Любовь приводит в Ад (I) (гет)

Иккинг увидел в центре живописнейшего парка, посреди широкого фонтана, шум которого заглушал всё вокруг, голубоглазую Астрид. Она прибыла несколько ранее. Он не стал раньше времени раскрывать своё опоздание. Вдруг его посетила странная мысль: тихо подкрасться к ничего не подозревающей Хофферсон со спины и устроить ей сюрприз — закрыть ей глаза ладонями и сыграть в угадайку. В эту секунду она набирала на телефоне номер Иккинга. Тот незаметно подошёл, сбавив шаг и задержав дыхание. Сердце хотело выпрыгнуть из груди — волнение от странной задумки подогревала вероятность того, что Астрид неожиданно развернётся. Встав рядом с ней, он уже протянул ладони, готовясь совершить задумку. Но, не вышло. Всего доли секунды не хватило сделать сюрприз. Причиной послужил телефон, завибрировавший в его кармане. Астрид вмиг уловила ухом еле-еле слышимую вибрацию и развернулась лицом к Иккингу, слегка дёрнувшись от него, внезапно оказавшегося рядом с ней.

— Иккинг! — сначала она немного разозлилась на него, но… В одно мгновение её мимика, открыто говорящая о недовольстве, появившемся из-за нежданной проделки одноклассника из параллельного потока, сменилась умиротворением и приятной неподдельной улыбкой. — Ты захотел напугать меня, Карасик? — завораживая движениями своих длинных ресниц, нежным тоном поинтересовалась Астрид.

— Я… надеялся устроить тебе сюрприз, — ответил Иккинг, лишаясь возможности говорить дальше из-за чарующего волшебства, которое он наблюдал, не сводя изумрудных глаз с небесно-голубых очей.

Внезапно Астрид одумалась, растерянно пытаясь понять, что только сейчас произошло. С ней и Иккингом. Она вдруг ни с того ни с сего стала строить ему глазки и задавать вопрос, содержащий в себе намёк на невинный флирт. И это после вчерашнего колкого общения с Хэддоком, закончившегося так плохо. Она прекрасно помнила, как вчера сказала неприятные слова в его адрес. Как пробудившаяся в момент после их разговора совесть начала моментально разъедать ее изнутри. Больше не способная сдерживать напор нарастающей совести Астрид решилась на первый шаг — шаг к примирению с зеленоглазым обаятельным парнем. Для этого она устроила встречу, цель которой — объясниться с Иккингом.

Однако оказавшись в такой непривычной близости от Иккинга, Астрид чувствовала, как всё её тело испытывает лёгкий мандраж от необъяснимого волнения. Она ощущала некое влечение, тягу к зеленоглазому, немного худощавому, но очень обаятельному парню, тайно наблюдающему за ней в школе в течение последних нескольких месяцев. Словно под действием магнита, она хотела провести пальцами по его слегка взъерошимся волосам. Её очи непроизвольно поглядывали на его губы. Астрид едва сдерживала себя, чтобы не поцеловать их, сдерживала руки, так непослушно намеревающиеся обхватить шею юноши.

Иккинг так же чувствовал себя не в своей тарелке, как и Астрид. Он пришёл на встречу к юной красавице, чтобы поговорить. Но… неожиданная, непривычная собственная реакция, которую он никогда не показывал, слегка шокировала его сознание. Вдобавок его мысли о серьёзном разговоре полностью улетучились, когда Астрид обратила взор своих невинных глаз на него. Но не просто смотрела, как Иккинг сразу догадался, а едва ли не любовалась его изумрудными очами и всячески при этом пыталась скрыть это.

