Малфои всегда оказываются на высоте (гет)

В целом, жизнь любого представителя Малфоев была прекрасна. К прекрасному относились внешность, волосы на зависть, богатство и способность сваливать свою работу на окружающих. И быть Малфоем — хоть по рождению, хоть через брак — значило обладать той степенью изобретательности, которая требовалась, чтобы беззастенчиво использовать эти дары в своих интересах.

Одно время, правда, в жизни Драко была довольно неприятная пора, о которой он старался вспоминать пореже: командовать было некем, богатство прибрали к рукам другие, сам он сто лет не мог как полагается постричься, а окружали его одни мракоборцы. Однако, когда же кому-то не хватало чувства такта промолчать о событиях минувших дней, Драко ограничивался замечанием, что так закалялся характер.

В этом заявлении была своя доля истины. Если бы он не подался в бега вместе со Снейпом, то превратился бы в ленивого, высокомерного, самодовольного, самовлюбленного, эгоцентричного второсортного интригана на политической арене. Как выяснилось позже, его способности в этой сфере превзошли все ожидания.

Он воздерживался от использования Непростительных и не грозил никому убийством, с умом давал взятки и всегда продумывал запасной план — отцу в свое время не стоило этим пренебрегать. У Драко обычно существовал не только план «Б», но и план «В», если не «Я». У него не имелось ни малейшего намерения проводить в обществе отца времени больше, чем полагалось при часовых визитах в Азкабан раз в три месяца.

В результате он был чист, как стеклышко, в Министерстве ничего не могли ему предъявить, Драко сократил расходы на «предприятиях» Малфоев на двадцать процентов и дергал за ниточки стольких чиновников, сколько отцу и не снилось. Жизнь — не считая навязчивых разговоров матери, что пора бы жениться — была прекрасна.

И тем обиднее было оказаться в положении, когда ему потребовалась помощь Поттера.

Визенгамот принимал решение об освобождении Люциуса из Азкабана, и, как выяснилось, радостной эту новость сочли только Драко и его мать.

В том, что не всем возвращение Малфоя старшего придется по душе, не было ничего неожиданного, поэтому Драко, применив тонкий подход, развернул кампанию, чтобы склонить общественное мнение в их сторону.

Он фотографировался со вдовами и сиротами, начисто игнорируя роль отца в постигшей их судьбе, а в «Ежедневном пророке» (собств. Д. Малфой) напечатали серию статей об исцелении, примирении и прощении.

Однако часть несогласных с освобождением Люциуса выражала свои взгляды довольно резко: угрозами и посылками, чье содержимое у любого гарантировано отбивало желание завтракать. Драко не единожды задумывался, где эти люди брали белых хорьков, но пожалуй, если посылать почтой не целого, а лишь часть, такой вариант сильно снижал расходы.

Мать отправилась в Париж с Крэббом и Гойлом, которые служили у него телохранителями, и Драко как раз намеревался к ним присоединиться, когда двое мракоборцев внушительного вида поймали его у камина международной связи и пригласили пройти в кабинет министра. Сию секунду.

От этого приглашения невозможно было отказаться, хоть Драко и попытался.

По крайней мере, мракоборцы годились на то, чтобы нести его багаж.

— Министр, — приветствовал Драко, без приглашения устраиваясь напротив. — Можно не затягивать? Через час у меня встреча с матерью, а она не любит, когда ее заставляют ждать.

Министр вздрогнул.

— Ах да, ваша мать. Нарцисса. Очаровательная женщина. Гхм. Не думаю, что опоздание станет проблемой.

— Почему? — Драко, как клещами, обхватил пальцами подлокотники кресла.

— Она попросила меня, то есть нас, взять вас под защиту. По ее словам, вам может грозить опасность.

Драко моргнул. Собственная мать сдала его властям. Какая наглость!

Еще сильнее возмущало то, что роль няньки отвели Поттеру. Тот тоже не был в восторге от ситуации, но скрывал эмоции гораздо хуже.

— А может, не надо? — Поттера можно было сравнить с ребенком, которого отправляют в постель. — Нельзя найти кого-нибудь другого, кто за ним присмотрит? Я уверен, он вообще может обойтись без защиты.

— Я и не знал, министр, что мракоборцы ударились в демократию, — заметил Драко с беспредельной наглостью человека, который знает, из каких источников в избирательный фонд поступает большая часть средств и какую власть это знание приносит. — А вы человек прогрессивных взглядов.

Поттер прожег Драко взглядом, но Малфой, как ни крути, не удосужился сгореть на месте.

— Защитить мистера Малфоя — наша обязанность, — сообщил министр, обращаясь к Поттеру. — Вам придется смириться с некоторыми неудобствами, если таковые имеются.

— Полагаю, смиряться придется мне, — сокрушенно вздохнул Драко. — Площадь Гриммо едва ли сравнится с Малфой-мэнором. У тебя же есть домовики, Поттер? Скажи, что есть. Иначе я не вынесу.

— У меня один домовик. Один. И у него есть занятия получше, чем быть у тебя на побегушках, — проворчал Поттер.

Драко было интересно, когда тот сообразит, что Добби и Малфои — не самая удачная комбинация. Удовольствие наблюдать за Поттером, которому светило обзавестить гостем, меркло от перспективы самому им стать.

Если уж его собирались поместить под защиту, то выполнять свои обязанности мракоборцы будут в его доме, пусть даже придется пустить Поттера на территорию.

— Я просто предполагал, — медленно проговорил Поттер, пытаясь найти выход из этого кошмара. — Я просто предполагал, — повторил он увереннее, — что площадь Гриммо не самый лучший выбор. При всем уважении, сэр. Ведь мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы защитить Малфоя.

