Лучшие времена сами не приходят (джен)

Это должно было быть предсмертным бредом, но чьим-то другим, не его! Что за дичь?

Да, несмотря ни на что, он долго оставался в сознании, хотя связки опухли и горло саднило так, что каждый вдох был адски болезненным. Впрочем, не больнее Круциатуса, так что жаловаться было не на что. Да и все равно нечем. Во рту пересохло, опухоль медленно поджимала, увеличиваясь, еще немного — дыхательные пути будут перекрыты, яд окончательно отключит мозг, и все наконец закончится. Он так и планировал.

Только когда его планы сбывались? Этот гриффиндорский кошмар, эта выскочка Грейнджер осталась с ним, в хижине, и упорно совала ему одно зелье за другим, да так профессионально проводила по горлу, что глотать можно было не стараться — все делала ее ладонь. А выплюнуть он уже не мог — нервная система была изрядно заторможена. Северусу совершенно не было любопытно, где и когда она этому научилась, его терзал один-единственный вопрос. Зачем? Во имя Мерлина, зачем ей это надо? Предать его суду и полюбоваться, как приговор будет приведен в исполнение? Но тогда какой же это Гриффиндор?..

Спрашивать было нечем — голосовые связки после укуса отключились первыми. Он попытался отмахнуться, но это оказалось последним движением, на которое он был способен, а непрошеная спасительница даже капли из флакона не уронила.

Когда она влила ему в рот более чем знакомое вещество, он понял, что девчонка где-то сперла антидот, который он готовил для Артура еще два года назад. А потом пришло понимание: так легко, как планировал, умереть уже не удастся.

Значит, его ждали Азкабан и поцелуй дементора. Ну и стоило менять одно на другое?

— Нет, не уходите, профессор, пожалуйста!

«Что она там так жалобно пищит? Грейнджер, вы полная и беспросветная дура…»

Как же хотелось это сказать! Но сознание уплывало, и последнее, что он помнил — это то, как явно спятившая девчонка обняла его, прижала голову к груди, а на его щеку упала горячая капля.

С этим воспоминанием он выплыл из небытия в больничной палате Мунго. К его удивлению, рядом никого не оказалось — ни колдомедика, ни вспомогательного медперсонала, ни даже авроров — а ведь кто-кто, а они должны были охранять преступника!

Соответственно, сказать ему, что удивляться придется еще долго и много, тоже было некому.

С огромным трудом он встал и медленно, по стеночке, добрался до дверей, ожидая, что его тут же скрутит охрана. Но и за дверями никого не было. Он даже ущипнул себя… Аппарировать, чтобы сбежать, он не мог — не было ни сил, ни палочки, пол качался, и любое движение давалось с трудом. А самоубиваться организм был определенно не настроен. Наконец Снейп чисто по-слизерински решил не высовываться, а может, обманул себя — тело уже было готово свалиться от напряжения, и он предпочел все же валяться не на полу, а на кровати, хотя на то, чтобы добраться обратно, ушли последние силы и, кажется, еще немного. Он провалился в сон, едва только лег.

* * *

А вот и колдомедики, да не кто-нибудь, а Сметвик. Ну… как минимум взаимное уважение они друг к другу когда-то испытывали, если вспомнить. Когда Уизли надо было лечить. А что теперь?

Целитель дружески, но осторожно потрепал его по плечу, просканировал палочкой, хохотнул насчет вопроса о самочувствии — мол, знаю, что едва сможешь сидеть, как сбежишь отсюда.

— На этот случай все твои вещи... нет, пока не скажу, где. Да, твой взгляд мне не нравится, сбежишь даже в простыне... Нет, я тебе не дам угробить ни себя, ни старания моих коллег, да и мои, конечно. Снейп, может, стоит тебе все-таки сперва узнать, что к чему?

Северус кивнул, но Гиппократ Сметвик ни в чьих разрешениях не нуждался — если он что решил в своей больнице, то будет сделано, и точка.

— И нет, Азкабан тебе не грозит, думаешь, стали бы мы так стараться? — он был в своей стихии и со своим любимым черным юмором. — Все зельевары трое суток на ушах стояли под руководством одной милой мадемуазель и одного новоиспеченного, то есть дважды испеченного героя магической Британии. Хорошо, что ты рецептик тогда оставил.

Что? Да согласен, не шипи, тебе напрягаться вредно, мистеру Поттеру в зельеварне делать было абсолютно нечего, он у твоей палаты под дверями сидел. Почти сутки, думали, тут рядом и спать уляжется. С такого станется.

А? Против того, кто Волдеморта уделал, пойти с воспитательными мерами? Ну, вот ты встанешь, тесты мои пройдешь, оденешься, и можешь попробовать, только учти — мы над твоей бренной тушкой так больше стараться не будем.