— Иккинг, я пришла сюда, чтобы… извиниться перед тобой за вчерашнее, — от смешавшихся внутри чувств Астрид испытывала жар. Её бросало то в холод, волной прокатывающийся по всему её телу, то снова в жар. В присутствии Иккинга она почувствовала себя плохо. Странные ощущения новой волной нахлынули на неё, лишая сил. Неожиданно ноги подкосились, и она всем телом начала стремительно падать на асфальт. Иккинг незамедлительно среагировал, подхватив Астрид на руки. Та не лишилась сознания, но потеряла некоторый контроль над собой. По велению своего сердца она правой рукой легко обвила его шею, а другой дотронулась до его слегка разгорячённой щеки. Иккинг аккуратно, не выпуская Астрид из рук, чьи касания его шеи и щеки ускоряли биение его сердца, неторопливо подошёл к гранитному приёмнику фонтана, и бережно усадил на край, одновременно присаживаясь рядом с ней.

— Иккинг…

Хеддок прижимал Астрид к себе, не позволяя ей вновь упасть. Он приобнял её за худенькую талию. Она непроизвольно положила голову ему на плечо, обхватив его торс, расслабленно вздохнула и улыбнулась Иккингу, по-прежнему не отрывающему от неё своих глаз. Астрид начало потряхивать, словно на неё подул мощный холодный ветер.

— Астрид, милая… Я с тобой… Я рядом… не волнуйся, — заботливо сказал ей Иккинг, даря улыбку, которую никто ещё не видел. Романтическим, заботливым взглядом он подбодрил Хофферсон, и она ощутила прилив спокойствия в его объятиях…

— Спасибо тебе, Иккинг… — внутри Астрид нарастал озноб. Её сильнее начинало трясти. — Я не знаю, что со мной происходит…

— Давно с тобой подобные… симптомы? Может быть, ты простудилась? — Иккинг осторожно подбирал слова, не желая пугать девушку.

— Нет… Я пришла сюда. Ожидала твоего появления, и всё со мной было в порядке… — изумрудные очи заботливого кавалера больше не могли смотреть, как Хофферсон стремительно замерзает. Он на пару секунд высвободился из ответных объятий, чтобы скинуть со своих плеч накинутую им ветровку. Иккинг как можно плотнее укутал ею Астрид, возобновив приятные ей объятия. Она снова положила голову ему на плечо и мысленно расслабилась. Внезапный озноб прекратился, и Иккинг вместе с Астрид спокойно вздохнули.

Пролетели пять безмолвных минут, показавшихся ребятам слишком коротким мгновением совместного счастья и душевного наслаждения. Иккинг решился нарушить тишину, спросив Астрид:

— Как ты, Астрид? Тебе уже лучше?

— Да, почти не трясёт. Но… — она мысленно зажмурила глаза, понимая, насколько всем сердцем не желая выпускать Иккинга из своих объятий и высвобождаться из них самой, не хотелось принимать совершенно иное, чуждое всему нутру решение. — Если ты не против, я должна вернуться домой…

Он также всей душой мечтал не выпускать Астрид из своих объятий, сожалеющий, что их свидание, не успев как следует начаться, уже близилось к завершению. Тем не менее он понимающе кивнул. Осознав, что в одиночку она не дойдёт до дома, тут же высказал идею:

— Я провожу тебя, если ты не против.

В голубых очах Астрид блеснули искорки радости.

Они медленно встали, неспешно направились через парк в сторону дома Астрид. Её красивый двухэтажный белокаменный дом располагался неподалёку от школы. В общей сложности одноклассникам необходимо было пройти всего около пятисот метров.

Пройдя через небольшой еловый лесок, аромат которого наполнял лёгкие ощущением свежести, двое подростков вышли на небольшую аллейку. Как раз напротив неприметной дорожки, по которой неспешно, в обнимку, шли ребята, заканчивающейся узкой проезжей частью, находился дом семьи Хофферсон. Астрид указала на него пальцем, промолвив:

— Вот мой дом. Мы почти пришли, Иккинг.

— Пойдём, я доведу тебя до входа, — ответил тот.