— Я тоже не хочу с тобой жить, — вставил Драко. — В Малфой-мэноре совершенно безопасно.

— Сомневаюсь, — ответил министр. — Трудно остановить того, кто готов ради мести рискнуть жизнью.

Драко прекрасно осознавал, что возведенная вокруг мэнора защита остановит все и вся, включая Темного Лорда, орды маглов и даже его тетушку Беллу. Помимо этого он ясно понимал, что смерть нарушителей границ, прах которых разнесет на многие ярды, вызовет лишь неловкие вопросы и подарит мракоборцам долгожданный повод обыскать поместье. Такую жертву он был готов принести только в крайнем случае.

— Именно, — согласился Поттер. — Но, министр, меня больше всего беспокоит вопрос, как не наделать шумихи. Вы же знаете, как здесь рождаются слухи. Одно неверное слово, и все узнают, где Малфой прячется. Можно будет начинать операцию с начала.

Замечание было дельным. Драко знал, что информация из Министерства утекает как из решета: преимущественно потому, что сам всеми силами этому способствовал. Думать о том, что результатами его тяжкого труда воспользуется кто-то другой, было неприятно.

— У вас есть альтернативное предложение? — поинтересовался министр.

— Есть. Мы отправим служебную записку категории «совершенно секретно», в которой сообщим, что Малфоя прячут на площади Гриммо. То есть через пару часов об этом будут знать все, а мы между тем уведем его тайными тропами куда-нибудь еще. В место, не связанное с Министерством.

Министр сделал вид, что раздумывает, чтобы не было похоже, будто он хватается за первую же возможность скинуть с себя ответственность.

— Разумное предложение. Вы уже придумали, куда именно?

Поттер кивнул.

— Я умолчу о точных координатах, если не возражаете. Или вы обучались окклюменции?

Драко прищурился. Поттер явно что-то задумал, но выяснить все детали можно было, лишь подыграв.

Судя по его выражению лица, Поттер еще и довольно точно представлял мысли Драко — возможно, не без помощи легилименции, — поэтому Малфой вообразил, как замечательно было бы привязать Поттера к столу и заткнуть одно из его отверстий ананасом.

Поттер вздрогнул.

Драко в который раз мысленно вознес благодарность тетушке Белле за уроки окклюменции.

Пункт «Отплатить Поттеру» появился в его списке дел сразу после «Вытащить отца из тюрьмы» и «Подкупить нового министра». Никто не должен идти на подобные унижения, представляя голого Поттера, лишь ради того, чтобы спасти свой разум от посягательств. С Поттера сталось бы решить, что он нравится Драко.

Еще чего!

Даже если бы он был гомосексуалистом — не в этой жизни, а грязные слухи про них с Блейзом, это все пустое — вкус в мужчинах не позволил бы ему запасть на какого-то лохматого коротышку вроде Поттера. Да лучше переспать с Уизли или даже Грейнджер!

Драко содрогнулся. Ему срочно требовались Омут памяти и бутылка бренди.

Увы, о них оставалось только мечтать. Поттер спешил провернуть дельце, пока никто не разнюхал, что они задумали.

— Министр, с вашего позволения... — вид у Поттера был невинный, как у только распределенного на факультет пуффендуйца. Он вывел Драко из кабинета, пока тот не успел высказать еще какие-нибудь существенные возражения.

Снаружи их ждал Уизли. Поттер увел своего дружка за пределы слышимости, чтобы горячо что-то обсудить. Рыжий не выглядел довольным предложением Поттера, но, в конце концов, после жаркой дискуссии уступил. Что бы ни сказал избранный мальчик под конец разговора, Уизли хохотнул, ничуть не уменьшая опасений Драко, что ему вот-вот подложат свинью, и ушел, недоверчиво качая головой.

Поттер, весьма довольный собой, улыбнулся:

— Прошу за мной. Мы переместимся на Гриммо по защищенному камину.

Малфой, у которого за спиной покачивался багаж, последовал за спутником в глубины мракоборческого центра. Он никогда там не был — и гордился тем, что не попадался мракоборцам в руки — и тотчас понял, что не сводить с ними тесного знакомства было мудрым решением. Драко отметил про себя, что все будущие дела с местными сотрудниками нужно вести в ресторанах с мягкими креслами за вкусным ужином с бокалом приятного, но не слишком дорогого вина. Зачем тратить прекрасное на тех, кто этого не оценит? Те, кто работал здесь, вероятно, и протирочный спирт считали чем-то изысканным.

Серый грязный коридор будто не мыли с тех пор, как Слизерин покинул Хогвартс. Пахло отчаянием... и, кажется, мочой... которые у Драко всегда ассоциировались с бедностью.

Поттер оставит его с нищими. Драко был категорически против. Лучше умереть. Бедность могла быть заразной.

Они дошли до конца коридора и шагнули в большое помещение с лавками вдоль одной из стен. Посреди нее была проведена желтая линия, служившая единственным цветным местом в комнате, которая напомнила о неопрятности местной обстановки.

— Где мы? — поинтересовался Драко.

— Удивительно, что ты здесь не был, — отозвался Поттер. — Это камеры для тех, кто ожидает суда Визенгамота.

— Тебе об этом известно больше.

У Поттера дернулся левый глаз.

— Могу устроить тебе полный тур, Малфой. С радостью запру тебя в камере, прочувствуешь атмосферу от и до.

— Попробуй, — негромко произнес Драко. — Мне больше не семнадцать.

— Мне тоже, — ответил Поттер, встречая его взгляд. — Мне тоже.

Игру в гляделки прервал усмехающийся Рональд Уизли.

— Гарри, я обо всем договорился. Она не в восторге, но согласилась. Сказала, ты крупно ей задолжал.

