Код Равновесия (джен)

32-ое элоны, 12 г. ПРС

Существовали в Галактике такие места, куда бы Лелуш не хотел возвращаться. Например, мастерская Йишита, где по иронии судьбы ему пришлось провести изрядное количество времени. И вот, теперь он снова держал туда путь.

Сегодня с погодой случилось что-то невиданное — вместо привычного палящего солнца над Сандари сверкали молнии. Купол был готов к песчаным бурям, но не к невиданной по своим масштабам грозе. Из-за ударов молний его мощность просела, и потоки воды пробились к поверхности.

Может быть, нелюбовью к раздражающему колокольчику над входной дверью Лелуш заразился от Йишита. А, вероятнее всего, настроение его испортили непогода и необходимость возвращения в мастерскую. Так или иначе, когда над дверью в очередной раз звякнуло, Лелуш резко развернулся, взмахнул рукой, после чего колокольчик сдёрнуло с крепления и зашвырнуло куда-то в угол.

Йишит испуганно дёрнулся, но его лицо тут же стало вновь безразличным.

«Надо же, хоть немного яркая эмоция», — подумал Лелуш, убирая с лица прилипшие мокрые волосы. Потом посмотрел на колокольчик, валяющийся в пыльном углу. А вот он сам сегодня удивительно несдержан.

Конечно, хотелось бы просто забрать готовую маску и оставить Йишита в покое, чтобы лишний раз не тревожить совесть, загнанную в самый дальний уголок сознания. Однако упускать возможность понаблюдать за последствиями воздействия на разум подчинения Силы было нельзя. Так и вышло, что Лелуш последние несколько дней торчал в мастерской и наблюдал за стремительно прогрессирующей депрессией Йишита. Зрелище очень угнетающее.

С каждым днём тот становился всё более апатичным и безынициативным. Как оказалось, до этого он очень любил слушать бодрую электронную музыку, а теперь у него не было сил даже на то, чтобы включить приёмник. Что интересно, это не распространялось на команды Лелуша. Йишит делал всё, что ему приказывали, даже притворялся, что с ним всё в порядке перед клиентами, до поры до времени, пока сил на это хватало. Теперь казалось, что от него осталась лишь пустая оболочка, дроид, не способный сдвинуться без команды.

Лелуш изо всех сил старался абстрагироваться от эмоций и рассуждать холодно. Но сидя в задней части магазина, он видел все эти признаки жизни, просто кричащие о том, что здесь раньше обитала личность, а не мясной дроид, и не мог найти себе места. Пустая коробка из-под пиццы, фантик от шоколадной конфеты внутри, вывешенные на стене листы флимси с различными схемами, беспарный носок, испачканный в машинном масле. Йишит никогда не был чистюлей, но дух запустения уже просочился в его мастерскую. А может, Лелушу просто казалось, потому что от накатывающей тоски и безнадёжности хотелось просто вешаться.

Но он должен был смотреть на результат своих действий, широко открыв глаза. И теперь он действительно понимал, что не имеет права на ошибку. Не просто потому, что нарушения в работе мозга жертвы могут помешать планам. А потому, что это хуже чем смерть.

Лелуш подошёл к прилавку, на который Йишит положил сумку, открыл её, оценил то, что увидел внутри. Нет, не шлем. Его он уже забрал. Просто он решил, что стоит поручить Йишиту сделать кое-что ещё, чтобы не светить своим лицом. Йишит справился, сходил куда нужно, сделал заказ, и теперь полный костюм был готов.

— На этом всё, — коротко бросил Лелуш. Только бы не возвращаться сюда больше.

Вдруг Йишит шевельнул губами и едва слышно произнёс:

— Убей меня…

Лелуш обернулся. А ведь правда, необходимо убрать того, кто слишком много знает. Тем не менее, эти слова заставили Лелуша болезненно съёжиться внутри от чувства вины. Он и правда сотворил нечто ужасное.

…А как убить? Просто застрелить из бластера, использовать свой меч? Лелуш вдруг понял, что вот так, напрямую, ещё ни разу не убивал. Сделать это — будто бы перешагнуть ещё один невидимый рубеж. И, пусть это можно считать малодушием, он хотел перешагнуть его как можно позже.

— Ты не можешь сделать этого сам? — спросил он, глядя Йишиту прямо в глаза и понял: не может. Настолько далеко зашла апатия. — Тогда это приказ. Убей себя. Но не сейчас, а… завтра.

В глазах Йишита мелькнуло что-то вроде облегчения. Лелуш отвернулся и вышел из мастерской под струи дождя.

Подчинение Силы должно быть не иначе как крайним инструментом, когда ситуация уже безвыходная, когда жертва всё равно неизбежно умрёт. Иначе быть не может.

Существовала ещё одна опасность, связанная с подчинением. Вернее, С.С. предупреждала и об этом, но Лелуш тогда не обратил внимания. Есть те, кто способен сопротивляться. Не сказать, что Йишит был силён разумом, но и слаб не был. Когда Лелуш попытался сломать его волю, тот сумел сориентироваться, использовал установленную связь, чтобы понять, на какие слабые места давить.

Как пояснила С.С., разум атакующего хоть и имеет преимущество благодаря Силе, но всё равно может быть уязвим. Потому важно не мешкать, делать всё быстро и иметь прочную ментальную защиту. А уж если жертва одарённая, то тут уж придётся сражаться не только с её разумом, но и с её Силой.

— А можно ли как-то заранее понять, насколько сильная воля противника? — задал Лелуш логичный вопрос. Как говорил один из его старших братьев по отцу, Шнайзель: не начинай бой, если знаешь, что обречён на поражение. Неплохой совет в данном случае.

— А что такое есть воля? Расплывчатое понятие весьма. Зависит от факторов многих. От того что разумный на завтрак ел, сколько спал, от здоровья его и самочувствия, да настроения даже.

— Я понял, надо просто избить его хорошенько, — хмыкнул Лелуш.

С.С. посмотрела на него и совершенно серьёзно сказала:

— Ситхи так и делали.

— Э, нет, мне это совсем не нравится! Я вообще думал о подчинении как о… более гуманной альтернативе на короткой дистанции, — нахмурился он. — Нет ли другого варианта?

— Хм… Есть связь некая между тем, как хорошо ощущаешь ты эмоции противника и тем, как разум его силён. Если слабо чувствуешь, то говорит это об осознанности и хорошем контроле, что может проблемой стать для тебя.

— Звучит логично, — кивнул Лелуш, перебирая в памяти своих нынешних противников. Тарак плохо контролирует себя, это и не одарённому видно. А вот Каджик… Да, с ним могут возникнуть проблемы, так что лучше не рисковать. По крайней мере, пока недостаточно навыка в подчинении.

Что ж, нужно немного подкорректировать планы с учётом новой информации.

* * *

Оби-Ван прищурился, поднял руку перед лицом, когда солнце брызнуло в глаза. Перед ним раскинулся карьер циклопических размеров, серо-коричневая дыра, постепенно пожирающая окружающую зелень. Внутри закручивалась спираль дороги, по которой ползли грузовики. С орбиты карьер смотрел на подлетающие корабли гигантским глазом с голубой радужкой озерца в центре. С земли же он казался бесконечным спиральным провалом, протянувшимся до самого горизонта. Масштабы добычи руды просто поражали воображение.