Астрид чувствовала сердцем неизбежно подступающее окончание их недолгой встречи… или, может быть, свидания… Понимая, что несказанные ею слова, которые она мечтала озвучить ему ещё вчерашним вечером, таковыми рискуют остаться вновь, Астрид решительно заговорила:

— Иккинг, пока мы вместе… — кровь у него застыла в жилах, а сердце замерло. Астрид почувствовала это и продолжила мысль, не говоря ничего лишнего, дабы, как вчера, вновь не ранить Иккинга своей колкостью. — Направляемся к дому… — ощущая, что Астрид вознамерилась сказать ему нечто важное, его нутро по-прежнему находилось в замирании. — Я хочу извиниться за вчерашнее перед тобой… — внезапно на неё хлынул новый поток холода, вызвавший внутри мощные приступы озноба. — Мне очень стыдно и совестно, что я наговорила тебе подобных глупостей… после школы…

Иккинг решил признаться Астрид, желая тем самым раскрыть ей немного свою душу:

— Нет, Астрид. Я не стану тебя извинять, потому что… — он глубоко выдохнул, закрыв глаза. — Это действительно выглядело весьма навязчиво, — он открыл глаза, и их взор снова не сходил с малозаметных движений голубых очей Хофферсон. — И я не хотел тогда вчера в школе специально… засматриваться на твои ноги… — Иккинг немного покраснел, понимая, какую глупость только что сказал.

— Но… — её бархатные ресницы вновь заворожили изумруды Иккинга своими плавными движениями. — Ты ведь засмотрелся… — сквозь зубы, превозмогая подступающий озноб, по-доброму съязвила она, улыбаясь. — И, знаешь, Иккинг, мне приятно, что их оценил именно ты. — нежным полушёпотом отметила Астрид, вогнав Иккинга в ещё большую краску.

Ребята, поглядывая друг на друга, не заметили, как оказались у порога белой входной двери, за которой располагалась большая, достаточно светлая и уютная гостиная.

— Иккинг, постой! Не стучи в дверь.

— Из взрослых дома никого нет?

— Да. Родители уехали на три дня. Они давно запланировали себе романтические выходные. А меня, как взрослую, — немного усмехнувшись, подчеркнула Астрид, — оставили одну, присматривать за домом.

Неожиданно её начало сильнее трясти. Она съёжилась, никак не согреваясь.

— Астрид, не обижайся, но одну я оставить тебя не могу. Вдруг с тобой что-нибудь случится? — переживал Иккинг.

Он помог достать из её сумочки ключи и сам открыл ими замки на двери. Вдвоём они вошли внутрь. Медленно направились на второй этаж, в комнату Астрид. Там же располагались ванная комната и опочивальня родителей Хофферсон. Иккинг довёл девушку до её кровати, помогая ей усесться, и принялся искать в доме вещи, которыми мог её согреть. Он направился в ванную и достал из-под неё большой пластмассовый таз. Иккинг налил туда горячей, но не обжигающей воды, и понёс наполненный тазик в комнату Хофферсон.

— Иккинг, что ты делаешь? — не обращая внимания на озноб, наблюдая за суетливостью парня, спросила Астрид.

— Хочу избавить тебя от озноба, — серьёзно ответил Иккинг, ставя таз с горячей водой возле тумбочки. Затем он сделал то, что ещё больше удивило и в то же время порадовало Астрид — он снял туфли с её чудесных ножек. Такие гладких и красивых. Астрид буквально кайфовала от прикосновений Карасика. Он заботливо сказал ей:

— Астрид, подержи ноги в воде. Не волнуйся, я налил приятную на ощупь воду. Ты не обожжёшься.

— Иккинг!

Тот не обращал внимания на возгласы взволнованной Хофферсон. Теперь целью его недолгих поисков был плед. Через минуту Иккинг обнаружил его на стуле, находящемся за небольшим прямоугольным компьютерным столиком. Иккинг быстро скинул с Астрид свою ветровку и плотно укутал пледом до шеи, накрывая её всю, чтобы не продуло, позволяя как следует согреться. Казалось, благодаря такой заботе, озноб начал сдавать позиции и постепенно принялся отступать.

