How to Win Friends and Influence People (гет)

Старая резиденция семьи Блэк

Палас Гарденс Террас, Кенсингтон и Челси, Лондон

18 октября 2003

06:45

— Итак, ладно, — выдохнул Драко. — Давай ещё раз по порядку, только в этот раз постарайся говорить яснее.

— Не могу, — простонала Гермиона, прикрывая глаза ладонями. — Я чисто физически не могу, мне кажется, что у меня мозг вот-вот взорвется...

— Не скули, Грейнджер, это неприлично. Давай тогда просто перечислим известные нам факты, хорошо? — он с любопытством повернул голову, ожидая какого-нибудь знака с её стороны, что Гермиона в состоянии продолжать разговор, но та едва издала протяжный бессловесный стон, показывая, что не готова. — Ладно, хорошо. Итак. Факт номер один: Людо Бэгмен жив, — Драко кивнул. — Согласна? Похоже, это факт. Думаю, мы можем признать это как факт, да? Что приводит нас к факту номер два: кто-то попытался повесить на него убийство.

— Ладно, — проворчала Гермиона, устало повернув к нему голову. — Если мы будем играть в эту игру, тогда факт номер три: если Гортензия правильно расслышала слова "Париж", "жаба" и "не трогай мой член, Долорес", то...

— Долорес Амбридж была в Париже, — согласился Драко, — и, видимо, трахалась с Людо Бэгменом.

При этих словах они оба состроили одинаково тревожные гримасы отвращения и сделали вид, что их тошнит по разные стороны кровати.

— Означает ли это, что факт номер четыре: между ними произошла какая-то любовная ссора? — предположила Гермиона, когда они оба уже почти отошли от подкатывающей тошноты. — Мерлин, меня сейчас точно вырвет...

— Или нет, — жизнерадостно предположил Драко, — Он же особенно подчеркнул, чтобы она не трогала его член, по словам Тибо, что, скорее всего, означает, что Людо Бэгмен никогда не...

— Ну, подожди, есть же ещё пятый факт, — перебила его Гермиона, — и заключается он в том, что Чародей Хокуорт, возможно, состоит в Клубе.

Драко растерянно моргнул, пораженной информацией, которая набралась в столь короткий срок, а затем вспомнил ещё кое-что и повернулся к ней всем телом.

— Есть ещё один шестой факт, — проговорил он с ухмылкой, — который заключается в том, что ты до сих пор не сказала мне, где была прошлой ночью.

Он уловил движение ее груди, застывшей рядом с ним, ее неглубокий вдох ненадолго замер.

— Да-а, — медленно согласилась она. — Определенно, это факт.

— И факт номер семь, — напирал Драко, — это то, что ты буквально обязалась прошлой ночью всегда говорить мне правду. Не то чтобы я не мог потерпеть, — добавил он, делая невинный вид, — это просто объективный факт.

— Ладно, хорошо, список фактов становится слишком громоздким, — проворчала Гермиона, повернув голову и зажмурившись. — Может быть, мы просто... э-эм... поговорим об этом чуть позже?

— Позже — это когда? — равнодушно спросил Драко. — На нашей фальшивой свадьбе? Или выберем время во время твоей первой фальшивой беременности? А-а, понимаю... может, когда будем укладывать спать наших воображаемых близнецов, — сказал он, растягивая слова, и Гермиона устало простонала, заставив себя встать.

— Ладно, согласна, что нам нужно поговорить, — проговорила она, так будто это было мучительно неизбежно. — Но можно я сначала... я возьму один день передышки, — выдохнула она, — просто так я смогу... э-эм... сама уложить все в голове, и...

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Драко, потирая висок. — У меня тоже есть кое-какие дела, о которых я предпочел бы пока не говорить, — он сел, потянулся за рубашкой, которую оставил на ночном столике, и замер, оглядываясь через плечо. — Один последний день секретов, а потом мы покончим с этой ерундой? — предложил он, и Гермиона кивнула, глядя ему в глаза.

— Последний день, — сказала она и прошептала: — Я обещаю.

Было похоже, что никто из них не хотел отпускать другого, так что Драко признал очевидное, встав с кровати. — Итак, — выдохнул он, — вероятно, спать мы не будем. Куда ты собираешься?

— Пока не знаю, — ответила Гермиона, глядя на него, бросив все силы на то, чтобы встать на ноги и осмотреть свою руку, в которой за ночь срослись кости. — А ты?

— Ничего особенно важного, — ответил Драко, пожав плечами.

Секунду они оба внимательно смотрели друг на друга, слово ожидая дальнейших объяснений. Отчетливая попытка признания повисла в воздухе, слова почти срывались с кончика языка.

— Ладно, — быстро сказала Гермиона, — тогда... Увидимся вечером?

— Ага, — согласился Драко, борясь с подавленным вздохом. — Увидимся вечером.

* * *

Площадь Гриммо, 12

07:30

— Доброе утро, — сказала Дейзи, когда Гарри вошёл в кухню, прикрывая ладонью широкий, сонный зевок. — Ты выглядишь... — она замолчала, внимательно изучая его внешность. Его волосы, вечно достаточно растрепанные, теперь стояли дыбом, под глазами залегли темные круги, которые не скрывали даже очки. — Ну, ты бы не выиграл конкурс красоты, — заключила она, — но, думаю, жить будешь.

— Спасибо, — сухо прохрипел Гарри, когда куча полотенец на двух ногах, которая, как впоследствии оказалось, была Кикимером, протянула ему руку с чашкой кофе. — О! Это то, что нужно! Спасибо, — поблагодарил он кучу, которая затем побежала вверх по лестнице, тут же столкнувшись с коленом Рона, который как раз спускался.

— Эй, Кикимер, — сказал Рон, поправляя стопу полотенец так, чтобы та не упала. — Приятель, притормози. Доброе утро, — добавил он для Дейзи, а затем увидел Гарри. — Где ты был вчера вечером? Ты как сквозь землю провалился, и, скажу я тебе, это с твоей стороны было одним из самых хреновых поступков.

— Хуже, чем следовать за пауками? — спросил Гарри, отпивая кофе.

— Нет, — ответил Рон, — где-то между пауками и теми любовными шоколадными котелками Ромильды Вейн.

— В последнем я был не виноват, — ответил Гарри, закатив глаза, а Дейзи оставалось только гадать, о чем именно они говорят. — Это было...

— Из-за меня, — раздался холодный, надменный голос из-за двери, Драко заглянул в кухню просунув в помещение свою белокурую голову, нацепив на себя свою обычную маску презрения к окружающим. — Хотя, честно говоря, если вы ждете, что я начну извиняться за все мои прежние поступки, это может занять весь день, а у меня нет времени.

— Малфой, — поздоровался Гарри, удивленно моргая. — И чем же мы обязаны этому... э-эм...

— Неудобству? — договорил за него Рон, плюхаясь на стул рядом с Дейзи и демонстративно игнорируя присутствие Драко. — Неудовольствию видеть тебя? Или ты хотел сам придумать вежливое слово, выражающее все "раздражение" и "нежелание его здесь видеть"...

— Ты быстро ориентируешься, Уизли, растешь над собой, — заметил Драко со смешком, Гарри тяжело вздохнул, сняв очки и устало потирая глаза.

— Ладно, пошли, — он поманил за собой Драко в кабинет. — У Дейзи есть кое-что интересное для тебя, кстати, хорошо, что ты здесь...

— О-о, так мне пойти с вами? — спросила Дейзи, резко вскочив на ноги, чуть не уронив чашку кофе на колени Рону, который тоже наливал себе кофе из чайника, и начала рыться в сумочке. — Да, я просто... подожди, я все записала, где-то здесь мой блокнот...

— Хорошо, я просто побуду здесь в одиночестве, — раздраженно объявил Рон, — в полной тишине, не зная, что поисходит, как всег...

— Ты можешь говорить при всех, — перебил его Драко, и Гарри вопросительно уставился на него. — Ты правильно понял. Мы можем поговорить здесь, Поттер, если, конечно, Уизли сможет удержаться от тупых вопросов, а он сможет. Я правильно понял? — спросил он, устремив свой серый пристальный взгляд туда, где Рон перешептывался с Дейзи.

Рон недоуменно переводил взгляд с Гарри на Драко, явно сбитый с толку, а Дейзи напряженно застыла, не зная, что ей теперь следует делать в связи со сменой обстановки.

— Да-а-а, — невинно подтвердил Рон, и Драко быстро кивнул ему, присев напротив Дейзи и махнув Гарри, чтобы тот вернулся и сел за стол.

Дейзи про себя заметила, что Гарри потребовалось около минуты, прежде чем тот сумел закрыть рот, проскользнул на сиденье рядом с Драко и уставился на него так, словно у того выросла вторая голова.

— Ладно, итак, — начал Драко, вежливо кашлянув. — Кто-то пытался повесить на Людо Бэгмена убийство, а потом, как выяснилось, Людо Бэгмен знает о Клубе, — Рон открыл было рот, очевидно, желая задать вопрос, но Драко остановил его, подняв руку. — Не перебивай, Уизли. Поттер может потом тебе все рассказать.

— Хорошо, ну, мы и сами подозревали Бэгмена во лжи, — признался Гарри, а потом почесал щетину на подбородке, плохо скрывая очередной широкий зевок. — Возможно ли, что отравления — это его рук дело?

— Если это его рук дело, то Чародей Хокуорт об этом тоже знает, — высказала Дейзи свое предположение, повернувшись почему-то к Драко, — вчера вечером он приходил в "Подземку", чтобы поговорить с Бэгменом. Кажется, он сердился по поводу чего-то...

— А это уже второй вопрос, — согласился Драко, — потому, что моя кузина Гортензия...

