Письмо матери (джен)

Свадьба! Самый волнительный день в жизни каждой женщины. Ну, может не самый… или не каждой женщины… Но я точно знаю, что ты, моя девочка, всегда ждала этот день! С самого раннего детства, когда я заставала тебя за примеркой моего свадебного платья или фаты, или белых туфель на тоненькой шпильке. Ты только научилась читать, и сразу же начала изучать журналы со свадебной модой.

Конечно, сейчас ты смеешься, когда я рассказываю тебе об этом. Ты считаешь, что я всё придумала. Ведь это так не похоже на тебя! Ты ведь такая умная, сосредоточенная, правильная, способная! И ты волшебница! И я даже могу сказать — тихонько и шепотом — великая волшебница! Может, ещё не прямо сейчас, но в будущем! Уж я-то это знаю! Хотя сама не имею к магии никакого отношения! Но ведь ты моя дочь! И кому как не мне знать о тебе всё! Даже то, чего ты сама не знаешь!

Ведь это я первая поняла, в кого именно ты влюблена! Хотя ты скрывала чувства даже от самой себя!

Сейчас, когда я должна подготовить речь к твоей свадьбе, я размышляю, с чего бы мне начать, всё во мне говорит о том, что нужно с начала.

Нет, не с твоего рождения, конечно, хотя… Это был такой счастливый день для нас! Наша любовь наконец-то стала завершенной, у нас появилась ты. Самая красивая, самая умная, самая смешная, самая трогательная. Самая-самая…

Потом мы стали замечать, что ты отличаешься от других детей. Конечно мы испугались. В глубине души нам хотелось, чтобы ты была хоть и самой-самой, но все же обычной девочкой. Но раз уж тебе выпал этот жребий, мы должны были сделать всё, чтобы помочь тебе.

Как ты была счастлива, когда готовилась отправиться в школу в первый раз! И сколько было разговоров! И сколько ожиданий, мечтаний, стремлений!

Я знала, что тебе будет не просто, ты не всегда могла найти общий язык с ровесниками, тебя могли счесть заносчивой, прямолинейной, слишком умной и не скрывающей этого. Именно это и произошло.

Ты писала об этом, удивляясь, почему твои сокурсники так несправедливы. Ты ведь просто хочешь быть лучшей! И ты пытаешься им помочь…

Чаще всего в твоих письмах было два имени — Гарри и Рон. Всегда сначала Гарри, а потом Рон. Они были то глупыми, то ужасно надоедливыми, то забавными, то раздражающими. Но Гарри все-таки был положительным, а Рон…

А Рон был любимым. Мое материнское сердце распознало это уже тогда.

Ох уж этот Рональд Билиус Уизли!

Ты даже не замечала, что часто рисуешь его смешную мордашку прямо на полях своих писем!

А как ты хотела, чтобы мы с отцом познакомились с его семьей?

Шумные, радушные, простые, любящие друг друга, подшучивающие друг над другом, смешные, добродушные Уизли! Когда ты описывала их, я сразу представляла себе Молли — мать семейства, но не матрону, сердечную, приветливую, но готовую постоять за себя и своих детей! И мистера Артура Уизли — энтузиаста, слегка повернутого на наших, как вы их называете «маггловских», технологиях. Представляю, что бы он испытал, попав в наш «зубоврачебный» кабинет! И веселые неутомимые близнецы, Фред и Джордж, вечно придумывающие новые шалости. И Джинни, которая стала твоей лучшей подругой, и которой ты всегда могла поверить свои сердечные тайны.

Впрочем, тайна у тебя была одна. Рональд Билиус Уизли.

Ты как-то спросила, как же я догадалась, что это именно он твой избранник?

В сердце матери, даже если она всего-навсего магл, тоже есть немного магии.

Даже когда ты ничего не писала о нем, я читала между строк. И все твои девичьи обиды, и гнев, и ревность — все это было в твоих письмах и твоих рассказах.

