Ветер крепчает (джен)

— Чем бы ты хотел заняться сегодня? — спросила я малыша после лёгкого в этот раз завтрака.

— А есть выбор? — Леви приподнял бровь. — Нам нужно на рынок, а потом на тренировку, нет? Мы и так уже из-за меня до хрена времени потеряли. Или, по-твоему, этот день чем-то должен отличаться от всех остальных?

— Так ведь сегодня твой день рождения. Так что мне бы хотелось, чтобы этот день и вправду стал для тебя особенным, — попыталась я сгладить острые углы.

Глаза Леви чуть расширились от удивления, и он поспешно отвернулся в сторону, заслонив рукой рот.

— Если ты и в самом деле горишь желанием просиживать сегодня штаны, тогда я бы хотел, чтобы ты научила меня играть на гитаре. А ещё мне нужно постричься, — пробормотал он наконец, задумчиво накрутил одну из прядей чёлки на палец, чуть подёргал и оглянулся на меня. — Что скажешь?

— А… куда-нибудь сходить ты не хочешь? Например, после стрижки? — осторожно спросила я, внимательно вглядываясь в серые океаны напротив. Можно было сходить туда, где он родился. Или на могилу его матери, если уж на то пошло. — Мы ведь скоро уйдём отсюда. Может, есть какое-нибудь место, где тебе хотелось бы побывать, но раньше не получалось попасть… или было неуютно в одиночестве?

— Нет. — Малыш не подал виду, но явно понял подтекст моего вопроса. Лишь чуть прищурился. — Если ты и в самом деле хочешь, чтобы сегодня был особенный день, давай останемся дома. Тут чисто, безопасно и тепло. Хоть на один день забудем о пиздеце снаружи.

Леви встал из-за стола и сходил за одним из своих подарков, положив его на стол. Этот парикмахерский набор я купила ещё во время своей вылазки наверх, и сейчас, похоже, настал наконец его час.

— Могу тебя подстричь, если хочешь. — Взъерошила темные пряди. — Самому-то наверняка неудобно будет.

— Напортачишь же, — скривился мальчик. — Не хочу ходить как пугало.

— Я очень постараюсь не оплошать, — пропустила я очередной его укол мимо ушей и достала из шкафа свой шампунь. — Вот. Это не то, чем ты привык мыть голову, но так волосы станут более послушными. Только осторожно, смотри, чтобы это не попало тебе в глаза. А потом сделаем из тебя юного джентльмена.

Леви цыкает, но послушно уходит с моим бутыльком в душ, чтобы вернуться меньше, чем через две минуты. Я даже посуду толком домыть не успела.

— Какой ты, однако, шустрый, — не смогла я удержаться от смешка, глядя, как слишком серьёзный мальчик тщательно протирает свои волосы.

— По-твоему, я должен был там весь день плескаться, или как? Вода дешевле не становится, дурында. — Острая сталь блеснула ненадолго из-под влажных прядей, и Леви приземлился на стул, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди. — Ну, ты так и будешь там стоять?

— Ха-ха-ха, ну и командирский же у тебя сейчас был тон, парень. — Рассмеялась до слёз и похлопала его по плечу, подмечая как в маленьком мальчишке уже сейчас проявляются черты взрослого «сильнейшего воина». Малыш скис и тут же сел нормально, смутившись. — Ты хорошо промыл волосы, молодец. Вот, давай накинем мою рубашку, чтобы на твою одежду ничего не просыпалось. Ты хочешь такую же причёску, как у тебя обычно бывает, или что-то другое?

— Обычная подойдёт, — чуть наклонившись вперёд, тихо ответил Леви.

Из-под темных волос показался кончик покрасневшего ушка. Моё ты солнышко.

— Вас поняла, мой капитан. — Хихикнула ещё раз и дала ему мандарин с ёлки, принимаясь за работу.

— Ну вот. Вроде нормально получилось… Что скажешь?

Леви ощупал затылок и провёл по вискам, пальцами прослеживая концы длинных прядей.

— Сойдёт. Сними теперь с меня уже эту хламиду. — Он нетерпеливо оттянул подол рубашки.

