Серый Страж из Долов (джен)

— Жаль, что у нас нет времени исследовать эти артефакты. Может быть, в другой раз, если Хранительница сочтёт это разумным, — углубившись в себя, пробормотала Мерриль.

Серый Страж, идущий впереди, промолчал. Как и Лина Махариэль, еле сдерживающая себя, чтобы не заколоть чрезмерно любознательную эльфийку. Фенарель, словно читая мысли подруги, дёрнул её за локоть.

Прошло около восьми часов с момента их ухода. Посему у клана ещё была надежда, которая вскоре должна была обратиться разочарованием. Вопрос, где Тамлен, близился. Маретари, Ашалле, хагрен Пайвел, мастер Айлен, дети и остальные члены клана. Если они не будут спрашивать о результатах поиска, то примутся выражать свою скорбь, от которой Лине становилось ещё больнее.

В лагерь они вернулись вчетвером, но четвёртым стал не Тамлен, а шем. Недоумение, отразившееся в глазах встретившего их охотника, сопровождало их по всему лагерю.

Фенарель ещё на входе в лагерь отделился от них, направившись в сторону загона с галлами, чтобы сообщить печальную весть Марен. Лине не хотелось отпускать друга, она надеялась, что тот и на этот раз её поддержит, но она промолчала, позволяя ему уйти. С уходом эльфа внутренняя паника стала нарастать сильнее.

Маретари сдержанно улыбнулась им, лишь завидев, и кивнула Стражу.

— Ты здесь, какое облегчение! Не ожидала увидеть тебя так скоро, Дункан.

— Я не планировал возвращаться так быстро, Хранительница, — произнёс Дункан и поклоном головы поприветствовал Маретари.

— Смею ли я спросить, что с Тамленом? Узнали вы о нём что-нибудь?

Лина опустила голову. Внимание Хранительницы к шемлену сбило её с толку, но ещё хуже был вопрос, к которому, как она думала, была готова.

— Ничего… Он исчез, — вполголоса проговорила она.

— Понимаю, — вздохнула Маретари и повернулась к своей Первой: — Мерриль, что с зеркалом? Вы что-нибудь принесли?

— Я могу ответить на этот вопрос, Хранительница, — моментально отозвался Дункан, выступив вперёд. — Я уничтожил зеркало.

— Я хотела использовать его для того, чтобы отыскать лекарство от этой загадочной болезни, — хмуро произнесла Маретари. — Полагаю, у тебя была веская причина поступить именно так?

— Нужно многое обсудить. Я немало узнал с тех пор, как был тут в последний раз.

— Что ж, Дункан, давай тогда поговорим с глазу на глаз в моём аравеле, — пожала плечами Маретари и снова повернулась к Первой: — Ступай, Мерриль, предупреди охотников. Если где-то в округе еще есть порождения тьмы, я хочу, чтобы каждый об этом знал.

— Ma nuvenin, Хранительница. Уже иду, — склонила голову Мерриль и поспешила прочь.

— Дален, — обратилась Хранительница к Лине, — мне нужно поговорить с Дунканом. Приходи позже в мой аравель, и мы побеседуем о твоём лечении. — Дождавшись короткого кивка, Маретари продолжила: — Расскажи обо всём хагрену Пайвелу. Ему предстоит заняться печальным делом: приготовиться к заупокойной службе.

— Х-хорошо, Хранительница, — робко отозвалась Лина.

Она почтительно поклонилась и, опустив голову, нехотя отправилась выполнять поручение. Заупокойная служба, проведённая хагреном, будет обозначать прощание с Тамленом, а она прощаться не собиралась. Лина верила, что Тамлен жив. «Я же жива, а значит, и у него имелся шанс выжить, какие бы дурости этот бородатый шемлен не плёл», — рассуждала Лина, но ослушаться Хранительницу для нее было чем-то немыслимым.

* * *

Правее загона с галлами старый хагрен Пайвел рассказывал детям истории, и юные эльфы, рассредоточившись вокруг небольшого костра, с интересом слушали.

Сколько Пайвелу было лет, Лина не знала — когда она достигла сознательного возраста, его лицо уже покрывало множество старческих морщин, а волосы полностью побелели от седины. На его лице, как и у Мерриль, был изображён валласлин с символами Диртамена, эльфийского бога тайн и знаний, научившего долийцев быть преданными и верными семье. Хагрен Пайвел полностью оправдывал нанесённые на его лицо символы. Лине казалось, что в этом мире нет ничего, о чём бы сказитель их клана не знал, и каждый член клана был для него как родное дитя. Ей было сложно представить, какую боль причинят ему её слова. Лина не хотела нести дурную весть старику, и с каждым шагом её сапоги набирали вес. Она не желала принимать на себя данную роль, но понимала, что движется к неизбежному.

