Таня Гроттер и Корона Ра (джен)

Автор пишет только половину книги; другую половину пишет читатель.

Джозеф Конрад

* * *

— Ну, как я выгляжу?

Ванька Валялкин отошёл от зеркала, в которое гордо смотрелся. На нём был чёрный пиджак, — пожалуй, немного большой, что, в общем-то, его не особо смущало, — белая рубашка и даже красная бабочка. Брюки его были тоже чёрные, но не такие длинные. Казалось бы, под стать всему этому непременно должны идти такие же чёрные туфли, но — в этом и заключалась Ванькина странность — на их месте красовались внушительного вида бело-синие кеды.

— Итак, дамы и господа, встречайте! Непревзойдённый виртуоз Иван Алексеевич Валялкин! Поаплодируем! — В Баб-Ягуне снова проснулся дух комментатора, что бывало довольно часто, потому что он, собственно, и являлся комментатором на всех драконбольных матчах, в которых участвовал Тибидохс.

— Ты бы лучше уроками занялся, — посоветовала Таня, не отрываясь от своего труда с малопривлекательным названием «Сочинение на тему “Третье восстание гоблинов”», причём непонятно было, обращается она к Ваньке или к Ягуну. Гроттерша исписала уже добрых три свитка бересты, а до конца было ещё далеко, как до заката⁽¹⁾.

Вообще, преподы их сейчас не жалели — домашки задавали столько, что создавалось впечатление, будто они решили свести тибидохцев в могилу. А ещё этот Соловей О. Разбойник со своими почти что ежедневными тренировками, который, видно, решил, что кроме драконбола ничего не существует. Короче, жизнь превратилась в сущий ад.

— Ой, да подождут эти хмуроки, мамочка моя бабуся! — ответил Ягун, который, по-видимому, решил, что реплика была адресована ему, что и больше походило на правду. Впрочем, Таня обращалась к ним обоим.

— Хочешь, чтобы Медузия снова запустила в тебя Фердыщенкусом? А ты, Вань, чего разрядился-то так? У тебя ведь только день рождения, а не вручение премии Древнира первой степени! Тёмные засмеют.

— Ну и пусть! — буркнул Ванька. — Чего на них внимание-то обращать?

Таня хотела что-то возразить, но тут Ягун заметил чудесные кеды Ваньки и, конечно же, не мог не разразиться таким хохотом, словно его щекотали тысячи рук.

— Ты чего? — недоумённо спросил Валялкин и уставился на внука Ягге как на ненормального. За почти пять лет дружбы он успел уже хорошо узнать Ягуна, который мог засмеяться просто от того, что ему покажешь палец. Одним словом, он принадлежал к тому типу «весельчаков», которых обычно никто не принимает всерьёз.

— Да ты на свою обувь посмотри, концертмейстер! — играющий комментатор не выдержал и, схватившись за живот, бухнулся на пол и начал биться в счастливых конвульсиях.

Таня, наблюдавшая за Ягуном, покрутила пальцем у виска (типа «О, боже! И с кем я дружу?») и, отвернувшись, продолжила работать.

«Так, значит, сбежал этот Бубльгум… Надо это как-то раскрасить. Нет, не мог, что ли, Безглазый Ужас быть при задавании домашки таким же ненормальным, как и на уроках? Эх, ну не моё это дело — сочинения писать!»

Мысль про Безглазого Ужаса приходила в голову не ей одной. Все уже давно заметили, что его ненормальность, которая проявлялась в том, что на уроках он в основном швырялся своими внутренностями, не мешала задавать ему домашние задания длиной в километр и проверять их.

Решив, что из-за Ягуна ей так и не удастся сосредоточиться на этом дурацком сочинении, которое она ненавидела пуще смерти, а впереди есть ещё остаток выходных, Таня взяла перо, чернильницу и три свитка бересты (неужели все маги настолько тупые, что до сих пор не додумались писать ручкой на бумаге?) и сказала:

— Пойду я, что ли, погуляю.

* * *

Если Таня говорила, что она пойдёт прогуляется, то в девяти случаях из десяти это можно было заменить фразой «Пойду полетаю на контрабанде», хотя как можно ходить и летать одновременно, до сих пор оставалось непонятным. Надеюсь, магический контрабас Феофила Гроттера не обидится в этом случае.

Однако, переформулировав правило английского языка «сколько правил, столько и исключений», можно вывести более менее корректное утверждение, что хотя бы 5% от чего-то там, не относящегося к английскому языку, будут являться исключениями.

Так и получилось.

Войдя в свою спальню, называвшуюся Комнатой с Черными Шторами⁽²⁾, которая напоминала двухместный номер в хостеле, Таня обнаружила, что её соседки с тёмного отделения Гробыни Склеповой там, как ни странно, не было. Она вчера часов до двенадцати протусила в гостиной темных, так что, по идее, должна была ещё досматривать свой десятый сон, ведь было только девять пятнадцать. Но реальность порой не совпадает с ожидаемым, и это надо просто принять.

Пипу же Дурневу недавно переселили к Рите Шито-Крыто, так что от её общества Таня, слава Богу, была избавлена. Пипа приходилась ей дальней (по меркам лопухоидов) родственницей, у родителей которой ей пришлось прожить одиннадцать лет и от общения с которыми она была, мягко говоря, не в восторге. В Тибидохс Пипа попала недавно и совершенно неожиданно — проснулась интуитивная магия. Возможно, это сказалось родство Дурневых с волшебным родом Гроттеров.

На кровати Склеповой, которая походила на перевёрнутый гроб, в обнимку со своей шпагой спал скелет Гробыни паж Дырь Тонианно, которого та купила на Лысой горе. Он был одним из тех немногих вещей, сделанных там, но не таящих в себе никакого подвоха.

Таня поставила на стол чернильницу, положила перо и три исписанных свитка бересты.

Нет, ну где ей может пригодиться эта история магии? Зачем она вообще нужна? Вряд ли знание, в каком году армия Садека разбила армию Бубльгума, может хоть чем-нибудь помочь.

Раньше Таня как-то не задумывалась об этом, но сейчас она вдруг ясно увидела, что история магии (равно как и обычная история в лопухоидных школах) — самый бесполезный и ненужный предмет⁽³⁾.

Однако преподы, похоже, ещё до этого не додумались. А додумалась только одна Таня. Хотя... наверняка в каждом городе найдётся как минимум десять человек, считающих точно так же.

Таня нагнулась и вытащила из-под своей кровати старый-престарый чёрный футляр из драконьей кожи. Отщёлкнув маленький замок, она открыла крышку. Внутри лежал контрабас — единственная вещь, оставшаяся Тане от родителей, не считая футляра. Она очень дорожила им. Когда девочка жила у злых дяди и тети, у неё ещё не было контрабаса. Зато был футляр. И она чувствовала, как он защищал её. Тогда он был единственной вещью, которая целиком и полностью принадлежала ей.

Таня опустилась на колени рядом с контрабасом. Струны нетерпеливо загудели. Однако девочка, замерев в нерешительности, через несколько секунд закрыла крышку футляра и задвинула его под кровать. Она встала и быстро вышла из спальни.

* * *

Медузия Горгонова уже давно усвоила одну вещь: если академик Сарданапал чем-то взволнован, значит, причина действительно серьёзная. На её памяти не было ни одного случая, когда глава Тибидохса волновался и оказывался неправ. Бывало, она считала его беспокойство беспричинным. И сама оказывалась неправа. Поэтому, решила Медузия, спорить с Черноморовым — дело бесполезное.

Однако в то солнечное осеннее утро, когда произошло все вышеописанное, доцент кафедры нежитеведения, несмотря на множество попыток понять, почему пожизненно-посмертный глава Тибидохса так страшится Эктанзию, сделать это не смогла.

— Всё же я вас не понимаю, академик, — заявила она, когда они шли по полутёмным галереям — одной из тех частей Тибидохса, которые уже давно забыты учениками.— Как вы можете сравнивать какую-то Эктанзию с самой Чумой-дель-Торт?

Сарданапал Черноморов вздохнул, словно недоумевая, как Медузия не может понять эту очевидную истину.

— Сколько я не пытаюсь тебе объяснить, всё бесполезно. Ты же не будешь спорить с тем очевидным фактом, что она сильнее Сарма́ра?

— Нет. Но каким образом это…

— И сам Сарма́р об этом не догадывается, верно? — перебил Медузию академик.

— Верно.

— А Сармар-то не дурак!

— Ну да, — согласилась Горгонова. — Только я не пойму, как это доказывает то, что она равна по силе Чумихе?

— Подожди, не перебивай. Так вот, получается, что Эктанзия обхитрила Сармара. А значит, она хитрее его.

— Так я и не отрицаю, что Эктанзия хитрее и сильнее Сармара. Но, во имя Древнира, каким образом это делает её равной по силе самой Чуме?

Сарданапал задумался. Через несколько секунд он произнёс:

— Да уж, пожалуй, насчёт Чумы-дель-Торт я слегка погорячился. Но, несмотря на это, Эктанзия всё равно представляет для нас большую опасность. Ведь вспомни, сколько хлопот доставил нам один только Сармар, когда он ещё был столь наивен, что пытался захватить мир.

— Но Гроттер много раз справлялась с Чумой-дель-Торт, так что уж с Эктанзией-то она разберётся, — возразила преподавательница нежитеведения.

— О, в этом я не сомневаюсь, — уверенно сказал Черноморов. Этой фразой он окончательно сбил Медузию с толку.

— Но тогда в чём же причина вашего беспокойства? — не поняла доцент Горгонова.

— В том, что даже если Эктанзии не удастся завладеть тем, что она ищет, это ещё не означает её поражение, — объяснил академик. — С Сармаром она разделается быстро, так что у неё в подчинении будет находиться целый Коприэль. Впрочем, половина его и так уже Мортаниусы.

Медузия поразилась проницательности Сарданапала. Именно так всё и должно быть! Таня Гроттер, конечно, попадала во столько разных передряг, что сосчитать их все — дело крайне проблематичное, но это ещё не является гарантией того, что она сможет победить очень сильную тёмную волшебницу, которая хитрее самого Дьявола.

И всё же…

— А что если Гроттер совсем победит Эктанзию? Такой исход тоже исключать нельзя.

— Это будет очень хорошо. Однако… Ты когда-нибудь слышала о таком понятии из лопухоидной науки как ошибка планирования?

Медузия отрицательно помотала головой.

— Я вообще не особо увлекаюсь всем этим, — сказал Черноморов. — Но недавно в Тибидохс прибыл один ученик из мира лопухоидов с характером, который, скажем так, оставляет желать лучшего. И остался крайне недоволен Тибидохсом, как и большинство учеников в первое время. Ну не проводить же здесь, в самом деле, этот их… как его… Интернет. Так вот, он был сыном ученого, и именно от него я услышал про ошибку планирования. Короче, смысл её предельно прост и краток: надо всегда готовиться к самому худшему исходу. А мы обычно слишком оптимистичны.

В этот момент доцент Горгонова вполне могла подумать: «До чего же докатились лопухоиды! Таким простым вещам дают научные определения!»

Могла, но не подумала. Вместо этого она спросила:

— То есть, вы предлагаете готовиться к войне с Эктанзией?

Глава Тибидохса ответил не сразу.

— В общем-то, да, — произнёс он после непродолжительных раздумий.

Медузия ошарашенно посмотрела на Сарданапала.

— Но… — она не знала, что сказать. — Но это же безумие! Ведь она ещё даже не захватила власть на Коприэле! С чего вы взяли, что она действительно настолько опасна? А если Гроттер победит её? Все наши труды окажутся напрасными?

— Ну, это не так страшно, как если победит Эктанзия. А власть на Коприэле она захватит с вероятностью девяносто девять процентов. Я бы даже сказал «сто», если бы не знал, что ни в чём нельзя быть уверенным до конца⁽⁴⁾.

— Даже не знаю… Давайте лучше вернёмся к этому вопросу позже. А то я хотела предложить одну толковую идею, как можно помочь Тане…

Из них двоих только Медузия знала, что за ними подслушивают.

* * *

Таня приняла твёрдое решение пока ничего не говорить друзьям о разговоре, подслушанном ею — незачем их беспокоить. Но настроение у неё после этого сразу резко упало, главным образом из-за того, что она узнала, что ей снова придётся сражаться с чокнутыми тёмными магами, и не факт ещё, что она победит. И это сразу заметили Ванька с Ягуном. И, конечно же, спросили о причине. Так что Таня была вынуждена всё рассказать.

— Хм… А ты уверена, что это о тебе? — спросил Ванька за обедом. — То есть, там прям говорилось «Таня Гроттер»?

— Ну, если верить Сардику, то получается, что вообще ни в чем нельзя быть уверенным на все сто. Хотя по-моему, это глупость. Тогда дважды два может быть пять, что ли?

— Ой, мамочка моя бабуся, хватит всех этих философских штукенций! — пожаловался Ягун. — Я сейчас отсюда сбегу! Понятно же и так, что это про Таню!

— Ничего не понятно! — возразил Ванька.

— Нет, — сказала Таня, — всё как раз таки очень даже понятно. Медузия сказала «Гроттер». Без имени, но ведь я единственная из Гроттеров.

— Н-да, пожалуй, это всё-таки про тебя. Если, конечно, не окажется, что есть ещё какой-нибудь Василий Гроттер, который тоже несколько раз побеждал Чуму-дель-Торт и попадал в ещё тысячу всяких приключений. Однако я лично не думаю, что вероятность этого больше одного процента.

Данное предположение явно было шуткой, хотя Ванька почти никогда не шутил. Но «почти», как известно, не считается.

— Эй, вообще-то я хотел это сказать! — выразил недовольство (которое, впрочем, улетучилось уже через секунду) Ягун.

— Так, ладно, — сказала Таня, — нам надо ещё выяснить, кто такой этот Сармар и что такое Коприэль.

— Насчёт последнего я думаю, что это какой-то географический объект, — предположил Ванька. — Скорее всего, остров. Впрочем, надо спросить у Шурасика — уж он-то наверняка знает.

И Ванька не ошибся. Как только обед закончился, трое друзей подошли к Шурасику, который как раз вставал из-за стола. Увидев приближающуюся троицу, которая явно направлялась к нему, он сказал:

— Привет.

— Привет, Шурасик, — поздоровалась в ответ Таня. — Ты случайно не знаешь, кто такой Сарма́р?

— Знаю, конечно, — небрежно ответил Шурасик. — Это правитель острова Коприэль, один из наиболее сильных тёмных магов двадцать первого века.

— А что это за остров такой, Коприэль?

— Коприэль-то? Остров, где обитают исключительно тёмные маги. Это тебе не просто красные искры выбрасывать и сглазы накладывать. Они там некромагией и магией вуду занимаются, ну и прочими вещами. Им даже кольца не нужны, чтоб колдовать. Говорят, они лопухоидов просто так убивают. Некоторые из них мир захватить пытались, как, например, тот же Сармар. А вам это зачем знать? — Шурасик одарил троицу подозрительным взглядом.

— Да так, в книге одной прочитали, — ответил Ягун. И тут же понял, что говорить это надо было кому угодно, но только не ему.

— В книге, говоришь, прочитали? Ни за что не поверю, что ты читаешь книги! Признавайтесь, откуда вы на самом деле узнали всё это?

Желанием рассказывать о подслушанном Таней разговоре Шурасику друзья не горели, поэтому Ванька, который ещё пока ничего не сказал, ответил:

— Э-э-э… Поверь, тебе лучше не знать.

И друзья тут же ретировались, да так быстро, что Шурасик не успел ничего сказать.

* * *

Послесловие: Эктанзия

Эктанзия, уютно расположившись в мягком кресле, стоя́щем в гостиной её дома на Коприэле напротив камина, рассматривала фотографию Сармара.

«А с виду так и не скажешь, что сильнейший тёмный маг современности и грозный правитель острова Коприель, — думала она. — Ни тебе жутких пылающих красных глаз с прорезями вместо ноздрей, как у Носорозетки ⁽⁵⁾, ни лысины на голове, а вполне себе нормальный такой человек. Даже за лопухоида принять можно, надо только убрать эту парадную мантию».

Безусловно, в нём что-то есть. Какой-то он… хм… как бы это?.. Прям даже убивать жалко. На секунду Эктанзия всерьёз задумалась, а не оставить ли ему жизнь.

Да что это с тобой такое происходит, чёрт возьми?! Он же, в конце концов, конкурент! Прикончи его — и дела́ с концом! Мало того, что Корону получишь, так ещё и власть на Коприэле захватишь! Где твой здравый смысл?

