Раскачай лодку! (гет)

29 июня 1996 года, после полудня. Дом Грейнджеров

Ремус и Тонкс осели в креслах в безмолвном ужасе. То, что они сейчас услышали, просто не могло быть правдой. Не должно было!

И снова Ремус первым пришел в себя.

— Гарри умер? Но вы же говорили, что ему лучше? — прохрипел он.

— Я вернула его обратно, — объяснила Маргарет, намеренно не замечая хихиканья мужа. Он обожал обмен шуточками, который обычно вызывало это заявление. — Реанимационные мероприятия продолжались две минуты, чтобы стабилизировать состояние Гарри, но он вернулся к нам.

Волшебники посмотрели друг на друга, повернулись к Маргарет и переспросили в унисон:

— Реанима… что?

— Я сделала ему массаж сердца, чтобы оно снова начало биться.

Это вызвало оторопь у обоих. В магическом мире действовало простое правило: если твое сердце перестало биться, значит, ты умер.

— Вы снова запустили его сердце? Но если он умер, его душа уже покинула тело! — выпалила Тонкс.

Ее отец был магглорожденным волшебником⁽¹⁾, но она никогда не была глубоко знакома с маггловским миром. Одежда и музыка — этого было вполне достаточно. Она также кое-как могла пользоваться электрическими приборами, но, разумеется, не имела никакого понятия о современной медицине. Тонкс всегда считала, что исцеляющие заклинания и зелья легко победят при любом сравнении.

— Ну, значит, она тоже вернулась, — с нажимом ответила Маргарет. — В нашей медицине СЛР или электрошок используются постоянно. Если сердце перестало биться всего несколько секунд назад, то оживить человека достаточно легко. А у вас разве нет ничего подобного?

Тонкс покачала головой.

— Нет, у нас работает простое правило — если сердце остановилось, и ты больше не дышишь, значит, ты умер. Никто никогда не задумывался, что сердце можно запустить заново. Это удивительно.

Ремус тоже был потрясен, но любопытство перевесило.

— Так что же случилось?

— Ну, мы начали ритуал после того, как я ввела Гарри сильнодействующие маггловские обезболивающие. Мы считаем, что они сработали, но его тело испытывало судороги в течение нескольких часов. Почти три часа, если точно, а затем все внезапно прекратилось. Слабая дрожь — и Гарри перестал дышать. Я сразу же начала делать массаж сердца, а Генри помогал с искусственным дыханием. Через несколько минут Гарри ожил, но тут же потерял сознание. Мы перенесли его в гостевую комнату и начали лечить его, как только могли.

Она нежно погладила Гермиону по волосам. У той уже не осталось сил плакать, и девушка молча сидела, прижавшись к отцовскому плечу.

— Гермиона приготовила все зелья, которые могла сварить в домашних условиях, и когда попозже Гарри проснется, мы начнем лечение. Сами понимаете, пока он лежал без сознания, мы не могли давать ему зелья. Так что я ввела ему обычные обезболивающие и релаксант, которые, предположительно, вырубят его по крайней мере до полудня.

Маргарет сделала короткую паузу и оценивающим взглядом посмотрела на обоих.

— Я хотела бы задать один вопрос. Вы нам поможете?

Ремус согласился сразу, но Тонкс медлила. Она росла, видя в Дамблдоре кумира, фигуру, которая затмевала реального человека, волшебника, который никогда не ошибался. Но все, что ей рассказали сегодня, указывало на обратное. То, что Дамблдор сознательно отправил ребенка в семью, где с ним жестоко обращались, то, что маг пал столь низко, что использовал на младенце темные знания, стоящие на грани запретных, было трудно переварить.

Тем не менее, она работала аврором, и ее работа заключалась в анализе доказательств, а эти факты были неопровержимыми. Тонкс вздохнула и наклонила голову.

— Хорошо, я в деле.

Маргарет расслабилась и предложила гостям чай, чтобы заняться планированием в более приятной обстановке. Пока она накрывала на стол, Генри осторожно поднял Гермиону, которая наконец заснула, и отнес ее в спальню.

— Прошу прощения, что вы сейчас сказали? — встрепенулась Маргарет, которая отвлеклась, наблюдая, как ее муж уносит их сокровище, и не расслышала бормотание Тонкс.

— Да так, ничего. Я просто подумала вслух, что Гермиона ведет себя настолько фанатично, словно на ней лежит Долг жизни. Ремус! Посмотри, что ты натворил!

Но Ремусу было не до разлитого чая. Между попытками откашляться, он выдавил всего два слова, заставившие Тонкс застонать.

— Ты угадала.

— Волосатые яйца Мерлина! — выругалась она. — Какие еще открытия ожидают нас сегодня вечером? Что еще может пойти не так?

Тонкс неожиданно напряглась и посмотрела на Ремуса.

— Только не говори мне, что ты гей!

Пока красный как рак оборотень бессвязно отнекивался (что, кстати, сразу успокоило его напарницу), Маргарет попыталась направить разговор, свернувший куда-то не туда, на прежние рельсы.

— Не то чтобы мне это было неинтересно, но я бы хотела сменить тему. Что произошло с Гермионой? Это опасно?

— Давайте дождемся вашего мужа, — взмолился Ремус.

