Дети подземелья. В тихом омуте (джен)

В кабинете Снейпа царил полумрак. Большая часть стен были заняты стеллажами, забитыми книгами и склянками с чем-то малоаппетитным. Почти посередине комнаты стоял огромный стол красного дерева; большой черный кожаный диван и пара таких же кресел у камина дополняли интерьер. На диване, прижавшись друг к другу в поисках поддержки, сидели три испуганные девчонки.

— Мерлин, почему он не идет?— простонала Пэнси. — Ожидание хуже всего!

— Не думаю, что ты так будешь считать, когда окажешься на его коленях, — съязвила Дафна.— Мерлин, сделай так, чтобы все обошлось, я со стыда сгорю!

— Нет, он не будет! Он же не может... — Миллисента почти расплакалась.

— Милли, успокойся! — Пэнси сжала ее руку. — Я скажу, что я все придумала, тебя не накажут!

— Но ведь это неправда! — Милли резко вскинула голову. — Я тоже участвовала. Но профессор такой добрый...

— Ты про декана говоришь? — Дафна была реалисткой и никогда не смягчала правды. — Он, конечно, справедлив, но если виноваты, получим по полной. А мы виноваты... Хотя, девочки, как вспомню, какое лицо было у Локхарта, прямо смех разбирает, — она сдержанно фыркнула. Пэнси последовала ее примеру, и даже Миллисента улыбнулась сквозь слезы.

— А еще смешнее было бы зачаровать его ремень, чтобы он в змею превратился, прямо посреди урока... — мечтательно проговорила Пэнси.

— Вы просто фонтанируете несуразными идеями, мисс Паркинсон!— раздался за их спиной насмешливый бархатный голос. — Вы не перестаете меня удивлять. Попавшись на одной проказе, вы сразу же начинаете придумывать следующую. Я жду объяснений, мисс!

Слизеринки быстро вскочили. В двух шагах от них, скрестив руки на груди, стоял декан с разглядывал их пронзительными черными глазами. От этого взгляда преступницам захотелось немедленно провалиться сквозь землю.

— Итак, юные леди, вы снова здесь и снова в том же положении, что и три месяца назад. По-моему, я предупредил вас, что вас ожидает в случае малейшего проступка? Не так ли, леди?

— Да, сэр.

— Вы думали, я пошутил?

— Нет, сэр.

— Прекрасно. Смею напомнить, что вы так часто нарушаете дисциплину, что это наводит меня на мысль, что вам нравится рассматривать стены моего кабинета, и мои увещевания вас не трогают. Должно быть, это наказание для вас слишком легкое...

— Нет, сэр! Пожалуйста, сэр...

— Что "пожалуйста"? Неужели вы думали, что все это вам сойдет с рук? Или вам показалось, что я впал в маразм и не смогу вывести вас на чистую воду? Нет? Тогда, значит, вы предположили, что у меня склероз и я не помню собственные обещания? Опять нет? В таком случае, я не понимаю, на что вы рассчитывали.

Он замолчал, продолжая прожигать дрожащих учениц ледяным взглядом. Подержав паузу пару минут и заметив, что Миллисента с трудом сдерживает слезы, а Пэнси почти стучит зубами от страха, он продолжил:

— От хорошей трепки вас отделяет только то, что у вас хватило ума сразу признаться и не отпираться попусту!

После этих слов девочки почувствовали громадное облегчение, не укрывшееся от глаз декана.

— Рано радуетесь, рано! Правильнее всего было бы немедленно отправить вас к профессору Локхарту. Как пострадавшая сторона, он имеет полное право назначить вам наказание на свое усмотрение.

— Нет, сэр! Пожалуйста... — сдавленно пискнула Милли и умоляюще сложила ладошки.