— Это не та, что умерла вчера? Точнее, притворилась мертвой, — быстро уточнила Дейзи, но Драко остановил её вопрос, посмотрев с укором, явно читаемым в его серых глазах.

— Слушай, как и все выжившие члены моей семьи, Гортензия, может, и не самый достойный уважения человек, но она далеко не дура, — сообщил он ей. — Она любит сплетни, может быть, она и сумасшедший маньяк, из тех, которые должны отбывать пожизненный срок за какое-нибудь преступление, но даже она не смогла бы придумать во всех деталях такое...

— В деталях? — спросил Гарри.

— Оказывается, Бэгмен либо предполагал, либо точно знал, что Чародей Хокуорт — член Клуба, — сказал Драко, и Гарри с Дейзи обменялись взглядами, услышанное начало складываться для них в целую картину. — Так что, я думаю, что Хокуорт и Бэгмен вступили в какой-то сговор. Но на тему чего? — он задумался, и Гарри сделал знак Дейзи, безмолвно подталкивая ту к рассказу. — Это что ещё такое? О чем вы там перешептываетесь? Мне это не нравится. Что вообще происходит?

— О Чародее Хокуорте, — сказала Дейзи, — Я раскопала немного информации о его сыновьях.

— О ком? О Рисе? — внезапно спросил Драко. — Зачем?

— Ну да, — осторожно согласилась Дейзи. — И о Каделле — его старшем сыне.

Драко нахмурился.

— Это имя мне не знакомо.

— Ладно, ну, в это время ты занимался другими вещами, — сказала Дейзи, и затем быстро добавила: — Не хочу сыпать тебе соль на рану и все такое...

— Пожалуйста, не болтай чепухи, — сухо попросил Драко, когда Гарри резко толкнул его локтем. — Черт... ауч... Поттер...

— Каделл Хокуорт убил егеря во время Второй магической войны... около пяти лет назад, — начала Дейзи, — насколько я поняла, его жену хотели забрать в Министерство для регистрации как магическое существо, когда все это случилось. Рис тоже был там, — добавила она. — Жена Каделла была убита, хотя, видимо, никто из егерей не был привлечен к ответственности...

— Подожди, так старший сын Хокуорта в Азкабане? — переспросил Драко, явно удивленный. — В этом... в этом нет никакого смысла, я никогда не слышал о...

— Он сбежал, — объяснила Дейзи. — Его до сих пор разыскивают за то убийство...

— Его отец выгораживает его? — спросил хмуро Драко. — Именно по этому его до сих пор не арестовали?

— Нет, — подал голос Рон, заставив всех вздрогнуть, и откашлялся. — Наоборот, мне поручили вести дело Каделла Хокуорта. Оно не приоритетное, очевидно, потому, что убитый егерь вряд ли был уважаемым членом общества, — медленно добавил он, пожимая плечами, — но последнее, что я слышал: Каделла видели за пределами страны, и он до сих пор считается пропавшим без вести. Колдун Хокуорт — одна из главных причин, по которой его дело все еще не закрыто. Он открыто осудил Каделла за убийство, вместо того, чтобы попытаться замять все это кровавое дело, чтобы сохранить свою карьеру.

— Хух, — заметил Драко, постукивая кончиком пальца по губам. — Потрясающе.

Рон удивленно моргнул.

— Что именно?

— Да ничего особенного. Я просто подумал, что ты совершенно бесполезен, — отпустил едкий комментарий Драко, легкомысленно махнув рукой. Дейзи и Гарри напряглись в ожидании вспышки гнева, но Рон просто закатил глаза и откинулся на спинку стула. — Ладно, Каделл Хокуорт — преступник. Что-нибудь ещё?

— Теперь он в Лондоне, — сказала Дейзи, и Рон от неожиданности подпрыгнул на стуле и встревоженно посмотрел на неё. — Он скрывается у Риса, хотя, похоже, тот не понимает, зачем его брат вернулся. Кажется, это бессмысленный риск.

— Ну, в принципе, мы могли бы поручить Грейнджер выяснить это, — сказал Драко, хотя от одной этой мысли у него неприятно похолодело в животе и по коже пробежал холодок. — Они... — пауза. — Друзья, — пробормотал он себе под нос, — я полагаю...

— Вообще-то я могла бы этим заняться, — вмешалась Дейзи, решительно не желая смотреть Гарри в глаза, когда тот повернулся к ней, несколько удивленный. — Я же все время провожу в "Подземке", так что это не проблема. И прошлой ночью мы с ним немного поболтали, так что вроде как пришли к взаимопониманию, — добавила она и уставилась на стол, делая вид, что очень интересуется рисунком дерева на столешнице. Гарри с пониманием выгнул бровь.

— Меня это вполне устраивает, — сказал Драко, коротко кивнув. — А пока у нас есть еще одна проблема. Или, ну, вероятная проблема.

— Какая? — спросил Гарри.

— Амбридж, — коротко ответил Драко, и хотя Дейзи не знала этого имени, она заметила, как лица Гарри и Рона тут же скривились от отвращения, и запомнила это на будущее. — Вполне возможно, что она была в Париже вместе с Бэгменом. Он сказал о ней кое-что не вполне понятное моим кузенам.

— Что он сказал? — спросил Рон.

— Не трогай мой член, — уверенно ответил Драко, вызвав ещё одну волну отвращения среди тех, кто был знаком с Долорес.

— Я могу поручить Кикимеру это выяснить, — предложил Гарри, как только оправился от подкатившей тошноты. — Он легко узнает, была ли между ними какая-то связь. Похоже, что в Париже в какой-то момент происходило что-то странное, — добавил он, и Дейзи согласно кивнула. — Особенно если Людо Бэгмен и Чародей Хокуорт в одной команде. Это объяснило бы необычайно теплый прием его в Британском министерстве, и если Амбридж тоже стоит за всем этим, то...

— Тебе нужно быть абсолютно уверенным в обвинениях, — предупредил Рон. — Мы не сможем добраться до Бэгмена и Хокуорта, если у нас не будет неоспоримых доказательств их вины. Один только Бэгмен десятилетиями подозревался в различных преступлениях, но никто никогда не свидетельствовал против него, — он пожал плечами, — у него слишком много рычагов влияния, я подозреваю.

— Ах, это слова настоящего профессионала, я уверен, — сказа Драко, откинувшись на спинку стула с кривой усмешкой, и бросил на Рона быстрый острый взгляд. — Скажи мне, тебе платят премию каждый раз, когда ты умудряешься составить связное предложение?

Дейзи встревоженно застыла на месте.

— Ах, какая остроумная шутка! Как прошла твоя ночь, Малфой? — огрызнулся Рон. — Нашел свою сбежавшую невесту, как я понимаю, да?

От этих слов глаза Гарри и Дейзи буквально полезли на лоб.

— Нашел твою, — непринужденно парировал Драко. — Оказалось, что она просто пряталась от тебя все это время. Кстати, она просила передать тебе свою благодарность за возможность найти себе жениха получше.

— Ух, — выдохнул Гарри, глядя на Рона, который на секунду застыл.

Затем, к их огромному облегчению, он позволил себе что-то вроде улыбки, и уголки его губ дернулись вверх.

— Пошел ты, Малфой, — решительно заявил Рон, поднося чашку кофе к губам, когда Драко посмотрел на него с какой-то даже добродушной ухмылкой и пожал плечами.

— Да, кстати, о Гермионе, — выдохнул Гарри, повернувшись к Драко, как только угроза скандала миновала. — Она... э-эм... она рассказала, чем занималась прошлым вечером? — невинно спросил Гарри.

— Мы еще не обсуждали это, — настороженно ответил Драко, выгнув бровь. — Почему ты спрашиваешь?

Гарри удивленно моргнул, став как будто ещё более усталым.

— Просто так, — ответил он, Дейзи запомнила для себя эту реакцию Гарри и закрыла глаза, с трепетом предвкушая предстоящую встречу с Рисом Хокуортом.

"Только с целью тайного расследования", — напомнила она себе.

* * *

Нотт-мэнор

07:35

— О, черт возьми, — прорычал Тео, входя в гостиную. — Только не ты!

— Я тоже рада видеть тебя, Нотт, — проговорила Гермиона, поднимаясь на ноги.

— Я совершенно не в настроении, Грейнджер, — сухо сообщил ей Тео, поворачиваясь к ней спиной, чтобы скрыться в спальне. — Уходи. Полагаю, что ты сама справишься с защитными заклинаниями, чтобы выйти так же, как вошла, при помощи какой-то хитроумной штуковины, которая, видимо, работает на вранье и обмане...

— Ох, ну, только не впадай в истерику, — огрызнулась Гермиона. — И это все, что ты можешь мне сказать, правда? Ты серьезно?

Тео равнодушно махнул рукой, шагая вверх по лестнице и решительно игнорируя ее, пока не почувствовал, что остановился, а его ноги прилипли к полу.

— Черт побери, — выругался он себе под нос, оборачиваясь через плечо и свирепо глядя на нее. — Серьезно? Ты бросаешь в меня заклинания в моем же собственном доме?

Она опустила палочку и скрестила руки на груди.

— Мне бы и не пришлось, — сказала она раздраженно, — если бы ты просто поговорил со мной, как нормальный, разумный и, смею надеяться, цивилизованный человек.

— Прости, что разочаровал тебя, Грейнджер, но я не Драко и не Поттер, — сообщил Тео. — У меня нет никакого интереса разговаривать с тобой, и я определенно не испытываю к тебе никакого необъяснимого с разумной точки зрения влечения. Так что, если ты здесь не для того, чтобы объяснить мне, какого хрена ты лжешь моему лучшему другу и действуешь за его спиной, то...

— Ты прав, — перебила его Гермиона, и Тео бросил все силы на то, чтобы не выдать своего удивления, потому что это поставило бы его в крайне неудобную позицию. — Давай не будем выяснять отношения словами, Нотт. Давай попробуем сделать это другим способом...