Не зная, как лучше подступиться и завязать разговор, она приостановилась и задумчиво присмотрелась к происходящему, ища решение. Среди детей, увлечённых рассказом, она заметила темноволосого мальчишку по имени Ринн. Юный эльф с ядовито-зелеными глазами несколькими неделями ранее сказал ей: «Я хочу быть таким как ты». В тот момент его слова вызвали у неё растерянность и вогнали в краску, теперь же он стал для неё спасительной соломинкой — решением, с какой стороны лучше подойти.

Лина подкралась к Ринну тихо и, положив руки ему на голову, потрепала по волосам. Он вздрогнул, и она моментально спрятала руки за спину, делая вид, что не при делах.

Ринн, накануне подвергавшийся подобным её нападкам, насупился и что-то недовольно проворчал, жалея о своём спонтанном признании.

— Обижаешься ты уже как я, — усмехнулась Лина. — Продолжай в том же духе, но не переусердствуй.

Пайвел прервал рассказ и сердито уставился на нарушителей, но быстро сменил гнев на милость:

— Ты здесь, дален, — мягко улыбнулся хагрен. — Мы рады, что ты в целости и сохранности.

— Я тоже рада, — коротко кивнула Лина, подходя ближе.

— Ещё бы не радовалась! — хмуро возмутился хагрен, своей резкой переменой настроения заставив Лину, Ринна и остальных пятерых детей вжать головы в плечи. — И о чём вы только думали, входя в ту пещеру, вместо того чтобы сразу сообщить о ней Хранительнице!

Лина хорошо изучила старого эльфа и знала, как найти к нему подход: если он злится — со всем соглашайся, иначе нотации будет читать до самого вечера.

— Ты прав, хагрен, — примирительно кивнула Лина. — Нам следовало сначала вернуться в лагерь.

— Что ж, полагаю, что тебя по молодости можно простить, — моментально смягчился хагрен. — Итак, я вижу, вы вернулись с Серым Стражем, но без Тамлена. Что произошло, дален? Неужели мы и правда его потеряли?

— Серый Страж настаивает на этом, но я не думаю, что Тамлен мёртв.

— Видно, такова воля творцов, что я вынужден отпевать тех, кого младенцами качал на руках, — скорбно произнёс хагрен и, заведя руки за спину, посмотрел в небо. — Кажется, я понимаю, почему наши бессмертные предки погружались в сон. Прочертят звёзды огненный путь, последний раз на тебя взглянуть…

Лицо старого эльфа выражало умиротворение и печаль. «Принял, — поняла Лина. — Принял как данное и смирился».

— Наши предки не старились, как мы, — продолжил хагрен. — Из-за шемленов наша кровь стала быстрее течь по жилам, и это навсегда изменило нас. Вместо смерти те, кто устал от жизни, погружались в утенеру — сон наяву. Так они уступали дорогу молодым. Это было похоже на прекрасный праздник: старец, проживший долгую жизнь, с радостью исполнял долг перед своим народом. Увы, сейчас таких обрядов нет. — Тяжело вздохнув, хагрен посмотрел на детей, словно проверяя их внимательность, и, оставшись удовлетворённым увиденным, вновь повернулся к Лине: — Но хорошо, что ты с нами. Потерять тебя, дален, было бы чудовищным преступлением. Ты ведь принадлежишь не только себе. Или не помнишь?

— Что ты имеешь в виду? — непонимающе сдвинула брови Лина.

— Давай поведаем этим детям о падении Долов, — с улыбкой он кивнул на детей. — Ты сделаешь мне огромную честь, участвуя в рассказе.

Эльфийка нахмурилась, поняв, что её вопрос был проигнорирован. Хагрен Пайвел частенько делал вид, будто не слышал вопроса, или мастерски соскальзывал с не интересующей его темы.

— Конечно, хагрен, — с обидой в голосе согласилась Лина.

— Тогда давай… помоги мне по ходу дела. — Хагрен обратился к своим слушателям, чуть повышая голос: — Дети, подойдите сюда и послушайте о падении Долов! Вы должны обязательно услышать эту историю! — Дождавшись, пока юные эльфы рассядутся вокруг костра, Пайвел посмотрел на неё, наклонив голову набок. — Не хочешь начать, дален?