— Она? Что еще за она? — Драко жаждал получить ответы.

— Мы работаем по принципу «положено знать», — сообщил Поттер. — А тебе не положено.

Драко едва не вскрикнул от негодования, но вовремя вспомнил, что он теперь учтивый и утонченный светский человек, которому не пристало кричать.

— Конечно положено. А если мне не понравится эта... эта... кто она там?

— У тебя нет выбора, Малфой. Ты просто вежливо поблагодаришь даму за помощь.

— Разумеется, у меня есть выбор! — возразил Драко. — Я Малфой. Я практически управляю Министерством — как скажу, так и будет.

— Ага, конечно, — и Уизли что-то в него бросил. Драко поймал предмет, не позволив тому испортить идеальность своего лица, но слишком поздно понял, что ему прилетел портключ.

— Твою же ма... — только и успел сказать он, как комната со свистом исчезла.

— ...ть, — закончил Драко, возникая в пункте назначения.

Там оказалось не так плохо, как он ожидал: чисто и светло, пусть и по его стандартам тесновато.

— Вот и ты, — заговорила стоящая перед ним ведьма.

«Фигура неплохая, но до модельной не дотягивает», — мысленно отметил Драко, по привычке оценивая женщину по шкале аппетитности.

— Мое лицо, — раздался ледяной голос, — выше.

— Какая встреча, Грейнджер. Надо же, я собрал фулл-хаус. Стоило догадаться, что это ты.

— Если ты думаешь, что я в восторге... — тут же завелась она.

— Не думаю, — поспешил с ответом Драко, намереваясь подавить конфликт в зародыше. Ему приходилось лебезить перед Темным Лордом — уж конечно он справится со строптивой грязнокровкой. На что только не пойдешь ради спокойной жизни. — Поттер с Уизли довольно ясно выразились. И я в нужной степени благодарен.

— О, — Грейнджер сдулась, как шарик. — Ладно. Хорошо.

Драко поздравил себя с непревзойденным успехом в усмирении гриффиндорцев и порадовался их неспособности распознать нюансы слова «нужной». Раз ей так легко манипулировать, он запросто вернется в мэнор.

— Тогда парочка правил, — продолжила Грейнджер. — Ты не называешь меня грязнокровкой, я не отсекаю тебе лишние части тела.

— Грейнджер, я здесь гость, а значит, каких бы усилий мне это ни стоило, я обязан быть с тобой вежлив. Ты не услышишь от меня слова на «г».

Грейнджер наградила его взглядом Нарциссы: мать смотрела так же, решая, привирает он или нет. Драко это не понравилось: он ощутил себя открытым и вновь трехлетним.

— Отлично, — протянула Грейнджер. — Полагаю, это значит, что я обязана быть любезной хозяйкой, так что, может, обменяемся мыслями, как свести напряжение к минимуму?

Иметь дело с Грейнджер было гораздо приятнее, чем с Поттером, а ее предложение несло в себе здравый смысл.

— Не разговаривай со мной утром, пока я не выпью чашку чая, — предупредила она. — Мне нужно полчаса тишины и покоя, только потом я превращаюсь в человека.

Целый год прожив со Снейпом, Драко узнал все об утренних склонностях к убийству.

— То же самое со мной и кофе, — ответил он. — Кофе же будет?

Грейнджер кивнула.

— Терпеть его не могу, но мой самый темпераментный коллега без кофе никуда. Только весь не выпей — без дозы кофе он становится мрачнее тучи, а тебя сюда отправили из соображений безопасности вообще-то.

— Я слышал, что ты работаешь с Северусом, — Драко усмехнулся. Именно Снейп привил ему любовь к черному горькому кофе по утрам, так что если бывший профессор пил то, что имелось у Грейнджер, то и Драко это придется по вкусу. Было бы неприятно остаться без своей дозы.

— Не трогай мои бумаги на столе. У тебя может сложиться другое впечатление, но я прекрасно знаю, как что лежит. Если ты хоть дыхнешь на них, я буду в курсе, не сомневайся.

— Грейнджер, ты думаешь, я буду здесь прибираться? Для этого существуют эльфы. Твоим драгоценным бумагам ничего не угрожает.

Она вновь бросила на него тот самый взгляд, и он едва подавил желание шаркнуть ножкой.

— Ты на прошлой неделе обедал с моей ассистенткой, как раз чтобы разузнать об этом проекте. Уж извини, сложно поверить, что ты удержишься от соблазна, даже если придется самому запачкать руки.

— Ты участвуешь в проекте «Эрудит»?

— Малфой, я и есть проект «Эрудит». Удивительно, что ты не знал. Я-то думала, ты в курсе всех сплетен.

Он тоже так думал и был уязвлен открытием, что это не так. К тому же Драко оказался заперт в ее квартире, а его любопытство не даст ему спокойно жить, пока он не выяснит, в чем суть проекта «Эрудит».

Он с прищуром взглянул на улыбающуюся Грейнджер.

— А если будешь хорошо себя вести, Малфой, возможно, я даже расскажу тебе о проекте. Когда-нибудь.

— Я никогда не отличался примерным поведением, Грейнджер. И не собираюсь начинать.

— И к лучшему, иначе бы Земля сошла с орбиты.

— Твоим способностям к лести остается только завидовать, — сухо ответил Драко.

Грейнджер прошла к приоткрытой двери.

— Ладно, давай пока тебя разместим. Будешь жить в моей комнате. Охранки тут отличные, но с теми, что в мэноре, конечно, не сравнятся. Маглов, правда, в жертву приносить больше нельзя, так что придется обойтись такими.

