Хороший мальчик (джен)

У Перси были прекрасные старшие братья. Билл и Чарли никогда не читали ему нотаций, не жаловались родителям, не сваливали на Перси свои проделки, а еще научили его куче полезных вещей. Например, тому, что быть хорошим мальчиком очень выгодно.

Хороших мальчиков любят гораздо больше, чем плохих. Им доверяют, реже ругают, почти не контролируют. А еще в споре хорошего и плохого мальчиков взрослый всегда примет сторону хорошего. Вне зависимости от того, кто на самом деле прав. Да и в жизни устроиться потом будет гораздо легче. Сплошные плюсы и, если подойти к делу с умом, почти никаких минусов.

Поэтому Перси твердо решил стать хорошим мальчиком. Для этого требовалось не так уж много: быть вежливым, никогда не спорить со взрослыми, прилежно учиться и не шалить. Пожалуй, проблемы могли возникнуть только с последним пунктом: Перси обожал подшучивать над другими и точно не хотел отказываться от проказ.

Он грустил по этому поводу целую неделю, пока не сообразил, что окружающие не увидят никакой разницы между понятиями «не шалить» и «не попадаться на шалостях». Тогда Перси и обнаружил еще один плюс хороших мальчиков: все проделки внезапно стали гораздо интереснее. Конечно, нарисовать на стуле специальной краской радостную рожицу, а потом наблюдать улыбающийся отпечаток на папиной мантии довольно весело. Но сделать так, чтобы никому даже в голову не пришло подумать на Перси, было еще веселее.

К каждой шалости теперь приходилось готовиться особенно тщательно, ведь любая оплошность могла в момент разрушить создаваемый Перси образ. Учитывать приходилось все. Время, место, возможных подозреваемых, даже реакцию всех членов семьи на произошедшее.

Например, не было никакого смысла утаскивать печенье из банки, специально поставленной так, чтобы мелкие не могли дотянуться. Перси до печенья доставал легко: считалось, что ему достаточно всего лишь на словах запретить есть много сладкого. Поэтому, если Перси очень хотелось полакомиться, нужно было пододвинуть к буфету стул. Причем так, чтобы мама обязательно заметила, но при этом создавалось бы впечатление, что кто-то пытался скрыть следы преступления. Ну и, конечно же, проследить, что у всех братьев была возможность это сделать. Ведь если бы Фред и Джордж во время ограбления банки играли в саду, а мама читала Рону сказки, то Перси было бы очень трудно выкрутиться. Нет, хорошие мальчики просто обязаны были шалить с умом.

Или вот, например, мама очень любила свою зеленую домашнюю мантию и, если замечала на ней отпечаток измазанной вареньем руки, устраивала такой скандал, что Перси иногда начинал волноваться, устоит ли дом. Скандал всегда заканчивался поимкой преступника и лишением сладкого на целую неделю. Так что трогать зеленую мантию было себе дороже. Хотя Рон все равно с непонятным упорством продолжал ее портить.

А вот синюю мантию мама не особо любила. Поэтому у Перси легко получилось вырезать на ней сердечко — прямо на груди — и уйти безнаказанным. Мама только посмеялась, погрозила пятилетней Джинни пальцем и пришила яркую заплатку. Мантия стала гораздо наряднее, а Перси так и остался «хорошим мальчиком». Ведь цветочки и сердечки всюду рисуют девчонки. Какой смысл подозревать кого-то еще?

Вообще-то Перси прекрасно понимал, что был не самым лучшим старшим братом. Он, в отличие от Билла и Чарли, как раз постоянно читал младшим нотации, жаловался на них маме с папой и не объяснил, как замечательно быть хорошим ребенком. Это уже не говоря о том, сколько раз в устроенных им проделках обвиняли младших братьев. Перси немного стыдился этого, но потом заметил, что у Фреда и Джорджа тоже есть свой образ. Они будто специально пытались казаться плохими мальчиками. Смысла в таком Перси не понимал, но, понаблюдав, с какой радостью близнецы признаются в том, чего не совершали, успокоился. И запомнил, что недостаточно работать только над своим образом. Иногда бывает неплохо помочь с этим и другим людям. Просто чтобы почувствовать себя заботливым братом.