— Фу, какая гадость, — скривился Тео, и Гермиона нахмурилась.

— Я имела в виду чертову драку, Нотт, — рявкнула Гермиона, и это, надо признать, было весьма интригующим предложением. — Послушай, я вижу, что ты злишься на меня — не говоря уже о том, что ты явно что-то скрываешь о характере своих отношений с моим лучшим другом, — процедила она сквозь зубы, — так что если это единственный способ решить эту проблему, то давай решим, — она снова взмахнула палочкой, освобождая ноги Тео, когда он споткнулся на середине поворота, хватаясь за перила для устойчивости. — Ты согласен? — спросила она, положив руки на бедра.

Он на минуту задумался.

— Ладно, — сказал он, спускаясь по лестнице, обдав её таким холодным безразличием, какое он только мог себе позволить. — Я не побоюсь ударить тебя, Грейнджер.

— Хорошо, — согласилась она, отступив назад и снимая мантию, а затем взмахнула волшебной палочкой, собрав свои дикие кудри в несколько замысловатых косичек. Тео закатал рукава до локтей. — Откровенно говоря, я думаю, что с тебя давно нужно сбить спесь, Нотт.

— Ты ведь понимаешь, что мое раздутое эго появилось не на пустом месте, да? Я не какой-нибудь тебе красавчик в элегантных брюках, — проговорил Тео, одним взмахом волшебной палочки убрав всю мебель из комнаты. — Если ты думаешь, что победишь меня только потому, что я тебя недооцениваю, то ты ошибаешься. Твоя левая рука только недавно зажила, — напомнил он ей. — Все еще побаливает, да?

— Уверяю тебя, что, даже несмотря на это, я сильнее тебя, Нотт, — парировала Гермиона. — По сути дела, ты представляешь собой клубок оголенных нервов, скрепленных сарказмом и тщеславием.

— Знаешь что, уверен, что у тебя это хорошо получается только потому, что ты пристально присматриваешься к людям, — проговорил Тео, обходя её по кругу. — На самом-то деле ты все та же заучка, какой всегда была, да, Грейнджер? Ты не единственная в мире, — напомнил он ей, — способная подмечать слабости других, я твои слабости тоже насквозь вижу.

— Почему только слабости? На самом деле я точно знаю, насколько хорошо ты разбираешься в разведке, — сообщила она ему. — В конце концов, именно я сказала Антиоху, что это ты устроил атаку на Министерство, — добавила она, неприкрыто разглядывая его торс, положение плеч, постановку коленей. — Я достаточно слышала о тебе, чтобы понимать, что ты единственный был способен разработать настолько детализированный план. Плюс — голос... — она, усмехнувшись, закатила глаза. — Я достаточно много раз слышала, как звучит твой голос, для того, чтобы узнать его даже тогда, когда ты пытался его изменить.

— Ты что? Я... — Тео замер, ошеломленно моргая. — Я думал, что Драко сказал тебе, что это был я.

— Ну, как говорится, никогда не додумывай за других, — ответила Гермиона и нанесла сокрушительный удар прямо ему в грудь... Или, по крайней мере, туда, где только что была его грудь, поскольку Тео был человеком, привыкшим к ложным выпадам.

Тео пропустил удар, позволив Гермионе врезать по нему со значительно меньшей силой около плеча, а затем начал наносить встречные удары, заставляя её отступать назад. Она ответила ему правым апперкотом в грудь, и он увернулся, готовясь нанести удар левой, улучив момент, когда ее грудь была открыта. Она пропустила удар, откашливаясь, а затем злобно наступила пяткой на его левую ногу, сильно ударив его в косые мышцы живота, он споткнулся, гневно ругаясь.

— Я знал, что Драко что-то скрывает от меня, — выдавил он через секунду, пытаясь пробить правой, чтобы заставить ее отбиваться левой рукой, а затем она пропустила удар, содрогнувшись всем телом. — Я знал, что он во что-то влип, так что я пытался держать его подальше ещё и от этих неприятностей, уберечь его от... — он уклонился от ее правого хука, ответив ударом в плечо, она поскользнулась и упала. — А что ты можешь сказать в свое оправдание?

Гермиона поморщилась, поспешно вытерла пот со лба.

— Я просто хотела закончить это все, — прорычала она, и Тео едва не пропустил удар по голени. — Все эти секреты, не жизнь, а сплошная ложь... меня уже тошнит от этого всего. Я хочу выйти из дела, а если единственный выход находится там же, где и вход, то...

— Выйти из какого дела? — требовательно спросил Тео, остановившись, и Гермиона хищно сузила глаза, защищая лицо кулаками. — Серьезно, — сказал он, — из чего выйти?

— Антиох не рассказывал тебе? — спросила она и затем сделала пробный выпад, от которого Тео легко уклонился, быстро увернувшись вправо. — Почему-то я так и думала.

— Не рассказывал о чем? — огрызнулся Тео, пытаясь ударить её в плечо, она легко заблокировала удар.

— Мы работаем на него, — проговорила Гермиона, перепрыгивая с ноги на ногу. — Раз-два, слип, правый кросс, левый джеб, правый хук, — предложила она, быстро пробегаясь по его движениям вслух, и Тео пожал плечами, подтвердив свое желание продолжать. — С нашей поездки в Нью-Йорк, — объяснила она, целясь в джеб-кросс, когда он отмахнулся от ее рук и выполнил медленный джеб, — Антиох сказал нам, что мы должны продолжать расследование отравлений. Он нанял нас как своих тайных агентов, и поэтому мы не можем расстаться, Нотт. Именно по этому мы... — она поморщилась, закончив с правой-левой-правой — Тео парировал удары. — И поэтому мы теперь связаны, что не так уж ужасно, конечно...

— Так, подожди, я не понял, — решительно остановил её Тео, и Гермиона подняла руки, готовясь к серии быстрых ударов. — Ты стала членом Клуба, чтобы иметь возможность... перестать работать на Клуб? — спросил он, когда она нанесла медленный удар, он уклонился, ответив тремя ударами. — Ты ведь понимаешь, как все это странно звучит, правда?

— Ну, у меня был небольшой выбор: либо быть рабом Клуба, либо быть реальным членом Клуба, — ответила Гермиона, — и я не поверю, что Драко и сам не думал о вступлении в него. По тем причинам, которые теперь для тебя должны быть ясны, — проговорила она, — и которые ещё недавно казались мне весомыми.

— Мерлин, — он покачал головой. — Ты ему рассказала?

— Конечно, нет, — огрызнулась Гермиона, она вытерла пот со лба и снова встала в стойку. — Я не могу, правда? Как это будет звучать?

— Чертовски ужасно, — согласился Тео, подавая ей знак бить первой. — А теперь вы ещё и связаны? Это пиздец.

— Да-а, ну... — она вздохнула. — И это... в том числе, понимаешь. Что бы там ни было. Но я ненавижу ему врать, но и не знаю, как объяснить, где я была, и...

— Да, и ни один из нас не может сказать ему без согласия второго, — напомнил ей Тео, — и это совершенно сведет на нет все мои попытки держать его подальше от неприятностей. И Поттер, — проговорил он на одном дыхании. Она выпрямилась, с любопытством глядя на него.

— Ты влюблен в Гарри? — спросила она; хотя Тео обычно терпеть не мог прямых вопросов, он пожал плечами и удивленно моргнул, кивнув головой. — Как долго?

— Спроси его сама, — недовольно проворчал он. — Он, кажется, твой лучший друг, а не мой.

— Да, но, честно говоря, раньше у него все было написано на лице, но в последнее время это не так просто, — вздохнула Гермиона. — Чувствую, в этом есть и твой немалый вклад, — он пожал плечами, вытирая тонкую струйку пота со лба. — Похоже, в последнее время он действительно начал вести себя аккуратнее.

— Да, — угрюмо добавил Тео. — Достаточно аккуратно, чтобы встать на сторону Игнотуса Певерелла и никому из нас не сказать.

— Не нравится мне это, — сообщила ему Гермиона. — Я не доверяю Игнотусу.

— Мне тоже, — нахмурившись, ответил Тео, и Гермиона подняла на него глаза, явно пораженная. — Что? — требовательно спросил он. — Конечно, мне это не нравится. Мы же оба знаем, насколько Поттер хотел бы иметь семью. Так что разумеется, Игнотус внезапно появился и предложил ему желаемое, и это единственное его слабое место... Поэтому Гарри хочется думать, что это что-то значит и для Игнотуса, но... — Тео поморщился. — Могу понять, почему это сработало, — горько признался он, — но мне это не нравится. Я не верю в эту херню. И я ненавижу, когда...

— Когда кто-то причиняет ему боль, — закончила за него Гермиона с задумчивым видом. — Ты же по-настоящему любишь его, да?

Тео собрал все силы, чтобы не вздрогнуть. Или ещё хуже, он готов был вернуться к тем мыслям, которые не давали ему уснуть всю ночь, не говоря уже о том, что он лежал в одиночестве и не мог понять, что он чувствует... злится ли он на Гарри, или его самого мучают угрызения совести.

— Меня заботит жизнь лишь нескольких людей, — в итоге признался Тео. — На самом деле, всего двух, и мы с тобой каким-то мистическим образом на пути к тому, чтобы разрушить жизнь обоих, — он посмотрел ей в глаза. — Итак, насколько ты понимаешь, мне есть за что тебя ненавидеть.

— Да, — вздохнула она, устало потирая висок. — И честно говоря, ты не так уж был не прав, когда злился на меня. Не знаю, как я скажу об этом всем Малфою... или даже не знаю, смогу ли сказать ему в принципе, потому что и на этот счет ты прав, — она пристально посмотрела ему в лицо. — Если я скажу ему, где была, я должна буду сказать ему и про тебя, и про Гарри.

