Некромант (джен)

Неожиданный арест Питера Петтигрю вызвал в Малфой-мэноре эффект взорванной посреди Рождественского бала бомбы. Скорей навозной, чем обычной — но реакция Тёмного Лорда почти напугала даже Рабастана, который смотрел на то, как Лорд громит парадную гостиную Малфоев, и думал, что же так влияет на него: создание хоркруксов или воскрешение? Или и то, и другое?

А когда осела пыль, Лорд приступил к допросам. За себя Рабастан не волновался — как и брат, и Эйвери с Мальсибером, он оставил в этот вечер значительную часть своих воспоминаний дома, в Лестрейндж-холле. Это можно было бы увидеть, если тщательно исследовать сознание, но Лорду сейчас было явно не до этого — а значит, им, скорее всего, повезёт.

Им и повезло, хотя сама легиллименция на сей раз была чрезвычайно жёсткой — и у Рабастана, и у остальных потом весь вечер и полночи от неё болела голова — однако Тёмный Лорд слишком спешил, чтобы обнаружить тонкую, едва заметную неровность линии воспоминаний. Тем более что сегодняшние события были у них всех на месте… ну, почти все. Рабастану пришлось убрать довольно много: и поимку Петтигрю, в которой единственной сложностью было сделать это за пределами Малфой-мэнора, и своё превращение в сову и снова в человека и всё, что было между. Это всё он спрятал в сон: в отчётливое воспоминание о том, как он ложится спать после обеда, пьёт снотворное — и как он просыпается уже от вызова. Извлечённые воспоминания он отправил вместе с Ильдой к себе домой — тут пришлось рискнуть и понадеяться, что в суматохе никто не обратит внимания на вылетающую из окна сову: с Лорда сталось бы призвать к себе спрятанные воспоминания, а до их дома его заклятье точно не дотянется.

Рабастан оказался прав: в этот вечер — ибо о внезапном аресте давным-давно похороненного всеми Петтигрю сообщил срочный номер вечернего «Пророка» — в Малфой-мэноре никому не было дела не то что до каких-то сов, но даже и до прячущихся по углам эльфов. Здесь сегодня были все, пожалованные метками — и этим вечером Рабастан, наконец, увидел Снейпа.

Одного только выражения его лица было, на взгляд Рабастана, вполне достаточно, чтобы снять с него любые подозрения. Более мрачным Рабастан его не помнил — хотя, с другой стороны, откуда ему было знать, может быть, для нынешнего Снейпа это выражение являлось ординарным? Но, конечно, оправдание Блэка должно было встать костью ему в горле… если он не изменился, или изменился, но не слишком. В школе Снейп ненавидел Блэка настолько яростно и искренне, что, случись такое лет четырнадцать назад, едва ли пережил бы его оправдание. Но теперь…

Рабастан смотрел на Снейпа — и понимал, что вообще не знает этого высокого, худого, даже тощего мужчину с длинными грязными патлами и крупным хищным носом. Дело было не во внешности, конечно — она-то как раз изменилась не так сильно, оставив Снейпа куда более узнаваемым, чем того же Эйвери. Дело было в том, что Рабастан его вообще не чувствовал. Совсем. Словно перед ним не человек, а… нет, не призрак и не статуя. Рабастан никак не мог найти сравнение, и в конце концов махнул рукой на это. В общем-то, какая разница? Снейп ни разу даже не взглянул в их сторону, и Рабастан не заметил ни тени сочувствия на его лице в тот момент, когда Лорд легиллиментил Ойгена и Маркуса. Этот человек стал им чужим — и, честно говоря, Рабастан не имел ничего против.

Допросы завершились почти за полночь, после чего Тёмный лорд просто исчез, аппарировав вместе со своей змеёй и оставив всех в растерянности посреди руин совершенно уничтоженной гостиной. Вызванные им Пожиратели тоже стали расходиться, аппарируя, но Снейп сделать этого не успел: Мальсибер подошёл к нему и заговорил о чём-то — Рабастан хотел бы знать, о чём, но попыток к ним приблизиться предпринимать не стал. Его видеть явно не желали, а он не Ойген — он не собирается навязываться. Не настолько он соскучился.

