Проверено на грамотность 
Войска проходили под балконом. Не сказать, чтобы их было так уж много: шла отнюдь не многотысячная армада, но все-таки, по местным меркам это была грозная сила, не раз громившая сильных и опасных врагов.
Отступники, многочисленные, полезные, но практически не имеющие боевой ценности — создавали толпу зрителей. Их не гоняли на тренировки, не заставляли ходить строем… Все, присутствовавшие сейчас на параде надеялись, что ситуации, когда этих крестьян придется ставить в строй — никогда не возникнет. Поскольку ситуация эта получалась очень уж плохая.
Еретики, многочисленная, но относительно слабая пехота, шагали, чеканя шаг, удерживая длинные копья в положении «на плечо». Луки покачивались над головами девушек-лучниц, а колчаны синхронно хлопали по бедрам. Щитоносцы первой линии сверкали металлической отделкой тяжелых каплевидных щитов. Честно говоря, их, в основном, как и отступников, старались не выпускать из города: еретики несли службу на стенах, обслуживали боевые машины, следили за порядком в городе, в общем, выполняли задачи, не требующие запредельной боеспособности.
Оборотни, тяжелая, малоуязвимая, но немногочисленная элитная пехота шагала за еретиками. Сверкали начищенные зерцала на тусклых боевых кольчугах. Червленые щиты, похожие на те, которыми прикрывались еретики, но большего размера, покачивались в такт мерному шагу. Метательные франциски и тяжелые боевые клевцы свисали с широких кожаных, покрытых заклепками, поясов.
Обычная тактика Хранителей Древних, одной из многочисленных фракций в мире Лендлордов, мире, начинавшемся как игра, развлечение для желавших уйти от сложностей реальной жизни, но ставшем чем-то существенно большим, состояла в том, чтобы погасить вражеский удар на длинной линии еретиков, засыпать врага не слишком точными и убойными, но многочисленными стрелами, а потом — нанести удар оборотнями. При этом оборотни углублялись в позиции противника, и можно было пренебречь их особенностью: тем, что, будучи ранены, они теряли способность различать своих и чужих, и рвали ближайшего живого, чтобы его жизнью пополнить свою. Но хозяин этого замка предпочитал беречь войска. Возможно, это диктовалось прагматичными соображениями, а может быть — роль сыграло лишь одно имя, навсегда оставшееся на одном из черных столбов у замковых ворот. Так что еретики оставались дома, в замке, а в качестве массовки выступали обычно массовые призывы с планов Жизни и Хаоса, к примеру — демонические нелетающие птицы орнисы.
После прохождения пехоты на площадь перед Ратушей выдвинулись культисты. Вообще-то, большая часть этих магов и проповедников, способных как воспевать Изменяющего пути, так и вбивать Его Писание в особо тупые головы Тяжким словом и боевыми проклятьями, передвигалась на своих двоих. Но сейчас имел место быть торжественный парад, так что на площадь, на высоте чуть ниже человеческого роста, вылетели ездовые крикуны, несущие на себе магов Света и Хаоса, адептов культа Архитектора Судеб.
Тени, стрелки и диверсанты с определенными магическими способностями, прошагали быстро, скрыв лица опущенными забралами парадных шлемов. Объяснялось это тем, что из-за способностей к выслеживанию, проникновению и магии Разума, Тени и их высшие разновидности, составляли основу службы безопасности домена, его пограничной и таможенной стражи. И уж им-то светить лицами перед гостями домена было совсем ни к чему.
Всадники Хаоса, тяжелая кавалерия и тактические командиры войск домена, проехали на своих верховых кошмарах. Расстояние от линии прохождения колонн до ограды, за которой разрешено было находиться зрителям, было рассчитано так, чтобы аура ужаса, сопровождавшая наездников на демонических тварях, не задела зевак даже краем и не спровоцировала паники. На черных доспехах полыхали серебром Знаки Скверны, а на щитах горели гербы и девизы, которые в Империи Света сочли бы богохульными.
Следом, неторопливо и явно красуясь перед зрителями, пролетели двое Одержимых Хаосом — высших магов домена, во всем блеске своего колдовского величия. На самом деле этих порождений Храма Одержимых в распоряжении хозяина домена было существенно больше двух, но «умеешь считать до десяти — остановись на восьми», так что на площадь вылетела только самая старшая парочка. Впрочем то, как они летели, держась за ручки и бросая друг на друга взгляды, способные расплавить если не вольфрам, то, по меньшей мере, хорошую, качественную сталь, отнюдь не заставляло воспринимать «детишек» в качестве грозной боевой силы. А зря. Очень зря.
Настороженно зыркавшие по сторонам ездовые волки, большая часть которых была «молодыми волками», весело щебечущая стайка феечек, и дружно прогрохотавший по брусчатке строй железных големов — и вовсе не произвели (и не должны были произвести) впечатления на гостей. А вот сфено на параде не появились, уединившись на своем островке с очередным выработанным «до упора» шпионом Империи Света, попытавшимся проникнуть в домен, но отслеженным службой безопасности и признанным бесполезным для дальнейшей разработки. «Выдача сфено» рассматривалось в домене как разновидность «квалифицированной смертной казни»: ни один из отданных крылатым девам не прожил еще и двух ночей. Зато там, на острове уже стоят четыре статуи, и готовятся принести в мир новую жизнь две сфено.
— Вы полагаете, что сможете разгромить орков этими силами? — поинтересовался у хозяина домена тархан Тогар. — В поле мы мало чем можем помочь: большая часть наших войск разбита, и орки осаждают нашу столицу…
— Разбить, скорее всего, не сможем, — пожал плечами хозяин домена, оглянувшись на свою подругу. У гостя это не вызвало ни малейших вопросов: подсказка эльфийской Видящей — всегда ценный совет, и пренебрегать такой возможностью — полная глупость. — Но вот притормозить, заставить оттянуть войска от стен, перебросив их на охрану линий снабжения и фуражиров — получится точно. А там с севера на орочье главное стойбище выступит д’Ин Амит. И вот тогда будет шанс разбить врага по частям, отловив их на марше.
— Думаешь, орки поспешат на защиту своих женщин и детей? — скептически произнес тархан.
— «Женщины и дети» сейчас под стенами вашей столицы, — отозвался хозяин домена Азир. — А вот склады, сокровищницу и, главное, Место Силы — с собой особо не потаскаешь. И на угрозу им — Гхыру придется реагировать…
* * *
Посреди широкого степного раздолья, под темно-синим, расписанным звездным огнем ковром небес, на невысоком холме горел небольшой костерок. Казалось, даже шум отнюдь не тихого лагеря внизу не решается подняться наверх, опасаясь потревожить без сомнений важный разговор трех Бальших боссов. И, возможно, причиной этого были даже не живые горы могучих троллей-строителей, всегда готовых объяснить неразумному орку, в чем именно он не прав, обратив на свою дурную голову внимание одного из этих троих.
— Он идиот, — тяжело вздохнул могучий седой шаман, отложив бубен. — В который раз он уже теряет большую часть армии?
— Третий. Или четвертый. Как посчитать, — ответил молодой орк, чей легкий кожаный доспех аж светился в ночной темноте ярким пурпуром. Впрочем, его некогда многочисленные враги регулярно убеждались, что такая кислотная раскраска ничуть не мешает хозяину этого доспеха растворяться в мельчайшей, почти не существующей, тени, и наносить оттуда смертельные удары.
— Опять сразу на всех соседей попер? — третий из встретившихся здесь вождей был закован в нетипичный для орков тяжелый доспех... И только немногие, в число которых входили и его сегодняшние собеседники, знали, что этот доспех он выковал и зачаровал себе сам.
— Опять, — согласился коммандос.
— Да сколько же можно? — взвыл шаман, подхватывая с земли бубен и ударяя в него. Слышавшие этот тяжелый звук орки в лагере вздрогнули. Шаман слыл орком странным, чересчур терпеливым, и даже, простите, славные предки, страшное ругательство, недопустимое в приличном орочьем обществе, «миролюбивым»... Но уж если он брался за бубен всерьез, каждый знал, что если это по твою душу — то лучше начинать молиться и раздавать имущество, чтобы не досталось кому попало. А то сбежать уже не успеваешь. Но второго удара не последовало, и орки облегченно выдохнули. Пронесло. А некоторых, знавших за собой косяки — даже и в прямом смысле.
— Недолго, — успокоил товарищей коммандос. — Мои ребятки доносят мне, что против этого недоумка уже составляется союз. Волшебник, темный храмовник с поддержкой молодого, но нифига не слабого бога... Вроде даже эльфов подтягивают. Да и о демонах слухи ходят. Так что песец Гхыру. Полный песец.
— Тебе твои ребята донесли, — заинтересовался броненосец, — а ему?
— А он фиолетовых не нанимает, — флегматично пожал плечами разведчик и диверсант. — Считает пустой тратой еды. И с гильдиями расплевался.
Степь сотряс очередной тяжелый удар. Это собеседники фиолетового чуть было не разбили лица эталонным фейспалмом.
* * *
Тихий шелест листьев успокаивал и навевал приятно-расслабленное настроение… разумеется — тогда, когда это нужно было хозяину кабинета и всего обозримого из его окон.
Смертные считают, что Листва всегда была столицей Вечного леса. Но Алхаэрон, Высокий князь эльфов, еще помнит тех, для кого бегство из погибающего в пламени междоусобицы Асколхорна было не страшной легендой, а кошмарной реальностью. Но с тех пор незначительный город на северных рубежах обширных владений перворожденных изменился настолько, что те, кто не видели его предыдущего облика — ни за что не поверили бы в это. Эльфы работали неторопливо, изменяя деревья и травы так, что они приобрели облик, подобающий фракционной столице. А извечные союзники эльфов — огромные меллорны самим своим присутствием изменили климат. И теперь в столице Вечного леса, расположенной на тех широтах, где во владениях других рас зима держится по семь-восемь месяцев, длилась вечная весна без изнуряющей жары и жгучих холодов.
Когда-то, еще в начале Эры Неумирающих, один из них, пытаясь стать эльфом, стоял возле могучих стволов, восторженно кричал: «Это же древовидные папоротники!»
За оскорбление священных деревьев святотатец был подвергнут… нет, не «Медленному танцу зеленой травы», хотя от этой идеи отказались только потому, что такова была ясно и недвусмысленно выраженная воля Матери, но всеобщему бойкоту. Негодяй еще несколько дней метался по Листве, не в силах своим куцым умишком осознать: почему это «зазнайки-эльфы» не желают с ним разговаривать, ведь он «такой же как они». Ну не дурак ли?
Вообще эльфы, хоть и с некоторым трудом, и, опять-таки, благодаря вмешательству Матери, постановили считать Неумирающих, пришедших в их мир в облике эльфов — детьми своего народа. Но относится это только к тем, кто хотя бы старается стать перворожденными. Те же из Неумирающих, кто, приобретя облик эльфа, внутри так и оставались варварами-эдайн(1)… Что ж. Дети Матери всегда славились изяществом. И намекнуть на нежелательность присутствия определенного индивида в Вечном лесу — могли удивительно изящно. Ну, а кто не понимал, или не желал понять намеков тонких — мог столкнуться и с некоторыми аспектами эстетического восприятия Перворожденных, среди которых пресловутый «Медленный танец» отнюдь не рассматривался в качестве «самого-самого».
Вечный князь вздохнул, и отошел от окна, которое немедленно заросло зеленью, справлявшейся со своей задачей гораздо лучше людских занавесок, жалюзи и даже оконных решеток. Уже давно миновала летняя ночь, в которую меллорны выбрасывают собранную ими Силу в виде ало-золотых цветов высоко над кронами, создавая завораживающее зрелище, и подпитывая сложные заклятья. Но все равно вид из княжеского окна оставался замечательным, и отрываться от него ради чего бы то ни было — не хотелось.
Плоть могучего дерева, давшего приют княжеской резиденции, с тихим скрипом разошлась, пропуская на специально выращенную площадку-кабинет еще одного эльфа. Разумеется, этого просто не могло произойти без воли на то Высокого князя.
Вошедший опустился на колено, и упер кулак правой руки в живой узор, специально выращенный деревом, чтобы радовать взор Высокого князя.
— Слушаю тебя, Эльгор, — обратился князь к вошедшему.
— Подтвердилось, — ответил тот. — Поведение верхушки клана Парящего журавля… неестественно. Видны признаки инфильтрации.
— Кто? — задал князь тот вопрос, который показался ему единственно важным.
— Пока уточняем. По предварительным прикидкам — Единение. Хотя могут быть и демоны.
— Империя? — уточнил князь.
— Возможно, но маловероятно, — ответил Ведущий Тихой руки Вечного леса, то есть — глава разведки и контрразведки Высокого князя.
— Доказательства? — лаконично сформулировал следующий вопрос Алхаэерон.
— Увы, — пожал плечами Эльгор. — Прямых нет, а аналитические выкладки…
— … Совет Старейшин не примет, — князь выругался, помянув «облетевшие дубы», «престарелых маразматиков» и несколько малоприятных существ из дальних планов, а так же сложные и насыщенные отношения, связывающие всех вышеперечисленных. Эльфы с уважением относились к любому искусству, и занесенное людьми искусство нецензурной брани — тоже не осталось без внимания. Разумеется, перворожденные сочли употребляемые эдайн конструкции грубыми и вульгарными, но вот сама концепция табуированной лексики их заинтересовала… и, разумеется, была разработана в полноценное искусство с подобающим философским обоснованием, и сложными ритуальными действиями, сопровождавшими разработку и употребление произведений искусства. — А что говорят Видящие?
— Им не до того, — вздохнул Эльгор. Признаться, ему хотелось употребить в отношении жриц те же слова, что только что произнес князь в адрес Совета… но, увы, в данный момент это было ему не по статусу. — Они обсуждают новое откровение Матери.
— Что изволила сообщить нам богиня? — заинтересовался Алхаэрон, в свое время, несмотря на слабые способности, прошедший полное обучение в Башне Оракулов.
— Что Сумеречная ветвь нашего народа возродилась, но не возродилась. И что Корень Древа должен им помочь, но не помогать, — процитировал глава разведки донесенный до него текст пророчества.
— Место как-либо указано? — переспросил князь
— Прямо — нет, — отозвался Эльгор. — Но старшие Видящие говорили о диких землях эдайн к югу от Олваирина.
— Вот и хорошо, — кивнул князь. — Передай с Лесным эхом весть Анрэну: пусть со своими лучницами смотается в Олваирин, и поищет к югу от него… на квенди(2) и эдайн посмотрит, себя покажет.
Эльгор сделал пометку в своем блокноте. Анрэн, глава наемного отряда, формально не подчинялся ни ему, ни князю. Но фактически — он был слишком сильно обязан своим высоким покровителям, чтобы проигнорировать просьбу князя, переданную Эльгором.
* * *
Гровилэн в очередной раз поднял когтистую лапу, любуясь зажатым в когтях бокалом, в котором кипел, побулькивая, прозрачный кроваво-алый напиток. Некоторые умники наверху покупали сильмэран за бешеные деньги, и пили его, "наслаждаясь" вкусом. Сам высокий лорд демонов считал, что в употреблении этого полуфабриката можно найти столько же удовольствия, сколько в поедании замороженных пельменей, блюда, занесенного на огненные просторы Инферно Неумирающими. Сильмэран перед употреблением следовало подготовить, пропуская через него собственную силу. Прокаленный в Огне пьющего — напиток становился действительно чудесным эликсиром, да еще и идеально подходящим для того, чья Сила кипит в алой жидкости.
Отведя взгляд в сторону, Гровилэн поморщился. На его столе лежало очередное послание от одного из агентов при дворе лорда, давно и прочно прописавшихся во фракции Крестоносцев. Они упорно называли самого Гровилэна и его товарищей «трусами и ничтожествами», демонстрируя то, что сами искренне считали «мужеством», а Гровилэн почитал «ограниченностью ума, невосполнимой никаким усердием». Впрочем, их противники, «Старейшины», с их планом «инфильтрация, а потом — завоевание», от них недалеко ушли. Каждому, кому хватает пламени в крови, чтобы хотя бы на примитивном уровне осознавать мироздание, на взгляд Гровилэна, должен был понимать, что все эти люди, эльфы, даже орки и демонопротивное Единение — это не "враги" и даже не "препятствие". Это — инструменты, идеальным образом подходящие для исследования и эксплуатации нового мира. Разумеется, сейчас, из-за отсутствия у тамошних жителей надлежащего порядка и правильного управления (а, если уж признаваться честно — то и из-за ошибок Крестоносцев, уже попытавшихся захватить мир лихим наскоком) использовать эти инструменты было несколько... затруднительно. Но как раз эта ситуация вполне поддается исправлению. Разумеется, если не спешить, и действовать спокойно и умело. Только лишь бы всякие недоумки под руку не толкали. И для этого идеальной будет маленькая победоносная война. Победоносная — для людей, разумеется. Или эльфов. Или еще кого-нибудь. Главное — чтобы не для Крестоносцев.
* * *
Высокие золотые шпили опирались на белоснежные стены, вознося солярные символы в пронзительно-голубое небо. И что из того, что по всем пророчествам сегодня именно в этом месте должен быть дождь? Разве можно допустить, чтобы в день священного празднования в честь Владыки Света на землю падала тень? Вот поэтому-то небеса были пронзительно голубыми, а Солнце — удивительно ярким даже для этого времени года. Конечно, если дождя нет там, где он должен быть — значит, дождь идет где-то там, где его быть не должно. Но разве до этого есть дело могущественным иерархам Церкви Света?
Три высших иерарха вышли на балкон над центральным порталом Храма Империи в Восточной марке. Золота, сияющего на торжественной белизне их одежд, вполне могло бы хватить на то, чтобы какая-нибудь немаленькая деревушка во Фронтире жила бы, ни в чем себе не отказывая несколько лет. Сегодня был один из немногих дней в году, когда не только служителям церкви и имперским аристократам, но и обычным прихожанам оказывалась честь лицезреть Предстоящих пред священным алтарем Света.
Но пока на площади разыгрывалось представление для простонародья, в глубине величественного здания храма, несмотря на праздник, продолжали работать люди, которые на самом деле управляли церковью, а не пыжились с надутым видом в торжественных одеяниях.
В одной из скромных келий друг напротив друга сидели два человека в серых одеяниях. Светлые тона этих самых одеяний, вместе с отсутствием золотых украшений, говорили об относительно высоком, но отнюдь не высшем ранге. Правда, те, кто на самом деле знали, какова реальная ситуация, предпочли бы перебежать дорогу любому из формально более высоких иерархов, но не этим двоим. Основной задачей могущественных и важных верховных иерархов, и даже самого епископа Марки было снимать с плеч второго и третьего заместителей епископа невыносимо тяжелый груз представительских обязанностей. В случае же острой надобности, например, когда епископ начинал совать не в меру длинный нос в дела, которые его совершенно не касаются, безопасники отлично знали, как справится с несвоевременными приступами активности... или же с теми, с кем таковые приступы случаются.
— Итак… — хмуро улыбнулся Марк, второй заместитель епископа по вопросам безопасности, — Западная Марка решила присоединиться к походу против эльфов?
— Да, — отозвался его товарищ. — Герцог Запада присоединился. Совет Благородных владетелей марки продавил-таки решение о присоединении к походу.
— Вот как… — задумчиво протянул Марк. — Я примерно понимаю, что движет нашими радикалами, хотя понять безумца — занятие не из легких. Я понимаю, что движет нашим герцогом Фейдом и его баронами, а также союзом неумирающих: под соусом «распространения веры», они хотят захапать под свою руку часть Фронтира и усилиться. Да и вражда «Светоносных» с «Древом Жизни» — не секрет для любого, умеющего видеть…
— …а кто не умеет — тому рассказали, — влез с немудреной шуткой Иоганн, третий заместитель епископа Восточной марки, теоретически ведающей «торговлей и перевозками», а на практике — курирующий службу внешней разведки.
Оба безопасника посмеялись, а потом — вернулись к делам.
— …но я решительно не понимаю: в чем тут интерес Давителя? — закончил прерванную было фразу Марк.
— Все очень просто, — отозвался Иоганн. — Герцог Запада — не более чем кукла в руках могущественных владетелей этой Марки. А Западная Марка не в ладах с Севером. Герцог же Севера никогда не поддерживал радикалов. Более того, он всегда был за поддержание и сохранение союза с Вечным лесом: большая часть внешней границы Марки приходится именно на эльфийские владения. Так что, с одной стороны, любое усиление радикалов — ослабляет Вольдемара, который с ними на ножах, а с другой…
— …ответный удар эльфов придется по нам, и по Северу. На нас Западу плевать, а удар по Северу ослабит Вольдемара, и ограничит его влияние в Столице.
— Именно так, — подтвердил выводы коллеги Иоганн. — Разве что на нас Западу тоже не так уж «плевать», как тебе бы, наверное, хотелось.
— Вот как… — Марк повел подбородком влево-вверх. — Значит, они не против и часть нашего влияния в Столице перетянуть на себя…
— Совсем не против.
— Ладно, — кивнул ответственный за безопасность Марки. — Учтем. Сделать мы пока ничего не можем… Разве что напомнить епископу, что не так давно несколько доменов во Фронтире поменяли хозяев… а эльфы, если на них как следует надавить, могут и к Хранителям переметнуться…
— Проклятые Темные… — отозвался Иоганн, верующий не только истово, но и искренне. Впрочем, это не мешало ему при случае заключать временные союзы даже с теми, кто, по его сведениям, работал на демонов. — Ну, ладно. Пожалуй… если подать эту информацию правильно, да еще и преувеличить угрозу… Думаю, можно часть сил домена перенаправить на юго-восток, во Фронтир. А там, глядишь, ветер переменится, и можно будет придавить радикалов, а то и выдать их жаждущим мести эльфам, и восстановить союз. Понятно. А у тебя что?
— По Марке распространяется учение Силы Света, — отозвался контрразведчик.
— Учение Силы Света… — задумчиво повторил Иоганн. — Помнится, ты что-то говорил об этом в прошлый раз. Но не затруднись рассказать еще раз.
— Говорил, — отозвался Марк. — Учение говорит, что магия Света — это благословение Владыки Света. И что любой верующий во Владыку, усердно упражняясь и собирая знания — может овладеть этим Даром.
Прелаты, точно знающие, сколько сил и времени надо затратить среднему крестьянину, чтобы овладеть Светом хотя бы на минимальном уровне, и какой маг при этом получится, переглянулись, и усмехнулись.
— И, тем не менее, — продолжил свой рассказ Марк, — идея, несмотря на всю ее бредовость — распространяется, подобно пожару. Молодые адепты прямо-таки бредят Учением. И есть у меня подозрение, хотя и не подкрепленное никакими доказательствами, что корни этого учения уходят куда-то на юг…
— Саркел, — сразу понял коллегу Иоганн. — Проклятый Темный Храм… — мысль о магах Света среди Хранителей Древних, темной ветви человеческого рода, отвернувшейся от истинной веры, отнюдь не казалась иерархам церкви кощунственной. В отличие от простонародья, для которого существовала официальная версия, сами иерархи неплохо разбирались в истинном положении дел. — Хорошо. Я поручу своим ребятам на юге проверить твои подозрения…
* * *
В темноте подземелий скользил разведчик. Вообще-то, эти коридоры были настолько знакомы темному эльфу, что он мог бы перемещаться здесь даже с закрытыми глазами… Но это было бы глупостью даже во времена, когда эти залы и переходы еще не были оставлены его Домом по приказу темной матери Ллос под угрозой отправки Вестницы.
Сейчас же дроу осторожно скользил, моля Темную мать, чтобы верный плащ из паучьего шелка не пропустил вовне даже крохотной доли тепла его тела, которая в этой тьме для умелых и квалифицированных наблюдателей станет ярчайшей вспышкой, что навлечет на одинокого темного эльфа неизбежную гибель.
Нет, конечно, можно и по-другому… Например, как недавно прогрохотавший мимо дозор гномов, видимо, решивших-таки забрать оставленный ненавистными темными домен — себе. Можно грохотать доспехами на все Подземье, светить во все стороны рунными светильниками… Правда, не сказать, чтобы это было менее опасно, чем красться по темноте Подземья в одиночестве. Больших сил в дозор все равно не отправят, а маленькому отряду, да еще столь громко извещающему о своем присутствии… В общем, Р’лиес совершенно не удивился, когда с той стороны, куда угрохотали гномы, раздались отчаянные вопли, грохот металла, и яростное шипение. Все правильно. Так самоуверенно громыхать железом вблизи гнезда джумара, значит не желать себе добра. С этой тварью можно справиться, разве что натравив на нее мага-призывателя, да посильнее. Потому как прямой урон магией Червя только усиливает. А уж штурмовать его логово пехотой… Джумара регенерирует на уровне гидры, плюется опаснейшим ядом, да еще и проклинает все вокруг себя. А если крохотное сознание джумара ощутит опасность — Червь нырнет прямо в камень — и только его и видели. Но последнее умение джумаре сегодня вряд ли пригодится. Скорее — гномий Стратег отметит на карте место, где вспыхнула и сгорела исчерченная рунами фигурка, символически связанная с командиром отряда. И правители, пришедшие заявить свое право на то, что было оставлено темными эльфами — будут знать очередное место, где появляться — смертельно опасно. Затратный метод, но, увы, действенный.
Потому-то и ценятся среди почитателей Ллос ловушки, которые не разряжаются на первого прошедшего, но способны лежать в глубинах камня годами, игнорируя низших, посмевших воспользоваться коридорами, в которых хоть однажды простерлась Тьма Темных Владык…. До тех пор, пока не исполнится какое-то условие, заданное создателем ловушки. Скажем — звезды в небе сойдутся по приколу в какой-то неприличные рисунок… И вот тогда — бабахнет, да так, что мало может и не показаться.
Разведчик осторожно заскользил вперед. За время своего недолгого владычества в домене темные эльфы успели только выяснить периоды миграции и ареалы обитания самых опасных тварей… ну, и расставить в коридорах ловушки — как без этого? Так что гномам, желающим занять покинутый дом Темных — придется ой, как не сладко. Однако, в результате, увы, сомневаться не приходится. Подданные Подгорного престола славятся упертостью. А плодятся они, как и положено низшим, довольно-таки быстро… Хотя и медленнее, чем эти нечестивые порождения Света — Эдайн.
Постепенно приближались стены их старого дома. Разумеется, гномы уже заняли их… вот только тралить ловушки и нести потери они будут еще долго… А вот за тем, чтобы выяснить: сколько именно, сюда и был послан разведчик. Ну и напакостить по возможности, чтобы затянуть этот срок. Хотя, конечно, с тем, что наплели маги Дома за время его недолгого владычества — труды одинокого разведчика не сравнятся. Но то одного. А теперь, когда ситуация прояснилась, и противник определен — сюда двинутся десятки и сотни диверсантов. Война в Подземье не прекращается никогда!
* * *
Лешек поднял голову, отвлекаясь от сбора ночесветки. Вблизи Курганья полностью сосредоточиться на работе — значило не желать себе долгой жизни. Сила Света, переполнявшая ту, что спала вечным сном в центральной гробнице, изменяла все живое. Исполненные Света существа стремились уничтожить все, чего коснулась скверна… Лошади, ставшие единорогами, птицы, роняющие вниз светящиеся от переполняющей их Силы серебряные перья, светлые Стражи, в недавнем прошлом бывшие собаками, а то и волками, священные вепри… После открытия домена они начали появляться из Курганья, и атаковать всех, попавшихся на пути. Ведь кто из нас без греха?
Зато у Курганья росли совершенно уникальные травы. И даже обычная полынь, переполненная Светом, превратилась в ночесветку — редкий ингредиент, ценимый алхимиками. Да и принявшие Свет звери, да простит нас Владыка, давали компоненты, за которые дорого платили артефакторы. Правда, в отличие от трав, с которых боярин брал десятину, твари доставались владельцу домена почти целиком: у крестьян не было сил справиться в жаждущими очистить грех, так что Тварей Света истребляли дружинники боярина.
Правда, наговаривать на боярина — грех. Добрый у нас боярин. На барщину почти не гоняет, а если уж требуются какие работы — то собирает на них с уважением, по твердому ряду, и с тех, кто на него работает — оброка не собирает. Да и с прочих оброк выбивает хоть и тяжелый, но вполне посильный. Да и то сказать: боярину нужно и дружину содержать, и город строить, и перед другими боярами на этих, как их… «диплодических» встречах выглядеть надо не хуже других…
Старик Панас говорил, что встречи эти так называются оттого, что там на стол ставят золотое блюдо, на котором лежат два таких же золотых плода. И кто свой плод съест первым — тот и получит это, как его, «прехимущество». Правда, что такое это самое «прехимущество» и как его получают — дед Панас и сам не знает. Но вот про то, как проходят диплодические встречи — он знает точно. Ему еще один из рыцарей прошлого барина, Арениуса, рассказывал, еще до пылающей Ночи.
Так что барин у нас — вполне себе ничего. Хучь и нелюдь, хучь и поклоняется какому-то непонятному «Изменяющему пути», а не великому Владыке Света, коему все люди молиться должны… Ну, так на то он и нелюдь, чтобы своим нелюдским богам молиться. А вот что он людев ни на алтари свои черные не таскает, подобно злобным демонам, ни в работварории, как проклятущие чернокнижники, ни кладбища не тревожит… Вот те, кто под рукой этих, живет… как их… «нихремастеров»… ну, которые мертвых тревожат — те даже похоронить усопших родичей не могут: особое разрешение барина нужно. Уж об этом-то Лешек, происходящий из семьи, в свое время бежавшей от черных мастеров смерти знает точно. А наш боярин — добрый… Наверное… Даже госпожа Аминта, что служит Владыке Света так сказала. Говорит: «хоть и еретик, и проповедей его слушать не нужно, но дела творит добрые, и бунтовать против него не след».
Лешек вздохнул, утер пот с лица, и переполз к следующему кустику ночесветки. Вал, нашпигованный охранными талисманами, был построен для того, чтобы защитить от прорыва изнутри, а не охранять от подходящих извне. Однако, за века существования Курганья талисманы ослабли и разрядились. Вот и случались... всякое.
Услышав шорох, не свойственный обычному голосу ветра над степью, Лешек скатился в давно примеченную ямку, накрылся специальным плащом, которые барин раздавал охочим людям для сбора трав в Курганье, и стал напряженно вслушиваться. Тихое шипение стекающих с перьев молний заставило Лешека замереть. Мимо проходил громоносец: страшная птица, получившаяся из дрофы, приземлившейся подкормиться яркой зеленой травой, что росла в Курагнье, отчетливо выделяясь на фоне выжженной солнцем степи.
Вот тихое шипение сменилось громыханием разряда, а потом — громким воплем.
— Эй, человек… — услышал Лешек. — Вылазь, не бойся…
Лешек осторожно приподнял край плаща. Неподалеку, отчетливо выделяющийся темным силуэтом на фоне неба возвышался ужасный всадник на настоящей твари из Ада.
— Вылазь, не обидим…
1) Эдайн (вторые, синдарин) — в узком смысле три племени, первыми откачнувшиеся от Мелькора к эльфам. В широком смысле — «люди вообще».
2) Квенди — «говорящие», самоназвание эльфов.
В теплых объятьях северного ветра я стояла на вершине башни Оракулов, башни моем матери, и вспоминала, как точно так же, и не так давно, мы с Кайларном стояли над миром, и, под медленно плывущими с востока на запад звездами, ожидали открытия домена.
Что сказать? Домен открылся. И на нас с Кайларном обрушился целый пласт проблем и неприятностей, да таких, что не до конца контролируемый домен оказался далеко не самой большой из забот.
Во-первых, угасшая было война с кочевниками Заречья — вспыхнула с новой силой, когда на подчинившиеся племена обрушились новые пришельцы с востока. Из местных одни радостно переметнулись к вторженцам, другие — немедленно потребовали от хозяина домена защиты, третьи — «доблестно» кинулись в бой, и полегли, оставив на Кайларна своих женщин, стариков и детей. Последних два дня возили через Великую на Хранителе тайн, в то время как ударные отряды армии домена сдерживали врагов.
Во-вторых, радостно активизировались банды Дикого поля радостно кинувшиеся грабить «поднакопивших жирок» поселян.
Повезло еще и с тем, что враги активировались не одновременно: кочевники рванули в набег сразу же, а вот бандиты — сначала почти неделю выясняли между собой, кто у них самый большой бугор, и кто достоин объединить под своей рукой банды. Нет, разумеется, мелкие шайки появились почти одновременно с кочевниками, но с ними отлично справлялись и «местные силы самообороны», как их называет Кайларн — сами вооруженные поселяне. Конечно, есть у меня смутное подозрение, что споры и усобицу между бандитами изрядно подогрели бродячие проповедники Пурпурной длани. Неся в народ Слово Владыки Света и Продвижение Истины, они, между делом, ухитрялись настроить одних вожаков банд против других, некоторых — выставить еретиками в глазах собственных последователей, а кого-то и вовсе отправляли в плавание по Великому Океану1. Так что сборы, скажем так, несколько затянулись. А когда банды Дикого поля все-таки собрались выступить — местный владыка Каганата уже отозвал кочевых всадников на защиту собственных земель и подданных от очередного орочьего нашествия.
Я оперлась руками на невысокий парапет, ограждавший верхнюю площадку Башни Оракулов, и посмотрела на замок, в котором в настоящее время живу. Остров, на котором расположен Азир — висит так, что его поверхность немного выше, чем уровень земли остального города. Так что мне видны не только стены замка, но и уходящий вниз обрыв летающего острова. Правда, разумеется, видно мне не все. Но вот верхние лучи восьмиконечной звезды, украшающей собой обрыв, мне отлично видны.
Сам замок был возведен относительно недавно: мой Кайларн больше заботился о городе и экономике, чем о собственных престиже и безопасности, так что городская стена была перестроена пару раз прежде, чем началось взведение стен цитадели. Но, все-таки, замок был перестроен. Руины прежнего убежища лорда Арениуса были, наконец-то, разобраны, и на их месте воздвигнуты новые стены. Увы, строители стен работали скорее в человеческой, чем в эльфийской традиции, и стены были скорее функциональны, чем красивы. Они были сложены из серого гранита, невысокие, зато толстые, с прорезанным узкими бойницами парапетом, ограждающим боевую галерею с двух сторон так, что бойцы на стене будут в безопасности, даже если враг ворвется во внутренний двор… Зато вот от обстрела с башен на примыкающих к ним стенах укрытия нет. Сами башни, круглые, приземистые и основательные, несли на верхних площадках серьезные требушеты, обеспечивающие как противокорабельную оборону в сторону реки, так и, как это назвал Кайларн, «контрбатарейную борьбу» на случай, если враг прорвется все-таки в город и попытается установить там осадные орудия.
Осматривая замок Азир, я тихонько улыбалась. В свое время, отдав хозяину замка, Кайларну, мое Кольцо — она заключила между нами помолвку. Вернув же мне Кольцо леди, хозяин замка признает наши отношения… Это — малоизвестный обряд даже среди эльфов, но он все также действенен и признаваем. И, когда-нибудь хозяин замка получит Книгу Эльфов, и стены будут в очередной раз перестроены, приобретя вдобавок к человеческой функциональности — эльфийскую красоту.
Увы, но срок, выделенной мне матерью, Видящей Реалуэ, на отдых — недолог. Так что придется отвлечься от созерцания замка и построения планов на будущее, к заданному упражнению: попытке прозреть событие в прошлом, при котором я не присутствовала. Овладение этим навыком входит в обязательные требования к Видящей, прошедшей обучение в Башне. А вот мне он до сих пор как-то не дается. Точнее — нет, не так… Иногда у меня все получается так, как надо… Но в том-то и беда, что «иногда»: стихийно и непредсказуемо. И нет никакого средства справиться с этой бедой, кроме одного: пытаться снова и снова. До тех пор, пока не начнет стабильно получаться.
Я подшагнула к расстеленному на верхней площадке Башни Оракулов, под небольшим навесом, коврику, и опустилась в позу, которая на квенья называется «энва-хамбэ», а Кайларн прокомментировал ее словом «сейдза». По-настоящему, я должна была бы сейчас сама зажечь семь ароматических пирамидок в семи пиалах… Но пока что даже такое простое действие может нарушить мою концентрацию, и огонь к пирамидкам подносит мама. И она же льет фэанен в стоящий передо мной бокал. Земля, вода, воздух и огонь явлены, чтобы поддержать мой порыв. Жизнь в данном ритуале воплощаю я сама… и смерть, увы, тоже. Ибо даже для долгоживущих Вечная Леди, Та-что-за-Порогом — постоянная спутница. А уж для тех, кто вступил на путь воина, взяв в руки боевой лук — тем более. Так, перепроверяя ход ритуала, я постепенно отрешаюсь от воздействия тварного мира и погружаюсь в транс…
* * *
Отряд оборотней верхом на призванных орнисах мчался по дороге. Их общину осадила пришедшая с Дикого поля банда, и замок Азир отправил их на помощь. Орнисы — неутомимые бегуны, но демоническим птицам отнюдь не нравился дополнительный груз на спинах. Поэтом бегущие птицы временами грозно и недовольно вскрикивали, или пытались грозными клювами перекусить охватившие их ремни. Но подвесная система была продумана весьма хорошо, и шансов освободиться у орнисов не было. Они продолжали бежать туда, куда их направляла неумолимая воля призывателя.
Обогнув Курганье, стая собиралась было сойти с дороги и углубиться в холмы, отделяющие их от общины оборотней на берегу Орбаковской балки. Разумеется, как раз в этот момент начались неприятности: прилетевшая «из ниоткуда» стрела сразила орниса, на котором ехал предводителей оборотней. Разбойники, поднявшиеся из выкопанных по сторонам от дороги, и замаскированных плетенными щитами, на которых лежали пласты бережно снятого дерна, дали залп, сразу ополовинивший стаю.
— Вперед! — крикнул спешенный предводитель, посылая стаю в атаку.
Даже при том, что разбойников было больше, а оборотни понесли большие потери, шанс прорваться у демонических птиц — был, и неслабый. Дистанцию до лучников орнисы пролетели прежде, чем те успели дать новый залп. Могучие клювы сокрушали кости, острые когти — рвали мясо, даже не задерживаясь на жесткой коже доспехов. Лучники схватились за тесаки, но это им не слишком помогало: острая сталь скользила по жесткому оперенью, почти не причиняя вреда. Опытный глаз заметил бы одну странность: всадники помогали птицам, подбадривали их, указывали цели, но при этом сами не принимали участия в бою. Но ни избиваемым, находящимся на грани паники лучникам, ни спешившей к ним из-за холмов подмоге было не до того, чтобы внимательно приглядываться и разгадывать загадки.
Три рыцаря, отказавшихся от служений Империи Света ради разбоя на большой дороге, врубились в стаю орнисов, разом перевернув баланс боя. Длинные лэнсы2 сразили по два-три орниса каждый, а потом рыцари выхватили тяжелые мечи. К тому времени подоспели и латники, сосредоточенно бежавшие за своими предводителями.
Разумеется, орнисы не сдались без боя: почти по-человечески вскрикнул дестриэ3, которому могучие когти орниса перебили правую переднюю ногу. Его всадник вылетел из седла. Оглушенному падением рыцарю подняться уже не дали. Хотя даже в такой ситуации он оставался страшным противником, и сумел отправить обратно в варп трех демонических птиц, но его в конце концов просто разорвали. Латников же и вовсе никто не считал. Но орнисов после залпа лучников в упор и атаки рыцарей — осталось слишком мало, а рыцарям-разбойником подмога все прибывала и прибывала. Да и лучники, выжившие после первоначальной атаки орнисов, постепенно выбирались из схватки, и начали обстреливать птиц и их всадников.
— Ну что, Фабрис? Вот мы и снова встретились! — издевательски рассмеялся один из двух оставшихся вожаков разбойников в лицо предводителю оборотней, что уже успел заменить одного из погибших всадников, запрыгнув на спину освободившейся было птице.
— А, это ты, Кшись… — устало усмехнулся Фабрис.
— Пан Кшиштов, ты, быдло! — возмутился рыцарь. Лица его не было видно за опущенным забралом, но, судя по голосу, рожу ему изрядно перекосило. — Впрочем, говори что хочешь: тебе уже немного осталось. Ну, каким будет твое последнее слово?
— Последнее слово? — как-то странно радостно улыбнулся оборотень. — Истваан!
— Что? — изумился Кшись… и тут же охнул: из грудной пластины его доспеха высунулся окровавленный кончик меча.
— …накрыла предательства тень восьмиконечной звездой4! — продолжил Фабрис цитату.
Разумеется, сваншотить рыцаря, даже ударом зачарованного клинка в спину — было практически невозможно. Но, когда Кшись, потрясенный предательством, оглянулся, то понял, что люди его неверного союзника постепенно вышли из боя, отойдя в задние ряды, а вот его гвардия — как раз большей частью полегла. Оставшиеся же в живых — отнюдь не горели желанием вступать в заведомо безнадежный бой. Так что очень скоро на поле боя остались только торжествующие победители.
* * *
Все. Дальше я уже сама присутствовала, так что это будут уже не видения, а воспоминания…
Крикуны, с присущим их роду злобным воем свалились с небес как раз тогда, когда «Фабрис», как и положено уважающей себя иллюзии, помахав рукой, растворился в воздухе. К этому моменту все призраки, достигшие способности творить заклятья третьего круга магии разума, уже лежали пластом на железных спинах крикунов: концентрация, необходимая для поддержания достоверной иллюзии — сильно выматывает. Так что прикрывать еще и нас пусть даже гораздо более простой иллюзией чистого неба у них уже не было сил. И присоединились к творцам иллюзий и их транспорту мы уже в последний момент.
Выживший рыцарь-разбойник демонстративно исполнил салют в сторону наших крикунов, и, собрав своих, и бывших чужих бойцов, двинулся на запад. А пристроившийся у него за правым плечом неприметный человечек в сером балахоне благословил нас священным жестом Владыки Света.
Признаться, когда мы в замке получили известие о нападениях банд, я сильно расстроилась. На западных границах Ойлэ-таур5 тоже действуют подобные банды… точнее — действовали. Сейчас, когда по сути уже идет война с Империей Света умные, как я подозреваю, откочевали подальше, а глупые — перебиты перемещающимися отрядами… Но, в любом случае, в мирное время эти банды были систематической головной болью. Из-за них приходилось держать на теоретически мирном направлении изрядные гарнизоны и подвижные отряды.
Конечно, глупые предводители разбойников, третирующие местных жителей Фронтира, дерущие неумеренные «налоги на безопасность» — быстро гибли, часто — вместе со своими отрядами, и, в большинстве случаев, даже не от стрел и мечей моих сородичей. Но на их место все время приходили новые. И иногда встречались среди разбойников и умные. Те, кто надевал на себя маску «народного заступника», кто «грабил богатых и раздавал деньги бедным» (раз в сто меньше награбленного, но об этом, как правило, разбойнички помалкивали)… Вот они-то и становились настоящей головной болью. Разбойнички отлично умели растворяться среди местного населения. Благодаря прикормленным мирным поселянам — они отлично знали, где и когда их будут ловить. А попытки зачистить местность перед облавой — только увеличивали популярность разбойников, и вызывали приток добровольцев в их банды. А по нашу сторону они рубили ценные деревья, грабили караваны, захватывали пленников и либо возвращали их за выкуп, либо продавали в рабство… В общем, были немногим меньшей проблемой, чем вольные ярлы Морских Владык. Так что, узнав о начавшихся набегах мелких банд, да еще в разгар войны с новой волной кочевников из Заречья — я не на шутку обеспокоилась.
Но вот Лар (когда я сократила его имя до «Кай» оно посоветовал мне именно эту форму, сказав, что «не хотел бы выкладывать слово «счастье» из ледяных букв «Ж», «П», «О» и «А») услышал мои опасения, он только покачал головой и рассказал, как на кораблях избавляются от крыс. Отлавливают несколько крыс и сажают в железный ящик. Есть им там нечего, поэтому крысы начинают убивать и есть друг друга. И в конце — остается только один: самый сильный и самый злобный. Его еще некоторое время подкармливают пойманными крысами, а потом этого крысиного волка выпускают в трюм. Питаться чем-либо, кроме других крыс крысиный волк то ли не может, то ли не хочет. Зато все крысиные уловки и все ходы — в его распоряжении. Так что поголовье серых вредителей крысиный волк сокращает очень эффективно.
Признаться, я усомнилась, что подобные методы могут срабатывать на людях… Все-таки, как не крути, но эдайн, при всех их сомнительных достоинствах, следующих из краткого срока жизни — не крысы… В ответ Лар позабавил меня рассказом о Генри Моргане, корсаре и вице-губернаторе Ямайки, и Франсуа Видоке, налетчике и грабителе, основателе французской «Сюртэ». Признаться, эти названия мне ни о чем не говорили… Но раз уж Лар, сам когда-то бывший человеком, так считает — я решила ему поверить.
В сущности, так оно и получилось. Связь с Вацлавом, главой одной из трех крупнейших шаек на границе Диких полей с доменом Азир, удалось установить через агента Пурпурной руки, изображающего бродячего проповедника Ордена Нищенствующих. Разумеется, идея подставить и потрепать две банды-конкурента вызвала радостный интерес у Вацлава. Так что договор был заключен, и с этого момента Эугениуш и Кшись, тезка коменданта Ветровска, давние знакомцы Фабриса еще по службе у князя Мешко, были обречены.
По условиям договора, Вацлав был признан «хозяином своей земли», получал право брать необременительную мзду с торговцев, идущих по его территории, и обязался не пропускать через свою землю своих коллег, которые захотят «пощипать» домен Азир. В ходе переговоров Вацлаву было продемонстрировано («совершенно случайно», разумеется), как призванные церберы держат след даже через облако кайенской смеси6, и как призванные совы, оставаясь почти незамеченными в ночной темноте, прочесывают лес. Представление разбойничка впечатлило настолько, что он даже не стал возражать против условия, что за косяки банд, прошедших его землей — будет платить ночная гильдия, выступающая гарантом договора. А уж Гильдия сумеет потом взыскать с должника не только выплаченную сумму, но и изрядную пеню. В последнем Вацлав нисколько не сомневался, и на присутствовавшую на переговорах в качестве представителя Гильдии Ванду посматривал несколько даже испуганно.
Собственно, на этом война с бандами Дикого поля была закончена. Да, конечно, там, на территориях, еще не видевших Неумирающих, скорее всего, скопились неоткрытые еще подземелья, дикие и блуждающие рейд-боссы, и прочие сокровища, как это обычно и бывает с землями, где Место Силы долго время остается без надлежащего присмотра… А вот в домене Масмада, под рукой темника Каганата, все подобные вкусные вещи давно разграблены, если не самим темником Захарией, то его противником — орком Гхыром (запоминать его полное именование мне откровенно лень). Однако, нам с Ларом нужны не столько сокровища, сколько земли и подданные, а также — союзный, или, хотя бы — не враждебный Неумирающий на границе. Так что позволять Гхыру усилится за счет Масмада, а также — уничтожать в своих котлах наших будущих данников, никто не собирался.
За этими размышлениями я даже не заметила, как, собственно, выпала из транса. Свечи уже погасли, а возле меня устроился мой избранник, подтвержденный волей и Словом нашей Матери — Неумирающий Лар.
— Привет! — улыбнулся он мне. — Смотрю, у тебя получилось?
— Частично, — ответила я. — Вызвать видение — получилось, и я теперь знаю, как разбойники с Дикого поля попались на наши иллюзии. А вот из транса я опять просто вывалилась, а не вышла контролируемо, как оно следует.
— Это да, — вздохнул Лар. — С этим и у меня проблемы…
Нельзя сказать, что этим он меня так уж сильно утешил: он-то занимается всего ничего… Несколько недель — это вообще «только начал. А вот у меня все никак не получается… и это уже плохо. Может, на этом меня и подловили, когда я недосмотрела видения, и отправилась в этот обреченный поход? Впрочем, как ни крути, а в итоге — все вышло к лучшему.
Я оглянулась на Кайларна. Степные ветра и яркое летнее солнце снабдили его загаром, который он сам назвал «офицерским»: темное лицо и руки по плечо. Все же остальное осталось светлым, что было заметно, когда он раздевался по пояс, чтобы принять участие в утренней разминке вместе с солдатами. Дальше же наши отношения пока что не зашли. С одной стороны, это заставляет меня испытывать некоторое облегчение: при мысли о том, что мужчина и женщина делают в постели…. о том, для чего Лар регулярно вызывает к себе эту эдайн… я, признаться, все еще чувствую некоторый страх, если не сказать больше. Но с другой стороны… Нет, я не боюсь, что смертная девка уведет его у меня: смертная она на то и смертная, чтобы быстро состариться и умереть. А Кайларн, после похода по Лабиринту Духа принял на себя груз долгой жизни, подобающий представителю цивилизованной расы, а не котороживущим дикарям. Но все равно… У этой эдайн есть то, к чему я даже боюсь протянуть руку? Это… неуютная мысль. Очень неуютная. Да и… справлялись же как-то эльфийки все века до меня? Значит, «там» точно не может быть ничего страшного, того, что трудно пережить… И я решительно сдвинула руку Лара со своего же плеча себе же на грудь. Это оказалось на удивление приятно, но…
— Молодежь! — что?! Я дернулась, оглядываясь. Оказывается, мама вышла на верхнюю площадку Башни Оракулов. А я даже не заметила, как она ушла… Вот же — голова, два уха! — А не слишком ли вы разошлись?
Лар с видимой неохотой убрал руку. Признаться, я чуть было не потянулась за ней… Но мама права — не время и не место. Для священнодействия во славу Атерэ — нужно более подобающее окружение. Но, возможно, стоит подумать о том, чтобы услать человечку сегодня вечером, и занять, наконец-таки свое место? Или… не отсылать?
Между тем, я чуть было не пропустила задание, которое мама дала Лару. Но все-таки я успела услышать…
— … на ближайшую ночь!
Что?! Она задала Кайларну простую, но вполне подходящую для его уровня задачу… Так почему же моему лицу так подозрительно горячо? А вдруг он увидит исполнение моих планов? А вдруг — не увидит? Это же… А мама? Она же Видящая если не сильнее меня, то настолько опытнее, что и сказать страшно. Вдруг она увидела?
— Успокойся, — мама прикоснулась к моему лицу. — У него не получится.
— Не получится? — удивилась я. — Тогда зачем давать такое задание?
— Разумеется, чтобы он пытался. Думаю, ты обеспечила ему сильный стимул, чтобы Видение само по себе стало отличной наградой, — улыбнулась она. — Но сегодня — еще не время. Прорыв близок, но еще слишком рано.
— А я? Для моих… планов — тоже… рано? — с трудом, преодолевая себя, но все-таки я смогла произнести… это. То есть — почти произнести. Назвать явно то, что я собираюсь сделать — мне пока что не хватает сил.
— Ты торопишься, — произнесла Видящая Олваирина. — Это скорее характерно для эдайн. Но и твой избранник — он хотя и перестал быть эдайн телом, но его память и его душа все еще живут в ином времени, более характерном для недоживущих, — вздохнула мама. — Я не знаю, что сказать тебе. Тем более, что и богиня — не против. Но все равно я не хочу, чтобы ты спешила отдать себя… Наверное, это просто глупое материнское сердце и не рассуждающий эгоизм… Не знаю. У меня нет Видений, которыми я могла бы оперировать. И расчет не показывает каких-либо опасностей или же неприятностей… Но все равно я не могу посоветовать собственной дочери прыгнуть в постель к тому, кто лишь недавно обрел благословение Матери.
— Мама… — вспыхнула я. — Ты же говорила, что Видящая должна сохранять отстраненность. И даже угрозой собственной жизни Видящая обязана манипулировать столь же хладнокровно, как падением капли в такой глуши, что ее никто не увидит?
— Должна, — согласилась мама. — Вернее… Это тот идеал, к которому следует стремиться. Но ты уже достаточно повзрослела, дочка, чтобы понять: наш мир не идеален. И с этим… Я уже однажды манипулировала твоим будущим… Это тяжело. Но, боюсь, что ты не поймешь меня, пока у тебя не будет собственной Ветви….
При мысли об образовании собственной Ветви… точнее, о процессе, который оному образованию неизбежно сопутствует, я вновь покраснела. Но с некоторым трудом смогла заставить себя отстраниться от пугающих, но таких сладких, но в то же время — мутных видений, что на мгновение захватили меня…
— Но все-таки, есть что-то, что ты, как Видящая, можешь посоветовать твоей глупой дочери? — решилась я все-таки спросить. Вопросы Видящим считаются в Вечном лесу чем-то вроде дурного тона. «Правда, которую тебе говорят Видящие — это не всегда та правда, о которой ты думаешь». Говорят, это высказывание занес к нам один из Неумирающих, принявших Вечный лес и принятых им. И для других Видящих этот совет как бы не стократ более обоснован, чем для посторонних.
— Есть, — кивнула мама. — Заканчивай с играми в независимость и принеси-таки ему клятву. Теперь, когда Кайларн стал лордом фейри — это не умалит твоей чести и не приведет к изгнанию… по крайней мере — автоматически, без рассмотрения Советом. Думаю, тогда я позволю ему вернуть тебе твое кольцо.
Я замерла, рассматривая Азир с вершины Башни Оракулов. Древо феечек возвышалось над прочими строениями «типично человеческого» замка владыки фейри. Впрочем, дрожащая, как натянутая ткань, реальность намекала на присутствие сильного Искажения. Да и все присутствующие эльфы и союзники — «искажены Хаосом». Так что «человеческим» Азир назвать сложно. Скорее — оплот Хаоса на земле. Да и бог, которому поклоняется Кайларн — Владыка Изменчивых ветров, один из богов Хаоса. Но, несмотря на это, Башня Оракулов и Дерево феечек однозначно свидетельствует, что рано или поздно Лар получит Ветвь меллорна, указующую путь к Книге эльфов, к титулу младшего князя эльфов. И не надо быть Видящей, что догадаться, что эта ветвь ждет нас где-то в Орбаковской балке — единственном более-менее приличном лесу во владениях Лара.
Я опустилась на колени за спиной пребывающего в пророческом трансе Кайларна. К счастью, он не явился на урок к маме в доспехе. И на нем сейчас была купленная по случаю на аукционе черная шелковая мантия с асимметричным серебряным узором, характерная скорее для тех магов, что идут по пути дипломатии и правления, а не войны. Так что, когда я обняла Лара и прижалась грудью к его спине — я почувствовала его тело, а не жесткую кожу доспехов.
Ощущения были не совсем такие, как тогда, когда Лар прикоснулся к моей груди рукой, но все равно отрываться мне не хотелось, несмотря даже на ироничную улыбку мамы.
Зеленый кристалл у выхода с площадки полыхнул яркой вспышкой, сигнализируя, что кто-то внизу, у подножия Башни, желает привлечь внимание Видящей Реалуэ. Мама подошла к камню, и вывела в воздухе простенький узор активации.
— Да? — спросила она.
— Донесение для лорда Кайларна, — донесся из камня незнакомый голос сегодняшнего дневального. — Ночная гильдия сообщает, что сегодня незаконные контрабандисты поведут через Двуглавый курган караван рабов для Каганата.
— Незаконные контрабандисты»? — я повторила совершенно непонятное мне сочетание слов. — А что, бывают «законные»?
— Разумеется, — Лар вышел из транса и готов был пояснить непонятное. — «Законные контрабандисты» отстегивают в общак Ночной гильдии. Незаконные — нет. Вот Гильдия и хочет избавиться от конкурентов нашими руками.
Я внимательно посмотрела на все еще не пришедшего в себя после транса Лара. Он, видимо, понял, что я хочу, потому что отрицательно покачал головой. Ну, в сущности, как и ожидалось. В таких маленьких предсказаниях моя мама никогда не ошибается.
— Ничего про сегодняшний вечер, — подтвердил мои догадки Лар. — Только что-то странное: бои на улицах города, наши войска, отступающие через развалины, прикрывая бегущих к замку гражданских, горящие дома… и демоны, дерущиеся в небесах.
Внезапный холодный порыв ветра, пробежавший по моей коже, напомнил мне, что лето уже катится к своему завершению, и скоро настанет осень. Или это слова Лара так повлияли? Ведь он был в трансе, а значит — видение вполне может быть истинным!
Лар снова отстранился от реальности, теперь уже — раздавая приказы с помощью силы, что получали Неумирающие, приходя в этот мир. Несколько раз я испытывала ее действие на себе… Б-р-р… Не самое приятное из ощущений. Как будто к твоему сознанию прикасается новичок в ментальной магии, и начинает диктовать тебе твои мысли. У мастера магии Разума это получится так, что ты легко примешь внушаемые мысли за собственные: просто не найдешь, где кончаются одни и начинаются другие. А Сила Неумирающих вела себя именно как новичок: вбивала чужие мысли в твое сознание так, что принять за собственные их было в принципе невозможно. Однако эти «Командные заклинания», увы, слишком удобны, чтобы перестать ими пользоваться.
Пока войска собирались в поход (процесс, увы, отнюдь не мгновенный: этот только «летучий отряд быстрого реагирования» мог собраться примерно за час, более серьезная группировка выступала значительно медленнее), мам решила поподробнее расспросить Лара о его видениях. Как ни странно, похоже было, что противниками наших войск в этом бою были не Империя Света, не орки и даже не Каганат, что было бы ожидаемо. К счастью, не штурмовали Азир и эльфы, и даже наши темные… м-м-м… до сих пор не могу признать эти порождения Подземельной Тьмы — сородичами, хоть мама и подтверждает слова Говорящего-с-Лесом, что это именно так. Но, в любом случае, штурмовали Азир явно не дроу. Судя по рассказу Лара атаковали нас те, кто теоретически должен был быть с нами в союзе: Хранители Древних, давние противники Империи… и Вечного леса. Как это может быть — непонятно, но мама сказала, что видения с высокой степенью вероятности — истинные. Вот только исхода схватки Лар увидеть так и не смог…
— Вот что, ученики, — жестко обратилась к нам мама, — пока что следует отбросить это видение, и действовать так, как будто его не было. Я постараюсь разобрать, что там произойдет и выработать рекомендации…
Я обратила внимание, что мама не сказала «подскажу, как этого избежать». Значит ли это, что мама считает такое развитие событий — неизбежным?
Лар, похоже, сумев раньше меня последовать совету Видящей, улыбнулся, подхватил меня на руки, запрыгнул на парапет, и под мой визг, шагнул с него вниз… прямо на спину незамеченного мной крикуна. Как я испугалась, пока летела эти полметра — кто бы знал. Убедившись, что стоим мы твердо и падать со спины демонической твари — не собираемся, я вырвалась из рук Лара, и заколотила кулачками по его груди, выкрикивая какие-то бессвязные обвинения, которые потом не смогла вспомнить и сама. Вспорхнувшая снизу стайка феечек немедленно принялась меня утешать и успокаивать, уверяя, что наш господин — всего лишь «пошутил». В принципе, это я отлично понимала и сама… но вот остановиться не могла. Истерика — она и есть истерика. И шутка Лара, надо признать — довольно забавная, была лишь поводом к ней, но никак не причиной. Причина же… Хоть мама и учила меня встречать любые видения будущего с холодным разумом, но все равно… Как я могу спокойно жить, зная, что и этот мой дом может оказаться под внезапным и беспощадным ударом? Причем, если в случае Олваирина мы с мамой (н-да… по сходному случаю Лар рассказывал историю: «мы пахали», — сказала муха, сидящая на ухе вола» — это очень точно отражает наш с мамой «совместный» поиск путей спасения Олваирина) нашли выход, то по поводу Азира — нет пока что ничего.
Мы успели смотаться в замок и переодеться, так что на собрании командиров отрядов мы с Ларом присутствовали уже не «повседневной» или «дипломатической», но в самой что ни на есть боевой форме: я в легкой кольчуге эльфийских рейндежров, доставленной мне из Олваирина гильдейскими торговцами, а Лар — в «боевой броне мага Хаоса», увешанной четырьмя Печатями Чистоты (фокусами для заклинаний магии Хаоса четвертого круга), и расписанной серебряными по темно-синему фону изречениями примарха Магнуса, кто бы это ни был.
На Совете присутствовали только командиры отрядов: Пьен со своей истой, что поведет в бой культистов, Лёсса, командующая старшими рангами: всадниками и одержимыми Хаоса, Ставр от Теней и Сугуде-нойон, командующий основной нашей силой в этом походе — кочевыми стрелками. Уже после первой войны с кочевниками Заречья под руку Лара встали три кочевых племени. Даже они одни обеспечивали вполне приличный набор низкоранговых стрелков. Однако, после второй войны, начавшейся с открытием домена, а тем более — после атаки орков на владения тысячника Захарии, к нам откочевали еще столько же. Так что, хотя «тумен» (десять тысяч всадников) мы набрать и не могли, но для домена, восстанавливающегося после краха Пылающей ночи, Азир мог выставить весьма и весьма приличных размеров войско. Кстати, все тени и призраки прошли в воинской школе обучение верховой езде. Так что, хотя стрелять на скаку они еще не могли (это потребовало бы чересчур больших расходов), то вот уже добраться до места будущего сражения в одном ритме с кочевыми стрелками — почему бы и нет? А тех, кто совсем не дружен с лошадьми (есть, увы, и такие) — прихватит на своих крикунов изрядно разросшийся летучий отряд.
Может показаться, что для столь скромной цели, как караван контрабандистов, Лар собирает непропорционально большие силы. Однако, как он мне пояснил, в данной операции важно не только разгромить охрану каравана (которая не может быть большой), но и не дать караванщикам разбежаться или попортить товар, который еще вполне пригодится домену. И вот для этого кочевники — прирожденные пастухи, подходят наилучшим образом. Да и вообще: «здоровая паранойя — залог здоровья параноика».
Разумеется, первыми к месту будущей засады выдвинулись мы с Ларом при поддержке летучего отряда. В свое время я очень удивилась, выяснив, что на длительном марше кавалерия движется немногим быстрее пехоты7. Но то «на длительном марше». В пределах же одного домена конница обгоняет пехоту как бы не в два раза. Но летуны все равно вне конкуренции. Так что мы прибыли на место задолго до появления кочевников. По округе разбежались смотрящие: демонические твари с Плана Хаоса, практически неспособные воевать, но очень шустрые, и, главное — невидимые. Отличные наблюдатели и шпионы, смотрящие образовали «внешний контур», готовые дать сигнал о том, что караван (или какие другие враждебные силы: возможности предательства и атаки сильным противником исключать не приходится) приближается.
По сообщению Ночной гильдии караван «незаконных контрабандистов» (это словосочетание по-прежнему вызывает у меня улыбку) должен обойти Курганье с юга, пересечь Двуглавый курган по дороге между поселками Озерный и Прикурганный, передохнуть у прикормленного хозяина на окраине Прикурганного, и двинуться дальше к реке. Раньше такие караваны ходили прямо по дороге к серебряным рудникам, держась подальше только от самих рудников и обитающей в тамошних тоннелях гидры). Сейчас, когда рудники заработали, и дорогу к ним охраняют, такой маршрут был признан чересчур опасным.
Я тогда спросила, а почему бы контрабандистам, вместо того, чтобы переться прямо через курган — не обойти его с юга? И двинуться к реке мимо тех же серебряных рудников, но южнее, там, куда не заходят патрули охраны рудников? Гонец Гильдии посмотрел на меня как на дуру, и сказал, что караванщики — не идиоты, переться в это гиблое место. Там, дескать, и отдельные люди пропадали, и караваны. Да и из Прикурганного в Озерный — напрямик через курган ломятся, а не в обход.
Все это показалось мне очень странным. После замирения кочевников Заречья, и принятия под руку бегущих от орков, Лар старательно гонял смотрящих и призванных сов по всему домену, да и сам с отрядом не стеснялся принимать участие в картографировании владений. И на нашей карте южнее Двуглавого не было отмечено ничего интересного. Да и жалоб от жителей того же Озерного на пропажу людей или же скота — не поступало. А ведь крестьяне не стеснялись жаловаться владыке домена и на загулявших (и, соответственно, «пропавших») мужей, и на исчезнувший скот (временами — находивший свой конец в желудках не слишком принципиальных пастухов)… А тут — «все в порядке, барин», и все. А ночные жалуются на исчезновения. Непонятно…
Подошедшая конница расположилась на привал, а призраки, отправившиеся в Прикурганный, приволокли оттуда хозяина двора «на отшибе». Хозяйство действительно оказалось «справным» — с обширным садом, надежно закрывающим основной комплекс строений от взглядов как со стороны поселка, так и с дороги. Сам же дом, и большие сараи, назначение которых хозяин затруднился объяснить, вполне мог вместить небольшой рабский караван так, чтобы их было не видно односельчанам. Такой себе «приют контрабандиста»,
Вначале мы планировали устроить засаду прямо в доме этого гостеприимного человека, но потом решили, что на подходе к самому приюту должны быть выставлены условные знаки, говорящие что «все в порядке», а явка не провалена. И нет никакой уверенности, что мы успеем выбить из хозяина их все. А вот на спуске с кургана караванщики и их охрана вполне могут и расслабиться: долгий и трудный путь уже почти подошел к концу, желанный отдых близко… Тут и настоящие, битые ветераны бывает, плывут. Что уж там говорить про тех, кто продает свои мечи обычным торговцам?
Из допроса хозяина «Приюта контрабандиста» выяснилось, что принимать у себя на подворье такие вот «сообщества вольных торговцев» он начал еще при лорде Арениусе. Тот как раз увлекся своими экспериментами, и на поддержание порядка в домене внимание обращал «по остаточному принципу». Павел (так зовут… а точнее — уже «звали» хозяина этого неправедного постоялого двора) естественно, не мог не знать о том, какой товар гонят его клиенты. Тем более, что время от времени с ним вместо денег расплачивались. Предоставляя право воспользоваться перевозимым товаром, что он и делал. Случалось, после этого товар оказывался непоправимо испорчен, и присоединялся к тем, кто оказывался чересчур измотан дальней дорогой и задерживал караван. Место, куда скидывали «негодный товар» — небольшую ложбину в склоне кургана, Павел нам указал. Кайларн так и сказал: «Карма!» Если бы даже мы не накрыли этот постоялый двор, то этот мини-некрополь, над которым, естественно, никто не проводил никаких положенных обрядов, был близок к самопроизвольному разупокоению. Думаю, после этого жить в Прикурганном стало бы… несколько неуютно. И его жители кинулись бы за помощью… правильно — к хозяину домена. А там уже до выяснения, откуда взялся этот могильник — было бы рукой подать.
Разрывать могилу не стали. Только набросали туда сухостоя, и тени совместно провели ритуал «сожжения неживого» — из магии Огня. В качестве оружия этот ритуал не годится от слова «совсем». Но вот для таких случаев — он идеален. Мертвые тела сгорят, оставив нетронутой землю и траву. Собственно, сам этот ритуал был изобретен эльфами после столкновений с некромантами Конклава, чтобы в случае чего — не оставлять своих павших на поругание черным чародеям, но и не вредить лесу. Люди заимствовали этот ритуал позже, но применяют достаточно редко. Ступившие на путь Огня обычно бредят могучими волнами огня, сметающими противника, испепеляющими армагеддонами… А прибираться на поле сражения — удел ничтожных бездарностей, что не могут освоить боле полезные заклинания… Зря это они, конечно. Впрочем, увы, тут разница между нашими расами невелика.
Стоя над полыхающим костром, Лар бросал в пространство Тяжкие слова, отпуская души погибших в лабиринт. Признаться, мне совершенно все рано — что там будет с душами этих эдайн, но показать это Кайларну — идея не самая хорошая. Он все еще сохраняет чересчур сильную связь с теми, кто не так давно был его сородичами. На мой взгляд — зря. Раз уж поднялся на уровень Истинного Народа — о родстве с низшими лучше не вспоминать. Но это его Путь, и ему выбирать, как идти по нему. Для меня же важно, что Мать позволила моему избраннику не просто стать эльфом, но и вернуть из небытия павшую ветвь моего народа.
Лар, отойдя от полыхающего края, поднял руку и взмахнул ей. По этому сигналу призраки, удерживающие иллюзию, что превращала военный лагерь в нетронутую площадку, такую, какой она была до нашего прихода, сменились. Я вопросительно посмотрела на возлюбленного.
— Идут, — кивнул он.
* * *
День уже давно перевалил за середину. Самую жару мы переждали в небольшой балке, а теперь — снова идем… Идем и идти будем. Цель наша еще не близко. Да и принесет ли облегчение прекращение этого долгого и мерзкого пути. Ведь идем мы с караваном рабов, и, что самое худшее — в качестве товара.
Пограничье Ойалэ-таур и Арэдайн-ард8 всегда было если не мирным, то относительно тихим. Набеги мелких банд, гнездящихся во Фронтире, а то и прямо во владениях пограничных баронов людских земель, тревожили нас, конечно. Но это не могло и сравниться с тем, как жилось в городах, где ближайшими соседями были орки, некроманты, а то и, упаси Мать, даже демоны. Вот там постоянно приходилось носить оружие, даже находясь за выращенными мастерами Жизни городских стен.
Ничто не предвещало беды. Союзы Неумирающих, принявших Вечный лес, и вставших на сторону Империи, внезапно, и без каких-либо предпосылок, схватились между собой, а потом и Империя, обвинившая Вечный лес в провали очищающего похода против одного из оплотов темной веры, объявила войну Лесу. Неужели они не понимают, что если бы мы не отвели войска — у нас в тылу образовалось бы гнездилище демонов? К тому же, Империя обвинила один из Домов Ойалэ-Таур, Дом Парящего журавля, в провокациях и диверсиях на своей территории. Вроде бы убили кого-то из родичей герцога Запада. Империя потребовала выдать виновных — а это, как-никак, Глава Дома и его наследник, для суда и наказания. А когда Совет отказался, наложив вето на решение Вечного князя, эти мерзкие эдайн объявили, что Вечный лес покрывает убийц, и что это — казус белли.
Отряды людей оказались у нас под стенами буквально меньше чем через неделю после объявления войны. Наша дружина была хороша для того, чтобы гонять разрозненные банды, старшие ранги были оттянуты на север — отражать атаки Единения, с которым никогда не было мира, и на юг — против орков.
Мы надеялись на то, что маневренные отряды наших лучников, почти неуловимые в лесу, сорвут доставку подкреплений, и мы сможем удержаться, пока из глубин леса не подойдет помощь… Но люди, не считаясь с потерями, прорубили от своих границ до стен Исилмэирина широкую просеку, и теперь уже наши стрелки начали нести потери: ведь им приходилось выходить из-под благословенной сени дерев, чтобы нанести очередной удар… Но и сами быстроногие стрелки время от времени попадали под удар рыцарской конницы. Мало кто из наших храбрых защитников выживал, если такое случалось. Наши силы таяли, силы людей — напротив, росли: они подтягивали все новые и новые подкрепления из глубин своей Империи. Из трупов погибших деревьев люди взгромоздили две стены, надежно прикрывшие их лагерь от атак как из города, так и из леса. Днем и ночью стучали топоры в лагере осаждающих, превращая павшие деревья в оружие против нас. Какую боль, должно быть, испытывали души деревьев, когда их мертвые тела, скрипя и жалуясь на горькую участь стали метать в наш город огромные камни и горшки с алхимической горючей смесью.
Стрелки на стенах гибли один за другим, а недоживущие, не знающие о ценности каждой жизни, казалось, вовсе не замечали потерь. Город Лунного света наполнился плачем и стонами, небеса над нами застилал дым пожаров, которые мы не успевали гасить. И однажды, построив осадные башни, и таран, засыпав ров, люди пошли на приступ…
— Шлеп!
— А-а-а-а!!!
Заклятый хлыст практически не повреждает даже кожу. Но боль от его прикосновения — просто адская, что сейчас и испытала на себе моя соседка.
Вначале я сильно радовалась, что так и не собралась оправить свой любимый талисман в лунное серебро и украсить драгоценными камнями. Небольшая веточка на веревочке не заинтересовала тех, кто схватил меня, когда, одолев сопротивление защитников, солдаты Империи ворвались в город.
С меня сорвали одежду, избили и изнасиловали, но небольшой кусочек ветви меллорна на шнурке, амулет, позволяющий сохранить разум даже за пределами Леса — остался у меня…
При дележе добычи я досталась одному из латников герцога Западной марки. Попользовавшись моим телом, он продал меня в этот караван, двинувшийся на юг, во владения Золотого Каганата, чтобы перепродать доставшихся рабов. Как ни странно, во всем караване — только две эльфийки, хотя при штурме победителям досталось довольно много девушек. Видимо, остальные хозяева предпочли оставить добычу себе…
Впрочем, насчет «две»… Моя соседка, принявшая удар заклятого хлыста, уже вряд ли может считаться таковой. У нее-то не оказалось даже маленького кусочка ветви священного меллорна, что помогла бы ей сохранить разум. И сейчас рядом со мной механически переставляет ноги только тело, а душа и разум смутно знакомой девушки скрылись от ужасов мира за мутной пеленой безумия. И, может быть, для меня было бы лучше, если бы и мой амулет отняли. По крайней мере, безумная — не чувствует позора и отчаяния…
— Двигайтесь, — бросил нам один из погонщиков. Он реже остальных пускал в ход заклятый хлыст, и вообще вел себя получше остальных… хотя и не отказывался от возможности воспользоваться перегоняемым товаром. — Сейчас перейдем седловину Кургана — и останется уже совсем чуть-чуть до привала. Там и отдохнете.
— Кто отдохнет, а кто и потрудится! — его напарник масляным взглядом скользнул по моему телу, почти не прикрытому тем жалким подобием одежды, которое мне все-таки соизволили выделить.
— Поменьше думай о девках, и побольше смотри по сторонам, — бросил «добрый» надсмотрщик своему товарищу.
— А чего тут смотреть? — ответил тот. — Чай не в первый раз идем… Эй! Ты чего!?
«Добрый» медленно вывалился из седла. В его спине еще трепетала оперением боевая стрела.
Я оглянулась. Там. Где только что был ровный склон, разворачивался, набирая ходя для атаки, отряд всадников. Охрану засыпали стрелами. Большей части, вчерашним егерям и латникам, с трудом взгромоздившимся на лошадей, и способным верхом ехать, но никак не сражаться — хватило. Но вот небольшой отряд, состоящий из единственного в караване рыцаря, его копья9 и примкнувшего к ним мага, рванул на прорыв.
Я удивилась такому решению. Неужели рыцарь настолько горд, что считает себя способным перебить всех нападавших? Или «лучше смерть чем бесчестье»? Но, оглянувшися, я поняла в чем дело: на седловине кургана, на дороге, по которой мы только что прошли, разворачивался еще один отряд, а бежать прямо через курган… Некоторые попытались. Только ноги коням поломали. Склоны не то, чтобы крутые, но каменистые и очень неудобные для того, чтобы по ним гнать галопом.
Рыцарь же высмотрел в рядах противника слабое место, и рванулся к единственному пути к спасению. Видимо, он рассчитывал опрокинуть нескольких бойцов, преграждавших ему дорогу к спасению, и прорваться… Но навстречу ему набирали ход два закованных в тяжелые латы всадника.
Люди… О, Мать! Люди ли это? Какому человеку придет в голову оседлать порождение бездны Инферно? Всадники на самых настоящих кошмарах, как их описывали в книгах, вскинули руки в сторону идущего на прорыв копья. Два заклятья в виде темных, воистину «всебесцветных» конуса ударили по рыцарю и тем, кто последовал за ним. Жалобно, почти по-эльфийски закричал конь одного из оруженосцев. Его хозяин успел выпрыгнуть из седла, и приготовился яростно защищаться. Второй же рухнул на месте, убитый темным заклятьем. Мечи громыхнули по щитам и доспехам, и всадники помчались дальше. Всадники на кошмарах прорвались к магу, и тот не успел наколдовать ничего путного, рухнув на землю под ударами тяжелых клинков. Закончив с самым опасным противником, ужасные всадники атаковали спешенного оруженосца, и он тоже долго не прожил. Рыцарь сбил сразу трех кочевников, и, похоже, прорвался. Он оглянулся, убеждаясь, что никто за ним не следует: остальных бойцов его копья расстреляли конные стрелки, и вновь пришпорил коня. Но в этот момент над перемещающимися стрелками взлетели шесть очень хорошо мне знакомых силуэта. Феечки? Откуда они здесь? Да еще и на одной стороне с демонами? Неужели слухи о Доме Ренегатов оказались правдивы? Феечки вскинули руки, и сразу двенадцать тускло-багровых, почти невидимых в свете солнца, огоньков незнакомого мне заклятья сразили человеческого воина.
Между тем, последние из стихийно образовавшихся очагов сопротивления уже были успешно задавлены нападающими. Признаться, я не считала случившееся — переменой к лучшему. Похоже, что вместо гарема какого-нибудь вельможи Каганата мы окажемся на алтарях демонов. Говорят, порождения Инферно любят эльфийскую кровь и эльфийские души. Я задумалась о том, чтобы покончить с собой, но увы, я не легендарная «ночная тень», и оборвать собственную жизнь, откусив кончик языка и захлебнувшись кровью я не смогу. А иных способов нанести владельцам каравана убыток нас старательно лишили.
Сверху, застилая солнечный свет, спустились, сверкая металлом, тяжелые туши очередных демонических тварей. И чей-то звонкий голос произнес:
— Ты гляди-ка! Неплохая нам добыча досталась!
Голос мог бы принадлежать совсем молодой девушке, не старше ста шестидесяти — ста восьмидесяти лет. Но почему-то он внушал такой страх, что я просто рухнула в обморок.
* * *
Пролетая над разгромленным караваном, я приобнял Исту. К счастью, мой новый путь отнюдь не требует целибата. Впрочем, надо сказать, что и вера во Владыку Света подобные требования предъявляет только к тем, кто желает возвыситься. Как там… В моей памяти возникли строки давненько уже не вспоминавшегося «Слова Света»: «Кто желает властвовать над людьми — должен быть чист душой и телом». В результате, как показали донесения Пурпурного престола и Серебряных башен, которые учитель заставил меня разбирать, во власть просачивались либо лицемеры, способные уверить себя, что преступая обеты и «создавая временные и неразборчивые половые связи» они сохраняют телесную и душевную чистоту, любо фанатики, твердо знающие, что они — и есть абсолютный моральный идеал, и что остальные должны к ним стремиться. А кто не стремится — тот еретик, и должен быть уничтожен. Нет, разумеется, такими были далеко не все. И нормальных, хороших людей в верхах что светской, что церковной власти оказалось существенно больше, чем ожидал господин Кайларн. Да и у остальных с этим не намного лучше. Но все равно, воспоминания детства, проведенного в монастыре, после того, как обнаружились мои «особенности»10 — сильно поблекли после того, как я начал знакомиться со всей этой грязью…
Впрочем, все это — «отвлеченные умствования», которым хорошо предаваться в донжоне нашего замка, у камина, с бокалом вина в руке. А пока что у нас конкретная задача: сделать так, чтобы никто из караванщиков не избежал заслуженной награды.
Вот и очередной умник, который пытается удрать, рванув под прямым углом к дороге, туда, где нет пока что наших. Надо поторопиться, пока этот «умник» своего коня не загубил. По этому склону мчать галопом могут себе позволить разве что верхние ранги Каганата… или же очень опытные всадники… Да, пожалуй, и они поостерегутся лезть на эту каменистую осыпь.
Судя по тому, что наш беглец не навернулся на первых же метрах — в седле он явно не новичок. Но вот уйти в открытой степи от летящего за тобой крикуна… Не выйдет у него. Точно не выйдет.
Я снял с поясного крюка аркан и начал его раскручивать. Когда война с кочевниками Заречья более-менее завершилась, в Азир пришли несколько стариков, которых все равно отправили бы из кочевий умирать, чтобы они не забирали себе припасов, необходимых для выживания племени. Жестокая, но, увы, иногда — необходимая практика. У нас же, в городе они нашли и кров и приют, и работу, которую могли делать, несмотря даже на старческую немощь. В частности, Сабидей-ага взялся натаскать наших пехотинцев в верховой езде до уровня «приличного хотя бы ребенку из кочевий» за весьма скромную плату. Я же решил, что мне вполне хватает моего Алхэта, ездового крикуна, на спине которого я сейчас нахожусь. Зато вот умение стрелять из лука и метать аркан — лишними никогда не будут. Признаться, стрелять я так толком и не научился, хотя и продолжаю работать над этим. А вот аркан метать у меня получается неплохо, в чем и убедился беглец, когда веревочная петля захлестнула его плечи.
Я набросил петлю на том конце аркана, что остался у меня в руках, на один из металлических шипов, усеивавших бронированную спину Алхэта, и приказал ему остановиться. А вот пойманный всадник отреагировать не успел, и вылетел из убегающего из-под него седла. В этот момент я приказал Алхэту подвзлететь, чтобы беглец не сломал себе шею, рухнув на каменно-твердую землю.
— Есть! Попался! — Иста радостно улыбалась моему успеху. — Давай, на всякий случай…
И на захваченного беглеца, дергавшегося в жестких и неласковых объятиях веревки, упал Паралич, заклятие магии Жизни, которое я просто побоялся использовать раньше из все тех же опасений потерять пленника, когда он выпадет из седла на скаку.
Парализованный беглец прекратил биться на веревке, как рыба, вытаскиваемая из воды, и бессильно обвис. Мы аккуратно опустились, крепко-крепко связали ему руки и ноги, и с дружным «Раз, два, взяли!» закинули добычу на спину Алхэта. Кажется, при этом он грохнулся ягодицей прямо на один из малых шипов… Ну, да ничего. Там его подлечат… Наверное.
Пленник, судя по дорогой одежде и яростному стремлению избежать знакомства с хозяином домена, был в караване не последним человеком. Я быстренько обыскал пленника и перекинул Исте солидно звякнувший кошелек. Себе же я оставил тубус с интересными бумагами. Первым в моих руках оказался список традиционных поставщиков живого товара с отметками, кого из них караван посетил в эту ходку. Н-да… Как неосторожно. Подобные вещи хранят исключительно в голове… Также имелись и несколько расписок, указывающих, что деньги за некий необозначенный «товар» получены и расчет произведен полностью. Пожалуй, надо будет передать это учителю. Уж он-то найдет этому применение. Ведь в Империи Света рабство, работорговля и рабовладение — запрещены и сурово караются… Ну, то есть, разумеется, карают не всех подряд, а тех, кто попадается. И вот те, чьи имена найдутся в этом тубусе — они если не «попались», то «попали» — гарантировано. Думаю, небольшой шантаж в данной ситуации будет не только полезен, но и вполне себе морально оправдан.
Вернувшись к каравану, я увидел, как бойцы учителя развязывают путы и снимают колодки с изможденных людей… и не только. Краем глаза я, кажется, заметил пару эльфиек. В принципе, удивительно, что всего пару. Законы Владыки Анора о запрете рабства относятся только к людям. Из прочей «злокозненной нелюди алибо нежити», которая на территории Империи рассматривалась как «движимое имущество», выделялись светлые эльфы и их союзники — гномы и полурослики, которых приравнивали в этом вопросе к людям. Впрочем, думаю, что в связи с начавшейся войной законы, а точнее — исключения из них, будут пересмотрены. И эльфийские наложницы станут для знати из запретной, и оттого — только более желанной игрушки, вполне легальным признаком богатства и влияния.
Найти учителя было несложно. Разумеется, он был там, где кричали громче всего. Парень чуть старше меня вопил особенно громко, требуя, чтобы его немедленно отпустили. Он пытался кого-то тут напугать, перечисляя свои титулы, а также влиятельных родственников, которые немедленно отомстят, если его немедленно не отпустят, вернув товар и выплатив компенсацию за «злодейски убитых» охранников. Впрочем, думаю, что если бы он на самом деле был богат, титулован и имел влиятельных родственников — то не занимался бы столь малопочтенным в пределах Империи делом. А на уроженца Каганата, где подобное занятие действительно уважаемо — он не похож просто категорически.
— Ставр, — обратился учитель к начальнику разведки и контрразведки. — Что у нас на него?
— Часть товара — действительно принадлежит ему, — парень вздернул нос, не понимая, что сейчас прозвучало обвинение, а отнюдь не признание права собственности. — Также товаром он весьма активно пользовался, и, по меньшей мере, две девушки после общения с ним не могли идти, так что их забили насмерть.
— Понятно, — кивнул учитель. — Ставр, как закончишь с ним — отдай сфено. Думаю, девочки порадуются искателю большой и чистой любви.
* * *
Мы с Ларом и Лёссой, а также одержимые Хаосом парили над разгромленным караваном. Кочевники, закончив с последними очагами сопротивления, отлавливали разбежавшихся лошадей. Благо, боевой конь, готовые продолжать сражаться даже после гибели всадника, нашлись только у неведомого рыцаря. Герб у него еще какой-то интересный… Как там оно… «В пересеченном на червлень и серебро поле опрокинутое стропило»... кажется, черное. А уж как правильно описать вооруженную руку в латной перчатке сверху и трех черных галок внизу — я уже точно не вспомню. Геральдику эдайн мне преподавали лет в пятьдесят факультативным курсом, и с тех пор эти знания изрядно подзаржавели. Практики не было. Но, как бы то ни было, бойцом рыцарь оказался сильным, раз сумел пройти черед двух всадников Хаоса, одолеть трех или четырех, пусть и низкоранговых, кочевников, и едва не прорваться, так что остановили его только феечки совмещенным залпом стрел Хаоса. Однако, даже его оруженосцы ездили на куда более спокойных животных, легко давших себя поймать.
Между тем Пьен с Истой догнали-таки особо умного беглеца, и выхватили его из седла. Чем-то это напоминало традиционную рыбалку с острогой где-нибудь в Самоцветных горах. Лошадь, как и ожидалось, оказалась умнее всадника. И, как только исчезли терзающие ее бока шпоры и поводья перестали рвать губы — она перешла с галопа на шаг и аккуратно спустилась по осыпи вниз, к радостно поджидающим добычу кочевникам.
Между тем Лёсса сместилась поближе к каравану.
— Ты гляди-ка! Неплохая нам добыча досталась! — раздался ее веселый голос.
Признаться, меня заинтересовало: кого это среди эдайн бывшая темная богиня, ставшая приемной дочерью моего жениха, сочла «неплохой добычей»? Так что я прикоснулась к плечу Лара, и тот повел Мархаула, своего крикуна, на котором возил и меня, поближе к нашедшей что-то любопытное Лёссе. А там…
Твари! Какие же эти эдайн твари! Так обращаться с благородным дочерями Ойалэ-таур!
Две девушки были, как и почти все остальные рабыни, практически раздеты. Их руки были связаны за спиной. На телах их не было заметно следов избиений, но вот ауры хранили воспоминания о сильной боли. И еще… их насиловали? Уроды!
Дела той, что слева были совсем плохи. Ее разум ускользал, прячась от невыносимой реальности за пеленой безумия. Привязанная к общей веревке справа была в несколько лучшем состоянии, так что я занялась более пострадавшей, попросив Лара вызвать сюда Аниту — Призрака, превзошедшую всех своих товарищей в магии разума. Она уже достигла третьего круга магии Разума, что для личности, не обладающей героической аурой, является фактическим пределом. Может быть, вдвоем, комбинируя Жизнь и Разум, мы сумеем привести ее в порядок. Но чем раньше начнем — тем лучше.
— Нет! Отдай! Это — мой… — отчаянный крик отвлек меня от диагностики.
Оглянувшись, я увидела, как Лёсса разглядывает что-то у себя в руке. А вторая эльфийка, которую я пока оставила без внимания, занявшись более пострадавшей, рвется из рук Серг’Ра, впрочем, совершенно безуспешно.
— Твой что? — подняла бровь та, что была темной богиней.
— Это… — эльфийка потупилась, пересиливая себя. — Это — мой разум!
Лёсса вопросительно посмотрела на меня. Впрочем, Лар, недавно отправивший бывшего рабовладельца в сексуальное рабство (пожизненное, но очень недолгое) к сфено, тоже заинтересовался.
— Распространенное суеверие, — отозвалась я на вопросительные взгляды. — Почему-то многие из нашего народа считают, что раз мы, эльфы, — владелица отобранного амулета с посмотрела на меня с удивлением, ужасом и надеждой, — дети Леса, то и жить можем только в лесу. А покидая его — должны носить при себе частицу Леса. Обычно для этой цели берут кусочек ветви меллорна и превращают в амулет, оправляя в серебро, обычное — для небогатых семей, или же лунное — для аристократии. А в простейших случаях — вот так, — и я показала простой кусочек дерева на веревочке.
— Суеверие?! — вскинулась эльфийка. — Да что ты понимаешь?!
— Я уже больше месяца живу в этом домене без какого бы то ни было «амулета», — криво усмехнулась я. — Впрочем, наверное, я не очень хороший пример. Я и мама… мы прошли ритуал «Принятия Хаоса», и с точки зрения добропорядочных обывателей — «давным-давно безумны». Но вот Битор тоже никаких палок на себе не носит — и вполне себе дружит с головой… хотя временами по нему этого и не скажешь…
Я злобно зыркнула в сторону конкурентки, сверкавшей перед моим женихом своими скудно прикрытыми прелестями. Я могу потерпеть рядом со своим женихом наложницу-человечку. Ее красота рано или поздно увянет. Она (да хотя бы и «они») — мне не соперница. Но вот эльфийка… Да еще и старше меня11… не потерплю!
Хм… а ручки то у девки затряслись… впрочем…
— Как любопытно… — Лар ловким движением изъял у меня чужой амулет. Правда, не сказать, что я так уж этом сопротивлялась. Реакция девки меня, несомненно, радует. — Кажется… Точно! С этой веточкой связан дух.
— Дух?- удивилась я. Впрочем, Говорящим-с-Лесом, или, как говорят эдайн, «шаманом» из нас является только Лар. Так что ему амулеты в руки.
Лар опустил руку на окаменевшую землю, и что-то пробормотал себе под нос. Под застывшим взглядом соперницы, на земле огненной линий оказалась выведена семилучевая звезда, заключенная в круг. Снаружи и изнутри получившуюся геометрическую конструкцию подпирали незнакомые символы. Лар уже было снял с пояса орочий бубен, но в последний момент отложил его, и обратился к феечкам, всегда кружившимся вокруг своего сюзерена. Впрочем, не могу сказать, что я из не понимаю.
— Ариса-тян, — улыбнулся Лар. — Метнись вон в ту повозку… — он указал на одну из двух повозок каравана. Разумеется, везли в них отнюдь не рабов, а груз, которому могли повредить какие-нибудь погодные явления, вроде дождя, или сильного ветра. — …и принеси сюда мешочек из черной кожи.
Феечка-разведчица стартовала, как будто выпущенная из требушета. Как и ожидалось, на поиск требуемого мешочка у нее не ушло много времени. Лар запустил в принесенное хранилище руку, и извлек оттуда небольшой прозрачный кристалл, как будто светящийся собственным светом.
— Н-да, — пробормотал Лар. — «Наш сахар твой, друг». Или, точнее, «твой сахар теперь наш».
Только тут я сообразила, что вижу «лунный сахар», добываемый лишь в немногих городах. Или, точнее, исилмелиссе — «сладость лунного света». Считается, что он получается, когда по воле Матери лучи лунного света кристаллизуются, превращаясь в сладкий камень. Для эльфов это просто сладкий камушек, очень вкусный, хотя Говорящие-с-Лесом и используют его в своих ритуалах. Зато в землях людей продажа такого вот кристалла способна принести как баснословный барыш, так и квалифицированную смертную казнь как продавцам, так и покупателям. Причем в отношении последних это просто акт милосердия: привыкание с первой дозы и ужасная гибель души и тела в течение нескольких лет — надежно гарантированы.
Разумеется, Битор как держал у себя необходимый компонент, так и научил Лара им пользоваться. Так что он установил кристалл в одном из фокусов получившейся септаграммы, и, ударив в бубен, затянул песнопение.
Кристалл исчез едва ли не во мгновение ока. Духи очень любят исилмелиссе, и использовать его в качестве приношения — ход практически беспроигрышный.
— Интересно… — Лар отложил бубен. — Дух амулета говорит, что где-то поблизости вот-вот прорастет семя меллорна.
— Семя меллорна? — поразилась я. — Откуда ему тут взяться?
Лар вздохнул, окидывая взглядом разгромленный караван.
— Есть у меня одна гипотеза… Но, полагаю, обсуждать ее несколько несвоевременно. Найдем семя — тогда и поговорим… если, конечно, к тому времени вопросы не отпадут сами собой.
Поднявшись на спину крикуна, Лар спросил у меня:
— А амулет — точно бесполезен? И тебе такой не нужен?
Мне было приятно такое проявление заботы. И, улыбнувшись, я ответила жениху:
— Сам понимаешь: раз дух есть — значит, амулет рабочий, и чем-то он своей носительнице помогает. Но вот про «брать с собой частицу леса, чтобы сохранить разум» — фигня полная, хотя многие и верят.
— Уверена? — уточнил Лар.
— Мы сами — дети Леса и его частицы, — твердо сказала я. — Зачем нам еще какие-то части, тем более — мертвые?
Некоторое время мы летели молча. Духи воспринимают пространство и время материального плана несколько… скажем так, «своеобразно». Так что, даже если дух амулета и хотел искренне объяснить: где именно он почувствовал прорастающий меллорн, то понять его было несколько сложно. И, несмотря на то, что на карте район поисков представлял собой лишь небольшой участок домена, на местности пришлось изрядно пометаться. Особенно, учитывая, что это и было то самое место, где, по словам Ночных, пропадали караваны контрабандистов. Так что приходилось приказать кочевникам и смотрящим держаться в зоне видимости друг от друга, что ограничивало осматриваемое пространство, а летучий отряд — держать в кулаке, чтобы иметь возможность быстро помочь отряду, попавшему под удар. Но вот скорости поисков эта мера явно не способствовала. Так что было время поговорить.
— Лар, — обратилась я к любимому, — а почему эти работорговцы — такие… — я помолчала, подбирая верное определение, — …такие придурки?
— Уточни, — переспросил он.
— ну… — опять задумалась я над формулировкой. — Я тут, пока ты раздавал приказы, поговорила с рабами… и с девицей из Взлетающего Турухтана. Все они говорят, что их гнали так, что многие — умерли, не выдержав перехода. А ведь каждая смерть — это убытки владельцам каравана. Так почему…
— Все очень просто, — Лар улыбнулся как-то грустно. — Если попасться с таким вот «торговым предприятием» в Империи Света — то торжественное сожжение будет минимумом гарантированных неприятностей. А уж если прихватят веселые ребята из ордена Рависсары, гонительницу демонов… — а вот теперь улыбка Лара стала иной, как будто он знает про этот орден что-то, неведомое остальным… и это знание его несказанно веселит, — …то они могут и поинтереснее что-нибудь придумать. Скажем, при сожжении обязательно будут присутствовать целители, как тела, так и разума. Чтобы почетный гость на данной торжественной церемонии не смог убежать не в смерть, не в безумие, и сполна получил все впечатления, положенные столь высокопоставленной фигуре.
Традиционные казни, в особенности — применяемые к эдайн, в Вечном лесу отличаются… длительностью и изощренностью. Видимо, как часто и бывает, перенимают у Говорящих только самое худшее. Видимо, такова их природа.
— Стой, — на меня навалилось обычное для Видящих ощущение «что-то идет неправильно». Лар остановил нашего крикуна, и позволил мне начать ритуал Видения. Простенькое, в сущности, действие, едва ли достойное называться «ритуалом», но облегчающее вхождение в пророческий транс.
Я неторопливо, почти не касаясь, перебирала нити вероятностей раскинувшегося впереди будущего. Нити ветвились, и, казалось, готовы были рассыпаться прямо в моих руках. Сложность задачи возрастала с каждой секундой, которую я хотела увидеть в мрачной тьме недалекого будущего. Но я нашла. Нашла нашу цель.
— Сворачивай поисковые отряды, — сказала я Лару. — Нам надо сюда, — и ткнула пальцем в простершуюся впереди небольшую промоину, созданную крохотным, не отмеченным на картах, ручейком, сбегающим от южной вершины по западному склону Двуглавого кургана.
Лар не стал задавать глупых вопросов вроде «ты уверена», а повернул летучий отряд, а сам, в свою очередь, на мгновение отрешился от реальности, раздавая приказы тем, кого не было с нами.
Мы опустились на краю промоины.
— Что теперь? — спросил Лар, без какого либо ехидства или же сарказма. Он просто хотел узнать, каковы должны быть наши следующие действия.
— Ждем, — ответила я. — Сила Дня убывает, сила Ночи растет. А высоко в небесах поднимается, невидимая в ярком свете клонящегося к западу Солнца, Роковая звезда. Скоро она встанет в зените…
— И Черное оружие пойдет в ход12? — улыбнулся Лар, явно цитируя какую-то книгу из-за Черты.
— Нет, — покачала я головой. — Или, по крайней мере, я ничего ни о какой Черном оружии не знаю. Но вот в незримом свете Роковой звезды, мы, кого коснулся неверный дар Оракула, сможем увидеть истину, отринув…
— «…все лишнее, все, что мешает, все, что кажется»13, — снова процитировал неведомый мне текст Лар. Но в этот раз цитата была удивительно к месту.
— Именно так, — согласилась я. — И ждать осталось недолго. Вот… прямо… сейчас!
И перед нами, в призрачно-радужном сиянии воздвиглась невысокая башня готического облика, с призрачных стен которой скалились вполне материальные черепа.
— Там? — спросил Лар.
— Да, — кивнула я, с легкой дрожью вспоминая некоторые варианты еще не отвергнутого будущего. Впрочем, ключевые выборы, ведущие к этим вариантам, я запомнила, и всячески постараюсь их избежать. — Идем.
И мы пошли.
Призрачная башня отнюдь не казалась огромной и величественной. Скорее — «призрачная башенка», наблюдательный пункт плюс жилище для нескольких наблюдателей, не более.
Мы подошли к дверям, которые, разумеется, были закрыты. Несмотря на всю призрачную прозрачность строения, проникнуть внутрь — не удалось.
— И что делать будем? — спросил я у Иримэ.
— Постучимся? — улыбнулась эльфийка, указывая на классический дверной молоток справа от входа.
Я пожал плечами, и взялся за молоток. На третьем ударе дверь распахнулась. На пороге стояла девушка, в которой даже не слишком внимательный наблюдатель признал бы сородича Видящей — светлую эльфийку.
— Пусть Мать осветит вашу дорогу, что привела вас в эту обитель, — поклонилась хозяйка башни.
Судя по остаткам одеяния, в которое зябко, несмотря на жару, куталась мертвая девушка, сюда она попала тем же путем, как и та, что принесла с собой амулет с духом, что указал нам с Иримэ дорогу.
— Да будет твоя жи… — Иримэ, начав произносить традиционное приветствие, принятое в Вечном лесу, запнулась. И в самом деле, назвать состояние радушной хозяйки «жизнью» — было бы несколько оптимистично. Если не сказать — оскорбительно.
— Да будет твой Путь залит кровью твоих врагов, — маловероятно, что в призрачном состоянии эльфийку держит необходимость вырастить какой-то забытый в Вечном лесу цветочек. Скорее — месть тем, кто, собственно, довел ее до нынешнего состояния.
— Мрачновато, — кивнула хозяйка башни. — Но я благодарна благородному гостю за благопожелание. Однако, я прошу развеять мое недоумение… В Вашей спутнице14 легко признать дочь дома Серебряного листа. Но вот Ваш доспех несет скорее знаки приверженности Хаосу, а отнюдь не Матери Атарэ… и совсем не помогают мне определиться с Вашей принадлежностью в Ветви и Стволу.
Некоторое время ушло на то, чтобы облечь в высокопарный слова Высокой речи историю моего становления в качестве одного из последних (или же — первых, как посмотреть) представителей Сумеречной ветви.
— История странная, — вздохнула призрачная эльфийка. — Но не мне оспаривать волю матери. Господин Кайларн, прошу Вас и Вашу спутницу проследовать за мной.
Внутри башни оказалось удивительно темно. Стены, призрачно-прозрачные снаружи, изнутри смотрелись вполне себе каменными. Не говоря уже о том, что башня изнутри явно была существенно больше, чем снаружи.
Сопровождающая нас мертвая эльфийка щелкнула пальцами, и над ее ладонью зажегся светлячок, вполне позволяющий не спотыкаться на каждом шагу, или же ударяться об стены. Что самое любопытное — этот огонек был истинным порождением Плана Света, а отнюдь не искрой с Плана Огня, или же лепестком пламени Удуна с Плана Хаоса. Нежить, владеющая магией Света — это уже интересно, не так ли?
Недолгий путь привел нас в комнату, где стояли три кресла вокруг небольшого столика. Еще когда мы шли, я обратил внимание, что на границе светового круга время от времени мелькали иные призраки. Причем, что характерно, эльфами они не были. А вот их одеяния мало отличались от одежд нашей радушной хозяйки.
В «переговорной» эльфийка-нежить предложила нам располагаться, как удобнее. Разумеется, Иримэ сдвинула свое кресло поближе ко мне. Зря, на самом деле. Теперь создался эффект «противостояния»: «мы против нее». Ссориться я не собирался, но вот настрой в переговорах — получился не слишком хороший. Но и разрушать композицию, отстраняясь от Иримэ — было бы неправильно.
— Прошу простить мне мое невежество, — прежде чем сесть в собственное кресло, мертвая поклонилась нам. — Вы назвали мне свои имена, рассказывая любопытную историю Лабиринта Духа. Я же не представилась в ответ. Астироль из дома Парящего журавля. Вы рассказали мне часть своей истории… полагаю, будет правильным рассказать в ответ часть своей... прежде, чем перейти к серьезному разговору.
* * *
В те счастливые дни, когда о пришествии Неумирающих ходили только смутные и неверные слухи, юная девушка Асти танцевала в небольшом поселке на границе Вечного леса. Демоны были отброшены, морские ярлы совершали нападения далеко на севере, а Каганат — находился на непредставимом юге… Я постепенно училась, мои наставники привили мне любовь к алхимии, магии Света и Жизни. Стихии интересовали меня куда меньше, но все-таки, кое-какие основы в меня вдолбили.
Шло время. Постепенно начали сгущаться тучи, но обычные жители Наэргона не замечали этого… или старались не замечать. Между нами стали появляться квенди, что рассказывали о неземном блаженстве, ожидающем Верных на островах Заокраинного Запада, «которые невежественные эдайн называют «Бронзовыми». Постепенно в их речах начали возникать сомнения в том, что Атарэ — действительно Мать эльфов, а не злая мачеха. Тихим шепотом передавлись из уст в уста слухи о том, что Ее подлинное имя — Ллосатарэ, и она не то сестра тварей Подземного мира, проклятых дроу, не то — она сама и есть Ллос. Ни на мгновение не верила я этому лживому навету, оставаясь верной Храму и Матери. Возможно, это и привело меня к нынешнему печальному положению… Но я ни на секунду не усомнилась в своей вере.
Арвинаэр, мой лэлья-ара15 подпал под их влияние. Признаться, он и до этого не был мне особенно симпатичен: наш союз был чисто политическим. Нашим ветвям нужно было продолжение, чтобы участвовать в политике Дома. Однако до этого мы как-то но находили общий язык… После же того, как он связался с Верными — это стало все труднее и труднее.
Мои изыскания в области алхимии требовали некоторых трав, собрать которые можно было только в определенное время. Моя подруга, разведчик и Хранитель Границы, Ниора, рассказала, что видела нужные мне травы недалеко от границы, но немного в стороне от обычных маршрутов патрулирования. Нужные мне травы были довольно дорого, и я решила собрать их сама, раз уж есть полянка, не входящая в зону интересов пограничников… Поскольку описанная Ниорой полянка была небольшой, я решила пойти туда одна: двоим этих трав было бы уже мало.
На указанном Ниорой месте меня уже ждали. Поскольку я была не бойцом-рейнджером, а мирным алхимиком, и не носила защитных амулетов, Паралич лег «как родной». Арвинаэр вышел в компании нескольких соратников по секте. Он рассказал, что с помощью товарищей доставит меня туда, где ждет тот, кто избавит от ложной веры и глупой верности…
Они покинули пределы домена, выйдя во Фронтир… Зря. Признаться, я была рада, когда эти твари попались в засаду. Банда эдайн атаковала почти в открытую. «Верные» бились отчаянно, но проиграли: недоживущие готовы были платить десятком жизней за каждого из квенди. Но обычно — хватало двух-трех. Так что мой конвой полег быстро и бесславно.
Бесхвостые обезьяны грабили павших, когда в большом мешке, что выронили убитые эльфы, обнаружили добычу, более ценную, чем могли себе представить в самых смелых мечтах: меня. Скованную заклятьем, связанную заклятой веревкой и в ошейнике, не дающем ни обратиться к Силе, ни дозваться до Матери.
О том, что случилось дальше я, с вашего позволения, умолчу. Вы — квенди взрослые, можете это сами представить. Потом меня несколько раз перепродавали… и в итоге я оказалась в рабском караване, идущем во владения Каганата.
Как я поняла из разговоров караванщиков, они что-то не поделили с Ночной Гильдией, поэтому нас гнали безо всякой жалости, стремясь проскочить Дикое поле и владения лорда-мага Арениуса. Тягот этого пути я и не выдержала. Бросать тело «просто так, где сдохло» — означало оставлять за собой след, могущий навести на привычный маршрут сильных врагов. Так что мое тело дотащили сюда, и решили проблему уже привычным, отработанным способом — кинули в замаскированную яму вдали от крупных селений и сожгли заклятьем, чтобы запах не привлек падальщиков.
Разумеется, экономные работорговцы сорвали с моего мертвого тела блокирующий ошейник, чтобы использовать его на другой несчастной. А вот расходы на какие бы то ни было обряды они посчитали совершенно излишними. И однажды Сила Вечной леди, скопившаяся в этом месте, перехлестнула предел, и раскрыла Путь. С позволения Серой Хозяйки и нашей Матери я вместо того, чтобы отправиться в Чертоги Возвращения, ждала в Лимбе. И, когда Путь открылся — я прошла по нему.
* * *
— Жизни в моей душе уже не осталось, — продолжила свое повествование Астироль, — ее заменила Сила Вечной леди. Но вот Свет и отчасти Стихии — остались со мной. Силой Света я возвела и скрыла то скромное обиталище, в котором мы ныне пребываем. И начала охотится на рабские караваны, постепенно поднимая тех рабов, что были похоронены (если это можно так назвать) вместе со мной. Так и образовалась наша община.
— А башню эту строили Вы сами? — уточнил Лар. Признаться, его интерес был мне не слишком понятен. Но, раз спрашивает — значит, это ему зачем-то нужно.
— Нет, — ответила Астироль. — Вместе со мной по Пути прошла Неарина, некромант-архитектор. Как боец, маг, да даже просто некромант — она была почти полным нулем. Но вот строила практически все, что только можно. На этом ее, собственно, и поймали: предложили возвести некрополь призраков в одном из доменов во Фронтире, а там вместо некроманта ее поджидал отряд Конгрегации доктрины веры. Неарину схватили, и собирались доставить в столицу Восточной марки для торжественного аутодафе. Но захватившего ее инквизитора отозвали в связи со вскрывшейся деятельностью демонического культа, а в канцелярии нашлись личности, которые деньги работорговцев любят больше, чем Владыку Света. Вот и оказалась она в одном из караванов, шедших по нашему маршруту… а потом — и в одной яме со мной.
— Подозреваю, — усмехнулся Лар, — что мздоимцы, продавшие Неарину, не долго радовались доходу. Если я что-нибудь понимаю в инквизиторах, то, вернувшись после задания, и обнаружив нехватку в количестве казненных, он принялся рыть, и не успокоился, пока недостача не была восполнена… и, полагаю, с изрядным преизлихом.
— Все может быть, — пожала плечами Астироль.
— А Неарина сейчас здесь? — спросил Лар. Вот зачем ему эта некромантка-строительница?
— Нет, — ответила хозяйка башни. — Во владениях Ковена у нее осталась семья, так что недели две назад она решила, что закончила обустройство нашей маленькой общины, и я могу дальше сама о ней позаботиться. И ушла.
— Одна? — не то, чтобы судьба некромантки была мне действительно интересна, но, думаю, задать этот вопрос стоит… ради хорошего отношения Лара. А то я не заметила, как он отводил взгляд, когда Астироль называла его былых сородичей «бесхвостыми обезьянами».
Так что гордость Высших за свое происхождение, пусть и оправданную, при нем лучше не демонстрировать. Тем более, что, похоже, подход Лара дает результаты: орочьи ездовые волки, сфено, феечки, эльфы, кобольды — живут в его владениях относительно мирно… Да что там… уже один факт, что он не стал требовать от последователей Владыки Света в обязательном порядке принять веру в Изменяющего пути — уже говорит о многом. И ведь как-то ухитряется добиться, чтобы столь враждебные друг другу религиозные общины как-то уживались. Хотя для того, чтобы этот хотя бы относительный мир поддерживать и самому Лару, и нам, его офицерам, приходится изрядно крутиться. То волки какую скотину задерут, то местные «первые парни на деревне» собираются толпой, и идут бить морды «жирующим на нашем труде» кобольдам, то какой придурок под взгляд сфено подвернется… мелочей же, вроде бурных и продолжительных дискуссий по религиозным вопросам (если, разумеется, они ведутся без применения оружия или боевой магии) — и вовсе никто не считает. Рутина, но, увы, отнимающая изрядно времени.
— Нет, — покачала головой Астироль. — С ней отправился Рогнар-эриль, которого, кажется, продали в ходе усобицы во владениях Морских Владык. К работорговцам он ненависти не питает, и вообще решил, что случившееся с ним — «в порядке вещей» и вообще «пустяки, дело житейское», — Лар улыбнулся, услышав фразу, занесенную в наш мир Неумирающими. — Так что, чем сидеть в башне и ловить караваны, решил, что лучше «на мир посмотреть, себя показать».
— Как интересно сплетаются пути, — усмехнулся Лар, и на мой вопросительный взгляд, пояснил: — Думаю, что если бы тогда, в самом начале, — Астироль слушала с непроницаемым видом, делая вид, что понимает, о чем идет речь… а я сразу догадалась, что Лар говорит о своем появлении в домене, — я поддержал не феечек, а зомби, Изменчивые ветра привели бы меня сюда. И сейчас я искал бы способ стать не младшим князем эльфов, а каким-нибудь Темным Властелином и Повелителем мертвых, — последние слова он произнес с таким пафосом, что я не смогла не прыснуть. Очень уж забавно он при этом выглядел. — Зато, Фабрис с сестрой, скорее всего, погибли бы, а о твоем присутствии в домене — я мог и вообще не узнать.
— Ты хочешь стать князем эльфов? — спросила Астироль.
— Да, — ответил Лар. — Собственно, сюда меня привели поиски отнюдь не вашей общины, о которой я вообще знал того то, что тут пропадают караваны контрабандистов (что меня не могло не порадовать).
— А что же вы искали? — продолжила задавать вопросы призрак. — Да еще в такой компании: люди, чудовища, твари Хаоса… все это не назовешь хорошей свитой для двух благородных алир16…
— Духи леса сказали мне, что где-то здесь есть готовое прорасти семя меллорна, — каким-то потусторонним голосом, вполне подходящим для Говорящего-с-Лесом, произнес Лар.
— Есть, — вздохнула Асти. — Я как раз собиралась вырастить себе новый дом, и провела ритуал Принятия семени…
— Семя вкладывают в рану на груди, — пояснила я незнакомому с такими обычаями нашего народа Лару, — чтобы оно пропиталось кровью и духом Светорожденных, готовясь прорасти.
— …так что, когда меня схватили — семя было со мной. Арвинаэр знал об этом, и говорил, что это только повысит мою ценность для Хранителя Порядка, — призраку не требуется дышать, но привычки «до смерти», видимо, довлеют: Асти вздохнула. — А когда его и его… приспешников перебили эдайн — рассказать им об этом стало некому.
Лар поднял бровь, вопросительно посмотрев в сторону самой Асти.
— Может, я и рассказала бы… если бы у меня спросили, — отреагировала она на сомнение Лара. — Но спросить так никто и не догадался. Их интересовали… другие мои… достоинства.
Мы с Ларом молча кивнули. О том, что происходило с красивой эльфийкой, к тому же — не девственницей, которую опасались бы попортить, чтобы не снизить цену товара, — рассказывать не было никакой нужды. Эти… эдайн даже священному ритуалу создания новой жизни ухитряются придать какой-то мерзкий и похабный смысл. Эта мысль навела меня на воспоминание о звезде, что привела меня в этот домен, и полегла тут… Видимо, не только низшие заимствуют у нас красоту и изящество — обратный процесс, увы, тоже идет. И добро бы учились умению быстро принимать решения, не откладывая на неопределенное «потом как-нибудь» в бесконечных обсуждениях — нет, всякую мерзость перенимают!
— … в общем, семя так и лежит там… вместе с моим телом… точнее — тем, что от него осталось.
— А разве семя не сгорело, когда тело сожгли? — Лар в очередной раз продемонстрировал, что не является эльфом по рождению.
— Меллорны не горят, — улыбнулась я. — То есть — совсем. Так же, как и Древние энты — древесные стражи Листвы, нашей столицы, и исконных земель Вечного леса. Многие колдуны эдайн и шаманы орков, впервые столкнувшись с Лесным пастырем в глубине Вечного леса, первым делом пытаются его сжечь. И очень удивляются результату... Частенько удивление длится до самого конца их жизней — скорого и печального. Спутавший Древнего лесного пастыря с обычным — уже умер… хотя может еще и не знать об этом. Лесные пастыри вообще не торопятся. Но и от задуманного — не отступают. Впрочем, я отвлеклась. Важно, что огонь никак не повредить семени меллорна. Скорее — наоборот: придал ему сил.
— Так, — вздохнул Лар. — Зачем мне меллорн — понятно: ускорение восполнения маны, ускорение получения новых заклятий, — Так, — вздохнул Лар. — Зачем мне меллорн — понятно: ускорение восполнения маны, ускорение получения новых заклятий, постоянный баф «регенерация», пусть и сильно ослабленная, по сравнению с заклинанием — это нужно и полезно. А вот в чем здесь интерес твои и Реалуэ?
— Тут, — я радостно улыбнулась, — только мой интерес. Лорд, в землях которого растут меллорны — князь эльфов. И никак иначе.
Лар застыл, глядя в никуда. Насколько я знаю, такое вообще характерно для Неумирающих. У них есть какой-то свой способ взаимодействовать с миром, чуть ли не читая нужное им знание непосредственно со страниц Хроник Акаши17.
— Вот как… — произнес он. — Любопытно. Не сочти за обиду, но… если, скажем, Империя Света захватит Олваирин и посадит там своего правителя — он станет князем эльфов?
Я пожала плечами.
— Если он докажет Матери, что является достойным правителем для Ее детей — да, станет.
— Понятно, — кивнул Лар.
После этого еще некоторое время шли переговоры, по итогам которых пришли к тому, что Асти признает Лара своим сюзереном, и обязуется хранить выделенный ей участок границы от проникновения шпионов и контрабандистов (в сущности, этим она занималась и ранее, просто теперь это будет на официальной основе). Также Асти позволит нанимать призраков-магов ее общины, или же поднимать в качестве призраков доставленных к ней павших магов. Взамен сюзерен признает ее статус как своего вассала, обязуется помогать, буде ей понадобится помощь, и защищать от врагов, если таковые появятся. Стандартный такой договор с общинами и строениями, не находящимися в замке или же городе под властью лорда… разве что определялись ситуации, в которых Асти имеет право использовать проявившийся у нее после возрождения талант некроманта. По сути, Асти требовалось, чтобы кто-то представлял ее интересы в Вечном лесу и защитил от некромантов Ковена, признав ее своим вассалом. А требования Лара — не выходили за пределы стандартных, он даже налогов не потребовал, заявив, что «защищая границу Асти и ее подданные будут платить «налог кровью», пусть даже крови как таковой у них и не было.
Также Асти безо всяких условий разрешила нам забрать с ее тела семя меллорна, сказав, что «лучше пусть священное дерево растет на воле, чем лежит в подземелье призрачной башни». Главным и единственным условием она поставила требование, чтобы семя забрала я: она сказала, что стесняется предстать перед мужчиной совершенно голой, лишенной защиты не только одежды, но и плоти.
С этим мы согласились, хотя Лара такое требование и напрягло. Однако, все обошлось. И самой большой проблемой оказалась необходимость рыться в груде обгорелых костей, выискивая среди них хорошо знакомое семя. Признаться, помощь Лара тут была бы не лишней, но раз уж девушка стесняется — ее нужно уважить.
У самого выхода Лар остановил меня.
— В чем дело? — я, конечно, догадывалась, судя по тому, что он опять погрузился в транс, что понадобилось спешно отдавать приказы войскам. Но вот чем вызвана такая необходимость — было непонятно.
— Есть у меня смутное подозрение, что, как только мы выйдем из башни — на нас нападут. Лучше подготовиться.
1 Великий океан Эфира, он же — Эмпирии, он же — Имматериум, он же — варп. Кроме всего прочего — обиталище не только демонов, но и мертвых душ. Соответственно, конструкция «отправить в плавание по Великому океану» — эвфемизм для убийства.
2 Лэнс — специальное кавалерийское копьё, применявшееся рыцарями.
3 Дестриэ́ (фр. destrier) — крупный боевой рыцарский конь, как правило, жеребец. Термин подразумевает не определённую породу, а определённые свойства коня, предпочтительные для использования его на рыцарских турнирах.
4 HMKids «Истваан 5»
5 Ойалэ-таур (квенья) — Вечный лес
6 Кайенская смесь — смесь бытовых органических компонентов с сильным раздражающим эффектом, применяемая для самообороны и ухода от розыскных собак в качестве метательного оружия. Название происходит от основного компонента — кайенского перца (который может быть заменен на другие сорта перца). Вызывает ожог органов дыхания у животных, против которых применяется.
7 Обычный суточный марш пехоты — 20-25 км, конницы — 30-40 км (форсированный — до 75 км)
8 Арэдайн-ард, если перевести с квенья «Земли (или владения) людей солнечного света». Так обозначают в Вечном лесу Империю Света.
9 Рыцарское копье — в данном случае имеется в виду не лэнс (оружие рыцаря), а отряд, сопровождающий рыцаря. В зависимости от обеспеченности рыцаря его копье могло как состоять из единственного слуги, так и быть небольшой армией, включающей обоз, осадные машины и т.д.
10 «Особенность» Пьена — мутация «костяные клинки». См. «Время для Инженера времени».
11 Поскольку эльфийки не стареют, а их умение пользоваться своей красотой (поведением, косметикой, а то и магией подчеркивать достоинства и скрывать недостатки, да и постельный опыт тоже и дет в зачет) — только растет, то чем старше эльфийка — тем она красивее. В результате некоторые эльфийские наложницы, переходя по наследству от одного главы Дома к другому — являются неофициальными, но весьма крепко удерживающими власть в своих руках матриархами многих богатых и титулованных Домов Империи Света... да и Каганата с Морским союзом. Просто потому, что от одного их вида у официальных глав напрочь срывает крышу (а временами — и у их жен тоже). Полагаю, это объясняет чувства Иримэ в отношении появлении вблизи Кайларна старшей эльфийки.
12 Увы, не помню первоисточника, но вот фраза «Роковая звезда встанет в зените, и Черное оружие будет пущено в ход» — запала в память. Я ее совершенно однозначно где-то прочитал…
13 Крапивин «Голубятня на желтой поляне».
14 В противовес матриархальному сообществу эльфов темных, для светлых эльфов характерна некоторая патриархальность. Именно поэтому, имея дело с разнополой парой сородичей, призрачная эльфийка обращается к мужчине, предполагая, что принятые им решения обязательны для обоих. Ну а то, что эльфийки вообще, и Видящие в особенности хорошо знают, как подтолкнуть мужчину к нужному им решению — это уже второй вопрос, к особенностям формального этикета отношения не имеющий.
15 Лелья-ара (Идущий вместе) — партнер во временном политическом браке эльфов. Описан в «Волей Повелителя перемен».
16 Алир (росток) — эльф, не достигший двухсотлетия.
17 Хроники Ака́ши, также акаши́ческие записи — теософский эзотерический, а также антропософский термин, описывающий мистическое знание, закодированное в нефизической сфере бытия.
Пьен
Призрачная башня неторопливо переливалась всеми оттенками изумруда. Учитель и его возлюбленная ушли туда, чтобы выяснить, «кто-кто в теремочке живет?»
Я огляделся вокруг. Кочевники разбежались далеко по степи, и держали ближний дозор. За линией их патрулей, практически вокруг всего кургана расположились невидимые смотрящие и расселись по веткам деревьев лишь чуть более заметные призванные совы. Большая часть отряда, выступившего под знаменем учителя, расслабились, составив в пирамиды копья. Но все были готовы по первому же сигналу приготовиться к бою. Да и по сторонам тоже, не особо надеясь на кочевников, поглядывали. Так что я вполне мог позволить себе последовать принципу, который в свое время изложил мне учитель: «я — начальник, и за вас свою работу делать не собираюсь», и немножко отвлечься и повспоминать...
Иста пискнула, когда я покрепче прижал ее к себе.
— Помнишь, как мы нашли для тебя колечко?
— Конечно, — кивнула девушка, положив голову ко мне на плечо.
* * *
Закат величественно полыхал алым на полнеба. Граница открылась только этой ночью… и вот уже весь день мы, разделив наш летучий отряд на несколько поисковых партий, рыщем над Заречьем, перехватывая все новые и новые банды, вторгающиеся на землю учителя. Сами эти банды слабы и неорганизованны. В их состав редко входит хотя бы один-два достойных воина, и практически никогда не встречаются жрецы Тенгри-хана, хирбады. А уж мобедов, посвященных старших ступеней нам и вовсе было невидимо. То есть — совсем. Ни одного. Но… Как же их много! Отряды, а точнее — банды в десяток-другой легких всадников прорывались на территорию домена десятками, и рассыпались по степи Заречья в поисках «кого бы пограбить». Благо, таких мест на левом берегу было не так уж и много, и все — довольно хорошо защищены.
Особенно меня повеселила банда, решившая во что бы то ни стало добраться до сокровищ, которые, по их мнению, непременно должны были быть в форте, что располагался в глубине бывшей морлочьей стоянки. Разумеется, протиснуться в довольно-таки узкий ход с конями было невозможно — и легкие стрелки в компании погонщиков — слабейших бойцов Каганата, дружно полезли под землю. Надо сказать, что изрядная часть силы бойцов Каганата заключается в том, что они — конные бойцы, и в спешенном виде сильно уступают другим человеческим расам. Так что штурм подземного форта такими силами, да еще и без какого бы то ни было численного преимущества — стал настоящей комедией.
Раззадорившись мыслью, что «раз здесь настоящая крепость, да еще и с гарнизоном — значит, есть чего охранять», кочевники дружно и радостно бежали к укреплению, занятому еретиками. По мере того, как огрызающиеся стрелами с боевой галереи ворота приближались — энтузиазм атакующих куда-то девался. Так что, когда кочевники добегали, мысль, что неплохо было бы оказаться где-нибудь еще — прочно овладевала их умами. И они столь же дружно бежали обратно. От крупных потерь их спасало то, что еретики, в основном, лучники еще те… да и стрельба в подземелье, с его весьма характерными сталагмитами, сталактитами и сталагнатами — совершенно особенное искусство. Удрав из-под обстрела, кочевники устраивались в кружок, и быстро накручивали себя рассуждениями, что охраняемое подобной силой сокровище — несомненно должно быть очень ценным, и скоро решались на новую вылазку.
Оказавшиеся в сходной ситуации дроу — устроили бы диверсию, отправив к воротам одного из бойцов, лучше прочих поднаторевшего в скрыте, который и забросил бы на боевую галерею какое-нибудь выдающееся произведение алхимии Дроуленда. Гномы бы просто прокопали бы новый проход туда, куда им нужно. Или просто ломанулись бы к воротам, принимая стрелы обороняющихся на массивные щиты и толстые доспехи, и выбили бы ворота топорами. Кочевники, да не просто «кочевники», а «кочевая банда» — самые отбросы их рода, лишенные защиты и покровительства рода, не обладали ни стойкостью и упорством гномов, ни коварством и скрытностью дроу. А потому — были обречены с того момента, когда к ним «в гости» спустились с поверхности всадники Хаоса. В отличие от кочевников, да и своих светлых аналогов — паладинов, всадники Хаоса, спешиваясь, принимали мощь своих ездовых демонов в себя, за счет чего в боевой мощи практически не теряли. Хотя, должен сказать, что в конном строю при прочих равных паладин, пожалуй, был посильнее. Но то — паладин. Банда кочевников не представляла угрозы для всадников Хаоса даже в ее изначальном составе. Ошметки же слились быстро и без проблем. Правда и добычи с них было… трофейное оружие, которое правильнее было бы назвать «одна мера железной руды хорошего качества», и несколько сотен золотых — и все.
Пока мы возились с этими альтернативно одаренными, другая банда атаковала левобережную каменоломню. Их вел нойон. Так что мы потеряли всех големов, ведших добычу камня. Повезло, что гремлин-погонщик сумел спрятаться прямо в выработке, и его не нашли.
Отступающих кочевников удалось быстро обнаружить при помощи призванных сов. Конечно, сова, летящая днем, вызвала у кочевников подозрение, выразившееся в нескольких стрелах, прекративших полет птички (хотя, может, это были и не подозрения: может, им просто захотелось пострелять). Но свое дело совушка сделала: учитель засек место ее гибели, и вывел туда нас. Конечно, кочевники успели оттуда смотаться, но мы были несомненно ближе, чем раньше. И пара новых призывов отправились в поиск. Одна — в направлении уходящего следа, вполне различимого даже на твердой земле, а другая — по расходящейся спирали, на случай, если кочевники, заподозрив преследование, резко свернули куда-нибудь в сторону.
Кочевников мы нагоняли: вторую сову убили гораздо быстрее, чем первую. Но направление отхода банды стало очевидно.
Вскоре впереди показалось облако пыли, указывающее, куда нам лететь. Кочевники гнали коней рысью, лишь временами переходя в галоп. Однако, сухая пыль, несомая легким горячим ветром, выдавала их продвижение с большого расстояния.
Впрочем, и наша компания, посреди чистого неба, отнюдь не являла собой образец незаметности. Так что предводитель кочевников обнаружил наше приближение если и позже, чем мы его — то ненамного. По его команде удирающая банда разделилась на три части, причем центральный отряд продолжил убегать прямо, а фланговые — все больше уклонялись в стороны.
— Попытаются рассеяться? — предположила Иста.
— Скорее — хотят обстрелять нас с флангов, вынудить гоняться за этой явной приманкой, оставив в покое основные силы.
Кочевники тут же подтвердили мои слова, открыв огонь с разных сторон. К счастью, Аглеа, заметив самое начало перестроения, пришла к тем же выводам, что и я, и скомандовала феечкам подняться вверх, за пределы действенного огня с земли. Разумеется, я тут же продублировал этот приказ для всех остальных.
— Вверх! Уходим вверх!
Возможность вертикального маневра поломала тактическую схему подвижной засады на корню. Так что лишь несколько стрел на излете бессильно ткнулись в нижнюю броню ездовых крикунов.
Впрочем, предводитель кочевников не стал упорствовать. Бунчук во главе отряда трижды качнулся вперед, и фланговые заставы начали сходиться к основным силам.
Я придержал рванувшихся было в атаку сфено. Стрел у кочевников было в достатке, и стрелки они, в отличие от наших еретиков, весьма и весьма меткие.
— Нагоняем, — скомандовал я. — Флешетты — к бою.
И, когда Ариса, летевшая точно над нами, дала знак, что враг точно под нами, я махнул рукой, а Иста сорвала скрепляющую пучок флешетт тонкую ленточку. Ее действие немедленно повторили все вторые номера на крикунах и сфено. С тяжелым, заунывным воем, кованая смерть ринулась вниз.
На самом деле, не сказать, чтобы потери степняков были так уж велики: всего-то двое выпали из седел… больше было раненых, и, что для кочевников гораздо хуже — ранены оказались многие лошади. Все-таки, в проекции сверху лошадь занимает гораздо большую площадь, и шанс попасть в нее — гораздо выше. Но самым худшим для храбрых воинов степей было то, что их ранил и убивал противник, которого они никоим образом не могли достать.
Кочевники сломали строй, и кинулись врассыпную. А их предводитель остановил коня и вскинул свою саблю в нашу сторону.
— Кажется, он хочет поединка, — произнес я довольно громко, и был услышан.
— Хочет — значит, получит, — крикнул летящий на соседнем крикуне Скингер. — Снижаюсь?
— Давай, — согласился я, и Кароль, управляющий их крикуном, направил своего демона вниз.
Скингер прыгнул вниз, когда крикуну оставалось до земли где-то два метра. С силой и ловкостью всадника Хаоса это было практически безопасно.
— Ты хочешь умереть? — загремел его голос над степью.
Как ни странно, но услышав это «приветствие» степняки прекратили бегство, и стали поворачивать коней. Как рассказали мне в монастыре, перед тем как отправить в домен, пограничный с Каганатом, еще не зная, что эти земли уже не принадлежат Империи, среди степняков Право Поединка пользуется непоколебимым уважением.
— Когда ты умрешь, — произнес предводитель кочевников, не соизволивший назваться, — вы прекратите преследовать моих людей.
— Когда ты умрешь, — выдвинул встречное условие Скингер, — весь твой род присягнет моему сюзерену.
Кочевник кивнул, признавая право Скингера выдвигать такие условия. Даже конному в степи не уйти от летящих демонов. А здесь, судя по всему, если не все воины рода, то, по меньшей мере — значительная их часть. Так что роду так и так придется склониться перед более сильным. Не чужие — так свои нагнут. «А так — есть хоть какая-то надежда выкрутиться, раз уж набег оглушительно провалился. Надо только убить глупца, что пешим вышел против конного» — так, или почти так, похоже, рассуждал вождь кочевников. Зря это он.
Облик Гал Ворбак, как почему-то называет учитель пешую форму всадников Хаоса(1), поплыл, и вот перед нойоном, вождем кочевников, уже высится всадник на ярящемся демоническом коне — кошмаре из Бездны.
Всадники разгорячили своих верховых существ, и кинулись в бой. Кочевник был опытен, силен и очень-очень быстр. Настолько, что я временами просто не успевал следить за его движениями. Он привык побеждать, и, очевидно, надеялся победить и сейчас. Вот только его противник ничем емц не уступал. Скингер вполне успевал принимать на массивный щит сильные и быстрые удары кочевника, броня всадника Хаоса, казалось, вовсе не имела уязвимых мест: куда бы не летела сабля в руках нойона, ее везде встречала холодная сталь. Но главным преимуществом Скингера был верховой кошмар. Да, конь кочевника был настоящим боевым конем, хотя и не таким сильным и массивным, как рыцарский дестрие, но все равно это было сильное и агрессивное животное, выращенное для войны. Однако, ему было не сравниться с кошмаром из глубин Инферно.
На границе пятого и шестого кругов ада, у самых стен инфернального города Дит, на лугах, в разлив затапливаемых кровавыми реками, впадающими в ужасный Стикс, пасутся они, овеваемые огненным ветром, что вечно играется с криками ужасной муки, и несет с собой пепел сгоревших душ.
С этих плодородных полей его, уже готовившегося стать одним из бойцов армии Инферно, вырвала мощь Древнего врага, Хаоса, попирающего законы магии и мироздания. Его волю превзошли и подчинили, и кто? Человек! Игрушка и пища для самых слабых адских тварей! Унижение обжигало его хуже святой воды. И тем ужаснее была его кровавая ярость, выплескиваемая на любого, кто осмеливается противостоять его всаднику! Ведь проиграй он — и поражение кошмара станет много унизительнее. Ведь получится, что он проиграл слабаку! Однако, не приходилось сомневаться: потеряв свободу, он стал сильнее. Слабый человек, и демон среднего ранга, отнюдь не вершина нисходящей иерархии, вместе стали всадником Хаоса, опасным и могущественным.
Уже в первом столкновении длинный плечевой шип нанес коню кочевника длинную, и, очевидно, болезненную рану, заставив почти по-человечески вскрикнуть и отскочить, сбивая удар своему всаднику, заставляя отвлечься на сохранение равновесия…
Всадники бились жестоко и умело. И еще более жестоко грызлись их кони. И в этом бою кочевник постепенно проигрывал. Кровь его текла из многочисленных ран, от которых его противник был защищен более тяжелой броней. Силы таяли. И уже не хватало скорости, чтобы опытом компенсировать превосходство врага в силе и ловкости. В соответствии с собственными, путанными и частенько — противоречивыми, представлениями о чести, Скингер не пускал в ход боевую магию. Но и того, что было — ему вполне хватало, чтобы постепенно переламывать ход схватки в свою пользу. И вот особенно тяжелый удар прямого меча разбил и без того уже надтреснутый щит противника. Его обломки соскользнули с руки кочевника, а сама рука — повисла плетью, хотя и была, пожалуй, единственной частью тела, по которой не текла кровь из многочисленных ран.
Воспользовавшись тем, что кочевник на мгновение оказался оглушен болью, верховой кошмар рванулся вперед, вцепился клыками в облитое кольчугой плечо нойона, и, рванув всем телом, совершил то, что некоторыми почиталось невозможным — выбил степняка из седла.
Всадник Хаоса вновь перетек в гуманоидную форму, и шагнул вперед, поднимая тяжелый меч. Боевой конь дернулся было защитить хозяина… но слишком уж долго он пребывал в Ауре Ужаса, распространяемой Скингером совершенно непроизвольно. Неразумное создание могло пребывать в ней, только понуждаемой наездником. Сейчас воля хозяина исчезла — и страх сокрушил последние заслоны. Издав болезненное, паническое ржание, боевой конь кинулся искать спасения в бегстве.
— Стой! — разнесся голос, слишком уж высокий для мужественного воина степей. Помощник вождя и его знаменосец, спрыгнул из седла, опуская бунчук своего командира в пыль. — Ты победил! Мы принесем клятву верности именем Тенгри-хана… Только не убивай!
Иста
Только мужчина мог принять второго командира кочевников за парня. Нет впереди двух стенобитных орудий, перевешивающих вперед — значит, парень. Плавали, знаем. Сама сколько раз попадала. Это Пьен у меня почти святой. А раньше… «Свой парень» — и все, убейся веником, хоть застрелись из лука, а парни пялятся на сиськи!
Я, подчиняясь внезапному желанию, поцеловала своего парня в щеку, и шепнула, что стоит принять их капитуляцию. В сущности, Пьен не возражал, а потому я попросила Алхэта спуститься вниз, погладив его по бронированной спине. Не знаю уж, что чувствуют крикуны, когда человеческая рука касается их брони. Очень может быть, что и ничего. Но вот эмоции эти порождения варпа улавливают однозначно!
Спрыгнув со спины Алхэта, мы подошли туда, где над поверженным противником стоял Скингер. Навык диагностики, магическое умение, присущее тем, кто идет исцеляющими путями Света или Жизни, ощущать повреждения тех, кого желаем исцелить, дал мне понять, что у поверженного нойона сильное кровотечение, включая внутреннее, несколько ребер сломаны, причем одно — грозит прорвать легкое, также наличествовало сотрясение мозга. Про всякие мелочи, вроде перелома левой руки, нескольких рубленных ран, и ушибы, от весьма серьезных, до обычных синяков — уже не стоило и упоминать.
— Хорошо постарался, — бросила я в сторону Скингера, навешивая над упавшим Свет Исцеления, и подзывая феечек, чтобы наложили регенерацию. Мои навыки лекаря позволяли направлять силу магии исцеления так, чтобы в кратчайшие сроки восстанавливались повреждения, угрожающие жизни. В нашем случае это были внутренние кровотечения и ребро, угрожающее целостности легкого.
Я отвлеклась на лечение нойона, в то время, как Пьен вел переговоры с его подругой (женой?). По итогам переговоров было принято решение, что воины племени постепенно двинутся в сторону подземного форта, который мы только что защищали от схожей банды, и будут там ожидать прибытия их семей с хирбадом, который и примет у них присягу в присутствии наших культистов. Мы же, всем отрядом, прихватив с собой Айлиль, отправимся к кочевью Кончака (так, оказывается, зовут нойона, которому еще отлеживаться и отлеживаться под регенерацией), чтобы забрать и сопроводить их семьи. Поначалу Айлиль предлагала отправиться к кочевью всем вместе, но тут Пьена вызвал господин Кайларн, и сообщил, что следует поторопиться, иначе мы потеряем кочевье Кончака. Так что мы приняли Айлиль на спину Алхэта, и полетели.
Трое на одном крикуне, не считая прибившегося к нам Ланголинга, питомца феечек, прибившегося к нам, — это было «немножко перебор». Так что лететь слишком высоко или слишком быстро мы не рисковали. Но все равно это получалось быстрее, чем могли бы скакать верхом, даже на галопе.
Для простого человека граница домена совершенно неощутима (если, конечно, она не закрыта Призрачным Пределом). Так что те же крестьяне, да и еретики, изумлялись: почему граница домена проходит именно там, где она проходит, а не чуть восточнее — по балке, и западнее — по небольшой, пересыхающей, но, тем не менее — вполне способной отмечать границу, речке? Но для мага все было очевидно.
Раньше, когда домен был закрыт, мощь источника Азир чувствовалась на всей территории домена. Сейчас же, по мере приближения границы, я чувствовала, как сила Азира, поющая о Хаосе, Свете и Жизни, ослабевала, зато усиливалась песнь незнакомого источника, песнь Света и Стихий, главным образом — Ветра. Собственно, там, где силы Источников уравновешивают друг друга — и есть граница. А то, что она даже близко не похожа на окружность, так это объясняется тем, что граница проецируется на материальный мир через те Планы, которые затронуты Источниками (и местами Силы) домена. Иногда бывает что, когда Место силы захватывают (и. соответственно, меняется его планарный окрас) — меняются и границы доменов.
В схоле мне рассказывали, что мир Неумирающих — старый и стабильный. И если вечером там между домами десять метров — то и утром будут те же десять метров. Наш же мир, несмотря на долгую и не всегда предсказуемую историю, еще очень нестабилен. И ситуация, когда вечером от одного замка до другого можно было, слегка напрягшись, доплюнуть через неширокую речку, а утром между бывшими соседями десяток доменов и сотни верст — никого не удивляет.
Впрочем, все это — отвлеченные рассуждения, допустимые, когда перемещаемся в глубине своей территории. А мы только что пересекли границу домена, и теперь находимся во владениях тархана Захарии с целью похищения его подданных. Так что, пожалуй, стоит быть поосторожнее.
Сигнал пришел от Арисы, поднявшейся повыше, и наблюдающей за землей, пользуясь преимуществами своих навыков и мутаций, подобающих разведчику. Впереди лежали тела. Кочевник и его конь. Айлиль заметила мертвых несколько позже и потребовала снизиться к ним.
Опасаясь засады, Пьен отправил по сторонам пару смотрящих. Таже во все стороны разлетелись призванные совы. Отряд же приближался к месту небольшой трагедии осторожно, оглядываясь, в полной боевой готовности.
Но никто не спешил накидываться на нас. Никто не сбрасывал маскировку тенями или иллюзиями, не рушился сверху, со все еще раскаленных, хотя и темнеющих, небес, не выкапывался из-под земли. Даже тела не спешили подняться, сияя потусторонней призрачной зеленью, присущей восстающей нежити. Они просто лежали. И, судя по всему, убиты они были недавно.
— Проклятый Гзак! — скривилась Айлиль, подняв обломленный хвостовик стрелы, по всей видимости, убившей молодого парня. Та, что убила коня, по всей видимости, осталась целой — и ее вытащили и забрали с собой, как и оружие погибшего. А вот плохонький доспех и обломок стрелы внимания убийц не привлекли.
— Гзак? — заинтересовался Пьен.
— Сосед наш, — пожала плечами Айлиль. — И враг. Мы и пошли-то в набег на вас только потому, что тархан Захария предупредил, что род тех, кто затеет усобицу — будет вырезан до последнего человека. Гзака же это, похоже, не смутило. Но как он узнал, что мы идем в набег? Мы же специально откочевали подальше!
— А вы часто откочевываете в это время года? — заинтересовался Пьен.
— Нет, — покачала головой Айлиль. — Мы с родом Гзака давно враждуем из-за самого удобного пастбища в округе. Стоит откочевать — и он будет пасти свой скот на нашей земле… — «Которую сам считает своей» — продолжила я, ног озвучивать посчитала совершенно лишним.
— Вот Гзака и его советников, видимо, и заинтересовало: «куда это откочевал род Кончака, и чем таким интересным они собираются заняться, что даже отдали спорное пастбище», — вывод Пьена был достаточно очевиден, и даже странно, что Айлиль до этого сама не додумалась. Впрочем, похоже, убитый ей более чем «просто знаком», что и не удивительно, если он из ее рода. И, понятное дело, что ей сейчас не до рационального мышления.
— И он послала соглядатая… — впрочем, когда вывод ткнули ей под нос — она сумела его понять и принять.
— Видимо, убедившись, что воины ушли, — продолжил рассуждать Пьен, — Гзак повел своих в набег на давних врагов.
— А Бонак заметил их, и кинулся предупредить наших… — она еще раз осмотрела погибшего, — нет, пожалуй, он кинулся к нам, надеялся вернуть… и не доскакал. Но как же Гзак планировал оправдаться перед тарханом?
— Полагаю, очень просто, — криво усмехнулся Пьен. — Думаю, он не планирует вырезать ваше кочевье поголовно — большую часть захватит в плен. А там, перед тарханом, один из пленных (а может — и не один, зависит от того, насколько у этого Гзака квалифицированные палачи), заявит, что Кончак предал Тархана, собирался вместе с проклятым колдуном за рекой перебить верных воинов тархана, ограбить самоцветную шахту, а то и золотой прииск, угнать в полон женщин и детей и принести их в жертву демонам, и еще чего-нибудь, на что фантазии хватит.
— А ведь может и сработать! — вскинулась Айлиль. — Нам нужно поспешить к стойбищу!
— Нужно — значит, поспешим, — согласился Пьен.
Пьен
Стоянка рода Кончакова встретила нас почти ожидаемо: резней и насилием. «Почти» же заключалось в том, что резали и насиловали отнюдь не только оставленных без защиты женщин, детей и стариков рода. Крупный отряд зеленошкурых не делал разницы между хозяевами стоянки и их незваными гостями. Надо сказать, что, в отличие от тех же эльфов, орки — абсолютно лишены расовых предрассудков. Им совершенно все равно, кого резать и жрать, не исключая и собственных сородичей. Единственное расовое деление, признаваемое орками, проходит по вкусовым качествам и способам приготовления.
Отряд орков, атакующих стоянку Кончака, мягко говоря, впечатлял. Одних только волчьих всадников там было не меньше, чем всего воинов в обоих враждующих родах. Вспышки заклинаний намекали на присутствие учеников, а возможно, и полноправных шаманов. Ну а разносившийся над почти захваченным стойбищем рык и то, что орки практически не схватывались между собой (брань и удары кулаками — не в счет), неопровержимо свидетельствовало, что как минимум один черный орк — тоже «где-то рядом». Презренные же швырялы в стороне от благородной забавы, сгоняли и вязали пленников. Причем живыми их оставили, скорее всего, из соображений «пусть лучше запас пищи дойдет до лагеря своими ногами, чем нам эти туши тащить». Вот хрюкеров, и, к счастью, топотунов, видно не было.
— Всем — вверх! — приказал я, пользуясь тем, что орки явно не ждали летающего врага, и не вверх не смотрели.
— Мы уходим? — мертвым голосом спросила иссиня-бледная Айлиль, не отрывая взгляда от кучки пленных. Видимо, хорошее зрение степной лучницы позволяло ей увидеть среди еще живых запасов орочьего провианта кого-то, для нее важного.
— Нет, — покачал я головой. — Учитель поручил мне доставить ваше кочевье в его владения — и я это сделаю. Тем более, что я не вижу тут ничего непреодолимого. Надо только подумать, как лучше атаковать, чтобы не понести потерь. И не стоит так уж беспокоиться о пленниках: если их не убили до сих пор, то, очевидно, не убьют, пока не доставят в лагерь. И если перебить старших орков — швырялы разбегутся. Вряд ли им будет дело до тех, кого не удалось дотащить до котлов.
— Понятно, — кивнула Айлиль.
Между тем, в стойбище разыгрывался последний акт этой небольшой драмы. Зажатые между палатками, лишенные скорости и маневра, частично спешенные, кочевники вряд ли были серьезными противниками для орков.
Волчьи всадники, радостно ухмыляясь, двинулись было добивать последний очаг сопротивления, когда в их рядах раздался недовольный рев, и сразу двух огромных волков с немаленькими всадниками расшвыряло в стороны, и на освободившемся месте воздвигся предводитель отряда фуражиров — черный орк. Видимо, черному надоело командовать, и он решил принять личное участие в забаве.
Пригнувшись, и вставив левое плечо вперед, орк пару раз качнулся на ногах туда сюда, и рванулся вперед. Удар был страшен. Если волчьих наездников черный разбросал в стороны просто руками, то человеческого всадника — просто стоптал вместе с конем. Шансов выжить не было ни у наездника, ни у коня. Сосед слева от погибшего попытался рубануть черного саблей, но тот, не глядя отмахнулся ятаганом, отбросив опускающийся клинок, перерубив держащую его руку, и проломив ребра. Изо рта кочевника выплеснулся поток крови, свидетельствующий о поврежденном легком. Отброшенный силой удара, тот не сумел удержаться верхом, и сполз по противоположному от орка боку своего коня.
Впрочем, черный обратил на него внимания не больше, чем на жужжащую над ухом муху: отмахнулся, не прекращая бега.
Следующим на пути несущейся смерти оказался знаменосец Гзака: невысокий стройный боец с саблей в одной руке, и бунчуком — в другой. Черный орк просто выхватил его из седла, сбив с ног легкую лошадь, на которой тот сидел, закинул на плечо, и двинулся обратно, уже не интересуясь остальными. Товарища пленного замерли, мягко говоря, удивленные таким поведением противника, и этого оказалось достаточно: черный махнул в их сторону ятаганом, и волчьи всадники сорвались в последнюю атаку, спеша дорваться до свежего мяса. Крики людей и коней, боевые кличи орков и рычание грызущихся над еще живой добычей волков стали звуковым фоном завершения нападения Гзака на соседа.
Между тем черный орк выкрутил саблю из руки своего пленника, просто взявшись мозолистой лапой за лезвие, а потом одним движением разорвал на нем доспехи. Следующим улетел в сторону кожаный шлем, из-под которого на спину, как оказалось, пленницы, развернулась длинная и толстая черная коса.
— Это Гуран, средняя жена Гзака, — прокомментировала Айлиль. Ее все еще бледное лицо украсилось злорадной ухмылкой. Судя по всему, с уносимой Айлиль была не в лучших отношениях, что и понятно для жен глав враждующих родов.
Гуран закричала, когда орк следом за доспехом сорвал с нее поддоспешник. Не удивительно. Соотнося размеры орка и человека — нетрудно было догадаться, что из жертв таких вот «романтических отношений» выживали немногие, а тем, кому это удавалось — частенько об этом жалели.
Что ж. Пока командир отряда отвлечен, да и его подчиненные больше смотрят на развлечения своего командира, чем по сторонам, самое время немного подготовиться. А если женщина доживет до спасения… Что ж. Значит — ей повезет.
Вообще говоря, главной слабостью орков является именно отсутствие как летающих бойцов, так и возможности организовать внятную противовоздушную оборону: не считать же за таковую швырял, чья меткость была воспета в легендах ("способен не попасть в стену сарая, находясь внутри него"), а дальность поражения — существенно меньше, чем у лучников? Знающие предводители орков старались компенсировать эту слабость призывами, наемниками, да просто организуя нелетную погоду, благо в шаманизме были способы... Но в данном случае ничего подобного не наблюдалось, и этим следовало воспользоваться.
С’ерг Ра, ухнув практически всю ману в призыв, вытащил в наш мир суккубу из Инферно, благо, свиток с соответствующим заклинанием учитель купил и подарил всаднику Хаоса как раз этим утром, в честь того, что он достиг-таки понимания третьего круга магии Тьмы. Призванная суккуба, зависла в воздухе, и, вопреки законам природы, шевелила крыльями разве что для того, чтобы подчеркнуть свои призывные формы, едва скрытые конструкцией из полупрозрачной ткани, не скрывавшей ничего важного, но будившей фантазию.
Суккуба радостно изогнулась, намекая, что не против вот прямо сейчас... Но Серг'Ра покачал головой, и ткнул пальцем в сторону орков. Обернувшись, суккуба увидела отряд зеленошкурых, уже строившихся для марша, и по-прежнему не обращающих внимания на то, что происходит у них над головами. Глаза демонессы вспыхнули натуральным адским пламенем, а губы раздвинулись в радостной улыбке такого свойства, что могла бы вызвать приступ медвежьей болезни, пожалуй, даже у голема.
— Выбей черного, — отдал приказ призванной всадник Хаоса. — Потом — займись шаманами. Дальше — на твое усмотрение... но только орков, — добавил он, сообразив, что давать демонессе разрешение на излишне самостоятельные действия — не стоит.
Прежде, чем кинуться в бой, суккуба оглянулась на призвавшего.
— Души? — лаконично уточнила она.
— Кого убьешь — твои, — подтвердил сделку Серг'Ра.
Вообще говоря, черный орк формально сильнее суккубы. И, столкнись они в помещении, у демонессы было бы не так уж и много шансов. Но на открытом пространстве «подвижный в трех плоскостях», как говорил учитель, маг имел однозначное преимущество над бойцом-рукопашником.
Все же, кто был способен обратиться к магии Жизни третьего круга — призвали виверн, чтобы связать боем шаманов.
Каждая секунда увеличивала шансы на то, что нас обнаружат. Не сказать, чтобы это было так уж опасно… но не хотелось бы терять преимущество внезапности. Так что я поднял крозиус, изготовленный еще учителем прямо перед нашей с ним первой встречей, и сказал:
— Сокрушите обманутых и неверующих, ибо тогда они познают истину слов забвения!
Навчин
Это был черный день для нашего рода. Воины и воительницы с отцом, военным вождем нашего рода, и его старшей женой отправились в набег на черного колдуна, захватившего исконные земли Каганата. Когда-то эмиссар Империи, злой Арениус-колдун, захватил эти земли, оттеснив воинов степи от благодатной реки. Он объявил, что земли эти принадлежат Империи. Той самой Империи, власть в котором захватил неблагой сын Отца нашего, Тенгри-хана, посмевший восстать против Отца и подчинить себе часть детей Его. Со времен своего падения утратил он право на имя Анор, и своими нечестивыми последователями не именуется никак, но истинные народы знают, что имя ему с тех пор — Хорам, что значит "возвысивший себя", то есть — "мятежник".
Воины степи сражались с закованными в железо солдатами империи, но проиграли, хотя и продолжали ходить в набеги на зажиревших под неправедным правлением колдуна землепашцев запада, годных только на то, чтобы быть стадом: давать истинным людям зерно, шерсть и скотину всех трех родов(2) для себя и на продажу.
А потом над границей захваченных поклонниками Хорама земель встал Призрачный предел, и люди поняли, что враг наш — мертв, и возрадовались. Но на его место пришел совсем уж черный колдун, вместо ожидаемого благодатного тархана, что поклонился бы Кагану всех настоящих людей и повелел детям Неба жить по прадедовским законам. Но чужак принес ложь и ненависть. Он, подобно злому Арениусу, взял под свою руку землепашцев, вместо истинных людей, предпочитая владеть рабами, а не править свободными воинами. Он убивал и грабил оставшиеся за призрачным пределом рода, силой и обманом вынуждая их служить себе. С ним пришел в эти земли новый бог: злобный и коварный настолько, что даже тот, кто привел его с собой не осмеливается именовать его, но называет «Изменяющим пути».
Но мы, истинные люди, знали о его лжи и готовились могучим ударом смести нечестивца, как только падет Призрачные предел, нанести удар, пока он еще слаб. И тархан Захария объявил «мир тархана», обещав жестоко покарать того, кто осмелиться повернуть свои клинки против истинных людей, а не на врага за рекой. И многие рода, услышав призыв Захарии, отправили своих воинов в набег: вызнать силы и слабости колдуна… а заодно — пощипать зажиревших крестьян за рекой, и предателей, пошедших к нему на службу — на нашем берегу. И тогда могучее воинство тархана пойдет, зная о путях и ловушках, силах и слабостях колдуна, и вернет истинным людям некогда принадлежавшие нам земли. А то, что именно первыми ушедший в несправедливо отторгнутые земли — первыми и привезут оттуда золото, вырванное из рук, слишком слабых, чтобы его сохранить, пригонять сладких и мягких рабынь-наложниц и сильных работников… Так это даже и правильно, ведь идущие первыми — и рискуют больше всех.
Так думала я тогда, уверенная, что то, что рассказал мне старенький странствующий хирбад, что время от времени добирался до стойбища нашего рода, чтобы учить детей почитанию богов и кагана, и есть несомненная истина. И поколебали мое мировоззрение отнюдь не речи культистов Изменяющего пути, и не проповеди священников мятежного Владыки Света.
Нет, понятно, что полного мира в степи не бывает — иначе слишком легко расслабиться, и стать такими же ничтожными, как презренные гречкосеи с той стороны Реки. Но когда с одной стороны идут злобные орки, ненависть к которым завещана нам Тенгри-ханом и великими предками, а с другой — копит силы злокозненный чернокнижник… Нападать на истинных людей, когда тархан объявил мир?
Презренные стервятники Гзака напали на нас, когда в стойбище вообще не было воинов. Те, кто мог скакать, не замедляя остальных — ушли в набег к Реке, а слишком молодые или же чересчур старые для скачки — охраняли стада. В стойбище был только старик Очир, который давно уже не покидает кочевья иначе, как с помощью внуков. Но даже он попытался защитить свою внучку, когда ее потащили из юрты… и один из нукеров Гзака срубил его седую голову.
— Тархан уничтожит твой род за нарушение мира! — выкрикнула я проклятому Гзаку, когда мне связали руки за спиной и бросили на колени перед ним.
Гзак сидел на скатанной кошме, что вытащили из нашей юрты. Откинувшись назад, он оперся затылком на груди рабыни-наложницы моего отца, которую поставили на колени у него за спиной. Вор и предводитель воров лишь рассмеялся на мои слова.
— Тархан услышит, что предатель Кончак сговорился с мерзким чернокнижником за рекой, и собирался уже напасть на кочевья тех, кто поверил миру тархана. И только мои доблестные воины, — Гзак повел рукой в сторону своих «воинов», которые как раз сорвали одежду с наложницы одного из воинов моего отца, и сейчас раскладывали ее прямо на земле, — предотвратили это ужасное предательство.
— Тархан не поверит… — начала было я, и задохнулась, когда до меня дошел весь ужас сложившейся ситуации.
— Поверит, — рассмеялся Гзак, — когда ему расскажет о планах твоего отца кто-нибудь из его родичей. Ну а кто будет иметь собственное мнение… с вырванным языком его трудновато будет изложить, не так ли? А немые наложницы даже больше ценятся…
Мне хотелось гордо выпрямиться, и сказать, что наши люди скорее умрут, чем произнесут такую ложь… Но, увы, я точно знала, что некоторые произнесут злые слова навета даже не под пыткой, а просто чтобы навредить отцу!
Увидев, что я все поняла, Гзак улыбнулся, и приподнялся было с кошмы. Его взгляд стал масляным, таким, каким воины отца смотрели на приведенных из-за реки пленниц. Он уже приподнялся с кошмы, когда над степью пронесся жуткий вой. Но еще мгновением раньше, на площадку возле священного огня нашего рода влетел один из немногих воинов проклятого Гзака, кто не увлекся грабежом и тисканьем наших женщин.
— Орки! — закричал он, хотя вой варгов сказал все и без него. — Орки идут!
Удар наездников на волках был страшен. Воры и грабители, пошедшие за проклятым Гзаком, мало что могли противопоставить атаке этих чудовищ. Родичей Гзака оттеснили почти мгновенно. Будучи связанными мы никак не могли даже сопротивляться, и более мелкие твари потащили нас в сторону от сражения, чтобы никто из нас не смог хотя бы покончить с собой. Молодой Ганжуур, хирбад, что в последнее время часто появлялся вместо старика Данзана, что учил меня, рассказывал об орках такое, что, пожалуй, покончить с собой — было бы удачей для тех, у кого это получится. Но мелкие (для орков — над нами они все равно возвышались как минимум на голову) твари с метательными топорами внимательно следили за нами, не давая ни малейшей возможности уменьшить продовольственные запасы своей орды. Оставалось только ждать, стараясь не смотреть на происходящее, и надеяться, что все-таки удастся спрятаться от ожидающей нас участи в тени Тенгри-хана.
Гуран, жена проклятого Гзака, закричала, не сумев сохранить подобающего воину степи молчания и презрения к боли. Впрочем, разрывающая ее туша была велика даже для орка. А самого Гзака — заживо жрали варги и их наездники.
Впрочем, черный быстро закончил, и отбросил в сторону мертвое тело.
— Плахая самка! Слабая, — скривился он. — Бойзы! Гатовьтесь к маршу! Бальшой босс ждет мясо!
Мелкие орки с топорами заворчали, поглядывая на нас. Но черный злобно рыкнул, и двинул самого выступающего в морду, отчего тот рухнул со свернутой шеей.
— Жрите! — черный махнул рукой в сторону тел Гуран, и своего только что убитого воина, и тяжело двинулся в сторону всадников на варгах.
В этот момент все и началось. Блекло-голубые небеса вспорола черная молния, ударившая прямо в предводителя орков. Тот замер, ошеломленный ударом. Ганжуур, в отличие от своего предшественника, Данзана, рассказывал как о светлых силах, даруемых Тенгри-ханом, так и о черном колдовстве его противников. Упоминал он и о «черной молнии», заклинании второго круга (что бы это не значило) магии Тьмы, что ошеломляет жертву, и разрушает ее удачу. На какое-то время орки лишились командования. И в этот момент, на шаманов, истошно вереща, рухнули несколько виверн.
Вообще, виверны — степные охотницы, неплохо знакомы моему народу. Их обычная тактика охоты: либо схватить жертву и поднять ее в воздух, если она достаточно мала и легка (размером с человека), либо — ударить когтями и могучим хвостовым шипом с опасным ядом, а потом — подняться вверх и ждать, пока жертва не умрет от яда и потери крови. Но из этой троицы привычным способом воспользовалась только одна, та, что напала на самого маленького из шаманов. С трудом загребая крыльями воздух, она поднялась повыше, и отпустила орочьего шамана, что был почти с нее размером. Рассыпая фонтан брызг, казавшихся черными на фоне неба, шаман помчался к земле.
Двум же остальным не хватило сил, чтобы поднять туши орочьих шаманов. Но и отскакивать, нанеся опасную рану, они почему-то не стали, ввязавшись в драку. На крылатых змеев тут же кинулись варги и их всадники. На земле, лишенные скорости и маневра, виверны отнюдь не были такими уж опасными бойцами… Но когда израненные тела растворились в воздухе, с земли поднялся только один шаман. Остальные подняться уже не смогли. Да и волки со всадниками понесли потери.
Волки, не получив добычи, начали было грызться между собой. Но тут пришел в себя черный предводитель. Он матерно взревел, указывая ятаганом куда-то вверх. Там, высоко над дважды разграбленным стойбищем, висела фигура, один взгляд на которую заставил меня забиться в путах, в яростном желании добраться до висящей, обладать ею, отдаться ей… Подобные желания отнюдь не осуждались среди воинов степи. Наши мужчины не только владели гаремами, но и частенько отправлялись в набеги или походы. Так что на такие отношения все смотрели в худшем случае, сквозь пальцы. И мне частенько доводилось видеть подобные забавы между наложницами моего отца в его отсутствие. Да и, наведавшись на женскую половину, отец временами заставлял наложниц демонстрировать, как они любят друг друга.
Я рванулась еще раз. Мысль о том, как я дотянусь до той, что висит высоко в небе — даже не посетила мою голову. Не вспоминала я и об орках. Впрочем, сами орки тоже не думали о подобном. Варги разгонялись и прыгали… После каждого прыжка фигура издевательски смеялась, и изгибалась в таких позах, что кипящая кровь начисто выбивала из головы какой бы то ни было здравый смысл.
Предводитель орков и сам подпрыгнул несколько раз, пытаясь дотянуться до неуловимой добычи. И в одном из своих прыжков он прямо в воздухе столкнулся с варгом. Все трое: черный орк, варг и его всадник, рухнули на землю. Черный что-то неразборчиво зарычал, и неуловимым движением ятагана снес голову волчьему всаднику, а затем — и его варгу. Варги двинулись на обидчика одного из них. Черный был больше и свирепее. Возможно, он сумел бы победить, но в момент, когда все решалось, черного ударила еще одна черная молния. На этот раз ошеломление было совсем кратким, но этого хватило: разогнавшийся варг ударил черного в грудь и тот, не сумев удержать равновесие, сделал шаг назад. Но именно там оказалась небольшая ямка, скорее — неровность земли. Черный орк махнул вооруженной рукой, пытаясь устоять… Но тут на него бросился еще один варг, затем еще… Черный упал и покатился. Встать ему уже не дали.
Увидев гибель предводителя, мелкие орки-метатели топоров радостно закричали. Варги, продолжая огрызаться друг на друга, поднялись, разбирая получившуюся кучу-малу. Черный взял плату за свою жизнь: двое волков и один из всадников так и остались на земле, а почти все остальные были попятнаны его ятаганом. Но «количество имеет значение», да и что делать с упавшим лосем волки знают, не зависимо от того — обычные они, или же ездовые.
Я с трудом отвела взгляд от той, что стала причиной этой свалки. Немного дальше, за ней, в небе висели несколько демонических тварей, на спинах которых смутно угадывались человеческие фигуры.
Единственный выживший после атаки виверн шаман, как выяснилось чуть позже, отполз в сторону, прикрываясь телами своих павших собратьев, и запел, помогая себя взмахами зажатой в не пострадавшей лапе погремушкой-маракой, сделанной из человеческого черепа. В ответ в него прилетели несколько стрел и незнакомых мне заклятий. Но было уже поздно. Ослепительно-яркая молния ударила сверху в одну из демонических тварей, и с ее спины вниз, к земле понеслись две человеческие фигурки.
Пьен
— Проклятый шаман!
Мне хотелось кричать, швыряться заклятьями, и творить что-то совсем уже непотребное. И, что самое худшее, я понимал, что в смерти Астеля и Новены, двоих новичков, нанятых тем утром, виноват только я сам. В конце концов, в моем отряде я — один из самых опытных, как бы не смешно это звучало, и еще — я командую отрядом, а значит — отвечаю за все. И за то, что отвлекся, не приказав добивать шаманов — тоже отвечает не Серг’Ра, не Иста, не Мирина… я и только я!
Но сейчас нет времени предаваться самобичеванию.
— Иста, Мирина, добивайте! — крикнул я, указывая на снова начавшего танцевать шамана. — Новички! Поднимайтесь выше и забросайте швырял флешеттами!
Конечно, чисто теоретически, самыми сильными противниками на поле боя остались варги и их всадники… Каждый из них мог вырезать тех же крестьян десятками и не нести практически никакого урона… Но вот прыгнуть вверх варг, да еще со всадником мог метров на пять-семь — максимум. То есть допрыгнуть до наших крикунов, висящих сейчас метрах в тридцати от земли, варги не смогут в принципе. А вот швырялы… Теоретически их дальность ограничена теми же тридцатью метрами, но… иногда у орков получается сделать то, что в принципе сделать нельзя. Так что лучше ребятам подняться повыше. А варгами, что все еще грызутся над телом предводителя — можно заняться и потом. Ну а призванная суккуба… она позаботится о себе сама… а если и не позаботится — то это только ее проблемы.
Молния Хаоса и четыре стрелы Хаоса прервали уже почти закончившуюся было пляску шамана, буквально взорвав зеленокожую тварь. Пусть это и означает, что мы не сможем забрать себе его защитные амулеты: после Молнии Хаоса крайне маловероятно, что они там остались, но вот и шанса на выживание под нашим ударом у него не осталось.
Посыпавшиеся с небес флешетты не столько нанесли реальный урон, сколько напугали швырял, заставив их потерять строй и разбежаться. Орки, как им и положено, бежали хотя и тяжеловесно, но быстро. Время от времени то один, то другой из них оборачивались, чтобы оценить расстояние до преследователей… и застывали, не способные сдержать порывов плоти и жажды обладания, если хотя бы краем глаза замечали силуэт демонессы-соблазнительницы. Ну а то, что участь остановившихся была печальна: их тела разрывали боевые проклятья, а души — доставались суккубе, можно было бы даже и не упоминать.
А вот варги, а скорее — их всадники, оказались не то хитрее, не то просто злобнее. И вместо того, чтобы удирать, спасая собственные жизни — врезались в толпу пленниц, согнанных разбежавшимися швырялами. Связанные девчонки не могли ни убежать от могучих зверей, ни защитить себя… Так что, когда в жаждущую крови стаю ворвался Серг’Ра на верховом кошмаре — почти половину пленниц уже порвали.
Мана у всадника Хаоса после призыва суккубы, естественно, практически не восстановилась. Но и без магии боец на верховом кошмаре — страшный противник. Ездовой демон издал жуткий вопль, перекрывший вой варгов, а тяжелый меч разил, разрывая легкие доспехи всадников и кольчужные попоны ездовых волков.
Один из варгов кинулся вперед. Его всадник тут же получил удар кромкой цельнометаллического щита в лицо, вылетел из седла и успокоился. Кажется, он рассчитывал на обычное для орков превосходство в силе над «хилым мягкокожим»… но всадник Хаоса — это не «средний человек». Его сила — это не только сила тела, но и мощь бурлящего в его душе варпа. Следом за всадником, ту же ошибку совершил и его варг. Недооценив противника, он последовал привычной схеме действий: попытался вцепиться в ногу верхового животного. Обычный конь, будь он хоть рыцарский дестриэ, был бы, как минимум, серьезно ранен… Но когтистые лапы верхового кошмара надежно защищены заклятой броней из адского псевдохитина. Так что огромные клыки варга только бессильно скользнули по ней, высекая искры. Ответный выпад кошмара был страшен. Чудовищная морда, с которой срывались всполохи призрачного пламени, на мгновение подернулась легкой думкой, размывшей ее очертания… и свирепый удар демонических клыков рванул не столько тело варга, сколько его душу, внушая страх, причиняя дикую, непереносимую боль… Но и большая, трудно заживающая рана, из которой хлынула алая волчья кровь — здоровья варгу тоже не прибавила. Огромный и свирепый боевой зверь покатился по земле, заскулив, как щенок. Впрочем, долго это не продлилось: когти кошмара ударили еще раз, разрывая горло, и варг замер, избавившись от боли и обретя покой… смертный.
Все-таки варги — твари умные. Вожак стаи, заслышав визг одного из своих, оглянулся, увидел, что уже трое погибли в противостоянии выглядящему неуязвимым врагу, отбросил то, что еще недавно было привлекательным девичьим телом, взвыл, подавая сигнал, и стая кинулась… наутек, не обращая внимания на попытки седоков развернуться и вступить в бой.
Я быстрым взглядом осмотрел поле боя. Самый крупный из швырял, являющийся, очевидно, их предводителем и командиром (орки не потерпят над собой более мелкого и более слабого, будь он хоть трижды гением тактики и стратегии) — валялся на земле, пробитый флешеттой. Признаться, это было скорее случайностью, чем намеренным действием: из двух десятков швырял убиты были только трое — и один из них — именно командир. Повезло. Впрочем, не будь этой случайности, я бы постарался организовать какую-нибудь другую. Выбить предводителей орков, заставить их рассыпаться, потерять их боевой дух, наполняющий зеленокожих силой свирепый Ваагх! — это стандартная тактика всех, кто с зеленошкурыми имеет дело.
На настоящий момент командную структуру (если ее можно так назвать, имея в виду орков) сохранили только волчьи всадники. Шаманы полегли все. Серг’Ра, после бегства волчьих всадников, подошел и провел контроль: притвориться мертвым никто не догадался.
Швырялы понесли незначительные потери — но у них убит предводитель. А это гарантирует, что даже если они и соберутся вместе — вместо немедленных действий против меня. Они будут выбирать вожака, потратив на это дело не только время, но и некоторое количество сородичей. Конечно, вожак варгов вполне может подчинить швырял без особой проблемы… а варги и их всадники — и так его. А значит, основная проблема — именно варги.
— Убей седого! — приказал я суккубе, указывая на белого волка, уносившего на себе отчаянно матерящегося орка с бунчуком. Все-таки взаимопроникновение культур Каганата и Орды нельзя не заметить, как ни стараются профессора из имперских школ магии назвать орков — «созданиями, чуждыми всему человеческому».
Суккуба посмотрела на разбегающихся швырял, на кучно удирающих варгов… и кивнула. Видимо, она решила, что за ограниченное время своего пребывания в плотной реальности именно так она получит больше душ, чем гоняясь за швырялами по отдельности.
Дальнейшее, в сущности, было уже не интересно, хотя вспоминать, конечно, весело. «Самое увлекательное занятие для конницы — это рубка бегущей пехоты». В нашем случае бежали «условно конные», но сути дела это не меняло: мы все равно были быстрее, маневреннее, и могли наносить удары, оставаясь вне досягаемости противника.
Конечно, у некоторых из орочьих всадников были приторочены к седлу метательные топорики. Потому я и приказал «молодежи», многие из которых были существенно старше меня самого, не спускаться ниже 50 метров. На такое расстояние забросить метательный топорик — фокус нетривиальный, даже для орка, а уж попасть… Нет, если бы удирали, скажем, огры… Те свою дубину и на 80 м закинуть могут: дурной силищи «мало-мало дохрена». Правда с «попасть» бывают проблемы, даже если мишень — размером со слона. Но «на дурнину» могли и залепить. И тут уже даже броня ездовых крикунов вполне реально могла и не спасти. Но то — огры. Для орка предельная дальность — те самые 50 м, и то — на излете разве что броню крикуна поцарапает. Правда и заклинания требующие попадания, вроде тех же Стрел Хаоса — основного оружия новонабраных культистов, летят на те же 50 м. Так что разгон, клевок вниз, бросаем заклинание — и снова вверх, на безопасную высоту. Ну а кто может «порадовать» противника заклинаниями, бьющими по площади и не требующими прицеливания — те и со 100 м могут атаковать, не снижаясь.
* * *
Отвлекшись от воспоминаний, я прикоснулся к висящему на поясе тубусу со свитком заклинания «Штормовой кулак», взятым в том бою. Магия Хаоса четвертого круга так пока что и остается для меня недосягаемой и непостижимой, хотя я и регулярно медитирую на этот свиток. Когда я смог наконец-таки постигнуть принцип построения заклятий этого круга — я сам начерчу для него Печать Чистоты, и смогу применять это заклинание. А свиток мне торжественно отдал Учитель, сказав: «это чтобы был стимул побыстрее развиваться».
Вместо бескрайней степи, по которой мы гоняли остатки фуражиров Гарга Череполома, передо мной снова Двуглавый курган и отливающая зеленым призрачно-прозрачная башня. А в сознании гремит приказ Учителя:
— Готовьтесь! Как только мы с Иримэ покинем башню — последует атака. Вероятный противник — духи и прочие существа с Планов Света и Жизни.
Призванные, значит? Что ж. Встретим!
Я погладил подвернувшегося под руку Ланголинга, переглянулся с Истой и Лёссой, и принялся раздавать приказы.
Иримэ
Это был настоящий росток меллорна. Маленький, только проклюнувшийся из семени, но вполне жизнеспособный. И его Песнь уже колыхала миры Жизни и Света, призывая духов этих стихий собраться, чтобы защитить росток от «неверующих и обманутых». Здесь, в цитадели Немертвых, голос Вечной леди легко глушит Песнь ростка, но стоит нам выйти…
К счастью, в отличие от Песни ростка, голос Лара башня Немертвых не глушит никак. Так что он уже командует войсками, ожидающими нашего выхода.
— Ездовые крикуны в качестве истребительной авиации… — бормотал Лар себе под нос что-то неудобопонятное. — Но ведь придется. Виверн лучше не призывать… Жизнь все-таки. Еще переметнутся. А суккуба — и подавно не боец. Маг, рейндж-дд… но танк из нее… В общем — не стоит. Хотя… на всякий случай…
Лар забормотал что-то вовсе уже неудобопонятное. Все-таки, четвертый круг магии так и остается для меня непостижим, хотя Лар и говорит, что мне осталось совсем немного. Печать чистоты на его доспехе полыхнула странной смесью слепящего света, и яростно-огненной тьмы. Искаженное самим присутствием лорда фейри пространство вскрикнуло, разрываясь, и через раскрывшуюся кровавой раной трещину я увидела прекрасную крылатую деву, что парила в непостижимых потоках Плана Хаоса.
— Ты придешь ко мне? — спросил Лар. — Тогда мои враги — станут твоими.
— Враги? — спросила дева голосом, от которого у меня просто подогнулись колени, и стало жарко щекам. — Это хорошо. Я иду.
Дева оперлась на руку Лара и шагнула сквозь разлом. Когда она пересекала границы реальностей, произошло ужасное преображение: теперь вместо прекрасной девушки, опирающейся на руку моего жениха, на боевой перчатке доспеха сидело существо, смутно напоминающее гарпию. Но оно отличалось от произведений чернокнижников нашего мира также, как отличается ездовой кошмар всадников Хаоса от крестьянской лошадки.
Лицо ее оставалось все также прекрасно, вот только все, что ниже шеи этого существа выглядело так, как будто ее освежевали. Только прекрасное лицо, и крылья, покрытые металлическими перьями остались без изменений. С обнаженных мышц падали на перчатку из шкуры нерожденной твари капли багрово-черной крови. И что-то говорило мне, что того, кто не посвящен в тайны Хаоса, или варпа, как этот План называет Лар, эта кровь может сильно обжечь, а то и отравить, принеся с собой проклятье варпа.
Подняв бескожую гарпию на руке, подобно тому, как поднимают охотничьего сокола, Лар возгласил:
— Мир, услышь истину, что начертана на кровавых небесах: «Шэмельна Тзиин’нет! Атдэ фаошден тек’зит!»
— Тзиин’нет! — согласилась гарпия Хаоса, не чувствующая ни малейших неудобств от того, что с нее содрали кожу. Ее лицо, с глазами, горящими подобно драгоценным камням, казалось противоестественно-спокойным для идущего в бой.
Откуда-то я знала, что сейчас такое же существо призывает из варпа и Лёсса, приемная дочь… Да Зверь, заворожи! Наша! Наша приемная дочь!
— Мы подарим дочке голову одного из тех, кто встанет на нашем пути? — спросила я Лара.
Тот посмотрел на меня удивленно, но все-таки — обрадованно.
— Обязательно подарим. Думаю, Лёсса — порадуется!
По удивленным взглядом мертвой эльфийки, я обняла руку Лара, свободную от твари Хаоса.
— Идем? — спросила я Лара.
Лицо Астироль изменилось Теперь, вместо удивления, на нем была написана твердая решимость.
— Я приму не только твой сюзеренитет, но и твоего бога! — произнесла она.
Темно-синяя аура окутала девушку, восставшую из мертвых ради мести поработителям.
Пьен
Сине-зеленое пламя охватило башню. Я рванулся было на помощь учителю… но был остановлен его командой. А полыхающем сиянии зелень Серых пределов постепенно вытеснялась синевой Архитектора судеб. И вот башня снова стояла перед нами в своем изначальном виде… То есть — почти изначальным: теперь она чуть светилась призрачно-синим.
И вот из двери вышли учитель и Иримэ. Толпа призванных орнисов заволновалась. Стрелки-кочевники наложили стрелы на тетивы. Суккуба Немиан, не в первый раз уже приходящая на зов Серг’Ра, вскинула руки, подготавливая какой-то проклятье.
Как и сказал учитель, атака началась, стоило ему с Иримэ немного отойти от входа в башню нежити.
Вихрь золотисто-зеленого цвета возник прямо возле учителя, и распался, открыв Врата мира духов. Признаться, я в первый раз их увидел, но сомнений у меня не было.
Через врата шагнула фигура, смутно напоминающая человеческую. За ее спиной виднелись полосы света, смутно напоминающие крылья. Во времена, когда я учился при монастыре в Империи — я задохнулся бы от благоговения, увидев столь близко Вестника Владыки Света, его ангела!
Следом за ангелом из прохода, совместившего путь на Планы Света и Жизни, вышли два единорога. Золотые короны у самого основания рогов говорили о том, что перед нами — старые, сильные и опытные особи, вожаки стад. По сравнению с этим десяток блуждающих огоньков, младших элементалей Света, и две стаи мелких степных волков — можно было бы вовсе не рассматривать…
— Язычник! — прогремел голос ангела, поднимающего в нашу сторону сияющий меч. — Одумайся! Верни Свету то, что принадлежит ему по праву, и покайся!
Иримэ
Разумеется, никто никому ничего «возвращать» не стал. Тем более, что право Света, а тем более — его самозваного «Владыки» на владение меллорном в лучшем случае — спорно, чтобы не сказать — «вообще отсутствует». И уж представитель одной из ветвей эльфов, тем более — пользующийся покровительством Матери, явно имеет больше прав. Так что все происходящее — не более, чем испытание силы, разума и готовности все это применять.
Увы, первый удар был отнюдь не в нашу пользу. Первый же удар Элементала Света, массовое Очищение вымел из реальности всех призванных существ. Остались только крикуны, связанные с тварным миром гораздо крепче, чем остальные призывы, суккуба, умело удравшая за пределы дальности заклинания, и ловчая птица на руке Лара. Как ни странно, она оказалась устойчива даже к мощи, вложенной ангелом в заклинание.
Лар подбросил гарпию Хаоса на руке, как охотник подбрасывает ловчего сокола. И нерожденная тварь поступила так же, как и охотничий сокол: взмахнув крыльями, она начала стремительно набирать высоту, чтобы ударить по добыче сверху.
Между тем ангела, единорогов и их свиту из мелких порождений Света и Жизни засыпали стрелами кочевники. Правда, надо сказать, что если малые элементали и волки были выметены этим залпом чуть менее, чем полностью, то вот ангел — практически не пострадал. Старшие элементали любой из стихий вообще малоуязвимы для оружия тварного мира. Единороги же, как и ожидалось, представляли собой в этом смысле нечто среднее: стрелы кочевников часто рикошетили, или же вовсе не пробивали обманчиво-мягкую шкурку. К тому же, многие из кочевников, как ни крути — относившихся к презренным эдайн, не способным созерцать совершенную красоту единорогов, слепли, только взглянув на их совершенство. Но кочевников было много, стрел они выпускали еще больше, так что оба единорога были серьезно изранены. Однако и цена этого успеха была высока: слетевшие с рогов прекрасных существ Света лучи пробивали по 3-4 эдайн, а потом единороги бросились в ближний бой… Конечно, шерсть единорогов — это не псевдохитиновая броня ездовых кошмаров… но все равно единороги разбрасывали кочевников, прорываясь к нам. И, признаться, не стоило предполагать, что они остановятся, признав во мне эльфийку. Испытание есть испытание…
Копыта и рога единорогов взяли щедрую плату с тех, кто пытался их остановить. Вот очередной степной стрелок не успел вовремя убраться с дороги, и вставший на дыбы единорог обрушил копыта на спешно подставленный щит… разумеется, столь ничтожная защита не смогла даже затормозить стремительный полет смерти, и несчастный покатился по земле с разбитой головой.
— Да раздайтесь же! — прорычал Лар. — Нехрен мне тут свою крутость демонстрировать…
Кочевники были бы и рады перейти к своей обычной тактике: раздавшись в стороны, засыпать противника стрелами, измордовать стремительными наскоками с боков и с тыла… Но единороги налетели слишком быстро, буквально смяв несколько рядов кочевых воителей. А лучи, которые порождения Света и Жизни запускали со своих рогов — высекали буквально просеки в человеческом лесу.
Паника оказалась более страшным противником, чем все порождения Планов, пришедшие на Песнь меллорна. Попав под первый удар лучей света, испускаемых рогами единорогов, степные конники запаниковали, мгновенно обратившись из слаженного воинского подразделения — паникующей толпой, не слушающей команд, не знающей, куда бежать, не способной на рациональные поступки даже ради собственного спасения. Только страх гнал их и заставлял метаться… не давая даже уйти с дороги атакующих единорогов.
Надо признать, что поддались панике все-таки не все. Кое-кто сохранил достаточно здравого смысла, чтобы попытаться выбраться из паникующей толпы, а кто-то — даже пытался атаковать единорогов. И даже — отнюдь не все попытки были безуспешны. Страшные раны покрывали белоснежную шкуру единорогов, они двигались все тяжелее и медленнее… Но тут в бой снова вмешался ангел. Взмах сияющим двуручным мечом — и раны единорогов исчезают, словно их и не было… И это становится последней каплей: то ли страх перехлестнул все возможные пределы, то ли целительное воздействие Света прояснило мозги паникующих кочевников, но в их хаотическом движении стал проявляться некий порядок: они стали разбегаться подальше от столь страшных противников…
И это, как ни странно, сыграло нам на руку: по образовавшемуся коридору в сторону единорогов начали разгоняться всадники Хаоса.
Всадники на верховых кошмарах ударили клином. Впереди неслись Серг’Ра и Скингер, за ними — четверо всадников, нанятых в две следующие недели, и, наконец, в последнем ряду — новички. Яркие лучи единорогов не смогли ослепить передних всадников, хотя и нанесли довольно-таки ощутимые ожоги. А главное — никого из всадников Хаоса единороги не могли выбить одним ударом, а получившие тяжелые ранения — выходили из боя, и их подлечивали феечки, Пьен и сам Лар… да и я тоже, хотя и со скорбью об участи прекрасных и величественных животных.
Всадники Хаоса не паниковали, не бросались вперед в истерической ярости… Последовательно сменяясь, они четко выполняли свою работу, обрушивая на противника удары мечей и магии. И их не могли смутить внезапно заживающие раны их противников: постепенно они переламывали ход боя в нашу пользу, заставив старшего духа Света забыть обо всем в попытке удержать единорогов в этом пласте реальности.
И это дорого обошлось ангелу. Сначала его атаковали восстановившиеся после очищения крикуны. Конечно, поодиночке они были не так сильны, чтобы нанести существенный ущерб духу Света, но все-таки их крик — отнюдь не чисто физическая атака, а попадание под «совмещенный залп», как это называет Лар… в общем — даже для дракона подставляться под такую атаку — не самая лучшая идея. Следом по оглушенному и ошеломленному Духу Света ударила суккуба. Ее тьма не смогла преодолеть Света Ангела, так что проклятье — не прошло, но вот какую-то часть чудовищного запаса жизни ангела суккуба сняла.
Следом за демонессой свои заклинания обрушили культисты. Каждый из их бил слабее демонессы, но их было много. И потом, разогнавшись в пикировании, на ангела рухнула бескожая гарпия хаоса. Ее когти отнюдь не были чисто физической атакой, а отравленная кровь, плеснув на голову и спину духа Света — отравила и обожгла его, преодолев устойчивость элементалей к подобным эффектам.
Взвывший ангел, отбросив лечение единорогов, кинулся вперед, к нам… И столкнулся с предпоследним резервом: Одержимыми Хаосом.
Даже они, самые могучие из наших бойцов, не сумели выбить даже побитого и потрепанного ангела одним магическим ударом. А второго они нанести просто не успели: ангел налетал чересчур быстро… Но у одержимых варпом кроме магии были еще и мечи. И вот удары призрачных мечей хаоса — решили дело, отправив старшего духа Света туда, откуда он пришел.
Лишившись поддержки лекаря, единороги продержались недолго, и с жалобным ржанием вернулись на план Жизни, на его зеленые луга. Надеюсь, им там найдется вдоволь сочной травы.
Я оглядела поле боя, на котором осталась примерно половина наших кочевников, где еще кричали и стонали раненые, и молчали убитые, пришедшие сюда по нашему с Ларом слову…
— Победа? — спросила я его.
— Сомневаюсь…
Навчин
Стоя в рядах степных воинов у стен странной башни, я вспоминала… Вспоминала о том, как начинался тот извив дороги, что привел нас сюда.
После принятия присяги Кайларн выделил нашему роду земли, где мы можем кочевать. Сами по себе они были несколько хуже, чем те, откуда мы ушли… Но по дороге нам пришлось отбиваться еще от нескольких орочьих отрядов, что были меньше, чем разгромивший наше стойбище и отряд Гзака, да будет он вовек проклят!
Судя по всему, в земли тархана Захарии орки вторглись большими силами, и теперь они продвигались настоящей зеленой волной, разбрасывая тут и там брызги фуражировочных отрядов. Так что патрулирующий границу сильный отряд и строящиеся форты, в которых могут укрыться несколько родов — увы, хорошая замена сладкой траве более обширных пастбищ.
Вместе с мамой, я отправилась в столицу колдуна. Сам город у реки показался мне… обыденным. Мне случалось бывать в столице тархана Захарии… так она выглядела намного более… живой, что ли? Не говоря уже о роскоши и удобстве. Серые каменные стены, ограждавшие Азир, были скорее функциональны, чем красивы. Да и с функциональностью были проблемы: стены были невысоки, а бойницы на гребне — редки. В общем, с высокими, белоснежными стенами нашей бывшей столицы, которые поднимали и перестраивали уже пять раз — и близко не сравнится.
А уж внутренняя цитадель… У местного колдуна ее просто не было! То есть, понятно, что летающий остров, висящий прямо над шумным водоворотом — сам по себе неплохая крепость. Но это насколько надо не заботиться о своем престиже, чтобы даже не возвести стен внутреннего замка?
И только пройдя по мосту, что соединял этот… наверное, все-таки, замок, пусть и состоящий из одного донжона, с берегом, я осознала: почему местный владыка так пренебрегает собственной цитаделью. Мне стало дурно, еще когда я шагнула на мост. Казалось, что плавные, изогнутые линии этого сооружения сходятся под какими-то странными, нелепыми углами. Мост, что с берега выглядел прямым, извивался немыслимыми узлами. Временами нам приходилось идти прямо вверх, против всех законов, установленных Тенгри-ханом. Хорошо еще, что мы последовали совету нашего сопровождающего, этого мальчишки Пьена, и оставили коней на берегу. Человек может своей волей преодолеть тошноту и панический страх. Лошади подобное, увы, недоступно. Попытавшись въехать на мост верхами — мы точно оказались бы в водовороте.
Я попыталась представить на этом мосту штурмующий отряд в боевом построении… и мне стало дурно. Солдаты скорее перебьют друг друга и посталкивают в водоворот.
Первое наше посещения замка Азир было скорее… смотринами. Мы полюбовались на тархана Кайларна, нечеловека в окружении его нечеловеческой свиты, он посмотрел на нас, и расстались недовольные друг другом.
Второе же посещение было несколько удачнее. Нет, мягко говоря, неприятные ощущения от пребывания на летающем острове никуда не делись. Но вот суть случившегося…
Нас остановили перед самыми дверьми тронного зала. Мать спокойно склонила голову. Я же уже собиралась возмутиться таким пренебрежением со стороны самозваного тархана, когда с той стороны раздался знакомый визгливый голос.
— …и это имущество должно быть возвращено! И Вы заплатите за незаконное его использование! Угнали людишек — но не думайте, что это Вам так сойдет!
Признаться, я не узнала говорившего, а вот мама — насторожилась. Зато следующая фраза, произнесенная уже знакомым голосом колдуна, заставила меня замереть.
— Мои войска помогли попавшим в беду отбиться от орков. А уж то, что в качестве благодарности, они принесли мне оммаж…
Это что, разбирают именно наш инцидент? Это мы — «людишки», которых «угнали»? Это, получается, что тархан Захария (или, по крайней мере, его сановники), считают нас, свободных воинов степи — рабами?
— …плевать и мне и тархану на орков! — вновь разорялся визгливый. — Снова побьем этих уродов, и замиримся!
Что?! Орки — наш вечный враг со времен Боргана-Освободителя, уведшего наш народ из рабства у зеленошкурых! А тархан и его знать — предали веру и кровь предков!
Я обернулась к матери.
— Это что же получается…
— Хороший ход, — кивнула мама.
— Ход? — удивилась я.
Между тем, за дверью спор продолжался. Одни и те же аргументы повторялись по кругу, не приводя спорящих ни к какому решению.
— Конечно, — уверенно ответила мама. — Обрати внимание, как наш новый господин повторяет раз за разом одно и то же, вынуждая оппонента произносить снова и снова столь возмутившие тебя речи, — я посмотрела на маму с удивлением. — Просто господин Кайларн пока что не уверен, что мы услышали все, что нужно.
— Но зачем ему это… представление? — не поняла я.
— С копьями можно делать много разных интересных штук, — вмешался в наш разговор мальчишка, что привел нас сюда. Впрочем, судя по тому, что именно он вел в бой отряд, что спас нас — он какой-то родственник либо самому колдуну, либо кому-то из его приближенных. — …но на них нельзя сидеть.
В реальность из воспоминаний меня вернула яркая вспышка. К счастью, чтобы облегчить воспоминания, глаза я прикрыла, так что меня, в отличие от воинов, стоявших по соседству, не ослепило. Нас атаковали единороги, нечестивые порождения магии лесной ме… Я покосилась на предводителей, вышедших из башни и уже успевших вскочить на летучего демона, одного из тех, на ком перемещались сильнейшие воины домена. Они однозначно не были людьми, так что подобные мысли могут быть смертельно опасны, даже не будучи высказанными.
За спинами рогатых лошадей, рвущихся вперед, парил так называемый «ангел» — дитя Тенгри-Хана, оставившее нашего Отца ради службы Предателю. А еще дальше — бежала стая крупных волков, и парили огоньки младших духов Света, что также были совращены Предателем.
Я трезво оценила свои шансы нанести хоть какой-то урон единорогам, или же ангелу, и взяла на прицел одного из волков. Но, в момент, когда я уже отпустила тетиву, огонек младшего духа света сместился, закрывая собой мою цель. В принципе, это ничего не меняло. Обычная стрела не в состоянии повредить бесплотному духу… но и дух не сможет остановить стрелу! Однако, ударив в сгусток сияния, что и был «телом» духа — стрела исчезла… но исчез и дух! Я слышала рассказы о том, что иногда появляются воины, наделенные благословением Тенгри-хана, способные нанести урон духам простым оружием… Но я никогда не думала, что могу оказаться среди таких воителей: могучих, великих, прославленных. А уж теперь, когда наш род пошел на службу колдуну, отказавшись от благости Тенгри-хана, уйдя с земель, где кочевали почтенные предки, это и вовсе представляется невозможным. Или… неужели может быть, чтобы бог, которому служит владыка Азира, бог, Изменяющий пути, оказался сильнее Тенгри-хана?
Многие бойцы, оказавшиеся волей злой судьбы, орочьего нашествия, и, увы, глупости тархана, под рукой колдуна, аналогичным образом оценили свои способности. Так что волки оказались буквально нашпигованы стрелами. Также исчезли, вернувшись на свой План и несколько духов Света, а остальных добили культисты, швырявшиеся боевыми проклятьями. Нашлись и умники, решившие атаковать единорогов. И у них даже что-то получилось… Но вот все нанесенные ими раны ангел исцелил одним движением своего пылающего меча. А потом единороги ворвались в наш строй, который к тому моменту правильнее было бы назвать «толпой», причем, увы, «паникующей»… и дальше я ничего уже не помню: страшный удар вышиб меня из седла и погрузил в темноту.
Иримэ
Победа далась нам дорогой ценой. Примерно половина кочевников была выбита единорогами. Всадники Хаоса щеголяли, хоть и были подлечены магией Света и Жизни, но щеглоляли помятыми и местами — пробитыми доспехами. Даже один из новичков-одержимых, неудачно подставившись под слепой взмах мечом уже умирающего ангела, валялся на земле, и над ним колдовали сразу трое феечек, и висел золотистый шарик Света исцеления. Прочие культисты и феечки, все, кто обладал хоть какими-то исцеляющими заклятьями, бродили по залитому кровью распадку, стараясь облегчить участь раненых. Хотя — нет. Не все. Я уже собиралась присоединиться к целителям, когда обратила внимание, что сам Лар запрыгнул на вернувшегося после атаки крикуна, и настороженно оглядывается по сторонам. Впрочем, также вела себя и Ариса, которая вместо отдыха или помощи лекарям — сосредоточенно летала по неширокому кругу, что-то высматривая в окрестностях.
— Лёсса, приготовь Туман, — приказал встревоженный Лар.
Я вздрогнула, вспомнив, что это за способность. «Туман» — это развитие способности Лёссы к искажению реальности. Она размывает границу реальности и плана Хаоса, вызывая пепельно-серый туман. Он затрудняет ориентацию и давит страхом на всех, кто попадает в его пепельные объятия. А заодно — облегчает Лёссе ее скачки, и делает дешевле заклинания призыва из школы Хаоса. Но далась эта ступень девочке не просто…
* * *
После битвы Розовых перьев, где армия тархана Захарии была вдребезги разбита орками на берегу соленого озера, где обитало множество фламинго, армия орков три дня пировала на поле боя. А потом — двинулась к городу, рассылая по окрестностям фуражиров.
Разумеется, нам «ни разу никуда не уперлось» (по словам Лара) такое усиление орков. И за фуражирами принялись охотиться наши летучие отряды. В ответ на это Гхыр стал усиливать своих фуражиров, вплоть до придания каждому из таких отрядов топотуна с погонщиком. В сущности, именно большой отряд топотунов и стал тем стальным кулаком, что сокрушил армию тархана. Теперь же Гхыр сам начал растаскивать этот ударный отряд, пытаясь оказаться сильным везде. Разумеется, это у него получалось плохо… Те отряды, что проскакивали, не подвергаясь нападению — чудовищно мощные, но не слишком быстые топотуны скорее сковывали. А те, которые мы успевали перехватить… Флешетты и град боевых проклятий не оставляли шансов выжить даже такой огромной туше. Сбежать же топотунам не давал их природная неторопливость. Да и вообще, пешему, а равно и конному удирать в степи от летунов — идея заведомо провальная. Тархан Захария сильно ошибся, бросив своих луа на топотунов в прямую атаку — вот и потерял большую часть своих драконов (топотунов было просто слишком много — какие-то потери они понесли, но и выживших вполне хватило), а оставшиеся — с трудом дотянули до города. Поражение же сильнейших бойцов вызвало панику в войске тархана, и это решило судьбу сражения.
После встречи с первым же таким вот «усиленным» отрядом Лёсса попросила помочь ей с проведением ритуала, который поможет девочке восстановить хотя бы часть прежних сил.
Вырезать сердце топотуна — было той еще задачей. Да и дотащить в Азир кусок мяса под полторы сотни килограмм весом, при этом — избегая встреч с орками, потому как с таким грузом наша боеспособность была сильно ограничена, тоже было отнюдь нелегко. Но мы справились. И семь чудовищных сердец заняли свои места во внутреннем круге ритуального рисунка. По сравнению с этим четырнадцать сердец черных орков и двадцать восемь шаманских — уже не выглядели столь уж непосильной добычей.
К счастью, на ранг пленников, чьей кровью пришлось чертить заклинательный узор, столь жестких ограничений не накладывалось. Однако крови требовалось много. Так что на ритуал пошли и кочевники, решившие, что они в этой степи самые крутые, и орочья мелочевка (хрюкеры и швырялы), и даже существа Света, на свою беду не вовремя выбравшиеся из Курганья. К счастью, во время этой кровавой охоты в домене не появились мои сородичи. Боюсь, мне трудно было бы уговорить жениха и его приемную дочь отказаться от идеи использовать и их кровь.
Но, как бы то ни было, а ритуальный узор был расчерчен, опорные точки заняты сердцами сильных существ, и Лёсса шагнула в синее пламя, поднявшееся до самых небес. Перед девочкой раскрылись Врата, ведущие туда, где колыхался серый туман, и сыпался с небес горький пепел. Но вместо того, чтобы шагнуть вперед, вернуться на родину, вернуть себе почти божественное могущество, Лёсса рассмеялась, и прокричала:
— Ничто еще не кончилось!
— Твой выбор… — донесся до меня шелестящий шепот — ответ варпа… или одного из его богов — Архитектора Судеб.
* * *
С тех самых пор Лёсса обрела (или восстановила) возможность призывать серый туман своей родины туда, куда считает нужным. Эта способность часто выручала нас в боях в фуражирами орков. Но вот когда под рукой не только элитные бойцы и маги, но и вполне себе массовка из кочевников Туман — вполне может оказаться не только помощью, но и помехой. Судя по тому, что случилось в рядовой, в сущности, боевой ситуации, использовать на толпе «храбрых воинов степи» «Туман» — значит обеспечить массовую панику.
Ставр
Основной отряд стремительно удалялся от приданных сил кочевников. Это было сделано из соображений не столько даже скорости, сколько для того, чтобы при следующем нападении (которое старшие маги оценивали как «неминуемое») — не потерять их совсем. Но пока что все было спокойно, так что я мог немного поразмышлять о сообщениях, полученных моими агентами в Торговой и Ночной гильдиях. А подумать, право же, было о чем.
Довольно далеко на юго-западе случилось крупное землетрясение. Уж что было причиной: диверсия ли дроу, естественный ход событий, или сами гномы в поисках подгорных богатств чего-то не рассчитали, неизвестно, но часть Подземья, где располагалась столица довольно крупной Марки Подгорного престола, просто сложилась, как карточный домик.
Гномы погибли тысячами. И даже неумирающие властители, гостившие в, как выяснилось, не слишком-то и безопасной столице Марки, лишились как любовно собираемых наборов дорогих и ценных артефактов, ныне похороненных под тысячами тонн камня, так и личной гвардии, тоже, как правило, состоявшей из сильных и хорошо экипированных бойцов. Сюзерен сказал, что по этому поводу в неких «Высших сферах», чтобы это не значило, стоит «неутихающий вой», но высшие силы вмешиваться отказываются, сообщая жалующимся, что ситуация абсолютно рядовая.
Разумеется, ослабленные владения неумирающих гномов, лишенные, к тому же, связи с Метрополией (проходившей через портал в погибшей столице Марки) — немедленно были атакованы «дружелюбными» соседями. К тому же, массовая гибель разумных спровоцировала в поверхностных доменах Марки Прорыв Инферно, а в глубинах зашевелилась нежить. Цены на гномье руническое оружие и доспехи — взлетели под небеса. Цены на металл, ранее скупаемый гномами в количестве «сколько продашь» (добывали они металлов много… но тратили на свои кованые рати и экспортные изделия все равно больше) — рухнули ниже Тартара. Да еще и владетели, расширившие свои лены за счет захваченного у гномов — немедленно устроили «локальный передел мира», который сюзерен непонятно почему назвал «Второй Балканской войной». В общем, всем было весело и нескучно.
Для нас во всем этом имело значение то, что несколько ослаб натиск на эльфов со стороны Империи Света: ее Южная Марка, ранее бывшая одной из движущих сил войны, внезапно оказалась по уши в проблемах на собственных границах, а Марки Северная и Восточная, непосредственные соседи Вечного леса, особым желанием воевать не горели. Так что «за» сейчас выступала в основном Западная марка вместе с Орденами Очищающих (готовых стереть с лица мира даже деревья и людей, чтобы не было тени, и можно было любоваться торжество Незамутненного Света), и Защитников (главным образом, от разнообразных ксеносов). Однако, этого было маловато для действительно эффективной атаки, и наступление Света сильно замедлилось, а в некоторых местах — и вовсе остановилось. Более того, судя по некоторым признакам, замеченным Ночными, эльфы готовят контрудар, способный не только вернуть им часть потерянного, но и сильно прищемить атакующие армии. Конечно, эльфы постарались скрыть свои приготовления… что им частично и удалось. Но вот сами эти усилия по сокрытию своих намерений — и привлекли внимание Ночной гильдии. Ну, а Торговцы точно знают: где и какое оружие скупают эльфы, куда пошли караваны с продовольствием, в какие домены везут стройматериалы для возведения фортов, в которых в решающий миг можно нанять пусть слабое, но многочисленное подкрепление… Разумеется, детальные планы эльфов так вычислить было сложно… но вот прикинуть общие контуры — вполне реально. И было бы глупо считать себя самым умным. Так что были все основания предполагать, что имперской Инквизиции, игравшей роль как внутренней безопасности, так и внешней разведки, эта информация известна не хуже, если не лучше, чем ему, Ставру. Но почему-то никаких телодвижений, долженствующих обеспечить этим планам отпор — не просматривалось ни торговцами, ни Ночными. В принципе, из этого можно было сделать два равновероятных вывода: либо Инквизиция начисто переиграла и аналитиков Торговцев, и шпионов Ночной гильдии… либо же Священная Имперская Инквизиция считает, что, разменяв пару армий на дискредитацию, а то и физическое устранение некоторых личностей — Империя окажется в выигрыше.
Я покачал головой. Все-таки очень не хватало Гастона. Лефёвр, при всей его сугубо небоевой специализации, аналитиком оказался, как говорится, «милостью Архитектора Судеб». Но сейчас архитектор, во главе отряда оборотней и еретиков, прикрываемых несколькими культистами, занимался возведением Отпорной городьбы: цепочки фортов недалеко от восточной границы домена, которые должны были дать убежище тем родам и семьям кочевников, что решились принять присягу Азиру и его сюзерену как от преследующих орков, так и от былых товарищей и союзников, которые считают подобное поведение предательством. Конечно, даже с учетом талантов архитектора, ни держать долгую осаду, ни отразить удар сильного отряда, в подобных фортах все равно невозможно… Но этого и не требуется. Достаточно захлопнуть ворота, подать сигнал, и продержаться до момента, когда на огонек заглянет летучий отряд. Несколько семей уже спасли таким образом, что послужило как рекламой присяги Азиру, так и демонстрацией возможностей. Так что те рода, воины которых отправились в армию Кайларна, зарабатывать славу и деньги, предпочитали кочевать поблизости от одного из фортов Отпорной городьбы.
Мысли — мыслями, но терять контроль над ситуацией глава разведки Азира не собирался. Однако, первой все равно среагировала феечка.
— Там! — крикнула Ариса, и спешно перестроилась так, чтобы между формирующимся порталом и ее нежными крылышками оказался строй ездовых крикунов. И никто не посчитал это трусостью. Разведчик должен 1. Обнаружить врага 2. Донести информацию до командира и 3. Остаться в живых. И если все три пункта выполнены — разведчик со своей работой справился.
Кровавая бескожая гарпия ловчим соколом опустилась на перчатку сюзерена. Стрелки наложили стрелы на тетивы, готовясь напитать их силой стихий и отправить в смертоносный полет. Маги прикоснулись к Силе, готовясь, в зависимости от ситуации, либо начать призыв, либо ударить по врагу смертоносными заклинаниями. Из раскрывающейся щели в ткани реальности полыхнуло золотистым огнем, намекая, кто готов пройти Вратами, чтобы стать следующим противником сильнейших магов армии Азира…
Иримэ
Появление феникса было, в общем, ожидаемо. Фениксы, огненные тела, которыми Мать Атарэ наделяет тех своих детей, чья жизнь понравилась ей… Причем критерии выбора не всегда понятны даже наиболее умудренным Видящим. Так, одной из достоверно известных фениксов стала Амариэн, Королева-Феникс. Одним из ее деяний был отказ не только искать потерянный Аскалхорн, но даже и финансировать экспедицию на его поиски. Больше в ее жизни и правлении не было ни политических реформ, ни выигранных войн… Мудрые пришли к выводу, что это означало выражение воли Матери — запрет на поиски разрушенной и оставленной столицы… Но, когда ее младший сын, Нэминатар, презрев выводы Мудрых, отправился искать Асколхорн лично, и сгинул в этом походе — он тоже взлетел на огненных крыльях. Битор долго смеялся, когда я пыталась рассказать ему об этом и просила объяснить: что, собственно, происходит, и как мне, Видящей, следует понимать волю Матери. Говорящий-с-Лесом сказал, что не вправе раскрывать то, что Мать не пожелала высказать прямо, но упомянул, что решение — есть и оно «совсем простое, но не по уму тем, кто завернулся в собственную гордыню и неспособен посмотреть на прекрасный мир вокруг».
Но, в сущности, это не имеет сейчас никакого значения. Какие бы основания ни были у Матери для воплощения той или иной души в феникса, важно то, что данный феникс перед нами был. И, судя по золотистому оттенку на краях огненных перьев, феникс был старый и мудрый, то есть — способный потягаться с несколькими драконами. Конечно, есть некий шанс от него отбиться… но вот потери будут из тех, про которые Лар упоминает как «неприемлемые», и поминает некоего «царя Эпира».
— Я слушаю тебя, Вестник Матери эльфов! — гордо выпрямившись, произнес Лар.
Честно говоря, стоять вот так вот на расстоянии, чуть большем, чем длина вытянутой руки, от этого живого пожара — было страшно. От мгновенного испепеления нас защищала только воля огненной птицы, полностью контролирующей собственное пламя и сжигающей лишь то, что желает сжечь.
— Ты прошел Первое испытание, подружившись с народами Матери. Второй шаг ты сделал, разместив у себя Дом одного из народов… и даже перевыполнил условие, возведя Башню Оракулов. Третий шаг — добыл и сумел отстоять росток Священного Древа. Но, даже если ты сумеешь доставить его в свой дом — он не приживется. Тебе следует пройти Четвертое Испытание…
— …Нереварина, — еле слышно пробурчал Лар. — И каково же оно, это Испытание Четвертого шага?
— Четвертый шаг — Испытание Огнем, — гулкий голос феникса, казалось, гудел прямо в наших голова. — Я — Четвертое Испытание. Подойди ко мне. Дыши Пламенем ЕЕ Славы… — тут во взгляде феникса мне почудилась какая-то необидная насмешка, — и путь будет чист.
— Даже так? — удивился Лар, спрыгнул со спины крикуна, так, что я едва успела перехватить управление, и зашагал к зависшей над выжженной степью огненной птице.
Пламя феникса охватило нашего предводителя. Я не понимала, что означает появление огненной птицы: милость Матери, или же ее недовольство. И в последнем случае даже бессмертие Неумирающего не спасло бы Лара от страшной муки: смерть в пламени феникса может быть ой какой небыстрой, а попытка лечить его магией — только ухудшила бы дело, затянув агонию.
Внезапно на картину, рисуемую обычным зрением, наложился транс Видящей. Паутина Путей разбежалась передо мной, и я Увидела, что Лару не хватит сил выдержать испытание. Хоть он и проповедует Путь своего бога — но его вера недостаточно крепка, и, во многом, скорее — игра ума, чем истинное основа мировосприятия. Я спрыгнула со спины крикуна, и подбежала к Лару. Пламя феникса показалось мне прохладным, после солнечного пекла, но вот доспехи Лара полыхнули жаром и обожгли мне ладони.
— Нельзя отступать! — зашептала я ему, принимая на себя часть его боли безо всяких заклятий. — Верь!
Казалось, что испытание — непроходимо. Жар и боль должны были вот-вот сломить даже наше общее сопротивление, когда к нам присоединилась третья сила. И кроме Жизни Лара и моего утраченного Света вместе с Огнем феникса в крошечный росток священного Древа стал вливаться туман странного города, богиней которого какое-то время была Лёсса. Ее Сила, моя Вера и Воля Лара превозмогли боль и подступающее отчаяние. А потом пришла прохладная тьма…
1) Гал Ворбак созданы на основе остатков ордена Зазубренного Солнца легиона Несущих Слово — покорителей примитивной планеты Кадия, которые заглянули в бездны самого Ока Ужаса и преобразились навеки. В их души проникли существа из тьмы Эфира. Выжившие названы Гал Ворбак , или «Благословенные Сыны» на языке Колхиды, и обладают силой и способностями, которые намного превышают возможности других Астартес.
2) «Скотина всех трех родов» — пернатая (домашняя птица), четвероногая (коровы, свиньи, овцы) и говорящая (рабы).
Пьен
Феникс исчез во вспышке пламени, а на земле остались три тела. Учитель, его подруга и его приемная дочь лежали без сознания, и диагностика говорила, что состояние их — близко к критическому, и продолжает небыстро, но неостановимо ухудшаться.
Признаться, я не сильно переживал об Учителе. О Неумирающих известно немного, но одной из истин, ставших давно общим местом было то, что оружием этого мира их убить практически невозможно. Что бы ни делали с ними — Неумирающие всегда возвращаются. Ходят слухи о том, что Неумирающего можно убить оружием богов… но и эти слухи — смутны и недостоверны. Гораздо чаще случалось так, что потеряв нечто для себя важное, Неумирающие теряли интерес к этому миру и уходили за его грань туда, откуда пришли. И сейчас могло случиться именно это.
В свое время, потеряв Ефросинью, Учитель был сильно потрясен и выбит из колеи, хотя и старался не показать этого. Но я до сих пор уверен, что черные колонны у входа в замок, колонны, на которых высекают имена погибших, появились, главным образом для того, чтобы на них появилась одна, но главная строчка: «Ефросинья. Еретик. Погибла в бою». А ведь Фроська была его любовницей, так же, как и сейчас — Глаша, но отнюдь не «любимой». Это было видно любому, кто умеет не только смотреть, но и видеть. Отношения, связывающие Учителя с эльфийкой — совершенно иные. И, потеряв ее и Лёссу разом, Учитель может последовать путем многих Неумирающих: уйти за Грань и не вернуться.