Тео медленно кивнул.

— Итак, — сказал он. — Что ты решила?

Она быстро потерла щеки, вздохнула и снова встала в прежнюю позу.

— Правый хук, левый джеб, правый хук, скольжение вправо, скольжение влево, правый апперкот, левый кросс, правый джеб. Понял? — она проговорила, быстро обходя его, и Тео кивнул, принимая боевую позицию напротив нее. — А как ты вообще научился драться?

— Никак, — ответил Тео, что было чистой правдой. — Я никогда этому не учился. Просто люди регулярно пытаются меня избить.

Она закатила глаза.

— Даже не представляю, почему у них могло бы возникнуть такое странное желание, — решительно заявила она, а затем бросила в него правый хук, одобрительно кивнув, когда он ловко скользнул в сторону.

* * *

Квартира Блейза Забини

Косой переулок

10:15

— Ты злишься на меня, — тихо заметила Парвати, остановившись позади Блейза у камина, где он мрачно смотрел на огонь, не отводя глаз. Похоже, он успел только встать, надеть брюки и налить себе кофе, больше его ничего не волновало. Тем временем она уже успела полностью одеться, скорбно занявшись всеми своими утренними делами, прекрасно осознавая, что в гостиной стоит звенящая тишина.

— Это тоже было в твоих видениях? — сухо ответил Блейз, даже не взглянув на неё.

Она вздохнула, сделав шаг к нему.

— Послушай, я не хотела задеть твои чувства...

— Ты не задела мои чувства, Патил, — огрызнулся Блейз, все ещё глядя в пустоту. — Я не ребенок. Мои чувства совершенно не пострадали.

— Ты уверен в том, что ты не ребенок? — с сомнением в голосе парировала она. — Потому что похоже, что ты дуешься на меня.

— В лучшем случае меня подташнивает, — проговорил Блейз, подняв свой стакан виски к губам. — Что чертовски по-взрослому.

— Это потому, что ты пьешь в десять утра, — заметила ему Парвати, с удовольствием отметив про себя, что одержала верх в этом словесном поединке, но засомневалась, не услышав ответ Блейза. — Ладно, — выдохнула она, сев на край кофейного столика и подогнув ноги, — Ну, а если я еще раз скажу, что сожалею, тебе станет легче?

На этот раз Блейз бросил напряженный угрюмый взгляд в её сторону.

— Нет, не станет, — ответил он. — Мне не нужны твои извинения, Патил, потому, что я не расстроен. И даже если бы и был, — добавил он резко, — принимать твои извинения — все равно что пришивать заплатку к уже испорченному костюму. Абсолютно бесполезно, — фыркнул он, — и ничего не исправит.

— Мерлин, Забини, — проговорила Парвати на одном дыхании, качая головой. — Да, ты уже поставил новый рекорд неразумности.

Он холодно посмотрел в её сторону и горделиво закатил глаза.

— Я, конечно, понимаю, что прежде ты не получал отказов, — рискнула возразить Парвати, — учитывая, что ты всегда был... — она махнула рукой. — Кем-то вроде принца и все такое, но все-таки...

Он нахмурился.

— Я расстраиваюсь не из-за отказа...

— Так ты все же признаешь, что расстраиваешься, — глубокомысленно заметила Парвати, и глаза Блейза снова сузились.

— Ты что, правда думаешь, что я сам получаю от этого удовольствие? — требовательно спросил он, и на мгновение Парвати потеряла нить разговора, совершенно не понимая, о чем идет речь. — Ты думаешь, я всего этого хотел, Парвати? Я продолжаю внушать себе, что, должно быть, это какой-то чудовищный по своей жестокости психологический эксперимент... сначала ты сказала мне, что я полюблю тебя, и теперь очевидно, — повышая интонацию, заявил он, — каждый раз, когда я смотрю на тебя, я не могу не думать об этом, так что...

— Я никогда не говорила, что ты полюбишь именно меня, — перебила его Парвати, уставившись на него. — Я совершенно точно сказала не это.

— А кого ещё я мог бы, черт побери, полюбить, Патил? — Блейз выпрямился во весь рост. — Ты думаешь, я так запросто позволяю людям проникать в мой дом? А в мою жизнь? — он наклонился вперед, бросая ей эти слова прямо в лицо. — Ты думаешь, что я когда-либо прежде позволял хотя бы одной женщине убедить меня совершить безумный поступок, просто чтобы быть уверенным, что она не пострадает... или, упаси Мерлин, не расстроится... или... или...

— Забини, — испуганно попыталась возразить Парвати, но он продолжал свою речь.

— Частично я думаю, что ты все это подстроила специально, — прорычал Блейз. — Сначала сказала мне, что якобы видела все это в своих таинственных и трагичных видениях... — сказал он, широко размахивая руками, как будто она могла бы так искусно притворяться. — И только потому, что ты отличаешься от всех, кого я когда-либо встречал раньше, ты знала, что я попадусь на эту уловку, а теперь ты просто... просто сидишь и молча смотришь, что будет дальше, — яростно обвинил он её, — ещё и говоришь мне, что теперь это, оказывается, ничего не значит. У тебя были видения обо мне всю жизнь, и вот он я, перед тобой, но теперь ты не... ты, блядь, не согласна, потому что, оказывается, ты видела или слышала, как трахаешься с кем-то другим, или не знаю, чем ты там занималась...

К их обоюдному удивлению, она подалась вперед и поцеловала его. Она не ожидала этого порыва даже от себя, лишь успела почувствовать, как она поднялась с кофейного столика, и он обнял её. Он притянул её ближе, и она запрыгнула на него, обвив ногами его талию; он целовал её щеки, нос, губы, шею, подбираясь к её груди, она со вздохом откинула голову назад. Она не заметила, как беспомощно прижимается к нему, как крепко обхватывает его бедра, каким диким и прерывистым стало ее дыхание, её охватило безумие, полностью вытеснив собой рассудок, пока он не ввалился с ней на руках в спальню, распахнув двери.

Она и не подозревала, что это может быть так. Она не знала, что все может быть именно так, что она может чувствовать себя такой защищенной и в то же время совершенно не в своей стихии, ее руки обвились вокруг его шеи, пока он не положил ее обратно на кровать, скользя руками по ее лицу. Она не знала, что может чувствовать себя такой уверенной и такой беспомощной одновременно, не думая ни о чем, кроме того, как его губы касались ее кожи, как его язык скользил по ее соску, когда его руки двигались вниз, задирая юбку вокруг талии. Он скользнул большим пальцем по ней... неужели она действительно такая мокрая? Неужели он может так легко прикасаться к ней, вот так скользить по ней там? И все повторять и повторять это движение. Ерзая по постели от его прикосновения между ее бедрами, вверх-вниз, вперед-назад и все быстрее, быстрее, быстрее, она забилась в конвульсиях, измученная и разбитая, задыхаясь, когда его губы снова встретились с ее губами.

— Пожалуйста, — шептал он ей, — пожалуйста, — и она кивнула и закрыла глаза.

Она была не около океана, не с незнакомцем, которого она ожидала увидеть рядом с собой, не так, как она думала, что это будет, когда солнце бы слепило ей глаза. Но все же это был он. Сколько раз, с тех пор, как она впервые увидела реального Блейза Забини, она мечтала и надеялась, что это будет он... его голос, все время присутствовавший в её сознании... думала ли она об этом с ним? Надеялась ли? И тут она...

— Да, — твердо простонала она. — Да, я хочу тебя, хочу, пошли к черту все эти видения...

Он усмехнулся, самодовольно удовлетворенный этим, и звук его голоса вибрировал на ее щеке, когда его губы скользнули по ее подбородку. Беспомощная перед соблазном, она открыла глаза и резко, глубоко вздохнула.

Именно в этот момент она поняла, что никогда раньше не бывала в его спальне.

И уж точно никогда не бывала на его кровати, на том месте, где он спал, но теперь, широко открыв от удивления глаза, она увидела все словно его глазами. Каждое утро он открывал глаза и смотрел на картину... огромную синюю картину напротив кровати... в золотой рамке...

Она буквально задохнулась, когда луч яркого солнца упал на раму, на мгновение ослепив её так, что она не видела его лица, а затем она заметила на картине нарисованный зачарованный океан. Она содрогнулась, словно опять попав в то самое видение, которое посещало её так много раз. Вот оно, подумала она, запаниковав, и словно в ответ услышала его голос:

— Это не ничего, это не ничего, клянусь гребаным Мерлином, Парвати, для меня ты — все!

Ей захотелось кричать, рыдать и снова рыдать.

Все, что она когда-либо видела, всегда сбывалось, даже в тот момент, когда она думала, что победила судьбу, и это означало, что каким-то образом, где-то кто-то должен был уничтожить его.

— Все в порядке? — спросил Блейз, он стиснул зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не двигаться в ней слишком быстро, осторожно заполняя её снова и снова, ловя губами её похожие на мяуканье стоны. — Так нормально? — проговорил он, погладив её волосы и убрав их от лица. Как было бы ужасно никогда не узнать, каково это, когда он вот так нежно прикасался к ней. Как жестоко, думала Парвати, и как удивительно быть той девушкой, на которую он с таким обожанием смотрел, хотя она сама видела, как кто-то пытается погубить его. Как было больно находиться в его объятиях, зная, что ей было суждено стать тем человеком, которому он доверился, и который однажды должен причинить ему боль.

— Не останавливайся, — прошептала она ему, слегка дрожа, и он прижал ее к себе, приасаясь губами к ее шее и шепча: "Клянусь, клянусь, ты для меня — все".

