Si me han dicho que te has ido (джен)

Это воскресение на первый взгляд не отличалось от любого другого. На "Складе" было людно и шумно.

До начала репетиции еще оставалось время, так что в ожидании друзей Мальвина нашла себе укромный уголок, расчехлила гитару и принялась неспешно перебирать струны.

Ничего, ничего не осталось в твоём родном доме,

Только пауки оплетают бурьян.

И розовый куст, его тоже нет,

Он, конечно, увял с твоим уходом...

На всём здесь один крест.

Ничего, ничего больше, лишь печаль и тишина,

И нет никого, кто ответил, жив ли ты ещё.

Где же ты?

Ведь я вернулась сказать, что раскаиваюсь

и ищу твоей любви.

Мальвина досадливо поморщилась: всё же танго на гитаре — это совсем не то, не хватает пронзительности. Здесь нужен бандонеон, или хотя бы скрипка...

Тут на глаза ей легли две тёплые ладони, и весёлый голос из-за спины позвал:

— Угадай кто?

— Лю! Вы вернулись! — счастливо рассмеявшись, она обернулась, чтобы обнять лучшую подругу и её жениха. — Здорóво, Хуанчи.

— Как дела? — отозвался тот. — Репетируешь?

— Пришла пораньше, жду ребят, да вот... бренчу потихоньку.

— Что, ваш славный лидер по-прежнему не даёт вам спуску? Заставляет ходить строем, спать на снегу, бежать кросс с гитарой наизготовку?

Мальвина фыркнула, пряча смешок, укоризненно покачала головой:

— Не говори так о Макси, окей? И что это ты такой весёлый? — она обернулась к Люпе. — Ну, как съездили? Как прошло знакомство с будущей роднёй?

— Хорошо, — загадочно улыбнулась Люпе.

— То есть всё оказалось не так страшно? — поддразнила Мальвина подругу, и та, уже не сдерживаясь, рассмеялась.

— Ох, ты себе не представляешь! Как от сердца отлегло! Зато теперь я понимаю, почему Хуанчи такой милый и добрый — это у них семейное.

— Вот как?

— А ты думаешь, что он такой довольный? Это потому, что ты в порядке! Серьёзно, Хуан ещё от входа как увидел тебя — так и выдохнул.

— А почему я должна быть не в порядке?

Хуан заметно смутился:

— Забей, глупости всё это. Просто забей.

— Да просто по дороге сюда мы увидели "мигалки", — пояснила Люпе. — Там, дальше по улице, то ли скорая, то ли полиция, было плохо видно. Так Хуан сразу принялся названивать Джаггеру, и едва выяснил, что они с Айлин живы-здоровы, хотел уже набрать тебя, но... Тут мы тебя и так увидели.

Её жених пожал плечами:

— Слушай, я знаю, это глупо, и всё такое, но... когда видишь такое совсем близко от дома, то в голову начинают лезть всякие мысли.

— Понимаю, — кивнула Мальвина. — Но успокойся, че! У нас тут всё утро было тихо.

— Нетипично, да? — улыбнулась Люпе. — Когда в окрестностях случается что-то из ряда вон, то "Склад", как правило, в самом центре событий.

— Да уж, и почему бы это?

Все трое рассмеялись.

— А ты как провела выходные?

— А я... — выдерживая эффектную паузу, Мальвина отложила в сторону гитару и приосанилась: — решила переезжать.

"Почему?", "Что случилось?" — раздалось тотчас.

— Это из-за Джаггера? — предположила Люпе. — Вы что, поссорились?

— И да, и нет, — Мальвина задумчиво повела плечом и, заметив, как расширились глаза подруги, поспешила заверить: — В смысле, нет, мы не ссорились! Просто... ваш отъезд раскрыл мне глаза на некоторые вещи.

— Я ничего не понял, — нахмурился Хуан. — Какие такие вещи? О чём ты?

— Знаешь, когда у нас был полон дом народу, это как-то не бросалось в глаза. Но теперь... вы, ребята, скоро поженитесь и съедетесь... Хуанчи уже не станет, как раньше, тусоваться день и ночь дома у Джаггера...

— Будешь по мне скучать? — Хуан прижал ладонь к сердцу, комично округлил глаза.