Драко заглянул в комнату и с облегчением признал, что она не сильно магловская, а широкой кровати хватит на двоих. Он ради пробы присел. Матрас приятно пружинил. Грейнджер действительно была темной лошадкой.

— Я что-то не замечал, чтобы последние пару столетий мы приносили маглов в жертву.

— Вероятно, не приносили, — согласилась она. — Судя по Кодексу Малфойана.

Драко застыл.

— И откуда у тебя Кодекс?

— Из твоей библиотеки, естественно.

— Моей?

— Именно. Через пару месяцев после того, как ты сбежал, мы взломали защиту мэнора. Гарри был уверен, что ты прячешься именно там. Я верила, что ты умнее, — любезно заметила Грейнджер. — Но ты и сам знаешь, каким он становится, если на чем-то зациклится.

— Защита должна быть непробиваема! — возразил Драко.

— Чары были неплохие. Я где-то час с ними возилась.

— Час? — устои мира Драко пошатнулись, и чувство было не из лучших.

— Да, да. Сложно представить. Я много всего узнала за это время, так что сейчас справилась бы гораздо быстрее.

Драко был уверен, что она его дурит, и никак иначе. Защитные заклинания не могли быть настолько простыми.

— Я жажду услышать подробности, — разозлился он. — Ты же не упустишь возможности выпендриться.

Грейнджер прошла мимо и постучала по спинке кровати.

— Этот набалдашник — портключ в Министерство. Активируй, если что-нибудь случится. Не жди никого.

— А ты?

— Я не шутила насчет здешних охранок, лучше ты вряд ли где найдешь. Выпущу чары и побегу как угорелая. Не хочу быть здесь, когда они все активируются. Поверь, ты тоже не хочешь. Никаких «предохранителей» нет, а выяснять, смогу ли я снять чары на лету, лучше не стоит.

Драко что-то проворчал, соглашаясь. Заклинания Грейнджер славились эффективностью и беспрецедентной агрессивностью, так что если она говорила бежать, Драко побежит не оглядываясь. По крайней мере теперь он с чистой совестью мог бросить ее в квартире. Геройствовать он никогда не любил, но и перспектива объяснять Поттеру, как умерла его подруга, Драко не прельщала. На подобные новости Поттер мог неадекватно отреагировать. Но он ничего не сможет сделать, раз Грейнджер приказала Драко уходить сразу же.

— Располагайся пока. Где твои вещи?

— На полу в Министерстве.

Из вещей у него осталась лишь надетая на него мантия, и это была та ситуация, в которой он клялся никогда больше не оказываться. Он придушит Поттера.

— Я постараюсь с этим разобраться, — пообещала Грейнджер. — И чайник поставлю. Думаю, чай перед сном тебе не помешает.

Драко упал на кровать и прикрыл рукой глаза.

Он попал в самый настоящий ад.

Когда обещанная чашка чая не материализовалась в комнате, он сполз с постели и поплелся в гостиную. Грейнджер стояла на коленях перед камином и с кем-то разговаривала. Голос у нее был не то чтобы радостный.

— Мне плевать, в чем проблема, разберитесь. — Последовала пауза, в которую ее собеседник объяснил, что, чего бы она ни требовала, это невозможно было выполнить сейчас же. — Ладно, пусть так, но только попробуй забыть. Тебе, может, смешно, но нытье вынуждена слушать я, а не ты.

Ах, Грейнджер искала его чемодан. Нужно было непременно возразить, что определение «нытье» ни в коей мере не должно применяться к его обоснованным и разумным жалобам на невзгоды, которые на него обрушились, но Грейнджер, разумеется, просто приукрасила ситуацию, чтобы Поттер ее послушал. Драко понимал ценность полуправды, сказанной своим подручным — а Поттер, при всем своем статусе, был под каблуком у Грейнджер. Это не вызывало никаких сомнений.

Поттер еще немного пожаловался на несправедливость жизни, пока она не оборвала его коротким «Спокойной ночи, Гарри».

— Я так понимаю, вещи мне скоро вернут? — поинтересовался Драко.

Резко развернувшись, Грейнджер выставила руку в дуэльной позиции, но тут же ее опустила.

— Напугал ведь! Я не привыкла с кем-то жить.

— Расслабься, Грейнджер. Я не кусаюсь.

— А вот я — да, — выразительно произнесла она.

— Раз уж ты моя защитница, я на это надеюсь. Страшно подумать, что с возрастом ты могла раскиснуть.

Грейнджер его проигнорировала — Драко засчитал очко себе.

— Чая? Есть «Эрл Грей», «Английский завтрак», даже «Тетли», если хочется приобщиться к простым смертным.

— «Эрл Грей», благодарю.

Пройдя за ней на кухню, Драко, как зачарованный, наблюдал за ее манипуляциями с чаем. Он никогда не видел, как это делают маглы — да что уж, он в принципе не видел, как заваривают чай. В мэноре тот появлялся на подносе с печеньем, и все тут.

На этой кухне стояло странное устройство, в которое заливали воду, отличающееся от обычного чайника только тем, что его не ставили на плиту. Впрочем, вода все равно как-то грелась. Драко без приглашения сел за стол, поражаясь странности того, что маглы и без магии как-то умудряются делать то же, что и нормальные люди.

Грейнджер не стала заморачиваться с заварником, а насыпала чай в кружку и, видимо, посчитала приемлемым остаться на кухне, а не перейти в столовую. Впрочем, от таких, как она, не следовало ждать изысканных манер.

— Гарри принесет твои вещи утром, — сказала она, обхватив кружку. — Сегодня вечером он занят чем-то важным, но в крайнем случае к завтраку вещи будут у тебя.

— Значит, придется подождать.

