День Святого Гол Ди Роджера  (джен)

В Интернациональной Медицинской Академии «Гранд Лайн» царило оживление. Сегодня был особенный осенний праздник, именуемый Днем Святого Гол Ди Роджера, защитника и покровителя всех угнетенных, сирых, убогих и прочее. По странной прихоти судьбы, этот день совпадал с древним языческим праздником поминовения усопших. По старинным поверьям, в ночь этого дня из всех щелей вылезала нечистая сила и, чтобы ту отпугнуть, люди придумали сами наряжаться в страшные маски и костюмы, изображающие всяких чертей, ведьм и прочую мифическую шушеру. В результате такого синтеза день, посвященный святому угоднику, превратился в настоящую вакханалию с отрывающимися повсеместно по полной программе людьми, разряженными во всякое непотребство.

Для студентов академии этот праздник прежде всего был особенным именно потому, что день был выходным и во время праздника не возбранялось хорошенько оттянуться. Преподаватели в этом плане сами не отставали от них. Ну а в самой академии обычно устраивали ежегодный фестиваль со всякими конкурсами и призами. Самыми любимыми были конкурсы на лучший костюм, фонарь из тыквы, а также конкурс обжорства. Студенты неофициально еще и конкурс выпивки организовывали. Победителя последнего как правило отпаивали потом лекарствами всем потоком. Преподаватели были в курсе этого беспредела, но делали вид, что ничего не замечают. Сами такими когда-то были.

* * *

Для Луффи, Нами, Моне, Ло и Кида этот раз был последним. Из будущих выпускников жалел об этом разве что Монки. Ему этот праздник в стенах родной академии нравился особо: можно было дурачиться, в волю подшучивать над первокурсниками, а после затусить с Шанксом и затеять с тем что-нибудь ну очень интересное или погорланить песни, пугая всех встречных полным отсутствием слуха.

Ухлестывающему за Нами Луффи было в этот раз некогда придумывать себе костюм, да и время тратить на это не хотелось. Уж лучше подурачиться подольше! Так что он, не мудрствуя лукаво, стащил у девчонок ободок, неизвестно как приделал к нему новенькую клизму и начал изображать инопланетянина. В этом диковинном головном уборе он и приперся в холл академии, где уже все было украшено для празднования дня Святого Гол Ди Роджера. Там он успешно налетел на Нами, вырядившуюся в классический костюм ведьмы, который так прекрасно шел к ее рыжим волосам.

Пока ректор Цуру произносила по внутренней связи торжественную вступительную речь, Луффи носился с приделанной к ободку клизмочкой-грушей, а Нами своей ведьминской метлой пыталась ее сбить. В это время в холл стали подтягиваться студенты. Первачки старались не опаздывать, тем более, что это было для них первое подобное мероприятие в стенах академии. Старшие курсы не торопились.

Из знакомых Нами людей первым нарисовался Кид. Следом появилась Моне с приятельницей. Она выкрасила волосы в какой-то дикий салатовый цвет и нацепила крылья и когти как у гарпии. Ее подруга Конис вырядилась ангелочком. Кид же облачился в черный балахон и черную майку с нарисованными на ней костями, при этом он был вооружен косой, честно украденной у завхоза, и без штанов. Только один Ло пытался оставаться серьезным. Он так и ходил в повседневной одежде и белом халате сверху.

— Изображаешь доктора? — смеясь, пошутила Моне, хватая его под руку и таща за собой на вечеринку.

Коротко поприветствовав Моне и Конис, Нами продолжила свое увлекательное занятие: погоню за Луффи с метлой. Впереди мирно шли под ручку и беседовали добрая фея Кая и пиратский капитан Усопп из новичков. Оба чуть не получили метлой вместо Луффи, засмотревшись на то, как Юстасс Кид важно дефилирует с косой на плече.

— Кид! Не вздумай в таком виде заявиться к пациентам! — хохотали девушки. — Их удар от такого зрелища хватит. Бабулек из седьмой палаты так уж точно.

Пока парень-смерть флиртовал с девушками, ведьма Нами удачно настигла импровизированного инопланетянина и сбила-таки украшение с его головы, потом долго смеялась над умоляющим о пощаде Луффи, который валялся перед ней на полу и потешно сучил руками и ногами. Трафальгар Ло, глядя на них, пессимистично думал о мрачном будущем медицины.

Мимо случился Шанкс с тыквой под мышкой.

— Участвуете в конкурсе «Зловещий фонарь»? — спросил он.

— Ого! — восхитилась Нами, рассматривая любезно протянутую Шанксом тыкву. — Как красиво! А сколько мелких изящных деталей! Как вы это сделали?

— Кое-что скальпелем и набором экскаваторов, а эти мелочи, — он потыкал пальцем, — я бормашиной высверлил, — поделился секретом стоматолог. — Настоящий доктор должен быть еще и художником! — подмигнул он молодым людям.