— Весь хил на девушек, — подражая Учителю, скомандовал я. Благо, что те, кто мог бы отменить мое решение — как раз и находились без сознания.
Краем глаза я заметил злобную радость в глазах Богуслава, культиста, пришедшего в наборе, проведенном две недели назад. Он все время старался выделиться, хотя, если говорить честно, и не выделялся какими-либо успехами в магии или же на поле боя. Хотя сильно и не отставал. Такой себе середнячок… может быть, даже немного ниже среднего. Но все время уверенный, что заслуживает чего-то большего. И это «большее» просто обязано упасть на него с неба.
Нехорошие про него ходили слухи. В частности — именно его называли автором нескольких анонимок, обвинявших собратьев-культистов в неправильном трактовании доктрины культа, утаивании части добычи, и иных нарушениях внутреннего распорядка. Особенно посмешила Учителя первая из упомянутых анонимок.
— Изменяющий пути приветствует ереси! — вот и все, что он сказал, когда, отсмеявшись, спалил записку в Пламени Удуна, возникшем возле его пальцев.
Впрочем, остальные анонимки, хоть и не вызывали такого веселья, но и желаемого эффекта (в смысле возвышения их автора, или, хотя бы, наказания тех, чьи деяния были в них описаны), не возымели.
Могу предположить, что, если мне удастся отстоять Учителя — скоро появится новая анонимка, обвиняющая меня в том, что, вместо того, чтобы спасать его — я приказал лечить Лёссу и Ириме. Даже любопытно: какой будет результат на этот раз. Архитектор судеб радуется амбициям и интригам… но вот глупость — категорически не поощряет.
Между тем, развешенные шарики исцеляющего света и постоянно обновляемые заклятья регенерации оттащили девушек от края. По словам Исты их жизнь продолжала убывать, но уже было понятно: борьбу за них мы выигрываем. А вот с Учителем все было, увы, не столь очевидно. Ему доставались только отголоски массовых исцелений. Иста, постоянно использующая навык диагностики, сказала, что он уже на грани… И, самое главное, никто из троих так и не пришел в себя. А значит, командовать по-прежнему приходилось мне.
— Иста, переключайся на Учителя, — скомандовал я. — Остальным — держать девушек! — и, шепотом, на ухо своей девушке: — ты понимаешь, что с ними?
— Нет, — покачала она головой. — Что-то тянет из них силу… и жизнь. Только это не проклятье, и не травма. Скорее… скорее похоже на… — Иста задумалась, а затем твердо кивнула. — …на благословение.
— Благословение? — изумилась Ариса, приземлившаяся рядом с нами. — Это кто же из богов у нас нынче так «благословляет»?
— Атарэ, — не задумываясь ответил я. — Это ее испытание. Нужно держать… Подозреваю, если мы не сумеем удержать Учителя — Иримэ и Лёсса тоже погибнут. Испытание распределится на них…
Озвучив вывод, я понял и то, что мне следует делать. В очередной раз обновив Боевую регенерацию, поддерживающую жизнь в Лёссе, я отошел на два шага, и погрузился в транс, стараясь дозваться до «сущности варпа, огромной, словно звезды». И оказался на краю огромного и вечно меняющегося лабиринта.
Конечно, меня сложно назвать «истинно верующим». Все-таки я не культист… да и остатки церковного воспитания в Империи Света периодически дают о себе знать. Но я — маг. А значит, имею право воззвать к помощи Лабиринта и его хозяина… Другой вопрос, чем потом за эту помощь придется заплатить.
Данный его участок был сделан из чего-то, похожего на туманно-прозрачную кость… хотя кости и не бывают прозрачными. Серебристо-серый туман клубился по всему лабиринту. И из этого тумана мне навстречу шагнуло что-то…
Оно выглядело как человек, на плечах которого были две головы, направленные в разные стороны. В правой руке тварь держала посох, навершие которого сияло яростным сапфирным светом. В левой руке лежал свиток, на которых будто ударами огненного копья были высечены знаки, выглядевшие таинственно и уродливо. В лазурном-серебряном полумраке лабиринта они сияли как некая истина вне правды и лжи, силы и бессилья, красоты и уродства. Я не стал читать эти знаки. Время для этого пряталось в отдаленном будущем, среди паутины события, каждое из которых могло прервать путь моего существования.
-Ты пришел сюда и будешь услышан! — клекот раздался из клюва головы, обращенной направот от меня.
— Ты не будешь услышан, — согласилась с братом голов, обращенная налево.
Задавать вопросы было бы бесполезно. Поэтому я поклонился тому, кого Учитель описывал как Оракула Изменяющего пути. И я процитировал когда-то слышанную проповедь.
— Многие старались угадать, какая из голов Кайроса Судьбоплета лжет. Они искали ложь среди истин… и нашли ее.
— Многие ищут истину, — по клювастой морде сложно было понять, что она думает, но в данном случае она отчетливо выражала некоторый скепсис в отношении произнесенного.
— Мало кто готов услышать и принять истину, — подхватила вторая голова. — Проси, и ты получишь желаемое.
— Ты не получишь желаемого, — отозвалась первая.
Я прикоснулся к сапфирно-прозрачной стене слева от меня, и воззвал. Я искал помощи, знаний и силы. И, вопреки ожиданиям, я получил ответ. Прозвучал он на незнакомом мне языке, но смысл, как ни странно, был вполне понятен. Голос ворчливого старика произнес:
— Ох, сколько же вас здесь бродит. И всем нужно одно и то же… — голос поменялся, теперь со мной как будто говорил маленькая девочка. Я почти видел, как она подпрыгивает от нетерпения закончить говорить с занудным незнакомцем, и отправиться куда-то, по своим, несомненно важным, девичьим делам. — Отвечу, пожалуй, как и прочим… — снова перемена, и теперь, казалось, стены задрожали от мощи и уверенности могучего мага, способного движением пальцев обрушивать во прах горные хребты: — Помощи — не жди. Знание — преждевременно… но время придет. А Силы — бери, сколько хочешь. Пей из источника!
Было заведомо ясно, что ответ на вопрос «почему не ждать помощи» — как раз из того «знания», которое «преждевременно». Поэтому я не стал его задавать. Зато — потянулся к силе, что скрыта в глубине Лабиринта.
И Сила хлынула в меня. Ее поток рвал мое сознание на части, засыпал частички здравых мыслей титаническими горами чуждых и невоплотимых идей. В этом чарующем, но и ужасающем потоке моя личность начала растворяться, как растворяется кусок сахара. Дурную шутку со мной сыграли привычки материального мира, где Силу требовалось тянуть из Источника. Здесь, где слова «все есть Сила» — истинны в самом прямом смысле слова, требовалось обратное: не «поглощать» Силу, а, наоборот, отталкивать ее, брать столько, сколько надо, и ни граном больше!
В отчаянных попытках остановить поток, я, почти случайно, вспомнил песню, которую любил время от времени напевать Учитель: «Используй Силу… и позволь Силе использовать тебя»! Вместо того, чтобы бороться с водоворотом — я нырнул туда, куда увлекал меня этот неостановимый поток, в надежде, что где-то там, в глубине, он остановится и ослабеет. Вылавливая из чуть-чуть замедлившегося потока осколки своей, раздробленной Силой, личности, я наматывал нить собственной памяти на яркую звезду своей воли. И Сила, что раньше ярилась, грозя разорвать в клочья, услужливо подносила мне все новые и новые фрагменты. Неважно было направление движения, неважна цель, ради которой я нырнул в этот кошмар. Только тяжкое, непрерывное усилие. И понимание, что, стоит сойти с путеводной нити, что сложным многомерным знаком пронизывала пространство, и Сила уничтожит меня так, что и возрождаться будет уже нечему.
— Пьен! — звук, казалось, сокрушал вселенную. Силой имени мне был открыт выход из кошмара, в который я погрузился своей волей. Поток свернул пространство в хитрую фигуру оригами… которая и треснула, разрываясь, как бумага. И я вылетел из лабиринта Архитектора судеб в материум.
Иста
— Пьен! — закричала я, опускаясь на колени возле замершего в чудовищной муке своего парня. Лицо его искажала гримаса, исключавшая саму мысль, что он может желать оставаться там… где бы это самое «там» не находилось. — Пьен! Вернись ко мне! Пожалуйста…
Я уже почти потеряла надежду, когда твердая рука ученика нашего сюзерена коснулась моей руки.
— Не плачь, маленькая, — с недоверием услышала я. Да, признаться, Пьен, хоть и был лишь чуть старше меня, но ростом он превосходил многих взрослых воинов. На его фоне я, признаться, всегда несколько комплексовавшая из-за своего… отнюдь не самого крепкого сложения, и вовсе казалась девчонкой, что меня, иногда, признаться, бесило. Но сейчас почему-то, слышать это слово было так сладостно.
Пьен потянулся, разминая сведенные судорогой мышцы. Сейчас от него веяло даже не «силой», но «мощью» и «жутью». Но, почему-то, мне не хотелось отодвинуться от источника этого страха, как сделали некоторые из собратьев-культистов. Напротив, я купалась в этом ужасе и смаковала его как хорошее вино, которое, признаться, (не только «хорошее», но и вообще какое бы то ни было) я впервые попробовала только в Азире, крепости Кайларна. В школе культа меня считали еще слишком мелкой для таких взрослых удовольствий.
— Так… — Пьен тяжелым взглядом обвел всю нашу компанию. — Сейчас я присоединюсь к Учителю.
— Нет… — выдохнула я. Я ведь чуть было уже не потеряла его… и вот он снова суется туда, откуда легко может не вернуться.
— Вчетвером нам должно быть легче, — продолжил Пьен, сжав мою ладонь. — Так что есть шанс, что отток жизни уменьшиться. Ваша задача — любой ценой дотащить Иримэ и Лёссу до замка. Там — Источник и Место Силы. Там — выдержим. Всем понятно?
Иримэ, Кайларна и Лёссу загрузили на их крикуна. Когда же на его спину взошел и Пьен, демон варпа чуть было не рухнул на землю. Пришлось подпирать его еще двумя крикунами. В таком виде можно было лететь… правда — невысоко и не быстро.
Пьен коснулся ростка, зажатого в руке Кайларна, и успел еще приказать:
— Двигаемся! — погружаясь в транс.
Иримэ
— Больше похоже на Нижний мир, — произнес Лар, внимательно осмотревшись.
— Или на темный, — покачала головой Лёсса. — Тумана я не вижу… так что остается только Темный.
— А я не вижу окровавленных стен… и прочих атрибутов Темного мира, — с некоторым удивлением отозвался Лар.
— Так ты, пап, темный мир только в городе и видел, — отозвалась Лёсса, заставив нас с Ларом замереть. Все-таки нечасто бывшая богиня Темного мира обращалась к нам как к родителям… пусть и приемным. — А за городом все примерно так… — Лёсса провела рукой по металлической траве, взмахнула в сторону деревьев из прозрачно-черных кристаллов, — и выглядит. Там, где природа меньше испорчена эмоциями смертных.
— Не стоит спорить о названиях, дочка, — светло и радостно улыбнулся Лар. — «Нижний мир», «Темный мир», «Тел-аран-Риод», возможно, даже «Хуэко Мундо»… Важно что это, так или иначе, один из обликов варпа. А значит, здесь вполне могут быть нерожденные твари. И нам стоит приготовиться защищать росток… и друг друга от них. И… Иримэ, — обратился он ко мне, — учитывай, что «реальность» здесь пластична и податлива… Возможно — «чересчур пластична». Так что заклинания могут работать не так, как тебе хотелось бы.
Я с удивлением посмотрела на Лёссу, вокруг кистей рук которой закручивались спиралями облака темного дыма, а по плечам плясали язычки пламени… и девочка кивнула, подтверждая слова Лара.
Некоторое время мы сидели, не двигаясь, и смотрели по сторонам, чтобы не пропустить внезапную атаку. Росток меллорна в руках Лара ощущался как сгусток Света, согревающий и удерживающий наползающий со всех сторон холод.
Тварь появилась неожиданно. Она просто возникла вот так, из ничего. Она не приближалась, выдавая свое продвижение ревом, или, хотя бы, хрустом травинок под тяжелыми лапами, не рухнула с небес, раскрывая свой полет свистом ветра под крыльями, даже не поднялась из глубин земли, показывая свое приближение вибрацией почвы. Нет. Она просто возникла, никак не предупреждая о своем прибытии. И если бы мы не смотрели каждый с свою сторону — ее прибытие вполне могло остаться незамеченным… и стоить команде как минимум одного из нас.
К ее несчастью, тварь появилась прямо на пересечении секторов наблюдения — моего и Лёссы. Тварь походила на нагу: какой-то змеиный хвост, почти человеческая верхняя часть… Но… помилуй Мать, как же эта «нага» была исковеркана. Дергающийся, перекрученный, какой-то несимметричный хвост был покрыт хитиновыми пластинами. Верхние конечности (все четыре) срослись с хитиновыми клинками. Голова выглядела не то уродливым шлемом, не то черепом чудовища. Стремительным движением, уродливость которого чуть было не заставила меня расстаться со всем, что я съела в этот день, тварь рванулась к нам.
Надо признать, что его облик оказался довольно эффективным оружием: завороженная этим ужасом я буквально не могла поднять рук в свою защиту, не говоря уже о том, чтобы сплести заклятье. Мой разум оказался скован и подчинен надвигающимся кошмаром.
К счастью, Лёсса, былая темная богиня павшего города оказалась куда более стойкой. С ее руки сорвался спиральный клуб дыма, перевитого с огнем, и ударил в почти дотянувшуюся до меня тварь. Хитиновые клинки хлестнули воздух, буквально чуть-чуть не дотянувшись до меня. И тварь отлетела назад, еще в воздухе распадаясь на темные частицы, впитавшиеся в оскверненную землю.
За спиной раздался хриплый металлический рев. Я чуть было не дернулась посмотреть: что там такое. К счастью, я вовремя вспомнила время, когда «нашу» звезду пытались объединить в команду. И тогда первым правилом, которое в нас старались, да так, видимо, и не смогли вбить наставники, было: «не дергайся». «Доверяй товарищам, позволь им справиться с угрозой в их секторе, будь готова отразить атаку со своего направления». Так что, когда боевой рев атакующей твари сменился булькающим хлюпаньем, я уже была готова встретить нового врага.
Очередная тварь возникла передо мной. Лицо ее было очевидной насмешкой над детьми Атарэ: характерные эльфийские черты искажались злобной асимметричной татуировкой, переливающейся пурпурными волнами. В заостренных ушах позвякивали десятки мелких колечек. Три пары тяжелых, налитых грудей мерно колыхались, заставляя звенеть закрепленные в сосках колокольчики. На своих ногах, с выгнутыми назад коленями, тварь возвышалась надо мной так, что, сойдись мы в упор — я в лучшем случае достала бы ей до пояса. В руках твари рассекали воздух мечи с волнистыми лезвиями, каждый из которых сошел бы за двуручник даже для оборотня. Несмотря на все уродство твари, аура чувственного порока распространялась во все стороны от нее, порождая неестественные желания.
В отличие от первого противника, эта тварь надвигалась неторопливо, давая «полюбоваться» собой, в отвратительном подобии танца. Но это дало мне возможность вернуть сознание под контроль, удерживая подобающие скорее недоживущим инстинкты под контролем. Я порадовалась, что тварь наступала в моем сектора. Все-таки и возлюбленный, и приемная дочь, хоть и стали по праву властителями фейри, но по прежнему сохраняли многое от людей…
Я Воззвала. И Лес услышал меня. Странные, изломанные, кристаллические… деревья оставались деревьями. И они ответили на зов одной из дочерей Матери Вечного леса.
Снизу, из земли, ударили копья, в которых, при некотором желании можно было увидеть ветви каменных деревьев. Тварь музыкально взревела, запрокинув голову. Чудовищное-прекрасное страдание исказило ее лицо. Враг рванулся, разламывая только что поднявшиеся из земли, но стремительно набирающие силу стволы. Каменная крошка полетела во все стороны. Тварь ревела, пытаясь избавиться от кольев, пронзающих ее тело. Но на смену расколотым, растоптанным, сломанным, поднимались все новые и новые колья, на которых тварь повисла, как на кольях в волчьей яме. Рев ее, почти оглушающий вначале, постепенно слабел… и вот она уже висела, не в силах сопротивляться Копьям Вечного леса. Черный прах, подобно крови, лился из распоровших ее тело ран, отнимая силы. И вот уже все тело твари вспыхнуло, и рассыпалось темным пеплом.
Пьен
Транс принял меня. Вот только почему-то, вместо того, чтобы попасть туда, где сейчас находится Учитель, его возлюбленная и названная дочь, я оказался в собственной памяти.
— Итак, напоминаю, — Учитель хмуро прошелся перед строем из половины бойцов Летучего отряда и их ездовых крикунов, — ваша задача не в том, чтобы кого-то там защищать и спасать. И не в том, чтобы покорять и завоевывать. Вы должны выяснить то, что мне надо знать, и вернуться с донесением. Какие бы подвиги вы не совершили, если вы не вернетесь — все это будет бессмысленно…
Я знал, что Учитель, мягко говоря, лукавит. Уж о такой способности Неумирающих, как способность посмотреть на поле боя глазами одного из своих бойцов, я знал… Но, в то же время, я понимаю, что он просто не хочет терять опытных магов. Большинство из нас способны в той или иной области использовать третий круг заклинаний, практически предельный для не имеющих героической ауры. А значит, потеря каждого из нас будет ударом по силе домена.
Мы рассыпались по территории соседнего домена. Что интересно — я так и не заметил какой-либо пограничной стражи, либо же патрулей способных заметить вторжение. Неужели местный владыка полагается на кочевые племена, сейчас большей частью разбегающиеся, либо схватившиеся в междоусобной борьбе?
Найти лагерь основной армии было нетрудно: разумеется, она осаждала столицу домена и замок его хозяина. Правда, надо сказать, что каких-либо успехов орки пока что не достигли. В орочьей армией созданием осадных орудий как правило занимались рабы: люди, эльфы или гномы. Но во владениях Гхыра все не-орки стабильно шли исключительно в котел, а отнюдь не в мастерские. Так что с осадным парком были трудности. А стены столичного замка были высоки, крепки, и отличались весьма продуманной конструкцией. Так что орки гибли десятками и сотнями при попытках штурма… а результатов всей этой бурной деятельности как-то не наблюдалось. Так что следовало ожидать перехода осады в следующую фазу: «возьмем измором».
— Смотри! — коснулась Иста моей руки. — Там!
Столб пыли в ровной, как стол, степи был виден издалека. Я начитал на себя Орлиное зрение, высоко ценимое стрелками и разведчиками, и присмотрелся. По выгоревшей под жарким летним солнцем траве полз караван. Огромные быки тащили грубые телеги с клетками. В клетках были набиты люди.
— Орки! — выдохнул я, скривившись.
Быки могут тащить телеги, питаясь подножным кормом, люди — нет. Только поэтому первые везут вторых, а не наоборот. Но в итоге и те, и другие окажутся в орочьих котлах. А дерево грубых, но массивных телег пойдет на оборонительные сооружения осадного лагеря.
Собственно, на марше орочья армия в обозах практически не нуждалась. Орки просто жрали все, что не успевало от них убежать. Но вот начавшаяся осада меняла ситуацию. Все окрестные обитатели, кто не успел разбежаться, быстро оказывались сожраны. Недостаток осадных машин заставлял орков осаждать укрепления, но при разоренной местности от голода осаждающие страдали бы чуть ли не больше, чем осажденные. А потому применялся неоднократно опробованный подход: отряды фуражиров рассыпались на большое расстояние. Они собирают добычу в укрепленных (по орочьим меркам) лагерях, а оттуда уже гонят караваны к осадному лагерю… А кто поумнее — тянут линии снабжения от собственных земель… Но это к Гхыру не относится: у него и в своем домене перманентное недоедание.
— Мы должны спасти их! — дернулась Иста. Она не хуже меня понимала предназначение людей в огромных клетках.
— Думаешь — сможем? — усомнился я.
Иста прикинула количество охранников, особое внимание уделив шаману, и вздохнула.
— Вряд ли. Хотя…
Я согласно кивнул, поняв ее невысказанную мысль. Если кинемся в бой сами — погибнем и никого не спасем, только добавим орочьей армии чуть-чуть продовольствия. А вот если бросить в бой призывы — глядишь, что и получится.
— Не нравится мне вон та повозка, — я указал на предпоследнюю телегу, клетка в которой, в отличие от остальных, была полностью глухой, так что рассмотреть, что там, внутри, возможным не представлялось.
— Мне тоже, — согласилась Иста.
— Тогда так… — я начал излагать возникший у меня план. — Призываем пару виверн. Потом пережидаем откат — и еще пару. А потом орнисов. Две стаи.
— …и гидру, — вклинилась Иста.
— Зачем? — удивился я. Представить себе мощную, быстро регенерирующую, но отнюдь не славящуюся подвижностью, гидру, гоняющейся по степи за довольно-таки быстрыми и выносливыми орками, было нелегко.
— Если все пойдет плохо, — улыбнулась Иста, поглаживая рукоять кинжала, — орнисы побегут… и притащат преследователей прямо к гидре.
— Внимание! — меня накрыло волей Учителя. — Задумали атаковать — бросайте в бой призывы. Сами — не лезьте. У меня нехорошее предчувствие.
Оставалось только согласиться.
Волна орнисов, скрытно подошедшая по небольшой балке, кинулась в атаку. Орки-охранники каравана с радостным ревом кинулись навстречу демоническим птицам. Даже шаман, бросив в бой духов, кинулись вместе с бойцами-рукопашниками.
Поначалу бой складывался однозначно в нашу пользу: основными силами противника были хрюкеры, с которыми орнисы, существа второго ранга, с некоторым трудом, неся потери, но справлялись. Швырялы же… Их зону поражения демонические птицы проскакивали прежде, чем орочьи стрелки могли дать второй залп… а там уже, стрелок против рукопашника в ближнем бою — это без шансов. Определенную опасность представлял шаман: его духи тормозили атакующих орнисов, подставляя их под удары шаманской колотушки и оружия хрюкеров… но орнисов было тупо больше.
— Не нравится мне это, — пробормотал я, глядя на происходящее возле каравана.
— Почему? — удивилась Иста. — Все же пока идет хорошо? Еще бы магией их…
— Не дергайся, — притормозил я наступательный порыв подруги. — Смотри, вон там, возле закрытой телеги…
— Упс… — удивилась Иста. — Это же черный орк… и два шамана! Они одни порвали бы пол стаи!
— Вот именно, — согласился я. — Или, хотя бы мог организовать бой, оттянуть швырял и шамана под защиту хрюкеров, не дал кинуться в схватку толпой. Одно это только увеличило бы потери орнисов в разы. А они стоят и смотрят.
— А давай… — я покачал головой на явное предложение попробовать атаковать самим. Все-таки запрет Учителя был однозначен. — …давай виверн натравим? И посмотрим, что там за сюрприз?
Мы с Истой указали цели призванным, и виверны, кружившие на такой высоте, что с земли казались некрупными коршунами, рухнули вниз.
Поначалу шаманы и черный орк, напряженно следившие не только за схваткой, в которой орнисы медленно, но верно сминали охрану каравана, но и за остальной округой, не обратили внимание на опасность сверху. Но пикирующие виверны были вынуждены притормозить, чтобы не разбиться о землю. И свист воздуха, разрываемого развернутыми крыльями, привлек внимание шамана. Видимо, у него был договор с довольно-таки сильным духом воздуха, потому как молния шарахнула без задержки. Виверна, которую я призвал, была серьезно ранена… но не настолько, чтобы она не могла продолжать бой. Вторая же схватила второго шамана, так и не успевшего принять участие в схватке, и взвилась вверх. На высоте метров тридцать она разжала когти, и орк с диким воплем отправился в свое путешествие к земле. Между тем, раненой виверне заступил дорогу черный орк. Он был слишком тяжел, чтобы раненая виверна могла его поднять… а удар хвоста он принял на щит, хотя и упал на колено. Шаман же, успевший среагировать на атаку, вместо того, чтобы повторить удар молнией, кинулся к закрытой телеге.
Пока черный орк отвлекся на подраненную виверну, ее товарка, прикончив «своего» шамана, атаковала его в спину. Огромные когти располосовали кожаный доспех на его спине, а отравленное жало поставило точку в этом противостоянии. Казалось, мы уже победили… ведь оставшийся в одиночестве шаман уже не сможет справиться сразу с двумя вивернами… а уж прочую охрану мы перемелем, хотя бы и тупо призвав очередную стаю орнисов. Но тут стенка закрытой клетки на телеге рухнула, и оттуда, медленно и величаво выплыл многоглаз.
Многоглаз… В монастыре, где я учился перед тем, как отправиться к лорду-магу Арениусу… а попасть в зарождающееся гнездо ереси, мне рассказывали историю этих монстров. Ведь их изначально не было в мире. Но еретики-чернокнижники из Неумирающих, вывели ужасных чудовищ… говорят, ради забавы. Хотя, что это может быть за забава: «подземелья и драконы»? Смертельно опасная ловушка, что в ней может быть забавного? Хуже только кладбище драконов. Но факт в том, что Неумирающие чернокнижники вывели этих тварей, а темные боги — подхватили «забаву», создав здание, где эти существа появлялись. Теперь они входят в свиту Ллос и некоторых из Древних, а чертежи здания боги выдают в качестве награды властителям, что смогли выполнить их задание. Однако доставались эти чертежи темным эльфам, Хранителям древних и, естественно, чернокнижникам. Но оркам? Откуда у орков многоглаз?
Тварь седьмого ранга немедленно показала всю свою силу. Ее глаза полыхнули фиолетовым огнем, и Взгляд, основное и самое оружие многоглаза, ударил по вивернам, к несчастью оказавшимся слишком близко друг к другу, поднимаясь от места гибели черного орка. Взгляд многоглаза — это не луч, а узкий конус, так что он задел обеих виверн. Ранил-то он несильно (разумеется, «несильно» для виверны: среднеуровневого колдуна, вроде меня, снесло бы одним попаданием)… да и проклятья, навешенные им, «Слабость» на одной виверне и «Неудача» на другой — не были слишком уж опасны. Но сработало еще одно свойство Взгляда — «оглушение». И лишившиеся сознания виверны полетели в единственно возможном в такой ситуации направлении: вниз, к земле. Возможно, даже удар об землю не убил живучих ящеров… Но вот топоры немногих уцелевших орков завершили дело прежде, чем ящеру успели опомниться.
Еще не успев осознать увиденное, я отдал приказ крикуну подниматься вверх и удаляться как можно дальше от опасности. К счастью, хотя многоглаз и передвигается, не касаясь земли, полноценным полетом это не назвать, так что скорость его передвижения невысока, и даже более-менее тренированный человек имеет все шансы от него убежать… если, конечно, он находится за пределами весьма обширной зоны поражения. А уж весьма шустрый крикун мигом унес нас с Истой от опасности.
К сожалению, так повезло не всем. По крайней мере две команды из отправленных в разведку — не вернулись. Подобно Исте, они рванулись в бой, увидев орочьи «караваны с продовольствием», и нарвались на многоглазов. Остальных Учитель успел отозвать, но «закрытые повозки» были и в тех обозах, которые они обнаружили. Это означает как минимум десяток многоглазов, которые добрались до столицы тархана.
— Хороший ход… — кивнул Учитель, когда я доложил ему собранные сведения.
— Хороший? — удивился я.
— Для него, разумеется, — подтвердил Учитель. — Сам видел, какое хорошее ПВО организуют многоглазы. Да и вообще стрелки на седьмом ранге встречаются редко… АоЕ-атака, большой радиус поражения, быстрая перезарядка… Жизни для седьмого ранга немного… но это — для седьмого, а так — колупать и колупать. Снимают благословения, проклинают, оглушают… В общем — сильное подкрепление, хорошо закрывающее слабые места орков.
— Но откуда Гхыр их добыл? — задумался присутствующий на военном совете Фабрис.
— Либо у чернокнижников, либо у дроу, — пожал плечами Учитель. — Впрочем, я склонен ставить на последних.
— Почему? — заинтересовалась Морико.
— На поверхности у Гхыра нет соседей-чернокнижников, да и отношения с соседями у него… не очень. А доставить издалека можно, главным образом, силами Торговой гильдии. Но Гхыр — под эмбарго. Конечно, в Гильдии бывают ренегаты, которым на решения Совета Гильдии начхать… Но рису высок, а значит — и цена должна быть запредельна. А вот вниз, в Подземье, Гхыр вроде бы не лез… — признаться, я не очень понял, с чего Учитель считает именно так… но уже неоднократно приходилось убеждаться, что он знает больше, чем это даже теоретически возможно. Оракул, что возьмешь. — …так что с дроу — вполне мог и договориться.
— А темным, — произнося именование глубинных сородичей, Иримэ отчетливо поморщилась…но все-таки ее не перекосило, как раньше, — эльфам это зачем?
— Во-первых, явно многоглазов отдали не задаром. Кто знает, что именно потребовали дроу в качестве оплаты? Но наверняка — что-то для них ценное, — улыбнулся Учитель. — А во-вторых… Не удивлюсь, если узнаю, что они решили провернуть трюк, описанный в «Кимервамидиум»(1): если в боях силы Гхыра окажутся истощены, или если он решит атаковать подземельные владения дроу, многоглазы повернутся против него… Ну и пошпионить малость, не без этого…
— И что же мы теперь будем делать? — грустно спросила Иста, которая явно предполагала ответ «ждать, пока силы орков будут истощены», что подразумевало отдать оркам на съедение множество людей.
— Что делать? — усмехнулся Учитель. — Эти телеги ведь волокут коровы?
— Ну… — я задумался. — Под хвосты я им не заглядывал, но, судя по рогам…
— Не важно, — покачал головой Учитель. — Совсем не важно. Главное — мы будем набИгать и огрОблять кОрОваны, — произнес он, подчеркивая голосом неверные гласные.
Иримэ
На смену одиночным сильным противникам пришла волна мелочи. Мы жгли ее сферами искажений и забрасывали стрелками Хаоса, благо, их успели развить до полного функционала, так, что по стреле срывалось с каждого пальца. А ускользнувших от всего этого встречали орнисы и огнеглазый. Призывать существ Жизни мы даже не пытались, после того, как первая же призванная виверна обернулась против нас же. Ее пришлось уничтожать, накрыв сначала ударом молнии Хаоса от Лара и параличом, а после — добивая стрелами Хаоса. Но, пока с ней справились — следующая волна почти добралась до нас. И именно тогда Лар призвал огнеглазого. К счастью, создание Хаоса против нас не обратилось, и он даже объяснил нам, что то, где мы сейчас находимся — Источник Жизни в Акаше, так что надеяться перебить его контроль над призванными тварями — не стоит даже и надеяться.
Постепенно гора мертвых тел вокруг нас росла. В какой-то момент в сплошном потоке атакующих выдался просвет, и я смогла оглянуться. Окружающая реальность была совершенно не той, в которой мы начинали бой. Горизонт плыл и колыхался, как будто мы находились в море. Странный туман стелился под самыми ногами, не поднимаясь выше колен… Песок медленно пересыпался из верхнего сосуда в нижний…
— Где это мы?
Признаться, задавая вопрос, я скорее ожидала, что ответит мне Лар, но услышала ответ Лёссы.
— Мы в глубинах Акаши, и погружаемся все глубже, — девочка погладила пальцами обуха сабли Чичак(2), проклятой Светом, которую мы добыли в одном из немногочисленных курганов Заречья. Оружие почти мурчало, ластясь к пальцам девочки. — По мере удаления от основной реальности, Акаши теряет сходство с ней. Стихии смешиваются, демонстрируя свое единство: жизнь переходит в смерть, свет размывает границы тьмы, делая очередной первый ход и начиная новую партию…
— Как бы не провалиться до Изначального Порядка… — пробурчал Лар.
— «Изначальный Порядок»? — переспросила я. — Единое пространство, в котором каждая точка идеально равна любой другой, а каждый момент времени ничем не отличается ото всех прочих? Можем и провалиться. Нам надо придумать способ затормозить погружение.
— Соблазн… силой и знанием, который лишь маскируют все эти, — Лар пнул подкатившееся ему под ноги тело, и оно распалось черным пеплом. — Чем глубже мы погружаемся в Акаши, тем лучше понимаем жизнь и ее взаимосвязи с остальными стихиями.
Я поняла, что Лар — прав. Сражаясь здесь, вблизи истока всякой жизни, я куда лучше осознала пути Дерева и то, как оно взаимодействует с водой и землей, огнем и металлом… Рост и развитие, разрушающее то, что порождает… Вся сложность самого понятия «жизнь открывалась мне. И, принимая бой, прекращая жизни пришедших отобрать у нас священный росток, а точнее — забирая их жизни в пользу своих желаний, мы действительно погружались все глубже и глубже, туда, где теряются различия между Силами, а воля богов перестает колыхать ткань существования.
— Почему на нас не нападают? — спросила я у Лара с его названной дочерью. Как-то странно Перворожденной спрашивать совета у тех, кто когда-то были людьми, эдайн… Но я уже давно убедилась, что Лар постиг сущность Хаоса на таких абстрактных уровнях, к которым не приближались многие маги Перворожденных, посвятивших многие века больбе с Древним разрушителем. А пребывание в качестве темной богини оставило слишком уж сильный отпечаток на сущности девочки.
— Возможно, мы прошли очередной этап испытаний, — отозвался Лар.
— Или мы в месте (если тут имеет смысл говорить о «местах»), где порождениям Хаоса находиться, скажем так… неприятно, — выдвинула свою версию Лёсса.
Тин
Мы покидали Азир. Я бы сказал «прячась, как воры», но в том-то и дело, что именно воры так никогда и не поступают. Глупо пытаться покинуть охраняемый город «под покровом темноты». Для магов темнота — не слишком большое препятствие. А патрулируют стены Азира именно культисты: это своеобразное посвящение. Молодежь учится бдительности и вниманию, опытные культисты, претендующие на возвышение и командные звания — учатся управлять командами… и все — ждут не дождутся наивных, желающих покинуть город, не поставив в известность его хозяина. Премии получаются очень вкусные… да и наказания для облажавшихся госпожа Арина умеет придумать такие, что над попавшимся под ее гнев смеются как минимум неделю. Так что даже для профессионального скрытника покинуть город ночью — та еще задача. А уж для толпы обывателей, известных под названием «Орден пылающего гнезда» — и вовсе непосильная. И я никогда не стал бы связываться с этой толпой неудачников, если бы не прямой приказ моей гильдмастера.
Мастер обещала, что проход для нас уже создан: дозорные культисты будут смотреть в сторону, патрульные отряды еретиков пройдут по другим улицам, даже охранные заклятья пропустят нас… вернее — их откроют изнутри. И все равно… Дилетанты же! Где-нибудь да облажаются!
— Гронд! — окликнул меня один из «братьев по Ордену» (Еще не хватало мне им настоящим именем назваться! Его и гильдмастер знает-то только потому, что вообще любит знать все… И то я ей своего настоящего имени не называл — сама как-то узнала… Но этим такое не светит. От слова «совсем»). — Ты уверен, что мы пройдем?
Я оглянулся на спросившего. Рыжий, приметный, такого и захочешь — не забудешь! И он еще лезет в «тайные заговорщики». Хоть бы капюшон надел, «профессионал». Впрочем, они тут, в этой «организации Сопротивления богопротивному адепту Хаоса» все такие… ну, или почти все — если, разумеется, не считать агентов хозяина домена. Все-таки господин Ставр лаптем щи не хлебает. И на то, чтобы уговорить нашего предводителя на то, чтобы разделить бегущих на группы, а также собрать всех шпионов в одну из них… и «нечаянно» оную потерять в лабиринте улочек — пришлось потратить довольно-таки много сил.
Собственно, само наше «Сопротивление» иначе, чем балаганом назвать было трудно. Несколько надписей, намалеванных на стенах — никак не тянули на серьезную проблему для хозяина домена. А уж разбрасываемые нами листовки народ подбирал с удовольствием… и с не меньшим удовольствием использовал по назначению — в сортирах. Потому как размножали мы их гектографом на бумаге самого низкого качества — на более дорогую денег не было. Впрочем, как говорил один из моих нанимателей «это вообще характерно для европейского Сопротивления». Правда, что значит прилагательное «европейский» — я так до сих пор и не знаю. Наверное, что-то ругательное. «Несчастный народ, задавленный репрессиями» радостным улюлюканьем встретил отправку Тоэра Занда, единственного более-менее богатого торговца в Ордене, на остров Сфено. Говорят, он там прожил еще целых три дня… а точнее — три ночи. И то, что после этого «Орден» не разбежался по углам — говорило только о беспросветной глупости его членов. А заодно — и о том, что оный Орден зачем-то нужен хозяину Азира. Ведь сомневаться в том, что господину Кайларну известны все имена «энтузиастов-заговорщиков», увы, не приходилось. Не после общих собраний ордена, на которых присутствовал и уже упомянутый Тоэн.
«Общее собрание тайной организации». Это ведь только додуматься надо было!
— Гронд, — снова позвал меня Фенек, — ты меня слы…
— Т-с-с! — прервал я его. — Я слушаю. Не мешай.
Не то, чтобы эта бдительность нам могла помочь, «если вдруг что»… Но демонстрировать ее было необходимо.
— Но все-таки… — заканючил рыжий.
— Прорвемся, — уверенно ответил я. Правда, о том, что прорвемся наверняка не все — я аккуратно умолчал.
На участке стены, к которому мы вышли, «совершенно случайно» не было стражи. Так что мы быстро привязали веревку к одному из зубцов стены, и я первым съехал прямо в ров, появившийся после недавней перестройки городских стен.
Следом за мной спустилась смутно знакомая девушка, которую я разве что пару раз видел на наших собраниях, а потом медленно и величественно начал спускаться наш предводитель, прелат Ордена Чистоты на покое, один из немногих служителей лорда-мага Арениуса, кто пережил Пылающую ночь. Все время правления лорда-мага Кайларна отец Вульфред прятался у верных прихожан, хотя никаких ожидаемых гонений на Церковь Света со стороны Хранителя Древних так и не последовало.
Признаться, отплывая от того места, куда я рухнул с не достававшей до воды примерно на полметра веревки, я старался не рассмеяться, представляя, как длинная белая борода будет плыть рядом с нашим славным предводителем… И не ошибся: зрелище было… Увлекательное. Правда как следует полюбоваться им мне не удалось: нашу бурную деятельность заметили. На стене замелькали факелы, а потом — и полетели стрелы. Кажется, операция «тайный побег» входила в новую фазу.
Рита
Мы бежали по темным улицам. Бежали долго и быстро. Уже кровь стучала в висках, а воздух был таким плотным, что его приходилось практически откусывать, чтобы протолкнуть в горящие легкие. Я бы совсем упала, и, надеюсь, умерла, а не досталась бы палачам злобного лорда Хаоса, если бы впереди не маячила спина этого проклятого вора. Чтобы я уступила этому… оборвышу с помойки?
Как вообще этот ворюга оказался в числе лучших людей домена, тех, кто не струсил и организовал-таки сопротивление проклятому тирану, жрецу Древнего врага? Не знаю… Вроде, обнаружились у него какие-то зачатки способностей к магии Света, и отец Вульфред, встретив его на улице, предложил обучение. Жрецу, хранителю и проводнику воли Владыки Света, конечно, лучше знать… Но все равно — не верю я этому уроду. Вот ни на сколечко не верю. Пусть он и вычислил каким-то образом провокаторов этого… Кайларна, так что им пришлось бежать и укрываться в башне на нечестивом парящем острове, а один даже и сбежать не успел… Но все равно — не ровня он настоящим добрым людям, что собрались под рукой отца Вульфреда. Не ровня.
Признаться, я думала, что никогда не смогу забраться по лестнице, ведущей на стену. Когда-то по ней взбегали лучники славного лорда-мага Арениуса, чтобы защищать наш город от врагов… Но теперь по ней поднимаются подлые еретики Кайларна, чтобы охранять его нечестивую власть. Потому и на верху стены возведен второй ряд зубцов, которые закроют прислужников ересиарха от стрел и камней, посылаемых бушующим народом, когда он, наконец-таки, поднимется против тирана.
Но сейчас это даже сыграло нам на руку: привалившись к зубцам, мы смогли передохнуть, пока внизу проходил патруль.
— Идем, — бросил проклятый Гронд, закрепляя веревку на внешнем зубце.
— Не… — я задохнулась, и начала снова. — Не могу… идти.
— Тогда оставайся здесь, — бросил мерзкий вор. — В пыточной лорда-мага Кайларна ты хорошо отдохнешь! А потом хорошо повеселишь толпу по дороге на эшафот, — произнеся эту мерзость (как он только посмел применить имперский титул «лорд-маг» к этому… к этому ересиарху?), Гронд соскользнул по веревки вниз.
Не знаю, как я смогла последовать за ним. Видимо, желание залепить ему пощечину придало мне сил.
Само наличие воды во рву, а тем более — довольно-таки сильное течение — результат мерзкого противоестественного колдовства ересиарха: один конец рва выходит к обрыву над Великой, куда через портал из реки поступает вода. А на другом конце — водопад рушится в Орбаковскую балку. И горе тому, кто не справился с течением…
Увы, но, кажется, этим «кем-то» буду я. Бежать нам пришлось внезапно. Я не успела даже переодеться. А плавать в длинной юбке… Ткань намокла и сковывает движение. Течение несет меня все ближе к водопаду. А наверху мечутся факелы, раздаются голоса стражников, и время от времени летят стрелы.
Внезапно чья-то твердая рука ухватила меня за шиворот. Признаться, я не сразу сообразила, что тянут меня от покинутого берега, а не к нему, и начала отбиваться, считая, что рухнуть с обрыва — все-таки лучше, чем оказаться в руках палачей колдуна.
— Тише ты, дуреха! Не дергайся! — голос, зашипевший мне прямо в ухо, оказался знаком. Это же Гронд! — Просто расслабься. Есть тут, — голос прервался… кажется, ворюга наглотался воды. Но меня это почему-то не порадовало, — одно местечко… Его с того берега не видно. Скроемся и пересидим всю эту тряхомудрию.
— А отец Вульфред? — задергалась я.
— Был отче, да вышел весь, — буркнул вор. Я чуть не прекратила плыть вообще, что явно не закончилось бы ничем хорошим… Жизнь отца Вульфреда важнее, чем любая из наших, и если вор бросил учителя, отправившись вытаскивать никчемную меня… — Невидимостью прикрылся и свалил уже, — закончил Гронд, вызвав у меня вздох облегчения.
«Местечко» оказалось любовно выкопанным прямо в берегу рва укрытием, прикрытым сверху досками, на которые положили слой дерна. Судя по всему, Ночная гильдия пользовалась этим убежищем, чтобы выводить нужных ей людей из города… ну, или тех, кто заплатил. Проклятые жлобы…
— Сидим тихо! — шепнул Гронд. — Даже не шевелись. Сейчас облава пойдет!
И вправду, до самого рассвета над нами перекликивались голоса, а время от времени мои нервы как будто обдавало ледяной крошкой. Нас искали, и искали тщательно. Но, к счастью, не нашли. А с рассветом Гронд расслабился, и сказал, что теперь можно поспать. А ночью пойдем догонять своих… если, конечно, кто-то еще сумел избежать облавы.
Пьен
Вырвавшись из воспоминаний, я некоторое время бродил в тумане. Сверху сыпался снег… или не снег. Я поймал одну из снежинок и растер пальцами. След оказался черным. Пепел! Это, похоже, я забрел в Туманный мир, о котором рассказывала Лёсса. Блуждать тут, рискуя нарваться на местных обитателей, не показалось мне хорошей идеей. Так что я уселся прямо на покрытую серой пылью землю и погрузился в транс, пытаясь раздвинуть ткань мира и покинуть его. Шансы на успех у меня были неплохие: в конце концов, на самом деле меня здесь нет. Мое тело лежит рядом с Учителем, на бронированной спине ездового крикуна.
Сила сворачивалась в сложную многомерную спираль, раскручиваясь вокруг осей, число которых было явно больше, чем три. Не выходя из все углубляющегося транса, на периферии сознания я ощутил удовлетворение. Вряд ли без помощи Учителя я смог бы сформировать столь сложный образ. Пепел, сыплющийся с непроглядных небес, увлекался движением сил, и стал формировать помимо незримого, еще и материальный отклик создаваемого мной заклятья. Тихий, почти неслышный звон обдал меня тревогой. Порождения Туманного мира вышли на охоту, и одно из них бродило где-то неподалеку. Но я не позволил страху отвлечь меня. Скорость движения спирали все увеличивалась. Символы, из которых я понимал, в лучшем случае, не более трети, возникали из ниоткуда. Некоторые из них пропадали, не оставив следа в том, что пыталось предстать перед моим сознанием «материальным миром», а другие — отпечатывались в пепел, в земле, даже сам воздух, казалось, плакал кровавыми слезам, запечатлевая Волю Павших Владык.
— Тьма наступает! — прокричал кто-то неподалеку… но вскоре человеческие слова сменились отчаянным воплем. Не знаю уж, попался говоривший порождениям Тумана, или же вступил в Тень, поднявшуюся из Глубины… Да, в сущности, это и не важно. А важно то, что кроме моих собственных сил, в спираль влилась еще и сила жертвы. Первой, но не последней. Твари Тумана, привлеченные болью и отчаяньем, кидались в водоворот сил. И гибли, подпитывая формирующееся заклятье настоящей гекатомбой.
— Жизни их отдаю в пользу моих желаний! — произнес я. Не то, чтобы эти слова что-то значили для мироздания… Но их произнесение позволило мне сосредоточиться на желаемом изменении. — Сим да исполнится!
Врата миров открылись передо мной, а напитанная Силой аж до золотистого свечения спираль легла под ноги путеводной нитью. И, уже проходя Вратами, я услышал:
— Ученик вновь исполнил Учителя волю. Похвально.
Грав Алхимик
Последняя красная капля упала из дистиллятора в реторту. Тени, что непрерывно сгущались над сосудом в процессе сбора последней из фракций, получившихся в результате дистилляции камедеобразного вещества, добытого на предыдущем шаге, пришли в движение. Скоро сосуд должен был вспыхнуть, как это происходило все предыдущие разы, когда я пытался осуществить первый шаг Великого делания.
Профаны, совершенно зря именующие себя «алхимиками», уверены, что, найдя «философский камень» смогут все подряд превращать в золото, и разбогатеют. Те, кто проник в тайны герметического искусства, принесенного в наш мир Неумирающими, чуть глубже, знают — что золото — тлен, и основная задача красного эликсира магистериума — получение напитка Вечной жизни. И все они неустанно ищут Немую Книгу, в которую те, кто нашли пятый элемент ранее, якобы записывали свою мудрость.
При помощи учителей в Палате Вихрей и в моего сюзерена, я сумел разобраться, что сама по себе красная тинктура не имеет никакого смысла. Суть Великого Делания в том, что это попытка изменить себя, проникнуть в тайны материи и ее связей с сущностями инобытия. И, если это получается — алхимик сам себе становится эликсиром магистерия, красной тинктурой и философским камнем. А превращение воды в вино, а свинца в золото — лишь вехи, указывающие, что взыскующий истины находится на верном пути.
Ну а Немая книга потому и немая, что в ней не записано ничего. Этот путь каждый должен пройти сам. И для каждого этот путь свой.
— Грав! — в лаборатории появился единственный человек, которому позволено заходить сюда, когда я работаю. Правда, надо сказать, что парочка феечек-алхимиков залетают безо всякого позволения… ну так они и не люди. — Ты опять не поужинал. И не ложился спать. А уже скоро рассвет, к твоему сведению.
Я оглянулся на окно. Еще когда наш дом только проектировали (мы с Лирой как раз заканчивали обучение в Палате Вихрей), Лира настояла, чтобы окна лаборатории выходили на восток. Тогда я, помнится, пожал плечами на этот непонятный каприз: разве может быть какая-то разница, куда выходить окнам? Но, раз я разницы не видел, то и причины спорить — тоже не было. К тому же, когда дом уже был построен, выяснилось, что разница все-таки была. К тому времени Лира уже неплохо меня знала, так что догадаться о том, что я буду работать всю ночь до утра для нее труда не составило. И вот она приходит на рассвете, чтобы оторвать меня от оборудования, на котором, как правило, продолжался какой-нибудь эксперимент.
Тут надо сказать, что где-то днем мне надо будет выбрать время для того, чтобы отработать на «алхимической барщине», чтобы сдать Фабрису, командиру замкового гарнизона, а заодно — и главному интенданту, положенное число эликсиров маны. И к тому времени, как я возьмусь за этот постоянно присутствующий заказ, мне нужна ясная голова. Вздохнув, я кинул на разгорающееся в киммерийских тенях пламя Разрыв связей, прекращая эксперимент. Огонь Хаоса немедленно погас, потеряв подпитку со своего Плана, а тени — рассеялись, вернувшись в Туман, о котором мне рассказывала приемная дочь моего сюзерена, Кайдарна.
Еще раз вздохнув, я вытащил из стола Черную книгу — не столь уже толстый фолиант, в котором каждая буква выведена кровью умников, пытавшихся делать по своему. И, не полагаясь на собственную память, стал проводить таинственный, сложный и необходимый ритуал завершения эксперимента, чтобы ненароком не взорвать на воздух весь квартал… или не вызвать из небытия какой-нибудь хтонический ужас.
Убедившись, что все сделано правильно, и моя лаборатория останется целой к тому моменту, когда я проснусь, я повернулся к Лире, скромно дожидавшейся завершения ритуала, стоя возле подноса с живительным напитком, побочным плодом экспериментов веселых феечек, придающем жизни достаточное очарование, чтобы спокойно лечь спать.
— Что сегодня творилось в городе, не знаешь? — спросил я.
В отличие от меня — «лабораторного отшельника», Лира каким-то образом ухитрялась знать о происходящих в Азире событиях как бы не прежде, чем они, собственно, произойдут. Так что серебряную восьмиконечную звезду с пылающим Оком нашего принципала она носит на левом плече по праву.
— Гоняли каких-то мятежников, — пожала плечами Лира. С тех пор, как моя девушка чуть было не оказалась принудительно замужем за одним из деятелей имперской администрации Ветровска, нашего родного города(3), ко всему, связанному с Империей Света моя девушка относится крайне неодобрительно.
— Поймали? — не то, чтобы это было мне действительно интересно… Но мне спросить было нетрудно, а Лире этот вопрос наверняка будет приятен.
— Почти всех, — улыбнулась Лира. — Уйти удалось менее чем десятку. Их сейчас за стенами ловят.
— Слава богу, — выдохнул я.
— Какому из сущих в Горнем двухсот семидесяти восьми Темных богов слава? — уточнила Лира.
Не вдаваясь в теологические тонкости, вроде «сколько темных богов могут поместиться на кончике иглы», я заглянул в потемневшие в процессе обучения глаза Лиры… И мы вместе рассмеялись.
Иста
Домой мы летели медленно и печально. Во-первых, сцепка из трех крикунов, не разваливаясь, могла перемещаться лишь чуть быстрее идущего человека. А во-вторых, даже этом неторопливом перемещении приходилось делать регулярные перерывы, чтобы все маги Жизни могли собраться, и компенсировать нашим предводителям утечку жизни. Причем, Пьен, к моему ужасу, терял жизнь быстрее остальных, так что мне постоянно приходилось разрываться между его приказом «Удерживать девушек», и желанием плюнуть на все, и вливать жизнь только в него. Хорошо еще, что, благодаря нашим алхимикам, проблем с маной у нас не предвиделось: вьючные мешки, закрепленные на ездовых крикунах, были забиты в основном эликсирами маны.
Я аккуратно достала из мешка очередной сундучок. В нем, переложенные мягким материалом, чтобы случайно не разбить, в отдельных ячейках стояли десять фиалов с опалесцирующе-лазурной жидкостью. Увы, в данном сундучке уже осталось меньше половины изначального содержимого: шесть фиалов были уже пусты. Я достала седьмой, выдернула тугую, но не чрезмерно, пробку, и выпила очередную порцию.
Честно говоря, пить эликсиры в таких количествах — вредно для здоровья. Сильно вредно. Вот и я, глотая содержимое очередного фиала, ощутила в его приятной кислинке горьковатые нотки. Первое предупреждение. Если не внять ему, и продолжать употреблять эликсир за эликсиром — сначала станет труднее двигаться, нарушается координация, быстрее устаешь… Потом — начнет убывать жизненная сила. Так можно и вовсе умереть. А если и выживешь — то не факт, что вновь обретешь прежнюю силу и легкость в движениях и мыслях, и придется проходить сложный и болезненный ритуал, на который далеко не всякий властитель будет расходовать отнюдь не дешевые ингредиенты.
Но сейчас это не столь важно. Важнее — доставить Пьена… и остальных в замок. Там уже можно будет спокойно по очереди медитировать, восстанавливая ману, и не прибегать к помощи алхимии. Да и феечки, не входящие в элитный отряд, те, что предпочитают мирную жизнь, или же входят в состав замкового гарнизона… Их навыки, конечно, несравнимы с теми, кто присоединился на первых неделях… но их — много. Так что как-нибудь вытянем.
Я в очередной раз постаралась отогнать от себя мысль, что те, о ком я сейчас размышляю, могут и не выйти из транса… Ведь не может же быть так, чтобы богиня, пусть даже и богиня эльфов, поставила невыполнимое условие? Чтобы она назначила непроходимое испытание?
Сотворив очередное исцеляющее заклинание, я оглянулась. На востоке небо уже потихоньку светлело(4). Долго же это мы тащимся. Очень долго. Но конец пути уже близок: мы уже пересекли балку и повернули на запад, к Великой реке. Собственно, думаю, то почти незаметные огоньки на фоне темного неба — это светильники в руках стражников на стене.
По мере приближения к городу, стало видно, что стражники не расхаживают по стене, медленно и вальяжно, как это происходит обычно, но мечутся туда-сюда. Судя по всему, в городе что-то случилось.
Иримэ
Пьен явился совершенно неожиданно. Мы как раз добивали странное существо, которое Лар обозначил как «кривую и уродливую пародию на Кайроса Судьбоплета», причем главным признаком «кривизны и уродливости» Лар счел тот факт, что мы его все-таки добили, когда с ясных небес спустилась воронка смерча.
Серая хмарь медленно вращалась против часовой стрелки, величественно опускаясь к нам. Хобот дернулся, и мне даже послышалось «Тьфу», когда из него вылетела, кувыркаясь, темная фигурка. Подозреваю, что приземление вышло бы у первого из последователей Лара не слишком мягким… Но учитель столь непутевого ученика воззвал к духу Хаоса, уже успевшему несколько отъесться со времен, когда они заключили контракт. Так что опустился Пьен довольно-таки комфортно.
— И что ты здесь делаешь? — мягко уточнил Лар, однако мне почему-то захотелось куда-нибудь спрятаться, хотя гнев Лара и не был направлен на меня.
Короткий рассказ Пьена особо не прояснил ситуации. Так и осталось непонятным, почему он вдруг решил, что нам нужна его помощь, хотя его поставили надзирать за всем, что осталось в верхних слоях реальности? Зачем он поперся к источникам Акаши?
— Есть у меня смутное подозрение… — пробормотал Лар, и мы с Лёссой выжидательно уставились на него. Пьен виновато изучал носки своих сапог. — …что такой фокус отколол бы любой, кого бы я не оставил «на хозяйстве».
Признаться, я не поняла логики последнего высказывания, и попросила его пояснить.
-Полагаю, тут вопрос в сути испытания, устроенное мне Богиней, — вздохнул Лар в ответ на мой вопрос. — И оно не в том, чтобы показать, что мы можем крошить мелкие порождения Хаоса и Тьмы, и даже не в командной работе присутствующих здесь. Если я правильно понимаю происходящее, суть испытания в том, насколько правильно я строю взаимоотношения в домене. Способно ли построенное мной функционировать в мое отсутствие… и в отсутствие основных признанных лидеров. Найдется ли там, наверху… — не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что имелся в виду не «физический» верх, а направление «из глубин Акаши в реальность», — …кто-то, готовый взять на себя ответственность и руководство оставшимися. Способны ли мои владения выдержать внезапный шторм? Еще перед погружением сюда, — …а вот это уже любопытно. Значит, с точки зрения Неумирающих наша реальность — где-то между их миром и истинным существованием Акаши. Возможно, они потому и неумирающие, что их собственное существование — дальше от Источника, а значит — менее Истинно, и они сами являются сложной иллюзией высшего порядка даже по отношению к Майе, мировой иллюзии? Надо будет рассказать маме. Подумаем вместе. — …я слышал историю о том, как одного их владетелей домена, (кстати, домен был именно эльфийским, хотя его хозяин выбрал обличие полукровки) выбило из мира на несколько дней. Его «совершенно случайно» занесло в некий «пространственный разлом». А когда он сумел-таки выбраться — то власть над доменом пришлось возвращать с ноля: подданные отвернулись от своего сюзерена, «отвернувшегося от них». Тогда мне это показалось забавной историей, не больше. Но вот сейчас я полагаю, что, если бы лорда, вернувшегося из «дальнего похода», встречали верные вассалы, встревоженные его длительным отсутствием, Мать эльфов могла бы и расщедриться на некоторые плюшки…
Признаться, после рассказа Лара, я немного ожидала, что из транса мы выйдем, обнаружив, что в окружающем мире прошла как минимум неделя. Но нет: было всего-навсего утро следующего дня. Хотя, надо признать, все равно со временем творилось что-то неладное: представить себе, что мы действительно сражались полдня и всю ночь, почти без перерывов — несколько странно. Да и не чувствую я себя настолько плохо, как если бы это действительно было так. Зато вот на лицах окружающих нас культистов отчетливо видны были признаки злоупотребления эликсирами маны.
Когда давно, в иной геологической эпохе, то есть — до ритуала, привнесшего в меня долю ненавидимого Перворожденными Хаоса, я посчитала бы это само собой разумеющимся. Ведь зачем же тогда нужны все эти недоживущие, кроме как жертвовать своими короткими, и не имеющими особой ценности жизнями в пользу существ более совершенных?
Когда, волей Матери и интригами мамы мне пришлось поселиться вдали от родных лесов, мне было противно даже смотреть на жалких последышей. Я скрывала свою чувства, как могла… К счастью, в домене не нашлось специалистов по эльфийской мимике, которые могли бы точно определить, что означают слегка напряженные, немного отведенные от вертикали кончики ушей. Да и в истории про девчонку, которую мои бывшие соратники по звезде изнасиловали, меня поразил не факт морального падения, а то, что они смогли его вообще осуществить. Что у них, как грубо, но емко выражаются эдайн, «на нее встало». Ведь, по сути, они тем самым показали, что находятся на одном с ней уровне…
А потом был разговор с мамой, открывший мне глаза на многое. И ритуал, взывающий к Богине. Я уже один раз принесла немыслимую для эльфа жертву, впустив в себя Древнего врага. И теперь, для спасения родного города и его обитателей, надо было сделать следующий.
Да, я тоже окажусь на одном уровне с эдайн… Но, после принятия Хаоса, я и так не могу рассчитывать на уважение некогда равных. И остается только делать шаг за шагом, смутно надеясь, что эти шаги приведут-таки меня к избранной цели.
К счастью, все оказалось не так страшно. И избранник мой сумел отринуть жалкую человеческую суть, да и внимание Матери он привлек еще до моего Воззвания. Перспектива же возрождения третьей ветви нашего народа (О, Мать, помоги мне! Ведь то, что я вообще смогла такое произнести, пусть даже и мысленно, означает, что я признаю мерзких дроу — нашими родичами…), даровала мне утраченное было чувство правильности происходящего.
Однако, это никоим образом не отменяло того, что я — изменилась. И прежние товарищи по играм и обучению — не примут меня вновь в свою компанию. Да и общество эдайн… людей мне стало переносить гораздо легче. Благо еще феечки, подданные Морико скрашивают мое пребывание здесь. Ведь с мамой я вижусь достаточно редко, и, в основном, на занятиях. Дипломатия, координация деятельности разных отрядов, и прочие, временами весьма приятные, но утомительные обязанности второго лица в домене оставляют не так уж много времени на общение с близкими. Присутствие же детей леса, скрашивает мою жизнь, позволяет несколько расслабиться, и принять реальность такой, какова она есть.
Так что действия культистов моего жениха, растрачивающих свое здоровье, но дотащивших нас до замка — уже представляется не «чем-то, само собой разумеющимся», но решением, определенно, достойным похвалы.
В Империи Света в таких случаях принято награждать деньгами, или давать звонкие, но бессмысленные по сути титулы (а то владений на всех не напасешься). Князья Вечного леса — обращаются к Матери за благословением… либо даруют особенно достойному росток меллорна, чтобы он, или она попытались его вырастить, получив статус младшего князя. Удается это мало у кого. Так что владений, необходимых даже низшему дворянству Вечного леса, в общем-то, хватает. А кому не хватает… Я вот такой пример — получив статус (увы, не по заслугам, а всего-навсего по родству в Видящей Реалуэ), я получила и задание, по сути, сводящееся к завоеванию владений… И Князю Олваирина прибыток (или, по крайней мере — не тратиться), и мне честь… По крайней мере, мне тогда так казалось.
Я благодарно кивнула всем, участвовавшим в этой операции. В конце концов, росток меллорна, пусть и побывавший в столь неподходящей для его роста и развития среде, как разупокоенный некрополь, это весьма большая редкость и ценность. Да и выходить замуж за «простого лорда фейри», или за князя, чей титул признан Вечным лесом (а не признать того, кто вырастил меллорн Вечный князь просто не сможет) — это две большие разницы. Эдайн, даже Неумирающие, надо сказать, эту разницу частенько упускают, считая, что сам по себе домен во владении, кольцо Лорда, и Место Силы — требуют признания со стороны Князей Леса… И регулярно удивляются тому, почему их дипломатические усилия не дают результатов. А вопрос в том, что, ничего не сделав для признания со стороны Вечного князя (или, хотя бы одного из Князей Леса), хотят участвовать в политической жизни Леса. Те же из Неумирающих, кто выбрал для своего появления облик Перворожденного, за редкими исключениями, служат объектами едких насмешек (каковых, как правило, не замечают), и являются бессменными героями анекдотов (которых им самим, опять-таки, никто не рассказывает). И лишь немногие оказываются достойны чести быть принятыми Лесом и признанными им.
Пьен
Иримэ величественно сошла со спины крикуна, на которой мы все пришли в себя, и неторопливо огляделась. Видно было, что она все еще «не здесь». Все-таки всем нам тяжеловато дался этот марафон. И эльфийке, наиболее чувствительной к присутствию Хаоса — пришлось как бы не хуже всего. Она медленно обвела взглядом всех присутствующих, особо задержавшись на стоявшей неподалеку Исте. По всем присутствующим магам Жизни и Света, было видно, что они серьезно злоупотребили эликсиром маны. У Исты даже губы посинели, а это — очень и очень нехороший признак.
Иримэ кивнула магам, вытащившим ее и Лёссу из-за Грани так, как будто благодарила не за спасение жизни, а, скажем, за то, что ей подали полотенце после умывания. Впрочем, это высокомерие и неосознанное хамство эльфов не стоит принимать на свой счет, и вообще обращать на него внимание.
Учитель рассказывал, что, когда имеешь дело с эльфами, смотреть стоит не на глаза, или, тем паче, губы, а на то, как движутся уши. Вот сейчас слегка заостренные кончики эльфийских ушек были сильно напряжены, и при этом заняли такое положение, какого человеческие принять не смогут при всем желании. А это означает, что эльфийка чем-то недовольна. Впрочем, вполне возможно, что это недовольство проистекает из плохого самочувствия. Марафон истребления, в самом завершении которого я принял участие, вымотал всех.
Иримэ гораздо более тепло (кончики ушей расслабились и вернулись к вертикали) посмотрела на вившихся вокруг нас феечек, а потом попыталась шагнуть, но тут глаза ее закатились, и она мягко рухнула на руки Учителю.
— Так… — вздохнул он. — Я думал разбираться прямо сейчас, но придется отложить. Фома, Фабрис, Ставр. Готовьте отчет. Сейчас я отнесу Иримэ к ее матери, а потом разберусь, кто виноват, и накажу… кого попало.
Признаться, я не всегда понимаю юмор Учителя. Вот и сейчас я посмотрел на него с недоумением. Что он такого посчитал достойным наказания? Правда, надо сказать, что сами перечисленные не проявили ни малейших признаков страха.
— В армии, — начал объяснять Фабрис, заметив мой непонимающий взгляд, — любое дело проходит четыре основные стадии: запутывание, запугивание, наказание невиновных, и, моя самая любимая: награждение непричастных.
— И, что самое интересное, — подхватил Ставр, — пройдя все эти и несколько дополнительных стадий, дело частенько оказывается сделано!
Иста
Я уже собиралась было поцеловать Пьена и бодро отправиться нафиг. В конце концов: кто я такая, чтобы присутствовать на совещании высшего командного состава? Так, подружка одного из учеников лорда, не больше. Но уходящий лорд, заметив мою попытку свалить, одним жестом вернул меня назад.
— Итак, — произнес наш лорд, вернувшийся после транспортировки леди Иримэ, — что у нас случилось плохого? Ставр, докладывай.
— Сегодня должна была быть проведена операция по нейтрализации одной… скажем так, «секты» светопоклонников.
Шалея от собственной смелости, я подняла руку, и, дождавшись одобрительного кивка, задала вопрос:
— А что, собственно, такое: «секта», чем она от культа отличается, и вообще: зачем ее нейтрализовать?
— Хороший вопрос, — кивнул господин Кайларн. — Придется пояснять с самого начала. Вообще в домене с самого начала проводится политика религиозной терпимости.
Я недоуменно посмотрела на властителя нашего домена… и верховного жреца нашего культа. Обычно боги стремились всячески расширять свою паству… и влияние. А потому присутствие иных культов на своей территории не приветствовали даже Древние, которым само мироздание велело сотрудничать и объединяться. Но нет. Такие места, как Белый храм темной веры, где стояли статуи всех Древних, и служили их жрецы — были крайней редкостью, да и там царили не согласие и сотрудничество, а непрерывные интриги в надежде приподняться самим и поднять своего бога хоть капельку повыше. А уж кинжал в спине, или, скажем, яд в бокале с вином — и вовсе рассматривались как «естественные причины смерти». А тут — в собственной цитадели, на землях единственного храма — и «терпимость»? Как это вообще может быть? Я и спросила об этом. Ведь поиск знаний — это и есть путь нашего культа, не так ли?
— Все очень просто, — радушно улыбнулся мне господин Кайларн. — Прямое противостояние — не путь нашего бога. Нам нет необходимости собирать толпы верующих, нет нужды переманивать прихожан у иных богов. Важнее — распространять идею. Пусть другие культы включат их в свои доктрины, донесут их до своих верующих… — это и будет нашим достижением. Амбиции, любопытство и магия. Вот смысл существования нашего культа, а отнюдь не Великие Походы куда бы то ни было, и не многотысячные богослужения. Так что нам выгодно максимальное культурное и религиозное разнообразие, общение с максимальным количеством иных культов… Так мы можем донести свою точку зрения, свои идеи… И совершенно не важно — примут ли они эти идеи, или же примутся бороться…
— В бою с драконом опасны его крылья, когти, клыки, огненное дыхание и сметающий удар хвостом… — пробормотал Пьен. — Но самая большая опасность — возможность стать драконом.
— Именно, — кивнул ученику господин Кайларн. — Мы дадим им возможность стать драконами…
Пьен
Учитель потер левую руку, где кровавым блеском сверкнул вишнево-алый аламандин, оправленный в серебро. Странно. Раньше я у Учителя этого кольца не видел. Да и вообще ювелирных украшений, кроме Кольца Лорда — артефакта, неотъемлемого от самой сути властителя домена, и Ока Гнева — артефакта, добытого Учителем еще в самом начале наших приключений. Сейчас Око покоится в сокровищнице домена. А его место, похоже, заняло новое кольцо. Но вот откуда оно взялось?
— Но зачем тогда разгонять «секту»? — удивилась Иста. Мне хотелось успокоить свою девушку, прижать ее к себе… Но сейчас — совещание высшего командного состава. И для таких вещей сейчас не место и не время. Хотя… Под насмешливым взглядом Учителя я притянул Истку к себе, и заключил в объятия. Разумеется, проявления любопытства, столь угодного принципалу нашего культа, это действие не остановило. — …раз уж нам нужны «другие культы»?
— Нам нужны не «всякие» культы, — ответил Учитель, — а те, которые не угрожают жизням наших подданных. А во-вторых, имеет смысл, чтобы весть о нашем появлении разнеслась подальше… вместе с пусть враждебным и искаженным, но изложением наших идей. Так что имеет смысл придать сектантам ускорения, чтобы бежали побыстрее…
— К тому же, — вмешалась в разговор Лёсса, — я не верю, что адепты бежавшей секты смогли вычислить всех наших засланцев… Иначе придется очень разочароваться в Ставре, чего очень не хотелось бы.
— Не смогли, — улыбнулся наш начальник контрразведки. — Среди тех, кого мы «не смогли» перехватить еще как минимум двое наших. А «вычислили» они именно тех, кого мы отправили, чтобы их нашли и успокоились.
Некоторое время мы еще совещались, а потом — Учитель приказал отправляться отдыхать. Честно говоря, мне хотелось посмотреть на высадку добытого меллорна… Но Учитель сказал, что напитанный силами Жизни и Хаоса росток продержится еще несколько недель, не говоря уже о часах. Так что высаживать древо он будет не раньше, чем проснется Иримэ.
1) «Кимервамидиум» — хроники темных эльфов (данмеров) в серии игр «Элдер скроллс»
2) Чичак — дочь хазарского кагана Вирхора, вышедшая замуж за византийского императора Константина V
3) Об этих событиях см. «Волей Повелителя Перемен», глава 8 и интерлюдия перед ней
4) Светлеть в это время года в указанной местности начинает в 3-4 часа утра
Гелдиира
— Шахеренэт таэнноруваэл эрентин! — выругалась я на тайном, и недоступном профанам храмовом языке иллитири, помянув отвратительный Свет и его мерзких носителей и сторонников.
И какого Добра меня дернуло отправиться в этот поход? Сидела бы дома и горя не знала! Нет, понятно, никто в здравом уме, уходя в далекий и опасный поход, не оставит любовницу — жрицу Плетущей Тенета «на хозяйстве», если, конечно, этот «кто-то» не совсем уже клинический лиссэрантин… как там это на язык Поверхности переводится… Ах, да, «имбецил», а то и вовсе «анацефал». Но можно же было вместо участия в этом отвратительном действе, вернуться на время домой, в уютную тьму Подземья…
Ах, да… Сестренка. Да не отвратится от нее милостивый взгляд Королевы Пауков(1). Собственно, сбежать из Подземья и податься в наложницы этому наземнику, да еще — мужчине, меня побудило именно то, что в противном случае мне грозило принудительное покаяние перед Нхилиирой, да заберет ее Плетущая сети в свои тенета… Ну и, разумеется, воля Матери Подземной Тьмы, подсказавшей мне именно такой способ оного покаяния избегнуть. Чем-то этот волшебник, д’Ин Амит, привлек внимание нашей богини… Вот меня и отправили «присмотреть и направить».
Разумеется, ни мать, Верховная матрона Дома Иир, ни сестра не настолько глупы, чтобы считать, что направлять любовника я буду в их интересах… Но вот допустить, чтобы мои собственные планы пересеклись с интересами Плетущей… Н-да. До такого лучше не доводить. А в данном случае воля Темной Матери выражена однозначно: «Дом Иир должен процветать». А потому — нам нужен союзник, способный захватить и удержать как сами земли на поверхности, так и ведущие через них торговые пути… Н-да. Не лучшие были времена, как для Дома, так и для меня лично. Хуже было только когда я, пойманная на попытке устранить-таки Нхилииру и занять ее место, сидела в Храме Пауков, и ожидала назначенного покаяния…
Нет, конечно, убить вышестоящего, особенно — кровного родственника, в этом нет ничего такого… обычное дело. Но вот попадаться на этом — строго не рекомендуется. А меня не только схватили, но и сумели доказать, что каплю яда на замок в дверях покоев Нхилииры нанесена была именно по моему приказу. Куил’лин! Раб, проклятый предатель! Какого Света ты оказался слишком устойчив, и не умер от моего проклятья, позволив себя допросить?!
Правда, надо сказать, что пребывание на поверхности уже принесло мне некоторую пользу и в этом смысле. Когда я рассказала всю эту историю д’Ин Амиту (проводя очередной ритуал поклонения, я получила Откровение Матери Тьмы о том, что следует поступить именно так), он посмотрел на меня как на полную дуру.
— Один посредник? — удивился этот наземник. — Кто же так делает? Посредников должно быть не меньше трех!
А после он стал рассказывать мне такие вещи, которым никогда не учат младших жриц (впрочем, подозреваю, что и старших тоже), а если кто и додумывался до подобного — то такие жрицы крепко держали язык за зубами и быстро поднимались по карьерной лестнице, становясь старшими, высокими, а то и великими… И такие вещи, способные вознести жрицу к самому Престолу Матери Тьмы… или же уронить… к нему же, Неумирающий высказывал мне, как что-то, не имеющее никакой ценности, сущую банальность, элементарщину.
У нас, внизу, того, кто, скажем, выдал бы младшим жрицам принцип «прокладки, задействованной втемную» — посадили бы на кол. Поскольку старшим жрицам жить еще не надоело. А тут… «Чан дерьма честно делится пополам: у заказчика остаются чистые руки, а у исполнителя — чистая совесть»! Достойно занесения в анналы… хранить которые следует под грифом «до прочтения — сжечь».
Воспоминаниями и размышлениями я пыталась отвлечься от окружающей действительности. Увы, действительность была ярко выраженно против. Она вторгалась в мои мысли режущим, холодным светом Луны, грохотом марширующих големов, резкими криками их погонщиков, и боевыми кличами летящих над нашей походной колонной железных драконов.
Мой куалнейс(2)… Шах тан эре! Как бредово звучит-то(3)… но такова воля Всебесцветной Паучихи, что перед ней какие-то особенности грамматики. Так вот, д’Ин Амит выступил против соседа-орка. По сообщениям шпионов, орочий Бальшой Босс увел основную часть своих войск куда-то на запад, против местного кагана кочевников. Конечно, есть шанс, что, узнав о вторжении, Гхыртыкбургуз спешно вернет свои войска… Но тогда его будет «пощипывать» на марше наш западный союзник, основным козырем которого является подвижность его отряда, а потом он с д”Ин Амитом успеют соединить силы перед генеральным сражением.
Естественно, необходимо учитывать вероятность предательства… Но подсчет сил и экономики подсказывает, что предавать союзника ни нам, ни этом темному храмовнику Кайларну — тупо не выгодно. А предательство из любви к искусству… В среде иллитири такое, конечно, встречается… Но гораздо реже, чем принято считать: мы, дроу, гораздо рациональнее, чем стараемся казаться живущим на поверхности. Так что «красиво» и «выгодно» для нас почти синонимы. А уж на поверхности… Предатели, вытеснившие нас с родной поверхности в подземельную тьму, конечно, коварны и недостойны доверия. Но даже они предают ради чего-то конкретного: земель, подданных, золота, наконец. Хотя, конечно, за союзником я буду присматривать.
Каре из полутора сотен железных големов грохотало так, что, казалось, сами боги вот-вот снизойдут из своих обителей за пределами мира, привлеченные и раздраженные этим грохотом. А уж от шагов пятиметровых осадных големов земля качалась так, как будто там, в глубине, в моих родных подземельях, начался шторм.
По сравнению с этим кошмаром для моих чувствительных ушей, даже немелодичный галдеж гремлинов, не прекращающих даже в походе обсуждать какие-то малопонятные мне усовершенствования големов, казался вполне терпимым. Хорошо еще, что специально для меня, д’Ин Амит приказал соорудить повозку со сплошными стенами, и заклятую на поддержание приемлемой температуры, в которой я могу укрыться от рвущего мои привыкшие к подземной тьме глаза света.
Но все же главной проблемой остается не грохот марширующего войска, столь отличный от почти бесшумного (если, разумеется, не считать топота рабов-гладиаторов) перемещения отрядов иллитири, и даже не режущий глаза лунный свет, а соседка. Тихая и почти не приметная, старающаяся не высовываться из отведенной ей части нашей повозки… Светлая, побери ее Подгорная Тьма!
Серах
Я стояла на верхней площадке городской стены. Захария, старший, потому как единственный выживший из моих сыновей, сейчас вел военный совет, пытаясь решить, как нам выбраться из тяжелой ситуации, в которой оказались владения Первых людей, верных сынов Тенгри-хана и почитающих Праведных Предков…
Захват чужого Места Силы (и домена) — всегда дело тяжелое и муторное. Хотя бы уже потому, что маги, защищающиеся, в своем Месте Силы восстанавливаются полностью за 17 минут (единиц времени, привнесенных в наш мир Неумирающими), а атакующим — может и полного круга Солнца не хватить. А еще стены, с которых даже вчерашний крестьянин простым камнем может завалить элитного воина, подготовленные ловушки...
Вот и получается, что сначала атакующие рушат или захватывают укрепления на границе доменов, потом — набегами рушат экономику противника, убивают или угоняют его крестьян и рабов, разрушают или захватывают шахты, в полевых сражениях убивают воинов... И только потом, когда у обороняющегося не остается сил для полевых сражений, и он запирается в замке — начинается собственно осада. И вот тут уже дела осажденного — плохи. Да, он может отбивать штурм за штурмом, но воины — гибнут, а поступающего дохода не хватает даже на то, чтобы выкупить приходящие раз в неделю войска. А противник все подтаскивает и подтаскивает подкрепления...
Но даже и так, пока большая часть войск атакующего — в захватываемом домене, он рискует тем, что уже в его земли вторгнется кто-то со стороны. Так что даже против одного домена обычно составляют союзы. Идут в ход такие старые, проверенные средства, как подкуп чиновников, запугивание или же подкуп (а бывает, что и предоставление убежища) крестьян, диверсии...
А обороняющийся старается найти союзников и соблазнить их перспективой удара по практически беззащитному домену.
Разумеется, все это происходит в том случае, если обороняющийся не допустит какой-нибудь роковой ошибки. К примеру — не положит большую часть своей армии, сунувшись без разведки в какую-нибудь драконью сокровищницу.
С нами произошло именно это. Еще недавно мы довольно-таки усп5ешно отражали попытки орочьей Орды захватить наши владения: легкоконные лучники перехватывали и вырезали мелкие отряды, отправляемые Бальшим Боссом "в загон". А более серьезные войска — встречали тяжелой боевой магией, на покупку свитков с которой, нам, да славится Отец Тенгри в бесконечной милости его, хватало денег.
Но потом что-то пошло не так. Хотя многие из подданных моего сына познали истину, даруемую нам Святым Эндером, другие пошли на поводу у проклятых проповедников темных культов... "Орки — они такие же как мы, только зеленые"! Тьфу! Как только можно было поверить в такую чушь? Но ведь нашлись же легковерные идиоты, отступившие от Истиной Веры ради призрачной надежды на какой-то там "мир"! Какой вообще может быть мир с этими зелеными убийцами, пока хотя бы один из них ходит по земле? Другие — радостно завопили, что, вместо того, чтобы сражаться с извечными врагами рода людского, не получая достойной добычи, следовало бы обратить внимание на открывшийся домен за Великой рекой. Эти, хотя бы, показали, что разум еще не совсем покинул их... и, если бы не орочья угроза, я уговорила бы Захарию присоединиться к ним, поднимая священное зеленое знамя Похода.
Однако, все эти бунты и нестроения ослабили нас. В битве у Озера Фламинго наши войска потерпели поражения. И теперь я смотрю с башни, как под стенами нашей столицы волнуется зеленое море.
Южный бастион уже пал, и на его развалинах, под ужасающие вопли пожираемых заживо, пируют победители. Боюсь, скоро эта участь постигнет и всех нас. Ведь наш ближайший союзник, тархан Будах, повел свои бесчисленные тумены на юг, против Темного храма, чтобы отомстить за нанесенное оскорбление... А других союзников у нас в ближайшей округе и нет... Разве что волшебник д'Ин Амит двинет свои железные легионы... Но это — слабая и тщетная надежда. Зачем ему, отгородившемуся могучими бастионами и стенами гор, терять войска, ради помощи Первым Людям? Ходят слухи, что он весьма... женолюбив. Но, когда я предложила Захарии отдать ему одну из наших внучек в наложницы, тот отказал, считая более важным союз с такими же Первыми... и отдал Мариям в гарем старика Будаха... И вот она, благодарность...
Хорошо еще, что Южный бастион отделен от остального города рекой Торгун, а стены его значительно ниже главной стены. Так что, даже полностью заняв его, орки не получили большого преимущества… Конечно, я, слабая женщина, пусть и осененная частицей Света Тенгри-хана, плохо разбираюсь в мужских делах… Но советники сына рассказывали об этом на прошлом Совете, который был собран незадолго до того, как орки с одной стороны выбили ворота огромным, непонятно откуда доставленным бревном, а с другой — запрудив и завалив русло Торгун своими телами, ворвались в бастион оттуда, где он был открыт со стороны города. Множество зеленых воинов пало. И даже несколько топотунов, этих чудовищ, остались в жуткой плотине. Но Бастион пал, и у нас больше нет доступа к вынесенным за реку во избежание пожаров кузнецам. А так же окончательно перерезана дорога на юг, во владения тархана Будаха. Пусть он и не собирался нам помогать, но орки об этом не знали, и были вынуждены держать изрядные силы против возможного удара с той стороны… Теперь же им достаточно удерживать Южный бастион, что можно делать несравнимо меньшими силами.
Я заставила себя смотреть на происходящее. Увы, но в случившемся есть и моя вина. Когда военные власти были близки к мятежу, и всерьез собачились с казначеем, я взяла в споре сторону последнего. В результате на оборудование укреплений защитными артефактами военные получили минимум денег (поскольку казначей подозревал, что по крайней мере часть запрошенной ими суммы пойдет на свержение его, казначея… а там и тархана). И сейчас на стене Южного бастиона стояли самые простые и самые дешевые защитные амулеты, которые должны были не допустить ударов магией массового поражения по нашим воинам на стене, и за ней… И сейчас они столь же эффективно защищали проклятых орков. Верховный мобед домена сказал, что защиту можно проломить… но на это уйдут силы многих хирбадов… и нет никакой возможности гарантировать, что, пока младшие служители Тенгри-хана восстанавливаются — орки не прорвутся где-нибудь еще уже в главный город.
Попытка же расстрелять захватчиков из луков… Ну, какой-то результат она возымела… Но отнюдь не самый внушительный: орки скрылись за кузницами и прочими домами в огороженном стеной пространстве. Мне снова вспомнилось лицо Ибузир-нойона, опального военачальника моего сына, когда он с этого же места на стене смотрел на образовавшийся в бастионе посад. Ибузир-нойон требовал установки сложных и дорогих артефактов защиты, которые можно было бы отключить прямо из тронного зала, и ударить по ворвавшимся в бастион врагам священной магией. Требовал построить для южного бастиона северную стену, а ворота прикрыть барбаканом. Сейчас очевидно, что все это были разумные требования. Но тогда Совет, в котором мой голос звучал не тише других, решил, что военачальник тянет одеяло на себя безо всякой реальной нужды, а то и вовсе готовит если не мятеж с захватом власти, то, по крайней мере собирается подчинить себе несколько кочевых племен и откочевать из домена, чтобы захватить себе место силы и стать тарханом.
Как же мы все ошибались…
Мое внимание привлекло облако пыли вдали. Мои старые глаза уже худо служат мне, поэтому пришлось наложить на себя заклятье дальновидения(4).
Размытые предметы обрели четкость. Облако пыли предстало очередным обозом орков. Огромные телеги, влекомые крупными быками, привезли очередную порцию еды для орочьего войска, а сами телеги пойдут на строительство осадной техники. Правда, надо сказать, что такая техника у орков — не ахти, и хирбадам тархана, и расставленным на боевых башнях катапультам уже удалось уничтожить несколько требушетов и заготовок под осадные башни прежде, чем они начали представлять собой какую-либо опасность. Но вот на Южный бастион проклятым зеленошкурым хватило и простого бревна. А из пришедших телег можно соорудить и полноценный таран.
Немного странно было то, что с обозом почти не было охраны. Трое орков, среди которых ни одного черного… это не серьезно. Похоже, что обоз сильно потрепали. Но вот только тот факт, что он все-таки дошел — говорит, что судьба напавших была печальна.
Первой стали разгружать шедшую последней телегу, стенки которой были, в отличие от остальных, затянуты кошмой. Когда же ковры убрали, мне захотелось опуститься на колени и завыть. Многоглаз. Мерзкая тварь из подземных обиталищ. Третий. А все наши прекрасные и могучие луа уже погибли. Орки же только усиливаются, в том числе — и вступив в союз с отвратительными порождениями ужасных подземелий — темными эльфами.
Гелдиира
На границе орочьих земель нас встретил укрепленный лагерь одного из малых кланов. Вообще-то, орки — не сказать, чтобы такие уж хорошие строители… когда речь не идет о военной архитектуре. Военные же постройки орков, хоть и выглядят грубо и варварски, но до изумления эффективны в своем роде. Так что не стоило обольщаться грубым видом стен, украшенных в орочьей традиции — переломанным и заржавевшим оружием. Наверняка нас ждут и рвы, и замаскированные волчьи ямы… Да и сама конфигурация стен — весьма неплохо приспособлена для того, чтобы не слишком меткие, зато сильные и выносливые орки метали с них тяжелые топоры и камни. В другой ситуации к стенам прилагались бы и котлы с кипящим маслом… Но големам эти «подарочки» не особенно страшны. Так что, думаю, орочий варбосс или ноб это учел и не стал возводить бесполезные устройства.
Каре големов остановилось. Приближаться, рискуя собственными бойцами выяснить дальность наверняка расположенных за стенами баллист, д’Ин Амит не стал. И сверху, на расстоянии, заведомо превышающем возможности любых метательных орудий и большинства чар, скользнули тени железных драконов.
Конечно, оставаясь вне досягаемости защитников малой крепости, драконы и сами не многим могли повредить им. Однако этого и не требовалось. Главной целью этого налета было высмотреть: что ожидает штурмующих за стеной, где расположены ожидающие врага метательные орудия, куда по тревоге бегут боевые шаманы, как строятся швырялы.
Следующим шагом стал призыв волшебниками, имеющими доступ к школе Жизни, боевых слонов. Животных тут же накрыли стальными попонами, предусмотрительно доставленными с обозом, и они двинулись вперед, к крепостице орков. Даже тяжелые метательные топоры орков мало чем могли повредить «попонам», собранным из стальных листов в палец толщиной. Но даже так из четырех призванных слонов до стены дошагали только два. Остальные же провалились в замаскированные ямы-ловушки. И даже один из дошедших отчетливо прихрамывал на правую переднюю ногу. Зато выявленные ловушки были отмечены на карте д’Ин Амита.
Подошедшие к стене слоны хоботами ухватились за верхний край бревенчатого частокола, и рванули… Однако, надо сказать, что из того немногого, что орки действительно ладят на совесть, оружие и укрепления стабильно занимают первые две позиции. Так что массивные, на совесть вкопанные столбы частокола даже не шелохнулись. Зато на уязвимую часть хобота левого слона обрушились тяжелые удары орочьих ятаганов. Серьезных повреждений эти удары на вызвали, зато от причиненной ими боли слон взбесился. К счастью, в этот момент глаза его смотрели куда-то влево, куда и рвануло разъяренное животное. Обойдя по стенке орочий укрепленный лагерь, слон, громко трубя, рванулся куда-то вдаль.
Второму слону повезло еще меньше. Высунувшийся над зубцами, образованными верхними, заточенными частями кольев, шаман натравил на него духов, судя по результату — относившихся к домену Вечной леди. Несчастное животное издало мучительный стон, изрядно усладивший мой слух, опустилось на колени передних ног, и исчезло, возвращаясь на план Жизни, откуда и было призвано.
Однако, успех этот дался шаману дорогой ценой. Запущенный твердой, недрогнувшей рукой осадного голема булыжник, величиной с самого шамана, проломил ограду боевой галереи, и вопящий орк, в обнимку с массивной каменюкой, рухнул куда-то внутрь крепости. Даже если шаман и выживет, что само по себе сомнительно, вернуться в строй с такими повреждениями он сможет очень нескоро.
Как ни странно, зримый и очевидный провал атаки не вызвал не только горя, но и сколько-нибудь заметного волнения среди советников д’Ин Амита, среди которых очевиднейшим образом превалировали советницы. Конечно, подобный расклад (один мужчина и несколько прислуживающих ему женщин) коробил меня, и вызывал отчетливое ощущение неправильности происходящего. Но воля Матери Тьмы — есть воля Матери Тьмы. С ней не спорят… если, конечно, не готовы расстаться с жизнью на ее алтаре весьма замысловатым способом. И если Всебесцветная Паучиха указала участие в подобном, неправильном, перевернутом, гареме как единственный способ избежать наказания от Дома — им следует воспользоваться. Чтобы не стало значительно хуже.
Между тем, пока я размышляла об извращенной сущности бытия наземников, из обоза доставили огромную гладко отполированную доску. На ней два младших мага раскатали такого же размера лист пергамента и зафиксировали его по краям струбцинами. На него два советницы д’Ин Амита из числа волшебниц стали наносить план крепости, временами уточняя отдельные углы и размеры у летающего над крепостью на недосягаемой высоте железного дракона.
Когда они закончили, я потребовала себе карандаш, и отметила на получающихся кроках(5) расположения ловчих ям и прочих подземных ловушек. В конце концов, бронированные слоны топали весьма тяжело, да и гул от удара массивного булыжника об землю — раскатился достаточно далеко по земле. А те, кто не умеет слушать камень — долго в лабиринтах Подземья не живет.
Некоторое время советницы д’Ин Амита ползали по карте, что-то вымеряя и высчитывая. Вот не понимаю я, чем эта холодная магия цифр лучше старого доброго чернокнижия?
Привлеченные творящимся действом орки несколько раз пытались подойти поближе, чтобы посмотреть: что тут такого интересного происходит? Один раз такая вылазка даже чуть было не сорвала планирование штурма: големы, преследующие отступающих, едва не ворвались на их плечах в лагерь. Но могучий, даже у нас слышный матерный рев черного орка придал его зеленым собратьям достаточно ускорения, чтобы подъемный мост успел подняться… хотя и прихватил с собой двух вцепившихся в него стальных истуканов. Из участвовавших в этом встречном выпаде големов вернулись далеко не все, даже не считая тех двух, которых затащили-таки внутрь крепости и изрубили топорами. А часть из все-таки вернувшихся, гремлины не обещали поставить в строй даже завтра, толкуя «начальнику» о «долгом и трудном ремонте» и «нехватке материалов». У нас таких «работничков» потянули бы на дыбе, а особо невезучих — отдали бы жрицам, склонным к экспериментам и ритуальной магии, а остальные — забегали бы вдвое быстрее. Но д’Ин Амит махнул рукой, и заявил, что особо торопиться некуда, и «пусть сделают медленно, но хорошо». В моем представлении «сделать хорошо» и «гремлины» в одном предложении сочетались слабо… Но следовало верить собственным глазам: големы, которых ставил в строй д’Ин Амит были явственно лучше, чем те, которых нам удалось заставить сделать гремлинов, купленных на рабском рынке Ссхамата. Когда я вернусь домой и получу подобающую моим талантам власть, надо будет заняться изобретением стимулов, способных заставить этих мелких тварей работать, как следует!
Между тем расчеты были завершены. Осадные големы заняли указанные волшебниками позиции. Туда же подкатились телеги с приличных размеров гранитными валунами, расписанными рунами темных проклятий. Валуны взлетели в воздух, одну за другой разбивая приготовленные к стрельбе орочьи катапульты. Ответный огонь даже вывел одного осадного из строя… Но орки швырялись камнями практически наугад, в то время как периодически сменяющиеся над крепостью железные драконы выполняли роль корректировщиков.
Но вот последняя из замеченных катапульт была разбита. Гремлины рассредоточились за пределами дистанции, на которую могли швырнуть метательный топор или дротик даже могучие орочьи руки, и открыли огонь. Стой на стене даже не эльфийские, а хотя бы людские лучники — и мелких механиков изрядно проредило бы. Но вот оркам дистанции поражения явно не хватало. Конечно, с такого расстояния и паровые ружья гремлинов могли стрелять разве что куда-то «в сторону цели». Да и то, по цели размером с орочью крепость. Но гремлинов было много, стреляли они как могли быстро, так что орки постарались укрыться за оградой боевой галереи, и не высовываться.
Один раз ожила не то успешно замаскированная, не то — спешно отремонтированная катапульта. И изрядных размеров валун (как бы не из тех, что забрасывали в крепость осадные големы) прокатился прямо по боевым порядкам гремлинов, раздавив в лепешку с полдесятка этих мелких стрелков, и покалечив еще столько же. Но ожившую и показавшую свое местоположение катапульту тут же накрыли новым залпом осадные големы.
Убедившись, что артиллерия орков если не уничтожена, то надежно подавлена, д’Ин Амит махнул рукой, и осадные големы передвинулись поближе к крепости, и обрушили град тяжелых камней уже непосредственно на стену. Дерево не смогло долго противостоять быстро летящему камню. Подходящих размеров пролом образовался уже после двух часов обстрела.
Стальные големы перестроились из каре в колонну. Подготовка атаки была завершена. Оставалась последняя фаза боя: решительный приступ.
Иримэ
Война с орками началась, как и ожидалось, стычками летучего отряда с фуражирами, собирающими продовольствие для армии, осаждающей столицу кагана Захарии. Но, разумеется, этого было недостаточно для того, чтобы не то, что снять осаду, но хотя бы поколебать орочью решимость. Тем более, что приступ за приступом снабжали осаждающих продовольствием (тела сбитых со стены осажденных, и погибших в бою орков равно шли в общий котел).
Однако были у осаждающих и иные проблемы. И, прежде всего, это была нехватка дерева и камня для строительства осадной техники и создания боекомплекта для нее. Тащить все это от своего родного домена было, мягко говоря, нелегко. Да и, учитывая тотальное уничтожение людей, шахты, в которые пришлось загонять низших орков, работали, мягко говоря, с перебоями. Да и лесопилка — тоже. Хотя, надо сказать, что валить лес оркам в радость. Но вот длительная тяжелая работа, не сулящая доброй драки — оркам категорически не по нутру. Так что, поддавшись собственному человеконенавистничеству, Гхыртыкбургуз серьезно подорвал собственную экономику еще и в этом направлении. Тем не менее, сейчас, во время осады, орки вполне могли обеспечить своего Бальшого Босса рабочей силой, тем более, что особой квалификации для того, чтобы валить деревья, не подвергая их особенной обработке, и ломать камень — не требовалось. Ведь это «для войны», а потому бойзы(6) были готовы заниматься этим. Вот только тащить все необходимое из главных владений… Накладно это выходило. Да и мы постарались, как могли, усложнить жизнь охране «корованов». Так что из главных владений Гхыровой Орды с некоторым трудом доставляли продовольствие, но не более того.
Естественно, это немедленно породило идею «захватить и удержать расположенные в домене Захарии каменоломни и лесопилку», благо, по крайней мере одна из каменоломен и лесопилка как раз располагались неподалеку от границ Азира. К тому же, в текущий момент тархан Захария никак не мог нам помешать забрать себе по сути ничейное, зато достаточно ценное имущество.
На захват шахты и лесопилки выдвинулся наш летучий отряд, возглавляемый лично Ларом. Перед отлетом мы с феечками ударного отряда посетили высаженный в главном дворе цитадели Азира росток меллорна. Росток уже серебрился несколькими характерной формы листиками. Только, в отличие от привычных мне меллорном, этот выглядел каким-то… странным, что ли? Казалось, он все время меняется. Нет, пока держишь его в фокусе внимания — дерево и дерево, но стоит отвлечься… То листья не так чередуются, как секундой ранее, то трещинки на коре иначе расположены, то еще что-нибудь изменится…
Лар сказал, что это потому, что дерево, как, собственно, и все в цитадели Азира, «искажено Хаосом», и теперь является «источником Силы лордов фейри», и что любой эльф, что поселиться там, куда падает тень Силы Древа — будет постепенно становиться лордом или леди фейри. Признаться, меня сначала испугала эта перспектива. Но потом я осознала, что Мать желает возрождения одной из ветвей ее расы, и обрадовалась тому, что приму участие в выполнении ее пожеланий.
Прикоснувшись к коре дерева, я привычно ощутила радость и спокойствие, свойственные Высоким, порожденным Матерью… Но, наряду с этим, я почувствовала также и почти неодолимую жажду узнать: что же скрывается там, за горизонтом. И этим Древо Фейри разительно отличалось от Деревьев Света, чье спокойствие не может быть поколеблено столь суетными желаниями.
Когда мы уже летели по направлению к каменоломне, оказавшейся ближе к Азиру, чем лесопилка, я спросила Лара, неужели он действительно надеется удержать эту удаленную позицию, если по ней Гхыртыкбургуз ударит всей силой. Лар улыбнулся и ответил:
— «Позиция с изолированной пешкой в центре». Классика дебютной стратегии. Очевидная уязвимость провоцирует противника атаковать ее. А это значит, что мы будем знать если не следующий ход точно, то, по меньшей мере, к чему он будет стремиться. И это дает некоторое преимущество.
— А если не удержим? — решила уточнить я.
— Не удержим — невелика беда, — криво усмехнулся Лар. — Жертва пешки сулит атаку. Если мы будем знать, что большие силы орков возле лесопилки… или каменоломни — значит, их нет где-нибудь еще…
Серах
Тархан ругался. Долго, нудно, скучно повторяя одни и те же богопротивные слова. Одна за другой с зачарованной карты в тронном зале пропадали шахты, захваченные врагом. Орочьи варбоссы уже захватили практически все, кроме каменоломни и лесопилки на западной границе. Их забрал себе колдун из Азира. И именно это и вызвало столь неизобретательный поток ругани.
— Господин, — обратился к моему сыну Язид-нойон, унаследовавший от опального Ибузир-нойона статус главного военачальника в домене, — что вызвало Ваш гнев?
— Болван! — взвился Ханукка, наш казначей. — Разве ты не видишь… — он ткнул рукой в магическую карту, где священное золото Захарии сменилось лазурью и серебром властителя Азира, — …что этот… этот колдун, которого мы защищали от ударов Орды, вместо того, чтобы почтительно предложить нам свою помощь — нанес нашему господину предательский удар в спину! Эта богомерзкая тварь, не имеющая Почтенных Предков, посмела вторгнуться в наши пределы…
— В этом я вижу очень много хорошего, и очень мало плохого, — пожал плечами Язид-нойон, заставив Ханукку подавиться воздухом. — Шахты расположены за кольцом осады, — произнес воитель очевидное. — Мы не можем получать с них ресурсы. Для нас лучше, что они попали в руки колдуну, а не оркам.
— Почему это? — взвился казначей.
Язид-нойон вздохнул, и с некоторым сомнением посмотрел на казначея, как будто решая для себя: стоит ли объяснять очевидные вещи убогому. Признаться, после того, как я увидела падение Южного бастиона — я стала лучше понимать воинов. А в данном случае он был прав абсолютно: как в оценке ситуации, так и в оценке умственных способностей казначей. Но Ханукка, с его способностями к быстрому счету, а главное — влиянию на родственников сразу в нескольких кланах, был нам еще нужен. Так что пришлось вмешаться и разъяснить ситуацию прежде, чем она дошла до Вызова. Потерять кого-то из столкнувшихся сегодня мой сын не мог.
— Забрав шахты, которые орки уже считают своими, колдун привлек внимание Балшаго босса, — я скривилась, произнося это ублюдочное варварское наименование вождя. Но именовать этого зеленошкурого — «тарханом», как истинного человека? Вот еще! — Теперь есть шанс, что эти двое — столкнутся. Конечно, маловероятно, что колдун продержится сколько-нибудь долго… Но часть сил орков — на себя отвлечет. А значит, мы сможем продержаться дольше. А там… глядишь, Будах решит свои проблемы и придет к нам на помощь. Или советники Кагана решат, что наш домен представляет какую-то ценность… В общем, шансы — есть… вернее — они появились теперь, после этого опрометчивого поступка колдуна, что навлек на себя бедствия… и частично снял их тяжесть с нас.
Скептическая ухмылка, мелькнувшая, и исчезнувшая с губ Язида, подсказала мне, что нойон уверен: я в чем-то ошибаюсь. Но поправлять меня наш Мастер войны не стал. Впрочем, учитывая, что в прошлом столкновении военных с торговцами, я приняла сторону звенящих золотом против звенящих сталью — это и не удивительно.
Иримэ
Ударный отряд оставался возле шахт все время, пока отступники, изрядно, надо сказать, поднаторевшие, возводили стены форта и копали рвы. Собственно, именно в эти дни и состоялось первое столкновение с орками. Небольшой отряд волчьих всадников под предводительством варбосса неторопливо двигался в сторону каменоломни. Видимо, предполагалось, что он же и лесопилку захватит… Не доехал. Без шаманов, без перекупленных у дроу многоглазов… В общем, обеспечить эффективное ПВО (как это назвал Лар) — отряд оказался не в состоянии. Правда, надо сказать, что и мы волчьих всадников больше разогнали, чем уничтожили. Поняв, что их убивают те, до кого они не в силах дотянуться ни клыками, ни оружием, волчьи всадники порскнули в сторону небольшой балки с пойменным лесом. Выковыривать их оттуда мы посчитали рискованным и ненужным. Тем более, что как раз варбосс, гневно вздымающий топор к неожиданно враждебным небесам, поймал молнию хаоса и несколько стрел, на чем и упокоился.
Видимо, потери в небольшом отряде не привлекли к себе внимания Гхыртыкбургуза. Поскольку следующий отряд появился только тогда, когда основные укрепления были уже возведены. Правда, казармы еретиков, которые в будущем (если шахты удастся удержать) станут основными защитниками фортов, были еще только в самом начале строительства.
На этот раз, по всей видимости, орки учли неудачу прошлого нападения, поскольку нам наглядно показали, что такое «орочье ПВО» и как оно работает. Резкие, хаотично направленные порывы ветра не могли разорвать густого тумана, мерно накатывающего на стены. Вспышки молний, сопровождающиеся раскатами грома, намекали, что подниматься вверх, делая из себя «высокую точку» — несколько несвоевременно.
Короткий транс, и Лар сообщил, что орки нагнали в окрестности шахт кучу стихийных духов, может и не слишком сильных по отдельности, но практически неодолимых числом. Сами духи в бою участия практически не примут: для этого им пришлось бы переместиться в материальный мир, и подвергнуть себя его опасностям. Но от со своих планов они способны довольно эффективно манипулировать погодой, затрудняя жизнь не только летунам, но и стрелкам.
Вот только на этот раз целью орочьей атаки были не только летуны и стрелки, но и маги. Под ногами наступающих орков расцвел перенесенный сюда заклятьями с плана Жизни Серебряный лотос, а его пыльца, смешиваясь с туманом, наполняла орочьи легкие при каждом вдохе. Так что, когда бойзы вышли на рубеж атаки, и с ревом рванулись к частоколу, состояние их было… как выразился Лар «далеким от оптимального». Пыльца Серебряного лотоса сама по себе для здоровья не полезна. К тому же, в отличие от Черного лотоса, успокаивающего до полного усыпления, Серебряный — снижает критичность мышления, вызывает галлюцинации, провоцирует агрессивность и паранойю. А уж агрессивность у орков и в лучшие времена только что из ушей не хлестала. Так что, хотя боевой рев нескольких десятков орков, хотя и заставил подошедших из Азира еретиков побледнеть, судорожно сжимая оружие, но означал он не начало атаки, а жуткую усобицу в смешавшихся рядах хрюкеров.
Разумеется, орочьи вожди не раз сталкивались с подобным поведением своего «катапультного мяса», и методы противодействия были вполне даже наработаны. Порывы ветра, только что грозившие сбросить самых слабых еретиков со стены, а феечек — и вовсе заставлявшие укрываться под стеной — ослабели до «умеренного», туман начал развеиваться, да и вспышки молний стали реже. Зато вместо отпущенных погодных духов, шаманы орков воззвали к духам разума, требуя унять агрессивность подопечных.
Разумеется, при поредевшем тумане вступать в междоусобную схватку — было идеей не из лучших. И несколько слитных залпов, упавших на обширную цель «временно не наступающая толпа» это убедительно показали. Однако, как сказал Лар, цитируя одного из своих любимых авторов: «голова дана орку для того, чтобы издавать ею боевой клич!» Так что, когда несколько духов разума, чересчур приблизившиеся к стене, покинули поле боя, оторванные от былых своих повелителей Расторжением связей, свалка возобновилась. И, разумеется, еретики продолжили опустошать колчаны.
Конечно, не стоило даже предполагать, что подобный отпор остановит атаку. В конце концов, нападение планировал не какой-нибудь тупой дикарь. Орки, при всей их примитивности и варварстве, в совершенстве отточили приемы войны. И на любой стандартный ход могли найти не менее стандартный ответ в своем обширном арсенале, а то и придумать что-нибудь новое. По крайней мере, это верно для случаев, когда орков ведет в бой опытный вождь: варбосс(7) или ноб(8).
Вот и сейчас, пока стрелки на стене, к которой подходили хрюкеры и швырялы, были отвлечены расстрелом поддавшихся магии и увлеченных междоусобицей пеших бойзов, у задней стены из вновь сгустившегося тумана вынырнули волчьи всадники. Короткий разбег, прыжок…
Нет, стены форта, вообще говоря, строились с таким расчетом, чтобы варги не смогли их перепрыгнуть даже без всадников, но… На последнем шаге, перед самым прыжком, серая шерсть варгов полыхнула кровавым сиянием. Похоже, это был визуальный эффект какого-то заклинания подошедших с волчьими всадниками шаманов. Волки прыгнули гораздо выше, чем это предполагалось вообще возможным.
Правда, силы заклинания хватило не всем: часть волков повисли на кольях частокола, часть — потеряли траекторию, зацепив верхушку стены, и покатились по земле, ломая кто лапы, а кто и шеи… Всадники вылетали из седел, и тоже поднимались отнюдь не все, а из поднявшихся — никто не остался невредим… Но орки всегда наплевательски относились к потерям, не превышающим некоторый (весьма и весьма высокий) порог. Так что прорвавшиеся внутрь всадники, не обращая внимания на павших и искалеченных собратьев, сомкнулись в лаву и кинулись частью к воротам, надеясь открыть их изнутри, а частью — к феечкам, прятавшимся под стеной от яростных порывов вновь усилившегося ветра. И очень удивились, когда путь им заступили рыцари Хаоса.
Пересекающиеся конусы искажения выбили лишь немногих волчьих всадников и их ездовых варгов, преимущественно — уже покалеченных самоубийственным прыжком… Но вот жизненных сил отняли немало, а главное — затормозили стремительный бег варгов, оглушив тварей жестокой болью. И это дало феечкам время на призыв. Так что, когда верховые кошмары двинулись вперед, позади них уже вставали огнеглазые, орнисы, даже Палач Лёссы. Конечно, большинство призванных оказались слабее высокоуровневых волчьих всадников, и гибли под топорами орков и клыками их ездовых варгов… Но они выполнили свою задачу: не давали оркам обойти Рыцарей Хаоса и обрушиться на феечек. А те рвались через орков, оставляя за собой кровавые просеки. Вот один из Рыцарей отступил, покачиваясь от слабости из-за многочисленных ран. Но его место в строю тут же занял другой, а сам раненный отошел к феечками, которые немедленно принялись за исцеление.
Между тем, к стене, через которую перепрыгивали волчьи всадники, уже подбегали орки резерва. Здесь не было простых хрюкеров и швырял. Десяток черных орков метнули крючья, и, споро перебирая могучими руками, полезли наверх. А за ними к стене уже подбегали шаманы в окружении учеников.
Лар, внимательно наблюдавший за окрестностями при помощи почти десятка смотрящих, криво усмехнулся, и сказал:
— Все. Ставки сделаны. Ставок больше нет.
До сих пор все основные маги, кроме уже упомянутых феечек и Лёссы практически не принимали участия в битве. Пьен несколько раз порывался показать оркам, «что такое мощь боевой магии», но Лар каждый раз одергивал его, убеждая «поберечь ману». И вот теперь момент настал. На лезущих через стену шаманов, равно как и на уже стоящих на стене черных, волнами обрушилась призванная паутина. Надо сказать, что никто из нас, наблюдавших за боем через узкие окна-бойницы второго этажа недостроенных казарм, не рассчитывал, что паутина задержит орков надолго. Ведь даже орочьи шаманы, которых сами орки называют не иначе как «чудилы», при всей своей магической склонности, развиты в силу более чем средне, даже для рукопашника соответствующего ранга. Правда, выносливости с ловкостью это им не добавляет, но вот разорвать паутину они смогут. Но не сразу. А большего нам особо и не требовалось. Вслед за первой волной паутины, рухнула вторая, а потом в эти шевелящиеся и матерящиеся сугробы влетел выпущенный мной огненный шар. Сам по себе он вряд ли мог бы причинить серьезный ущерб даже шаманам, не говоря уже о черных… Но его главным эффектом в данной ситуации было то, что он поджег паутину. Тончайший шелк, пропитанный укрепляющим, но жутко горючим составом, полыхнул так, что меня на пару секунд ослепило. Горела паутина недолго, но очень жарко. Так что, хотя погибли очень немногие орки, но вот боеспособность — утратили почти все. Ослепленные, оглушенные болью, страдающие от обширных ожогов, они представляли собой идеальные мишени. Черных орков, что стояли на боевой галерее, открытой изнутри, полетели стрелы Хаоса, многочисленные и очень опасные. И если некоторые из них могли разве что опалить темно-зеленую до полной черноты шкуру, то другие били с силой тарана. А стрел сыпалось очень и очень много. Так же, по гребню стены расцвели, переливаясь невиданными в нашей реальности, невозможными и несуществующими цветами, многочисленные сферы искажения. Конечно, это означает, что стены придется чинить… чтобы не сказать — строить заново. Но вот шаманы, и так уже потрепанные сгоревшей паутиной, такого удара не пережили. Добило искажение и немногих черных, которым не хватило всего предыдущего.
Я обратила внимание на орков, штурмующих переднюю стену. Кровавый угар в их глазах погас, и они кинулись бежать, стремительно удаляясь от устоявшей крепости. Волчьи же всадники, лишенные возможности отступить, в панике метались по внутреннему двору форта, и гибли под ударами рыцарей Хаоса и призывов.
— Орки — и паникуют? — удивилась я, отправляя очередной пучок стрел Хаоса в самого большого и свирепого из еще выживших волчьих всадников. Тому хватило.
— Кэра убила ноба, — улыбнулся Лар.
Со смертью шаманов — утих и наколдованный ими ветер. Так что сфено, выскочили на крышу казармы, перекрытую черепицей лишь частично, и спланировали вниз, на головы и так уже исчерпавших способности к сопротивлению волчьих всадников.
— Издержки силового подхода к шаманству, — усмехнулся Лар. — Если бы духи ветров, тумана и грозы заключили равноправный договор и получили свою оплату, то им было бы принципиально плевать: жив призвавший, или мертв. А подчиненные угрозой силы — немедленно смылись, как только угроза исчезла.
— Победа? — спросил Пьен, опуская руки: волчьи всадники внизу слезали со своих волков, и простирались на земле, показывая, что сдаются.
— Частичная, — вздохнул Лар.
— Как — «частичная»? — не поняла я. — А что же тогда «полная»?
— Лесопилку мы потеряли, — вздохнул Лар. — И отряд, защищавший ее, и строители форта понесли большие потери… — неудивительно. Если лесопилку штурмовал отряд орков, хотя бы сравнимый с тем, что атаковал нас — странно не то, что «понесли потери», странно, что там хоть кто-то выжил. — К счастью, там сразу поняли, что не удержаться: сожгли лесопилку, теперь ее оркам восстанавливать как минимум неделю… если они вообще будут этим заниматься, и с боями отступили к реке, где загрузились на Носителя Тайн, и ушли к Великой. Орки за ними и гнаться не стали: не ожидали, что им в пустынном домене понадобится флот.
К счастью, Торгун, которую возле Беленджера, столицы тархана Захарии можно перейти вброд, и только в самый разлив придется плыть, ниже по течению в своем беге к Великой принимает несколько притоков, и возле лесопилки — достаточно широка и глубока, чтобы наш кнорр мог подняться туда. А Лар — достаточно предусмотрителен, чтобы его туда отправить.
— Итак, — вздохнула я, — из двух изолированных пешек в центре — осталась одна.
— Одна, — вздохнул Лар. — Мой косяк. Надо было сразу жечь лесопилку. Пожадничал, решил, что смогу удержать…
Я тоже вздохнула. Увлекшись просмотром дальних вариантов, я упустила из виду некоторые ближние вероятности… А точнее — не подумала, что Лар не любит терять своих воинов, пусть они и из низшей расы… Но все-таки былые сородичи лорда фейри. И от этого родства Лар еще не отказался. А может — и вовсе не откажется.
Пьен
Громко стучат топоры, перекликаются голоса, используя выражения, которые нашим девушкамне стоило бы слышать: команда отступников, на некоторое время оставив возведение казармы еретиков, спешно ремонтирует поврежденные не столько орками, сколько нашей собственной магией стену, копает ров и забивает в его дно колья, чтобы гарантировать, что у орков не получится повторить номер с прыжком через стену.
Еще одна группа спешно доставленных отступников, матерясь, копала за пределами стены огромную яму, в которой найдут последнее прибежище останки погибших сегодня орков. Вообще говоря, была идея устроить оркам огненное погребение… Но дрова для него пришлось бы тащить от самой уничтоженной сегодня лесопилки… или вовсе — доставлять из домена Азир. Ближе… Сухая, ровная как стол, выжженная солнцем степь… или даже полупустыня, которой мешает превратиться в пустыню разве что близость рек Великой и Торгун — не демонстрировала избытка деревьев. В сущности, насколько нам удалось выяснить, во всем домене имелся единственный небольшой лесок в пойме реки Торгун, где, собственно, и располагалась единственная в домене лесопилка.
Надо сказать, что, хотя домен Беленджер и превосходил размерами Азир, но на самом деле — был существенно беднее. Редкие кочевые племена, перемещаясь по огромной территории, не давали дохода, сравнимого с тем, который обеспечивают Учителю оседлые поселения. А из редких ресурсов в домене имелось только соленое озеро, обеспечивающее поставки соли и служащее местом обитания фламинго, на которых охотились ради их перьев, широко используемых как в алхимии, так и в артефакторике.
Я оглянулся, осматривая форт. Вообще говоря, частоколом из бревен, доставленных из Азира, было охвачено несколько большее пространство, чем то, которое нужно для всех построек, которые могут быть возведены в форте. Это было сделано для того, чтобы как можно быстрее превратить форт в обороноспособное укрепление. А позднее, когда будут возведены казармы, отступники внутри огороженного пространства начнут возводить каменную стену, раз уж форт защищает не что-то там, а именно каменоломню, со всеми приличествующими каменной стене башнями и прочими ухищрениями фортификационного искусства.
Конечно, когда домен Беленджер окажется под властью Учителя, необходимость такого вот укрепления сильно снизиться, и не приходится рассчитывать на его превращение в процветающее поселение: слишком уж вокруг места малоподходящие для занятий земледелием… Да и ремеслами — тоже. Но вот верность кочевых племен… Учитель как то высказался по схожему поводу: «та еще лотерея на грани русской рулетки». Так что укрепление, на которое можно будет опереться в случае мятежа — вполне уместно. Жаль, конечно, что не удалось удержать лесопилку. Там, в пойме, можно было рассчитывать и на создание поселения, а то и небольшого городка: и транспорт поблизости, и лес, и даже можно попробовать наладить поливное земледелие… Но к этому можно будет вернуться после окончания войны с орками. Сейчас, как, увы, пришлось убедиться, удержать сразу два опорных пункта в домене — не хватает сил.
От левого для меня угла крепости послышался мелодичный голос, произносящий длинную формулу на квенья. Двое Перворожденных появились в домене Азир почти сразу после того, как стало понятно: росток меллорна прижился, и продолжает расти и развиваться. Старший из них, Говорящий-с-Лесом Таур’тирит сказал, что их привели в домен голоса духов и воля Матери. В присутствие Видящих Релуэ и Иримэ они принесли оммаж Учителю. И теперь Таур’тирит и его ученица (и, похоже, возлюбленная) Амариэ, создают внутри крепости тотемный столб. Разумеется, работать с «трупом дерева, убитого холодным железом» для Говорящего-с-Лесом — невместно. Поэтому перворожденные принесли с собой саженец из орбаковской балки, и сейчас уговаривают его принять нужную эльфам форму. Данное сооружение будет предлагать духам защиту и убежище. Вообще говоря, подобное используется эльфами для того, чтобы облегчить общение и понимание с духами. Но в нашем случае… Наличие поблизости подобного убежища частенько служит для насильно подчиненных духов поводом разорвать навязанный договор. Так что есть некоторый шанс, что тотемный столб серьезно ослабит орочьих шаманов, редко видящих необходимость договариваться, когда можно просто пригрозить, или «набить морда». Разумеется, это — не внезапно открывшееся откровение, а решение, многие века используемое эльфами там, где Вечному лесу угрожают орки, или Каганат. И есть более чем шанс на то, что у орков найдется что-нибудь не менее стандартное в ответ. Но пока что ничего лучшего для того, чтобы не дать оркам заблокировать в форте наш летучий отряд никто не предложил. Так что довольствуемся тем, что есть.
Между тем начали возвращаться крикуны. После того, как стих вызванный шаманами ветер, прекратилась гроза и рассеялся туман, Учитель, оставив меня с Истой «на хозяйстве», сам вместе с Иримэ, одержимыми Хаосом и культистами, имеющими в своем распоряжении крикунов, отправился в погоню за орками, пытающимися спасти свои жизни бегством. Однако до темноты было еще много времени, а убежать в открытой степи от крикуна пешеходу, пусть и способному бежать со скоростью лошади, идущей легкой рысью — малореально. Так что до поймы Торгуна, где можно было бы укрыться в лесу, или надеяться на помощь отряда, атаковавшего лесопилку, не добежал почти никто.
Но теперь они возвращались. А значит — предстоял нелюбимый многими младшими офицерами этап: разбор полетов. После открытия границ Учитель ввел правило после более-менее серьезно столкновения проводить такой разбор: выяснять, что, собственно, случилось (задача не всегда посильная даже для непосредственных свидетелей и очевидцев), разобраться с тем, что было сделано правильно, а что — следует улучшить и каким образом. Подобные собрания имели своей целью отнюдь не создание какой-то супер-пупер тактики, или вырабатывание новых тактических приемов, но проводились для повышения квалификации комсостава.
— Итак, — начал Учитель, — довожу результаты сегодняшнего сражения: нам удалось практически без потерь удержать эту каменоломню. Пострадали только стены, восстановлением которых сейчас занимаются. Оркам были нанесены существенные потери: погибли не менее шести черных орков, все шаманы и волчьи всадники, обеспечивающие атаку, уничтожен командовавший атакой ноб. Так же большей частью перебиты низкоранговые орки. С другой стороны, захваченная нами лесопилка — уничтожена и оставлена. Потери — почти половина отряда, ее защищавшего, и до трети отступников, возводивших форт.
Молодой культист Орлик, который, собственно, и командовал обороной лесопилки, и был специально ради этого собрания доставлен сюда из Азира (за ним слетала Иста на нашем крикуне) — повесил голову. Похоже, решил, что сейчас его будут распекать за допущенные потери.
— Следует отдельно отметить твердое и грамотное командование младшего командира Орлика, — сам Орлик посмотрел на Учителя расширенными глазами, — …позволившее избежать полного уничтожения этого отряда и захвата противником стратегически важного ресурса. Правильно организовав охранение и наблюдение на дальних подступах, Орлик, своевременно обнаружил противника, верно оценил соотношение сил, и принял правильное решение: уничтожить лесопилку и недостроенный форт, и отступать к «Носителю тайн». Следует признать, что я не могу представить, как можно было бы удержать лесопилку, или же обойтись меньшими потерями. А потому, по окончании кампании командир Орлик будет в торжественной обстановке награжден орденом «Путеводной звезды».
Высшая награда для командиров, знак ордена «Путеводной звезды» была введена относительно недавно. Как пояснил Учитель, для воинов важны не только получаемые за службу деньги, но и гордость, чувство принадлежности к элите. А потому серебряные восьмиконечные звезды, которые изготавливали обосновавшиеся под Азиром кобольды, стали знаком принадлежности к сообществу лучших командиров домена. И по статуту, награждать ей следовало за «грамотное и уверенное командование в тяжелой обстановке». Так что Орлик сходу взлетел очень высоко. (Надо сказать, что пока что «Путеводная звезда» была у меня за кампанию по разведке в домене Беленджер, и у Лёссы за кампанию против кочевников Заречья. Награждать самого себя основной командующий нашими военными силами посчитал бессмысленным и неуместным). Но в таком взлете были и отчетливые негативные моменты. Боюсь, что врагов и завистников у Орлика серьезно прибавилось.
— О подвигах и доблести — поговорили, — вздохнул Учитель. — Теперь — об ошибках. Первой и серьезнейшей ошибкой следует признать саму попытку удержать сразу две ключевые точки в присутствии численно превосходящего врага. Я предполагал, что смогу использовать высокую подвижность летучего отряда, и прикрыть сразу и лесопилку и каменоломню. Но, как видим, орки смогли эффективно заблокировать наши силы здесь, и мы не успели подать помощь отряду Орлика. Недооценка противника — очень серьезная ошибка, и только благодаря Орлику она не стала катастрофической. Следующая ошибка опять основана на недооценке противника. Я не оценил способностей орочьих всадников к преодолению препятствий, неверно оценил опасность обходного маневра, а потому — оказался… — Учитель задумался, подбирая верное слово, — ошарашен успехом маневра. Результатом стала временная потеря управления. И если рыцари Хаоса действовали правильно, связав противника магией и сталью, то вот феечки, увы, действовали не всегда оптимально, призывая «кто во что горазд». В дальнейшем, если оказываетесь в такой ситуации, следует всем, кто на это способен, призывать из варпа мечеруких, и укрываться между ними. Не слишком подвижные, эти порождения Хаоса, отзывающиеся на призыв третьего круга, достаточно хорошо бронированы, чтобы принять на себя весьма и весьма тяжелые удары, зато их руки-мечи, напитанные злыми ветрами варпа — угроза, игнорировать которую — чересчур оптимистично даже для орочьего топотуна.
Юкио, услышав слова Учителя, вспыхнула и потупилась. Хотя сам Учитель и не сказал в ее сторону ни одного слова, всем присутствующим было понятно, что это она должна была управлять своими соплеменницами… «вверенным ей подразделением». Но вместо этого она сама увлеклась призывами, и не отдала необходимых приказов.
— У меня пока все, — Учитель оглядел собравшихся. — У кого еще есть что сказать?
Гелдиира
Оборона захваченного форта была довольно легкой. Банда под предводительством ноба, чью волю доносили до остальных (главным образом — вразумляющими тумаками) семь черных орков, состояла из двух десятков волчьих всадников, десятка шаманов (с двумя-тремя учениками каждый) и с полусотней швырял и хрюкеров. Правда, несколько затрудняло оборону то, что форт был построен орками и для орков. То есть, стены были как раз такой высоты, чтобы их трудно было преодолеть людям, но чтобы варги, даже несущие всадников, перепрыгнули ее без каких бы то ни было затруднений. Они и перепрыгнули, подкравшись под прикрытием фронтального удара низших орков… Вот только еще в прыжке они попали под не слишком точно направленные, но неотразимо могучие удары осадных големов. Стоя на земле, варги относительно легко смогли бы увернуться от этих ударов… но вот в полете оттолкнуться было не от чего. Конечно, полного уничтожения атакующих варгов не произошло (как высказался д’Ин Амит: «ваншота не случилось»), но даже выживших неслабо переломало стальными руками могучих истуканов. И, разбросанные и побитые, потерявшие строй и управление, они приземлились прямо в «добрые и ласковые» руки стальных големов, которые и закончили эту атаку.
А на стоявших в отдалении шаманов обрушились железные драконы. Их огромная масса не давала порывам ветра отклонить удар от намеченной цели, шкура из холодного железа неплохо защищала от наколдованных молний, а колдовской взгляд пронизывал туман, как будто его вовсе не было. Но даже так двое из семи атаковавших драконов «обрушились» на цель в самом прямом смысле этого слова: воющие от боли комки обожженного попаданиями сразу нескольких молний металла рухнули вниз неуправляемо, и пробили в земле изрядные оплавленные шрамы. Но и тем, на кого они упали — тоже не поздоровилось. От слова «совсем»: в смысле — проблемы со здоровьем их уже никогда не побеспокоят. Остальные же драконы накрыли выживших шаманов и черных клубами извергнутого алхимического пламени. А ноб взлетел на недосягаемую для него прежде высоту… в драконьих когтях. Откуда и рухнул вниз. После этого оставалось только любимое занятие драуков: резня бегущих.
Но, признаться, мне было несколько не до того. Я смотрела туда, где лежали два сбитых дракона. Два! Я представила себе, что сделали бы с военачальницей, допустившей гибель двух высоких жриц из своего отряда… и мне стало нехорошо. Оглянувшись, я увидела точно такое же выражение на лице светлой. А вот стоящий между нами д’Ин Амит, заметив наше переглядывание, криво усмехнулся:
— Гремлины починят, — махнул он рукой. — Пусть и займет это неделю… сейчас пока что не к спеху.
Между тем, маги и джинны призвали сов, соколов и прочих летучих тварей, и отправили их на разведку. Следует как можно плотнее контролировать окружающую территорию. Все-таки насколько легче это у нас в Подземье: достаточно захватить ключевые развилки коридоров, и ты, считай, уже надежно контролируешь сегмент Подземья. А тут, наверху, приходится все время следить за обширным, до тошноты страшным пространством… Теперь я постепенно начала понимать, почему многочисленные попытки моих сородичей захватить себе владения на поверхности оканчивались провалами: вся наша тактика, все навыки, все оборачивается тут против нас. И это не говоря о слепящем солнце, непредсказуемых ветрах…
Взять хотя бы такой простой пример. Желая не подпустить врага близко к себе, мы, иллитири, строим ловушки. Здесь, наверху, ловушками пришлось бы засеять слишком большое и ничем не ограниченное пространство. Поэтому наземники используют луки. В Книгах Памяти записано, что когда-то мы, как и эти проклятые светлые, владели этим оружием. Но… я попыталась представить строй лучников, дающих навесной залп в коридорах Подземья, и мне стало смешно. В моем видении стрелы ударялись в потолок пещеры, и летели куда угодно, кроме того, куда нужно. Не говоря уже о том, что враг, укрывающийся за поворотом пещеры — недоступен для обстрела. Вот искусство стрельбы из лука и было забыто детьми Всебесцветной Паучихи…
Серах
Зеленое море колышется под стенами. Уже вторую неделю орки осаждают Беленджер. Пока что мы держимся… но только за счет того, что хирбады и мобеды восстанавливают ману намного быстрее орочьих шаманов. Однако даже и так силы наши истощаются. Хоть наши маги и разменивают одну свою жизнь на почти сотню орочьих, но принципиально дела это не меняет. Гибнут сильные и опытные маги, а их место на стенах занимают зеленые новички, которые гибнут еще быстрее… А орков как будто не становится меньше. К тому же, домен отрезан от основных источников дохода, так что даже тех, кто появились в учебных зданиях, мы тархан толком не сумел нанять.
С любым другим противником я бы уже опасалась возмущения и заговоров, составленных, чтобы открыть ворота и избавиться от тягот осады. Особенно страшен был бы бунт черни, которой, в сущности, все равно: кто там правит в высоком дворце. С любым… кроме Гхыртыкбургуза, известного своей ненавистью с людскому племени вообще. И каждый понимает, что лучше погибнуть на стенах, либо же умереть от голода, чем оказаться на орочьем вертеле. Даже собратья Гхыртыкбургуза, живущие дальше на востоке, как-то ухитряются наладить отношения с крестьянами, проживающими в их землях… С поселений взымают налог продовольствием, в который, если не удалось вырастить достаточно мяса, уходят и наименее нужные члены общины. Наверное, это страшно, так жить… но люди ухитряются как-то приспособиться. Но вот Гхыртыкбургуз уничтожает всех, «чья кожа не окрашена священным сиянием изумруда», сразу. В сущности, это и есть причина того, что этот Бальшой Босс владеет всего лишь двумя доменами, а не захватил как минимум пять: рост его армии ограничен нехваткой продовольствия, а соседи сражаются яростно и бескомпромиссно, зная, что альтернатива гибели на поле боя — смерть в качестве мясного скота. Даже в ходе этой осады Гхыр уже успел показать свой нрав: с десяток трусов попытались дезертировать под покровом ночи. Но через заставы орков им проскочить не удалось, так что их вопли были слышны в городе до рассвета.
На днях довольно крупный отряд орков отделился от основной осаждающей орды, и ушел куда-то на восток. После этого на колдовской карте в тронном зале лесопилка, ранее окрашенная лазурью и серебром Азира — стала серой, ничейной, а вернувшийся отряд поредел более чем наполовину. И это стало причиной временного объединения столь разных людей, как Язид и Ханукка. Правда, первый был обрадован тем, что сбывается его предсказание относительно неизбежного столкновения колдуна с орками, а второй — просто тем, что колдун Азира не сумел удержать хапнутое. Но в любом случае, оба были уверены, что это — хорошие вести.
Между тем, в лагере осаждающих раздался хриплый рев. Видимо, доставили очередную порцию камня. Все-таки, хотя западную каменоломню сумел удержать колдун из Азира, в восточной — так и хозяйничают орки. Да и из собственного домена Гхыртыкбургуза не так давно пришел очередной караван…. Так что запас снарядов для осадных машин у орков есть.
Под матюги черных орков, заскрипели, становясь в боевое положение, вихревые катапульты. Раньше, когда Южный бастион был за нами, та территория, откуда сейчас ведут обстрел орки — простреливалась оттуда, установленными на четырех башнях катапультами. Но сейчас на тех самых башнях — орочьи наблюдатели. И из восьми башен (и катапульт на них) остались только четыре на главной стене. И то одну из них орки ухитрились-таки разбить, а на другой, стараниями орочьих шаманов, сгнили канаты, и ее пока что ремонтируют. Завтра ее обещают починить и поднять на башню… но это будет завтра. А пока что площадка справа от Южного бастиона — простреливается только лучниками, от которых орки возвели дощатые прикрытия. Слева катапульты на башнях действующие… Но орки подкатывают свои вихревые катапульты, дают залп, и сматываются, не дожидаясь, пока башенные орудия пристреляются по ним в ответ.
Черные выкрикнули команду, и по сорок их зеленых собратьев на катапульту, рванули канаты. Короткие плечи рычагов пошли вниз, а длинные, соответственно, вверх. Три десятка пращей раскрылись, выпуская булыжники в полет. Я этого не вижу, но знаю, что по другую строну Южного бастиона отправились в полет еще столько же камней.
В свое время (когда орки еще только собирали свою осадную машинерию), Язид-нойон объяснил мне главную проблему вихревых катапульт. «Противовес требуше», — говорил он, — «равно как и канаты баллист, каждый раз швыряют камень с одной и той же силой. Орки же каждый раз рвут канаты по разному. Так что точно прицелится из этих… сооружений — крайне сложно. Но орки точностью и не заморачиваются, предпочитая заменить точность отдельного выстрела — числом машин в залпе». Так и получилось. Часть камней утонули в Торгуне, взметнув фонтаны воды и ила со дна, часть — перелетела стену, и рухнули в трущобах Привратного района, где с давних пор гнездилась городская беднота, а часть, увы, ударила в ветхую, и давненько не подновлявшуюся южную стену. Стена выдержала удар, но орков это ничуть не смутило.
Я обернулась к сопровождающему меня советнику из числа учеников Язид-нойона:
— Почему они собираются штурмовать здесь? Разве не удобнее было бы атаковать с севера? Где им не пришлось бы для штурма пересекать Торгун — хоть и мелкую, но все-таки реку?
— Не придется, — согласился вояка. — Но там и стена выше и крепче, и башни, да и непростреливаемых «мертвых» зон нет. Здесь же мы надеялись на Южный бастион. А теперь он в руках орков. И им легче и безопасней вести обстрел, а когда брешь будет проделана — под стеной Южного бастиона орки смогут накопиться для атаки. По сравнению с этим речка, которую любой орк перейдет, замочив ноги не выше, чем по бедра — вряд ли может рассматриваться как помеха.
Внезапно ученик Язида, имени которого моя старая память была уже не способна удержать, приложил руку к глазам, и стал вглядываться куда-то вверх, в сторону полуденного солнца. Я не стала подражать молодому воину, но просто спросила у него:
— Летит?
— Летит, — кивнул мне советник.
Через некоторое время над орочьим лагерем раздался грозный свист-вой. Это очередная пара колдунов, прилетевшая на ездовом крикуне, сбросила партию кованных, коротких, цельнометаллических стрелок.
Пяток орков, убитых на месте этим нелепым оружием, и дюжина-другая раненых… Для орды это были ничтожные потери. Но подобные налеты, происходящие каждый день безо всякой системы, нервировали орков, заставляли их шаманов пребывать в напряжении, а то и растрачивать ману в бесплодных попытках достать обидчиков. И даже страшные взгляды многоглазов просто не могли достать противника, который как будто издевался над ними, кружась на огромной высоте.
Снова свист-вой… В первые разы подобные атаки собирали щедрую дань кровью. Потом орки стали разбегаться, заслышав звук несущихся к земле небесных стрел. И это было как бы не хуже, чем оставаться на месте: погибших в давке было однозначно больше, чем собственно от стрел. Сейчас орки уже почти приспособились: возвели укрытия, в которые и сбегались при первых признаках атаки. Но все-таки, убежищ хватает не на всех, и отнюдь не все успевают добежать до них. Так что, хоть немного, но небесные всадники собирают души, которыми, видимо, и отчитываются перед своим зловещим повелителем.
Иримэ
Я вышла из транса в заклинательном зале замка Азир. С тех времен, как я попала сюда в первый раз, изменилось многое. В частности, потолок, некогда — хоть и высокий, но однозначно каменный, ныне превратился в бесконечное пространство, несущее в себе истинное отражение Древа Сефирот. Не то, которое любят рисовать в своих «секретных книгах» эдайн, любящие полагать себя носителями некой Абсолютной и Тайной Истины, но подлинное. Правда, даже увидеть его в полном объеме, не говоря уже об осознании увиденного, дано разве что богам. Нам же приходится довольствоваться лишь отблеском истины, смутным и неверным. Я, Лар, Пьен с Истой, и остальные маги, имеющие доступ в заклинательный зал, частенько заходим в него не для того, чтобы сделать что-то полезное, но просто, чтобы полюбоваться открывающейся картиной Вселенной, процессом Творения без конца и края. Это не приносит какой-то формальной пользы, не дает доступа к новым заклинаниям, не улучшает навыков владения магией… Просто… Просто это то, чем хочется любоваться. К тому же, для Видящей созерцание истины, что вне всякого порядка — не может не быть полезным. Это мне мама так и сказала, когда соизволила покинуть Башню оракулов, и, по моему приглашению, заглянуть в заклинательный зал.
Закончив медитацию, я, как и положено Видящей, занесла свои осознания в Книгу Видений. Переводить внечувственные ощущения вероятного настоящего в линейную последовательность символов, пусть даже и древнего языка Перворожденных, бесчисленные варианты отражений будущего — в конечную по длине запись, — нелегкий труд. Собственно, изрядная часть пользы от медитаций как раз и состоит в этом нелегком, но, без сомнения, приносящем пользу упражнении.
Во всех увиденных мной вариантах зеленые волны, окрашиваясь алым, бились об камень стен, медленно их выкрашивая. Но до падения узорчатых башен еще далеко, хотя они и истекают кровью, и кинжал предательства уже заточен и ждет подходящего мгновения. Зато вдалеке острый клинок Холодного железа подбирается к сердцу Орды, одну за другой разрезая артерии, несущие жизнь ударному кулаку. Собственно, от моего выбор зависело только одно: будем ли мы извещать Горного Молодца об идущей ему прямо в руки добыче, или же не будем. Вариант «не извещать» топит во тьме несколько огней жизни, и не приносит какого бы то ни было ухудшения. А вот если сообщить… Тьма и Свет там, вдалеке, сплетаются вместе, объединенные ревностью. И появляются несколько интересных вариантов, которые хотелось бы увидеть реализованными.
Но было кроме этих достаточно понятных, хотя местами и неясных видений, одно, которое привело меня в состояние, близкое к шоковому.
Две серебряные звезды скатились с зеленого поля, и упали в мою ладонь. Одна же — раскололась, и часть ее канула в сияние иного блага. Оставшиеся же шесть хоть и не сошлись в усобице, но были близки к этому. Древо, хоть и расколотое молнией, дало новые ростки.
Это было… Грозное предвестие смуты и неустройства в Вечном лесу, Смуты, в которой мне придется принять участие. А ведь я даже не одна из ветвей Великого дома. Так, одна из Видящих, которых в Вечном лесу — множество. И… сразу две звезды? Но еще хуже выглядела звезда расколовшаяся… Давно, с древних, потерянных во тьме прошлого, времен падения легендарного Аскалхорна, не случалось так, чтобы Великий дом раскалывался. Даже восстание малого Дома, что ныне не упоминается, Великий Дом устоял. А тут… Распавшаяся звезда… Кошмар!!!
В таком вот сумеречном состоянии я покинула заклинательный покой, и отправилась в рабочий кабинет Лара.
Лар сидел за рабочим столом в своем кабинете, и хохотал. Признаться, меня заинтересовало: что же вызвало столь… несдержанные эмоции?
Как выяснилось, Бальшой босс Гхыртыкбургуз зачем-то рассказал там, за гранью мира, о своих ближайших планах в отношении «двух злобных колдунов, посмевших напасть на его владения». При этом он, кажется, почему-то решил, что его противники не пришли, как и он сам из-за грани мира, а родились здесь. По крайней мере, как прочитал Лар с невидимого для меня свитка, «волшебника из-за гор» и «колдуна за рекой» он именовал «тупыми неписями», рассказывая о том, как легко расправился с напавшими на захваченную им лесопилку (про каменоломню он даже не упомянул), и как собирает сил для того, чтобы вышвырнуть «наглого железячника» обратно за крепости на перевале, вернув себе все захваченные пограничные форты.
— Значит, даже и неплохо, что лесопилку пришлось оставить, — усмехнулся Лар. — Кажется, он решил, что я выложил на стол все козыри…
— А он не мог соврать там… — я махнула рукой, показывая, что имею в виду ту странную общность, из которой Лар черпал порой весьма небесполезные знания.
— Мог, — кивнул Лар. И я уже отправил к тому месту, которое он указал как точку сбора карательных отрядов против «железячника» пару смотрящих. Если там действительно будут такие силы, как Гхыр расписал, то ему здесь точно не хватит сил ни для того, чтобы захватить Беледжнер, ни для того, чтобы выбить за реку нас.
— А д’Ин Амита? — поинтересовалась я.
— Вот чтобы орки не справились с д’Ин Амитом, — Лар хищно улыбнулся, — мы, во-первых, сообщим ему о грозящей опасности… Если големов не застигнут на марше — то слабо будет Гхыру.
— А во-вторых? — решила уточнить я.
— А во-вторых… — протянул Лар, — …есть у меня одна небольшая, но веселая идея.
Гелдиира
Бьет таран в городские ворота. Дерево вскрикивает, когда окованное сталью оголовье, с сокрушительной силой, приданной ему массой толстого бревна и стальными руками големов, ударяет в него. Сверху льется кипящее масло, и летят тяжелые камни, сбрасываемые орками со стены. Но крыша из стальных листов в три пальца толщиной принимает тяжелые удары, и только сердито гудит. А мелкие гремлины без устали носятся под гонами големов, засыпая песком лужи масла, чтобы големы не поскальзывались. Надо сказать, что крепкая конструкция тарана получилась массивной настолько, что ни люди, ни отверженные с поверхности, ни даже истинные эльфы просто не смогли бы придвинуть ее к воротам. Разве что если запрячь в нее боевых мумаков, или еще каких чудовищ. Но они остались бы снаружи, открытые ударам защитников. Големы же укрылись под крышей, и, уперевшись в густо натыканные изнутри стальные стержни, не только дотолкали таран до ворот через засыпанный в ночной атаке участок рва, но и раскачивают огромное бревно, мерно ударяя им в ворота.
Помню, в узких переулках
Отдавался эхом гулким
Грохот медного тарана
Войска левого крыла
Голос д’Ин Амита чуть было не утонул в громе очередного удара. Но я все равно его услышала. И, все-таки, кто бы что не говорил, Неумирающие — они не люди. Человеку в голову бы не пришло в такой момент слагать стихи. Или, хотя бы, вспоминать чужие. На такое способны только Перворожденные. Истинные, укрывшиеся в глубинной Тьме от гнева светлых богов, или же отверженные, согласившиеся терпеть гнет проклятого Света.
— Что это за стихи? — спросила светлая, выдавая всю глупость этого племени. Ну разве можно в такой момент, вместо наслаждения совершенством битвы и совершенством Слова, выяснять — кто первым произнес эти слова? Какое это имеет значение?
— Касыда о падении Кабира, — отозвался д’Ин Амит. — Абу-т-Тайиб Абу-Салим аль-Мутанабби(9).
Прерванный непрошенным вмешательством светлой, момент истинной красоты утратил свое очарование, и я стала размышлять о другой стороне войны — о стратегии.
Вообще говоря, штурм Места Силы — это, как правило, та еще морока. Маги противника восстанавливают силы намного быстрее твоих, так что атакующих просто заливают самой злой магией. Не говоря уже о том, что, как правило, там же сидит и хозяин Места Силы — и, как частенько, он сам либо немалой силы маг, либо изрядный полководец. Так что при обычных обстоятельствах нам пришлось бы садиться в осаду, строить укрепления, и постоянно опасаться деблокирующих действий орков.
Но ситуация отнюдь не была обычной. Большая часть орочьих шаманов сейчас пребывает под Беленджером, частью — осаждая тамошнее Место Силы, а частью — гоняясь по степи за летучим отрядом нашего союзника-колдуна Хранителей. Орки даже попытались совершить рейд на правый берег Великой, но в процессе переправы были застигнуты флотом Азира. На берег удалось выбраться лишь очень и очень немногим.
Оставшиеся шаманы во весь опор сидят в Черной скале. (Название отнюдь не оригинальное: примерно каждый десятый из Неумирающих, попавших к оркам, называет свою столицу именно так). Так что на долю Серых Холмов, которые мы, собственно, сейчас и штурмуем, остались лишь один старый шаман и двое его учеников. Они, конечно, могли принести множество неприятностей… Но, благодаря железным драконам, зависшим над крепостью, их шатер, привольно расположившийся на площадке возле строения, опознанного как «бараки хрюкеров» был подвергнут прицельному обстрелу осадными големами. Если кто там и выжил, то больше проблем они не доставляли. Не было в крепости также ни волчьих всадников, ни топотунов. Только ноб, собственно, командующий обороной, четыре черных орка, отвечающих каждый за свой участок, и толпа низших, которые, собственно, и воюют на стенах.
Очередной удар сотряс ворота. Длинная трещина пробежала по ним, предвещая скорое их обрушение.
— Алиса? — обратился д’Ин Амит к человечке, что оказалась одарена магией Хаоса. Сейчас она призвала и контролировала четырех невидимых тварей, призванных из Плана Хаоса. Нанести какой-либо урон врагу они не могли, но, будучи необнаруженными, сумели подняться на стену, и сейчас наблюдали за приготовлениями орков к отражению штурма.
— За воротами возведена баррикада, — отчиталась Алиса. — За ней толпятся швырятели. С башен возле восточных ворот сняты катапульты, и выставлены на прямую наводку сразу за баррикадой. Хрюкеры готовятся щитами заткнуть прорыв.
— Неплохо, — пробормотал д’Ин Амит, и лицо его затмила улыбка, заставившая содрогнуться светленькую. — Вот только «план нападения на Город разрабатывал не какой-нибудь орк, или дикарь с Востока». Давайте! — он махнул рукой осадным големам, что выстроились перед воротами, и вздохнул, зацепив взглядом две груды стальных обломков — цену, которую пришлось заплатить за уничтожение магической поддержки врага.
Големы, схватив каждый по камню, пробежали пять шагов (немалая, на самом деле, дистанция, учитывая рост этих механизмов), и отправили глыбы в полет. Городские катапульты, разумеется, ответили… Вот только големы уже бежали обратно, и только один камень, запущенный ими, на излете зацепил стального гиганта. Броня была повреждена, но предводитель гремлинов поклялся, что в ближайшее время голем будет восстановлен.
За пределами досягаемости катапульт на башнях заскрипели телеги, доставляя осадным големам новые глыбы. Д’Ин Амит не пытался вести то, что он называл «контрбатарейной борьбой»: в отличие от катапульт на стенах малого форта, здешняя артиллерия была неплохо укреплена. Да и пристрелка по небольшой цели стоила бы многих осадных големов. Но вот толпа орков за воротами, приготовившаяся отражать атаку — была замечательной мишенью. И стальные руки осадных големов направляли тяжелые камни именно туда. Тут особой точности не требовалось. Достаточно было запустить камень «примерно в сторону противника, на два лапта правее солнца»: снаряды все равно находили цель.
Повинуясь приказам погонщиков, големы в таране стали реже бить в ворота. Не то, чтобы они устали (големы усталости не чувствуют). Но в плане д’Ин Амита не значилось «выбить ворота и как можно быстрее атаковать через них». Слабость позиции орков должна приковывать к себе внимание предводителей обороны, собирать силы орков за воротами, превращая их в уязвимые мишени, и растягивать оборону на остальных участках. Так что сейчас пришло время для оперативной паузы.
— Неплохо, — повтори д’Ин Амит. — Магам и джиннам — отдыхать. Осадной батарее — продолжать обстрел. Миина, Гель, — вот почему я не могу оскорбиться на такое неуважительное сокращение имени? Дома мужчина, посмевший, обращаясь ко мне опустить имя Дома — как минимум, познакомился бы с палачом. А скорее всего — принял бы участие в каком-нибудь интересном ритуале во славу Ллос. Но иногда Всебесцветная Мать выражает свое благоволение кому-то из низших… возможно — чтобы ее жрицы не возгордились. И тогда — приходится подчиняться, терпеть унижения. Возможно — до поры до времени… А может быть и навсегда. Темны мысли Матери тьмы и невидимы смертным ее пути… — идем в шатер.
И мы спустились с угловой башни укрепленного лагеря, откуда, собственно, и наблюдали за осадой.
Пьен
Призванные совы обнаружили очередной отряд орков, двигающийся к каменоломне. Вообще говоря, вопреки распространенному заблуждению, совы днем отнюдь не слепнут. Просто днем много кто хорошо видит, а вот ночью — мало. Вот совы и стараются воспользоваться своим преимуществом, а потому — ведут ночной образ жизни. Но если надо — они и днем могут охотиться. Так что домовой сыч, выглядывающий из недостроенной норы, мало у кого вызывает подозрения… Зато сам я, глядя глазами этого самого сычика, сумел пересчитать проходящих мимо орков, а главное — заметить качественный состав отряда.
Примерно половину отряда составляли волчьи всадники. Видимо, командующий атакой хочет повторить трюк с прыжком через частокол. Оптимист. На всех путях, где можно разогнаться для прыжка — уже накопаны небольшие ямы-ловушки с острыми колышками. Попадание лапы в такую яму — и прыгнуть уже гарантировано не удастся. Да и четыре онагра, доставленных из Азира готовы засеять подходные пути чесноком(10).
Оставшаяся часть примерно поровну приходится на хрюкеров и швырял. А вот черных орков, равно как и шаманов — как-то маловато. Черных нет совсем, а из магической поддержки — только один шаман с учениками. Странно все это. Такой состав «магической поддержки», как это называет Учитель, точно не сможет обеспечить надежную защиту от нашего летучего отряда. Так что мы сможем как прорваться в осажденное укрепление, так и вырваться оттуда, или же устроить налеты на атакующих.
Я вышел из транса, и доложил информацию, раздобытую одним из разведчиков, Учителю. Кайларн кивнул и пробормотал:
— Если шаманов нет там, где они, по идее, должны быть, то где же они есть?
Учитель подозвал Иримэ, и они, прямо посреди тронного зала, уселись на каменный пол, взявшись за руки, и погрузились в транс. Я уже видел такое. Видящая и Пророк, вместе они просматривают варианты будущего, потом Учитель фиксирует понравившийся ему вариант, и от его финальной точки Иримэ снова просматривает бесчисленные отражения в зеркальном лабиринте Десяти тысяч будущих. Если не один из вариантов не подходит — зеркало разбивают, откатываясь к предыдущей точке… В общем — тяжелая работа, особенно, учитывая, что, как минимум часть вариантов — включают в себя смерть оракулов, или тех, кто им дорог. Да и просто нагрузка на сознание, вызванная перебором бесчисленных вариантов — крайне велика. Ни у, не говоря о том, что видения будущего всегда могут быть обманчивы, а пророчество — вполне может оказаться самоисполняющимся.
— Понятно, — выдохнул Учитель, выходя из транса. — Фабрис! — бросил он оборотню, так и оставшемуся командующим нашими наземными силами, — прикажи готовиться стрелкам. Десантные партии следует усилить. Эгиль, — теперь в фокусе внимания оказался командующий флотом, — эскадру в готовность к походу и бою!
— Есть! — хором ответили оба героя, и отправились исполнять приказания.
— Иримэ, Пьен, — обратился Учитель уже к нам. — Соберите летучий отряд.
— Есть, — так же хором ответили мы.
Уже выходя из зала я отметил, как Учитель выдает какие-то ценные указания Фоме и феечкам. Последние радостно выпорхнули в окно и помчались куда-то в сторону алхимических лабораторий. Признаться, меня это немного удивило. О пополнении запасов эликсира маны обычно каждый из магов заботится сам. Или же… Учитель посчитал, что сейчас может найтись достойная цель для Пламени фей?
Крошечный, не более фиала с эликсиром маны, флакон, отмеченный золотым языком пламени — представлял собой немалую ценность. Начать с того, что Аой и Момо, наши сильнейшие на данный момент алхимики, корпели над каждым таким флаконом по неделе. По сравнению с этим тот факт, что на каждый такой флакончик уходило столько весьма специфических ингредиентов, что потраченных на него денег хватило бы на выкуп бойца или чудовища высшего из доступных в замке — седьмого ранга, уже как-то даже не смотрится. Зато и эффект был… Высвобожденная повреждением флакона сущность огня из глубин Акаши немедленно набрасывалась на все, в пределах около пяти метров от этого события. Ее невозможно было погасить водой, она липла к любой поверхности, а жизнь поглощала с такой скоростью, что плохо могло прийтись даже черному дракону, со всей его устойчивостью к магии. Ну и, нельзя не заметить, что боль, испытываемая жертвой этого воистину Оружия Света была столь сильна, что, даже выжив, он или она теряли свои боевые качества на очень долгое время. В общем, оружие ценное и опасное… но чересчур дорогое, чтобы швыряться им по всякой мелочевке.
Эгиль
В первый раз я вывожу… ну, не «в море», а пока что всего лишь «на простор речной волны» всю свою флотилию. Кнорр, два драккара, и флагман флотилии, на палубе которого я сейчас стою — огненосный дромон.
Сейчас мы скатываемся вниз по течению, как говорит наш ярл, господин Кайларн, «экономическим ходом». В смысле — экономим силы гребцов, чтобы в нужный момент в бою «дать полный ход».
Величественная гладь реки просматривается на большом расстоянии. Так что наблюдатель в «вороньем гнезде» увидит орков издалека… а уж ребята на крикунах, что кружат над флотилией — и того раньше. И уж точно это случиться до того, как орки увидят нас.
Отряд кочевников, нанятый из перебравшихся к нам кочевых племен Заречья и Беленджера, следует за нами по правому берегу. Их целью будет перехватить тех, кто все-таки сможет перебраться через реку, и не допустить их к селам и хуторам гречкосеев.
Как рассказал мне ярл, орки, нарубив бревен в пойме возле сгоревшей лесопилки, построили плоты, спустились на них по Торгуну, и, выйдя в Великую, повернули налево. При помощи шаманов и призванных ими духов, они избежали внимания часовых на башнях и стенах Азира. И теперь они отдыхают перед решительным броском через реку. А там орки собираются, обходя Ветровск, огнем и мечом пройтись по поселениям траллов и бондеров, захватить, сжечь и разрушить шахты… В общем, если этот ход получится — богатству Азира будет нанесен если не смертельный, то очень опасный удар. Тем более, что орки не собираются ничего из захваченного удерживать — а, значит, будут жечь и убивать. И это у орков вполне могло получиться главным образом потому, что ноб, отправленный в эту экспедицию, самовольно перенес акцент с «захватить каменоломню» на «нанести ущерб проклятому колдуну». Или же, не менее самовольно, посчитал отряд выделенный на захват каменоломни достаточным.
Тень мелькнула над дромоном, и на палубу упал, весело поблескивая на солнце, бронзовый цилиндр с длинной яркой лентой.
«Вперед» — прочитал я сообщение, извлеченное из контейнера, и взмахнул рукой. Барабан на корме забухал чаще, задавая ритм гребцам. Изменение ритма подхватили и барабанщики на драккарах и кнорре. Эскадра ускорилась.
Я приложил к глазу дальнозорную трубу, привезенную гильдейскими торговцами по моему заказу аж из владений Подгорного престола. Все-таки, следовало признать, что, хотя данный инструмент и был изобретен навигаторами Пенителей моря, у гномов такие трубы выходят более качественными и меньше искажают то, что через них видишь. Поэтому те, у кого достаточно денег, предпочитают гномские изделия. Хотя и ломят за них гномы…
Наведя резкость, я поймал в фокус то, что невооруженным глазом казалось точками на поверхности реки. Через реку неторопливо покачиваясь на волнах, шли десятка два больших плотов. И орки на них стояли буквально «плечом к плечу». Нет, в большинстве своем это были низшие орки — хрюкеры и швырялы. Так что, справиться с ними даже берегу — вполне возможно. Но вот один из плотов отчетливо выделялся: вместо отряда орков-бойцов на нем стоял шатер. Из верхней, незакрытой части купола валил темно-серый дым, который, впрочем, быстро рассеивался. Видимо, там сейчас шаманы проводят какой-то ритуал… возможно — тот, из-за которого плоты сейчас идут строго поперек течения, а не сносятся Великой рекой куда попало.
Орки на плотах заволновались, и стали показывать руками куда-то в небо. Я поднял дальнозорную трубу, и увидел, как над шатром шаманов парит Аглеа. Вот она сложила крылья и рухнула вниз, подобно охотящемуся соколу. Я едва успевал двигать трубу, чтобы не терять ее из виду. В какой-то момент, выбранный сфено из понятных только ей соображений, из когтистой руки выскользнуло и полетело вниз что-то сверкающее. Впрочем, Аглеа взмахнула крыльями, ускоряя свое падение, так что блестящая на солнце искорка осталась чуть позади темной тени сфено. Аглеа вошла в воду почти без всплеска… и почти сразу — полыхнуло. Я в первый раз вижу эффект Пламени фей, и, должен признать: своей непомерной цены этот флакончик стоит. Думаю, у черных орков или топотунов был бы шанс выжить. Но вот маги (и шаманы в том числе) никогда не славились запредельной живучестью. Так что выживших в шатре не было, да и быть не могло. Неуправляемые плоты покатились вниз по течению.
Эскадра стремительно сближалась с потерявшим последнюю маневренность противником. Сейчас передо мной встал выбор: атаковать противника «с ходу», носовыми таранами развалив плоты, или сначала обстрелять их. Но, в конце концов, зря я что ли взял на борт двойной наряд стрелков?
— Правая — на воду, левая — табань(11)! — скомандовал я.
Сигнальщик рядом со мной замахал флажками, отдавая команду на остальные корабли. Дождавшись, когда сигнальщики на драккарах и кнорре подтвердят получение сигнала, я взмахнул рукой, подтверждая команду.
Гребцы левого борта дружно навалились грудью на вальки весел, заставляя их дать обратный ход. Поскольку правый бот при этом греб в обычном ритме, дромон повернулся буквально вокруг мачты правым бортом к противнику.
Все было проделано быстро и слитно. Говорят, на галерах Каганата, в тех редких случаях, когда они выходят в море, к веслам приковывают рабов, а Империя Света использует для этого приговоренных преступников. Бред же! Весла — основной движетель корабля. От сидящих на веслах зависит — будет жить корабль и его команда, или умрут. И допускать туда рабов?! Тралл, которого по каким-либо причинам допустили к вальку весла — отныне и вовеки веков обретает свободу. И это не «глупая традиция», а буквально — вопрос выживания! Вот потому эти, с позволения сказать, «мореходы» и не пользуются уважением истинных пенителей моря. Впрочем, надо сказать, что в Империи Света встречаются и те, кто понимает разницу. И тогда выходящие в море эскадры империи — становятся настоящей головной болью. Так же и эльфы. Когда они видят необходимость — их серебряные корабли способны дать прикурить кому угодно. Другое дело, что необходимость отрываться от своих лесов эльфы видят исключительно редко.
— Суши весла! — отдал я следующий приказ, прервав размышления об иных народах и их обычаях. Весла обоих бортов остановились, замерев над водой. При этом набранная инерция полного хода продолжала нести нас все ближе к плотам, на которых рычали и размахивали топорами и ятаганами орки. — Залп!
Рычаги баллист, установленных на носовой и кормовой боевых площадках, грохнули в упоры, отправляя во врага груды небольших камней. Стрелки, выстроившиеся вдоль борта, дали залп, подняв в воздух тучу стрел.
Не то, чтобы этот залп что-то поменял в расстановке сил. Все равно те, кто был убит сейчас — пошли бы на дно, раньше или позже. Но вот упустить возможность потренировать стрелков, дав им возможность набраться реального опыта — было бы непростительно. В конце концов, попасть в цель, стоя на твердой земле, или сделать то же самое с качающейся палубы — вещи довольно-таки разные. Тут могут дать обидный промах даже профессионалы, такие как тени.
Подчиняясь командам, корабли снова повернулись носами к противнику, и начали разгоняться. Удар!
Таран дромона поднял плот орков из воды. Бревна, из которых его сладили, частью переломились, частью — встали вертикально. Удержаться на них было невозможно. Большинство орков рухнули в воду. Те же, кто успел зацепиться на борту дромона — стали превосходной мишенью для стрелков.
У драккаров и кнорра все получилось иначе. Они буквально влезли на плоты, раздавив их массой украшенных драконьими головами носов.
— Навались! — крикнул я, и кормчий направил нас к следующему плоту.
Надо сказать, что среди орков, живущих в глубокой степи, вдали от больших рек, «таинственное и опасное искусство плавания» распространено мало. В основном — среди племен, обживающих берега Ийка, несущего свои воды от седых Самоцветных гор к Халисскому морю. Так что упавшие в воду орки орали, размахивали руками, пытались ухватиться за обломки плотов… Стрелки с обоих бортов давали залп за залпом, истребляя тех, кто еще не ушел на дно. Время от времени стучали рычаги баллист. Истребление орков продолжалось…
1) Призывая к сестре внимание Ллос, Гелдиира, разумеется, имеет в виду проклятье.
2) В храмовом языке иллитири «наставник», «учитель» и «хозяйка» обозначаются одним словом. Поскольку Гелдиира не видит разницы между этими понятиями, при переходе с сакрального языка на профанный она путается в переводе, и оставляет слово непереведенным.
3) В храмовом иллитири слово «куалнейс» (хозяйка, наставник), не имеет формы мужского рода. Мужчина может быть максимум «эрин» (советник). Вот Гелдииру и царапает сочетание родовых форм «мой», но «хозяйка».
4) Заклятье дальновидения существует как минимум в трех вариантах: в школе Света — подчиняет и собирает к пользователю свет, как биноклем, в школе Жизни — изменяет глаза колдующего по типу соколиных, в школе Разума — позволяет лучше понять, что именно видишь. Серах пользуется заклинанием школы Света.
5) Кроки: Чертёж участка местности, выполненный глазомерной съёмкой, с обозначенными важнейшими объектами.
6) «Бойзы» — общее обозначение орков-бойцов (т.е. практически всех орков) без уточнения половых, ранговых и уровневых различий.
7) Ваивода (варбосс) — герой орков. Племенной вождь. Умеет в тактику, и частенько наслаждается этим. Может иметь некоторые способности к магии, но развивает их крайне редко (В основном — направляемый живительными звездюлями от игрока. Неписи сами по себе, и ваиводы на службе вождей-НПС про магию склонны забывать).
8) Ноб (искаженное «нобиль») — герой орков. Как правило, опытный, выслужившийся, или просто особо крупный черный орк. Тактику знает, но не любит, предпочитая «ломать морда». Магическими способностями обделен.
9) Абу-т-Тайиб Абу-Салим аль-Мутанабби. На самом деле «Касыда о падении Кабира» входит в книгу Г. Олди «Путь Меча». Но Федор предпочел назвать имя автора, которому эту касыду приписали в книге.
10) Чеснок (рогульки железные, помётные или подмётные каракули, триболы, триволы) — военное заграждение. Состоит из нескольких соединённых звездообразно острых стальных штырей, направленных в разные стороны. Если его бросить на землю, то один шип всегда будет направлен вверх, а остальные составят опору. В основном, у самого распространённого типа, концы четырёх штырей соответствовали вершинам правильного тетраэдра. Заграждение из множества разбросанного чеснока было эффективно против конницы, применялось также против пехоты, боевых слонов и верблюдов. Длина каждого стержня около 5 сантиметров, толщина у основания 0,8-1 см. Стержни могут оканчиваться зазубринами, как рыболовные крючки.
11) «Табань» — морская команда, которая подаётся гребцам для того, чтобы они могли одновременно начать греблю в обратном направлении.
Гелдиира
Как же хочется спать! Вообще-то, мне, как жительнице Подземья, положено было бы спать днем, а выходить ночью, когда безжалостное Солнце не слепит привыкшие к подземельной тьме глаза. Но увы. Днем големы грохотали тараном, громыхали огромные камни, отправляемые в полет осадными големами, орали орки… В общем — заснуть было решительно невозможно. А теперь, ночью, когда спят «все нормальные люди», я опять-таки, стою на башне, готовясь командовать решительным приступом.
Кому-то ночная атака на крепость орков может показаться глупостью: ведь орки в темноте видят лучше людей… Но ведь и штурмовать будут отнюдь не люди.
Таран громыхнул в остатки ворот. Катапульты на привратных башнях сиротливо догорали после атаки железных драконов. Драконы вернулись с помятыми боками: все-таки топоры, которыми швыряются орки — штуковины довольно-таки тяжелые. Но их сейчас (демонстративно неторопливо) ремонтируют гремлины. А вот восстановить катапульты на башнях, а главное — их расчеты, уже малореально. Баррикада за воротами несколько раз уже была разбита камнями осадных големов, но орки с поистине муравьиным упорством восстанавливали ее, используя, в том числе и те самые камни, которыми ее разбивали. Поскольку штурмовать эту баррикаду «в лоб» никто не собирался — никто и не заботился о поставках противнику строительного материала. Пусть хоть стену возведут.
— Мы на месте, — малый дух Тьмы, только и способный, что найти адресата и передать ему надиктованное сообщение, затанцевал передо мной, ожидая приказа, который заставит его повторить сообщение, или же отпустит прочь, в родной план.
Я кивнула д’Ин Амиту. Впрочем, они и сам слышал сообщение вестника. Мой хозяин и любовник (надо сказать, для человека — удивительно неплохой) взмахнул рукой, и строй големов загрохотал каменными ногами, демонстрируя начало атаки. В ответ на стене, боевая галерея которой была уже разбита в хлам, заметались орки. Д’Ин Амиту, как, впрочем, и Минтиирэ их вряд ли было так уж хорошо видно, а вот я видела все это мельтешение ясно и отчетливо.
Я отослала чужого вестника и призвала своего. Того, кто его мне отправлял, я и так знала неплохо, но, на всякий случай он отдал мне листок с печатью младшего командира д’Эрт. Так что отослать приказ «Вперед» — труда не составило.
Я не владею Хаосом, так что моего смотрящего не было там, у дальних ворот, где, собственно, и начали происходить основные события. Но моей фантазии вполне хватало, чтобы представить, что и как сейчас будет происходить.
Вот два орка двигаются по стене. Стена там, в отличие от той, что повернута к лагерю осаждающих, еще целая. Так что орки двигаются короткими перебежками, укрываясь за зубцами. Врага там еще не было, но кто знает: может быть, уже подбирается к стене какой-нибудь меткий стрелок?
В ночном зрении орков все окрашено в оттенки серого. Степь расстилается широко, да еще и орочий город стоит на небольшом, но все-таки холме. Так что, как говорил д’Ин Амит: «высоко сижу, далеко гляжу!» Лишь небольшая балка темнеет неподалеку. Там густая тень, куда не поможет заглянуть даже ночное зрение. Только заклятье, из особо специфических. Но бродящие по стене швырялы такими опасными вещами, как магия не занимаются, и вообще не очень доверяют всяким чудилам. Но, в любом случае, балка хоть и недалеко от стены, но, кто бы из нее не выскочил, часовые все равно успеют подать сигнал тревоги. А там… Бараки хрюкеров неподалеку, да и простые орки спят с топором или ятаганом под подушкой: поднимутся, прибегут, отобьют наглого захватчика…
Вот часовые сходятся на середине стены и, расходясь, теряют друг друга из вида. Ненадолго совсем ненадолго. Вот сейчас они оглянутся, чтобы проверить: на месте ли напарник…
Но уже поздно. Орки исчезают в шарах непроглядной тьмы, в которой бессильно не только орочье, но и темноэльфийское зрение. Бесформенные тени, признанные слишком мелкими, чтобы быть опасными, распадаются на два стремительных силуэта. И вот уже напряженное для крика горло оказывается пережато гарротой, а в глаза или в ухо, кому как попало, ударяет длинный и узкий стилет, мгновенно доходящий до мозга. Само по себе это могло бы и не помешать крику: орки — твари выносливые, даже простые хрюкеры способны некоторое время сражаться пусть и с пробитым сердцем… Но проклятье на черной стали не знает жалости и пощады. Громадные туши рушатся на галерею, аккуратно придерживаемые убийцами. А из балки уже выметнулся отряд атакующих. И некому подать сигнал тревоги. И стремительные тени достигают стены, так и не вызвав какого бы то ни было шума. Ездовые ящеры широко известны тем, что способны бежать как угодно: по полу пещеры, по ее стене, да хоть по потолку. Широкие лапы с мягкими присосками вкупе с магией этих странных даже для иллитири, но таких полезных зверей позволяют им не сбавляя хода проникнуть за стены. Еще через несколько секунд у стены оказывается и их предводитель: д’Ормуз ат’Ренх’Геррет, маг-отступник дома Геррет, к счастью, не являющегося союзным дому Иир, так что мне нет нужды его убивать, сидит на зачерненном серебряном диске, который перемещает старший элементал воздуха. Взмах изящным, изукрашенным резьбой посохом из костей черного дерева, и на надвратную башню обрушивается заклятье тишины. Двое всадников, из тех, что взобрались наверх прямо по стене надвратной башни, исчезают в комнате механизмов, и вскоре ворота беззвучно (что противоестественно для механизма, созданного орками), опускаются вниз, а решетка — возносится вверх. Теперь путь открыт не только для бесшумных и способных взобраться по стене всадников-иллитири, но и для более неуклюжих созданий. Прикрытые все тем же заклятьем тишины, торопятся к настежь открытым воротам големы. С неба, прямо к воротам, но со внутренней стороны, опускаются железные драконы, иллюзией ремонта которых орочьи наблюдатели любовались вот уже пол дня. А небольшой отряд «Всадников Ночи», нанятых через гильдию и прошедших Подземьем под знаменем гильдейского нейтралитета(1), приступает к своей излюбленной забаве: резне спящих.
Агира
Ночь. Тишина, нарушается только пением многочисленных сверчков и шумом орочьего лагеря неподалеку. То есть, тишина весьма и весьма относительная, но мне хватает.
Надо сказать, что лагерь образовался не сам по себе, а был построен не слишком трудолюбивыми орками. Ведь после получения сообщения о падении Серых холмов, Гхыртыкбургуз отдал приказ почти всем войскам, осаждавшим Беленджер, сняться с лагеря и отправляться на соединение с силами, движущимися из Черной скалы, чтобы отбить Место Силы у наглого захватчика.
Вообще-то, сытые орки, подгоняемые нобами и своими черными собратьями, могут двигаться довольно-таки шустро… Вопрос только был в том, что благодаря активной деятельности как нашего летучего отряда, так и сил д’Ин Амита, с сытыми орками в стане осаждающих было как-то напряжно. А двигаться им приходилось по той же самой территории, которую они же и разорили при наступлении. Так что все живое, что не успело разбежаться, уже давно исчезло в орочьих желудках. Проблему могли бы решить отряды фуражиров… Вот только фуражиры поблизости никого не находили, а отошедшие в поисках еще не сбежавших кочевников подальше от основных сил — уже не возвращались. Так что с едой у орков было туго, а голодный орк в поисках «чего бы пожрать», смотрит на соседей в строю не как на соратников, а как на источник провианта. А непрерывно вспыхивающие драки, по итогам которых торжествующие победители спешно жрали побежденных, оглядываясь по сторонам, чтобы мясо не отобрали — скорости движения колонны явно не увеличивали. Учитывая необходимость строительства укрепленного лагеря для отдыха, орки едва успели пройти половину пути от Беленджера до границы доменов.
Пьен и Иста предлагали устроить на движущиеся отряды орком массовый налет, и забросать их флешеттами с недоступной заклинаниям высоты. Но на военном совете, большинством в единственный голос Кайларна было принято решение не беспокоить орков на этом переходе, зато устроить им похохотать ночью.
Двое орков из выдвинутых вперед секретов, мягко оседают. Нет, вообще-то, орк — скотина сильная и живучая… Но с той дистанции, на которую к ним подобрались тени, они по не замечающей их присутствия цели выдают критический удар с вероятностью, мало отличающейся от единицы.
Конечно, хлопок тетивы по наручу(2) должен в ночной тиши прозвучать немногим тише выстрела из упоминаемого Неумирающими огнестрельного оружия. Но, как я уже упоминала, тишина стоит весьма относительная, а на самих лучников я лично наложила проклятье Тишины. Это проклятье, почему-то называемое Неумирающими «сало»(3), запрещающее распространение звуку в небольшой области вокруг цели, изначально было предназначено для того, чтобы сбивать каст вражеским магам, подавляя вербальный компонент заклинания. Но впоследствии оно стало также широко применяться для диверсий, становясь скорее благословением.
Я улыбнулась, вспомнив, как Кайларн настаивал, чтобы все маги под его рукой тренировались в безмолвном применении заклинаний. Многие при этом бурчали, ворчали, бухтели и высказывались всяческими другими способами, заявляя, что предпочитают научиться бросать более сильные заклинания, или делать это быстрее… На что Учитель объяснял, что аналоги тишины есть почти во всех школах магии. Разве что в Воздухе (одной из стихийных школ) запрет идет только на звук, соответственно, в воздухе, так что прячущемуся под этим заклятьем стоит ступать аккуратнее — вибрация земли никуда не девается. А вот школы Хаоса и Тьмы располагают по сути одним заклятьем на двоих, разве что в качестве источника Силы используются разные Планы. Ну а Кровь, Жизнь и Разум предпочитают варианты паралича голосовых связок. Эти способы заглушить заклинание немного экономнее (первый круг, вместо второго), зато позволяют защититься личными щитами или же сопротивлением магии. Тишина такой возможности не дает, поскольку действует не на цель как таковую, а на некоторую область вокруг нее.
Признав аргументы Учителя вескими, я до умопомрачения тренировалась во всякий момент, когда не была занята собственно военными действиями, и размышляла о том, как заставить сработать заклинание без вербального компонента во время перелетов. И вот однажды, после особенно успешного набега на корован орков, в ходе которого были убиты сразу два многоглаза из охраны, я осознала, что знаю как это сделать! Правда, заклинание, создаваемое таким образом получалось на круг выше исходного. То есть, и маны тратилось больше, и произнести таким образом я могла заклинания не выше второго круга. Но все равно это была небольшая, но победа!
Так или иначе, а дозоры охранения были сняты. И теперь у меня есть десять минут чтобы подобраться к лагерю прежде, чем соседние посты сообразят, что с их товарищами что-то неладно. Правда, надо сказать, что орки вполне могут посчитать, что эти два кадра сговорились, и вместе отправились искать жратву (поведение для орков не то, чтобы рядовое… но случалось и такое, случалось). И тогда у меня может быть больше времени. Но лучше на это не закладываться.
Орочий лагерь был обнесен рвом и валом. Недалеко от вершины вала располагались заостренные колья, наклоненные наружу. Атаковать такое сооружение в конном строй — идея не самая лучшая. Да и пехота хоть и сможет протиснуться между кольями, но неизбежно потеряет строй.
Как ни странно, но часовых на валу не наблюдалось. Это заставило меня насторожиться и активировать Взор Хаоса: дар Изменяющего пути, переданный мне Кайларном. Как и ожидалось, часовых на валу не было по очень серьезной причине: не слишком ловкие орки, бродя туда-сюда по валу, неизбежно задевали бы сеть, сплетенную из охранных заклятий и внимания духов, расставленных шаманами. К счастью, пробираться за частокол мне было без надобности. Сделать то, что мне надо я могу, не пробираясь внутрь лагеря. Мне достаточно увидеть кого-нибудь внутри.
Взмахнув призрачными крыльями, я аккуратно поднимаюсь над валом, не приближаясь к частоколу. Как и ожидалось, строить лагерь хотя бы чуть большего, чем минимально необходимо, размера, орки поленились. Так что теперь практически вся территория лагеря была усеяна завернутыми в одеяла зеленокожими телами, дрыхнущими буквально плечом к плечу. Разве что вокруг костров, на которых готовили остатки продовольствия… и особо неудачливых соратников, наблюдалась некоторая пустота, и еще — вокруг шатров шаманов и ваиводы. Нобы и черные орки дрыхли, выделяясь среди сородичей разве что размерами.
Сейчас был самый опасный момент операции. Кто-нибудь из бодрствующих орков внутри мог бы заметить, как гаснут звезды, скрываясь за облаком тьмы, в которое я завернулась. Но пронесло: все орки, что еще не спали, были больше заняты внутренними разборками, и не особо приглядывались к тому, что творится вокруг. Так что, подобравшись к охранной сети поближе, но так, чтобы не задевать ее и не поднять тревоги, я оказалась достаточно близко к одному из спящих, чтобы набросить на него проклятье Красной гнили. Первые уколы проклятья вряд ли будут замечены усталыми после дневного перехода орками. Что этой туше булавочный укол? Но скоро, очень скоро, волны проклятья, усиливаясь и складываясь друг с другом — покатятся по всему лагерю. И вот тогда это будет уже весело… Хотя и продовольствием я орков снабжу, как бы не на весь марш до Серых холмов.
Заурми
Проснулась я от боли. Боль была несильная, воителю-орку, а тем более — ученице шамана, невместно показать, что ее испытываешь… Но, с другой стороны, учитель Маухур всегда говорил, что «боль — это не просто так», и что показывать слабость — это глупость, но вот игнорировать боль — глупость ничуть не меньшая. И если у тебя что-то болит, а особенно — если заболело внезапно и без причины, то с этим обязательно надо разобраться.
Пульсирующая боль, казалось, не имевшая какого-то особенного источника, усиливалась, не быстро, но неприятно. Я вышла из шатра на площадку, где снаги(4) должны были всею ночь поддерживать огонь. Разумеется, огонь едва теплился, поскольку дрова уже практически прогорели. Я пнула клюющего носом снагу, и указала на костер.
— У, чудила! — пробурчал тот, и двинулся за хворостом.
Надо будет его запомнить, и как буду заканчивать камлание — наслать на него что-нибудь ощутимо неприятное. Чтобы не заносило на поворотах.
Удары бубна задавали ритм. При этом стучала я осторожно и негромко, чтобы не разбудить учителя. Настоящий, правильный бойз не должен испытывать страха… но учитель — это учитель. И духов он собрал себе таких, что лучше не испытывать судьбу. Так проклянет, что мало не будет. С его силой считается даже сам ваивода!
Я закружилась в танце, вгоняя свой ум в то состояние, когда мир кажется далеким и отстраненным, имена и знаки уходят куда-то в сторону, и я чувствую некую невыразимую в словах истину. Именно в таком состоянии духов начинаешь понимать, и можно приказать им. Главное только — не утратить понимание того, зачем, собственно, начал камлать, и не провалиться куда-нибудь в нижний мир.
Духов бывает трудно понять. Но в данном случае результат кружения духов Света и Жизни был однозначен: меня прокляли. И проклятье небыстро, но неотвратимо усиливалось. Я изменила ритм, танцуя очищение. Свет, источаемый духами Света, и не видимый прочим, омыл меня, убирая проклятье, и я собралась уже заканчивать камлание, отправив младшего духа жизни устроить неприятность ленивому снаге, когда боль вновь дала о себе знать. Проклятье вернулось?
Понимать, что происходит, пребывая в трансе — занятие довольно-таки затруднительное. Да и мышление духов слишком далеко от понятий смертных. Однако, отправив младших духов Света полетать по лагерю, я все-таки разобралась. Каждый, пораженный проклятьем становился его источником. Само по себе проклятье исчезло бы довольно-таки быстро, но, перескакивая от одного орка к другому, оно усиливалось и продолжало само себя. Многие снаги уже были близки к смерти, и если не помочь им сейчас — орда лишиться самых многочисленных своих бойцов. Да и волки могут сильно пострадать. Но бегать по лагерю, снимая проклятье с отдельных орков — совершенно бесполезно. Проклятье все равно будет распространяться и усиливаться быстрее, чем я смогу его снимать. А значит — надо будить учителя. Он, конечно, сперва распроклянет по самое не могу… Но, потом, глядишь, смилостивится, и снимет проклятье.
Подходя к шатру учителя, я прикоснулась к черепу белокожего, тщательно отполированному и изукрашенному затейливой резьбой. Учитель говорил, что сам лично поймал бывшего хозяина, и не менее лично обработал кость еще когда был учеником, таким же как и мы сейчас.
Вообще-то, сторожевое заклятье должно дать знать учителю о том, что кто-то приближается к его шатру и без подобных ухищрений. Но коснувшись особы образом ключевой точки заклятья, я предупредила Маухура, что приближающийся — ему не враг (по крайней мере — один из тех, кому он доверил знание о подобных точках), и есть надежда, что в меня не прилетит что-то от ощутимо неприятного до смертельного, едва я пересеку вход в шатер.
— Чего тебе? — буркнул учитель, когда я вошла.
Он был в одной набедренной повязке, ног в руках уже были бубен и колотушка, а два старших духа молний, к которым Маухур может обращаться и без камлания, кружили вокруг него, готовые либо нанести удар по врагу, каким-то образом выпытавшим правила прохода охранных заклятий, либо ускорить самого шамана, обеспечивая ему отступление.
Многие шаманы предпочитают в качестве атакующих — духов огня. Считается, что они более могущественны, разрушительны, и способны накрыть своей атакой большую площадь. Маухур тоже учит нас обращению с этими духами, но основными стихийными считает именно духов молнии, способных не только атаковать, но и вовремя унести шамана из угрожаемой зоны. К тому же, духи молнии отлично сочетались с духами воды.
— Не подходи! — голос учителя вырвал меня из размышлений о природе духов и их сочетаемости.
Я замерла и посмотрела на учителя.
— Стой где стоишь. На тебе проклятье красной гнили! Многие поражены? — я и не сомневалась в способности учителя быстро разобраться в ситуации.
— Большая часть лагеря, — ответила я. — Меньше задеты шатры шаманов и ставка ваиводы.
— Это-то понятно, — пробурчал учитель себе под нос. — Там бойзов меньше, проклятье гаснет, не успевая набрать силу… Вот что. Иди к центру лагеря, бей в гонг, поднимай тревогу. От духов Света требуй очищение так часто, как только можешь. Не время экономить ману. Потом — собирай остальных учеников, выходите из лагеря, и встаньте так, чтобы между мами было не меньге, чем два роста взрослого орка. Проклятье само… Стой! — крикнул учитель, не договорив. — Спросонья совсем не соображаю. Этого и будут жать те, кто устроил все это. Соберитесь в шатре Груурха, он из ученических самый большой, и очиститесь. Никого к себе не подпускайте. Кто не поймет слов — проклинайте. Постарайтесь продержаться. Я же начну камлать большое очищение… Только этого дундука Шрыытука предупредить надо. Он хоть и дебил, но все-таки шаман… — На руку учителя спорхнул младший дух тьмы…
Не дожидаясь повторного приглашения, которое учитель наверняка выразил бы разрядом куда-то в район моих ягодиц, я выскочила из шатра, и отправилась исполнять приказания.
Кэра Серриган
Парить над лагерем орков, оставаясь незамеченной ими, оказалось на удивление довольно-таки сложно. А без Взгляда Хаоса, которым наделил меня сюзерен — это и вовсе было бы невозможно. Духи толклись над шатрами шаманов в большом количестве, да и над остальным лагерем тоже перемещались по запутанным замысловатым траекториям. Так что пришлось подняться повыше, и наблюдать. Взгляд Хаоса в сочетании с эмпатией позволил мне разобраться в том, какие духи выполняют функции охраны, а какие просто слетелись на отзвуки проводимых камланий. Так что через некоторое время я смогла наметить несколько путей для атаки, на которых я смогу не пересечься с защитными заклятьями и сторожевыми духами.
Я погладила фиал, закрепленный на поясе. Пока что расчеты были точны. Агира сумела пробраться к лагерю и запустить проклятье. Оно распространяется и ширится, но вижу это пока что только я. Духам нет дела до игр смертных… если от них не потребовать предупреждать о некоторых из них. Вот только духи — не люди. И не орки. И даже не эльфы. Это смертному можно сказать: «предупреди о проклятии», и смертный поймет. Духу же нужно перечислить все возможные варианты атаки. И предупредит он о тех атаках, о которых договорено. Не больше и не меньше. Наши провидцы нашли щель в обороне лагеря, и сейчас духи беззаботно играются с ветрами, а ало-зеленая дымка проклятья продолжает распространяться. Люди уже кричали бы от боли. Но могучим бойзам не к лицу обращать внимание на какую-то там «боль», не так ли? Однако даже у орочьей выносливости есть предел. И скоро…
Полог одного из ученических шатров откинулся. Оттуда показалась молодая орка. Невысокая и стройная на фоне своих шкафообразных сородичей, она принялась танцевать возле священного огня, призывая духов. Конечно, чтобы полноценно разобраться в творящемся — надо быть шаманом, да мало того — орком. Все-таки школы шаманства у орков, эльфов и кочевников, при общей основе, несколько отличаются. Но вот «от обратного», то есть — судя по полученным результатам, можно предположить, чего именно она хотела.
В ожидании результатов, я любовалась танцующей орчанкой. Надо сказать, посмотреть там было на что. И была бы парнем… Я бы, ух… Все-таки пребывание в нераздельном единстве единения оставило в моей психике некоторый след, хотя и не настолько сильный, чтобы задумываться о чем-то таком серьезно… но достаточно глубокий, чтобы любоваться, имея в виду не только эстетический аспект.
Призванные шаманкой духи пролетели через ее ауру, очищая зеленокожую от проклятья. И она уже собиралась было прекратить камлание. Оптимистка. Шаг в сторону от огня, и она уже достаточно близко к подтаскивающему дрова швыряле, чтобы заполучить проклятье снова.
Девушка немедленно продемонстрировала выдающийся для орка интеллект. Вместо того, чтобы повторять очищение (а, судя по результатам, камлание именно им и было) раз за разом, бессмысленно растрачивая ману, она вопросила о чем-то слетевшихся к ней духов, а потом — двинулась к шатру одного из старших шаманов. Прикоснувшись к «украшенному» в орочьей манере столбу, она некоторое время постояла, видимо, набираясь храбрости перед встречей со старшим шаманом и вошла.
Попытка подобраться к шаману, не отвлекаемому сложным камланием, через его охранные структуры — не самый безболезненный способ самоубийства. Так что я просто зависла, наблюдая за лагерем, но не пытаясь пробраться поближе к шатру. Тем временем, еще несколько учеников выскочили из шатров и принялись камлать. У кого-то получалось на время снять проклятье, у кого-то — нет. Но пока что к учителям догадались обратиться лишь двое. И прежде, чем они покинули шатры старших, девушка выскочила от, по всей видимости, своего учителя.
Первым делом она подбежала к бронзовому билу посреди лагеря, и ударила в него, поднимая тревогу. Разумно. Вот только это вызовет панику и неразбериху… Какое-то время орки будут метаться солеными зайцами, возможно, кто-то и поближе к шаманам подберется… Кто-то умрет естественной смертью, разрядив на себя охранную систему шамана. Кто-то просто пробежит достаточно близко, чтобы передать шаманам красную гниль…
Ученики шаманов собрались около девушки, проснувшейся первой, и, кажется, попытались ее о чем-то расспросить. Поскольку среди них были и личности, скажем так, существенно выше и крепче не потрясающей воображение своими габаритами девушки, то разговаривали они с источником жизненно важной информации свысока, только что не плюясь через губу. В ответ девушка поднесла к левому виску кулак, и резко разжала пальцы в сторону вопрошающего. Насколько я знаю, жест этот был позаимствован орками у эльфов еще в те времена, когда никаких людей в мире не было. В человеческой жестикуляции ему соответствует вращение пальцем у виска. Логично.
Вместе с группой собравшихся вокруг нее учеников, орка скрылась в том же шатре, откуда вышла, и через некоторое время оттуда полыхнул невидимый прочими свет Очищения. Неплохо. Неплохо. Особенно…
Хрюкера, подобравшегося к шатру почти достаточно близко для передачи проклятья, шарахнуло несильной, но ощутимой молнией в нижнюю часть спины. Умная чересчур…
Впрочем, не все шаманы продемонстрировали высокий интеллект. Из ближайшего к воротам лагеря шатра выскочил полуголый старикашка. Кажется, в спешке он даже забыл основные инструменты своего шаманского ремесла.
Что сказать… С того расстояния, на которое он подставился теням, сидевшим неподалеку под отводом глаз, попадание по магу равного ранга в виде «не защищенной, не сопротивляющейся цели» — это смерть на месте. Без вариантов.
Несколько учеников последовали за учителем… как в ворота лагеря, так и во Врата Серых пределов. Это было вполне предсказуемо. А вот следующий шаг мог быть интереснее. Забросив просмотр комедии «орки бегут из собственного лагеря», я повнимательнее присмотрелась к шаманским шатрам. Если сейчас старшие шаманы соберутся вместе, чтобы очистить лагерь — настанет время для меня и моего фиала.
Не собрались. Сперва очищение полыхнула из того шатра, куда ходила объект моего наблюдения. Потом — из соседнего, потом еще и еще.
С трудом и не сразу шаманы все-таки справились с напастью. С трудом — потому что сразу весь лагерь ни один из них не накрыл, а по очереди… каждый раз оставались очаги заражения. Собравшись все вместе, они могли бы уничтожить проклятье одним ударом… а я получила бы шанс уничтожить их. Поодиночке же они не были достойной мишенью для Пламени фей. Но уж ману-то они точно подрастратили неплохо. Учитывая же, что ваивода Гхыртыкбургуз недолюбливал всяких головастых умников, и вообще привел отношения с шаманами к более-менее приемлемому виду только после «успехов» в завоевании Беленджера, много алхимиков в его домене быть не должно. А те, что есть — еще должны доставить свой продукт… Да и проклятье положило немало орков, хотя на фоне их общей численности, конечно, капля в море. В общем, не так плохо, как могло бы быть, но и не так хорошо, как хотелось бы.
Проследив за незаметным отступлением теней, я рухнула возле застывшего вдали от сородичей черного орка, рванула его горло мечекрыльями, и облизала один из клинков, убедившись, что меня увидели по крайней мере двое хрюкеров. То, что кинулись они ко мне, а не от меня — было вполне ожидаемо. Они же — «храбрые бойзы», хотя одна из них — скорее «герла», хотя по объему и не скажешь, и вообще с шаманкой рядом не стояла… К их счастью, сейчас мне нужны были свидетели, а не трупы. Так что, смакуя вкус орочьей крови на губах, я улыбнулась храбрым поимщикам, и отвела им глаза. Когда на тебя смотрят, да еще и с кровавой яростью в глазах, «отвод глаз» — трюк не из простых, но у меня получилось. Оркам должно было показаться, что я просто растворилась в воздухе. Небо на востоке начало светлеть. Операция была завершена.
Заурми
Ночь вышла тяжелая. Несмотря на все предпринятые шаманами меры, погибли почти три десятка снаг. Это, честно говоря, не слишком страшно… но если подобные налеты будут повторяться — результат может оказаться совсем не радостным. Да среди учеников и старших шаманов — тоже есть потери, хотя и не столь опасные. Волчьи всадники потеряли двух наездников и трех варгов. Это было бы совсем не страшно, если бы не тот факт, что у волков погиб старый и весьма уважаемый вожак, и теперь стая готова была расколоться: часть волков собирались признать достойной вести стаю подругу старого вожака, а другая — второго из его сыновей. Учитывая, что старший сын провыл имя матери, а младший назвал старшего предателем… в общем, еще как минимум одного варга мы точно потеряем. А может — и больше, если за изгнанником последуют его сторонники. Конечно, ваивода может рявкнуть, треснуть кого-нибудь кулаком, и назвать вожака самостоятельно. Но свободные варги очень дорожат правом самим выбирать вожака, и подобный подход напряжет отношения варбосса со всем волками сразу. Тем более, что ваиводы Востока, с которыми Гхыртыкбургуз рассорился еще как только открылись границы его домена, заявили еще тогда, что «стукать пусть и дурного, но родича, идя против воли Схода(5) — не будут, но всех изгнанников из Гхыровой орды (прямо так и сказали, на что Гхыртыкбургуз обиделся несказанно) — примут с радостью».
Тем не менее, ночь закончилась, и ваивода объявил сход вождей.
Кошма в шатре варбосса разделена на две части — зеленую, где расселись нобы в сопровождении черных орков, и черную, где устроились старшие шаманы с избранными учениками. Этот обычай, общепринятый в Орде, был принят ваиводой Гхыртыкбургузом лишь недавно — после нескольких провалов штурма домена Беленджер. До этого шаманы не пользовались уважением ваиводы, как «те, кто не может правильно стукать». Но когда кочевники раз за разом стали обрасывать малые орды, используя колдовство — стало очевидно, что именно мы, видящие незримое — необходимы орде. Тогда и появилась в шатре варбосса черно-зеленая кошма.
— Гра-а-а! — ваивода объявил начало собрание. — Подлый враг стукать нас! — как говорил учитель «кто имеет медный щит — тот имеет медный лоб». Большинство шаманов говорят на правильном языке, хотя и частенько добавляют в него ругательства (а еще чаще — добавляют правильные слова в поток брани). Но вот если так будут говорить военные вожди — их просто не поймут снаги и прочие меднолобые. Впрочем, это — лишь одна из причин взаимной нелюбви шаманов и военных(6).
Некоторое время ушло на свару между шаманами и бойцами. Военные старались обвинить шаманов в том, что их охранные заклятья пропустили врага. Учитель же отбивался, указывая на то, что военные сами настояли на том, чтобы строить лагерь поменьше, а охранные заклинания провести по ограде, чтобы не мешать внешнему караулу. Еще одним аргументом учителя было то, что, собственно, обнаружила атаку и подняла тревогу его ученица (то есть — я), а расхваленные нобом Мурглаком караульные — либо ничего не заметили, либо померли, не успев поднять тревогу.
— Малчать! — ваивода прекратил дискуссию. — Мы бегим дальше. Колдун-железячник укрепляется в Серых холмах. Мы должны соединиться с бойзами, что бегут от Черной скалы, и настукать гадским железкам!
— А если колдун не захочет биться, и укроется за стенами Серых холмов? — спросил учитель. Остальные шаманы покивали головами, показывая, что этот вопрос интересует и их тоже.
— Тогда к нам прибегут бойзы из Черной скалы. Мы покажем этим светлокожим(7) …(8) и побегим к горам. Там мы наконец-то настукаем каменной юрте в горах, и прорвемся во владения железячников. Мы сожгем и порушим шахты, … и съедим светлокожих, что не успеют укрыться от нас в главном городе, мы будем разрушать и убивать! И … железячнику придется выйти из-за стен Серых холмов и стукнуться с нами. И даже если с ним придет колдун с запада — мы все равно … и настукаем им, а потом — захватим их дома, и станем сильнее!
— Гра-а-а!!! — подтвердили волю ваиводы собравшиеся, без различия шаманов и воинов. И я радостно вскинула кулак к потолку шатра, подхваченная общим потоком Ваагх!
Иримэ
Полет на крикунах имеет определенные ограничения. Это не трансгрессия, и даже не упомянутый как-то Ларом «Белый лебедь», что летает быстрее звука. Так что было принято решение не пытаться возвращаться каждый раз в Азир, восстанавливая ману, но следовать за орками, несколько в отдалении. Так, чтобы иметь возможность в случае обнаружения — оторваться, а в случае необходимости — быстро сблизиться с противником. Также, приказом Лара было приостановлено производство Пламени фей. Вместо этого, несмотря на то, что состав был признан полезным, все алхимики домена засели за производство эликсира маны.
В связи с принятым решением о дальнем походе, пришлось сократить численность отряда: часть крикунов несла только по одному всаднику, зато на них нагрузили палатки, запасы провизии, котлы, и прочие вещи, необходимые в походе.
Наш лагерь расположился у подножия небольшой гряды меловых холмов. На ее гребне заняли свои позиции наблюдатели первой смены, благо что там нашлось несколько мест, где заметить наблюдателя было бы достаточно трудно, а сам он мог видеть степь на десятки километров вокруг.
Честно говоря, было предложение возвести полноценное укрепление, вроде форта Каменный, который мы удержали-таки в домене Беленджер. Но потом военный совет, не без помощи Лара (да и моей тоже) пришел к выводу, что в отражении полноценной атаки ров и вал, которые мы можем возвести в приемлемые сроки, нам не помогут, а с мелким набегом, или, тем более — случайным хищником мы и так справимся. Так что основной защитой было признано пристальное наблюдение как за орками, так и за окрестностями, особое внимание уделяя отслеживанию погоды, чтобы не пропустить тех признаков ее изменения, что были неразумно проигнорированы нами в Каменном. Повторять эту ошибку никто не собирался, так что как минимум один из дежурной смены старательно наблюдал за облаками.
Но система обнаружения и охраны — это далеко не все, что необходимо для лагеря. У самого подножья гряды, так, что колышки пришлось забивать местами в известняк, закрепляя магией, разбили большую палатку для «командного состава», то есть, если совсем честно — мне и Лару. Вокруг, стройными рядам возвышались палатки поменьше, для «младшего начальствующего и рядового состава». Причем наша палатка была больше остальных не потому, что мне или Лару захотелось так вот возвыситься над другими, но потому, что предполагается, что в ней будут проходить совещания командиров.
Из варпа проявлением Всетворящего была извлечена и установлена крикуновязь. Честно говоря, основным ее назначением было не «удержать ездовых крикунов, если они вдруг захотят разлететься», но «указать крикунам место, покидать которое нежелательно». Также, в выкопанных ямах развели костры на дровах, источник происхождения которых был тем же, что и крикуновязи. Это было несколько… рискованно, но необходимо: собрать в глубокой степи достаточное количество дров не представлялось возможным, а тащить за собой необходимый запас топлива — означало критически уменьшить и без того невысокую численность ударного отряда.
К тому моменту, когда все работы по обустройству лагеря были окончены, вернулись наши диверсанты. Кэра вошла в палатку, слегка пригнувшись, чтобы ее крылья-мечи не распороли потолок. Следом зашли Агира и Пьен, также участвовавшие в атаке на орков. Аглеа, с глазами, закрытыми плотной повязкой, и Серг’Ра, командовавшие обустройством и обороной лагеря, уже находились здесь.
— Итак, — произнес Лар, и по его жесту по центру палатки раскатилась карта предполагаемого района действий. Поднята она была весьма скудно, большая часть была самым настоящим белым пятном. Разноцветьем различных пометок выделялись разве что ре места, где мы уже побывали, и довольно-таки узкая полоса, как перст, указывающая с севера на населенный пункт, обозначенный как Серые холмы. Где-то к юго-востоку от Серых холмов было отмечено предположительное местонахождение Черной скалы — столицы Гхыртыкбургуза. — Подведем итог операции «Гхыровая побудка», — Пьен прыснул. Да и мне это название, при всей его почти орочьей грубости, вполне понравилось. — Кэра, — кивнул он Королеве Мечей.
— Убит как минимум один старший шаман и несколько учеников. Точные цифры я предоставить затрудняюсь. Под конец там все метались, так что определить, кого достало-таки проклятье, кого — затоптали, кого — просто пришибли в стихийно возникающих драках — не представляется возможным. Еще сложнее сколько-нибудь точно оценить потери низших. Шаманы изрядно растратили ману в попытках побороть проклятье, но в конце концов им это удалось. Подходящей групповой цели для применения Пламени фей я не обнаружила. Также я лично добила одного черного орка. К сожалению, нобы перемещались в сопровождении группы поддержки, так что уверенности в том, что я сумею добить одного из них и уйти — не было. Так что, в соответствии с полученными приказами, я предпочла отступить.
— Согласен, — кивнул Лар. — Все сделано в пределах приказанного. Хотя, пожалуй, применение Пламени фей, пусть и по одиночному шаману, затруднило бы остальным… — Лар как-то кривовато усмехнулся, — …«борьбу за живучесть». Но это моя ошибка, не твоя. Ты все сделала правильно. Но главное — мы засветили наличие высокоуровневого скрытника, и возможный союз с Единением. Так что в дальнейшем им придется страховаться от подобных фокусов, причем — не только с небес, но и из-под земли. Это затруднит оркам разворачивание лагеря и замедлит марш. По данным разведки, орки тащат с собой два суточных рациона. Полагаю, растянуть его на три-четыре дня им особенного труда не составит. Но, если мы сможем серьезно их тормознуть, Гхыр предпочтет не бежать как наскипидаренный, а встать на дневку где-то вот здесь, — Лар указал довольно-таки обширный район в верховьях реки Торгун, там, где переход сплошной синей черты в пунктир указывал, что река пересыхает.
— Почему именно здесь? — заинтересовалась Аглеа.
— Судя по всему, Гхыр идет вдоль Торгун, чтобы не испытывать проблем с водой. Я полагаю, делать он это будет до тех пор, пока не доберется до пересохшего участка. Там — наберет бурдюки, и рванет на север, к Серым холмам. То есть — рванул бы, если бы рассчитывал, что ему хватит запасов до своей бывшей крепости.
— Или до точки рандеву с подкреплением, идущим от Черной скалы, — проворчал Серг’Ра. — Мы пока что ничего не знаем о тех местах, и силах, которыми он располагает.
— Не то, чтобы «совсем ничего», — хмуро улыбнулся Лар. — Мы знаем, что подкрепление есть. Что оно движется к Серым холмам, и что с собой тащат запас провизии, полученный в набеге на южного соседа. Так что есть шанс, что дневки все-таки не будет…
— …и что в домене Черной скалы вы с д’Ин Амитом столкнетесь с войсками этого самого «южного соседа», пришедшими с ответным визитом, — влезла я в паузу.
— Есть и такой шанс…
Еще некоторое время мы обсуждали меры, призванные еще сильнее затормозить орду, заставить ее встать-таки на дневку, и распустить охотничьи отряды, на которые можно было бы славно поохотиться. А потом Лар распустил собрание, и предложил мне воздвигнуть ширму, за которой я могла бы улечься спать, укрываясь от его нескромного взгляда. Но я молча покачала головой. В конце концов, у нас все равно дело идет к заключению постоянного союза, а не временного политического брака. И, хотя я еще не готова сдать последние бастионы, почему бы не позволить ему полюбоваться моим телом? Тем более, что свою любовницу Лар в этот поход не потащил…
Интерлюдия
Одинокий ангел взмыл над погибающим городом. Его время заканчивалось, и уже скоро придется покинуть призывающих. Но его сияющий свет уже позволил вернуться из Серых пределов трем паладинам и одному прелату.
Ангел наблюдал, как людская волна, теряя своих на каждом шагу, захлестнула редкую цепочку последних защитников города, и ворвалась в донжон. Ворота цитадели были выбиты стенобитным заклятьем, почему ее бывшим хозяевам и пришлось выйти на последний бой. Впрочем, сам бывший хозяин цитадели уже бежал в сопровождении сильнейших телохранителей и двух жриц из своего гарема. Прочие же должны были прикрыть его отступление, своими жизнями купив ему необходимое время.
Ангел опустился на боевую галерею донжона. Множество его собратий пало и вернулось в Свет, прежде чем прекратился поток стрел, отправляемых отсюда не знающими промаха стрелками. И теперь множество былых союзников, лежали на теплом дереве, залитом кровью, даже в смерти сохраняя изящество и красоту.
Поднявшийся на площадку воин в тяжелой броне кивнул ангелу. Он казался удивительно неуместным среди изящного переплетения смыслов и символов, образованных зеленеющими ветвями. Но он был здесь, а все остальное — не имело уже значения.
Воин убрал меч в ножны и достал узкий и очень острый кинжал, и полоснул по светлой веревке, сплетенной из волос, пожертвованных сородичами прежнего хозяина. Зеленое знамя с серебряной скопой, парящей над взъяренными волнами, поползло вниз, и было сорвано рукой в латной перчатке. Кольцо, вспыхнувшее на руке воина, было скрыто сталью и кожей перчатки от многих, но не от ангела, взгляду которого грубые вещи тварного мира не были преградой. Надвратный знак, объявляющий города принадлежащим клану Охотящейся скопы исчез, сменяясь латной перчаткой под тремя звездами: личным гербом захватчика.
Два воина: земной и небесный смотрели с высоты, как захватчики, рассыпавшись по городу, врываются в дома, вытаскивают из них обитателей и иную добычу. Кое-где бушевали пожары, но команды аколитов уже занимались тушением.
— Инериол — пал! — произнес Неумирающий. Это были первые его слова, услышанные ангелом. Ангел молча кивнул, соглашаясь с предводителем захватчиков.
Снизу доносились всплески жадности, похоти и отчаяния, иногда зависть разражалась серым всполохом смерти. Все это било по тонким чувствам ангела, но небесный воитель умел сдерживать свои чувства, понимая, что таков истинный лик победы.
Его время истекло, и ангел растворился в воздухе, возвращаясь на план Света, где будет ожидать следующего призыва.
Воронвэ
Стоя над развалинами своего дома, в которых копошилась недоживущая плесень, я понял, что отныне делом моей жизни будет месть тем, кто отверг протянутую руку, кто плюнул на давний союз, кто предал…
Тонкая полоска Силы вновь коснулась поверхности ясеневого плеча длинного лука. Конечно, здесь было бы более уместно танка(9), посвященное кровавой мести. Но я всегда был не очень хорошим поэтом. Конечно, учителя Коа’Нессе Олласиэ(10) зачли мне экзамен по стихосложению… но, как мне кажется — больше из жалости, и как дань уважения моим способностям мага, чтобы несданный экзамен не мешал мне продолжать обучение незримым путям Матери.
Очередной штрих, легший на древесину, добавился к портрету Энелькольдэ, легендарной Королевы мечей, стиравшей с лица земли одно за другим селения Плывущих-по-Морю(11), похитивших и осквернивших ее сестру. Чувства долга и мести, ведшие Энелькольдэ, были столь сильны, что в их пламени сгорела и ее сестра, чьи останки были обнаружены в Длинном доме одного из кланов Плывущих гораздо позднее.
Тихий голос растущей травы, донесенный до меня предутренним ветерком, подсказал, что те, кого я ожидаю — уже близко. С сожалением оставив незаконченный рисунок (ох и устроил бы мне нагоняй старый Элентармэ, учивший меня договариваться с деревьями, и уговаривать их принять нужную мне форму, за такое кощунство), я поднялся, и начал накладывать огненный наговор на свои стрелы. Конечно, можно было бы использовать площадное заклятье, и это позволило бы убить большее количество недоживущих за меньшее время… Но пусть лучше те, кого отправят в погоню — будут считать, что гоняют туима(12), а не полноценного курувар(13). Конечно, среди туима немногие предпочитают умениям разговора с лесом или исцеления — навык вложения собственного огня в стрелы, как и вообще стихийного чародейства… Но встречаются и такие. Встречаются. Вот и тем, кто сейчас гонит обоз к руинам Инериола, на которых копошатся торжествующие «победители» — встретится именно такой «уникум».
Я криво усмехнулся. Все-таки, младший князь Даэрон Семьсот тридцать второй(14) (я скривился от напоминания о манере Неумирающих украшать свои имена бессмысленными цифрами), несмотря на проявленную трусость, сумел извернуться, и полностью растратить или утащить с собой всю княжескую сокровищницу. Так что жалким эдайн, чтобы преобразовать уютные древесные дома в свои каменные норы, потребуется доставить много камня и трупов убитых их топорами деревьев. И за это им придется щедро заплатить своей грязной кровью, напоить ею Растущих.
Голова каравана показалась из-за деревьев. Впереди шагают трое егерей, настороженно оглядываясь по сторонам. На их луках были натянуты тетивы(15), но вот стрелы лежали в колчанах. Все-таки длительное время сохранять постоянную готовность к бою — не по силам недоживущих.
Следом за егерями, гордо восседая в седле, ехал всадник. На его грязно-зеленом щите золотилась какая-то сложная композиция малого герба(16). Тьфу. Мерзость. И как только у малевавшего эту пакость руки не отсохли от созерцания этого убожества? Однако, судя по тому, что шпоры у всадника посверкивают серебром, а не золотом, рыцаря на охрану обоза поставить все-таки не сумели… или не захотели. Простой сквайр.
Следом за сквайром тяжело и устало шагали восемь мечников. Их снаряжение было добротным (для эдайн) но отнюдь не блистало новизной или ухоженностью. А уже потом двигались телеги с камнем и древесиной. Этелендэ!(17) Это до какой же степени умопомрачения должен был дойти Совет Вечного леса, чтобы заключить союз с теми, кто убивает деревья, чтобы жить в окружении их трупов? С мерзкими моргул(18) и то лучше было бы в союз вступить!
С легким хлопком стрела срывается с тетивы. Прежде, чем ее огонь гаснет, остывая в крови возницы, семь ее товарок отправляются в полет. Да, я не очень хороший лучник. В Коа’Курунолвэ я изрядно пренебрегал обязательными занятиями рата’квингэ(19) в пользу искусства плетения невидимых струн. Потому, собственно, я и пропустил предводителя этого обоза, хотя его смерть и могла бы нанести презренным хумансам больший урон. Однако у меня не было уверенности, что я смогу убить его одним попаданием. А каждое мгновение, которое я потрачу на эту консервную банку — это неотнятая жизнь врага.
Но вот оставшиеся в живых (немногие) возницы догадались закатиться под телеги, а мечники, вместе со спрыгнувшими с дальних телег латниками попытались составить стену щитов. Не то, чтобы она была такая уж неуязвимая… Очередной хлопок тетивы, и стрела, увы, не заклятая, оказывается в ноге одного из мечников, чуть выше колена. Убить — не убьет, но притормозит изрядно. Хотя… Если нет поблизости аколита-медика — может и истечь кровью. Но вряд ли. Животная жажда жизни, свойственная этим полузверям, позволит остаться по эту сторону Серых врат.
Но, между тем, егеря уже успели вернуться. Еще одна-две стрелы — и они меня точно засекут. Так что, лук за спину — и побежали. Ловите эльфа в лесу!
Тин
Путешествие через Дикое поле, к пределам Империи сложно описать иначе, чем прибегая к обширным познаниям члена Ночной гильдии в области… табуированной лексики. Ванда, наш гильдмастер, строго учила меня и моих товарищей «общаться правильным языком», а не скатываться в простонародную брань. Но, частенько общаясь с уличными подонками и отребьем — сложно не научиться говорить и на доступном их пониманию языке.
Так вот… Понимая, что путешествие будет сложным, я, городской вор, удалявшийся от городской стены далее, чем на полет стрелы, только во время путешествия из Ветровска в Азир, настоял на включение в каждую из групп беглецов хотя бы одного человека, имеющего опыт проживания в сельской местности. Хотя бы минимальный.