Дети смотрели на эльфийку с интересом, ожидая, что им расскажут. «Длинная и печальная история», — подумала Лина. Она наизусть знала историю падения Долов, но всегда предпочитала быть слушателем, нежели сказителем, и лёгкая обида от проигнорированного вопроса никуда не исчезла. Благо Лина хорошо знала, как избавиться от участи рассказчика:

— Что ж, дети, — с проказливой полуулыбкой начала Лина. — Начнём с того, что мама-эльф и папа-эльф…

— Кхм! — кашлянув в кулак, прервал эльфийку хагрен. — Давайте начнём с истории, которая делает нас долийцами, верно? — Он нахмурился, заметив лёгкую усмешку эльфийки, и, прочистив горло, начал свой рассказ: — С тех времён, когда мы были рабами ужасной… империи, которую люди возвели силами самой тёмной магии. Когда империя пала, мы освободились. Мы поселились в Долах, поклонялись творцам и воссоздавали историю и культуру, которые были утеряны за долгие века рабства. Но люди не захотели оставлять нас в покое. Они ненавидели наших богов, потому что мы не желали поклоняться их богу, и ненавидели наши обычаи, потому что мы превыше всего ставим наш народ.

Кто-то из детей охнул, остальные затаили дыхание.

— С годами люди всё сильней ненавидели Долы, — продолжил хагрен. — В их глазах мы были святотатцами и жестокими тиранами. Тогда люди объявили войну Долам. Люди вторглись в наши земли во имя своего единого бога, осуждая наш «нечестивый» народ. — Он выпрямился, в его глазах засквозила боль, будто он и взаправду возвратился во времена, полные ненависти к долийцам. — Но многие из нас не отказались от старых обычаев. Мы предпочли бродить по свету, и ветры разнесли нас по земле. Чтобы выжить и сохранить нашу культуру, кланы держатся порознь до того дня, когда эльвенаны снова обретут родину. Тогда мы поможем нашим заблудшим соплеменникам вернуться к нашим древним обычаям. «Мы — долийцы, хранители утерянных знаний, скитальцы на одиноком пути».

— «Мы — последние эльвенаны. Никогда больше не станем рабами», — печально дополнила Лина.

Юные эльфы напомнили девушке их с Тамленом в детстве, как они впитывали в себя каждое слово сказителя клана. Итог убеждений был разительно разный. Теперь же Тамлен поплатился за её ошибку. «Верно. Люди — ужасны…» — опустив голову, подумала Лина.

— Клятва Долов и никаких язвительных замечаний? — фыркнул хагрен. — И на это спасибо творцам.

Лина грустно улыбнулась. Сказ о Падении Долов заиграл для неё новыми красками. «Когда-нибудь ты сильно обожжёшься, lethallаn», — вспомнила она ранние слова Тамлена. Дождавшись, пока дети разойдутся, эльфийка тихо продолжила:

— Хагрен, это я виновата в произошедшем. Если бы я позволила Тамлену убить тех шемленов, как он и хотел…

— Не вини себя, дален, — мягко произнёс хагрен.

Эльфийка прикрыла глаза и качнула головой. Помимо чувства вины в голове роились мысли о порождениях тьмы, болезни и бородатом шемлене. Она подняла глаза на всезнающего сказителя и задала ему один из мучающих вопросов:

— Когда мы ходили на поиски Тамлена, встретили порождений тьмы, что ты знаешь о них?

— Только то, что это мерзкие твари-каннибалы и что они рыскают в подземных туннелях, где когда-то жили даргенлены, гномы, — хагрен развел руками, будто извиняясь за малое количество информации. — Давно, во время последнего Мора, Серые Стражи истребили их почти поголовно. Если они вернутся в мир, все расы содрогнутся от ужаса.

Лина сухо поблагодарила кивком. О наказе Хранительницы ей говорить очень не хотелось, но и тянуть время смысла не было — очередная неизбежность оставалась неизбежностью, и Лина понимала это.

— Хранительница велела передать тебе, чтобы ты подготовился к заупокойной службе, — вполголоса произнесла Лина.

— Да, конечно, — понимающе отозвался хагрен. — У нас нет тела Тамлена, дабы вернуть его земле, но мы можем спеть для него. Творцы обязательно явятся, чтобы проводить его в загробный мир. Скажи Хранительнице, что службу надлежит провести прежде, чем клан соберется в путь.

