крови, не оправдавшей потаенных чаяний о бессмертии и всесилии, зато подарившей возможность изучить людской страх на пороге смерти.

— Возьми. Я не хотел выбрасывать те, что адресовались тебе, — протянув измятые письма, Коди никак не прокомментировал их содержание, только наблюдал за чужими дрожавшими губами, поджатыми от сдерживаемой обиды. — Все-таки она нас любила. По-своему.

— Если любишь кого-то, нельзя причинять им боль. Никогда, — разорвав материнские послания, принц сложил ладони лодочкой и сдул сотни белых клочков в морскую бездну. — Дай мне свой кинжал. — с заметным колебанием и скепсисом, младший передал требуемое оружие, отступая назад. Приставив лезвие к волосам у основания черепа, Герцог одним стремительным отточенным движением срезал их. Синие локоны упали к ногам, символизируя разрыв с прошлым. — Я лучше своей матери. — вернув орудие законному владельцу, который решил исполнить обещание и состриг часть длинных волос. — Что ты делаешь?

— Доказываю, что она тоже надо мной не властна, — широко улыбнувшись, Эван подошел и заключил брата в крепчайшие объятия. — Я люблю тебя. — ощутив прикосновение губ к белеющему шраму, Коди поначалу напрягся, но, расслабившись, сильнее обвил спину родственника.

— Эй, сукины дети! Вы намусорили на моей палубе! — с капитанского мостика прокричал Грейджой и, спустившись вниз, швырнул им бурдюк с вином. — “Падальщик” не для того огибал Мыс Потерянных Надежд и сокращал всевозможные маршруты на пути к Асшаю, чтобы лицезреть ваши ужимки. Лучше выпить. За союз Кракена и Льва!

Они устроили пьянку и поклялись не трезветь до конца месячного странствия. Об их блистательном побеге прослышали задолго до прибытия к радушным берегам Беленора. Посему, завидев угольные паруса с раскинувшейся на них золотистой тварью с щупальцами, толпы повалили на пристань. Крики и приветствия блудных сыновей слились воедино. Впервые Запад сотрясала безудержная радость по отношению к наследникам. Впервые со времен Майкла-освободителя, поднявшего на восстание всю страну и свергнувшего жестокую королевскую династию. Сойдя вниз по трапу, оба брата почти сразу были прижаты к груди взволнованного отца, улыбающегося сквозь подступающие слезы. Он ждал их. Не расставался с надеждами и рвущими грудь страхами. Вздрагивал при любом известии. И дрожал при виде швартующегося судна. Вдруг кто-то из них не выжил. Или тяжело заболел. Или остался там, в неизвестности.

— Ты так вырос, — обхватив щеки первенца с короткими грубоватыми волосами, Колемон усмехнулся. — Но все равно ниже меня. — выдохнув и закатив глаза в притворном раздражении, Эван признал свое поражение. — Ты больше нас не бросишь?

— Никогда, — поклялся неудавшийся Авель, исподлобья взглянувший на по-настоящему счастливого Коди, принимающего поздравления от собравшихся лордов.

Поздним вечером, в необъятных чертогах устроили празднество. Вассалы поднимали тосты за двоих взбалмошных юнцов, успевших побывать за Проливом и завладеть парой Вольных Городов. Никому из предков, за исключением сумасбродных авантюристов-одиночек, не удалось достичь и половины их успеха. Обнимаясь с недругами и союзниками, Эван избегал расспросов и предпочитал держаться поближе к семье. Пока не столкнулся с леди Бэйнфорт, сидевшей в отдаленном углу. Проведя рукой по непривычно жестким волосам, он тут же протянул ее в приглашающем жесте. Изумительная лиры и виолы ласкали слух живой музыкой. Упустить такой шанс нельзя.

— Не говорите, что не умеете, — поддавшись на уговоры сидящего рядом родственника, Мейр встала и коснулась холодной кожи галантного кавалера.

— Нашли то самое лучшее место? — поинтересовалась женщина, упорно игнорируя взгляды пьянчуг и присвисты гостей. — Или Синеволосому Герцогу такое не под силу? Наслышана об образе. Не видела лично, а жаль. Хотелось бы…

— Думаю, что нашел, — осекшись, Бэйнфорт прикусила губу и прищурилась, но промолчала. Поглядев через плечо на Коди, салютовавшего паре бокалом, наследник Утеса подмигнул ему и увлек хмурую напарницу в головокружительный танец.

Примечания:

Тяжелые, но горячо любимые Тиреллы! Мне лично не нравится глава, ибо неожиданно воскресшие братья и дяди — это пройденный этап со времен Старков. Но дома очень нужны и очень важны. Так что наслаждайтесь. А следующая глава (если выйдет) будет посвящена любимчикам Тимоти Шаламе и Уиттроку.

---

Kurt Vile — Feel My Pain.

Disturbed — The Sound of Silence.

The Arcade Fire — Cold Wind.

Modern Merchant — Twin Channel.

Все стихло. Ни шум листвы, ни щебет птиц, ни журчание горных ручьев не проникали в застенки дома Господнего. Сидящий на коленях, со склоненной головой, неслышно шептал слова молитвы. Нельзя нарушать единение души с телом, осквернять святыню грязными помыслами, отрываться от моления и ежедневного бдения. Сминая пальцами деревянные бусинки четок и очерчивая ногтями распятого, монах в неярких одеяниях мерно покачивался из стороны в сторону. Преисполненный божественной энергией и благочестивых устремлений, он воздел ладони к иконе над лампадами. Отблеск от шести свечей падал на сокрытое плотной материей лицо, выделяя заросший всклоченной темной бородой подбородок. Потрескавшиеся розоватые губы беззвучно приоткрывались, издавая вздохи и шепотки. Откинув капюшон с разметавшихся темно-коричневых волос, спутанными прядями упавшими на лоб, настоятель затянул глубокую заунывную песню. В зелено-голубых глазах отражалась вся боль Христа, испытанная в предсмертный час. Схожи ли судьбы двоих мучеников за убеждения? Предстоит ли ему окончить дни на кресте, в ореоле всеобщего обожествления?

Однако между ними имеется существенное различие. Сын Божий простил своих врагов и мучителей, отказавшись от недостойной мести. В его случае подобное невозможно. Согрешивших надо покарать и низвергнуть в адское пепелище. В бездну страданий, где те познают унижение и отчаяние. Ударив плотно сжатым кулаком по истрескавшейся плитке и зарычав от бессилия, приор запрокинул голову, резко прикрыв веки. Никто из виновников не скроется от истины, не сбежит от преследующей смерти и не перейдет на Ту Сторону прежде, чем поплатится за гибель невинных. Они проиграют. Падут как предшественники. Сгорят дотла. Кровь и пламя станет последним аккордом их похоронной мелодии. Наслаждаясь фантазиями об убийцах с воспламенившейся кожей, покрывшейся красными пузырями, видами их разрушенных, разобранных по булыжникам замков, подвешенных за ноги детей, молящих о пощаде и издающих душераздирающие вопли, уподобляясь поросятам на бойне. Музыка для ушей. Сложив руки в молитвенной позе и опустив вниз, мужчина распростерся на холодном мраморе. Силы переполняли все ноющее тело, исполосованное старыми и новыми шрамами. Самобичевание могло облегчить непереносимость собственной никчемности.

Он проиграл. Трижды. Опозорил честь рыцарского плаща. Позорно сдался в плен. Не спас монархию от полного крушения в решающий момент. Не добился поддержки семьи. При воспоминании об отце зубы заскрежетали. Зрачки невольно сузились, сконцентрировавшись на агонизирующем лике. И как Ему удалось простить Отца Небесного? Или Писание не углубляется в детали? Держит в тайне целые сюжеты? Криво усмехнувшись, добровольный отшельник вздохнул спертый воздух кельи. Святилище истинному Творцу на отшибе мира представлялось недосягаемым для врагов и друзей. Однако вести с материка порою доходили, беспокоя молчаливую братию, занимающуюся песнопением и садиком на кромке побережья. По ночам они бдели над мощами неизвестного святого, обретшего веру лишь после кораблекрушения и тридцатилетнего одиночества. Воодушевляющая компания для ссыльного мастера клинка, похоронившего все надежды на блистательное будущее в сияющих доспехах. Взоры восхищенных зрителей, овации и выкрики благозвучного имени. Турнирные победы, слава, записи в книгах. Утерянная жизнь постыдного беглеца, не сумевшего ни сослужить славную службу, ни отдать или выполнить спасительный приказ, ни защитить короля.

Бесполезен.

Ненавязчивый стук в дверь прервал самоосуждение, покаяние и изобличение пороков. Обернувшись на звук, вынудивший задребезжать глиняные горшки и подсвечники, молящийся расправил плечи. В движениях сквозила плавная уверенность вкупе с осторожностью человека, привыкшего прятаться и вздрагивать от каждого шороха. Как крыса на захваченном пиратами судне. Отворив ставень на пару миллиметров, он взглянул на нарушителя покоя — коим, как и ожидалось, оказался незнакомый гость острова — остальные члены братства никогда не беспокоили понапрасну. Запыхавшийся гонец желал получить вознаграждение за труды, ведь он первым добрался до столь отдаленной точки на карте и сообщил, что Беленором отныне управляет юный монарх из династии Львов-узурпаторов. На службу к нему подвязались некогда изгнанные и восстановленные в правах солдаты, воевавшие на стороне Таргариенов в славной трехлетней бойне. Все объявленные вне закона помилованы. Могут доказать свои происхождение или заявить права на изъятые земли и возвратиться домой.

— Замечательно, — прислонившись лбом к дверному проему, настоятель затрясся от утробного смеха. — Восхитительно! — едва не сорвавшись на крик, он прикрыл огромной ладонью часть рта и хохотнул. — Хотите воды? Вы устали с дороги, верно? Я принесу попить. — широко распахнув створки, священник в грязно-сером одеянии с прорехами в области бедер подобрал с пола кубок и налил туда жидкости из кувшина. Худые, немного сгорбленные плечи и внушительное брюхо дополняли образ загнанного старца, уставшего от всего мирского и удалившегося прочь от суеты. — Не спешите. Я достану золотые монеты и награжу вас за своевременное донесение.

— Благодарю. Вы очень добры, святой отец, — оголив зубы в подобии усмешки, служитель Господа не покинул залу, вопреки обещанию. Он остался наблюдать за тем, как вестник давится влагой, хватает себя за горло и откашливает остатки дарованного напитка. — Что…?

— Быстродействующий яд. Через пару секунд остановится сердце, — словно в подтверждении истины, жуткой по своей сути, несчастная жертва рухнула на колени и, сплюнув остатки прозрачной отравы с примесью крови, распласталась внизу окончательно. — Дорнийцы знают толк в ядах. — подхватив труп под локти, убийца отволок тот в угловую комнату и аккуратно положил под лестницу. В груду костей. — Какое расточительство ресурсов. — на верхних ступеньках послышался шум. Подняв глаза, он увидел два испуганных детских лика, застывших на месте. — О, мои дорогие, я так вас люблю. Быть отцом для меня — величайшая благодать. Лучшая часть моей жизни. Слышали? Вы — ее лучшая часть. — ступенька отделяла их. Преодолев ее, монах погладил детей по головам, потрепав волосы такого же оттенка. — Мы скоро вернемся домой.

Поднявшись во весь рост, он оправил складки мешковатой изорванной одежды и спустился обратно, склоняясь над деревянным непримечательным сундуком. Открыв запыленную крышку, житель кельи вдохнул запах затхлости и сырости. Достав сложенные рядами и обвязанные веревками книги вместе со звенящими мешками, он добрался до дна и извлек наружу засыпанный пылью белый плащ. Самое ценное лежало под ним. Небольшой клинок с черной блестящей рукоятью и фигуркой черепа прямо на навершие. Коронованного черепа.

Простор.

За сорок с лишним лет, прошедших с начала конфликта между Таргариенами и Тиреллами, правящий дом Юга потерял не меньше половины вассалов, а численность армии уменьшилась до критической. Пусть они участвовали в генеральных сражениях и способствовали уничтожению монархии Драконов наравне с прочими соратниками, потери нельзя игнорировать. До кровной вражды регион процветал и даровал стране лучших рыцарей, турнирных бойцов и солдат. Цвет аристократии в пестрых плащах и отполированных до блеска доспехах. Легендарные командующие и гвардейцы рождались на Юге, под лучами щадящего солнца, среди невообразимых цветочных ароматов и разнообразных оттенков зеленого. Сколько их героически пало в бою за чужую корону? Сколько погибло от заразной болезни, что свирепствовала в затопленной трупами воде? Воняющей смертью? Сколько преданно служили и боролись за общее дело до конца? Не раздумывая ни секунду, они примкнули к грандлорду и стали именоваться мятежниками, а впоследствии — роялистами. И шли погибать с ним под градом стрел. И утопали в кровавых трясинах. И задыхались под грудой изуродованных тел товарищей. И никогда не противились приказам, не восставали против суровых условий. Ибо гордо несли знамена с золотыми розами.

Вырастая — крепнем.

Однако кому теперь взрастать на распаханном бойней поле? Кому крепнуть в рыхлой почве с кусками омертвевшей плоти? Юный король издал указ, требующий возродить старые кланы или же наградить верных солдат титулами вместе с заброшенными замками, дабы восполнить потери. Столица готова выделить необходимые средства для грандиозного проекта по реконструкции одного из сильнейших краев государства. Некогда густонаселенное, плодородное и могущественное владение зачахло. Из-за противоборств, беспорядков, смут, заболеваний и вечных побегов опальных хозяев. Мир вернулся под руку со Львами на обновленном престоле, менее помпезном, но более взыскательном. Письма, скрепленные сургучом с коронованным львом, поступали с завидной регулярностью, осведомляясь о проделанной работе по реставрации воинства. Их либо деликатно игнорировали, либо отвечали в пространных истинно дипломатических выражениях. Занималась столь неблагодарным трудом леди Ирина, наконец обретшая покой во втором браке с уравновешенным просторцем, в окружении таких же безмятежных подчеркнуто вежливых слуг и стражников. Раньше ее безудержную натуру утомляла неспешность вечно праздных крестьян — по итогу их взаимная неприязнь обострилась до трагичного предела и вылилась в серию мятежей в самом сердце региона — но проведя два с половиной года на ристалище, в солдатских лагерях и окруженных полчищами врагов бастионах, она поняла, что лучше сидеть в четырех высоких каменных стенах и есть с гербовых тарелок.

Висячие Сады отремонтировали. Безусловно, они перетерпели меньше столицы и все же нуждались во внимании. Две исполинские твердыни из белого кирпича высились над раскинувшимся под сенью четырехугольных и столбовых башен с остроконечными шпилями городом. Убогие кварталы снесли, заменив привлекательными побеленными зданиями с красной черепицей. Улицы отчистили от грязи и копоти, сгоревшие постройки сравняли с землей, мостовую замостили обновленными плитами. Все обвалившиеся каркасы укрепили за счет колонн и кариатид в форме ангелов с мечами и книгами. На белоснежных гладких поверхностях выбивали надписи с девизами правящего дома и подобранными стихами из Библии, напоминающих о долге перед господином и Богом. Сужающиеся аллеи освежили цветущими кустарниками и плющом с розовыми ветвями, проникшим в стенные трещины. Крепость, состоявшая из четырех каменных комплексов на холмах разной высоты, стала более неприступно. И впредь никакие умалишенные фанатики с лживой верой в воскресшего ублюдка не проникнут внутрь с целью сокрушить вековую династию. И кто бы мог подумать, что ее спасительницей окажется дочь Дорна, заклятого врага солнечно-зеленого мягко-травного Простора, вышедшая замуж за Хранителя не по любви.

И чем все завершилось? Тиреллы, владетели обширнейшей земли, разбрелись по свету. Выпорхнули из родового поместья, словно из трухлявого гнезда. Мозер обзавелся любовницей, которую обожал и боготворил на протяжении четверти века, решив оставить обязанности Маршала ради путешествий по Вольным Городам в комфортабельных условиях. Нынешний грандлорд исполнил первоначальный долг перед королевством, подарив Югу долгожданного наследника мужского пола, и отчалил вместе с супругой на великолепном трехмачтовом судне. На поиски изгнанных вассалов или отшельников с мельчайшим намеком на голубую кровь. Разумеется, трехгодичного сына они оставили на попечение новоявленной бабушки, недавно ставшей матерью в третий раз. Вопреки ожиданиям. Она не думала сочетаться браком повторно, в особенности после смерти благоверного, убийства сына-предателя и плена у полоумного еретика, когда-то считавшегося ее нареченным. Тем не менее, рыцарь-партизан оказался настойчивым ухажером, добившись расположения, сердца и руки вдовы. Приняв на себя, в отсутствие странствующего Протектора, обязанности главного смотрителя и кастеляна, Тарли уезжал из внутреннего господского кольца и патрулировал окрестности. Будущий урожай обещал обильный доход, позволяющий оплатить реконструкцию вассальных поместий.

Ира предпочитала не разделят энтузиазм вельмож, рассчитывающих продать часть сборов в столицу — им предстояло прокормить наиболее пострадавшие регионы в качестве жеста доброй воли. Север, начавший против них кровопролитную войну, нуждался в милосердной помощи. Иронично. Леди не удерживалась от едких замечаний, но отказать союзникам не посмела. Оставив распоряжения, она с годовалым малышом спустилась в мрачное подземелье под громадной цитаделью, хранящей внутри останки великих представителей дома роз. Неподъемные могильные плиты навевали тоску. Вековой слой пыли на статуях с безликими гипертрофированными формами заставлял откашливаться. Самое ли удачное место для ребенка? Идти вразрез данному обещанию посещать могилу старшего сына и позорно убегать от прошлого? Не в ее стиле. Выпрямившись и прикусив губу, Манвуди пошла рядами безучастных изваяний с клинками меж скрещенных пальцем и цветами на выставленных ладонях. Не оглядываясь, нарушительница покоя мертвецов обогнула коридор и оказалась перед нужным надгробием. С розой по центру креста и стандартной эпитафией.

— В детстве мы постоянно здесь играли, чем несказанно раздражали прошлую леди Тирелл, — чужой голос, эхом разнесшийся под каменными сводами, принудил вздрогнуть и медленно повернуться. В паре шагов, опершись плечом на проем, стоял мужчина в зеленом дублете с золотыми нашивками и красным плащом. После церемонии бракосочетания он остепенился еще и во внешности: надменная улыбка скрылась под густой бородой и пышными усами рыже-коричневого цвета, а проникновенные серые глаза немного сузились в кромешной тьме. — Я напугал тебя? Извини. Мне сказали, тебя можно найти в склепе. Своеобразное пристанище для отдыха. — ничего не ответив на замечание лорда, Ира продолжила тихо изучать неровности на серой безжизненной поверхности. — Скучаешь по нему?

— Глупый вопрос. Он — мой первенец. И так будет всегда.

— Я предлагал назвать нашего сына в честь погибшего Аларика. Или моего отца. Ты отказалась, — сир протянул руки с призывом передать молчаливого ребенка и получил желаемое. — Зато имя Руис тебя впечатлило. Необычный выбор. Хотя я прочел в книге, что оно производно от Людовика. В переводе означает — известный воин. Растим будущего гвардейца?

— Я надеялась на девочку. Не хотела больше сталкиваться с войнами и сражениями, — пожаловалась дорнийка, сохраняя бесстрастное выражение на слегка располневшем лице, впрочем, не ставшим от родов менее привлекательным. — Окрестили бы ее Энида. В честь сестры Лэнса, о которой я слышала от всех вокруг, кроме него самого. Он пытался стереть любое воспоминание о ней и впадал в уныние при упоминании одного только ее имени. Но какой смысл уничтожать то, что увековечено? — девушка удивительно тонкой красоты, запечатленная в скульптуре, поражала самое смелое воображение. Но в пустых глазницах залегла глубокая печаль, кою неспособна сокрыть вымученная улыбка. — Любовь губит. Поэтому я вышла за тебя.

— Да, выбрала меня из многочисленного списка претендентов. Какое почетное место я занимал? Если третье после палача и того мрачного дорнийца со скорпионом в гербе, то разреши покинуть замок и снять брошь кастеляна, — Себастьян наклонил голову вбок, избегая цепких пальцев малыша. — Эниду я видел всего дважды. До прискорбного инцидента. Старшая дочь и гордость всего клана. Красавица, затмившая половину Беленора. И покончившая с собой в расцвете лет. Я видел, как накрывали тело, изувеченное и изломанное, без следа былого очарования. Ради чего губить нечто красивое? Дважды. Он ведь не остановился на ней. Воспылал страстью к Львице. Что стоило ему трона и жизни. На кону стояло все.

— Сторонники Драконов шептались, как отважно, доблестно и по-рыцарски сражался кронпринц. Про его последнюю дуэль сочинили множество душещипательных песен. Но факт им и остается: Драконы пали. Тьерс проиграл битву, войну и королевство. Его кровь обагрила снег на поле брани и смешалась с морской водой, унесшей труп с мечом, короной и рубинами на панцире.

— Останови он выбор на какой-нибудь южанке или соблюди правила приличия, страну не разорвало бы на части и тысячи невинных спокойно доживали бы остаток скучных однообразных дней в замках. Мы бы с тобой вряд ли познакомились. Да ты, скорее всего, стала бы женой Старка. — дернувшись от отвращения, комом вставшем в горле и на мгновение затруднившим дыхание, Манвуди сжала кулаки до полумесяцев на бледной коже. — Извини. Неуместная реплика. Я размышлял о возможном. Тарли поддержали законного сюзерена и примкнули к мятежникам, невзирая на родство со Старками. Мы выиграли. Взамен получили земли, титул гвардейца и великую вдову.

— И наследника как ненужный придаток, верно? — невинно улыбнувшись, лорд Пилигрима поцеловал недовольную супругу в висок и, прижав сына покрепче к груди, предложил ей ладонь. — Идти с тобой рядом? Без принуждения?

— Следовало подумать об этом прежде, чем приносить брачные обеты, — рассмеявшись, Себастьян с присущей элегантностью вывел благоверную из тлетворного пространства. На свежий воздух. Цветы источали благоухающие ароматы, контрастирующие с въевшимся в плиты запахом смерти. — Хочешь прокатиться до столицы? Я бы повидался с братом, а ты — погрузилась в бурные интриги.

— Вздор. Я не чураюсь подобных методов, как любой житель Дорна, однако интриговать надо с умом. И с конкретной целью. Желаешь добиться для брата более выгодной позиции или возвести на трон? — передав ребенка подоспевшим служанкам, Ирина заметила непривычное оживление у отдаленных ворот. Под арочным комплексом проехала скромная конная процессия с зеленым паланкином. Лучи солнца отражались от серебристых начищенных лат всадников, правивших белыми конями. Реявший стяг с распустившейся золотой розой не позволял усомниться в личности прибывшего. — Почему меня не соизволили предупредить о приезде Верховного Правителя и по совместительству моего сына?

— Чтобы сделать сюрприз, дражайшая леди-мать! — весело прокричал Хойт, соскакивая с седла и беря на руки бережно завернутый в пеленки комок, плачущий и извивающийся. — Поприветствуешь внучку или будешь осуждать меня за запоздавшего гонца? — женщина неуверенно подняла малышку выше, к свету, рассматривая иссиня-черный пушок на головке и не по-детски пронзительные голубые глаза с узким темным зрачком. — Зовут Агата. Родилась в Норвосе, представляешь? — пока они беседовали, из сада выбежал темноволосый мальчуган и бросился в объятия отца, потянув ручки к улыбающемуся великану. — Дастан! Маленький кавалер! Я так рад тебя видеть!

— Как ты подрос! — Эльза, сошедшая с носилок, взлохматила волосы наследника и провела пальцами по широким густым бровям вместе с пухлыми губами. — Скучал по нам? — оживленно закивав, Тирелл с восхищением следил за тем, как отец достает из кармана куртки кулон в форме черепа. — Мы купили тебе оберег от сглазов и проклятий. Торговец уверил, что он принесет владельцу удачу!

— Себе вы тоже накупили кучу мрачных артефактов или ограничились детскими сказками? — съязвила дорнийка, кривясь от одного вида зловещего атрибута, предрекающего дурные события. — Я напишу королю о вашем нежданном возвращении. Избавляю тебя от столь тяжкого труда.

— Не будь такой строгой, мама! И не смей проявлять скептицизм! Погляди, кого я привел! — подхватив раздраженную Манвуди под локоть и подведя к спешившемуся незнакомцу, грандлорд выпрямился и прокашлялся, словно позабыв о приличествующем случаю тоне. — Мы нашли лорда Хэйтауэра! Бог благословил мое мероприятие, увенчавшееся бешеным успехом. Лучше напиши государю об этом, а не о странствующем рыцаре, ревностно исполняющим поручения!

— Кого ты привел сюда, Хойт? — Ира ощутимо напряглась, инстинктивно делая шаг назад и утыкаясь в грудь подступившего супруга. — Ты хотя бы сведения о них получил? Ты вообще знаешь, что сделали члены этой семьи во время восстания Ланнистеров? — сомнения рассеялись окончательно. Тот самый взгляд исподлобья, отпечатавшийся в памяти на века. — Я расскажу тебе. Они осадили Висячие Сады, пытаясь взять измором всех находившихся внутри, включая меня. И повесили сыновей Редвина. Двух мальчиков лет пятнадцати и двадцати. Прямо на глазах родителей. И ты считаешь, что этим монстрам следует довериться?

— Я не имею отношения к тому, в чем вы меня обвиняете, госпожа, — поклонившись, мужчина с лицом, полностью изборожденным морщинами вдоль и поперек, приподнял края губ в грустной улыбке. От этого действия гладко выбритые щеки сложились складками и растянули борозды под острым носом. Внешне он походил на гоблина, непривлекательное существо с вытянутой личиной. — Путаете меня с дядей. Я разделяю ваше мнение. Регенерарда сложно забыть. — по иронии судьбы, обрывки бровей лишь выделяли рытвины и борозды под впалыми нижними веками. — Я же не обвиняю вас в убийстве младенцев Таргариенов. А сколько им было? Меньше двух месяцев?

— Перестаньте. Абсолютно непродуктивный подход, — вмешался в перепалку Хойт, подзывая конюхов и приказывая отвести уставших животных в конюшни. — Давайте организуем праздничное застолье и обсудим все как цивилизованные верноподданные короны?

— У каждой армии на совести ужасные злодеяния и несмываемое клеймо позора, — заключил беглец, добивающийся восстановления прав на земли предков. Пока что законным путем. — Я не участвовал в осаде вашего дома. Вы не резали безвинных детей. Мой предприимчивый отец дезертировал еще до битвы под столицей. Считал выше своего достоинства просить о милосердии узурпатора. Зато не гнушался побегом с поля боя. И каким впечатляющим. Пообещав собрать резерв для кронпринца, он отправился в родовой замок, сел там на корабль с наследником и отплыл в Вольные Города. Ни разу не выказав сожаления.

— Так зачем вы явились? — сбросив с плеча ладонь мужа, призывающего к спокойствию, негодующая дорнийка подступилась к замершему человеку, резко вздернувшему квадратный подбородок. — Ради Старого Маяка? Места за общим столом среди вассалов Простора? Славы? Незасеянных полей? Ради чего?

— Из-за детей. Они точно непричастны к резне двадцатилетней давности. И точно заслуживают больше, чем им предложат трущобы или хоромы иноземцев, — запустив руку в седельную сумку, Хэйтауэр, не соизволивший представиться, вытащил пожелтевшую бумагу и поднес неверующей хозяйке. — Слухи неизбежны, однако тут все сказано. Они не бастарды. Я женился на женщине из Лората. Она умерла родами, подарив мне сына и дочь. Но если понадобится, я сочетаюсь браком повторно.

— Ваше имя — Визенгамот? Вы сменили его? — обойдясь кивком и не став разъяснять своеобразный и довольно экзотический выбор, гость смиренно дожидался вердикта. — Приложим к письму в Гавань. Если не возражаете, пошлю гонца, а не птицу. Столь вдохновляющие новости лучше сообщать лично. — вручив свидетельство стоявшему рядом Тарли, Ира окинула потенциального изменника невеселым взглядом и тут же попросила сына отойти в сторону. — Надеюсь, ты потребуешь от него заложников? — уловив нотки скепсиса, она вызверилась: — Нельзя подобрать первого попавшегося незнакомца на других берегах и подарить ему один из важнейших портов региона!

— Послушай. Я согласен по части пленников, хотя предпочел бы называть их почетным гостям, — лорд Садов протяжно вздохнул, запуская пальцы в отросшие волосы на затылке. — Но Клаус приказал всем позаботиться о воссоздании численности домов. И знаешь, кто преуспел? Сами Ланнистеры!

— Это не соревнование, малыш, — напомнила Манвуди уставшим тоном, точно говорила с ребенком. Слишком много всего навалилось: незапланированное рождение внучки, тяжелые роды наследника Пилигрима, появление человека из той части прошлого, которую стоило бы глубоко запрятать, и игра в пресловутое выслуживание перед престолом. — Неразумно впускать чужаков в дом своих детей. Ты не обдумываешь последствия.

— Но тебя же впустили двадцать лет назад. Во время войны, — ответил Хранитель, нахмурив брови. Ранее он не ставил под сомнение материнский авторитет, но выиграв чреду битв и обзаведшись отпрыском в качестве преемника, вырос и окреп. Прямо как роза в гербе. — Я сам доведу до сведения Никлауса, если не возражаешь. И как только будет получен ответ, мы с женой направимся в Волантис. Навестим сторонников Беленора, поддержим связи и разыщем остальных изгнанников. Или исследуем земли за Городами. Обогнем континент и посетим Европу.

— А кто будет заниматься воспитанием Дастана? — проглотив оскорбление и обиду, дочь Дагона едва выдавила вежливую полуулыбку, обрисовавшую сеточки морщин вокруг темно-карих глаз. — Болезнь сломила твоего отца, но он продолжил выполнять обязанности Протектора до последнего дня. И ни разу не пропустил ваших тренировок.

— Он не любил выезжать из Садов. И если бы появился шанс возродить могущество нашего рода, то послал бы младшего брата. Я не такой, — он плохо помнил Лэнса, получившего ранение после войны и сильно исхудавшего на пороге смерти. Прихрамывающий бледный призрак в белых стенах. — Я всю страну объездил. И жажду исследовать весь мир.

— Подвергаешь себя излишней опасности. Рискуешь оставить Простор без главы клана Тиреллов?

— Значит, я позабочусь о завещании, — с этими словами Хойт отвязал от бедра ножны с клинком, снял с пальцев золотые кольца с изумрудами и другие фамильные украшения, протягивая матери. — Храни их для Дастана. — реликвии. Меч с темно-зеленым рубином и изящным эфесом. Плачущий Дракон. — Позаботься о нем. — обхватив устье дрожавшими ладонями, женщина сглотнула подступившие слезы и вдавила верхние зубы в искусанную губу. — Я счастлив, мама. И это главное.

Семь лет спустя.

Летняя пора справедливо считалась самой жаркой на Юге. До предела накаляющаяся пустыня Дорна выигрывала в состязаниях на звание Пекла, однако Простор не уступал. Десятки фонтанов поливали устланные травой площадки в кольцевых пространствах цитадели. Разросшиеся акации взяли в плен узкие переулки в нижних кварталах, в то время как верхние, покоившиеся на холмах, заживо горели под знойными лучами. Переплетающиеся между собой ручейки, подпитывающие почву и цветники, стекали к подножию возвышенности и наполняли ров. Душистый пьянящий аромат наполнял храмы, бордели, лавки ремесленников, трактиры, конюшни, постовые и внутренние убранства. Господские покои с раскрытыми настежь окнами безуспешно боролись с въедливыми запахами, заполонившими пространство. Иной раз хотелось устроить грандиозный пожар и превратить сверкающий оплот чести всего рыцарства в горсть пепла. Изнывая от жары даже в платье легкого покроя и крамольных мыслей о пожаре, Ирина сидела на привычном месте за круглым столом. Выступающая над садом терраса со всех сторон обложилась ветвистыми фруктовыми деревьями, по сути, оставшись щитом от нещадных лучей.

Обмахиваясь веером и потягивая прохладительные напитки из золотого кубка, Манвуди пристально следила за тренировкой троих десятилетних мальчишек с затупленными мечами и копьями. Повсюду кружили разрумянившиеся фрейлины, публично декламирующие стихотворения о любви, и шьющие очередные цветы в качестве подарка хозяйки. Каждая из них рассчитывала выторговать для отца, брата или супруга выгодную должность вместе с титулами. Теперь постаревшую дорнийку забавляло повышенное внимание к ее персоне, а не раздражало. В конце концов, чужие интриги не так опасны, как собственные, угрожающие завести в тупик и пошатнуть пьедестал величия. Мудрость приходит с годами — избитое изречение, зато оправдывающее прошлые ошибки. Для уроженки южной пустыни, предназначавшейся в жены одному из рядовых вассалов или — в лучшем случае — самому младшему из сыновей грандлорда — нынешнее положение правительницы обширнейшей области королевства представлялось даром и проклятием одновременно. Приходилось относиться к окружению свысока — не самая высокая цена — но еще и опасаться поданных и потому лучше стравливать их друг с другом.

Ее удивлению не было предела, когда юный монарх выразил аналогичную мысль: "держите их ближе к себе, позволяйте нашептывать гнусную ложь или леденящую душу правду, но не реагируйте. Пусть выдают желаемое за действительное. И трактуют ваши движения, как заблагорассудится. Они могут разделиться на партии и начать громить соперников, внося смуту. Ни в коем случае не выделяйте никого из них, каким бы великим не было искушение. Созерцайте, делайте выводы, переставляйте фигурки на доске и не доводите до бессмысленного кровопролития. Никогда не принимайте участие в кознях. Ваша власть — от Бога. Их — от случая. И в целом мире нет ничего важнее семьи. Поберегите ее".

— Госпожа! Прибыл лорд Кокшо из Трех перьев! — слуга оборвал цепь рассуждений, поклонившись и выпрямившись, позвякивая латами. — Просит разрешения впустить в Верхнее Кольцо. — после мятежа крестьян, подогретого захватчиками-еретиками, к двум твердыням допускался лишь узкий круг лиц.

— В свой последний приезд он принес недобрые известия, — выдохнула Ирина, нервно убирая пряди волос со лба и отводя руку с бокалом в сторону с требованием наполнить вином. — Пригласите воина. Иначе устроит драку прямо под стенами.

Приказ исполнили незамедлительно. Стоило скрипучей подъемной решетки поползти наверх, чалый скакун ворвался внутрь и, подгоняемый окриками всадников и вонзающимися в бока шпорами, тут же ринулся по мощеным плиткам. Комья земли вырывались из-под копыт. Лужицы, образовавшиеся под фонтанами, забрызгали подолы девичьих юбок, чьи владелицы закричали и отпрыгнули от коня. Не обращая внимания на сыпавшиеся возмущения, рыцарь в черном роскошном дублете с необычным плазом спрыгнул вниз и обошелся сдержанным кивком, адресованным не впечатлённой хозяйки. Оттолкнув изумленного учителя фехтования, застывшего с тренировочным орудием, непрошеный гость извлек из ножен лязгнувший клинок и повернулся к синеокому темноволосому мальчику с расширившимися от испуга зрачками. Он занес тяжелое оружие над маленькой головой, но помедлил с атакой, давая наследнику возможность отпрыгнуть назад. Щадящие удары сыпались беспрерывно. Отражая только половину, Дастан уворачивался от других и защищался при помощи скверного реквизита. Очевидно, не выдержав напора вышколенного битвами противника, он отшвырнул орудие и поднял обе руки вверх. Напряженные лучники, следившие за исходом глупого развлечения, непроизвольно тянулись к колчанам.

— Хорошо. Не безрассудно-напористый, как Мозер, но и не чересчур осторожный, как Лэнс, — рявкнул боец, угрожающе выставив наточенное острие плашмя перед лицом. — Остальное поправимо. Главное, чтобы не пошел в твоего сына! Великого путешественника и позора всего воинства! — перейдя на вопль, сир презрительно дернул плечами и наконец избавился от праздничного шлема с развевающимся плюмажем, являя шрамы и глубокие борозды на заплывшем обрюзгшем лице. Полностью поседевшие волосы, зализанные на черепе с целью скрыть залысины, состарили его еще лет на десять. — Как зовут?

— Дастан, милорд, — рискнув опустить руки по швам, будущий Хранитель вскинул подбородок. — Могу узнать ваше?

— Безнадежное поколение. Не знают имен великих солдат, сослуживших добрую службу их же роду. И король требует подыскать кандидатов на лордство? Как будто нам мало невежественных юнцов и бесполезных скитальцев?

— Вы здесь без малого пять минут и уже умудрились оскорбить всю мою семью как минимум дважды, — салютовав грубияню полупустым сосудом, дорнийка приподняла брови и жестом велела домашней гвардии, взбудораженной угрозой жизни господину, спрятать мечи. — Как ваша супруга? Выгнала вас из дому, после чего вы подались к нам и намекаете на должность?

— Клэр чувствует себя превосходно. Последовала вашему примеру и родила мне двоих сыновей. Я не могу отличить одного от другого, настолько они похожи. Чудесно, правда? Господь игнорировал мои молитвы сорок лет, заставил разувериться в церкви. Я выгнал всех монахов за пределы крепости. Не питал никаких надежд и подумывал завести бастардов. И тут вмешалось Провидение. Близнецы. Мои крепкие ребята. Думаю, через пару лет выставляю на турнирах или пошлю оруженосцами в столицу. Хоть там мое имя не похоронили под зыбким дорнийским песком.

— Сколько же яда бродит по вашим венам. Лучше ответьте на прямой вопрос: зачем вы явились?

— Опередил королевский конвой. Похоже, сюда едут соглядатаи. Или шпионы, — едко рассмеявшись, ветеран сжал челюсти и перевел взгляд на бездвижного ребенка, мгновенно опустившего голову под пристальным взором. — Юный Хэйтауэр, полагаю? — Манвуди заметно напряглась, поднялась с кресла и оперлась локтями на парапет. — Я имел честь быть знакомым с одним. Длинное нелепое имя, спесь аристократа и абсолютное неумение быстро реагировать на выпады противника во время дуэли. Да, тогда я не промахнулся.

— Хватит! — вдова прервала тираду высокопарного ублюдка, посмевшего отыгрываться на ребенке за давние обиды. — Он — наш почетный гость и, в отличие от вас, желанный, а не докучливый. Разместить вас проблемы не составит, однако покиньте Висячие Сады в ближайшие дни. Будьте любезны. — сир обернулся, готовясь принять брошенный вызов. Дорнийцы, исконные враги нынешней династии, не имеют право поучать человека, проливавшего за нее кровь нескончаемое число раз. Собравшись раз и навсегда поставить Королеву Шипов на место, Кокшо резко умолк при виде внушительного эскорта представителя монаршей власти, проехавшего под квадратичными воротами.

Вопреки ожиданиям, верхом на белоснежном коне восседал отнюдь не зеленоглазый Ланнистер, но высокий мужчина в великолепном длинном плащ с высоким воротом, покрывающим широкие плечи. Одна его сторона была черной, другая — белой, а застежка в виде двух дерущихся лебедей скрепляла их воедино. Аккуратно подстриженная темная бородка с тонкой полоской усов над верхней губой не вызывали у собравшихся должного страха при появлении командующего военными силами, а скорее восхищение статностью и красотой защитника государства. Окинув пространство чуть насмешливым взглядом, моментально сменившимся на более почтительный, он склонил голову в знак уважения пред давними союзниками, а затем достал из кармана развернутое письмо и, прочистив горло, зачитал указ Его Величества: “Я, Никлаус Ланнистер, первый этого имени, правитель Беленора, призываю лордов и Хранителей регионов поддерживать союзы друг с другом путем отправки наследников, сыновей и дочерей, на годичное воспитание к соседям. Во имя надежности и продолжительности нашего мира, достигнутого общими усилиями и ценой больших потерь. По достижению совершеннолетия каждый отпрыск великого дома обязан побывать во всех уголках королевства. Да благословит Господь души павших и живых”.

— Могу я переговорить с грандлордом Тиреллом? — свернув послание с печатью, Дориан выдохнул и передал его через расторопных слуг для детального изучения. — У меня еще одно невскрытое письмо, предназначенное исключительно ему.

— Он отсутствует, — подал голос Себастьян, показавшийся из-за арочных ворот твердыни. Придерживая эфес висящего на бедре клинка, рыцарь гордо прошествовал к эмиссарам и поприветствовал лидера. — Как кастелян, я уполномочен говорить от его имени. Тоже самое касается леди Манвуди. На правах матери. — тишина, воцарившаяся над травянистым вершиной, угнетала так же, как и переглядывание свиты. — Имеются возражения?

— Что же, придется знакомиться без него, — расплывшись в улыбке, произнес Сванн. Оглянувшись на стоявшего позади наездника, он кивком подозвал того поближе. — Лорд Кордвайнер приехал, чтобы засвидетельствовать почтение. — стремительно перепрыгнув мраморные ступени, Ирина неотрывно смотрела в сияющие золотистые глаза. Нет, между ними нет ничего общего. Совершенно иные черты лица, иной цвет волос и движения, ничем не напоминающие погибшего героя. Над ней возвышался незнакомец с неряшливой угольно-черной бородой и растрепанными, нечесаными кудрями. Рискуя навлечь на себя гнев заранее, он все равно не отводил взор. — Личность была подтверждена старыми вояками и прочими участниками тех событий. Все грамоты при мне, вы сможете ознакомиться. Более того, господин доказал законность собственных детей и может претендовать на земли предков.

— Да черта с два! Территории убитого Кордвайнера отошли во владения лорда Кью, — зарычал Келвин с нотками угрозы. — И никто не в состоянии это изменить!

— О, кроме государя, разумеется, — сыронизировал командующий, заправляя пряди в общий пробор. — Еще я взял в жены дочь вашего славного соотечественника и, таким образом, ручаюсь за них лично. Такая формулировка вас устраивает?

— Это возмутительно! — парировал Кокшо, на чьих скулах заиграли желваки, а на шее вздулась венка. — Я знаю, кого ты привел сюда, мальчишка. Гнусного предателя и поганого изменника! Спайк оказал честь своему единокровному брату, когда не вышвырнул из замка. Кутилу, пьяницу и любителя всей известной знахарям мерзости. Не уважающего ни Божьи законы, ни людские! Сколько раз я таскался за тобой по злачным местам нашего скромного городка и вытаскивал из объятий грязных блудниц? Ты был знаменит к востоку от Травяных Холмов. Балагур-Руфи. — на протяжении всей обличительной речи виновник всеобщей ссоры хранил молчание. Поразительное хладнокровие. — И вот мы, смирно выслушав речи миловидного розовощекого аристократа, вынуждены покориться и признать за Руфи какие-то права? За тем, кто так сильно желал насолить брату, что перешел на сторону врага и убивал наших соратников?

— Я наслышан. Скольких там убил этот пятнадцатилетний развратник? До пленения своим же братом? — сзади раздались откровенные смешки, пресеченные суровым взглядом командира. — А Таргариены могли бы и выиграть, если бы не он?

— Думаешь, это смешно? Я похоронил двоих племянников, одного из которых добил из милосердия, — вскипая от клокотавшего внутри гнева, Келвин сжал навершие меча, приводя в волнение стражей. — А ты раздаешь мне указы лишь благодаря тому, что твоя сестра — королева.

— А моя супруга — Хранительница Юга и потому я отдаю приказ: закрой рот, — вступился Себастьян, не давая локальному конфликту перерасти во вражду целого дома с короной. Как бы там ни было, посол доброй царской воли не реагировал на провокации, снисходительно улыбаясь. — Лучше скажите, сир Сванн, как там поживает мой братец-гвардеец? Белый плащ пока не вскружил ему голову?

— Вы недостойны носить цвета его дома, — внезапно заговорила Ирина, отчего собеседника замолкли на полуслове и с удивлением уставились на презрительно сощурившуюся женщину. Ненависть, точно яд, сочилась с прокушенных сжатых губ. — Спайк был героем. Настоящим рыцарем. А вы его бросили, сбежав за море. Можете распоряжаться титулом, жить в Шпорах, плодить наследников, присылать в знак уважения подарки на именины сюзерена, но помните: вы проживаете под чужой крышей. И так будет всегда. — не удостоив наблюдателей вниманием, она развернулась и последовала в Твердыню Царицы Савской, дабы отгородиться от внешнего обезумевшего мира. Обвиненный не защищался.

Год спустя.

Мастерски орудуя двумя веслами, мужчина налегал на них с рвением, несвойственным почтенному возрасту. Капли пота стекали по заостренным скулам и волевому выдвинутому подбородку. Рытвины и морщины в уголках по-прежнему сияющих голубых глаз наряду с каштаново-седыми волосами все же выдавали двухкратного ветерана. Будучи двадцатилетним непоседливым юнцом в начале первой войны, он превратился в пятидесятилетнего искушенного солдата по завершению второй. Разминая крепкую, в непривлекательных складках, шею и мотнув плечом, гребец поднял со дна качавшейся на гладких волнах лодки небольшой якорь и бросил в морскую гладь. Затем нагнулся и достал удочки с острыми крючками, передавая двоим сидевшим впереди мальчишкам. Те радостно вскричали, взяв по червяку, насадив на снасти и забросив в морскую пучину, в надежде поймать проворную форель. На берегу, в сотнях метрах от увлекшихся рыбаков, велись строительные работы с деревом. Могучий флот под знаменами с золотой розой обещал бороздить необъятные просторы через пару месяцев. Воистину. Царствование одноглазого венценосца привнесло не только мир государству — бесспорно, заслуга великая, однако долговечная ли? — но и заслуженные денежные вложения в верных друзей. Казна внесла щедрую часть в проект будущей армады и потребовала начать рекрутировать моряков и капитанов.

— А вы, господин Кью, станете адмиралом? — полушепотом спросил Дастан, боясь спугнуть добычу и навлечь гнев сидящего справа одногодки, увлеченно следящего за поплавком. — Я бы хотел наняться в вашу команду.

— Командовать бравыми юнцами и одним грандлордом, пусть и будущим? — громко расхохотавшись, позабавленный южанин оголил пожелтевшие, но на редкость ровные зубы. Поймав сердитый взгляд сына, он прижал указательный и средний пальцы к виску и подмигнул. — Не смеши. Наш славнейший северный командующий флотом, поговаривают, сам званием не обладает. И куда уж мне, скромному сыну полупустыни, по иронии женившемуся на островитянке в молодости, проведшему в море ровно день за все полвека? Благо, Цветник — мое укромное пристанище, стоит на границе с Дорном. Дальше всех от моря. А Штормовой Гнев мы посещаем летом. И то, по просьбе этого неулыбчивого молодца.