Поспешила осторожно избавить его от импровизированной накидки, и мы вместе быстро подмели мелкие волоски, стрясшиеся на пол. Так-то лучше, теперь Леви снова стал походить на привычного себя, каким я его встретила в том переулке полгода назад. Вот только…

— Да ты никак подрос? — изумилась я, отмечая, что макушка теперь куда ближе к моему носу, чем раньше. Видя его каждый день, я не очень замечала изменения в росте, но сейчас, вспомнив первую встречу, наконец заметила. — А ну-ка вставай к косяку.

— Да зачем? Пустая трата времени же, — цыкнул Леви, тем не менее послушно вытягиваясь по струнке вплотную к дверному проёму в ванную, где в самом начале переезда мы отметили его рост.

Поставила одну из своих папок с бумагами ему на голову, чтобы всё было честно, и карандашом отметила новую черту.

— Смотри-ка, да тут почти сантиметра два будет! — Радостно хлопнула в ладоши и нехорошо усмехнулась. — Говорила же, что молоко сработает. Надо будет почаще его тебе давать.

— Да куда же ещё чаще-то? — отмахнулся мальчик, тем не менее тоже радостно поглядывая на новую чёрточку. — Я действительно настолько вырос? Здесь? Такое возможно?

Несмелая улыбка проглянула у него на лице, и Леви поспешил отвернуться, пряча эмоции за суетой. Малыш убрал набор, протёр стол, потом сходил вниз за гитарой и только потом на меня посмотрел. Требовательно так.

— Иду я, иду, — хихикнула я, доставая чистые листы и карандаш из шкафа, и присела рядом, засучивая рукава.

Леви внимательно слушал про настройку гитары и про то, как именно нужно ставить пальцы левой руки на самых простых аккордах. Пока что у него не получалось скоординировать руки, да и кисть не гнулась как нужно, но это придёт с опытом. Мы занимались полтора или два часа, и под конец я сама потребовала перерыва. У Леви появились свежие мозоли на подушечках, но он увлечённо продолжал мучить струны, несмотря на болезненные ощущения.

— Эй, хватит на сегодня, — остановила я его наконец, положив свою ладонь поверх его.

— Нет, покажи ещё раз, что я делаю неправильно? — упрямо возразил фасолина.

— Если сейчас не остановишься — завтра не сможешь играть, — спокойно заметила я, разворачивая его ладонь и осторожно касаясь кончиков детских пальцев.

Леви сжал руку в кулачок и требовательно посмотрел на меня. Не отступится ведь, да? Отстранённо подметила:

— Знаешь, я давно уже заметила, что, похоже, всё повторяется.

— О чём это ты?

— Когда я училась играть — сама была такой же, как ты, и месяцами делала ту же ошибку. И поэтому никак не могла сдвинуться с мёртвой точки. Вот что я тебе скажу: лучше ты будешь играть всего по часу, но каждый день, чем доводить свои руки до такого состояния и ждать потом три дня, прежде чем снова взяться за инструмент. Старание и перфекционизм — это, конечно, хорошо. Но прилежание и нарабатывание опыта в обучении куда ценнее. Ты же ведь не сразу смог бы решать задачи по физике, которые я тебе сейчас даю? Сначала ты долго учил математику, помнишь?

— Да. — Леви отложил наконец гитару, внимательно меня слушая.

— И с… физическими упражнениями ведь так же было?

Мальчик кивнул.

— Так а чем это обучение отличается от того в плане методики? Со временем, при регулярных занятиях, ты станешь отличным музыкантом, тем более с твоим-то талантом и скоростью усваивания новых навыков. Но за раз научиться всему и сразу, увы, не получится.

— Я понял, — кивнул малыш и осторожно убрал инструмент в чехол. — Ты, кстати, уже закончила свой прототип того велосипеда?

— А, да, почти закончила. — Неловко почесала в затылке. — Остались только тормоза, чтоб их через колено в колодец!

— А что с ними? — не особо заинтересованно поддержал разговор мальчик.

