Женщина из прошлого (гет)

Стив Роджерс ждал в холле и чувствовал, как намокли от волнения его ладони. Ради этой встречи, которая должна была вот-вот состояться, он прошел через сотню препятствий — добился разрешения и возможности попасть в закрытый и враждебный по отношению к гражданам США Советский Союз, затем долго и упорно искал ее, не имея фактически никаких данных, кроме имени и фамилии. И все же он это сделал — выяснил, где живет и обучается юная Наталья Романова, нашел телефон и адрес.

И именно сейчас, когда до встречи оставались считанные минуты, Капитан беспокоился как никогда. А поверит ли она ему — тому, что он должен ей рассказать, захочет ли пойти с ним? Последний раз он видел ее... в будущем. Она готовилась преодолеть время и пространство, чтобы отправится за Камнем Души, а сейчас, на много лет раньше, ему предстояло говорить с Наташей-школьницей. От таких временных поворотов голова шла кругом.

Наташа Романова спускалась по лестнице, и Стив резко поднялся, чтобы ее поприветствовать. Совершенно не похожа на прежнюю Нат, подумал он тогда, но оно и к лучшему — он хочет, чтобы эта четырнадцатилетняя девочка с рыжей косой и таким любознательным взглядом никогда не превращалась в Черную вдову; пусть проживет жизнь простого человека. Именно ради этого он здесь.

— Здравствуй, Наташа, — на ломанном русском поприветствовал ее Капитан. — Меня зовут Стив Роджерс.

— Американец? — тут же с интересом спросила Нат. Стив был рад, что она быстро вступила в разговор, проявила заинтересованность.

— Верно. Я хочу предложить тебе обучение в Соединенных Штатах. Все расходы на переезд, проживание и обучение обязуюсь взять на себя.

Романофф хлопала глазами, пытаясь понять, не шутит ли он.

— Это розыгрыш, мистер Роджерс?

— Вовсе нет. Ты слышала об особой программе... для... одаренных детей? — Кэп лгал, не решаясь сказать правду. От волнения мысли в голове путались и говорить, особенно на чужом языке, становилось все сложнее.

— Нет, не слышала. Но перспектива заманчивая, — Наташа смело и с азартом посмотрела ему в глаза, и Стив узнал в ней черты прежней Нат — уверенной, прямолинейной и хлесткой, — уехать из Совка, да еще и за чужой счет. Но для начала ответьте на два вопроса, мистер Роджерс: почему именно я и в чем ваша выгода?

Капитан понял, что врать больше нельзя — сейчас или никогда. Он раскроет карты, расскажет ей правду, и либо она поверит и пойдет с ним, либо никакой ложью он ее не спасет. Он с шумом выдохнул и начал:

— Потому что... хочу спасти тебя, Наташа. Знаю, это прозвучит абсурдно и в это трудно будет поверить, но мы уже были знакомы раньше — точнее, в будущем. Я путешествовал во времени и прибыл из 2023 года, чтобы спасти тебя от той участи, которая искалечит всю твою жизнь, пока это еще возможно.

— Вы могли придумать что-то получше, мистер Роджерс?

В глазах ее теперь читался не интерес, а насмешка. Стив тяжело вздохнул. Конечно, на что он рассчитывал? Что она поверит ему на слово? Он пошарил в карманах и достал мобильный телефон — вещь не своего времени, которую прихватил из будущего. Звонить, естественно, аппарат не мог, поскольку мобильные сети еще не были изобретены, зато функции, для которых наличие сети не требовалась, работали исправно.

— Посмотри сюда, — он указал на глазок фронтальной камеры, — это фотокамера будущего — настолько маленькая, что ее можно носить в кармане.

Телефон Наташа разглядывала с любопытством, но веры в его слова ей это не прибавило.

— Скажите, американцы все такие странные, или только вы?

Она снова посмеивалась над ним, но делала это настолько живо и непосредственно, что Кэп непроизвольно улыбнулся в ответ.

— Думаю, только я.

— И что же, скажите на милость, случится со мной в этом самом будущем, что меня нужно спасать? Дайте угадаю — может, я стану серийным убийцей? Полечу в космос? Или паду смертью храбрых ради спасения всей планеты?