К счастью, именно Агер, степной охотник, до вступления в наш маленький «клуб по интересам» проживавший в Заовражье, сумел избежать облавы. Впрочем, я не уверен, было ли это следствием умения охотника избегать внимания, счастливым совпадением, или же тем, что люди, обеспечившие наш побег — твердо знали: кого следует ловить, а кого — ни в коем случае. И теперь, когда не только наша группа собралась в полном составе, но подтянула к себе несколько человек из других групп, рассыпавшихся при облаве, и не сумевших собраться, Агер каждый вечер, устроившись у костра, рассказывал: как ходить по степи, что представляет опасность, на что следует смотреть, а что — можно оставить без внимания, и, главное — с чем можно сразиться, а от чего следует бежать изо всех сил. К моему удивлению, эти рассказы, вполне могущие оказаться жизненно важными для выживания всех и каждого, кажется, слушал только я. Нет, понятно, что отец Вульфред на привалах размышлял о высоком, составлял стратегические планы. Емы — не до мелких частностей тактического маневрирования. Так же и Рита, вместе еще с одной избежавшей облавы девчонкой, выматывались на переходах до такой степени, что на привалах просто лежали, бездумно глядя в небо. Но остальные-то?
Прислушиваясь к разговорам остальных беглецов, когда они изволяли-таки собраться к костру, я с трудом удерживался от громового смеха, которому Неумирающие прилепили эпитет «гомерический». Почему-то они решили, что в Восточной Марке Империи Света, когда мы до нее доберемся, для них уже заготовлены награды: чины и ордена. Почему бы Империя стала организовать или, тем более — освобождать хлебные места, на которые всегда куча желающих, для «героев Сопротивления» — я так придумать и не смог. Но, естественно, делиться этими размышлениями я ни с кем не стал. Незачем их заранее расстраивать. На мой взгляд, нас, в лучшем случае, ждут «солидные» и «привлекательные» места курьеров и старших помощников младших писарей в какой-нибудь конторе, связанной с церковью… Если, конечно, нас всех не отправят на костер как шпионов и еретиков. Впрочем, от последнего, я надеюсь, отец Вульфред прикроет. А так… даже небольшая должность «подальше от Ночной гильдии, поближе к церкви» в мои семнадцать лет — уже неплохой старт. А если отец Вульфред еще и обеспечит каким-никаким, а покровительством, а может, и знакомствами — вообще хорошо.
Я залез в рюкзак, и в очередной раз порадовался, что сумел вспомнить и отыскать закладку контрабандистов. Так что у нас с Ритой есть теплые спальники, фляги и запас еды на первое время. У большей части беглецов из Азира не было практически ничего. Даже оружие догадались захватить в дорогу, в лучшем случае — через одного. А ведь путь предстоит неблизкий. Военный отряд проходит домен (если не под диагонали) в среднем за 2 — 2,5 дневных перехода. Кочевники — быстрее, нежить — медленнее. Груженый товаром торговый, или рабский караван — тащится через средний домен 3-4 дня. А мы в смысле скорости перемещения, увы, существенно ближе к последним. Ни обозов, ни запасов провианта, избавляющих от необходимости охотиться, ни умения чередовать бег и ходьбу, сохраняя силы, ни хотя бы привычки к длительным переходам у нас нет. А идти предстоит далеко. Конечно, оптимальным решением было бы двинуться на северо-запад, напрямую к границам Империи. Но, увы, именно там высока вероятность повстречаться с эльфами. А у Вечного леса сейчас с Церковью и Империей Света отношения… не очень, скажем так. Так что на общем собрании нашей группы, подавляющим большинством в один голос отца Вульфреда, при полном одобрямсе остальных присутствовавших, было решено двигаться прямо на запад, через разоренные Темным походом домены, некогда принадлежавшие Империи, к реке Танас, пересекая ее притоки. А там уже посмотрим. Если получится — то лучше всего было бы пристроиться к каравану судов, и проплыть с ним на север, к крепостям Засечной черты, на которой в прошлый раз остановили темных. Ну а, если не получиться — то двигаться вдоль берега, не теряя реку из вида. Но, в любом случае, путешествие займет еще не одну неделю…
Боюсь, что сейчас к нам в полной мере относится стихотворение, которое как-то читал в таверне Ветровска заезжий бард еще во времена Аурениуса, утверждая, что его сочинили на родине Неумирающих: «…но выживет он — если Богу угодно, а сгинуть — ничто не мешает ему». Ведь идти нам придется через разоренные войной земли, где осели дезертиры обеих армий и разбежавшиеся чудовища, где были применены проклятья массового поражения такой мощи, что до сих пор остаются Пустоши — земли, на которых не живут люди, и откуда периодически лезут твари. Где главная власть — это банды, желающие одного — ограбить любого мимопроходящего.
С этими, надо признать, не самыми оптимистичными, мыслями, я завернулся в спальник, и заснул. И, разумеется, приснился мне кошмар.
Небеса струились потоками огня. Серый пепел, быстро темнея к горизонту, тек под ногами. Темные крылатые тени сходились над головой в скоротечных схватках, и проигравший рушился вниз потоком крови. Я подставил под один из таких потоков руку, и алая кровь потекла по тыльной стороне ладони, застывая на руке серебряной перчаткой. Восемь хищных стрел раскололи полыхающие багровым пламенем небеса, указывая тысячи путей. Я выбрал один из них, и двинулся вперед между изгибающихся потоками жидкости зеркал. Тень за моей спиной полыхнула огненным взглядом золотых глаз. Не оглядываясь, я шагал дальше, напевая продиктованные Вандой слова:
— А от границы ключ переломлен пополам…
Анрэн
Ванвэ’р’ата… Потерявший Путь. Кажется, у Неумирающих, там, за их собственным Звездным пределом есть понятие, аналогичное этому. «Ронин». Благородный воин, потерявший господина, и вынужденный добывать средства для себя и своего отряда мечом. Слово эдайн «наемник» все-таки не отражает всей трагедии этого потерянного пути.
Гилнир, мой побратим, тревожно всхрапывает, встряхивая рогом. Кажется, он пытается мне намекнуть, что подобные отвлеченные рассуждения не слишком уместны в бою. В принципе я с ним согласен, так что…
— Залп!
Я взмахиваю рукой, чтобы это увидели даже те, кто не услышит меня в шуме схватки.
Десять серебряных белооперенных стрел взлетают в воздух. Каждая из них забирает жизнь по меньшей мере одного врага, находя слабые места в почти неуязвимом хитине. Лучники-эдайн действуют намного менее эффективно, но зато их — почти сотня. И все равно у нас не получается не только остановить, но даже и сколько-нибудь серьезно замедлить врага, и волна анта добегает до строя мечников, которых, к счастью, удалось нанять в нашем путешествии.
Анта… Ходят слухи, что это — не то исходный материал, за который взялся погибающий бог, в надежде создать для себя новое оружие в Войне богов, последовавшей за объявлением Анором себя — единственным сущим богом людей, не то — один из первых, неудачных результатов не в меру могущественного, и столь же не в меру идеалистичного молодого чернокнижника, понадеявшегося таким вот образом принести мир и благополучие… Но, в любом случае в близком родстве этих тварей с Единением не сомневается почти никто. Возможно — кроме разве что самого Единения, но у них не спросишь. Да и достоверные сведения о происхождении Единения можно добыть разве что на Оловянных островах… Но отправившиеся туда экспедиции почему-то не возвращаются.
Тем не менее, факт налицо: анта, конгломерат более-менее насекомообразных видов, оказались достаточно живучими, чтобы распространиться далеко за пределами как самих Оловянных островов, так и вообще территорий, контролируемых Единением. Частенько они становятся проблемой, и тогда против них нанимают отряды, вроде моего.
— Залп!
Очередной ливень стрел ударяет по задним рядам напирающей хитиновой лавины. К счастью, у анта, в отличие от Единения, маловато стрелков, а летунов мои лучники уже почти всех выбили.
Строй копейщиков, привычное оружие сдерживания эдайн, к сожалению, совершенно неэффективен против анта. Хотя и огромные для насекомых, но мелковатые для человека, очень шустрые твари легко проскальзывают между копьями и буквально пожирают копейщиков. Это уже не один раз случалось за годы, в течение которых эта напасть терроризирует землю. А сородичи еще возмущались тем, что я приобрел для мечников-эдайн тяжелые каплевидные щиты и крепкие поножи. Конечно, эти щиты — не скутумы, предания о которых сохранились у эдайн со времен седой древности, но вместе с поножами — позволяют достаточно эффективно защищать ноги.
— Залп!
Я оглядываюсь на стоящих рядом лучниц. Пять, всего пять девушек из дальних семей, Неллас-Видящая и Квеннар — наш маг, вот и все, что осталось от моего некогда не самого последнего Дома. Впрочем, если бы не тайная, но действенная поддержка Вечного князя — я не смог бы сохранить и этого. Еще пять девушек-лучниц, потерявших свои Дома и свой путь, присоединились к нам уже позднее.
— Матка! — Неллас прикоснулась к моей руке, и указала куда-то на запад. Признаться, даже эльфийское зрение не помогало разглядеть детали в очередной волне надвигающегося на нас хитина. Но Видящая — это Видящая. И если она говорит, что там — матка, источник порождения и главный нервный центр роя — значит, она там.
Огромная тень проносится надо мной, и я, вслед за Неллас, вкладываю силы в призыв, так что и вторая виверна, хоть и меньших размеров, отправляется туда, где Видящая предполагает матку.
Добравшись до указанного места, виверны раз за разом пикируют, обрушивая на землю потоки яда. Подозреваю, что там и трава-то расти не будет как минимум несколько лет.
Давление на поредевший строй мечников резко снижается: погибающая матка зовет свои порождения на помощь.
— Огонь по готовности! — командую я. — Мечники — вперед!
Сейчас, пока матка еще жива и зовет тварей — надо истребить бегущих в как можно большем количестве. Когда она умрет — это лишит анта единого командования… И по крайней мере часть тварей кинется на нас в боевом безумии… прикрывая бегство остальных. Трюк не новый, но, увы, все еще эффективный.
— Держать строй!
Эти эдайн в боевом раже — слабо отличаются от молодых гончих. «Враг бежит — поймать и затрясти». А о том, что враг может и повернуться — не думают. Но если встречать волну анта без сомкнутого строя — потери зашкалят. Нет, если бы речь шла только об эдайн — то и моргул бы с ними. Но ведь, погибнув, они откроют дорогу к моим эльфийкам. Вот и приходится спасать их глупые головы, напоминая об осторожности и необходимости сохранять строй.
Но вот раздался ментальный вопль, отчетливый даже для неопытного адепта магии Разума. Матка — мертва. Короткий, но яростный навал стоит нам еще пятерых мечников, но в целом — строй устоял. И теперь лучники выбивают бегущих, а виверны обрушиваются с небес. Всех мы, конечно, не перебьем, но еще очень нескоро одна из разбежавшихся тварей мутирует в матку и соберет вокруг себя новый рой.
Я киваю Квеннару. Его лицо уже заливает нездоровая бледность, свидетельствующая о том, что его силы на исходе. Он кивает в ответ, и я командую:
— Разорвать строй! — и направляю Гилнира подальше от того места, где мы только что были.
Неллас и Квеннар скачут рядом со мной. Лучницы бегут изо всех сил. За ними следуют и лучники-эдайн.
— Разбежись, корявые! — Богдан, сержант нанятых мечников, переводит мою команду на доступный этим остолопам язык, и мечники тоже бегут.
— Все, не могу… — выдыхает Квеннар, почти сползая по шее своего коня.
Там, где недавно стояло наше каре — открывается огромная воронка, и из нее поднимается чудовищная пасть, в которую попадаются самые нерасторопные из мечников. Хулуд, тварь, входящая в рой. К счастью, таких в рое никогда не бывает много. Если бы он ударил немного раньше, когда мы были скованы необходимостью держать строй — было бы очень плохо. Но Квеннар, Говорящий-с-лесом, сумел удержать его своей магией. И теперь уже поздно.
Неллас дарованной ей Матерью силой Жизни парализует огромного червя. Я одну за другой всаживаю в него стрелы боли. Толстенный хитин неплохо защищает хулуда как от обычных стрел, так и от стихийной магии. Но вот боль он чувствует. И сейчас эта боль терзает огромное тело, выдавливая из него жизнь. Да и лучники, несмотря даже на хитиновую броню, медленно, но неотвратимо выбивают из твари немалый запас жизни. Да и вернувшиеся из погони виверны плюются ядом, и рвут тварь когтями. Вскоре червь затихает. Теперь надо будет откопать эту чудовищную тушу, и пройтись по ней, добивая каждую искру жизни, которая еще может в ней остаться. А потом — можно будет вернуться в город, получить выплаты по контракту, и можно будет двигаться дальше на юг. До Олваирина осталось уже совсем немного.
Мирина
Гвайира вернулась на план Хаоса. Теперь можно спокойно разобраться в том, что она увидела со своих горних высот. Своим острым взглядом громптица, дарованная мне владыками плана Хаоса, позволила мне осмотреть окрестности Беленджера. Вообще, мне приносят информацию многие. Ариса и те феечки, что имеют сходные с ней способности, и раньше считали себя ущербными, проникают туда, где их присутствие не слишком желательно для врагов Азира, и подглядывают, подслушивают, устраивают диверсии. Ставр в большей степени имеет дело с существами разных степеней разумности, и добывает информацию от них. Видящие Иримэ и Аэрин прозревают будущее. А я собираю всю эту информацию, и стараюсь понять: что же она означает? Обязанности эти свалились на меня с тех самых пор, как выяснилось, что мои способности к магии заставляю желать лучшего, зато по какой-то непонятной причине мне легко дается понимание тактики и логистики. В результате мне, указанием господина Кайларна пришлось прослушать в Военной школе соответствующие курсы, а также — оперативное искусство и даже стратегию. Наш лорд вложил в мое образование немало средств. Правда, как целитель я слабее даже тех культистов, кто не специализируется на этом, а уж про мою боевую немощь и вовсе хотелось бы промолчать: на фоне тех, кто начинал службу вместе со мной — я не котируюсь вовсе. Но почему-то господин Кайларн продолжает вкладываться именно в мое обучение.
Обычно я не участвую в общих собраниях командного состава, ограничиваясь тем, что собираю и обобщаю информацию, на основе которой лорд Кайларн принимает решения. Как он сказал: «Увы, но когда те, кто собирают информацию и те, кто принимают на ее основе решения — это одни и те же люди, это плохая идея. Слишком велик соблазн подгонять выводы под уже принятое решение. Мне… встречалось такое». Но вот перед каждым собранием командования — я в обязательном порядке докладываю лорду-жрецу о том, что удалось узнать, и какие выводы у меня получились из собранной информации.
Я нанесла на карту Беленджера последние отметки. В принципе, картина была уже понятна, так что я могу отправиться на доклад.
— Итак? — лорд Кайларн отвлекся от обсуждения очередного ритуала с Иримэ, когда я вошла в командную палатку. Впрочем, если судить по несколько припухшим губам эльфийки, обсуждаемый ритуал имел мало отношения к какой-либо из форм ясновидения.
— Вот, — я раскатала прямо на ковер с вытканной пентаграммой кроки пути, по которому предстоит отступать Гхыру. — Здесь отмечен оптимальный путь, и несколько возможных вариантов, — Иримэ улыбнулась. Для Видящей, с ее способностью наблюдать сразу десятки вариантов вероятного будущего, мои попытки предсказать всего лишь пять возможных путей, любой из которых может выбрать Гхыровая орда — наверное, представлялись смешными. Но я все равно немного горжусь собой.
— Хм… — Иримэ слегка прянула ушами. — Я каждый раз удивлялась, почему в моих видениях орда не идет напрямик, а сворачивает вот здесь… — изящный ноготь указал на отмеченный мной изгиб предполагаемого пути орды от прямого пути с места дневки до Серых холмов к востоку. — Но у тебя получается то же самое. Поясни? — она вопросительно посмотрела на меня.
В свое время, сравнивая мистические откровения Иримэ и Аэрин с моими расчетами, лорд Кайларн процитировал неизвестного в нашем мире Владыку Тьмы: «Когда какой-нибудь шарлатан твердит вам, что он никогда не думает, а лишь пророчествует от имени высших сил, то не слушайте ни его, ни те высшие силы, которые он представляет. Половина предвидения — это голый и холодный расчет». Как ни странно, Видящая Реалуэ с таким подходом согласилась.
— Смотрящие отметили, что ваивода Гхыртыкбургуз отправил несколько гонцов, ушедших примерно в этом направлении. А вот где-то здесь, — я указала небольшой район, куда вчера отправляла Гвайиру, — кочует небольшое племя орков-охотников. Вчера они были тут, — я отметила место на карте, где Гвайира видела шатры, — он с тех пор могли и откочевать, — я обвела круг, в котором должно находиться это племя… если не предприняло форсированный марш в какую-либо сторону. — Полагаю, гонцы несут приказ, назначающий точку рандеву. Там ваивода рассчитывает пополнить запасы, и, скорее всего, забрать всех взрослых орков в свое войско. Племени после этого конец, но не думаю, что Гхыртыкбургуза это сколько-нибудь волнует.
— Ага… — усмехнулся лорд. — А вот здесь… — он ткнул пальцем в место, где все вычисленные мной варианта маршрута сходились практически в одну точку, — …находится место, миновать которое — несколько затруднительно.
— Да, — кивнула я. — Крупная балка, вроде нашей Орбаковской. И ее пересекает дорога, построенная Древними. Преодолеть ее в любом другом месте… можно, но затраты времени и сил будут такие, что вряд ли кто-то на это пойдет.
Лорд Кайларн кивнул, похоже, придумав что-то интересное и увлекательное для орков, а потом поинтересовался:
— А что там с осадой Беленджера?
— Вот, — я раскатала следующую карту столицы местных владений Каганата. — Орки продолжают осаду. Несколько раз они пытались не дать осажденным набирать воду из Торгуна… не слишком успешно. Однако дорога на юг, к тархану Будаху — надежно перехвачена, прежде всего из-за того, что орки продолжают удерживать бывшее предмостное укрепление. Со стороны осажденных были попытки прорваться на север… возможно — с целью пополнения провианта охотой, или передачи приказов тархана кочевым племенам Заречья… Неудачно. Орки каждый раз наваливались крупными силами и загоняли прорывающихся обратно за стены, или же истребляли. Как минимум один раз орки имели шанс прорваться в ворота… но не воспользовались им, и отозвали атакующий отряд. Видимо — не желали нести потери в уличных боях с гадательным результатом.
— Полагаю, отряд оставлен не для того, чтобы захватывать город, — отозвался лорд Кайларн, — а для того, чтобы блокировать гарнизон, не дать ему соединиться с основными силами противоорочьего альянса… и отвлечь мои основные силы.
— Да, — подтвердила я выводы лорда. — Патрули орков направлены далеко в глубь степи. Особенно сильные — высланы на запад, к Великой (они доходят почти до Каменного форта, хотя попыток штурма и не предпринимали), и на юг, в сторону владений тархана Будаха. Видимо, ожидают деблокирующего удара. Лагерь осаждающих перестроен так, что его можно быстро свернуть.
— То есть… — задумчиво произнесла Иримэ, — если мы двинем войска на помощь тархану Захарии…
— Орки снимутся с осады и уйдут вдогон Гхыру, — продолжил лорд. — При этом у них будет определенный шанс соединиться с основной ордой, а вот у нашей пехоты — точно нет. Орки по степи бегут намного быстрее людей.
— А если в погоню пойдет конница кочевников? — заинтересовалась эльфийка.
— Отрядная скорость будет примерно одинаковая, — прикинула я. — Оторваться орки не оторвутся… но и догнать себя не дадут. А если кочевники увлекутся преследованием и сами оторвутся от нашего отряда — у орков будет шанс развернуться и перебить, или, по меньшей мере — рассеять преследователей.
— Понятно. Слушайте приказ… — белка Аэрин, до сих пор беззаботно прыгавшая по шатру, села столбиком, всем своим видом выражая готовность передать приказ. Собственно, именно на такой случай Видящая ее и отправляла. — Пусть Фабрис и Лёсса начинают переправу через Великую, но к Беленджеру — не торопятся. Рано еще. Я подам знак, когда придет время. Агнешка и Збышек, — вот не знаю, по каким признакам наш предводитель их выбрал. Может — просто потому, что первыми вспомнились, — пусть выдвигаются сюда, — указующий перст верховного жреца культа Перемен уперся в знак на карте, обозначающий переправу через балку, — и проведут массовый посев чеснока. Нам — не трудно, а оркам — будет приятно такое внимание. Как закончат — пусть двигаются на соединение с основным отрядом. Остальной же отряд двинется вот сюда, — теперь Кайларн ткнул в предполагаемое место расположения орочьих охотников. — Гхыр не получит ни провизии, ни подкрепления! Сворачивать лагерь. Мы выступаем!
1) "Гильдейский нейтралитет". Отряды гильдии наемников, не нанятые фракционными либо личными врагами хозяина домена — имеют право следовать через домен, возможно — заплатив некую пошлину, размер которой оговаривается Гильдией. Конечно, подобные вещи используются и для разведки, почему к таким отрядам частенько относятся безо всякого радушия... Но вот идея "накопиться на территории домена, прикрываясь гильдейским нейтралитетом, а потом внезапно атаковать"... Такие идеи Гильдией не одобряются, вплоть до неожиданной, но совершенно естественной смерти не только автора идеи, но и всего отряда в полном составе. Так что те, кто с Гильдией не хочет рассориться — отряды под флагом нейтралитета хоть и без удовольствия, но пропускают.
2) Для того, чтобы избежать повреждения руки отпущенной тетивой, стрелки из лука пользуются специальным наручем для левой руки (или для правой, если левши).
3) Сало — от англ. Silence (тишина)
4) Снага (раб) — так старшие орки (начиная с учеников шаманов) именуют любых младших орков, (хрюкеров и швырял), а если в Орде присутствуют гоблины — то и всех гоблинов скопом, кроме чудил (шаманов) и вождей (героев).
5) Сход — имеется в виду Сход Верхних Ваивод, структура управления Орды. Вмешиваются в жизнь доменов они редко и нерегулярно, но вот полноценную войну между владениями своей фракции — резко не одобряют. Вплоть до призыва Ваагх! против ослушника. Хотя, встречаются среди орков и такие оригиналы, которым это только в радость, причем игроки и неписи примерно одинаково.
6) У орков, так же, как и у эльфов, система помогает игроку, переформируя его речь в то, что подданные ожидают услышать. Если, конечно, выбрана соответствующая опция в интерфейсе. Хардкорные же игроки эту опцию могут отключить, и стараются проникнуться духом своего народа самостоятельно. Ходят слухи, что система подобные усилия вознаграждает, но полноценного подтверждения этому нет.
7) Светлокожий — распространенное среди орков оскорбление. Имеет значение «слабак», «трус» и так далее. Изначально означало эльфа, потом — распространилось и на других не-орков, кроме черной ветви Каганата.
8) Позвольте, я не буду цитировать речь орочьего ваиводы дословно. Ничего приличного там все равно нет.
9) Танка… Конечно, эльфийские правила стихосложения отличаются от японских. Но в данном случае имеется в виду краткое, сложенное в пределах сложных и формализованных правил стихотворение, лишенное рифмы и выражающее красоту момента и обуревающие чувства. Поэтому я счел уместным использование именно этого термина.
10) Коа’Нессе Олласиэ (Дом юности листвы, квенья) — аналог средней школы. Заведение, в котором молодых эльфов учат читать, писать, стрелять из лука, составлять стихи, резать по дереву, основам магии, и многим другим вещам, необходимым начинающему жизнь Перворожденному. Те, кто покидает учебное заведение по окончании этой ступени — пополняют армию Вечного леса как стрелки. Те же, кто проявляют более высокие способности — продолжают обучение уже в специализированных Домах, становясь мечниками, магами, всадниками на единорогах…
11) Плывущие-по-Морю — фракция Морских владык и ее члены. Поскольку моряки по воде не плавают, но ходят, использованное причастие придает этнониму уничижительно-оскорбительное звучание, аналогично «москали», «хохлы», «жиды», «лягушатники» и т.л.
12) Туима (росток, квенья) — молодой, лет 100-150 эльф, относительно недавно покинувший Коа’Нессе Олласиэ. Как правило умеет обращаться с луком и несколькими заученными чарами, не располагая собственной Книгой Заклинаний.
13) Курувар (квенья) — маг. В данном случае имеется в виду юнит 4-го ранга, закончивший Коа’Курунолвэ — Дом Мастерства и Мудрости.
14) Даэрон Семьсот тридцать второй — разумеется, имеется в виду семьсот тридцать второй игрок, пожелавший назваться именно этим именем.
15) В походе как правило, тетиву с луков снимали, натягивая ее только непосредственно перед сражением
16) Малый герб — щит и изображение на нем. Средний герб — щит дополняется шлемом или короной. Большой герб включает в себя средний герб, а также щитодержателей и девиз.
17) Этелендэ — мн. ч. от этеленда (квенья) — «изгнанный, утративший доверие». В переносном смысле — ругательство, допустимое в приличном обществе.
18) Моргул (синдарин) — колдовство, некромантия
19) Рата’квингэ (квенья) — путь лука, искусство обращения с данным оружием.
Заурми
Мы продолжали движение на север, от реки, на которой стоял так и не покоренный Беленджер — к захваченным врагом Серым холмам. Поскольку Орда уже однажды прошла этой дорогой — с провизией было… сложно. Небольшие отряды швырял и хрюкеров постоянно шныряли вокруг основной колонны, в поисках живности… но возвращались с добычей крайне редко. Приходилось подтягивать пояса. К тому же, длительность переходов пришлось сокращать: для того, чтобы установить надлежащую защиту и удерживать подальше ассасинов Кайларна — требовалось длительное камлание. К тому же и сам лагерь приходилось разбивать на большей площади, чтобы проклятье Красной гнили не распространялось разом на весь лагерь… В целом, наша скорость сильно снизилась. Но вера в бальшаго босса была по-прежнему крепка. Мы знаем, что он сумеет привести нас к победе, и Ваагх! благодать которого не ведома тем, чья кожа не окрашена благородным изумрудом, вскипает в нашей крови!
Со стороны может показаться, что толпа, в центре которой я бегу — совершенно беспорядочна. Но на самом деле это не так. И каждый орк с рождения знает: где его место в строю, и как бежать, не создавая помех собратьям! Слитные удар ног заставляют колебаться саму Мать-замлю, и вздрагивать духов Нижнего мира. Единым натиском…
— Ей, мелкая! Спрыгни в зад арды за эйлом(1)! Грло промчить охота!
Голос мерзкого снаги вырывает меня из высоких размышлений. Но еще по крайней мере десяток шагов я пытаюсь понять: к кому обращается этот тупой швыряла?
— Бстро! Я сказать! — хрипит эта жертва многочисленных ударов в медный лоб.
Я несколько выбиваюсь из общего шага орды, вплетая в бег ритм одного из самых быстрых камланий, из тех, что мне известны. Заодно, это позволяет чуть прибавить в скорости, так что лапа придурка до меня просто не дотягивается.
— Ах ты …! …! … — ругательства снаги не отличаются красотой и изяществом. Он просто раз за разом обвиняет меня в непристойно-легком для воительницы Орды поведении, не беря на себя труд даже разнообразить слова. Впрочем, подозреваю, что он других-то и не знает.
Презренный пытается ускорить ход, и все-таки дотянуться до меня. Зря это он. Потому что камлание уже закончено, и дух дневной грозы уже принял частицу моей маны, так что в плату за проявленное уважение — швыряет в лицо жалкому снаге порыв ледяного северного ветра, и бросает в него пусть и слабенькую, но все же небесную стрелу.
Снага орет от боли и падает прямо под ноги бегущему следом. Тот с хохотом делает в мою сторону одобрительный жест, и пробегает прямо по упавшему. Впрочем, так же поступают и бегущие следом. На краткое мгновение мне становится интересно: сумеет ли тупой снага вообще подняться и следовать за ордой? Впрочем, эти досужие размышления очень быстро покидают мою голову. Сейчас от всех орков требуется только одно: нестись вперед, чтобы тяжелым ударом обрушиться на врага, посмевшего вступить в наши пределы!
Збышек
Горячий ветер кружит голову. Частично слившись восприятием с порождением Плана Хаоса, я управляю его полетом. Агнешка же следит за картой, старательно соотнося изображенное на ней с пролетающей внизу местностью, указывая мне ориентиры, на которые следует держать курс. Позвякивают мешки с «чесноком». Их много, так что летим мы несколько ниже и медленнее, чем могли бы, но все равно серьезно быстрее практически любой твари, передвигающейся по земле.
— Вот она! — Ангешка протягивает руку, и я вижу впереди крутые склоны балки. — Там!
Моя спутница указывает рукой вправо, и я замечаю то место, где крутизна склонов резко снижается. Похоже, мы нашли древнюю дорогу, пересекающую балку. Теперь надо как следует осмотреться, чтобы понять: куда нам следует высыпать подарочки для бегущих орков.
Раньше, когда мы были ближе к Азиру, и можно было слетать, пополнить боезапас, это вообще не имело бы значения: тут был бы не один ездовой крикун, а весь отряд, и мы плотно засеяли бы чесноком все возможные пути. В конце концов, недели, прошедшие после открытия границ домена, кузницы Азира и Ветровска работали, создавая запасы для войны. Но сейчас мы слишком далеко от своих баз, чтобы гонять кого-то в Азир, ослабляя наш и без того не слишком многочисленный отряд. Так что приходится экономить. По этой же причине прекращены налеты на орков с рассыпанием флешетт. Но, говорят, что Кайларн договорился с волшебником д’Ин Амитом, так что в Серых холмах восстанавливают кузницы, и уже готовят для нас новые запасы флешетт и чеснока. Так что, когда мы приблизимся к бывшей цитадели орков — можно будет снова тормозить их продвижение атаками авиации. В конце концов, шаманские камлания, необходимые для организации качественной противокрикуньей обороны, сами по себе замедлят марш орды как бы не сильнее, чем налеты.
Первый мешок чеснока мы с Агнешкой высыпали поперек дороги в нижней части склона, там, где бегущие под уклон орки неизбежно будут ускоряться. Разумеется, мы высыпали не сплошную полосу, которую легко заметит передовое охранение, а несколько островков, которые может обогнуть одиночка, но по которым придется бежать большому отряду.
Второй отправился прямо в воду бегущей по дну балки речки. Вылавливать острые колючки среди скользких камней, в ледяной даже посреди летнего дня воде — будет для орков отдельным удовольствием.
Ну и третья полоса острых металлических штырей, сваренных так, чтобы в любом положении хотя бы одно острие торчало вверх, легла за гребнем подъема, там, где утомленные длинным восхождением орки решат, что их неприятности уже закончились.
— Идут! — Агнешка коснулась моей руки.
Над горизонтом далеко на юге поднимался столб пыли, которым любой движущийся по сухой степи отряд возвещает свое приближение гораздо раньше, чем можно будет увидеть его бойцов.
— Уходим, — кивнул я подруге.
И крикун помчался на северо-восток, туда, куда звал нас приказ Командного заклинания…
Заурми
Мы продолжали двигаться. К сожалению, необходимость как-то пополнять запасы продовольствия несколько тормозила орду. Ведь уже при осаде Беленджера с этим были некоторые… затруднения. Так что шанс добраться до Серых холмов без дневок… был, но мы бы добрались в сильно истощенном состоянии. Даже медноголовые военные вожди понимали, что в этом случае волшебник и колдун постараются нанести удар прежде, чем мы соединимся с подкреплением из-под Черной скалы. И у них будут некоторые шансы если не одолеть Орду, то, по меньшей мере — сильно потрепать нас, надолго отложив завоевание Беленджера, с его запасами людишек.
— Не нравится мне это… — пробормотал бегущий рядом учитель. Вообще-то, по своему возрасту и колдовскому могуществу, Маухур уже давно может претендовать на право и привилегию перемещаться на помосте, который должны нести четверо снаг. Но он каждый раз, когда ему предлагали такое — отказывался… как правило — ударом в ухо. И этим он уже заслужил уважение даже на вождей военной ветви.
— Что Вам не нравится, Учитель? — поинтересовалась я. Маухур всегда говорит, что «имеющий возможность задать вопрос и не сделавший это — дурак, не достойный быть шаманом». Правда, в этом он не сходится с большинством старших шаманов, которые предпочитают, чтобы ученики слушали, но ни в коем случае ничего не говорили, а тем более — не спрашивали.
— Духи степных ветров всегда были благосклонны ко мне… — и в самом деле — степные ветерки всегда горазды поболтать… а Учитель никогда не отказывается их выслушать. Опять-таки, в отличие от многих других, которые считают, что слушать духов, ничего им не приказывая — глупая трата маны. — …и они донесли весть: тварь Хаоса опустилась на нашем пути. Впереди, там, где древняя дорога, что ведет от руин Холасса, мимо нескольких уничтоженных по приказу ваиводы поселений светлокожих, и теряется в степи, пересекает балку Хавра.
— Тварь Хаоса… — я постаралась припомнить, что говорил о них учитель… Как и прочие твари, обитающие вне материального мира, за исключением духов, что присутствуют разом и в нашей реальности, и в верхнем или нижнем мире, они редко способны задержаться в срединном мире надолго. Сама суть плотной реальности выдавливает их отсюда. Но сильный шаман, колдун или чернокнижник может своей силой привязать их к срединному миру на время или навсегда, и пользоваться их силой. И один из наших противников — как раз колдун из тех, которых называют «Хранителями Древних». И служащие ему твари Хаоса неоднократно приносили беду.
— Тварь была сама по себе… или со всадником? — задала я очевидный вопрос.
— Духи редко замечают обитателей нашего мира… если они не шаманы… или не вмешиваются в жизнь духов как-то иначе.
— Ловушка, — сделала я простой вывод.
— Или что-то, способное задержать орду, — отозвался учитель. — Ветра на севере плачут кровью. Мы вряд ли найдем приют в шатрах Улмехтазара.
— Проклятье! — вырвалось у меня.
Впереди — убивают наших сородичей… а мы не можем ничего сделать. Только бежать быстрее… вполне возможно — прямо в ловушку!
— Тварь ушла к северо-востоку, — оскалился Маухур.
Некоторое время мы бежали молча. Мне немного стыдно признаваться в слабости, но однажды даже пришлось послать снагу за эйлом, чтобы сохранять силы. Впрочем, для шамана выносливость тела — не главное.
Шаг за шагом балка, и притаившаяся в ней опасность — приближались. Рев ваиводы, подхваченный нобами, а затем — и черными, возвестил, что можно перейти с бега на шаг. Полсотни шагов желанного отдыха, и орда снова сорвется на бег, чтобы отомстить подлым светлокожим за их набег.
Снага, бегущий впереди, взревел, и упал на колено. Его сосед прыгнул в сторону, среагировав не необычное для ритма бегущей орды движение… и столкнулся с соседом слева. Вспыхнула драка. А потом — еще одна. И еще…
— Стоять! — взревел ваивода. — … и пасть порву тому, кто двинется! Шаманы, что это за дрянь?!
Учитель прошел вперед, среди расступающихся снаг. Мы, его ученики, следовали за ним. Впрочем, остальные старшие шаманы поступили также.
Маухур подошел к тому снаге, что упал первым, и вырвал из его ступни странную штуку.
— Что это, учитель? — спросила я его, рассматривая странную штуковину, обильно политую орочьей кровью.
— Чеснок, — озвался учитель. — Мерзкое изобретение светлокожих. Видишь, это четыре стальных шипа. Они вплавлены в железный шарик так, чтобы, как вся эта мерзость не упади — один из шипов обязательно торчит вверх. Не смертельно, даже не особенно опасно… Но бежать этот снага не сможет еще долго. К тому же, смотри… — учитель взмахнул рукой в сторону лежащего перед нами спуска. — Очень… мудро и очень подло сделано. Тот, кто рассыпал чеснок — не пытался создать сплошной заслон. Одинокий путник или гонец ваиводы сможет пробежать, почти не снижая скорости. Но вот отряд, а тем более — орда…
Я пригляделась. Пятна острого железа лежали так, чтобы нам пришлось либо замедлиться, проходя заграждение по одному… либо части орков пришлось бы бежать прямо по этой мерзости.
— Хе-хе… — сухо рассмеялся Маухур. — Я ожидал худшего. Не в первый раз светлокожие пытаются тормозить орду чесноком. Далеко не в первый.
Учитель ударил в бубен, и закачался в камлании, подыгрывая себе на варгане. Все, что я смогла понять — это то, что учитель взывает к духам земли… через некоторое время стало понятно и то, что именно он хотел сделать: утоптанная бесчисленными ногами земля дороги стала мягкой настолько, что проклятые железки медленно тонули в ней, как вы зыбуне.
— Тьфу! — учитель выплюнул варган. — Умные… но глупцы.
— Почему? — спросила я, сразу поняв, что он говорит о создателях этого… заграждения.
— Там, наверху, — Маухур поднял руку в направлении противоположного склона балки, — тоже была полоса, «засеянная» чесноком. Те, кто попался бы на нее — падали бы вниз, сбивали тех, кто поднимается, вызвали бы суемятицу и неразбериху. Но, увидев первое заграждение — я потратил несколько больше сил, и зачистил все!
Я внимательно осмотрелась, пытаясь, как и рассказывал учитель, понять: что бы я сделала на месте врага…
— Учитель! — вскрикнула я, когда Маухур уже собирался идти докладывать ваиводе. Впрочем, остальные старшие шаманы ушли раньше.
— Чего тебе, ученица? — недовольно повернулся ко мне учитель.
— Текущая вода! — ткнула я рукой в сторону речки, бегущей по дну балки.
— Гресса аш! Гхаш нхарал! — грубо выругался Маухур на старом языке Тьмы, который и шаманы-то ныне знали редко.
Шаманы Орды не часто имели дело с текущей водой и ее духами. Большинство предпочитали грозное пламя степного пожара, стремительный бег смертоносных молний, уверенную тяжесть камня… даже к всеведущему ветру обращались немногие. А вот текущая вода… Таких в орде не было. А духи, не связанные договором — редко когда согласятся даже просто поговорить, а скорее — навредят, скроют между своих холодных струй холодное, ждущее крови железо…
Некоторое время учитель камлал… Но даже мне было видно: он так же далек от успеха, как и в самом начале.
— Нет,- опустил он бубен. — Духи этих вод не помогут нам. Они помнят светлокожих, прежних хозяев. И помнят, как кровь светлокожих лилась в их воды. Они злы. И сейчас они хотят играться с нашей кровью между своих струй. Они жаждут…
— Эй! Чудилы! Что у вас там? — От знамени ваиводы притопала его любимица — ноб Варка. Высокая, мощная и красивая, она, по слухам, занимала место не только в шатре ваиводы, среди его советников, но и в его постели. Впрочем, с ее-то внешностью, украшенной несколькими благородными шрамами, и дополненной ожерельем из ушей светлокожих — неудивительно. Она — самая красивая орка Орды, кому как не ей спать с ее сильнейшим вождем? Не то, что такая замарашка, как я: мелкая, тощая, не имеющая даже одного почетного шрама, не говоря уже об ожерелье…
Учитель рассказал нобе о возникших проблемах. Та пожала плечами.
— Всего-то? Чудилы… — махнула она рукой. — Эй, снаги! Замостить брод!
Четверо хрюкеров пробежали мимо нас и рухнули прямо в воду. Может, в чье-то тело и впилось коварное железо, но, как и подобает настоящим бойзам, они ничем не показали этого. Следующая четверка прошла по лежащим, и рухнула ближе к дальнему берегу. Их обтянутые кожаной броней спины выступали из неглубокой речки, образуя своеобразную дамбу. Следующая четверка уже достигла дальнего берега.
— Пшли! — скормандовала ноба.
И орда двинулась вперед. Прямо по телам тех, кого никто и никогда более не назовет «снагами».
Пьен
С высоты жилой лагерь охотников отличался от походного лагеря орды разве только размерами. А так… Тот же редкий частокол, призванный не столько остановить нападающих, сколько притормозить их и заставить сломать строй, протискиваясь между кольями. Те же шатры шамана и вождя племени… Правда, шаманы орды ставят шатры и для своих учеников, а здесь, судя по всему, ученики спят вповалку вместе со снагами, на таких же подстилках из кошмы. Отличались только тренировочные здания. Были огорожены две тренировочные площадки — одна для обучения хрюкеров, а вторая — для швырял. Причем вторая отличалась от первой тем, что была обнесена невысоким валом. Не столько для обороны, сколько для того, чтобы посланные косорукими обучаемыми швыряла не финишировали в самых непредсказуемых местах. О сохранности самих обучаемых, равно как и их наставников, никто особо не заботился. Между этими площадками, возле грубо сколоченного навеса, дымила кузница, которая у людей называлась бы «походной». В принципе — понятно. При орочьих методах обучения грубое и дешевое оружие проходит по категории «расходники». Ни загона для топотунов, ни логова ездовых волков в пределах видимости не наблюдалось. Так что можно предполагать, что этих тварей в данном племени не присутствует. Впрочем, это не удивительно. Абсолютное большинство подобных поселений довольствуются первым-вторым рангами бойцов, предводителем (в данном случае — нобом) и, частенько — религиозным лидером. Так что высокоранговым бойцам тут взяться просто неоткуда. Для их обучения нужно Место Силы. Даже то, что у шамана не один, а несколько учеников, с которыми он прямо сейчас занимается, — уже показатель того, что данное племя — довольно-таки крупное и серьезное.
Я несколько перестроил наблюдательное заклятье, перенеся внимание на толпу орков, возвращавшихся с удачной охоты. О последнем свидетельствовали крупные куски мяса, которые орки тащили на грубых волокушах. Забили они либо что-то одно, но просто громадное, либо стаю довольно-таки крупных существ.
Вообще-то, подобные племена, живущие практически натуральным хозяйством, приносят в казну хозяина домена… хрен, да ни хрена. Даже еды они добывают если и больше, чем необходимо для прокормления жителей и создания минимальных запасов на зиму — то очень и очень ненамного.
Учитель говорил, что в сущности, в этом и заключен смысл орков как Двигателей конфликта. Имея и возможность, и необходимость набирать огромную массу низших, орки редко когда имеют возможность ее прокормить — вот им и приходится набигать и огроблять…
Закончив подсчет живой силы орков, я вернулся к поселению, и принялся отмечать места, где нам могут оказать сопротивление, а заодно — знакомиться с нехитрым бытом охотников и собирателей.
На площадке, несколько отделенной от основного лежбища по соображениям, наверное, пожарной безопасности, женщины и дети под руководством крупного орка, зримо переживающего свой позор (не взяли на охоту) и охотно выражающего (пинками и затрещинами) подчиненным обуревающие его чувства, коптили и вялили мясо. Подростки постарше вглядывались в даль, стоя на площадках башен в углах частокола, сооружений скорее наблюдательных, чем оборонительных. Без дальновидящего заклятья меня они видели разве что как черную точку на самом горизонте, так что беспокоить поселение — не сочли нужным. Несколько стариков, чья покрытая шрамами шкура была скорее белесой, чем привычно-зеленой, плели корзины и занимались другим нехитрым ремеслом.
За пределами частокола, у промоины, по дну которого тек небольшой ручей, ниже по течению от основного лагеря, были установлены козлы, на которых сушились обрабатываемые шкуры.
Светлое пятно привлекло мое внимание, и я пригляделся… Когда же я осознал — что именно вижу, то с трудом удержался от воззвания даже не к своему принципалу, но к Владыке Вечной войны. И пусть он не одобрит молитву «ничтожного колдуна», но сегодня я однозначно добавлю к Его трону несколько орочьих черепов! Кожа была человеческой, более того, — женской!
Однако я с некоторым трудом, но все же удержался от того, чтобы скомандовать немедленную атаку. Надо подождать. Скоро мужчины подойдут к лагерю, и неизбежно расслабятся — «почти дошли», а женщины сбегутся к воротам, чтобы встретить своих близких…
Я еще раз осмотрел частокол. Как и бывает принято у большинства охотничьих племен, на частоколе были вывешены примеры охотничьей доблести — черепа добычи. Еще при первичном осмотре лагеря некоторые черепа показались мне слишком маленькими… Тогда я не обратил на это внимания, считая, что мне показалось. Но теперь меня охватила жуткая уверенность, что черепа были детские.
Я повернулся к Учителю, и увидел, как он медленно кивает мне. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы соотнести расстояния и скорости бега орков с добычей и полета ездовых крикунов.
В нужный момент я взмахнул рукой, командуя атаку, и крикуны понеслись вперед.
Когда взревели рога наблюдателей на башнях, извещая поселение о надвигающейся угрозе, толпа охотников и их встречающих уже прочно перемешалась в воротах. Вспыхнули драки, в том числе — и радостное кровопролитие… В обычной ситуации это не грозило племени ничем большим, нежели отправкой нескольких проигравших к шаману на излечение, и появления еще у нескольких орков почетных шрамов. Но то — «в обычной ситуации». Сейчас ситуация не была обычной. Рев боевой тревоги и матерные комментарии влетевшего в толпу ноба восстановили порядок, но не сразу, не сразу. Мы уже были над самим лагерем.
Сфера искажения и пыльца черного лотоса накрыли шатер шамана, куда сбежались и его ученики: то ли, чтобы защищать учителя, то ли чтобы самим воспользоваться его защитой. Глазницы черепов, развешанных на тотемных столбах вокруг шаманского шатра, вспыхнули и погасли. Духи, призванные шаманом невысокого уровня — не смогли противостоять чарам двух Одержимых Хаосом, и бежали. Оставшийся же без защиты шатер исчез в волне разрушительной магии. А потом на то, что осталось от шатра — рухнули трое сфено, чтобы добить выживших, если таковые, разумеется, там остались.
Пинками и тычками вразумив подданных, ноб матерным ревом заставил их принять какое-то подобие боевого построения.
Рыцари Хаоса прыгнули с крикунов, еще в полете призывая своих кошмаров. За ними редкой цепочкой встали огнеглазые.
Малочисленность противников подбодрила орков, и они, подбадривая себя боевыми кличами, кинулись вперед. Ноб радостно взревел, размахивая ятаганом, но в этот момент за его спиной вскрылась Кэра, и почти ласково обняла его. Кинжал в ее руке вошел в орочью глазницу, левое крыло — ударило в грудь, а правое — в левую ногу над коленом. Даже этого оказалось недостаточно, чтобы положить эту тушу на месте, но вот покалечило его изрядно. Кэра отпрыгнула, и, увернувшись от просвистевших мимо швырял (одно из них влетело нобу прямо в грудь — умышленно, или же по криворукости бойца — уже не понять, а еще несколько финишировали прямо в толпе хрюкеров, вызвав возмущенные вопли оттуда), взлетела повыше, и исчезла, задействовав отвод глаз. Орк был еще жив, но его левая нога подвернулась, а ослепленный глаз — помешал вовремя заметить и опознать угрозу. Пяток стрел Хаоса, прилетевших ему в грудь, снизили запас его жизненных сил до критического минимума, а кровотечение из разорванных сосудов левой ноги — доделало остальное. Ноб упал и больше не двигался.
— Ха! — завопил один из его приближенных. — Бойзы! Теперь я буду ко…
Орк рухнул со швырялом в черепе. Еще несколько — вошли ему в грудь и живот. Все-таки способность выживать и стойкость к повреждениям у хотя бы и среднеуровневого ноба и у рядового хрюкера — несколько различны.
— Слабак! — заорал тот, кто сумел добиться наиболее впечатляющего попадания. — Вот я…
Метатель начал было расписывать свои многоразличные достоинства, но тут до него добрались дружки убитого, и он заткнулся по весьма уважительной причине — в связи с отбытием на свидание к Хозяйке Серых пределов.
Испытанные бойцы, женщины, даже старики и дети — радостно присоединялись к увлекательному процессу демократических выборов нового предводителя.
— Люблю наблюдать голосование старым добрым ручным методом, — криво ухмыльнулся Учитель, чей крикун завис возле моего.
Рыцари Хаоса, и следовавшие за ними огнеглазые приостановились, давая широким народным массам присоединиться к забаве. А потом рухнувшая с небес виверна накрыла торжествующий электорат облаком яда. Рыцари Хаоса разгорячили своих кошмаров, и с разгону, рубя спины и затылки, прорвались к орку, стоящему на куче трупов своих сородичей. Следом за ними спешили немногочисленные, но грозные огнеглазые — тяжелая пехота Хаоса, в сросшихся с телами доспехах цвета крови.
Орк, еще даже не закончивший превращения в черного, не смог долго противостоять напору двух высокоранговых бойцов, и рухнул, добавив собственное тело к куче, которую только что гордо попирал. Это надломило боевой дух племени, и оно начало разбегаться. Но в воротах их уже ждали две стаи орнисов, а за единичными прорвавшимися — кинулись церберы, призванные Агнешкой. Разгром был полный.
Заурми
Мы бежали. Бежали, как только могли, хотя и понятно было, что мы уже опоздали. Ветра доносили до нас страх и боль там, впереди, где мы должны были встретиться с сородичами. Но, может быть, нам удастся если не «спасти», то хотя бы «отомстить»? Конечно, когда враг летает — добраться до него затруднительно… Но и учитель, и другие старшие шаманы уже призвали духов, достаточно могущественных, чтобы сумели добраться до гордо парящего в вышине и считающего себя в безопасности врага. Да и многоглазы, нанятые ваиводой, злобно посматривали на небеса из повозок, в которых их везли возле ставки Бальшаго босса. Вообще-то, в обычном случае могучие орки преисполнились бы презрения к тварям, что не могут даже бежать в одном строю с прочей ордой. Но в данном случае… Многоглазы просто не созданы для быстрого бега. Они могут только неторопливо, зато бесшумно парить невысоко над землей… Зато их тяжелый взгляд способен ссадить с небес даже отожравшуюся виверну. Насчет дракона — не знаю… но, если многоглаз будет не один… втроем-вчетвером — наверное свалят!
Увы, когда мы добрались до стоянки племени — злобный враг уже успел сбежать, нанеся удар. Первое, что мы увидели, приближаясь к лагерю Улмехтазара, был столб темного дыма, тоскливо поднимающийся к небесам. Когда мы приблизились, стало понятно, что в лагере не осталось целым ничего более-менее ценного. Даже тренировочные площадки хрюкеров и швырял лишись тотемных столбов, превращавших их из просто клочков утоптанной земли в сакральное место, откуда могли бы выйти новые наши собратья. Сейчас врата были закрыты подлым врагом.
Даже столбы частокола были вырваны из земли в неистовой злобе. Из них сложили поленницу, которую переложили телами наших павших собратьев, и подожгли, облив чем-то липким и горючим. Светлокожие уроды лишили наших братьев даже последней чести — возможности пополнить своими телами запасы орды! Шхаэр гхаш-ш!
— …! …, в … и … на …! — Урглак, командир волчьих всадников, уныло матерился на Всеобщем.
— Что там, Груз Волчицы? — обратилась к нему Варка, используя нелюбимое волчьими всадниками прозвище.
— Остались выжившие, — волчий всадник зыркнул на нобу, но проявить свое недовольство чем-то большим — не посмел. Даже не беря в расчет, что ноба его может свалить одним ударом, злить ваиводу, затевая ссору с его любимицей — было бы фантастически глупо даже для простого баивого бойза, не говоря уже о предводителе отряда. — Подростки, слишком слабые для стуканья, слабейшие из женщин и дети. Их гонят куда-то вон туда!
Волчий всадник махнул рукой куда-то на северо-запад. Я попыталась припомнить карту, что показывал мне учитель. Хм… Там ведь нет ничего важного?
— Почему туда?! — озвучила и мои сомнения Варка.
— Хитрый враг, — нахмурился учитель. — Если бы рабов погнали прямо к Серым холмам — мы успели бы их перехватить и отбить до того, как они уйдут под защиту крепости. А так… Если мы гонимся за рабами…
— Пхе! — высказалась ноба относительно идеи выручать бесполезный мусор, не сумевший даже умереть в бою.
— …то мы будем удаляться от ребят, что бегут из Черной скалы, — не обратив внимания на пхеканье, продолжил Маухур. — Да еще и дадим захватчикам Серых холмов больше времени на подготовку к обороне.
— Как будто это им поможет! — скривилась Варка.
— Они могут думать, что поможет, — нейтрально отозвался учитель. — Если мы пойдем навстречу Ахмару и его бойзам, — учитель махнул рукой на юго-восток… не то, чтобы кто-то мог позабыть, где находится Черная скала, откуда к нам движется младший ваивода Ахмар с подкреплением. — Они успеют укрыться в Серых холмах, и загнать рабов туда же. А если мы бежим вперед, и устанавливаем блокаду Серых холмов — они уведут рабов в Горные клыки(2).
— Мы будем ждать Ахмара здесь! — земля вздрогнула, когда подошедший ваивода Гхыртыкбургуз уронил на нее свою палицу. — А потом двинемса к Серым холмам. Мы папробуем стукать их с ходу. А если не стукать — то пайдем дальше на север, к Горным клыкам. Мы стукать их, и мы выбить их, ведь там не может быть бальшая банда! Мы вернем угнанных бойзов. Хоть они и слабаки, но орде и такое бесполезное мясо все равно нужно! Мы провремся на север, в жирные владения колдуна. Мы будем жрать жирных светлокожих рабов! Мы будем брать слабых светлокожих самок! Грабить! Жечь!! Убивать!!! Гра-а-а!!!
— Ваагх! — согласно громыхнули подошедшие нобы и младшие ваиводы.
— Ваагх!!! — я радостно присоединилась к остальным. Радость окрыляла. Бальшой босс сказал! Мы! Пойдем!! На север!!!
Гелдиира
Караван из владений д’Ин Амита подошел вовремя. Рисковать, полностью перестраивая стену — никто не стал, но големы споро возводили из привезенного камня несколько малых укреплений, которые д’Ин Амит назвал редутами и люнетами, чтобы максимально затруднять оркам штурм основной стены. В спешно восстановленной кузнице големы выковали новые створки ворот, взамен выбитых тараном, а сам таран — затащили внутрь. В очередь же строительства Места Силы были внесены лаборатория алхимика, почему-то не возведенная предыдущим хозяином этих земель, и вторая кузница.
Д’Ин Амит не стал истерично рушить доставшийся ему замок, и спешно перестраивать «под себя» — враг слишком близко. Хотя лояльность войск, которые можно нанять в Серых холмах, и сомнительна, но, мы, темные эльфы, знаем, как обеспечить, чтобы даже самые нелояльные войска не повернули оружие против своих хозяев. В конце концов орки в Подземье — явление отнюдь не редкое, так что как заставить этих полуживотных служить настоящим хозяевам Подземельной Тьмы — истинный народ отлично знает. И некоторые способы я подсказала своему любовнику. Честно говоря, он немного скривился, но согласился, что это вполне может быть полезно. Правда прибегнуть к найму (и, соответственно, вполне рабочим способам истинного народа) он согласился только в случае, если нехватка сил станет очевидной. Конечно, это может быть поздно, но… В данном случае этот мужчина — противоестественно-главный. Я могу только советовать.
Железные драконы и стаи призванных переставшими испытывать дефицит маны магами и джиннами д’Ин Амита летающих тварей почти всех стихий отправились разорять поселения орков, в которых Гхыртыкбургуз мог бы получить подкрепления. Из этих рейдов железные драконы временами возвращались потрепанными, а призванные летуны — и вовсе несли потери. Но драконов спешно чинили, а потери среди призывов и вовсе никто не считал.
Зато эти загонные отряды притаскивали еще живых орков, которые не совсем добровольно принимали участие в ритуалах, проводимых демонологами и некромантами, пополняя защитников Серых холмов бойцами, заведомо более лояльными, чем орки, которых пока что никто не торопился нанимать.
Светленькая демонстративно выразила свое неодобрение подобным методам пополнения армии, и удалилась. Как она сказала, «полноценного древесного стража за день-два не создать, но вот вырастить во рву цветы, вдыхать аромат которых для любого, способного к дыханию, будет несколько опрометчиво — вполне возможно». Так что сейчас она ковыряется во рву… склоны которого уже вполне себе бодро зеленеют. Хоть она и дура светлая, но дело свое знает!
В общем, Серые холмы готовились к обороне.
Маэлрос
Как один из князей Великого дома Серебряной ивы, я, разумеется, не мог себе позволить, войдя в мар’гуилдэ(3), подобно глупым туима, перенимающим всякую гадость от эдайн, плюхнуться на «удобные» диваны, выращенные вдоль стен.
Увы, современная молодежь глупа и не уважает мудрость старших и древние традиции, бессмысленно перенимая «новые, более удобные и прогрессивные» у этих полуживотных — эдайн. К сожалению, некоторые выходки беспутных туима приходится просто терпеть, дабы не усугублять конфликтов в обществе. Но это не значит, что всякие новомодные штучки, вроде уже упомянутых диванчиков, мне нравятся. Ведь те, кто рассаживаются там, демонстрируя пренебрежение тренировками тела и стойкостью духа, тем самым лишают себя замечательных эстетических переживаний, поскольку все настоящие мар’гуильдэ, в отличие от простонародных заведений нижнего яруса, выращены таким образом, что наилучший вид открывается именно с середины комнаты, где и расположены места для правильной беседы. К тому же, это эдайн не могут достаточно длительное время пребывать в правильной позе, вот и вынуждены изобретать себе подставки под задницы. Перворожденным не знакомо такое понятие, как «затекание», зато рассаживаясь на этом непотребстве — глупые туима сами отказываются от некоторых возможностей старых школ владения мечом, в которых множество атак начинаются прямо из энва-хамбэ. Вот и сидят они на этих подпорках, путаясь в собственных мечах, потому как такая поза для высокого искусства отнятия жизни при помощи острого лезвия такая поза неестественна. Нет, конечно, настоящий мастер Меча должен уметь убивать в любом состоянии, но где мастерство, а где — туима? Молодые глупцы и вовсе частенько пренебрегают мечом в пользу лука, который, конечно, тоже оружие вполне традиционное и правильное… но имеет и некоторые недостатки, которые приходится закрывать другим оружием и навыками его использования.
Я прошел к центру комнаты, и опустился на одно из мест, специально для того предназначенных. Бессмысленные ростки сейчас пренебрегают традициями настолько, что, даже если им приходится отказаться от людских изобретений, плюхаются на пол где попало, даже не подозревая, сколько можно сообщить собеседнику простым выбором места для принятия энва-хамбэ. К примеру, сейчас мой выбор означает, что я — хозяин, согласный принять гостя. Опустись я на полшага дальше, и древесный узор под моими ногами намекнул бы любому, умеющему видеть и понимать, что я ищу одиночества, и не желаю, чтобы в этой комнате присутствовал кто-то еще. Учитывая суммы, которые приходится выплачивать за возможность посетить мар’гуильдэ такого уровня, случайных посетителей: всякой бессмысленной черни и бесшабашной молодежи здесь практически не бывает, и подобные желания — склонны уважать.
Я внимательно осмотрел себя. Разумеется, поправлять ничего не требовалось, но подобное действие было необходимо, чтобы не создать у самого себя впечатления глупого варвара, не понимающего необходимости поддержания совершенства в любой ситуации.
Мой сегодняшний собеседник появился точно в назначенное время. Уже хорошо. А вот то, как парень в одежде с символами Парящего журавля с тоской покосился в сторону диванчиков — серьезно уронило мое мнение о нем. Правда, надо сказать, что место для себя он выбрал правильно. По древним традициям такое размещение справа-спереди от хозяина демонстрировало уважение к мудрости старшего и готовность к серьезному разговору со стороны младшего. А то, что это место находится как раз там, куда мне удобно махнуть мечом даже не вставая из энва-хамбэ… это, право же, случайное совпадение.
— Элен сейла люменн оменнтиэльво(4), — чеканные строки древнего этикета позволили с ходу задать правильный настрой.
Правда, от молодого я подобающего ответа даже не ожидал, так что краткая форма приветствия, более подобающая для случайной встречи где-то в лесу — не стала для меня неприятным откровением. Похоже, мой собеседник даже не понял, насколько глупо выглядит, используя простое пожелание здоровья, пусть и дополненное подобающим поклоном. Но и это — тоже полезная информация об оппоненте в сегодняшнем разговоре.
Мы молчали. Понимание того, что начинать серьезный разговор до того, как будет выпита первая чаша анта’алассэ, напитка, дарующего радость и понимание, есть недопустимое варварство — доступно даже туима, только вчера покинувшему Коа’Нессэ.
Лоссэ(5) опустилась так, чтобы дополнить нашу с гостем конфигурацию, придав ей недостающие завершенность и симметрию. На специальную дощечку она выложила ветвь, дарованную меллорном, и пучки восемнадцати трав, боле половины из которых не растут нигде, кроме Вечного леса, а треть — вообще только там, куда падает тень меллорнов. Разумеется, эля напитка, радующего Перворожденного не подходили грубо сорванные, а то и опаленные огнем листья. Каждый лист, выложенный лоссэ — светился Жизнью, и девочке приходилось поддерживать их в этом состоянии своей магией. Так что лоссэ — весьма уважаемая профессия, на одном уровне с скульпторами жизни(6) и певцами металла(7). А уж в этой мар’гуильдэ по понятным причинам не было места дилетантам.
В строгом порядке, определяемом вековыми традициями, травы погружались в кипяток, бурливший в калпа’алессэ(8), где отдавали свои жизни, ради создания подлинного произведения искусства. А между закладками, в строго отсчитанный момент времени, лоссэ добавляла в сосуд листок, сорванный с ветви меллорна, формируя и направляя магию напитка. Признаться, даже если бы я смог в точности повторить то, что делает эта девушка — у меня, в лучшем случае получилось бы нечто «терпимое», и то, это я, скорее всего, себе льщу. Не говоря уже о том, что достигнуть выверенной изящности движений подлинного лоссэ можно только многолетними тренировками, что делает подлинный анта’алассэ напитком «не для всех». Мастера-лоссэ встречаются отнюдь не столь часто, как мне, возможно, хотелось бы.
Помощник лоссэ принес подобающие случаю чаши. Естественно, холодный металл даже не прикасался к теплому дереву, из которого были созданы эти чаши. Это пусть всякая чернь на нижних ярусах хлебает простонародное пойло из поделок хоббитов, гномов, а то и эдайн. Настоящее анта’алассэ пьют исключительно из чаш, созданных скульпторами жизни. И теперь продукт их искусства следовало всесторонне оценить прежде, чем приступать к серьезной беседе.
Лоссэ вопросительно посмотрела на меня. Видимо, эти пошлые веяния, согласно которым беседа может начаться с первым глотком божественного напитка, дарованного Перворожденным самой Атарэ, проникли и сюда. Разумеется, я легким движением запретил ей уходить. Первые глотки анта’алассэ обязательно следует делать в присутствии мастера, чтобы позволить ей подстроить результат своего труда для каждого из присутствующих на церемонии. Иначе это будет не произведение искусства, а обычная массовка… пусть и выше среднего уровня.
Еще некоторое время я, отпустив закончившую свой нелегкий труд лоссэ, наслаждался напитком, смакуя не столько его вкус, сколько искусство мастера, сотворившей этот шедевр. А осознание того, что мастер по возрасту не далеко ушла от рядовых туима — наполняло меня оптимизмом и верой в возможности Перворожденных.
Но вот анта’алассэ распита, теперь уже можно обращаться к более утилитарным напиткам и приличной беседе.
Признаться, мне хотелось продолжить разговор обсуждением изящного пейзажного решения, вид на который открывался с нашего места. Труды скульпторов жизни и мастеров стихий (по меньшей мере — ветра, воды и воздуха, хотя, ходили слухи, что и Мастер Огня принимал участие в построении этого парка, хотя я, признаться, и не видел необходимости в этом. В общем и целом — это было бы достойным и уместным продолжением беседы. Однако, посланник Парящего журавля счел бы это издевательством (и даже не скажу, что совсем уж несправедливо).
— Слушаю, — кивнул я собеседнику, намекая, что ему следует представиться. Он — знает, к кому пришел, а я о нем — только то, что выяснил в ходе церемонии распития анта’алассэ.
— Я — Милларэн, младший князь Дома парящего журавля, — представился посланник.
Владетельный князь? Пусть и младший? Неплохо. Совсем неплохо. Даже можно сказать — хороший ход для начала переговоров. Обычно на такие вот предварительные встречи присылают «кого не жалко», чтобы в случае чего — свести претензии к «юности и самонадеянности глупого туима, преступившего пределы порученного ему дела».
Я кивнул, поощряя посланника изложить суть его дела. И молодой князь погрузился в дебри красноречия. Он явно не произносил заученную речь, но искренне переживал все перечисляемые проблемы и неустройства Вечного леса. Но в целом, речь заставляла вспомнить занесенную Неумирающими фразу: «космические корабли бороздят Большой театр». Смысл этих слов так и оставался непонятен (да никто особо и не собирался вникать в особенности существования эдайн, пусть и иного мира), но вот эмоциональный ореол этих слов однозначно позволял считать их подлинным произведением искусства, которое вряд ли будет забыто Перворожденными.
Признаться, мне было несколько скучно. Подобные речи я слышал во множестве, да и произносить приходилось пару раз. Но я не позволил скуке отразиться в моем облике, продолжая благосклонно внимать, совершая подобающие и предписанные этикетом жесты согласия, присоединения, или же сомнения и отказа. Это практически не требовало от меня каких-либо усилий, позволяя в основном заниматься вычленением реального смысла: того, что хотят от нас Парящие журавли, и что могут предложить нам.
В целом, картина смотрелась довольно-таки любопытно. Парящий журавль предлагал стать центром кристаллизации недовольства политикой Высокого князя, в форме некоего философского учения Единой Живой силы. Положения этого учения представлялись мне несколько спорными, но понятно, почему они имеют такую популярность у туима. Взамен нам предлагалось не дать Высокому князю и его союзникам задавить «мирное философское течение» силовыми методами.
— …и невозможно привести живущих к подобающему порядку и управлению, пока не восстановленное изначальное, нарушенное Губительными силами Хаоса единство…
«Единство»? — подумал я. — «Или Единение?» Но этот вопрос так и остался незаданным. Если Дом Парящего журавля позволит хоть немного пошатнуть позиции Дома Серебряной звезды, из которого вышел вот уже третий подряд Высокий князь, их следует использовать. А любоваться медленным танцем зеленой травы — будем потом.
Гровилэн
Прямо во дворе крепости Высокого лорда распахнулся огненный портал, в который с той стороны прыгнула совсем молодая девчонка. Прежде, чем коснуться туфа, из которого складывалась поверхность внутреннего двора, прошедшая портал развернула кожистые крылья, и продемонстрировала неприличный жест тем, кто остался с той стороны. Там, впрочем, не остались в долгу. Через срез портала в раскаленный дыханием разверстых могил воздух шестого круга влетел истекающий золотым свечением Знак. Там, наверху… Хотя, наверное, это не совсем правильно. Направление на столь упорно сопротивляющийся завоеванию мир могло быть каким угодно: это зависело от направления миграции бесов, средней численности перелетных кирпичей и настроения лорда, владеющего данным доменом... Но, поскольку лордом данного владения являюсь я сам, то раз я сказал, что место, откуда открылся портал — было "наверху", значит — наверху. Так вот, там, откуда вырвалась суккуба, этот знак рванул бы с такой Силой, что дожидаться перерождения ей пришлось бы пару-другую веков. Но здесь, в сердце моих владений, где пространство и даже отчасти — время были подвластны моей воле, все ограничилось почти безопасной, хотя и болезненно резанувшей глаза, вспышкой.
— Урфир… — кивнул я прибывшей, показывая, что помню ее. Признаться, мне несколько странно, но многие из младших считают тот факт, что я помню их имена — наградой. А поскольку мне это действительно ничего не стоит — то и обращаюсь я к тем, кто вернулся с Внешней стороны(9) только так.
— Господин… — суккуба сложила крылья, и опустилась на колено, приложив правый кулак к груди.
— Слушаю! — поторопил я ее.
— В Империи Света война с Вечным лесом не получила такого одобрения, на которое рассчитывали Крестоносцы. Северная и Восточная марки ищут возможности прекратить войну. Основная движущая сила нашествия — альянс Неумирающих, который носит имя «Светоносные», но и ими движут не претензии к Вечному лесу как таковому, но скорее — вражда с таким же, как они сами, альянсом со стороны эльфов.
— Хм…
Я задумался. Среди Крестоносцев уже ходят идеи, что пропустить такую заварушку — будет непростительной глупостью. И сейчас стоило как следует обдумать следующий ход. С одной стороны, намек на нежелательность атаки в связи с тем, что война может внезапно закончится — вполне может быть воспринята как раз в нужном ключе: воплями о трусости и глупости… ну и рывком вперед, навстречу поражению. И, пожалуй, если добавить, что «если все-таки будет принято решение об атаке — то выбрать следует эльфов, как слабейшую сторону, терпящую поражение — то вполне вероятен бросок прямо в центральные земли, благо, есть у меня там пара культов, способных как открыть порталы для атакующих, так и схлопнуть их за спиной идиотов, «чтобы войска Света не нанесли ответного визита». А то ведь было такое в прошлую войну. Нет, светлых выбили довольно-таки быстро… Но вот в Белую Пустошь, где раньше стоял замок прошлого лидера Крестоносцев, теперь даже бесы, со всем их намертво отсутствующим инстинктом самосохранения — не заглядывают. И ходят слухи, что несколько младших демонов в Инферно так и не досчитались. Конечно, есть шанс, что их время просто не пришло… Да и точное число погибших в стратегическом заклинании, примененном отступающими к порталу войсками Анора — если кому и ведомо, то разве что Архидемону. Но все равно «не допустить Прорыв Света» — вполне адекватный повод для закрытия порталов.
— Ш’гр-а-ртх-хэх… — я внутренне улыбнулся, представив себе разумного со Внешней стороны, пытающегося произнести эдакое имечко.
Сгусток тьмы, непроницаемой даже для моего зрения, материализовался во дворе крепости. В ней временами открывались, и пропадали, закрываясь, бесчисленные глаза. Это был один из последних представителей этого народа, уничтоженного в ходе глупого восстания, которое они подняли незадолго до того, как открылись первые порталы в новый мир. Основным достоинством этих существ были весьма серьезные, хотя и узкоспециализированные способности в магии Разума. А конкретно — они способны связаться с помеченным ими существом даже через границу миров, да еще и делали это так, что заметить прикосновение ш’гр-а-тх со стороны практически невозможно. Признаться, даже жаль, что их осталось так мало. Лишь зачинщикам и предводителям мятежа было отказано в прекращении существования. Они видели, как те, кого они вели за собой — отправились в Серый предел без возможности воскрешения. Сами же они теперь оставались при дворах нескольких Лордов Инферно, на которых указал лично Архидемон. Один такой достался и мне.
Я коснулся бывшего мятежника. Разумеется, остаться без наказания он (или оно — в данном случае средний род, пожалуй, более уместен) не мог и не остался. Защита его сознания была взломана преднамеренно грубо и демонстративно. Так что, прикоснувшись к разуму, не сумевшему уберечь своего носителя от беды, я получаю полный доступ к его способностям.
Я потянулся к одному из своих агентов на Внешней стороне. Как ни странно, это вызвало определенные трудности. Пришлось использовать вербальный компонент, да еще и совершить несколько жестов, чтобы успокоить Силу, и протянуть Нить.
Как выяснилось, все эти проблемы имели вполне серьезное основание: мой агент лежал на палубе небольшого судна посреди текущей воды, да еще рядом бормотал молитву прелат. Анор не спешил откликнуться на моленье своего служителя. Душонка этого существа выглядела весьма… аппетитно. Жадность, гордыня, похоть, гнев, зависть, чревоугодие, и даже уныние — отметили эту душу, осыпав ее, будто изысканные пряности — кусок мяса. Но все-таки некоторые помехи произносимые слова все-таки вносили. Главным образом потому, что в силу этих слов верят те, кто пошел за этим «святым отцом». У меня могло и вовсе не получиться… Однако не только мой агент, но и один из наблюдавших за этим действом «верных» — исполнен был не благочестивых размышлений, а самой настоящей иронии, если не насмешки, что и позволило мне прорваться.
Привычный к такому общению агент сообщил мне, что они выбрались из домена, подпавшего под власть Хаоса, и теперь плывут на север, в Империю. Это было хорошо. Лишних культов, особенно — если очередной удастся прикрыть авторитетом Церкви Света — не бывает в принципе.
Интерлюдия
Фронтир не спит никогда. Каждую минуту где-нибудь да сходятся в бою рати людей, орков, эльфов… Во мраке темного будущего есть место только для войны. И так продолжается до тех пор, пока кто-то из Неумирающих, или союз таковых, не захватывает примерно с десяток Мест Силы, объявляя полученный конгломерат владений — Маркой своей фракции, и, соответственно, исключая его из Фронтира. Впрочем, ничуть не реже случается и обратное: под давлением врагов Марка, несмотря даже на поддержку метрополии, теряет Места Силы, и разваливается, возвращая некогда спокойные земли в пламя неторопливой, но не стихающей войны Фронтира.
— Поздравляю, господа. Мы в опе… — вздохнул шаман, из-под руки разглядывая место недавней схватки.
Отработанным жестом Старый Зогворт извлек из небытия пакет молока, вогнал в него пластиковую трубочку и сделал большой глоток. Вид орочьего шамана с пакетиком молока в лапе, способной легким движением переломить шею среднему крестьянину был… фееричен. Но, что поделать. Еще там, за Чертой, Еще-не-Зогворт фанатично любил этот напиток. Настолько, что когда по итогам одного из ранних квестов ему предложили на выбор: топор «Крушитель черепов», шаманский жезл «Вой Загдакка», или бесконечный пакет с ароматизированным молоком, вкус которого можно поменять в любой момент, Зогворт без сомнений и колебаний выбрал последнее. Правда характеристики и топора, и жезла были хороши разве что на начальных стадиях, и сейчас шаман располагал куда лучшими атрибутами, а вот привычный бесконечный пакет молока успокаивал и улучшал настроение до сих пор. Надо также сказать, что вкусовые качества «молока», произведенного в лучших традициях «святых 90-х» «из лучшей водопроводной воды и отборных отходов нефтепереработки», будившие ностальгически-сладкие воспоминания в шамане, были таковы, что те орки, которых он угощал в качестве награды и символа приближенности, испытывали огромное уважение к «великому чудиле», способному заменять привычный, хотя и гадкий на вкус, отвар из грибов, «этой несказанной гхырью».
Зогворт еще раз оглядел поле, на котором фуражирские команды собирали все, что только могло пригодиться орде.
Незадолго до рассвета на это поле, зажатое между грядой холмов, на одном из которых и стоял сейчас орк, и разветвляющимся оврагом, по дну которого текла раньше пересохшая по поводу летней жары речка, выскочили с одной стороны — десяток волчих всадников, являвшихся передовым дозором орды, а с другой — конники тархана Чорпан, которых орки посчитали сперва просто добытчиками очередного мелкого племени. Впрочем, кочевники, кажется, тоже решили, что перед ними — вольные охотники, или же фуражиры. В общем, дозоры немедленно схватились. И никто еще тогда не знал, что эта мелкая стычка перерастет если не в генеральное сражение идущей кампании, то будет недалеко от этого.
Не выдержавшие прямого удара накоротке, кочевники брызнули во все стороны. Волчьи всадники собрались было заняться любимым делом: преследованием бегущих и резней, когда на помощь собственному дозору подошел отряд нукеров, возглавляемый мобедом с учениками-хирбадами. Теперь уже туго пришлось оркам. Но волчьи всадники, сохранявшие неплохое чутье на опасность, успели перестроиться и отскочить за холмы, откуда уже надвигалась лавина простых бойзов, готовых затоптать бойцов Каганата просто числом.
Весь день подкрепления подходили то к одной, то к другой стороне. Неверная воинская удача колебалась, никак не желая выбрать того, кому в качестве утешения продемонстрирует свои роскошные и необъятные ягодицы.
Под вечер стало казаться, что битва все-таки закончится сокрушительной победой орков. Сочетая отточенную тактику Мардруга, магию Зогворта и внезапные диверсионные атаки бойзов Сникрута, они сумели прижать конников Каганата к оврагу, и готовились их перебить, когда враги орков выложили последний козырь. С темнеющих небес обрушились драконы, а изрядно поредевшие всадники, прорвавшись через устроенный летающими рептилиями огненный коридор, укрылись за стеной щитов тяжелой пехоты минотавров.
Нельзя сказать, что орки были совсем не готовы к такому финту ушами: духи, подчиненные Зогворту сумели даже сбросить с небес одного из четырех крылатых, используя против иммунных к магии тварей совершенно естественные, ни разу не магические молнии. Еще один дракон поймал в грудь дубину огра-пожирателя. Попади великан немного правее — и перелом крыла, или, по меньшей мере — порванная перепонка, однозначно привели бы лишившуюся маневра рептилию к гибели. Не дожидаясь новых попаданий, выжившие драконы предпочли отступить, прикрывая отход основных сил полосами огня и угрожая степным пожаром. Сил организовать правильное преследование отступающих у Триумвирата уже не было. Да и то, что тут присутствовали только часть доступных чернокнижникам тварей, говорило о том, что остальные — «где-то там». И столкнуться с ними, располагая израненной и истощенной армией — как-то не хотелось.
Формально поле битвы, и, следовательно, победа, осталось за орками. Но…
— Мы — в опе, — повторил Зогворт. — Духи говорят мне, что это — не Аламар.
Чернокнижник Аламар обитал на северо-восточных границах владений Триумвирата. Он владел всего-навсего одним доменом, но его магическую мощь, талант химеролога и пакостное воображение Триумвират уважал и отнюдь не стремился враждовать с ним, хотя и не упускал из виду вероятности того, что чернокнижник выступит против них. Однако сейчас шаман говорил, что атаковавшие орду твари не принадлежат Аламару. А это оставляло не так уж много вариантов. На юго-востоке, да доменом Каганата и несколькими бесхозными Местами Силы, к которым, собственно, и рвался Триумвират, лежали владения чародеев Конфедерации стихий. И, судя по тому, что они решили помочь Каганату, чародеи сами имели виды на Пустоши, возможно — также с целью образовать Марку.
— Может, — решил уточнить Сникрут, — оставим тут заслон и поможем этому придурку Гхыру? — кривая гримаса с которой орк в фиолетовой кожанке произносил это, отлично намекнула, что разведчик и диверсант хочет, чтобы его переубедили. «Помогать Гхыру» фиолетовый считал настолько плохой идеей, насколько это вообще возможно. Корни враждебного отношения Сникрута к Гхыртыкбургузу лежали где-то там, за чертой мира… Но факт оставался фактом: при любой возможности Сникрут старался нагадить сородичу, желательно — не подпадая под длинную и изрядно неласковую руку Схода ваивод.
— Нет, — тут же оправдал его надежды шаман. — Бальшие Зиленые(10) гаварят, что нам нада ето место! Тут мы смогем паднять тотем Бальшой орды! — шаман смачно харкнул себе под ноги. Он не любил обычный орочий мов. Но в некоторых случаях скрипты шамана орков брали верх над его желаниями, заставляя говорить так, как сказал бы шаман-непись. К счастью, случалось это не так уж часто, и, в основном тогда, когда речь шла о Бальших Зиленых.
— Гра-а-а! — взревели двое других участников Триумвирата, подтверждая, что услышали волю богов.
— Это будет славная драка! — усмехнулся Мардруг.
— Славная, — согласился Сникрут. — Но тяжелая.
— …и долгая, — подтвердил шаман.
— Тогда… — Сникрут оглянулся, чтобы убедиться: его кощунственного предложения не услышит ни один из бойзов, только вожди. — Надо договариваться…
* * *
Очередное торжественное богослужение в величественном и богатом храме столицы Южной Марки, как, собственно, и всегда, собрало много народа. Люди готовились выслушать вдохновляющую проповедь епископа Альсинора, дабы, вдохновившись ненавистью неистового прелата к ксеносам, колдунам и еретикам, отправиться… кому-то — в ближайший вербовочный пункт Очистительного похода, дабы нести заблудшим ксеносам, лишь некоторое время притворявшимся союзниками людей, священное Слово Владыки Света на клинках своих мечей и остриях копий, кому-то — к брату-сборщику подаяний, дабы долей богатства своего поучаствовать в святом деле, а кому-то — и вовсе в ближайший трактир, поднять кружки с пивом в честь славных воинов, защищающих человечество и его Единственно Истинного Бога.
Как всегда перед большой службой епископ удалился в свою келью, дабы предаться молитве и благочестивым размышлениям. Это было обычно и никого не удивляло. И только двое разумных нервничали, разглядывая епископскую кафедру в мощные оптические трубы, к которым добрые подданные Подгорного престола не забыли прикрутить мощнейшие арбалеты, больше похожие на аркбаллисты, и отличающиеся от последних разве что отсутствием колес. Болты из Холодного железа, оплетенные проволокой из самородного серебра, только что не светились от наложенных на них чар. Вообще-то, с таким оружием ходили на драконов. Да не тех поделок чернокнижников, что служили в их армиях, но настоящих древних и могущественных чудовищ. Выживали, правда, в подобных охотах не больше одного на сотню. Но этот сотый обогащался настолько, что число желающих рискнуть собственными жизнью и душой даже при таких шансах — не переводились.
Впрочем, епископ Альсинор был не только известным и яростным проповедником, но и могущественным магом. Уже несколько покушений провалились просто потому, что избранное оружие просто не могло пробить наложенные храбрым, но далеким от безрассудства, прелатом, чары. На этот раз все должно было пройти без осечки. Все-таки человеческому магу, каким бы могущественным он ни был, было бы трудно потягаться с древним чудовищем. И вот, когда все уже было готово… епископ опаздывал!
Впрочем, ничуть не менее нервно чувствовали себя и приставленные к каждому из стрелков наблюдатели.
— Уж не случилось ли с ним чего? — наблюдатель, рассматривающий толпу, у одного из стрелков.
— Кто знает? — пожал плечами тот. — Но пока что его нет?
— Нет, — наблюдатель снова приложил к глазам зрительный прибор, куда менее мощный, чем труба, при помощи которой его товарищ наводил арбалет, но обладающий куда более широким полем зрения. Использовать дальновидящие заклятья поблизости от известного своей чувствительностью мага Света никто не решился.
— И что делать будем? — не успокаивался наблюдатель.
— Лежать. Сидеть. Смотреть, — стрелок был абсолютно спокоен. — Если не появится до заката — сворачиваемся и уходим по второму варианту.
— Но… — наблюдатель с ужасом и удивлением рассматривал невозмутимого стрелка, — …неустойка?!
— Кто тебя, такого нервного, в Гильдию принял? — вздохнул стрелок. — Неустойку в таких случаях платит Гильдия, а потом взыскивает ее с того, кто дал ложную наводку. Или вовсе списывает в убыток, если действительно не было умысла, и, скажем, цель прирезали в ее доме. Это все равно дешевле, чем терять исполнителей наше… — стрелок оторвался от арбалета, осмотрел напарника, презрительно сморщился, и поправился: — …моего класса.
Вторая пара наблюдала в молчании. Вещи, столь волновавшие «золотого мальчика», взятого на столь ответственную операцию благодаря влиянию его родственника — главы небольшой, но довольно-таки влиятельной в Гильдии семьи, для опытных киллеров были совершенно очевидны, привычны, и никоим образом не волновали опытных исполнителей. В отличие от самого факта невыполнения работы. Это было бы неполезно для репутации.
* * *
Служка постучался в каменную дверь кельи. Открыть ее просто силой — не представлялось возможным. Господин всегда открывал ее изнутри, заклятьем. И обычно его никто до этого момента не беспокоил. Но сейчас проповедь уже должна была начаться… а господин так и не покинул свою келью! Это было настолько непривычно, что нарушало весь ведомый миропорядок. И слуга совершил поступок, в его представлении — чуть менее, чем святотатственный. Он поднял руку и постучал, отвлекая внимание господина от его, без сомнений, благочестивых, размышлений.
Слуге никто не ответил. Он постучал снова, и дрожащим голосом произнес:
— Господин! Вас ожидают. Время…
Слуга попытался вспомнить: когда он в последний раз видел господина. Получалось, что не позднее, чем вчера, за вечерней трапезой, когда епископ, по обычаю, подбодрил служащих при храме, и удалился к себе. Непонимание происходящего росло и ширилось, наполняя душу слуги, простого человека без малейшей искры Таланта, что мог вдохнуть в душу избранника сам Владыка Света, разрастающимся страхом. Происходило нечто, чего не должно было происходить. Господин епископ ни разу не опаздывал к проповеди, какие бы проблемы не отвлекали его. Никогда не опаздывал. И вот сейчас — опоздал!
Объятый паникой слуга кинулся вниз. Признаться, он не был уверен в том, куда именно он бежит. Но следовало предупредить кого-то, кто сможет разобраться в том нарушении всех и всяческих основ мироздания, что творятся здесь.
На одной из ступенек лестницы слуга запнулся, и не сумел удержаться, и скатился прямо под ноги двум высокопоставленным служителям церкви. Точнее — одному прелату и одному… Подняв взгляд от мифрильного латного сапога, об который едва не расплющил нос, слуга замер. Ужас, которому, как только что казалось бедолаге, некуда было расти, скачком увеличился до пределов, которых вообще не должно было быть.
— Что случилось, малыш? — добродушно пробасил закованный в броню гигант, на наплечниках и кирасе которого красовалась литера «Ай», перечеркнутая тремя горизонтальными линиями.
Разумеется, ответить слуга не смог. Он так трясся, что скорее прикусил бы себе язык, если бы попробовал заговорить.
— Подождите, инквизитор, — мягко улыбнулся прелат Мертон, свел руки перед грудью и пробормотал краткую молитву. Воззвание к Владыке сработало. Его Свет вымыл из сознания слуги ужас, хотя и не полностью, но, по крайней мере — достаточно, чтобы ответить.
— Господин Альсинор не вышел на проповедь…
— Странно… — прелат Мертон, второй человек в храме после епископа, повернул голову к инквизитору. — Брат Альсинор никогда ранее не упускал возможности обратиться к пастве. Надо…
— Надо проверить: что случилось, — громыхнул инквизитор. — Но пока что, прелат, отошлите кого-нибудь из служителей: пусть сообщат толпе на площади, что брату Альсинору нездоровится. И пусть помолятся о его здравии. Гладишь — поможет.
Прелат снова свел руки в молитвенном жесте, и отправил сообщение. А потом они с инквизитором, отослав слугу, двинулись наверх, в келью Альсинора. Вообще говоря, служители Церкви сходного уровня обычно предпочитали обитать в нижних этажах, где и кельи были побольше, и оформлены роскошнее. Чуть-чуть. Как раз настолько, чтобы им больше подходило название не «кельи», а «хоромы». Но епископ никогда не пренебрегал нуждами тела, и каждый раз старательно пересчитывал ногами все ступеньки, ведущие в его келью, маленькую, и обставленную скромно, даже убого, зато расположенную на самом верху башни.
Поднявшись по довольно-таки крутой винтовой лестнице, прелат изрядно запыхался. Зато паладин инквизиции дышал ровно и спокойной, как будто не поднимался по крутой лестнице в тяжелых доспехах, а спокойно прогуливался в храмовом парке.
У двери кельи служители Церкви остановились.
— Здесь? — спросил паладин, и, после утвердительного кивка прелата, вогнал пальцы в латной перчатке в отверстия, оставленные в двери для вентиляции, поднял неподъемную каменюку, и легким движением переставил ее в сторону.
От двери казалось, что епископ заснул, прямо за столом. И только то, что он никак не отреагировал на вторжение, намекало, что все — не так просто… А вот подойдя к столу, вошедшие увидели бурое пятно свернувшейся крови, намекавшее на то, что прошлая проповедь была последней в карьере Неистового прелата.
— Надо… — заблеял ошеломленный Мертон, — надо собрать Круг, призвать Вестника Владыки…
Надо сказать, что охота за епископом Альсинором продолжалась уже некоторое время. И пару раз эльфийским стрелам, или же клинку убийцы удавалось прервать жизнь выдающегося религиозного деятеля. Но каждый раз призванный Архангел возвращал столь светлую душу во мрак смертного мира, придавая вящей правдоподобности слухам о неуязвимости Неистового. Но сейчас…
— Поздно, — покачал головой инквизитор, сведущий не только в хитром искусстве отрывания голов, но и в еще более хитром умении определения того, чью именно башку следует оторвать. — Судя по запекшейся крови — прошло уже больше двух часов. Его душа уже в Чертогах Владыки, и Ангел не совершит святотатства, призывая ее оттуда.
— Да… — со вздохом согласился с очевидным прелат. — Но…
— Странно… — произнес инквизитор. Он взялся за плечо погибшего, и заставил тело откинуться в кресле. В груди погибшего торчала простая рукоять кинжала. Инквизитор взялся за рукоять и рванул, заставив прелата содрогнуться от такого кощунства.
— Что странного… — начал было Мертон, но был перебит инквизитором.
— Этот кинжал не мог убить епископа. Простая сталь, — инквизитор внимательно осматривал оказавшееся смертоносным оружие, — ни Знаков, ни яда, ни чар… Даже если бы клинок и прорвал защиту — рана никак не должна была оказаться смертельной!
— Но оказалась! — возмутился подобным пренебрежением очевидными вещами прелат.
— Это-то и странно…
* * *
Довольно-таки далеко от места предыдущих событий, на берегу лесного ручья, остановилась невысокая, по пояс обычному человеку, фигурка, замотанная в темную ткань.
— … — выругался тот, кто, очевидно, не мог быть никем иным, кроме как полуросликом, то есть — хоббитом. Текущая вода плеснула, принимая в себя кинжал, выглядящий как брат близнец того, что сжимал сейчас в латной перчатке инквизитор. — Я опоздал…
1) Эйло (эль+пиво) — грубый алкогольный напиток орков с легким галлюциногенным эффектом. Обладает также и стимулирующим действием. Потребление эйло прямо в походе — право и привилегия сильнейших орков, тех, кто должен сохранять силы, поскольку в любой момент от них могут потребовать вступить в бой прямо с марша, позволяя остальным перевести дух. Разносить же эйло — обязанность самых слабых и презираемых, тех, кто "хоть бы и вовсе с копыт — орда не ослабнет".
2) Горные клыки — так орки Гхыровой орды называют Врата Войны, укрепление, защищающее владения д’Ин Амита от орочьих набегов с юга.
3) Мар’гуилдэ (квенья), Доме Отдохновения, так Перворожденные обозначают все и всяческие заведения, где разумный (статус, которые эльфы, пусть и несколько скрипя зубами, соглашались распространять также на гномов, хоббитов и некоторые племена людей, такие, как Империя Света) может предаться отдыху и оценить изыски вкуса. От недорогих таверн, где веселятся недавно покинувшие Коа’Нессе туима, до обширных анфилад живых комнат, где соизволяют распробовать тонкий вкус блюд, напитков и интриг представители высшей знати.
4) Элен сейла люменн оменнтиэльво (квенья) — «звезда осияла нашу встречу».
5) Лоссэ (квенья) — буквально «белый цветок». В данном случае — традиционное наименование прислуги, заваривающей и подающей анта’алассэ.
6) Скульптор жизни — маг-химеролог, занимающийся в основном растениями.
7) Певец металла — кузнец-артефактор.
8) Калпа’алессэ — «сосуд радости» (квенья). У людей это именуется «заварочный чайник».
9) Внешняя сторона (Outside) — так обитатели Инферно называют основную реальность игры, имея в виду как расположение оной относительно внутренних областей Инферно, так и некоторое презрение к ее обитателям (аутсайдерам).
10) Бальшие Зиленые — боги орков. Сколько их, и тем более — их имена известны разве что величайшим чудилам. Конечно, некоторые из них пытались, кто по зловредности, кто — по скудоумию, а кто просто из чувства протеста назвать эти сакральные имена простым оркам, а то и выдать людям или эльфам... Но вот договорить — совершенно точно ни один так и не смог.
Пьен
Я стоял на стене, в свите владельца данного домена по праву меча — Неумирающего лорда-мага д’Ин Амита. Свита эта, по большей части, состояла из красивых девушек, что, впрочем, и не удивительно. По слухам, ходившим в обители, где меня обучали до того, как отправить к лорду-магу Арениусу, Неумирающие вообще склонны к такому. И если Неумирающий владыка — парень, то он рано или поздно собирает себе гарем из красивых девчонок… да и девушки в этом не особенно отстают… собирая вокруг себя парней. Правда, не все могут с этим самым гаремом справиться, но это уже другой вопрос. Случаются, конечно, и такие, которые пытаются «нести в темное средневековье достижения цивилизации» в виде однополой любви и социального гендера (слова я запомнил, а вот что они значат… Светлый их всех там, за Гранью, разберет). Но такие долго не держатся. Несколько крупных бунтов подряд — и то, что остается после этого от владения добивают соседи. Учитель говорил, что там, за гранью, прошумели несколько крупных и громких судебных процессов о «нетолерантности» и «неинклюзивности» (опять-таки, разве что Владыка Света знает, что это такое), но результатов они не дали, поскольку быстро утонули в таких дебрях юриспруденции и бюрократии, что ожидать решения по ним не приходится в ближайшее столетие, если не больше. Денег же и желания продолжать хватает у обеих сторон.
Орки набегали зеленой волной. Этот ваивода Гхыр потерял немало в боях за домен Беленджер, оставил немаленький отряд у самого города, еще нес потери по дороге сюда… В все равно орков было МНОГО. Массивные туши топотунов возвышались над этим волнующимся зеленым морем. И все это двигалось в нашу сторону. Но мне грело душу осознание того, что волна эта — отливная. Что орки — отступают. Вот только… есть такой парадокс: отступающая, потерпевшая поражение орда — опаснее наступающей и победоносной. Орки сплачиваются вокруг своего предводителя, когда ожидается «бальшая дракка». И сойтись с противником, который уже сумел настучать им — это одно из основных удовольствий в жизни орка. А уж если рядом есть предводитель, несущий дух Гра-а-а! — то и вовсе. Что же до перспективы сдохнуть в бою с сильнейшим противником… Орков она никогда особенно не волновала. Куда хуже — лишиться направляющей воли…
Я оглянулся через плечо. Шаманы лорда-мага д’Ин Амита камлали вот уже несколько дней подряд, заклиная духов. Конечно, в отличие от них мы, как «союзники», а не «подданные» д’Ин Амита не могли воспользоваться Местом Силы, чтобы пополнить запасы маны. Но транспортный службы союзника лорда Кайларна доставили в Серые холмы несколько возов, забитых фиалами с эликсиром маны, а местные кузницы, восстановленные ударным трудом гремлинов, и силой Хозяина домена, неустанно (поскольку големы — не устают) ковали для нас флешетты. Так что несколько бомбардировочных вылетов мы уже осуществили. Правда, один раз чуть было не попались. И только то, что мне хватило ума оставить одного из новичков в замке, взяв вместо него шамана из числа бойцов д’Ин Амита — спасло нас от попадания в орочью ловушку: тот заметил странную концентрацию духов над местом, где мы должны были оказаться, чтобы высыпать наш груз на колонны орков, и мы успели отвернуть. В другой раз нас спасло то, что Учитель успел наделить меня Зрением Хаоса: дрожащая пелена Силы выдала иллюзию, под которой спрятались сразу несколько многоглазов. И я совершенно не настроен проверять: сможет или нет эта тварь ссадить с неба крикуна одним ударом. Но все это совершенно не влияло на конечный результат. Орков было слишком много, а растянулись они слишком сильно, чтобы их можно было прикрыть немногочисленной и не слишком подвижной ПВО. Так что, обнаружив ловушку, мы спокойно наносили удар в другом месте. Правда, надо сказать, что особо заметных успехов достигнуто не было: нас было просто чересчур мало, чтобы серьезно навредить орде.
— Какой у них сейчас день? — поинтересовался у меня д’Ин Амит. При этом дроу, стоявшая у него за левым плечом, презрительно сморщилась, а вот светлая за правым — посмотрела заинтересованно.
Поскольку дни найма в разных доменах не совпадали, выяснить, какой день недели сейчас у противника — всегда считалось серьезным достижением разведки. И простое наблюдение «прошел массовый найм — значит, первый день» — частенько не срабатывает именно в силу своей очевидности. Умные правители стараются придержать найм на день-другой именно для того, чтобы сбить шпионов врага с толку. Однако Учитель отправил шпионов из Ночной гильдии, с которой традиционно имел хорошие отношения, сразу по открытии Границы. И вот недавно они выдали точный результат. Третий день. А значит, у нас есть еще четыре дня до того, как ваивода Гхыр сможет набрать войска в Черной скале, и еще пара дней до того, как орки прибегут сюда. И за это время желательно успеть выбить его основные силы тут и вынудить к отступлению.
Орки принялись демонстративно углублять ров и подсыпать вал там, где, в свое время располагались войска д’Ин Амита, штурмовавшие Серые холмы. С одной стороны это было рационально: в свое время д’Ин Амит рассчитал все правильно, и добить до лагеря со стен или башен не представлялось возможным даже для осадных големов, или стационарных требуше. Но с другой стороны — это решение было чересчур очевидным. Так что тралить ловушки темных эльфов, в которых не всегда могут с ходу разобраться даже опытные саперы Подгорного престола, зеленокожим придется собственными телами.
Многоголосый вопль боли донесся даже до стен Серых холмов. Это сработал очередной «сюрприз» от сородичей Гелдииры. Даже не видя происходящего в лагере, по одним только переливам Силы мне было понятно, что сейчас десятка полтора, а то и два орков катаются по земле, стараясь хотя бы выдавить себе глаза, но избавиться от терзающей их боли. И, подозреваю, многим это удастся. Вообще говоря, ловушка была поставлена на многоглазов: Видящая Альмиина, еще одна подружка д’Ин Амита (и как он только ухитряется удерживать этих двоих от смертоубийства?) предсказала, что именно там их и соберут. Но, по всей видимости, первыми с ловушку влетели те, кто отправились обустраивать для загон для тварей Подземья. Орки редко страшатся смерти в бою. Но умирать вот так: беспомощным, бесполезным калекой, добитым из жалости сородичами… Это может потрепать нервы даже орку. По крайней мере, я так думаю. И госпожа Гелдиира со мной полностью согласна. А уж она-то, как дроу, понимает, как подействовать на нервы оркам.
Между тем, сработала вторая закладка, третья… Орки отбежали от недостроенного лагеря, и шаманы орды попытались призвать духов, чтобы обнаружить остальные. Вотще и втуне. Дроу-наемники знают, как маскировать ловушки от такого обнаружения, а вот шаманы Гхыра с коварством темных эльфов почти не сталкивались. Так что четвертая ловушка сработала совершенно беспрепятственно. И, судя по реву ваиводы, долетевшему аж сюда, предводителю орды это сильно не понравилось. Так что есть шанс, что вместе с тем, кто влетел в нее непосредственно, ловушка унесла еще как минимум одного шамана.
— Так я и думал, — усмехнулся д’Ин Амит, глядя на то, как орки строятся в штурмовые колонны. — Вся эта возня с лагерем — не более, чем представление. Гхыру… — это сокращение волшебник выплюнул как ругательство… которым оно, собственно, и было, — …надо либо штурмовать с ходу, либо стараться выманить нас из-за стен.
Я кивнул и прикрыл глаза. Мне вспомнился разговор с Учителем, когда он отправлял меня командовать экспедиционными силами, а сам с Иримэ — возвращался в Азир.
— Почему я возвращаюсь? — он усмехнулся. — В Беленджере уже распускаются цветы измены. И скоро придет время собирать урожай.
Заурми
С бойзами Ахмара мы встретились, хотя враг и пытался нам помешать. Как стая слепней вились над нами проклятые демоны Хаоса, и жалили, жалили, жалили… Они наносили потери, лишали ночного покоя, днем — сбивали с концентрации и ритма, необходимых для длительного бега. Но, к счастью, как и настоящая стая слепней над могучим топотуном, они могли раздражать, могли даже довести до безумия… Но не могли нанести серьезных повреждений. Слабые и невезучие — отсеялись под сыплющимся с неба железом, сильные же выжили, и лишь сильнее жаждали отомстить за многодневные издевательства.
К сожалению, по пути нам не встретилось источников древесины, достаточных, чтобы построить осадные машины… или, хотя бы — штурмовые лестницы. А это сильно ограничивает наши возможности, и почти не оставляет надежды вернуть Серые холмы.
Первоначальный план предполагал отстроить лагерь на том самом месте, где располагались осаждающие, когда слабаки, оставленные Великим Ваиводой сдали город врагу. Просто потому, что наверняка оно — одно из удобнейших. Глупец и слабак не смог бы так быстро одолеть пусть и слабейших, но все-таки орков.
Увы, враг снова показал свой ум. Его прежний лагерь оказался заминирован. Причем сделали это наемники-дроу, о появлении которых нам рассказали немногие спасшиеся из города при его падении. Они оказались достаточно сильны, чтобы продержаться на занятых врагом территориях, а потом — принести ваиводе нужные вести. Так что вместо позорного наказания, которого бойзы ожидали, они были встречены с почетом. Но все равно их глодал позор понесенного поражения.
Тралить ловушки дроу… Занятие, чреватое многочисленными потерями. Не то, чтобы это имело какое-то значение… Но бессмысленные потери именно сейчас были на редкость несвоевременные. Так что спасшиеся из Серых холмов, как ни стремились они искупить ошибки своего командира и слабость товарищей, получили приказ не соваться в заминированный лагерь.
Некоторые шаманы предложили провести Бальшое камлание, и, если не уничтожить, то хотя бы выявить ловушки. Но учитель сразу сказал, что это бесполезно. Духи этой земли еще не стали нашими духами. К тому же… Конечно, мягкокожие никогда не сравнятся с могучими орками в искусстве разговора с Духами, но… Шаманизм — одна из немногих школ, где слабые и немногочисленные маги могут противостоять множеству гораздо более сильных. Конечно, если дать им время подготовиться. И это время у шаманов, пришедших с д’Ин Амитом, увы, было. Похоже, все время, которое мы бежали сюда от Беленджера, они камлали, передавая Силу Источника враждебным нам духам. И они добились результата. Духи дружественные, или хотя бы нейтральные к Орде — были изгнаны, или же пленены. И шаманы орды оказались в очень тяжелом положении. Наша мощь была ограничена духами, которых мы принесли с собой. А предметов, одержимых, или способных послужить Домом для духов — много не унесешь. Но, все-таки, несколько старших шаманов, расставив тотемные столбы, и возжигая священные огни, принялись камлать.
Как и сказал Учитель, у них не получилось. Только растратили принесенные бойзами Ахмара эликсиры маны. Старый лагерь железяк и несколько наиболее удобных для лагеря мест так и остались окутаны колдовским туманом. Туманом Войны.
Так что пара младших нобов в компании наиболее слабых и неудачливых бойзов, а также — учеников наименее авторитетных старших шаманов, отправились обустраивать лагерь в одно из мест, которые были, конечно, не столь удобны, как лучшие, но, зато, поддавались присмотру духов, и были свободны от ловушек.
Еще одна группа неудачников принялись наполнять землей мешки, заботливо принесенные из Черной скалы, благо, пустых мешков бойзы Ахмара приволокли много.
Остальные построились в четыре штурмовые колонны, и двинулись к городу. Но не по прямой, а по спирали, постепенно сужая круги. Это позволяет растянуть боевые порядки врага. И если осажденных недостаточно — могут появиться незащищенные участки стены.
Когда было наполнено достаточно мешков, снаги, подбадривая себя воплями, кинулись к одному из малых укреплений, что враг воздвиг вокруг города. Бойзы гибли под градом камней, которые на слишком точно, но сильно и часто бросали занимавшие укрепление железяки. Но мешок, выпавший из мертвых рук — тут же подхватывали другие. Убитых и умирающих — тоже тащили к укреплению. Мешки с землей, мертвые и умирающие орки, все это летело в ров… И он был засыпан.
Выжившие снаги откатились к возводимому лагерю, и похватали лежащие в обозе тяжелые щиты. В бою их используют редко, в основном — против ненавистных эльфов, склонных засыпать орков дождями стрел… Но вот сейчас они могли пригодиться в другом виде.
Первые ряды снаг, добегая до стены, опускались на колено, и поднимали над собой щиты, укладывая их внахлест. Следующие бойзы бежали по получившемуся мостку, и повторяли маневр тех, кто остался внизу. Орки — крупны телом и сильны духом. Уже щиты третьей волны оказались вровень с невысоким валом малого укрепления. И тогда вперед ринулся уже настоящий штурмовой отряд: черные орки, каждый — в окружении свиты из снаг, и шаман Пындуг, со своими учениками.
Пока штурмовики добрались до вражеского укрепления, железяки на валу сумели разрушить примерно половину этой живой штурмовой лестницы. Но вот черные с громовым воплем перехлестнули гребень вала, и рубка пошла уже внутри укрепления. Все новые и новые орки врывались внутрь, все больше и больше железяк рушились под ноги сражающимся бессмысленными грудами металла и камня. Гибли также и бойзы, добывая славу. Но было понятно, что вот-вот это малое укрепление падет, открыв дорогу к основной стене…
И тут прямо внутрь укрепления полетели огромные камни. Подобные могли бы отправить в полет мощные катапульты… или осадные големы. Камни дробили и плющили всех схватившихся, не различая своих и чужих. Големы гибли под их ударами точно так же, как и орки. Вот только враг терял тварей второго ранга, по сути — снаг, а с нашей стороны гибли черные — лучшие и сильнейшие орки… Трубачи при ваиводе подняли сигнальные рога и затрубили отступление. Обратно из проклятой ловушки выбралось примерно половина тех, кто ворвался в нее.
Мы отступили в обустроенный лагерь. Потери были не слишком велики… Но то, что враг мог себе позволить устраивать такие вот ловушки — говорит о том, что войск у него достаточно, и стена защищена на всем протяжении. А ведь основная стена — выше редута. Подняться на нее черепахой можно, только если стену почти не защищают. А таких участков, судя по всему, нет. Дальнейший штурм был очевидно бесполезен.
— Ваивода… — учитель Маухур поднялся, когда нобы и младшие ваиводы закончили излагать все эти соображения. — Я камлал, пока мои собратья пытались пробить стену, защищенную духами этих земель. Я говорил с темными тварями, с духами кошмаров, с демонами гордыни… Нижний мир принял меня. И духи нашли то, что нам надо. Есть там, в Горных клыках тот, кто сможет стать слабостью силы. Нам следует идти туда.
— Ты уверен, шаман? — грозно вопросил ваивода, отпив горящее вино из черепа того, кто был прежним владыкой Серых холмов.
— Нет, — покачал головой Маухур. — Будущее переменчиво. Того, кто одержим гордыней — могут схватить… Но если рука предателя наносит удар — она делает это с силой легиона!
— Харашо! — ваивода поднялся. — Я доволен, шаман. Если все палучится… Мы выбьем Горные клыки. А патом пригласим предателя на пачетный пир. У нас уже гатово для нево лутшее место…
Рози
Странные пути привели меня сюда, на стену этой небольшой крепости, блокирующей горный проход. Отец мой возглавлял небольшой клан на окраине Вечного леса. Семейство наше обитает и сейчас в обширной норе, которую поколения наших предков любовно расширяли и обживали, увеличив до такой степени, что в ней легко может потеряться даже гном, или привычный к подземельному мраку и запутанным переходам дроу. А что делать? Выращивать брюкву во владениях Высокого князя нынче тяжело: уж больно магические удобрения дорого встают. Вот и приходится доставлять их преимущественно по ночам, и быстро-быстро распихивать по отдаленным закоулкам норы, чтобы соседи не растащили. А уж если вместе с удобрениями прибывает и еще кое-какая мелочовка, которую желательно доставить, не отвлекая от, несомненно, более серьезных дел таких занятых и важных эльфов, какими, без сомнений, являются таможенные и пограничные стражи… то урожай брюквы может и перестать иметь такое уже важное для выживания семьи значение.
Однажды через наш поселок проезжал известный герой Сэмуайз, названный в честь героя и вовсе уже легендарного. Поскольку Сэм был магом Света и Жизни, а о его проникновениях туда, где его присутствие было наименее желательно — не рассказывал только ленивый, папа лично отвел в комнату, отведенную для отдыха столь знаменитой личности, свою пятую жену, не забыв снабдить ее соответствующим набором зелий. Он считал, что ребенок от столь серьезного мага — усилит род. Впрочем, подобное вообще в обычае народа хоббитов, так что Сэм принял подарок с истинно благородным величием… Только вот вместо ожидаемого могучего мага, у мамы родилась такая вся из себя я.
Способностей к магии Жизни у меня не обнаружилось совершенно. А без них выращивание брюквы могло оказаться чересчур рискованным занятием. Конечно, магия Света и Разума, которые удалось мне унаследовать, тоже были неплохим подспорьем для любого настоящего фермера… Но тут опять вмешалась судьба. Заклинания у меня получались очень уж слабые. Например, скрыть себя иллюзией стены — у меня уже получалось. А вот повозку, даже самую маленькую, увы, нет. Хотя, надо сказать, колдовать у меня получается хоть и редко, но зато долго: запас маны у меня велик. Но все равно в семье я считалась если не совсем уже бесполезной, то уж точно — слабенькой. Увы, до рангов Гильдии, которые занимаются «выращиванием» совсем уже мелких, но запредельно дорогих вещиц наша семья не доросла, и теперь уже вряд ли дорастет.
Гильдия фермеров и ночных рыбаков в Вечном лесу находится в странном положении. С одной стороны, князья эльфов либо держат на службе Видящих, либо сами являются таковыми. Да и власть над растениями в живых городах — слишком сильный козырь, чтобы можно было всерьез рассчитывать нарушить закон и не попасться. Но с другой стороны, вечная грызня властительных аристократов, которую ради приличия называли «Даэсс Дей’Мар», «Игрой домов», требовала иногда более тонких инструментов, чем простой удар кинжалом или яд в бокале. Так что определить, «где кончается Беня и начинается полиция» — было в принципе невозможно. А поскольку тайную полицию держит каждый хоть сколько-нибудь влиятельный Дом, (а по-настоящему влиятельные — еще и по несколько таковых), и интересы их пересекаются и не совпадают, то несколько образовавшихся за ночь трупов мохноногой прислуги редко привлекают внимание кого бы то ни было, кроме, разве что тех, чьим планам появление этих самых трупов помешало. Вот и папа однажды «совершил самоубийство, застрелившись из лука двумя стрелами в затылок».
Братик Толман поспешил урегулировать отношения с ветвью Гильдии, находившейся под крылом Парящего журавля, выдав им наименее ценного члена семьи. То есть — меня. И я за это совершенно не в обиде. По крайней мере, он догадался оговорить, чтобы меня не отправили в бордель. Так что меня поднатаскали в магии Разума, и я стала помогать выращивать брюкву и ловить ночную рыбку уже им. Но однажды рыбаки Лотто чего-то не поделили с проезжающим волшебником из Конфедерации четырех стихий, и его семья перестала существовать за одну ночь. Меня же схватили его големы и притащили к своему хозяину. Магия разума не повлияла на неразумных истуканов, а иллюзий моих они просто не заметили. Признаться, я была уже готова к тому, что меня отправят за остальными… возможно — предварительно «попользовавшись». Но волшебник только покачал головой, и пробурчал что-то о том, что «стыдно разбазаривать волшебный талант». Так я и оказалась в Школе Магов. Как выяснилось позже, волшебникам, находящим среди достаточно молодых разумных тех, кто подходит для обучения в Школе — положено некоторое вознаграждение, не обязательно выражающееся в деньгах, что и послужило причиной моего выживания… и, признаюсь, счастливого поворота в моей судьбе.
Пустыня, в которой расположены коренные земли Конфедерации… Я могла бы много сказать про нее… И это надо сказать, потому как напечатать это нельзя — бумага такого не выдержит. После вечной весны Вечного леса, с его всегда комфортной температурой, палящая дневная жара, жуткий ночной холод и частенько испытываемая жажда… Но, с другой стороны… Мне позволили наконец-то исполнить свою мечту: учиться магии, не отвлекаясь от учебы ради участия в сомнительной законности (а то и напрочь незаконных) эскападах.
Учителя Конфедерации отмечали, конечно, мой невысокий потенциал в прямом силовом противостоянии, но не смеялись надо мной, как братишки, и даже гоняли от меня некоторых учеников, считающих, что сила заменит им мозги. Учителя нашли для меня область, в которой мои слабые места не играли большой роли, а свои сильные стороны я могла бы использовать с наибольшим эффектом.
Меня стали обучать как погонщика големов. Ведь битва големов — это не тупое силовое противостояние в стиле «бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай вволю». Битва големов — это поединок разумов. Это хитрость, это способность предвидеть действия противника, и задать своим големам последовательность команд, которые приведут твою команду к победе. Так что меня учили не только магии, но и тактике, логистике и наблюдательности. И тут мой опыт временами очень и очень выручал. Он помогал поставить противника в положение «терпилы» и «лоха», что позволяло с неплохой точностью предвидеть его действия. Да и на ум мой, в отличие от неудачных магических способностей, не жаловались ни в семье, ни у Лотто. А это о чем-то да говорит. Дураки в таком хитром деле, как выращивание брюквы — просто не выживают.
По окончании годичного курса обучения нам предложили пройти распределение, согласно заявкам лендлордов нашей фракции. К сожалению, возможность перебраться на парящие острова Селесты и продолжение обучения и исследовательские работы — мне не светили. Все-таки, Конфедерация — это не некое идеальное государство, и у обитателей Селесты свои дети есть. А мне, уставшей от утомительной жары пустыни, показалось соблазнительным выбрать в сюзерены и покровители властителя небольшой горной долины. Тем более, что в его заявке практически не было ограничений по расе и способностям(1). Так что я радостно прошла односторонний телепорт, ведущий в указанную Башню учеников, и, по истечении некоторого времени — была нанята волшебником д’Ин Амитом. И вот я здесь…
Иримэ
Войска через Великую возили довольно-таки долго. Все-таки даже один рейс туда-сюда занимал у нашего флота порядка трех часов, а ведь требовалось еще и дать передышку гребцам… Так что, когда мы с Ларом примчались после зачистки племени, к которому стремился Гхыр, основаня колонна как раз свертывала лагерь после ночевки посреди Заречья, чтобы двигаться дальше, к границе домена и далее — к Беленджеру. Марш был несколько расслабленный, потому как Лар ожидал каких-то известий, так что у меня было время, чтобы вспомнить, как, более-менее установив мир на сереной и западной границе, и подчинив себе кочевников Заречья, отправились чистить подземелья Азира. В конце концов, сидеть на логове неизвестной силы чудовища — не самая лучшая идея, и ни спокойствию, ни «целостности нервной системы», как это называет Лар — никак не способствует.
* * *
Огнеглазых обвешали защитными и усиливающими заклинаниями так, что воздух вблизи их сросшихся с телами доспехов дрожал, не выдерживая совокупной мощи заклинаний. Перед ними волной двигались шалки — крупные жуки, призываемые с той же Пылающей гробницы, что и крикуны. Не особенно сильные, в данном случае они были ценны тем, что устойчивость к огню у них просто зашкаливает, иначе они просто не могли бы выживать в царстве текущей лавы и постоянных перемен. А следом за этим живым щитом шли мы: я, Лар, и несколько сильнейших культистов. Феечек с собой брать не стали. Культисты, конечно, тоже не славятся запасом жизненных сил… но вот феечек древний огненный элементал и вовсе убьет чуть ли не недовольным взглядом.
Жуки кинулись вперед, только почуяв элементала. Лар рассказывал, что на их родине — Пылающей гробнице в Вопящем вихре, одном из самых кошмарных мест на границе реальности и плана Хаоса, выходящие из лавы любят полакомиться шалками, а в особенности — их кладками и личинками. Так что полуразумные твари при виде древнего врага полностью перестали поддаваться контролю, и тупо рванулись вперед. Эта особенность тоже не увеличивала их ценности как призыва в обычной ситуации. Но в данном конкретном случае она стала в чем-то даже преимуществом. Шалки не отступят, пока не изгонят элементала на план Огня… или пока не будут изгнаны на план Хаоса сами. И плевать им на то, что противник во много раз сильнее… А управлять… Никому особо и не сдалось ими управлять.
Огнеглазые, напротив, действовали аккуратно и осторожно. Удары напоенных Хаосом двуручных мечей рвали неуязвимую для обычного оружия огненную плоть элементала, а сами бойцы отскакивали подальше, вынуждая противника использовать огненные плевки, дистанционные атаки, которые элементалы могут использовать, только расплачиваясь собственным запасом стихии, собственной жизнью.
Культисты старались не высовываться из-за поворота коридора, поддерживая несколько огоньков Света Исцеления (не то, чтобы это сильно помогало шалкам: ваншот(2) не лечится, но вот огнеглазые успевали пополнить запас жизненных сил), и призывая все новые и новые волны жуков.
Мы же с Ларом, погруженные в транс Видения, старались выловить в Лабиринте Десяти тысяч зеркал наилучшее возможное будущее. Лар командовал огнеглазыми, подсказывая им, куда будет направлен следующий удар, кому — стоит отойти и отлечиться, а кому — атаковать. Его квалификация была еще недостаточна, чтобы построить полноценный Путь-к-Победе, но вот разбивать зеркала, картинка в которых ему не нравится — мой лорд фейри уже неплохо научился. Так что из пяти огнеглазых обратно на план Хаоса пока что вернулся только один. Я же искала среди бесчисленных видений то, которое подскажет мне следующий шаг. Изменить судьбу, влияя на ткань реальности своей силой — я практически не могу: сил не хватает, да и чувствительность от таких действий снижается… Зато я могу выбрать из видений те свой действия, которые приведут к наилучшему результату. Лар рассказывал мне историю о человеке, который таким вот образом жил сразу в двух мирах, поддерживая видения того, что могло бы быть в зависимости от его действий. Для эдайн это и вправду немалое достижение, учитывая, что он ухитрялся Видеть на несколько дней… Но вот Видящая эльдар должна поддерживать несколько сотен вариантов, благо в бою особенной глубины мне не требуется: десяток секунд, в пределе — минута…
Но вот нужный момент найден, и я касаюсь руки Лара, вырывая его из транса. Они кивает мне, и на его руке вспыхивает Печать Призыва, одноразовый договор с Шуньей, элементалом Пустоты. Пустота охватывает древнего элементала огня. Лишившиеся поддержки и команд Оракула, огнеглазые потеряли еще двоих, причем один из них только что отошел от света исцеления и был с полным запасом сил… но древнему огненному все равно хватило одного удара… Однако новая волна жуков отбросила врага, позволив демоническим мечникам отступить. А после гибели шалков, элементал огня застыл, скованный пустотой. Его огню больше нечего было жечь… кроме себя самого. Правда, любые наши усилия сейчас были бы не то, что «бесполезны» — вредны. Любое заклинание поразило бы не огненого, а пустотного элементала, а призванные существа — и вовсе нарушили бы пустоту. Оставалось ждать.
Древний огненный элементал сражался и погибал в молчании. Его огонь уже не ярился, но тускло мерцал. Очертания стали более отчетливыми, и поменяли цвет на черный. И вот прах осыпался на каменный пол. Шунья удалился, унеся с собой изрядную часть сути и сущности изгнанного, что и стали его вознаграждением за помощь в бою. А мы двинулись вперед, к вратам на следующий уровень…
* * *
— Ири… — голос Лара выхватил меня из воспоминания.
Я встряхнула головой и огляделась. Пока я заново переживала схватку с древним, Лар успел построить вокруг нас какую-то иллюзию школы Света. Если я правильно поняла, она должна была раз за разом выдавать в пространство картинку того, как мы с грозным и величественным видом стоим на спине ездового крикуна, оглядывая проходящие перед нами войска. Понять это приглашение неправильно можно было… если сильно этого захотеть. Так что я повернулась к Лару, и, обняв его, подставила приоткрытые губы под его поцелуй.
Заурми
Разумеется, в покое нас не оставили. Все время, пока мы бежали к Горным клыкам, над нами вились летучие демоны темного храмовника. А когда мы приблизились к Горным клыкам — оттуда стали набегать отряды магов и джиннов. Они атаковали, забрасывая заклинаниями походную колонну, и стремительно отступали. Мы несли потери. Но мы — орки! Нас не остановить такими мелочами, как гибель нескольких снаг.
Когда дорога начала подниматься в горы, орда остановилась в роще, что росла неподалеку от дороги. Крепкие сосны пытались противостоять орочьим топорам, но все равно рушились под их ударами. Мы строили штурмовые лестницы и вихревые катапульты. Из ивняка, что рос немного ниже по течению сбегавшей с гор речки, вязали фашины(3). Несколько выше по склону был выход гранита, и там снаги ломали камень для катапульт. Отряды фуражиров (в основном — волчьи всадники) разбежались по округе, доставляя основному лагерю продовольствие.
Разумеется, нашлось дело и для шаманов. Снаги выкопали ров и насыпали вал, а вот защищать весь лагерь от проникновения ассасинов и магов иллюзий пришлось нам, шаманам.
Вообще, основных способов скрытного проникновения три.
Первый — это вполне себе немагическое умение прятаться. Самое простое, но, увы, ничуть не менее опасное или же востребованное, чем остальные. Мастера этого способа способны пройти прямо под носом у настороженного часового, и остаться незамеченными: страж будет смотреть куда угодно, кроме того, куда нужно. Ведь «хорошо прячется тот, кто прячется там, где не ищут». С этим способом можно сочетать различную магию: тени, порожденные магией Тьмы, или проклятье Рассеянности, подземное плавание или способность дышать в воде магов стихий, магия Древнего врага, искажающая реальность… Впрочем, есть свои достижения в этом и у нас, орков. Наши командо наносят на свои доспехи фиолетовые полосы. Те, кому не ведома сила Ваагх! — не понимают, как такой яркий цвет может помочь скрыться от взгляда наблюдателя… Но любой орк знает — это работает. Так же, как и волк, или топотун, чья шкура окрашена священной киноварью — бежит быстрее. В это даже нет нужды «верить». Как нет нужды верить в то, что утром Солнце поднимется на востоке. Это просто знают. А то, что всякие мягкокожие этого не понимают… Истинным оркам нет дела до заблуждений всех прочих. Мы — знаем, и этого достаточно. Тем не менее, даже такого вот хитреца можно отследить. Духи жизни или смерти чувствуют присутствие живых, пусть и по-разному. Духи металла и воды — ощущают движение своих стихий. Духи Хаоса отметят любые изменения… Конечно, набор духов, достаточно чувствительных, чтобы отследить настоящего мастера пряток — будет срабатывать чуть ли не от ночного ветерка… Так что приходится балансировать между риском пропустить врага, и риском махнуть рукой на ложные срабатывания. И в этом основная причина того, почему основную систему охраны налаживают старшие, а нам, младшим, приходится бегать по их поручениям, помогая договариваться с мелкими духами на подхвате.
Второй способ скрыться — это захватить разум того, кто может тебя заметить, внушить наблюдателю, что там, где ты есть — нет ничего интересного, или же есть что-то не интересное, не привлекающее к себе внимания. Это и называется «отвести глаза». Опытный маг этого направления создаст настолько подробную и тщательно проработанную картинку, со всеми звуками, колебаниями земли, температурой… Даже навалившись на «стену-которой-нет» захваченный в такую иллюзию будет ощущать шершавое прикосновение, и сам не заметит, что перераспределил напряжение мышц так, чтобы стоять, вроде бы «опираясь» на стену, хотя на самом деле этого и нет. А мастера, прикоснувшись к коже иллюзией раскаленного прута — вызовут настоящий ожог, а уколов иллюзией отравленный иглы, или же рубанув не существующим клинком — убьют болевым шоком. Проблемы этого способа очевидны: чтобы он заработал — нужно вторгнуться в разум жертвы. Если разума нет — то и вторгаться некуда. Так что скелет или голем-часовой — смертельная опасность для такого мага. А чтобы навязать свою картину мира твари Единения — нужно представить, как они этот мир видят… Ну и главный способ защититься — кроется в этой же слабости. Духи Разума, привязанные к тотемам, расставленным не только по периметру лагеря, но и на пересечении крупнейших проходов между шатрами, только и ждут попытки вторгнуться в разум кого-либо из орков, чтобы поднять тревогу. А внушать сразу нескольким сотням, а то и тысячам орков, да учитывая разные точки зрения… Грандмастера Разума, может быть, на такое и способны. Но откуда такой здесь возьмется?
Ну и третий вариант… Маг Света способен сделать со своей стихией многое. Очень многое. Заставить свет обогнуть себя так, чтобы наблюдатель увидел не самого мага, а то, что за ним? Не то, чтобы «совсем легко», но и не особенно трудно. Второй-третий круг, не выше. Исказить свет так, чтобы, добравшись до глаз смотрящего, создать нужную картину? Чуть сложнее. Но все равно круг третий-четвертый. Действует на любого, кто видит. И нет нужды раздумывать: как эту картину увидят мертвые глаза нежити, стекляшки големов или же фасеточные рецепторы жуков Единения. Потому как достигший чужих глаз свет будет самым настоящим. Так же, как настоящим огнем загорается все, что окажется достаточно близко к месту разрыва огненного шара. Конечно, в такой картине не будет звука, запаха, прикосновения… Но тот, кто поверит в этот обман — додумает все это сам и сам во все это поверит. И остается только полагаться на те же методы, что и при ловле хитрецов первого вида. Тем более, что, как правило, любые способы попарно, а то и все три вместе — частенько успешно сочетают. Вот и приходится тщательно продумывать сеть восприятия, расставлять тотемы с духами разных сил, чтобы предотвратить сюрприз, вроде того, который нам уже устроил темный храмовник. И это ни разу не простая и не быстрая работа.
Когда же с установкой сигнальных сетей (естественно, не одной: одну сеть слишком легко обмануть) было закончено, учитель Маухур собрал всех своих учеников на специально утоптанной площадке, в середине и по край которой снаги уже разожгли небольшие костры. Солнце уже скрывалось за горизонтом, и на степь опускалась блаженная прохлада. Конечно, орки — не слабенькие людишки, нам нипочем и полуденный зной… но все равно камлать приятнее и удобнее ночью. Собственно, именно из этих соображений и был выбран режим «днем движемся, ночью — отдыхаем», хотя для орков было бы естественнее поступить наоборот. Но длительные камлания на дневной жаре могли стать опасны для шаманов, а потому мы камлаем после захода солнца, по вечерней прохладе. Благо, видим ночью мы не намного хуже, чем днем.
Звуки варганов, удары в бубны и мощный, слитный топот остальных учеников задавал ритм священного танца… ритм для меня. Сегодня не надо подчинять своей воле могучих духов, не надо сражаться в Нижнем или же Верхнем мире с чужими шаманами. Надо «пойти туда, не знаю куда» и вернуться с донесением. А этого никто лучше меня не умеет.
Ритм священного танца все сильнее и сильнее захватывал меня, погружая в транс, выход из которого мог быть только один. Только вел он на Ту Сторону. И я сделала этот шаг.
Первые, наиболее близкие к миру смертных слои мира духов, собственно, слабо отличаются от материума. В них можно перемещаться привычными для смертных способами, можно пользоваться заклинаниями, которые Неумирающие называют «системными». Места в этих слоях мира духов относительно легко соотнести с материумом. Большинство молодых шаманов даже не изучают ритуалов, помогающих уйти в более глубокие слои мира духов. Ведь там нет духов, которых можно легко подчинить, а потом — вырастить из них верных помощников. В более глубоких… или высоких — тут с определением направлений уже возникали временами проблемы, — слоях обитали твари, готовые подзакусить неосторожным. Да и понять, как соотнести то, что видишь в Верхнем мире с тем, что происходит в мире Срединном — тем сложнее, чем дальше ушел от материума. Но именно поэтому и ловушки на шаманов-разведчиков ставят именно в ближайших к миру смертных слоях Сумрака. И, как уже выяснили мои предшественники в прошлых атаках на Горные клыки — таких ловушек там разбросано в избытке. Но вот перекрыть все слои Той стороны — не под силу никому, будь он хоть самим Анором, богом Света проклятой Империи.
Я покачивая бедрами, я сбросила шаманскую накидку, принося ее в жертву, и оставаясь такой, какой и положено входить в новый мир. Говорят, даже Неумирающие, проходя во Врата, что ведут их в наш мир — полностью обнажаются. Правда, почему-то, они используют глагол «ложиться», но как можно «ложиться во Врата» — я не понимаю. Впрочем, в мире духов, и других пограничных реальностях многое не укладывается в привычные представления.
Я сделала шаг, продолжая танец, и мир вокруг меня изменился. Цвет пламени костерка, бывшего центром Изменений, из желто-красного стал лазурным. Возможно, Учитель подбросил в костры камлания лётных трав, облегчающих прохождение между слоями мира духов. Негромкий шепот достиг меня, намекая, что мир не рад моему присутствию. Мало кто из шаманов возвращался, если дотягивал до того, что шепот превращается в полноценный Зов. Но пока что уровень тихого шелеста был очень слабым. Легкий намек, а не полноценное неудовольствие. И я продолжила кружиться в танце, ощущая на себе взгляды духов.
Признаться, мне было приятно. Там, в материуме, я слишком мала и слаба, чтобы привлечь внимание сильного воина и войти в его гарем. Даже соученики не смотрят на меня как на девушку, предпочитая ловить взгляд таких, как Варка: сильных, гордых, тех, чья кожа украшена шрамами, добытыми в боях, пусть даже и не смея позвать их в свой шатер. Мне же оставалось только духи. Те, кто может еще помнить, каковы радости плоти. Духи предков, конечно, тоже не считают меня достойной. Но некоторые из тех, кто некогда были мягкокожими, или какими-то иными путями узнавали, что такое радости плоти — несколько раз уже намекали мне, что готовы уступить мне в столкновении Духа и Разума… если я уступлю им. Но я пока что не пала настолько низко, чтобы отдаться духу, как это сделала Миенарва. И пусть она разом поднялась до старшего шамана, но Учитель говорил, что это ей еще обязательно аукнется. Но вот подразнить духов… почему бы и нет, раз уж они настолько извращены, что им даже мое глупое и слишком мелкое тело кажется привлекательным.
Как и всегда, я потеряла счет уже после третьего шага изменения. Так что, какой именно слой остановил мое продвижение — сказать не могу. Когда же у меня это получится — Учитель Маухур обещал выставить меня на Испытание, чтобы я смогла принять пояс и варган старшего шамана, завершив обучение. Но пока что до этого далеко.
Я пришла в себя на черном берегу. Молочно белая волна разбилась о берег, намочив мою кожу, более подобающую какой-нибудь жительнице каменных шатров там, на севере. Я шагнула вперед, от костра, что станет моим маяком при возвращении. Уже на втором шаге дно ушло куда-то вглубь. Зато из непрозрачной воды, чей вкус напоминает кровь, всплыл черный ноздреватый камень. И моя нога опустилась на него. Как всегда незамеченная острая грань рассекла мне подошву. Светящаяся зеленая кровь упала на черную поверхность. Поднявшаяся из слепяще-белой глубины черная арка показала, что плата — принята. И я двинулась вперед. Острые камни ранили мне ноги, но орку не привыкать терпеть боль, пусть даже сейчас я и выгляжу как какая-нибудь мягкокожая.
Вдалеке на горизонте огромный дракон вдохнул струю лилового пламени и был сожран пролетающим мотыльком. Феи с прозрачными крылышками охотились на кракена, забрасывая в небеса сети, свитые из хрупких золотых нитей. Пурпурный ветер овевал оскалившуюся пасть, и прозрачно-синяя кровь стекала по клыкам из холодного железа. Оковы из адаманта лежали на обсидиановой скале, и манили к себе, обещая свободу и исполнение желаний. Звездные костры гасли один за другим, сокрушаемые железным сапогом. Шепот Той стороны усиливался. Голоса стенающих душ становились все отчетливее. Скоро я уже услышу отдельные голоса. А потом — начну понимать, что они мне шепчут. И тогда мой костер-маяк — погаснет, и для меня уже не будет дороги назад.
С черного камня я прыгнула в молочную воду, и лазурное пламя приняло меня, даруя темноту.
Рози
Тревога застала меня как раз тогда, когда я собралась погулять и пообщаться с Кронэйлом. Вообще-то, если вдуматься, то он, конечно, не «Кронэйл», а «Крон’э». Но большинство полукровок дроу, которым удается выбраться из Подземья, меняют обычный в таких случаях суффикс «-э» (раб) на что-нибудь более благозвучное. Вот и Крони, наш малефик, не оказался исключением.
Впрочем, отвлеченные размышления — не лучшее занятие для того, кто спешит по тревоге. Как выяснилось, когда я, наконец, добралась, Сухмет, маг Разума, специализирующийся, в основном, на иллюзиях, добрался до запасов трав своего друга, хирбада Басира, специализирующегося на разговорах с духами, так что травы и грибы для него не роскошь, а ежедневная необходимость. Но вот Сухмет, непривычные к подобным средствам, явно перебрал, и расширил свое сознание до такой степени, что решил познакомить с постигшими его озарениями всех окружающих. Теперь же он валяется в медицинском отсеке в состоянии глубокого, не поддающегося исцелению магией абстинентного синдрома(4). И маги Жизни не обещают его возвращения в строй еще как минимум пару дней. Учитывая, что орки будут здесь буквально через пару часов — это было крайне неприятно. Особенно, учитывая, что мой напарник, Ниэллон, засмотревшись на проплывающих по небу розовых пони, запутался в собственных ногах, и так навернулся с лестницы, ведущей на боевую галерею, что наши медики и его не обещают вернуть в строй раньше, чем послезавтра. А это значит, что, по крайней мере — до подхода подкреплений из столицы, или же до выздоровления Ниэллона на самом ответственном участке обороны — возле ворот, из погонщиков големов останусь только я. Нет, конечно, со мной будет тот же Крони… Но чтобы уверенно управлять големами — мало схватить жезл, обладая магическими способностями. Под таким, с позволения сказать, «управлением» големы смогут разве что катать квадратное и таскать круглое. Настоящий же мастер управления истуканами может задать им настолько хитрую последовательность приказов, что их действия будут казаться со стороны вполне разумными.
На то, чтобы разобраться со слетевшим с катушки иллюзионистом, много времени не ушло. Невосприимчивые к иллюзиям големы скрутили Сухмета, и отнесли к медикам. А перед комендантом крепости, героем джиннов Вахидом, встала проблема: как перетасовать погонщиков големов… Впрочем, мне не трудно было убедить его, что я справлюсь и сама: в последней атаке на Врата войны, орки даже не пытались атаковать ворота, поскольку область перед ними — настоящая «зона смерти», простреливаемая с обеих привратных башен. Там шансов выжить нет даже у топотуна.
Орки подошли, как и ожидалось, ближе к вечеру. Для несведущего наблюдателя они двигались огромной толпой. Но вот профессия погонщика големов требует не только магии, но и умения разбираться в тактических перестроениях. И мне были отчетливо видны отряды снаг, которые кинутся на штурм первыми, чтобы своими телами собрать запасы камней, стрел, болтов и боевых заклинаний. Так же отчетливо видны были носители фашин, которые постараются засыпать ров, а потом — подтащить штурмовые лестницы. К счастью, построить осадные башни у орков не получилось (скорее всего — просто не хватило времени). Так что штурмовать они будут так же, как и раньше: подбегая к стене под огнем с башен, и пытаться взобраться на нее по лестницам. Немного меня смутил разве что отряд всадников на волках прямо по центру. Он имел бы смысл, если бы перед ним располагалась команда с тараном: выбить ворота, потом ворваться конницей — хорошая тактика. Вот только в позапрошлый раз семь последовательно выбитых команд так и не смогли дотащить таран с воротам. Соответственно, и отряд волчьих всадников так и остался без дела. Но сегодня варги со своими повелителями — есть, а вот тарана я как-то и не вижу… От слова «совсем». И, боюсь, что это говорит не о глупости орков. «Если действия врага кажутся тебе бессмысленными — значит, глуп именно ты, раз не понимаешь их смысла». Это в меня накрепко вбили еще в пустынной школе.
Орки налегли на рычаги. Заскрипели колеса, и десять вихревых катапульт на подвижном основании двинулись к боевым позициям. До дальности, с которой они могли бы добить до стен, добралось только шесть штук, а уже второй залп давать было некому: оставленные в крепости три осадных голема и стационарные катапульты на башнях вынесли артиллерию противника. Впрочем, надо сказать, что орков это не смутило. И никогда не смущало. Отряды снаг, на каждом шагу неся потери, тащили фашины ко рву. Как и ожидалось, штурмовые лестницы распределились почти равномерно, двигаясь к обеим привратным башням. Впрочем, даже если орки сумеют взобраться на стену, выбить топорами двери, ведущие в башни, и ворваться внутрь — это им мало поможет. В обеих башнях — сильные отряды железных големов, и могущественные джинны, которые устроят атакующим настоящую кровавую баню, благо внутреннее устройство башен именно на это и рассчитано.
В принципе, ситуация не требовала от меня каких-либо активных действий, но я подняла жезл, чтобы скомандовать големам… точнее — попыталась поднять. Рука просто не двинулась. Паралич? Но как? Орочьих шаманов ведь даже близко под стеной не было! Да и если бы были… Всех духов, которые могли бы служить им — в окрестностях Врат Войны либо изгнали, либо запечатали!
— Ага… заметила! — из за спины раздался знакомый голос, и черная рука извлекла мой жезл, а я его просто не смогла удержать. — Знаешь, я всегда представлял себе, как будут сдирать с тебя кожу. Уж поверь, моих познаний в магии Жизни вполне хватит, чтобы оставить тебя живой и в сознании до самого конца этого процесса. А то и нарастить шкурку обратно… и содрать ее еще раз. Знаешь, у моей матери, жрицы Белар’инил были перчатки из хоббичей шкурки… и я всегда хотел себе такие! Хотя… — предатель Кронэйл обошел меня, и больно сжал грудь. Я пожалела о том, что так и не научилась носить доспехи, хотя бы кожаные… — …тратить такую шкурку всего лишь на перчатки — расточительство. Я сниму ее целиком, и набью чучело. Представляешь: ты будешь стоять в моих покоях, голая, на коленях, и улыбаться моим последующим «подружкам». И… наверное, ты будешь первой жемчужиной моей коллекции. Первой, но далеко не последней!
Он нажал нужную комбинацию на жезле. Да будь я проклята за то, что научила его этому!
— Эй, железяки, откройте ворота! — скомандовал Кронэйл.
— Приказ принят, — выдал обычный отзыв стоящий неподалеку железный голем. Но вот вместо обычного «исполняю», последовало совсем другое продолжение: — Полученный приказ подпадает под заданные условия...
— Какие еще условия?! — завопил Кронэйл. — Подчиняйся немедленно и открой эти световы ворота!
Между тем, голем продолжал:
— Активирована "Директива №66"!
Серах
Ночью Тенгри-хан послал мне видение. С запада, от логова проклятого колдуна, на наш благословенный домен наползала серебристо-серая туча. Вихрь изменений гнал ее, беременную Бурей Мечей, прямо на наш город, и орки, попытавшиеся заступить ей путь — рушились, как травы под серпом. Змея, пригревшаяся на груди моего сына, устала ждать и была готова ужалить. Диадема падала из моих старческих рук на каменный пол, и кровь заливала священные бриллианты, оправленные в белое золото.
Вырвавшись из объятий кошмара, я не пошла в тронный зал, где сегодня мой сын в очередной раз собирал очередной бесполезный Совет. Запасы еды постепенно таяли. Гибли маги, выходившие на стены, а пополнения, пусть и более слабые, чем погибшие — уже не успевали занимать их места в обороне. По сути, орочий отряд, оставшийся после ухода основной орды — уже мог пару раз прорваться за стены. Тем более, что и сами стены там, где их долбили орочьи катапульты — уже не были столь прочны, как раньше. Так что еще несколько дней обстрела — и бреши будут пробиты. Конечно, за ними уже были построены баррикады… Но когда (и, боюсь, уже «когда», а не «если») орки прорвут внешнюю стену — баррикады их задержат ненадолго. Конечно, в хаосе уличных боев вторгшееся войско не столько несет потери, сколько рассеивается… Но у нас уже не хватит сил, чтобы этим воспользоваться, растаскать орков на мелкие отряды и истребить по частям.
На входе в башню Совета я встретила Язида. Он куда-то спешил, механически поздоровавшись. Кажется, он вообще не заметил такую старуху, как я. Но я все-таки постаралась обратить на себя его внимание.
— Мастер Войны, у нас есть шансы продержаться до прихода помощи от тархана Будаха?
— Нет, — Язид всплыл из собственных мыслей, и покачал головой. — В первую очередь потому, что никакой помощи не ожидается. Мы можем только продолжать бессмысленное сопротивление, раз уж Ваш сын отказался договариваться с волшебником д’Ин Амитом и храмовником Кайларном.
Признаться, услышанное меня несколько… ошеломило. Оказывается, Захария отказался договариваться с ближними соседями против орков? Это было… неожиданно. До сих пор мне казалось, что мое слово что-то значит для сына… Но, похоже, я совсем выжила из ума на старости лет, раз уж Захария принимает такие решения не только не посоветовавшись со мной, но и не сочтя нужным хотя бы поставить меня в известность.
Я вошла в тронный зал. Время, объявленное как начало Совета, уже прошло, так что с порога я приготовилась оповестить Совет о грозящей нам опасности, а заодно — оправдать свое опоздание. Но, уже вдохнув воздуха для длинной речи, я замерла.
Предупреждать было непоправимо поздно. Захария, тархан, правитель домена... и мой сын, сидел на троне. Вот только на груди его страшным ожерельем запеклась кровь из перерезанного горла. А из дорогого шелкового одеяния торчала рукоять грубого кинжала, явно орочьей работы.
Увы, Захария, хоть и был одарен Тенгри-ханом, свои способности в магии предпочел не развивать, более налегая на необходимое для дел правления.
Правда, его двоюродному брату, а моему племяннику, верховному жрецу Тенгри-хана и главе Чародейского Совета домена, его способности не помогли: он еще жил, еще отчаянно боролся за жизнь... Но было совершенно очевидно, что это — ненадолго. И даже если я возьмусь исцелять его прямо сейчас — у меня вряд ли что-нибудь получится... даже если предположить, что тот, кто сделал все это, позволит мне сосредоточиться на исцелении.
Однако, Менахем-мобед все еще жил, и силился мне что-то сказать. Я наклонилась над умирающим, но ничего вразумительного расслышать так и не смогла. С застывшим в отчаянной попытке преодолеть оцепенение смерти, лицом, Менахем и отошел в чертоги того, кому служил всю жизнь.
— Что? Что он пытался сказать? — пробормотала я, совершенно не надеясь получить ответ... И все-таки его получила.
— Он пытался назвать тебе, старая женщина, имя убийцы... — в зал зашел Язид-нойон.
Он швырнул в центр зала еще одно мертвое тело. Орка при жизни, видимо, была довольно-таки миловидна, и даже стройна. Невысокого (всего на две головы выше меня) роста и почти хрупкого телосложения, она вряд ли могла добиться уважения соплеменников. Вот ей и приходилось носить фиолетовую накидку, по орочьим поверьям дарующую незаметность. Ножны для парных кинжалов на ее поясе были пусты.
— Имя убийцы... — со странной улыбкой повторил Язид-нойон. — Мое имя.
Я уже поняла, что из тронного зала мне не выйти: стражу у зала сегодня несла Серая сотня, наиболее верная предателю Язиду. Но хотя бы услышать — что именно и почему произошло? И я молча сплела заклятье, заставляющее людей разоткровенничаться, даже если они этого не хотели. Это заклятье не раз выручало меня ранее, сильно облегчив Захарии путь к трону тархана... Но сегодня оно меня не спасет, разве только оттянет конец.
— Скоро, — предатель посмотрел куда-то в даль, расположившуюся за оконным стеклом, — все узнают, что Совет нашел в рядах орды оркессу-ассасина, яростно ненавидящую Бальшаго Босса. Мы надеялись, что она сумеет подобраться к орочьему вождю, и добавит в его питье надежный яд. А заодно — расскажет: что видела и слышала в орочьем лагере. Для этого ее и позвали на Совет. Однако, оказалось, что шаманы Гхыртыкбургуза выявили предателя, и сумели подавить ее разум. Управляя ее телом, как марионеткой, они убили тархана и весь совет. Только я выжил, поскольку как раз, когда шаманы начали действовать — выходил за картами. Я не сумел никого спасти: тархан, его советники, даже его мать — были уже мертвы... — ничего другого я и не ожидала. Но мне все еще было непонятно: почему Язид решился на такое чудовищное предательство? — Я не никого не спас, — повторил предатель, — и смог только отомстить. И только ты, старуха, унесешь с собой к Чертогам Тенгри-хана правду: я отомстил за учителя, Ибузир-нойона, который верно служил такой падали как вы, и которого вы казнили по ложному навету! Зато теперь наши воины в одном строю с бойцами храмовника и големами волшебника выметут проклятых орков из наших пределов! И…
Последние слова предателя доносились до меня как будто откуда-то издалека. Серая пелена заволокла поле зрения, и так по-старчески мутное. И наступила тьма.
Иримэ
Мы приближались к Беленджеру. Вообще-то, по данным разведки, орки, осаждавшие Беленджер, не должны были принимать бой. Их задачей было сдерживать воинов Каганата внутри, но при приближении деблокирующих сил — немедленно отступить, и двигаться на соединение с основной ордой, пользуясь тем, что по степи скорость марша пеших орков и конных кочевников — примерно одинакова, и несколько выше, чем у пехоты Азира. В результате у них был бы даже шанс разделить преследователей и разбить по частям. Либо же просто оторваться от преследователей, и явиться на соединение с ордой. Тем более, что наш летучий отряд сейчас, за исключением пары одержимых Хаосом, находится в Серых холмах.
Это было неплохой план. Возможно — даже хороший. Но вот одну мелочь Неумирающий Гхыртыкбургуз не учел. Видимо, он все-таки был недостаточно орком. Его план был бы выполним, если бы отрядом командовал сам Гхыр, или кто-то из его малых ваивод. Но он поставил на командование одного из нобов, причем — отбирал его по тому же принципу, что и весь остальной блокирующий отряд. То есть — «кого не жалко потерять, если вдруг что». И разумеется, умный и знающий, но физически слабоватый командир оказался не достаточно авторитетным в войсках, которые привыкли в качестве единственного аргумента для поддержания дисциплины рассматривать исключительно тумаки командующего.
Так что собрать свой отряд ноб сумел, а вот увести его — уже нет. Правда, сам он сознавал это не хуже нас. Так что приказа на отступление он не отдавал. Зато соединенный отряд уже ждал нас у южного бастиона.
— А почему они не пытаются запереться в укреплении? — поинтересовалась я, рассматривая диспозицию с высоты полета крикуна.
Лар улыбнулся.
— Им бы пришлось там стоять плечом к плечу. Ни один камень из их же собственных вихревых катапульт, ни одна флешетта даром не пропала бы! Да и северной стены у Южного бастиона нет. Так что в нужный момент, когда большая часть орков оказалась бы связана боем, ребятам Каганата достаточно было бы опустить подъемный мост — и пошла бы потеха… А так, у ворот стража осталась, да и заблокировали их наверняка чем-нибудь. Так что удар в спину будет замедлен достаточно, чтобы орки успели отреагировать и перестроиться.
Я-что-еще-будет вскинула древко с белой орифламмой. Это было сигналом для осажденных, чтобы они готовились к атаке. С задержкой на три секунды я-которая-есть повторила ее движение. Ариса, парившая рядом с нами, рванулась вниз, передавать приказ командования, и ее место заняла следующая феечка с урезанными способностями к магии. Бытие адъютантами при командующем и гонцами для особых поручений — льстит девочкам, и заставляет позабыть о том, что сами они считают «ущербностью», а Лар — «особенностью». Конечно, командными заклинаниями это можно провернуть быстрее. Но использование командных заклинаний — привилегия Неумирающих. А вот феечки-адъютанты — скорее говорят о том, что лорд-маг Кайларн — родился под звездами этого мира. И козырь лучше не засвечивать раньше времени. В частности, если бы Гхыртыкбургуз знал, что ему противостоят такие же, как он, способные прочитать его причитания там, за Гранью Мира, он был бы осторожнее в изложении своих планов, и их обсуждении с многочисленными добровольными помощниками.
Внизу, под нами разворачивались в линию отряды еретиков. Темной тучей нависало над правым флангом орков каре оборотней, стоявших несколько в стороне от основной линии. Грохот барабанов задавал ритм единого шага бойцов. Мальчишки-барабанщики гордо шагали в центре каждого отряда, возле самого знамени, и Лар предупредил командиров отрядов, что лучше им потерять знамя, чем барабанщика: наказание за второе последует гораздо более жесткое.
Ариса добралась до знамени в центре каре оборотней, где располагался Фабрис. Взревели горны. Заслышав этот сигнал, барабанщики прекратили отбивать ритм и сложили палочки. Наступающие отряды остановились, лишь немного не дойдя до места, куда сильные орочьи руки могут добросить «швырялу». Хлопнули тетивы, и стрелы отправились в полет. Вообще-то еретики, а точнее — еретички, лучники более чем «так себе». Но по цели вида «толпа орков» промахнуться вообще затруднительно.
Разумеется, орки не стали дожидаться, пока их расстреляют, и, завывая и выкрикивая боевые кличи и грязные оскорбления (не то, чтобы в исполнении орков первые чем-то отличались от вторых), кинулись в атаку. Орки бежали прямо по павшим, и даже просто раненым товарищам. Не считая потерь, они рвались вперед: прорвать строй щитоносцев и копейщиков, добраться до лучниц, прекратить обстрел, смешав ряды врага…
Лар вопросительно посмотрел на меня, но я отрицательно покачала головой. Для призыва орнисов было еще не время. Зажатые между строем еретиков, и набегающей ордой, лишенные маневра, демонические птицы долго не продержаться. А значит, культисты просто бессмысленно растратят ману.
Первые орки, добежавшие до строя еретиков, повисли на копьях, заставляя копейщиков опустить оружие. По их телам уже бежали следующие. Лучники дали залп в упор. Задние ряды орды кипели в АоЕ-заклинаниях… Но все это не останавливало натиска.
— Вторую сейчас сомнут, — пробормотал Лар, глядя, как под безжалостным натиском орков щитоносцы «второй манипулы», которую манипулой можно было назвать разве что из жалости, сделали шаг назад. Сейчас, пока эдайн держат строй — они могут сражаться с оркми практически на равных. Но если стена щитов будет прорвана… Соотношение потерь сразу ухудшится.
Лар направил нашего крикуна по крутой глиссаде вниз. Предупрежденная видением, я успела ухватиться за него. На высоте, куда даже самые сильные орки не могли добросить швырялу, Лар закончил заклинание Призыва Гидры, доступ к которому он получил совсем недавно, после одного из налетов на лагерь осаждавших Беленжер. Огромная туша рухнула вниз с почти четырех метров. Это падение выбило из гидры почти треть ее запаса жизни. Но вот у троих орков на которых она грохнулась — запаса жизни однозначно не хватило. Еще девять оказались схвачены могучими челюстями и быстро затихли даже до того, как их перекусили: яд гидры способен убить даже существенно более могучих тварей. Напор на еретиков сразу ослаб. Орки оказались более заинтересованы в том, чтобы настукать такой замечательной, большой и жесткой штуковине, чем в том, чтобы бить «жалких мягкокожих». Щитоносцы восстановили строй, поменяли иссеченные щиты. Копейщики вырвали свое оружие из пронзенных орочьих трупов, или же получили новые копья из глубины строя.
Разогнавшийся крикун просел ниже безопасной границы. Его металлическая спина дрогнула, когда несколько швырял ударили в него снизу. Но эти попадания были практически неопасны. А вот поток ядовитого холода, выброшенный пришедшим на призыв шаманов духом — был гораздо опаснее. Удерживая флагшток, я с некоторым трудом, но все-таки сумела бросить на нашего ездового демона боевую регенерацию, на краткое время сделав его не менее живучим, чем гидра. А потом мы набрали высоту.
Ариса, вернувшаяся из ставки Фабриса, получила новое распоряжение от Лара, и немедленно кинулась обратно, по широкой дуге огибая опасные высоты, на которых ее могли задеть орочьи стрелки и шаманы.
Вновь взревели рога, подавая новый сигнал. И культисты, прячущиеся в центрах отрядов воззвали к Хаосу, призывая его порождения для участия в кровавом пиру. Битва вступала в новую фазу.
Стая орнисов возникла позади строя манипул, и помчалась вперед, огибая фланги. Имея пространство для маневра, демонические птицы не давили массой, пытаясь прорвать или сдержать орду, а налетали, хватали одного-двух орков и оттаскивали в сторону, где и расправлялись толпой на одного. Конечно, совсем без потерь процесс не обходился. То особо сильный и удачливый хрюкер ухитрялся разбить голову тянущуюся за ним, или его соседом, то швырялы забрасывали орниса, перекрывая его способности к выживанию… Но в целом — размен шел не в пользу орков.
Из строя еретиков сплошным потоком летели стрелы. Лучники уже израсходовали по колчану, и сейчас увлеченно тратили вторые, но из обоза им уже доставили еще боезапас. Так что стрельба не прекращалась. А то, что некоторые стрелы летели гораздо точнее других, и при попадании в шамана — вспыхивали вложенной стихией, пробивая защиту из призванных духов… Так о том, что среди обычных стрелков стоят и тени — никому из орков, и даже союзников знать как-то и не обязательно.
Между тем шаманы, которых осталось гораздо меньше, чем было в начале битвы, выложили свой козырь: призванный ими огненный дух кинулся в атаку на гидру.
— Страх прокнул(5)… — пробормотал себе под нос Лар.
Наш крикун нырнул вниз. На этот раз орки были готовы, и по броне крикуна пробарабанил настоящий град всякого метательного оружия. Однако перед боем мы с Ларом наложили на себя все благословения, про которые вспомнили. Правда, наибольшее влияние оказало благословение Удачи. Так что молния, брошенная кем-то из шаманов, прошла мимо, а огненные стрелы, составившие большую часть вражеских заклинаний, практически не имели шансов повредить обитателю Пылающей гробницы, для которого огонь — дом родной. По-моему, крикун даже замурлыкал от удовольствия, принимая на нижнюю броню горячие вспышки стихии. Зато воодушевление, серебристо-белой аурой окутавшее запнувшуюся было гидру, заставило ее с новой страстью кинуться в бой.
Тени в левофланговой манипуле поменяли зачарование на стрелах, и на огненного духа рухнул залп зачарованных холодом стрел. Хотя сами стрелы сгорели еще на подлете, принесенная ими сила стихии рвала нематериальную плоть духа, взвывшего от боли и ярости. Следующей волной на духа обрушились молнии и стрелы Хаоса. Полыхнувший яростью дух ударил, не глядя, по кругу. Несколько орков просто исчезли в волне огня. Гидра выжила, но страх перед огнем превзошел благословение воодушевления, и призванное существо кинулось бежать. К счастью, смотрела она в момент вспышки духа куда-то вдоль линии соприкосновения сражающихся. И побежала она строго по прямой, куда глаза глядят. В орде орков образовалась широкая просека. Правда, и орнисы, попавшиеся на пути гидры были растоптаны в лепешку.
Со стены, возвышающейся над занятым орками Южным бастионом, замахали бунчуком. Это означало, что Язид-нойон готов вести свои войска в атаку на орков. Получив очередные указания от Лара, Ариса нырнула вниз. Проводив ее взглядом, я вернулась к прерванному было лечению нашего ездового крикуна. Сейчас, пока мы висим вне досягаемости чар и метательного оружия орков, стоило немного заняться исцелением.
Внизу взревели сигнальные рога. Призванные виверны взлетели и рухнули на изрядно поредевшую толпу орков. По этому же сигналу Кэра, все это время осторожно пробиравшаяся поближе к нобу, что командовал орками, наложила на него паралич, и нанесла сразу несколько ударов артефактными кинжалами и крыльями-клинками, а потом ракетой ушла вертикально вверх. Пара метательных топоров и одна стрела огня не сумели перекрыть ее запас жизни и наложенной заранее регенерации. Ноб же, хоть и остался в живых, но, похоже, что это ненадолго: кровотечение его добьет, если, конечно, шаманы не успеют вылечить. Но один из них, дернувшийся на помощь своему вождю, набежал прямо на заклятую стрелу, на чем его забег и закончился. Но, в любом случае на некоторое время командование у орков было утрачено. Рыцари Хаоса, до этого стоявшие в задних рядах оборотней, призвали из своего внутреннего мира кошмаров, и начали разгон. Удар был страшен. Перекрывающиеся конусы искажения просто испарили передние ряды орков с опасными для всадников трезубцами, а потом рыцари ворвались в сломанный строй. Следом за ними спешили почуявшие кровь оборотни. Количество орков упало ниже планки «Ваагх!», и их дух оказался надломлен. Без предводителя они не имели шанса быстро восстановить его, и побежали. Орнисы, и без того ослабленные пробегом горящей гидры, не сумели остановить эту зеленую волну, так что удержать орков в окружении не получилось. Но тут из-за стен Беленджера выметнулись всадники Каганата. Намечалось любимое развлечение любых конников: резня бегущих. В то же время орков-стражей, зачарованно наблюдавших за ходом сражения с верхних площадок привратных башен Южного бастиона, накрыли потоками яда призванные виверны. Сразу после этого они улетели вслед за бегущими, чтобы терзать орков и выхватывать из их рядов пищу для себя. А к воротному механизму поспешила Кэра, которую к тому времени все успели потерять из вида. Ворота Южного бастиона открылись, а затем, через небольшое время, опустился и подъемный мост основной стены. Добив тех орков, что оказались чересчур храбры либо же недостаточно расторопны, под рев горнов и грохот барабанов войско Азира вошло в Беленджер.
1) По умолчанию в Башни учеников в замках волшебников Конфедерации приходят маги различных рас и способностей совершенно случайным образом. Не бывает только личей Некрополиса, ликторов Единения и суккуб Инферно: они слишком привязаны к своим фракциям. Но сам лорд-волшебник может выставить ограничения в своей заявке (кому-то не нужны некроманты по идеологическим соображениям, а кому-то, скажем, негры не нравятся). Но за каждое выставленное ограничение — приходится приплачивать Школе магов, причем не разово, а перед каждым наймом (обычно — раз в неделю). Вплоть до того, что чтобы получить вполне определенное сочетание «раса/класс» — «телеги с золотом разгружаем у заднего подъезда Башни».
2) Ваншот (слэнг) — от англ. one shot (один выстрел) — убийство одним ударом
3) Фашина (нем. Faschine от лат. fascis — «связка прутьев, пучок») — связка прутьев, пучок хвороста, перевязанный скрученными прутьями, верёвками или проволокой. Фашины применяются для заполнения рвов при штурме крепостей.
4) Абстинентный синдром: в лучшем случае — похмелье, а чаще — ломка.
5) Прок(прокнуть, прокнуло, прокает) (слэнг) — срабатывание какого-либо эффекта при наличии определенных условий. Термин «прок» пришел в игоровой лексикон от разработчиков игр, где он используется для описания события — «процедуры» — запущенной при определенных обстоятельствах. Слово образовано от сокращения английского procedure.
Иримэ
Теперь, когда орки бежали, можно было заняться рассматриванием Беленджера.
— Тадж-Махалом вдохновлялись, не иначе… — пробормотал Лар себе под нос.
Поскольку я никогда оного Тадж-Махала не видела, ничего об этом сказать не могу. Но, в целом, если я правильно понимаю прочитанные книги, архитектура выглядела достаточно стандартно для Каганата. Большой купол дворца тархана возвышался над защищающими город стенами. Четыре тонких, высоких башенки возвышались по углам от его серой громады. Раньше такие носили какое-то сложное название на древнем языке Каганата… Но с тех пор, как пришли Неумирающие, никто, насколько мне известно, не называет эти башенки иначе, чем «минаретами». Да и идея о том, что с них удобно созывать верующих на молитву — пришлась по душе последователям Тенгри-хана. Правда, делали они это не пять раз в день, а только три, зато — через неравные и плавающие промежутки, вычисляя моменты для молитвы по каким-то своим, недоступным для непосвященных, принципам нумерологии, астрологии, и других магических дисциплин.
Над подъемным мостом мы с Ларом пролетели в открытые ворота. Узкая улочка сразу за воротами сворачивала вправо. Так что защитники стены, закрытые от города внутренним парапетом, могут стрелять по ворвавшемуся врагу в правую, не закрытую щитами сторону. Конечно, тем же бегунам и ралискам Единения подобная хитрость сугубо безразлична. Но все-таки большинство тех, кого могли бы заинтересовать города — носили щиты, и против них подобная архитектурная хитрость вполне имела смысл. Да и сами дома поблизости от ворот, принадлежали заслуженным и богатым горожанам, и представляли собой миниатюрные крепости. Но сейчас защитники приветствовали нас не потоками стрел и кипящей смолы, а приветственными кличами.
По городу пришлось изрядно покружить. Прямого пути от ворот до дворца просто не существовало. С одной стороны, это позволило бы эффективно сдерживать ворвавшегося врага, но с другой — такая архитектура мешает перебрасывать подкрепления туда, где они вдруг экстренно потребовались.
Богатые дома смотрели на улицу, по которой нам пришлось петлять, слепыми глазами сплошных стен. В книгах писали, что большие окна, обеспечивающие и вентиляцию, и освещение, выходят во внутренние дворы. Но стены из серого известняка, украшенные затейливой резьбой, выглядели по-своему празднично и нарядно.
У ворот дворца Лар спрыгнул со спины крикуна, и подал мне руку, помогая спуститься. Благородные эльфийские девы, имеющие право голоса в Советах, частенько ворчали, что принимать подобные знаки внимания, придуманные недоживущими, — неуместно и унизительно, что они намекают на слабость и никчемность той, с кем обращаются подобным образом… Но я уже убедилась, что это очень приятно.
Утвердившись на земле, я вскинула орифламму Азира, и заняла свое место за плечом Лара. А следом выстроились Рыцари Хаоса, отозвавшие своих верховых кошмаров, и сейчас сами выглядящие как нечто среднее между человеком и демоном. Казалось, что их доспехи постоянно меняют форму, а по их поверхности переливались цвета побежалости. Металлические сапоги грохотали по камню, вызывающе и гордо. А для способных видеть — дополнительной угрозой сияли ауры защитных и усиливающих заклинаний, наложенных еще перед боем.
В воротах дворца нас встретил Язид-нойон. Кто-то назовет его «предателем», кто-то «верным учеником своего учителя». Для нас же он «сукин сын, но наш сукин сын».
Язид опустился на правое колено, правую руку приложил к сердцу, а левую — убрал за спину и склонил голову. Лар приветствовал нового подданного «милостивым наклонением головы». Язид вскочил, и пошел перед нами, показывая дорогу к Тронному залу с Символом Владения.
Внутри дворец тархана был роскошен. Резной камень, дорогие ковры… Снаружи было самое начало осени, а жара была такая же, как и в любой из летних месяцев. Внутри же легкий ветерок навевал прохладу, намекая на установленные в стенах недешевые артефакты, обеспечивающие эту роскошь.
— Там что? — Лар махнул рукой в сторону двери, занавешенной толстым ковром.
— Гарем тархана, — как о чем-то само собой разумеющемся сообщил Язид. — Теперь, наверное, Ваш, мой господин. Прежний тархан был довольно… любвеобилен. Так что там — два десятка наложниц, и четыре жены. Я бы рекомендовал не прогонять их. Если Вы не будете уделять им внимания — это поймут. При такой-то старшей жене… Но вот если разогнать гарем, как это частенько делают Неумирающие, занимая новый домен, это оскорбит многие весьма влиятельные в городе семьи и племена степи.
— Иримэ? — посмотрел Лар на меня.
Вообще-то, мне не пристало ревновать к эдайн… Но все-таки мне было неприятно. И поэтому я кивнула головой.
— Пусть живут. Тебе же все равно больше нравится Азир?
Не будь мои руки заняты древком знамени, я бы еще и обняла Лара…
— Конечно, дорогая, — Лар улыбнулся чему-то непонятному. Возможно — какой-то шутке Неумирающих.
У ворот Тронного зала о чем-то голосил невысокий полный эдайн в дорогих одеждах. Кажется, он требовал от бойцов Серой сотни пропустить его внутрь и отдать «принадлежащий ему по праву» перстень тархана. Что ж. Ему еще предстоит усвоить, что «всякое право лишь тогда чего-либо стоит, если его можно защитить». А все войска, которые хотя бы теоретически могли бы поддержать любого из наследников прежнего тархана (а он был действительно любвеобилен, и гаремом отнюдь не ограничивался… да и предки его в этом ему не уступали, так что приблизительно третья часть населения города была тархану в той или иной степени родственниками) — в данный момент преследовали бегущих орков. Ну а «преследование орков», даже бегущих в панике — занятие для здоровья небезопасное. Так что, если из преследования вернутся не все — это никого не удивит. Даже если некоторые трупы потом найдутся со стрелами в спине, при том, что луками орки не пользуются.
— Истеми-бей… — богато одетый эдайн поморщился. Ему не понравилось, что Язид-нойон не использовал титул -тегин — «наследник», — ты виновен в сговоре с орками. Ты пропустил в город ассасина орков. Взять его!
Воины Серой сотни, лично преданные Язид-нойону, не задержались с выполнением приказа. Истеми заголосил в панике. Оправдаться от обвинения ему будет очень сложно, хотя бы потому, что оно было истинным. Собственно, сама идея операции прикрытия возникла у Лара, когда его смотрящие засекли переговоры этого самого Истеми-бея с одним из шаманов, подошедшим к стене под иллюзией невидимости. Шаман сумел обмануть всех, кого заметил… Но смотрящий сумел остаться вне его сферы внимания, и, соответственно, не подпал под заклинание. Так что сведения о ходе переговоров у нас были весьма оперативные. И когда Истеми пропустил-таки в город ассасина — его судьба была решена. Ну а то, что стремясь к славе победителя орков, он отправил большую часть своих воинов громить бегущих и собирать трофеи — только ускорило его судьбу.
Под вопли схваченного претендента на трон, Лар вошел в распахнутые перед ним двери Тронного зала. Кольцо Лорда коснулось неприметного Знака в изголовье трона, и цветные ветра пронеслись по дворцу, заменяя золото и червлень тархана Захарии на серебро и лазурь. Домен Беленджер — пал.
Язид
Волна изменений, последовавшая за захватом Места Силы, прокатилась через домен. Здесь, возле самого тронного зала, она была настолько сильна, что ее ощутил даже я, совершенно не одаренный способностями к магии.
Наш новый господин Кайларн внимательно осмотрел украшенный драгоценностями трон тархана Захарии и скривился. Видимо, данное сиденье, призванное демонстрировать богатство и знатность прежнего властителя земель и подданных, чем-то не устроило нового. Лорд Кайларн щелкнул пальцами, и старый трон сам собой отодвинулся, давая место новому. Конструкция из Холодного Железа смотрелась мрачно и угрожающе, но при этом дрожащий вокруг нее воздух и непрерывно меняющаяся, искажающаяся перспектива, просто не давали оторвать взгляд. Спинка трона, выполненная в виде восьмиконечной звезды, казалось, не могла быть удобна для какого бы то ни было живого существа. Но господин опустился на новый трон, закинул ногу на ногу, и откинулся на эту, очевидно неудобную спинку с таким видом, как будто ему сейчас дарят целительный и расслабляющий массаж прекрасные танцовщицы.
Впрочем, одна прекрасная… если не «танцовщица», то «воительница и колдунья» в тронном зале присутствовала, и, взглядом спросив разрешения у своего сюзерена, она точно также вызвала из небытия другой трон, пониже, и украшенный не символами Хаоса, но знаками Жизни, и уселась рядом с ним.
Кошмарная свита нового владыки домена, воители в меняющих цвета и форму доспехах (куда, интересно, они дели тех тварей, на которых шли в бой?) попарно заняли места в ключевых точках тронного зала. Двое встали у дверей, а еще двое — заняли посты за спинами владык. Если бы тархан Захария доверял кому-то настолько, чтобы допустить постоянное присутствие вооруженных воинов у себя за спиной, убить его оказалось бы намного сложнее.
Крылатое порождение злого колдовства Древних лесов, кощунственно похожее на человека, устроилось в ногах у своих хозяев, и мне приходилось делать над собой серьезное усилие, чтобы не терять ее из виду. Джалаб(1)! Даже в мыслях допустить именование… этого в женском роде, допуская, что оно в чем-то может быть равно человеческим девушкам — это… это просто непристойно!
— Во дворце есть слуги? — без особой нужды уточнил господин, и из скрытой толстым ковром дверцы выскользнула девушка, прислуживавшая последние несколько дней бывшему тархану. Признаться, я никогда не брал на себя труд запоминать их имена, тем более, что и менял их Захария каждые несколько дней: как надоедала очередная постельная грелка, так ее и выкидывали из дворца пинком в зад.
Охранники нового тархана дернулись в сторону внезапно появившейся угрозы, но господин успокоил их движением руки. Девица опустилась на колени, и дрожащим голосом спросила:
— Чего желает владыка?
— Вина мне и леди Иримэ, — вот, значит, как зовут остроухую ведьму… видимо — нашу госпожу, судя по тому, как они ведут себя друг с другом.
Девка поклонилась, по привычке демонстрируя владыке вырез своего платья в наиболее выигрышном ракурсе, чем вызвала недовольную гримасу у леди Иримэ. Ревнует? Любопытно. Сообщение о том, что у владыки теперь есть гарем, доставшийся по праву завоевания от прежнего хозяина дворца — она встретила, по крайней мере — внешне, гораздо спокойнее, чем эту довольно-таки жалкую попытку привлечь к себе внимание владыки.
— Заметила? — о чем-то непонятном спросил господин Кайларн у своей подруги.
— Да, — снова скривившись, ответила эльфийка. — Аж светится.
— Язид, — я с трудом удержался от того, чтобы скривиться. Опущенный постфикс мог бы означать отрицание моего статуса воина, вплоть до намеренного оскорбления… Но мне следует помнить, что новый владыка — не нашей крови. Ему нет нужды запоминать наш этикет. Это нам следует приспосабливаться к тому, что считает привычным и удобным он. Таково Право Меча. — Как зовут эту девушку?
Я объяснил, что служанок во дворец набирали из небогатых и невлиятельных семей, хватая чуть ли не прямо на улице. Самым невезучим (или самым непослушным) в придачу к платью служанки доставался еще и рабский ошейник. Хотя последняя игрушка тархана, вроде бы, такого «украшения» не удостоилась… Но все равно, по имени к ней если и обращались — то разве что другие такие же несчастные. А произнести его в присутствии господ — значило нарваться на наказание.
Между тем, служанка вернулась. На подносе она принесла бутылку дорогого дымного вина и три хрустальных бокала.
Я с трудом удержался от того, чтобы покачать головой. Дымное вино считалось дорогим деликатесом при дворе тархана. Но за пределами Каганата его горьковатый букет и тревожный полынный запах редко находят ценителей и почитателей.
Девка опустилась на колени у ног нового владыки, и собиралась было опустить поднос… Но голос крылатой твари, которую все потеряли из виду, намекнул, что место для этого выбрано неудачно.
Вздрогнув, и чуть было не уронив бутыль, служанка сместилась в сторону, и наполнила-таки драгоценным вином бокалы.
Когда владыка Кайларн поднял бокал рукой в кожаной перчатке с обрезанными пальцами, на тыльной стороне его ладони блеснуло в непонятно откуда взявшемся луче света пылающее Око. Мне показалось важным, что бокал был поднят левой рукой, в то время, как крозиус в бою господин Кайларн держал в правой. Видимо, он хорошо владеет обеими руками.
Служанка разлила вино и, не поднимаясь с колен, подала остроухой и мне, а потом вернулась на свое место у ног властителя, чтобы пребывать в готовности услужить господину. Лорд Кайларн положил правую руку ей на голову, и, прекратив смаковать действительно хорошее вино, спросил:
— Как тебя зовут?
— Дамла, мой господин, — глава слуг тархана Захарии хорошо выдрессировал девчонку. То, как она вздрогнула, когда господин Кайларн коснулся ее, было почти незаметно… если не знать, на что именно смотреть.
— Не бойся, дитя, — обратилась к служанке остроухая. Ее голос буквально зачаровывал. По крайней мере, девка явственно успокоилась. Хотя на ее месте я бы оставался настороже. Ревнивая и ревнующая женщина — опасность большая, чем равнодушный владыка. — Ты знаешь, что у тебя есть Дар?
— Да, госпожа, — ответила служанка. — Но у моей семьи никогда не было ни денег, ни возможности, чтобы отправить меня учиться…
— А если такая возможность появится? — спросила остроухая.
— Я… — девка потупилась. — Я хотела бы развивать Дар Тенгри-хана.
— Хорошо, — кивнул владыка. — Иди, собирайся. Завтра ты отбываешь в Азир, где будешь учиться в Палате вихрей, — он перевел взгляд на меня, и пояснил свое решение. — Магов бывает либо «совсем мало», либо «мало», либо «все равно мало, но больше негде взять».
Отставив бокал с вином на появившийся столик, вырастающий прямо из левого подлокотника трона, лорд Кайларн обратился ко мне.
— Ну что, рассказывай.
В принципе, было понятно, но я на всякий случай уточнил:
— О чем?
— Каковы настроения в домене, откуда берутся деньги и куда тратятся, в каком состоянии военные силы? Про торговлю можешь не рассказывать: и так понятно, что после вторжения орков с торговлей… туго.
Немного странно что маг, по слухам — весьма сильно увлеченный изучением своего искусства, не стал интересоваться имеющимися в сокровищнице дворца артефактами, и скупленными свитками с боевыми заклинаниями. Но не мое это дело: судить о том, что владыка считает важным. Меня спросили — надо отвечать.
— Настроения в домене… — я задумался, как бы сформулировать ответ, не прибегая к тем словам, которые очень не рекомендованы к произнесению в присутствии женщин. Пусть те, что присутствуют в тронном зале сейчас — и не люди, но вот неудовольствие по крайней мере леди Иримэ может обойтись мне очень дорого. А базарная ругань, с поминанием наиболее широко известных Атрибутов духов плодородия и некоторых Почтенных предков — таковое неудовольствие наверняка вызовет. — От бунта тархана Захарию спасали только орки. Никому неохота попасть в орочий котел. Но теперь, когда осада снята, скорее всего, неудовольствие знатных семей и вождей племен будет стремительно нарастать. Повышенные налоги никого не радуют. А уж, учитывая, что расходовались эти налоги примерно в равной мере на закупку боевых свитков и развлечения тархана… В общем, налоги придется снижать.
— С высшими слоями понятно… — задумчиво протянул лорд. — А низшие?
Это вообще странно. Какое дело высокому владыке до всякой черни, когда я рассказываю ему о возможном восстании знати? Но, опять-таки, спросил — надо отвечать. К счастью, в моем окружении — достаточно выходцев с самого дна, так что кое-что я ответить могу.
— Внизу все еще хуже. Если от восстания знати домен спасали орки, то от бунта в Черном городе… — заметив вопросительный взгляд лорда, я пояснил, -…это трущобы возле восточной стены. Она глухая, потому туда и отселяли всех, кто вызывал хотя бы малейшие подозрения в нелояльности. Так вот… от тамошнего бунта орки могли бы и не спасти. Там — голод. И люди уже готовы были решить, что смерть на клинках — лучше смерти от голода.
— Голод? — удивилась леди Иримэ. — Странно. Осада не длилась так уж долго…
— Голод был еще ДО осады, — вздохнул я. — Взвинченные налоги, прекратившие приходить караваны… В общем, цены — росли, а денег у людей становилось все меньше.
— Что же спасло от мятежа? — задал очевидный вопрос господин.
— Дурманная синь, — гадкое это дело. Стоит один раз вдохнуть дым этой мерзкой травы — и все. Дальше дорога только вниз, в глубины Джаханнам. Хотя… Насчет «один раз вдохнуть» — это я, пожалуй, погорячился. Если бы было так — то эта дрянь поражала бы каждого, кто проходит мимо притонов, где курят эту мерзость. Но все равно, взявший в руки трубку с этой дрянью — уже все равно, что мертв. И смерть его не будет ни простой, ни слишком быстрой. Сознание разрушается быстрее тела, и какое-то время оное тело существует бездумно, ведомое лишь одним желанием: вновь погрузиться в синие грезы.
— За употребление — вешать! — твердо приказал новый владыка домена.
Старшая жена владыки удивленно посмотрела на него. И я поспешил вмешаться.
— Милосердное решение, господин.
— Милосердное? — удивилась эльфийка.
— Конечно, — подтвердил я. — Петля — это очень легкая смерть. А заодно — облегчение для семьи, из которой попавшийся в эту ловушку тянет последние деньги. Но, боюсь, что пока налоги будут все также высоки — будут находиться и те, кто будет искать защиту от невыносимой тяжести жизни в синем дурмане…
— Налоги я верну на обычный уровень, — жестко сказал лорд Кайларн.
В принципе, ничего нового. Новая власть всегда нуждается в одобрении, поэтому старается «исправить ошибки прежней власти». Не удивительно.
— Семь золотых — будет тяжело, но посильно, — кивнул я.
— Пять, — не согласился владыка.
— Пять золотых? — я с некоторым трудом поймал челюсть.
Как я не считал — баланс не сходился. Все равно получается, что доходы домена с таким уровнем налогов — уйдут в минус. Хотя…
Вряд ли владыка захочет оставаться в Беленджере. Скорее — вернется в Азир, а сюда посадит наместника. А наместник — дело такое… Может и захотеть отложиться. Только вот без денег, которые он будет получать из казны Азира, и без воинов, которые могли бы подавить бунты, неминуемые при попытке повысить налоги, и которые наверняка массово отправятся с новым владыкой, воевать с орками, идея «отложиться» — будет не сильно привлекательна. Да и своими людьми из тайной стражи, или как она там, в Азире, называется, лорд постарается насытить свои владения так, чтобы чихнуть во время, не указанное в протоколе, стало затруднительно.
— А что будет с верой? — набравшись смелости, спросил я.
— С верой? — переспросил владыка. — А что с верой? Верьте, во что хотите.
— Но разве Вы, как глава культа не должны… — я задохнулся. Сказать тархану, что он что-то «должен», хотя бы и богу — было хорошим способом нарваться на неприятности.
— …насаждать культ? — усмехнувшись, продолжил лорд Кайларн. — Нет. Проповедовать… Да, проповедовать — это, пожалуй, мой долг. Но «насаждать», тем более — истребляя верующих иначе? Нет. Этого мне не требуется. Переменам все равно, верят в них, или нет. Так, или иначе, они все равно придут.
— Но тогда — зачем нужен культ? — почти против воли заинтересовался я. Вообще-то, вопрос был не слишком уместен. Там, на улицах, бушевала толпа, старшие семьи ждали объявления о том, какую политику будет проводить новый хозяин… А мы тут, пьем вино и беседуем о каких-то вещах, которые можно и оставить на потом…
— Вера нужна не богам, но смертным, — продолжил проповедь (а я уже не сомневался, что это именно проповедь) владыка Кайларн. — Боги же таковы, какими мы в них верим. Возьмем, к примеру, того же Анора. Когда-то он был довольно воинственным, но, в сущности, благородным и справедливым богом. Но людям, что в него верят, не нужна оказалась справедливость, как бы они не утверждали иного. Им нужно превосходство. И вот уже рати под стягом Владыки Света штурмуют твердыни своих же союзников, а их бог молчит.
— А это не чересчур амбициозно? — спросила леди Иримэ. — Считать, что сумеешь повлиять на бога?
— Архитектор судеб, — улыбнулся лорд Кайларн, — приветствует ереси и поощряет амбиции!
Рози
Смотреть на мир через решетку было… грустно. Хотя я и могла понять командование крепости. Несмотря на то, что големы, исполнившие «директиву №66», меня не тронули, это означало только то, что мои действия не запустили триггеров(2) директивы, не более. Големы не могут решать вопросы вины/невиновности. Только исполнено какое-то заданное в их наборе приказов условие, или же нет. Мое поведение не подпадало под условия, описывающие «изменника» — вот я и стояла столбом, пока не рухнуло проклятье, наложенное проклятым полукровкой. А потом набежали ребята, взяли под контроль остановившихся было големов, и отразили атаку орков. Сама я за жезл, что забрал из моей парализованной руки предатель, взяться даже не пыталась. На месте нашего сюзерена я бы встроила и такой триггер в набор активаторов директивы «предательство командующих». Потому как если предатель оказался не один, то сообщник предателя наверняка постарается подхватить жезл, и продолжить исполнение предательского плана. Так что джинны внутренней безопасности, подоспевшие на стену немногим позднее големоводов, немедленно арестовали меня и отправили в тюрьму. Где мне и приходится надеяться только на профессионализм наших менталистов… которые уже один раз лопухнулись, упустив полудроу.
— Привет, Рози! — Руис, смуглый брюнет, с которым мы вместе учились в пустыне, остановился напротив зарешеченного окошка.
— Привет, — вздохнула я. — Не боишься?
— Чего? — удивился Руис.
— Ну… как это… Общаешься тут с подозреваемой в предательстве… — попыталась я объяснить, как на этот разговор могут посмотреть безопасники.
— Да никто тебя ни в чем не подозревает, — с улыбкой махнул рукой Руис. — Тебя и тут держат-то затем, чтобы не пускать на стену: все надеются еще что-нибудь из твоих воспоминаний вытащить. Менталисты с самого начала сказали, что с тобой все в порядке. Но хотели еще проверить. И проверили. А теперь… Готовься и жди: при сколько-нибудь серьезной заварушке и тебя дернут.
— Так орки еще не ушли? — вопрос, в принципе, был бессмысленный. Рев боевых рогов и вскрики сирен тревоги будил меня по нескольку раз за ночь. Да и днем, случалось, нападали.
— Нет, конечно. Сидят под стеной, и сидеть будут… надеюсь. Потери пока что в пределах нормы.
— Пока что? — уточнила я. В принципе, слова о «пределах нормы» — не вызывали вопросов. Если мы начнем терять хотя бы одного голема на пятерых орков — нас рано или поздно тупо сомнут числом.
— Держимся, — вздохнул Руис. — Но тяжело. Орков — много.
— Мы держим ущелье, — напела я одну из песен, любимых нашим сюзереном. — Нас — мало. Их — много…
— Подмоги — не будет, зови — не зови… — подхватил Руис. — Да, где-то так. Хотя надежда на подмогу — все-таки есть. Говорят, орков отбили от Беленджера, и теперь союзник движется на соединение с господином д’Ин Амитом. Если удастся зажать Гхыра с его ордой в этом ущелье…
— Если… — вздохнула я.
Договорить нам не удалось. Вновь заревели сирены. Орки пошли на очередной приступ.
— Держись тут, — улыбнулся Руис. — Недолго осталось. Не так у нас много погонщиков големов, чтобы тебя тут держать. Ты нужна на стене!
И он умчался. Впрочем, скоро его предсказание подтвердилось. Дверь камеры со скрипом открылась. На пороге стояли два джинна: безопасник и комендант крепости.
— Волшебница Рози, — грозно начал Лаборас, который у нас заведовал безопасностью и отловом шпионов. — Признано, что в предательстве интересов домена и нарушении клятвы верности сюзерену ты невиновна! Готова ли ты принять жезл погонщика големов и занять свое место на стене?
— Готова, — твердо ответила я.
Хаагенти, комендант Врат войны, протянул мне хорошо знакомый жезл. Надеюсь, големы на него среагируют правильно, а не немедленным исполнением «директивы № 66».
— Тогда — отправляйся на восточную привратную башню. Там нужна помощь, — сказал он.
Даже не заикаясь о том, чтобы «принять ванну, выпить чашечку кофе», я рванулась к стене. Если дело дошло до того, что из тюрьмы выпускают подозреваемую в шпионаже и предательстве — ситуация должна быть откровенно отвратительной.
Но уже в крепостном дворе мне стало понятно, что все не так плохо, как я боялась. Все осадные големы, оставленные сюзереном для обороны Врат, вместе со стационарными требушетами на боевых башнях размеренно отправляли камень за камнем куда-то за стену. Орочьих знамен, равно как и самих зеленокожих ни на стене, ни на башнях видно не было…
Я вихрем взлетела на указанную мне башню. Что ж. Все и не так хорошо, как я уже было начала надеяться. Десяток гремлинов спускали вниз при помощи специального подъемного механизма груду металлолома, недавно бывшую железным големом. И видно было, что это не первый поверженный голем. Астуриас, опытнейший из погонщиков в крепости, валялся у дальнего парапета, с раной черед всю грудь, и две магички с отметками Медицинского корпуса на рукавах пытались удержать его в мире живых. А значит, если за время моего, скажем так — отсутствия, посты не перетасовали, на башне остался только Дани — самый молодой и неумелый из погонщиков.
Махнув Дани, чтобы он отошел вглубь, и вернулся к исполнению обязанностей второго номера — то есть, подчищал мои действия и страховал меня, я осторожно подобралась к парапету, ограждавшему боевую площадку башни. Высунувшись из-за зубца стены, я постаралась оценить ситуацию. Что ж. Больших дров Дани не наломал, но кое-что переделывать уже надо.
При помощи жезла я отдала команду подразделению железных големов отойти к ремонтной площадке, специально сделанной у внутренней стороны стены. А на их место выдвинула два отряда каменных. Какое-то время они продержаться, а тем временем гремлины подлатают поврежденные железяки, хотя бы частично восстановив запас жизненных сил, а также — поменяют пробитые пластины брони, отремонтируют клинящие суставы и окажут прочую необходимую помощь. Даже если орки и сумеют выбить парочку каменюк — это лучше, чем потерять железного.
Орки пока отошли, так что я получила возможность осмотреться. Ров в нескольких местах был завален. Кое-где следы огня показывали, что маги огня пытались жечь орочьи фашины… Но орки наваливали их снова и снова. У самой стены валялся огромный обугленный скелет топотуна. Похоже, орки подогнали его к стене и использовали в качестве штурмовой лестницы, пока гремлины не вывернули на труп бочку алхимического огня(3), а то и не одну, оставив от могучего животного только обугленные кости. Разбитые куски дерева в отдалении, говорили о том, что орки пытались использовать свои любимые вихревые катапульты… Но осадные големы обеспечили вполне эффективную контрабатарейную борьбу.
Убедившись, что немедленное вмешательство больше не требуется, я отошла к Астуриасу.
— Как же тебя так? — поинтересовалась я. И это была не столько вежливость и сочувствие (хотя присутствовали и они), сколько необходимость в получении жизненно-важной информации. Если достали его — точно также могут достать и меня.
— Многоглаз, — ответил Астуриас, сплюнув кровью. — Шаманы, похоже, закляли телегу на невидимость, подтянули тварь поближе к стене, и он шарахнул. А потом — быстро-быстро утащили обратно. Даже осадные големы не успели пристреляться. Так что будь осторожна: они наверняка попробуют повторить этот трюк.
— Как же ты вообще выжил? — не поняла я. Все-таки, многоглаз — тварь более чем серьезная.
— Во-первых, попался не под основной глаз, а под один из малых, — пояснил Астуриас. — А во-вторых — сразу рухнул за парапет. Там уже не достали. Но и так, сама видишь: ключица перебита, ребра сломаны, в легких… кха… — он сплюнул очередной сгусток крови, — в легких дырка. Встать в строй смогу, но не скоро. Повезло, что рядом оказались девочки. Вытащили!
Повезло ему скорее в том, что у нас умный сюзерен: Медицинский корпус рассматривается как не менее почетный, чем любой из боевых, а его маги присутствуют во всех более-менее важных местах обороны…
За стеной взревели рога. Орки опять пошли на приступ. Осада Врат войны продолжалась.
Заурми
Хорошее получилось стуканье! Бойзы волнами лезли на стены Горных клыков, а големы крушили их оттуда. Весело было. Особенно когда мы сумели-таки сговориться с духом света, и он исказил свет так, что железяки на стене не увидели, как мы подтаскиваем телегу с многоглазом! Он тогда одним взглядом с десяток железяк снес! Как они здоровско горели и плавились! Еще и кого-то из колдунов зацепили… правда, совсем уж на излете: левым средним глазом… Тот, вроде сумел за парапетом укрыться, так что добить не удалось. Да и повторить трюк не получилось. Когда следующая команда потащила телегу с многоглазом, они нарвались на залп тяжелых камней из-за стены. Похоже, определить, где именно находится телега, колдуны не смогли, но очертили район ее нахождения достаточно точно, чтобы один из камней зацепил хотя и не многоглаза, но саму телегу, лишив ее подвижности. То, что при этом полегли с десяток бойзов поблизости — не особенно важно, но вот невидимость — спала, так что потерявшего как скрытность, так и подвижность многоглаза просто добили сосредоточенными залпами. И хотя он и успел пожечь еще железяк, такой размен никак нельзя было признать выгодным, так что в третий раз пробовать повторить трюк уже не решились. А может, не смогли уговорить второго многоглаза. Они, вообще, существа больше заботящиеся о сохранности своей мягкой шкурки, чем прилично для такого крутого бойца. Но что возьмешь с того, кто не понимает радости рукопашной схватки, к которой должен быть готов любой из шаманов?!
Тем не менее, повредить стену или же закрепиться на ней — пока что не удалось. Построить штурмовую башню было банально не из чего, а если бы и получилось… камни, которые швыряют осадные големы, вполне могут остановить ее продвижение. Остается только лезть по приставным лестницам, но пока что это результата не давало. Хотя, по словам бойзов, сопротивление и ослабевало постепенно. Но, увы, не настолько, чтобы получилось перескочить стену, или, хотя бы, заставить ее защитников выложить свои козыри. А по результатам моей разведки там, в крепости — есть как минимум два джинна, причем — могущественных и опытных, а значит — могущих обрушить на нападающих серьезные и опасные чудесилы!
— Итак, — ваивода, собравший малый военный совет, на котором, почему-то присутствовал и учитель, взявший с собой и меня для мелких услуг. — Все очень …. Колдун, … его и … на … в … по …, оставил в Горных клыках достаточно … войск, чтобы мы не смогли прорваться с ходу. Более того, мы здесь уже четыре дня, а значит, не позднее, чем еще через четыре — к … … и … гарнизону подойдет подкрепление. А может — оно уже идет. Отряд Аргра под Беленджером — полностью вырезан. И теперь еще один колдун, захвативший наш город проклятых коневодов, идет сюда. К счастью — идет обычным маршем, даже не ускоренным, не говоря уже про форсированный. Так что эти самые четыре дня у нас точно есть, а скорее — почти две недели. Вряд ли там, за Горными клыками соберут достаточно сил, чтобы настукать нас. Скорее — … … колдуны соединять силы и постараются ударить вдвоем. Если нас зажмут в этом ущелье — будет …! У кого есть идеи — что делать?!
Если бы вождь высказался так перед снагами — это было бы очень плохо. Снаги могли бы утратить веру в вождя и потерять Ваагх! Но здесь собрались орки достаточно сильные, чтобы им не требовалось обманывать себя, или позволять это делать другим.
— Надо уходить к Черной скале, — первым решился высказаться учитель. — Там — духи прикормлены, либо запуганы. Там — можно собрать племена. Пусть соберем только снаг, но это уже что-то…
— Бойзы не поймут, если уйти просто так, — покачала головой Варка. — Аргр потому и не смог увести своих от города коневодов. Его просто не послушали.
— А если… — тихо-тихо произнесла я…
— Говори! — твердо приказал учитель.
Я потупилась. Кто я такая, чтобы говорить в Совете? Но если учитель требует…
— Можно отойти туда, где мы стояли перед атакой на стену. Там есть вода, которой нам здесь не хватает. Там нас не зажать: степь. Туда не дотягиваются шаманы колдуна…
— Почему ты так думаешь, чудила? — грозно нахмурившись, спросила Варка. Какая же она все-таки красивая! И этот свежий шрам, когда железный кулан голема рассек бровь — украшает ее несказанно! Под ее предводительством бойзы почти закрепились на стене, и только удар бальших кукол изнутри огромными камнями заставил их отступить. Варка, говорят, прыгнула со стены прямо на топотуна, указывая своим направление отхода. Жаль, что этого грозного и величественного зверя, по которому бойзы с шестами и лестницами взбирались почти на половину высоты стены, сожгли проклятым колдовским огнем. — Не молчи! Отвечай!
Я вырвалась из созерцания прекрасной соплеменницы, и, вздрогнув, начала быстро-быстро говорить.
— На половине расстояния отсюда до нашего прошлого лагеря мы смогли найти духа, готового нам помочь. Там еще тяжело камлать, но уже можно. А значит, в самом старом лагере — можно будет провести бальшое камлание, призвать духов, которых не прогнали шаманы колдуна… Там можно будет приготовиться к бою.
Я потупилась. Сейчас величественная Варка расскажет, какая я дура, и что мелким ученикам надо молчать на Совете… и будет права.
— Маленькая чудила, похоже, говорит дело, — я чуть не упала, поняв, что произнесла грозная и прекрасная Варка. — Не знаю, насчет их чудиловских чудесил, но с для стуканья с войсками врага тамошний лагерь подходит лучше. А потом, даже если не удастся настукать сразу двух колдунов и все их войска, можно будет отходить к Черной скале, изматывая врага мелкими схватками. Големы не устают… но двигаются не быстро, да и погонщикам их отдых требуется. К тому же, есть шанс подловить их передовые отряды и настукать им. А они будут считать, что вот-вот схватят нас. Так что к Черной скале мы подойдем как раз тогда, когда на тренировочные площадки встанут новые орки.
— К тому же, — вздохнул старый почтенный Урглар, чья кожа уже была не изумрудной, а скорее — белесой, а волосы давно покинули его блестящую на солнце голову, — мягкокожий Будах еще дерется с колдунами на юге… Но духи огня говорят, что в его котлах уже совсем мало пищи. Он замирится с темными и вернется в свой город, а оттуда — кинется отбивать у колдуна Запада Беленджер, пока тот воюет с нами. Колдун Запада пойдет защищать добычу, и тогда колдун Севера останется один. И тогда…
— Тогда мы посчитаемся за сегодняшнее унижение, — взревел ваивода Гхыртыкбургуз. — Мы настукаем колдуна Севера и вернем Серые холмы. А потом — не будет биться в стену Горных клыков, а двинемся на Беленджер. Он будет ослаблен войной колдуна и коневодов, и мы заберем его, а потом — настукаем колдуну Запада!
— Аргр! — вскинули кулаки советники.
Анрэн
Странность я почувствовал, едва только мой отряд пересек границу домена, невидимую, но, теме не менее, отчетливо ощутимую любым, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к магии, линию. К югу от Олваирина мы двигались по той же дороге, какой некогда следовала Реалуэ Видящая. По сути, несколько групп эльфов, одна за другой проследовавших по этой дороге — единственное, что мы могли обнаружить в рамках задания Вечного князя «посмотри там, может, увидишь что-нибудь необычное». Вот и двигались мы по этому пути, время от времени отвлекаясь на выполнение небольших наймов, вроде того, который привел к столкновению с роем анта.
Но только сейчас я заметил что-то действительно необычное. По рассказам крестьян, обитавших в небольших, основательно укрепленных деревнях вдоль олваиринского тракта, новый хозяин домена, которым некогда владел лорд-маг Арениус — человек… или, по крайней мере, кто-то, внешне похожий на человека, и числит себя во фракции Хранителей Древних. По крайней мере, он, хотя и не искореняет веру во Владыку Света, но сам проповедует культ некоего Архитектора судеб, о котором я, признаться, до вступления в эти места ничего не слышал.
— Ты чувствуешь? — спросил я у Неллас, что ехала об руку со мной.
— Да, — кивнула она.
— Меллорн, — констатировал я. — Его песню трудно было бы спутать с чем-то еще…
— Меллорн, — согласилась Видящая. — Но… какой-то странный. Не такой, как другие.
— Возможно — это и есть то «необычное», чем просил нас поинтересоваться Князь? — банальность, конечно… Но иногда подобные банальности приходится озвучивать. Просто чтобы убедиться, что они столь же очевидны и для других.
— На всем пути досюда мы не встречали ничего, что могло бы претендовать на это звание больше, — согласилась со мной Неллас.
Тракт вел несколько в сторону от направления на меллорн. Но двигаться отрядом прямо по степи намного менее удобно, чем по дороге. Так что мы решили сначала добраться до ближайшего города на тракте, как его… Ветровск, вроде… А там уже расспросить об особенностях местной флоры… Или отправить разведку к месту произрастания Древа Матери. Но когда дорога впереди нырнула в большую балку, от нее ответвилась еще одна: гораздо меньше, и менее натоптанная, чем основной тракт, но, тем не менее — она была отчетливо заметна. Переглянувшись с Неллас, мы решительно свернули на нее, а следом за нами двинулся и остальной отряд.
Вскоре дорога уперлась в ворота предмостного укрепления. Барбакан был возведен без особых хитростей, но надежно и крепко, как будто его строили не люди, а гномы… Хотя, нет. Приглядевшись, я рассмотрел признаки того, что все-таки строителями укрепления были именно люди. Или… или оно возводилось той силой, что пришла вместе с Неумирающими… Но все равно это была сила одной из фракций эдайн. Архитектура весьма характерна.
В воротах скучала пара эдайн-часовых… То есть, так подумали бы большинство проходящих. Но на самом деле бездельничающие часовые были скорее попыткой отвлечь внимание от настоящей охраны. Но наличие в отряде Видящей помогло мне определить, что в воротной башне присутствует еще как минимум одна феечка из тех, которых обычно именуют «отверженными»: тех, что, не обладая обычными для этого народца способностями к магии Жизни делают акцент на изучении умений скрытности… и, временами достигают в этом хитром деле немалых успехов.
— Кто такие? — шагнул нам навстречу один из часовых-обманок.
Разумеется, я мог бы стоптать его в считанные вздохи… Но не нужна была помощь Видящей, чтобы понять: накрыть сразу всех феечек не сумею не только я, но и весь отряд: очень уж выверено они расположились. А значит, хотя бы одна из них успеет выбить стопор, и вниз рухнет цельнокованная створка, закрыв проход.
— Отряд «Серебряная стрела», — ответил я. — Ищем найма.
Я ожидал, что страж назовет плату за проход в город, но тот поднял копье и отступил в сторону.
— Сейчас вы вряд ли что найдете, — произнес он. — Но, возможно, когда лорд-маг вернется — для вас будет дело.
Я внимательно огляделся. Тоннель под башней был достаточно широк, чтобы две телеги могли разъехаться, не мешая друг другу. Ожидаемо в потолке наличествовали не особенно скрываемые бойницы, через которые можно устроить штурмующим жизнь мучительную, но не долгую. К тому же, если я не ошибаюсь, через некоторые трубы в тоннель выплескивается что-то алхимическое и не полезное для здоровья. А люк на самом верху — достаточно велик, чтобы пропустить камень, удара которого не выдержат крыши большинства таранов. Да и под ногами некоторые камни несколько отличались от остальных… настолько, чтобы предположить, что в нужный момент они рухнут вниз, а их места займут колья, достаточно острые, чтобы повредить даже лапы троллей.
— Неплохо тут устроились, — повернулся я к Неллас.
— Более чем «неплохо», — отозвалась она. — Ты не все видишь. Тут еще и парочка неопытных Видящих тренировались под руководством учителя. И Говорящий-с-Лесом.
— Парочка? — удивился я. — Вроде у Видящей Реалуэ только одна дочь…
— Значит, она нашла еще как минимум одного ученика, — твердо ответила Неллас, сама натаскивающая одну из лучниц.
— Человека? — удивился я.
— Возможно, — кивнула Неллас. — Видящая Реалуэ и в лучшие времена считалась… со странностями.
Хм… Сами по себе Видящие всегда рассматривались нормальными эльфами как некая «вещь в себе», понять которую рядовому уму не по силам. Но если эльфийка среди Видящих рассматривается как «странная» — это уже серьезно. И если она действительно живет здесь… Надо быть очень осторожным.
Внутренность предмостного укрепления была старательно зачищена, и простреливалась как со стен самого барбакана, так и с основных городских укреплений. Через ров с быстрым течением был перекинут подъемный мост, а привратная башня, через которую нас спокойно пропустили, полностью повторяла конструкцию ворот барбакана. Башни и машикули основной стены были расположены так, чтобы не оставалось ни одного непростреливаемого участка. В целом — ничего выдающегося, не сравнить с живыми лабиринтами смерти вокруг более-менее старых городов высшей расы, но для города, буквально считанные недели назад поднятого из руин (а историей Пылающей ночи я поинтересовался) — весьма и весьма неплохо. Многие города эдайн довольствуются меньшим.
Сам город эдайн был… типичным городом эдайн. Разве что улицы были чуть шире, чем принято у недоживущих… Зато окна первых этажей скорее напоминали бойницы, а стены, насколько мне удалось понять — были достаточно толстыми, чтобы обеспечить штурмующим массу приятных ощущений. Тем более что в стенах были замурованы амулеты. Недорогие, но в достаточных количествах, чтобы заподозрить не частную инициативу жильцов, но политику хозяина домена.
Очередной резкий поворот внезапно сужающейся улицы вывел нас к рыночному комплексу, своеобразной «внутренней крепости», где останавливаются торговцы, главным образом — гильдейские, и наемные отряды, имеются складские помещения и собственно торговые площадки. О месте для размещения, как самого отряда, так и его имущества, удалось договориться довольно-таки недорого. Так что нам не пришлось возвращаться наружу, чтобы разбить лагерь под стенами города. Видимо, хозяин города не спешит «получить максимум прибыли в минимально возможное время», но делает ставку на объем оборотов. Также внутри стены, ограждающей этот «внутренний город» имелись несколько игорных заведений, и, подозреваю, самое важное для парней из моего отряда, как, впрочем, и других отрядов и караванов — бордель.
Впрочем, самым заметным зданием в торговой части города было представительство Гильдии Торговцев, что и не удивительно. А вот гильдия Наемников притулилась в уголке, в совершенно невзрачном, но весьма функциональном здании.
Казалось бы, самому строить такую вот «крепость для мятежников» в собственном городе — верх непредусмотрительности со стороны хозяина домена… Но Неллас намекнула мне, что того, кто попробует поднять мятеж, опираясь на этот «торгово-развлекательный комплекс» ожидает множество неприятных сюрпризов. Впрочем, кое-что было видно и мне самому. И, подозреваю, то, что увидел я — было специально выставлено напоказ, как предостережение умным. Ну а дураки… Дураков — не жалко.
Поскольку вместе с заданием от князя на счет отряда в гильдии Торговцев пришел трудно отслеживаемый перевод, якобы «недоплаченная сумма за давний найм», мы могли себе позволить задержаться в Азире (как теперь называется столица домена) на некоторое неопределенное время «в ожидании хорошего найма». Но, тем не менее, появиться в представительстве гильдии — следовало, хотя бы из вежливости. Туда мы с Неллас и направились, когда убедились, что отряд размещен, и на некоторое время его можно оставить на лейтенантов.
Внутри представительство гильдии наемников было оформлено довольно-таки стандартно: небольшой зал (чтобы капитаны отрядов не тащили с собой половину отряда «для представительности»), по которому скользили не слишком скромно одетые девицы, разнося выпивку и закуску. По периметру зала шли двери в кабинеты, где кондотьеры могли переговорить с нанимателями, не ставя остальных посетителей в известность об условиях найма. По верху шла галерея, где обычно располагались заказчики, высматривая подходящих капитанов. Впрочем, как дань здоровой паранойе наемников, галерею ограждала лишь прозрачная решетка, не могущая послужить укрытием для стрелков или же магов.
У дальнего от входа конца зала располагалась доска с объявлениями о найме. Впрочем, к ней подходили обычно капитаны либо вновь образовавшихся и не имеющих устойчивой репутации кондотт(4), либо те, кто понес большие потери и стремился восстановиться, выполняя несложные низкооплачиваемые задания. Так что к ней я не пошел, а двинулся прямо к барной стойке, за которой выразительно скучал трактирщик… при взгляде на которого желание побуянить, даже если бы у меня таковое и присутствовало, немедленно бы испарилось. За стойкой сидел не просто маг, а самый настоящий некромант из Ковена. А уж эти ребята известны своей злопамятностью. Так что, даже победитель в веселой кабацкой драке — вынужден будет долго ходить на поклон к трактирщику, оплачивая ему избавление от проклятья. Впрочем, подобные «продавцы» — нередкое явление в представительствах гильдии, так что, полагаю, доля от продажи спиртного — далеко не главная статья доходов «трактирщика».
— Сандро, — представился некромант, когда я устроился за стойкой. — Найм сам искать будешь?
— Анрэн, — ответил я, и покачал головой. — Лучше — положусь на гильдию.
Сандро выложил передо мной стандартную гильдейскую анкету. Сколько таких бумаг я заполнил с тех пор, как бежал из гибнущего Дома, выводя последних выживших по приказу моего главы…
Состав отряда, с отдельным перечислением магов, желательная длительность найма, предпочтительные задачи, опыт, рекомендации, минимальная и желаемая оплата… Ничего необычного. Подозреваю, эти листки готовят копирующим заклятьем где-то в центральной резиденции гильдии, расположение которой — тайна для всех, кроме членов Совета, а потом уже оттуда доставляют по провинциальным представительствам.
— Так… — некромант быстро пробежался по заполненной мной анкете, сбросив в ящик стола кошель с традиционным «даром уважения», который, собственно, является платой гильдии за то, что она возьмет на себя поиск найма. — А, пожалуй, у меня есть как раз для такого отряда интересное предложение…
— Слушаю? — не то, чтобы мне было сильно интересно: в конце концов, мое основное задание, как ни крути — было от Князя, и требовало от меня остаться некоторое время в городе и выяснить: что это за странный меллорн, и не относится ли к этому домену пророчество, распространившееся в Листве? Но показать свою незаинтересованность я тоже не мог.
— Вот, — некромант выложил на стойку стандартный свиток договора.
Пояснять что-либо не требовалось. Если я сочту условия найма подходящими — я просто впишу в свиток свое имя и имена моих советников и лейтенантов, после чего договор будет считаться заключенным, и точно такие же записи возникнут в архиве Гильдии.
Я молча забрал свиток со стойки. Понятно, что подписывать его прямо там я не собирался, но продемонстрировать, что собираюсь посовещаться с верхушкой отряда, было необходимо. Иного поведения никто бы не понял.
— Видящая — это хорошо, — пробурчал некромант, демонстративно теряя ко мне всякий интерес.
Закончив формальное представление гильдии, я некоторое время побродил по залу. Капитанов в представительстве было примечательно мало, и то, в основном — они представляли малые отряды, специализирующиеся на охране караванов Торговой гильдии.
Осторожно прислушиваясь к их разговорам, я выяснил, что как раз сейчас основные силы домена участвуют в войне с орками на юге и юго-востоке, и уже захватили домен Каганата… Как связаны между собой орки, с которыми воюет хозяин Домена и Каганат, у которого отхватили Место Силы и город с замком — понять сразу не удалось… Впрочем, война во Фронтире рождает самые странные союзы и принимает порой весьма необычные формы. Пока же основным стало известие о том, что хозяин домена, лорд-маг Кайларн нанимает вольные отряды для патрулирования северных и западных границ домена. Если мне повезло, то в свитке — контракт именно на такое патрулирование. Это будет, в принципе, то, что нужно: возможность неторопливо исследовать домен, и пытаться понять, что здесь есть такого, необычного…
Вернувшись к столику, где все это время меня ждала Неллас, я кинул на него свиток с предлагаемым контрактом. Видящая стала медленно выводить пальцем на столе линии знакомого мне ритуала, пытаясь прозреть будущее, связанное с этим листом пергамента.
Линии вспыхнули и погасли. Неллас откинулась в кресле, что заменяли лавки в этом представительстве Гильдии. Видимо, Видящей потребуется некоторое время, чтобы разобраться в той паутине вероятного настоящего, что открылась ей.
Пока я ждать вердикта Неллас, к нам выдвинулся бугай из-за одного из крайних столиков. Обычное дело. Один из предводителей мелких отрядов, что не смеют устроиться в середине зала, позавидовал нашему с Неллас выбору места, и сейчас будет провоцировать. Обычно этим занимаются новички, которые не понимают, что для кондотьера важно не столько умение размахивать мечом, сколько навык нахождения подходящего (то есть — с одной стороны, посильного, а с другой — хорошо оплачиваемого) найма, и умение сдерживать конфликты внутри отряда, не давая ему распадаться.
— Эй, длинноухий! — рявкнул этот результат беспорядочных связей, в котором явно просматривалось влияние крови кочевников Каганата, орков, и как бы не гоблинов. По крайней мере, характерное для орков сложение не подкреплялось должным ощущением угрозы. Ранг низковат, что ли? — Какого гхыра ты тут устроился…
— Зеленого! — раскатился по всему залу голос некроманта.
— Чего? — разогнавшийся было нарваться на ссору, капитан остановился, пытаясь осмыслить ситуацию.
— Я говорю — «зеленого гхыра», — подтвердил свое слово Сандро. — Свалил в свой угол, и не отсвечивай, пока уважаемые разумные обсуждают контракт.
Ворча, как побитая собака, так и не представившийся капитан (а может — и один из помощников) удалился туда, откуда пришел. Все-таки поссориться с некромантом и заработать длительно действующее и трудно снимаемое проклятье — желающих мало. Конечно, Свет позволяет снять многие негативные состояния, а по-настоящему серьезное проклятье — это длительный ритуал с недешевыми компонентами… Но вот дня три в «позе задумчивого орла» Сандро может обеспечить вызвавшему его неудовольствие чуть ли не щелчком пальцев. И я, например, не уверен, что моих познаний в магии Света хватит, чтобы такое проклятье снять… по крайней мере — снять раньше, чем оно само прекратит свое действие. В конце концов, я больше развиваюсь как командир отряда: тактика, логистика, дипломатия… Магия же, лук и меч всегда оставались для меня изрядно на втором плане. Хотя за долгое время командования отрядом, и, соответственно, попадания в переделки, я и в этих областях научился не одному неприятному для оппонента приему. Так что если эта гора мускулов не поймет намека и возжелает продолжить конфликт за пределами представительства гильдии — я смогу обеспечить ему весьма неприятные и болезненные как для тела, так и для самоуважения впечатления.