— Но что если Тамлен ещё жив? — неожиданно громко возмутилась Лина. — Абсурдно проводить заупокойную службу по живому!

— Мы всё равно будем петь для него и молиться о том, чтобы он не страдал.

Они умолкли, и в наступившей тишине всё было ясно. Все уже знали, что поиски не дали пользы.

Лина ощутила абсолютное бессилие. Она не могла противиться решению Хранительницы и уже дала молчаливое согласие на «похороны». В то же время она предпринимала попытки оспаривать слова хагрена. От ощущения несоответствия мыслей и поступков голова начинала раскалываться.

— Ma serannas, — отстранённо поблагодарила Лина. — Мне нужно идти.

— Я спрошу только об одном, если можно. Этот… Серый Страж. Ты ведь уже знакома с ним, верно? Он хороший человек?

— Он шемлен, — угрюмо ответила Лина. — Разве бывают хорошие шемлены? — тон её давал понять, что Лина сделала для себя определённые выводы и ответа ей не требуется.

— Любопытно… — задумчиво произнёс хагрен, как и Хранительница, знающий о лояльности Лины к людям. — Теперь ты можешь вернуться к своим делам, но если у тебя есть вопросы…

— Нет, это всё, — мрачно отклонила предложение Лина. — Мне нужно показаться Ашалле. Она, должно быть, волнуется.

— Да, конечно, — хагрен одобрительно кивнул. — Да направят тебя боги, дален.

Дети, среди которых был и зеленоглазый Ринн, уже давно разбежались, и хагрен Пайвел вновь остался наедине с собственными мыслями. Лина даже почувствовала лёгкий укол вины, но у неё было полно своих дел.

* * *

Лина собиралась прямиком отправиться к Ашалле, но её окликнул Фенарель, немного изменив её планы.

У загона её ожидали двое эльфов: Фенарель и Марен, долийка, ухаживающая за галлами. Марен, как Фенарель и Тамлен, являлась близкой подругой Лины. Девушке очень нравились ярко-рыжие волосы эльфийки, добрый взгляд больших, серых глаз и нежные черты лица. Она обладала мягким и тихим нравом, и имела при себе ещё кое-что, вызывающее у неё самой множество комплексов: вопреки всем правилам эльфийского телосложения заданного природой, боги наградили её большой грудью. Пытаясь поддержать подругу, Лина даже придумала стишок, воспевающий прелесть её бюста:

«Природа наделила грудью пышной,

Что тянет подобраться ближе к ней,

Ведь эльфы предпочтут равнине чистой,

Зелёный лес — он сердцу их милей».

А в конце добавляла привирая: «Я хотела бы иметь такую же, но мне с ней было бы неудобно стрелять и бегать». Своими стараниями Лина смущала девушку ещё сильнее.

— Aneth ara, — с ласковой улыбкой поприветствовала Марен, принимая подругу в объятья. — Я рада видеть тебя здоровой.

Лина вскинула брови и отстранилась. Фенарель покачал головой, давая понять, что поведал далеко не всё. Лина коротко кивнула, соглашаясь с его решением не заставлять волноваться эльфийку лишний раз.

— Как поживают галлы, Марен? — спросила девушка, переводя тему.

— Хорошо. Хранительница велела клану свернуть лагерь, и они готовы везти нас в путь. Одна самка, правда, на сносях, но это нам не помешает. Фенарель сказал… — замявшись на секунду, она продолжила: — несмотря на то, что Тамлен, возможно, ещё жив, поговаривают, что клан тронется в путь, не дожидаясь, пока его найдут.

Лина вздрогнула и перевела ошарашенный взгляд на Фенареля.

— Причина такой спешки не только те монстры, но и шемлены, — эльф с отвращением поморщился. — Если бы не они… у нас было бы ещё немного времени. Не понимаю, почему их нельзя просто убить.

Лина поникла, вновь ощутив себя виноватой во всех бедах.

— Как бы то ни было, я не завидую решению Хранительницы, — продолжила Марен. — Я буду молиться о том, чтобы Тамлен успел, вернулся живым.

— Хагрен уже готовит заупокойную службу, — полушёпотом сказала Лина. — Хранительница уже примирилась с мыслью о смерти Тамлена.

На минуту повисло мрачное молчание. Чувствуя, что пора спасать ситуацию, Фенарель кашлянул в кулак, переводя внимание подруги на себя.

— Вчера из города сбежал плоскоухий, и Джунар его чуть не подстрелил, — с поддельной весёлостью в голосе произнёс Фенарель.