— О да, непременно, — подхватила Тонкс. — Я вовсе не намерена объяснять это два раза.

— Не волнуйтесь, миссис Грейнджер, жизни Гермионы ничего не угрожает, — Ремус пока что пытался успокоить взвинченную женщину. — Просто небольшая неприятность, которую нужно будет уладить.

Генри вернулся через пять минут и вовсе не выглядел довольным.

— Давайте угадаю, — заявила Тонкс. — Гермиона снова не спит и рвется искать новые способы помочь Гарри.

Генри замер на полушаге и уставился на нее.

— Откуда…

— Ремус, это ты у нас был профессором. Объясни им, милый, а я пока подумаю над решением проблемы.

Ремус пообещал себе поговорить с Тонкс насчет этой оговорки, а пока, как было приказано, отважно бросился на амбразуру. Время от времени он опасливо посматривал на девушку, которая задумчиво хмурила брови и постоянно меняла цвет волос.

— Прежде всего скажу, что угрозы для жизни нет. Долг жизни создает некоторые неудобства, но это достаточно обыденная вещь в магическом мире.

— Так вышло, что Гермиона обязана Гарри жизнью — он спас ее от смертельной опасности на первом курсе, затем снова — на втором, и, возможно, были еще подобные случаи позже, если мы вспомним недавнюю битву в Министерстве, в которой участвовали они оба. Я полагаю, что Гарри, в свою очередь, также обязан спасением своей жизни Гермионе. Это случилось, по меньшей мере, один раз, но кого волнует точный счет.

— То есть, они часто выручали друг друга, и что? — поинтересовался Генри. — Почему, в таком случае, этот парень не трясется над ней?

— Ошибаешься, — возразила ему Маргарет. — Вспомни, как он рвался к ней, а сам едва очнулся. Уж если это не считается, то что тогда?

— Как я и говорил, — продолжил Ремус, — когда кто-то спасает чью-то жизнь, формируется Долг жизни. И он понуждает спасенного оплатить этот долг.

— Это не является навязчивой идеей — можно прожить всю жизнь, полностью пренебрегая Долгом — так что даже не допускайте мысли, что именно он подтолкнул их друг к другу, — торопливо добавил Ремус, увидев, как помрачнело лицо Генри. — Сам факт помощи — да, но не наличие Долга. У Питера Петтигрю тоже Долг жизни перед Гарри, но этот предатель, тем не менее, активно помогал поймать его и даже ранил Гарри, чтобы собрать кровь для ритуала воскрешения.

— В таком случае, я не вижу проблемы, — заметила Маргарет.

— Проблема в том, — вмешалась Тонкс, — что у вашей дочери есть совесть.

— Спасибо, Тонкс, — с иронией остановил ее Ремус. — Давай ты и дальше будешь молчать, а я — объяснять.

Та пожала плечами, усмехнулась, но все же кивнула в ответ. Ремус повернулся к Грейнджерам.

— Итак, о чем я говорил, когда меня так грубо прервали? Ай! Тонкс, прекрати немедленно! Я просил тебя помолчать, а не мочалить меня, — воскликнул он, потирая ушибленный бок.

— Да, о долге. В случае Гермионы она, вероятно, убедила себя, что это по ее вине ритуал едва не убил Гарри. Зная ее, я уверен, что она ужасно переживает. А долг еще и усиливает ее чувства и поддерживает убеждение, что она должна загладить свою вину перед Гарри. В результате этого давления Гермиона сама доводит себя до исступления.

Супруги кивнули, давая понять, что они осознали ситуацию, и Генри задал животрепещущий вопрос.

— Как нам остановить это?

Наступил момент, к которому Тонкс так долго готовилась. Она улыбнулась Ремусу и приняла эстафету.

— Лучше всего было бы, если б Гарри сумел убедить Гермиону, что это не ее вина.

— Разбежались! — фыркнул Генри. — Как будто можно в чем-то переубедить нашу дочь, если она вбила это себе в голову.

— Ну, раз так, можно было бы попробовать оплатить Долг. Например, спасти жизнь Гарри, но специально организовать такое нельзя, поскольку ему должна угрожать настоящая, смертельная опасность. А так как они слишком молоды, то договорной брак тоже отпадает.

— Уж это точно! — усмехнулся Генри. — А есть какое-нибудь решение, которое не требует пожизненных формальных обязательств?

— Вообще-то, история учит нас, что есть другой, безотказный способ все уладить… Ах да, мистер Грейнджер, вы не могли бы поставить вашу чашку на стол?

Генри был немного сбит с толку этой просьбой, но сделал, как попросила Тонкс. Ответ, почему она это сделала, не заставил себя ждать, так как следующая фраза вызвала у него всего лишь приступ кашля, спасая окружающих от опасности попасть под струю выплюнутого чая.

— Покувыркаться в койке, — закончила Тонкс и съежилась, предвидя реакцию родителей Гермионы.

— Это такой розыгрыш, да? — с надеждой уточнила Маргарет.

— Сожалею, но это не шутка. Обычно долг погашается за счет услуги, оказанной должником, либо тот подвергается наказанию со стороны держателя Долга. Я назвала вам традиционный способ, но, возможно, достаточно долгий поцелуй взасос тоже зачтется, — пошутила Тонкс, но ее игривое настроение увяло, когда Грейнджеры широко заулыбались в ответ.