— Иккинг, постой! Прошу тебя. Сядь рядышком со мной, — ласковый тон успокоил Иккинга, и он присел на кровать подле неё. Астрид прижалась к нему поплотнее, скинув половину пледа с себя.

— Я рада, что мы встретились, — мандраж постепенно отпускал сознание Астрид, но голос её по-прежнему немного дрожал. Иккинг заботливо дотронулся до её лба. Она взволнованно спросила: — Горячий, да?

— Нет. Он у тебя холодный. Я сейчас принесу градусник, — только Иккинг собрался высвободиться из объятий Астрид, как она левой рукой вцепилась в его рубашку, придерживая его:

— Он не нужен мне, Иккинг. Обними меня. Я так быстрее согреюсь.

Его сознание переворачивалось с ног на голову. Иккинг был безумно счастлив, ведь девушка, в которую он страстно влюблён, только что без каких-либо его намёков попросила её обнять. Он с трудом внушил себе мысль, что она просит об этом исключительно ради улучшения самочувствия. В душе́, несмотря на абсолютную идилию, Иккинг упрямо сомневался в том, что Астрид говорит своими словами и влюбляется в него через свои мысли.

Иккинг безмолвно кивнул и вновь присел подле Астрид. Он покрепче приобнял её правой рукой. Астрид же устремила томный взгляд на Карасика. Точнее, она, будто зачарованная, любовалась едва заметными движениями его изумрудных глаз. Иккинг, ощутив на себе её чарующий взгляд, переключил взор на её бесподобные, океанического цвета очи. Они молчаливо взирали друг на друга, не сводя взглядов и не замечая ничего вокруг. Несколько секунд необыкновенно околдовывающей, приятной, безмолвной тишины подарили влюблённому Иккингу шанс на то, о чём он мечтал целых два месяца, негласно наблюдая за Хофферсон.

Очи обоих стремительно закрывались, предоставляя сердцам совершить невероятное безумство. Иккинг потянулся левой рукой в сторону Астрид, касаясь её румяной нежной щёчки, а Астрид слегка обвила его шею… Миллиметры, разделяющие их губы, медленно сокращались. Иккинг невольно ощутил аромат блеска, которым она покрывала свои алые губы.

«Яблочно-вишнёвый, — пронеслось в затмившейся от опьяняющего чувства голове Иккинга. — Это самый притягательный аромат на свете».

Осталась пара миллиметров до нежного, но, в то же время, весьма пылкого прикосновения.

Неожиданно он остановился, отпрянув от почти коснувшихся его уст Астрид…

— Нет. Так нельзя… — Иккинг неспешно выпрямился назад. — Я так не могу… Прости, Астрид…

Его изнутри разъедала совесть. Чем больше он сердцем намеревался ощутить пылкие чувства Астрид, коснувшись её губ, тем сильнее не менее честная и совестливая натура Иккинга давала о себе знать. Она не позволяла затуманить его сознание, что нельзя было сказать про Астрид, которая, будто по волшебству, что вызывало в душе Иккинга нарастающее беспокойство, отказалась от всяческого осознания реальности. Совесть не позволяла ему забыть, что девушка увлеклась им. Наверняка поэтому она испытывала странный жар и озноб, из-за пребывания под чарами призванного им демона. Честность прежде всего к Астрид, и затем уже к себе самому, напомнила Иккингу, что она влюблена в него не по-настоящему. Что юная Хофферсон так мила, очаровательна и нежна с ним сейчас исключительно благодаря вчерашней, совершённой им ночной сделке с древней, могущественной силой.

«И зачем я пошёл на такое? — Иккинг корил себя за то, что сделал с ничего не подозревающей возлюбленной. — Лучше бы она мне сейчас дала пощёчину или так же равнодушно отшила, как вчера, после учёбы, чем… так любить…» — одна мысль за другой поглощали его и постепенно раскалывали сердце и душу изнутри.