Сердце Стива болезненно сжалось — как будто юная Наташа сама предсказала собственную судьбу. Он смотрел на четырнадцатилетнюю девочку, а видел Нат из прошлого — сосредоточенную, хмурую, уставшую от жизни; раскрывающуюся лишь наедине — только там, где не было Мстителей, не было обязательств, не было того, что напоминало ей о ее прошлом — где были только Стив и Нат, она вдруг на мгновение становилась ребенком, этой самой девочкой, верящей в лучшее и нуждающейся в защите. Стив обожал такие моменты, можно сказать, он жил ради них — все те долгие пять лет в искалеченной Таносом вселенной.

— Да. Всего через пару месяцев ты против воли станешь частью тайного советского проекта «Красная комната». Из тебя сделают шпиона, убийцу, тебя лишат возможности иметь детей, заставят лгать, убивать, скрываться. Объявят в розыск. Ты будешь несчастна, Нат.

Стив замолчал. Надо было рассказать про Щ.И.Т., про Мстителей, про Таноса, про Вормир... Но он не рассказал. Наташа все еще смотрела на него с вызовом.

— Вы не ответили на мой второй вопрос, мистер Роджерс.

— Второй?

— В чем ваша выгода? — сузив глаза, повторила Наташа. — Предположим, меня ждет ужасная судьба, но какое отношение вы имеете или имели к моей истории?

— Ну... мы были друзьями.

— Просто друзьями?

— Вернее... напарниками. Мы были в одной команде, да.

Капитан понял, что вопрос четырнадцатилетней девочки (а может быть, тон, коим он был задан) вогнал его в краску. Нет, они были не просто друзьями — он любил ее. Любил и почти четыре года не мог признаться в этом.

Между ним и ней стоял призрак Пэгги — женщины из его прошлого. Нат же мужчин из своего прошлого не считала. А Стив боялся — боялся стать очередным из ее личного списка; боялся быть непонятым, отвергнутым, осмеянным. Боялся показать перед ней свою слабость. Танос сломал этот барьер, и не только его. Мир переменился, они стали ближе. А потом... потом ее не стало.

— Т-ты пойдешь со мной? — это была почти мольба.

— Я вам не верю. Рассказываете вы хорошо, но... докажите. Докажите мне так, чтобы я вам поверила. Если, конечно, сможете.

Капитан в растерянности задумался. Потом снова мысли его перекинулись на недавние (такие давние!) сцены, их случайные (или совершенно не случайные!) встречи с Наташей из будущего-прошлого. Их ненавязчивые разговоры ниочем, ее сдержанный смех, свою неловкость, два бокала вина (а иногда и больше) и те минуты, когда она снимала маску, превращаясь из неуязвимой Черной вдовы в простую девочку Наташу.

— В детстве я любила собирать газетные вырезки с портретами американских знаменитостей, хранила их на дне шкатулки, которую прятала под кроватью, — признавалась Нат. — Не потому, что мечтала сбежать из Союза — хотя, быть может, и не отказалась бы; мне просто хотелось на миг прикоснуться к тому миру, частью которого я не являлась. Я всегда искала что-то далекое, что-то зовущее меня к себе. Например, космос. Слышал про Юрия Гагарина? Он был моей первой детской любовью...

— Ты мечтала однажды полететь в космос вместе с ним, а потом проплакала всю ночь, когда узнала, что он погиб, — пересказывал Стив слова Наташи из прошлого-будущего настоящей Нат и видел, как менялось ее лицо. — Ты приняла решение никому и никогда об этом не говорить — ни про космос, ни про любовь, ни про мечту дотянуться до неизведанного. И лишь много лет спустя ты нарушила — вернее, нарушишь — свое слово, рассказав это мне.

Наташа с минуту молчала. Капитан тоже смолк и напряженно вслушивался в тишину. Он боялся ее ответа — поскольку (особенно сейчас!) никак не мог предсказать ее реакцию. Да и раньше никогда не мог — тот спонтанный поцелуй, подаренная ею возможность сбежать для него и Баки, внезапное сближение после щелчка... Агенту Романофф удавалось удивлять его снова и снова. До самого конца.

— Я ведь... больше не вернусь сюда?

Она согласилась. Стив почувствовал, как огромная гора упала с его плеч. Затем — почти невольно — встретился с ней взглядом. Нет, ты не вернешься сюда, Нат.

Кажется, она поняла его без слов.

— Ты хоть немного знаешь английский?

— Надо будет — выучу, — в ее голосе прозвучала та уверенность, которую он не раз слышал в голосе прежней, взрослой Нат.

Стив улыбался.