— Мы также сотрудничаем с Куат Драйв Ярдс, поставляя необходимые материалы… — заливался соловьём сопровождающий. Когда джедаи прибыли на Паонид под видом инспекции, им тут же навязали экскурсию, чтобы рассказать, как тут всё хорошо. Это отнимало драгоценное время. С другой стороны, падавану, кажется, нравилось.

Пусть Сузаку и пытался скрыть удивление и лёгкий восторг от увиденного, получалось у него это плохо. Да и не удивительно: раньше в таких местах он не бывал. Однако джедаю следует держать свои чувства под контролем. Сузаку был талантлив в фехтовании, был хорошим и послушным учеником, настолько, что Оби-Вана это даже иногда тревожило. Но вот с ментальными техниками и защитой сознания у него были проблемы.

И всё же… Оби-Ван незаметно улыбнулся в усы. Приятно видеть живой интерес к окружающему миру у мальчика, взгляд которого, казалось, ещё недавно был мёртвым. Война не щадит никого. Быть может, магистры не просто так предложили Сузаку в падаваны. Он потерял отца, а Оби-Ван тогда потерял учителя…

Да, всё на Набу с самого начала пошло не так. Этот мальчишка, пробравшийся на корабль, сорванные переговоры… Нет, даже ещё раньше, ещё когда погиб магистр Йода, глава Ордена джедаев. Тот день наглядно продемонстрировал, что джедаи были слепы в своей вере, свято убеждённые, что с ситхской угрозой давно покончено. А сразу после этого случилась блокада Набу, где от рук второго ситха пал учитель Оби-Вана, Квай-Гон Джинн.

Эти потери глубоко потрясли весь Орден. С тех пор он уже никогда не был прежним, ибо джедаи поклялись искоренить Тьму во всех её проявлениях. Тех же, кто не был способен противостоять её искушению, лишали Силы, пока та не поработила их разум. Все Тёмные артефакты подлежали уничтожению. И даже их расследование деятельности Кловиса было призвано остановить Тьму.

— …и, конечно же, мы добываем невероятно редкий нейраний и гордимся этим. Фабрика по обогащению металла находится прямо тут, на Паониде, совсем недалеко. Не хотите ли проследовать туда? — в реальность его вернул сопровождающий.

— Да, пожалуй.

Они прошли мимо монструозных экскаваторов, загружающих руду в поезд, и сели во флаер, едва не оглушённые грохотом.

К счастью, это была последняя планета, которую требовалось посетить. Оби-Ван порядком устал от этой поездки. Сначала нужно было слетать на Корусант, пройти все круги адской бюрократической машины, чтобы получить нужные документы, потом посетить все фабрики, взять образцы, и потом опять придётся лететь в столицу, возиться с бумажками, сдавать образцы в лабораторию на анализ.

Надо сказать, что Оби-Ван постоянно думал о том, а не совершил ли он ошибку, улетая с Мандалора. Согласно их основной теории, из лаборатории Кловиса сбежал опасный одарённый, убивший его гвардию. Что он мог натворить в отсутствие джедаев? С другой стороны, прошло уже больше четырёх недель после инцидента с якобы ядовитым газом, а этот одарённый никак себя не проявил, поиски ничего не дали. Может, он просто успел сбежать с Мандалора? Его снова поймал Кловис? Или он залёг на дно? В последнем случае он может вылезти наружу, пока джедаев нет на планете. Это помогло бы расследованию, но было крайне рискованно.

Оби-Вана не покидали смутные сомнения.

* * *

Мягкий оранжевый свет ламп на потолке едва вылавливал из темноты лица разумных. Под барной стойкой змеилась ярко синяя неоновая полоса, которую рвали тенями фигуры на барных стульях.

После инцидента в Грассе работа Джеремии стала особенно трудной. Другие районы Сандари наводнили бывшие жители гетто, отчего вырос уровень преступности. Полиция, конечно, прилагала все усилия для борьбы с ней, но она не могла справиться с выжившими террористами. Джеремии был нужен отдых, но его совесть никогда бы не позволила расслабляться в такой ответственный момент. Разве что вечерком зайти в бар.

Рядом сидела Вилетта, попивая свой коктейль. Многие считали, что она получила расположение Джеремии через постель, предполагая, что других способов добиться желаемого у шикарной синекожей тви’леки быть не может. Но Джеремия слишком ответственно относился к своей работе, даже с некоторым фанатизмом, чтобы продвигать разумных по службе таким образом. Вилетта заслужила должность своей компетентностью и целеустремлённостью. И всё равно, в их с Джеремией исключительно приятельские отношения никто не верил.

Вилетта была амбициозной женщиной, и ей было, в общем-то, плевать, какими методами добиваться желаемого. Однако ей было приятно, что Джеремия обладал редким качеством оценивать людей за таланты и умения, а не за внешность. Поэтому он был один из немногих, кого она ценила в ответ.

— Я говорила о том, что, просматривая данные о полётах рядом с Мандалором восемнадцатого числа и за несколько недель до него, я обнаружила кое-что странное, — продолжила она чуть приостановленную беседу.

— Да, ты нашла что-нибудь новое на этих террористов?

— Нет, но я обнаружила кое-что другое. Такое ощущение, что системы слежения сбоят возле Ненкуу, второго спутника Мандалора. То они не регистрируют корабли, внесённые в журналы взлёта и посадки в космопортах, то, наоборот, регистрируют неизвестные судна, — Вилетта хмуро помешивала коктейль соломинкой.

— Так эти террористы хакнули системы слежения! — воскликнул Джеремия, пожалуй, излишне громко.

— Если это не обычный сбой, но тогда они сделали это ещё очень давно. Такая картина наблюдалась месяцами, ровно до восемнадцатого числа сего месяца. Но, подожди, это ещё не всё. Я проверила данные систем слежения самого Мандалора и Конкордии. Так вот, на Конкордии до сих пор происходит то же самое.

— Хм, тогда это просто похоже на сбой старого оборудования. А эти неточности выходят за рамки погрешности?

— Да, и я думаю, что дело в том, что кто-то намеренно пытается скрыть количество курсирующих кораблей, и это не террористы…

— О, — слегка раздражённо вздохнул Джеремия, — ты опять с этой теорией. Я же запретил тебе в этом копаться. Наша задача — заниматься обеспечением безопасности правительства Мадалора, а не… В общем, забудь про это.

Вилетта отвернулась от Джеремии, снова став смотреть на дно бокала с коктейлем. Ей было не понятно, отчего Готтвальд так предан Кловису. А так бы хотелось привлечь его на свою сторону, это значительно бы упростило дело. Возможно, виной тому излишний идеализм Джеремии. В то, что он о чём-то знал и намеренно молчал об этом, Вилетта не верила. Уж очень Джеремия был предсказуемый и открытый, по крайней мере, для неё.