— Ещё бы, заноза!

Они рассмеялись.

— И кто останется? — вернулась к прежней теме Мальвина. — Дома, я имею в виду. Джаггер с малышкой, да я! Прямо таки "идеальная семья"! — она изобразила пальцами в воздухе кавычки.

— А в чём проблема? — не понял Хуан. — Я жил с ними, считай, три года, и ничего!

— Так вы с ним почти братья, а у меня другой случай, — терпеливо, как маленькому, пояснила она. — Не пойми превратно, Хуанчи. Я люблю Айлин, она прелесть, я обожаю с ней возиться. Да ты и сам знаешь! Но что до её брата... Да, мы, вроде как, разобрались с былыми заморочками, но... Жить вместе с бывшим? Это странно, согласись! Даже если мы не "вместе" живём, а просто под одной крышей. И о чём я только думала?

Люпе сочувственно покивала.

— И что теперь, будешь искать новое жилье?

— Уже нашла!

— А ты шустрая!

— Да это случайно получилось, на самом деле. Сижу я вчера, изучаю газету, обзвонила уже десяток мест, но всё не то. Все варианты или далеко, или дорого, а чаще — и то, и другое. И тут Бонадео! Серьёзно, я начинаю думать, что он наш общий фей-крёстный! Идет мимо, слышит, как я звоню по очередному объявлению, и такой: "Че, так ты ищешь комнату?" А я такая: "Ну да..." Оказалось, что у него есть ещё одно помещение, здесь неподалеку. Правда оно ужасно запущенное, там давно никто не жил. Бонадео говорит, он давно уже подумывал сделать там ремонт и потом сдавать, но всё как-то руки не доходили. В общем, мы сходили посмотреть. Квартирка маленькая, но для одного в самый раз, и ужасно похожа на чердак, что вы снимали под радиоточку, только с ванной и кухонькой. И там даже есть своя телефонная линия, Бонадео обещал снова её подключить, а то я чувствую, что скоро уже разорюсь с этим мобильником... И там, конечно, всё в ужасном состоянии, я завтра же примусь за генеральную уборку, и, может быть, придётся кое-что подкрасить...

— Мы тебе поможем, — пообещала Люпе.

— Спасибо, подруга, но ты не видела, какой там свинушник.

— Тогда тем более поможем!

— Ребят, кстати... — порывшись в сумке, Мальвина вытащила большой блокнот. — Жду вас обоих на новоселье!

Бумага была нелинованной и плотной, почти как в альбоме. Бóльшую часть листа занимали яркие карандашные рисунки: птички, бабочки, цветы, и где-то среди них домик, — а с краю теснились написанные от руки строчки.

— Вы приглашены на новоселье, — прочёл Хуан, заглядывая через плечо невесты, — которое состоится двадцатого июня... Сегодня?

— Эй! Это шестёрка, а не нолик! Двадцать шестого! Через неделю. Говорю же, там ещё надо навести красоту.

— По адресу... А и правда близко!

— Скажи, да?

— Милые бабочки, — улыбнулась Люпе, разглядывая рисунки. — Это Айлин тебе нарисовала?

— Да. Малышка сперва расстроилась, когда я сказала, что собираюсь от них съезжать, но мы поговорили и во всём разобрались. Но она настояла на том, чтобы сделать настоящие приглашения, чтобы проводить меня не просто на словах, а красиво. И раскрасила их тоже сама, — с этими словами Мальвина аккуратно вырвала из блокнота первый листок. — Это вам. Мы подготовили всего несколько, так что вам — один на двоих.

— И много ожидается гостей?

— Не очень. Вы двое, — Мальвина принялась загибать пальцы, — Джаггер с малышкой, Махо, ребята из моей группы... Вот и всё. Вас, кстати, я первыми позвала! Ну, то есть вторыми. Вечером заметила, что молока опять нет...

— Джаггер вечно забывает купить, — покачал головой Хуан.

— И не говори! А ближний магазинчик уже был закрыт. Пришлось идти в супермаркет, там в это время так пустынно... И вдруг, представляете, столкнулась с Феде. Мы буквально налетели друг на друга у кассы: он с пачкой мате, я с молоком, смешно... — Мальвина тихо улыбнулась чему-то.

