И даже Смерть не разлучит нас (III) (гет)

— Мой господин… — тихо произнёс один из тайноведов, касаясь своим длинным тонким щупальцем затылка Сущего, вновь принявшего обличье седовласого старца. — Неужели всё так и закончится?

Словно мощный заряд тока пронзил тело Неприкаянного. Тот распахнул уста и очи, видя новоприбывшие души людей в различных Междумирьях. Прошло всего мгновение, несмотря на обилие информации, полученной от тайноведа.

— Терпение, Кархис. Терпение, — недобро ухмылялся Неприкаянный, пребывая за каменным, выдолбленным из скалистой почвы, круглым столом. На нём находилась дюжина синих фолиантов. И ещё тысячи смиренно покоились на полках Великой Библиотеки Неприкаянных… в той самой пещере, где происходил ритуал «Разделение душ». — Ты не знаешь самого интересного.

— И чего же, господин мой? — похлопал глазом тайновед, аккуратно отводя от затылка Неприкаянного свои чёрные как ночь щупальца.

— Они даже не представляют себе, насколько под моим руководством и хитрым обманом круто повернули историю Земли. Конечно, их ждёт то, что им обещано Судьбой. Ты прекрасно знаешь, я не в силах этого изменить… Впрочем, это уже не имеет значения. Тем более для нас-с-с, — прошипел, словно Сумеречная Тень, Сущий.

— Вы о той книге, что заполучила смертная, Хезер? — вновь непонимающе похлопал глазами Кархис. — Но, во имя Ада, какой от неё теперь прок? Она же обыкновенный человек, а не кшатрия или нефилим! — возразил он.

— Так-то оно так, мой дорогой и верный слуга… — задумчиво произнёс Неприкаянный. — Но никто из них так и не понял, что на самом деле произошло здесь, в Аду. И, благодаря нашим наивным друзьям с Земли Ад перешёл из лап Хаоса в руки моей Госпожи, — он слегка затаил дыхание, прежде чем продолжить: — Той, что я уже давно служу. И Она — гораздо древнее смертных, демонов, драконов и ангелов, — затем он понизил голос и, параллельно рыча, произнёс: — Даже древнее Бога.

— Кто же ваша истинная Госпожа, Повелитель? — от посеянной Сущим интриги глаз тайноведа даже перестал какое-то время моргать. — И кто воистину древнее вас и самого Создателя? Я всегда считал, что вы, хоть и живёте в Аду, по-прежнему служите Богу!

— Пребывая за множеством книг, мой дорогой Кархис, я узрел истину сквозь завесу Трёх Миров, — задумчиво рассказывал старец. — Я говорю о Той, что своим дыханием породила наши миры. Одна из старейших сил Вселенной.

— Неужто вы говорите о Пустоте? Разрушительнице и поглотительнице миров? — начиная пугаться слов господина, спросил Кархис.

— Нет. Она — такая же древняя, как и Пустота. Но противовес ей. От имени моей Госпожи я сделал то, что должен был, — соединил кончики пальцев ладоней Неприкаянный, по-прежнему сидя за столом. Кархис облетел небольшой скалистый столик, заняв место напротив Сущего, повисая невысоко в воздухе. Так, что уровень глаза тайноведа был чуть выше на голову глаз Сущего. — Вскоре мир переродится. Конец Света всё равно настанет. Но случится это по-другому.

— Как? О чём вы толкуете, господин? — сиреневое большое око едва не выпрыгнуло из глазницы, едва тайновед заслышал слова Сущего.

— Ты знаешь, Кархис, — Сущий гордо выпрямился, встав из-за столика, и сложив ладони позади, делая вид, будто высматривает подходящую Книгу Судьбы, покоящуюся на верхних полках Библиотеки. — Какой силе стали поклоняться демоны Ада? Самые первые, заселившие Ад?

Тайновед недоумённо поморгал глазом, слушая своего повелителя.

— Ей же поклонялись и драконы. До тех пор, пока не произошёл Мировой Бунт. Демоны показали, насколько опасен Хаос. Как вечные изменения способны привести мир к катастрофе, хуже которой и представить нельзя. Впрочем, Бог нашёл способ спасти любимые Ему миры. Но… — с долей горести произносил он дальнейшие слова. — Пустота всё равно возьмёт своё… Она попыталась нанести удар по Аду, сподвигнув людей Земли на массовое уничтожение друг друга. Теперь же Пустота возьмётся за саму Землю. Великая Поглотительница обязательно учитывает прошлые ошибки. На Ад она теперь не пойдёт.

— Землю? Так она теперь уничтожит Землю? — удивлялся умозаключениям Кархис.

— У нас теперь есть противовес. Единственный союзник, способный противостоять её силе. Для этого мы и освободили Ад от власти демонов, — пояснял Неприкаянный.

— Разве не Бог посылал вам видения, послания с помощью своих мыслей о том, кто остановит безумие в Аду? — удивлённо продолжал взирать на господина тайновед.

— Всё так, Кархис, — едва заметно кивнул Сущий. — Но не было ни слова о Древнем Противнике всех! Свет уже меркнет и слабеет — достаточно взглянуть на события, что творятся на Земле. Хаос стал слишком непредсказуем. Он — вечный шрам Земли и Ада, что никак в своём неустанном изменении и движении не остановится, творя немыслимые события.

— Так кто же теперь наш союзник? Смертные, что совершили невозможное? — намекал Кархис на Иккинга, Астрид и Хезер.

— Только одна из смертных, — серьёзным тоном отметил Сущий. — Та, что Судьбой предписано отречься от своей новой семьи.

— Вы сделали из Хезер марионетку… Эта книга, что вы ей отдали под видом подарка от Кемуэля… — размышлял Кархис.

Казалось, он отчасти презирал господина за столь беспринципное управление мыслями и желаниями несчастной, пережившей множество страданий девушки.

— Книга направит её по назначенной ей стезе. Этой девочке предписана Судьба — стать Пророчицей нашей Госпожи. Её слова и мои знания станут величайшей силой, что перевернёт представление об устройстве мира… — гордо заявлял Неприкаянный. — Отказаться от старых взглядов… и прийти к истине… — затем он снова помрачнел в голосе. И во взгляде. — В этом я вижу наш единственный шанс, чтобы Земля противостояла Пустоте. Не успеем к назначенному сроку… и Три Мира падут…

— Назначенному сроку?! — ужаснулся Кархис, раздвинув все двенадцать щупалец в разные стороны. — То есть Бог…

— Нет… — отрицательно покачал головой Сущий. — Я узнал об этом от Госпожи… Наш единственный шанс справиться с Пустотой — упорядочить земных людей, отвести их от Хаоса, в который они верят. Которому предаются и который совершают. Но воителям Света из Рая уже не хватает на это сил. Ангелов не так много… — в этот момент он недобро ухмыльнулся. — Зато нас теперь — несметное множество… — затем Сущий развернулся к тайноведу лицом, говоря приказным тоном, словно в данную секунду отдавал ему чёткое распоряжение: — Первое, что мы обязаны сделать — преобразить Ад. Сделать из него не тюрьму для грешных душ, а убежище, пристанище, укрытие от чьего бы то ни было взора. Испорченные души пустим на уничтожение. И лишь достойным среди них будет позволено находиться и обретать покой в Аду. Необходимо сотворить Лабиринт Испытаний — место, где людские души будут проходить очищение — или же умирать навеки, — вспомнив, что есть куда более насущное дело, чем прежде сказанное, Сущий совершил секундную паузу. Затем продолжил более спокойным тоном: — Но я забегаю вперёд. Сейчас наша задача — подготовить всё к Приходу Госпожи.

