Мальчик (джен)

Шут. Негодяй. Мошенник. Ублюд…

— Сделай глубокий вдох, Мобиус.

Ублюдок.

— Сделал. Дальше что?

— Подумай над тем, как будешь защищаться.

— Перед тобой? Ты знаешь все мои приемы, в это нет никакого смысла играть.

— Не передо мной. Перед Хранителями.

Равонна выглядит встревоженной — о, он знает этот прищур, знает эту мелодию, которую она отстукивает пальцами. Она тревожится не за себя — за него. «Бедная девочка, не бери на себя слишком много». Она, кажется, слышит его мысль и говорит, говорит, говорит о том, что это он виноват, он её не послушал, как тебе вообще удаётся быть таким спокойным, Мобиус, тебя ведь дезинтегрируют или ещё хуже — понизят по службе, а ты сидишь тут и улыбаешься, ну что ты улыбаешься, чёрт бы тебя побрал…

Вечно сдержанную Равонну прорывает, как плотину, и Мобиус смотрит на это чудо природы с рассеянным любопытством, почти отвлекаясь от…

— Мобиус!

— Я совершенно с тобой согласен, дорогой друг. Что прикажешь мне сделать? — говорит он, пряча досаду и злость. Он редко испытывает такую смесь чувств, он редко позволяет себе чувствовать что-то посильнее привычного чувства долга, отстраненного интереса или капельки сочувствия. Мобиус предпочитает наблюдать, а не вовлекаться.

Иногда капля сочувствия к некоторым шутам, негодяям и мошенникам оборачивается катастрофой. Даже если один такой конкретный тип на секунду показался всего лишь испуганным маленьким мальчиком.

— Тебе придётся всё им рассказать. Я хочу, чтобы ты сказал, что это была моя ответственность.

— Исключено.

— Тебе так нравятся сломанные вещи, что ради одной такой ты готов сломать себе жизнь?

«Или — ещё хуже — карьеру?» — несказанное повисло в воздухе кривой усмешкой.

— Во-первых, Хранители и так знают всё, что я могу им сообщить. Во-вторых, ты — вещь починенная, не хотелось бы тебя ещё раз ломать.

Равонна не очень любит, когда он об этом вспоминает.

— Ты сволочь. И твоё великодушие мне не сдалось — как не сдалось и Локи.

Она знает его слишком хорошо. Потому и говорит взаимоисключающие вещи. Великодушная сволочь — кто бы так ещё придумал…

— Я справлюсь, Равонна. Спасибо.

До Хранителей дело так и не доходит. Локи — дьявол его разберёт, как — посылает Мобиусу координаты на личный коммутатор.

«Приходи один».

Привычное чувство долга говорит ему взять с собой отряд, предупредить Равонну и постараться предотвратить очередную катастрофу. Три тысячи побочных таймлайнов, на которые бросили все силы TVA, не должны расколоться на ещё десяток тысяч.

Но злость… Злость диктует ему отправиться самому. Самому исправить порождённый хаос. И плевать на то, как он будет об этом отчитываться. Мобиус почти упивается этим чувством, идёт у него на поводу и не желает останавливаться.

Сломанные вещи — единственное, что представляло собой интерес в тягучей повседневности дней, где все окружающие до тошноты нормальны. Сломанные вещи непредсказуемы, и он находит это скорее полезным, чем опасным. Они же заставляют его решаться на что-то самому — а значит, и жить.

С Локи ему выпал джекпот.

Координаты вели в Нью-Йорк 1963 года. Что там забыл Локи, он ума не приложил. Хотя год навёл его на какую-то мысль, которую он не успел поймать.

Жилой дом. Очевидно, довоенная постройка — окраины такими полнятся: беззубые провалы окон в пошарпанной краске и тяжёлые двери.

Мобиус идёт на нестройный звук фортепьяно. Поднимается на третий этаж, в пустующую квартиру.

— Ты пришёл, — не оборачиваясь, роняет Локи. Пальцы бегают по клавишам, но инструмент не настроен, и ноты фальшивы.

— По закону я должен тебя арестовать.

Игра прерывается. Локи, лицо которого Мобиус видит лишь наполовину, коротко усмехается. Безмятежный солнечный свет рисует на его бледной щеке подобие румянца, и это выглядит скорее угрожающе, чем мило.

— Но ты не станешь. Иначе привел бы с собой своих цепных псов.

— Нет у меня никаких псов.

— Это метафора.

— Я знаю. Где Альтернатива?

— Она ушла. Забросила меня сюда и исчезла, — Локи раздосадован не меньше, чем он. — Кстати, рассказать тебе, куда мы попали? Необычный таймлайн, очень необычный…

— Она? — цепляется Мобиус.

Локи неуверенно кивает. Что ж. Он и не такое видел.

— Почему ты сбежал?

Локи встаёт — чуть менее самодовольный, чем обычно, но всё с той же звериной бесшумной настороженностью. Переступает через кучи тряпья и мусора неопределенного происхождения, и скрипучий пол под его шагами каким-то неведомым образом не скрипит.

Разводит руками:

— Я бог озорства, забыл?