— Я что-то упустила?

— Нет, ничего! — прозвучал дружный дуэт, и разговор свернул на ближайшие планы.

Они ненадолго зашли посмотреть на все еще спящего Гарри, и Ремус немедленно предложил привести завтра целителя, которому можно доверять. В свою очередь, Тонкс наставляла Грейнджеров, как пользоваться зельями, поскольку она многое узнала на целительских курсах.

Заодно Тонкс предложила малость пошпионить за орденцами, чтобы выяснить, что им уже известно. Под конец договорились встретиться снова завтра утром.

* * *

Супруги проводили гостей и занялись делами — надо было прибраться на кухне и проведать Гарри.

Ближе к вечеру оба доктора сидели в его комнате. Парень спокойно спал, и Маргарет воспользовалась случаем еще раз все проверить. Некоторые зелья уже были разлиты по чашкам и стояли наготове на столике у окна. Сундук Гарри стоял перед платяным шкафом — они планировали убрать туда его вещи.

Пока Маргарет ставила мысленные пометки в своем списке задач, Генри откашлялся, собираясь что-то сказать. Маргарет повернулась к нему.

— Ты же понимаешь, что мы должны ему все рассказать.

— Разумеется. Он точно психанет, если эта парочка вдруг завалится сюда, — усмехнулась Маргарет.

— Прекрати. Ты прекрасно знаешь, о чем я.

— Извини. Ты имеешь в виду Гермиону и ее не такие уж тайные фантазии?

— Именно. Я думаю, что в этой чертовщине им отведена значительная роль. И если Гарри не будет знать всех обстоятельств, он может не понять, как с этим разбираться.

— Вообще-то, это может серьезно повлиять на их отношения, вплоть до полного разрыва.

— Посмотрим. Мне вовсе не улыбается дать им полную свободу. Гермиона все еще моя маленькая принцесса, понимаешь? — вздохнул Генри, не в силах смириться с тем, что их девочка уже выросла.

— Брось. Даже если мы этого не хотим, Хогвартс — школа-интернат, и они, вероятно, окажутся в одной постели не позднее следующего лета. К тому же, если судить по письмам, что писала Гермиона, они практически уже пять лет, как пара. Я не думаю, что они внезапно решат причинить боль друг другу или поторопить события, — подвела итог Маргарет, и они замолчали.

* * *

Вечером Гарри заворочался в постели. Маргарет подошла ближе и присела к нему на кровать. Через несколько минут он проснулся.

Гарри оказалось легко уговорить выпить зелья, которые сразу оказали свое действие. По словам Тонкс, ему нельзя было давать больше двух порций за день, но и это сильно помогло. Маргарет оптимистично заявила, что через два дня Гарри снова сможет ходить. Ему также сообщили, что теперь им помогают Ремус и Тонкс. Гарри настороженно воспринял эту новость, но успокоился, когда ему рассказали о данных клятвах.

После того, как Гарри съел легкий ужин, Генри отважился приступить к разговору.

— Гарри, нам, вернее, Гермионе нужна твоя помощь.

— Что я могу сделать? — тут же спросил парень, вызвав улыбку у супругов.

Для своей лучшей подруги он сделает все, что угодно. На секунду Гарри задумался, с каких пор он начал называть ее своей лучшей подругой, но сейчас это было неважно.

Маргарет, как всегда, решила говорить откровенно.

— Гермиона сводит себя с ума, потому что считает, что едва не стала причиной твоей смерти. Ремус сказал, что, возможно, на ее состояние влияет наличие Долга жизни. На данный момент она уже два дня отработала без передышки и не спала ни единого часа.

После того, как Маргарет подробно пересказала ему слова Ремуса, Гарри дал им единственный возможный ответ, который пришел ему на ум.

— Чем я могу помочь?

— Извини, если я начну издалека, но так нужно. К своим восьми годам Гермиона успела ознакомиться почти со всеми книгами из нашей домашней библиотеки. Как-то раз, когда мы были на работе, она сунула нос в мою «секретную» подборку.

Гарри вскинул голову, и Маргарет улыбнулась.

— Ага, теперь я тебя заинтересовала, да? В общем, это была моя коллекция, м-м… эротической литературы, — призналась она.

Генри кашлянул и пробормотал что-то вроде «порнушка для домохозяек», чем заслужил убийственный взгляд. К счастью, он был невосприимчив к подобным угрозам и лишь осклабился на манер Чеширского кота.

— Ну ладно, они были несколько более… эксцентричны, чем твое обычное чтиво, но не настолько ужасны, — фыркнула Маргарет.

Разумеется, Гарри понял, что она хотела этим сказать. Выражение его лица можно было бы описать как «получил хвостом по голове»⁽²⁾. Генри вздохнул и закатил глаза.

— Да брось, Гарри. Я в курсе, что все эти волшебники так и остались в Викторианской эпохе и считают, что секс — это отвратительно, но ты-то рос в современном мире. Ну что ты так смотришь, думаешь, твои друзья хоть раз видели рекламу женского белья или девушек в бикини? Готов поспорить, они все еще купаются в этих полосатых костюмчиках⁽³⁾, — пошутил он, и Маргарет хихикнула, представив себе эту картину.