— Да… Патентбюро говорит, что уже и так нормально всё сделано, но не могу я показать на слушании плохо работающее устройство. Никак не могу отрегулировать эти долбанные тормоза. Они то слишком резкие, то расхлябанные. А от длительной поездки по кочкам и вовсе выходят из строя. В общем, как знала, что с ними намучусь, — вздохнула я, с тоской глядя на хрен знает какой уже по счёту прототип, который сейчас торчал из коробки под столом. — С чего это ты вдруг интересуешься-то?

— Хочу попробовать самым первым, — со шкодливой улыбкой ответил Леви.

— Пффт, ладно, фасолина. Обещаю, ты будешь первым естествоиспытателем готовой модели. С твоей-то ловкостью это и в самом деле будет хорошей идеей — хоть никто не расшибётся при финальных тестах.

Вечером мы с ним всё же немного позанимались физикой и более сложной комбинаторикой. Не ожидала, что девятилетний ребёнок сможет так слёту понимать материал, который ему явно был не по возрасту, но у Леви были потрясающие успехи, и, судя по проверочным «контрольным», он и в самом деле не тупо зазубривал, а именно усваивал новую информацию, успешно потом применяя её на практике в жизни. Потрясающе, я даже немного позавидовала таким способностям. После занятий мы сыграли пару партий в шахматы. Может, я и дико не любила эту игру, но вот Леви она пришлась по душе. И кто я, спрашивается, такая, чтобы не давать ребёнку развивать свои интересы? А часов в восемь я с лёгкой улыбкой предложила накрыть на стол, и ничего не понимающий мальчик с подозрением следил за количеством блюд, возникающих на столе. Много здесь, разумеется, как дома не наготовишь — испортится ведь моментально, но по праздникам я решила брать количеством блюд, сокращая при этом размер порций. В этот раз даже удалось купить немного речной рыбы, настоящего дефицитного товара. Эх, вот бы лосося сюда… Да-а, тяжело всё-таки человеку из двадцать первого века жить в таком ограниченном в ресурсах средневековье. Но ничего!

Леви спокойно ел, иногда поглядывая на меня и наверняка замечая шкодливые улыбки и взгляды, которые я то и дело на него бросала. Наконец малыш не выдержал и отложил приборы в сторону, приколачивая меня к месту одним из своих фирменных взглядов.

— Что? — припечатал он, ожидая мгновенного ответа.

— Совсем и ничего, — с всё той же улыбкой ответила я, сглатывая смешок.

— Ты явно замышляешь что-то, что мне не понравится. Говори.

Мальчик непримиримо продолжил сверлить меня холодной сталью, складывая руки на груди и нахмурившись для пущего эффекта. Прости, малыш, но после полугода совместной жизни это на мне уже не работает.

— Ешь давай. Потом всё узнаешь. — Кивнула на его тарелку и продолжила свой ужин, не обращая внимания на бесконечное возмущение мальчика.

Мы вместе убрали со стола, на котором уже почти догорели свечи, освещавшие комнату в тандеме с камином. Я погасила старые и ушла заваривать чай, пообещав обновить канделябр, поэтому Леви ждал меня в полутьме за столом, подперев голову рукой и глядя в камин. Пока он не видел, достала торт и зажгла на нём девять свечек, которые нашла недавно на рынке по дешёвке — продавались как брак. Свечки тонкие, совсем как в моём мире, но горели дольше за счёт более грубого воска. Развернулась к столу вместе с подносом и увидела, как малыш приподнялся, отрывая кулачок от лица и с недоумением глядя то на меня, то на торт. Тихо начала петь, глядя только на малыша и мысленно прося богов не дать мне навернуться в темноте со всей этой прелестью в обнимку:

С днём рожденья тебя,

С днём рожденья тебя,

С днём рожденья Леви,

С днём рожденья тебя.

Торт надёжно встал прямо перед мальчиком, смотрящим на это светопреставление с широко раскрытыми глазами.

— И что… Что я должен сделать?

— Загадай желание и задуй свечи. Только не говори, что загадал, иначе не сбудется. — Приложила указательный палец к губам и усмехнулась, легко взъерошив тёмные пряди замершего ребёнка. — Давай скорее, пока свечи не догорели. Готов? Раз, два… Три!