— А что с демонами, повелитель? Куда денутся они? И я крайне сомневаюсь, что Ночные Фурии позволят разрушить недавно созданный порядок, чего добились ценою стольких сородичей! — возразил Кархис.

— Здесь нет их заступника, Абстрагируса. Или, как он привык себя называть, Кемуэля, — Сущий уже давно не упоминал ангельские имена. И, когда ему приходилось это делать, он морщился так, словно раскусывал таблетку анальгина. — Они помогли нам. Но драконы нам не союзники. Впрочем, их могущества не хватит, чтобы противостоять воле моей Госпожи. Тем более, они частично сотканы из Её покрывала…

— Так вот о ком вы говорите?! — сообразил тайновед, медленно поморгав.

— Ты правильно понял. Тьма — наша последняя надежда на защиту Трёх Миров. Рай, чей Свет легко поддался Пустоте, показал свою слабость перед Ней. Хаос едва не привёл Ад и Землю к уничтожению. Повсюду наступила недолгая Эра Затишья, которая продлится триста адских лет. Это — последняя эра, которую будет знать ныне существующая Земля, Рай, и Ад.

— А демоны, повелитель? Разве кому-то под силу здесь или на Земле избавиться от проклятых Каст Десяти? А драконы? Неужели, после всего, они также подлежат изгнанию? — любопытствовал Кархис.

— Драконы? Нет. Демоны? Да. Для этого Судьба и привела сюда мою Ученицу. Аделина, подойди к нам, дорогая, — ласковым дедовским голосом позвал её к себе Неприкаянный. Та пришла к ним, глядя в полные решимости и лишённые всяческого безумия глаза Сущего, и возмущённо спросила:

— Я уже догадалась о твоём замысле, Сущий. Решил изгнать с моей помощью всех демонов до единого? И куда же? В саму Пустоту?

— Нет. Их мир будет так же близок к Земле, как и Рай. Твоей задачей станет то, что даже мне совершить не под силу — отколоть одно из Междумирий. Оно станет обиталищем демонов. И только демонов. У них будет своё отдельное царство. А то они похожи на изгоев и кочевников, у которых нет своего дома.

— Я боюсь даже спрашивать про драконов… — озлобилась Аделина, отвернув взгляд от Сущего. — Ты и Ночных Фурий изгонишь?

— Драконов это не коснётся. Их ряды пополнятся теми, кто обитает в других, более далёких Междумирьях. Их единицы, но они также нужны своим крылатым собратьям в Измерении Драконов. Им, как и раньше, будут принадлежать два Междумирья — их родина, Измерение Драконов, и Долина Обречённых, где они продолжат хоронить своих умерших, — пояснил спокойным тоном Сущий. — А вот от демонов пора избавляться.

— Но так ведь нельзя! — возмущалась Аделина. — Они сражались на нашей стороне против Сероскала. И готовы были защищать Ад от ангелов и их командиров, что попали под влияние Пустоты.

— Моя дорогая Аделина, — скрестил руки на поясе Сущий, пристально глядя в её взволнованные очи. — Не говори мне, будто ты веришь, что Ночные Фурии смогут сдерживать безумие и кровожадность большинства демонов вечно. Что время не затронет их, как Салеоса, остальных Герцогов и Князей. Спустя три сотни адских лет могущество Дэтомоны начнёт таять у них на глазах. Демоны снова выйдут из-под контроля. Нынешняя Эра Затишья очень скоротечна. А что будет в результате, как ты думаешь? — увидев нахмурившуюся в этот момент Аделину, он утвердительно кивнул, продолжая: — Верно, повторится Бунт. Ты знаешь это, не так ли? — от ярого возмущения в её глазах не осталось и следа. — Ты, как и я, слышишь глас нашей Госпожи. И поверь мне, Аделина, она ни разу ещё не ошиблась в словах. И к тому же Тьма любит демонов не больше, чем Бог. А их присутствие в Аду станет угрозой Её планам.

— Вот зачем ты меня оживил? — нотки презрения в голосе Неприкаянной зазвучали громче. — Чтобы я тебе помогала, слепо веря в каждое твоё слово?

— Может, я порой лгу. Утаиваю правду. Но я никогда не искажаю смысла Её слов. Истина, сокрытая в них, несёт ответы на многие вопросы, один из которых тебе известен, как дважды два — как защитить Землю и связанные с Нею миры. Твои смертные друзья узнали то, что им было дозволено узнать. Такова была моя воля. Таков путь нашей Госпожи, — не обращая внимания на укоризненный взгляд Аделины, пояснял Сущий. — В тебе, дорогая, соединились две великие силы, способные преломлять пространство. С помощью силы Неприкаянной и демонической мощи Адского Пламени ты можешь создать мир. Или же отколоть существующий. Я говорю о мире для демонов. Он станет их тюрьмой, дабы никто из смертных более не смог призвать их. А души их слуг прекратят становиться подобиями демонов, попадая сюда. Вместо ужасных мучений, они будут очищаться в горнилах Госпожи. Ад ожидает великое преображение. Приступить к задуманному мы обязаны уже сейчас.

— Ответь мне только на один вопрос, Неприкаянный, — жёстким голосом произнесла Аделина. — Что будет с Иккингом, Астрид и Хезер? Ты говоришь — Эра продлится три сотни адских лет? Успеют ли они насладиться жизнью, радостями? По земным меркам триста адских лет — крохотный кусочек времени для жизни человека. У них ведь не будет… — она подумала о том, что Иккинг и Астрид наверняка в будущем захотели бы создать семью, заиметь детишек… Их первые шаги, слова, забавные действия… первый класс… и далее, далее…

Печаль мгновенно проникла в сердце Аделины. Столь грустные мысли, если у них появится малыш, которому в детстве суждено умереть в конце недолгой эры, лишали её способности к ясному виденью ситуации. Впрочем, виденьем сложившейся ситуации обладала не только она. Сущий, подобно заботливому дедушке, мягко улыбнулся, пронизывая Аделину взглядом, полным внутренней гармонии.

— Возьми эти три книги, и ты узнаешь, какая судьба их ожидает, моя дорогая, — вручая ей три синих фолианта, промолвил он. — Могу сказать одно сразу, чтобы с твоего сердца исчез тяжёлый камень: они более не испытают тех ужасов, что им пришлось пережить в юности. И они не увидят заката Эры Затишья. Дай мне одно слово — слово Неприкаянной, Аделина, — ради осознания того, что у её друзей будет хорошая судьба, она кивнула в знак согласия. — После изучения этих книг ты создашь мир для демонов. И поместишь их всех туда без исключения. Это не однодневное и даже не однолетнее дело. Как только миры будут созданы или отколоты, я наложу Печать, которая не позволит им вырваться на свободу, — затем он, словно генерал, приказал: — Ступай, Аделина. Зачитай судьбы друзей и возвращайся сюда.