Лина с лёгким любопытством уставилась на друга, ожидая продолжения.

— Его зовут Пол, он сказал, что что-то украл, после этого его хотели… — Фенарель почесал подбородок, пытаясь вспомнить свой давешний разговор с городским эльфом, но быстро сдался. — Пойдём, посмотришь на него.

— «Посмотришь»? — удивлённо переспросила Лина. — Он ещё здесь?

— Да. Он сейчас на стрельбище, его обучает Джунар.

— Зачем?

— Его решили принять в клан, — вздохнул и закатил глаза Фенарель, явно не понимая решения Хранительницы.

— Он услышал о клане и предупредил о шемленах, — добавила Марен.

— Да, именно так, — подтвердил Фенарель. — Ну так что, пойдём?

— Нет, — равнодушно отказалась Лина. — Не сейчас, у меня ещё много дел. Надо зайти к Ашалле, переодеться, вернуть оружие мастеру Айлену, а потом сходить к Хранительнице. Думаю, после этого можно будет и на плоскоухого посмотреть.

Фенарель согласно кивнул, и эльфы распрощались.

Первым делом Лина решила вернуть лук мастеру Айлену. После новости от Марен в горле застрял едкий ком и сил на разговоры не было, а мастер Айлен был не против обсудить произошедшее, поэтому Лина поспешила исчезнуть. Поблагодарила без лишних слов — кивком — и направилась прямиком к Ашалле, надеясь, что её больше не отвлекут.

Быстрым шагом проходя мимо аравелей, она спустилась вниз, к костру. Ашалле дожидалась её на прежнем месте. Завидев свою подопечную, она всплеснула руками и направилась ей навстречу.

— Хвала Творцам, ты цела и невредима! — радостно воскликнула Ашалле. — Я сомневалась, верно ли поступила Хранительница, когда отправила тебя, еще больную, на поиски, но теперь мои сомнения развеялись.

Лина печально кивнула и подошла к лавке.

— Тамлена с тобой нет. Неужели случилось то, чего все так боялись?

— Мы так и не нашли его тело, — ровным, бесцветным голосом ответила Лина и облокотилась на плечо примостившейся рядом Ашалле. — Если нет тела, нельзя говорить о том, что кто-то мёртв, так? Я и Фенарель думаем, что Тамлен жив, но клан уходит, и это не оставит ему шансов.

— Это ужасно, — согласилась Ашалле. Эльфийка приоткрыла рот, готовясь ещё раз выразить свои сожаления об их неудавшемся совместном будущем, но вовремя спохватилась и передумала.

Не хотелось подниматься, даже желание переодеться в чистое куда-то исчезло. Кто знает, сколько Лина просидела бы так ещё. Она и вовсе могла бы задремать, если бы за ней не пришла Мерриль.

— Хранительница просила тебя привести, — произнесла эльфийка.

Открыв глаза, Лина недовольно посмотрела на Мерриль. Был бы вместо неё послан кто-нибудь другой, такой реакции не последовало бы, но это, увы, была Мерриль.

Лина поднялась на ноги и под напутствующее: «Пожалуйста, следи за своим здоровьем и поправляйся. Мы не вынесем еще одной потери», — двинулась следом за Первой.

* * *

— Я поговорил с вашей Хранительницей, и мы пришли к соглашению, которое касается тебя, — с ходу произнёс Страж. — Моему ордену нужна помощь, а тебе — лечение. Я надеюсь, ты пойдёшь со мной. Из тебя получится прекрасный Серый Страж.

Лина напряглась всем телом. Возникла странная тяжесть в области живота и груди, и ей тут же захотелось сбежать как можно дальше.

— И какая тут связь с моим лечением? — нервно спросила Лина.

— Боюсь, что самая прямая. Скверна порождений тьмы течёт в твоих венах. Твоё выздоровление — почти чудо. Однако же рано или поздно скверна одолеет тебя и убьёт, если не хуже. Серые Стражи могут это предотвратить, но для этого ты должна стать одним из нас.

— Я не стану вступать в орден только потому, что меня пожалели, — нахмурилась Лина. Бородатый человек вызывал у неё множество чувств, и ни одно из них не было положительным.

— С моей стороны это не просто благодеяние, — мягко ответил Дункан. — Я не предложил бы тебе такое, если бы не считал, что у тебя есть задатки Серого Стража. — Он посмотрел на нее и, вздохнув, заговорил вновь: — Позволь, я буду откровенен: скорее всего, ты никогда не вернешься сюда. Мы отправляемся сражаться с порождениями тьмы, и эта война уведёт нас далеко от твоего клана.