— Короче, вообрази мое состояние, когда Гермиона подошла ко мне и спросила, что такое «мужское достоинство», и каким образом оно может «пульсировать». Поскольку я знал, что она все равно будет искать ответ в книгах, я позвал Маргарет, и у нас случился обстоятельный разговор. С тех пор эта тема в нашей семье перестала быть закрытой, особенно после того, как она как-то раз вернулась из школы слишком рано и застала нас в спальне.

Грейнджеры покраснели, причем румянец Маргарет был более ярким. Гарри все еще терялся в догадках, зачем ему все это рассказывают, и только отчаянно краснел.

— Скажу прямо, мы с женой увлекаемся ролевыми играми, и Гермиона в тот день захотела узнать, с чего это вдруг мамочка оделась в костюм горничной и зачем ее уложили грудью на стол. Не смотри на нас так, парень. Мы определенно не балуемся всякими там цепями, горячим воском или кожаной сбруей, хотя, возможно, цепи и пригодились бы. Если подумать, то и воск можно попробовать, — задумчиво добавил Генри и ненадолго отключился.

Через насколько секунд он тряхнул головой и продолжил.

— Словом, мы разыгрываем сценки. Ну там, герцог и служанка, воин и рабыня, и тому подобное. Дошло? А у Гермионы вот это знание, что в спальне можно заниматься играми, смешалось с историями из ее романов и сформировало представление о том, какими должны быть идеальные отношения.

Гарри не удержался от смеха. Выходит, Гермиона еще в детстве выбрала, какой должна быть ее идеальная любовь, да еще и по книжкам.

— Хорошо, но как это все относится к нашей проблеме?

— Мне что, цветные мелки тебе принести? Ну дитё дитём! — воздел руки к небу Генри.

— Гермиона ищет способ загладить свою вину, а вдобавок ее магия требует оплаты долга. Традиционно в таких ситуациях было принято заключать помолвку, но нам не хочется сходу задействовать главный калибр. С учётом того, что она влюблена в тебя и успела навоображать всякое-разное, наверное, будет достаточно, если ты предложишь ей стать твоей официальной подружкой. Увидишь, она согласится еще до того, как ты закончишь говорить, — заверил его Генри.

— Ты уже признался, что любишь ее, так что не думаю, что тебе это будет в тягость, ведь так, Гарри? — подмигнула Маргарет красному как рак парню.

Гарри широко улыбнулся и замотал головой. Когда дело касалось девушек, он вёл себя как последний дурак, но если можно помочь Гермионе, просто став ее бойфрендом, это всегда пожалуйста. Нет, он не станет отказываться.

— Вы правда считаете, что я ей нравлюсь? — нерешительно спросил Гарри.

Ему совсем не хотелось из-за какой-то случайности разрушить их дружбу.

Маргарет улыбнулась и потянулась к своей сумке. Она достала оттуда искореженный кусок серебра, и Гарри сразу узнал в нем ту самую тарелку, на которую Гермиона наносила руны.

— Не может быть! — потрясенно воскликнул Генри. — Она не пожалела свою награду? Можешь не сомневаться, — повернулся он к Гарри, — ты ей нравишься, такая жертва — почти что предложение руки и сердца.

Видя, что Гарри сбит с толку, Маргарет повернула бывшую тарелку так, чтобы было видно гравировку на лицевой стороне. «…бедите… правопи…» сумел разобрать он, поскольку это было написано самыми крупными буквами. Остальная часть надписи на почетной награде была совершенно нечитаемой.

— Гермиона больше всего гордилась этим призом, она получила его за победу в окружном конкурсе на правописание⁽⁴⁾ в своей возрастной группе. И не задумываясь пожертвовала им, чтобы провести ритуал.

Гарри был растроган поступком Гермионы и чувствовал некоторое сожаление из-за того, что подруга решилась на такую жертву, чтобы помочь ему. Но это доказательство того, насколько он дорог ей, наполнило его счастьем, которого он не испытывал раньше. Тут Гарри вспомнил кое-что и насторожился.

— Вы сказали «наверное, будет достаточно». Что вы имели в виду?

Теперь покраснел Генри. Он совершенно не был готов беседовать на такую тему с парнем своей дочери, ни в коем разе! Никакой отец не был бы готов. Генри умоляюще посмотрел на жену, та рассмеялась и вступила в разговор.

— Неизвестно, что больше толкает Гермиону в депрессию — ее собственное чувство вины или Долг жизни. В зависимости от этого тебе, возможно, понадобится как-то наказать ее, чтобы исправить положение. Ну, не знаю, отшлепать, что ли.

Последняя фраза повисла в воздухе, и Грейнджеры могли любоваться произведенным эффектом.

— Вы меня разыгрываете, правда? — потрясенно выдохнул Гарри. — Вы серьезно хотите, чтобы я ее бил?

Маргарет вздохнула.

— Да ладно, пара игривых шлепков по попке вовсе не означает, что ты ее избиваешь. При правильном исполнении это довольно приятный способ подтолкнуть процесс, — объяснила она. — И это, кстати, часть твоей проблемы — ты слишком мягкий себе же во вред. Ты выплясывал бы вокруг нее годами, ожидая неоновой вывески и подписанного разрешения для каждого, самого маленького, шага, пока она ждет, чтобы ты проявил инициативу. А иногда это может означать, что тебе нужно шлепнуть ее по заднице или поцеловать ни с того ни с сего!