— Ты распугаешь рыбину! — проскрежетал светловолосый юнец, вскакивая и дергая удочку. Пустую. — Ну вот. И что нам делать?

— Пробовать снова, Арти, — философски заключил Карлайл, облокотившись спиной о борт, вытягивая длинные ноги и доставая курительную трубку. — Где бы мы оказались, если бы не наши настойчивость и упрямство? Добивайтесь своего, дети. Или проигрывайте сразу. Не позорьте честь Простора.

— На берегу так много людей, — подметил Дастан, потеряв интерес к ловле и приложив ладонь ко лбу козырьком. Привлеченный шумом, подтверждающим замечание наследника Юга, Кью перевернулся на другой бок и прищурился. — Кого-то ловят там, милорд.

— Доверь палачу быть зодчим, — выругавшись и протяжно вздохнув, аристократ подхватил оба весла, невзирая на протесты сына, и поспешил возвратиться на каменистое побережье с обрывками травы в расселинах. Спасительная твердь почвы под дрожащими ногами успокоила перетрудившегося сира в пропотевшей рубашке из грубой материи. — Я думал, большинство из вас не умеют читать, а вот про отсутствие слуха меня не предупредили. Эй, Виверна, кого вы там загнали?

— Вора и безумца, цветочник, — поиздевавшись над гербами друг друга, непримиримые соперники с презрением хмыкнули и синхронно повернулись к стоявшему на коленях пленнику, из чьего рта текла тонкая струйка крови. — Справлялся у стражников крепости, как попасть на аудиенцию к королю или Хранителю. Назвался пропавшим лордом Редвином. — вцепившись пальцами в спутанные на затылке волосы и оттянув голову полоумного, Оноре хищно усмехнулся в предвкушении поживы. — А до этого его видели проповедующим в городе, отпускавшим черни грехи. Он попытался прикоснуться ко мне и приобрел новую отметину, как наш Мессия. Могу я казнить его и насадить на пику своей цитадели? В назидание праведникам и паломникам.

— Тебя казнят за убийство собрата по титулу, — насмешливо протянул Кью, осматривая точеные черты, не присущие простолюдинам и блаженным юродивым. Чисто выбритые щеки с изогнутыми бровями подчеркивали аристократический профиль, равно как и благонравное выражение. — Имя?

— Джакоббе, — голос проникновенный, с заметным акцентом и правильным выговором. — Прихожусь покойному Томоросу семьей через его тетку. Вышедшую за лорда Грэйвза и подарившую ему двух сыновей вместе с дочерью. Она-то и является моей матерью, переправленной за море из-за войны.

— Значит, ты и на владения Грэйвзов претендуешь? — саркастически протянул Вирвел, хрустнув парой суставов с показательным удовольствием и потянувшись к эфесу меча. — Так ты у нас птица высокого полета. Тем лучше будешь смотреться над моими воротами.

— Я докажу истинность своих слов, — спокойной проговорил благовестник, поднимая глубокие, едва ли не прозрачные голубые глаза к небу. Изорванная сорочка с въевшимися грязными пятнами и плащ дешевого покроя с прорехами и надорванными рукавами говорили не в пользу хозяина. Но не взгляд. — Сохранились письма бабушки к матери и кольцо с гравировкой.

— Подделать и то и другое не проблема. Не большая, во всяком случае, — оголив оружие, уставший от бесконечных препирательств Оноре примерялся к будущему месту удара, как профессионал. — Лучше прочитай "Отче наш". Вслух.

— За меня может поручиться Руфус Кордвайнер, присягнувший на верность дому Тиреллов и ставший одним из вассалов, — не теряя надежды пережить сегодняшний день, Джакоббе будто глядел сквозь убийц. На остолбеневшего одиннадцатилетнего мальчишку, нервно сглатывающего при виде святого великомученика с печальным взором и доброй улыбкой, обнажающей ямочки. — Могу я встретиться с ним? У него письма. Перстень у меня. Других доказательств нет.

— Какая жалость. Тогда подождем второго самозванца всей компанией? У нас же иных дел нет. Флот сам себя построит, а ты как раз полюбуешься, соберешь необходимые сведения и сбежишь обратно, развлекая по пути иноземных ублюдков россказнями об удачном исходе дела. Разведчикам обычно вырезают глаза и язык. — вонзив острие клинка в землю, Вирвел вытащил кинжал из ножен на левом бедре и приставил к молочной коже горла мошенника. — Последнее слово?

— Нет! — вскричал Дастан, смущенный порывом занывшего сердца, но выпрямившийся во весть рост. Наверняка ребенок выглядел нелепо, а не внушительно. Хотя какая разница? Главное — спасти жизнь невиновного. — Пощады. — десятки обескураженных глаз вперились в наследника Садов, сложившего руки на груди в защитном жесте. — Отвезем его к бабушке. Она выносит приговоры.

— Прости, Виверна, придется утолять жажду крови иными способами, — накрыв ладонь палача, чтобы отвести в сторону блестевшее на солнце лезвие, Карлайл не упускал шанса позлорадствовать. — Зато тебе достается величайшая честь сопровождать их до Садов. И следить за безопасностью мальчика.

Набрав в рот побольше воздуха, отчего грудная клетка раздулась, Оноре попрятал орудие и подозвал рыцарей верхом на лошадях. Сформировав отряд, он подсадил сына сюзерена на седло, а заложника со связанными запястьями доверил опытному всаднику. За пару часов они добрались до укрепления на холмах по отремонтированной и улучшенной Дороге Роз. Пройдя три пропускных пункта, конвой окружил упавшего в грязь лазутчика, к вящему негодованию расслаблявшейся в тени дорнийки. Вино выплеснулось из бокала на разложенные на столе доски с фишками. Чертыхнувшись, вдова вскочила с кресла и, подобрав подол платья, спустилась по лестницы в сад, требуя объяснений. В свою очередь Себастьян, обучающий преемника натачивать мечи, поднял голову и приоткрыл рот от изумления. В мыслях навсегда отпечатался образ добродушного воина, мрачно-меланхолического и мужественно сносящего невзгоды. Томас погиб, оставив по себе светлую память и прерванный род. Теперь же им даровали право искупить грехи. Человек, доставленный в оплот Роз под охраной, казалось, возродил облик Редвина. Те же густые вьющиеся светлые волосы и смешливые морщинки на светлом лике.

— Быть не может, — кастелян растолкал сгрудившихся слуг и солдат, пробираясь к незнакомцу и глядя на него сверху-вниз. — Кто ты такой?

— Джакоббе, — неовзмутимо промолвил мужчина. На вид ему около тридцати. Красивый крестьянин? Или знатный дворянин-отшельник? — Из клана Редвинов. Двоюродный племянник Томороса.

— Господин, прошу послать за лордом Кордвайнером и сообщить о произошедшем, — Дастан возник из ниоткуда, держась прямо, с подчеркнутым достоинством. Тарли изогнул бровь, ожидая пояснений от выступившего без разрешения ребенка. — У него важные бумаги.

— Важные? Что же, кто из вас считается самым быстрым наездником? — один из присяжных рыцарей ударил себя по груди и, не говоря ни слова, дернул поводья и вылетел за поднявшуюся решетку. — А пока приведите гостя в порядок. Развяжите, напоите водой и сотрите кровь.

Ждать пришлось недолго. Загнавший коня посланник с деревянным щитом в виде дубового листика возвратился в Сады под утро следующего дня. Вместе с новоявленным хозяином Шпор, укрепившего монументальное сооружение дополнительными башнями и вратами. Оставив защитником рубежей Юга своего малолетнего сына, Руфус незамедлительно отозвался на зов сюзерена и прибыл ко двору с завидной поспешностью. Обычно путь по Дороге Роз занимал несколько суток — они же преодолели расстояние за полдня, не щадя истощенных животных. Спешившись на четвертом кольце, он быстро подбежал к так называемому самозванцу, отоспавшемуся в запертой комнате с приставленной к ней охраной, и оттого способный улыбаться чуть менее вымученно, и стиснул в объятиях, крепко прижав к себе. Он подтвердил рассказ несчастного узника, предъявив засаленные письма, долго хранящиеся в безвестности. Оба чудом выживших представителя древних кланов пересеклись в Пентосе, а потом обосновались в религиозной общине Мира. Там их научили смирению и толкованию слова Божия.

— Понимаю, звучит невероятно, но разрешите изложить все в письме, которое я направлю королю, — не сдержавшись и нарушив правила этикета, взбудораженный Тирелл кинулся к высокому вассалу и обвил сильную шею в прыжке. — Эй. Я скучал по тебе, малыш. — поставив мальчика на землю, солдат стал на колено и улыбнулся. — Все время обещал привести сына, но никак не получается. Зато можешь помочь мне написать в столицу. Я плох в складывании букв в слова. Иаков превзошел меня здесь. Но не военном поприще.

— Называй меня Джакоббе, — испросив дозволения подойти, Редвин опустился на газон рядом с ними и робко сорвал пару травинок. — Благодарю вас за помощь. — эти слова были обращены к сыну Хойта, зардевшемуся от застенчивости. — Если бы не вы, меня бы казнили.

— Смотри, в столь юном возрасте успел обзавестись преданными союзниками, — подметил Себастьян, став по правую руку от жены и мечтательно усмехнувшись. — Отправим кого-нибудь из них на Восток с детьми. Заодно разделим ненадолго, предотвратив возможный заговор. Корона как раз решит, что делать с таким обильным дождем из претендентов и известит нас. Разумно? — Ирина качнула головой, изучая идиллическую сцену на поляне. Именно тогда послышались окрики стражи, возмущенной поступком очередного непрошеного посетителя — тот бесцеремонно оттолкнул привратника и велел пропустить себя на господскую территорию. — Черт возьми, Келвин. Ты не ведаешь отказов. Почему ты приехал?

— Очевидно, вознести общую молитву за здравие государя, грандлорда и гадюшника, что вы развели, — выплюнул Кокшо, кладя подбородок на прутья решетки и ухватываясь пальцами за просветы между ними. — Скольких убогих вы уже подобрали? Слухи бродят. Нынешний скиталец еще и юродивый. Не соблаговолишь впустить важного знаменосца?

— Подними! — крикнул кастелян постовым, принявшимся за механизм с цепью. — Учинишь беспорядки — спущу тебя с пригорка. — развернувшись, он ободряюще кивнул насторожившейся дорнийке. — Все будет нормально. Он пообещал.

— Чего стоит слово злонравного своевольного вояки, — опершись спиной о белую стену, молчаливый Вирвер не упустил случая уколоть земляка, не отводя бесцветных насмешливых глаз от янтарных. Их немая борьба длилась ровно до тех пор, пока палач беззвучно не рассмеялся. — Ты был бы любимой жертвой моих подземелий. Боже, я бы наслаждался каждым твоим поросячьим визгом.

— А как твоя красавица-жена реагирует на нездоровые привычки душегуба? Но все едино. Ее же отец-изгнанник заставил выйти за тебя? И дело не в низком происхождении благоверного и его ремесле, а в том, что сам товар — порченный.

— По крайней мере я не посягал на земли соседей, с которыми когда-то сидел за одним столом и пил в честь их помолвок, именин и прочих бесполезных торжеств, — инквизитор, привыкший к презрению со стороны аристократов, никак не отреагировал на откровенное оскорбление. — Меня не жаловали, не приглашали и не потчевали. Поэтому я остался при своем. А вот ты Штормового Гнева лишишься. И кто им будет заправлять? Проповедник в рубище?

Этого оказалось достаточно. Вирвел умел выискивать слабые места противника и бить точно в цель, а горделивый Кокшо не прощал обид. Потому накинулся на обидчика с кулаками и нанес удар в лицо, попутно хватая за плащ и надрывая дорогую материю, подаренную родителем супруги на свадьбу. В считанные секунды их окружили гвардейцы, вчетвером оттащившие разъяренного ветерана за пояс. Разгневанный Себастьян, вынужденный надрывать голосовые связки и призывать всех прийти в себя и разойтись, подошел к зачинщику и влепил пощечину. Освещенный щадящим солнцем сад погряз в замогильной тишине. Дети испуганно прижались к ногам вооружившихся стражников, готовых сразу же броситься на выручку командующему. Впрочем, обошлось без поножовщины. Оскорбленный сир прижал ладонь к покрасневшей щеке и, харкнув кровавой слюной, облизал испачканные губы.

— Я не отдам замок. Даже под угрозой смерти, — Келвин смерил конкурента грозным взглядом, после чего стряхнул с камзола несуществующие пылинки и направился к главным воротам под конвоем.

Несколько месяцев спустя.

Он сдержал слово и заперся с семьей в чужой крепости, предварительно изгнав оттуда нейтральных и лояльных новоиспеченному лорду Редвину. В результате к массивному укреплению на берегу были стянуты многочисленные войска. Сотни разномастных стягов с золотыми розами, белыми маяками и красными пилигримами колыхались на слабом ветру над раскинувшимися по полю шатрами. Штурм не входил в планы командующих, второй месяц подряд содержащих пятитысячное воинство. Стоило урегулировать все мирным путем, однако осады могли длиться годами. Войска Таргариенов держали в кольце жалкий гарнизон Речной Мели больше года — пока основные силы мятежников громили их же собратьев под столицей и убивали королей на троне. Более того, казна Тиреллов рано или поздно истощится, будучи не в состоянии оплачивать простой солдатни, жаждавшей славы. А если начнется эпидемия тифа, то с трудом восстановившиеся силы Простора падут в борьбе с невидимым врагом и станут посмешищем всего королевства. Ежели им придется поднимать оружие на соотечественника, то разочарование монархии станет обоснованным и Югу придется свыкаться с надзирателями прямо из столицы. Как бы там ни было, царский парламентер в черно-белом плаще наведался в огромный пестрый лагерь с небольшой, но впечатляющей свитой, сплошь закованной в сияющие доспехи.

Все забеспокоились. Неизвестно, какой стороной плаща повернется к ним царедворец — светлой или темной. Волнующее ожидание затягивалось — Сванн проводил ревизию и советовался с гвардейцами по тактическим вопросам. Внушающие трепет стены, усаженные квадратными башнями с бойницами и покатыми крышами, удобными для обозрения и обстрела местности, не вызвали особых эмоций у генерала. Побеседовав с рядовыми пехотинцами, выразившими надежду вернуться домой поскорее и не участвовать в братоубийственной бойне, он наконец соизволил соскочить с седла и размяться. В широких чернеющих глазах с желтоватым ободком плясали искорки неудовольствия. Семь лет назад приезжал неопытный юнец, награжденный титулом благодаря удачному родству, а сейчас над ними возвышался истинный военачальник, закаленный дворцовыми интригами и локальными стычками с недовольными бунтовщиками.

— Я предполагал, что господин Кокшо создаст проблемы в будущем, — вместо приветствий изрек лорд полунасмешливым-полусерьезным тоном. Некоторые привычки не меняются. — Не в первый раз нас подводят двухкратные ветераны. Они считают, что вправе вносить смуту и требовать отличительных знаков. Им мало пенсий и почестей. — с пренебрежением отодвинув занавесь шатра, Дориан увидел разложенные на столе чертежи неприступной цитадели. — И земель. Мы их даровали — мы их отняли. Где грандлорд Тирелл?

— Отсутствует, — признался Тарли, понимая, что говорил нечто подобное в первый приезд эмиссара, втайне надеясь на его забывчивость.

— Прелестно. Я уже где-то это слышал, вам не кажется? Придумайте новое оправдание. И приведите хотя бы наследника Садов для видимости участия правящего дома во внутренних делах.

— Не получится, милейший, — не удосужившаяся подняться со стула Ирина, слушавшая речи вельможи в красивой незамаранной одежде, снисходительно пожала плечами и салютовала бокалом с вином. — Я — прилежная, добросовестная верноподданная, исполнившая приказ Его величества. Я отправила внуков погостить к лорду Аррену. Разве не о том нас попросили? Наладить связи с соседями, завести друзей и союзников? Мы возвратили титулы как минимум двоим изгнанникам и подыскиваем новых кандидатов на пустующие развалины и с трудом обрабатывающиеся поля. С нашей стороны никакого выражения непокорности. А чем вы отплатите за верную службу? — продемонстрировав два пальца, символизирующего выполнение обоих требований престола, вдова ждала следующего ход. Проведя языком по губам, окруженным подстриженными усами с бородкой, Сванн улыбнулся. — Поздравляю с рождением сына. Извините, что запоздала. Ему уже десять, да?

— Ваша взяла, — признав поражение, командующий военными силами выпрямился во весь рост. — От имени короны выражаю признательность за безграничную преданность и мудрое правление. Вы же должны поблагодарить меня за то, что сюда не приехал десница. Обычно он выступает арбитром, не командир столичного августейшего войска. А я пошел на уступки. По старой дружбе. — не отказываясь от предложенной чаши с пьянящим напитком, он осушил ее полностью и посмаковал. — Дорнийское. Иного не ждал от вас, миледи. Ладно. Кто будет сопровождать меня на переговорах?

— К слову, забыла упомянуть, — остановив придворного легким жестом, женщина откинулась на спинку стула. — Простор теперь в силах выставить сорокатысячную армию. Как в лучшие времена Анселма Тирелла. — не найдясь с ответом, Дориан вышел наружу, повелев организовать белый флаг и четырех лошадей.

К мероприятию присоединился Хэйтауэр, признательный за оказанные милости и предоставивший в распоряжение сюзерена большую часть людей. Проявляя учтивость по отношению к важному гостю, облеченному властью, мужчина с пылающим маяком в гербе выехал вперед и призвал осажденных к благоразумию. Он же и возвестил о желании представителя монарха вести переговоры. Пущенная с башни стрела достигла цели, пробив конскую грудь и уложив захрипевшее животное на землю. Едва успевший соскочить всадник отполз подальше от издыхающего трупа и шокировано раскрыл рот. Не став упорствовать в бесполезном, опытный дипломат Сванн догадался о смысле послания и вернулся в оставшийся позади лагерь. Ни гнев, ни исступленность, ни огорчение неудачей не отпечатались на изящном худощавом лице. Лишь бродившие на скулах желваки выдавали волнение. Пробившийся к напряженному генералу, подпершему ладонью подбородок, незнакомец в рваном плаще попросил уделить ему минуту.

— Я — виновник происходящего. И я глубоко раскаиваюсь, — оторвавшись от созерцания маршрутов и конструкций на рисунках, Дориан перевел озадаченный взгляд на мужчину с внешностью ангела. Как ни странно, сияющий нимб заменяли светлые взъерошенные волосы. Не хватало посоха и монологов о бытии святых. — Я могу отречься от прав на владения предков и перебраться в другой замок? Готов отстроить его.

— На какие средства? Подаяния за проповеди? Корона не станет финансировать ваши сумасбродства и обиды, — рявкнул пробудившийся от шока полководец, заскрежетавший зубами и подскочивший с места. — Либо он сдается, либо мы идем на штурм.

— Погибнут люди, — услужливо напомнила Манвуди, предвидевшая провал затеи с переговорами.

— Или ваш хваленый Кокшо. В противном случае я пройду по трупам защитников крепости, закую его в кандалы и лично доставлю в столицу как изменника. Как думаете, какой вынесут приговор?

— Одному из лучших солдат, участвовавших во всех битвах Его Величества? Боюсь представить, — леди не могла сдержаться и не съязвить. Весь план блистательных парламентеров посыпался прахом. Иные вряд ли предвидятся. — продуктивнее будет оставить все как есть. Когда-нибудь он выйдет за припасами.

— Я неделю трясся в седле по вашей несравненной Дороге Роз, обливаясь потом. Под конец пути уже и цветы не спасали от характерного зловония.

— Какая жалость. Но я слышала, что лебеди — птицы. И пахнет от них соответствующе.

Обмен любезностями прервал вошедший без предупреждения мужчина, резко отдернувший полог, отчего сам же смутился и поклонился присутствующим, откашлявшись. Взмокшие от пота и налипшие на загорелый лоб волосы превращали их хозяина в потрепанного крестьянина, заработавшегося где-то на пахоте. Бешеная скачка без остановки в постоянном напряжении истощила его физически. Тем не менее, вассал разогнул спину и перестал натужно вдыхать воздух. Извинившись за вторжение, он неуверенно улыбнулся в бороду и похлопал зятя по плечу.

— Как мои внук и дочка? — Дориан заверил, что они счастливо проживают вдали от столицы, в Черно-Белом Пруду на Юго-Востоке страны. Пусть ребенок подрастет и попробует себя в качестве владетеля целого оплота, а потом стремится погрузиться в водоворот лизоблюдства и интриганства. — Я получил письмо от Иакова и поспешил сюда.

— Вы оставили моих внуков без присмотра? — возмутилась дорнийка, перестав моргать и помрачнев. — И сына? — сконфузившись и как-то сжавшись под уничтожающим взглядом, Руфус достал из кармана потрепанное письмо и, положив на стол, аккуратно разгладил смявшиеся края.

— Леди Аррен и господин Тирелл выписали мне разрешение временно покинуть их. Я вернусь назад после того, как помогу другу и сюзерену. Или погибну, защищая их.

— Не поймите неправильно, мы ценим ваше рвение, — покровительственно-иронически протянул сир Сванн, опираясь одной рукой на деревянную поверхность, а вторую — приложив к бедру. — Не совсем понимаю, чем нам может помочь один человек в условиях осады недосягаемого бастиона? Имеется ли у вас опыт в таких вещах?

— Я штурмовал пару крепостниц с наемничьим отрядом из Пентоса, — поделился Кордвайнер, подняв лучистые прозрачные глаза. — Дайте мне приставную лестницу и пару смельчаков. Я открою ворота и впущу вас или попытаюсь вразумить командира.

— Он прикончит вас тут же, — вмешалась Ира, со скепсисом отнесшаяся к самоубийственной миссии. — Его ненависть к ссыльным предателям пересиливает ненависть к Таргариенам. Без исключений.

— Вы ничего не потеряете. Смерть обыкновенного изгнанника не перевесит чашу весов. Наследник у меня есть — я отплатил короне за позволение пользоваться землями и титулами брата. Более нужды в моих услугах нет. — он путал некоторые слова, силился правильно расставить ударение и выглядел потерянным, однако уверенность в сказанном восхищала. — А вот Редвины необходимы королевству. Без них не удержите море.

— А без Кордвайнера не защитим границу с Дорном в случае новой войны, — шагнувший в шатер воин в тяжелых отполированных доспехах с крестом в центре панциря и шлемом подмышкой, поклонился увлеченно беседующим. В общих чертах он отличался от старшего брата, но, если приглядеться, то в карих глазах плясали те же неудержимые искорки бравого партизана, готового рискнуть всем, чтобы добиться победы. Лихо подрагивающие плечи утяжелял почетный белый плащ гвардейца. Защищать, служить и повиноваться — таков девиз святого братства рыцарей, удостоенных великой чести. Орден обнищал духом при последнем Драконе и продолжил морально разлагаться при Майкла из-за юного возраста вступивших. Сейчас в него принимали лишь достойных. — Я пойду с тобой. Если белая ткань их не остановит, равно как и имя короля, то прольется кровь.

— Не будь кровожаден, брат. Он все-таки ветеран, — положив руку на плечо родственника, Себастьян многозначительно кивнул. — Уважай это. И не марай священную одежду.

Взобравшись на небольшой холм, оба смельчака оценивали обстановку. Им вызвались помогать пять солдат, два проводника, отлично знавшие секретные подходы к замку, и один рыцарь, заслуживший шпоры за проявленную в одной из битв монарха храбрость. Обойдя Штормовой Гнев, раскинувшийся на гористой, изрезанной рифами местности, они избавились от увесистых кирас и, спрыгнув с лодки, проплыли вместе с лестницей без малого четыреста метров, прежде чем вскарабкаться на скалистый морской берег. Не обращая внимания на отлив, они приставили своеобразный трап и полезли наверх по очереди. Вопреки ожиданиям, так и не встретив никакого сопротивления. Видимо, внутри засело не так много обороняющихся или же основные силы сосредоточились у главных врат. Обхватив зубец пальцами, сорвиголовы притаились за ними и, разделившись, спустились во внутренний двор. Глупо было оставлять без надзора тылы. Очутившись в самом сердце родового поместье Редвинов, отряды воссоединились и эффектно загнали в угол жалкую горстку мятежников с мечами и луками.

— Именем Никлауса Первого, призываю вас сложить оружие! — призвал Раймондо, обнажая клинок с золотой рукоятью и вздымая над головой. Длинные волосы развевались на вечернем соленом ветру, устрашая ополчившихся бойцов. Вид гвардейца произвел неизгладимое впечатление. — Вас пощадят, если вы сдадитесь.

— Да как ты смеешь, щенок! — взревел вооруженный Кокшо, спрыгнувший на землю и размявший шею в преддверии дуэли. — Это дом моей сестры. Дом Томороса, ее мужа! И их покойных детей. Никакая ободранная шваль не будет здесь править! — он отчаянно пытался сохранить самообладание. Слезы, предательски очерчивающие морщинистую кожу, скатывались по щекам и окропляли темную кирасу с тремя затертыми перьями. — Я буду стоять до конца!

— И ничего не добьетесь, милорд, — подняв ладонь в примирительном жесте, Кордвайнер пригнулся во избежание неожиданных выпадов и начал медленно подходить к лидеру бунтовщиков. — Умоляю. Одумайтесь. Под стенами огромная армия под командованием королевского генерала. В любой миг из Гавани прибудет десница и арестует всех.

— Кого? Меня?! Я проливал кровь за его папашу на войне и пожирал собак целый год в осаде Садов! Пока такие сукины дети, как ты, блаженствовали в плену и насыщали брюхо! А теперь явились домой раздавать непрошеные советы?! — взбешенный ветеран смолк и, заранее просчитав расстояние меж собой и соперником, мгновенно сократил его и нанес рубленый удар в воздухе. К счастью, задевший лишь расколовшийся щит в форме дубового листа, принадлежавший подоспевшему вовремя воину. — Ну давай, мальчишка, выступи за высокородных трусов и сразись со мной!

— Именем государя, приказываю прекратить! — прокричал Тарли, окончательно запугавший людей на службе Кокшо, благоразумно сдавшихся и отступивших назад. — Сир Келвин, я сидел в осаде с вами. И хорошо помню, как мы страдали и голодали. Однако можно ли оправдать неповиновение короне и сюзерену событиями сорокалетней давности?

— Сдавайтесь, господин, — взмолился боец с раздробленным щитом, принявший стойку. — Или же мне придется вас ранить.

— Кем ты себя возомнил, безродный напыщенный козел? — просторец накинулся на юного и ловкого противника, уворачивающегося от опасных атак и отражающего подсечки. В конце концов их клинки сцепились крестовинами и противно заскрежетали. Престарелый Кокшо сцепил зубы от напряжения. — Ну давай. Отсеки мне конечность. Или я снесу тебе голову.

— Хватит! — на сей раз громогласный женский голос пронесся над фехтовальщиками, вынудив рвануть в сторону и высвободить застрявшее орудие. Повернувшись, смутьян пересекся взглядами с супругой и сыновьями-близнецами. — Я больше не хочу в этом участвовать. Откройте ворота и выпустите меня.

— Что ты делаешь?! Не предавай меня! Мы почти добились своего и отвоевали дом Томаса…!

— Том давно мертв, Господи! — закричала женщина с коротко стриженными светлыми волосами, явно исхудавшая за месяцы в постоянном напряжении и приобретшая привычку искусывать губы в кровь. — И ты не вернешь его к жизни при помощи бойни. — подтолкнув замерших детей, она отправилась к центральному входу и потребовала опустить решетку и подъемный мост. Ее приказа не ослушались. Не посмели.

— Как она могла… предать меня… — выронив меч, лорд Трех Перьев рухнул на колени, сжимая кулаки от бушевавшей ярости, смешанной с печалью. Сзади к нему подошел уставший Тарли, сочувственно похлопав товарища по спине. — Не прикасайся ко мне! Я вырежу весь твой род, если тронешь меня!

Его не рискнули арестовывать. Ограничились выговоров и обещанием донести в столицу, сославшись на помешательство ветерана ввиду расстроенных чувств. Отказавшись оставлять сыновей почетными заложниками в Садах, Кокшо поклялся не поднимать оружие против соотечественников под страхом смертной казни. Из уважения к возрасту и титулам, командующий военными силами пообещал пару лишних акров земли обделенному южанину и принятие любого из отпрысков в качестве оруженосца с правом остаться в первопрестольной для несения службы монаршей семье. Келвин презрительно поморщился, отказавшись от любезных подачек.

— На а вы, сир? Как ваше имя? — раздраженный Дориан заприметил в толпе высокого юношу, с легким разочарованием глядевшего на расколотые обрубки дешевого щита. — Вы же рыцарь?

— Тобиас Окхарт, милорд, — выпрямившись, представившийся храбрец в легкой бригантине и одеяниях не самого дорогого покроя заправил выбившиеся русые пряди за уши. Легкой небритостью он старался подчеркнуть независимость, однако сильно тревожился из-за впечатления, какое мог произвести на столичных вельмож. — Меня посвятил сир Мозер после битвы в Каньоне Смерти.

— Отлично. Корона благодарна за помощь и проявленную в бою доблесть. Вы защитили лорда. Значит я могу наградить вас титулом рыцаря-ленника и даровать свободные на границе с Дорном земли. Вы можете претендовать на более высокий титул в будущем, но пока довольствуйтесь этим. И ждите от нас денежной награды, которую рекомендую использовать на постройку замка. — не спускаясь с коня, Сванн потчевал неудержимых самоубийц. — Лорд Кордвайнер, возвращайтесь в Соколиное Гнездо и исполняйте долг временного присяжного воина. А потом разберитесь с дополнительными землями, которые я дарую вам. Королевский указ придет позже. Ну а вы, леди Манвуди, постарайтесь добиться присутствия хотя бы одного Тирелла на Юге.

— А специальное распоряжение с царским гербом пришлют или все на добровольной основе?

— С годами вы обросли не лепестками, а колючками, — фыркнул полководец, разворачивая скакуна. Визит вежливости окончен.

Два года спустя.

Вернувшийся из путешествия наследник Простора надеялся застать отца или хотя бы весточку от него с точной датой приезда или же пожеланием чудесно провести год в гостях у морских грабителей с кракеном в гербе. Отношения между двумя великими домами исторически складывались скверно. Регулярные столкновения и грабежи прерывались только в том случае, если пираты находили поживу побогаче в лице соседствующих через пролив Ланнистеров. Так жили веками. От набега к набегу, от одного неудавшегося брака к другому, объединившему бывших врагов или друзей. До восстания. До дальновидной политики Майкла Первого, еще не подозревавшего о собственной судьбе на престоле перед тем, как водиться с одним из свирепейших Грейджоев. С их ловкой задумки по обману гостей на турнире, по сути, началось кровопролитное трехлетнее побоище, в которую Тиреллы ввязались на добровольных началах, подстегиваемые ненавистью к правящей династии. В итоге ставка сыграла, а союзы укрепились надолго. После возрождения Одиноких Островов и любезных писем о готовности принять всех желающих отпрысков великих родов, Дастан не оставлял в покое данный замысел. Его пылкая натура тянулась к приключениям, невольно ассоциирующимся с разбоями и грабежами. Песни о рыцарстве мало привлекали его с детства, несмотря на деяния предков и принадлежность к земле, породившей больше славных воителей, чем все прочие вместе взятые.

— Тебе действительно следовало родиться на Островах и бороздить моря с серьгой в ухе, — упрекала мальчишку Агата, вышивающая корявую золотую розу на зелено-желтом поле. — Я бы лучше поехала на Север. Почему я не могу посетить их самостоятельно, бабушка? — Ира категорически противилась разделению детей и потому смерила зарвавшуюся девочку недобрым взглядом. — Со мной могли бы съездить наши славные вассалы! Вот как раз и лорд Редвин приехал! — несказанно удивившись, вдова заметила приближающуюся фигуру в привычном отрепье, сумевшую убедить стражу пропустить его, вопреки четким указаниям. — Что-то случилось?

— Миледи, я… — запнувшись на полуслове, Джакоббе поджал губы и прикрыл веки, попутно прижав к груди замызганную ветхую тряпку. — Мы можем поговорить наедине? Это важно. — выражение тоски, несоизмеримой с сонмом плачущих ангелов, поразило до глубины души. Взволнованная Ира встала с кресла, жестом призывая гвардейцев увести насторожившихся детей. — Корабль вашего сына… он… “Дикая Роза” затонула с лордом Тиреллом и леди Старк на борту. Я видел, как налетел шторм и унес судно на скалы. Этот флаг выбросило на берег. — он протянул зеленую материю, вложив в дрожащие женские руки, накрывая их своими. — Мне жаль. Я не смог помочь им. И обреченно наблюдал со стен.

— Что происходит? — подбежавший Тарли, заметивший двух собеседников издали, оставил караул на попечение сменщика. Он понял все без слов, при виде скомканного изодранного знамени. Заключив побледневшую трясущуюся супругу в железные объятия, мужчина не позволил ей вырваться. — Стой. Успокойся. Не пугай детей. Не поднимай шум. — шептал он повелительным тоном. — Тобиас!

— Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли, — припав на колено, Иаков извлек на свет деревянное распятие и приложил ко лбу, раскачиваясь под монотонно тянущуюся молитву.

— Ты отправлял гонцов в столицу? — крикнул возбужденный Себастьян, лихорадочно обдумывая план дальнейших действий. Вассал в рваном плаще отрицательно покачал головой, прикрывая ладонями покрасневшее от слез лицо. Тогда к ним подошел растерянный рыцарь, готовый выполнить задание благодетелей, каким бы опасным оно не было. — Дастан — наш новый грандлорд. — приоткрыв рот от замешательства и непонимания, исполнитель промолчал. — Скачи в Гавань и сообщи королю об этом. Не останавливайся на привалы. Не разговаривай ни с кем, кроме Его величества, ты меня понял? Мой брат поможет тебе.

— Мы были обязаны сопроводить наследника… точнее, сюзерена, к порту Штормового Гнева и уехать на Острова.

— Морем?! — вскричала Ирина, неистово цепляясь за кафтан мужа, едва ли не разрывая ткань. — Нет! Ты не посмеешь убить моего внука! Я не дозволю тебе…

— Замолчи! — обхватив предплечье бившейся в истерике женщины, потерявшей второго ребенка, сир Тарли усилил хватку, приводя ее в чувство. — Вести разнесутся быстро. Но мы должны быть быстрее. Дастан — несовершеннолетний. Ему необходим регент. Хочешь, чтобы первопрестольная назначила наместника? Как уроженка Дорна, ты особой популярностью не пользуешься. Мозер черти где. И кто даст гарантию, что сюда пришлют лояльного тебе соправителя? Хочешь остаток дней провести где-то на задворках Простора и никогда более не увидеть внуков? — понимая вескость доводов, Манвуди прикусила нижнюю губу и сглотнула подступивший к горлу слизистый комок, при этом глядя на юнца с темными волосами и светло-голубыми, почти льдистыми глазами. — В таком случае приди в себя. И слушай меня. Ему тут оставаться нельзя. Народ может взбунтоваться повторно и нас возьмут в кольцо в твердынях. К Греджоям мы его не отправим. Из соображений безопасности. Дорн, Запад и Север — плохие варианты. Либо далеко, либо рискованно.

— Баратеоны? — предложил Редвин, внезапно обретший дар внятной речи и присоединившийся к ним с непредвиденным желанием поучаствовать в заговоре. Можно ли доверять блаженному, так умело лавирующему между религиозным смирением и блистательной живостью ума? Или он понимал, что его положение пошатнется, если регентом назначат Кокшо или Вирвела?

— Нет. Талли, — предложил взамен Себастьян, ловя недоумевающие взгляды. — Наши враги не рискнут выкрадывать наследника у родственников монарха. А лорд Мейсон ненавидит столицу и не допустит интриг на своей земле. Джакоббе, сейчас же посадишь всех троих в карету и повезешь в Центральный регион. Ты останешься с ними и будешь ждать дальнейших указаний. Если не упомяну в письме брата — значит, оно не от меня.

— Однако мы не предупредили господина Талли о приезде. У него наверняка уже гостят другие.

— Ты приложишь письмо от леди Тирелл, — он умышленно использовал фамилию ее первого супруга. — В котором будет описана сложившаяся ситуация. За исключением наших мотивов. Мы оправдаемся тем, что Дастану нужно обучиться морскому ремеслу, а переправлять его морем чересчур ненадежно и болезненно. Оттуда кто-то из твоих людей нанесет визит Старкам и выразит сочувствие. — согласно кивнув, хозяин Штормового Гнева принялся возносить молитвы Господу. — Завещание твоего сына. — Ира вздрогнула, изо всех сил воздерживаясь от истерики. — Чье имя указано в качестве регента? Твое или Мозера?

— Я не знаю, — прошептала дорнийка, контролируя прерывистое дыхание и не срываясь на крик. Вена на шее вздулась, яростно пульсируя. — Вскрою и проверю.

— Если вписано твое, то предоставим бумагу в качестве убедительного довода в твою же пользу. Если нет, то сожжем и скажем, что оно затонуло вместе с Хранителем. — всхлипнув и задохнувшись, вдова почувствовала мужские ладони на своих щеках. — Ты не исправишь случившегося. Но воспитать внука — в твоих силах.

Месяц спустя.

Завещание, составленное и подписанное нетвердой рукой погибшего в морских пучинах грандлорда, легло на стол короля через неделю. Выслушав сбившуюся речь взмыленного, потрепанного гонца из Простора, Никлаус велел оставить его наедине со скорбью. Первый союзник, лучший друг и любимый названный брат. Пошел за ним на войну, принял участие в крамольном убийстве Хранителя Дорна и, отвоевав дом, полноценно не прожил в нем и года. Никудышный правитель, неопытный солдат, зато легко увлекшийся мореплаватель. Присылавший в столицу карты исследованных земель, открытых и провозглашенных собственностью короны. Наивный мальчишка, искренне веривший в добро, благо, красоту и внутренний свет. Прижав руку ко рту, Клаус содрогнулся от подступивших рыданий и, резко подвившись, перевернул мебель и закричал. Охранявшие дверь гвардейцы слышали пронзительный вопль, раздирающий душу, рвущий сердце на куски. Потребовалось меньше минуты, чтобы смолкли стенания, и распластавшийся на полу государь не опомнился, потребовав принести плащ. Через пару часов он уже мчался по восстановленной вымощенной Священной дороге. Кавалькада едва успевала за сорвавшимся беглецом, впавшим в ужасное отчаяние. Не сняв короны и шелковых одеяний, он за несколько дней, полностью истощившись от голода и бессонницы, добрался до Висячих Садов, почти свалившись замертво под белыми стенами.

Юг всколыхнула новость о гибели верховного лорда. Поданные не успели отреагировать, как обычно жизнерадостный зеленый стяг с розами заменили на черные колыхающиеся тряпки. Из храмов начали доноситься жалобные песнопения. Повсюду зажигали свечи, расставляя узорами на холмах. Монахи в черных безрадостных капюшонах совершали восхождение к господским твердыням и вымаливали прощение для души павшего владыки. Крестьяне снимали шапки и кланялись проезжающим каретам с неподдельной печалью. У главных врат четвертого комплекса выстроилась вереница слуг, жителей, бродяг, пьяниц, торговцев, ремесленников, блудниц, землепашцев, служек и переодетых бандитов. Их группами запускали внутрь и позволяли проститься с пустым гробом, накрытым эмблемами домов павшей семьи. Над ними, прикрепленный к воткнутому в землю копью, висел тот самый флаг, что был выброшен на берег с обломками злополучного корабля. Со всех концов страны съезжались вассалы, знаменосцы, хранители, кавалеры и солдаты. Они выказывали уважение семье почивших. От Старков прибыл изможденный, постаревший на десятки лет грандлорд, с неопрятной всклоченной бородой, синяками под потухшими глазами и нездоровым цветом кожи. Он не рыдал, не сетовал на судьбу и не плакался в жилетки соратников.

Лишь попросил вдову не огорчаться и пообещал в следующем году прислать сыновей на воспитание.

Венценосец, скрывшийся от внешнего мира за массивными непроницаемыми укреплениями, молча раскуривал трубку на канонической крыше, разглядывая мерцающие огоньки, усеявшие узкие улицы и еженощно возжигавшиеся лампадки перед церквями. Не допуская к себе никого, кроме леди Иры, оплакивающий друга монарх подолгу молчал, изредка попрекая ее отсутствием внука. Воплотившись в тринадцатилетнем мальчишке, дух Хойта вечность будет сопровождать их начинания. Увы, ответить ей нечего. По прошествии недели столица заволновалась — трон пустовал, отчего придворные весьма деликатно попросили повелителя через парламентеров возвратиться назад. Проигнорировав воззвания верных низкопоклонников, Ланнистер стоял подле дорнийки, не пряча от собравшихся на прогалине лордов слезы, вытекающие из единственного уцелевшего глаза. В опустившемся мраке чадили смолистые факелы, выстроенными рядами от центральных врат до уходящих вдаль горных вершин. Священники в белых сутанах истово молились, провожая скромную процессию с легкими гробами, которые несли преданные рыцари. И почтенный дядя Мозер, неожиданно объявившийся в Садах за сутки до обряда погребения. Доставив деревянные ящики, они установили их на возвышенности и дождались сигнала в виде протрубивших с обоих твердынь боевых рогов. Два всадника в великолепных доспехах верхом на угольном и белоснежном скакунах рванули вперед со штандартами наперевес. Плащи реяли. Как и грива.

Невероятное зрелище, символизирующее закат и восход жизни.

Проскакав весь маршрут, конники подожгли полотнище флага и положили на возгоревшиеся гробы. Все кончено. Не имея возможности похоронить сына, чьи останки покоились на дне Рубинового моря и кормили морских обитателей, Ирина устроила поистине достойные проводы. Каждый регион имел своеобразные традиции захоронения умерших. В Речных Землях сжигали покойников в движущейся по воде лодке. Дорнийцы закапывали их в бессмертные пески и оставляли догнивать, веруя, что душа перейдет Ту Сторону без излишней помпезности. Северяне замуровывали кости в склепах, холодных и мрачных, как они сами. Простор, в свою очередь, славился роскошно помпезными-церемониями и не собирался отказываться от обычаев предков ради напускного аскетизма.

— Я уеду сегодня на рассвете, — не отрывая взгляда от разрастающегося кострища, Лев вздохнул, чуть поворачивая голову к стоявшей рядом Манвуди. — Так как ты регент при малолетнем Тирелле, иначе быть не может, то позаботься о мальчике. И девочке тоже. Когда придет время, мы поговорим об их будущем, неразрывно связанным с домом Ланнистеров. — удивление отразилось на лице женщины, убитой горем, лишившейся детей от любимого человека и потерявшая вторую частицу себя. — Союзы между нашими кланами заключались веками. Но Львы раньше не сидели на престоле. Как и Розы. — осознав всю важность сказанного, Ира поначалу опешила, стоило королю заключить ее в объятия. — Вырастая — крепнем.

— Всегда считала этот девиз таким нелепым, — призналась леди, сжимая затрясшиеся руки на крепкой мужской спине. — И в этом мой грех. Я подвела Лэнса.

— Не ты. Никто из нас. Так просто произошло, — необычайно взрослые размышления для юноши. Или он постарел, как и все они? — И мы не в состоянии изменить это. Зато можем повлиять на грядущее. От нас зависит выживание важнейших семей королевства. И мы не позволим кому-либо вмешаться. Ни провидению, ни Богу, ни смертному. — приблизившийся к ним Мозер нарвался на воинственный, беспощадный и суровый взор первородного. — Рад лицезреть тебя в здравии, Маршал. Как поживает мама? — скривившись от недружелюбного тона, просторец облизнулся и вежливо отпарировал. — Что же, если ей вдруг захочется навестить внуков, пусть уведомит заранее. И не мешало бы тебе оказать помощь в Садах. Или же озаботься наследником, чтобы оградить собственный дом от вымирания.

— Постараюсь, Ваше величество, — неотразимо улыбнувшись, с годами не растерявший своего шарма рыцарь дождался, пока разгневанный государь не покинет их компанию. — Не переживай. Не в том я возрасте, чтобы обзаводиться неблагодарными отпрысками. И я бы не удержал Юг. Ты спасла нас. И ты никогда не получишь ни признания, ни благодарности от простого люда. Таков удел благодетелей.

Три года спустя.

Мозер и года не продержался в застенках навевающих тоску Садов. Родовое гнездо стало печальным напоминанием об ошибках прошлого и потому вечно мятежный дух потянулся обратно в Волантис и прочие Вольные Города на поиски очередных приключений, силящихся перекрыть зияющую пустоту внутри. “В борделях на окраине мира я заведу гораздо больше полезных знакомств, чем за партиями в шахматы с тобой на террасе. Такими же бесконечными и унылыми, как завывания твоих бардов или блеяния псевдо-заинтересованных фрейлин в нелепых нарядах. Лучше я разыщу бежавших земляков и перережу им горло, если те вспомнят о временах славной династии Таргариенов. Или же напьюсь до потери сознания на коленях какой-нибудь принцессы из Лисса. Может, присоединюсь к Герцогу с синими волосами, провозгласившим себя правителем Квохора и держащим в страхе население. Хотя под личиной таинственного захватчика скрывается один из внуков Майкла. Или помогу его свергнуть. Вероятно, ты даже получишь извещение о смерти, которое тебе доставит мой бастард. Или законный сын. В общем, сколько невероятных вещей доступно нам там, за морем. А ты выбрала посиделки тут, на задворках. Сочувствую. И прощаюсь” — таковы последние слова Рыцаря Цветов, исчезнувшего в то же утро, с первыми лучами палящего летнего солнца.

Ирина не особенно расстроилась. Благотворного влияния от родственника не дождешься. А лучшие годы жизни он посвятил ратному делу и страданиям по безответной любви к королеве-матери. По итогу они сошлись и путешествовали вместе во грехе, периодически расходясь на перекрестках и окунаясь в омут порочного страстного романа. Такие люди не могут подолгу сидеть на одном месте и умирать в семейном кругу. Им необходима опасность, как воздух, как медленно курсирующий по венам яд. В течении последующих лет дорнийка с удовольствием принимала воспитанников из других областей и отправляла внуков гостить у соседей. Они возвращались счастливыми и окрыленными, перебивали друг друга в надежде первыми поведать о похождениях на вечно штормящих землях. Самые грозные и свирепые воины рождались среди дождей, скалистых берегов и непроходимых болотных топей. Их непокорность известна во всех уголках державы, отчего многие смутьяны стремились заручиться ими в качестве сподвижников. Неприступная крепость правящего дома едва не похоронила все восстание Майкла, твердо обороняв подступы к столице ценой крови. Нынешний союз Льва и Оленя не мог не обнадеживать. Хотя главной интригой царствования второго монарха из молодой династии оставалась незамужняя принцесса — кого изберут на роль потенциального кавалера? Ира втайне надеялась, что разговор с властелином Беленора не воспринимался как вежливая светская беседа.