Лина зашипела и перевела взгляд на Маретари.

— Я польщена таким щедрым предложением, — съязвила Лина. — Хранительница, почему вы верите этому человеку?

— Огромная армия порождений тьмы собирается на юге, — издалека начала Маретари. — Нам грозит новый Мор. Избежать этой бури не получится. Давным-давно долийцы согласились помочь Серым Стражам бороться с Мором. Если придёт необходимость. Мы должны чтить этот договор. Отослать тебя… сердце разрывается при мысли об этом. Но смотреть, как ты медленно умираешь, не лучше. — Маретари качнула головой и с сожалением посмотрела Лине в глаза, в надежде, что сможет до неё достучаться. — Это твой долг и твоё спасение.

К сожалению Маретари, Лина восприняла не все её слова. Но даже если бы она вняла её доводам, результат Хранительницу не слишком порадовал бы.

— Я не давала никаких клятв, и перед шемленами у меня нет никаких долгов, — возмутилась Лина. — Клан — мой дом. Это всё, что я знаю!

— Этот дом может быть разрушен до основания порождениями тьмы, — вступил Дункан, скрестив руки на груди. — Став Серым Стражем, ты сможешь вылечиться и защитить свой клан. Будь мужественной.

— Я… не могу выразить словами, как больно мне отправлять одну из наших дочерей навстречу такой опасности, разлучать ее с кланом, который так ее любит, — продолжила Маретари с жалостью и болью. — Но если именно этот путь, дален, предназначили для тебя Творцы, прими же свою судьбу с гордо поднятой головой! Где бы ты ни была, ты — долийка. Никогда не забывай об этом!

— Умереть в клане или уйти с шемом? — Лина криво усмехнулась. — Выбор очевиден. Хранительница, я отказываюсь ехать с этим… человеком.

— Что ж, хорошо. Ты не оставила мне выбора, — нахмурился Страж, и его голос зазвучал твёрдо и резко. — Я провозглашаю Право Призыва!

— А я внемлю тебе и признаю правоту твоего требования, Дункан Серый Страж. — Хранительница закрыла глаза, чуть отворачиваясь, понимая, что в сей момент чувствует её подопечная.

— Н-нет, — дрожащим голосом произнесла Лина, не веря своим ушам.

— Жаль, что это не твой выбор, — разочарованно вздохнул Дункан. — Но угроза порождений тьмы слишком велика.

— Нет, — более громко повторила Лина.

В жизни Лины Махариэль была лишь одна эльфийка, которой она не могла отказать. Тамлен однажды пошутил, что если Хранительница прикажет ей жениться на Мерриль, то она проглотит это и скажет: «Да, Хранительница». После своих слов юноша получил кулаком в нос, но Лина понимала, что он прав, и тайно молилась, чтобы ничего подобного никогда не случилось. Лина повернулась к Маретари, с мольбой смотря на неё, надеясь, что она передумает.

— Н-нет, Хранительница, п-пожалуйста… — зачастила девушка, умоляя, но Маретари молчала. Лине хотелось развернуться и убежать далеко в лес, залезть на какое-нибудь дерево и прятаться там, пока шемлен не уйдёт, но что-то ей подсказывало, что даже такой отчаянный поступок не спасёт её от бородатого человека, лишь его смерть или слова Хранительницы. Но Маретари… молчала. Лина сплела пальцы в замок, чтобы не терять самообладание, и её ногти впились в тыльную сторону ладони, чуть выше пальцев.

— Кричи, упирайся — если так, я тебя волоком притащу в Остагар, — строго произнёс Страж, заставив долийку вздрогнуть. — Ты бы предпочла заразить соплеменников?

— Мне очень жаль, дален… — наконец сказала Хранительница.

Слова Маретари были совсем не теми, которые надеялась услышать Лина. «Вот как… — про себя усмехнулась она. — Значит, меня изгоняют из клана по требованию шемлена. Это даже не смешно». Лина подняла на Дункана взгляд, полный ненависти.

— Ладно, добился своего, я пойду с тобой… Но ты не заставишь меня служить против своей воли!

— Я знала, что клан будет гордиться тобой, дален, — вымученно улыбнулась Хранительница, пропустив мимо последние слова эльфийки, и, сняв с пальца кольцо, протянула его ей. — Возьми. Это твоё сокровище — оно защитит тебя от наступающей тьмы.

