World of Darkness: TVD / TO (гет)

Говорят, что от любви до ненависти один шаг. Ходят слухи, что любить и ненавидеть одновременно невозможно. Но Кэтрин Пирс кажется, что эти слухи ошибка. Ведь она ненавидит Никлауса Майклсона до зубовного скрежета, ведь она бегала от него больше, чем полтысячелетия. Но сейчас, запертая в квартире Аларика Зальцмана, девушка сомневается, что только ненавидит его. Ведь когда её карие глаза встречаются с его серо-голубыми, у неё замирает сердце. И вовсе не от ужаса и не от осознания, что первородный может приказать ей всё, что захочет.

А он может и приказывает. Клаус запрещает ей покидать квартиру без его разрешения. Майклсон заставляет её взять в руку нож и вонзать его себе в ногу до тех пор, пока не вернётся в квартиру. А в тот момент, когда начинает сомневаться в том, что Кэтрин по-прежнему в его власти, первородный заставляет её снять браслет и выйти на солнце. Пирс медлит всего лишь секунду — ведь она и вправду уже не в его власти. Но так же понимает — не выполнит приказ, и тогда Клаус убьёт её. И вампир, как послушная кукла, снимает браслет и выходит на такое жгучее, злое солнце. И в тот момент, когда её кожа начинает покрываться волдырями, она ненавидит Никлауса больше, чем кого-либо на этой чёртовой планете.

Кэтрин хочется убежать и снова спрятаться где-нибудь на краю земли, лишь бы снова не видеть этих глаз. Лишь бы снова не слышать его язвительного и ядовитого тона, когда Клаус отдаёт ей приказы. Пирс страшно, когда Клаус молча смотрит на неё, и она гадает, какую ещё пакость он придумывает для неё. Петрова боится Никлауса, но она солгала бы самой себе, если бы не признала того факта, что порой ей хочется, чтобы он поцеловал её. Порой, ей хочется впиться клыками в его глотку, а иногда, она мечтает о его поцелуях, о его руках, гуляющих по её телу.

Кэтрин ждет, когда эта пытка закончится, и Никлаус либо убьет, либо отпустит её. Пирс надеется, что сегодняшняя ночь решит её судьбу. Сегодня полнолуние. Сегодня Клаус снимает проклятье. Но ни в эту ночь, ни в последующие четыре он не возвращается.

Никлаус приходит почти неделю спустя. Громко хлопает дверь, и Катерина нервно подскакивает на стуле, стоявшем рядом с барной стойкой. На лице гибрида самодовольная улыбочка, в глазах вместо грозового неба светится лазурное море. Кэтрин нервно покусывает кончики пальцев. Пирс внимательно следит за тем, что делает Майклсон, за каждым движением гибрида.

В считаную долю секунды Никлаус оказывается возле неё, хватает за руки и прижимает к стене. Взгляд его серо-голубых, светящихся счастьем, глаз встречается с её карими, в которых плещется страх от ожидания и незнания того, что ждёт вампиршу через несколько секунд.

Именно потому Кэтрин и замирает, когда вместо того, чтобы ударить её, Никлаус впивается в её чуть приоткрытые губы голодным поцелуем. Вампирша замирает, и это позволяет языку гибрида с лёгкостью проникнуть в её чуть приоткрытый рот. Язык Майклсона с жадностью исследует рот Петровой. С её губ срывается стон то ли боли, то ли страсти, когда гибрид на секунду отстраняется от неё. На его губах довольная улыбка, в глазах пляшут черти. Он касается её подбородка, заставляя поднять вверх голову, и снова целует. На это раз в его поцелуе меньше настойчивости. На этот раз она отвечает на него.

Довольный гибрид отстраняется от вампирши, а через секунду вновь вжимает её в стену. Запустив пятерню в её волосы, Клаус до боли сжимает их в кулак и заставляет её приоткрыть горло, отодвинув голову вампирши назад. Первородный склоняется к шее «жертвы» и хмыкает, слыша, как бешено, стучит от страха её сердце.

Кэтрин нервно облизывает пересохшие губы, когда снова встречается с льдисто-голубым взглядом гибрида. Клаус медлит секунду, а затем разрывает футболку на девушке. Пирс не произвольно охает, и с её губ снова слетает стон, Майклсон толкает её к стене и снова впивается в её слегка припухшие от его поцелуев губы.