— В общем, да. Хочешь что-нибудь одолжить? У меня есть запасная щетка, мыло, но, может, тебе нужна пижама?

— Не нужна, — ответил Драко, и щеки Грейнджер порозовели. Ему стало интересно, представляет ли она в своей постели голого Малфоя. Скорее всего, да. Пусть это и было отчасти пугающе, сложно винить ее за такие желания. Он только надеялся, она не надумает себе ничего лишнего лишь из-за того, что они оказались под одной крышей.

Грейнджер допила чай и поставила кружку на стойку.

— Я спать. Если тебе больше ничего не нужно, увидимся утром.

Драко задержался на кухне еще на какое-то время, неторопливо отпивая чай и обдумывая ситуацию со всех сторон. Ему нужен был чемодан, но не только ради чистой одежды и других радостей жизни, которые туда уложили эльфы. Поттер вполне был способен обыскать его вещи, перед тем как вернуть, пусть ничего бы и не нашел: Драко давно научился не оставлять свои игрушки на виду.

Как в случае с Рождеством, Малфой решил отправиться в постель пораньше, надеясь, что так быстрее получит назад чемодан. От прохладного мягкого белья приятно пахло, но уснуть не удавалось. Мысли скакали вокруг возможных кандидатур людей, которые ему угрожали, и вариантов, как обратить ситуацию в свою пользу. Отвлечь его от размышлений о самосохранении и влиянии могло только одно — секс.

Потому как Драко был Малфоем, а семейной чертой у них значилась развращенность, он обнаружил, что мастурбировать в постели Грейнджер, представляя ее в позах разной степени неприличности, оказалось довольно-таки возбуждающе.

И так как дураком он не был, Драко старательно очистил потом постельное белье.

Учитывая обстоятельства, завтрак прошел довольно неплохо.

В шкафу он нашел красивое шелковое кимоно в противовес грейнджеровской полосатой пижаме, которую она сочла подходящей для завтрака в разнополой компании. Грейнджер, казалось, оценила его вкус и смотрела одобрительно.

На завтрак ему досталось нечто странное под названием «Коко Попс»: темно-коричневого цвета, хрустящее и в принципе неплохое для магловской еды — но признавать это вслух Драко не собирался. Шарики всё хрустели и хрустели, довольно сильно раздражая, так что он наслал на тарелку Силенцио.

Грейнджер это почему-то развеселило, но она промолчала, а Драко списал такое поведение на еще одну из ее странностей.

Грейнджер первая ушла в ванную, оставив его допивать третью чашку кофе. Она вышла оттуда раскрасневшаяся, распаренная и завернутая в полотенца. Ноги у нее оказались гораздо красивее, чем Драко полагал ранее. Жаль, что она не могла купить себе приличные мантии, чтобы выгодно подчеркивать фигуру.

Ноги Грейнджер почти примирили его с необходимостью жить без привычных удобств.

Утро Драко обычно начиналось часов в девять, когда его ненавязчиво будил домашний эльф, принесший большое блюдо с завтраком и свежий выпуск «Ежедневного пророка». Когда же скандальные заметки были прочитаны, а ломтики бекона съедены, он надевал шелковый халат и шлепал в туалетную комнату, где его уже дожидалась набранная ванна самой подходящей температуры.

Конечно, он отнюдь не всегда просыпался в своей постели. Драко никогда не позволял удостоенным его внимания нимфам оказаться в Малфой-мэноре, да и в искусстве готовить они не преуспевали, поэтому ему всегда приходилось жертвовать хорошим завтраком во имя других удовольствий. Он знал, что в один прекрасный день встретит идеальную женщину и испытает оба удовольствия одновременно — или хотя бы друг за другом без задержек (оба процесса требовали его безраздельного внимания, а смешивать их, вероятно, было не очень мудрой идеей), — а пока приходилось мириться с тем, что есть.

При всем при этом периодическое отсутствие идеальных завтраков закалило его до той степени, чтобы поесть с Грейнджер без слез и истерик, вызванных несправедливостью жизни.

Он сдержался, даже когда ему пришлось самому набирать себе ванну.

Драко очистил ее трижды, избавляясь от магловской заразы: Грейнджер не казалась ему той, кто будет заморачиваться уборкой. Впрочем, разницы все равно не было, ведь ему придется пользоваться магловскими средствами, но на душе полегчало. Драко с опаской понюхал удивительно разнообразную коллекцию бутылочек, расставленных по краю ванны, и выбрал ту, что пахла наименее противно. Ему доводилось что-то слышать от Панси насчет «Шанель №5», а раз одобряла она, то и Драко мог этим воспользоваться.

Он понимал, что бутылочка не из дешевых, поэтому вылил в ванну как можно больше средства.

К тому времени, как Драко закончил с гигиеническими процедурами, Грейнджер исчезла, оставив записку: «Ушла в библиотеку. Вернусь днем. Обед в холодильнике, ни в чем себе не отказывай, до вечера. ГГ»

Драко поймал ее на слове.

К обеду он сунул нос в грейнджеровский гардероб, посмеявшись над ее вкусом, и пошарил в ящике с бельем, с усмешкой отметив, что не все оно было простым, белым и скучным. И правда, та еще темная лошадка. Это наблюдение лишь подтвердилось, когда он нашел под кроватью коробку с журналами, в которых картинок было больше, чем слов. Их стоило отложить на более позднее время — ближе к ночи, для неспешного прочтения. Некоторые издания были ему незнакомы.

Книжные полки Драко тоже осмотрел, обнаружил труды по темным искусствам, скрытые чарами, и запомнил названия, чтобы позже воспользоваться ими для шантажа. Магловские книги там тоже были. Драко задумался. Он всегда хотел прочитать хоть одну, узнать, что же такого пишут маглы, но в библиотеке Малфой-мэнора такой литературы не было и в помине, а купить книгу на людях он стыдился.