Между тем, Неллас, уверенно кивнув раскрыла свиток. Как и ожидалось, контракт был на патрулирование. В качестве цели нам указаны были «окрестности Курганья». Разумеется, к тексту контракта была приложена карта, где зона нашего патрулирования была указана более конкретно. Видно было, что свиток заполнял человек понимающий в тонком деле найма вольных отрядов. В качестве наших обязанностей были указаны кроме «патрулирования» еще и «препятствование проникновению банд из других доменов», «разведка и предупреждение о появлении регулярных военных сил иных владетелей», «защита населения от тварей» и «военная помощь отрядам самообороны поселений Заовражье, Каменка и Озерное». В принципе, меня контракт устраивал: я вообще не люблю влезать в войны между доменами, и предпочитаю такие вот наймы: защиту от тварей и преступников, разведку, патрулирование… Нет, конечно, совсем уж специализироваться — не получается. Случалось нам и участвовать в битвах, и штурмовать города и замки… Но, как говорят эдайн, «сердцу не прикажешь», и если возможно было уклониться от «чисто военного» найма — я это делаю. Ну а этот… Он вполне неплохо укладывается в мои задачи в этой местности, удачно укладывается в мои предпочтения… Так что я не вижу причин, по которым можно было бы отказать.
— Берем? — спросил я у Неллас.
— Берем, — согласилась она. — То, что нужно. Только, прежде, чем отправляться — нужно заглянуть к Видящей Реалуэ…
Я припомнил, что видел над стеной цитадели характерные очертания Башни Оракулов… Думаю, Видящая обосновалась именно там.
— Нас пустят в цитадель? — обычно властители доменов такими вещами стараются не злоупотреблять, так что в цитадель попадают только доверенные личности… или сущности.
— У нас есть пропуск, — Неллас кивнула на свиток контракта.
Цитадель в городе, неторопливо, но уверенно превращающимся в центр странного культа, была действительно необычной. Сам по себе летающий остров уж мог претендовать на такое звание, хотя и не был чем-то действительно уникальным: такие вещи встречаются… хотя и не часто. Но вот паутина видений, очевидная даже такой бездарности в этом хитром деле, как я — была действительно неожиданной. Разумеется, от места обитания Видящей такое можно было ожидать… Но все-таки для человеческого города это было несколько… странно. Но вот необычный и непонятный меллорн тоже был где-то там, на летающем острове, в сердце и цитадели хаотического культа.
Я судорожно сжал в кулаке амулет, сделанный из ветви меллорна. Распространено поверье, что именно он помогает эльфу сохранять разум вдали от священных деревьев. Правда, не менее упорно ходит слух, что это всего лишь суеверие, но проверять как-то не хотелось.
— Кто вы, и зачем вам надо в Цитадель Азир? — как только мы поднялись на мост, к нам спорхнула Дитя Леса. В отличие от Отверженных, что сторожили на внешних воротах, эта даже не пыталась скрыться. Книга, висевшая у нее на поясе, намекала, что данная феечка отнюдь не ограничивается обычных для ее народа инстинктивных способностей к магии Жизни, но старательно изучает Искусство.
— Я — Видящая Неллас, хотела бы посетить свою родственницу, Видящую Реалуэ.
— Могу я уточнить степень родства, связывающую Вас с уважаемой Видящей? — заинтересовалась феечка.
Я обратил внимание, что двое стражников-эдайн, что подошли к нам, пока мы говорили с летающей магичкой, тоже заинтересовано прислушались к разговору. Ну-ну… Сейчас им Неллас выдаст….
И в самом деле, Видящая постаралась, изложив свои связи с Реалуэ максимально формальным языком, в которой тяжеловато было бы разобраться даже чистокровному эльфу, многие годы участвующему в Даэсс Деймар, Игре Домов. По крайней мере, я — не разобрался. Единственное, что мне удалось вывести из рассказа Неллас — понимание того, что кровными родичами Видящие не являются, и «родственниками» могут называться разве что в реальности Игры Домов, весьма далекой от того, что зовут «реальностью» прочие непосвященные.
Тем не менее, нас пропустили. Скорее всего — просто запутавшись в попытках отследить степени и линии родства, ветви, корни и прочую листву Великих Дерев. Но, когда мы чуть отошли, Неллас сделала мне знак, и я, полагаясь на ее мнение, усилил слух.
— Эльфы… — негромко, но и не заботясь о том, услышит ли его кто-нибудь, выдохнул один из эдайн. — любовник прабабки у них считается родственником… — некоторые из молодых уже сорвались бы мстить недоживущему за оскорбление высшей расы… Я, разумеется, такой глупости делать не собираюсь. Прежде всего потому, что недоживущий сказал правду, а на правду грех обижаться. Связи Даэсс Деймар сложны и запутаны, и имеют мало отношения к передаче генетического наследия.
— Конечно, — тут же согласилась с эдайн Дитя Леса. — И близость родства зависит от того, сильно ли его прабабка любила.
Неллас прыснула. Феечка в своей наивности выдала определение, с точностью которого вряд ли могло соперничать искушенное мнение завзятых интриганов. Искренность союза в самом деле важнее кровного родства, принесенных клятв и проведенных обрядов.
Между тем, мы двинулись дальше, к Башне Оракулов. Более наивный мог бы подумать, что нас отпустили бродить по цитадели безо всякого присмотра… Но в извивах нелинейного пространства, в которое был погружен летающий остров, ощущалось чье-то неусыпное внимание. За нами… не то, чтобы «следили», скорее — «присматривали». И, вздумай мы отклониться от заявленного маршрута — заведомо превосходящие силы появятся на месте прежде, чем успеем вытворить что-нибудь опасное для хозяев.
У подножья Башни Оракулов мы остановились. Башня выглядела… так, как собственно, и должна выглядеть Башня Оракулов. Но это-то и является странным. Как, во имя Матери, они исхитрились построить точную реплику эльфийской Башни в этом искаженном, изломанном пространстве?
У подножия Башни, как и положено, занимались бойцы низшего уровня. Правда, в отличие от обычных Башен Оракулов, это были эдайн… Но это как раз не может быть признано чем-то уникальным, хотя «необычным» — может. Видящие погружены в Даэсс Деймар настолько, что как раз для них «покинуть Вечный лес, чтобы переждать недобрые времена» — не то чтобы «обычное поведение», но и не «что-то исключительное». А прибившись ко двору, чаще всего — властителя эдайн, Видящие добивались, чтобы им возвели Башню… Правда, как правило, мало кому из эдайн удавалось найти для них подходящую ученицу, так что, когда трудные времена заканчивались, и Видящие возвращались к своим Домам — Башни оставались заброшенные и позабытые… Но случалось и так, что преемница находилась… В конце концов, многие девушки эдайн сдавали последние бастионы красавцам высшей расы… так что полукровки хоть и были не слишком часты… но и не так, чтобы «единичные случаи».
Меллорн пел. Его песнь здесь была громче и отчетливее, чем где бы то ни было. Она была еще недостаточно сильна, чтобы владыка этих земель мог претендовать на титул младшего князя эльфов… но дело явно к тому идет. Вот только пел он как-то странно, не так, как привычно было нам слышать эту песнь в Вечном лесу… до того, как мы оказались вынуждены его покинуть.
— Приветствую достойных детей Матери! — хозяйка Башни появилась на тропинке, ведущей в ее жилище. Было видно, что она не испытывает никаких трудностей от пребывания в столь впечатляющей Искажении. Впрочем, о ней давно ходили слухи, что она пожертвовала свой Свет ради возможности контакта с Хаосом. И многие консервативно настроенные эльфы старших поколений ее за это проклинали.
— Приветствуем! — мы поклонились гораздо ниже. Ведь, хотя формально и мы, и она — изгнанники Вечного леса, Реалуэ удалилась в изгнание добровольно, не утратив ни статуса, ни Дома, где ее готовы снова принять, когда она пожелает вернуться. Мы же… потеряв имя Дома и сам Дом, мы можем рассчитывать в лучшем случае на статус «обывателей», чуть лучше, чем «изгои» или «отверженные Матерью»(5).
— Полагаю, вы многое хотите узнать, — улыбнулась на Реалуэ. — Что ж. Пройдемте…
И мы последовали за хозяйкой Башни в ее владения.
Интерлюдия
Боевые кличи и грохот оружия уже утихли. Но тишина не спешила опускаться на поле боя. Здесь, в Подземье, эхо еще долго будет гулять по каменным коридорам, привлекая хищников глубин к раненым, чьи стоны вели поисковые команды победителей, чтобы вытащить своих и добить побежденных.
Улыбка, которую непредвзятый наблюдатель назвал бы «кошмарной» исказила лицо разведчика темных эльфов, приклеенного паутиной к потолку пещеры, в самой глухой тени. К счастью, этого самого «непредвзятого» наблюдателя, способного заметить счастливую на грани оргазма улыбку убийцы и диверсанта в природе не существовало… наверное. По крайней мере, если исходить из того, что разведчик все еще был жив.
Случившееся порадует Мать Дома да’Вир Гарронарх. Редко, очень редко эти низшие, которые сами называют себя «казад», но истинное имя которым — harglukkin, сходятся в усобице. Тем веселее было подкинуть двум Домам (если, конечно, это слово вообще применимо к объединениям низших) сведения, что в домене, что был оставлен высшими существами, есть месторождение кристаллов зорга.
Для дроу эти тусклые, некрасивые и не способные послужить в магии камни — бесполезный мусор. Темные эльфы даже не добывали их. Но для харглук, которых поверхностники зовут «гномами» кристаллы зорга — ценнее золота, серебра и даже мифрила.
Конечно, пыль кристаллов постепенно убивает даже могучие тела низших… но зато — дарует высшее вдохновение, которое позволяет творить шедевры классом выше, чем позволяет собственное развитие. И потому маги-кузнецы харглук используют этот медленный яд для создания вещей, способных обессмертить их имя и возвысить родичей. Так что шансов на то, что месторождение кристаллов поделят мирно — практически не было. А если еще через третьи руки подкинуть застывшим в гневной позе друг напротив друга Домам известие, что противник — «предал расу и спутался с мерзкими паучатниками» (разведчик так до сих пор и не понял: что оскорбительного находят низшие в этом слове, ведь оно сравнивает иллитири со спутниками Матери Паутины). Заодно, «добытые недремлющей разведкой» сведения не дали обеим сторонам задуматься: «откуда на пути их войск такое количество темноэльфийских ловушек»? Ведь ответ очевиден: «гадкие враги задействовали своих злобных союзников».
Счастливо улыбаясь, разведчик смотрел на тех, кто только что вырезал ближайших родичей и союзников, запутавшись в паутине, свитой Матерями Дроу. Низшие не удержат этот домен. Мать обещала!
* * *
Гровилэн вздохнул и разжал когтистую лапу. Бокал, наполненный редким и дорогим вином с Аутсайда, начал было падение к каменному полу, но был подхвачен суккубой, сидевшей в ногах у Повелителя. Гровилэн поморщился… где-то глубоко внутри. Недостойно высокого Повелителя демонстрировать свое неудовольствие низшим. В конце концов, эта суккуба не виновата в том, что ее таланты не допускают возможности ее использования в каком-либо качестве помимо прислуги и постельной грелки. Так можно дойти и до того, что на бесов ругаться, за их непревзойденные достижения в области интеллекта. Смысл повелителя именно в том, чтобы найти каждому попавшему в его руки ресурсу наиболее подходящее применение.
— Еще! — бросил Гровилэн своей наложнице.
Та поставила бокал на сияющий от чистоты каменный пол, и принялась наливать в него вино из бурдюка, соблазнительно оттопырив «нижние 90». Хозяин домена не стал удерживаться от соблазна, и шлепнул по подставленной мишени. Поскольку Гровилэн пребывал в боевой форме, его когти оставили на молочно-белой коже суккубы серьезные раны… и вызвали стон-вскрик почти на уровне оргазма.
Подав вино своему господину, суккуба подождала несколько мгновений, и, убедившись, что продолжения не последует, принялась, грациозно изогнувшись, водить над пострадавшей частью тела сияющим шариком Света, появившемся у нее над ладонью.
Гровилэн сделал очередной глоток, глядя, как его служанка и наложница затягивает нанесенную рану. Суккуба, имеющая от рождения талант к магии Света! Редкость — неимоверная! Каким бы разведчиком она могла стать там, на Аутсайде... Но увы. К хорошенькой (даже на фоне других суккуб) внешности и редкому таланту прилагалась также "ограниченность ума, невосполнимая никаким усердием". Вот и приходится держать это сокровище при себе, размышляя о том, как ее еще можно использовать, кроме как в качестве грелки на все тело, способной (благодаря исцеляющим заклинаниям) выдержать самые... притягательные капризы хозяина.
Высокий лорд покатал на языке ароматную жидкость, наслаждаясь тревожным запахом трав и горьковатым, изысканным вкусом. Сегодня у Гровилэна не было настроения пить сильмэран, который он обычно предпочитал в час, когда царственный пурпур сменялся на каменных небесах торжествующим пламенем. Обычно. Но не сегодня. Сегодня Гровилэн обратился к искусству мастеров Внешней Грани. Надо отдать им должное: обитатели этого нового, притягательного своей свежестью, мира внесли новые оттенки и грани в пороки, которыми наслаждались обитатели Инферно. Так что желание заполучить этот мир себе было реально «национальной идеей», а отнюдь не только приказом Повелителя Повелителей.
Суккуба, закончив с самолечением, вернулась к ногам повелителя. Покорность и пассивность, столь нехарактерные для суккуб вообще — составляли часть ее очарования и притягательности. Гровилэн задумался. Пожалуй, ему еще повезло с этим «сокровищем». Если бы к ее способности к осмыслению окружающей действительности (чуть лучшей, чем у бесов) прилагалась еще и обычная для ее племени инициатива — было бы гораздо хуже.
Гровилэн вновь поднял взгляд на стену, где была размещена его коллекция. Охотничьи трофеи всех видов, сортов и размеров частенько привлекали его взгляд, играя всеми оттенками благородного изумруда. Не хватало лишь жемчужины коллекции, трофея, который никак не удавалось добыть… Увы, тела Неумирающих довольно-таки быстро распадались черным дымом, не давая сохранить столь желанный и столь неуловимый трофей: голову орочьего ваиводы, из тех, что пришли из-за Дальней Грани.
* * *
Мирналь устроилась у ног хозяина. Пошевелив попкой, суккуба убедилась, что «залечила» полученные отметины правильно: снаружи ничего не видно, а оставшиеся скрытыми повреждения прокатились по телу волной боли, почти доведшей суккубу до самого настоящего блаженства.
Вообще-то Мирналь отнюдь не была так глупа, как это принято было считать при дворе ее повелителя — Высокого лорда Грофилэна. По крайней мере, ее ума вполне хватило на то, чтобы сообразить: покажи она свои настоящие способности, и вместо теплой постельки и уютного замка ее господина — окажется в холодных и враждебных просторах Аутсайда. Да и «лучшие подружки», такие же суккубы, презирая «тупую» — порой проговаривались о том, о чем в любом другом обществе предпочли бы промолчать.
Вот и сейчас, Мирналь, убедившись, что сейчас хозяину ничего от нее не требуется, погрузилась в свои размышления. Ей упорно казалось, что именно магия Света позволит создать заклинание, способное удержать от распада даже тело Неумирающего. Душу, увы, Свет удержать не поможет… Но вот шанс, что свободный щит на стене украсится-таки столь вожделенным трофеем — определенно был. Тем более, что не так давно ее хозяин получил предложение пропустить через свою территорию войска, направляющиеся на штурм орочьего домена там, в Аутсайде.
В двери личных покоев Высокого лорда постучали.
— Прикройся, — бросил он своей наложнице.
Хотя Гровилэн любил созерцать своих наложниц без ничего, позволять это делать кому бы то ни было еще — он не собирался. По опыту, Мирналь знала, что прилететь может и увидевшему, и увиденной. И не сказать так, с ходу — кому больше. А уж наказания господин умеет придумывать такие, что пробирает даже наслаждающуюся собственным махохизмом суккубу. Так что Мирналь поспешила отвратить свет от своего тела, и, скрывшись за троном Высокого лорда, продолжила расчеты. Когда она закончит — хозяин получит давно желаемый трофей!
1) Джалаб (перс.) — ругательство. Буквально: «девушка профессионально-легкого поведения». Другое значение — «подделка».
2) Триггер — явление, приводящее какой-либо процесс в действие.
3) Алхимический огонь — аналог греческого огня. Горючая смесь, которую невозможно затушить водой.
4) Кондотта — вообще говоря, договор о найме отряда. Впоследствии так стали называть и сами наемные отряды под предводительством того, кто, собственно и заключал договор — кондотьера.
5) Изгнанник — эльф, по каким-либо причинам, не связанным с официальной дипломатией либо же военными действиями, пребывающий за пределами Вечного леса. Изгой — эльф, отвергнутый Домом.
Глава 9. Дорога к дому
Заурми
Идея отступить к старому лагерю оказалась плодотворной. Камлать тут, вдали от земель, где все недружественные хозяевам духи были изгнаны, а все хотя бы нейтральные — давно заключили договор с шаманами врага — было намного легче. Духи отозвались на призыв, позволив организовать и защиту лагеря, и оповещение о приближении врага. Последнее оказалось очень полезно: духи ветра, с которыми договорился учитель, предупредили нас, что вокруг лагеря крутится несколько тварей Хаоса, которых нам так и не удалось обнаружить. Ветра сказали, что твари шпионят за нами: подслушивают, смотрят и передают накопленные знания куда-то вдаль, но не пытаются вредить. Впрочем, учитель, закончив ругаться, сказал, что никакие диверсии не могут сравниться с тем, что нерожденные все-таки делают. И если враг знает, где мы и что мы делаем, а мы ничего не знаем о нем… это нехорошо. Совсем нехорошо.
Когда мы рассказали об этом Варке, она неохотно, но все-таки согласилась с нами, и приказала отправить несколько малых отрядов всадников на волках осматривать местность. Пока что они не могли обнаружить врага, да и, учитывая, что у противника есть сильные летуны — их миссия вполне могла оказаться самоубийственной. Ведь встретившись с тем же железным драконом, всадники на волках не смогут ни отбиться, ни сбежать. Но их жизни дадут нам время. Ведь ваивода всегда знает: где, когда и с кем его воины вступили в бой.
Конечно, я думаю, что лучше было бы распустить снаг: их не так жалко терять… Но Варка и вождь решили, что важнее то, что волчьи всадники разбегутся по большей территории, соответственно, мы раньше получим предупреждение.
Увы, но первое предупреждение мы получили не от дозорных.
— Тревожно… — промолвил учитель, глядя из-под руки в темнеющее небо. — Тревожно. Что-то будет. А ну-ка… пойдем!
Выполнив несложный ритуал, мы с учителем перенеслись сознаниями в Верхний мир, обитель духов живого. Вместо привычного света дня нас встретила темная ночь. Низкие тучи стремительно неслись по небу, скрывая и без того слабый свет звезд.
— Это — враг? — удивилась я.
Казалось бы, всем давно известно, что орки — видят в темноте. И составить нам в этом конкуренцию могут разве что проклятые дроу, да низкорослые гномы, обитатели Подземья.
— Не туда смотришь, — покачал головой учитель. — Там!
Я опустила взгляд с темных небес к горизонту. Там, у самой черты, разделяющей небо и землю, загорались многочисленные красные огоньки.
— Хякки яку, — пробормотал учитель. — Парад сотни демонов. Они все-таки собрали его, и нашли того, кто его повел…
Я призвала дух белой совы, и отправила ее вперед: узнать, что там твориться. Птичьими глазам смотрела я не движущуюся волну духов и демонов, монстров и тварей. Сплошным потоком они шли на нас от Серых холмов, захваченных проклятым колдуном.
Дух белой совы опустился пониже, позволяя мне рассмотреть кое-что интересное. Там, среди тварей, размерами способных поспорить с топотунами, спокойно шагал человек. Шел он, забросив на плечо какой-то хлипкий клинок, и время от времени отпивая из чаши в левой руке.
— Человек? — удивилась я, разрывая связь с совой, и отпуская ее: моего разведчика заметили, и десятки стремительных теней рванулись к ней с земли. А теперь — пусть поищут! Свободного духа найти в Верхнем мире, если, разумеется, он (или она) не хочет встречаться — та еще задача, даже для других духов.
— Ты нашла его? — заинтересовался учитель.
— Кого? — не поняла я.
— Командующего Парадом, того, кто ведет сонмы демонов, — пояснил учитель. — Он всегда имеет вид человека. Покажи мне!
Использовав на мне привычное заклинание из магии Разума, учитель бросил:
— Да, это он. Выходим!
Лагерь уже был в тревоге. Видимо, не одни мы проявили бдительность. Шаманы спешно заклинали духов, распечатывая старые запасы и поднимая договоры. Если парад сотни демонов прорвется… Мы не досчитаемся половины войска, если не больше.
Серые тучи нависали над землей и здесь. Двигались они помедленнее, чем в Верхнем мире, но все-таки — накрывали мир своей тенью. Красных огоньков еще не было видно. Лишенные тел еще не начали покидать родного мира, переходя в наш. А это оставляет надежду, что дозоры остались в живых.
— В чем проблема? — презрительно поглядывая на чудил, спросила подошедшая Варка.
— Гхыр бырдык арх тергорр! — отозвался учитель. — Даже в лучшем случае Хоровод вберет в себя всех сколько-нибудь нейтральных духов. Мы, шаманы, растратим в борьбе с ним ману, договоры с духами будут исполнены, духи, подчиненные силой… некоторые их них неизбежно освободятся. И следующую атаку, когда подойдут враги, нам придется встречать… — следующую фразу учителя, очень мягко и с большими погрешностями, можно было бы перевести как «обнаженным афедроном».
— И вы, чудилы, даже не догадывались, что враг может выкинуть такой номер? — заинтересовалась Варка.
— Для настоящего Парада, вроде того, что идет на нас, нужен Командующий. Тот, кто поведет за собой духов, тот, кто пересечет границы миров… Даже не думал, что у недавно пришедшего Неумирающего мог быть в рукаве ТАКОЙ козырь! Был бы это один из краснорожих — еще можно было бы понять. Для них границы, считай, и нет совсем… Но раки вареные редко в шаманизм ударяются. А для прочих найти Командующего Парадом — это… это даже не жемчужина в навозной куче. Это гораздо круче!
— Но, тем не менее, они как-то нашли, — бросила Варка. — И с этим что-то надо делать.
— А что тут поделаешь? — вздохнул учитель. — Драться будем.
Гелдиира
Серые холмы… Когда мне удалось к ним как следует приглядеться… Они… Они завораживают. Нет, грубые постройки орков вряд ли достойны того, чтобы вспомнить о них второй раз. Да и люди, неоднократно как выбивавшие зеленошкурых с Места Силы, так и выбиваемые ими, не возвели чего-либо интересного, тем более, что большинство их построек были разрушены и разобраны на камень для строительства орочьего города. Но, как я уже сказала, если приглядеться повнимательнее — можно было понять, что город уже стоял тут во времена, когда еще зеленые ноги орков не топтали трав этого мира, когда высился еще над миром гордый и прекрасный Асколхорн, когда нашим предкам не пришлось еще бежать от предавших Мать Паутины наземников в глубины Подгорной Тьмы.
Пока эта белявая под стенами, под охраной големов, высаживала свои травки, я бродила по городу, высматривая что-нибудь интересное. И ведь нашла, что интересно. Нет, понятно, что сокровища, если какие и были, давно уже порастащили. Не считать же таковыми несколько ухоронок, в которых низшие орки прятали свои немудреные сбережения? Но вот орочье капище, расположенное возле шаманских шатров — меня заинтересовало. Восприятие магии, которым наделила своих детей Владычица Паутины, показало мне кое-что, мягко говоря, нехарактерное для грубой орочьей магии. Тонкая вязь символов, ускользающих на самом краю поля зрения — затрагивала мое сердце куда сильнее, чем мощные, но исключительно дубовые плетения орков. Перемещаясь по утоптанной до каменной твердости площадке, я очертила для себя примерную локализацию опорных Знаков. Переменчивые, ускользающие, они все еще были здесь, несмотря на прошедшие века, смену хозяев места Силы и промчавшиеся войны, включая Войну Богов.
По моей просьбе д’Ин Амит выделил десяток големов. Не знающие усталости творения магии Конфедерации Стихий аккуратно снимали слой за слоем твердую, почти каменную землю. Ведро за ведром выплескивалась вода... но помогало это слабо: на ярком солнце вода испарялась раньше, чем успевала впитаться в окаменевшую землю. А уж магию тревожить вблизи этой конструкции… можно и вовсе ни до чего не докопаться, разрушив как раз то, что ищешь. Так что пришлось по старинке, ломами и кирками. Благо, големы на «бессмысленные приказы» не жаловались, от усталости и боли в растертых натруженных руках не жаловались. Так что яма потихоньку-полегоньку углублялась.
К счастью, особенно глубоко рыть не пришлось. Всего полтора метра — и лом одного из големов ударил уже не в землю, пусть и окаменевшую землю, а в самый настоящий камень. Иссиня-черный, похожий не обсидиан, но намного более прочный, камень образовал площадку где-то десять на десять метров. Обойдя эту площадку по периметру, я приказала рыть глубже, освобождая странный камень. Я, конечно, не гном с их расовой чувствительностью к камню, но жить в Подземье, и совсем не разбираться в камнях — это надо быть совсем стукнутым. Даже рабы-гладиаторы, если умудряются прожить хотя бы пару лет, начинают разбираться. А уж жрице, пусть и младшей — сама Хозяйка Паутины велела. Но, увы. Иссиня-черный, блестящий, как будто отполированный камень был мне совершенно не знаком! И это вызывало любопытство, прямо-таки испепеляющее. Тем более, что даже моих, признаться, невеликих, способностей к шаманству, хватало, чтобы ощутить, как утихают над вороным камнем вечно ярящиеся течения Плана Хаоса, как слетаются к этому месту духи этой непокорной и изменчивой стихии, как будто им тут проложена дорога. Но вот откуда и куда эта дорога ведет?
Големы постепенно расчищали камень, уходящий глубоко в землю. Периметр, который приходилось раскапывать — все увеличивался. Похоже, это — что-то подобное обелиску, зачем-то закопанному в землю.
По началу я опасалась, что неуклюжие големы случайно повредят камень. Ведь обсидиан, с которым у найденного монолита, казалось, довольно много общего, — весьма хрупок. Но нет. Даже прямой удар ломом не оставил и царапины на блестящей поверхности.
Углубившись метров на пять от вершины предполагаемого обелиска, мы нашли отверстие в камне, ведущее куда-то в глубину обелиска. Несмотря на то, что обелиск был полностью скрыт слоем земли, окно, или, скорее — тоннель, засыпан не был. Я приказала сосредоточиться на освобождении из земли этого отверстия, прекратив работы на остальных направлениях. Почти четыре метра высотой и полметра — шириной, окно было достаточно велико, чтобы туда мог отправиться разведчик. Ни крошки земли не лежало на блестящем камне.
Разумеется, первым туда отправился голем, как наименее ценное имущество, хотя и рассматривала идею первым отправить туда гремлина. Но надо мной довлел приказ Повелителя д’Ин Амита: везде, где есть хоть малейший риск — первыми идут големы! Хотя и странно это: ведь совершенно очевидно, что голема заменить — дороже, чем какого-нибудь гремлина-новичка. Но если есть у Повелителя такой вот каприз — глупо будет его не исполнить. Железному голему пройти было бы затруднительно, да и дороже железный голем, чем глиняный. Так что выбор первопроходца был очевиден.
Повинуясь взмаху жезла погонщика, глиняный голем сделал шаг за край проема, и маг (если подобное слово вообще приложимо к человеку) вскрикнул.
— Что? — бросила я достаточно (на мой взгляд) очевидный вопрос.
— Я потерял его! — отозвался погонщик. Как его… Дариан, кажется?
— Потерял? — я удивилась. — Но он еще идет!
— Вот именно, — кивнул человек. — Идет. Но я его не контролирую. Он идет сам по себе. Как будто… как будто…
— Ну! — поторопила я его.
— Как будто у него разом куда-то делся рунный камень, который, собственно, и определяет поведение голема! — какой бред! Ведь если нет рунного камня — как голем может идти? Он должен был рухнуть на месте, а он…
Занеся ногу для очередного шага, голем именно рухнул на месте, осыпался кучкой глины, которая принялась стремительно таять, а через пару мгновений — и вовсе исчезла.
— Кажется, хозяйке этого места не нравятся посетители, — пробормотала я себе под нос, прикидывая, как можно исследовать столь агрессивно сопротивляющийся феномен?
Я отправила гремлина к д’Ин Амиту, чтобы попросить его прислать несколько магов, владеющих стихией земли. Потому как мои чувства, позволяющие понимать камень, говорил мне нечто совершенно несуразное… Правда, надо сказать, дома, в Подземье, я все больше сидела в Храме Владычицы Паутины, и если и покидала пределы города — то в составе и под защитой сильного отряда. Так что мои способности к поиску — не превышали обычных для дроу-новичка. Так что, может быть, я просто ошибаюсь?
Маг прибыл довольно-таки быстро. Обычно я не утруждаю себя запоминанием имен представителей низших рас, но Джекирел показался мне достойным. Магия Материи, из которой он развивал в основном Землю и Разума хорошо сочетались с умениями артефатора. Так что изготовленный им браслет, усиливающий способности к быстрому колдовству и увеличивающий объем маны, я постоянно ношу на руке. А поскольку он не затруднился нанести среди изящной (для человека, разумеется) резьбы свое имя — оно периодически попадается мне на глаза. Вот я и запомнила.
— Итак, мастер Джекирел? — поинтересовалась я, когда маг земли закончил бормотать заклинания.
— Удивительно… — кажется, Джек был где-то не с нами. — Очень удивительно. Это… — он поднял голову, и, видимо, осознал, что я ожидаю результата. — Эта штука… Она огромна! Мы видим лишь крохотный ее кусочек. Сама же она уходит в землю почти на километр. И… даже тут видно, что она расширяется… В самом широком месте ее сечение — квадрат со стороной в 250 метров!
Я огляделась. Вся площадка, на которой мы сейчас стоим — изрядно меньше названных Джекирелом! То есть, эта штуковина еще и захватывает дома по сторонам… Н-да. Выкопать ее, похоже, не удастся!
— А что насчет материала, из которого она сделана? — поинтересовалась я. — Я не знаю такого!
— Я тоже не знаю, — отозвался маг. — Вроде бы, изначально это был гранит… наверное.
— Наверное? — удивилась я.
— После всех чар, которыми его обрабатывали… да этот камень — сам по себе больше чары, чем что-то материальное. Да и «камень» ли… По крайней мере, временами отклик идет, как от чего-то металлического. А временами — как будто оно и вовсе — живое!
После такого, мягко говоря, не слишком результативного обследования, было решено запустить туда призванное существо. Результат получился… неоднозначным. После нескольких шагов внутрь комплекса, призванный лис стал метаться, отказываясь подчиняться командам призывающего, а потом — кинулся бежать куда-то вглубь и исчез. При этом я обратила внимание, что глаза лиса, ранее — светло-зеленые, внезапно обрели яркий лиловый оттенок.
За разрешением на продолжение исследований я обратилась к д’Ин Амиту. Ведь попытка отправить туда хотя бы гремлина — угрожает потерями в войсках… Хотя, как я уже указывала, потеря голема — обходится дороже… Но мой Учитель требует, чтобы мои действия создавали минимум опасности для живых, «а големы — это расходный материал».
Д’Ин Амит, услышав о нашей находке, прибыл в кратчайшие сроки. К несчастью, с ним прибыла и белогривая.
— Говоришь, глаза стали лиловыми… — протянул он.
— Лиловыми, пурпурными, фиолетовыми… — отозвалась я. — Знаешь же: мы, эльфы, дети Владычицы Паутины, — последовательница Атарэ скривилась. Знаю-знаю, они считают, что именно их богиня породила всех эльфов, а часть, что после стала дроу — откололись и предали Мать. Но мы-то точно знаем, что это богиня светлых украла часть НАШЕГО народа, отвратив их от Древней Тьмы. — …видим цвета иначе, не так как вы… — я собралась продолжить «смертные», но осознала, что привычное обращение как-то не подходит для «Неумирающего». В прошлые разы, именуя д’Ин Амита «смертным», я как-то о таком не задумывалась. Но тут наложились размышления о расовых различиях… и до меня, как до огненного червя(1) дошло, что, называя Неумирающего — «смертным», я оказываю дурную услугу прежде всего, самой себе. Недооценка abban(2) — пожалуй, худшая ошибка, которую может совершить матрона. Наверное, даже недооценка врага — не настолько опасна.
— Знаю, — согласился д’Ин Амит. — Но в данном случае различия цветовых оттенков — несущественны. «Место, где люди встречаются с богами»… Как интересно! Когда прибудет Кайларн — нужно будет ему эту штуку показать… Думаю, он заинтересуется…
— А что делать-то с ней? — заинтересовалась белобрысая.
— Не думаю, что мы можем тут сделать хоть что-нибудь… — задумчиво произнес д’Ин Амит. — К тому же, если я правильно понимаю, эта штука была тут еще до того, как эльфы… — я, конечно, уже успела рассказать своему учителю о результатах своих ранних изысканий, собственно и приведших меня на эту площадку. Скрывать такие вещи следует только в том случае, если уверен, что можешь скрыть. Если же уверенности нет (а в моем случае, из-за присутствия этой белобрысой — ее не могло быть по определению) — то лучше и не пытаться. — …возвели тут первое поселение. А значит — доскональное исследование может потерпеть еще какое-то время. В конец концов, у нас тут война!
Интерлюдия
Войско двигалось по лесной дороге. Против ожиданий, оно не оставляло за собой «объеденную до скального основания полосу». Однако, диапазон вещей, воспринимаемых воинами Единения как «съедобные» был существенно шире, чем у любых других фракций, а еды армии требовалось ой как много. Так что след прохождения армии оставался, и даже — вполне заметный.
Надо сказать, армия, что двигалась сейчас к эльфийским владениям, отнюдь не была «огромной», или «сильнейшей», хотя любой из отрядов Гхыртыкбургуза, хоть по отдельности, хоть все вместе, были бы уничтожены хитиновой лавиной почти без шансов нанести ей сколько-нибудь серьезный ущерб. Но для Единения подобная численность была «средней» — уже не «разведывательный отряд», но еще далеко не «армия вторжения». Скорее — «экспедиционные силы», способные самостоятельно завоевать домен-другой в глубине Фронтира, но не выдержать удар войск марки. И, тем более удивительным выглядело то, что отряд уверенно, не тратя времени на осады замков и Мест Силы, двигался именно к одной из Марок Вечного леса, владению одного из крупных, хотя и не относящемуся к Великим, Серебряного Дома и его вассалов.
— Господин… — обратился к герою, ведущему войска один из синапсов, отвечавших за охранение. — …головной дозор заметил противника.
— Эльфы? — спросил герой, по виду которого не трудно было сообразить, что до приобщения к Единению он был именно эльфом.
— Да, господин, — отозвался ликтор(3).
Командующий толкнул командиру охранения образ тех, встречи с кем он ожидал, и получил подтверждение.
— Продолжаем движение.
Там, где дорога выходила на довольно-таки большую поляну, войска Единения встречали эльфы. Их численность существенно уступала инсектоидам, но они стояли, не показывая страха. Линия меченосцев прикрывала отряды лучников. На флангах грозно нависали всадники на единорогах, благо, что размеры поля позволяли набрать разгон. Над отрядом, гордо преградившим дорогу посланникам Всеобщего блага, реяли зеленые знамена.
Казалось бы в такой ситуации командующему армией Единения следовало бы отдать приказ о развертывании из походных колонн в боевое построение. Захлестнуть редкую линию бойцов — массой низших, встретить атаку конницы десятком скорпозавров(4), обрушить на готовых к бою магов — быстрых и хорошо бронированных меганевров(5), или атаковать просочившимися в скрытности ликторами…
Вместо всего этого предводитель хитинового войска скомандовал остановку, и выехал вперед на своем формиске(6).
Предводитель эльфов ответил любезностью. Вместо того, чтобы забросать стрелами и боевой магией не успевших рассредоточиться бойцов Единения, отправить в атаку фениксов, и отступить в лес, где среди деревьев присутствовали и Пастыри дерев, способные истреблять низших бойцов Единения «в количествах» — он тоже выехал навстречу оппоненту.
Предводители встретились посередине, между своими отрядами.
— Где? — спросил герой Единения, не считая нужным тратить свое время на необязательную вежливость.
Впрочем, эльф понял его правильно и развернул карту.
— Вот здесь, — ткнул он в отметку замка, что еще находился во Фронтире, но уже у самой границы Марки. — Отсюда вам будет удобно атаковать и Серебряного лиса, и его вассалов — Бронзового горностая и Пустельгу. Вечный князь не сможет отказать им в помощи!
— Хорошо, — кивнул герой Единения, отдавая приказы.
Масса хитина повернула под прямым углом к прежнему направлению движения, и отправилась по новой дороге к указанному замку. Эльфы же не сделали ни малейшей попытки помешать им.
Ленивый лесной ветерок, выглянув на поляну, развернул знамена эльфийского войска. С них на проходящие войска Единения гордо смотрел Парящий журавль.
Иримэ
Лар тихонько (наверное, чтобы я не расслышала) ругался себе под нос. Все-таки, вылазки небольшого ударного отряда, хотя бы и усиленного — это одно, а марш пусть и маленькой, но армии — это уже совсем другое. Сообщения о происшествиях сыпались градом. Стертые ноги, травмы, поврежденное снаряжение, стычки между бойцами… Сообщения об очередных неприятностях, задерживающих движение — сыпались градом. И ведь до нас с Ларом доходили лишь самые серьезные и масштабные случаи, с которыми не могли справиться командиры низшего уровня на местах…
— Н-да… — вздохнул Лар. — Лажанулся я.
— В чем? — заинтересовалась я. В конце концов, если я, как Видящая, не подсказала своему князю — то и я тоже ошиблась. И хотелось бы знать: в чем именно, чтобы не повторять ошибок.
— Чересчур увлекся элитой, — покачал головой Лар. — А надо было не позволять остальным во весь опор сидеть в замке, а гонять их длинными маршами, хотя бы просто слаживания и тренировки ради. А теперь… Последователи Архитектора судеб грызутся с кочевниками, те — ненавидят волков… Хорошо еще, что стаю я отправил в дальнее охранение, а кочевники идут с основной колонной, и пересекаются они крайне редко. А то, боюсь, первые потери у нас были бы еще на марше, вдали от какого бы то ни было противника. Н-да «Коттедж»(7) вспоминается… — Признаться, я совершенно не поняла, при чем тут какой-то коттедж, и как он относится к нашему маршу… Но интуиция Видящей подсказала мне не углубляться в проблему. — Хм… — Снова вздохнул Лар. — Вот и пример того, когда даже Удача 10, не говоря уже об имеющихся пяти, не способна перекрыть последствия глупости… — Что такое «Удача», я еще вроде понимаю… Но при чем тут 5? Или 10? Ох… Как тяжело иногда общаться с Неумирающими…
Разумеется, из-за всего вышеупомянутого, даже о тех 30 км в сутки, до которых могла разогнаться профессиональная армия в условиях обычного марша, а тем более — 36 км в сутки форсированного, приходилось только мечтать. А уж если вспомнить, что орки на марше могут и все 40 выдать — становилось и вовсе грустно.
Немаленький обоз тоже доставлял проблемы. Особенно «весело» стало, когда эти тупые эдайн из обозной обслуги ухитрились перевернуть телегу, в которой, среди прочего груза, везли ящик с эликсирами маны. Эликсиры эти в процессе подготовки кампании алхимики домена варили, а торговцы — скупали в Гильдии, как сказал Лар «в промышленных масштабах». Так что один ящик был потерей неприятной, но не катастрофической, тем более, что часть фиалов удалось спасти: все-таки, при упаковке драгоценного запаса рассчитывали на «прямое попадание ящиком в руки рядового-необученного».
Тем не менее, постепенно дело налаживалось. Все меньше становилось стычек между своими, все быстрее и увереннее возводился укрепленный лагерь, все большее расстояние мы проходили за одно и то же время. Благо, что мелкие травмы, вроде тех же стертых ног, задерживали нас буквально не более, чем на несколько секунд, благодаря феечкам.
Мое внимание привлекло то, что темные точки в небе у горизонта рванулись вниз. Видимо, сфено, сейчас работающие головным дозором, заметили врага. Я прикоснулась к плечу Лара, застывшему в трансе дальновидения, характерного для Неумирающих.
— Отиуг, — произнес он, выйдя из транса. — Точнее, уже — статуя отиуга(8). Сидел в куче отбросов у оставленного орочьего бивуака, и подъедал все, что орки не доели.
Я вздрогнула, представив себе орочьи «запасы продовольствия», и то, что могло остаться в их мусорной яме. Тем не менее, похоже, мы следуем тем же маршрутом, которым перед нами двигались орки Гхыртыкбургуза.
Внезапно пришедшая в голову мысль заставила меня вздрогнуть.
— Отиуг? — переспросила я. — Но ведь они обитают, в основном, в Подземье?
— Видимо, — пожал плечами Лар, — где-то недалеко — выход оттуда на поверхность. Вот тварь, привлеченная запахом падали и выбралась оттуда… на свою беду.
Воронвэ
Продолжать атаки на презренных недоживущих, занявших мой дом, убивших моих родичей, стало опасно: слишком много бойцов и магов нагнали они на развалины домена, слишком быстро отстраивают форты, сжимая их петлей оставшиеся свободными поселения в глубинах леса… Но кое-что мы еще можем. Тем более, что глупые эдайн даже во время войны не отказываются от идеи решить свои глупые внутренние вопросы руками врага. Вот и сейчас один из пленников, захваченных эдайн во время осады города, «случайно» сбежал, перед этим не менее случайно успев подслушать, где и когда новых хозяин домена будет проводить инспекторскую поездку.
Конечно, шанс на то, что это — ловушка на обезумевшего от жажды мести Перворожденного — просто неприлично велик. Но вот проверить кое-что все-таки надо.
Призванная сова под покровом ночи кружит над укреплением, что возвели эти недоживущие. Толково построенным укреплением, надо признать. Стены расположены так, что незаметно к ним не подберешься, да и часовые расставлены таким образом, что незаметно убрать одного из них — не выйдет. Гибель любого — заметят не менее двух товарищей. Но…
Это не их лес. Пока что еще не их. Нет их дыхания в шуме ветра, нет их крови в течении ручьев, нет их предков в земле.
Я взываю к духам. К тем, кто веками говорил с нами, Детьми Матери, Перворожденными… И духи Леса отвечают мне.
Среди взглядов живых, среди натянутых нитей колдовской паутины, я скольжу вперед, к стенам форта. Позже духи потребуют платы за помощь. Потребуют и получат. Но сейчас я двигаюсь вперед. Чтобы поймать глупую мышь, недоживущие должны были положить в мышеловку вкусный кусочек сыра… и моя сейчас задача — утащить этот сыр и не попасться.
Подобравшись к стене, я прикасаюсь к телу убитого дерзкими эдайн лесного великана. То, что я сейчас собираюсь делать — вызывает немалое отвращение у меня самого. Больно уж «ЭТО» напоминает практикуемое эдайн темное и запретное искусство некромантии. Сейчас я снова взываю к темным духам с самых глубин Нижнего мира. Только они могут согласиться занять мертвое уже тело лесного великана, убитого без необходимых в таких случаях обрядов, не похороненного, как подобает…
Почувствовав отклик Мертвого-что-снова-Живо, я ломаю спрятанную до поры пластинку. Это сигнал, знак братьям, что ждут сейчас на опушке. Легконогие эльфийские стрелки выбегают из-под защиты укрывавших их деревьев, и залп тонких серебряных стрел хлещет по гребню стены.
Разумеется, выбить всех часовых — не получается, да и получиться не могло. Сигнал тревоги гремит над крепостью, и я еще успеваю услышать его, когда делаю шаг в проход, открытый передо мной. Неестественный холодный ужас Лишенного Покоя лесного великана бьет по нервам. Его не дано ощутить эдайн. С точки зрения Перворожденного, они в этом — слепы и глухи. Иногда это становится их преимуществом. Иногда. Не сейчас.
Постепенно я пробирался к сердцу этой крепости. Мертвому сердцу мертвой крепости. Но я разбужу его. Да, это не будет «жизнью»… но для моих целей этого достаточно. Я погладил рукой плоть убитого эдайн лесного брата, умоляя его о прощении за то, что лишил его посмертного покоя.
— Святой отец, вы слишком задержались с подачей сигнала! — расслышал я возмущенный голос.
Дух, овладевший мертвыми телами деревьев, провел меня именно туда, куда мне надо. Разумеется, никаким правителем домена там и не пахло. Только два человечка: один в сером одеянии служителя Владыки Света, а второй — в тяжелых доспехах рыцаря.
— Я подал сигнал именно тогда, когда было надо, — ответил на возмущение своего визави священник.
— Но ушастые — разбегутся! — возмутился воин.
— Вы серьезно надеялись захватить их всех… или, хотя бы — большинство? — усмехнулся священник. — Да Вы — оптимист, однако. Нет, смысл этой операции был не в том, чтобы захватить или убить с десяток ушастиков, пришедших сюда за головой лорда Максима.
— А в чем же тогда? — удивился воин. Признаться, я — тоже.
— Попавшие в засаду — донесут до своих важную весть: «сбежавший» из плена ушастый — предатель, приведший их в засаду, избежать которой удалось только из-за врожденной неповоротливости эдайн, — усмехнулся священник. — Скорее всего, его — казнят. Но даже если просто прогонят… Такого оскорбления не простят его родственники. Мы же специально подбирали кандидатуру «беглеца». Это внесет долговременный раскол в ряды мстителей… и это — гораздо больше, чем смерть десятка-другого лесных убийц.
Признаться, изначальный план подразумевал, что сейчас я отдам последний приказ темным духам, и одержимые мертвые деревья схлопнутся, поглотив их… и мои жизни. Своей жизнью, болью и душой я бы выплатил дань Той Стороне. Но после услышанного… Я должен выжить и донести до своих то, что удалось услышать. А эти… Они все равно не жильцы… если не сбегут из крепости немедленно, оставив мертвые и смертоносные руины.
…
Голая человечка корчится в кругу, нарисованном кровью других пленников. Ее руки привязаны запястьями к лодыжкам, и она никак не может помешать тому, что с ней неизбежно случится.
Признаться, меня человечка совершенно не возбуждает. Она слишком пухла, ее груди — чересчур полны… настоящее вымя, тьфу! Но это не имеет никакого значения…
Эдайн корчится, силясь рассказать мне, какой я негодяй, подлец и воплощенное зло… Слушать это не совершенно неохота, поскольку все это я и без того знаю, как знаю и то, что эти слова — не оскорбление, а самая настоящая констатация факта. Но это уже не имеет никакого значения. Долг — есть долг, и сегодня он будет выплачен. Болью, страхом, унижением и мучительной смертью. Так что кляп пока что остается на месте.
С моих губ срываются слова, заставляющие трепетать ткань мира. Слова, что услышат на Той Стороне. И один из ее чудовищных Хозяев является, занимая мое тело и оттесняя в сторону мою душу. Дальше от меня уже ничего не зависит… Тот, кто только что был мной, шагает вперед, и, легко подхватив корчащееся от страха тело, ставит его на колени, сжимая и раздвигая чересчур мягкие ягодицы…
Гелдиира
Летучий отряд, базировавшийся в Серых холмах, отправился встречать своего повелителя. А значит, скоро состоится встреча союзников.
И в самом деле — довольно-таки скоро стало заметно облако пыли, какое поднимает идущее по степи войско. За время жизни на поверхности — я начала в таких вещах разбираться. Ворота Серых холмов открылись, и големы были выстроены для торжественной встречи. Ждать, правда, пришлось довольно-таки долго: чувствовалось, что люди шли давно, и сильно устали. Но при этом они довольно четко держали равнение, и копья покачивались над строем, показывая, что идущие готовы развернуться в боевой порядок.
— Мало их что-то, — скривилась светленькая. — Союзнички…
Я хихикнула в сторону. Если эта белобрысая не понимает, что там — колдунов с полсостава, то незачем ей и говорить об…
— Ребята из Ночной гильдии, — вмешался в мои размышления голос д’Ин Амита, — донесли, что основная тактика Кайларна — связать противника массой призывов, и атаковать подвижными войсками.
Ну и зачем разъяснять светляченке очевидные вещи? Их либо видишь — либо нет. И если нет… то пусть лучше оно так и остается. Глядишь, когда нам с ней придется столкнуться (надеюсь, что «когда», а не «если») — у нее будет на один козырь меньше. А теперь она, глядишь, задумается над своей квалификацией и в магии, и в тактике…
Хотя… с другой стороны, д’Ин Амит наставлял меня в теории заговоров и тайных операций… Ладно, квиты…
Летающая тварь Хаоса снизилась, в сопровождении своих товарок. С железной спины одной из них спрыгнул парень в легких кожаных доспехах. Несимметричный серебряный узор «украшал» черную поверхность. На груди и левом наплечнике были закреплены листы пергамента, по которым черными тварями расползались знаки Хаоса. Он подал руку и помог сойти девице, что удерживала флагшток с серебряной орифламмой, на котором горделиво выгибался под легким ветерком лазурный эскарбункул.
Я пригляделась к девице. Тьфу ты… Очередная светленькая. И что этих Неумирающих так тянет на предательниц? Разве что… Они-то прогнулись перед своими мужчинами… Может, это и привлекает жителей иного мира?
В первый раз увидевшиеся лично союзники поздоровались, и отправились в местный трактир, из которого спешно выкинули всех обитателей — для переговоров и обсуждения стратегии последующих битв.
— Итак, — улыбнулся д’Ин Амит, — «разведка доложила точно»: Гхыртыкбургуз отвел свои войска от Врат войны и встал лагерем чуть более, чем в дневном переходе от них. Чего-то ждет.
— Надо двинуть войска, и разбить его! — выкрикнула светленькая. Я прикрыла лицо ладонью, чтобы не видеть эту дуру.
— «…самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте — разбить его союзы; на следующем месте — разбить его войска. Самое худшее — осаждать крепости» — явно процитировал кого-то Храмовник. При этом д’Ин Амит согласно кивнул — видимо, узнал цитату.
— Осады крепости нам не избежать, — произнес наш повелитель. — А союзников, и, следовательно — союзов, у Гхыртыкбургуза — нет. Остаются замыслы… и армия. И громить их лучше именно в таком порядке. Что ты думаешь о замыслах «Великага Ваиводы»?
— Союзов нет сейчас, — покачал головой Кайларн. Его девица, в отличие от нашей светленькой, устроилась у него за плечом и не стремилась влезать со своими советами. Умная, что ли? — Но союзники могут появиться. Через пару доменов на восток от нашего нынешнего местонахождения — начинаются владения так называемого Триумвирата. Мощные варбоссы. Если они двинут войска на помощь сородичу, будет… гхырово.
— Не двинут, — улыбнулся д’Ин Амит, и бросил на стол свиток дипломатического послания. — Если кратко: нам предлагают нейтралитет и полосу отчуждения в те самые два домена в обмен на обещание не устраивать геноцида.
— Любопытное условие, — покачал головой Кайларн. — Боюсь, если они решат все-таки вторгнуться… Мощный ваивода своим ваагх может переманить орков к себе… а если захватит не выкупленные нанималки…
— Риск, — согласился д’Ин Амит. — Но если мы не примем их условия — Триумвират обрушится на нас прямо сейчас. И будет, как ты справедливо заметил, «гхырово». Кстати, у Гхыртыкбургуза может образоваться и еще один союзник — тархан Будах. Когда он завершит свару с Хранителями Темного храма…
— …ему придется штурмовать собственный город. Я тут через Ночную гильдию подкинул золотишка нескольким претендентам на престол Семендера, и помог им договориться между собой на условиях «сначала прирежем Будаха, а потом будем разбираться между собой». Так что на ближайшие несколько недель проблем у Будаха образуется столько, что вряд ли он бросится на меня.
— Получается, с союзами мы уже разобрались, — улыбнулся д’Ин Амит. — Вечный лес с севера вряд ли будет атаковать в помощь оркам, — светленькая закивала так, что мне показалось, что у нее голова вот-вот отвалится. — Подгорный престол увяз в очередной сваре с дроу… — а когда она прекращалась? — А Империя Света если и захочет атаковать через Дикое поле — вряд ли быстро соберется, учитывая войну с Лесом, — светленькая скривилась. Предательство союзников до сих пор царапало ее, и радовало меня. — Вернемся к замыслам. Как считаешь: чего он хочет?
— По степи орки движутся быстрее, что пехоты темной ветви, что твоих големов, — зачем-то констатировал очевидное Кайларн. — Поэтому я вижу основной оперативный план Гхыра, — оба Старших как-то пакостно улыбнулись. — …следующим образом: дождаться нас там, где он сейчас сидит, дать бой…
— Мы его разобьем! — вскинулась наша светленькая, а девица Кайларна сморщилась.
— Весьма может быть, — кивнул Кайларн. — Но вот «полностью уничтожить»… Боюсь, на такой результат рассчитывать не приходится.
— Согласен, — кивнул д’Ин Амит. — Тем более, что сам Гхыр и его гвардия — в бой наверняка не полезут, и при первой возможности «кинутся в отступ»…
— А их шаманы сейчас наверняка во весь опор камлают, организуя нам максимальные возможные потери, — прокомментировал Кайларн, оглянувшись на свою эльфийку. — Так что крови прольется немало. А сам Гхыр двинется к Черной скале, стараясь двигаться перед нами, перехватывая весь фураж. Нам придется либо гнать обозы от Врат Войны, либо гонять отряды фуражиров…
— …и они будут подвергаться ударам подвижных частей Гхыра: волчьих всадников и топотунов, — вклинился д’Ин Амит. Так что к Черной скале мы подойдем раздерганные, с потерями, растратив запасы стрел и эликсиров… А он выкупит свежие войска, и обрушится на нас. На своей земле, имея преимущество… да практически во всем, кроме разве что опытных бойцов.
— Но… что же делать? — непонимающие переводила взгляд с одного предводителя на другого наша светленькая.
— Прежде всего — не делать того, чего от тебя хочет враг, — пояснил Кайларн. — Полагаю, оптимально будет потратить несколько дней на отдых моих бойцов и боевое слаживание.
— За это время я подниму городскую стену, благо работу каменоломни и золотой шахты я наладил, — кивнул д’Ин Амит. Стену третьего уровня без осадной техники штурмовать — то еще удовольствие.
— Лучше — не городскую, а замковую, — покачал головой Кайларн. — У нее периметр меньше, а значит — можно надежно защитить меньшими силами. Нам же нужно удержать Место Силы и казармы, что сосредоточены в замке. А в городе можно устроить натуральный Дом Смерти — думаю, сородичи твоей подруги, которых ты нанял — не затруднятся организовать…
— Не затруднятся, — согласилась я, заговорив в первый раз за время нашего совещания.
— …так что, полагаю, добежав сюда, Гхыр потопчется под стенами замка, и кинется дальше — на помощь столице. Мы же выберем под Черной скалой подходящее место, проведем инженерную подготовку поля боя, отдохнем… И теперь уже измотанные и растрепанные орки — будут атаковать свежих и отдохнувших нас. Выходы же из города, по которым к Гхыру может двинутся подкрепление — немногочисленны и хорошо просчитываемы. Их можно… прикрыть, — на этот раз я молча кивнула. Если знаешь, где придется идти врагу — не накидать там всяких достижений магически-инженерной мысли — будет сущей глупостью. — Так что либо мы будем бить орков по частям, либо, по меньшей мере, нанесем подходящему подкреплению потери, не теряя своих. Хм… — Кайларн ладонью левой руки провел по подбородку. Похожем, ему в голову пришла интересная мысль. — Пожалуй, я оставлю войска на своих офицеров, а сам подниму летучий отряд, и устрою налеты на вольные племена и шахты уже во владениях Черной скалы. Увидев контрольными заклинаниями только летунов и десант, без пехоты и конницы, Гхыр может решить, что мы пытаемся заставить его покинуть укрепленную позицию…
— Логично, — кивнул д’Ин Амит. — Но, полагаю, вам все равно следует отдохнуть. Закат близко. Начнем завтра.
Рита
Ну, вот мы и добрались. Я с благоговением смотрю на поднимающиеся из-за городских стен шпили Храма. Они… грандиозны. А между тем — это всего лишь центральный храм одной из Марок Империи Света, а отнюдь не Величайший Храм в столице Империи. Но и он — просто потрясает. Он — великолепен!
Наш путь сюда был долог и труден. Из более чем полутора десятков адептов Света, не пожелавших мириться с господством ересиарха(9) Кайларна и его темного бога, до Ирингетиля добрались только восемь. К счастью, наш Учитель, отец Вульфред, все еще с нами… хотя и был тяжело ранен в одном из нападений. К сожалению, с нами добрался до Ирингетиля и этот ворюга Гронд. Непонятно, каким образом, но он каждый раз ухитрялся выживать… Наверное, как-то подкупил Агера, издавна ходившего охотиться в степь, временами — даже уходя от облав кочевников Заречья… Правда, чем городской вор мог подкупить старого охотника, да еще так, чтобы тот раскрыл ему какие-то секреты — мне непонятно. Но уже ближе к середине пути стало заметно, что ворюга первым ухитряется заметить еще только намечающиеся неприятности… И Агер одобрительно кивал ему, когда тот внезапно отдавал дикие, нелогичные, и очевидно бессмысленные распоряжения, вроде «поменять направление движения», «спуститься в балку», или даже «лечь, затаиться и дышать черед раз»… Но, увы, почему-то отец Вульфред все чаще соглашался с этим самозванным предводителем, а те, кто ему не подчинялись… Те до конца путешествия не добрались. Но я все равно не понимаю: почему Агер поделился своим искусством именно с этим ворюгой? Почему не сам стал во главе нашего небольшого отряда, выступившего на войну с надвигающейся Тьмой?
Однажды мы проходили мимо огромного монумента, посвященного павшим в боях Очистительного похода. Отец Вульфред сказал, что такие монументы строили, когда войска Света уверенно наступали на проклятых последователей Древних, тех, кто отрекся от дарованного Владыкой Света, и предпочли скрыться в ненавистной Тьме, лишь бы не подчиниться законному Владыке! Тогда эльфы еще считались надежными союзниками: они еще не предали Дело Света, и не отвели войска, под глупым предлогом «иначе у нас в тылу образуется прорыв Инферно». И ведь совершенно очевидно, что это было именно предлогом: разве Владыка Света допустил бы такое непотребство! Но теперь неверная и предательская сущность эльфов известна всем: зря эти, притворявшиеся сторонниками Света длинноухие ублюдки, говорили, что их родство с подземельными дроу — «невозможная и глупая байка»: оно очевидно уже всем. И правильно иерархи Света решили, что их «Вечному» лесу — не место рядом с границами Империи. А поскольку, рано или поздно, Владыка Света станет Владыкой Мира — то всяческим нелюдям, предателям и отступникам — не найдется прибежища в этом самом лучшем из миров. И, когда всех этим тварей постигнет заслуженная кара, я надеюсь, будут вознаграждены и верные, те, кто своими трудами приближал наступление этого лучшего мира.
Но я отвлеклась. Мила, одна из немногих, вырвавшихся из владений черного колдуна девушек (страшно даже представить судьбу тех, кому сбежать не удалось), и ее возлюбленный — Витек, заявили, что намерены отдать дань памяти погибшим святым воинам. Так этот урод Гронд — не пустил. Сказал, что «чует какую-то гадость»… И пусть он в итоге оказался прав — это не делает его поступок менее мерзким.
Когда Мила, рассорившись с Грондом, собиралась уже было отправиться к монументу, тот просто бросил ее на землю, и прижал палец к губам. Витек тут же показал свою трусливую натуру, рухнув рядом. И они втроем отползли к нам, стоявшим в ложбине.
— Орки! — прошипел Гронд. — Идут к некрополю.
Некоторое время стояла тишина, а потом — раздался жуткий вой.
— Нежить, — бросил ворюга, и, странно, что еще не еретик и отступник. — Схватились с орками.
— Откуда в имперской гробнице — нежить? — не поняла я.
— Откуда нежить в неведомо сколько заброшенном некрополе? — усмехнулся Гронд. — Странный вопрос. Будем надеяться, что там хотя бы магов…
Речь Гронда прервал раскат грома.
— Не стоит надеяться, — отозвался отец Вулфред, когда раскат стих. — Я вспомнил это место. Тут был сражен Нирен Громоносец, который и был похоронен в этом некрополе вместе со своим мечом — Повелительницей Бурь… Думаю, много орков оттуда не выйдет…
Отец Вульфред — святой человек… Но все-таки — человек, а не бог. Он ошибся. По меньшей мере один из орков сумел покинуть некрополь, не ставший местом упокоения славных героев… Да будут прокляты предатели, помешавшие завершить Поход, те, из-за кого множество могил подверглись разграблению, или же остались без присмотра и стали пристанищем ужасной нежити.
Огромный орк(10) выскочил на вершину холма. Увидев нас, он яростно зарычал и кинулся вперед. Первый же его удар убил вставшую было Милу. Следующий — пришелся навершием топора в грудь Витеку… Но на этом его страшный путь закончился. Из-за падающего Витека стремительной тенью выскользнул Гронд. Похоже, что орк, радостно завопивший, когда убил двух людей, просто не заметил вора. Тускло блеснувшие кинжалы вошли в ноги орка чуть выше колен. Из правой ноги ударил просто-таки фонтан неправдоподобно светлой крови, заливая бьющегося в агонии Витека, а левая нога, на которую орк попытался опереться, чтобы достать трусливо убегающего Гронда — подкосилась, и зеленокожий (а уж этим-то тварям точно не будет места на земле, когда окончательно воцарятся Бог Человечества и его Император), страшно завыв, рухнул на выгоревшую траву.
— Один, — произнес Гронд, выглянув из-за вершины холма. — Остальные, похоже, там и остались.
По приказу отца Вулфреда, мы похоронили влюбленных в балке, стараясь двигаться так, чтобы нас нельзя было увидеть от некрополя, и отправились в дальнейший путь. Нас ждал Ирингетиль.
Заурми
Ожидание в лагере длилось долго. Враг не стремился проявлять активность, выходя из-за так и оставшихся неприступными стен, а мы уже не пытались его оттуда выковырять. Зато ежедневные камлания превратили окрестности нашего укрепленного лагеря в некое подобие ущелья перед вражеской крепостью: враждебные, или же нейтральные, но способные послужить врагу, духи — изгнаны, либо скованы и подчинены, дружественные — прикормлены, и готовы помогать… Собственно, это и испытали на своей шкуре маги Света и Разума, что попытались повторить трюк, оказавшийся для нас столь опасным, в походе от Беленджера к Серым холмам, попались практически сразу. И пусть не всех из них удалось поймать и настукать — но и серьезных потерь (десяток снаг — не в счет) мы не понесли.
Ситуация изменилась, когда пришла та тварь, которая убила Неминхырыма, старшего шамана, и одного из первых учеников Маухура. Она не стала соваться к самому лагерю, где множество духов всегда были готовы выследить и указать снагам «невидимку». Вместо этого она обрушилась на дальние патрули. Возникая из невидимости, она никогда не наносила больше одного удара. Не все из них были смертельны, далеко не все… Но даже те волки и их всадники, что ухитрялись выжить — надолго выходили из строя, и шаманам приходилось бороться за их жизни, растрачивая драгоценные крупицы маны. А вслед за темной тварью так же стали поступать и маги из ненавистной крепости железячников. Мы стали нести потери, пусть они и не были существенными, но приходились именно на не слишком многочисленных волчьих всадников. А самое главное — заканчивались фиалы с эликсирами маны. Пока мы стояли под стенами Беленджера — нам регулярно подвозили все новые и новые партии эликсиров. Этого, конечно, не было достаточно, чтобы одолеть магов-кочевников, буквально сидящих на Источнике, но вполне хватало, чтобы не чувствовать себя бесполезной. Сейчас же… Захват Серых холмов буквально отрезал нас от поставок. Оставалось то, что крайне медленно прибывало любому магу даже вне Места Силы, и всеми силами растягивать остатки прежних запасов. Многие старшие шаманы забрали у своих учеников фиалы с эликсирами. Маухур так не поступил, но все равно мы очень и очень жестко экономили.
Бойзы из Черной скалы попытались доставить нам выработанные тамошними алхимиками эликсиры маны, но небольшой караван, попытавшийся проскользнуть через некогда подчинявшиеся нам земли Серых холмов, был перехвачен железными летунами. Не выжил никто, и о судьбе каравана и всех, кто его сопровождал, мы могли бы гадать долго… если бы не способность истинного Ваиводы — всегда знать, где напали на его бойзов.
А враги, которых мы ждали, все не шли. Их невидимки, разумеется, не только убивали, но и исправно докладывали своим хозяевам о нашем положении. Мы же могли только гадать о том, где находится враг, и что он делает. То есть, понятно было, что основные силы врагов — где-то в домене Серых холмов… По крайней мере, пока у нас была мана — мы держали нескольких духов на границе Беленджера, и они донесли, что армия колдуна прошла в сторону столицы захваченного врагом домена. Так что приходилось считать, что враги соединили силы.
— Гра-а-а!!! — раздался рев ваиводы из шатра, неподалеку от которого я медитировала, пытаясь добыть из глубин собственной души еще хотя бы крупицу Силы. Впрочем, пока что совершенно бесполезно. Ревом меня не только выбросило из транса, но и чуть было не покатило по земле — так велика была ярость вождя. — Мерзкие неписи! Я ж их и тогда ненавидел… Твари…
— Вождь? — послышался голос Варки.
— Мерзкий колдун со своей свитой разоряет земли Черной скалы! — проревел ваивода. — Мы снимаемся с лагеря и бегим к Черной скале. Там мы соединимся с бойзами гарнизона, наймем новых бойзов… Мы сметем этих уродских неписей!
Честно говоря, я это уже несколько раз слышала. Но почему-то воплотить то, о чем говорил вождь — как-то не получалось. Блаженство Ва-а-гх! не спешило коснуться моей души, хотя что-то такое все-таки шевельнулось. Возможно, ваивода — утратил благословение Бальшаго Зиленаго? Надо подумать…
— Возможно, злые колдуны на это и рассчитывают? — продребезжал Неминрууг, самый старый из шаманов нашей орды. — Чтобы мы покинули место, где духи уже прикормлены нами, где построены укрепления и расставлены ловушки… И тогда нас перехватят по дороге всеми силами?
— Плевать! — проревел ваивода, и я постепенно стала поддаваться его голосу, погружаясь в радость Ва-а-гх! — Они разоряют маи земли! Сколько бы их ни была — мы их растопчем и настукаем! Всем сниматься с лагеря! Мы бегим!
Иримэ
Когда мы вернулись из рейда, лагерь был разбит, ров — выкопан (в основном — не знающими усталости големами), вал — насыпан, а белоснежные палатки расставлены, как по линейке. И мы с Ларом, после ставшего уже традиционным вечернего совещания удалились в палатку, одну из выделенных для старшего комсостава.
— Хорошо, все-таки, что ты отправил Кэру, — вздохнула я, вспомнив, как была против этого решения.
Все-таки одиночная убийца вряд ли могла бы нанести много урона… Тем более, что Лар дал четкие инструкции: «Один удар и сваливай. Раненый — больший ущерб для врага, чем убитый. Раненого — нужно лечить, тратя ресурсы. Раненый — снижает общий боевой дух, особенно, когда становится ясно, что ранения — неизлечимо. Добивать своего оркам, конечно, привычно… но все равно вряд ли доставляет удовольствие». Но главным ущербом, который нанесла Кэра, оказались не десяток волчьих всадников, выведенных ей из строя, а то, что она сумела оставаться неподалеку от орочьей Орды, отправившейся в путь, и поисковые партии орков не сумели ее ни обнаружить, ни отогнать. Все-таки феечки — слишком хрупки, чтобы посылать их в дальний поиск, и не достаточно быстры, чтобы, подвергнувшись опасности — гарантированно избежать ее. Кэра же, мутировавшая на успешный поиск и скрытность, вполне могла позволить себе приблизится к Орде, и оставаться на приемлемом расстоянии, достаточном, чтобы не потерять врага. Так что сейчас Кэра получила приказ свернуть диверсионную деятельность. Пусть считают, что их потеряли.
Также на вечернем собрании командного состава были доложены и более мелкие подробности марша, которые мы могли упустить, отправившись в рейд. В частности, был упомянут эпизод с нападением на колонну молодого урстрикса, охотничью зону которого союзная армия, по всей видимости, пересекала. Выслушивая докладчика, излагающего, что «зверь был остановлен железными големами, и убит совмещенным залпом магов и культистов», Лар пробормотал себе под нос:
— Что такое «армия», и чем она от «отряда» отличается…
А в ответ на мой недоуменный взгляд рассказал о встрече именно с молодым урстриксом, которая чуть было не прервала его карьеру в самом начале. Тогда это был тяжелый бой с полным напряжением сил. Сейчас — рядовой эпизод, практически не заслуживающий внимания.
Когда я устраивалась на ночь в своем спальнике, вспомнился мне и разговор с Альмииной, Видящей, хотя и менее опытной и знающей, чем моя мама, но все-таки серьезно превосходящей такого новичка, как я.
Главным вопросом, ответа на который я так и не смогла найти — было «как она вообще умудряется жить рядом с этой … темной?» Ответ оказался «прост, как все гениальное»: «Воля Матери». Так же Альмиина добавила, что подозревает: отсутствие покушений на нее со стороны темной — тоже не следствие мер, предпринимаемых д’Ин Амитом, а, скорее — результат запрета, наложенного Всебесцветной паучихой… И это тревожит Видящую как бы не сильнее орков, людей (как Империи, так и Хранителей) и тварей Единения, время от времени набегающих на границы Марки, вместе взятых. Волю богов трудно проницать, даже когда они не предпринимают усилий для маскировки своих намерений… а уж разум и действия Матери Тьмы постоянно погружены во тьму настолько глубокую, что ее не могли развеять даже сильнейшие из легендарных Древних Видящих(11). Что может быть целью Паучихи, заставляющей одну из своих жриц мало того, что пребывать на ненавистной для тех, кто бежали в Подгорную Тьму от справедливого гнева Высокого Князя, поверхности, так еще и делить мужчину с той, кого подгорные твари именуют не иначе как «предателями» и «отверженными»? Какая цель ведет темное отражение Атарэ? Впрочем, если понять что-либо не удалось Альмиине, то мне — глупо даже и пытаться. Ведь вполне может быть так, что мы не видим нужных вариантов просто потому, что богиня основывает решения на провидении, глубина которого больше, чем у любого из смертных. Впрочем… Возможно — стоит попробовать не одной, а вместе с Ларом? Глубина провидения, пусть и лишенного деталей, или же вариативности — сильная сторона Пророков. Повинуясь видению, я протянула руку через сгущающуюся в палатке тьму, и коснулась своими пальцами пальцев Лара.
Вспышка разворачивающегося Видения накрыла меня. Не по-эльфийски однозначное, оно меня поразило. Я как будто видела мир через стекло, на котором были нанесены странные письмена, прочитать которые я не поняла, как ни старалась. Слева видна была трубка с чем-то красным. Она была почти полна. А вот синее содержимое правой трубки — уже было практически исчерпано. «Бар жизни полон», — подумал тот, кем была я. — «А вот мана почти на нуле. Ну, да ничего, сейчас поправим!» Знакомый кинжал пронзил грудь лежащего на земле орка, и реальность вывернулась наизнанку…
Гонец в парадных одеждах зачитывал нам Волю самого Высокого князя.
— Мы, Высокий князь Вечного леса, сим признаем возрождение Сумеречного дома. Членам Совета Дома следует избрать Главу, и отправить своего представителя в Совет Леса…
— Хитрец… — Лар, стоявший рядом со мной, скорее подумал это, чем произнес, но я услышала совершенно отчетливо. — Впрочем, если ему нравится считать Дом Духов частью Леса — пусть считает. Я не против.
Из-под облаков смотрела я на разворачивающееся внизу сражение. Стройные каре эдайн медленно двигались, ощетинившись копьями, посреди моря тварей Единения. Вот только корабли, бороздящие морской простор, не оставляют за собой широкого кровавого следа. Существо, чем-то напоминающее нашу Кэру, но однозначно — мужского пола, рухнуло с небес прямо в середину строя копейщиков. Очень недолго довелось ему бесчинствовать среди не успевших развернуть в его сторону свое оружие копейщиков. Сияющие нестерпимым Светом мечи паладинов сразили тварь Единения… но дело свое он сделал. Строй заколебался, передние ряды отвлеклись на угрозу сзади… и непрерывный напор дал результат. Заплатив без счета жизнями низших, инсектоморфы прорвались, открыв путь для разогнавшихся туш скорпозавров…
Двенадцать Кругов прелатов воздели руки к небесам, вознося молитву к подножию Престола Света.
На поле боя пала тень существа, которое Лар называет «флотом-ульем»…
Белая роза полыхала во тьме, забирая силы у того, кто осмелился потревожить ее покой.
Ткань реальности распадалась под неотразимым ударом, и рушились в открывшийся провал стены оставшегося непокоренным замком.
Восемь огненных крыльев перечеркивали небеса, раскалывая звезду зарождения жизни, разрушая паутину планов, разрывая Договор.
Серебряная тень вставала из небытия, чтобы поддержать почти рухнувший престол.
Под вопли толпы, собравшей полюбоваться кровавой потехой, мальчишка отправлял своего рыцаря навстречу дракону…
Видения становились все непонятнее и отрывочнее. Воронья голова, изображенная на наплечнике бронированного гиганта, подмигнула мне темно-синим глазом. Десятки тысяч зеркал отражали мое лицо… Чье-то тело прижало меня к земле, а его губы требовательно и властно накрыли мои… И это оказалось уже не Видением…
Заурми
На этот раз все сошлись на том, что необходимо провести разведку. Наткнуться на марше на объединенную армию союзников было бы… не очень хорошо. Нет, конечно, священный Ва-а-агх! даст нам сил для победы… Но вот сможем ли мы после этой победы вернуть Серые холмы?! Ведь враг наверняка предпринял меры к тому, чтобы затруднить нам штурм.
Под грохот бубнов и кличи объятых священным духом Ва-а-агх! воинов, я шагнула в Верхний мир. К счастью, у нас было достаточно времени, чтобы нейтрализовать действия шаманов злого колдуна. Конечно, вблизи самих стен вражеской крепости у меня бы этот номер мог и не получиться, но здесь, где мы приманили нейтральных духов, дух ветра явился на мой зов почти мгновенно. На его крыльях мы взлетели над степью. Отражение материального мира в Верхнем — неоднозначно… Но некоторые выводы можно сделать и не спускаясь в материальность, где я сейчас сама выглядела бы бессильным полупрозрачным духом.
Высоко поднялись мы с моим духом над бренной землей. Но ни я, ни мой крылатый скакун, ни его собратья не видели врага, не слышали грохота его шагов, не чуяли запаха дума от походных костров… Конечно, есть способы скрыться от поиска духов… Однако, эти способы хороши, когда скрыть надо самого шамана. Ну, максимум — небольшую группу. Армию так не спрячешь. Есть и амулеты, помогающие избежать внимания духов, заставляющие их считать, что там, где находится носитель амулета — нет и не может быть чего бы то ни было интересного. Но, опять-таки, количество таких амулетов, необходимых, чтобы скрыть не маленький отряд, но целую армию… Нет, есть конечно, в основном — среди властителей, что давно держат свои владения, и такие оригиналы. В частности, говорят, что один из Ваивод Триумвирата — именно так и поступил. Но он держит три домена, и держит достаточно давно. Не думаю, чтобы наши враги были настолько богаты.
Знакомой дорогая я, как сопровождающая меня стайка духов, направились к Серым холмам. Вражеской армии не оказалось и там. Нет, конечно, признаки присутствия сильного гарнизона — были. Но «сильный гарнизон» и «серьезная армия» — вещи разные. Да и опустевший лагерь за внешней стеной города намекал на то, что основные силы врагов покинули Серые холмы.
Сам город в принципе не отличался от того, каким он выглядел, когда мы проходили мимо него в прошлый раз. Разве что создавалось впечатление, что из центра города, от стен замка, защищающего собственно Место Силы, выселили всех жителей. Это меня заинтересовало, и я постаралась подобраться поближе.
Действительно, площадь вокруг замка была расчищена. Теперь, вместо жилых шатров старших бойзов там размечался дополнительный круг укреплений. Кажется, это называется «люнеты» — открытые сзади укрепления, состоящие из вала и небольшого каменного бруствера, позволяющего стрелкам вести огонь, не подвергаясь ответному. В отличие от аналогичного укрепления возле Беленджера, эти были построены по уму (или, по крайней мере — их еще не успели испоганить) и со стен и башен простреливались навылет. Так что, даже взяв это укрепление, штурмующий не получит преимущества — только потери.
Некоторое время, разглядывая поближе люнет, я размышляла о том, почему враги, захватившие Серые холмы, не укрепили сам город. И только удаляясь от некогда нашего Места Силы, чтобы увидеть всю картину, не концентрируясь на мелких деталях, вроде того же люнета,, я поняла простую истину: они не оставили в Серых холмах достаточно солдат, чтобы защищать длинную городскую стену. Но вот на гораздо меньшей длины стены цитадели — их вполне хватит. А удержать им нужно только само Место Силы, и, может быть, еще учебные площадки. Все. Больше им, по сути, ничего не нужно. Особенно — если они рассчитывают разбить армию ваиводы Гхыртыкбургуза. Но как они могут рассчитывать одолеть орков в бою?
Оставив рассматривание внешних колец укреплений, я обратила свое внимание на сам замок. Толстые и высокие стены выглядели очень крепкими. Что интересно, люнеты внешнего колца располагались так, что дорога к любым из ворот, ранее — прямая, теперь изгибалась между валами. Так что протащить махину тарана, вроде того, которую духи видели в прошлом штурме, стало весьма замысловатой задачкой. А конструкции меньшего калибра тут, пожалуй, и вовсе ничего не сделают: массивные ворота ими можно долбить, пока не устанут те, кто махает тяжеленным бревном, и ничего не добиться. Тем более, что наличие по крайней мере двух летающих башен намекало: враг, захвативший Серые холмы, все силы и ресурсы пустил именно в укрепление замка. В чем-то это даже и хорошо: когда ваивода вернет себе замок — у него будет хорошее укрепление, и к нему будет приходить больше бойзов, впечатленных победой над столь могучей крепостью. Но плохо то, что с налета, без осадной техники, нам Серые холмы не вернуть. А значит — нужно идти к Черной скале. Потому что если главных сил врага нет у Серых холмов, и они не идут на север, к нашему лагерю, то это значит, что они движутся именно к нашей столице. И попытка получить подкрепление, не выдвигаясь к Черной скале, может закончится гибелью подкрепления и захватом обоза.
Темное пламя на вершине одной из летающих башен вытянулось в луч, соединивший землю и небо, а потом — широким взмахом прошелся по месту, где пребывали я и мой ездовой дух. Вреда нам не причинило. Видимо, это был не удар, а только лишь попытка найти противника. Уж не знаю: заметили нас шаманы в крепости, или это был просто дежурный поиск. Но, в любом случае, надеяться, что мы остались не обнаруженными — было бы глупо. Так что я приказала отступать, пока нас не «приласкали» чем-то более существенным.
Удрали мы вовремя. Сонм мелких духов, посланный на поиск нарушителей шаманами нынешних владельцев замка, не успел засечь направления нашего отступления, и сорваться в погоню. Убедившись, что за нами не гонятся, я погрузилась в транс, стараясь вытащить из моей памяти малейшие подробности увиденного.
Хотя заглянуть в замок мне и не удалось, но некоторые выводы из увиденного сделать можно.
Во-первых, новые хозяева замка отнюдь не поспешили вырезать наших сородичей. С одной стороны это хорошо. Если Ва-а-а-гх! ваиводы накроет город — мы получим некоторое подкрепление уже в пределах кольца стен. Проблема в том, что, с одной стороны, это не даст нам сколько-нибудь серьезного преимущества: внешние стены враг все равно не собирается оборонять, а в замке наших сородичей, скорее всего, нет. Но хуже другое: после неудачной осады Беленджера, потери Серых холмов и отступления от Горных клыков у меня уже нет прежней уверенности, что вела меня раньше. Я не чувствую прежней мощи Ва-а-а-гх!, что раньше заряжала и вела за собой. И, увы, боюсь, я не одна такая даже среди тех, кто следует за ваиводой. Так что вполне может быть, что взвинтить радость и готовность к сражению в сердцах тех, кто сейчас обитает в Серых холмах — у ваиводы может и не получиться. Нам нужна победа. Хотя бы одна. Хоть небольшая.
Удаляясь от Серых холмов, я задумалась о том, где враг взял камень для строительства столь могучих укреплений. Ведь на них нужно немало ресурсов: денег, камня, руды, и даже дерева. Протащить все это через Горные клыки мимо нашей армии — у него не могло получиться. А значит, либо он получил просто гору ресурсов от союзника… либо — наладил их добычу, захватив наши шахты. И если забрать их обратно, перебив тех, кто там сейчас работает — это и будет серия небольших, но важных побед. А заодно, может быть, удастся и выманить основные силы противника на сражение в выбранном нами месте, если они кинутся защищать, или же отбивать возвращенные нами шахты. Конечно, пока идет война, у нас не получится организовать их работу и получение ресурсов… Но вот сделать так, чтобы и враги не смогли этого сделать — мы можем.
Направляясь к ближайшей точке добычи ресурсов — каменоломне, я вспоминала сражение с Парадом Сотни демонов. Духи темной иерархии перли на нас, не обращая внимания на то, как заклятья шаманов развоплощали тех, кто двигался рядом с ними. Кое-как и с большим трудом мы смогли наладить оборону… Но все равно некоторые темные твари: духи гнева, похоты, голода, даже гордыни, ухитрялись прорваться. И тогда против нас немедленно выступали одержимые, каждый из которых уносил с собой одно-двух бывших товарищей. А главное — запасы маны просто таяли.
Но вот к линии обороны подошел предводитель Парада. На него сразу кинулись самые сильные из собранных нами духов: элементали (духи стихий), духи деревьев, зверей, даже пара духов стихийных бедствий… Он поднял к губам чашу, из которой время от времени отхлебывал, и произнес:
— Цвети, сенбонсакура! — и выдохнул, подув над поверхностью жидкости.
Туча мелких розовых лепестков взвилась в воздух. Прикасаясь к тем духам, что сейчас атаковали его Парад, лепестки вспыхивали темно-багровым пламенем, буквально испепеляя духа в родной для него реальности — Верхнем мире. Учитель мне говорил, что «уничтожить» духа практически невозможно… Но такое вот испепеление… Подозреваю, что «погибшие» под этим ударом духи смогут вернуться разве что через несколько веков, а долгие годы развития, и то, что было вложено в них нашими шаманами — будет потеряно.
Проклятый предводитель Парада взмахнул клинком, и рой лепестков ударил в грудь мою любимицу — духа ветра Гшар-рарх. С воплем боли она исчезла в багровой вспышке, и это сорвало оковы самоконтроля, старательно выстраиваемые мной под руководством учителя. С нечленораздельным боевым кличем я рванулась вперед, формируя в левой руке заклятье молнии — самое могучее из известных мне стихийных заклятий. Но я не успела. Заклятье еще только формировалось на моей руке, когда эта тварь повернулась ко мне… и я взглянула в его глаза.
Я летела по тоннелю, образованному бесчисленным множеством звезд. Тихие голоса нашептывали мне о том, какая я слабая, бессмысленная и бесполезная. И страх… дикий, немыслимый страх рвал мою душу…
В себя я пришла в шатре учителя. Он, что-то напевая, возился с какими-то штуками, которых с моего места не было видно.
— Учитель! — я попыталась подняться, и рухнула обратно. Сил не было, то есть — вообще никаких.
— Очнулась? — оглянулся на меня учитель. — Это хорошо.
— Что… чем все… — я попыталась задать вопрос, но голос подвел меня.
— Хочешь знать: чем все закончилось? — грустно улыбнулся старый шаман. — Мы отбились. Хотя можно ли назвать это «победой»… Не знаю. Но, тем не менее, пока Предводитель Парада отвлекся на тебя — мы с Маншарром и Гристой сумели соорудить заклятье, которое выбросило его из мира.
— Выбросить… — я снова вспомнила слова учителя о трудностях с уничтожением духов. — Значит, он вернется?
— Боюсь, что да, — кивнул учитель. — Вернется. И… боюсь, что он отметил тебя.
Сухой палец учителя указал на мое плечо. Там, как будто каленым железом были выжжена цифра «один»(12).
Я машинально потерла выжженное клеймо, и вернулась в реальность Верхнего мира из того недавнего прошлого, в которое провалилась. Следующим этапом моего похода должен был бы стать поиск вражеской армии… Беда только в том, что искать ее было бы… мягко говоря — сложно. Прямая, соединяющая Серый холмы и Черную скалу — отнюдь не была самым удобным путем: его пересекали несколько пересыхающих рек, и разной величины балок. А вот обходных путей, удобных для прохождения как армии, так и обоза, путь и более длинных — было несколько. И осмотреть их все я никак не успевала: запас Силы, вложенной в ритуал, уже заканчивался, намекая об этом холодом в кончиках пальцев. Так что, наверное, лучше будет осмотреть шахты: ведется ли там работа, есть ли охрана и так далее.
Естественно, я даже не собиралась осматривать все шахты. Но вот каменоломня, рудная шахта и серная залежь — как раз располагаются поблизости от одного из путей, которым нам будет удобно обойти Серые холмы.
Как ни странно, мои предположения полностью оправдались. Все три шахты активно работали. Да, во всех трех точках работали всего лишь по несколько человек, но они работали. А вот охраны — вообще не было! Я уже собиралась отправиться дальше и попытаться найти-таки врага (ну, а вдруг он идет именно по этой дороге?), но тут окружающий мир завертелся радужным водоворотом, а когда я снова могла видеть — увидела лицо наставника, склонившегося над моим распростертом на голой земле телом.
В себя я пришла нескоро. Зыбкость и неустойчивость окружающего мира заставляли меня шататься на каждом шагу, а уж способность более-менее ясно соображать, а тем более — высказывать свои мысли вернулись ко мне лишь через несколько часов. Но когда я пришла в себя и изложила учителю как увиденное, так и свои мысли по этому поводу, Маузхур покачал головой.
— Ваивода всегда был… настроен против чудил, — вздохнул он. — Решение возвращать Серые холмы — уже принято. И попытавшись влезть туда — сделаем только хуже. Но вот идея отправить подвижные отряды во главе с героями, захватить шахты… Пожалуй, в этом что-то есть. Варка, еще пара нобов… С ними — пошлю вас, моих учеников. По меньше мере… — Учитель прервал речь, и молча покачал головой. — Отлеживайся. Приходи в себя. Завтра мы выступаем. А перед этим — пройдешься еще раз. Уже не в такой дальний рейд. Так, по окрестностям. Чтобы не было сюрпризов.
Иримэ
Лар поднялся, стряхивая с себя дурман глубокого транса, сопровождающего путешествие по Той Стороне.
— Ну что? — с тревогой спросила я его. Все-таки, жаль, что талант Говорящей-с-Лесом миновал меня, и я не могу составить Лару компанию в его опасных вылазках.
— Орка, — усмехнулся Лар. — Присматривалась к укреплениям, а потом, когда ей деликатно намекнули, что ее присутствие — нежелательно, кинулась облетать шахты. До походного лагеря — не добралась.
— Хорошо, — выдохнула я. — Думаешь, двинут на Серые холмы?
— Похоже на то. Или постараются обойти их с востока, где расположены осмотренные их лазутчицей шахты. Ну, если, конечно, мы не упустили других лазутчиков, которые осматривали другие пути.
— А если упустили? — встревожилась я.
— Тогда мы получим известие от Кэры. В любом случае все подготовлено. А наш отряд в любом случае более подвижен, чем самые подвижные части Орды. Оркам предстоит веселое развлечение — марш по выжженной земле.
1) Огненный червь — обитатель Подземья. Славится тупостью и упорством, с которыми прогрызает/проплавляет себе путь строго по прямой через все, что попадается по дороге. Но как и плохое зрение носорога, тупость огненного червя в большинстве случаев — не его проблема.
2) Abban (язык дроу). В большинстве случаев считается правильным переводить это слово на другие языки как «союзник». Однако набор значений этого слова для дроу несколько… неоднозначен. И точнее перевести его как «тот, кого невыгодно предавать».
3) Ликтор — юнит Единения. Маг разума и стихий. Для мага — ОЧЕНЬ хорошо бронирован не в ущерб скорости каста и неплохо машет хитиновыми клинками. Ликторы часто становятся синапсами (точками фокусировки роевого разума), из-за высокого показателя интеллекта. Часто в ходе развития получают навык «Скрытности», или же скрывают свое присутствие иллюзиями.
4) Скорпозавр. Юнит Единения. Седьмой ранг. Огромный скорпион. Вдаль плюется ядом, вблизи — бьет хвостом и клешнями.
5) Меганевр. Юнит Единения. Пятый ранг. Гигантская стрекоза. Быстрая, сильная, для летуна — хорошо бронирована (хитин). Видит невидимых (прячущихся или укрытых заклинаниями) юнитов, мутирует в синапс, имеет представления о тактике.
6) Формиск — ездовое животное героев Единения. Гигантский муравей. Хитиновая броня, мощные челюсти и железа, позволяющая брызгать кислотой (нифига не «муравьиной) — прилагаются.
7) Операция «Коттедж» — захват острова Кыска американской армией и флотом в 1943 году. Со стороны США было 7 800 человек при поддержке кораблей и авиации. В ходе операции американские силы потеряли 103 человека убитыми и 230 — больными и ранеными, был поврежден эсминец «Абнер Рид». Японская сторона… свой гарнизон за две недели до описанных событий — с острова эвакуировала.
8) Отиуг — это гротескное существо с луковицеобразным телом на трех крепких ногах, глаза и нос которого расположены на стебле, растущем из верхней части раздутого тела. Два упругих щупальца заканчиваются остроконечными листовидными придатками, которыми отиуг загребает пищу в разинутую пасть. Отиуг зарывается под кучами отбросов и падали, оставляя на поверхности только сенсорный стебель. Когда съедобное существо проходит мимо, щупальца вырываются из под мусора и хватают добычу.
9) Ересиарх — дамочка не имеет отношения к церкви, и разница между «иноверцем» и «еретиком» — ускользнула от ее понимания.
10) Огромный орк… Девушке показалось. Орк был самый обычный хрюкер, даже несколько меньше среднего.
11) Древние Видящие — круг из двенадцати Видящих, живших, согласно преданиям, еще до падения Асколхорна. Известны многочисленными предсказаниями, изрядная часть которых уже сбылась… или была предотвращена на основе содержащихся в предсказаниях советов. Считаются идеалом и недостижимой вершиной искусства предсказания. Впрочем, о завершении их земного пути достоверных известий нет, так что ходят слухи, что они по прежнему живут где-то за Туманной Завесой, а возможно — и вне мира… или даже миров.
12) С единицей соотносится высший аркан таро — «Маг».
Астироль
Прежде, чем отправиться воевать на восток, лорд-жрец Кайларн, которому я поклялась в верности, надежно прикрыл северную и западную границы. Караваны работорговцев, что прежде пытались проскочить Азир, иссякли, перехватываемые еще на дальних подступах. Хотя могильник, в которое бросили мое тело, и продолжал давать силу моей призрачной башне — следовало подумать о будущем. И я, собрав призрачных подданных, отправилась в поход.
Разумеется, в соответствии с договором, заключенным с сюзереном, я не могла оставить свой участок границы без защиты. И я не оставила. Призрачные воительницы, поднятые из проклятой ямы, где до сих пор открыты Врата Серых пределов, заступили на очередную вахту. На этот раз им придется держать дозор несколько дольше обыкновенного… но призракам неведома усталость.
С собой я взяла далеко не всех обитателей моей башни: десяток безымянных призрачных копейщиков (их гнали, если я правильно поняла, в качестве рабов на галеры… но темная сила, разверзшая щель между мирами живых и мертвых, отняв память о прошлой жизни, наделила их умением обращаться со щитами и копьями), еще столько же стрелков (в основном — девчонки… скорее всего их собирались продать не то в бордели, не то в гаремы Каганата). Так же рядом с нами рысили призрачные гончие. В прошлой жизни они были собаками, охраняющими рабские караваны… и мне показалось ироничным взять их на охоту за работорговцами. Так же со мной шли три девушки-эдайн, в посмертии получившие дар открывать Врата Серых пределов. В конце концов, Круг меньше чем из четырех некромантов — не составить. Да и навыки темной магии в походе, на мой взгляд, лишними не будут. Ну и способности к стихийной магии, пусть они и невелики — могут понадобиться. Шли с нами и трое призрачных ассасинов, умеющих скрывать свечение своих душ так, чтобы оставаться практически невидимыми. Призрачный ассасин, на данный момент — вершина моего искусства. Призрачных рыцарей, мне просто не поднять. Пока. Хотя, конечно, не стоит забывать рекомендацию сюзерена «не зацикливайся на стандартных заклятьях: ищи свой Путь». Вот только у меня этот «свой путь» пока что не находится. Ну и, жаль, конечно, что у меня нет своего замка, в котором я бы могла нанимать призраков. Приходиться обходиться тем, что могу поднять…
Поднявшись на высокий холм, я огляделась. Двуглавый курган остался позади, сияющими столпами, исходящими от мегалитов на вершинах, указуя путь домой. Огни на вершинах практически створились(1). Для глаз смертного расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть курган. Но для нежити колдовские огни на вершинах были видны столь же отчетливо, как и маяки в ночи. Позади осталось Курганье, которое пришлось миновать, обойдя с запада, и поселение оборотней на берегу Орбаковской балки. Миновав ее, мы пересекли границу доменов, ощущавшуюся удивительно слабо. Видимо, силы этого места были близки тем, которыми оперирует лорд Кайларн. Впереди расстилалась степь, расцвеченная огоньками жизни — изумрудными (жизни укорененной) и алыми — жизни подвижной. Холодные иглы звездного света касались моих мертвых глаз, подбадривая, и зовя вперед. Хотя мои бойцы и не испытывали каких-либо проблем, сражаясь под безжалостным светом Солнца (если его, конечно, не усиливали заклятьями жрецы Владыки Света, или еще каких светлых богов) — но все равно в ночной темноте двигаться и сражаться заметно приятнее. Ну и… если есть преимущество в виде ночного зрения (пусть и сильно отличающегося от того, которое было у меня, пока я была жива) — глупо его не использовать.
Вожак Гончих Смерти, которого я так и зову, Вожаком, коснулся призрачным носом моей не менее призрачной руки. Впереди ждала беспечная добыча.
Некогда это была мирная деревенька эдайн. Если приглядеться — даже можно заметить, где были поля. Но это было давно. Сейчас поля были заброшены и позабыты, а ранее мирное поселение — стало центром разбойничьей шайки… Впрочем, если бы ее главарь смог захватить Место Силы — стал бы лендлордом. Многие так начинали. Как правило, такие удачливые предводители присоединяются к какой-нибудь из фракций… но, случается, объявляют себя Вольными владетелями. Правда, последние долго не держатся. Как правило. Но случаются и исключения.
Возможно, и предводитель этой шайки хотел стать Вольным владетелем… но вот не потянул. Силенок не хватило забрать себе Место Силы, покинутое прежними владельцами после Очищающего похода и ответа Темного храма. Надо будет заглянуть в развалины, посмотреть: кто это там такой обосновался, что и себя владетелем не объявил, и других не пускает?
Я оставила в стороне отвлеченные размышления, и присмотрелась к деревеньке. В ветхих, покосившихся домах наблюдалось по пять-шесть огоньков жизни. В большинстве своем они сейчас спали. Но вот в одном из домов огоньки скучковались вместе. Судя по их колебаниям — там сейчас кого-то насиловали. Когда я была жива — Магия Жизни даже могла бы дать мне понять: забеременеет жертва насилия, или нет. Сейчас такой роскоши я была лишена. Но вот обычное для нежити восприятие Зла — подсказывало, что ни о какой добровольности там речи не идет.
Посреди деревеньки стояла виселица, на которой болтались двое повешенных. А под ней была привязана голая девчонка. Ее спина была исхлестана, а на ногах засохли потеки чего-то белого… Огонек ее жизни едва-едва теплился… и я бы сказала, что до утра она не доживет. Несколько огоньков жизни были сбиты в кучку, и находились ниже уровня земли. Похоже, что там — зиндан, где держат пленников, и откуда пленниц таскают для развлечения главаря и его подчиненных.
Охранением разбойнички, как ни странно, озаботились: двое живых располагались на колокольне. Храм, правда, был заброшен: я не чувствовала в темном строений ни одной искорки Света. Видимо, оттуда вынесли и продали все, что только смогли вынести и продать. Зато недалеко от входа виднелась отметина дурной смерти.
Еще двое охранников скучали в разных концах единственной деревенской улицы. Вот только один из них привалился к забору из темных досок, и, в своей темной одежде был не виден часовым на колокольне. Другой же неторопливо расхаживал из стороны в сторону, периодически оказываясь в не просматриваемой с колокольни «мертвой» зоне. Что ж. Для него эта зона действительно станет мертвой.
Однако, прежде чем отдать приказы, я решила еще осмотреть некоторые места, привлекшие мое внимание.
Местное кладбище было до сих пор ухоженным, и ни малейших признаков спонтанного разупокоения не подавало. Видимо, местный жрец, до того, как его убили разбойники, был серьезным магом: отвращающие знаки до сих пор светились. Это следовало учесть: разбойнички могут попытаться укрыться там. Не то, чтобы это им сильно помогло: знаки еще светятся, но уже почти погасли. Так что соединенного напора моего отряда они просто не выдержат. А вот за пределами кладбища… Ну точно: такая же яма, как та, в которую в свое время свалили мое тело. И точно так же — ни обрядов, ни заклинаний, ни артефактов, хотя бы самых завалящих. Правда, и магов туда почти не бросали. Только одни останки до сих пор тускло светятся: видимо, местный священник. Но все равно, Серые пределы тут очень близки. Достаточно небольшого толчка… Так что, когда закончу с бандой, пару аколитов, а то и ассасина — смогу отсюда поднять.
Гончие движутся к дальнему от нас концу деревенской улицы, туда, где бродит, периодически скрываясь от глаз товарищей на колокольне, недреманный часовой. Конечно, гончие — не ассасины, полностью скрыть свое призрачное свечение они не могут… Но все-таки инстинкты хищника, способного не только гнать добычу, но и подкрадываться к ней, у них сохранились, что и было неоднократно проверено на рабских караванах до того, как я научилась поднимать ассасинов. А вот они-то, коварные и практически невидимые ассасины с кинжалами, смазанными призрачным ядом, смертельным для живых — двинуться к ближайшему часовому, а оттуда — на колокольню. В невидимой форме ассасины движутся в два раза медленнее, чем будучи заметными, так что к моменту атаки гончих — они как раз доберутся до прикорнувшего «охранника».
Вот в ночной тишине, в мерцании звезд, я вижу, как бело-голубые призрачные огни нежизни гончих сближаются с в очередной раз скрывшимся с глаз товарищей часовым. И багровый огонек, полный злых размышлений о боли, смерти и размножении — гаснет. Я этого не вижу, но мне и не надо видеть, чтобы понять: последним, что видит неудачливый член банды — были оскаленные пасти, а его последним ощущением — попытка вдохнуть через вырванное (чтобы не закричал) горло.
Мне довелось немало поговорить с владыкой Кайларном. И он рассказывал, что в такой ситуации, если бы часовыми были подготовленные бойцы — тревога была бы поднята немедленно, как только исчезнувший из поля зрения часовой не появился через время, необходимое, чтобы дойти туда-обратно. Но где «подготовленные бойцы», а где эта банда? Так что ребятки на вышке не забеспокоились ни когда исчез их товарищ на дальнем конце (Мало ли — вдруг, просто отлить отошел? А тут ты со своими бредовыми подозрениями), ни когда второй их товарищ немного поменял позу, а его одежда обзавелась стильным, хотя и малозаметным в темноте, украшением: стремительно разрастающимся пятном крови из вспоротой призрачным кинжалом глотки. Ну а потом и им самим стало «немного не до того», когда ассасины добрались и до них.
Мое небольшое, но грозное войско влилось на единственную улицу. Призрачные копейщики попарно заняли позиции перед дверями домов, готовясь принять на свои копья выбегающих, а стрелки встали чуть в отдалении: они займутся теми, кто сумеет прорваться, или же догадается выпрыгнуть в окно, а не пытаться вырваться через дверь. Я и мои аколиты встали в центре деревни, чтобы направлять гончих и ассасинов, а также поддерживать магией тех из бойцов, кому это понадобиться.
Осмотрев готовый к бою отряд, я подняла руку, и резко опустив ее, отдала приказ об атаке. Аколиты, обладающие способностями к огню, бросили огненные стрелы в соломенные крыши домов, а внушающий ужас вой призрачных гончих сплелся с боевым кличем, который подсказал мне владыка Кайларн:
— Maim! Kill! Burn!(2)
Иримэ
Вспоминать результаты ритуала предвидения, сидя в палатке посреди военного лагеря — не самое простое дело. Это тебе не тишина лесов, и даже не покой Башни Оракулов. Но мама сказала, что в походе я каждый день должна проводить этот ритуал, а на следующий день — полностью вспоминать увиденное. Это должно улучшить мои навыки. Впрочем, Лар сейчас занимается тем же самым. Хотя пути Оракулов и Видящих и различаются, но они достаточно похожи, чтобы развиваться сходным образом. Но все-таки, у Лара свои идеи, а у меня — свои.
Расставив свечи по вытканной на кошме пентаграмме, я погрузилась в созерцание-воспоминание. Вообще-то, то, что я увидела вчера — более характерно как раз для пророков. Четкая, однозначная сцена, практически лишенная привычного мерцания вариантов. Видимо, тогда уже все события были определены, и во всех вариантах вероятного настоящего и будущего эта сцена присутствовала практически в неизменном виде. Но вот зачем-то Мать послала мне это видение, так что, похоже, в зависимости от того, как я отреагирую на него — будут возникать или же исчезать разные варианты будущего.
Произнеся вербальную формулу, я погрузилась в воспоминание…
* * *
Первой мне в глаза бросилась привязанная к столбу голая человечка. Не то, чтобы это как-то выделяло данное поселение из всех остальных — эти эдайн постоянно кого-нибудь избивают и насилуют — так уж пусть лучше это будут представительницы их собственной расы.
Восприятие Видящей кольнуло ощущение чьей-то смерти. Не то, чтобы я так уж остро чувствовала это (некоторые из моих коллег настолько обостренно чувствуют, что уходят в отшельники и шарахаются от любой возможности воспринимать столь важные политические события, как «война»… да они даже мяса не едят — говорят, что «на нем отпечаток смерти). Но все-таки ощущение этого есть, и приятным его никак не назовешь. Так что, оторвавшись от рассмотрения умирающей девицы, которую Мать сочла достойной того, чтобы показать мне ее судьбу, да еще и никак пока что от меня не зависящую, я огляделась. Ну, что сказать? Обычная деревушка недоживущих. Покосившиеся дома, местами — и вовсе обрушившиеся, с обвалившимися стенами. Кривые заборы. Улицы, в которые, после хорошего дождя, можно провалиться, как в болото… В общем: «Фу, мерзость!»
Правда, надо сказать, во владениях Лара такого почти не встретишь. Регулярно проводя жуткий темномагический ритуал: «вздрючивание старосты», а также манипулируя налоговыми льготами и штрафами, Лар сумел-таки добиться, чтобы даже самые неимущие семейства запойных пьяниц обитали в прилично выглядящих домах, а улицы и даже дороги — пропускали караваны и военные отряды не только в «Великую сушь», но и в распутицу. Признаться, я не сразу поняла смысл добиваться приличных условий жизни для всяких там забулдыг. Но Лар пояснил, что «с голытьбы налога не слупишь», а даже у самого запойного лентяя вполне могут появиться приличные дети. Тем более, что все тот же темномагический ритуал включал в себя и требования присмотра «всем миром» за детьми, в отношении которых подозревается, что их родители не способны как следует исполнять свои обязанности. Так что Лар выложил мне отчеты, из которых следовало, что население, а с ним и доходы домена — постепенно растут.
Но то — у Лара. А вот у других владетелей эдайн… не говоря уже о доменах, оставшихся без надлежащего управления (а такие во Фронтире — отнюдь не редкость), картины, вроде той, которую я наблюдала в прошлом Видении, которое сейчас вспоминаю — скорее «норма», чем «исключение».
Между тем, ощущение смерти коснулось меня снова. На этот раз умерли наблюдатели на колокольне. Любопытно. Это кто же собирается атаковать деревню? Да еще — имея в запасе кого-то, способного укрыться от взгляда Видящей? Вообще-то, существ, способных на такое — не столь уж много. Но они есть… И, увы, для каждого из них — требуются свои методы обнаружения.
Впрочем, долго гадать — не пришлось. На улицу деревеньки выметнулся отряд призрачной нежити, возглавляемой… вот неожиданность-то, вассалом Лара, Астироль Светлой. Нежитью, способной к магии Света, что, вообще-то, нонсенс и оксюморон… Но, как говорил Лар «воля Богов превыше ограничений мира». А уж эльфийка, поднявшаяся в виде мстительного духа — это точно Воля Матери, и никак иначе.
Между тем копейщики грамотно разобрали входы в наиболее приличные хаты. В то, что Асти выбирала наобум, или же по внешнему виду — мне категорически не верилось. Впрочем, учитывая присущее нежити восприятие жизни — она наверняка выбрала для атаки именно те избы, в которых кого-то почуяла… Вообще говоря, даже странно… Нежить… Она же определенно «противна жизни», воплощениями которой выступаем мы, Дети Матери! Но вот почему-то я не могу отнестись к Астироль иначе, чем к подруге.
Между тем вой призрачных гончих посеял панику во все еще (и явно — временно) живых обитателях деревни. Некоторые из них кидались в двери — и повисали на копьях. Другие, более умные, а возможно — сохранившие некоторое хладнокровие, кидались в окна… и получали в упор призрачные стрелы, или же темные заклятья. Лишь один из разбойников не поддался панике. Видимо, это был «местный босс». Он выскочил в дверь, сумел парой коротких клинков отвести копья призрачных пехотинцев, и плавным, почти танцевальным движением скользнул к ним, входя в мертвую зону копейщиков… Но на этом его успехи, собственно, и закончились. Проклятье боли, брошенное одной из сопровождавших Асти призрачных аколитов — заставило главаря местнй шайки споткнуться на ровном месте, потеряв разгон и напор. А вслед за этим в спину эдайн вошел кинжал одного из ассасинов, о присутствии которых я догадалась, увидев Асти. Правда, ассасины, будь то призрачные, или живые — славятся своим умением не только мгновенно убить жертву… но и умением НЕ убивать. Так что клинок вошел в спину недоживущего ровно настолько, чтобы лишить возможности сопротивляться, но ни в коем случае — не отправить в Серые пределы.
Победа досталась нашей призрачной соратнице достаточно легко. Правда, в этом не было ничего удивительного: ей противостояли не закаленные легионы Света, не единый разум инсектоморфов, и даже не жадные до драки орки. Эти типусы, которых сейчас складывают кучкой и куда-то волокут призрачные воины — всего лишь местные крестьяне, решившие податься за сладкой жизнью… а вместо этого отхватившие трендюлей. Не столь, конечно, сладких… зато хватило почти всем и на всю жизнь. А тем, кому еще не хватило, кто еще остался в живых — очень скоро об этом пожалеют, и будут горько завидовать тем, кто уже отправился «в следующее большое приключение» на адские сковородки. Или я плохо знаю Асти…
Впрочем, знаю я ее, вроде бы, неплохо. Пока двое призрачных воинов отвязывают от столба бледную настолько, что мало от них отличающуюся, человечку от столба, еще двое перетаскивают попавшегося им неудачника к местному кладбищу. Интересно: Асти собирается поднять весь погост? Или только какую-то его часть?
Я несколько удивилась, когда носильщики пока еще бесчувственного тела повернули мимо кладбища. Мне казалось, что их цель будет среди могил… но нет — носильщики остановились в каком-то только им ведомом месте, за пределами кладбищенской ограды. Впрочем, присмотревшись, я осознала, что Силой Серых пределов оттуда, куда уложили неудачника — веет, и весьма неслабо. Похоже там — какое-то неосвященное, лишенное благословения людского бога Света, захоронение…
Носильщики отправились за следующей жертвой, в то время как принесенным занялись призрачные аколиты: маги из окружения нашей призрачной леди.
Признаться, смотреть на жертвоприношение мне было неприятно. Я и дома-то всегда старалась по возможности избегать танца зеленой травы, и прочих представлений на потеху почтеннейшей публики, временами устраиваемых нашими князьями. Конечно, совсем избегать подобного не получалось. Это разве что Неумирающие, временами приходящие в Вечный лес в облике наших собратьев, могут почему-то считать всех Детей Матери подряд — Высокими и Мудрыми. Увы, это не так. И палачи редко когда оказываются длительное время без работы. Если то, что эдайн называют «уличной преступностью», в основном, вытеснено в поселения полуросликов, то вот заговоры, политические убийства, шпионаж — все это процветает… как, впрочем, и наказания за это.
Жуткий крик из вероятного будущего разнесся в моей голове, сопровождаемый дрожью серого вихря, предшествующего раскрытию врат Серых пределов. Кроваво-алые знаки на сером фоне были отчетливо видны, но… Несмотря на то, что Свет уже покинул меня, замененный лукавой усмешкой Хаоса Всеизменяющегося, но и Тьма не стала моей силой. Так что смысла увиденного я не понимала, и могла лишь разобраться в том, что происходит, но не в том, как оно происходит.
Врата открылись. Небольшой участок реальности, что соответствовал могильной яме, стал медленно растворяться в Серых пределах, создавая проход… А вот «оттуда — сюда», или же «отсюда — туда»… Однозначного ответа на этот вопрос не существовало. Точнее — этот ответ зависел от того, кто именно ступит на порог. Подавляющее большинство теней там, в Эмпириях, окажутся слишком слабы… или же слишком сильны для того, чтобы воспользоваться образовавшимся проходом. Так что лишь те тени, кто окажутся способны воплотиться в призрачных копейщиков — пройдут тут. А вот обратно… Только сильная воля и навыки в некоторых не самых распространенных школах магии помогут удержаться от Падения. Впрочем, маги Асти уже ставят Отпорную городьбу, что не даст случайному прохожему рухнуть во владения Вечной леди. А не случайные прохожие… их и Темная цитадель остановит без гарантии.
Между тем аколиты Асти отправились размечать следующие площадки для жертвоприношений. Признаться, я не совсем понимаю смысл происходящего — но тем интереснее смотреть.
Странный, ускользающий от моего внимания узор охватывает все село. Астироль, стоя на пороге оскверненного смертью жреца Храма, взывает сразу и к Матери Живых и к Водительнице Ушедших. И боги отвечают ей! Серая туманная пелена постепенно затягивает дома. В его жемчужных переливах, под призрачным светом Солнца Мертвых, дома и сами обретают призрачную прозрачность.
Четыре аколита, четыре призрачных волшебницы сходятся к замершей у крыльца погибающего храма Астироль. Живые, которых призрачные копейщики расположили в ключевых точках творящегося ритуала, истекали сладким для нежити ужасом, наполняя темной Силой линии колдовского узора.
Асти подошла к умирающей девушке, и о чем-то заговорила с ней. Как ни странно, я не смогла расслышать и понять, о чем они говорили. Похоже, что в разных вариантах будущего этот разговор будет происходить по разному. Но вот на результате это не скажется. Человечка приняла из рук призрачного мага серебряный гребень, найденный призрачными гончими среди награбленного бандой, и ее тело расслабленно улеглось на земле.
Круг Некромантов принялся расширяться, не распадаясь, когда Асти и ее прислужницы двинулись каждая к своей жертве. Негромкое пение разлилось над умирающей деревней. Каойнеад, песнь Прощания, звучала, постепенно разрастаясь, заполняя деревню, колыхая туман.
Первая из прислужниц Асти добралась до своей жертвы, и, подчиняясь наитию ритуала, вогнала свой ритуальный кинжал в одной ей ведомое место. Вопль боли влился в каойнеад, не разрушая, но дополняя его. Потом еще один вопль, уже следующего пленника… И так — четыре раза. Пятым был сам предводитель банды, над которым замерла Астироль. Вопли приносимых в жертву то взлетали ввысь, то почти гасли, обращаясь всхлипываниями, в чудовищной гармонии.
Хаос, что живет в моей душе со времен того самого ритуала, всколыхнулся. Что-то Извне смотрело сквозь меня, наслаждаясь происходящим.
Предводитель банды пытался вымолить прощение, рассказывал, что «больше никогда-никогда…» обещал какие-то сокровища, которые без него — не найти. Вотще, разумеется. Астироль, Мстительный дух — далека от всего, что он хотя бы теоретически может ей предложить. Темная молния проклятия боли касается бандита, вызывая очередной вопль, вписывающийся в узор ритуала.
Песнь боли и Песнь Прощания переливались, наслаивались, сотрясали реальность. До меня дошло: Асти сейчас поднимает не душу эдайн, и даже не перворожденного… Она поднимает, проводя темными тропами Серых пределов, дух этого поселения, убитый бандитами, что сейчас исходят болью, страхом, отчаянием.
Астироль погрузила руку в грудь предводителя разбойников, и вырвала ее. На призрачной ладони еще билось алое сердце. Четыре призрачных клинка сверкнули, обрывая ненужные более жизни. Мстящий дух сжала ладонь, и то, что еще билось на ней, рассыпалось рубиново-алыми искрами, отпуская главаря от страданий земных — в муку вечную.
— Как вассал Кайларна, Первожреца Архитектора Судеб, я принимаю оммаж этого селения! — возгласила Асти.
Девушка с серебряным гребнем в призрачных волосах, поклонилась, соглашаясь со сказанным. Деревенька живых — стала селением мертвых, призрачным поселением. И взвилась над ним серебряная орифламма с лазурным эскарбункулом. Начало завоевания ничейного домена было положено. В предписанный момент, в начале новой недели, призрачные жители займут столь же призрачные дома, и начнут возводить стены призрачного форта. Будь Место Силы этого домена чьим-то — этот фокус был бы невозможен. Хозяин домена, узнав о нападении на подданных — примчался бы как можно быстрее, «со братие и дружиной», посмотреть — кто это здесь такой резкий образовался. И сделал бы это заведомо раньше, чем Асти успела бы укрепиться как следует. Но здешнее Место Силы — пустует. Нет воли, что могла бы воспрепятствовать нашим призракам. Так что у Астироль будет база, откуда она будет вести разведку домена, выясняя расклад сил и расположение интересных мест.
* * *
Я вышла из транса. Огни по кругу пентаграммы погасли. Я достала свой гримуар, и принялась записывать важные момент Видения. Разумеется, линейная последовательность символов не может вместить в себя многовариантное будущее при сохранении сколько-нибудь адекватного объема записи. Так что Видящими изобретена специальная схема фиксации видений, имеющая мало общего с традиционной письменностью, пусть даже и Высокого языка. Вообще-то, Видящие, обучая представителей иных народов за плату, (будь то деньгами или услугами) или же под угрозой — старались всячески опустить этот момент в обучении. В результате и появлялись «Оракулы», уверенные в своей высокой квалификации, но реально неспособные хотя бы приблизиться к уровню даже слабой Видящей.
Конечно, некие низшие преобразования реальности они могут выполнять… Это как в «магии вообще»: низшие заклятья вполне может выполнить даже неграмотный колдун. Но чем выше забираешься в познании магии, тем сильнее требуются специфические инструменты познания. Даже орочьи шаманы создали, в конце концов, свою письменность: грубую и несовершенную, с точки зрения нормального разумного(3), но адекватную поставленной задаче и сущности этих грубых и несовершенных существ.
Надо сказать, что оракулы-недоучки стараются компенсировать недостатки своего образования. Они сами изобретают многочисленные и разнообразные схемы записи. Но озарения одиночек (пусть даже и гениальных) не могут сравниться с массивом знаний и многовековым трудом целого народа. Хотя встречаются у них и уже упомянутые гениальные озарения. Так что даже недоученных Оракулов Башня(4) старается не выпускать из виду, и дополнять свои архивы плодами их трудов. Некоторым за это даже платят… и частенько — отнюдь не только деньгами. Но в целом, как уже мне вспомнилось, оракулы, обученные Видящими вне Вечного леса — недоучки. Причем недоученность эта касается не каких-то нюансов нашего дела, но самого основания.
Однако мама всегда придерживалась мнения, что «если берешься что-то делать — делай это хорошо». Да и видения, небольшой частью которых она со мной поделилась, говорили, что Лар нужен как полноценно обученный Оракул. Впрочем, когда он сам изменился, а тем более — когда стал серьезным претендентом на титул младшего князя Вечного леса — решение мамы стало приобретать все более и более определенные и оправданные очертания.
— Так, что у нас тут? — спросил Лар, заглядывая мне через плечо.
Надо сказать, что схемы записи Видящих и Оракулов — несколько отличаются друг от друга. Ведь реальность изменчивого будущего мы воспринимаем по-разному. И тут нам сильно помог гвейнур(5) Битор: он-то как раз имеет представление о Пророках и специфике их мировосприятия (и, соответственно, записей).
Но все-таки, различаются в записях Видящих и Пророков детали (пусть и существенно-важные). Так что понять, о чем идет речь в записях Лара, я могу, равно как и он в моих.
— Значит, «почти наверняка», — вздохнул Лар, разобравшись в запписанном.
— Или «почти сейчас», — отозвалась я. — В любом случае, от моих действий это уже не зависит…
— Жаль, — Лар покачал головой, и его рука конвульсивно сомкнулась на рукояти «рассекающего реальность». — Недодумал… Надо было ставить задачу Асти однозначно.
— Но чем тебе не нравится это видение? — удивилась я. — Ведь с опорой на форт можно будет завоевать тот домен…
— Завоевать — можно, — кивнул Лар. — А вот с «удержать» — будут сложности.
— Какие? — я удивленно посмотрела на Лара.
В своих «Доспехах мага Хаоса» он смотрелся страшновато, но, надо сказать — красиво. Доспехи постоянно немного изменялись. По черно-серебрянной поверхности медленно текли светящиеся реки глубокой, темной лазури. Печати Чистоты, опорные точки для построения высокоуровневых заклинаний, свисали с оплечья и зерцала. Крозиус в специальном чехле висел на поясе слева, излучая ауру жажды крови и разрушений. А справа тихо притаились ножны с боевым кинжалом. Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, я протянула руку, чтобы коснуться левого наруча. Чувство магии, обязательное для Видящей, подсказывало мне, что это не чисто материальный предмет, но тварь Из-за Грани, скованная могущественным заклятьем в виде наруча. Впрочем, весь остальной доспех — был того же свойства, да еще и пропитан лазурным ветром магии…
— Разнообразные, — ответил Лар, опускаясь рядом со мной в энва-хамбэ. — Не Империя Света, так Морские владыки, не Морские — так Единение, не Единение — так демоны. Как я не пытался выстроить реальность так, чтобы сохранить домен под своим контролем — ничего не получается. Все, что я там выстрою — будет потеряно. И все равно придется использовать тактику выжженной земли. С тем, что там сейчас эту тактику применять не страшно: Дикое поле оно и есть Дикое поле. Угнать немногочисленное население, разрушить шахты, сжечь поля — и все. Тащиться вражеским войскам будет ну очень весело. А если захвачу, да еще начну развивать… Жечь свое будет жалко. Да и населения там будет больше.
— А зачем его развивать? — удивилась я. — Захватить, и сделать стратегическим предпольем. Шахты подготовить к подрыву, дороги — к разрушению, людей вывезти в Азир не торопясь, а не в последний момент… и можно спокойно владеть, а когда придут «в силах тяжких» — организовать диверсии, опираясь на заранее подготовленные тайные убежища…
— Спасибо, — Лар поклонился мне. — Стереотип сработал: «раз захвачено — надо развивать». А ведь действительно, можно развивать не как источник ресурсов, а как оборонительную полосу… Тогда, пожалуй, надо не один домен забирать под свою руку… Благо — Дикое поле, Места Силы без хозяев…
— Вот именно, — согласилась я. — А банды — выдавить на северо-запад… кроме тех, которые придется уничтожать. И тогда тем, кто будет наступать оттуда — придется вдвойне весело.
Анрэн
Из замка к нам прибыл гонец с дополнением к контракту. За вполне приличную сумму (чуть ли не в треть основной платы), нам предлагалось провести разведку и взять под контроль изрядный кусок бесхозного домена на севере. Кажется, хозяин Азира решил, что имеет возможность расширить свои владения, несмотря даже на отсутствие в домене основных сил.
Посовещавшись с Неллас, я решил принять новый, расширенный контракт. Самым неоднозначным условием в новом контракте было прекращение патрулирования Курганья. С одной стороны, из зоны, назначенной нам новым договором, мы действительно просто не успеем к могильникам. Да и мало нас слишком. Так что из сместившейся зоны Курганье просто выпало. Но с другой стороны… Существа Света, выбираются из древнего могильника по одному, что позволяло моим бойцам относительно безопасно набираться опыта. Да и ездовой единорог для Сиенлэры, старшей из моих лучниц, единорог, которого удалось относительно безопасно (трое щитоносцев-эдайн, отправившихся к целителям на длительную реабилитацию — не в счет, их лечение совершенно точно обойдется дешевле единорога) приручить — лишним совершенно не оказался. А если бы удалось всех эльфиек рассадить по единорогам… Уже одно это стоило бы дороже всего контракта! Мечты-мечты…
Тем не менее, у нового контракта имеются свои преимущества. В частности, на нас возложена разведка новых территорий, с учетом возможности основания на них форта Перворожденных. В принципе, после того, как я увидел растущий меллорн, стало понятно, что объявление претензий Кайдарна, властителя Азира, на титул младшего князя Вечного леса — вопрос времени, причем недолгого. Судя по тому, как стремительно дерево растет и развивается — лорд Кайларн пребывает под сенью благорасположения Матери Атарэ. Так что, как бы старики из Совета Леса не кочевряжились, как бы не кривили губы по поводу сомнительной расовой принадлежности Кайларна, а признать волю Богини — придется. Имелись прецеденты, проигнорировать которые… может, и получится — но только один раз. Суд над Битором, по итогам которого Совет сменился чуть менее, чем полностью — многим памятен. Так что напрямую против Матери и ее ясно выраженной воли — не пойдут.
Но это дела будущего, хотя и не столь отдаленного. Пока же мы движемся на север. Западнее уже успела обосноваться нежить, поднявшаяся из замученной работорговцами эльфийки, и готовая мстить всем, в ком хотя бы заподозрит духовное родство с теми, кто ее в Серые пределы отправил. Нам же нужно вести разведку и патрулирование на север — северо-восток. Частично задача облегчается тем, что в зоне ответственности моего отряда находится та самая дорога, по которой мы сюда пришли — Олваиринский тракт. Так что часть территории уже нанесена на карту. Пара курганов, способных вмещать как сокровища, так и проклятье, шахта золотой обманки, никем не разработанные залежи железа — все это уже отмечено на листах пергамента, совместно с предположениями об охраняющих эти объекты тварях. Так же отмечены несколько гнездилищ «естественных», то есть — не принадлежащих какой-либо из фракций тварей, и, самое главное — обнаруженный смотрящим жертвенник. Вообще-то камень, расписанный рунами, очень тщательно отмыли от крови. Но зрение смотрящего, твари Хаоса, призванной приданной моему отряду в качестве офицера связи феечкой, искаженной безумной, всеизменяющей Силой, говорило однозначно: здесь готовится малый прорыв Инферно. Еще пара-другая жертв… или же с десяток естественных смертей — и прорыв из потенциального станет реальным.
По условиям контракта допустить появления тварей, угрожающих домену Азир, мы не должны. Так что, не доходя до того места, где от Олваиринского тракта ответвлялась ныне едва заметная тропинка, некогда бывшая дорогой, ведущей к Месту Силы и замку хозяина домена, мы свернули на восток, к месту, где ткань реальности опасно истончилась.
Еще до того, как мы смогли увидеть жертвенник, смотрящий предупредил призвавшую его феечку о приближении небольшого отряда. Или, наверное, правильнее сказать — банды. Основной ее составляющей были десяток эдайн, вооруженных дубинами, топорами и вилами. Одеты они были в нечто, что издалека и с большого перепоя наверное можно было бы принять за доспехи. Тяжелые простеганные кафтаны… Подозреваю, что по нынешней жаре это воинство само по себе представляет некий аналог алхимического оружия массового поражения. Тем более, что данные персонажи не производили впечатления тех, кто регулярно наведывается к не столь уж далекой, но все-таки не «вот прямо здесь» Великой реке.
Возглавляли эту банду двое — высокий мужчина в примитивном, но все-таки настоящем доспехе: чешуе с зерцалом, со щитом и в шлеме. Что у него там висело на поясе — разглядеть не удалось, но подозреваю, что это — боевой топор. На меч воины-эдайн низкого ранга разоряются редко… Да мечом, к тому же, надо умело владеть. В противном случае меч скорее втянет в неприятности, чем вытащит из них. Вторым предводителем была фигура не опознаваемого пола, в мешковатой одежде с капюшоном. Когда-то данная одежда наверняка была черной, расшитой серебром… Но те времена давно прошли. Сейчас данный предмет одежды скорее мог претендовать на роль половой тряпки. Похоже, что разбойнички, если, это, разумеется, были разбойники, не могли похвастаться чрезмерной удачей на большой дороге, и решили обратиться к колдовству. Причем — колдовству такого уровня, которое по силам разве что серьезно подготовленным и обученным магам, а никак не первому попавшемуся служителю темного культа и его низкоранговой банде. Но однако ж…
В магии случается, что искреннее желание и непреклонная воля значат больше, чем академические знания и тонкие, выверенные построения. А уж если знания, какие-никакие, а все-таки наличествуют… В общем, у них почти получилось. Почти… Осталось последнее усилие…
О том, что данная банда оказалось в этих местах не случайно — говорят трое пленников, которые бредут в колодках вслед за адептами темного культа. Нагие человечки, которыми поимщики, судя по некоторым признакам, не преминули попользоваться. Да и прут они чересчур целенаправленно… Но идти им никак не менее двух-трех часов, а, учитывая, что пленницы и будущие жертвы вообще еле шагают — может и на все четыре задержатся.
Сова, сидевшая на голове какого-то древнего каменного идола, встопорщилась и негромко ухнула. Скоро придет ее время возвращаться на План Жизни… Но еще до того, как это случиться — впереди по направлению движения культистов опустится еще одна… Смотрящего мне засечь не удалось. Отродья Хаоса очень хорошо прячутся, и чтобы найти их — требует предпринимать специальные меры, которыми я не озаботился. Но без присмотра эти человеки точно не останутся.
Перенастраивая дальновидящее заклятье на место будущего ритуала, я уловил момент и вопросительно посмотрел на Неллас. Та сделала вид, что меня не понимает. Но тут, собственно, сомнений не было. Чтобы мы оказались на месте будущего ритуала именно тогда, когда к месту его проведения движутся жертвоприносители… Нет, конечно, чудеса случаются. Но обычно для этого кому-то приходится сильно постараться. А вот была ли этим «кем-то» сама Неллас, или же ее старшая подруга — Видящая Реалуэ… Не признается ведь. Ни за что не признается! Да и не надо, в сущности. Зачем оно мне?
Разумеется, марш дисциплинированного подразделения, к которым я без особого самолюбования мог отнести и свой отряд, и беспорядочное движение банды — по скорости просто несравнимы. Так что, хотя культисты и были ближе к цели, первыми там оказались мы.
В попытке скрыть свои действия (правда — непонятно от кого… возможно — просто по привычке), адепты Инферно установили жертвенник в небольшой (по крайней мере — по сравнению с Орбаковкой) балке, заросшей лесом. И это давало нам решающее преимущество.
Оставив основные силы неподалеку, я с лучницами, магом и Видящей устроил засаду прямо на месте будущего жертвоприношения.
Ждать пришлось довольно долго. Разбойнички-демонопоклонники никуда особенно не торопились, так что матюги спускающихся в балку крестьян мы услышали почти через час после того, как сами расположились в засаде.
Двое крестьян, входивших в банду-культ, спустились вниз прямо по склону балки. Не то, чтобы это у них идеально получилось. Один из них оступился и прокатился практически по половине склона, а второй упал уже почти у самого дна. Несколько неудачным обстоятельством при этом было то, что склон оказался достаточно пологим, чтобы оба упавших не только выжили, но и не получили сколько-нибудь значимых повреждений. Хотя тот, который сверзился у самого дна — хромал так, что это заставило заподозрить как минимум вывих.
После того, как передовой дозор (если это можно так назвать) был спущен на дно балки, пришла очередь будущих жертв. Банда занималась этим с уверенностью, выдающей большой опыт. К колодкам, в которые были закованы девушки, были заранее приделаны металлические кольца. Теперь в них пропустили толстый канат. Первую из пленниц пинком отправили вниз, и, придерживая канатом, аккуратно спустили вниз. Потом также по очереди — отправили и остальных. Скованные, механические движения пленниц заставляли предположить, что их разум как минимум поврежден предыдущими тяготами и лишениями плена.
Серебряный туман, дом, Мечом которого я являлся… пока он не был уничтожен, всегда стоял на страже Вечного леса. Мы изучали уловки демонов, идеологию Единения, тактику орков, религиозные воззрения Хранителей Древних… Собственно, из-за этого нас и обвинили в ереси, отступничестве и демонопочитании, что и повлекло уничтожение Дома. Советники стремились прогнуться перед империей Света и отвратить от границ Вечного леса уже вполне предсказуемую войну. И войну не предотвратили, и наш Дом, один из самых боеспособных — уничтожили, и сами, естественно, кровью умылись, потому как Серебряный туман без боя не сдался. Выгоду от всей этой кровавой карусели заполучил разве что Вечный князь, ослабивший Советников в очередном противостоянии, ну а заодно — наложивший руку на архивы Дома. Так что причины, по которым он не слишком активно сопротивлялся решению Совета — весьма и весьма очевидны. Но он спас тех, кто сумел выбраться из кровавой круговерти штурма… и я ему за это благодарен. Мы не были союзниками Короны в ее бесконечной сваре с Советом. Скорее — наоборот. Но когда старые союзники предали нас и выступили против нашего Дома — он подобрал оставшиеся осколки. Князь поступил так ради собственной выгоды… Но я буду последним, кто скажет, что он не имел на это права.
Я вовремя вынырнул из нахлынувших воспоминаний. В голове остались только чистые, холодные строки, запечатленные в моей голове, в том числе и розгой старого учителя. Зря эти уроды довели будущих жертв до такого состояния. Очень зря. Жертва должна сопротивляться, бороться за жизнь, испытывать страх и отчаяние. Кукла, механически повинующаяся мучителю — не даст и сотой части Силы, которую отдала бы жертва, принесенная по правилам… и даже тысячной части от Силы, высвобождаемой самопожертвованием. Потому-то этим горе-жертвоприносителям и потребовалось раз за разом заливать камень кровью… тогда как полноценный демонолог сумел бы организовать Прорыв за один ритуал, максимум — за два. Да и пролом образовался бы достаточный для того, чтобы прошли адские гончие, а то и полноценные кошмары. А тут… разоритель бы прошел — уже хорошо. А скорее всего этим «чудо-культистам» придется довольствоваться бесами.
«Жрец» достал ритуальный обсидиановый нож. Дебил! Да, конечно, таким ножом не убить одним ударом. Да, ритуал будет длительный и мучительный для жертвы. Но и жрец будет сконцентрирован не столько на цели, или же магии, но, главным образом на том, чтобы не повредить свое хрупкое оружие. То есть из тех крох силы, которые он мог бы извлечь — большая часть еще и рассеется в никуда. Он бы еще воду решетом носил — ничуть не хуже получилось бы!
Впрочем, ритуал у них уже не получился. Я, конечно, не артефактор… но выжечь Огнем на нижней части жертвенника несколько знаков Жизни и Чистоты — доступно любому Охотнику, не обязательно из Дома Серебряного Тумана.
Соратник «жреца» бдительно наблюдал за округой. Увидеть он ничего не мог. «Искать эльфа в лесу»… Эту поговорку недоживущие придумали далеко не вчера. Зато он полностью потерял из поля зрения и жертвенник, и жертву. Осел! В половине случаев, если не больше, подобные ритуалы включают в себя предательство и убийство «соратников». И, судя по взгляду, который бросил культист на своего охранника, задуманный ритуал как раз к таким и относился.
Культист завыл литанию. Моих познаний в языках Инферно было достаточно, чтобы понять: он взывает к Бездне, призывая ее взять силу жертвы и взломать Грань Мира. Интересно, он сам понимает, что в имеющейся конфигурации, даже пойди ритуал, как задумано, ему не выжить? Бездна заберет все, до чего дотянется!
Я натянул тетиву. Тени, с которыми игрался осенний ветерок и яркое солнце — надежно скрывали меня, отвлекая вражеские взгляды.
— Lain!
Слово синдарина надежно растворилось в шелесте листьев, посвисте ветра, завывании «жреца». Враги не услышали меня. Зато меня услышал мир. «Свободна», «освобождаю». Сила Предвечных Звезд тонкой нитью навивалась на стрелу, пока тетива разгоняла ее в первый и единственный полет. Немного жаль тратить стрелу: после такого она будет уже ни на что не пригодна, даже если от нее что-то останется.
Стрела взмыла ввысь и ударила распростертую на алтаре жертву точно в грудь. Чуть левее грудины. Прямо между ребер, не остановивших ее движение. Мгновенная смерть. А Тяжкое Слово разрушило оковы безумия, сковавшие разум жертвы, и те путы, которыми «жрец» пытался спеленать ее душу. Теперь она была свободна от предначертнанного ей этими уродами пути. И пусть она всего лишь человечка… Я не терплю такого.
— Lain! Lain! — еще две стрелы ушли в полет прежде, чем до культистов дошло, что, собственно, происходит.
— Нет! — заорал культист, осознавший, что остался без жертв.
Он выхватил обычный, стальной нож и ножен на поясе, взглянул на своего товарища, медленно поворачивающегося туда, откуда, как ему показалось, прилетели стрелы, и где меня уже не было.
И тут я допустил ошибку. Еще когда они только подходили, я успел заметить на культисте амулет, защищающий от стрел. Ничего особенного, но одну-две стрелы он бы отклонил. Почему я, собственно и старался сначала избавиться от доступных жертв. Так что и следующая стрела досталась единственному среди адептов Инферно настоящему бойцу. Разница между нами была достаточно велика, чтобы первая же стрела, прилетевшая в уязвимое место доспеха, стала для еретика последней. Но вот жрец… Вместо того, чтобы гоняться за разбегающимися крестьянами, он шагнул к алтарю, и бестрепетно вогнал стальное лезвие в собственное горло. Кровь и жизнь, отданные добровольно, хлынули на камень, почти мгновенно сорвав мои дилетантские Знаки, не рассчитанные на противодействие такой силе. Пространство искривила судорога. Время — взвыло от боли. Грань была прорвана. Силы Ада хлынули в наш мир…
Из разрыва в ткани мира выскочили несколько бесов. Как обычно, с той стороны первыми выскакивают не то самые любопытные… не то те, кого просто не жалко. Разумеется, следом за ними попытается пройти и кто-то посерьезнее. Судя по вторичным признакам, таким, как порядок смены цветов побежалости по краям разрыва, пройти мог почти кто угодно. Разве что силы дьявола проход мог бы и не выдержать, схлопнувшись… а мог и пропустить. Все-таки самопожертвование, которого редко приходится ожидать от недоживущего, из тех, что обращаются к Той Стороне не из фанатической преданности или же общефилософских соображений, но в поисках личной силы и богатства на уровне мелкого чиновника, дало куда больше Силы, чем даже сумей он принести в жертву всех троих девчонок, да еще и всю свою банду в придачу.
Неллас запела. Ее голос не был слышен эдайн, но вот бесы дернулись в страхе. Спокойное сияние небес, что защищает нас от холодного взгляда Предвечных Звезд, потускнело. Тонкие серебряные нити рассекли тьму прорыва Инферно.
Дикий, сводящий с ума вой раздался с Той Стороны, и через серебряную паутину рванулась темная фигура. Ростом она примерно на голову превосходила даже рослого эдайн. Когтистые лапы перетекали в массивные наручи без какого бы то ни было зазора. Выше пояса тяжелая кираса, наплечники и наручи выглядели так, будто были не то ржавыми, не то залитыми кровью. Впрочем, у меня не возникло ни малейшего сомнения в том, что видимое плачевное состояние их ничуть не сказывается на их прочности. Латная же юбка и поножи были черны до полной непроглядности. Они выглядели провалами во Внешнюю Тьму. Тяжелый кованый пояс соединялся сложной формы золотой бляхой. Голову вместо шлема прикрывали массивные рога, из-под которых злобно смотрела на мир череполикая маска. На бычьей шее болталось ожерелье из лазурной и золотой полос, на которое были привешены три сухих черепа: два — эдайн, а один — эльфийский. Тварь взревела. Ее нижние лапы конвульсивно сжались, загребая землю, а верхние вздели в воздух тяжелый двуручный топор...
Увидев, как за спиной сокрушителя рассыпается плоскими прямоугольниками тьма прорыва Инферно, я выдохнул и улыбнулся. Мне стал ясен замысел Видящей, предложившей устроить засаду прямо над жертвенником, а не перехватывать культистов Инферно на подходе.
Как ни странно, но появись тут вместо этой туши пара формально более слабых кошмаров, или, тем более — стая адских гончих, это было бы намного более опасно. Но тяжелый штурмовик в сопровождении четырех успевших проскочить бесов (еще одного смыкающаяся Завеса мира просто порвала в клочья)…
Конечно, на поле боя тяжелая пехота инферно творит временами ужасные чудеса. С десяток таких тварей, как следует разогнавшись, могут прорвать даже гномий строй, что не всегда удается рыцарям эдайн. Да и выбить ударами кулаков и топоров ворота не особенно укрепленного замка они тоже способны. Но вот ловить по пусть и небольшому, но все-таки — лесу, эльфов… На такое твари не хватит ни ловкости, ни ума. Так что эта прорвавшаяся кучка демонов станет отличным объектом для тренировки и набора опыта реальных боевых столкновений.
Первый же залп лучниц выбил почти всех бесов. А единственный, которому повезло добежать до девочек, жаждал не столько сражаться, сколько заглянуть под юбку той из них, к которой оказался поближе… За что и огреб пинка, подбросившего мелкого демона почти на метр вверх. А пробившая его прямо в полете стрела наполовину ушла в ствол серебристого лоха, пришпилив беса к нему.
Я покачал головой. После такого попадания — повезет, если наконечник не расколется. Все-таки, как ни крути, бесы — бесят. Даже опытных и хладнокровных эльфийских лучниц.
Рогатый взревел и взмахнул топором. Н-да… Попади такой удар по мне, хотя бы и плоскостью клинка, или даже топорищем — и меня просто расплескает в кровавую лужу. Но предоставлять такой возможности тяжелому пехотинцу ада я не собирался. По моему сигналу, лучницы, уже было приготовившиеся дать второй залп, разбежались в стороны. Демон вполне способен на прямой посостязаться в скорости даже с легким конем, не говоря уже о тяжелом одоспешенном рыцарском дестриэ. Но поскольку и весит он немногим меньше того же рыцарского коня, то разгоняется он медленно. Да и с маневренностью у него… не очень.
Пролетевший мимо разбежавшихся в стороны девочек демон снова взревел. Его кулаки засветились грязно-коричневым светом и обрушились на землю. Земля вздрогнула. Любой, кто стоял бы на ней достаточно близко к затормозившему таким вот нестандартным способом демону — оказался бы сбит с ног и оглушен… Но, к счастью, уроки боевого предвидения не прошли даром, и все мои лучницы — дружно подпрыгнули, оказавшись в воздухе как раз на время прохождения ударной волны.
Десять стрел ударили в ревущего демона, но только одна из них нашла уязвимое место в тяжелых доспехах, впишись в ногу под коленом. Демон снов взревел. Но это уже была агония. С поврежденной ногой он уже не мог развить достаточной скорости, а атаки по площади были слишком маленького радиуса, и никто из нас не собирался настолько к нему приближаться.
Стрелы посыпались градом. Над воющим, тяжело ковыляющим демоном повис шарик, переносящий в наш смертный и грешный мир частицу звездного Света, изгоняющего Зло. Под ногами демона волей Квеннара пророс колючий куст. Через толстый слой металла он не мог причинить сколько-нибудь серьезного урона… Но, поскольку Квеннар — маг довольно сильный, стальной прочности лозы держали, не давая уйти из-под обстрела. И даже чудовищная мощь сокрушителя не могла ему помочь. Сокрушитель снова взревел и ударил, раскалывая землю. Длинная трещина побежала вперед. Почти половина куста, сковывающего движения демона, оказалась уничтожена этой атакой… Но на место павшего из-под земли восстал новый куст. А Нэллас применила более сложную магию — «оживление леса». Конечно, здесь росли не могучие многовековые дубы, а невысокие вязы и гибкие ивы… Но и так, обретшие волей Матери прочность стали, но сохранившие гибкость ивы ветви сковали движения сокрушителя, не давая ему повторить удар. А стрелы продолжали лететь. И все больше их находили дорожку через сросшиеся с плотью доспехи, забирая частицы жизни. Так что вскоре инфернальный пехотинец издал жуткий вибрирующий крик и рухнул на влажную землю. Прорыв Инферно в этот раз удалось предотвратить без потерь.
Лёсса
В последний раз прикрикнув на отступников, чтобы шевелились побыстрее, я на какое-то время перестала интересоваться их активностью. Я усмехнулась, вспоминая, как я вообще здесь оказалась.
Лабиринт Духа, мельчайшее отражение Истинного Лабиринта Лжи воззвал. И я возникла… но одновременно — прожила уже больше века в качестве карающего и мстительного божества небольшого городка на северо-востоке США. При этом, несмотря на опыт и, буду честна перед собой — жестокость, я оставалась пятнадцатилетней девушкой, которая легко приняла покровительство нового отчима. Наверное, оно и к лучшему. Страшная смерть тела, неоднократно расколотая душа, долгие годы мести… Лучше уж я сама буду нести смертным Тяжкое слово Изменяющего пути, чем моей судьбой будут играться какой-нибудь культ, на дела которого я не буду иметь ни малейшего влияния.
Вернувшись из воспоминаний о небывшем, я снова осмотрела стройку. Как сказал в свое время мой новый отец, «полководцы глупые изучают тактику, умные — стратегию, а мудрые — логистику». Кампания против Гхыртыкбургуза серьезно осложнялась тем, что вести ее приходилось довольно-таки далеко от основных источников снабжения. Д’Ин Амит же и вовсе был отрезан от своих основных владений основными силами Гхыра. Так что пришлось тщательно продумывать поставки всего необходимого, и в первую очередь — эликсиров маны, нехватка которых угрожала превратить ожидаемые потери в зашкаливающие.
Конечно, может показаться, что идеальным решением было бы устроить оперативную базу снабжения в Серых холмах, захваченных д’Ин Амитом: плечо снабжения сразу становилось изрядно короче, да и расходы на снабжения ложились бы на союзника. Но увы… Отделения Торговой гильдии в Серых холмах не было. А значит — неоткуда было взять некоторые ресурсы, важные для приготовления эликсира маны. Конечно, можно было извернуться… в частности — растратить все припасенное прежним хозяином Серых холмов. Но этого хватало для обеспечения деятельности небольшого подвижного отряда, а отнюдь не полноценной (хотя и маленькой) армии. Так что оптимальным решением на военном совете было признано создание полноценной караванной тропы от Азира и Беленджера до Серых холмов, а там уже — гонять караваны.
Вот только Беленджер, домен, недавно захваченный отцом, еще был весьма далек от «мира и покоя». А уж Серые холмы… Хотя до прибытия гонцов от Орочьего Триумвирата мы д’Ин Амит изрядно почистил окрестности города от кочевых племен орков, но от Черной скалы постоянно подходят новые и новые. Так что караваны без защиты — будут слишком уж большим соблазном как для замиряемых орков, так и для новых подданных отчима. Опять-таки, можно выделять для каждого каравана полноценный конвой… Но вот беда — орков всегда МНОГО. То есть — у них вполне может хватить низкоранговых тварей и для атак на нашу логистику, и на сбор новой армии. А вот нам рассеивать силы — идея далеко не самая лучшая. Вот и пришлось вспоминать о такой вещи, как «хорошо оборудованная караванная тропа». Та самая, на которой на расстоянии одного перехода от привала до привала — расположены мини-крепости: «ямские станции», «трактиры», «караван-сараи». Конечно, такая «крепость» — не форт, даже самый маленький, и его гарнизон не получится отправить куда-то в голубую даль, защищать интересы хозяина домена… Но все равно в этом караван-сарае оный караван, если успеет добежать — может укрыться от атаки, и дождаться прибытия наших в прямом смысле этого слова «летучих» сил. Да и сам гарнизон станции, пусть и будет он состоять на первом уровне данного строения из десятка отступников и двух-трех еретиков, на стенах вполне потягается с аналогичной численности бандой орков или кочевников.
Разумеется, без проблем не обошелся и этот вариант. И проблема эта называлась просто и коротко: «время». Тропу нужно обустроить как можно быстрее. Но за сутки можно возвести три ямские станции, по одной в Азире, Беледжере и Серых холмах. А надо — не меньше десятка. А тропа нужна «еще вчера». Вот и пришлось городских обывателей Азира, Ветровска и Беленджера спешно мобилизовать, разбивать по бригадам, следя, чтобы в каждой было несколько отступников, знакомых с тонким искусством деревянного зодчества, придать каждой бригаде охрану (все не постоянно гонять, а только на время строительства), и отправить возводить недостающее. Склады резко показали дно: дерево выгребли полностью, железо тоже ушло изрядной частью…
Разумеется, не обошлось и без приключений. Банда кочевников почему-то решила, что наш обоз с древесиной и железом для строительства скрывает некие сокровища… А может — они реально настолько обнищали, что даже строительные материалы посчитали достойной добычей…
К их несчастью, отчим уже успел разъяснить мне важность разведки и охранения. Так что совы дальнего дозора вовремя засекли подходящую банду, а смотрящие любовались засадой еще когда она только устраивалась.
В принципе, кочевники все сделали, как говориться, «по уму». «Случайно встреченный» пастух с небольшой отарой пересчитал как телеги обоза, так и охраняющие их силы. Банда вышла на позиции заранее, еще до рассвета. Лежку, откуда собирались атаковать — накрыли иллюзией…
Подвела их именно эта правильность. Толпа кочевников (сплошь молодые мужчины и несколько девушек-воительниц) куда-то пробирающаяся по предутренней темноте — не могла не привлечь внимания призванной совы. А вот силы, выделенные для охраны, они несколько недооценили. У засадников был шанс смять копейщиц и лучниц, подпираемых отступниками, если бы обоз не успел составить вагенбург… Но вот мое и еще трех культистов присутствие делало этот вариант сомнительным даже при внезапном нападении, а уж при условии своевременного обнаружения засады…
Один из волов, волочивших тяжело груженые телеги с высокими бортами, совершенно случайно, но очень вовремя охромел. Так что скорость обоза, и так невысокая, упала до вовсе неприличной. Меня это не устраивало, так что была дана команда на остановку: подлечить несчастное животное, привести в порядок повозку, выпороть нерадивого крестьянина, допустившего задержку…
Поскольку обоз остановился достаточно далеко от засады, чтобы помешать составлению вагенбурга, а моя речь о причинах остановки и о том, что я с этими причинами сделаю, усиленная соответствующим заклинанием, разносилась над степью добрую минуту, засада не сдвинулась с места, рассчитывая атаковать, когда обоз возобновит движение.
Что ж. Демонстративно плюнув с бреющего полета, я отправилась «развеяться» и «полетать». Уверенные в качестве своей маскировки, кочевники не сдвинулись с места. Вообще-то, я надеялась спровоцировать атаку… Но засада свято исполнила приказ «не поддаваться на провокации». Так что пришлось перейти к плану «Б».
На мгновение мы с верным крикуном зависли в верхней точке восходящей спирали. Скингер, Рыцарь Хаоса еще из самого первого набора, приданный мне для обеспечения устойчивости боевого построения… ну и как тактик, кивнул, соглашаясь с изложенным ему за время подъема, планом.
Кочевников мы втроем (я, рыцарь Хаоса и наш верный ездовой крикун) не видели, не слышали и не воспринимали каким-либо другим способом: иллюзия была качественная. Но смотрящие обеспечили нам достаточно качественные ориентиры. Так что, даже не видя засады, мы точно знали: она где-то там, внизу. Точно под нами.
Еще раз переглянувшись, мы рванули специально заклятые ленточки. Сами по себе, случайно, они не рвались. Но вот умышленно их разорвать сложности не составляло. И с надрывным воем две полусотни стальных стержней понеслись вниз. А спустя несколько секунд — еще две пачки флешетт последовали за первыми партиями. С высоты почти в полкилометра, на которую мы забрались, рассчитывать на точное попадание в конкретного человека (да хотя бы и в боевого слона) было бы чересчур оптимистично. Но, стремясь уменьшить площадь иллюзии и облегчить ее постановку, хирбады кочевников загнали своих воинов в небольшой овражек, где они стояли буквально «плечо к плечу», образуя неплохую «площадную мишень».
По всей видимости, слухи о войне в Заречье, а может — и об осаде Беленджера, дошли и до данного племени. При звуке летящих флешетт паника вспыхнула мгновенно.
Немедленно выявился и еще один недостаток выбранной хирбадами позиции. Склоны овражка были хотя и не слишком крутыми, но сыпучими и крайне ненадежными. Пытаясь выбраться из укрытия, ставшего ловушкой, кочевники ломали ноги коней, топтали упавших… В общем, от паники пострадавших было гораздо больше, чем от флешетт.
Между тем, на выходе из овражика, там, откуда кочевники собирались выметнуться в атаку на мой обоз, образовалась настоящая куча-мала. И в эту-то кучу и рухнула сверху туша моего верного Палача. Удачные находки, вроде идеи отчима с гидра-бомбой, я забывать не собиралась. Палач — слишком медленный, чтобы гоняться по степи за быстрыми всадниками. Но вот рухнув в кучу легкоконных воинов, в панике пытавшихся прорваться через узость, Палач стал страшен. Конечно, приземлился призванный не слишком мягко. «Оглушение», «Перелом левой ноги», «Ушибы», «Перелом ребра» — подсказал мне посмотревший моими глазами отчим. Впрочем, он же и добавил: «В целом — ничего серьезного. Регенерирует». Надо сказать, что оглушение не помешало Палачу взмахнуть своим оружием «на кого варп пошлет». И даже такой, слепой взмах был успешен: он с ходу превратил в божественных предков сразу двух всадников. Это не считая того, кто своим телом и конем смягчил падение Палача.
Между тем мы продолжали снижаться над паникующими кочевниками. У меня еще тикал откат, когда Скингер навесил на одного из тех, кто оказался впереди-снизу, проклятье красной гнили.
В сущности, бой на этом закончился. Даже те, кто смог вырваться из ловушки, в которую кочевники залезли сами — опасности уже не представляли. Страх гнал их вперед: все равно куда, лишь бы подальше отсюда. Но давать команду на свертывание вагенбурга я не спешила: просто на всякий случай. «Во избежание».
Варка
— Ар-р-р!!! — провозгласил ваивода, когда банды бойзов с мелкими чудилами ушли в набег на некогда наши шахты, а старшие чудилы покинули шатер Совета. — Теперь, когда чудилы — свалили, мы можем и поговорить по-настоящему.
— Чудилы предали нас? — вскинулся Грыгр, старший из погонщиков топотунов.
— Нет, — рыкнул ваивода. — Если бы я так подумал — их шкуры уже украшали бы барабаны вайны. Но чудилы… они чудят, и временами — не видят очевиднага! «Беззащитные шахты»! Ха! Наверняка это — лавушка. И теперь мелкие чудилы ушли туда, уверенные, что мы идем на Серые холмы.
— А мы туда не идем? — высказался Бургр, старший над хрюкерами. Вообще-то, снаги редко высказывались на Совете… хотя бы потому, что снага, высказавшийся не вовремя — рисковал лишиться десятка зубов. А «не вовремя» для снаги — практически всегда. И так и должно быть! Нехрен хилякам еще и пасть разевать не по делу. Их забота — выслушать ваиводу и делать, что сказано, но не думать, и, тем более — не разгаваривать! Но сейчас Бургр высказался удивительно к месту: нам всем хотелось узнать: каковы планы ваиводы.
— Не идем, — скривился Гхыртыкбургуз. Было видно, как нашему предводителю хочется устроить снаге торжественный выход из шатра прямо через стену… Но, как и положено бальшому боссу на совете — он сдержался, и даже ответил. — Штурмовать стены, имея в тылу сильную армию… Так и нам могут настукать. Мы должны прорваться в Черной скале, соединиться с бойзами, забрать осадные швырялы — и уже потом двигаться на Серые холмы. А заодно — встретим армию этих… союзников. Если хоть чуть-чуть повезет — встретим их, когда они будут штурмовать Черную скалу. Так что быстро не бегим. Бойзы на стенах — выстоят. Нада дать им увязнуть в осаде.
— Бегим на васход? Через землю другой Орды? — заинтересовался Грыгр.
— Нет! — рявкнул ваивода. Его настроение на глазах портилось, и в гневе он становился все более и более прекрасен. Так бы и любовалась им… особенно — если гневается не на меня! — Эта сволочь Сникрут… Васька-поганец… Он давненько уже заявил, что «если поймает на своей стороне — сочтет это нарушением Воли Бальших Зиленых» — ваивода скривился. Иногда мне казалось, что он просто не верит в богов и предков всего орочьего племени, а запрет воевать с орками же — считает не божественным изволением, а всего лишь решением Савета Ваивод, изданным, чтобы не ослаблять Орду перед врагом. Чушь, конечно! Савет… Они и сами хотели бы стукать морды, не глядя на то, кому эти морды принадлежат! Но боги — против. И их гнев — то, что сдерживает орков от стуканья друг друга, а отнюдь не какие-то там «политические соображения». В конце концов, сама «политика» — изобретение мягкокожих… и, как бы не длинноухих! Если ты не доволен поведением соседа — двинь ему в морду! Вот — единственно достойный путь… ну, кроме, наверное, служения Бальшим Зиленым. В конце концов, настукать Бальшим Зиленым не получилось еще ни у одного из ваивод… хотя пытались — многие. Но раз ни у кого не получилось — Бальшие Зиленые достойны вести Орду. И имеют права отдавать приказы, которые придется выполнять… если не хочешь прочувствовать их Бальшой Зиленый кулак на своей морде.
Но в размышлениях, больше подобающих чудиле, я отвлеклась от обсуждения предполагаемого бальшаго стуканья.
— Аргр! — от удара Грыгра Бургр таки вылетел из шатра. Так ему и надо, глупому снаге.
Вообще-то, погонщики топотунов — не самые большие из бойзов. Ведь чем тяжелее погонщик — тем меньше можно нагрузить на его топотуна добычи! А потому в погонщики по-настоящему бальших бойзов — не брали. Но, с другой стороны, ссориться с погонщиками… Нет, дураки, конечно, встречаются… и рассказывают патом Бальшим Зиленым в их небесных шатрах, как их подло и нечестно затоптали прямо на поле боя! Так что с погонщиками топотунов лучше дружить… то есть — не стукать их без крайней на то необходимости. Впрочем, надо сказать, что крайняя необходимость время от времени возникает, ведь без стуканья — любые бойзы борзеют просто вкрай.
— Мы пайдем другим путем! — провозгласил ваивода, выслушав своих нобов. — Раз через владения Сникрута нам не пойти, то проклятые неписи будут ждать нас с востока от Серых холмов… если, конечно, не поведутся на байку об атаке самаго города. В любом случае, дорога, на которой нас ждать не будут — лежит к западу от Серых Холмов!
Лёсса
После остановки из-за налета дальше мы двигались довольно быстро… насколько это возможно, имея в качестве обоза — караван телег, тяжело груженых деревом и металлом для строительства, а также отряд (про который так и хотелось сказать — «толпа») отступников-строителей. При взгляде на это постоянно мешающее друг другу стадо шутка отчима «если ты такой умный — то почему строем не ходишь?» приобретала совершенно особенное звучание. По сравнению с ними еретики, пусть и не четко марширующие в ногу, но, по крайней мере, знающие свое место в строю — казались прямо-таки идеальными воинами. Периодически приходилось останавливаться, чтобы культисты подлечивали обозников и строителей: стертые ноги, вывихи, растяжения, все это неизбежно замедляло марш. Впрочем, это все было ожидаемо. Не зря Кайларн говорил, что там, за Чертой, отделяющей мир Лендлордов от мира Неумирающих, боеготовность подразделения определяется дальностью его суточного марша. Боеготовность этой толпы, что у меня под командование — около ноля. Так что и ожидать дальнего марша — не приходится. Вот и тащились долго, и несколько нудно. Хотелось поднять крикуна, и улететь куда-нибудь в голубую даль… Но «долг тяжелее скалы». Вот и приходилось тащиться с обозом.
К месту, указанному для строительства опорного пункта на будущей караванной тропе Азир-Беленджер-Серые холмы, мы вышли рано утром. Крупных стычек, подобных нападению кочевников, больше не случилось… но все равно мы несколько отставали от графика. Все-таки, наверное, задержка на месте боя — была излишней перестраховкой. И, хотя отец не упрекал меня за это решение, он сказал, что ощущает в будущем «какую-то неучтенную лажу», выявить которую ему не хватает способностей Оракула. Так же не получилось выявить грозящую нам опасность и у Видящей Иримэ. Но она точно сказала, что попытка уклониться от грозящих проблем — принесет проблемы никак не меньшие.
Добравшись до места строительства, начали, само собой, с разметки и выставления оцепления. Совы — на дальний круг, смотрящие — в среднем, и посты еретиков — ближняя линия. После этого отступники, под моим бдительным присмотром (не то, чтобы я в этом деле что-то понимала… но старательно надувала щеки и не лезла со своим бесценным мнением) разметили будущее укрепление и начали рыть ров и насыпать невысокий вал. Когда это было сделано, строители принялись возводить наблюдательную вышку (она же, несколько позже станет боевой башней, но до этого момента… как до моей родной Сейнтралии… на карачках). Как только вышку подняли и закрепили, я, разумеется, на нее залезла. Люблю посмотреть на землю с высоты. Конечно, с высотой полета крикуна вышка не сравнится… Но зато она более устойчива, что в настоящий момент важно. В конце концов, я довольно-таки давно не спала… Благо Миш-тиэль, культистка из крайнего набора, периодически поддерживала во мне бодрость соответствующими случаю благословениями. Не сказать, чтобы мне, темному магу, это было приятно… но нужный эффект — оказывало. Но сейчас, когда моего немедленного вмешательства не требуется… Я уселась на наблюдательной площадке, и расслабилась. А подчиненные… Пусть они думают, что их командир размышляет. О Высоком.
Заурми
Утром мы собрались, чтобы выдвинуться для атаки на шахты. Увы — бывшие наши шахты. Какой позор… Но, как ни крути, а отбивать потерянное — надо. Хотя бы — чтобы отвлечь врага от основных сил. Раз уж войск недостаточно, чтобы удержать шахты совсем, надо хотя бы соединить те, что есть — в один кулак. И для этого надо пожертвовать малым. То есть — несколькими отрядами, которые должны изображать из себя передовые дозоры и охранение большой армии. Конечно, если мы зацепим по-настоящему сильный отряд — они быстро смекнут, что за нами нет никакой армии. Но вот если быстро вырезать персонал шахты — лорд, ныне неправедно владеющий этой землей, получит сообщение, что его силы были атакованы. Думаю, он сможет и понять, кто именно убил его подданных… Но вот определить, есть ли за нами еще силы — вряд ли получится. Конечно, есть опасность, что против нас буду высланы летучие силы, чтобы проверить сообщение, и не гонять одновременно основную армию. Но даже и так… Если летуны будут здесь — их не будет где-то еще. Да и большой сход шаманов, проведенный перед выступлением, приказал сопровождать нас нескольким сильным духам. Конечно, настоящий, массированный налет это не отразит… Но… Во имя Бальших Зиленых мы готовы умирать, даже не имея возможности стукнуть противника… лишь бы их настукали другие!
Бежали мы неторопливо, не растрачивая силы в бесплодной попытке обогнать уходящий день: старшие шаманы и военные вожди не усмотрели в этом необходимости. Маленькие отряды «вроде как дозоров» все равно будут двигаться быстрее основных сил. А мы не должны приближаться к Черной скале сильно быстрее армии, ведь дозоры не должны чересчур удаляться от главной колонны. А уж рассчитывать на то, что враг окажется слишком глуп, чтобы прикинуть возможную скорость главной колонны… Глупость это. Опасная глупость, достойная разве что снаги.
Между тем, слева повеяло опасностью. Содрогнувшись, я вспомнила один из походов по недавно завоеванному домену…
Сейчас мне было не видно… Но память четко восстанавливает пронзительно-белые стены и резные ажурные башенки, сейчас скрытые от меня невысокими холмами. Белый дворец, одно из многих подобных зданий, разбросанных по всему миру. Каменные стены, украшенные слоями резной кости символизируют зло подземного мира, что глубже владений дроу. Молоты, тараны и требушеты бессильны отколоть даже самый малый завиток умопомрачающе тонкой резьбы. Да что там орудия смертных… Даже само всемогущее время — бессильно хотя бы изменить окраску покрывающей древние стены кости!
За внешними стенами скрываются анфилады всегда пустующих залов. Ни звери, ни птицы, ни гады, ни даже твари — никогда не пересекают резных порогов. Только существа, специально выведенные для войны, могут проследовать за их хозяевами через пустоту изукрашенных залов во тьму, скрытую от мира.
Легенды гласят, что Белые дворцы строил народ, живший в этих землях, когда в лесах еще не было и духу от мерзких остроухих тварей, и уж тем более — до того, как орки прошли Великим порталом в поисках тех, кого можно настукать. Они строили прекрасные здания, создавали оружие и доспехи, которые сейчас считают не иначе, как «реликвиями»(6)… и хоронили своих мертвых в лабиринтах под тем, что сейчас называют «Белыми дворцами». Мертвых становилось все больше, соответственно, им требовалось все больше места, лабиринты катакомб становились все обширнее и глубже… И однажды Древние докопались до Зла, что покоилось в сердце мира, Зла, что лежало глубже легендарной Тьмы Подземья…
Удар, пропущенный Древними, был страшен. Половина населения погибла сразу. Зло неведомым образом соединило все подземные некрополи Белых дворцов. Тела и души лежавших там мертвецов — возвращались в мир живых бессмысленной нежитью, как, впрочем, и те, кого погубил первый удар неведомого Зла.
Об ужасе и отчаянии тех дней Древние оставили записи, высеченные на стенах своих еще не оскверненных Злом храмов. Вначале они думали, что пишут для потомков… но довольно скоро Круг Величайших магов прозрел будущее, в котором народа Древних больше не было. И тогда они стали писать просто для «тех, кто придет после нас».
Древние пытались бороться с тем, что ползло из Глубин. Хотя многие из них погибли, но их армия все еще оставалась сильной… По крайней мере, так считали те, кто записывал происходившее. Но по мере того, как отряд за отрядом исчезали в глубинах лабиринтов Белых Дворцов, возвращаясь только в виде жаждущей крови нежити, уверенность записывающих падала. Однако, воины и маги Древних не только бессмысленно гибли в боях со Злом. Они познавали его… проникали в его замыслы, и проникались ими. И однажды Великие маги пришли к решению — народ, проникшийся злом, должен перестать существовать. Но они не хотели, чтобы их народ прекрати свое существование бессмысленно. И они разработали и провели последний, чудовищный, но и чудовищно сильный ритуал. Все немногочисленные выжившие принесли друг друга в жертву ради создания этого ритуала. И когда последний из Великих Древних пронзил свое сердце ритуальным кинжалом, заклятье обрушилось на весь мир. Орды нежити, подкатывающие к Последней Твердыне, разом обрели покой, рассыпавшись серым прахом. А Зло оказалось… Нет, не избыто, но только запечатано в Белых Дворцах, не имея возможностей их покинуть. Так и стоят эти прекрасные и ужасные сооружения, привлекая обещанием сокрытых в их глубине сокровищ и древних знаний… Но большинство тех, кто проходит двери — уже никогда не возвращается обратно. Зов зла силен. Он размывает волю воинов и магов. И рано или поздно смертный поддается Зову и не глядя по сторонам кидается в глубину древнего лабиринта, пропадая в нем.
По крайней мере, так рассказывал нам Учитель. Сам он не читал записей на белоснежных костяных стенах. Он только пересказывал нам рассказ его Учителя и учителей их учителей. Однажды воля Гхыртыкбургуза все-таки пересилила осторожность, навеваемую этими древними легендами, и небольшая банда, в которую входила и я, отправилась к обнаруженному в домене Серых холмов Белому Дворцу.
Внезапный удар по голове вырвал меня из воспоминаний.
— Куда поперла, чудила? — прорычал мне Орхарган, черный, возглавляющий наш отряд.
Придя в себя, я осознала, что, действительно, заплутав в собственных мыслях, свернула куда-то в сторону от основного пути отряда… Но только уже вернувшись на свое место в строю, я осознала: направление, куда меня «повело»… Именно там располагается Белый Дворец!
Будах
С высокого холма я наблюдал кошмарное зрелище: битву десятка Луа, Драконов Неба. Пролятые мятежники и еретики, узнав про поход в земли негодяя и святотатца, посмевшего захватить домен нашего собрата — заявили, что я, только подумать, я — тархан, представляющий в этих землях волю и власть самого Кагана, и, через него — Тенгри-хана, — отступник, нарушивший волю Предков! Ну и что, что этот разносчик ересей воюет с орками? Он захватил священные земли, принадлежащие Кагану — и должен быть наказан! А там… там и с орками разобраться можно было, и построить свою Марку. А уж как хозяин Марки я мог бы поучаствовать в выборах следующего Кагана, когда умер нынешний, благо он — глубокий старик, удерживаемый на этом свете не иначе как волей злых духов, что созданы Отцом-Небом исключительно для того, чтобы славные Предки наши не проводили время в мерзостном безделии, но и не опускались до бессмысленной работы, подобающей разве что низшим, но могли воевать, как и подобает воинам из воинских родов!
Конечно, даже став владельцем Марки, мне было бы глупо мечтать о том, чтобы самому занять Золотой Трон Кагана Всех людей. Глупо это и самонадеянно. Но даже рядовые участники Курултая по его итогам получают невиданные богатства, щедро собирая плату за ничего не значащие обещания поддержать того или иного кандидата на выборах. Все равно проигравшие — редко переживают завершение «демократических процедур», как это называют Неумирающие. Так что отомстить тем, что не «предал», но вовремя предвидел, отдав голос более сильному — проигравшие уже вряд ли смогут. А их родня… Мои домены — далековато от основных кочевий и золотых дворцов Каганата. Так что и о них я смогу не думать… если, конечно, не одурею настолько, чтобы поссориться с Торговой гильдией, чьи порталы смогут унести меня от беды…
Но, увы, все эти планы, сулящие общее процветание, рухнули в пламени мятежа, бессмысленного и бесплодного. Теперь, даже когда я покараю изменников и каленым железом выжгу ереси — мой домен окажется слишком слаб, чтобы воевать против демонопоклонников(7) и проклятых колдунов. Тут уже не о завоеваниях и участии в Курултае думать — свое бы удержать!
Отвлекшись от золотых мечтаний и синевы небес¸ я оглядел поле боя. К счастью, большинство мобедов и нойонов остались верны законной власти. Так что по силам я имею некоторое превосходство. Увы, но многие ученики жрецов предали своих учителей, ударившись в мятеж, а взбунтовавшиеся нойоны были сильнейшими, и вели за собой многочисленных нукеров и простых воинов. Что, с учетом того, что Драконы Неба разошлись практически поровну — давало моим противникам некоторую надежду.
— Ябгу-нойон! — повернулся я к сильнейшему из нойонов, сохранившему верность настоящему правителю. — Собери свои войска и ударь вон туда! — я махнул рукой в сторону холма напротив, к которому смещалась схватка драконов. Там сейчас толпились многочисленные низшие, которых потянули за собой мятежники. У меня даже нет желания их в чем-то винить: старшие приняли решение, и это стадо баранов последовало за козлами на бойню. Но и щадить всякую чернь, раз уж у нее хватило ума встать на путь? Вот еще!
Нукеры Ябгу-нойона развернулись в лаву, и помчались на мятежников, увлекая за собой чернь с нашей стороны. Конечно, доспехам нукеров далековато до тяжелой брони рыцарей, последовавших за Богом-Отступником, но все-таки они есть, чего нельзя сказать о низших. Однако, даже рыцарская броня не смогла бы полностью спасти своих носителей от залпа степных охотников. Так что до стрелков нукеры Ябгу-нойона добрались, изрядно уменьшившись в числе… да и то — во многом из-за помощи нескольких мобедов, наложивших на воинов защитные благословения и призвавших духов для защиты. Так что потери нукеров были хоть и тяжелы, но посильны. А когда тяжеловооруженные конники влетели в толпу низших… Пусть те и пытались удрать, но гораздо лучшие кони нукеров легко компенсировали разницу в тяжести доспехов. Резня была страшной. Я уже почувствовал на губах вкус победы. Сейчас верные нукеры оттеснят черноногих, и уже наши низшие с удобного холма начнут обстреливать вражеских луа. Я, правда, не очень понял, почему этим не занимались вражеские погонщики скота и прочие конные стрелки… Но те, кто последовал сладким посулам проповедников и взбунтовался против законной власти, их с самого начала сложно назвать «умными».
Однако, дураки — дураками, но есть в этих тварях некая животная хитрость. Когда всадники Ябгу-нойона влетели на холм и уже приготовились стрелять, вершина холма превратилась в кипящий котел. Множество хирбадов, укрывавшихся с той стороны небольшой гряды холмов превратили занятый моими всадниками холм в нечто невообразимое. Да, хирбады, младшие священнослужители, неспособны к высшей, по-настоящему могучей магии… но их было много. Очень много. Нукеров Ябгу-нойона и их младших — перебили практически мгновенно. Это была ловушка! Но мы еще посмотрим…
Взмахом руки я отправляю в атаку вторую волну всадников. Я планировал использовать их в другом месте, но… Сейчас важнее смести вражеских жрецов-отступников, еретиков и схизматиков!
* * *
Битва отгрохотала. Последние войска мятежников бежали с поля боя, когда их последний дракон рухнул с небес. Из-под золотого знамени я любовался видом победы: полем, на котором вместо воды под ногами хлюпала кровь, равно алая кровь смертных и золотой ихор драконов луа.
Войска торжествовали. Простые бойцы, что выжили в этой кровавой бойне, торжествовали, выкрикивая здравницы командирам и мне, «Великому Тархану», приведшему войска к победе. Нойоны, в окружении самых верных нукеров, громко обсуждали, что будут делать с проигравшими семьями, как будут делить их владения, жен и дочерей. Я же смотрел из-под руки, и мысли мои были чернее наступающей ночи.
— Еще одна такая победа — и я останусь без армии!
1) Створ — Расположение двух предметов на одной линии с глазом наблюдателя, а также направление, определяемое совмещением таких предметов. Створиться — образовать створ.
2) Maim! Kill! Burn! (Калечь! Убивай! Жги!) — боевой клич Черного Легиона, в который превратились Лунные Волки (Вархаммер 40к).
3) «Нормального разумного» — т.е. эльфа. Все остальные — «существа с разумом, приближающимся к эльфийскому».
4) Башня — здесь имеется в виду Башня Оракулов но не как строение, а как организация эльфийских Видящих. Организация рыхлая, и почти непрерывно пребывающая в состоянии усобицы, но по-своему весьма влиятельная.
5) Гвейнур (синдарин) — родственник. Набор префиксов и суффиксов, а также эмоциональные акценты могут определять степень родства и положение упомянутого относительно родового Древа с большой точностью. Но в данном случае Иримэ предпочла этого не делать, имея в виду «родича вообще».
6) Реликвии — артефакты дисбалансной мощи. Как правило, находятся в сокровищницах правителей фракций и используются при нападениях на коренные земли фракций. Если реликвия попадает в руки игроку — можно быть уверенным, что скоро произойдет событие, в результате которого игрок реликвии лишится. К примеру — ее потребует себе глава фракции или боги. В случае же отказа передать реликвию — последуют… бедствия с последствиями, в результате которых реликвия все равно уйдет из рук чересчур жадного игрока… возможно — вместе со всеми владениями.
7) Демонопоклонники — в данном случае использовано в качестве ругательства.
Тин
— Итак, — сидевший передо мной священник, чья толщина однозначно говорила о том, что Церковь Света в этих местах явственно процветает, откинулся в кресле, — Вы утверждаете, что домен, которым ранее владел лорд-маг Арениус, захвачен чернокнижником?
— Да, святой отец, — я склонил голову.
— И почему Вы решили, что это знание хоть немного интересно Святой Церкви? — взгляд его был настолько холодным, что мне захотелось поежиться… но я взял себя в руки. — Фронтир — это Фронтир. Домены там переходят из рук в руки постоянно. Конечно, неприятно, что один из доменов, ранее принадлежавший верному сыну Церкви нашей, Единой и Единственной, достался проклятым колдунам. Но в масштабах хотя бы нашей Марки — это мелочь. В отличие… — тут полный церковник воткнул в меня тяжелый взгляд, которым вполне мог бы заставить поежиться кого послабее духом. К счастью, противостоять такому давлению меня учила сама Ванда. А уж у нее, когда она не в духе, взгляд такой, что бывало — и опытных живорезов в обмороке выносили, а уж смена штанов после общения с ней — даже насмешек не вызывает. Над чем смеяться? Рядовое же дело! — Н-да… — протянул священник. — …в отличие от попытки раздробить силы правителей, что, верные нашей матери-церкви отправились отмщать лесным тварям за предательство! Отвечай: кто надоумил тебя притащиться сюда со столь… глупой миссией?!
— Как верный сын Матери-Церкви, я последовал указаниям отца Вульфреда, — разумеется, совершать такую глупость, как «пожать плечами», «усмехнуться» или еще как выразить сомнения в решении святого отца — я не стал. Только искренний пыл неофита! Если кто-то ошибся… или предал — то это был не я. Я лишь следовал избранному Пути… А то, что сам путь — во власти того, кто меняет пути — это уже второй вопрос, не так ли?
— Верным сыновьям Церкви стоило бы различать желания Матери Нашей, Церкви Единой и Единственной, и мелкие желания тех, кто, не всегда по праву, носит белые одежды Ее служителя…
— Отец Афраний, подобное — граничит с ересью! — прогрохотал с порога тяжелый бас.
Там стоял, с трудом помещаясь в дверном проходе, высокий воин в тяжелой броне. На правом оплечье золотом сияла литера «Ай», трижды перечеркнутая горизонтальными линиями. На левом же — сияли семь звезд, шлейф святой Рависсары, Гонительницы демонов.
— Интересы Церкви… — начал было разговаривавший со мной святой отец, но был прерван инквизитором:
— Вы слишком много размышляете об интересах Церкви. Размышления же, как известно — ведут к ереси, а ересь — к возмездию! Поменьше размышляйте, мой Вам искренний совет, — усмешка инквизитора казалось самой квинтэссенцией понятия «сарказм». — А этого доброго юношу я забираю. Он нужен Священной конгрегации доктрины Веры(1).
— Но… — начал было священник-чиновник, но священник-воин воткнул в него раскаленный взгляд, как втыкают раскаленный железный штырь при пытке. И слова резко оказались не нужны.
Так что из кабинета допрашивавшего меня отца Афрания мы удалились спокойно и с достоинством.
Через церковные владения мы с сопровождавшим меня инквизитором шли отнюдь не так, как меня сюда привели стражники Ирингетиля, забрав на рассвете из комнаты в трактире, в котором остановились все мы, кроме отца Вульфреда. Наш священный предводитель покинул нас сразу же, как только мы заселились в трактир, сказав, что собирается донести грозные и горестные вести до верховных иерархов Марки… и, судя по разговору с отцом Афранием — не преуспел.
Когда мы вышли из полутемного коридора на свет — я невольно остановился. И причиной тому было отнюдь не ослепление. Уж к этому-то я заранее приготовился, прикрыв глаза до того, как освещение резко поменялось. Этому нас учили, и учили неплохо. Нет. Мою, казалось бы, загрубевшую душу поразила красота внутреннего сада, раскинувшегося передо мной.
Цветущие зеленые кусты образовывали лабиринт, в котором легко было бы затеряться от любого, кто желал бы прервать твое уединение. Изящные ротонды сверкали белым мрамором, четкими, строгими линями выделяясь на фоне зелени. А в центре играл, переливаясь струями, огромный фонтан.
— Удивлен? — спросил меня инквизитор, положив мне на плечо руку в латной перчатке.
— Очень, — не стал отрицать я. — Признаться, я скорее ожидал увидеть здесь тренировочный полигон… или что-то такое…
— Очищающие думали также, — кивнул инквизитор. Его несколько кривая усмешка заставила меня подумать о том, что к коллегам по Конгрегации он относится без должного уважения. — Но Миранда, канонисса здешнего Ордоса заявила, что фехтование — это дрыгоножества и рукомашества, которыми можно заниматься и в военном лагере, а фонтан — необходим для возвышенных размышлений.
— Возвышенных размышлений? — удивился я. — Но разве размышления — не ведут к ереси? — повторил я слова, сказанные инквизитором в кабинете отца Афрания.
— А что мы без ереси? — усмехнулся инквизитор. — Если бы не было еретиков, колдунов, пособников темной веры, и прочих перенапрягшихся в тяжком умственном труде — зачем была бы нужна инквизиция?
Признаться, подобная постановка вопроса несколько… выбила меня из колеи. Так что дальнейший путь до кабинета инквизитора я провел в полуоглушенном состоянии, почти панически размышляя над сказанным. Не удивлюсь даже, если узнаю, что какую-то часть пути инквизитор буквально тащил меня на себе. Но в итоге мы оказались в помещении, сильно отличавшемся от того, который покинули недавно. Если рабочее место отца Афрания было задумано так, чтобы подавлять, демонстрировать уверенность и непререкаемую власть, то кабинет инквизитора, таковой властью реально располагавшего, был задуман именно как удобное рабочее место. Ему не было нужды «создавать впечатление» — для этого вполне хватало понимания того, где именно находишься, и что может случиться, если вызовешь недовольство хозяина кабинета.
— Итак… — произнес инквизитор, страиваясь в удобном, но отнюдь не поражающем воображение своей богатой отделкой кресле. — Да ты присаживайся, не стой. В ногах правды нет.
Я оглянулся, и с некоторым удивлением увидел за собой точно такое же кресло. Нет, в самом факте появления кресла не было ничего особенно удивительного, несмотря на то, что секунду назад, когда мы проходили это место, кресла там не было. В конце концов, инквизитор — явно сильный маг, так что призыв, перенос или же сотворение относительно несложной вещи явно должен быть ему по силам. Но вот то, что мне, не совсем «простому», но все-таки — вору, предлагают сесть в точно такое же кресло, как то, что выбрал для себя высокий инквизитор… Это, мягко говоря, необычно и неожиданно. Мягко говоря. Но… Раз уж предлагают сесть — не следует капризничать и выпендриваться.
— Итак… — повторил инквизитор, — давай, рассказывай: что там за новая темная вера нарождается во Фронтире? Война с эльфами — это война с эльфами. Не закончится, так угаснет. А вот темная вера… она может оказывать влияние годы и годы… если не века.
Разумеется, я, простой вор из Ночной гильдии, не являюсь культистом новой веры, и тем более — иерархом культа. Так что познакомить заинтересованного инквизитора я смог разве что с общедоступными тезисами Символа Веры, излагаемыми господином Кайларном на открытых проповедях.
— Хм… — инквизитор потер подбородок. — Значит, отказ от благословения? Да еще со словами «сам справлюсь»… Странно. Это очень… опасная для правителей вера.
— Зато, — в дверях появился еще один человек, так же, как и мой так и не представившийся собеседник, носивший на плече инсингнию, — каждая проблема, решенная подданными самостоятельно — это время, силы и прочие ресурсы, которые остались у правителя для решения его собственных проблем.
Я присмотрелся к вошедшему. Он был почти полной противоположностью тому инквизитору, который привел меня сюда. «Почти» потому, что они были практически одного роста. Но если первый инквизитор, даже в собственном кабинете не снимавший тяжелых (и, видимо, зачарованных) доспехов, смотрелся как живая гора: воплощением тяжелой, неудержимой мощи, то второй выглядел, скорее, подобным эльфийскому кончару(2), оружию изящному, почти хрупкому… но ничуть не менее опасному и смертоносному, чем любой другой меч.
— Опасное верование. Очень опасное, — покачал головой пришедший. — Оно будет привлекать людей со страшной силой. Особенно, учитывая наличие распространяющегося даже среди священников «философского течения» относительно избранности магов.
— А уж их сочетание мне вообще не нравится, — пробурчал рыцарь ордена Святой Рависсары. — Учение Святого подвижника Рихтера Клесса требует неустанно работать над собой, духовно совершенствоваться, отказываясь от некоторых «маленьких радостей жизни», чтобы обрести Дар Владыки Света — магию. А тут… Ни работы, ни усилий. Признай себя рабом Архитектора Судеб — и в дамках!
— Не выйдет, — я поднял голову, взглянув на обоих инквизиторов. Этот момент разбирали на одной из проповедей.
— А, пожалуй, и правда, — отозвался инквизитор, не несущий помимо символики ордоса знаков, определяющих его принадлежность к какому-либо из Орденов Церкви Света. — Не выйдет, — он посмотрел на своего тяжеловооруженного собрата. — Отречение от благословения, помнишь?
— Не выйдет, — согласился тот. — Но многие ли это поймут прежде, чем окажутся запутаны в делах культа до полной невозможности покинуть «тесные ряды»?
Некоторое время инквизиторы обсуждали, не стесняясь использовать совсем уж заумную терминологию, превозмогающую, ультимативную мощь мечты о халяве. А потом паладин обратился ко мне.
— Итак, все это, конечно, интересно. Но есть к тебе и еще один вопрос: на кого шпионишь? И что им надо?
Попытка убедить собеседников в своей белости и пушистости была бы заведомо провальной, и лишь показала бы, что я держу оппонентов за полных идиотов. В Ночной гильдии от шпионажа были избавлены разве что бычки Низкой волны(3), по причине «ограниченности разума, не возместимой никаким усердием». А так… Даже мальки из подростковых уличных банд за кем-нибудь для кого-нибудь да шпионят. Так что ответ на такой вопрос был заранее согласован.
— На Ванду, первую ведущую Высокой волны в Ветровске, — выдал я заранее согласованный правдивый ответ. — Ночная гильдия Ветровска испытывает… информационный голод. И знания, тривиальные и всем известные тут — могут оказаться полноценной стратегической информацией там, в глубине Фронтира.
Паладин Рависсары молча кивнул, а его коллега усмехнулся.
— Возможно, нам понадобится передать кое-что твоей ведущей… или же — не передавать. Полагаю, это не вызовет затруднений?
Разумеется, я согласился. И не думаю, чтобы опытные инквизиторы не знали, что до 90% секретной информации добывается не трудами хмурых личностей в плащах и масках, среди ночи проникающих в секретные хранилища сверхсекретной информации, а путем анализа открытых источников. Ну, и о том, что информация о том, что некая информация существует и засекречена — является ценной информацией сама по себе. Ну что ж. Игра ожидается довольно забавная. И, хотя мои способности к колдовству пока что ниже всякой критике, но… «Время для Инженера времени!»
Варка
Бег через степь расслаблял и позволял отдохнуть от размышлений. Встречный ветер выдувал из головы лишнее, подобающее чудиле, и оставлял только Священный Ваагх!, Волю Ваиводы.
Лето уже закончилось. Ушла тяжелая, удушающая жара, столь терзавшая этих глупых чилавекав… но, увы, не оставляющая в покое и настоящих орков. Скоро настанет Время Тишины: две или три недели дождей и распутицы, в которую никто не ваюет, даже орки. Время Тишины не приходит только к тем, кто пришел в этот мир вместе с очередным Неумирающим, и оказался закрыт Границей. Все остальные на короткое время прекращают боевые действия, сидят в городах, деревнях и стойбищах, пережидая непогоду. А потом первые морозы скуют превратившуюся было в непроходимую грязь землю, ляжет снежок, редко превращающийся в настоящие завалы, мешающие передвижению Орды, и война начнется снова. Но до тех пор есть еще время. Время вернуть отобранное. Время нанести удар врагу, возомнившему себя сильным. Время притащить вражеских женщин в шатер ваиводы, чтобы, когда вождь наиграется — их мягкие, нежные шкурки заняли подобающее им место в шатре: среди охотничьих трофеев.
— Гхыр ватак! Шэр ихтык бургуз!(4) — ну вот… опять снаги ссорятся.
Легким пинком я вежливо попросила бегущего рядом бойза пропустить меня поближе к разгорающемуся конфликту. Тот посторонился, пробормотав себе под нос что-то, что я предпочла не услышать. Никогда эти снаги гхыровы не сообразят, насколько важно в общем походе отложить свои разборки до возвращения. Ну, ничего. Для этого есть мы, барак’урк(5).
— Ну, снаг’хараш(6), какого гхыра раскричались? Беспорядки нарушаем?
Разумеется, я даже не подумала о том, чтобы остановиться, или хотя бы притормозить. Раз уж у этих снаг хватает дыхания, чтобы ссориться — должно хватать и для того, чтобы держать ответ. Не снижая скорости движения.
Из последовавшего гвалта я вывела для себя, что причиной ссоры является некая птица, которая сидела на дереве неподалеку от маршрута армии. Один снага-швырятель запустил в нее своим пулялом, и утверждал, что попал. А второй требовал в качестве доказательства попадания «хатя бы перо», какового представить не получилось. И теперь этот самый второй в голос обвинял первого в косорукости (увы, этим страдают все швырялы… впрочем, если бы Бальшие Зиленые хотели, чтобы орки стреляли и швырялись — они научили бы нас есть мясо, лежащее за пятьдесят шагов), тупости и необоснованном хвастовстве.
В сущности, разбираться в этой ссоре мне было лень, и оптимальным решением было бы пнуть обоих так, чтобы они разлетелись в разные отряды Орды, и прекратили этот глупый спор. Вот только что-то мешало мне поступить так. В конце концов, в Орде ходили слухи, что отец моего деда был самый настоящий чудила. И во мне и моих родичах это временами проявляется…
— Чо за птиц? — решила уточнить я.
Ожидаемо, ответа я не получила. В конце концов, мы, даже эти глупые снаги, — боевые орки, а не охотники/добытчики. Нам нет нужды разбираться в породах зверья. Мясо нам и так принесут. Разве что длинных свиней приходится добывать самим… Но это — привилегия и удовольствие воинов!
Но что-то все равно царапало… И я потребовала точного описания птицы… Оно мне почти ничего не говорило, пока снага не заявил:
— …и галава ея крутилась так, что я подумал, что сейчас вовсе отвалица. Но не, не отвалилась!
Гхыр чарак балагорз!(7) Сова. Это была сова. И тогда понятно, почему меткий снага не смог предъявить «хотя бы перо». Ее выбросило в План Жизни… а ее хозяин уже точно знает, где была изгнана призванная им тварь… если не видел нас ее глазами. Сильные чудилы такое могут… И, главное, нет даже смысла рассылать патрули чтобы поймать проклятого Бальшими Зилеными шпиона. Совы летают далеко и быстро… по крайней мере — призванные совы.
— Ускоритца! — бросила я погонщику топотунов, отбивающему ритм бега в свои громыхалы. Сама же, разбрасывая всех, кто попался по дороге, рванулась туда, где, в окружении нобов личной охраны бежал наш ваивода.
Лёсса
Первым признаком надвигающейся беды стало тяжелое, давящее предчувствие. Опасность надвигалась откуда-то с северо-востока, но понять ее природу я не могла. Однако, то, что я не могла осознать происходящее, не значило, что я не попытаюсь разобраться. Так что туда, навстречу опасности ушли два Фантома все смотрящие, которых мы только смогли призвать, улетели призванные совы, а по ближним подступам разбежалась стая орнисов. Возможно, я зря трачу ману… Но если не понять, что за опасность надвигается — как ей противостоять? И не окажется ли, что, когда я пойму, что происходит — принимать какое бы то ни было решение будет уже непоправимо поздно?
К счастью, решение оказалось по крайней мере, отчасти верным. Наступающую орду обнаружили совы, с высоты заметив демаскирующее пылевое облако. Но вот определить: основная орда перед нами, или один из дозорных, или же отвлекающих отрядов, увы, получилось не сразу. А когда получилось — мне это не понравилось. Во-первых, судя по бунчукам, на нас надвигались именно что основные силы Гхыртыкбургуза во главе с ним самим. А во-вторых, слишком близко подобравшуюся сову убили… а точнее — изгнали на ее родной План Жизни. И, по отсутствию битой тушки сделать вывод о призывной природе и шпионской функции «несчастной птички» сможет даже орк.
— Уходите оттуда! — в мои мысли вмешался отец. Эта способность тех, кого здесь называют Неумирающими — просто поражает. Но и радует. Отец рассказывал, что может почувствовать, когда любой из его отрядов атакуют. И сейчас убитая сова оказалась именно таким маркером, ярко высветившимся на карте.
Я осмотрела свое недостроенное укрепление. Совершенно понятно было, что удара всей орды оно не выдержит хотя бы и в течение четверти часа. Учитывая же, что орки по степи бегут ну очень быстро, вывезти отсюда припасы мы не сможем — обоз замедлит нас настолько, что догонят непременно.
— Бросаем все! Уходим! — отдаю я приказ.
Бойцы отреагировали правильно: расхватали стоявшие в пирамидах копья, забросили на плечи саадаки, и приготовились к долгому бегу. Отступники же… Надо будет сказать отцу, чтобы он периодически устраивал для них тоже занятия по строевой подготовке. А то что же они такие «умные», что даже строем не ходят? Ведь это — самые рациональный способ, когда нужно доставить группу людей из одной точки в другую. А заодно — и команды слушать и исполнять приучатся. Потому как в текущем состоянии их дисциплина меня категорически не устраивает. Вместо того, чтобы, бросив все, готовиться к маршу — они кинулись складывать на телеги какие-то вещи. Однако, «силой бойцов, а не воплями сброда держится власть». Так и сейчас, оборотни и единственный присутствующий в отряде рыцарь Хаоса быстро навели надлежащий порядок, несмотря на содержащийся в последнем утверждении оксюморон. Второй частью моего скромного отряда, которая вызывала у меня сомнения, были культисты. Нет, конечно, маги культа продемонстрировали если не дисциплину, то, по меньшей мере — соответствующий их рангу интеллект. Но вот в их выносливости и способности бежать наравне с прочими я, скажем так, несколько сомневалась… ровно до того момента, как увидела, что они втихомолку накладывают медвежью стойкость(8). Пожалуй, под таким благословением они и в самом деле будут двигаться в одном ритме с остальными.
— Бегом! — скомандовала я, махнув рукой в сторону предыдущего трактира. У меня была надежда, что всей армией за небольшим отрядом гоняться не будут, тем более — в ожидании возможной атаки основных сил отца и его союзника, а от малого отряда в достроенной крепостице можно и отмахаться.
Разумеется, двигались мы существенно медленнее орды. Но все равно, к тому моменту, как орки добрались до нашей недостроенной крепости, мы успели уйти довольно-таки далеко. Совы и стянутые к оставленной нами «твердыне» смотрящие наблюдали, как полыхнул облитый чем-то горючим частокол, как ржали забиваемые на мясо мерины, что притащили наши телеги… Наблюдать все это было не слишком приятно… но гораздо лучше, чем если бы вместолошадей были мои люди.
След наш у нас не было особо времени маскировать… Но, между тем, его все равно чуть было не пропустили. Однако, бежавшая с краю орды черная орка все-таки заметила помятую траву. Нецензурными ругательствами и затрещинами она направила в погоню несколько десятков хрюкеров, швырял, и даже пару шаманских учеников… которых, по моим наблюдениям, было до странного мало для такого большого войска. Возглавил загонный отряд черный орк, примерно на полголовы ниже, чем заметившая наш след девка. Так что направили его на «важное» задание вдохновляющим пинком. К счастью, ни одного волчьего всадника в погоню не отправили. А ведь именно он могли бы достать нас до того, как мы могли бы добраться до нашей цели, и, если не остановить, то, по меньшей мере — задержать нас, подставив под удар основных сил. Впрочем, именно волчьи всадники понесли основные потери от действий наших диверсантов, и именно их, видимо, орочьи командиры решили поберечь.
Иримэ
Д’Ин Амит выделил нам в Серых холмах небольшую башню, которую мы могли использовать для проведения необходимых нам ритуалов. Признаться, я немного ожидала, что он тоже захочет научиться высокому искусству Видения, но, когда об этом заговорили, д’Ин Амит процитировал какую-то песнь: «Проклятый дар — видеть то, что ждет впереди», и добавил, что если ему понадобится узнать будущее — он предпочтет обратиться к Видящей, чем «прозревать завесу будущего» самому.
Признаться, такой подход выглядит для меня несколько… странным. Впрочем, как и доверие Лара… В конце концов, в Вечном лесу детям вдалбливают с самого раннего возраста: «доверять Видящей — почти такое же безумие, как и НЕ доверять ей!» Но у Неумирающих свой подход… возможно — потому, что в их мире им не приходится барахтаться в интригах Видящих. И да падет на мою голову проклятье Атарэ, Матери и Хранительницы Вечного леса, если той Видящей, на примере которой Лару придется убедиться в обоснованности мнения высоких князей о Видящих — буду я.
Я окинула взглядом тонкие линии магического чертежа, вытравленного прямо в камне наблюдательной площадки выделенной нам башни. Когда-то давно (то есть — меньше, чем полгода назад, но больно уж много событий вместил в себя этот ничтожный для Перворожденного промежуток времени), начиная ритуал, приведший меня, в итоге, к тому, что я есть теперь, я дрожала. Так страшно было прощаться с теплой и уютной магией Света, отдавая свою душу коварному Хаосу… Тогда я навела бы чертеж иллюзией. Сейчас же… По тончайшим канавкам течет расплавленное серебро, вызванное в реальность искажением сути камня. Ведь «искажение — Хаоса суть». Я прикоснулась к Печати Чистоты, закрепленной на моем плече. Ту молодую и наивную эльфийку заставило бы в ужасе дрожать даже простое прикосновение к такой вот вещи.
Заживо содранная кожа беса (только заживо, потому как погибший призванный — вернется на свой план, и шкурку с него уже не снимешь). Чернила, на которые пошли огненные камни Пылающей гробницы, ледяные кристаллы Анафемы и естественно-зачарованная вода из источника в Кошкиной колыбели(9). Ну и работа мастера-артефактора, за право обратиться к которому с заказом пришлось заплатить Ночной гильдии, причем заплатить отнюдь не деньгами. Зато теперь я могу создать нужный мне ритуальный рисунок хоть на бронированной спине ездового крикуна, хоть на неровной земле, да и хотя бы на водной глади, которая даже в самом лучшем раскладе «гладь» — весьма условная. Причем не просто «материализовать заранее заданный рисунок», но сформировать его в собственном сознании, подогнать к имеющемуся положению звезд на небе, рыб в пруду и средней численности мигрирующих леммингов, а уже потом — воплотить не «то, что заранее загадано», а «то, что мне сейчас нужно».
Перепроверив созданный заклинанием четвертого круга ритуальный рисунок, я погрузилась в видения. Паутину реальности, наблюдаемую Видящей, погруженной в свои видения, практически невозможно загнать в ограниченную последовательность линейно расположенных символов, которую можно было бы описать словами. Паутина причинно-следственных связей, разветвляемая точками-фокусами своих и чужих возможных выборов разной степени значимости, с трудом укладывалась в шестнадцать измерений стандартной базовой матрицы. Впрочем, по-настоящему могущественные Видящие числом «шестнадцать» отнюдь не ограничиваются. Впрочем, Лар рассказывал историю о человеческом Видящем, которому даже возможность симуляции всего лишь двух вариантов реальности, зависящих от его собственного ключевого решения обеспечивала возможность встать вровень с обладателями поистине ультимативной мощи.
Открывшаяся истина — не радовала. Чересчур уж много вариантов приводили к гибели Лёссы. А все потому, что, похоже, Гхыртыкбургуз сделал выбор в пользу варианта, оставленного мной без надлежащего рассмотрения вследствие его «маловероятности».
Внезапно рисунок вероятностей стал изменяться. Решения, которые могли бы быть приняты — отвергались, случайности складывались иначе, вероятности событий, не зависящих от чьей-либо воли — плясали натуральную джигу. И вся это свистопляска уходила далеко за горизонт моих возможностей, туда, где нити цепочек событий, нанизанные на стрелы времени, окончательно сливались в неразличимую дымку. Всего несколько секунд мне потребовалось на осознание того, что я сейчас нахожусь в области действия сильного пророчества, меняющего саму ткань реальности.
Я открыла глаза. Во втором фокусе колдовской фигуры стоял Лар. Его лицо было неприятно-землистого цвета. Вот он опустился на левое колено, и кулаком правой руки уперся в землю.
— Колесо плетет так, как желает Колесо, — хрипло проталкивая сквозь губы ставший почти твердым воздух, произнес Лар. — И дает нам то, что нам нужно, а не то, что мы хотим получить.
И я поняла, что, отводя беду от Лёссы, Лар выбрал Путь, на котором ему придется встретиться с неизбежной платой за сегодняшнее решение. Обычная проблема пророков.
— У тебя получилось? — спросила я его.
Лар помолчал. А потом, собравшись с силами, произнес, явно цитируя кого-то:
— Цена за исполнение желания не всегда понятна, не всегда справедлива, но всегда — высока. Многое будет потеряно. Но главное, то, что я хотел бы сохранить — я не упущу!
И серые глаза мага, одной из основных сил которого является Свет, на мгновение полыхнули золотом Темной стороны.
Лёсса
Зеленая волна накатывалась на наше хрупкое убежище. Более сотни хрюкеров, пара десятков швырял и несколько чудил, возглавляемых черным орком… Учитывая, что у меня из боевых сил — двадцать отступников, десяток еретиков, пара оборотней, пара культистов из последнего набора и рыцарь Хаоса… Присутствие последнего делает силы формально равными, но то — формально… Реально же, если бы нас догнали до того, как мы добрались до, пусть и не слишком надежного, но все-таки — укрепления, нас бы просто размазали, и выбралась бы разве что я и рыцарь Хаоса. Просто крикун больше не поднимет. А так… есть возможность продержаться до прихода помощи. Вот только — к кому она придет первой? Ведь узнав, что мы успешно отбиваемся, ваивода Гхыр вполне может направить сюда еще отряд — его орда достаточно близко для этого.
— Ха-а-ар — Гаш! — завопил черный, и орки кинулись на приступ с ходу, без какой бы то ни было подготовки.
Маны было мало. Очень мало. Поэтому я не стала призывать Палача. Да и остальные культисты, измотанные долгим бегом, в ходе которого они еще и поддерживали себя благословениями, не могли похвастаться силой. Так что в первой схватке решало железо. Магию дружно решили придержать и мы, и орочьи шаманы. У нас-то, по крайней мере, были небольшие запасы зелий, привезенные отрядом, строившим этот караван-сарай. У орков, похоже, не было и этого: они вели длительную кампанию вдали от дома, и сильно порастратились. Да и атаковала нас вряд ли гвардия самого Гхыра, скорее — залетчики, попавшиеся под горячую руку. Так что можно рассчитывать, что особо качественного снаряжения, дорогих расходников или высоких уровней здесь не будет. «То есть, конечно, рассчитывать можно на что угодно, а вот готовиться надо к худшему» — поправила я собственные размышления, отправляя в полет метательный нож. Подходить близко к этим вонючим громадам мне как-то не хотелось, хотя, конечно, в Сейнтралии мне встречалось и не такое, так что брезгливость мне должно было начисто ампутировать еще в детстве, но вот поди ж ты…
Первый натиск схлынул, оставив под частоколом с пяток зеленых тел. Мы потерь не понесли, отделавшись несколькими ранеными. Впрочем, ожидать чего-то другого от неподготовленной атаки на укрепления, обороняемые свежим и хорошо мотивированным гарнизоном, может только настоящий орк. Вот дальше все вполне может стать хуже. Люди будут уставать и ошибаться… И чем больше у нас будет раненых и погибших — тем большая нагрузка будет приходиться на остальных.
Вторая волна пошла через полчаса. Под вопль «Гра-а-а!!!» хрюкеры снова ломанулись напролом. Но на этот раз под их прикрытием швырялы попытались забросить на колья частокола веревочные петли (для нас эти «веревки» сошли бы за не слишком толстые канаты), и в одном месте это даже удалось. Забравшиеся по этим веревкам хрюкеры сбили двух отступников и одного еретика… но тут к месту прорыва подоспел рыцарь Хаоса — и прорыв захлебнулся.
Однако на этот раз потери были заметно больше. Не говоря уже про трех погибших — было и значительное количество раненых. Людям приходилось высовываться из-за частокола, чтобы обрубать веревки. Большинство раненых еще можно будет вернуть в строй… Но, увы, для этого понадобится от нескольких часов до нескольких недель. А бойцы нужны здесь и сейчас. Не говоря уже о троих искалеченных, которые могут быть возвращены в строй разве что применением высшей магии.
Внезапно волна чужой магии плеснула холодом по моим и без того натянутым нервам. Видимо, черному надоело бессмысленно растрачивать жизни своих бойцов, и он приказал шаманам усилить очередной приступ своим колдовством.
Взмахом руки я перенаправила очередной залп лучниц-еретичек в ту сторону, откуда пришло ощущение враждебного колдовства. Не то, чтобы я надеялась, как говорит отец, «сорвать каст»: шансы на «золотое попадание» — невелики, а выносливость у орков достаточно высока, чтобы проигнорировать даже практически смертельное ранение, и закончить то, что делает. Но вот сам факт залпа заставил швырял несколько притормозить обстрел, так что я сумела высунуться из-за частокола, и наложить на орка, выделяющегося среди остальных наличием бубна и колотушки, проклятье «Пылающей силы». Это проклятье заставляет каждого, кто тратит ману — нести урон, пропорциональный затратам. Для тех же оборотней оно совершенно безопасно, рыцарям Хаоса, или же паладинам — не более чем щекотка, а вот какие-нибудь суровые маги, способные в одно мощное заклинание вложить больше маны, чем у них есть жизни — могут и сложиться с первого же заклинания. Другое дело, что такие суровые маги по одному не ходят, и к ним на дистанцию применения «Пылающей силы» надо еще очень постараться приблизиться. Шаманы орков, с их немаленьким для магов запасом жизни, конечно, не сложатся с одного удара… Но, учитывая, что они частенько тратят ману на поддержание контракторов понемногу, но непрерывно… для них это проклятье ничуть не менее опасно. А еще я не так давно научилась, как это и подобает уважающему себя малефику, скрывать свои действия(10). Так что о том, что что-то не так, орк узнает, примерно… сейчас!
Сразу четыре орка окутались сиянием заклинания, видимо, шаманским аналогом «Очищающей длани» — заклинания, снимающего проклятья. Это они хорошо, это они правильно… Потому-то я и не стала кидаться в них «Молчаньем» — подождали бы, отмолчались — и снова кидались бы заклятьями, сохранив ману. А так — все ведь потратились! Я же — только на одно заклятье первого круга. Тем более, что наложение проклятья не трудно и повто…
Все-таки не зря отец загнал меня на обучение в Башню Оракулов. Таланта для полноценного Оракула, будь то пророк, или Видящая — у меня не нашлось, но вот боевое предвидение мне раскачали. И именно оно заставило меня буквально рухнуть вниз. А там, где только что была моя голова — с тихим шелестом пролетел малый метательный топор, который орки называют «швыряло». Вообще-то, орочьи швырялы меткостью не славятся… но данному конкретному — могло и повезти.
Я уже было собиралась повторить фокус с массированным залпом — а потом повторным наложением проклятья, когда мне пришлось вспомнить, что у командира в сражении есть и более важная работа, чем лично швыряться заклятьями во врагов.
Выпущенная мной незадолго до атаки сова-наблюдатель, кружившая за пределами досягаемости с земли, показала мне столб пыли, поднимающийся над степью. Там шло подкрепление. И, судя по некоторым деталям, замеченным зоркой птицей(11), подкрепление шло к оркам…
Будах
Торжественным маршем войска входили в столицу домена. Все еще — мою столицу, что, с одной стороны, не могло не радовать. А с другой…
Семендер, конечно, радуется возвращению законного правителя: дома, выходящие на главную площадь — вычищены, и сияют белизной камня. Развеваются флаги, и оркестр выводит приветственный марш.
Но вот гнойники измены — отнюдь не вычищены. Из толпы нет-нет, да оцарапают кожу ненавидящие взгляды. Проклятые сектанты! А уж за стенами города… Многие племена, недавно, вроде бы, замиренные и покорные — поднимают голову. И, подозреваю, скоро снова обрушаться на торговые караваны. А ведь я только-только уладил отношения с Торговой Гильдией, примучив племена, от начала века живущие разбоем. Да и Ночная гильдия, по доносам моей тайной стражи, почти уничтоженная — вновь собралась с силами. Организованы новый укрытия, снова приходили ко владельцам определенных заведений с требованиями «заплатить за защиту», хотя они должны платить только законной власти, то есть — мне. Так что вместо того, чтобы расширять свои владения и усиливаться — придется вновь собирать под свою руку недовольных и отколовшихся, наводить порядок, устраивать столь любимые народом массовые казни.
Вернувшись в свой дворец, я хотел было отправиться в свой гарем, чтобы провести время с прекраснейшими наложницами, чего я был лишен вот уже три дня… Но, увы, пришлось принимать начальника тайной стражи, будто в насмешку прозванного Машхур — «известный». Очень «подходящее» имя для человека в неизменном сером плаще, которого, встретив в коридорах дворца в неурочный час, за пределами аудиенции — не узнаешь. Настолько у него не запоминающееся лицо. К тому же, именно Машхур, единственный из моей дворцовой свиты — нечитаем малым духом Разума, что милостью Отца-небо приставлен к моей особе. Конечно, малый дух Разума — это довольно немного, и почувствовать и передать мне он может разве что эмоциональный фон собеседника… Однако, в условиях того змеиного кубла, которое представляет собой дворец любого из тарханов, даже такая помощь — незаменима и неоценима. Казалось бы, в таких условиях приближать к себе человека, способного укрыть свои эмоции от духа — самоубийство… Но, увы, это — необходимость. Ведь тех, кого легко прочту я — столь же легко прочтут и другие. Машхур же был и будет мне верен. Хотя бы потому, что его любимая сестра — отправилась в мой гарем. А что будет с обитательницами гарема, если меня все-таки свергнут — Машхур отлично знает. И те, кого всего лишь пару раз изнасилуют, а потом перережут глотку без особых мучений — смогут считать, что им несказанно повезло.
— Итак? — обратился я к Машхуру, как и положено — скорчившегося у подножия моего трона.
— Господин… — начальник тайной службы троекратно коснулся лбом пола у меня под ногами, как и положено обычаем, Великими Предками и Отцом-небо. — …Проклятый культ продолжает шириться и разрастаться. Мы смогли внедрить несколько агентов в их ячейки… Но…
— Что — «но»? — я нахмурился, намекая на возможность обрушить на неугодного свой гнев. Тем более, что Маструа мне, признаться, уже несколько поднадоела. Нет, в начале ее смущение и девственная неискушенность — привлекали. Но с тех пор прошло уже довольно много времени, и среди моих наложниц появились и более искушенные.
— Но если мы сейчас схватим выявленных культистов, мерзких адептов культа Хаоса, маскирующихся под верных и праведных верующих Почтенных предков и Тенгри-хана — мы схватим лишь рядовых культистов. Главари же, как это и пристало подобной сволочи, прикрывшись своими подчиненными — разбегутся и избегнут наказания. Нужно время, чтобы внедриться в верхние эшелоны Губительного культа, чтобы нанести удар не по рядовым членам, а по главарям.
Я задумался, поднеся к губам бокал с вином.