— Я могу поделиться этим знанием с Беззубиком? Он тоже заслужил право знать, что станется с его друзьями? В особенности, с Хезер, — настаивала Аделина.

— Можешь, — кивнул Сущий. — Сейчас он находится в Предвратности. Недавно вернулся после свидания с Белой Фурией.

— Всё-то ты знаешь, Сущий, — слегка закатила глаза Аделина, понимая, что в Аду от взора его чёрных глаз и его одноглазых помощников ничего не скроется.

— Ступай, Аделина. Не трать драгоценное время.

Та окружила себя чёрным непроглядным пологом. Через пару секунд она опустила клубы дыма, вьющиеся вокруг неё, словно ночное покрывало. Оказавшись среди хорошо ей знакомых унылых пейзажей Предвратности, Аделина увидела возле вулкана одиноко гуляющего чёрного дракона.

Он отдыхал возле потоков лавы, устремляющихся из жерла вулкана в лавовые реки, над которыми по-прежнему зависал сернистый ядовитый туман. Аккуратно устроившийся дракон уловил ушными отростками растущий звук шагов. Босых ног, не копытец, как раньше. Беззубик вмиг заметил приближающуюся к нему рыжеволосую девушку. Словно маленький пёсик, радующийся возвращению хозяина, дракон помчался к Неприкаянной. Настигнув её раньше, чем она его, он просунул свою влажную чешуйчатую мордочку под локоть правой руки Аделины, несколько раз потёршись ею об ее бок. Аделина слегка засмеялась от щекотки. Она дотронулась до макушки дракона, поглаживая её и подбородок. Демонических когтей на пальцах Аделины более не было. И поэтому она спокойно принялась чесать его щёки, подбородок и затылок. Дракон впал в экстаз и повалился на сухие скалы вулкана.

— Как я рада тебя видеть, друг мой!

Аделина крепко обняла его за шею. Дракон лапой прижал её к себе, радуясь появлению дорогого ему человека. Обнимая её, Беззубик заметил три синих фолианта, что она держала в левой руке. Тех самых, что вручил ей Сущий. Он обеспокоенно проурчал. Аделина ощутила драконий полурык, подступивший к его горлу, и поспешила успокоить друга.

— Всё хорошо, Беззубик. В этих книгах записаны судьбы наших с тобой друзей — Иккинга, Астрид и Хезер. Что скажешь, если мы вместе заглянем в их будущее? — мягко спросила она.

«Зачем? У них теперь своя жизнь, Аделина, — мысленно донёс свои слова Аделине Беззубик. Та по-прежнему могла читать мысли драконов. Частица демона в ней сохранилась, хотя большая часть была уничтожена Сущим в момент её оживления. — Я не хочу знать их судьбу наперёд. Особенно моей сестрёнки, Хезер», — дракон опасливо поглядывал на эти книги, ощущая что-то нехорошее, исходившее от них.

— Друг мой, потом я… — замялась Неприкаянная, не зная, как сказать о своём разговоре с Сущим. О том, что в скором времени должно произойти. Какие перемены ожидает Ад в ближайшем будущем. — Уже вживусь в роль Неприкаянной. И у меня просто не будет свободного времени, чтобы узнать то, что так сильно терзает моё сердце.

— Ты что-то скрываешь от меня, Аделина… — подытожил Беззубик, замечая, как та моментально занервничала. — Сущий что-то задумал?

— Да, — грустно вздохнула она. — Он хочет изгнать всех демонов из Ада. Я должна буду отколоть одно из Междумирий, изгнать своей мощью всех демонов из Ада и направить туда.

— ЧТО?! — поразился Беззубик. — Но… зачем?

— Это… очень… и очень длинная история… Но поверь мне — сейчас я провожу с тобой последние свободные минуты своей жизни… Затем я полностью погружусь в дела Адские и более не смогу тебя навещать… наверное… — насупилась бывшая суккуба, присев рядом с драконом, обхватив колени. Она решила слегка сменить тему с грустной на, как ей казалось, более приятную: — Как прошло твоё свидание с Белиной?

— Не удалось нам толком побыть вдвоём, — разочарованно выдохнул Беззубик. — Её постоянно сопровождают Фолькмиры. Да чего же занудные создания! Или эта магия принцессы их такими сделала? В общем, свидание прошло не ахти. Но я не теряю надежды увидеться с ней в будущем… без их присутствия… — лукаво улыбнулся Беззубик, на что Аделина по-доброму взглянула на лучшего друга.

— Уверена, так оно и будет, дружище.

— Не знаю… — грустно вздохнул дракон, взирая по-прежнему на книги. — Мне кажется, я по-прежнему буду один. Учитывая тем более то, что ты сказала… — Беззубик быстро сообразил. — Изменения в… «образе жизни» коснутся ведь и нас, драконов?

— Да. Сущий планирует вернуть всех драконов из других Междумирий обратно в ваш родной край.

— Нельзя сказать, что это хорошая мысль. Парящий-над-Демонами не просто так в своё время изгнал их с нашей родины, — размышлял Беззубик. — В любом случае, я не собираюсь возвращаться в Измерение Драконов, — горько улыбнулся он. — Ты знаешь, у меня там… хороших воспоминаний особо и нет… Тем более, Белина наоборот мечтает в скором времени поселиться снова там. А я так… не могу, — погрустнел Беззубик. — Так, наверное, решили Воды, когда вселили мою душу в это тело, — показал он на себя передними лапами, — чтобы я был один всю жизнь…

— Мы оба будем одни… — поникшим голосом заявила Аделина, сочувствующе дотронувшись кончиками пальцев до правой передней лапы дракона. — У нас нет с тобой семьи, — затем, поспешила поправиться она. — Нет, конечно, у тебя есть мама, Беззубик… А я… трижды проклята… Моей душе суждено пребывать в Аду. Так, наверное, решили звёзды.

На этот раз Беззубик сочувствующе укрыл её спину правым широким крылом — таков способ сопереживания дракона.

— Ты права, Аделина. Есть мама. Есть Белина, — улыбнулся на секунду дракон, затем посерьёзнел. — Но иногда мне кажется, что я нужен кое-кому куда больше, чем им, — он поглядел кошачьими глазами на ту, кто была суккубой совсем недавно. Кто воодушевлял собой. Ради кого решился на следующий шаг. — Я буду с тобой, Аделина… — та взглянула в глаза дракона, полная надежд… словно видела сквозь кошачьи зрачки нечто столь человеческое, что описать это невозможно. — И ты никогда не будешь одна.

Затем Беззубик состроил человеческую улыбку. Аделина, сдержав слезинки радости, вновь обняла дракона за шею. Крепко. Нежно. Она ощущала в нём уверенность, душу, которая встанет горой за неё, всегда придёт ей на помощь, защитит её от опасностей.

— Спасибо тебе, дорогой… — последнее слово случайно сорвалось с её уст.

Драконьи очи преисполнились счастьем, радостью. Каждая клеточка дракона счастливо засияла тёмным фиолетовым свечением, словно лезвие Меча Неприкаянных, по которому скользили серебристые блики. Аделина заметила, что Беззубик начал странно светиться и слегка поразилась увиденному:

— Что с тобой?

— Это… неважно, — загадочно улыбнулся дракон.