— Представляешь. Я покорил Острова Непокорных! Проплыл десятки миль на захудалой лодочке! — в светлых глазах плясали искорки неподдельного счастья, а на красиво округлившемся лицо мелькала широкая улыбка. — Братья-Баратеоны планируют посетить Арренов через год. Как думаешь, мы бы могли написать им? — бабушка не успела разгневаться по-настоящему, как заметила колыхнувшуюся в ухе мальчишки небольшую серьгу. — Не переживай. Было не больно.

— Да что ты, — иронично протянула дочь Дагона, пряча часть лица под ладонью и протяжно выдыхая. — Ладно. Через пару дней поблагодарите лорда Баратеона за гостеприимство. И мы обдумаем вашу следующую поездку. В конце концов, вы еще не бывали в Дорне. На моей родине. — проигнорировав показательное недовольство детей, вдова подозвала виночерпия и подняла бокал. Однако блажь не могла длиться столь долго. Раздавшийся женский вскрик и разъяренный вид Тарли, схватившего Агату за запястье и подтащившего к террасе, испугали владычицу Садов. — Что происходит?

— Сама взгляни, — с этими словами он перехватил сопротивляющуюся за пальцы и показал маленькое кольцо на безымянном. — Венчальное. Кто посмел?

— Эй! Отпусти ее! — воскликнул Дастан, предусмотрительно опустив руку на эфес шпаги, подаренной заботливым хозяином Оленьих Рогов, распорядившемуся заказать искусную работу у оружейника. — Я дал согласие на их помолвку с Райаном Баратеоном!

— Ты — что? С кем?! — вызверился Себастьян, впервые выходя из себя со времен буйной юности. Агата вырвалась из цепкой хватки деда и гневно отмахнулась от любых попыток окружающих помочь ей. — Кто дал тебе право распоряжаться целомудрием дочери верховного правителя?

— Мой титул, — гордо заявил шестнадцатилетний юноша, вздернувший подбородок и выпрямившийся с вызовом, несмотря на существенную разницу в росте. — Который достанется мне через два года. И любовь. Которая возникла между ними. Как между отцом и матерью.

— А ты куда смотрел? Почему не предотвратил всю эту чушь? — Руис, подпиравший спиной колоннаду, без особого интереса взирал на буйствовавшего родителя. Оправив темно-каштановые пряди, юнец не стал подогревать чужую ярость вальяжными жестами.

— По правде говоря, мне вообще было наплевать, чем они там занимались. В отличие от тебя, Дастана я моралистом никогда не считал. А главная проблема здесь в том, что ты повел себя бестактно и отнюдь не по-рыцарски. Напугал половину замка. Привлек внимание.

— Вот как? Раз ты приобрел столь неоценимый дипломатический опыт, то поедешь со мной. Навещать будущего зятя, — приказав седлать дополнительную лошадь, Тарли быстро переменил одежду, дабы успеть выехать до вечерних сумерек. — Я либо расторгну помолвку, либо убью Вильгельма в поединке и пошлю рогатый шлем в Гавань. А ты останешься тут с бабушкой и одаришь верноподданных своей всеохватывающей справедливостью. — Тирелл фыркнул, проводив старого кастелян долгим взглядом с примесью презрения.

Многочисленный эскорт выехал в Штормовые Земли из центральных ворот, прогромыхав каретными колесами и копытами по мостовым и вымощенным площадям. Смущенно прокашлявшись, сын Хойта попросил оставшегося рыцаря потренироваться на мечах наперекор воли обозлившегося деда. Хотя вдова благоразумно промолчала и не наказала взбунтовавшегося подростка за столь явную дерзость и необдуманный поступок. Да, его родители женились по любви и погребли ее под тоннами морской воды. Романтичная кончина двух свободолюбивых душ, едва не положившая конец целой династии. Многовековое существование роз поставила под угрозу буря, кинувшая корабль на скалы и убившая все светлые начинания. Невзирая на то, что решение Дастана было продиктовано скорее сердцем, а не разумом, он больше походил на рассудительного и осторожного Лэнса, чем на робкого отца, явно не предназначенного для правления обширными территориями. Хорошие люди, к сожалению, редко становятся достойными повелителями. Орудуя фамильным мечом своего дома, мальчишка двигался плавно, продумывая каждый выпад и не бросаясь в опрометчивую атаку с сильным соперником.

— Госпожа! Вашей аудиенции просят лорды Кокшо и Редвин, — слуга в безукоризненно чистой ливреи с заложенными за спину руками принес не самую благую весть. — У них возник спор из-за мельницы.

— Упоительная ирония, — Ира велела подлить еще вина и впустить просителей. Оба вассала спешным шагом достигли ротонды на террасе и поклонились. Разумеется, ветеран ограничился сухим кивком, в то время как Оборванец, прозванный так за одеяния дешевого покроя и благочестивое поведение святоши, печально улыбнулся и склонил подбородок на грудь. — Итак. Я слышала, у вас возникли так называемые разногласия. Первая война началась из-за похищенной сестры могущественного лорда. Вторая — из-за восставшего из преисподней ублюдка-проповедника. А третья, видимо, порадует всех историков прозаичной причиной — не поделённой мельницей. Вы не могли подыскать иного повода, чтобы погостить в Садах?

— Мне плевать на сентенции и уколы пресловутой Королевы Шипов. Я пришел сюда ради правосудия от сюзерена. Если я не добьюсь его здесь, то буду действовать своими методами, — сняв перчатку, он угрожающе повел челюстью и швырнул ее в траву. — Ну давай, Оборванец. Обрадуй меня. Или отступи и отдай сраный ветряк и проваливай отмаливать грехи в оплоте Томаса.

— Не смейте, Иаков! — вскочив на ноги и схватившись за спинку кресла, прикрикнула дорнийка. — Я не разрешаю принимать вызов и проливать кровь в моем доме, в присутствии внука Лэнса!

— Лэнс бы не позволил опуститься до разбазаривания земель каким-то проходимцам! — рявкнул лорд Трех Перьев, меняясь в лице, приобретшее лиловый оттенок. Обрисовавшиеся морщины и обвислая тонкая кожа вкупе с нахмуренными бровями создавали неприятное впечатление. — И не пощадил бы ни дезертиров, ни предателей, ни изгнанников.

— Вы не знали его так, как я. Поэтому не смейте ослушиваться моего приказа!

— Приношу извинения, миледи, — пробормотал Редвин, огорченно покачав головой и потянувшись к валявшемуся на земле куску кожи. — Но я устал от бесконечных унижений и лживых обвинений. Я не единожды доказывал преданность вашему дому. И не хочу запятнать репутацию своего.

Подошедший Дастан непонимающе взглянул на двоих напряженных бойцов. Они повторили жалобы и попросили стать свидетелем баталии. Не успев поразмыслить над сутью требований, он оказался вовлеченным в настоящий поединок по всем рыцарским правилам. Взобравшись на коней с попоной под цвет клановых гербов, они разъехались по разным концам импровизированного ристалища. Для такого случая Хранители Простора построили ипподром в третьем кольцевом комплексе. Иногда там устраивали турниры и пышные празднества в честь именин господина или государя. Все изменилось с трехлетней войны, после которой любые увеселительные состязания напоминали о личной драме. Теперь постройка использовалась в качестве места под тренировки и опробовании пойманных коней с неподатливым нравом. Вооружившись копьем и щитом, закованные в доспехи наездники натянули поводья и приготовились броситься вскачь на противника, рискуя возобновить отжившие традиции суда кровью. Белая кобыла в пурпурно-голубом покрове заметно дергалась, нетерпеливо била копытами. Вороной жеребец в шанфроне с перьями несдержанно ржал, взрыхляя почву. Сигналом стала труба, издавшая протяжный гудок и возвестившая столпившихся горожан о предстоящем зрелище.

Ударив коня шпорами, Келвин нещадно подгонял несчастное животное, преодолевая расстояние за считанные мгновения. Неопытный Джакоббе с трудом удерживал перевешивающее копье с лезвием на конце, однако не собирался отступать перед ликом Господа. Их сшибка обещала гибельный исход. Осознавая, что лишится двоих лояльных феодалов, один из коих призван возродить вымерший дом, Датсан подскочил и обхватил деревянный помост побелевшими костяшками пальцев. Не придумав лучшего варианта, кроме как остановить побоище, он выхватил фамильный клинок и кинул в центр поля. Оба конника вмиг затормозили, едва не свалившись с вставших на дыбы животных. Закричав, взбешенный Кокшо спрыгнул, с силой отшвырнул шлем и, вытащив из поднесенных оруженосцем ножен меч, ринулся на спешившегося врага. Он бы снес ему голову, не раздумывая о катастрофических последствиях. Тем не менее, подлетевший к нему гвардеец толкнул зарвавшегося ветерана в спину и, ловко обезоружив, повалил на песок.

— Как ты посмел прикоснуться к лорду? — прорычал поверженный солдат, с трудом поднимаясь. — Кто ты такой? Покажись! — исполнив повеление властного командира, мужчина в латах стянул огромный шлем с узкой прорезью для глаз и опущенным забралом, являя собравшимся лицо. Изумленный сир отпрянул, уставившись на до боли знакомые черты. — Мы раньше не встречались? Назови свое имя!

— Лионель Манвуди, — изрек незнакомец, поворачиваясь к трибуне и впиваясь темно-карими глазами в женский профиль. — Сын Дагона. Королевский гвардеец при Луциане Таргариене. — тишина окутала их невидимым куполом, поглотив посторонние звуки. Слышалось пение равнодушных к страданиям птиц и шум ветра, колыхающего стяги. — Больше тридцати лет прошло, да?

— Мне сказали, ты погиб, — оправившись от потрясения, вымолвила дорнийка, пристально изучая лик человека, когда-то укладывавшего ее спать, танцующего с ней на пирах и расплывающегося в улыбке при виде галантных кавалеров, оказывающих знаки внимания любимой сестре.

— Солгали, — темно-коричневые кудрявые волосы, сплошь усеянные сединой, торчали во все стороны и завивались на затылке. Нечесаная вскосмаченная борода окружала бледные сжатые губы. Вокруг ямочек на щеках образовались глубокие морщины, врезавшиеся в загорелую, словно выдубленную кожу. — После поражения при Хаммерхолле меня взял в плен твой великодушный супруг и направил в Дорн помогать отцу собирать армию. По дороге меня пленили люди Вэйтов, но я сбежал из лагеря. Меня гнали вплоть до самого порта. Я сумел скрыться на корабле и пересечь море.

— О, это многое объясняет, — огрызнулся Келвин, размяв ушибленную конечность и сцепив зубы. — Ну а мы-то все гадали, где же подкрепление с крайнего Юга? — повеселевшие латники огласили трибуну громким смехом. — Знаешь, война давно окончена. И не одна. Твои услуги больше не нужны. Так что возвращайся в дыру, из которой выполз, запоздалый лорд Манвуди.

— Я слышал, нынешний монарх из рода Львов приветствует изгнанников? — пропустив мимо ушей все оскорбления, Лионель продемонстрировал оружие с навершием в форме коронованного черепа. Не оставляя сомнений у скептически настроенной публики, он выпрямился во весь немалый рост, слегка улыбнувшись. — Я женился на тирошийке и обзавелся двумя детьми. Значит, я могу претендовать на земли предков.

— Не совсем, — подначивал Кокшо, добиваясь определенной реакции. — Скорее на просторную клетку в подземельях твердыни Царицы Савской. Раньше там томилась парочка твоих друзей драконолюбов в красивых одежонках под стать вашим белым плащам. Я лично не убил ни одного из твоих братьев. Но искренне ликовал, когда это делали другие.

— Я пришел не ради ссоры. И раскрыл себя не ради нее. Я всего лишь хотел повидаться с сестрой. Ее детьми. Своей семьей.

— Твоя семья закончилась на пороге трона Таргариенов. Целуя руку Безумного Короля, ты отрекся от фамилии, семейства и земельного надела. И не имеешь право притязать на что-либо, кроме клинка. В сердце. А твои щенки получат хорошенького пинка под зад и напоминание о бесславной кончине…

— Довольно! — подняв ладонь в предупредительном жесте, Ирина вмешалась в течение беседы, устав от распрей. Она до сих пор не верила, что перед ней стоял давно похороненный брат. Во плоти. — Не желаю более выслушивать препирательства. Лорды Кокшо и Редвин останутся в крепости и составят письмо Его величеству в столицу, чтобы добиться удовлетворительного решения мирным путем. Что же до вас, господин Лионель, то я прошу быть моим гостем. Приведите детей и останьтесь с нами.

Возражения ветерана не приняли к сведению, как и предосторожность в отношении неожиданного визитера. Тот, в свою очередь, скромно принимал приглашения присоединиться к общему столу, не реагировал на провокации и вел себя безукоризненно учтиво. Его тридцатилетний сын очень быстро сошелся с Тиреллом и преподал ему несколько уроков фехтования, оказавшись искусным бойцом. А молчаливо красневшая дочь с округлым, чуть полноватым лицом заставила половину кавалеров едва ли не утопать в томных вздохах и аромате подаренных цветов. Все шло своим чередом. Пока третий день счастливого воссоединения не преподнес неприятный сюрприз: рано утром, бродившая по саду фрейлина наслаждалась согревающим солнцем и благоуханием гардений с розами. Споткнувшись обо что-то твердое, она налетела на посиневший мужской труп. Истошный визг пробудил сонную твердыню. Подоспевшие к месту трагедии стражники обнаружили распростертого на алее Келвина с пробитым черепом и израненным боком, пропитавший свернувшейся кровью причудливого цвета дублет.

— Твою мать, — опустившийся на колени Окхарт зачем-то проверил пульс, приставив палец к бледной безмолвной венке на шее. — Мертв как минимум с ночи. — распрямившись, рыцарь с растрепанными от бега волосами прикусил губу. — Позовите сюда его людей. Пусть погрузят тело в карету и отправят в Три Пера.

— Его супруга с детьми уехали гостить к родственникам, — вышедшая наружу вдова, уже извещенная, критически оглядела покойника. В преклонном возрасте вздорный характер вояки сослужил плохую службу. Он перессорился с соседями, родичами и соратниками. Близкое окружение не выносило его, тщеславного, высокомерного и злобного. Но такой позорной кончины точно никто не заслуживает. — Слушай. Скачи в Темную Лощину и призови Вирвела. Перед этим заключи Редвина под стражу.

— Полагаете, Иаков мог сотворить такое? — перейдя на шепот, поинтересовался Тобиас, попутно глядя на сбежавшуюся взволнованную толпу, перешептывающуюся и насторожившуюся. Не получив ответ, временный кастелян подозвал двух верных солдат и распорядился втайне задержать преступника. — И подготовьте моего коня.

Не оказывая сопротивления, Джакоббе добровольно протянул руки для кандалов и позволил увлечь себя в лабиринты подземных, неосвещенных ходов. Его заперли в узком пространстве с решетками, низкими, нависающими потолками и отсыревшими стенами. Не видя иного выход, мужчина молился часами, не вставая с закоченевших подрагивающих коленей. К нему приходил надзиратель с убогой похлебкой и куском хлеба. Узник ни о чем не просил, не задавал вопросов и не интересовался миром вовне. Ему принесли теплый зеленый плащ, благородно преподнесенный будущим Хранителем Юга, изредка проведывающего вассала. Мальчишка не верил в виновность набожного скитальца. Казнить единственного оставшегося в живых представителя древнего и могущественного дома? Сам государь задумался бы над тем, что важнее: честь одного клана или выживание другого?

— Если от справедливого воздаяния нас отделяет задерживающийся палач, я сам могу исполнить твой приговор, — покривившись от резко ударившего по глазам яркого света, Дастан подслушал разговор матери и новоявленного дяди, любезно предложившего свои услуги. — Любой.

— Нет! — прикрикнул Тирелл, вынуждая собеседников повернуться и приподнять брови в синхронном движении. — Пока не поступит особый указ из столицы, никто его не тронет. Я уже написал Никлаусу. И лорду Кордвайнеру.

— Разумно ли это? — рискнул поспорить Лионель, не расставаясь со снисходительной улыбкой. — Могу понять юную сострадательную душу, но проявлять жалость нужно в определенных обстоятельствах.

— Отец учил меня другому. Пожалуй, последую его совету, — нахмурив темные широкие брови, вечно изогнутые на кончиках, юноша выпрямился и нервно тронул звякнувшую серьгу в ухе. — Он потребует суда поединком. И я выполню просьбу. Или вступлюсь за него.

— Мне кажется, твою мать назначили регентом и ей предстоит вынести вердикт по…

— Я все сказал, — оборвал сын Хойта, развернувшись и прошествовав мимо задумчивых Манвуди. Кто бы мог подумать, что наследник Простора проявит характер в столь раннем возрасте? Сколько лет в Садах заседали слабые, нерешительные и медлительные правители? Безусловно, Лэнс инициировал сбор тридцатитысячной армии и присоединился к мятежникам, однако до того беспробудно пьянствовал.

Опускавшиеся сумерки окутывали белоснежные башни непроницаемой вуалью мрака. Отказавшись ложиться спать, Дастан спустился в подземелье второй твердыни и вдохнул спертый воздух смерти. В окружении безучастных каменных статуй он чувствовал тревожную отрешенность. Догорающие огни свечей освещали тесные выемки с надгробиями и полустертые надписи. Свежие изваяния покоились во второй галерее, представляя жалкое подобие прекрасного прообраза. Родители погибли, оставив их с сестрой в одиночестве. Периодически причаливая к зелено-желтому берегу, усеянному скалами, они наведывались в замок, приносили подарки и пару месяцев разыгрывали сплоченное семейство. Сколько полезных советов дал отец? Сколько раз фехтовал с ним? По пальцам пересчитать можно. С ненавистью цепляясь за кулон в виде черепа, дарованного в первый приезд, Тирелл облокотился на монумент и ударил кулаком по треснувшему камню.

— Что ты тут делаешь, Малькольм? — услышав характерный звук шагов, эхом разнесшийся по плитам, скорбящий прищурился, силясь вглядеться в расплывчатый в полусумраке силуэт. — В чем проблема? — Манвуди-младший не отозвался. Безмолвно надвигаясь на юнца, он достал нечто блеснувшее, без промедления приставляя острое лезвие к незащищенному горлу. — Какого черта…?

— Помалкивай, — обычно немногословный гость подтолкнул жертву к выходу по каменным ступеням. — Не издашь ни звука — твоя бабушка не пострадает. — аккуратно перешагивая через пороги, они оба добрались до ротонды, где сидела побледневшая, сжимавшая кулаки вдова. Рядом восседал ее брат, улыбчивый и ясноглазый, пригубляющий вино из бокала с листьями и шипами на ножке. — Все готово. Можем ехать.

— Предрекая все вопросы, мы направимся в Дорн. Посетим наше родовое гнездо. Будем плакать над могилой дорогого отца.

— Его похоронили на Востоке, — по слогам отчеканила Ирина, скрежеща зубами и царапая ногтями по лакированной поверхности стола. — Все, что ты найдешь на месте Королевского Холма — это руины и обломки былого величия.

— Вот и посмотрим, — Лионель хищно облизнулся, кладя широкую ладонь на тонкое женское плечо и наклоняясь ближе, к самому уху: — Я вырежу твоему внуку, последнему из Тиреллов, сердце, если ты попробуешь закричать или позвать на помощь. Не переживай, прежде чем меня изрешетят стрелами и изрубят на куски, я успею прихватить с собой его и тебя. Так что играй как можно убедительнее. Не нужно пускать фальшивые слезы, но сделай все так, чтобы поверил даже Гэбриэль. — вздрогнув всем телом при упоминании безбожника, Ира прошлась языком по зубам и выдохнула. — Начнем с самого простого. Прикажи подать карету и трех лошадей. Мои люди ожидают нас за стенами. Без глупостей.

Отдав приказание максимально нейтральным тоном, леди Манвуди очутилась в третьем комплексе, в котором содержалась конюшня с сотней мустангов, каждодневно издающих протяжное ржание. В стойлах запирала великолепных лоснящихся жеребцов и кобыл. Под крытым навесом рядами стояли экипажи, чьи былые дверцы и крыши расписывались зелеными лозами и золотыми розами. Призвав слонявшихся вокруг конюхов и попросив запрячь один из них, женщина плотнее закуталась в плащ в попытке не обращать внимания на упирающийся в спину кинжал. Спустя полчаса ее усадили внутрь, вместе с вооруженным Малькольмом и обезоруженным Дастаном. Подсадив дочь в седло и вскочив в соседнее, бывший гвардеец тронулся в путь по кольцевым улочкам и витиеватым тропинкам. Люди почтенно уступали дорогу, раскланиваясь и снимая головные уборы. Никто не заподозрил неладное. Ночные караулы не реагировали на проехавший господский дилижанс. Беззаветная преданность. На пересечении двух возвышенностей они натолкнулись на двух всадников, въехавших под поднятыми вратами.

— Леди Тирелл! — высвободив из-под капюшона кудрявые темные волосы, Кордвайнер сощурился. — Я приехал, как только узнал. Могу я увидеть Иакова? — ответом стало гробовое молчание. Не понимая ее причину, говоривший подъехал ближе. — Все в порядке? — Ира сделала один малозаметный жест. Достаточный для извлеченного из ножен фамильного клинка, опустившегося на лорда Шпор и почти разрубившего того напополам. Успевшая отскочить лошадь громко заржала, взвилась на дыбы, резво сбросив седока. — Эдмунд, отходи! — хватаясь за искалеченное плечо, наверняка повисшее на нитках и остатках раздробленных костей, Руфус сумел подвиться на ноги и кинуться на противника. Лионель не растерялся. Отвлекшись от неопытного юнца, замешкавшегося с застрявшим оружием, он ударил ногой Кордвайнера и со всей силы вонзил шпоры в бок рванувшего животного.

Очнувшись в пугающе замкнутом пространстве, провонявшем ладаном и миррой, мужчина вздохнул, ощутив острую боль во всем ноющем теле. Перекатившись на здоровый бок, он прикусил искусанную треснувшую губу и, вопреки здравому смыслу, сделал над собой усилие, дабы опереться о каменную стену. Сколько он провалялся без сознания после удара тяжелым ботинком в висок? Как далеко ушел мерзавец, пленивший хозяйку Садов и поднявший шумиху во всем оплоте? Подтянувшись на твердой не дрогнувшей правой руке, Руфус перевернул пару подсвечников и толкнул оторопелых монахов. В их взглядах читался неподдельный ужас. Кто-то осенил себя крестным знамением. Кто-то шарахнулся от бескровного полумертвого солдафона с изможденным лицом и землистым цветом кожи.

— Почему ты на ногах, отец? — вбежавший в помещение юноша бережно обхватил больного за плечо и подвел к постели. До сих пор неподстриженная челка — бич любого рыцаря со шлемом — постоянно лезла в светло-голубые глаза, гармонирующие с пшеничными прядями. Он напоминал собственную мать, светловолосую мирийку с чарующими ямочками и светящимся взором. — Тебе нельзя вставать.

— Лучше приведи ко мне Окхарта, а не насильно усаживай в гроб, — не отмахиваясь от заботы родного ребенка, Кордвайнер опустился на мешковину, заполненную соломой с накиданными плащами ради удобства. — Он же увез их, да? — Эдмунд ограничился сдержанным кивком и, налив в грубую емкость немного воды, передал раненному, после чего вышел наружу. Через час в лазарет ворвался уставший глава стражи с обрисовавшимися мешками под глазами и проявившимися морщинами. — Ты упустил наследника Простора. Что мы скажем королю?

— Нас обезглавят раньше, чем мы доберемся до первопрестольной, — вошедший следом Вирвел лишь пожал плечами и, скрестив руки на груди, прислонился спиной к столешнице. — Мои люди не сумели их отыскать. Представляете, целая карета бесследно исчезла. Это позор.

— Потому что ты изнежился на пирах, охотах и турнирах, — приняв от одного из лекарей-послушников трость, Руфус выпрямился во весь рост, проигнорировав перебинтованную конечность, и сжал зубы. — Спуститесь в подземную тюрьму и выпустите Иакова. Без него мы не справимся.

— Шутишь? Он без пяти минут приговоренный к смерти за убийство одного из вассалов короны.

— Выполняй! — внезапно рявкнул Тобиас, обрывая начинавшуюся перепалку, совершенно излишнюю в данных обстоятельствах. — Организуем военный совет. Призовем всех знаменосцев Тиреллов. Наша армия полным составом двинется в направлении Дорна.

— Пустая трата времени, — лорд Шпор встретился с потерянным взглядом рыцаря и размял шею. Боль отразилась на исказившемся лике, однако была отвергнута и запрятана глубоко в подсознание. — Ты поскачешь к Хэйтауэрам и велишь им созвать солдат. Вместе вы пойдете через Тропы Падших. Иаков поможет с кораблями. А Вирвел с Кью должны следовать за мной к Бесовой Пустыне.

— Вы поскачете?

— Выбора нет. За годы одиночества я изъездил пустыни Дорна вдоль и поперек. Если меня привяжут к седлу и пустят вскачь на крайний юг, я сумею выжить. А рана — это пустяки. Царапина. Кто из нас не страдал от редчайшей стали?

— Вы не переживете эту вылазку, — спрогнозировал хозяин Дубовых Листьев осипшим голосом. Едва ли их можно назвать близкими товарищами или хорошими знакомыми — их просто связали знамена с золотой розой и рождение в одном регионе. Но сейчас он испытывал почтение к изгнаннику. Самое подлинное.

— Знаю. Но какая разница? Главное — собрать войско и привести под стены Наконечника. Я верю, что Мартеллы непричастны к содеянному, но шестнадцать лет назад они доказали обратное. И поэтому должны помнить о нашей мощи.

Королевский Холм.

— Знаешь, почему этот путь зовется Бесовой Тропой? — рассуждал Лионель, покачиваясь в седле. — Что такое? Никто не читал Библию? От Луки, глава восьмая, стих двадцать девятый. — прокашлявшись, он принялся декламировать: — Ибо Иисус повелел нечистому выйти из сего человека, потому что долгое время мучил его, так что его связали цепями и узами, сберегая его. Но он разрывал узы и был гоним бесом в пустыни. — обессиленная вдова, прислонившаяся к отверстому каретному окну, не открывала страдавших от пыли глаз. Рядом сидел шестнадцатилетний мальчишка, мрачно уставившийся в стену и не произнесший ни слова со дня пленения. Более двух суток они тряслись по сыпавшимся холмам, каменистым грядам и искривленным каньонам. — История похожа на мою. Я поведал вам лишь часть выдуманной легенды. Приукрашенной во имя обоюдного доверия. Но истина менее привлекательна и победоносная. После смерти лорда-командующего от рук узурпатора в Хаммерхолле меня пленил твой благородный муж. Какой по счету, сестренка? — дочь Дагона пренебрегала любыми попытками втянуть ее в беседу с сомнительными мотивами. — В общем, Лэнс меня отпустил под честное слово. Да и как иначе? Рыцарские обеты. Честь и слава. Так он думал. Но в моих помыслах было только одно — Кровь и пламя. Я помышлял о том, как спасу царскую династию и, прибыв в Дорн, собрал роялистов со всех уголков Юга. Я поклялся Мартеллам прикончить каждого ублюдка, поднявшего меч на семью государя. И я повел войско к столице. Я снял белый плащ и остался неузнанным. Хотел поднести его Тьерсу вместе с головой твоего благоверного, но он явился позднее. С подкреплением. Нас разбили. Большинство моих братьев по гвардии пали, а я бежал. Но клятва не признает поражений и побегов. Не так ли?

— И что же ты собираешься делать? — осведомилась Ирина, ни капли не пораженная услышанным. От упертого брата иного ждать не приходилось. Он с детства лелеял мечту стать рыцарем и служить царскому дому. Их муштровали до боли в костях, до раздробленных суставов, до потери сознания и обескровленных губ, принужденных шептать одну фразу: “мой король”. — Каков блестящий план? Те, за кого ты воевал, давно мертвы. Нынешнее поколение не знает и половины имен, которые ты назвал

— Все просто. Я убью тебя и Дастана. Обвиню в этом слабовольного правителя Дорна и подниму всех на восстание против короны. И страну захлестнёт очередная волна насилия. Ваши хваленые Львы не смогут оставаться в стороне. Наверняка Клаус прискачет сюда и прихватит пару сыновей. Я перебью их. Одного за другим. В отместку за младенцев Таргариенов.

— У него их четверо. Еще имеются два брата, у одного из коих двое сыновей. Думаешь, трон останется без наследника? Тогда ты еще больший дурак, чем я предполагала изначально.

— Возможно у меня ничего не получится. Но твоя жизнь — в моих руках, — напомнил настоятель, быстро поравнявшись с каретой и широко улыбнувшись в лицо нахмурившейся вдове. — Род Тиреллов точно будет пресечен по мужской линии. И ты бессильна помешать мне.

— Посмей тронуть моего внука, — не закончив предложения, дорнийка плюнула в щеку родного брата, отпрянувшего от столь неожиданного действия. — И я придушу тебя собственными руками. — ладонь Малькольма, восседавшего напротив, опустилась на женское плечо и надавило, прижимая слабое и беспомощное тело к сидению. Затем он подал пленникам воды в бурдюке и молча принял его назад. — Благодарю.

Железный Наконечник.

Родовой замок Мартеллов отличался от остальных наводящих ужас цитаделей с высокими мрачными стенами, достигающими небес, особым изяществом и наличием продуманной композиции. Построив на берегу Бескрайнего моря летнюю резиденцию, древний клан не планировал обосноваться в ней, пока не осознал выгодное положение постройки. Возведенные на ровной местности крепости бело-песочного оттенка соединялись друг с другом извивающимися по пространству стенами с круглыми, квадратными и куполообразными башнями. Главный строго квадратичный дворец, называемый Домом из песка и тумана, стоял в окружении тонких столпов с острыми золотыми шпилями и балконами на каждом пролете, почти упирался в прозрачную водную гладь. Строгий орнамент украшал все прямые доступные поверхности, создавая причудливые узоры на колоннадах, галереях и поместьях. Каждый последующий представитель семейства с солнцем и копьем в гербе воздвигал новые здания, чтобы обессмертить вечную красоту, издали сверкающую куполами и крестами.

Мартеллы предпочитали отдыхать от городской и рыночной суеты в Доме, подальше от любопытных посторонних, норовящих заглянуть в просторные выемки вместо окон и понаблюдать за ними. Толпы просителей и паломников совершали ход под своды купольных чертогов и кланялись резному креслу со светилами на подлокотниках. Восседая на верхней веранде, принц Дорна вершил правосудие, читал указы и выслушивал просьбы. Сегодня трон пустовал, а Хранитель укрылся от жутко палящего солнца вместе с детьми. Расположившись в саду на песочном побережье, украшенном высокими фонтанами и каменными изваяниями, он лежал в паланкине с полуприкрытыми веками и прислушивался. Звуки борьбы смешивались с шумом штильного моря, мягким ветром, насвистывающим упоительные мелодии из давно ушедшего детства. Цоканье конских копыт, такое непривычное, не вписывающееся в идиллический пейзаж, не пощадившее полудрему хозяина, заставил смолкнуть перешептывающихся, играющих на арфе и дерущихся.

— Господин! Этот человек утверждает, что прибыл из Простора с важными известиями! — вскочившие на приземистых рысаков стражники подхватили под уздцы жеребца чужака и потащили в затаенные покои. — Что прикажите делать? — не успев подняться с подушек и подвинуть ушибленную ногу, лорд услышал хрип со стоном из уст непрошеного гостя.

— Королевский Холм… прошу вас… леди Ирин-а нуждается в помощи… — схватившись за кровавую рану на боку, чей шов разошелся из-за бешеной скачки, Кордвайнер привалился к конской голове и сполз вниз, рухнув в травянистый песок.

— Следуйте за мной! — прокричал юноша, выхвативший из рук наставника меч и впрыгнувший в седло, предварительно вынудив спешиться одного из поданных. — Быстрее! Соберите отряд! Нагоните меня у дюн.

— Гузман! Что ты творишь?! Немедленно вернись! — проигнорировав отцовские указания, мальчик ни на минуту не задержался в открытой галерее, ударив зверя по бокам и помчавшись вперед. — Эй! Не смей! — схватившись за трость, прихрамывающий Мартелл поморщился от острой боли и сел обратно на перекладину. — Куда ты, Силена?! — последовав примеру старшего брата, девушка стащила воина с круглым щитом с лошади и заняла его место. — Твою же мать! Реми, иди за ими! Сделай что-нибудь! — придя в совершеннейшее отчаяние, он вцепился пальцами в растрепавшиеся волосы и закричал.

Королевский Холм.

— Ты такая же бесполезная, как наш благословенный отец, да горит он вечность в преисподней! — сир Лионель буквально задыхался от злости при виде разрушенных башен, заросших плющом. Трещины на полуразвалившихся стенах наводили тоску. — Не смогла привести в порядок наш дом. Поддержать в нем жизнь. Для тебя все кончилось со смертью убогого Дагона. Ты порвала с прошлым. Так легко и непринужденно. — прижав ладонь к изрезанному морщинами лбу, гвардеец насупился. — Я убью тебя и прибью к развалинам ворот. Или лучше казню внука на твоих глазах, чтобы освободить от остатков привязанностей к земному миру.

— Полагаешь, тебе удастся провести короля? Или дорнийцев? Смирись, брат. Ты для них чужой. — Ира солгала бы, если бы сказала, что не получала удовольствия от перекатывающейся на языке истины. — Ты для них — мертвец. Едва ли не полвека прошло с момента твоей гибели. Как думаешь, кто за тобой пойдет? Кучка жалких оборванцев без роду и племени? Пара авантюристов? И куда же ты поведешь столь мощную армию? На столицу? На уничтоженное Драконье Лежбище в море?

— Твой неудавшийся муженек Гэбриэль тоже восстал из мертвых, — схватив сестру за локоть, Манвуди силой выволок ее из кареты и швырнул наземь, приставив лезвие меча к бледной щеке. — Так чем же я хуже?

— Тем, что он был Старком. Потомком великих волков. А ты — всего лишь Манвуди, — выплюнула вдова со злорадной улыбкой. — И тем, что с момента восстания Майкла прошло всего двадцать лет. На а тебе стоило бы догнивать в могиле все пятьдесят. — клокотавшая ярость отразилась в ореховых глазах гвардейца. — Ну давай. Убей меня. Или Дастана. Ничего не изменится. Ведь в живых остался Мозер, а у него уже два сына и беременная Лиссенийская принцесса. — такого удара он не предвидел. Отшатнувшись от родственницы, как от прокаженной, убийца раскрыл рот от бессилия. — Твой план рассыпается, точно прах.

— Служить, повиноваться, защищать, — прошептав мантру белых плащей, настоятель поднял фамильный меч с намерением казнить изменницу короны. Все должно было закончиться быстро и милосердно. Только просвистевший мимо кинжал ужалил рыцаря в запястье, спрятанное под кольчатым доспехом и оттого не получившее серьезных повреждений. — Признаться, не скучал по этим дурным привычкам соотечественников нападать исподтишка. — отступив назад, Манвуди пересекся взглядами с юношей в легком кожаном доспехе с торчащими наплечниками, пригодном разве что для тренировок и вылазок. — Какая прелесть. Кто ты?

— Нолан? — будучи в раздрае от удара по голове — брат не отличался нежностью — Ирина заглянула в бесцветные прищуренные глаза с янтарным ободком, до боли знакомые. — Это правда ты? Как такое возможно? — протянув руку, она прошлась пальцами по веснушчатой щеке и взъерошила ершистые темно-каштановые пряди. — Ты вырвался из-под влияния Гэбриэля? Как у тебя поучилось?

— Все хорошо, не переживайте. Вы — дома, — заботливо подняв измотанную женщину, наследник Юга помог ей облокотиться о булыжник, после чего резко извлек боевой клинок из ножен. — Назови хоть одну причину, которая позволит сохранить тебе жизнь?

— Не двигайтесь. Я хочу сам разобраться с мальчишкой, — запретив взбудораженным сподвижникам вмешиваться, сын Дагона усмехнулся в неопрятную полуседую бороду. — Я всегда узнаю этот волевой подбородок. И вечно хмурый взгляд. Ты — один из Мартеллов, да? Я воевал на сторону твоего деда. Не так давно. А еще ходил оруженосцем у двоюродного. Его называли Красным Змеем. А у тебя есть прозвище, малыш? — расправив плечи, Гузман пристально следил за передвижениями врага. — Какая разница, верно? Эти клички никому не приносили удачи. Я лично ни одной не похвастаюсь. Но у меня есть та самая причина, коей тебе так не хватает. Вот она. — один из солдат подтолкнул Дастана и повалил на колени перед спасителем. — Отпрыск рода, повинного в гибели твоей семьи. Отомсти за них. Убей отродье роз, порождение крови и насилия.

— Прошу тебя, — выкрикнула Ира, опираясь на камень и борясь с головокружением. — Он — последнее напоминание о моем сыне. Умоляю…

— Отомсти им всем! — надрывал связки Лионель, постепенно выходя из себя. — Вспомни сестру своего деда! Ланнистеры и Тиреллы убили ее вместе с младенцами! Размозжили их головы о стены! А саму Элеонору изнасиловали перед тем, как нанести с полсотни ударов ножом!

Гузман явно колебался, переводя взор с распростёртого на песке юнца на затравленную дорнийку, с мольбой взывающую к потенциальному палачу. Поведя челюстью и прикусив внутреннюю часть щеки с ассиметричными веснушками, он обхватил рукоять всеми пальцами и промолвил: — Я не сражаюсь за мертвецов. — с этими словами Мартелл мощным рывком выбил оружие у одного из замешкавшихся пехотинцев в лохмотьях вместо нормальной бригантины, тут же поднимая и вкладывая в дрогнувшую ладонь просторца. — Поднимайся! — поначалу растерявшись, сын Хойта все же не остался на месте. — Умеешь фехтовать в две руки? — тот отрицательно покачал головой, напряженно озираясь по сторонам. — Ты убивал раньше? — последующий жест был менее уверенным. — Черт. Держись рядом со мной.

— Расточительство, — прокомментировал гвардеец, водружая шлем-барбют с белой эмалью и улыбаясь через прорезь. — Я убью вас обоих. И пресеку два рода одновременно. Чудесное вступление к новой войне.

Шестнадцатилетним мальцам не тягаться с опытным бойцом, членом древнейшего ордена рыцарей. Попытавшись сделать подсечку, Гузман получил удар кольчужным кулаком такой силы, что закашлял и схватился за горло. К счастью, от сотрясения его предохранил шлем. У напарника дела обстояли не лучше: неискушенный в боях мальчишка лишился орудия при первом же выпаде и едва не напоролся на острие, вызывая насмешки зрителей. Зарычав, Мартелл кинулся на старика, оцарапав кирасу с оттиском короны с тремя зубцами и проскочив мимо. Поднявшийся Тирелл наскочил с другого бока, пользуясь слепой зоной оппонента, но был оттеснен. Дуэль смахивала на дешевую постановку в театре. С возможным смертельным исходом. Манвуди не испытывал особых затруднений и, похоже, наслаждался происходящим. Играл с жертвами. Танцевал со смертоносным клинком, уподобляясь экзотическим плясунам за морем. Оттолкнув закованным в металл плечом Дастана, вскрикнувшего от боли, он сразу отбил атакую второго южанина, решившего разыграть великого заступника и, схватив того за локоть, принялся выкручивать конечность. Развернув побледневшего дорнийца искаженным лицом к себе, Лионель достал кинжал и вдавил лезвие в кожу с особым упоением.

— Передай Красному Змею, что он отомщен, — полушепотом изрек сын Дагона, добираясь до артерии. Мгновение — и все закончится. Ворвавшийся в пространство хлыст опутал запястье убийцы и потянул в обратном направлении, вынуждая оторваться от загнанного неприятеля. — Ну что еще? — повернув корпус, Манвуди застыл в нерешительности. — Оу. Ну здравствуй, дорогая.

— Силена, уходи отсюда! — прохрипел раненный Гузман, сползая по плитам и получая удар сапогом.

— Молчать! — взревел владетель белого плаща, надвигаясь на маленькую стройную фигуру с длинным бичом и кинжалом, плотно зажатыми в ладонях. — Очередная шавка Мартеллов? Смотрю на тебя и вижу покойную Элеонору. Хотя твои страдания — ничто в сравнении с тем, что выпало на ее долю! — вопль эхом отозвался в печальных искореженных развалинах. — Я убью тебя! — занеся меч, он промахивался каждый раз, стоило юной темноволосой принцессе, подобно вихрю, отскакивать в сторону и вовремя скрываться за мраморными колоннами. Искры беспорядочно высекались из оцарапанного камня. Не выдержав издевательств ухмыляющейся девчонки, сир неожиданно подстерег ее и налетел массой, вцепляясь в подол легкой кремовой накидки и переворачивая в воздухе. — На этом все, сука. — вонзив острый конец выпавшего ножа в просветы между доспехами, испуганный Дастан отшатнулся от столь дико ревущего монстра. — Ублюдок! — отшвырнув девицу, Лионель зажал юнца между собой и стеной с намерением раскроить затылок. От первого соприкосновения с холодной поверхностью наследник Простора застонал, откидываясь назад и теряя равновесие. — С меня достаточно.

— Пожалуйста, не надо, — сорвав голос, вдова упала на колени, протягивая руки к жестокому брату. — Я клянусь честью дома Тиреллов, Тарли и Манвуди, если ты пощадишь моего внука, мы все забудем. Я клянусь! Никто не будет мстить! — ползший на брюхе Гузман с окровавленным лицо сплевывал куски желто-красной слизи, силясь преодолеть ломоту в ребрах. — Умоляю!

— Встретившись с Люцифером, скажи ему, кто послал тебя, — рыцарь сомкнул кулак на темных прядях просторца и, приготовившись добить его, с предвкушением облизнулся. Пока резко не разинул рот, наполнившийся стекающей по подбородку кровью, и не выронил оружие. Медленно повернувшись, пошатнувшийся воин столкнулся с внимательным взглядом сына, вытащившего из его нагрудной пластины печально известный кинжал мизерикордию, пронзивший точку чуть выше сердца. Отступив на шаг назад, предатель дал шанс отцу повалиться на окрпленную поляну. — Что ты наделал…?

— Внял мольбам матери, — констатировал Малькольм, перешагнувший через тело и подобравший меч династии, носившей коронованный череп в гербе более тысячи лет. — Кто жаждет сразиться со мной? — подскочивший Мартелл бросился на обмякшего гвардейца, стащил шлем и принялся избивать кулаками. По всей видимости, отцеубийцу это нисколько не заботило, настолько сильно он был поглощен другими проблемами в виде оставшихся приспешников. К счастью, поднявшие облако пыли всадники гораздо быстрее настигли мятежников.

Спешившийся на ходу, Реми отразил опрометчивый выпад и прорубил чужой дешевый доспех повыше плеча. С другого фланга его поддерживали лучники во главе с мастерски фехтующим Окхартом, пробившим дорогу к заключенной в кольце леди Ирине. Сбежавшиеся на добычу дорнийцы рубили, кромсали и резали восставших соотечественников без видимого сожаления. Весь малочисленный отряд по итогу перебили в считанные секунды, оставив и живых лишь двоих детей еще живого Манвуди-старшего.

— Ты в порядке? — подбежав к тяжело дышавшему внуку со слипшимися от крови волосами, хаотично покрывшими вспотевший лоб, Ира осторожно приобняла его за плечи, стараясь не ухудшить тяготы. — Ранения несерьезные?

— Что нам с ним делать? — отряхнувшись, Гузман прижал к себе облокотившуюся на плечо сестру. — Я бы предложил привязать к коню и протащить до Железного Наконечника. Или отрезал бы обе руки, чтобы он никогда не поднял их на наши семьи. Во время первых войн мы отсекали только правую. А потом поняли, как это неэффективно.

— Я перебью вас всех! — вклинившись в разговор, валявшийся в грязи Лионель боялся пошевелиться. Что не мешало ему корчиться и изрыгать проклятия. — Плевать, отпустите вы меня или будете держать в клетке. Я найду способ выбраться из самого пекла и насладиться вашими муками!

— Придется его казнить, — безапелляционным тоном заявила женщина, не испытывая сожаления. Все кончено. — Сир Окхарт. Прошу вас. — Тобиас взмахнул клинком, неторопливо приближаясь к лжецу. — Именем короля…

— Постой! — вырвавшись из слабых объятий бабушки, Дастан выступил вперед. — Я сделаю это сам. И никаких возражений! — подняв ладонь, дабы пресечь любые попытки оспорить решение, он выхватил оружие стражника и велел поставить смертника на колени. — Я, Дастан из дома Тиреллов, сын Хойта, будущий Хранитель Юга, приговариваю тебя к смерти. Именем государя Никлауса Первого. Желаешь сказать последнее слово?

— Кровь и пламя, сукин сын.

— Как оригинально, — скривившись, Мартелл оттер запекшуюся жидкость с подбородка, слизав с губы остаток. — Кончай с ним. — тот, кто выносит вердикт, должен сам нанести последний удар. Он не смог отрубить голову с первого раза — промахнулся и попал по позвоночнику. Скрипнув зубами, юнец взял себя в руки и ударил снова. И еще три раза подряд. На четвертый все получилось. Как и Лэнс когда-то, он взял ответственность на себя.

Доехав по вымощенной плитками дороге, занесенной песками, они проехали под воротами. Родовое поместье приветствовало их солнечными бликами, отражающимися от куполов и сотни флагштоков. Остановившись возле закрытой территории, они вошли внутрь в сопровождении эскорта и предстали перед хозяином Дорна, опиравшемся на трость и нервно разгуливающим по балкону. Увидев детей, целыми и невредимыми, он ринулся вниз по лестнице, угрожая свернуть себе шею и передать бразды правлению заблаговременно. Прижав единственного сына, Нолан пристально изучал неглубокие порезы на юношеском лбу. Удостоверившись, что все в порядке, он сурово посмотрел на непокорную дочь, однако моментально изменился в лице и обнял ее. Пусть весь мир сгорит в огне забвения, но семья — превыше всего. Никто не посмеет тронуть их и остаться при этом в живых.

Так учили Ланнистеры, прошедшие бойню вместе и самоотверженно защищавшие клан.

— Несравненная леди Ирина! — наконец воскликнул Солнце Руины, заключая ее в крепкие объятия. — Спасибо вам. Огромное. — он изменился. Набрал приемлемый вес, отрастил густую бороду с сединой, аккуратно подстриженную и ухоженную, и приглаживал отросшие до уровня плеч волосы. В тридцать он напоминал призрак, костлявый, с выпирающими скулами и прорисовывающейся на коже лентой морщин. Сейчас же, перешагнув порог сорока, дорниец выглядел более живым и жизнерадостным, чем раньше. — Рад вас видеть.