Тёмная сторона Эктанзии была, как всегда, права, и сама Эктанзия это очень хорошо понимала. Сармар — противник серьёзный, его лучше ликвидировать сразу же, как только он перестанет быть нужным. К тому же, перспектива стать правительницей Коприэля была очень заманчивой.

Однако в этот момент вмешалась так называемая «светлая сторона» Эктанзии, которая раздражала её больше, чем что-либо.

Слушайте, а вам вообще не приходило в голову, что убивать людей — это как минимум ужасно?

Заткнись, — посоветовала ей Эктанзия.

Всегда ты так — заткнись да заткнись! Я ж тебе дельные советы даю, а ты вместо благодарности… Подумай о том, что ждёт тебя после смерти! Та́ртар, отчаяние, пустота… Почему никто из вас, темных, об этом не задумывается? Не лучше ли войти в Эдем? Исправиться ведь никогда не поздно!

Ты меня уже достала своими лекциями! Заладила одно и то же! Всю эту чушь придумали беленькие, чтобы с нами, тёмными, покончить. Если б я на всё так просто покупалась, давно уже в Дубодаме бы сидела. Неужели ты действительно веришь в эту чепуху? Это же даже не смешно!

Тогда получается, что комиссионеры с суккубами..?

Так, всё, закрой свой рот, хоть у тебя его и нет, ты мне уже надоела!

Избавившись наконец от голосов в голове, которые явно были признаком если не сумасшествия, то его преддверия, Эктанзия стала думать.

Вернее, собралась думать, ибо сделать ей это не удалось, потому что в комнату вошёл её слуга Ваал и сообщил:

— Госпожа, вам сообщение от Его Повелительства Сармара II⁽⁶⁾.

* * *

За два часа до этого:

Эктанзия была очень довольна тем, что ей удалось так блестяще выполнить свою миссию. Теперь у неё имелся верный слуга в Тибидохсе — слуга, который не предаст, даже если это будет стоить ему жизни; слуга, который расшибётся в лепёшку ради своей хозяйки. Эктанзия всегда считала, что зомбированные слуги лучше обычных. И это действительно было так.

Она улыбнулась, представив себе лицо Гроттерши, когда та узнает всю правду. О том, чтобы у Тани хватило мозгов додуматься до всего самой, не могло быть и речи.

Вообще, Эктанзия стала замечать, что в основном её окружают одни идиоты, за исключением, пожалуй, Сармара. Однако вскоре и ему предстоит покинуть этот суетливый мир (если, конечно, всё пойдёт так, как задумала Эктанзия). Пока её план исполнялся успешно, однако никто не знает, что может быть потом. Ведь если Сармар действительно узнал обо всём, то он может существенно помешать ей.

...Эктанзия остановилась. У неё имелся выбор — пойти и доложить об успешном выполнении своей миссии Сармару или же отправиться домой. Она предпочла второе.

* * *

Послесловие: Таня Гроттер

— Так ты думаешь, что тебе не избежать встречи с Эктанзией? — непонятно зачем переспросил Ванька, выслушав Таню.

— Я не думаю, я абсолютно в этом уверена, — заявила девочка. — И, знаете ли, желания прыгать до потолка от радости у меня почему-то не возникает. А ещё я сильно сомневаюсь, что эта встреча будет дружеской.

Она, Ванька и Ягун собрались в гостиной светлых. Был поздний вечер. Огонь в старинной русской печи почти потух, а посему было довольно темно. Все уже разошлись по своим комнатам, и только троица друзей всё ещё находилась в гостиной.

— Я только одного понять не могу: чего это Сардику самому не разобраться со всей этой фигнёй? — удивился Ягун. — Если окажется, что он может всё исправить сам, но специально ввязывает в это дело Таню (а значит, и нас тоже), то я ему точно экскурсию в мир полтергейстов устрою, мамочка моя бабуся! И причём без обратного билета оставлю. А то, что он бессмертный — это уж его проблемы.

— Неужели ты думаешь, что он может так поступить? — на лице Ваньки было видно возмущение. — У нас вон целая куча приключений была — так неужели Сарданапал устроит нам ещё одно, если может спокойно сделать всё сам?

— А кто его знает? Он, конечно, может, и есть «добрый дедушка», только вот, клянусь моим чувством юмора, это скорее просто маска.

— Я не знаю, маска ли, не маска ли, — вмешалась Таня, — но из его с Медузией разговора было понятно, что сами они хотели бы всё самим исправить, да только не могут. Горгона даже в конце предложила какой-то способ, как можно мне помочь — только я не расслышала, какой.

— Хм... Ну, тогда действительно надо хорошенько подготовиться ко встрече с этой безумной. Только вот чего ей надо, я не пойму?

Этого не понимал не только Ягун, но и Таня с Ванькой.

— Знаете, — сказал Ванька, — мне почему-то кажется, что вскоре мы это обязательно узнаем. Всё-таки Сардик, я думаю, сделает для этого всё возможное.

— Ну, тогда кто куда, а я спать, — ответила Таня. Перед дверью она обернулась и сказала: — И да, не забудьте придумать, что мы предложим Шурасику, чтоб он нам домашку сделал. А то я его знаю — он просто так помогать не будет.

* * *

Послесловие: Сармар

— Итак, зачем ты меня позвал? — спросила Эктанзия, располагаясь поудобнее в кресле, которое она создала одним взмахом руки. Обратиться к Сармару на «ты» могли только самоубийца и Эктанзия.

— Ну, во-первых, я хотел поинтересоваться — хоть это, может, и глупо, — успешно ли ты выполнила моё поручение.

Эктанзия улыбнулась. Увидь её улыбку лопухоид, он непременно сошёл бы с ума — в том случае, конечно, если у него есть ещё, с чего сходить.

— А у тебя есть какие-то сомнения?

Конечно, успешно, — именно так, по мнению правителя острова Коприэль, следовало трактовать слова Эктанзии.

— Что ж, отлично. — Тут Сармар сделал небольшую паузу, во время которой лицо его успело измениться и стать серьёзным; то же самое произошло и с его тоном. — Но я разузнал вот что: Сарданапал и его прихвостни разнюхали о том, какие наши цели.

«А то я не знала», — с раздражением подумала Эктанзия, предусмотрительно поставив блок против подзеркаливания. Вечно этот Сармар узнаёт всё в последний момент!

— Да? — переспросила волшебница. — Кажется, я уже где-то слышала об этом, только вот не припомню, где.

— В самом деле? Странно… — у величайшего тёмного мага современности настолько хорошо получилось изобразить задумчивость, что ещё чуть-чуть, и он бы, глядишь, сумел обмануть Эктанзию. — Хотя я уже привык, что ты подчас узнаешь новости даже раньше меня. Ну так вот, они обо всём разузнали и, конечно, не собираются сидеть сложа руки. — Сармар выглядел слегка обеспокоенным. — И, однако же, я не думаю, что они смогут хоть сколько-нибудь помешать нам.

Эктанзия предпочла согласиться с правителем Коприэля, хотя сама была прямо противоположного мнения. Правда, она довольно толсто намекнула на это, но Сармар сделал вид, что не понял намёка.

— В общем-то, — продолжил он, — единственное, что мне удалось разузнать — это то, что Сарданапал, по-видимому, решив, что мы уже знаем место, где находится Корона, перепрятал её.

«Так я и думала, — сказала Эктанзия сама себе. — Неужели он предложит мне спросить у Оракула?»

Она была права. Сармар продолжил:

— На данный момент самым простым и разумным способом узнать, куда спрятал Корону этот дядька Черномор, мне представляется способ посоветоваться с Оракулом. Конечно, это дело не из простых — и именно поэтому я поручаю его тебе.

Эктанзия немного помолчала для виду, а потом спросила:

— Это всё?

— Да, ты можешь идти.

1) Чтобы вы понимали, размер одного свит­ка приблизительно равен двум листам А4.

Вернуться к тексту

2) Хотя шторы эти давно уже ушли на покой, пытаясь удержать в Потустороннем мире трое чокнутых на всю голову языческих богов из древнерусского пантеона. Результат был плачевный.

Вернуться к тексту

3) Это у них еще обществознания нету!

Вернуться к тексту

4) А я бы написал числительные «девяносто девять» и «сто» цифрами, если бы по правилам форматирования все числительные в прямой речи не должны были быть написаны словами. Вот такие вот дела!

Вернуться к тексту

5) Носорозеткой Эктанзия называла (но, конечно же, только про себя) Вельзевула, который правил Коприэлем до Сармара.

Вернуться к тексту

6) Становясь коприэльцами, люди меняют свои имена. У коприэльцев существует много стандартных имён, причём свои придумывать запрещено. Вот самые распространённые из них: Вельзевул, Ленингад, Ваал, Сармар, Тазма, Эклипса. Имя Эктанзия встречается крайне редко.

Вернуться к тексту

Все хорошие книги сходны в одном: когда вы дочитаете их до конца, создаётся впечатление, что всё это произошло с вами.

Эрнест Хемингуэй

* * *

Самый добрый депутат, бескорыстный жертвователь носков, верховный председатель В.А.М.П.И.Р., директор фирмы «Носки секонд-хенд» и просто крупный политический деятель Герман Никитич Дурнев, сидя в гостиной, говорил сам себе:

— Нет, я этому Скуратоффу такую нервотрёпку устрою, что век потом помнить будет! Пусть только попробует брякнуть что-нибудь не то!

Причина этого была в том, что сегодня утром господин Дурнев получил письмо, которое, материализовавшись над завтракающим Германом, с самым наглым видом упало прямо в тарелку самого доброго депутата, чем привело последнего в бешенство.

Письмо было от Малюты Скуратоффа. Он сообщал, что появится сегодня в шесть часов вечера в доме Германа Никитича, причём было бы весьма желательно, если бы встреча прошла без посторонних ушей.

Письмо было оформлено грамотно и тактично, однако Дурнев, порядком раздражённый его «своевременным» появлением, счёл письмо хамским.

Узнав о письме, оборотень Халявий, проживавший в квартире Дурневых, тут же вспомнил, что у него имеется одно неотложное дельце и, ничего не объясняя, поспешил ретироваться. Глава В.А.М.П.И.Р. подозревал, что вернётся он никак не раньше полуночи. Ну а для того, чтобы догадаться о причине возникновения этого «неотложного дельца», не надо быть пророком.

Нинель Дурнева не осталась в долгу и за обедом сообщила мужу, что идёт вечером на йогу, что и сделала в половине шестого.

Таким образом, самый добрый депутат остался дома один. Сразу же после ухода жены он надел корону и ботфорты своего пращура, графа Дракулы. Шпагу же он вынул из ножен, чтобы быть готовым в любой момент зарубить «старого друга».

— Клянусь своим депутатством, в этот раз я это сделаю! — заявил он Нинели перед её уходом. — В том, конечно, случае, если он опять начнёт меня бесить.

А это, учитывая вспыльчивый характер Германа, обязательно должно было произойти, ибо, как бы не старался Скуратофф, отношение к нему директора фирмы «Носки секонд-хенд» не могло стать лучше даже если бы Малюта преподнёс тому власть над всем миром.

Сейчас Дурнев гадал, что же на этот раз нужно от него бывшему палачу. Подписать какой-нибудь документ? Помощь в каком-то деле? Самое вероятное, думал Герман, второе.

И не ошибся.

* * *

Едва переступив огненную черту, Малюта сказал:

— Приветствую господина председателя! Вижу, вы как следует подготовились к нашей встрече, — он кивнул на шпагу Германа.

Вместо ответа «господин председатель» спросил:

— А где этот, тень твоя?

Скуратофф, похоже, понял, что глава В.А.М.П.И.Р. имел в виду трупохранителя Бума, потому что многозначительно ответил:

— Видите ли, дело, по которому я явился к вам, настолько секретное, что даже мой верный Бум не должен присутствовать на нашей встрече.

Этим директор фирмы «Носки секонд-хенд» был доволен. Его несколько раздражало присутствие «этого долбаного» — именно так Дурнев называл трупохранителя.

— У тебя каждое дело секретное, — буркнул он, но тихо, поэтому Малюта не услышал его реплики. Или сделал вид, что не услышал

— Однако что-то мы слишком официально, — самым дружелюбным тоном продолжил тот. — Не присесть ли нам и не поговорить как двум старым друзьям?

Герман что-то недовольно пробурчал про то, что, мол, какие они к чёрту друзья, но всё же согласился.

Когда они уселись на диване («А вообще надо было сесть друг напротив друга, — подумал глава В.А.М.П.И.Р., — так можно было б его глазами пожирать»), Скуратофф, решив не испытывать терпение самого доброго депутата, начал заранее заготовленную речь:

— Итак, настало время перейти непосредственно к теме нашей сегодняшней встречи. Как я уже говорил, дело, по которому я явился, чрезвычайно секретно, так что не мешало бы установить защиту против подслушивания.

Малюта проворно соскочил с дивана и засеменил к двери. Возле неё он остановился и с видом, который словно говорил, что судьба любого подслушивающего будет незавидной, пальцем начертил в воздухе какой-то знак. Когда Скуратофф опустил руку, знак вспыхнул в воздухе, а затем погас.

Гер­ма­ну Ни­кити­чу по­каза­лось, что он ог­лох. Од­на­ко на са­мом де­ле это бы­ло не так. Он пом­нил, что во вре­мя их прош­лой встре­чи все бы­ло точ­но так же. Как объ­яс­нил тог­да Ма­люта, Дур­нев прос­то пе­рес­тал слы­шать все зву­ки, до­носив­ши­еся не из ком­на­ты.

Самого доброго депутата это зрелище не впечатлило, тем более, что он уже видел нечто подобное. В его памяти, обычно не вмещавшей более ста килобайт, всплыло словосочетание «руна тайны». Дурневу даже показалось, что это очень похоже на то, как бывает во всяких мистических фильмах.

Однако Малюта Скуратофф ещё не кончил. Он подошёл к окну и начертал ещё одну руну, причем самый добрый депутат заметил, что она была другой. При этом вампир шептал какие-то непонятные слова. На этот раз руна не вспыхнула, а просто нарисовалась в воздухе красным цветом. Секунд через пять она начала потихоньку растворяться в воздухе.

— Ну, вот и готово, — объявил Малюта, дождавшись, пока руна совсем исчезнет. Он засеменил к дивану и запрыгнул на него — так же проворно, как и соскочил.

Глава В.А.М.П.И.Р. ожидал, что Скуратофф продолжит свою речь. Он жестоко ошибался. Усевшись на диване, последний, не проронив ни слова, стал почти не моргая смотреть на Германа. Тому стало немного не по себе от этого взгляда, и он рявкнул:

— Ну ты будешь уже говорить или нет?!

Правитель Трансильвании, при котором даже помидоры боялись быть красными и зеленели, встрепенулся и заговорил:

— Что ж, теперь, когда никто не сможет нас подслушать, мы можем перейти к делу. Если ты не против, я бы начал с небольшого, так сказать, отступления.

— Хочешь рассказать, как в Трансильвании все вампиры благословляют их мудрого правителя? Лесть мне не нужна. Как мы уже выяснили недавно, поставка крови тоже в порядке. Так что я против. И передай моим идиотам-подданным, что я приказываю им закончить эту дурацкую войну с комарами.

— Обязательно передам, — заверил Малюта директора фирмы «Носки секонд-хенд».

— Вот и отлично. А теперь давай ближе к делу!

— Воля господина председателя для меня закон! — После этих слов Скуратофф посерьезнел. — Вот, в общем, как дело обстоит. Причина нашей встречи напрямую связана с магами. («Ага, знаю я этих придурков», — подумал король вампиров). Видишь ли, они делятся на два, так сказать, вида: тёмные и светлые. Пустая формальность, конечно, а всё-таки. Ну вот, и узнал я недавно о том, что одни тёмные с какого-то острова, — а о них страшная молва ходит — решили власть захватить — уж не знаю где, но, наверное, во всём мире. А хоть у них и слуг много, но есть один маг светлый, Сарбанадал или как-то так — Сарданапал, что ли? И он сильный такой, что ого-го просто. Поэтому мешается он им, значит. Ну и вообще, сколько сил не собирай, а всё же трудное это дело — мир захватывать. И решили они, значит, завладеть одной вещицей, которая вроде бы силы много очень даёт — во всяком случае, так все говорят.

— Ну и какое нам до этого дело? Они ж мир магов захватывать будут!

Что ни говори, а речь Малюты Скуратоффа, хоть и несвязная, заинтересовала Германа, но он постарался не показывать виду. Однако первого не так-то просто было обмануть. По большому счету, он именно на это и надеялся.

— То-то и оно, что мир магов! А ведь мы, вампиры, не в каком-то там мире живём, а именно в ихнем. Так что Трансильвании нашей угрожает, так сказать, непосредственная опасность. Вот я и смекнул тут, что хоть её и можно покинуть, а всё ж лучше, если б ничего у этих тёмных не вышло. Там ещё, кстати, Таня Гроттер замешана — вы ж с ней в родстве состоите, да?