Одно дело, когда тебя ассоциируют с темными искусствами, жесткостью и пытками, но признаться в интересе к маглам — совершенно другое.

И все же здесь его никто не видел.

Драко, словно позируя, расположился на диване, расправил кимоно, чтобы наиболее выгодно подчеркнуть фигуру, и погрузился в чтение...

Через час он умирал от скуки. Драко даже не представлял, что можно настолько скучать. Сильнее, чем у профессора Бинса, а его уроки были эталоном скуки. И бумаги на столе Гермионы практически умоляли их прочесть.

Проект «Эрудит» был настолько секретным, что лишь четверо человек знали о его разработке, и настолько нетривиальным, что обед с ассистенткой Гермионы, когда она попыталась объяснить, чем же они занимаются, вылился в поток тарабарщины.

Драко жаждал узнать больше. Побуждение было таким же нестерпимым, как желание почесать укус комара. Незнание вызывало у него приступы раздражения.

А ответы лежали прямо под носом.

Грейнджер ведь не запретила ему читать, только — двигать бумаги. Можно было смотреть, но не трогать, прямо как саму Гермиону.

Вытащив палочку, Драко пробормотал заклинание, которое не выявило на бумагах явной защиты. Неявной, впрочем, тоже. На всякий случай проверив стол еще и на темную магию, он убедился, что неприятные сюрпризы ему не грозят.

Драко подошел к столу и вчитался в документы. Вместо строчек о зельях — раз уж в этом деле участвовал Снейп — он увидел формулы нумерологии. А потом догадался, что Грейнджер полагалась на опыт профессора в темных искусствах. Она экспериментировала с темной нумерологией и, судя по всему, пыталась решить последнее уравнение Хейнсия.

Увлекшись, Драко забылся и перевернул страницу.

Раздался хлопок, и в кабинете раздался голос Гермионы:

— Что я говорила насчет «не трогать чужие вещи»? Теперь ты не уйдешь отсюда, пока я не отпущу. Может, так ты научишься меня слушать.

Он попался: рука приклеилась к столу, и следующие минуты ему предстояло провести на этом месте.

Драко грязно выругался. Попался на горячем, да еще в ловушку для ее приятелей — жизнь его совершенно не щадила. Контрзаклинания Драко не сработали, поэтому он притянул Акцио стул с подушкой и устроился дочитывать оставшиеся документы.

Раз уж наказания все равно не избежать, зачем отказывать себе в удовлетворении любопытства.

Переворачивать страницы одной рукой было неудобно, но Драко не пожалел, заинтересовавшись чтением. Он смутно помнил, что эта тема освещалась во «Втором трактате Хейнсия», но Драко последний раз читал его в семнадцать лет, стараясь разобраться, как, вашу мать, дожить до восемнадцати целым и невредимым. Некоторые продолжения теории были довольно элегантны, а решение через неоднократность оказалось впечатляющим, хоть и не совсем полезным.

Он настолько задумался, что не услышал, как в двери провернулся ключ, и чуть не подпрыгнул до потолка от голоса Грейнджер:

— Драко, я достала твой чемодан, Гарри говорит... Что здесь случилось?

— По-моему, это очевидно, — Драко не собирался опускаться до извинений: нечего было раскидывать бумаги на видном месте.

— Я думала, ты будешь осторожнее, — она вдруг оказалась прямо за ним, прижавшись к его спине, а Драко весьма явственно ощутил, что между ней и его кожей есть лишь тонкий слой шелка. — То есть ты прочитал почти всё.

Мать так же прислонялась к отцу, когда тот сидел за столом в библиотеке. Поза была слишком интимной, и от этого волоски на шее Драко встали дыбом. Он не мог сказать, что ему противно, но был твердо уверен, что должно быть.

О господи, это же грудь! Грейнджер прикасалась грудью к его спине. Драко вновь почувствовал себя тем семнадцатилетним парнем, который впервые увидел голую женщину: взбудораженным, смущенным и не подозревающим, что же делать дальше. Мастурбировать на Грейнджер явно было ошибкой, ибо вчерашний вечер возродил его ненормальное влечение, которое развилось у него на шестом курсе. Драко тогда щенком бродил за Грейнджер по замку. Стоило признать, это пошло ему на пользу этакой тренировкой по сбору информации, но осознавать сейчас, что его поведение просто бросалось в глаза, было крайне неловко. Особенно при том, что он, кажется, возвращался в состояние того мальчишки.

— Заинтересовался? — спросила Грейнджер, нисколько не помогая ему обрести хладнокровие.

— Все равно нечем было заняться, — Драко аккуратно разгладил страницу, которую читал. — Ты отпустишь меня или нет?

— После такого я обычно заставляю ребят помыть посуду, но от тебя будет больше проблем, чем пользы, — сказала она, горячим дыханием щекоча ему ухо. Вызванные этим ощущения сложно было назвать неприятными.

— С Малфоями часто так бывает, — отозвался Драко. — Мы этим гордимся.

— Не сомневаюсь, — Грейнджер отошла, приклеивающая его к столу магия растаяла, и Драко вновь смог двигать рукой.

— Спасибо, — он поднялся, придерживая кимоно, чтобы не разошлось, и развернулся к ней лицом. — С твоего разрешения, я пойду переоденусь.

— Да, иди. Гарри позже зайдет поделиться новостями по твоему делу. Вряд ли он готов увидеть тебя в... во всем блеске.

— Зависть — неприглядное чувство, но в данном случае совершенно обоснованное, — ответил Драко и закрыл за собой дверь, прежде чем Грейнджер успела отразить его «парфянскую стрелу».