— Эп-па! Кажется, я знаю, кто обрадуется больше всех, что ты не станешь больше жить под одной крышей с бывшим! Ну как? Он скакал от радости? — Хуан многозначительно поиграл бровями.

— Ты о чём?

— Да ладно! Этот парень от тебя без ума, будто сама не знаешь!

Мальвина вздохнула:

— Знаю, конечно.

— И? — но увидев её взгляд, он запнулся: — Эй, я перешёл черту, да? Извини, правда. Не хотел тебя обидеть. Просто мне казалось, он тоже тебе нравится...

Мальвина вздохнула ещё раз:

— Нравится. Просто... У меня ведь в любви вечная катастрофа, постоянно всё идёт наперекосяк. То ли выбираю не тех, то ли делаю что-то не так... Или же я просто дура, — закончила она мрачно.

— Эй, — Люпе пересела ближе, обняла подругу за плечи, погладила по голове. — Не смей так говорить. Вовсе ты не дура.

— А Феде, он очень хороший. С ним легко и спокойно. Но я боюсь, что снова накосячу. И тогда потеряю не просто очередного бойфренда, а ещё и хорошего друга.

— Понимаю тебя, — кивнула Люпе. — С другой стороны, не попробуешь — не узнаешь.

— Я бы рискнула, будь это и правда любовь, но дело в том, что я не знаю. Он мне дорог, мы на одной волне, он понимает меня, как никто, но... Я боюсь давать ему ложные надежды... В общем, я решила пока оставить всё как есть.

В этот момент телефон в её сумке зазвонил.

— Алло? Да, это Мальвина. Кто говорит?.. Что? Вас очень плохо слышно. Подождите минутку, я выйду, здесь такой шум...

— Мы тогда пойдём, — прошептала Люпе, вставая с места. — Не будем тебе мешать.

— Ещё увидимся, — также шёпотом ответила Мальвина и, обняв обоих на прощание, поспешила к ближайшей двери.

* * *

Десятью минутами позже в холле, почти на том же самом месте, произошёл следующий разговор:

— Хватит, Макси, не мельтеши, — пытался урезонить товарища Федерико. — Она с минуты на минуту появится.

— Появится? Она уже должна была быть здесь! Зачем назначать время репетиции, если каждый приходит, когда вздумается?

— А чего сразу "каждый"? Мы-то здесь.

— А она нет!

— Ну, во-первых, признай, прежде Мальвина никогда не опаздывала. А во-вторых... Подумаешь, один раз! Просто девушкам нужно больше времени, чтобы собраться.

Макси поглядел на него, как инквизиция на еретика.

— Вот только не надо! Это вопрос не половой принадлежности, а отношения к работе. Ответственности. Они, — Макси вскинул руку, указывая на сцену, где разогревался очередной коллектив — тоже девушки. Однако они здесь и репетируют. Серьёзно, разве это так трудно? Выйти из дома вовремя!

— А что если она так и сделала? — предположил Гальго. — А потом лифт р-р-раз — и застрял.

— В их доме постоянно ломается, — подтвердил Феде.

— Печально, конечно, что она не с нами, но разве это её вина?

Макси мотнул головой, допуская вероятность такого развития событий.

Гальго тем временем продолжал:

— И вообще, кто знает, что могло произойти? Этого никто не знает: ни я, ни ты, ни он... Мог, сломаться лифт, или автобус, или... или нога...

— Нога?!

— Да запросто, — ничуть не смутился Гальго. — Мало ли? Упала в душе. С кем не бывает? Знаешь какая статистика несчастных случаев в ванной у нас в стране?

— Какая?

— Откуда мне знать? Я же не бюро статистики! Но, наверняка, такое происходит постоянно: оступился на скользкой плитке, потерял равновесие и — бах! — открытый перелом. Ну, или вывих, — поспешно исправился он при виде паники во взгляде Феде. — Так что вполне может быть, что она сейчас в травмпункте. Пока высидишь очередь ко врачу... Пока придёшь в себя после обезболивающих... Хотя вывих — это еще ничего, — Гальго несло. — Это не страшно. Вот долбануться о кафель, например, затылком — это гораздо хуже... Ну, или о смеситель. Тут уж сразу черепно-мозговая, сотряс... А потом ещё выкатят гигантский счёт за воду! Никто ж её не выключит, пока ты валяешься там без сознания!