Сначала это были небольшие замечания, чаще о том, как возмутительно неправильно ведет себя Рональд. Потом рассказы о его учебе — конечно ты жаловалась на его нерадивость и лень! Позже были истории ваших общих приключений, и даже если ты писала о том, что Рон поступает не так, как тебе хотелось, всё равно в твоих словах была теплота, и нежность, и восхищение, и радость просто потому, что он рядом. Даже если он и не считает тебя самой красивой девушкой на факультете.

Я помню, как читала твои письма, и улыбка не сходила с моего лица. Какие же вы глупые дети! Даже если вы считаете себя умными, сильными, смелыми, способными сразиться с любым вселенским злом!

Конечно же он не сразу заметил, что рядом с ним не просто друг и товарищ! Мужчины — они такие. Часто в упор не видят то, что у них под самым носом! Твой отец тоже был таким! До последнего курса обращался со мной, словно я «свой парень», а потом внезапно обнаружил, что я девушка, и, как оказалось, вполне себе симпатичная.

Ты ведь знала, что тот Рождественский бал станет для Рона испытанием? Еще бы! Столько открытий в один день! Узнать, что ты слепой, глухой и, вообще, не особенно-то умный! Понять, что все это время рядом с тобой была такая красавица, а ты, как настоящий рыжий, все прошляпил!

Да, мы, девочки Грейнджер, такие! Имеем склонность к эффектным появлениям! Ты же помнила всё это время мой рассказ о том, как прошёл Рождественский бал на медицинском факультете? Твой отец тоже был несказанно поражён, увидев меня в платье с пышной юбкой и открытыми плечами, но больше всего его потрясло то, что рядом со мной был старшекурсник, красавец регбист, звезда университета! Почему я не удивилась, что на ваш первый бал ты так же пошла не одна?

А потом были твои короткие записки, полные ревности и негодования. Увы, нам приходится проходить и через это, не понимая, почему любимым проще отвернуться от настоящего и увлечься чем-то мимолётным и глупым.

И в те редкие вечера, когда мы с тобой могли поговорить по душам, ты опускала голову мне на колени, я перебирала твои густые волосы, и мы чаще просто молчали. Потому что все было понятно без слов.

И в самые тёмные для тебя времена я знала, что всё будет хорошо. Потому что ты, моя дорогая, самая талантливая, самая верная, самая преданная и честная. Настоящая.

И я, конечно же, поняла, почему ты сделала со мной и отцом то, что сделала. Но у матери можно отнять память и нельзя отнять сердце. Оно всё равно болит, даже если не точно знает отчего. И сердце говорило мне, что всё будет хорошо. Потому что твоя мама всегда верила и в тебя, и в твоих друзей.

И знала, что наступит день, когда вчерашний смешной парнишка с отчаянно-рыжей шевелюрой станет настоящим мужчиной и придёт к нам в дом, заикаясь и краснея, но собирая всё мужество в кулак, чтобы произнести слова, которые с нетерпением ждут, наверное, все родители прекрасных девушек.

И мы, конечно, благословили ваш союз, потому что прекрасно знали, что с ним ты будешь счастлива. И эти искорки в твоих глазах никогда не исчезнут. И за ним ты точно будешь как за каменной стеной, просто потому что не позволишь ему быть не тем, кем ты хочешь его видеть.

И вот после всей предсвадебной суматохи, когда до знаменательного события остается несколько часов и ты уехала праздновать свой девичник, а белоснежное платье, воздушное, блестящее, нежное, словом, то самое, ожидает своего часа вместе с роскошной фатой, украшенной тысячами мелких кристаллов, сверкающих в ночи, я сижу в твоей комнате, за твоим столом и снова пишу тебе, зная, что ты сохранишь это письмо, и будешь читать его своим дочерям, а потом и внучкам.

Пишу о своей любви к тебе, доченька! И всем сердцем желаю тебе счастья! Не потому, что ты его достойна или заслужила. Просто потому, что ты моя дочь, и я люблю тебя.

Завтра ты станешь миссис Рональд Билиус Уизли. И это будет навсегда. Я знаю. И я счастлива, что вы нашли друг друга, и ты входишь в такую прекрасную семью.

И завтра, когда я, как мать невесты, должна буду встать и произнести речь, я не буду говорить долго. Я скажу всего лишь несколько слов. Я люблю вас, дети мои, будьте счастливы.

Мама.