— Так я и знал, что рано или поздно она станет либо уголовницей, либо ещё кем похуже! — воскликнул Дурнев. — Знал, что дай ей магию, и она небо разорвёт на части! И вот исполнилось! Она хочет захватить нашу Трансильванию — она, которая ещё ребенок! А ведь мы никому зла не делаем, живём себе мирно. Но нет, этой Гроттерше обязательно надо всё испортить!

Странно, но Малюта Скуратофф, услышав эту речь, очень рассердился; он буквально кипел от злости.

— Да ты ничего не понимаешь! — вскричал он, да так, что у генерала Котлеткина, жившего в соседней квартире, случился сердечный приступ. Если бы Герман не был вампиром, то, наверное, умер бы на месте. — Она наоборот должна эту вещь от них, от злых, защитить! Она единственная, кто может это сделать! Так сказано в Книге Судеб. Там говорится, что Таня Гроттер, которая обладает необыкновенным даром, никому и даже ей самой неведомым, которая четырежды победила самую злую и самую опасную — тут, держу пари, говорится о Чуме-дель-Торт, а она опаснее всех тех островитян вместе взятых — что от неё и только от неё будет зависеть судьба всего мира.

Верховный председатель В.А.М.П.И.Р. даже думать забыл о том, чтобы зарубить Малюту своей шпагой за дерзость. Он был потрясён даже сильнее, чем в тот раз, когда впервые узнал о магии — возможно, потому, что это произошло в детстве. Кто бы мог подумать, что Гроттерша, которую он так люто ненавидел, окажется спасительницей всего мира?

После долгой паузы Герман Никитич сел на диван и спросил:

— Ну и что нам теперь делать?

— Ничего, — ответил Скуратофф, чем сильно удивил самого доброго депутата.

— Это как это так? Нам что, ждать, пока эти кретины захватят нашу Трансильванию?!

Бывший палач вздохнул, причём совершенно искренне. Дурнев никогда не видел его таким… грустным, что ли?

— Если бы мы могли что-то сделать, то я бы давно уже принял все необходимые меры. Но мы не можем. Нам не сравниться даже со среднестатистическими магами, что уж говорить о таких, как те, кто собирается захватывать мир!

Герману редко когда бывало кого-нибудь жалко; а учитывая, что́ Малюта чуть не сделал в первую их встречу, жалеть его было для директора фирмы «Носки секонд-хенд» последним делом. Поэтому он прикрикнул на него:

— И зачем ты тогда ко мне притащился?

— Ну, я подумал, что господину председателю было бы полезно знать обо всём, что происходит, — невозмутимо ответил Скуратофф. Теперь на его лице не было даже тени той печали, в которую он впал буквально секунду назад.

— Вот и хорошо. Я всё узнал, теперь можешь катиться на все четыре стороны. Да хоть на сорок четыре!

— Что ж, в таком случае я, пожалуй, пойду.

* * *

Герман Дурнев, самый добрый депутат, верховный председатель В.АМ.П.И.Р. и директор фирмы «Носки секонд-хенд», в результате чего ещё и бескорыстный жертвователь носков, думал, что его встреча с Малютой Скуратоффым прошла слишком уж гладко. Даже как-то подозрительно гладко. К тому же, обычно она продолжалась гораздо дольше. И ещё тот момент, когда он увидел его с неожиданной стороны…

Ладно, всё это потом. А пока можно спокойно отдохнуть.

Наверное, если спросить абсолютное зло: «Почему ты выбрало именно этот путь?» — оно ответит: «А почему нет?»

Альбус Дамблдор (Элиезер Юдковский. «Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления»)

* * *

Шурасик уже который раз недовольно рассматривал своё отражение в зеркале. В последнее время он тратил на это занятие не меньше часа в день.

«Какое уродство! — раздражённо думал он. — Какое хамское несоответствие того, кем я должен быть, и того, кто я есть!»

Шурасик был зол. Более того, он был очень зол. И самым неприятным для него было то, что злиться было на что. Ну кому понравилось бы, если бы из зеркала на него смотрело такое же чудовище, какое смотрело на бедного Шурасика?

Он вздохнул и с обиженным видом отвернулся от зеркала. Как там говорится у Хахачарова? Если хочешь успокоиться — вспомни какое-нибудь событие, произошедшее с тобой недавно, и подумай о нём.

Шурасик всегда неукоснительно следовал этому совету, который он прочёл в книге Арчибальда Хахачарова «Тысяча и один совет юному философу». Однако сейчас у него имелась одна проблема, и заключалась она в том, что ни одно из событий, произошедших с ним за этот день, не было достойно обдумывания. Сколько он ни старался вспомнить таковое, все попытки ни к чему не вели.

Если ты не можешь вспомнить что-то — пытайся вспомнить это до того момента, пока у тебя не получится.

Этот совет также принадлежал Хахачарову. Шурасик никогда не воспринимал его буквально, а переделал его: Если ты не можешь вспомнить что-то — пытайся вспомнить это до того момента, пока не поймёшь, что вспомнить это ты точно не сможешь.

Шурасик уже понял, что не может вспомнить подходящего события. Он думал над этим часто и ничего не добился — так разве нужно ещё какое-то доказательство того, что случаев, над которыми стоило бы размышлять, попросту нет?

— Что ж, — вслух подумал он, — значит, воспользоваться этим способом у меня не получится.

Шурасик уже собирался сдаться, как вдруг ему пришла гениальная идея.

— Да так, в книге одной прочитали.

— В книге, говоришь, прочитали? Ни за что не поверю, что ты читаешь книги! Признавайтесь, откуда вы на самом деле узнали всё это?

«И как это я раньше не догадался?! Да над этим стоит подумать даже просто так, ни для чего!»

Да, то, что Таня Гроттер, Ваня Валялкин и Баб-Ягун узнали о Сармаре и Коприэле, было очень странно. Ведь этого же нет в библиотеке! Ну, вернее, есть, но доступ в это отделение был разрешён только Шурасику…

«Должно быть, здесь не обошлось без "везения" Тани находить приключения на свою голову», — подумал лучший ученик в классе.

В этот момент его прервал стук в дверь.

«Значит, это не Жикин — он ведь считает, что “стучат стукачи”. Уже хорошо. Если это, конечно, не Пипа Дурнева — в таком случае я лучше сражусь один на один с саблезубым лосельвом».

Впрочем, беспокоился Шурасик напрасно. Когда он открыл дверь, то обнаружил перед ней Таню, Ваньку и Ягуна — ту самую троицу, которая вчера подошла к нему после обеда и спросила о том, о чём ученикам знать было нежелательно. Об острове Коприэль знали даже не все взрослые! И хорошо, что не знали, — а то бы спали днём, а бодрствовали ночью.

Появление троих друзей было для Шурасика просто чудом. Если он хотел получить ответ на какой-то вопрос, то не успокаивался, пока не получал его.

— Здравствуйте, — сказал он, и его лицо расплылось в широкой улыбке, так что Тане, Ваньке и Ягуну стало немного не по себе. — Зачем пожаловали?

«Какой-то он слишком дружелюбный, — подозрительно подумала Таня, — я его таким сто лет не видела. Нет, здесь что-то не то…»

Таня всё никак не могла собраться, чтобы сказать речь, которую они с друзьями придумали утром.

— Да вы чего тут стоите? Проходите в комнату! — пригласил Шурасик, видя её затруднение.

Когда они вошли, Таня наконец заговорила:

— Шурасик… Ты бы не мог сделать за нас домашнее задание на вторник? Ну, мы можем это, заплатить там, всё такое… — вся заранее заготовленная речь мигом вылетела у нее из головы. Почему? Трудно сказать. Наверное, из-за странного поведения Шурасика — уж больно подозрительным казался он Тане.

— Конечно, без проблем! — быстро согласился он, чем ещё более убедил Гроттершу в том, что с ним не всё в порядке. — Я даже просто так могу его сделать.

Лицо Ягуна вытянулось, словно по нему только что ударили сковородкой, как в «Том и Джерри». Таня подняла брови. И только Ванька остался невозмутимым.

— Прям просто так? — спросил внук Ягге и подумал:

«Да его как будто подменили, мамочка моя бабуся! Уж не Эктанзии ли это работа?»

— Ну, не совсем… — уклончиво ответил Шурасик и с таинственным видом замолчал, ожидая, что его начнут расспрашивать об этом «не совсем».

Из всей троицы на эту удочку попался только Ягун. Он открыл было рот, но Ванька знаком попросил его молчать. Играющий комментатор недоумённо поднял брови, но всё же выполнил просьбу Валялкина.

Таня же просто вопросительно уставилась на Шурасика, словно пытаясь прожечь его взглядом. Поняв, что уловка не удалась, он сдался:

— Видите ли, есть одно условие… Вы должны рассказать мне, откуда вы узнали про Коприэль и Сармара.

— Хорошо, — ответил Ванька, — договорились. Только если преподы о чём-то догадаются — я тебя убью.

Шурасик довольно ухмыльнулся. Он всем своим нутром чувствовал, что за вчерашним разговором кроется какая-то тайна. А узнав про любую тайну, он не мог пропустить возможность хотя бы попробовать разгадать её.

— В таком случае осталось только поклясться Разрази громусом.

* * *

Вопрос для читателей, которые любят размышлять: Почему Шурасик тратил на созерцание отражения себя любимого не меньше часа в день, если до отвращения ненавидел это самое отражение?⁽¹⁾

* * *

— Ты почему согласился рассказать всё Шурасику? — набросились друзья на Ваньку, едва переступив порог гостиной светлых.

Ванька невозмутимо ответил:

— А что, в этом есть что-то плохое? По-моему, будет только лучше, если он поможет нам расправиться с Эктанзией.

Таня и Ягун задумались. Они не смотрели на дело с такой стороны. Они просто не хотели рассказывать Шурасику о разговоре Сарданапала и Медузии, хотя оснований у них для этого не было.

— Пожалуй, ты прав, — согласилась Таня. — Только вот станет ли он нам помогать?

— А то! Ты думаешь, ему хочется, чтобы чокнутая на всю голову тёмная волшебница захватила власть во всём мире? Хотя, если так подумать, захватить мир — это настолько же нереально, насколько нереально заставить петуха гавкать.

— А почему ты так уверен, что Эктанзия хочет именно захватить мир?

— Ну, если не мир, то хотя бы полмира. А какие ещё цели могут быть у тёмной волшебницы? То, что она тёмная, очевидно, потому что иначе зачем тебе сражаться с ней? Да и не просто так же Сарданапал сравнивал её с… эм… Чумой-дель-Торт, — последние слова Ванька произнес быстро, точно боясь, что их кто-то может услышать.

— Короче, неважно, чего она там будет захватывать, мамочка моя бабуся, — вмешался Ягун. — Важно то, что она злая, и тебе надо её победить.

— И ты думаешь, у меня получится? — с сомнением спросила Таня. Сама она в это верила с трудом.

— Если хорошо подготовиться, то обязательно получится, — ответил за Ягуна Ванька. — К тому же, одну-то мы тебя всё равно никуда не отпустим!

* * *

День рождения Ваньки прошёл более-менее нормально. К счастью, в этот понедельник уроков почти не было, потому что, как глава Тибидохса и сказал ученикам в пятницу, Медузия Горгонова и Поклёп Поклепыч куда-то отлучились. Вернуться они должны были во вторник. Словно по волшебству, в понедельник у Тани, Ваньки и Ягуна как раз было и нежитеведение, и защита от духов. Таким образом, урок для них в этот день был всего один — ветеринарная магия, которую вёл добрый питекантроп Тарарах, друг Тани, Ваньки и Ягуна. Ветеринарная магия была любимым предметом именинника, потому что у него были особые отношения с животными: все они слушались и любили Валялкина.

Поздравив Ваньку, друзья отправились на завтрак. Из-за того, что ветеринарная магия была последним уроком, они проснулись позже, чем обычно, а поэтому и на завтрак пришли позже. Таня по пути в Зал Двух Стихий подумала, как хорошо было бы, если бы Лиза Зализина (или, как называли её все, Бедная Лизон), уже позавтракала. В противном случае ей придётся выслушивать очередные «Ах, вот она где, Гроттерша-то! Ну как, не всю ещё кровушку из нашего Ваньки выпила, а? Я его у тебя как-нибудь спасу, в этом будь уверена!» — и так далее. Зализина была самым несносным человеком во всём Тибидохсе, отчего количество её друзей никогда не превышало нуля.

Однако даже несмотря на то, что Бедная Лизон уже закончила свою «утреннюю трапезу», из зала она убираться не спешила, — видимо, ждала Ваньку. И действительно: как только трое друзей вошли в зал, Зализина поднялась со своего места и пошла им навстречу. Проигнорировав Таню и Ягуна, она заговорила с Ванькой голосом, который можно было намазывать на хлеб вместо масла:

— Привет, Ванечка! С днём рождения тебя! Как поживаешь?

«Ванечка?! Этого ещё не хватало!» — подумала Таня.

Впрочем, все её беспокойства были напрасными: Ванька очень холодно ответил:

— Спасибо за поздравление, поживаю я прекрасно. — Он хотел пойти дальше, но Лиза не дала ему сделать это.

— Ты не возражаешь, если мы сядем сегодня с тобой за один стол? («Значит, она не кончила завтракать, а ждала Ваньку!» — догадалась Таня).

— Эм… Видишь ли, я хотел сесть с моими друзьями, — ответил он, кивая на Гроттершу и Баб-Ягуна.

— А… ну ладно, — тихо проговорила Зализина и оставила Валялкина в покое.

После урока ветеринарной магии друзья остались в пещере Тарараха. Тот поздравил Ваньку с днём рождения, после чего они посидели и поболтали о всяких пустяках. Таня помнила, что обычно все тайны Сарданапал доверял именно Тарараху. Может, попробовать узнать у него что-нибудь про Эктанзию? Только надо сделать это как-то незаметно…

«Нет, это потом, вначале надо поговорить с Ванькой и Ягуном», — решила Таня и не стала ни о чём расспрашивать питекантропа.

Распрощавшись с Тарарахом, друзья направились прямиком к гостиной светлых, однако прежде чем они добрались туда, случилось вот что. Проходя по Жилому этажу, они увидели, как дверь в комнату Шурасика открылась, и оттуда вышел владелец комнаты собственной персоной. Он обернулся и, увидев Таню, Ваньку и Ягуна, сказал:

— А, вот вы где! А я уже собирался идти в вашу гостиную. Домашка готова. Настала ваша очередь выполнять свою часть договора.

— А наша часть договора не может подождать до завтра? — спросила в ответ Таня.

— Ну… так-то оно так… Но не больше, чем до завтра! А то сами знаете, что будет.

Друзья знали, что будет. Каждый, кто приносил смертельную клятву, в случае отступления от неё обрекал себя на мучительную гибель — этих людей должна была поразить молния, причём не простая, а магическая; и тогда они будут гореть, пока не сгорят дотла. Этот огонь невозможно потушить даже бросившись в море.

По идее, смертельные клятвы давно пора было запретить. Однако их никто не запрещал. Причина столь неразумного решения заключалась в том, что в Магществе Продрыглых Магций, которое правило всем волшебным миром, сидели люди, которых ничего, кроме собственной выгоды, не интересовало. А если в Магщество и попадал кто-то, кому не нужны были деньги и власть, то ненадолго.

Конечно, можно попытаться обойти Громус — например, поклявшись, что никому не расскажешь о чём-то, просто написать человеку, который должен узнать эту информацию, письмо. Вот только Шурасик к простакам, которых можно обмануть подобным образом, не относился.

Так или иначе, друзья, заверив Шурасика, что они обязательно расскажут ему обо всём, но завтра, оставили его. Войдя в гостиную светлых, они занялись своими делами: Таня с Ягуном стали готовиться к дню рождения Ваньки, а вот чем занимался последний, не знали. Наверное, пошёл в свою комнату кормить зверушек или к Тарараху помогать чистить клетки от гарпий.

В семь часов начался праздник. Пришли Дуся Пупсикова, Верка Попугаева, Жора Жикин, Гробыня Склепова (правда, без Гуни Гломова), Катя Лоткова, Генка Бульонов и, конечно же, Лиза Зализина. Пипа Дурнева, Шурасик и трое некромагов — Глеб Бейбарсов, Жанна Аббатикова и Лена Свекколт — явиться нужным не посчитали.