— Ценный дар, — кивнул Дункан, глядя, как Лина с недоумением рассматривает зачарованное украшение. — Что ж… ты готова отправляться в путь?

— Нет, — коротко ответила Лина. Взяв в руки кольцо, эльфийка определилась, как будет вести себя с бородатым человеком: она решила его вывести из себя, чтобы он пожалел о своём решении. Хранительница, клан — любой перестал бы ею гордиться. Лина старалась не смотреть на Маретари, зная, насколько сильно та может разочароваться в ней. Она сложила руки под грудью и с вызовом посмотрела в тёмные глаза Стража. — Прежде чем идти с тобой, мне надо собрать вещи, переодеться и… — Лина на секунду замешкалась, формулируя последнее условие: — Я никуда не уйду, пока не прощусь с кланом и… Тамленом на заупокойной службе.

— Конечно, — он понимающе кивнул. — В твоей просьбе я отказать не вправе.

«Убью…» — промелькнуло в голове эльфийки. Спокойствие Стража вызывало у неё раздражение, но в ответ она ничего не сказала.

* * *

Лина отрешённо перебирала вещи, собирая некоторые из них в сумку. Она решила обойтись малым: поясная сумка, надёжный лук, нож для разделки и кинжал из железной коры. Именно им она решила перерезать горло Дункану, прежде чем сбежать. Помимо самого необходимого, у неё было ещё две вещи: резной гребень, подаренный Марен на совершеннолетие, и эльфийский пояс из руин. Пояс не просто понравился эльфийке, она поставила себе чёткую установку: найти Тамлена и отлупить его как следует.

— Я должна тебе рассказать о твоих родителях, — скорбно произнесла Ашалле и, присев рядом, с печалью посмотрела на воспитанницу. — Ты покидаешь нас, девочка моя, и если я не расскажу тебе об этом сейчас, ты всё равно будешь дальше гадать, что же приключилось.

— Не знаю, — равнодушно пожала плечами Лина. — Моя мать — это ты, Ашалле.

— Мне приятно слышать эти слова, — мягко улыбнулась женщина. — Но я хочу рассказать тебе о настоящих родителях, моих хороших друзьях. Твоя мать была охотницей и одной из лучших в своём поколении, а твой отец был Хранителем до Маретари, и он прожил среди нас очень долго. Твоя же мать была из другого клана.

Лина отложила вещи в сторону и с интересом посмотрела на эльфийку. Сама она не была внешне схожей ни с кем из клана Сабре. У каждого члена клана волосы были прямыми и если и рыжими, то такими же яркими, как у Марен; а у неё волосы вились и были темнее, цвета меди. И глаза были не лучше: серый, зелёный, голубой, синий, бирюзовый и жёлтый — всё смешано в одну большую кучу. По крайней мере, теперь всему было хоть какое-то объяснение.

— Я похожа на мать, да? — предположила Лина.

— Да, дорогая, особенно глазами, — улыбнулась Ашалле. — Между нашими кланами была кровная вражда, и её родители не одобряли их связи, поэтому она встречалась с твоим отцом тайно. Как-то раз, когда они были одни в лесу, на них напали бандиты. Твой отец погиб, сражаясь с ними, а мать убежала.

— Моего отца убили люди? — с грустной усмешкой уточнила Лина.

— Да, — кивнула Ашалле. — Но там были и городские эльфы. Те из нас, кто живёт с людьми, не придерживается старых обычаев.

— Все беды от людей, — заключила Лина. — Я всегда думала, что они умерли вместе. Дай угадаю, мою мать убил кто-то из шемов, пока я была ещё совсем малявкой?

— Нет. Твоя мать дожила до того, чтобы произвести тебя на свет, но горе разбило ей сердце. Как-то ночью она просто ушла в лунный свет и не вернулась.

Лина замерла, задумавшись, и Ашалле приобняла её. Лина всегда думала, что её родители сделали всё для того, чтобы выжить. Но мать просто бросила её. Её оставили не одну, а с кланом и Ашалле, но в глазах Лины это нисколько не оправдывало поступка матери, испугавшейся сложностей и груза воспоминаний.

— Моя мать была дурой. Очаровательно, — сказала Лина как можно более спокойно. — Не хочу быть похожей на мать, бросившую своё дитя. Она совершила нелепый и слабовольный поступок.

