Дело "Broken beauty" (джен)

А где, собственно, они находились? Гермиона осмотрелась. Сплошное поле с пожелтевшим разнотравьем и прохладный ветер, дующий прямо в лицо. Небо было затянуто серыми тучами. Взрослый Скорпиус стоял метрах в двух от нее, засунув руки в карманы плаща. Его лицо оставалось сосредоточенным и серьезным.

— Скорпиус?

Он посмотрел на нее, оглядел с ног до головы.

— Вы в порядке?

— Да. А ты?

— В порядке.

— У меня вопросы.

— У меня тоже.

— Ты не в курсе? — удивилась Гермиона. Похоже, в этой версии он еще не был хорошо знаком с ней.

— Меня не предупредили, что агентом будете вы, мадам, — отрывисто ответил Скорпиус, шаркнув ботинком о землю. — Что делать теперь? Насколько я понимаю, вы не помните этой миссии.

— Мне стерли память, — Гермиона накинула на них защитное заклинание против прослушки, считывания, обнаружения.

— Превосходно, — кивнул он и тише добавил: — Дамблдор, чертов профессор...

— Не ругайся, — Гермиона подумала почти то же самое, с поправкой на имя. Ситуация становилась интересней. — Давай решим, с чего начнем. Ты знаешь, когда запланирован Уход?

— У меня он ровно через неделю. Про вас меня не проинформировали.

— Полагаю, вместе с тобой.

— Логично, — согласился Скорпиус. — Теперь про задание. Я выполнил свою часть — спас вас от гибели. Теперь отдаю долговременную оборотку с образом Винды Розье. Дальше ваша часть работы, — он протянул склянку с зельем. Гермиона взяла ее в руки. — Я буду вашим связным с Дамблдором.

Она выдавила из себя улыбку. Теперь все сходилось: ее направили на доведение задания до конца. В тот раз миссия сорвалась, ее раскрыли еще до того, как она добилась доверия Гриндевальда. В этот раз она должна будет не просто собирать нужную информацию для будущего, но и работать в другом обличье. Это миссия в тысячи раз сложнее и опаснее. Винда Розье входила в самый ближний круг, и осечки здесь попросту не могло быть.

— Я увижусь с Альбусом?

— Все через меня. Вам нельзя видеться до окончания задания, — он протянул ей другую склянку. — Здесь все сведения про нее.

Гермиона взяла вторую склянку. Она поражалась деловитости и аккуратности самого младшего Малфоя. И в голове возник резонный вопрос: как он оказался замешан во все это?

— Палочка, — он отдал самый важный предмет образа. Когда она ощутила кожей теплое дерево, то вместо отторжения, которое проходило по телу холодком, она ясно и четко почувствовала, что волшебная палочка легла, как родная, словно она пользовалась ею всю жизнь. Это настораживало.

— Ваша палочка, — Скорпиус ждал.

— Она останется со мной.

— Это протокол.

— Я знаю протокол, — Гермиона взмахнула "чужой" палочкой, проверяя ее гибкость в своей магии. Сила легко перетекла на острие и вспыхнула в воздухе фейерверком. Потом Гермиона бросила лукавый взгляд на Скорпиуса, и он понял ее посыл, выхватывая свою палочку. Они схлестнулись в кратком тренировочном поединке. Заклинания летали над полем, он умело уворачивался, закрывался и делал выпады. А Гермиона чувствовала себя легко-легко с палочкой Винды Розье, которая превосходно слушалась ее и даже иногда проводила ее магию сильнее, чем родная. На секунду она даже поняла, что с нее спали оковы, сдерживающие ее природную силу. Этот ток лился и лился с конца ее палочки... Гермиона ликовала, дух борьбы захватывал.

Наконец Скорпиус выставил руку в жесте окончания дуэли. Гермиона остановилась.

— Ваша совместимость поражает.