Мимо продефилировала тви’лека официантка в мини юбке, разносящая напитки по дальним столикам. Вилетта незаметно сжала руку в кулак. Они не в стриптиз бар пришли, но даже здесь…

«Какая глупость, они сами виноваты в своём унизительном существовании, — прервала она сама себя. Но сколько раз Вилетта сама себе не говорила, что мир циничен, и это его нормальное состояние, в сердце каждый раз что-то сжималось при виде… такого. — Да просто они идиоты без капли амбиций».

— Мне только что пришло сообщение, — сказал Джеремия, доставая комлинк. — Кажется, наш отдых закончен.

* * *

«Конечно же, хорошо, что Каллен пригласили в студсовет. Теперь на остальных будет меньше нагрузки, — думала Ширли. Весь её мозг был поглощён больше этим занятием, чем составлением списка реквизита для планируемого фестиваля любви. — И как здорово, что появилась возможность подружиться с кем-то ещё».

Но как Ширли ни старалась себя убедить в исключительной пользе от Каллен, которая сидела рядом с ней, та почему-то вызывала лишь раздражение. Может, потому что она временами косилась так, будто мысли читать умела? Исподлобья так. А, точно! Это сама Каллен её недолюбливает потому, что знает… Всё знает! О её чувствах к нему!

Ширли вновь глянула на соседку, пытаясь понять, не смотрит ли та на Лелуша. С каким-то почти отчаянием она выискивала хоть какие-то знаки того, что её теория верна, а её негативные чувства к Каллен оправданы. Оставаться в неведении после того случая было слишком мучительно.

В тот день Ширли шла по галерее первого этажа. Когда она повернула, она увидела как Лелуш и Каллен разговаривают друг с другом. А потом он положил ей руки на плечи! Он же так никогда себя не ведёт, с сестрёнкой разве что! У Ширли перехватило дыхание, она прижалась к стенке за поворотом.

«Неужели это что-то значит?» — в отчаянии подумала она.

— Пфф, я устал, — объявил Ривалз и, прежде чем кто-то успел возразить, включил голоновости. В синем свете появился низкий лысый мужчина с моноклем. Он явно нервничал, утирая пот с лысины.

— Прямое включение с места событий! Генерал Бартли о…

— Нам надо работать! — крикнула Милли прямо над ухом Ривалза и стукнула его по голове свёрнутыми в трубочку листами флимси.

— Сделай погромче, — неожиданно вмешался Лелуш. Ривалз ухмыльнулся и так и сделал.

— Его Высочество… то есть его Светлость сейчас занят, понятное дело, никак не может дать комментарий о борьбе с террористической группировкой Ямато, — сказал Бартли.

— А вы не заняты? Говорят, операция очень сильно затянулась, — бойко спросил репортёр.

— Нет, выключи, это сейчас и так по всем новостям! — воскликнула Милли и попыталась отнять у Ривалза голопроектор. — Мешает концентрации!

— Нам действительно следовало бы отдохнуть, — заметил Лелуш. Милли обернулась и грозно посмотрела на него, но тот и бровью не повёл. Ширли, обеспокоенная тем, что вот-вот начнётся перепалка, спешно постаралась переключить их внимание на что-то другое.

— А… а почему тот с лысиной сначала назвал наместника Высочеством? — на самом деле этот момент действительно заинтересовал Ширли.

— Может, потому что он принц? — хмыкнул Лелуш.

— Эээ, погоди, тогда канцлер, типа, король? Это как понимать? — удивился Ривалз, забыв про голопроектор. Милли наконец отобрала его и выключила новости. Даже Каллен заинтересованно подняла голову. Только Нина, как обычно, неотрывно сидела за своим компьютером. Впрочем, это не значило, что она не слушала.

— Наш канцлер — бывший король Набу. Бартли, видимо, называет Кловиса Высочеством по привычке, так как сам набуанец, — лениво пояснил Лелуш.

— А почему канцлер отошёл от королевских дел? Разве так вообще можно? Ну, перестать быть королём до смерти…

Лелуш закатил глаза, будто Ширли сказала какую-то глупость. Она смущённо опустила глаза. Как же ей не хотелось выглядеть дурочкой рядом с ним! Но… пусть эта реакция и означала раздражение, как же… как же мило Лелуш раздражался!

— На Набу выборная монархия, просто его срок закончился.

Теперь все удивлённо посмотрели на Лелуша, кроме, пожалуй, Милли.

— Это вообще как такое может быть? То есть… выборный король?! — не понял Ривалз.

— Дело в том, что выбрать короля или королеву можно только из узкого круга самых влиятельных дворянских родов, вот и всё. У них есть свои графства с поместьями, а простым смертным входа во дворец Тида нет, — фыркнул Лелуш чуть ли не с презрением. Милли отчего-то хихикнула.

— Окей, это странно, ну ладно, — пожал плечами Ривалз. — И канцлер ди Британния ещё и граф, получается?

— Да, его фамилия — это название графства.

Было такое ощущение, что почему-то Лелушу всё меньше нравится эта тема, судя по его хмурому выражению лица. Милли это заметила и вновь крикнула:

— А теперь — всем работать!

— Ай, ты меня так оглушишь! — возмутился Ривалз, потирая ухо.

* * *

«И как не вовремя улетели джедаи! — думал Лелуш, нервно шагая от одного угла своей комнаты до другого. Кловис явно воспользовался этой возможностью и напал на Альянс Ямато. И никто не помешает ему снова устроить бомбёжку. — Сузаку же обещал, что они с учителем разберутся с наместником!»

Лелуш стал шарить в своём столе в поисках меча.

— Не это ищешь ты? — спросила С.С. Лелуш обернулся и увидел знакомую изогнутую рукоятку своего меча в её руках.

— Отдай, — потребовал он.

— Собираешься ты сделать очень глупое что-то, — покачала головой она.

— Я должен помешать Кловису уничтожить ещё больше людей ради своих амбиций!

— И можешь ты что-то в одиночку сделать? Одним своим мечом только? — презрительно фыркнула С.С. Лелуш замер, на секунду задумавшись над её словами. — Не дай эмоциям своим помешать планам! — назидательно сказала она.

— Всё равно. Бой затянулся, может, у Альянса будет больше шансов с моей помощью, — мотнул головой он. — Отдай мой меч, ведьма.

— Высокое у тебя самомнение, однако, — хмыкнула С.С. — Если поймают или убьют тебя, то не будет не только твоих планов крах, но и моих.

— Твоих планов! — скривился Лелуш. — А я о них, между прочим, не знаю ничего! А ты только и делаешь, что сидишь в голонете и ешь пиццу за мои деньги! Что-то не похоже, что ты заинтересована в успехе. А теперь ты взяла мой меч без спросу. Мой меч! Что, будешь и дальше просить меня тебе верить?! Нет, я тебе не верю!

Лелуш тяжело дышал, наконец выплеснув всё своё накопившееся негодование по поводу поведения С.С. Она молчала, чуть нахмурившись.

— Не считаю нужным я говорить об очевидных вещах, умён ты и так достаточно для того, чтоб понять.

— Ха! — Лелуш фыркнул и закатил глаза. Ничего другого он и не ожидал, но это его всё равно бесило.

— Но раз настаиваешь ты, я поясню. Моё бессмертие и отсутствие в Силе интересовали Кловиса. Ставил он эксперименты. Мотив мой должен быть понятен тебе, как никому другому.