Баб-Ягун подарил Ваньке новый пылесос «Грязюкс-300», который был гораздо лучше старого «Грязюкса-100», имевшегося у Валялкина. Вообще, играющий комментатор испытывал непреодолимую страсть к полетам и приспособлениям для него, так что и Таня, и Ванька знали наверняка, что подарок Ягуна будет связан с этой темой.

Гроттерша же подарила обнаружитель врагов. Это был стеклянный шар, который в моменты, когда опасность была близко, становился красным. Следует заметить, что дарила она его в деревянной шкатулке.

Затем все — за исключением Ягуна — начали разговаривать. Он же, как обычно, тараторил, да так, что неподготовленный слушатель вряд ли понял бы хоть одно слово. Таня опасалась, что на праздник приплывут (или прилетят, или как там это правильно сказать) призраки, которые просто не могут не испортить абсолютно всё, что попадается им по пути, однако этого не случилось.

Описывать то, что было дальше, не стоит — это слишком скучно, да и описывать-то, по большому счету, нечего. Чуму-дель-Торт не вызывали, а остальное — это мелочи.

Расходиться все начали часам к десяти.

* * *

И только на следующий день Ванька Валялкин заметил, что обнаружитель врагов сломан.

1) Ответ в следующей главе

Вернуться к тексту

На­конец Бубль­гум из­рек:

— Ка­кой я иди­от!

Зри­тели го­товы бы­ли пос­та­вить рек­то­ру немного другой диагноз, но в целом не спорили

А. Жва­лев­ский, И. Мыть­ко. «Порри Гаттер и Каменный Философ»

* * *

Во вторник Таня, Ванька и Ягун получили за свою домашнюю работу по нежитеведению четыре, чем были несказанно удивлены.

— Убью Шурасика, если он нарочно нам какую-то ошибку сделал! — недовольно, но, как всегда, весело сказал Ягун. — По магвостям передают такие: таинственное убийство ученика Тибидохса. Подозревается в убийстве известный всем как драконбольный комментатор (ну а вообще он, знаете ли, очень разносторонняя личность) Баб-Ягун.

— Да успокойся ты, мамочка твоя бабуся! — ответила Таня, но по ней было видно, что её рассмешила речь друга.

Она, Ягун и Ванька после урока подошли к Медузии и спросили про оценку, на что доцент Горгонова холодно им ответила:

— Надо не списывать, а своей головой думать!

Выйдя из класса, Баб-Ягун начал гадать, как это она узнала о том, что домашку им делал Шурасик, но Ванька прервал его:

— А ты бы, сам подумай, ничего не заподозрил, если бы все наши работы (а мы, заметь, учимся далеко не отлично) были выполнены идеально?

Друзья были вынуждены согласиться с ним и впредь решили делать хотя бы одну ошибку, причём у каждого разную.

Оставив учебники в своих комнатах, Таня, Ванька и Ягун отправились на обед в Зал Двух Стихий. Они привыкли всегда обедать именно в это время — даже если не особо проголодались.

Там их ждал сюрприз. Или, правильнее сказать, сюрпризы — их было трое. В тот момент, когда друзья вошли в зал, двое из них уплетали за обе щеки. Третий же сюрприз особого интереса к еде не испытывал, а просто сидел и разговаривал с Поклеп Поклепычем. Говорил в основном последний, а сюрприз слушал и лишь иногда что-нибудь вставлял.

— Это ещё что за фрукты? — удивился Ягун.

— Я думаю, мы скоро узнаем, — ответила Таня.

Они сели за свободный стол, на котором стояло четыре тарелки зелёных щей. Оглядев зал, друзья увидели, что эту же еду уже кушают и другие ученики.

— А где молодцы из ларца? — поинтересовался Ягун, который просто не мог не вставлять свои реплики везде — и к месту, и не к месту. — Их что, уволили? Или они отпуск взяли? А может, забастовали?

— Или просто заболели, — сказала Таня. — Или сбежали из-за одного слишком болтливого внука хозяйки магпункта.

Ягун довольно долго размышлял над тем, что же ей ответить, но так ничего и не придумал. Видя, что Таня и Ванька уже наслаждаются обедом, он было последовал их примеру, но после того, как съел две ложки зелёных щей, ему захотелось немедленно выпить «Антитош»⁽¹⁾, так что он был вынужден прекратить трапезу.

Преподаватели вели себя так, как будто ничего не произошло — ели, пили и непринуждённо болтали. А Сарданапал так увлёкся поеданием греческого салата, что, казалось, не замечал удивлённых взглядов тибидохцев, которые те бросали на него, надеясь, что он что-то объяснит.

За обедом Таня рассматривала последнего из новоприбывших — того, кто не ел и, по-видимому, даже не собирался. Почему-то её не интересовал никто другой из «сюрпризов» — только он.

У него были длинные тонкие ноги, овальная голова с довольно редкими волосами и круглые очки. Одеждой его была обычная синяя мантия.

Тане показалось, что она уже видела этого человека. Но где? Когда? Она не могла вспомнить.

Между тем Сарданапалу, судя по всему, надоело притворяться. Он встал и вышел из-за стола. Увидев это, ученики сразу смолкли.

— Кхе-кхе! — откашлялся Черноморов. — Сегодня у меня есть для вас небольшое объявление. В связи с тем, что после некоторых событий профессор Клопп стал неспособен преподавать практическую магию⁽²⁾, долгое время у нас не было учителя этого предмета, однако я, немного поразмыслив, решил, что неплохо было бы его иметь. В общем, встречайте нашего нового преподавателя практической магии. Андрей Чёртештоков!

Со своего места поднялся упитанный мужичок (по-другому не скажешь) маленького роста со старомодными чёрными усами. Одет он был в пиджак и спортивные штаны.

«Похоже, ему пора сменить лечащего врача, — подумала Таня, разглядывая столь необычный наряд нового преподавателя. — Ну и фамилия — Чёртештоков!»

Ученики энергично зааплодировали, а Таня в это время сказала друзьям:

— Я же говорила, что мы узнаем, кто это такие! Подозреваю, что и остальные тоже преподы. Только непонятно, чего.

— Ну, может, какие-то новые предметы ввели, — ответил Ванька.

Когда аплодисменты затихли, Сарданапал продолжил:

— Также я решил поменять преподавателя истории магии. Теперь этот пост занимает Ихбин Майдадиров, прибывший из Магфорда.

Ихбином Майдадировым оказался тот самый очкарик в синей мантии. Когда он встал, у многих в зале сложилось впечатление, что он хочет занимать как можно меньше места.

— Thank you, — сказал он. — Das ist Ich danke!⁽³⁾ Das ist спасибо!

— Кроме того, — продолжил академик, — с этого дня в Тибидохсе будут преподаваться лопухоидные дисциплины: английский язык, математика и русский язык. Первый предмет станет вести уже знакомый вам Ихбин Майдадиров, а учителем русского и математики будет Константин Михайлович Черлюнис.

На этот раз встал последний из новоприбывших. Он был высоким и стройным, его черные волосы были идеально причесаны. Невольно хотелось назвать Константина Михайловича перфекционистом, и черный костюм только подтверждал это.

— Наверное, он должен быть строгим, как моя бабуся в десятой степени гнева, — сказал Ягун.

— Ну, нельзя судить о человеке по его виду, — возразил Ванька. — Я тут как раз подумал: мы все знаем, что внешность часто обманчива, но в жизни это не применяем. Да и вообще, так много о чём сказать можно.

— Хорошая мысль, — заметила Таня.

Посмотрев на Зализину, Таня увидела, что та крайне недовольна. Вначале девочка не понимала, с чего бы это, но потом догадалась. Чтобы проверить свою гипотезу, она посмотрела на Гробыню. Так и есть, Склепова тоже сидит с кислой миной!

— А некоторые, похоже, не очень рады, что в Тибидохсе теперь лопухоидные предметы будут, — сказала Таня друзьям.

— Этого следовало ожидать, — отозвался Ванька.

— Я лично против! — возмутился Ягун. — У нас и так уроков, извиняюсь, до фига, а нам ещё и лопухоидные науки пихают!

— Ну, тебе-то как раз неплохо бы подучиться хотя бы нормально писать и в уме складывать да вычитать двузначные числа, — ответила Таня.

Баб-Ягун ничего не ответил.

— К тому же, — продолжила Таня, — я не думаю, что нас будут учить как в лопухоидных школах. Всё-таки у волшебников на первом месте магия. А вообще я согласна с Сардиком. Нельзя же, в самом деле, только волшебством и заниматься. Грамотность-то у нас откуда-то должна браться.

Таня была права. В мире магов образование было только магическое, в результате чего большинство волшебников даже запятую в сложном предложении не могли поставить, а найти третью степень числа пять было для них большой проблемой.

Сарданапал, закончив объявление, сел. Обед продолжался.

* * *

Ответ на вопрос в предыдущей главе: ДА ХРЕН ЕГО ЗНАЕТ!!! (Если у вас есть какие-то предположения, пишите в комменты).

* * *

Часы, висящие на стене, показывали одиннадцать двадцать. Урок начался уже десять минут назад, а Ихбин Майдадиров даже не думал появляться. Естественно, класс галдел как стадо диких мамонтов⁽⁴⁾, так что Медузии пришлось, оставив тщетные попытки вбить в головы третьекурсников заклинание против кентавров⁽⁵⁾ (Каракатико-бубам-ахавахамалай-паразитум-бабайос-мимимишкинс!), успокаивать его. Как и следовало ожидать, успокоился класс лишь на пару минут, после чего опять начал шуметь, причём в этот раз он уже мог составить конкуренцию мамонтам. Доцент Горгонова просто-напросто забила на пятикурсников и окружила кабинет истории магии звуконепроницаемой завесой.

Наконец, когда прошло уже двадцать минут от начала урока, в класс вошёл Майдадиров. Хотя сказать, что он вошёл — это как сказать, что Леон пожаловал к Стэнсфилду на чашечку чая. Нет, Ихбин зер Ист Майдадиров не вошёл в класс — он в него влетел, причём с такой скоростью, что могло показаться, будто преподаватель истории магии спасался от разъярённой Чумы-дель-Торт.

Все тут же замолчали, и новый преподаватель сразу начал как ни в чём не бывало:

— Я очень извиняюсь за опоздание, но причина крайне важная, и я просто не мог прийти раньше, — Майдадиров говорил по-русски чисто, без акцента. — Меня зовут Ихбин зер Ист, а фамилия моя Майдадиров. Я наполовину немец, наполовину русский, прибыл в Тибидохс из Магфорда, где был профессором магико-исторического факультета и преподавателем немецкого языка — его там учат всерьёз, в отличие от русского. С этого момента буду вести у вас историю магии и английский язык.

— Я уже успел заочно с вами познакомиться, так что путать ваши имена, надеюсь, не буду. Но если буду — вы меня поправляйте.

— Давайте сразу уясним некоторые вопросы. Сразу скажу, что человек я не придирчивый и стараюсь найти к каждому индивидуальный подход, потому что все мы разные, и у кого-то есть способности, а у кого-то их нет; кто-то схватывает материал на лету, а кому-то надо дополнительно что-то объяснить. Естественно, всё это я учитываю, поэтому и оцениваю каждого по-разному. Самое главное моё требование, которое я очень прошу всех вас соблюдать — это дисциплина. Я слышал о том, что у Сарданапала можно на уроках хоть по потолку ходить, а он даже замечания не сделает. Я такого не допущу. Урок всё-таки есть урок.

— Что касается домашней работы, двойку я могу поставить только за её отсутствие, потому что задавать что-то на дом я буду довольно редко, и не выполнить задание нельзя. Если бы я задавал каждый день — тогда можно иногда подойти, сказать, мол, так и так, я, Ихбин зер Ист, не сделал домашнее задание потому-то или потому-то. Но поскольку задавать я буду редко, извольте выполнять все мои задания.

— Теперь насчёт учебников. Я вижу, у вас у всех они есть, и у меня тоже. Они нам пригодятся, но отнюдь не каждый урок, потому что я собираюсь несколько изменить программу обучения. Мы не будем подробно вдаваться в детали того, что и когда произошло, главное для нас — сделать правильные выводы и применять эти знания в жизни. Что я имею в виду, увидите сами. Учебники же по английскому языку я постараюсь приобрести как можно скорее.

Преподаватель хотел продолжить, но тут заметил, что Таня подняла руку.

— Да?

— Ихбин зер Ист, вы не могли бы рассказать нам об острове Коприэль?

Услышав это название, Майдадиров нахмурился.

— А что тут рассказывать — остров да остров, ничего особенного. Ну, допустим, живут там тёмные маги — ну так и что? Истории у него особенной нет, так что на истории магии нам говорить о нём незачем. И вообще, ты откуда про него узнала?

— Шурасик рассказал.

Это было отчасти правдой. После того как Таня, Ванька и Ягун поведали Шурасику о разговоре Сарданапала и Медузии, тот, конечно, сразу рассказал им всё, что знал про Коприэль. А знал он про него довольно много.

В 2001 году, когда Чума-дель-Торт была побеждена маленькой Таней, её слуги, пытаясь избежать правосудия, бежали из России⁽⁶⁾. Магщество за ними гоняться не стало, маглиция тоже. В Атлантическом океане они создали остров. Вначале хотели сделать его невидимым, а потом им в голову пришло куда более простое решение: сделать остров таким, чтобы любой, кто находится на достаточном расстоянии для того, чтобы увидеть его, нашёл какую-то очень важную причину смотреть мимо.

Бывшие слуги Чумы поселились и стали жить на острове. Вначале всё было более-менее нормально, но потом встал вопрос: а что дальше делать-то? Мир захватывать? Не-е, даже Чумиха с этим не справилась, куда уж им! Жить себе спокойной жизнью? Слишком скучно.

Однако поскольку больше ничего не оставалось, пришлось согласиться на второе. Выбрали правительницу острова — молодую некромагиню Каприель. Она назвала в честь себя остров, и стали коприэльцы жить-поживать. Совершали набеги на лопухоидов, пару раз пытались захватить мир (ничего, понятное дело, не получилось) и так далее. Конечно, было много попыток завоевать Коприэль, но число успешных до сих пор оставалось равным нулю.

Вот история этого острова, которой якобы нет. И, понятное дело, Майдадирову она была очень хорошо известна.

1) «Антитош» — лекарство против тошноты, придумано звездочеем Адрианом фон Тошниотлем (см. «Мефодий Буслаев. Билет на Лысую гору»).

Вернуться к тексту

2) См. «Таня Гроттер и Трон Древнира».

Вернуться к тексту

3) Спасибо (англ.) То есть благодарю! (нем.)

Вернуться к тексту

4) Сравнение с мамонтами здесь для красного словца, ибо их способность галдеть под большим вопросом.

Вернуться к тексту

5) Кентавры — магические существа, относящиеся к высшему разряду нежити. Кроме того, что только пять магов остались живы при встрече с ними, о них ничего неизвестно. Также неизвестно количество магов, встречавшихся с ними. Но на всякий случай против них решили придумать заклинание (А мало ли? Шут их знает, этих кентавров!).

Вернуться к тексту

6) Ну и дураки! Их так много было, и все сильные! Они бы Магщество разгромили в пух и прах!

Вернуться к тексту

Эпиграф отсутствует.

* * *

Татьяна Леопольдовна Гроттер, Иван Алексеевич Валялкин и Баб-Ягун были крайне заинтригованы. Вопросы, которые каждый из них задавал сам себе, можно сформулировать примерно так:

а) Почему этот Майдадиров не хочет, чтобы мы узнали о Коприэле?

б) Он чё, правда не понимает, что возбуждает подозрения?

Все они пришли к молчаливому согласию: с Майдадировым что-то не так. Причём здесь явно не обошлось без участия Эктанзии или кого-нибудь из той же оперы.

Более-менее разумное предположение высказал Ягун.

— А может, Ихбин просто думает, что нам рано про Коприэль знать? Ну, типа не доросли ещё, всё такое.

Таня и Ванька задумались. Это, конечно, могло быть и так… однако что-то подсказывало им: нет. Таня была уверена в этом на все сто, потому что её не оставляло странное ощущение, что она уже где-то видела Майдадирова.

Может, рассказать об этом Ваньке с Ягуном? Да, это надо будет сделать, но потом. Например, завтра. Да, именно так она и поступит.

Ванька в ответ на замечание Ягуна медленно покачал головой.

— Я думаю… я думаю, Ихбин зер Ист прекрасно понимает, что его поведение — ну, когда Таня спросила его про Коприэль, — со стороны кажется странным.

— Тогда почему же он так себя повел? — удивился Ягун.

— Вот этого я не знаю, — ответил Ванька.

И тогда Таня решилась.

— А что, если он вовсе не тот, за кого себя выдает? — спросила она.

— Это ты с чего так решила? — спросил Ванька.

— Не знаю… Мне просто почему-то так кажется.