— О, да, — Гермиона восхищенно смотрела на приобретение. Потом, не дожидаясь озвучивания дальнейших действий, откупорила склянку с информацией о повадках, привычках и вообще всей жизни Винды Розье, и медленно вытянула светящуюся нить на палочку, затем приложила ее к своему виску и "впитала". Перед глазами пронеслось все, абсолютно все за считанные секунды, в которые Гермиона с точностью невыразимца сортировала сведения по нужным блокам и ставила ментальную защиту для воспоминаний подлинной ее личности. Голова разом отяжелела и закружилась. Ее подхватил под руки Скорпиус, обеспокоенно заглядывая в помутневшие глаза.

— Все нормально, сейчас отпустит, — она присела на траву.

— Осталось немного, — он тоже присел рядом. Гермиона против воли рассмеялась:

— Ты так профессионально держался все это время, а я все смотрела и думала, когда же тебя перестанет хватать.

— Думаете, мне легко? — Скорпиус с болью во взгляде посмотрел на нее. — Я впервые готовлю человека к... смерти, — он сглотнул.

— Почему же сразу к смерти?

— Вдруг вас раскроют?

— Ты переживаешь? — Гермионе перестало быть страшно с той самой минуты, когда она ощутила такой забытый вкус борьбы, оказавшись, по внутренним ощущениям, в своей стихии, как в старые недобрые времена. Она ждала этого ощущения нужности и сопричастности слишком долгое время, и теперь она была предельно спокойна, даже почти счастлива.

Неожиданно Скорпиус наклонился непозволительно близко,так, что она не успела отпрянуть, и проникновенно прошептал:

— Конечно, и не только за операцию, но и за вас, лично за вас...

— Почему? — да, ее действительно заинтересовал ответ. За нее никто не беспокоился вот так, искренне, по-настоящему. Даже Дамблдор, даже милый Рон. Все считали, что она справится со всем и всегда.

— Потому что вы живая, и вам тоже нужна поддержка.

— Спасибо на добром слове, но невыразимец всегда работает в одиночку, — она достала зеркальце и посмотрела на свое отражение, запечатлевая все подробности внешности, ведь скоро она будет очень долгое время смотреть на чужое лицо. Это негласный ритуал всех невыразимцев. Скорпиус сидел молча, давно поняв, что озвучивать пункты протокола ни к чему. Гермиона все знала сама. Она выпила оборотное зелье и превратилась в Винду Розье.

Шикарную Винду Розье. Она так смотрелась даже в своей одежде. Скорпиус зачарованно глядел. Он считал и саму Гермиону достаточно красивой женщиной, а тут... не хватало слов.

— "Костюм" сел, как надо, — Грейнджер подвигалась, привыкая к новому телу. Чисто по ощущениям она стала моложе и изящней. Придется переучиваться во многом. Потом она поймала взгляд Скорпиуса — восторженный и внемлющий. На нее так непростительно никто и никогда не смотрел. Она начинала понимать, с какого момента в нее стал влюбляться друг ее дочери, а может, она еще чего не знала... Она легонько прикоснулась к плечу Скорпиуса.

— Что скажешь? Впишусь в обстановку? — аккуратно поинтересовалась она, пытаясь уже воссоздать образ Винды Розье.

— Как две капли... — выдохнул он.

— Ты видел настоящую?

Скорпиус вмиг посерьезнел и отвел взгляд, затем снова посмотрел на нее, но уже внимательнее:

— Разумеется.

Этого изменения хватило, чтобы Гермиона догадалась, что случилось с Виндой Розье, но она больше не понимала, как в такое оказался замешан Скорпиус и что сподвигло его стать невыразимцем. Также она понимала, что ответы на вопросы она получит не сразу. Все оказалось запущенным по ее воле и помимо нее. Осталось решить, будет она верить Скорпиусу или искать встречи лично с Альбусом.

— Как будем выходить на связь?

— Патронус.

— Но...

— Я знаю, что опасно. Остальное может быть перехвачено. Посылать патронуса буду только я. Ваша задача — передавать планы Гриндевальда. Решения остаются за профессором Дамблдором.

— Значит я работаю на нынешнего Альбуса?

— Возможно.

— Ты не знаешь?