— Вообще-то, я должна благодарить тебя за помощь. Точнее, твою кровь, — подмигнув, леди-регент с настороженностью поглядела на молчаливого племянника, смиренно стоявшего в толпе солдат. — Не знаю, как представить вас друг другу, но это сын моего брата. Малькольм Манвуди. Вряд ли помнишь гвардейца с коронованным черепом в гербе. Он защищал твоего отца в трехлетней войне.

— Думаю, мне стоит услышать начало истории, — прищурившись, Нолан перенес вес на здоровую ногу. Шагнув ближе, он вгляделся в черты незнакомца. — Что же, под моим началом Дорн не восстановил ни единого дома. И не даровал никому земель. Так что добро пожаловать, лорд Манвуди. Бесспорно, после того, как придет разрешение из столицы. Возможно, вам придется направиться туда первым.

— Я бы хотел, чтобы моя сестра, по возможности, осталась здесь, — обернувшись, все присутствующие искали глазами прелестную девицу, оказавшуюся сидящей на кромке фонтана, красневшую в улыбке и обрабатывающую раны яро жестикулирующего Реми.

— Полагаю, с этим проблем не возникнет. Мой дядя Фоулер позаботится о ней, — сознательно назвав фамилию почтенного вассала Наконечника, Мартелл провел указательным пальцем по бороде, чуть отклоняясь от собеседника. — Сестры и дочери — наша обязанность. Мы оберегаем их. Затрачивая на это много сил. И они не всегда ценят наши усилия. Верно, Силена? — девушка лишь фыркнула, вновь возвращаясь к прерванному разговору с братом. — Зато младшая дочь — образец послушания. Вы не знакомы. — внезапно спохватившись, Хранитель прикрикнул: — Марина! — спустившаяся по ступеням барышня поразила элегантной красотой. Пепельные волосы, распущенные и покоившиеся на плечах, гармонировали с зелено-карими широкими глазами под длинными темными ресницами. Профиль с точеными правильными чертами на молочной коже придавал облику некую детскость. — Подойди к нам. Поздоровайся.

Сделав изящный церемонный реверанс, Марина обменялась парой вежливых фраз с каждым гостем. Тогда очередь дошла до оробевшего Дастана, беспокойно терзающего ноющий затылок. По глупости протянув ладонь, он смутился еще больше, но вышел из положения благодаря дорнийке, решившей предоставить собственную руку для поцелуя. Так образовалась пара неуверенных в себе юнцов. До конца и не понявших, как столь сильное чувство успело захватить их обоих.

— Надеюсь, ты не расстроилась, — став рядом со второй сестрой, Гузман наклонился к ней и шутливо подтолкнул в плечо. — Мне казалось, он тебе понравился. Но ты достойна лучшего.

— Шутишь? Я не выношу маменькиных сынков, — облизав слегка подкрашенные красные губы, Силена схватила наследника под локоть и потащила в центр галерее, попутно махая притаившимся арфистам с инструментами. — Лучше потанцуй со мной. Или я окажу честь ублюдку Манвуди. — расхохотавшись, мальчишка подхватил ее под бедра и закружил в лихом танцем.

— Ваш гонец в полном порядке, — оторвав Ирину от созерцания безоблачного счастья молодых, Нолан призвал ее сесть подле. — Я говорю об отважном лорде Кордвайнере. Он не похож на Спайка. Но так даже лучше.

— Я приказала казнить собственного брата, чудом выжившего после трехлетней войны, — призналась вдова, принимая бокал с вином от слуги и пригубляя заветной жидкости. — Как выяснилось, все время он подготавливался к акту возмездия. В какой-то степени мне его даже жаль. Он всю жизнь посвятил мести. И ничему больше. А я убила его. Одного из последних членов семьи.

— Знаешь, — неожиданно серьезным тоном изрек лорд Дорна, положив ладонь поверх ее. — Если мой брат, Рубен, появился бы на пороге нашего дома и начал угрожать моим детям или жене, я бы сразу, не раздумывая ни мгновения, вонзил бы ему клинок в сердце. — Ирина подняла глаза, встретившись с непоколебимым взглядом южанина. — Меня называют самым слабым правителем Дорна. Но даже я, Солнце Руины, не позволю невинному ребенку страдать за наши грехи. — безрадостная улыбка все же тронула искусанные женские губы. Жест не остался незамеченным. — Мне жаль, Хойта. Ты должна понимать, что невиновата. Ты это понимаешь? Так произошло.

— Иногда он приходит ко мне во сне. Вечно сияющий и смеющийся. И такой красивый. Как Лэнс. Мой отец. И Аларик.

— Мой брат тоже мне снится, — выдохнул Мартелл, устало потирая веки. — Однажды он позвал меня за собой. Я отказался. Мне еще есть, ради чего жить. — он указал на искренне веселящихся отпрысков великих домов, забывших о былой междоусобной вражде, длившейся веками. — Как и тебе.

— Что случилось с твоей ногой?

— Упал с лошади, — честно сознался Нолан, криво усмехнувшись. — Нелепая случайность. Или чертова насмешка, подстерегающая любого из нас.

Примечания:

За Найроби! За Токио! За Берлина! Вдохновлено "Бумажным домом". Все очевидно. И крайне интригующе.

---

Cecilia Krull — My life is going on.

Way to Fall — Starsailor.

Bella Ciao — La Casa De Papel.

Одинокие непримечательные островки притаились на северной части обширного континента, среди бескрайнего моря и клочков земли, застланных предрассветным туманом. Убогие лодки исчезали за густой пеленой и быстро выныривали из нее с сетями, полными рыбы — единственным продуктом питания тамошних жителей. Они выращивали скудный запас сладких фруктов и кормили им скот, при этом закупая более серьезную подкормку у соседей по завышенным ценам. Окруженный недругами, веками жаждавшими поработить независимую группу островов, Вольный Город Лорат страдал. Часто совершались неприкрытые нападения на горожан в нейтральных водах или блокады со стороны тех самых союзников, с которыми они когда-то вместе отказались от рабства. Презираемые всеми более могущественными гонителями, Лорат утратил значительную часть территорий на континенте и почти пришел в упадок. Некогда процветающая колония древней цивилизации осталась беззащитной пред более молодыми захватчиками без истории, без корней и милосердия к побежденному. Ввергнутые в положение зависимого раболепства, на грани рабства, они довольствовались своими развалинами на каменистых берегах, омываемых соленой водой. Линия плотно прилегающих друг к другу каменных построек, прорубленных в гигантских квадратичных скалах, с колоннами и аркообразными оконными проемами, располагалась на прибрежной полосе в качестве природных заграждений.

Ни один противник не в состоянии покорить Город изнутри или проникнуть за высочайшие бастионы. Лоратийцев, смирившихся с чередой поражений и несправедливых территориальных потерь, совсем не готовы были мириться с очередными унижениями. Они самоотверженно защищали свои скудные колонии в заливах и прочие остатки былого величия. Поэтому, когда вражеские корабли с титановой головой на парусах разорвали дымчатое полотно гальюнными фигурами и окружили часть островков, лоратийцы скрылись в подземных проходах и приготовились к длительной обороне. Остальная часть флота высадила на материк немалочисленные войска, готовящиеся блокировать все пути к отступлению. Через несколько дней в лагерь под знаменами великого Браавоса встали другие Вольные Города. Первым лакомый кусок попытался отхватить Норвос, давний враг северного соседа, алчущий покорить все простирающиеся за холмами земли. Между свободными от рабства городами нередко велись междоусобные конфликты за клочки давно поделенных рубежей. Однако прежде им не доводилось ввязываться в настолько масштабную авантюру. Через неделю после начала странной войны — по крайней мере причины и цели ее были не до конца ясны — купеческий град Мирр очнулся под дикие вопли вырезанных горожан, атакованных враждебно настроенными Тирошем, торговцем на море, и одиноким островным Лиссом. Испокон веков три Вольных Города то воевали, то мирились и заключали союзы против других.

Хаос процветал. Кровавые стычки возобладали над скучным ожиданием или планами измора. Бойни обещали принести опустошение и разруху, и наконец определить единственного владыку владений за Рубиновым морем. От набирающей обороты заварушки старался держаться подальше Волантис с недавно стабилизировавшейся ситуацией вокруг престола. Обзаведшись наследником, король рода Валески игнорировал призывы советников вступить в кровопролитное соперничество и подвергнуть опасности династию, пошатнувшуюся из-за мстительности старшего брата и сладострастия младшей сестры. Но окончательное решение пришлось резко пересмотреть после прибытия послов из обычно сдержанных, безучастных районов за разделяющей их континент рекой. Бородатые жрецы Квохора, искавшие союза с более влиятельными соседями и добившиеся успеха при посредничестве Герцога с синими волосами, опасались хищнического Норвоса, лелеющего вовсе не тайные мечты завладеть половиной мира. Сегодня они завоевывают слабый, беспомощный и малонаселенный Лорат, завтра же пересекают реку и водружают отвратные знамена с тремя колоколами над крупными столицами. Где гарантии, что они, в порыве триумфального экстаза, не захотят уничтожить конкурентов на власть над бескрайней холмистой полупустыней?

К воззваниям квохорцев присоединились гонцы от поселений и градов в заливе Работорговцев. Ужас охватывал их при прочтении донесений с театра военных действий. Маска спала с безликого выродка Браавоса, стравившего между собой кровных врагов, и выжидающего удобный случай для нападения на остальных замешкавшихся и запоздавших. Нужно переломать титану ногу и поставить на колени, напомнив о его безродном происхождении. Напыщенные жители считали себя потомками гиганта и кичились высоким происхождением, хотя на деле представляли собой помесь рабов, преступников, каторжников, свергнутых монархов, бежавших от праведного гнева толпы священнослужителей или же неверно предсказавших будущее псевдо-прорицателей. Весь сброд сбежался на берег и отстроил высокие стены на плоских тусклых островках, соединенных меж собой прочными мостами. Потомки укрывающихся рабов и проклятых вельмож считали себя лучшими представителями человечества. И наконец, их верование в собственное превосходство достигло апогея и переросло в агрессию. Титан поднял обрубок сломанного клинка и направил расколотую часть на западного соседа, пока мнимые единомышленники, прибившиеся к пиру на костях, разрывали на куски более слабых.

Не видя иного выхода, правитель Волантиса рискнул обратиться к новоприобретенному союзнику за морем с противоположной стороны. Беленор в отчаянном положении. Баланс сил меняется. Браавос на полпути к победе и, воодушевившись столь легкими приобретениями, окинет жадным взором все границы разросшегося мира. Посланцев отправили немедленно. Вопреки ожиданиям, из столицы не поступил вежливый отказ и пожелание удачи, а вполне краткое согласие принять участие в разгроме. Они отправили по меньшей мере десять крупных галеонов и навязали сражение, вытянув из блокады небольшую часть вражеской флотилии и потопив неподалеку от Беленорских укреплений. Не понеся существенных потерь, великие солдаты уверились в успехе предприятия и принялись выманивать на открытое пространство как можно больше неприятельских судов. Их возглавляла истинная гордость королевской эскадры — боевой флагман под названием "Три брата". Они врывался в ряды соперника и разрубал их напополам носовой фигурой рычащего льва. Самоуверенность не приносит побед.

По этой причине их загнали в ловушку и взяли в кольцо на мелководье.

Наблюдавший за неурядицей командующий флотом, державшийся в стороне на спущенных парусах, изучал расположение захватчиков на огромной карте, разложенной на столе и усеянной фигурками. Он отдал правильный приказ и потерпел крах из-за своеволия капитанов и лордов, вдруг решивших проявить себя в морском деле. Нетерпимость к северянину, назначенного государем управлять всей флотилией, и когда-то воевавшего против них во второй трехлетней войне, сильно мешала отдавать распоряжения и поддерживать авторитет. Иногда у Хорнвуда возникали подозрения, что его назвали представителем короны из потребности поиздеваться и указать на место. Даже выделили скромное одномачтовое суденышко, выигрывающее за счет маневренности и скорости. Зато грозное название "Гневный Лось" и соответствующее животное на парусе сулило насмешки. На нем собрался военный совет из командиров, преимущественно состоявший из эмиссаров каждого региона.

— Итак, командующий, лорд, сир, или как там тебя следует величать, — нахмурив обрывки полуседых бровей, одинокорожденный с подведенными черной краской бездонными глазами расправил плечи и кривовато усмехнулся. — Мы насмотрелись на парад изнеженных южных аристократов, не успевших обучиться ремеслу и отличить береговую линию от волны. Теперь позвольте прирожденным пиратам стать за штурвал? Я жажду испытать мощь нашей отстроенной армады.

— Мы не выведем ваши суда из залива Львиных Когтей, — предупредил Питер, ткнув пальцем в узкую водную полоску, защищавшую Королевскую Гавань от блокадного кольца, но не освобождавшую от опасений быть застигнутой врасплох целой эскадрой, вынырнувшей из-за скал. — Не оставим монарха без защиты. Как и его семью.

— Насколько мне известно, Никлаус покинул городок и повел войска на Ступени отвоевывать рубежи, — закинув ноги с грязными сапогами на стол, Кеннинг перебирал ссохшимися пальцами воротник на белой засаленной рубашке под камзолом. — на троне восседает один из отпрысков. Остальных вроде как рассеяло по свету. Еще раз повторяю: дай мне выйти против титановой шлюхи и показать лордам с зеленых земель, как надо подчинять морскую стихию. А заливы пусть обороняют Тиреллы на своих плоскодонках.

— Возражаю, — прокашлявшись, неуверенно подал хрипящий голос Хэйтауэр, заслуживший прощение и помилование около четырнадцати лет назад. — Мы не можем хаотично перемещать корабли, когда вздумается. Существует прямая угроза вторжения в Дорн. Тирош и Лисс объединились и собираются завладеть Мирром. В случае удачи, мы — их следующая цель.

— Сокрушим Браавос и вся заморская шваль разбежится. Откуда у них боевой запал? Что они знают о битвах, о будоражащих кровь побоищах? Солдаты пряностей и лорды сыров, — презрительно рявкнул островитянин, ударив золотым набалдашником по деревянной поверхности. — Я придерживаюсь сей теории верно и последовательно. Я также поддерживаю общепринятое убеждение, что северянин в команде — к несчастью. Я бы выкидывал вас за борт или приносил в жертву языческому божеству. Ну знаете, тем, которых потчевали утопленниками.

— Вы много себе позволяете, господин, — вмешался доселе молчавший воин, резко прищурившись и приподняв верхнюю губу в попытке обнажить оскал. — Мы безоружны в данный момент, но можем в любой момент выйти на палубу и продемонстрировать искусство владения мечом. Или копьем. Или топором. Как вам будет угодно.

— Ты хочешь убедить всех, что можешь одолеть семидесятилетнего старика? Я с охотой приму вызов и выберу в качестве чемпиона одного из своих сыновей. Как думаешь, волчий приспешник, сумеешь выстоять хотя бы минуту против моего старшего сына Гутрума? Прозванный моими горячо любимыми европейскими братьями Сатаной в людском обличье.

— Не надо меня защищать, Лайонел, — выставив ладонь в качестве примирительного жеста, Хорнвуд успокоил напряженных соратников и, пригладив светло-каштановые волосы, деловито улыбнулся. — Ты — мой оруженосец, а не благоверный. — сухо кивнув, Толхарт скрылся в тени шатающейся каюты и скрестил руки на груди в раздражении. — Пусть старый кракенский прихвостень действует на свой же страх и риск. Мы обязательно упомянем в письме к Его величеству и самоотверженность, и упертость, и несоразмерную глупость достопочтенного господина Кеннинга. Таким образом его казнят. Если он, конечно, выживет.

— Я услышал достаточно, — вынудив сгрудившихся советников расступиться, мужчина с закрученными рыжеватыми усами над плотно сжатыми потрескавшимися губами, выступил вперед. Зеленые глаза — фамильная черта рода Ланнистеров — изучили каждого участника провального совещания, задержавшись на упорном, сдержанном и не уронившем достоинство командующего Питере. — Мы не станем ничего менять. Но нам необходим новый план. Надеюсь, у тебя такой имеется. — северянин не ответил, опустив взгляд на причудливо прорисованные маршруты.

Браавос.

Звезды освещают путь белым совам, несмотря на их способность видеть в темноте.

Оставаясь незамеченной ни городской стражей, ни подвыпившими прохожими, женщина неспешно двигалась по мостовой, разносящей эхо шагов. Узкие улочки с низкими каменными зданиями давили на уставшее помутненное сознание праздных бражников, прислонившихся к стенам и извергающих на землю содержимое желудков. Брезгливо отдернув подол просторного одеяния, прохожая быстро завернула за угол и постучалась три раза. Спустя томительную минуту образовалась щель в дверном проеме, освещенная слабым отблеском свечи. Ограничившись сухим кивком, ночная гостья вежливо отошла в сторону, давая хозяину возможность просунуть через образовавшееся отверстие бумагу. В считанные секунды сухая рука исчезла под аккомпанемент лязгнувшего затвора. Фыркнув, барышня, сокрывшая возраст под непроницаемой материей капюшона, спрятала переданную реликвию внутрь подкладки и развернулась в направлении выхода из своеобразного тупика. Позади бесшумный рукав канала преграждал пути к отходу, а впереди, в нешироком переулке, теснились солдаты в звенящих доспехах. Разгоняя жителей в изрядном подпитье, они тем самым напоминали о комендантском часе тычками наверший алебард и сильными ударами по спине. Тогда они и приметили подозрительную фигуру в черном, слившуюся с мрачной обстановкой.

— ¡Eh! ¡Eh! ¡Espera! (Эй! Подожди!) — кричали они вслед беглянке, ринувшейся в соседний квартал и бегом пустившуюся по гладко подогнанным плиткам мимо храмовых строений и двухэтажных домов. — ¡Arrestarla! (Арестовать ее!). *

Протиснувшись сквозь цепь тесно прижатых друг к другу построек, бродяжка помчалась параллельно стражам и, не обращая внимания на гневные окрики и угрожающе выставленные лезвия, прыгнула с небольшой пристани и приземлилась в качнувшейся лодке. Вздрогнувшие гребцы опомнились почти сразу и принялись интенсивно погружать весла в вязкую грязную жижу. Браавос выстроили на сотне плоских островков, если верить легендам, что слились воедино в общем беспорядочном потоке канала с застоявшейся мутной водой, кишащей угрями. Опустив туда руку, девушка шумно выдохнула, слегка откинувшись на бортовую обшивку и проведя кончиками пальцев по вспотевшим вискам. Погоня не привнесла умиротворения в бешено клокотавшее сердце.

— Eh, Nairobi, ¿como fue? (Как все прошло?) — задался вопросом бородатый лодочник, налегающий на весла с неистовой энергией. — ¿Capturo al Senor del mar? (Захватила в плен морского Владыку?).

— No seas tonto, Helsi, (не глупи, Хельси) — разбойница ответила на чистом Браавоском диалекте, после чего рассмеялась и, завязав длинные волосы в хвост на затылке, перевела взгляд на второго гребца. За всю миссию тот не произнес ни слова, за исключением общих вежливых фраз. — Сир Темплтон, вы так словоохотливы.

— Я не говорю на третьем языке, — признался смущенный гвардеец, попутно контролируя отдаленный берег, к которому они собирались пристать в течении получаса. — И не понимаю его, миледи. Прошу прощения.

— Не нужно извиняться каждый раз, когда не оправдали чьи-то надежды, милорд, — отзеркалив жесты растерянного спутника, приоткрывшего рот в изумлении, Найроби широко улыбнулась, являя кривые зубы. Подобный недостаток придавал ей некоторое очарование. — Особенно свои. Наш изначальный план не меняется. Совет Шести, как и предполагалось, запрется в банке через пять дней. Ключи будут при них. Мне передали чертежи строения. Главные архитекторы давно мертвы, однако их наследие нередко нуждается в ремонте. Повезло, что я знаю зодчего.

— Мы должны успеть укрыться где-нибудь. Скоро рассвет. Нам не удастся выйти из гавани до ночи.

— ¡Date prisa! Este joven caballero tiene miedo a la obscuridad, (Поторопись! Этот молодой человек боится темноты) — услышав смешки соседа, Рекс вздохнул, откинув темную короткую прядь, упавшую на гладкий лоб. — Как прикажите. Переждем ваши страхи. — обогнув обособленные клочки земли по вихляющим протокам, они пришвартовались невдалеке от убогой пристани, предназначенной для иностранных судов. Ступив на каменистый берег, девушка с завидным воодушевлением потянулась и, скинув с себя черный плащ, расстелила на лодочном дне. — Helsi, despiertanos cuando llegue la manana. (Разбуди нас, когда наступит утро). Отдыхайте, милорд.

— В Беленоре кавалеры предоставляют дамам все удобства в походах и во время войны, — сняв белый шелковый плащ — отличительный признак королевской гвардии — он постелил его поверх чужого и поклонился.

— Мы не на войне. И вы не мой кавалер, — насмешливо протянула жительница Браавоса на чудесном общем языке, с легким акцентом. — Впрочем, традиции Беленора мне не чужды. — солдат с интересом взглянул на навязанную союзницу, вызвавшуюся помочь участникам заговора. — Я родилась в одном из Вольных Городов, прожила в Браавосе большую часть жизни, но мои предки — родом из соседнего континента. Твоей родины.

— Вот почему вы содействуете нашему предприятию. Из почтения к кровному родству.

— Не упрощай. Ваш принц пообещал мне нечто большее, чем успокоение души давно истребленного клана, — непонимание отразилось в глубоких зелено-серых глазах, вызвавшее грустную улыбку. — На кону жизнь моего сына. И мне понадобится ваша помощь.

— Значит, я буду первым, кто исполнит обещание принца.

Вечерние сумерки после кровавого марева.

Хрупкие двери таверны поддались напору хохочущих солдат в легких доспехах городской стражи. Им разрешили носить с собой секиры ввиду бушующих военных действий и опасности положения самой колонии бывших рабов. Многие поданные ходили с оружием наголо и настороженно оглядывались. А увеличенное количество патрулей пугало мирных ремесленников, трудившихся на благо отечества и создающие изделия для воинов. Заказав выпивку по опущенной цене — в качестве жеста доброй воли самого Владыки — защитники града уселись на свободные места и принялись греметь кольчугой, при этом игнорируя негодующий вид хозяина. Они упивались до вечерних костров и разнесшихся молитв из десятков храм различных конгрегаций. Скоро состоится встреча Шести Смотрителей, где примется решение относительно дальнейших действий Вольного Города. Они выделят новый кредит союзным армиям и продолжат топить полупустынные земли в крови. Титан одержит оглушительную победу и провозгласит часть известного мира собственной вотчиной. Упившиеся стражи заранее праздновали успех кампании, когда внутрь зашли двое глубоко погруженных в себя монаха с натянутыми на голову капюшонами шерстяного покроя.

— Mira. Secredotes. Se mas sobre los dioses que tus secredotes (Смотри-ка. Священники. Уж я-то знаю о богах поболее твоих служителей), — с презрением выплюнул бражник, явно не питающий благоговения перед священным саном. Браавос терпимо относился к любой религии и охотно взымал суммы из пожертвований всех конфессий, взамен дозволяя отстраивать храмы. — Voy a tirar (Пойду отолью). — с грохотом отодвигая перевернувшуюся табуретку, неповоротливый верзила вышел наружу, остановившись подле захлебнувшегося изнуряющим кашлем приора. — Diabolica plaga (Чертовая чума).

— No tardes. Tenemos que irnos pronto. Proteger el banco (Не задерживайся. Нам скоро пора выдвигаться. Охранять банк), — задыхающийся от кашля христианин встал с места, прижав ко рту кусок материи и, принеся извинения молчаливому товарищу, выбрался прочь от удушливого помещения.

Облокотившись ладонью, сжимающей деревянное распятие, на неприглядную каменную стену, сын Церкви согнулся от резких болей в области грудной клетке и сделал глубокий вдох, отдавшийся еще более нетерпимой резью. Оправившись от недуга, он заметил солдата, напевающего браавосийский мотив под характерное журчание. Закончив, тот оправил штаны и, подтянув сползшую ткань, лениво почесал свербящие места, а затем повернулся и напоролся лицом на острие кинжала. Ухватив плечи мертвеца, убийца в сутане проявил недюжинную силу для измученного организма и оттащил тело в неосвещенный уличный переулок, избавляя от кирасы, наколенников и потертого шлема без забрала. Впоследствии раздавшийся всплеск оповести угрей и пиявок о цветущей гниениями трапезе. Смахнув выбившийся локон с побледневшего лица, служитель Бога вытер скопившиеся на переносице капли пота и, проведя языком по бескровным губам, рванул обратно к корчме.

— Быстрее! ¡Le atacaron! (На него напали!) — указав рукой на всепоглощающую пустоту, открывающуюся за дверью, вор и душегуб, нарушивший больше половины заповедей, не двинулся с места, когда когорта стражников пронеслась мимо в бряцающих латах. Встретившись взглядами с поднявшимся послушником, кротко поблагодарившего владельца и возложившего на стол две монеты, старший по сану двинулся следом за гарнизоном. — Manten la capucha (Не снимай капюшон). — пошатываясь и умышленно долго откашливаясь, он мастерски заглушал звуки борьбы и приглушенные стоны. — Сколько тут человек?

— Шестеро, — ему вторил грубоватый голос, принадлежащий островитянину, стоявшему над трупом и стирающему кровь о стеганый поддоспешник. — Ты говорил, они будут пьяны. А один из них раскроил череп моему верному матросу.

— Приношу извинения. Я не пью так много, как они, и не могу заявлять с уверенностью, — оправдался представитель дома Старков, явивший сподвижникам печальные глаза льдистого оттенка. — Семерых мало. Нас около тридцати. Доспехов не хватает.

— Охота не закончена. У нас в запасе четыре дня. И нам уже передали копии чертежей банка. Все, как и обещал принц.

— Разумеется, — ограничившись кивком, монах наблюдал за тем, как покойников сбрасывают в канал. К ним привязывали заранее заготовленный мешок с булыжниками и отдавали на съедение мерзким гадам. — Мы добудем еще лат. Или подкупим других солдат. — лидер одинокорожденных промолчал, методично складывая добытые трофеи в мешки и передавая сидящим в лодках помощникам. — Пока что разойдемся. Не стоит привлекать лишнего внимания. Иностранцы под подозрением. А мы… — не успев договорить, Волк скорчился от пронзившей грудь боли и зашелся адским кашлем.

— С вами все в порядке, господин Бринден? — второй лже-священник придержал соратника за плечо, предлагая опуститься на землю и переждать приступ. — Как вам помочь?

— Никак. Я сильно заболел во время переходов по Северным территориям. Девятнадцать лет прошло, а состояние не изменилось. Никогда не совершай длительные путешествия без теплых одеяний, Аарон. Или лишишь дом Талли главного наследника. Мне это, к счастью, не грозит.

Что мертво, умереть не может. Особенно в Браавосе.

Слухи о бесчинствах ловких убийц, расправившихся с целым гарнизоном, поползли по городу весьма быстро. К чужеземцам относились с большим подозрением, а в храмах участились обыски. Впрочем, морской Владыка велел прекратить религиозные гонения, так как боялся прогневать богов, которым воздавали почести различные конфессии. Если небожители отвернутся от Титана на пороге великой войны за господство над континентом, все закончится позорным поражением. Скорее всего, воры и грабители оживились при виде легкой добычи в лице опьяненных успехами на фронте гарнизонных солдат. Пусть усилят охрану наиболее уязвимых районов и перестанут беспокоить церковников. Еще три дня необходимо поддерживать видимость дисциплины и обеспечить безопасность Смотрителей банка. Если все пройдет гладко, Вольный Город получит золото от союзников и выдаст кредиты всем желающим сражаться за могущество будущей империи. Тогда они смогут отпраздновать триумф. Но не ранее. Таверны снижали цены на крепкие напитки для потенциальных защитников и наемников, а бордели с удовольствием предоставляли собственные услуги по сходной цене. Особенно девочки любили обслуживать крепких бойцов с оружием за спиной. Этим наигранным гостеприимством все-таки решили воспользоваться пираты с недавно пришвартованного судна, тщательно обысканном на подступах к гавани.

— D`ancienc pirates sont entres dans l`armee (Поглядите, бывшие пираты стали частью войска), — прокричал один из посетителей, держащий на коленях искусную блудницу и деревянную чашу в руке, таким образом приветствуя вошедших. — Que aurait cru (Кто бы мог подумать). **

— Мы предпочитаем говорить на общем языке, — кожаный доспех с чешуйками поверх легкой стеганки не придавала островитянину должной грозности. С учетом среднего роста и узости плеч он вызывал смешанную реакцию у почтенной публики: от откровенных насмешек до сомнительного опасения. — Вы не скучаете. Не знал, что Владыка поощряет распущенность и испорченность. — обширный зал, ставший средоточием звуков разного характера, внезапно смолкнул. Взоры плебеев, вояк и тружеников обратились на развязного посетителя. Широко улыбнувшись, отчего усы над верхней губой поползли в сторону, тот рассмеялся. — Теперь понимаю, как Браавос собирается победить. — мгновенно отовсюду посыпались радостные крики и тосты за будущее града. — Вы ведь с этого континента?

— Да, мы из Норвоса. Союзники, — провозгласил иноземец с оттопыренными кончиками рыжим усов. — А вы, судя по всему, христиане? Верующие в Отца и Сына, да? Из Беленора или Европы?

— Европы, — акцент не выдавал ни в одном из сидящих одинокорожденного. Бывший грабитель моря, опустошающий берега различных государств, умел скрываться под различными личинами. Одинокие Острова потеряла его во время восстания как лорда одного из древнейших кланов, взамен возродив нечто иное, более сильное и крепкое, чем прежде. Сайлас Харлоу погиб. Родился Утред Бич Божий. — Мы носим кресты, однако отличаемся от беленорских свиней. Многим, на самом деле.

— Война привела сюда разношерстный народец. Но христиане с того континента еще ни разу не воевали за язычников, как вы нас называете? Хотя наши бородатые жрецы, правящие Норвосом, запрещают веровать в Троицу. Всевышний — только один, и никаких детей у него не было, — такая категоричность взбудоражила последователей Кракена: прошел всего век с тех пор, как они приняли Спасителя, при этом втайне не отрекшись от надежд на Валгаллу. — Глупое вероучение. Взять хотя бы того мученика. Как там его звали? Того, со стрелами в груди?

— Святой Себастьян, — вмешался высокий широкоплечий пират, гораздо моложе сотоварищей, но уже приобретший длинный шрам на правой стороне худощавого костлявого лица. И отрастивший бороду по всему подбородку и щекам. — Великомученик. Пережил казнь. Выстоял перед гневом императора и не отрекся от священной веры.

— А потом был забит камнями, — раскатистый смех пронесся над невысокими сводами. Юнец склонил заросший подбородок к груди, нахмурив тонкие, едва заметные брови. Такая реакция позабавила норвосийца. — Что такое? Я не прав? То есть, если я пущу в тебя столько же стрел, ты выживешь? — вспыхнув, яростный разбойники с расширенными зрачками схватился за рукоять двухстороннего топора, вновь погружая залу в гнетущую тишину. — Я сказал что-то не то? Мне извиниться?

— Необязательно, — предводитель островитян положил ладонь поверх сыновьего одеяния, сжимая и успокаивая. — Убба чересчур горяч и фанатичен. Это у него от матери. Моей первой жены. Он совсем пренебрег манерами. А это уже от меня. — ухмыльнувшись, наемник поднял чашу и поприветствовал долгожданных единомышленников, с которыми будет весело громить врагов. — Поговаривают, будто банк Браавоса закроют? Со всеми несметными сокровищами внутри.

— Поглядите. Прибыли в Город на днях и уже стали жертвами порочных слухов, — осклабившись, гость из Норвоса намеренно осмотрелся, затем приставил указательный палец к губам и поддался вперед. — Строго между нами, это вовсе не сплетни. Шестеро Смотрителей или Казначеев запрутся в золотой клетке на сутки. А мы будем охранять старых козлов и жреца, привезшего на корабле целое богатство нашей родины. Как видите, мы способны принести пользу общему делу.

— Как же иначе, — согласился Утред, практически не притронувшись к напиткам с момента посещения дома удовольствий. — Позволите сопроводить вас до таверны? — услужливо предложил Бич при виде осоловевших глаз собутыльников.

— Ты что, моя заботливая женушка? Я сам дойду!

— И все же я настаиваю, — подхватив собеседника под локоть, Харлоу виртуозно протащил его между узкими проходами, заполоненными столами и скамьями, и выволок на свежий ночной воздух. Туман охватывал побережье, заволакивая пространство вокруг нарушителей комендантского часа. — Как же именуется твое божество?

— Никто не знает. Кроме бородатых жрецов. Лишь им доступна истина. И так будет всегда! — бешеный вопль разбушевавшегося норвосийца, брошенный в пустоту, мог привлечь внимание стражников. Но разве они вправе прикасаться к послам? — Не то, что ваш мнимый святой, забитый камнями, как скот… — слова застряли в пронзенном кинжалом горле. Захлебнувшись кровью, эмиссар не сумел вздохнуть и повалился на убийцу.

— Я хотел сделать это первым, отец, — с упреком воскликнул Убба, добивая третьего жителя Норвоса. Тут же перетаскивая труп за угол борделя, он принялся избавлять тот от легких доспехов и рыться по карманам, в надежде обнаружить важную записку или письмо. — Вряд ли он умел читать.

— Зато для ношения бумаги годился, — собрав добычу в очередной холщовый мешок, Утред свистнул, прислушиваясь к ответному сигналу со стороны безмолвного морского полотна. — Успеешь обагрить руки кровью. Не торопись. — услышав приглушенный свист, островитянин велел перетащить тела как можно дальше и ждать его появления с камнями, благодаря которым утопленники не всплывут. — Ну и долго мне ожидать собственную троюродную племянницу?

— Столько, сколько родная сестра ждала твоего возвращения, если вообще подозревала, что ты жив, — плавный женский тембр с легким намеком на недовольство порадовал усмехнувшегося Харлоу. — Ты же в курсе, что норвосийцам запрещено носить бороды? — принимая ценную поклажу, она ожидала, пока гребцы разгрузят свертки с булыжниками.

— В таком случае твой возлюбленный избранник станет нашим добровольцем! — полушепот сочился едкостью, сдобренной привычной заразительно-миролюбивой улыбкой. — Послезавтра нас обрекли на великие свершения. Или бесславную кончину.

— Всяко лучше, чем грабить прибрежные деревушки, дядюшка.

В едва освещенной тьме вой не отличишь от рева.

Вместо арбалетного болта в оружие было вставлено некое подобие абордажного крюка с четырьмя острыми концами. Точный выстрел приземлил железо на крышу с минимальным шумом благодаря обмотанной ткани. Натянутая веревка способствовала его закреплению на выпирающей части стены. Стрелок потянул крюк на себя и убедился, что тот плотно засел в кирпичных трещинах, будучи в состоянии выдержать вес людского тела. Привязав к другому концу мешок с позвякивающими предметами, мальчишка в приспущенном капюшоне вновь прицелился и нажал на спусковой рычаг. Так продолжалось вплоть до того момента, пока с гладкой поверхности не начали свисать более шести умело замаскированных тюков. Выдохнув и размяв затекшую шею, окруженный облаком призрачного пара арбалетчик уловил звуки шагов. Все чувства обострились до предела. Если их обнаружат — миссия провалится. Всех выловят и казнят. Кроме него, поскольку сын короля Беленора, хоть и третий в очереди на престол, станет хорошим условием капитуляции в переговорном процессе. Возможно, Никлаус отступит и уведет корабли назад, оставив союзников на произвол судьбы, однако даст ли морской Владыка стопроцентную гарантию свободы принца и не использует того в корыстных целях?

Наклонив голову и вглядевшись в вуаль туманной тьмы, юноша поспешно спрятал оружие за кадкой с цветами и выпрямился, не поднимая глаз на приблизившихся стражей, явно подвыпивших. Шатаясь с алебардами наперевес, трое крепких браавосийца с настороженностью изучали незнакомца. Столь изрядное попрание дисциплины в виде пьянства в военное время сурово наказывалось беленорским государем. Здесь же, по-видимому, верноподданные праздновали победу заранее. Троица часовых окружила жителя или гостя — из-за плотной материи и лезших в глаза темных прядей отличить трудно — осветили лицо факелом и сощурились.

— ¿Que haces aqui? Ese toque de queda. Esta prohibido salir de casa o taberna (Что ты здесь делаешь? Сейчас комендантский час. Запрещается выходить из дома или корчмы), — ответа не последовало. — ¿Y tu, estas mudo? ¿Puedes hablar? (Ты что, немой? Говорить не умеешь?) — солдат, раздраженный молчанием нарушителя, занес оружие для удара, но был остановлен окриком второго мальчишки.

— ¡No! ¡No! ¡Comandante! (Командир!) — приветливая наружность и медная кожа выскочившего прохожего любого вводили в заблуждение относительно его происхождения. Заморские корни давали о себе знать, ибо многие принимали его за выходца из рыботоргового континента. — Estamos buscando a nuestra posada y perdidos (Мы забудлились и просто ищем нашу гостиницу).

— ¿De donde eres? (Откуда вы родом?)

— Qohor. Somos los embajadores y vinimos en paz (Из Квохора. Мы — послы, явившиеся с миром), — им не доверяли. Кажется, воины насторожились. — Y estamos borrachos! Por Braavos! (А еще мы союзники! За Браавос!) — безупречный актер с выделяющимися мешками под веками смог пошатнуть уверенность небдительных стражей. Ситуацию осложнял насупившийся друг, исподлобья глядящий на караульных. — Dejenos pasar. (Позвольте пройти).

— No creo (Не уверен), — воспротивился один из часовых, поднесший огонь поближе к первому смутьяну. — No parecia que esta borracho. ¡El tiene ojos claros! (Не похоже, что он пьян. Глаза у него ясные!).

— Bastante! (Довольно!) — словно небожитель, снизошедший до истово верующих, из туманного ореола возникла высокая фигура в светлой тунике с золотыми обшивками на рукавах. Поравнявшись с караульными и задержанными, ее владелец, молодой аристократ с утонченными чертами и длинными, до лопаток, волосами, достал из кармана позвякивающий мешочек фиолетового цвета. — Mi companero no bebe. El es un sacredote. Un hombre sagrado (Мой спутник не пьет. Он священник. Святой человек). — богобоязненные патрульные отстранились, склонив головы, шепча молитвы на давно умершем языке. Принеся извинения, они медленно удалились, стараясь не поворачиваться спиной к троим таинственным посланникам Града. Впрочем, монеты их прельстили. — Они видели наши лица. Придется нагнать их и убить. — добавил спаситель на общем диалекте. При виде опустившегося на колени Ланнистера, аккуратно поднявшего арбалет, попутчик вздохнул. — Ты неубедителен в своей роли, Дэрил. В следующий раз трюк может не сработать.

— Я не оставлю тут подарок отца, — пробормотал третий сын Никлауса, прячась за темными прядями.

— Я и не просил. Просто в будущем не хотелось бы прослыть человеком, не сумевшим защитить принца.

— Ты же знаешь нашего Тихого Льва, Старк, — вступился Хэйтауэр, подбадривая царского отпрыска. — Будет молчать до последнего. Никогда не выкажет недовольства или презрения.

Справедливый в гневе не бежит с поля боя.

Легко маневрирующий когг с лосем на парусах избежал ловушки неприятельских судов прорванной блокады. Неожиданно налетевший шторм разбросал Титановы ладьи и галеоны, а благословенный прилив с легкостью высвободил севшую на мель августейшую флотилию. Сражения возобновились.

Наконец-то удача сопутствовала командующему, возглавившему смелую атаку на ошеломленного и дезориентированного врага. Подлинный триумф поправил пошатнувшийся авторитет адмирала. Без особых помех пришвартовавшись у оконечностей продолговатых восточных островов под названием Кончики Перьев, наименованные так из-за своей формы, "Гневный Лось" отдыхал после своеобразной гонки по гребням бушующих волн. Можно с уверенностью констатировать — они пошатнули позиции Владыки Браавоса, но бои на континенте продолжались, как и на архипелаге. Их исход пока не ясен. Вместе с положением осажденного Лората. Недавно прибывший со скудным донесением посланник отказался отвечать на вопросы ввиду плохого владения общим языком и неосведомленностью. Такая бесполезная информация вкупе с клочком бумажки с тремя жалкими предложениями через полчаса лежали на столе в каюте капитана, с трудом пробудившегося от минутной полудремы. Очнувшись от пребывания в утомительном забытье, северянин окунул голову в бочонок с водой и, прошагав мимо важных отсеков, постучал в дверь другой каюты.

— Ты вызываешь меня из мрака Преисподней, чтобы расспросить о битве с Эйнаром Таргариеном? — светловолосый короткостриженый мужчина с тонкой полоской усов над верхней губой оскалился, не рискуя убирать шлем с конусовидным забралом и клейнодом в виде рычащего льва. — Или ты просто боишься завтрашнего дня? — наклонив голову вбок, печальный лорд Айкен, известный Драконоборец и мятежник, рассматривал потомка. — Я убил жалкого червя нашим фамильным клинком. Но он не твой. Не принадлежит тебе. Так чего же ты от меня хочешь, второй сын? — видение рассеялось, как по ветру, при легком касании к плечу спящего. Резко подскочив, юноша напугал отшатнувшегося адмирала.

— Мои глубочайшие извинения, но нельзя же вечно отсыпаться, — выставив перед собой руки, Питер оправил растрепавшуюся прическу и сел на грубо сколоченный табурет в углу. — По правилам, слуги не могут врываться в покои членов королевской семьи без предупреждения и разрешения, да? Хотя подожди, я же командую судном. И не обязан подчиняться?

— Может, не мне. Но будь здесь государь, ты бы повиновался. Или висел бы на рее, — Хорнвуд оголил часть зубов под правой щекой и прикусил губу от негодования. Играя со свернутым письмом, он все же переселил наигранное раздражение и передал его пассажиру. — Бой идет с переменным успехом?

— Молва ходит, будто нашего доблестного монарха отрезали от подкреплений и взяли в кольцо. Если это правда, а не очередные происки наших слабых противников, то в столице упрочится твой братец. Ты будешь зависеть только от его милости. А блеск нашей миссии существенно померкнет. Вы с ним ладите?

— Тристан уживается лишь с престолом и придворным этикетом. Истинный наследник. Благонравный и чопорный.

— Значит, отношения хреновые, — подытожил Питер, постукивая пальцами по поверхности стола. — Не будем углубляться. Однако риски высоки. Прознай столица о готовившейся диверсии, нам прикажут явиться на поклон. Я не хочу представать перед грозными очами мальчишки в короне. Справедливый и лишенный милосердия правитель? Нет существа более жуткого на нашей земле. Помяни мое слово и усвой, Тимоти.

— Я должен быть среди солдат. Отец подвергает жизнь неоправданному риску, а его сыновья прячутся и отсиживаются в безопасности. Кто-то в Гавани, а кто-то — на чертовом корабле.

— Во-первых, не оскорбляй мое имущество и наследие, любезно построенное лучшими инженерами, коих на Севере, наверное, едва с десяток наберется. Во-вторых, не все войны выигрываются на поле брани и не все рождаются пригодными для резни. Как я, например, — улыбнувшись, говоривший подступил к вскочившему претенденту и успокаивающе положил руку на плечо. — Я понимаю. Обрести силу без боли и борьбы невозможно. Но пути к ней разнятся. У нас все почти готово. Не поддавайся эмоциям. Помни: в случае провала наши имена никто не запомнит. Жизнеописания будут краткими и скучными с последующими убогими эпитетами в стиле бесполезных писак. Более того, в случае торжества, нас все еще могут казнить. Либо твой брат, либо Всемилостивейший самодержец. Спешу утешить: скорее всего избавиться захотят именно от меня. Я же изменник и еретик. Заложник Ланнистеров и братоубийца.

— Не для меня, — честно ответил Тимоти, сжимая деревянные бусинки четок, обмотавшие руку. Явно нервничая, он стиснул челюсти в попытке контролировать подрагивающий подбородок. — Ты стал моим верным другом. Первым в проклятом городе. И мне плевать на твои прошлые грехи. Раскаиваешься ты в них или нет — прощение ты получил давно. — сглотнув, Хорнвуд машинально кивнул, вцепившись в свои непривычно короткие волосы на затылке. — Не волнуйся. План идеален. И я благодарен тебе.

— Ни один член твоего семейства ни разу не выразил признательность за мою верную службу. Но вот он ты, Тимоти Ланнистер, благодаришь за дружбу. Как же низко мы пали. Проиграть — будет позором.

И был вечер, и было утро: день четвертый.

Судный день, обещавший продолжение войны под знаменами Титана и поражение слабым городам. Вскоре соглашение будет достигнуто. Договоры заключены. Союзы скрепятся кровью и деньгами. Врата Ада разверзнутся и поглотят мирные инициативы, выпустив глубокий непроницаемый мрак. Смерть, боль, страдания смешаются воедино и станут единственным девизом новой эры. Возможно, Браавос добьется того, чего не смог достигнуть легендарный безумец Старк, грезивший о господстве, пусть и в пределах разорванного междоусобицей Беленора. Стремительные действия поразили равно врага и потенциального сторонника. Осажденный Лорат отныне зависит от милости агрессора. Конфликт в Заливе перерос в полномасштабную войну всех против всех. Алчный Норвос изъявил желание отнять последнюю надежду у осажденных и заблокировал им доступ к спасительным горам, попутно заняв территории, принадлежащие Пентосу. В свою очередь, южные грады принялись вырывать по кусочку друг от друга, примкнув к разным партиям в грядущем противостоянии. Работорговцы колебались и воздерживались от публичной поддержки того или иного соперника, пока не определится фаворит с обещаниями наград за нейтралитет. Лишь горстка не более чем из пятидесяти отчаянных сорвиголов осмелилась сопротивляться и устроить налет на важнейшее здание в самом центре тысячи островов.

Железный Банк, на деле выстроенный из белоснежного кирпича, с гигантским, поражающим смелое воображение, портиком, поддерживаемым шестью колоннами, сиял в блеске восходящего солнца. Парадный вход, являющийся частью продолговатой стены с односкатной крышей, терялся под сводами замковой надстройки с башнями квадратичной формы по обеим сторонам. Идущая от них поперечная каменная перекладина давала пространство уже для купола с невидимым нижестоящим подданным круглым отверстием в центре, предоставляя возможность лицезреть изнутри клочок неба. Монументальность строения не дарила повод усомниться в неприступности. В особенности сегодня, в решающий день. Многочисленные дозорные тщательно патрулировали освещенную щадящими лучами площадь. Не подпуская толпу ближе, чем на длину копья с острым жалящим наконечником, стражники расчищали дорогу прибывшим гостям, получившим великодушное разрешение находиться внутри во время совещания Смотрителей. Ведь они собрались за закрытыми дверьми задолго до рассвета и, соблюдая формальные ритуалы, начали трапезничать с последующим вознесением тостов за предприимчивых предков, основавших банк. С помпезностью и пышностью, более положенным монархам, нежели послам доброй воли, они долго разговаривали на общие темы и ждали наступления сумерек, прежде чем торжественно открыть все хранилища и поприветствовать других гонцов.