— Еще раз перебьете меня, и я так и поступлю! — Снейп холодно оглядел помертвевших проказниц и, помолчав минуту, продолжил: — Но к сожалению, ваше глупое поведение может отразиться на репутации всего факультета. Было бы опрометчиво ждать, что профессор Локхарт не оповестит об этом прискорбном инциденте директора и весь педагогический состав. Этого я не могу допустить. Поэтому мне придется решать, что с вами делать, самому.

Очередной раз за этот вечер сдержав вздох облегчения, слизеринки во все глаза смотрели на своего декана. Не торопясь, он продолжил:

— Итак, для начала, я хотел бы узнать о мотивах, побудивших вас поступить столь легкомысленным образом. Вы хотели бы взять время на обдумывание или готовы отвечать немедленно?

Ясно осознавая, что думать им, скорее всего, придется, стоя носом в угол, ученицы синхронно покачали головами.

— Прекрасно. Хотя эта поспешность лишний раз доказывает предумышленность вашего проступка.

Снейп поставил у стола три стула, протянул девчонкам по свитку и перу, а сам устроился в кресло у камина.

— Садитесь. Через полчаса я хочу получить исчерпывающий ответ на интересующие меня вопросы. Вам все ясно? Приступайте!

Следующие полчаса в кабинете царила полная тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев и шорохом пергамента. Декан углубился в чтение потрепанной книги и, казалось, не обращал на учениц никакого внимания. Но стоило Миллисенте наклонить голову, чтобы заглянуть в работу Дафны, как она тут же была остановлена холодным голосом:

— Я вижу, вы уже справились с поставленной задачей? Не так ли, мисс Буллстроуд?

— Да, сэр. Почти.

— Несите пергамент сюда. Немедленно.

Милли поспешно подчинилась и протянула свой шедевр эпистолярного жанра профессору. Ее руки чуть дрожали.

Не говоря ни слова, Снейп углубился в чтение. На это у него ушло не более трех минут. Неопределенно хмыкнув, он отложил пергамент и кивнул Дафне и Пэнси:

— Ваши работы, мисс. Время вышло.

В ожидании вердикта слизеринки вновь стояли напротив кресла своего судьи.

— Что ж, этого следовало ожидать.

Снейп поднял голову и продолжил:

— Основным оправдательным аргументом вы единогласно выбрали профнепригодность профессора Локхарта. Хотя я что-то не припомню, чтобы у учеников когда-либо спрашивали о компетентности их учителей. Так что это не может послужить вам оправданием. Его же высказывания в мой адрес вообще вас не касаются.

Снейп пронзил взглядом покрасневшую Милли.

— Отсюда я делаю вывод, что причиной вашего поведения послужила банальная скука. Поэтому, чтобы впредь не допустить появления диких фантазий, необходимо загрузить вас по полной программе. Чтобы вам головы было некогда поднять! И прежде всего на уроках ЗОТИ.

С завтрашнего дня вы будете подробнейшим образом конспектировать все, что будет говорить профессор Локхарт на своих лекциях. И, чтобы внести хоть какую-то пользу от этого занятия, а я не могу отрицать его слабую подготовку в преподаваемом им предмете, конспекты вы будете вести... Мисс Гринграсс на французском языке, мисс Паркинсон — на латыни, а мисс Буллстроуд — на немецком. Это понятно? Через неделю поменяетесь. В Хогвардсе, к сожалению, не преподают иностранных языков, вот мы и восполним этот досадный пробел. Я знаю, дома вы получили базовое представление об этих языках, необходимо его углубить, и это замечательная возможность. Словари возьмете в библиотеке, они вам понадобятся. Я хочу услышать художественное изложение, а не блеяние трех овец. Свои труды будете зачитывать мне в общей гостиной. А чтобы усложнить задачу, читать будете не свой конспект, а опус своей подруги. Это понятно?

Девочки синхронно кивнули.