В тот момент, когда она закрыла глаза, потерявшись для него, она снова увидела его: мужчину, незнакомца, его очертания, его прямая спина кричала об опасности и предательстве, и она почувствовала, как это видение закружилось и обрело форму, обретя четкость под ладонями Блейза. Она снова увидела Блейза, потерявшего все; Блейза, неразумно доверившегося тому, кому, как она знала, не стоило доверять... она затаила дыхание в ожидании, что человек из видения обернется, покажет свое лицо, уверенная, что на этот раз она защитит Блейза, будет бороться за него... с кем бы то ни было... и затем она наконец увидела его.

Увидела, что это был вовсе не он, а она.

Собственно говоря, она сама.

Или кто-то очень похожий на нее.

"Нет, — в отчаянии подумала Парвати, — Нет, это неправда... этим человеком должен быть мужчина, я знаю, это был мужчина..."

Потом был мужчина, она слышала мужской голос перед собой, и почувствовала, что ее охватывает страх, когда она ощутила присутствие своей сестры Падмы, протягивающей ей руку. Возможно, там было много людей, которым он мог бы довериться, по крайней мере, при текущем ходе его жизни. Но теперь она поняла, что опасным для него человеком должна была стать она. Теперь она та, кто уничтожит его. Это была Парвати.

— Падма, — закричала Парвати, — Падма, пожалуйста, не уходи...

— Теперь ты счастлива? — cпросила Падма с каменным и холодным выражением лица. — Ты довольна тем, что сделала с нашим общим даром? — спросила та безжалостно, и тут Парвати поняла, что сестра была одновременно и очень права, и мучительно, опасно неправа.

Будущее, каким она его видела, всегда сбывалось.

Но это не означало, что она не могла изменить его.

* * *

Каделл Хокуорт сказал бы, что его жизнь определила череда кратких мгновений, каждое из которых было не длиннее вдоха и пронеслось так быстро, что он не успевал даже и глазом моргнуть. Самое забавное в этом то, что он часто размышлял над тем, легко ли в принципе можно поменять свои планы на жизнь, как быстро он способен принимать решения и насколько продолжительным может быть эффект от предыдущих двух действий. Например, в течение первых семнадцати лет своей жизни он думал, что однажды женится на ведьме, с которой познакомится в Хогвартсе. Если сможет, то по возможности найдет чистокровную, поскольку отец долгое время твердил ему о значении того, что у него и так была магглорожденная мать, но, конечно, девушка должна быть обычная — добрая и милая. Возможно, из большой семьи, как он сам. Какая-нибудь скромная английская роза или веселая шотландская девчушка.

Но он никак уж не мог себя представить женатым на маниакальной полу-фейри, которая врезала ему по лицу при первой же встрече.

— За что? — прорычал он, стиснув зубы, безуспешно пытаясь успокоить её, выведя на улицу из одного из подпольных боксерских клубов. — Ты вообще понимаешь, что только что оскорбила сотрудника Министерства при исполнении?

— Да, и я оскорблю его ещё раз, если он останется таким же засранцем, — возразила она яростно, и в этот момент Каделл понял, что влюбился. Это должно было быть любовью, иначе как иначе можно было объяснить то невыносимо тяжелое чувство в груди, такое давящее изнутри, что ему казалось, будто он вот-вот умрет, и от этой мысли ему стало ещё неприятнее. — Так, — услышал он натянутый голос. — вы собираетесь меня арестовывать?

— А вы хотите, чтобы я вас арестовал? — спросил он ошеломленно, и она пожала плечами.

— Несмотря даже на то, что вы меня не держите, — равнодушно ответила она, — я определенно чувствую, что у меня связаны руки и ноги.

Он удивленно моргнул.

Она в ответ улыбнулась. И это был первый из жизнеопределяющих моментов Каделла Хокуорта, поскольку он понял, что пути назад больше нет.

Таких женщин, как Гвен, было немного. А точнее, не было совсем, и это очень быстро свело на нет всю важность той жизни, которую готовил для него отец — Чародей Ифан Хокуорт. По правде говоря, как только Гвен призналась Каделлу в природе своего происхождения, он осознал, что это может стать проблемой. Но одновременно с этим он старался об этом не думать и убеждал себя, что они живут не в средневековье, а во вполне прогрессивное время. Лорд Волдеморт исчез, и все неприятности, с которыми столкнулись его родители, были давно уже в прошлом.

Во всяком случае, поначалу так и было, но затем Лорд Волдеморт все-таки вернулся.

— Они придут за мной, — предупреждала Гвен Каделла, ее пальцы переплелись с его, когда они тихо сидели вместе на диване, а перед ними лежал свежий "Ежедневный пророк". — Раньше существовал "Реестр разумных магических существ" и теперь никому не удастся от них скрыться. Тем более мне, которая по глупости вышла замуж за восходящую министерскую звезду, — озорно поддразнила она его, откинув волосы назад и умопомрачительно улыбаясь, а он был готов провалиться сквозь землю от того, что даже с его связями на работе, он не мог защитить её. — Они придут за мной, Каделл, и когда это случится...

 

— Они отберут у неё палочку, — сказал Ифан, нервно расхаживая из угла в угол своего кабинета, когда Каделл пришел, чтобы задать отцу вопрос о том, что Визенгамот намерен делать с очередным восхождением Темного Лорда. — Я имею в виду, палочку твоей матери, — добавил он, продолжая метаться по своему кабинету и даже забыв спросить, о чем Каделл пришёл поговорить. — Реестр магглорожденных это... Это просто первый шаг к арестам, а затем кто знает, что им придет в голову... Каделл сразу понял, что Гвен, в чьих жилах течет кровь фейри, тем более является для них желанной добычей. Считалось, что магические существа опасны, а фейри тем более, так как несколько их поколений имело конфликты с Министерством, не желая признавать его власть.

 

— Ты должна перестать участвовать в боях, — мрачно сказал Каделл Гвен, от чего она пришла в жуткое смятение. — Ты должна будешь, не знаю... устроиться в Министерство на работу. Так они не смогут зацепиться ни за что, кроме твоей крови, — умоляющим голосом просил он её, она обиженно отвернулась. — У них не будет причин для ареста, Гвен, прошу...

— Ладно, — тихо согласилась она полным разочарования голосом, они оба поняли, что после этого их отношения уже никогда не будут прежними. — Ладно. Хорошо.

— Прости, — хрипло пробормотал Каделл, — прости, Гвен, я люблю тебя... Люблю тебя так сильно, я просто хочу защитить тебя...

Но она ушла, даже не взглянув на него.

 

Приход к ним домой Риса в полуживом состоянии после уличной драки был, как это ни странно, большой удачей. Присутствие его младшего брата давало Гвен некоторую связь со своим прошлым увлечением, и Каделл с облегчением обнаружил, что все становилось нормальным, или, по крайней мере, похожим на нормальное. Присутствие рядом с ней Риса также давало ей повод отвлечься от дурных мыслей. Тем временем Каделл впал в такую же паранойю, как отец, и совершенно перестал спать по ночам, при малейшем шорохе его рука дергалась к палочке. Он в напряжении ждал. Но чего? Он и сам не знал этого, но знал точно, что что-то надвигается. К тому времени Гвен без объяснения уволили из Министерства. Это было первым признаком серьезных проблем, если верить словам Ифана.

Она терпеть не могла прятаться дома, насколько понимал Каделл — и любил её за это, — и в конце концов ситуация дошла до того, что он не был уверен в том, что убьет её раньше: егеря или её медленное погружение в меланхолию.

— Я так больше не могу, — прошептала она, сидя на полу в углу кухни и уставившись пустыми глазами на пол. — Я не могу всю жизнь прятаться в доме, как твоя мать, Каделл, я не могу просто сидеть и покорно ждать ареста, как корова, которую ведут на убой...

— Я не могу тебя отпустить, — умоляющим голосом ответил Каделл, упав перед ней на колени, как будто только это и могло убедить её остаться. — Пожалуйста, Гвен, если ты меня все ещё любишь...

— Конечно, я люблю тебя, — тоскливо проговорила она, — Я люблю тебя, люблю Риса, и мне не хочется уходить, но это... — она тяжело выдохнула. — Каделл, я не могу так жить, — она тихонько подползла к нему и взяла его лицо в свои ладони. — Я скучаю по свободе, — прошептала она ему, её голос был мелодичным, как ветер с моря, и именно в этот момент он наконец понял, что она на самом деле не человек, она не такая, как он, и не сможет стать такой, какой он ожидал. — Я скучаю по озеру, по тому, как оно прекрасно на закате, как оно пахнет после дождя. Я скучаю по неподвижности воды, — проговорила она, — потому что вода в нем не такая, как в реке, понимаешь? Невозможно войти в одну и туже реку дважды, вода все время течет и изменяется... она так не похожа на людей. Люди больше похожи на озеро, да? Они озера, но я река, — она слабо улыбнулась ему. — А если я не найду спокойной воды в ближайшее время, Каделл, я просто сойду с ума.

Он почувствовал, как его сердце разрывалось на сотни мелких осколков и рассыпалось по полу, но он кивнул, его шея сама управляла головой без усилий с его стороны.

— Ты попрощаешься перед отъездом, — прохрипел упавшим голосом он. — Ты вернешься когда-нибудь, когда все это закончится?

Гвен с блаженной улыбкой провела большим пальцем по его губам.

— Ответ на первый вопрос — скорей всего, нет, — сказала она, притянув его к себе и поцеловав, — но зато на второй точно — да.

Он проснулся на следующее утро, она все ещё лежала обнаженная в его объятиях, и он по глупости посчитал это хорошим знаком. Он сжал свои ноги там, где они были переплетены с ее ногами, как будто это могло удержать их вместе. Этой ночью она не ушла, и он посчитал это чудом, крепко обнимая ее и молясь по себя, чтобы она передумала.

Но буквально через несколько часов он горько пожалел, что она задержалась.