— И не волнуйся, вы еще годы и годы будете прогуливаться, держась за ручки, и обмениваться целомудренными поцелуями, прежде чем когда-нибудь дойдете до такого, — заметил Генри.

Маргарет закатила глаза на эту реплику и усмехнулась.

— Ты просто не хочешь признать очевидного, милый!

— И пусть так и остается. Только не говори мне ничего — я с радостью продолжу думать, что я отец дочери-девственницы, даже если я уже прадедушка, — раздраженно фыркнул Генри, скрестив руки на груди.

Маргарет громко рассмеялась, но тут же снова стала серьезной.

— Не обращай на него внимания, Гарри. И не думай, что мы делаем это только для того, чтобы помочь Гермионе. Я была заранее уверена, что этим летом вы станете парой, еще до того, как узнала об этой истории с Долгом. И я совсем не против, мне нравится представлять вас вместе и считать тебя частью нашей семьи. Я доверяю Гермионе, и безусловно доверяю тебе, Гарри. Я просто хочу, чтобы вы двое были осторожны и с ответственностью принимали решения, хорошо?

Гарри был настолько взволнован этим выражением доверия, что не мог говорить. Маргарет заметила его повлажневшие глаза и крепко обняла парня, дав ему время взять себя в руки.

— Все в порядке, дорогой. Я знаю, что ты не привык к тому, что тебе доверяют или считают способным нести ответственность, но ты нам действительно нравишься, и мы верим в тебя. Мы скажем Гермионе, чтобы она зашла к тебе, и вы сможете прямо сейчас покончить с этой дурацкой мешаниной. Просто постарайся не дать слабину, демонстрируй уверенность, и все пройдет как по маслу.

— И помни, мы поддержим любое твое решение, — заверила Маргарет, и Грейнджеры оставили Гарри одного.

* * *

Пока Гарри приходил в себя после самого неловкого разговора в своей жизни и готовился к следующей встрече (определенно, очередному кандидату на сей своеобразный титул), Гермиона все еще ворочалась в своей кровати, куда ее уложили. Девушка очень устала, но не могла заснуть. Она должна загладить перед Гарри свою ошибку! Несмотря на свою усталость, она не могла забыться больше, чем на несколько минут беспокойного сна.

Гермиона как раз проснулась в очередной, наверное, уже десятый раз, так что стук в дверь спальни не разбудил ее. Она села в кровати и пригласила посетителей войти.

— Солнышко, — ласково обратился к ней отец. — Гарри хочет поговорить с тобой.

Гермиона тут же соскочила с кровати и подбежала к двери. Она даже не позаботилась переодеться и так и осталась в шелковых шортиках и топике с кружевной отделкой, лишь накинула сверху халат-кимоно.

На пороге она оглянулась, ожидая, что родители пойдут с ней, но мать взяла ее за руку и шепнула на ушко:

— Одна. Иди к нему. Он знает.

Уже через минуту все еще растерянная и необычно тихая Гермиона постучалась и вошла в комнату Гарри. Избегая смотреть на него, она опустилась на колени возле его кровати и робким голосом обратилась к нему:

— Мои родители сказали, что ты хотел поговорить со мной.

Такой Гермионы Гарри не помнил уже давно, пожалуй, с первого курса. Он не спеша оглядел ее. Да уж, со спутанными волосами и темными кругами под глазами Гермиона напоминала оживший труп. Гарри подумал, что он выглядел бы не лучше, если бы ему пришлось варить зелья двое суток без перерыва. На девушке был легкий халат, открывающий ровные сильные ноги. На минуту Гарри задумался, когда она успела их так натренировать, но потом вспомнил, сколько лестниц было между гостиной и библиотекой.

Пока Гарри оставался один, он хорошенько обдумал совет Маргарет и решил поступить не так, как обычно. Вместо того чтобы задавать вопросы и выглядеть глупо, продемонстрировав свое невежество, он попробует позволить Гермионе самой сказать ему, что делать дальше. Эта чертова шляпа хотела отправить его в Слизерин, значит, он должен начать вести себя как слизеринец. Поэтому Гарри попытался изобразить Снейпа (уж как получилось) и приступил к разговору.

— Твои родители рассказали мне, что произошло, — обратился он к девушке, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. — Ты ничего не хочешь добавить?

Гермиона съежилась. Она успела обдумать то, что пыталась сказать ей мать, но больше всего она боялась услышать, что Гарри разозлен из-за того, что едва избежал смерти в ходе ее неудачного ритуала. На его месте она бы точно вышла из себя. Страх потерять Гарри охватил ее.

Гермиона не подозревала, что Гарри был готов признаться в собственном блефе, видя ее в таком смятении. По щекам девушки потекли слезы, и она тихо всхлипнула. Сделав глубокий вздох, Гермиона наконец ответила.

— Это моя вина. Я должна была тщательно изучить этот ритуал, а не бросаться сходу выполнять его. Ты едва не погиб. Мне нет прощения.

Сказать, что Гарри был слегка удивлен, значит ничего не сказать. Если бы она сейчас посмотрела на него, то могла бы разгадать его уловку, но Гермиона была так поглощена чувством собственной вины, что не замечала его эмоций. Ошибочно посчитав его молчание за гнев, Гермиона в отчаянии выпалила первое, что пришло ей в голову, и сразу же густо покраснела.