Гальго брехал легко, вдохновенно и убедительно, как всегда. Феде тряхнул головой, силясь избавиться от стоящего перед глазами навязчивого видения: незнакомая ванная, низкий кафельный бортик, длинные тёмные пряди полощутся в воде, а сама вода, убегающая в слив, насыщенно красного цвета...

— Я позвоню ей, — решил он.

Таксофон был рядом, в коридоре, Феде обшарил карманы в поисках мелочи, а потом с холодом на сердце слушал долгую череду длинных гудков.

— Не отвечает, — озвучил он очевидное. — Я съезжу к ним домой...

— А ну стоять! — вскинулся Макси. — Как ты себе это представляешь? Что ты собрался там делать? У тебя есть ключ?

Феде опешил, такая постановка вопроса не приходила ему в голову.

— Или ты собрался сразу высадить дверь? Обе двери, если уж на то пошло. А потом что? Платить за смену замков, да ещё три часа дожидаться слесаря! Не слушай Гальго, он сам не знает, что несет. Если позволить ему продолжать ещё пять минут, он расскажет тебе, что Мальвину похитили инопланетяне!

Феде кивнул, признавая его правоту. И правда, что это на него нашло? Он впервые порадовался, что Мальвина поселилась у Джаггера. Там как в общаге, постоянно кто-то дома. Случись что, это бы сразу заметили. А сейчас она, наверняка, в автобусе, едет к ним, потому и не ответила на домашний номер. Совсем скоро она будет здесь...

* * *

Однако и час спустя Мальвины всё ещё не было.

Когда наступила пора освободить репетиционный зал, Феде уже потряхивало.

— Ну, теперь-то уж понятно, что что-то с ней случилось, — озвучил его мысли Гальго.

— Обожди, не нагнетай, — осадил его Макси. — Может, она звонила, пока мы были на репетиции. Че, Кордобез!

Они как раз вышли в просторный холл: из колонок лились задорные звуки кумбии, а бородатый дядька, заправлявший здешним буфетом, приплясывая и кривляясь протирал немногочисленные столики.

— Кордобез! — тот обернулся. — У тебя случайно нет вестей от Мальвины? Она не звонила? Может, оставляла для нас сообщение или ещё что?

Буфетчик отложил тряпку и смерил Макси полным скепсиса взглядом:

— Кто?

— Мальвина.

— А я её знаю?

— Да брось, Кордобез, конечно, знаешь! Хорош прикалываться! Она бывает тут каждый день.

Все трое подошли к стойке и, столпившись тесным полукругом вокруг, осыпали Кордобеза вопросами.

— Че! — обиделся тот. — Здесь каждый день бывает куча народу. Приходят, уходят... Я что, обязан всех знать? Я занимаюсь буфетом, а не переписью населения!

— Да будет тебе, Кордобез...

— Ладно, дайте подумать... Мальвина, Мальвина... А это не та симпатичная брюнеточка, что вечно тусуется с вами ребята?

— Да!

Он расцвел улыбкой:

— А, ну тогда, конечно, я её знаю!

— И? — продолжили допытываться друзья. — Она звонила? Что просила передать?

— Что "и"? Никто не звонил, говорю же!

Разочарованные, приятели отступили, но не успели они отойти на несколько шагов, как им в спину прилетело:

— Но я видел её сегодня.

"Видел? Где? Когда это было?" — посыпались вопросы.

— Да здесь же, во-он там она сидела. Когда это было? Ну-у... часа полтора назад.

На протяжении рассказа друзья недоверчиво переглядывались.

— И? — не выдержал Гальго, когда Кордобез, подобно Шахерезаде, прервал свой рассказ на самом интересном месте. — Куда она потом-то делась?

— Без понятия. Но она оставила это, — Кордобез перегнулся через стойку, пошарил там немного, а потом вручил ребятам гитару.

