Слепое пятно Дамблдора (джен)

-1-

День выдался не просто жарким, душным. Пронзительная синева неба без единого облачка, безусловно, радовала глаз, но только не тогда, когда на улице почти под тридцать градусов, и пот течет с вас рекой. Солнце словно решило поджарить всех жителей Литтл Уингинга, как пескарей на раскаленной сковороде, не давая ни единого шанса спастись даже под крышей собственного дома. Кондиционеры работали и днем и ночью, радуя коммунальные службы возросшими счетами за потребление электричества и не принося практически никакого толка своим владельцам. Ни единой капельки дождя уже почти три недели, только солнце, жара, пекло. И все это в Англии, в конце августа.

Гарри лениво развалился в удобном гамаке, услужливо подвешенном для него братцем Дадли в саду, и читал какой-то очередной безумный магловский комикс про Супермена, человека с выдающимися способностями и силой. Ха, да даже по сравнению с самым слабеньким магом, этот супергерой настоящий хлюпик! Уж спастись от Авады Кедавра вся его хваленая сила не поможет. Пикнуть не успеет, как одним супергероем станет меньше. Более или менее на равных с магами мог поспорить, пожалуй, лишь зеленокожий гигант Халк, которого чем больше «обижаешь», тем сильнее он становится. Все же остальные супергерои настоящий детский сад, который любой волшебник сможет разогнать одним щелчком пальцев. И ни один из этих хваленых героев уж точно не владел способностью разговаривать со змеями, которая была у Гарри. Он никогда особо не задумывался, откуда получил такое умение, но отказываться от него уж точно не собирался. Гарри безумно веселила странная ирония судьбы, благодаря которой он несколько лет назад помог сбежать из зоопарка томившемуся в неволе боа констриктору, а затем некоторое время спустя благополучно прибил его чуть более крупного сородича василиска. В обоих случаях без знания парселтанга подобные фокусы ему бы не удались.

Дурсли благоразумно скрывались от жары в доме, предпочитая не попадаться лишний раз на глаза племяннику. Дадли вон уже получил жалящее проклятие за нерасторопность при подвешивании гамака и теперь жаловался своей мамочке на очередное «внушение» от двоюродного братца. Миссис Дурсль же оставалось лишь руками разводить от беспомощности и в сотый раз просить сына не связываться с Этим Ненормальным.

— А это что еще такое?!

Сонное марево Прайвет Драйв прорезал тонкий, визгливый голос.

— Что этот оборванец делает в гамаке посреди сада?!

По узкой дорожке, выложенной каменными плитами, к дому приближалось нечто огромное и бесформенное, с бесконечным числом вторых подбородков и старомодными завитушками на жирном затылке, одетое к тому же в какой-то ярко-желтый балахон с неимоверным количеством рюшек и кружевных вставок. За бесформенным нечто семенил по дорожке не менее бесформенный, расплывшийся от жира мопсик, подметая своим толстым брюхом каменные плиты.

— Мардж, дорогая! — выскочила из дома Петуния. — Какой приятный сюрприз! А мы ждали тебя только завтра. Вернон, видимо, ошибся и назвал мне не ту дату.

— Конечно, ошибся! — прогремела Мардж Дурсль, родная сестра Вернона Дурсля. — Мой младший братец как был бестолочью, так ею и остался. Никогда ничего с первого раза запомнить правильно не может. Все время допускает промахи. А самая его главная ошибка вот!

Мардж грозно ткнула коротким сарделеподобным пальцем в сторону покачивающегося в гамаке Гарри.

— Что это за безобразие? Как вы могли позволить этому голоштаннику такое вопиющее поведение? Я думала, вы с Верноном держите поттеровского беспризорника в ежовых рукавицах, а он здесь как на курорте!

Из дома вышел и сам Вернон Дурсль, желая поприветствовать сестру.

— Мардж, моя маленькая сестренка! Сколько лет сколько зим!

Он попытался чмокнуть сестру в пухлую нарумяненную щеку, но та сурово отстранила его.

— Вернон, почему этот голодранец у вас тут как сыр в масле катается? Почему не отрабатывает свое содержание, как положено?

— Мардж, прошу, потише, — умоляюще прошептала Петуния. — Он же может тебя услышать.