Посему женщина, сопровождаемая двумя вооруженными латниками, внесла толику хаоса в четкий, отлаженный замысел стражей, смущенных настойчивостью незнакомки с заплетенными косичками, украшавшими левую сторону лица, и собранными в хвост темными волосами, подчеркивающих столь несимметричные, но отчего-то привлекательные черты. Традиционное одеяние Браавоса с дорогой отделкой, доступной немногим избранным жителям, поразила привратников и вынудила усомниться в личности нарушительницы.

— ¡Quitense del medio, por favor! Es la esposa del Cuidador. Esta esperando (Уступите дорогу, будьте любезны. Она — супруга смотрителя. Ее ожидают), — предупредил громоздкий приземистый спутник с длинной клиновидной бородой. Тусклый облезший шлем казался нелепым и лишним снаряжением на крупном черепе, однако никто не высказался по этому поводу. — No pruebes mi paciencia, varon (Не испытывай моего терпения, сынок). — мимо уже прошли безбородые эмиссары Норвоса, демонстративно оставившие оружие на пороге, и молчаливо последовавшие за проводником.

— No he recibido la order, señora. Dejenme hablar con su marido (Я не получал никаих распоряжений относительно вас, сеньора. Мне следует поговорить с вашим мужем).

— Si tienes dudas sobre ella, encontraremos una ruta distinta o hablaremos al Cuidador de tu decision (Если вы в чем-то сомневаетесь, мы найдем другой путь в банк, или же поговорим с господином Казначеем о вашем решении).

— Perdon por el insulto, señora (Простите за оскорбление, сеньора), — пробормотал испуганный солдат, выпрямляя голову и убирая острие копья от прегражденного прохода. — Ustedes pueden ir (Вы можете пройти).

— Как все просто. Всего-то следовало убедить их в том, что мы сильнее, чем есть на самом деле, — не без иронии заявила Найроби, не особенно впечатленная внутренним убранством банка, который ей доводилось часто посещать под локоть с супругом. — Сейчас нас отведут в один из залов для приема просителей. Не упрямьтесь. И не разговаривайте. — она остановилась в центре необычного цилиндра и взглянула наверх, щурясь от яркого диска, полностью вписавшегося в отверстие купола. — Пора.

— ¡Eh! ¡Eh! — один из блюстителей порядка шокировано уставился на целый отряд из десяти человек, экипированных таким же оружием, одетых в помятые изношенные кирасы, но спрятавшие лица под странными шлемами с забралом, каких не носили на континенте. — ¿Quienes son ustedes? ¿Usted es el acompanante de le señora Nairobi? (Кто вы такие? Вы сопровождаете сеньору Найроби?).

— Нет, мы захватываем ваш банк, — усмехнувшись в прорезь, лидер скомандовал начало атаки и резво кинулся вверх по ступенькам, отбивая атаки едва опомнившихся воинов. Не ожидавших напора, они падали замертво с пронзенным горлом или же скатывались вниз после столкновения с пехотой. Пару минут ушло на прорыв: неизвестные пригвоздили обороняющихся копьями и заперли главные двери на засов перед тем, как остатки защитников успели опомниться и осознать произошедшее. — Быстрее зачистите этажи и поднимайтесь наверх! — продвигаясь стройным рядом по лестнице, преступники с легкостью устранили препятствующих браавосийцев, вытащив из замаскированных ножен клинки. — Идите на балкон и контролируйте обстановку снаружи!

Пока своды содрогались от зычного, сверх меры надрывного голоса, взобравшиеся на крышу бойцы схватили оставленные прошлой ночь крюки и потащили наверх, помогая оставшимся внизу друзьям забраться на вершину вместе со звенящими мешками. Почему-то вечно бдительные слуги Титана не соизволили усилить охрану заднего фасада банка, тем самым сделав его легкой мишенью коварных повстанцев. Перекрикиваясь, беленорцы продолжали затаскивать провизию, материалы и людей. Не отвлекаясь на летящие мимо стрелы, изредка царапавшие доспехи и реребрасы, они упорно тащили неподъемные тюки и передавали обратно вниз. В конце концов один из них перерезал веревки, став на колено, и смиренно простоял так до того, как ему принесли горящий белый стяг. Черный дым уже валил, выжигая скроившие белую ткань нити. Подняв над головой знамя, латник таким образом дал сигнал, ознаменовавший начала величайшего ограбления за всю историю Вольных Городов. Оставив воспламенившуюся тряпку дымиться на мраморном полукруглом полу, он снял шлем и надел маску. Покрывающую все лицо от лба до подбородка, с причудливым коротким клювом и впадинами в том месте, где должны быть глаза. Идеально садившуюся на голову благодаря закрепленным на затылке ремешкам.

— Я подал знак флотоводцу. Мы готовы, — не снимая личины, запыхавшийся грабитель достал платок и, отвернувшись, зашелся хриплым кашлем. — Прошу извинить меня.

— Смотрители под стражей. Мы увели их в другую комнату и заперли изнутри, приставив охрану. Если спросите меня, я бы рекомендовал оставить с ними кого-нибудь. В конце концов, они — заложники и ценнейшие.

— Согласен. Организуй, — распорядился командир, поправляя выбившиеся темные локоны. — Теперь слушайте меня. Правила несложные. Первое: наши имена не должны быть известны. Браавос славен профессиональными убийцами-безликими, способными выследить жертву на отдаленных островах. Если наши лица или имена станут чьим-то достоянием, мы не переживем ночь. — сжав распятие, вонзившееся в бледную кожу, принц вздохнул. — Второе: используем только выбранные клички. Оставаясь наедине, убедитесь, что за вами не следят и не подслушивают, и лишь тогда обращайтесь по-настоящему. Наш план безупречен, я уверен. Не разрушьте все по неосторожности. И третье: не снимайте маски. Даже в случае крайней необходимости. Никакого своеволия и импровизации. Действуем согласно замыслу и не отклоняемся от курса. Все понятно? — собравшиеся в кругу люди выразили согласие оголтелыми криками, пронзившие видимое полотно небес. На них падал потускневший свет от скользящего по небосводу солнца. — Мы спустимся вниз и примемся за работу. Все помнят, какое место за ними закреплено? — общий рев сорока человек не оставил сомнений. — Приступаем!

— Брат, я поднимусь с Рыбой на балкон, — закинув арбалет на плечо, третий сын Никлауса последовал за более широкоплечим товарищем на террасу, откуда открывался вид на усеянную рычащей толпой площадь. Положив смертоносное оружие на парапет, он приготовился поразить любую цель.

— Смотрители на втором этаже? — кивнув, соучастник нападения на банк препроводил старшего Льва. Отворив дверь в конце коридора, четверо зашли внутрь просторного помещения с шестью насмерть перепуганными длиннобородыми мужчинами в дорогих мантиях поверх красно-черных туник. — Мое почтение, господа. При других обстоятельствах я бы снял маску и поцеловал перстни на ваших руках, как покорный проситель. Но сейчас все иначе. Я заберу ваши ключи и попрошу не протестовать. Мои люди могут применить силу.

— Кто вы такой?! Трус, что прячется за куском дешевой кожи?! — рявкнул самопровозглашенный глава Казначеев, с упрямством сжавший единственный ценный артефакт. — Покажись! Судя по акценту, ты из Беленора. Наемник? Сколько тебе платят? Я дам больше. В два раза.

— Проклят, кто берет подкуп, чтоб убить душу и пролить кровь невинную! И весь народ скажет: аминь. Второзаконие, глава двадцать седьмая. Я — обещанный Царь. И прошу не испытывать моего терпения или милосердия. Лучше подчинитесь и сотрудничайте, — нависнув над насильно усаженными на пол пленниками, Тимоти не отводил от них почти незаметных зеленых глаз. Поначалу он хотел взять себе кличку Мессия, но принял разумное решение не святотатствовать и не поминать бешеного Старка. — Выбор за вами.

Вторая победа. Не унизив собственного достоинства бессмысленной жестокостью, Ланнистер вышел из временной темницы почетных господ со связкой ключей и направился к сокровищнице. Дверь ныне не преграждала их намерениям. Приобщив шесть атрибутов к соответствующим отверстиям на самом видном месте, группа очутилась в огромном полуосвещенном пространстве. Эхо блуждало по украшенному затертыми фресками потолку, поддерживаемому колоннами. Сняв маску, Лев вдохнул застоявшийся воздух и улыбнулся краешком тонких губ, отчего на впалых щеках образовались ямочки, напоминавшее королевские. Его примеру последовал стоявший рядом юноша, избавившийся от личины и осмотревшийся с нескрываемым восхищением.

— Не отвлекайся, пора начинать, — предупредил мальчишка, ощупывая толстые каменные стены чуть шершавыми пальцами. — Ты помнишь, где нужно дробить? Справишься?

— Девиз дома Хэйтауэров — Мы освещаем путь, — с гордостью промолвил Малекит, прикладывая кулак к груди и усмехаясь. Вздутые мешки под серо-зелеными глазами вызывали беспокойство, но хозяин чувствовал себя прекрасно. Лучше большинства. — Я же могу обходиться без маски?

— Только здесь. Поднимаясь наверх, не вздумай позабыть о ней. Мы будем тебя прикрывать. Харлоу и Темплтон охраняют центральный вход с отрядом. Старки патрулируют крышу и окрестности. Братья не террасе контролируют обстановку на площади. Мы окружены, но сможем продержаться. Сколько дней тебе потребуется?

— Пока не могу сказать точно, Ваше высочество, — Хэйтауэр виновато повел плечом, стоя прямо подле члена королевской крови. — Мы разложим инструменты и пробьем первый слой с инженером. Потом сверимся с общими чертежами и получим ответ на ваш вопрос.

— Не робей. Проси обо всем, что сочтешь необходимым, — обменявшись крепкими рукопожатиями и легкими подбадривающими полуулыбками, юнцы разошлись. Услышав разъяренные крики, Тимми взбежал по ступенькам и, поспешно нацепив маскировку, взошел под навес и пригнулся, осторожно выглядывая из-за колонны. — Что там происходит? — сидящий на полу Дэрил, спиной прислонившись к парапету, приподнялся на одном колене и стал около родственника. — Чего они хотят?

— Переговоров, — как обычно отчеканил немногословный арбалетчик, прищуриваясь натренированным взором. — Этот в красном плаще — их командир. Второй в сером. Они ненавидят друг друга.

— Ты понял это за пару часов? Впечатляет, — сложив руки на животе, старший Ланнистер перебирал большими пальцами. Дернув щекой, он произнес: — Я выйду к ним. — улицы заполнили войска в доспехах и с копьями, образовавшими ощетинившееся кольцо. Перед самим банком расположились целые полки. Не нарушая боевого построения. — Если со мной что-то случится, обещай выбраться отсюда. Хоть кто-то из сыновей Клауса должен выжить. — Тихий Лев что-то пробурчал в ответ, отводя взгляд, попутно следя за дислокацией противника.

— ¡Eh! ¡Eh! ¡Fuera! Un extranjero furtive (Эй там! Выходи! Трусливый иноземец), — оскалившись и нахмурив брови, носящийся по лагерю лидер в путающейся под ногами мантии отмахивался от подходивших с донесениями подчиненных. — Я так жажду увидеть тебя! Выходи!

— Arturo, deja de gritar y conentrate en el trabajo (Перестань кричать и приступай к работе), — второй, более уравновешенный Командор управлял серым батальоном. — Ahi dentro esta la esposa del Cuidador. ¡Piensa, Arturito! Esta trabajando con ellos (Внутри жена Смотрителя. Думай, Артурито. Она с ними заодно). — не снимая шлем с крылатыми нащечниками, крупный мужчина с мясистым толстощеким лицо чуть было не вывихнул шею товарища, отказывающегося прислушаться к голосу разума. — Usa esto. Si no salen, los sacaremos con humo (Используем это. Если они не выйдут сами, мы их выкурим).

— ¡Debemos atacar esta noche! (Мы обязаны атаковать сегодня ночью) — прорычал Артуро, отталкивая соратника и оборачиваясь на открытую дверь, ведущую внутрь захваченного казначейства. — ¡Arqueros! ¡Con la sala de maquinas! (Лучники! Займите свои места!) — занявшие позиции на крышах и за углами, лучники готовились расстрелять вышедших.

— У нас заложники! Под масками могут быть Смотрители! — слова Тимоти параллельно переводили на третий язык во избежание недопониманий. — Если кто-то из нас пострадает, мы перебьем их, а потом подожжем все внутри и расплавим столько золота, сколько успеем. Ты перевел, Хельси? — бородатый браавосиец кивнул, усмехнувшись. — С кем я говорю?

— С Командорами Артуро Дерберо и Горбано Антаньянсо. С кем имеем честь разговаривать мы? — за хваленой бравадой, подчеркнутой надменными движениями, виднелось плохо скрытое напряжение и, вероятно, страх будущего. — Как твое имя, иноземец?

— Имя — для друзей. Могу лишь попросить называть меня Царем. Как и Он, я пришел разрушить Рим. Приношу извинения за то, что забыл терновый венец. Без него меня не узнать.

— Да как ты смеешь? ¡Hijo de puta! (Сукин сын!)

— Каковы ваши требования? — вмешался Горбано, сглаживая грубость невыдающегося дипломата. Но мотивы налетчиков до сих пор неизвестны. С золотом они не выберутся — это ясно. — Чего вы хотите?

— Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих. Так и вы подождете. Знамений и знаков, — откланявшись, Ланнистер резко развернулся и скрылся в дверном проеме, пока бдительные стражи не двинулись за ним по очереди. — Закрыть! — моментально исполнив приказ, преступники заложили проход тяжелыми материалами, способными выдержать осаду менее десяти минут, давая шанс полностью облачиться в доспехи.

— Voy a matar al cabron (Я прикончу ублюдка), — проскрежетал Артуро, сжимая кулаки до побледневших костяшек. Взмахнув рукой, он призвал к особому вниманию собравшихся пехотинцев. — ¡Prepararse! La Guerra comenzo (Приготовиться! Война началась).

— И чего он по итогу добился? — поинтересовалась девушка, приподнимая маску до носа и наблюдая за маневрами колонн, действующих слаженно под руководством Командоров. — Царь вышел наружу, несмотря на опасность схлопотать стрелу, и просто обменялся парой ничего не значащих слов? Ради чего?

— Не высовывайся. Они нас видят, — обхватив невесту за запястье и вынудив сесть, юноша натянул ее личину обратно и улыбнулся, хотя знал, что любые эмоции сокрыты под крепкой кожей. — Лучше пойди поспи немного. На рассвете я тебя разбужу.

— Мне поручили сменить караул у комнаты с заложниками, Рыба, — отделавшись от излишней заботы, она раздраженно смахнула черные длинные пряди и облокотилась спиной о мрамор. — Не увлекайся. Если наши родители заключили между нами брачный союз, это не означает, что ты можешь свободно мною командовать. Островитяне такого не потерпят.

— Видишь, Троица, я еще не женат, а уже чувствую ее непреодолимое влияние. Скоро стану как отец.

— Тише, — призвал младший Лев, рискуя снять обличье с клювом и специально поднять над парапетом для введения противника в заблуждение. Заодно он высунулся с другой стороны колонны и заметил необычную подвижность в чужих рядах. — Они готовятся к штурму. Предупредите всех.

Два волка не следят за луной. Они следят за добычей.

Они расположились на менее уязвимом и просматриваемом участке полукруглой крыше. Их защищали крылатые статуи на обоих квадратичных башнях без бойниц. Разложив снаряжение неподалеку, двое караульных в ватных стеганках сидели вокруг горящего свечного фонаря и вглядывались в пляску огня с переливчатыми оттенками. Бригантины лежали в стороне, позволяя уставшему телу отдохнуть, ибо самый важный пост для обзора вряд ли стал бы приоритетной целю осаждающих. Проще разнести к черту своеобразные врата и перерезать всех внутри, нежели карабкаться по крыше. Какая же нелепое заблуждение. Залетевшие на парапет крюки оцарапали мрамор и застряли в трещинах. Подскочив от шока, Бринден, благоразумно не снявший кольчужный капюшон-койф, успел перерезать одну веревку, в то время как племянник натягивал стрелу и подготавливался к обороне. Сомнительно, что наверх взберутся солдаты в полном облачении, поэтому подпускать их ближе не имело никакого смысла. Очутившись на окружности купола, браавосийцы достали кривые мечи и бросились в атаку. Точный выстрел резко опрокинул одного нападающего. Однако их становилось несоразмерно много.

— Вниз! — крикнул появившийся из ниоткуда Лев, нацеливший арбалетный болт на штурмующего через голову наклонившегося соратника, и сбросивший массивную тушу вниз. — Почему без шлемов?!

— Всю ночь? Шутишь? — увернувшись от грозившего удара, Старк достал кинжал и вонзил в открытое лицо под шлемом без забрала. После этого он перерезал второй крюк. — Нас перебьют в ближайшие минуты, если не придет подмога!

— Все будет гораздо хуже, окажись у них лестницы, — подоспевший Талли занес в свой список жертву, убитую из лука, а затем принял мощный удар на нагрудник и отскочил, тотчас отталкивая соперника от себя. Повалившись вниз с громким криком, он утащил за собой взбиравшихся товарищей. — Снять бы маску. — личина была пренебрежительно сдвинута на лоб, существенно мешая обзору в темноте. Слабый источник света, чудом не сброшенный вертящимися фехтовальщиками, помогал отыскивать неприятеля.

Услышав характерный лязг металла и вскрики раненных или убитых, на помощь друзьям поспешили остальные налетчики. Прикрываясь круглыми щитами, частично вывезенными с островов и частично — позаимствованных у браавосийцев, они оттеснили защитников града, постепенно сталкивая к пропасти. Снизу раздавались нескончаемые подбадривающие кличи. Довольно быстро ристалище обратилось в кровавую арену. Скрывшись за куполом, Дэрил начал перезаряжать арбалет, боковым зрением тут же замечая приближающегося солдата. К счастью, опустившийся тому на бедро клинок разорвал кожу и прорубил кость. Приглушенное рычание и предсмертный хрип последовали вслед за этим. Тимоти, успевший спасти брата от неминуемой гибели, сменил маску на сферический шлем. Приведя больше половины воинов, он выбил противника с крыши и пресек дальнейшие попытки штурма. Кто бы мог предположить, что утомительная битва длилась всего десять минут от силы. Выдохнувшись и обрезав остатки канатов, победители обобрали трупы и сбросили наземь.

— Первое убийство? — откашлявшись в платок и вытерев пот со лба и крыльев носа, Бринден подошел к принцу с намерением успокоить, но тот суховато покачал головой, избавленной от шлема спешным движением. Отсутствие пажей, толпами снующих за вторым в очереди на престол, угнетало, но ныне обстоятельства принуждали терпеть дискомфорт. — Своего первого я убил на Севере лет десять назад и чуть не скончался от кровопотери. Дурная это привычка — сражаться без необходимых навыков.

Не удостоив северянина словесным ответом, Ланнистер спустился вниз, перешагнул через упавшего в окулюс мертвеца, распластавшегося на мраморе, и велел отворить дверь хранилища, охраняемою с особой бдительностью. Будучи в полной безопасности, он осмелился вздохнуть спертый воздух полной грудью. Не стать ему легендарным бойцом — не хватает физической силы, роста и развитых мышц. Тренировка с гвардейцами не приносила желаемых результатов — болезненный ребенок часто отлеживался, грозя государству трауром по второму сыну. Оттого он такой худощавый и неторопливый.

— Как все продвигается? — восстановив дыхание и подавив кашель, главарь преступников взглянул на образовавшеюся в стене колдобину с витиеватыми трещинами по всему периметру. — Сколько дней понадобится?

— Не меньше пяти. Управлюсь за четыре, если они не будут лениться, — полуголый Хэйтауэр в шоссах, туго обтягивающих ноги, прокричал последнюю фразу в адрес пропотевших островитян и наемников Вольных Городов. — Все в порядке, ваше высочество? Мы слышали звуки борьбы.

— Они пошли на штурм. Очевидно, безуспешный, — подозвав одного из работников, он приказал ему снять с себя неплотно прилегающую кирасу, одолженную у убитого чужестранца. — Ты уже открывал сами запасы с золотом? — Малекит ответил отрицательно. — Займись сейчас. Потом будет поздно.

Громыхание столов с яствами, предназначавшихся для Смотрителей, раздражали их самих, сидевших взаперти в соседней комнате под надзором наблюдательной женщины с кинжалом между пальцами и толстоватым воином с обоюдоострой секирой. Найроби чувствовала себя крайне неуютно рядом с супругом, прожигающим ее ненавистным взглядом. Проскрежетав наполовину золотыми зубами, он прикусил указательный палец на сжатом кулаке и учащенно задышал через ноздри. Пока хохочущие и радующиеся враги выносили дорогое вино и остатки экзотических блюд, сановники ели холодные лепешки, запивая их отвратительным пойлом из бурдюков. Но это определенно бесило меньше, чем присутствие самодовольной шлюхи, продавшейся варварам за бесценок. Отклонившись назад, один из вельмож заговорил без разрешения:

— Traidora. Verguenza de mi casa. Eres repugnangte, ¿lo sabias? (Предательница. Позор моего дома. Ты отвратительна, знаешь?) — телохранитель знатной дамы выставил оружие, грозясь провести лезвием по излишне длинной бороде заложника. — Y tu tambien, Helsinki. Un perro guardian patetico. Ahora siento que no te pago lo surfciente. ¡Matala! (И ты, Хельсинки. Жалкий сторожевой пес. Теперь я понимаю, что плачу тебе недостаточно. Убей ее!) — остановив стража, леди пригрозила засунуть старику кляп в рот, если тот не заткнется. — Es verdad, pero puedo matar a tus hijo. El pequeno Angel (Как скажешь, но я все еще могу убить твоего сына. Маленького Анхеля) — одним молниеносным движением вытащив кинжал из ножен и приставив к горлу неудавшегося спутника жизни, Найроби испугала вошедшего Темплтона и дернувшегося Хельси. — ¡Vamos! Matarme. O matare a tu niño (Ну давай! Убей меня. Или я убью твоего ребенка).

— ¡Nuestro nino! (Нашего ребенка!) — замахнувшись для удара, она почувствовала, как ее запястье сжали и отодвинули. — ¿Que pasa? (Что такое?)

— Одумайтесь, миледи. Нам нельзя так с ними обращаться, — на общем языке предупредил гвардеец, ослабляя хватку. — Попади кто-то из нас в плен, мы можем договориться об обмене. Что они скажут, когда мы приведет зарезанного узника? — пройдясь зубами по губе и нахмурив смолистые брови, не имевшая резонных возражений женщина отошла в сторону. Воспользовавшись свободой, Рекс занес кулак и прошел костяшками по лицу зарвавшегося пленника. — Радуйся, что на мне нет кольчуги. Было бы гораздо больнее.

— Чем вы заняты? — ступивший в помещение Тимоти, разглядывающий представшую картину сквозь впадины в маске, отметил общую эмоцию всех собравшихся — ненависть. — Будете продолжать в том же духе, я засажу вас в подземелье. Без света. Созвездие. — Темплтон наклонил подбородок. — Идем со мной вниз.

Его самого зачем-то призвал Маяк, суля нечто захватывающее. Преодолев ступеньки, группа воров и налетчиков замерла при виде открытых полукруглых дверей, ведущих в кладовые. Горы золота почти достигали потолка, смешиваясь с рубинами, алмазами и другими цветастыми камнями, выпавшими из перевернутых сундуков. Пораженные увиденным, они поначалу не решались пошевелиться, пока взбудораженный Хэйтауэр не выскочил наружу с ножнами на вытянутых локтях. Плавно опустившись на колено, он протянул артефакт в направлении лидера всего предприятия.

— Ваше высочество, примите клинок из редчайшей стали, найденный мною в одном из хранилищ. Он достоин такого хозяина, как вы, — склонив голову, Хэйтауэр смиренно ждал разрешения встать. Ланнистер, в свою очередь, принял дар трясущимися ладонями и взглянул на навершие в виде головы дракона. — Ранее он принадлежал кому-то из Таргариенов. Теперь он ваш по праву завоевателя.

— Вы только поглядите! Настоящее золото! — радостно воскликнул Талли, пропуская через пальцы все рассыпавшиеся по полу монеты. — Мы сделали это! — сорвав личину, Рыба схватил невесту за руки и, не заботясь ни о чем, пустился с ней в легкий танец под общие подбадривающие окрики. — Мы почти выиграли эту войну! — ему вторили десятки голосов. В конце концов они образовали целый круг, при этом держась за руки и хороводя. Мэнди осыпала их сверху монетами, хлопая в ладоши и подпевая.

Снаружи мир сотрясал гнев.

— Я вырежу их всех до единого! Дай мне еще один шанс, Антаньянсо. Клянусь богами, я пробью стены и устрою настоящую кровавую бойню! Кого они почитают? Христа и сраный Нил?! Я все организую и распну их на крестах! — разорялся Артуро, бегая по лагерю и позоря честь командира на глазах всего войска. Неумолимый сподвижник, возвышавшийся над невысоким человеком в красном плаще, дал ему возможность выговориться и остыть. — Ну же, не молчи!

— Я против очередных необдуманных, нескоординированных действий. Ты утратил контроль, Артуро, и стал посмешищем двух континентов, — ударив кулаком по столу, уставленному яствами, воскликнул Горбано. В палатке, кроме них, разместились начальники отдельных отрядов, образующий собой полноценную боевую единицу. — Владыка прислал сюда гонца с гневным письмом, в котором выразил крайнюю надежду более не лицезреть такого унижения. — втайне серый был доволен провалом лидера красных. Теперь он мог взять бразды правления и исправить досадный промах. — Я не намерен повторно идти в атаку. У них более выгодна позиция и хорошее вооружение. Они подготовились. По счастью, план у меня есть — более осуществимый, нежели бесславная кончина под стенами нашего же банка.

— И какой же?

— Я послал к ним своего человека с просьбой о переговорах. Пока сыграем по их правилам. В скором времени они будут играть по нашим, — улыбнувшись, Горбано салютовал покрасневшему от метаний по площади Командору медным кубком. — Нужно время. Пусть наслаждаются спокойствием. Золото им не вывезти. Они окружены. И вечность им там тоже не просидеть. Через пару дней они сдадутся.

— У нас нет пары дней! — рявкнул взбешенный Дерберо, стремительно теряющий авторитет.

— У тебя нет. Мне морской Владыка полностью доверился. И наградил полномочиями, — раскрыв рот для дальнейших пререканий, Артуро осекся при появлении доложившего о себе посланника. Тот не стал мешкать и объявил о готовности противной стороны выйти под своды колонн. — Замечательно! Быстрее, чем я полагал! — вскочив с места, Антаньянсо позволил облачить себя в доспехи и шлем, не отказывая себе в удовольствии покрасоваться дороговизной материала и вычурностью отделки. — Ты не задумывался, сколько лет их предводителю? По голосу не дам больше двадцати. — пока они вели неспешную беседу, врата банка отворились, выпуская наружу нерушимый клиновидный строй. Глава налетчиков вышел вперед, в той же скрывающей эмоции личине. — Славная ночь! — Горабно перешел на общий язык, чтобы расположить к себе. Уловка не удалась — все молчали. — Выражаю восхищение. Вы выдержали первый натиск. Один из многочисленных. Как ощущения?

— Незабываемые, — Тимоти принципиально пользовался услугами толстого переводчика, обращаясь скорее к обычным солдатам, а не высшему руководству. — С вашей стороны есть раненные. Не могли бы вы принести им лекарства или хотя бы воды? У нас острая нехватка продовольствия.

— Сукин сын все продумал! — проскрежетал Командор серых, явно потея под прилегающим шлемом. — А где доказательства, что они живы? Может, вам самим нужна вода, а вы прикрываетесь трупами?

— Мы можем вывести ваших людей на крышу и продемонстрировать. Можем сбросить их оттуда или облегчить страдания. На все воля Божья и ваша, — голос Ланнистера не дрогнул. — Среди нас Казначеи. Они также испытывают острую нехватку пищи. В ваших силах им помочь.

— Выпустите их. Тогда избавитесь от балласта и не будете так страдать, — он заметил, что юнец даже не повернулся к своим людям, дабы обговорить предложение. Значит, все просчитано заранее. Каков ублюдок.

— Мы можем отпустить половину. По нашему усмотрению. Но взамен просим об услуге.

— Какой же? — удиви меня, заморский мерзавец.

— Отсрочьте следующий штурм. И присовокупите к этому воду, еду и лекарства. Ваши люди, включая Смотрителей, будут есть и пить первыми. Во избежание излишних искушений, противных Господу.

— Согласен! — проигнорировав вывалившиеся из орбит глаза Артуро, Антаньянсо добавил: — Давайте проведем обмен на рассвете? Заодно условимся насчет точного количестве дней. — безликий только кивнул, сделав шаг назад и вклинившись в строй таких же безмолвных неподвижных фигур в плащах. Вместе они покинули пьедестал и скрылись за запершейся дверью. — Умен не по годам. Посмотрим, как ты справишься.

Яблоко раздора с червоточинами.

— Надеюсь, вы не намерены идти у них на поводу и отпускать ценных заложников? — приподняв маску до носа, говоривший островитянин размял затекшую шею и прикусил губу. — Нас держат за идиотов. Лучше искромсаем их на ошметки и вышвырнем части тела на лестницу. Они поймут, что их поганая белизна в состоянии преобразиться в более яркие оттенки.

— Мы выполним их требования, — сообщил Тимоти, физически ощущая возникшее напряжение между членами шайки. — Жест доброй воли с нашей стороны. А еще мы выиграем время и вернемся домой с золотом.

— Или же по кускам, — зарычал гигант Убба, сжав древко секиры и выставив угрожающее лезвие пред собой. — Христа ради, Царь, не будь глупым. — тлеющие огоньки недовольства вспыхнули с новейшей, разрушительной силой. Стража принца обнажила клинки, направив на бунтовщика. Ни одна лицевая мышца Дэрила не дрогнула, когда он взвел тетиву и прицелился, готовясь выстрелить. — Здесь разве не все равны? У нас нет ни кронпринцев, ни монархов. Решать должны единогласно.

— Ты назвал меня глупцом. Позволь процитировать отрывок из Писания: "глупость человека извращает путь его, а сердце его негодует на Господа", — обошедший их гвардеец приказал опустить оружие. Он тут исключительно с целью защитить отпрыска государя. — Подумай хорошо, какой грех берешь на душу.

— Что происходит?! — гнусавым голосом с характерным проглатыванием гласных прикрикнул Утред и панически огляделся, призывая собственных людей не оголять клинки с топорами. — Сын, что устроил ты? Немедленно успокойся. Или, клянусь всеми известными богами, я лично тебя убью. — блефовать лорд не стал — мгновенно оголил островную сталь и приблизил к шее нерадивого наследника. — Я не буду повторять дважды. — облизав пересохшие губы, младший Харлоу вдохнул полной выпирающей грудью и опустил орудие. Волнения заметно улеглись, накал страстей спал. — Теперь поклонись Царю и принеси извинения за неповиновение.

— Не стоит, — отмахнувшись, Тимми сложил ладони на животе и выпрямил спину. — Если он не считает меня лидером, унижения не поспособствуют смене приоритетов. — с этими словами он развернулся и прошествовал к лестнице. Большая часть стражи ушла с ним, не доверяя грабителям морей.

— Представление затянулось, да? — осведомился Темплтон, вложивший меч в ножны и улыбнувшийся стоявшей у массивных поручней леди, наблюдавшей за конфликтом с высоты второго этажа. — Могла пролиться кровь. По вине Казначеев. Чем скорее избавимся от них, тем лучше. — Найроби смолчала. — Или вы тоже против обмена?

— Разумеется, против. Но я не высказываюсь, ибо меня не спрашивали.

— А если я задам вопрос? Вы ответите? — за накладкой с клювом не было видно обаятельной широкой улыбки, прославившей Рекса среди почтенных дам и блудниц.

— Я говорила не единожды. Моя задача — спасти сына. Хельсинки мне помогает. Ничего более.

— Он ведь был телохранителем вашего супруга. Его историю я знаю, — Темплтон приподнял личину, смотря исподлобья на ассиметричные, но оттого не менее привлекательные черты женского лика. — Но вашу — нет. Как вы оказались в Браавосе? Хотя сами из Беленора.

— Вы когда-нибудь слышали о клане Мертинсов из Штормовых Земель? — рыцарь помотал головой в отрицании, заинтригованный первыми крупицами таинственного прошлого. — Могущественный дом. Один из богатейших после Баратеонов и Сваннов. Особенно он возвысился при Пеймоне Таргариене — Драконьем Дьяволе. Король взял себе в жены представительницу Мертинсов. Семья стала гораздо влиятельнее, могла диктовать свои правила и навязывать государю любую политику. Пеймон решил уничтожить христианство в зародыше в угоду своей заморской матери. Он оправдывал свое имя. Как и Мертинсы — свое. В конце концов, их постиг крах. Грандлорды-крестоносцы объединились против царствовавшего монарха, принесшего в жертву собственного первенца, и взяли в союзники второго сына по имени Корвинус. Кровавый Дракон. Тем не менее, Мертинсы не хотели сдавать позиции так просто и взяли сумасшедшего язычника Пеймона в плен в своем же замке. Как думаете, каков финал этой печальной истории? — слушатель не ответил. — Корвинус осадил крепость, сравнял ее с землей, казнил всех находившихся внутри, включая своего отца, и занял пустующий трон. Остатки опального дома смогли бежать за море. Мой дед, тогда десятилетний мальчик, и какие-то слуги. Он скитался по Вольным Городам, пока не женился на одной из придворных дам. Мой отец верно служил морскому Владыке, но мечтал отомстить Таргариенам за содеянное. Он опоздал — его опередил ваш мятежник Ланнистер. В день окончания восстания отец плакал, огорчаясь и радуясь. Потом он насильно выдал меня замуж за Смотрителя, подержал внука один раз и скончался счастливым и отомщенным. Такая трагедия.

— Найроби — ваше настоящее имя? — шокированный гвардеец замялся, нервно водя челюстью. — Или вы окончательно утратили связь с домом?

— Это уже второй вопрос, — казалось, новоявленная леди из древнего дома хотела ответить, но крики и ругань ворвавшихся на второй этаж оборвали хрупкую нить разговора. — ¿Que pasa, Helsi? — верный охранник Казначеев выглянул из-за двери и пожал плечами, плотно притворяя ее за собой. Тогда же в их пространство ворвались два ярко жестикулирующего человека в маскировке. — Что такое?

— Обсуждаем поганого Харлоу, да поглотит его морская пучина! — язвительный женский голос утопал в проклятиях и наветах. Зайдя внутрь безопасного помещения, соседствующего с временным местом содержания заложников, она сняла маску и позволила темным волосам рассыпаться по плечам. — Ну как вы не отрезали ему язык, Царь? На Островах за такое топят. В назидание.

— Смирение предшествует славе, Дщерь, — расположившись за столом, Лев медленно стянул личину, являя скошенный подбородок и слегка полноватые щеки. Тонкий пушок пробивался над поблеклыми тонкими губами, а поблескивающие в свете свечей зеленоватые глаза изучали планы подземелья. — Перед падением человеческое сердце заносится. Притчи, восемнадцать, стих двенадцатый.

— Я впечатлена вашими познаниями в Писании, но можем мы наконец поговорить о земном? — Мэнди приняла из рук ухажера бокал с вином и пригубила вкуснейшей жидкости, какой на родной земле не подносили даже повелителю. — Вы верите в намерения Бича? Спорим, когда его драгоценный сынок вновь выкинет нечто подобное, он примет его сторону? На Уббу нужно найти управу! И быстрее. Не понимаю, как вы так спокойно относитесь к его выходке.

— Мой брат уже ответил, — вмешался Дэрил, по обыкновению прятавшийся в темном углу и позволяя недлинным прядкам темно-коричневых волос ниспадать на тонкие ресницы и закрывать часть лика. Оба Ланнистера кардинально отличались друг от друга: один был тонким и красивым, аристократом по поведению и поступкам, второй — грубоватый на вид, совершенно отрешенный от реальности, но способный хладнокровно прирезать противника. — Смирение и терпение — вот, чему нас научил отец. Он сам был импульсивен и недальновиден в молодости — из-за чего пострадали его люди, и он сам.

— Не беспокойся, моя леди, мы не допустим самоуправства Уббы, — утешил вспыльчивую воительницу Рыба, поскребший едва отросшую рыжеватую бороду. — Как правило, такие подыхают первыми. Из-за глупости и горячности.

— Вы же проконтролируете поведение ваших соотечественников? — поинтересовался Тимоти, в упор глядя на дочь знаменитого Кракена, скончавшегося год назад от старости. — Не допускайте волнений в рядах. Помните, к какому клану вы принадлежите. — Мэдисон не требовалось повторять дважды. В ее жилах текла кровь свирепых Грейджоев, заклинателей акул и сынов морского ветра, подчинивших другие воинственные племена по всем островкам и грабящих берега континента веками.

С рассветом волки не теряют бдительности.

Сидевшие на крыше, обдуваемой морскими ветрами, неусыпно следили за обратившимися в статуи противниками, внезапно выстроившимися в полном боевом облачении перед захваченным банком. Не снимая досаждающих личин, вызывающих зуд обветренной кожи, двое родственников с горсткой преданных северян и прельщённых богатствами наемников, готовились к очередной осаде. Славясь бдительностью, свойственной всем исполнительным жителям промозглого неприветливого Севера, старший из Старков практически не спал, сосредоточенно вглядываясь в пламя колыхающейся свечи. С первым проблесками рассвета пришлось ее погасить из экономии — их не так много, а набег вполне мог затянуться на несколько дней. Укрывшись плащом, Бринден обратил взор на племянника, долго отказывающегося от пищи и положенного отдыха. Второй сын Стефана, тихий и послушный мальчик, на поверку проявил себя исполнительным и здравомыслящим бойцом, имеющим ценное мнение и выражающим его в крайнем случае. Несловоохотливый, сдержанный и внешне безэмоциональный, характером он пошел в отца.

— Славная погода, да? — Перси промолчал, прислушиваясь к нежелательным звукам. От него вряд ли ускользнет скрежет металла или заброшенного на крышу крюка. — Тебе повезло родиться на Севере. Вот твоя мать от непривычки куталась в две меховые накидки сразу и ходили в робах без выреза. Мы посмеивались над ней. Без злого умысла, конечно. — никакого ответа. — Ты, наверное, не помнишь…

— Я практически ничего о ней не помню, — резко оборвал Белый Клык, взявший себе такое прозвище на время ограбления. — Если бы не портреты, я бы и лица ее не запомнил. А голос вовсе недосягаем. Пустое воспоминание.

— Вживую она была еще красивее, чем на полотне, — с прискорбием изрек мужчина, огорченный тем фактом, что сплоченная стая распалась. Стефан — беспробудный пьяница, угробивший свои здоровье и силу. Деймон кочует от Севера до Востока, игнорируя попытки родичей поговорить. Лерия впала в уныние после несбывшихся мечтаний о браке с одним из принцев, в результате чего вышла замуж за одного из вассалов и переселилась в заснеженный замок поменьше. Эльза, единственная счастливая из дочерей великого Маркуса, затонула на корабле вместе с любимым. Какая ирония. Он же, третий сын, выхаркивает уже второе легкое и представляется самому себе бесполезным. — Какая жалость. — Лобо достал из потаенного кармана продольную флейту и приставил краешек ко рту, предварительно чуть приподняв личину. — Не возражаете?

Печальная мелодия разлилась по открытому пространству. Эпитафия павшей стаи, разбредшейся по свету. Не отвлекаясь на пронзительные звуки, аккомпанирующие пробивающейся полоске рассвета, Перси не отводил серо-голубых глаз от шеренги заложников, обряженных в одеяния преступников с целью запутать Командоров. Их предупредили об обмене заранее и велели контролировать крыши, закоулки и любые потенциально опасные точки обстрела. Пока обстановка не вызывала подозрений или опасений. Стоявшие на отдаленных крышах арбалетчики вряд ли начнут палить по Смотрителям, а солдаты не нарушали строй. Пока шел стандартный обмен любезностями и легкими пререканиями, Клык заметил необычное оживление в рядах вражеской армии. Расступившись перед командиром в красном плаще, они сомкнулись за его спиной и ощетинились копьями.

— ¡SeñoraNairobi! ¡Tengo algo que tu quieres! (У меня то, что вам нужно) — Артуро схватил пятилетнего мальчишку за локоть, резво отрывая от земли и демонстрируя застывшим в проеме фигурам. — ¡Si la quieres, ven por ello! (Если хочешь — приди и возьми) — гадкая улыбка изуродовала мясистое лицо под шлемом.

— ¡No! ¡Angel! — у нее ни на секунду не возникло сомнений относительно истошно вопящего ребенка, вцепившегося в кисть мучителя. Оттолкнув от себя взбудораженных союзников, Найроби поспешила наружу, не разбирая дороги затуманенным яростью взором. Лишь чужая ладонь, успевшая ухватить беглянку за запястье, потянула ее назад. Однако никто не посмеет встать между ней и сыном. Одним молниеносным движением выхватив из подкладок костюма тонкий кинжал, она направила лезвие в глазную впадину маски, остановив в миллиметре от расширившегося зрачка. — Убери руки! — паника и истерика все нарастали. — Не смей меня удерживать. — вырвавшись из цепкой хватки островитянина и рванув к ступенькам, она саботировала летящие следом приказы.

— Угомони свою суку! — взревел разъяренный Убба, насмерть перепуганный решительностью на лице впавшей в отчаяние матери, и изливший негодование с примесью ужаса на опешившего Темплтона. — Или она всех нас погубит!

Бросившись следом за ней в одном поддоспешнике с бригантиной, без дополнительной защиты ног и плеч, гвардеец врезался в пленников, растолкал соратников и нагнал женщину где-то на середине лестницы. Тогда же слабую защиту насквозь пробил выпущенный арбалетный болт. Зарычав от боли и рухнув наземь, он успел ухватить Мертинс за предплечья и повалить вниз, накрыв собой. Началась суматоха. Казначеи попытались сбежать от надзирателей, толкнув некоторых в грудь и устремившись к спасительной шеренге браавосийцев. Выругавшийся Старк поднял длинный лук, натянул стрелу на тетиву и попал одному из стрелявших в сочленение доспехов, даруя спасительные секунды друзьям. Выстрел на опережение сработал — дезориентированные арбалетчики забеспокоились. Лишь приказ военачальника вернул их к действительности и призвал к активному противостоянию. Тем не менее, им воспрепятствовал град жалящих стрел, посыпавшийся с крыши и веранды банка.

— Они идут на штурм! — подхватив изнывающего Рекса за кисти рук, налетчики потащили его обратно под образовавшимся куполом из смертоносных орудий с наконечниками. — Заприте дверь! — грозный рев Утреда разнесся под сводами денежного святилища. Вздрогнувшие островитяне исполнили указ, помогая раненным товарищам забежать внутрь и задвинуть огромный засов. — Какого Дьявола ты тут устроила? — набросившись на растрепанную, запыхавшуюся и испачканную чужой кровью Найроби, Бич был в шаге от взрыва.

— Ублюдки все спланировали! Они изначально не собирались меняться! — облокотившись о поручни из мрамора, переводящий дух Талли прервал возможную ссору. — Приготовьтесь к отражению атаки! И тащите Созвездие наверх, мы позаботимся о нем! — чутье не подвело искусного стрелка. Копейщики вновь разошлись, пропуская несущихся с тараном сослуживцем. — Твою мать! Стреляй по ним! Иначе нам конец! — притаившийся за колонной Дэрил перезаряжал арбалет, напрягшись от колоссального давления. — Ну же! — высунувшись и прицелившись, Лев ловко поразил одного из несущих бревно. — Замечательно! — сменив маски на шлемы с закрытым забралом, они продолжили обороняться. — Где ваш хваленый белый плащ?!

— Я вытащу болт! — вызвалась добровольцем Мэнди, занимающаяся поставкой боеприпасов. Как раз перед ней разложили пробудившегося и стенающего Темплтона. Принесшие его северяне побежали вниз, в гущу разворачивающихся событий. — Не переживай, у меня большой опыт. Жизнь с братьями-воинами многому научила. — опустившая на колени Найроби придерживала ворочающегося рыцаря за здоровое плечо. — Вы правша, сир?

— Нет. С детства орудую левой рукой.

— Повезло, — Грейджой взяла валявшийся в уголке мешок и сложила вчетверо в качестве кляпа. — Эй! Мне понадобится помощь! — выбранившись, Рыба передал лук стоявшему подле дорнийцу и ринулся в комнату, наваливаясь сверху на израненного. — Не шевелитесь.

— Какой же ты дурак. Estupido, — прошептала Мертинс, наклоняясь к тяжело дышавшему воину. — Ради чего? Там был не мой сын. Артуро обманул меня, все подстроив. Я должна была умереть. — искренняя улыбка преобразила страдальческое измученное выражение, разгладив морщины и борозды. — Мое настоящее имя — Пелагия. Так меня окрестил отец, родившийся в Браавосе, и никогда не забывавший о своей родине за морем. — погладив больного по гладко выбритой щеке, женщина украдкой глядела на то, как дочь Рагнара эффектно разрезала застрявший болт надвое и, велев держать жертву крепче, рывком извлекла из сочившейся кровью плоти. Затуманенное болью сознание погасло. — Вот так. Рану следует обработать. Если нас не перебьют раньше.

Убитых носителей тарана заменили другие. Нешуточная перестрелка усилилась, угрожая опустошить запасы налетчиков. Перед дверью выстроилась линия островитян и наемников с круглыми щитами и скрестившая их таким образом, что образовалась непробиваемая стена. Их подбадривал Харлоу, уже просчитавший последствия сломанных врат. Предотвратить побоище невозможно. Бежать некуда. И единственным возможным вариантом остается гибель с оружием и попадание в заветную Валгаллу. Как бы там ни было, подобное не входило в планы юного принца, отдавшего долгожданный приказ. Спустившаяся по ступенькам Мэдисон увидела, как солдаты катят большое деревянное сооружение с многочисленными отверстиями с одной стороны и стрелами с оперением — с другой. Их опутывали подозрительные белые фитильки, сходящиеся у основания. Протолкнув машину на колесах через всю вооруженную толпу, ретивые бойцы остановились за пару метров от двери.