— Пожалуйста, Гарри, я сделаю все, что ты хочешь, только прости меня!

Гарри пришлось собрать все силы, чтобы не таращиться на нее так явно. Грейнджеры были правы. Гермиона только что сказала такое, чего он никогда, ни при каких обстоятельствах не ожидал услышать от нее.

Он долго смотрел на нее, прежде чем решился.

— Сними халат, — приказал он.

Не ожидая такого, она широко открыла глаза, но, видя непреклонность в его взгляде, медленно выпрямилась и развязала поясок, давая ему возможность заметить, что практически ничего не прикрывает ее созревшее тело. Его глаза проследили за упавшей тканью, собравшейся вокруг ее ступней, а затем отправились вверх, изучая то, что им открылось. Стройные ноги (какая гладкая и нежная кожа!) заканчивались под короткой нижней юбкой, выше был подтянутый животик, а еще выше…

— Гарри? С тобой все в порядке?

Голос Гермионы вырвал его из навеянных гормонами грез. Гарри был вынужден сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы сердце перестало колотиться в груди и успокоилось. Хорошо, что зелья блокировали боль, впрочем, ради такого можно было бы и потерпеть.

Он что-то пробормотал в оправдание и продолжил дыхательные упражнения, безуспешно пытаясь унять прилив крови к лицу и иным частям тела.

Гермиона не понимала, что происходит. Она сама испугалась своих слов. Только что, не подумав, она предложила Гарри исполнить любое его желание, но он до сих пор ничего ей не ответил.

«Почему он молчит? Скажи уже что-нибудь», — билась в голове неотвязная мысль.

Решившись поднять глаза, Гермиона обнаружила, что Гарри находится в прострации. Он не отводил от нее затуманенных глаз и дышал с заметным трудом. Девушка встревожилась и окликнула его.

Гарри почему-то вздрогнул, услышав ее голос, но, по крайней мере, пришел в себя. Гермиона было испугалась, что у него опять было видение, связанное с Волдемортом, но он промямлил, что просто задумался, откинулся на подушки и закрыл глаза.

Но отчего он так покраснел? И еще до того, как Гарри взял себя в руки, Гермиона уже сложила все кусочки мозаики. Ее обещание, его реакция, и не будем забывать предупреждение мамы.

Она с предвкушением улыбнулась и стала ждать, когда Гарри откроет глаза.

— Кажется, ты обдумывал варианты телесных наказаний? — невинно улыбаясь, поинтересовалась Гермиона, намеренно растянув ключевое слово.

— Попался! — мысленно закричала она, видя, как он снова залился краской и судорожно стиснул руками колени.

Она едва удержалась, чтобы не начать танцевать победный танец, который был бы таким же бесстыдным и дерзким, как тот, что бушевал сейчас в ее голове.

— Скверная девчонка! — выдохнул Гарри сквозь зубы, когда понял, что попался. — Ты определенно заслуживаешь наказания!

Теперь уже покраснела Гермиона, и пока она боролась с собственными гормонами, Гарри получил передышку, чтобы прийти в себя.

— Давай просто поговорим, без этих двусмысленных намеков, — взмолился он.

Все еще розовая Гермиона согласно кивнула.

— Мои родители рассказали тебе.

Это была констатация факта, а не вопрос. Она прекрасно знала, что все это спровоцировала ее мать, решившая сыграть роль свахи.

— Да. Но по некоторым намекам я мог бы и сам тебя вычислить, — пошутил Гарри. — Лет так через сто, — ухмыльнувшись, признал он под ее недоверчивым взглядом.

Гермиона покачала головой и ненадолго зависла. Наконец, с некоторой опаской она озвучила вопрос.

— Итак, к чему мы пришли?

Гарри решил все обдумать не торопясь. Гермиона была хорошим другом и поистине подарком судьбы. Без ее помощи он бы мало чего достиг. Ну да, она часто давила на него, но каждый раз оказывалось, что она только хотела помочь ему чего-то добиться.

В последние дни его мысли свернули с привычного направления, и Гарри больше не смотрел на Гермиону как на «своего парня». Собственно, он поймал себя на том, что уже давно видел в ней нечто совершенно иное. Это стало настолько очевидным, что он даже сделал признание, когда испугался, что может не пережить ритуал.

Но теперь оказалось, что его возлюбленная не только цветущая и эрудированная девушка, но к тому же, как ему сказали, у нее очень своеобразные наклонности. Как-то это все не складывалось. А в случае сомнений всегда оставался один выход — спросить Гермиону.

— Сам не знаю, — вздохнул Гарри. — Разумеется, я хотел бы исследовать эти перспективы. Но все же немного странно, что основательница ГАВНЭ (он храбро проигнорировал ее возмущенный возглас «Г.А.В.Н.Э. По буквам!») втайне хотела бы оказаться в подчинении у кого-либо. Концы с концами не сходятся.

Гермиона кивнула. Еще бы им не сходиться, с тем публичным образом, который она так тщательно выстраивала.