С одного взгляда на инструмент Феде узнал его — гитару Мальвины он изучил почти так же хорошо, как и собственную, помнил каждую царапинку, каждую трещинку на лаке. Сомнений не оставалось, Кордобез говорил правду. Но если Мальвина действительно была здесь незадолго до их прихода, то почему не дождалась? Почему ушла, не оставив даже записки?

— И так постоянно, — жаловался тем временем Кордобез. — Приходят, сидят, бросают вещи где попало, а потом начинается: Кордобез, ты не видел мою скрипку? Или ноты. Или сумку. Или корзину-картину-картонку! Че, тут буфет, а не бюро находок!

— Но куда она всё-таки могла уйти? И, главное, зачем?

— Там как раз привезли товар, так что я ушёл. И я вам не дуэнья, чтобы... — Кордобез внезапно замолчал, крепко задумавшись. — Хотя я видел вашу подружку на улице. Да, точно! Пока выгружали колу. Она общалась с Фису.

Друзья переглянулись.

— С Фису? — недоверчиво переспросил Феде.

— В смысле, с тем мудаком Фису, от которого вечно одни проблемы? — уточнил Гальго. Кордобез покивал в ответ.

Дело оборачивалось всё страньше и страньше.

— Да о чём вообще Мальвине разговаривать с этим упырём?

— Может, объясняла ему, какой он мудак? — выдвинул очередное предположение Гальго, но в этот раз не убедил даже себя.

— Без понятия, — развёл руками Кордобез. — Но они уехали вместе.

— Что?!

— Как это?

— Ну, как? Надела шлем, запрыгнула на мотоцикл позади него, и умчали.

Ошеломлённые, друзья некоторое время молчали, пытаясь осознать услышанное. Кордобез, пожав плечами, оставил их и вернулся к своим делам.

— Ну, так, — выдохнул Макси, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Но мы не знаем... — начал было Феде.

— Мы знаем достаточно, — оборвал его Макси. — Мальвина была здесь, но предпочла уйти. Никто её не похищал, это был её выбор. Почему она так решила? Я не знаю, и честно? Мне плевать. Потому что это неуважение. К нам, её друзьям, её группе. Так что теперь уже я не хочу её больше видеть!

Гордо вздёрнув подбородок и спрятав руки в карманы толстовки, Макси развернулся и зашагал прочь. Оставшиеся двое переглянулись.

— Че, друг, я даже не знаю, что сказать...

— Я снова позвоню ей домой, — решился Феде. — Вдруг на этот раз удастся дозвониться... Ох, идиот! Какой же я идиот! — он от души хлопнул себя по лбу. — У неё же есть мобильник! Как я мог забыть?

Обшарив карманы в поисках монеток, он вспомнил, что уже использовал последнюю.

— Че, Кордобез, — позвал он. — У тебя есть мелочь? Разменяешь? Мне надо позвонить.

— Ок, не вопрос. Какая у тебя купюра?

Феде тем временем снова ощупывал карманы: правый, левый, потом внутренние карманы куртки, затем пошёл на второй заход.

— Что за чёрт! Не могу найти бумажник.

— Дома забыл?

— Да нет, я помню, как положил его в карман.

— Может, тебе только показалось, что ты его взял? Ладно, забей, я тебе одолжу.

— А, может, уже и звонить не нужно? — Кордобез кивком указал на вход. Но парни и так уже увидели, разговор оборвался — в дверях стояла Мальвина.

Было ясно, что она только что вошла, но отчего-то замерла, тревожно озираясь. Но всё в её облике: напряженная поза, лицо, белее бумаги, рваные порывистые движения, когда она оглядывалась по сторонам, му́ка во взгляде — так разительно отличалось от привычной всем жизнерадостной Мальвины, что парни удивленно притихли.

— Что это с ней? — пробормотал Гальго.

В этот миг она заметила друзей и вздрогнула всем телом, её карие глаза широко распахнулись.

А в следующую секунду она сорвалась с места и бросилась им на встречу. Ремешок сумки соскользнул с плеча, но она даже не обернулась подобрать пропажу. Она мчалась так, словно спасала свою жизнь, а на лице застыло напряженное, даже отчаянное выражение.