Леви усердно фукнул, потешно зажмурив глаза, и свечи погасли, погружая комнату обратно в приятный полумрак.

— С днём рождения, радость моя. Поздравляю с девятилетием. — Обняла ставшего мне самым близким человечка и поцеловала чернявую макушку. — Ну что, сначала торт, а потом подарки, или сначала подарки, а потом торт?

— Какие подарки? — Леви всё ещё был удивлен и дезориентирован, судя по всему. — Они же утром были.

— Так то были подарки от Дедушки Мороза на Рождество. А эти — специально, чтобы отпраздновать появление в этом мире такого замечательного мальчика, уже от меня, — рассмеялась я, выворачиваясь из его хватки, и достала большую коробку. Всё ещё держа ту на весу, спросила: — Ну так что, каково будет ваше решение, мой капитан?

Леви ещё несколько секунд тупил, а потом со смешком покачал головой и резко встал из-за стола. С улыбкой протянула ему коробку, думая, что он решил открыть её подальше от накрытого стола, но мальчишка поднырнул у меня под рукой и с силой обнял за талию. Чего это он?

— Сдаюсь, — выдохнул он со смешком, сжимая руки чуть сильнее, но голос у малыша был серьёзным.

Он поднял лицо, встречаясь со мной взглядами. Серые океаны напротив показались мне слишком внимательными и совершенно не вязались с открытой детской улыбкой. Но сквозь толщу тревог проглядывали искорки радости и доверия:

— Я сдаюсь. Не вздумай бросить меня теперь. — Леви помедлил несколько секунд, прежде чем закончить, и его взгляд просветлел, наполнился красками вслед за сказанным: — мама.

Это обращение бьёт наотмашь. «Мама». Да что уж там. Оно подобно Хиросиме, чёрт побери. «Мама». Внутри рушатся стены, возводимые долгими годами скорби и депрессии, стираются все страхи, опасения и неопределённости. Нет, я не забыла, как держала на руках холодное тельце, такое маленькое и лёгкое, словно ненастоящее. Не забыла, как на похороны пришёл лишь брат, поддерживавший меня за локоть всё время, и как потом в больнице, глотая слёзы напополам с матами, сцеживала ненужное молоко. Но это прошлое больше не тянет меня обратно, вниз, а помогает идти вперёд, даёт надёжную опору под ногами. Ведь в новой системе координат я — мама этого малыша. Пусть он не тот мальчик, которого я родила очень, очень давно, но Леви тут, со мной, живой и тёплый, впустивший меня в свою жизнь. И теперь мы — семья, а не просто ответственные друг за друга одиночки. Широко улыбаюсь в ответ сквозь навернувшиеся на глаза слёзы, уверенно сигая с головой в бесконечно серые океаны напротив.

— Никогда. Даже если ты очень сильно будешь вредничать, солнце моё. Обещаю. — Легонько щекочу этого егозу и нежно целую в нос весело хохочущего малыша.

Я сделаю всё, что только будет в моих силах, чтобы ты был счастлив и свободен в своих решениях, фасолина.

* * *

Следующий день проходит относительно нормально. Я работаю вечером, а в остальное время мы с Леви занимаемся обычными, повседневными делами: тренируемся, учимся и дорабатываем велосипед, точнее, тормоза. К рутине, правда, добавился ещё и сбор вещей — всё-таки первого же января нас ждёт слушание, после которого решится наша судьба. Как иронично. И «на работу» мне нужно первого, и слушание на тогда же назначили…

Леви сказал, что скорее всего нам придётся бежать и бежать быстро. Согласилась без вопросов, добавив, что уходить придётся ещё затемно, хотя суд и назначен на полдень. Поэтому вещей нужно было нести самый минимум и убраны они должны быть компактно. Я долго думала, как нам всё устроить, и наконец пришла к одной интересной идее, утром двадцать седьмого взглядом зацепившись за выезжающую наверх телегу.

— Леви, а что, если большую часть своего барахла мы попросту отправим в коробках Пиксису, как «товары»? — Задумчиво почесала в затылке, глядя на извилистый серпантин. Малыш тоже некоторое время наблюдал за повозками, что-то прикидывая в уме. — Их же пропускают без вопросов, если адресовано на имя высокопоставленного военного.