Нами, любуясь докторским шедевром, даже пожалела, что она не участвует в конкурсе. Уж она-то, там у себя в отделении педиатрии, с детишками накануне натренировалась в тыквенном дизайне. А еще она подумала о том, какой же у Луффи неординарный руководитель.

Что касается других наставников, то Кора-сан был слишком занят, чтобы возиться с тыквой и отдал ее на потеху младшему медперсоналу. Медсестрички в перерыве, хихикая, навырезали в ней сердечек и вернули начальнику.

Цезарь тоже подошел к делу творчески: он отдал тыквы на растерзание пациентам, объявив, что это такая арт-терапия. Правда результат явно не походил на то, что можно было бы выставлять на конкурс. Но главное, что результат все-таки был.

Курехе с Калифой и Хине было недосуг заниматься ерундой, а Курехе еще и пришлось оттаскать Кида за уши за нескромное предложение вырезать на тыкве главный символ их отделения, который тот еще и обозначил нецензурным словом.

Пока участники конкурса выставляли на длинном столе свои тыквы и раскладывали именные таблички, старшие курсы, начиная со второго, активно спорили, как лучше приколоться над первачками: подсыпать им в выпивку слабительное или еще что. Один из первокурсников уже носился по периметру с криками: «Я ослеп!», а рядом подло хихикали старшенькие, убирая в карман глазные капли. К ним уже спешила разъяренная доктор Шарлотта Пурин с кафедры офтальмологии. Она горела желанием устроить им легкую встряску серого вещества посредством подзатыльников за игры со зрением.

Еще парочка студентов стащила у преподавателя биохимии мистера Гаймона шляпу. Маленький пухленький препод безрезультатно пытался ее найти. Другие желающие оторваться, спешили к Хокбаку с патанатомии. Тот стоял в сторонке и по-тихому снабжал народ из-под полы спиртом. За умеренную плату, разумеется. К нему иногда подходили реаниматологи, выпивали по мензурке спирта не чокаясь и тихо по-английски уходили с такими же каменными лицами, с какими приходили. Рядом анестезиологи рассказывали молодежи о чудесных коктейлях собственного изобретения, и речь шла отнюдь не о смешении алкоголя.

Между празднующими сновал доктор Хилюлюк и делился с коллегами в познании гомеопатии и народной медицины. Он упорно пытался угостить господина Крокуса, преподавателя фармакологии, соком алое, смешанным с настойкой герани и дистиллированным потом гималайского суслика. Но Крокус так же упорно от этого снадобья отказывался. Когда тот достал пакетики с надписью «Гербалайф», на помощь Крокусу подоспел Цезарь Клаун из психиатрии и обрадовал Хилюлюка тем, что тому всегда открыты двери в его отделении.

Тут мимо проходил главврач Сенгоку и Хилюлюк успешно переключился на него. Крокус и Цезарь вздохнули: ну какого Дэйви Джонса главному понадобилось открывать экспериментальное отделение нетрадиционной медицины?

— Где он его только выловил? — усмехнулся Цезарь.

— Хотелось бы верить, что он этой дурью никого не отравит, — протянул огорченно Крокус, глядя на то, как главного у Хилюлюка умело отбивает Куреха, угрожая раскрыть гомеопату секрет своей молодости, если тот не отстанет от Сенгоку.

Позже появился доктор Чоппер — крупный и высокий мужчина, в шутку прозванный Монстром. На самом деле добрейшей души, немного застенчивый человек. Вместе со своим напарником инженером Френки был приставлен к награде Вегапанка первой степени за новшества по части ортопедических приспособлений. Последний тоже был здесь и хвастался коллегам, показывая фото своей девушки Робин, а скромняга Чоппер, как оказалось, встречался с известной моделью Милки, чем поверг некоторых в изумление.

В числе последних на праздник подошел Кора-сан, поблагодарив помощницу за то, что выставила за него тыкву, и направился к Френки, обсудить с тем какие-то технические новинки. Ло тоже хотел с ним пообщаться, предпочитая более «взрослую» компанию, но у Моне на его счет были свои планы: девушка желала потанцевать. Ло был не любителем танцев, но наставник сам отправил его, приговаривая, что мол, нечего ему понапрасну растрачивать вечер на общение со стариками.

Вернувшись с танцев, Трафальгар обнаружил, что Кора-сан неожиданно куда-то отлучился. У кардиолога внезапно нашлись сердечные дела, причем иного, не профессионального, свойства. На вечеринку нагрянула одна его знакомая, тетушка одной из студенток. Так что праздничный вечер неожиданно перетек у того в свидание со всеми вытекающими последствиями, то есть романтикой на диване у него в кабинете.