Он не стал ей говорить слов, что любит её всей душой. Чистая любовь наполняла драконью душу невообразимой преданностью к созданию, к которому она это испытывала. И когда это происходило, тело дракона начинало светиться цветами чешуек, сопряжёнными с красками дневного полудня, или полуночной темени. Аделина ничего на это не сказала, лишь загадочно, по-доброму, улыбнулась Беззубику.

Наступила неловкая, недолгая пауза между ними. Немного отпрянув от дракона, присев снова рядом с ним, она вернулась к недавнему вопросу.

— Давай заглянем в будущее наших друзей? — всё подталкивала она Беззубика к просмотру будущих событий их друзей, словно искушала.

«Ты всё действуешь, подобно суккубе? Искушаешь меня?» — по-доброму съязвил в мыслях Беззубик, улыбнувшись по-человечески, затем, засмеявшись по-драконьи.

— Ну, если только самую малость… — показала она своими пальчиками «малость». Затем оба слегка засмеялись. В результате дракон согласился:

— Хорошо, Аделина. Надеюсь, их история будет хорошей.

— Не сомневайся, друг мой! Не сомневайся, — убеждала она его.

Дальше произошло нечто необъяснимое, стоило Аделине приоткрыть два фолианта, где содержались судьбы Иккинга и Астрид. Будто под действием магнитов две этих книги потянулись друг к другу и… соединились в одну громоздкую.

— Всегда так бывает? — удивился Беззубик, ошалело поглядев на новый, утолщённый фолиант, а затем на подругу.

— Не знаю. Давай-ка посмотрим.

Аделина распахнула массивную книгу. На желтоватых страницах Беззубик заметил слова, написанные изысканным, каллиграфическим почерком… под тем же наклоном… углом… что и фолиант Хезер. То, что они узрели в книге, с одной стороны их безумно порадовало. С другой — слегка озадачило…

* * *

В вечер того же дня, когда Хезер, используя могущество вверенной ей книги, исчезла на глазах влюблённых, те начали искать её. Иккинг набрал её номер, но она не отвечала на звонок. Хезер осознала тягостность совершённого ею выбора, принятие того, что частью семьи Хэддоков ей стать не суждено. Как бы она ни любила одного из членов её семьи в дальнейшем.

Влюблённые надеялись встретиться с ней следующим утром, в школе. Но она не пришла на занятия. И хотя в самой школе Хезер была — забирала личные данные и обговаривала с директором условия её перевода в другую школу, в один из филиалов, — её появления никто из одноклассников не заметил. И никто не сказал Иккингу или Астрид об этом. Те же двое по-прежнему волновались за неё. Пытались дозвониться ей с утра. Однако её телефон был выключен. Хезер скрылась, подобно теням, ровно так же, как и появилась в школе.

«Фолиант ещё сыграет свою роль», — говорила она себе. Так оно и было.

* * *

В воскресный вечер из дальних краёв вернулся отец Иккинга. Стоик был весьма взволнован. Пальцы рук изрядно холодели, а сердце колотилось от переполняемых им эмоций. Открыв дверь своего родного дома, тучный мужчина застыл на пороге. Перед ним, словно призрак из прошлого, стояла его жена. И, да, она видела мужа ровно так же, как он её. Полуминутное безмолвие сменилось радостными возгласами обоих. Они побежали навстречу друг другу и заключили друг друга в объятия. Тёплые, крепкие и одновременно нежные. Слёзы хлынули из глаз нескончаемыми потоками. Одна за другой они текли по их щекам, как осенний дождь, скользящий по оконным стёклам. Лёгкие хныки и всхлипы выражали чрезмерную радость от обретения друг друга спустя семнадцать лет расставания. Воистину, родители Иккинга никогда не были столь счастливы, как в эти самые мгновения.

Застав своих счастливых родителей дома, Иккинг, ничего не сказав, обнял их. Он испытывал множество эмоций. Астрид стояла на пороге и радовалась за возлюбленного и его близких. Пролив счастливую слезинку от виденья воссоединившейся семьи, она медленно подошла к ним. Иккинг представил своему отцу девушку — возлюбленную, Астрид Хофферсон. Стоик принял её весьма радушно. Через несколько минут все четверо уже сидели за столом на кухне — устроив настоящее семейное чаепитие.

Настенные часы показали шесть часов вечера. Из дома Хэддоков слышались искренние веселье и радость. Стоик рассказывал о своих путешествиях. Иккинг говорил о своих планах. Каждый член семьи поочерёдно слушал рассказчика. Валка не стала рассказывать мужу о том, что с ней на самом деле приключилось. Вместо этого она решила списать всё на беспамятство. Мол, очнулась в каком-то лесу, очень далеко за границей страны. Ничего не могла вспомнить. Что у неё есть сын, муж, родной дом и так далее. Мол, её приютили добрые люди, помогали встать с колен. А воспоминания вернулись только месяц назад. К тому моменту она уже подкопила достаточно, чтобы вернуться домой. Как раз… сегодня. Муж слушал её весьма взволнованно, едва сдерживая горькие эмоции. Закончился рассказ Валки крепким объятием и вновь потёкшими по щекам рассказчицы слезами. Стоик крепко прижал жену к себе, не желая её выпускать. Боялся, что она вновь неожиданно исчезнет.

Глядя на это, Астрид умилённо, неосознанно взяла руку Иккинга в свою. Тот лишь прижал её к себе, нежно обхватив свободной рукой её плечико, которое так и стремилось плотнее притиснуться к его груди.

Когда эмоции родителей Иккинга стали более спокойными, Стоик поинтересовался планами сына.

Младший Хэддок поведал им о совместных планах с возлюбленной после экзаменов уехать в другой город — учиться и работать. Валка слегка передёрнулась от этой идеи. Ей хотелось, чтобы её сын хотя бы первый год пожил ещё в родном доме Хэддоков. Тогда Иккинг высказал мысль, озадачив родителей. Астрид, заслышав его идею, залилась краской, как сочный спелый томат, смущённо улыбаясь любимому.

— Мы с Астрид… хотим жить вместе… Может, вы не будете против, если она… станет жить вместе со мной? — напряжённо говорил Иккинг.

Стоик чуть не поперхнулся чаем и хотел тут же возразить. Однако сын решил проявить смелость, убеждая отца, что всё будет хорошо.

— Мы с Астрид уже месяц об этом размышляли и… — лукавил Иккинг немного. Все, кроме ни о чём не знающего Стоика, мгновенно это поняли и заговорщицки улыбнулись. Как вдруг Астрид ещё больше шокировала семью родителей Иккинга. Кроме него самого, потому что он желал того же, что у неё оказалось на языке.

— Мы решили помолвиться.

После этих слов Астрид покраснела ещё сильнее. Иккинга тронули эти слова, и он чуть крепче сжал пальчики любимой в своей руке.

— И… после того, как мы переговорим с родителями Астрид об этом, я надеюсь… — со сдавленной паузой, желая смягчить отцу «удар», произнёс Иккинг дальше: — Вы позволите… нам жить вместе, — голос Иккинга слегка задрожал.