— Открыть! — прокричал Тимоти, отмечая общее замешательство. — Это приказ! — он сжимал в ладони горящую свечку, выжидая подходящего момента. — Ну же! — никто не решался на самоубийственный шаг. Кроме Мэнди, растолкавшей нарушивших указ командира и, не без помощи толстяка Хельсинки, снявшая засов с прохода. Не мешкая, Ланнистер поднес пламя к фитильку и, спустя четыре секунды, из отверстий начали вылетать стрелы, оставляя за собой темную дымовую завесу. — Отойдите! — упав на согнутые локти и инстинктивно прикрыв голову, девушка стала свидетелем разрушительной мощи заморской техники.

Находившиеся на площади люди, в облегающих кирасах и плотно прилегающих шлемах, полегли. Все до единого. Посмевшие приблизиться к банку, они получили страшные раны и скончались в судорогах. Неожиданно распахнувшийся портал захлопнулся, оставив снаружи изорванные тела, задыхающиеся от скопившихся в горле кровяных сгустков. Пробитые легкие и раздробленные кости смешались, как и низвергнутое на плитку содержимое разорванного желудка. Замершие у палаток Командоры никак не могли прийти в себя — открытые рты и остекленевшие взгляды знаменовали их шок и изумление. Схватившись за голову, Артуро закричал, как попавший в силки зверь. По ту сторону прохода Тимоти свалился на подкашивающихся ногах и протер рукавом вспотевший лоб, прислонившись к орудию. Воцарилось гнетущее молчание.

— Что случилось?! — привлеченный шумом борьбы и стихнувшими окриками, Малекит поднялся выше и осмотрел зал, испачканный порохом и кровавыми следами, тянущимися по ступеням. — Меня никто не оповещает о происходящем. — общее безмолвие прорвали вопли гвардейца. — Твою же мать!

— Почему ты не работаешь внизу? — осипшим голосом вопрошал старший Ланнистер, тяжело дыша и опираясь рукой на колесо в безуспешной попытке встать.

— Я разберусь, Царь, — сошедшая со второго этажа Найроби подхватила соратника под локоть, уводя прочь от морально разбитого юнца. Очутившись в хранилище, она застала напуганных трудяг, давно побросавших кирки и молоты и сбившихся в кучу около золота. — Вы что, боитесь?

— Наверху вечно какой-то шум, м`леди. И нам ничего не говорят, иногда не выпускают даже.

— Я тоже напугана. Бич Божий, Рыба и Троица охвачены не меньшим страхом. Но они борются за наши жизни. Клык и Лобо наверняка дрожат от ужаса. Так как уже вторые сутки не сходят с крыши, являясь идеальной мишенью для стрелков. А Командоры? После сегодняшнего они перепуганы до смерти и наверняка еще больше жаждут нас убить. Не остановятся, пока не достигнут цели. — видя, что бравада не произвела должного впечатления, Мертинс прокашлялась и криво улыбнулась. — Все собравшиеся выполняют свою работу. И вот вы, трясетесь, как промерзшие собаки. Прячетесь в арках. И я понимаю. Вы сюда пришли не с целой армией Браавоса сражаться. Но выбора нет. Это место нужно защищать. Сюда можно легко войти и легко выйти. Но что здесь увидят солдаты, проникшие в хранилище? Кучку трусливых цыплят. Я вас не узнаю. Вы же воины! Из разных регионов. Из Штормовых Земель, Севера, Дорна и Одиноких Островов. Самые свирепые и мужественные. Таких я никогда не встречала в нашем граде. — оглядевшись, она почувствовала, как уверенность возвращается к ним, расправившим плечи и оголившим зубы. — Вы не трусы! Но знаете, что еще страшнее? Ждать мужей с войны и бродить по замку в одиночестве. Но мы, женщины, продолжаем делать это из века в век. Приручая страх и живя дальше. Потому что нам есть, ради чего жить! Потому что нужно прожить полностью, до самого конца и поведать миру свою историю. Которую будут передавать наши потомки из уст в уста! — подняв мечи и молоты, мужчины зарычали в согласии, оповещающим о взятой в кулак воле. — Perfectamente.

— Госпожа! — подбежавший слуга поклонился и, по достоинству оценив воодушевление трудящихся, приосанился. — Царь просит вас пройти в комнату. — кивнув на прощание команде, возымевшая успех Найроби исполнила повеление лидера и предстала перед ним за закрытыми дверьми.

— Мне передали часть вашей высокопарной тирады, — вымолвил Тимоти, дожидаясь, пока наливший в бокал вино слуга склонится и выйдет прочь. — Я потрясен. — придвинув целительную жидкость поближе к брату, он получил вежливый отказ. Подрагивающими пальцами поднеся посуду к бескровным губам, принц с отвращением посмаковал внезапно ставшим кислым напиток и вздохнул. — Наш отец убивал. Много людей пало от его клинка. Но явно меньше, чем от хвачхи за один час. Изобретение добрых соседей с европейского континента. Сколько человек в доспехах погибло? Двадцать? Тридцать? И ради чего? Мизерного шанса выбраться отсюда с золотом? — рассматривая лежавший на столе меч, найденный в одном из хранилищ с навершием в виде драконьей головы, Ланнистер водил по долу ногтем. — Так зачем нам все это?

— Мои предки наверняка задавалась тем же вопросом, когда пленили Пеймона Таргариена, — братья синхронно подняли глаза одинакового цвета с небольшой разницей оттенков, и уставились на леди. — Мертинсы из Совиной Степи. Видимо, решили последовать своему же девизу. Кто осмеливается — тот побеждает.

— И где же ваши достославные потомки теперь?

— Мертвы. Но не преданы забвению. Уверяю, никто не пожалел о содеянном, — убежденным голосом заявила Мертинс, скрестив руки на груди. — Даже я, вынужденная скитаться по Вольным Городам всю жизнь и впоследствии жить под одной крышей с Казначеем, постоянно напоминавшим о том, какую услугу он мне оказал, не сделав служанкой или чашницей. — Львы молча всматривались в черты столь необычной союзницы. — Если не возражаете, я проведаю сира Рекса. — дождавшись кивка, она вышла наружу и прошла коридором, попутно столкнувшись с задумчиво прислонившейся к колонне Мэнди. — Все ли нормально?

— Несомненно, — зашептала Грейджой, мотая головой и перебирая волосы, которые следовало давно завязать в хвост для вящего удобства. — Я видела их. Погибших по моей вине солдат. Вид крови меня абсолютно не пугает — десятилетия жизни на Островах отбили понимание девичьего милосердия. Не в том дело. Я просто переживаю за Рыбу. Вдруг кто-то поступит точно так же с ним. Со всеми нами?

— Не исключено. Но кто мы такие, чтобы противостоять судьбе? — криво улыбнувшись, леди подошла ближе и положила руку на чужое дрогнувшее плечо. — Хотя кто она такая, чтобы диктовать условия? Мы все должны были быть в другом месте. Ты — на Островах растить детей от какого-нибудь пирата. Рыба бы ловил символ своего же прозвища или чем они там еще занимаются? — послышался громкий смешок. — А я бы осталась в заложниках у Сесара и воспитывала бы малыша Анхеля в традициях этого поганого града и утратила бы наследие семьи. — больше никто не смеялся. — Мы все тут не просто так очутились. Следует смириться. — проверив по дороге выспавшегося и отдохнувшего Хельсинки, она с непоколебимой уверенностью приказала стражу раненного гвардейца пойти прогуляться. — И зачем вы помогли мне ценой нестерпимой боли?

— Терпимой, — поправил Темплтон, освобожденный от доспехов и сковывающих движения одеяний. Расположившись на мешках и плащах, он отдыхал. — Забавно. Отец говорил, что левши не становятся хорошими бойцами, но по итогу этот недуг спас мне жизнь. — встретившись с осуждающим взглядом, говоривший усмехнулся, оправив выбившуюся темную прядь. — А помог я вам, ибо таков долг ордена белого плаща. Служить, повиноваться, защищать.

— Чушь. Касается только королевской семьи. Причем тут я?

— Мой отец никогда не был гвардейцем. Рыцарем — да, но в почетный орден так и не вступил. Твари, служившие при Таргариенах, убили его первого сына прямо у него на глазах. Но это не мешало столь великому воину защищать невинных. До самой смерти. Может, я не унаследовал его боевых навыков и проницательности, но абсолютно точно впитал потребности оберегать близких.

— Sabes que eres odioso, ¿no? Gracias, caballero (Ты подозреваешь, насколько невыносим, юный воин?), — он не знал третьего языка, отчего неловко повторил фразу с ужасным акцентом и посмеялся. — Обещай мне кое-что. Если со мной что-то произойдет, то… сделай все возможное, чтобы позаботится об Анхеле.

— Ты сама о нем позаботишься. Я это знаю, — подмигнув, Рекс накрыл ее ладонь своей и, сжав, поднес к губам для легкого поцелуя. — Не поможешь подняться? — с явным скепсисом поглядев на больного, Мертинс сжалилась и поддержала его, подавая клинок в качестве замены трости.

— Почему ты называешь себя созвездием?

— В моем гербе семь звезд на желтом кресте. Наш старый дом одним из первых принял христианство и гордился этим.

— У Мертинсов в гербе белая сова. Символ мудрости. И умение видеть в темноте, — выйдя в круг света, рассеивающемуся благодаря полнолунию в окулюсе, Найроби рассмеялась и отошла чуть в сторону, дабы лицо освещалось наполовину. — Смотри. Звезды наверху. — оторвав взор от пляшущей женщины с развевающимися косичками, туго стягивающими волосы, воин поднял голову и прищурился, совсем не подготовившись к ослепительному свету. — Muy hermoso.

Ночь не пощадит ни одного города.

— Боюсь, после сегодняшнего, мы не переживем ночь, — изрек Тимоти, прервав созерцание глубоких чувств, зарождающихся между налетчиками, и вернувшись в комнату. Сняв личину, он подставил обе руки под подбородок и повел челюстью от нарастающего гнева. — Нас не выпустят. Выхода нет. Маяк не управится за отведенный срок. Да ежели бы времени хватало, следующий штурм похоронит нас и наши начинания. — младший брат, как и заведено, промолчал. — Но ты еще можешь спастись. Обещай мне, что в критической ситуации ты попытаешься смешаться с толпой и сбежать.

— Ты все знаешь. Либо вместе, либо никак, — попытка возразить была оборвана поднятой ладонью. — Всегда и навечно, помнишь?

— Господа, прошу прощения! — предварительно постучав и позволив родственникам надеть личины, толстяк-браавосиец с бородой кивнул. — Не окажите ли честь составить нам компанию на крыше? Мы там празднуем жизнь. — переглянувшись, Львы последовали за стражем на самый верх, осторожно и опасливо перебираясь через перекладины, и по кромочке обходя купол. — ¡Los reyes! — их повстречали громогласными криками и радостными возгласами, усиленными ударами по ведрам и парапетам.

— Полчища ублюдков собралось под банком. Мы решили устроить им веселую ночку, — гаркнул Талли, салютуя долгожданным соратникам. Бринден заиграл на флейте с энергичностью, пуще прежней, что несказанно раздражало двоих Командоров внизу. — Мы не сдадимся. Наши родители тоже оказались в тяжелом положении во времена войны с Волчьим Легионом. Думаешь, им не хотелось сдаться или повернуть назад? — возвышаясь над прочими из-за роста, Аарон переходил от баритона к басу. — Хочу спеть. С чего бы мне, — сказал тот лорд, — склонятся пред тобой?

— Нет-нет-нет-нет! — хлопнув в ладоши, Ланнистер велел остановить песнопения. — Только не Рейны. Не желаю их слушать. Пусть сир Созвездие споет. У вас славный голос. — закатив глаза под маской и вдохнув свежий воздух, Темплтон принялся шумно отказываться от предоставленной чести. Друзья подбадривали его окриками и бурными овациями. — Да бросьте. Выберите любую песню и порадуйте нас. Это приказ.

— Я знаю одну. За ней стоит краткая история, — прочистив горло и почесав щеки под маскировкой, гвардеец с трудом шевелил перевязанным плечом. — Мой отец, да воссядет он одесную Бога, однажды попал в крестьянскую деревушку на юго-востоке. Его, израненного, с поврежденной ногой, выходили добрые люди. В армии мятежников он считался мертвецом, но великий боец оправился. Даже после гибели любимого сына. Он доехал до столицы в помятых доспехах, без должной защиты, и на коне без седла с одним лишь фамильным клинком и треснувшим шлемом. Прибыв в качестве подкрепления в самый разгар битвы, собрав ополчение из сельчан, он устремился на врагов. Спас нескольких боевых товарищей и скрестил оружие с представителем дома Мартеллов. Красным Змеем. Тот жаждал победы и грезил о славе, и потому бросил вызов практически беззащитному человеку. Но какая разница? Нас бы рассудил триумф или поражение. Они дрались, как кровожадные звери. Отец снова балансировал на грани. Он почти проиграл. Если бы не мастерство, жуткая сила воли и песня, которой его обучили те крестьяне, погибшие при штурме. Спустя почти четверть века я столкнулся с другим Мартеллом и победил его в схватке. Я ношу на груди заметный шрам, в память о том побоище. И помню слова песни дословно, — выдержав паузу и прокашлявшись, оратор протянул: — Bella Ciao. Bella Ciao. Une matitina mi sono alzato. E ho trovato l’invasor. O partigiano, portami via. O bella cioa. Bella ciao. Che mi sento di morir.

— E se io muoio da partigiano, — возникшую тишину прорезал грубоватый тембр Хельсинки, сжавшего противовес секиры могучими медвежьими лапами. — Bella ciao. Bella ciao. E se io muoio de parigiano. Tu mi devi seppellir.

— E seppellire lassu in montagna, — со все нарастающим воодушевлением поддержал Темплтон, резко подвиваясь с места и напрягая связки. — O bella ciao, bella ciao, bella ciao-ciao-ciao. — Хельси подскочил, стараясь не высовываться из-за колонны. — E seppellire lassu in montagna. Sotto l’ombra di un bel fior.

Он явно представлял Орсона, борющегося за собственное выживание и за идеалы мятежников. Боль в ноге мешала уворачиваться от копейного острия, скользящего по закрытому шлему и непокрытым участкам кожи. Вокруг царил настоящий хаос. Лошади с душераздирающим ржанием валились вниз, придавливая наездников и врагов. Их добивали кинжалами в прорезь или топтали дальше. Со стены доносились боевые кличи, смешанные с безудержным хохотом Безумного Короля. Стрелы впивались в доспехи, бригантины или пронзали незащищенные тела. Суматоха. Беспорядок. Реки крови. И два фехтующих оппонента, выискивающие слабые места друг друга. Какие шансы были у обычного лорда с Востока, носившего множество громких титулов, против представителя одного из верховных кланов Беленора, убившего не менее дюжины смельчаков? Орудующего копьем, как продолжением руки? Насмехающимся над опасностью и жалкими потугами других смертных? Но Темплтон одержал верх. И увековечил имя.

— O bella ciao, bella ciao, bella ciao-ciao-ciao, — через минуту крышу огласила знаменитая песня Звезды Востока, ставшего партизаном и возглавившего правый фланг мятежников в самый последний миг. — Мы победим!

С рассветом приходит боль реальности.

— Мне срочно необходима помощь внизу! Живее! — завопил Малекит, мгновенно скрываясь в самой безопасной части банка. Главные врата взломали тараном, повредив обшивку и центральную часть. Внутрь начали просачиваться вооруженные браавосийцы, а коварные арбалетчики вставляли орудия в образовавшиеся щели и стреляли по захваченным врасплох островитянам, не успевшим вклиниться в строй щитов. Двери нещадно выламывали.

Сверху на осаждающих сыпался град стрел. Дэрил перезаряжал арбалет самостоятельно, пока Талли постоянно требовал пополнить стрелы и едва избегал смерти, когда вражеские болты вонзались около его головы. Отряд стрелков не справлялся с налетевшей тучей врагов, чьи ряды восполнялись каждую минуту. Упорно отказываясь подчиняться неизбежному, преступники напевали известный мотив, при этом искренне веруя в то, что смогут отбить очередную волну. С раскатистым дребезжанием двери поддавались неистовому напору солдат в кирасах, подгоняемых возгласами Командоров. Красные и серые соперничали в попытке проникнуть внутрь первыми, в результате чего главный проход утопал в разных цветах. В зал они врывались, утыканные стрелами, и падали замертво, не успев добежать к построению из круглых щитов. С крыши на них сбрасывали части статуй и разобранной стены. Бросив бесполезный лук, Аарон приказал подать меч и помчался на первый этаж.

— Чем нужно помочь? — вбежавшие в хранилище девушки предстали перед полуголыми мужланами, истекающими вонючим потом, и долбящим изрядно поврежденную стену молотами и кирками. Маяк, протирающий лоб и взлохмаченные волосы изорванными тряпками, обернулся. — Говори быстрее!

— Собирайте золото в мешки! Иначе мы ни черта не успеем! — одинокорожденная и жена Смотрителя кинулись исполнять поручение, пока начальствующий над работами окунался в бочку с водой. — Бог свидетель, завтра я разрушу этот поганый банк изнутри. — тут он нанес сокрушительный удар. Камни сыпались на пол, поднимая столпы пыли. — Мы освещаем путь. Таков девиз дома Хэйтауэров? Да как бы не так! Мы очищаем путь! — еще удар. — Как там пелось вчера? Bella ciao. Bella ciao! — наемники лихо подхватили песенку, работая усерднее. До тех пор, пока звуки побоища, наряду с жуткими воплями, аккомпанирующими им на протяжении часа или двух, внезапно не смолкли. — Твою же мать! Миледи! Станьте за нами! — приготовившись обороняться чем попало, бравые ребята прислушивались. — Мы не продержимся и трех секунд без доспехов. Но попробовать стоит. Для меня было честью сражаться с вами плечом к плечу!

— Для нас было честью служить под вашим командованием! — скороговоркой протараторили вассалы Севера и Островов, а наемные иноземцы смолчали. Однако все вздрогнули при звуках открывшейся двери, протяжно заскрипевшей. Послышались шаги на ступенях. Силуэты продвигались медленно. И появились неожиданно, попав в отблески горящих свеч и поморщившись с непривычки. Тимоти, весь заляпанный чужой кровью, держащий шлем подмышкой, вытер перчаткой взмокший лоб. — Царь?

— Почему вы так нелепо выглядите? — удивился стоявший подле принца Старк-младший, в бригантине с отчетливо проступающими пятнами на черном материале. — С кем вы планировали воевать в таком виде?

— Не с кем, а за кого! — воскликнул Малекит, отбрасывая орудие труда и заключая лидера в объятия. — Я думал, вы все мертвы. — игнорируя специфический аромат, исходивший от пропотевшей одежды, он простоял так с полминуты и отошел, прокашлявшись, будто бы устыдившись порыва. — Рад, что ты выжил.

— С трудом, — улыбнувшись краешком губ, провозгласил Ланнистер. — Попал в ловушку, но меня спас Созвездие. Браавосийцы развалили хвачху и пробили ворота в пяти местах. Мы завалил все трупами, щитами, камнями и кусками той же хвачхи. Долго не протянем, но этот раунд за нами. Как успехи?

— На пределе возможностей. Дай мне еще людей и завтра все будет готово, — поразмыслим немного, Тимми согласился. Вернувшись на места, труженики облегченно вздохнули. — Следующий штурм нам не выдержать. — не отрывая взгляд от многообещающего углубления на стене, он обращался к Волку. — Уже поздно отступать, но я все же спрошу: ты со мной? Зная, что мы не выберемся?

— До конца, — не поворачивая головы, ответил Персиваль. — У нас много изувеченных наверху. Божий Бич со своими людьми выстоит. Остальные — вряд ли.

— Думаешь, следовало остаться в Столице и пойти в служки к первосвятителю? — сжав бусинки четок, остававшиеся при нем во время битвы, Лев вспомнил, как отец настаивал на карьере священника. С бесконечными лихорадками, поражавшими ребенка каждый год, иного выхода не было. Кто бы знал. — Мой двоюродный брат Коди преуспел на этим поприще лучше. Знает отдельные выдержки Библии наизусть.

— Я проходил мимо комнаты с заключенными. У меня возник план, если позволишь поделиться.

Час волка пробил.

Извлекая магические звуки из флейты, бледный, болезненный человек удовлетворенно улыбался от полученных результатов. На горизонте обрисовывалось очертание весеннего солнца, нерешительно вступающего в собственные права на небесные просторы. Внутри каждого воина теплилась надежда вырваться из капкана целыми и невредимыми. И богатыми. Маяк поклялся всеми святыми на кресте, висящим на шее, что ранним утром они освободятся от оков проклятого титана. Белые стены больше не будут препятствием. Налетчики приготовились: островитяне, дорнийцы, лоратийцы и народности двух континентов, рискнувшие всем ради мизерного шанса войти в историю, не снимали бригантин, не откладывали оружие и напряженно следили за заваленной хламом дверью. Лучники заняли свои позиции, прижавшись спиной к мраморным колоннам. Мешки с изумрудами и золотом выложили в хранилище, крепко завязав основание узлами. Наблюдение за запертыми Смотрителями усилилось. Им запрещали переговариваться и вставать с мест — нужду справляли в притащенные ведра. Комнаты тщательно запирались — в них отлеживались тяжелораненые, снимающие маски и омывающие лицо прохладной водой. В любую минуту их могли призвать на помощь товарищи.

— Вы так трогательно ухаживаете за Созвездием, — разместившись на лестнице, Грейджой откинулась затылком на холодный неприветливый мрамор, исподлобья наблюдая за Найроби, притворившей за собой дверь, за которой отдыхал Темплтон. — Промываете раны, заботитесь, переживаете. Хотела бы я любить также. Или получить больше времени на свои чувства. Больше, чем пару ничтожных дней в четырех стенах.

— Я люблю только своего сына. Никого более. По крайней мере, иного я не знала очень много лет.

— Я бы тоже хотела завести детей. Всегда мечтала. Несмотря на холодность отца и матери. Они очень хорошо к нам относились, но я бы ни за что не послала десятилетних мальчишек оборонять руины и драться с варварами. Хотя нас учат держать оружие с самого детства. Вместо игрушек.

— Вы с Рыбой давно помолвлены?

— С детства. По решению родителей. Наши кланы воевали столетиями. Островитяне не заключали ни союзы, ни браки с зелеными лордами, как мы называем жителей континента. Исключения порицались. Первой железное правило нарушила сестра Бича. Она стала женой верховного правителя. То же ждет и меня.

— Вы будете прекрасной парой. И ваши дети покорят весь мир, — обменявшись улыбками, женщины насторожились, стоило юнцу в маске с дикими предупреждающими криками подлететь к террасе. — Что такое?

— Стреляйте в них! Быстрее! Они подложили бочки под стену! — непонимание отразилось во взглядах лучников, смутившихся от столь яростного напора. Разозлившись, Старк выхватил у одного из них лук и попытался навести железный наконечник на толпы браавосийцев, бегущих с факелами наперевес. — Твою мать! — сорвав личину, он с остервенением швырнул ее на пол и принялся отстреливать всех. К нему присоединились Дэрил, замешкавшийся с перезарядкой арбалета, и Аарон, не поспевающий за соратниками. — Отходите! Отходите немедленно! — его вопль заглушил мимолетный треск и затем последовавший мощный взрыв, поднявший столпы пыли.

Разорвав каменную стену буквально напополам и вырвав оттуда каменные блоки, создав обширный пролом, порох еще долго блуждал по воздуху в виде специфического запаха. Вожделенным шансом воспользовались осаждающие, прорвавшиеся внутрь и накинувшиеся на сбитых с толку противников с целью добить. Правый фланг щитовой стены разметало. Большая часть островитян погибла. Других раскидало по пространству, обрушив сверху булыжники. Пошатывающийся Утред сумел удержаться, невзирая на подкашивающиеся ноги и дрожь в руках. Увидев лежавшего на обломках ворот принца, он стряхнул с себя пыль и бросился на помощь, хватая мальчишку без сознания за конечность и оттаскивая в безопасное место. На полпути ему подсобил вырвавшийся из жара битвы сын, молча потащивший королевского отпрыска к полуразрушенным ступеням и накрывшим его щитом.

— Ты выжил, — констатировал впечатленный Харлоу, глядя на оцарапанную кирасу первенца и очень глубокий порез на щеке, сочившийся пузырчатой кровью. — Если выживешь, позволю набить рисунок на теле.

— Трудом и неусыпностью, отец, — процитировав девиз их общего дома и ударив кулаком по груди с невероятной энергичностью, Убба надел шлем с оголенным подбородком и размял шею. — За Царя, Острова и род Харлоу. — обоюдоострая секира отрубила конечность врага и застряла в прорези, сразу же извлеченная обратно и отражавшая многочисленные выпады. Его оттеснили в угол, грозясь убить. Тогда один из нападавших пошатнулся от вонзившейся в сочленение доспехов стрелы, а потом вовсе пал от меткого выстрела в глаз. — Значит, вас не похоронило заживо? — осведомился воин, принимая на кирасу удар кривым мечом и отбиваясь.

— Не в этот раз, — повесив лук за спину и достав клинок, Рыба столкнул взобравшегося наверх солдата. — Разделимся. — с боевым кличем прыгнув сверху на сражающихся, он самоотверженно защищал всех оставшихся в живых последователей, упуская из виду тот факт, что задняя стена банка тоже распалась ввиду взрыва. — Они нас окружат!

Откашлявшись и едва не повалившись на колени, Найроби нашла в себе силы продвинуться дальше. С трудом приоткрыв загроможденную блоками и треснувшими статуями дверь в комнату, она нашла гвардейца в том же полубреду. Вспотевший лоб обдавал жаром на расстоянии. Она не может помочь ему. Растрепавшиеся темные волосы спутались из-за кровившего рассечения на брови. Растолкав не соображающего рыцаря, она безуспешно обливала его водой и похлопывала по лицу. Охватывавшая паника нарастала, практически доводя до отчаяния. Особенно усилившаяся после вырванной с петель двери.

— Fue el sabor de la traicion, maldita puta (Такой вкус предательства, чертовая шлюха), — вальяжно ступивший в помещение Артуро расхохотался. — Lo matare a usted y depues a su amante y su hijito (Сначала убью тебя, потом твоего любовника и сына). — вытащив кинжал из валявшихся неподалеку ножен, Мертинс приготовился отправиться в Ад и заодно прихватить с собой ухмыляющегося подонка. Увы, он огрел ее кромкой щита, отбросив орудие, и приготовился раскроить череп. Только вонзенное в бедро лезвие вынудило заверещать и опасть на колено. — ¡Cabron! (Ублюдок!)

— Я не понимаю твой язык, сукин сын, — Рекс провернул подобранное оружие, вырывая свиные вопли из завертевшейся туши Командора. Тем временем стоявшие позади него телохранители погибли под напором толстяка с бородой, отрубившего им незащищенные латами руки. Он же выбил щит лидера и, подхватив того подмышки, швырнул со второго этажа. — Ты все-таки с нами, Хельси. — воин кивнул, расплывшись в широкой улыбке. — Не поднимешь меня? Двигаться я могу, а вот стоять — вряд ли. — с плотно сжатыми зубами Темплтон принял медвежью лапу единомышленника и оперся на его плечо. — Благодарю вас, миледи. Мало кто бы рискнул ради меня жизнью.

— Не обольщайтесь, — с этими словами Найроби осторожно вытерла тряпкой испарину с квадратного лба, покрытого чуть заметными линиями морщин, после чего одела на него шлем. — Берегите голову.

— Вы до сих пор здесь?! — рявкнул Талли, успевший пропетлять коридорами, ранить нескольких особо настырных иноземцев, помочь невесте и обнаружить сборище прячущихся союзников. — Убираемся отсюда! Все почти готово! — на предплечье голубой бригантины с кольчужными вставками виднелись темные пятна, пропитавшие поддоспешник. — Живее!

Спустившись по осыпающимся ступенькам, они наткнулись на целое ристалище. Одинокорожденные применили излюбленную тактику и напирали на выставивших щиты браавосийцев, отталкивая назад к бреши. Сверху сыпались стрелу, поражающие локтевые суставы и пальцы на ногах. В окулюс проник кусочек солнечного луча, осветивший сплошь укрытый трупами, булыжниками, пылью и орудиями зал. Свет подкрался к узкой прорези сферического шлема, вынуждая приоткрыть глаза и пошевелиться, с явным чувством обессиливания и подташнивания. Кто-то поднял его забрало и отошел на расстояние с обреченным видом.

— Я же говорил тебе, второй сын, — нахмурившись, Айкен, облаченный в ярко-красный сюрко со львом на груди, покачал головой. — Как ты сможешь выиграть без фамильного клинка? Эйнар Таргариен не родился с прозвищем Жалкий. Он получил его после того, как лишился конечности и заглотил целое лезвие. Как могло быть иначе в случае с проклятой тварью? Но ты должен помнить: любой Ланнистер обязан сокрушить врагов перед смертью!

— Вставай, брат, ну же! — Дэрил тормошил старшего с особым остервенением, видя приблизившегося двухметрового гиганта в латах. Выругавшись, он поднял забрало и прицелился из арбалета, опасаясь промаха. Впрочем, болт зашел в кирасу, остановив марш-бросок на секунду. Не сдавшись, мальчишка поднял щит и заслонился. Тем не менее, удар был отпарирован подоспевшим вовремя Старком. — Я не смогу в одиночку дотащить его до хранилища. — вытащив из братских ножен найденный клинок с драконьим навершием, третий сын Клауса увернулся от атаки и мощным рывком разрубил панцирь. Оба соперника молчали, пускаясь в пляс в ограниченном пространстве. Игнорируя все вокруг, колосс преследовал менее высокого юнца и угрожающе рычал при каждом промахе. Брешь в броне давала надежду на положительный исход.

Однако произошедшая суматоха заставила большинство воинов обернуться. На площади произошла драка между солдатами и подданными владыки, сцепившихся из-за посыпавшихся с крыши золотых монет. Отвлекшись на мгновение, выдохшийся исполин внезапно сплюнул кровавую слюну и рухнул вниз, подняв облако пыли. Ему в затылок угодили два болта, пущенные арбалетчиками-северянами. На них сразу же налетели разбредшиеся остатки штурмующих, которых сдерживали дорнийцы. Пока отряды рвали друг друга на части, Персиваль сбросил с принца часть придавивших предметов, подав руку и поставив на неустойчивые ноги. Трюк с выброшенными мешками золота сработал: Командоры потеряли контроль над некогда дисциплинированной армией. Ползая на коленях и подбирая алмазы с прочими яркими каменьями, они опозорили достоинство морского Владыки.

— Пора уходить, — оправившись от шока и похоронив боль вместе со звоном в ушах на задворках всего гаснущего сознания, Тимоти последовал за спасителем, умудряясь как-то отбиваться от противников. — Отступаем! — сняв висевший на поясе боевой рог, Волк призвал выживших спускаться в подземелье. — Где ты был, Троица?

— Поджег деревянные перекрытия в комнатах. У меня остался порох, — пожав плечами, Дэрил быстро вложил в пальцы родственника одолженный меч. — Идем.

Забрезжил рассвет. Спасению быть?

Поваливший из образовавшихся щелей серый дым стал сигналом к отходу. Оставшись на крыше, пять воинов контролировали подступы к ней, попутно защищая Старка, проводившего манипуляции. Еще пару часов назад ему передали наполовину заполненные мешки с золотом и велели прорезать дно. Выполнив поручение с точностью, он спрятался за щитом высокого земляка и высыпал содержимое на ступени. Покатившись на площадь, они поблескивали в лучах восходящего солнца, воспламеняя в самых добросовестных и ответственных бойцах алчность и сребролюбие. Добившись потрясающего эффекта, не привыкший к роскоши Бринден искренне подивился такому корыстолюбию. Суматоха их спасет. Разобранный по кирпичам банк окутал плотный купол из непроницаемого дыма. Покашливая то ли от болезни, то ли от жжения в легких, он приказал всем стремительно уходить — зов рога нельзя оспаривать. Перепрыгнув через балки и купола, воинство заглянуло в комнату с заложниками, на сей раз лишенных помпезных мантий и одетых в криво висящие доспехи с масками, подражая одеянию налетчиков.

— Господа. Ваш выход, — Лобо схватил первого попавшего Смотрителя и погнал наружу, в самую гущу. Пусть сеют панику, вводят в заблуждение и получают смертельные удары от соотечественников, уже не разбирающих, где друг или враг. — Не задерживайтесь! — по дороге его люди обступили мужчину, свалившегося с небольшой высоты на куски камней и выплевывающего темные сгустки из шлема. — Вы только посмотрите, кто у нас тут. Командующий в красном.

— Будь проклят, ты, ублюдочный грабитель! — сжав испачканные покрасневшие зубы, выплюнул тот, кто наводил страх на подчиненных. Ныне валяющийся и борющийся за никчемную жизнь.

— Я не стану тебя убивать. Рыцари так не поступают, — не поднимая забрало, Бринден положил ладонь поверх чужого предплечья и продержал так пару секунд. — Найди мир с Господом, Артурито. За мной. — они не без труда пробились сквозь галдящие, рычащие и стонущие тела, отбив пару сотоварищей. С боем прорвавшись в хранилище и захлопнув тяжелые двери, они прокашлялись и отерли слезящиеся глаза. — Перси с вами? — племянник, заляпанный кровью, с мокрыми от воды волосами, крепко сжал родича в объятиях. — Все будет хорошо. Мы выберемся.

Словно в подтверждение сказанного, Малекит и Аарон синхронно ударили по разломанной стене. И продолжали колотить с энтузиазмом загнанных в угол зверей. Спасшиеся солдаты, отдышавшись, но не потеряв бдительность, потихоньку избавлялись от тяжелых кирас, способных утащить их на дно и потопить при возможной переправе. Перед проходом выстроились островитяне с обломками щитов или цельными заслонами, готовые противостоять опасности. Время на исходе. Взревев от бурлящей ярости, Убба выхватил у хилого работника молот и обрушил на строение. Пропотевший Хэйтауэр едва успел отскочить. Углубление расширилось, осыпалось и наконец обвалилось. Подогретые успехом и занеся кирки, они услышали предупреждающие возгласы и увидели пролезшие в отверстие руки. Не обращая внимания на окрики, Мэнди бросилась вперед и припала к ним губами.

— Дядя Атрей! — прошептала девушка, осчастливленная появлением лица, которое не видела каждый день на протяжении недели. — Ты пришел за нами.

— А как иначе? Разойдись! — выпустив дочь сюзерена, старик отпрянул, разрешая своим людям ловко увеличить дыру, а затем просунул в нее лысую макушку. — Ну давайте по одному! Лодок тут хватит! — слаженно передавая по цепочке завязанные мешки, команда нагрузила первую и вторую. — Давайте, госпожа. Залезайте! — кивнув в знак дозволения, Тимоти пронаблюдал за тем, как Талли взял невесту под локоть и перевел через обломки, помогая устоять на шатавшемся борту. — Следующие! Быстрее! По три на лодку. Вместе с вашим добром.

— Я пойду последним, — уведомил Ланнистер, получая в ответ недоумевающе-сердитый взгляд брата. — Леди Найроби, прошу вас.

— Я должна вернуться. Я не уеду без сына! — пока воины переносили морщившегося Темплтона, она запустила руку в волосы и сжала пряди, вновь поддаваясь необъятному страху. — Я не могу бросить…

— Todo va a estar bien, Nairobi, calmate (Все будет хорошо, Найроби, успокойся), — Хельсинки ободрил ее легким прикосновением к плечу. — No olvides lo fuerte que eres. ¿Me oyes? (Не забывай, насколько ты сильна. Слышишь меня?) — вытерев пальцами скопившиеся в уголках глаз слезы, он слегка улыбнулся. — Садись. — переправив ее на другую сторону с поклажей, браавосиец занял другую лодку вместе с отрешенными лоратийцами.

— Мы договорились не разделяться, — упрекнул Дэрил, с непривычки проглатывая длинные слова, переходя к бурчанию. — Всегда и навечно.

— Отправляйся. Это приказ, — пожевав губу, Тихий Лев закинул арбалет на плечо и, фыркнув, прошел к выходу. Позади уже выламывали двери, барабаня по прочной обшивке. — У нас нет выбора. Помни: мы — дети Никлауса. И мы обязаны выжить. Хотя бы один из нас. — обернувшись, Тимми выпрямился. — Убба! Охраняй моего брата. — смутившийся Харлоу повиновался, залезая следом за Львом. — Волки тоже едины, не так ли?

— Ты знаешь, в случае чего, я вплавь доберусь до тебя и приду на помощь, — обменявшись крепкими и обещающими рукопожатиями, товарищи расстались. За Старками пошли северяне, нагруженные до основания золотом. К бортам были прикреплены щиты, обтянутые кожей, защищающие от стрел или копий.

— Лорд Харлоу, — подойдя к напряженному одинокорожденному, ожидавшему подкрепления врагов, Тимоти не стал обращаться к защитнику по глупой кличке, дарованной варварами. — Ваш черед. Мы без вас не уедем.

— Будущее предопределено. Его не изменишь, — Малекит с трудящимися без передышки погрузились на одно из последних водных средств передвижения. Треснувшие врата покорялись напору. Изнутри раздавались подбадривающие крики и угрозы. — Уходите сами. Вы не воин. Долго не продержитесь. Какой смысл? — протяжно вздохнув, Ланнистер развернулся и зашагал прочь, подхваченный лордом Атреем и насильно усаженный на корму.

Цепочка лодок, связанных между собой, тронулась в путь. Их поджидали корабли враждебного града Норвоса с соответствующим символом на парусах. Подданные Командора вряд ли успеют опомниться и послать погоню, посему гребцы налегли на весла. Когда петли жалобно застонали и слетели, мечи заскрежетали и погрузились в плоть, разрывая вены, Утред расправился с двумя солдатами, а потом рванул к своеобразной гавани и прыгнул в воду, хватаясь за брошенный Хельсинки канат. Выстрелы из луков оказались бесполезными. Чуть не задохнувшись, Харлоу не без посторонний помощи залез на качающуюся поверхность и сплюнул скопившуюся воду, приглушенно смеясь.

— Bella Ciao! — прокричал Хельси, воздевая секиру под возведённым каменным акведуком. Геройскую песню моментально подхватили налетчики, интенсивнее гребя в сторону спасения. — Ублюдки! Ваша война проиграна!

Неотрывно следивший за исчезновением лодок в предрассветном тумане, серый Командор плавно снял шлем с крылатыми нащечниками и со всей силы швырнул об потрескавшийся мраморный пол, усыпанный порохом, грязью, жженной древесиной и человеческими останками. Как ожидалось, суда лояльного Вольного Города были захвачены или перекуплены, что позволило им беспрепятственно войти в порт и увезти награбленные сокровища в неизвестном направлении. Точнее — в совершенно небезызвестном. Через полчаса грабители растворились в бессмертном водяном потоке, прикончив Титана всего за пять жалких дней. Владыка придет в ярость и казнит их всех. Что же, такова судьба.

— Его величество король Волантиса приветствует вас! — провозгласили герольды с жутким акцентом, дождавшись погрузки преступников на борт. Расступившись перед сошедшим с портика человеком, экипаж выпрямил спины. — Он выражает радость в связи с возможностью принять вас на…

— Довольно, — прервав усилия команды, наряженный в шелковую мантию Саид поклонился принцам одной с ним царской крови и заключил их в порывистые объятия. — Я знал, что мы можем положиться на ваш план и на вас. Герои. — вспотевший от перенапряжения и постоянного ношения шлемов, сыны Клауса впервые расщедрились на улыбку. — С этим золотом мы выиграем все битвы. Поставим Титана на колени. — монументальная статуя с обломанным клинком, разместившаяся на омываемых скалах, превратилась в черную точку и расплылась за горизонтом. Солнце вырвалось из мрачного плена, не скупясь на лучистые дары. — Леди Найроби! — окликнув мрачную женщину, вглядывающуюся в абрис растворившегося острова, повелитель щелкнул пальцами. В результате чего поданные подвели к ним черноволосого малыша, вцепившегося в чужой кафтан. — Ваш сын.

— ¡Mi pequeno Angel! — притянув ребенка к себе, она не сдержала накопившихся за неделю слез. — Вы помогли мне. Спасибо! ¡Gracias! — переходя с одного языка на другой, Мертинс сбивалась, прижимая единственное утешение за свою бесконечно долгую, полную терзаний жизнь. — Спасибо…

— Благодарите не меня, а господина Темплтона. Он разработал и привел в действие план вызволения Анхеля. Когда ваш супруг отправился на собрание Казначеев, мои люди проникли в его дом, забрали ребенка и часть денег. Они принадлежат вам как приданое. Предоставлю его в ваше распоряжение, как только мы сойдем на берег. — чуть наклонив подбородок, Валеска покинул общество счастливой матери, объединившейся с семьей.

— Сир Рекс, — впервые обратившись к гвардейцу по имени, Найроби подошла к корабельному носу и слабо улыбнулась, смотря на отдыхающего. Подавив болевой спазм, охвативший часть предплечья с правой конечностью, он повернулся. — Спасибо за помощь с сыном. И за длительное молчание. — он промолчал, усмехнувшись побледневшими губами. — Te quiero (Люблю тебя).

— Я плохо знаю ваш язык, — напомнил рыцарь, нерешительно двигая корпусом. Тогда она нагнулась, запечатлев поцелуй на дрогнувшем лбу. — Какое целомудрие, миледи. Жалею, что я беспомощен. По крайней мере пока. — они оба широко улыбнулись, соприкоснувшись лбами и закрыв глаза.

Через полдня их перехватили суда под предводительством когга с оранжевыми парусами. Стоявший на мостике капитан с гордым видом обозревал флотилию союзников, нагруженную краденным. Если в дальнейшем пути их не застигнет врасплох судьбоносный шторм, и они доберутся в целости, то их имена навеки прославят. Перебравшись на "Гневного Лося", Тимоти остановился перед Флотоводцем и преподнес ему в подарок боевой топор ручной работы, обнаруженный в хранилище. Возликовав где-то в глубине души, внешне Хорнвуд оставался подчеркнуто смиренным — хотя блуждающая на хитрых устах усмешка выдавала его. В конце концов, не выдержав, он обнял мальчишку, первого отдавшего честь его уму, проницательности и коварству. Качества, по достоинству оцененные Лжепророком. И в этом заключалась огромная проблема.

— Мы победили! — воскликнул Питер, будто сам не верил в свершившееся чудо. — Блокада прорвана. Лорат освобожден, а Норвос в шаге от капитуляции. Твой отец выиграл битву на Ступенях и отбросил иноземных ублюдков на убогий клочок земли. Половина из них разбежалась до начала заварушки.

— Капитан! — окликнула командующего Мэнди, придерживая жениха под локоть. — Вы же главный на судне? И мы вам подчиняемся? — поразмыслив немного, тот кивнул. — Тогда пожените нас! И мы даже не потребуем благодарности за то, что просидели пять долгих дней взаперти.

— А почему бы, черт возьми, нет? — ударив кулаком по деревянным перилам, северянин приступил к обязанностям священнослужителя.

Церемония отличалась непродолжительность и была лишена традиционной помпезности. Питер не упражнялся в красноречии, просто соединив ладони новобрачных, попросил обменяться клятвами и объявив их связанными навеки неразрывными узами. Флот взорвался овациями и громкими криками радости. Угостив экипаж остатками вина, лорд-командующий придерживался заданного курса. Пару дней ушло на маневрирование и состыковку с бороздившим Рубиновое море кораблем, являющему миру роскошные паруса с серебристым коньком. "Гордость Владыки" подал сигнал, изъявив желание соединиться. Перекинув мостик, лорд Веларион поднялся на дружественный борт и поклонился. На вечно угрюмом небритым лице царили привычные отчужденность и невозмутимость. Тем не менее, он соизволил снизойти до полуулыбки и кивка при виде тестя из рода Харлоу. Утред выдал свою дочь за изгнанника, вернувшего земли и титулы с условием супружеских уз и скорого наследника.

— Мы проводим вас до столицы, — после недолгих переговоров с Хорнвудом, сообщил Морро. — Могу я также переговорить с сиром Темплтоном? — не без труда переправившись обратно на когг, Рекс встал напротив безучастного гонца. — Ваш браг, лорд Эндрю, погиб во время прорыва блокады. Его корабль загорелся, он получил сильнейшие ожоги и скончался у меня на руках. Перед смертью попросил найти вас и передать. — слуги поднесли меч в ножнах с навершием в виде семиконечной черной звезды. — Фамильная реликвия вашего дома. Возьмите ее. — машинально приняв из чужих рук орудие, новый глава Звездочета поморщился от защемившей сердце боли, однако стоически выдержал испытание и раскланялся. — Мы также потеряли сира Мозера Тирелла. Он поджог вражеский флот и погиб сам.

— Твою мать, — обреченным тоном изрек Темплтон, рухнувшийся на ступеньку и прикрывший лицо. — Надеюсь, он погиб, как герой. И его мечта исполнилась.

Первопрестольная заждалась тебя, великий храбрец.

Их встретили в столице, как победоносных любимцев Господа. Собравшаяся на пристани толпа орала и неистовствовала в экстазе, забрасывая медленно шествовавшую процессию цветами. Шествовавшие впереди принцы, верхом и в окружении королевской стражи в белых плащах, кивали верноподданным, втайне надеясь поскорее очутиться за крепкими стенами донжона. В середине, перемежаясь с налетчиками на лошадях, шла прислуга с сундуками на носилках. Замыкали шествие воины, сопроводившие своих господ на самоубийственную миссию. Угробив на церемониал несколько часов, терпеливый Тимоти сжал четки и, посчитав до десяти, покорно принял уготованные провидением грядущее, когда вошел в тронный зал. Сотни любопытствующих взоров впились в пропавшего принца, пробрались под кожу и выудили наружу потаенные страхи и воспоминания об ужасных ночах в банке. Против обыкновения не сгорбившись и не растерявшись, он уверенным шагом приблизился к подножию отцовского трона. Раздавшееся львиное рычание напугало стоявших на боковых галереях безмолвных зрителей, но сам король никак не отреагировал на произошедшее, выжидая продолжения. Набравшись смелости, Ланнистер-младший велел передать ценный артефакт.

— Этот клинок ранее принадлежал представителю дома Таргариенов. Теперь он ваш, — опустившись на колени, Тимми опустил голову вниз и протянул ножны вперед. Остальные последовали примеру негласного лидера и ощутили коленями холод мрамора. Неизвестно, сколько они так простояли. Но через мгновение раздались гулкие шаги. Подошедший Никлаус, возвышаясь над прочими, подобрал оружие, вытащил наружу и критически осмотрел.