— Может сработать. — Мы отправились дальше по улице, в сторону рынка. — Вот только если мы всё из дома вынесем и кто-то залезет, пока нас не будет — мы и часа не проживём. И полному кретину будет ясно, что мы собираемся съебаться.

— Согласна. — Привычно обвела взглядом окружение вокруг и вдруг заметила старьёвщика, у которого покупала когда-то поношенную одежду. Остановилась, невольно тормозя и Леви, шедшего рядом. — Знаешь, кажется, у меня появилась идея насчёт «пустого дома».

— Это тупо и растратно. — Малыш проследил направление моего взгляда и вдруг усмехнулся, обернувшись. — Но «на войне все средства хороши» же, да?

— Вот-вот, и я о том же

Отзеркалила его усмешку, и мы синхронно навострили лыжи к продавцу.

Несчастный мужик отчего-то, заметив наше приближение, посерел в лице и мгновенно выдал скидку в сорок процентов. Кажется, всё дело было в нашем немного бандитском веселье. «Что ж, — пожала я плечами, — нам же на руку».

Мы довольно споро поменяли все хорошие вещи в доме на дешёвые, ненужные в общем-то аналоги. Было крайне обидно тратить заработанные с таким большим трудом деньги на то, что никогда не будет использоваться, но всё-таки жить хотелось как-то больше. Поэтому спустя шесть часов дом снова был «обжит», а мы, наполнив две большие коробки, потащили свои настоящие пожитки на почту окольными путями. Спуская коробку на верёвке в узкий переулочек через окно, я с тоской думала, что как-то и не ожидала, что всего за полгода и при скромных накоплениях мы так захламимся, и погляди ж ты!

Разумеется, на нашем пути до почты неприятности просто не могли пройти мимо нас.

— Йоу, так это вы бывшие работнички Майса, да? — Дорогу нам заступил здоровенный бугай. И откуда он тут такой взялся, внизу-то? — Не знаю, чё вы сюда припёрлись, но это наша территория, усекли?

Сзади раздались смешки, и я заметила ещё пару хлыщей поменьше, заступающих нам отход. Оружия у них не было, обычная мелкая шваль. Значит, пришло время очередной небольшой тренировки.

— Эй, Леви, — весело поинтересовалась я, аккуратно ставя коробку на землю.

Малыш свою пока не опускал, сверля взглядом очередного самоубийцу, но ко мне голову чуть повернул. Залихватски ухмыльнулась:

— Как думаешь, этот верзила тут, внизу, первый день или второй? Вроде на третий мозги уже должны проклюнуться, нет?

— От него несёт хуже, чем от помойки вокруг. И посмотри на его еблет. Вероятность найти там даже зачатки интеллекта бесконечно стремится к нулю, — мрачно ответило моё солнышко, тоже опуская коробку и поправляя одежду. — Ставлю на пару недель. Дольше бы не выжил.

— Принято! — Выглянула из-за мальчика, наклонившись чуть в сторону, и вежливо поздоровалась, широко улыбнувшись: — День добрый. Так кто из нас прав, не подскажете? Вы идиот, мазохист или просто мудачите помаленьку, забавы ради?

— Чё?! — только подтверждая предположение Леви, набычился мужик и покраснел от распирающих его эмоций.

А потом он шагнул ближе к мальчику. Я потёрла переносицу и усмехнулась, готовая, в случае чего, взять на себя тех, кто сзади.

— Омерзительно, — спокойно констатировал Леви. — Свали с дороги.

— Ты чё несёшь, соплежуй? — продолжал разъяряться мужик, занося кулак.

Зря, чувак. Ещё секунду назад ты мог бы просто убежать.

— Ты глухой? Я сказал, что это место омерзительно.