— Иккинг, ты чего? — удивлённо похлопала глазами Астрид, стараясь понять, почему Иккинг вдруг отпрянул и не стал её целовать.

— Мы… не должны, Астрид… Не таким образом… — серьёзно говорил он. В нотках голоса исчезла нежность. Но колкости тоже не было. Слышалось… сожаление. — Я не хочу, чтобы ты любила меня… Я этого не заслуживаю… — он отвёл взгляд своих глаз в сторону, стараясь не смотреть ими на недоумевающую девушку.

— Почему, Иккинг? — шокированная странным поведением спросила Астрид. — Ты два месяца поглядывал на меня. Потом, неожиданно, ты ко мне подбегаешь, говоришь комплименты. Затем встречаешься со мной. Когда мне стало плохо, щепетильно заботишься обо мне, я бы даже сказала, с любовью, — последнее слово Астрид особенно подчеркнула. — А теперь вдруг сдаёшь назад?.. Что происходит с тобой, Карасик?

Её тон стремительно сменялся гневом непонимания. Казалось, ещё немного, и пламя злости в сердце Хофферсон от подобной игры чувствами вырвется наружу.

— Я… не могу тебе этого объяснить, Астрид, — прокручивая возможные последствия, пониженным тоном говорил Карасик. — Даже если бы и мог, всё равно ты посчитала бы меня сумасшедшим, шутником или фантазёром… — взмахнул он перед собой руками.

— А ты попробуй, Иккинг, — нежно сказала Астрид, надеясь услышать от него причину странного поведения. — Обещаю, я постараюсь принять к сердцу ту историю, которую ты мне поведаешь, — сказала она, нежно коснувшись левой ладонью щеки Иккинга.

Он сознательно представил: если уж и потерять любовь, настоящую для него и единственную, то лучше сделать это, рассказав правду — всю, до последней крупицы.

Иккинг рассказал Астрид о том, чем увлекается в свободное от домашних дел и учёбы время. О том, как ему нравилось изучать необычные ритуалы, читать литературу, связанную с мистикой. Как увлечённо изучал он одно из направлений. Иккинг рассказал также и о том, что совершил прошедшей ночью. Как нарисовал специальный символ на полу у себя в комнате, затем читал специальное заклинание из старинного фолианта и призывал с его помощью демона. Как общался с духом, пришедшим из Ада, и, впоследствии, заключил с ним сделку, коим предметом являлась она — Астрид.

Внимательно выслушав его, та, найдя в себе силы, оставила на его щеке красный от пощёчины след, вытолкала его из своего дома и наказала, чтобы он больше никогда к ней не подходил и не заговаривал с ней.

Так всё бы и вышло, если бы не прозвучал спасительный звонок в мобильнике.

— Здорово, Иккинг! — голос принадлежал другу Иккинга, Сморкале.

— Здорово, Сморкала! Что-то случилось? — торопливо спросил он.

— Да, тут Хезер на проводе, всё тебя спрашивает. Э-эй! —

Хезер вырвала из руки Сморкале его телефон, не давая возможности отключиться.

— Алло! Иккинг?

Тот невольно нажал на громкую связь.

— Привет, Хезер! — быстро проговорил он.

— Милый, я тут решила прогуляться по парку возле школы. Но… одной гулять мне как-то скучно… — наигранно ноя, предложила Хезер. — Может быть, составишь мне компанию? — ласково спросила она.

— Да, с радостью. Буду через десять минут. Всё, всё! Целую.

Иккинг поспешил выключиться, услыхав на обратной стороне связи радостный возглас одноклассницы.

— Теперь мне понятна причина… — Астрид вмиг разъярилась. — Значит, так ты ко мне относишься, Хеддок? — озлобленно оскалилась она. — Стремишься со мной общаться, вскруживаешь мне голову, а сам при этом гуляешь с другой?! Да ещё с этой задавакой, Хезер! — она махнула рукой в сторону двери, словно брюнетка в этот момент стояла за ней.