Продолжая стоять с ничего не выражающим лицом, венценосец опустил плоскую сторону на правое плечо юноши, подержал немного и переместил на левое. А затем поднял его на ноги и приобнял за шею. — Считай, тебе повезло. В ином случае я бы заставил тебя молиться в храме до рассвета. — Клаус отошел на два шага назад и вернул меч законному владельцу. — Придумай ему имя. Достойное. И не запятнай репутацию. — приказав вынести собственное заляпанное кровью орудие, монарх повторил обряд посвящения с третьим сыном, младшим Старком, единственным Талли, мальчишкой из клана изменников Хэйтауэров и островитянином, грабившим прибрежные территории. Очередь дошла до Бриндена. — Я знаю, вы грезили о рыцарстве. — покончив со всем, он приобнял Волка и прошептал: — Спасибо за то, что помогли моим детям. — прищурившись, царствующий Лев сосредоточил взгляд на покорно стоявшем поодаль Питере, к которому вальяжно приблизился через мгновение. — Твой план от начала и до конца?

— Как сказать. Частично, — под пристальным взором бывшего врага спесивый лорд прокашлялся. — Ну, на стадии разработки я продумывал…

— Благодаря вам мы выиграли войну на море. Приумножили казну и сохранили достоинство короны, — повысив голос, Клаус провозгласил: — За это я назначаю вас адмиралом августейшего флота. На сей раз по-настоящему. — сдержанно кивнув, Питер наконец выдохнул скопившийся в груди воздух. — Не забывай о прошлом. Они точно не забудут. Как и я. — ограничившись еще одним поклоном, Хорнвуд отвел глаза. — Поговаривают, что вы, сир Темплтон, получили два ранения во время кампании. И оба за моего второго сына. Это так?

— Не совсем. Одно за вашего наследника. Другое — за женщину, которая нуждалась в этом не меньше.

— Благородно. Сир Орсон бы гордился тобой, — потупившись, гвардеец робко качнул головой. Когда-то они были близкими друзьями, но их разделил проклятый Майкл Разрушитель, вынудивший своих крестоносцев гоняться за мятежными сыновьями, как за прокаженными крысами. — Я был с Эндрю в момент его смерти. Он назвал тебя преемником и отдал фамильную ценность. Надеюсь, ты оставишь свой пост через пару лет или обзаведешься отпрыском здесь. Новый Звезда Востока не может просто загубить свой род. — заключив товарища в объятия, Ланнистер таким образом снял с него опалу, что длилась двадцать с лишним лет.

— Ваше величество! Если не возражаете, я хотел бы представить вам леди Найроби, — Никлаус учтиво склонился. — Ее отец был лордом Мертинсом родом из Беленора. А ее семья пошла против Драконов и взяла в плен короля, подняв мятеж.

— Блистательная характеристика для нашего двора, — взяв женскую руку и запечатлев легкий поцелуй, государь более благосклонно отнесся к знатной даме. — Мы поговорим о восстановлении ваших прав в ближайшее время. После пира в честь моих мальчиков! — громогласные ликующие окрики вторили словам повеселевшего триумфатора, не утратившего ни одного ребенка в резне.

— Ты хорошо смотришься с мечом Таргариенов, Тимоти, — спустившийся с тронных ступенек Тристан подошел к младшему брату, окруженному другими поздравляющими родственниками. — Но стоит ли забывать об участи, их постигшей? Зато ты славно развлекся со всем этим сбродом.

— Этот сброд — твои будущие верноподданные, Тристан. И охранители твоей порфиры. Не забывайся, — порекомендовал Тимми, расставшийся с личиной Царя и возвратившийся к образу праведного Льва с молитвой на устах. — Тьерс Таргариен забыл. И чем это кончилось? — расширенные зрачки говорили красноречивее любых жестов. Кронпринц иронично улыбнулся. — Не расстраивайся. Скоро получишь рыцарский титул. Хотя будущему правителю он вовсе без надобности.

— Твоими молитвами, брат, — не расставаясь с истинно дворцовой усмешкой, наследник престола не стал упорствовать далее и покинул общество родича, глядящего ему вслед с нечитаемыми эмоциями на изящном профиле.

---

Примечания:

* Все браавосийцы будут говорить на чистом испанском языке (каталонский). Никаких Валерийских диалектов в данной работе не существует.

** А выходцы Норвоса говорят на приятном французском. Точных причин такого решения автор не разглашает.

Saint Mesa — Lion.

Melancholy — Tiny Bunny (OST).

Massive Attack — Future Proof.

Соколиное Гнездо расцвело под умелым управлением новой хозяйки. Редко когда доводилось замку на вершинах заснеженных гор познать крепкую женскую руку, не обремененную авторитетом лорда или более властного кастеляна. Как правило, леди, принявшие фамилию Арренов, либо не пережили родов, либо не прославились ничем иным, кроме заботы о супруге и наследниках. Их имена любезно вписывали рядом с господским и удостаивали двух предложений, включающих имена детей и клан, к коему та раньше принадлежала. Однако нынешняя ситуация на Востоке сильно переменилась. Род Арренов балансировал на грани выживания. Если пятилетний мальчишка, рожденный править этими обширными гористыми плодородными землями, неожиданно скончается, то династия, насчитавшая тысячи лет, угаснет по прямой линии. Поэтому жизнью ребенка дорожили, берегли как зеницу ока и не допускали до опасных занятий. Впрочем, на третьем году один из вассалов забрал его в качестве воспитанника и держал подальше от морально истощенной матери, пережившей гибель мужа. Никто не хотел доверять важнейшего человека в регионе взбалмошной, капризной девице из Ланнистеров, невзирая на родство с царским домом. Но она восстановила силы. Благодаря внутренней энергии. И неимоверной жажде жить, присущей всем членам королевской семьи. Теперь нужно возродить свой престиж и напомнить верноподданным о том, кому они обязаны кланяться и подчиняться. Они сами избрали Соколов королями, а затем — верховным правителем. Следует пробудить их от спячки.

А что возбудит честолюбие высокомерных аристократов больше, нежели турнир? Повод отыщется — к примеру, пятые именины будущего грандлорда. Ланнистеры избегали проведения мероприятий с разномастными флагами, волнующейся толпой, крошащимися копьями и костьми. Прошлый монарх, захвативший престол силой, ни разу не устроил ни одного подобного развлечения. Не бередил рану в области сердца. Судьба его единственной и любимой сестры решилась на турнире. Привела к боли и крови. Разорвала страну на части. Едва не пресекла племя гордых львов. Более того, их славнейший предок погиб на ристалище, получив серьезное увечье и похоронив амбициозные планы отца найти замену своему болезненному преемнику. Таким образом представители дома более не участвовали в побоищах. Ребекка не собиралась нарушать укоренившиеся традиции. В конце концов, ее сын — не Лев, точнее — в нем преобладает кровь крылатых небожителей, крадущих полумесяц. Но выставлять она не планировала до того, как он обзаведется потомством и укрепит династию. Потом уже будет безопасно рисковать собственной шкурой и восхищаться такими же сорвиголовами в полированных доспехах.

Для устроения состязания требовались немалые деньги. Птичий Путь познал массу разрушений во время кампании цепных псов Майкла, поджегших немалое количество деревушек и вырезавший чуть больше половины их жителей. Казна Гнезда не потянет возмещение убытков и шумные празднества. Обратиться в столицу и попросить заем? Нынешний государь, ее брат, не откажет в просьбе. Пошлет целую армию, если понадобится сдержать гнев и растущее недовольство феодалов. Преобразует в пепел вражеские крепости. Заживо поджарит на огне возмездия противящихся. Она не сомневалась в том, что семейные узы не ослабли и можно положиться на любого из оставшихся братьев, рассеянных по свету. Ребекка найдет у них приют в случае возникновения трудностей или опасностей. И никчемное прошение о средствах будет удовлетворено в полном объеме, но стоит ли пренебрегать ретивостью подданных? Тогда было отправлено три письма. Одно предназначалось младшему братцу Колемону, снабжающему половину государства пшеницей и щедрыми ссудами. Второе направили Темплтонам и Редфордам, наименее пострадавшим от военных действий и практически не похоронивших людей, которых любили. Проблема заключается в том, что они могут потребовать нечто взамен. Запасной план имеется.

Леди велела начать приготовления и первоначально вычистить коридоры, найти подходящее место где-нибудь в горах, чтобы обезопасить гостей и не разочаровать масштабами события. Без сомнений все устраивалось ради укрепления могущества Арренов и юного сюзерена. Но подспудной целью также являлось приобретение преданных союзников. Пока что пятилетний малыш находился на попечение господина Ройса, второго по всесилию человека на Востоке. Он фактически силой отнял его у матери и самовольно присвоил себе титул наставника, концентрируя чересчур много влияния вокруг себя. В конечном итоге это привело к тому, что знатные вельможи и посланники принялись объезжать Гнездо, сворачивая ближе к морю и навещая будущего владыку в Стоунхендже. Какая расточительность. Это доводило до отчаяния. Вдова окружена врагами, шпионами и потенциальными изменниками. Кому здесь можно доверять? Лишь прихрамывающему лорду Муру, приходившемуся ее погибшему супругу дядей и занимавшему место казначея в первопрестольной при Майкле. Человек, привыкший командовать скорее цифрами, чем войсками.

Напрочь лишенный тщеславия и политического чутья.

— Итак, милейший сир Рассел, как нам справиться со все разрастающимся престижем лорда Ройса? — поинтересовалась правительница, вертя бокал длинными пальцами. Представший перед ней солдат замялся, запустив пятерню в роскошные каштановые волосы. — Я отвечу за вас. Выгодный брак. Когда на пороге появляется молодая невеста, последнее, о чем ты думаешь — так это забота о чужом дите, верно? — присутствующие согласно кивнули, смиренно опустив подбородки на грудь. — Я позабочусь о доброжелательном воспитателе моего сына. И о вас. — Мур непонимающе переглянулся с личным стражем девицы. — Я слышала, у лорда Редфорда есть дочка, недавно вернувшаяся из-за моря. Кто-то ее уже видел? — раздались пару одобрительных шепотков. — Замечательно.

— Я надеюсь, Ваша высочество, — игнорируя расхохотавшегося товарища, стоявшего рядом, Рассел не стал помалкивать из вежливости, невзирая на шок. Он понимал, что она пытается добиться верности. И не совсем от него. — Вы же не предложите Мортону свою руку? Это было бы крайне неосторожно. — принцесса наклонила голову вбок, позволяя белокурым волосам опасть на тонкие плечи. — Аррены не будут в безопасности до тех пор, пока над ними покровительствует.

— По счастью, мы с вами придерживаемся одинакового мнения. Даже не знаю, ликовать или грустить по поводу того, что могу обойтись без советников, — переведя глубокие зеленые глаза на стражника, по-прежнему потешавшегося над старым другом, Львица постучала ногтями по подлокотнику. — Вам не избежать подобной участи, дражайший Кеншин. Мы подыщем и вам достойную спутницу. — слегка опешив, пятидесятилетний разбойник, не приноровившийся к изяществу манер, приоткрыл рот. — Ну же, наш всемилостивейший самодержец приказал восстановить дома или хотя бы не допустить того, чтобы они зачахли без преемников. Я, как надежная сестра, исполню монаршую волю. Более того, я намерена женить своего единственного сына только на уроженке Востока.

Два месяца спустя. Предгорье Подклювье.

Рассеянные по зеленому полю шатры поражали пестротой цветов. От бело-голубого до серо-синего. Флаги, изображающие звезды, оружие, крепости и животных, развевались на щадящем ветру. Весна обволакивала пространство приятной влажностью. Заиндевевшие деревья пробуждались ото сна. На поверхности черно-коричневой земли проглядывались растрескавшиеся корки люда — их расчистили в месте, предполагаемом для построения турнирных ограждений и помостов. Избрав продолговатую низину, окруженную цепью серо-коричневых гор с редкими зелено-рыжими пятнами травы. Большая ее часть покрылась палатками, трибунами, ложами и импровизированными строениями для поваров с кузнецами, конюхов, священников и художников, вызвавшимися зарисовать славные поединки. По центру раскинулась гигантская деревянная постройка, предназначавшая блистательной красавице в узком красном платье, пятном выделяющиеся на фоне безоблачного серого неба, а сверху, достигая широких бедер, туловище прикрывало отделанное мехом голубое сюрко. Плечи укрывал плащ таких же оттенков, подчеркивающих принадлежность к двум великим домам. Повсюду, щеголяя не менее богатыми одеяниями, расхаживали дворяне и ликующе жестикулировали. Простолюдины слонялись по округе, наслаждаясь представлениями жонглеров и шутов в забавных колпаках с бубенцами. Они угощались вином из господских погребов и возносили благодарную молитву за щедрость хозяйки из ненавистного клана узурпаторов. Впрочем, их предыдущий повелитель ушел на войну с отпрысками того самого клятвопреступника и не вернулся. Как и большинство прочих.

Ни один вассал не рискнул проигнорировать призыв леди-сюзерена. Среди выставленных на штоках знаменах виднелись таинственные рунические знаки, наконечники копий, три горящие свечи, колесо со сломанным ободком и множество других запоминающихся эмблем. Каждый привел с собой пару десятков, а то и сотен дружинников, возглавляя помпезную процессию и въезжая в долину под гром аплодисментов и приветственных окриков. Затем, проезжая мимо возвышений, украшенных щитами и тканями, долгожданные гости спешивались и опускались на колено. В назидание. Если они падают ниц, то остальные смертные и подавно не смеют нарушать священную присягу. В первый день народ развлекали поединками неумелых оруженосцев, жаждавших посвящения в рыцари, и танцами вкупе с обильными угощениями. Первыми изъявить покорность прибыли Темплтоны, честные сподвижники, когда-то пожертвовавшие короной, и признавшие над собой сюзеренитет нынешних Хранителей. С тех пор они не предавали их и не ставили собственные интересы выше. Поклонившись во второй раз не без некоторой возрастной снисходительности, известная в регионе леди Бри широко улыбнулась. Ей было позволено подойти ближе и пообщаться в приватной обстановке, без церемониала.

— Рада видеть вас в добром здравии, миледи, Ваше высочество, — представ в зеленом платье-робе с длинными шлейфом и скромным вырезом, прикрытым меховыми вставками, она откинула за плечи обжигающие рыжие пряди, тронутые сединой у корней. — Господин Люсьен, выглядите великолепно. Вы так похожи на отца. — пятилетний мальчик, облаченный в распашной бархатный плащ, смущенно кивнул. — Я сочувствую вашей потери. Как никто другой, я вас понимаю. Утрата мужа бьет сильнее. И мы не всегда понимаем, как ей противостоять. Пусть Орсон мертв, но его сыновья прославляют свою семью. Правда, пока что они не осчастливили меня внуками.

— Какая жалость. Но все впереди, — Ребекка милостиво ниспослала собеседнице добрую надежду, не выпуская ладошку сына из собственной, затянутой бордовой шелковой перчаткой. — Уверяю, любовь — вещь непредсказуемая. Но при требовательности нынешнего короля она может не понадобиться.

— Знаете, а ведь мы могли стать родственниками, — внезапно уведомила Бриенна, складывая рука ни слегка выпирающем животе. — Я была помолвлена с сиром Эрвигом Ланнистером сорок лет назад. К сожалению, он погиб на турнире.

— Досадное происшествие. Я о нем читала. Он был одним из лучших воинов и собирался занять место своего старшего брата, моего дедушки. Если бы это произошло, то мы бы вряд ли вели беседы здесь.

— Мы этого уже не узнаем. Но всегда есть возможность попытаться исправить ошибки прошлого. Мои сыновья почли бы за честь родство с вами. Любой из них, — как и половина населения Востока, скорее всего, но оскорбления и насмешки не укрепят шаткие союзы. — Подумайте об этом. — склонившись, преувеличенно кроткая женщина покинула общество распорядительницы празднества.

— Вы необычайно мрачны, госпожа, — немного хмельной кастелян прошествовал по рядам и почетно занял скамью позади двух тронов с высокими спинками. — Все ли в порядке?

— Не считая того, что мне почти навязывают нового мужа? — добродушно рассмеявшись, Мур поймал на себе испепеляющий взгляд вдовы и, прокашлявшись в извлеченный платок, затребовал еще вина. — Не спейтесь. Вы мне сегодня понадобитесь. — пробормотав извинения, Рассел отмахнулся от слуги и выпрямился. Тогда взор принцессы обратился на стоявшего в углу капитана гвардии, общавшегося с Бри и оголяющего зубы в подобие улыбки, чего не бывало ранее. Значит, все намного проще. Надо последовать совету старшего брата и перестать погружаться в себя, взамен сосредоточившись на них — фигурках на доске, таких разных по форме, но одинаковых по содержанию.

— Лорд Пуанкаре Редфорд! Его сын — сир Генерар и дочь — леди Ава, — провозгласил герольд, сбивая набиравшую обороты мысль и низводя проявившееся коварство на бледном лице до маски почтения и учтивости. Львица присоединилась к общим овациям и удержалась от смешков, когда оруженосец спешно поднес табурет к крупному жеребцу и поставил с левой стороны, дабы тучный господин без промедления спустился вниз и отвесил скупой поклон — насколько позволяло объемное брюхо. — Из Красного Города!

— Я знаю, откуда приехал, большое спасибо, — заворчал ветеран, натужно хрипя от перенапряжения. — Могли бы устроить воистину царские чествования. Я ведь оплатил половину ваших развлечений. И есть подозрения, что сир Мур пьян от части моего вина. — шепотки негодования и насмешки полились со всех сторон, заглушая восхищенные улюлюкания черни.

— Безусловно. Все помнят о проявленном вами великодушии, — подняв руку, Бекка призвала к тишине и поджала губы, получив желаемое. — А еще мой брат, король Никлаус, помнит о своем. Он попросил грандлорда Ричарда, вашего прошлого сюзерена, поддержать его в войне и предоставить армию. И денежные средства. До сих пор он не забывает о долге короны перед Востоком. Вы можете написать ему письмо и присовокупить уже озвученную сумму, изъявив надежду получить ее первее. Не хотите ли оказать такую честь? — выдавив подобие усмешки, Пуанкаре прокашлялся, заскрежетал сгнившими зубами, издал приглушенный рык. — Думаю, вы займетесь этим по возвращению домой. А пока лучше представьте нам вашу дочь. — сделав властный жест мясистой лапой, феодал подозвал девушку, что стояла с покрытой головой и прижатым к груди подбородком.

— Она недавно прибыла в Беленор, вернувшись из Пентоса, — скрывающаяся под крузелером девица поражал ангельскими отстраненностью и изяществом. Темно-каштановые вьющиеся волосы падали на грудь под желтой тканью. Она не улыбалась, но того и не требовалось. — Поклонись. — сквозившая во всех движениях грация пленяла, затуманивала рассудок и пробуждала вожделение. Что же, едва ли ее можно причислить к лику святых как непорочную деву, но представили ее не с этой целью. — И примите же наши дары. Как от преданных союзников, всегда готовых откликнуться на призыв. — сын, худощавый, с нездорового цвета кожей на лице и темным ежиком вместо волос, торжественно велел поднести украшения для госпожи и искусное оружие — будущему Хранителю.

— Вы хотите ее? — вопрос был адресован явно обомлевшему кастеляну, забывшемуся и вперившему взгляд в роковую красавица. Смутившись, Рассел не успел ни возмутиться, ни отшутиться. — Получите награду за верную службу. Как родственник моего супруга, вы заслужили ее. — поборов откровенное смятение, он кивнул. Все идет согласно плану. — Решено. Осталось разобраться с Ройсом. Советами не поделитесь?

— Говорят, он предпочитает дорниеек. Или вас, — закатив глаза, Львица поспешила прикрыть сей жест красным платком с вышитым на нем золотым львом, после чего взмахнула им, призывая продолжить состязание оруженосцев. — У нас нежданные гости, миледи!

— Очередные заемщики? — трибуны взорвались свистами при виде прогарцевавшего бурого жеребца с темной подстриженной гривой, везущего всадника в элегантных одеяниях алых оттенков. — Стоило ли поминать ангелов в сегодняшних молитвах, сир? — Мур непонимающе взглянул на нее, вынуждая тяжело вздохнуть и подняться с кресла. — Это же мой младший братец!

— Его высочество, Колемон Ланнистер! — ошарашенный герольд перекричал взбудораженную толпу, отчего-то пришедшую в восторг от вида обворожительного юноши, правильно сидящего в седле и не сомневающегося в собственных силах. Упеланд соответствующих цветов поражал дороговизной покроя, декоративностью рукавов и новомодной отделкой. — Из Львиного Утеса.

Вдоволь наигравшись в представления, принц спрыгнул вниз без посторонней помощи и, услаждаясь согревающими лучами натянутых, искренних, поддельных и неподражаемых улыбок, не побрезговал опуститься во взрыхленную почву на колени. Получив разрешение подняться, он устремился наверх и, не обращая внимания на настороженных стражников и здоровающихся придворных, обнял сестру так крепко, как сумел. Обменявшись поцелуями в щеки и ускользнувшими от публики словами, они не могли оторваться друг от друга. Будто прошли не пять лет, а целая вечность. Сделав комплименты похорошевшей родственнице, Колемон потрепал растерявшегося племянника по кудрям и отпустил свиту с флагами соколов и львов, символизирующих единство двух кланов. Момент признаний иссяк, равно как и интерес почтенных гуляк. Некоторые наивно полагали, что перед ними — сам государь и, жестоко обманувшись, вернулись к прерванным занятиям.

— Знал, что ты устроишь нечто грандиозное. Не подозревал о масштабах, — порадовавши поданным бокалом, он поднес тот к носу и вдохнул навевающий ностальгию аромат. — Приятно удивлен. Это же дорнийское, верно? — отпив немного, лорд посмаковал и, сощурившись от удовольствия, промурлыкал: — Не говори мне, что ты расщедрилась и угостила всех собравшихся смердов. Не разочаровывай меня так, сестрица. До меня доходили слухи о душевной болезни, но, чтобы такой неизлечимой?

— Не груби. Особая бочка припрятана для нашей ложи, — рассмеявшись, они чокнулись и салютовали возликовавшим зрителям, польщенным близостью знатных вельмож. — Лучше поведай: где твои дети и благоверная? — на сей раз кустистые брови сошлись на переносице, а язык нервно прочертил дорожку, размывая винный узор. — В прошлый свой приезд она прогостила чуть больше года. Не осуждай меня как неприветливую хозяйку, но я считаю, что это ненормально.

— Она приехала. Не позволила навестить тебя в одиночку, но и сыновей взять отказалась, — то сжимая, то разжимая кулаки, говоривший водил челюстью и непроизвольно дергал лицевыми мышцами. — Я не хотел оставлять их там, но и отказать тебе в поддержке не мог. — она первая нащупала его ладонь и стиснула, даже сквозь перчатки ощущая полыхающую кожу. — Хелене нездоровится. Ты должна знать. Я понятия не имею, по какой причине она тогда сбежала. Но дети не были в безопасности рядом с ней.

— О чем ты? — стараясь спрятать дрожь в голосе, Ребекка перешла на шепот. — Все было нормально…

— Она называет нашего младшего сына Каем. Считает его перерожденным братом. И искренне верит в эту чушь, — оборвал Ланнистер-младший, стряхивая наваждение печали, обрастая личиной злости. Так звери защищают малышей от опасности, подстерегающей всюду. — Она впала в меланхолию. Не спала. Бродила по коридорам, пугала детей и служанок. Священники пытались вразумить ее, но нет. Она вбила себе в голову идиотскую мысль о том, что ее брат был мучеником. — с ненавистью плюнул рассказчик, резко осекаясь на полуслове и прикрывая веки. — Прости, я совсем забыл. Он твой муж и отец ребенка. Не стоило так выражаться.

— Я тоже по нему тоскую, — Львица не лгала. Не проходило ни дня без воспоминаний о любимом. Кая многие не воспринимали всерьез, но только она пробилась сквозь заслоны и проникла в душу юнца, жаждавшего любви и ласки. Получил ли он ее? Частичку. — О мертвых заботится нужды уже нет. Им все равно, в отличие от живых. Ты сделал то, что посчитал нужным. Я всегда на твоей стороне. — она не солгала и тут. Сколько лишений они перенесли вместе? Сколько трудностей преодолели? И целью задавались всего одной — добиться мира и стабильности. — Я скучала по тебе и безумно рада видеть.

— Знаешь, он ведь похож на него, — обхватив руку сестры, серьезно заявил Кол, кивком указывая на юного наследника Гнезда, удобно устроившегося на мягких подушках и пристально следившего за дуэлями. — Глаза такого же цвета. Только не голубые, а скорее небесные или льдистые. Интересно, каким он станет правителем.

— Лорд Финник Ваксли! — по окончанию состязания объявил герольд, уступая дорогу постаревшему в связи с бесконечными истощающими войнами мужчине, на деле едва перешагнувшему порог второго десятка. В соломенных волосах проглядывались начинающие седеть пряди, а видневшиеся на щеках шрамы отчетливо обрисовывались при появлении ямочек. — Из Трех Свечей.

— Вы разрешите мне подойти, госпожа? — голос все такой же сладко-тягучий, но с нотками тоски. Как и безрадостность в темно-зеленых глазах, устремленных на собеседницу. Вновь сделав поклон, он с торопливостью снял с пальца кольцо и протянул окаменевшей девушке, разом утратившей апломб. И умолкнувшую. — Оно принадлежало вашему супругу и моему близкому другу. Прошу, возьмите.

— Не в моей власти отбирать то, что было даровано другим человеком. Раз у Кая был повод поднести его, мы не имеем право пренебрегать желаниями близких, — смахнув перчаткой непрошеную слезу, покатившуюся по крылу носа, Ребекка силилась изобразить бесстрастие, однако внутри все полыхало и выжигало органы.

— Благодарю вас, — прикусив нижнюю губу, Финник надел перстень с сапфиром на палец и выдохнул, кривовато улыбаясь. — Приношу извинения за отсутствующую жену. Она недавно снова родила. И на сей раз — долгожданного сына. Хотя дочь я люблю не меньше. Говорят, если первой на свет появляется девочка, семья не будет знать горя много лет. Как у нашего государя. — впервые искренняя радость убрала нахмуренность и разгладила морщины на лбу. — Мы назвали ее Джессикой.

— Сколько ей лет? — получив удовлетворительный ответ, вдова призадумалась. Можно разыграть эту партию. Защитить короля слоном. Пусть он ходит наискось и оставляет тылы неприкрытыми, жертва столь важной фигуры ценится по достоинству. — Спасибо, что приехали. За все спасибо. — кивнув, сир разместился на трибуне по правую сторону, вместе с другими почетными гостями.

— Как скучно, сестрица. У тебя вассалов-то хоть десяток наберется? — подтрунивал Колемон, высушив бокал до дна и ухмыльнувшись. — Предлагаю затеять настоящее веселье. Как в старые добрые. Свита в двести человек должна пестреть достойными воинами. Позволь моим людям участвовать? — взгляд с привычным скепсисом скользнул по осклабившемуся профилю с заплясавшими искорками. — Я итак прислал тебе деньги. Могу получить видимость уважения? — дождавшись благосклонного кивка, Лев хлопнул в ладоши и велел слуге передать сопровождавшим лордам приказ готовиться к бугурту. — И сколько домов ты успела восстановить?

— Не порти настроение. Могу и передумать, — пригрозила принцесса, с напряжением прислушиваясь к восклицаниям распорядителя, представляющего следующего претендента на победу. — Вот чертов бахвал. — въехавший на ристалище конник воздел ладонь, приветствуя бесноватую толпу. Чествовали героя, вырвавшего драгоценного Хранителя, единственного прямого потомка Арренов, из цепких лап душевнобольной. На деле присвоившего себе регалии временного регента и разделившего ребенка с матерью на долгие годы неведения и страха. — Знаешь, какой девиз у дома Ройсов? "Мы помним".

— Миледи! — обычно приглушенный голос с проникновенной хрипотцой возрос на октаву, пересекая черту громоподобного рева. — Выиграв турнир, я нареку вас королевой любви и красоты! Даю слово! — большего не требовалось для праздного скопища туповатых обывателей. Он умел манипулировать ими. Завоевывать симпатии. Даже на колено не побрезговал опуститься. Лицедей. Как назло, скупой на эмоции Люсьен задорно подскочил и обрадованно припал к ограде, лучезарно улыбаясь учителю. — Я привез подарки.

— Что происходит? — наблюдая за состояние сидевшей слева хозяйки, Цербер улавливал клокотавший внутри гнев, источающий жар, способный расплавить снежные покровы. — Ты неравнодушна к нему? Или вы спите? Не одобряю, могла бы найти кого-нибудь посимпатичнее или помоложе.

— Не оскорбляй меня, дорогой. Хотела бы завести любовника — посадила бы рядом вместо тебя. А уж твое почетное место в хлеву бы никто не занял, — они обменялись колкостями с привычной усмешкой и вернулись к созерцанию фиглярствующего солдата. — Он мне сильно мешает. Помнишь, отец часто рассказывал нам о непокорных вассалах, угрожающих благополучию главного клана?

— Шутишь? Как такое забыть? Майкл Низвергатель Драконов попутно уничтожил дома противящихся восстанию. Под корень вырезал все семейство. Поговаривают, будто оставшихся детей-наследников сбросили в колодец и убедились, что они оттуда никогда не выберутся. Тиреллы, к слову, тоже своих подчинили. Отправив на Ту Сторону. А вот Аррены сглупили. Оставили тебя расхлебывать всю гниль. Какая досада. — дары в виде потрясающих воображение клинков сносились к помосту, вызывая злобу притаившегося в углу крупного кобеля. Он разделял настроение владелицы и скалился на вошедшего Ройса, сохранявшего почтительную дистанцию. — К счастью, я сегодня несказанно сострадательный. Твою загвоздку несложно разрешить. Все гораздо проще, чем ты думаешь. — коварно усмехнувшись, напоминая самого себя в детстве, Хранитель Запада наклонился поближе и зашептал.

— От чистого сердца благодарю господина Мортона за великодушие и возвышенность! — убрав бокал, Ребекка поднялась и вышла из тени, представ перед очарованными зрителями. Вдовство явно к лицу. — Но не стоит забывать истинную причину, по которой мы собрались. Она присматривает за нами. Ни на мгновение не оставляя в одиночестве. Малакай так ненавидел собственное имя. Хотя в переводе оно обозначало — мой ангел. После смерти он вознесся на небеса. И теперь по-настоящему счастлив. Когда-нибудь мы с ним воссоединимся. Но это произойдет нескоро. Поэтому останемся здесь. Будем наслаждаться красивыми пейзажами и прекрасным вином. Не забывая о храбром воине, достойном супруге и гордом отце! — пороховая бочка, любезно подготовленная Ройсом, взорвалась. Гости впали в подобие транса, а затем сотрясли воздух раскатистыми воплями и боевыми кличами. — За высоких, как честь, падших и живых!

— Браво, сестра. Теперь они будут валяться у твоих ног в слепой надежде уловить малейший жест, что позволит им беспрекословно подчиниться. Ты молодец.

— Учусь у лучших, — соприкоснувшись бокалами, искусные кукловоды не скрывали дьявольский блеск в глазах одинакового оттенка. Младшие отличались лукавством и склонностью к смутьянству. Вдвоем они будоражили двор отца и доставляли немало хлопот воспитателям. Кто бы знал, что эти навыки в итоге сгодились больше, чем часовые лекции о гербах. — Высокомерие фигляра поубавится. Надолго ли?

— Лови момент, — участники состязания постепенно выстраивались в ряд, заранее разделившись. Два противоборствующих лагеря избрали на голосовании лидеров и вручили штандарт сюзерена. Бугурт предполагал массовую схватку, а следовавший за ним турнир уже велся за победу одного. — Хочешь, я возглавлю партию Запада и покалечу твоего злопыхателя? Никто не посмеет ударить принца крови. А вот у него руки развязаны. Или я могу спешить его послезавтра. Как-нибудь изящно.

— И погибнуть как великий дядя Эрвиг? Не будь дураком. Вас не выставляли на турнирах ранее. Майкл сделал все возможное, чтобы оградить вас и сберечь хотя бы половину наследия, — отчеканив слова, произнесенные категорическим тоном, Львица убрала раздражающую светлую прядь. Тем временем кавалеристы с флагами выехали вперед и схватили друг друга за плечи в знак почтения. Олицетворяя равенство перед людским судом и Божьим. — Запад еще не воевал против Востока?

— Не в открытую, повелительница! Роль козла отпущения чаще доставалась Северу! — веселые нотки, прорвавшие речь, словно клыки — ненадежную цепь, немного развеивала мрачную ауру, окутавшую крикуна. Проигнорировав всполошившихся стражников, преграждавших путь, всадник все же решил остановиться перед выставленными вперед копьями. — Поглядите-ка. Большой плохой волк в городе. Пробрался под покровом ночи. Дабы утащить беззащитных овечек. — бешенство расширило зрачок с золотистым ободком, вынудило сжать кулак до мерзкого хруста, стиснуть зубы и подвиться во весь сравнительно небольшой рост.

— Молю тебя, не делай глупостей, — обхватив братское запястье, Бекка тщетно пыталась привести его в чувства. Вырвавшись, Кол ринулся вниз по ступенькам, однако был задержан предусмотрительным Муром. Облегченно вздохнув, девушка сощурилась и лениво протянула: — Зачем вы приехали? Либо я забыла, что пригласила нежеланных персон, либо вы нарушаете правила приличия.

— Я? Ни в коем разе. Я безмерно уважаю вас и все прописные истины любого кодекса. Могу доказать, — не дождавшись позволения, новоприбывший не без труда спешился, сделал глубокий вдох и встал на оба колена, опустив голову. Темные волосы, слипшиеся от пота, упали на ровный лоб, когда Старк соблаговолил возвратиться в исконное положение. — Клянусь не причинять вред вашей семьей и вам. — он прижал ладонь к груди, непроизвольно дернул ногой и поморщился от боли. — Если нарушу обет, вы вправе лишить меня головы и отослать в столицу в качестве презента. — все стихло. Бормотания и шепотки едва прорывались сквозь образовавшийся купол.

— Чего стоит голова гнусного предателя и безбожника? — рявкнул Ланнистер, вцепившись в поручень и тяжело задышавший через ноздри. — Я могу прямо сейчас вырезать тебе сердце и скормить тварям с твоего герба. Да и разве тебя не лишили титулов? Может, ты уже и цвета своего дома носить права не имеешь?

— Меня восстановили особым королевским указом. Он при мне, если жаждете ознакомиться. А вот я прибыл с мирными намерениями. Проявите и вы благородство вашего брата. В конце концов, я готов внести необходимую сумму за каждого северянина, пожелавшего принять участие. — леди перестала улавливать суть происходящего. Их злейший враг, причинивший столько вреда в прошлом, проделал немалый путь и приехал в долину ради изъявления покорности? Какая чушь. — Ну же, разнообразьте ваше побоище. Отомстите за минувшее. Калечить людей — это же так весело.

— Ей ли не знать, — кивнув в сторону родственницы, съязвил первородный. — Она же твою ногу почти на куски изрезала. Жаль, что Господь предохранил тебя от заражения. Но как ты собираешься биться? — раздавшиеся смешки разозлили Львицу. Никому не позволено смеяться над увечьем грандлорда. — Недостойная победа.

— Я не буду сражаться. Никогда не любил турниры. Вид крови мне противен, — как ни странно, Деймон широко улыбался, отчего от губ расходились тонкие складки морщин. — Но готов поставить пятьдесят золотых монет на Север. Как вы на это смотрите?

— Принимается, — ответила сама Ребекка, на протяжении всего разговора ловившая на себе взгляды исподлобья. Один из них принадлежал самому чужаку. Пронизывающий, немного глумливый, но не мстительно-свирепый. Скорее изучающий. — Пройдите на помост для гостей, а ваши люди пока могут выбрать лидера. — пропустив мимо ушей реплики изумленного Цербера, она приказала слуге подать визитерам хлеба и вина. По законам гостеприимства, вкусивший пищу остается под защитой хозяина. Конечно, они нарушались с завидной регулярностью, но демонстрацию приоритетов не отменили. — Объявляйте.

— Турнир в честь пятых именин господина Люсьена Аррена начинается с завтрашнего утра!

На следующий день.

Три партии воинов облачились в самые дорогие громоздкие доспехи, отполированные до слепящего блеска и категорически непригодные в настоящих битвах. Излишне роскошные. Кричащая пышность. Шлемы с плюмажем или клейнодом в виде причудливых звериных фигур. Кирасы, подогнанные под телосложение каждого. Замысловатые узоры на щитах и яркие эмалевые вставки на различной части брони. Избрав общим оружием клинки единой длины, бойцы переговаривались с членами команды, галантно обхаживали дам, получая знаки отличия, и усиленно молились в отдельных углах. В скором времени начнется главное событие региона, знаменующее проводы призрака опустошающей войны. Все потеряли близких сердцу людей, но пережили кровавые бойни ради будущего мира над головой собственных детей. Раздался призывной звон колоколов. На середину ристалища вышел священник, направившийся к заранее установленному алтарю, и принялся служить мессу. Входные песнопения угнетали. Молитвенное бормотание затягивалось. Рыцари нетерпеливо повторяли слова Отче наш и скрежетали зубами в предвкушении размывающего границы сознания запаха крови. Проповедь дала надежду, напоминание о Христовых страданиях наполняли оправданным гневом, а призыв к скорби, смирению и благости вносили смуту в разгоряченный дух. Окропив коленопреклоненных верующих, служитель церкви завершил обряд благословением.

Поднявшись с колен, мужчины разбрелись по своим дивизиям, состоящим из двадцати человек. Вой трубы стал сигналом к атаке. Заслышав его, Ройс первым ринулся в бой клиновидным строем. Так их сложнее дезориентировать и рассеять по полю. Западные жители во главе с Браксом зачем-то пошли на северян, оставив тылы неприкрытыми. Первым на землю от мощного удара навершием повалился человек со сломанным клинком в гербе и, не имея возможности подняться, признал поражение. Все телодвижения, выпады и подсечки сопровождались громкими восклицаниями и окриками. На глазах росли ставки. Победу предрекали принимающей стороне, умело избегающей ловушек противников, сметающей их вместе с щитами и овладевающей штандартами. Внезапно чаша весов качнулась. И ее скупые дары посыпались на тихих северян, не выделяющихся великолепием экипировки. Неопасные мечи врезались в металл, царапая обшивку и встречаясь с такой же полоской затупленного железа.

— Поглядите! Мои бравые соотечественники выигрывают! — северяне, образовав полукруг, отражали все последующие атаки ошеломленного неприятеля. Турнирные орудия ломались напополам, почти распадаясь на мельчайшие куски. Щиты раскалывались на части, более не защищая хозяев в пестрых доспехах и сверкающих позолотой шлемах. — Интересно, на что мне потратить пятьдесят золотых, а? На новые дублеты? Пару коней? Или на десять бочек вина? — поклонившись напрягшемуся Льву, лорд с сардонической ухмылкой не забывал аплодировать очередному пленению соперника.

— Купи на эти деньги друга, Старк, — посоветовал Кол с высоты главного пьедестала, возвышающегося над ристалищем на добрых пять метров. Отсалютовав друг другу чашами с вином, лютые недруги не скупились на взаимные колкости. Ребекка позволила себе легкую полуулыбку. Когда отряды рыцарей Востока, под командованием Мортона в необычной рунической кирасе, смели северян, принц крови едва не подскочил с кресла. — Какая досада, Деймон. А друг бы тебя утешил. Гэбриэль бы наверняка очень хорошо справился.

— Да брось, — протянул Волк, умышленно растягивая гласные и отпивая вино. — Мы все знаем, что мой любимый дядюшка был хорош только в чтении молитв и разрезании чужой плоти. Ну, знаешь, братец твой лучше просветит. — с этими словами он прикрыл одной из ладоней правый глаз, имитируя столь знаменитое увечье нынешнего короля, вынужденного скрывать изуродованную плоть под повязкой.

— Сядь на место! — приказала Львица, чувствуя исходившее от родича напряжение, готовое вырваться наружу в форме бесконтрольной ярости. Ухватив его за предплечье, она попыталась воззвать к голосу разума. — Чего ты от него ждал? Первый же начал. — поводив челюстью, Колемон послушно выдохнул и откинулся затылком на мягкую обивку.

Расстановка сил поменялась. Мормонт припал на колено от оглушительного удара кулаком и сдался, поднимая забрало с кровавым месивом вместо лица. Темплтон выбыл следом, оттесненный к ограде и уложенный на лопатки. Упавший более не поднимался. В центре остались гигант с шлемом-арме и клейнодом в виде кольчужного кулака, вдвое превышающий ростом оппонента, часто отступающего и отпрыгивающего при первой же возможности. Ройс не выстоит против безудержного Амбера. Оба полностью закованы, со скудным обзором и затупленным оружием, но оттого не менее гибельны. С затаенным дыханием наблюдали за маневрированиями восточного вассала, выставляющего защищенное и заостренное плечо вперед, дабы отбить мощные тычки.

— Девиз Амберов — свобода или смерть, — распалял Старк, облизывая пухлые темно-вишневые губы. — А чем может ответить ваш чемпион? — Мы помним. Не самое свирепое изречение, но вполне точно характеризующего обладателя. Запомнив движения нападающего, Ройс уклонился и перехватил меч за лезвие, направляя гарду под ноги исполину. Покачнувшись, тот устоял, чтобы ощутить сильнейший толчок острым наплечником. — Твою же мать.

— Поддерживаю, — прошептала Бекка, закрывая изумрудные глаза и протяжно вздыхая. Нужно прийти в себя и выдавить подобие улыбки. Так или иначе, восторжествовали ее подданные. Овации вернули к удручающей реальности. Триумфатор поднял клинок, блаженствуя в лучах славы. — Поздравляю. — ее раздражение достигло пика. Мортон набирает популярности среди простого люда. Впоследствии он станет ровней ее сыну и будет угрожать законной власти. — Посмеешь выразить радость, брат, и я Богом клянусь, что сброшу тебя с трибуны. *

День второй.

Отдыхая в собственном шатре из бело-голубой ткани, принцесса изучала рукав просторного теплого платья-роба с длинными шлейфом. Такого же цвета, как и вчерашнее, только оттенком посветлее. Ей следовало носить исключительно черные одеяния, как вдове — еще один повод у народа ненавидеть равнодушную тварь, не почитающую павшего супруга. Какая разница? Все кого-то лишились. Но жить и радоваться продолжают до сих пор. Никто ведь не винил во всех главных грехах леди Бриенну, что явилась по первому требованию и вежливо раскланялась. Отнюдь. Все обожествляли жену великого солдата, погибшего в битве с ее же родным братом. Иронично. Невзирая на тот факт, что они больше четверти века жили раздельно, не соприкасаясь даже на общих мероприятиях. И все-таки ее чтили. Словно первую леди региона. В недовольстве Ребекки отсутствовал элемент зависти. Она прекрасно понимала, что никогда не станет своей в заснеженном крае из сказок о мифических героях с крылом и копьем. Она родилась в столице, в окружение сотни служанок и повитух, и впервые улыбнулась на руках отца. Готовили ли ее к суровым реалиям одиночного правления? К битве со всеми? Навряд ли. Однако характер у нее скорее от целеустремленного в разрушительности Майкла. Она найдет выход.

— Вы пожелали меня видеть, миледи? — размышления прервали слова вошедшей. Женщину оглядели с подчеркнутой невозмутимостью. Сомнений нет, она заодно с Ройсом и плетет интриги. Заполучить ее в союзницы — дело чести. И выживания.

— Я рассматриваю идею заключения выгодного брака, — серо-зеленые глаза загорелись под голубым крузелером, высвобождающим огненные вихри. — Я полагаю, лорд Корбрей станет отличной партией для вас. — разочарование, исказившее немолодые черты, не успело укрыться от бдительной Львицы, вызывая внутреннее удовольствие. — Я поговорила с ним, он согласен.

— Прошу прощения, но я намеревалась оставаться вдовой, — сопротивление было слабым. Без напора и резкости.

— Я тоже. Но обстоятельства заставляют нас сменить приоритеты. Кто знает? Быть может, Темплтонам суждено породниться не только с разбойниками? — вновь проявившийся восторг. Странно, что сорок долгих лет, проведенных на свете Божьем, на научили ее умело скрывать эмоции. Впрочем, следует напоминать себе чаще — не все родились в первопрестольной и впитали ее грязные интриги. — Эндрю станет кастеляном Соколиного Гнезда. А потом мы обговорим подробности. Не волнуйтесь за Мура. Его семейная жизнь тоже наладится. Я напишу своему брату и обрадую новостью о том, что вассалы Востока поддерживают своего государя и стремятся исполнить его просьбы по возрождению кланов. — сколько еще раз она сможет бравировать именем Никлауса? И как долго это будет работать?

— Благодарю! Вы достойны своего великодушного родственника! — сделав впечатляющий реверанс с необыкновенной утончённостью, Уэйнвуд удалилась с иллюзией выигрыша.

— Разумеется, — взмахнув ладонью, первородная отпустила подданную и велела позвать следующего. Внутрь, покачиваясь на пятках, прошествовал тучный мужчина в гигантском расшитом плаще. Рукава, вполне свободные, позволяли двигать короткими руками и хвататься за трость или другие предметы при ходьбе. С ним вместе зашел слуга в дорогой ливреи, расшитой красно-золотыми нитями. Миссия его заключалась в том, чтобы поддерживать господина под локоть. — Как вам турнир, милорд? — едва переведя дыхание, толстяк протянул медвежью лапу, бережно взял женскую ручку и оставил легкий поцелуй поверх шелковой материи. — Ваш сын неплохо себя проявил. Можете сесть.

— Поздравляю с победой Востока в общей схватке, — пробормотал Пуанкаре, присаживаясь на громко скрипнувший стул со спинкой. — А про Генерара лучше не вспоминайте. Он не сильнейший среди бойцов. Но дерется с энтузиазмом. Выйди. — последние слова предназначались лакею, вмиг скрывшемуся за портьерами. — После того поганого каньона он уже сам не свой. Постоянно озирается, дергается. Еще подолгу отвечает на мои вопросы. Я уповаю лишь на наследников. — лорд многозначительно на нее посмотрел. — Хотя на их долю тоже выпадет какая-нибудь бойня.

— Будем надеяться, что Господь сохранит нас, — они синхронно замолчали, обмениваясь буравящими взглядами. — Как вы догадались, я позвала вас не просто так. Ваша дочь — само очарование. — улыбка тронула маленькие плотно сжатые губы старика. — Я хотела бы видеть ее женой лорда Рассела Мура. Как вы помните, он — дядя моего покойного супруга с материнской стороны. Этот союз предрешен. — как отреагирует почтенный ветеран? Ей необходима поддержка третьего по влиянию дома.

