Время вспоминать (джен)

Звезды отражались в водной глади, смешивались с огнями города и исчезали в ночи. Когда-то люди верили, что звезды — это души умерших, ушедших, что так и не смогли смириться с тем, что покинули этот мир, и тогда боги повелели им присматривать за живущими внизу. Я не верил в богов, давно уже утратил надежду на счастливый исход, но звезды по-прежнему были здесь.

Банка пива нетронутой стояла на перилах, дул наполненный сыростью октябрьский ветер, на барже было темно и пусто, заходить внутрь и разжигать огонь не хотелось. Хотелось смотреть в ночное небо, ежиться от холода и о чем-то вспоминать. Митос бы скривился, неодобрительно покачал головой, обозвал меня сентиментальным дураком, который так ничему и не научился, после чего попросил бы пива и чуть слышно прошептал: «Я тоже умею скучать, не думай». Я бы пожал плечами и отвернулся.

Я не умел забывать, я был этому рад. Где-то там, в глубине письменного стола стояла шкатулка, а в ней — несколько набросков Тессы и потускневший от времени браслет. Сколько лет прошло с тех пор, а я так и не нашел ответ на свое: «Почему»…. Где-то там она сейчас читает нотации Ричи и смотрит вдаль. Она отыскала свои звезды.

Я отхлебнул из банки и оперся о перила. Меня прокляли способностью думать, думать слишком много и, как правило, не о том, о чем надо. А о чем надо, кто мне ответит? Например, куда подевался очередной враг, мечтающий снести мне голову, о том, какая группа выступает завтра у Джо в баре, когда будет открытие выставки украшений и как не допустить там появления Аманды. Я погладил пальцем запотевшую поверхность, поняв, что названия мне в этой темноте не различить, и криво усмехнулся. Вспоминалось, как и всегда в эти осенние дни. Она любила осень, красивые вещи, высокие каблуки, и так и не научилась сидеть на одном месте. Если бы Аманда была птицей, то это была бы помесь колибри с кукушкой, но, наверное, именно за эту несерьезность я ее и любил.

Аманда…. В ночь, когда Тессы не стало, когда я отчаялся напиться и понял, что дома у меня больше нет, а куда еще идти в четыре утра я не знал, я сам собой оказался под дверью ее съемной квартиры, уже пятой за прошедший месяц, и постучал. Я теребил облезлую ручку, зная, что Присутствие уже и так фонит изо всех щелей, пьяный мозг соображал плохо, катана, которую я зачем-то с собой притащил, валяется никому ненужной игрушкой в углу, а снаружи лил дождь. Аманда застыла в проеме и несколько секунд молча созерцала мое предрассветное полуживое явление. За ее спиной виднелся журнальный столик с чашкой кофе на нем, на подоконнике горели свечи, кровать была аккуратно заправлена, словно она еще и не ложилась, у кровати стояла тарелка с крупными красными яблоками. Я вдруг понял, что хочу туда, в ее мир, пахший осенними листьями и ранними заморозками, в мир, о котором я ничего не знал.

Аманда протянула мне руку и тихо произнесла: «Входи, Дункан, мне звонил Ричи». Я знал, что она рада тому, что я нашелся, однако сам себя я слишком давно потерял. Почти-герой, потерявший почти-жену ищет утешения у почти-любимой. Разве это правильно? «Не думай ни о чем, просто входи». И я вошел. В комнате было тепло, дождь мягко барабанил в окна, я без спросу взял со стола чашку с дымящимся кофе, но Аманда остановила меня. В кухне кипело какое-то варево, пахло мятой и чабрецом.

— Что такое?

— Кофе тебе сейчас не поможет, выпей, лучше вот это, по рецепту Ребекки.

— Что это?

— Это то, что поможет тебе успокоиться.

— А я не хочу!

— А тебя не спрашивают, пей!

Я впервые видел ее такой: расстроенной, растерянной, слегка напуганной чем-то, словно я своим появлением прервал ход событий этой ночи. Аманда напоила меня травяным чаем, приказала ложиться, а сама села рядом и всмотрелась в пламя. Она жила по одной ей ведомым канонам, поклонялась одной ей ведомым богам. Что-то было такое в них с Митосом, чего я никогда не разгадаю, что-то первородное, наивное и мудрое. И вечное….

Сквозь сон я видел, как Аманда распустила волосы (такой она нравилась мне куда больше), зажгла пучок каких-то трав и протянула ладони к свечам.

— Сегодня Самайн, Дункан, время вспоминать и прощать.

— Сегодня годовщина смерти Ребекки….

— Да, потому — время прощать.

— Кого?

— Себя. Не думай, что мне не о ком скорбеть и некого вспоминать, я тоже теряла, за эти двенадцать столетий — даже больше, чем ты можешь себе представить. Я устала оплакивать свою шальную жизнь, свое несбыточное материнство, своего мужчину, который плачет по другой и думает, что у меня в голове лишь серебристая мишура, свой дом, которого у меня никогда не было….

— Аманда, я….

— Молчи, Маклауд, просто, вспоминай.

Аманда, мое потускневшее серебро, ты зря думаешь, что я ничего не понимаю.

В тишине мы наблюдали за тем, как догорают свечи, и комната погружается во тьму. На рассвете пошел снег, а в мимолетном сне я прощался с Тессой…

* * *

Я покрутил в руках пустую банку, подивился тому, как быстро закончилось пиво, и повернулся, различая источник Зова. Конечно, кто же еще!

— Я скучал, ты знаешь!

— Знаю, Дункан, я все о тебе знаю, мальчик с нерушимыми правилами и сентиментальной душой. Сегодня Самайн, время вспоминать, — ответила Аманда, помахав мне пакетом с яблоками и травами. И я пошел за ней, не споря и не спрашивая ни о чем.

Время вспоминать, прощать и любить.

Конец.

31 августа 2015