Allez hopp! (гет)

Любовь — это прекрасно. По общему правилу. Но Гермиона, при всей своей любви к правилам, начинала сомневаться, что это правило работает в её случае.

«Да, Гермионочка», «Конечно, Гермионочка», «Как хочешь, Гермионочка». Гермиона Грейнджер ненавидела, когда издеваются над её именем, но злиться на Рона не могла: уж слишком откровенно тот её обожал.

Далеко не сразу ей понравился Рон. Как друг — да, ещё на первом курсе, а вот как парень… Пожалуй, только на Святочном балу Гермиона поняла, что не просто так ждала от него приглашения, и не просто так расстроилась до слёз, когда Рон в порыве ревности к Краму наговорил ей гадостей. Рон был ей интересен. Но лишь на шестом курсе она осознала, что влюбилась. И всё же, хоть он и быстро расстался с Лавандой, Гермиона никак не проявляла своих чувств.

Они продолжали быть просто друзьями до самого конца, и Гермиона так бы всё и оставила, если бы Рон наконец-то не решился на первый шаг: в абсолютно неподходящей обстановке Тайной комнаты, рядом с разлагающимся василиском и свежеуничтоженным крестражем Рон её поцеловал.

И больше они не расставались ни на день.

В тот первый день, в день победы, Гермиона, как и многие другие, потеряла голову от радости. Они держались за руки или плечом к плечу что-то делали, а когда стемнело и все стали расходиться, она покорно последовала за Роном в отдалённую часть замка, почти нетронутую сражением. И там, в пыли на старой парте они стали близки.

Сначала это казалось потрясающим. Эмоции затмили и здравый смысл, и сомнения, и дискомфорт. Но Гермиона не могла не заметить, как после этого изменился Рон. Нет-нет, он не утратил к ней интерес, наоборот, стал неимоверно навязчив. Гермиона буквально не могла и шагу ступить, не обнаружив его в непосредственной близости. Теперь она не могла поговорить с Гарри или Джинни наедине — Рон стоял рядом. Не могла прогуляться по окрестностям Норы или Хогвартса и подумать в тишине — Рон шагал в ногу с ней и о чём-то болтал. И она не могла устроиться на работу в Министерство или отправиться доучиваться в Хогвартс, потому что, да-да, потому что Рон должен был быть рядом.

Неделю-другую Гермиона терпела; пыталась найти в его поведении плюсы или привыкнуть, но не выходило. Она не хотела его обижать, потому не говорила прямо, а намёки Рон игнорировал. И в конце концов её терпение кончилось.

— За что ты так с ним? — осуждающе покачал головой Гарри, которого она встретила у дверей, когда бежала прочь из Норы, накричав на Рона. — Он же любит тебя.

Гермионе захотелось его ударить.

* * *

Успокоившись и набродившись по улицам Лондона, Гермиона почувствовав угрызения совести. Ласковый и нежный Рон не заслуживал такого отношения.

Вернувшись в Нору, Гермиона многословно извинилась, и всё вернулось в прежнюю колею. Ненадолго.

— Рон! Ты душишь меня своим вниманием! — пыталась донести она.

— Ну что ты, Гермионочка, — невинно улыбался тот и тянулся обнять.

— Мне нужно личное пространство! — восклицала она с отчаянием.

— Конечно, Гермионочка, я скажу, чтобы тебя пока не трогали, — «понимающе» кивал Рон и запечатлевал на её щеке слюнявый поцелуй.

Гарри и Джинни, которым она пожаловалась на свои проблемы, посмотрели на неё едва ли не с жалостью — им, по уши влюблённым друг в друга, было не понятно желание Гермионы даже на минуточку разлучиться с любимым человеком.

«Мужчина — это всегда кобель. Но влюблённый мужчина — это щенок, ласковый и согласный на приручение». Эту фразу она услышала от Сириуса, кажется, тот говорил это Тонкс. Тогда она возмутилась — слова и действия Сириуса вообще частенько её возмущали, — но сейчас задумалась над справедливостью высказывания.

Рон был хорошим, добрым, с ним Гермиона хотела прожить всю жизнь. Но Рона было слишком много, он не понимал очевидных вещей и совершенно не умел вести себя в отношениях.

«Не дрессировать же мне его!» — мысленно поморщилась Гермиона, но когда мгновением позже Рон очутился рядом, с шутливым негодованием поинтересовавшись, «чего это она пропала», мысль о дрессировке уже не показалась такой неправильной.

* * *

К делу Гермиона подошла ответственно — как и ко всему, в принципе. Написала список вещей, которые её раздражали в Роне, отметила те, что больше всего нуждались в коррекции по её мнению, и приступила к реализации плана.

С собаками всё казалось простым и понятным: достаточно было иметь при себе вкусняшку для поощрения, и процесс шёл семимильными шагами — если верить написанному в специально приобретённой книге.

«А чем Рон хуже?» — мысленно прикинула Гермиона и, засучив рукава, бросилась учиться готовить.

Рон с улыбкой ел горелое, пересоленное, разваренное и просто откровенно испорченные блюда, не забывая нахваливать старающуюся Гермиону. Через месяц она научилась сносно жарить омлет и варить овсяную кашу, но эти два блюда стали апофеозом её кулинарного мастерства. Однако Гермиона не сдавалась и продолжала переводить продукты.

Хотя Гермиона и избегала общения с соседками по спальне, их хихиканье не проходило мимо её ушей, так что о том, как добиться от мужчины желаемого с помощью манипуляций сексом, она узнала ещё на пятом курсе, когда Лаванда с Парвати читали и вовсю комментировали любовные романы. Тогда это показалось ей мерзким, но сейчас Гермиона была почти в отчаянии.

Отказывать Рону в близости Гермиона конечно же не собиралась, но…

Купив книжку, она тщательно изучила предлагаемый материал и смело ринулась покорять сексуальные вершины.

За каждый час свободы, что давал ей Рон, Гермиона награждала его в сексуальном плане. Когда Рона становилось слишком много, и он буквально приклеивался к ней на весь день, не давая свободно вздохнуть, — становилась безынициативной и скучной.

Через месяц Гермиона умела в постели столько, что могла заткнуть за пояс профессионалок, а Рон ходил с блаженной улыбкой.

— Гермионочка, ты у меня самая лучшая, — не уставал он повторять каждый день.

Руки Гермионы опускались.

* * *

— Ну и как тебе живётся с Гермионой? Как она тебя только отпустила посреди ночи в бар? — с усмешкой поинтересовался Симус.

Рон, которого выпроводили на эту встречу с таким энтузиазмом, что впору было смеяться, улыбнулся.

— Хорошо.

— Ты не обижайся, приятель, но Гермиона же… ну… Жена из неё не выйдет.

— Это почему? — делая глоток пива, усмехнулся Рон.

— Да она же вся в книгах…

— Гермиона проводит время либо на кухне, учась готовить, либо в постели со мной, — широко улыбнулся Рон. — Видишь ли, Симус, моя девушка права в том, что считает, что всему можно научить.

— И чему она тебя учит? — почти с сочувствием спросил тот.

— Не она меня. Я её. Гермиона, правда, считает иначе, но… А учу я её тому, как быть идеальной женой.