— Далее. Не дай вам Мерлин не выполнить хотя бы одного задания профессора Локхарта. К концу года вы должны стать его любимыми ученицами! Да, да, мисс. Не делайте кислых физиономий. Вы учитесь на Слизерине, а это значит, что должны уметь сдерживать свои эмоции. А как будущим светским дамам вам не повредит отточить свои навыки в нахождении расположения любого человека. Пусть даже глупого и неприятного. Этот опыт пойдет вам на пользу, я уверен. У всех у вас, когда нибудь, будут свекрови.

Он усмехнулся.

— Вы меня поняли?

— Да, сэр.

— Хорошо. С вашей отработкой пока все. Теперь сядьте и слушайте меня внимательно.

Пенси и Дафна сели в одно кресло, напротив декана, а Милли подвинула стул. Уже совсем другим тоном Снейп продолжил:

— Я понимаю, что разыграть, пошутить над неприятным человеком — это очень весело. Но вы должны четко распределять тонкую грань между обычной шуткой и издевательством. Это достаточно сложно, но необходимо. Можно, при крайней необходимости, в глаза сказать человеку о его глупости или другом недостатке, но нельзя оскорблять действием. Сегодня вы унизили преподавателя. Глупого и напыщенного, по вашему мнению, человека. Вы причинили ему настоящую боль и даже не заметили этого. Для вас это было просто развлечением. Вы ударили его по самому важному для него, в данном случае, по его внешности. И не просто разыграли, нет, вы выставили его на посмешище перед всеми. А завтра об этом узнает вся школа. Да, профессор Локхарт не вызывает у вас уважения, возможно, он ничем и не заслужил его, но он не сделал вам никакого вреда, кроме потраченного впустую времени. Не слишком ли жестоко это по отношению к безобидному в общем-то, человеку? Что бы вы почувствовали, если бы это проделали с вами? Публично унизили вас?

По лицу Снейпа пробежала тень, но он быстро взял себя в руки и продолжил:

— Я могу понять мелкие пакости вроде голубей в гостиной Гриффиндора или даже бороды Уизли, хотя использовать сомнительные зелья — верх легкомыслия. Но это не принесло Джорджу особого вреда. По-моему, он веселился не меньше вас и придумывал ответную гадость. Но сегодняшняя выходка — это было просто жестоко. Надеюсь, вы понимаете.

Девочки подавленно молчали. Милли тихо всхлипывала, а Пэнси до боли прикусила нижнюю губу.

— Мы можем что-нибудь сделать, профессор?

Голос Дафны чуть дрогнул.

— Мы правда не подумали об этом. Посчитали, что будет весело. Простите. А нельзя как нибудь ему помочь? Чтобы над ним завтра не смеялась вся школа?

Снейп внимательно посмотрел ей в глаза и предложил:

— Насколько я понимаю, вы использовали Каталонских шелкопрядов. Я прав? Хорошо. Тогда следуйте за мной в лабораторию. Модифицированное зелье для волос довольно трудоемкое, и мне не помешает ваша помощь в подготовке ингредиентов. Хватит всхлипывать, Миллисента! Чем быстрее мы сварим зелье, тем больше вероятность, что завтра ваш любимый профессор будет щеголять с неповрежденной шевелюрой. Живо за мной!

Спустя три часа зелье для волос несчастного Локхарта было готово. Девчонки натерли мозоли на пальцах, растирая скорлупу и нарезая корни, но это ничуть не испортило им настроение. Хотя спать хотелось неимоверно. Только около часа ночи они наконец добрались до кроватей.

На следующее утро во время завтрака Гилдерой Локхарт опять восседал с безупречной прической. А вечером состоялось первое выступление неразлучной тройки. На безупречном французском, чуть угловатой латыни и бойком немецком они так перефразировали уморительные высказывания достойного профессора, что вызвали дружный хохот всего факультета и легкую улыбку декана. Со временем это стало любимым развлечением по вечерам. К несчастью, профессор Локхарт так никогда и не узнал о таком неожиданном успехе своих ежедневных лекций.

Ведь все, что происходит на Слизерине, остается на Слизерине.