— Что?! — еще больше взъярилась гостья. — Я еще и считаться должна со всякими деревенщинами?! Кто он такой вообще?! Да все знают, что его родители были отъявленными пьяницами, не постеснявшимися скинуть вам своего дурного отпрыска на попечение после своей смерти в автокатастрофе, в которой сами же и были виноваты. Уверена, их сынок растет таким же хамом и бездарью, как и они.

— Мардж, дорогая…

Все попытки Петунии и Вернона утихомирить разбушевавшуюся гостью ни к чему не привели. Та продолжала орать всякие гадости про Поттеров, и не думая понижать голос. Жирный мопсик у ее ног громко тявкал на каждую ее фразу, выражая полное согласие с мнением своей хозяйки. Гарри, которому давно уже надоело слушать безумные вопли толстухи Мардж, отложил комикс и со скучающим видом привстал из гамака. Мардж, видя, что все ее слова пропадают втуне, а саму ее нагло разглядывают, словно редкий цирковой экземпляр, побагровела от бешенства и принялась орать еще громче, забрызгав слюной неосмотрительно подошедшую слишком близко к ней Петунию.

— Оборванец! Нищеброд! Заплатник! Да как ты смеешь, беспорточник голодырый, так себя вести со мной?!

— Энгоргио, — тихо произнес Гарри, с недобрым прищуром наблюдая за сестрой дядюшки Вернона. Заткнулась Мардж лишь тогда, когда почувствовала, что ее и так необъятное тело начинает раздувать еще больше, а сама она приобретает какую-то непривычную легкость. Дурсли с ужасом в широко открытых глазах наблюдали за тем, как ноги Мардж отрываются от земли, а сама она взлетает вверх, словно придуманный чьей-то больной фантазией воздушный шар. Одна из отлетевших пуговиц с ее желтого наряда чуть не выбила глаз разинувшему рот от удивления Дадли. Мардж поднималась все выше и выше, пока, наконец, маленькая темная точка окончательно не скрылась с глаз. Дурсли перевели ошарашенные взгляды на спокойного, как удав, племянника. Тот вопросительно приподнял брови, но все же пояснил:

— Ее вопли мешали мне читать. Не переживайте, через несколько часов чары спадут, и она приземлится где-нибудь в поле или в лесу. По фигу, короче, где.

— Но тебе же нельзя колдовать во время летних каникул, — робко попытался было вякнуть Дадли, тут же в страхе прикрыв рот рукой.

— С помощью волшебной палочки нельзя, — снисходительно пояснил ему Гарри, — я же вполне и без нее могу обойтись. Невербальное колдовство в Министерстве Магии отслеживать пока еще не научились, и, надеюсь, так и не научатся. Так что волшебная палочка мне вовсе ни к чему, по крайней мере, для таких простейших чар. Или тебе еще доказательства нужны?

Поттер с намеком посмотрел на все еще немного припухшее после его утреннего жалящего проклятия лицо Дадли.

— Нет-нет! — замахал тот в ужасе руками. — Я все понял, — пискнул Дадли уже из-за широкой спины Вернона Дурсля.

— Э-э, Гарри, — нерешительно начала Петуния, — а не пора ли тебе уже собираться в эту твою школу? Тебе же, наверное, нужно еще успеть сделать кучу дел перед поездкой? Да и твои друзья, конечно же, соскучились.

— Вы прямо мысли мои читаете, тетушка, — жизнерадостно улыбнулся ей Гарри. — Вот прямо сегодня же и покину ваше гостеприимное жилище. Скучновато тут у вас. Никаких развлечений для малолетних волшебников.

— Малолетних преступников, вернее будет сказать, — почти неслышно пробормотал Вернон.

— Вы что-то сказали, дядюшка?

— Нет-нет, Гарри, что ты! Тебе послышалось.

— Вернон сказал, чтобы ты не забыл хорошенько поесть перед уходом и передавал привет директору, — тут же пришла на выручку мужу Петуния.

— Так и поступлю, тетушка, — еще раз улыбнулся Гарри. — Какая же у нас образцово показательная семья, прямо душа радуется.

Он и в самом деле собирался сегодня в волшебный квартал Лондона, поразвлечься и прикупить необходимого барахла перед школой. Благо, денег после встречи на втором курсе обучения в Хогвартсе с василиском у него теперь всегда было предостаточно.