Когда от мира его стали закрывать несколько слоев одежды, ему полегчало. Еще лучше Драко почувствовал себя, расставив по комнате небольшие предметы в стиле нуар, о которых Грейнджер не нужно было знать. Она удивительно щепетильно относилась к чужим грехам, когда и сама не могла похвастаться чистой совестью.

Обед ждал его на столе в кухне, и пока они были заняты едой, всякая неловкость между ними рассеялась.

— Так что, — начал Драко, покончив с обедом, — ты расскажешь мне о проекте? Я все равно уже прочитал большую часть документов.

— Ты правда хочешь узнать больше? Обычно все бегут от меня, как только я завожу о нем речь, — выражение лица Грейнджер было таким же, как у матери при виде новой пары туфель или у отца, когда тот совершал редкостную гадость, — живым и воодушевленным.

— У меня нет привычки вести пустые разговоры. Это один из приятных бонусов богачей, — отозвался Драко. — Если я спрашиваю, я хочу знать.

Грейнджер не нужно было просить дважды. Ее прорвало, точно плотину, и поток знаний вырвался, сметая все на своем пути. Удивительно, как Северус мог с ней работать, не имея возможности снимать факультетские баллы.

— Конечно, нам было бы гораздо проще, если бы у нас была копия оригинального трактата, но Министерство не выделит на нее средств, — закончила Грейнджер именно на той теме, в которой Драко был заинтересован.

— Жаль, очень жаль, — пробормотал он. — Очень интересный текст, понимаю твое желание с ним ознакомиться. Если я правильно помню, за пределами Малфой-мэнора существуют лишь три копии, их почти невозможно достать.

Подозрительный взгляд Грейнджер ясно говорил о том, что она не обманулась его сочувствием и что намек был понят.

— Что ты хочешь взамен? Ты ведь не просто так упомянул трактат.

— Ты не должна напрямую задавать вопрос, — возмутился Драко. — Прежде чем даже подумать о том, чтобы показать заинтересованность в соглашении, которое удовлетворит обе стороны, нужно ограничиться тонкими намеками и походить вокруг да около.

— Северус тоже так говорит, но вопрос в лоб оказывается не менее эффективен, да еще и сохраняет мне кучу времени.

— Но так же скучно! — Драко покачал головой, жалея бедную наивную гриффиндорку.

— Я всегда думала, что важнее победа, а не участие, — пожала плечами Грейнджер. — Удивительно, что ты не согласен.

— На первый взгляд суждение хорошее, но я предпочитаю побеждать со стилем.

— О-о-о, тебе начисляют за это баллы? Мне про это не говорили.

— Начисляют. Но гриффиндорцам запрещено участвовать: они задают низкий тон.

Драко с удовольствием отметил, что, злясь, Грейнджер по-прежнему розовела. Ему нравилась предсказуемая Гермиона: в любом споре он будет на два шага впереди нее.

Она медленно выдохнула, вызывая ассоциацию с закрытым крышкой котлом, из-под которой вырвалась струя пара.

— Раз так, можем сразу начать торговаться. Чего ты хочешь?

— Мир во всем мире, увеличить доход на пятьдесят процентов и вернуться домой, — выдал Драко. Он не считал, что легко добьется своих условий, но начинать переговоры с этой позиции было интересно.

— И ничего из этого тебе не светит, — сухо ответила Грейнджер. — Что еще?

Он пожал плечами. Торговаться Драко любил.

— Ничего. Ты упустила свой шанс, когда приклеила меня к столу.

— Драко, ты в магловском доме беспомощный, как котенок. Мне всего-то и нужно, что подождать, пока ты не захочешь чая, а потом ты будешь умолять меня прочитать твою чертову книгу.

Пришлось признать, что аргумент был весомый.

— Тогда остановлюсь на пятидесяти процентах. Если прикинуть варианты практического применения...

— Какого еще применения? — оборвала Грейнджер. — Мне не нравится, как это звучит.

— У меня все законно, Грейнджер. Я просто хочу быть безумно богатым и работать как можно меньше. Идея становиться новым Темным Лордом меня не прельщает. Слишком часто пришлось бы зависать посреди ночи на кладбищах и постоянно отдавать приказы, — Драко изо всех сил прикинулся обиженным, но чувствовал себя не в своей тарелке. Обижать — удел Малфоев, это было в естественном порядке вещей.

Опаска из взгляда Грейнджер никуда не делась.

— Ладно. Я поговорю с Северусом.

— Если он работает над проектом... Не понимаю, почему он не попросил у меня трактат. Ради бога, я же обязан ему жизнью.

— Поэтому и не попросил.

Драко не понравилась мысль, что Грейнджер может понимать Снейпа лучше, чем он. Его расстраивало, что он не может обвести Гермиону вокруг пальца, заключив хитрую сделку, потому что Северус был ее бизнес-партнером, а Драко задолжал Северусу. И особенно его не радовало скорое прибытие Поттера, которое никак не скрасит ему день.

Пожалуй, манера отца вести дела была не лишена привлекательности: возможность разрешить проблему старым добрым проклятием дорого стоила.

Поттер появился измученным. Грейнджер, оценив его состояние, засуетилась, точно преданный домовик, предлагая ему выпить чай, занять лучшее место на диване и подсунуть под спину самую мягкую подушку.

Драко с прищуром наблюдал за ее хлопотами. Честное слово, Грейнджер стоило относиться к себе с большим уважением, а не позволять Поттеру злоупотреблять ее добродушием. Он даже не соизволил ее поблагодарить, просто дремал, сидя с полузакрытыми глазами.