Лелуш прищурился, внимательно смотря на неё, стараясь уловить хоть малейший признак лжи. Не была похожа С.С. на того, кого интересует банальная месть. Может, за ней стояло что-то ещё.

— Но зачем тебе я?

— Знаю я кто ты, знаю мотивы твои. Ты — сын Чарльза ди Британнии и Марианны, а Кловис брат твой по отцу. Тебя изгнали из Ордена, а потом вместе с сестрой родной использовали как гарантию того, что не нападёт Республика на Мандалор. Хочешь справедливости, мести и безопасности для сестры ты, — С.С. встала и подошла по кровати, на которой до этого сидела, смотря Лелушу прямо в глаза. — Даже сейчас, несмотря на то, что мёртвым считают тебя, не в безопасности ты, и знаешь это. В момент любой Эшфорды могут выдать тебя. Не из сердечной доброты приютили вас, нет. Только сил наберутся, чтоб на Корусант вернуться, как…

— То, что ты знаешь обо мне всё, не способствует доверию, видишь ли, — процедил Лелуш. — Скорее всяким подозрениям о том, откуда ты это узнала.

— Я знала твою мать, — просто сказала С.С. — Не первый ты, кого предала семья ваша.

Глаза Лелуша округлились, он сделал шаг назад в неверии.

— Так ты… тоже хочешь отомстить за её смерть? — ошарашенно спросил он. С.С. по-птичьи наклонила голову, как делала тогда, когда не хотела отвечать на вопрос прямо. Лелуш догадывался, что скорее всего это значит что-то вроде «частично» или «да, но не совсем». — А ты… знаешь, кто убил её?

— Кто был убийцей и так знаешь ты, вопрос в том, кто заказчиком был…

Да, Лелуш, кажется, знал.

Восемь лет назад, когда Торговая Федерация взяла Набу в блокаду, Лелуш был в Храме на Корусанте. Он не находил себе места, ведь на Набу остались мама и сестрёнка. На его просьбы спасти их, джедаи отреагировали как обычно: нотациями о том, что настоящий джедай вообще не должен иметь привязанностей и семьи. И Лелуш не является исключением, пусть ему и позволено видеться с семьёй благодаря тому, что его отец — сенатор.

Тогда Лелуш пошёл к отцу, но тот встретил его лишь холодным равнодушием. Лелуш сомневался, что он вообще когда-либо любил свою семью. Не зря же Чарльз женился целых три раза. Очевидно же, предыдущие две жены бросили его потому, что тот их совсем не любил! Они даже не пожелали остаться с ним ради денег и власти.

И вот, наконец, спустя несколько мучительно долгих дней, в сенате зашевелились и отправили двух джедаев на переговоры: мастера и его падавана. Лелуш к тому моменту понял для себя, что маму и сестру никто спасать не собирается. Значит, нужно сделать это самому. Он пробрался на корабль джедаев. Его, конечно, обнаружили, но было уже слишком поздно: они совершили гиперпрыжок. Мастер джедай просто приказал Лелушу сидеть в корабле и не высовываться. Лелуш, естественно, не послушался.

А дальше начался настоящий ад. Переговоры пошли не по плану. Неймодианцы, представители расы, управляющей Торговой Федерацией, попытались убить послов. Всё это происходило на гигантском корабле на орбите планеты, похожем на разорванный бублик со сферой в центре, с которого джедаи попытались бежать на украденном небольшом судёнышке, но их подбили. Так они втроём оказались на Набу, где совершили жёсткую посадку рядом со столицей.

Мастер и падаван планировали ворваться во дворец Тида, вытащить тогдашнюю королеву, пока её не заставили подписать кабальный договор с неймодианцами, и удрать с Набу обратно на Корусант. Слова королевы должны были произвести достаточное впечатление на сенат, чтобы Республика послала разбираться Корпус Юстиции с обнаглевшей корпорацией. Конечно же, наспех разработанный план начал рушится на глазах.

Лелуша не интересовала какая-то там политика, он всего лишь хотел найти маму и сестру. Воспользовавшись тем, что падаван с учителем не знают дворец Тида, он опять сбежал, петляя по многочисленным переходам. Джедаи же чуть позже объединились с гвардейцами из числа охраны дворца, которые смогли скрыться от боевых дроидов неймодианцев.

Пусть Сила помогла Лелушу избежать неприятностей на его пути в покои матери, он опоздал. И долгие годы винил себя, что не смог помочь родным, хоть и умом понимал, что в самом деле ничего не мог сделать.

Эхо гула световых мечей смешалось с прерывистым дыханием Лелуша. Сила вопила о том, что впереди опасность, куда большая, чем те неуклюжие дроиды с вытянутыми головами, от которых он до того успешно прятался. Но он мчался прямо в пасть этой пока ещё призрачной угрозе, ведь там была мама.

Под ногами захрустело разбитое стекло. Неведомая сила уничтожила изящные цветные витражи, разметала тысячи осколков по коридору перед покоями Марианны. Лелуш споткнулся о светлый металлический корпус дроида с отсечённой головой. Его тонкие манипуляторы были оторваны. Нет, отрезаны чем-то очень горячим. Лелуш поднял руки, его ладони были изранены стеклом. На глаза навернулись слёзы.

Перед резной деревянной дверью валялся труп неймодианца. Его зелёная кожа была изуродована страшным ожогом, красные глаза с горизонтальными волнистыми зрачками закатились. Высокая чёрная шляпа, какую носило большинство неймодианцов, слетела с его головы, от чего та казалась непривычно маленькой. И тот ужасный запах горелой плоти, который, кажется, будет преследовать Лелуша вечно.

Покои Марианны, занимающие целых два этажа, были не такими вычурно пышными, как остальной дворец, от чего всегда казались очень уютными и домашними. Наверху располагались спальня и кабинет, а внизу находился просторный зал. Лелуш помнил, как мама любила в нём танцевать. Иногда, когда он гостил во дворце, он приходил утром и заглядывал к ней, а она самозабвенно танцевала, блаженно улыбаясь сама себе. Её длинные чёрные волосы плавной волной следовали за ней, а на ней обязательно было её любимое простое красно-коричневое платье, будто она не была женой бывшего короля Набу и нынешнего сенатора. Мама всегда была такой, немного оторванной от реальности, но неизбежно доброй и мягкой.

— Мам? — тихо позвал Лелуш. Теперь вазы на тумбочках у окон были разбиты, в клочья разорванные гардины дымились, а на паркетном полу зияли ужасные чёрные шрамы подпалин. Вдруг он заметил маленькую фигурку в углу за перевёрнутым столиком возле лестницы, бросился к ней.

Наннали дышала часто, неглубоко и прерывисто. Всё её тело мелко дрожало, нежные фиалковые глаза были широко распахнуты от шока.

— Наннали! Нана! — Лелуш потряс сестру за плечи. Та почти не среагировала, лишь чуть повернула голову. — Тебе больно?

— Нет, — прошептала она. — Только ног не чувствую. Мне страшно…

Лелуш не понимал, как реагировать на это. Если ей не больно, значит, всё в порядке? Что вообще случилось?

Вдруг сверху раздался женский крик.