Валка взяла мужа за руку. Крепкий здоровяк не взбаламутился, не гаркнул. Ничего такого, что Иккинг ожидал от своего отца. Он, конечно, посуровел во взгляде, но… учитывая сегодняшнюю безумность дня, смягчился как в голосе, так и в мыслях. Он лишь решил спросить свою возлюбленную:

— Дорогая, ты уверена, что хочешь, чтобы дети жили подле нас? Может быть, им действительно пора жить по-взрослому? Я думаю, Иккинг уже готов к самостоятельной жизни. Уж сколько я нахожусь в разъездах, а он один спокойно справляется по дому. За годы, что утекли, будто реки, Иккинг повзрослел. Я понимаю, как тебе хочется восполнить утерянные годы, проведённые без него. Но мне кажется, наш сын должен сам решить, где ему будет лучше. А мы с тобой, Валка, будем периодически навещать его и… — Стоик взглянул на светловолосую красавицу, что держала за руку его сына. Он ощущал сердцем, как между ними образовалась невидимая нить… нить, что соединяла их сердца крепче любого земного металла. Стоик понял, что эта связь слишком прочна, чтобы пытаться её ослабить или вовсе разрушить. Он замечал это и во взволнованных, но уверенных в себе и в своих чувствах к Иккингу Астрид. Та же уверенность мелькала и в уже взрослых и… словно пережитых множество событий глазах Иккинга за время его отсутствия.

— Ах, прости меня, Иккинг, — лицо матери исполнилось печали. Иккинг знал, что она чувствует в данную секунду. Он понимал — если совершить неверный выбор, его мама вновь ощутит себя одинокой. С мужем она будет видеться лишь семь дней в месяц. Потом он вновь уедет на три недели. А кто может заполнить пустоту в душе, как не родной человек? Иккинг, быстро прикинув в голове, принял мудрое решение:

— Астрид, если ты не против, то мы… будем жить здесь… в моём доме. После помолвки.

Голубые глаза видели в решении любимого мудрость и осознание, где он действительно будет нужен в ближайшем году. Или годах. Она поддержала его мысль, добавив:

— Я согласна, — и мягко улыбнулась ему.

— Но помолвка состоится не раньше, чем вы закончите школу, детишки, — поставил условие Стоик. Иккинг радостно принял это. Как и Астрид.

Затем юная Хофферсон вспомнила, что её родители совсем скоро вернутся домой. Они не очень будут рады отсутствию дочери. Поэтому она вежливо откланялась и поспешила скорее возвратиться домой. Иккинг, не желая расставаться с любимой, поддержал её, так же откланявшись перед родными. Они вдвоём, держась за руки, помчались на остановку, куда как раз подъезжал автобус, следовавший до дома Хофферсон. Стоик и Валка, глядя, как их сын не выпускает из рук свою возлюбленную, как он смотрит на неё, а она на него, сказали вместе одно предложение:

— Вот она — настоящая любовь.

Валка прижалась к мужу, и тот ласково приобнял её за плечи, взяв нежную руку в свою.

Позже, как влюблённым предстояло узнать, когда они добрались до дома Хофферсон, их возле порога входной двери встретили родители Астрид. Отец у девушки был столь же суровым и упрямым, каким был отец Иккинга. Мама Астрид отреагировала совершенно спокойно, глядя на кавалера своей дочери. Предстояло выдержать ещё одно чаепитие. На этот раз в доме Хофферсон.

Конечно, не обошлось без отцовской рекламы о том, насколько важно прохождение службы в рядах вооружённых сил для каждого юноши после школы. Что это делает его характер крепче, придаёт закалку, закаляет волю. Астрид шепнула любимому: «Лучше всего — просто кивай. Ни в коем случае не спорь с ним». Иккинг кивнул и продолжил спокойно слушать рассказы из военной жизни её отца.

Прошло полтора часа. За окном уже почти стемнело. Высоко в небе зажглись первые мерцающие звёзды. Синее зарево сменялось чёрными тонами, настолько светлыми, что можно было разглядеть коричневатые небольшие тучки, проносящиеся по небосводу. Луна старательно сияла серебристо-белоснежными бликами. Ещё через полчаса, когда темень полностью накрыла собою всё небесное пространство, а прохладный, слегка зябкий майский ветерок гулял по улицам города, Астрид проводила возлюбленного к порогу своего дома.

Приятные вторые семейные посиделки закончились, на удивление, хорошо. Иккинг оставил хорошее впечатление у родителей Хофферсон. Разговор также постепенно перешёл к теме о помолвке между влюблёнными. Шока в глазах родителей девушки было больше, чем в семье Хэддоков. Однако, на очередное удивление ребят, произошла параллель. Родители Астрид, как и Стоик, серьёзно озадаченные и будто слегка околдованные, были не против помолвки её дочери с Иккингом. Позже предстояло куда более сложное дело — родители Астрид и Иккинга должны были познакомиться друг с другом. Им предстояло узнать друг друга. И Астрид было поставлено то же важное условие— закончить школу и лишь потом совершить помолвку. Иккинг и Астрид были безмерно счастливы.

Когда Астрид провожала Хэддока, то вспомнила о том, что её поразило в душе глубоко, словно молния — домашние задания… их нужно было срочно сделать! И… рюкзак Иккинга… с его странным фолиантом.

«Хорошо, что они не увидели его загадочную книгу…» — глубоко выдохнула про себя юная Хофферсон.

Она поспешила забрать его рюкзак, проверила, что его книга на месте, лежит в нём. И вынесла ему ранец.

— Ох, домашку по второму разу делать… — горько усмехнулся Иккинг, надевая на спину свой лёгкий портфель. — Значит… у нас всё получилось? Можно сказать, мы теперь… помолвлены? — лукавая улыбка вогнала в краску его возлюбленную. Стоя за закрытой входной дверью, Иккинг не побоялся притянуть к себе Астрид и нежно прильнуть к её губам. Та поддалась ловкому обхвату своей талии и ответила страстным поцелуем.

— Не совсем, любимый. Я думаю, мы должны подарить друг другу нечто такое, что будет символизировать нашу с тобой любовь и намерение в будущем… — она хотела, чтобы Иккинг завершил фразу. И он сделал это без всякого утруждения.

— …Пожениться… — он томно поглядел в её чарующие, голубые глаза. — И, я догадываюсь, когда это лучше всего сделать — объявить о помолвке!

— Когда? — с неподдельным любопытством спросила Астрид.

— На выпускном. Что скажешь? — улыбнулся Иккинг.

— Хорошо, любимый, — она подалась к нему, намереваясь поцеловать. Однако Иккинг схитрил и «обошёл» её губы, чмокнув Астрид в щёчку. А когда она сказала недовольное «Эй!», он улыбнулся ей по-особенному и на этот раз, против её воли, поцеловал её алые губы. Астрид обхватила его шею, и они простояли на крыльце её дома около пяти минут, не прерывая поцелуй. Стояли бы, наверное, так и дальше, если бы не жёсткий, но строгий армейский голос отца, который позвал свою дочь. Да и родители Иккинга уже дали о себе знать, когда в кармане его джинсов зазвенел телефон.

— Ладно. Увидимся завтра в школе! — воскликнула Астрид, и на прощанье до утренней встречи в учебных пенатах вручила ему тёплый, как ласковое весеннее солнышко, поцелуй в щёку.