Его ладонь ложиться на её плоский живот и медленно ползёт вверх. С губ Пирс снова срывается стон наслаждения, и Кэтрин пытается стащить с Клауса футболку. Майклсон перехватывает её руки и прижимает их к стене. Сейчас это его игра и его правила, и Никлаус не разрешает девушке раздевать себя. Вместо этого гибрид избавляется от мешавшего ему в полной мере насладиться телом вампирши лифчика, и возвращается к прерванному занятию. Клаус снова настойчиво целует Кэтрин, его язык снова проникает в рот Пирс, а прохладная ладонь гибрида добирается до груди, и он с силой сжимает её.

Кэтрин выгибается под ним, подставляя под грубые и немного болезненные ласки своё тело. Клаус отстраняется и разворачивает вампиршу к себе спиной и вновь вжимает её в стену. Пирс прикрывает от удовольствия глаза. Майклсон же кладёт ладони ей на талию и, добравшись до пояса её джинс, расстегивает на них пуговицу и молнию. Новый стон наслаждения срывается с её губ, когда ладонь гибрида, добравшись до края её трусов, проникает под них и добирается до её лона.

Клаус довольно хмыкает ей в шею. Убирает руку из её трусов и резким движением стаскивает с неё джинсы. Он продолжает пытать вампиршу своими ласками. Майклсон разворачивает её к себе лицом, чуть отходит в сторону и довольным взглядом окидывает практически обнажённую фигуру Петровой.

Кэтрин чувствует себя не уверенно и немного глупо. Она сейчас стоит перед ним в одних трусах, а Майклсон по-прежнему одет. Довольный взгляд Никлауса приводит к тому, что внутри неё поднимается волна негодования. Но слова, которые готовы сорваться с её губ, тонут в новом, жарком поцелуе.

Подхватив вампиршу под ягодицы, гибрид переносит её на кровать. Усадив девушку на покрывало, он отстраняется. Клаус довольно наблюдает за нервно покусывающей губу Катериной. Под её уже затуманенным страстью взглядом Майклсон снимает с себя футболку и избавляется от кроссовок. Вернувшись к постели, он пальцами прикасается к подбородку Пирс и заставляет посмотреть на него. Проведя большим пальцем по припухшим губам девушки, Никлаус замечает, как Катерина взглядом следит за его пальцем.

Избавившись от остатков одежды, Майклсон вынуждает Пирс лечь на кровать и, нависнув над ней, снова наклоняется и целует. Кэтрин протягивает руки вверх, желая прикоснуться к телу Никлауса, но через секунду её прерывают, и её руки оказываться с силой прижаты к кровати. Усмешка слетает с губ Майклсона. В глазах Петровой он видит испуг. Кэтрин прикрывает глаза, когда протянув вперёд руку, Клаус убирает упавшую ей на лицо тёмную прядь.

С улыбкой на устах Клаус проводит кончиками пальцев по щеке вампирши и ведёт дальше. Гибрид слышит её стоны, которые возбуждают его всё больше и больше. И когда добирается до трусиков, надетых на Кэтрин, Майклсон просто разрывает их. Стон боли и наслаждения слетает с губ уже доведённой до кондиции вампирши, когда, сжав с силой бёдра девушки, Клаус грубо, причиняя боль, входит в неё. Не церемонясь, Майклсон безжалостно, жёстко трахает Катерину, срывая с её губ один за другим стоны наполненные болью и наслаждением.

Кэтрин до боли прикусывает губу, когда оргазм накрывает её. Боль на грани наслаждения заставляет её терять голову. Ласки Клауса оставляют на ней следы, чуть удлинившиеся когти гибрида царапают гладкую кожу вампирши, причиняя боль. Особенно сильный и болезненный толчок внутри её тела заставляет Петрову выгнуться под Майклсоном. Как только гибрид отпускает её руки, Пирс, обвив и прижав его к себе, прокусывает кожу на его плече, и тёплая кровь стекает ей в рот, пачкая подбородок, и капая на постель. От неожиданной боли, Клаус сильнее сжимает бёдра девушки и погружает в плоть вампирши когти.

Приподнявшись над девушкой, мужчина улыбается ей. Рана на плече уже зажила, и на губах гибрида появляется немного сумасшедшая улыбка. Клаус наклоняется и слизывает с губ Катерины остатки крови.