«Мама!» — Лелуш в панике вскочил с колен. Он разрывался между необходимостью быть вместе с сестрой и помочь маме. Когда раздался ещё один крик, он понял, что не выдержит неизвестности, и помчался по лестнице на второй этаж.

Спальня была полностью уничтожена. На полу валялись одежда, датачипы и голодиски, туалетный столик располовинило, огонь медленно начинал охватывать его и кровать с опрокинутым балдахином.

Лелуш рухнул на колени, бессмысленно уставившись на отрубленную женскую кисть. Неподалёку лежал серебристый световой меч.

— Мама, — беспомощно прошептал Лелуш.

Её длинные волосы разметались по полу, липкие и спутанные, лицо застыло недвижной алой маской, всё в свежей, ещё не свернувшейся, крови, сочащейся из пореза на лбу. Кровь была везде, на деревянном паркетном полу, сливалась с её любимым красным платьем. Лелуш подполз к ней поближе, не в силах встать на ноги, тронул её за левую, целую руку. Та отдала приятной живой теплотой, будто мама всего лишь ненадолго заснула.

Но она была мертва. В её груди зияла тёмная дыра.

И этот мерзкий запах жжёной плоти больно ввинчивался в мозг прямо через нос.

Весь кошмар перед глазами ничего не значил по сравнению с тем, что творилось в Силе. Её бурные потоки вышибали дух, многократное эхо боли последних мгновений жизни мамы отдавалось в ушах, снова и снова, будто насмехаясь.

— Прекрати, прекрати, прекрати умирать, прекрати! — закричал Лелуш, по его щекам текли слёзы. Вокруг взмыли в воздух разбросанные предметы, закружились в хаотичном вихре, сталкиваясь с друг другом. Боль выплеснулась наружу, сметая всё на своём пути, затмила его разум, стёрла прошлое и будущее, оставив только невыносимое настоящие.

Вдруг в мутном вихре Силы появилось тёмное пятно. Лелуш поднял заплаканные глаза. Там, на балконе, за распахнутыми дверями, за прозрачными нитями тюля, стояла высокая фигура в чёрном. Забрак с красной кожей и угловатыми чёрными татуировками. Грязное пятно в Силе и на фоне светлого голубого неба Набу. Он шагнул внутрь, в его руке появилась рукоятка меча.

— А я уже собирался уходить. Хм… — прошипел он. Лелуш не мог четко разглядеть его лица из-за пелены слёз, но чувствовал, как тот злобно ухмыляется. Его сердце сжалось от страха, он замер, не решаясь даже вдохнуть. Неужели теперь настал и его черёд?

— Оби-Ван, хватай его и уходи отсюда! — раздался голос сзади. Лелуш обернулся.

Мастер джедай с длинными тёмно-русыми волосами, заросшем, мягким, но строгим лицом ободряюще улыбнулся Лелушу и включил зелёный световой меч. Забрак оскалился и бросился на джедая, прямо в прыжке зажигая алый клинок.

Тут Лелуша подхватили под руки и потащили к выходу. Падаван мастера джедая, Оби-Ван, отмахнулся от прилетевшего ему в лицо остова разбитого зеркальца и выволок Лелуша за дверь. Но тот всё ещё не контролировал свою Силу, потому до сих пор чудом целый шкафчик со стеклянными дверцами опрокинулся. Коллекционные деревянные статуэтки животных покатились по полу.

— Тише, — сказал Оби-Ван, плотно обнимая Лелуша, чтобы тот перестал сопротивляться. Сила, чистая и тёплая, обволакивала их.

— Мы должны забрать Наннали! И маму! — кричал Лелуш в истерике. Портрет отца, висевший на стене, рухнул вниз, хрустальная люстра над головой опасно закачалась.

— Заберём, — сказал Оби-Ван, и, не слушая протесты, потащил мальчика вниз по лестнице, подальше от набирающей обороты дуэли. Внизу развернул к себе лицом, присел, глядя в глаза. Когда убедился, что Лелуш уже немного успокоился, не без помощи Силы, сказал:

— Учитель приказал нам уходить отсюда. Мне нужно, чтобы ты взял себя в руки, как настоящий джедай. Понял меня?

Лелуш долго смотрел в голубые глаза Оби-Вана. Потом отрешённо перевёл взгляд на кончик его тонкой падавнской косички из рыжих волос. На неё было нанизано несколько цветных бусин.

— Эй, — позвал Оби-Ван. Лелуш снова посмотрел ему в лицо и кивнул.

Падаван подошёл к Наннали, провёл рукой над её лицом, усыпляя, легко поднял маленькое тельце и направился к двери. Лелуш пошёл следом. Ему почему-то теперь казалось, что весь этот кошмар происходит вовсе не с ним. Словно его сознание наблюдало со стороны за действиями тела. Взгляд цеплялся за какие-то мелкие незначительные детали, но они не оставались в памяти. Эмоции абсолютно исчезли, даже Силу как отрезало. Осталось лишь узкое поле зрения и глухие, будто из-под воды, звуки.

Оби-Ван кивнул гвардейцам, ожидающих их около посадочной площадки, передал Наннали одному из них.

— Взлетайте, если мы не вернёмся. Я пойду за учителем.

Мастер джедай так и не вернулся. Но Оби-Ван смог добить того монстра после долгой и изматывающей дуэли, располовинив его и сбросив в шахту охлаждения плазменных генераторов дворца. Убийца матери был уничтожен, но это почти не заглушало боль утраты. А ведь череда трагических событий на том не закончилась.

Что было дальше, Лелуш помнил смутно. Из-за обстрела неймодианцев они снова потерпели крушение, но падаван откуда-то достал запчасти для ремонта корабля. Он ничего не говорил, просто сбросил на пол джедайский коричневый плащ, прожжённый бластерными выстрелами.

Лелуш весь полёт сидел рядом с Наннали и бессмысленно пялился в металлическую округлую стену корабля, плохо осознавая произошедшее. Падаван его не трогал и не разговаривал с ним, у него самого не было никаких моральных сил после смерти учителя.

На Корусанте Лелуш и Наннали сразу отправились в больницу. Тем временем, в сенате разворачивались настоящие страсти. Речь раненной в бою королевы определённо произвела впечатление, как и убийство жены сенатора. И пусть прошло ещё очень много времени, прежде чем Корпус Юстиции наконец вмешался в ситуацию, последовавшее за арестом вице-короля Торговой Федерации, Нута Ганрея, расследование вскрыло масштабный заговор.

На Набу добывали ценный ресурс, невероятно мощный источник энергии — плазму. Торговая Федерация хотела добиться снижения цен на неё и монополии на покупку, чтобы потом перепродавать за пределы Республики, в том числе и Мандалору. И вот тогда-то и стало ясно, что пацифистское правительство Мандалора — не более чем маска. Это напугало всех. Неужели мандалорцы вознамерились вернуться к своим военным корням? Зачем они наращивают промышленность? Уж не затем ли, чтобы отомстить Республике за своё давнее поражение?