Леви легко увернулся от замаха и прописал апперкот прямиком в солнечное сплетение оппонента. Следующим в стену полетел мужик сзади, решивший помочь своему крупному товарищу. Я же продолжала стоять у коробок, мирно наблюдая со стороны за происходящим. После всего пережитого и наших «тренировок» я чётко знала — у этих идиотов нет ни шанса против будущего «Сильнейшего». Последний криминальный элемент замер неподалёку в нерешительности, тоже наблюдая за избиением своих товарищей. Мы пересеклись взглядами. Приподняла бровь, безмолвно спрашивая, не желает ли и он за компанию получить парочку звездюлей. Мужик попятился и замер в ожидании развязки. Ну надо же, эволюционирует прямо на глазах!

— Эй! Там Военная Полиция! Они направляются сюда, наверное, услышали шум вашей драки! — раздалось вдруг сверху.

Мы с Леви синхронно задрали головы, наблюдая, как белобрысый пацан чуть постарше или того же возраста, что и Леви, сбрасывает вниз верёвку:

— За мной! Они поймают вас, если будете стоять там, внизу! Используйте верёвку, чтобы забраться на крышу, и тогда мы сможем убраться отсюда!

У меня аж рот приоткрылся от такой наглости. У Леви, впрочем, вид был не лучше.

— Да ты прикалываешься, что ли? — вторя моим мыслям, недоуменно поинтересовался малыш. — Какой нормальный человек вообще примет помощь от такого подозрительного типа, как ты?

Больше не обращая внимания на мелкого бандита, Леви поднял с земли свою коробку и спокойно пошёл дальше. Сзади, от того самого не лезшего до этого в драку мужика вдруг раздался крик, и он рванул на меня, видимо, решив, что теперь у него больше шансов, когда опасный малыш занят грузом. Недоуменно пропустила бегуна мимо и хорошенько пнула под зад, придавая ускорения в сторону финальной состыковки с плесневелой стеной и довольно острым на вид мусором, раскиданным вокруг. Что-то мне вся эта ситуация напоминала… А, точно. Помахала мальчику на крыше, задорно улыбнувшись.

— Извини, пацан. План — говно, в банду к вам не пойдём, да и с полицией у нас хорошие отношения. В следующий раз придумай что-нибудь получше.

Подняла коробку с земли и, проходя мимо заворочавшегося бугая, как следует вмазала ему каблуком по лбу. Будет тут ещё кулаками махать, мартышка драная.

— А! Постойте! — Он свесился с крыши по пояс.

Как бы не свалился там ненароком… Я затормозила и ещё раз посмотрела на него, на этот раз вполне серьёзно.

— Ты ведь Фарлан Чёрч, да? — Мальчик сбледнул с лица. Значит, я верно всё поняла. — Как надоест крутиться в банде, постоянно переживая за свою задницу, милости просим. Защиту обеспечить сможем, если ты ещё не замарал свои руки по локоть в говне, конечно. Ты вроде мальчик неплохой, с юморком, так сказать, а мне как раз нужен подмастерье. Ну бывай.

Мы с Леви спокойно пошли дальше, оставляя блондинчика обтекать.

— И почему каждый раз мои проблемы так или иначе крутятся вокруг блондинов? Им тут что, намазано, что ли? Или это заговор? — пробубнила я под нос, догоняя Леви.

— Нахрена ты ему это предложила? — тут же спросил мальчик, хмуро на меня косясь.

— Нам нужны лишние руки, Леви. Лишние руки и глаза, раз уж на то пошло. Этот мальчик выживал в банде несколько лет и знает, что там к чему. И если он придёт к нам, то будет верным. Ведь ему будет необходима защита. — Леви хмыкнул, но перебивать не стал. — И у меня хорошее предчувствие насчёт него.

— Хуёвые доводы, — постановил будущий капрал. — Но ты откуда-то знаешь его имя. Специально узнавала, что ли?

Я замялась и опустила глаза вниз. Сказать ему, что знаю, что в будущем они станут друзьями? Ну бредово звучать же будет.

— Ладно, не важно, — скривившись, выплюнул мальчик, ускоряя шаг.

— А ну-ка стоять, ёжик!