И потом, ему ещё нужно что-то сделать… нужно заглянуть домой. Для чего, Рабастан не помнил, но что это сделать нужно, знал — и поэтому незаметно вышел из гостиной и аппарировал в Лестрейндж-холл, где в своей комнате наткнулся на встретившую его недовольным криком Ильду, к чьей лапе был привязан маленький флакон с воспоминанием.

Вернув воспоминание на место, в свою голову, Рабастан пошёл за остальными. А потом, умывшись и выпив принесённый эльфом горячий чай и съев тост с сыром, уселся на своей кровати и, подняв Завесу, позвал Регулуса.

Тот пришёл так быстро, будто ждал — и сказал сразу же, что называется, с порога:

— Я так рад, что ты свободен!

— Спасибо, — Рабастан улыбнулся ему в ответ. — Но я не поэтому позвал тебя.

— Ты дашь мне поговорить с братом? — спросил Регулус.

— Дам, конечно, — сказал Рабастан довольно. — Но сперва скажу тебе, что сегодня вечером арестовали Петтигрю. Значит, Сириуса оправдают, и он сможет жить свободно.

— Это сделал ты? — воскликнул Регулус, и Рабастан ответил с удовольствием:

— Я. И мне понравилось. Хотя жаль гостиную Малфоев.

— Рэб, — Регулус приблизился к нему, и Рабастан почувствовал прохладное прикосновение его призрачных рук к своим. — Я тебе…

— Молчи! — крикнул Рабастан. Вот чего он точно не желал от Регулуса — это долга. Кто угодно, но не он. — Ничего ты мне не должен, — быстро проговорил он. — И не говори такого. Никогда. Пожалуйста. Между нами это больше не просто слова, — он качнул головой.

— Я знаю, — Регулус сиял. — Но это правда. Я тебе…

— Не надо! — просяще проговорил Рабастан. — Я так не хочу. Никаких долгов. Прошу тебя. Только не с тобой.

— Ну, как скажешь, — согласился Регулус. — Но это так — и я это не забуду. Если я что-то могу сделать для тебя — скажи.

— Ты можешь, — кивнул Рабастан. — Мне нужен медальон — тот, что твой эльф забрал с собой. Его нужно уничтожить — но он не отдаст его так просто. Мне так точно. Но хозяину он отказать не сможет: если Сириус ему прикажет, он получит медальон. Убеди его отдать медальон мне!

— Я попробую, — пообещал Регулус. — Только Сириус никогда меня не слушал — с чего бы ему начинать теперь?

— Расскажи ему как есть, — предложил Рабастан. — Всё — о медальоне, о себе… и обо мне.

— Я боюсь, — негромко сказал Регулус. — Боюсь, что он, узнав, решит сам всё сделать. И не сможет. И навредит себе. Это ведь страшная магия.

— Пожалуй, — Рабастан задумался. Надо было посоветоваться с братом — а, возможно, и не только. — Я плохо знаю Сириуса, — сказал он, наконец. — Можно посоветоваться с тем, кто знает его лучше нас с тобой.

— С кем же?

— С Поттером, — уверенно сказал Рабастан. — Даже, может быть, с обоими. Сейчас, вместе. Если ты не против.

— Нет, — Регулус, кажется, даже обрадовался. — Я совсем не против! — сказал он горячо. — Если Поттеры, конечно, станут с нами говорить.

— Сейчас узнаем, — сказал Рабастан, потянувшись, чтоб поднять Завесу, но Регулус его вдруг остановил:

— Постой! Подожди, пожалуйста.

— Что? — Рабастан послушно опустил руку и вгляделся в напряжённое лицо Регулуса.

— Я не хочу, чтобы Сириус вообще знал про этот медальон, — напряжённо и просяще проговорил Регулус.