— Он использует разные каналы влияния. Вы больше знакомы с ним, чтобы судить о ходе его мыслей, — Скорпиус посмотрел на часы. — Вам пора возвращаться в ставку.

— Уже так скоро?

— Переоденьтесь, — он протянул руку. — И удачи.

Гермиона пожала его ладонь. Скорпиус отдал одежду Винды и трансгрессировал. Грейнджер быстро переоделась, вызвала в памяти нужный адрес и тоже переместилась.

Туда, откуда не возвращаются прежними.

Туда, куда путь заказан.

* * *

Щелчок. Задание начало свой истинный отсчет с той самой секунды, когда она вступила на порог богатого дома, являющегося ставкой Гриндевальда.

Гермиона огляделась, пытаясь запомнить, что к чему, и поняла, что это не нужно, потому что память Винды Розье прекрасно выдавала нужные образы, подсказывая, что ее ожидает дальше, где какие комнаты, что она в последний раз съела и выпила, кому и что она говорила... Например, сегодня она не виделась еще ни с кем из круга. Постепенно Гермиону охватывало беспокойство, ибо одно дело — выполнять задание и быть собой, но совсем иное — быть еще кем-то другим.

В комнате у окна стоял Гриндевальд, заложив руки за спину. Он обернулся и поприветствовал ее кивком головы:

— Красиво, — Геллерт указал рукой в окно. Гермиона подошла и выглянула на улицу, чуть не сорвав непроизвольным восклицанием всю операцию. На фонарном столбе была повешена она сама. То есть, ее обличье. Кто это был на самом деле, Гермиона даже не хотела знать. Все было до жути натурально.

— Знаешь, я думал, что ты повесишь табличку с громким лозунгом. Однако, сойдет. Пусть понервничают.

Оказывается, за ней гналась сама Винда Розье.

— Ты выяснила, на кого она работала?

— Она невыразимец, — этого не было в голове Винды, Гермиона просто подняла ставку. Ей вдруг стала интересна реакция Гриндевальда.

— Любопытно, — отозвался тот без потрясения, потом внезапно пристально глянул в глаза Гермионы. — А еще любопытней, что сегодня ты с сильной окклюменцией. Ты что, общалась с министерскими? Они видели тебя?

— Нет, — отрезала Гермиона, потом спохватилась и ответила мягче: — Нет, конечно. Никто не знает, кто это сделал, но все поняли, что вы заявили о себе вновь.

— Я хочу знать, на кого работал предатель.

— О, это весьма просто, — Гермиона решила не ждать. — Она работала на Дамблдора.

— Это дает повод задуматься.

— Почему?

— Что он задумал?

— Вы не знаете?

Гриндевальд внезапно весело рассмеялся. Гермиона почтительно молчала, выжидая. За столько лет она успела отвыкнуть от его голоса и реакции на провокационные вопросы. Его магия пульсировала, ослепляла и заставляла подчиняться. Ей всегда бывало тяжело сохранять рассудок в присутствии Геллерта. И сейчас ровно на секунду ей стало страшно — вдруг она прокололась с несвойственной манерой поведения Винды, и он все-все понял.

Он и вправду резко перестал смеяться и заскользил по ней холодным изучающим взглядом, будто препарировал, потом без предупреждения вклинился легилименцией в ее разум.

Гермиона пошатнулась, хватаясь рукой за штору и стараясь перекрыть одни воспоминания другими.

— Зря стараешься, — сухо бросил Геллерт.

Голова заболела. Он совсем не жалел ее разум, твердо "отсматривая" содержимое.

— Что вас интересует? — тихо, очень тихо проговорила она, всеми силами пытаясь увести его от своих, настоящих мыслей. — Я вам все расскажу.

— Винда, ты чего? — наконец в его голосе появились ноты удивления. — Обычная проверка. Ты сама попросила научить тебя. И я обещал тебя не жалеть, потому что ты лучшая.

Этого воспоминания почему-то не оказалось в памяти Розье. Странно... Гриндевальд остановился. Гермиона вздохнула свободней.

Ей просто повезло на этот раз. Второго раза не будет. Она должна выяснить, кто задумал с ней играть в кошки-мышки.