Через пару часов Северус уже знал подробности о том, как Поттер победил и даже ухитрился выжить, от чего испытал секундное ни с чем не сравнимое облегчение, но снова насторожился. Чего теперь от того ждать, было непонятно — поведение мордредова героя спрогнозировать было нереально с самого первого курса. Но тут Сметвика срочно вызвали, и тот улетел, пообещав вернуться как только освободится. Северус знал, что это могло значить от получаса до нескольких суток, и не особо обольщался.

Однако через час прилетел сам Поттер, полный благодарности и еще непонятно каких чувств, вывалил это все на совершенно обалдевшего Северуса, оставил дурацкий букет из темно-фиолетовых, почти черных гербер, сгрузил на стол фрукты и удрал, стоило только попытаться с ним заговорить.

Северус был не в претензии — от таких звуков и сам бы удрал. Весь визит национального героя он пребывал в шоке, особенно когда косился нечитаемым взглядом на цветочки. Он на них как-то вообще не рассчитывал, разве что на могилку, да и той ему, по идее, не полагалось. Нет, это кем надо быть, чтобы ему — и цветочки?

Да Поттером, — кем еще.

Когда Северус услышал издаваемые собственным горлом звуки, понял, что проблема с отеком связок осталась — изо рта вылетало нечто совершенно непотребное и, главное, нечленораздельное. Язык тоже работал как-то странно, словно скованный.

Придется, значит, помолчать, пока не восстановится. А... восстановится ли? И когда? Без привычного оружия, с которым он мог отбиться от кого угодно, кроме отряда авроров и дементоров, Северус почувствовал себя куда более голым, чем то, что лежало сейчас под его одеялом.

К вечеру, когда он сумел знаками объяснить, как необходимы ему халат и пишущие принадлежности, и наконец получил их, сразу нацарапал Поттеру грозную записку о том, что убьет его, если тот обнародует хоть что-то из увиденного в воспоминаниях. Оставалось как-то передать послание.

— Сейчас бы школьную сову, — одними губами прошептал Северус, откинувшись на подушки, а через несколько минут в окно что-то ударило.

«Я что… до сих пор — директор?» — он был изумлен, но это не помешало, конечно, впустить некрупную серую неясыть, которая носила его почту в последний год, и отправить послание.

Сова вскоре вернулась обратно со склянкой с его воспоминаниями — можно подумать, у Поттера все было наготове. Благодарить Северус не стал — попросту не представлял, как это сделать. Но призадумался.

* * *

Следующий день оказался еще более удивительным, чем предыдущий, и начался он с «Ежедневного Пророка» — наконец ему дали возможность узнать, что творится вокруг, по крайней мере, официальную версию событий.

Северус был в изумлении и, кажется, уже начинал чувствовать себя в таком состоянии почти привычно. Оказалось, Альбус расстарался для него так, как он не мог себе и представить. Даже помечтать не мог. Разослал свои воспоминания мало того что половине членов Визенгамота — не забыл Министерство, Аврорат и даже его, Северуса. Личный пакет от Дамблдора содержал письмо, документы на какой-то дом в Годриковой Лощине, по поводу которого директор писал, что его, конечно, можно продать, если Северус не захочет там жить, и флакон с воспоминаниями, где — подумать только! — Альбус приносил ему глубочайшие извинения и назначал наследником наряду с родным братом, отписав ему бо́льшую часть своей библиотеки и все личное зельеварческое оборудование и ингредиенты. Дубликат завещания, заверенный в Министерстве, прилагался. Северусу жгуче захотелось пожить еще немного — хотя бы для того, чтобы посмотреть на все это и рассортировать…

Еще были официальные бумаги по поводу того, что, когда, кому отослано по поводу всех его оправдательных документов. Тоже официальных — там и диагноз Мунго присутствовал, и прогноз целителей, и… патент на сваренные Снейпом зелья, что помогли директору вместо месяца протянуть почти год. Альбус опять всех переиграл — плотно и необратимо.

Потом уже Северус узнал, что свой пакет он получил последним, а благодаря предыдущим был оправдан по всем статьям уже на вторые сутки после окончания битвы за школу. В газетах также присутствовала тщательно отредактированная покойным директором версия «беспримерного героизма и самоотверженности» Снейпа, всячески поддерживаемая до безобразия живым мистером Поттером, героем всего и вся, который, сволочь, проталкивал еще и награждение «любимого преподавателя» орденом Мерлина первой степени. Убить его мало. Морально, естественно. Вот просто ужас как хотелось. Но никак — все как обычно, когда он мог делать, что хотел?