Иккинг понимал, что лучше пусть подобная неправда окажется причиной разрыва только зарождающихся отношений, тем самым позволит ему оставить Астрид в покое, чем продолжать влюблять её в себя с помощью демонической магии. Он чувствовал себя в этот момент настоящим подонком, так подло, действительно, игравшим, словно кот с мышкой, чувствами той, кого он искренне и вновь безответно любил. С той, которую желал две минуты назад в сердце, чтобы мгновение с ней не кончалось… Но при этом чтобы её чувства к нему были не навязаны колдовством. Как можно было испытывать удовольствие, счастье и трепет в душе, когда Астрид, не находящаяся под властью магии демона, не питала к нему симпатии и ответных чувств?

Иккинг думал: «Лучше и вовсе не любить. Стать таким, какой Астрид была вчера с ним — человеком, лишённым чувств и любви. По крайней мере, вчера она была с ним искренна. Чем из-за переизбытка чувств к ней сходить с ума и совершать крайности. Пусть то, что она никого не любит, является проблемой, зато какой при этом душевный груз отсутствовал на её плечах».

— Да… Я с ней встречаюсь. Прости, Астрид…

Иккинг ещё больше поник. В глазах Астрид образовались маленькие солоноватые капельки воды. Она ударила его мощной пощёчиной, оставив покраснение. Иккинг приложил ладонь к горящему участку лица, опустив виноватый взгляд куда-то вниз.

— За что ты так со мной жесток, Хеддок? Какое ты имеешь право играть моими чувствами? — истерика охватила Хофферсон.

Иккинг ничего не ответил обиженной Астрид. Он не мог ей ничего рассказать. И открыто признаться в том, что, по сути, это реально выглядело игрой, нежели действительностью, не позволял внутренний страх. Как начинающий демонолог, он знал: использование магической привязки — это и есть игра чувствами человека, на ком она совершалась.

— Ненавижу тебя, Карасик! — Астрид легла на кровать, уткнувшись влажным лицом в подушку. Затем из глубины её души последовал отчаянный крик: — Уходи! Уходи!

Иккинг, не проронив ни слова, встал и быстро покинул комнату Астрид. Выходя за порог, он оглянулся на рыдающую Хофферсон, понимая прекрасно, какую боль ей причинил. Иккинг побрёл вниз по лестнице. Через мгновение он уже закрыл за собой белую входную дверь, слыша всхлипы. В эти острые секунды жизни кошки на душе Карасика заскребли так сильно, словно готовы были вырвать её из тела целиком. У самого юноши глаза слегка покрылись лёгким туманцем.

Он пошёл в противоположную от зелёного парка сторону, чтобы никоим образом не пересечься с Хезер. Благо она не видела, как Иккинг выходил из дома одноклассницы из параллельного потока. А то устроила бы ему незабываемый последний месяц в школе, настроив одноклассников и заодно ребят из параллели против него. Да ещё и на выпускном поспешила бы отличиться. Тяжело вздохнув, он направился по незнакомым аллеям и улочкам к себе домой, стараясь не оглядываться назад.

Тем временем Астрид после ухода Иккинга освободилась от озноба и неизвестно откуда взявшихся приступов жара. Через полчаса она направилась в ванную комнату, стараясь смыть прохладной водой из-под крана всю боль, причинённую им. Она мечтала забыть сегодняшнюю встречу с ним, желая выкинуть её из головы… Но не выходило. Мысли лишь усиливались, а чувства ещё быстрее обострялись при попытке выбросить из своей головы Иккинга. Астрид сквозь слёзы и подступающие всхлипы осознала всей душой одну неопровержимую истину — она влюбилась в него. Влюбилась по-настоящему.