— Уходи, — сказал Рис, когда все произошло, его глаза бешено бегали по комнате, когда он увидел, что сделал Каделл; егерь с тяжелым стуком упал на пол. — БЕГИ, КАДЕЛЛ, БЕГИ!

Это было вторым молниеносным мгновением, перевернувшим всю его жизнь.

 

— Что значит, ты убил егеря? — спросил Ифан.

Каделл стыдливо рассматривал свои руки.

— Они хотели забрать её, — сказал он хрипло. — Она бы умерла, папа. Она едва могла находиться дома все это время, а если бы они отправили её...

— Это не тебе было решать, — выплюнул Ифан в ярости, резко отвернувшись от него в тусклом свете своего кабинета. — Я мог бы кое-что сделать, если бы ты просто отпустил ее, Каделл. Я мог бы ускорить ход ее слушания; я мог бы добиться ее домашнего ареста, по крайней мере!

— Да, но они бы все равно отобрали бы у неё палочку, — с тоской в голосе ответил Каделл. — Она была бы загнана в угол. Она бы не выжила при таких условиях, папа. Я просто не мог им позволить увести её. Я должен был что-то сделать. Должен был, — он качнулся вперед, закрыв лицо руками. — Я не мог позволить им увести ее, и, кроме того, — сказал он, чувствуя, как что-то внутри него внезапно похолодело и треснуло надвое. — Они же это заслужили, да? Эта война сделала из них безнаказанных чудовищ. Это они настоящие чудовища, а не люди, а мою жену называют существом...

Он замолчал, почувствовав неладное, и он медленно поднял глаза и увидел палочку отца, направленную на него.

— Папа, — сказал Каделл, не веря своим глазам, и губы Ифана плотно сжались.

— Ты думаешь, я не знаю, насколько ужасна эта война? — резко спросил Ифан. — Ты и правда думаешь, что я могу спать с чистой совестью, зная, на какое правительство я работаю? Но я не могу дать тебе уйти просто так. Война пройдет, как проходят все плохие времена, а тем временем добрые люди должны верить в справедливость. Я не могу поступиться своими принципами, Каделл.

— Так ты меня сдашь? — все ещё не веря услышанному, спросил Каделл. — Ты отправишь меня в Азкабан?

Ифан пожал плечами.

— Я должен, — сказал он. — Это закон. И этот закон я поклялся защищать, понимаешь?

— Да, они же приговорят меня к смертной казни, — недоверчиво напомнил ему Каделл. — На самом деле даже хуже. Вероятно, не будет даже судебного слушания. Это будет суд Пожирателей Смерти, и они с радостью избавятся от меня, а потом объявят поголовную регистрацию магглорожденных, арестуют маму, и тогда что у тебя останется? Твои принципы? — спросил Каделл, поднимаясь на ноги. — Твоя репутация? Что делает тебя хорошим человеком, папа, если ты только и делаешь, что ждешь, когда зло само исчезнет?

Губы Ифана сжались ещё плотнее, он направил палочку Каделлу прямо в грудь.

— Тогда беги, — не глядя в глаза Каделлу, заявил он. — Беги и не возвращайся. Не смей возвращаться.

Каделл удивленно моргнул.

— Но, папа...

— У тебя три секунды, а затем я тебя арестую, — сообщил ему Ифан. — Риса уже задержали, и мне нужно его вытащить. Три секунды, — повторил он, и его лицо приобрело суровое очертание. — Один, — начал счет он, и у Каделла перехватило дыхание.

— Папа, что значит, не возвра...

— Два, — сказал Ифан, его пальцы крепко сжали древко палочки.

Каделл выдохнул, закрыл глаза.

Ифан сглотнул.

— Тр...

Каделл аппарировал прочь.

 

С самого начала ему стало ясно, что он больше не может рассчитывать на поддержку отца и большинства братьев. На самом деле, казалось, что почти все Хокуорты продолжали жить своей жизнью как ни в чем не бывало, продолжали работать на различных должностях, в то время как их отец продолжал покорять все новые вершины в политической сфере. После окончания войны казалось, что для возвышения Ифана Хокуорта не было предела. В конце концов, он был самым непримиримым борцом за соблюдение закона из членов Визенгамота, и многие обожали его за то, что он ни для кого не делал исключений. У него была профессиональная совесть, которую не могли поколебать ни деньги, ни кровь, ни статус. Это делало его главным героем всего магического правительства, и все Хокуорты, казалось, умудрялись извлечь из этого выгоду.

То есть все, кроме Риса.

Рис был единственным, кто, казалось, страдал от потери Каделла и даже от потери Гвен. Каделл всегда очень любил своего младшего брата, хотя у них и была весьма приличная разница в возрасте — десять лет, — но именно держась от него на расстоянии, он понял, какой на самом деле Рис. Он был преданный, непоколебимый, благородный — у него на самом деле были те качества, которые их отец лишь ловко имитировал.

На самом деле, все, что говорил их отец о себе и жизни, было ложью.

 

— Существует некий Клуб, — проговорил мертвецки пьяный мужчина, называвший себя Моррисом — разыскиваемый гоблинами и волшебниками, а поэтому единственный человек, которому Каделл без опаски мог открыться — его речь была невнятной и постепенно переходила в набор неразборчивых звуков. — Некий Бесконеч... нет... Бескрай... нет, Бесконечный...

— Бесконечности? — догадался Каделл, сделав глоток эля, и Моррисон энергично закивал.

— Клуб бесконечности, — подтвердил тот, махнув рукой. — Секретное сообщество. Разве это не... — он удержал тошноту. — Не дико?

— Они не могут иметь влияние на весь мир, — задумчиво произнес Каделл, — иначе можно было бы предположить, что они вмешались бы, когда жаждущий устроить геноцид Лорд попытался захватить власть в стране, да?

— Нет, не-ет, неа, — бессвязно возразил Моррисон. — Он огромный. Глобальный, — он икнул. — Если верить моим, — опять икнул, — друзьям, — он с трудом поднялся на ноги, рассеянно улыбаясь в пустоту, и его взгляд скользнул к Каделлу. — Я... я никогда не умру, — проговорил он деловито и рухнул на пол, лицом вниз.

Каделл сделал ещё глоток эля и закатил глаза.

— Точно. Уверен, никогда.

И все же перспектива создания некоего международного тайного общества была весьма интересной. В основном это считалось легендой, но в некоторых кругах — по случайному совпадению, единственных кругах, которые Каделл мог себе позволить часто посещать — Клуб казался известной организацией, ответственной за большое количество нераскрытых преступлений. Вскоре Каделл узнал об отравлениях из газет. К убитым членам Визенгамота были приколоты таинственные знаки бесконечности, что Каделлу показалось очень важным.

 

— Ты можешь оказаться в опасности, — сообщил он отцу, и Ифан подпрыгнул, прижав руку к груди.

— Что? Мерлин, Каделл, — рявкнул Ифан. — Каделл, что за... Как ты вообще сюда попал...

— Этот Клуб бесконечности, — настаивал Каделл, размахивая газетой перед лицом отца. — Они убивают членов Визенгамота, папа. Ты знаешь об этом? Ты даже не усилил свои охранные заклинания, что честно говоря, просто безумие, учитывая происходящее...

— Каделл, — прорычал Ифан, — я предупреждал тебя о том, чтобы ты не возвращался. Что ты здесь делаешь?

— Этот Клуб, — настаивал Каделл. — Ты что-нибудь о нем знаешь? И папа, я...

Она замолчал, когда увидел, как палочка Ифана нацелилась ему в грудь, в точности так же, как и пять лет назад.

— Пап, война закончилась, — сказал Каделл медленно, поднимая руки. — Это... я мог бы предстать перед справедливым судом сейчас. Это не обязательно должно быть так...

— Клуб не должен узнать о тебе, — ответил Ифан. — Ты хотя бы понимаешь, чего мне стоило стать его членом? Я не могу допустить, чтобы ты вернулся, Каделл, — сказал он, качая головой. — Другое тогда было время или нет, но ты убил человека. Ты — убийца, и я не могу допустить, чтобы ты помешал моему дальнейшему успеху, особенно в Клубе...

— Так ты состоишь в этом Клубе? — удивился Каделл, моргнув. — Ты состоишь в тайном обществе, которое сидело сложа руки, пока Волдеморт убивал сотни людей? Пока его егери убивали мою жену и охотились за твоей? — потребовал он ответа.

— Клуб волнует нечто гораздо большее, чем жена одного человека или война какой-то одной страны, — равнодушно сказал Ифан. — Они не могут вмешиваться во все подряд, Каделл. А что касается тебя, — пробормотал он, делая шаг вперед и поправляя свою палочку, — я действительно не могу позволить тебе появиться прямо сейчас, пока я наконец не посажу тебя в Азкабан.

Именно в этот момент — лучше поздно, чем никогда — Каделл осознал, что его отец совсем не тот человек, за которого он себя выдавал. К счастью, что бы там ни планировал его отец, к тому времени он уже научился достаточно быстро соображать, чтобы аппарировать без лишних слов, используя волшебную палочку, которую всегда прятал в рукаве своей поношенной мантии.

Он исчез с хлопком, и мир, каким он его знал, исчез вместе с ним.

 

Он понимал, что у него остался единственный близкий человек в мире, к которому он мог пойти — его брат Рис, который, казалось, справлялся со своей жизнью ещё хуже, чем до того, как Каделл сбежал. Хотя Рис и не хотел видеть всей правды о характере отца, что привело младшего из сыновей Хокуорта к поиску помощи в том месте, где он точно не мог её получить, что в свою очередь вскоре привело его к полному разочарованию.

— Папа нам поможет, — настойчиво убеждал брата Рис, даже когда Каделл, сидя на диване в его квартире, утверждал обратное. — Он любит тебя, Каделл, я точно знаю, что любит...