Прямо перед этим звонил его старший братец, который тоже в это время не скучал: пользуясь без зазрений совести служебным положением, тот развлекался сейчас с несдавшими зачет студентками.

* * *

Вечер пока еще держался в «культурной стадии»: народ еще не слишком набрался, танцевал, общался, играл в разные игры и болел за участников конкурсов. В «Зловещем фонаре», к радости Луффи, победила тыква Шанкса. Все единогласно решили, что такую красоту никто не переплюнет. В конкурсе костюма лучшей оказалась мадемуазель Перона с четвертого курса, мечтавшая стать диетологом. А вот в конкурсе по обжорству, на который подвязался Ди Монки, к ужасному разочарованию парня, победил некто Катакури — недавно переведенный из академии с Пирожного острова. У этого студента был столь огромный рот, что Шанкс даже заинтересовался и загорелся изучить его прикус.

После конкурса обжорства остальная публика также недурно подкрепилась, и в ход пошли более крепкие напитки. Разомлевшие студенты с интересом обсуждали разные суеверия, а первокурсники травили байки. Особо отличался пиратский капитан Усопп. Он залез на стол и вещал разные небылицы, большую часть которых придумал сам. После с важным видом знатока расселся там же на столе, готовый выслушивать вопросы.

— Кстати, Усопп, сидеть на столе — это к покойнику, — сказал кто-то, и все засмеялись, глядя на то, как парень испуганно спрыгивает со стола, теряя весь свой пафосный вид. В это же время кто-то обнял сзади его девушку Каю, но не своими руками, а руками учебного скелета, стратегически позаимствованного из анатомического музея. От ее визга храбрый капитан Усопп чуть не упал в обморок.

Компания Нами и Моне сбилась в кружок и развлекалась на свой манер, тоже не упустив тему всякой мистики и предрассудков.

— Ну не знаю, — сказала Нами, — я что-то не припомню, чтобы слышала о каких-либо суевериях в педиатрии.

— Психиатры рассматривают суеверия как проявление слабости душевной организации индивида перед мирозданием, его навязчивых страхов, от которых он ищет спасение в ритуалах. А в ряде случаев как основу навязчивых состояний, — подхватила Моне.

— А в приемном отделении выключают по вечерам свет и ставят в углу веник вверх тормашками, — добавила Конис, — чтобы не слетались пациенты и болезни.

— Шанкс говорит, что если стоматологу снятся зубы, то значит, будет много работы, — сказал, почесав в затылке, Луффи. — А еще, что если прольешь спирт, значит к вечеру обязательно напьешься. — Он пожал плечами: — Насколько я знаю Шанкса, видимо, это работает.

— А я слышал, — пошло улыбался Кид, — что перед выходом на смену надо обязательно заняться сексом, иначе потом на работе за… — он не договорил, получив воспитательный подзатыльник ведьминской метлой под дружный хохот студентов.

— А ты мне как-то ни разу не рассказывал о суевериях хирургов, — поинтересовалась Моне у Ло.

— Да я в них не верю, разве что традиция не назначать сложные операции на утро понедельника и вечер пятницы вполне оправдана, — буркнул тот.

— А еще? — заинтересовались ребята.

— Мой куратор считает, если уронить инструмент, то это к тому что операция затянется. — Трафальгар усмехнулся: — С этим спорить не буду, но вот надевать на сложную операцию счастливые трусы и носки — это бред!

— Чума! — согласился Луффи.

Они еще долго обсуждали всякую интересную ересь, сдабривая разговор тайно притащенным вискарем. Луффи пил алкоголь из своей клизмочки, до глубины души возмущая Нами такой неэстетичностью процесса. Но вскоре она махнула на это рукой, веселясь вместе со всеми.

Как только вискарь закончился, изрядно подвыпивший Кид затеял куролесить, он потерял свои косу и плащ и в одних трусах и рваной футболке гонялся за визжащими первокурсницами. По дороге он, не заметив, сбил капитана Усоппа отчаянно защищавшего свою добрую фею Каю.

Но и после всех этих выходок Кид не успокоился. Он отнял у Ло белый халат, поставил на голову тыкву и начал пугать всех встречных.

— Так вот ты какая, смерть доктора! — хохотал Луффи, глядя на это безобразие.

Пока Юстасс буянил, несколько учащихся решили добавить в такой замечательный вечер немного мистики. Они уговорили ведьму Нами устроить спиритический сеанс с целью вызова духа Святого Гол Ди Роджера. Моне и Конис радостно поддержали эту идею вместе с Луффи, а Моне безжалостно затащила на это сомнительное мероприятие Ло.

— Это так интересно и так антинаучно! — сказала Моне, предвкушая развлечение. Она одно время изучала различные суеверия и давно мечтала побывать на спиритическом сеансе, пусть и импровизированном.