-2-

«Дырявый котел» не был самым популярным местом у волшебников, но и от отсутствия посетителей тоже не страдал. В баре всегда было полно народу, да и номера на втором этаже не пустовали. Гарри решил временно остановиться именно здесь. Атмосфера старинного заведения его чем-то неумолимо притягивала. Едва только он зашел в «Котел», в глаза ему тут же бросилась листовка, предупреждающая о поиске опасного преступника. С листовки на Гарри, хитро прищурившись, смотрел довольно породистый, симпатичный, но какой-то патлатый и запущенный мужик. В глазах его плескалось злое веселье, а щербатая улыбка выдавала бывалого драчуна. Он скалился в желтозубой ухмылке и пошло подергивал бровями, а напоследок так припечатывал снимавшую его колдокамеру тяжелым костлявым кулаком, что Гарри даже отпрянул от неожиданности от этого чересчур живого снимка, словно опасаясь получить реальный хук в солнечное сплетение. На сбитых костяшках кулака Гарри успел прочитать вытатуированное слово «батя».

— Любуетесь, молодой человек? — спросил подошедший к нему хозяин заведения. — Колоритный типаж, не правда ли?

— Да уж, — согласился Гарри. — А кто это?

— Там же написано все. Или вы грамоте не обучены?

Гарри решил не обращать внимания на легкую издевку, прозвучавшую в словах трактирщика.

— Да как-то не успел, — хмыкнул он. — Особенно после того, как прямо в меня кулак полетел.

— Это да, — согласился трактирщик. — Суровый мужик этот Сириус Блек. Чуть что, сразу в челюсть. Слыхали про такого?

— Нет, не приходилось.

— Ваше счастье, молодой человек, ваше счастье. Это же один из самых опаснейших преступников магического мира. Все знают Блека, как прожженного вора-рецидивиста. Уголовник со стажем. Уже больше десяти лет срок мотает. А тут как-то сбежать умудрился. Это из Азкабана-то! Из-под охраны дементоров! Вот жучара, чтоб меня! — с некоторым даже восхищением произнес трактирщик. — Правда, его на днях поймали и обратно в камеру упекли, так что листовку-то надо бы снять, что б посетителей мне не отпугивал. А то авроры велели развесить их везде. Теперь-то без надобности.

— А можно я ее себе заберу? — спросил вдруг Гарри.

— Тебе зачем, малец?

— Да друзей в школе попугать хочу.

— Экий ты шкодливый пацан. Ну, бери, коли так, не жалко, — пожал плечами трактирщик и, прихватив со стойки полотенце, принялся протирать пивные стаканы.

Гарри, и сам не до конца понявший, чем его зацепил махровый уголовник, отклеил листовку и сложил ее в свой карман. Едва увидев ухмыляющегося Блека, он почувствовал некое родство душ с этим преступником, будто какая-то тонкая ниточка связывала их. Решив разобраться с этим позже, Гарри взял ключ от свободного номера и прошел на второй этаж, едва не подвернув ногу на сломавшейся под ним ветхой деревянной ступеньке. Чертыхнувшись и помянув недобрым словом хозяина заведения, он пошел дальше.

Несколько дней после своего заселения в «Дырявый котел» он предавался блаженному ничегонеделанию, шатался по извилистым улочкам магического квартала, заходил в разнообразные магазинчики и кафешки, не экономя на своих желаниях и капризах. Завернул и в Гринготтс, узнать, как там дело с процентами, накапавшими за лето на его вклад. Результат его порадовал. Убийство василисков оказалось крайне прибыльным делом. Но что бы он ни делал, мысли его постоянно крутились вокруг Сириуса Блека. Хотелось побольше узнать о нем и понять, наконец, чем он так заинтересовал его.

Когда Гарри вернулся в «Дырявый котел» после одной из таких прогулок, там его уже встречала семейка Уизли чуть ли не полным составом и Гермиона Грейнджер. Все они расположились за длинным деревянным столом и готовились плотно поужинать.

— Гарри, дружище! — подпрыгнул со своего места Рон. — И ты здесь! А мы вот решили отдохнуть от Норы, переночевать в «Котле», да и закупиться к новому учебному году заодно. Маман вот совсем некстати вздумала потравить садовых гномов на грядках, так теперь у нас в огороде так воняет, словно там сдох кто-то огромный и мерзкий.