— Она просто… не смогла жить без твоего отца, — вступилась за подругу Ашалле. — Ты слишком сурова к ней. Может, ты изменишь своё мнение, когда полюбишь сама. Клан решил не упоминать при тебе эту историю, чтобы не печалить тебя.

— Не беспокойся, я не печалюсь, — грубо отрезала Лина. — Она мне безразлична.

— В жизни нашего народа так много горестей, так что нам казалось разумным не прибавлять к ним еще одну, — Ашалле с тоской вздохнула. Порой её подопечная была слишком упрямой, категоричной, что делало её похожей на мать не только внешне. — Мать оставила для тебя дар, вещь твоего отца, которую ты должна была получить, когда повзрослеешь. Быть может, это время пришло…

— Не знаю, хочу ли я её получить, — резко перебила её Лина.

— Не говори так! Это же твоё наследство, — с ужасом в глазах прошептала Ашалле и схватила руку эльфийки, вкладывая в нее ключ и сжимая ладонь в кулак. — Возьми этот ключ. У загона с галлами за аравелем стоит несколько сундуков. Мой — белый, и в нём лежит шкатулка, принадлежавшая твоей матери. Её содержимое твоё, если пожелаешь.

Она отстранилась от Лины, с мрачным видом смотрящей на кулак. Эльфийка печалилась, что Лина не изменила себе и восприняла сказанное в негативном ключе. Если бы не произошедшее, Ашалле поведала бы эту историю пару десятков лет спустя, а то и вовсе на смертном одре, но дело было сделано, и с тяжелым вздохом Ашалле, поднявшись на ноги, поспешила удалиться.

Задумчиво покусав губу, Лина решилась — какой бы глупой ни была её мать, вещи тут ни при чём. Не выбрасывать же что-то с потенциалом на полезность просто так. Переодевшись и собрав вещи, она направилась к сундукам.

Из сундука Ашалле она достала резную шкатулку и без каких либо эмоций уставилась на извлечённое оттуда ожерелье из сотни деревянных бусин, каждая из которых имела форму какого-либо животного. Олени, ястребы, волки и кролики гонялись друг за другом по всему ожерелью. Будь оно найдено при других обстоятельствах, и не было бы наследством от матери, которую она возненавидела, Лина была бы им восхищена и с гордостью его носила. Но сейчас тепло, исходящее от зачарованных бусин, казалось ей омерзительным.

— Бесполезная безделушка, — брезгливо морщась, прошептала Лина и, спрятав ожерелье обратно в шкатулку, вернула её в сундук Ашалле.

Выдохнув, Лина похлопала себя по щекам, стараясь забыть о существовании биологической матери, и, относительно справившись с задачей, отправилась на поиски Фенареля и Марен.

* * *

Долийцы по своим обычаям сажают на могилах умерших молодые деревья, и целые леса, разросшиеся из этих деревьев, образуют знаменитые Изумрудные могилы на юге Орлея. Также, по своим поверьям, в могилы умерших кладут дубовый посох, чтобы не оступиться им на тропах по ту сторону Завесы, и ветку кедра, чтобы отгонять воронов по имени Страх и Обман. Но тела Тамлена найдено не было, и вместо того, чтобы продолжить поиски, был сооружён большой костёр, предназначавшийся, чтобы проводить Тамлена в последний путь.

Огонь горел, и древесина потрескивала от жара. Язычки пламени стремились вверх, облизывая горячий воздух. Одна из трёх вещей, на которые можно смотреть бесконечно. Лина не воспринимала эти «похороны» как что-то настоящее, для неё они были фарсом. Их клан сжигал пустоту, успокаивая лишь собственные душу и совесть. Она бы и вовсе предпочла не присутствовать на этих ложных похоронах, но это был единственный предлог для отсрочки.

«Лучше бы я сгинула в той проклятой пещере, а не он», — неожиданно пронеслось в голове эльфийки, и всё остальное будто покрыл туман. Прощание с еле сдерживающей слёзы Ашалле, с Фенарелем и Марен, которые тоже чуть не плакали, с угрюмо нахмурившимся мастером Айленом, с грустно качавшим головой Пайвелом; Мерриль, к её удивлению, кинулась к ней с объятиями, но Лина её остановила. На прощание она обняла лишь Хранительницу Маретари — в знак почтения.

Лина Махариэль не хотела уходить. Она предпочла бы смерть среди своих жизни во служении у шемленов, лишивших её всего. Не Право Призыва отобрало её возможность прожить остаток жизни среди родичей, а слова Хранительницы. Однако всецело подчиняться она не собиралась — у неё уже был план.