Нами в это время начала рассказывать о правилах проведения сеанса способом, который она узнала еще в детстве от своей тетки Бельмере, которая узнала этот способ от своей бабки, а та от своей. Согласно этому способу, все присутствующие должны взяться за руки и не отпускать их, сосредоточиться на одной мысли и повторять на распев заклинание, оканчивая его именем того, чей дух надо вызвать. Если повезет, то все получится.

Студенты взялись за руки. С одной стороны от Нами сидела Моне, а с другой втиснулся Луффи, используя такую уникальную возможность, чтобы подержать ее за руку. Нами не сразу его заметила, болтая с Моне и Конис, а когда круг замкнулся, было уже поздно. Нами обреченно вздохнула и начала сеанс. Народ тут же последовал ее примеру, повторяя вслух заклинание, которое все нараспев оканчивали фразой: «Ду-у-ух Гол Ди Ро-о-оджера, при-и-иди-и-и!»

Поначалу ничего не происходило. Нами, разумеется, и не надеялась, что что-то вообще может произойти, но вдруг с окна подул колкий ветерок, на душе сделалось как-то неспокойно. Она повторяла слова, которые эхом отдавались у нее в ушах, и перестала слышать остальных присутствующих. Не успев подумать, что переутомилась, Нами к своему ужасу уловила тихий и жалобный скрип ветки, который после того случая начал преследовать ее. Она помотала головой, убеждая себя, что это обычный скрип самой обычной ветки за окном и нечего тут выдумывать, но не тут-то было. Вокруг стало стремительно темнеть, перед мысленным взором Нами всплывали уже виденные ею прежде образы: ее старый дом, засохшее дерево… Но вместо тетки Бельмере, Ноджико и того бандита из темноты появился довольно высокий и статный мужчина, уже немолодой, с небольшой бородой и роскошными усами, одетый и стриженный по той моде, что бытовала, наверное, лет сто или двести назад.

— Вечер добрый, юная леди, — с некоторым акцентом сказал он так, как говорили примерно тогда же, когда носили такие наряды.

— Святой Гол Ди Роджер! — воскликнула с перепугу Нами первое, что пришло в голову.

— О, насмешка судьбы! — грустно улыбнулся мужчина. — Я вовсе не был святым при жизни. Грабил, убивал, портил девок, пьянствовал и сквернословил. Кто бы мог подумать, что кому-то когда-то придет в голову возвести меня в ранг святых?

— Так вы Гол Ди Роджер? — с сомнением переспросила Нами, случайно угадавшая в первый раз.

— Он самый, юная леди, — кивнул он и, словно бы беспрепятственно угадывая ее мысли, пояснил: — Полагаю, кроме вас меня никто больше не видит. Здесь только вы переступали черту, разделяющую мир живых и мир мертвых. Раз уж вы меня звали, то я пришел вас предупредить: не играйте со смертью. Вы встали на очень опасный путь. Цените свою жизнь и жизни ваших близких. — Роджер, сказав это, развернулся и собрался уходить обратно во тьму, но вдруг снова обратился к ней и добавил совсем уже не патетично, пошленько усмехаясь и ей подмигивая: — Дала бы уже тому пареньку, что рядом с тобой мается, не будь стервой!

После Роджер исчез, а ошарашенная Нами так и зависла между двумя мирами с открытым ртом. Сеанс закончился. Моне с интересом смотрела на застывшую мисс Сван, глядящую прямо перед собой в одну точку.

— Ты что-то видела? — спросила она. — Как интересно!

— Ничего, — покачала головой Нами. — Наверное я выпила немного лишнего.

— Я же говорила, — встряла Конис, — что вискарь «Ватер Севен», что притащили парни, был паленым.

— Вовсе нет! — ответил из-под стола Кид, пугая всех такой неожиданностью. — Оч-че-н-нь к-кач-чествен-ный вис-скарь! Ик! — после плюхнулся обратно и захрапел. На часах была полночь.

* * *

Пришло время расходиться. Сторож академии безуспешно пытался всех поскорее разогнать. Нами вышла на крыльцо главного входа, любуясь свисающей отовсюду туалетной бумагой, что разбросали озорные первокурсники. Было уже совсем темно, дул зябкий ветер. Впереди маячила темная аллея, с которой доносились звуки качающихся на ветру деревьев и их поскрипывающих ветвей. Нами было не по себе. Тут сзади вынырнул Луффи и предложил проводить ее. Мисс Сван подумала, что сегодня это точно будет не лишним и согласилась. И она направилась к дому под аккомпанемент веселой болтовни сопровождавшего ее Ди Монки, размышляя над увиденным во время сеанса.

Так закончился последний день Святого Гол Ди Роджера, что они встречали в стенах родной академии.