Встав с кровати, первородный собирает свои вещи и отправляется в душ. Как только гибрид уходит, Кэтрин расслаблено опускается на постель. Она, возможно, с удовольствием присоединилась бы к нему, но решает не рисковать. Ей слишком хорошо известно о переменчивом настроении Майклсона. Злить его сейчас было бы глупо. Возможно, только возможно, это не последний раз. Но так же реально и то, что завтра или через полчаса Клаус может вцепиться ей в глотку или причинить боль любым другим доступным ему способом. Но сейчас у него хорошее настроение. А завтра будет завтра, довольная улыбка появляется на губах вампирши. Вполне возможно, что в скором времени ей самой захочется причинить ему боль. Возможно, в скором времени ей снова придется скрываться и прятаться от жестокого Майклсона, но сегодня ей хорошо, сегодня она расслаблена и в какой-то степени счастлива.

Кэтрин закрывает глаза, слушая, как в душевой течёт вода. Как только звук исчезает, она, прикрыв глаза, слушает и ждёт. Громкий хлопок двери говорит о том, что она вновь осталась в квартире одна. Пирс облегчённо выдыхает. Сегодня она не ненавидит его, сегодня она любит его. О том же что будет дальше, Пирс решает, что подумает чуть позже.

Я не люблю тебя.

Могу повторять это часами. Но это не отменяет того факта, что я хочу обладать тобой. Срывать с тебя одежду, целовать твои губы, плечи. Прикасаться к тебе. Чувствовать тебя рядом.

Я не люблю тебя.

Но это не важно. Ибо ты — всё, чего я хочу. Ты та ещё стерва. Заноза, от которой хочется избавиться, но ты застряла так глубоко, что если вытащить, рана будет долго заживать, и забыть о тебе будет очень сложно.

Я не люблю тебя.

Твоё тело совершенно. Каждый изгиб идеален. Я каждый раз любуюсь им, когда ты засыпаешь в моей постели. Касаясь пальцами твоей кожи, я оказываюсь на вершине блаженства.

Я не люблю тебя.

Ты как дурная привычка, от которой невозможно избавиться, как бы сильно я не хотел. Каждая наша встреча, я думаю, что она последняя. Но я снова возвращаюсь к тебе.

Я не люблю тебя.

И возможно, однажды всё закончится. Нет, я не отпущу тебя. По крайней мере, живой. Однажды, я решусь и доведу свой план до конца. Сомкну пальцы на твоей шее и не разожму их до тех пор, пока ты не перестанешь дышать.

Я не люблю тебя.

Но пока, только пока, мы вместе.

Цоканье каблуков по паркету раздавалось всё ближе, и этот звук отвлёк его от чтения. Повернув голову в сторону коридора, Клаус стал ждать. Она появилась в проходе. Как всегда уверенная и целеустремлённая.

Сколько они уже женаты? Год? До свадьбы он думал, что знает её. Потом его уверенность пропала. Эта девушка… поправка, женщина, оказалась сущей стервой. Он не распознал.

Теперь же полная картина у него перед глазами. Он мог бы подать на развод, мог бы послать её к черту. Пытался как-то, но не вышло. К этой женщине его тянуло. Плевать, что временами ему хотелось придушить её. Но чаще всего хотелось совсем другого.

— Давно не виделись… дорогая.

Взгляд жадно скользил по телу. Кэтрин всегда знала, чем привлечь его внимание. Как удержать его.

Чёрная короткая юбка едва прикрывала упругую попку. Высокие каблуки и чулки подчёркивали стройные ноги. Застёгнутый на пару пуговиц пиджак сшитый на заказ идеально подчеркивал фигуру. А вот под ним Клаус не заметил ничего. Хотя, зная Кэтрин, этому можно было не удивляться.

«Интересно, а трусики она надела?» — мелькнуло в голове. Кэтрин вполне могла прийти к нему, забыв о нижнем белье. Пару раз уже случалось. И вопреки всему ему захотелось проверить.

На какое-то мгновение она задержалась в проходе, а потом двинулась в его сторону. Словно кошка, подкрадывающаяся к мышке. Только вот Никлаус не считал себя таковой.

— Дорогой.

