Ночной разговор (гет)

Ночь опустилась над Парижем, в бархатно- черных небесах светили звезды, а Луна казалась далеким театральным прожектором. В здании Оперы было непривычно тихо.

Эрик, не боясь быть застигнутым в такой час, неспешно прохаживался по полутемной сцене, освещенной лишь рядом канделябров, загоравшихся при приближении Призрака — старый трюк, которому он научился в далекие времена, еще до того, когда начал служить маленькой султанше в Мазендаране. Мысли Эрика были с Кристиной Даэ.

— Мой ангел, — шепнул он в темный зал. Призрак не ожидал, что на его призыв кто- либо откликнется. Однако из темноты первого ряда поднялась массивная черная фигура, которую Эрик просто не видел во мраке.

— Ангел? — задал вопрос незнакомец каким- то странным, глухим, явно неземным голосом. Фигура вступила в луч света — и прежде, чем Эрик понял, кто или что было перед ним, он практически инстинктивно дернул запястьем, пенджабское лассо взвилось в воздух — но там и застыло, остановленное невиданной магией визитера.

— Ты смерть? — спросил, задыхаясь от волнения, Эрик.

— Нет, — ответил пришелец таким же неестественным голосом, отдававшимся в самых дальних уголках зрительного зала. — Я Дарт Вейдер, лорд ситхов. — Темный лорд поразмышлял, не применить ли удушающий прием на незнакомце в маске, чтобы было неповадно разбрасываться лассо, но передумал, решив, что такая легкая добыча не стоит затраченных медихлорианов. — Наши ученые экспериментируют с силовыми лучами и, кажется, не слишком удачно. Как только меня вернут обратно на станцию, Монтгомери Скотт сильно пожалеет о том моменте, когда решил направить непроверенный луч на меня.

Эрик ничего не понял, кроме того, что существо, судя по всему, относительно мирно настроено, не планирует надолго задерживаться и, если его не злить, у Призрака есть шансы эту встречу пережить. Вейдер сделал едва заметное движение рукой, и лассо змеей упало к ногам Призрака.

— Однажды я был в опере, — продолжал лорд ситхов. — В Галактическом оперном театре. Тогда Верховный канцлер Палпатин рассказал мне о Дарте Плэгасе Мудром, и меня настолько захватила идея того, что может даровать темная сторона силы, что я почти не обращал внимания на представление. Как оказалось позже, темная сторона силы дает гораздо больше, — Вейдер сжал механическую руку в кулак. Однако театр действовал на него успокаивающе. Воспоминания прошлого впервые за долгое время отзывались не досадой и болью, а тихой грустью.

— Ты что- то говорил об ангелах?

Эрик покачал головой, но взмаха руки в черной перчатке было достаточно, чтобы собеседник стал более сговорчивым — незаменимый джедайский трюк.

— Мой ангел, Кристина Даэ. Она певица в этом театре. Я дал ей голос, — не без гордости добавил Призрак.

— Ты ее любишь?

— Бесконечно.

— А она?

— Ты не видел, какое лицо скрывает эта маска, — с горечью сказал Эрик.

— Хм, ты не видел мое тело под броней, — заметил Вейдер. — Конечно, когда Падме выходила за меня замуж, у меня не было только руки.

— Я солгал Кристине, — признался Эрик. — Чтобы она позволила мне учить ее, я сказал, что я — Ангел музыки, которого послал ей дух отца.

Вейдер покачал головой:

— Так кто из вас ангел — она или ты?

— Конечно, она, а я просто нечастный лжец, мошенник и фокусник…

— Фокусы — это ведь хорошо! — Вейдеру давненько не приходилось никого утешать разве что Фримуса Пиетта, от которого в очередной раз ускользал «Тысячелетний сокол». -Падме нравилось, когда я заставлял фрукты летать по воздуху или делал фигуры из воды.

— Мои фокусы немного пугают Кристину, — признался Эрик. — особенно чревовещание.

Вейдер посмотрел на него с осуждением:

— Чревовещание — это мелко. На даму сердца нужно производить впечатление.

— А камера пыток, подойдет? — предложил Эрик. — Маленькой султанше она нравилась, может, и Кристину порадует? Заключенному там кажется, будто он в безводном экваториальном лесу под палящим полуденным солнцем. Сначала я хотел создать иллюзию пустыни, — добавил он, — но потом передумал — слишком много возни с песком.

— Не люблю песок, — поддержал его Вейдер. — Он жёсткий, колючий, проникает везде.

— Да, с железными деревьями вышло гораздо интереснее.

— У меня для этого пыточные дроиды, — добавил мимоходом ситх. — Но не будем отвлекаться. Падме согласилась выйти за меня замуж после того, как я уничтожил племя людей песков. Так я ей и сказал: «Я убил их. Всех, до единого. Не только мужчин, но и женщин, и детей тоже. Они как животные, и я уничтожил их словно животных». И на следующий же день мы поженились.

Эрик подумал, что и ему есть, чем похвастаться.

— Недавно я уронил в партер огромную люстру. И благодаря моим точным расчетам от падения тысячи двухсот килограммов погибла лишь консьержка. У меня были с ней свои счеты.

— Это как- то мелко, — не одобрил Вейдер. — Столько подготовительной работы — и такой мизерный результат. Вот у нас Звезда смерти… была… поймаю Люка — выпорю.

— Звезда смерти? — переспросил Эрик.

— Мы могли уничтожать планеты!

— Ну, это немного чересчур, у меня столько взрывчатки нет, — сказал Призрак, оглядывая сцену и зрительный зал. — А вот на театр как раз хватит.

— Прекрасно! — одобрил Вейдер.

— Может, предложить Кристине поучаствовать в процессе? Заодно и предложение сделаю, — оживился Эрик.

— Отличная идея.

В этот момент сквозь крышу Оперы прошел синий столб света, опустился на Вейдера и исчез, забрав с собой ночного посетителя. Эрик на всякий случай провел рукой в том месте, где только что стоял ситх.

— Чудеса, — сказал Призрак. — Но идею он мне подал прекрасную.

Эрик подобрал с пола лассо, загасил канделябры и, напевая «скорпион или кузнечик, кузнечик или скорпион», исчез в потайном люке, известном только ему.