— Обязательно… — он ответно поцеловал любимую в её слегка раскрасневшуюся щёчку, и они простились друг с другом до утра.

* * *

Какая ошеломлённая реакция двух параллельных классов была на следующий день, когда двое ребят из их числа, держась за руки, ходили по школе, разговаривая о том о сём, включая и предстоящие экзамены, и почти не выполненные домашние задания. И 11«А», и 11«Б» отреагировали достаточно бурно. И те, и другие не приветствовали отношения между ребятами. Однако и Иккинг своему классу, и Астрид своему прекрасно дали понять, что они думают. Верные друзья Иккинга, Сморкала и Задирака, поддержали друга. Едва не завязалась потасовка между влюблёнными и их классами. Тогда Иккинг и Астрид попытались донести своим одноклассникам, что пора прекращать уже конкурировать между собой. Ибо времени осталось всего ничего. До конца последней учебной четверти. До экзаменов. И до выпускного. В ходе непростого, весьма содержательного монолога на большой перемене — большинство ребят из 11«А» и 11«Б» даже не пошли обедать, желая выслушать своих одноклассников — каждому из влюблённых удалось донести главную мысль до своих друзей и одноклассников: «Впереди у каждого — новая жизнь. Новые возможности. Новые знакомства. И что останется им после того, как закроются школьные двери за их спинами? Неужели они хотят помнить вражду между товарищами? Ведь это — последний год. Выпускной класс. Пора перестать вести себя, как малышня, борющаяся за конфетку. Надо быть взрослее и умнее. Ибо никогда не помешают дружеские связи между бывшими одноклассниками, и неважно, из родного они класса или же из параллельного. Тем более, когда настала пора контрольных — как раз с этой недели по каждому предмету начались итоговые контрольные — и экзаменов. Нужно помогать друг другу, чтобы аттестат у каждого из двух одиннадцатых классов был хорошим. Хватит уже сражаться за первенство. Пора научиться быть друзьями».

Никто не ожидал подобных речей ни от Иккинга, хоть он и был фаворитом своего класса, ни, тем более, от Астрид, которая особой популярностью среди одноклассников не славилась. До большинства учащихся 11«А» и 11«Б» слова влюблённых дошли. Некоторые даже углядели в этом выгоду: «Ты помогаешь по моему проблемному предмету, а я помогаю тебе в твоём проблемном предмете». Многие ребята согласились, что сейчас настало время помогать друг другу, а не ставить палки в колёса. Ибо, как они узнали в этот же день, экзамены будут проходить у обоих классов в одни и те же дни, летом. И этот немаловажный фактор подстегнул большинство одноклассников Иккинга и Астрид к верному выводу. В результате между двумя классами в этот же день было объявлено перемирие. Как ни крути, а это — большой прогресс.

После назначенного перемирия, Иккингу и Астрид уже никто не возражал, что они ходят, держась за руки, и едва ли не целуются. Конечно, на больших переменах они убегали туда, где потемнее, и целовались друг с другом. Конечно, им хотелось сделать нечто большее, но… ни время, ни обстановка не позволяли влюблённым немного пошалить. * * *

Спустя месяц после изнурительных контрольных и экзаменов наступило долгожданное событие для каждого из одиннадцатиклассников — Выпускной вечер. Устроить его решили в живописнейшем месте — на Набережной Будущих Студентов. Так назывался чудесный парк, вдоль которого проносилась глубоководная морская синева. Местами холмистый — в горку поднимались крутые чёрные лестницы. Вековые дубы, высоченные сосны, белые берёзы, прорастающие на территории зелёного парка, гордо стояли в этих чудесных местах. Зелёные травы, преисполненные различными видами красивейших цветов — фиалок, белых роз, ромашек и многих других — показались влюблённым донельзя знакомыми. Ностальгия врезалась в памяти обоих. Только сейчас, под закатными лучами золотистого солнца, заходящего за морскую гладь, ощущения были несколько иными.

Их окружала более романтичная атмосфера. Не было ни спешки, ни погони. Остальные одноклассники, включая друзей Иккинга, делали совместные фото на смартфоны, желая увековечить себя в качестве выпускников. Делились между собой фотографиями и выкладывали на свои страницы в соцсетях.

Все ребята сдали экзамены. Кто на «отлично», кто на «отлично» и «хорошо», кто-то все на «хорошо», а некоторые и чуточку похуже. Но никто не остался на осеннюю пересдачу экзаменов или того хуже — на второй год в одиннадцатом классе. Всё благодаря совету Иккинга и Астрид своим товарищам по учёбе. Взаимовыручка благоприятно сказалась на экзаменационных результатах каждого из их одноклассников. После успешного завершения учебного года и сдачи экзаменов все без исключения, по давней традиции школы, выпускники гуляли на закате по Набережной Будущих Студентов. Название было дано ей неспроста — все выпускники школ, что гуляли после экзаменов здесь, в свой выпускной вечер, потом всегда поступали в выбранные ими институты и университеты. В парке в это время можно было увидеть множество школьников из других школ, которые счастливо — в большинстве своём — также проводили вечер в самом чудесном и красивейшем месте города, готовясь потом встречать рассвет.

Родители Иккинга и Астрид также отпустили своих детей встречать рассвет. Конечно, старший Хофферсон в шутку — а может, и нет, Иккинг так и не понял — предложил дочке на всякий случай отправить с ней целый взвод, целью которого стало бы её охрана. Астрид так же шутливо отбрехалась от идеи иногда чрезмерно заботливого отца. Перед тем, как двое влюблённых направились в парк, каждый из их родителей вручил им нечто символическое. Что именно, они узнали чуточку позже.

Иккинг, одетый в красивую белую парадную рубаху, заправленную в чёрные брюки, и обутый в роскошные чёрные ботинки, ожидал появления возлюбленной на уговоренном с нею по телефону месте. Астрид слегка запаздывала, ибо ей приходилось гораздо дольше прихорашиваться, чем ему. Она мечтала не столько поразить воображение одноклассников и затмить своих одноклассниц, сколько впечатлить возлюбленного. Ибо такой красоты в своей второй жизни он никогда ещё не видел — впрочем, как и в первой.

Астрид опоздала совсем немного. Иккинг стоял возле моста, соединяющего две части огромного парка. Одна из областей Набережной как раз выходила на необычный мост. Когда Иккинг увидел идущую к нему возлюбленную, он изумился. Изумруды засверкали приятным удивлением.

Астрид была похожа на принцессу. Нет, не на принцессу Ада, Дэтомону. Но и не на ту, что в сказках. Очаровательное белое длинное платье и слегка переливающиеся закатными лучами каблуки восхитили Иккинга до глубины души. Астрид выглядела в своём наряде весьма элегантно и изысканно… как-то аристократично. Гордая прямая осанка, и как всегда её правая рука упиралась в бок. Астрид довольно ухмыльнулась, небесно-голубые глаза определённо были удовлетворены безмолвной реакцией Иккинга. Она смотрела на него не как юная влюблённая школьница, но уже как повзрослевшая, обретшая немало жизненного опыта девушка. Иккинг с детской наивностью любовался очарованием возлюбленной, но так же, как и она, выглядел уже куда более рослым и уверенным в себе юношей, нежели скромным и стеснительным пареньком. Когда Астрид подошла ближе к любимому, тот нежно коснулся её прохладных рук. Перебирая её пальчики своими, он произнёс:

— Астрид, ты изумительно выглядишь.