Мы только недавно стали по-настоящему доверять друг другу, и вот теперь он будет на меня обижаться? Ну уж нет. Мальчик тут же застыл и обернулся, с интересом ожидая объяснений. Ах ты хитрая сосиска, ведь не обиделся ж нифига, просто на эмоции давил. Но раз уж начала, придётся теперь рассказать хоть часть правды:

— Да, я знаю про этого пацана уже довольно давно. С того момента, как с тебя официально сняли все обвинения. В тот день его вышвырнули мне под ноги, спустив с лестницы, и я поспрашивала, что за паренёк. Оказалось, что местная полиция крышует тех, кто занимается поставками лекарства от вашей подземной болезни, а у парня заболел кто-то из семьи. Этот мальчик был в безвыходном положении и пришёл наниматься на службу, прося спасти его от жизни в банде. Его выкинули. В тот раз он просил о помощи, было заметно, что его часто и жестоко избивали «старшие товарищи», но тем не менее, судя по сегодняшней встрече, он вернулся туда, где мог достать денег, чтобы спасти дорогого ему человека.

— И теперь ты хочешь ему помочь, зная эту слезливую историю. Но его проблемы — не наше дело, — спокойно ответил Леви, чуть прикрыв глаза. — Дерьмо случается со всеми и повсюду. И от нахождения в дерьме человек автоматически хорошим не становится. Мы не несём ответственности за других людей. Они сами должны быть достаточно сильны, чтобы справиться со своими проблемами.

— Вот как? Но он же совсем ребёнок, Леви. Дети не должны нести такой ответственности. Я уверена, что если ты силён, то должен помогать тем, кто слабее. Иначе в чём смысл этой силы?

— Смысл в том, чтобы самому выжить.

— В игре на выживание сила не так уж и нужна, ёжик. Закон природы гласит, что выживает не тот, кто сильнее, а тот, кто лучше приспосабливается, — покачала я головой. — Так что твой довод не работает. Кто, по-твоему сильнее, ты или таракан?

— Что за дурацкий вопрос?

— Вот именно. А ведь тараканы существуют на земле около двухсот миллионов лет, тогда как человек разумный — всего два миллиона. А первые прародители людей, которые только-только изволили слезть с деревьев и ещё даже не знали, что такое огонь и как им пользоваться, появились примерно три миллиона лет назад. Двести миллионов против жалких трёх. Так кто дольше выживает, почти не имеет естественных врагов и выживет, даже если титаны разрушат стены?

Мы помолчали недолго.

— Фарлан Чёрч — именно приспособленец. Он выживет, даже если ему будет плохо и придётся ломать себя снова и снова. Ты же скорее пойдёшь против течения и постараешься накостылять противникам, даже если в конце тебя будет ждать гарантированный провал. Вряд ли ты полезешь в кучу с дерьмом, чтобы согреться в холодную ночь. Скорее уж найдёшь чем развести огонь или будешь бегать до утра. А вот Фарлан полезет. Я бы сказала, что он тоже по-своему силён. Поэтому подумай ещё раз, для чего нужна сила? В чём её смысл?

— Если ты ждёшь, что я отвечу хуйню в духе «чтобы защищать слабых», то этого не будет. Я не волшебный Дедушка Мороз, чтобы раздавать подарки всем подряд.

В полном молчании мы дошли до почты и отправили вещи. Так же молча отправились обратно домой, завернув по дороге на рынок за продуктами. Я шла опустив голову и думала, что чего-то всерьёз не понимаю в человеческой психологии. Взрослый Леви помог Изабель, не дав её в обиду, и вообще нередко вставал на сторону слабых по мере сил и возможностей. Этот же мелкий пацан, похоже, срать хотел на всех вокруг. Может, это всё ещё воспитание Кенни даёт о себе знать? Или я просто пока не понимаю его логики. Скосила глаза на шедшего рядом малыша и тяжело вздохнула. Леви дёрнулся, как от удара, и потупил взгляд. Чёрт, я слишком многого от него требую. Не все взрослые готовы брать на себя ответственность за помощь другим, что уж говорить об одиноком ребёнке, который только-только нашёл семью. Протянув руку, неловко погладила тёмные пряди.

— Всё хорошо, ты умничка, — тихо сказала я. — Извини, мне не надо было так на тебя давить.