И это слизеринцев считали грубыми! А ведь они никогда не забывали сказать «пожалуйста» и «спасибо», и не только потому, что за отсутствие манер можно было схлопотать неприятное проклятие. Драко ценил то, что имел. У него было мало друзей, но он проявлял о них заботу.

Ему было интересно, приготовил ли Поттер для Грейнджер чай хоть раз за годы их дружбы, подарил ли цветы или шоколад или сделал ли что-нибудь, показывая, что понимает, какой хороший из Грейнджер друг.

Драко откашлялся, чем заработал одинаково недовольные взгляды двух своих «компаньонов».

— Так что? — спросил он. — Какие новости?

Поттер покачал головой.

— Подозреваемых нет. Точнее, подозреваемых куча, но мы не можем допросить их без веских улик. Твой отец в свое время многим насолил, потом еще ты добавил, и теперь вас не любит почти половина магического мира.

— Смешно, — заметил Драко.

— Я старался, — в тон отозвался Поттер.

— Гарри, — укорила Грейнджер.

Поттер уселся ровнее и посерьезнел, стерев с лица улыбку.

Драко это не впечатлило. Как всегда, Поттер не имел ни малейшей зацепки и, соответственно, ничего не добился. Драко светила перспектива проторчать в квартире Грейнджер не один год. Она тоже оценила эту вероятность, и этого хватило, чтобы Гермиона придумала план.

Ему казалось, Грейнджер родилась, уже зная порядок своих действий. И ела, пачкала подгузники и плакала по какому-нибудь расписанию. А первыми ее словами наверняка стали «домашнее задание». В обычной ситуации Драко не сдержал бы раздражения, но сейчас он был просто-напросто благодарен, что его делом заинтересовался человек, обладающий больше чем двумя извилинами.

— Проблема в том, Гарри, что, пусть прятать здесь Малфоя очень удобно и безопасно, это никак не помогает вам поймать людей, которые ему угрожают. Нужно сделать из него приманку.

— Подожди-ка, — возмутился Драко. — Я на это не подписывался.

Поттер с сожалением вздохнул:

— Я бы согласился, но министр не позволит.

— Я тебе не позволю, — встрял Драко, — что гораздо важнее.

Его совершенно проигнорировали.

— Не обязательно делать его настоящей приманкой, — пояснила Гермиона. — Я просто думала, что ты можешь начать жаловаться, как сильно тебя достал Драко, а где-нибудь через неделю признаться, что ради его же безопасности переселяешь его в другой дом.

— Потому что сам его прибью, если проживу с ним еще хоть неделю, — подхватил Поттер. — Понимаю.

— Именно так. Потом невзначай упомянешь, куда именно его переводишь, выдашь разную информацию разным людям. Останется только сесть и смотреть, на какое убежище нападут. Сузите круг подозреваемых и воспользуетесь Веритасерумом.

— Или припугнем, — добавил Драко. — Я с радостью в этом помогу. В красках расскажу, что я хочу с ними сделать.

— Сделаю вид, что тебя не слышал, — отреагировал Поттер. — Как бы мне ни хотелось арестовать тебя за мерзкий характер, в камере мы защитить тебя не сможем.

— Не говоря уже о том, что мерзкий характер не преступление, — оскалился Драко. — Иначе бы министр управлял волшебниками из Азкабана.

— Наконец-то мы в чем-то согласны, — гримаса Гарри не уступала малфоевской.

— И на этом мы закончим, — объявила Гермиона.

Перед уходом Поттер отвел Грейнджер в сторонку для тихого разговора, который был вполне отчетливо слышен — после того как Драко воспользовался подслушивающим заклинанием.

Голос Поттера звучал обеспокоенно:

— Не верю я ему, Гермиона, он что-то задумал.

— С чего ты взял?

— Он с тобой вежливо разговаривал. Не делай вид, что это нормально.

Гермиона не удержалась от смешка.

— Ой, ты про это. Какое-то странное правило этикета чистокровных, которое запрещает ему грубить так, как хотелось бы.

— Мне полегчало, — выдохнул Поттер. — Я уже думал, ты скажешь мне, что он изменился, стал нормальным человеком, тогда я бы испугался, что ты рехнулась.

— Конечно, он изменился — как и мы все. Уж надеюсь, за пять лет мы все хоть сколько-нибудь повзрослели, — с едва уловимым раздражением ответила Гермиона.

— Да, да, но это не значит, что он изменился в лучшую сторону. Меня беспокоит, что ты с ним совсем одна.

— Ради бога, Гарри, — не выдержала она. — Я в силах справиться с Малфоем.

Драко ухмыльнулся. Он сильно сомневался в ее заявлении, но был не прочь провести эксперимент.

— Просто... осторожнее, — попросил Поттер. — Ладно?

Грейнджер ничего не ответила, и в следующий момент они вернулись в гостиную.

— На ужин я не останусь, — объявил Поттер, сурово глядя на Драко, чем, видимо, должен был отбить у него всяческое желание что бы то ни было замышлять. Набрав горсть летучего пороха, Поттер бросил его в камин, сказав «Вход тринадцать». Пламя вспыхнуло, он шагнул вперед и исчез.

Наконец-то.

Теперь, в тишине да покое, Драко мог вернуться к чтению книги и не наблюдать за Грейнджер, которая возилась на кухне, готовя ужин.

Ее кулинарные способности не соответствовали его стандартам, но, наверное, годились для Уизли. Драко не озвучил свои мысли, лишь вежливо поблагодарил ее за ужин и вновь скрылся в спальне раньше обычного.

Его слегка обеспокоило то, что обычную фантазию о прижатой грудью к столу Грейнджер вытеснила картина ее же, но сверху, в позе дико скачущей на нем наездницы.

Впрочем, это не помешало ему кончить.