— На первый взгляд все так, но подумай еще раз. Я не собираюсь быть покорной рабыней, я ищу того, к кому буду относиться с уважением. Все на добровольной основе, такая игра с подначками. Возьми, к примеру, готовку. Я знаю, что ты ненавидел стоять у плиты и готовить для Дурслей, но как насчет того, чтобы приготовить что-нибудь особенное для меня? Разве тебе не будет приятно?

Гарри задумался ненадолго и кивнул.

— Ну вот. Если я соглашаюсь выполнять чьи-то приказы, это не значит, что я лишена всяких прав. На самом деле, все в моих руках, поскольку это я решаю, подыграть этим приказам или нет, — пояснила Гермиона. — А вот у бедных эльфов такого выбора нет, — не удержалась она.

— Понял, значит, все зависит от ситуации. Но зачем нужно, чтобы тобой командовали в… ну, спальне?

Гарри сам удивился, что смог сказать такое, не краснея, однако — сказал же.

Гермиона задумалась, а Гарри, как всегда, заинтересованно смотрел, как она покусывает нижнюю губу. Для него это было эталоном милоты.

— Ты же знаешь, как я люблю следовать правилам. Это распространилось и на мою личную жизнь. Кроме того, мне нравится это пикантное чувство, когда меня наказывают за нарушение правил. Я воздерживаюсь от нарушений дома или в школе, потому что меня вовсе не прельщает быть наказанной родителями или профессором.

— Да уж, это будет крушением твоих фантазий, — рассмеялся Гарри, про себя решив никогда не воображать подобных картин. — Но вернемся к наказанию. Что именно ты подразумеваешь под этим? Писать строчки?

Гермиона не сумела сдержать смешок.

— Нет, глупенький, обычно под наказанием подразумевается делать что-то, что доставляет тебе особенное наслаждение. Или же что-то, что, несмотря на небольшую боль, также приятно и мне. Или что-то, что заставляет меня чувствовать удовольствие и стыд одновременно.

— Ты меня совсем запутала. Если первый вариант еще имеет какой-то смысл, то два других… Как ты себе это представляешь?

Вот теперь Гермиона испугалась. Потупив взгляд, она начала отвечать, и легкая дрожь в голосе никак не вязалась с ее уверенным видом.

— Иногда боль или стыд могут увеличивать интенсивность удовольствия. Например, когда тебе шлепают по попе во время мастурбации. Или пощипывают соски. Или заставляют делать непристойные вещи на людях… Скажи, я теперь внушаю тебе отвращение?

Когда Гарри расхохотался, она бросила на него затравленный взгляд.

— Гермиона, — он гулко сглотнул слюну. — Я юноша-подросток, и когда хорошенькая девушка фактически готова стать моей секс-рабыней, моей реакцией будет что угодно, но только не отвращение. Это я тебе обещаю!

Ему пришлось стиснуть зубы, когда темноволосая ракета набросилась на него и крепко обняла. Даже у волшебных обезболивающих есть свои пределы. Пока она попеременно обливала его слезами и засыпала вопросами, действительно ли он считает ее красивой, Гарри просто смаковал ощущение ее объятий. Было так же хорошо, как тогда в автобусе, только теперь между ними было меньше одежды.

«Определенно — чем меньше, тем лучше!»

Он блаженствовал в течение нескольких минут, прежде чем решился спросить.

— Гермиона?

— М-м-м?

— Мне просто интересно. Почему ты так откровенна со мной? Согласись, так обыденно обсуждать секс с девушкой — это немного странно. Не то, чтобы я возражал…

— Хороший вопрос. А ответ, а думаю, простой. Я доверяю тебе и абсолютно уверена, что ты так же сильно любишь меня, как и я тебя. Кроме того, с тех пор, как я практически вынудила моих родителей провести со мной тот самый разговор, когда мне было восемь, в этом доме мы всегда говорили открыто о любви и сексе. Особенно мама и я. Папа все еще пытается увидеть во мне хоть немножко той прежней маленькой девочки, игнорируя все доказательства обратного, поэтому я избавила его от пикантных разговоров. По большей части, — добавила она со зловещей ухмылкой, поигрывая бровями.

— Так что, по сути, я считаю тебя еще одним членом моей семьи, — резюмировала Гермиона, даже не догадываясь, как это прозвучало для Гарри. — Но я уверена, что ты понимаешь, что мои чувства к тебе выходят за рамки родственных отношений, в смысле, я почти уверена, что люблю тебя.

Почувствовав, что он дрожит, Гермиона вскинула голову и увидела, что лицо Гарри залито слезами.

— Гарри? Что с тобой? Я сделала тебе больно?

Вместо ответа он только сильнее прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы, вдыхая знакомый запах. Его горячее дыхание обжигало ее кожу.

— Для меня это первый раз, когда кто-то включил меня в свою семью. Сириус рассказывал, как мы будем жить вместе, а Уизли иногда шутили о том, чтобы сделать меня почетным Уизли, но ты только что сказала мне, что уже видишь меня фактическим членом семьи, — с трудом выговорил он, всхлипывая и шмыгая носом, и снова разрыдался.

Все, что Гермиона могла сделать, это обнимать Гарри и улыбаться, пока он впервые за долгое время, а может, и за всю свою жизнь, очищал свою душу на ее плече.

Когда Гарри выплакался, он неожиданно издал отрывистый смешок.