— Папа, — перебил его Каделл, — всего лишь винтик в настолько огромной машине, что ей нет никакого дела до кучки магглорожденных и магических существ, которых убивают или сажают без суда и следствия. Он член организации, которая закрыла глаза на то, что происходило в мире, когда убили мою жену, — при этих словах Рис стыдливо вздрогнул. — Рис, — вздохнул устало Каделл, — пора отказаться от идеи того, что папа поможет. Он и не собирался помогать, и то, что ты выполняешь его указания, погоды не сделает.

— Тогда зачем ты меня об этом просил? — требовательно спросил Рис. — Зачем я все это делал, Каделл, если ничто из этого не в состоянии тебе помочь? Это все просто...

Он замолчал, огляделся через плечо и нахмурил лоб, когда раздался стук в дверь.

— Наверное, это просто кто-то из "Подземки", — проговорил он, бросив на Каделла обеспокоенный взгляд. — Просто спрячься на пару минут, пожалуйста, ладно?

Каделл сухо кивнул, наложив на себя дезиллюминационные чары. Подойдя к двери, Рис успел лишь отпрыгнуть назад, когда дверь резко распахнулась и гость вошел в комнату торопливым шагом, что-то тараторя на ходу.

— Прости, что побеспокоила тебя, знаю, это ужасно по-американски с моей стороны — быть такой назойливой, но мне нужно у тебя кое-что спросить, — сказала блондинка, ее конский хвост подпрыгивал при каждом движении, когда она рысью вбежала в квартиру Риса. — Слушай, я была с тобой не так откровенна, как мне хотелось бы. Думаю, мне стоит объясниться. Я знаю о твоем брате, — объявила она. Взгляд Риса перепуганно метнулся в угол, где предположительно стоял его брат.

— О котором? — неуверенно спросил Рис. — У меня их шестеро.

— О том, который пропал. О Каделле, — сказала девушка, и выражение лица Риса стало крайне напряженным.

— Послушай, Дейзи, у меня нет времени на...

— Ладно-ладно, раскроем карты, на самом деле я не совсем-м... м-м... в гостях тут, — объяснила Дейзи. — То есть, конечно, я в гостях, но я аврор. Бывший аврор, — она печально моргнула, очевидно, расстроившись от того, как туманно звучит её объяснение. — Это долгая история, но я приехала чтобы... м-м... кое-что расследовать. На самом деле не одно "кое-что", их много. В основном, деятельность Клуба, — выдохнула она, и снова Рис вопросительно посмотрел в тот угол, где был Каделл, который на мгновение снял с себя чары и подал Рису сигнал продолжать разговор.

— Послушай, я не думаю, что твой отец на самом деле соответствует созданному им образу, — продолжила Дейзи, — На самом деле, я уверена, что он совсем другой человек, и я думаю, что ты тоже начинаешь это понимать, да? Послушай, я осознаю, что у тебя нет никаких причин мне доверять, но у меня очень плохие предчувствия на его счет, — добавила она, — и судя по тому, что он сейчас тесно связан с Людо Бэгменом, то вполне возможно, что он причастен к отравлениям членов Визенгамота по всему миру. Я понимаю, насколько тяжело тебе это слышать, но...

— И что ты собираешься по этому поводу делать? — спросил Каделл, рассеяв свои дезиллюминационные чары и выйдя из тени. — Что-то хитроумное, надеюсь, — мрачно намекнул он, и у Риса панически расширились глаза.

— Это... м-м... — пытался в спешке сориентироваться Рис, чтобы объяснить внезапное появление Каделла. — Это просто мой... м-мой...

— Твой брат Каделл, — торжественно произнесла Дейзи, одарив его улыбкой, когда Рис заметно напрягся, ожидая ее реакции. — Тебе правда интересно? — спросила она, глядя на Каделла, и тот осторожно кивнул, предчувствуя наступление еще одного момента, который должен был изменить ход его жизни.

— Ну, — радостно сказала Дейзи. — По правде говоря, думаю, что мы давно должны были сбить с него спесь.

* * *

Старая резиденция семьи Блэк

Палас Гарденс Террас, Кенсингтон и Челси, Лондон

18 октября 2003

21:45

Сначала Гермиона сказала себе, что расскажет Драко правду за ужином. Хорошо бы, чтобы он не был голоден, когда услышит это, резонно рассудила она, что, как она надеялась, должно было помочь ей избежать скандала. Но, разумеется, этот план провалился из-за слишком уж болтливых столовых приборов, которые на чистом французском наперебой давали Драко и Гермионе советы относительно стрижки и укладки, так, как если бы они действительно понимали, о чем говорят, что было одновременно зловещим и раздражающим.

— Грейнджер, мне кажется, или этот нож пытается заколоть меня только за то, что ему не нравится моя прическа, не забудь упомянуть об этом в своей речи на моих похоронах, — сурово проговорил Драко. — Если забудешь, я найду способ даже после смерти преследовать тебя, — решительно заявил он. — нельзя подходить к этому безответственно.

— Зачем бы мне было произносить речь на твоих похоронах? — возразила она, закатив глаза. — Как бы это вообще звучало? Мы собрались сегодня здесь, чтобы почтить память Драко Малфоя, — торжественно начала она, — который, возможно, любил нас, но мы никогда не узнаем наверняка, что являлось одной из самых забавных черт его противоречивого характера...

— Ты в курсе, что твоя салатная вилка тоже имеет собственное мнение относительно твоей прически, — фыркнул он. — но, заметь, в отличие от неё, я человек, обладающий безупречными манерами и вежливо держу свое мнение при себе.

"Значит, после ужина", — решила про себя Гермиона, решив воспользоваться другой возможностью, с трудом сдержав смех, глядя на то, как Драко на идеальном французском спорит с остальными своими приборами. Так что она подумала, что будет лучше затеять этот разговор, как только они уберут со стола и спрячут непокорные приборы в ящик; она мысленно пыталась подобрать заклинание, способное заставить серебро замолчать, но в итоге они оба только выбились из сил и тяжело дышали, сев на кухонный пол после целого вечера попыток их угомонить.

— Ну, вот чайные ложки теперь говорят по-английски, — сказал Драко, бросив ей одну, — о чем я уже жалею.

— Вы просто невежественные варвары, — гордо сообщила ложка Гермионе.

— Я так понимаю, тебе удалось изменить язык, но не личность, — решила она, и Драко издал громкий протяжный стон.

— Послушай, Тибо, может быть, и полный придурок, но он чрезвычайно талантливый садист, — проворчал Драко. — Это одна из самых худших его черт. Хуже только его проклятые мягкие волосы, как у чертова младенца...

— У вас есть виноград? — поинтересовалась ложка, и Гермиона зашвырнула её в кучу остального серебра, которое ей пока удалось уговорить впасть в подобие коллективного сна. Один из ножей для стейка громко храпел, а рядом с ним тихонько сопела сервировочная ложка.

Переведя дух, она решила, что скажет ему попозже, когда они оба будут готовиться ко сну.

Она брела в ванную, чтобы почистить зубы, и мысленно репетируя предстоящий разговор. "Итак, я теперь в Клубе", — мысленно произнесла она и слегка напряглась, представляя его реакцию.

"Грейнджер, тебе лучше объясниться, ИЛИ Я НАЧНУ ЗАЩИЩАТЬСЯ", — беспомощно проговорил воображаемый Драко.

И тут она резко открыла дверь в ванную и внезапно столкнулась с реальным Драко, вокруг бедер которого было намотано полотенце — он, видимо, только вышел из душа.

— Ох, Мерлин, прости, — сказала она, тут же прикрыв рукой глаза. — Я просто, м-м... не знала, что ты здесь...

— Грейнджер, черт возьми, ты же видела меня голым, — напомнил он ей, пытаясь убрать её руку с глаз, но она увернулась. — Кроме того, в доме полно ванных, если хочешь, я буду пользоваться одной из них, или... я мог бы — чисто теоретически — переехать в гостевую спальню, хоть сейчас, — добавил он, его голос стал грубым, словно он оправдывался. — Я имел в виду, это... теоретически это возможно, думаю, — проговорил он, — так что...

— Я думала, ты хотел, чтобы в гостевую спальню переехала я, — возразила Гермиона, совершенно забыв от возмущения, что собиралась не смотреть на него, а теперь откровенно пялилась. — Нет?

— Да, но, это, кажется, не честно, — упрямо сказал он. — Ты же прошла через ритуал связывания, так я теперь твой должник, и...

— Ты думаешь, я... — возмущенно проговорила Гермиона и замолчала. — Ты думаешь, я сделала этим тебе одолжение?

Драко удивленно моргнул.

— Конечно, да, — сказал он. — Это было из-за моей семьи, разве нет? И наследства. Ты не была обязана этого делать, — напомнил он ей неловко, — но сделала, и я... не знаю, я очень благодарен, так что...

Он попытался протиснуться мимо неё в дверях, беспомощно подняв руки, но Гермиона бездумно встала у него на пути, столкнувшись с ним.

— Ты же сам мне говорил, что мы обещали быть честными друг с другом, — обвинила его Гермиона, бесхитростно швыряя слова ему в лицо. — Я имею в виду, что это было частью клятвы, — пояснила она. — И мне сказали, что есть вероятность потери конечности, если мы её нарушим, так что...

Она резко запнулась, закусив губу, и Драко вздохнул.

— Ладно, — сказал он, тяжело сглотнув. — Ладно.

Она хотела знать, что это значит, но пока боялась спросить.

И все же надо было что-то делать.

— Как насчет такого, — предложила Гермиона. — Мы скажем друг другу правду одновременно. На счет три, — она сделала глубокий вдох. — Один, дв...

— Вместо три или после трех? — перебил ее Драко. — Вроде... один, два, три, правда или один, два, правда...

