Путь хаута (гет)

Результаты Барраярской цивилизаторской миссии оказались странными. В Империи вроде бы сохранился статус-кво. У созвездий не было больших потерь. Гем-кланы в общей массе не подверглись репрессиям за провал военной операции. В основном понесли наказание только те, чьи действия так или иначе привели к потере лица Империи, или вызвавшие большие человеческие жертвы среди населения колонии Дзета.

Из созвездий, понесших взыскания, в конечном итоге виновными оказались признаны только Ронды, доставившие ядерную взрывчатку, которая была использована не по назначению. Им на десять лет запретили заключение генетических контрактов, и все старшее поколение было вычеркнуто из селективного плана. За следующую половину столетия Ронды сократились в численности почти втрое, и им пришлось отдать влияние над некоторыми своими направлениями другим созвездиям, а часть владений перешла под контроль Империи.

В Звездных Яслях шли свои процессы. Предыдущая Правящая Императрица, Лучана Кети, была сторонницей объединения геномных разработок хаутов, тогда как новая Императрица, Лизбет Дегтиар, наоборот, принадлежала к той части, которая хотела максимально расширить распространение генома, с тем чтобы увеличить конкуренцию. Этот процесс возвышения и падения чередующихся групп и определяет, в какой стадии цикла экспансии-консолидации находится вся Империя.

Следующие несколько лет после Барраяра я прожила, занимаясь делами созвездия. Мне пока не хотелось браться за крупномасштабные проекты, поэтому я вела спокойную жизнь на одном из курортов. Внутренние дела созвездия — это в основном управление собственностью хаут-линии, разрешение конфликтов интересов между членами семьи и между нашим созвездием и другими. А также контроль за действиями наших гем-кланов и помощь им. Этой управленческой работой занимаются все хауты понемногу, отдыхая между исполнением контрактов. Благо связи внутри созвездия поддерживаются как личными встречами на территориях усадеб, так и в виде постоянно действующих сообществ в информационном пространстве Империи.

В тот год внешним помещениям Небесного Сада потребовался ремонт.

Традиционно следить за состоянием императорского двора было обязанностью моего созвездия. И создавать новый архитектурный дизайн всех возводимых наружных зданий, фактически нового города в центре столицы, досталось мне, поскольку я в тот момент была свободна от контрактов.

Принц Джияджа, казалось, хотел уместить в своей памяти все чертежи и рисунки, предлагаемые мной для оценки Императорской семье. Он часто и подолгу рассматривал все эскизы и наброски, спрашивал, думал, снова смотрел и снова спрашивал. Три месяца заняло утверждение всех необходимых переделок и усовершенствований.

Не знаю, как получилось, но в один из вечеров я осталась в уединении в зале с расставленными эскизами, загородившими все пространство. Я стояла и смотрела на рисунок, до крайности напоминавший ту поляну в лесу Барраяра, где мы с Лонео повстречались во второй раз, и мысленно просила прощения у него за все свои резкие слова, которые наговорила ему в запале. Его отбытие в колонии было скоропалительным и, как мне тогда казалось, пренебрежительным по отношению ко мне. Скоропалительным — потому что после пятилетней службы на Сигме Дракона ему полагался полугодовой отпуск (и я надеялась, жену он с собой не привезет!), но прошло менее трех недель, а пренебрежительным — потому что он встретился со мной лишь дважды, и во второй раз мы крупно поссорились, да еще и увез с собой жену и сына. Я чувствовала себя отвергнутой и брошенной.

— Je m'en remets à Dieu Pour te revoir Et te parler encore… — шепчут мои губы слова старинной песни, которую я выучила на Барраяре. И я надеюсь…

Чьи-то теплые руки обнимают меня сзади, и горячее дыхание упирается в основание шеи.

— С кем общаешься, прекраснейшая?

Я на секунду замираю в объятиях неустанно следующего за мной принца, представляя на его месте Ло, но тут он своим ястребиным носом добирается до нежной кожи шеи, раздвинув волосы, и осторожно касается ее губами.

— Если бы не категорический запрет на женитьбу принцев и не чертов твой контракт, который Мать обязала меня составить утром, я предложил бы тебе стать моей супругой и положил к твоим ногам всю Империю. А так мне остается лишь надеяться на то, что ты не отвергнешь меня и подаришь хоть немного своего времени, — шепчет он мне куда-то в волосы.

Я разворачиваюсь, пытаясь отодвинуться, присесть в положенном поклоне. Он удерживает меня, и мы оказываемся стоящими лицом к лицу.