— А знаешь, это еще один первый раз с тобой. Ты была первой, кто на моей памяти обнял меня, помнишь, на первом курсе? А в прошлом году ты поцеловала меня, и это тоже было впервые.

— Самый первый раз ты целовался не со мной, — поправила Гермиона. — Это была Чжоу Чанг, еще до меня!

— Если честно, поцелуй с Чжоу не считается. Она плакала и начала прижиматься своими губами к моим, и при этом рыдала все горше. Я не знаю, каким должен быть поцелуй, но тот, определенно, был неправильным, — отмахнулся Гарри. — Нет, я имею в виду твой поцелуй в щеку на Кингс-Кросс, когда мы в прошлом году возвращались домой.

Хихикающая Гермиона еще сильнее прижалась к его плечу, и пообещала самой себе обеспечить Гарри еще несколько первых раз, если подвернется такая возможность.

Чуть позже Гарри обнаружил, что Гермиона рядом с ним успокоилась и задремала. Его тоже клонило в сон, и у Гарри не хватило духу — да и желания такого не было — отослать свою миленькую соседку. Когда он принялся ворочаться, чтобы лечь удобнее, Гермиона проснулась и начала медленно слезать с кровати. Не желая такого исхода, Гарри поспешно удержал ее и усмехнулся уголком рта.

«Гриффиндорцы, вперед!» — снова вспомнилось ему.

— Ну уж нет, малышка. Раз я по твоей милости оказался прикован к постели, наименьшее, что ты могла бы сейчас сделать, это позаботиться о моем уюте. Твои родители дали мне карт-бланш на любое желание, так что этой ночью ты останешься здесь в качестве моей подушки.

На какой-то миг Гарри испугался, что он перегнул палку, ведь он на самом деле предложил Гермионе спать вместе. Он почувствовал, как она напряглась, ее щеки порозовели, но затем она широко улыбнулась и кивнула.

Ее улыбка перешла в зевоту, Гермиона освободилась от кимоно и юркнула под одеяло, снова пристраиваясь к его плечу.

— Спокойной ночи. Завтра я продолжу твое наказание, — шепнул Гарри и усмехнулся, услышав, как она замурлыкала ему в плечо.

«А это доминирование не такая уж плохая штука», — подумал он, прежде чем окончательно провалиться в сон.

Ночью дверь спальни скрипнула, когда ее приотворили снаружи. Кто-то довольно улыбнулся, послышался приглушенный смешок, и банкнота в десять фунтов перешла из рук в руки.

— Я же говорила тебе, дорогой, что они все еще будут одеты, — прошептал женский голос.

— Кажется, мне следует снова показать тебе, девка, что произойдет, если ты дерзнешь в чем-то оказаться правой, — угрожающе пророкотал чей-то баритон.

Дверь с тихим щелчком закрылась, простучали, удаляясь, чьи-то шаги, и через несколько секунд раздался еле слышный счастливый вскрик.

Гермиона заворочалась во сне, но только придвинулась поближе к своей теплой «подушке» и продолжала спать, по-прежнему улыбаясь чему-то.

Примечания автора

Поскольку все дружно накинулись на меня, я вынужден сделать дополнительное предупреждение: НЕТ, Гермиона не превратится в покорную наложницу. Она останется прежней всезнайкой, любящей покомандовать. Ребята, остановитесь! Просто она заинтересовалась сексуальными играми, вот и все.

Ответ на комментарий Emerald Demona: Я считаю, что Ремус и Тонкс — самая реалистичная пара, которую описала Дж.К.Р. Молодой девушке нравится интересный мужчина постарше, который ответил бы ей взаимностью, если бы не его опасения по поводу состояния здоровья и разницы в возрасте. Жаль, что Роулинг убила их обоих.

Примечания переводчика

Какой-то Гарри чересчур впечатлительный в этой главе — плачет постоянно. Ладно, спишем на стресс и слабость после ритуала, но мне все-таки кажется, что он должен быть более сдержанным.

1) В оригинальном тексте «She had a muggle father», то есть автор считает, что отец Нимфадоры — маггл. Однако Поттер-вики указывает, что Тед Тонкс — волшебник.

Вернуться к тексту

2) «получил хвостом по голове» — в оригинале «trout-slapped» (рыбой (форелью) по лицу). Википедия ссылается на скетч Монти Пайтона «Fish-Slapping Dance», показанный в 1971 году. https://www.youtube.com/watch?v=T8XeDvKqI4E Выражение одно время было довольно популярным на Интернет-форумах. Ну, а мой вариант перевода — своеобразный оммаж братьям Стругацким.

Вернуться к тексту

3) «купаются в полосатых костюмчиках» — примерно, вот таких https://cdn.greatlifepublishing.net/wp-content/uploads/sites/4/2016/09/23214620/late-19th-century-bathing-suits.jpg или таких https://www.travelmag.co.uk/wp-content/uploads/2016/07/280716swimwear.jpg

Вернуться к тексту

4) Конкурс на правописание — это называется «spelling bee» — устное соревнование на знание орфографии. В английском один и тот же звук может передаваться разными буквами (и наоборот), часть букв вообще не читается и т.п. На таких конкурсах участникам называют слово и предлагают произнести его по буквам. https://www.youtube.com/watch?v=L-sqcT_0P9Y

Вернуться к тексту