Под шумок Нут Ганрей умудрился избежать ответственности, сдав всех, кого только можно, и откупившись горой кредитов. Обвинения же в убийстве Марианны ви Британнии с него сняли практически сразу. Лелуш был в ярости, он жаждал справедливого наказания для Ганрея за нападение на его родную планету и, как он тогда думал, заказ убийства матери. Он ворвался в офис отца с требованиями покарать злодея прямо во время встречи, наплевав на все приличия и расталкивая охрану Силой.

Именно тогда в первый и последний раз Лелуш узнал, как страшен отец в гневе. Казалось, что это именно он заставил папки с листами флимси и датапады взлететь в воздух, а не Лелуш. Все присутствующие предпочли убраться из кабинета почти сразу. Чарльз ди Британния не кричал, о нет. Его низкий грохочущий голос и так был способен вытрясти душу из кого угодно.

Вскоре прибыли джедаи из Храма и увели Лелуша, несмотря на всё его сопротивление.

Следующие несколько дней Лелуш нервно мерил маленькую келью в Храме шагами, в которой его заперли, тихо плакал в подушку, когда ночью опять приходили кошмары о Набу. Сейчас рядом не было сестрёнки, ради которой он держался до этого. Предчувствие чего-то ужасного не покидало его. Одиночество скрашивал лишь родианец Ник, юнлинг из его группы, один из немногих, с кем Лелуш ладил. Стражи Храма пускали его. Видимо, у них не было цели заставить Лелуша страдать от одиночества, скорее они предотвращали его возможный побег. Тем не менее, они игнорировали все требования увидеться с Наннали, которая всё это время была в Курсантской больнице.

После смерти мастера Джинна от рук ситха на Набу по Храму поползли слухи, что контроль за проявлениями Тёмной стороны ужесточится, а павших будут изгонять. Ник только подтверждал эти слухи, жалуясь на бесконечные нотации учителей. Лелуш был весь на взводе, потому, предполагая самое худшее, вынул свой кристалл из меча и спрятал его. И всё же, в душе он до конца не верил, что это произойдет.

Зал Высшего Совета джедаев находился в башне Совета. Круглое помещение с широкими панорамными окнами укрывал светло-серый купол. Из центра каменного пола исходили жёлтые лучи звезды, переплетающиеся с растительным орнаментом на оранжевом фоне, символизирующим гармонию и баланс между Силой, Советом и джедаями. Двенадцать красных кресел размещались по кругу. Все двенадцать магистров Ордена неотрывно, тяжело смотрели на Лелуша, стоящего в центре.

— …Нарушил приказ не покидать Храм. Неоднократно. Но, что самое возмутительное, нарушил Кодекс! Не умеет контролировать себя, легко поддаётся гневу, применяет Силу на гражданских, неуправляем, — строгим холодным тоном зачитывал нынешний гранд-магистр Ордена, Мейс Винду, возвышавшийся надо всеми недвижимой статуей. Его кожа была чёрной, как и у всех корунов, представителей человеческой расы с Харуун-Кэла, одет он был в стандартую джедайскую робу песочного цвета, с жёлтой туникой под ней, перехваченной широким поясом. Его бритая налысо голова блестела в свете огней Корусанта.

Лелуш почти не слушал длинную речь гранд-магистра. Он считал пролетающие аэрокары за окном, лишь бы хоть как-то отвлечь себя от ужасной действительности. На его лице натянулась странная улыбка. Лелушу казалось, что если он хоть чуточку расслабит лицевые мышцы, то непременно заплачет прямо перед всем Советом. Пусть лучше они думают, что он смеётся им в лицо, чем видят его слёзы!

Вдруг в центр зала выступил высокий статный мужчина с седыми волосами и короткой бородой с усами под прямым носом с горбинкой. От него так и веяло аристократичностью и невероятным достоинством. Даже стандартные роба и тёмный коричневый плащ смотрелись на нём элегантно. На поясе висел серебристый меч с изящной изогнутой рукоятью. То был учитель погибшего мастера Джинна, мастер Ян Дуку.

— Позвольте, гранд-магистр Винду, мальчику всего десять лет! Он только что потерял мать, неудивительно, что он плохо контролирует себя, — сказал он, встретившись взглядом с Винду.

— В этом и проблема, Дуку. Нельзя было позволять ему видеться с ней. Ибо привязанность неизбежно приводит к боли, боль к гневу, а гнев к Тьме. Теперь уже поздно, Тьма начала проникать в него. Наш долг состоит в том, чтобы остановить её, пока не стало слишком поздно.

— Вам ли не знать, гранд-магистр, что Тьму можно побороть. При наличии должной помощи мальчик справится.

Лелуш с надеждой посмотрел на Дуку. Не думал он, что тот заступится за него, не будучи даже магистром. Однако его авторитета хватило на то, чтобы вмешаться в заседание Совета.

Ян Дуку был по-своему легендарной личностью в Ордене. Известен он был своим умом, принципильностью и невероятным мастерством в фехтовании и владении Силой. И ещё более среди прочих джедаев его выделяло его просхождение: он был наследным графом Серенно. Связей с семьёй он не рвал, что и вызвало неодобрение.

К Лелушу тоже с настороженностью относились старшие джедаи по этой причине. Дуку же был одним из тех немногих, кто был по-своему дружелюбен в рамках своей манеры общения человека высокого происхождения. Возможно потому, что они с Лелушем оказались в схожей ситуации. Сам Лелуш в свои десять ещё не задумывался о вероятном политическом интересе Дуку.

Спор гранд-магистра и мастера вызвал бурное возмущение со стороны Совета. Тиспиасец Оппо Ранцизис, экзот с длинным змеиным хвостом, заросший длинными седыми патлами, высказался довольно резко:

— Мальчишка неуправляем, только посмотрите на него! Он едва держит себя в руках, Сила так и бушует!

Улыбка Лелуша стала ещё более болезненной, когда Ранцизиса поддержали и другие члены Совета. И лишь трое приняли сторону Дуку. Спор набирал обороты, каждый да хотел высказаться. Только один из магистров сидел молча. Лелуш поймал на себе его внимательный взгляд, от которого ему стало ещё больше не по себе, чем было до этого.

Магистр этот пугал вовсе не своим грозным видом. Поразительно, но выглядел он не старше Лелуша. Длинные светлые волосы до самого пола, милое детское личико с большими фиолетовыми глазами, аккуратный джедайский плащ с подкладкой того же цвета. И от того пугающе неестественной была его совсем не детская мимика.

— Я объявляю голосование! — громогласно оповестил Винду.

— Вы предаёте саму идею существования Ордена, — процедил Дуку.

Этот магистр с детским лицом медленно поднял руку, продолжая смотреть прямо на Лелуша и злобно ухмыляться. И в этот момент Лелуш не выдержал.

— Да все… Да я вас всех! Всех! Ненавижу! — закричал он, мгновенно завладев всеобщим вниманием. Они смотрели на него, он тяжело дышал, бешеным взглядом бросаясь то к одному лицу, то к другому.

— Вот видите, — хмуро сказал Ранцизис, нарушив тишину. Лелуш встретился глазами с Дуку. Тот… выглядел разочарованным? Расстроенным?

«Я ведь… сам всё сделал только хуже? — горько подумал Лелуш. — Впрочем… мне всё равно! Мне всё равно!»