Поттер зачастил ежедневно, обнаглел окончательно, начал хватать его за руку, говорить, как Северус Снейп всем нужен — «Да с чего бы?» — и ему лично прямо-таки крайне необходим — «Поттер, вы в Мунго полежать не хотите? А стоило бы!» — но, к счастью, долго никогда не задерживался. Северус белел от злости — сказать ему хотелось много, но он все еще не мог издать ни звука, а нечленораздельно хрипеть считал унизительным. Особенно перед Поттером.

Первую и единственную его гневную записку тот прочитал с таким выражением лица, с каким голодный низзл смотрит на мясо, так что Снейп понял: герой непробиваем окончательно, и не только Авадой. Писать еще смысла не имело, кое-что Северус умел понимать с первого раза. На самом деле многое умел, не хотел просто.

Тем не менее он едва сдерживал себя, чтобы не нацарапать вопрос о том, как там мисс Грейнджер. Поттер, конечно, рассказывал о тех, кого сам хорошо знал, а в газетах Северус прочел фамилии погибших, но это ему казалось недостаточным. Воспоминание — то, последнее — из головы никуда же не деть. И никакие усилия не помогли от него дистанцироваться… Потому что он помнил, когда и с чьим телом сидел почти так же.

Но больше никто не приходил… То есть Грейнджер не приходила. У него перебывали все профессора — с извинениями, подарками и тщательно скрывающими неловкость лицами. Он всех простил — по крайней мере на словах — а что он еще мог? Других вариантов как-то не находилось. Слово «Прощаю» он написал дважды — первым пришел коллега Слагхорн и долго каялся, хотелось бы верить, что искренне, но это же слизеринец. Второй раз он его написал Флитвику — к которому, кстати, и претензий-то почти не было, тот даже когда помогал Минерве атаковать, скорее делал вид, что атакует, иначе не лететь бы Северусу черным дымом из окна родной школы, а мирно лежать посреди Большого зала. По кусочкам. Снейп прекрасно помнил, кто тут чемпион по дуэлям, причем неоднократный.

Когда Филиус ушел, оставив его в глубокой задумчивости, та продлилась недолго. Северус взял листочек со словом «Прощаю» и дописал перед ним «Всех». Как в воду глядел… После Флитвика к нему явились Вектор, Синистра и Хуч. Плакатик пригодился и на следующий день, и через день — Северус уже задумался, не повесить ли его на спинку кровати, но тут его посетил наконец Сметвик, чей язык был ничуть не менее ядовит, так что благоразумно передумал. Не был бы он лежачим больным… Ну да, его бы тут уже не было.

Зато с каким наслаждением он сперва помахал плакатиком, а потом каркнул на Минерву, когда та бодрым голосом заявила, что Хогвартс его ждет — та аж побледнела и извинилась. Да, будет что вспомнить.

Через неделю он добился выписки и только тогда понял, почему это удалось: не успел он перешагнуть порог, как его вежливо подхватили — Кингсли Шеклболт лично с одной стороны и Нарцисса Малфой — с другой. Обложили. Шеклболт сейчас запросто мог его задавить массой или даже одной рукой — на нынешнего и.о. министра даже Хагрид посматривал с братскими чувствами, а драться с женщинами… да еще с той, которая урожденная Блэк и вдобавок супруга опять-таки единственного человека, кого он мог назвать приятелем…

Его притащили прямиком в парадный зал Министерства, на награждение тем самым орденом, чтоб его, и их всех, и…

— Мы так рады, что вы живы, профессор!

— Да-да!

— И я рад!

— Я тоже рада!

— И мы, и мы…

— Ах, Северус, — в слезах обняла его Молли Уизли, он осторожно похлопал ее по плечу и поскорее передал в руки Артуру, который дружелюбно кивнул.

А что еще он мог сделать? Память, к счастью или наоборот, к несчастью, оставалась все такой же цепкой, так что — кто, где и как, он знал.

— М-мисс Грейнджер благодарите, — шепотом выдохнул он, но едва ли кто-то расслышал его в общем радостном шуме.

А легкая, совсем поверхностная легилименция подействовала на него едва ли не сильней, чем овация, от которой он едва не улетел, если бы не Кингсли, и которую ему устроил зал непосредственно во время вручения ордена, той самой первой степени, чтоб этого Поттера, но...

Они. Не. Лгали… По крайней мере, в тот момент, когда говорили, что рады видеть его живым, сами вполне искренне в это верили. Это было дико, и от этого очень хотелось сбежать.

Голова кружилась, перед глазами стоял калейдоскоп сияющих лиц — орденоносцы — Поттер, Уизли, ах, вот же она, Грейнджер, Уизли, Шеклболт, Уизли… Лонгботтом, Лавгуд, снова Уизли, МакГонагалл, Флитвик… Авроры — знакомые и не очень. Вот этим бы он не орден дал… отнюдь не орден! Сколько времени школу пришлось защищать без них? Да он бы Круцио выдал каждому, мало ли кого они там завалили во время боя, паразиты.