* * *

— Так почему ты не сказал мне, что являешься супергероем? И не просто супергероем — символом Соединенных Штатов, Капитаном Америкой, — Нат спрашивала с азартом, с огоньком.

— Это выглядело бы так, словно я бахвалюсь.

— Ох, какой вы скромный, Капитан! В том самом будущем ты был таким же? — она лукаво глянула на него и рассмеялась.

Стив вздохнул. Вот так всегда — найдёт какой-нибудь повод докопаться и будет закидывать неудобными вопросами, будет провоцировать, вызывая чувство неловкости и смущение. Может быть, ей понравилась его реакция, когда она впервые заговорила об их отношениях в прошлом-будущем?

Стив знал, что Наташе интересна эта тема, но старался всячески ее избегать. По многим причинам, в частности из-за нежелания ворошить старые чувства. Ее выпады с целью вызвать его на откровенный разговор он вяло блокировал, но не более.

— И долго ты будешь меня изводить?

— Терпи, наставник.

В своем горячем стремлении спасти ее, вывезя из СССР, Стив не задумывался о том, как именно он объяснит друзьям, коллегам и родным свои действия. Действительно, что за отношения или обязательства могут связывать американского супергероя и русскую школьницу, которая годится ему в дочери? Оформил опеку и взял ее в воспитанницы — единственное более-менее разумное объяснение, которое приходило на ум.

И все же его было недостаточно. Говард Старк, узнав о случившемся, обронил фразу «захочешь поговорить, позвони», явно намекая, что у Стива могут быть какие-то (вероятно, неприглядные) тайны. Пэгги, всегда отличавшаяся здравомыслием, тактично промолчала. Капитан понимал, что супруга не одобряет его действия, однако и не запрещает ему действовать по своему усмотрению. Он боялся даже, что Пэгги и Нат не уживутся под одной крышей; ситуацию спасало только то, что Пэгги постоянно пропадала на службе, а Наташе приходилось кое-как вести хозяйство, хотя быт и домашние хлопоты определенно не были ее стихией.

Некоторые просто не созданы для того, чтобы быть домохозяйками, понимал Стив. Живая и страстная натура Наташи удивительным образом сочеталась с твердым характером и огромным потенциалом, которые отметили многие из тех, кому довелось с нею пообщаться. Кажется, близкие и друзья Роджерса мало-помалу начинали верить в теорию о наставничестве. Некоторые, подходя, говорили ему, что его воспитанницу ждет большое будущее; кто-то даже отмечал, что у такой красотки, как Наташа, будет немало поклонников. Стив понимал, что это, скорее всего, так и будет, и почему-то эта мысль его не радовала.

* * *

К восемнадцати годам у Наташи за спиной остались три неудавшиеся попытки построить отношения. Она расцвела, похорошела, за ней пытались ухаживать, с ней флиртовали, но ничего прочного и долговечного построить не получилось.

Поначалу она пыталась сделать его своим советчиком по сердечным делам. Стив сопротивлялся, убеждая ее, что на подобную роль он не подходит. Наташа же была не из тех, кто спокойно принимал отказы. Аргумент, что за всю жизнь у него были отношения только лишь с Пэгги, Романофф опровергла одним жестким и бескомпромиссным фактом:

— У тебя были отношения со мной, разве нет?

Роджерс понял, что потерпел фиаско, поскольку те самые отношения, те самые чувства, которые когда-то очень давно, в далеком будущем, поселились в его душе, и были главной причиной, по которой он так старался отдалиться от взрослеющей Нат. Прошлое, будущее, настоящее — это не имело значения, поскольку Стив Роджерс всегда был как бы человеком вне времени. Реальным оставался факт — он все еще любит Наташу.

Взрослый, женатый, уже стареющий символ Америки влюблен в свою воспитанницу, которая едва стала совершеннолетней. Это недопустимо, кричало сознание. Но сердце жаждало своего.

Наташа как будто считывала его тщательно скрываемые чувства. Разговоры об эксперте в сердечных делах были забыты — теперь она делала недвусмысленные намеки ему лично, давая понять, что вовсе не против видеть его в качестве своего мужчины. Напряжение нарастало, Капитан старательно игнорировал ее поведение, пока не осознал, что дальше молчать и лгать нельзя — как и тогда, когда он после долгой разлуки впервые встретил ее в Советском Союзе.

— Ты же понимаешь, что у нас с тобой ничего не получится?

— Почему? — Наташа снова смотрела на него с вызовом. — Ты ведь испытываешь ко мне чувства, верно? Разве в будущем, то есть в твоем прошлом, мы не были любовниками?