— Хара(12)! — выругался я, обдумав ситуацию. — Именно времени у нас и нет. Если мерзкий чернокнижник(13) старательно внедряет к нам этих проклятых культистов — значит, мы будем следующими после орков. Как только Черная скала падет — союз гадких колдунов обрушится на нас. И домен должен быть единым, чтобы противостоять этому натиску!
Фариха
Я стояла в толпе, приветствующей возвращение в Семендер «законного правителя, подавившего мятеж неблагодарных подданных». Придурки! Этот орколюб, предатель человеческой расы, гадкий урод, отступившийся от всего, что завещано нам Почтенными Предками, святым Эндером и самим Отцом Небо!
Нет, Учитель не скрывал от нас правды. Он прямо сказал, что даже если удастся обрушить Черную скалу и нейтрализовать этого орколюба Будаха, получившийся альянс все равно будет недостаточно силен, чтобы нанести удар по Триумвирату — сильнейшим вождям орков в обозримом пространстве. И придется договариваться, терпеть, готовить удар долгие годы, если не века. Но все равно… Нанести удар в спину тому, кто уже сражается с проклятыми зелеными тварями?! Это — за пределами добра и зла! Мерзость как она есть!
Я машинально смяла красную юбку, отвратительный признак моей профессии. Грязное, отвратительное занятие. Но чем может заработать себе на жизнь девчонка-сирота из трущоб, не располагающая ничем, кроме смазливого личика? По крайней мере, я так думала… очень долго. Пока не встретилась с Учителем. Он-то и ткнул меня носом в то, что у меня, оказывается, есть талант к чародейству. Небольшой, но есть. И, главное — его можно развивать! Я оказалась нужна кому-то не только как подстилка и грелка на все тело! А то, что приходится продолжать работать по «прежней специальности», внимательно прислушиваясь к тому, что несут клиенты, распушая хвосты перед недалекой, но смазливой девкой… Что ж. Раз такова цена за обучение — я буду выплачивать ее. Не говоря уже о том, что магия Жизни позволила мне исцелить свою лучшую подругу от дурной болезни, которой ее наградил один из клиентов, а потом, подправив внешность заклинанием «Природной красоты»(14) внешность — смогли перейти с обслуживания клиентов на улицах — на работу в заведении мадам Гадир. Правда, владение этой самой магией приходится скрывать… а то цепные псы орколюба рыщут по всему Семендеру, и если обнаруживают человека, у которого открылись способности к магии, в лучшем случае такого, «возмутившегося против естественного хода вещей и воли Отца-Неба», ожидала продажа в рабство… а чаще — публичная мучительная казнь.
Торжественная процессия (глаза б на нее не глядели) прошла, и воины орколюба, согнавшие толпу на «радостную встречу» свалили в свои казармы. Я потихоньку стала пробираться через расходящуюся толпу к заведению, в котором я и обитала даже не в рабочее время, и откуда меня вытащили эти орколюбы вместе с остальными девочками, чтобы мы «демонстрировали радость и единение жителей под благой властью тархана».
— Пст! — я с удивлением оглянулась. Неподалеку от меня обнаружился Асаф-карманник.
Разумеется, опасаться его мне было незачем. Вору, осмелившегося красть у девочек мадам Гадир, Гильдия подробно и популярно объяснит: в чем именно он не прав. Все-таки, хотя наш бордель — не самого высокого пошиба, и клиенты к нам захаживают не сплошь благородные, но за защиту Гильдии мадам Гадир платит регулярно, да и с Габбасом-убийцей находится в хороших отношениях… не в последнюю очередь благодаря тому, что главе Ночной гильдии в Семендере нравится уровень нашего мастерства, которое он регулярно оценивает как лично, так и в компании со своими лейтенантами. Однако то, что Асаф привлек к себе мое внимание… обычно карманники на площади стараются этого не делать. Я и Асафа-то знала только потому, что он был нередким клиентом в нашем заведении.
— Держи! — Асаф сунул мне в руку непонятный кусок металла.
Вообще-то, передача таких вот, не совсем легальных и совсем нелегальных посылок и сообщений — входила в доступный прейскурант услуг Ночной Гильдии. Но Асаф, хоть и звался «карманником», давно уже перерос необходимость выполнять задания Гильдии лично. При нем обычно крутится целый штат учеников и помощников на подлете и на подхвате. Ходят слухи, что он даже с ребятами из тайной стражи за руку здоровается… Однако же, вот… принес… что-то.
Я посмотрела в собственную ладонь. Там лежал обломок монеты. Неказистый кусочек меди… Я полезла в собственный кошелек, и достала из него другой, столь же покореженный кусочек красного металла, и приложила их один к другому. Разумеется, это не была «одна монета, разломленная пополам». Но когда медь коснулась меди, металл поплыл, и вскоре в моей руке уже была целая монета. А вместо обычного гурта(15) уже вились священные знаки Древнего Языка, указующие мне путь… Впрочем, как только огненные символы отпечатались в моем сознании, монета снова распалась на два бесполезных кусочка меди. А я двинулась по указанному адресу. Меня ждал Учитель.
Лёсса
Частокол горел уже в нескольких местах. У нас тупо не хватало рук, чтобы таскать воду и тушить пожары. Отступников практически не осталось. Хотя изначально их было как бы не больше, чем всех остальных, вместе взятых, но и гибли они чаще других. Особенно — когда высовывались за ограждение, чтобы вылить ведро воды на очередной очаг возгорания.
Сам частокол в одном месте был проломлен. И в проломе сейчас бился призванный мной Палач. Но даже его чудовищная выносливость и регенерация постепенно уступали граду ударов, которые обрушивали на него орки. Однако, надо сказать, что орки платили за свой успех полную цену. Так что стоял израненный палач на помосте из зеленых тел, заполнивших пролом в частоколе практически наполовину.
Рядом раздался стон. Еретик-копейщик, лежавший на залитой кровью земле, умирал. Удар орочьего рубила пришелся прямо в живот. Даже если бы оставались в живых культисты, у и оных культистов еще оставалась мана — спасти раненого все равно было бы нереально. Подобные раны требуют длительного и затратного ритуала. Впрочем, Марику, последнюю из культистов, убил присланный орочьими шаманами дух смерти, когда она пыталась навесить защиту от стрел на державших оборону еретиков. Надо сказать, что, даже умирая, она сумела активировать благословение, по всей видимости — запитав его собственной жизнью. Так что держалось оно уже дольше, чем это положено подобным заклятьям. Впрочем, защита, рассчитанная на относительно легкие стрелы, и лишь частично помогающая против коротких и тяжелых арбалетных болтов, против орочьих швырял помогала ну очень слабо. Впрочем, даже такая помощь — существенно больше, чем совсем ничего. Но, так или иначе, магов света и жизни, способных поднять раненного и снова отправить его в бой, у нас уже не было. А мои таланты лежали в далеких отцелительства областях. Так что, даже собрав немногие оставшиеся у погибших культистов фиалы с элексиром маны, помочь своим я могла очень и очень немногим.
Надо сказать, что чудил у орков тоже уже не было. Неудачно собравшись недалеко от частокола, видимо, для какого-то общего ритуала, они попали сначала под Проклятье Боли(16), а потом — под массированный залп всех выживших лучниц. Боль, созданная проклятьем, вызывает судороги, мешает нормально двигаться, не дает сосредоточиться для плетения заклинаний… Так что ни разбежаться, ни выставить сколько-нибудь приличную защиту у шаманов не вышло.
Однако, этот локальный успех в общем ничего не менял. Все меньше и меньше оставалось бойцов под моей рукой. Раненные стонали, мучаясь в кровавой грязи. А орков, казалось, не становилось меньше. Зелеными волнами они накатывали на частокол… и откатывались. Пока что — откатывались. Но каждая волна забирала крупицу нашей способности противостоять им.
— Госпожа… — девушка, сидевшая, прислонившись к бревнам частокола, потянула меня за рукав. Я ждала продолжение. Пауза была явно вынужденной. Судя по тому, как был пробит ее доспех, кровь сейчас заливала ее правое легкое, мешая дыханию. — Добейте… Не хочу… им… живой….
И я вновь ощутила серый туман, поднимающийся прямо под дневным солнцем. Темный мир рвался в реальность. Варп пел.
— Да воссияет истина! — произнесла я. И Книга(17), вынесенная отцом из Сейнтраллии, возникла у меня под рукой. Слова, еще никогда и никем не произнесенные, но уже записанные, рвались через меня, изменяя воплощенную реальность, данную нам в ощущениях. Жизни еще живых забирала я в пользу своих желаний. Я убивала тех, кто доверился мне, кто пошел за мной, и кого я завела в смертельную ловушку. Я знала, что не могу выиграть этот бой, и помощь, уже отправленная отцом, спешила… но не могла успеть. И потому я Взывала к тому, чью Веру устанавливал в этой земле отец. Взывала… и была услышана.
Я мешала слова и звуки, знаки и символы. Знание о том, что и как необходимо делать, то ли прилетало извне на крыльях лазурного ветра, то ли рождалось изнутри памятью Темной богини, хозяйки Туманного и Темного миров. Лазурный Азир, мешаясь с алым Акши, стремительно примчавшимся «от Княжеских, от Привражеских, непроходимых Врат» в Кольце Погибели(18), отбрасывая пурпурную тень, что носит имя Шаиш, Ветер Смерти-и-Возрождения на лица еще живых. Чужие жизни забирала я в пользу своих желаний, устанавливая свою Власть, смешивая реальность с планом Хаоса, бывшее — с небывшим, существующее — с плодами безумной фантазии.
Серый хлопья пепла, медленно кружась, падали с невидимого за низкими тучами неба.
— Гра-а-а!!! — раздался поблизости орочий боевой клич… и сгинул, погаснув в сгущающемся тумане. А следом — раздался не менее громкий вопль боли и ужаса.
Мне в плечо ткнулось что-то твердое, но при этом — странно теплое в этом царстве холода и смерти, что по моей воле явилось на землю. Оглянувшись, я увидела морду ездового крикуна. Он не был передан отцом «под мое командование». Напротив — он по-прежнему подчиняется отцу, получив приказ «носить и защищать». Так что крикун не был включен в число жертв, чьи жизни были потрачены на этот разрыв реальности.
С большим трудом я заставила себя залезть на бронированную спину и окинуть взглядом знакомую городскую улицу. Белые лица прижимались к оконным стеклам, чтобы видеть бесконечный кошмар, в который превратился город. Вот только черных орков никогда раньше тут не было. Что ж. Теперь — будет.
Командир вражеского отряда с ревом отмахивался от освежеванных псов. Те падали ему под ноги… но не убывали в числе. На место павшего приходили все новые и новые твари. А в темной пасти открывшегося подъезда уже мелькнул белый изломанный силуэт девушки в одежде сестры милосердия.
Я пожелала врагу всяческого счастья и побольше удачи, и указала крикуну маршрут к одной из немногих точек, где можно было покинуть туманный мир. Зеркальная витрина торгового комплекса пропустила нас с крикуном в реальность. А туман, лишенный поддержки своей богини, исчез из реальности, забирая с собой всех, кто не догадался его покинуть. Среди одержимых убийством орков таковых не оказалось. И я позволила себе растянуться на теплой спине набирающего высоту и устремившегося навстречу отряду отца крикуна и потерять сознание.
Иримэ
Лёссу мы встретили примерно на полпути к тому месту, которое Лар отметил как «точку сбора отряда». Ездовой крикун нес ее бессознательную тушку строго на восток. К счастью, Неумирающие могут чувствовать тех, кто им служит. Так что затеряться на просторах владений Триумвирата Лёссе не светило. Мы ее перехватили. Опять-таки, к счастью, ездовой крикун повиновался команде лендлорда, так что приземлить летунью — труда не составило. Но вот ее состояние… оно реально внушало опасения. Привести девушку в сознание не получалось, хотя каких-либо физических травм у нее не было, а те несколько царапин, что обнаружились-таки — культисты-медики быстро залечили. Вот с психикой дела обстояли гораздо хуже. Иста, подруга Пьена, выбравшая специализацию в целительство, задействовала на нее свои способности к диагностике, и выявила «отчаяние», «психический срыв», «чувство вины», общую усталость и истощение силы. И если истощение и усталость после длительного тяжелого боя, в котором она оказалась единственной выжившей — понятны, то вот срыв и чувство вины у той, которую Лар называл «Темной богиней», которую мы с мамой видели, вершащей ужасную месть… Это было, мягко говоря, странно.
Мы, выставив часовых, в кругу ездовых крикунов, обсуждали, что делать с Лёссой. Вопрос был нелегким и неоднозначным. Основных вариантов было два: оставить все как есть, дожидаясь, пока девочка сама вернется в этот, временами не слишком радостный мир… или попробовать заклинание «Мост разумов».
Заклинание это относится к третьему кругу магии Разума, так что из присутствующих на него способна только Агнешка — магичка, которую Лар выдернул прямо из воровской шайки, где она призывала демонов ради интереса главаря, и даже сумела выучить заклинание «Призыва Цербера», что для мага, не имеющего доступа к Гильдии магов — номер тот еще. Но когда она принесла присягу Лару, он обматерил покойного главаря, заявив, что тот — беспросветный дебил, забивающий гвозди микроскопом. Агнешка оказалась магом Разума. Так что опасная и неоднозначная карьера демонолога ей была оставлена в пользу именно этого направления магии. И вот сейчас она могла помочь. Но и на этом пути легко было предвидеть некоторые… препятствия, даже не обладая способностями Видящей.
Аркан Мост Разума требовал для своего построения трех разумных: мага, посредника и жертву. Маг, собственно, создает аркан. Посредник — это тот, кто проходит по Мосту, вторгаясь в чужой внутренний мир, чтобы вынести оттуда какие-то знания, либо же что-то изменить в нем. Ну а жертва — это тот, чей внутренний мир подвергается атаке. Он, или же она должен быть неспособен воспротивиться вторжению, то есть, пребывать в бессознательном состоянии, коме, или же быть сломленным, что, обычно, достигается пытками.
В нашем случае с первым условием — проблем не было. Лёсса пребывала в устойчиво бессознательном состоянии, то есть — воспротивиться построению Моста не могла. Но вот для посредника, того, кто двинется по Мосту, это опасности не снижало, а, даже, как бы и не прибавляло.
Чужой внутренний мир — опасен. Опасен даже тогда, когда хозяин этого мира желает подстраховать и помочь вторженцу. Собственно, поэтому, пленников приводят в сознание и продолжают пытать даже после обмороков. Чтобы сломать и подчинить полностью. Чтобы получить помощь и поддержку хозяина внутреннего мира. Но даже в такой ситуации примерно в половине случаев посредник рисковал получить проклятье, не снимаемое даже перерождением Неумирающего. Про прочих же, не обладающих такими средствами избавиться от проклятья… В общем, хотя заклинание создавалось как целебное, использовали его чаще для допроса.
— Нет, — поднялась я, когда Лар предложил себя на роль посредника. — Мы в нынешней ситуации не можем допустить, чтобы наш глава рисковал получить неснимаемое проклятье. Слишком многое сейчас зависит от тебя…
Я собиралась было продолжать, когда запущенный мной смотрящий доложил, что к охраняемому периметру приближается странный человек. Шел он откуда-то с севера, опираясь на длинный посох. Одежды его были небогатые… но добротные. Странно добротные и дорогие для одинокого бродяги.
Человек постоял некоторое время на месте, покачиваясь, и оглядываясь вокруг затуманенным взором, потом ткнул пальцем прямо в смотрящего, и произнес:
— Ты, прозрачный, а ну-ка, отведи меня к эмиссару нового бога!
Признаться, это меня сильно удивило. Заметить смотрящего — тот еще фокус даже на низких уровнях владения магией Хаоса. А я уже уверенно подбираюсь к Пределу Смертного(19) в этой непростой магии. Так что тех смотрящих, что я призываю сложно обнаружить даже заклятьями, специально нацеленными, чтобы выявлять невидимок… Но, тем не менее, как говорит Лар, «результат на лице»: неизвестный явно видит смотрящего, хоть и не без проблем.
Я воспользовалась связью призывающего с призванным, и заставила смотрящего поклониться и сделать этому эдайн знак «следуй за мной», а потом — двинула его к нашему временному лагерю. Странный эдайн спокойно пошел за ним. Сначала я вела смотрящего с такой скоростью, чтобы даже обычный крестьянин не затруднился двигаться наравне с ним. Потом — чуть ускорилась. Потом — еще… Но даже когда смотрящий двигался на пределе своих возможностей (примерно равных легкой рыси), «сугубо мирный эдайн, не располагающий даже достойным упоминания оружием» не отставал от твари Хаоса.
Внешнее охранение я тоже предупредила. Так что Серг’Ра провел странного путника к нам. Что любопытно, все, впервые встречающие Рыцаря Хаоса — относятся к нему, мягко говоря, неравнодушно. Кто-то вздрагивает от страха, кто-то — бледнеет от ненависти, есть и такие, кто застывает в восхищении. Но вот спокойно идти рядом с массивным воином в шипастых доспехах, как это сделал этот неизвестный… Именно такой реакции я как-то не встречала.
Разумеется, встречать «гостя», тем более — незванного, у ложа пострадавшей дочери мы с Ларом не стали. Так что, когда рыцарь с сопровождаемым подошли к спешно разбитой палатке, мы с Ларом вышли оттуда.
— Приветствую главу культа Изменяющего Пути, что рассыпает зерна Истины среды душ смертных, — странник поклонился. При этом что-то в его взгляде показалось мне… странным.
— Что есть «истина» — не ведает Архитектор судеб, — отозвался Лар. — Если бы он знал ее — его существование стало бы бессмысленным. Инженер времени лишь стремиться познать ее… Но утверждать, что он ее уже знает — было бы богохульством.
— Ого! — удивился пришелец. — Любопытная… концепция. Что ж. Позвольте представиться. Иллир. Странствующий служитель Ракерта, покровителя домашних растений и всех, кто их выращивает.
Я постаралась вспомнить, что об этом боге нам рассказывали при обучении. Понятно, что, раз он оказался среди Древних, и является противником нашего тогдашнего союзника Анора, рассказывали нам о нем несколько… специфично. По словам учителя, Ракерт во времена Первой Войны Богов, когда Анор и те, кто последовал за ним, выступили против Тенгри-хана, расколов до того единое человечество, был одним из первых, кто последовал за восставшим. Но после того, как в бою с самим Тенгри-ханом погибла его подруга, Мириена, покровительница домашних животных и всех, кто их разводит, Ракерт стал все больше отрываться от реальности. Он искал спасения от терзавшей его душевной боли, выращивая все более странные растения… и употребляя полученные из них вещества. Так что, когда на землю явились демоны — Ракерт просто не мог откликнуться на зов своего давнего друга и соратника, пребывая в… скажем так, мягко, «глубоком неадеквате». Ну а Анор, уже тогда демонстрировавший нрав горячий и не терпевший неподчинение, счел это «дезертирством». Вот так Ракерт и оказался в числе Древних. Впрочем, была и еще одна версия этой истории. Что Ракерт вполне себе сознавал, что делает. Вот только он и тогда, и сейчас, винил в гибели Мириены именно Анора, который то ли не успел, то ли не пожелал успеть им на помощь, когда они с подругой схватились с самим Тенгри-ханом. Собственно, пока Ракерт и Мириена, божества вполне себе мирной направленности, сдерживали отца-Небо, Анор сумел вырезать большую часть клира Тенгри-хана, что и привело к завершению Войны Богов и подписанию мирного договора. Впрочем, как ни крути, но сейчас Ракерт считается одним из наименее доступным для общения из всех Древних, а его служители даже другими Хранителями считаются «странными». Возможно, потому, что эксперименты с различными растительными веществами ни бог, ни его служители отнюдь не прекратили.
— …мой бог сообщил мне… — голос представившегося Иллиром вырвал меня из размышлений на грани транса, — … что девочка сильно пострадала, и я могу…
— Нет, — жестко прервал говорившего Лар.
— Но… — начал было снова Иллир.
— Нет, — повторил Лар. — Я не подпущу к моей дочери того, у кого в списке дебаффов значатся «Эйфория», «Искажение восприятия» и «Интоксикация» вместе.
Заурми
Мимо Белого Дворца мы проскочили, да восславятся Бальшие Зиленые! Всего двое младших шаманов сгинули в этой мерзкой ловушке, что можно обозначить словами «потерь нет». А уж снаги, полезшие туда, куда лезть не стоит… Их и вовсе никто и никогда не считал! Десятком снаг меньше, десятком — больше… Какая, в сущности, разница?!
Лесопилка, к которой мы направлялись, оказалась пустой. Ни мягкокожих, ни жилезных балванов… Даже бревна, что лежали тут, когда я странствовала по миру духов — и те уже вывезли. Неужели нашу атаку предвидели и предусмотрели? Нас должны были попытаться перехватить, а не так вот… Просто убрали цель из-под носа?
В ярости я воззвала к духу Огня, что время от времени приходил поиграть со мной. Веселый, беззаботный и… беспощадный дух обрушился на деревянные строения. Да и железные детали механизмов не избежали его веселого смеха. Нет, сгореть — они не сгорели… Но закалка была разрушена, мелкие детали — оплавились, а крупные — погнулись из-за перепада температур… Теперь мягкокожим придется восстанавливать лесопилку чуть менее, чем полностью! Нет, в том, что восстановят — я даже не сомневаюсь… Если мы им позволим.
Дух Огня, как всегда, забрал у меня много сил… А когда я пришла в себя… на меня смотрели огромные глаза на поблескивающей железом морде. Бубна в руках не было, равно как и колотушки. Впрочем, силы для колдовства тоже еще не восстановились. Маны просто не было. Так что даже попытка противостоять этой железной махине — была бы глупой. Краем глаза я заметила тела, валяющиеся на поляне, где раньше была лесопилка. Живых видно не было, и мерзкая железная тварь вела себя так, как будто ей ничего не угрожает. Похоже, если кто и выжил — то они сбежали.
Я оглянулась. Не то, чтобы я надеялась найти что-то, что поможет мне выпутаться из ситуации… Но и просто так сидеть — противно духу Ва-а-агх!
— Ва-а-агх! — выкрикнула я и бросилась вперед, надеясь если не выбить глаз (при соотношении наших сил это было бы… «идиотизм» — недостаточно сильное слово, а более подходящие — скорее используются для обозначения боевого безумия, и имеют скорее хвалебные оттенки), а, скорее, вызвать какое-нибудь рефлекторное атакующее действие, которое меня гарантированно убьет. В плен как-то не хотелось.
— Гра-а-а! — выдохнула железная тварь мне в ответ.
И только через несколько минут, придя в себя, сидя на земле, я сообразила, что это был не боевой клич, а… хохот. Моя выходка тварь только позабавила? Ну я сейчас…
Из тьмы я выплывала крайне неспешно. Вязкий туман окутывал как мои мысли, так и мое зрение. А когда я все-таки осознала себя, то в первый раз за свою жизнь была готова завопить от страха иначе, чем вследствие наказания Учителя.
Я висела высоко над землей в лапах железного дракона. Когти твари держали меня бережно, но неумолимо. Так что шансов вырваться и убежать вниз, к смерти — у меня не было. Совсем.
А то, что творилось внизу… Волна моих собратьев накатывалась на строй железный чародейских кукол. И откатывалась, не в силах преодолеть не слишком толстый, но несокрушимый заслон. Окрашенные священным изумрудом тела устилали поле перед големами, перемешиваясь с алыми пятнами крови.
Пространство отчетливо содрогалось, как всегда бывает, когда духи бьются с духами, выполняя волу призывающих… Но мне не надо было даже впадать в транс, чтобы понять: те, которых призвали шаманы — проигрывают. Точнее… не «проигрывают» — воля орочьих шаманов сильна, и редко кто из мягкокожих может призвать достаточно сильных духов, чтобы бороться с нашими в степи (в лесу, увы, сила остроухих демонов велика). Но вот то, что призванные нашими чудилами духи увязли и не в состоянии нанести вреда врагу прямо сейчас — очевидно. А долгое противостояние, увы, не в нашу пользу: противник, наверняка запасся эликсирами маны, и сейчас потребляет их на грани отравления… А у нас мало кто мог бы похвастаться запасами, еще когда мы только отходили от Клыков. Так что духи блокировали духов, и исход сражения должен был решиться руками смертных.
Увы, и тут не было заметно признаков победного перелома. Снаги — сильны, и их всегда много… Но наши войска были потрепаны долгой кампанией. Мы давно уже не получали подкреплений. Выжженная земля не давала пополнить запасы. Оружие врага вырвало множество достойных воинов из наших рядов. А враг был силен. Два домена объединились против нас, и сейчас, несмотря на все попытки расколоть силы врага, они выставили единую армию.
Два десятка тварей, что так тревожили нас под Беленджером, с леденящим криком рухнули с высоты, разбрасывая короткие, но тяжелые стальные иглы. Я такое уже видела. Щиты от них помогают… но не совсем. Точнее — помогают тяжелые, как говорят мягкокожие, «башенные» щиты. А легкие — помогают очень слабо, или не помогают совсем. Не говоря уже о том, что у младших снаг, равно как и у большинства швырял, нет даже и таких. Так что плотный клин, готовившийся было прорвать строй големов — понес большие потери, даже не вступив в схватку с врагом.
Десяток огромных, в два раза повыше обычного снаги, железных кукол совершили короткий разбег, и метнули над головами своих союзников огромные каменные глыбы. Те проложили в порядевшем, но все еще опасном клине моих сородичей кровавые просеки. А куклы отошли к телегам обоза за боезапасом для следующего залпа. А мягкокожие лучники, приведенные сюда проклятым колдуном, опустошали колчаны, не жалея стрел.
Внезапно я увидела то, что наполнило мое сердце надеждой. На правом (для меня) фланге, прикрываясь от врагов невысокой грядой холмов, но, увы, отчетливо заметные с высоты, пробирались последние оставшиеся топотуны и волчьи всадники. Если они сумеют подобраться достаточно близко, то смогут, сметя не слишком сильных заслон мягкокожих, прорваться прямо к шатрам вражеских предводителей. А без командиров… Мягкокожие — это не орки, которые будут продолжать сражаться, даже «каждый сам за себя». Они побегут! Точно побегут! Все-таки наш Ваивода — большой стратег. Он сумел найти тропинку к победе даже в таком тяжелом положении!
И я старательно обвисла, чтобы даже шевелением не привлечь внимания несущего меня дракона туда, куда он не должен смотреть!
— Гра-а-а-а! — снова расхохотался дракон. — Они и в самом деле хотели обмануть двух магов такой примитивной уловкой?! — слова буквально звучали у меня в голове. И это было страшно. Неужели — это я выдала своих? Просто заметив их, и, тем самым обратив на них внимание высотного наблюдателя?!
Я открыла глаза. Топотуны разгонялись для удара. Вот только вместо отряда пехоты, который могучие воители Орды просто смели бы и втоптали в грязь — перед ними коротким неровным строем стояли девять гидр. Топотуны… чудовищно сильны, немыслимо выносливы… Но вот с ловкостью у них швах. И, хотя врожденные их качества позволяют стремительно разгоняться и долго и быстро бежать, но вот со сменой направления, или быстрой остановкой — проблемы.
Три последних оставшихся у нас топотуна легко смели первый ряд самых маленьких и самых слабых гидр, заставив их рассыпаться роем светящихся искр, знаменующем отбытие призванных обратно на свой план. Вторую тройку они уже просто отбросили в сторону, и, зная легенды о регенерации этих змеечудовищ, те скоро вернуться в бой. И вот после этого, утратившие разгон топотуны буквально воткнулись в самых больших и самых сильных гидр.
Вообще — призвать гидру может только маг, вставший на Предел Смертного. Но мало того, одна из третьего ряда — слабо светилась, что подсказывало знающему, что перед ним — Древняя Гидра, тварь, призванная просто чудовищно сильным магом. Но даже и без этого… девять магов на Пределе Смертного в одной школе… Такого никто не мог ожидать, пусть они и распределены по двум доменам.
Обычно до Предела стараются разогнать тех, кто может легким движением руки сметать с дороги армии — магов Огня. У мертвоводов в почете некроманты, но и среди них на Предел чаще встают те, кто может бить сильной магией Тьмы и Смерти. Но чтобы вот так разогнать призывателей? Да еще призывателей школы Жизни? Презренных лекаришек(20)? Но, как ни крути, именно призывы — лучший способ борьбы с топотунами. Бесчисленные амулеты защищают самых сильных бойцов Орды от заклинаний и прочих дистанционных атак. Строй копейщиков они с легкостью проламывают своими могучими телами, прочная шерсть которых защищает не хуже доспехов, а могучие мышцы и толстый слой подкожного жира — принимают на себя даже прошедшую через эту защиту удары. А силы топотуну хватит чтобы завалить даже дракона. Но сейчас, потеряв разгон, схватившись в почти не уступающим им, зато бешено регенерирующим гидрам, топотуны оказались в очень невыгодной ситуации. Тем более, что те, кто призвал тварей с Плана Жизни — не успокоились. Все новые и новые призванные твари появлялись из небытия и присоединялись к схватке. А уж когда на ослабевших топотунов рухнули сверху два железных дракона… Схватка стала безнадежной. Смотреть на это не было никаких сил, тем более, что на самом краю поля зрения я успела заметить, как очередная глыба, запущенная в полет огромной железной куклой, катится прямо через то место, где только что развевался бунчук ваиводы… Битва была проиграна. И теперь у нас есть только один шанс: удержать Черную скалу, пока в ее порталы не придет новый набор орков. Они, конечно, будут новичками, едва знающими, с какой стороны держать рубила, но их будет много. И тогда… Тогда Орда отомстит!
1) Священная конгрегация доктрины Веры — старейшая и главная из девяти конгрегация Римской курии (а в Землях Лендлордов, соответственно — Церкви Света). В нашем мире до 1908 года она носила название Верховная Священная Конгрегация Римской и Вселенской Инквизиции.
2) Кончар — колющий меч с граненым (трех- или четырехгранным) клинком. Бывает одно- и двуручным. Предшественник шпаги.
3) Ночная гильдия состоит из трех основных частей (волн): Низкая волна — всякого рода уличная гопота, толкачи наркотиков, карманники, нищие, дешевые девочки (и покровители всех перечисленных).
Средняя волна — воры-домушники, наемные убийцы, шпионы, девочки более высокого класса.
Высокая волна — всякого рода полулегальный и "почти совсем легальный" бизнес. Торговцы информацией, контрабандисты, куртизанки высокого уровня... В высокую волну входят и командные структуры общегильдейского уровня.
4) Непереводимая игра слов на орочьем. Если буквально — сравнение половых органов обруганного с человеческими. Так же содержит обвинение в трусости и слабости, сомнение в расовой и родовой принадлежности и еще с десяток оскорбительных смыслов. В целом, близко по смыслу к небезызвестному «кю» — «ругательство, допустимое в приличном обществе».
5) Черные орки (мн.ч.).
6) Хороший, трудолюбивый, спокойный. Еще не смертельное оскорбление, но уже недалеко от этого.
7) Непереводимая игра слов, содержащая некоторые широко поминаемые в народе Атрибуты ангелов и святых Церкви Света, отвечающих за плодородие…
8) Заклинание второго круга магии Света. Повышает характеристику «Выносливость».
9) Все три объекта можно найти в Вопящем вихре — варп-шторме, сравнимом с Оком Ужаса. Ну а в данном континууме их отражения можно вызвать и «материализовать» (если такое слово вообще применимо в такой ситуации) на Плане Хаоса.
10) Навык «Сокрытие магии» — наложенное заклятье действует, но не отмечается в дебафф-листе атакованного.
11) Вопреки распространенному мнению, совы днем отнюдь не слепнут. Просто если днем сова видит примерно так же, как большинство животных, составляющих ее добычу, то в сумерках и ночной темните — сова видит намного лучше остальных.
12) Khara (араб.) — дерьмо
13) Опять-таки, в данном случае имеется в виду не название класса, а ругательство.
14) «Красота от природы»
15) Гурт — ребро монеты, насечка или надпись по ребру
16) Проклятье Боли. Цель подвергается сильной боли. Игромеханически это проявляется как шанс сбить заклинание и снижение ловкости на 10+0,1*[Силу магии заклинателя]
17) См. «Кукловод Тысячи и одного заговора», гл.3 «Обретение Истины».
18) Кольцо Погибели — горы, усиленные рукотворными укреплениями, ограждающие собственные владения Владыки Вечной войны от остальных Царств Эмпириев. (см. «Либер Хаотика: Кхорн»).
19) Обычные юниты чаще всего останавливаются на 3 круге заклинаний. Те, которые привлекли внимание своего лендлорда, в которых вложились, а также — герои, могут получить 4 круг, который и является «Пределом Смертного». 5 уровень владения магией (любой) при ординарном повышении уровня не появляется никогда. Хочешь овладеть заклинаниями 5 круга — ищи учителя (которые отнюдь не натыканы «везде и всюду», обычно в качестве таковых учителей выступают либо боги, либо сущности сходного уровня), привлеки его внимание, оплачивай его услуги (даже мысль, что существу такой мощи можно заплатить просто деньгами — нежизнеспособна), проходи обучение (в игромеханических терминах — цепочку квестов), грозящее не столько телу, сколько душе («перманентная смерть» для не соскользнувшего — реролл, для соскользнувшего — смерть)… В общем, получение доступа к 5 кругу в любой магии — эпическое деяние.
20) Персонажи могут врать, недоговаривать и искренне заблуждаться. И уж тем более, мнение персонажа не обязано совпадать с мнением автора.
Иримэ
Лар метался по шатру, с трудом сдерживаясь от произнесения нехороших слов, которые не должны слышать юные леди, даже если они пребывают в устойчиво бессознательном состоянии.
Признаться, мне еще тогда, когда Лар привел к нам Лёссу, вытащив ее из созданного ей самой темного мира, стало намного легче, когда он назвал девочку «дочерью», а не «возлюбленной». И пусть я тогда сказала, что не буду иметь претензий по поводу «поиска союзников» и даже «неизбежного зла»… На самом деле мне уже тогда было сложновато терпеть даже эту его смертную игрушку, «грелку на все тело», хотя в те времена я еще и даже не думала о том, чтобы занять место возле Лара не только в бою и Совете, но и в постели. Но, к счастью, Лар действительно относится к принесенной из неведомых далей, как бы не из самого «изначального мира Неумирающих», девочке как к дочери. А поскольку ее расовая принадлежность не поддается оспариванию, то появление Лёссы скорее укрепило связи между нами.
Но сейчас она лежит, неподвижная и холодная, вновь погружаясь в свой темный мир… а мы даже не можем заняться ей как следует, потому что тогда есть более чем шанс, что возвращаться из транса нам придется в орочьем плену.
Лар замер, и по его напряженному лицу расплылась жесткая, холодная усмешка.
— Попались!
Он погрузился в транс, раздавая команды. Дождавшись его выхода из транса, я задала вопрос:
— Куда «попались»?
— Поверили, что отряд, «прикрывающий командование» — это реально обычная пехота!
Я тоже усмехнулась. Роль «обычной пехоты» играли все имеющиеся в армии домена Азир Одержимые Хаосом, и с ними — по одному на каждого Одержимого лучшие маги союзных армий со способностью к призыву. Да и «шатры командования», белоснежные огромные шатры — на самом деле пусты. Та же «палатка», в которой мы сейчас — хоть и не «маленькая», но по сравнению с приманкой — точно небольшая, из ткани, раскрашенной желтыми, коричневыми и зелеными пятками, над которой в свое время работали вместе Лар и д’Ин Амит, расположена в небольшом распадке, который совершенно никак не должен просматриваться со стороны орков. И половина ездовых крикунов лежит неподалеку в готовности стартовать по приказу. Сейчас пока что еще не время… Но вот когда Одержимые унесут культистов и магов, а вражеские топотуны завязнут в призывах… Тогда настанет момент для атаки.
— Есть! — дал отмашку Лар через некоторое, очень недолгое время. Дар Видящей закружил меня, и я увидела, как модернизированные опытными механиками осадные големы выбрасывают свои каменюки на несколько большую дистанцию, чем это считалось возможным. Как летящие со свистом камни накрывают ставку ваиводы Гхыра. Как увязшие в бою с призванными гидрами топотуны получают все новые и новые удары от призванных существ, и, наконец, гибнут под атакой железных драконов. А ведь д’Ин Амит задействовал только двух драконов в атаке и трех — для наблюдения за полем боя. Да и Одержимые Хаосом использовались только как транспорт, не нанося ударов своей могущественной магией. А значит, у нас еще есть козыри, которые можно выложить на стол в нужный момент. А вот у орка они, судя по всему, закончились: его ближники, его командная структура — размазаны прилетевшими камнями, дальность полета которых он оценил неправильно, не учтя возможностей последовательной модернизации осадных големов на дальность. А сам он, хоть и выжил, получив тяжелый удар осколком камня, но был добит Кэрой, которая рухнула с небес, где дежурила специально на такой случай, добила еле живого орка, и была такова.
— Получилось? — спросил у меня Лар.
Я кивнула, радостно оскалившись. Тысячи вариантов неслучившегося дрожали, порождая волны вибраций, расходящиеся по всему сущему… Но вот одно событие оставалось неизменной точкой: то, как в глубине Черной скалы из ритуального рисунка, проявившегося только в этот момент, поднимается ваивода Гхыртыкбургуз.
— Нашла, — подтвердила я. Теперь мы будем знать, где твое место возрождения. И это уже немалый плюс для штурма. Благо, отношения с гильдией Воров у Лара — неплохие, а «просочиться туда, где их присутствие наименее желательно», и оставить там подарочек — это входит в их специальность. Конечно, можно и Кэру отправить. Но зачем, когда у Ванды точно есть те, кем она согласна пожертвовать ради торжества правого, то есть — нашего дела? А для Кэры и другая работа найдется.
Выходя из шатра, я оглянулась, и влила еще частичку своей Силы в конструкт, поддерживающий жизнь и разум Лёссы, пусть и в таком, «стабильно критическом» состоянии. Прежде, чем возвращаться к ее исцелению — следует закончить бой.
На выходе из шатра нас уже ожидал ездовой крикун Лара. Он шагнул на бронированную спину чудовища Хаоса, а следом — шагнула я. С земли мне подали тяжелое древко, на котором развевалась орифламма домена Азир. Вдвоем с моим возлюбленным мы были готовы вести войска на врага. Благо, сражение уже по сути — выиграно.
Я оглянулась на шатер, не отбрасывая, но отодвигая беспокойство за приемную дочь, что вела сейчас тяжелый бой за свои душу и разум. И бой этот, в отличие от схватки с орками, боюсь, был далек от победоносного завершения. Но сейчас войскам нужны были уверенные в своих силах предводители, приведшие их к пусть и не окончательной, но все-таки — победе. А потому страх и сомнения следовало скатать в трубочку и засунуть туда, где им самое место.
Видимо Лар рассуждал также, потому, как он оглянулся на меня, и с улыбкой, неплохо скрывающей его истинное состояние… от всех, кроме меня — Видящей, произнес:
— А теперь надо не опоздать на ту часть любой военной деятельности, которую особенно любил Сергарр : «награждение непричастных».
— Поскольку награждать будем мы сами, — ответила я с такой же фальшивой, но, надеюсь, убедительной, улыбкой, — то без нас — точно не начнут!
Лёсса
Я уселась на крыше школы, свесив одну ногу вниз, а другую — притянув к груди двумя руками, и смотрела на разворачивающееся внизу действо.
Затянуло меня, надо сказать, даже не в туманный, а в самый настоящий темный мир. И, в целом, я не могу не признать справедливости этого. Потому как сейчас, если я не сосредотачивалась на апокалиптических картинах битвы освежеванных псов с массово выбравшимися из психушки медсестрами, то перед глазами вставали лица тех, кого я повела за собой. Тех, кого убили по моей вине, и тех, кого я убила сама.
Город, или, по крайней мере, старая его часть, лежал в руинах. Но над тем местом, где располагался собор, уже вырисовывались на фоне темного неба огненные штрихи, предвещающие восстановление собора. Так уже было несколько раз, когда в гневе и ярости я рушила дома — через некоторое время они сначала прорисовывались огненными штрихами, а потом — восстанавливались, как ни чем не бывало. А обрушенные мной руины — исчезали. Так что и восстановление собора…
Лазурный луч сверкнул откуда-то из руин, перечеркивая контуры восстанавливающегося собора церкви Ниелглина. И на его месте сразу, без промежуточных этапов, возникло странное, перекрученное здание цвета запекшейся крови. Его немыслимые, невозможные, нелогичные углы и грани привлекали к себе взгляд, заставляя смотреть все более и более пристально. Так что я решила не страдать фигней и самоедством, а подойти и осмотреть поближе. В конце концов, не зря же я присягала Владыке Изменчивых ветров, в лице главы его культа и моего приемного отца? Так какого нехорошего слова я сижу тут и предаюсь мироощущению, больше подобающему его естественному врагу?
Оттолкнувшись от крыши, я по баллистической траектории прилетела на спину заваленной псами и употребляемой отнюдь не в гастрономических целях медсестре, и, прежде чем твари темного мира опомнились, ушла в скачек к новообразованному храму.
Как я, признаться, и ожидала, овальная дверь во внутренние помещения странного строения была расписала серебряными символами, славящими Архитектора судеб. Склонив голову к левому плечу, я с интересом обозрела появившееся строение, и восславила Инженера времени теми самыми словами, которыми к нашему покровителю частенько обращались культисты в бою.
Ответ на молитву последовал незамедлительно. Меня шлепнули по губам и пообещали вымыть рот с мылом.
С округлившимися глазами я оглянулась, и увидела перед собой леди Иримэ, укоризненно качающую головой.
— Юной девушке не пристало так выражаться… если она, разумеется, не находится на поле боя.
— Иримэ… — я упала перед ней, той, что приняла на себя груз быть моей приемной матерью. Той, которую я подвела, взяв бойцов и служителей моего отца… и приведя их к смерти.
— Плачь, доченька. Плачь. Так тебе будет легче… — эльфийка гладила меня по волосам, а я рыдала, забыв, что мы находимся в городе, что опаснее своих обитателей.
Я рыдала… и видела. Души тех, кто приходил в Город, и тех, кто остался тут. Тех, чьи грехи выявились чудовищным уродством, и тех, кто сумели покинуть мой «рай», унеся его частичку с собой. Ведь ничего еще не кончилось!
С трудом, покачиваясь на ослабевших ногах, я подошла к дверям «нового храма истины». Я потребовала, я пожелала, чтобы они открылись. И они открылись, выпуская тех, кто оказался заперт в Городе, когда я забрала их жизни в пользу своих желаний.
— Шэмельна Тзиин’нет! — воззвала я, и была услышана.
Тень моя, невидимая в равномерном свете, проникающем через туман, поднялась с земли и встала против меня. Только сейчас я сообразила, что вырвалась из темного мира — в туманный. Не то, чтобы от этого было намного легче… Но все-таки, это что-то значило.
— Атдэ фаошден тек’зит! — ответила мне та, что стояла передо мной.
Не знаю, кто из нас была Светлой, а кто — Темной. Но дрались мы, не прося, и не давая пощады. Жесткие удары и выплески магии убили бы любого… но мы оставались живы. Мы убивали друг друга… и познавали. Себя. Город. Души и демоны, монстры и твари. Пути Познания вели нас темной дорогой.
Но вот очередной удар моего двойника разорвал мне сердце, а мои пальцы — пронзили ее горла, выбрасывая сразу три Стрелы Хаоса. То, что было началом — стало концом. И мы упали друг на друга, сестра на сестру… я на саму себя. Убитая и убийца, жрица и жертва… В этот момент мы были едины так, как не были никогда с тех времен, как ужасное пламя разделило нас. И тогда Врата Храма открылись.
Я стояла перед алтарем, над которым никогда не было статуи, или какого бы то ни было еще изображения бога. Стояла и вершила Суд. Страшный суд. Ибо в этот миг, растянутый в вечность, я решала судьбы тех, кто умер в Городе, кто попал в туман, или во Тьму. Тех, кто поддерживал х существование, даже когда отец вырвал меня отсюда, разрушив часть и темного, и туманного мира, уничтожив собор и превратив в руины дома Старого Города.
Я Судила их… и себя. И, приходя к миру с самой собой, я открывала путь к «следующему большом приключению» тем, кто этого был достоин. И открывала Врата Лабиринта тем, кто мог и хотел вступить в его тень… и было ли это наградой, или же наказанием — мне неведомо. Но находились и те, кто останутся в тьме и тумане. Те, кто своей не-жизнью будет питать меня силой, ибо они — не достойны.
— Трижды по три раза будете прокляты… — я смотрела в глаза каждого из тех, кому возглашала Приговор. — Не будет вам спасения и возрождения!
Медсестры и манекены, ползающие и заключенные… все они вернулись на улицы моего города. И мой Палач снова заступил на вахту, ожидая призыва.
— Пойдем? — спросила я Иримэ.
— Идем, дочка, — кивнула мне она. — Нам пора домой.
Иримэ
Из домена дочери мы выбрались, хотя и с некоторым трудом, но, по сути, без сколько-нибудь опасных столкновений. Тварей, которые еще оставались от практически купированного заражения Гниющим садом — вбивал в землю Палач, да и встречались они не сказать, чтобы часто. Все-таки они так и не смогли стать частью города, а оставались его обитателями. А «город — опаснее своих обитателей».
Таким вот образом мы добрались до «точки входа»: сияющей лазурью пентаграммы, в которой, собственно, и материализовалась проекция моего разума после того, как прошла по Мосту Разумов, образованному стараниями наших менталистов.
— Ох, ну и ни… себе! — высказалась дочка, рассматривая светящиеся линии, пересекающиеся под такими углами, что некрособака, вывернувшая из-за груды руин, и взглянувшая на колдовскую фигуру, свела глаза в кучу, и рухнула, вываливая все содержимое желудка. Впрочем, страдать ей пришлось недолго: рухнувшая громада металла, небезуспешно притворяющаяся помесью меча и мясницкого тесака, прекратила мучения животного.
— Не выражайся, — выдохнула я, впрочем, без малейшей злости: когда я увидела эту конструкцию, вращающуюся вокруг осей, число которых было явно больше, чем три, я высказалась и покрепче. Все-таки тот язык Неумирающих, с которого Дух мира переводит высказывания Лёссы на общий, удивительно беден на ругательства. По крайней мере, с эльфийским, в котором высказывания составлялись Высокими лордами, относящимися к брани и оскорблениям с той же основательностью и изобретательностью, что и к любым другим искусствам, не сравнить.
Лёсса кивнула. Впрочем, подозреваю, что она не вполне поняла, что я ей сказала. Застыв, она наблюдала непрерывные перемены, в которых находился ритуальный рисунок. Я потрясла ее за плечо.
— Что? — оглянувшись на меня, девочка выпала из колдовского очарования сияющей конструкции.
— Отзывай Палача и идем, — постаралась я сформулировать как можно однозначнее, вспомнив, какой эффект эта штука оказала на меня там, откуда я стартовала.
Лёсса кивнула, отозвала своего телохранителя, и, цепко удерживая меня за руку и закрыв глаза, шагнула в пентаграмму. Время вывернулось наизнанку, превращаясь в дорогу у нас под ногами, ведущую из ниоткуда в никуда. Пространство раскололось по всем двенадцати измерениям, распадаясь острыми, ранящими осколками. Мы сделали Второй шаг. За нашими спинами оставался сжавшийся почти в точку запечатанный домен Лёссы, в который мы еще непременно вернемся, чтобы переструктурировать его так, чтобы он был удобен для моей дочери, и обломки зараженного Гниющим садом, отвергнутого сознанием Лёссы ментального пространства, светящиеся цветами, которых не дано увидеть не только слабому зрению эдайн, но и подавляющему большинству Перворожденных. Я улыбнулась про себя, представив, как по этим обломкам будет скакать тот, кого очередной Лабиринт Духа приведет сюда. Ведь таких вот предметов волей богов по миру разбросано немало, и, хотя число мест, в которые они ведут — велико, но все-таки конечно. Так что тот, кого попытка обрести могущество приведет в разрушенный мир — наверняка найдется. И, может быть, даже что-то и найдет. Но вот что… это будет зависеть от его собственного воображения. Ведь здесь варп сохранил изрядную часть свойств ментального пространства: он пластичен и податлив перед формирующей его волей. Со временем это пройдет… Наверное. Может быть.
— Можно… открыть глаза? — спросила у меня Лёсса. В этот раз она не стала изменяться, как тогда, когда ее нес Лар, и сохранила облик «Темной Лёссы».
— Попробуй, — разрешила я. В конце концов, инициация Хаосом в девочки уже есть, да и пентаграмма перемещения, фокусирующая точка Моста Разумов, конструкт на грани магии Разума и Хаоса, ее не напугала и не вызвала тошноту, но скорее — заворожила своей неоднозначной красотой.
Тонкая нить черной дороги под нашими ногами вздрогнула, намекая, что останавливаться на таких дорогах — крайне не рекомендуется.
— На Дороге не останавливайся. Шагай через Границу свободно! — произнесла я ключевую фразу ритуала. На Общем, языке, специально упрощенном для несовершенного восприятия и понимания эдайн, эти слова звучали… обыденно. Но вот на эльфийском, да еще — на Высоком эльфийском, древнем и специально предназначенном для совершения ритуалов, она звучало величественно и торжественно. И если не знать точно, что это — перевод с языка эдайн, то и ни за что об этом не догадаешься.
Мы с Лёссой шагнули вперед, и серебряная Грань, которую до этого мига мы были бессильны и увидеть, и даже каким-либо другим способом ощутить, пропустила нас. Впереди нас звал короткими вспышками лазурный огонек второй фиксирующей пентаграммы. И мы двинулись вперед. Я при этом старалась не думать о том, что будет, если мы упадем с тонкой черной полосы… или если она оборвется под нашими ногами. Лёссу же, видимо, по молодости, подобные вопросы не беспокоили. Она резко присела, и что-то сорвала у нас под ногами, чуть было не вызвав у меня приступа паники. Но мне удалось удержаться, а Черной дороге — удержать нас. Так что мы двинулись дальше под восторженный писк Лёссы, вслух восхищавшейся найденной «прелестью». Выход, знаменующий конец моего рискованного путешествия, постепенно приближался.
Иста
Высшее руководство экспедиционным корпусом, в числе которого, к своему некоторому удивлению, оказалась и я, занялось исцелением Лёссы. Так что Пьену пришлось, вместе с Кэрой и Арисой заниматься сбором трофеев, сортировкой пленных, организацией отдыха войск и подготовкой к маршу. Надо сказать, что дел там ожидалось… Гора. Я даже немного сочувствовала Пьену. Но ведь говорила ему: занимайся Магией Жизни!
Иримэ приподнялась на своем импровизированном ложе. При этом знаки, выведенные у нее на руках кровью неудачливого орка (бледно-зеленую тушу уже сволокли к остальным, и сейчас она, вместе с прочими горела в костре, а тот факт, что до того, как стать «бледно-зеленой» туша была вполне даже жива — и вовсе никого не должен волновать) казалось, подмигнули мне. Эльфийка огляделась, и разразилась длинной фразой на Высоком эльфийском. Большинство присутствующих в экстатическом восторге внимали дивной эльфийской песне, живописующей красоты природы. То, что красоты эти было ни разу не видно через стены шатра, где, собственно, и проходил ритуал — никого не смущало.
Увы, но в отличие от большинства, мы с Пьеном и пребывающем в глубоком трансе лордом фейри Кайларном уже начали изучать язык эльфов. Конечно, для того, чтобы сказать, что мы им овладели — тех нескольких недель довольно-таки отрывочных занятий было откровенно мало. Но и того, что удавалось понять — вполне хватало, чтобы уши у меня если не скрутились в трубочку, то несколько привяли. В выражениях леди Иримэ не стеснялась, живописуя неких неконкретизированных «их» в таких красках… В общем, этих личностей отнюдь не во всякую тюрьму пустили бы, резонно опасаясь насчет морального облика уже имеющихся постояльцев.
— Мам, прости, а? — эти простые слова заставили всех присутствующих застыть на месте.
Лёсса приподняла голову. В принципе, даже если поставить ту девушку, которую я сейчас наблюдаю, и ту, которая лежала там перед началом ритуала, то можно было предположить, что это — одна и та же девушка. Но с трудом, с трудом. Начать с того, что та, кого в свое время принес Лар из своего путешествия куда-то за пределы мира, была пепельной блондинкой, не пользовавшейся косметикой. Сейчас на меня смотрела брюнетка, чья кожа была болезненно-белой, как будто она вымазалась белилами, а губы и глаза были подведены черным.
— За что тебя прощать? — поинтересовалась Видящая.
— Ну… — Лёсса потупилась. — Мне стало любопытно, что я вижу… И я помянула Архитектора судеб. Вот варп и встряхнуло.
— И неслабо встряхнуло, — вздохнула леди Иримэ. — Черная нить чуть не оборвалась. Хорошо еще, что мы были уже у самого выхода. Так что нас этой встряской просто бросило в пентаграмму выходного портала.
К счастью, несмотря на то, что сознание леди Иримэ и леди Лёссы испытало серьезную встряску, их тела совершенно не пострадали. Так что оправились они быстро, и, свернув лагерь, мы двинулись вслед за остальной армией.
Пьен
Организовать марш настолько разнородной армии, как у нас получилась — тот еще цирковой номер. Начать с того, что люди, даже низших рангов из участвовавших в сражении — способны двигаться серьезно быстрее неторопливых големов. Вот только людям нужно делать привалы, людей нужно кормить, людям нужно устраиваться на ночлег… А големы неторопливо, но неостановимо шагают вперед, под руководством сменяющих друг друга погонщиков, часть из которых отсыпается в несомых такими же големами паланкинах, чтобы, когда придет время — сменить уставших. Впрочем, даже «бодрствующая смена» тоже же не бежит рядом с марширующими големами «на своих двоих».
А ведь требуется еще организовать головной дозор, фланговое охранение, согласовать общее движение с перемещением летающих бойцов, чья скорость несравнима со скоростью пехоты.
Да еще к точке рандеву километрах в двадцати отсюда, на границе доменов, спешат нанятые в Беленджере и склонившихся под руку лорда Кайларна кочевых племенах конные стрелки.
А есть еще обоз, который идет от того же Азира с осадным парком… Все-таки, осадные големы — это хорошо… Но подкрепить их еще почти десятком требушетов и батареей онагров — лишним при осаде крепости точно не будет. А еще с обозом идут отступники, чтобы бить сапы , копать подкопы под стены, строить циркумвалационную и контрвалационную линии. Нет, конечно, этим могут заниматься и те же еретики и, тем более — големы. Но зачем, если отступники с навыком «строительство» — справятся лучше. А вот тяжелые и не требующие навыков работы действительно будут осуществлять големы.
Еще нужно отправить в Беленджер обоз с нашей долей трофеев с этой битвы… Хорошо еще, что сортировкой и разборками с интендантами д’Ин Амита занимается Кэра. Но вот охранение обоза, увы, на мне. И еще радует, что всех пленников, оптом, Владыка Кайларн отдал д’Ин Амиту, заявив, что ему недосуг «заниматься церебральной любовью еще и с этими зелеными». Правда, надо сказать, что пленных было не так уж много, а тех, которые доживут до следующего утра, если не растрачивать на них ценные сейчас запасы маны — еще меньше. Все-таки, как не крути, рубиться насмерть орки умеют. Так что в плен они попадают, по большей части — в бессознательном состоянии, изрубленными до состояния, когда непонятно, как эта масса переломанных костей и кровоточащего мяса еще и дышать умудряется.
И теперь, продумав порядок движения так, чтобы никто не вырывался вперед, и не оказывался позади, становясь удобной мишенью для рейдовых отрядов орков, чтобы обозы не остались без охраны, а летуны — не увлекались «свободной охотой», все это надо согласовать с командованием союзников, довести до командиров своих отрядов, проверить, правильно ли они все поняли, еще раз проверить, проконтролировать исполнение, поправить неизбежные косяки, довести «политику партии» до накосячивших, проверить, как поняли…
В общем, в первый раз за все время ученичества у Владыки Кайларна я пожалел, что стал развивать не медицинские способности в области магии Света и Жизни, а боевую магию Хаоса и способности к командованию отрядами.
Тем не менее, беспорядочная толпа на поле победоносной битвы, постепенно превращалась во что-то более-менее осмысленное. Воздушные отряды унеслись вперед, осматривать будущий маршрут. Дозоры — рассыпались по округе, чтобы не пропустить невзначай удар какой-нибудь собравшейся вместе и поймавшей Ва-а-агх! стаи орков. Сбор трофеев — организован и начат. Принципы дележа — согласованы. Причем, что интересно, от лорда д’Ин Амита выступала светлая эльфийка. Сам лорд спорить о трофеях — побрезговал… Или, учитывая, что темной эльфийки на переговорах тоже не присутствовало — нашел себе более интересное занятие. Но торговались Кэра и светленькая до полного остервенения… и, кажется, обе получали от процесса немалое удовольствие.
Все были при деле. Ну, а у меня образовалось немного относительно свободного времени… Так что нужно проведать наших колдунов-медиков, узнать, как там у них дела, и соблазнить Исту… забраться в выделенный нам шатер и поспать. А то когда еще это получится в следующий раз?
Гелдиира
Бой доставил мне несколько приятных минут. Хотя, надо сказать, что пребывание под ярким солнцем для меня все еще не слишком приятно. Так что куалнейс приказал организовать для меня шатер, специально зачарованный таким образом, что я могу видеть через его стены, но при этом чрезмерно яркий солнечный свет не режет глаза. А еще в шатре в меру прохладно, хотя и не холодно. Шатер, хоть и был невелик, но стоил столько, что можно было вполне прилично снарядить в поход старшую жрицу, пришедшую к матриарху Дома во всей своей естественной красоте… Подобная забота со стороны эрина была бы единственно возможной линией поведения… Хотя мужчины даже у Истинного народа славятся нехваткой инстинкта самосохранения, и многие эрин при Матриархах демонстрируют младшим жрицам совершенно неподобающее неуважение, о чем потом нередко жалели, когда младшая жрица спускалась на несколько ступеней ближе к Трону Матери Подземельной Тьмы. Но вот со стороны куалнейс подобное… не практиковалось. Впрочем, к отряду д’Ормуза столь… благожелательный подход не относился. Так что саргтлинги заботились о себе сами. Но, надо сказать, недовольства они не высказывали. В открытый бой «диверсионное подразделение» никто не посылал, так что все сражение они просидели в небольшой балке, укрывшись от палящего солнца заклятиями командира, и его лейтенантов, по совместительству — отрядных магов. Зато заплатили им как полагается. Впрочем, подозреваю, что при штурме Черной скалы картина несколько изменится. Вот там способность Истинного народа сливаться с тенями и проникать туда, где их присутствие наименее желательно, равно как и умение обращаться с зеленошкурыми полуживотными — очень пригодятся.
Впрочем, после сражения дело мне нашлось. В мой шатер затащили мелкую орку, пойманную одним из железных драконов в их рейдах против небольших отрядов орков, разбежавшихся по окрестностям. Д’Ин Амит предложил мне попрактиковаться на ней в некоторых областях искусства Истинного народа, позволяющих выживать во враждебном большинству разумных Подземью. В частности — в умении заставить зеленошкурых слышать голос Высших вместо голоса Крови, который они зовут Ва-а-а-гх!
Работа это неторопливая, требующая концентрации и спокойствия даже в лучших условиях. А уж в присутствии куалнейс, что внимательно присматривает, чтобы я не настроила его будущую постельную игрушку против него же…
Вообще-то, у орков, как и положено полуживотным, болевой порог очень высок. Так что пытать их, чтобы добиться нужного результата… можно, но нерационально. Особенно, если обработке подлежит крупная партия рабов… или же время на обработку ограничено. К тому же, сознание орка… оно постоянно «на грани», так что, немного переборщив с воздействием, можно получить ничего не соображающего берсерка… или же отключившуюся от реальности биомассу, полезную разве что в смысле скормить ящерам. Такое даже в жертву не принесешь — душа уходит после распада сознания. Но нет таких ловушек, из которых не могли бы выкрутиться Дети Тьмы.
Вообще-то, Жизнь — это не мое. Совсем не мое. Кроме необходимого минимума, каковой положен каждой жрице Матери Подземельной Тьмы, я и не развивала эту магию. Но даже этих обрывков достаточно, чтобы начать Ритуал. Тем более, что мне надо обрабатывать не толпу низших, а всего одну, пусть и шаманку…
Когда бесстрастные големы затащили шаманку в шатер, она пребывала без сознания. Судя по некоторой бледности зеленого цвета, затрудненному дыханию, и, — я оттянула веко, чтобы заглянуть в глаза, суженным зрачкам, самка орка находилась под действием одного из множества вариантов веществ, разрывающих связь сознания с реальным миром. А подергивающиеся бедра также намекали, что то, что она наблюдает вместо реальности — ей очень приятно и интересно. Увы, но столь интересное времяпрепровождение долго не затянется.
Я аккуратно срезала с тела шаманки одежду, и лишила ее всего, что хотя бы отдаленно напоминало амулеты. Одежду я вынесла и бросила в огонь. Допустить, чтобы на подвергаемой этому ритуалу осталась хотя бы нитка ее собственной одежды… Есть и менее болезненные способы самоубийства.
Запястья орки я примотала к ее же лодыжкам. Так ее подвижность будет крайне ограничена, и она ничем не сможет помешать подготавливаемому действу. Нет, вообще-то, изнасилование в него не входит. Даже для таких низких тварей, как мужчины, это было бы скотоложеством… Но вот ей ничто не мешает об этом подумать, а это усилит и укрепит действие ритуала. На голову орке я надела свои металлические четки. Затяни я их чуть потуже — и это была бы уже пытка. Но, как я уже говорила, в применении подобных методик к оркам приходится быть крайней осторожными. Зато Знаки Подемельной Тьмы, гравированные на ста восьми металлических бусинах, заставят держаться подальше от нас любых духов, кроме сильных и темных. А они, пребывая под властью Ллос — скорее помогут нам, чем помешают, даже будучи связаны с ней контрактом. После этого я уложила жертву на бок, и поднесла к ее носу открытый фиал с зельем Ясных мыслей. В большинстве случаев его в данном ритуале не используют из-за его дороговизны. Но если, как в нашем случае, требуется шедевр, а время ограниченно — экономить не приходится.
Пары зелья вымели из крови оркессы все компоненты, мешающие ясности мысли. Для проводимого ритуала важно, чтобы жертва оставалась в полном сознании и понимала: что с ней делают. Шаманка задергалась, усилием воли сдерживая рвотные позывы. Это вызвало одобрительный взгляд с моей стороны. Гордая и сильная. Это хорошо. Люблю ломать таких…
Убедившись, что меня слышат, я запела Воззвание к Матери. Пространство раздвинулось. Темные духи, свита Матери Подземельной Тьмы, готовы были схватиться за сладкую, источающую ужас и неверие душу, когда вступил куалнейс. Как я и подумала, он не захотел отдавать мне на потеху свою игрушку. Что ж. Посмотрим: достаточно ли Мать благоволит этому… мужчине, чтобы он мог пережить Призыв.
Голос эдайн звучал грубо и жестко, выламываясь из того изящного построения, что создала я, и в то же время странно с ним контрастируя. Призванные мной темные духи все-таки сошлись в схватке, когда орчанка дернулась, издала странный вопль и… умерла… в первый раз. Куал’нейс пел, впечатывая свои Знаки и свою Волю прямо в ткань реальности. Полуживотное колебалось возле Серой Грани, периодически уходя за нее, но, когда она возвращалась — вокруг нее все отчетливее стала проявляться героическая аура.
— Эрта Фэ! — бросил мой хозяин последние слова ритуала, который он перестроил согласно собственным представлениям о прекрасном… и который даже не разметал нас по нескольким близлежащим планам.
— Нелегкая работенка, — выдохнул куалнейс уже своим обычным голосом. Но я-то теперь помню, как стоял он в яростном пламени Ока Богини… и не сгорал в нем. — Не для каждодневного повторения. Но для такого трофея потратить то, что копил уже с месяц… надеюсь, оно того стоит.
Конфигурация одеяния моего куалнейс, теперь уже, очевидно — Главы Клана, осененного милостью Матери, намекала, что голое тело этой… скотинки не оставило его равнодушным. Ну что ж. При таком уровне благосклонности Матери любой имеет право на мелкие, безобидные странности. И, надо сказать, что среди того, что иногда демонстрируют Высокие, а тем более — Высшие жрицы, желание покрыть это… животное, — я бросила взгляд на бледно-зеленую кожу, медленно возвращающуюся к изначальному цвету, — не тянет даже на «легкую эксцентричность».
В этот момент я заметила, что веревки, которыми я связывала зеленокожую, куда-то пропали. Мои четки — не сжимают ее голову, а спокойно висят у меня на поясе. Зато на зеленой коже высокой груди как будто лежит ожерелье из нитей темного перламутра. Впрочем, попыток подняться орка не предпринимала.
— Ты — повержена, — произнес куал’нейс. — Я забрал твою душу. Я забрал имя, что было прежде. Ныне ритуал завершен. Я именую тебя. Восстань же, Шелест!
Эльгор
Я встал от столика с письменными принадлежностями. Поза, в которой надлежало пребывать, нанося священные линии тенгвар на лист, созданный магами из плоти мэллорна, добровольно пожертвованной ради процветания Леса, человеку показалась бы крайне неудобной. Да, именно «человеку». Применение уничижительных этнонимов вроде «эдайн», «недоживущий» и прочих — есть плохая привычка. Заставляет недооценивать противника, считать его заведомо ниже, слабее, глупее. Это могут себе позволить алир с низших ярусов Леса. Но уже для наследника старой Ветви такое — недопустимо, а те главы Домов, которые это допускают… Что ж. «Это хуже чем преступление — это ошибка». Чеканная формулировка, пусть и произнесена человеком. Все-таки Неумирающие принесли в наш мир множество интересных идей. Так что для меня, Ведущего Тихой руки, поддаваться высокомерию… не самый лучший способ самоубийства.
Пройдясь по комнате, я снова посмотрел на незаконченный проект Указа Вечного князя, который я должен представить не позднее, чем завтра. Сейчас нет времени предаваться обычной неторопливости долгоживущих.
Империя Света, захватив несколько пограничных доменов одной из западных Марок Вечного леса, временно остановилась. Слишком уже растянуты оказались линии коммуникаций. А во Фронтире и в захваченных доменах Марки — разгорелась партизанская война. Так что из трех обозов до действующей армии доходит один, да и то, при изрядном везении.
К сожалению, ожидать, что это продлиться долго — не приходится. Опираясь на захваченные во Фронтире замки, имперцы зачистят сопротивляющихся, отстроят занятые на границе форпосты — и снова двинутся вперед. Вплоть до того, что придется снимать часть войск, охраняющих Листву — и отправлять на помощь погибающей Марке. А этого, надо сказать, очень не хочется делать ни мне, ни Князю. В ситуации, когда Парящий Журавль уже откровенно индокринирован, и это очевидно всем, кроме тупорылых сущностей, заседающих в Совете, отправлять куда-то столичный гарнизон, хотя бы частично — значит нарываться на неприятности.
Я внимательно посмотрел на карту, и выругался про себя, вспомнив еще одну мудрость, принесенную Неумирающими: «у Вечного леса нет вечных друзей и вечных врагов — у него есть только вечные интересы». Предки Князя изрядно уклонились от этого пути, а сам он слишком погрузился в противостояние с Советом, чтобы отслеживать внешнюю ситуацию. И, в результате, когда правота Неумирающего оказалась очевидной, и наш главный и единственный союзник стал врагом — у нас нет никого, кого мы могли бы противопоставить ему. Вот если бы мы в свое время вообще отказались от участия в проклятом Очистительном походе! Но Совет тогда взял слишком большую власть, и показалось правильным отправить часть войск наиболее фанатичных Домов «нести Волю Матери». Проредили их, надо сказать, неслабо. Но вот необходимость спешно отзывать все доступные войска для противостояния Падшему Дому… Она-то и дала Империи повод к нынешней войне, которую, надо сказать, Лес пока что проигрывает.
Я вернулся к столику, и принялся заполнять проект Указа цифрами, которые получили мои помощники. Столько-то золотых за перехваченный караван, столько-то — за убитого имперца, в зависимости от ранга и уровня, столько-то — в качестве поддержки тем, кто сумеет захватить домены во Фронтире, через которые идет снабжение армии вторжения… Конечно, удержатся такие владетели недолго… Но даже это «недолго» — это время для сбора войск и подготовки к отражению вторжения.
Конечно, если бы предлагать не золото, а, скажем, артефакты — это привлечет больше Неумирающих. Но, увы. Артефакты имеют нехорошую привычку заканчиваться. А вот с золотом у Князя проблем, слава Матери, нет и не предвидется.
Я улыбнулся. Мало кто знает, что Вечный князь Алхаэрон также является и одним из гильдмастеров Ночной гильдии. И отстегивают ему долю отнюдь не только обитающие в Вечном лесу полурослики, которых родич крышует чуть ли не в открытую. Так что личная казна Князя, пусть и не бездонна, но ее состояние позволяет оплачивать наемников, как Неумирающих, так и обитателей этого мира в течение долгого времени. Переломить ход войны они, наверное, не смогут, хотя я бы и не стал спорить на деньги. Но вот задержать, ослабить врага, обеспечив Лесу преимущество к решающему сражению — они вполне способны.
Вспомнив о наемниках, я придвинул к себе письмо, доставленное от Анрэна. Все-таки его спасение было мудрым шагом со стороны Князя. Я провел рукой по конверту. Что-то там все-таки есть… Веточка растения? Интересно: что там? Очень интересно. Но действовать надлежит с должной методичностью. Так что я вернулся было к формулировкам Указа, когда меня отвлек стук в дверь.
— Войдите! — крикнул я.
Случайные эльфы здесь не ходят. Да и неслучайные, в общем-то, тоже. А если кто-то прошел стражу на входе, наполненную ловушками лестницу и Заклятый коридор… Значит — ему что-то очень нужно от Ведущего Тихой руки.
— Привет! — улыбнулся вошедший.
Я резво вскочил и с должным почтением поклонился. Троэвар формальных постов не занимал, он даже не был носителем крови какого-то из знатных Домов. Родился он во вполне себе простонародной (насколько этот термин вообще применим в Перворожденным) семье. Но вот было это… По слухам, которые сам Троэвар никогда не подтверждал… но и не опровергал, случилось это знаменательное событие еще в те времена, когда нерушимой твердыней стояли стены Древней столицы — Аскалхорна! Даже более того — говорят, что он дружил с одной из Матерей Тьмы еще в те времена, когда дроу еще не ушли в Подземье, ополчившись на Истинно Перворожденных.
— Видящая Эритаэ посоветовала мне заглянуть сегодня к тебе, — как должное принял мой поклон Древний. — Говорит, у тебя есть что-то для меня интересное… Упс! А ведь права девочка…
Манера Древнего называть мою прабабушку «девочкой» всегда несколько коробила… Но, поскольку сама Видящая Эритаэ ни разу ему не возразила — приходится помалкивать.
— Так… Что это тут у тебя? — Древний коснулся пальцем письма Анрэна.
— Донесение одного из агентов во Фронтире, — вздохнул я, понимая, что письмо придется показать. В конце концов, Древний оказал столько услуг Престолу, и настолько в контрах с Советом, что отталкивать его — глупость несусветная. Тем более, что за время очень долгой даже для эльфа жизни ему довелось собрать немало как магических секретов, так и тайн иного рода.
— Буковицы мне твои без интереса, — усмехнулся Троэвар. — А вот что там еще лежит… Давай, покажи, не жмись. Может, что интересное подскажу.
Ничего не оставалось, кроме как вскрыть пакет и высыпать его содержимое на стол. Там, кроме объемного письма, действительно была веточка меллорна с парой едва распустившихся листьев. Интересно: зачем это мне прислал Анрэн? Думает, я таких не могу набрать…
Атмосфера в моем кабинете как-то странно изменилась. Я оглянулся на Троэвара. Лицо Древнего чуть ли не посерело. Видимо, он увидел в присланной Анрэном веточке что-то, чего я разглядеть не смог.
— Древний? — я решился-таки потревожить гостя моего кабинета после нескольких минут молчания.
— Был неправ, — произнес он, приведя себя в порядок какими-то заклятьями, как бы не из Высших. — Теперь уже и «буковицы» — любопытны. Это где же твои агенты разжились ветвью Сумеречного меллорна? Живой ветвью?
Пьен
Я запрокинул голову, разглядывая гребень стены. «Орки» и «архитектура» — понятия почти несовместимые. Но, увы, «орки» и «укрепления» — дело другое. Орки издавна были искусны в изготовлении всяческой смертоубийственной снаряги. Так что стены были выстроены весьма толково. Уроки в военной школе домена дали мне достаточно знаний, чтобы понимать, что вон те «уязвимые» части стены, при попытке из атаковать — приведут атакующего под огонь толково расположенных бойниц. И даже с учетом «зашкаливающих» талантов орочьих швырял — потери будут… зашкаливать.
Также сомнительной выглядела идея повторить фокус, стоивших местному варбоссу Серых холмов. Ворота столицы прикрывал не только полноценный барбакан, но и ров, на дне которого пылали негасимые огни, поддерживаемые привлеченными орочьими шаманами духами. Так что завалить ров будет непросто: фашины будут сгорать прежде, чем наполнят его. Да и погасить огонь, поддерживаемый духами этой стихии — та еще задача. То есть, подвести таран даже к воротам барбакана — проблема, решение которой будет стоить множества жизней. Не говоря уже о том, что даже падение предмостного укрепления даст не так много, как хотелось бы: барбакан полностью простреливается со стен и башен основной стены.
Я припомнил также и вид сверху на орочью крепость. Вид, надо сказать, был издалека. Слишком много сильных и опасных духов толклись над крепостью, чтобы рисковать, подлетая ближе. Так что пришлось использовать магию дальнего взора . Тем не менее, основные приготовления орков к отражению атаки распознать удалось. Вихревые катапульты орков, конечно, уступают даже обычным онаграм, не говоря уже об осадных големах и требушетах… зато их в крепости — много. И они будут заваливать атакующих тысячами булыжников, достаточно опасных даже для железных и стальных големов… Не говоря уже о том, что часть из них будет обработана шаманами. А для контрбатарейной борьбы у орков имелись восемь требушетов, видимо, некогда стоявших на стенах Серых холмов, когда они еще были человеческим городом.
В качестве же цитадели Черной скалы выступала… черная скала поистине титанических размеров. По сравнению с ней расположенный на парящем острове замок Азир выглядел бы загородным домиком не слишком богатого аристократа. И наверняка скала эта просто изрыта ходами, набитыми как ловушками, так и защитниками, готовыми радостно встретить вторженцев.
Так что как мы будем штурмовать это укрепление — у меня пока что не было никаких мыслей. То есть — совсем.
Впрочем, пока что приказов на подготовку к штурму… или хотя бы планирование оного — еще не поступало. Еретики и отступники, вместе с големами возводили укрепления, которые помешают атаковать нас как силам собранным в Черной скале, так и их союзникам, оказавшимся за пределами кольца осады. Так же готовились возвести плотину, которая перекроет небольшую речушку, протекающую через город. Честно говоря, не думаю, что это что-то даст: наверняка в городе есть колодцы и запасы воды… Но, все-таки, сделать это следует. Таков неписанный этикет войны. Да и, глядишь, с падением уровня воды найдутся какие уязвимости в обороне города.
Я позволил себе отвлечься, вспоминая полевое сражение, закончившееся решительным разгромом орочьей армии. По его завершении предводители союзных армий погрузились в свои мистические изыскания… Причем, что интересно — оба сделали это почти одновременно. И если причину, сподвигшую на такой поступок Учителя я понимаю, то что могло заставить д’Ин Амита по результатам победоносного сражения полностью отключиться от всего сущего — я не могу себе даже представить. И это очень плохо. Ведь если я не представляю себе мотивацию союзника — как я могу предсказать его действия? А хуже всего — я не могу предсказать, в какой момент союзником он быть перестанет!
— Пьен! — вырвал меня из краткого погружения в воспоминания Учитель. — Какие есть идеи?
— Никаких, — вздохнул я. — Разве что осаждать, надеясь, что у противника кончатся золото и еда.
Глупость последнего предположения я осознавал просто болезненно. Еда у орков кончится очень нескоро. В конце концов, какой-то доход дает обладание замком и городом само по себе, а значит — варбосс сможет кормить своих бойцов (а заодно — и усиливать их), нанимая новичков и скармливая их «старослужащим».
Я стал осматривать окрестности, в не менее глупой надежде на то, что искомое решение все-таки окажет где-нибудь начертано огненным буквами… И с некоторым удивлением увидел, как огромные осадные големы раскладывают на площадке между укрепленными лагерями, нашим и волшебника, каменные плиты, на которых были вырезаны канавки в виде странных знаков. Символы эти выглядели уродливо и таинственно, сочетая в себе холод Подземельной Тьмы и ярость адского пламени. Восемь волшебников из армии д’Ин Амита, и Агнешка встали в ключевых точках получившегося узора и запели. Смысла выпеваемых слов я понять не мог, поскольку, судя по всему, сотворяемое заклятье относилось к школе Тьмы, к которой у меня нет никаких способностей. Но вот звучали они так… Чтобы хоть как-то справиться с воздействием, мне пришлось воспользоваться «принципом водоворота»: я притянул к себе подошедшую Исту, и поцеловал ее, поддаваясь заклятью, и противостоя ему, ныряя в самую глубину, где бешеное движение Сил ослабевало, давая пловцу возможность выбраться из ловушки.
Когда я смог воспринимать реальность за пределами манящих губ Исты, и кое-как смог подавить желание овладеть ей прямо здесь, я увидел, как к рисунку големы подтащили пленного орка (судя по всему — из тех, кого захватили в битве с перехваченной армией Гхыртыкбургуза), и недрогнувшей железной рукой вскрыли ему горло. Кровь хлынула на камень, и сама собой собралась в канавку, образующую девятый знак.
— Учитель, — обратился я к Кайларну, точно так же отпустившему Иримэ, — а разве это, — я кивнул в сторону кучи бледно-зеленых тел, к которой только что добавилось еще одно, — не нарушит договор с Триумвиратом?
— Нет, — Учитель покачал головой. — В Нижнем мире я говорил с шаманом Триумвирата. Они — ур’гора — «лишенные оружия, лишенные чести». Их судьба Триумвират не интересует. Вот если бы это были ан’гора — «не взявшие оружие», то есть — дети, были бы проблемы. А так…
Жизни еще двух орков ушли на формирование внешнего и внутреннего контуров. И когда круги замкнулись, стремительно запекшаяся кровь вспыхнула багряным. И мне вновь пришлось обратиться за защитой к Исте. Тем органом, что ответственен за навигацию в Плане Хаоса , а равно — и за предчувствие грядущих проблем, я ощутил, что счет за это мне еще предъявят… сегодня же ночью, в палатке.
Когда я снова смог более-менее связно рассуждать, то услышал голос Учителя:
— Ну, привет, «Неизбежное зло»!
Иримэ
Тварь, покинувшая пределы пентаграммы Призыва, рассмеялась, и изобразила приветственный поклон. Признаться, я не знаю: способны ли такие, как она — искренне радоваться, или только злорадствовать и насмехаться, наслаждаясь чужими страданиями, но мне показалось, что сейчас она — искренна. Хотя, разумеется, не следует упускать из виду возможность, что порождение Инферно научилось обманывать даже Видящих. Такие случаи в Хрониках Вечного леса зафиксированы.
— Привет и тебе, Провозвестник Архитектора Судеб, — рассмеялась адская тварь. — Или ты уже — Предвестник Перемен?
— Пока — нет, но я к этому стремлюсь, — отозвался Лар.
Кажется, демон пыталась вбить какой-то клин между мной и Ларом. Но я, разумеется, уже давно знаю об амбициях моего возлюбленного. И поддерживаю его на выбранном Пути. В конце концов, ни Повелитель Изменчивых ветров, ни Мать Лесов никогда не объявляли себя Едиными и Единственными. Так что одобрение Инженера времени я услышала в шепоте ветров, узрела в отражениях Лабиринта Десяти тысяч Будущих. А Мать, ответив в Грезе на мое моление, даровала мне Выбор. И я — Выбрала.
— Это хорошо, — усмехнулась Призванная. — Мне позволено отдохнуть с дороги? Или требуется немедленно идти на штурм?
— Штурм, да и то — мозговой, будет завтра, — ответил Лар. — А пока — можешь отдыхать. Мы же предполагали, что путь будет непростым.
— Ага, — весело кивнув, улыбнулась Призванная, поворачиваясь ко второму главному участнику происходящего. — А теперь ты. Динамит, лесбиян паршивый! Опять, смотрю, весь в делах, в заботах? Эльфиек уже не хватает — за оркесс принялся?
И вправду, рядом с волшебником стояла одетая в странный наряд орка. Для представительницы этого народа она была невысокой и хрупко-изящной… Но все равно почти на голову возвышалась над немаленьким д’Ин Амитом.
— И за гномочек — тоже, — усмехнулся волшебник.
— Так тебе же, вроде, лольки не нравились? — удивилась демонесса.
— А теперь вот — присмотрел. Там такая «лолька»… закачаешься! — отозвался д’Ин Амит, глаза которого как-то масляно заблестели.
— Может — и закачаюсь, — отозвалась его собеседница. — Но, тем не менее, сейчас мне нужен отдых.
— Полагаю, строить тебе отдельный лагерь — бессмысленно, — обозначил проблему волшебник, — а ставить одинокую палатку вне лагерей, даже между осадными линиями — опасно. Так что тебе придется выбирать: пойдешь ты ко мне в лагерь, или к Лару?
— К Лару, конечно, — такой ответ вызвал у меня, по меньшей мере — удивление. Все-таки, как я поняла из рассказов д’Ин Амита, Неумирающая, принявшая инфернальное воплощение, была его знакомой еще до Перехода в этот мир. Так почему — к нам?
— Не обижусь, конечно, — добро улыбнулся волшебник, оглядываясь на свой лагерь, где реяли черные знамена, с которых смотрящим на них грозила серебряная латная перчатка, сжатая в кулак и сопровождаемая странными изломанными линиями. Лар, когда я удивилась такому гербу, сказал, что это — «несколько стилизованное и условное изображение взрыва».
— Тогда — идем. Вашим магам тоже надо отдохнуть.
Разумеется, когда мы неторопливой походкой дошли до форума, рядом с преторием уже возвышалась еще одна палатка, которой ранее не было. Призванная нырнула туда, а потом — высунулась с радостной улыбкой.
— Кайларн, ты тут командующий, у тебя, наверное дел много: командовать там, или инспектировать кого… А нам, девушкам — надо пообщаться на темы, которые мужчинам не интересны.
— Пожалуй, ты права, — вздохнул Лар, старательно глядя куда-то за левое плечо демонессы. Усилия, которые он предпринимал для того, чтобы отвести взгляд от призывно колыхающихся округлостей, скрытых одеждой ровно настолько, чтобы дать пространство воображению, и ничуть не более — вызывали уважение. — Когда мои ребята пашут в поте лица, а орки себе спокойно отдыхают за стеной… Нехорошо это и неправильно. Надо обеспечить и им… развлечения.
Он с вопросом во взгляде посмотрел на меня, и я уверенно кивнула. Нам с Неизбежным злом действительно было о чем поговорить.
Палатка, разумеется, была не только поставлена, но и благоустроена. Так что демонесса устроилась на раскладном стульчике и кивнула мне на другой такой же. Хотя лагерь был наш, но палатка — становилась домом для Призванной, по меньшей мере, на время осады. При этом я — старше, но она — Неумирающая… В общем уточнять и сравнивать статусы с целью определить, кто кому должен предлагать сесть, можно было до самого Дня Гибели листвы . Так что мы обе решили плюнуть на все тонкости и просто поговорить.
— Итак, спрашивай, — Призванная хитро улыбнулась.
— Почему — к нам? — задала я тот вопрос, с которого было удобнее всего подобраться к тому, который меня действительно интересовал.
— А чего я у Федьки… то есть — лорда-мага д’Ин Амита, не видела? — демонесса потянулась. При этом движение было таково, что мне пришлось обращаться к некоторым не слишком широко известным аспектам магии Жизни, чтобы иметь возможность продолжать разговор. Все-таки суккуба — есть суккуба, и общаться с ней — опасно не только для тела, но и для души. — К тому же, какое же я буду Неизбежное зло, если меня так легко избегнуть? Да и Видящая… Вон, Федя-то до сих пор плачется, что ему Видящие не дают. Вдруг у меня получится его опередить?
Мне пришлось еще раз провести гормональную коррекцию, а то у нее «получилось» бы прямо сразу. Но я все-таки смогла устоять и продолжать разговор… Во многом — благодаря тому, что мои способности подсказали мне о необходимости таких мер немного раньше, чем они реально понадобились.
— Может и получится, — кивнула я, вызвав уважительный взгляд демонессы. Кажется, она рассчитывала, что «получится» немедленно. Но мне еще кое-что надо уточнить. — Но сначала… В чем твой интерес? Владения твои, как я поняла — далеко, трофеев — не унесешь…
— Зато все демоны, начиная от рогатых — орков искренне ненавидят, — отозвалась Призванная. — Так что за уничтожение орочьего домена — может и чего-нибудь любопытного отвалиться.
— И все? — не поверила я.
— Не все, — покачала головой моя собеседница. — Но там… внутренние интриги Инферно… Объяснять их… Хотя, ладно. В общем, есть там, в аду три основные фракции: Инфильтраторы, Старейшины и Крестоносцы.
— Крестоносцы? — удивилась я. Про церковь родного мира Лар мне рассказывал, и что бы демоны пользовались символом креста… Сомнительно что-то.
— Да не в том смысле, — махнула рукой демонесса. — Просто погрешность перевода. Наверное, точнее будет «фанатики», или даже «зилоты»… Но устоялось — «Крестоносцы». Они желают завоевывать этот мир привычным образом: орды демонов, битва в долине Мегиддо, дождь огненный…
— И что мешает? — заинтересовалась я.
— Недостаточная пропускная способность порталов, — пояснила демонесса. — Невдомек этим… альтернативно одаренным, что как не бейся — а стену лбом не прошибешь. Тут задумано так при Творении, что у демонов просто не получится создать порталы достаточной мощи, чтобы перекрыть военные возможности местных жителей. В принципе не получится.
— А эти… Старейшины? — я решила продолжать расспросы, пока отвечают. Тем более, что в палатку заглянул культист с бутылью вина и тремя бокалами. Я разлила алую жидкость, и пригубила свой бокал.
— Старейшины считают, что полноценно завоевывать этот мир особого смысла нет, — демонесса тоже попробовала продукт виноградников Темного Храма, закупленный Ларом через Гильдию по знакомству. — Достаточно взять под контроль несколько ключевых постов — и можно получить все, что надо Инферно, а убытки и проблемы — оставить вам.
— Ну, а Инфильтраторы? — поинтересовалась я, продолжая прихлебывать терпкую жидкость, тревожно пахнущую горькой травой и, почему-то, дымом. Не то, чтобы я рассчитывала на ответ, но…
— Не-не-не… Инфильтраторы — на то и Инфильтраторы, чтобы об их идеях говорить не стоило, — покачала головой демонесса. Но главное — Крестоносцы считают инфильтраторов — трусами и слабаками, а Старейшин — еще и предателями. Ну и, соответственно, наоборот — Старейшины считают Крестоносцев дуболомами с единственной извилиной, да и та — явно вмятина от шлема. Так что если удастся втравить в затеваемую Федей и этим твоим, Кайларном авантюру силы одного из Крестоносцев, а потом их, совершенно нечаянно — потерять, то награда будет очень вкусной.
— Так ты — Инфильтратор? — уточнила я.
— Сама подумай, — суккуба постучала себя между небольшими изящными рожками, а потом — по столику, где стояла бутылка и полный бокал для Лара. — Если бы и «да» — я бы призналась? Я конечно, могу сказать, что скорее — Старейшина, но ты мне поверишь?
— Если объяснишь — почему, то почему бы и нет? — я пожала плечами. Все-таки я, какая-никакая, но Видящая, а соврать Видящей… достаточно сложно.
— Пока порталы не могут пропустить сущности уровня архигерцога, а тем более — Лорда, я — свободная владетельница, королева, или, как минимум, Великая княгиня, — вздохнула суккуба. — А если этот мир станет полноценной частью Инферно — тут же набегут… всякие. Считать, что я смогу отстоять свой статус, когда окажусь в разборках демонов, древних, как сама грязь… Подобная наивность… — она покачала головой. — Я, конечно, манией величия не страдаю, но наслаждаюсь, но берега-то надо видеть?
И она нежно провела пальцами руки по моей щеке. Понимая, что уже никакая коррекция не помогает, я буквально вылетела из палатки, сопровождаемая тихим демоническим хохотком.
Пьен
Подготовка к штурму шла полным ходом. Периодически совершались вылазки на передовые укрепления орков. Трупы погибших орков старались утащить в возможно большем числе, и аккуратно свежевали. Из шкур же магией Смерти и Хаоса составляли единое полотно, на котором чернилами сложного состава (ритуал их создания я наблюдал, но, опять-таки, понял в нем очень мало из-за слабых познаний в темной магии… а ведь говорил Учитель: «даже если у тебя нет способностей к какой-то школе магии — это не значит, что можешь в ней не разбираться: хотя бы основы знать надо») чертили что-то уже совершенно умопомрачающе сложное. Кстати, в чернила на этапе изготовления следовало добавлять «кровь демона, отданную добровольно». К счастью, с этим компонентом проблем не было. Лучше было только с «кровью орков, взятой насильно». А кровь демона… Неумирающая суккуба, представившаяся как Огневка, периодически восходила на расписанные колдовским узором каменные плиты, их обильно поливали кровью (тут никаких особенных требований не было… но раз уж есть орочья — то зачем ее экономить?), и девушка пропадала. Возвращалась она частенько — израненная, один раз — вообще еле вытащили… Но культисты, феечки и маги Жизни — бдели, так что отправиться в дальнее странствие на «экспрессе смерти», как это назвал Учитель, ей не удалось.
Признаться, я не понимал: зачем так над собой издеваться, и подошел к ней с этим вопросом.
Огневка мило мне улыбнулась (так, мило, что у меня чуть штаны не порвались, и только прием, показанных Учителем, с концентрацией сознания на чем-то отвлеченном спас меня от позора… а то, что предметом для отвлечения внимания был воображаемый образ обнаженной Исты — это и вовсе никому не должно быть интересно), и сказала, что такова воля ее покровителя — демонического лорда Рабастана. И что каждый ее нырок — это не просто так, а щедро оплачиваемая миссия. Причем миссия эта имела смысл не только для демонического покровителя, но и для нас.
Не дремала и разведка. Через Гильдию наемников удалось набрать несколько отрядов, специализировавшихся на тайном проникновении. Они несли потери, но постепенно карта внутренних укреплений Черной скалы начала прорисовываться. Так что к слабым местам укреплений аккуратно били тихие сапы, возводили бастионные батареи, которые позволят нашим осадным машинам и их расчетам терпеть меньший урон от огня осажденных, собирались гуляй-города и осадные башни. Впрочем, последнее, на мой взгляд, даже несколько чересчур демонстративно.
Надо сказать, что дороги, по которым все это добро покатится к стенам орочьей крепости, равняли… наемники. И они несли потери, но это, по-моему, никого особо не волновало. Даже самих наемников, как это не покажется странным. Но, надо сказать, платили им щедро, не забывая выделять долю погибшим, которая отправится их семьям. Так что желающие наняться под лазурную орифламму Учителя, равно как и под черное знамя волшебника д’Ин Амита — не переводились. Впрочем, огненная плеть Огневки тоже не оставалась без внимания Гильдии. Так что «дешевые войска для очевидно опасных миссий» у осаждающих не переводились. Правда, затраты на осаду были таковы, что я не уверен, что победа их окупит… Впрочем, «мир без ваиводы Гхыртыкбургуза» — будет однозначно лучше. Так что основная задача войны: «достигнуть лучшего мира, чем был до нее» — будет выполнена.
Земля под ногами тяжело вздрогнула. Это орки в очередной раз попытались накрыть строящийся бастион. Промахнулись, правда, немного (все-то полсотни метров недолет и столько же в сторону), но угрозу они обозначили… Да и осколками тяжеленной каменюки, попади он не в относительно мягкую землю, а в находящийся чуть ближе валун — могло кого и задеть. В общем, расслабляться явно не стоит. Правда, наблюдательная вышка, на которой я в данный момент предаюсь редкому мгновению безделья и неги, находится однозначно за пределами досягаемости метательных орудий, даже значительно более мощных, чем те, которые имеются в распоряжении орков по докладам нашей разведки. А требушет, особенно — мощный и дальнобойный, — вещь такая… ее просто так не замаскируешь. Но все равно…
Тонкая ладошка коснулась моей щеки. Все-таки — я чрезмерно расслабился. Хорошо еще, что это — Иста. А если бы была Огневка? Как бы я перед своей девушкой оправдывался? Правда, надо сказать, что время от времени Учитель удаляется в палатку не только с Иримэ, но и союзную демонессу с собой увлекают… да и заглушающий барьер магии воздуха, выставляемый Огневкой, намекает, что либо они там высокую стратегию обсуждают, о которой прочим (включая союзного волшебника) знать не следует… либо же… Но о таком я даже думать не хочу — щеки загораются, и Иста сразу догадывается, что я подумал о чем-то неподобающем.
д’Ормуз
Для нас, наемников, обустроили отдельный укрепленный лагерь, расположенный чуть в стороне от лагерей основных сил, штурмующих Черную скалу.
С одной стороны это выглядело даже некоторой глупостью: самим выделять для потенциально ненадежных сил укрепление среди своих осадных линий. Но, это если думать штампами. А если как следует оглядеться, то окажется, что две укрепленные батареи, что сейчас ведут неторопливый обстрел внешней стены вражеской крепости, заодно — засыпая обломками камней огненный ров, расположены так, чтобы при нужде перенести огонь на наш лагерь — совсем нетрудно. Да и силы «вспомогательных войск»… Нет, есть конечно и элитные отряды, вроде моего, или того же некроманта с поднятыми им призраками… Вот только элита эта — очень уж узко специализированная: «проникновение, шпионаж и диверсии». Прямого боя мы просто не выдержим. А остальные… Таскать круглое, катать квадратное, копать от забора и до заката — вот предел их «обширных» возможностей. В случае бунта призывы Одержимых Хаосом и пламя железных драконов разнесут эту «армию» в пыль, в прах, в каленый пепел.
Проходя мимо кое-как установленных палаток одного из таких, с позволения сказать «вольных отрядов», я услышал заинтересовавший меня разговор.
— …сволочи они… «Высокородные», — это слово прозвучало как ругательством. — Хоть демоны, хоть люди, да хоть бы и жуки эти, Светом проклятые… — молодой «солдатик» настороженно оглянулся, но, не увидев меня, скрытого за палаткой, приосанился и гордо обозрел собравшихся: «бойцов» того же отряда. — Все равно простому народу на шею влезли, и кровь пьют!
Потрепанный ветеран в легкой броне, несущей значки того же отряда, искренне расхохотался, чуть было не захлебнувшись в пиве, которое только что отхлебнул из большой кружки. Надо отметить, что «молодому» пива, естественно, не досталось, что, по моим прикидкам и было основной причиной революционных взглядов.
— Ты… — оно еще и обиделось! — Ты это чего? Не видишь, что ли? Нас ведь в самые опасные места суют! А сами… — молодой плюнул в сторону одного из основных лагерей, — закрылись за стенами, и сидят там…
— И что? — фыркнул ветеран, сделав очередной глоток, что вызвало новый недовольный взгляд молодого. — Ты серьезно думаешь, что такие деньжищи нам платят за то, чтобы ты, такой красивый, маршировал, едва держась за древко? Ха! Мы — наемники. И нас, конечно же, суют туда, куда свои войска пихать жалко. Так было, есть и будет! Хочешь прожить подольше — откладывай копье, иди сей гречку!
Ну, насчет «копья» ветеран погорячился. Все-таки под командованием магов эти «войска» больше сражались лопатами… Но в основном — был прав. В сущности, к нам относится все то же…
— Молодой… — бросил подошедший лейтенант отряда. — Кровь — горячая. Жизни — не знает. Всыпать бы горячих на конюшне. Для вразумления. Так ведь и конюшни — нет!
— Да что хорошего в этом найме?! — молодой поежился. Видимо, ему уже за бунтарские настроения прилетало.
— Ты еще спрашиваешь?! — ветераны, к которым присоединился и лейтенант, дружно фыркнули. — Вот смотри: лагерь у нас есть, не в чистом поле стоим, ожидая, когда орки на нас попрут, а за двумя рядами стен: вал, ров, частокол — все как положено. Ты его строил? Нет. Наниматель своими силами, за свой счет. За едой сами по округе бегаем? Рискуя нарваться на шальных зеленых? Нет. Наниматели обозы гонят. Деньгу — не зажимают. Рассчитываются полностью и вовремя. Живым платят и мертвым. Не скупясь, звонкой монетой. А то нынче взяли моду: звоном будущих трофеев рассчитываться! Или еще того не легче — расписками. Дескать, «победим в кампании, трофеи продам — расплачусь». Нет, выживет — гильдия с него выбьет, да еще и с лихвой. А ну, как нет? Так что хороший найм, — лейтенант плюнул на утоптанную землю. — Очень хороший!
— А… — молодой хотел что-нибудь сказать, но явно не находил аргументов. — А… — он оглянулся, и лицо его озарилось идеей. — А эти, «сартиры»? Ведь чистое наказание. Рыть их, а потом — закапывать! Блажь господская!
— О! — теперь уже и лицо лейтенанта озарилось радостью. — Вот и нашелся доброволец: на завтра как раз придется очередной ровик закапывать. Ты и пойдешь. Чтобы осознал, что если бы не эти «сартиры» — у нас бы весь лагерь так пах! Да еще и пройти было бы нельзя, в «мину» не наступив.
Я отошел незамеченным и удалился по своим делам. Все-таки, что бы не говорил жрицы, а у эдайн есть мозги, и пользоваться ими они вполне способны научиться… годам так к сорока. А жили бы подольше — глядишь, и вовсе Матери Тьме поклонились бы…
Пьен
Как всегда, вечером Учитель устраивал небольшую «проповедь». На форуме перед преторием, Учитель, как всегда уселся в кругу учеников и последователей… А что кто-то из этих последователей активировал заклятье «Голос Шепчущих вершин», позволяющее сказанному быть услышанным по всей охваченной заклятьем территории, так это и вовсе — мелочи. А то, что на форум собиралась если не вся армия, то около того — и того незначительней… В последние дни вообще стали и из наемничьего лагеря подгребать, и от д’Ин Амита… Впрочем, и наши к волшебнику тоже забредали: со знакомыми пообщаться, о заклятьях и ритуалах каких хитрых потолковать, ну и пошпионить маленько — не без того. Да ведь и не все, кто сейчас «проповедь» слушают — из религиозных соображений сюда пришли. Кому-то — совершенно другое интересно… Так что пусть слушают. Чего не надо — не увидят и не услышат. А вот Волю Изменяющего пути — вполне могут услышать, проникнуть Его великие замыслы… и принять их как свои.
Учитель обычно рассказывал о деяниях как самого нашего принципала, так и его Высших. О странствиях Аэкольда Хельбраса ради блага для всех, и его схватке с самим собой , о походе Одноглазого Магнуса против Волков, замысливших «пронести пламя войны по всей Галактике» , о демоне и князе демонов Саториэле, полюбившем смертную колдунью, и забравшем ее с собой в Эмпирии …
Не скрывал Учитель и темных сторон Учения. Он спокойно рассказывал о Шепоте Тьмы, Кузнеце Преисподней, Тысячеликом принце, потоками крови и горами тел стремившемся обрушить великую Империю, просто чтобы посмотреть «а что будет, когда она рухнет», о бездушном инквизиторе Баринове, о культах Кориона 9, от действий которых «вопль приносимых жертв был слышен даже на орбите» .
Признаться, я совсем не понял, что такое «орбита»: мне сложно представить, чтобы земля, по которой мы все ходим, была огромным шаром, «плывущим в пустоте». Правда, Учитель говорил, что это верно для того мира, откуда приходят Неумирающие. Для мира же этого, с его «неустоявшейся физикой» — данное утверждение вполне может оказаться ложным. И мир вполне может оказаться бутылкой Кляйна, или еще какой сложной многомерной поверхностью, не обязательно — замкнутой или же конечной.
Я отвлекся от очередного рассказа Учителя, размышляя о вещах абстрактных, и, по правде говоря, не слишком полезных. Но Учитель никогда не ругал нас за это, говоря, что привычка думать, пусть и о чем-то отвлеченном — полезна и «развивает мозги». Но, все-таки, стоит и прислушаться к тому, что говорит Учитель — он частенько говорит очень интересные вещи…
— …и тогда Архитектор Судеб разбил Хрустальный посох, отказываясь от власти над мирозданием, потому что его амбиции были (и остаются) превыше власти над миром! Осколки же Великого Артефакта разлетелись по мирам, давая смертным доступ к силам Богов, даруя способности соприкоснуться с безграничной силой варпа, позволяя обратиться к колдовству.
— Но как это может быть? — удивилась Иста. — «Амбиции большие, чем «править всем мирозданием»?
— И я тоже этого не знаю, — усмехнулся Учитель. — Но представлять непредставимое, творить невозможное и испытывать амбиции, большие, чем дано хотя бы осознать другим — это путь Изменяющего пути!
Варка
Проклятые людишки! Кой гхыр они вообще такое творят? Ведь привели их в этот мир, чтобы было кого стукать! Но так уж… Из всей армии, выступившей в поход из Черной скалы во владения людишек — осталось только несколько отрядов, не больше. Остальные — полегли на том проклятом поле. И теперь мерзкие людишки осаждают наш дом!
Бу-бух! Очередной камень ударил в стену. Не то, чтобы это было опасно: стены крепки, и могут долго не поддаваться подобным усилиям. Но вот то, что мы, сильные орки, вынуждены терпеть этот обстрел, не имея возможности толком ответить — бесит!
— Ар-ра! — снаги рвут канаты вихревой катапульты, и камень улетает в ответ… Но уже поздно. Осадный голем уже успел уйти с того места, откуда он швырял свой камень, так что ответ — промах.
Я подняла голову, чтобы полюбоваться звездами. Ночная тьма всегда приносила спокойствие и победы оркам. Ведь мы в ночи видим намного дальше и лучше людишек… Но мерзкие чудилы вывернулись и тут. Они заплатили дроу, этим отвратительным порождениям подгорной тьмы… И он теперь каждую ночь проникают в замок и убивают… Не сказать, чтобы потери двух-трех снаг за ночь была такой уж тяжелой… Но беспокойство эти набеги причиняли. И, главное, потери, односторонние, когда врага не удавалось поймать и настукать — роняли и без того не слишком высокий моральный дух!
Проклятье! Мы уже не можем слиться в священном безумии Ва-а-агх! То есть, кричать мы все еще можем… Но ярость уже не наполняет нас силой Великих Зиленых, из Волей и Властью, что всегда помогали нам.
На мгновение мне стало жаль, что тогда, на том проклятом поле, я возглавляла отряд, который должен был ударить по центру после того, как фланговый отряд уничтожит их «слабо» прикрытое командование. Но слабость прикрытия — оказалась ловушкой, а все, кто находились вокруг ваиводы — были буквально размазаны градом огромных камней, запущенных осадными големами.
Тогда я собрала вокруг себя последних выживших волчьих всадников, сняла с командования и увлекла за собой десяток черных орков и вывела почти всех оставшихся чудил… Проклятые предатели! Они посмели заявить, что «ваивода утратил дух «Ва-а-агх!», утратил благословение Бальших Зиленых», и что они уходят на восток, в земли, где правят истинные Вожди Орды — Триумвират.
Большинство мне все-таки удалось наставить на путь истинный обычными для Избранного Народа способами . Но проклятый Маухур, чудила из чудил, сумел сбежать, прикрывшись каким-то странным духом, что не дал варгам почуять бегущего шамана, не дал нам его увидеть, услышать его поступь… Тьфу! Чудесилы — мерзость! Жаль, что без них никак не справиться с гадскими колдунами мягкокожих, будь то кругло- или же остроухие! Увы, но достижение оказалось… кратковременным. По дороге к Черной скале чудилы, пользуясь тем, что черных в отряде оказалось слишком мало, отводили глаза охранникам, когда я не могла поддерживать их бдительность, и продолжали разбегаться, несмотря даже на угрозу децимации! Так что до столицы дошли лишь несколько шаманов… и, боюсь, не самые лучшие.
Очередной камень, то ли неточно нацеленный, то ли — подчиняющийся дьявольскому замыслу колдунов, своротил один из зубцов стены, и вместе с ним рухнул во внутренний двор. Осколками камня посекло как дозорных снаг, патрулировавших боевую галерею, так и обслугу одной из вихревых катапульт, готовящихся ответить врагу.
Снизу раздался характерный вой черного орка. Вот только звучали в нем, наряду с яростью и ненавистью к врагу, совершенно недостойные истинного орка боль и отчаяние.
Я бросила взгляд на кричавшего. Гхыр штокс! Осколками Неургу разворотило грудь и перебило руку. Причем очень нехорошо перебило: рука висела буквально на лохмотьях кожи и могла оторваться в любую секунду. Даже в лучшие времена подобная рана могла привести орка в «отряд бесполезных», которые бросались на врага, в надежде причинить ему хоть какой-то ущерб перед неизбежной гибелью. Сейчас же, когда практически все чудилы заняты только тем, чтобы поддерживать оборону замка от злых летунов, приведенных колдунами, шансы на то, что он останется воином — нет и вовсе.
Зло сплюнув на утоптанную до каменной твердости землю, я двинулась дальше. Теперь мой путь лежал в сторону внутренних укреплений. И выбрать можно было один из двух вариантов: длинный, широкий, хорошо просматриваемый (и простреливаемый катапультами со внутренней стены) проход, неизбежно приводящий атакующих в неочевидную ловушку, где давно, еще при очередной перестройке внутренних укреплений, были скованы и заточены два очень сильных, но и очень злобных духа, которые за время заточения явно добрее не стали… И узкий, извилистый проулок, в котором несколько снаг могли бы задержать паладина людишек!
Разумеется, тащится в обход по «удобному» проходу мне было лень… Да и шляться туда-сюда, где какую-то хрень сотворили проклятые чудилы — было как-то стремно. Орку зазорно испытывать страх… Но… Вдруг заточенные духи сумеют освободиться? Врагов из плоти и крови я не боюсь… Да даже и металл вражеских големов не заставит меня испытать раздражающей слабости. Даже железного дракона я кинусь крушить… Но что делать с врагом, которого не можешь не только ударить, но даже и заметить? Я вспомнила «Парад духов», который колдуны обрушили на нас возле Горных клыков… Чудилы — отбились, но впечатлений хватило всем.
Погруженная в свои размышления, я даже не заметила, как свернула на привычный путь. Одна из теней слева от меня странно шевельнулась. Я рванула из ножен Грызущую — мой верный ятаган и открыла рот, чтобы боевой клич разбудил ублюдков-снаг, в очередной раз проспавших врага… Как вдруг что-то кольнуло в шею под затылком. Мои колени подогнулись, и последнее, что я увидела — была быстро несущаяся навстречу моему лицу земля.
д’Ормуз
Задача на эту ночь оказалась не столь простой, как раньше, но и не намного сложнее. Пронести в крепость орков полотнище с расписанном на нем колдовским узором, раскатать, и окропить кровью, прирезав одного-двух орков, желательно — черных.
Нет, конечно, в прямом бою черный орк размажет как бы не весь наш отряд даже в одиночестве… Ну так мы и не собираемся с ним сражаться. Мы идем убивать, а это — совсем другой процесс, всей прелести которого мало кто способен оценить за пределами Подземья. Разумеется, специалисты есть и среди недоживущих. Но вот искренне наслаждаться происходящим, превращая мастерство — в Искусство, им не дано. Ну да и ладно. Не всем же быть такими, как Истинные, укрывшиеся в Подземельной Тьме по воле ее Матери?
Проникновение, как и в прошлые разы, было несложным. «В таком длинном заборе не может не найтись хотя бы одной дырки». Это точно. А уж орки, с их отношением к караульной службе в частности и дисциплине вообще… Опять-таки, те орки, чей дом — Подземье, и которых мои сородичи регулярно навещают — поколения через три-четыре набирают необходимый опыт и навыки. Но это там, на Родине. А здесь… Халява. Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь… Нет, конечно, ключевые места, вроде донжона, или привратных башен с механизмами подъема ворот охранялись так, что туда сунуться — идея, близкая к самоубийству. Но вот остальные посты… Когда мимо проходил кто-то из черных — они старательно делали вид, что бдили… И то — скорее именно что «делали вид». Но стоило черному (или черной) удалиться, как на свет появлялись фляги с выпивкой такого качества, что одной такой можно насмерть отравить не слишком большую людскую деревеньку. Да и дурманное курево не оставалось без внимания. А ведь сказано же: «устав караульной службы — это такая книга, в которой каждая запятая вписана кровью умников, пробовавших по-своему». Но орки — они такие… орки, что на оный устав, недвусмысленно запрещающий на посту напиваться, курить и, тем более — спать, они возлагали… большой и тяжелый. Так что проникнуть внутрь для моего отряда не составляло никакого труда . Сложнее было пересечь «пояс безопасности» — участок от стены до городских строений, просматривающийся (и простреливающийся) с любой из башен. Но, поразмыслив как следует, мы решили пойти простейшим путем: просто залили небольшой участок пояса непроглядной тьмой. В людских городах пояс безопасности освещается факелами, а то и световыми артефактами, и на этом фоне наш «переход» был бы виден как огненный феникс в темноте Подземья. Но орки больше полагаются на свое ночное зрение, а потому — на иллюминацию поскупились, что и сыграло с ними злую шутку. Мой Говорящий-с-Тьмой бросил в получившееся облако какой-то порошок, вполголоса помянув сторожевых духов, их замысловатую родословную и неоднозначные взаимоотношения с ангелами. Ничего нового и необычного я не услышал, но, надо сказать, конструкция была подобрана со вкусом.
Пояс каменных строений, следующий за поясом безопасности, проектировал явно кто-то умный и хорошо разбирающийся в деле. Небольшие толстостенные дома хорошо сохраняли тепло зимой и прохладу ночью. Узкие окна-бойницы и толстые двери превращали каждый дом в небольшую крепость. Да и расположены они были таким образом, что в узких проходах можно было отбиваться от намного превосходящих сил, а конница людей — неизбежно потеряет разгон и большую часть своего боевого потенциала. Да и та же гидра если и пройдет — то разве что по самым широким проходам. В общем, как я и говорил, спроектировано и построены все было по уму. Но использовалось… Орки! И этим все сказано. В каменных домах жили только наименее уважаемые обитатели крепости. Более серьезные орки — пользовались правом разбить шатер на внутренней площади. А остальные… Не меньше трех раз мне с трудом удавалось увернуться от горшка с нечистотами, выплеснутого прямо из окна. Так что запах тут стоял такой, что глаза резало. Да и труп с проломленной башкой, результат дружеского общения за кружкой эйло — явление отнюдь не редкое, и варбоссы с ним обычно даже не борются за полной бесполезностью данного занятия. Впрочем, такой же труп, образовавшийся на собрании высшей знати (если этот термин вообще применим к оркам), потребляющей куда более… серьезные напитки — тоже никого особо не удивляет.
Захват зеленого, вышедшего в ночную прохладу не то облегчиться, не то — найти себе грелку на все тело, был задачей простой и не требующей особого напряжения. Но за попавшую на колдовской узор кровь орочьего шамана, или черного орка мне обещали немалую премию. И не деньгами — свитками магии Тьмы четвертого круга, к овладению которым я упорно подбирался, и занятиями с наставником, оным четвертым кругом овладевшим. Ради такого приза стоило постараться. Так что мы быстренько пробежались по участку, который решили сделать своими охотничьими владениями, проверяя: не изменились ли расположение секретов и маршруты патрулей? (Нет, не изменились. Уже третью ночь, кстати… Орки!) И устроились наблюдать за тем черным, кто неизбежно должен будет совершать обход постов. А то, орк, как известно, птица гордая: не пнешь — не полетит. А пинки охамевшей страже может раздавать либо варбосс, либо кто-то из черных.
Ночной беспокоящий обстрел не прекращался. Но с нами был согласован график, так что мы практически не рисковали попасть под «дружеский огонь», как это именуют Неумирающие… Хотя при чем тут огонь, когда речь идет он о камнях, запускаемых осадными големами?
А вот и появилась намеченная жертва! Крупная черная оркесса обошла дозоры на стене, раздав нерадивым вразумляющих пинков (действовало только пока проверяющая была в зоне видимости), и свернула в оборонительный лабиринт, очевидно — намереваясь проверить, как несут стражу секреты и патрули…
Белгосс, наш разведчик несколько демонстративно шевельнулся в нише, где он прятался. И черная немедленно подтвердила поговорку насчет гордости орков. Вместо того, чтобы заорать, поднимая тревогу, как это полагается часовому, или же разводящему, она двинулась сама проверять: что это там непонятное шевельнулась. При этом она неосмотрительно повернулась спиной ко мне, и полая спица с составом, способным на месте вырубить даже дракона (если, конечно, суметь воткнуть эту самую спицу в пятнышко, не больше золотой монеты у него под затылком) вошла точно куда надо. И четверо дроу дружно похватавшись за руки и ноги, понесли будущую жертву к месту жертвоприношения.
Иримэ
Признаться, моя способность к предвидению дала сбой. Или я неправильно поняла являвшиеся ко мне видения, что, в общем-то, является одной из наиболее распространенных ошибок Видящих. И, увы, набор опыта от этих ошибок не гарантирует — скорее, для опытных Видящих они более характерны, чем для начинающих. Ведь опытная Видящая — она повидала мир во множестве вариантов его развития, знает, что в мире может случиться, а что не может… Тогда как для трактовки Видения нужно отрешиться от той смыслообразующей призмы, что сопровождает любого, сколько-нибудь достойного называться «разумным», вернуться к состоянию младенца, ничего не знающего о мире, и выстроить понимание на этой отсутствующей основе. «Шунья», «пустота», как называют это Пришедшие-Извне, которых чаще называют «Неумирающими». И достигнуть этого состояния могут немногие, а уж пребывать в нем регулярно, даже на время просмотра Видений… Единицы из Величайших. Прочие же привносят в Видимое — искажения своего опыта, своих знаний, и, увы, своих заблуждений. Вот также ошиблась и я. Узрев в видениях сначала — Прорыв Инферно, а потом — атаку железных драконов, крикунов и Одержимых на барбакан и прикрытые им ворота, я решила, что Прорыв — будет лишь мелкой диверсией, позволяющей отвлечь шаманов и распугать или изгнать защищающих крепость духов… Ага. «Три раза», как временами говорит мой возлюбленный.
На этой мысли я тяжело вздохнула, и недовольно покосилась на стоящую рядом Огневку. Неизбежное Зло и в самом деле оказалось неизбежным. Сначала суккуба соблазнила меня. Причем как ей это удалось — я до сих пор не понимаю, но однажды утром я просто проснулась в ее объятиях с отчетливыми воспоминаниями о весьма… замысловато проведенной ночи. Что характерно, Увидеть этот момент я смогла только тогда, когда любые мои попытки увернуться уже не давали никаких результатов.
А на следующее утро мы уже выбирались из преториума втроем. Причем, когда мы туда забирались, последовательность аргументов, приведенных Огневкой, представлялась мне идеально логичной и правильной. Сейчас же, в ясном сознании, я осознаю, что это была малосвязанная бессмысленная чушь… но не могу отвязаться от мысли, что «в целом» она была права, и вывод из всей этой чуши — вполне адекватен действительности. Более того, в смутных, неразборчивых видениях (как и полагается видениям на большую глубину) начали мелькать сцены того, как я сама затаскиваю в нашу постель ту игрушку-эдайн, с которой любит забавляться Лар… и которую он оставил в Азире, несмотря на просьбы взять ее с собой.
Я встряхнула головой, выбираясь из липкой паутины несоответствующих моменту видений, и вернулась к размышлениям об ошибках в этих самых видений интерпретации…
— Молодец, Огневка. Ты хорошо их раздраконила! — кивнул Лар леди суккубе. Та усмехнулась.
Стоило огню, хладному железу и пролитой крови надломиться ткань реальности, забрав жизни орков, плененных дроу, как с Той Стороны в наш мир демоны хлынули сплошной волной. Какая там «диверсия»? Полноценное вторжение. Конечно, долго этой прорехи в ткани мира не просуществовать. Реальность относительно быстро затянет дыру, закрыв проход. Но пока что демоны рвались сплошной волной, и, судя по реву и слитному кличу «Ва-а-агх!» уже схлестнулись с орками.
Я погрузилась в собственную Силу, стараясь вычленить момент, когда духи, призванные шаманами для защиты столицы от атак с воздуха, получат свободу, а катапульты — лишатся расчетов. Швырялы в этом смысле особенной опасности не представляли, и достаточно держаться выше, чем они способны зашвырнуть довольно-таки тяжелое «кидало».
Паутину взаимосвязанных и взаимозависимых вариантов будущего сложно описать в терминах, которые способна адекватно воспринять даже другая Видящая. Лар называет это «Лабиринтом Зеркал», или же «Лабиринтом Десяти тысяч будущих». Но, не учитывая даже тот мелкий факт, что при попытке рассмотреть будущее хотя бы на час и так, как это делает Видящая, то вариантов будущего там явно больше десяти тысяч, да и «зеркала» — аллегория более чем условная. Впрочем, на том уровне абстракции, который необходим для соприкосновения с Лабиринтом Десяти тысяч будущих, восприятие реальности — вещь сугубо индивидуальная, что и порождает основные сложности при обучении Видящих и пророков.
Нити судьбы хаотично смещались, изменяя сами себя и друг друга. И почти неожиданно они сошлись в одной точке, где вероятность вариантов, в которых барбакан и остальные привратные укрепления могли оказать хоть какое-то сопротивление, стала исчезающе мала. И я кивнула Лару, а он уже, вместе д’Ин Амитом отдали приказ на взлет.
Железные драконы рванулись к утратившему защиту духов барбакану. Не встречая сопротивления (десяток-другой взлетевших навстречу грубых метательных топоров — не считаем, это даже не смешно), они залили верхние, открытые боевые площадки и галереи напалмом. Нижние, крытые галереи, конечно, пострадали гораздо слабее. Но жидкое пламя, неторопливо стекая вниз, закрыло бойницы стеной жара, заставив орков отшатнуться внутри. Так что десант оборотней, прыгающих с ездовых крикунов, сопротивления практически не встретил. А уж дальше смять лишенных магической поддержки и единого командования орков (единственный оставшийся в предмостном укреплении черный очень удачно налетел на крылья-клинки Кэры) — было лишь делом техники. Так что скоро уже подъемный мост рухнул вниз, открывая проход над горящим рвом, а решетка, закрывавшая ворота — со скрипом поползла вверх. Барбакан — пал.
С воротами было сложнее. По меньшей мере трое черных сумели задавить воинственность подчиненных, удержав их на постах, несмотря на вопли о желании «настукать гадов». Причем в числе этих удержанных остались и несколько шаманов. Так что приближаться к воротам даже железным драконам было… опасно. Зато туда рванулись Одержимые Хаосом. И, когда духи, защищающие ворота, уже были готовы воплотиться и дать отпор обнаглевшим летунам, на них обрушилось Расторжение Связей. Большая часть духов, лишившись удерживающих их оков, предпочли покинуть реальность. А оставшиеся, чья верность партнерам (или же страх перед ними) выдержали это испытание, повисли на Мечах Хаоса, наносящих урон призрачным и невоплощенным созданиям.
Будь в привратной башне старые и опытные шаманы — они справились бы с ситуацией: удержали духов, призвали новых на замену бежавшим и развоплощенным… Но как раз таких там и не было. Опытные и старые шаманы погибли в тяжелом походе, дезертировали из под руки неудачливого ваиводы, были отозваны к месту Прорыва Инферно, чтобы справиться с неожиданно возникшим кризисом… А новички — растерялись, потратили время… и, лишившись защиты и маскировки, обеспечиваемых исчезнувшими за гранью реальности духами, быстро полегли под мечами и боевой магией Одержимых. А там… Освободившиеся драконы повторили атаку огнем, а оборотни, доставленные ездовыми крикунами, схлестнулись с низкоранговыми орками в переходах внутренней части привратных башен. Стрелки — Призраки и Тени скользили за спинами рукопашников, выбивая черных, швырял и случайно выживших учеников шаманов, в готовности отступить и спрятаться, если кто-то из оборотней окажется достаточно изранен, чтобы впасть в амок. Но, к счастью, такого не произошло. Оборотни умело менялись, отходя к идущим совсем уж задними рядами культистам, которые отлечивали раны и успокаивали боевую ярость. Штурм продвигался. Может быть, не так быстро, как хотелось бы, но неумолимо и неостановимо.
Когда штурмующие ворвались в комнату, где были механизмы, опускающие мост и поднимающие воротную решетку были разрушены и быстро привести их в рабочее состояние возможным не представлялось. Но это, в сущности, и предполагалось. Оставив оборотней зачищать башни, тени и культисты поднялись на галереи внутренних укреплений (возможность того, что враг перехлестнет стены и будет штурмовать ворота изнутри — тоже предполагалась). А Одержимые Хаосом спустились вдоль внешней стены, сняли (несколько помучавшись) защитные заклятья с удерживающих подъемный мост цепей, а потом — пережгли их разрушительными касаниями . По рухнувшему мосту загрохотали железные ноги големов, волокущих тяжеленное бревно, которым они и выбили решетку. И войска осаждающих двинулись по мосту, торопясь принять участие в Битве Четырех армий.
Мирналь
Владыка домена отставил на ажурный столик, выточенный из цельного кристалла рубина, бокал с сильмэраном, и хрипло рассмеялся, заставив Мирналь, привычно устроившуюся у его ног, зябко поежиться. Раны, нанесенные Бичом Боли, да не обычным оружием суккуб, а артефактом, который сам Высокий лорд лично изволил зачаровать, исцелению Светом поддавались слабо. Нет, Мирналь ничем особенным не провинилась перед своим повелителем. Просто лорду взбрела в голову фантазия как следует выпороть свою постельную грелку, и в таком виде запечатлеть на картине. И, поскольку никаких срочных дел, могущих отвлечь внимание лорда — не просматривалось, он немедленно приступил к ее воплощению. Впрочем, надо сказать, что для самой Мирналь это было даже и к лучшему. Отвлеки кто Высокого лорда Инферна неуместным в такой интимный момент известием, и, решая возникшее затруднение, Гровилэн не переставал бы размышлять над пришедшей в голову идеей. Ведь в своих страстях и капризах лорд был весьма последователен и упорен. Как, впрочем, и во многих других делах. Так что сказать, до какого извращенного зверства он мог бы додуматься, если бы не так торопился привести в исполнение пришедшую в голову идею — сказать было бы затруднительно.
А так… Всего лишь подобрал и зачаровал бич так, чтобы нанесенные им раны не заживали слишком быстро, и неторопливо, со вкусом выпорол, покрыв нежное тело своей постельной грелки художественно выглядящими полосками кровоточащих ран. При этом особое внимание лорд уделил темным ареолам сосков, от такого обращения сморщившимся, и заторчавшим, выдавая охватившее суккубу возбуждение.
После этого Повелитель простыми словами, вполне доступными для восприятия и понимания даже бесом (хотя с последними лорд предпочитал общаться «мануально», то есть — затрещинами и пинками в тех редких случаях, когда не перепоручал это муторное занятие другим) объяснил, в какой позе Мирналь следует устроиться на жесткой доске, своими темными тонами оттенявшими белизну ее кожи, и, соответственно кровоточащие раны. Поскольку внимание лорда было уделено и подтянутой попке суккубы, сидеть было больно и неудобно. А попытаться найти позу, в которой неприятные ощущения бы затихли, нарушив указания Повелителя… Нет, есть и более приятные способы самоубийства. Так что возбуждение, охватившее Мирналь, даже не думало спадать. Возможно — это и было целью лорда.
Между тем, обустроив натурщицу согласно собственным представлениям о прекрасном, лорд Гровилэн принялся растягивать на мольберте холст, еще недавно бывший белой и нежной кожей очередной дуры, амбиции которой, не сопровождаемые подобающим интеллектом, или же, хотя бы, животным инстинктом самосохранения, и привели ее из мира смертных в Инферно. При этом Высокий лорд неторопливо рассуждал, какие непередаваемые и неведомые даже младшим демонам оттенки предают холсту вопли и эмоции девчонки, с которой кожу снимали, разумеется, заживо. Отдельное внимание лорд уделил тому факту, что «дура» даже не подумала раскаяться в тех заблуждениях, которые и привели ее в мир, играющий роль Темного Плана сразу для множества близлежащих миров. Так что процедуру можно было повторить еще не один раз, обеспечивая лорда отличной основой для замечательных произведений искусства.
Про себя Мирналь вздохнула, немного сожалея о том, что этот ее портрет, кисти такого непревзойденного художника, как лорд Гровилэн, никто не увидит в течение пары ближайших эпох: Высокий лорд, Владетель Дисгарда, был ревнив и позволять любоваться кому-либо зрелищем своей обнаженной наложницы — не собирался.
Над Дисгардом кровавый алый сменялся торжественным пурпуром, постепенно переходящим в мертвенную синь, а потом — и в смертную тьму. Кажется, смертные это называют «сутками». Впрочем, Небесный цикл Инферно с человеческим счетом времени соотносился весьма условно, и мог включать, или же не включать и множество иных цветов, многие из которых не были доступны к наблюдению не только человеком, но и многими существами, располагающими более совершенным зрением. Но, как бы то ни было, а цикл завершался. И любимая многими лордами кровавая червлень начала распространяться по небосводу, начиная от точки зенита(1). Боль от ран, нанесенных бичом — не утихала, дополняясь болью сведенных длительной неподвижностью мышц. Возбуждение кружило голову. Но усталость постепенно одолевала суккубу, и близок уже был миг, когда лорд начнет новый шедевр, вроде «запекания нерадивой наложницы живьем», или какой-то другой, со схожим, но неизменно интересным для Нисходящей иерархии сюжетом.
К счастью, когда Мирналь уже готова была сдаться и упасть, лорд Гровилэн отшагнул от мольберта.
— Ну вот, — произнес он, откладывая кисть, — первичный набросок есть. Конечно, еще работать и работать, но уже надо передохнуть. Можешь расслабиться, — велел он суккубе. И Мирналь вытянулась на доске, служившей ей сиденьем все это время. Сил подняться и куда-то идти не было совсем.
Как Мирналь оказалась в тронном зале Дисгарда — она решительно не понимала. Но в себя она пришла, сидя на коленях у ног лорда. Гровилэн поигрывал ее истерзанными сосками, потягивал сильмэран из бокала, который сам по себе был произведением искусства, даже не учитывая заточенную в резной хрусталь душу, и читал что-то со свитка, висевшего в воздухе перед его лицом без какой бы то ни было опоры.
А потом Владыка домена позволил свитку упасть, отставил бокал с сильмэраном на ажурный столик, выточенный из цельного кристалла рубина, и хрипло рассмеялся.
Гровилэн
Лорд еще раз хохотнул. Полученные известия доставили ему истинное наслаждение, которое удивительным образом накладывалось на приятную усталость от длительных и плодотворных трудов по созданию очередного шедевра. Хотелось радоваться жизни и сделать что-нибудь хорошее… Например — еще разок выпороть сидящую у ног суккубу. От последнего Высокого лорда удерживало только то, что девчонка может и не выдержать такой концентрации добра и счастья, а терять ее на несколько десятилетий, пока Арихдемон не изволит ее возродить… Ну его нафиг ко всем ангелам, такое добро.
Гровилэн еще раз перечитал сообщение. Все-таки решение пропустить ту девчонку, креатуру Рабастана, через свои владения, да еще и придать ей негласное сопровождение, чтобы по пути не обидели — оказалось просто архиверным и архисвоевременным.
Казалось бы, что значит одна суккуба? Ведь при дворе любого Высокого лорда… да что там — лорда… суккубы при дворе любого из князей во Внешних царствах толкутся десятками, если не сотнями. Но вот поди же ты… Просквозила, да как! Собрала на себя чуть ли не половину пограничной стражи домена заклятого друга Высокого лорда — архигерцога Эниура. Собрала и утащила за собой туда, вовне, в Аутсайд! Вернулись — немногие. А значит — неизбежна небольшая победоносная война. Ведь Высшие демоны воюют не так, как смертные, и даже не так, как князья и прочее безземельное дворянство. То есть, они тоже отправляют в бой младших… Но главное в их войне — Воля, источником которой является хозяин домена, а проводниками — его подчиненные. Количество демонов, подчиненных Эниуру — уменьшилось, меньше стало проводников его Воли, а значит — изменится баланс на пограничных территорий, и можно будет распространить свою Истину на некоторый участок приграничного района с той стороны. Уменьшение же владений — это поражение, оно подтачивает уверенность в себе, лишает воли… и Воли. Конечно, через какое-то время Эниур поймет, что происходит, смирит гордыню и пожалуется покровителю… Но даже когда (если) тот окажет помощь — потерянного будет уже не вернуть. Земли и их жители окажутся под рукой Гровилэна, станут проводниками уже его Воли. Конечно, это немного, по сравнению с обширными владениями даже самого Эниура… но Великие Победы складываются из мелких преимуществ!
— Саггетайла ко мне! — бросил Гровилэн в воздух, зная, что суккубы, ждущие неподалеку того момента, когда он отбросит надоевшую игрушку и позовет кого-то из них (ну-ну, пусть ждут… глядишь, чего и дождутся: больно уж грелка интересная…), обязательно услышат и донесут до Хозяина плоти, являющегося предводителем войск Дисгарда волю его повелителя.
Пока же Гровилэн в очередной раз отхлебнул из бокала, и задумался. Кампания обещала быть несложной… но интересной. И Высокий лорд принялся ее планировать со всей тщательностью, как привык планировать все прочие произведения искусства, зарождавшиеся в его адских мастерских. Архидемон, как правило, не препятствовал своим вассалам в таких вот… забавах, считая, что они помогают поддерживать подданых в форме, и выковывать их непреклонную Волю. Так что Гровилэн раздумывал не о том, какие оправдания придется привести на Встрече, а о том, какие территории надо будет обязательно удержать, чем — поделиться с другими хищниками, которые бросятся рвать ослабевшего собрата, а что надо захватить, чтобы было что возвращать, когда в дело вмешается Совет лордов.
Эльгор
Стоя за плечом Вечного князя, восседающего на троне, что был подарен правителям Леса еще первым меллорном Листвы, ведущий Тихой руки наблюдал за тем, как собираются члены Совета и приглашенные ими гости.
С точки зрения эдайн все было строго, чопорно, зарегулировано строжайшим этикетом, а потому — несколько скучно. Однако, для не столь наивного эльфа с огромным опытом понимания происходящего, наблюдаемое представлялось скорее некой разновидностью вульгарной базарной склоки.
Вот Советник Дома Серебряного сокола, приветствуя Золотого журавля, повел рукой от сердца не вверх, как надлежит, а, после небольшой паузы, чуть вниз, намекая на предательство. Видимо, в этом намеке было достаточно правды, чтобы представитель Журавлей схватился за отсутствующую рукоять меча. Хм… Это стоило того, чтобы слить некоторые намеки, поступившие из моей сети Соколам.
Между тем склока продолжалась. Совершались незначительные действия, произносились незначительные слова… А я тихо радовался, вспоминая Постановления, введенные в действия при переносе столицы в Листву: запрет ношения оружия в зале Совета, запрет любых вызовов здесь, запрет использования магии… В противном случае мы, вместо такой вот, завуалированной склоки — наблюдали бы настоящее кровопролитие. Собственно, такое, по итогам которого и были приняты Запреты Совета. Впрочем, все эти Постановления не распространяются за пределы Зала, так что уже завтра наверняка будут назначены как минимум несколько дуэлей… А пока что я наблюдаю за раскладом сил в Совете… и этот расклад — не может не радовать. Крепкая некогда коалиция Великих Домов против Серебряной звезды начала отчетливо раскалываться. Возмущенные предательством Парящего Журавля Соколы постепенно собирали вокруг себя всех, кто имел к любому из Домов Журавлей хоть какие-то претензии. При этом Советник Журавлей пытался выстроить какую-то контркомбинацию, и у него что-то даже получалось, что не могло меня не радовать. Ведь когда (думаю, все-таки, «когда», а отнюдь не «если») предательство верхушки Парящего Журавля станет очевидно, как и то, что их сюзерены — Золотой Журавль, как минимум, отнеслись к этому с благожелательным нейтралитетом, то и их коалиция расколется. А пока что она послужит неплохим противовесом Соколам.
Плавное течение склоки внезапно оказалось нарушено. Вообще говоря, брать на Совет Видящих не принято по очевидным причинам. Но прямого запрета нет, и Советник от Дома Стального Волка, вот уже на десятую встречу приводит с собой в качестве помощницы Видящую Гаэрлинд, изрядно эпатируя окружающих. Но сегодня этот эпатаж вышел на новый уровень.
В разгар всеобщей склоки, слабо замаскированной под церемонное и до сведенных скул вежливое общение, леди Гаэрлинд вышла вперед, на пространство перед Древесным Троном, куда обычно старались не заходить, и начала танцевать. Ее движения завораживают, и мне приходится обратиться к некоторым… не слишком широко известным практикам на грани магии Жизни и Разума, чтобы сохранить контроль. Впрочем, надо сказать, что среди тех, кто сейчас присутствует в Зале Совета, тех, кто не знаком с этими практиками — нет вовсе.
Погружаясь во внутреннее молчание, я позволяю внешнему миру скользить по поверхности сознания, не позволяя ему затрагивать более глубокие слои сознания. Сила, дарованная Матерью Леса, Сила, которую сейчас взбаламучивает танец Видящей, успокаивается, протекая через формируемую мной сеть смыслов и образов. И теперь я могу смотреть на танец Видящей, не испытывая желаний… способных легко привести меня в лесной дворец Матери как в переносном, так, увы, и в прямом смысле.
— Падают две звезды, готовя зеленое поле для нового Древа, — заговорила леди Гаэрлинд, не выходя из пророческого транса и не прекращая танцевать. Она явно созерцала Видения, а уж посланные ли Матерью, созданные самим миром, или отправленные какой-то злой Силой… Лес про то, может, и ведает, но молчит. — Восемь лучей высветят ложь. Восемь стрел исчезнут в полете, но останутся. Восемь путей изменятся, чтобы сохраниться. Девятый ключ… — Видящая явно истощила силы. Говорить ей было уже тяжело, но Видение продолжалось, и она пыталась произнести еще хоть что-то, рухнув на пол. Но вот понять ее было уже сложно. Подбежав к сотрясаемой судорогами женщине, я наклонился, стараясь разобрать как можно больше, но смог выцепить только обрывки, — …идет Владыка… изменчивые ветра… судеб… — Последние же ее слова остались совершенно непонятными, но впечатались в мое сознание, как будто высеченные ударами огненного копья: «Шэмельна Тзиин’нет!»
— И что это было? — произнес Эленнон, Советник, представляющий Дом Нефритового Ястреба. Некогда этот Дом был одним из сильнейших… но именно в числе его вассалов был Дом, что ныне более не именуется среди Перворожденных, Дом-который-Предал, и запятнал этим предательством и своего сюзерена.
— Пророчество, — отозвался Анарендил, Древний, которого формально Эленнон призвал на Совет в качестве своего помощника. Реально же всем и каждому было понятно, кто тут кому «помогает»: «Задачей Советника было снимать с плеч Древнего непереносимо тяжелый груз представительских обязанностей»… Все-таки умеют Пришедшие из-за Грани чеканно выражаться! — Причем Пророчество Истинное, — лицо Древнего скривилось, как будто он хотел вполне себе по-варварски сплюнуть на пол… Впрочем, для Древних такое вообще характерно. Несмотря на мнение эдайн о замшелом консерватизме Перворожденных, наша культура вполне развивается… и манеры тех, кто видел еще Падение Аскалхорна — кажутся устаревшими и варварскими. Но, к чести Древних следует сказать, что они стараются подстроиться к новым правилам этикета, а не требуют, чтобы подстраивались под них. И лишь иногда в них прорывается что-то… такое… из древних и темных времен. — Похоже, кому-то из нас придется покинуть это собрание…
— На что Вы намекаете?! — потеряв лицо взвился представитель Золотого Журавля. В последнее время Советники от этого Дома менялись так часто, и были настолько ничтожны, что мало кто давал себе труд запоминать очередное имя, обращаясь к ним по имени Дома. Разумеется, для того, кто возглавляет Тихую руку Вечного князя, такой подход — недоступная роскошь… Но то — «для себя». И имя Коркаэлара я помню… пока что. Без умения если не «забывать», то, хотя бы «откладывать в дальние закоулки», освобождая память для того, что действительно важно — в моем деле тоже ловить нечего. И когда Советник Золотого Журавля в очередной раз поменяется — пафосное и хвастливое имя (назвать сына «легендарным лучником» — это серьезно… родители Советника манией величия, судя по всему, не страдали, но наслаждались) отправится именно в те дальние закоулки, куда уже канули десяток имен его предшественников. А «для других» и я стараюсь не выделяться, обращаясь к Советнику только как к «Золотому Журавлю», демонстрируя уважение к представляемому им Дому… но не к представляющей его личности. Хотя, вообще говоря, это несколько странно. Потому как показывать свое отношение к равным таким вот образом… Это не слишком умно. Впрочем, учитывая то, что я знаю о Журавлях вообще, и о младшем Доме Парящего Журавля в частности… Пожалуй, это и не удивительно.
— Я не на что не «намекаю», — отозвался Анарендил. — Я прямо говорю: два Великих Дома из девяти, чьи звезды украшают герб Вечного Дома — падут!
— Это-то понятно, — хмыкнул Нарамакил, Древний Стальной волк, коснувшись плеча дернувшегося было Советника этого Дома, наглядно демонстрируя, кто здесь чей помощник. — Интереснее другое: что за «новое древо»? Неужели кто-то из Великих собирается выделить часть своих сил и средств, а также вассалов новому ростку?
Я оглянулся на Троэвара. Тот пожал плечами, и кивнул, предоставляя говорить мне. Я достал из пространственного кармана, привязанного к моему перстню-печати, присланную Анрэном ветвь, и выложил его на стол Совета.
— К чему здесь этот мусор? — проскрипел Итилеон, Советник Светлой Луны, Дома, более других ратовавшего за союз с Империей Света, и сейчас, в связи с войной переживающего некоторый упадок. В свое время Светлая Луна была союзником Серебряной звезды, княжеского Дома, но в связи с войной и разрухой во владениях Дома — предпочли несколько дистанцироваться.
Я искоса посмотрел на седого Итилеона и избороздившего его лицо морщины. При его возрасте (чуть старше меня) выглядеть таким образом — просто неприлично! Особенно — на Совете, где присутствуют Древние. Тот же Нарамакил… Его регулярно принимают за подростка — беспечного и шаловливого, если не вовсе за ребенка. И, тем не менее, на Совет он прибыл прямо с полей сражений против Империи, привезя с собой четыре паладинских намета(2) и шесть пастырских посохов прелатов. Считать же истребленных им более слабых эдайн — и вовсе не было смысла.
— Не следует столь беспечно и пренебрежительно отзываться о любых Дарах Матери! — отбрил Лунного Таурендил, Древний Стрепет.
Дом этот держит границу с Ордой, а потому в своей деятельности больше полагается на Говорящих-с-Лесом, чем на Видящих. Что интересно, на том давнем Суде над Битором ни одного представителя этого Дома не присутствовало. Лес что ли подсказал?
— Пф! — фыркнул Итилиэн.
Я с трудом удержался от жеста, именуемого у Неумирающих «рукалицо». Оскорблять столь сильного и опытного Говорящего, как Таурендил — это надо совсем с головой не дружить. Интересно: это дряхлость тела Итилиэна отражает прискорбное состояние его разума? Или же наоборот — разум просто не может быть поддержан на подобающем уровне из-за разрушенного мозга? Слухи о том, что Светлая Луна для ускоренного развития и наращивания магической мощи использует некоторые… вещества — ходили давно. Но теперь я, похоже, наблюдаю подтверждение этих слухов.
Но этот эпизод я отслеживал лишь краем глаза. Основное мое внимание было сосредоточено на Нарамакиле. Древний принюхивался к чему-то, недоступному прочим присутствующим. При этом он становился удивительно похож на тотемного зверя своего Дома. Нет, никаких реальных физических изменений — не было. Но вот то ли странная игра света и теней, то ли несколько пожелтевшие глаза, то ли растянувшиеся в оскале губы — в общем, что-то волчье в лице воина-мага просматривалось однозначно.
— Возвращаются! — выдохнул Древний Волк. — Они — возвращаются! — Стальные Волки в древние времена Аскалхорна были союзниками Сумеречных, Лордов фейри. И только невиданной мощи орочий набег, отражать который отправились основные силы Дома, помешал им выступить в защиту дружественной ветви Перворожденных. С тех самых пор гербы любых младших домов Волка присутствует черная возвышенная левая перевязь как знак траура по ушедшим. И шанс на то, что Мать решила вернуть Сумеречных — не мог не порадовать Древнего волка. Впрочем, тот сразу же взял себя в руки. Но не настолько быстро, чтобы я не смог расслышать, как он прошептал: «за такое — и вправду двух Домов — не жалко!»
Арант
Вообще говоря, хозяину домена полагается гордо обозревать свои владения с верхней площадки донжона — центральной башни своего замка. Традиция такая, у местных владык, вассалов Владыки Света.
Однако, по некоторым причинам, я склонен данной традицией пренебречь. Главным образом потому, что с верхней площадки донжона открывается очень уж хороший вид на Гарное поле — площадь перед воротами замка, где казнят уличенных в ересях, колдовстве и прочих злодеяниях высшего уровня.
Надо сказать, что посещения Гарного поля удостаивается отнюдь не всякий захваченный преступник. Тех же душегубов, схваченных на месте преступления — предпочитают там же и вешать, не удосуживаясь долгим разбирательством. В более же сложных случаях, скажем, когда обвиняемый упорно отрицал свою вину — прибегали к Правосудию лорда, то есть — моему суду. И уж мне-то солгать, с учетом того, что я упорно развиваю магию не только Света, но и Разума, могут не многие. Так что, с того времени, как я занял замок, чей прошлый хозяин погиб в схватке с титаном (уж что не поделил лорд Империи Света с хозяином одного из Замков-в-Небесах — мне выяснить так и не удалось… впрочем, надо сказать, что в попытках обеспечить «наибольшее добро для наибольшего числа людей», лорды Империи Света оказывались угрозой для столь ценимого титанами Равновесия никак не реже некромантов Ковена), Гарное поле использовалось по назначению только один раз.
Казнили ведьму, которая решила начать поиск силы с небольшой гекатомбы Темным силам. «Небольшой», правда, эта гекатомба оказалась, главным образом, стараниями инквизиторов, почти вовремя вычисливших «благополучную и благоверную мещанку». Почти вовремя… Всего-то с десяток детишек успела пустить под нож новоявленная Хранительница в попытке дозваться до Древних, каковые должны были за столь верную службу даровать невзрачной (не «уродливой», а именно что «невзрачной», никакой…) девице красоту, богатство и неземную любовь. На место же проведения одиннадцатого ритуала явились дружественным визитом несколько официальных лиц, включая хозяина домена, то есть — меня лично, в сопровождении второго и четвертого ударного отрядов.
Хм… с численностью поимщиков я тогда сильно переборщил. Девица мало того, что оказалась не слишком одаренной, так еще и только начинала свой путь. Так что ничего большего, чем призыв нескольких бесов она продемонстрировать не смогла. А уж их-то латники Четвертого ударного, даже без поддержки аколитов Второго могли бы шлемами закидать.
И показали мы ей Сияющий Трапецоэдр, Окно-и-Ключ! После того, как я видел тела ее прошлых жертв, я совершенно не возражал, чтобы по дровам, заботливо собранным подручными инквизитора прошлись «Походным комфортом», простеньким заклинанием школы Света первого круга, позволяющим силой Владыки Света убрать из неживого объекта избыток жидкости… Там, рыбку быстро завялить, одежду высушить… или, как в нашем случае — дрова для костра. Чтобы казнимая не задохнулась в дыму раньше времени. Более того, я «от себя» накинул на нее благословение «Ясного разума», и поддерживал его все время казни, чтобы она не смогла сбежать в безумие.
Но как же она кричала… Я порадовался тому, что запретил-таки использование во время казни Света исцеления…
Вот с тех пор я и предпочитаю любоваться собственными владениями не с донжона, а отсюда — с Западной Привратной башни. И упомянутый донжон отлично закрывает от меня вид на восточные, Огненные, ворота, перед которыми, собственно, и находится Гарное поле.
Мои придворные уже знают об этой неподобающей привычке. Так что отчеты о действиях небольших отрядов, ведущих разведку и зачистку соседних доменов, приносят мне именно сюда. Впрочем, полагаю, от местных пейзан это тоже не укрылось. Иначе с чего бы жительницы расположенного за стенами моей столицы посада повадились купаться южнее Посадского моста, ведущего из замка в Заречье? Нет, понятно, что севернее моста — особо не искупаешься. Там — сплошными рядами до самого Черного моста, ведущего в ремесленные районы города, тянутся причалы Торговой гильдии. Но вот выбор времени вызывал вопросы к моей секретной службе. Течет у меня… и сильно течет. Раз уж даже такая мелочь, как время, избранное лордом для отдыха и любования окрестностями в тайне сохранить не могут!
Впрочем… Я активировал заклятье Ясного зрения, одно из многих заклинаний с похожими свойствами, имеющихся практически в каждой школе магии. В частности то, что использую я, относится к школе Разума, и, не добавляя дополнительных деталей в видимое изображение, как это делают Стихии, или же более доступный мне Свет, позволяет лучше понимать: что именно ты видишь. И то, что я вижу — мне нравится! Пожалуй, я даже не буду высказывать Гжегожу, главе моей контрразведки, за такое упущение в безопасности…
Приняв такое решение, я еще раз обозрел блондинистую девицу, что задорно изогнулась, стоя по колена в воде, выставляя высокую грудь примерно по направлению ко мне, и со вздохом, спустился в помещение на верхнем этаже башни, с недавних пор ставшее моим вторым кабинетом.
— Итак? — повернул я голову к вошедшему Гжегожу. Тот выложил мне на стол папку с докладами командиров отрядов, отправленных в два соседних домена после открытия границ.
Отряды эти не могли надеяться захватить Места Силы этих доменов, удерживаемые довольно-таки сильными бандами, располагающими магической поддержкой. Но, по сравнению с нормальными лордами, возможности банд по контролю территории были крайне незначительны. Так что мои отряды вполне успешно вели разведку, перехватывали фуражиров, принимали оммаж у старост деревень, отрезая замки от снабжения продовольствием, перехватывали обозы из шахт… При этом они ухитрялись не пересекаться с основными силами банд, и несли минимальные потери. А вот потери банд назвать «минимальными» не получалось. И в захваченных ими замках разбойничкам становилось… неуютно.
Разумеется, все это я знал и без докладов, благодаря командным заклинаниям. Но работа в филиале Конторы Глубокого Бурения, и, особенно — общение с нашими аналитиками, убедили меня в нужности такой вещи, как «архив». Так что ежедневно три секретаря разбирали получаемые от полевых командиров доклады, переписывали их, расшифровывая сокращения, а то — и переводили с командно-матерного на общепринятый литературный, и анализировали полученные данные. Так что я получаю уже обработанные сводки: сведенья о потерях всех участвующих сторон, предположения об оставшейся численности противников, точные данные о боевых возможностях наших сил и заявки на подкрепления и необходимое снабжение… Ну и карты с указанием случившихся столкновений и перешедших из рук в руки объектов.
Просмотрев полученную выкладку, я утвердился в выводах, что если западный «сосед», чьи земли отделяют меня от ближайшей имперской Марки, еще вполне сохраняет обороноспособность, и штурм тамошнего замка будет… нерационально затратным, то вот на севере, где текущая мимо моей столицы река Синяя распадается на мелкие рукава и исчезает в обширной трясине, а местность — не слишком пригодна для земледелия, мои ребятки вызвали уже вполне серьезные проблемы. Так что имеет смысл собрать ударный кулак, и возглавить выступление против «проклятых бандитов, захвативших земли и собственность Империи».
— Что-нибудь интересное есть? — спросил я у Гжегожа.
— Да, мой лорд, — поклонился мне начальник контрразведки. — Станислав просил обратить Ваше внимание вот на этот доклад… — и он протянул мне бумагу, переписанную каллиграфическим почерком аколита Земчика, пригревшегося на должности в секретариате моих спецслужбы.
Я принял доклад. Если начальник внешней разведки рекомендует…
Доклад извещал меня о том, что очередной дезертир, покинувший банду Косого, передал разговор главаря с его первым помощником о том, что «в этих [нехороших] болотах становится слишком уж неуютно. И сидеть здесь далее — [грустно и голодно]. А вот на юге… И кореша зовут! Им шумнули, что за шухер во владениях еретиков — могут хорошо заплатить… а там, глядишь, найдем себе [хороший] замок получше этих [нехороших] развалин! Да и [зачем] тут [сидеть], в этом [отдаленном] тупике, когда на юге можно оседлать дорогу покрупнее, и жировать…» Далее шли малоинтересные рассуждения о золоте, шелках и девках… В общем — обычные влажные мечтания бандитов средней руки. И интересного в них — только сообщение о некоем «шумнувшем» с юга… В сочетании с информацией о том, что кампания против эльфов начинает откровенно буксовать, что Церковь потихоньку перекрывает ранее очень щедрое снабжение поутихших боевых действий, а среди ее служителей начинают ходить разговоры о том, что надо вернуть Владыке некую пока что неназываемую святыню, оставшуюся в руках у «проклятых колдунов»… В общем, похоже, что готовится какой-то поход на юг, по следам прежнего Очистительного похода. Вряд ли — на Темный храм. Скорее — цель где-то поближе… И как бы не во владениях моего давнего знакомца, ныне проходящего под кодовым обозначением «Еретик».
Василий Иванович
С трудом поднявшись из кресла, я тихим незлым словом помянул само кресло, еще четыре часа назад казавшееся таким удобным, бесчисленные отчеты, падавшие на меня из совершенно неожиданных источников, по которым надо было обязательно принять решение, обывателей, верящих во всякую чепуху и распространяющих самые дикие слухи, среди которых теория плоской земли и всемирного потепления выглядели как бы не самыми солидными и обоснованными, и собственное начальство, с непонятно какого ляда решившими, что именно они должны назначать: во что верить ранее упомянутым обывателям. Тихих и незлых слов нашлось много, и даже не все из них были матерными. Большой опыт общения со «сливками общества» научил подбирать слова так, чтобы и не подпадать под административный кодекс… и, в то же время, сказать именно то, что хотел сказать.
Но пока что с текучкой удалось более-менее разобраться. Последняя подпись поставлена, бумага — отправлена в папку «Исходящие», файлы на экране — закрыты. Конечно, позже нахлынет новая волна сведений.
Скольжение все больше и больше проникало в обыденную жизнь. И постепенно превращалось из смутной городской легенды — в сплетню, а там — и вовсе в несомненную истину, чего очень не хотело начальство. Почему-то вышестоящие считали, что знать правду о возможности из реального мира с концами перейти в мир игровой — не по уму рядовых граждан. А потому солидные ученые с мировыми именами многосложными расчетами и необъяснимыми экспериментами в очередной раз доказывали, что шмель летать-таки не может! В смысле — феномена Скольжения не может быть потому что не может быть никогда!
Но, тем не менее, То-чего-не-может-быть время от времени случалось. И никакие программные, а равно — и аппаратные примочки от этого не спасали. При этом как «Лендлордов», так и несколько других многопользовательских проектов, подверженных феномену Скольжения, закрыть даже не пытались. Сколько-нибудь достоверной информации у меня не было, но среди людей знающих ходили слухи, что те, кто более других ратовали за закрытие проектов и отключение серверов на аппаратном уровне, встретились с «божественным гневом». Впрочем, после получения информации об индоктринации игроков, я склонен считать, что «божественный гнев» был воплощен, как это обычно и бывает, руками смертных.
Рабочее помещение аналитиков, обитель тишины и покоя, где даже привычные строить дубоголовых новобранцев сержанты непроизвольно понижали голос, встретило меня взрывами жизнерадостного хохота. Обычно серьезные ребята собрались около одного из мониторов, и весело хохотали, время от времени зачитывая вслух особо удачные перлы из того, что они видели на экране. Поскольку зачитываемое процентов на 90 состояло из повторов слова «цензура», которым в последнее время повадились закрывать обсценную лексику, понять, о чем именно шла речь — у меня не получалось. Но вот то, что смогло так развеселить аналитиков — меня заинтересовало, и я подошел поближе.
На экране компьютера Аллы, девушки, коей была поставлена задача присматривать за агентом «Еретик» и собирать относящуюся к его деятельности информацию из открытых (а также — не очень открытых, о чем умолчим) источников. В данном случае источником информации служил форум одного из, наверное, уже «бывших» игроков в «Лендлорды: сталь и магия». Данный игрок крыл проект нехорошими словами:
— [Цензура]! И как все это понимать?! Как в это [цензура] вообще играть можно? Неписи [цензура], [цензура] и [цензура] не только объединяются — они [цензура] Прорыв [цензура] Инферно устроили, а меня на [цензура] респе зажали! Все [цензура], дропаю этот [цензура] хлам, и чтобы я [цензура] еще [цензура], [цензура], [цензура]… Они бы еще [цензура] кристального дракона в [цензура] шахту стартового [цензура] домена за[цензура]и!
Насколько я понял, веселье ребят вызвала не эта истерика продувшегося игрока, а спокойный и даже вежливый комментарий под ней. В данном комментарии одна из виртуальных личностей Еретика интересовалась у бывшего вождя орков Гхыртыкбургуза, с какой такой буйной радости он решил, что альянс, созданный против него — действительно состоит из неписей? И с благодарностью извещал, что планировать кампанию, когда противник сам любезно извещает о собственных «хитрых» планах и «коварных» замыслах было очень удобно, хотя, временами и скучновато.
Ответ игрока был затерт цензурными плашками до состояния «одни предлоги». Зато прочие участники форума дали волю своему остроумию, среди которого попадались настоящие перлы.
— Судя по всему, Еретика можно поздравить с победой? — поинтересовался я.
— Можно, — кивнула Алла, поглаживая покачивающуюся в приличном, но, несомненно, привлекающем внимание вырезе декольте серебряную восьмиконечную звезду. Вообще, брюнеткой Алла была весьма и весьма эффектной, и даже седая прядь над левым виском скорее привлекала к ней внимание. — Орка вынесли вперед ногами. Один домен Каганата полностью перешел под руку Еретика, во втором — смута и междоусобица, тархан вроде бы, пока что усидел… но, полагаю, если Олег предпримет меры — то и второй домен будет его в кратчайшие сроки. А вот Динамиту достались хоть и два домена сразу, но усилиями этого «гения стратегии и экономики» они зачищены практически в ноль, так что ближайшие месяцы в них скорее придется вкладываться, чем получать от них прибыль. Да и договор с Триумвиратом, хоть и позволяет обеспечить восточные границы, но потребует от Динамита разбираться с орочьей вольницей в качестве подданных… В общем, занят будет сосед по уши.
— В общем, у Вещего все хорошо? — поинтересовался я.
— Не совсем, — вздохнув, покачала головой Алла. Я вопросительно поднял бровь. — Меняется внутренняя политика Империи Света. Если раньше верх брали идеологи монотеизма, развившими идею «Владыка Света — единственный истинный бог людей», до «Владыка Света — единственный бог», те, кто продвигали идею войны против эльфов — то сейчас они начинают терять позиции. Восточная марка прекратила выдавать задания на войну против эльфов. Северная марка — выдавать квесты продолжает, но уменьшила как их количество, так и награды за них. Войска империи на переднем крае получают все меньше подкреплений, а их коммуникации подвергаются ударам. Более того, Вечный лес увеличивает награды за задания против Империи. По сути, сейчас складывается классический «позиционный тупик». Более того, князь эльфов объявил амнистию всем, кто когда-либо нападал на владения Вечного леса во Фронтире, если они принимают участие в войне против Империи Света. И ярлы Морских владык этим предложением активно пользуются. Так что побережья Северной и Западной марок скоро окажутся под ударом. Единение же захватило несколько нейтральных доменов на во Фронтире на севере, вблизи владений кланов, входящих в Великий дом Золотого Журавля, и, пользуясь тем, что у империи нет сил, а у эльфов — желания их выбить, развивают свои владения, и, скорее всего, в ближайшее время скоро начнут экспансию, с прицелом в ближайшее время организовать Марку. Тогда выбить инсектов оттуда будет уже сложно.
Я молча кивнул головой, и оглянулся на подошедшего секретаря. Артур с неудовольствием смотрел на покачивающуюся в соблазнительном вырезе Звезду Хаоса. Ну-ну… Как будто я не знаю, что у тебя на левой руке — браслет с подвеской-украшением в форме инсигнии Ордо Еретикус.
— Отправишь указание Паладину: пусть сливает информацию о «Хозяине» всем, кому может: священникам, инквизиции, имперскому сенешалю(3)… Усиление Единения с их способностями к индоктринации игроков нам ни разу никуда не уперлось.
Артур молча кивнул, отмечая мое указание в своем планшете.
— Чем это плохо для Еретика? — поинтересовался я у Аллы.
— Противники строгих монотеистов ищут новую цель для похода, на которую могли бы оттянуть ресурсы, которыми сейчас распоряжаются фанатики. И, похоже, найдут ее на юге: Паладин сообщает, что ходят слухи не то об утерянной реликвии, не то о мощах святого, или месте его захоронения в Диком поле. Среди священников же расходится информация о возможном появлении нового Темного бога и усилении Хранителей Древних, — ответила она.
— Думаешь, новый Очищающий поход? — уточнил я без особой необходимости.
— Не такой, как тот, что привел к образованию Дикого поля, — вздохнула Алла. — Но да, похоже, что Свет двинется к югу, в сторону владений Еретика. Конечно, это не всеимперский поход. Более того, подозреваю, что поначалу это будут довольно малые силы: первоначальные поражения скорее на руку тем, кто этот поход организует.
— Тем более, что первыми туда рванут самые фанатичные ревнители веры, — продолжил я довольно-таки очевидные рассуждения Аллы. Та кивнула. — Что-нибудь еще? — спросил я, после того, как Артур зафиксировал мое поручение известить агента Еретик о грозящих ему проблемах.
Сергей, известный любитель Гарри Поттера и прочей ненаучной фантастики, свернул окно с текстом, в котором мне бросились в глаза имена Каркуна, Молчуна и Душечки, и немного криво улыбнулся.
— Марс сегодня очень яркий.
1) Для каждого наблюдателя смена цвета в ходе Цикла начинается с точки зенита — то есть, прямо у него над головой, независимо от того, что видят другие… Если, разумеется, Высокий лорд, контролирующий данную территорию лично или же через своих вассалов не пожелает иного. И если Архидемону не придут в голову какие-то любопытные идеи по этому поводу… Но последнее — случается редко. Высокие лорды чудят куда чаще.
2) Намёт — покрывало рыцарского шлема, заимствованное крестоносцами у арабов.
3) При дворе "свободных лордов" Империи света рано или поздно образуется путем самозарождения такая личность, как Имперский сенешаль, а при нем постепенно формируется некая контора. Сенешаль собирает достаточно необременительный налог в пользу империи, ведет суд в тех случаях, когда сеньору этим заняться лень и недосуг, и может похлопотать о выделении имперского вспомоществования: от отправки в домен некоторого количества ресурсов, и вплоть до формирования имперского гарнизона.
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
С высокой Башни Оракулов я осматривала замок Азир и окружающую местность. С времени победы над орками Гхыртыкбургуза, обеспечившей Лару надежную границу на востоке, прошло уже четыре месяца. Минула короткая, но снежная зима, стаял снег, и скоро уже, когда просохнут дороги, армии снова двинутся в поход.
Я оглянулась на меллорн, заботливо выращиваемый во внутреннем дворе замка. Сумеречный меллорн! Этот мир не видел подобного со времен Падения Асколхорна! Мать явно выражает мне и моему избраннику свое благоволение!
Меллорн изначально был посажен возле дерева, в котором обитали завербованные Ларом феечки королевы Морико… Сейчас же на месте былого одинокого дерева — небольшой сад, в котором весело клубятся младшие фейри — близкие родственники феечек… настолько близкие, что сходу различить может не каждый эльф, даже если поставить их рядом. Разве что когда начинают колдовать — разница становится очевидна. Обычные феечки — порождения Плана Жизни, воплощенные в материальное тело, а потому поголовно, даже без обучения, имеют склонность к магии этого Плана — способны сдерживать врага заклинанием первого круга «Корни», то младшие фейри — порождения Хаоса, и получают при рождении одно заклинание первого круга этого Плана… совершенно случайно. Хотя Стрела Хаоса встречается примерно у половины фейри.
Я вздохнула. Пока что меллорн — молод и слаб. Он не может поддерживать высшие здания возрождающейся расы. Так что даже о Дикой охоте — не то духах, способных обращаться эльфами, не то эльфах, принимающих звериное обличье, остается только вздыхать.
Но Древо — растет, так что пройдет не так уж много времени, и в замке появятся «живое оружие», духи, настолько полюбившие битвы, что воплощаются в виде оружия, заключая нерушимый договор с носителем. Носители — все имеют способности к шаманизму и соответствующий набор инструментов (Книгу, бубен и все, что надо), но вот хороших шаманов среди них очень мало… а требования духов практически исключают для них ношение какой-либо брони, что для третьего ранга — весьма существенно… Но Лар говорит, что, умело применяя этих бойцов — можно получить немалое преимущество. Но это требует постоянной с ними работы, а не «набрал — и кинул в бой».
Когда же Древо наберет достаточно сил, чтобы влиять на погоду в замке, можно будет вырастить Башню колдовства, где будут собираться те, кто уподобился мне и маме — эльфы, отдавшие свой Свет ради силы Хаоса, и ставшие колдунами Хаоса.
Дальше, с ростом меллорна, он накроет своим влиянием весь город, обеспечивая его обитателям комфортную жизнь. Тогда в замке откроется Круг призыва, где колдуны смогут попробовать призвать через него себе ездового зверя Хаоса, становясь всадниками на химере .
Собственно, выросший до такого уровня меллорн уже считается взрослым. До «старшего», а тем более — «древнего» меллорна шансов дожить немного даже у не знающего старости эльфа. Все-таки гораздо чаще нас убивают гораздо раньше, чем получаем право именоваться «Древними». Но, в любом случае, уже имея в своих владениях полностью взрослый меллорн можно будет улучшить Круг призыва до второго уровня — и призывать через него Нерожденных, духи Хаоса, скованные в материальной форме, один из лучших вариантов тяжелой пехоты, хорошо защищенной, внушающей страх всем врагам, которые способны его испытывать, не вполне материальной, и за счет этого способной впитывать огромные количества урона.
Третий же уровень Круга призыва сможет пропускать через себя Черных крикунов. Это старшие собратья тех, что мы призываем сейчас. От наших отличаются большей силой и способностью нести не двух-трех всадников, а целый десяток. Собственно, именно от набора ездоков и зависит главным образом боевая мощь этих высших созданий расы, что теперь уже стала моей.
Немного вырвавшись из мечтаний о будущей славе Сумеречной ветви эльфийского народа, я посмотрела на юго-запад. Там, на самой границе бушующего под замком водоворота, на основании из вбитых в дно Великой реки каменных свай, возвышалась боевая башня, назначением которой будет устроить «веселую жизнь» тем, кто решится штурмовать Азир с воды. По чертежам маэстро Лефевра ее построили работники торговой гильдии. Многие из них сорвались в воду и исчезли в пенящемся водовороте без какой-либо возможности спасения. Но, как сказал Лар, «любое строительство, несколько больше, чем возведение площадки для детских игр, включает в себя риск человеческих жертв». И этот риск был учтен гильдмастерами при определении цены строительства. Расплатиться у нас получилось перьями фламинго, что обитают в соленом озере неподалеку от Беленджера, и по итогам Орочьей войны доставшегося Лару. Спрос на эти украшения, и, соответственно, цена на них — сильно возросли в связи с идущей на севере войной между былыми союзниками — Империей Света и Вечным лесом. Поначалу я была против того, чтобы продавать что бы то ни было предателям-имперцам, но Лар убедил меня, что нашлемные украшения вряд ли так уж усилят гордых имперских рыцарей, а на потраченное на покупку перьев золото — они смогли бы закупить немало более полезных вещей. Зато теперь башня с магическим кристаллом и несколькими мощными баллистами на верхней боевой площадке способна отправить на дно любой корабль, рвушийся к городу в обход водоворота… или же в обосновавшимся в устье Орбаковской балки верфи и торговым причалам, давшим начало Порту Азир — пока еще небольшому торговому посаду. Те же корабли, что решат сначала захватить саму башню, встретят расположенные на нижних ярусах сифонофоры, готовые радостно приветствовать незваного гостя струями Дьявольского огня. Секрет этой горючей смеси, не гаснущей даже на воде, говорят, был украден у демонов еще во времена Первой волны их вторжения и широко распространился по миру. Так что сейчас она широко применяется в сражениях на воде.
Я перевела взгляд еще немного южнее. Самая южная из башен городской стены была перестроена в воротную, и сейчас напротив нее, прямо со дна балки поднимали еще одну башню, настолько высокую, что, начинаясь со дна, она будет вровень с башнями города, стоящего над обрывом. Несколько дальше работники гильдии уже размечают фундамент еще одной такой же башни. Они будут служить не только защитой для торгового посада, но и опорами моста через балку. А от предмостного укрепления, защищающего южный конец моста, и включающего в себя алхимическую лабораторию, которую Лар упорно именует «ртутной шахтой», уже строят дорогу к Ветровску. Денег в это и Ларом, и Гильдией уже вложено немеряно, а планируется — еще больше. Но превращение Азира в перевалочный узел на пути от поселений на берегах Сарийского моря — в Империю (а равно — и из Вечного леса в обход зоны боевых действий) было сочтено окупающим все вложения. Конечно, крюку приходится давать изрядного… Но именно к Ветровску выходит дорога на южные границы Восточной марки Империи. Так что, как не меряли, шипя и ругаясь, по карте, каких рекогносцировок не проводили на местности, но путь через Ветровск, в обход впадающих в Орбаковскую балку оврагов оказался самым удобным, а если брать в общей сумме — еще и самым дешевым из всех возможных.
В этот момент мои размышления о логистике и архитектуре были прерваны металлическим грохотом и экспрессивной фразой, от осознания смысла которой я несколько покраснела.
Оглянувшись, я увидела, как четверо молодых отступников затаскивают на верхнюю площадку башни то, что я, собственно, тут и ждала: свернутый в массивную трубу тонкий лист металла дочти два на два метра. Собственно, грохот был вызван тем, что один из носильщиков оступился и уронил свой конец трубы. Остальные ее, естественно, не удержали, и металл грохнулся на камень пола.
Отступники, злобно поглядывая на оступившегося, раскатали лист на полу, и подошедшие как раз вовремя двое культистов принялись крепить его к камню заклинанием «Единство разного». Я ностальгически вздохнула, присматриваясь к применению когда-то родной, но теперь, увы, недоступной магии света. «Единство разного», заклинание первого круга, одно из простейших бытовых заклинаний, позволяющее прикрепить что-то к чему-то, не используя материальных посредников, таких как клей или гвозди. Заклинание это удивительно устойчиво к механическим повреждениям. Так что отодрать что-то, им приклеенное… Проще разломать один из соединенных предметов. Есть у этого заклинания и недостаток. Насколько оно хорошо противостоит физическим попыткам разделить им соединенное, настолько же легко и разрушается при применении к нему любых заклинаний, удаляющих магические эффекты. То есть, скажем, закрепить «Единством…» балдахин над кроватью — идея хорошая. А вот заменить заклятьем гвозди и прикрепить к воротам оковывающие их стальные полосы? Лучше — не надо. Одно «Расторжение связей» — и вся оковка в области поражения просто облетит!
— Готово, миледи, — поклонился один из культистов.
Я кивнула, и, более не обращая внимания на эдайн, принялась проверять работы мастеров-кобольдов. До сих пор они не допускали ни единой ошибки, но… Все когда-то случается в первый раз. Так что лучше уж проверить самой, чем потом кусать локти.
Вообще, эти небольшие существа, полностью лишенные любых способностей к магии, оказались очень полезными помощниками именно для мага. Они удивительно точно и быстро умеют работать с металлом, нанося колдовское графическое построение любой сложности. При этом, поскольку сами они — существа не магические, то и произведенные ими вещи — остаются «магически нейтральными», не несут на себе загрязняющих отпечатков обрабатывающей магии. Сейчас этого не требуется, но есть множество ритуалов, где подобное свойство используемого инвентаря — очень важно.
Убедившись, что мастера-кобольды сработали, по обыкновению, безупречно, я принялась расставлять в критических узлах будущего ритуала материальные компоненты: расходные материалы, приношения — плату Силам-за-Гранью, и предметы-фокусы, что останутся целыми по завершении ритуала и могут быть использованы еще раз.
Вообще-то, я очень не люблю «Взгляд Феникса», ритуал, позволяющий «увидеть ключевые точки несовершенства прошлого». Как правило, «там» видишь такое, что глаза б мои не смотрели. Но, увы, ритуал этот — крайне полезен. В конце концов, как говорил один из великих Темных Владык, «Когда какой-нибудь шарлатан твердит вам, что он никогда не думает, а лишь пророчествует от имени высших сил, то не слушайте ни его, ни те высшие силы, которые он представляет. Половина предвидения — это голый и холодный расчет». А как можно рассчитывать, не имея исходных данных для расчета? И именно Взгляд Феникса позволяет эти данные заполучить.
В небольших курильницах уже дымились собранные младшими фейри травы. К счастью, наш Дом, в отличие от вассалов Светлой луны или же Нефритового ястреба, редко используют «расширяющие сознание» вещества. Так что ритуальный дым лишь немного поможет мне расслабиться и отрешиться от происходящего, а также — настроиться на нужные моменты.
В нужные места ритуального узора я выложила четки прелата, приносившего в жертву людей и пытавшегося заключить договор с демонами ради Торжества Света, оружие старого паладина, до последнего отстаивавшего свои убеждения в бою с теми, кто не желал этого боя, изукрашенные драгоценными камнями пуговицы с одеяния моего бывшего жениха, да не оставит его своим вниманием Хозяйка Паутины, и стрела из моего собственного колчана.
Опустившись в одном из фокусов узора в позу, которую эдайн счел бы крайне неудобной, я начала выпевать созвучия, не имеющие смысла ни в одном из языков, но помогающие настроиться на нужное состояние сознания. Краем глаза я еще успела отметить поднявшихся на площадку маму и Лара. Они ожидали на лестнице, чтобы не сбивать меня во время приготовлений. А теперь будут ждать, готовые подать руку помощи. Но привычная призма, через которую мы воспринимаем окружающий мир, а точнее — «вещи-для-нас», уже пошла трещинами и осыпалась осколками кроваво-красного кристалла. Мир по новой открылся взгляду младенца, не знающего даже о том, что такое «дышать». И я погрузилась в Видения в поисках ответа: с чего началась та война между Империей Света и Вечным лесом, которую я так хочу остановить прежде, чем она разрушит Олваирин…
Я могла бы сказать, что «мир вокруг вывернулся наизнанку», если бы эти слова хоть что-нибудь значили. Тысячи бессмысленных путей вели меня через паутину чужих выборов к истокам несовершенства. Я не искала «путь», потому что и предмет поиска, и сам поиск утратили всякий смысл. Лишь внешние ограды направляли мое движение через вероятное прошлое, наделяя его бесчисленными вариантами, характерными скорее для будущего. Однако в этой, кажущейся бессистемной, мешанине существовали ключевые узлы, к одному из которых меня и тянуло несмотря даже на то, что сама идея «движения» утратила всякий смысл. И, изменив свое состояние так, чтобы оказаться в нужном отражении времени, я услышала Голос…
* * *
— Это точно? — человек в пышном одеянии прелата высокого посвящения выглядел безобидным толстячком… Но взгляд, лишенный предрассудков показывал, что большая часть его «безобидности» — это результат вдумчивых и серьезных стараний портного, обеспечившего впечатление отвисающего и не поддающегося попыткам его скрыть брюшка, и не менее вдумчиво нанесенного макияжа и актерских способностей. Для Видящей же он выглядел опасным бойцом, причем опасным даже не мощью тела или же отточенным владением заклинаниями (хотя и это присутствовало), но холодной мощью разума и твердой волей.
— Да, господин, — склонился эдайн… Нет. Ритуал, чьи граничные требования были вставлены, стер начавший было проявляться предрассудок, недопустимый для истинного анализа. Расовые акценты будут расставлены потом. — Никаких сомнений. Это были эльфы.
— На чем основаны выводы следователей Инквизиции? — уточнил прелат, чье лицо стремительно теряло оттенки безобидного чудачества, становясь тем, чем оно и должно было быть на самом деле: пустоглазым лицом прирожденного убийцы. — Как и в прошлые разы — стрелы?
— Не только, — покачал головой гонец. — Один из охотников как раз возвращался с промысла, и видел, как они уходили от уничтоженной деревни.
— И как же он выжил? — прелат удивленно поднял бровь. — Спрятался? В лесу? От эльфов?
— Нет, — ответил собеседник. — Они встретились прямо на дороге. Эльфы даже поздоровались с ним, и просто прошли мимо.
— Вот как… — прелат наклонил голову каким-то очень… птичьим жестом. Если бы на месте прелата сидел соразмерный ворон — я бы сказала, что ему что-то очень любопытно. — Хорошо. Я услышал тебя. Иди.
Гонец покинул кабинет прелата. И из неприметной дверцы, которую я считала частью стены… пока она не открылась, шагнул разумный… «Кошмар безопасника, неопознаваемая личность». Даже возможностей Видящей не хватало, чтобы выделить в его облике какие-то особые приметы, которые позволили бы надежно идентифицировать его среди остальных представителей этой расы человечества. Да и серый плащ с капюшоном без каких бы то ни было украшений — тоже задачи никак не облегчал.
— Учитель… — обратился вошедший к прелату.
— Ты слышал, — отозвался тот.
— Да. Но это же значит… Получается — эльфы не виноваты?
— Получается, — вздохнул прелат, — что конкретно эти эльфы — не виноваты. Очень уж характерная картинка: наверняка они видели на месте человеческого поселения поселение иглогривов, норы морлоков, или еще какую мерзость… А увидели человека за пределами обозначенной им для уничтожения зоны — и раскланялись с ним.
— Но тогда… — начал было носитель серого плаща.
— Это ничего не меняет, — жестко отозвался прелат. — Мы продолжаем!
— Почему? — удивился «серый». — Ведь если эльфы не виноваты…
— «Эти» эльфы не виноваты, — усмехнулся прелат. — Как думаешь, кто мог погрузить Перворожденных в иллюзию так, чтобы они сами этого не поняли?
— Демоны? — предположил тот, кого я пока что буду звать «Учеником».
— Возможно, — кивнул прелат. — Но стали бы эльфы держать все в тайне, обнаружив следы одержимости? Полагаю, еще вчера гонец Совета, или Князя обивал бы пороги Храма, с просьбой выслать экзорцистов, чтобы помочь одолеть демонов и избыть Тьму.
Внутренне я не могла не согласиться. Да, среди Перворожденных встречались сильные экзорцисты… Но, как не крути, а те из нас, кто избирали стезю Света — предпочитают налагать благословения, а не снимать проклятья. Но они всегда были редки, и встречаются далеко не в каждом поколении. Опасное искусство экзорцизма не пользуется популярностью среди наших Мастеров Света по очень простой причине: «Проникая в мысли Темных — проникаешься Тьмой». Для человеков с их короткой жизнью опасность не столь велика — они просто не успевают проникнуться эманациями зла настолько, чтобы это стало действительно опасно. А для Перворожденного, с его длительностью жизни…
— Тогда… — Ученик задумался. — Единение?
— И это может быть, — кивнул прелат. — Но Единение больше работает с сознанием через изменение тела. Инфильтраторы Единения могут тщательно маскироваться… но не могут замаскироваться совсем. Вот, к примеру, наши доблестные инквизиторы, сумевшие завербовать агентов в нескольких инфернальных культах, передали сообщение, что участники Нисходящей Иерархии требуют от тех, кто продал им души, собирать информацию о некоем «Хозяине», создающем марионеток… И описаны четкие признаки, по которым этих самых марионеток можно опознать. Пусть даже и летальным для марионетки способом. Так что, полагаю, что если бы провокацию организовали инсекты — нам бы уже предъявили вскрытое тело, с заверениями в глубокой скорби о погибшем Перворожденном. Об ущербе людям они не упоминают никогда, но инцидент совершенно точно был бы замят нашими политическими противниками.
Ученик вздохнул.
— Признаться, я не понимаю таких действий Единения. Ведь у инсектов есть отличные маги Разума. Так зачем такое грубое вмешательство, губящее на корню саму идею инфильтрации?
— Ты — не можешь понять их… — улыбнулся прелат. — Но точно так же и они не могут понять тебя. А равно и любой другой неинсектоидный разум. Сама концепция монады, отдельного сознания — осознается Единением, разумом по определению коллективным, с большим трудом. Поэтому они сначала меняют разумного таким образом, что его разум становится способен к подключению к их единству — а потом уже работают с открывшимся их влиянию разумом на весьма высоком и профессиональном уровне. Но, как ты правильно заметил, начальные стадии этого процесса сильно урезают их возможности в области инфильтрации.
— Но тогда… — Ученик задумался. — Если не демоны, и не Единение… Дроу? Для Светлого леса было бы позором пропустить удар темных собратьев… И вполне естественно желание этот позор — скрыть…
— Возможно, — кивнул прелат. — И даже — вероятно. Этот вариант следует иметь в виду, и надо перекинуть Ступающим тихо задание поискать хоть какие-то свидетельства за или против этой гипотезы. Но… Я, признаться, полагаю, что все несколько иначе. Что среди эльфов нашлись те, кого союз с Империей Света устраивает не больше, чем нас — союз с Вечным лесом. Или же им нужна маленькая победоносная война для решения каких-то внутренних вопросов. Тогда становится понятно и легкость захвата зачарованных — их, по сути, не захватывали. С их сознанием поработали те, кому они доверяли. И понятно нежелание Леса дать какие-либо объяснения по инциденту: скорее всего те, с кем разговаривали наши посланники — сами имеют отношение к заговору, и почему-то не хотят сами себя разыскивать и вешать над растущей травой.
— Учитель, — поднял голову Ученик, чей статус был однозначно подтвержден, — а зачем Вам эта война? За что Вы так ненавидите Перворожденных?
— Не то, чтобы прямо «ненавижу»… — вздохнул Прелат. — Понимаешь… — он сделал паузу, перебирая нефритовые четки, — …из эльфов получают отличные враги: сильные, коварные, заставляющие держаться в тонусе. Таких приходится уважать, и их приятно ненавидеть. Но вот союзники из них… Приведу простой пример. Когда я был чуть старше тебя, мы с моим учителем, кардиналом Валентино, участвовали в походе Союза против орков. Людей в том походе было не так уж много, и нас поставили на левом фланге, чтобы рыцари и паладины имели возможность, разогнавшись, ударить по увязшим в призывах напротив центрального полка эльфом оркам. Но… в тот момент, когда орки уже рвались вперед, Видящая Дома Светлой луны решила, что поражение похода и даже ее и всего ее отряда смерть — это подходящая цена за гибель одного из предводителей Стальных волков. Что-то в его будущем Видящей не понравилось. И она отдала приказ атаковать своих. Центр рухнул. Пошла резня. Из всего нашего отряда выбрались только свита и телохранители кардинала, вовремя разобравшегося в том, что происходит, и отдавшего приказ на прорыв. Герцог пытался отправить гонцов и к остальным… Но гонцы уже просто не успели.
Я вспомнила этот эпизод. На уроках в Башне Оракулов нам его приводили в качестве этически сомнительного и очень дорого, но, все-таки правильного действия настоящей Видящей. Даже умирая, люди и эльфы сумели перебить достаточно орков, чтобы Ва-а-агх! не сформировался. Зато Таурохтар Дуболом не сумел участвовать в дуэли с Ниэллоном, вызов на которую был уже брошен. Это позволило выжившему барду создать четыре поистине великие поэмы, прежде, чем он было отравлен Видящей Лотанариэ, лишило Стальных волков перспективного, хотя и несколько прямолинейного, полководца, и позволило сохранить баланс между Домами в Совете, не доводя до серьезной усобицы, что впоследствии признала даже Эариэль, Видящая Стальных волков.
* * *
Предположение, что кто-то из эльфов не только желал наступления этой войны, но и прямо ее готовил и провоцировал, было настолько чудовищно, что требовало немедленного опровержения. И я принялась искать его. Искать и находить… Вот только то, что я находила — не только не опровергало предположений Прелата, но и подтверждало их.
Интриги Парящего Журавля, поставившего своих сюзеренов перед фактом своих отношений с Единением, и теперь вынужденного искать оправдание своим действиям влекли за собой попытку «скрыть мертвый лист, вырастив мертвый лес». Дома Серебряного сокола и Белой совы сговорились подорвать позиции Светлой Луны, инициатора союза с Империей, разрушив этот союз и косвенно ударив по Дому Серебряной звезды, из которого вышли последние три Вечных князя. Впрочем, сам князь и его прямые вассалы тоже активно искали способ расколоть Совет, озабоченный тем, что трон слишком уж долго находится в руках Звездных, и образовавший устойчивую коалицию против Вечного князя под лозунгом «главное — стащить с вершины Звезду, а там добычу как-нибудь поделим». Так что заговор против Светлой Луны, приведший к идее «устроить войну с Империей» — возник не без ведома и поддержки Вечного князя, пусть подавляющее большинство заговорщиков об этом даже и не догадываются. Стальные волки шли за пророчеством, возвещавшим давно ими чаемое Возрождение Владык фейри в ходе войны Империи Света и Вечного леса. Нефритовые Ястребы, сюзерены Павшего дома отступников и демонопоклонников, многое потерял после измены своих вассалов. И сейчас, не имея возможности «подняться самому», истово хотел «опустить остальных». Тем более что владения Ястребов расположены так, что удар Империи по ним если и придется, то отнюдь не в числе первых. И даже Золотая Орхидея, наши сюзерены, стремились к войне, надеясь «под шумок» пограбить приграничные районы Империи, а то и захватить куски Фронтира, что по союзному договору должны были оставаться нейтральными. И даже Светлая Луна, Дом, собственно, инициировавший союз и больше всех сделавший для его заключения и поддержания, начинал тяготиться договором, поскольку их торговые интересы постепенно входили в противоречие с идеологией. В общем, только Серые стрепеты, что несут самые большие потери на противостоянии оркам, готовы были поддерживать союз. Война была неизбежна.
В какой-то момент мне стало интересно: как так получается, что я смогла Увидеть многие разговоры и действия, что явно не предназначались для широкого обнародования, а значит — должны были быть защищены от подсматривания как из прошлого, так и из будущего, сильными Видящими?
Конечно, размышления о том, что это я, после проведенного ритуала заполучившая силу Хаоса — стала такая из себя замечательная, и преодолеваю защиту, установленную Видящими, для которых я даже не «подросток», а «ребенок», если не «младенец». Но мама много раз говорила, что льстить себе, тем более — столь неоправданно, значит прямо-таки нарываться на неприятности, возможно — последние неприятности. А значит, вывод мог быть только один: мимо прочных защит, мозголомных ловушек и хитрых лабиринтов меня просто провели за ручку, как ребенка-несмышленыша, каким я, собственно, и являюсь. Причем сделали это так, что я этого даже не заметила.
И само по себе отсутствие следов воздействия стало следом, позволившим сократить список возможных помощников до трех имен: благословенная Мать Лесов Атарэ, проклятая Мать Тьмы Ллос и… принципал моего возлюбленного — Владыка Изменчивых ветров Тзинч. Недаром же Мать Лесов зовут так же и Ведущей оракулов, Мать Тьмы также является и Королевой паутины отнюдь не за пристрастие к этим членистоногим, а один из часто упоминаемых титулов Владыки ветров — Архитектор судеб. Для любого из них танец в бесконечном море вероятностей — сильная сторона, и попытка противостоять им для любой Видящей, сколь бы сильна она не была, закончится тем, что боги даже не заметят сопротивления. Вот только… Выбор, при всей его ограниченности — очень широк. Просто потому, что мотивы для помощи у этих троих будут ну очень разные. И последствия принятия помощи — тоже. И, вполне вероятно, что последствия эти могут сказаться не только на мне лично, или же моей семье, но и на всем народе!
Лори, алхимик, гнома
— Лоримариэль! Ты где?! — вопль сотрясал каменные стены пещерного города в Подземье.
Лоримариэль! Тьфу! Вот как жить с таким именем, если ты — гнома?! А все — папочка… з-з-…доровья ему и удачи! И довелось же ему встретиться на переговорах с Валакиртэ, Видящей Синей орхидеи, приехавшей в составе делегации… И влюбился, как мальчишка, несмотря на почти столетний возраст. Надо сказать, зубодробительное имечко, вполне подобающее высокой и статной эльфе, но чересчур замороченное для мелкой и плоской меня — это еще просто «безобидная причуда». Хорошо еще, что мама Диса — добрая. Она смогла удержать маму Фургу и маму Имли от скандала. Но вот то, что из кресла Советника тана Фанглуина, сына Бромбура, папу катапультировало — это факт. И приземлилось наше семейство здесь, в танстве Дорлет, недавно отвоеванном у проклятых дроу, а потому — еще крайне нестабильном и опасном.
Вообще говоря, если бы папочка просто «влюбился», да хотя бы и в человечку — это не вызвало бы никаких проблем. Ну, кроме, разве что, проблем с самой человечкой и ее семьей. Мамы бы все поняли правильно. В конце концов, Подземье — опасно. И даже дроу, при всей их пакостной фантазии, отнюдь не на вершине списка опасностей. Так что воины Казад, увы, гибнут довольно-таки часто. А поскольку женщины у нас — слабее и легче мужчин, причем настолько, что падение живучести не компенсируется бонусами ловкости, то нас и стараются не выпускать из защищенных поселений, всеми силами делая нашу жизнь как можно более скучной. Но для сильного и живучего воина-мужчины Подземье если и менее опасно — то очень и очень ненамного. Так что в городах и поселениях Кхазад на одного мужчину — две-три женщины. И если годам к 50, когда молодой гном уже перебесился и готов отказаться от поддержки семьи в пользу самостоятельности, у него все еще только одна жена — смотрят на него косо. «Фу таким быть!»
Но вот эльфийка… Эльфам гномы не доверяют, даже светлым. Конечно, это чувство не того накала, которые любой гном испытывает в отношении проклятых дроу, которые убили Ранардина, сына Алвина, Короля Королей Под Горой. Но все-таки, что бы светлые гордецы не говорили (а с темными никто и разговаривать не собирается), — они ближайшие родичи. И для гномов родные убийц Нараг-зигила — не заслуживают доверия.
Так что сама идея «гнома, влюбленного в эльфийку» вызвала карательные меры со стороны тана Фанглуина. И только прежние заслуги отца, сначала много лет прослужившего сапером в армии танства, а потом — давшего множество хороших советов тану на посту его Советника спасли семью от гражданской казни и изгнания.
А еще, как я выяснила не так давно, во времена, когда мама Имли была мной беременна, папа далеко не так много знал об эльфах, как считал сам. Так что имя мое, хоть и звучит похоже на эльфийские, но составлено вопреки канонам эльфийского именования, и представляет собой бессмысленный набор звуков…
— Лоримариэль! — ну, вот меня и нашли. — Дочка! Ты что тут делаешь?!
Я промолчала. А то он сам не видит, что я постепенно добавляю пепел перьев фламинго в прозрачную жидкость?
Вообще с этими перьями интересная ситуация. Рыцари Империи Света (как, впрочем и паладины, да и прелаты — тоже) обожают украшать этими перьями свои доспехи и одеяния. А поскольку выцветают и теряют всяческий товарный вид перья быстро, то их приходится часто обновлять. Так что подобные украшения отлично демонстрируют богатство и благосостояние украшенного. Менее благополучным такие вещи просто не по карману.
Светлые эльфы делают из перьев фламинго особо точные и особо сильно бьющие стрелы, не раскрывая секрета их изготовления никому. И то, что воспользоваться такой стрелой может только светлый эльф — только повышает их ценность. А уж связана эта особенность с какими-то свойствами перьев, либо же — применяемых при изготовлении стрел магии, про то мастера-стрельники светлых эльфов упорно молчат.
Нам же, в Подгорном пределе, перья постоянно требуются для некоторых расово-специфических зелий, повышающих сродство с огнем и сопротивление ему, что для кузнецов, вынужденных порой сутками стоять у огненного горна — немаловажно. К счастью, не так давно на территорию нашего «соседа сверху» — волшебника д’Ин Амита стали завозить эти перья в больших количествах. Так что теперь нам не надо тащить крохотные партии этого ценного алхимического ингредиента через половину смертельно опасного Подземья, что делало эти перышки не то, чтобы «золотыми»… нет, их брали за 3-4 веса в золоте, и все равно расхватывали мгновенно. Так что для начинающего алхимика, вроде меня, поработать с перьями фламинго являлось недостижимой мечтой. Но вот сейчас…
— Лормариэль!!! — от вопля папеньки подпрыгнула посуда на столе. К счастью, я удержала мерную ложечку. А то сыпанула бы лишний грамм пепла… вот было бы замечательно!
— Да, пап? — произнесла я, не отрывая взгляда от тоненькой струйки темного порошка, сыплющегося в пробирку. — Не знаешь, когда наши купцы поедут за следующей партией перьев?
Отец тяжело и шумно выдохнул.
— Вот по этому поводу я тебя и ищу. Собирайся! Прибыло посольство д’Ин Амита. Они уже получили агреман , и сегодня будут вручать верительные грамоты. Твое присутствие… — он окинул взглядом мою невзрачную фигурку в потрепанных одеяниях, несущих на себе следы результатов различных опытов, которые порой бывали… н-да... Бывали, — …обязательно!
Я фыркнула. Отец все не оставляет идеи пропихнуть меня в дипломатическую службу, а потом — выдать третьей, а если повезет — то даже и второй женой какому-нибудь солидному и степенному гному. Забывает, как сам отжигал в молодости! И я вот, как настоящая папина дочка, не хочу в дипломаты! Я хочу быть алхимиком, а потом, поднабравшись более специфических умений, наняться в корпус саперов. Исследовать Подземье. Тралить ловушки дроу. Забрасывать врага огненными или ядовитыми смесями… Радость, азарт, адреналин!
А мне вместо этого предлагают сидеть сиднем среди протухших душ, наглядно демонстрирующих верность слов о том, что «не всегда опыт и мудрость приходят с возрастом — иногда возраст приходит один» и слушать, как эти поросшие грибами валуны переливают из пустого в порожнее. Или, еще того краше, дипломатично улыбаться посланнику дроу в их предписанном для подобных случаев темно-пурпурных одеяниях. Впрочем, надо сказать, что «темный пурпур» дипломатической службы Дроуленда настолько «темный», что люди не отличают его от черного. Или же делают вид, что не отличают. Но в этом я с людьми полностью согласна: проще расстрелять как самого посланника, так и сопровождающий его отряд, «по ошибке» приняв за диверсантов, чем впустить их в холд, а потом — разгребать последствия их «дипломатической деятельности».
— Лори!!! — Упс! А вот это уже серьезно. Папа употребляет краткую форму моего имени только когда действительно зол. — А ну — бегом приводить себя в порядок и переодеваться!
Аминта, проповедница, человек
Вот уже несколько месяцев я обретаюсь вдали от ставшего было родным Яблоневого. Вообще проповедовать Слово Света в самом сердце даже не ереси, но настоящего темного культа — было… странно. Но, тем не менее, господин Кайларн строго держал свое слово: «бродячие проповедники мне не нужны, но построив храм — можете проповедовать». И я сумела-таки построить Храм Света в Азире.
Когда я пришла к людям, сохранившим Свет Веры в своих сердцах с просьбой помочь в строительстве — на меня смотрели как на безумную девицу. Но, узнав, что списки тех, к кому стоит заглянуть на огонек, я получила напрямую от секретной службы Азира, так что в их положении все равно ничего не изменится — люди с радостью и усердием принимались мне помогать. И вот… Мы строили, строили, и, наконец — построили!
Одними из первых ко мне за духовным утешением и наставлением потянулись заблудшие души из известного на весь Азир заведения мадам Розы. Причем, подозреваю, что некоторые из них пришли не по зову сердца, а по указанию работодателя, которым, в данном случае, выступала не мадам Роза, а вполне себе господин Ставр, начальник разведки и контрразведки Азира. Но это, в сущности, не играет никакой роли. Суть Слова Света не в том, что отталкивать жаждущих припасть к его светлому источнику, какие бы мотивы не привели человека в храм, а в том, чтобы утешить, обогреть и наставить на путь истинный даже тех, кто заблуждается и отвергает Слово. А уж прогнать от ворот Храма тех, кто сам пришел за наставлением… Худшего греха я так, с ходу, пожалуй, что и не припомню.
— Приветствую Вас, Мать-аббатисса! — сегодня у меня особый гость: сама мадам Роза.
«Аббатисса»… Я внутренне вздохнула, стараясь не показать известной на весь домен мадам, держательнице главного, и независимого от Ночной гильдии Азира борделя под личным покровительством хозяина домена, свою неуверенность и сомнения, неподобающие столь высокому статусу. Конечно, предполагать, что ее нынешний визит проходит без ведома Ставра и Ванды, двух самых страшных людей в домене — было бы наивно. Но все равно, она — среди первых людей темного культа. А я… Всего лишь недоучившийся аколит, которую за строптивость и желание помогать людям выпнули проходить практику в этот домен, уже тогда — удаленный от чего бы то ни было, «передовой форпост Империи» под управлением мага, о котором уже тогда говорили, что крыша у него — с изрядной течью. Да когда внезапно, посреди проповеди, моя старенькая ряса внезапно стала не слишком роскошным, но все-таки прелатским облачением — я чуть с визгом не спряталась за алтарем! Как я тогда сумела довести службу до конца — знает разве что Владыка Света! Но я как-то справилась. И с тех пор меня почему-то стали называть Матерью-аббатиссой. Нет, нам, конечно, говорили на лекциях в семинарии, что иногда сам Владыка Света может выразить свое отношение к усердному аколиту, напрямую продвинув его сразу в прелаты. Но чтобы такое случилось со мной? Я ведь — отнюдь не самая успешная ученица! Да и здесь, на краю, а сказать по чести — даже за краем Империи, в землях, охваченных темными культами, я веду себя, наверное, не так, как подобало бы истинному Служителю Небесного Пламени… Я ведь, вместо того, чтобы выжигать Зло — говорю как с предводителем темного культа, так и с его прислужниками, выполняю его условия… Я всего лишь стараюсь хотя бы чем-то помочь страдающим людям. За что же меня вознаграждать?! Я не понимаю…
Зато теперь, как старшая Посвященная, я оказалась Главой Церкви в домене, поскольку инквизитор таковым стать не мог (да и не хотел). И теперь мне приходилось не только утешать и поддерживать людей самой, но и надзирать за поведением послушников, принявших на себя храмы в Ветровске и Яблоневом. По хорошему, и мне стоило обретаться в Ветровске — тамошний Храм явно больше подходил на роль Главного Храма домена. Да и географически Ветровск ближе к центру владения. Но Азир, как ни крути, столица. И пусть столичный храм явно уступает убранством, красотой и удобством ветровскому, но место мое тут…
— Позвольте, Мать-аббатисса… — мадам Роза протянула руку к священному Знаку, что появился вместе с остальным прелатским облачением.
Признаться, я немного ожидала, что священный Знак обожжет руку нечистой, осмелившийся его коснуться, и уже приготовилась вырвать символ разгневанного бога… и исцелить нанесенные им раны, пусть это и выглядело бы истинным святотатством… Но Знак отреагировал на прикосновение так же, как это сделала бы любая другая золотая подвеска. То есть — никак.
— Старая вещица, — пробормотала мадам. — Очень старая. Теперь таких уже не делают.
— Вы уверены? — переспросила я. Признаться, я была уверена, что нарочито грубая подвеска, лишенная обычных украшений — знак моего низкого посвящения. Дескать «тебе, мелочь, и такой хватит». Но… если это действительно — старый Знак… возможно — служивший многим Служителям… Может ли быть, что мой Бог действительно любит меня?
— Абсолютно, — улыбнулась мадам Роза. — Вот смотри… — и она указала на то, что я всегда считала огрехом при обработке металла. — Старый резец. Теперь уже такими не пользуются. Изобрели новые — получше и поудобнее. И даже если стараются подделаться под старину — все равно пользуются новыми резцами. Разница невелика, но она — есть. Только очень редкие мастера фальшивок доводят свои работы до такого совершенства, чтобы реально не отличить. Но и тогда… В общем, если знать, на что смотреть — подделку отличить можно. Если она не совсем уж произведение искусства. Но такие и ценятся наравне с оригиналами. Можешь поверить — я-то в таком разбираюсь! В конце концов, услуги моих… девочек многие норовят оплатить… цацками. Да и подарки, что дарят — мне оценивать приходится. Так что учительница моя, — мадам Роза свела ладони в характерном скорее для эльфов поминальном жесте, — хорошо в меня вбивала признаки подделок, и цену на украшения.
Я погладила старинный, как оказалось, амулет, и попыталась вчувствоваться в него, как показывали на занятиях, и чего я, к стыду своему, так и не сделала. И Знак отозвался мне. В его отклике мне почудилась усталая усмешка старика… как будто пожилой мудрец махнул рукой, произнеся: «Молодежь!» Я улыбнулась в ответ. Силы мои и так прибавились с повышением в ранге… а теперь еще и это…
— Но я зачем пришла-то… — вздохнула мадам Роза. — Тут эльфы прибыли. Они собираются свою… свое Древо Восхваления сажать. Не знаю, даже, стоит ли тебе туда выходить…
Да, после того, как во дворе замка прижился священный меллорн — в город стали прибывать эльфы. Вели себя они крайне высокомерно… но при этом приходили на поклон к князю Кайларну — и оставались в городе как его подданные. Так что вопрос о том, когда они захотят поставить в замке храм своей Матери — оставался вопросом только лишь времени… и доброй воли хозяина Азира.
Я оскорбленно выпрямилась.
— Мать эльфов была союзником Владыки Света во многих боях с демонами и… — я запнулась. Упоминать сражения, стиравшие целые темные культы, в центре одного из них показалось… неуместным. Так что я просто продолжила, не уточняя других противников Божественного Союза. — И то, что смертные — поссорились и воюют друг с другом, не значит, что я не должна явиться, и приветствовать Звезду Восхода и Заката как подобает!
— И еще… — вздохнула мадам Роза. — Мои девочки мне многое рассказывают… Но ведь и тебе, наверное, много чего говорят о проблемах и неустройстве в домене…
— Я не собираюсь никого выдавать! — возмущенно выпрямилась я.
— Никто и не просит, — замахала руками Роза, — «выдавать» кого бы то ни было. Важно не «кто» говорит, а «что» говорят. Просто чтобы проблемы и несправедливость не проходили мимо властей. Так что просто знай: если ты видишь какую несправедливость — ты всегда можешь обратиться ко мне, к Ставру, к Ванде, а то и к самому князю Кайларну. Не обещаю, что все по щелчку пальцев будет исправлено… В конце концов, «правда» и «справедливость» для каждого свои. Но рассмотрена жалоба будет обязательно.
— Зачем? — удивилась я. Нет, конечно, я помню, как князь валялся без сил, вырвав из лап демонов душу смертного. Но с тех пор прошло много времени. И главу темного культа, на мой взгляд, не должны заботить такие вопросы.
— Сам князь в таких случаях говорит так: «С нищеты много не слупишь, а голодные и несчастные подданные — склонны бунтовать. И если этого можно избежать, потратив немного времени и сил, особенно — если не своих, а тех, кто и так готов браться за эту работу…»
Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера
Вот, наконец-то пришла весна. Пусть зима и коротка, но по холодному ветру мотаться между Азиром и Беленджером на ездовом крикуне… Это то еще удовольствие. Так что большую часть холодного времени я провел именно в свежезавоеванном городе, надзирая за местными властями, и неся в массы Слово Архитектора Судеб.
Я расплылся в улыбке, вспоминая напутствие Учителя, когда я еще в самый первый раз отправлялся в Беленджер. Тогда Учитель отозвал меня в сторону, и, хитро улыбнувшись, сказал, убедившись, что нас никто не услышит:
— Не теряй особо времени, и соблазни свою подружку. А то, как говорил один выдающийся полуэльф в трудной жизненной ситуации: «Цело… это… мудро… в общем — вредно».
Признаться, когда я собрался-таки последовать этому совету, меня изрядно потряхивало. И, несмотря на все хорошее отношение со стороны Исты, я немного ожидал… возмущения, если не того, что получу по лицу, когда, обнимая девушку, опустил руку с талии туда, где спина уже перестает так называться. Вопреки моим наивным ожиданиям, Иста улыбнулась, чуть отстранилась, и переложила мою правую ладонь со своей попки себе же на грудь. И потом… Ну… В общем, все у нас было. Но описывать это, переводя непередаваемые ощущения в линейную последовательность однозначных символов… Нет уж. Предпочту «не опираться на слова и знаки».
На следующее утро мы свернули палатки, и двинулись дальше к Беленджеру. Да, на самом деле мы вполне могли добраться от Азира до Беленджера за сутки… Но к чему такая спешка? Учитель сразу сказал нам, чтобы мы не слишком торопились, и дали возможность местным самим утрясти большую часть нерешенных вопросов.
Мне, как ученику и наместнику «тархана Кайларна» предложили занять дворец бывшего правителя Беленджера, тархана Захарии. Но, обойдя этот запечатленный в камне гимн тщеславию, и обсудив увиденное с Серг’Ра, которого назначили начальником моей охраны, и парой феечек-разведчиц, я пришел к выводу, что жить в нем я не буду. И тогда Язир-нойон предложил мне дворец бывшего главы культа Тенгри-хана и Чародейского совета домена — Менахем-мобеда, погибшего во время переворота, приведшего домен под руку Учителя. С точки зрения как вопросов обороны, так и чисто эстетических соображений — дворец был гораздо лучше бывшего дома правителя домена. К тому же, во дворце тархана все еще обитали женщины его гарема… А вот немногочисленных вдов Менахем-мобеда , отличавшегося, по словам Язид-нойона, «неуместным для человека, занимающего столь высокий пост, аскетизмом» уже давно разобрали их родичи. Так что, подтвердив распоряжение Учителя «продолжать выплачивать женам тархана Захарии небольшое содержание», сам я устроился во дворце близкого родича павшего правителя.
Н-да… «Скромность и аскетизм»… Ну, если сравнивать с дворцом самого тархана — то да. Скромненько. Но вот донжон Учителя в замке Азир этим «скромным» покоям сильно уступал в плане роскоши. Правда, надо сказать, что если бы была возможность выбирать — я бы вообще с удовольствием остался в своей комнате в Азире. Все-таки привык я к искаженной реальности, что создавали замок и его хозяин. Так что сейчас, будучи в реальности чересчур плотной и однозначной, испытываю некие не столь однозначные чувства. Да и от «скромного» убранства: дорогих ковров, шелковой обивки мебели, безмолвных служанок, тенями скользящих по комнатам, мне все равно как-то не по себе.
— Привет! — ко мне, мрачно размышляющему о том, как я буду жить в этом… роскошестве несколько ближайших месяцев, заглянула Иста, ускакавшая «осматривать дворец, так, на всякий случай, и знакомиться с его обитателями». Последнее, вообще говоря, неплохо было бы сделать и мне, но… «Невместно». Это они должны «явиться и представиться». Но сделают старшие слуги это несколько позже, а пока что они вежливо дают мне время на то, чтобы «прийти в себя после дальней и трудной дороги». А рядом со мной присутствуют только безмолвные служанки, ожидающие, когда я им что-либо прикажу. — Не возражаешь, если я тут поселюсь?
— Конечно, — кивнул я. — Выбирай себе любые комнаты — и заселяйся.
Честно говоря, я немного надеялся, что «заселится» Иста в выделенные для нее помещения формально, а вечера, и, тем более — ночи, будет проводить со мной.
— Что, даже покои главной жены в серале? — спросила моя девушка. «Моя» девушка. Даже в мыслях это звучит очень… приятно. Так что ответ мог быть только один:
— Забирай! И сами покои, и все, что в них. Если ты этого хочешь — оно твое!
— Ух ты! — Иста аж подпрыгнула. — Интересно, ты осознаешь, что сейчас подарил мне трех рабынь?
Упс! Настолько я еще с дворцом не ознакомился. Да и… Хотя мне и доводилось встречаться с понятием «рабства» еще при обучении в Империи Света, а когда я стал учеником князя Кайларна — то и лично гра… то есть — конфисковать рабов из работорговых караванов, но вот применить к себе идею того, что я могу владеть людьми как вещами… Тогда эта мысль просто не помещалась в сознании. Но… «Будучи в Риме — будь как римлянин». Так говорил время от времени Учитель. И хотя я не знаю, что это за «Рим», и где он находится, общий смысл фразы — вполне понятен. Да и Учитель, отправляя меня в Беленджер, предупреждал, что многое в жизни людей, привычных к иной культуре, покажется мне неправильным. И что прежде, чем бросаться «сносить до основания» — следует хорошо все обдумать. А то… «Бросил ненависти семя — пожинай кровавый бунт!» И тут даже вопрос не в жестокости. В конце концов, «налог в грош, но назначенный всем — вызовет большую ненависть, чем казнь нескольких семей целиком». Так что, не желая в первый же день вмешиваться в то, что составляло основу жизни людей этого владения долгие годы, я мог лишь махнуть рукой:
— Если они тебе нужны — забирай!
Позже выяснилась еще одна причина, по которой Исту изрядно пробивало на «хи-хи»: оказывается, я совершенно неправильно понял Язид-нойона. Я-то решил, что раз «жен Менахем-мобеда забрали родные» — это означает, что помещения гарема пустуют, и там обитают разве что служанки, которые ухаживали за женами. Ага. Три раза. Жен-то забрали. Всех трех. А два десятка наложниц — так и остались в серале, и, вместе с дворцом — достались победившей стороне в перевороте. То есть — Язид-нойону. А тот, вместе с дворцом, получается, подарил их мне.
Как ни странно, Исту данная ситуация скорее забавляла, чем вызывала вспышки ревности. Она периодически именовала себя «старшей женой». Но все-таки, иногда, когда мы с ней ссорились, в ее речи проскакивало: «Вот и валил бы к своему гарему», и тому подобные высказывания, неизменно очень меня задевавшие. Но все-таки, Иста, несмотря даже на взрывной характер, оставалась со мной, неизменно скрашивая вечера, и, особенно — ночи. А в хорошем настроении она даже предлагала позвать одну из наложниц, чтобы «расширить состав». Я от таких предложений неизменно отказывался, чем, кажется, заставлял ее стараться за двоих.
Однако, увы, мое пребывание в Беленджере не сводилось к кувырканию в постели, и прочим «благородным забавам», вроде соколиной охоты, на которую меня вытащил-таки Язид-нойон.
Самым приятным из свалившихся на меня дел было обучение в местной Коллегии Чародеев. В частности, тамошние учителя смогли-таки привить мне понимание основ шаманизма, без чего мое пребывание на посту наместника рисковало оказаться не слишком полезным.
Главной проблемой Учителя в связи с обретением контроля над Беленджером было то, что он не был представлен кому-либо из богов или Почтенных предков Каганата. Так что среди народа, населявшего домен потихоньку и очень подспудно копилось недовольство, а, с другой стороны, попытка построить в городе здания, способствующие приходу родной для него расы темных храмовников — грозило катастрофой из-за несовместимости сил и недовольства тех самых покровителей. Решить эту проблему можно было бы, снеся уже отстроенные здания Каганата, и заменив их своими, а жителей — вырезать или изгнать. Так, собственно, частенько и поступали Неумирающие в подобных ситуациях. Но Учитель сказал, что «Бросаться на дредноут с шашкой — это не наш Путь. Наш — уговорить дредноут застрелиться!» Признаться, что такое «дредноут» — я так и не понял, кроме разве что того, что это какая-то помесь голема и нежити. Но общий смысл фразы все равно был понятен. Так что, получив доступ к шаманским ритуалам, я принялся «уговаривать дредноут застрелиться» — то есть общаться с Почтенными предками, поскольку без их одобрения и заступничества соваться к Тенгри-хану… Ну, это мало чем отличалось бы от самоубийства.