— А мне кажется, — сказал Ягун, — что наш разговор ни к чему не ведет.

«Это точно, — подумал Юваль Ной Харари. — Ваш разговор абсолютно ни к чему не ведет».

* * *

Константин Михайлович Черлюнис, по-видимому, был настолько пунктуален, что мог состязаться с Филеасом Фоггом. Во всяком случае, никаких других объяснений того, что он вошел в класс ровно в ту же минуту, — нет, секунду, — когда пробил гонг, заменявший в Тибидохсе звонок, у Тани не было.

Класс встал. Черлюнис прошёл через кабинет к своему месту и, повернувшись к ученикам, заговорил ровным голосом, который, как показалось большинству, не выражал никаких эмоций чаще двух раз в год.

— Здравствуйте, садитесь, — преподаватель взял паузу и обвел класс пронзительным взглядом, от которого, казалось, ничто не могло скрыться. — Меня зовут, как вы уже должны знать, Черлюнис Константин Михайлович, и с сегодняшнего дня я буду вести у вас русский язык и математику, причем, будьте уверены, я прослежу, чтобы вы относились к этим предметам не менее серьезно, чем к нежитеведению или защите от сглазов. — Это было сказано таким тоном, что никто не сомневался: лучше даже не пытаться халтурить.

— Учебники лежат у вас на партах, и в следующем году вы будете приобретать их сами. Писать на моих уроках мы будем в тетрадях, и не перьями, а никогда не заканчивающимися ручками. И то, и другое также лежит на партах.

— Прежде всего, я бы хотел узнать, все ли сегодня присутствуют, а если кого-то нет, то как его фамилия. Насколько я понимаю, старосты у вас в классе, как во всех нормальных школах, нет, так что мне придётся проводить перекличку.

Во всех нормальных школах? Он что, серьезно? То есть Тибидохс, по его мнению, ненормальный? Таня была в шоке. Она считала свою школу самой лучшей в мире, и тут вдруг…

Нет, конечно, девочка понимала, что судит предвзято, потому что к ней в школе относились плохо. И остальные, наверное, считают иначе. Однако называть Тибидохс ненормальным — это уже слишком.

А впрочем, мало ли, что имел в виду Константин Михайлович? Он же не сказал прямо: «Тибидохс — ненормальная школа». Да и, к тому же, какая разница, что он думает?

Таня так погрузилась в размышления, что не заметила, как Черлюнис сказал всем открыть тетради и записать в них: «6 ноября, Классная работа». Вывел ее оттуда резкий голос преподавателя:

— Гроттер! Тебе нужно особое приглашение? Кроме тебя, все уже все записали.

Услышав свою фамилию, девочка встрепенулась. «Извините», — еле слышно пробормотала она (впрочем, Черлюнис вполне мог услышать) и включилась в урок. Константин Михайлович тут же позабыл о ней и обратился к ученикам:

— Большинство из вас до поступления в Тибидохс ходило в лопухоидные школы, где у вас тоже был предмет математика. Давайте вспомним, что первое вы научились делать на математике. Да, пожалуйста!

— Вначале мы научились писать цифры, —сказала Катя Лоткова.

— Когда мы отвечаем, мы встаем. Мне очень хочется, чтобы вы об этом не забывали.

— Итак, первое, что вы научились делать на математике — это писать цифры. А теперь скажи-ка нам, пожалуйста, Баб-Ягун (надеюсь, я не ошибся), что состоит из цифр.

— А? Что? Я? — Ягун выглядел как куропатка, которую разбудили во время зимней спячки. ⁽¹⁾

— Да, ты. Ну не Гэндальф же! ⁽²⁾

— Из цифр состоят, значит… Э-э… Числа, что ли?

— Именно. И научись нормально говорить, без эканья. Записываем тему урока.

…К концу занятия только половина класса поняли, что такое натуральные числа. Впрочем, это уже был успех.

* * *

Пробил гонг. Ученики вошли в кабинет и, как и следовало ожидать, сели не на свои места, а кто как хочет. Чёртештокова в классе не было.

— Походу, у преподов это уже традиция — опаздывать на урок, — заметил Ягун. — Во всяком случае, у большинства из них.

— Это точно, — ответила Таня. — Имидж себе создают.

Но Чёртештоков не опоздал. Ещё не все заняли свои места, когда он вдруг появился из ниоткуда. Лишь некоторые заметили плащ-невидимку.

Несколько человек выкрикнули заклинания, однако искры, слетевшие с их колец, погасли, не пролетев и двух метров.

— Хорошая реакция, — похвалил Чёртештоков. — Но только у шести человек! Что уже радует.

— Меня зовут Андрей Жуйпельдунович Чёртештоков, и если кому-то моё отчество и моя фамилия кажутся смешными, я вам не советую заявлять об этом открыто. ИНАЧЕ ВЫ УБЕДИТЕСЬ НА СОБСТВЕННОМ ОПЫТЕ, ЧТО БЫТЬ ХОРОШИМ БОЕВЫМ МАГОМ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ИМЕТЬ КРАСИВУЮ ФАМИЛИЮ! — Андрей Пукжукович внезапно перешел на крик. Впрочем, через секунду он опять говорил спокойно:

— Уроки практической магии у нас будут раз в две недели, не чаще. В остальное время вы будете учиться боевой магии. Так попросил меня Сарданапал. Но только никому! Я не буду заставлять вас клясться Громусом, однако, будьте уверены, узнаю о любом проболтавшемся. И его положению не позавидует никто в здравом уме!

Помолчав некоторое время и насладившись произведённым впечатлением, Чёртештоков продолжил:

— Однако полагаться исключительно на магию не стоит. Если вы не усвоите это хорошенько, вам в жизни придётся очень трудно! Я знавал многих великих магов, которые были сильнее Сарданапала в стопятьсот раз, но стоило снять с их пальца магические перстни, и они становились беспомощнее морской свинки. Ваше главное оружие — не магия, а мозги! Это золотое правило любого волшебника.

— Магия была дана человеку богами как величайший дар, использовать который следует с большой осторожностью. Но люди хотели быть могущественнее богов, могущественнее даже Иеговы, Единого Бога! Они прогнали их в Потусторонний мир и стали использовать магию для своих целей. И если бы эти цели были добрыми!..

Андрей Жуйпельдунович снова замолчал, словно сожалея о том, что произошло. Когда он снова заговорил, слова его были такими:

— Но что-то я отвлекся. Всё это вам наверняка расскажет Ихбин зер Ист на уроках истории, а у нас с вами немного другая тема.

— Вы, я вижу, уже успели обрадоваться, когда я сказал, что буду учить вас боевой магии. И это означает только одно — вы плохо меня знаете! Вам предстоит нелёгкий путь, в котором есть много нудного. Вы думаете, я сразу научу вас укрощать огонь и уничтожать вражеские дивизии??? Ничего подобного! Вначале вы должны быть готовы. Большое могущество без ума — это проклятие. У меня был одна ученица, которую я научил многому… И МНОГО РАЗ ПОТОМ ОБ ЭТОМ ПОЖАЛЕЛ!

Сердце Тани забилось так, словно хотело вырваться из груди и улететь вместе с перелётными птицами в дальние дали. Неужели он говорит об Эктанзии?

— Сегодня весь мир знает её как Та-Кого-Нет. НО ЕЁ ЗОВУТ ЧУМА-ДЕЛЬ-ТОРТ!!!

Это имя прозвучало как гром. Класс в ужасе уставился на преподавателя, как будто он был этой самой Чумой-дель-Торт.

— Что, испугались? Кошмар! Какого-то дурацкого имени боятся! И этих олухов я должен учить боевой магии! Домашнее задание следующее: научиться не реагировать так на имя Чумы. Я не требую от вас произносить его. Но хотя бы не смотреть на меня в ужасе-то можно! Сегодня я отпущу вас пораньше. Урок окончен. — И Андрей Жуйпельдунович тут же повернулся и вышел из класса.

* * *

Послесловие: Таня Гроттер

— Итак, что мы имеем? Один крайне подозрительный преподаватель, один нормальный и один сумасшедший. А ещё не менее сумасшедшая, непонятно чего добивающаяся темная волшебница. И если от сумасшедшего преподавателя есть польза, то от сумасшедшей темной волшебницы один вред.

Таня удивилась, как обычно такой болтливый и непоседливый Ягун стал, не побоюсь этого слова, рассуждать, да не как-нибудь, а вполне себе здраво. Она уже раньше замечала, что ее друг умел становиться совершенно серьезным, когда это было необходимо, но изумляться все равно не переставала.

Гроттерша уже хотела высказать одну идею, как Ягун вдруг взял и оглушительно расхохотался, словно у него была эпилепсия. Ванька пожал плечами, а потом, не выдержав, засмеялся вместе с Ягуном, чей смех был заразителен. Таня держалась ещё некоторое время, но, в конце концов, присоединилась к друзьям.

— А что случилось-то? — спросила она, когда троица успокоилась (и тем самым отвела от себя любопытные взгляды учеников).

— Да вспомнил нашего Чёртештокова и понял, какое же у него смешное отчество. Жуйпельдунович! Почти как Жуйпердунович.

— Да уж, смешнее некуда, — проворчала Таня. — Ты лучше послушай, какая у меня идея родилась…

* * *

Послесловие: Эктанзия

— ЧТО?! ОН СОБРАЛСЯ УЧИТЬ ИХ БОЕВОЙ МАГИИ?! Вот сука! — Эктанзия была в бешенстве. Казалось, она могла разнести весь Коприэль.

Её приспешники начали трястись. Они на собственном опыте знали, что ничего хорошего такое настроение их госпожи не предвещает.

— Госпожа… — попробовал успокоить её Ирод — единственный, у кого это могло получиться. — Госпожа, вы ведь всё равно сильнее этой Гроттерши! Даже если её обучат боевой магии. Сами подумайте: что она может вам сделать?

— ЧТО ОНА МОЖЕТ МНЕ СДЕЛАТЬ?! Я тебе скажу, что она может мне сделать! Уж не забыл ли ты, что она сделала той, которая была и хитрее, и сильнее меня в миллион раз? Если даже Чуме-дель-Торт не удалось победить «эту Гроттершу», то мне это, если её научат боевой магии, не удастся и подавно! Поэтому у меня есть для тебя задание. Или нет, я сделаю это сама, потому что доверять дела подобной важности таким неудачникам, как вы, по меньшей мере, деструктивно.

1) А куропатки спят зимой? Вы, случайно, не знаете? Вот и я тоже не знаю. Ладно, будем считать, что спят.

Вернуться к тексту

2) В волшебном мире это выражение является аналогом «Ну не Пушкин же!» К слову сказать, вместо «А кто будет? Пушкин?» маги говорят «А кто будет? Гэндальф?» Кем же, собственно, является этот Гэндальф, знает только один Сарданапал, но делиться этой информацией он ни с кем не желает.

Вернуться к тексту

Извините, у меня через пятнадцать минут назначена важная встреча, а мне еще надо вспомнить, с кем именно. Поговорим потом, ладно?

Мелинда Сгинь (А. Жвалевский, И. Мытько. «Порри Гаттер и Каменный Философ»)

* * *

На следующий день Таня проснулась от того, что кто-то со всей дури барабанил в дверь. Продолжал он это, по всей видимости, уже долго, так как Гроттерша слышала эти звуки еще сквозь сон. Наконец его терпение лопнуло, и он, распахнув дверь (опять же, со всей дури), которая ударилась о стену и чудом не развалилась, вошел в комнату.

То был Баб-Ягун.

— Коброе хмутро, — поздоровался он, как обычно, издеваясь над утром.

— И тебе того же и без сахара. Причем желательно с дегтем, — ответила Таня и подозрительно посмотрела на Ягуна. Это был первый раз на ее памяти, когда он стучался, прежде чем войти.

Внук Ягге, словно догадавшись о мыслях подруги, сказал:

— Если что, ты мне сама вчера целую лекцию прочитала на тему правил этикета.

— А обязательно было барабанить так, как будто весь Тибидохс горит синим пламенем?

— А что делать, если тебя только так поднять и можно? Я вначале нормально пробовал стучать — отклика никакого. Думаю: Гробыня на нее Пундус храпундус наслала, что ли, мамочка моя бабуся?

Таня исподлобья посмотрела на Ягуна.

— А зачем тебе, собственно, потребовалось меня будить? — спросила она и тут же получила ответ на свой вопрос. Ее взгляд случайно упал на часы. Девочка чуть не схватилась за голову — была уже половина девятого.

— Ничего себе я заспалась! И будильник полчаса назад звенел…

— То-то и оно, — произнес Баб-Ягун назидательным тоном, который здесь явно был ни к селу ни к городу. Он повернулся, собравшись уходить, и добавил: — Я буду в Зале Двух Стихий. Ванька уже там.

…До Зала Таня добралась, лишь изрядно поплутав (она задумалась и нечаянно заблудилась). Когда девочка пришла туда, время, которое для нее называлось «завтрак», уже почти закончилось. Конечно, для кого-то, кто привык совершать утреннюю трапезу после первого урока, — а находились и такие, — оно еще не начиналось, но вот Таня этим кем-то точно не являлась.

У дверей ее встретили Ягун и Ванька.

— Ой, мамочка моя бабуся! Ты там чего, опять уснула? — недовольно пробурчал первый. — Мы уже поели и собрались на урок. Кстати, что там у нас сегодня первое? — обратился Ягун к Ваньке. — А то с этими новыми предметами все расписание переменили — нам, пока тебя не было, новое раздали, — пояснил внук Ягге.

— Сегодня у нас первый Чёртештоков, — сообщил Ванька.

— Ну, вы тогда это, можете идти на урок, а я приду, когда позавтракаю, — сказала Таня.

— Ладно, — ответил Ягун, и они ушли.

* * *

Зал Двух Стихий смело можно было назвать Большим Залом. Он был огромен, как китовая акула, увеличенная раза в четыре, и в праздничные дни там даже огрызку от яблока негде было упасть, не говоря уже о самом яблоке.

Но когда Таня вошла туда, зал был практически пуст. В нем находились только несколько старшекурсников, которых девочка не знала, и Сарданапал.

«А где, интересно, Тарарах?» — подумала Гроттерша. Обычно он являлся в Зал Двух Стихий тогда, когда почти все оттуда выходили, и из-за этого частенько опаздывал на урок. Сарданапал пробовал что-то с этим делать, а когда у него ничего не получилось, просто переделал расписание так, чтобы ветеринарная магия ни у кого не была первым уроком. Было это еще до того, как Таня прибыла в Тибидохс, и узнала она об этом от Ягуна.

Завтракая, Гроттерша размышляла. «Неужели, — думала она, — Сарданапал снова поручил Тарараху хранить что-то важное? Если так, то это наверняка связано с Эктанзией. В таком случае, он должен обладать какой-то информацией, которую можно будет из него вытащить».

В этом, собственно, и состояла идея, которую Таня вчера вечером высказала друзьям, — пойти к Тарараху и попытаться узнать у него что-нибудь про всю эту мутку с Эктанзией, Коприэлем и Сармаром. Ведь именно Тарараху Сарданапал доверял больше всего, именно Тарарах чаще всего был в курсе того, что замышляет глава Тибидохса.

Гроттерша вспомнила, что сегодня у нее тренировка. С учетом того, сколько им задают домашки, свободного времени вполне может не остаться. «Ничего, — подумала Таня, — наведаться к Тарараху можно и завтра».

Закончив завтракать, она посмотрела на часы, которые показывали 8:56⁽¹⁾. До звонка оставалось всего четыре минуты. Учитывая, что кабинет Чёртештокова находился минутах в десяти ходьбы от Зала Двух Стихий (и это если не заблудиться), времени оставалось катострофически мало.

Гроттерша неслась с такой скоростью, что даже не заметила, как оказалась у подножия Безымянной башни — небольшой башенки, в которой находились кабинет практической (а точнее, боевой) магии и магпункт.

Когда она поднималась по каменной лестнице с высокими, как при Петре I, ступенями⁽²⁾, пробил гонг. Таня сквозь зубы выругалась то ли матом, то ли нет (волшебники имеют об этом весьма смутное представление).

Впрочем, когда она поднялась на третий этаж, где проходили занятия, то увидела, что ученики еще не зашли в класс. Она почувствовала облегчение, которое тут же сменилось замешательством. Тибидохцы толпились возле кабинета с такими мертвенно-бледными лицами, что казалось, будто Медузия объявила о приближении экзаменов.

Таня кое-как отыскала Ягуна с Ванькой, которые, как ей показалось, выглядели самыми напуганными.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила она.

— Эктанзия, — мрачно произнес Ягун. — Я уверен, это она. — Он кивнул в сторону кабинета боевой магии. — Сама все увидишь. — Его тон не предвещал ничего хорошего.