С поступлением в Хогвартс возможностей для веселья стало еще больше. В огромном замке было несчетное количество укромных уголков, тайных ходов и людей, над которыми можно подшутить. Конечно, первые несколько месяцев пришлось сидеть тихо, чтобы изучить обстановку и дождаться, пока преподаватели станут называть Перси хорошим мальчиком. Зато уже к Рождеству он начал осторожно прощупывать почву: перекрасил все скатерти на столах факультетов так, чтобы слизеринцам и хаффлпаффцам достались красные с синими полосками, а гриффиндорцам и рейвенкловцам — зеленые с желтыми. Как и ожидалось, директору идея очень понравилась, предпраздничный день был тут же провозглашен днем дружбы факультетов, а искать преступника никто не стал.

Такими невинными, почти робкими шалостями Перси развлекался довольно долго, а к концу второго курса начал потихоньку наглеть. Первой его серьезной жертвой стала профессор Спраут, потерявшая в битве с хищной лианой изрядный клок мантии и явившая хихикающим студентам ярко-желтые панталоны. Этот масштабный проект Перси готовил целых три месяца: изучал расписание травологии у разных факультетов, листал учебники в поисках интересных растений, которые бы демонстрировались ученикам, а потом тайком каждый вечер пробирался в теплицу и дрессировал лиану. Самым обидным было то, что своими глазами увидеть результат розыгрыша у Перси не было возможности. Все веселье досталось пятикурсникам. Зато обсуждали происшествие целых две недели. И уж разговорами Перси насладился по полной. Кто-то восхищался его смелостью и способностями, ведь раньше считалось, что эта лиана не имеет мозгов и дрессировке практически не поддается. Кто-то утверждал, что никакого розыгрыша и не было: просто совпадение, несчастный случай. Перси ехидно улыбался про себя, но ничего не говорил. Хороших мальчиков такая чушь вообще не должна интересовать.

А еще он обзавелся прозвищем. Все чаще можно было услышать разговоры не просто о каком-то крутом парне, а о Неуловимом. Так Перси называла та часть Хогвартса, которая искренне верила в существование шутника и не списывала его проделки на совпадения и случайности.

К поступлению в школу Фреда и Джорджа Перси подготовил подарок. Простой, но изящный. Несложное, ставшее уже почти визитной карточкой Неуловимого, заклинание на дверь кабинета зельеварения — и на первое занятие у Гриффиндора профессор Снейп заявляется в нежно-голубой мантии. Говорили, что весь урок его лицо сохраняло потрясающий ярко-красный цвет.

Заклинание с двери тут же было убрано, но Перси еще месяц накладывал его заново каждый раз, когда проходил мимо подземелий. Пришлось даже изучить в учебнике раздел чар с отложенным действием, чтобы никто не мог связать изменение цвета профессорской мантии с расписанием Перси. Зато за этот месяц эффектно влетавший в кабинет Снейп успел поразить студентов самыми экстравагантными одеяниями: розовым, оранжевым, белым и даже леопардовым. Потом профессор наконец-то начал проверять дверь на заклинания перед тем как войти, и шутка потеряла актуальность.

Зато у третьего курса Рейвенкло появилась возможность увидеть реакцию МакГонагалл на указку, внезапно превратившуюся в мышь. Но тут Перси немного не рассчитал, и визгу было больше, чем смеха. Так что мышей из своей программы шалостей он вычеркнул.

Для последнего розыгрыша, завершавшего «цикл деканов», Перси углубился в историю магии. В этот раз он выбрал материал второго курса. Проект снова получился масштабным, включавшим в себя трансфигурацию, чары, немного рун и месяцы подготовки. Зато остановить гонявшиеся за Флитвиком доспехи средневекового рыцаря смог только Дамблдор. На радость публике рыцарь не просто молча преследовал уважаемого декана, но и высказывал свои к нему претензии вслух, противно поскрипывая плохо смазанным забралом. «За Ульрика, моего господина! — громыхали доспехи. — Я поклялся преследовать каждого потомка презренного гоблина, убившего самого достойнейшего из людей!»

Всю суматоху с беготней по коридорам, подбадривающими то рыцаря, то Флитвика криками и истеричными визгами портретов Перси пропустил. У него, вместе еще с несколькими самыми способными учениками, было дополнительное занятие по нумерологии под пристальным контролем профессора Вектор. Конечно же, никому и в голову не пришло, что такой талантливый четверокурсник может быть хоть немного причастен ко всему этому безобразию с доспехами. А в натравливании рыцаря на профессора Флитвика радостно признались Фред, Джордж и один семикурсник с Хаффлпаффа, которому не давала покоя слава Неуловимого.