Их изначально разделяли каких-то метров десять, так что парни и глазом не успели моргнуть, как она уже оказалась рядом, налетела на Феде, впечатавшись в него всем телом, обхватила обеими руками, вцепилась пальцами в плечи.

И это было больно, без шуток, и краешком разума Феде успел подумать, что, наверняка, останутся синяки. Его буквально разрывало между облегчением: вернулась, цела и здорова — и желанием поддержать, защитить, утешить.

— Ты в порядке? — спросил он и тут же захотел отвесить себе оплеуху, ведь очевидно же, что нет. Люди, которые в порядке, так себя не ведут.

— Эй, ты, — прозвучало совсем рядом, и этот голос заставил Феде вскинуться. — Это вроде твоё.

В трёх шагах от них стоял этот мудак Фису и протягивал оброненную Мальвиной сумку. И при виде него Феде вспомнил, что это именно с ним уехала Мальвина, и раз уж вернулась в таком состоянии, то кто ж в этом виноват? Должно быть, та же мысль посетила и Гальго.

— Что ты ей сделал?

— Ничего, — огрызнулся Фису, чему, естественно, никто не поверил.

— Что ты ей сделал?!

— Пож-жалуйста, ребят, — слова дались Мальвине с таким трудом, словно только что побывала на приёме у дантиста, и челюсти до сих пор не отошли от заморозки. — Он меня п-просто подвёз.

— Слышали? — Фису демонстративно хмыкнул, впихнул сумку в руки Гальго и отвалил.

Внезапно вперёд выступил Макси, хотя никто не заметил, откуда он взялся.

— Где ты была?

Руки скрещены на груди, подбородок задран вверх, в глазах строгость — от макушки до пят сто шестьдесят сантиметров неумолимой добродетели. Но эта показная суровость дала трещину, когда прозвучало тихое: "В морге".

В первый миг этот ответ вызвал общий шок, а в следующий — все заговорили одновременно. "Что? Но зачем?! Вот чёрт!"

— Ясно, — проронил Макси, развернулся и направился прочь.

— Что? Тебе всё равно, что там произошло? — возмущённо крикнул Гальго в удаляющуюся спину.

Видя, что подруга едва держится на ногах, парни постарались её усадить, что оказалось не так-то просто сделать: она мёртвой хваткой вцепилась в руку Феде, и ни за что не соглашалась её отпустить. И это обстоятельство рождало в его душе противоречивые чувства.

— Так что же ты делала в морге? — осторожно спросил Гальго.

— Опознавала труп.

Парни переглянулись.

— Чей... труп?

Оглянувшись на Феде с какой-то новой, несвойственной ей прежде беззащитностью Мальвина призналась:

— Твой.

Наступившую тишину разбило тихое позвякивание чайной ложечки.

— Вот, — перед ними неизвестно откуда материализовался Макси с чашкой в руке. — Выпей это. Тебе нужен сахар.

Следующие несколько минут прошли в ожидании: Мальвина по глоточку цедила горячий чай, Феде приходилось поддерживать блюдце снизу, так тряслись её руки. Наконец она отставила чашку в сторону, к бледным щекам вернулись краски.

— Ну? — первым не выдержал Гальго. — Так что все-таки произошло?

— Мне позвонили, — голос у Мальвины больше не дрожал, и она говорила тихо, но уверенно. — Голос незнакомый, представились из полиции. Спросили знаком ли мне молодой человек лет двадцати, шатен, ростом примерно метр восемьдесят.

— Да фигня! — фыркнул Гальго. И в ответ на укоризненные взгляды товарищей пояснил: — Под это описание кто угодно вообще подходит! Я, ты, Фису... Да даже Кордобез! Ну, то есть, — спохватился он, — если бы сбрил бороду и сбросил лет двадцать...

— Я сперва не поверила, решила это чья-то глупая шутка, спросила, кто звонит. А он в ответ спрашивает, мол, это Мальвина, телефон такой-то, адрес такой-то? Понимаете? Вот так запросто продиктовал и номер мой, и адрес. Новый адрес, понимаете!

— Новый? — снова вклинился Гальго. — Ты что, переехала?