Таня направилась к открытой двери. Заглянув кому-то через плечо, она увидела то, от чего ноги ее подкосились, а во рту появился неприятный привкус. Чертештоков безжизненно лежал на полу возле своего стола. Одна его рука лежала рядом ладонью вверх, как это может быть только у спящего или мертвого, другая была на животе. А его глаза… От взгляда на них Тане сделалось еще страшнее. Они были широко распахнуты, словно у прорицателя, впашего в Состояние Пророка⁽³⁾, и это выглядело по-настоящему жутко.

Очень скоро Таня опомнилась. Ей и не такое приходилось видеть. Она попробовала думать, хотя, конечно, мыслить здраво в такой обстановке практически нереально.

Ягун был абсолютно прав — очевидно, что здесь замешана Эктанзия: вариант с самоубийством Таня отмела сразу. Однако для того, чтобы совершить такое, у нее в Тибидохсе должен быть свой человек… А возможно, даже и не человек.

Вывод напрашивался лишь один: в Тибдохсе стало небезопасно. И вывод этот был отнюдь не утешительным.

А сейчас надо немедленно позвать Сарданапала, потому что остальные слишком ошеломлены, чтобы сделать это. Если есть шанс вернуть Чёртештокову жизнь, им надо непременно воспользоваться. Хотя бы для того, чтобы узнать, как все было.

Не обращая внимания на окрики друзей, Таня неслась по запутанным коридорам Тибидохса, безошибочно выбирая дорогу. Она не замечала, что происходит вокруг и где она — интуиция подсказывала ей, где и куда повернуть, а этой даме любому магу стоит доверять.

Наконец девочка оказалась у дверей кабинета Черноморова. И, словно по мановению волшебной палочки, дверь открылась, а из-за нее показались Сарданапал, борода которого стала короче как минимум на метр, и Медузия.

Таня тут же выпалила:

— Академик Черноморов! Там… Там Андрей Жуйпельдунович. И он мертв! Или в обмороке…

Она выглядела такой взволнованной, что это состояние передалось и Сарданапалу.

— Веди! — скомандовал он и обратился к Медузии: — А ты иди с нами.

Доцент Горгонова, которая была хладнокровна, как всегда, фыркнула.

— Вы бы и так от меня не отделались, если бы вам это пришло в голову.

Глава Тибидохса ничего не ответил.

Через минуту они были уже на месте происшествия. Ученики по-прежнему находились там. «А вдруг тот, кто напал на Чёртештокова, сделает это и со мной?» — думал каждый из них.

— Отведи детей в гостиные, — обратился Сарданапал к Медузии. — В коридор никому не выходить! А я займусь им, — он указал на Чертештокова.

— Все следуйте за мной! Не отставать! — приказала Медузия таким тоном, словно ей каждый день доводилось видеть мертвых преподавателей.

И никому даже в голову не пришло посчитать детей. А ведь скольких бед можно было бы избежать, если бы кто-нибудь додумался до такой простой вещи!

* * *

Вначале, когда объявили, что тибидохцы не будут выходить из своих гостиных как минимум неделю в связи с тем, что в Тибидохсе проводится расследование, для которого из Дубодама была вызвана добрая половина де ментов, Таня радовалась, что сможет отдохнуть от занятий. Через день же она уже изнывала от скуки. А вы как думаете? Гаджетов у магов нет, а художественная литература составляет лишь процентов пять всех их книг. Да еще этот дождь за окном, который лил с пяти часов утра и даже не думал прекращаться хотя бы на минуту.

В общем, утром десятого ноября 20… года Таня Гроттер проснулась в мерзопакостном настроении. «Если и сегодня не произойдет чего-нибудь интересного, я здесь сдохну! — решила она. — Интересно, кому тогда достанется мое имущество? Ваньке?»

Но кое-что интересное все же произошло, хотя Таня много раз потом думала, что лучше бы этого никогда не случилось.

Она повернулась на другой бок и собралась поваляться, но не тут-то было: из стены вдруг выплыл Поручик Ржевский.

— И-хи-хи-хо-хо-ха-ха! — засмеялся он так, что Тане захотелось назвать его нелестным словосочетанием «упырь в пижаме». — Заткнись и пой, майн либер! Тут такое стряслось… Но я тебе, конечно же, ничего не расскажу.

Девочка насторожилась. Что на этот раз? Новое нападение? Теперь на ученика? «Этого еще не хватало», — мысленно проворчала она.

Таня хорошо знала призраков, а особенно Поручика Ржевского, и поэтому не показывала никаких признаков заинтересованности, словно ей все было абсолютно фиолетово. Для наглядности она хотела было запулить в нежданного гостя подушкой, но вовремя спохватилась.

— А можно спросить, какого черта ты сюда приперся? — невинно поинтересовалась она.

Поручик Ржевский, казалось, оскорбился.

— Ну-ну, полегче со словечками! А что до того, зачем я здесь… У меня имеется одна новость, которую тебе очень бы хотелось услышать… Жаль, что этого не произойдет.

Таня скорчила довольно странную гримасу, описать которую словами не смог бы и прославленный Паустовский.

— Да на здоровье. — И она демонстративно повернулась на другой бок.

Ржевский принял весьма озадаченный вид. Если бы он мог, то, наверное, почесал бы затылок.

— Ну ты чего здесь торчишь? — обратилась к нему Гроттерша. — Либо говори уже свою новость, либо — руки в ноги, и выметайся. А то вот как поддам Дрыгуса-брыгуса, так будешь знать.

— Что ж, так и быть, я расскажу тебе все. Слушай, — он понизил голос до шёпота.

* * *

Когда Таня спустилась в гостиную, ее глазам предстало довольно странное зрелище: Ягун под громкие уюлюлюкания остальных раскручивал Ваньку на непонятно откуда взявшемся офисном стуле.

— Вы с ума сошли! — заявила она.

Баб-Ягун повернулся к ней, в результате чего Ванька со стулом грохнулся на пол. Оказалось, что он был примотан к стулу скотчем.

— Боброе фрукто, — как ни в чем не бывало поздоровался Ягун, на этот раз придумав новый способ «обзывания» утра.

— Что здесь происходит?!

— Они поспорили, сможет ли Ваня продержаться пять минут, если Баб-Ягун будет… ну ты видела, что, — ответила Верка Попугаева.

— В другое время я, может, и сама бы повеселились, но сейчас…

— Ты переживаешь из-за вчерашнего нападения? — спросил Ванька, освобождаясь от скотча

— Не только. — И Таня пересказала друзьям то, что поведал ей Поручик Ржевский. Однако услышали ее не только они. Когда девочка закончила, кто-то, кто точно не был ни Ванькой, ни Ягуном, сказал:

— А ты вообще уверена, что ему можно доверять?

Таня удивленно озиралась по сторонам, пытаясь понять, кому принадлежала эта реплика. То же делали и ее друзья. Голос был детский и вроде бы знакомый…

— Жикин? — догадался Ягун.

— Не только я, — ответил Жора, с самым наглым видом развалившийся на диване напротив. — Вы так громко говорили, что вся гостиная услышала.

Под «всей гостиной» подразумевались Гробыня, Жанна Аббатикова, Верка Попугаева и сам Жикин. Остальных в комнате не наблюдалось.

Таня растерялась.

— Да не боись, сиротка, мы никому не расскажем, ежели ты так хочешь, — заверила ее Склепова, волосы которой сегодня были красными. — А вот преподы нас здесь держать, пожалуй, еще недели этак с три будут. А если еще на кого нападут, так они всех по домам отправят — это я вам гарантирую.

— Лучше бы поскорее отправили, — сказала Верка. — А то мне как-то страшно стало. Ведь получается, что и нас в любой момент могут грохнуть, как Чертештокова с Шурасиком.

— Если мы не будем шляться по Тибидохсу в то время, когда всем положено сидеть в гостиной и носа оттуда не показывать, — тогда вряд ли. Ох, как бы я хотела знать, кто все это устраивает!

Гробыня, — как, впрочем, и все остальные, включая даже Таню, Ваньку и Ягуна, — и подумать не могла, что они знают этого человека, что они видели его чуть ли не каждый день.

* * *

Вопросы для догадливых читателей (ответы следующей главе):

1. О каком происшествии рассказал Поручик Ржевский Тане?

2. Почему Таня всё-таки не запустила в него подушкой?

1) Между прочим, вы знаете, как трудно в волшебном мире раздобыть нормальные лопухоидные часы?

Вернуться к тексту

2) Вообще-то Тибидохс был построен гораздо раньше — в III/I вв. до нашей эры (точная дата неизвестна).

Вернуться к тексту

3) Состояние Пророка — транс, в который впадает прорицатель, провидец или ясновидец (долго объяснять, в чем разница), когда изрекает пророчество. Правда, часто случается, что вместо пророчества он изрекает какую-то белебердень.

Вернуться к тексту

Практически у каждой проблемы, стоящей перед человечеством, непременно имеется решение: простое, красивое и ошибочное.

Г.Л. Менкен⁽¹⁾

* * *

«М-м-м… А я и не знала, что женьшеневый чай такой вкусный», — подумала Эктанзия, откинувшись на спинку кресла — того самого, в котором она неделю назад спорила со своей «светлой стороной».

А когда она вообще в последний раз пила чай? Наверное, года три назад — тогда Эктанзия была по делам в Санкт-Петербурге. Разумеется, по своим темным делам, за которые она каждый месяц получала где-то двадцать армагеддонов⁽²⁾.

Эктанзия усмехнулась, вспомнив о тех временах. Тогда она думала, что деньги принесут ей счастье… Их у нее становилось все больше и больше, а вот счастливее она не стала ни капельки.

Хорошо, что теперь она знает, к чему надо стремиться. Власть — вот что ей нужно. Вначале она захватит Коприэль, а потом и весь магический мир. А потом… а потом она избавится от этих лопухоидов — людей, который не должно было существовать. Их даже и людьми-то назвать нельзя. Разве является человеком существо, лишенное магических способностей?

Впрочем, нет, полностью избавиться от них было бы неразумно. Нет, она поступит по-другому. Она превратит их всех в рабов.

А что будет с магами? Тех, кто оказывает ей сопротивление сейчас или сделает это в будущем, она убьет. Причем не просто убьет — каждый из них перед смертью будет долго-долго мучаться. Пока ей это не надоест.

Эктанзия поднесла ко рту чашку, собираясь насладиться глотком женьшеневого чая, но так этого и не сделала, потому что у нее зазвонил магфон⁽³⁾.

— Да, Эктанзия слушает.

В трубке послышался хриплый голос Сармара. Чувствовалось, что правитель Коприэля не на шутку разозлен.

— Что ты наделала, Эктанзия?! — начал он, не поздоровавшись. — Как ты могла допустить такую чудовищную ошибку?!

— Сармар, я не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно ответила Эктанзия.

— Ведь это ты подослала своих слуг для того, чтобы они убили Андрея Чертештокова, верно?

— Вначале я хотела сделать это сама, но потом подумала, что мой слуга в Тибидохсе… достаточно умен и силен для этого. И, если верить ему, все прошло успешно. Неужели он провалил миссию и соврал мне? Нет, Сармар, этого не может быть — я чую ложь за десять лиг.

— Твой слуга тебя не предавал, Эктанзия. Но тебе однозначно не следовало нападать на Чёртештокова! Я понимаю, что он представляет для нас опасность, но… ты поступила неразумно.

— В самом деле? Ты так думаешь? В таком случае позволь кое-что разъяснить. Сарданапал — глупец, а значит, после нападения он в целях безопасности обязательно закроет школу и отправит учеников по домам. Вот тут-то я без труда смогу делать с Гроттершой все, что захочу. К тому же, даже если этого не произойдет, все равно я посеяла на Буяне панику, преподаватели взволнованы, ученики — ещё больше, потому что они не знают причины…

Сармар некоторое время молчал, а потом сказал:

— Что ж, допустим… Но зачем было атаковать ученика? Разве…

— ЧТО??? Атаковать ученика?! Я не отдавала такого приказа!

* * *

Ответы на вопросы в предыдущей главе:

1. Поручик Ржевский рассказал Тане о том, что на Шурасика напали — так же, как и на Чертештокова.

2. Потому что Ржевский — призрак, и подушка пролетит сквозь него.

* * *

Разговор пожизненно-посмертного главы Тибидохса академика Сарданапала Черноморова и доцента кафедры нежитеведения Медузии Зевсовны Горгоновой (записан подслушивающим устройством NK-13, ООО Kopriel Industries).

Медузия: Ты не представляешь, как я устала от всего этого! До того, как в Тибидохс поступила Гроттер, у нас не было столько неприятностей подряд. А теперь… то Чума-дель-Торт, то разгневанные боги, а теперь еще и эта Эктанзия, будь она неладна! Интересно, я сумею когда-нибудь отдохнуть от приключений?

Сарданапал: Ты думаешь, я не устал? Но что делать! Мы не можем бездействовать. Мы должны бороться и делать все, что можем, чтобы помочь Тане. Два нападения за один день — это не шутка. Если бы мы знали, кто это делает… По-видимому, у Эктанзии здесь есть кто-то, кто работает на нее…

Медузия: Я думаю, это кто-то из новых преподавателей. Либо Майдадиров, либо Черлюнис. Андрей Чёртештоков это, конечно, быть не может.

Сарданапал: Не стоит забывать о хитрости коприэльцев. Врагом может оказаться каждый. Сейчас нельзя полностью доверять никому.

Медузия: Ясно одно: ученикам здесь оставаться больше нельзя. Школу придется на время закрыть, а студентов отправить по домам. Иначе всем им придет каюк.

Сарданапал: Нет, Медузия. Вначале я тоже так думал, но потом понял, что в этом и состоит план Эктанзии — мы закроем школу, и ученики останутся без нашей защиты. Вот тогда-то она сможет делать с Таней все, что ей взбредет в голову. Нет, Медузия, школу закрывать нельзя ни в коем случае!

* * *

Баб-Ягун с важным видом прохаживался по комнате из угла в угол, или, как го­во­рят, мерил её шагами. Впрочем, ме­рить что-нибудь, а особенно комнату, у него и в мыслях не было, и если что-то его в данный момент и интересовало, то уж точно не то, сколько шагов со­став­ляет длина и ширина Комнаты с Черными Шторами. Его мысли были заняты кое-чем другим.

Сегодня к ученикам, которые на­столь­ко устали сидеть взаперти, что разнесли бы гостиную на мелкие ку­сочки, если бы могли, пришел Поклеп Поклепыч и сообщил радостную но­вость: завтра начинаются занятия. Это означало, помимо того, что хрен те­перь выспишься, свободу. Свободу, од­нако, весьма относительную — не сто­ит забывать про домашку, от количест­ва которой хотелось лезть даже не на стену, а на самый верх Большой баш­ни. К то­му же, Яг­ге ска­за­ла, что рас­следова­ние не дало абсолютно ни­ка­ких результатов.

Перед тем как уходить, Поклеп По­клепыч дал ученикам огромное до­маш­нее зада­ние по защите от духов, которое состояло из пяти магических задач. И если первые четыре были бо­лее-менее нормальными, то пятая пред­став­ляла собой полнейшую че­пу­ху. Сколько Таня, Ванька и Ягун не ло­ма­ли над ней голову, решить ее так и не удалось.

— Жукпук.

— Э-э?

— Жукпук, говорю, — повторил Ягун с таким гордым видом, как будто это слово придумал он, а не Мария Спи­вак. — Зловонное дыхание дьявола.

­— Согласна, — кивнула Таня.

Ягун остановился на середине комнаты.

— «Летели два верблюда — один ры­жий, другой налево. Сколько весит грамм асфальта, если Ежику 24 года?» Примерно так выглядит для меня эта задача.

— Ну, здесь хотя бы решение есть, — ответила Таня. — Грамм асфальта и ве­сит один грамм. А это, — она кивнула в сторону учеб­ника, — хрен с апель­си­ном какой-то.

Молчание возобновилось. Ягун про­дол­жил мерить комнату шагами.

— Не знаю, хрен с апельсином это или нет, — нарушил тишину Ванька, — а решение должно быть.

Прошло несколько минут. Вдруг Ва­лялкин вскочил со стула, который едва не упал, и, подбежав к столу, взволнованно перечитал про себя условие, после чего раздосадовано махнул рукой и вернул­ся на свое место.

— Думал, что все понял, — пояснил он. — Фига с два!

Молчание продолжалось.

— А что, если… — начала было Таня, но тут же замолчала.

Ягун почему-то обрадовался этим сло­вам, да так, что аж подскочил.

— А что, если?