— Спасибо, милый, — Астрид улыбнулась ему по-особенному.

Она не могла отвести взгляда от возлюбленного. Солнце, освещая заходящими лучами небо, дарило всем выпускникам неимоверную красоту и идиллию вечера, плавно переходящего в поздний, близкий к ночи.

— Иккинг, смотри! — показал Астрид пальцем на небо, в сторону моря.

Влюблённые ощутили ещё одну ностальгию. Не менее приятную, чем прежняя. Малиново-брусничные цвета окрасили всю небесную твердь. Лишь оранжево-золотистые оттенки сияли возле самого, заходящего за горизонт солнца. Эти природные краски напомнили им немного Драконье Междумирье. Даже небесное пространство Предвратности запомнилось юным влюблённым несколько романтичным. Именно эти мгновения, как прохладный ветерок, слегка окутавший ребят, навеивал незабываемые чувства.

Иккинг приобнял свою возлюбленную, позволив столь изысканной красоте вновь коснуться его плеча, груди и талии. Именно так сладко и нежно Астрид жалась в объятиях Иккинга. Именно так он, слегка уткнувшись в её тёплую щёчку своим холодным кончиком носа, что вызвало небольшой смех от неожиданного чувства щекотки, касался любимой.

— Почему ты хотел, чтобы мы провели наше свидание именно в этой части парка? — полюбопытствовала Астрид, уткнувшись подбородком в его плечо.

Иккинг ласково начал касаться её волос, слегка поигрывая ими в своих пальцах, словно это были её пальчики. Затем ответил.

— Потому что здесь через несколько минут произойдёт чудесное явление. Это место… этот парк, — поправился Иккинг, намереваясь выдержать мысль до «явления», — славен не только дорогой в светлое, студенческое будущее… — затем, прождав три секунды, он заговорил снова: — Но и ещё кое-чем, — загадочно улыбнулся Иккинг и показал ладонью на мост.

Они чуть дальше отошли от моста, встав на край Набережной, опираясь на чёрные железные ограждения вдоль реки. Неожиданно две половинки моста начали расходиться. Они медленно начали приподниматься.

Иккинг прекрасно знал легенду об этом месте. Мост Влюблённых — так называлось это романтическое место. По легенде, если влюблённые, отмечая какое-то важное для них событие, будут находиться возле этого моста в тот момент, когда его половинки начнут расходиться в противоположные стороны, то они в ближайшем будущем поженятся. Астрид как-то давно слышала эту легенду. Но не знала, что речь шла про мост, расположенный между двумя окраинами чудесного парка. На Набережной видеть раздвигающиеся половинки моста было удобнее всего.

— Иккинг, это… невероятно…

Десятки мыслей проносились в голове Астрид. Совершенно разные, но все одинаково приятные. Она ещё плотнее прижалась к любимому. Но он решил ненадолго высвободиться из таких приятных объятий. Астрид хотела воспротивиться неожиданному поступку Иккинга, как тот вновь удивил её:

— Астрид Хофферсон! — Иккинг старался придать своему голосу чувство торжественности. — У меня есть кое-что для тебя. Пожалуйста, закрой глаза.

Она, мечтательно улыбнувшись и тихо вздохнув, сомкнула голубые очи. Он аккуратно достал амулет на чёрной проволочке и надел его на шею возлюбленной.

— Можешь открыть, — когда Астрид распахнула глаза и увидела, что за медальон он ей подарил, то едва не выпала в осадок. Она не знала, радоваться ей или же гневаться. Этот медальон… — Это — амулет нашей семьи. Моего деда. Моей матери. Теперь он — твой, Астрид. В знак нашей с тобою помолвки, — она посмотрела на Иккинга очень взволнованно. В небесно-голубых очах промелькнул ужас… невообразимый ужас. Иккинг заметил это и спросил: — Астрид, всё в порядке?

— Да, но… этот амулет я передавала твоей матери там… в Раю… — она никак не ожидала, что ностальгия способна превратиться в маленький, но пугающий осадок из пережитых ею эмоций. — Когда мне вручил его…

— Кемуэль? Абстрагирус?

Иккинг дал понять, что знает об этой истории. И — он этого не сказал — мама настоятельно просила передать Астрид эту вещицу в знак помолвки. Ибо Валка знала, этот амулет защитит от любого сглаза, чужого и весьма опасного влияния. Мать Иккинга прекрасно осознавала — те события, через которые прошла столь юная и смелая возлюбленная сына, рано или поздно вновь дадут о себе знать. И спустя месяц после возвращения к нормальной, человеческой жизни, Астрид вновь получила этот амулет. На этот раз от возлюбленного...

— Он будет хранить тебя. Этот амулет считается нашей семейной реликвией. Ты — Астрид — часть моей семьи. Та часть, без которой мне ничего не имеет значения. И никто. Лишь ты, — она залилась краской от этих слов. — И, чтобы уберечь тебя, я решил вручить его тебе.

— Я… не знаю, что сказать… — по голосу Иккинг понял, что Астрид слегка растеряна. Или, точнее сказать, поражена… — Я весьма тронута отношением твоим и твоей мамы ко мне. И я… — глаза её волнительно то бегали из стороны в сторону, то неустанно глядели на очертания и символы на амулете. Иккинг решил её подбодрить следующими словами:

— Астрид, этот амулет будет не только символом пережитых нами приключений и доказательства того, что мы действительно побывали в Аду. Он символизирует нечто ещё: ничто не имеет столь главной ценности на Земле для меня, чем ты, Астрид. Пусть он станет символом нашей бесконечной любви друг к другу, воспоминаний о первых поцелуях, первых нежных прикосновениях… первой ночи… — девушка невольно улыбнулась, залившись краской ещё сильнее. — Ведь если бы не эти приключения — возможно, мы бы никогда не стали друг другу столь близки, как… сейчас.

Он мечтательно посмотрел в очи возлюбленной. И Астрид, ощутив запредельность романтичных мыслей Иккинга, взглянула ему в глаза. Страх мгновенно улетучился. Её чудесные глаза перестали тревожиться. Она не знала, как выразить благодарность за его мнение обо всём, что с ними случилось. О том, что между ними происходило в Аду. И как повлияло на их жизнь на Земле.

Вспомнив всё, что она пережила, в одно мгновенье, Астрид крепко обняла любимого, пустив слезинки из чудесных, исполненных счастьем глаз. Затем как молнией её осенило: ведь она тоже собиралась вручить Иккингу вещицу, которая являлась символом дома Хофферсон.

— Иккинг, теперь мой черёд подарить тебе кое-что в знак помолвки. И я прошу тебя о том же — закрой, пожалуйста, глаза.

Иккинг послушно сделал то, что просила Астрид. Она взяла его за руку и аккуратно надела на его безымянный палец колечко. Иккинг открыл глаза и увидел на пальце правой руки, которую держала в своей Астрид, серебристо-белое кольцо с маленьким, едва видимым невооружённым глазом изумрудом.