Сколько елейности в голосе, аж противно. Он уже знает, как она умеет притворяться. Знает, как умеет играть на чувствах. Но не может удержаться от улыбки. Хочется раздеть её. Хочется прикоснуться к этому телу, обладать им.

Стук каблуков заглушил ковёр, и Кэтрин вскоре остановилась. Совсем немного, совсем близко. Улыбка на её устах и блеск в глазах выдавали её с головой. Ей известны все его мысли. По крайней мере он позволил ей так думать.

Отложив книгу, Клаус приблизился к ней. Она не двигалась, только улыбалась и следила за каждым его шагом.

Подойдя к ней со спины, Клаус коснулся волос, втянул носом запах — роза. Прекрасный цветок, но может ранить. Как и женщина, что сейчас рядом.

— Я снова провинилась?

Он не ответил. Только его дыхание от улыбки коснулось её волос.

— Ты изменила причёску.

В этот раз промолчала уже она.

Ладонь опустилась на плечо, скользнула по рукаву и переместилась на талию. Кэтрин не сопротивлялась, не останавливала, только ждала его дальнейших действий. Возможно, однажды он найдёт в себе силы и вышвырнет её за дверь. Но не сейчас.

Убранная за ухо тёмная прядь волос, и его дыхание снова легло на её кожу. Хотелось поцеловать, но он медлил. Потом, когда придёт время, он подарит ей свой поцелуй. Позволит её яду проникнуть в него снова. Ещё глубже, ещё острее. А сейчас… сейчас его ладонь забралась под пиджак. И каково же было его удивление обнаружить там вместо бархата кожи шелковую ткань.

Одна пуговица за другой, и вот уже пиджак отброшен на кресло и забыт. Ему известно, что она с радостью взяла бы роль ведущего на себя. Но ему тоже нравится быть главным. Хотя Клаус и не уверен, что сейчас власть у него в руках.

Переместив ладонь на горло, он слегка сжал его.

— Ник.

— Не волнуйся, дорогая.

И она послушно замерла.

Судя по тому, что он видел, как минимум бюстгальтер найти не получится. А жаль. Кэтрин могла сколько угодно твердить, что он ей надоел. Но судя по тому, как колыхалась ткань сорочки — это неправда. Бархат кожи сменился шелком, а его снова заменила кожа.

Шёлк сорочки с одной стороны и бархат кожи под пальцами — идеально. Медленно, не торопясь, он изучал её тело. Снова.

Слышать её участившееся, тяжелое дыхание приятно. Плоский живот, высокая грудь, бока — ничто из этого не осталось без внимания.

Но он кое-что забыл. Кое-что важное.

— Нам не помешают?

Она лишь мотнула головой. Этого следовало ожидать. Если Кэтрин что-то планировала, то предусматривала всё. И сейчас прислуги наверняка нет в доме. А родственники точно не собирались нарисоваться на пороге в ближайшие пару часов. Не меньше. Значит, у него полно времени.

Игры вроде этой завлекали, ему нравилось оттягивать момент единения. Нравилось мучить её, нравилось, когда она, доведённая его ласками до пика, просила, буквально умоляла взять её. Вот и сейчас он планировал тоже самое.

Молния на юбке расстёгнулась с характерным звуком. Кэтрин хотела вмешаться, но Клаус остановил её. Ему нравилось раздевать её. Эта игра в хозяина положения всегда заводила его.

Медленно, миллиметр за миллиметром юбка была спущена вниз. Ответ на свой вопрос Клаус получил — чёрные, тонкие трусики идеально подчеркивали линию бёдер и живота. И он улыбнулся.

Чёрное выделялось на её светлой коже. Манило к себе. Так и хотелось посмотреть что там под тканью и получить к нему доступ. Но сейчас не до этого. Сейчас у него другие планы.

Одним движением юбка отброшена в сторону, и это движение привлекло его внимание к затянутым в чёрную сетку чулок стройным ногам.

Клаус не привык смотреть на кого-то снизу вверх. Но в данный момент такое положение вещей его устраивало. О да, он знал, что ей это приятно. Их взгляды на секунду пересеклись, и Клаус вернулся к прерванному занятию. Вверх по бедру к сосредоточению желания.

Её дыхание с каждым его действием становилось всё тяжелей. А воздух в комнате всё более обжигающим. Ему уже хотелось избавиться от футболки. Она казалась лишней. Ненужной в данный момент. Как и джинсы, которые сейчас казались слишком тесными.