— Нет. — Леви покачал головой и вдруг взял меня за руку. — Ты права. Сила нужна для того, чтобы защищать. Кенни был сильным и взял меня под свою опеку. Научил выживать, дал еду и жилище, хотя и ничем не был мне обязан. Ты тоже не раз вставала на мою защиту, даже когда это угрожало твоей собственной жизни, и заботилась обо мне несмотря на все трудности. Вот только защищать и взваливать на себя заботу о ком-то — разные вещи. Тот парень не кажется мне достаточно надёжным, чтобы впустить его в наш дом. Но если ты говоришь, что этот твой «чёрт», или как там его, изворотлив, то он и вправду может нам пригодиться. Чувствую, что первого числа проблем мы не оберёмся, и хорошо иметь третьего в качестве поддержки. Если ты ему доверяешь — ладно, пусть будет по-твоему. Но знай, в тот момент, когда он сделает хоть что-то против нас, я не буду сдерживаться.

— Вот как? Хорошо. Так мне ещё спокойнее — всё-таки я этому пацану тоже не до конца доверяю. — Сжала детскую шершавую ладошку чуть крепче, согревая. — Меня всегда учили, что нужно помогать людям вокруг. Переводить бабушек через дорогу, защищать малышей, не способных дать отпор в песочнице… Спасать людей. Это даже стало моей профессией в прошлой жизни. Не могу сказать, что была в ней хороша, да и не важно это уже. Но ты совершенно прав: все проблемы мира мы не решим и всех людей вокруг нас не осчастливим. Но мне хочется верить, что мы можем хоть немного изменить действительность вокруг нас к лучшему, помогая тем, кто в этом нуждается, по мере собственных сил и возможностей.

Вторя моим словам, из той же кучи мусора, что и до этого, высунулась вишнёво-коричневая макушка с двумя задорными хвостиками.

— Ах, это вы, тётенька. — Зелёные глаза радостно сверкнули, и малышка, что-то прижимая к груди, вывалилась на дорогу. — Тётенька, у вас не найдётся ли ещё немного еды?

— Тц. — Леви отшатнулся в сторону и теперь с нескрываемым омерзением наблюдал, — слава богу, не комментируя происходящее, — как девочка дёргает меня за штанину.

Присела на корточки, чтобы поравняться с малышкой в росте.

— Привет, я Алиса, а ты?

— Изабель, — радостно отрапортовала святая простота, широко улыбаясь. — Так у вас нет немного еды? Или просто молока? Мне не для себя. И у меня денюжки есть, честно-честно. Только на рынке мне ничего не продают.

— Не надо денег. Для кого же тебе нужно молоко? — с улыбкой спросила я.

Девочка оглянулась по сторонам и заговорщически наклонилась ко мне, показывая, что прятала в кофте:

— Для неё. Я нашла эту кошечку тут недалеко. Она всё время пищит и хочет кушать.

— Вот как? Значит, ты теперь её новая семья, да? — Достала одну из бутылочек и отдала кивнувшей в ответ девочке. — Твоего котёнка нужно часто и по чуть-чуть кормить, каждые три-четыре часа и следить, чтобы он потом обязательно писал и какал. Обычно совсем маленькие котята не могут сами справлять нужду, им в этом помогают мамы. Так что тебе нужно аккуратно массировать этой мелочи низ животика. И давай ей по три-четыре ложки молока за один приём пищи, ладно?

— О-о! Спасибо, тётенька Алиса! — просияла малышка и с добычей убежала обратно в своё укрытие, в тепло.

— Изабель, а где твои родители? — аккуратно спросила я.

Куча, весело копошившаяся до этого, замерла.

— Я… Я совсем скоро домой пойду. Просто играюсь тут пока что, — осторожно соврала девочка.

— Хорошо, не засиживайся допоздна, ладно? Ночью на улице опасно. И сама поешь.

Оставила ей немного хлеба, и мы с Леви ушли дальше.

Мне надо было уже собираться на концерт, а малышу — готовить еду, пока меня не будет. В этот раз фасолина никак не прокомментировал мои действия, лишь осторожно взял за руку. Так мы и шли до самого дома.