Однако и Почтенные предки тоже не слишком желали разговаривать с чужаком. Так что основным моим времяпрепровождением в эти нескучные зимние месяцы были попытки найти подход хоть к кому-нибудь из Почтенных предков. От отбиваемого ритма — болела голова, а дурманные воскурения, бывшие необходимыми компонентами некоторых ритуалов, были такого свойства, что после завершения очередной неудачной попытки, Иста, шипя и ругаясь сквозь зубы, снимала отравление сперва Очищающей дланью, а после, по мере усложнения ритуалов ей пришлось перейти и на Великое очищение. Ну, а после снятия интоксикации — вместе с прибывшими в домен феечками лечила мое бренное тело неоднократным применением исцеляющих заклинаний. Опасаясь за мой рассудок, она уже собиралась было отправить послание Учителю, чтобы тот либо запретил мне дальнейшие эксперименты, либо прислал хотя бы одного из Теней, специализирующихся в магии Разума, чтобы вправил мне мозги. Но, к счастью, некоторый прорыв наметился несколько раньше, чем она окончательно дозрела до такого решения.
Пытаясь добиться, чтобы меня услышал один из наиболее древних (а потому, как я предполагал, — наиболее злых на орков) Почтенных предков, я попался на глаза не менее древней эльфийке, блуждавшей духом в своих, непонятных не только смертным, но и другим эльфам, делах. Она-то и подсказала, что Почтенные предки ни за что не будут слушать одинокого чужака, что бы он не совершил, что бы не предлагал и чем бы не грозил. Для того, чтобы быть услышанным, мне следовало провести не столь уж сложный, но масштабный ритуал, в котором мне должны помогать не менее двух десятков мобедов, каждому из которых должны прислуживать не менее двух хирбадов. Понятно, что потом Почтенные предки дадут мне, и тому, кто меня послал, задание, которое позволит духам узреть истинность наших намерений, и решить: следует ли степным воинам склониться под власть чужаков… Но и это уже стало бы большим шагом вперед. И я начал готовить ритуал…
Увы, почти сразу начались неприятности. Нет, то, что практически все старшее духовенство осталось верно прежней власти, а от новой — не ждали ничего хорошего, и потому — были практически поголовно уничтожены, было ожидаемо. Тем более, что сам Шпиль Неба остался в неприкосновенности, и новые набираемые там мобеды были уже верны князю Кайларну… ну, насколько вообще могут быть «верны» кому-либо, кроме себя самих, старшие маги Каганата. Да и младших магов тоже набрать удалось, пусть и ушло на это почти два месяца. Но вот с материальными компонентами ритуала возникли проблемы. Сначала я решил, что основной проблемой будет паучий шелк, производимый темными эльфами. Но его удалось достать через д’Ин Амита, который с теми же дроу активно торговал. Однако «равные по чистоте и окрасу рубины», которые попадались в мерах самоцветов… Их было слишком мало. А местных шахтах добывали все больше изумруды. Рубины же, если и попадались, то редко и не самого лучшего качества. Мы с Учителем попытались организовать заказ Торговую гильдию… Увы, альянс Неумирающих некромантов, купивший-таки чертежи Черной цитадели, сейчас ее возводил, а потому — скупал на корню все более-менее подходящие ресурсы, куда рубины, увы, входили. Так что цены на эти самоцветы взлетели под самые небеса, а вот с предложением, даже по такой цене, было… не очень. Тем более, что Вечный лес и Империя Света наложили запрет на вывоз того же списка материалов из своих владений, так что примерно половина самых активных поставщиков — просто выбыли из игры. Все четыре месяца распутицы и морозов мы пытались собрать все необходимое для ритуала… Пока что не получалось. Так что, когда поступило сообщение, что д’Ин Амит собирается отправлять посольство к гномам — я сорвался в его домен, договорившись о присоединении к этому посольству.
Волшебники-гномы в минувшие дни
Искусно металлы ковали они.
Сапфиры, алмазы, рубины, топазы
Хранили они и гранили они!
Так что был некоторый шанс, что именно у гномов в их Подгорных чертогах найдется некоторое количество нужных самоцветов. Тем более, что политическая обстановка требовала моего полнейшего отсутствия в Беленджере. А то, что в охрану дворца наместника, вместо отбывших со мной культистов и феечек явятся Всадники Хаоса и Одержимые… Ну, это мелкие технические детали. В конце концов, это же дело Учителя, кому охранять пустующий дворец? Ну то, что кому-то, считающему себя самым умным, будет небольшой сюрприз — это уже второй вопрос, не так ли?
Цицак, аристократка Каганата
Гордо и величаво я вошла в свои покои во дворце брата моего Бусира. Конечно, сейчас положение нашей семьи не таково, как было в те времена, когда на золотом троне в Высоком Дворце правил истинный хозяин этой земли — тархан Будах, а не наместник иноземного завоевателя, что даже не решился занять место правителя, а заселился в нищем доме старого Менахем-мобеда, вместе с предателем Язид-нойоном… Тогда я готовилась стать четвертой и последней женой Захарии, а отец наш занимал пост главного казначея… Но потом все рухнуло. Мерзкая орка (прав был Ксеноцид — хоть и относился к сословию подлому, но иногда и слепой курице удается найти зерно: «орки — мерзость!») убила тархана и его мать, а также — самых верных его слуг, включая отца… А предатель Язид, вместо того, чтобы склониться перед новым тарханом — предал нас, и привел в город иноземного колдуна и его солдат.
И все стало плохо. Нет, орков отбили от города, и, говорят, разбили где-то там, далеко на востоке, взяв штурмом их города и вырезав или пленив их вождей. Но вот в городе… Чернь вовсе распоясалась. Теперь они, при виде паланкина знатной дамы не спешат опуститься на колени, а всего лишь склоняют головы! Твари! А еще проклятый наместник заявил, что продавать рабов нынче дозволено только ему. У любых других покупателей рабы будут конфискованы без возмещения, а продавец — наказан. Хюджи-торговец так лишился почти десяти тысяч золотых: конфисковали не только рабов, которых он продал Барджин-нойону, но и всех остальных, что он привел на продажу, так еще и штраф насчитали… И теперь приходится сдерживаться, назначая несправедливо мягко наказание девке, что посмела оскорбить, подав для утреннего умывания воду несколько холоднее, чем мне было бы приятно! Но если эта служанка придет в негодность — где теперь купить новую?! Тьфу! Мерзость и поругание тысячелетних традиций!
А потом все стало еще хуже. Брат, занявший по праву и обычаю пост отца слегка ошибся… ну, переложил несчастную тысячу золотых не в тот сундук… Ну и что, что тот сундук, в котором оказалась эта несчастная тысяча — должен был отправиться к нам домой, а не в шатры погонщиков? Тьфу, дрянь безродная! Они и без денег обойдутся, не то, что благородные семьи! Жалкая одна тысяча! Так ведь отследили, и брата — с позором выгнали из дворца, поставив на его место какого-то худородного… Как там его? А, все равно не вспомню. Худородные — они все на одно лицо! Еще запоминать каждого выскочку! И нам, лишившимся доступа к казне тархана, теперь приходится жить на те гроши, которые управляющий, наверняка — вороватая сволочь, вышибает из всякой черни, что смеет пасти свой грязный скот на принадлежащих нашей семье пастбищах! Позор какой!
И самое главное… Этот иноземный колдун, что смеет именовать себя «Повелителем Беленджера», в домене вовсе не показывается. Этот его… наместничек малолетний — играется с привезенной с собой девчонкой, и не обращает внимания даже на наложниц Менахем-мобеда, доставшихся ему вместе с дворцом. А за кого еще замуж идти? За равного? Или, еще того хуже — за низшего? Не приведи Тенгри-хан! А вот когда мы восстановим справедливость, и в наш город явится сияющий тархан Будах… К нему и в наложницы пойти — честь, да и положенных четырех жен он еще не всех взял. А и не получится с тарханом — он наверняка приведет с собой свиту, подобающую Блистательному! Найдется и для меня… с подобающим богатством и положением…
— Госпожа… — служанка склонилась, подобающе потупив глаза. — Ваш брат просил передать, что желает видеть Вас на семейном ужине.
Вообще-то, это и так было понятно… Эх, вытянуть бы эту дерзкую дрянь плетью, сорвав плохое настроение! Когда вернутся хорошие времена — я так с этой рабыней и поступлю. Но пока новых рабынь взять негде, даже с контрабандистами лучше пока не связываться, не привлекать к себе внимания… Я эта уродина, тонкая и хрупкая до неподобающего… Ее и розгой-то погладишь — она и помереть норовит. Вообще-то, я всегда не любила полнотелых красавиц, вроде тех, которых обожала моя подруга — Присбит-ханум, младшая жена тархана Захарии, на помощь которой я сильно рассчитывала в своих планах занять последнее свободное место четвертой жены Владыки… Тех, конечно, и плетью можно, и огоньком, и полоску шкуры себе на пояс срезать… Но они, твари, крепкие, чтобы заорала, как подобает — семь потов сойдет, плетью намашешься… А эти, мелкие — раз-два розгой, и уже подыхает в корчах! Вот только теперь, под властью проклятого колдуна… Ничего, еще вернутся добрые времена!
— Сестра!
Брат устроился за столом, на котором лежала обнаженная наложница. На ее теле были разложены закуски, а струйки крови, текущие по телу, намекали, что брат не слишком аккуратно пользовался столовыми приборами. В конце концов, ему легче, чем мне. Ведь «взять наложницу из простых» — это не «купить рабыню», а практически «жениться». Да и семья благодарна бущдет за избавление от лишнего рта. Вот и получается, что умерла у него очередная простушка — так он новую себе и берет. И никто ему слова не скажет!
— Брат!
Я поклонилась старшему, стащив с полной груди девки невиданную роскошь — копченую рыбу, доставляемую аж с северного побережья остроухих(1), при этом резко сжав длинными ногтями нежно-розовый сосок. Девка задрожала от боли, но будучи хорошо выдрессирована — не посмела вскрикнуть, или же забиться в судорогах, сбрасывая разложенные на ней блюда.
— Итак? — брат вопросительно посмотрел на меня.
Я не стала рассказывать ему всю цепочку, по которой поступили ко мне нужные сведения. Как и все мужчины, брат просто не понимает важности подобной информации, и считает это «глупыми бабьими сплетнями». Так что я дала ему только сухую выжимку.
— Колдун отзывает своего наместника. Он отправляется куда-то на восток, во владения союзника узурпатора. И забирает с собой большую часть своей охраны. Во дворце Менахем-мобеда остаются только десяток пехотинцев, — мы с братом переглянулись. Пехотинцы, жалкая чернь, не сумевшая раздобыть себе хотя бы коней, не смогут противостоять отрядам Высокородных. — А предатель Язид уводит верные ему войска на учения куда-то на север. В городе останутся конники Барджин-нойона. Но он — на нашей стороне. А также — Чародейский совет.
— Мобеды поддержат правое дело? — брат несколько неловко разрезал отбивную, и белоснежную кожу наложницы украсила очередная алая полоса.
— Увы, не все, — вздохнула я. — Те, что пришли позже смерти тархана… — имя я не произнесла: и так понятно было, что я говорю о настоящем Владыке — тархане Захарии. — останутся верны узурпатору… если не увидят превосходящую силу.
— Тогда Чародейский совет пока не трогаем. Когда войска тархана Будаха войдут в город, они поймут — на чьей стороне сила, и, следовательно — правда. Но будет поздно.
Брат хищно улыбнулся, вонзая остро отточенную вилку в нежную плоть. Понятно, что самые вкусные куски достанутся тем, кто организовал победу истинного Владыки, потом — оделят тех, кто успел вовремя присоединиться… Ну а тем, кто придет последними — останутся кости. И пусть будут благодарны, что их не казнят.
Будах, тархан Семендера
В одеждах, подобающих тархану и властителю домена, я горделиво восседал на троне, принимая изъявления верности от выживших после мятежа сановников. Верности… Ха! Да там половину можно сразу на кол сажать за измену, а вторую — после недолгого, но тщательного следствия. Но придется терпеть. Просто потому, что заменить их особенно некем.
Мой каменный лик привычно выражает довольство и внушает подданным уверенность в том, что все идет хорошо. Увы, сам я такой уверенности отнюдь не испытываю. Проклятый мятеж! Так и не удалось проследить, откуда мятежникам пришли деньги и завиральные идеи. Но вот последствия — последствия очевидны. Денег нет! Многие племена, что раньше платили дань — ныне разбежались по дальним пастбищам и ничего не платят. А сил их принудить — после мятежа нет. Тех доходов, что поступают в казну, едва хватает на то, чтобы оплачивать существующую, изрядно уменьшившуюся армию. Чтобы набрать больше воинов — нужны деньги, чтобы были деньги — нужны налоги, чтобы были налоги — нужны воины, готовые их вышибать. А чтобы набрать этих воинов… Правильно — нужны деньги, которых нет.
А есть еще ведь и те, кто поддержал меня во время мятежа. И они — как бы не большая проблема, чем все остальное вместе взятое. С ними надо расплачиваться! А чем? Денег-то нет… Землями? А с чем я тогда останусь? Подданными? Особенно — теми племенами, которые не платят? Дескать — «пусть сами разбираются»? Так в следующий раз они, вместо того, чтобы поддержать — сами мятеж поднимут! И я бы поднял… В конце концов «- Что может оправдать бунт против законной власти? — Успех бунта». А мятеж против дебила, неспособного осознать элементарные вещи, вроде того, что бойцов нужно прикармливать заранее, а не когда враг начнет шнырять по твоему гарему — его даже мятежом не назовешь. Скорее — справедливым возмущением, обреченным на успех. Хотя, если кто осмелится произнести это вслух… Безумного глупца я немедленно казню.
— Господин, чьи златоверхие чертоги… — длинное и пышное титулование я привычно пропускаю мимо ушей, размышляя о том, с чего бы это мой визирь левой руки, занимающийся такими делами, как торговля, доставка ресурсов, и прочими важными, но не престижными делами, так возбудился? Чуть ли не подпрыгивает. Неужели придумал что-то, что позволит нагреть казначея, с которым у него давние «дружба» и «сотрудничество»? — …известные и уважаемые торговцы с безупречной репутаций… — ага! Опять с контрабандистами спутался. Вот поймаю я его за общением с этими «известными и уважаемыми», и всех вместе вздерну. Высоко-высоко. Для пущего поднятия безупречной репутации. — …о зверствах творимых беззаконным колдуном во владениях Вашего высокоуважаемого… — оп! А вот это уже интересно. «Беззаконный колдун» который может «творить зверства и притеснения над благородными людьми» у меня в соседях только один… По крайней мере — достаточно близко, чтобы об этом имело смысл докладывать.
— Н-да? — поощрил я визиря, демонстрируя заинтересованность. Конечно, владения троюродного кузена Захарии я давненько собирался «принять под свою руку». Вот только если до этого глупого мятежа я мог рассчитывать задавить войска колдуна своими силами и взять город на копье, то теперь моего войска для этого просто недостаточно.
— Они сообщают, что в городе не осталось войск, верных оккупанту, за исключением немногочисленных пешцев, и десятка предавших веру предков мобедов, — правильно понял меня визирь. — Так что, как только блистательные знамена золотобронных ратей…
Так… опять пошло бессмысленное славословие. Можно отключиться и обдумать ситуацию. Если я успею занять город — картина резко изменится. Я смогу оставить в замке сильный, но немногочисленный гарнизон, а сам с быстрой конницей — пойти в набег. Тогда даже если город я не удержу — золота в мою сокровищницу попадет немало. Ведь пока колдун будет осаждать Беленджер — сил перехватывать все мой набеги у него просто не будет. А уж если удержу… Я посмотрел на неприметного человечка в серой одежде, что никогда не рвался в первые ряды. Вирхор-нойон, визирь Темной опоры никогда не стремился к известности, либо же публичным выражениям моего благоволения, не в пример иным прочим. Зато он частенько знал многое, недоступное остальным. Вот только с мятежом он меня подвел. Но за тот провал я его не казнил: он сам убивался вполне искренне. Заметив мой взгляд, Вирхор-нойон кивнул, подтверждая, что сказанное Аарон-визирем не противоречит тем сведениям, что есть у него. Так что шанс удержать город… скажем, вовремя предложив колдуну почетный мир — есть. А это значит… Что война — дело такое, непредсказуемое. И ее пламя равно опаляет и трущобы бедняков, и дворцы вельмож. Не хорошо, если у владыки — такие долги. И если от своих я могу отделаться, только щедро оплатив их услуги, то чужие… Чем меньше их будет к моменту заключения мира — тем лучше. А если кто и выживет… нетрудно будет обвинить их в предательстве и попытках выдать наши планы проклятому колдуну, что и привело к гибели множества благородных. Только тут уж Вирхор-нойону придется сработать без осечек. Или я пересмотрю свое решение о его наказании. Второго подряд провала я не потерплю!
Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера
Перемещались мы неспешно, несколько раз по дороге останавливаясь в организованных Учителем трактирах. Поступающие от Учителя сообщения рекомендовали нам не слишком спешить: д’Ин Амит пока что собирал посольство к гномам, но еще не договорился о составе посольства и месте его пребывания. Впрочем, мои, а точнее — Учителя дела также требовали некоторой неспешности и плавной неторопливости.
Так что в Серых холмах мы задержались аж на целые сутки: утром прилетели, а на следующее утро — отправились дальше в путь.
Надо сказать, что со времен моего прошлого посещения Серых холмов город не сильно изменился. В основном — разрослись небольшие поселения вокруг города. Причем каждое из них было ограждено частоколом, достаточно мощным и высоким, чтобы вплотную подбираться к понятию «стена». И, судя по тому, что на полях возле этих поселений работали именно люди, предназначались эти укрепления для того, чтобы, с случае нападения банды орков — продержаться за ними достаточно долго, чтобы из замка успел прибыть железный дракон, который и наведет порядок. Почему я говорю именно о железных драконах в качестве «экстренно наводящих порядок»? Ну, я же видел эти порождения сумрачного гремлинского разума в бою. Так что характерные черные проплешены, вызванные плевками драконьего напалма — опознанию поддавались без малейших сомнений.
Следующим отличием новых Серых холмов от прежних был парящий над городом храм Истары — покровительницы Конфедерации Четырех стихий. Вообще-то, еще когда я был послушником Церкви Света, нам рассказывали о том, как вокруг этого имени вспыхивали дискуссии, плавно переходящие в мордобой, а то и полноценные боевые действия. Города сгорали, а замки — равняли с землей, чтобы утвердить свою, единственно правильную Истину: является ли Истара ангелом Владыки Света, или же святой подвижницей, отдавшей жизнь ради просвещения людей в тайнах священной магии Света… И только попав в ученики к жрецу Темного бога, я узнал, что, оказывается, Хранители Древних считают Истару — одной из тех самых Древних. А сами волшебники Конфедерации (маги, чернокнижники и болотные ведьмы) почитают ее как независимую, и стоящую в стороне от конфликта Владыки Света и Древних богиню. И даже некроманты Ковена, хотя и лишены практически любого религиозного чувства вследствие гипертрофированного рационализма, и почитают скорее Совет своих бессмертных правителей (и тут еще совершенно неясный вопрос: считать ли этих троих бессмертных — смертными, или уже богами, покровителями Ковена) не стесняются в некоторых случаях призвать Истару для помощи в особо сложных ритуалах.
Я отметил себе, что надо будет обязательно зайти в это строение, расположенное, подобно замку Азир, на парящем острове. «Основы моей веры запрещают хулить чужую». Так что коснуться посоха-хеки, священного символа богини, полюбоваться ее серебряной диадемой, и попытаться прочесть хоть страницу ее Книги — дела достаточно важные, чтобы посвятить им некоторое время. Конечно, открывается Книга Богини не каждому, а уж тех, кто сумел в ней что-то прочесть — и вовсе немного, но попытаться — дозволено каждому. Так почему бы не попробовать? Хотя бы просто ради демонстрации амбиций?
Менее заметными, но все-таки важными переменами был весело шумящий у самых ворот внутренней цитадели рынок. Конечно, «в случае чего» все эти шатры торговцев будут снесены, а рыночная площадка, как и раньше будет простреливаться со стен. Но сейчас там толпилось довольно-таки много людей, как продававших, так и желавших купить чего-то. Видны были и стальные плечи големов, используемых в качестве носильщиков. Да и зеленые плечи орков без тени сомнения нагружались поклажей. В общем, всем было весело и нескучно.
Взгляд мой привычно обратился на восток. Там, за стенами Серых холмов виднелись древние руины. Конечно, с того места, где на крикуне парили мы с Истой, деталей было не разглядеть… Но в прошлое свое пребывание в этом городе я успел довольно-таки детально рассмотреть их… Башни и стены из камня цвета запекшейся крови располагались так… В общем, человек, имеющий хотя бы какое-то представление о фортификации — так их никогда бы не расположил. А уж входные двери внутренних помещений… Такие же кроваво-красные, как и остальные стены, но расположенные почему-то в наклоненных участках стен, и украшенные металлическим изображением паутины... Они почему-то были поставлены так, чтобы защищать их от штурмующих было максимально неудобно. По сведениям, что удалось получить, ваивода Гхыртыкбургуз регулярно каждую неделю отправлял туда два-три десятка орков… и обратно они не возвращались. Что это такое — неведомо. Ходят разные слухи. Паутина на дверях намекает на какое-то строение дроу. Возможно — перед нами немое свидетельство попытки темных эльфов захватить себе владения на поверхности… или, хотя бы, возвести себе торговый пост. Но против этого говорит то, что руины построены в весьма не характерном для чернокожих обитателей Подземья стиле. Так же есть версия, что это — былая крепость некоего культа, оказавшегося слишком темным даже для Хранителей Древних, а потому — истребленного… или, по-прежнему прячущегося где-то в глубинах подземелий. Впрочем, также существует с десяток версий разной степени безумности, объясняющих происхождение этих руин. Вплоть до того, что волей сильного мага Хаоса это место оказалось совмещено с каким-то из хаотических планов… Но вот что странно: обычно такого рода места сопровождают слухи о чудесах и сокровищах, ожидающих того, кто осмелится ими завладеть… Или же о проклятьях и чудовищах, скрывающихся в глубине. Но пот эти руины — ни слова. Только молчание. Даже рассказы о пропадающих в глубинах этого строения орках не несут упоминания какой-то конкретной угрозы. «Вошли и не вышли». Как будто бы так и надо…
Разумеется, подлетать на крикунах к самым дверям донжона было бы верхом невежливости. Так что мы опустились перед западными воротами города. Нас встретила миловидная девушка-гнома, сопровождаемая тремя стальными големами. Она предложила нам пролететь до «монстровязи» возведенной рядом с рынком, чтобы прибывающим было где оставить самых разнообразных ездовых монстров. Разумеется, мы согласились. Путь по улицам занял довольно-таки длительное время. Но в конце концов и он завершился. Когда же ездовые крикуны были обустроены, гнома, со все той же вежливой улыбкой предложила сопроводить нас до гостевого дома, а своих големов — в качестве носильщиков. В этом не было особой необходимости: мы и так взяли с собой необходимый минимум вещей, а запасы флешетт, и прочих остро необходимых в дороге вещей, вроде боевых свитков и материальных компонентов для сложных заклинаний, вполне могли полежать и на охраняемом складе возле монстровязи. Все же прочее, что могло нам пригодиться именно в гостевом доме, либо — вещи слишком ценные, чтобы доверять их кому бы то ни было, разумеется, мы решили нести сами. И, весело болтая с разговорчивой и довольно-таки осведомленной девушкой, мы двинулись к гостевому дому.
Фариха, заговорщица
Очередная заколдованная монета привела меня к Учителю. На этот раз встреча состоялась в довольно-таки роскошном особняке. Как ни странно, охрана не прогнала от дверей «чересчур назойливую шлюху». Напротив, меня провели во внутренние покои.
— Приветствую, ученица, — улыбнулся мне Учитель, восседающий на горе подушек. — Здешний хозяин — мой друг, так что мы можем тут поговорить достаточно спокойно.
Разумеется, я ответила на приветствие Старшего как подобает, опустившись на колени и склонив голову. Учитель усмехнулся и покачал головой. Он много раз говорил, что Небо не требует, чтобы перед ним опускались на колени, а уж тем, кто несколько ниже — и вовсе зазорно так поступать. Но… не уважать его силу и мудрость? Такое было превыше моих сил. Но, с другой стороны, я не могла не спросить:
— Учитель, но как объяснить, что в дом столь знатного человека пришла… — я на секунду замялась, а потом решилась все-таки сказать правду: — …непотребная девка?
Учитель поморщился. Он не любил, когда меня так называют, даже если это делаю я сама… Но против правды — не попрешь, а врать себе — последнее дело.
-Все очень просто, — улыбка Учителя стала грустной. — Хозяин этого дома решил, что его младшему сыну пора узнать, чем мальчики отличаются от девочек, так сказать… на практике…
Я с трудом удержалась от того, чтобы заливисто рассмеяться. Разумеется, дом этот, и его хозяина — я знала. Как знала и то, что упомянутый «ребеночек» спускает в нашем заведении все свои карманные деньги. Так что уж кто-то, а он про различия «мальчиков и девочек» сам лекции читать может. Впрочем, надо сказать, за право обслуживать этого малолетку девушки только что не дерутся: клиент он, хоть и не слишком состоятельный (но это только «пока»), зато — ласковый и по-своему щедрый.
— …но это будет чуть позже, — усмешка Учителя показала, что он осведомлен и о похождениях «доброго мальчика» Али, и о разнообразных приключениях «чистой и невинной девочки» Мири, средней дочери хозяина дома… — А пока что — очередной урок…
Учитель прикоснулся ко мне, и заговорил. Не понимая его слов, я старалась вслушаться, вчувствоваться в их звучание. Пока Учитель касался меня, мне казалось, что я ощущаю движение Сил, окружающих его. Но когда он убирает руки — это бодрящее ощущение пропадает. Учитель говорит, что когда я смогу вызвать это чувство сама — я прорвусь на первый круг магии. А уж какая школа откроет передо мной Врата Скрытой Истины — это зависит, главным образом от меня самой: задатки у меня есть к нескольким школам.
Транс постепенно захватывал меня. Я погружалась… куда-то. Странные наборы символов двигались вокруг меня совершенно непредсказуемым образом. И я старательно уклонялась от их скоплений, помня наставление Учителя о том, что знания, что хранятся в таких скоплениях — опасны, и могут разрушить мой разум. Или, что еще хуже, идеи, в них содержащиеся, могут оказаться настолько привлекательны, что через некоторое, не слишком долгое время, во мне не останется собственно «меня» — только носительница и фанатичная последовательница идеи.
Медленно я начала осознавать, что само пространство вокруг меня содержит некую… структуру. Непостоянную, изменчивую, непредсказуемую, но все-таки — структуру. Она была совершенно не похожа на все, что я когда-либо видела. Ее сложность, совершенство и красота были таковы, что чуть было не заворожили меня. Но я прошла мимо шести гостеприимно распахнутых дверей, так же, как на одном из прошлых занятий миновала сад, манивший обещанием помощи и защиты, а уж от гор, что возвышались на горизонте, при одном взгляде на которые у меня на губах возникал горько-соленый, железистый вкус, я изначально предпочитала держаться подальше.
Мрачная тень, издали напоминавшая то ли птицу о двух головах, то ли человека с посохом в руке, медленно кивнула, указуя мне направление. Я уже собиралась сделать шаг, когда всю меня прострелило острой болью, и транс распался.
— Ты была близка к прорыву, — улыбнулся мне Учитель. — Но у тебя пока что недостаточно сил.
Мне оставалось только кивнуть, поскольку я всем телом ощущала его правоту: сил мне не хватало даже на то, чтобы подняться с колен. А ведь мне скоро надо будет встать и идти ублажать «золотого мальчика», как у нас его прозвали по сочетанию неплохого, для столь высокого происхождения, характера и яркой, в самом деле золотистой рыжины.
— Али вернется еще не скоро, — кивнул Учитель, когда я высказала эти свои мысли. — Так что время на отдых у тебя есть. А заодно… На завтра у тебя небольшое задание. Завтра у вас в заведении будет гость… Очень особенный гость, — я только молча кивнула, показывая, что понимаю, о чем Учитель говорит. Сын старшего советника Визиря Левой руки… Собака грязная! Если за право обслуживать Золотого мальчика девки буквально дрались, что в случае Исхака все было гораздо серьезнее. В ход шло запугивание, подкуп, угрозы физической расправы… что угодно, чтобы пропустить свою очередь на его обслуживание. И даже достаточно щедрая доплата от мадам Гадир — все равно не компенсировала ни ощущений, получаемых «в процессе», ни примерно трехнедельного простоя, когда приходилось валяться в постели, стараясь просто выжить после «развлечений» этого подонка. — Вот, держи.
Учитель протянул мне коробочку. Я взглядом спросила его, могу ли я открыть и посмотреть, что там. Учитель одобрительно кивнул. В коробочке оказался порошок серого цвета с серебристыми взблесками. Знакомый такой порошок. Учитель мне о нем рассказывал… Пыльца серебристой лилии. Сам по себе — совершенно безвредный. Но если он попадет на кожу, а еще лучше — на губы, или еще в какие, столь же чувствительные места человека, которого угостили (или угостят — порядок действий тут не особо важен) настойкой на ягодах лунолистника (тоже — вполне себе безвредного, и даже в чем-то полезного) — мучительная смерть через сутки-другие становится неминуема. Причем первые симптомы отравления проявятся только тогда, когда любая помощь будет уже бесполезна.
Что ж. В волне интриг, развернувшихся после получения известия о том, что Собака Страшная собрался посетить заведение мадам Гадир, я, разумеется, участвовала. Так что я отлично знаю имя той несчастной, которая преуспела меньше других. Так что уже сегодня вечером я подарю ей помаду, которая «по слухам, поможет снизить чувствительность, зато повысит выносливость». А вот о том, кто именно мне эту помаду продаст — надлежит подумать. Хорошо подумать…
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Очередной урок мамы привел меня в глубокую задумчивость. Посетившие меня Видения были… странными. Нет, в том, что политические убийства есть обычная часть культуры что эдайн, что Перворожденных — нет и никогда не было ничего странного. Но вот смысла очередного убийства я не понимаю. А ведь Лар — такой смысл видит. Иначе не отправил бы сразу несколько групп с приказом устранить ничего вроде бы не решающего подростка. Ну да, жертва — личность крайне непривлекательная. Садист, насильник, убийца… Среди Золотой молодежи такие… Ну, не «каждый второй», как я чуть было не сказанула в порыве возмущения, но… встречаются гораздо чаще, чем это хотелось бы видеть. Взять хотя бы моего бывшего ухажера и чуть было не «жениха»… (При этом воспоминании мне захотелось как следует вымыться). Но тратить на его устранение такие средства? Да еще требовать не просто смерти цели, но смерти долгой и довольно-таки мучительной… Однако, я уже успела убедиться, что Лар весьма прагматичен и к бессмысленной жестокости не склонен. Так что, если он посчитал нужным отдать своей шпионской сети именно такой приказ — значит, он имеет какой-то смысл. Смысл, которого я не вижу.
Раньше, когда я только начинала обучение, я бы тут же и спросила у мамы, что означает непонятное. Но сейчас я уже «большая девочка», и мне не надо погружаться в транс, чтобы услышать отголосок не данного ответа на незаданный вопрос: «постарайся разобраться сама». И, в принципе, это правильно.
Только вот «разбираться самой» можно очень по-разному. Можно долго и мучительно пытаться углубить восприятие, тасуя варианты собственных решений, какое-то из которых вполне может отсечь «лишние» ветви реальности. Можно — постараться собрать дополнительную информацию, которая позволит разобраться в том, что уже было увидено. А можно… Можно просто пойти и спросить у того, кто инициировал эту ветвь реальности, и узнать, какой смысл он в нее вкладывает напрямую.
Лар ожидаемо обнаружился на верхнем ярусе донжона. Любит он медитировать, забравшись куда-нибудь повыше. Он бормотал что-то себе под нос, разбираясь в оттенках смысла посетивших его Видений и прокладывая курс среди вероятностного шторма, готового охватить эти земли.
Я устроилась рядом, ожидая, когда он выйдет из транса. Прерывать пророка в такой момент — занятие… небезопасное. Сказанет чего-нибудь в сердцах, возможно — даже не осознавая, что и кому говорит — и привет… бегай по святым местам, ищи способ очиститься от проклятья. А, учитывая, что из святых мест, посвященных Матери, в ближайшей округе — только Сумеречный меллорн, да Храм, возведенный перебравшимся с нам семейством Говорящих-с-Лесом из клана Стального волка… В общем, того, кто проклятье снимет — может и не найтись.
— Не выходит, — вздохнул Лар, выходя из транса.
— Что не выходит? — спросила я, не столько чтобы узнать, сколько для того, чтобы продемонстрировать свое присутствие.
— Каменный цветок, — улыбнулся Лар. Эту сказку, принесенную Неумирающими, мне уже рассказывали, так что иронию ответа я оценить смогла. Но…
— А если серьезно? — вдруг эта частная правда имеет какое-то отношение и к той истине, которую я ищу?
— Не выходит захватить и более-менее серьезно развить более четырех доменов. А значит север как направление экспансии — не только бесполезен, но и опасен.
Я вопросительно посмотрела на Лара. Признаться, я где-то потерялась в цепочке его рассуждений. Лар понял меня и перешел к пояснениям:
— Будаха воевать придется. Он слишком… деятелен, чтобы угрозу с той стороны можно было проигнорировать, и слишком… зависим, чтобы можно было рассчитывать договориться. Так что Семендер — это очевидное направление. Вот я и искал возможность обойтись без занятия домена в Подземье. Но… Хозяйка Паутины почему-то повелела дроу уйти оттуда. Сейчас там пытаются закрепиться гномы. Я искал возможности договориться с Подгорным престолом, чтобы заключить хотя бы пакт о ненападении. Увы. Придется предать д’Ин Амита и выступить против него вместе с гномами… Не вариант.
Я кивнула, соглашаясь. Действительно — не вариант. Даже если отбросить в сторону саму идею предательства и сопутствующую ей репутацию, есть еще и сугубо прагматические соображения. Гномы — отличные бойцы в Подземье. Но вот на поверхности… Занять все три домена, что сейчас под рукой волшебника — они просто не смогут. Значит, в лучшем случае, Лар получит под руку вместо одного домена — два. Разоренных двумя войнами подряд и политикой ваиводу Гхыртыкбугруза… То есть — в любом случае ситуация будет хуже, чем есть сейчас. Но…
— А если сумеем занять домен внизу? — решила уточнить я. Воевать с гномами в Подземье — тоже не представлялось хорошей идеей. А уж длительная война там… Как бы все не получилось еще хуже.
— Гномам долгий и кровавый конфликт тоже не нужен. Это сейчас у них… — Лар запнулся, подбирая слова, — «головокружение от успехов». Надеются быстро занять Семь башен — домен д’Ин Амита и решить продовольственную проблему… — я тяжело вздохнула.
Все-таки за все время гномы так и не поняли основных вещей о жизни на поверхности. «Привыкли воевать в рудниках», как сказано в книге Неумирающих. Д’Ин Амит сам с трудом может прокормить свою армию. И это при том, что большая ее часть — разнообразные големы, и джинны — духи, не требующие пропитания. Земли у него там для выращивания еды… не подходящие. А Подгорный престол в лице местного князя решил, что заняв один домен на поверхности — сможет обеспечивать продовольствием свои армии? Ню-ню…
Или хотят обеспечить максимально удобный торговый путь к Вечному лесу? Но, насколько я успела выяснить, транзитные пошлины волшебника — невелики и вполне посильны. Да и дороги поддерживает в хорошем состоянии. Вон, дроу, да проклянет их Мать лесов, платят — и не жалуются. Все равно получается дешевле, чем тащить продукты из Каганата по подземным пещерам.
Вообще, караванные пути в Подземье — отдельная песня. Узкие, часто извилистые пещеры регулярно пересекают быстрые и холодные подземные реки. Да и защитить караван от существ, способных свободно перемещаться в толще камня (а такие в Подземье присутствуют в изобилии) — весьма сложно. Так что с караваном приходится отправлять как множество работников, которые обеспечивают перемещение грузов там, где тягловых животных приходится разгружать, так и сильную охрану. В результате затраты на перемещение каравана по Подземью в разы выше, чем на перемещение того же груза на такое же расстояние по поверхности. А если еще учесть, что и расстояние обычно получается больше…
— То есть, даже победив — Подгорный престол не получит желаемого… — начала я, а Лар подхватил.
— А если еще и покажем, что война ни «легкой», ни «короткой» не будет — они все-таки скорее согласятся на переговоры. Но минимальное условие — занять и удержать домен под нами. Без этого с нами говорить не будут. К счастью, основной удар будет по д’Ин Амиту. Для него даже отзовут силы из пока еще не нашего домена. Так что шанс одолеть гномов даже в рудниках — будет. Их просто окажется слишком мало. А д’Ин Амит будет воевать с большими силами, но на поверхности.
— Хорошо, — кивнула я. — Понимаю. Но тогда объясни мне еще одно. Зачем было убивать этого… как его… Исхака? Неужели только потому, что он — моральный урод?
— Ну, — Лар как-то криво улыбнулся. — Начнем с того, что урод он не только моральный, но и вполне себе физический. Дальше — вспомним о том, что он стучит, как дятел. Причем стучит сразу Светлой Империи, Темному Храму и оркам. Ну и, наконец, завершим рассуждениями о том, что спокойный и сосредоточенный на деле Визирь левой руки может и обратить внимание на то, что состав воров, разбойников и контрабандистов, с которыми ему приходится иметь дело, скажем так, «несколько поменялся». А вот занятый спасением наследника и переживаниями по этому поводу, он этот момент наверняка упустит из виду.
Рози, погонщица големов
Война с орками закончилась, и как укрепление Врата войны потеряли всякое значение. Нет, они все еще оставались удобным местом отдыха для караванов, которые после падения Черной скалы двинулись от владений Каганата на юге к Вечному лесу и обратно. Но вот держать в крепости гарнизон, способный отразить орочью орду стало бессмысленно. И меня, с моим опытом сельского хозяйства и рыбной ловли перевели в пограничную стражу, поскольку повадки выращивателей брюквы и ночных рыбаков друг от друга не сильно отличаются, вне зависимости от расы и фракции.
Признаться, я ожидала, что основной проблемой для нас станут ушлые ребята, выращивающие черный лотос на тайных делянках в дельтах рек, впадающих в Сарийское море, а потом — старающиеся доставить пыльцу этой капризной кувшинки в Империю Света. При том, что в Каганате тючок с пыльцой стоил один-два золотых, а в Империи — можно было обменять на два-три веса в золоте, желающие доставить столь интересный груз никогда не переводились, невзирая даже на весьма… замысловатые способы, которые помогали расстаться с этим миром тем, кого угораздило попасться.
Однако я ошиблась. Нет, «честных торговцев» прятавших среди тюков с легкими, но весьма объемными тканями упаковки с пыльцой — меньше не стало. Но вот совершенно неожиданный спрос на черное дерево со стороны Парящего журавля меня несколько удивил. Правда, вот выбор пути для торговцев черным деревом был достаточно очевиден. Наш сосед и союзник — князь Кайларн намертво перекрыл дорогу по Великой реке, в лучшем случае — скупая у тех, кто оказался похитрее, товар за треть цены, а чаще — просто конфисковал весь караван. Так что сюзерен д’Ин Амит, уловив конъюнктуру, вломил на транзит столь… специфического товара драконовские пошлины: 50%, да не золотом, а товаром. С учетом того, что земли Серых холмов и Черной скалы достались ему практически пустыми — решение выглядело достаточно мудрым. Надо сказать, что даже при таких условиях нашлись торговцы, которые честно подгоняли свои караваны к Вратам войны, расплачивались по выставленному счету, и спокойно двигались дальше на север, к эльфийским лесам. Видимо, даже в таком варианте торговля оказывалась достаточно выгодной. Но, разумеется, находились и те, кто считал столь незначительные выплаты — излишней роскошью. И вот они старались потихонечку пробраться вдоль границ домена Беленджер к предгорьям Самоцветных гор, а потом, укрываясь в предгорьях — потихоньку двигались к Великой реке, чтобы выйти на ее берега севернее владений Кайларна, и там уже погрузиться на поджидающие суда. Надо, впрочем, сказать, что небольшой, но сильный флот Кайларна под предводительством барда Эгиля, формальностями не заморачивается, и гра… то есть — «конфискует запрещенный товар», не обращая внимания на такие мелочи, как положение границы. Тем более, что севернее располагаются пустые земли, а город у моста через Великую — и вовсе управляется Советом, так что предъявить князю за беспредел просто некому. Были, конечно, оригиналы, пожелавшие в борьбе со столь наглым грабежом опереться на грабителей… то есть — пожаловавшиеся Ночной гильдии… Но на сходе вожаков Ванда, так и не выпустившая из изящных ладоней общак Азира, простыми, доступными для понимания каждого словами разъяснила, сколько приносят в общак крышуемые ею легальные и почти легальные торговцы, сколько — привлекаемые богатствами цитадели нового культа каталы и девочки, а сколько — изволят отстегивать унижаемые торговцы черным деревом. Сравнение оказалось настолько не в пользу лесовозов, что гильдия решила не ссориться с хозяином земли ради такой мелочи.
Резкое цвирканье вырвало меня из размышлений. Я протянула руку, и стальная ящерка потерлась об нее своей головой. Не так давно, уже после войны с орками, лорд-маг д’Ин Амит вышел на уровень, позволяющий ему конструировать големов, не входящих в стандартную линейку. Разбираясь в открывшихся возможностях он, по слухам, шипел что-то навроде «чтобы быстрее бегать — надо выколоть себе глаз». Как ни странно, в отношении големов эта бредовая фраза была чуть ли не идеальным описанием. В частности, чтобы заставить стальную крылатую ящерку летать — пришлось отказаться практически от всех боевых возможностей. Она могла разве что больно укусить. Зато парить в небе она могла часами, причем — на большой высоте. Так что с земли ее разглядеть могли разве что очень зоркие существа. Так что эти ящерки стали очень большим подспорьем пограничной страже.
Вот и сейчас Яна принесла мне известие, что к востоку от нас очередной лесоторговец пытается проскочить домен нашего сюзерена, не заплатив полагающуюся пошлину. Что ж. Придется объяснять ему всю неразумность такого поведения. Ведь в такой ситуации пошлина будет удвоена. То есть — конфискуем весь караван. Я подняла свой жезл, отдавая команду, и поднявшиеся из-под маскировочных сетей боевые железные големы загрохотали на перехват.
Аиша, рабыня
Вот уже третий день нас гонят по зеленеющей, цветущей степи. Большая часть «бусин» в том ожерелье горя, частью которого ныне являюсь я — черные. Племенные вожди с легкостью продают своих подданных, поскольку суммы, которые сулят перекупщики — перекрывают доход т такого «подданного» за десять лет вперед. Собственно, для многих доменов Каганата, в которых наряду с белой ветвью проживает и черная, в качестве основного источника доходов имеют именно такую вот торговлю. Спрос есть всегда. Дроу берут сильных мужчин: им всегда нужны рабы-гладиаторы, и им всегда мало. Хранителям Древних для ритуалов во славу их темных богов частенько нужны жертвы. А для серьезных гекатомб — множество жертв. И пустить под нож рабов, пригнанных издалека — частенько бывает дешевле, чем резать своих, вызывая возмущение. Химерологи-чернокнижники и некроманты Ковена также постоянно испытывают нужду в подопытном материале. Да и князья Инферно, чтобы не заморачиваться с «соблазнением» и «искушением» частенько скупают души прямо вместе с телами. Да что там говорить… Если даже аристократы Империи Света, где такая торговля официально запрещена — время от времени покупают себе экзотических служанок для уборки и согревания постели… Вот о том, чтобы рабов-людей покупали светлые эльфы — я раньше не слышала. Но к тому каравану, куда мне не повезло попасть, в качестве представителя заказчика прибыл именно эльф! Светлый эльф!
Почему я так уверенно об этом рассуждаю? Мой отец был главой небольшой и небогатой, но все-таки благородной семьи при дворе тархана Хазера, владетеля домена Самкерц, на побережье Сарийского моря. Как и все придворные, он постоянно участвовал в интригах, жаля подняться повыше и получить больше дохода. И вот одна из интриг, вместо того, чтобы возвысить положение семьи, привела к тому, что отца обвинили в измене. Он сам и все его сыновья-наследники — были казнены, а нас: жен, наложниц и дочерей — распродали с аукциона.
Наверное, это должно было восприниматься как унижение… Но, честно говоря, я до сих пор не вижу особенной разницы между тем, чтобы быть проданной в гарем такого же мелкого вельможи за политические преимущества для семьи, и тем, чтобы быть проданной в гарем эльфа за деньги(2).
После аукциона несколько удачливых торговцев сбились в караван, и под охраной боевой галеры тархана двинулись по морю на север, к дельте Великой. Там нас перегрузили на меньшие галеры, и гребцы, выбиваясь из сил, погнали суда вверх по течению большой реки.
Кормили в пути сытно, хотя и без особых изысков. Было немного стыдно каждые три дня обнажаться перед магом-целителем… Но торговец Исаак твердо решил довезти до места передачи заказчику как можно больше товара, и не девичьей стыдливости было вставать между жадным торговцем и блеском золота. Так что, когда сестра Атика, дочь нашего отца от наложницы-нубийки, попыталась встать в позу и заявить, что не собирается раздеваться перед мужчиной — ее раздели силком, выпороли, а потом утащили куда-то в трюм, откуда ее крики доносились всю ночь. А утром обнаженное тело с бесстыдно раздвинутыми бедрами, на которых алела кровавая печать сорванной девственности, демонстративно протащили по палубе и вышвырнули за борт. Больше желающих демонстрировать гордость и стыдливость не появлялось, и я слышала, как Исаак, остановившись возле навеса, под которым мы укрывались от солнца и дождя, сказал капитану галеры, что «лучше потратить одну стыдливую дуру на организацию доступного и понятного примера, чем потерять весь товар, пропустив признаки чумы, или еще какой хвори».
— А почему нас везут на палубе, а не в трюме? — спросила соседка-негритянка, именем которой я, признаться, не удосужилась поинтересоваться.
Ее соседка посмотрела на нее, как на дуру:
— Потому что в трюме — темно, и сложнее уследить…
— Куда ж мы денемся… — рабыня подергала цепь которой мы сбыли прикованы.
— Не «куда денемся», а «что с нами станет», — вздохнула старшая. — Торговцу не улыбается привести половину товара — порченным!
Я вздохнула. Вывод этот можно было сделать еще тогда, когда под навесы на палубе отправились те женщины, которых маг-медик после первого осмотра определил как «девственниц». Остальные — действительно ехали в трюме, и доносившиеся оттуда звуки однозначно давали понять, что купец временами сдает свой товар для развлечения команды.
Возле Темного храма караван распался. Часть торговцев решили сбыть свой товар прямо там, часть — двинулась на запад, к одному из известных торговых поселков у входа в Подземье, где дроу скупают нужные им товары и рабов. Купец же Исаак повел оставшуюся галеру на север.
Через почти две недели пути мы остановились в небольшом прибрежном городке, где Исаак отправился в представительство гильдии, чтобы узнать новости об опасностях и возможных поборах в дальнейшем пути. Вернулся он в отвратительном настроении, нехорошими словами поминая «проклятых колдунов». Его взгляд остановился на нас, сжавшихся от утренней прохлады. Исаак кивнул надсмотрщицам, и те отцепили мою любопытную соседку, и утащили ее в каюту купца. Оттуда она отправилась прямиком в трюм — на собственной шкуре выяснять, что там происходит с рабынями.
Несколько дней мы стояли у причала, пока Исаак метался по городу, нанимая охрану и закупаясь телегами и припасами. После этого нас перевели в большие клетки, установленные на телегах, влекомых флегматичными волами, а остальных рабов и рабынь сковали цепью и погнали пешком. Мы двинулись на северо-восток.
Из разговоров охраны я поняла, что русло Великой сейчас перекрыто «…проклятым колдуном, что построил флот и теперь беспардонно грабит честных торговцев. И куда только смотри Гильдия?!»
Я промолчала, хотя вполне могла ответить. Как правило, Гильдия никуда не смотрит, а слушает звон золота Владыки, который посчитал более выгодным запретить транзит определенных товаров через свою территорию. И если у хозяина земель и подданных, решившего таким образом утвердить свою власть, до сих пор не возникло серьезных проблем — значит, с Гильдией он, так или иначе, договорился.
На пятый день пути один из охранников, ехавших возле нашей телеги и маслянным взором оглаживающий наши тела, поднял взгляд к небу. Его лицо исказилось, и он приложил руку к глазам, чтобы защититься от солнечного света. Видимо там, наверху, он увидел что-то необычное.
Выругавшись, охранник поскакал к карете, в которой перемещался купец Исаак. После короткого разговора, охрана начала спешно готовиться к бою: расчехлять саадаки, натягивать тетивы на луки… Видимо, то, что углядел охранник — несло какую-то угрозу.
Я перевела взгляд. Там, куда смотрели охранники, над небольшим распадком поднималось облако пыли. Через некоторое время до нас стал доноситься тяжелый железный гул.
Соседним с нашим Самкерцем доменом владеет маг Кофедерации Четырех стихий, из Неумирающих. И с тарханом Хазером он в хороших отношениях. Так что делегации его железных воинов периодически появлялись на улицах города. И я сразу опознала железных големов.
Я покачала головой. Ситуацию, в которую попал купец Исаак вместе с охраной, нельзя было назвать легкой. Раз уж предполагается, что те, кто ведет големов — купцу не друзья, то влипли торговец крепко. Как та обезьяна, которой подкинули тыкву-горлянку с зерном внутри. Разжав кулак обезьяна может вытащить лапу из ловушки… Но это значит — потерять зачерпнутое зерно, которое вот уже у нее в руке… И обезьяна погибает от собственной жадности. Так и тут. С одной стороны, охранники каравана — простые погонщики. Даже их глава — всего лишь конный стрелок. Так что из оружие просто неспособно повредить железным истуканам. С другой — сами купец в легкой карете и легкоконные воины — способны умчаться от тяжелых, не слишком поворотливых големов. Но вот телега с нашей клеткой, а, тем более, рабы, которых гонят пешком — уйти от незнающих устали железных солдат неспособны в принципе. Вот и готовятся купец и охрана к безнадежному бою за свое золото… которое уже потеряно. И маг-целитель здесь не поможет.
Эльф-представитель заказчика выскочил из кареты. Он поднял лук и выстрелил. Один из големов захромал, явственно отставая от остальных. Охранники каравана, раньше поглядывавшие на Перворожденного несколько презрительно именно из-за того, что тот передвигался в карете, а не верхом, теперь радостно загалдели. На железный отряд обрушился град стрел. Но повторить достижение эльфа люди так и не смогли. Впрочем, и сам эльф сумел стреножить только еще двух железных истуканов, когда те подошли ближе… и сразу продемонстрировали, что перед нами — не стандартные поделки, обычные для начинающего волшебника. Истуканы издали странный свист. Над их головами ударили в небо струи пара, а из поднятых правых рук отправились в полет каменные пули, подобные тем, которыми стреляют пращники. Как-то раз нам, детишкам, скучающим на женской половине дома, одна из старших жен отца рассказывала о таких вещах. Паровые ружья. Оружие гремлинов. Не слишком мощные, не дальнобойные, отнюдь не скорострельные, зато их можно устанавливать прямо в железный корпус голема. Настоящим стрелком это железного истукана не сделает… но вот обеспечить противнику нежданный сюрприз — вполне возможно. Сработало и в этот раз. Големы целились не в людей, а в коней. Так что больше половину охраны оказалось спешены. Каменные пули не убивали коней на месте, но калечили, заставляли беситься, вставая на дыбы, оглушали… Впрочем, «подарочек», прилетевший в грудь эльфу, выскочившему из кареты в походном одеянии, не успев надеть даже легкую броню, вполне мог того и убить. Рухнул тот мешком…
Купец Исаак пихнул в спину кучера. Тот взмахнул кнутом… Но оказалось, что подотставшие големы, поврежденные эльфом, и не участвовавшие в общем залпе, все еще вполне боеспособны. Они выстрелили… так же, как и их товарищи — не в карету, а в лошадей. Ближайший к ним конь жалобно заржал и покатился по земле, путая постромки. Карета встала.
Между тем големы врезались в толпу спешенных охранников, и исход сражения, если, конечно, это можно так назвать, был решен. Легкое оружие погонщиков не позволило бы им сколько-нибудь эффективно противостоять ни латникам Империи Света, ни мстителям Хранителей Древних. И уж тем более — големам Конфедерации. Да не простым, а улучшенным. По крайней мере, разлетевшаяся на куски сабля начальника охраны намекнула, что напавшие големы — даже не «железные», а вполне себе «стальные». Так что скоро те охранники, что успели сообразить, что происходит — уже нахлестывали коней куда подальше. И големы, не успевшие перезарядиться, ничего не могли с этим сделать. Но вот те, кто оказался спешен… И быстро вырубили, и на удивление сноровисто вязали. Кажется, и купец, и захваченная охрана — из разряда «владельцы» перейдут в разряд «имущества», присоединившись к собственному каравану.
Гелдиира, наложница д’Ин Амита, дроу
Пограничники притащили очередного «самого умного» работорговца, решившего не заплатить введенные нашим мужем пошлины. Обычное дело. Каждый второй пытается такое проделать. А муж наш последовательно отстегивает Гильдии за невмешательство, так что проблемы неудачливых контрабандистов — это только их проблемы. И, кстати, все равно получается дешевле, чем рабов покупать. Вот почему лорд д’Ин Амит этих рабов тут же переводит в «зависимые крестьяне», а и то, не навсегда, а только «до тех пор, пока не выплатите долги за ваш выкуп» — мне не совсем понятно. «Имеющий раба — имеет врага»? Ну так пороть! А то и еще что-нибудь интересное придумать, чтобы глупые мысли даже не заходили в их головы! Но, тем не менее, с крепостных поселений муж наш действительно получает больше, чем дают жрицам Подземья поселения рабов. А муж еще и говорит, что, когда те выплатят те суммы, которые он тратит на взятки Гильдии — получать с них он будет еще больше. Не понимаю… Но, тем не менее — факт имеет место быть.
Выживших охранников отправили к Кайларну, поскольку «он умеет с кочевниками управляться». Тот расплачивается за регулярные поставки кочевников серебром с рудников и перьями фламинго. Так что тут у меня вопросов не возникает. Союзника надо предавать вовремя… или не предавать совсем. Сейчас никакой выгоды от ухудшения отношений — не просматривается, так что и сомнений в правильности решения мужа — не возникает.
Мага жизни, ехавшего с караваном, несмотря на все его возмущение, и крики о том, что он — «член Гильдии Торговцев», подвели под немалый штраф и отправили отрабатывать, исцеляя крестьян и благословляя их поля. В соглашение с Мастерами Гильдии это тоже входит, хотя и повышает цену невмешательства почти в два раза. Но среднего уровня маги жизни (хорошие обычно сидят дома, и это клиенты к ним бегают, а совсем плохих — не берут торговцы) — вполне окупают вложения. Да и не понимаю я: чего он возмущается? У нас в Подземье временами даже старшие жрицы отправляются объезжать владения, чтобы проклятьями убирать вредителей с грибных плантаций. И никто не ворчит. Потому как гордость — гордостью, а есть хочется регулярно.
Купец — огреб плетей и отправился «на поселение». Об этом, кстати, Мастера Гильдии на переговорах даже речи не заводили. Само собой разумеющееся наказание для контрабандистов. Просили только не казнить. Ну а нам не особенно и надо. Работники из них, конечно, те еще… но собственное пропитание — точно отрабатывают, еще и с прибылью остаемся.
Вот только от обычных «самых умных» данный караван отличался тем, что с ним шел не только перекупщик, но и представитель заказчика. Эльф. Светлый эльф. Я, хоть и смирилась немного с существованием этих неполноценных, предавших Мать Тьмы и оставшихся наверху, но вот данный конкретный экземпляр мне чем-то сильно не понравился…
Но моему куал’нейс он, похоже, понравился еще меньше. Взмахом контрольного жезла он вызвал в тюремную камеру, где мы, собственно, осматривали пребывающее без сознания тело, пару големов и приказал им:
— Так. Этого — раздеть, нарядить в его тряпки какое-нибудь подходящее по сложению тело, и кремировать вместе с остальными погибшими охранниками! — а потом, повернув голову ко мне, пояснил: — Будем считать, что он погиб в бою. Нам нужно выяснить: зачем Парящему журавлю столько рабов. И ведь, подозреваю, мы с Кайларном оседлали далеко не единственный путь…
В подземную тюрьму позвали светленькую, и куал’нейс рассказал нам историю, полученную самим д’Ин Амитом от одного из князей Инферно. Историю о куклах Единения и их Хозяине. После чего светленькая воззвала к своей ложной богине (ух… меня аж Светом опалило… хорошо еще, муж прикрыл), и согласилась с тем, что пленного необходимо допросить. Хорошо еще, что даже отступники не опустились до того, чтобы исключить из Даэсс дей’Мар допрос пленных.
Признаться, я обрадовалась такому решению. С тех пор, как я покинула Подземье по слову Матери Тьмы, мне редко достается такое удовольствие, как форсированный допрос. Разве что когда кто-то из орков приходит к мысли, что «ваивода-то не настоящий!» — его передают мне, чтобы я превратила его в наглядный пример того, почему о таком не то что говорить, но даже и думать чересчур громко — не стоит. Но то — орки. Тупые животные, работа с которыми — скорее ремесло, чем искусство. Допрос же одного из отступников… Это настоящая симфония. Большее удовольствие я бы получила разве что, если бы мне отдали эту светленькую. В конце концов, сейчас она мне сестра-по-мужу (очень странная словесная конструкция… а уж про семейную — и вовсе… но Воля матери — есть Воля Матери, с ней не поспоришь. Она сплетает свою паутину, не оглядываясь на предрассудки смертных). А что может быть лучше, чем пытать, а потом принести в жертву столь близкую родственницу? Разве только если совместить «родственницу» и «светлую»! Но подобное я до своего выхода на поверхность искренне считала невозможным.
Радостно улыбаясь своим мыслям, я показала прикованному к столу эльфу иглу из темного металла, и, усилием воли создав лепесток темного пламени, прокалила ее. Простейшее, в сущности, действие. Даже не «заклинание», а так, «способность». Но почему-то на пленников оказывает даже больший эффект, чем некоторые специальные пыточные проклятья.
Общались мы долго. Эльф оказался не слишком крепкий, да и знал немного… Но вот чтобы убедиться, что он именно больше ничего не знает, а не пытается обмануть, недоговорив — ушло довольно-таки много времени. Светленькая несколько раз выбегала из- камеры, освобождая желудок от всего, что было съедено ранее. В последний раз ее рвало уже желчью: не осталось ничего, что могло бы еще выйти. Но она честно поддерживала жизнь в источнике информации, не давая ему сбежать ни в смерть, ни в безумие.
— Н-да… — вздохнул д’Ин Амит, когда все было закончено, и то, что осталось от эльфа — големы утащили в камеру. — Не очень понятно…
— А мне вот как раз понятно почти все, — иссиня-бледная светлая криво усмехнулась. — Единение требует разумных для присоединения к Общему Благу. Разумеется, никто из эльфов растворяться в едином разуме не желает, но считают союз слишком выгодным. Вот и скупают эдайн, чтобы отдать этим… насекомым.
— Это-то понятно, — вздохнул куал’нейс. — А дальше что? Как они внедрят эти зараженные куклы…
— Очень просто, — отозвалась быстро приходящая в себя светленькая. — Объявят, что не «покупали рабов», а «выкупали их». И — отпустят зараженных «на свободу»…
— …заразив изрядную часть Фронтира с Империей….
Орстон, инквизитор, человек
Я откинулся в кресле. Дело о смерти прелата Альсинора, прозванного «Неистовым», становилось все запутаннее и запутаннее. Похоже, в тот день на идеолога войны против эльфов охотились сразу несколько сторон. И, боюсь, по крайней мере часть следов ведет в нашу собственную Церковь. Впрочем, последнее — не удивительно. Неистовый был многим… неудобен. Но вот кто, когда и как совершил убийство — оставалось непонятным.
Казалось бы, все проще простого: есть труп, у трупа в спине торчит кинжал, что тут может быть неясного? Но, стоило только приглядеться поближе, как версия начала рассыпаться. Во-первых, как я сказал сразу, при первичном осмотре тела, кинжал, даже воткнутый в спину прелата по самую рукоять — никак не мог послужить причиной его смерти. Для достижения такого эффекта требовалась не простая железка, а, как минимум — серьезно зачарованное произведение артефакорного искусства Инферно. Чего в нашем случае не наблюдалось. Не был он убит и зачарованной на дракона стрелой с одной из снайперских позиций… Кстати, то, что эти позиции были оборудованы, и стрелки с них ушли сами, а не были захвачены, или, как минимум — отогнаны, охраной, говорит о том, что в охране образовалась изрядных размеров дыра. И это приводит нас к следующему вопросу: «кто виноват?», плотно пересекающемуся с вопросом «кому выгодно?»
Опять-таки, на первый взгляд, ответ понятен: прелат Альсинор был публичным лицом «фракции войны», тех, кто всячески пропагандирует продолжение войны с Вечным лесом если не «до победного конца», то, по крайней мере — до завоевания ближайшей к имперской метрополии эльфийской Марки, «чтобы устранить угрозу». Вот только всю картинку портит понимание того, что в убийстве замешан кто-то из его собственной охраны. Представить же, что в охрану храброго, но, при этом — славящегося своей паранойей, прелата пролез кто-то, связанный с Северной Маркой, наиболее активно противостоящей военной фракции, и постепенно берущей верх в этом противостоянии… Это надо обладать чересчур болезненным воображением. Да и выгода для «пацифистов» — несколько сомнительна. Несмотря на громкую славу среди простонародья, умение выбивать пожертвования на военную кампанию и общую популярность — Альсинор отнюдь не был решающей фигурой в политическом противостоянии. И его смерть сыграла не в пользу Северной Марки, а, скорее — против нее. В частности, на последнем собрании Конклава, обсуждавшем финансирование кампании против эльфов, представитель Восточной марки вынужден был воздержаться, хотя раньше всегда голосовал вместе с Севером. Также откачнулись многие нейтралы. Западная же и Южная Марки под предлогом «жестокого и коварного убийства» начали чистку рядов от «ксенофилов». В общем, убийство прелата Альсинора позволило военной фракции сплотить ряды и на некоторое время расстроило сплоченные действия «пацифистов». Ненадолго, правда. Но, в любом случае, версия «убили свои же» выглядит как минимум не менее обоснованной, чем вариант «убили Северные», или же «виновны эльфы».
К счастью, начальника охраны Неистового прелата удалось перехватить прежде, чем он отправился на войну с эльфами «чтобы кровью искупить допущенные ошибки». Так что сейчас он с удобствами расположился в подземной камере тайной тюрьмы Инквизиции, ожидая допроса. Вот только, прежде, чем спуститься туда, чтобы поинтересоваться у кающегося грешника причинами столь вопиющих ошибок, следовало успокоиться, отодвинуть в сторону сформировавшуюся гипотезу относительно причин впадения во грех и природы оного греха, и заняться чем-то другим. Иначе — неизбежно искажение сознания, и в допросе я буду искать не нестыковки своей гипотезы и возможности ее опровергнуть, а только и единственно — подтверждения ее. Вследствие чего рискую не увидеть истины, и обвинить… если и не «невиновного», то, что гораздо хуже — «виновного не в том, чем его обвиняют», и упустить кого-то, кто в мою гипотезу не входит. «Ведь пока есть брат наш, инквизитор — колдунам придется быть!» Очень точные слова.
Так что, чтобы отвлечься и немного забыться, позволив сформировавшейся гипотезе провалиться в глубину разума и перестать окрашивать мыслительный процесс нежелательными в данный момент оттенками, я взялся за сообщения, переданные с новостной рассылкой. Вообще-то, эта идея была привнесена Неумирающими, но при рассмотрении на совместном Конклаве всех Орденов Инквизиции — была признана здравой. Любой инквизитор должен быть готов не только к отражению тех ересей, порчи и колдовства, что зародились в районе его непосредственной деятельности, но и тех, что пришли издалека. Увы, идеи умеют распространяться, как не что иное. Так что о появлении новых еретических идей должны быть в кратчайшие сроки проинформированы все инквизиторы. Конечно, у нас нет того, что в реальности Неумирающих называют «Интернет», но поскольку инквизиторам «в целях защиты от вредоносной магии» разрешено погружаться в изучение школ и магических практик, закрытых для прочих жителей Империи — решение нашлось. Так что из папки «Входящие» я извлек солидную стопку листов бумаги, сформированную на Титане — острове в Полярном море, отданном под полную власть инквизиции и совместный контроль ее Орденов.
Первой же новостью, привлекшей мое внимание, было объявление Марки Эленна — «отпавшей от Империи и погрузившейся в Ересь». Признаться, о том, что такое эта Эленна, и где она расположена — я вспомнил с некоторым трудом. Но все-таки вспомнил. Довольно-таки крупный остров вблизи северного побережья Вечного леса, разделенный на два или три десятка доменов, принадлежавших Империи Света. Что интересно, ни один из тамошних властителей не был Неумирающим, что во владении такого размера — даже некоторая редкость, и говорит о том, что Марка эта образовалась еще до Открытия Врат, в результате которого Неумирающие пришли в наш мир. Остров этот расположен достаточно близко к эльфийским берегам, чтобы влияние тамошних меллорнов распространялось и на него, делая Эленну пригодной для жизни и земледелия и даже несколько комфортным, в отличие от нескольких островов немного к северу — бесприютных скал, покрытых вечными льдами. Остров этот жил, и даже — богател, в основном не за счет собственного хозяйства, которое могло поддерживать жизнь, но не более, а за счет торговли имперской метрополии с Листвой — столицей Вечного леса. Очень уж удобным перевалочным пунктом был этот остров. Разумеется, из-за богатства острова и его обитателей, он стал желанной мишенью для набегов Морских Владык, а потому — держал сильный флот и мощные береговые укрепления. Но вот настроения там были распространены… Сказать «проэльфийские» — это примерно как сказать, что Гейдер (бывший паладин Света, из-за неутолимой жажды крови отпавший от Света Владыки и принявший служение одному из так называемых «Темных владык Древних», что есть не более, чем демоны среди прочих демонов Инферно), «бывает несколько зол по утрам». Так что при сокращении торговли, вызванном войной — отпадение Эленны оставалось лишь делом времени. И вот это свершилось. Совет властителей Марки объявил, что война с Вечным лесом — есть «порождение помутнения разума, насланного на жителей Империи не иначе как Древним Врагом», и заявил о своем желании принести оммаж «Учителям Человечества» — то есть эльфам.
Инквизиторы, собравшиеся в резиденции ордена Рависсары, Гонительницы демонов — довольно-таки мощной крепости, объявили Совет Марки «экскоммуникайт трайторис», но увы, большинство населения провинции последовали за своими отлученными лидерами, из-за чего местная гражданская война оказалась довольно-таки короткой, хотя и кровавой. «Одурманенных Древним врагом» сожгли прямо в храме, где они надеялись найти укрытие, под торжествующие клики собравшегося народа. Столь же легко взять гнездо инквизиторов — не получилось. А когда стены все-таки были пробиты, и осаждающие прорвались-таки через брешь, почти до уровня гребня замостив ее своими телами, оказалось, что сами инквизиторы скрылись по одному из десятков подземных ходов, ведших из цитадели Ордена куда-то вглубь острова. Так что, подозреваю, вскоре Островная война получит свое кровавое продолжение. Ведь те же развеселые ребята из Ордена Рависсары отнюдь не придерживаются целибата, обязательного для наших Очищающих собратьев, равно как и для Ордена Светлого лика. И, подозреваю, среди погибших в храме — были их любовницы, а то и дети. А уж с «очистить грех кровью»… с этим за ними никогда не заржавеет. Тем более, что гористая местность в сердце острова — благоприятствует партизанской войне, а, если я правильно понял некоторые намеки собрата Анэмара, ход светских властей острова был предвиден, и подготовка к ответу — была проведена заранее. Так что с тайными убежищами, гаванями и складами с запасами всего необходимого у инквизиторов проблем не будет. Что интересно, сами эльфы отнюдь не торопятся «прислать лицо, облеченное должными полномочиями для принятия оммажа». Видимо, остров им не так уж и сильно нужен… Или — ожидают, кто возьмёт верх в битве «ксенофилы против Инквизиции».
Каэрллин, посол Вечного леса на Эленне, эльф
Вот я и ступил на землю Эленны, острова эдайн, что просит о принятии его оммажа по причине «неуклонного решения следовать Путем Перворожденных». Интересно, эти недоживущие осознают, как глупо звучит их желание? Они — не Перворожденные и таковыми никогда не станут, даже принеся клятву Вечному лесу. Но… когда-нибудь Союзническая война — закончится, и Князю, за отсутствием значимых успехов на основном фронте нужно будет что-то, что можно отдать за сохранение границ нашей Марки, в настоящее время частично захваченной Империей. Да и до тех пор… «Воевать с империей до последнего человека» — звучит гораздо лучше, чем «тратить жизни Перворожденных». Хотя, подозреваю, сил, достаточных для контроля острова Империя сюда не пришлет. Императору ведь тоже нужно будет что-то, получением чего можно будет оправдать оставление завоеванных территорий, чтобы не тратить жизни своих подданных на усмирение партизанского движения. Ведь «ловить эльфа в лесу» — поговорка устойчивая и возникла совершенно не напрасно. И именно этим придется заниматься имперским егерям, если Империя решит оставить завоеванные домены себе. А так… Империи останутся захваченные домены Фронтира и возвращение Эленны, Вечный лес получит назад Места Силы, что мы не смогли защитить, и каждая сторона объявит, что «война победоносно завершена». А Фронтир… Фронтир возникнет новый. Как это уже не раз было, если границы фракций чересчур сближались.
Следуя за холуями, которых прислали «встретить важную персону», я, вместе с Нинкью, моим единорогом, и несколькими младшими членами делегации добрался до ратуши. Здешняя архитектура была такова, что мне приходилось непрерывно поддерживать связь с Лесом, чтобы мои истинные чувства не отражались на лице. Если архитектура городов эдайн в самой Империи хоть и была несколько… примитивна, но все-таки обладала собственной гордостью и красотой, то это… жалкое подражательство вызывало приступы тошноты. Отказавшись от собственного Пути и не в силах встать на Чужой, здешние… союзники, не вызывали ничего, кроме тошноты, которую и приходилось прятать за застывшим в осознании собственного величия каменным ликом. Одно хорошо: когда (а не «если», что бы не считали нынешние хозяева этого места) этот город сожгут, а руины — засыплют солью, как поступает Империя с поселениями, объявленным «экскоммуникайт трайторис» — жалеть будет совершенно не о чем.
— Приветствуем посланника Учителей Человечества! — высокий эдайн в дорогих одеждах преклоняет колено. Н-да… Мы, Перворожденные, может, и учителя, только вот вы — ничему не научились. Иначе не думали бы, что предательство позволит вам добиться хоть чего-либо… Не говоря уже об уважении Перворожденного.
Я приветствовал встречающую делегацию пресловутым «милостивым наклонением головы» — ничего не значащим жестом, столь радующим сердца недоживущих. Вот если бы я при этом коснулся плеча, — жест бы кое-что значил. Но, похоже, эти «ценители высокой эльфийской культуры» знают о нас гораздо меньше, чем последователи Гонительницы Демонов, с которыми я всю неделю, предшествующую этой поездке, вел переговоры в Бракаде — пограничном городе Конфедерации Четырех стихий, нейтральном для всех, кто пребывает в нем. Этим эдайн стоило бы взять на переговоры хоть кого-то из торговцев, что появляются в Листве, и действительно знают хотя бы низший этикет. Тогда они не повелись бы на пафосные, но по сути — ничего не значащие слова представителя Вечного князя в Лебединой гавани, с которым вели переговоры о принятии оммажа. И не согласовали бы текст клятвы, которая в нынешнем виде требует многого от острова и его жителей, но, в сущности, ни к чему не обязывает ни Князя, ниже — любой из Домов Детей Матери Леса. Но благородные семьи, запралявшие на острове, «презренной торговлей» сами не занимались. Они посвящали свое время «высокому искусству» и «управлению владениями». Вот и доуправлялись.
В замке нас провели через «Галерею Искусств», которыми гордились местные «благородные». Н-да. Перворожденным они действительно «подражали». И, местами, не как мартышки, а вполне себе со знанием дела. Вот только подражали они тому «эльфийскому искусству», про которое Древние, кривясь, как будто хлебнули уксуса, говорили «декаданс», и с умилением вспоминали «старые времена», когда за «подобную мазню» «художника» можно было вызвать на дуэль. А ведь в решениях, определяющих политику Леса мнение Древних весит куда больше, чем мнение всех этих «художников», а тем более — «скоморохов», что добиваются известности среди толпы, кривляясь на сцене.
— Анъяро(3), — обратилась ко мне Туилиндэ, Видящая, прикрепленная к моей делегации. Несколькими движениями я отразил готовность выслушать «младшую, но обладающую ценными сведениями», старательно отслеживая реакцию встречающих. Ни один из них ничего не понял, чем уронили мое мнение о себе еще ниже, чем я считал возможным до встречи с ними. — Прошу обратить внимание на это полотно…
Я пригляделся. Не прислушаться к мнению Видящей — это глупость. Такая же, как и поверить ей.
Картина была действительно впечатляющей. Исполнена она была в чисто человеческом стиле, не несущем и следа эльфийского влияния, как во всех остальных произведениях, выставленных в этой галерее. На фоне темного, грозового неба и штормового моря, освещаемая пожаром, рушилась башня, в которой нетрудно было узнать одну из башен, защищающих вход в порт Южный, где мы сегодня и высадились. Ярчайшая молния, один из древних символов Империи Света, поражал и так уже умирающую башню. На крохотных лицах защитников, падающих вместе камнями разваливащейся башни, можно было прочитать страх и отчаяние. А в темных небесах уже зарождалась следующая молния, которая, несомненно, добьет оставшихся в живых.
— Кто автор? — спросил я у сопровождающего.
— Элен, младшая дочь Стража Южных врат, — отозвался он. — Вообще не понимаю, зачем ее мазню тут повесили. Она совершенно не разбирается в современном искусстве, не следует канонам, которые преподали нам Ваши сородичи, — он угодливо изогнулся.
— Когда мы обустроимся, я хотел бы видеть Элен, младшую дочь Стража Южных врат у себя, за ужином, — произнес я прямо в перекошенное удивлением лицо, а потом пробормотал, про себя, но не особенно заботясь о том, чтобы меня не услышали, поскольку очень маловероятно, чтобы кто-то из здешней «элиты» интересовался стихами, принесенными Неумирающими: — «ревом жрецов и народными кликами…»(4)
1) Копченая треска, которая у Морских владык — пища (чтобы не сказать «корм») для матросов самых низших рангов, перебравшись за полматерика от моря и побывав в руках эльфов — становится редким (и, соответственно — дорогим) деликатесом для высшей аристократии… Такая вот особая уличная магия Перворожденных.
2) Дочь вельможи невысокого ранга провинциального домена от младшей наложницы — отнюдь не «ученый мудрец». Об эльфах и Вечном лесе она знает немного, а большая часть того, что «знает» — слухи и домыслы, имеющие мало общего с действительностью. Вот и предполагает, что «эльфы — они такие же, как мы, только с острыми ушами».
3) Анъяро (квенья) — «старший».
4) Горе тебе, Илион! Многолюдный, могучий, великий,
Горе тебе, Илион!
Ревом жрецов и народными кликами дикий
Голос Кассандры — пророческий вопль — заглушён!
(Бунин, «Конь Афины Паллады»)
Тин, ученик инквизтора, человек
Убийц неистового прелата и их помощников и приспешников ловили, себя не помня от рвения. И даже мой пост младшего писаря в свите инквизитора Орстона не избавлял меня от участия в этой клоунаде. Писать приходилось много. Очень много. Особенно, когда инквизитор, о принадлежности которого к одному из орденов Церкви нашей Единой и Единственной приходилось только гадать, вылезал-таки из подвалов резиденции Священной конгрегации Доктрины Веры, и, развалившись в кресле, объяснял неразумному, какие именно из записанных младшим писарем сведений ни в коем случае не должны дойти до Ванды. Так сообщение о том, что начальник охраны Альсинора оказался подкуплен неким Серым Посредником, который был впоследствии найден мертвым в своем доме — были отнесены инквизитором к «сведениям, распространять которые следует с осторожностью». Ну я и распространил их «с осторожностью» — то есть, через Торговую гильдию передал Ванде. Уж в ее осторожности и умении обращаться с секретными сведениями никто не усомниться. Чуть позже выяснилось, что намек инквизитора я понял правильно. По крайней мере ни к чему больше двойную месячную премию, что мне выписали буквально «на ровном месте» я отнести не могу. Вообще же на всякого рода разноцветных посредников, посредниц, и прочих «мальчишек-разносчиков» в Ирингетиле напал настоящий мор. Всякого рода мутные личности спешили избавиться от личностей, знающих, или могущих знать об их не вполне законной деятельности. Правда, этим эти самые личности вполне надежно привлекали внимание инквизитора. Так что через подземную тюрьму прошло множество самых разнообразных людей. Некоторые после этого покидали узилище. Иным — доставалась и некоторая компенсация, или даже Чудо Исцеления, часто — сильно превышающее нанесенные при допросе повреждения. Иные — удостаивались пинка на дорожку, частенько — лично от инквизитора. Ну а о некоторых особо избранных Орстон лично молил Владыку света. Да-да, той самой молитвой: «да зачтется им мученическая кончина, и да обретут они на Последнем суде не Справедливость, но Милосердие».
Вот и сегодня у меня уже болела правая рука после длительного общения с отбросами местного общества, частенько — считающими себя этого общества элитой, а то и «сливками». Признаться, после общения мне частенько хотелось освободить желудок, хотя процесс, именуемый «допросом с пристрастием», а то и «экстренным потрошением» был мне, признаться, не в новинку. Но вот получаемые по его результатам сведения, которые мне приходилось записывать… По сравнению с некоторыми личностями, которых доставляли для общения с инквизитором в богатых, чтобы не сказать — роскошных одеждах, личностями, занимающими далеко не последние посты в здешней власти, личностями, способными перечислить благородных предков на пятнадцать колен, большинство моих товарищей в Ветровске были вполне благонамеренными людьми, искренне желающими окружающим добра и всяческого процветания (конечно, ведь с нищеты много не слупишь).
Поскольку инквизитор отпустил меня, я решил, что мне необходимо отдохнуть и расслабиться. В конце концов, раз уж люди изобрели такую вещь, как вино — стыдно будет не пользоваться этим даром Владыки Света. И я двинулся в таверну «Через радугу», где работает моя старая знакомая — Рита, вместе с которой мы бежали из Азира. Да, по итогам тщательного расследования, Церковь признала, что все мы, бежавшие от правления темного колдуна Кайларна — ни в чем не виноваты, хотя отец Вульфред и исчез где-то в темных глубинах этого расследования. Кажется, ему вменили в вину знакомство с прелатом Бартоломеем, которого Орден святой Рависсары, Гонительницы Демонов, посмертно обвинил в колдовстве, ереси, демонологии и предательстве Человечества. Ну а всех остальных, как уже упомянуто — признанных ни в чем не виновными, отпустили на свободу и предоставили возможность позаботиться о себе самим. Ну, а поскольку уход из Азира был связан с некоторыми… проблемами, то и с «позаботиться о себе» — тоже возникли… сложности. Так та же Рита теперь трудилась в таверне, подавальщицей, время от времени оказывая… скажем так — дополнительные услуги посетителям. Признаться, пользоваться этими дополнительными услугами не брезговал и я. Благо, девицей Рита была мягкой, фигуристой, в постели бревно не изображала… Да и инквизитор, взявший меня на службу в основном потому, что заметил во мне способности к магии Света — уже показал некоторые заклятья очищения и исцеления, которые я и применял к Рите, не в качестве части оплаты, как это делало большинство служителей Владыки Света, но просто в качестве тренировки.
Я вспомнил, как после нашей первой ночи, Рита рыдала у меня на плече, вопрошая Владыку, почему он так несправедлив? И зачем она вообще ушла из Азира, где была дочерью хоть и не гильдейского, но по местным меркам — вполне преуспевающего торговца? В конце концов, там ей не приходилось зарабатывать себе на жизнь позорным ремеслом шлюхи… Я тогда как раз выучил свое первое заклятье — Воодушевление, каковое и применил к истерящей девице, успокоив ее и направив ее дух к новым свершениям… а тело — взгромоздив на себя, дабы продолжить прерванное было времяпрепровождение.
Сегодня Рита была особенно в ударе. И когда мы, расслабившись, лежали, обнимая друг друга, девушка пригласила меня на чтения «клуба книжников», куда как раз вчера привезли новую книгу откуда-то с Востока, в которой она никак не могла понять чего-то важного, что вызывало насмешки некоторых «слишком умных». Я чуть было не убился челодланью. Эта дура опять полезла в тайное общество!!! Неужели ей «Пылающего гнезда» не хватило?! Впрочем, это приглашение позволило мне выполнить поручение, пришедшее от Ванды с оказией через Торговую гильдию. Так что я спокойно согласился.
В комнате, куда привела меня Рита, несколько десятков человек, разбившись на небольшие группки, негромко обсуждали прочитанный текст. Рита, проведшая меня мимо привратника, протянула мне эту самую «книгу с Востока», оказавшуюся «Размышлениями о культах в Империи». Перебросив несколько страниц, я убедился, что это — именно та книга, о которой сообщала мне Ванда, и влился в разговор, сравнивающий Алессианские доктрины времен Вторжения демонов с современными идеями Западной марки. Собеседники мне попались весьма интересные, так что дискуссия вышла непростая и духовно обогатила меня.
Когда же мы покинули столь интеллектуально одаренное сборище, я схватил Риту за плечи и притиснул к забору, за которым мое куцее чувство жизни показывало наличие кого-то, не относящегося к мелкой живности, допустимой для разведения в пределах городских стен.
— Ты что творишь, дура?! — вопросил я Риту, старательно не обращая внимания на соглядатая.
— Ты о чем? — непонимающе посмотрела на меня Рита.
— Ты хоть поняла, куда попала? А ну, быстро беги в резиденцию Священной конгрегации, добивайся встречи с инквизитором Орстоном — и рассказывай обо все, что видела и слышала на этих ваших собраниях!
— Думаешь, нас наградят?
Я посмотрел на Риту как на… ту, кем она, собственно, и является.
— Наградят? — переспросил я. — Если признают «невиновными», или, хотя бы «искренне раскаявшимися грешниками» — уже хорошо. Талмуд, что мы сегодня обсуждали — это же… Это… Ересь на ереси и ересью погоняет! Беги, быстро. Пока кто-нибудь из этих… любителей литературы нас не услышал…
К счастью, тот, кто нас уже услышал, оказался достаточно умен, чтобы вместо того, чтобы с криком броситься на «предателей», или же с не менее громким криком бежать предупреждать оставшихся в доме, тихо-тихо отползал в сторону.
— Бежать? — растерянно спросила Рита. — А как же ты?
— А я постараюсь сделать так, чтобы ты добежала…
Посмотрев в мои честные глаза, Рита осознала, что я действительно собираюсь сделать именно то, что сказал, и кинулась вверх по улице. Благо, что красная юбка не мешала ей двигаться, не в пример пышным одеяниям.
Я усмехнулся. Память у Риты — хорошая, не в пример соображалке. Так что перечислит она всех. Но вот соглядатай успеет предупредить о предательстве. Так что для многих из тех, кто остался в доме, не будет иного выбора, кроме как уйти на ту сторону закона. Часть из них неизбежно поймают, но остальные — продолжат нести Слово. Так что, набрасывая на себя усиливающие заклинания магии Света, я, не выдавая себя ни словом, ни знаком, только в мыслях совершил священный ритуал нашего культа, отрекаясь от даров бога: «…э, нет — сам справлюсь!»
Орстон, инквизитор, человек
Ситуация складывалась… не самая лучшая. По сути, нам поставили вилку, и хорошего выхода сразу из-под двух ударов я не вижу.
По итогам допроса этой дуры, прибежавшей в резиденцию, когда часы уже начали бить десять часов вечера, я понял, что самозванный Учитель этой мелкой секты, выяснив подробности побега из домена Азир, и положение ее знакомых, сам аккуратно подвел девчонку к идее пригласить этого Гронда в тот день, когда читали книгу, еретического содержания которой мой секретарь просто не мог не опознать. «Размышления о культах в Империи»… В Индексе запрещенных книг — третье название. Так что считать такое «просто совпадением» — я отказываюсь. Это явно замысел. И замысел, не сказать, чтобы такой уж сложный… По сути, нас провоцируют на то, чтобы долбануть стальным кулаком по свежей куче навоза. При любом исходе данной операции забрызганными окажутся все. Плюс — сама операция по ловле членов культа отвлечет часть наших сил от расследования убийства прелата Альсинора. Но при этом нет никакой уверенности в том, что убийцы прелата и культисты-книжники хоть как-то связаны! Вполне может быть и так, что это — действительно совпадение, или результат того, что интересы этих двух групп сошлись временно и случайно.
— Что ж… — я поднял взгляд на сжавшуюся в кресле девушку. Низкий вырез лифа и короткая красная юбка позволили бы мне определить род ее занятий, даже если бы я не знал о нем из допроса. — Можете поблагодарить Вашего знакомого, который сподвиг Вас к столь… деятельному раскаянию. Священная конгрегация Доктрины Веры не будет обвинять Вас в ереси, хоть Вы и подошли очень близко к этому. По сути, парень оттащил Вас от самого края пропасти. Так что Вам придется какое-то время посещать резиденцию Ордена и исповедоваться нашим служителям… — Из любой помойки можно попробовать извлечь что-то… полезное. Девочки… профессионально нетяжелого поведения часто много знают… иногда — даже больше, чем сами это осознают. Но наши исповедники вытащат из этой редкостно пустой головенки все, что там есть или, хотя бы, может быть.
— Господин… — девушка попыталась подняться из кресла, но упала обратно. Ноги ее не держали.
— Оставайся пока тут, — поднялся я из-за своего стола. — Когда придешь в себя — можешь идти домой… А о том, что за тобой присмотрят пара ребят, вполне сравнимых с тенями Хранителей Древних, и ради которых я связался с чернокнижниками, последователями учения, которое даже в Конфедерации Четырех стихий считается темным и запретным — и знать никому не нужно. Посмотрим, что за рыбка клюнет на такую… (я окинул девушку несколько… масляным взглядом), на такую аппетитную наживку.
Покинув свой кабинет, я поднялся на два этажа выше. Там меня встретил мой давний друг и напарник — Мертон. Мало кто может предположить, что этот шкаф трехстворчатый с антресолями, не уступающий ростом любому орку, содержит еще и отличные мозги. Многие ошибаются, глядя на него. И частенько эта ошибка оказывается последней в их короткой и никчемной жизни.
— Итак? — напарник поднял голову от томика эльфийской поэзии Темных времен(1). Вообще, мало кто знает о таком вот увлечении Мертона. Да и скромный томик смотрится в его лапе куда менее уместно, чем рукоять пудового кистеня. И это еще если не знать, что эта скромно выглядящая книжка — рукописный подлинник, и стоит… Добычу среднего золотого прииска месяцев за шесть ему пришлось отдать. Впрочем, несмотря на декларируемые принципы нестяжательства, по мере необходимости любой из полноправных инквизиторов, а временами — и ученики, могут пускать в ход изрядные средства, по сравнению с которыми покупка раритетного тома — действительно всего лишь «карманные расходы». Конечно, некоторые из братьев наших, Очищающих смотрят на такое косо… Но для подавляющего большинства очевидно, что спокойствие и душевное равновесие воина Света — вопрос не просто «важный», но «определяющий».
— Ты прав, — кивнул я, соглашаясь с предположением, которое Мертон высказал, только услышав о тех вестях, с которыми примчалась к нам эта девица. — Дерьмо. И самое в нем плохое то, что вопли этой д… — я запнулся, но потом произнес все-таки не совсем то, что хотел: в бою Мертон конечно, матом «не ругался, но разговаривал», но вот во все остальное время применение ругательств, тем более — в отношении женщин — он крайне не одобрял. И с этим безобидным пунктиком всем приходилось так или иначе мириться… Особенно после того, как некий служка лишился разом половины зубов после того, как обозвал нехорошими словами уже приговоренную к костру ведьму. В качестве епитимьи Мертона заставили выращивать зубы обратно, и он вырастил… ух, он вырастил… Несчастного служку три раза водой отливали. — …девицы слышал Дессарик из Очищающих. Так что сделать вид, что «ничего не было» — мы не сможем.
— Ну, почему же? — усмехнулся Мертон. — Если ближний твой торопиться упасть в грязную лужу впереди тебя — не стоит ему мешать.
Я подошел к окну, в которое с хитрой усмешкой смотрел напарник, и расплылся в довольной усмешке. Дессарик, человек, изрядно доставший нас обоих своей твердокаменной ортодоксальностью и поминанием Владыки Света на каждом втором слове, уже поспешал схватить еретиков.
— Как думаешь, треть — возьмет? — спросил я, любуясь стройными рядами латников, приписанных к нашей конгрегации.
— Если к тому моменту, как эта д… — а вот Мертон сделал паузу вполне осознанно, демонстрируя, что отлично понял, какое именно слово я проглотил, — …евица скрылась из виду, какой-нибудь «третий помощник Великого Учителя» не влетел в читальню с воплем «нас предали!» — то я готов признать себя ослом.
Я тяжело вздохнул. «Либер Хаотика», текст, привнесенный в наш мир кем-то из Неумирающих, в Индексе Запрещенных Книг значился на почетном пятом месте. Но при этом он был обязателен к изучению будущими инквизиторами, поскольку показывал уловки зла и некоторые неявные опасности на Пути Света. Так что историю Аэкольда Хельбрасса, наивного юноши, желавшего узнать, как изменить мир к лучшем, но из-за преследований столь же благонамеренных служителей Света ставшего одним из ужаснейших Чемпионов Губительных сил — мы оба, разумеется, знали. А вот Дессарик, судя по всему, уроки схола люцис(2) благополучно позабыл. Нет, не «прогулял» или «проспал» — в этом твердокаменного служителя Владыки Света заподозрить было невозможно. Просто объем запомненных им молитв и наставлений был таков, что больше места в голове ни для чего не осталось.
Донесение
С грустью и прискорбием вынужден донести до Вашего сведения, что братья мои, инквизиторы Орстон и Мертон, получив известие о существовании на подведомственной нам территории гнезда скверны и ереси, не поспешили выжечь его, как и полагалось бы верным слугам Владыки нашего, но предались неуместному расследованию. Допрос еретички, принесшей это известие, длился явно дольше, чем это необходимо для выявления поганого гнездилища мерзкого лжеучения. Так что я, будучи прав и праведен, вынужден был взять на себя обязанность искоренения ереси. Однако из-за задержки, вызванной неуместным промедлением вышеупомянутых, я смог захватить лишь немногих пособников темного культа.
Не будучи в силах судить, насколько это произошло из-за неуместного перфекционизма, а насколько — вызвано более опасными для Церкви нашей, Единой и Единственной, и нашего, благословленного Светом, государства, помыслами, оставляю решение этого вопроса высшим чинам Конгрегации Доктрины Веры.
Скромный служитель Конгрегации
Томас Дессарик
Мысль дня: «Когда рука предателя наносит удар — она делает это с силою Легиона».
Будах, тархан Семендер
Армия шла на Беленджер. Через контрабандистов удалось договориться с предателями в городе, что они захватят город изнутри и откроют ворота. Захватив запасы и казну Беленджера, я уже смогу расплатиться по части моих обязательств — той, что выражена в деньгах.
К сожалению, моя армия отнюдь не так велика, как раньше. Я так и не смог восстановить численность низших рангов: ведь племена подчиняются мне после проклятого мятежа далеко не в той же степени, что и раньше. Так что многие из них предпочли уклоняться от набора в армию. И не помогали ни угрозы, ни обещания большой добычи.
Но зато я почти полностью восстановил численность драконов. Три десятка Повелителей Небес плывут сейчас в синеве над нами. И это несмотря на то, что несколько луа пришлось оставить в Семендере, защищать столицу. Также со мной идет множество мобедов, пусть они и не чета прежним. Когда же я захвачу Беленджер и кину клич… Все те, кто сейчас избегают моих посланников, не желая давать воинов в армию своего властелина — сбегутся лизать мне сапоги!
— Господин… — один из новых мобедов приблизился ко мне. В отличие от прочих своих собратьев, он предпочитал перемещаться не в паланкине, а верхом, что вызывал несколько даже уважительные взгляды нойонов. — Духи тревожны, господин. Что-то злое ждет нас в этих холмах…
К сожалению, двигались мы намного медленнее, чем могла бы двигаться настоящая армия в лучших условиях. Слишком много у меня было новичков, слишком мало провианта собрали те племена, что еще оставались верны, слишком много времени приходилось тратить на выпас коней и охоту, чтобы добыть хотя бы минимально необходимое. В результате за день мы проходили лишь чуть больше, чем это могли бы сделать пехотинцы Империи Света. Какой позор! А ведь каждый день, каждый час промедления повышает шансы на то, что проклятый колдун узнает о нашем выдвижении И даже вернуться я не могу. Слишком многое вложено в этот поход. Если я вернусь без добычи, если мне нечем будет заплатить по счетам — новый бунт мне гарантирован. И против меня выступят те самые семьи, которые удержали мой трон в прошлый раз. А это означает в лучшем случае — отречение, а скорее всего — шелковый шнурок, на котором лучше будет повеситься самому. Так хотя бы будет вероятность, что не тронут моих женщин и детей.
А тут еще этот… умник… голова из кизяка. Нашел время, когда говорить такое. Уже к вечеру слух о том, что «святой человек чует зло» разошелся по всей армии. Так что на ночевку пришлось вставать почти на два часа раньше, чем это делали всегда. Просто для того, чтобы мобеды смогли расставить предупреждающие о злых духах знаки и пропеть отгоняющие зло песнопения, окуривая весь лагерь весьма и весьма недешевыми благовониями. Но без этого я рисковал до трети армии потерять дезертирами. А это означало бы новые потери времени на погоню и церемонию торжественной казни трусов.
Ну, хотя бы мы, в отличие от имперских армий, не тратили время на то, чтобы выкопать ров, насыпать вал и возвести частокол. Сила Истинных людей, последователей Тенгри-хана, единственно истинного бога, не в доспехах и стенах, а в острых саблях и крепости рук, что эти сабли поднимают в битве. А конные патрули, рассыпанные далеко по степи — заранее предупредят нас о приближении врага. Так что можно спокойно…
* * *
Утром лагерь охватила паника. Тот самый мобед, что предупредил меня о том, что чует зло, был найден в своем шатре мертвым. Причем выглядел он так, как будто ему в грудь и живот вонзили десяток стальных зачарованных клинков и рванули в разные стороны.
При этом никаких следов ни возле шатра, ни в нем самом — не было. Как будто убийца влетел через верхнее отверстие над очагом, что оставляют открытым для выхода дыма, убил мобеда, и улетел обратно туда же.
Зато один из амулетов, что должен был не позволить злу войти в лагерь, оказался раскрошен, как будто по нему нанесли тяжелый удар. Но при этом самого удара никто не слышал! Мобеды сказали, что такое вполне могло произойти, если непосредственно самого амулета коснулось зло, превосходящее его возможности. Но такое зло одним своим присутствием должно было разбудить весь лагерь!
Язид, предводитель воинов каганата
Жар пиалы со степным чаем приятно контрастировал с прохладой раннего утра, и степного ветра, заглянувшего на огонек в шатер сюзерена. Вообще вкус степного чая мало кому из рожденных за пределами степей нравится. Им все больше подавай сплетенные в изящные шары самые молодые, еще только раскрывшиеся на верхушке ветки листья, обданные водой строго определенной температуры… Но наш сюзерен в этом смысле — приятное исключение. Его не отвращает вкус старых листьев, прессованных вместе с веточками, которые варили в смеси воды и молока со специями и солью… Даже просто вид тархана, наслаждающегося степным чаем в своем открытом шатре — поднимает настроение воинов, вселяет в них уверенность и верность. Давненько они такого не видели… Захария, да будет милостив к его душе Джаханнам, редко покидал свой дворец. Кайларн же, ходивший в походы на орков, лично водивший отряды в боях, когда устанавливал свою власть в домене Азир, усмирявший мятежные племена — это тот вождь, который нравится воинам. И ему готовы простить и нелюдское происхождение, и свиту из нелюдей и даже непонятное колдовство. Но то — степные воины. Про «благородных» обитателей городов, оттеснивших былых соратников от расслабившихся и ослабевших тарханов — этого не скажешь.
— Предательство, — произнес я, отводя взгляд и отхлебывая из пиалы, — всегда стоит за левым плечом Владыки…
Мудрость эта в степях общеизвестна. Но сможет ли, а главное — захочет ли мой сюзерен понять меня? Слишком давно уже верные мне воины находятся вне Беленджера. И у кого-то может возникнуть соблазн…
— Вовремя предать, — сюзерен, в свою очередь отхлебнул чай, — это не «предать», но «предвидеть»!
Признаться, до меня далеко не сразу дошло, что имел в виду мой тархан. Когда же я понял, то чуть не ошпарился горячим чаем, уронив пиалу. В конце концов, я не политик, а воин. И теперь я понимаю, что успех моего первого и единственного заговора — успех не столько мой, сколько сидящего напротив меня колдуна, убедительно просчитавшего все возможные ходы и отыгравшего партию так, что даже те, кто должен был предотвратить наш заговор — сыграли скорее нам на руку.
-Значит, мы здесь сидим и ждем… — начал я.
— Армию Будаха, разумеется. Конечно, я предпринял некоторые меры, так что со взятием города у тархана в любом случае возникнут проблемы. Но лучше бы… — господин отставил пиалу в сторону, — обойтись без этого и не допустить врага к охваченному бунтом городу.
— И в ходе бунта… — я осознал замысел сюзерена.
— В ходе бунта людей, случается, убивают. И это мало кого удивит. Вот только нам с тобой при этом желательно бить подальше оттуда, где это будет происходить. И что будет лучшим алиби… — признаться, я не понял, что значит это слово… и по общему смыслу фразы догадаться было нетрудно, — чем защита земель и подданных от злобного и коварного врага?
Кэра, герой-диверсант, Измененнная
Охранение у армии Будаха было… Ну, оно было. Это лучшее, что о нем вообще можно сказать. Даже в сравнении с тем, что выставляли орки, это — смотрелось крайне убого. Внешние патрули с топотом носились по степи, высматривая с холмов приближение не меньше чем армии. А внутри… Внутри многочисленные амулеты и тотемы готовы были отразить нашествие хоть Парада тысячи духов… Значительно меньшее число охранных предметов должны были обнаруживать нежелательное присутствие людей (разумеется, исключая тех, что уже знакомы привязанным к ним духам) и эльфов. Но тут жрецы сильно промахнулись. Благодаря вмешательству сначала Единения, а потом — учителя и сюзерена князя Кайларна я уже не человек. Вот если бы определитель ограничили по фракционным характеристикам, или просто по «желанию причинить вред в лагере» — пробраться было бы труднее. Но не невозможно. Магия Разума, и ее подраздел — магия иллюзий очень хорошо приспособлены для проникновения туда, где твое присутствие наименее желательно.
Я присмотрелась к шатру тархана Будаха. Конечно, он охранялся получше, чем остальные… но не настолько, чтобы я е смогла туда проникнуть и устранить вражеского военачальника. Однако, учитель указал мне другую цель, и его подруга, госпожа Иримэ, с ним согласилась. Так что я свернула в один из проходов между шатрами туда, где явственно ощущала присутствие мишени.
Неподалеку от шатра, где располагалась мишень, мимо меня прошел патруль. Пришлось сосредоточиться, чтобы внушить людям, что крылья-клинки за моей спиной — всего лишь игра теней, и вообще — я их знакомая и нахожусь здесь с полным на то правом. Главное в этом деле не переборщить, не пытаться заставить их вспомнить какие-нибудь подробности, в которых обязательно ошибешься, что может заставить жертву насторожиться. Максимально неконкретный образ, который сознание само достроит до чего-то, неспособного разрушить удобные стереотипы…
Конечно, будь тут по-настоящему настороженные, готовые встретить опасность стражи — все было бы не так просто. Но… Они на своей земле, граница домена — еще впереди, они — посреди своего лагеря. Что им может угрожать? Такое мировосприятие стоит лишь слегка подтолкнуть в нужную сторону — и результат налицо. Думаю, даже если бы я уже выходила из шатра жертвы, волоча труп со следами зверских пыток, и залитая кровью по уши — они все равно посчитали бы, что я не тварь дрожащая, но право имею…
Тихим шелестом ночного ветерка я проникла в шатер жертвы. Жрец Тенгри-хана стоял у стола, время от времени левой рукой листая страницы толстенного тома, а правой что-то периодически добавляя в стеклянную колбу, содержимое которой после каждой добавки меняло цвет. Жрец был настолько увлечен, что мое появление не привлекло никакого внимания. Что ж. Отлично.
Шагнув вперед, я коснулась его шеи слева под ухом. Вообще-то использовать заклинание без зачитывания полной или хотя бы сокращенной формулы — довольно трудно. В результате я могу так задействовать только простейшие заклинания первого круга магии Жизни. И второго — магии Разума. Но, к счастью, паралич на одну цель в касание — это именно что заклинание первого круга. И оно — прошло.
Улыбнувшись, я прижалась к спине замершего жреца, и прикоснулась к его горлу ласкающим движением. А потом мои крылья-клинки чуть-чуть засветились от вливаемой в них силы, и ударили бедолагу в грудь, а потом — рванулись в стороны, разрывая живот и грудную клетку. А паладина в тяжелой броне, под божественными благословениями высокого ранга — был бы шанс выжить. У жреца же, отнюдь не славящегося запредельной живучестью — шансов не было.
Аккуратно, чтобы не грохнуть, не привлечь внимания снаружи, я уложила убитого на дорогой ковер. А потом, полюбовавшись на еще трепещущее в страшной ране сердце, пробила его черным клинком подаренного Учителем жертвенного клинка, чтобы предотвратить любую возможность воскрешения.
— Тебе, неделимый! — вознесла я молитву, отпуская душу павшего на волю Изменчивых ветров.
Наш принципал не примет недобровольную жертву. Но Хаос Неделимый принимает все, что ему отдают. А Ветра играют с варпом, соблазняя оказавшиеся в Эмпириях души.
Телекинезом я подбросила себя над землей, выпрыгивая из шатра через отверстие-дымоход, и, оказавшись над шатром — развернула крылья-клинки, ловя поток ветра… и Ветров. Первое задание было выполнено. Теперь осталось выполнить и второе: «…и уноси оттуда крылья, главное — не попадись!»
Язид, предводитель воиной Каганата
Я сделал очередной глоток. Из глубины шатра к сюзерену подошла его наложница — остроухая ведьма. Она обняла сюзерена, бесстыдно прижимаясь к нему грудью.
— Позволишь? — спросила она господина, протягивая руку к его пиале, нарушая любые мыслимые правила приличия.
— Конечно, — но господин, видимо, настолько любит свою наложницу, что может позволить ей и такое… Впрочем, сила позволяет многое. А тархан Кайларн — силен. И умен. И, может быть, эта сценка специально разыграна для меня… Или для кого-то еще, кто может ее увидеть.
Остроухая отхлебывает из пиалы своего повелителя. Признаться, я ожидал, что она скривится… Но…
— На удивление неплохо, — оценила ведьма традиционный напиток воинов степи.
Сюзерен кивнул, забирая из ее руки свою пиалу, и взмахом руки приказывая подать еще одну. Вообще-то женщины не должны присутствовать при разговора воинов… если они не служат Тенгри-хану… Но тархан — служитель Владыки Изменчивых ветров. Возможно — и ведьма служит его богу, и потому ей позволен больше, чем должно быть?! В любом случае, подставляться, требуя от высшего что-то, чего высший не хочет исполнять — было бы глупостью. А я еще не настолько сошел с ума.
— И все-таки… — а вот настолько, чтобы задавать тархану вопросы — да, сошел. — …почему не тархан Будах? Почему этот мобед? Он не настолько могущественен, чтобы его смерть могла повлиять на исход битвы…
Улыбка сюзерена была холодной, подобно пронизывающему лазурному ветру.
— Бабочка машет крыльями в Бракаде, а от обрушивающегося урагана дрожат стены Темного храма, — я не понял, в чем смысл этого высказывания, в чем не постыдился признаться. — Бывает так, что следствия оказываются несоразмерны причинам. Я пытался найти нужный мне Путь. Но как бы я не старался Увидеть — смерть тархана приводила только к тому, что его армия ускоряла движение. Но Иримэ подсказала мне, — он погладил руку наложницы, — что искать надо не то, что поможет совместить смерть тархана и желаемый результат, а то, что приведет к нужному итогу независимо от предпринятых действий. И когда я посмотрел в зеркала Лабиринта Десяти тысяч будущих под нужным углом — Путь стал ясен.
— Но как? — все равно не понял я. — Как смерть этого несчастного затормозит целую армию?
— Не знаю, — пожал плечами сюзерен. — Я еще не настолько хорош, чтобы видеть все в деталях. Я вижу начальную точку — выбранную мной смерть. И вижу что есть множество вариантов, ведущих к нужному мне результату, и гораздо меньше — ведет в сторону. Но вот что это за варианты… — он пожал плечами. — Так ли уж это важно?
д’Ормуз, предводитель наемного отряда, дроу
Тяжела ты, жизнь наемного мага. А уж капитана отряда наемников, да еще и со столь… интересной специализацией, как у нас — тяжела вдвойне. Союзник лорда-волшебника д’Ин Амита перекупил наш контракт. Кажется, это входило в соглашение по дележке трех доменов на двоих. Что еще наш прошлый наниматель передал новому — нам не докладывали, но, учитывая общий уровень проблемности полученных д’Ин Амитом владений — вряд ли слишком уж много. Но вот нас передали по всем правилам, с выплатой неустойки, и извещением Гильдии. Так что ворчу это я так, «из общего плохого настроения». Все-таки сидеть гарнизоном в отдаленном укреплении, которое никто и не собирается штурмовать, устрашать местных пейзан, пригнанных с рабскими караванами своим присутствием, и получать неплохие деньги по сути за ничегонеделание, и тащиться несколько ночей по степи, а потом до потемнения в глазах строить одно из самых сложных известных мне проклятий — это немного разные вещи. Хорошо еще, что запасами эликсиров маны, как и необходимыми материальными компонентами заклинания нас снабдили, а специально обработанный морион, используемый в качестве фокуса — у меня есть свой.
Проклятье кровавой тени… Изобретение древних эльфов, еще как бы не тех времен, когда мы еще жили на поверхности, рядом с этим предателями, которых теперь именуют «светлыми». Будучи наложено, оно начинает потихоньку пить жизненные силы жертвы(3) , медленно ослабляя ее, а само — усиливаясь. Только что наложенное проклятье можно снять любым очищением, включая самые простые заклинания первого круга. Если проклятье продержится два часа — так просто снять его уже не получится. Нужно будет заклятье второго круга. Еще два — третий круг будет абсолютным минимумом. Ну, а если жертва пробыла под проклятьем 10 часов — снять проклятье можно будет только Высшим очищением, заклинанием божественного, 5-го круга, заклинанием, что за Пределом Смертного... или же жертвенным ритуалом, который впитает больше жизни, чем было у проклятого до того, как проклятье начало действовать.
Глоток лазурной, слабо фосфоресцирующей жидкости из хрустального фиала, четко отмерянное количество драконьей крови на фокусирующий кристалл, и я начинаю в который уже раз за эту ночь создавать проклятье.
Чтобы сотворить заклятье четвертого круга с произнесением хотя бы сокращенной формулы — надо шагнуть за Предел Смертного. А создать его невербально — и вовсе под силу только настоящим богам… если, они, разумеется, занимаются такими мелочами, как созданные смертными заклятья, а не воплощают свою волю напрямую. Но, к счастью, орать формулу — не обязательно. Достаточно, чтобы тебя слышал мир. Слово. Жест. Воля. И видимая только мне кровавая сеть смыкается вокруг очередного луа из тех, что мирно спят сейчас в своем загоне.
Вспышкой тьмы дозорный передал предупреждение о том, что идет патруль. К счастью, я как раз закончил очередное заклинание, и рухнул в предусмотрительно вырытый окоп, закутавшись в черную ткань пивафи(4).
К счастью, зрение людей недостаточно, чтобы разглядеть оттенки тьмы. Так что вспышка — черная на темном фоне ночной земли, — осталась невидима для дозорных. Расслабились мы тут, наверху. Будь нашим противником хотя бы те же гномы — нас бы уже обнаружили. Надо будет устроить своим салабонам хорошую, качественную тренировку… А пока что…
Хорошо еще, что меня признали героем Дома, и успел встать на Предел Смертного до того, как мою матрону, Дар’Геррет Аннуари признали «предавшей интересы Дома» и казнили, а мне пришлось бежать. А то пришлось бы пробираться чуть ли не вплотную к драконам луа, подбрасывая в их корм редкие и дорогие яды.
Я вылил на поверхность кристалла черного хрусталя очередную порцию драконьей крови. Этой ночью мне предстояло много работы.
Будах, трахан Семендер
Как ни странно, ночь прошла спокойно. А ведь после убийства того мобеда, имя которого я так и не потрудился выяснить, мы просто не смогли двинуться дальше. Собрание мобедов решило, что необходимо провести необходимые очищающие ритуалы и изгнать злых духов И вот весь день мобеды завывали какие-то неудобопонятные заклинания, прося духов Почтенных предков и самого Тенгри-хана быть благосклонными к благочестивому воинству. А хибрады, взмыленные и с языками на плечах, мотались туда-сюда по всему лагерю, разнося священные талисманы, отгоняющие злых духов. Ведь не могло же быть случайностью, чтобы убили именно того мобеда, который почувствовал некое «зло» в этих холмах.
Я отпихнул в сторону девку, что скрашивала мне эту ночь. Надо будет, как возьмем Беленджер — найти себе новую подстилку на замену этой.
На мгновение я позволил себе помечтать о том, как, одержав победу над колдуном, я заберу себе его ведьму. Ходят слухи, что остроухие постельные грелки далеко превосходят человеческих женщин.
Но, к сожалению, я это всего лишь мечты. Шанс на настолько полную победу — крайне невелик. Скорее мне все-таки придется замиряться, возможно — даже свертывая воздействие Источника в Беленджере, чтобы позволить колдуну забрать себе часть тех земель, которыми он ныне владеет. Долгая война мне сейчас, после проклятого мятежа, не по карману.
Так что сейчас придется коротким ударом отбросить колдуна, ухватить то, что могу удержать, а потом — договориться о перемирии, которое глупый колдун сочтет прочным миром, расплатиться с долгами, подготовить новую армию… А потом — потом будет новый удар, который откроет мне дорогу к Великой реке, к караванным путям, к десяткам белогрудых и мягкотелых рабынь, к залежам драгоценного серебра.
Я сжал грудь пискнувшей девки. Когда я найду себе новую подстилку — эту надо будет отправить обратно в сераль. В принципе, подстилка она неплохая. Просто поднадоела за те дни, которые мы идем. Но все-таки… Да, я ее не буду выгонять. Еще пригодится.
Я намотал на пальцы русую косу, и дернул голову девки вниз, туда, где она должна находиться. Так что через очень небольшое время к воплям сержантов, поднимающих лагерь, стало примешиваться еле слышное на их фоне теплое чмоканье. Все-таки новый день начинается хорошо!
Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера
Прибыв в Серые холмы, мы узнали, что посольство, организованное д’Ин Амитом у гномов договорилось о проведении полноценных переговоров с таном Дорлет, и что посланники гномов прибудут в город в течение нескольких следующих суток. Пока же нам надлежало проследить за прохождением через Серые холмы отряда, отправленного Учителем из Азира, и пообщаться с представительницей Дома Иир, которая жила с волшебником… если я правильно понял темное наречие — в качестве залога, выданного волшебнику для заверения обязательств Дома Иир по договору. Как ни странно, в обществе дроу такое положение — весьма почетно, хотя и не менее опасно. Впрочем, в обществе дроу любое положение опасно, хотя надо признать, что у «залога по договору» оно несколько опаснее, чем «в среднем».
В комнату, где сидели мы с Истой, младшая жрица дроу вошла на закате. Со времен нашей прошлой встречи на переговорах по поводу дележа добычи, взятой с ваиводы Гхыртыкбургуза, она ничуть не изменилась. Все те же белоснежные волосы, эбеново-черная кожа, алые глаза, стройная до хрупкости фигурка… и грация движений такая, что не будь рядом Исты — меня вполне могло «повести». К счастью, опознав мое состояние, подруга бросила на меня благословение «Воодушевления», которое, кроме всего прочего, укрепляет волю. Так что с наваждением я справился… Но теперь мне придется извиняться перед Истой за свою слабость… Впрочем, в прошлый раз все было точно также.
Я вспомнил прошлые переговоры… В принципе, Учителю от д’Ин Амита нужно было немного. Договор о признании границ, дружбе, сотрудничестве, благоприятствовании торговле и взаимном пропуске военных сил — был уже подписан. Земли и подданные Черной скалы оставались за д’Ин Амитом. Просто потому, что, несмотря даже на договор о пропуске военных сил, управлять доменом, с которым нет общей границы — не слишком удобно. Казна и запасы ресурсов Черной скалы (кроме продовольствия, которое тоже оставалось волшебнику) — великолепно поделились пополам. А вот артефакты пришлось разбирать. Переговоры получились не столько «сложные», сколько «муторные». Трофеи были захвачены в количестве «дофига». Так что, даже с учетом того, что всякую мелочь, «слегка увеличивающую силу, ловкость, живучесть, и прочее» — тупо свалили в кучу и поделили «на вес», разбираться пришлось несколько дней. К счастью, критерии дележки большинства предметов были достаточно просты. Артефакты орочьей работы, или предназначенные для орков — без вопросов отходили д’Ин Амиту, и таковых было большинство. Предметы работы мастеров Каганата, захваченные орками при захвате того, что еще не было Серыми холмами, или же в войне с Беленджером — пошли Учителю. Но вот откуда у орка парные сабли явно дроусской работы, или же доспехи светлых эльфов — осталось неведомо. Тем не менее, и их поделили, хоть это и было нелегко. И, наконец, последней по порядку, но не по ценности добычей были орочьи рабы, которых не успели пустить в котел. И вот тут уже пришлось потрудиться. Мы отчаянно торговались за каждого пленника, потому что «люди — это основная сила любого правителя». Но при этом мы старались не разлучать семьи, и учитывать магические склонности… Так мы и общались, при том, что мой Учитель и сюзерен (и, кажется — любовник) дроу отошли в сторону и умыли руки.
Я с некоторым трудом выплыл из воспоминаний, чтобы приветствовать дроу. Еще тогда она сказала мне, чтобы я не пытался изображать из себя знатока темноэльфийского этикета. Все равно у человека в лучшем случае получится «бездумное обезьянниченье». Так что если я буду следовать своим правилам — ей будет легче напоминать себе, что я не пытаюсь ее сознательно оскорбить.
Мы вели незначительную беседу о всяких мелочах, вроде погоды и вкуса горячего напитка, чем-то напоминавшего чай, производимого из трав, растущих в пустыне, окружающей часть метрополии Конфедерации Четырех стихий, отведенную волшебникам. Вообще-то, по этикету, принятому в Империи Света обсуждать следовало бы вино. Но затуманивать мозг перед беседой с дроу? Ищите дурака в другом месте. Не говоря уже о том, что сама жрица Всебесцветной Паучихи могла счесть такой подход оскорбительным и напрашивающимся на неприятности.
— Итак… — дроу закинула ногу на ногу. Напиток был выпит, а все достойные упоминания особенности пейзажа — подвергнуты всестороннему рассмотрению. — …чего провозвестник Изменяющего пути хочет от младшей жрицы Владычицы Подгорной тьмы?
Я улыбнулся про себя. Все-таки я постарался разобраться в том, что движет дроу и особенностях их этикета. В данном случае я наблюдал то, что у людей называется «уничижение паче гордыни». Вообще-то, статус «залога» всегда несколько выше, чем был до передачи. В частности, «младшая» жрица имеет право не упоминать о своем статусе, опуская постфикс «luin». А уж в общении с людьми так поступают все младшие жрицы, чтобы немного добавить своим словам веса. Но Гелдиира скорее бравирует своим статусом. Что ж. Не мое дело. Вот совсем не мое.
— Учитель хотел бы знать все, что ты можешь и хочешь рассказать об участке Подземья под его владениями. Какие Дома его занимают, или же претендуют на него, сколько Мест Силы и где они располагаются, какие ресурсы там есть…
— А если я ничего не хочу рассказывать? — съехидничала жрица.
— Значит — не расскажешь, — флегматично пожал плечами я. На самом деле моим заданием было «выведать как можно больше, но не поссорившись с дроу». И поэтому давить тем, что обращусь к д’Ин Амиту… Может — сработает, может — нет, но настроение и отношения в любом случае будут испорчены.
— Пытаешься показать, что мои сведения тебе не слишком нужны, чтобы сбить цену? — усмехнулась дроу, при этом в рубиновых глазах мелькнул странный огонек. — Что ж. Притворюсь, что поверила. Так что… Возможно, вы знаете, что домены Подземья несколько… обширнее, чем наверху, — я кивнул. С одной стороны, непосредственно свободная площадь что там, что здесь — примерно одинакова, но в Подземье это свободное место распределено по нескольким кавернам, соединенным запутанными переходами. Так что под несколькими доменами наверху может располагаться только один домен Подземья. Впрочем, из-за того, что домены Подземья могут располагаться более чем в один слой — верно и обратное. — Так что под доменами Азир и Беленджер, и даже частично захватывая своим влиянием тоннели под доменами к северу от них, располагается лишь одно Место Силы… В настоящее время домен Аграч оставлен Домами да’Вир и да’Гор по слову Матери… — вот этот момент я отметил для себя как «интересный». По каким причинам Ллос приказала своим последователям оставить домен? Но если жрица не сказала большего — то и не скажет. И не важно, «запретили» ей, или она просто не знает ответа. — …и его занимают гномы из танства Дорлет, что расположено прямо под нами, и частично — под Семью Башнями.
Я кивнул, а Иста сразу же поинтересовалась:
— То, что домен «оставлен» — не означает, что воины Подгорной Тьмы отказались от своих излюбленных развлечений?
— Разумеется, не означает, — согласилась жрица. — Потому гномы и «занимают» домен, но еще не заняли. Место Силы они захватили, но вот удержать территорию — у них нет ни сил, ни возможностей. Но если дать им время…
Я кивнул и приготовился слушать дальше. Оказалось, что Дома да’Вир и да’Гор враждуют друг с другом до такой степени, что не так давно им удалось захватить по жрице друг у друга и пропустить через ритуал Благодарности Матери Тьмы. Собственно, по результатам ритуалов они и получили приказ Всебесцветной: «оставить домен под угрозой явления Вестницы». Что интересно, оба враждующих Дома в определенной степени родственны друг другу через Дом Иир, и используют его в качестве нейтрального посредника. Правда, для описания степени родства Гелдиире пришлось перейти на иллитири, поскольку в других языках подходящих для этого слов не существует. Что с них возьмешь… У эльфов, причем совершенно без разницы: светлых или темных, любовник прабабки считается родственником, причем степень родства зависит от того, сильно ли его оная прабабка любила. Но, на всякий случай я запомнил сказанное, а особо выдающиеся выражения — даже записал, чтобы потом использовать в подобающем контексте. Ведь «проповеднику Кукловода Тысячи и одного Заговора всегда следует быть готовым к переговорам: мирным, агрессивным и «как получится».
— Что ж. Я услышал тебя, жрица… — хотя сама Гелдиира слово «младшая» — употребила, повторить за ней было бы оскорблением. — Теперь — что ты хочешь за переданные знания?
— Знание можно оплатить только знанием, — жрица прикрыла рубиновые глаза. — По воле Владычицы Паутины я должна знать основные постулаты веры, что вы несете этому миру.
Я пожал плечами. Как ученик Провозвестника Архитектора судеб я обязан проповедовать. И не могу отказать тем, кто ищет знания о нашем боге.
— Прежде всего, основы моей веры запрещают мне хулить чужую…
Лори, участница посольства, гнома
Вот и нафига отец довел дело до того, что меня приписали к этому многоклятому посольству наверх? На много дней отрываться от своих экспериментов, переодеваться в неудобную и некрасивую (чтобы там себе не думали некоторые франтики) одежду, тащиться куда-то… И все ради чего? Нет, я понимаю, что отец хочет, чтобы я закрутила с Дурином, сыном главы дипломатического корпуса танства, возглавляющего нашу делегацию. Возможно — даже пролезла в его постель и стала третьей женой… Но, да славятся почтенные предки в чертогах Великого Кователя! О чем с ним говорить? О тряпках, которые прилично надевать к обеду? Или о сочетании драгоценных камней в украшениях? Вот о сочетании самоцветов в алхимических ритуалах и их воздействии на преобразование стихий — я бы поговорила. Но он же в этом нифига не разбирается!
Вообще, по итогам разговора с главой нашей делегации мучают меня смутные сомнения в исходе нашего посольства. «Мы должны потребовать от колдуна…» И список требований на два листа мелким почерком. Но чем мы можем подкрепить эти требования? Может быть, мы удерживаем какие-то земли волшебника д’Ин Амита, которые могли бы ему вернуть в обмен на исполнение наших хотелок? Или мы одержали какие-то важные победы, и наши войска грозят его столице? Или, может быть, мы хотя бы являемся для него важными торговыми партнерами и поставляем волшебнику что-то, что ему необходимо, так что от нашего торгового эмбарго ему станет нехорошо?
Конечно, определенная сила у нас есть. Мы выбили дроу из земель, которые теперь танство Дорлет, и заняли Место Силы в Аграче… Вот только что волшебнику наверху до наших побед в Подземье? Особенно, если учесть, что наши рати попытались выйти наверх в его владениях… но были разбиты и отброшены. Преследовать разгромленных полководцев волшебник не стал… Но это тогда, когда над ним с юга нависал орк. Теперь же лорд-маг д’Ин Амит разбил орка и замирился, а то и заключил союзы практически со всеми соседями. А волшебник — это один из немногих владык Поверхности, кто может вторгнуться в Подземье и рассчитывать на успех даже не имея подавляющего превосходства в численности. Железные истуканы, которым абсолютно все равно где сражаться, и широчайшие возможности магии делают его опасным противником. Так зачем, имея непрекращающуюся войну с дроу и жестокий дефицит продовольствия — злить еще одного соседа ни на чем не основанной гордыней и неуместными требованиями? Уж насколько я не разбираюсь в дипломатии, но даже мне это очевидно. Лучше было бы поступить так, как это сделал сам волшебник. Отправить делегацию, которая вместо выставления требований — поговорила бы практически «ниочем», но зато выяснила бы втихушку — что именно нужно волшебнику и что имеет смысл ему предложить. А потом бы уже начала переговоры, имея на руках выгодные предложения, на которые другая сторона захочет согласиться. А заодно — можно было бы выяснить и то, на что волшебник не согласится никогда, и убрать самые вопиющие хотелки из списка требований. Так, в частности, я полагаю, что требование к лорду-магу изгнать, а то и убить одну из его жен — будет встречено волшебником безо всякого понимания, а то и с неудовольствием… Ну, если он вообще даст себе труд сформулировать свою реакцию на более-менее дипломатическом языке.
В таком стиле я мрачно размышляла, пока наш караван тащился по Южному тракту, соединяющему столицу танства с Вратами Талас, возведенными еще тогда, когда город, что стал впоследствии Серыми холмами, еще носил другое имя. Раньше с волшебником общались через Врата Эдикале, что замыкают Северный тракт. Но сейчас посольство, оговаривающее предварительные условия переговоров, сообщило, что лорд-маг какое-то время будет держать флаг и ставку в Серых холмах, поскольку оттуда удобнее управлять завоеванными землями. Так что, как ни бухтел Дурин о «неуважении к великому народу вообще и ему, посланнику оного народа — лично», двигаться пришлось туда, куда сказали люди.
Вообще-то, от Северного, недавно построенного тракта, Южный отличался весьма выгодно. Поколения гномов-строителей спрямили большинство поворотов, вытесали удобное дорожное покрытие и на каждый дневной переход поставили две небольшие крепости, в которых караван мог отдохнуть, и из которых он мог получить помощь, случись какая беда на переходе. К счастью, последнее нам не понадобилось, а вот возможность отдыхать в крепости, а не спать вполглаза под телегой, ожидая нападения — было весьма приятным дополнением.
Когда мы пересекли Врата Талас, меня охватил страх. Мне показалось, что я вот-вот упаду куда-то вверх, в это слепящее сияние, что разверзлось у нас над головами. Меня затрясло, и я с трудом устояла на ногах. Хотелось закричать, и кинуться обратно, в родные подземелья, где дорогу освещает уютное мерцание рунических камней, а не этот выжигающий глаза огненный шар, где над головой — привычные и родные каменные своды, а не безграничная, устрашающая пустота… Но, к моему счастью, рядом оказался Глоин, ветеран бесчисленных кампаний, как в Подземье, так и на поверхности. Он рывком натянул мне капюшон на самые глаза, и жестко приказал:
— Под ноги смотри, дуреха! Только под ноги. Не смей поднимать взгляд, пока не успокоишься!
К счастью, Глоин знал, что делает и что говорит. Его совет-приказ действительно помог, и я постепенно успокоилась. Когда же пришли в себя почти все, а тех, кто не смог справиться с собой — уложили на телеги, наш караван двинулся дальше.
Гелдиира, наложница д’Ин Амита, дроу
Слушая проповедь парнишки, я вспоминала нашу прошлую встречу. И вспоминать мне немного больно и стыдно. Потому как по завершении дележки куалнейс популярно объяснил мне, в чем именно я не права. А конкретно — рассказал, что вот так, по мелочи пытаться нажиться на союзнике — удел младшей жрицы, которая никогда не поднимется выше этого уровня. И что жрица старшая, не говоря уже о более высоких рангах посвящения, должна уметь четко выделять цели и ранжировать их по значимости. Так что те несколько артефактов, которые по договоренности должны были достаться Кайларну, и которые моими стараниями ушли нам — ничего не значат в сравнении с недоверием внутри союза. Так что теперь он вынужден, чтобы компенсировать мою ошибку, передать союзнику ресурсы, более чем компенсирующие мой косяк…
Наверное, я могла бы пропустить его речь мимо ушей, и принять назначенное мне наказание, не изменив своего мнения. Но… Как жрица, пусть и младшая, я не могла не почувствовать присутствия рядом моей Богини. Равно как и того, что Она слушала речь волшебника. Слушала и соглашалась! Так что, когда в ладони куалнейс вспыхнуло то проклятье, которым старшие жрицы выражали младшим свое неудовольствие, и которому человека, да еще и мужчину просто некому было научить, я уже ничему не удивлялась. От Избранника Хозяйки паутины меньшего не ожидалось.
К счастью, куалнейс не стал отказываться от меня и возвращать Залог обратно Дому, где меня все еще ждет ритуал Покаяния. Так, пожурил, выразил свое неудовольствие моей глупостью, пошедшей вразрез его планам, и признал наказание необходимым и достаточным. Так что когда я собрала себя в кучку и, как и положено, опустилась перед старшим на колени, умоляя простить мое недомыслие, куалнейс изволил даровать мне фиал с эликсиром, снявшим судороги. А потом он повернулся и вышел, оставляя меня размышлять над своими ошибками.
С трудом поднеся фиал ко рту дрожащими руками, я выпила его содержимое. Хотелось свернуться в клубочек и рыдать. Но… Так поступила бы та Гель, которая навсегда осталась бы младшей. Но куалнейс сказал, что у меня может быть шанс получить следующее посвящение, и что иначе он бы не стал меня наказывать… Признаться, угроза меня напугала. Ведь в данном случае «не наказывать» — значит «вернуть домой», и все шансы на возвышение… да и просто на дальнейшую жизнь — развеются прахом! А значит, я должна показать ему, что достойна его милости и заботы.
Десяток метров, отделявших комнату, где мы говорили, от помещения, избранного моим куалнейс под личные аппартаменты, показались мне как минимум суточным переходом. Но я сделала это.
Стараясь стоять прямо на подгибающихся ногах, я подняла руку, чтобы постучать. Но в это время до меня донесся голос светлой.
— Муж мой, Вы уверены, что это было… — светлая запнулась, явно подбирая слова, — …необходимо?
— К сожалению, уверен, — отозвался куалнейс. — Знаешь, когда я жил там, на Той Стороне, я был уверен, что когда человек говорит с богом — это молитва, а когда бог говорит с человеком — это шизофрения. Но здесь… Здесь я воистину услышал голоса богов. Мне предложили сделку, которая позволила мне получить то, что я хотел, получить нечто практически невозможное… — на мгновение я задумалась о том, о чем наш со светлой муж может говорить… и в приступе мгновенного озарения поняла — он говорит о нас. Светлая и темная эльфийки в одной семье… Невозможно и немыслимо… почти как выживание слуги после проклятья одной из жриц Паучихи. Но — случилось. И это воистину воля Богини… или сразу двух.
— …мир — меняется. И нам всем придется измениться вместе с ним… или оставить место тем, кто сможет измениться. Я вот до этого дня даже не думал, что с женщиной, тем более — со своей женщиной можно обращаться так…
— И зря ты так думал, — я вошла, стараясь не морщиться, когда боль от проклятья простреливала мышцы. — Боюсь, что я не смогла бы усвоить ценный урок, если бы ты сразу не продемонстрировал мне благосклонное внимание Всебесцветной Паучихи. Я не смогла бы услышать Ее Волю… А воля Хозяйки паутины — не то, что можно легко проигнорировать даже по ошибке…
— Благословение Темной Матери? — вскинулась светлая. — Но я думала…
На левой руке д’Ин Амита полыхнула темным пламенем Паутина — знак благосклонности Ллос. Не часто она позволяет принять этот знак мужчине, а уж тем более — человеку. Нечасто. Но все-таки, случай хоть и редкий, но не уникальный. Если бы на другой руке нашего со светлой мужа не сияла мягким серебристым светом ветвь Древа Жизни. И вот такого сочетания Знаков Благоволения я и не припомню даже в легендах.
— Вот как-то так, — улыбнулся д’Ин Амит. — Мир меняется. И, хотя первые шаги сделал Кайларн, дальше нам вместе предстоит торить новый путь… Изменчивый путь.
Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера
Посланцы гномов вошли важно и торжественно. Впрочем, во многом их важность потерялась: зал, в котором посланников изволил принимать лорд-маг д’ин Амит был рассчитан на то, чтобы принимать в нем делегации от троллей, или даже посланников Замков-в-Небесах, титанов. Гномы же, несмотря на свойственную мужчинам этого народа массивность сложения, не отличались высоким ростом. Так что на фоне обширного зала смотрелись несколько… забавно. Особенно — если учесть их напыщенный вид и богато разукрашенные одеяния, на которые явно ушла не одна мера самоцветов и довольно-таки много золота.
Тяжело ступая, глава делегации, безошибочно опознаваемый по самой дорогой одежде, вышел на середину, и загудел гулким, как из бочки, басом:
— Подгорный престол требует…
Понятно. Рассчитывают на то, что д’Ин Амит, подобно многим Неумирающим, не взял на себя труд изучить дипломатический этикет и протокол «предпочитая содержательное общение пустой вежливости»… Ну-ну. Это точно не наш случай. И встречное оскорбление у д’Ин Амита уже заготовлено.
— Стоп-стоп! — Альмиера шагнула из-за трона властителя домена, где стояла до сих пор, не скрываясь, но и не привлекая к себе особенного внимания. Уже то, что переговоры ведет не сам хозяин земель и подданных — давало бы не слишком приятный намек. Но вот то, что вместо человека с гномами говорит эльфийка… Уж не знаю почему, но подгорные коротышки эльфов не любят даже светлых. Конечно, действия Альмиеры — скорее утонченная издевка со стороны д’Ин Амита, а не смертельное оскорбление, но все же… Хотя, в целом, «око за око». Гном начал с хамства и получил грубость в ответ. — Я, Альмиера, представляющая на этих переговорах владыку Семи башен, Серых холмов и Черной скалы, хотела бы сперва увидеть верительные грамоты уважаемых посланников, дабы знать точно, представляют ли они Подгорный престол, одного из Королей-под-Горой, или же танство Дорлет! — а вот это уже плевок в лицо. Но — не придерешься. Сами подставились, начав с выдвижения требований, а не передачи документов, как следовало бы.
Лицо молодого гнома, судя по всему, получившего должность главы делегации не по способностям, а, скорее, из-за влиятельных родственников, налилось кровью. Но сказать он ничего так и не смог. На лицах некоторых из сопровождающих его лиц отразилось злорадство. Зря это вы… Сами — ничем не лучше. Брали бы лучше пример с того гнома с военной выправкой, что стоит за левым плечом главы. Как говорил Учитель «идеальный косплей каменного голема во многих случаях является как минимум «хорошим» решением».
Из плотных рядов делегатов протолкалась девушка-гнома. Вообще-то, женщины этого народа не часто покидают их хорошо укрепленные холды. Но случается и такое. И чаще всего — именно в составе дипломатических делегаций.
С поклоном она протянула эльфийке толстую кожаную папку, изукрашенную дорогими камнями и золотым узором.
— От имени тана Дорлет, представленного в этих землях нашей делегацией, я, Лоримариэль, по слову Дурина, сына Кователя Хурина, счастлива вручить Альмиере, славному листу от ветви вечно цветущего Древа Жизни… — по губам светлой я прочел слова «ехидина малолетняя», немало повеселившие гному. В принципе — понятно. Хотя гнома и не показала этого ни словом, ни взглядом, но между словами «лист» и «от ветви» так и напрашивалось «отпавшему». И тут тоже ничего не поделаешь: эльфийка сама сказала, что представляет не Вечный лес, но хозяина домена, эльфом не являющегося.
Еще некоторое время дипломаты перебрасывались колкостями ко взаимному удовольствию, и все возрастающему бешенству формального главы делегации, которого полностью оттеснили от переговоров. Впрочем, все на свете имеет конец. Так что, как бы не была интересна и приятна обеим сторонам эта перепалка, слабо замаскированная под дипломатическое общение, но закончилась и она. Стороны признали, что верительные грамоты вручены и приняты, а посольство получило пакет предложений лорда-мага о взаимном признании и сотрудничестве, и разошлись обдумывать следующий раунд переговоров.
Лори, участница посольства, гнома
Едва кованные ворота тронного закрылись за нами, Дурин набросился на меня. Длинная речь, обвиняющая меня чуть ли не в падении Нараг-зигила длилась и длилась, к вящему удовольствия Глоина, который, собственно, и выпихнул меня, когда эльфийка прервала заготовленную речь Дурина и тот закрутился вхолостую, как круг без точила. В принципе, понять ветерана можно. В делегацию его впихнули как представителя как раз той фракции, которая принципиально враждебна той, что протолкнула Дурина на пост главы делегации. Так что косяк главы — ему в плюс. А с другой стороны, в отличие от самого Дурина, орущего на меня прямо перед дверьми местного сюзерена, и демонстрирующего ему и его подданным отсутствие единства и сплоченности как минимум в нашей теплой компании, Глоин поступил правильно. Накосячь я вслед за Дуриным — и можно было бы легко свести все к «самоуправству наглой малолетки», «эксцессу исполнителя».
Наверное, мне стоило бы обидеться на так подставившего меня ветерана. Но… После всего этого концерта, даже самому тупому куску пустой породы будет очевидно: ни третьей, ни, тем более, второй женой я к Дурину не пойду, а он меня — не возьмет. Просто потому, что я буду напоминать ему о неудаче в первой же дипломатической миссии. И даже если поездка наша закончится оглушительной удачей, и лорд-маг согласится на все наши требования (что примерно так же вероятно, как прибытие посла дроу с проектом соглашения о дружбе и сотрудничестве) — обязательно найдутся те, кто ткнет Дурина носом в его ошибку в самом начале, и напомнит, как вместо «уважаемого главы» перед лордом-магом и его двором выступала я — никому не известная девчонка.
Улицы Серых холмов, по которым нас вели, пустынными отнюдь не выглядели. Множество людей спешили туда и сюда, временами среди праздной и не очень толпы двигались зеленошкурые громады, на две головы вышел любого человека, и почти в два раза выше гномов. Разумеется, зеленые не могли просто жить спокойно, так что периодически вспыхивали драки. Если орки дрались между собой, что патрулирующие улицы големы этого демонстративно не замечали. Разве что, если орки мешали пройти, им об этом вежливо сообщали, и предлагали пройти подраться в специально для этого отведенное место. А если орочье веселье никому не мешало — то и ему никто не мешал. Если же орки начинали докапываться до людей, то големы, на железных руках которых отчетливо виднелись три жирные белые полосы, быстро растаскивали дерущихся, вразумляя неразумных. Впрочем, как минимум один раз я видела, как в драку, начатую зелеными орками, вмешался черный. И я не сказала бы, что участь зеленых от этого была намного легче. Метелил сородичей черный долго и с явным удовольствием, пока уже к нему не подошел погонщик големов, и не предложил перенести процесс вразумления заблудших и неразумных на полигон, с чем черный тут же согласился, и повлек зеленых туда, где им светило продолжение расправы.
Нас доставили к невысокому, достаточно уютному зданию, где делегация могла расположиться с большим удобством. Признаться, я ожидала, что устроят нас в «белокаменных хоромах», что было бы продолжением издевательства, неявного, которое даже предъявить невозможно. «Лучшие здания предоставили». А что в высоких и светлых помещениях гному неудобно — это уже были бы наши проблемы. Но нет. Хотя дома и были выстроены в человеческом стиле, но и гному в них было вполне уютно. Особенно — если занавесить окна плотной занавеской.
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
В весенней, расцветающей степи мы отнюдь не сидели «просто так». Культисты на ездовых крикунах шныряли по всей границе, зарисовывая кроки местности. А потом Лар, используя «Малое проявление Всетворящего» — создавал макеты местности, по которой мы и двигали фишки отрядов, разбирая возможные действия противника и свои ответы.
Младшие командиры кочевников пытались отбрыкаться от участия в «детских играх». Но после того, как Язид-нойон понаблюдал, как мы с Ларом разбираем одну из линий вероятного будущего, подбирая наилучшие решения к ходам тархана Будаха — он стал собирать своих подчиненных… некоторых — буквально пинками. А те, кто не сумели собраться в достаточной мере, чтобы осознать суть и смысл происходящего — оказались разжалованы в рядовые.
Но конкретно сейчас все приготовления были прекращены, личный состав сосредоточенно отдыхал. Войска тархана Будаха приближались к границе доменов. Пусть диверсантам и удалось задержать их продвижение почти на трое суток, но полностью остановить врага они были не в состоянии, да и не ставил никто перед ними такую задачу. Но, тем не менее, враг еще не пересек черту, за которой на него посыплются новые неприятности. Так что было время на «немного расслабиться». И Лар, расположившись в своем шатре, установил перед собой связной артефакт, пару которых они с д’Ин Амитом вскладчину купили и Гильдии Торговцев.
Вообще-то, пространственная магия — вещь всегда очень и очень дорогая. Хотя бы потому, что она не входит в стандартные Школы. Ходят слухи, что школа Пространства, вообще говоря, существует. Вот только где ей учат — ведомо разве что самим магам этой школы и верхушке Торговой гильдии. Точно известно только одно: ни одному из Неумирающих она еще ни разу не попалась. Так что магов Пространства — очень мало, и услуги их… Сказать, что «дороги» — все равно что промолчать. И выражается это «дорого» отнюдь не в деньгах. Достаточно упомянуть, что полноценную портальную сеть может поддерживать только фракция в пределах свой метрополии. А одиночный портал в столицу фракции — крупная Марка, и то, при условии того, что большую часть цены этого портала оплачивает именно что метрополия. И даже этот одиночный портал делает Марку значительной силой.
Такие вот «малые переговорные артефакты», вроде того, что используют сейчас Лар и д’Ин Амит, позволяющие поговорить с владельцем парного предмета, или просунуть ему небольшой предмет, вроде свитка заклинания — стоят дешевле. Но все равно, покупка его — событие. А на цену, отданную за конкретно эту пару, и Лар, и д’Ин Амит могли бы возвести в своих владениях нанималку существ высшего, седьмого ранга, да еще и выкупить двух-трех-недельный прирост. Но предпочли организовать надежную и не перехватываемую связь с союзником.
Волшебник д’Ин Амит сидел на своем троне в верхнем зале донжона Серых холмов. А у него за спиной стояла и массировала ему плечи темная эльфийка. Вообще-то, пропустить темную жрицу себе за спину, всеми знакомыми с этой гротескной пародией на Перворожденных почиталось за особо извращенную разновидность самоубийства. Но вот я уже не в первый раз вижу, как эта… Гелдиира массирует плечи своего сюзерена, и не пытается воткнуть ему в спину висящий у нее на поясе кинжал. И хоть я и вижу это своими глазами, но постигнуть эту противоестественную картину ни зрением физического тела, ни Взглядом Видящей — не могу. И даже мама, которой я отправила описание увиденного с призванной совой — смогла ответить только «Игры богов, доченька. Игры богов».
— …думаешь, не коммерческий проект? — отбросив попытки осознать существования темной жрицы, не пытающейся предать того, кто ей доверился, я снова прислушалась к разговору Неумирающих. Подозреваю, с точки зрения Вечного князя, или той же Высшей жрицы темных, эти двое сейчас выдавали тайны, хранить которые следовало бы под грифом «до прочтения — сжечь», как говорит в таких случаях Лар. Но сами Неумирающие считали это «обыденностью».
— Конечно, — расслабленное лицо д’Ин Амита выражало искреннее наслаждение. Тем более, что темная жрица в процессе массажа, старательно прижималась к его спине своими… достоинствами. — Посуди сам: проект — максимально хардкорный. Никакой «защиты от дурака». Загнать себя и свой домен в воронку неразрешимых противоречий — легче легкого. Ввод доната — жестко ограничен. На культуру отмены, критическую расовую теорию и прочие изыски гипертолерантности — изначально возложили большой и толстый. Те же черные вожди торгуют своими подданными так же лихо, как торговали во времена колонизации Африки. Многие сделали эту торговлю основным источником доходов своих владений…
— До сих пор судятся по этому поводу, — усмехнулся Лар. — Но на любые аргументы издатели тычут пальцем в «максимально точное историческое моделирование» и исторические документы, из которых следует, что процентов девяносто рабов, прибывших на американский континент, были не «захвачены в набегах», а вполне себе «цивилизовано» куплены белыми работорговцами у их черных коллег.
— Ага. И отношение ко всяким «гендерно-небинарным» вполне себе… Местами — вплоть до посажения на раскаленный железный кол. Вместо того, чтобы заявлять, что «это» — «не есть заболевание психики, а вполне себе норма».
Признаться, я вздрогнула, когда осознала выраженные не слишком знакомыми словами понятия иного мира… И удивилась, заметив точно такую же реакцию у темной. Что же это за ад — родной мир Неумирающих, если отношения, презираемые даже демонами ада — у них пытаются насаждать как «вариант нормы»? Ненаказуемый и даже не подлежащий лечению? Нет, случалось, конечно, что эльфы на второй сотне лет, наскучив «правильными и нормальными отношениями», ударялись во… всякое. Но целителям разума, как правило, удавалось привести их в норму. Ну, а те, кого не удавалось вылечить… «Безболезненное усыпление» в данном случае — не «наказание», а «избавление популяции от неудачных комбинаций генов».
В этот момент в шатер влетела Ариса, назначенная адъютантом командующего, и сообщила, что в лагерь пришел очередной обоз из Азира с запасами наработанных эликсиров. Я улыбнулась про себя. Изрядная часть «свободных доходов домена», то есть тех, которые не уходили на обязательные платежи и строительство, Лар пускал на найм, а временами — и покупку алхимиков. Так что в Ветровске уже работали две алхимические лаборатории, кроме той, что там была при захвате города, а в Азире — четыре. И с очередным караваном рабов, купленных на аукционе Торговой гильдии в Темном храме, в столицу домена прибыли еще двое. Как и всем прочим им было предложено отработать собственный выкуп, а если они захотят — то и предоставленную им лабораторию. Так что эликсиры маны, хотя и не самого высокого качества, поставлялись в действующую армию «в промышленных масштабах», что бы это слово не значило.
Мы как раз начали обсуждать распределение полученных припасов, и их безопасные дозировки для разных категорий манапользователей, когда Лар замер и прикрыл глаза. А потом он произнес только одно слово:
— Началось!
Все было понятно без пояснений. Армия тархана Будаха ступила на территорию домена Беленджер.
1) Темные времена последовали за падением первой эльфийской столицы — Асколхорна, и длились до завершения возведения и объявления новой столицы — Листвы.
2) Схола люцис — «школа Света» (лат). Учебное заведение для будущих инквизиторов.
3) Игромеханически — проклятье снимает по одной единице случайной характеристики в 10 минут.
4) Пивафи — плащ дроу. Обладает хорошими теплоизоляционными и маскировочными свойствами.
Лори, участница посольства, гнома
Возвращались мы, вполне ожидаемо, безо всяких успехов, и даже еще хуже. После того, как Дурин, видать, от большого ума, принялся громко настаивать на «изгнании темной ведьмы, если волшебник вообще хочет, чтобы с ним разговаривали», князь д’Ин Амит заявил, что «это танство Дорлет хочет, чтобы с ним разговаривали», и, «для повышения интеллекта», прямо в присутствии нашей делегации, сообщил местному представителю Торговой гильдии, что налагает на транзит через его владения в танство Дорлет, равно как и обратно, 80-процентную пошлину. Сначала мне показалось странным, что представитель гильдии, вместо того, чтобы выразить возмущение, и угрожать встречными санкциями от гильдии, расплылся в улыбке, и радостно заявил, что донесет волю Князя-колдуна до вышестоящих мастеров Гильдии. И только уже в помещении, где мы готовились к отъезду, до меня дошло: представитель ожидает получения соразмерной введенной пошлине взятки.
А вот Дурин, кажется, до этой идеи так и не дошел. По крайней мере, он попытался после столь неудачного разговора с правителем домена, пойти в представительство Гильдии и попытаться, как говорят Неумирающие, «качать права». Без малейшего успеха, разумеется. Послали его, хоть и безукоризненно вежливо, но далеко. И надолго. Ведь бросить на весы соответствующих размеров взятку он не мог в принципе. Все-таки, Дурин — глава делегации, а д’Ин Амит — властитель домена. И финансовые ресурсы им доступны… немного разные. К тому же, как я подозреваю, Дурин даже не догадался предложить взятку, но напирал на некие «законы», которые в Торговой гильдии всегда заключались только в одном: «получай выгоду». Конечно, для подгорного народа концепция, что что-то может быть превыше писанного закона выглядит несколько странно. Но дипломату следует знать, что другие народы не придерживаются нашего взгляда на мир.
Когда мы прошли Врата, возвращаясь в Подземье, меня снова накрыл страх, как и тогда, когда мы выходили. Только природа этого ужаса была совсем иной. Не страх перед незнакомой бездной, разверзшейся над головой, но страх вполне себе обычной в Подземье смерти. Только сейчас я сообразила, что для князя-колдуна лучшим способом оттянуть начало войны будет «Посольство не вернулось. Уже в Подземье напали злые дроу, выживших не осталось. Обычное дело».
— Мастер Глоин, — обратилась я к ветерану.
— Чего, мелкая? — улыбнулся он мне.
И я рассказала ему про пришедшие ко мне в голову мысли, больше — в надежде на то, что опытный боец развеет мою глупость по водам подземных рек. Но он сказал…
— Что ж… Вполне разумное предположение, — меня затрясло. — Если, конечно, предполагать, что д’Ин Амит желает оттянуть начало войны.
— Думаешь? — удивилась я. — Конечно, големы сильны… Но те же железные драконы в Подземье потеряют изрядную часть своей устрашающей мощи!
— А зачем ему лезть в Подземье? — пожал плечами Глоин. — Это Дурину и его покровителям нужно срочно доказывать свою полезность Подгорному престолу. Так что ставлю медный грош против золотого — на Совете они потребуют «наказать союзника мерзких дроу», и выделить войска для атаки владений князя-колдуна на поверхности. Но для того, чтобы отряд вторжения не был наземникам вовсе «на один плевок» — придется оттянуть войска из домена Аграч… и вот, когда наши выйдут на поверхность, и начнут подвергаться ударам князя-колдуна, его союзники — жрец Темного бога Кайларн и темные жрицы дроу — ударят по ослабленному Аграчу, который Подгорный престол уже не удержит. А когда Аграч — падет, д’Ин Амит заговорит с танством Дорлет совсем другим языком…
Я представила происходящее, и, увы, не нашла, что возразить ветерану. Только…
— Но это же, получается — предательство! Каким бы напыщенным идиотом не был Дурин, мы должны известить его, в какую ловушку он влез сам и собирается загнать танство!
— Поздно, — пожал плечами Глоин. — К тому же, разменяв половину армии домена и не до конца захваченное Место Силы на головы Дурина и его покровителей на шестах — танство останется в изрядном плюсе.
Тин, ученик инквизтора, человек
Я шагал по темным каменным плитам. Бесчисленные зеркала вокруг складывались в стены, на которые я не хотел смотреть. Там отражались… не самые лучшие мгновения моей жизни. А то, что я не мог вспомнить… На то смотреть не хотелось тем более — в тех сценах я был старше себя сегодняшнего, так что были основания опасаться, что это — мое будущее.
Я не помню и не понимаю, как я здесь очутился, и где, собственно, находится это самое «здесь». Но факт в том, что я здесь нахожусь и не знаю, что с этим делать.
Но что-то надо было делать. Ванда учила нас, что сидеть на месте — непродуктивно. Можно дождаться разве что неприятностей. Так что я двинулся вперед.
Постепенно отражения, которые я хоть краем глаза, но видел, менялись. Вместо тварей, что убивали, пытали и рвали на части мои отражения, стали появляться туманные, смазанные фигуры, произносившие заклинания. С моим умением читать по губам, кое-что из увиденного я запоминал. Не все. Потому что та часть тела, что ответственна за сигнализацию о грядущих неприятностях, давала знать, что останавливаться и приглядываться — плохая идея. Очень плохая. Правда, к сожалению, уверенности, что я удаляюсь от проблем, а не приближаюсь к ним — не было.
Не сразу я заметил, что из окружающего меня лабиринта куда-то ушла тишина.
— Орум канеш, орум канеш… — на тысячи ладов повторяли бесчисленные голоса. Мужские, женские, детские…
Хотя слова повторялись раз за разом, мне начинало казаться, что за ними кроется какой-то смысл… Но сама мысль о том, что я буду прислушиваться и пойму, что именно шепчут мне эти голоса, о чем они рассказывают — заставила подняться дыбом мои волосы… везде!
Я представил железную звезду о восьми лучах, что вращалась сразу вокруг трех осей, и более про себя, чем вслух произнес Формулу Отречения: «…э, нет! Сам справлюсь!»
Голоса не утихли, но их шепот потерял свою гипнотическую власть. Теперь я мог идти дальше.
В каждой развилке я поворачивал налево, отмечая выбранный путь странным приспособлением, откуда-то взявшимся в моей руке. Несколько раз это уже помогало, когда, увидев нанесенную прежде метку, я понимал, что сделал круг, и выбирал другое направление.
— У ворот Танелорна стоял я, рассматривая бесконечное совершенство…
Голоса, что бубнили повторяющуюся бессмыслицу, стихли. Вместо них пришли новые, рассказывающие дивные и захватывающие истории. И я гнал от себя мысль о том, что голоса эти — все те же, просто я стал понимать их.
Свет, что позволял мне ориентироваться в лабиринте, постепенно угасал. Идти становилось все труднее. Но зато и чудовищные, грозившие взорвать мой мозг видения Отражений становились все тусклее.
Казалось на меня давил незримый груз усталости. Хотелось лечь и заснуть, вслушиваясь в неумолчное бормотание Голосов, нашептывающих мне тайны бытия и секреты могущественнейших заклятий.
Всей своей сутью я потянулся куда-то за грань видимого бытия, взывая к изменчивым ветрам. И алая страсть Акши закружилась вокруг меня, взрывая чуть было не овладевший мной покой Безначального Порядка.
Как будто со стороны посмотрел я на заключивший меня Зеркальный Лабиринт. Шесть оставшихся позади черных звезд сияли в сгущающейся тьме, напоминая об уже пройденном. Огненная дорожка багрового пламени Удуна вела вперед, указывая правильные повороты, к седьмой и последней звезде Изменчивого пути.
Алая птица моей судьбы села ко мне на плечо. Она звала взлететь вместе с ней, манила яростью схватки, хмельной радостью бесконечного кровавого пира. Но я отрекся и от нее, проходя мимо залитых кровью ступеней великой Лестницы, на вершине которой меня ждала величайшая из битв, доступных смертным — схватка с богом!
Но я шагнул вперед, разрывая контакт. Черное холодное железо коснулось моей руки, невидимое в сгустившейся темноте. И я, замерзающими губами прошептал:
— Да будет Свет!
И стал Свет.
Орстон, инквизитор, человек
Ученик, проходящий Посвящение, лежал посреди стационарной колдовской схемы, расчерченной в подземельях городской резиденции Конгрегации Доктрины веры. Мертон закончил подпитывать его жизненные силы соответствующим заклинанием, и вернулся ко мне.
— Давно он так? — спросил я товарища.
— Почти неделю как, — вздохнул он. — Сильный паренек. До сих пор ни малейших признаков безумия или же одержимости, представляешь?
Я внимательно осмотрел колдовской узор, переливающийся разными цветами. Посвящение Силе всегда было Испытанием. Различные Планы и Царства прикасаются к душе посвящяемого, наделяя его Силой… или же не наделяя. Но случается и так, что ищущий Силы оказывается слишком слаб, жаден или же глуп. И тогда… В лучшем случае испытуемый умирает. Просто перестает дышать, и все. Но в более распространенном варианте, тот, кто поднимается с узора — уже не тот, кто ложился на него. И даже в случае одержимости Светом — нет ничего хорошего. К примеру, так закончил свое существования Орден Десницы Света. Парнишка, которого они проводили через Посвящение, урезанное, как это в обычае у многих Орденов, что далеки от воинствующих, подобных нашему, или же Псам Господним. Ордена Священные, в отличие от Орденов Воинствующих, из всего разнообразия Сил вносят в свой Узор Посвящения только Свет и Жизнь, не давая «скверне» даже «малейшей возможности зацепиться за неокрепшую душу». Ну, вот и получилось так, что посвящаемый сумел вместить в себя суть и сущность одного из Ангелов. А тот, поднявшись с узора уже в виде парнишки с пепельными волосами и алыми глазами, принялся истреблять всех, в ком узрел хоть пятнышко Тьмы. А поскольку плохим зрением Ангелы отродясь не славились, Тьму он углядел во всех… Тремя Орденами его утихомиривали — и то еле справились. Все-таки, тяжело бить воплощенную Силу.
Очередной участок Узора вспыхнул особенно ярко, и погас, распадаясь каленым пеплом. Смерть отказала Тину в своих Дарах. Оно и к лучшему. Конечно, в отличие от прочих Орденов, инквизиторы имеют право изучать и практиковать Темные искусства, хотя бы с целью разработки методов противостояния. Но вот сейчас появление святого некроманта — было бы несколько… неуместно. Особенно, учитывая наличие поблизости Дессарика. Тьма отвернулась от нашего кандидата еще раньше, когда стабилизировалось свечение узоров, соответствующих Плану Света. Разум не конфликтовал с иными Силами. Так что его уже почти завершивший формирование узор не мешал появлению еще одной школы. Больше трех… Тоже, конечно, встречалось, но редко. Очень редко. Впрочем, учитывая, что обычно Посвящение длится два-три дня, а Тин лежит тут уже неделю, выживая за счет магии надзирающих за ритуалом инквизиторов, можно рассчитывать на появление четвертой школы… либо того, что одна из Сил дарует ему посвящение выше, чем обычный первый круг.
— Ладно, — Мертон отошел от узора. — Какое-то время он еще проваляется, хотя процесс уже явно идет к завершению. Так что поговорим пока что о делах наших скорбных.
— Поговорим, — согласился я.
— Нам нужен темный культ, — произнес товарищ. — Слишком уж давят покровители Дессарика. Вынь да положь им «проклятых еретиков и малефиков». Томас аж копытом землю роет после недавнего «успеха», с поимкой «Круга Книжников», — так назвали разбежавшихся «читателей», которых нам сдала девица нетяжелого поведения.
— Думаю, этого добра и так скоро будет… выше крыши, — я покачал головой. — «Книжники» не просто так сюда перлись. И не просто так была организована эта явная провокация с приглашением на чтение запрещенной книги писаря Инквизиции…
— …на которую Томас столь радостно повелся, — вздохнул Мертон.
— Повелся, — согласился я. — И искры теперь разлетелись по всему домену и окрестностям. И тихо тлеют. А горючего материала у нас тут, в связи с войной — предостаточно. Полыхнет так, что Небесам жарко станет.
— Полыхнет, — кивнул Мертон. — Но позже. А результат от нас требуют прямо сейчас. Что возвращает нас к утверждению, с которого я и начал: нам нужен темный культ!
Тин застонал и пошевелился. Прекратив обсуждать опасную идею, пришедшую в голову напарнику, мы оба посмотрели на ученика. Ритуал завершался. Все части схемы, не пошедшие в дело — выгорели и погасли. Продолжали светиться только знаки Разума, Света и, странно, хотя и ожидаемо — Хаоса.
Примерно пятнадцать минут у нас ушло на то, чтобы привести парня в сознание.
— Получилось? — спросил Тин, придя в себя.
— Получилось, — ответил Мертон. — Свет и Разум дали тебе начальную ступень посвящения, а Хаос — даже вторую. Гордись! Такое случается для одного из двух-трех сотен проходящих Посвящение.
— Хаос? — переспросил Тин. — У меня проблемы…
— Не совсем, — покачал головой я. — Если бы ты был рядовым обывателем — да, проблемы могли бы и возникнуть. Хотя школа Хаоса и не запрещена в Империи, в отличие от школ Тьмы и Смерти, несовместимых с поддерживаемыми Владыкой Света, но обыватели могли бы и камнями побить мага Хаоса. Но ты у нас — ученик, а теперь уже и стажер Священной Конгрегации Доктрины веры. Нам разрешено изучать даже запрещенные школы. А уж «не слишком охотно разрешаемый» Хаос — и вовсе не основание для проблем.
— Хорошо… — Тин медузой расплылся на остывающем камне.
Донесение
С тяжелым сердцем приходится мне поставить под вопрос компетентность моих собратьев-инквизиторов. В то же время, я уклонился бы от своего долга, если бы не довел данное дело до вашего сведения, и потому должно мне оставить в стороне личные чувства, во имя Церкви нашей, Единой и Единственной, и господина ее — Владыки Света.
Пренебрегая дисциплиной и надлежащим порядком, провели они ритуал Посвящения Силам, не убрав из него зловещих и нечестивых знаков, позволяя Губительным силам прикоснуться к душе неофита и влиять на нее. В результате посвящаемый ученик, рекомый Тин, получил в свое распоряжение зловещие силы Хаоса, что, хотя и не запрещено Владыкой, но крайне не рекомендовано иерархами Святых орденов.
Таковое непослушание не должно быть поощряемо. Особенно — учитывая, что посвящаемый ученик предполагался кандидатом на вступление в один из Орденов Конгрегации Доктрины Веры, кои должны с тщанием и вниманием надзирать за соблюдением канонов и установлений, а также демонстрировать пример благочестия и святого подвижничества, но отнюдь не поклонения силам зловещим и губительным для души более, нежели для тела.
Скромный служитель Конгрегации
Томас Дессарик
Мысль дня: касание предательства ближе, чем мы думаем.
Шелест, шаманка, орка
Хозяин повелел называть его д’Ин Амитом, или же Федей… «Хозяин»… Не думала я, что когда-нибудь таковой у меня будет. Но… Как шаман, пусть и ученица, я хорошо понимаю, что со мной сделали. У меня забрали часть души, забрали имя… И пока я не верну его — я над собой не властна, и мной повелевает тот, кто Взял меня. Путь пока что и не в том смысле, как это слово используют для описания отношений мужчины и женщины.
С другой стороны… Быть в рабстве у колдуна-человека, или же быть в учениках у шамана-орка… В сущности — разница невелика. Тем более, что новый хозяин дает мне не меньше знаний, чем прежний учитель.
— …а теперь — пшел вон!
Грошр-рагн, черный орк из нового набора, возглавляющий гарнизон Серых холмов, буквально выкатился из Тронного зала, получив очередную взбучку за то, что его подчиненные в очередной раз не поделили чего-то с погонщиками големов. Результат был… немного предсказуем. Снагам как следует намяли бока. Все-таки, железяка — есть железяка, и настукать его обычному снаге — нелегко.
— Н-да… — протянул князь-колдун. — Как сказано в одной замечательной книге, которую я читал еще до того, как соскользнуть сюда — «Для чего орку нужна голова? Чтобы издавать ею боевой клич!»
Я подивилась чеканной мудрости автора книги. В самом деле… Думать орк может много чем. Начиная от мускулов, и заканчивая тем, что болтается, или же не болтается между ног. Да и вообще, если орк — не чудила, то думать ему не так уж необходимо. Но клич «Ва-а-а-гх!» — это то, что делает нас теми, кто мы есть. То, что объединяет нас. То, что превращает отдельных орков в Орду, придавая смысл самому нашему существованию.
— Ладно, — вздохнул хозяин. — С текучкой пока что разобрались, — он откинулся на спинку кресла. Вообще, у меня такое впечатление, что оная спинка была специально сделана так, чтобы стоящей за спиной д’Ин Амита остроухой было удобно обнимать его, прижимаясь к его спине своими… скажем так — выпуклостями. — Так что следующий шаг… — д’Ин Амит погрузил пальцы в мои волосы. Признаться, прическа всегда доставляла мне… проблемы. Тонкие и мягкие волосы не могут смягчить даже самый слабый удар. Так что, как бы я их не отращивала — боевой прически все равно не получалось. И этом, вместе с несколько хрупким для орка телосложением, делало меня предметом всеобщих насмешек. И продолжалось это до тех пор, пока Маухур не принял меня в ученицы. Собственно, не прекратилось оно и потом. Но злить старшего чудилу, задевая его ученицу… Нет, находились и такие, но значительно реже. Но все-таки — находились. Как сказал д’Ин Амит после ритуала, когда я все равно попыталась броситься на него: «Инстинкт самосохранения в комплект поставки орка — не входит. Приходится добавлять эту опцию самопально». Ну и добавил. Да. Повторять тот бросок как-то не тянет.
Признаться, после всего, что со мной случилось, я как-то не ожидала, что меня будут учить хоть чему-нибудь. Но… колдун сказал, что разу уж я теперь — Шелест, то гордому имени необходимо соответствовать.
Я, собственно, не очень понимаю, что гордого в слове, обозначающем тихий звук: не «крик», не «вопль», но всего лишь «шелест». Но раз хозяин моей души и имени говорит, что данное им прозвище — гордое, мне, увы, не приходится сомневаться.
Так что, когда была достроена военная школа, мне пришлось ходить на уроки не только к шаману Серых холмов, но и к преподавателям военного искусства. Опять-таки, зачем оно чудиле — непонятно, но… Сказано — учиться, буду выполнять. Выбора особого нет.
— Так… — протянул хозяин, — …экспедиционный корпус мы отправили. Диверсанты — работают… Полагаю, тархана Будаха ждут… интересные времена.
Я вспомнила, как учитель Маухур рассказывал, что «чтоб тебе жить в интересное время» — это проклятье. Полагаю, хозяин имеет в виду что-то очень похожее.
Будах, тархан Семендер
Возможно, хорошим решением было бы отправить луа вперед, атаковать город и помочь тем, кто стремиться к бунту против колдуна… Но… То, что стало известно о кампании колдунов против орка, намекает, что в решительный момент остаться без прикрытия сверху — идея не из лучших. А тут еще и от моих людей в Азире не пришли очередные донесения…Означает ли это, что их сумели вычислить и захватить? Не знаю. Возможно, я еще получу сообщение от кого-то, а может — ребята просто перепились и отдыхают… Ух, если так — они у меня получат! Но важно то, что сейчас у меня нет достоверной информации о том, где сейчас располагаются войска лорда Азира. И это плохо. Очень плохо. А значит, силы свои надо держать в кулаке.
Хорошо еще, что шпионы в Семи башнях и Серых холмах известили меня, что переговоры волшебника д’Ин Амита с гномами — на грани срыва, или даже вовсе прекращены. К сожалению, никто из моих людей не имел доступа к собственно проведению переговоров, но вот о том, что делегация гномов покинула Серые холмы, и ее предводитель был крайне недоволен достигнутым (а скорее — не достигнутым) результатом — они передали.
К сожалению, это не означает, что волшебник совсем не может помочь своему союзнику. Увы, но гномы все делают достаточно медленно. Так что волшебник вполне может отправить часть своих сил в помощь колдуну, рассчитывая, что его силы успеют вернуться до начала кампании против гномов. Впрочем, если он не собирается с ходу лезть в Подземье, он может и вовсе отправить помощь своему союзнику, рассчитывая на первом этапе обойтись без отправленных сил. Но, по крайней мере, на меня не навалятся всеми силами четырех доменов сразу.
К сожалению, погода была… не самая лучшая. Низкие тучи постоянно угрожали дождем. И, хотя хирбады и мобеды пока что ухитрялись договориться с духами природы, и Тенгри-хан не ниспослал нам дождя, который сильно затруднил бы передвижение, но вот разогнать тучи у них не получалось. Это и сыграло свою зловещую роль в последовавших событиях.
Сразу десяток виверн бросились на стаю луа из низких облаков. Конечно, даже такая стая не могла победить, но… Двух луа просто порвали прежде, чем драконы сумели понять, что происходит, и ответной атакой уничтожили нападавших. Это было плохо. Очень плохо. А самым худшим во всем этом было то, что тела убитых виверн не падали на землю, а исчезали, распадаясь зеленой пылью. Призывы. Нас атаковали призванные виверны, что после гибели физического воплощения — возвращаются на План Жизни. А значит, враг потратил только ману, которую достаточно легко восполнит. Хотя бы — отвезя своих колдунов в замок, где они быстро восстановят запасы маны.
К сожалению, это также означает, что идея «отправить луа вперед» — точно не та идея, которую стоит реализовать. Беленджер вполне может оказаться прикрыт духами, ведь орки-шаманы, подданные д’Ин Амита знают толк в духах, защищающих от летающих существ. И, более того, как раз у гномов с летунами — не слишком хорошо (в подгорных пещерах не особо полетаешь). Так что именно тех, кого Неумирающие называют «шаманами ПВО» — он вполне мог отправить на помощь союзнику, не слишком ослабляя свои силы на линии противостояния с гномами.
— Плохо, — оглянулся я на Хаким-мобеда.
— Плохо, — согласился со мной высший иерарх церкви Тенгри-хана в Семендере. — И хуже всего то, что луа отреагировали как-то… медленно и неуверенно. Боюсь, нам надо встать на дневку, и провести ритуалы проверки и очищения Сил Зла.
Лори, участница Совета, гнома
Дурин устроил настоящую истерику. На Совете танства, куда призвали и меня, он буквально бился в падучей, обвиняя меня и Глоина в срыве переговоров, подрыве его авторитета, и чуть ли не предательстве домена в пользу дроу. Однако предоставить какие бы то ни было доказательства своих утверждений он оказался неспособен. А потому, в соответствии с древним законом, Совет выразил нам свое неудовольствие, и этим дело ограничилось. Поскольку мы действительно «вмешались в дела поставленного старшим без его однозначно выраженного разрешения» — неудовольствие было вполне справедливо, и не вызвало у нас каких либо неприятных эмоций. Засим Дурину посоветовали «успокоиться и прекратить истерику», и начался конструктив.
— Пошлины, введенные враждебным Подгорному престолу волшебником, Торговая гильдия оспаривать не намерена, — начал излагать свою позицию Дурин. При этом он зыркнул в нашу сторону, чтобы показать: кого именно он считает виновными в столь неудачном стечении обстоятельств.
— Проклятые торгаши, — покачал седой бородой Имир, пожилой гном, советник тана по торговле. — Но от них ожидать иного и не приходилось. Если д’Ин Амит компенсировал им выпадающие доходы — они без сомнений пойдут на сговор с ним.
Предлагать очевидное для людей средство — самим подкупить Гильдию, чтобы заставить ее опротестовать пошлины, — никто не стал. Это было бы нарушением писанного закона, а потому для гномов было невозможно… Или, по крайней мере, сопряжено с потерей лица. За само такое предложение могут публично сбрить бороду и выкинуть за ворота… И тогда уже настоящая лотерея. Успеешь добежать до выхода из Подземья — останешься жив. Нет… К чему жить потерявшему лицо? Это даже рассматривается как некое милосердие. Ведь тот же Закон запрещает гномам убивать гномов…
— …а потому — нам следует собрать силы, и выступить как можно скорее! — кажется, я несколько отвлеклась, и упустила из виду какую-то часть совета. Дурин уже не верещал, требуя наказания для нас, но с достоинством выступал, предлагая свой план
План был принят «за основу», и Дурину, как он не кривился, навязали в «советники», а точнее — «няньки» ветерана Глоина… Ну, и меня, «чтобы понимала суть войны, раз уж рвешься в саперы». Правда, сам Дурин от нас демонстративно дистанцировался, более того — отправил Глоина (ну, и меня, «чтобы поняла, что живу не в алмазных копях») в поездку по дальним гарнизонам, чтобы выяснить, с каких из них получится снять хотя бы некоторую часть войск.
— А все-таки, я не понимаю… — обратилась я к мастеру Глоину, когда мы вышли из Зала Совета.
— Спрашивай, малышка, — улыбнулся мне ветеран.
— Почему этот волшебник не боится поворачиваться спиной к дроу? И как получилось, что его… что у него…
— …что у него до сих пор не выросло экзотическое украшение в виде кинжала в этой самой спине? — сформулировал Глоин то, что я так и не смогла.
— Да!
— Все очень просто, — ветеран вздохнул. — Дроу — умны. Они — злобны, коварны, жестоки, но никоим образом не глупы. Иначе они не были бы столь серьезной проблемой. И начинать атаку, не зная, как убить Неумирающего — дроу не будет. По меньшей мере — не получив на это прямого приказа своей темной богини.
Будах, тархан Семендер
Ситуация оказалась… аховая. С некоторым трудом, но все-таки служителям Тенгри-хана удалось разобраться в случившемся. Луа прокляли. Прокляли коварно и замысловато. Они медленно, не неотвратимо теряли силы и волю. И что самое худшее — мы заметили это слишком поздно. Если на ранних стадиях, когда проклятье было только наложено, его можно было снять простейшим заклинанием очищения, которое доступно всем, кто принял силу Отца-Неба, уже после первого посвящения, то теперь, когда оно вдоволь напилось жизни своих жертв, снять его можно либо Великим Очищением, заклинанием за Пределом Смертного, доступным только тем, кто постиг Магию Света до высшего пятого круга посвящения, либо жертвенным ритуалом. И, поскольку Мастеров, вставших выше смертных магов, в ближайшей округе не наблюдается, а если бы и был таковой — то не уверен, что я смог бы ему заплатить, придется проводить ритуал. Десятки рабов для освобождения от проклятья только одного луа… И не каких-то там старых, больных, или истощенных голодом — молодых, сильных и здоровых рабов! Убытки… какие убытки… И что еще хуже — время. Ведь рабов надо доставить из Семендера. Здесь, с собой в походе у меня только несколько наложниц. Но даже если их всех пустить под нож — не хватит даже на избавление одного луа! А значит, придется гнать караваны, и, пока они идут — стоять здесь. Ведь двигаться вперед — значит увеличивать расстояние, которое придется тащиться рабам, и подвергаться опасности новых налетов! Чертовы тучи, которые мешают вовремя заметить мерзких животных! И отвратительные колдуны, которые этих животных призывают на погибель честным верующим в Тенгри-хана, прокляните их, Отец-Небо и Почтенные предки!
Но делать нечего. Рваться вперед с ослабленными луа… Плохая идея. Очень плохая.
— Машхур-нойон, — обратился я к главе Темной опоры, — отправь сообщение верным в Беленджере, что мы задерживаемся.
Машхур молча ударил себя в грудь, и отошел в сторону. Увы, отправка сообщений во владения колдуна — дело небыстрое. Сам колдун и его слуги как-то нервно относятся к голубятням в своих владениях, и предающиеся этому безобидному увлечению — всегда на виду, и подвергаются регулярным проверкам стражниками.
В целом, когда рабов притащили-таки, мобеды как раз соорудили подходящий алтарь и начали заклинать. Как ни странно, никаких проблем все время, пока готовили ритуал, не было: не пропадали патрули, направленные далеко в степь, не погибали люди и в самом лагере, даже караван с рабами никто не перехватил. Честно говоря, меня это немало настораживало. Не тот у меня противник, что вот так, за здорово живешь, дать врагу готовиться к атаке… Но, тем не менее, ни патрули, носившиеся вокруг лагеря, ни духи, расставленные охранять сам лагерь не столько от людей, сколько от мистической опасности — так и не засекли никаких врагов. Равно как и не случилось никаких новых неприятностей.
От своего шатра, расположенного так, что бы наблюдать весь лагерь, я смотрел за мобедами, совершающими последние приготовления к ритуалу. Не то, чтобы мне было приятно наблюдать, как мою собственность будут отдавать темным духам, чтобы те забрали себе еще и тьму проклятья, поразившего луа… Но я хоть и не сильный мобед, но все-таки — некоторую подготовку имею. И наблюдать за одним из высших ритуалов для меня — право и обязанность.
Закричала рабыня. Поскольку Закон Тенгри-хана запрещает убивать девственниц, рабынь, к своему несчастью, оказавшихся таковыми — обязательно растлевают. Вот крик затих, и еще живое тело бросили на черный камень алтаря. Признаться, меня посетила мысль позвать наложницу… Но все-таки я от нее отказался. Старшие, самые опытные мобеды сгрудились у алтаря, распевая катрены. Низкие, темные облака, подсвеченные уходящим закатным солнцем, показались мне каким-то зловещим предзнаменованием.
Когда духи подняли тревогу, как оказалось, было уже непоправимо поздно. Сразу несколько хрустальных фиалов, сверкнув в лучах заката, устремились к алтарному камню. Старшие мобеды были связаны ритуалом, а в распоряжении младших не было заклятий, способны остановить летящую смерть достаточно быстро.
Один из фиалов ударился в грудь распластанной на алтаре жертвы, вызвав болезненных вскрик. Увы, но это не удержало фиал от разрушения. А уж два, ударившихся о камень — и вовсе беспрепятственно выбросили Пламя Фей… Жертва погибла мгновенно. А вот собравшимся вокруг мобедам пришлось хуже. Все они носили на себе амулеты, защищающие от огня… Но Пламя фей, продукт нечестивой нелюдской алхимии, эти амулеты лишь немного ослабили и замедлили. Наверное, мобеды смогли бы выжить… Однако темные духи, получившие вместе с обещанной ими болью, отчаянием и смертью жертвы — еще и ненавистную сущность Огня с распространяемым ею Светом оказались разозлены до крайней степени. Уже частично воплотившиеся, они буквально порвали всех выживших мобедов, и кинулись убивать всех, кто находился рядом. Договориться с ними было уже невозможно. Пришлось изгонять. Но вот сил и времени у оставшихся в живых менее опытных собратьев погибших мобедов и их учеников — хирбадов на это ушло непозволительно много. Духи собрали щедрую плату за оскорбление. Моя армия разом уменьшилась как бы не на десятую часть. А главное — погибли два луа, но проклятье с остальных так и не было снято.
Пытаться повторить ритуал было бы воистину глупо. Так что я отдал приказ после ночевки — сниматься с лагеря и на максимально возможной скорости, не приводящей к истощению сил, двигаться к Беленджеру. Может быть, если предатели сумеют выполнить обещанное, ритуал удастся провести в городе, под защитой стационарных заклятий…
Иста, подруга Пьена
Темные эльфы и Кэра, постоянно кружившие возле лагеря Будаха, довольно-таки точно срисовали график движения и маршруты патрулей. Так что мы с Пьеном, прилетев в указанное нам место, избежали внимания кочевников. И, укрывшись в небольшой балке — задействовали маскирующие артефакты, выданные нам Учителем, и приготовились к длительному ожиданию.
Я вспомнила военный совет, после которого мы и отправились на эту миссию…
— Кэра докладывает, что проклятье обнаружено, — произнес Учитель, склоняясь над макетом местности с отметками, отражающими положение войск, который периодически правили по докладам смотрящих и поисковых партий дальнего действия, таких, как Кэра, отряд дроу и воздушных патрулей.
— Возможно, не следовало отправлять виверн? — спросил Язид-нойон.
Учитель покачал головой.
— Хороший полководец — не тот, кто найдет один Путь-к-Победе. У хорошего полководца к победе ведут все пути. Да, без налета виверн проклятье осталось бы не обнаруженным дольше и гарантировано ослабило бы луа. Но… — жесткая улыбка Учителя осветила шатер. — …их было бы больше. А главное, сейчас перед нами открываются варианты, которые остались бы закрытыми без этой атаки. Хотя, если бы проклятье не было обнаружено — это мало что изменило бы для Будаха. Не стоило ему принимать посланцев Гхыртыкбургуза и соглашаться на союз против меня. Не стоило. До этого я предполагал необходимой экспансию на север. Но если что-то само падает в руки — надо брать. Эта угроза должна быть уничтожена, а домен Семендер — присоединиться к моим владениям.
— Но теперь Будах снимет проклятье… — начал было Язид-нойон, но Учитель покачал головой, прерывая речь военачальника.
— «Обнаружить» проклятье и «снять» его — вещи очень и очень разные. Если бы мобеды Будаха поняли, что произошло сразу после наложения проклятья — они могли бы решить проблему быстро и без потерь. Сейчас же… Либо вмешательство Посвященного Света высшего ранга, перешагнувшего Предел Смертного… либо ритуал с жертвами. Многочисленными жертвами. На избавление от проклятья каждого Луа нужно столько жертв, чтобы их жизненная сила была равна силе проклятого до наложения проклятья. То есть, даже принеся в жертву половину своих луа — не факт, что Будах сможет избавить остальных от проклятья. Самые сильные, самые опытные луа… У них жизненных сил столько, что хватит на двух младших, недавно нанятых. И, соответственно, наоборот — двух малдших едва хватит, чтобы избавить старшего от проклятья. Полагаю, Будах скорее решится принести в жертву сотни рабов, чем половину своих луа. Но рабы… Их нужно еще доставить из Семендера.
Учитель посмотрел на свою возлюбленную. Иримэ кивнула и продолжила.
— Таким образом, у Будаха сейчас есть три основных варианта, видимых в Десяти тысячах Зеркал: ускориться, чтобы взять Беленджер до того, как проклятье ослабит луа слишком сильно. Стоять на месте, ожидая караван рабов и снять проклятье. Отступить, чтобы встретить караван поближе к Семендеру, и провести ритуал там. В принципе, есть еще и четвертый вариант, оптимальный для Будаха, и, соответственно, худший для нас: вернуться в Семендер, провести ритуал там, и подготовиться к атаке получше, возможно — синхронизировав свои действия с гномами, пообещав им скидку на продовольствие и охрану караванов на поверхности… Но этот вариант почти не просматривается. Лишь считанные единицы из Десяти тысяч Зеркал отражают его…
Она вопросительно посмотрела на Учителя, и тот ответил.
— Мне удалось немного… вклинится в контрразведку тархана. Совсем уж ложны сообщения были бы подозрительны, но… немножко передвинуть акценты, чуть-чуть исказить интерпретацию — и вот уже Будах считает, что вернувшись в Семендер — он столкнется с бунтом худшим, чем тот, который прервал его прошлый поход на Азир.
— И что из этого — ложь? — поинтересовался Пьен.
— Да, практически ничто, — криво усмехнулся Учитель. — Недовольство нарастает, в том числе — и моими стараниями. Заговоры плетутся. Только… Потери прошлых мятежников — велики. Нойоны — изрядно запуганы. Сподвигнуть их к бунту будет нелегко. Нет, даже если Будах поступит наилучшим для него образом — я справлюсь. Но это будет дольше, дороже, да и Семендер будет разорен гораздо сильнее.
— Вас тревожит благосостояние Семендера? — удивился Язид-нойон.
— Конечно, — кивнул Учитель. — Ведь это будет мой домен. И восстанавливать его после войны — тоже мне. Была такая история… Воевали как-то два царя. И один из них захватил столицу второго, и его самого пленил. И заставил смотреть, как солдаты грабили город и убивали горожан. И тогда поверженный и плененный царь сказал: «они грабят не мой город — они грабят Ваш город!» Грабежи были прекращены, а пожары потушены. Я не желаю повторять глупость победителя в той истории, и допускать грабеж и разрушения моего имущества.
— А как же Беленджер? — удивился Язид-нойон. — Вы же подталкиваете к бунту…
— Подталкиваю, — согласился Учитель. — Цена за то, чтобы избавиться от змей в своем доме — редко бывает слишком высокой. Пусть предатели — предадут, а трусы — струсят. И тогда со мной останутся те, кому я смогу доверять. А золото и камни — всего лишь камни и золото. А золото, как известно — мягкий металл…
Я вспомнила, как Учитель на очередной проповеди читал нам «Балладу о мягком золоте»(1), и не могла не кивнуть. Сила и могущество правителя — это руки труженников, которые собирают доход в его сокровищницу, и бойцов, что вознесут сталь и магию в его защиту. А золото — это только золото. Мягкий металл.
Остальные варианты были разобраны довольно подробно. Главным образом для того, чтобы Иримэ могла просмотреть варианты, проистекающие из ее действий, связанных с нашей предполагаемой реакцией на те или иные возможности Будаха. Как оказалось, некоторые идеи, предложенные играющим «за Будаха» Язидом — не пришли в голову ни эльфийке, ни Учителю. Так что, в итоге, для парирования одного из вариантов, мы и сидим в этой лощинке, прикрывшись маскирующими артефактами. А над головами висит, удерживаемая шаманами и магами Природы, которых передал под командование Учителя д’Ин Амит, Завеса Тьмы — низкие плотные облака, периодически разражающиеся дождем. Маги периодически сменяются, отправляясь на ездовых крикунах в Серые холмы — отдохнуть и восстановить ману. Но облака держатся непрерывно.
Когда Кэра передала сообщение о начале ритуала, мы взлетели. Срок, в течение которого нас можно было увидеть с земли, был невелик. И засечь нас мог только один из патрулей… который и полег благополучно под темноэльфийскими болтами. В облаках мы летели, направляемые волей Учителя и его странной, непохожей на любую другую, магией Неумирающих.
Но вот мы и на месте. Я еще не могу называться Оракулом, или же Видящей. Но некие навыки боевого предвидения есть и у меня, и у Пьена. Мой возлюбленный управляет полетом крикуна, удерживая его на боевом курсе. Я же прослеживаю, как и куда полетят фиалы с Пламенем Фей, когда я уроню их…
Ветер почти стих. Но крикун отнюдь не висит неподвижно. Он хоть и немного, но шевелит своими стальными крыльями. И потому точки приземления фиалов все время смещаются. Но вот я подловила момент, когда при любом раскладе в моих видениях хотя бы один фиал ударялся в камень, приспособленный «светлыми» магами нашего врага под алтарь. Мы не надеялись уничтожить мобедов, несмотря на всю силу алхимического огня. Но вот испепелить жертву, разозлить темных духов, собравшихся на запах крови — было вполне реально.
Момент настал. Я расслабляю руку, и фиалы, блеснув хрустальными гранями, отправляются в полет. Последний полет вниз, к земле.
Цицак, аристократка Каганата
Я предавалась отдохновению, полосуя розгой спину наглой служанки, посмевшей не явиться на мой зов немедленно. Видите ли, «у нее болела нога, в которую я ее вчера пнула», и потому она не смогла достаточно быстро подняться по лестнице. Тьфу, дрянь худородная! По хорошему, следовало бы, конечно, наказать ее не розгой, а плетью… Но, боюсь, девка такого не переживет. А новую не купить, пока наш план не будет завершен, и над Беленджером не взовьются знамена истинного Повелителя — тархана Будаха.
Я сместила удары вниз, с расписанной кровавыми полосами спины на круглые ягодицы. Прислушиваясь к воплям уродины, не умеющей вести себя с подобающей служанке благородной дамы сдержанностью и принять наказание, не тревожа слух хозяйки бессмысленными криками, я обдумывала идею отправить ее на конюшню — развлекать конюхов. Не сейчас, конечно, сейчас она такого просто не выдержит. Но обдумать эту идею до конца я не смогла. В дверь поскреблась ночная грелка моего брата.
— Госпожа Цицах! Ваш брат, сиятельный господин Бусир, просил Вас подняться в его покои, — пробормотала она, опустившись на колени, как и подобает худородной подстилке в присутствии высокорожденной. Все-таки, брат неплохо ее выдрессировал.
Я оставила согрешившую служанку висеть в крайне неудобной позе. Вернувшись, я подумаю о том, как продолжать ее наказание. А пока, покинув женскую половину, я отправилась к брату. Он сидел в общем зале в окружении своих друзей и товарищей по делу спасения и вызволения города из-под власти проклятого колдуна, в неистовой жажде власти желающего поработить и подчинить себе всех истинно благородных людей в городе.
— Итак, — советник Мазхар, которого колдун прогнал за якобы «мздоимство» и «утрату доверия», но титул которого мы все здесь признаем, поднял руку. — Настал великий день. Верные мне люди сообщили, что сегодня войска тархана Будаха встретятся с жалкими силами ничтожного колдуна, только и способного, что полагаться на грязные трюки, и, несомненно, одержат победу. Нам необходимо выступать немедленно!
— Почему? — спросил Джифуджи, трусоватый наследник одной из младших семей, примкнувший к нашему Делу только потому, что их делу вредит монополия на работорговлю, введенная колдуном. Думаю, если бы не это — Джифуджи, как и всегда ранее, бросились бы лизать сапоги тому, кого посчитали бы сильным. Фу таким быть! — Возможно, стоит подождать более определенных известий, чем «армии сходятся»? В конце концов, даже если мы просто откроем ворота перед подходящей армией тархана — Истинный Владыка все равно вознаградит нас!
Дебил! Разумеется, вслух я ничего такого не сказала. «Молчи, женщина» — это лучшее, что я могла бы услышать в ответ на столь глупое выступление. Но он же и вправду — дебил! Если бы не бездонные сундуки его семьи — никто и не подумал бы приглашать этого труса!
— Подумай, Джифуджи, — вздохнул брат. — С тарханом Будахом придет множество верных людей. И он должен будет их всех вознаградить. Часть, конечно, он возьмет за счет тех недоумков, кто верит, что колдун может их защитить от гнева Истинного Владыки. Но… Людей — много. А хороших должностей, земель и запасов золота и товаров — мало. На всех — точно не хватит. Так что чем раньше мы начнем, чем больше заслуг у нас будет перед тарханом — тем громче будет наш голос перед тарханом, когда настанет время делить добычу…
…и тем меньше останется тех, на кого ее придется делить. Разумеется, этого я тоже вслух не сказала, но… Хоть сил колдун и оставил в городе мало, но их еще надо одолеть. Кто-то точно налетит на меч или зловещие чары прислужников колдуна или его приспешников, предателей Истинного Владыки. А кому-то в этом можно будет и помочь. И чем раньше начать — тем больше таких возможностей может представиться.
— Хорошо, — кивнул Джифуджи. — Я по-прежнему не убежден. Но, очевидно, что я — в меньшинстве. Так что, ради сохранения единства я должен присоединиться к мнению большинства. Мы выступаем!
Маргер, советник тарахана, а потом — и наместника Беленджера
Служба советника, даже в таком небольшом и окраинном владении, как Беленджер — опасна. А уж если власть недавно сменилась, и положение нового правителя не совсем устойчиво — опасна вдвойне. Если же рядом есть тот, кто претендует на это владение — втройне, если не более. Так что, получив предложение сюзерена ходить повсюду с охранником и спрятать семью в резиденции отбывшего по делам господина наместника — я и не подумал ослушаться. Хотя боевые возможности пешего охранника представлялись мне несколько… сомнительными. В конце концов, мы же не подземных коридорах гномов, где верхом — действительно не пройти?
В жаркий день я вышел прогуляться к фонтану, когда город полыхнул. Охранники торговых складов семьи Джифуджи накинулись на городскую стражу. И, поскольку стража готовилась в лучшем случае — гонять воришек на рынке, ее сопротивление было быстро подавлено.
Правда, на меня с охранником люди Джифуджи внимания не обращали. Так что мы почти смогли дойти до резиденции наместника. Почти…
— Предатель Маргер, ты аре…
В этот момент голова говорящего бойца в цветах семейства бывшего казначея отделилась от тела, и покатилась под ноги тем, кто стоял за его спиной.
— Он показал себя врагом, — холодным, металлическим тоном, от которого по спине побежали мурашки, размером со стрепета, — а, как говорит Учитель, «Ненавидеть врага — излишняя трата сил и времени. Врага надлежит просто убивать».
— Ах ты… — один из бывших подчиненных нынешнего трупа выхватил саблю, и кинулся вперед… чтобы тут же присоединиться к своему командиру.
— Вы еще не враги, — мой охранник сверкнул глазами в сторону остальных. — Пока еще. Но если не уйдете с дороги…
И он двинулся вперед. Неторопливо, но не предполагая возможности сопротивления. И он оказался прав: доблестные, до зубов вооруженные воины храбро кинулись наутек.
Надо сказать, что я их даже понимаю. Как я обошелся без позорной необходимости менять штаны — мне и самому непонятно. Возможно — потому, что я находился за спиной у охранника, а его сила распространялась более вперед, чем назад. В конце концов, моя семья давно уже не поставляла Владыкам воинов, хотя мы по привычке носим титул «нойонов». Но вот уже много поколений мы не воины, а советники и торговцы…
Мы прошли в резиденцию. Если снаружи она казалась сонной и спокойной, то вот внутри «это» было скорее похоже на военный лагерь.
— Сариен? — старший из охранников выглядел на голову ниже моего охранника, и серьезно щуплее. Но, тем не менее, массивные и, признаться, довольно страшные охранники беспрекословно подчинялись ему. Видимо, Владыка Кайларн — могущественнен и опасен, раз уж даже отблеск его величия создает такой эффект на сильных и агрессивных охранников.
— В городе — беспорядки, — рапортовал мой охранник, имя которого я услышал в первый раз. — Подопечного попытались арестовать. Угроза — уничтожена.
— Принято, — кивнул старший. — Мелисса?
Девушка, хрупкая и низенькая, особенно — на фоне Сариена, открыла глаза.
— В храме бунт. Трое мобедов попытались захватить власть… но тени о них позаботились, не привлекая внимания иерархов.
— Артер? — этот вопрос был адресован такому же невысокому пареньку, застывшему в каком-то подобии молитвенного экстаза.
— Дворец тархана — захвачен. Там идет грабеж и насилие, — отозвался он.
— Понятно, — мрачно кивнул глава охраны, и, как я подозреваю — настоящий начальник верных князю Кайдарну войск в городе. — Что еще?
— Предмостное укрепление и воротная башня не подверглись нападению.
— Чего?! — шок и полное изумление. — Эти дебилы даже не попытались атаковать важнейшие объекты в городе? Ну, кроме Дворца… Даже нас здесь не атаковали. И ворота… Как они собираются впускать Будаха, если тот подойдет? Чем они вообще занимаются?
Признаться, я не сразу понял, что происходит. И только через несколько секунд я осознал, что бунт был не просто «предвиден» — он был «спровоцирован». И позже, очевидно, будет кроваво подавлен. Дворец тархана никто не посчитал «важным объектом», а вот дворец наместника, куда собрали более-менее пригодных для работы чиновников, и, похоже — архивы, Храм с мобедами и хирбадами, и укрепления ворот — были заранее защищены так, чтобы атакующие их мятежники умылись кровью. Вот только они не атаковали.
— Чем занимаются? — переспросил тот, кто, насколько я понял, колдовскими силами наблюдал за происходящим в городе. — Грабят ремесленный район и обращают в рабство его жителей. Жгут трущобы. Занимаются междоусобными разборками, маскируя выпады против «условно своих» под наши атаки.
— И это в то время, когда в городе еще есть силы, верные Учителю? — не понял глава.
— Похоже, да, — ответил Артер.
— Позвольте ничтожному развеять недоумение могучих, — вздохнул я, ожидая, что за подобное хамское обращение мне в лучшем случае велят заткнуться, если не что-нибудь похуже… Но на меня посмотрели с интересом, что я посчитал разрешением продолжать. — Понимаете… в противостоянии с орками город понес большие потери. Военные старших рангов были частью выбиты, частью — дезертировали, в том числе — к тархану Будаху. Свои силы и опытных командиров сохранил только Язид-нойон… Но их как раз сейчас в городе нет, поскольку Язид-нойон сохранил верность князю Кайларну. Оставшиеся же… Они… Мы умеем толкаться локтями у трона, умеем интриговать, некоторые — еще и торговать, большинство — красть из казны. Но вот воинов среди оставшихся представителей знати — просто нет. Воины сплотились вокруг Язида.
— Но как же… скажем, начальники охраны? Командиры наемников? — удивилась Мелисса.
— А кто будет их слушать? — пожал плечами я. — Чернь, прислуга… Их дело — выполнять то, что скажут господа и не лезть со своим мнением туда, куда не просят…
— Понятно, — кивнул главный воин. — Что ж. Приказы, полученные нами — однозначны. Мы должны удержать город. Наилучшим вариантом действий в сложившихся обстоятельствах я считаю — выпустить призывы и зачистить ремесленный и черный кварталы. А усобицу в Благородном квартале и Цитадели — пусть продолжают. Не надо показывать врагам, что все идет не совсем так, как они хотят. Есть вопросы, замечания, дополнения? Высказываемся, по обычаю, начиная с младшего.
Цицак, аристократка Каганата
Очередной раб-евнух принес на женскую половину известие, что брат снова зовет меня. Я кивнула, и ласкающим движением погладила чучело моей предыдущей служанки. Кожу с нее снимали большие мастера своего дела, так что она радовала меня своими криками очень и очень долго. Благо, сейчас, когда наш славный город освободился из-под власти проклятого колдуна, замену найти труда не составило. Хотя, конечно, новых девок еще придется должным образом обучить… Но этот процесс мне никогда не приедался, и всегда доставляет удовольствие.
Я пнула девку, чересчур сильно затянувшую ремень моих сандалий, и пошла туда, куда меня позвали.
В комнате Совета, наряду с уже знакомыми борцами за свободу и истинную веру, находился невысокий мужчина в меняющем цвета плаще, явно эльфийской работы. А еще говорят, что эльфы разбираются в красоте! Да никто, хоть сколько-нибудь в этом понимающий, не стал бы делать плащ таких невзрачных цветов! Вот чуть отведешь взгляд, а этого незнакомца уже вроде как и нет рядом, и даже в комнате снова его заметить — довольно трудно, пусть даже он и не двигается с места.
— Сестра, позволь тебе представить Субедей-нойона, посланника и представителя тархана Будаха.
Тот коротко поклонился. Признаться, я взглянула на него скептически. Кажется, он не из истинно благородных, а из тех, кто, родившись в грязи, получил право на титул «нойона», подставляя свою голову под вражеские мечи и копья. Однако, имя тархана придавало этому черноногому определенный вес, так что мне пришлось поклониться.
— Итак, что у вас тут творится? И каковы успехи вашего выступления? — поинтересовался посланник Будаха. Вот интересно, почему тархан не прислал кого-то более благородного?
— Мы практически полностью контролируем город, — ответил брат. Остались только незначительные моменты, которые мы обязательно исправим…
— Вроде так и удерживаемых врагом ворот? — грозно нахмурился Субедей-нойон. — Вы хоть понимаете, что творите? Ворота — важнейшая цель! Пока они в руках врага — говорить о взятии города…
— Но мы удерживаем Дворец! — возмутился Джифуджи.
— И что? — спросил посланник. — Кто из вас принял на себя контроль над Местом Силы?
— Мы… — Джифуджи запнулся, но потом, видимо, решил, что правду посланник все равно узнает, так что врать бессмысленно. — Рабы Дворца говорят, что Камень Силы, к которому нужно приложить Кольцо Благородного, слуги колдуна куда-то унесли еще до того, как его наместник уехал.
— Кристалл нельзя вынести за пределы города, — твердо произнес Субедей-нойон. — Думайте, где он сейчас! Пока Камень в руках колдуна и его слуг — город тоже остается «его городом». И никакие дворцы и городские кварталы этого не изменят!
Мы с братом переглянулись, и он озвучил очевидный вывод:
— Его перенесли в домик наместника! — назвать «дворцом» эту халупу у него язык не повернулся. И правильно.
— И вы даже не попытались его захватить! — да что этот черноногий вообще себе позволяет? Как он смеет с таким презрением смотреть на лучших, чем он?! Когда тархан заберет этот город, надо будет потребовать наказания для наглого простолюдина, по недосмотру введенного в благородное сословие! — Понятно, — насмешливо протянул этот… этот… — Вы хоть с начальниками охраны и командирами наемников посоветовались, прежде чем планировать восстание?
Мы переглянулись, не понимая сути вопроса. О чем советоваться с прислугой? Разве эти черноногие могут посоветовать что-то дельное тем, кто бесконечно выше их? Каждому благородному человеку известно, что он во всем, а особенно — в разуме, превосходит крестьян. Ведь именно наши предки веками управляли этим быдлом!
— Н-да… — покачал головой посланник тархана. — А хоть кто-то из вас в армии тархана Захарии служил? Хотя бы на каких-то должностях?
Мы снова переглянулись. Поговорка, занесенная то ли из восточных провинций Империи Света, то ли вообще — Неумирающими, гласит: «хорошее железо не идет на гвозди, хороший человек — не идет в солдаты!»
Посланник снова кивнул собственным мыслям. Видимо, как черноногий, он осознал, какую глупость спросил, и приготовился внимать мудрости вышестоящих. Но в этот момент в палаты Совета ворвался человек в форме нашей стражи и закричал:
— Чудовища! Чудовища напали на ремесленный квартал!
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Сай’Рех, Одержимый Хаосом, поставленный командовать нашими силами в Беленджере, рвался с самого начала мятежа «зачистить силы мятежников до белых костей, чтобы тряслись в Дворце тархана и Золотом квартале, и носу не думали оттуда высунуть!»
Но Лар тормознул излишне ретивых военных.
— Пусть ребята как следует заработают себе правильную репутацию. Чтобы, когда будем их вешать — ни у кого не возникало вопросов «за что?»
— Так за что? — задала я вопрос, чтобы дать возможность Лару произнести ответ, который он почему-то посчитал остроумным… Хотя, надо признать, мне он в данной ситуации тоже нравится.
— За шею, разумеется! За ноги — это уже садизм. Хотя, надо сказать, после видений того, что сейчас воплощается — немного хочется побыть садистом.
Поскольку те же видения созерцала и я, мне ничего не оставалось, кроме как обнять его, и сказать:
— Ты — жрец Темного бога. Тебе — можно!
— Ага, — вздохнул Лар. — Чтобы «зачлась им мученическая кончина и обрели они на Последнем суде не Справедливость, но Милосердие»? Не дождутся!
Я молча кивнула, признавая, что подобный подход к садизму и Темным богам — имеет смысл.
Вот так мятежники и резвились два дня, накапливая ненависть народа. Чтобы, когда Лар вернется «в силах тяжких» — его точно встречали, как освободителя и защитника. Но всем, кто сумел добраться до привратных укреплений, или дворца наместника Пьена — давали помощь и убежище. Так что сведения о силах мятежников, их состоянии и перемещениях — поступали с минимальной задержкой. И ненависть копилась не только в народе, но и среди бойцов, уже готовых «убивать, на куски разрывать и купаться в крови».
Но вот время, по каким-то своим соображениям выбранное Ларом, пришло. И он дал отмашку.
Звезды холодно смотрели с небес на творящееся внизу, когда культисты призвали стаи орнисов, а трое Всадников Хаоса материализовали кошмары, и выдвинулись в сторону ремесленного квартала.
Лар, присматривавший за творящимся глазами Сариэна, вздохнул, и выпал из транса.
— Н-да, — произнес он. — «Богиня одобряет милоту и лисят»(2).
Признаться, я не очень поняла, при чем тут лисята… Но поскольку не последовало объявления тревоги, и мы не седлали экстренно ездовых крикунов, чтобы нестись на помощь, прошло все вполне в пределах планируемого…
Иста, подруга Пьена
Войска сошлись. Стрелы летели сплошным потоком. Широкая степь благоприятствовала маневрам конницы, а не тяжелому, но неспешному шагу железных големов… Но, несмотря на кажущийся простор, обоз можно было провести только по дороге… И как раз на дороге стояли, перекрывая ее, каре, внешние ряды которых составляли железные големы. Конечно, мне рассказывали о том, как штурмовали источник ртути в домене Азир, и как стрелами заклинивали суставы железным големам… Но то — железный голем, оставшийся без погонщика, и бил по нему мастер-стрелок с расстояний, чуть большего, чем «рукой дотянусь». Массовым стрелкам, каковыми, собственно, и были кочевники, такие подвиги меткости были… не слишком доступны. Да и сталь, которую пускал даже на свою «предэлитную», но все-таки не входящую в элиту пехоту д’Ин Амит, все-таки сильно превосходила то дрянное железо, из которого были собраны относительно дешевые охранники свихнувшегося на поисках бессмертия алхимика. Так что обстрел довольно скоро перенесли с передних рядов в глубину строя. Но еретики закрылись сверху щитами, так что, хоть время от времени бойцы и падали, но все-таки эффект от обстрела был отнюдь не такой, на какой степные конники, видимо, рассчитывали.
Вот отряд нукеров, возглавляемый одним из нойонов, подлетел к строю стальных воинов, и попытался, набросив арканы, вырвать бойца из строя… Ага. Три раза. Буквально стальная плоть придает голему неодолимую силу, вполне сравнимую с мощью не легкой степной лошади, а настоящего рыцарского дестриэ. Да и масса у них, если и меньше, то ненамного. Так что результат рывка был… В общем, несколько нукеров повылетали из седел. Прежде чем они успели опомниться от падения, клин стальных големов по приказу погонщиков, выплеснулся вперед, и тяжелые удар обрушились на поверженных и неспособных сопротивляться бойцов. Чтобы забить такую мишень — особой ловкости не требуется.
Видимо, решивший продемонстрировать боевую удаль нойон приходился родственников многим из круживших поблизости. Взбешенные родовые вожди разгорячили коней, и, наставив копья, рванули вперед… Вот только кроме явно не успевающих отойти, рядом были и другие големы. Они вскинули правые руки, и рой болтов, злобно жужжа, ушел в сторону атакующих. С меткостью в частности, и ловкостью вообще у големов… не очень. Но для того, чтобы попасть по цели вида «плотный строй атакующей конницы» особая меткость и не требуется. Конечно, большая часть болтов досталась не всадникам — мишеням относительно небольшим и столь же относительно хорошо защищенным, а их коням, что отнюдь не были упакованы в броню, подобно уже упомянутым дестриэ. Получился настоящий завал: сзади идущие всадники отнюдь не всегда успевали среагировать на падение переднего, и рушились следом, образуя кучу-малу.
Я взмахнула рукой. Командиры расчетов выбили стопора, и рычаги онагров ударили в упоры, отправляя в получившуюся крупную и малоподвижную мишень десятки не слишком крупных камней. Отступники из обслуги заскрипели рычагами, готовя машины к следующему залпу.
На левом фланге группа всадников, возглавляемая рыцарем (Откуда они только взялись у Каганата? Хотя, возможно — наемники?) сумела проломить-таки строй железных големов. Но при этом всадники потеряли разгон, и копейщики-еретики из задних рядов сумели заткнуть брешь. Однако, каре, потерявшее как бы не десяток големов разом, оказалось ослаблено. И было необходимо помочь им.
— Грузи чеснок! — скомандовала я на батарею.
Камни, уже загруженные для следующего залпа, вытряхнули из пращей, и туда засыпали чеснок — множество небольших стрелок из дрянного дешевого железа, сверенных между собой таким образом, чтобы, как не упади данная конструкция на землю, одно острие — обязательно останется торчать вертикально вверх.
Воззвав к Низшим исчислениям, я охладила и стандартизировала собственный разум, получив нужные данные для стрельбы, и начала диктовать их командирам расчетов. Они, в свою очередь, отдали приказы обслуге, чтобы те повернули осадные машины на нужные углы.
Я снова взмахнула рукой. Гулкие удары рычагов, и чеснок относительно равномерно засеял участок степи, по которому на ослабленный строй уже разгонялся на маленький отряд, но серьезная конная лава.
Результат получился… немного предсказуемый. Очередной завал, куда влетела еще порция каменной картечи с соседней батарей, командир которой вовремя заметил и верно оценил происходящее.
Сверху рухнул, разбивая крылья о твердую землю, железный дракон. Это был не первый союзник, сбитый в этом бою. Но, к счастью, немногочисленные драконы, и присутствующие в гораздо большем числе виверны, сумели оттеснить ослабленных проклятьем луа. Так что все, что рушилось сверху — падало на головы врагов.
Стрела разочарованно взвизгнула, ударив вместо горячей, податливой плоти, в твердые построения магии, и ушла в сторону. Благословения Удачи и Защиты от стрел, наложенные перед боем, в очередной раз спасли мне жизнь. Но вот «Защита от стрел» — уже практически погасла, и ее пришлось подновлять. А вот расчетам машин повезло меньше. Один из отступников уже лежал, тоскливо глядя в серое небо. Еще двоих спешно утаскивали под телеги обоза, чтобы перевязать раны. Оттуда, из-под телег, вполне способных послужить заменой гуляй-городу, уже бежали на подмену.
Я выкрикнула команду… Крики командиров, возня расчетов, и вот уже очередной залп ушел туда, где начала скапливать для атаки вражеская конница. А отдельные всадники, крутящиеся возле каре — не представляли опасности… По крайней мере — для самого каре. Увы, для отдельных бойцов — все было далеко не так радужно. Каре несли потери.
Атаки пошли сплошной чередой, так что я, сосредоточившись на своих обязанностях, упустила из вида общий ход боя. Так что меня несколько даже удивило, когда я увидела как группу всадников, на которую я собиралась направить огонь моей батареи с только что обновленным благословением удачи, просто смела туча стрел.
Копьем, нацеленным точно на бунчук тархана, из-за невысокой гряды холмов летел конный отряд. Наконечником этого копья были два десятка Рыцарей Хаоса, материализовавших свои кошмары, и нагоняющих ужас самим своим присутствием.
Будах, тархан Семендер
— Ил’лиссэ эренамирэн шах энтан эш! — от волнения я перешел на иллитири, язык проклятых темных эльфов, скрывающихся под землей от гнева Тенгри-хана. Увы, в людских языках терминов, способных адекватно описать сложившуюся ситуацию — не существовало.
Войска проклятого колдуна перекрыли самую удобную дорогу к Беленджеру. Более того, несмотря на донесения разведки, здесь была не «ничтожная часть вражеского войска», а силы, вполне сравнимые с моими. Или… или это и есть — «ничтожная часть»? Но тогда я проиграл, даже не успев начать…
Тем не менее, отступление все еще остается невозможным, или, по меньшей мере — смертельно опасным.
Мои верные нукеры пытались пробить строй, заступивший дорогу на Беленджер. Они пытались снова и снова, атаковали и откатывались, несли потери… Система обороны была хорошо продумана. Это явно было не «только что пришли, и, встретив врага, отбиваемся, как можем». Расположение каре, сектора обстрела полевой артиллерии, зоны действия магов — все было подготовлено, размечено и вызубрено на зубок. Не говоря уже о том, что присутствие на поле боя големов явственно говорило, что гномы не успели с атакой на д’Ин Амита, и тот смог подать помощь своему союзнику.
Мобеды попытались обратиться за помощью к духам предков… Но духи не отозвались. Видимо, шаманы врага сумели своим нечестивым колдовством изгнать союзных, или хотя бы нейтральных духов. Те же из служителей Тенгри-хана, кто предпочитал Небесное волшебство(3)… Они благословляли, воодушевляли, исцеляли раненых… Но всего этого было мало. Очень мало. Очень не хватало тех мобедов, что погибли во время ритуала, призванного избавить луа от проклятья.
— Мой господин… — Вирхон обратил мое внимание на атаку сильного отряда, вырвавшегося из-за холмов и разгоняющегося в направлении ставки, где пока еще гордо реял мой бунчук. Пока еще… Я уже решил. Я не уйду с этого поля. Меня отсюда унесут. Но, тем не менее…
Я взмахнул рукой, и отряд Ябги-нойона устремился навстречу атакующим. Вряд ли он сможет что-то сделать… Но все-таки, хоть задержит врага…
Внезапно ощущение опасности кольнуло мне ладони. Я оглянулся. Выражения лиц окруживших меня нойонов были… странные. Верность павшему владыке не сильно распространена в землях, благословенных величием Тенгри-хана… Но все-таки, настолько откровенно радоваться…
— Машхур, — выделил я среди радостных лиц каменную маску начальника Темной руки.