— Мы переспали всего один раз, — коротко и сдержанно (как мог) ответил Капитан.

— Вот видишь, — она подвинулась ближе. Слишком уверенная. Слишком напористая.

«Ей восемнадцать! — срочно напомнил себе Стив, чувствуя, что его решимость пошатнулась. — Она всего лишь экспрессивный подросток, а ты ей в отцы годишься. Этот ее интерес вызван не более чем потребностью в мужском внимании, а поскольку с бойфрендами ей пока не везет, она обратила взгляд на того, кто ассоциируется у нее с надежностью, долговечностью чувств, заботой. Не смей рассматривать ее в этом ключе, она — не та Нат, не Черная вдова, не твой напарник!»

Но увещевать себя можно было сколько угодно, истина от этого не становилась ложью и наоборот. Стив любил Наташу. Он хотел ее. Временами ему казалось, что чувства его распространяются только на Нат из прошлого-будущего, а потом в его поле зрения попадала Наташа из настоящего — которая была моложе его на несколько десятков лет, к тому же юна и прекрасна. Он запутался — кто она для него? Два разных человека или все же один?

— Послушай, тогда все было иначе. Мы состояли в одной команде, и я, хоть мне и было за девяносто, выглядел не более чем на тридцать пять.

— Вот это брось. Даже если ты и выглядел куда моложе, полюбила я тебя точно не за прокаченные мускулы и моложавое смазливое лицо. Я не из тех, кто влюбляется по внешности. Поэтому, раз я любила в тебя в будущем — вернее, твоем прошлом — значит, определенно нашла в тебе что-то помимо внешней привлекательности.

— И еще: я тогда не был женат.

— Но ты любил Пэгги, верно? Ты всегда ее любил. И меня тоже. Разберись в своих чувствах, Стивен Роджерс!

Наташа права — разобраться надо. Хотя... кого он обманывает? Он уже знает правду, только до сих пор отвергал ее, потому как та не соответствовала христианской морали, в рамках которой его воспитывали. Он любит их обеих. Пэгги Картер-Роджерс — идеальную женщину, строгую, последовательную, сильную и верную; Наташу Романофф — женщину-загадку (что в настоящем, что в прошлом, что в будущем), непонятную ему, необузданную, смелую и дерзкую. И одна из них всегда будет преградой, стеной, отделяющей его от другой. Женщиной из прошлого.

Когда-то (в будущем-прошлом) такой была Пэгги — первая любовь, которой Стив, как истинный (в чем тогда был уверен) однолюб, хранил верность. Она неизменно вставала тенью, мешая зарождающимся чувствам к Нат и делая его еще более несчастным. Теперь они словно поменялись ролями — женщиной из прошлого стала Наташа, не дававшая ему, примерному семьянину и отцу, покоя.

Едва он закрывал глаза, как ему мерещились ее огненно-рыжие волосы, вспоминались ее порой едкие, но столь четкие фразы. Вспоминался ее взгляд — тот, которым она посмотрела на него сразу после щелчка, тот, которым она одарила его наедине, когда он впервые «по-соседски» зашел выпить «чаю» (а на деле водки со льдом, что Романофф поняла без слов). Вспоминал ее рассказы о газетных вырезках, ее опытные и четко отлаженные, но не лишенные чувственности ласки и ее прощальный (о чем Стив тогда не знал) взгляд — твердый и уверенный, перед тем, как она отправилась с Бартоном за Камнем Души.

Все это время он считал годы — когда она родится в далеком СССР, когда подрастет, когда можно будет забрать — спасти! — ее, когда (в этом стыдно было признаваться себе самому) она созреет, когда станет еще больше похожа на его Нат...

Стив потянулся к ней с далеко недвусмысленными намерениями.

— Так ты разобрался в себе? — шепотом засмеялась она, готовая ответить на поцелуй.

Да, он разобрался. Но Наташе не понравится его ответ. Пэгги он не понравится еще больше. По правде, он не понравится ни одному поклоннику, фанату, почитателю Капитана Америки, символа нации, героя-защитника, на которого равнялись все подрастающие герои Соединенных Штатов. Он любит обеих и не сможет сделать выбор в пользу одной из них.

— Это будет нашей тайной, — прошептал Стив, чувствуя себя при этом величайшим грешником на земле.

— Это будет нашей тайной, — вторила ему Наташа, чувствуя себя победительницей.