— Я хотела предложить обратиться к Шурасику… Но по известным причинам это не представляется возможным. В лю­бом случае, времени на раскачку у нас нет. Тьфу ты черт, прицепилось! Не надо мне было интервью с главным гномом смотреть.

Ванька поднял брови.

— Ты этого, товарища майора имеешь в виду?

Таня кивнула.

— Ты с ним поосторожнее. Ходят слу­хи, что он того… — Ванька замолчал и та­инственно посмотрел на друзей.

— Чего того? — не выдержал Ягун.

— Да маг. Причем силы-то немалень­кой.

Гроттерша махнула рукой.

— Тут у нас какие только слухи не хо­дили. Если всему верить — через не­делю в «Стране Дураков» окажешься⁽⁴⁾.

— Я тут вот что подумал, — сказал Ягун. — Шурасика, может, и нету, зато есть его подруга-некромагиня. Или не­кромагесса. Или некромаг. Ну короче вы поняли, что я имею в виду Лену!

Таня вскочила и хлопнула себя по лбу.

— Точно! Как же я раньше не догада­лась!

Ванька отреагировал на это заявле­ние более сдержанно.

— А еще есть Чукара курачукара. — Он подул на кольцо, чтобы заклинание не сработало. Это было необычное коль­цо — с алмазом, а не с жемчужиной, как бывает чаще всего. — Лену сейчас лучше не беспокоить: она, я думаю, до сих пор не пришла в себя от того, что случилось с Шурасиком.

На этот раз по лбу себя хлопнули уже двое: Таня и Ягун.

— Вы как хотите, а я темные закли­на­ния использовать не буду! — произнес чей-то скрипучий голос. Это был, конеч­но, Феофил Гроттер. Вернее, его перс­тень.

— Ничего, подождем пять минут — и можно будет действовать.

Но магический перстень замолчал на две минуты раньше, так и не договорив какую-то фразу на латыни — судя по всему, нравоучительного характера.

* * *

Ванька Валялкин был чрезвычайно удив­лен, как, впрочем, и все остальные ученики. Он мог ожидать каких угодно последствий от нападений, но только не того, что про­изошло.

А произошло вот что. Таня, Ванька и Ягун опоздали на первый урок, причем не на какую-нибудь там ветиринарную магию (Тарарах никогда в жизни никого ни за что не наказывал), а на нежитеведе­ние. Они ожидали от Медузии, известной своей строгостью, всего самого худшего, но она, увидев опоздавших, коротко ска­зала: «Проходите» — и продолжила урок, как ни в чем не бывало. Это привело уче­ников в тихий ужас.

Более того, в конце урока она объяви­ла, что сегодня домашнего задания не бу­дет. Некоторые уже начинали подумы­вать, не зомбировали ли Медузию та­ин­ственные злые силы, устроившие нападе­ния. Таня выдвинула примерно такое же предположение, только у нее в роли «зом­бировате­ля» выступала Эктанзия.

Впрочем, потом дети убедились, что это не так. Как оказалось, такие страннос­ти происходили не с одной Меду­зией, а со всеми преподавателями. До­машку за­дала одна только Зуби, но мало.

Большинство считало, что во всем ви­новаты нападения, которые напугали учителей до чертиков. Ванька так не ду­мал. Для того, чтобы напугать Медузию, нужно как минимум нечто, способное уничтожить все существующие Вселен­ные (около 85 трлн.).

Ванька автоматически засунул руку в карман и наткнулся на обнаружитель вра­гов, который, как всегда, был ярко-красного цвета. Создавалось впечтале­ние, что шар горел огнем.

Может быть, он вовсе не сломан? Мо­жет, враг где-то рядом? Валялкин посмо­трел вокруг себя и не увидел никого, кро­ме Тани и Ягуна, стоявших неподалеку и о чем-то оживленно болтавших. «Это лишь видимость», — подумал он и произ­нес:

— Меняус неодурачус!

Ничего не произошло.

— Карманнавыворот! ⁽⁵⁾

Ровным счетом ничего.

Ну конечно! Этого следовало ожидать. Вряд ли тот, кто сумел провернуть такое прямо под носом у Сарданапала и остать­ся незамеченным, мог попасться на такой простой трюк. Но кто бы это ни был, Ванька сделает все возможное, чтобы его разоблачить. И приступит он к этому прямо сейчас.

* * *

Таня нашла Ваньку в библиотеке. Он бродил между книжными шкафами, вре­мя от времени доставал какую-то книгу, просматривал ее и, разочарованно взды­хая, ставил на место. Джинн Абдулла каж­дую минуту спрашивал: «Ну что, нашел? Нет? Давай уже быстрее! Я спешу!» Он яв­но был не в настроении. Увидев Таню, библиоте­карь запричитал:

— О, нет, только не это! Все, никаких больше посетителей! Проваливай! И ты тоже, — джинн указал на Ваньку. Его бо­родав­ки, словно поддакивая своему хозя­ину, выстроились в огромный восклица­тель­ный знак с жирной, как цыпленок в бройлерном комбинате, точкой.

Валялкин пожал плечами и направил­ся к выходу. Таня хотела что-то возра­зить, но друг удержал ее. Она и сама по­ня­ла, что не стоит нарываться.

— Ты что-то хотела? — спросил Вань­ка.

— Да. В общем… Помнишь, я как-то ска­зала, что мне кажется, что Ихбин Май­дадиров не… что он не тот, за кого себя выдает? Хотя это давно было, ты уже, на­верно, забыл.

— Нет, я помню.

Таня вопросительно посмотрела на не­го.

— Я все помню, что ты говоришь, — Ванька улыбнулся и покраснел⁽⁶⁾.

Вот тебе и на! Гроттерша пыталась сде­лать вид, что ничего не замечает, но у нее не особо получалось.

— Ну так вот… Э-э… В общем, мне ка­жет­ся, что я его где-то уже видела. Вот по­чему я так сказала. Его внешность… Она мне почему-то очень знакома.

— Хм… И где ты могла его видеть?

— Без понятия.

— Ты сказала Ягуну?

— Э-э… нет.

— Тогда надо сказать.

— Да, пожалуй.

* * *

Когда они вошли в гостиную, их жда­ло еще одно потрясение — такое же удиви­тельное, как и странное пове­дение Меду­зии. Ягун, увидев друзей, вскочил из-за стола, за которым что-то писал, подбе­жал к ним и, запинаясь от волнения, сказал:

— Там… такое… смотрите… — он указал куда-то на стену.

Таня и Ванька перевели удивленный взгляд с Ягуна на то место, куда он пока­зывал. Там висело объяв­ление, написан­ное магическим шриф­том⁽⁷⁾, которое гла­сило:

Внимание, ученики школы магии Тибидохс!

В этот трудный момент вы нахо­дитесь в большой опасности. Вы даже не подозреваете, насколько могущест­вен­на сила, угрожающая вам. Я забо­чусь о вашей безопасности, она для ме­ня является на данный момент прио­ритетом. Глава же школы магии Ти­би­дохс, Сарданапал Черноморов, не спо­со­бен дать отпор той силе, которой мы все противостоим. Он не может обеспечить вашу безопасность. Поэтому я отстраняю его от должнос­ти пожизненно-посмертного главы Ти­бидохса. Новым ректором шко­лы на­зна­чается преданный лично мне Мехмед ибн Шеол.

Искренне ваш,

Бессмертник Кощеев

Таня не верила своим глазам.

— Это… безумие! Нам надо идти к Сар­данапалу. Не­мед­ленно.

Ванька, выглядевший не менее потря­сенным, спросил:

— Зачем? Если он хочет, то даст им от­пор. Если нет… нам его не переубедить.

— Мы должны сказать ему, что все зна­ем. Об Эктанзии.

— Я за, — подал голос Ягун.

Ванька еще некоторое время сопро­тив­лялся, но в конце концов был вынуж­ден согласиться с друзьями.

Через минуту они уже стояли у дверей ка­бинета главы Тибидохса. Как всегда, вход охранял золотой сфинкс, пребывав­ший почти все время в плоском состоя­нии⁽⁸⁾. Увидев незваных гостей, сфинкс не­довольно зарычал, но, узнав Ваньку, к ко­торому относился довольно неплохо, успо­коился.

Таня сделала шаг вперед.

— Э-э… привет. Слушай, нам очень на­до к Сарданапалу, ты нас не пропустишь?

Сфинкс никак не отреагировал.

— Давай я попробую, — предложил Ванька. Он подошел к сфинксу и начал шептать какие-то непонятные слова. Тот некоторое время внимательно слушал, а затем что-то прорычал. Ванька ответил на том же странном языке, на каком гово­рил до этого. Сфинкс принял задумчи­вый вид где-то на полминуты, а потом медленно кивнул.

Это означало, что они могут прохо­дить.

1) Понятия не имеете, кто это такой? Вот и у меня то же самое.

Вернуться к тексту

2) Армагеддон — валюта, распространенная на Коприэле и в некоторых других местах, где живут только темные маги. Один армагеддон приблизительно равен 6000 рублям (точное значение — 1 арм. = 5058,6 ₽). То есть, 20 арм. ≈ 100 тыс. ₽.

Вернуться к тексту

3) Магфон, или магофон, отличается от обыкновенного лопухоидного телефона только тем, что работает полностью на магии. Был изобретен Премьер Министром Коприэля Бхуми и используется только на этом острове.

Вернуться к тексту

4) «Страна Дураков» — название един­ственной во всем волшебном мире психбольницы. Именно потому, что она единственная, размером сие заведение превосхо­дит Сан-Марино, почему и назы­ва­тся «Страной Дураков».

Вернуться к тексту

5) Карманнавыворот — заклинание, при­думанное Ягге. Является аналогом Меня­уса неодурачуса. Единственное различие в том, что Карманнавыворот мощнее.

Вернуться к тексту

6) Примечание: Действие происходит в то время, когда Таня и Ванька еще не поняли, что любят друг друга.

Вернуться к тексту

7) Магический шрифт — шрифт, которым пишут магические перья под диктовку хо­зя­и­на.

Вернуться к тексту

8) В книге «Таня Гроттер и магический кон­трабас» кабинет охраняют два сфинкса, од­на­ко в дальнейшем упоминается лишь один.

Вернуться к тексту

Хорошо иметь ум, от­кры­тый для всего нового. Есть лишь одно «но»: окружаю­щие все время пытаются в него что-нибудь засунуть.

Терри Пратчетт

* * *

Она не знала, что делать. Впервые за тридцать восемь лет с тех пор, как Леопольд Гроттер, один из величайших магов того времени, едва не победил ее в поединке, она не знала, что делать. Однако тогда ей понадобилось всего двадцать минут, чтобы сообразить. Теперь же она не смогла этого сделать, даже поразмышляв полчаса.

Во имя Саурона, Чумы-дель-Торт и Азога Осквернителя, что это было?!

Обычно ей требовалось совсем немного времени, чтобы понять. А сейчас… У нее не было ни одной идеи, даже идиотской.

Ее слуга в Тибидохсе… Только он знает это заклинание… Значит, это не мог быть никто другой… Или мог? Нет, однозначно нет. Ювáль Ной Харáри — сильный маг, и с ним не могло это произойти… Единственный, кроме нее, кто сумел бы его зомбировать — это Сарданапал, а он никогда не станет так поступать. Другие маги с Коприэля ничего не знают, а Мортаниусы, как и Сармар, связаны смертельной клятвой…

Она стала быстро припоминать всех, кто хоть немного знал о Деле, и оказалось, что никто из них не мог быть в этом замешан. Оставалась только… она сама?

В этот момент Эктанзия все поняла.

* * *

Глава Магщества Продрыглых Магций Бессмертник Кощеев был удивлен, и удивление его все росло и росло, а вместе с удивлением росла и злость, которой в этот день и так было больше обычного. Причиной его удивления являлось письмо, которое было, если верить подписи, от Сарданапала Черноморова.

Уважаемый Бессмертник Кощеев! — писал пожизненно-посмертный глава Тибидохса. — До меня дошли сведения, что Вы хотите отстранить меня от должности главы Тибидохса и даже повесили объявление в общей гостиной, хотя я, признаться, понятия не имею, как Вам удалось это сделать. Так вот, сообщаю Вам, что, согласно пункту 2.1.9 статьи № 18 Закона об Образовании, Лысая гора, 20… г., Вы не имеете права вмешиваться в дела школы магии Тибидохс (как и других магических школ, за исключением Магфорда). Я рассчитываю на Ваше понимание и на то, что Вы ответите мне и объясните, как и почему произошло это недоразумение, а также почему Вы мне ничего не сообщили, и я узнаю обо всем от учеников.

С уважением и наилучшими пожеланиями, пожизненно-посмертный глава школы магии Тибидохс и лауреат Премии Волшебных Подтяжек, академик Сарданапал Черноморов.

Что это? Шутка? Нет, даже несмотря на то, что Сарданапал — сумасшедший псих, по которому плачет «Страна Дураков», устраивать такое — не в его стиле.

Я узнаю об этом от учеников… Значит, первыми, кто увидел объявление, были ученики… Если оно вообще существует. Но если его нет… Значит, ученики соврали? Нет, это исключено. Врать Сарданапалу невозможно. Чары Ложной Памяти? Может быть. Но кто наложил их на тибидохцев и зачем?

Бессмертник Кощеев взял лист бумаги, ручку (он предпочитал лопухоидные средства) и начал писать. Он мог бы продиктовать все своему магическому перу, как это принято в волшебном мире, но ему почему-то захотелось написать письмо вручную.

Уважаемый академик Сарданапал Черноморов!

Кощеев остановился. Сарданапал Черноморов… Действительно ли письмо от него?

* * *

Чуть раньше:

Не успела дверь за Ванькой и Ягуном закрыться, как академик сразу по­серь­ез­нел. Теперь он не выглядел нелепо даже в своем странном головном уборе, кото­рый напоминал нечто среднее между шляпой Радагаста и имамской тюби­тей­кой. Не выглядел он и рассеянным чуда­ком, ка­ким предпочитал казаться бо́ль­шую часть времени.

— Вы знаете… — медленно произнес Сар­данапал. Его голос не был ни удив­ленным, ни задумчивым, ни таин­ствен­ным. Он просто ничего не выражал.

Таня не сразу поняла, о чем говорит глава Тибидохса, а когда поняла, то кив­нула.

Академик Черноморов встал со своего кресла-трона и подошел к ней. Рядом с ним Таня чувствовала себя в безопас­нос­ти. Она никому бы не призналась в этом, но… она боялась. Ведь, как поняли друзья из разговора Сарданапал и Медузии, Эк­танзия охотилась за ней, хотя непо­нятно, зачем.

— И… как много вы знаете?

— Меньше, чем хотелось бы, — уклончиво ответила Таня.

Сарданапал улыбнулся.

— Иногда желания бывают полезны — как, например, в твоем случае. Но чаще все-таки бывает наоборот. — Похоже, ака­демик был удовлетворен ответом. — Ска­жи, Таня, тебя ничего не беспокоит? Ты ни о чем не хочешь мне рассказать? Или спросить?

— У меня много вопросов.

— Ну что ж… Я уделю тебе столько времени, сколько смогу.

Сарданапал снова сел и жестом при­гласил Таню сесть напротив, что она и сделала.

— Итак, какой твой первый вопрос?

Она немного подумала.

— Правильно ли я поняла, что Эк­тан­зия охотится за мной?

Лицо Черноморова приобрело стра­даль­ческое выражение.

— Сожалею, но… по всей видимости, да.

— Вы можете ей помешать?

— Я буду делать все, что в моих силах, но Эктанзия сильна и хитра. Я понятия не имею, зачем ты ей нужна, но думаю, что для какого-то ритуала… Будь осторожна, Таня. От тебя многое зависит. И я прошу тебя, не покидай Буян без моего разре­шения. Подчеркиваю: моего. Разрешение какого-либо другого преподавателя, даже Медузии Зевсовны, не подойдет. Ты меня поняла?

— Да.

— Вот и отлично, — улыбнулся Сар­да­напал, явно пытаясь изображать «доброго дедушку», как его назвал однажды Ягун. — Какой твой следующий вопрос?

— Вы подзеркаливали?

Глава Тибидохса слегка удивленно по­смотрел на нее. Таким взглядом обычно смотрит пленный, который пытается де­лать вид, что понятия не имеет ни о каких тайных базах или о чем там его спра­ши­вают.

— Когда?

— Только что.

Академик Черноморов виновато опус­тил глаза.

— Неужели ты что-то почувствовала?

Таня торжествующе улыбнулась. Зна­чит, ее догадка верна. Она даже и не рас­cчитывала на это.

— Нет. Просто, вы не спросили меня, откуда я узнала о… ну, вы понимаете. Логично предположить, что вы уже знаете об этом. И… дальше все ясно.