Но каким бы умным ни был Перси, и его розыгрыши иногда выходили из-под контроля. Взять хотя бы тот случай, когда он пробрался в хранилище квиддичного инвентаря и наколдовал на метле Маргарет — охотницы гриффиндорской команды — транспарант: «В любовном томлении ожидаю прекрасного принца, который поймает меня в сети страсти». Надпись должна была проявиться во время матча, когда команда поднялась бы в воздух. С технической частью проблем у Перси не возникло: все отработало точно, как задумывалось. А вот с жертвой вышла промашка, и заколдована оказалась почему-то метла не Маргарет, а нового капитана команды Оливера Вуда. Пожалуй, за эту шутку Перси было действительно стыдно. Он даже думал пойти и извиниться перед Оливером, но потом решил все-таки не рисковать жизнью.

А на пятом курсе Перси стал старостой. И это было еще одним преимуществом хорошего мальчика: возможность в поисках нарушителей спокойно шататься по коридорам после отбоя. Староста мог находиться в любом уголке Хогвартса, не вызывая вопросов у преподавателей. Перси буквально переполняло осознание открывшихся возможностей. Все лето он не мог удержаться и постоянно с довольной улыбкой поглядывал на новенький значок, предвкушая все те розыгрыши, которые сможет теперь устроить.

Только вот времени на шалости стало оставаться все меньше: образ хорошего мальчика требовал тщательной подготовки к экзаменам и добросовестного исполнения прямых обязанностей старосты. Так что на масштабные проекты Перси больше был неспособен. Самое большее, на что его хватило — это напихать в тюрбан Квирреллу зудящего порошка, да на следующий год перекрасить мантию и волосы Локхарда в черный цвет, из-за чего тот тут же стал издали напоминать Снейпа.

Но без громких проделок, о которых еще несколько недель гудела бы вся школа, Неуловимый оказался никому не нужен. Фред и Джордж развивали свой образ, им быстро стало неинтересно подражать какому-то старшекурснику, если можно было прославить собственные имена. И уже когда Перси учился на шестом курсе, все в Хогвартсе решили, что Неуловимый выпустился из школы год или два назад. Самому Перси тоже иногда так казалось.

А взрослая жизнь хорошего мальчика была до отвращения скучной. Перси делал карьеру — впрочем, без особого успеха, — разругался с семьей, иногда подшучивал над коллегами, но не слишком удачно: его розыгрыши обычно даже не замечали, списывая разлетевшиеся бумаги на сквозняк, а пошедший над столом дождь на сбой в работе охлаждающих заклинаний. Дошло до того, что от скуки Перси по вечерам начал сидеть с блокнотом и продумывать какой-нибудь грандиозный розыгрыш над министром. А днем бегал по разным поручениям и отчаянно тосковал по беззаботному детству Неуловимого.

С начальством тоже почему-то ужасно не везло. Что Крауч, что Амбридж все время заставляли Перси мотаться по всему Министерству, писать и переписывать дурацкие отчеты и демонстративно забывали его имя. Амбридж еще обожала вызывать Перси в Хогвартс, чтобы он передал ей очередную кипу свитков лично. И это все явно только для того, чтобы поиздеваться над неуклюжим новичком.

А в Хогвартсе было все так же хорошо. На стене около кабинета директора до сих пор остались пятна красной краски. А те, кто были свидетелями этого происшествия, все еще могли увидеть в блеклых разводах контуры надписи: «Директор, вам не холодно? Мы школа, а не замок ледяных скульптур!»

В нишах так же стояли средневековые доспехи. Перси даже показалось, что один рыцарь приветливо кивнул ему и тихонько скрипнул: «За Ульрика!»

А вот кабинет защиты от темных искусств изменился до неузнаваемости. Всякое там бывало, но такого царства пронзительно-розового цвета Перси не видел никогда. Хотя ему давно нужно было привыкнуть к вкусам новой начальницы. И к котятам в розовых бантиках тоже.

Он передал документы, выслушал очередную порцию оскорблений, сочувственно покосился на страдающих над конспектами учеников и вышел в коридор.

Внезапно подумалось, что на следующей пресс-конференции Фадж может вместо очередного заявления о вранье Гарри Поттера на всю страну признаться Амбридж в любви. О, это бы живо напомнило всем о Неуловимом. Пора было немного расшевелить Министерство.

Перси не удержался, и, быстро оглядевшись, наколдовал на двери плакат: «Внимание! Уроки ведет розовая жаба. Мухам и комарам влетать с осторожностью!» Фред и Джордж будут только рады развлечься, а Перси никто не заподозрит: он же все-таки очень хороший мальчик.