— Тише, сэр, или отвернитесь от них, — подхватил его под локоть Поттер, оказавшись ростом много выше, чем себе представлял Северус, лежа в Мунго.

— Пока пол-Британии не обвесят, не успокоятся, — прошептал Северус, с трудом справился с собственной мимикой и вежливо кивнул Лонгботтому, прямо и радостно встретившему его взгляд.

«Вот кому все пошло на пользу», — мелькнула мысль и тут же стыдливо исчезла.

По правде говоря, исчезла не только мысль… Словно все звуки утихли, а люди отошли куда-то, хотя оставались вроде бы тут.

Карие глаза мисс Грейнджер сияли теплом. Он поклонился ей как мог, не находя слов и впервые радуясь отсутствию голоса. Легилименция? Так низко он с ней не поступит. С кем угодно, но не с ней. Она улыбнулась — светло и неуверенно, а потом Поттер и Уизли потащили ее куда-то — ах, фуршет? Нет, спасибо, он сыт.

— Мистер Снейп, я задержу вас буквально на минутку, — прижалась к нему Рита Скитер, он отшатнулся, чтобы… а, Мордред, отсюда не аппарируешь!

Гермиона Грейнджер обернулась через плечо и посмотрела на него… на них, а ее улыбка мгновенно погасла…

— О, вы согласны на приватный разговор, — проворковала Скитер и ткнула ему в руку чем-то холодным. Портал.

Через пару секунд Снейп стоял возле дверей в какое-то кафе. Ни слова не говоря, он обернулся и аппарировал обратно к Министерству, но пока прошел все усиленные из-за торжества процедуры на входе, пока дошел до зала…

Грейнджер, улыбаясь, танцевала с Лонгботтомом. С Уизли, который Билл. С Уизли, который Джордж. С Шеклболтом. С… Поттер тоже пригласил, потоптался рядом, потом оба рассмеялись — так, словно были одной семьей.

«Что я здесь делаю?»

Мысль и дело у Северуса Снейпа в данном случае не разошлись. Вскоре он уже стоял в собственной гостиной — пыльной темной комнате, не особо похожей на жилое помещение. Паучий тупик — удивительно говорящее название. Он всегда жил в тупике, даже тогда, когда не подозревал об этом, когда верил, что вырвется…

— Ваши вещи и ваши бумаги.

Домовик с повязкой Мунго возник бесшумно, словно сконденсировался из воздуха, и тут же исчез.

Северус нахмурился, глядя на чемодан, привычно провел палочкой — удивительно, но она сохранилась, что само по себе было чудом.

В чемодане оказалась… его мантия — отчищенная и отглаженная, фактически отреставрированная, и только теперь он разглядел ту мантию, в которой был — в Мунго он слишком торопился, чтобы обращать внимание еще и на это. Оделся в то, что принесли, и ладно. Оказалась, парадная. Ну чего еще он мог ожидать от Нарциссы? Тем более, что остальные вещи были вроде его.

Бумаги были много интереснее. В частности, те, по которым он мог хоть сейчас рвануть в Годрикову лощину и хотя бы увидеть дом, что прочил ему Альбус. А еще мог отправиться прямиком в кабинет и даже покои Альбуса в школе — за книгами. Хотя… Он же вполне может приказать школьному домовику доставить все, что ему нужно.

Северус обвел взглядом свою гостиную и передумал. Тащить Альбусову коллекцию сюда было определенно не с руки. Нет, полки были в порядке — на них элементарно не было места. Прибираться? Интересно, школьный домовик сделает такую работу?

Северус сосредоточился, шепотом призывая знакомого эльфа.

— Косси готов служить господину директору, сэру!

— Доставь меня в кабинет директора.

* * *

Решение казалось оптимальным. Выбрать книгу, а потом спокойно посидеть с ней, пока глаза сами не начнут закрываться. Однако вид замка, с выбитыми окнами, покореженными дверями, разбитыми колоннами и каменной крошкой в коридорах улучшению настроения не способствовал. Прежде всего потому, что Северус понял: пока Хогвартс не приведут в порядок, никуда он отсюда не денется, потому что оставлять это все на Минерву, которой и так забот всегда хватало, было уже чересчур. Кто бы ей ни помогал.

Однако книгу он выбрал — конечно, по менталистике, вернулся домой, вспомнил, что хотел загрузить эльфов приборкой, но те не покладая рук трудились над тем, чтобы хотя бы убрать мусор и остатки камней из школьных коридоров. С приборкой успеется.

Но внутри росло и крепло желание заграбастать то, чем его наградил Альбус. А это надо было куда-то ставить. Взглянуть на дом, что ли? После полуразрушенного Хогвартса он вряд ли увидит что-то настолько же тошнотворное.