— Я не буду смотреть на это непотребство, — презрительно сплюнул Дуку и вышел из зала. Винду проводил его взглядом, затем кивнул тому жуткому магистру. Он встал, его длинные волосы стелились за ним вместе с плащом. Подошёл к Лелушу, их глаза оказались на одном уровне, протянул руку, намереваясь сорвать меч с его пояса. Но Лелуш опередил его, схватив свой меч и швырнув его на пол. Звон металла о каменный пол больно разрезал тишину, воцарившуюся после ухода Дуку.

— Когда нибудь вы заплатите за это! — выкрикнул Лелуш, повернувшись к Винду. Сила вокруг бурлила от его ярости, воздух дрожал как в жаркий день, вот только в зале Совета отчего-то стало прохладно. Лелуш хотел крикнуть что-то ещё, но слова застряли в горле, когда маленький магистр схватил его за руку.

Взгляд его был холоден, как и его пальцы.

— Отныне ты навеки изгнан…

Стремительным водоворотом закрутилась Сила, с каждой секундой сжимаясь, съёживаясь и угасая. Лелуш отчаянно пытался удержать её, но она всё утекала как вода сквозь пальцы рук. Через мгновение всё было кончено.

Лелуш упал на колени, хватая себя за плечи. Он раньше-то и не осознавал, сколько для него значила Сила. Она всегда струилась и сверкала повсюду: снаружи, в каждом живом существе, внутри, текла по венам. Не было больше того ощущения бурной энергии в мышцах, не было больше невероятного чувства связи со вселенной. Жизнь покинула мир, оставив вместо него безликое тусклое нечто. Широкий момент настоящего сузился до одного мгновения.

Лелуш испуганно поднял глаза, натыкаясь взглядом на какие-то вроде знакомые предметы. Некоторые из них двигались. Но все абсолютно были мёртвыми.

Лелуш говорил отстранённо и безэмоционально, будто рассказывал о прогулке в парке. Лишь краткое перечисление фактов, ничего более.

— А говорил ты, что ситхов никогда не встречал, — заметила С.С.

— Я имел в виду, что не сталкивался с их философией, чтобы судить о ней. К тому же, мне было совсем не до… не до разглядывания этого… в Силе. Я её вообще потом несколько дней почти не чувствовал, — ответил он.

— Временная потеря контакта с Силой — дело обычное при травмах, — отмахнулась С.С.

— Я вот чего не понимаю, зачем ситху потребовалось убивать мою мать? То есть, она была одарённой, насколько я знаю, но не состояла в Ордене джедаев. Подожди, — Лелуш посмотрел на С.С., — ты мне кого-то напоминаешь…

Перед его глазами мелькали воспоминания из детства, и среди них затесался кто-то, похожий на С.С.

— У нас в Ордене был такой низкорослый магистр, чья раса была никому не известна. Но он погиб, говорили, что в сражении с ситхом. Я тогда мало интересовался происходящим, сидел днями в Архиве. Просто запомнилось мне потому, что после того всем юнлингам чуть ли не на каждом уроке стали повторять о том, как опасна Тёмная Сторона, аж тошнило от этого. Да и там вскоре после этого было Набу… Вы с ним, случаем, не родственники?

Лелуш не хотел упускать шанса разузнать побольше о С.С. Но та неопределённо пожала плечами.

— С магистром Йодой? Не знаю я.

Лелуш решил, что она просто опять не хочет прямо отвечать на вопрос.

— Ладно… Я много думал о том, почему же кто-то захотел устранить мою мать. Но джедаи скрытны, всё, что касается дел одарённых, практически невозможно найти в голонете. Я только знаю, что с Ганрея сняли все обвинения в убийстве матери. Конечно, я понимаю, что он мог откупиться, и он это и сделал, — тут он скривился от отвращения, выражая своё отношение к ушлому неймодианцу. — Но, если подумать, ему ведь не было никакого смысла убивать мою мать. Я смотрел запись его признания. Они хотели взять её в заложники, что далось им не просто. Может, и не удалось бы, если бы не Наннали. Нападение ситха испортило им планы. В итоге это дело замяли, Ганрей отвертелся.

Это было одной из причин, почему Лелуш ненавидел отца. Он должен был использовать всё своё влияние, чтобы выяснить правду. Но, видимо, ему было как обычно плевать.

— Складывается такое ощущение, что кто-то воспользовался блокадой Набу как прикрытием. Ты что-то знаешь об этом? — Лелуш смотрел на С.С. с почти нескрываемой надеждой. Она вздохнула.

— Немногое. Но удалось мне получить результаты расследования джедайского. Нашли ситха в сенате тогда, что работал с отцом твоим. Дуэль случилась между ним и магистром Йодой, и оба погибли тогда. Джедаи думают, что убийца матери твоей учеником ситха из сената был, мстил он отцу твоему якобы за раскрытие его учителя.

— Ах вот почему отец замял это дело! Наверняка не хотел, чтобы всплыли какие-нибудь грязные подробности! Конечно, ему было важнее стать канцлером, — воскликнул Лелуш. С.С. хмуро глянула на него.

— Не думаю я, что всё очевидно столь, но более ничего добавить не могу.

— Мы обязательно с этим разберёмся. Я выясню правду, рано или поздно.

— Доживи до того момента сначала.

С.С. была права. Запал останавливать Кловиса поугас, и теперь Лелуш понимал, что если он в конце концов хочет не просто освободить Мандалор, но отомстить джедаям за изгнание, то должен думать наперёд. Он бы и тех ситхов в этот список мести поставил, потому что они, судя по всему, ничем не лучше джедаев, да те мертвы уже.

— С.С., а… — Лелуш замялся. — А какой была мама?

Вопрос был таким по-детски наивным, что ему захотелось тут же заставить С.С. забыть о том, что он только что сказал. Почему-то ему было стыдно за свой интерес. Но при этом так важно было узнать о маме чуточку больше, ведь из-за обучения в Ордене они виделись не очень часто.

— Она была легкомысленной, романтичной. Любила спорт и пилотом отличным была. Редкой техникой Силы владела она — пирокинезом⁽¹⁾. Оттого прозвали её Марианной Вспышкой, — наконец ответила С.С., а потом глянула на Лелуша, насмешливо улыбаясь. — Словом, не похож ты на неё совсем, разве что волос чёрным цветом.

Лелуш фыркнул. Бессовестная ведьма совершенно позабыла, что такое чувство такта.

* * *

За окном темнело. Особняк Стадфилдов был темен и пуст. Мачеха умотала на светский ужин и, кажется, не собиралась появляться в ближайшее время. Наверняка нашла себе очередного ухажёра. А отец вечно пропадал на Корусанте и ему, судя по всему, было плевать на приключения своей жёнушки. Каллен решила, что, в таком случае, ей тоже плевать. На обоих.

Она надела свои любимые коричневые кожаные шорты, такую же куртку с красной водолазкой и гольфы ей в тон, закинула рюкзак на плечи, стянула с вешалки дождевик и направилась к выходу. Как бы ни был роскошен особняк, Каллен ни за что бы не променяла его на их подземную базу. После нудного дня в школе и студсовете вечер в компании друзей грел ей душу.