— Да, мой господин, — кивнул он, подтверждая мою догадку. — Это все время был я.
— Но почему?! — я взвыл, не понимая, как меня мог предать тот, кто зависел от меня буквально во всем. Или он рассчитывает на пост наместника Семендера?
— Вилина, — ответил он, и я наморщил лоб, пытаясь понять, что это значит. — Вот видите, господин, — вздохнул Машхур. — В даже не помните ее. К чему Вам помнить простую девку, которую Ваши слуги притащили Вам для развлечения… Знаете, если бы Вы оставили ее в своем гареме, если бы она осталась, хотя бы простой наложницей… Я бы порадовался ее счастью, пусть и не со мной. Но Вы, наигравшись, выкинули ее на улицу. Она не захотела жить опозоренной, не захотела принести позор в мой дом. И, как я не убеждал, как я не уговаривал ее… Она просто не захотела жить и угасла. С тех пор я искал только возможности… И, как видите, я ее нашел!
Я полностью проиграл. Я даже не поднял сабли в свою защиту, когда острая сталь кинжала в Темной руке предателя вошла мне в горло…
1) Пехов «Хроники Сиалы».
2) «Внимание! Богиня Гея против насилия! Следующая сцена содержит большое количество жестокости и расчлененки, потому будет вырезана божественной цензурой. Вместо него найдите фото лисенка и посмотрите на него. Лисята милые. Вот и вы чаще смотрите на милоту и не думайте о насилии. Богиня Гея одобряет милоту и лисят!» Айтбаеев Т.А. «Мастер Слуг», кн.2
3) Т.е. магию Света
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Вообще-то, после тяжелого сражения, в котором решились судьбы Беленджера и Семендера, следовало бы отдохнуть. Или, по крайней мере, выступить то ли на бунтующий Беленджер, то ли, положившись на силы оставленные там — отправиться захватывать Семендер, благо, войск там уже практически нет, а те, что есть — подчиняются скорее главам своих культов, заботливо внедренных Пурпурной дланью, а не приказам номинальных лидеров. Но Лар сказал, что пути служения его принципалу требуют его присутствия в «ином состоянии» (это — цитата). И вот теперь мы с ним, на спине ездового крикуна, парим над настоящим воплощением понятия «огненный ад».
Я знаю, что воздуха вокруг нет, что мы не дышим, и не нуждаемся в этом. Но при этом я отчетливо чувствую касание разноцветных изменчивых ветров, которых тут нет и быть не может… Ведь «ветер» — это движение воздуха. Которого тут нет.
Лар говорил, что мы пребываем в плане Хаоса. Но я буквально всей душой чувствую, что это не так. «План Хаоса» есть часть нашего мира. А то пространство, лишенное какой бы то ни было логики и симметрии, лишенное благотворного влияния богов, даже таких кошмарных, как Бальшие Зиленые орков… Оно было чем-то совершенно чуждым.
Я посмотрела вниз. Там, под железными псевдокрыльями крикуна, медленно и величественно проплывал темный мир, чей лик искажали постоянно смещающиеся огненные разломы. Сначала мне показалось, что движение этих разломов — полностью случайно и не подвержено никакой закономерности. Но чем дольше я вглядывалась в кипящую тьмой, перевитую багровым пламенем Удуна поверхность, тем сильнее мне казалось, что подвижные узоры, будто бы ударами огненного копья высеченные в поверхности темного мира — имеют смысл. Что они пытаются рассказать нам нечто… великое. Я попыталась рассказать это Лару, и он улыбнулся.
— Каждый, кто видит Пылающую Гробницу, — сказал Лар, разглядывая что-то, чего я так и не смогла увидеть, — читает в движении ее огненных разломов что-то свое. Я вот смог прочитать лишь малую часть истории тех, кто пытался то ли воссоздать Рай, то ли открыть Врата в него. Об их великих подвигах… и ужасном конце.
— И что же с ними случилось? — спросила я, просто чтобы не молчать.
— Не знаю, — пожал плечами Лар. — Возможно — их попытку просто пресекли. Среди моего народа известна легенда о том, что, изгнав смертных из Рая, Начавший Начало поставил на восток от Эдема «ангела с мечом огненным», Звезду Зари*, что хранит Врата, не пропуская в них недостойных. Так что о тех, кто строил тут Врата Рая, я могу сказать только одно: их тела и души были стерты со всех слове реальности и уровней Истины. Но их крики и стоны до сих пор слышат те, кто обращает извне свой взор сюда, чтобы найти дорогу среди вихрей варпа к чудесам и сокровищам… ужасам и кошмарам, что скрыты в Вопящем Вихре.
/*Прим. автора: в Библии имя «херувима с пламенным мечом обращающимся» не названо… Но кто еще сделал столько для того, чтобы не пускать людей в рай?*/
Я села на плечо крикуна, свесив ноги вниз, к смертоносной бездне, и вгляделась в нее, рассматривая узоры Чертогов Безбрежной смерти. И, будучи Видящей, я Увидела… Увидела Путь. Путь Света и Возрождения, Тени и предательства, Возвышения и Погибели вечной. Я рассматривала бесчисленные ответвления, извивы и обрывающиеся в никуда нити этого Пути, и понимала, что именно сейчас я могу сделать Выбор. Выбор, который определит будущее на многие годы, если не века, а то и эпохи. Маленький выбор крохотной в масштабах мира эльфийки.
А потом я встала и потянулась, расстегивая фибулу, скреплявшую меняющий цвета плащ на моих плечах.
— Кровь должна пролиться, — озвучила я вывод из смутных видений. — Рано или поздно, так, или иначе…
Высокородному эльфу, и, тем более, эльфийке, по статусу положены одежды, которые даже снять без помощи двух-трех слуг затруднительно, не то, что одеть. Но то — там, под благой сенью Листвы и взглядом Богини. Те же, кто покидает сияющие Волей Богини Границы Леса, носят одежду куда более функциональную, хотя и не менее изящную. Так что выскользнуть из нее не представляло сложностей. Я давно уже предполагала, что мне придется это сделать. Но сейчас… Сейчас я поняла, что делаю это не для того, чтобы своим телом оплатить решение проблем маленького кусочка Вечного Леса, но потому, что сама этого хочу!
Высокий лорд фейри, эмиссар Хаоса, служитель темного бога ласкающим движением коснулся своей ладонью моей щеки, и я, продолжая раздеваться, потянулась к нему губами…
Когда огненный Акши прекратил кружить нас на своих полыхающих крыльях, мы сидели на спине крикуна, вдвоем рассматривая узоры Пылающей Гробницы.
— Я понимаю, что уже несколько поздно спрашивать… — произнес Лар, щелчком пальцев восстанавливая броню с Печатями Чистоты и узорами, славящими Архитектора судеб. Я же, хоть и понимала, как он это сделал, и великолепно сознавая, что могу также, предпочла остаться такой, какая я есть. — … но… Ты разделишь со мной Изменчивый Путь? Пойдешь рядом со мной по этой дороге, вымощенной красным кирпичом, к волшебнику Лазурного Лабиринта? Ради наших заветных желаний…
Я улыбнулась, хотя все еще ощущала боль завершения прошлого этапа своей жизни, пусть и частично смягченную алым ветром. Книгу, на которую намекал Лар, книгу, привнесенную в наш мир Неумирающими, я уже читала. И ответ мог быть только один:
— Конечно. Веди меня, верный Тотошка!
И мы оба рассмеялись, стоя над Бездной.
Лори, участница Совета, гнома
Партия Дурина пробила решение выступить как можно быстрее, мотивируя это тем, что самые сильные бойцы лорда-мага д’Ин Амита отправились на помощь его союзнику — колдуну Кайларну. Когда Глоин рассказал мне об этом, я с трудом удержалась от того, чтобы спрятать лицо в ладонях. С одной стороны — мы не дождались подхода подкреплений из Аграча, так что нанесенный удар будет явно слабее, чем это возможно. А с другой… С другой — железные драконы… Они — быстры. Так что добраться оттуда, где они сейчас, туда, где они понадобятся д’Ин Амиту — вряд ли займет у них много времени. А вот марш к Семи башням, столице волшебника — как раз будет долгим. Увы, но армии Подгорного престола как раз не славятся скоростью передвижения. Короткие (по сравнению с иными расами) ноги, тяжелые доспехи, многочисленный обоз — все это не способствует быстрому перемещению.
Гномы сильны. Я вспомнила стих, принесенный Неумирающими:
Почтение внушает гномов строй,
Суровы лица воинов могучих,
Щиты несокрушимою стеной,
И эхом отдаваясь в горных кручах,
Наводит ужас клич их боевой.
Почтение внушает гномов строй.
Даже наши извечные враги — дроу, признают это, пусть и в своеобразной форме. Они просто никогда не нападают, когда видят перед собой противника в более-менее равном числе и рангах. Увы, но гномы, хоть и живут многие тысячи лет в Подземье — все также остаются детьми Света. Конечно, рунная магия позволяет поддерживать необходимый нам уровень освещенности… но только в тех тоннелях, которыми мы часто пользуемся. За пределами же городов — тьма тоннелей, и только тот свет, который мы несем с собой. И дроу великолепно научились этим пользоваться. Каким-то образом они научились двигаться по тоннелям, вообще не пользуясь освещением. К тому же, они вообще быстрее гномов, хотя и слабее нас. Так что война с дроу — та еще морока… Прямые сражения — редкость. Мы — расширяем сеть опорных пунктов, заполняем подземелья чующими заклятьями магии рун, отправляем патрули, частенько — зная, что они уже не вернутся… Дети же Подгорной Тьмы создают ловушки, стараются уничтожить точки фокуса поисковых заклятий… Если собирают достаточно сил — пробуют разрушить те опорные пункты, гарнизоны которых представляются им слабыми… Так и живем.
Домены же вообще переходят из рук в руки крайне редко. Просто потому, что снабжать осаждающую армию через кишащее опасностями Подземье — нелегкий труд даже в отсутствие противодействия. И именно поэтому Аграч, выбитый из рук дроу — предмет гордости танства Дорлет. И именно сейчас, когда есть шанс его удержать — Дурин и те, кто его поддерживают — втягивают нас в войну наверху из-за одной-единственной дроу… Конечно, жрица дроу — это опасность, и опасность немалая. Но сейчас она в большей степени угрожает этому волшебнику, д’Ин Амиту, чем нам. Стоило бы оставить ее в покое, а не лезть войной, в которой нам ничего не светит.
Война на поверхности — она совсем иная, чем в Подземье… И, боюсь, что Дурин и его партия сильно недооценивают риски и опасности этой войны…
Тин, ученик инквизтора, человек
Определенные фракции в Светлой Церкви продавили-таки карательный поход против «проклятого колдуна». Как ни странно, но среди карателей всплыл и отец Вульфред, которого я, признаться, уже считал давно и надежно потерянным во внутренних интригах Церкви. Но нет — вот он, во всей своей красе, при бороде и регалиях прелата… Правда, когда он проповедовал в Ветровске до Пылающей ночи, регалии были те же самые. Так что за счет «подвига», когда он вывел верующих из обители колдуна — подняться ему не удалось.
— Тин, — обратился ко мне нынешний учитель. Разумеется, скрыть настоящее имя от мага-инквизитора я даже не пытался. — Помнится, из Азира ты бежал вместе с Вулфредом? — я только кивнул. Признаться, я не понял смысла этого вопроса: я же сам инквизиторам всю эту историю рассказывал. — Подойти поздороваться не хочешь? — я отрицательно покрутил головой.
— И правильно, — кивнул инквизитор. — Проповедник он, конечно, хороший… Яростный, умеет зажечь сердца… Вот только… Ни ума, ни фантазии! Да и в магии… Минимум, необходимый для прелата, выдаст, конечно. Но вот расти дальше — то ли не хочет, то ли не может.
К нам подошел человек среднего роста в парадной мантии инквизитора… Вообще-то, учителя Орстон и Мертон упоминали, что носить парадные мантии в быту считается среди инквизиторов не то, чтобы «неправильным», скорее — «дурным тоном». По крайней мере — среди боевых орденов. Но всегда находятся те, кто формальные вопросы «служения вере» ставят выше, чем реальную пользу.
— Ученик! — грозно воззрился он на меня. — Почему Вы не в форме?!
— Томас, — усмехнулся учитель Орстон, — Вам не кажется, что обращаться в присутствии учителей напрямую к ученику — не только пренебрежение законами вежливости, но и недопустимое нарушение командной цепочки, которую нам диктует Устав?
— Но… — Томас запнулся. — Вы видите, как он одет?
— Вижу, — кивнул учитель. — Так, как и предписано ему моим распоряжением.
— Что?! — удивился Томас. — Как такое вообще может быть? Недопустимо для ученика Инквизиции рядиться в одежды низших сословий, тем самым — умаляя престиж Матери нашей Церкви, Единой и Единственной! Мы, инквизиторы, должны высоко нести гордое имя…
— Этим должны заниматься проповедники, — перебил Томаса Орстон. — Ну или, на поле боя — паладины. Мы же — ассенизаторы душ человеческих. И одеваться нам следует подобающим образом для тяжелой и грязной, но, увы, необходимой, работы.
— Это — ересь! — Томас сорвался на визг.
— Это — решение Тайного Собора, обосновавшего появление Инквизиции, — выдвинул встречный аргумент Орстон. — И однозначно выраженное несогласие с решениями Матери нашей, Святой Церкви, Единой и Единственной — как раз и есть ересь! И Вы, Томас, опасно приблизились к тому, чтобы быть объявленным «экскоммуникайт трайторис».
— Вы не имеете права! — у меня аж уши заложило.
— Правом объявить «экскоммуникайт трайторис» обладает любой трибунал инквизиции, — флегматично пожав плечами, ответил учитель. — Нас тут как раз трое. Еретические утверждения, подвергающие сомнению решение Собора — высказаны служителем Церкви, в присутствии мирян… Что вполне оправдывает созыв Трибунала…
Мне осталось только смотреть в спину удаляющемуся инквизитору.
— А мы действительно могли бы… — я запнулся, глядя на учителей. Признаться, идея, что любые трое инквизиторов могут поступить также и со мной — не вызывала у меня сколько-нибудь приятных ощущений.
— Нет, — покачал головой Орстон. — То есть, формально объявить нас Трибуналом Инквизиции и объявить «экскоммуникайт» — мы можем. Но Томас обратится к своему Ордену и… В общем, мы на долгие годы увязнем в сутяжничестве. Так что, если совсем достанет — проще сначала убить, а потом уже — собирать Трибунал.
Астироль, страж границы, призрачная эльфийка
На юге и востоке кипела война. Но и выделенный мне участок границы оставался неспокоен. Началось все с того, что банды Дикого поля, которых мои подданные постепенно оттесняли на север, начали усиливаться. Конечно, поначалу усиление было почти незаметно. Ну, стали набегать чуть большим числом… Пфи! Для меня это означало только то, что мои некроманты получали все больше тел и душ для экспериментов. Благодаря обучению в Палате Лестниц мои Некроманты получили доступ к магии Хаоса и сильным призывам. Так что в боях со слабыми бандитами мои войска практически не несли потерь, но напротив — пополнялись… правда, столь же слабой нежитью.
Но вот в последнее время среди бандитов стали появляться не только меченосцы, но и аколиты. Это вызвало мое беспокойство. Все-таки, как ни крути, именно носители Света являются «естественными врагами» подчиненной мне нежити. Правда, пока что аколиты, что приходили с бандами с севера были… ну, как бы это сказать… «Слабаки», пожалуй, не слишком верное слово. Скорее они были специализированы в области поддержки: лекари, благословители… Боевиков-экзорцистов среди них пока что не было. Однако, судя по всему, ожидать этого оставалось не так уж долго. Мне надо было точно знать: что именно происходит!
Вот именно поэтому я и сижу тут, смотря на звезды. По данным разведки (благо, нематериальность призраков позволяет им прятаться весьма надежно, так что посты я могу расставлять весьма широко, не опасаясь потерять их), по дороге, возле которой мы затаились скоро будет двигаться очередная банда, в состав которой входит довольно-таки сильный аколит. А это заставляет подозревать, что банда эта — не «банда», а вполне себе «отряд».
Бесшумных засад не бывает. Да… Но это если в засаде сидят не призраки. Призракам не нужно есть, спать, пить, им чуждо дыхание и желание сменить позу. Нас не выдаст отсутствующий запах. Не говоря уже о том, что прятаться мы можем не «за камнем», а прямо «внутри камня». Так что в диверсионно-разведывательной деятельности нематериальная нежить не уступает, а как бы даже не превосходит прославленных диверсантов дроу.
Конечно именно у магии света есть способы определить присутствие нежити… Но кто будет поддерживать режим поиска постоянно, сжигая запасы маны перед решительной схваткой? Разумеется, тот, у кого этой маны — в избытке. Т.е. тот, кто сидит в осаде на собственном месте Силы. Там — да, там младший маги встают по стене с таким интервалом, чтобы области обнаружения несколько пересекались, и постоянно поддерживают «Чувство Скверны», периодически сменяясь. Если этих самых младших магов, отсутствие которых в решающий момент не окажется решающим — достаточно, то вполне можно поддерживать если не «Купол Недоступности», то уж, по меньшей мере — полосу отчуждения… Но вот в походе, на чужой территории, в преддверии встречи с врагом…
Как я и ожидала, охранение отряда, движущегося в походном порядке, было из вполне себе обычных людей, практически лишенных Дара Магии и ничему не обученных. За завесой патрулей двигался основной отряд: несколько десятков тяжеловооруженных пехотинцев (мечников или даже латников: издалека было не разобрать) и телеги со скарбом. Следом шли стрелки. Судя по паршивой кожаной броне и средней паршивости луками, это скорее пехотинцы, обученные владению этим оружием, чем опустившиеся егеря. Всадников не было: все пришедшие перемещались пешком, либо на телегах. Это не могло не радовать. А вот идущий в кольце латников молодой мужчина в богатой одежде, не наводящей на мыли о доспехах — явно и есть ожидаемый аколит.
Как и ожидалось, охранение не заметило засады. Я отдала команду атаковать. Призрачные аколиты, которых я привела с собой, прошли обучение у Владыки Кайларна (как, впрочем, и я сама), так что теперь мы получили доступ к магии Хаоса, и даже немного ее развили. По крайней мере, заклятья второго круга можем использовать. Так что по моей команде двое из пяти пришедших со мной аколитов призвали орнисов и бросили их в атаку. Одна стая атаковала латников, успевших образовать некое подобие строя, а вторая — обогнув ощетинившихся сталью бойцов, рванулась к спешно натягивающим тетивы на луки стрелкам(1).
Вражеский отряд встал именно там, где я и хотела его видеть. Стрелки не успевали… Но тут себя показал вражеский маг. Удар массового очищения конусом прошелся именно по той стае, что вот-вот должна была начать рвать стрелков. Демонических птиц вымело из реальности. Третий круг. Предел Смертного для тех, кто не облечен Героической Аурой, каковой я от данного аколита не ощущаю. Огонек жизни вражеского мага дрогнул и заколебался. Так бывает, когда маг оказывается на грани магического истощения, растратив серьезную долю своего запаса маны. Отлично. Значит, орнисы уже сыграли свою роль.
Из стаи, атаковавшей латников, несколько птиц попытались перепрыгнуть охранявших мага бойцов… Ожидаемо неудачно. Их перехватили и сумели буквально порубить на куски.
Эметта, третья из призрачных аколитов, призвала еще стаю орнисов. Но не прямо перед врагами, а на обратном склоне расположенного неподалеку от места схватки холма, скрывшего очередную порцию неприятностей и от стрелков, и от вражеского мага. Впрочем, аколит вздрогнул, и безошибочно повернулся туда, где призыв потревожил ткань реальности. Маг потянулся к мешочку у себя на поясе… И я дала приказ второй волне атаки. Призрачный ассасин, до сего момента удачно скрывавшийся в земле прямо под ногами у аколита (в место, где он остановится, мне лично леди Иримэ ткнула пальцем). Его первый удар рассек ремешок, которым мешочек был закреплен на поясе мага, и от отправился в последний полет к земле, жалобно звякнув напоследок. Из мешочка что-то потекло. Жаль, конечно, эликсира маны много не бывает. Бывает «совсем мало», «мало», и «все равно мало, но больше — не уволочь». Однако, жадность сгубила не одного, и даже не одну тысячу фраеров. Так что я посчитала, что лучше лишиться части трофеев, чем допустить, что маг сумеет отпиться зельями. Потому как второй удар ассасина пришелся как раз так, что оставшийся (пусть и временно) без маны маг рухнул на землю. Умрет он не сейчас… Но без надлежащей помощи — умрет обязательно. На этом время ассасина вышло, и он спешно погрузился в землю, чтобы не оказаться подловленным спешащими на помощь к магу тяжелыми пехотинцами.
Орнисов, атаковавших латников, уже практически вырубили. И лишь несколько одоспешенных воинов пятнали своей кровью дорогу. Причем большинство тех, кто все-таки пролил кровь — были только ранены. Стрелки людей уже заканчивали готовиться к бою… Но в этот момент прятавшиеся, как и ассасин, под землей, призрачные гончие взвыли, не показываясь на поверхность. Волна страха обрушилась на недавних крестьян. Так что залп, встретивший третью стаю орнисов вышел редким и нестройным, и не сумел остановить накатывающуюся волну (из всех пяти призрачных аколитов Эметта — самая умелая, и обладает несколькими усиливающими призыв Хаоса умениями) демонических птиц. Те ворвались в ближний бой со стрелками и пошла потеха…
Маг Света еще мог бы удержать своих бойцов от паники Воодушевлением, мог набросать благословений… Но мага у врага считай не было. Даже если у кого-то из его телохранителей и есть запасной комплект зелий — аколит уже не успеет восстановиться. Лечить раны, нанесенные моргульским призрачным клинком — совершенно особое искусство. Если бы он успел глотнуть зелье, удержаться в сознании… У аколита был бы шанс. Сейчас такового уже нет. Если, конечно, один из латников — не замаскированный маг-целитель.
Тяжелые пехотинцы бросились было на помощь избиваемым стрелкам… Но резко остановились. Из «непроходимых» кустов, которыми зарос небольшой овраг, вдоль которого, собственно, и шла дорога, поднимались, и спешно строились для боя призрачные копейщики. А за их спинами вставали не менее призрачные стрелки.
Призрачные гончие снова взвыли. В их голоса влился негромкий, тягучий Голос Древнего врага, заставляя кровь застыть в жилах, сковывая руки страхом, надламывая волю… Но латники были достаточно сильны. Они кинулись вперед, к моим стрелкам.
Главная слабость призрачной нежити в таких вот ситуациях — то, что мои воины в принципе не могут удержать подобный порыв. Вражеские бойцы просто пробежали через лишенных реальных тел копейщиков. Пусть часть из них все-таки повисли на призрачных копьях, а другая — получила опасные и болезненные раны, но они прорвались… Чтобы получить прямо в лицо слитный залп.
Залп оказался… удачным. Все-таки не зря я благословила стрелков Орлиным глазом, Кошачьей ловкостью и Удачей. Идея благословлять нежить заклятьями Света кажется странной… Но в моем случае это сработало.
Высокий воин в шлеме с богатым плюмажем покатился по дороге.
— Онер убит!
Чей-то панический крик добил и без того надломленный боевой дух врага. И латники, и терзаемые орнисами стрелки — кинулись врассыпную. Я пополнила демонических птиц последней стаей, которую могла призвать, не влезая в незапланированные траты маны. И орнисы занялись своим любимым делом: кинулись рвать и вырезать бегущих.
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
После нашего с Ларом «углубленного общения» я несколько дней вообще не вылезала из транса. Слишком уж за многим требовалось пронаблюдать, слишком много Путей и Вероятностей требовалось Увидеть.
Надо сказать, что и Лар не отлынивал, предаваясь безделью. Он носился по трем доменам, обеспечивая установление своей власти, а также воплощая те изменения Вероятностей, которые я ему подсказывала.
Я же старательно вглядывалась в Глубину Вероятностей. Бесчисленные отражения вероятного будущего накладывались друг на друга, создавая дрожащее марево, в котором очень трудно было что либо рассмотреть. И только важнейшие и серьезнейшие события, присутствующие во многих вероятностных линиях выглядели отчетливыми.
Вот и сейчас я отчетливо чувствовала накатывающую с севера угрозу. Не смертельную, но весьма и весьма серьезную. Я постаралась сосредоточиться на этом ощущении, на размытой и неясной паутине вероятных событий. Опорной точкой стала Астироль, очень удачно как раз сейчас проводящая какой-то ритуал, взбаламутивший небо и землю, затрагивающий Врата Серых пределов… К сожалению, мои познания в темной магии недостаточны, чтобы понять, что делает призрачная сородич, или, хотя бы, попытаться предположить, чего она хочет достичь. Но вот волна искажения вероятностей, расходящаяся от этого ритуала, начала выявлять некоторые связки, остававшиеся до сих пор мной не замеченными.
Империя Света! Она собирает силы, с ничтожной частицей которых соприкоснулась Астироль. Подробностей пока что не рассмотреть. Но важно то, что удалось осознать временной период. Месяц. Не меньше уйдет у войска, собранного некогда лучшими союзниками Вечного леса чтобы добраться до нашего Оплота Ереси. Такова природа Фронтира. Чем дольше его домены остаются без надлежащего управления — тем более серьезные твари собираются в нем, тем сложнее даже просто пройти через него. Хотя экспедиция светлых, которым что-то потребовалось у нас, не собирается восстанавливать контроль Империи над Диким полем, но даже и так… Мелкому отряду на то, чтобы добраться до нас от границы Империи нужны три недели. Войску — месяц. Не меньше. Большая численность тут является скорее недостатком. Идущие через домен люди скорее привлекают хищников, чем отпугивают. И если мелкая банда имеет шанс проскочить, не привлекая внимания чудовищ, то сильный отряд, а тем более — войско, таковое внимание привлечет неизбежно.
Еще в туманной паутине вероятностей мне удалось углядеть важную развилку: если передать д’Ин Амиту росток Сумеречного меллорна это несколько ухудшит дальние перспективы, и так не отличающиеся положительным окрасом, но поможет отбиться «здесь и сейчас», улучшит положение Вечного леса, хотя и ценой некоторых потерь, а также почему-то ослабит позиции Единения. Надо будет обсудить с мамой… Каким боком тут еще и Единение?
Я отвела взор от собирающейся на севере грозы, и вгляделась в кровавую зарю на востоке. Гномий хирд медленно тащился к Серым холмам. Здесь было уже практически все решено, так что затруднений в понимании происходящего было значительно меньше. Основной проблемой для подданных Подгорного престола было то, что Серые холмы — разоренный домен. Так что пополнять запасы реквизициями оказалось невозможно. Кочевые племена орков, пока что — чуть ли не единственное население домена за пределами собственно Серых холмов, легко уходили от нежелательного общения с низкорослыми подгорными воителями, выплескивая только отряды жаждущей битв и славы молодежи, с которых нечего было взять, потому что они и сами шли налегке, в надежде добыть еду у гномов. Так что и так неторопливое гномье войско оказалось сковано необходимостью вести обозы. И вот на эту уязвимость нацелился волшебник д’Ин Амит, который получил помощь от Лара.
Если молодые орки в большинстве своем бессмысленно погибали, повисая на копьях, разбиваясь о несокрушимую броню… то конные кочевники тревожили гномов короткими налетами, практически не неся потерь. Легкие стрелы конных стрелков лишь изредка могли найти щелку в гномьей броне… Но это случалось. А главное — подвергающиеся атакам отряды резко теряли и так невысокую скорость, вынуждены были поддерживать «постоянную бдительность», не могли снять доспехов, опасаясь очередного налета, не могли толком отдохнуть… Все это никак не способствовало ускоренному маршу. А между тем, в серых холмах скапливалось все больше и больше големов, способных противостоять гномьей стали. Все больше и больше железных драконов готовилось взмыть в небеса, поливая врага испепеляющими волнами напалма. Маги подготавливали ритуалы, призванные ослабить врагов и укрепить своих. А в Подземье дроу вместе с магами Лара готовились атаковать ослабленную оборону Аграча. Близилось время решающего сражения!
Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера
В тронном зале губернаторского дворца, как с легкой руки Учителя назвали занятый мной под свои и моей администрации нужды доме, собрались высшие лица княжества.
За окном шла торжественная церемония упокоения усопших. Когда войска Учителя взяли штурмом мятежные кварталы, в одном из шикарных дворцов была захвачена некая Цицак, дочь и сестра двух последовательно сменявших друг друга на этом посту казначеев Беленджера. Раньше я бы не обратил внимания на обнаруженную в их с братом доме коллекцию ростовых кукол, изображающих красивых обнаженных девушек в… скажем так, трудных жизненных ситуациях. Мало ли какие тараканы водятся в людских головах? Но на беду этой самой Цицак я как раз, вернувшись в Беленджер, прошел обучение в местном Шпиле Небес(2), получив начальный навык магии шаманизма. И я ощутил боль и отчаяние духов, связанных с этими «куклами». А уж после этого… Хороший шаман услышал бы голова Тех-кого-нет, просто щелкнув пальцами. Мне пришлось устраивать полноценное камлание на два часа… Но все-таки я разобрался. А потом — поставил перед мобедами Храма Предков задачу даровать покой страдающим душам, добавив ограничивающее условие, что в ходе ритуала Цицак должна оставаться живой, в сознании и в своем уме не менее двух часов. Мобеды расстарались. Вопли приносимой жертвы доносились с площади уже почти четвертый час. И слышать мы их могли только потому, что проводящие ритуал мобеды исцеляли в том числе и сорванное воплями горло.
По знаку Учителя, хирбады навесили на окна какую-то заморочь, не пропускающую в тронный зал звуки с улицы. После этого они вышли, и мы собирались уже продолжить совещание. Но тут сработал защитный артефакт, область действия которого накрывала весь зал. Три таких были куплены на аукционе и доставлены Торговой гильдией в главные города трех доменов княжества: Беленджер, Семендер и Азир.
— Так-так-так… — улыбнулся Учитель, активируя еще один предмет из партии, на которую ушли доходы со всех трех доменов за неделю.
Посреди тронного зала медленно проявилась невысокая фигурка. Верхняя часть ее лица была скрыта глубоким капюшоном, а там, где что-то можно было рассмотреть — видны были шесть темных полосок, непонятно: рисунков или татуировок. Одежда пленного не позволяла сделать какие либо выводы о его половой принадлежности. Но, приглядевшись, я решил, что передо мной девушка… а может быть, даже и девочка.
— Полагаю, что могу именовать Вас Недзуми Арго? — поинтересовался Учитель.
— Можете, — кивнула захваченная, не имея возможности совершить какие-либо иные действия, находясь под ударом заклятья «Паралич».
Для себя я отметил, что она не сказала, что «Арго» — действительно ее имя. Она всего лишь согласилась с тем, что Учитель может ее так называть. Полагаю, это может оказаться важно… Или же нет.
— Зачем же Вы решили пробраться в мой тронный зал? — поинтересовался Учитель.
— Как и положено Крысе: купить информацию, продать информацию… — девочка (пожалуй, так все-таки правильнее, хотя судить о возрасте по внешности… рисково) пожала плечами.
— И для этого, разумеется, надо было пробраться тайком, минуя бдительных дозорных и колдовские ловушки, — улыбнулся Учитель. — Потому как подойти к парадному входу и попросить о встрече — это скучно…
— Вот видите: Вы и сами все поняли, — кивнула Крыса.
— Ладно, — вздохнул Учитель, щелчком пальцев освобождая эту… Недзуми от действия охранного артефакта. — Какую же именно информацию Вы, леди, желаете мне продать? Надеюсь, не о самом факте выступления Империи Света против оплота ереси?
— О, разумеется, не только, — отозвалась девочка, усаживаясь прямо на ковер. Но мы было бы удобнее, если бы Вы задали интересующие Вас вопросы. Так проще будет оценить, сколько будут стоить мои ответы.
— Да как ты смеешь… — дернулся один из немногих советников прежнего тархана, сумевший не вляпаться в заговор, а потому — сохранивший не только голову, но и место советника.
Я сделал в его сторону универсальных жест «Захлопнись!» Нойон, не бравшийся за меч… да, пожалуй, ни разу вообще в этой жизни, действительно захлопнулся. Учитель кивнул мне и сказал:
— Если есть надежда на долговременное сотрудничество, товар выгоднее покупать, а не отнимать, не так ли, уважаемая Недзуми-тян(3)?
— Разумеется, Кайларн-кун , — кивнула та.
Признаться, я не очень понял произошедшего. Но у меня осталось впечатление, что, искажая имена друг друга, они сказали друг другу несколько больше, чем я смог услышать и понять.
— Тогда, мне интересны имена, характеристики и мотивации предводителей этого похода.
— Четыре тысячи золотых, и это знание станет твоим, — лишь на секунду задумавшись, сказала Арго.
Учитель кивнул, и перебросил ей мешочек с монетами. В обратную сторону полетел запечатанный свиток. Учитель вскрыл печать и бегло просмотрел содержание немаленького свитка.
— Неплохо, неплохо… — кивнул он. — Я не зря трачу деньги, — потом он посмотрел на Недзуми. — А по Домам Вечного леса что-нибудь обзорное? Интересы, враги, друзья, персоналии…
Леди Иримэ с удивлением посмотрела на Учителя, но, внезапно что-то поняв, не стала задавать напрашивающегося вопроса.
— Десять, — твердо сказала Арго.
Не торгуясь, Учитель кинул в нее следующим мешочком с деньгам. Покопавшись в поясном кошеле, Арго извлекла из него короб со свитками, который однозначно не мог там поместиться, и передала его Учителю.
Еще некоторое время мешочки с деньгами и свитки с информацией переходили из рук в руки. Но, вот Арго поднялась на ноги и вежливо поклонилась.
— Было очень приятно пообщаться с понимающим человеком. Но мне пора. Торговца информацией, как волка — ноги кормят!
— Последний вопрос, — поднял руку Учитель.
— Слушаю, — остановилась на полушаге девочка.
— Ты — настоящая? Или косплей? — судя по выражению лица, Учителю действительно было любопытно.
— Всего сто тысяч золотых — и ты узнаешь эту заветную тайну! — улыбнулась Арго.
— Нет, пожалуй, без этого сакрального знания я обойдусь!
Тин, ученик инквизтора, человек
Выступили мы отнюдь не быстро. И первые приключения нашли нас уже в первом же домене Фронтира, который нам предстояло пересечь. А именно, к нам, двум инквизиторам и ученику, взявшим на себя командование головным отрядом, прибежал гонец от передового дозора. Как оказалось, егеря охранения, ведущие поиск, обнаружили логово банды, довольно-таки давно нападающей на пограничные домены Империи, но доселе — «неуловимой», по причине щедро раздаваемых взяток. Надо сказать, что неуловимость банды изрядно раздражала Мэртона, так что приказ «немного изменить маршрут» и ускорение командования со всем эскортом — было ожидаемо…
Ну, что сказать… Для члена Ночной гильдии в открывшейся с приходом к небольшому лесному поселению, картине не было ничего нового. Классическое «Грабь! Бухай! Отдыхай!» Правда, с нашим приходом картина изменилась, но незначительно. Теперь ее можно было описать не менее классическим: «При пожаре воруй, убивай, люби гусей!»
В роли «пожара» выступали мы: ударный отряд Священной Имперской инквизиции, усиленные гвардией мелкого дворянского Дома, пожелавшего таким образом усилить свое политическое положении в Марке. Объектом для воровства стал, естественно, бандитский общак. Убитым впоследствии оказался сам главарь, незатейливо поймавший кинжал прямо в спину. Ну и на «свободную любовь к гусям» — тоже нашлись желающие. Так что, на окраине поселения мы как раз и имели возможность полюбоваться, как три бандита средней руки насилуют приятного вида девицу. Заметив наше появление, они как один вскочили, и предъявили учителю «дочь главаря банды и его первую заместительницу», побег которой они доблестно предотвратили, отчего требуют для себя амнистии и подобающего вознаграждения. Что ж… Юристами «предотвращатели побега» оказались аховыми. Просто потому, что подзабыли, что в подобной ситуации из всех прав действует только одно: Право Силы, или, формулируя чуть по-другому: «прав тот, у кого больше прав». Так что ударно каяться в места трудового перевоспитания грешники отправились в одном караване с их невольной любовницей. Просто потому, что девка действительно оказалась дочерью главаря. И, учитывая ее розовые порывы и, скажем так, «интересные» наклонности, сказать, кому из пленниц банды больше повезло: ублажающим рядовых бандитов, или же попавшимся в лапки «невинной девушки» — было весьма затруднительно. Свидетельских показаний как везучих, сумевших дожить до нашего появления, «игрушек», так и дюжих ребят, выносивших из ее дома тех, кому повезло меньше — было более чем достаточно. Да и «инвентарь» в ее доме обнаружился весьма любопытный. Надо сказать, повезло ее жертвам в одном: ни малейших способностей к магии у данной персоны не обнаружилось. Хотя нельзя сказать, что она не пыталась исправить эту «вселенскую несправедливость», от фонаря составляя некие «черномагические» ритуалы, и принося жертвы. Но, к счастью, на Той Стороне ее так и не услышали. А теперь, если и услышат, то, можно сказать, «напрямую»… Вряд ли на каторге, или куда там ее определят, она протянет долго… Так что, пожалуй, ей стоит молиться о том, чтобы ей попались продажные чиновники, плевавшие на законы Империи: продажа в гарем, или даже в бордель, пожалуй, было бы лучшим исходом.
Когда мы подошли к центральным домам поселения, в которых обитала верхушка банды, из ранее незамеченного подвала выскочил какой-то совсем уж обтрепанный мужичок, и, запустив в меня куском железа, в котором лишь позже удалось опознать некое подобие метательного ножа самого дешевого образца, кинулся удирать. Буквально пару секунд я размышлял о том, каким заклинанием воспользоваться… И в итоге метнул в убегающего Стрелу Боли, заклинание первого круга магии Разума. Урон оно наносит небольшой, действует только на тех, кто вообще способен испытывать боль… Но вот если Стрела подействовала — она вызывает резкую и сильную боль, способную сбить каст, поломать траекторию движения, вызвать судорогу, заставить уронить оружие. Впрочем, в данном случае всего этого не получилось. Убегающий, в чью спину влетела тусклая искра заклинания, упал на землю, чуть подергался, и затих.
— Умер? — удивился учитель. — Тьфу, дохлятина черноногая!
Я же порадовался. Разумеется, когда мы выступили, я потерял все налаженные каналы контактов с Вандой… и с истинным сюзереном. Но сейчас, лично ввязавшись в боевой эпизод, я подал сюзерену отчетливый сигнал: «ваши войска вступили в бой». Это все Лорды чувствуют. Так что, соотнести положение сигнала на карте с отметкой о моем «обычном» месте пребывания — труда не составит. И сюзерен получит сигнал о том, что карательный поход против него — выступил.
Каэрллин, посол Вечного леса на Эленне, эльф
Я отпил глоток неплохого, по людским меркам, вина. Разумеется, и само вино было, с точки зрения представителя одного из Великих Домов Леса, более чем средненьким. Да и возможности полностью провести все необходимые ритуалы и в полной мере насладиться вкусом напитка и его воздействием — не было. Все-таки, как ни пытались островные жители подражать истинно Перворожденным, получалось это у них… Ну, примерно как у обезьян. То есть, какие-то внешние формы они подхватили, но и то — исказив до безобразия, но вот понимания сути — не было, да и не могло быть. Так что в полной мере вести образ жизни, который представляется необходимым в Вечном лесу, здесь — невозможно.
Я сделал еще один глоток, любуясь пророческой картиной. Все-таки, тех недоживущих, что не пытаются изобразить из себя Перворожденных, необходимо уважать, что бы там не говорил об этом Нартаннон(4). Как ни крути, но в их коротких жизнях случаются… озарения, способные привести к весьма и весьма впечатляющим произведениям искусства, таким, как Статуя Владыки в столице Империи Света, резня в Новал’Гроссе(5), во времена первых контактов с перворожденными, или же вот эта вот картина, которую я просто забрал с этой, с позволения сказать, «выставки», где настоящее произведение искусства выглядело так же чужеродно, как прекрасный перстень главы хотя бы и малого эльфийского Дома — на руке опустившегося и спившегося полурослика. Это нарушало гармонию Вселенной, и я исправил такое нетерпимое положение. Теперь пророческое изображение, Шестнадцатая Тайна, висела в помещениях, выделенных для посольства Вечного леса. Разумеется, называлась картина не так. Все-таки автор, которую так и хочется назвать Видящей, не посмела сделать и без того прозрачный намек — неприлично непрозрачным. Но я-то понял, что она пытается сказать! Поэтому для себя я называю ее «Шестнадцатым арканом».
Я отставил в сторону бокал. Вообще-то в это время дня вино принято пить, одновременно вкушая изысканный аромат благовоний, воскуряемых в курильницах, которые являются произведениями искусства сами по себе. И местные хозяева даже попытались обеспечить что-то подобное. Но… предоставленные предметы, равно как и источаемые ими ароматы были такого свойства, что мне пришлось спалить их Лучом Совершенства(6), а остатки выкинуть в сад, и закрыть окно. Последнее, впрочем, тоже не соответствует принятому церемониалу. Но лучше уж так, чем терпеть не вполне совершенный набор ароматов.
В дверь постучали. Щелчком пальцев (и применением заклинания) я открыл. В комнату вошла невысокая темноволосая человечка. Разумеется, ее облик был далек от эльфийских канонов красоты. Но при этом и сам облик, и одежда, и украшения составляли вполне гармоничный, хотя и далекий от эльфийского, образ. В общем и целом, смотреть на девушку было гораздо приятнее, чем на ее сопровождающего. И я коротким жестом отослал мужчину, чьи попытки подражательства выглядели как настоящее издевательство над младшими из Перворожденных что изучают жизнь и Игру Великих Домов, услужая старшим. В целом, как говорят Неумирающие, «сделайте мне развидеть это». И я сделал. Благо, навыки Мастера Ментата(7) такое позволяют. Ну, а если очень потребуется — я подниму убранное в дальние уголки памяти воспоминание… Хотя и надеюсь, что делать это не придется.
— Присаживайся! — кивнул я девушке на стул возле того же стола, за которым сидел и я сам.
Элен, дочь Стража Южных Врат, привлекла мое внимание еще в первый день моего пребывания на острове. По моему приказу ее пригласили к ужину, и мы разговорились. Мне привлек ее образ мысли, достойный Видящей. И с тех пор наши посиделки стали небольшой, но важной традицией.
— Готово? — спросил я у нее.
Элен обещала к этому дню закончить еще одну картину.
Девушка кивнула. Я дернул за шнур. Что за варварство, подавать сигнал слугам столь примитивным образом? Впрочем, если слуги совершенно лишены способностей к магии Разума, и не способны услышать простейшее телепатическое сообщение… Я слышал, что некоторые Младшие Дома, находящиеся на грани вырождения, а потому — вынужденные пользоваться услугами шерстолапых, также прибегают к подобным… приспособлениям.
Двое мускулистых слуг затащили в комнату изрядных размеров картину в тяжелой раме. Когда с нее сняли защитную мешковину, я замер, стараясь осмыслить и понять: что именно я вижу.
Центральным образом полотна была огромная фигура Ликтора Единения. Ликтор сидел на невысоком каменном постаменте, расправив крылья. Его жвалы изгибались так, как у настоящего ликтора не изогнулись бы никогда… Но тут это стоило рассматривать как допустимый художественный прием. Потому как сейчас хитиновая маска ликтора создавала впечатление саркастической ухмылки.
Под ногами ликтора, в постамент было закреплено кольцо, к которому крепились цепи, заканчивающиеся на ошейниках обнаженных фигур. Фигурки выглядели крошечными на фоне огромного ликтора, но прорисованы были на удивление детально. В частности, несмотря на отсутствие одеяний, генетические маркеры Дома Парящего Журавля не узнать было невозможно.
— Ты читала Кодексы Крови(8)?
Вообще-то, Кодексы, теоретически, не должны были покидать пределов Вечного леса. Но, поскольку они являются настольными книгами для любого эльфа, более или менее вовлеченного в политику и Игру Домов, предположить, что ни один экземпляр не ушел на сторону — было бы неоправданным оптимизмом.
— Нет, — покачала головой она. — Я вижу то, что вижу… И я не читала этих ваших Кодексов.
Я вздохнул. Видения Видящих часто сопровождались такими вот… деталями, не позволяющими усомниться в их точности. А значит и мне, вместо приятной беседы с красивой девушкой (а может, и чего-то большего, к чему наши отношения неторопливо продвигались) — придется пробиваться через свиту главы моего Дома, а возможно — и общаться с Вечным Князем. Но таков мой Долг. Долг дипломата Дома Белой совы(9).
Тин, ученик инквизтора, человек
Путешествия «туда» и «обратно» различались весьма и весьма значительно. Убегая из Азинра, мы двигались небольшой группой, настороженно тихарились, избегали любых контактов. Зато, как ни странно, перемещались мы значительно быстрее, чем сейчас. Не было нужды тащить за собой серьезных размеров обоз, не было «пробок» на узких лесных дорогах и переправах, не требовалось разбивать серьезный лагерь, несколько напоминающий небольшую крепость. Но зато и добралось нас… примерно половина тех, кто вышли из Азира. Армия, с которой мы двигаемся сейчас — ныкаться, шкериться и тихариться не умеет в принципе. Так что все неприятности, которые мы тихонько обошли по дороге из Азира — мы сейчас соберем на себя. Другое дело, что этими «мы», естественно, будем не «мы, инквизиторы», а головные дозоры, фланговое охранение и прочие обеспечивающие нормальный марш массы низкоранговой пехоты.
— Господин Гронд! — я оглянулся. Ко мне приближался Нейвер — майор отряда рыцаря Лейвера, осуществляющего охранение на правом фланге. — Господин инквизитор, — полноватый дяденька, в своих обозно-снабженческих заботах давно позабывший о том, как держать в руках оружие, тяжело дышал. Видимо, забег у него получился не из легких.
— …? — я вопросительно посмотрел на него.
— Милорд перестал отзываться…
Так. А вот это уже серьезно.
Связные артефакты, предлагаемые Гильдией Торговцев, — вещь не из дешевых, но рыцари, копья которых чуть больше чем «единственный вечно полуголодный оруженосец», вполне могут позволить себе пару. Я достал из поясной сумки коробку-держатель, в которой были десяток связных артефактов, выданных мне Орстоном. Вещички, размером с золотую монету, были закреплены в ней каждый своим войлочным диском, подпертым снизу сильной пружиной, а сверху — упирались в хитро изогнутый металлический держатель. Затратив несколько секунд, я нашел тот артефакт, который отвечал за связь с отрядом Лейвера. Все же Священная Конгрегация Доктрины Веры — не чета рыцарям, даже богатым. Так что со связью у нас все нормально. Жаль только, что артефакты, за исключением совсем уж редких (и вопрос тут не в деньгах, а в ингредиентах, которые за деньги не купить, и мастерах, у которых эти самые деньги «есть», а потому нанять их — весьма и весьма непросто) работают не больше, чем на 5-7 километров…
Я активировал связующее заклинание, и стал ждать. В конце концов, может, сэр Лейвер как раз сейчас с кем-то дерется, а потому — никак не может ответить? Или еще по какой причине не может ответить… Но минут через пятнадцать пришлось признать — причина, заставляющая рыцаря не отвечать на вызов — более серьезна. Все командиры дозорных отрядов были предупреждены, что отсутствие ответа на вызов в течение пятнадцати минут означает объявление тревоги.
Использовать связной артефакт показалось мне неоправданным излишеством. Так что я поднял левую руку ладонью вверх и вызвал алую вспышку, заметную на довольно-таки большом расстоянии. Сигнал тревоги. Полагаю, учитель Орстон… А вот, собственно, и он.
— Что случилось? — поинтересовался инквизитор.
— Отряд 3 — не отвечает, — отрапортовал я.
— Понятно, — Орстон кивнул, и задумчиво погладил усы. — Собираем отряд для проверки. Колонне — стоп. Готовимся к бою!
Разумеется, всей колонной мы к месту потери связи не поперлись. Я, десяток егерей, несколько культистов Владыки света… то есть, прошу прощения, аколитов, и пятерка спешенных оруженосцев в качестве моей личной охраны — вот и весь отряд, выделенный для проверки сигнала. Остальные спешно готовились к обороне.
Трудностей с нахождением пропавшего отряда не возникло. Вчера шел слабенький дождь, так что пройти по следу для егерей труда не составило. Да и идти далеко не пришлось. Весь отряд нашелся на небольшой поляне… Порвали их быстро и эффективно. Командир отряда возглавлял атаку, даже не подумав о такой малости, как необходимость известить вышестоящих…
— Химеры… — вздохнул один из егерей.
Бледные, или костяные химеры. Они не входят в число обычных войск, которые может набрать некромант. Но… свитки с описанием ритуала их подъема — встречаются весьма и весьма часто. Вот только проведение этого ритуала не одобряется даже Ковеном. И причины этого элементарно просты. С одной стороны, химеры — достаточно развитая нежить, чтобы получить некий набор собственных желаний (в основном — собираться кучей и убивать всех хотя бы условно разумных), а с другой — слишком тупы, чтобы испытывать страх, оценивать возможные результаты столкновения, или хотя бы бояться собственного упокоения. Так что подчинить даже одну бледную химеру — задача более чем нетривиальная. А появляются они после ритуала сразу стаями. Если, разумеется, для этого хватает исходного материала.
С другой стороны, надо сказать, что экспериментируют с этим ритуалом весьма часто, пытаясь вывести материальную нежить, воспроизводимую столь же массово, как костяная химера, но при этом поддающуюся если не обучению, то подчинению… Результаты пока что были… Неоднозначны. Любой некроконструкт на основе костяной химеры, способный к подчинению — оказывался на ранг, а то и два выше, что тянуло за собой увеличение редкости и стоимости расходных материалов, и уменьшение количества поднимаемых одном ритуалом существ. Да и на тех рангах, которым оказывались экспериментальные сущности — наличествовали конструкты и получше. Ну а равные, или же более дешевые конструкты… Создать из того же количества мертвой плоти толпу скелетов оказывалось более выгодно.
— Зверь заворожи! — выругался егерь, помянув одного из младших эмиссаров Хаоса.
Я молча кивнул. Уже сам факт засады говорил о том, что на наш фланговый дозор напала отнюдь не дикая стая. А поскольку подчинялись костяные химеры считанным разновидностям командиров…
— Вот, — егерь ткнул пальцем в след, явственно более глубокий, чем остальные, и, к тому же, проходивший в стороне от места побоища. — Бледный всадник!
Я снова кивнул. Бледные всадники — пожалуй, самый близкий к успеху продукт некроэкспериментов. Поднимаемый вместе с химерой всадник не только понимал свою ездовую некросущность, но и мог в определенной мере приказывать еще нескольким химерам. В определенной мере… да… Примерно — «сдержать кровавую ненависть химер к живым до момента атака». После этого любой контроль летел прямиком в ворота Лестничного бастиона. А уж научить костяных химер отличать своих от чужих (кроме, разумеется, самих химер и бледного всадника) — и вовсе было далеко за пределом доступного. Так что, все-таки, результат все равно получился неоднозначным. Не говоря уже о том, что пятый ранг есть пятый ранг. Таких много не сделаешь.
Вернувшись, я описал увиденное учителю Орстону. Тот сквозь зубы помянул нескольких Древних Владык Плодородия и их наиболее известные в народе Атрибуты. Разумеется, Томас Дессарик не мог не появиться поблизости с пространной лекцией о том, что не подобает благочестивому инквизитору поминать демонов… Как ни странно, но на лице учителя скорее просматривалось глубокое согласие с собой, нежели злость от такой отповеди.
— Боюсь, Томас, нам придется сильно задержаться здесь, — Орстон покачал головой и тяжело вздохнул, демонстрируя, насколько он не рад такому решению.
— Это неприемлемо! — воскликнул Томас. — Мы должны принести Свет Веры заблудшим во Мраке Заблуждения, покарать ерисиарха и уничтожить гнездо ереси… — высокий голос Томаса далеко разносился по продолжавшему укрепляться лагерю.
— Должны, — кивнул Орстон. — Но если мы не хотим воевать с колдуном, сидящем на Месте Силы, испытывая серьезный недостаток эликсиров, расходных компонентов для ритуалов и заклинаний, боевых стрел и других предметов первой необходимости, нам придется либо организовать здесь укрепленный пункт, где могли бы укрываться наши конвои… Либо выловить стаю бледных гончих, возглавляемых бледным всадником… если не бледным господином.
Маэрон, молодой эльф
Задание от Главы Дома поступило внезапно. Я вместе со своей звездой отдыхал после рейда на острова Морских владык. Разумеется, на сером корабле нас было не пятеро… И, естественно, я был более-менее знаком со всеми, участвовавшими в рейде: за время активной деятельности на северном побережье Вечного леса мне довелось познакомиться практически со всеми бойцами моего Дома, кто активно противостоит морским разбойникам, а не ждет их на своем берегу. Но именно моя звезда — самые близкие эльфы, те, кто прикрывал мою спину, те, чьи жизни я спасал чаще всего…
Так что после похода мы всей звездой завалились в мар’гуилдэ, чтобы отпраздновать тот, безусловно радостный для всех нас момент, что мы все выжили и продолжаем жить, чтобы радовать Мать нашу, Звезду Рассвета и Заката.
И вот, в самый разгар веселья по поводу того, что мы все снова выжили — пришло сообщение от Совета Темной руки Дома Белой совы. Очень и очень тревожное сообщение. Из некоего источника (как и положено — не названного… полевым агентам такую информацию не доверяют и правильно делают) наш союзник, Золотой Журавль спутался с Единением. И эти данные требуется проверить в срочном порядке.
Я изложил суть поступившего сообщения своей звезде. К счастью, начать радоваться завершению похода мы решили с того, чтобы пригубить анта’алассэ, а не с воскурения дурманящих сознание смесей, или же употребления спиртного. Лоссэ уже покинула мар’гуилдэ, оставив нам плоды своего труда. Конечно, лоссэ в здесь, в том, что эдайн обозначили бы как «портовую забегаловку» — не чета тем, что услаждают своим искусством высшую знать в верхних ярусах Листвы. Но девушка оказалась достаточно понятлива, чтобы покинуть нас, как только закончила приготовление напитка.
— Значит вот как… — пробормотал Эрандил. — Плохо.
— Со всех сторон плохо, — согласился я. — Или Видящая, поднявшая тревогу ошиблась, или же…
Разумеется, всегда приходится учитывать, что Видящая ведет свою игру. Но если Видящая играет против нашего Дома (а иным образом сложно расценить попытку рассорить нас с союзником) — это очень и очень плохо. Но вот если Видящая права… Даже приблизительно я не могу представить последствий подобного предательства! И мы должны узнать, что происходит.
— Как действовать будем? — поднял глаза от чаши с анта’алассэ Мильреннон, младший в нашей звезде.
— К счастью, — вздохнул Натарон, старший из нас, — Золотой Журавль пока еще наш союзник. Так что мы можем просто прибыть в любой город на его территории «отдыхать и праздновать возвращение из похода», и это не вызовет никаких вопросов.
— А если вопросы возникнут? — решил уточнить Мильреннон, вызвав улыбки у всех остальных.
Мильреннон стушевался, и я поспешил объяснить ему наши смешки:
— Тогда эти самые вопросы и будут ответами на уже наши вопросы. Ведь мы же — союзники!
Так что, еще немного пообщавшись уже на отвлеченные темы, мы отправились в Эовенровал*, главный порт Дома Золотого журавля. Стационарный грузовой портал дальнего действия (роскошь, доступная только на фракционных землях и в крупных Марках) перенес нас мгновенно. Так что не пришлось тратить время на дорогу.
/*Прим. автора: Эовенровал (синдарин) — «птичье крыло». Если подскажете, как на синдарине или квенья будет «журавль» — буду благодарен*/
Мы вышли из здания Торговой гильдии на центральную площадь. Эовенровал — прекрасный город. Его высокие деревья, в кронах которых Мастера Жизни выращивали настоящие дворцы, высились здесь, еще когда стоял дивный Аскалхорн — столица Древнего государства всех эльфов… Хотя мне до сих пор и представляется странным, как можно было жить в мире с проклятыми дроу? Но раз Древние говорят, что так было — приходится верить.
Так было всегда, когда меня заносило в Эовенровал, с его широкими улицами, блестящими дворцами, великолепными храмами. Но в этот раз все было иначе. Сразу на выходе из гильдии на меня как будто навалилась странная тяжесть. Высокий Храм Звезды Восхода и Заката, Хозяйки лесов, Матери эльфов как будто потускнел, хотя в его идеальных витражах и играло заходящее Солнце. Казалось, какое-то зло давило на город и его обитателей.
— Не нравится мне здесь, — мрачно произнес Натарон.
Мы, все остальные, дружно кивнули. Разумеется, это не было доказательством предательства Золотого Журавля… Но вот поводом таковые доказательства поискать — однозначно являлось. Похоже, как ни крути, но Видящая, от которой было получено исходное сообщение — была права.
Мы поднялись в мар’гуилдэ по-настоящему высокого класса. В обычное время это было бы не по карману нам, относительно простым боевикам, лишь недавно перешедшим от статуса «туима» к полноценно взрослой жизни, представителям небогатых побочных ветвей, пусть и Великого Дома. Но сейчас мы можем позволить себе и такое: Дом оплатит.
Движения Лоссэ были идеальны, порядок и последовательность закладывания трав — правильны, но… Отхлебнув анта’алассэ я ощутил, что что-то не так. Некоторое время я старался смаковать вкус напитка, желая разобраться, что же именно здесь не так. Но в этот раз именно младший, Мильреннон, понял, что именно он чувствует. Отставив чашу, он взглянул на нас совершенно круглыми глазами, и произнес:
— Здесь нет Воли Матери!
Ламиранэ, освобожденная рабыня, эльфийка
Путь от гнезда зловещей ереси Хаоса, где меня изъяли из рабского каравана, был легче и быстрее, чем дорога туда. Меня, вместе с несчастной Ненитарэ, которой удалось восстановить разум, но не память, отправили с караваном Торговой Гильдии вверх по течению Великой реки.
Пока торговая галера двигалась по своему маршруту, я частенько выходила на палубу, и с тоской смотрела на проплывающие мимо берега. Когда-то эти земли принадлежали Империи Света — тогда еще другу и союзнику…
Как сказала Видящая, пошедшая на союз с Древним Врагом ради возрождения Сумеречной ветви нашего народа и сохранения его владений, зажатых между Диким полем и ставшей враждебной Империей, моя семья — мертва. Не осталось «ни стонущего, ни плачущего». Даже если кто, подобно мне, и попал в плен — то не пережил ужасов рабства. Однако Дома квенди — не то, что называют этим словом недоживущие. Они объединяют не столько родственников по крови, сколько эльфов, разделяющих некие общие интересы и общие подходы к проблемам. Так что древо, отростком которого являюсь и я, простерло свои ветви не только в Доме Светлой луны, но и в иных Домах Перворожденных. Так что Золотая орхидея, владеющая Олваирином, и иными доменами на границе Вечного леса и Империи Света — может принять и меня.
Дорога была отнюдь не простой. Вообще-то, в крупных Марках, а уж тем более — в самом Вечном лесу, в его Листве, по крупным рекам суда ведут бечевой команды бурлаков, наемных, а то и рабов из низших рас. Но вот на Великой реке подобная попытка грозила уничтожением команды бурлаков, и сильными неприятностями для транспортируемого судна. Так что мы шли на веслах, любуясь выходящими на берег чудовищами… Но и на середине реки было, мягко говоря, небезопасно. И мне не раз приходилось брать в руки подаренный в жутком Азире лук, вместе с охраной каравана отбивая налеты гарпий, смоков, и других летающих чудищ. Дракона мы, к счастью, не встретили… Но и так впечатлений хватило…
С тяжелым сердцем я провела ладонью по плечам упругого лука… Как уж его сделали — мне не понятно. Тихий шепот где-то в глубине сознания подсказывал мне, что что-то тут не так. Но увы, денег после «туристической путевки» с рабским караваном у меня не осталось. Все, что у меня есть — дареное! И оружие, и одежда, и даже место на корабле Торговой гильдии, пусть и с обязательством вставать на защиту каравана вместе с охранниками… Хорошо еще, что вахты нести не потребовали.
Так что я сижу возле фальшборта на юте и любуюсь проплывающими мимо берегами. Сегодня нас гонит южный ветер, так что паруса подняты, а гребцы отдыхают.
— Тревога! — раздался крик наблюдателя из вороньего гнезда.
Почти сразу я услышала и голос капитана нашего судна:
— Паруса долой! Правая — на воду, левая — табань! Свистать всех наверх! Баллисты — к бою!
Гребцы правого борта, доселе дремавшие на банках(10), опустили весла на воду и совершили гребок. На левом же борту гребцы сделали то же самое, но в обратном направлении, в результате чего «Ласточка» практически на месте развернулась поперек течения.
Передо мной открылась ранее скрытая стремительно убираемым парусом картина, вызвавшая столь поспешные действия. Посреди реки, прямо из воды возвышалась небольшая (всего лишь высотой с грот-мачту «Ласточки») серо-зеленая башня, глядевшая на нас злыми глазами.
— Речной змей! Шах тан эре! — выругался на иллитири смутно знакомый стрелок, выскочивший на палубу по команде капитана.
— Мелкий еще, — вздохнул пожилой боец, сжимая в руках древко почти бесполезного в данной ситуации копья. — Молодой, видно. Был бы постарше — скатился бы в море. Тесно им в реке, даже такой, как Великая…
— Мелкий, — согласился стрелок. — Но нам и такого хватит.
Течение медленно влекло нас прочь от замершего в неподвижности чудовища. Но никто не сомневался, что когда змей захочет атаковать — он догонит «Ласточку», даже если к течению добавить всю мощь гребцов.
На носовой и кормовой площадках заскрипели вороты. Артиллерийские команды, поминая змея тихим незлым словом, заряжали баллисты тяжелыми дротиками. Всем было понятно, что броню даже молодого речного змея таким дротиком, а тем более — обычной стрелой, не пробить… Но надо же делать хоть что-то?!
Змей опустил голову немного пониже, и, разгоняя волну, двинулся к нам. Я постаралась вогнать себя в транс боевого предвидения. Нас такому учили, но у меня редко получалось что-то путное. Но сейчас… Угроза ли смерти так повлияла, или же артефактный лук, зачарованный силами Древнего Врага, но у меня вышло. Я отчетливо увидела несколько возможных траекторий движения змея… и чуть больше — полета моих стрел.
Захлопали тетивы луков охраны торговца. Гулко ударили в стопора рычаги баллист. Как и ожидалось — все это было чуть более, чем совершенно бесполезно. Броня речного змея мало чем уступала драконьей… Если не сказать — превосходила. Все-таки, эта огромная туша плавает, летать ей не надо, так что и ограничения на вес защиты — послабее будут…
Удерживать видения десятков вариантов было неимоверно тяжело. Но я как-то справилась. И когда пучок вероятных траекторий стрелы и змея сошлись в нужной мне точке, я послала в полет одну стрелу, затем, почти без перерыва — вторую. Обе попали в глаза огромной змеи, чуть-чуть не туда, куда я хотела, но этого оказалось достаточно. Змей взревел от боли, чуть было не заглушив мой отчаянный крик:
— Табань!
Капитан, стоявший рядом со мной, на мгновение замешкался, но продублировал мою команду, и «Ласточка» рванулась к берегу кормой вперед.
Мы едва успели. Ласточку качнуло на волне, поднятой пролетающим мимо огромным извивающимся телом.
— Молодец, девочка! — похвалил меня капитан. — И что попала — молодец. И что сообразила, что табанить надо! Я ведь чуть было «На воду!» не скомандовал. И долбалнула бы нам эта туша как раз в корму. Теперь-то это вижу… И что нам теперь делать?
Капитан посмотрел на меня. Я пожала плечами.
— Особого ущерба я этой твари не нанесла. Минут через двадцать — оклемается, а часа через два — и глаза регенерирует. И к тому времени нам надо найти какую-нибудь бухточку, где можно спрятаться, если эта туша будет носиться туда-сюда по реке, в поисках, кому бы отомстить.
Капитан кивнул, соглашаясь с моими доводами, и скомандовал:
— Весла — на воду. Право на борт!
Описав изрядную дугу, галера вернулась на прежний курс, и двинулась вверх по течению.
Впрочем, шли мы недолго. Вскоре капитан, внимательно наблюдающий за проплывающими мимо берегами, скомандовал поворот вправо, и «Ласточка» вошла в узкий заливчик. Я молча кивнула самой себе. В таком узком пространстве огромному змею будет не развернуться. Да и вряд ли он сюда полезет. Зверь, если он дикий, а не натравленный — предпочитает не атаковать противников, способных и готовых его ранить. В конце концов, регенерация — регенерацией, но однажды можно и не успеть восстановиться…
— В этот раз я не собирался здесь останавливаться, — вздохнул капитан, отдав команду спустить трап. — Думал, дойти до Аминарэ засветло. Но ты права, лучше дойдем на пару дней позже, но дойдем куда надо, а не на речное дно, и не в желудок змею.
Вместе с другими немногочисленными пассажирами галеры, я спустилась на берег. У команды еще были дела на борту, а охранники — принялись обустраивать лагерь. Я же решила пройтись немного по окрестностям. Здесь к реке спускалась широкая балка, заросшая лесом. И мне, уставшей от неуютного простора открытой степи, было необходимо прикоснуться к деревьям, услышать их тихий шепот, и подумать…
Стоянка была подобрана очень удачно. Залив немного изгибался, а на берегу росли невысокие деревья с густым кустарником. Так что лагерь, по всей видимости, возводимый тут далеко не в первый раз, с воды не был виден совершенно. Впрочем, если официально Дневная гильдия торговцев и Ночная — разбойников, враждовали, то вот неофициально отличить честного торговца от контрабандиста возможности не представлялось. Так что скрытность стоянки была понятна. Но в данном случае она хорошо укрывала нас не от речной стражи, а от речного чудовища. По крайней мере, я на это надеюсь.
На краю стоянки я уже собиралась нырнуть в лес, чтобы попробовать ощутить присутствие Матери… Но внезапно мое внимание привлекло… что-то. Подойдя поближе, я поняла, что это Знак, устанавливаемый над могилой, чтобы предотвратить ее разупокоение. Да и сама могила, над которой он был поставлен, была как-то… великовата для обычного человека, а тем более — эльфа.
Я обратилась к одному из охранников, который нес дозор неподалеку.
— Кто это?
Тот усмехнулся.
— Это как мы в прошлый раз шли от Азира к Олваирину, тут пристали, и нашли Рыцаря Смерти. Кто уж его упокоил — разве что он сам и знает. Ну, еще и Изменяющий пути… наверное. Ну так мы и похоронили. А то еще встанет…
Я молча кивнула. И в самом деле: самопроизвольный подъем служителя Ковена Некромантов — отнюдь не что-то невиданное… хотя и не слишком частое. Но принять меры против этого — вполне разумная, на мой взгляд, предосторожность.
Среди деревьев я гуляла до самого вечера. И лишь когда Символ Матери, звезда заката, появилась в небесах, я устроилась на берегу Великой. Медитации мешали странные мысли. Ведь у меня никогда не было приличных способностей Видящей. Меня и до уровня боевого предвидения, подходящего для того, чтобы называть себя лучницей, с трудом натаскали. А тут… Такие выстрелы, как те, что получились у меня: с качающейся палубы, по быстро движущейся малоразмерной цели… Такое скорее подошло бы Мастеру Лука, причем с обеих заглавных букв!
Я погладила плечо лука, высовывающегося из налуча(11). Тетива была снята, но на мгновение мне показалось, как темное дерево чуть-чуть изгибается, ластясь к моей руке. В мыслях моих снова зазвучал тихий шелестящий шепот. В первый раз со времен получения подарка Иримэ я смогла осознать, что в этом шелесте все-таки присутствуют слова… Но я по-прежнему не могла разобрать их. Знак Матери, Звезда Заката блеснула восемью лучами. И на мгновение мне показалось, что среди этих лучей я вижу пылающее синим пламенем Око. Но мне наверняка просто показалось…
Маэрон, молодой эльф
«Поймать эльфа в лесу» среди недоживущих стало крылатым выражением, вполне сравнившись, а кое-где и потеснив такую идиому, как «найти иголку в стоге сена». Но вот когда ловец — тоже из Перворожденных, а то и целая толпа… Все становится не так однозначно.
Так что мы бежим очень быстро и тихо, стараясь не оставлять следов. Увы, из звезды нас осталось только трое. И теперь нам крайне необходимо доставить сведения, однозначно подтверждающие предательство как минимум — Парящего журавля. А скорее всего — и весь Золотой журавль, Великий Дом, имеющий право участвовать в избрании Вечного князя — предал не только Лес, но и Мать… Это — непростительно! И мы просто обязаны доставить весть об этом предательстве Главе Дома… и Вечному князю.
Первым сигналом о происходящем стало то, что никто из нас не почувствовал присутствия Воли Матери в Эовенровале. Это было очень плохо… и очень странно. Неужели все Говорящие-с-Лесом Парящего журавля погибли? Или отреклись от Матери Лесов, как это сделали проклятые Хранители Падшего Дома, открывая дорогу демонам? Уже этого хватило бы, чтобы обвинить Дом Парящего журавля. Так что сова с сообщением об «успешном продолжении отдыха» и приглашением присоединиться — отправилась к главе Темной руки нашего Дома. А мы сами решили осмотреться получше, и понять: в чем именно заключается суть предательства.
Изображая расслабившихся и отдыхающих после трудного похода эльфов, мы гуляли по городу, прислушивались к разговорам Перворожденных, старались услышать почти умолкшие Голоса леса. Пусть среди нас не было ни одного настоящего Говорящего-с-лесом, но хотя бы минимальные знания об этой магии получают все разведчики.
Ветер, играющий среди ветвей златолиста, шепнул мне, что следует отправиться в порт. И мы пошли.
Как раз к нашему приходу в порт вошел один из кораблей Парящего журавля. С него сгружали… Рабов?! Я потряс головой, пытаясь избавиться от злого наваждения. Эльф-работорговец представлялся мне чем-то немыслимым. Но вот он. Сходит оп мосткам после того, как партию недоживущих согнали на причал.
— Итак, — обратился какой-то неправильный эльф к привезенному товару. — Мы прибыли. Здесь вас выпустят. Это точно. Но некоторые из вас, чтобы оправдать мои затраты на ваш выкуп и транспортировку — помогут мне в моих исследованиях, приняв участие в ритуале… скажем так — не предполагающем гибели или тяжелых увечий подопытного материала, но, возможно — болезненном.
Так. Это уже лучше. Не «купили», но «выкупили». Но все равно — непонятно. Зачем выкупать эдайн, когда идет война? И если уж нужны подопытные — можно набрать пленных? Их хоть и меньше, чем хотелось бы, но они есть! И у Журавля их достаточно много… Интересно. Очень интересно…
Некоторое время эльф выбирал из стоявшей перед ним толпы эдайн добровольцев, на, видимо, опасный и мучительный ритуал. Люди сбивались в кучу, старались спрятаться друг за другом… Но некоторые выходили, и вставали прямо перед эльфом. Как ни странно, таких он почти всегда обходил своим вниманием. Видимо, одним из условий при выборе материала для опыта было отсутствие твердой воли и готовности к самопожертвованию. Потому как выбирал он либо безразличных, сломавшихся в рабстве, и готовых исполнять любой приказ, либо трусов, стремящихся любой ценой уклониться.
Разумеется, внаглую тащиться за рабским караваном (вообще немыслимое дело в Вечном лесу) я не стал. Вместо этого над эдайн то туда, то сюда перелетал с крыши на крышу голубь. Вел он себя полностью естественно, поскольку дух, которым он был одержим, был из тех, с которыми моя ветвь издавна поддерживала договор, и потому он знал, как надо себя вести, чтобы не выдать наблюдателю во многих различных ситуациях. В конце концов, моя семья принадлежит Темной руке нашего Дома уже много поколений. Так что как шпионить и не попадаться — знаний накопила. И даже о том, как шпионить и не попадаться за другими Перворожденными.
«Выкупленных» рабов загнали в какой-то барак. Проникнуть туда у голубя не получилось. Поэтому в барак совершенно случайно забежала обычная в этих местах серая крыса. Нет, не монстр низкого ранга, из тех, на которых любят получать первые уровни молодые воины в крупных городах. А самый обычный грызун. Немного одержимый, но чтобы это заметить — надо быть полноценным Говорящим-с-Лесом, осененным благоволением Матери. А таковых пока что поблизости не наблюдалось.
Крысы не слишком хорошо видят. Но мне это и не требовалось. Дух воспринимает мир совершенно иным способом, не через недоразвитые глаза зверька. А я давно уже научился контактировать с призванными духами. Так что и воспринимать мир через него — я умею…
Как ни странно, но в бараках не было заметно приготовлений к какому-то серьезному ритуалу. Не было никаких ритуальных фигур, не дымились в курительницах напитанные Силой травы, не лежали в точках фокуса материальные компоненты… Только твердый земляной пол, дощатые стены, толпящиеся люди, и холодно взирающие на них Перворожденные.
Вот в помещение вошел тот самый, «выкупивший» эдайн «торговец». А навстречу ему, из темного, и до сих пор не привлекавшего внимания духа угла шагнул… ликтор Единения! Проклятье! Маг Разума сразу почует неладное!
Так и случилось. Мелкому зверьку многого не надо. Так что даже слабенькая Стрела огня прекратила его жизнь. Но материальный якорь Договора оставался у меня. И дух скоро захватит под свой контроль новое живое существо, без которого ему трудно передвигаться, а главное — ориентироваться в материальном мире. А мне пока что надо разорвать контакт и выйти из транса…
Увы, сделать это быстро не получилось. И когда я отстранился от духа, и снова стал видеть мир собственными глазами, мне на лицо брызнула кровь из пробитой белооперенной стрелой груди Эрандила, закрывшего меня от выстрела. Бледная улыбка мелькнула на его губах, а потом тело его осыпалось серым прахом, когда сработала имеющаяся у каждого из нас Звезда Вечности, чья задача — предупредить порабощение души Перворожденного любым магом, способным достать и в Серых пределах. Амулет это редкий и дорогой… но те из нас, кто специализируются на разведке — получают его в обязательном порядке. Просто «на всякий случай».
Натарон и его младший на несколько минут брат Эстарон переглянулись. Старший скривился и бросил нам с Мильренноном:
— Бегите, глупцы! — и шагнул вперед, поднимая посох мага. А Эстарон молча крутнул парные клинки.
И мы побежали. Чтобы жертва тех, кто сейчас встает против многократно превосходящего противника не оказалась напрасной.
Наверное, будь нашими противниками охрана, или даже гвардия одной из ветвей, пошедших на прямое предательство Леса в ходе запутанных интриг Даэсс дей’Мар — мы сумели бы оторваться. Но нет. В погоню за нами пошла гвардия Дома, которую почти открыто поддерживали проклятые меганевры Единения. А значит — в предательстве виновна не одна из семей, а весь Дом. А уж малый, или же Великий — это установят те, кто останется после нас.
И вот настал и для нас момент последнего боя. Нас настигли в небольших руинах. Я Воззвал с Силам Леса. Воззвал и был услышан. Не то, чтобы я надеялся выжить. Но вот взять кровь за кровь — мы с Мильренноном сможем. И те, кто гнался за нами — посчитают, что мы искали именно место для почетной гибели. Может быть — догадаются, что я оправил послание с призванной совой, которая даже после моей смерти останется на материальном плане еще положенные 8 часов, которых хватить, чтобы донести мою записку до ближайших застав Дома Белой совы. Но даже если ее перехватят… Якорь скрыт в нестабильном, изменчивом фоне древнего Форпоста проклятого Ковена, некромантов которого выбили отсюда века и века назад, а вот «привет» от их проклятой магии так до сих пор вычистить не получалось. Раньше я думал — на беду, но теперь уверен — к счастью.
Признаться, мне нелегко было спускать тетиву, зная, что целью является такой же Сын матери, сын Перворожденного народа, как и я сам. Но я вправился. Предатели, отрекшиеся от Матери в пользу непонятного Общего блага — заслуживают предстать перед Ее Судом — строгим и немилосердным. А возможно им стоило бы попасть и на суд к матери Подз0емельной Тьмы, проклятой Паучихе Ллос…
Увы. Шансов не было. Врагов было слишком много. И, увидев, как падает и осыпается серым прахом Мильреннон, сраженный проклятьем, я активировал Дар Последней Надежды.
Интерлюдия
— Проклятье! — старший эльф, на чьих одеждах были видны знаки высокого достоинства Дома Золотого журавля, пнул носком сапога кучку серого праха. — Они все-таки сумели ускользнуть, пусть даже и в смерть!
— Но… — запнулся его младший коллега в цветах вассального младшего Дома Парящего Журавля, — …мы же перехватили сову…
— Не «мы», — старший бросил презрительный взгляд на идиота, не понимающего очевидных вещей, — а меганевры наших союзников. Но это неважно. Даже если у них не было резервных каналов связи, и эта сова не была просто для отвлечения внимания — очень и очень скоро Говорящие-с-Лесом Дома Белой совы услышат голоса Тех-кого-нет из Чертогов Матери. И мы должны успеть раньше!
— А что делать-то?! — не понял младший.
На этот раз старший даже не дал себе труда бросить очередной презрительный взгляд. Смысла презирать еще живого мертвеца он не видел. Но, скорее для присутствующей свиты, чем для представителя вассального Дома, он пояснил:
— Необходимо, чтобы наш представитель первым выступил перед Советом Леса и обвинил Дома Серебряной звезды и Белой совы в провокации, повлекшей гибель выкупленных нами эдайн и срыв переговоров с Империей!
— Но ведь недоживущие все живы! — возмутился представитель Парящего журавля, который, как раз и отвечал за охрану места будущего ритуала.
— …повлекшую гибель ВСЕХ выкупленных нами эдайн, — жестко повторил старший, и, повернувшись на каблуках, удалился в сторону своего ездового единорога.
1) Лук с натянутой тетивой в походе никто не носит: плечи ослабевают, тетива растягивается… Так что в боевое положение лук приводят перед сражением… или ожидая его.
2) Шпиль Небес — аналог Палаты Лестниц Хранителей Древних, или же Гильдии магов Империи Света.
3) Сочетание обращения «уважаемая» и постфикса «-тян» (девочка, малышка) — умышленно.
4) Предводитель фракции изоляционистов и человеконенавистников в Совете Вечного леса. Именно его стараниями были проведены несколько провокаций, ставших формальным поводом к Союзнической войне.
5) Во время войн Первого контакта (думаю, спрашивать: «играли ли создатели лора «Лендлордов» в «Эффект массы» — излишне) эльфийский города Новал’Гросс был вырезан до последнего разумного. Предводитель человеческой рати, тархан Аролье, глубоко изучивший противника, вынес все тела своих погибших, а часть кровавых пятен замыл так, что получилась злая насмешка над эльфийским Высоким искусством (да, убийство в представлении эльфов тоже входит в число искусств). Эльфы насмешки не поняли, а вот резня до сих пор считается одним из выдающихся произведений искусства. Впрочем, последнее не помешало эльфам вырезать весь род автора до последнего человека, иногда — весьма… высокохудожественно.
6) Луч Совершенства. Магия Света. Первый круг. Небольшой пучок света, который может легко менять свою толщину и длину по желанию сотворившего заклятье. Легко прожигает камень, металл, мертвое дерево, но никак не влияет ни на что живое. Применяется для резьбы по камню и дереву, гравировки металла и т.д. Также используется для уничтожения не понравившихся объектов небольшого размера. Как боевое заклинание — непригодно. Т.е. извратиться, наверное, можно... Но — зачем? Даже в Свете есть куда более пригодные для этого заклинания.
7) Мастер Ментат — маг, способный произносить заклинания 4-го круга Магии Разума, вставший на Предел Смертного.
8) Кодексы Высшей крови, иногда именуемый просто «Кодексами крови» — описание Великих и Малых Домов Вечного леса, их генетических маркеров (фенотипических признаков) и списку допустимых и недопустимых брачных партнеров.
9) Дом Белой совы. Великий дом. Один из девяти Великих Домов, чьи представители участвуют в избрании Вечного князя. Хранители северных границ Вечного леса. Искренне ненавидят как Морских владык, так и Единение. Длительное время поддерживали ситуативный союз с Журавлем, но когда вскроются его шашни с Единением — будет ой.
10) Банка — сиденье для гребцов
11) Налуч — чехол для лука
Солсен, искатель Всеобщего блага, человек
Мы бежали. Бежали долго. Города, деревни, дороги, поля и леса давно уже слились в моем восприятии в какую-то неразличимо единую массу. А все потому, что какой-то придурок притащил на наши чтения подстилку раба инквизиторов! А ведь мы всего лишь хотели узнать, как сделать лучше жизнь всех низших, неспособных к самостоятельному мышлению! Но какой-то придурок, попавший в наш элитный клуб по явному недоразумению — притащил с собой эту шлюху, а та — раба инквизиторов, ничего не понимающего в свободе слова, мнения и разума! Вот нам и пришлось бежать…
Гнали нас очень старательно, не давая оторваться, отдохнуть… Даже закупать продукты нам приходилось тайно, чтобы не спалили… Хорошо еще, что неизвестные благодетели, желающие всеобщего братства и мира на земле, не забывали о наших нуждах. Так что хотя бы со средствами на покупку всего необходимого у нас проблем не было.
К сожалению, нам пришлось бежать на северо-восток. От направлений на запад, в сторону основных земель Империи, где наша группа могла бы затеряться в многолюдстве — нас аккуратно отжимали, оставляя только немногочисленные возможности избежать облавы.
К счастью, похоже, на нас обрушилась не «вся мощь инквизиции». Больше похоже на то, что ловят нас по какому-то остаточному принципу. Впрочем, даже понятно — почему. Даже в нашем бегстве, при сложностях с доступом хоть к каким-то источникам информации, нам стало известно об устроенном властями Марки походе куда-то на юг, в направлении Темного храма, откуда псов режима уже однажды погнали.
Постепенно городская культура Империи сменялась тем, чем и должна была смениться всякая загнивающая тирания, стремящаяся как можно жестче контролировать своих… нет, не «граждан» — у тирании не может быть граждан, только — подданные. Вместо городов на нашем пути все чаще попадались военизированные поселения псов режима, или же жалкие в своей нищете деревеньки, жители которых не ведали, да и не хотели ведать всего могущества книжного знания. А потом вместо обширных полей, дорога повела нас через густые леса, в которых лишь изредка попадались и вовсе захудалые деревеньки, способные отвоевать у лесов и болот лишь крохотные участки полей. Величественные дворцы, которые верные псы режима возводили на средства, украденные у народа — сменились крепостями, а потом — и вовсе скромными фортами, у стен которых лепились всегда готовые к пожару и нашествию посады. Многие из них носили следы недавних боев, или вовсе отстраивались практически из руин.
— Мы — во Фронтире, — ответил наш глава, когда я спросил его о причинах таких вот перемен. — Война лишь недавно прокатилась по этим местам, и империя только начинает закрепляться здесь. И не всегда успешно…
Да уж… Фронтир… И девки здесь — дешевые. Вот в прошлой деревеньке, где мы останавливались, удалось снять девку всего-то за один золотой! В городе меньше, чем 2 за ночь — не получится!
Я оглянулся по сторонам. Сейчас мы шли по дороге, ведущей через болото. Разумеется, ни о какой имперской дороге, подобной тем, что проходят через сердце Империи — каменным, выложенным трудом рабов, даже если они и считают себя свободными людьми, речи не шло. Скорее это была колея, накатанная периодически прогоняемыми телегами. Вокруг расстилался довольно-таки унылый пейзаж. Редкие сосны торчали из мха, стараясь дотянуться к свету. Яркими мазками кровавой краски ложились кусты, усыпанные ягодам. Запах кружил голову.
— Надо поторопиться, — бросил глава нашего книжного общества.
Брайан, младший инквизитор, человек
Проклятые еретики! Посмевшие усомниться в святости Священного писания и возжелавшие узнать что-то, не предназначенное для изучения всякими низшими, они даже не смогли сохранить смелость и дождаться подобающего наказания! И теперь они бегут, рассыпая по городам и селениям, через которые проходят, лживые зерна своего яда.
К сожалению, сам Святой Томас не смог возглавить очищение земли нашей божественной Империи от этой скверны, отправившись на юг, освобождать святыню Веры — могилу и мощи Белой розы от власти еретиков, предателей Человечества, пытающихся не склониться перед величием Владыки Света и сохранить свою чудовищные суеверия и поклонение древним демонам, которых именуют древними богами! Тьфу, нечисть!
Ведь каждому известно, что так называемые «темные боги» — это всего лишь нерожденные комки людской злобы, похоти, лености! Они неспособны сочувствовать, любить, дружить — им просто нечем! Да они даже союзы и то могут заключать только временные и крайне непрочные! Когда-то давно милостивый Владыка Света позволял им существовать исключительно в своем невыразимом милосердии. Но проклятые твари плюнули в протянутую им руку, отказавшись собраться под знаменем Светлых сил в их Великом Крестовом походе против проклятых демонов, желающих завоевать наш мир и поработить души всех его жителей!
Человечество должно быть едино. И тогда стальным кулаком мы сможет раздавить проклятых ксеносов, в том числе — и тех, кто до поры прикидывался «союзниками», сокрушить ереси, изгнать и уничтожить демонов! И только тогда настанет наибольшее благо для наибольшего числа людей, о котором говорил Владыка, когда еще ходил среди смертных.
К сожалению, еретики не только смеют поднимать свои злые знамена, сходясь в открытой войне с верными Князю Света. Они еще и рассыпают ядовитые семена своих вредоносных учений, маскируя их под философские течения, магические труды и прочие книги. И поэтому Священной Инквизиции приходится трудится без отдыха.
И, увы, людские сердца нестойки к напевам демонов. Случается, что даже лучшие из лучших, молот в руках Его, наконечник Его копья — инквизиторы склоняются перед злой волей темных богов. И потому только Святого Томаса нет с нами. Он полагает, что подобные предатели способны привести к неудаче Малый Очищающий поход. И потому самому Святому и его вернейшим сподвижникам пришлось отправиться на юг, чтобы не дать свершиться злодейским планам. Мы же отправились, чтобы догнать и истребить так называемый «клуб читателей», посмевших распространять злую ересь среди темных пейзан, пусть они и считают себя просвещенными горожанами.
Я сжал руку в латной рукавице, удерживая флагшток с развернутом на ветру золотым полотнищем, на котором полыхали алый меч и собачья голова, охваченные пламенем — знаки нашей Избранности и готовности находить зло и карать его огнем и мечом. Передо мной находилась очередная деревушка, чьи жители посмели оказать гостеприимство бегущим еретикам — е, следовательно, и сами впали в ересь!
— Господин… — мой оруженосец подошел ко мне, — …отряд завершил окружение. Но как нам отличить тех, кто подвергся заражению чуждыми идеями, от тех, кто сохранил чистоту Света?!
Я задумался, вспоминая города, через которые пролегла наша погоня. О городах, в которых ядовитые зерна темных учений могли дать свои всходы, причинив тяжкий вред империи и Церкви. О городах, в которых остались наши Мастера разума. К сожалению, сейчас со мной — только бойцы. А потому Завет нашего Ордена в таком случае — однозначен, как мне не жаль тех немногих, кто мог быть и не затронут злой ересью:
— Убивайте всех. Господь отличит своих!
Даламар, учитель магии Темного круга
Вот и очередная порция учеников в школе Темного круга… Подростки, желающие стать культистами, Всадниками, а то и Одержимыми… И, как всегда, среди желающих — немедленно находились те, кто считал себя существенно равнее прочих.
— Такие, как ты — не имеют права здесь находиться! Вы крадете крохи истинной магии у тех, кто владеет ей по праву, и…
Ну, что сказать. Приходится, как говорят знакомые Неумирающие, «косплеить Полного Песца». В смысле — подкрасться незаметно, и похлопать мягкой лапкой по плечу зазнавшегося юноши.
— Что… — парень повернулся, и начал было что-то говорить, но запнулся, поняв что видит перед собой того, кого серебряная роспись по черной мантии однозначно идентифицирует как старшего преподавателя Школы Культов, иными словами — того, кто обладает здесь полной и непререкаемой властью.
— Прошу заметить, — улыбнулся я, проявляя ритуальный асимметричный узор на своем лице (а точнее — убирая скрывавшую его иллюзию), — что мы находимся на землях Темного круга. А Круг — не знает родства. Круг — не помнит титулов. Круг — не ведает милости, — не повышая голоса я вбивал эти очевидные истины всем, кто меня сейчас слышал.
Паренек немедленно продемонстрировал некоторую… нехватку разума, о которой мне, впрочем, сообщило тестирующее заклинание. Впрочем, для ученика низшего круга такая характеристика, как «интеллект» — необязательна, а вот магические способности у него есть, и вполне достаточные для обучения, хотя и ничего выдающегося. А ум… Ум — вобьем, и если потребуется — через нижние ворота. Массаж больших ягодичных мышц вообще способствует повышению интеллекта, частенько — до невиданных высот.
— Да кто ты такой?! Вот узнает мой отец…
— Узнает, — кивнул я. — Обязательно узнает. И сделает то же, что и его отец, и отец его отца… — я, Даламар Полуэльф, Даламар Сын Ночи учу в этой школе уже далеко не первое поколение. И даже не третье… Так что узнать представителя жречества Каскара, одного из Древних богов, пошедших на союз с демонами — мне нетрудно. Но вот слегка одернуть парня — не помешает. — …и сделает то же, что и они все — втянет язык туда, где ему самое место, и поблагодарит меня за науку.
Я слегка отпустил контроль над нерожденной тварью, что разделяет со мной тело и сознание, позволив ей влиять не реальность. Девочка, на которую наезжал белобрысый, побледнела, однако подняла руки, и начала формировать какую-то до предела кривую, но тем не менее — вполне рабочую версию Стрелы Хаоса. И скорость формирования, и сила, влитая в заклятье были ниже любого приемлемого предела… Но для ученицы, не успевшей даже пройти инициации — неплохо. Совсем неплохо.
Универсальным движением брови я отменяю ее усилия, но киваю с тем уважением, которого девочка заслуживает.
Иссиня-бледный «потомственный маг», даже не попытавшийся сотворить заклинание, завопил, как будто его режут:
— Вы не имеете права!
Я согласился.
— Вызвать на дуэль еще не поступившегося первогодку — действительно не имею права, — белобрысый было вздохнул с облегчением, и что-то уже собирался сказать, но я продолжил: — однако потребовать дополнительного испытания поступающего, скажем, в форме спарринга на выносливость (в смысле — пока не перестанешь вставать) — и по его итогам скорректировать индивидуальную программу обучения — мне никто и ничто в этой школе не помешает…
— А мне? — я с удивлением посмотрел на девчонку, что дрожащим голосом, но все-таки посмела ко мне обратиться, преодолев даже Ауру Ужаса, которую я начал излучать, пусть и на минимальном уровне.
— Что — тебе? — заинтересовался я.
— Мне — можно дополнительное испытание и корректировку индивидуальной программы?!
Я внимательно посмотрел на нее. Темные волосы с яркой белой прядью надо лбом — привлекли мое внимание. Любопытный экземпляр. Тестовое заклинание показало мне неплохие предпосылки к успехам в области Хаоса и Тьмы, что намекало: девочка «из народа» оказалась здесь далеко не случайно, и вполне подходит для обучения. Возможно — стоит подумать о том, чтобы взять личную ученицу… Давненько я уже такого не делал…
— Можно, — кивнул я. — Знаешь, какой навык для боевого мага — самый важный?
— Составление заклятий, — поторопился белобрысый.
Я посмотрел на его соперницу. Та вздохнула, видимо, поняв меня правильно. И немедленно подтвердила мое мнение о своем уме:
— Бег?
— Именно, — кивнул я. — Убежать от сильного и не дать уйти слабому — для БОЕВОГО, — я подчеркнул это слово, — мага — очень важно. А потому, в качестве дополнительного испытания вы оба будете бегать вокруг здания Школы… — круг тут получается не такой уж большой, но и не маленький. Метров четыреста.
— Как долго бегать? — поинтересовался «потомственный маг».
— Пока не надоест, — белобрысый расплылся было в улыбке. Ну как тут было не обломать наивного ученика? — Пушку, — и я выдернул из Плана Хаоса Малого пса — тварь не то, чтобы сильную, или быструю, но выносливую и запредельно игривую. — На старт! — я придержал нерожденную тварь за сформированный моей волей ошейник. — Внимание! — хвост Малого пса заходил из стороны в сторону, выбивая немаленькие такие ямки по обе стороны от меня. — Марш!
Ламиранэ, освобожденная рабыня, эльфийка
Ну, вот мы и добрались до Олваирина. Признаться, мне было очень приятно смотреть на традиционную архитектуру Перворожденного народа, так сильно отличающуюся от громоздких и угрожающих строений недоживущих. Но… Я боюсь. Не принесла ли я в Дом Эльфов — зло?
Странные сны, странные мысли, странные видения… Все, что началось после пребывания в гнезде темной ереси — преследует меня, и не дает радоваться прибытию в Марку Олваирин.
С трудом преодолевая страх, опустив голову, чтобы не оглядываться по сторонам, я вошла в Дом Матери, ее храм в Олваирине.
— Оскверненная!!! — настоятель Храма грозно нахмурился в мою сторону. — Как ты посме…
И тут он запнулся. Каменный феникс, сидевший на плече статуи Матери, расправил крылья, и слетел на плечо ко мне. Как ни странно, но меня не придавило к земле, и даже не перекосило. Как будто огромная птица, способная сражаться с драконами и испепелять целые армии — ничего не весила.
Феникс запрокинул голову и запел. И в этом пении все, присутствовавшие в Храме услышали Гнев Матери.
— Как ТЫ посмел? Любой Перворожденный может прийти в Храм и получить Ее помощь, какие бы раны он не понес, что бы не совершил! Сим я лишаю тебя Ее благословения, лишаю звания и поста. Покинь храм и задумайся о неправде своего служения! И когда поймешь, в чем причина Ее гнева — ты сможешь вернуться!
Поникнувший уже бывший настоятель, с одежды которого исчезли знаки благоволения Матери, двинулся к выходу.
Я же опустилась на колени перед статуей, и взмолилась о помощи. Внезапно все сущее на мгновение мигнуло… а когда я снова смогла видеть… Я сидела в правильной позе на площадке мар’гуилдэ. Передо мной дымилась чаша анта’алассэ. А напротив, в традиционном одеянии лоссэ — сидела та, кого я только что видела в Храме… статуя… Нет — Мать Лесов!
Я чуть было не упала, но, с трудом смогла взять себя в руки и, совершив подобающий жесто почтения, произнесла:
— Элен сейла люменн оменнтиэльво…
Мать улыбнулась мне, и свела руки в отрицающем жесте.
— Нет нужды в древнем этикете. Выпей анта’алассэ — это поможет тебе прояснить сознание и отогнать туман погибшего города…
Я оглянулась. Мар’гуилдэ оказалась стоящей посреди странного города, затянутого туманом. Странный серый снег падал на город… везде, кроме самой площадки, где сидели мы с Матерью.
— Сильна девочка, — улыбнулась Мать. — Даже здесь, в сердце моей Силы — она держит Окно-и-ключ, разворачивая свой город. Но, не бойся, дитя. Я не отдам тебя Хаосу.
Я хотела было уже пасть ниц… Но тело, повинуясь вбитым намертво нормам, подняло чашу и отхлебнуло анта’алассэ. Туман немного развеялся, а через руины города, так не похожего на обычные города эдайн, начали проступать обычные дома-деревья Перворожденных.
— Путь должен быть избран, дочь моя, — улыбнулась Мать.
— Но, Госпожа… я… Хаос… — я и сама не поняла, что хотела сказать. Но, как выяснилось, Мать поняла меня лучше меня самой.
— Огонь отгонит от тебя злых зверей долгой ночью, поможет приготовить пищу, выковать оружие, доспехи и инструменты… Но допусти ошибку — и огонь пожрет и тебя, и твой дом, и город — все исчезнет в ярости всепожирающего пламени. Будь осторожна, дитя. Ты идешь по тонкой грани. Но Дар, что ты несешь — необходим моему народу.
Я подняла лук, что оказался со мной даже здесь, и осмотрела его. Камень, которым было украшено дерево — выглядел как-то совсем не так, как там, на палубе галеры. Его грани сходились под какими-то нелогичными, немыслимыми углами. Мне даже показалось, что они двигаются сами по себе…
— Сияющий трапецоэдр, — улыбнулась Мать. — Окно-и-Ключ. Малая частица Дара, что ты приняла, взяв в руки это оружие.
— Оно… — я задохнулась, но все-таки смогла говорить дальше. — Оно нужно… Народу?
— Иногда уроки могут быть горьки и болезненны. Знай, что в свое время я допустила Падение дома, чье имя более не называется среди Перворожденных. Я могла бы предупредить, могла… многое я могла сделать. Но тогда Несущий Свет стал бы единственным богом не только эдайн, но и квенья. Мать лесов исчезла бы из мира, и осталась бы только Госпожа Паутины. Я не захотела этого допустить — и принесла жертву, отойдя в сторону. Но и сейчас я еще борюсь за их души, пусть это и почти невозможно там, в сердце силы Архидемона. И иногда у меня даже получается вырвать своих детей из-под его власти…
Я взглянула на Мать… Это было… Откровение. Шрути. Вейда. То-что-знают.
— А… Журавль? — спросила я, опять-таки, не уверенная в том, что сама знаю, о чем спрашиваю.
— Да, — кивнула Мать. — Золотой Журавль предал и меня, и Лес, и всех Перворожденных. Но зато теперь против Единения… Хотя враждебные друг другу силы и не вступят в союз, но действовать против Культа Генокрадов — будут вместе, стараясь не мешать враг врагу.
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Существует поверье, что темные дела, как правило делаются, или, хотя бы — замышляются в темноте. Ну, или, как минимум — в глубинах подземелий. Так что на этот раз мы вместо того, чтобы устроиться в просторном и светлом тронном зале — собрались в самой глубине катакомб под Азиром. В месте, которое существовать просто не может — для него не должно хватить объема парящего над водоворотом острова. Если посчитать расстояние, пройденное нами от входа в подземелье, то, наверное, должно получиться, что мы сейчас — где-то возле дна Великой реки! Но, тем не менее, это помещение — есть, и мы в нем сидим. «Это — магия, Иримэ!» — так сказал мне Лар.
Частенько мы приходим именно сюда, в место, где прозрачно-кристаллические стены сходятся под немыслимыми, нелогичными углами. Где среди бесчисленных отражений мелькают видения возможного будущего и вероятного прошлого. Где посреди главного зала стоит кристалл, откуда на нас смотрит высокая девушка в броне паладина Империи Света. Как сказал Лар — «финальный рейд-босс этого данжа», хотя я, признаться, не очень понимаю смысла этих слов языка Неумирающих. Вроде, даже по отдельности они имеют какой-то смысл, но вот все вместе… Хм…
По крайней мере одно ясно. Древний элементал огня, стоявший у ворот восемью ярусами выше, охранял не эту девицу от опасностей мира, но мир от нее.
Я прикрыла глаза, вспоминая битву. Наше первое поражение. Призывы были выбиты из реальности одним ударом. Еретики и оборотни десятками гибли под ударами невзрачной девушки. Даже двое Одержимых Хаосом и один из Всадников — погибли, получив заклятья невзрачного, но запредельно сильного бойца! Видимо, после ритуала она оказалась где-то в Серых пределах живой. Она шагнула за рамки седьмого ранга и за Предел Смертного…
Я коснулась оплавленного, но каким-то неведомым образом сохранившего прозрачность кристалла, и, прикрыв глаза, вспоминала…
— Отступайте! — скомандовал Лар, окутываясь дымкой сразу нескольких заклинаний.
Я хотела было отказаться, но Серг’Ра буквально схватил меня на руки, и рванул назад, к дверям, которые мы так неосторожно открыли. Уже проскочив их, всадник Хаоса остановился, и, удерживая меня от рывка туда, где Лар в одиночестве сдерживал ту, которую сдержать не удавалось всему отряду, пропустил мимо нас спешно бегущих культистов, еретиков и выживших оборотней. Увы, последних было немного. Далеко не все из них сумели остаться в своем уме, не впасть в раж берсерка и осознать приказ. Так что к тому моменту, когда мы выскочили из зала — обезумевшие оборотни уже полегли, несмотря на то усиление, которое дарует им их проклятье.
Всадники Хаоса, задействовав силу своих кошмаров, налегли на толстые створки. И, когда они уже практически закрылись, я увидела, как падает Лар, сраженный клинком твари, обретшей облик недоживущей.
Тяжелая ситуация усложнялась тем, что еще перед «посещением» закрытого уровня подземелья мы с Ларом провели ритуал предвидения. Результат получился… Странный. В варианте «пройти в последний зал» нас могло ждать поражение, но могла получиться и победа. Все было смутно и размыто. В варианте же «не ходить» — страшное поражение и многочисленные проблемы просматривались однозначно.
И главной проблемой этого «последнего зала с рейд-боссом» было состояние закрывающей проход туда двери. Да, когда мы вскрывали ее — мы повредили запирающее заклинание, и у нас теперь было от недели до десяти дней до его падения и выхода паладина смерти на поверхность. Однако, если бы мы не трогали эту дверь — она бы сама открылась через три недели. И мы получили бы ничем не сдерживаемую угрозу, о которой ничего бы не знали.
Шесть дней мы с вернувшимся Ларом не отходили от закрытой двери, почти непрерывно медитируя, либо проводя провидческие ритуалы, чтобы найти в лабиринте Десяти тысяч будущих тропинку к устранению опасности. Нам пришлось даже выплатить немалый штраф Торговой гильдии за приостановку договора: все серебро с шахт Двуглавого кургана уходило на наши исследования.
Самым информативным, но и самым глупым нашим действием было проведение ритуала «Взгляд Феникса». Мы искали, как могло получиться такое чудовище, как то, что пока что закрыто за дверями последнего уровня… И мы нашли. Только… Тот кошмар, что мы увидели… Духам Разума, приносившим присягу домену Азир и Лару лично, пришлось изрядно потрудиться, чтобы хотя бы снизить эмоциональный откат от этих видений. Там все было бессмысленно. Воздух, сопротивляющийся движению, как песок. Подземный ручей, полыхающий струями огня. Камень под ногами, колышущийся, подобно водной глади… А самое чудовищное — крик девчонки, что хотела защитить слабым и помочь нуждающимся, чью душу рвали в клочья схватившиеся между собой демоны. И это были не опасные, но, в сущности, привычные, демоны, приходящие в наш мир из пространства, именуемого Инферно… Приходящие, и сражаемые даже вполне себе обычным оружием смертных. Нет, за душу приносимой в жертву сражались твари куда более могущественные, хотя и лишенные физических тел, опасные, даже когда они были всего лишь воспоминанием в смутных видениях. И Око огненным взором пронзало пространство и время, слитые в нерасторжимом единстве…
Надо сказать, что совершил это не хозяин домена, а один из его приближенных, рассчитывавший с помощью Поверженной свергнуть Арениуса… Вот только лорд-маг оказался не настолько глуп и невнимателен, как это предполагал прелат Морфар. И кинжал убийцы, нанятого в темной гильдии, пронзил его грудь прежде, чем он смог отдать хотя бы один приказ. А дверь в нижнее помещение закрылась, запечатывая Поверженную, повергнувшего, и его убийцу.
— Ф-фух… — выдохнул Лар, когда трудами целителей тела и разума мы стали вновь способны на что-то большее, чем мелко дрожать от ужаса. — Нам повезло, что Повергший — не пережил Пылающей ночи. И что большая часть воли Поверженной — растворилась в небытии вместе с ним. Иначе она вырвалась бы гораздо раньше, и устроила бы нам похохотать…
— А мне жаль ее… — вздохнула я. — Она действительно хотела «как лучше». А теперь, даже если убьем ее тело… То, что осталось от ее души — никогда не может быть возрождено. Как ты там рассказывал… «Трижды по три раза будешь проклят…»
— Кажется, — Лар провел рукой по подбородку, — у нее еще есть шанс. Так что если как следует поработать… Ну, Тзинч бла… Э, нет — сам справлюсь!
И мы приступили к работе. Кобольды на верхних уровнях подземелья десятками и сотнями создавали заготовки под артефакты, на которые ложились заклятья магии Хаоса, временами — необратимо уничтожая материальную основу, а иногда — превращая заготовку в такое, что приходилось жечь Погибельным огнем. И лишь одна из нескольких десятков заготовок превращалась в нужный нам амулет. А таких амулетов нужно было несколько сотен. Грав и его подручные десятками литров варили зелья из весьма недешевых компонентов. Килограммы серебра ушли на построение новеграммы(1). Само пространство колыхалось от близости Врат Лабиринта, когда снова и снова звучали Тяжкие слова. Несколько преступников, приговоренных к смертной казни, вместо отправки на остров сфено — отдали свои жизни, чтобы запитать начальные такты поистине чудовищного ритуала Познания, сложность которого была даже не в том, чтобы принести нам нужное Знание, но в том, чтобы отфильтровать и не допустить к нам знание не нужное, способное разрушить наши разумы и даже сами души. Но этой жертвы было недостаточно для полного разворачивания ритуала. И мы ждали…
И вот заклятье, дотоле сдерживавшее Поверженную, распалось, и дверь была открыта.
Первыми внутрь, навстречу той, что некогда была паладином Света, рванулись призванные существа низких кругов: орнисы, совы, малые элементали Света… Разумеется, все они были выметены из реальности двумя заклинаниями Поверженной. Но вот амулеты, что они несли — были вполне материальны, и упали на пол, образуя своеобразное минное поле. И Поверженная ступила на него.
В чем-то сценарий прошлого боя повторился. Поверженная легко убивала еретиков и оборотней, старающихся ее сдержать. Кровь щедро лилась на пол пещеры… и на разбросанные изгнанными призывами амулеты, достраивая новеграмму. И вот в какой-то момент построение сработало. Нужные слова впечатались в наши с Ларом сознания, а кошмары запределья — пролетели мимо, отринутые силой веры.
Лар шагнул вперед, черед ряды расступающихся бойцов. Поверженная чуть отступила, прекратив убивать наших младших воинов, давая место для поединка. И Лар встал перед ней. Только, в отличие от прошлого раза, он нашел оружие против своего врага.
— Ритуал завершен, — жестко произнес он, глядя в глаза Поверженной. Та попыталась атаковать… Но сам мир замер, чтобы услышать Слова Силы. — Я именую тебя, Раэла Эффлугент!
Признаться, мы ожидали чего-то иного. Того, что Поверженная лишится магии, потеряет в ранге, просто упадет без сил. Рассматривался даже вариант, что ее тело, поддерживаемое исключительно Силой, лишившись ее — рассыплется прахом. Но вместо этого пространство свернулось в какой-то сложный вариант оригами. А когда мы снова смогли видеть — Раэла висела перед нами, запечатанная в многогранный кристалл, а на ее лице были отчетливо написаны радость и облегчение.
— Уровень капнул, — пробормотал Лар что-то совершенно непонятное. — Если бы не то, что мы устранили угрозу для наших владений — я бы сказал, что оно того не стоило…
Я всплыла из воспоминаний о наших объятиях на поле кровавой битвы, где само пространство плакало кровавыми слезами от мощи применявшейся магии.
— Итак, — Лар улыбнулся собравшимся, — нам следует обсудить, как мы будем встречать движущийся к нам экспедиционный корпус Сил Добра и Света…
Тин, ученик инквизтора, человек
Я стоял на разбитой стене, и смотрел на руины города, некогда — величественного и прекрасного. Захватили мы его без особого труда: банды нежити, время от времени атакующие наши патрули, оказались именно что бандами, так и не объединившись в хоть какое-нибудь подобие армии. Так что их раздергали поодиночке, наваливаясь на каждую заведомо превосходящими силами при поддержке паладинов, специализирующихся на экзорцизме, которым низшей и даже средней нежити просто нечего было противопоставить.
Так вот, захватили мы и руины города, и остатки замка, и даже Место Силы довольно-таки легко, хотя четыре бледных всадника у самого Места и дали серьезный бой. Но вот с «удержать» — наблюдались некоторые сложности. Как выяснилось по итогам разведки домена, людей тут не наблюдалось. Зато нежить, чудовища, да и просто звери — водились во множестве. То есть, если мы хотим удержать домен за собой, необходимо оставить сильный отряд для защиты Места Силы (при практически отсутствующих укреплениях, представляющих собой вышеупомянутые руины, и общем состоянии домена как источника враждебных тварей — тот еще номер), организовать либо добычу ресурсов на месте, либо их транспортировку из земель Марки… И потом поддерживать все это как минимум пару недель: все-таки строительство, как ни крути, занимает время. И даже после этого домен будет скорее требовать вложений, чем приносить доход. А если учесть, сколько таких вот Мест Силы нам предстоит пройти… В общем, до Азира дойдет разве что лично фанатик Томас и его пара его подпевал. Да и то… Глядя на то, как его разрывает между «поскорее выжечь гнездо ереси» и «флаг Империи не должен спускаться там, где однажды поднят» — вполне вероятно, что не дойдет никто. Особенно, если где-то впереди встретится домен с ресурсами, более ценными, чем общераспространенные. А ведь инквизитор Орстон рассказывал, что где-то там, на землях, поглощенных нашествием Древних и их Хранителей, и ставших Диким полем, осталась залежь Солнечных камней, необходимых для многих ритуалов Воззваний к Владыке Света, и даже строительства Соборов высшего посвящения… Вот там уже будет действительно серьезная дилемма.
— Итак, ученик, — я вздрогнул, поскольку инквизитор Орстон сумел приблизиться ко мне совершенно незаметно… Для вора моей квалификации — позор! — …что ты думаешь обо всем этом?
Инквизитор повел рукой, показывая, что имеет в виду город, замок и Место Силы.
— Красивый город… был, — произнес я. — И людей много жило. Но нам его не удержать.
— Не удержать, — согласился Орстон. — Воля Владыки Света была изгнана отсюда… И на нас нет благословения Его. Мы — лишь каратели, чье дело — сокрушить ересь, вернуть реликвии и уйти.
— Хм… — задумался я. — Кажется, прелат Томас считает иначе.
— Возможно, — кивнул Орстон. — Но, полагаю, в итоге он не сумеет обосновать попытку удержать это мертвое Место. Надеюсь, что даже для себя самого.
— Думаете — в его голове есть достаточно мозгов для этого? — вздохнул я. Орстон пожал плечами. — Расскажите, пожалуйста, как это случилось? — поспешил я сменить тему. Обсуждать Томаса Дессарика и его умственные способности — было не лучшей идеей, когда к нам приближается его лейтенант, из полка, фанатично верующего в Святого Томаса.
— Я думаю, ученик, ты уже понял, что сейчас мы идем через земли, что некогда были частью Империи, — правильно понял меня учитель.
— И обязательно будут снова! — вмешался в наш разговор Януш Моравецкий. Его вера во Владыку Света и посланника Его — святого Томаса Дессарика временами доходила до полного абсурда.
— Если будет на то воля Владыки, — отозвался я.
Инквизитор Орстон сверкнул глазами и продолжил, как будто его и не перебивали.
— Богатая Марка, счастливая и процветающая. Именно в ней зародились и получили свое развитие Алессианские доктрины, в настоящее время сформировавшиеся в концепцию монодоминанты: учения о том, что Владыка Света является единственным истинным богом не только людей (как о том сказано в Откровениях), но и вообще всего сущего в целом.
— Святые вероучители здесь жили, — снова попытался влезть в разговор Януш, и снова был проигнорирован.
— На этих землях сформировался Великий Очищающий поход, который должен был взять приступом и выжечь Темный храм…
— …гнездо порока и ереси, — буркнул Януш.
— Разрушение этого центра силы и веры отступников, именуемых глупцами Темными богами, должно было изменить баланс во всем мире. Тем более, что момент для похода был выбран более чем подходящий: раздоры среди так называемых Хранителей и их богов достигли очередного максимума. Так что была некоторая надежда на то, что сильнейшие войска в регионе просто не придут на выручку обороняющимся. Более того, когда пали внешние укрепления и падение Храма уже казалось неизбежным, речь шла даже о том, что в свите Владыки вот-вот появятся несколько новых Святых, а то и Архангел… Но тут…
— Проклятые предатели, — пробурчал Януш. На этот раз инквизитор Орстон изволил кивнуть.
— Но тут, — продолжил он, — случился печально известный мятеж Павшего Дома, подготовка которого удивительным образом просмотрела Атарэ, Мать светлых эльфов, одна из сильнейших Видящих в этом мире. И Вечный князь отозвал свои войска. С уходом эльфов нам пришлось оставить занятые уже было внешние укрепления, и отойти за контрвалационную линию(2). Надежды решить дело штурмом уже не осталось, и предводители Похода решили продолжать осаду… Возможно — зря, — Януш вытаращил глаза, как будто услышал явную ересь. — Сначала на Алессианскую марку обрушился набег Орды, направляемый Венгеррихом Острозубом. Орки грабили, жгли и убивали… Набег удалось отразить, но то, насколько Орда продвинулась в пределы Марки — показало остальным, что здесь и сейчас Империя не так сильна, как нам бы хотелось. И началось… Те, кто вроде бы хотел вернуться под благостный Свет Владыки — отшатнулись. Те, кто хотел просто пересидеть и переждать грозу — выступили против нас. По следам орков ударили кочевники Каганата. Дроу поднялись из своих подземелий. Они уверяли, что «стремятся отрезать отступление поганым отступникам», но почему-то больше нападали на людские поселения, а не атаковали армию Светлого леса на марше. Демонические культы, совершив гекатомбы, которые некому было прервать, открыли несколько порталов в Инферно. Нам еще предстоит пройти те домены. Вам, — Орстон посмотрел на меня, — сильно повезло, что вы сделали изрядный крюк к западу, обойдя самые разрушенные войной владения. Также в войну ввязался и Ковен Некромантов. Вон, смотри, — Орстон махнул рукой на север. Там, среди зелени темного ельника было видно большое черное пятно, — даже трава до сих пор не растет, — вздохнул инквизитор. — Это ударил Мертвитель(3). Там, в сердце мертвого леса до сих пор цветет Истинный асфодель. Редкость — неимоверная. Ценность… Продав один цветочек — можно купить себе герцогский титул и подобающие титулу владения. Безумцев, что добыли бы цветок… до сих пор не нашлось. Ковен потом заявил, что он не вмешивался, а некроманты, действовавшие в той войне — простые наемники. Ага. Верю. Мертвитель-наемник… Ха! Они без приказа Триумвирата шага за пределы своих владений не сделают. Ни один из них. В той войне с нами сражались трое. И одного даже сумели упокоить. К счастью, те места — изрядно к востоку. Там бы мы совсем не прошли… Там сама земля до сих пор кипит от примененной тогда боевой магии. Человеку там делать нечего.
Мы отступали. Огрызались. Мы надеялись удержаться на пограничных крепостях Алессианской марки. Но Мертвители прорвали оборону. Тут уже к Темным присоединились даже те, кто хотел было обрести статус Святых. Марка была уничтожена. Войска Похода — разгромлены. монодоминантная доктрина — до сих пор в ходу, но власть их адептов, с потерей Алессианской марки, сильно уменьшилась. Их еще хватило на то, чтобы, на волне негодования действиями эльфов, организовать Союзническую войну… Но Империи нужно восстановиться. Нужен мир, хотя бы и худой, а не новые завоевания, — Януш злобно зыркнул, но промолчал. Видимо, высказывая это, инквизитор был в своем праве. — Так что не думаю, что из нее выйдет что-то хорошее…
— То есть, — попробовал я поразмышлять, когда инквизитор замолчал, — если бы не поражение Очищающего потока и потеря Алессианской марки — Союзническая война все равно началась бы?
— Да, — кивнул инквизитор. — Только началась бы она несколько позже, и удар Империи был бы гораздо сильнее…
Донесение
В день сей получил я надежнейшее донесение, что инквизитор Орстон сам хулит вероучителей Алессианской доктрины, утверждая, что именно подход монодоминантов, а не проклятое предательство нелюдей, «светлыми» эльфами именуемых, стал причиной Союзнической войны. И таковые же оскорбительные рассуждения он распространяет среди учеников своих, ставя их на грань ереси. С горечью и сомнениями вынужден я просить Совет Орденов Конгрегации Доктрины веры, дабы наставили они потерявшего Путь и Веру брата нашего на Путь Истинный.
Скромный служитель Конгрегации
Томас Дессарик
Мысль дня: Вера — вернейший из щитов!
Солсен, искатель Всеобщего блага, человек
В себя я пришел в какой-то отвратительной пещере. Рядом, скрученными мешками валялись все наши. Не увидел я только Учителя.
Я постарался оглядеться. Нас кинули на каменный пол в глухом закутке, отгороженном от основного хода примитивной деревянной решеткой.
Напротив находился точно такой же закуток, в котором двое гоблинов развлекались с человеческой женщиной. Белоснежное тело дергалось, повинуясь толчкам зеленокожих. Глаза женщины были широко открыты, но не выражали ничего. Они были мертвые, совершенно безжизненные. Впрочем, до меня и раньше доходили слухи, что женщины, попавшиеся в лапы гоблинов — быстро сходят с ума. Будь то люди, эльфы (как светлые, так и темные), и даже орчанки.
Неужели и я тоже найду свой конец тут, в смрадных пастях вонючих гоблинов? Нет! Этого не может быть! Я же — Избранник Архитектора судеб! Я — Его Чемпион! Моя судьба не может быть столь жалкой!
— …таким образом, деформационный ретракт пространства заклинаний остается анизотропным при всех возможных преобразованиях!
Вот совсем ничего не понял! Но, помнится, что-то такое произносил учитель, когда к нему приезжали посланцы Пурпурных башен, высшие посвященные…
— И, тем не менее, несмотря на анизотропию, пространство призывов все равно остается линейно связанным для любого мыслимого объема локальной окрестности!
Из-за поворота пещеры вывернули двое. Учитель, и… пожилой, почти белый гоблин, опирающийся на тяжелый посох, изукрашенный какими-то отвратительными узорами. Навершием посоха служил человеческий череп, пустые глазницы которого светились зеленым.
Учитель с гоблинским шаманом остановились напротив нашего закутка, не обращая внимания на развлечения гоблинов в камере напротив.
— С этим я склонен согласиться, но…
Следующая фраза учителя, хоть и была, по всей видимости, произнесена на Всеобщем, была не более понятна, чем если бы спорщики общались на Высоком эльфийском.
Шаман задумался. Его бледно-зеленая лапа сжала посох. Ну вот и все. Сейчас он прикажет…
— Можете забирать своих, — кивнул гоблин. — Хотя я и не хотел бы лишаться удовольствия наших с Вами высокоученых бесед.
— Полагаю, — кивнул учитель, — что мы можем в течение некоторого времени воспользоваться Вашим гостеприимством. Если, конечно, Вы не против.
— О, совершенно не против, — усмехнулся гоблин. — Особенно — если за вами гонятся эти, как их… алессианцы. Длинноухие обещали большую награду за их головы! А там, глядишь, и место силы за собой удержу!
На костлявой лапе гоблина, сжимающей посох, блеснуло Кольцо Лорда. Он махнул посохом, и три довольно-таки крупных гоблина подняли решетку и переставили ее в сторону. А потом они вошли — и разрезали путы, которыми мы были связаны.
Нас куда-то повели. Признаться, если бы не зеленый свет в посохе гоблинского шамана, я бы потерялся в этих бесконечных поворотах.
Но вот, наконец-то, мы вышли на поверхность. На какое-то время солнечный свет ослепил меня. Но потом я проморгался. Мы находились у подножия не сказать, чтобы «гигантской», но довольно-таки большой скалы. Справа от нас находился загон, где двигались покрытые серым или коричневым мехом туши огромных чудовищ. Примитивные шалаши были расположены в строгом порядке. Несло от них… просто неимоверно. Но не так сильно, как от нескольких шалашей слева, перед которыми виднелись развешанные для просушки человечекские кожи разной степени выделки.
Деревянный частокол ограждал это поселение, и что было там, за ним — видно не было.
— Вон там, — шаман взмахнул своим посохом, указывая на площадку возле частокола, — можете разжечь свои очаги. Мои ученики пригонят длинных коров, чтобы вас покормили. Добро пожаловать в Зеленые воды.
Даламар, учитель магии Темного круга
Ну, вот и закончился первый этап обучения новичков. На черном полированном мраморе Зала Посвящений собрались все, кто сумел-таки прорваться через этап предварительного отбора.
Надо сказать, что «не сумевших» было не так уж и много. Все-таки Искатели собирали для обучения ребят, заведомо имевших способности. Но все-таки, таковые были. Несколько человек пришлось отравить из Школы за «ограниченность ума, невосполнимую никаким усердием». Хотя, надо сказать, таких было реально мало: один или двое за весь курс. Все-таки, даже самых сложнообучаемых стараемся дотянуть. Вот «слишком умных», решивших продвинуться в школьной иерархии методом «стрелу в спине сложно назвать счастливым случаем» с десяток пришлось отчислить прямиком к Темным богам. Некоторых — торжественно, с большой помпой, иных — втихую, показав, что кинжал в спине тоже прерывает жизнь вполне себе естественным образом. Ну и, разумеется, были и претенденты на то, что Неумирающие называют «премией Дарвина»: начавшие бесконтрольно играться с доставшейся Силой, полезшие по незнакомым фолиантам, строящие колдовские обряды, не имея для этого ни необходимых сил, ни требуемых знаний. Пару раз пришлось даже закрывать прорывы с темных планов.
— Итак, господа ученики, — к кафедре вышла госпожа ректор нашего учебного заведения, темный маг Судьбы, жрица Лантиллеса — хозяина Рока, злой судьбы и несчастливых совпадений. Ее темного взгляда опасаются даже высшие жрецы других культов, а о ее подвигах на полях сражений с Империей Света до сих пор слагают легенды. Впрочем, упоминают ее и барды Империи. Только деяния ее именуют не «подвигами», а «преступлениями». Но совсем уж обливать продуктами испражнения собственной фантазии — опасаются. А то ведь может и услышать. Были уже… прецеденты, — вы прошли начальный этап обучения. Вы ощутили вкус Силы. Многие из Вас уже причислены к определенным культам Древних, остальным придется определяться сейчас. Мы начинаем ежегодную церемонию Посвящения школы темного круга. Слушайте меня внимательно. У меня за спиной Вы можете увидеть символы наших богов, — стена за ее спиной мигнула, и из глухо-черной превратилась в белую, а на ее поверхности появились символы, выведенные черным, алым и синим. — Каждому из вас следует подойти к стене и прикоснуться к Знаку. В дальнейшем каждый из вас будет нести в мир учение того бога, Знак которого Вы примете. Если же Вы не успеете выбрать за время, отведенное на церемонию — боги сделают это за вас. И… Будьте осторожны!
С этими словами госпожа ректор завернулась в свою черную мантию. Ее идеально-совершенное лицо, белой маской выделяющееся на фоне черной шляпы с широкими полями, скорее вызывало страх, чем привлекало к себе. Кажется, Неумирающие называют это «эффектом зловещей долины». Ректор хлопнула в ладоши, и исчезла, вместе с кафедрой.
Разумеется, тут же нашлись и самые умные, пренебрегшие ректорским предупреждением. По залу разнеслись первые вопли боли. Бегать по тщательно отполированному мрамору — то еще развлечение. Я ощутил внимание Темных богов. Пусть школа и не приносит учеников в жертву, но мы не мешаем ученикам самим приносить в жертвы темным богам свои боль и страдание.
Вот первые торопыги добежали до стены… И внимание Темных богов разом усилилось. Кто-то из «отстающих» долбанул «более успешного» конкурента боевым проклятьем. Надо сказать, заклинание у него получилось то еще, так что серьезного ущерба даже малолетнему магу нанесено не было, но вот боль, унижение и оскорбленная гордость…
Между тем схватки вспыхивали и в основной толпе, куда более неторопливо смещавшейся к месту Посвящения. Кто-то кого-то толкнул, кто-то на кого-то не так посмотрел… Церемония во славу Темных богов шла с должным размахом.
Вот первые смельчаки коснулись нужных им символов (а кое-кто — и совсем не тех, каких хотел: толчки, удары, а то и более магические методы воздействия никто не отменял), и окутались аурами цветов тех богов, которым их сейчас посвящали. Прошедшие посвящение исчезали из Зала, отправляясь, кто в Зал Вхождения, а кто — и в лазарет Школы. А вот за тем, чтобы никто не отправился на школьное кладбище — следим мы, учителя. Признаться, уследить получается не всегда, далеко не всегда. На то мы и Темный круг. Однако, в большинстве случаев мы стараемся придерживать учеников, хотя бы и у самого края.
Я пригляделся к девчонке, прыгавшей возле стены, пытаясь добраться до символа, до которого ей было однозначно не дотянуться.
Тяжкие слова рухнули в застывшем от ужаса воздухе, и вот я уже стою за спиной у неудачницы.
— Хозяйка Северной звезды не примет тебя, — произнес я, положив руку на плечо ученицы, и тем самым остановив ее прыжки.
— Но… почему?! — слезы полились из глаз девчонки, а два светлых хвостика грустно обвисли.
— Ей нужны маги Жизни, а у тебя в талантах — Смерть. Магия Жизни тебе недоступна. Ищи среди тех, кто у тебя на уровне глаз. Чем дальше от этого уровня — тем меньше ты подходишь этому богу.
Расстроенная девочка ткнула наугад, окуталась темно-синей аурой Архитектора Судеб, и исчезла из Зала.
Постепенно Зал освобождался. Остались лишь несколько человек, решившихся вручить свою судьбу в руки богов. Вот последние песчинки пересыпались из верхнего сосуда песочных часов в нижний, и все, кто оставались еще на черном мраморе — исчезли.
Я переглянулся с кураторами двух остальных курсов — и мы последовали за учениками.
Зал вхождения был разделен на три сектора. Соответственно ветвям Смерти, Хаоса и Бездны. Физических преград, которые могли бы не дать ученикам перемешаться между собой — не было. Но отмеченные Древними соответствующих ветвей — оставались в пределах своего сектора. Хоть и было это очень давно, но я все еще помню, как стоял там, среди начинающих обучение… И перейти в чужой сектор — желания не возникало. От слова «совсем».
— Господа учащиеся, — обратилась к стоящим внизу ректор. — Я представлю вам кураторов курсов. Итак. Те, кого выбрали Древние ветви Бездны. Ваш куратор — Сусурри, из свиты архигерцога Мурмура.
Тяжелыми шагами, сотрясавшими зал, на возвышение вышла огромная фигура. Ростом Сусурри был никак не меньше трех метров, возвышаясь даже над подавляющим большинством орков. Тяжелые багряно-черные доспехи, казалось, навсегда срослись с его телом. В прорезях ведрообразного шлема горели багровым светом глаза демона. Но, не смотря на внешность типичного воина, маг Сусурри — весьма и весьма сильный и знающий. Однако, надо сказать, что «волшебной палочкой» этого «доброго фея» тролля можно перешибить пополам, что Сусурри однажды при мне и проделал.
— Ветвь Смерти. Ваш куратор — Даламар Сын Ночи.
Я «мигнул», перемещаясь за спину госпоже ректору. Представляю, что сейчас видят мои ученики. Черная мантия, расшитая асимметричным серебряным узором, продолжающимся и на лице. Тяжелый, направленный в никуда взгляд серых глаз. И серебрянные огоньки, танцующие над ладонью.
Рожденный вне закона, вне брака, вне сословий. Сын Войны. Сын матери, умершей при родах, поскольку рожать в ее возрасте по любому было крайне опасно, да и услуг целителя ей никто предложить не поспешил. Выживший исключительно милостью не пожелавшей забрать меня Вечной леди. Я никогда не любил «золотую молодежь», и не упускал, и не упущу случая построить «приличное общество» рядами и колоннами. Но, с другой стороны, многие из построенных мной — бывают мне потом благодарны. Те, кто оказываются достаточно умен, чтобы выжить.
— И, наконец, ветвь Хаоса. Куратор — Даку Усаги.
Вообще-то, в традициях семейства Усаги — называть сначала родовое имя, и только потом — личное. Но госпоже ректору плевать на любые традиции, кроме тех, которые она ввела лично.
Даку, как, собственно, и всегда, радостно пропрыгала через весь зал. Дополнительные органы слуха покачивались над ее макушкой. Черное платье с кружавчиками заканчивалось изрядно выше середины ее стройных бедер. А вырез был пошит так, чтобы лишь до уровня «минимального приличия» прикрывать не гипертрофированные, но и отнюдь не маленькие груди. Белый передничек и такого же цвета напульсники отнюдь не добавляли ей солидности. Даку крутнулась на месте, демонстрируя, что в специально прорезанное отверстие выглядывает короткий пушистый хвостик. В общем, эта вечная малолетка выглядела если и старше своих учеников, то ненамного. В толпе учеников, стоявших в синем секторе, стали раздаваться вздохи облегчения и скабрезные выкрики.
Зря они это. Хотя, впрочем, многие остались спокойны, демонстрируя некоторый разум, или же уровень информированности, подобающий ученику нашей школы.
Даку — учитель ничуть не менее жесткий, чем мы с Сусурри. И дисциплину она поддерживает недрогнувшей рукой. А уж тренировки она ведет в прямом смысле этого слова «на грани», а если учесть ее способности к магии Жизни — и далеко за гранью выживания. И мнение учеников ее при этом ничуть не колышет.
— Итак. Сейчас кураторы покажут вам ваше новое место проживания, и раздадут расписание занятий на следующую неделю, — ректор обвела зал тяжелым взглядом. — Все свободны!
Сильвербейн, странник
Цокая металлической подошвой по плиткам пола, я двинулся к выходу. Село, в которое занесла меня судьба на этот раз, было весьма зажиточное. Об этом, кроме всего прочего, говорил и храм Владыки Света, возведенный не из дерева, как в большинстве ему подобных, а из камня.
— Господин, — низко поклонившись, обратился ко мне священник, — Вы нам поможете?
Я молча кивнул. Священник был… слабоват. О, он вне всякого сомнения, мог благославлять поля, отводить обычную для селян стихийную порчу и снимать слабенькие сглазы… Но у того, с чем селу пришлось столкнуться сейчас — совершенно другой уровень.
Выйдя из храма, я перешел через утоптанную сельскую улицу, и, пригнувшись, зашел в избу, выделенную местным старостой под лазарет. Семья, некогда обитавшая тут, стала первой жертвой черного мора. Так что решение собрать сюда же остальных пострадавших было, наверное, правильным.
Прямо с порога я шарахнул несколькими массовыми благословениями, чтобы разогнать грязную ауру боли и отчаяния, витавшую в помещении. Разумеется, исцелить собранных здесь больных это не могло… Но вот сама аура безнадежности препятствует лечению.
Дети… Здесь были только дети. Взрослые — не могли сопротивляться хвори, и, если уж заболевали — сгорали в считанные часы. Дети держались дольше… Но если я не справлюсь — конец определен уже сейчас. Без моей помощи все они уже мертвы.
Наметанным взглядом я выделил старшего среди собранных здесь, и прошел к нему.
— Дай руку!
Темноволосый мальчишка со светло-серыми глазами с трудом поднял дрожащую руку. Плохо. Он уже почти миновал возраст устойчивости, и, если не поторопиться — может уйти в ближайший час.
Достав из своей заклятой походной сумки серебряный скальпель, я прокалил его собственным Огнем, и аккуратно надрезал бледную, как будто пергаментную кожу. Выдавив несколько капель крови на серебряную пластину с гравированным на ней узором диагностического заклятья, я подвесил над кроватью мальчишки яркий шарик Света Исцеления. Разумеется, Касание жизни, или еще какое исцеляющее заклинание от второго круга и выше — справились бы с царапинкой быстрее… Но Свет исцеления поможет не только ему, но и остальным. Да и внимание детишек на себя он отвлек.
Между тем я, не отвлекаясь на заметно повеселевших детей, произносил наговор. Линии узора загорались одна за другой, давая мне понимание происходящего.
— Господин маг? — обратился ко мне священник, увидев меня на пороге.
— Это не болезнь, — твердо ответил я. — Я провел экзорцизм и оставил детям малого элементала Света. Какое-то время это поможет им продержаться. Но нам надо найти источник проклятья и его носитель. Без этого все сделанное — бесполезно.
Каэрллин, посол Вечного леса на Эленне, эльф
Я стоял на скале над бушующим морем. Серые свинцовые волны накатывались на подножие скалы… и откатывались обратно, не в силах пока что победить, но и не признавая поражения. Рано или поздно волны одержат победу здесь… Но к тому времени мощь Подземного огня где-нибудь вознесет к небесам новую твердь…
— Господин…
Обращение дало мне понять, что даже на этой уединенной скале нас слушают те, кому не надо бы слышать наш разговор. Элен, Видящей эдайн, я давно дал право обращаться к себе в рамках ближнего круга. Конечно, девушка понимает, что, несмотря на то, что мы уже несколько раз разделили Огонь Ночи — это не сделает ее единственной в моей жизни. Долг дипломата, долг Старшего в Высоком Доме Вечного леса предполагает некоторые… отношения, как для продолжения ветви, так и в политических целях. Но есть «идущие рядом», а есть — «разделяющие Путь». И дети наши, унаследуют ли они краткий человеческий век, или же эльфийское долголетие — будут ветвями Древа. Дух превыше плоти. Помнится, слышал я высказывание одного недоживущего, что «у этих остроухих любовник бабушки считается родственником, а близость родства зависит от того, насколько сильно его бабушка любила». Признаться, я и сейчас не понимаю, что странного и нелогичного увидел этот ущербный в самоочевидном утверждении? Но с таким странным мировосприятием приходится как-то мириться.
— Я слушаю… — признаться, мне было чуть ли не больно от того, что я вынужден обращаться к Разделившей Путь в таком холодном тоне… Но недоживущие — есть недоживущие. И сокровища, подобные моей маленькой Видящей встречаются среди них так же часто, как бриллианты в навозной куче. А значит, с ними приходится играть куда более грубо, чем следовало бы. Иначе — просто не поймут.
— Глава моей семьи просил разрешить ему присутствовать в Вашей ложе на праздновании Девы Леса…
Каких усилий мне стоило не расхохотаться — знает, наверное, разве что Звезда Восхода и Заката. Человеческие попытки подражать истинной Даэсс Дей’Мар — неизменно веселят меня. Ну ведь глупость же очевидная — считать, что демонстрируют власть и влияние своей ветви таким вот примитивом…
— По твоему слову, — кивнул я девочке.
От наблюдателя, которого я специально искал магией Разума после обращения Элен, полыхнуло довольством и удивлением. Думаю, семейка моей Видящей решит, что нашла рычаг воздействия на меня. Ню-ню… Когда мы будем уходить с острова, с собой я возьму разве что младших, тех, кто не может позаботится о себе сам. Прочие же убедятся в действенности определения родства по формуле «Дух превыше плоти».
Брайан, младший инквизитор, человек
Длинная прямая дорога сначала запетляла между небольших и невысоких холмов, а потом — холмы сменились крошечными озерцами, а дальше дорога и вовсе перешла на гать. Видимо, построена эта гать была не так уж давно, поскольку бревна в ней были еще относительно свежие.
Я приказал перестроить колонну и ускорить движение. Если сейчас на нас нападет кто-то, способный двигаться по болоту — мы будем крайне уязвимы и окажемся в очень неудобной, чтобы не сказать — опасной ситуации.
Гонец из Восточной марки принес тревожные вести. Один из важных путей снабжения нашей армии, действующей в лесах проклятых остроухих, оказался перекрыт. Ключевой домен на пути был захвачен волшебником Конфедерации Четырех стихий Виктором Яном. У него были какие-то неприятности с эльфами, и он воспользовался Призывом Вечного князя, да проклянет его Владыка Света, чтобы разрешить их и укрепить северную границу своих владений. А репутация этого погонщика големов докатилась и до нас, хотя он и удерживает три домена довольно-таки далеко к юго-востоку. Его тактический гений и умение находить нужных помощников таковы, что справиться с ним более-менее равными, или хотя бы не слишком превосходящими силами — не представляется возможным. Пару раз он терпел поражения в бою… но брал такую страшную цену, что Неумирающие называют такие победы не иначе как «пирровыми». И уж до осады любого из его трех замков дело ни разу не доходило. Бродили слухи, что Виктор Ян давно зарится на замок Тантаминдон(4), овладев которым он мог бы округлить свои владения, и сделать их по-настоящему неприступными. Но эльфы как-то ухитрялись дуержать этот его. И теперь Виктор Ян, видимо, нашел способ решить дело относительно мирным путем, превратив остроухих из врагов — в союзников. Остроухие сами отдадут ему свою Башню Арфы в обмен на Каэр Галадан. Так что проклятый колдун, похоже, твердо намерен его удержать, а то и прихватить еще что-нибудь…
Я отдал приказ ускорить движение, насколько это вообще возможно. Если мерзкие еретики укроются во владениях колдуна… Моего отряда не хватит не только на штурм замка, но даже и не сражение с железным потоком, который обрушивает на врагов колдун. А Конфедерация, как всегда, отпишется, что он — наемник, и действует без согласования с Советом Конфедерации… Однако, погонщиками големов и кузнецами этого «наемника» Конфедерация поддерживать не забывает! Вот уж погодите… Когда выбьем остроухих предателей — дойдет дело и до отвратных колдунов. Благо, у них не будет даже призрачного оправдания, дескать «мы — не люди, и Владыка Света, без сомнения, «единственный истинный бог ЛЮДЕЙ» нашим богом не является». Мы принесем истинную Веру в смертоносную пустыню, вонючие болота, и на мерзкий вулканический остров чернокнижников, подчинив Конфедерацию знамени Императора! Мы сокрушим ублюдочный Каганат, с их устарелым культом мертвецов и лживым демоном Тенгри, уничтожим мерзких некромантов… И тогда уже оставшиеся никак не смогут противостоять торжеству Света и Справедливости!
Из прекрасных мечтаний о, без сомнений, великом будущем Империи меня вырвал толчок плечо. Колонна, шедшая по правому краю гати резко сбилась с ритма движения. Многие бойцы, шагавшие в ней — падали, поймав по десятку небольших отравленных дротиков. Гоблины, испепели их Свет! Следовало ожидать, что кто-то из вождей этого нечестивого племени тоже решит выслужиться перед остроухими! А многие Места Силы в стороне от основной дороги, хоть и были захвачены у эльфов, но держать там гарнизоны было бы слишком накладно. Вот зеленокожие твари, судя по всему, и вырезали караулы, а потом начали возводить свои нечестивые постройки! А теперь они решили перерезать дорогу через болота еще в одном месте!
Хотелось развернуть отряд, и железным кулаком сокрушить кучку дикарей… Но знание тактики подсказывали мне, что передо мной — отряд, наносящий отвлекающий удар. А настоящий — последует совсем с другого направления!
— Правая колонна — сомкнуть строй, поднять щиты! — заорал я. — Егеря — залп! Слева — осмотреться, сейчас оттуда полезут!
Увы, гать была слишком узкой, чтобы, имея хотя бы по ряду щитоносцев с каждой стороны, еще и дать развернуться егерям. Залп вышел, прямо скажем, жидковатый. Но все равно забрал жизни десятков зеленошкурых. Однако этого было и близко недостаточно. Ядовитые дротики продолжали лететь, и многие из них находили щели в доспехах, прорези шлемов и иные уязвимые места просто потому, что их было очень много. Конечно, за каждого убитого солдата Империи и Церкви гоблины платили тремя-четырьмя своими… Но, видимо, их командиры считали, что могут себе это позволить. А значит — второй отряд точно где-то здесь. Его не может не быть!
Разумеется, он был. С левой стороны от гати, там, куда я прямо сейчас и смотрел, раздался командный визг, и очередная волна гоблинов кинулась на успевших сомкнуть ряды щитоносцев. Гоблины рвались вперед, не щадя собственных жизней, что, вообще-то, для этих тварей не характерно… если, конечно, их не подстегивает злая магия их шаманов! Но вот самих шаманов видно не было. А значит, они скрыли себя своей нечестивой магией!
Положившись на волю Владыки, я призвал Столп Света туда, где мне почудилось какое-то движение, не укладывающееся в логику битвы. И Владыка не оставил своего верного слугу! Хоть голоса взвывших от боли шаманов и не были слышны в общем грохоте сражения, но я отчетливо увидел, как две увешанные варварскими оберегами фигуры сначала проявились, потеряв невидимость, а потом — задергались. Все-таки, Столп Света, хоть и не наносит такого высокого урона, как заклятья равного круга из магии Стихий (если, конечно, речь не идет о демонах или же нежити), но зато — не трогает своих, то есть, его можно применять прямо там, где уже идет рукопашная, а также обжигает и ослепляет попавших под его действие врагов.
— Егеря, залп! — крикнул я стрелкам, что вели перестрелку, а точнее — выкашивали гоблинских плевателей с другой стороны от дороги.
Стрелки подчинились, и град стрел, обрушившихся на сбитых с толку и дезориентированных колдунов прекратил их путь на этой земле.
Атакующие нас врукопашную гоблины резко потеряли боевой дух, заверещали, и в панике начали разбегаться. Я скомандовал атаку. Сейчас два доблестных паладина просто растопчут мелких тварей, и тогда мы сможет заняться стрелками…
Паладины и прикрывающие их ратники прямо-таки вырезали паникующих гоблинов. Вместе со своими аколитами я развешивал атакующие бафы, позволяющие бойцам как можно быстрее вырезать зеленух. К сожалению, болото — это очень неудобная местность для противостояния гоблинам. Тяжело одоспешенные паладины (как впрочем, и их собратья более низкого ранга) просто проваливались в болото, двигались медленно… Так что атакующий клин быстро утратил свой страшный разбег. Не то, чтобы это могло на что-то повлиять. Охваченный паникой противник всегда несет тяжелые потери…
За спиной я услышал вопль ужаса. Но не успел я повернуться, чтобы понять, что происходит, как на меня обрушился страшный удар. Я взлетел над гатью, и, пролетев метра три, врезался в одного из егерей.
Открывшаяся картина ужасала. Оттуда, где только что были лишь остатки гоблинов-стрелков — надвигались грязно-серые туши могучих чудовищ(5). Они мгновенно прорвали жиденький строй щитоносцев, и сейчас тяжко двигались, сокрушая сильных на дистанции, но беспомощных в ближнем бою стрелков и аколитов, лишенных возможности даже убежать с узкой гати. Семь древних бегемотов! Какое мерзкое колдовство помешало нам их вовремя обнаружить?!
Скривившись от боли в спине, я заорал паладинам, чтобы они возвращались. Конечно, два против семи — это все равно не самый лучший расклад, но если паладины смогут подняться на гать и повести за собой латников… У нас еще есть шанс!
Увы, но вспыхнувшая было надежда — погасла. Проклятые гоблины… точнее — наверняка их вождь или шаман, который планировал эту засаду, и это предусмотрел! Только что отчаянно паниковавшие зеленухи — вновь исполнились жажды крови. Видимо, те два шамана — были далеко не единственными в распоряжении урода! Сейчас мелкие зеленые просто облепили паладинов. Они не пытались пробить тяжелую броню святых воинов, но висли на руках, вцеплялись в ноги, подставлялись под удары освященных мечей… В общем — делали все, чтобы не дать могучим воителям обрести твердую почву под ногами. И, проклятье, но у них это получалось! Гоблины погибали сотнями, но откуда-то из окутавшего болото тумана набегали все новые и новые.
Я попытался подняться на ноги, чтобы хотя бы достойно встретить смерть… Ноги не слушались. Видимо, удар древнего бегемота повредил мне позвоночник. Я закрыл глаза, и не видел, кто нанес мне следующий удар. Владыка да примет мою ду…
Солсен, искатель Всеобщего блага, человек
Читать в трактатах по военному искусству описания великих битв, и присутствовать самому на поле хотя бы и победоносного, хотя бы и весьма скромного по масштабам сражения — это, как оказалось, весьма и весьма разные вещи. Ужасный вид мертвых тел. Запах крови и вывалившихся из вспоротых животов внутренностей. Крики раненых…
Гоблины бродили по полю боя, собирая трофеи. Причем в число трофеев они относили и тела погибших, не различая своих и чужих. Время от времени то один, то другой гоблин пытался утаить что-то из трофеев для себя… И тогда над болотом разносились еще и болезненные взвизги: пытающийся скрысить добычу — немедленно огребал пинка от бдительных вожаков. Но это никого ничему не учило. Так что постоянно находились все новые и новые «самые умные».
Выживших мужчин добивали, и нагие тела, лишенные чего-либо хоть сколько-нибудь ценного, сваливали на волокуши, которые оттаскивали в сторону Крепости Химеры, как нам назвали пристанище гоблинов. Немногочисленных женщин (две священницы и с десяток лучниц), вытряхнув из одежды, связали, показали шаману, чтобы подлечил, и погнали туда же. Думаю, они скоро позавидуют участи погибших.
— Но как они смогли спрятать своих бегемотов? — обратился я к учителю.
Тот пожал плечами, и подвел меня к краю гати. Отсюда были отчетливо видны огромные ямы, а рядом с ними — сколоченные из досок щиты, на которых разместились болотные растения.
— Как эти ямищи не заполнились водой, не обрушились? — не понял я. — И почему растения, скрывавшие эту засаду — ничуть не завяли?
— Шаманы обратились к духам болот, — пояснил учитель, непроизвольно прикоснувшись к символу Пурпурной длани на рукаве своего одеяния, изрядно грязного и местами — порванного, но все еще как-то пригодного для носки. — И духи ответили им.
— Ты мудр для человека, — шаман-вождь подошел неслышно, — служитель Владыки изменчивых ветров. Знаешь… Пожалуй, я приму твою веру. Бальшие Зиленые не обидятся. А ты сам… Забирай своих людей и иди, неси Слово дальше…
1) Новеграмма — аналог пентаграммы, но на основе не пяти-, а девятилучевой звезды
2) Контрвалационная линия (от лат. contra — против и лат. valatio — укрепление, вал) — фортификационное сооружение (вал, стена) вокруг осаждаемого объекта, препятствующее осаждённым прорвать блокаду или совершать вылазки.
3) Мертвители — высокоуровневые неписи Ковена некромантов. Рассказываемая история — часть лора. Игрокам Мертвители за пределами фракционных территорий Ковена не встречаются никогда.
4) Тантаминдон (квенья) — Башня Арфы.
5) Молодые бегемоты (юниты 7-го ранга гоблинов) — коричневые. Но проходя апгрейд — седеют и становятся серо-белыми.
Сильвербейн, странник
За окном шел дождь и неторопливо догорал ублюдок, наложивший проклятье на деревню. Что делать, процедура снятия проклятья не всегда приятна для того, кто его наложил. Надо сказать, что ублюдком мерзкий колдун был не только в ругательном, но и в самом что ни на есть прямом смысле этого термина. Незаконнорожденный. Его мать пыталась пробиться в элиту близлежащего города тем самым способом: «заехать на передке»… Но что-то пошло не так… Сын ее тоже, уже имея перед собой пример того, куда ведут «простые пути», решил все-таки пойти по ним. Имея некоторые способности к магии Тьмы, он, хотя и не получил надлежащего обучения, сумел-таки построить работающий ритуал. Его финалом было бы получение тем, кто его проводит, силы всех погибших и превращение в демона. Надо сказать, что я несколько удивлен тем, что, к своему несчастью, ублюдок не совершил ни одной ошибки. И к моему приходу сюда — был на пути к превращению в настоящего демона Инферно. Почему «к несчастью»? Элементарно. Если бы ошибка была допущена — он умер бы еще до моего прихода, или, в крайнем случае, его было бы достаточно просто убить. А так… Я взмахнул рукой, обновляя заклятья Света и Разума, не дающие умирающему сбежать в смерть или же безумие раньше времени.
Чтобы вопли казнимого не мешали детишкам выздоравливать (а, увы, расстояние на которое я мог утащить наложившего заклятье от его жертв было строго лимитировано), я окружил место проведения очищающего ритуала Туманом Забвения — заклятьем четвертого круга магии Разума. Заклятье это не боевое, и применяется в основном дипломатами высокого ранга, желающими сохранить в тайне какие-нибудь переговоры. Туман не дает разглядеть, что происходит в ограниченной им области, и гасит любые звуки. Так что любой, кто возьмется подслушивать защищенную таким образом беседу, на сколь бы высоких тонах она не велась, услышит только тихий шелест, подобный шелесту волн, набегающих на берег. Ну, или какой-нибудь иной негромкий звук, в зависимости от фантазии и чувства юмора наложившего заклятье. Интересной особенностью Тумана Забвения является то, что он действует через все способы дистанционного наблюдения. То есть, даже если заставить нежить, иммунную к магии Разума, подслушать такой разговор, а потом — воспроизвести, некромант услышит… правильно — все тот же негромкий шум без малейшего смысла.
Я отвернулся от выхода на улицу и продолжил рассказывать детишкам не слишком добрую, но весьма поучительную сказку.
— … в общем, странник благословил все поля, как и обещал. И лег спать. А проснулся он от того, что чьи-то руки аккуратно застегивали у него на горле рабский ошейник. Человек, которому странник помог, посчитал, что может получить двойную выгоду: и поля благословлены, и раба-мага продать…
— Кому продать? — заинтересовалась невысокая девочка с темными косами.
Я пожал плечами.
— Не знаю. С тем, кого собрались продавать, никто как-то на эту тему не распространялся. А у продавца потом — никто и не спрашивал.
— Почему? — удивилась девочка.
— Потому что, как только ошейник был застегнут, и прекратила свое действие магия, заставляющая странника выглядеть человеком — он принял свой истинный облик. Разумеется, ошейник, рассчитанный на человека — не выдержал, когда шея под ним превратилась в драконью. Не сдержал они ни хлынувшей во все стороны магии, ни драконьего огня. И сам хуторянин, имя которого за давностью лет стерлось и памяти, и его жена, и даже дети — сгорели в этом ужасном пламени. Ходили слухи, что их старший сын был в это время где-то в лесу. Когда он прибежал на зарево пожара и увидел дракона на том месте, где раньше был его дом… Говорят, что он прославился как охотник на драконов. Но, признаться, я слабо в это верю.
Я подошел к младшему из детей, и собрал с его ауры черные звездочки распадающегося проклятья. Пригодятся.
Потом проклятье начало сыпаться и на более старших. Я бегал туда и сюда, подновляя целебные заклятья, собирая важное и дорогое сырье…
Лори, предводительница разведчиков, гнома
Разумеется, никакого «быстренько собрались и выступили» у нас не получилось. Сбор армии — это занятие на пару недель, учитывая, что надо как-то заменить выпадающие силы на охране дорог внутри домена, которые, увы, в Подземье полностью безопасными не бывают никогда, надо чем-то заменить стражей границ, надо собрать обозы, в конце концов. Увы, гномы-бойцы едят много, гномам-саперам нужны расходники для создания их снарядов, да и полевая, а тем более — осадная артиллерия — штука никоим образом не быстрая.
А пока шли все эти приготовления, перед престолом тана Дорлет вовсю шла политическая борьба за места в командовании предстоящей экспедицией. Поскольку сам Дурин скомпрометировал себя «ненадлежащей самонадеянностью и незнанием должного этикета» (надо было видеть, как он краснел, когда лично тан ему все это высказывал), на место главы экспедиционного корпуса и военачальника соединенных сил танств Дорлет и Аграч пропихнули Фраара, пожилого гнома из той же фракции. Правда, в отличие от Дурина, который себя военной службой, или же созидательным трудом не утруждал, Фраар участвовал и в штурме домена дроу, который тогда еще Аграчем не назывался, и кователем был не из последних. Так что можно надеяться, что совсем уж диких ошибок он совершать не будет. Но вот бежать ему предстоит по тем рельсам для вагонетки, которые для него проложил Дурин… А жаль. Все-таки, лучше было бы наладить с волшебником мирные отношения, а возможно, через него — попробовать убедить дроу отказаться от атак на Аграч. Все-таки, если он до сих пор поддерживает отношения со жрицей темных эльфов и все еще жив — значит, он знает, как с этими созданиями управляться… или, возможно — чем-то симпатичен их темной богине… Что пугает даже больше, чем предположение, что он умеет вертеть темную жрицу.
Но, что уж теперь говорить… Благодаря идиоту Дурину и поддерживающим его самоуверенным старикам война решена.
Есть во всем этом и кое-что хорошее… Если до всей этой заварухе я рассчитывала, что, в лучшем случае, получу место рядового сапера, и буду долго-долго пробиваться, если, конечно, не сложу голову в очередной авантюре, то теперь, из-за всех этих политических пертурбаций мне достался пост командира саперных сил экспедиционного корпуса… То есть, по сути — начальника разведки. И, как бы не возмущался Дурин — Глоин протолкнул эту идею. Ой, страшно-то как… А вдруг не справлюсь?!
Когда я вышла к командирам отрядов, которые мне подчинили, меня, признаться, потряхивало. Хотя понятия «должной солидности» и «степенности» мало применимы к саперам, в которые идут гномы, готовые рисковать своими головами, но все таки, это были гномы солидные, взрослые, имеющие не одну жену каждый. И выхожу передними такая вся из себя я — пигалица едва совершеннолетняя, девчонка, да еще с эльфийским именем. Как получилось, что они не рассмеялись мне в лицо и не возмутились в стиле: «девочка, кончай дурить и позови сюда настоящего командира» — совершенно непонятно. Но, как-то вышло…
— Ну что, дочка: рассказывай, что от нас потребуется? — тепло улыбнулся мне Хефти, старший из трех командиров, солидный и степенный седой гном с бородой, заплетенной в десяток косичек.
— Как всегда, — сперва пришлось сжать зубы, чтобы голос не задрожал, но я справилась. — Разведать дорогу, обеспечить безопасность, охранять корпус на марше… Вот.
Я выложила на стол, у которого мы собрались, кроки(1), которые мы с дядькой Глоином набросали, когда ездили с посольством. Признаться, тогда мне это показалось… нечестным. Но Глоин объяснил, что шпионаж во все времена был частью дипломатической службы, и что стесняться этого нечего.
— Так… — вздохнул Хефти, но был перебит Аурвангом, более молодым и низкорослым гномом.
— Почему мы вообще идем штурмовать Серые Холмы, а не атакуем столицу колдуна — Семь башен?
К счастью, на это мне было что ответить. На военном совете об этом долго спорили.
— Во-первых, нет никакой уверенности, что д’Ин Амит — в Семи башнях. Вполне может быть, что он сейчас укрепляет свою власть над Серыми холмами или Черной скалой. Во-вторых, Семь башен заведомо лучше укреплены: они находятся под его властью банально дольше. В третьих, Серые холмы несколько раз переходили из рук в руки и подвергались штурму. Так что есть шанс, что их укрепления находятся не в лучшем состоянии. Так что было решено атаковать их, как самую уязвимую точку во владениях волшебника. Тем более, что, захватив Серые холмы мы разрежем его владения надвое… По крайней мере — так решили на военном совете, результаты которого мне поручили до вас довести.
— Хм… все равно сомнительно, — вздохнул Аурванг. Но в этот момент Хефти стукнул по столу ладонями.
— Стоп! Стратегия — это дело наших высокомудрых командующих и Совета. Нам поставили задачу — следует думать о том, как эту задачу выполнить, а не о том, почему поставлена именно такая задача, а не какая-то иная. Кроки — сама делала?
— Мастер Глоин помогал, — отреклась от незаслуженной похвалы я.
— Заметно, — вздохнул Хефти. — Кое-где видно, что отмечены вещи, интересные скорее бойцу, чем саперу… — я потупилась, но старший сапер одобрительно усмехнулся. — Но, в целом, есть с чем работать…
— И начать, — вклинилась я, — следует с того, чтобы сходить в представительство Торговой гильдии, и попытаться купить у них нормальную карту вместо этой вот самоделки.
— Хорошая мысль, — кивнул доселе молчавший Оинн, чем-то похожий на своего старшего собрата — Хефти, разве что седины в волосах у него поменьше. — И радует, что наша командующая понимает, что не является всесильной, всеведающей и всемогущей, как некоторые до нее…
Трое старших саперов фыркнули, видимо, вспоминая имеющийся опыт.
— Я… — я потупилась. — Я боюсь не справиться… подвести…
— Ништо! — усмехнулся Аурванг. Признаться, это меня немного удивило. Самый молодой из саперов выглядел и самым суровым. — Ты делай, что можешь. А мы — и помочь постараемся. Так ведь?!
— Конечно, — кивнули Хефти и Оинн.
И мы принялись разбирать наши будущие действия и подготовку к ним.
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Сегодняшний ежедневный ритуал дал нам понять, что ожидается какая-то интересная и полезная встреча. Впрочем, видения были настолько смутны и неясны, что Лар сразу заявил, что это само по себе «является уликой», и прочитать результат предвидения можно единственным способом.
Признаться, это утверждение вызвало у меня сомнения, чтобы не сказать более. Но… Как ни странно, Лар оказался прав. Так что о появлении в замке леди Арго Недзуми нам доложили вскоре после обеда.
Девчушка вошла в тронный зал с улыбкой, и, поздоровавшись с минимальным соблюдением этикета, уселась прямо на ковер. Кто-то из охранников недовольно замолчал, но затих, когда Лар, улыбнувшись, поднялся со своего трона, и спустился к Арго. Щелчком пальцев он вызвал из ближних слоев плана Хаоса странный низенький столик, и уселся возле него в позу, сильно напоминающую энва-хамбэ. Правда, некоторые детали отличались, и правильно принять энва-хамбэ человечка, ожидаемо, не смогла(2). Но, тем не менее, демонстрация «готова к важным переговорам с благородным господином» была легко читаема.
Лар также устроился возле извлеченного им из небытия столика. Поскольку никаких запретов он мне перед переговорами не озвучил, я подошла, и также устроилась рядом.
Признаться, я немного ожидала, что Лар пожелает купить у Арго схемы укреплений замка в домене Аграч, сведения о военных силах гномов, и прочие необходимые на войне данные. Но вместо этого Лар заинтересовался почему-то взаимоотношениями Подгорного престола и Торговой гильдии, как вообще, так и в танствах Аграч и Дорлет конкретно, внутренней политикой гномов, персоналиями вблизи тана Дорлет и их отношением друг к другу. И все эти данные оказались на удивление дешевы… может быть потому, что их никто и не думал особенно скрывать.
Так же Лар поинтересовался у Арго сведениями о ходе продвижения в нашем направлении рейда Империи Света. Надо сказать, тут нам сильно повезло. На дороге имперских войск очень удачно расположились несколько доменов, занятых нежитью. Светоносные войска просто не могли не взяться за зачистку земель от «мерзости». Впрочем, и разумная нежить тоже не питала к войскам Света какого бы то ни было расположения. Так что наши враги сцепились. Судя по информации Арго, имперцы продвигаются… но делают это медленно, поскольку нежить не стала удерживать Места Силы, но с ходу перешла к герилье(3): атаковала дозорные отряды, фуражиров и обозы. Остановить они светлых таким образом не остановят… Но притормозят изрядно. Нежить — очень подходит для такого типа боевых действий. Она не требует пропитания, способна долго и неподвижно сидеть в засаде, может совершать длинные, пусть и не слишком быстрые переходы… В общем, практически нет сомнений, что светлые сумеют-таки зачистить тылы: все-таки, их противник — не некромант Ковена, а произвольно поднявшийся лич, или еще какая высшая нежить, не прошедшая полноценного обучения, и слабо осведомленный о тактике и оперативном искусстве. Конечно, они могут нарваться и на агента Ковена, и на гениального самородка… Но рассчитывать приходится на худший вариант: что светлые дойдут. Но вот, судя по сообщениям Арго, уйдет у них на это пара-тройка месяцев, за которые можно будет завершить войну в Подземье. Жаль, конечно, что для этого придется пойти на союз с дроу… В последнее время, я, конечно, не испытываю к темным той всепоглощающей ненависти, что была раньше… Но все равно, при мысли о союзе с ними, пусть даже временном — меня коробит.
А Лар, между тем, выяснив, что хотел, о гномах, жестом подозвал одну из прислужниц, постоянно пребывающих в Тронном зале на случай, если хозяину, или его гостям что-то понадобится, и приказал ей принести специально заготовленный мешок. Как-то в разговоре со мной Лар признался, что гонять девушку по таким вот поручениям — ему претит (хотя я и не понимаю, почему), но «пребывая в Риме — поступай как квирит(4)». Признаться, ни название города, ни именование его жителей мне ничего не сказало, но общий смысл пословицы был вполне понятен. И надо сказать, тут Лар прав. Молодой лорд, не имеющий смазливой прислуги (используемой, в том числе, и в качестве «грелки на все тело») — выглядит более чем странно. А тот же молодой лорд, который, при наличии прислуги, сам бегает за всякими мелочами — выглядит еще страннее.
— Вот, — Лар вывалил на столик серебряные обломки, оставшиеся от ритуала, сковавшего паладина смерти. — Посмотри: может, заинтересует?
Арго внимательно осмотрела предложенные серебрянные обломки.
— Милорд решил-таки купить знание о моей истинной личности? — улыбнулась она.
— Пока еще нет, — покачал головой Лар. — Хотя позже… Может быть. Но конкретно сейчас меня интересуют пути миграции серебряных драконов.
Серебряные драконы, они же — драконы-странники, сильно отличаются от своих сородичей из диких стай или же замков Чернокнижников. Ходят слухи, что любой из серебряных уже шагнул за Предел Смертного. Они обычно странствуют в человеческом облике, творя… разное. Где — гасят эпидемии, где — устраивают мор, иногда — упокаивают некрополи, иногда — поднимают, то — спасают жизни, то — устраивают массовые гекатомбы… В общем — предсказать их действия — сложно и не всякому под силу.
Иногда говорят о том, что серебряные драконы — это обычные, просто получившие какое-то невиданное развитие, или же возвышенные милостью богов… Но вот проверить это утверждение ни у кого не получалось. Обычные чернокнижники о таком молчат, главным образом потому, что не знают (судя по тому, что осталось от одного такого, когда он покинул гостеприимные Палаты Медленной травы в Олваирине — действительно не знают). А их старшие товарищи с Острова Чернокнижников — молчат, ухмыляясь в свои посохи. У предводителя же Чернокнижников, хозяина их острова, Алого Князя — никто спросить как-то не удосужился. Даже если жить надоело — существуют и более простые и безболезненные способы решения этой проблемы. Впрочем, существуют легенды, что, если подарить Алому князю какой-нибудь уникальный образец цветущей флоры — он ответит на твой вопрос. Но откуда эта легенда взялась — мне не известно, и если кто так и поступил, то результатами своей попытки он так поделился.
Глаза, кровь и сердце серебряного дракона, по слухам, можно использовать для создания артефактов невероятной силы, способных поколебать мировой баланс… Но каждое нападение на Странника обходится такой кровью, что, случалось, целые Марки оставались вообще без военной силы, и рушились под натиском соседей. Так что цена на такие ингредиенты стартует с миллиона золотых. Торг — уместен.
Но главное, для чего ищут странников… ходят легенды о том, что дракон-странник может подсказать, как преодолеть Предел Смертного…
— За все пути — маловато будет, — вздохнула Арго, с интересом покосившись на вываленное перед ней серебро, отчетливо фонящее магией.
— Хотя бы один путь, поближе к моим владениям, — улыбнулся Лар.
— Пойдет, — фыркнула Арго, сгребая предложенную плату в свой пространственный карман. — Карта есть? — по жесту Лара очередная служанка принесла карту ближайших доменов. Карта была не слишком подробной, из-за мелкого масштаба. — Хм… — Недзуми провела кончиками пальцев по то ли нарисованным, то ли татуированным усам, и взялась за извлеченный из пространственного кармана карандаш. — Вот здесь, — она отметила Серогорье — довольно-таки крупное село на северо-западе от Азира, — он побывал относительно недавно. Как всегда — натворил добра и зла в более-менее случайной пропорции, и двинулся к югу. Обычно он уклоняется к западу, пока не выйдет на берег Танас, и дальше идет вдоль берега к Грозному морю. Но это же дракон-странник… Так что предсказать его путь — сложно. Но обычно он поступает так. Хм… — она посмотрела на свой карман, на Лара, и решилась. — Пожалуй, за такую интересную вещь маловато будет. Вот еще… — и она показала столь же смутно известный и малопредсказуемый путь еще одного странника к югу от нас, через Каганат.
Лар кивнул, попросил убрать карту и подать вино с изысканными лакомствами, производимыми в Семендере. Появление спиртного знаменовало завершение серьезного разговора. Так что дальше мы просто болтали о всяческих милых пустяках. Все-таки для человечки Арго Недзуми — удивительно милая девушка, с которой легко общаться…
Анрэн, предводитель наемников, эльф
Возвращение с патрулирования прошло нормально. Мне уже несколько раз доводилось наблюдать, как отряды, возвращающиеся из патрулирования, и считающие, что «все уже закончилось», нарывались на неприятности. И в двух случаях эти неприятности оказывались последними для всего отряда. Да и нас тогда потрепало.
Но на этот раз все вышло нормально. Так что, когда ворота внешнего города Азир остались за спиной, я мог констатировать, что обошлись без потерь. Ну а что трех копейщиков-эдайн придется заменить… Это совершеннейшие мелочи. В Гильдии всегда полно желающих занять подобные вакансии в сильных отрядах, подобных моему.
Вообще, текущий контракт мне понравился. Платили, конечно, несколько меньше среднего для подобных контрактов… Но при разделе трофеев наниматель не скупился. А трофеев, благодаря регулярным набегам искаженных Силой тварей из Курганья — было весьма и весьма прилично. Это не говоря уже о том, что один из давних нанимателей, имя которого Гильдия, разумеется, не собирается никому открывать, время от времени пересчитывает неустойку по давнему контракту, и на счет отряда время от времени падают подобающие ситуации средства. Впрочем, полагаю, что для хозяина домена источник этих средств, и основания, на которых производится перерасчет — тайной не являются. Все-таки, две Видящих и один пророк, пусть и в официальном статусе ученика, вряд ли пропустят обмен сообщениями с «дальними родственниками в Вечном лесу». Но пока что ни разу мне не были высказаны претензии по поводу писем к единственному оставшемуся у меня родственнику(5) в Вечном лесу… Эльгору, главе Тихой руки Вечного князя. Так что ничего особенно тайного я ему не сообщил, поскольку к этому «особенно тайному», ни меня, ни Неллас, ни иных членов моего отряда предсказуемо не подпускают. Но и открытая информация, видимо, сильно интересует то ли самого Эльгора, то ли даже Вечного князя.
Но вот отчет сдан, деньги за очередное патрулирование — получены, трофеи — сторгованы в Гильдию Торговцев по вполне приличной цене, и можно, вроде бы, отдыхать…
Но, когда я зашел в таверну, где расслаблялись мои соратники, я увидел, как на стол перед лучницами, еще не заставленный едой, опускается серая сова.
— Приветствую тебя, Птица Дикой охоты! — в один голос произнесли сестры Глангараф(6) и Митгараф(7). Дом, из которого они происходят, был под сенью Стальных волков, но ослаб после набега орков и был добит в Игре Домов. Так что они предпочли добровольное изгнание вхождению в другой Дом в статусе приживалок, чтобы не сказать — наложниц. И, наверное, правильно сделали.
Девушки сняли с лапки сове тонкую шелковую ленту с посланием, и принялись читать. Когда они закончили… Ну, что сказать, судя по всему, известие их порадовало, но вот виноватые взгляды, которые они стали бросать на меня — мне откровенно не понравились.
— Что случилось? — поинтересовался я у девушек.
— Капитан… — Глангараф, старшая из девушек заметно смутилась. — Полагаю, Вы знаете, что у любого из Стальных волков есть мечта: поучаствовать в возрождении Сумеречного дома?
— Конечно, — кивнул я им.
— Нам предложили… возможность, — потупившись, сказала Митгараф.
Я посмотрел в сторону Неллас. Видящая на секунду задумалась, а потом резко кивнула. В конце концов, у нее тоже много родственников среди Волков, так что чаяния молодых (еще и ста пятидесяти лет не проживших) эльфиек ей близки и понятны. Ну а ее согласие говорит, что у девочек есть приличные шансы справиться.
Девочки рвались пройти предложенный им ритуал немедленно… Но я настоял на том, чтобы они переночевали с этой мыслью, все хорошенько обдумали, и уже тогда…
На следующий день мы двинулись в замок Азир. Посты, как внешний — у входа на мост, так и внутренний — у замковых ворот, пропустили нас без малейших возражений. Сумеречный меллорн заметно вырос со времен нашего прошлого посещения. Под его сенью сейчас раскинулся не только сумеречный сад младших фейри, но и шатры Дикой охоты. А неподалеку растет Древо Воинов. Надо сказать, что «Древом» его называют скорее по традиции. На самом деле это — скорее традиционный эльфийский поселок, вроде тех, в которых обитают глупые туима, что, только получив лук, стремятся навстречу приключениям. Те, что поумнее, предпочитают вдобавок в луку изучить Пути Меча… Но и они также селятся похожим образом. Вот те, к кому эпитет «глупые» уже не отнесешь, понимают, что для Перворожденного постижение магии — не роскошь, но осознанная необходимость. И вот они-то живут по другому… Но, в сущности, это сейчас не важно.
В окруженном жилыми деревьями внутреннем дворике соответствующих Дерев Вечного леса обычно располагаются тренировочные площадки (Древо Меча), или же стрельбища (Древо Лука). Здесь, в Древе Воинов Сумеречного Дома располагались сложные ритуальные круги. Вообще, в построении начертательных фигур просматривалась некоторая нарочитая грубость, присущая скорее шаманским построениям орков(8).
Волчицы встали в указанные им места одного из Узоров. Признаться, я немного удивился, увидев, что на ритуал пришли сам хозяин домена, лорд-жрец Кайларн и его подруга — Видящая Иримэ. Лорд кивнул мне, и, к моему удивлению, не безошибочно, но вполне понятно совершил достаточно сложный жест, предлагающий гостям расслабиться и отказаться от некоторых формальностей. После этого и сам лорд, и его подруга опустились в энва-хамбэ, и я счел возможным последовать их примеру.
Вообще, в подобной ситуации уместно было бы предоставить гостям возможность отхлебнуть анта’алассэ, или же, хотя бы, вина. Однако секрет приготовления анта’алассэ мало распространен за пределами Вечного леса (а настоящие мастерицы-лоссэ — редкость и там), а вино… Видимо, предстоящий ритуал и следующий за ним разговор не предполагали возможности затуманить рассудок. По крайней мере, так я расценил извиняющийся взгляд Видящей и ее изысканный поклон с упором на руки.
Говорящий-с-лесом, что проводил ритуал, пошел вокруг замерших девушек посолонь, вбивая колотушку в бубен. Все-таки в шаманской школе Сумеречного дома отчетливо видны признаки орочьего происхождения… Сделав два круга, Говорящий остановился, и посмотрел на лорда Кайларна. Тот кивнул. Ученики Говорящего вынесли Книгу, бубен с колотушкой и варган, и положили к ногам Глангараф. Та удивленно посмотрела на все принесенное, и дернулась, чтобы то ли возразить, то ли спросить что-то. Но наткнулась на взгляд Говорящего, и замерла.
Две девушки в традиционных одеяниях эльфийских воинов, одна — с неплохим мечом, вторая — с таким же луком, подошли к Митгараф и помогли ей раздеться. Та без вопросов обнажилась, но при этом щеки ее заалели. Впрочем, понимание того, что многие обряды следует проводить в том же одеянии, в котором пришел в мир по воле Матери — наличествует даже у тиума… Так что Митгараф молча улеглась там, куда ей указали.
Помощницы Говорящего удалились, но через несколько мгновений вернулись, принеся с собой довольно-таки дорогой и изысканный лук, подобающий скорее кому-то из Старших довольно-таки крупного Дома. Вывозить такие вещи из Леса не то, чтобы запрещают, но не слишком-то охотно разрешают. Так что приходится признать, что лорд Кайларн неслабо потратился на этот ритуал.
Одна из учениц Говорящего опустилась на колени возле головы Митгараф, и запела, помогая себе ударами бубна. Пройденное мной обучение в качестве Говорящего-с-лесом, пусть способности мои в этой области и невелики, позволили мне разглядеть малого духа Разума, распростертого над лежащей девушкой. Суть призыва тоже была понятно, поскольку заклятье относилось к простейшим: ученица просила духа разума убрать боль, не позволить ее ощущать. В практике Говорящих, занимающихся целительством — такие вещи использовались в обязательном порядке. Сейчас Митгараф не почувствует боли даже если ее будут сжигать живой. Завершив воззвание ограничением «пока живо это тело», ученица поднялась. Вообще-то, к таким вот ограничениям прибегают нечасто. Отсутствие боли — опасно для того, кого подвергли заклинанию. Но в данном случае… Не думаю, чтобы это тело прожило долго.
Теперь мотив Призыва завели уже обе ученицы. Одна из них взывала к еще одному духу Рама, другая — к духу Жизни. Вот теперь уже их воззвание вышло за пределы моего обучения навыкам общения с духами. Я понял лишь, что речь идет о каком-то «соединении» и «переходе». Но ни ограничений, ни платы я разобрать не смог, хотя и они, разумеется, присутствовали.
Закончив воззвание, ученицы не поднялись, как я, признаться, ожидал, но продолжили сидеть, сохраняя контакт со своими духами. Дух разума ожидаемо разместился возле головы Митгараф, а дух жизни — там, где ее стройные ножки соединялись с телом.
Теперь за дело взялся старший Говорящий-с-лесом. Он завел еще один Призыв… И вот тут я потерялся практически сразу. Знакомых мне тактов в заклятии не было вообще. Тем более, что было заметно, что хотя тело старшего находится в тварном мире, дух его блуждает где-то далеко в высших Планах, общаясь с духами, осознать присутствие которых мне просто не дано.
Проводящий ритуал опустился рядом с левой рукой Митгараф, и в его руках сверкнуло лезвие атейма. Кровь девушки не полилась на землю, но струйкой взлетела вверх, а потом стала литься, создавая сложны асимметричный узор над луком, который положили девушке на грудь. Через некоторое время Говорящий повторил свои манипуляции с правой рукой Митгараф, и узор усложнился.
Эдайн или туима, не знакомый с магией Жизни и не удостоенный общения с духами, сказал бы, что я наблюдаю, как медленно убивают мою давнюю соратницу. Я видел и понимал несколько больше. Жизнь и разум Митгараф, покидая ее тело, вливались в предоставленное для этого оружие, искажаясь и изменяясь. Суть этого изменения я понять не мог. Но вот то, что она продолжит жить в новом качестве — стало мне очевидно.
— … рэ! — завершил воззвание Говорящий.
После этого меня, как, подозреваю, и всех присутствующих, на мгновение ослепила яркая вспышка. Когда же я проморгался и вернул себе способность видеть — на ритуальном узоре стояла Глангараф, нервно сжимающая переплет Книги, и лежал лук. Прошлое тело Митгараф — исчезло. Остался только лук.
— Что стоишь? — рыкнул Говорящий в сторону Гленгараф. — Забирай Атрибут, — он кивнул в сторону лежащего у ног лучницы бубен, — сестру, и иди. Завтра с рассветом — жду тебя для обучения. Девочки, — теперь он уже обращался к ученицам, — помогите. Что-то мне нехорошо.
Бледный вид говорящего и его шатающаяся походка намекали, что цена, запрошенная духами за Изменение, была высока. Ученицы Говорящего подхватили его под руки, и повели к Аспекту Исцеления, в обязательном порядке присутствующему на любой тренировочной или же ритуальной площадке Перворожденных. Ко мне же, пересекая остывающий ритуальный узор, подошли Кайларн и Иримэ.
— Кондотьер Анрэн, — обратился ко мне хозяин домена. — Следующие три недели уйдут на то, чтобы Митгараф пришла в себя после ритуала, а Гленгараф — научилась хотя бы минимально тому, чему ей надо научиться. За это время вы с отрядом можете либо отдыхать в моих владениях, либо взять еще один контракт на патрулирование. Но по истечении этого срока я хотел бы нанять вас для еще одного важного для меня дела, — я вопросительно посмотрел на жреца и Видящую. — Я хотел бы, чтобы Ваш отряд сопроводил Гленмитгараф и дары, избранные Изменчивыми ветрами, во владения Дома Стальных волков.
— Думаю, им предложат место под сенью одного из Домов Стального волка, — предположил я. О том, что место это будет не «приживалки» и не «наложницы» я упоминать не стал.
— Возможно, — кивнул лорд Кайларн. — И, возможно, девушки захотят принять это предложение. Если же нет… Они могут захотеть остаться в Вашем отряде, или же — вернуться сюда. Любой из этих вариантов меня устраивает. Неприемлема только их смерть.
Лори, предводительница разведчиков, гнома
Марш начался… не слишком удачно. Мы ожидали атак орков, с которыми привычны по Войне в Рудниках, да и вообще — часто встречающихся в Подземье. Но вместо этого походную колонну атаковали кочевники, демонстрируя, что мысли о том, что союз двух магов Поверхности не развалится с уничтожением угрозы Гхыртыкбургуза, но будет продолжен — не «глупости не смыслящей в дипломатии девчонки, слишком молодой, чтобы ее вообще звать на Совет», но вполне себе реальность.
Впрочем, убедить Фраара и его штаб в своей правоте мне все равно не удалось. Набеги посчитали «истерикой диких кочевников, сбежавших от проклятого чернокнижника в степи, освобожденные от давления орочьей Орды».
Однако менее опасными эти кочевники от их непризнания не стали. Конечно, походный строй основных сил, закованных в тяжелую броню, терпел мало ущерба от стрел конных лучников. Да и обозники, скрытые под толстыми крышами тяжелых фургонов, терял разве что замешкавшихся, невнимательных и неуклюжих. Но вот разведка и дозоры… Мои гномы! Они не имели ни тяжелых доспехов, ни стены щитов, которые прикрыли бы их от стрел. Так что гибли гномы-саперы регулярно. А иногда их просто хватали арканами, и утаскивали. Гнаться по степи за легкой конницей… было неразумно. Естественно, попытка выдернуть гнома из строя простой веревкой обернулась бы гибелью дурного всадника. Но вот одиночный дозорный, а тем более — дозорная, оказывались легкой мишенью.
Постепенно я начала понимать, почему на командование легкими силами поставили именно меня. Если Фраар одержит победу, то меня — осудят, как «допустившую излишние потери».
Дойдя в своих размышлениях до этого места, и осознав, что думаю о том, что поражение экспедиционного корпуса станет для меня единственной возможностью избежать изгнания — я чуть было не рухнула на пол штабного фургона «службы разведки и охранения» в истерике.
— Что с тобой, девочка? — подошел ко мне мастер Хефти.
Я изложила ему свои глупые размышления в надежде, что он их опровергнет. Но, к моему ужасу, он погладил меня по голове и вздохнул.
— Да уж. Попала ты, девочка. Думал я о том, почему именно тебя поставили на эту собачью должность… На нее обычно ставят молодых, чтобы сбить спесь… Или тех, кого надо утопить перед таном и Советом. А ты, похоже, и то, и другое, — я вопросительно посмотрела на старого сапера, и он продолжил. — Но, девочка ты вроде разумная. Так что я поговорю с ребятами, и от политиканов мы тебя прикроем. В конце концов, мое слово еще кое-что весит в глазах тана. А разведка всегда несет потери. Особенно — если разведывать приходится не родные пещеры, а эту проклятую Поверхность. Но вот как сделать, чтобы потерять поменьше… Ума не приложу. Все, что предки заповедывали — сделано. Что сами придумали — тоже. Но проклятые кочевкники… Налетакют слишком быстро, кого — стрелами побьют, кого — арканами похватают, и бегут! И что тут…
Понимание, что пожилой сапер не винит меня в потерях, подняло мое настроение. И у меня появилась идея, которую я решила высказать.
— Подтянем дозоры поближе к основной колонне, — предложила я. — Все равно — идем в доспехах, так что много времени на разворачивание основных сил не надо. Зато раздадим дозорным «малые стражи»(9), и прикажем при появлении противника — гнать галопом к своим. А там уже… прикроем как-нибудь…
Я замолчала, подумав о том, что «прикрыть» командование основных сил может и не захотеть… И уже тот факт, что я задумалась о подобном — говорит о том, насколько я отклонилась от идеала, дарованного нам Предками и Кующим Железо.
— Будем терять пони… — вздохнул Аурванг.
— Будем, — кивнул мастер Хефти. — Зато гномов будем терять меньше. Молодец, девочка, — кивнул он мне. — А вот чтобы основные силы не шлялись, где попало, проходя мимо погибающих наших — я поговорю с Глоином. Думаю, он обеспечит…
Я в глубоком удивлении посмотрела на мастера Хефти. Ведь он тоже подумал о таком. Значит… Значит это — не так уж «немыслимо», как мне подумалось? Неужели политическая возня настолько увлекла гномов, что мы забываем, о завещанном нам Предками?
Мастер Хефти улыбнулся. Видимо, выражение моего лица показалось ему забавным.
— И не надо так удивляться, — фыркнул он. — У тебя есть все задатки, чтобы стать хорошим командиром авангарда, если, конечно, переживешь эту кампанию. Так что ты наверняка задумалась о том, что с тобой, а значит и с нами — могут поступить именно так.
— Задумалась, — подтвердила я. — Но… Я… — запнувшись, я посмотрела на Хефти, и тот кивнул мне, предлагая продолжать. — Я подумала, это я… такая. Что я — уклоняюсь от Завета, просто размышляя об этом…
— Увы, — вздохнул мастер Хефти. — Завет… Его чтут, главным образом, обычные гномы. Пусть и Мастера, и даже Искусники. А вот те, кто взобрался на вершину жизни… Они считают себя — исключительными, вершителями судеб… Тьфу! — сплюнул мастер. — Хуже дроу! И что самое плохое… Те, кто поднимается наверх, в надежде изменить это — сами становятся такими же. А кто не станет… Тех — сбросят, растопчут и плюнут сверху!
Гелдиира, наложница д’Ин Амита, дроу
Кроме кочевников лорд-жрец Кайларн, союзник моего господина, прислал моих сородичей и своего лучшего диверсанта — Кэру Сэрриган, а с ней — трех призрачных ассасинов. Некроманты среди магов моего господина, облеченного милостью Хозяйки Паутины, встречались. Так что призрачные аколиты, прибывшие поддерживать своих более высокоранговых собратьев, оказались приятным, но не обязательным дополнением.
Вообще говоря, для жрицы Матери Подземельной тьмы магия Жизни — навык просто необходимый. Ведь как иначе можно поддерживать жизнь пытаемого, так и норовящего ускользнуть в Серые Пределы в течение всей торжественной церемонии во славу Богини? И именно поэтому некромантия почитается необходимым, но низким, мужским занятием. Однако полезность его, наравне с прочими сугубо мужскими профессиями, такими как ассенизатор, или кожевенник — отрицать не приходится. Но вот видеть девушку-некроманта… Все равно это как-то странно.
Также явилась и давняя подруга господина — суккуба Огневка. Нынче ее призывали напрямую из ее владений и смертельно опасного марша по владениям враждебных ее покровителям Лордов Инферно уже не требовалось. А уже сама эта горячая девчонка призвала себе свиту.
И вот сейчас мы, Высший Совет Союзников, в котором лорда-жреца Кайларна представляла его приемная дочь, собрались, чтобы обсудить ход кампании против гномов.
— А помнишь, задница рогатая, как мы вместе от инквизитора драпали? — усмехнулся культист, пришедший в свите Лёссы, в сторону рогатого демона, призванного Огневкой.
— Как такое забудешь, — булькнул демон, отбивая горлышко у очередной (третьей по счету) бутылки вина, и заливая в себя ее содержимое. Для демона подобное — все равно как бокал легкого вина, да еще и разбавленного, так что этого предпочли «не заметить». — Он как нашему ифриту дал по рогам так, что с него все рога осыпались, хотя никаких рогов отродясь и не было, что я сразу понял: "пора валить".
— "Кого"? — пошутил культист.
— Не-а, — отозвался демон. — "Куда". А еще точнее — "откуда". Оттуда и как можно дальше.
— Благодарю за забавную историю, господа свитские, — произнес д’Ин Амит. — …но, пожалуй, пора начинать Совет! Кто желает выступить?
Поднялась Лёсса. Вообще эта девчонка выглядела непростительно молодо… Ну так и я, всего лишь младшая жрица, отнюдь не являюсь многоуважаемой матроной.
— Кочевники докладывают, что гномы поменяли систему охранения. Стало гораздо труднее выхватывать или же уничтожать их дозоры. Также возникли проблемы с попытками застать гномов врасплох на марше. Боюсь, эффективность действий кочевников снизится критическим образом.
— Поменяли? — удивилась я. — Гномы отступили от требований «Книги Воина», которую написал сам Великий, — сарказмом в моем упоминании этого прилагательного можно было бы затопить небольшой город, — Ортауб, тан Грамгак?
— Выходит, отступили, — вздохнула Лёсса. — Так что придется переходить к следующей стадии раньше, чем ожидалось.
— Даже если бы они смогли победить, — я оскалилась, демонстрируя собственное неверие в такую вероятность, — того, кто командует Отрядом смертников, проклятыми матерью саперами — ждет Марш Позора.
— И тем не менее, — д’Ин Амит сцепил пальцы в замок перед лицом, блеснув стеклами очков, уникального артефакта, который мой господин создал для более удобной работы с управляющими цепочками големов, и теперь носит, практически не снимая, — я хотел бы познакомится со столь… неординарным гномом. Гель, Лёсса, займетесь? Хотя бы узнать — кто это, а там…
Я молча поклонилась. Не думаю, что кто-то из собравшихся поймут отличия «поклона перед временно поставленным над…», обычным для темной эльфийки, попавшей в подобное моему положение, и «поклоном перед Избранным». Но я считала необходимым соблюдать все необходимые формальности в общении с тем, кого избрала для своих планов Мать Подгорной тьмы. Кто знает, на какую длительность рассчитан тот план, для которого Мать избрала его?
Кэра, герой-диверсант, Измененнная
Изменения в охранении походной колонны гномов сыграли на руку мне и отрядам темных эльфов и призрачных ассасинов. Конечно, предпринятые перестроения сделали дозоры гномов менее уязвимыми перед атаками кочевников… Зато и заметить из своих «дозорных фургонов», которые наш сюзерен, по словам Лёссы, обозвал «БРДМ» — они могли разве что атакующую орду кочевников.
Так что именно такую атакующую орду я им и обеспечила. И, пока дозоры, нахлестывая пони, мчались к основным силам, а походная колонна гномов спешно перестраивалась, готовясь встретить налетающую конницу стеной щитов и щетиной копий, а также — арбалетным залпом в упор, пара призрачных ассасинов пробрались в построение обоза. Хотя гномы и составили фургоны в круг, готовясь отражать атаку… Но, поскольку атаки не было — вниз, под фургоны никто особенно не заглядывал. А уж заметить призрачных ассасинов, нематериальных, а потому — погрузившихся в землю, и вовсе было нереально. Сторожевые же руны, установленные на днищах фургонов — были настроены на темных эльфов. Так что если бы здесь попытались укрыться ребята д’Ормуза — это немедленно подняло бы тревогу. Но дроу там не было. А потому охранные знаки скорее сыграли против тех, кто их нанес, внушив ложное представление об их пребывании в безопасности.
Кочевники, дав залп, повернули коней, не доходя до зоны поражения гномьих арбалетов: тяжелых, обладающих огромной пробивной силой, но отнюдь не запредельной дальнобойностью. Да и скорострельностью, необходимой, чтобы накрыть площадную цель навесом гномьи арбалеты, по своим параметрам приближающиеся скорее к аркобаллистам, не отличались. В узких подземных коридорах такое решение было вполне оптимальным. Там залп гномьих арбалетчиков махом просаживал магические защиты дроу, пробивал навылет два, а то и три ряда бойцов-орков, проламывал хитин бегунов, и даже ликторов (а при удачном попадании — и скорпозавров). Но на поверхности дистанции боя резко возросли. И то, что было преимуществом гномьих арбалетов: тяжелые цельнометаллические болты(10), стало их недостатком.
Впрочем, с другой стороны, и обстрел кочевников особых результатов не принес. Легкие стрелы барабанили по стенам и крышам обозных фургонов, по толстым гномьим щитам и лишь чуть менее толстым гномьим латам. И лишь считанные разы стрелы находили путь в одно из немногочисленных уязвимых мест. Так что гномы отделались лишь несколькими ранеными.
Командуй я, как и прежде, войсками Единения — оборонительные порядки гномов захлестнула был волна бегунцов. Они приняли бы на себя болты и копья, а потом по их телам пошли бы вперед скорпозавры. Потери были бы ужасны… на взгляд человека. Для Единения же все, кто неспособен стать синапсом, принять на себя часть его распределенного сознания — не более чем расходный материал. Их не считают.
Но сейчас, после разрыва связи, когда я вышла из-под влияния Единого разума и его гипнотической концепции максимального блага для максимального числа живых, для чего необходимо объединить все разумы в единство, лишенное дезорганизующей конкуренции, мне придется обходиться тем, что есть под рукой, а не рассчитывать на то, что сюзерен называет «зерг раш».
Впрочем, кое-что с тех времен… Я хлестнула по воздуху, в котором висела, хитиновыми псевдокрыльями, чьи концевые отростки полыхнули огнем магии Разума… у меня осталось.
— Гномы, — произнесла я, пусть даже никто меня не услышал. — Привыкли воевать в рудниках…
Разумеется, гномы не зацикливались, как это частенько происходило с жителями поверхности, на одной плоскости. По привычке, выработанной в Подземье, они периодически смотрели вверх, чтобы им на головы не свалился убийца из темных эльфов, или какая тварь, способная копать ходы в камне. Но их внимательность была заведомо ниже, чем это необходимо для того, чтобы увидеть меня, висящую почти на километровой высоте. А если бы меня и обнаружили — достать меня тут у них было бы просто нечем. Концепция «полевой», а тем более — «зенитной» артиллерии не была особенно распространена среди гномов, чтобы не сказать больше. За полной ее неприменимостью там, где они живут. Так что здесь, на высоте, я была в безопасности. А выделенные на мою долю эликсиры и обкаст — позволят мне продержаться довольно-таки долго, наблюдая за продвижением железной змеи.
Лёсса, приемная дочь Кайларна, леди фейри
Призрачные ассасины удачно провели разведку, а потом — ничуть не менее успешно обеспечили инфильтрацию Кэры. Так что яд, специально закупленный через теневую гильдию, оказался там, где и должен был оказаться — в котлах, где готовили пищу для командования гномского экспедиционного корпуса.
Нет, яд был не смертельный. За такой пришлось бы платить алмазами по весу за каждый фиал. Но и несколько часов гарантированного расстройства пищеварения для выносливых и устойчивых к негативным воздействиям внешней среды организмам гномов — это серьезно. Так что командиры будут несколько… отвлечены, и, глядишь, не заметят некоторых крошечных нюансов тактической обстановки. А заодно, такая диверсия несколько подгадит репутацию чересчур умному командиру разведки и охранения. Как выяснилось, у гномов этим занимается один разумный. А зря. Задачи это хоть и близкие, но разные. И каждая из них вполне может занять среднего разумного на полный рабочий день!
И, да. Это я выпендриваюсь. Перед собой, раз уж больше тут не перед кем.
Я парю на крикуне неподалеку от ползущей по дороге длинной змеи гномьего войска. Всю ночь шел не то, чтобы сильный, но противный и стабильный дождь. Так что сойти с дороги и идти прямо по раскисшей земле, особенно — в тяжелой броне, это… ну, то еще удовольствие! Так что гномы идут строго по дороге. А я висю неподалеку.
Надо сказать, что дозоры у гномов поставлены неплохо. И если Кэра достаточно легко укрылась от их внимания — то это не значит, что такой же трюк способна провернуть я на моем верном крикуне. Так что заклятье дальнего взора, заложенное папиными артефакторами в браслетик, позволяет мне рассмотреть, как то один, то другой гном поднимают голову и пялятся на меня.
Ну-ну. Смотрите-смотрите. Я тут, собственно, для того и вишу, чтобы вы смотрели на меня. Только на меня. И ни в коем случае не на небольшую тучку, наползающую с запада. Она тут совсем не про ваши души. Вот честно-честно… И орочьи шаманы дяди Федора(11) камлали всю позапрошлую ночь и весь вчерашний день совсем не для того, чтобы духи обеспечили нужную погоду. Правда-правда. Агась.
Вот в колонне гномов началось некоторое шевеление. Поздновато. Возможно — наша диверсия сыграла даже лучше, чем предполагалось. И информация от глаз корпуса, его дозоров, доходит до его мозга, расположенного, судя по данным разведки, где-то возле крестцового отдела позвоночника этой железной змеи, с некоторой задержкой.
Между тем дорога ныряет в довольно-таки крупную балку. И на дне балки стоят в три шеренги глиняные големы. Так что железнолобым пора бы уже готовиться к бою.
Гномы, разворачиваясь в плотный боевой порядок, принялись спускаться в балку, где на дне их ждали. Отдельные отряды, чье название на гномском для человека и не выговорить (там на шестнадцать букв только две гласных), а потому обычно именуемые манипулами, на узкой дороге разворачивались очень плотно. Так что одну манипулу отдругой можно было отличить только во штандартам. А уж где именно проходит граница между отрядами — мне с высоты и вовсе не различить.
Что ж. Попались!
Я отдала приказ, и из тучи выскользнули крикуны. Они везли не связки флешетт, которые вряд ли показали бы большую эффективность, чем стрелы кочевников, редко когда пробивающиеся через тяжелые доспехи. Нет, каждый из крикунов нес только одного человека... и еще — камень такой массы, чтобы он не мешал быстрому полету. И сейчас пилоты деактивировали заклятья, удерживающие камни на железных спинах. Массивные булыжники понеслись к земле, набирая почти 10 м/с скорости за каждую секунду полета. И лететь им предстояло довольно долго...
Разумеется, ни о какой прицельности речи не шло. Часть камней увязли во влажных после дождя склонах балки, вызвав сход небольших грязевых лавин, а часть — даже ударила по редкой цепочке големов, которых д'Ин Амит специально выделил как «устаревшие и мало на что пригодные модели». Но и тех, что ударили в цель — было достаточно. Плотный строй гномов был хорошей мишенью. Булыжники ударяли сверху и катились по склону вниз, давя и расшвыривая оказавшихся в ловушке гномов. И даже если особенно замечательные доспехи выдерживали удар — не выдерживала защищенная этими доспехами плоть. По моим наблюдениям примерно десятая часть гномьего войска нашла-таки свой конец на этом кровавом склоне.
Големы же... ну что ж. Погонщики — точно успели отступить. А глина — она и есть глина. Чего ее жалеть?!
Лори, предводительница разведчиков, гнома
Я шла по кровавому склону. Пусть кровь гномов давно стекла вниз, в мелкую речку, текущую по дну балки, либо впиталась в землю. Для меня склон все равно оставался кровавым. Это была моя ошибка. Мое преступление. Груз греха, которого мне не смыть…
Я запнулась об обломок грубо вырубленного из дешевого известняка цилиндра, диаметром сантиметров пятнадцать и длиной немного меньше метра. Сегодня таких штуковин на нас было сброшено около полусотни. Черные твари налетали с востока, и, разгоняясь по ходу движения колонны, бросали вниз эти каменные цилиндры. Они падали, убивали тех, в кого непосредственно попали, и катились дальше. Часто дешевый камень раскалывался, разлетаясь шрапнелью. Манипулы, зашедшие в эту ловушку, понесли тяжелые потери, не столько даже убитыми, сколько раненными и контуженными.
— Ты как? — мастер Хефти подошел ко мне.
— Я… — я всхлипнула. — Это… — мне снова перехватило горло, и я лишь с огромным трудом смогла выдавить из себя: — Это моя вина…
— Нет, — жестко отозвался мастер Хефти. — Это — не твоя вина. Ты сделал все, что могла. Ловушка была хорошо подготовлена. Очень хорошо…
Он ковырнул носком сапога землю. Земля не ковырнулась.
— Чувствуешь, какая твердая земля? — спросил он.
Я опустилась на колено и потрогала.
— Не может быть!
Я сошла с дороги… и чуть не по щиколотку погрузилась в мягкую, размокшую от дождя землю.
— Как так?
— Орки, — вздохнул мастер Хефти. — Точнее — их шаманы. Я заподозрил неладное, когда увидел, как быстро впитывается кровь. Духи, привлеченные орочьими шаманами, сделали землю плотной и упругой, а потом — забрали пролившуюся кровь в качестве платы. …
Мастер Хефти высказался, помянув волшебников людей, орочьих шаманов, големов, их непростые запутанные взаимоотношения и всю их родню до двенадцатого колена.
— Прости, дочка. Я не должен был… — начал он было извиняться.
— Най! — я взмахнула рукой в отрицающем жесте. — Мастер Хефти, Вам сейчас следует не думать о возможных чувствах юной девушки, а в максимально точных выражениях описать своему командиру ситуацию, в которой мы оказались. И, боюсь, что «тиби рхукс»(12) — очень близкое к действительности описание сложившейся ситуации. Мы должны пойти к командующему Фраару, выслушать все, что он посчитает нужным нам сказать, и, если нас не отстранят — предложить если не «хорошее», то хотя бы «умеренно плохое» решение. И сделать это надо быстро. Пока эти твари не вернулись с новыми камнями. Мастер Аурванг! — подозвала я младшего из своих командиров. — Найди мастера Глоина. Пусть манипулы спускаются в балку, пока врага не видно, и рассредоточатся в лесу.
— Завязнут, — бросил Аурванг. Его сапоги были в грязи, что показывало: сойти с дороги он уже попытался.
— Пусть, — кивнула я. — Лучше брести по колено в жидкой грязи, чем получить таким вот, — я пнула очередной осколок каменного цилиндра, килограмм на двадцать, — камешком по кумполу.
— Согласен, — кивнул мастер Хефти.
Он не стал подтверждать мой приказ, наглядно демонстрируя, кто тут командир, а кто — финтифлюшка для украшения и политических маневров. Но зыркнул так, что Аурванг подхватился и побежал, как будто его пнул в бронированные ягодицы лавовый элементал.
В шатре командующего нас ждал настоящий скандал. Дурин метал громы и молнии, обвиняя разведку и охранение в общем и меня в частности во всех грехах и бедах гномьего народа, начиная с падения Нараг-зигила и гибели Рунардина, Короля королей под Горой.
— Стоп-стоп-стоп, — вмешался в его монолог мастер Глоин. — Насколько я помню, девочка вовремя подняла тревогу. И в голос кричала, требуя допустить ее к командующему Фраару и остановить авангард. Что Вы с командиром Фили ей ответили? Что «не собираетесь из-за ее параноидальных фантазий беспокоить командующего, который занят очень важным делом»? И что «девичьи глупости подождут, пока молодые гномы сметут жалкие силы врага, добыв себе славу»? Вот они и добыли!
— Да вы… — лицо Дурина налилось дурной кровью. Признаться, я подумала, что ему понадобится помощь медиков.
— Стоп! — тяжкое слово командующего Фраара рухнуло, подобно гранитной плите. — Каковы бы ни были политические заблуждения мастера Глоина и мастера Лоримариэль… — а вот теперь Дурин резко побледнел. Он явно не ожидал, что командующий применит ко мне титул «мастера». — …Мы не должны ставить успех всего нашего общего дела в зависимость от наших внутренних неурядиц. Мастер Лоримариэль. Докладывайте!
— Манипулы авангарда понесли тяжелые потери, — начала я. Фили злобно зыркнул в мою сторону. Вообще-то докладывать о ситуации в авангарде должен был он сам. Но он предпочел остаться вблизи командующего. Сам командующий неодобрительно насупился. Он не одобрял нарушения древних традиций и использования людских неологизмов, которым нет еще и двух тысяч лет. — Самым худшим в нашей ситуации является то, что при довольно таки большом числе погибших, гораздо больше — раненых, покалеченных, оглушенных. Мы не можем продолжать движение, поскольку тогда легко раненые станут тяжелыми, а тяжелые — отправятся к наковальне Подгорного отца. И мы не можем оставить их во временном опорном лагере, поскольку он непременно подвергнется атакам кочевников. Мы не сможем оставить с медиками большие силы, поскольку оставшихся не хватит для штурма Серых холмов. А те, что оставить можем… Люди просто завалят их телами. И лишат нас не только большого количества перспективной молодежи, но и большей части медиков. Более того. В ближайшее время я ожидаю повторения налета. И, думаю, атаки станут учащаться по мере приближения к Серым холмам: плечо доставки станет короче, а значит — промежутки между атаками — меньше.
— И что ты предлагаешь? — выплюнул Дурин.
— Не ждать атаки на открытом месте, — ответила я. — Спуститься в балку, внимательно наблюдая за небом. Рассредоточиться. Начать копать узкие щели, в которые тяжело будет попасть камнем с большой высоты. А снизится — не дадут растущие на дне балки деревья. Стенки укрытий — укреплять, чтобы не осыпались. Потом — некоторые ходы расширить и перекрыть, образовав защищенные убежища, куда и переправить раненых и медиков. Боюсь, нам придется простоять здесь несколько дней.
— Лавовые элементалы зажгут лес, — высказал сомнение матер Глоин.
— Элементалы могут остаться на дороге. Они достаточно подвижны, чтобы уйти из под прямого удара, и достаточно живучи, чтобы выдержать удар, пришедшийся вскользь, или осколками камня. А позже — откопаем убежище и для них.
— И сколько нам тут сидеть? — фыркнул Дурин.
— Пока не подлечим раненых, а подчиненные мне отряды не проведут разведку окружающей местности. И еще… Следует отправить гонца к тану. Нам нужно связаться Гильдией наемников…
— Этих… — Фили задохнулся, — этих… «не ведающих закона»?
— Да, — твердо ответила я. — Нам нужны наездники на грифонах. Или драконы. Или, хотя бы — гарпии. В общем, хоть кто-нибудь, чтобы прикрыть нас сверху.
— Да ты хоть понимаешь, что ты несе… — начал было Дурин, но был прерван командующим.
— Принято. Мы принимаем план мастера Лоримариэль и будем ему следовать. Тану Дорлет и тану Аграч я напишу лично. Мастер Лоримариэль. Будьте готовы отправить гонцов.
1) Кроки — чертёж участка местности, выполненный глазомерной съёмкой, с обозначенными важнейшими объектами.
2) Хотя энва-хамбэ и похожа на сейдза, но все-таки несколько отличается, вследствие некоторых различий людей и эльфов.
3) Герилья (исп) — «малая война». Действия партизан.
4) Квирит — гражданин Древнего Рима в эпоху республики.
5) Ну, читатели же помнят, как эльфы определяют родство?
6) Глангараф (синдарин) — белая волчица
7) Митгараф (синдарин) — серая волчица
8) Кайларн, напомню, учился шаманизму по орочьей Книге. Вот и оформление получается… соответствующее. У других Владык Фейри, когда они будут, и оформление может оказаться иным.
9) Малый страж — один из простейших и самых дешевых рунических артефактов, массово производимый гномами. При активации выдает классические «три зеленых свистка вверх»: яркую вспышку и громкий звук, далеко заметную в темноте и тишине подземных тоннелей, предупреждая о срабатывании артефакта. Используются в разных сигнальных системах, или с активацией «вручную».
10) Да, автор знает, что в реальной истории цельнометаллические болты не встречались. Но в гномьем подземном царстве деревья не растут, а закупать с поверхности — никаких денег не хватит. Поэтому куют цельнометаллические.
11) Федор — «мирское» имя волшебника д’Ин Амита
12) Тиби рхукс (кхуздул) — «орочья задница» в максимально нецензурной форме. При детях и женщинах не употребляется (или, по крайней мере, не должно употребляться).
Лёсса, приемная дочь Кайларна, леди фейри
Я летела на своем ездовом крикуне. Подо мной, на сколько видел глаз — расстилалась холмистая степь. Лишь редкие поселения были заметны с той высоты, на которую мы забрались.
Вот ведь как бывает… Еще несколько дней назад я руководила бомбардировкой походной колонны гномов… А сейчас — веду разведку северной от Азира степи в качестве представителя заказчика при наемном отряде грифоньих всадников.
Честно сказать, необходимость в такой вот срочной разведке территорий за пределами постов наемников и наблюдателей Астироль была только одна: отец успел перехватить самый лучший из летающих отрядов, доступных для найма через Гильдию. И отряд этот был достаточно силен, чтобы прикрыть марширующих гномов не только от крикуньих бомбардировок, но и от железных драконов. Потери у Грифоньих Всадников были бы велики… но свою задачу они вполне могли выполнить. Так что их следовало вовремя нанять, потому как перекупить их после заключения договора — уже не получилось бы. Свою репутацию Грифоньи Всадники тщательно блюдут. А при найме отряда такого уровня необходимо не просто предложить деньги, но и заинтересовать всадников. И, боюсь, при выборе «прикрывать армию вторжения от налетов» против «скучно сидеть в гарнизоне» безбашенные всадники вполне могли выбрать первое. Но вот идея «вести разведку на пути наступления армии Империи Света — была настолько привлекательной, что командир Грифоньих Всадников, Нейл Барнс не смог устоять.
Когда-то Грифоньи Всадники были крепко связаны с Империей Света. Настолько, что ходили слухи, что грифон на гербе Западной марки — это именно Серокрыл Барнса. Но потом Нейл что-то не поделил с Орденом Очищающих (по слухам — свою подругу, которая не дала главе провинциального капитула Ордена, а потому была обвинена в ереси, демонопочитании и ведовстве ядовитом) и вместо продления очередного контракта перекинулся на сторону ярлов, планировавших очередной набег на северо-западное побережье Империи. Об истинности слухов косвенно свидетельствует та ярость, с которой Всадники громили монастыри Очищающих, до которых смогли дотянуться. После, когда Империя собрала силы для отражения набега, хитрые ярлы успели свалить с награбленным. И с ними покинули Империю и Грифоньи Всадники. И с тех пор они редко отказываются от найма, направленного против Светляков. Так что предложение «разведать местность на пути экспедиционных сил Империи и, вероятно, провести диверсии, а также — зачистить силы, которые противник мог бы завербовать в качестве подкрепления» с ходу вызвало интерес. И теперь как минимум до конца кампании гномам грифоньих всадников не нанять. А прочие доступные летуны… По крайней мере их можно будет перекупить. Особенно — после того, как они увидят, что действовать им предстоит не только против крикунов и их десанта, но и против сфено, железных драконов и Одержимых Хаосом.
— Госпожа представитель заказчика… — на лету перекрикиваться было несколько… затруднительно. Но у Бьянки, лейтенанта Грифоньих Всадников и подруги Барнса (согласно слухам — той самой, из-за которой и произошел конфликт с Очищающими) это получилось. — Скайла передает, что на час тридцать* что-то любопытное.
/*Прим. автора: Часовая позиция — относительное расположение объекта (от условного центра), описываемое по аналогии с двенадцатичасовым циферблатом часов. Для этого нужно представить, что циферблат стоит или лежит перед вами, а 12-часовая отметка направлена вверх или прямо от вас.
Соответственно, 12 часов означает расположение выше или впереди, 3 часа — справа, 6 часов — ниже или позади, 9 часов — слева. Другие восемь часовых отметок относятся к промежуточным положениям.*/
Понятно, что природу этого «любопытного» по цепочке перекрикивающихся всадников доложить не удалось. Поэтому я махнула рукой вниз, обозначая команду к посадке.
Конечно, лучше было бы иметь переговорные амулеты со всеми всадниками… Но увы. Дороговато такое удовольствие встанет. Так что амулетов у меня всего два. С Нейлом, командиром Всадников, и с Астироль, что удерживает передовую линию обороны. На всякий случай. С остальными подданными Азира связь идет через отца и его командные заклинания. Ну а со всадниками… Приходится вот так вот, приземляться и устраивать быстрое совещание. Об оперативности речи, конечно, не идет. Так что если бы Скайла посчитала происходящее угрозой, она дала бы отмашку не «что-то любопытное», а «угроза», и условный жест, определяющий ее личное мнение о том, следует ли атаковать эту угрозу или же убегать. Но пока что такого сигнала не поступало. Только «что-то интересное», а значит — следует приземлиться, обговорить ситуацию, возможно — провести доразведку. И только потом — решить, что делаем.
— Госпожа… — с тяжеловатого на вид золотисто-бурого грифона спрыгнула высокая светловолосая девушка. Ее холодный взгляд редко когда отражал состояние ее мыслей. Шрам на ее щеке был залечен магией жизни, так что, не знай я, на что смотреть — могла бы его и не увидеть.
— Лёсса, — перебила я ее. — Мы же договаривались: в боевой обстановке — без официоза.
— Хорошо, — кивнула Скайла, доставая из тубуса кроки территории. — Вот здесь, — ткнула она в обозначение небольшого поселения, — происходит… что-то.
— ? — я вопросительно посмотрела на Скайлу.
— Далеко, плоховато видно, — пожала она плечами. — Но, кажется, пытаются организовать прорыв Инферно.