— Идиотское оправдание. Ты надеялся, что твоя чокнутая Альтернатива тебя пригреет? Или что сумеешь её убедить захватить власть в TVA? Ведь у тебя такой дар убеждения, что ты и себе соврёшь — и не заметишь, не так ли?

— Оу. Ты злишься, — читает его, даже не прилагая усилий, — из-за меня. Очень пикантно.

— Что тут пикантного?

Может, то, что Мобиус готов прямо сейчас хорошенько ему врезать?

— Ты, Мобиус, — Локи подобрался ближе, внимательными глазами смотря ему в лицо, — самый флегматичный человек из всех, кого я встречал. А я бог, и всяко пожил побольше твоего. Твоя злость мне льстит, честное слово.

Ещё чуть-чуть — и они столкнутся носами, и Мобиусу определённо не нравится чувство, что его пытаются спровоцировать. На что именно? Он не понимает, но точно знает лишь то, что этот человек — действительно ребенок, и методы у него детские, просто этого не замечаешь, когда видишь хищный огонь в его глазах. Отвлекающий манёвр, который на Мобиуса не действует.

— Я позвал тебя, чтобы ты подумал вот о чём, — продолжает Локи, — моя сильная альтернативная версия сюда не вернётся, но я всё ещё могу помочь её отыскать. Она оставила след, который под силу отследить только мне.

— Магический, да?

— Сразу догадался, не стоило всё-таки показывать тебе своих фокусов, — улыбается Локи одними губами и отодвигается, мимолётно оправив воротник его пиджака. — Так вот, я не могу работать с твоими друзьями, зная, что в конце меня ждёт смерть. Но зато ты можешь работать со мной.

Провокация — тонкая наука. Можно натянуть леску или поставить капкан, можно поддеть на крючок ничего не подозревающую мелкую рыбёшку, а можно — выстрелить в упор и посмотреть, что получится. Мобиус ищет брешь, находит и стреляет:

— Если ты считаешь, что в одиночку не справишься — я, конечно, тебе помогу.

Локи мягко смеётся — но у Мобиуса чуткий слух, и он слышит фальшь, прямо как у того пианино.

— Я справлюсь и без тебя, уж поверь. Всего лишь хочу отплатить тебе за то, что ты мне однажды помог. А в итоге я принёс тебе проблемы, и мне жаль.

— Да неужели? Тебе знакома благодарность?

— Слыхал о таком. Так что?

Мобиус наблюдает за его лицом с тем же рассеянным любопытством, с каким взирает на практически всё, что его окружает. Видит, что лжёт он вдохновенно, сам себе веря. Шут. Негодяй. Мошенник.

— Я откажусь, Локи.

— Откажешься?

— Дать мне шанс из жалости — это не для меня, приятель. Надеюсь, ты преуспеешь. И сторонись TVA, потому что если тебя найдут — некому будет уже помочь.

Локи смотрит с холодом, да только Мобиусу всё время жарко, так что он не ёжится и не отводит взгляда.

— Рассказать тебе про эту временную линию? — говорит Локи.

— Я сразу почувствовал, что здесь что-то не так. Только вот что?

— О, это был достойный трюк, в моём духе. Америка шестидесятых, — раскинул он руки в широком жесте. Америка не отозвалась. — А Кеннеди не убили. В борьбе с вездесущей мафией победу одержал мистер президент. И, кажется, это лучший таймлайн, какой можно придумать. Она запечатала его, — негромко добавил Локи, — сказала, что теперь его нельзя стереть — понятия не имею, что это значит. Удивительный подарок Демократам, не так ли?

— Да ты отлично осведомлён.

— Я собирался править этим мирком, конечно, я осведомлён.

— Раз я смог добраться сюда, значит, она ошиблась — ликвидаторы доберутся до этого таймлайна. Он не запечатан, — говорит Мобиус и нежданно для самого себя ощущает сожаление. Действительно, какой подарок этому миру, он отлично знает, как чудно могла бы жить эта временная линия, разница — всего один человек, а изменений столько, что не пересчитать…

— Жаль.

Кажется, горечь у них одна на двоих. Мобиус спешно рассеивает её, вспоминая о своей работе и обо всех очаровательных бюрократических заморочках, которые возникают, стоит только пошатнуть Священный Таймлайн. Нет. Никакой горечи за человечество — всё и так неплохо.

— Что ж, — медленно кивает он. — Приятно было поболтать, Локи. Счастливо оставаться.

Он не спешит поворачиваться спиной, сверяясь со своим расчётом — и убеждается, что был прав, сию же секунду. Его хватают за рукав, и Мобиус смотрит на бледные пальцы, чуть приподняв бровь. Неосознанно кладёт ладонь поверх его, и Локи мелко вздрагивает. Ну точно — мальчишка. Тщательно это скрывающий.

— Ты не можешь уйти.

— Так тебе всё-таки нужна моя помощь?

Мобиус прикидывает, какими словами Локи думает о нём. Отчего-то мысли складываются во всё то же.

Шут.

Негодяй.

Мошенник.

И это не так уж плохо.