— Не важно, — прорычала она, — выбери, что нравится...

— Ты сказала НА счет три, но обычно люди имеют в виду после трех, так что...

— О черт, Малфой! — огрызнулась Гермиона. — Просто... раз, два, три...

— Я не хочу переезжать из комнаты, — сказал он, в этот момент она сказала: — Я в Клубе.

— Что? — хором переспросили они.

— Что значит, ты не хочешь менять комнату? — спросила она, в этот момент он спросил: — Что значит, ты в Клубе?

— Мне нравится спать с тобой, — сказал он, когда она сказала: — Я была инициирована прошлым вечером.

— Инициирована? — требовательно спросил он, и она прошептала: — Правда?

— Я пыталась уговорить Кадма помочь мне с поиском Кэти, — сказала она, когда он сердито сказал: — Конечно, Грейнджер, мне нравится с тобой спать, но что ты имела в виду...

— Что? — хором переспросили они.

— Ох, и Тео был инициирован тоже, — сказала Гермиона хмуро, когда Драко сказал: — Похоже, я чертовски сильно влюблен в тебя, так что, Грейнджер, конечно, я...

— ЧТО?! — переспросили они.

— Нет, сначала ты, — возмутились они одновременно.

— ДУМАЮ, ОЧЕВИДНО, ЧТО СНАЧАЛА ТЫ, — заявили они хором.

— Ты действительно думаешь, что мои слова важнее? — спросили они.

— Серьезно, — опять одновременно сказали они, — Это же очевидно, что я послушаю, что скажешь ты...

— СТОП! — крикнули они одновременно.

— Сначала ты, — сказали они.

— Вот блядь, — проговорил Драко, и Гермиона выдохнула, потому что круг прервался, и мягко посмотрела на него. — Грейнджер, если ты мне сейчас не же скажешь, какого черта происходит, клянусь...

— Тео, Гарри и я были инициированы в члены Клуба бесконечности прошлым вечером Антиохом, Кадмусом и Игнотусом, — затараторила она на одном дыхании, слова слипались друг с другом, и она была удивлена тому, что, кажется, он понимал, о чем речь. — Это... это все потому, что я хотела бы положить этому конец, Малфой, я просто хотела покончить с этим, так что... — она сделала шаг к нему, махнув рукой перед внезапно побледневшим Драко. — Малфой? — напряженно позвала она его. — Ты... м-м... ты дышишь или...

— Не знаю, кого я убью первым, — бесцеремонно проговорил он и оскалился, будто дикое животное. — Вероятно, Тео шёл к этому десятилетиями, но ебаный Поттер, с которым я только сегодня утром разговаривал, и... — он замолчал, он резко поднял глаза и посмотрел на неё. — И откровенно говоря, Грейнджер, что касается тебя...

Она удивила их обоих, устроив что-то вроде истерики.

— На случай, если ты забыл, я по-настоящему теперь связала с тобой свою жизнь прошлой ночью, — она поняла, что сама не знала, куда её понесло, но не могла остановиться, — И я... я искренне хотела этого, что было просто безумием, но я пытаюсь не быть пешкой в чужой игре, я хочу закончить игру, и по крайней мере теперь, когда я официально член этого Клуба, когда что-то случится действительно важное, мы не будем вынуждены просто сидеть и ждать, когда кто-нибудь снизойдёт до нас и скажет, что нам делать, и да, я знаю, что должна была сказать теперь раньше, должна была рассказать тебе обо всем, в тот самым момент, когда поняла, что у меня есть к тебе чувства, но я... я просто чувствовала себя очень глупо, — разрыдалась она, закрывая лицо руками, — а теперь я... я теперь просто...

— Может, нам просто стоит быстро перечислить наши секреты, — перебил её Драко, и Гермиона перестала плакать и подняла на него глаза, совершенно ошарашенная. — Мы же договорились оставить секреты только на один день, да? А теперь этот день закончился, так что... — они оба поморщились. — Это ужасно, Грейнджер, — признался Драко, скорчив гримасу. — Честно говоря, я бы скорее бросился с лестницы вниз головой, но... давай просто попробуем, ладно? Потому что я схожу с ума. Я не нахожу себе места, и... ладно, вот ещё один секрет, — объявил он. — я очень счастлив жить с тобой. Твои средства для волос приятно пахнут, — решительно заявил он. — Ты очень уважительно относишься к моим вещам. Это чудесная перемена в моей жизни, и я не хочу с ней расставаться, — он сделал паузу, одарив ее надменным испытующим взглядом, а затем начал переминаться с ноги на ногу. — А теперь ты, — он поманил ее к себе, и Гермиона поморщилась.

— Мне нравятся твои очки для чтения, — выдавила она из себя первое, что пришло ей в голову, и он самодовольно склонил голову набок. — Они... — она поморщилась. — Они потрясающие. Я имею в виду тебя. Ты выглядишь в них... — ее щеки горели. — Очень хорошо, — выдавила она, и он пожал плечами, самодовольно прихорашиваясь.

— Мне идут очки, — сказал он беззаботно, и она скорчила гримасу, глядя на него. — Ладно, — согласился он, закатывая глаза. — Я знаю, что это Тео устроил атаку на Министерство. Я не сказал тебе потому, что доверяю ему... доверяю его видению ситуации... даже если это кажется безумным, — признался он со вздохом, — но я не думал, что ты доверишься моей интуиции.

— Ты был прав, я бы не доверилась, — согласилась она. — Я ему не доверяла и тоже поняла, что это он, — еще одна мрачная пауза. — Вообще-то я сказала Антиоху, что это был он.

К счастью, Драко не стал кричать. Он позволил этому заявлению задержаться в воздухе на мгновение, а затем выдохнул, продолжая:

— Я просил Нико найти Кэти, — признался он, и она кивнула.

— Я попросила Кадма сделать то же самое, — согласилась она. — Ты что-нибудь слышал от него?

Драко покачал головой.

— Пока нет. А ты?

— Нет, — она переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя загнанной в угол и крайне неуверенной в себе. — Однажды у меня был очень странный сексуальный сон с участием Гарри, — признала она краснея, попытавшись разрядить обстановку, и, к ее удивлению, Драко только пожал плечами.

— У кого такого не было? — сказал он, и Гермиона открыла рот, собираясь задать еще тысячу вопросов, но он прервал ее. — Прошлым вечером я думал, что ты ушла от меня, — признался он, его голос слегка затих. — Я был уверен, что ты бросила меня, и я...

— Я бы так не поступила, — твердо ответила Гермиона, и у неё перехватило дыхание, когда он посмотрел ей в глаза, — Я думала, что ты все ещё любишь Кэти. Я думала, ты расстроишься, поэтому я... — она опустила глаза и крепко сжала руки. — Я не хотела этого. Я хотела тебе помочь, но ещё я думала, что я... — она выдохнула. — Я думала, что не переживу, если увижу, что ты бросился ей на помощь, так что я решила сделать это за тебя, что было... глупо. Эгоистично. Я должна была... — она тяжело сглотнула. — Я просто должна была рассказать тебе о том, что собираюсь сделать. И что я чувствовала. Теперь я... — долгая неловкая пауза, она дрожала всем телом. — Что я сейчас чувствую.

Она почувствовала, как Драко шагнул ближе, и увидела его босые ноги, когда она уставилась в пол.

— Я сказал эту глупость, про речь на похоронах, — проговорил он, — потому, что я не представляю себе жизни без тебя. Я правда не знаю, любовь ли это, — добавил он, качая головой. — Я честно не знаю. Я и правда плохо разбираюсь в чувствах, и я не могу точно определить, что за чувства испытываю, но я точно знаю, что в любом возможном сценарии моей жизни есть ты. И не просто есть, ты, по правде говоря, вся моя жизнь. И я просто... — пауза. — Я не знаю, как может быть иначе, так что, — тяжелый вздох. — Я не знаю, что все это значит, но я точно знаю, что я все это чувствую. Вот и всё.

Она подняла голову и пристально посмотрела на него, когда он, казалось, запоздало осознал обстоятельства, при которых они разговаривали; особенно ту часть себя, которая выдавала его напряжение и возбуждение.

— Кажется, было бы лучше, если бы я сказал тебе все это, если бы был одет, — сказал он, растягивая слова.

— Нет, — ответила она, удивив их обоих.

Он ошеломленно моргнул, и она потянула его на себя, осторожно стягивая полотенце, обмотанное вокруг его талии, пока оно не соскользнуло на пол, образовав белую лужицу вокруг его лодыжек.

Драко посмотрел вниз, проверяя свое состояние обнаженности, а затем снова посмотрел вверх, слегка ошеломленный.

— А ещё я думаю, что, — сказал он, кашлянув, — что Ифан Хокуорт может быть...

— Нет, — резко сказала Гермиона, приблизившись к нему и положив руки ему на бедра. — Потом, — сказала она, — Настоящим обмен секретами приостановлен.

— Ох? В пользу чего? — спросил он, и она опустилась на колени, многозначительно глядя на него снизу, он резко втянул воздух и стиснул зубы.

— О-о! — выдохнул он и потом, осознавая, что происходит, протянул: — О-о-о...

Она поняла, что он имел в виду, по интонации его стона, но не знала, правильно ли она поняла его чувства. Чувствовал ли он то же, что и она? Да, но не обязательно было навешивать на их чувства ярлыки или раскладывать все по полочкам.

На самом деле, она не едва ли знала, было ли это правдой или все ещё секретом, но опять же — по крайней мере, в данный момент — она точно знала одно.

— Гермиона, — простонал Драко, его пальцы крепко сжали её волосы, и она почувствовала себя близкой к ощущению эйфории; единственное, что она сейчас хотела, так это заставить его произносить её имя огромное количество раз. Прежде чем они оба снова столкнутся с реальностью.