— Почему? — удивился Рабастан.

— Потому что он ведь не оставит это просто так, когда узнает, — Регулус нервно сцепил пальцы. — И тебе его он не отдаст. Он захочет сам всё сделать — и погибнет, как и я — но совершенно без толку!

— Значит, тебе нужно убедить его отдать мне медальон, — мягко проговорил Рабастан. — Ты с ним будешь первым говорить — Поттеров я приведу потом.

— Они разозлятся на тебя, — предупредил Регулус, и Рабастан пожал плечами:

— Понимаю. Но мне нужен медальон.

— Зачем? — Регулус встревожился. — Ты не будешь его уничтожать?

— На самом деле, — медленно ответил Рабастан, — он не единственный. Есть ещё — и хотя мы знаем, что это за предметы, мы пока не представляем, где искать их. Я подумал, что, возможно, если получить один, через него можно попытаться выйти на другие. Если нет — мы его сожжём.

— Кто «мы»? — Регулус выглядел ошеломлённым и донельзя расстроенным, почти раздавленным этой новостью.

— Руди, — Рабастан не стал скрывать. — Маркус. Ойген. Все мы. Что с тобой? — спросил он. — Ты расстроен — почему?

— Моя смерть не имела смысла, — горько сказал Регулус — Когда я умирал, я думал о том, что теперь и он умрёт. Но раз хоркруксов несколько — значит, я умер просто так.

— Нет, — взволнованно возразил Рабастан, — не зря! Если бы не ты, мы бы вообще не знали о хоркруксах. И погибли, попытавшись убить Лорда просто так — и вот это уже было бы и вправду зря.

— Думаешь? — грустно улыбнулся Регулус.

— Конечно! — Рабастан уверенно кивнул. — Как думаешь, есть какой-то способ заставить твоего брата со мной встретиться? Чтобы медальон забрать?

— Он вас ненавидит, — сказал Регулус. — Всех вас — тех, кто связан с Лордом. И тебе он не поверит ни за что. Может быть, я мог бы поговорить с Кричером? — вдруг спросил он. — Как ты думаешь?

— С Кричером? — переспросил Рабастан. — Возможно… но зачем?

— Медальон ведь у него, — возбуждённо проговорил Регулус. — Может, я смогу уговорить его отдать хоркрукс тебе — тогда Сириусу вообще знать о нём не нужно!

— Давай попробуем, — с энтузиазмом согласился Рабастан. — Если хочешь — прямо сейчас. Пока Сириуса в доме нет.

— Но я не смогу отвести тебя в наш дом, — вздохнул Регулус. — Наверное. Хотя не поручусь, но мне кажется, что дом зачарован от такого.

— Главное, чтобы ты сам туда вошёл, — сказал Рабастан воодушевлённо. — Мы попробуем — если не получится, ты попробуешь убедить брата отдать мне медальон.

— А ты сможешь сделать так, чтобы Кричер меня видел внутри дома, через чары? — спросил Регулус с сомнением.

— Я не знаю, — признался Рабастан. — Я попробую. Вообще, если ничего не выйдет, можно попытаться… скажи, он читать умеет?

— Кричер? — озадаченно переспросил Регулус. — Не знаю… никогда не думал. Должен, полагаю.

— Тогда, если у меня не выйдет, можно написать ему письмо — скажем, от имени Нарциссы или Беллатрикс. И позвать на встречу к нам сюда. Здесь он точно сможет тебя видеть. Но я всё-таки попробую обойтись без этого, — добавил он. — Сегодня уже поздно… хотя, если хочешь, можем попытаться, — предложил вдруг Рабастан. — Ночью проще: люди спят, и на площади, наверное, никого не будет.

— Хочу, — возбуждённо сказал Регулус. — Сам дом ты не найдёшь, но площадь я… послушай, — он даже вскочил, — а вдруг ты всё-таки сумеешь войти туда? Если я тебя провожу и адрес назову? Да, я призрак — но вдруг ты сумеешь?