— Вот как… — я вспомнила доклад кондотьера Анрэна о том, как они предотвратили призыв, организованный мелкой бандой. — Нужна более тщательная доразведка… Да и мне кое-что подготовить надо…
На разведку «более тщательным образом» отправили смотрящего, благо призвать его для меня не составляет трудности. И, пока он выдвигался к месту проводимого ритуала, я начала свой. Признаться, я даже не думала, что смогу восстановить хоть что-то из прежней мощи в сколько-нибудь приемлемые сроки… Но отец и его принципал… В общем, все вместе и при поддержке двух Видящих мы сумели погрузиться в такие глубины черной магии (что отнюдь не равнозначно школе Магии Тьмы), что мне, темной богине ужасного города стало страшновато. Однако результат был налицо. И сейчас я готовила ритуал, который позволит вернуть, а точнее — вновь обрести хотя бы часть моего домена, моей Царства, моей реальности(1).
К счастью, опять-таки благодаря маме Иримэ (Она морщится, когда я ее так называю, но да ничего. Привыкнет. Я же — привыкла?), и бабушке Реалуэ все необходимое у меня с собой. Чернила, изготовленные с добавлением крови десятков вельмож Беленджера и Семендера, наработавших на квалифицированную смертную казнь, пропитанные их смертным ужасом пред вратами Эмпириев. Порошок кристаллов, вынесенных из последнего уровня подземелий под Азиром, прах высшей нежити из руин Акрелата, и атейм, вырезанный из ребра лича. К счастью, драколича нам на уже зачищенных уровнях не встретилось… Но по некоторым признакам где-то в глубине он точно есть. Вот тогда и поменяю ритуальный символ. Идеально было бы, если удастся получить добровольно отданную кость драколича… В конце концов, отец время от времени повторяет, что «Переть с шашкой на дредноут — это не наш Путь. Наш Путь — это «уговорить дредноут застрелиться». Но если совсем никак… придется упокаивать. Хотя и жаль. Редкая же животинка. И полезная — крайне.
Произнося наговор, я проводила линии, причем некоторые из них просто повисали в воздухе под удивленным взглядом собравшихся грифоньих всадников, а другие — и вовсе просто исчезали, оставаясь светиться в моем внутреннем зрении.
Наездники на грифонах смотрели на меня с удивлением. Все-таки, хотя они все, поголовно, были хоть в какой-то степени знакомы с магией, но все-таки все они были не полноценными магами, а боевиками. И высокую ритуальную магию в их присутствии творили не часто.
Заготовка получилась высокого качества. Туман и Пепел, переродившиеся в вихре Перемен, звали меня из-за границ материального мира, будучи не в силах преодолеть их самостоятельно. Ну что ж. Я знаю ребят, которые им с удовольствием помогут.
Вернувшийся демон Хаоса доложил, что совсем уж придурками сектанты не были. Охранение вокруг места проведения ритуала они выставили. Но, будучи самоучками и в колдовстве, и в военном деле, выставили они его довольно-таки бездарно. Так что «охраннички» вместо того, чтобы бдить и защищать, постоянно оглядывались через плечо, завидуя тем, кто сейчас насиловал и убивал приведенных жертв. А уж о том, чтобы присматривать друг за другом — и речи не шло. И многоопытные во всяком воинском деле (а особенно — в набегах за добычей и сопутствующей этому резне) Грифоньи Всадники обеспечили мне подход к горе-ритуалистам чуть ли не вплотную. А сам «жрец» демонического культа настолько поглощен процессом изнасилования и пыток очередной жертвы, что даже не заметил, что взывает уже не к своему инфернальному покровителю, а ко мне. И сила, столь небрежно им расточаемая без какого бы то ни было подобия контроля, льется не под багровые небеса Инферно, а в туман и пепел моего города.
Вообще-то, это я себе льщу. Ни о каком «городе» речи не идет. Тут бы на квартал хватило. Да и глубина получится совершенно недостаточная. О том, чтобы воплотить Темный мир — тоже не стоит и заикаться. Если Туман воссоздам — и то рада буду. Но хоть чуть-чуть — и то уже хорошо.
Жестом я отдала приказ следующим за мной Всадникам: «Стоп! Ни с места!», а потом и «Отступить на исходные!» Их сомневающиеся взгляды я чуяла прямо-таки спиной, но… Еще не хватало этих ребят затащить в Туман. В сущности — славные они парни и девчата. Не хотелось бы им такой судьбы.
«Жрец» поднялся с очередной жертвы и запел. То есть, как «запел»… За такое, с позволения сказать, «пение» шумовые десантники, про которых рассказывал отец, содрали бы с урода, так относящегося к высокому искусству шкуру заживо и натянули ее на барабан, заточив в получившийся предмет душу так называемого «певца», в надежде, что он хоть так чему-нибудь научится. Да и к высокому искусству магии данный индивидуум отнесся не менее небрежно. А магия такого отношения к себе не терпит! Не добить жертву. Не убедиться в ее смерти! Просто почувствовал, что конвульсии затихли, кончил и поднялся, торопясь перейти к следующему шагу. Дилетант!
Те, кто семь долгих лет держали меня между жизнью и смертью, причиняя «спасаемому» ребенку неисчислимые мучения — хотя бы знали (или думали, что знают), что творят. Этот же… У меня слов нет… Он поплатится.
Я потянулась к затухающей искре жизни и влила в нее темную, отравленную силу Хаоса, поддерживая ее по эту сторону Серых Врат. Лучше, чем кто бы то ни было, я знаю, что гораздо милосерднее было бы позволить душе шагнуть за край. Но… Надежда становится силой. Да и городу моему нужны будут жители.
«Жрец» надрезал ладонь. Судя по скривившемуся лицу он, подобно многим, упивающимся чужой болью, сам боли очень боится. Так что настоящей жертвы у него не получилось. Но и крохотная алая капля неразрывными узами связала его душу с создаваемым мной конструктом. Теперь даже Вечная Госпожа не укроет его от моего города.
Каркающим голосом «жрец» произнес какую-то совершенно изумительную белиберду, не имеющую никакого смысла ни на одном из ведомых мне языков. Но его вера в то, что этой затверженной по-попугайски мешаниной звуков он завершит ритуал — сработала. И ритуал был завершен. Правда, результат получился не совсем тот, на который рассчитывали новоявленные предводители демонического культа. Не явились из-под земли предводители инфернальных Легионов, чтобы предложить подарившим им чужие души смертным силу и власть. Не разверзлась реальной кровавой полосой демонического прорыва, чтобы даровать жертвоприносителям звания и чины в инфернальных войсках… (Хотя, если я правильно поняла, как соотносится местная реальность со слоями Инферно, владыка тех пространств, куда они могли дозваться, адский художник, лорд Гровилэн, если и даровал бы данным низшим формам жизни Возвышение, то разве что до бесов — родственных по интеллекту созданий).
Реальность, раскачанная корявым, но все-таки проведенным ритуалом, треснула. Под вой сирен, явно показавшихся жертвоприносителям ревом труб адского Легиона, из разрыва реальности хлынул Туман, воплощающий в реальности мою кошмарную Грезу. Легкий серый пепел начал падать с серых небес. Бревенчатые строения скрылись из виду. А вместо них в тумане проявились очертания четырех-, а то и пятиэтажных каменных домов. Бледные лица в окнах пока что были иллюзией. Город был еще пуст. И даже мой верный Палач в своей пирамидальном шлеме не шагнул еще на его улицы. Но… «Город опаснее, чем его обитатели».
Греза закружила души самозванных культистов. Смяла их защиту, и так уже надломленную их же собственной деятельностью. И вместо того, чтобы дать мне бой, попытавшись вырваться из ловушки в ее единственном пока еще уязвимом месте, они кинулись бежать, взывая помощи и спасении. Ну-ну. Путь бегут. А я пока что подойду к той, что пока еще выживает… Правда, более — моими усилиями, чем собственными.
— У тебя есть выбор, — сказала я ей. Ответа не было, но я знаю, что меня — слышат. — Ты можешь простить своих мучителей, и отправиться туда, куда и положено отправляться верным и праведным последователям твоего бога. В Сияющие сады, кажется. На арфе играть. Или можешь отдаться мне, — я положила руку на почти неподвижную грудь, и слегка сжала ее упругость. Не то, чтобы это доставило мне какое-то удовольствие… Но я чувствую Путь, измененный уже и моим принципалом, и иду по нему. У недопринесенной жертвы не хватило сил даже на то, чтобы вздрогнуть. Однако, несмотря на это я продолжила. — Тогда очень даже может быть, что ты позавидуешь мучениям грешников в аду. Но твоим мучителям будет хуже.
Как и положено Темной Богине, я обманула наивную крестьянку, попавшуюся в руки зверей в человеческом облике. От ее прощения или же отсутствия такового судьба самозванных жрецов Инферно, попавших в ловушку Тихих холмов, уже никак не зависела. Сейчас она выбирала только свою судьбу.
Растерзанная девушка не смогла даже пошевелить языком. Но мне это совершенно не требовалось, чтобы понять ее ответ. И, улыбнувшись, я процитировала страшилку, которую как-то у костра рассказал нам с мамой Иримэ отец.
— Возмездие ввергло тебя в Ад! Наверное, ты будешь хорошей медсестрой.
Тин, ученик инквизтора, человек
Чем дальше мы заходили в земли бывшие некогда Алессианской маркой, тем тяжелее нам становилось. Духи и демоны, монстры и твари сбегались к нашей армии прямо-таки волнами. А, учитывая, что флаконы с маной, что мы везли с собой, тратить было запрещено, да и с зарядом артефактов требовалось обходиться ну очень осторожно — ведь впереди Воителей Света ждала битва с жрецом Темного бога, сидящего в прямом смысле этого слова на источнике маны. Правда, учитель давал мне прочитать донесения агентов в Торговой гильдии, из которых следовало, что «поганый колдун» ведет войну с гномьим танством, что разместилось в Подземье прямо под его доменом, и с кочевниками, что ранее подчинялись захваченным им владыкам Семендера и Беленджера, а границы его тревожат немирные орки…
На это я вынужден был указать, что гномы воюют не столько с лордом-жрецом Кайларном, сколько с его соседом и союзником — волшебником д’Ин Амитом. Что немирные орки, опять-таки, тревожат скорее земли все того же д’Ин Амита, да и то — это мелкие банды, лишенные надлежащего контроля, каковые в Великой степи всегда присутствуют во множестве, надеясь обрести славу и известность, достаточные, чтобы их приняли под свое покровительство кто-то из известных варбоссов… В то время, как сами «известные варбоссы» — печально знаменитый в людских и эльфийских землях Триумвират, — предпочли заключить с союзниками-магами пусть шаткий и ненадежный, но все-таки мирный договор. Что кочевников, лишенных доступа к Местам Силы и возможности пополнять число бойцов высших рангов — вряд ли можно считать серьезной силой…
Разумеется, все эти общеизвестные сведения я выкладывал, не испытывая ни малейших сомнений. Ситуацию их оглашение никак не изменит. Ни быстро добрать войска, ни отменить поход уже невозможно. А что будут знать… Так если учитель этого сам не знает, и это — не очередная проверка новичка, то ли на лояльность, то ли на умение мыслить, — я буду в нем очень разочарован. Вот только шансов на это… Примерно как встретить легендарного дракона-странника. То есть, все знают, что это возможно. Но вот чтобы встретить его самому, или, хотя бы, лично знать кого-то, кто его встречал — упс.
Как я, собственно, и ожидал, учитель в ответ на мои рассуждения — улыбнулся и кивнул. У меня же возник вопрос.
— А как, собственно, получилось, что владения лорда-мага Арениуса не превратились в рассадник нежити? Вот по землям Алессианской марки — армией не вдруг пройдешь. Бывшие владения князей Мешко — пустошь. А Ветровск и прочие владения Арениуса — вполне себе жилые места. Как будто какая-то имперская марка прямо посреди Фронтира.
Инквизитор пожал плечами.
— Такое, — он взмахнул рукой в сторону оставшихся за спиной руин, — осталось там, где мы пытались дать бой… И если ты думаешь что то, что здесь — это лютый звиздец, посмотрим, что ты скажешь, когда через два-три дня мы выйдем на Черные поля… Там культ Магна Матер(2) провел гекатомбу и разорвал реальность, призывая своих демонических покровителей. Там мы потеряли последних Святых(3), сопровождавших экспедицию.
— ?! — я ошеломленно посмотрел на инквизитора.
— Да, — кивнул он. — Там — сражались боги. Битва богов решалась мечами в руках смертных. Но и сами боги в тот день подняли мечи… Они пали, но запечатали порталы, открытые последователями Магна Матер, и Младые не смогли пересечь грань, навсегда уничтожив даже память о тех, кто бросил вызов Темному храму. А земли, что позже достались мелким тарханам Каганата, земли, один из доменов которых захватил себе Арениус… Там мы просто бежали. Там, конечно, лилась кровь… Но древние заклятья не колебали ткань реальности. И потому там вполне можно жить. И лорд-маг Арениус привел туда своих людей…
— Привел? — удивился я. — Но ведь не только мать, но и даже ее бабушка — родилась в Ветровске, который тогда еще не был, конечно, городом, но…
— Вот именно, — усмехнулся учитель Орстон. — Магия Жизни может многое. И лорд-маг Арениус прожил в своих владениях гораздо дольше, чем думает большинство его подданных, считающих его — собственным сыном, если не внуком.
— Но тогда… — я посмотрел на инквизитора Орстона, — …ведь Вы рассказываете так…
— Да, — усмехнулся Орстон. — Я тоже гораздо старше, чем выгляжу. Я лично лез на стены Темного храма. Я отступал от него. Я бился на кровавых полях, что еще не назывались «Черными» рядом с лучницей Зейгир, и видел, как она собственным ихором закрыла портал, через который был виден Йерн, Город Столпов в Багровой пустыне. Я выжил тогда… сам не знаю, почему. Впрочем… Говорят, что святые не умирают, пока их хоть кто-нибудь помнит. И Рависсара, Гонительница демонов, намекнула мне, что однажды мне выпадет шанс изменить неизменное, сделать бывшее — не бывшим, изменить Путь…
— …выстроить новую Судьбу? — продолжил я.
— Именно так, ученик. Именно так. И тогда я вновь увижу сияние стрел в руках прекрасной Зейгир! Однажды… однажды так и случится!
Мне осталось только кивнуть.
Донесение
Боль и отчаяние разрывают мне грудь. Но долг велит мне довести до сведения братьев священной Конгрегации Доктрины Веры, что один из наших братьев близок к падению в ересь. Более того — он увлекает за собой неокрепшие умы младших, что обязаны принимать решения старших. Инквизитор Орстон, в присутствии ученика, умалял величие подвига павших на проклятых Черных полях неуместной и глупой надеждой на воскрешение одной из них. В то время как представляется совершенно очевидным, что если Владыка Света, Правый и Праведный, до сих пор не счел возможным даровать героям новой жизни — это говорит о том, что этого не случится и впредь.
Серая хмарь ереси застилает наши пути. И темные признаки Губительных сил наблюдаю я в словах инквизитора, рассчитывающего на нарушение Закона даже не людского, но Высшего. Боюсь я даже и подумать о том, какова будет судьба мощей Белой розы, буде окажутся они в руках брата Орстона, буде сделает он последний шаг в темную Бездну. Ныне призываю я братьев быть бдительными, ибо даже лучшим из нас грозит эта беда, а зловещие голоса Лишенных Закона могут даже самым твердым в вере найти тяжкое искушение…
Скромный служитель Конгрегации
Томас Дессарик
Мысль дня: «Чудеса, к которым мы стремимся, есть только начало»(4)
Лори, предводительница разведчиков, гнома
Я думала, что налеты будут повторяться раз за разом, пока мы не будем уничтожены, или не двинемся-таки вперед, бросая раненых… Но нет, после того, как лагерь был разбит, а убежища — построены, налеты прекратились. Только дежурный наблюдатель реял высоко в небесах, стараясь устроиться между теми, кто смотрел на него с земли, и нестерпимо ярким шаром, который наземники именуют «Солнцем».
Я разлеглась на траве, и смотрела в яркую синь небес. Мне до сих пор немного странно, что я могу поступить так. Ведь совсем еще недавно я с трудом могла оторвать взгляд от земли, чтобы не видеть над головой вместо надежной каменной толщи Подземья — бесконечную Бездну. Но вот же… Смогла. И оказалось, что для этого вполне достаточно, чтобы эта самая Бездна вместо неведомой угрозы — стала угрозой вполне реальной. Чтобы поглядывать ввысь, ожидая от голубых небес «подарка» — стало привычкой.
— Капитуларий(5) Лоримариэль! — ох ты ж! так формально ко мне еще не обращались. Меня и «мастером»-то именуют редко и нерегулярно. Все чаще «девочкой». И такое обращение означает, что известие, принесенное одним из подчиненных мастера Аурванга — меня не порадует.
— Слушаю, — кивнула я.
— Во время дежурства на внешнем периметре я заметил… — Хорнбори, так, кажется зовут этого дозорного… Но, в любом случае надо будет уточнить у Аурванга. — … Вот….
Дозорный положил в мою протянутую руку металлическую… штуковину, так наверное, стоило бы ее назвать. Явно людской работы, грубая и небрежно сделанная, она, однако, вполне справлялась с тем, чтобы охранить свое содержимое от воды и ветра. Это стало ясно, когда я раскрутила ее, и вытряхнула оттуда полоску тонкой бумаги.
— Стоянка еще не меньше недели, — информировал неизвестного адресата не менее неизвестный автор жесткой вязью знаков Всеобщего языка, начертанных тем примитивным способом, который максимально затрудняет идентификацию писавшего. К тому же, есть у меня подозрение, что нарочито прямые линии были начерчены по линейке. То есть, любой, кто возьмет схожий инструмент — получит практически идентичный результат. Надо будет посоветоваться с мастером Глоином… Но, полагаю, что он со мной согласится: определить писавшего по почерку — не удастся. А если я правильно опознала белесый налет на внутренней стороне найденной капсулы, то и магический след писавшего — надежно стерт. — Грифоньи Всадники не приняли контракта. Холингсхедские гарпии — торгуются…
Прочитав последнее предложение, я уронила металлическую оболочку, и с трудом удержала бумагу.
Определить, что мы будем стоять не меньше недели — мог бы любой гном, который имеет возможность хотя бы издалека наблюдать за развернутым госпиталем. А вот о ходе переговоров с наемниками — знает куда меньшее число гномов. И очень уж неприятно подозревать любого из них в… Да, что уж там подбирать эвфемизмы — в предательстве!
Кэра, герой-диверсант, Измененнная
Я подобрала очередное сообщение нашего агента в командовании гномов. Признаться, ничего особо важного, такого, чего сюзерен не узнал бы раньше — агент пока что не сообщил… Но и независимое подтверждение некоторых сведений — тоже было неплохим результатом.
Разумеется, я не знаю: кто в гномском лагере — наш агент. Только несколько мест вокруг лагеря, где можно подобрать капсулы с донесениями.
В этот раз самая вероятная точка оказалась пуста. Более того — по всей видимости, капсулу с донесением — забрали дозорные, совершавшие обход… По крайней мере — если мне не изменяет недавно выученный навык «Следопыт». Конечно, уровня он пока что невысокого… Но, учитывая, какого рода задачи ставит перед мной сюзерен — он мне очень важен.
Признаться, я была несколько удивлена тем, что меня не задействуют как боевого мага, либо же полевого командира. Но господин Кайларн сказал, что использовать мой таланты таким образом — все равно, что ловить рыбу на золотую блесну: в принципе, может, что-то и поймается, но, случись что — никакой улов не окупит потерянную приманку.
Я в ответ сказала, что бывают ситуации, когда рыба стоит дороже золота. И сюзерен со мной согласился, но добавил, что пока что не настолько оголодал.
Подбираясь к точке, оказавшейся пустой, я обратила внимание, что схема охранения лагеря была изменена. Так что долго осматривать точку и предаваться размышлениям о том, как получилось, что на ней нет послания — мне не дали. Однако, все-таки, хоть гномы и поднаторели в создании систем охраны и наблюдения, противостоящим проникновению диверсантов-дроу, но все-таки условия поверхности вносят свои коррективы, к которым гномам еще предстоит приспособиться. Перед тем, как начинать эту миссию, я долго разговаривала с д’Ормузом и его людьми, чтобы понять, чем отличаются условия внизу и наверху. И, кажется, поняла. Там, внизу, в Подземье, темнота и тишина наполняют подземные коридоры. Дроу стараются сделать так, чтобы ни малейшее шевеление, ни малейший звук не мог выдать их местонахождение. А гномы — подбирают рунные ряды, позволяющие увеличить чувствительность ночного зрения, позволяющие услышать малейший шорох, разглядеть хотя бы искорку тепла, выскользнувшую из-под плаща пивафи(6). То же они пытаются сделать и сейчас… И местами это выходит им боком. Здесь, на поверхности, никогда не бывает полной темноты, равно как и полной тишины. Трава шелестит под ветром. Деревья взмахивают ветвями. Шуршат звери, вышедшие на ночную охоту, или же — надеющиеся найти корм, избежав хищников. Вскрикивают ночные птицы. Все это отвлекает, рассеивает внимание, забивает излишнюю чувствительность гномьих амулетов. Конечно, гномьи артефакторы как раз и славны тем, что умеют подобрать амулеты практически для любого дела… Но Амулет Стража — штука ни разу не простая и не дешевая. Как сказал один из ребят д’Ормуза, Гильдия Торговца принимает трофейные амулеты по полторы тысячи золотых. А значит, обратно гномам продают никак не дешевле тысячи шестисот за штуку. И ведь гномы — покупают! А значит, и изготовленный гномами амулет вряд ли стоит дешевле. И вопрос тут, как я понимаю, не только в стоимости работы (которую в военное время могут и придавить в стиле «Расплатимся после победы», «Или ты не патриот? Продался дроу?!»), сколько в цене материалов, которые на этот самый амулет уходят. Показали мне диверсанты один такой. Золото, серебро, кровь некоторых редких подземных чудищ, самоцветные камушки, которые на меру самоцветов встречаются по одному, а на амулет их требуется с десяток. Волшебные кристаллы со строго определенным откликом на магию… И тоже не во всякой друзе такие можно найти. А для экспериментов по созданию новых разновидностей — таких амулетов нужно создать не один и не два.
Конечно, можно не заморачиваться с созданием новых амулетов, а через ту же Торговую гильдию закупить в тех танствах, что чаще общаются с Поверхностью… И поэтому отслеживание таких сделок — одна из задач, поставленных перед нашим агентом. Равно как и работ по созданию нового амулета. Пока что тревожных сообщений не поступало.
Ага… Вот и место закладки. И я вижу капсулу с посланием. Вот только… Сторожат ее ребятки. Интересно: значит ли это, что агент — провален?
По хорошему, увидев, что «явка провалена», мне следовало бы потихоньку, на цыпочках, свалить отсюда. Но азарт кипит в крови… После разрыва связей с Единением я замечаю за собой подобные… неподобающие для диверсанта моего класса эмоции.
Отмечаю трех часовых. Как положено: на посту, при амулетах, настороже… Вот только амулеты — стандартные. Да и расставлены… Нет, если удирать на своих двоих, то… Я еще раз прикинула расстояния, обратила внимание на переместившуюся по сравнению с моим прошлым визитом палатку «дежурной смены»… Нет, по земле, несмотря на все мое преимущество в скорости — не убежать. Если засыплюсь — накроют. Но вот чего гномы не учли… Если уйду вертикально вверх — то длинный овощ им по всей морде!
Впрочем, для этого меня еще должны заметить…
— Сплю, сплю, сплю… — заунывно сообщила о своем состоянии иллюзорная птица.
За время своего похода гномы успели убедиться, что сова-сплюшка не представляет для них никакой угрозы. Как же я смеялась, когда толпа бронированных гномов в ярости топтала кусты в поисках неведомого шпиона, который пробрался через все их посты только затем, чтобы известить весь лагерь, что он — спит! Так что к настоящему времени на сплюшек, встречающихся здесь довольно-таки часто, гномы уже не реагировали. Но, тем не менее, тоскливый крик совы бьет по усиленному амулетами слуху, не давая различить другие звуки. Так что высматривающие меня часовые на слух меня точно не поймает. А безвредная и безопасная иллюзия легко проходит через защитные свойства амулетов и защитных рунических татуировок.
Момент был выбран правильно. Иллюзорная сплюшка запела именно тогда, когда луна вышла из-за облака. Ветер, редко стихающий в этой местности, раскачивал ветви деревьев, создавая непередаваемый узор, не застывший, но пребывающий в постоянном движении, обеспечивая перепады освещенности, в которых амулет ночного зрения был скорее помехой, чем помощью. Так что я смогла проскользнуть к месту закладки капсулы…
Лори, предводительница разведчиков, гнома
— Фрег? — обратилась я к пожилому гному, явившемуся докладывать о результатах проведенной этой ночью операции.
Сам Фрег был тем еще чудом природы: гномом-сапером, который уцелел. Нет, конечно, случалось, что начинавшие в саперах выбивались в высокие чины… но они переставали быть саперами. Фрег же, несмотря на почтенные даже для гнома (а что уж говорить о короткоживущих) годы — оставался гномом-сапером. Успешно тралил ловушки дроу, отлавливал их диверсантов, как-то ухитрялся замечать перемещение призраков и призванных орками духов…
— Сообщение забрали, — кивнул мне лучший из разведчиков. — Молодые-то так и просмотрели, как она пришла и ушла…
— Она? — уточнила я.
— Девка крылатая, — кивнул Фрег. — Ловкая ведь… не хуже дроу прячется. Но я и не таких замечал. Молодые-то все по инструкции делают. Смотрят и слушают амулетами… Как будто им Устав с артефактами мозги заменяет. А я, как сова эта гадская засплюшила, — я улыбнулась неологизму, явно на ходу придуманному пожилым гномом, — амулет сразу долой, и слушать стал душой! Вот и заметил… А ловкая она девка. Силуэт смазанный, в тенях ловко хоронится, с тенями движется. Но я-то знал, куда она пойдет, и куда смотреть. Вот и увидел. А молодые… Эх… Ты вот — девка, хоть и молодая, да умная! Поняла, что старого Фрега надо ставить. Далеко пойдешь! А они… — Фрег махнул рукой, выражая свое отношение к приставленным к нему с тем, чтобы впитывать его мудрость… а вместо этого спорящих с ним на каждом шагу, расписывая достижения современной артефакторики, и новые Уставы, «отменившие устаревшие глупости». А подумать о том, что Фрег все-таки как-то выжил… Н-да. Пожалуй, стоит самой заняться, и перетасовать младших. Подберу кого-то более готового слушать и слышать. Тем более, что старый Фрег как раз глупым консерватизмом никогда не страдал. И наверняка его наблюдения этой ночью многое дадут для создания нового сторожевого амулета.
Я отпустила Фрега, еще некоторое время понаслаждавшись его комплиментом. Но потом я в очередной раз развернула перехваченное донесение… и поднявшееся было настроение рухнуло снова в Бездну Рока(7). Тонкая бумага. Идеально, по линейке вычерченные буквы. Ни единого магического следа… Но, тем не менее, эта бумага однозначно уличала одного из высших командиров нашего похода в предательстве.
Я прошлась по убежищам, в которых квартировали подчиненные мне саперы, собирая себе свиту более-менее случайным образом. Конечно, представить, чтобы целое отделение гномов предало Подгорный Престол — нелегко. Но лишь не намного сложнее, чем допустить, что предателем мог стать хотя бы один гном. И если один предатель однозначно нашелся — то почему их не может быть несколько? Вот хохма была бы, явись я арестовывать предателя с караулом, состоящим из его пособников! А так… не могут же быть предателями все ветераны разведки?
— Мастер Глоин, — я, пригнувшись, вошла в штабное убежище начальника штаба экспедиционного корпуса. — Сообщение, отправленное предателем, перехвачено. Вот!
Я выложила содержимое той из капсул, которую мы забрали. Мастер Глоин внимательно прочитал сообщение и улыбнулся.
— Итак, наш «неизвестный друг» доносит колдунам, что новый амулет будет создан в течение двух недель… Помнится, мы договаривались, что эту дезу мы скормим Дурину…
— Договаривались, — кивнула я. — Вот только, убедившись, что нас никто больше не слышит, я «глупо расхвасталась» перед мастером Дурином, что совершенно точно уложусь в десять дней. Но в донесении мы по-прежнему видим «две недели». Как Вы тогда говорили, мастер: «Правду может выдать кто угодно. А вот дезу — только тот, кому ее слили», не так ли? И эту дезу слили именно Вам, мастер. Охрана! Арестовать предателя!
Вместо испуга, на лице Глоина играла улыбка. А за руки… за руки схватили меня. И, оглянувшись, я убедилась, что ни один из разведчиков, что я привела с собой — даже не дернулся, чтобы этому помешать. Неужели все они — предатели?!
Тин, ученик инквизтора, человек
На следующий день мы вступили на странные земли. Багровые небеса грозно хмурились, смотря с совсем небольшой высоты. Казалось, достаточно забраться на дерево повыше и подпрыгуть — и коснешься блестящей, глянцевой поверхности, в которой смутными и неясными тенями отражалось происходящее на земле. Временами эта багровая масса начинала двигаться, и представлялось, что это чудовищный поток крови течет над нами.
Впрочем, «внизу все так же, как и наверху», как гласят Изумрудные скрижали(8). Так что земля, по которой мы ехали — не сильно отличались от небес над нами. Или это багровые небеса отражались в черной обсидиане… А загадочные письмена, бегущие то там то тут — и вовсе скорее порождение больного разума смотрящего, чем реальность.
Впрочем, не только наблюдаемые зрением картины вызывали вопросы. Слух тоже… «радовал» странными впечатлениями. Периодически казалось, что я слышу плач и стенания, и «скрежет зубовный». А иногда в этом бессмысленном шуме мне слышался шепот… Я не мог понять, о чем шепчут мне голоса, погасшие в Бездне. И обостренная интуиция, дар Посвящения Архитектору Судеб, что осталось скрыто от инквизиторов не иначе, как волей Рависсары, гонительницы Демонов, говорила мне, чтобы я не пытался прислушиваться к слабеющим, но неумлочным голосам, не пытался понять: что они мне говорят.
— Не слушая их, Тин, — подъехал ко мне Мератон.
Высокий и мощный, на коне, с которым явно поработали столь презираемые Очищающими чернокнижники, он казался необоримо могущественным. А уж рядом со мной — невысоким, стройным до хрупкости, с бледной кожей прирожденного горожанина, верхом на спокойной кобыле, что рядом с его конем выглядела не то пони, не то осликом… В общем, признаваться даже себе — как именно я выгляжу радом с инквизитором, я не собирался!
— Кто это? — спросил я.
— Это — голоса курганов. Служители Магна Матер, — ответил мне Мератон. — Сперва они приносили в жертву рабынь, пригнанных с юга, из земель Каганата. А потом, когда стало понятно, что этого недостаточно — стали пытать и жестоко убивать друг друга. Во имя Великой цели. И им даже почти удалось…
— Йерн, Город Столпов? — спросил я.
— И окружающая его Багровая Пустыня, — уточнил инквизитор. — Сами белые Столпы, к счастью, не смогли пересечь границу реальностей, благодаря самопожертвованию Святых, что отдали свое бессмертие, разменяв его на наши жизни.
— А те, чьи голоса слышны? — решился спросить я.
— Их затянуло в портал… — усмехнулся инквизитор. — И это стало достойной наградой за их деяния. Не живые, но и не мертвые, застыли они на грани Серых Пределов, не силах отправиться в Ад, что заслужили, но и неспособные вернуться в этот мир хотя бы в виде нежити. Их «покровители», Младые, что составляют свиту Магна Матер, достойно вознаградили своих рабов. Они хотели получить бессмертие и могущество? Они получили желаемое! — жестко припечатал Мератон.
Темные боги свое слово сдержали
Что дали тебе, когда совращали!
Ты гордо бессмертьем желал обладать?
Душа твоя в вечности будет страдать!(9)
Я процитировал стих из «Хроники темных богов», запрещенной к прочтению мирянами, но входящей в обязательный список для прочтения послушниками Света.
— Да, — хмыкнул инквизитор. — В этом есть определенная ирония… Но темные боги, Древние, покровительствующие Хранителям, как правило держат данное слово и исполняют заключенные договоры. Рано или поздно, так, или иначе…
— Так, как сочтут нужным. Это — Хаос, детка!
— Именно, — усмехнулся Мератон. — Вижу, ты хорошо изучил материал, повествующий об Отпавших и Мятежных, о Древнем враге?
— Надо же знать: против чего мы сражаемся? — пожал плечами я.
— Надо, — кивнул инквизитор. — И мне радостно видеть в юном ученике усердие к постижению путей не только Света, но и тьмы, и даже хаоса. Это будет полезно, когда ты отправишься в самостоятельные странствия.
Я кивнул, а потом все-таки решился спросить… не столько потому, что мне это было действительно интересно, но просто, чтобы отвлечься от шепота мертвецов:
— Мне инквизитор Орстон рассказывал о трагедии отступления от Темного Храма…
— Хм… — Мератон посмотрел на меня скорее одобрительно.
— Но я, как ни считал… даже — на пальцах, у меня все равно не сходится.
— ? — друг учителя вопросительно посмотрел на меня.
— Даже если принять, что вы с учителем Орстоном — старше, чем выглядите… Но я-то — нисколько не старше моих тридцати лет. И я помню войска Света, отступавшие через домен, еще не был владением лорда-мага Арениуса, и, тем более — не назывался «Азир».
— Да, — кивнул мне Мератон. — Мы с Орстоном тоже обратил на это внимание, когда опрашивали пришедших с отцом Вульфриком, — как-то странно он это сказал. Как будто отделяет меня от прочих… «пришедших с отцом Вульфриком». — У меня нет доказанного и полного объяснения этого парадокса. Есть лишь гипотеза. Возможно, что ритуал, проведенный лордом-магом — затронул не только Планы, но и пространство. И даже — время.
— Все равно — не сходится, — покачал я головой.
— Это — магия, Тин, — похлопал меня по плечу инквизитор. — Это — магия!
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Мы с Ларом сидели над столом, изображающим оперативную обстановку в обозримых доменах на текущий момент. Ведь чем больше знаешь о настоящем — тем больше будет понятно в смутных и неясных видениях будущего.
Лар свел руки, и артефакт изменился. Теперь домен Азир стал чуть ли не точкой. А большая часть «макета» скрылась за «Туманом войны». Даже рельеф местности был виден лишь в немногих местах: на пути, которым бежали «последователи Вульфрика», на караванном пути до Олваирина, и на направлении, по которому к нам двигались «гости» из Священной конгрегации Доктрины веры (официальные лица в сопровождении Резервной армии), неся нам дары Огня и Меча. Еще немного просматривалась ситуация в тарханатах на юге, куда отправились проповедники Святого Эндера. Но там все было смутно и неясно.
Но в данный момент мы наблюдали за перемещением Глангараф и Митгараф на север. Они, сопровождаемые отрядом Анрэна, уже подошли вплотную к Олваирину. А дальше… Дальше наблюдался полный туман, лишь очень приблизительно поднятый значками владений отдельных Домов с отметками об их принадлежности к тем или иным Великим Домам. И то эта часть карты была в большей мере творением мамы, чем результатом моих скромных усилий. И, глядя на нее, я в полной мере ощущала стыд за то, как старательно отбивалась от попыток мамы разъяснить мне запутанные извивы Даэс Дей’Мар, игры Домов. Еще дальше на северо-запад полыхала огненная полоса театра военных действий Союзнической войны. Она накрывала изрядную часть пограничных доменов Журавлиной марки. Вообще дела этой марки были… не очень. С одной стороны ее обжигал огонь Союзнической войны, а с другой — владения Парящего журавля постепенно накрывали значки Единения.
— И как только Мать это допускает? — вздохнула я, отмечая очередной значок, замерцавший возле одного из доменов. Мерцание означало недостоверность полученной информации… Но, боюсь, что скоро найдется и подтверждение. К тому же, боюсь, что ставшее известным нам — это далеко не все продвижение Единения. И, думаю, в ближайшем будущем как бы не весь Великий Дом Золотого журавля объявит об отпадении от «преступного режима Высокого князя, не желающего задуматься об Общем благе».
— Может быть не только «допускает», но и «поддерживает», — отозвался Лар, нанося на макет данные о ходе войны Триумвирата орков с чернокнижниками востока. Война пока что шла не слишком удачно, и это позволяло надеяться, что к идее «Вернуть Вольной степи домены Гхыра» Триумвират вернется еще не скоро.
— Как это? — не поняла я.
— Мятеж Золотого журавля расколет коалицию Великих Домов против Серебряной звезды, — пожал плечами Лар. — А возрожденный Дом Сумерек с одной стороны вынужден будет поддержать Высокого князя, а с другой — заменит те домены, которые придется-таки уступить Единению.
Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть, перенеся внимание на север. На остров Эленна, ныне захваченный Белой совой. Впрочем, сведения, донесенные Пурпурной дланью, говорят, что скоро остров полыхнет антиэльфийским восстанием, поскольку островная элита, лишенная пристального и недоброжелательного внимания Императора Генриха — распоясалась окончательно, а новые эльфийские властители не спешили ее окорачивать. Полагаю, что делалось это специально, чтобы в ходе подавления мятежа максимально ослабить земли, которые все равно специально забирали, чтобы было о чем торговаться с Императором Света при заключении мира по окончании Союзнической войны.
Аиша, конфискованная рабыня
Я отвлеклась от вышивки. Как дочь благородного Дома, я, разумеется, умела вышивать. Так что, когда нас конфисковали у работорговца, посмевшего пренебречь выплатой установленной пошлины, меня не отправили на поля, но посадили вышивать по указанной разметке. Насколько я поняла, потом созданные мной и моими соседками заготовки отдавали артефактору, который заклинал их, получая неплохие, хотя и недолговечные артефакты для армии хозяина домена.
Самого правителя в городе не было. Видимо этим и объясняется тот факт, что конфискату не устроили осмотр с требованием для, по меньшей мере, части приведенных девушек отправиться в его гарем. А гарем этот наличествовал. Одних только светлую и темную эльфиек вспомнить!
Как ни странно, но нас не заперли в этих комнатах. Никто не запрещал нам выходить из «башни Вышивальщиц», гулять по городу… Другое дело, что мысли совершить побег как-то не возникало. Нас хорошо кормили (хотя и без особых изысков), давали место для ночлега, предоставляли одежду и даже меняли ее по мере износа (некоторые «особенно ловкие и удачливые» уже ухитрились порвать предоставленные платья — и их заменили, не задавая вопросов. И даже на порку никого не отправили. Хотя в родном доме даже с дочерью главы такое вполне могло случиться, не говоря уже о служанке или рабыне. Нам даже платили какие-то деньги, которые пока что уходили полностью в «фонд Освобождения», но представляющая правителя громогласная девица заявила, что та, которая накопит достаточно для выкупа — будет освобождена немедленно. Разумеется, сумму нам не назвали. И, подозреваю, выставленный порог был бы достаточен для найма луа, а не то, чтобы простой девушки. Да и смысла торопиться с выкупом на свободу я не вижу. Куда я пойду в одном платье? Добраться до родных — нереально. Да и где они, те родные? Распиханы по гаремам разных мелких дворян, если не отправлены на работы в поле. А часть, как я опасаюсь, и вовсе отправились на жертвенник темных жриц дроу, или демонопоклонников, в лаборатории чернокнижников и некромантов… Так что помощи и покровительства мне ждать неоткуда.
Я вынырнула из своих мыслей. Благо, механическая работа была хорошо знакома, и я могу выполнять ее, даже не сосредотачиваясь на движении иглы.
За окном высилась Медная башня, которую также именовали Лампой Джиннов. Насколько я поняла, именно джинны там и жили. И окрестности башни были как раз тем местам, куда конфискованным рабыням заходить «не рекомендовалось, во избежание инцидентов». Но вот любоваться башней из окна нам никто не мешал.
Насколько я поняла, башня не была медной. Ее построили из кирпича, и лишь для красоты обшили медными листами. Но даже так, с учетом венчающей башню лампы (действительно медной, на носике которой все время горел огонь) — металла на башню ушло просто уйма!
Рядом с башней располагается мастерская гремлинов. На огромном стапеле собирают очередного железного дракона. Рядом возвышаются несколько фигур осадных големов. Участки мастерской, штампующие более мелких конструктов — скрыты под огромной крышей, под которой легко могли разместиться все табуны моего отца… Да как бы и не осуществлять выездку.
Остальные районы города Семи Башен из моего окна не просматриваются. Но, как я уже говорила, нас не держат скованными в серале. Так что я несколько раз выходила прогуляться. Красивый город. Он понравился мне гораздо больше родного. Хотя бы уже потому, что за все время прогулки ко мне только один раз попытались «подойти познакомиться», то были немедленно отогнаны могучим железным големом с гербом хозяина домена: сжатой в кулак серебряной перчаткой на черном фоне, от которой в разные стороны разлетались какие-то странные, зубчатые волны.
Конечно, в любом городе не могло не быть трущоб: прибежища разного рода неудачников. Но когда я свернула на улицу, ведущую туда — ко мне подошла патрульный маг в цветах д’Ин Амита, и предупредила, что не рекомендует туда соваться. «Нет, конечно, если очень хотите — я не могу Вас останавливать. Но должна сообщить, что патруль не может гарантировать там Вашу безопасность». Разумеется, поскольку я — не безголовый герой, то после этого предупреждения я немедленно повернула назад.
Продолжая прогулку, я любовалась изящными домами, мозаичными тротуарами, крепкой стеной, ограждающей город от внешнего врага. После всего случившегося я несколько раз обращала внимание на големов и магов в черной форме с гербом. Они спокойно занимались привычной работой: патрулировали город, демонстрируя присутствие закона и порядка.
Вынырнув из воспоминаний, я вернулась к работе. До завершения рабочего дня сделать предстояло еще много.
Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера
Прогулка наместника Верховного жреца Изменяющего пути по вверенному его попечению городу — это небольшое событие. Демонстрирую, так сказать, единение с народом и готовность прислушиваться к его (народа) нуждам и чаяниям. А то, что неподалеку в толпе скользят десяток Теней, неторопливо прогуливаются по своим, несомненно важным делам пяток Всадников Хаоса и один Рыцарь той же непостоянной Силы, в небесах кружит Одержимый Хаосом, а на меня самого наложено несколько заклятий школы Разума, вызывающие страх и сомнения, так, что подойти и заговорить решится разве что тот, кому действительно в край нужно — это же, по сути своей, мелочи, не так ли?
Сегодня мой путь пролегал мимо одной из тонких изящных башенок, с которой младший служитель Тенгри-хана созывал верующих собраться и послушать повесть о подвигах Почтенных предков и самого Владыки. Надо сказать, что мятеж знати продемонстрировал: эти «хрупкие» и «изящные» башенки имеют самое что ни на есть серьезное оборонительное значение. Одну из них, захваченную изнутри мобедом — родственником одного из мятежных домов, удалось взять только тогда, когда весь остальной город был уже зачищен и успокоен. И то мы щедро умылись бы кровью, не прибудь к тому времени в город сам Учитель с возлюбленной и приемной дочерью. Боюсь, что Туманная башня теперь на века станет достопримечательностью города. А уж что стало с мобедом, как нам рассказали — большим любителем маленьких девочек, которых в его башню свозили со всего города, а вот чтобы хоть одна вышла обратно — никто и не слышал… В общем, о его судьбе лучше не задумываться, чтобы не продемонстрировать окружающим свой богатый внутренний мир.
Я вот, по глупости, заглянул в туманную башню. И теперь не знаю, как мне развидеть это. Нагая скрюченная фигура, чьи ноги притянуты практически к затылку, глаза — выжжены, а язык — вырван, ползущая по грязному и нифига не ровному полу, оставляя на нем кровавые следы… Он не может остановиться и прекратить ранить себя, потому что десяток призрачных девочек подгоняют его шипастыми бичами, на которых время от времени вспыхивает огонь.
— Девочек-то за что? — спросил я у Лёссы, выйдя из башни.
Лёсса вздохнула.
— Я не держу их, — пожала она плечами. — В Тумане их держит жажда мести. Те из них, кто смогли если не «простить», то хотя бы примириться с собой — уже ушли к своим богам. Поверь, если бы я задержала всех — этого урода гоняли бы не десяток, а как минимум с полтысячи жертв. А эти… Туман даровал им надежду. Если бы не он — они уже стали бы эриниями у трона кого-то из властителей Инферно.
— То есть, если ты отпустишь их из Тумана — они попадут в ад? — уточнил я.
— Нет, — покачала головой Лёсса. — Они не попадут в ад. Ад попадет в них. Двери для него они сами открыли в своих душах. Когда они утолят жажду мести — Путь кончится, и Туман отпустит их.
— А если не смогут? — уточнил я.
— Тогда Темная башня ждет их, — грустно усмехнулась Лёсса. — Городу всегда нужны жители. Я сама в свое время прошла именно этот Путь.
Я посмотрел в лицо Лёссы, отмечая пронзительно-бледную кожу, темные тени под глазами, которые ни разу не косметические ухищрения… И пожелал жертвам этого урода все-таки превозмочь себя и обрести покой. Какое бы могущество она не обрела — оно не стоит потерянного на этом Пути. Темная Лёсса, для которой мои размышления ни в коем случае не являлись тайной — только молча кивнула.
— А если… — решил задать я еще один вопрос, — …девочки все-таки простят и отправятся в свое посмертие… Что будет с этим… — я проглотил несколько определений, вполне подходящих для того, кто нынче полз через Туман, но не подобающих для произнесения в присутствии леди. — Неужели и он покинет Туман, отправившись к трону Тенгри-хана?
— Нет, — Усмешка Темной Лёссы была откровенно злобной. — Даже если жертвы простят своего палача, я — не прощу. Они выбирают только свою судьбу. Не его.
Я встряхнул головой, выбивая из нее тяжелое воспоминание. И вернулся к собственно прогулке. Сегодня я решил зайти к подножию одной из башен, послушать мобеда.
Толпа собралась немалая. Служитель Тенгри-хана, в парадных, шитых золотом, белых одеждах спустился по ступеням храмовой башни, и опустился в кресло, старавшееся превратиться в трон, но застывшее на полпути. Сияющий лик, казалось, воплощал благородство и великодушие. Ага. Стопка компромата на него в моем ведомстве была побольше, чем на некоторых из казненных мятежников. И не отправился на плаху он только по одной причине. Как сказал Учитель: «Милосердной власти всегда необходим действующий резерв козлов отпущения. Так что для доброго царя «злы боярове» — не роскошь, но насущная необходимость. Чтобы, когда понадобится кого-то кинуть на копья взбешенной толпе — повод не надо было долго искать и мучительно выдумывать. Да и использовать для такого ценных и нужных специалистов — слишком расточительно».
Мобед принялся рассказывать историю Предательства, когда первый сын Тенгри-хана взбунтовался против своего Небесного отца, расколол его армию перед лицом орочьей угрозы и, совратив множество сыновей и дочерей Отца, увел их и своих последователей на север, во владения «остроухих зазнаек». Он говорил о страданиях Тенгри-хана, лишенного возможности преследовать Архипредателя и вернуть своих детей под собственную благую длань из-за усилившегося натиска Бальших Зиленых. Он перечислял имен могучих нойонов и мудрых мобедов, павших в борьбе с орками, и рассказывал об их победах.
Мои губы изогнулись в кривой усмешке. Ядовитые семена учения Эндера Ксеноцида, посеянные в людских душах Пурпурной дланью, дали щедрые всходы. Всегда легче и приятнее чувствовать себя обокраденными темными силами, чем признать собственные слабость и глупость. И Эндер Ксеноцид явно и недвусмысленно указывал врага: «Он ходит, дышит, думает не так — убей!» Привлекательный образ мысли для многих. Очень привлекательный. Ну а то, что действительно мудрый, пробившись через наслоения ненависти и ксенофобии, услышит Голос-тех-кого-Нет, и встанет пред вратами Лабиринта… Ну, это — приятный бонус.
Лори, пленница, гнома
Я лежала, связанная, в каком-то узком пространстве. Возможно — в сундуке. И все попытки освободиться — ничего не дали. Только и оставалось, что прислушиваться к происходящему вовне.
Я прислушивалась… И слышала. И чем больше слышала — тем меньше понимала в происходящем. На доклад к предателю Глоину приходили все командиры разведывательных отрядов. То есть — совсем все. И ни у кого из них не возникло вопроса о том, куда делась некая «Лоримариэль»…
Иногда меня вытаскивали из сундука, чтобы покормить и напоить… Но повязка на глазах не давала мне разглядеть чего бы то ни было. Хотя, что нового я могу увидеть в палатке предателя? Да и кому может что-нибудь рассказать обреченная на смерть?
Я смирилась с тем, что не переживу этой проданной и проигранной кампании. Жаль только, что я ничем не могу помочь тану, совершенно зря доверившемуся предателям! Хотя и странно, что их нашлось так много. Чем проклятые колдуны смогли купить их в таком количестве? Чем смогли заплатить настолько ценным, чтобы гномы забыли Завет Первого Кузнеца?!
— Ну что, командир, — я однозначно опознала мастера Хефти. Неужели и он — предал? — Как идут дела?
— Отлично, — отозвался предатель Глоин. — Все идет именно так, как было предсказано. Операция «Истваан» входит в решающую фазу!
1) В английском языке все эти три понятия выражались бы одинаково: “my Realm”. Но во Всеобщем языке мира Лендлордов, как и в русском, эти понятия различаются.
2) Магна Матер (Великая мать) — один из эвфемизмов Шаб-Ниггурата, упомянутый в повести Лавкрафта «Курган»
3) Святые — боги людей, перешедшие на сторону Анора, и признавшие его главенство. Богами более не считаются, но мощь и власть сохранили. Игроки встречают их либо в качестве NPC-квестодателей, либо при атаке на коренные земли Империи.
4) Немного иронично, что инквизитор, фанатик Света цитирует Слово Лоргара (Бен Каунтер, «Битва за Бездну»). Впрочем, все служители Экклезеархии в той или иной степени Несут Слово Его.
5) Капитуларий — член капитула (Совета). В данном случае — военного совета экспедиционного корпуса.
6) Пивафи — плащ дроу из паучьего шелка. Усиливает способности скрытности, обеспечивает камуфляж, затрудняет обнаружение.
7) Бездна Рока — комплекс шахт, глубочайший из когда-либо созданных гномами. Там добывали самые ценные металлы, включая адамант, и уникальные самоцветы. Но однажды рабочая смена не вернулась. За ними отправились спасатели… и тоже не вернулись. Из отправленного же боевого отряда наверх вышел только один гном. Он был тяжело изранен и бредил. Но из его бреда удалось понять, что отряд был уничтожен неким «чудовищем». Гномы еще несколько раз пытались вернуть Бездну Рока, но это привело только к растущим потерям. Не удалось даже достоверно выяснить природу этого самого чудовища. Так что в итоге шахту замуровали и запечатали.
8) Изумру́дная скрижа́ль (лат. Tábula smarágdina) — важнейший памятник герметизма, получивший широкое распространение в латинском переводе. Согласно легенде, текст скрижали был оставлен Гермесом Трисмегистом на пластине из изумруда в египетском храме и обнаружен на могиле Гермеса Аполлонием Тианским, по другой версии — Александром Македонским.
Текст представляет собой чрезвычайно сжатую формулировку основных учений герметической философии, своего рода герметический «символ веры». По одной из распространённых версий толкования «Изумрудной скрижали», на ней записан рецепт алхимического Великого делания, то есть рецепт получения философского камня.
9) HMKids «Смерть Хоруса»
Интерлюдия
Сражение кипело. Казалось, вот-вот стальная волна подземных воителей захлестнет и сомнет редкую цепочку гидр, вырвется на оперативный простор и вырежет противостоящих им колдунов. Но… Гидры держались. Их плотная чешуя была вполне сравнима со сталью гномьих доспехов, а регенерация позволяла затягивать полученные раны едва ли не быстрее, чем гномьи воители ухитрялись их наносить. А если какая из чудовищных рептилий и рушилась, когда гномьи топоры и копья преодолевали даже немыслимую регенерацию — на место павшей колдуны немедленно призывали новую. Если же кто-то из колдунов исчерпывал запасы маны — его немедленно отвозили в высящийся неподалеку замок, чтобы тот мог, медитируя, полностью восстановиться, а на место выбывшего — немедленно прибывал новый колдун. Казалось, что сражение застыло в неустойчивом равновесии.
— Почему они не атакуют? — тяжело произнес мастер Фраар, разглядывая поле битвы из-под ладони, чтобы отгородиться от слишком яркого для его привыкших к подгорной тьме глаз солнечного света.
— Людишки трусливы… — начал было командир Дурин, но был прерван мастером Ойлом, прибывшим к экспедиционному корпусу после удачно атаки диверсантов дроу, нанятых колдуном, что стоило корпусу потери главы отрядов разведки и охранения — мастера Лоримариэль.
— Глупостью является считать противника слабее, глупее, или менее мужественным, чем ты сам, — тяжелые слова, казалось, придавили молодого гнома к земле. — Так гласит Канон Воинов. А почему они не атакуют — очевидно. Их устраивает ход сражения. Мы теряем гномов, а они — только пузырьки с маной. Нужно как-то прорваться к их колдунам…
Командующий Фраар тяжело вздохнул.
— Спасибо за разъяснения, мастер Ойл, — командующий встревоженно осмотрел небеса, в котором давно уже не было видно гарпий, нанятых за большие деньги кланом Моршез, к которому принадлежали все присутствующие на этом холме. Теперь в голубых небесах парили только железные драконы, вынуждая держать стрелков в резерве, чтобы отразить внезапную атаку с небес. — Но вот почему они не атакуют, как в прошлый раз, сверху? Я понимаю, почему не спускаются драконы: не хотят подставляться под наши арбалеты. Но… если удар будет нанесен с большой высоты…
— В прошлый раз они сильно покалечили своих, — поспешил высказаться Фили, находящийся здесь, несмотря на то, что место командира авангарда было среди манипул третьего ряда атакующих. Видимо, боятся и сейчас…
Фили заткнулся, когда командующие посмотрели на него так, как он того и заслуживал. А Ойл все-таки взял на себя труд разъяснить молодому недоумку, поставленному на должность исключительно настоянием его благородных родичей, которые сами на войну переться ни малейшего желания не испытывали, но считали необходимым «усилить клан достижениями на воинской стезе». То, что оных достижений не предвидится — благородным мастерам, чьи предки уже много поколений входили в клан Моршез, и постепенно начинали претендовать на все большие полномочия и все больший кусок пирога в местной политике, очевидно не было. «Ведь он — Моршез, его благородные предки…» и так далее. А то, что клан из военного и ремесленного давно стал торговым, и среди его благородной верхушки лишь единицы утруждали себя военной службой и соответствующей подготовкой — в расчет не принималось.
— Размен некоторого количества маны, необходимый для вызова новых тварей, на десятки погибших, или хотя бы раненых гномов, очевидно, рассматривается противником как выгодный для себя. Так почему они не идут на него дальше? Не увеличивают наши потери?
— Смотрите! — крикнул командующий Фраар, уделявший не слишком много внимания «поучению неразумного»
А посмотреть было на что. Два железных дракона, до сих пор мерно круживших над полем боя на почтительном удалении от земли, не позволявшем рассчитывать на результативную атаку с земли будь то арбалетными болтами, или же чарами, внезапно ускорились, и буквально рухнули в ряды одной из фланговых манипул. Конечно, некоторые стрелки успели среагировать… Но железные драконы просто проигнорировали тот десяток болтов, которые в них успели влепить. Огромная масс металла просто расплющила несколько рядов гномов. Под удар, что не удивительно, попали стрелки и носители посохов. То есть, те самые гномы, которые носили ослабленную, по сравнению с прочими низкорослыми бойцами, броню. И, хотя эта защита все еще заставила бы скрипнуть зубами от зависти некоторых не самых богатых рыцарей Империи Света, но вот против драконьих когтей, клыков и стального хвоста — помогала слабо. А потом драконы выдохнули, и стало очевидно, что умельцы-гремлины заменили им входящий в базовую комплектацию огнемет, эффективность которого против огнестойких гномов была бы невысока, на грозовой разрядник. И попавшие под выдох гномы попадали, если и живые — то серьезно оглушенные. Носители топоров, тяжелая предэлитная пехота, стали разгоняться в сторону стальных чудовищ, чтобы не дать им еще сильнее разрушить строй. Но драконы не стали принимать бой, и просто взлетели в ту сторону, куда глядели их глаза. А поскольку заходили они на строй манипулы с тыла — то глаза их глядели куда-то в сторону Серых холмов. Носители же топоров попали под плотный залп осадных големов. Тяжелые камни, метаемые этими самоходными осадными машинами, оказались ничуть не менее эффективны, чем те, которыми бомбардировали попавших в прошлую ловушку крикуны. Даже не пробивая тяжелых лат, они обеспечивали тяжелые контузии и многочисленные переломы.
А следом за камнями на ошеломленную, потерявшую строй и единство манипулу обрушились орнисы. Демонические птицы не были так уж сильны. Их клювы и когти не всегда могли пробить даже броню черных гномов, самых слабых, по сути — поставленных в строй ремесленников, не говоря уже о носителях топоров. Но их было много. И пусть за каждого поверженного воителя Подгорного престола орнисы платили тремя, четырьмя, а то и десятком тварей, вернувшихся на План Хаоса… Но их место занимали все новые и новые призванные. А потом, по телам павших гномов, в прорыв рванулись стальные големы.
— Дурин! — закричал Ойл, не тратя времени на согласование решения с Фрааром. — Связывайся с мастером Глоином! Пусть выдвигает манипулы второго ряда. Заткнуть прорыв! И пусть отправляет лавовых элементалов. Если противник двинул не призывы, а уже свои войска… Это — шанс!
Дурин, выполнявший сейчас роль офицера связи при командующем, сорвал печати с коробки, где хранились связные амулеты… и застыл в ужасе. Все ранее яркие, сияющие кристаллы оказались расколоты. Переговорные амулеты — были мертвы.
— Проклятые дроу! — прошипел командующий, заглянув через плечо своего офицера связи. — Без этой девчонки, Лори, охранение совсем перестало работать! Дурин, я подтверждаю приказ советника Ойла! Отправляйте гонца.
Гонец отправился в путь. В тяжелых латах, на коротких гномских ногах получалось это у него не слишком быстро. Но и големы тоже не демонстрировали чудес скорости. Так что у тех, кто окружал командующего появилась надежда, что все еще может обойтись. Но… Стоило гонцу покинуть зону, простреливаемую арбалетами личной охраны командующего, как возле него материализовались несколько теней. Блеск металла, короткий вскрик… Разумеется, одинокий гонец не смог противостоять пятерке ассасинов дроу.
— Мур марран!(1) — выругался Ойл. — Этот безбородый сам что ли не видит, что происходит?!
Внезапно пожилой гном замер. Он свежим взглядом обвел поле боя, на котором сейчас в первых рядах сражались и погибали под руководством молодых командиров воины его клана, кинувшиеся за славой и добычей к охраняемому небольшим отрядом обозу, «не успевшему» уйти под защиту крепостных стен. А сзади остались как раз те, кто был известен своим неуместным консерватизмом и верностью отжившему и неумолимо теряющему власть режиму тана и его пособников!
Лёсса, приемная дочь Кайларна, леди фейри
Уничтожив мелкий культ поклонников Инферно, разведка двинулась дальше, навстречу волне Света, что грозит накрыть земли отца. Сейчас мы идем через земли, не нанесенные на карты, что мы смогли купить у Торговой гильдии и Гильдии наемников. Мало кто из торговцев, и даже бесстрашных наемников решался зайти в места, искаженные и изломанные Битвой Богов. На цепочке крепостей, некогда ограждавших южные границы Алессианской марки, отступавшие войска постарались дать бой… И не устояли. Но все равно, мощь столкнувшихся сил разорвала и смешала реальность, так до сих пор и не пришедшую к равновесию.
К счастью, реальность ветра — более подвижна, чем земля. Так что сместившиеся массы воздуха закрыли большинство кровавых ран в небесах. И перемещаться здесь летающим созданиям более-менее возможно. А вот идущих по земле… Интересно даже: кто надоумил войска Империи переться по самому короткому, но и самому опасному пути?
Глядя вниз, я несколько раз наблюдала довольно-таки крупные отряды нежити. К счастью — наземной. Но это были именно что «отряды», а не «стаи». Так что приходится предполагать, что где-то поблизости располагается либо сильный некромант… либо — нежить высшая и разумная.
Мы широким зигзагом летели над степью, все чаще пересекаемой прожилками леса, на высоте, немного превышающей ту, на которой еще можно достать чарами с земли. Периодически я останавливала крикуна, чтобы спокойно засечь ориентиры и набросать кроки этих земель.
Поселения разумных попадались все реже и реже по мере удаления от Азира. И, учитывая, что сюда не рисковали забираться даже караваны Торговой гильдии — мне даже страшно было представить жизнь в этих поселениях, представляющих собой крохотные крепости. А уж каково работать на полях… Хорошее зрение помогало мне заметить, что работники в поле не расстаются с топорами и копьями, и что на одного работающего в поле — приходится два, а то и три дозорных.
На привале я подошла к Нейлу.
— На обратном пути — пройдемся по этим поселкам.
Поскольку контракт включал сопровождение представителя заказчика до замка Азир, сам по себе «обратный путь» вопросов не вызывал. А то ведь бывало, что в конечной точке маршрута разведки отряд сдавал представителю заказчика записи со сделанными наблюдениями, и заявлял, что «на этом их обязательства исполнены», и отбывал в произвольном направлении, предоставляя представителю любителя экономии выбираться со всеми добытыми сведениями, как сам сочтет нужным. Что примечательно, арбитражный суд Гильдии в таких случаях всегда вставал на сторону отряда, отмечая «точное и полное исполнение записанного в договоре». Так что отец предпочел переплатить, но оговорить охрану моей персоны на обратном пути, и возможность расширения обязательств (и, соответственно, увеличения оплаты) по согласованию с представителем заказчика, то есть — мной.
— Думаешь, у них есть что-то, что можно купить? — усмехнулся капитан грифоньих всадников.
— Думаю сманить их в Азир, — ответила я, сразу обозначая возможность увеличение оплаты на миссию по охране не двух девчонок, а полноценного каравана беженцев. — Мужики серьезные, обстоятельные… Судя по всему — с боевыми навыками. Отцу такие пригодятся. А если никого и не сманю, так Лисса, — я кивнула на свою спутницу: культистку из недавнего набора, — попробует проповедовать. Понесет, так сказать, Слово Истины во тьму их неверия!
Нейл прыснул. Даже его грифон как-то подозрительно отвернулся. А вот Лисса заметно порозовела. Вообще-то, отец настаивал, чтобы я взяла с собой одного из Первых, а еще лучше — Рыцаря Хаоса, или Одержимого. Но я решила, что от всего отряда грифоньих всадников в случае предательства меня они не защитят, а если наемники останутся верны своим обязательствам — лучше будет взять и подтянуть девчонку, которая впоследствии войдет в мою свиту. Такие аргументы отец принял, всего-то через полчаса споров, ругани и размахивания руками. Но вот принять участие в ритуале Провидения мне пришлось. Так что с Лиссой меня отпустили только после того, как посчитали, что разведка будет достаточно безопасной.
— Плюс полторы, — очертил цену участия отряда в конвоировании каравана Нейл.
— Идет, — согласилась я.
Наверное, стоило бы поторговаться… Но я не думаю, чтобы цена была так уж сильно завышена. А получить репутацию щедрого заказчика — весьма и весьма неплохо. Конечно, есть риск, что посчитают «лохом», которого легко развести на бабки… Но, полагаю, риск этого невелик. В конце концов, у Нейла — хорошая репутация. Так что если они взвинтил цену в расчете на торг — то не очень сильно.
Я снова оглянулась на Лиссу. Сочетание специально к этой экспедиции пошитого платья, серебряного, с асимметричной Звездой Хаоса над левой грудью и узорами из надписей, славящих Архитектора судеб, и розовой, смущенной мордашки — было просто убийственным. Но взяла я ее с собой не из-за смазливой мордашки, и даже не из-за совпадения имен. Хотя, надо сказать, при выборе из четырех равных вариантов эти факторы сыграли свою роль. Но главным все-таки было то, что Лисса прошла дополнительное обучение в Палате Вечности, получив в придачу к обычным для культистов умениям — навык шаманской работы с духами. И даже успела заключить договор с двумя малыми духами ветра, которых можно будет оставить на предполагаемом пути войска Империи Света. У имперцев всегда было не слишком хорошо с шаманизмом, так что есть шанс, что слабенькие ветерки смогут остаться незамеченными именно из-за своей слабости. Так мы сможем получать информацию о продвижении врага. Конечно, это урежет возможности Лиссы как мага… Ну, так я и брала ее с собой не из-за ее немеряной магической силы.
Привал закончился, грифоны — отдохнули, а их всадники — размяли ноги. Пошла команда на взлет.
Примерно через полчаса лета под нами оказалась очередная деревенька. В отличие от многих, встреченных нами ранее, у этой ворота немаленького частокола были закрыты, а на вышках — дежурили лучники. Причина такого поведения селян была предельно очевидна. Поле разорял огромный кабан. К самому поселению он на расстояние, где крестьяне могли бы надеяться достать его выстрелом, он не подходил. А в прямом бою эта туша, не то — плод чародейских измышлений, не то — результат воздействия дикой магии, разметала бы все население этой деревеньки. Но то, что было практически нерешаемой проблемой для простых крестьян, не выглядело таковой для могучих грифоньих всадников. Один из наемников сорвался вниз. Когти грифона, разогнанные пикированием, одним ударом сокрушили хребет вепря. Как вторая в этом отряде носительница героической ауры, я почувствовала, как через меня прокатывается волна жизненной силы убитой твари, распределяясь среди остальных бойцов и их ездовых зверей. Нам с Лиссой и крикуном, как практически не участвовавшим в этом столкновении — остались лишь крохи. Но это мне, и моему ездовому крикуну — «крохи». Для Лиссы же, только начинающая свой путь культистки, эта "кроха" — немалая доля Силы. Так что, полагаю, еще до конца дня она обретет просветление. Ее тело или магия станут сильнее, а разум — разберется с одним из вопросов, на которые она раньше не могла найти ответа.
Еще через час мы натолкнулись на свидетельство того, что даже крепкие стены в этих местах не дают гарантии выживания. У очередной деревеньки был даже не бревенчатый частокол, а самая настоящая каменная стена. В менее диких местах в таком месте уже стоял бы храм либо Владыки Света, либо — кого-нибудь из Древних, а поселение по праву носило бы статус небольшого, но все же — городка. Здесь же… Ни Храма, ни рынка. Только крестьянские дома. Но селению не помогли его мощные стены. Крепкие ворота оказались выбиты, а к стене — подведен настоящий штурмовой помост из тел низшей нежити. Так что, хотя дым еще вился из некоторых труб, но живых в поселении я не чувствовала. Только нежить бродила туда-сюда. К счастью, той твари, что смогла как щепки переломать довольно-таки толстые бревна ворот — тоже видно не было.
Я подумала… И бросила крикуна вниз. Под визг Лиссы мы неслись к деревенской улице. Я усмехнулась. Девочка еще не знает, что для того, чтобы упасть со спины ездового крикуна — надо сильно постараться, и чем-то очень разозлить тварь варпа.
Я произнесла Тяжкие Слова… и мой верный палач рухнул вниз. Падение с такой небольшой (всего-то около десяти метров) высоты ничем не могло повредить моему служителю. Так что, выбравшись из выбитого его падением небольшого кратера в мягкой огородной земле, он воздел к небесам свой двуручник.
Это был опасный момент. Мы зависли практически неподвижно. И если среди тех, кто еще остались в разрушенной деревеньке — есть скелеты-лучники, или, еще хуже — лич, нам может прийтись плохо. Но я посчитала риск приемлемым.
— Лисса, благословляй его!
Удача. Защита. Защита от зла. Сила против Нежити. «Отличный набор. А главное — быстро она его набросала!» — подумала я, отдавая крикуну приказ подняться на безопасную высоту. Палач же отправился в рейд по уничтоженной деревне с приказом «Убей их всех!»
Я же жестами показала Нейлу: «Ждем!» И отряд стал кружиться невдалеке от погибшего поселения, впитывая силу уничтожаемой Палачом нежити.
Тин, ученик инквизтора, человек
Прорыв через земли, пораженные прорывом Инферно, стоил нам недешево. Демонов там почти не осталось… Но вот те, что остались… Каждый из них был поистине небольшой армией в одном лице. И даже простые церберы сумели отожраться на потерянных душах до огромных размеров и силы, позволяющей противостоять в поединке новичку-паладину. К счастью, нам не встретились демоны высших рангов: видимо, здесь остались дезертиры демонической армады, слишком слабые и слишком трусливые, чтобы двигаться за отступающей армией империи Света.
Но страшнее даже этих чудовищ было само пространство этих проклятых земель. Искаженное. Изломанное. Бессмысленное. Нет. Не «бессмысленное». Лишенное смысла.
Черное солнце катилось через багряные небеса, отбрасывая жесткие, глубокие тени своего существования на острые грани обсидиановых скал и мутную поверхность кровавых рек.
— Еретикус Тенебра! — прокомментировал это кошмар учитель Орстон. — Лучше стараться поменьше попадать в его тень.
Но даже без этого предупреждения пребывать в тени черного солнца — желания не было. Даже в свете, источаемом огненными небесами, пот лился ручьем. В раскаленной же тени Еретикус Тенебра легко было обжечься о собственные доспехи.
Появление вдали рощи было встречено радостными криками бойцов низших рангов. Всем хотелось укрыться от раскаленной тени, обрушивающейся с небес. Наивные. До тех пор, пока мы не покинем земли, запятнанные пусть и закрытым, но все-таки Прорывом Инферно — любые перемены могут быть только к худшему!
Ужасный стон и стенания встретили нас под сухими ветвями кошмарной рощи. Хотя за сплетением ветвей скрылся черный лик Еретикус Тенебра, но легче — не стало. Изломанные стволы источали яд настолько сильный, что один из латников, прислонившийся к дереву, умер в краткой, но мучительной агонии, стоило лишь прозрачной, бриллиантовой капле, соскользнувшей с простершейся над ним ветви, разбиться о решетку забрала и коснуться запрокинутого лица.
После этого от деревьев стали держаться подальше. Но все равно усталость давала о себе знать. А изумрудная трава, начавшая пробиваться сквозь иссушенную землю, так манила лечь, уснуть…
— Стоять! Не вздумайте прилечь! — заорал учитель Орстон. — Лично снесу башку дебилу, вздумавшему тут заснуть! И, не исключено что погибший будет мне еще и благодарен! Птицы шантак умеют насылать такие сны, что не проснуться — легче легкого!
— Что за «птицы шантак»? — поинтересовался один из крутившихся поблизости аколитов.
— Вон одна сидит, — кивнул подошедший Мератон. — Ах ты ж про..дь злое…ая! Глаза отводишь, капость чешуевая?
В боевой ситуации Мератон в выборе выражений стесняться не стал… А заодно — грохнул по нам Очищением. И стало очевидно, что на дереве неподалеку устроилась огромных размеров птица, способная не то, что утащить человека в когтях, но и нести его на себе, как всадника. Грудь ее вместо мягких перьев была покрыта бронзовой чешуей, а массивный клюв делал голову чем-то похожей на лошадиную.
Поняв, что обнаружена, птица заклекотала. А из-под ее судорожно сжавшихся когтей на землю закапала кровь, как будто она вспорола не жесткую древесину, а мягкую человеческую плоть. Дерево вскрикнуло, как будто птичьи когти причинили ему немалую боль. Перепончатые крылья хлопнули… Но взлететь шантак не успела.
Орстон вскинул руку, и, немного красуясь, отправил в «птичку» золотую ленту, состоящую из плотно переплетенных символов. Лента охватила туловище демонической птицы, и распалась вместе с ним водопадом золотых искр.
— Вот так вот… — усмехнулся Орстон. — Убить ее это не убьет… Но лет так с тысячу в нокауте — обеспечит. Да и потом, подниматься твари придется с самого дна… Если ее, конечно, не поспешат добить.
— Но… — начал было смутно знакомый аколит, — …если Вы уже изгнали эту тварь… Может, теперь уже можно объявить привал?
Орстон усмехнулся.
— Шантак — тварь всего-то четвертого ранга. По одной они не встречаются. По крайней мере — не в рощах Самоубийц, где они имеют обыкновение гнездиться.
— Четвертого? — удивился я. — Слабовата она как-то для четвертого…
Аколит посмотрел на меня удивленно. В принципе, для «ординарного» четвертого ранга сложиться от одного удара опытного и сильного седьмого — норма, если не сказать «единственно возможный исход». Но… Вспоминая встреченных нами церберов, демонов всего-то третьего ранга, каждого из которых били по три рыцаря (шестой ранг), вгоняя по копью в каждую из голов, да еще потом приходилось добивать, а то, по словам Орстона, они и после такого имели шансы оклематься, а уж равных по рангу меченосцев, они и вовсе перекусывали пополам за один раз… В общем, на фоне местных отожрашихся демонов, шантак, убитая одним ударом — действительно как-то слабовата.
— Молодая, — пояснил Орстон. — Недавно вылупилась, похоже.
— Недавно… вылупилась? — запинаясь, произнес аколит… да и я, признаться, был недалек от этого. О том, что демоны (ну, разве что за исключением суккуб) способны не только приходить из Инферно через разрывы реальности, но и размножаться, так сказать «естественным образом» — я как-то не думал. И, пожалуй, это знание нужно донести до Учителя… И, естественно, сделать это нужно, не попавшись.
— Вы что, — удивился Орстон, — никогда не задумывались, откуда демоны берутся там, в глубинах Инферно?
Аколит потряс головой, я же попытался сформулировать то, о чем задумывался, но пока что не считал нужным превратить в слова.
— Я не предполагал, что они могут это делать «у нас», в реальности, под светом Солнца…
— В чем-то ты прав, — согласился Орстон при молчаливой поддержке Мератона. — Те демоны, что попадают к нам, в большинстве своем, лишены возможности размножения. И даже если соответствующие органы у них есть — то служат они, скорее для получения удовольствия, а также страдания своим жертвам (что они, как правило, совмещают).
— А может быть дело в том, — вступил в беседу Мератон, — что приходящие к нам демоны, за исключением суккуб, которые рожают только суккуб и никак иначе — одного пола. А женщины народов этой реальности родить от демона неспособны, и даже если что-то подобное и случается, то крайне редкие полукровки, как правило — стерильны. Еще одним исключением являются князья демонов — люди, принявшие нечестивые дары владык Инферно. Но у них от смертных женщин рождаются люди, пусть и с некоторыми… необычными способностями.
— Мерзость! — решительно заявил подошедший Томас. — Мерзость, твари и скверна! Полукровки подлежат неукоснительному истреблению, как неспособные проникнуться силой Света и благодатью Его Повелителя! Они повелевают исключительно силами Тьмы и нечестивого Хаоса…
— Вы ошибаетесь, — отозвался Орстон. — Некоторые далеко не самые худшие прелаты и инквизиторы — именно полукровки. Если их принять, дать им подобающее воспитание и образование — они вполне могут постичь и силу Света, и добро. Зато если их гнать, преследовать, погружая в атмосферу ненависти и отверженности — вот тогда и получаются твари, до которых большинству демонов еще расти и расти, а многие — никогда не дорастут!
— Ересь! — возопил Томас.
— Всего лишь факты, — пожал плечами Орстон. — А вот Вы, друг мой, к впадению в ересь и объявлению «Экскоммуникайте еретикус» — весьма близки. В конце концов, Владыка заповедовал нам «широко открытыми глазами смотреть на мир, чтобы не упустить того, что желает донести до нас Его Свет, а не прятаться от мира за догмами, что пишут смертные и для смертных». Надеюсь, Вы не будете утверждать, что я неверно цитирую «Благие поучения Верному»?
Интерлюдия
При словах «Высокий Совет Священной конгрегации Доктрины веры» многие верные и праведные подданные императора Генриха, седьмого этого имени, представят себе высокую башню, с вершины которой так удобно, погружаясь в благочестивые размышления о судьбах подданных, озирать безграничные владения Империи, дабы вовремя узреть, если какие-то из них запятнали Губительные силы. Разнообразные же еретики, язычники и демонопоклонники скорее скажут о глубоких подвалах, залитых кровью невинных, где кровавые чудовища пытают правого и виноватого, добиваясь не истины, но признания.
В чем-то обе стороны даже будут правы. Башня наличествовала. И с обзорной площадки на ее вершине — действительно открывался просто грандиозный вид. Были и глубокие подвалы. И там палачи совершенствовали свое искусство, выясняя то, что любознательным инквизиторам хотелось бы узнать, и что несознательные и нераскаянные грешники желали от них скрыть. Впрочем, последнее не означало, что при необходимости, палачи не получали в свое распоряжение заботливо подготовленный лист с ответами, в истинности которых следовало убедить очередного грешника.
Однако, при всем при этом, сами Высокий совет местной резиденции Священной конгрегации Доктрины веры, не будучи ни святыми праведниками, ни кошмарными чудовищами, и не испытывая желания бить ноги на крутых лестницах, предпочитали свои заседания проводить прямо на первом этаже своей твердыни.
— Ну, что там? — спросил председатель Высокого совета скромного секретаря. То, что на этой мелкой должности у всех на виду скрывался руководитель контрразведывательного подразделения и службы собственной безопасности Священной конгрегации — никому лишнему знать не требовалось.
— Очередное донесение от командования нашей искпедиции, — нарочно исковеркал последнее слово шеф жандармерии. А уж откуда он взял такую манеру… Может, кому и было интересно, но вот спросить никто как-то не додумался.
— Опять донос Дессарика? — вздохнул председатель.
— Наоборот, — улыбнулся секретарь Совета.
— Наоборот? — удивился председатель. — Неужели Томас похвалил эту буйную парочку: Орстона с Мератоном? Или, хотя бы их ученика? Тогда впору подняться на башню — посмотреть, не рухнули ли где небеса?
— Небеса все так же сияют в вышине, — ответил секретарь. — Зато инквизиторы Орстон и Мератон обвиняют брата Томаса в ереси, отступничестве и богохульстве. Солидно так обвиняют. Основательно. Похоже, брата Томаса изрядно занесло.
— Или достал он наших смутьянов сверх всякой меры, — предположил председатель.
— Или его занесло и он достал, — согласился секретарь.
— Что делать будем? — поинтересовался председатель.
— Думаю, то же, что и с доносами самого Томаса: положим под сукно, и будем ждать, чем закончится искпедиция. Полагаю, это и будет Божий суд, каковой и покажет, на чьей стороне если не правда, то, по крайней мере — расположение нашего Господа.
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Как ни странно, но после поражения и захвата доменов Семендер и Беленджер, остальные тарханы Каганата не только не воспылали местью и желанием «вернуть» коварно и злобно отнятое, но и напротив — полыхали желанием дружбы, добрососедства и выгодной торговли. На продажу они предлагали оптовые партии черного дерева, меньшие числом, но гораздо лучшего качества группы рабов иных рас и многоразличные курительные смеси, ознакомившись с составом которых, Лар заявил, что это — «Вещества», и что допускать бесконтрольного распространения «этой гадости» он в своих землях не будет. Но вот покупать «в казну домена» — готов если не «в любых количествах», то достаточно серьезными партиями, чтобы не вызывать недовольства соседей «бессмысленными и беспричинными санкциями». Также и закупки рабов с прицелом на их дальнейшее расселение в своих землях с позволением заработать себе на выкуп — требовали присутствия торговых агентов, потому как покупать сломленные куклы, равно как и постельные игрушки, неспособные к какому бы то ни было созидательному труду, Лар решительно не желал. Так что в активно желающие торговать города отправились «торговые представители» — культисты с группой охраны. Ну, а то, что исполнять они будут обязанности не столько торговых агентов, сколько проповедников — это уже совсем мелкие технические детали.
Я отошла от окна, из которого любовалась видами на Великую реку, и вернулась к макету мира. Сейчас Лар настроил его так, что показаны были известные нам тоннели Подземья. Домен Аргач, оставленный дроу и занятый гномами, был показан, как ни странно, довольно подробно. И сейчас мы с Ларом разбирали планы огра… в смысле — рейда по тылам основного противника нашего союза.
Конечно, воевать с гномами в Подземье — задача не слишком легкая. Более того, для кого-то неспособного компенсировать качественное превосходство гномьих доспехов, защищающих их как от оружия, так и от прямых ударов магии, числом, по примеру орков, или же умеющего истощать ресурсы высокопроизводительного гномьего танства непрекращающимися диверсиями, как это делают дроу — таковая задача мало чем отличается от прямого самоубийства. Но в данном случае… Основные силы клана Моршез отправлены завоевывать им владения на поверхности. Владения, с которых они могли бы диктовать свои условия тану Дорлет, а то и поставить вопрос о смене династии… Самые сильные отряды наемников — охраняют караваны клана, подвергшиеся уничтожающим ударам дроу (золотишка пришлось отгрузить немало… да и на трофеи мы с д’Ин Амитом — не претендуем… Но в целом, натравить дроу на исконных врагов — труда не составило. Тем более, что есть у меня смутное подозрение, что в данном вопросе Хозяйка паутины выступила на нашей стороне, что лишило жриц возможности выбрать альтернативное решение). Так что грибные фермы клана Моршез остались практически без охраны.
Да, надо сказать, что выращивали на этих фермах — отнюдь не продовольствие для доменов Дорлет и Аграч. Продукты переработки подземных грибов, выращиваемых на стенах специальным образом обработанных пещер, уходили по двойном-тройному весу в золоте, поскольку с одной стороны — обеспечивали очень… интересные ощущения ценителям подобного рода вещей (привыкание — шло в комплекте), а с другой — могли быть использованы в высших ритуалах практически всех школ магии.
Как ни странно, гильдия Торговцев, обычно радостно торговавшая любым товаром, за который могла получить доход, к своим членам, торгующим аргернором(2) — относилась крайне пристрастно. Регулярные проверки, жесткие требования к организации караванов, повышенные (кратно) взносы в гильдейскую казну…
А все потому, что грибочки эти оказались крайне живучими, и даже при термической обработке, в ходе превращения исходного сырья в собственно аргернор — их споры всхожести не теряли. А будучи выращенными за пределами особых пещер, без проведения специальных ритуалов, они полностью утрачивали любые магически полезные свойства. Зато вот ядовитость даже возрастала. Так что, при обнаружении делянки власти всех основных фракций организовывали карантинное оцепление, и выжигали зараженный участок, не считаясь с потерями. Даже Единение… да что там, даже дикие орки и гоблины предпочитают с аргом(3) не связываться. А поскольку споры при небрежном хранении или употреблении имеют тенденцию просыпаться на дорогу, или в поселении — упомянутые карантинные мероприятия останавливают движения и приносят убытки. Нести же убытки, пусть и ради дохода отдельных своих членов, Гильдия страсть как не любит…
Соответственно, и желающих связываться со столь опасным товаром в Гильдии не так, чтобы сильно много. Нет, мешочек-другой, скрытно и под другими товарами протащить откажется мало кто из торговцев… Но клану Моршез нужны были совершенно другие объемы. Раз уж отец нынешнего тана Дорлет отдал им все удобные места для выращивания арга, в благодарность за поддержку в борьбе за престол против его единокровного(4) брата.
А тут с одной стороны, д’Ин Амит запретил торговлю наркотиками в своем домене, а с другой — произошел обвал на одном из главных караванных путей, соединяющих Дорлет с основным ближайшей Маркой Подгорного престола. Издержки торговцев резко возросли, а доходы клана Моршез, соответственно, упали. Тогда и появился план захвата домена Аграч, с целью получить выход к реке, и войны с д’Ин Амитом ради прохода через Самоцветные горы поверху. Это обеспечило бы кланы Моршез выход к двум серьезным рынкам: богатым торговым города Сарийского моря и эльфийской марке, включающей Олваирин. И там, и там аргернор пользовался бы большим спросом…
За Аграч пришлось отчаянно воевать. И даже когда дроу отступили — танство внезапно оказалось тупиком, когда над ним сформировался домен Азир, границы которого закрылись Границей. И клан Моршез начал готовиться к войне с д’Ин Амитом, подталкивая к ней как тана Дорлет, так и своего ставленника — тана Аграч…
Интерлюдия
Тан Аграч сидел на своем престоле в тронном зале домена. Тан бы для гнома очень молод. И его нынешние Советники — лишь немногим старше.
Тан улыбнулся. Все-таки, хорошо, что удалось отделаться от «советников», навязанных было его «благодетелем» — таном Дорлет, чьи воины, собственно, и завоевали домен Аграч, выбив из него дроу. Впрочем, о последнем молодой тан предпочитал не вспоминать.
Нынешних советников предоставил тану клан Моршез, после того, как сумел как-то вынудить тана Дорлет отозвать прежних. Клан Моршез всегда был богат, но не слишком знатен. А главное — его представители водили торговые караваны, но не войска. Они не правили доменами, не были и Мастерами в любом из ремесел, ценимых гномами. И именно потому клан Моршез не мог претендовать на престол хотя бы и захудалого домена.
А потому советники Моршез всегда помнили о своем месте. И помнили главное: дело советников не говорить тану, что он «может» или же «не может», но советовать: как тан может сделать то, что он хочет сделать!
Тан скривился. Неблагодарная девка. Пусть и дочка какого-то там центуриона! Пусть и Первого(5). Но отказывать самому тану! И ведь он не стал бы позорить девчонку. Взял бы к себе шестой наложницей! Но нет… Побывав-таки на ложе тана, девка сбежала сначала из дворца, а потом — и вовсе из холда Аграч…
На несколько минут тан задумался о том, как эту глупую девку жрали заживо какие-нибудь твари с Глубинных, а то и Огненных ярусов(6), но потом он отбросил приятные внутреннему оку картины.
— Итак? — тан тяжелым взглядом обвел собравшихся.
— Господин… — склонился перед троном Старший Советник. И то, что реально он был лишь чуть старше своего подопечного — дела не меняло. Сказано — «Старший», значит — старший. Традиция такая. — …подлые наземники нанесли несколько ударов. Плантации арга… разгромлены. Потребуется много недель, чтобы восстановить грибницу.
— Какие именно из плантаций атакованы? — решил уточнить тан.
— Боюсь, что… все, — ответил советник.
— Все?! — тан аж привстал со своего трона. — А…
— Да, — тяжело кивнул советник. — Та, которую мы заложили втайне от тана Дорлет — тоже подверглась уничтожающему нападению.
— Что еще? — пальцы тана забарабанили по подлокотникам трона, выдавая его нервозность.
— Один из конвоев с плантаций — перехвачен. Охрану уничтожили, телеги — увели, — сообщил Советник Жизни (по сути — министр продовольствия). — Еды в холде на две недели.
— Гхыр паербак! — по орочьи выругался молодой тан. — Надо усилить охрану караванов и собрать припасы для холда!
— Не выйдет, — тяжело произнес самый старший из Советников, Мастер Войны. — Наши силы и так растянуты в связи с этим походом на колдуна д’Ин Амита. Если мы еще ослабим патрулирование холда и ближайших территорий — в нашей обороне появятся дыры, которыми не замедлят воспользоваться дроу.
— И что же делать? — возопил тан. — Ты — Советник, вот и посоветуй!
— Надо обратиться за помощью к тану Дорлет, — ответил Мастер Войны. — Он может оказать нам помощь хотя бы одним легионом.
Слова «Тан Дорлет не отправил большую часть войск в глупый поход по первой просьбе родичей младшей жены» — остались не произнесенными… Но тан их услышал и скривился.
— Я услышал тебя, Мастер Войны, — вздохнул тан. — Мастер Слов, — обратился он к главе дипломатического ведомства домена, — подготовьте обращение к тану Дорлет. Но так, чтобы мы не остались по итогу должны Дорлету… слишком много.
Мастер Слов молча громыхнул в грудную пластину доспеха. Он отлично понимал, насколько невыполнимую задачу поставил перед ним молодой тан… Но ответить как-то иначе — значило спровоцировать по сути — подростка на проявление подростковой несдержанности. А клан Моршез поставил перед Мастером задачу «контролировать этого похотливого козла ну хотя бы как-нибудь».
— Еще проблемы есть? — спросил тан.
Советники промолчали. На самом деле проблемы были. Но выносить их на рассмотрение «этого дебила» (самое мягкое из определений в своих мыслях использовал именно Старший Советник, как наиболее близкий по возрасту к опекаемому придурку) — никто не собирался.
— Тогда я пошел, — махнул рукой тан, поднимаясь со своего трона. — Меня там новая наложница ждет. Свеженькая. Еще никем не тронутая…
Орстон, инквизитор, человек
Вот мы и устроились на очередной привал. Позади остались разрывы реальности, созданные некромантами и демонологами. По сути, теперь наши основные противники — расстояние и время. Банды же, многочисленные, но слабые и трусливые я за противника считать отказываюсь. А вот время…
Тин рассказывал, что, когда он «работал» в Ветровске, а позже — в Азире, ходили слухи, что лорд-жрец Азира, Кайларн, отправляет свои дружины чистить Акрелат. Сплетни говорили, что делает он это потому, что заключил договор с мертвыми жрецами Акрелата, дабы избавить их от тяжкого посмертного долга, заключающегося в том, чтобы сдерживать проявления некоего некромантского артефакта где-то в глубинах храма мертвого бога.
Но вот вызывает такое поведение жреца одного из Темных богов некоторое… сомнение. Боюсь, что он рвется в глубины руин древнего храма за чем-то совсем другим…
Я тяжело вздохнул, проведя рукой по обложке еретического и богохульного труда «О сущности инобытия». Дорогая кожаная обложка, украшенная серебром и драгоценными самоцветами… Если не задумываться, из чьей кожи сделана эта обложка, как, впрочем, и пергамент, на котором записана отравленная мудрость этой книги. Впрочем, красный цвет чернил тоже на что-то намекает…
Само обладание подобным раритетом для обычного прихожанина Церкви Света означало бы обвинение в колдовстве, ереси и демонопочитании… Для инквизиторов, разумеется, в этом законе есть определенные… исключения. «Следует понимать ереси и языческие верования, чтобы бороться с ними словом и мечом!» Братья Очищающие уже несколько раз созывали Соборы, чтобы объявить эти слова Рависсары, Гонительницы демонов — ересью. Но ничего у них не получилось. И не получится. Воля Владыки Света — непреклонна.
Я открыл еретический труд на памятной мне странице.
«Дагот Вайрина, семнадцатая матрона Дома Дагот, в своем труде «О сердце Тьмы» упоминает перчатки «Страж Предела», коими при помощи неких «Оружий Настройки» можно «открыть Сердце», «разверзнуть Предел» и вывести из-за него того, кто пал во тьму, будь он хоть Почтенным Предком, хоть Владыкой Древних, хоть Святым, некогда сидевшим одесную Владыки Света. Но помни, дерзнувший: и Страж Предела, и его истинная Хозяйка, потребуют жертву…»
«Орудия настройки»… Мы с Мертоном искали их долго и упорно. Я погладил рукоять кинжала, висящего на поясе, и полюбовался боевым молотом за плечом друга. Мы все-таки нашли их. Но вот «Страж Предела»… он затерялся очень и очень надежно. И только незадолго до этого похода Рависсара, явившись в мой сон, подсказала обратить внимание на некое святилище еретического культа, прячущегося под маской «верных и преданных служителей Владыки Света, исповедующих доктрину, близкую к Алессианской». Собственно, с разгрома этого гнезда еретиков и началась наша вражда с Томасом…
Но там выбора не было. Запрещенные ритуалы, магия не просто «темная», а подлинно «черная»… Пришлось даже обратиться за помощью к радикальному течению в Ордосах, к тем, кто изучает пути Инферно и прочих планарных тварей… Но у нас все получилось. И еретичность доктрины Серых Ангелов удалось доказать так, что Томас, который имел в этом культе многочисленных друзей, не решился выступить в их поддержку на Конклаве. И вовсе не из трусости. Как бы я не относился к Томасу, но вот трусость и небрежение тем, что он считает своим долгом из-за любых человеческих слабостей — это не про него. Десаррик признал, что ошибался в тех, кого считал друзьями… Но с тех пор он старательно выискивает любые ошибки в наших с Мератоном действиях. Ищет… и находит, поскольку «не ошибается только тот, кто ничего не делает». Отчасти я ему даже за это благодарен. Но сколько же нервов попортили мне его доносы!
Ладно, вернемся к Серым ангелам… В их тайном святилище, разгром которого, собственно, и дал основания для объявления «философского учения» — «зловредной ересью» и «культом Губительных сил», среди настенной росписи я нашел упоминание о «перчатках Хозяина Акрелата», что были «священным даром бога своим жрецам».
И вот теперь я надеюсь, что успею первым. Ведь если Страж Предела окажется в руках у колдуна Хаоса — моя мечта вернуть любимую окажется отодвинутой надолго… если не навсегда.
Я снова открыл трактат «О сущности инобытия». Магические формулы, содержащиеся в нем, могли бы заставить поседеть всех преподавателей теории магии в столичной Академии Империи. Сочетание в одном ритуале сил Света и Тьмы, Жизни и Смерти… Казалось бы, это в принципе не должно работать. Но ведь как-то работает! Это мы с Мертоном проверили. Благо, что в экспериментальном материале у нас никогда нехватки не было. Психи, убийцы, безумные колдуны… Я улыбнулся, вспомнив, как героиня одной из принесенных Неумирающими книг в сходной ситуации высказалась: «Кто сказал: «Посмотри в зеркало — увидишь три в одном»?
Дагот Вайрин… До того, как она получила диадему Матроны, дом Дагот считался типичным провинциальным Домом дроу. В меру интриговал, стараясь пробиться повыше, в меру прогибался перед вышестоящими. Воевал как с орками, так и с гномами. Но в целом каких-либо выдающихся результатов не достиг.
А потом к власти в Доме пришла Вайрин… Ее еще до этого события считали, мягко говоря, «со странностями»: за власть она не боролась, к интригам была равнодушна. Сидела себе в своей лаборатории в глубинах Морнхолда, копалась в тайнах мироздания. Даже не престол Матроны ее пропихнули исключительно как компромиссную фигуру, чтобы прекратить «разброд и нестроения в Доме», вызванные непримиримым противоборством нескольких группировок. Диадему возложили на голову Вайрин — и все вздохнули с облегчением: «по крайней мере, диадема не досталась противнику». Зря они. Очень зря.
Как выяснилось, особенно затворницей Дагот Вайрин не была. За время ее «отшельничества» вокруг нее собралась группа «желающих странного». Так что, став матроной, Вайрин повела исследования с таким размахом, что вскоре Дом Дагот, возвысившийся до шестой строчки в списке Домов региона, получил предписание Совета Высших Матрон «О прекращении еретических и не угодных Матери ритуалов».
Голову посланницы, доставившей повеление Совета, обратно передали с отрядом гильдии наемников, нанятым специально для «доставки ценного груза». Казнь командира наемников и его лейтенантов вызвала ссору правителей Дроуленда с Гильдией, изрядно замедлившую приготовления к подавлению мятежа. Когда же войска были собраны и выдвинулись к Морнхолду — оказалось, что холд оставлен, и Дом Дагот растворился в глубине Подземья.
Было официально объявлено об уничтожении мятежного Дома. С тех пор Совет объявлял о низложении Дома и смерти всех его представителей никак не менее четырех раз. Но каждый раз всплывали свеженькие, с пылу, с жару артефакты, несущие несомненные следы изготовления Домом Дагот, мозголомные труды специалистов Дома, а то и самой матроны Дагот Вайрин. Так что объявление о награде за голову любого представителя Дома Дагот еще ни разу не было отозвано. А награды там обещают…
Для дроу — возвышение, причем не только ее лично, но и всего ее Дома. Для того же, кто по рождению не принадлежит к этой расе — все права полнорожденного иллитири и неприкосновенность именем Совета. Совет Матрон обещал… и даже несколько раз исполнял свое обещание.
Вот только о том, чтобы кто-то долго прожил, наслаждаясь полученными наградами… Хм… О таких героях я даже и не слышал. Причем погибали награжденные при таких обстоятельствах, что невольно хотелось всуе помянуть не то Хозяйку Паутины, не то кого-то из Владык Хаоса, особенно злобных и коварных даже на общем фоне этих и так не особо добрых порождений варпа.
Анрэн, предводитель наемников, эльф
Прибытие в Олваирин нашего отряда с Гленгараф и Митгараф вызвало небольшой ажиотаж. Причем «небольшой» — только потому, что подавляющее большинство случайно встреченных эльфов просто не смогли осознать, что именно они видят. Для тех эльфов, для которых Аскалхорн — всего лишь древняя легенда, и наша парочка — не более, чем обычная эльфийская лучница с обычным (хотя и необычно высокого качества для простой лучницы) эльфийским луком. Но, хоть Олваирин и относится формально к владениям Золотой Орхидеи, но влияние Стальных волков здесь, как и в любых пограничных с орками доменах и марках, весьма велико. Так что опознавшие нынешнюю природу девушек хоть и не сразу, но нашлись. И я вознес хвалу Архитектору Судеб за то, что таковых оказалось немного.
Разумеется, я ни в какой форме не отрекался от нашей Матери. Но она, в отличие от Владыки Света, манией величия не страдает, и даже не наслаждается. И никогда не пыталась заявить о себе, как о единственно сущей Богине. Так что для ее Детей никогда не являлось грехом принять покровительство иных богов. Если, разумеется, это не сопровождается Отречением от нее. И именно этого Изменяющий пути не требует от своих последователей.
«Всегда стараться не только познать, но и принять истину». «Никогда не считать, что мироздание должно быть таким, каким вы хотите его видеть». Ну и, «Основы моей веры запрещают мне хулить чужую». Символ веры, вполне совместимый с тем, который требуется исповедовать от Детей Матери Атарэ.
Особенно мне понравился третий постулат. Из проповедей, которые мне довелось посещать из чистого любопытства, я понял, что у Кукловода Тысячи и Одного Заговора есть враг. Бог, принципиально несовместимый с теми Путями, по которым идут последователи Познающего. И этим врагом не был, как ни показалось мне странным, ни Владыка Света, ни «Пятый в Темной Четверке», что бы не означали эти странные слова. Но и в отношении этого врага, о котором нам не рассказывали «чтобы не накликать», действовали те же правила, следующие из третьего постулата Символа Веры. «Используйте его, если сможете. Убейте — если сочтете необходимым. Ненавидеть врага — излишняя трата сил». Неплохо. В особенности для того, чьим первожрецом является тот, кто совсем еще недавно был эдайн. Вполне соответствует эстетическим воззрениям лордов фейри… по крайней мере, как о них рассказывали Древние нашего Дома… когда он еще был, и в нем были Древние.
«Такова Судьба» — произнес тот, кто организовал падение моего Дома. — «Ваш Дом был обречен пасть!» Что ж. Когда-нибудь я брошу ему в лицо Изначальную Истину Архитектора Судеб: «Нет судьбы!»
— Анрэн! — ткнула меня в бок отрядная Видящая.
И вправду… Что-то я увлекся размышлениями. А между тем мы уже подходили к дверям тронного зала князя Олваирин.
Стража распахнула двери.
Князь Олвэ в привычно-совершенной позе восседал на помосте. Слева от него располагался Анкуалэ — недлинный меч, слегка изогнутый, удобный и для колющего и для рубящего удара, чья длина не помешает в яростной сшибке накоротке, будь то в коридорах дворца, или же в лесных зарослях. Справа, рукоятью к гостю, располагался Ракаксан — длинный кинжал, или, возможно, короткий меч, с развитой, загнутой вперед гардой, которым можно как отвести чужой клинок, так и захватить его так, чтобы вырвать можно было только в одном направлении — на себя.
— Какого рода дела привели тебя, Анрэн-ванвэ’р’ата, к моему престолу?
Вообще-то, никаких дел, в которых мне, хотя бы теоретически могла понадобиться помощь князя Олваиринского, у меня не было. Кроме разве что…
— Молчи, Вестник! — шагнул из-за спин эльфов с характерными знаками Дома Стального пса на одеяниях, высокий старик. То есть, о том, что перед нами именно что старый эльф говорила разве что седина в его волосах. Движения его были все также упруги, а взор — все так же ясен.
Вообще-то, формально, князь в своих землях — полный хозяин. Так что вот так влезать поперек разговора…
Но это «в общем случае». А вот в конкретной ситуации… Перебить Древнего, пусть и чужого Дома, когда ему вздумалось прервать молчание и заговорить… Наглостью для этого надо обладать прямо-таки неимоверной. Даже для князя. Да что там, даже для Высокого князя.
— Мой отряд присоединится к тебе, — после короткой паузы продолжил Древний. — Весть — должна быть доставлена!
Интерлюдия
Помощь на зов танства Аграч явилась очень быстро. Признаться, тан подумал было, что его собрат, тан Дорлет собрал и отправил один из своих легионов раньше, чем он, владыка Аграча, отправил гонца. Но, мысль эта как зашла, так и была изгнана из головы молодого (для гнома) тана. Ведь такого просто не могло быть!
И вот сейчас тан торжественно принимал помощников в своем тронном зале в присутствии всего Совета. Мастер Войны представил Йорла, легата пришедшего в Аграч легиона и его шестерых трибунов.
Тан, внутренне поморщившись, сравнил свое богатое и роскошное одеяние с потрепанными доспехами пришедших. Вообще-то, правитель Аграча искренне считал манеру надевать тяжелые и неудобные доспехи на торжественные прием — анахронизмом, достойным разве что престарелых пердунов, что давно уже должны передать бразды правления куда более молодым и достойным этого прогрессивным гномам. А уж припереться к правителю не в парадных, изукрашенных золотом и драгоценными камнями, но потрепанных боевых доспехах — и вовсе представлялось ему вершиной дурного вкуса.
Тан величественно (как ему самому казалось) приветствовал легата милостивым наклонением головы. Сделать тоже самое в отношении всякой неродовитой мелочи тан посчитал унизительным для своего высокого достоинства.
Согласно принятому церемониалу, после приветствия легат должен был подойти к трону тана и передать ему послание от своего сюзерена, знаменуя передачу командования… Ну, или передать оное послание одному из трибунов, если уж его правитель посчитал бы нужным сохранить для своего командира некоторую независимость. Но вместо этого легат передал свиток одному из своих бойцов с красной полосой поперек шлема, а отнюдь не отмеченному золотой рукой. Простой центурион! Да что этот вояка вообще о себе вообразил! Он бы еще рядового легионера с собой притащил!
Пока центурион оскорбительно медленно чеканил шаг в направлении трона, тан оглянулся на своих охранников. Его не оставляло странное чувство, неприятное и непонятное. Но охранники, чемпионы, назначенные лично Мастером Войны, несокрушимыми глыбами стояли по сторонам. И в их способностях в случае чего остановить сошедшего с ума простеца, выслужившегося до центуриона, тан не сомневался. Да и вообще, стражи в зале было достаточно, чтобы просто телами забросать легата и его свиту, если они все-таки решатся на предательство. В своем мастере войны тан не сомневался: хотя тот и не являлся представителем клана Моршез, но рекомендовали его именно друзья из клана. Да и благополучие всех Советников было неразрывно связано с ним.
Тан успокоился и приготовился принять свиток, выразив свое царственное неодобрение глупым поступком вояки, чей род не насчитывал и трех поколений. Вообще манеру тана Дорлет назначать на такие ответственные посты низкородных — тан Аграч крайне не одобрял. Уж его-то род мог похвастаться многими поколениями мастеров и правителей! Да что там, по документам, род восходил к младшей дочери Рунардина, Короля Королей-под-Горой, владыки Нараг-Зигила, подло убитого мерзкими дроу, чья верховная жрица до сих пор гордится осколками Рубинового трона, украденными ее подданными, и вправленными в диадему!
Но, как бы то ни было, поколения благородных предков говорят о том, что Филиштайн, тан Аграча — значительно умнее всяких там низкородных, лучше подготовлен к правлению, и имеет право, чтобы к нему обращались с подобающим уважением! А не передавали документы через всяких там…
Громыхая доспехами, центурион подошел к трону. Тан ожидал, что он, как положено, упадет на колено, проявляя положенное уважение к тем, кто выше… Но вместо этого низкородный вырвал из ножен короткий меч и всадил в живот тана.
— Это тебе за Йони! — громыхнул его голос сквозь решетку забрала.
Оглушенный болью, тан оглянулся на охранников… Но те делали вид, что прямо перед ними совсем ничего интересного не происходит.
Советники замерли в ужасе и изумлении, не понимая, что происходит.
— Как жаль, — заговорил легат «пришедшего на помощь» легиона, — что гадким дроу, нанятым союзниками-колдунами, удалось уничтожить весь Совет Аграча, кроме Мастера Войны.
Советники заметались, но стражники, верные воины Мастера Войны, успели захлопнуть двери Тронного зала, и встали перед ними. А трибуны и центурионы, пришедшие с легатом, привели реальность в соответствие с высказанной только что официальной версией.
— Тан — умер! — констатировал факт центурион, отомстивший за дочь.
— Да здравствует тан! — громыхнули все присутствующие, кроме, собственно, Мастера Войны, поднявшего из кровавой лужи диадему хозяина домена Аграч.
— Что ж… — произнес новый тан Аграч, надевая на себя Знак Власти. — Я благодарю славным воинам танства Дорлет, вовремя пришедших на помощь танству, и их сюзерена. И как знак памяти по произошедшим здесь событиям, отныне и навсегда дворец холда Аграч будет называть Отхо Барзул(7)!
— Ну, ты даешь! — улыбнулся легат старому другу, снимая шлем. — Ты бы свой дворец еще «Духом мщения» назвал, Мастер Войны!
— Мы — Подгорный народ, — криво усмехнулся новый хозяин Аграча. — Мы не называем свои строения именами нежити. Но неофициально… — он оглянулся на своих самых верных воинов, — этот зал так и будет называть: «стратигариум Духа Мщения».
Тин, ученик инквизтора, человек
Преодолевать «Земли тяжелых боев» нам пришлось еще далеко не один день. Но, надо сказать, что первые дни, территории, выжженные тенью Еретикус Тенебра, и Рощи Самоубийц — были самыми тяжелыми. Однако дальше путь, хоть и стал легче, но не сказать, чтобы намного. И демоны в этих трудностях создавали хоть и значительную долю, но далеко не все, и даже не большинство. Куда хуже было само пространство. Мне вспоминались случайно услышанные слова приемной дочери лорда-мага Кайларна, Темной Лёссы: «Город опаснее, чем его обитатели». Так и тут… Земли, повергнутые Прорывами Инферно — были опаснее демонов, что вырвались из Нижних планов бытия.
Как выяснилось несколько позже, чем нам бы хотелось, вода, земля… даже воздух здесь были пропитаны ядом. «Не пить мрак воды, не ступать на мрак земли, не смотреть на мрак огня»… А если бы мы могли еще и «не дышать мраком воздуха» — мы эти запятнанные земли пальцем бы проткнули! Но… не вышло.
Во время марша один из вроде бы здоровых латников — упал и умер. (Совсем без ран мало кто обошелся, но те царапины, которые понес умерший — никак не могли привести его к смерти). А потом мертвое тело поднялось — и кинулось на своих бывших товарищей. И это была не обычная дикая нежить — тупая до полной безмозглости. Нет. Получившееся агрессивная тварь умело владела мечом, принимала удары на доспех, ловко маневрировала… Хотя это и не спасло ее от удара инквизитора Орстона Светом по площади, перекрывающим все возможные варианты уклонения.
В том, что, собственно, произошло, разбирались довольно-таки долго. И только применение «Познания» четвертого круга дало результат: «труп, одержимый инфернальным духом».
— Н-да… — пробормотал Орстон.
— Ага… — согласился Мертон.
На мой же вопрос о смысле прозвучавшего, они ответили, что о возможности того, что в местах, где ткань реальности «надломлена» — могут проявляться не только вполне себе материальные демоны, но и невоплощенные инфернальные сущности, «то, чего нет» — они оба слышали, но, признаться, считали это «чистой теорией», не имеющей шансов на практическую проверку: слишком уж хитрая комбинация условия требовалась.
— Полагаю, теперь теорию можно считать проверенной? — спросил я учителей.
И они со мной согласились.
Увы, понимание природы угрозы мало что дало в плане ее предотвращения. Заклинания школы Воздуха, предназначенные отфильтровывать ядовитые газы — никак не мешали мраку воздуха воздействовать на души, умы и тела. Так что приходилось растрачивать ману, периодически проходясь по шагающей колонне массовыми экзорцизмами. Это помогало. По крайней мере — умершие и погибшие в бою не поднимались более против нас самих. Искаженные гневом, гордыней, похотью лица расслаблялись, снова возвращаясь в нормальное состояние. И мы шли дальше.
Мне вспомнился разговор, случившийся в самом начале нашего пути…
— Учитель, — спросил я инквизитора Орстона, — а почему мы не пошли по тому же пути, которым нас вел отец Вульфрик? Да, дорога получилась бы более длинная… Но, думается, времени на нее мы бы потратили столько же, а если учитывать возможность спуститься вниз по Данаису — так еще и меньше. А потери были бы меньше однозначно.
Учитель вздохнул.
— Большая река — большой торговый путь. А у гильдейских торговцев есть свои способы связи… Кто знает, кому они продали бы сведения о нашем передвижении…
Я пожал плечами.
— Неубедительно. Как раз, двинувшись вниз по Данаис — мы ввели бы колдуна Азира, да и Торговую гильдию в заблуждение. Скорее всего все, узнавшие о том, что мы пошли так — решили бы, что мы идем к какому-то из городов-Самоцветов Внутреннего моря. Там целей для нашего похода — хоть отбавляй. На любой вкус. И анклавы Хранителей Древних, и некрополи Конклава, и порты Морских Владык… даже гнезидилища Единения на месте древних городов орков… Да хотя бы поддержать Берилл против еретиков из Изумруда.
— Отлично! — Орстон кивнул своему другу. — Ты был прав.
— Что «отличного»? — смутился я. — То, что вопрос, с которого следовало начинать, я задал, когда поход уже приближается к цели?
— То, что ты его вообще задал, — усмехнулся учитель. — Некоторым на такое не хватит и всей жизни…
— Это радует, — покачал я головой. — Но мы несколько отвлеклись. Вернемся к нашим баранам. Почему?
— Потому что на том пути мы не смогли бы найти вот это…
Мератон достал из-за пазухи кожаный, расписанный рунами мешочек, из которого извлек сияющий огненный камень.
— Истинная кровь Святой, — пояснил Орстон на мой недоуменный взгляд. — Ее Свет, ее Воля… ее жизнь, отданная ради закрытия Адских Врат. Покровительница нашего Ордена, святая Рависсара, Гонительница Демонов, указала нам этот путь, сообщив, что именно на нем мы получим эту величайшую святыню.
— Не знаю, что пообещали Томасу, раз он столь же яростно отстаивал «короткий путь», — подхватил Мератон. — Но, полагаю, что-то не менее интересное. Говорят, он незадолго до похода купил эльфийскую Видящую, захваченную в Союзнической войне. И в тот же день резко поменял свое мнение. Если раньше он рвался «побыстрее добраться до проклятого колдуна», даже если это означало необходимость сделать крюк, который ты и описал, то после… После он стал яростным сторонником предложенного нами варианта.
— Верить Видящей… — покачал я головой, произнося древнюю мудрость эльфийского народа, известную даже смертным.
— … такая же глупость, как и не верить ей, — подхватил Орстон. — А истина, о которой говорит она — не обязательно та истина, которую слышишь ты.
Лори, пленница, гнома
Из сундука меня вытаскивали всего пару раз в день, позволяли прогуляться по довольно-таки обширному шатру, кормили, поили… В общем, состояние моего тела опасений не вызывало. В отличие от состояния моего разума. Пребывая в, по сути — безделии, я маялась от скуки и терзалась тревожными мыслями. Пытаясь отвлечься от них, я строила планы мщения предателям… Но, увы, пока что мой разум был еще достаточно ясен, чтобы оценить вероятность их воплощения. И сказать, что эта оценка была далека от какого бы то ни было оптимизма — значит промолчать.
Шатер, в котором меня везли, охранялся опытными стражниками, из числа тех самых разведывательных отрядов, которыми я, как выяснилось, «командовала». И предполагать, что молодая девчонка, которую весь поход спокойно водили за нос, сможет обмануть многочисленных и опытных разведчиков, избавиться от оков, покинуть шатер… И все это прежде, чем меня убьют, а тело — спалят алхимическим пламенем — уже глупость. Но даже если допустить, что я смогу это провернуть… Что у меня есть в качестве доказательства? Ничего! Только мое слово — против их. И что им будет стоить обвинить меня в дезертирстве, в том, что это я облыжно обвиняю почтенных гномов, чтобы избежать наказания за оное?! Вот именно. Ничего. И если уж даже я до такого хода додумалось, то, полагаю, у предателей все необходимые свидетели и прочие доказательства обвинения — уже заготовлены, и лежат «в шаговой доступности».
Так что я старалась хоть как-то отвлечься от тревоги за судьбу танства… да и за свою личную. Перебирала в уме компоненты алхимических зелий и ритуалов, пыталась в уме проектировать артефакты (без какого бы то ни было успеха), а чаще всего — просто спала, теряя счет времени.
Однажды мне показалось, что сквозь сон я расслышала грохот недалекого сражения… Но дрема укутала мое сознание тяжелым темным плащом прежде, чем я смогла хотя бы попытаться понять: а что, собственно, происходит? И снова потянулись тоскливое тревожное время, счет которому я не теряла разве что благодаря врожденному свойству гномов ощущать его течение.
Из разговоров моих тюремщиков я узнала о проигранном сражении… которое стало таковым потому, что войска под командованием Глоина не поспешили на помощь передовым отрядам, но во весь опор стояли на месте, выжидая, пока призванные гидры и летучие твари громили тех, кто уже ввязался в бой.
Но вот однажды меня извлекли из моего узилища и вывели из шатра. Мне уже было понятно, что верных тану воинов — перебили твари колдуна. Так что помощи я тут не найду… Но все же какая-то надежда у меня еще оставалась. Хотя бы на то, что меня сейчас попытаются склонить к предательству… Ия, разумеется, немедленно склонюсь. Ведь «предавший однажды — предаст дважды». И я обязательно сумею правильно предать предателей, донеся до тана Дорлет весть об опасности… пусть это и приведет меня к изгнанию из холда.
Меня вывели на виа принципалис(8). Значки отрядов, нанятых кланом Моршез, ожидаемо отсутствовали. Зато рядом со значками легиона предателей возвышались значки одного из легионов, что должен был оставаться на защите холда… и личный штандарт тана! Неужели тан сам сунулся в эту ловушку?
И точно! Сам тан Дорлет сидел за низким столиком в палатке командующего, рассматривая какой-то документ. К счастью, возле него были не только офицеры предавшего легиона, но и те, что пришли с ним… Но все равно, кидаться к тану с воплем «Измена!» я не стала. Прошлый раз, когда я поверила, что не могут быть сразу такое количество гномов — предателями, меня многому научил. Конечно, наедине меня с правителем никто не оставит… Но я могу хотя бы попробовать передать записку…
Тан поднял взгляд на меня.
— Неплохо. Совсем неплохо, — кивнул он предателю Глоину. — Кстати, ты показывал ей…
— Нет, господин… — предатель громыхнул кулаком по нагрудной пластине доспеха, салютуя преданному. — Как Вы и сказали, «только по Вашему прямому приказу, или же в критической ситуации».
— Н-да… — тан побарабанил пальцами по столу. — Недодумал я тут… Недодумал. Что ж. Теперь мой прямой приказ у тебя есть.
— Садись, — кивнул мне Глоин, указывая на место у стола командующего.
Не понимая, что именно происходит, я на деревянных ногах подошла и села, где было указано.
Глоин вытащил из командного тубуса свиток, сломал печать и раскатал пергамент передо мной. Первой мне бросилась в глаза печать тана. «Не вырубишь топором».
Конечно, Морский волшебники могут посоперничать с гномами в рунных зачарованиях. А волшебники Бракады — в создании артефактов. Но чтобы в обоих областях сразу?! Так что подделать личную печать тана — задача… Ну, та еще! А уж выкладывать документ, скрепленный поддельной печатью, перед самим таном…
Только убедившись в подлинности печати, я начала читать короткий текст свитка. А прочитав — немедленно перестала верить собственным глазам. Потому что документ гласил: «Все, сделанное подателем сего, сделано по моему приказу и для блага танства и Подгорного Престола».
— Я… — голос подвел меня и я запнулась. — Я не понимаю…
— Это хорошо, — кивнул тан, еще больше увеличив мое смятение. — Признание наличия проблемы — первый шаг к ее разрешению. Хуже было бы, попытайся ты «построить хорошую мину при плохой игре». Но, чтобы ты поняла, что происходит, мне придется рассказать довольно-таки длинную историю… — тан посмотрел на меня, и улыбнулся. — Нет, не от сотворения мира. И даже не от падения Нараг-Зигила. Наша история началась несколько позже. Уже при правлении моего прадеда, второго тана Дорлет. Хм… — тан задумчиво посмотрел на меня. — По географии, у тебя, помнится, были исключительно отличные отметки. Тебе что-нибудь говорит название «Дзанч»?
Я стала копаться в памяти…
— Кажется… — я сделала паузу, подбирая формулировку… — Кажется, это был один из холдов на берегу Сайсы, крупной подземной реки, впадающей в Саисское море… Кажется, он был уничтожен…
— Неплохо, — кивнул тан, хотя в его словах мне почудилось «но могло быть и лучше». — Место Силы Дзанч расположено исключительно удобно. Там, рядом с хорошей бухтой Сайсы располагается и Место Силы, и подъем на Поверхность, к торговым городам Каганата. Очень удобное место. Туда приходили по реке торговцы из других холдов, спускались вниз обитатели Каганата, даже дроу, лучшие охотники и искатели Подземья, — я внутренне сморщилась… Но недостойно гнома отворачиваться от истины только потому, что тебе эта истина не нравится, — …приводили туда захваченных тварей и артефакты Глубин, чтобы продать их и закупиться едой с поверхности… и черным деревом. Дзанч богател, — тан сделал паузу. — Холд стал достаточно велик и силен, чтобы туда перебрался Янсир — изгой и отступник Конфедерации Четырех стихий, но все-таки — Великий маг, шагнувший за Предел Смертного. В качестве платы за право поселиться в холде, он предложил создать и настроить систему безопасности… И его предложение было принято. Отныне могущественные и неуязвимые адамантовые големы зорко стерегли покой подземного города!
— Но… — я подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза тану. Очередная пауза это «но» явно подразумевала.
Тан кивнул.
— Но однажды мирное сосуществование с иллитири прекратилось. Возможно — по самой природе коварных и неспособных на дружбу и союзы поклонников Хозяйки Паутины… Правда, полагаю, если спросить у самих иллитири, то они скажут, что «жадные гномы установили монополию на торговлю черным деревом как раз тогда, когда Валшарэсс потребовала проведения особенно крупной гекатомбы, так что жадность правителей Дзанча угрожала уничтожением сразу нескольким Домам»… Но кто будет спрашивать мнения «проклятых дроу», а тем более — поверит их объяснениям?
По ироничному тону я поняла, что как раз тан этим «проклятым дроу» верит.
— Как бы то ни было, — продолжил свою речь рассказчик, — однажды дроу сумели-таки то ли пронести в холд какие-то опасные артефакты, то ли отравить городские резервуары с питьевой водой…. На холд обрушилось древнее и темное проклятье. Слова, что не должны были быть произнесены, слова, что были древними, еще когда стояли стены легендарного Аскалхорна, еще звучали, когда обитатели Дзанча начали умирать. Не помогали ни стойкость гновом ко всякой магии, ни могущественные амулеты… Даже вся мощь Великого мага не спасла Янсира. Холд вымер. Кстати, дроу, уничтожившие населения Дзанча, так и не смогли занять его: не справились то ли с големами Янсира, то ли с собственным проклятьем…. Тем не менее, холд был уничтожен. И ныне его руины возвышаются над темными водами Сайсы. И только големы-охранники гулко топают по его каменным мостовым, да призраки бывших хозяев холда стенают о своей жалкой участи.
Признаться, я не понимала, какое отношение эта история имеет к нынешней войне. Помнится, в школе нам рассказывали что-то такое, выводя мораль: «нельзя верить коварным дроу даже в самой малости». Но тут тан явно имеет в виду что-то другое.
— Жил в Дзанче некий клан Моршез, — тан, отпив из чаши, стал говорить дальше. — В торговле они были доками. Но при этом — среди них не было ни мастеров почитаемых в Подгорном народе искусств, ни воинов, ни правителей. Так что клан был богатый, но малоуважаемый. И вот, незадолго до падения Дзанча, клан распродал свое имущество, и собирался отправиться в торговую экспедицию куда-то за Саисское море. Причем собирались они на острове Грязного краба, что к востоку от стен холда. Так что текущая вода защитила их от проклятья. Лишь несколько членов клана, задержавшихся в городе, погибли там. Узнав, что произошло, и понимая, что даже с нанятой охраной — не смогут противостоять дроу, клан отправился в путь вниз по Сайсе, к Сайсскому морю. Долгое странствие привело их в танство Дорлет, ко двору моего деда. По дороге талантливые торговцы закупились многими интересными товарами. Так что беженцам было чем купить расположение деда. Они устроились в холде, и начали то же, что прервало было падения Дзанча — стали покупать подешевле, продавать подороже… В общем — богатели, как могли, оставаясь такими же, как пришли — богатыми, но малоуважаемыми. А потом дед умер. И его сыновья, мои отец и дядя — схватились за власть, привлекая каждый на свою сторону как младших братьев, так и прочих жителей холда. В итоге именно деньги клана Моршез и нанятые ими наемники склонили весы на сторону моего отца. В благодарность, отец позволил клану сохранить нанятые отряд как «гвардию клана», отдал немногие удобные для выращивания арга пещеры и выдал послабления в пошлинах на торговлю с Поверхностью. И клан воспользовался всем этим. Но постепенно, богатство вскружило головы верхушке клана… А может, головы кружились и раньше, просто это не было так заметно. Клан нанимал все больше и больше воинов. Советники танства все меньше смотрели на интересы жителей, и все больше — в кошельки своих настоящих хозяев… Все чаще звучали среди кланеров сначала тихие, а потом все более громкие и все менее скрываемые разговоры о том, зачем им вообще какой-то там «тан». Между тем, отец погиб в несколько странной стычке с глубинной тварью, и престол достался мне. Я начал разбираться с делами танства… и пришел в ужас. Оказалось, что последние годы правления мой отец буквально сидел на троне исключительно из милости клана Моршез. У них было больше воинов, больше денег, большая часть Совета — были советниками клана, а не танства… От правления их отделяла незначительная мелочь… То, что у клана не было собственных владений. Они попытались забрать себе домен Аграч… Но мне удалось спровоцировать недовольство воинов. И на престол в завоеванном холде сел, как мне показалось, сторонний гном. К сожалению, позже я выяснил, как сильно ошибался. Этот «сторонний гном» по сути оказался ставленником клана Моршез. Но, формально Аграч — все-таки не владение клана Моршез. А им, кровь из носу, нужен полководец и правитель. Если бы таковой нашелся в составе клана — я бы не усидел на престоле и трех дней.
— Война… — прошептала я.
— Именно, — кивнул тан. — Настоящий полководец, уважаемый воинами, может появиться только на войне. Клан спровоцировал дипломатический кризис в отношениях с колдуном… И я не стал им в этом препятствовать. Ведь война — это хороший повод, как говорят наверху, «собрать все тухлые яйца в одну корзинку»…
— …и уронить корзинку? — спросила я.
— Именно, — кивнул тан. — Что, собственно, ты и наблюдала. Однако теперь ты — секретоноситель высшей категории. И я не могу допустить, чтобы ты вернулась в холд и хотя бы нечаянно проговорилась.
Я встала со стула, опустилась на колено, подставляя голову под милосердный удар. Каноны, завещанные нам Могучим Кователем и Достойными предками не допускали иного решения…
— Ну-ну, девочка, — в голосе тана послышалась странная усмешка. — Все не так плохо. Дипломатические каноны требуют от нас передать победителю заложника. Ты избрана для выполнения этой почетной, хотя и небезопасной роли. В экспедиционном корпусе ты занимала одну из важных командных должностей, участвовала в посольстве… Словом — достаточно важная фигура, чтобы твоя отправка не стала оскорблением. А с другой стороны… Тан д’Ин Амит, — несколько странно было слышать применение титула подгорного народа к человеку, да еще и колдуну… Но он — победил, пусть и со всей возможной помощью со стороны проигравших. Так что уважительное титулование — вполне допустимо. — …он разумный степенный и солидный. В жизни понимает. И вообще — почти гном. Две жены и три любовницы…. Если ты сможешь стать если не третьей женой, то хотя бы одной из любовниц — это возвысит тебя и твою семью, и создаст столь нужные для нас связи с Поверхностью. И ради этого отдать треть добываемого на огненных уровнях адаманта, а еще — обязаться продавать еще треть колдунам по льготной цене, и трехпроцентная пошлина на транзит — цена невысока.
1) Мур марран (кхуздул) — «легкий молот» (ругательство)
2) Аргернор — наркотическое и магически активное вещество, поставляемое Подгорным престолом.
3) Арг — Разновидность грибов. Сырье для производства аргернора.
4) Единокровный — происходящий от одного отца, но разных матерей.
5) Первый центурион (примпил) являлся старшим из всех центурионов легиона, и, фактически — личным помощником командующего. Даже формально он стоял сразу после легата и шести военных трибунов — т.е. примпил — человек (или, как в данном случае — гном) весьма уважаемый.
6) Ярус Подземья, имеющий выход на поверхность — «Поверхностный». Под ним идут несколько ярусов, в которых гномам удобно и комфортно жить. Они так и называются «Жилые» и нумеруются сверху вниз. Под Жилыми ярусами идут Глубинные. Там даже выносливым гномам долго жить не получается. Поэтому на Глубинных ярусах работают вахтами. Еще ниже — Огненные ярусы. Там уже температуры такие, что даже устойчивых к огню гномов пробирает. Да и воздух не так, чтобы сильно пригоден для дыхания. Там не живут, и даже не работают. Но время от времени на Огненные ярусы спускаются экспедиции в поисках особо ценных металлов и минералов. К таковым, для примера, относятся мифрил и адамант. Золото — недостаточно ценно, чтобы из-за него соваться в это пекло.
7) Отхо Барзул (кхуздул) — злая судьба, месть.
8) Виа принципалис — «улица» в военном лагере, проходившая мимо палаток командующего, трибунов и преторов.
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Эльфийские девы никогда не отличались особенной пышностью форм. Раздевшись, я крутилась перед столиком с тремя зеркалами. Сама идея такого предмета обстановки была привнесена в наш мир Неумирающими. И я, как, собственно, и мама, нахожу ее замечательной. А бурчание неких традиционалистов о том, что «предки так не делали» — глупым и беспочвенным. Впрочем, несмотря на всю политическую мощь консерваторов, некоторые их идеи встречали отпор… как ни странно — со стороны Древних разных кланов, которым, частенько было интересно: «а что из этого получится». Впрочем, некоторые нововведения встречали с их стороны не менее резкий отпор. Так идея «чайлдфри» была отвергнута как «неподобающая и противоречащая Путям Матери», а ее апологеты… В лучшем случае — объявлены «неподобающими», то есть — закрытыми для общения со стороны серьезных структур Вечного леса. И это относилось только к тем, кто кроме глупой и губительной для эльфийского народа идеи мог похвастаться и некими достижениями, не позволяющими их вовсе отвергнуть. Те же, кто не мог таковым похвастаться… Что ж. Наложение статуса «отвергнутого», то есть — лишенного возможности принимать в своем замке выпускников школ Вечного леса, могло рассматриваться как «мягкое порицание», потому как присвоение следующего почетного звания «павший» — совмещалось с назначением цены за голову (в случае Неумирающего — за столько голов, сколько сумеют добыть(1)). И лишь один раз было объявлено, что «совершившую святотатство постиг Гнев Матери, и она лишена права перерождения, либо же возвращения в свой мир».
Я достала из гардероба легкое платье и надела его. После некоторое время ушло на то, чтобы нанести макияж. Честно говоря, я не вполне понимаю, зачем мне все это: ведь в замке сейчас не гостит никто из квенди, а ритуал, который мы собирались проводить, надлежит совершать, отказываясь от пределов и ограничений между собой и миром. Так что придется одеваться, а потом — раздеваться обратно… Но Лар сказал, что ему не нравится, чтобы его женщину видели обнаженной другие мужчины… Впрочем, лорды фейри всегда славились непредсказуемыми и необъяснимыми капризами. И с ними частенько проще согласиться, чем объяснить, почему не хочешь выполнять их пожелание. Так что на скорую руку, но тщательно приведя себя в порядок, я покинула свои покои, и двинулась к верхнему ярусу донжона.
По боевой площадке на самом верху, периодически сменяясь, расхаживали часовые. Так что под ритуальный зал пришлось отвести следующий, самый верхний из крытых этажей. Заклятье, преграждающее вход в помещение, отведенное под ритуальный зал, и не дающее снаружи разглядеть того, что происходит внутри, раздвинулось, пропуская меня.
Лар уже был готов к проведению ритуала. Точнее — он как раз вел последний этап подготовки, который уже можно считать началом ритуала: расчерчивал колдовской узор. Вообще говоря, этом можно было сделать и проще: заказать металлические пластины с нужным рельефом кобольдам, что вполне устроились под городом, и начали неплохо так плодиться. Но сейчас мы проводим ритуал не для того, чтобы получить некий результат, а для того, чтобы научиться чему3-то новому и закрепить уже имеющиеся навыки. Так что Лар решил, что узор следует расчерчивать самому. На меня же ляжет обязанность проверить и перепроверить построение. К чему я, приведя себя в подобающий вид, и приступила.
Проекция многомерного построения на плоскость пола получалась… головоломной. Но Лар постепенно Превозмогал… и Превозмог. Одну за другой я прозванивала различные цепи контуров, проверяла соответствие и смысловое наполнение символов… Иногда обнаруживались различное… нет, не ошибки — погрешности. Но в задуманном нами ритуале и погрешности лучше устранить.
Вообще-то, Греза — сторона искусства Оракулов, к которой обращаются Видящие и Пророки, которые имеют способности к школе Разума и развивают их. Ни у меня, ни у Лара таковых нет… Но Хаос и Шаманизм позволяют преодолевать ограничения, создавая новые Пути в обход запретов. Так и сейчас Лар, заключив договор с духом Разума, постарался нащупать среди бесчисленных грез и отражений плана Хаоса Лунную Тень, владения Звезды Восхода и Заката. Признаться, я была сильно удивлена. Ведь «Звезда Восхода и Заката» — один из титулов Матери Атарэ. Неужели и ее Владения расположены посреди враждебного всему живому Хаоса?
Шагнув сквозь Врата Сумерек, мы с Ларом оказались… где-то. Впрочем, и раньше мне было трудно определиться с тем, чем считать то, куда приводят меня изменяющиеся пути, открытые перед провозвестником Владыки Изменчивых ветров.
Темное пространство, освещенное только светом далеких звезд, простиралось перед нами. На фоне темных небес возвышались башни, ослепительно белые в окружающей сияющей тьме. Их очертания, не теряя некоего совершенства и внутренней гармонии, постоянно искажались. Казалось, я вот-вот уловлю… сумею понять, в чем именно их несовершенство… чем они отличаются от идеала… Но новое изменение придавало им какое-то неуловимое качество… и все мои размышления и их результаты шли к вальшаресс.
Нам навстречу из теней сумрака выдвинулась статная женская фигура. И я не смогла противиться желанию опуститься на колени в ее присутствии.
Лори, заложница мира, гнома
И вот она я — не слишком ценное имущество, переданное нашим таном соседскому властителю, дабы урегулировать разногласия после небольшой ссоры. Разумеется, вначале меня отвезли в Серые холмы. Я не очень хорошо разбираюсь в поверхностной фортификации… Все-таки моя столь неудачно начавшаяся военная карьера всегда рассматривалась мной как необходимое условие для изучения алхимии. Но все равно город моего нового тана выглядит как сильная крепость. И не скажешь, что это — не главное владение тана д’Ин Амита, а лишь одна из его побочных крепостей. Крепкие стены, высокие башни… И, если я правильно понимаю смысл выбоин в твердой, просушенной солнцем земле — все места, удобные для размещения осадной техники, пристреляны батареями требушетов в городе.
Через ворота с полагающими для такого сооружения дополнительными решетками (сейчас — поднятыми), и бойницами для обстрела тех, кто будет пытаться эти самые ворота выбить, мы попали в город. За стеной раскинулась довольно-таки широкая полоса «палаточного лагеря» — многочисленные орочьи шатры стояли именно здесь. Насколько я поняла, если бы мы все-таки дошли до Серых холмов и хотя бы начали осаду — этот лагерь можно было бы легко свернуть. Так что обстрел города зажигательными снарядами дал бы не слишком много результатов, а прорвавшиеся внутрь враги оказались бы не простреливаемом вдоль и поперек пространстве, заботливо лишенном каких бы то ни было укрытий. А дальше виднелись уже каменные кварталы, в которых каждый дом представлял собой небольшую, но хорошо укрепленную крепость. И их надо либо последовательно штурмовать, теряя время и бойцов, либо — обходить, ожидая в любой момент удара в спину, а также того, что в любой момент можешь оказать отрезан от доставки боеприпасов и расходников из осадного лагеря, поскольку для гонцов и подносчиков эти кварталы станут настоящим лабиринтом Смерти.
Оценивать сердце крепости, ее Цитадель, я даже не пыталась, поскольку очевидно, что ее укрепления — не столько физические стены, башни, ров, ловушки и прочая фортификация, сколь магия.
Но мы двинулись не к мрачной и величественной цитадели, но остановились на широкой площадке неподалеку от нее.
— ВПП(2), — пробормотал волшебник что-то непонятное.
Из странного сооружения, снаружи напоминающего не то пещеру, не то — подземный ход, неведомой силой выдавленный на поверхность, выполз железный дракон.
Чудовищное порождение людской магии и холодного железа повернулось к нам боком… и в этом самом боку открылась самая настоящая дверь.
— Неплохо, — бросила дроу, которую я до сих пор старательно не замечала. — С союзником общался?
— Ага, — кивнул д’Ин Амит. — На меня произвели впечатление его ездовые крикуны. К сожалению, до проекта джинн-бомбардировок мне еще далеко… Да и Красное море, которое надо было тралить — не в нашем мире. Но кое-чего я все-таки достиг. Правда, механизмы железного дракона слишком тяжелы и слишком объемны. Так что взять с собой в полет он может лишь четырех разумных приблизительно человеческого размера. Да и то — ценой изрядной потери боевой мощи. И прочность у него пониже, чем у стандартного, и огневая мощь…
— Чем-то приходится жертвовать… — вздохнула Светлая.
— Равноценный обмен… — не то, чтобы я осознанно влезала в разговор… но мое бормотание себе под нос — услышали.
— «Равноценный обмен»? — с вопросительной интонацией повторил д’Ин Амит. — Ты — алхимик?
— Громко сказано, — вздохнула я. — Учила то, что посчитали нужным преподать саперу… Хотя я всегда мечтала о большем. О возможности встать на Предел Смертного…. О белом эликсире магистериума(3)…
Орстон, инквизитор, человек
До Азира оставалось еще больше недели пути обычным, нефорсированным маршем, когда мы встретились с передовым отрядом его хозяина. Надо сказать, что отряд был слабенький: несколько десятков еретиков, десяток магов-культистов, и небольшой отряд конников, кинувшихся отступать. Еретики же, предводительствуемые фанатиками темного культа, построились для боя.
Надо сказать, что место наши противники выбрали удачно. Заросшая травой дорога здесь петляла между невысокими холмами. И если армия могла просто обойти вражеский отряд, то вот обозу сделать то же самое будет затруднительно.
Томас принял решение выиграть бой «красиво» — и отправил вперед довольно большой отряд пехотинцев, и так шедший в авангарде, и, собственно, и предназначенный для того, чтобы собирать на себя неприятности.
Признаться, я был согласен с Томасом (что случается крайне редко). Но пехотинцы, направляемые мечниками — сильнее еретиков и лучше вооружены. Культисты же… Какую-то дань их боевая магия заберет, но остановить атаку вряд ли сможет. А если они попытаются ослабить пехотинцев и командующих ими мечников проклятьями — их снимут поддерживающие атаку аколиты.
Что ж. Надо признать, что я, вместе с Томасом, недооценил противника. Вместо первой линии еретиков, со щитами и копьями, на атакующих пехотинцев обрушились призванные во множестве демонические птицы. Кажется, их называют «орнисы». И было их много. А главное — их аура нагоняла страх. Неопытные пехотинцы заметались, открывая для удара более сильных товарищей. А еретики врага начали стрелять из луков, особо не заботясь о том, что поражают своих призванных союзников вместе с противниками… В общем, атака захлебнулась. И, хотя подошедшие аколиты сумели-таки, пусть и не без труда, изгнать демонических тварей обратно на их план, общей ситуации это не меняло. Тем более, что еретики врага рывком сократили дистанцию, и обстреляли уже аколитов, а потом — отбежали обратно за щиты своих товарищей.
Я активировал Истинное зрение. Перед отходящими на исходные позиции еретиками пролегала полоса, зачарованная какой-то неведомой магией. Как ни странно, угрозы от этого колдовства я не ощущал, но зачем-то враги это сделали?
— Томас, — обратился я к коллеге. — Мне не нравится полоса зачарования перед строем врага. Возможно, стоит подтянуть егерей и обстрелять их строй? — все-таки, как бы я не относился к Томасу, докатиться до прямого предательства… Это не по мне!
— Мы будем стрелять в них, они — в нас, — фыркнул Томас. — Слишком долго. И потери — неизбежны.
Надо признать, некий организаторский талант у Томаса есть. Следующая атака началась меньше чем через час после того, как наша пехота откатилась под ударами демонических птиц. На этот раз вперед двинулась ударная сила Империи Света: рыцарская конница, направляемая тремя паладинами.
Тяжелые дестриэ неторопливо, но неостановимо разгонялись в сторону врага. Бревнообразные копья неизбежно разобьют строй врага, а там… — это будет уже преследование бегущих и резня! Если, конечно, та зачарованная полоса — это не нечто, что приготовили специально против такой атаки. Но какие чары смогут пробить защитные амулеты рыцарей и неистовую веру паладинов?
Произнеся это «про себя» — я понял, что происходит, и на что рассчитывают противостоящие нам. Я закричал, призывая трубачей остановить атаку… Но было уже слишком поздно. Три паладина, возглавлявшие атаку, подняли закованные в латные рукавицы руки, и обрушили на зачарованную полосу Очищение. Чары исчезли, и тяжелые рыцари, считая дорогу безопасной — полетели на врага…
Там, где были исчезнувшие под напором Света чары — земля провалилась, и рыцари обрушились вниз, туда, где ждали свою добычу острые колья, ничуть не волшебные.
— Что… Как это?! Да что это за … — возмутился Томас.
Мне оставалось только вздохнуть.
— Выкопали ров, набили на дно колья, и прикрыли все это тонкими досками, укрепив их специальным заклятьем, а потом — аккуратно вернули дерн на место. Но в магическом зрении ловушка осталась очевидной. Пехотинцы, без малейших способностей к магии, пробежали по укрепленным доскам, как по ровному месту, каковым оно и являлось. А вот паладины… Шарахнув Очищением, они сняли укрепление досок. А сами по себе доски тяжелых коней и закованных в латы воинов не выдержали.
Некоторое время у нас ушло на то, чтобы вытащить из рва попавшихся в ловушку. Погибших среди них было не так уж много… К сожалению, двое из трех паладинов, влетевшие в пустой ров и обрушившиеся на колья с большой высоты — погибли, не успев наколдовать целительные чары. Третьему повезло… если можно назвать «везением» потерю коня, переломы обеих ног и тяжелое сотрясение мозга. Впрочем, из остальных выживших большинство было тяжело ранено, а то и искалечено.
На этом успехи врагов закончились. Подошедший прелат со свитой сомкнули края рва. И следующая волна рыцарей смела и разбросала строй врага без потерь… Но даже и так победа заставляла помянуть почтенное имя царя Пирра, память о котором принесли Неумирающие(4). Два паладина выбыли необратимо. Да и третьего маги-целители не обещают вернуть в строй в сколько-нибудь обозримое время. Почти десяток рыцарей — кто мертвыми, кто — тяжело раненными, тоже выбыли. Погибли пехотинцы, мечники, аколиты… В сравнении с этим силы (и, соответственно — потери) врага казались ничтожными.
А тут еще вернулись остатки отряда, отправленные за «бежавшими с поля боя кочевниками». Поскольку тяжело одоспешенные рыцари не могли рассчитывать на то, чтобы догнать легкоконных кочевников — в погоню отправились молодые оруженосцы и пажи… Но враги, отведя преследователей подальше, сбросили морок. И вместо пяти нукеров, цели вполне посильной для десятка молодых воинов, перед ними оказались четыре рыцаря Хаоса и культист, собственно и поддерживавший морок. Отступить смогли только двое. Остальные… Мечи и злое колдовство варпа собрали свою жатву.
— Проклятье! — Томас грохнул латной перчаткой по походному столу в преториуме. — Подлые культисты мерзких Темных богов!
— Война — это путь обмана, — пожал плечами Мератон. — Нам следует учесть, что врагами предводительствует не тупой орк или же дикарь с Востока. Кампанию за врага планирует мощный и злобный разум.
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
— Богиня переполнила пространство в ширину и в вышину. Сияние ее развеяло мрак! — произнес Лар, как только мы вывалились из транса.
— Да, — я улыбнулась. Общение с Матерью Всех эльфов не могло не оставить серьезного отпечатка даже на психике Провозвестника иного бога. Впрочем, Звезда Восхода-и-Заката не воюет с иными богами… если, конечно, они не воюют с ней. И постулат «основы моей веры запрещают мне хулить чужую» — не мог ей не понравится. Но все равно некая темная тень, лежащая на нашем общем с Ларом будущем не дает мне успокоиться…
— Вот … — выданная Ларом «в эфир», как выражаются Неумирающие, фраза была частью принесенного ими же «большого загиба Петра великого». И приличными в ней были разве что наименования степеней родства и предлоги. Упоминания «Империи Света», ее Владыки и Священной Имперской Инквизиции я к «приличным словам» — не отношу.
— Что случилось? — встревожилась я.
— Один из «отрядов завесы», отправленных на север, столкнулся с подступающими имперцами… — злобно сощурившись, выплюнул Лар, явно желающий скорее продолжать цитировать и творчески перерабатывать наследие великого правителя, а не составлять из приличных слов конструкции, способные быть воспринятыми приличной эльфийской девушкой. Вот и хорошо. Глядишь — остынет, пока мне объясняет, сам в ситуации получше разберется, и никакой глупости не утворит в нервах. — …и не сумел вовремя отступить. Какие-то потери они светлячкам нанесли… Но и их самих стоптали практически полностью. Хорошо еще, что Фрорек, культист одного из первых наборов, оказался достаточно опытен и авторитетен, чтобы заставить мальчишку Дайна, всадника Хаоса, отступить, а не бросаться в безнадежный бой… Так что погоню, в которую отправились только легкие конники Империи — они просто вырезали. Да и ловушку Фрорек классную организовал… Один паладин — точно того… с концами. И еще двое — неизвестно. Их, конечно, вытащили, но вот в каком состоянии… Этого уже видно не было.
Я серьезно задумалась о неадекватности возлюбленного. Размен трех паладинов (даже если те два выживут — их все равно серьезно потрепало) на «отряд завесы», да еще без поддержки всадников Хаоса, то есть только силами воск низкого ранга — это было бы серьезно даже для эльфов. А уж для людей с их скоростью воспроизведения… Увы, война не бывает без потерь!
— Может и не бывает, — вздохнул Лар, и я поняла, что, по крайней мере часть мыслей — озвучила вслух. — Но все равно их следует по возможности уменьшать. У меня же нет под рукой империи, чтобы собирать с нее многотысячные армады! Приходится крутиться с тем, что есть.
После этого мы завершили интересное и приятное занятие — общение с магией, и перешли к делам сугубо практическим и далеко не всегда приятным: организации разведки и диверсий на пути врага, подготовкой эвакуации крестьян частью — в Азир, а частью — на территории Семендера и Беленджера, проверкой запасов…
В общем, война, не в пример прошлым конфликтам, показала себя делом довольно-таки скучным. И заниматься нам пришлось не лихими атаками на поле боя или же стойкой обороной, но скучной логистикой. В прошлый раз (с гномами) все решила хотя бы дипломатия, и довелось пообщаться с кучей интересных личностей, исполняющих роли тайных посланников как от гномов, так и от дроу… Последним, кстати, достался не только неслабый такой обоз с золотом, но и немало гномской огненной смеси, которую они собираются пустить на очистку дальнего Места Силы… А еще им перепало чуток Благодати Хозяйки Паутины, так что их Дом слегка приподнялся… И даже выбрался из верхов четвертой тысячи в рейтинге в низы третьей. Признаться, такая помощь проклятым дроу меня совершенно не радовала… Но если это будет платой за то, что в решающий момент противостояния с небольшим, но все-таки Очищающим походом нас не ударят из-под земли… То оно того стоит. А смотрящие донесли, что, несмотря на оптовые закупки черного дерева и активное использование гномьего огня — встряли дроу очень серьезно, и выделить сколько-нибудь подходящие силы для борьбы еще и против нас — для них маловероятно. Да и недовольные, совершившие увлекательное путешествие из низов третьей тысячи рейтинга в верхи четвертой — уже проявились. Так что заняты местные дроу по самые свои черные уши. Гномам тоже будет не до нас: потери они восполняют медленно и крайне печально. Да и основные сторонники завоевательного похода на поверхность если не полегли в войне с д’Ин Амитом, то попали под длинную и изрядно неласковую руку гномьего правосудия. У Триумвирата в их войне с чернокнижниками вроде бы намечались какие-то успехи, но до решительного перелома — еще далеко. Да и когда додавят — поглотить и переварить захваченное им будет нелегко. Триумвират же — это не дурнина, вроде Гхыра… Они все делают солидно и основательно. Кстати, им на руку сыграло решение Лара и д’Ин Амита о запрете транзита рабов: Триумвират сейчас активно ведет переговоры с Темным храмом о беспрепятственном проходе рабских караванов от Сарисского моря… Причем купленных — не используют в качестве продовольственного запаса, но вполне себе расселяют на своих землях. В общем — обустраиваются надежно.
Тин, ученик инквизитора, человек
«На костях»(5) пришлось какое-то время задержаться. Следовало подлечить раненых, над которыми уже трудились аколиты, а кое-где даже и прелаты. Томас вслух сожалел о том, что ангелы запоминают только выдающихся смертных. А остальные… Остальных призванных ангел может воскресить, но только если тот, кого воскрешают — скончался в присутствии ангела и его душа еще не успела отойти в Серые пределы и там затеряться среди теней, что, увы, является обязательным шагом на пути в Чертоги Владыки Света. Ибо, не очистившись от земного скитанием во владениях Вечной леди — нельзя войти в Горний Предел. Вот если ангел запомнил смертного, или ему укажет нужную душу сам Владыка — то многое поддается перемене. Увы, даже самые храбрые и заслуженные, но лишенные как минимум героической ауры, паладины к числу таких вот, заметных смертных — не относятся.
Мы с учителями смотрели на поле завершившегося сражения с вершины холма. Холм… не сказать, чтобы он был очень высок, но на данной местности он являлся однозначно, «господствующей высотой», позволяющей обозревать степь вокруг на десятки километров.
— Почему эти ублюдки не побежали, спасая свои жалкие, запроданные Тьме души? — вопросил Томас, поднимаясь к нам. Спрашивал он скорее Свет, или даже его Владыку. Но ответил ему Орстон.
— Поняли, что их все равно догонят — если не рыцарская конница, то пажи и оруженосцы. Догонят, закружат в схватке, раздергают короткими атаками — а там и тяжелая кавалерия подойдет. Вот и решили, что если уж все равно умирать — так хоть и нас укусить. И видит Владыка, у них это получилось!
— Н-да… — Томас из-под руки оглядел местность.
Тут было понятно даже такому дилетанту в военном деле, как я: хоть тяжелый обоз реально можно было без неподъемных затрат времени и усилий вести практически только по до сих пор не заросшей дороге, но вот конница пошла бы хоть и не совсем «как по ровному», но петли, которые ей пришлось бы закладывать — никак не помогли бы скрыться удирающим пешцам.
Внезапно мне показалось, что возле ближайшего холма что-то блеснуло.
— Тин? — обратился ко мне Орстон, заметив, что меня что-то заинтересовало.
— Светится что-то. Там, — указал я направление.
— Это я послал элементала Света на разведку, — произнес подошедший Мертон.
— Зачем? — удивился я. Ведь сейчас места вокруг нас прочесывали и передовые дозоры нашей пехоты, и легкая конница, и даже призванные совы…
— Качественно замаскированно, — вздохнул Мертон. — И пехота, и даже совы такой сюрприз могут и не увидеть. А вот светлячок заметит если не яму, то чары, ее прикрывающие.
Некоторое время ушло на обычные для организованной армии (в отличие от разношерстного ополчения) отчеты, согласования, контроль выполнения приказов. Разумеется, большая часть этой черновой работы легла на учеников, таких, как я, и ребят, что пребывали в таком же статусе при Томасе. В общем «я начальник, и свою работу за вас делать не собираюсь» — принцип, работающий независимо от степени святости начальника.
Через некоторое время Мертон сообщил, что обнаружил еще несколько схожим образом подготовленных позиций. Однако на них никакого «пехотного заполнения» не наблюдалось. Так что разобраться в природе ловушки было бы легко, даже не знай мы о таком фокусе.
— Похоже, у твоего бывшего господина с эльфийкой все сладилось, — фыркнул Орстон.
— Проклятые длинноухие предатели! — проворчал Томас.
— Почему Вы так думаете? — спросил я.
Учителя переглянулись и усмехнулись. В их взглядах так и читалось: «Салага еще! Личинка! Ни черта не понимает!»
Ну, так я и спрашиваю, чтобы мне объяснили, и я стал понимать! Поэтому я уставился на инквизиторов с видом, характерным для некоего зверя, созерцающего внезапное изменение в окружающей действительности… То есть — вид обрел уставной, «лихой и придурковатый».
— Да ладно из себя тупаря строить, — вздохнул Орстон. — Объясню я тебе. Объясню. Просто стиль уж больно характерный для Видящих: узнала, где может нанести тебе урон, а где именно — не Видит, (точнее — видит несколько вариантов). Вот и обустраивает сразу несколько мест, чтобы перекрыть все имеющиеся варианты.
— Логично! — кивнул я.
— Что логичного?! — взвился Томас. — Ради ничтожных потерь, нам нанесенных, они тут несколько дней возились, отряд — потеряли…
— Но можно посмотреть и по-другому, — вздохнул Мертон. — Два паладина — погибли, еще один — тяжело ранен, так же в минус несколько рыцарей, не говоря уже о пешцах, которых порвали призванные демонические птицы. А цены — пару дней лопатами помахать, да отряд дешевой пехоты положить… Не в нашу пользу расклад. Совсем не в нашу.
Ставр, глава Тихой руки, Тень
Давненько я не покидал Азир. Работа главы Тихой руки — занимает слишком много времени и сил, чтобы можно было тратить их на бессмысленные вылазки и прогулки. Но сейчас… Иногда для объявления воли сюзерена требуются не только устрашающие доспехи и давящая аура Силы Всадников Хаоса, но и тот, кто понимает, что происходит. Тот, кто не даст Всадникам, ребятам суровым и не склонным к милосердию и прочему гуманизму, слишком уж широко воспользоваться своими полномочиями. Вот и пришлось бросить текучку на подчиненных, а самому отправиться в эту поездку.
Общину оборотней мы нашли пустой. Получив сообщение от сюзерена с призванной совой, оборотни предпочли собраться и откочевать, куда указали. Причем собрались они основательно. Мощные и выносливые оборотни утащили с собой все, что не прибито просто намертво. Да и многое из прибитого, суда по дырам в бревнах — оторвали и унесли.
Следующая точка маршрута — Заовражье. Сюда тоже была отправлена сова, но люди предпочли то ли не заметить, то ли не понять сообщения. По крайней мере, никаких приготовлений к эвакуации — не наблюдалось. Серг’Ра, сопровождающий меня в этой поездке, и два его более молодых товарища нахмурились. Разумеется, через забрало этого было не видно, но у Всадников на кошмарах есть и другие способы дать окружающим понять, что их настроение — далеко от радужного. Так что в деревню мы въезжали как вестники беды.
Впрочем, надо сказать, что принесенные нами вести и впрямь далеки от радостных.
Я махнул рукой, и сопровождающий нас мальчишка-горнист звонко протрубил сигнал. Люди, попрятавшиеся было при нашем появлении в домах, начали робко выглядывать. Интересно: они серьезно считают, что если бы сюзерен решил покарать их за своеволие и неподчинение, их жалкие жизни действительно спасли бы эти глинобитные стены и покосившиеся частоколы?
Трубач протрубил еще раз, и староста деревни все-таки соизволил показаться.
— Я прибыл сюда, — не спускаясь из седла, обратился к местному главному, видимо — вообразившему себя несменяемым начальством, — дабы проинспектировать: как идут приготовления к эвакуации по приказу моего господина, властителя Азир, тархана Семендер и Беленджер, Провозвестника Изменяющего пути.
После произнесения малого титула ветер, на мгновение полыхнувший лазурью, развернул знамя, а эскарбункул на нем полыхнул восьмиконечной звездой. Хороший знак.
— Господин… — староста рухнул на колени. Вот только… Не в первый раз я встречаюсь с подобными ему. Так что оценить его актерскую игру в «дикий страх» я могу где-то на троечку. Для провинциальной сцены — сойдет. Впрочем, мы и не в столичной Опере.
— Итак, — я грозно оглядел народец, медленно выползавший из-за заборов, — почему до сих пор не исполнено распоряжение милорда Кайларна об эвакуации?
Народишко заворчал… но с места никто не сдвинулся. Видимо, собравшиеся отчетливо понимали, что они, даже все вместе если и смогут завалить молодого и неопытного Всадника Хаоса на его верховом кошмаре — то разве что чудом. А уж троих, да подпертых небольшим, но грозным отрядом младших рангов…
— Господин, — не поднимаясь с колен, пробубнил староста. — Куда ж мы пойдем-то? А коровы наши? Хозяйство… Разорят ведь…
— Кто? — жестко спросил я. — Разбой и грабеж имущества мирных поселян… Тут и на визит к сфено на остров можно заработать!
— Так… зверье ж дикое — без понятия… Да и ветра такие по степу гуляют… Без присмотра избу оставишь — глядь, она уже и без крыши…
— Пойдет туда, куда укажут, — отрезал я. — Тем, кто потеряет имущество — сюзерен выплатит компенсацию. Впрочем, — продолжил я речь, увидев отблеск жадности в глазах селян, уже предвкушающих, как будут дуванить имущество глупцов, согласившихся уехать с праотеческой земли, — выплатив компенсацию, со «зверья, ветров и случайных пожаров» мой господин взыщет. Он всегда приходит за своими деньгами.
Закончив дозволенные речи и выслушав уверение старосты в совершеннейшем почтении, мы разбили лагерь на холме неподалеку от околицы. Конечно, можно было бы и кого из жителей турнуть из избы на пару часов — не переломились бы на свежем воздухе погулять. Но кто знает, как дела повернуться. А тут, на холмике… Высоко сижу, далеко гляжу!
— Не пойдут, — фыркнул Серг’Ра, опускаясь на извлеченный из тороков походный стул.
— Не пойдут, — согласился я. — Разве что пара-другая семейств. Но хоть сколько жизней спасти — уже не зря ехали. Так бы их не отпустили. Ну а с нами — не посмеют.
— А остальные? — поинтересовался один из младших Всадников.
— А остальные, — жестко ответил Серг’Ра, — послужат наглядным примером: что бывает, если не слушать Господина и его Видящую!
Орстон, инквизитор, человек
Наконец-то, после долгого пути, мы вступили во владения мага Хаоса. И пусть до формальной границы остается еще примерно день пути — реально эту территорию уже контролировали войска первожреца Темного бога.
Определили мы это по начавшимся диверсионным атакам. В отличие от нас, им-то не надо экономить ману: достаточно отступить в замок… Так что налеты орнисов стали постоянной рутиной. Что интересно, применить прием, столь хорошо послуживший темному жрецу в войне с орками и гномами — налеты ездовых крикунов и засыпание с большой высоты флешеттами, он против нас даже не пытался. Видимо — сумел выяснить, что на больших телегах, тщательно прикрытых плотной тканью, не «особо ценные колдовские приспособления», но ездовые виверны, чьи всадники были наняты нами специально для этого похода. Могучие крылатые ящерицы пребывали под заклятьем стазиса, но могли быть приведены к боевой готовности за считанные минуты. Однако ни одного налета так и не случилось. Томас бесился и клял «проклятых шпионов», обещая оных «отыскать и повесить». Мы с Мертоном только посмеивались в усы. Разумеется, я знал о шпионе колдуна в нашем войске, да и не об одном. Но известный шпион — немалая ценность! Хотя бы уже потому, что через него можно организовать передачу «на тут сторону» нужной информации… Да и возможность спасти эту мятущуюся душу — многого стоит.
С невысокого холма я наблюдал за тем, как разбивается привычный походный лагерь. Сколько раз уже наблюдал я эту картину, но каждый раз она — как внове. Крестьяне-обозники споро выкапывали ров и набивали колья частокола.
Неумирающие рассказывали, что в их мире армия, что привнесла саму идею строительства укрепленного походного лагеря — не таскала за собой обозников-строителей. Воины сами тащили колья для частокола, сами копали ров, сами строили укрепления… Увы, у нас этот номер не эффективен. «Рожденный сражаться — не жнет и не пашет. Иных хватает забот». Так что, хотя воины и сильнее обычных крестьян — крестьяне возведут походный лагерь быстрее. Просто за счет того, что они — умеют это делать. А воинам тренироваться в подобном — значит снижать свою эффективность…
Тревожно взревели рога. Ожидаемо. Лорд Азир, первосвященник Изменяющего пути в очередной раз продемонстрировал, что не собирается оставлять наше приближение без внимания. И не оставил. Я спокойно наблюдал, как строители, побросав свой инструмент, бегут к вагенбургу и прячутся под телегами. Так что вместо беззащитных крестьян налетающих кочевников встретили пехотинцы, составившие из своих щитов «черепаху». Они даже попытались обстрелять налетающих конников, но… Как ни крути, при прочих равных — степняки бьют дальше. Ненамного, но этого вполне хватает, чтобы обстрелять и удрать, не понеся потерь.
— Вперед! За ними! — развоевался один из рыцарей, командовавших небольшими отрядами.
Но уже на втором шагу он остановился, наткнувшись на закованную в сталь руку Томаса.
— Стоять! — твердо произнес собрат-инквизитор.
— Но… Они же уйдут! — выкрикнул рыцарь. Как его там… Джон, кажется?
— Они уже ушли, — фыркнул Томас, разглядывая из под руки гряду невысоких холмов, за которыми скрывались последние кочевники. — За этими отродьями Каганата угнаться могут разве что пажи и оруженосцы. Рыцари их дестриэ — слишком тяжелы, чтобы гоняться за легкой конницей кочевников. Но ты можешь поручиться, что там, за холмами, младших не ждут отвратительные, искаженные Хаосом подобия рыцарей? Или луа? Или какие из призванных тварей?
— Нет, — Джон вздохнул. — Но что-то же делать надо?
Тут можно было только согласиться. «Что-то» действительно надо делать. Конечно, трое не спевших убежать крестьян и несколько раненых ополченцев — это не сказать, чтобы тяжелые потери. Но противник обошелся и вовсе без них. А значит — набеги будут повторятся.
Томас пожал плечами.
— Выстроить систему наблюдения. Чтобы наскоки не становились неожиданностью. На марше охранение расходится достаточно широко — и кочевники, хоть и крутились неподалеку, но атаковать так и не решились. А сейчас… Расслабились ребятки. Расслабились. Решили, что раз дошли до места будущей дневки — можно и успокоиться? Зря.
Я с интересом посмотрел на Томаса. Признаться, сейчас старый соперник открывался мне с новой, доселе неведомой стороны. Конечно, для всей нашей армии понесенные потери — тьфу! Наплевать и растереть. Но вот для конкретного копья(6) небогатого рыцаря, в лучшем случае владеющего небольшой деревушкой (а другие в опасную и не сулящую особой славы и богатств дозорную службу и не идут) — потери были серьезные, и способные сильно ударить по самому больному месту большинства этих рыцарей большой дороги — по кошельку. Так что педагогический прием на тему «Постоянной Бдительности» получился хоть и сомнительный с точки зрения морали, но весьма эффективный.
В общем — так оно и получилось. Так что кочевники, хоть и крутились поблизости, но постоянно напарывались на дежурные отряды и отбегали, не решаясь атаковать.
Между тем — лагерь был возведен. Теперь уже можно было не опасаться наскоков кочевников. И мы удалились в палатку, чтобы просмотреть извлечённые магией разума воспоминания малого элементала ветра, отправленного на разведку к ближайшему Месту Силы. Поддерживать такой вот патруль на марше или во время стоянки — было бы слишком затратно по мане, которая без собственного Места Силы восстанавливалась очень уже неторопливо, даже с учетом имеющихся навыков походной медитации, позволяющей оную ману хоть немножко, но восстанавливать, которые имелись практически у всех что-нибудь представляющих из себя магов. Но все равно — держать призывы в охранении — дорого! А вот послать одиночного элементала воздуха на разведку конкретного места — вполне посильно.
Замок возле Места Силы был возведен в классической имперской манере. И когда-то представлял собой грозное укрепление. Из толстых и крепких стен выдвигались массивные силуэты круглых башен. Выносные бастионы позволяли бить вдоль стен, не допуская образования мертвых, непростреливаемых зон. Но при этом сами бастионы были полностью открыты для обстрела со стороны внутренних укреплений. И над всем этим возвышалась грозная башня донжона. Казалось бы, хозяева столь грозной крепости могли чувствовать себя в полной безопасности. Но увы.
Привратные башни рушили не таранами и не требушетами — стенобитным заклятьем осадного типа. Оно было настолько напоено мукой и отчаянием приносимых в жертву, что его черная аура до сих пор ощущалась даже малочувствительным к подобным вещам элементалом. Так что понятно было, что если понадобится защищать Место Силы — то проще и дешевле будет снести имеющуюся стену и построить новую, а не пытаться восстановить разрушенное.
Внутри же… Погибшие в бою — видимо, могли считать себя счастливчиками. Их изуродованные нечистыми знаками Инферно тела просто насадили на колья, расставленные по внутреннему двору. Они должны были давно истлеть и обрушиться… но темная магия не давала им сделать этого.
Но так повезло немногим. Большая часть тел, сохранившаяся нереально хорошо, была отмечена следами пыток и насилия. По всей видимости — их захватили живыми, и их последние часы… если не дни — были поистине ужасны. И их тела со следами перенесенных мучений — до сих пор развешаны по всему двору замка. И, боюсь, даже смерть не освободила их души. Это придется сделать нам!
— Томас! — обратился я к давнему недругу. — Мы должны задержаться и захватить эти руины. Чего бы это не стоило! Хотя бы для того, чтобы спасти страдающие души, запертые в мертвых телах.
— Души, искаженные прикосновением Тьмы и Хаоса, — скривился Томас, — вряд ли заслуживают Спасения. Но ты прав — Место Силы нам нужно. Хотя бы для того, чтобы наши маги могли восстанавливать запасы маны, не потребляя эликсиры. Полагаю, нам следует собрать Военный Совет, чтобы донести до командующих отрядами изменения в порядке движения.
Я согласно кивнул.
— Собираем Совет!
Иримэ Отвергшая Свет, эльфийка
Я стояла на северо-западной стене, и смотрела вдаль. На запад уходила лесистая Орбаковская балка, широкая и с довольно-таки крутыми склонами. Феечки, как обычные, так и сумрачные — младшие фейри, собирают там различные ресурсы, которые дарует лес по слову Матери. А алхимики превращают собранное либо в нужные нам эликсиры, либо в товар, который уходит по Великой реке на юг, к богатым городам Сарийсского моря, либо на север — в Олваирин, и далее — князьям Вечного леса. Ведь в наших пойменных и балочных лесах встречаются травы, которых не найти по сенью Вечного леса!
А севернее балки тянется холмистая степь. И оттуда, с северо-запада к нам идут враги. Очищающий поход, будь он неладен!
Хорошо, конечно, что эти силы не пойдут на Олваирин, перемалывая те силы, которые он может выставить для защиты… Но… Как нам-то выбраться из сложившейся ситуации? Несмотря на потери, что проклятые подданные самозваного Владыки Света понесли по пути — их все еще больше, чем мы можем собрать с трех доменов… И даже если д’Ин Амит вмешается — даже его сил будет недостаточно. Не говоря уже о возможности того, что по нему ударят орки… или гномы из глубин Подземья. Конечно, договоры уже заключены… Но когда и кого это останавливало, если другая сторона — ослабела и не может наказать за нарушение?
Запутавшись в паутине вероятного будущего, я застыла, не понимая, что я, как Видящая, должна посоветовать своему лорду, младшему князю Вечного… или даже — Сумеречного леса? Неужели и правда, у нас есть шанс возродить давно потерянную ветвь нашего народа? Но как это сделать? И, главное — как уберечь зарождающийся Новый лес от жадных рук проклятых эдайн, что идут с северо-запада, лицемерно прикрывая свою грязную жадность высокими соображениями морали?
— Иримэ… — Лар, как всегда, подошел бесшумно. И даже обостренное восприятие Видящей не сильно помогало: возлюбленный старался изучить все, что только можно, на скрытность и маскировку, сделав из этого классическую «причуду», или же «хобби», в чем изрядно преуспел. — О чем думу тяжкую думаем?
— О сумеречном меллорне, — вздохнула я. — Очень плохо, что он такой один.
— Уже нет, — улыбка Лара ощущалась даже затылком. — Я только что от него. Меллорн даровал нам две своих ветви. Одна из них отправится на юг, в Семендер. А другая — на запад, к д’Ин Амиту. Его мечта — собрать себе все цвета эльфиек. Вот я и решил поспособствовать.
Я фыркнула. После того случая на спине крикуна я стала несколько иначе относиться к особенностям… эдайн. Но все равно, то, как этот недоживущий волшебник воспринимал дочерей Перворожденных… Такого не должно быть. А уж держать при себе и истинную дочь Матери, и темную, отвергшую Свет Матери…
Я оглянулась на Лара. Зрение Хаоса, дарованное мне ритуалом, что из милостивого Света обрушил меня в Хаос, показало в ауре сюзерена следы, позволяющие утверждать, что он опять… работал.
— Шаманишь? — поинтересовалась я.
— Конечно, — ответил он. — Надо же выяснить: отличаются чем-то духи с Плана Хаоса и демоны варпа?
— И как результаты? — не то, чтобы это было мне интересно… Но спросить — надо. Так утверждает интуиция, главная особенность и основной навык Видящий, которая еще не научилась постоянно пребывать в паутине вероятного настоящего.
— Пока что разницы я не увидел, — фыркнул Лар. — Но ты хотела спросить не об этом.
— Конечно, — кивнула я. — Мы удержимся? — иногда Видеть слишком много — это не Дар, но проклятье.
— Сейчас — да, — кивнул Лар. Не сказать, чтобы меня это сильно успокоило. Но пока что я задала следующий вопрос, ответ на который я пока что знаю только частично.
— Что с вивернами делать собираешься?
— Пока что — ничего, — ответил Лар. — Пусть думают, что пока ящеры с ними — я не могу использовать авиацию.
Вопроса о том, что будет, если инквизиторы решат использовать авиацию при штурме замка, я задавать не стала. Огромные стрелометы модели «сами — не летаем, другим — не даем», уже были установлены на боевых площадках башен. А мастерские младших артефакторов готовят к ним боезапас. Конечно, «юные дарования» неспособны создать настоящий шедевр. Но, учитывая вес копья и мощь орудия, способного разогнать снаряд так, чтобы он пробивал ворота низкоранговых крепостей… В общем, при некоторой удаче, мало может не показаться даже дракону. Если, конечно, он спустится под удар стреломета. А останется наверху… Что ж. «Город» — цель большая и малоподвижная… Но и повредить городским строениям флешеттами — маловероятно. А для тушения алхимических смесей… Над этим трудятся наши алхимики.
Я перевернулась в его руках, чтобы посмотреть в глаза Лара.
— Этой ночью не зови свою… — я запнулась, но все-таки произнесла нечто достаточно нейтральное. — …игрушку.
— Моя леди провидит будущее? — иронично уточнил Лар.
— Лучше. Я его создаю!
Гэвин, учитель магии, волшебник
— …вектора-магистатум в пси-поле инкуб-преобразования! — говорят, что когда Создатели воплощали наш мир, один из них специально растратил часть собственных сил, добившись, чтобы эти слова имели смысл. Зачем? Неисповедимы пути Творцов! — На этом… — я оглядел собравшихся, — …сегодняшняя лекция закончена. Есть вопросы?
Ученики Башни Учеников одного из малых владений на границе Бракады переглядывались.
— Но разве не проще, — начал один из них, — точно выучить звучание слов Древнего языка, правильно заучить жесты, и…
— Проще, — кивнул я. — Но без понимания того, что вы делаете — вы навсегда останетесь катапультным мясом, одноразовым инструментом, который можно использовать, но и сломать — не жалко.
— А тот, кто заморачивается всей этой… — ученик, чья мантия явно выделялась среди остальных своим дорогим материалом, хотя и оставалась в пределах допустимого количества украшений, презрительно скривился, — …этой ерундой — не будет «инструментом»?
— Будет, — кивнул я. — Но тот, кто разберется хорошо — будет инструментом полезным и далеко не одноразовым. Такие ценности — берегут. Впрочем, если не хотите — можете не разбираться. Боевых магов всегда много… и их всегда не хватает. Так что «бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай вволю». Это тоже один из путей мага.
Дальнейшее общение уже было, как говорится, «по делу»: ученики интересовались особенностями строения пространства с точки зрения различных преобразований нескольких систем координат в двенадцатимерном континууме. Когда же вопросы иссякли, я выдал ученикам домашнее задание («Описать порядок и последовательность проецирования одного из религиозных символов мира Неумирающих на внутреннюю поверхность погребальной камеры(7) с учетом нелинейных гармоник при различных положениях относительно этических осей»), и собирался было отправиться домой. Но меня перехватил старший коллега. Камбис, маг, специализировавшийся на магии Призыва из школы Жизни, подошел, чтобы поинтересоваться некоторыми особенностями взаимопроникновения и взаимодействия пространств различных планов в пограничных этических состояниях. Рассуждения о фазовой динамике этических состояний и экспериментальная проверка некоторых выведенных нами теоретических положений отняли у нас остаток дня.
В процессе работы к нам подошел Ортэре. Как маг воздуха, тесно связанный с одним из Древних элементалей, он давно пытался доказать ложность известного утверждения об ортогональности этических осей, и тождество Хаоса и Зла. Для этого он собирал работы древних магов и пытался обсчитать их согласно новейшим методам нумерологии и символогики. Пока что у него получались результаты, стабильно доказывающее то самое утверждение, которое он пытался опровергнуть. Но маг не отчаивался, и изобретал все новые и новые способы расчетов… С одним из которых он и явился к нам сегодня.
— Вот! — торжественно заявил он, потрясая свитком, толщиной в кулак. — Я сделал это!
— Давайте посмотрим, — вздохнул я.
И мы вместе с Камбисом принялись смотреть.
— Хорошо, — кивнул Камбис. — Свежо. Неизбито. Наводит на интересные мысли…. Вот только…
— Что? — вздрогнул Ортэре.
— Вот здесь, — Камбис ткнул пальцем середину развернутой перед нами части свитка, — Вы упустили знак. И если его подставить правильно, то вот вся эта часть — просто схлопнется, а к этой — можно будет применить Вторую Аксиому Небытия. Тогда к вот этой части можно будет применить этическое преобразование Гэвина… Камбис достал из воздуха чистый свиток, и аккуратно переписал на него выкладки с исправленной ошибкой. — Вот. И вот так… И получаем, что… Ага… И астральные проекции — сокращаются. И в результате…
В результате ожидаемо получилось очередное доказательство ортогональности этических осей.
— Но этого просто не может быть! — горестно возопил Ортэре.
— А, может быть, попробуете не рыться в пыльных свитках, а проведете уже неоднократно обсчитанные Вами эксперименты сами? — поинтересовался я.
— Этого не требуется, — фыркнул Ортэре. — Я точно знаю, что Ваше утверждение — ложно. Требуется только это доказать! И для этого Древними сделано достаточно. Надо лишь правильным образом обработать результаты их трудов…
Мы с Камбисом пожали плечами. Несмотря на всю свою упертость и, временами — невнимательность, в символогике Ортэре разбирается. И его выкладки (я обратил внимание, что свиток, брошенный убежавшим воздушником уже аккуратно подобран Камбисом) — часто действительно оригинальны и могут дать множество интересных идей. Так что оставалось ждать завершения очередной депрессии, а заодно — разбираться и приводить к применимому виду очередные разработки нашего безумного гения.
Раскланявшись с Камбисом по завершении последней серии экспериментов, я двинулся домой. Теории призывателя и их экспериментальная проверка — любопытны. Выкладки воздушника — интересны. Но у меня есть и своя работа.
Приняв необходимые меры безопасности я, на всякий случай, произвел единственный религиозные ритуал, в котором упоминается Истинное имя нашего принципала:
— Ну, Тзинч бла… Э, нет. Сам справлюсь!
Оливер, генерал-квартирмейстер, человек
Ну вот, мы, наконец, и вышли в более-менее обитаемые места. Признаться, исполнение моих обязанностей генерал-квартирмейстера нашего похода — оказалось отнюдь не синекурой. Конечно, первые недели нашего марша облегчались тем, что мы могли осуществлять фуражировки, забирая провиант у так называемых «вольных поселенцев», а на самом деле — предателей и отступников, сбежавших от своих сеньоров в эти дикие места, чтобы не платить налоги.
Разумеется, фуражировки сопровождались некоторыми… «эксцессами исполнителя». Конечно, Господь Наш, Владыка Света предписывает своим последователям весьма строгий моральный Кодекс. Но… пребывающим в походе разешается даже пост. А уж о мелких развлечениях со смазливыми крестьяночками — и вовсе речь молчит. Даже если бы они были чьи-нибудь — и то, хватило бы отсыпать сеньору звонкой монеты. А уж с этими предательницами — и вовсе…
Но когда мы зашли в полосу разрушений, дикой магии и нестабильной реальности…
До сих пор я рассматривал Хранителей Древних как неких враждебных феодалов, с которыми мы воюем, но можем и договариваться. Но теперь я вижу: мир с ЭТИМ — невозможен! Предатели и отступники должны быть уничтожены. Любой, верующий в Темных богов — должен быть сожжен Очищающим огнем Гнева Его. Любой, кто мог убить проклятого еретика или язычника, и не убил — должен быть казнен. Вместе со всей семьей! Дабы неповадно другим было!
Фуражировки были невозможны. Войскам приходилось питаться тем, что тащили с собой. Даже источники воды приходилось сначала очищать магией, на что, опять-таки тратились эликсиры из обоза. Запасы буквально таяли. И я уже стоял перед необходимостью заявить на военном совете, что необходимо урезать продовольственную выдачу!
К счастью, обошлось. Полоса сплошных разрушений закончилась, и мы вышли на земли, плодородность которых не была утеряна в той, давней войне. Правда, к обитающим здесь холопам относиться следует получше, чем к тем, на ком мы собирали продовольствие в начале походе. Они — не «беглые» холопы. Они — выморочные. Их сеньор погиб, и им некому стало платить налоги. Ну, да ничего. Мы — уже здесь. Скоро мы Очистим эти места от нечестивого влияния Тьмы и Хаоса и установим надлежащий Порядок. Порядок Света! Ну и налогов посчитаем, куда ж деваться? Даны, выходы и недоимки с самого мохнато-затертого года! Но такова уж природа вещей! Да и девкам стоит послужить к улучшению настроения своих освободителей от гнета страшного колдуна!
Разумеется, «совсем легко» — не стало. Слуги колдуна кружились вокруг нашей армии, время от времени устраивая бессмысленные и обреченные на поражения выходки. Но даже в этих глупых вылазках мы несли потери. А уж фуражиры… Удалиться от лагеря или основной колонны более чем на два перестрела(8) меньше, чем знаменем(9) — означало подставиться и понести серьезные потери. Конные стрелки, умело укрывающиеся в складках местности, быстро сближались на расстояние своего выстрела, обдавали бегущих фуражиров железным дождем и, как правило, успевали скрыться прежде, чем фуражирам успевали подать помощь. Так что провизию мы собирали… но медленно и нерегулярно. Так что, когда на Военном Совете встал вопрос, стоит ли захватывать руины замка одного из вассалов князя Мешко — я высказался «за». Нам крайне нужно укрепленное место, где мы сможем охранять обоз небольшими силами, а остальные — отправить за провиантом крупные отряды, способные самостоятельно отражать набеги кочевников.
Решение было принято Советом единогласно. Так что, оставив обоз в уже построенном походном лагере под охраной примерно половины армии, мы двинулись захватывать руины замка, заполненные загадочной нежитью.
Штурм руин шел очень тяжело. Да, в большинстве своем твари, оставленные мерзкими чернокнижниками, были слабы… Но встречались среди них и такие, которые вдвоем-втроем не то, чтобы совсем «легко» — но все-таки могли заблокировать в относительно узком проеме даже паладина. А, учитывая, что то, что мы штурмовали — это все-таки, хоть и руины, но руины замка — мест, подходящих для обороны было немало. А еще твари были подлы. И случалось, что уже, вроде бы, окончательно упокоенный труп (прорубленный до самого позвоночника, или же спаленный Святым Огнем) — пропустив первые ряды тяжелой пехоты, поднимался и атаковал балахонников.
Тем не менее, пусть и с потерями, но замок был взят. Трое инквизиторов прошли в остатки тронного зала, и, возложив свои Кольца на алтарный камень, провозгласили возврат этих диких и языческих мест под Длань Владыки Света.
К сожалению, с ресурсами для восстановления был полный швах. В обозе мы с собой везли только то, что крайне понадобится для строительства осадной техники. И то это в основном металлические детали и тросы. Дерево и камень мы планировали найти на месте. А тут… Лесопилка была сожжена, причем маг, разбирающийся в подобных вещах, сказал, что металлические детали были варварски выдраны и увезены еще до поджога. А каменоломня — и вовсе превращена в изощренную ловушку: опоры крепи были аккуратно подпилены так, что если начать работы — шахта обрушится, похоронив работающих. Крепь нужно подпирать… но на это нужно дерево — а его нет.
Так что на следующий день после штурма, пригнав обоз в более удобные для обороны и восстановления служителей Света руины, военные отряды отправились по ближайшим селениям, отмеченным на карте еще до Очищающего похода, а обозники — пошли рубить лес.
Орстон, инквизитор, человек
Площадка на полуразрушенной башне была… мягко говоря — ненадежна, а подъем на нее — утомителен. Но служителям Его не впервой утомлять тело — упражнением, как и преодолевать пороки духа, такие как страх и лень. Зато именно здесь был некоторый шанс, что нас не подслушают шпионы Азира.
— Итак? — обратился ко мне Томас, давая понять, что хотел бы знать, на кой Мрак я собрал нас тут.
— Один из моих младших принял Темного Вестника… — Томас скривился.
Темный Вестник, как и следовало из его названия, является сущностью, призываемой с Плана Тьмы. Он способен доставить сообщение даже через множество доменов (выяснить пределы передачи по расстоянию так и не удалось) и не быть не только перехваченным, но даже и замеченным. Правда, больше не на что эта тварюшка не годна(10).
Разумеется, изучение магии Тьмы, мягко говоря, не приветствовалось в Империи Света. Но инквизиторам было выдано специальное разрешение изучать пути Тьмы и Хаоса. Разумеется, исключительно с целью нахождения противодействия. Однако сторонники алессианских доктрин полагали подобное если не ересью, то чем-то к этому опасно близким радикализмом.
— И? — все также лаконично продолжил беседу Томас.
— Из столицы Марки сообщают: удалось надавить на Бракаду обещанием посчитать возможные действия волшебника д’Ин Амита против Похода — нарушением Бракадой нейтралитета. Синод пригрозил конфискацией некоторых ключевых владений Бракады и Имперской Буллой о повышении налогов на найм Вольных отрядов. Посол Бракады при дворе маркграфа сообщил, что повеление Гэвина Магнуса — доставлено, и волшебник д’Ин Амит согласился поддерживать нейтралитет Бракады.
— Отлично! — нечасто удается увидеть улыбку на лице нашего сурового собрата. — Тогда должен признать — выделить часть наших сил на предотвращение возможного прорыва некроса из руин Акрелата и мне представляется вполне разумным. Полагаю — рыцари Вам в катакомбах будут без надобности? — я молча кивнул. — Паладины Войцех, Станислав и Ян… ну и Вы сами — больше Высших я выделить не могу, — я снова согласился. — Кто еще?
— Как минимум — один полный Круг прелатов, — ответил я. — Также при них — полный комплект аколитов на подлете и на подхвате. И пару центурий меченосцев. Младшие там не понадобятся — только потери нести…
Кэра Серриган, герой-диверсант, Измененная
Конечно, хотелось бы хотя бы попытаться разбить врага по частям, раз уж враг предоставляет такую возможность. Но увы… Даже оставленная в лагере часть армии противника — все равно сильнее всего, что только может наш Лорд сюда перебросить за приемлемое время, даже если собрать все кружащие по округе банды кочевников. Да и штурм укрепленного лагеря — дело не быстрое, даже если попытаться провести десант прямо внутрь укрепления. Слишком велик шанс того, что штурмующий руины отряд успеет вернуться. Тем более, что часовые на сторожевых площадках, поднятых над частоколом на валу — бдили. Конечно, их бдительность недостаточна, чтобы засечь меня… Но вот начинающую тень, или даже не слишком опытного фантома — отследят. По крайней мере — днем. А уж транспортный флот крикунов, или же приближающуюся по земле армию — тем более.
Так что, хотя и сомневалась, получая задание, но в итоге должна признать: мой сюзерен — прав. Нарываться не генеральное сражение в данный момент слишком опасно. Очищающих — чересчур много. Но вот то, что я смогла подслушать…
В командовании Походом отчетливо выделяются несколько разных групп. И у каждой их них — своя цель. Так, те, что собираются в Акрелат — хотят получить оттуда то ли артефакт, то ли ингредиент для ритуала… И на собственно Азир — им плевать. Томас хочет получить мощи Белой Розы и прославиться, подминая под себя местное отделение Священной Имперской Инквизиции. Но вот среди тех, кого он привел с собой — множество фанатиков, желающих «очистить земли, принадлежащие Империи Света от ереси, мутантов и колдовства». Так что в командной верхушке Очистительного Похода еще ожидаются некоторые… интересные процессы. Но пока что — пришедшие к нам представляют собой если не монолит, то, по меньшей мере, близких соратников.
Впрочем, внутренние дрязги светлых — это дело будущего. А пока что у меня есть своя задача…
Как бы не бдели часовые, но пробраться в лагерь мне удалось. Теперь передо мной встала необходимость выполнить несколько дел…
Первым делом следовало отследить одного из младших командиров светлых. Достаточно высокопоставленного, чтобы иметь собственную палатку… и достаточно незначительного, чтобы у этой палатки не было отдельных часовых.
Это получилось достаточно просто. Оруженосец одного из баннеретов(11) оказался именно таким.
Скользнув за парнишкой в его палатку, я нанесла один удар клинками-крыльями, убив парня на месте. Судя по результатам предыдущих наблюдений, после того, как сеньор отпускал своего оруженосца после развода караулов — в палатке его никто не тревожил до самого подъема. Так что, оттащив труп на ложе, я раскатала на полу палатки принесенный с собой трафарет, и стала аккуратно заполнять его, создавая ритуальный узор. Тихим-тихим шепотом я проговаривала катрены, иногда добавляя на узор серебряной быстросохнущей краски мазки еще пока что не свернувшейся крови, ощущая при этом, как потихоньку вздрагивают плетения Сил. К счастью, «стандартная командирская палатка» изначально снабжается узорами, изолирующими ее содержимое от потоков Силы снаружи. Так что пока что тревога поднята не была. Но когда я уйду — все усиливающиеся волны, порожденные ритуалом, рано или поздно прорвут защиту. И обитатели лагеря услышат Голос Всеприсущего!
Из палатки я выскользнула тихонько, стараясь не нарушить охранные контуры. Как и ожидалось, вне палатки можно было что-то почувствовать, только точно зная, на что именно надо обращать внимание.
Двигаясь крайне осторожно, замирая, отслеживая движение часовых, и просто праздношатающихся личностей, я покинула укрепленный лагерь. И только когда я уже была за пределами частокола, раскатился гулкий звук тревожного сигнала.
— Внимание! Тревога! Меметическая угроза еретического уровня!
Оливер, генерал-квартирмейстер, человек
Стоя на улице небольшой деревни, я наблюдал, как латники-фуражиры стаскивают к телегам реквизированные продукты… ну и, заодно — улучшают генофонд данного поселения. Признаться, я было подумал о том, чтобы присоединиться к солдатам, но… Посмотрев на благодетельствуемых селянок — пришел к выводу, что оно того не стоит. Все-таки, слишком долго эти земли были отделены от Империи, слишком долго варились «в собственном соку», лишенные притока свежей крови(12). Подозреваю, что как минимум несколько поколений местные мужчины женились не предосудительно близких родственницах…
— Брат-квартирмейстер… — я оглянулся. Хотя формально мое положение в Ордене Очищающих довольно высоко (на самом деле — один из самых высоких постов вообще доступных мирянину на службе Церкви), но рыцари… Они всегда считали служение, не связанное с войной — недостойным. И так ко мне относились не только формально равные баннереты, но и простые боевики! А тут… «брат»… А уж от настоящего Инквизитора… — Что сейчас делают Ваши солдаты?
— Проводят сбор продовольствия для армии… — отрапортовал я.
— Боюсь, что это следует назвать иначе, — покачал головой инквизитор.
— Как? — удивился я.
— Они сеют ересь! — отозвался один из предводителей нашего поход, чуть было не заставив меня упасть на колени. Все-таки уровень магической Силы, и, соответственно — давления на души окружающих, дарованный инквизиторам их Служением — очень высок.
— Господин? — мои колени все еще дрожали. И не только от присутствия, как выяснилось, сразу трех инквизиторов, но и от осознания… Даже не «распространение», но всего лишь «знание о ереси и недонесение» — одно из тягчайших обвинений!
— Мерзкий чернокнижник хитер и опасен, — вздохнул Томас. — Куда более опытные и ясные умы оказывались обмануты им и вовлечены в погибельные сети ереси.
— И, тем более, — подхватил собрата во Служении инквизитор Орстон, — нам следует разъяснить брату-квартирмейстеру, что он делает не так. Хотя бы для того, чтобы он мог избегать подобных ошибок в дальнейшем.
Я снова чуть было не упал на колени. Теперь уже от облегчения. Раз предполагается, что я могу допустить некие «ошибки» — значит, у меня будет возможность их допустить… А следовательно — меня не казнят прямо сейчас!
— Я внимательно слушаю старших!
— Прежде всего, — начал инквизитор Орстон, — Вам следовало бы обратить внимание, что из деревни вывезена часть населения. Но остальных — никто не тронул, не забрали их запасы! А ведь если бы колдун готовился применять тактику выжженной земли…
— Но он этого не сделал! — я начал осознавать коварство проклятого колдуна.
— Вот именно! — кивнул инквизитор Орстон. — А теперь приходим мы. Продукты забираем, женщин — насилуем, возможно — кого-то и убили… Так и создается лживая и еретическая легенда про доброго колдуна, служителя Темных богов! И вытравить ее из умов будет не легче, чем…
— …извести тараканов! — выдохнул инквизитор Томас, неприязненно посмотрев на меня. — Однако, я думаю, что есть способ справиться с этой ложной и еретической идеей сейчас, когда число носителей ее — мало!
— Вы предлагаете… — начал было инквизитор Орстон. И был перебит.
— …и обвинить в этом проклятого колдуна, нанеся нечестивые знаки!
— Любой знак, достаточно похожий на настоящий, чтобы обмануть наблюдателя — может оказаться настоящим и для Тьмы, — покачал головой инквизитор Орстон.
— В данный момент это не столь важно, — криво усмехнулся Томас. — Даже если привлечем внимание ничтожного божка, новичка в сонме Темных — если бы он имел Власть вмешиваться в реальный мир — он уже сделал бы это ради своего первожреца!
— Опасно, — отозвался Орстон. — Очень опасно… Инкуб-преобразован7ия реальности первого порядка…
Спор инквизиторов быстро ушел в глубины математической теологии, недоступные слабому разуму мирского служителя матери нашей, Церкви. Но в итоге Томасу удалось убедить и Орстона, и Мератона в правоте своей позиции. Так что фуражиров убрали в лагерь, а их место заняли личные гвардейцы Томаса.
Смотреть на уничтожение деревни было… больно. И не потому, что я как-то успел привязаться к крестьянам… Но вот уничтожение ценного имущества, способного приносить доход… Это как-то… неправильно.
Кэра Серриган, герой-диверсант, Измененная
Итак, они все-таки сделали это! Упрямцы, отказавшиеся бежать по слову нашего сюзерена — вырезаны. И вырезаны не моими собратьями, но теми, кто уже заявил свое право… А стало быть, жертва была добровольной! А уж то, что они сами нанесли сигиллы… Конечно, в строгом смысле слова жертва, приносимая Изменяющему пути должна быть добровольной. Конечно, крестьяне расставались с жизнями не по своей воле… Но… Пусть и не формально, но предводители войска посчитали эту деревню — своей. И принесли свое — Кукловоду Тысячи и Одного заговора!
— Лежите! — шепнула я девочке и мальчику, детям на грани превращения в подростков, по «странному стечению обстоятельств» вышедшим сегодня пособирать малины в овраге недалеко от деревни. Овраг обеспечивал тень, а журчавший на его дне ручей — нес воду. Так что малинник разросся знатный.
К счастью, одежда на детях была «рабочая» — то есть, без броских, ярких цветов, кусты — достаточно густыми, чтобы скрывать от взглядов извне, и достаточно колючими, чтобы мало кому взбрело в голову залезть и проверить. Ну, а шум близкого ручья надежно глушил наши негромкие голоса. Правда, и видно происходящее в деревеньке — не было совершенно. Только слышны были крики избиваемых селян. Парнишка все рвался на помощь односельчанам… Но девочка, то ли подруга, то ли — сестра, оказалась умненькая, и покрутила пальцем у виска, показывая, что думает по поводу способностей одинокого ребенка справиться с отборными воинами… даже один на один.
А вот у меня возникли моральные проблемы, когда троица латников настигла непонятно как вырвавшуюся из кольца оцепления женщину, и принялась ее с хохотом насиловать. Убить всех троих — не представляло для меня особой сложности. Но вот убить так, чтобы потом убийцу не искали, задействовав все возможности войск и магии, чтобы не организовали облаву, от которой уйду я, но не дети, которых я спасаю…
Еще до того, как попасться Единению, я часто слышала высокомерное: «Из двух зол лучше не выбирать!» Но так говорит только тот, кто прожил свою жизнь в тихих и благополучных местах, где действительно можно прожить всю жизнь — и не столкнуться с выбором, который рвет душу на части!
К счастью, в моем случае я могу последовать не менее банальной мудрости: «Не знаешь, что делать — исполняй приказ!» А полученный мной приказ гласит, что я любой ценой должна спасти хотя бы одного свидетеля уничтожения деревни именно что войсками Светлой Империи. А значит — я буду спасать тех детей, кто уже у меня под крылом. Увы, это означает, что прочим — не повезло…
— Тетка Ханна… — вздохнул мальчишка, когда латники ушли, оставив обнаженное тело с непристойно раскинутыми ногами валяться на земле. — Это что же такое деется?
— Война! — выдохнула я. — Такое бывает, когда люди, живущие на земле, где движутся войска, оказываются не нужны одной из сторон…
— А Ваш лорд, он… — начала было девочка.
— Он предлагал тем, кто хотел его послушать — уйти отсюда, — ответила я. — А те, кто не согласился стать его подданными… «Что он Гекубе? Что ему Гекуба?» — цитата, насколько я знаю, пришла в наш мир с Неумирающими. Но вот что она точно значит — я не знаю… Но к данному случаю, она, на мой взгляд, подходит хорошо.
Тин, ученик инквизитора, человек
— Учитель, — обратился я к Орстону, — я не понимаю…
— Попробуй сформулировать: что именно ты не понимаешь, — отозвался Учитель. — Правильно сформулированный вопрос сам по себе содержит не менее половины ответа.
— Хорошо, — кивнул я. — Тогда, пожалуй, стоит начать с перечисления фактов. Во-первых: была проведена опасная диверсия. Да, голос Темного бога, вызванный жертвоприношением — оказался слаб, его легко получилось заглушить… Но слышали его многие. И часть из этих «многих» примут услышанное как истину… Сейчас их пока что сдерживает страх наказания… но если власть, обеспечивающая это самое наказание ослабеет — мы получим, как минимум, волну дезертирства…
— Если власть командования ослабеет — то волна дезертирства будет и безо всякого голоса Темных богов, — улыбнулся Орстон.
— Это да, — выдохнул я. — Но услышавшие и поверившие — станут своеобразными центрами кристаллизации. С ними процесс пойдет быстрее…
— Конечно, — кивнул Орстон.
— А если устраивать полноценный следственный процесс, выясняя, кого именно запятнали темные силы…
— …уроним моральный уровень, — подхватил мои слова Орстон, — к тому же — часть жертв однозначно будет ошибочной (ибо такова природа людей), а, следовательно — мы подтвердим сказанное голосами варпа…
«К тому же», — этого я озвучивать не стал, но подумал, благо, защитные порядки моего мышления сам же Учитель и проверял, — «проводя следственные действия очень важно не выйти в итоге на себя самого».
— То есть, диверсия, несмотря на внешнюю слабость — на самом деле весьма и весьма опасна, — сделал я напрашивающийся вывод.
— Не то, чтобы «очень», — улыбнулся Орстон. — Но, в целом, «да».
— К тому же, провернувшего это — не поймали. А значит — где-то поблизости бродит сильный и опытный диверсант, способный преодолеть как бдительность часовых, так и чуткость охранных чар, — сделал вывод я.
— Верно, — кивнул Орстон.
— И в это же время Вы соглашаетесь с предложением инквизитора Томаса установить сигиллы Темных богов, чтобы свалить вину за вырезание деревни на хозяина соседнего домена — лорда-жреца Кайларна…
— Именно так, — снова согласился Учитель.
— Но ведь этот самый диверсант, что пробрался в середину нашего охраняемого не только часовыми, но и чарами, лагеря, легко преодолеет бдительность охраны, даже если инквизитор Томас ее оставит… — попытался сформулировать я свои сомнения.
— Более того, — криво ухмыльнулся Орстон, — слабую охрану Мечекрылая, как там ее… Кэра… — просто вырежет. На отряд средней силы — наведет бродящих по округе кочевников. А сильный отряд мы там оставить надолго просто не сможем.
Я кивнул, соглашаясь, и продолжил:
— И тогда она так или иначе сможет поправить даже предусмотрительно неправильно нанесенные сигиллы…
— …и тогда получится, — подхватил Орстон, — что гвардейцы инквизитора Томаса, несмотря на мои с Мератоном возражения, принесли верных… если не «подданных Императора, то, по меньшей мере — «верующих во Владыку Света» в жертву Темным богам!
Я вопросительно посмотрел на Учителя. Конечно, с одной стороны — вокруг бдительная и неподкупная охрана, люди, лично завербованные, а то и спасенные от немалых проблем самим инквизитором. К тому же подслушать наш разговор извне палатки — невозможно. Сама палатка — немалой силы артефакт, обеспечивающий конфиденциальность разговоров одного из высших офицеров похода. Но все-таки… Не слишком ли смело Учитель высказывается?
— К тому же, — жестко произнес Орстон, отодвигая в сторону разложенные на столе бумаги, — сейчас, когда ты задал нужный и правильный вопрос, я должен рассказать тебе о смысле и сути данного похода, в котором мы участвуем…
Очередной обряд принесения клятвы неразглашения прошел быстро: сколько я таких клятв уже дал… У уж сколько их принял инквизитор Орстон…
— Так вот, — продолжил Учитель, когда с формальностями было покончено, — вопреки видимости, целью нашего похода не является возвращение мощей местночтимой святой, или же уничтожение мелкого темного культа. Цель похода — внести раздор в итак весьма хрупкий союз, именуемый Хранителями Древних. Все Темные боги рвутся вверх, стремятся подчинить все, на что падает их взгляд. Такова их природа(13). И вместе их удерживает только страх перед Владыкой Света. А тут — новый культ, принципал которого провозглашает себя богом амбиций и коварства! Его появление внесет разброд. Кто-то увидит в новом культе удобный инструмент, которым поспешит воспользоваться. Кто-то посчитает его — угрозой, которую поспешит уничтожить… Нейтралы будут примыкать то к одним, то к другим… А главное — новичок точно выступит против тех Темных богов, что предали людей и согласились принять идеи Инферно! Сама основа его учения — несовместима с подчинением сильнейшему! Так что победа колдуна Кайларна — станет поражением Древнего Врага! Ну и, заодно, мы решим кое-какие свои проблемы, никак не связанные с амбициями Томаса…
Донесение
Хотя и с нежеланием, но я вынужден сообщить Собранию Орденов Священной Имперской инквизиции о действиях инквизиторов Орстона и Мератона, возможно — ставящих их на грань объявления «экскоммуникайт трайторис»(14), если не за эту грань. В то время, как я и мои штабные работники руководили зачисткой будущего лагеря, из которого мы будем вести атаки против проклятого гнезда ереси и колдовства, инквизиторы Орстон и Мератон, используя как обоснование расследование мелкой диверсии, столь неудачной, что повлекла лишь единственную смерть офицера низкого ранга, пустили на самотек организацию фуражировки. Вследствие подобного небрежения, мне пришлось командовать уничтожением силами Империи верных подданных Императора, получивших возможность стать свидетелями недозволенного истинно верующим. Также инквизитору Орстон и Мератон пытались воспрепятствовать мерам, предпринятым мной, чтобы раскрыть глаза людям на тот факт, что подлинным виновником произошедших событий явяляется злобный колдун и жрец темного бога Кайларн. Оставляю на усмотрение Трибунала решить: являются ли такие действия результатом преступной некомпетентности упомянутых инквизиторов, или же их можно рассматривать как признак предательства!
Мысль дня: «Милосердие и Свет одержат победу!»
1) В данном случае «за голову» не следует понимать слишком буквально. Для назначения награды достаточно, чтобы Мать Атарэ подтвердила деяние. Доставка физического объекта — не обязательна.
2) ВПП — взлетно-посадочная полоса.
3) Белый эликсир магистериума — одна из вершин алхимического искусства. За шаг до красного эликсира (философского камня). Превращает все металлы, кроме золота в серебро.
4) Царь Эпира Пирр после победы над римлянами произнес: «еще одна такая победа — и я останусь без армии».
5) «На костях» (устар.) — на поле боя. Обычно так располагается победитель.
6) Имеется в виду не палка с наконечником, а отряд, сопровождающий рыцаря. В зависимости от достатка конкретного благородного воина, его копье могло варьироваться от одинокого оруженосца в потрепанной кожанке верхом на осле (навроде небезызвестного Санчо Пансы) до неплохой такой армии.
7) По легенде, «Спроецировать православный крест с косой чертой на внутреннюю поверхность крышки гроба» — реальная задача, доставшаяся особо борзому студенту на экзамене по ТФКП (Теории функций комплексного переменого).
8) Перестрел — мера длины. Расстояние, на котором лучники сходящихся армий начинают стрелять. 220 — 250 м
9) Знамя — объединение нескольких копий (рыцарских отрядов) под командованием рыцаря-баннерета.
10) Разумеется, Неумирающие в таких случаях предпочитают пользоваться Командными заклинаниями. А вот местным, не имеющим доступа к подобным изыскам игропрома — приходится довольствоваться менее удобной магией.
11) Баннерет — Рыцарь-баннерет, или просто баннерет, — в феодальную эпоху рыцарь, имевший право вести в бой группу людей (часто также рыцарей) под собственным знаменем (баннер).
12) Не стоит считать, что Оливер — объективен. «Аристократия не улучшала генофонд — значит, вырождались». Да и про временную аномалию, вызванную чарами массового поражения, Оливер просто не знает. Так что считает, что здесь прошло столько же времени, сколько и в Марке
13) Хотел бы напомнить: тот, кто это произносит — инквизитор Империи Света. Ожидать от него объективности в данном вопросе… Как минимум — несколько наивно.
14) «Экскоммуникайт трайторис» — «отлученные от Света Империи за предательство». Частенько путают с «Экскоммуникайт дьяболис» — «отлученные от Света Империи за связь с темными силами». Впрочем, поскольку любые противники Империи Света есть по определению «темные силы», отличить первых от вторых и в самом деле непросто. И доступно это разве что высоким чинам Священной Имперской Инквизиции. Остальным же это просто не нужно, и они используют эти выражения как полные синонимы
 |
|
|
Raven912
Даже так? Ну да, это больше подходит. |
|
 |
|
|
Спасибо за продолжение
Исследования жамого Ортэре напомнили мне историю, которую мне отец рассказывал. Был у них на курсе некий товарищ, который посвятил себя исследованию влияния неких частиц на некие процессы (конкретика, право слово, не важна, но речь шла об ядерной физике). И написал диплом, в котором подвел итоги своих исследований: влияния не обнаружено. И защитился, благо результат действительно важный — если бы влияние было, то некоторые процессы пришлось бы строить сильно по-другому. Но сей учёный муж на том не остановился. И продолжил свои исследования в рамках аспирантуры. Результатом чего стала кандидатская диссертация, в которой на новом уровне точности было показано отсутствие того же самого влияния. На момент, когда мне рассказывали эту историю, её герой как раз готовился защищать докторскую. По той же теме. Потому, что новые методы исследования позволили изучить процесс глубже. И таки убедиться в блистательном отсутствии влияния. |
|
 |
Лейтрейн Онлайн
|
|
Забавно то как Томас строча свои малявы об еретичестве Орстона и Мератона неожиданно окажется еретиком сам. Как говорил один герой: Есть такой уровень тупизны что он не восполним никаким усердием. И Изменяющий конечно приветствует амбиции, но вот дураков не любит совсем. И Томас похоже тот самый дурак с амбицииями свято уверенный в том что он один прав, умен и праведен. Наивное.
|
|
 |
|
|
Лейтрейн
Фанатики такие фанатики... В Сорокатысячнике такие являются пушечным мясом независимо от должности, как у Хаоситов, так и у Империума. |
|
|
|
|
«Спроецировать православный крест с косой чертой на внутреннюю поверхность крышки гроба» это несложная задача для начертательной геометрии, но никак не для ТФКП.
Средствами ТФКП её решить возможно, но студенту сначала нужно будет представить крышку и крест как функции, а затем их преобразовать. Муторная механическая работа, но ничего сложного. |
|
 |
Raven912автор
|
|
Eevan
Нам про нее рассказывал именно преподаватель ТФКП. |
|
|
|
|
Raven912
Главная практическая задача, решаемая ТФКП это проекция одной системы координат на другую, так что в целом задача допустима. Например квартерионами считают склонения для прицеливания лазером в спутник. Если сначала задать поверхность крышки точками и интегрировать точки в ряд, описав поверхность как функцию, затем также поступить с крестом, то получаем две функции, для которых даже мнимая единица не нужна. Другое дело если функция крышки будет лежать в трёхосевой системе, а функция креста в угловой, считаемой в радианах относительно источника света, то здесь веселее будет. 1 |
|
|
Лейтрейн Онлайн
|
|
Singularity
Фанатики это сильное, но тупое. Почти как тролль, но условно разумное. :). |
|
|
|
|
Лейтрейн
Фанатики это сильное, но тупое. Почти как тролль, но условно разумное. :). Тролль да, условно разумное |
|
|
Raven912автор
|
|
Eevan
Быть может, это Вам покажется странным... Но теорию функций комплексного переменного я не только проходил, но и сдавал по данному предмету экзамен. |
|
|
|
|
Raven912
Коли байку рассказывал препод, то это очевидно. Но я вот тоже сдавал экзамен, однако, понимание практической пользы ТФКП пришло лишь спустя многие годы, да и то из любопытства исключительно. |
|
|
Raven912автор
|
|
Eevan
Нам препод сразу показал, насколько проще решаются дифуры. Потом препод по термеху плевался, говоря, что вся наша группа решает уравнения не так, "как надо"... |
|
 |
|
|
Дано. Полуразрушенный замок близ леса (иначе какая лесопилка). Требуется устроить вторженцам весёлую жизнь. Решение. Отправим туда феечек. Наскоки на лесопилку ( а если дистанция позволяет и на сами дырявые стены) орнисов вызванных фейками из леса надежно сорвут работу, да и отдых мечникам попортит изрядно. При этом призывателей надо немного (можно устроить челночный бег до мест отдыха из феек которые быстро перемещаются), а шуму орнисы создают изрядно. При этом риск для фей довольно низок, ведь что б уничтожить оных их нужно догнать. Человеку. В лесу. Ночью. Удачи.
Заодно в сюжет обратно вернем Арису (я не забыл имя фей разведчицы?), иначе ее по карьерной лестнице Ставр обошел и в разведке Кэра (это потому что у нее крылья ярче да?), да и от тела господского оттерли (а мама то плохого не посоветует!). Сидит наверное опять в грусти и печали, так как только мелькнула ложная надежда, что и она будет полезной что про нее не забудут, как кинули считай на целый том времени. Эххх, а потенциально какой прекрасный диверсант наклевывался. 2 |
|
|
Лейтрейн Онлайн
|
|
koriolan
Ну положим Кера не только разведчик но и диверсант-ассасин. Ну и крылья у нее наверное рили ярче. Мечекрылья. :). Она не только разведать может, но и проникнуть куда надо и прикончить кого нужно. А Ставр это местный глава безопасников. У него совсем другая стезя. Да он может в разведку, но больше по безопастности домена. И мне тоже интересно а что там делают сейчас и как поживают милые феечки в лице Арису и ко. :). Кай вроде ей даже книжки крутой магии обещал купить и прокачать ее. Интересно купил или нет? :). |
|
|
|
|
Лейтрейн
оба направления (и диверсии и безопасники) выросли с одного корня разведки, которой заведовала фейка до появления более могучих, по рангу, конкурентов. Так что вроде все честно, но накладывая на ее травмы связанные с нелюбовью и низкой ценностью для коллектива, может и задеть. А вообще мне нравятся участки с "нечеловеческим" мышлением. К примеру узнал, что феи ценят более яркие крылья. По поводу книг и прокачки. Интересно, а с низкорангового до героя можно за золото прокачать или же есть врожденные ограничения? Для людей цепочка вроде не противоречит здравому смыслу, крестьянин действительно может стать воином/мечником, а тот в свою очередь оруженосцем и тд, но может ли фейка, расходный юнит волшебников (кстати ди`Намит признавайся,а где твои полчища летающих девочек?) стать чем то большим? 1 |
|
|
Лейтрейн Онлайн
|
|
Вообще то в ЗМиМ фейка это улучьшенный вариант пикси. Т.е можно сказать фея это развитая форма пикс и развиватся самой феечке некуда. Но это обычный. Но наши то искажены Хаосом и потому интересно смогут ли они остатся полезныии тогда когда есть куча юнитов которые крепче, быстрее и дамажнее? И вот это вопрос интересный. В первых книгах феечки активно участвовали в сюжете, но вот уже целую книгу о них неизвестно ничего. Вернутся ли они в сюжет? То один Равен сама знает. :).
1 |
|
|
Raven912автор
|
|
Такой момент.
Для воинов важнее ранг. Скажем, чтобы сравняться в характеристиках с новорожденным драконом, крестьянину надо что-то около 200 уровней, что, в общем, никто не запрещает, но реально вероятность достигнуть таких вершин... Упс. Да и при меньшей разнице, чтобы скомпенсировать один ранг - нужно не меньше 20 уровней. А вот магам важнее именно уровень. И та же феечка, купившая Книгу и достигшая Предела Смертного (третий круг для не героических юнитов) - будет опаснее новорожденного лича, у которого по превосходящих характеристиках будут только заклятья первого круга. |
|
|
Лейтрейн Онлайн
|
|
Raven912
Благо феечки маги и создания магии. А значит потенциал развития и это хорошо. :). Надеюсь они еще появятся в сюжете. :) . |
|
 |
|
 |
|
|
Лейтрейн
Томас очень напоминает своего тёзку по фамилии Бежье (третий том из цикла про Каина). |
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