Пройдясь кончиками пальцев по кромке между шёлковой тканью и кожей, Клаус запустил их под неё. Рваный вздох послужил скорее сигналом к дальнейшим действиям. К моменту проникновения пальцы уже намокли. Очередное подтверждение, что он на правильном пути. Не дав Кэтрин упасть, Клаус продолжил. Точные движения у неё между ног, и вот она уже сама делает движение бёдрами, чтобы насадиться как можно сильнее.

— Ник. Пожалуйста.

По телу жены пробежала первая волна накрывшего её оргазма, и только когда он прошёл, Клаус остановился. Один из многих, не сильный, но будут ещё.

— Хочешь ещё?

Прикусив губу, Кэтрин кивнула. О да, это приятно, когда тебя хотят.

Шёлковая сорочка упала на пол, рядом с ней легла его футболка. Слишком много одежды, слишком много всего, что мешает. И взгляд снова прошёлся по телу.

Алые, ещё не целованные сегодня губы, наполненные желанием глаза, поднимающаяся при каждом вздохе грудь и так и приковавшие к себе его взгляд уже затвердевшие соски, которые так хотелось облизать, взять в рот, чуть прикусить зубами.

Клаус видел, что ей хочется больше. Но пока Кэтрин молчала. А значит, игра продолжается. Он добьётся того, что она будет умолять его взять её.

Чёрные пряди пропущены сквозь пальцы, затылок взят в плен его ладонью, а губы… Ох уж эти губы. Такие соблазнительные. Досадная оплошность исправлена. Грубо, властно. Но Кэтрин ответила на такое, позволив его языку проникнуть к ней в рот.

Продолжая целовать, Клаус сделал шаг в сторону кровати, и Кэтрин уступила. Один, другой и они у цели, к которой он так стремился.

Стоило её упругой попке приземлиться на покрывало, как Кэтрин ухватилась пальцами за джинсы. Клаус позволил расстегнуть пуговицу, но как только она потянулась к молнии, остановил.

Молчаливый приказ и вот она уже на покрывале. Пройдясь ладонью от губ и ниже, Клаус ненадолго покинул Кэтрин. Но лишь за тем, чтобы допить виски и, взяв из бокала лёд, вернуться.

Теперь игру можно было продолжить. И он сел рядом.

Кончик языка высунулся и коснулся льда, стоило Клаусу приложить его к её губам. Лёд оставлял за собой след из воды, виски и её поцелуя на коже.

Холодный поцелуй, Кэтрин его не ждала, но как же приятно было её удивить. Забравшись на кровать, Клаус сорвал очередной стон с её губ, когда кубик льда коснулся затвердевшего соска в тот момент, когда он попал в плен его губ.

Продолжая игру, Клаус уже с трудом сдерживался от того, чтобы сорвать с неё последний мешающий ему предмет и овладеть ей. Но он ещё потерпит.

— Никлаус. Прошу.

На её просьбу он только улыбнулся.

Желание росло, но он его пока еще контролировал. Избавившись от льда, Клаус опустил ладони ей на талию.

— Скажи.

Кэтрин молчала. Но Клаус был намерен добиться своего.

— Кэтрин.

— Возьми меня… Пожалуйста.

Приподнявшись, она ждала, и он не оставил её просьбу без ответа. Избавившись от последнего препятствия, он поспешил отделаться от своей одежды.

Ладонь легла на горло. Пальцы чуть сжались. Не слишком, не задушить. Просто поиграть.

Движение бёдер на встречу в момент проникновения и легкая улыбка. Поцелуи сейчас не нужны. Только единение тел и ничего более. А вот насчёт душ Клаус не уверен. Да и зачем. Кэтрин нравится такая жизнь. Ему тоже. И секс с ней хорош. Так зачем заканчивать то, что так хорошо идёт?

Темп и глубина проникновения менялись, как и сила, с которой он давил на горло.

Получив разрядку, Клаус отстранился. Кэтрин, прикрыв глаза расслабленно лежала рядом. Потом можно продолжить, ведь его жена так горяча и так любит постельные игры. Возможно, он даст ей поруководить. Иллюзия власти над ним, и она будет готова снова сделать всё, что он хочет.