Сарданапал улыбнулся.

— Ты далеко пойдешь. Если не задавит автобус под названием «Эктанзия».

Он немного помолчал. Таня тоже ни­чего не говорила. Было слышно лишь тиканье часов (которые, конечно же, ра­ботали на магии) и тихий шум от не­которых других устройств, назначения которых она не знала. Магические книги в клетке не шевелились.

— И все же, — продолжал Черноморов, — ты совершила одну ошибку. Возможно, я покажусь тебе немного занудливым, но… мне очень важно, чтобы ты научилась правильно думать — это может помочь в борьбе с Эктан­зией. («Ага, лучше мыслишь — дальше будешь», — вспомнила Таня знаменитую поговорку философа Ар­чи­бальда Хахачарова.) В общем, твоя ошиб­ка заключается в том, что ты не пред­положила других вари­антов, кроме того, что я подзер­каливал. Например, что я специально все под­стро­ил так, чтобы ты подслушала наш с Ме­дузией — то есть, прошу прощения, с до­центом Горгоновой — разговор. Или, что куда более вероятно, я мог просто забыть спросить тебя… ну, откуда ты все узнала.

Таня снова улыбнулась⁽¹⁾.

— Я, если честно, и не надеялась, что моя версия окажется правильной. И конечно, я предположила, что вы «просто забыли».

Сарданапал поднял брови и одно­временно улыбнулся так широко, что стал немного похож на идиота⁽²⁾. Впрочем, этот образ тотчас же исчез, оставив лишь одно напоминание о себе: шляпу-тюби­тейку. Но и она скоро покинула пожилую (но не седую — магия все-таки есть магия) голо­ву академика.

— Ха! А ты не так проста, как кажешься! Но вернемся к основной теме нашего разговора. О чем еще ты хочешь меня спро­сить?

— Хм… Пожалуй, я хочу спросить вас вот о чем. Вы сказали, что не знаете, зачем я нужна Эктанзии. Но, быть может, вы знаете ее конечную цель? То, чего она хочет добиться в конечном итоге?

Сарданапал ничего не ответил. Он лишь смотрел куда-то в пустоту, словно в этой пустоте мог найти ответы на интересующие его вопросы. На его лице опять не было никакого выражения, как будто он был Лайтом и отчаянно старался ничем не выдать себя L⁽³⁾. Глава Тибидохса молча встал, подошел к старому шкафу и достал оттуда еще более старую книгу. Выглядела эта книга так, словно была древнее самого Древнира.

— Знаешь, что это?

«Глупый вопрос», — подумала Таня, надеясь, что Сарданапал уже не подзеркаливает.

— Нет, конечно.

— Это Большая Книга Вопросов и От­ветов. Ты можешь задать ей любой во­прос, и она ответит. Но сумеешь ли ты понять ответ — вот в чем все дело. Это очень трудно, и обычно я не справляюсь, поэтому редко прибегаю к помощи Кни­ги. Но, возможно, сейчас у меня по­лу­чится.

Академик взял перо, открыл Книгу на­угад и написал (Таня могла видеть это со своего места):

Какую цель преследует Эктанзия?

Не успел он закончить, как надпись исчезла, не оставив никакого следа. А на ее месте появилась другая, написанная готическим почерком:

Она хитра, но наивна и хочет до­биться невозможного. Это пытались сделать многие до нее, такие как А. Г. и Нахингчис — имена эти зна­комы любому лопухоиду и выросшему в их среде, если только разгадать. Од­нако смертен тот, кто не вечен, а по­то­му богатство его пройдет, но она зна­ет это, и ищет.

— На этот раз все гораздо проще, чем обычно, — усмехнулся академик.

Таня, закончившая читать немного поз­же Сарданапала, воскликнула:

— Проще?!

Черноморов кивнул.

— Обычно Книга отвечает гораздо сложнее.

Мозг Тани разбился вдребезги, кое-как собрался в нечто, отдаленное напоми­на­ющее то, чем он был раньше, и пополз куда-то в сторону Австралии.

— Так, посмотрим… Это пытались сде­лать многие до нее, такие как А. Г. и Нахингчис… — академик произнес это имя с ударением на последний слог. — Ес­ли только разгадать… Таня, как думаешь, что могут обозначать инициалы А. Г.?

Она немного — наверное, ми­нуту или полторы — подумала. Все это время Сарданапал неподвижно, как ста­туя, сидел напротив Тани и смотрел на нее в упор.

— Мне в голову приходит только Алек­сандр Грин — это такой писатель, хотя писал он, по-моему, так себе. В любом случае Книга вряд ли имеет в виду его.

Директор кивнул⁽⁴⁾.

— Что ж, тогда подумаем над именем… как его… Нахингчис.

— На химчистку похоже, — ляпнула Таня и уже потом поняла, что сморозила ужасную глупость.

Брови Сарданапала поползли наверх.

— Химчистка? Это еще что такое?

— Эмм… да неважно. Такая лопу­хо­ид­ная… Как бы это назвать…

Академик улыбнулся.

— Раз неважно, значит, неважно. Луч­ше вернемся к Нахингчису. — Он немного помолчал и продолжил: — Скорее всего, это анаграмма… («Ниче се! Оказывается, он знает слово анаграмма!» — удивилась про себя Таня, выставив блок против под­зеркаливания — бессмысленный, конеч­но, ведь самый сильный маг в мире все равно бы его снял, если бы захотел.) Если прочитать наоборот, получается Сич­гни­хан. Кгхм, я не знаю никого с таким име­нем… А тебе оно о чем-нибудь говорит?

— Нет. Хотя постойте, да!

Сарданапал явно обрадовался. Он, воз­можно, даже подпрыгнул бы, если бы не был пожизненно-посмертным главой Ти­би­дохса и не должен был вести себя со­ответсвующе.

— Мне кажется, что Сичгнихан очень похоже на Чингисхан — это имя одного ло­пухоида-завоевателя, который хотел покорить весь мир.

Черноморов вдруг захохотал. Такого ис­терического смеха Таня от него никак не ожидала. Казалось, еще чуть-чуть, и он свалится на пол, прямо как Ягун.

— Академик? — осторожно поинтере­совалась девочка, когда тот стал сме­яться уже немного тише. Вскоре он сов­сем замолчал.

— Прошу прощения. Просто иногда бы­вает совсем невозможно сдерживать­ся. — Сарданапал взял стоявший на столе ку­бок и отпил из него. Таня не видела, что было в кубке, но предполагала, что это ви­но, потому что когда академик поставил кубок обратно, в некоторых местах с во­лос его бороды свисали красные капли. Борода, похоже, не возражала.

Таня слегка неодобрительно посмо­тре­ла на Сарданапала. Насколько она помни­ла, раньше с ним не случалось ничего по­добного. Остается только надеяться, что хотя бы здесь Эктанзия ничего не напор­та­чила.

— И что же показалось вам таким смеш­ным?

— То, насколько простой оказалась в этот раз загадка Книги.

«Если эта загадка простая, то страшно представить, какой бывают сложные!» — подумала Таня. Ей в голову пришла шутка, услышанная когда-то очень давно — мо­жет быть, даже когда она еще и не подо­зревала о магии. Шутка была такая: «Зна­ете, чем опасны головоломки? Тем, что лю­ди над ними голову ломают!»

— Я так понимаю, что Эктанзия стре­мится к той же цели, что и Чингисхан, — продолжал Сарданапал. — А именно, к за­хвату мира. Но для полной уверенности нам все же следует разгадать, что означа­ют инициалы А. Г. Книга сказала, что «име­на эти знакомы любому лопухоиду и выросшему в их среде». Значит, скорее всего, А. Г. — кто-то очень известный. По­думай — теперь, когда ты знаешь цель это­го человека, может быть, ты вспомнишь?

И Таня вспомнила. Ну конечно! Ответ был настоль­ко очевиден, что она не могла назвать се­бя никаким другим словом, кро­ме как «тупи­ца».

— Я думаю, это Адольф Гитлер.

Сарданапал почему-то удивился.

— Адольф Гитлер? Значит, и он свер­нул на кривую дорожку?

Тане потребовалось десять секунд, что­бы осознать, что означают слова академика.

— Вы его знали?!

— Мы с ним встречались пару раз. Хо­ро­ший был человек… когда-то. Ну да лад­но, не будем о грустном — из Тартара нам все равно его не вытащить, а попал он, как я подозреваю, именно туда. Лучше скажи мне: кто, как ты думаешь, совершил напа­дения на Шурасика и Андрея, хм, Жуй­пель­дуновича? — отчество Чертештокова глава Тибидохса произнес несколько пре­небрежительно, как будто отряхиваясь от какого-то прилипшего к нему скользского растения.

— Э-э-э… Мне кажется, это очевидно. Эк­танзия, конечно. Ну, я имею в виду, кто-то из ее людей.

Сарданапал кивнул.

— Я тоже так думаю. Но полной уверенности нет. Это может быть и кто-то другой. И ес­ли Эктанзия знает, что творит зло, то этот кто-то может об этом и не подозревать. Я да­же не знаю, какой вариант лучше.

Таня слышала о темных волшебниках, которые были уверены, что делают мир лучше, и о завоевателях-лопухоидах, ко­то­рые тоже так считали, но никогда не мог­ла их понять. Как можно думать, то уби­вать людей — это хорошо?! По сравнению с этой идеей даже утверждение, что голу­би на самом деле питаются березами, не кажется абсурдным.

— Академик, как это возможно? — спро­сила Таня. — В смысле, я знаю, что такие люди существуют, но… разве можно счи­тать, что делаешь хорошее дело, убивая?

— Воистину нет предела человеческой глупости. Люди часто умудряются совме­щать не­совместимое — например, хрис­ти­анство и инквизицию, безопасность и Ду­бодам.

Таня это знала, хотя лучше бы ей этого не знать — так она считала. Это зна­ние доставляла ей боль, и она, без сомне­ния, непременно избавилась бы от него, если бы смогла. Но единственное, что бы­ло в ее силах — это отчаянно не думать обо всем этом, и именно так она и делала.

— Скажите, что с ними будет? С теми, на кого напали? И возможно ли, что нападе­ния повторятся вновь?

— С Шурасиком и Андреем Чертешто­ковым все будет хорошо. Ягге делает все возможное, чтобы им помочь. Думаю, они выживут.

Заметка на будущее: сходить к Ягге и попытаться узнать, правду ли сказал Сар­данапал.

— К сожалению, у меня дела… Я знаю, тебе еще очень о многом хочется ме­ня спросить, но я правда не могу. Впро­чем, без ответа твои вопросы не останут­ся. Возьми Книгу — тебе она сейчас нужнее, чем мне.

* * *

Еще раньше:

Глава школы магии Тибидохс академик Сарданапал Черноморов, кем бы он там ни был и кем бы его кто ни считал, уж точ­но не являлся деревом. Тем не менее Тане почему-то казалось, что он очень похож на Фангорна (разумеется, Дурневы не позволяли ей смотреть фильмы, но иногда все же делали исключение — как, на­при­мер, для «Властелина Колец»). Прав­да, Фан­горн тоже не был деревом и не любил, когда его так называли, но все же по­ходил на него гораздо больше, чем Сар­данапал⁽⁵⁾.

— Хмм… — академик Черноморов, ви­ди­мо, думал над тем, что только что ска­зала ему Таня. — Хмм… Ну что ж, в таком случае я бы хотел кое о чем поговорить с Таней наедине. Если вы, конечно, не хо­тите рассказать мне ещё что-нибудь — хотя я очень надеюсь, что больше сегодня не услышу никаких новостей.

— Мы уже сказали, что хотели, — ответил Ванька.

— Тогда всего хорошего. Если и когда Бес­смертник Кощеев ответит на мое пись­мо, я сразу же сообщу вам об этом. До свидания.

* * *

Выйдя из кабинета Сарданапала, Таня сразу же отправилась искать друзей. Она нашла их в гостиной играющими в пай-шо — древнюю китайскую (или японскую — хрен его знает) игру, правил которой никто толком не помнил, из-за чего начали появляться разные их варианты. Когда Та­ня вошла в гостиную, Ягун громил Вань­ку в какой-то странный вариант пай-шо, назы­вающийся так длинно, что даже Шурасик запоминал бы это десять минут. Насколько помнила Гроттерша, придумал этот вари­ант араб Джахангир Булла-Ахмед, который был известен тем, что сделал двадцать три пророчества, и из них девятнадцать сбы­лись с точностью до наоборот.

Поскольку Таня не припоминала, чтобы Сарданапал каким-либо образом запрещал ей рассказывать другим об их разговоре, она это сделала и показала Ваньке с Ягуном Большую Книгу Вопросов и Ответов. Ес­тественно, они сразу же предложили про­верить, как Книга работает, и вот теперь Таня сидела за столом в Комнате с Черны­ми Шторами, а друзья стали вокруг нее. Слава Богу, Гро­быня отсутствовала, потому что отбывала у Медузии наказание. По мнению Тани, оно было вполне заслуженным, но сама Склепова отрицала это с упорством беге­мота, который не ел десять дней.

Таня взяла в руки перо, обмакнула его в чернильницу, открыла Книгу наугад и на­пи­сала:

Кто напал на Шурасика и Андрея Чер­тештокова?

Ответ последовал сразу же, как только исчез вопрос:

Имя его ты знаешь, но забыла. Вот все, что тебе сейчас скажу я, и ничего более, ибо очень скоро ты сама все узна­ешь, и вспомнишь.

— Сведений не больше, чем в каком-ни­будь пророчестве Древнира, — пожало­вал­ся Ягун, дочитав до конца.

— Сарданапал об этом предупреждал, — ответила Таня.

Ванька задумчиво созерцал ответ Кни­ги, наматывая волосы на палец, словно хо­тел увидеть там какое-то тайное посла­ние. Но если и так, то, судя по его молчанию, это не очень-то удалось.

— И что теперь делать будем? — спро­си­ла Таня — скорее для того, чтобы просто развеять гнетущую тишину, чем из интереса.

— Ждать, — ответил Ягун. — Сказано же, что ты скоро все поймешь.

Таня пробормотала что-то на тему то­го, как она ненавидит ждать, и замолчала — другого выхода ведь все равно не было.

— Надо подумать, о чем еще можно спросить, — сказал Ванька. — Может, удаст­ся понять хоть что-то.

Предложение было хорошее, и Таня за­дала еще три вопроса на тему произо­шед­ших событий, но ни один из ответов не был хоть сколько-нибудь вменяемым.

— Это немного странно, — сказала она. — Насколько я помню, загадку про цель Эк­танзии мы отгадали без особых труднос­тей. Хотя Сардик, по-моему, говорил, что это было исключение… Ладно, задам по­следний вопрос, и если все будет по-преж­нему…

Не договорив, она еще раз обмакнула перо в чернильницу и написала:

Что мне делать?

В этот раз ответ был гораздо проще — то ли Книга наконец смилостивилась над вко­нец запутавшимися Таней, Ванькой и Ягу­ном, то ли она не смогла придумать ничего сложнее, то ли (и это скорее всего) что-то еще.

Готовься к тому, чего не миновать.

— Ну наконец хоть что-то толковое, — с облегчением произнесла Таня. Друзья за­гля­нули к ней через плечо, прочитали от­вет Книги, и Ванька спросил:

— Ты думаешь, она имеет в виду, чтобы ты готовилась ко встрече с Эктанзией?

— Да, — ответила Гроттерша. — Думаю. И думаю, что мне надо выучить несколько за­клинаний, которые могут пригодиться в бою с суперсильной темной волшебницей.

— Ну, в крайнем случае просто дашь ей в морду, — пошутил (а может, и ска­зал на полном серьезе) Ягун.

1) Разулыбались тут!

Вернуться к тексту

2) И как мож­но быть такими позитивными — все улы­баются да улыбаются!

Вернуться к тексту

3) Ягами Лайт (Кира) и L (настоящее имя — Эл Лоулайт, также известен как Рьюга Хидеки, Рюдзаки, Эральд Койл и Денёв) — персонажи из аниме «Тетрадь смерти».

Вернуться к тексту

4) Так кто он все-таки, черт побери, — гла­ва или директор Тибидохса?! — Неизвестно откуда взяв­шееся примечание неизвестно кого.

Вернуться к тексту

5) Фангорн/Древень/Древобрад — персо­наж из трилогии Джона Рональда Руэла Тол­кина «Властелин Колец» и одноименных филь­мов, энт. Очень похож на дерево, осо­бенно когда засыпает, но является разумным существом, имеет глаза, рот (чтобы говорить, хотя с другими энтами Фангорн общается без помощи слов), ноги и, наверное, мозг.

Вернуться к тексту