— Этот перстень достался моей семье от моего прадедушки. Это колечко он получил от моей прабабушки, когда они помолвились втайне от наших семей. Оно особенно тем, что это кольцо — единственное в своём роде. У него нет пары, но именно оно стало символом взаимной любви. В те годы шла война и… достать колец было практически невозможно. А с драгоценным камнем тем более. Но… моя прабабушка настолько сильно любила моего прадеда, что отдала целое состояние за одно такое колечко. Оно говорит о том, что: «Любовь — превыше всего». И, мне кажется, Иккинг, это кольцо символизирует о безмерных чувствах одного человека к другому. Какие бы на их пути не стояли трудности.

Иккинг до глубины души потрясли слова Астрид. Он не ожидал, что такое колечко имеет столь романтическую историю. Он счастливо улыбнулся и крепко прижал Астрид к себе.

Когда две половинки моста разошлись и начали вновь сходиться, Иккинг мечтательно произнёс:

— Воистину, это самый необыкновенный день… — затем, когда мост снова стал единым целым, он добавил: — Я люблю тебя, Астрид.

Он провёл пальчиком по её щеке. Но Астрид уже не сводила глаз с изумрудов возлюбленного. Она, томно поглядывая на него, ответно призналась:

— И я люблю тебя, Иккинг. Карасик.

Тот хихикнул про себя, и они, освещаемые последним лучом заходящего солнца, соединили в нежном искреннем поцелуе все те чувства, переживания, эмоции, мысли, которые испытывали, наслаждаясь закатом и ночью.

Ночью, где они, находясь подальше от своих сверстников, пребывали вдвоём, наслаждаясь любовью друг друга, прикосновениями и поцелуями. И, когда на горизонте показались первые лучи восходящего солнца, они сели на холмик, на котором росли белые розы, и радостно, слегка убаюкивающе, встречали золотистый рассвет. Астрид прижималась к любимому, положив голову на его плечо. А Иккинг, обхватив любимую за талию, безмолвно упивался блаженными минутами и часами, так стремительно убегающими вперёд. И они вместе, после того, как солнце полностью взошло над горизонтом, неспешно побрели в обнимку домой…

* * *

А ещё через пару лет их совместной жизни, к ним, в отдельную снятую на время учёбы квартиру, пришёл курьер — молодой, слегка неопытный в своём деле. И доставил посылку Иккингу и Астрид, специально предназначенную для них. Их обоих слегка это озадачило. Однако спустя пару мгновений после распаковывания они обнаружили… книгу. Очень похожую на Книги Судеб Сущего. Только эта была обыкновенной. На обложке красовались главные герои истории — донельзя напоминающие их обоих пару лет назад. Одежда, причёски… даже некоторые «телодвижения», изображённые на лицевой части книги, в точности повторяли их. Словно человек, приславший им эту книгу, достаточно большую по объёму — она была очень тяжёлой! — знал о них абсолютно всё.

Не успев глянуть название книги, Иккинг открыл её и увидел на белом форзаце послание, составленное красивым почерком. Оно было адресовано влюблённым. Астрид решила зачитать вслух, потому что Иккинг пребывал в некотором шоке, после того, как прочитал про себя:

«Дорогие Иккинг и Астрид!

Мне жаль, что нам пришлось перестать видеться после возвращения домой. Тем не менее, я рада, что нашла вас спустя столько лет. И в качестве благодарности за пережитые с вами приключения я посылаю вам эту книгу. Она рассказывает о двух героях, которые, невзирая на подстерегающие их всюду опасности, проносят с собой одно-единственное чувство. Любовь, которая побеждает зло. Любовь истинная, любовь настоящая.

И я счастлива сказать, что эта книга имеет успех. Люди любят такие истории, и моя судьба изменилась в лучшую сторону. Благодаря пережитым приключениям я зажила той жизнью, которой мечтала жить долгие годы.

Пусть эта книга не даст вам забыть о тех чувствах, что сковали вашу любовь на Земле и в Аду.

С уважением и благодарностью,

Хезер Ингерман»

И внизу подпись: красивая буква «Х», с двух нижних концов имеющая небольшие петельки.

Сердца влюблённых успокоились, что Хезер сама им написала о себе и её изменившейся в лучшую сторону судьбе.

— Иккинг, ты только взгляни на это! — иллюстрации на некоторых страницах словно были фотографиями того, что они делали в Аду. Полёты на Беззубике, бегство из застенок Салеоса, колдовство Дары, Парящий-над-Демонами и многое другое… А на обложке красным, слегка в демоническом стиле, цветом внизу посередине виднелось название:

«Цикл «Хроники Ада, или Как приручить демона». Любовь приводит в Ад. Часть первая».

А вверху обложки красовалась авторская подпись: «Хезер Ингерман».

— У нас сегодня выходной? И по учёбе и на работе, не так ли? — заговорщицки произнёс Иккинг.

— И на что это ты намекаешь, Хэддок? — лукаво поглядела на него Астрид. — Ты думаешь о том же, о чём и я?

Прошла пара секунд, и они оба почти хором воскликнули:

— Давай прочтём эту книгу!

И оба побежали в спальню, поудобнее устроившись на ней, прижимаясь друг к другу. Включив настенную люстру над кроватью, Иккинг и Астрид принялись читать и параллельно вспоминать о пережитых приключениях.

* * *

— Вот это да… — приятно удивился Беззубик, донося мысль до Аделины, когда она дочитала главу из их истории. — А что с Хезер?

— Раз книга приобрела успех, то, как и предсказывал Сущий, она с помощью своих будущих текстов перевернёт мировоззрение людей на Земле. Если всё то, что мне поведал Сущий — правда, то её роль на Земле как никогда важна для всех нас. Приключения наших друзей закончены. Но, конец ли это для истории Земли, Ада и Рая? Нет, друг мой… это отнюдь не конец… Это новое начало, — завершила свою мысль Аделина.

— Ты знаешь, Аделина? Я тут подумал и…

Беззубик поглядел на неё весьма взволнованно. Его глаза вновь полыхнули прежним беспокойством. Страхом от чувства… одиночества. Во всём Аду не осталось никого, кого он знал, к кому испытывал тёплые нежные чувства. Кому хотелось довериться и быть опорой. Аделина не дала ему завершить мысль, и более твёрдым тоном заявила:

— Ты полетишь со мной, Беззубик. Мне не исполнить приказ Сущего в одиночку. И это не просьба. А приказ, — она лукаво посмотрела в изумруды дракона. — Пора создавать новую историю Трёх Миров. Вместе! — Аделина улыбнулась ему, и Беззубик поглядел на неё, словно преданный щеночек, готовый отправиться за ней куда угодно. Затем он донёс мысль, подобно подчинённому:

— Хорошо. Новая история Трёх Миров ждёт.

Затем Беззубик проурчал и негромко проголосил. Движением зрачков он показал, чтобы Аделина села ему на спину и крепко зацепилась.

— Куда мы полетим?

— В космос, друг мой.

Аделина крепко взялась за гребень на спине Беззубика. Дракон расправил крылья и взмыл в малиново-угольные небеса Предвратности, преодолевая сотни метров, пока не оказались в космосе. Теперь они вдвоём исполняли волю Госпожи Сущего… Что из этого должно выйти в будущем, никто не знал.

Однако это уже совсем другая история.

 

— На этом приключения Иккинга Хэддока, Астрид Хофферсон и их друзей заканчиваются. —