— Я несказанно польщен вашим предложением, но, если быть до конца откровенными, я сам строил планы в отношении леди Авы. Мне бы хотелось соединить наши семьи напрямую. Например, выдать ее за лорда Люсьена. — вот оно что. Прозорливый дипломат. — Не воспринимайте как оскорбление, я и в мыслях этого не держу, однако до вашего появления в жизни лорда Малакая мы договаривались о том, что именно он окажет честь моему семейству.

— Вероятно, так было бы лучше, — Редфорд смутился, неловко сжав свое колено и сглотнув. — Давайте беспристрастно оценим ситуацию. Леди Ава старше моего сына на пятнадцать лет, верно? — кивком необъятной головы, казалось, сросшейся с шеей, слушатель подтвердил догадку. — Совершеннолетия нам ждать как минимум столько же. По простым расчетам, ей будет тридцать пять? Где гарантия, что она сможет родить в столь позднем возрасте и обеспечить Восток преемником? Что она не умрет на родильном ложе, перед тем произведя на свет болезненное дитя? Мы оба можем этого не застать и не оказать им поддержку. Зачем так себя изводить? Не лучше ли озаботиться благополучием Муров? Учитывая тот факт, что с сегодняшнего дня их владения простираются до южных оконечностей, ранее принадлежавших Бореллам? — это предрешило исход дела. Жадный до территорий и благосостояния боров ехидно улыбнулся и, призвав слугу обратно, с его помощью встал и поклонился до объемного живота. — Как, оказывается, легко дается преданность при наличии денег. Сплошной трюизм.

— Госпожа! — вступивший на порог шатра домочадец покорно склонился и объявил: — Лорд Старк. Он просит аудиенции. — вздохнув, Ребекка сделала соответствующий жест, попутно отдав распоряжения относительно Люсьена. — Слушаюсь.

— У вас тут просторно! — возвестив о приходе радостным криками и разведенными в сторону руками, Деймон наверняка привлек внимание половины населения, пока шел к палаткам. Как иначе? Черный бархатный дублет с пуфами облегал гибкое мускулистое тело, подчеркивая плавность линий чулками такого же оттенка. Кое-где просматривались вкрапления золотых нитей, а зеленый поясок идеально гармонировал с общим видом юного щеголя, опоясывая стан. Трость с набалдашником в виде головы скалящегося волка не выпячивала увечье, а скорее придавала неспешного надменного благородства с толикой насмешки над окружающими. — У моего дядюшки тоже были такие апартаменты. Он обожал кого-то прирезать в них и отложить в угол для демонстрации. — получив предсказуемую реакцию, сир ухмыльнулся и отвесил поклон. — Неуместная шутка. Передай Ее высочеству. — прислуга взяла мешок, туго набитый монетами, и преподнес расположившейся в кресле правительнице. — Пятьдесят золотых вашему брату. Серебро за каждого участника, оруженосца, лучника и прочее. А еще немного сверху за беспокойство.

— Я думала, Север разграблен и безлюден. Или ты похитил казну брата и решил бежать за море? — на устах заиграла ухмылка, а искренний смех почти заразил собеседницу. — Так откуда же деньги? — пока Старк продумывал очередной колкий ответ, служанка завела внутрь пятилетнего мальчика, степенно переставляющего ножки в крохотных ботинках с заостренными носками. — Малыш, тебе понравилось представление скоморохов? — выпрямившийся вельможа грациозно кивнул, сжимая игрушку рыцаря в кулачке. Боже, как же он походил на погибшего Кая. Такие же темные волосы, выточенные черты и кустистые брови, наползающие на глаза, пронизывающе-сияющие голубизной. — Итак?

— Что? А, золото, — выйдя из своеобразного оцепенения, Волк смахнул налипшие на лоб пряди. — Наш достославный дядюшка умел награждать за верную службу. Мне досталось немало добычи. Если так можно выразиться. Конечно, пришлось многое вернуть по окончанию войны, но я приберег кое-что. Также присвоил себе знаменитую кирасу с крестом.

— Она приносит удачу?

— Что такое удача? — на сей раз Бекка не удержалась от смешка. Одарив Регентшу пытливым взором, он прикусил губу и пролепетал: — Мне очень жаль. Кай не заслужил подобного. Никто не заслуживал. — воцарилось тягостное молчание. Нарушенное ворвавшейся в шатер леди с волочившимся по земле шлейфом и наполовину слетевшим тюрбаном. Упав на колени, она буквально обхватила ребенка за плечи и крепко прижала к себе, несмотря на протесты. Позади раздались шаги запыхавшихся от бега стражников и лакеев.

— Брат мой, — шептала Хелена, прикладываясь влажными губами к отдергивающемуся личику Люсьена, панически озирающегося в поисках помощи. — Кай! Куда ты?! — их расцепили двое крепких мужчин. Не теряя времени зря, они вывели трепыхающуюся девушку наружу.

— Что с ней произошло? — рискнул поинтересоваться Деймон, наблюдавший за истерикой со стороны. Он успел притянуть малыша поближе, когда его высвободили из цепкой хватки взбесившейся тетки. А ведь он мечтал жениться на ней и приходил в ярость от одного воспоминания об утерянном шансе.

— То же, что и со всеми нами. Война, — приказав увести будущего грандлорда, Львица нервно отпила вино из бокала. — Зачем ты приехал?

— Скромные северные корабли конфисковали вместе с новым командующим флотом. Переправиться на соседний континент оттуда не представляется реальным. Поэтому я взял свиту из сотни человек и пересек гористую местность твоей вотчины. Заодно проигрался в споре подчистую. Не беспокойся, в обозримом грядущем избавлю тебя от своего присутствия. — она смолчала, заинтригованно глядя на замявшегося аристократа, прокашлявшегося от растерянности. — Разрешишь спросить? Лагерь полон слухами. Всех будоражит мысль о твоем замужестве. Почему не принимаешь предложения от братии Востока?

— Вдовство освежает. Предпочитаю вечно пребывать в статусе недоступной прелестницы. А ты? Или бывшие еретики никого не прельщают?

— Нет, я жажду вечно оставаться недосягаемым красавчиком, — подмигнув, младший сын Маркуса не без наслаждения отметил непритворное веселье. Их прервал вошедший кастелян, попросивший всех вернуться на трибуне к началу состязания лучников. — Миледи. — распрямив спину, Старк откланялся и покинул общество особы, что собственноручно искалечила его лет шесть назад.

Улыбка, не сходившая с небольших полных губ, мгновенно погасла при появлении младшего братца, мрачной тенью проскользнувшей на свое место и отрешенно махнувшего ладонью, приказав подать вино. Они не обменялись ни словом вплоть до захватывающего финала. Победу одержал виртуозный стрелок, поразивший мишени с дальнего расстояния без единого промаха. Новоявленный лорд даже не сомневался в своих навыках, успешно использованных в трехлетнюю войну и оказавших услугу не одному военачальнику. Повернувшись к помосту, он почтительно поклонился и покинул стрельбище. Шли усиленные приготовления к первой части конной сшибки. Участников облачили в красивейшие непрактичные доспехи. Шлем, по форме схожий с лягушачьей головой, прикреплялся к кирасе тремя винтами. Непосильная ноша. Груда металла упиралась в седло, позволяя выдержать чудовищный вес и не разлететься на кусочки при столкновении. Первыми выступали северянин и подданый Востока, надевшие поверх экипировки ткани под цвет домов. Темплтон красовался клейнодом со звездой, потрясая темно-желтым копьем, в то время как противник ограничился одной защитой без прикрас. Прозвучал сигнал. Украшенные попонами кони помчались по ристалищу. Прислонившись к короткой гриве на шее, соревнующиеся готовились нанести решающий удар, попутно выставив квадратичные щиты. Дистанция стремительно сокращалось. Достигнув невидимой линии, оба всадника синхронно запрокинули головы, принимая наконечник в виде кулака. Потеряв равновесие, Мормонт вылетел из седла, повалившись вниз и протащившись еще лишних метров. Громогласные вопли приветствовали первого чемпиона.

— Лорд Ройс из Стоунхенджа и сир Редфорд из Красного Города! — вцепившись в подлокотники, леди Ребекка втайне помышляла о проигрыше чертового нахала с замашками покровителя. Увы, разломав щит соперника в первый раз, он сбросил его с жеребца во второй. Само собой. Выдавив полуулыбку в духе столицы, принцесса нехотя зааплодировала. Жаль, что Волк ходит с изувеченной лапой. Он бы точно сумел поубивать с кого-то спеси. — Лорд Мур из Голденхолла и рыцарь, пожелавший остаться неизвестным. — наконец-то по рядам прокатилось оживление. Взоры обратились на незнакомца, что правил чубарой лошадью, прогарцевавшей на середину четырехугольного поля. По абрисам фигуры под слоями железа невозможно угадать личность обладателя.

Вопреки ожиданиям и сыпавшимся насмешкам наряду с поднявшимися ставками, чужак переломал три копья, прежде чем, ловко отклонившись от заданного курса и введя оппонента в заблуждение, с поражающей проворностью не ударил его левее. Полые орудия разлетелись в щепки. Ощутив толчок в область защитной пластины, Мур попытался удержаться за счет поводьев и обрушился удвоенным весом на приостановившегося скакуна, едва не зацепившись за ограждение на ходу. Подняв кулак в предвкушении оваций, произведший фурор триумфатор задержался у главной ложи и ударил себя в грудь перед распорядителями, не имея физической возможности сделать поклон. Зрители бушевали, требуя героя снять шлем и раскрыть себя. Он отмахнулся и, получив разрешение госпожи участвовать в последующих заездах, ускакал прочь. Ланнистеры не могли не оценить такой поворот событий. Их отец, будучи двадцатилетним пылким юнцом, также облачился в доспехи иного дома и победил всех, включая тогдашнего кронпринца. Что в итоге привело к гражданской войне и смене династии. Разве не замечательно?

— Клянусь, Ваше благородие, я разоблачу негодяя! — переодевшись после поединка, Ройс поднялся к остальным почетным гостям и громогласно привлек внимание, немало позабавив Деймона. — Имеет ли он право так вас унижать?

— Считаете, мой отец и ваш предыдущий король, тоже унизил бы меня, повтори он свой трюк? — воин задохнулся от возмущения, прищурившись от негодования и опустившись на скамью. Развернувшись вполоборота, Старк салютовал белокурой правительнице бокалом, отдавая дань смышлёности. — Не растрачивайте силы понапрасну. Они вам пригодятся, если встретитесь с ним в финале.

День третий.

Пронесшись мимо, словно вихрь, Ваксли буквально смахивал соперников. Одного за другим. Ставки росли. Его прочили в безоговорочные фавориты, способного противостоять бывалым бойцам. Юнец заслужил любовь почтенной публики и сожалел лишь об отсутствии восторженной супруги. Их связь крепла на дистанции, подстегивая к решительным действиям и маневрам. Из соревнования выбыли практически все участники. Ройс уверенно пробивал путь к выигрышу, осознавая его важность. Надо закрепить положение сильнейшего, продемонстрировать готовность бороться за соотечественников ценой любых усилий, и добиться руки королевской дочери. Ради этого он выступал, снося северян и западников с противным церкви азартом. Выбив гиганта Амбера с третьего раза, он отбросил остатки копья и закричал, невзирая на поглощающий шум шлем. Таинственный незнакомец не отставал, тоже показывая блестящие результаты. Жребий выпал так, что Мортону предстояло сразиться с Финником и войти в легенду. Или же проиграть и позорно удалиться домой. Втянув носом спертый воздух, весь провонявший потом, лорд ударил лошадь по бокам и неожиданно резко стартовал. Если взять разгон и врезаться на полной скорости, то можно слететься самому и покалечиться от малейшего сближения с оружием. Но они промчались мимо, едва задев щиты. Никто не хотел уступать. Шесть сшибок. Судьи объявили о последней. Нет. Ваксли не чета древнему роду с руническими символами в гербе. Каков выскочка. Вновь разогнавшись до предела, честолюбец пошел на риск и, вывернувшись, не без труда орудуя уставшей рукой, поразил цель. Финника отшвырнуло метра на два. Не сдержавшись, Ребекка в негодовании стукнула рукой по обивке, возбуждая нездоровый интерес сидящих по бокам. Поджав губы, она вовремя спохватилась и наклонилась к сыну, делая вид, что успокаивает кавалера. Надежда на безоблачное существование вне влияния заносчивых псевдо-воспитателей угасла. И не вспыхнула сызнова при изумительном выступлении сокрытого под доспехами человека.

— Вы уже осведомлены о плане господина Ройса? — подошедший сбоку Корбрей едва открывал рот, исподлобья посматривая на бравирующего соратника. — В случае победы он собирается предложить вам себя в качестве спутника жизни. Предсказуемый отказ вызовет недовольство вассалов, искренне не понимающих причину отвержения их кандидатур.

— Для бывшего разбойника вы чересчур красноречивы, — рявкнула первородная, следя за спектаклем на ристалище, проводимом фокусниками с размалеванными физиономиями. Шли приготовления. На обоих оппонентах поблескивали начищенные турнирные латы. Поклонившись трибуне, они поехали в разные стороны. Осталось рассчитывать на субъекта без лица. Вверять судьбу в руки неизвестного? Отчаянно. — Кто же ты?

Он почти свалился, подпрыгнув в седле и выронив обрубок копья. Толпа затаилась, задрожала, будто от их реакции зависел исход поединка. Сверкнули шпоры. Лошадиное ржание резануло по уху. Один из конкурирующих рыцарей замешкался на старте и потерял драгоценные секунды. Проигрыш. Увы, все кончено. Выпрямившись, Мортон уже нацелился, однако ловкий выпад настиг его раньше. Земля завращалась в узкой прорези. Перевернувшись, он приземлился на бок и обмяк на земле. Молчание. Оруженосцы подбежали к рухнувшему господину и принялись высвобождать из-под нароста железа. Во всяком случае, ему необходим свежий воздух. Избавившись от утяжеляющего груза, Ройс моргнул пару раз и, поднявшись благодаря посторонней помощи, нахмурил дугообразные тонкие брови, что сразу же преобразило лик недовольного солдата. Безмолвие прорезали уверенные хлопки Ребекки, медленно вставшей с кресла и вышедшей на свет. Заняв выжидающую позицию, она не переставала созерцать бездвижного триумфатора, постепенно сбрасывающего полудоспех и являя части тела, укрытые одеяниями. Из-под жабьей головы показались светло-коричневые кудрявые волосы, рассыпавшиеся по бледной коже с изящными тонкими чертами. На квадратном подбородке просматривалась легкая сероватая щетина, но в основном от него веяло невинностью и беспорочностью.

— Ваше высочество, — голос дрожащий, напряженный. Подойдя ближе, не представившийся юноша с покорностью опустился на колени и согнулся под сотней упорных взоров. — Мое имя Децим Графтон. Я сын бежавшего Викрама. Я вернулся на родину после его смерти. И смиренно прошу вас принять меня обратно как своего верного слугу и вассала. У меня имеются все необходимые доказательства, которые подтвердят правдивость моих слов. До тех пор я молю принять меня в вашу личную гвардию.

— Ты заслуживаешь только плахи! Сын поганого Таргариеновского прихвостня и племянник безумца, что убил мою жену! — подскочив с раскатистым ревом, Пуанкаре ткнул мясистым пальцем в ублюдка с ненавистной наружностью. — Генерар, принеси мне его голову! — вздрогнувший Редфорд пролил на себя кубок с вином, запачкав плащ и дублет. Выругавшись, он кинулся вниз, пошатываясь.

— Не прогадал, когда приехал. Ланнистеры действительно знают толк в развлечениях, — допив остаток живительной влаги, Деймон выставил трость с набалдашник и потянул на себя, подсекая бегущего и опрокидывая на деревянные половицы. — Куда ты так торопишься? Грандледи приказов не отдавала.

По-прежнему не меняя позы, Графтон настороженно следил за возней на возвышенностях. Защитить себя он не сможет — турнирное оружие не выдержит испытания против настоящего. А стражники им владеют. Не сдержавшись, разъяренный Мортон выхватил у постового клинок и направился к мальчишке, намереваясь поквитаться за поражение. Воздетое орудие опустилось не на оголенную плоть, а прямо на чужой меч, своевременно подставленный Ваксли. Разъединившись, дуэлянты переглядывались и продумывали следующий маневр. Ринувшись одновременно, они угрожали пресечь род двух кланов и потому замерли при звуке женского выкрика:

— Именем короля! — воистину, магический символ, усмиряющий непокорных. Повалившись на траву, оба нарушителя прижались лбом к навершиям, не переставая прожигать друг друга взглядами. — Не потерплю своеволия подданных! — металлические нотки опутали срывающийся тембр. — Отец казнил за меньшее. А он свергнул многовековую династию! И ради чего? Чтобы я сидела и взирала, как мою семью безнаказанно оскорбляют?! Как попирают законы, охраняемые моим сыном?! Это непочтение к сюзерену. — надо отдать должное — она не сорвалась на истерический крик. Говорила продуманно, четко и сурово. — Децим, поднимитесь. — виновник конфликтов исполнил распоряжение и распрямил спину. — Вы приехали лишь из-за смерти отца?

— Мы остались сиротами без средств к существованию, — почтенно ответил Графтон, стараясь делать глубокие вдохи и не обращать внимание на осуждающие улюлюканье. — Я заботился о сестре. Служил наемником в Вольных Городах, но все равно чувствовал себя чужеземцем. Поэтому решил испытать удачу, нанял корабль и купил доспехи на последние деньги.

— Вот оно что, — заключила Львица, прислонившись к ограде. Ей позарез нужны дворяне. Иначе твари будут рвать ее, а не земляков-конкурентов. — Вы выиграли состязание, господин. По этой же причине я удовлетворяю вашу просьбу и дарую почетное место личного стражника.

— При всем уважении, но торжествовать стоит не мне, — изогнув бровь, девушка ждала продолжения. Тогда изгнанник обхватил предплечье Ваксли, помог подняться и потянул руку наверх в знак триумфа и славы. — Спасибо вам, сир. Вы спасли меня. И вы заслужили признание.

Два года спустя.

После знаменательного турнира положение Регентши укрепилось. Дома Востока связались крепким узлом браков и взаимовыгодных союзов. Как минимум один клан восстановлен в правах. Шансов на смуты и перевороты не осталось — одному бы не хватило влияния, а другому — смелости пойти против родственников. В течение столь краткого временного промежутка у большинства родились дети. Им уже не хотелось заигрываться с верховной властью и разводить крамолу. В тот день, стоя на вершине помоста, Ребекка произвела неизгладимое впечатление. Она походила на Майкла больше, чем сами сыновья, и люди вспомнили, почему Ланнистеры всегда платят долги. Гнездо вновь ожило. Великие художники, скульпторы, музыканты, пригретые лучами славы первопрестольной, стали наведываться к сестре прославленного монарха, отстоявшей интересы малолетнего наследника. Ежели дитя завтра умрет, его мать вышвырнут из крепости со всеми пожитками или возьмут в заложницы для шантажа. Несмотря на нависшую угрозу, она осталась удерживать регион. Титул кастеляна перешел к другому воину, менее надежному, но оттого обязанному находиться в пределах досягаемости. Кеншин в свои пятьдесят лет обзавелся преемником и с важным видом расхаживал следом за принцессой, улыбаясь впервые с момента гибели любимого брата.

— Миледи! Приношу извинения! Почтенные господа Старк и Мормонт просят аудиенции и ночлега с вашего позволения, — зашедший в тронный зал постовой получил соответствующие указания и сразу поспешил к барбакану. Некоторые присутствующие не оценили жест доброй воли и выразили легкое сомнение в правильности данного поступка. Они не успели привести разумные доводы, так как голос с проникновенной тональностью, привыкший сочиться сладкоречием, не возвестил о появлении еще одного персонажа разыгравшейся трагедии.

— Вы тут все такие мрачные, — он практически не изменился. Все такой же ухмыляющийся нахал. Глаза преобразились. Оттенок стал глубже, прозрачнее. Не такой, как у безумного Лжепророка, терзавшего души с особым наслаждением. Скорее как у отца, глубоко страдающего от утраты близких вплоть до самого конца. — Что во мне такого особенного? Я же обычный человек.

— Что вам нужно?! — без разрешения заговорил Эндрю, запрещая арфистам завершить мелодию. — Я могу предоставить вам эскорт в ближайший город, дабы вы сняли комнату со всеми удобствами.

— Так гостеприимно. Вы их так воспитываете, Ваше высочество? — он нарочито медленно поклонился, при этом перекладывая трость в иную руку. — И не стоит задираться. Вы делаете такой неуязвимый вид, словно я не смогу прикончить вас за долю секунды.

— Плохой день? — поинтересовалась Бекка, обуздывая разбушевавшиеся страсти поднятой ладонью.

— Плохой век, — уголки губ Волка дрогнули при виде чужой полуулыбки. Иной раз они вели себя вовсе не как холодно-учтивые недруги в прошлом, а как дети, разделяющие общую тайну. — Мы провели в дружественном Волантисе целый год. Рекомендую. Получите массу удовольствия. Представьте себе, мы натолкнулись на безбожников, пользующихся именем проклятого Гэбриэля. Он утверждал, что в разгар битвы умудрился сбежать и теперь проповедует среди отребья. Я вырезал ему язык. Чтобы не впадал в искушении молоть ерунду. — облокотившись на подлокотник, Львица внимала рассказчику, зааплодировав под конец. — Хотел преподнести в качестве подарка, но он совсем рассохся от жары. Я правду говорю, Джейсон? — стоявший позади северянин, предусмотрительно державшийся за меч, услужливо кивнул.

— Зачем мы все это выслушиваем? — прорычал Корбрей, наполовину обнажая оружие, но не решаясь выступить против повелительницы. — Дозвольте вырвать ему сердце за докучливость.

— Ой, я это слышал раньше. Но поглядите, — он приложил два пальца к артерии на шее, вслушиваясь в участившееся биение. Помещение невольно погрузилось в тишину. — Все на месте. Не разорвалось. Не выпало. Не растеклось кровавой лужицей под ногами. В общем, скучно.

— Он кривляется, как проклятый Антихрист, — нагнувшись, прошептал Кеншин с отчетливой ревностью. — Позвольте вышвырнуть его из замка. Убить мы не можем, начнется конфликт с Севером, но унизить — вполне вероятно.

— Я могу оказать любую помощь, если понадобится, — предложил Деймон, невинно поднимая брови и закладывая руки за спину. — Я крайне полезен в любого рода занятиях. Особенно в охоте.

— Я перевесил всех еретиков в наших краях, — гордо заявил Ренегат, зажмурившись от проникающего через окулюсы солнечного света. — Хотите разделить судьбу ваших собратьев?

— Я уже был повешен однажды, — сознался посетитель, умышленно игнорируя заинтригованность на ликах окружающих. — И один из моих палачей находится в этой комнате. — обернувшись, он дружески похлопал по плечу напрягшегося соратника. — Сыны Анархии схватили меня среди ночи и поволокли вместе с Хорнвудом на виселицу. Даже вдели в петлю. Но пощадили. Человеколюбие им не чуждо в отличие от меня. — так вот оно что. Он пережил близость смерти. Отчего глаза и посерели. Радужка заледенела. Навсегда. — И вы уверены, что казнили всех нечестивцев?

— И все-таки вы изменились, милорд, — сообщила Ребекка, на протяжении беседы всматриваясь в его заострившиеся черты. — Не могу понять, в лучшую или худшую сторону.

— Я просто постарел.

— Оставайтесь столько, сколько пожелаете, — преклонившись, Волк повел себя благоразумно, не став злорадствовать и расточать очаровательные в своем издевательстве комментарии. — Я предоставлю все необходимое для вашего комфортного пребывания. Мы также разместим ваших людей во дворе. Аррены славились почтительным отношением к гостям. Грандлорд Ричард принимал у себя Майкла, моего отца. И затем поддержал его в восстании. Взаимоуважение — залог крепких союзов.

Старка поразила метаморфоза, произошедшая в душе некогда капризной и вздорной принцессы. Кто бы мог подумать, что вдовство и пережитые военные ужасы так сильно повлияют на взбалмошную и избалованную особу. Задержавшись в родовом бастионе на месяц с лишним, Деймон признался, по крайней мере себе, в том, что блаженствует в компании Львицы. Они проводили вместе очень много времени. Объезжали верхом вечно заснеженные равнины и сгущавшиеся лесные дебри. Завтракали и ужинали вместе, впрочем, в присутствии достаточного количества домочадцев. Тренировки юного Люсьена усилились, он уже научился держаться в седле и управлять обученной лошадью. Клинок не стал для него испытанием, как и другие виды оружия. С ним практиковался и северянин, учившийся передвигаться со страшной раной. Он делал успехи, невзирая на прознавшие ногу иглы боли. Смыкая зубы и отбивая очередную атаку, лорд изредка падал и поднимался с огромным трудом.

— И кого ты там преследовал, будучи наемником? — уворачиваясь и маневрируя, Графтон был схвачен за предплечье и отброшен на расстояние под радостные овации наследника. — Я отвлекся. Давай еще раз!

— Мальчишка, едва посвященный в рыцари, желает потягаться со мной? — прокричал сын Маркуса. В готовности сражаться до последнего ему равных не было. — Видел бы ты меня со здоровой ногой. Но кого следует винить в моих вероломных наклонностях? — подмигнув сидящей на трибуне владычице, он приказал слугам принести воды. — По-моему, у нас тут незваные вассалы. Приветствую, лорд Ройс!

— Не обращайся ко мне, — насупившись, предупредил Мортон и деловито склонил голову в знак уважения к будущему правителю. — Я могу поговорить с вами, миледи? Наедине? — разрешив взойти на специальный помост, Бекка велела стражникам отойти на пару шагов и охранять выходы. Конечно, просителя обыскали дважды, прежде чем пропустить в замок и внутренние галереи. — Будьте добры, удалите Волка из региона. Ваши подданные ропщут. Он раздражает всех вокруг.

— Господин Децим! — пренебрегая чувствами неудавшегося наставника, она призвала телохранителя, тут же откинувшего меч и выпрямившегося. — Вас раздражает лорд Старк? Ответьте честно.

— Нет, Ваше благородие! Я не испытываю подобных эмоций. Могу я спросить моего зятя Мортона о том, как поживает сестра? Она давно не присылала писем. Следует ли мне ее проведать? — Графтону не занимать сообразительности.

— Я передам ей ваши пожелания, — проскрежетал Ройс, едва не прокусывая губу. — Я явился не просто так. Уж точно не ради ваших потешных увеселений с врагами. А чтобы сообщить о скором прибытии леди Хелены. — на сей раз наместница не усмехалась. — Она просит дать пристанище. А точнее — она хочет вернуться домой. Обеспечьте ей хороший прием. — с этими словами посланец откланялся. — Не забывайтесь.

— Люсьен, почему ты не можешь повзрослеть быстрее и помочь мне? — пробормотала Львица, тяжко вздохнув и откинувшись на спинку. Она не заметила, как стражи разом достали оружие и выставили перед собой, преграждая проход жителю Севера. — Пропустите. — стерев шелковой перчаткой слезы в уголках глаз, она повернулась, рассматривая пропотевшего и разогретого битвой мужчину. — Увы, нам придется расстаться. Мне передали не самую приятную новость и я не хотела бы разбираться еще и с вами.

— Я все понял при его появлении. Такой серьезный парень. Доставляет много хлопот. Прямо как я, — сосредоточенно-нахмуренное выражение собеседницы вынудило успокоиться и запустить ладонь в темные волосы на затылке. — А ведь ты могла бы перебраться в столицу и жить припеваючи. Но разрешишь поделиться секретом? Жизнь отвратительно скучна, когда ты обычный человек. А что отличает тебя от этих людей? Ты — властительница целого королевства! Первая леди Востока. Уедешь отсюда — все кончено, ты уже никто и ничто. Поверь мне, остаться единственной независимой правительницей — лучшее, что с тобой случилось. — он наклонился, поднося тонкую руку под материей к губам, ощущая влажные следы на ткани. — Мы уедем на рассвете. Желаю удачи. Джейсон! — развернувшись, Деймон сорвался на крик: — Хватит прохлаждаться.

Три года спустя.

Обстановка в Гнезде накалилась до предела. Постоянные ссоры с истеричной Хеленой, верещавшей по каждому поводу и сыпавшей упреками на голову прислуге, нервировали. Десятилетний Люсьен с неприязнью относился к скандальной тетке, чье настроение порою менялось за считанные секунды. Поэтому он уезжал на соколиную охоту с наставниками или запирался в собственных покоях на весь остаток безумного дня. Ему порядком осточертели упоминания имени отца и жалобы на его кончину, совершенно незаслуженную и печальную. Все итак знали, что ему размозжили голову булавой, после чего затоптали останки конскими копытами — зачем копошиться в грязи? Тем не менее, напоминания о прошлом полезны. Помогают не забывать важные детали подольше. Не стирать из памяти моменты нежности и любви. В конце концов, мальчик видел родителя лишь на семейных портретах, и близко не передававших схожесть с оригиналом. И это злило ее больше. Однажды Хелена раскричалась из-за непривычного слуху имени для преемника. Почему не назвать ребенка в честь отца? Или дяди? И по какому праву имя выбирала представительница львиного клана? Какое отношение она имела к их традициям и устоявшимся правилам? В который раз воздержавшись от язвительных замечаний, леди Ребекка пересиливала себя, разворачивалась и уходила. Дабы на следующий день выслушать новые придирки или причуды. Например, сестра покойного супруга пожелала спать в его постели, понимая, что спальня занята наследником. В итоге принцесса сорвалась, велела закрыть рот и запретила вновь поднимать эту тему. Бри пришлось усмирять обеих и призывать к снисхождению. Разумеется, не для неудавшейся вдовы.

— Она сведет меня с ума раньше, чем сойдет сама, — зарычала Бекка, недовольно вглядываясь в свою наружность в зеркале. Фиолетовые круги под широко распахнутыми зелеными глазами ожесточали. — И самое забавное заключается в том, что поделиться этим я могу только с телохранителем сына. А почему? — Децим молчал, терпеливо дожидаясь облачающихся хозяев. — Ибо остальные служат ей, а не мне. Печально, да?

— Не хватает господина Старка. Он умел вывести из себя половину вашей свиты, — улыбнувшись краем выделенных на фоне бледного лица губ, Львица мгновенно помрачнела при виде слуги, донесшим о прибытии гостей. Выдохнув, она поднялась и проследовала по коридорам следом за эскортом. Ныне ее стражи оставались за дверью во избежание искушений поддаться и подслушать. — Пойдемте, мой лорд. — держа шлем подмышкой, Графтон взял приодевшегося подопечного за локоть и вывел, перед тем проверив безопасность пути.

— Ваше высочество, — торжественно произнес Ваксли, кланяясь и разводя руки в разные стороны. Его движения повторили улыбчивая девушка в приталенном красном платье и маленькая восьмилетняя девочка, после чего все обменялись приличествующими поцелуями в щеки. Ее настоящие союзники. В силу брачных обязательств. — Джессика. Подойди сюда. — не особенно красива, однако цепляющая. Миниатюрная, на вид хрупкая, словно полая статуя, но в темно-зеленых безднах притаилось пламя. Замечательная партия для меланхоличного Аррена. Как и предсказывалось, она первая сделала шаг и протянула ладонь смутившемуся мальчугану. — Я рад вас видеть. Слышал обо всем случившемся. — поймав на себе удивленный взгляд, он не стал расточать фирменную широкую улыбку. — На Востоке сплетничают не меньше, чем на Западе. Мы могли бы впоследствии обсудить все без свидетелей? — если забеспокоился такой неунывающий вояка, как Финник, то положение критическое.

— После трапезы, — обменявшись кивками, они разошлись по семьям и двинулись в обширную залу с кариатидами под барельефами и отдельными изваяниями архангелов с крыльями. Панели из дерева покрывали темные стены, обычно не затемняющие общую картину благодаря трем огромным окнам позади центральной возвышенности. Отсутствие прочих вассалов подразумевало приватность. Честь была оказана не самому богатому и древнему роду. — Располагайтесь! Прошу вас. — музыка полилась одновременно с подачей первых блюд. Роскошного павлина с распушенным хвостом внесли следом за миской супа. Накрытые полотенцами тарелки источали аромат, приятно скручивающий желудок. — Вы окажите мне честь и сядете рядом, лорд Ваксли?

Виночерпии стремительно наполняли кубки, затем скрываясь в тени колонн. Жонглеры отвлекали от звона падавшей посуды и подкидывали различные предметы в такт музыке или же роняли их, сразу имитируя испуг и падая на колени перед взволнованным хозяином. Его малолетняя невеста смеялась и хлопала в ладоши, подталкивая соседа локтем. Произносились тосты за здоровье государя, юного Хранителя и династию Ланнистеров, даровавшую мир и процветание государству. Их поддерживали криками и ударами по столу, накрытому белой скатертью, уже пропитавшейся винными пятнами. На снующих повсюду лакеев красовались дорогие голубые ливреи, выделяющиеся на фоне яркого света, рассеиваемого сотней свечей. Фрейлины кружились в танцах, поочередно приглашая кастеляна, так и не связавшего себя священными узами. Один раз хохочущая леди Луиза уговорила мужа пройтись по своеобразному подиуму и впечатлить окружающих. Он нехотя принял участие в церемонии, лишь бы уважить возлюбленную.

— За госпожу Ланнистер и ее прекрасного сына — Люсьена! — вернувшись на место, лорд Трех Свечей поднял чашу и салютовал ею собравшимся вельможам. — Да правят они долго! И да здравствуют они с поддержкой нашего дома!

— О чем вы говорите? — оборвала речь Хелена, угрюмо крошившая пальцем хлеб в другом конце стола и морщившаяся от каждого банального пожелания. — Как нам посодействуют Ваксли? Не так уж давно получившие титул и земли? А вы сами прослужили обычным оруженосцем у короля и позволили как минимум двум вашим сюзеренам погибнуть.

— Меня там не было, — неожиданно резко парировал Финник, сдвинувший брови и оттого утративший блеск молодости. Видно, эти обвинений звучали не в первый раз и тяготили много лет. — Я бы сделал все возможное, чтобы помочь…

— А где вы были, милейший? Начищали доспехи Клауса в надежде на скорое рыцарское звание? Эти шпоры принесли вам счастья? Зная, что вы добыли их не своей кровью? — не стерпев оскорбления от особы, навязанной новым обладателям крепости против их воли, Луиза вскочила со стула и вскинула подбородок с прямым вызовом. Может, ее супруг не мог похвастаться вековой знатностью, однако в приданное он получил леди из дома Бракенов, способного посостязаться в происхождении с волками и драконами. И она не потерпит публичного унижения. — Ну а вы, дорогая, лучше бы…

— Замолчи! — наконец вмешалась разъяренная первородная, чей пир посмели запятнать склоками. — Я долго терпела твою бестактность! Сир Корбрей, выведите госпожу. Очевидно, она переутомилась. Вино оказалось чересчур крепким. — никто не шелохнулся, включая получившего указ конвойного. На того в упор смотрела новоявленная жена, явно выбравшая сторону задолго до противостояния. — Что же. Сир Темплтон, как кастелян вы обязаны подчиниться! — Эндрю отвернулся, прикусив нижнюю губу, будто впервые слышал о своем назначении на важную должность. — Какого черта происходит? — открытое неподчинение. Мятеж. Грозящаяся расправа. Легкий холодок пробежал по спине Львицы. Панически озираясь, она жадно всматривалась в сбитого с толку сына. Если все подстроено, их казнят вдвоем.

— Разрешите проводить вас в покои, — доверив охрану наследника закованному в доспехи стражнику, Графтон взошел на помост и взглянул на виновницу всеобщего замешательства из прорезей шлема. Он готовился к худшему раскладу и потому защитил голову. — Вставайте. Я сопровожу. — Поддавшись на настойчивые уговоры, Хелена удалилась с гордым видом и осознанием своей правоты. Неважно, как бы развились обстоятельства, но одно стало ясно: соратников в борьбе слишком мало.

— Я помогу вам! — выскочивший из-за угла чашник в зеленых одеяниях побежал за телохранителем и надежно притворил за ними парадные двери, не подпуская никого ближе. Какая ирония. А ведь этот мальчишка был вывезен ее чудом воскресшим дядей с какого-то острова и представлен как отпрыск угасшего клана Уэйнвудов. Порождение жестокого истязателя выказало больше лояльности, чем все хваленые ветераны и победоносные воины Альянса. **

— Веселье окончено, — допив остатки кислого пойла, Ребекка вышла за пределы удушливой комнаты, предварительно убедившись в безопасности преемника, и ворвалась в собственную опочивальню. С яростным ревом, достойным зверя в гербе, она перевернула столешницу и опустила кулак прямо на стену, ощутив отрезвляющую боль. Чувство, неведомое со дня гибели благоверного. Подняв глаза выше, дочь Майкла жадно поглощала облик на полотне, переданный неверно. — Ты рано ушел, Кай.

— Миледи, — спустя пару часов явился Децим, успевший расслабить тело после долгого ношения лат. Регентша намеревалась поблагодарить за храбрость и самоотверженность, но он перебил ее весьма интригующей новостью: — Прибыл лорд Старк. Просит ночлега. — повеяло ностальгией. Задумавшись, девушка решила, что хуже не станет и махнула рукой. — Слушаюсь. — выждав приличествующие часы, необходимые для смены одежды и отдыха вследствие тряски в седле, наместница приняла визитера.

— Боже, прошло так много лет, а все остались такими же мрачными, — запнувшись на полуслове при виде нарядной хозяйки, Деймон едва не присвистнул и, опомнившись, поклонился почти без опоры. — Вы чудесно выглядите. — он мог похвастаться тем же. Общественное презрение пошло на пользу. — Мне рассказали, что случилось. Вы теряете единомышленников быстрее, чем мой дядя. А он безумец и знал Писание наизусть. — занятно, как он совмещает опеку и откровенное глумление над глупостью себе подобных. А ведь кавалер тоже клятвопреступник, лжец и изувер.

— Как поживает ваш брат?

— Наверняка пребывает в чудесном мире отравляющих паров. Могу понять. Трезвый мир — скучен до однообразия. Поэтому я держусь подальше от банкетов и празднеств, — улыбнувшись краешком губ, отчего линии морщин растянули прорезали обветренную кожу, мужчина прокашлялся. — Сестры разъехались по стране. Как и младший, занимающийся обучением племянников. Двое мальчишек. — через раскрывшиеся двери зашел переодетый Люсьен в сопровождении гвардейца, совершенно внезапно заключивший гостя в крепкие объятия. Это смущало и разбивало сердце. Ему не хватало отца. — Ты так вырос, юный лорд. — растерявшись поначалу, Старк прижал малыша и потрепал по волосам. — А ты, приятель, до сих пор в рабстве? — довольный Графтон обхватил протянутую руку и пожал, демонстрируя возросшую силу. — О, хочешь потягаться? Во дворе?

— Завтра, господа. Я уделю каждому внимание, — Бекка со значением посмотрела на северянина. — И вы расскажите о причинах, побудивших вас навестить господина Аррена. — она подчеркнула мнимую цель приезда, дабы придерживаться единой легенды. — Если не возражаете, мы расстанемся. Я хочу спать.

Она провела беспокойную ночь. Постоянно ворочалась, меняла положение и резко распахивала веки от неосознанного дурного предчувствия. Когда ее разбудили и сообщили о пропаже ребенка, Львица проморгалась, схватившись за изголовье и подтянувшись на дрожавших руках. В висках постукивало, отбивая какой-то странный такт. Сознание не прояснялось еще несколько минут. Затем к сжавшемуся горлу подкатила тошнота. Истерика налетала волнами, подбрасывая скрутившийся желудок. Жуткий вопль исторгнулся из глубины треснувшей грудной клетки. Едва успев накинуть поверх сорочки плащ, подбитый мехом, девушка ворвалась в спальню неподалеку. Внутри, прислонившись спиной к стене, Графтон полулежал в причудливой позе и прикрывал сочащуюся кровью рану на боку. Не смертельную. Зато болезненную, изводящую до видимых страданий, исказивших привлекательный лик. Одними губами он успел прошептать что-то про солдат Арренов и бледный призрак в темной накидке. Нервный шок охватил присутствующих. Замок пробуждался. Кастелян собирал вооруженные поисковые отряды. Их направили обследовать раскинутые на горных цепях коридорные крылья — за барбакан никто не выходил. Десятки часовых наблюдали за вратами.

Вдруг это ловушка? Очередной тайный сговор. Ее опасения развеялись при появлении оторопевшего Корбрея, задыхающегося от бега по лестнице и отбрасывающего спутанные пряди с вспотевшего лба. Он бормотал нечто невнятное о центральном зале и отскочил в испуге, пропуская рванувшую леди. За ней неотступно следовали преданные ратники, собранные Децимом, и выстроившиеся шеренгой перед возвышенностью с троном. По обе стороны от него разместились другие стражники, извлекшие оружие полностью и перегородившие путь к террасе за инкрустированным креслом. В попытке прорвать оборону Финник получил предупредительное ранение в плечо и отступил, злобно водя узкой челюстью и придерживаясь за порез. Темплтон благоразумно надел шлем, призывая слуг немедленно принести щиты. Его настойчивые указы сложить оружие игнорировались, как и вопросы о цели затеянного бунта.

— Где мой сын?! — вскрикнув, принцесса угодила в руки охранников и сгрудившихся фрейлин. — Какого Дьявола?! — кто-то рискнул объяснить. Хелена, поднявшаяся после полуночи, подговорила дозорных с прислугой, чтобы ты выпустили ее и привели племянника для прогулки. — Боже мой. Она уже делала это раньше! Со своим ребенком! Не позволяйте ей!

— Что такое? — ни разу Волк не казался таким уязвимым и обескураженным. Оглядываясь, он скверно соображал от недосыпа и фокусировался на абрисах погруженных во тьму предметов. Ему прояснили ситуацию, непременно прося вернуться в гостевые апартаменты и предоставить шанс разрешить все самим. — Безусловно. Вы же проявили себя бесценными союзниками во всех войнах. — задохнувшись от возмущения, знаменосцы Востока проследили за тем, как наглец переступил две ступеньки. — Вам же лучше посторониться. Знаете, чей я родственник? — замахнувшись клинком, заговорщик рубанул по полоске стали, подставленной более ловким северянином. — Впрочем, значения не имеет. Вот он племянник Джагуара Мормонта! — Джейсон увернулся от режущего удара, принимая на наплечник и оттесняя нападающих. — Миледи! Я не большой любитель встревать в семейные разборки, однако мне тоже нужно спать, как и остальным. Верните мальчишку матери, она волнуется.

— Он мой брат! Я больше не отпущу Кая! — завопила девушка, обхватывая усаженное на парапет дитя, судорожно вцепляющегося в обледенелый камень и рукав чужой ночной рубашки. — Иначе Гэбриэль снова причинит ему боль. Не подходи! Или мы прыгнем и взмоем в небо, словно соколы. Как всегда и мечтали. — в расширенных зрачках льдистого оттенка прочитался испуг, сменившийся решимостью.

— Но Гэбриэль уже здесь, — похитительница вывернулась, прожигая говорившего пытливым взглядом, будто выискивая знакомые черты, сопоставляя частички мозаики. Разведя ладони, он поклонился. — И он идет за твоим братом. — преднамеренно понизив голос до полушепота, свойственного поганому Лжепророку, он развернулся и прошествовал обратно в залу под отчетливый ропот. Ставка сыграла. Хелена накинулась на него со спины и принялась рвать ногтями ткань дублета. Подскочившие бойцы разняли их, попутно подхватив выбежавшего мальчугана и передав раскрасневшейся матери. — Черт. Теперь нас точно причислят к лику хороших парней, Джейсон. — выдохшийся Мормонт снял барбют, приглаживая липкие кудри.

— Ты больная сука, — отстранив наследника и велев отвести в комнату, Ребекка не сорвалась на крик. Просто подошла и отвесила звонкую пощечину, плюнув на многовековые правила. Зрители застыли. — Уведите ее. Пока в покои, а не темницу. Не выпускайте без моего прямого распоряжения. — на сей раз никто не воспротивился, даже неблагонадежные Темплтоны. Они едва не утратили сюзерена. Их насмерть перепуганные лица выражали покорность. — Повесьте всех, кто содействовал ее плану.

— Ваше высочество! — воскликнул один из неудавшихся смутьян, падая на колени и упираясь лбом в холодный мрамор. — Прошу вас, сжальтесь надо мной. Я никого не трогал! Я всего лишь часовой. Мне поручили следить за коридором, ничего более!

— Этот только наблюдал. Повесьте его последним, пусть любуется дальше, — Кеншин ударил ублюдка кольчужным кулаком и, схватив за шиворот, потащил в неизвестном направлении, несмотря на ярое сопротивление. — Лорд Ваксли, я пришлю вам своего лекаря. — Финник, обвязав рану пропитавшимся платком супруги, расправил плечи и благодарно кивнул. — Я направляюсь к алтарю. Одна. — солдаты, не дрогнувшие во время сражения с соотечественниками, последовали за хозяйкой и выстроились у дугообразной двери, ведущей в домашний храм.

— Эх, ушедшая молодость, — перекрестившись методичным движением, вошедший под сень Господа Старк взглянул наверх, на разрисованный ангелами купол. — Не знаю, почему, но эта обстановка меня всегда забавляла. С благочестивым дядюшкой приходилось сжигать немало святилищ. Наверное, его кровожадность захватывал сам процесс. Кровь и плоть Христовы, если понимаешь, о чем я. — доковыляв до согнувшейся на скамье фигуры, он держался за спинку и ухмылялся. — Стоит натаскать охрану. Они меня сразу пропустили, когда я сказал, что спас жизнь их господину. А у меня ведь кинжал на бедре, я легко могу убить тебя. — шутка не возымела ожидаемого эффекта. — Хотя лучше не конфликтовать с тобой. Я видел, как ты расправилась с изменниками. Узнаю почерк Ланнистеров. — встав перед леди, спаситель наконец заметил состояние Львицы и наклонился, осторожно касаясь дрожащего плеча. — Эй. — выругавшись сквозь зубы, он притянул содрогающуюся в рыданиях принцессу к себе, позволяя прижаться к пропотевшей груди.

— Я так устала, — пролепетала великая и непревзойденная сестра государя, вынесшая все испытания и чуть не сломавшаяся от потери единственного ребенка.

— Я знаю, — Деймон прижался влажными губами к ее лбу, смахивая пальцами дорожки слез. — Я тебе уже говорил, такова доля великих мира сего.

---

Примечания:

* Традиционно бугурты проводятся на лошадях, но правила изменились по велению автора. И желанию леди Аррен.

** Речь идет о Кристофере Уэйнвуде, стороннике Лжепророка в книге "Узы крови". Его история частично описана в "Хронике" в главах про Ренси.