Ведь, как и Иккинг, она так же незаметно наблюдала за ним в школе в течение последних двух месяцев. Когда Астрид впервые пересеклась с ним взглядом, то ощутила ускоренное и ритмичное постукивание своего сердца. С тех пор она только и искала «случайные» возможности, хоть как-нибудь пересечься с очаровательным и милым шатеном. Лишь бы вновь ощутить на себе его приятный, невинно влюблённый взгляд. А вчерашнее «недоразумение», как она это старалась иногда называть, ещё больше подогрели её чувства к Иккингу. Ведь, он — первый, кто сделал ей комплимент, пусть и не в самой привычной форме.

Колкость не позволяла девушке обзавестись парнем, хотя она всем сердцем об этом мечтала. И, когда Иккинг ради неё сбежал с урока и нагнал её… и по его волнению Астрид догадалась, что она ему действительно нравится… поступила с ним так же низко, как по необъяснимой причине сейчас это сделал Иккинг. Астрид ненавидела себя за это…

Она обратила внимание, что в школе он часто проводит время в компании двоих друзей, Задираки и Сморкалы. Вспомнив об этом, юная Хофферсон решила исправить совершённую ею ошибку — через его одноклассника, не боясь возможного негативного выпада — из-за того, что принадлежала к параллельному классу — в свой адрес, вознамерилась встретиться с Иккингом. Благо Задирака был не только одноклассником из параллельного потока, но ещё и соседом по одной аллее. Когда Астрид заметила блондина в его огороженном деревянным забором дворе, что-то остро обсуждающего с сестрой, она поняла, что он — именно тот, кто ей может помочь. Она воспользовалась подходящим моментом и обратилась к Задираке, когда его сестра, по совместительству являвшаяся подругой Задаваки, Хезер, вернулась домой на некоторое время. Тот мгновенно заметил волнение на лице Хофферсон. Он понимающе отнёсся к просьбе Астрид, и дал ей номер телефона Карасика. Та искренне обрадовалась и отправилась домой. Она занесла номер Иккинга себе в мобильник и решила позвонить ему на следующий день…

«Что же получается?» — подумали вы. Демон, выходит, не при чём? Астрид желала сама всем сердцем, чтобы Иккинг проявил свои чувства к ней? Или же здесь были происки заклятия, совершённого им… В этом ещё предстояло разобраться. И, в первую очередь, самому Карасику.

Вернувшись домой, не обращая ни на что внимания, Иккинг побрёл к себе в комнату, наверх. Добравшись до своего рабочего столика, за которым он часто делал уроки и листал литературу, посвящённую мистическим единицам, Иккинг достал свою записную книжку — так он называл личный дневник, который прятал от посторонних глаз, — и незамедлительно принялся выкладывать на ней сегодняшние впечатления. Во время записей Иккинга посетила мысль, как исправить новое и ныне опасное положение. Но речь сейчас шла не об уроках, не о наказах отца или совместном увлечении с друзьями из 11«Б». Он понимал: отказавшись от Астрид по доброй воле, он был обречён… Ибо демон явился к нему в тот самый момент, когда Иккинг дописывал последнюю букву на странице в своём дневнике, завершая изложение пережитых за день мыслей:

— Я вижу, ты всё-таки решил отказаться от девушки… — считывая карими глазами с юноши печальные мысли, пробасил Салеос.

— Да, — не поднимая головы, произнёс Иккинг. — Ты пришёл за моей душой? — равнодушно заявил он.

— Не совсем, — рыкнув, ответил Герцог. — Я не заберу у тебя душу до тех пор, пока ты служишь мне, — неожиданно под локтем на обратной стороне левой руки Иккинга засияла метка Салеоса оранжевым цветом. — Я потребую от тебя лишь одну цену. После этого я буду считать твой долг передо мной уплаченным.

— Что ты хочешь от меня, демон? — безразлично спросил Карасик, уставившись в страницы своего личного дневника.

— Учти, Иккинг Хэддок — ты обещал исполнить моё пожелание, — наступила секундная тишина. Затем демон обозначил цену за свою услугу, оказанную Иккингу. — Убей Астрид Хофферсон! — злобно рыкнул Салеос.