— Идём, — решился Рабастан, тоже поднимаясь. — В библиотеке есть карта Лондона — покажешь место.

…На площади было холодно и пусто, и ветер всё норовил сбросить с головы Рабастана капюшон тёплого плаща. Регулус подвёл его к стыку двух маггловских домов и спросил:

— Я дом вижу. А ты?

— А я нет, — Рабастан поморщился досадливо. — Что ж, давай попробуем как с самого начала и задумали. Сейчас я визуализирую тебя — и ты войдёшь, надеюсь. Я подожду здесь.

Он сосредоточился, и постепенно, медленно, не сразу на площади начала проступать полупрозрачная белёсая фигура юноши в длинной, колышимой ветром мантии. Когда Рабастан закончил и, не найдя скамьи, просто прислонился к дереву, Регулус немного потоптался, привыкая к своему новому обличью, а затем пошёл к домам — и вдруг пропал. Так и должно было быть, но Рабастан всё равно вздрогнул. Но нет — он пока по-прежнему чувствовал Регулуса, хотя и не так хорошо, как прежде, и очень надеялся, что так будет и дальше.

Время шло, Регулус не возвращался, и чем дольше его не было, тем сильнее Рабастан надеялся. И когда вдруг перед ним возник старый эльф, а следом за ним — и Регулус, Рабастан шагнул вперёд — и едва не рухнул: всё же сил на такую долгую и сложную визуализацию он потратил много, и за напряжённым ожиданием даже не заметил этого.

— Молодой хозяин велел отдать молодому мистеру Лестрейнджу это, — проскрипел эльф, протягивая Рабастану медальон. — Плохая вещь, — покачал головой эльф. — И плохой эльф… Кричер очень плохой эльф! — воскликнул он страдальчески.

— Ты не виноват, — почти ласково проговорил Регулус. — Я отдал тебе неисполнимый приказ — это моя вина, а не твоя. Рэб, тебе нехорошо? — спросил он встревоженно, глядя, как Рабастан прячет медальон во внутренний карман, не сразу попав рукой себе за пазуху.

— Я устал, — признался Рабастан. — Это сложно… и мне придётся попросить тебя перенести меня в Лестрейндж-холл, — сказал он Кричеру. — Ты ведь знаешь, где это?

— Это очень далеко, — проскрежетал очень виновато эльф. — Кричер не сможет…

— Тогда принеси метлу, — подумав, попросил Рабастан. — Мне нужно домой, а для аппарации я слишком устал.

— Кричер принесёт, — пообещал эльф и посмотрел на Регулуса. Из его глаз потекли слёзы, и Регулус сказал ему:

— Ты ни в чём не виноват. Я не сержусь и никогда не сердился на тебя. Ты прекрасный эльф. Мне пора, — он поглядел на Рабастана. — Но прежде, чем уйти, я хочу попросить тебя. Ты исполнишь мою просьбу?

— Кричер сделает всё, что скажет молодой господин! — горячо пообещал эльф.

— Скоро в дом вернётся Сириус, — твёрдо сказал Регулус. — И я хочу, чтобы ты служил ему так же, как служил бы мне. Он — последний Блэк, и он мой брат. И я люблю его, что бы он ни делал. Обещаешь?

— Молодой господин разбил сердце госпожи, — насупился эльф.

— Но он Блэк, — возразил Регулус. — И он последний. И единственный, кто может сделать так, чтобы наш род не исчез. Ты же ведь не хочешь этого? Тогда служи ему!

— Метла, — напомнил Рабастан. — Кричер, принеси метлу. Прости, Рег, — попросил он. — Но ещё немного — и я уже никуда не улечу. Ты не знаешь, где можно в Лондоне переночевать? — шутливо спросил он.

— Принеси метлу, — повторил Регулус, и когда эльф исчез, сказал Рабастану: — Всё, довольно. Мне вообще пора, — сказал он и, вытянув перед собою руки, смотрел, как его тело вновь становится почти невидимым.