— Принц, это ведь невозможно, чтобы вы… и чтобы я…

— Почему?

— Вам всего восемнадцать и я старше?!

— Какое значение имеет разница в возрасте для тех, кто живет больше полутора столетий? Скажи мне об этом? Ты молода, я молод.

— Император будет против!

— Пусть я и назначен Наследником, но у Отца еще трое сыновей, выберет и более достойного, если захочет.

— Императрица…

— Решила наградить тебя, приняв твой геном в созвездие Дегтиаров, как Мать нового сына созвездия.

— Мое созвездие…

— Будет только радо получить поддержку Небесного.

— Но почему? Почему я? Все девушки всех созвездий хотят быть с вами!

— Потому что ни одна из них не будет тобой. Едва увидев тебя на этой проклятой Девятой сатрапии, я решил, что сама богиня красоты снизошла до смертных. Даже больше того, я решил, что ты — и есть то высшее существо, лишенное всех недостатков и пороков, которое так хотят создать моя Мать и ее Прислужницы. Но тогда я был еще совсем ребенком, подростком — и мог лишь поклоняться тебе, смотря издалека на совершенный образ.

Он убирает руки и опускает голову, глядя в пол. И продолжает:

— Я не могу требовать от тебя что-либо, не смею настаивать. Я готов подарить тебе всю свою жизнь, если ты захочешь ее взять. Не хочешь всю — возьми половину, десятилетие, год… сколько пожелаешь. Я могу лишь надеяться на твою благосклонность, совершенная богиня. Я в твоих руках.

Он поднимает глаза, в глубине которых отражается его желание, его страсть, поклонение и жизнь.

Как можно устоять перед таким напором, когда ты всего лишь женщина, а совершенное создание как раз он сам?

Наименее хороши представители третьего сословия — их семьи редко оплачивают более одной генной перестройки, обычно заказывая только зачатие и чистку их собственного материала. Гемы являются более генетически утонченными — каждый клан культивирует особую модификацию, скрещиваясь с другими кланами гемов для достижения наилучшего результата. Иногда их признают настолько хорошими, что берут в генный банк Звездных Яслей. Сами же хауты имеют наиболее модифицированный геном, собираемый с особой тщательностью. Меня, например, собрали из ДНК шести человек, и каждую линию можно проследить на много поколений. Основой была Х-хромомсома созвездия Хонтас, давшая мне способность четко и быстро проектировать любые объекты как на бумаге, так и в виртуальном редакторе. Тетрахроматизм зрения достался от созвездия Синлианов, признанных художников галактики. Внешность от Рондов, вместе с яйцеклеткой и второй Х-хромосомой. Остальные модификации точно так же описаны в родовом сертификате и наглядно показывают мою связь с другими созвездиями.

Самые же совершенные люди во всей Империи и, наверное, во всей галактике — это Императорское Семейство. Император и все принцы — это воплощенные в жизнь гены всех созвездий. Каждый геном принцев собирается из самых лучших, самых новых, самых продвинутых генных комплексов, предоставляемых созвездиями в Небесный Сад. Поэтому можно сказать, что Императоры прямо происходят от созвездий. Все хаут-линии видят в Императоре или принце свое продолжение, зримое воплощение высшей мечты, идеальное и совершенное. Хотя и императоры и принцы все еще остаются людьми, и еще есть куда прогрессировать дальше.

И теперь этот высший властитель галактики стоит со мной рядом и просит меня о невероятном. Мое сердце все еще разрывается от разбитой любви к Лонео Хару, а передо мной кладут все богатства вселенной, которые мне не нужны, ведь тот, кого я люблю, не желает быть со мной.

— Прости, что я требую невозможного, — его взгляд тускнеет.

Наверное, предки были правы, когда говорили, что старую любовь легче забыть в объятиях новой. Хочется верить. Потому что проводить год за годом в ожидании невозможного слишком скучно. Моя работа всегда была интереснее, чем сердечные страдания. А при дворе есть шансы получать более любопытные и разнообразные проекты.

— Это слишком высокая честь для меня, ваше высочество. Но ваша воля — закон для подданных.

Да, затем последовало положенное церемониальное ухаживание и все необходимые ритуалы. Но самое главное сказано. И принято. А всего лишь несколько лет спустя он стал Императором, Небесным Господином и Великим Отцом Цетаганды.

*строка из песни Une vie d'amour (Charles Aznavour)