— Да... нет... Ещё не успела, — смутилась она. — Дело не в этом. Я ведь эту квартиру только вчера нашла. Вчера! Я и не рассказывала ещё никому. Знала только Айлин... и ты, — она взглянула на Феде.

— Так что да, я удивилась, отвечаю, да, мол, это Мальвина, а в чём дело? И тут он говорит, что была авария, человек погиб. А при нём ни документов, ничего, лишь приглашение на новоселье с моими контактами.

Вслепую порывшись в сумке, Мальвина достала из нее блокнот и протянула друзьям.

— Вот. Собиралась отдать их вам после репетиции, — она пожала плечами, мол, не сложилось. — Я была в таком шоке. Не знала, что делать, не могла связно рассуждать. Увидела Фису на мотоцикле, попросила подвести.

— А тот парень, — осторожно закинул удочку Гальго. — Выходит, ты знала его?

Она замотала головой.

— Нет. И я ничего не понимаю. Я думала, что это ты... Когда подняли простынку, я смотрела на него и думала, что это последний раз, когда я тебя вижу...

— Они что, на одно лицо? — опять не выдержал Гальго. — Как близнецы?

— От лица там почти ничего не осталось, — она зажмурилась, прижала ладонь к губам, пережидая рвотные позывы. — Но потом я увидела, что твоя родинка на плече, — я заметила её тогда, в бассейне, — её не было! Значит, там был не ты. Это словно какое-то жуткое зазеркалье, я не могу понять, откуда у него моя записка? Кто он такой? Мне показали личные вещи перед опознанием, думали, так будет проще. Но там не было ничего такого: обычный бумажник и еще деньги, почему-то скрученные рулетиками. Но записка из бумажника точно та самая, и почерк мой! Так как же...

— Карманник! — осенило Феде.

— Что?

— Помнишь, я не мог найти бумажник? — обратился он к Гальго. — Хотя точно помню, что брал его с собой. А утром на улице, — сейчас припоминаю, — какой-то тип налетел на меня, чуть с ног не сбил.

— Думаешь, он увёл твой бумажник?

— Наверное, — кивнула Мальвина. — Это бы всё объяснило. Но главное, что ты цел.

— И ты, — согласился Феде. — Мы успели здорово поволноваться.

— Ну что ж, — Гальго хлопнул в ладоши, как бы закрывая тему. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Предлагаю сейчас всем вместе завалиться в бар напротив и отпраздновать это. Я угощаю.

— Стойте, — подал голос молчавший до этой минуты Макси. — Ребят, сперва мне нужно кое-что сказать Мальвине.

— Смотри, если опять начнёшь втирать про дисциплинарные взыскания...

Но Макси не дал ему закончить:

— Прости меня, — сказал он просто.

— Что? За что ты извиняешься? Ведь это я подвела вас... Сбежала, не предупредив, не дождалась, не позвонила...

— Дело не в этом. Я... Я усомнился в тебе. Ведь мы друзья, я знаю, что ты за человек, знаю, что ты не подвела бы нас просто из прихоти... Но когда Кордобез сказал, что ты уехала с Фису, я решил, что ты бросила нас, группу, всё. Предпочёл поверить внешним обстоятельствам, даже не выслушав тебя. Я был не прав и прошу прощения.

— Ох, Макси, дай обниму! — потянувшись навстречу, она приобняла его одной рукой. — Ты ведь знаешь, что я тебя люблю и ценю?

— Ну вот, всегда везёт одним и тем же! — нарочито комично вздохнул Гальго, разряжая обстановку. — И почему я не родился блондином? Завтра же схожу в аптеку, куплю банку пергидроля... Или в чём он там? В пачках?

Макси закатил глаза:

— Клоун, — фыркнул он беззлобно. Мальвина рассмеялась:

— И тебя тоже люблю, язва.

Последовали ещё одни неловкие обнимашки. Неловкие потому, что одной рукой она по-прежнему держалась за руку Феде, так и не выпустив её за это время ни на миг.

Отстранившись от Гальго, она подняла глаза на Феде. Их взгляды встретились, и уже ничего не надо было больше объяснять.

_________________________________

Кому интересно, то самое танго в исполнении Мальвины можно послушать тут

https://www.youtube.com/watch?v=0dFD1Fyc3x8 с 32:26