Вдруг напротив высоких входных дверей появилась тень. Женщина с красноватыми волосами, завязанными в свободный хвост, в белом фартуке служанки и потерянным взглядом стояла, привычно опустив плечи и голову, будто в вечном полупоклоне.

— Каллен. Это ведь опасно… — прошептала она.

Настроение Каллен испортилось в мгновение ока.

— Я ухожу, — холодно бросила она.

— Но Каллен… Наото бы не хотел такой жизни для тебя…

— Наото! — воскликнула Каллен. — Наото! Ты-то сама когда в последний раз видела его? Ты вообще знаешь, что он ранен, а?! Нет?! Тогда заткнись!

Глаза служанки округлились, она даже подняла голову.

— Я не собираюсь жить в постоянном унижении, как ты! — закричала Каллен и выскочила за дверь под струи дождя. На глаза наворачивались слёзы.

Она никогда не понимала свою мать. Ну зачем она устроилась служанкой в этот проклятый дом?! Для того, чтобы потешить самолюбие мачехи? Почему она влачит своё ничтожное существование, выполняет приказы этой стервы, вместо того, чтобы бороться?

Жизнь Каллен не всегда делилась надвое. До войны они с мамой и братом жили в уютной квартирке в Грассе. Отец Наото был наёмником и погиб, когда тому был всего годик. Но спустя некоторое время мама влюбилась в мистера Стадфилда, республиканского аристократа, работавшего в торговой компании. По долгу службы ему часто приходилось бывать на Мандалоре, где он и встретил её. Каллен помнила, как он появлялся раз в несколько месяцев и дарил им с Наото подарки.

После войны всё сильно усложнилось. Поддерживать отношения с мандалоркой стало проблематично. Но, так как официальная жена мистера Стадтфилда не могла иметь детей, она удочерила Каллен, пусть и не была рада такому решению мужа. Саму же Каллен тоже не спросили, желает ли она жить с этой стервой и учиться в этой дурацкой Академии. В скором времени она не выдержала и сбежала к Наото, который уже начал собирать людей для борьбы против республиканского режима. Но Наото не одобрил её побег и отослал обратно, сказав, что война не для детей и, вообще, она должна получить хорошее образование.

Так Каллен стала жить в огромном особняке с мачехой и матерью под одной крышей. Отец по-прежнему появлялся редко. Настоящий дурдом! Хорошо, что Наото не удалось полностью запретить Каллен приходить к ним на базу, тогда ещё расположенную в Грассе. Иногда даже разрешал сходить на какое-нибудь задание, если оно не было очень опасным. Каллен каждый раз обижалась, ведь по мандалорским традициям она уже давно считалась взрослой. Тем не менее, она продолжала настаивать на участии.

Новую базу в заброшенном метро, что заменила остаткам группы Наото разрушенную в Грассе, так и назвали — Станция. Заморачиваться с названием сил ни у кого не было: переезд, или, скорее, побег, был крайне поспешным. Настроения среди повстанцев были самыми мрачными. Из Келдабе пришла помощь, но столь мизерная, что стало понятно: их списали со счетов.

Несмотря на столь плачевное положение, им удавалось как-то выживать. И пусть будущее всё ещё было туманно, многие уже строили планы мести. Всем: и Кловису за разрушение Грасса, и Тараку за то, что захапал то, что осталось от Грасса, и Республике в целом.

Каллен нацепила на лоб красную повязку, означающую принадлежность к группе Наото, поздоровалась с друзьями, затем прошла в импровизированный лазарет, где на койке, весь в бинтах, лежал её брат. Без продвинутых медицинских технологий выздоровление шло крайне медленно. Но это было не важно, главное, что он был жив.

— Привет, как себя чувствуешь? — спросила Каллен, улыбаясь.

— Великолепно в сравнении со вчерашним днём, — бодро ответил Наото, хотя по его бледному измученному лицу было понятно, что лукавит.

— Я могу для тебя сделать что-нибудь? — Каллен прекрасно чувствовала, что братец в очередной раз врёт о своем самочувствии.

— Нет, спасибо. Лучше расскажи, как у тебя дела. Ты что, плакала? — обеспокоенно спросил он.

«И как он так всегда замечает?» — с лёгким раздражением подумала Каллен. Она, кажется, пошла в брата, не любила, когда окружающие замечают, что она расстроена.

— Да так, ерунда, не обращай внимания.

— Вы опять с мамой поругались? — Наото видел её насквозь. — Каллен… Я много раз говорил, она желает тебе только добра. Пожалуйста, не наезжай на неё.

— Почему ты с ней заодно? Вы оба в меня не верите! — надулась Каллен.

— Мы уже тысячу раз это обсуждали, я не хочу чтобы ты в один день оказалась на этой койке вместо меня или, ещё хуже, в могиле! Хватит пытаться мне что-то доказать! — вспылил Наото, как всегда, не отличавшейся терпением.

— Я ничего тебе не доказываю! Я хочу восстановить справедливость!

Каллен выскочила за дверь, чуть не столкнувшись с Оги у порога. Наото беспомощно посмотрел на своего давнего друга. Его взгляд словно говорил: «ну и что с ней делать?»

Каллен уселась на холодный пол, свесив ноги с платформы. Над головой то и дело помаргивала нервная лампочка. Мир казался особенно несправедливым, когда этому способствовали даже собственные брат и мать.

Рядом присел Оги.

— Только не говори, что и ты заодно с ними, — буркнула Каллен и отвернулась от него.

— Не нравится тебе школа, да? — спросил Оги. Не дождавшись ответа, он сказал: — а мне вот нравится. Я ведь учителем до войны был. Может, не самая престижная для мандалорца профессия, но ведь и жизнь не вся состоит только из благородных сражений.

— Чего тебе надо? — Каллен глянула на него исподлобья.

— Я хотел сказать, что война когда-нибудь кончится. И, кто бы ни победил, тебе придётся научиться жить в этом новом мире.

— Я не хочу жить в Республике. Среди них нет достойных людей.

— Как категорично, — усмехнулся Оги. — Но разве подобное убеждение не ставит тебя в один ряд с теми, кто считает, что мандалорцы — варвары, не заслуживающие места в этом мире?

Каллен закусила губу. Она не знала, что ответить.

— Не каждый республиканец ответственен за действия сената и канцлера. Присмотрись к своим одноклассникам, вдруг это не они плохи, а это ты желаешь видеть в них лишь плохое?

— Они скучные и избалованные. Мне противно от того, что самая большая их проблема заключается в том, что они не знают, что надеть на очередную вечеринку.

— А у тебя нет такой проблемы? — улыбнулся Оги. Каллен не замечала, как он старается отвлечь её от обиды на Наото с мамой.

— Пфф, конечно нет! Если одежда удобная, красивая, что плохого в том, чтобы носить её постоянно?

Так они болтали около часа. Каллен оживилась и повеселела. Она рассказывала ему о том, как Милли Эшфорд зачем-то взяла её в студсовет и устроила вечеринку, на которой ей чуть не испортили пиджак и рубашку. Пусть Оги не мог вдохновлять разумных идти сражаться как Наото, в его присутствии всегда было тепло и комфортно.

Мир стал казаться чуточку добрее.

---

1) способность управлять огнём

Вернуться к тексту