— Рональд, — одернула его миссис Уизли, — сколько раз тебе говорить, что с набитым ртом беседы не ведут! И нечего на мать пенять, коли сам не смог обезгномить сад, хотя я тебя сто раз об этом просила.

Рон, и впрямь набивший полный рот картофельным пюре, выглядел смешно и нелепо, словно запасливый хомяк, не знающий меры в еде. Младший Уилзи смутился и брякнулся обратно на лавку.

— Добрый вечер, Гарри, — поприветствовал Поттера мистер Уизли, глава рыжеволосого клана. — Ты тоже решил собраться к школе?

— Да, — кивнул Гарри, — это же очень важно. Предметов на третьем курсе много, по всем необходимо подготовиться, приобрести нужные вещи.

— Какой разумный молодой человек, — одобрительно покивала головой миссис Уизли. — А вот у Рональда и Джиневры только ветер в голове, о всякой ерунде лишь и трещат постоянно.

— Мама, — вспыхнула Джинни, — ну что ты такое говоришь? Гарри еще подумает, что я легкомысленная болтушка, и со мной не стоит иметь дела.

Гермиона все это время молча крутила в руках кружку с чаем, не принимая участия в общей беседе. Она и сами толком не понимала, что с ней происходит, почему вдруг общение с Гарри стало с некоторых пор напрягать ее. Раньше ведь нормально общались, но после окончания второго курса что-то неуловимо изменилось. Сам Гарри как-то изменился. Взгляд его стал более жестким и расчетливым, отношение к происходящему более прагматичным. Да и с друзьями он перестал секретничать, обзаведясь какими-то личными тайнами. К тому же Гермиона каким-то шестым чувством ощущала исходящую от Поттера угрозу. При взгляде на бывшего приятеля ее словно изморозью обдавало, хотя она не могла припомнить, чтобы он когда-либо дурно обошелся с ней или сказал что-то не то. Прежней теплоты и откровенности в отношениях, однако, уже не было и в помине.

— Мистер Уилзи, а вы случайно ничего не знаете об этом человеке?

Гарри тоже присел на лавку, рядом с Артуром Уизли и протянул ему листовку с колдографией Блека. Едва бросив на нее взгляд, мистер Уизли посерьезнел и хмуро свел брови.

— Откуда это у тебя, Гарри?

— Еще несколько дней назад такими объявлениями весь трактир увешан был, — пожав плечами, ответил Гарри. — Потом хозяин снял их, так как изображенного на ней преступника уже поймали и вернули в тюрьму. Не могли бы вы рассказать мне о нем побольше? Возможно, вы что-то знаете о нем?

— Знаю, — тихо ответил мистер Уизли посреди воцарившейся вдруг за столом тишины. — Это…

— Артур, — предупреждающе вскинулась миссис Уизли, — может быть, не стоит…

— Стоит, Молли, — твердо ответил мистер Уизли. — Уж кто-кто, а Гарри имеет полное право на информацию об этом человеке. Видишь ли, Гарри, все не так просто. Сириус Блек не обычный преступник. Когда-то давно он был самым лучшим другом твоих родителей, они доверяли ему как самим себе. Да что там говорить, они даже сделали Блека твоим магическим крестным.

Так вот почему Гарри ощутил некое родство с этим человеком.

— Только напрасно они все это затеяли, — продолжал мистер Уизли. — К тому же твои родители были настолько безрассудны, что сделали Блека еще и хранителем тайны, доверив ему свои жизни да и твою тоже. Узнав, что за тобой охотится Волдеморт, они не придумали ничего лучше, как обратиться за помощью к человеку, который был ничуть не лучше этого темного мага. И вот к чему это привело. Блек выдал Волдеморту тайну расположения жилища Поттеров, тот заявился туда и перебил всех. Правда, и сам погиб. Каким-то образом тебе, Гарри, удалось развоплотить его и тем самым прекратить его бренное существование. После того события в Годрикову Впадину нагрянула целая толпа авроров. Они мигом разобрались, что к чему, нашли и арестовали Блека и отдали его под суд. Визенгамот присудил тому пожизненное заключение в одиночной камере, но Блеку каким-то неведомым образом недавно удалось сбежать. Правда, пробыл он на воле недолго, не успел накуролесить и до тебя добраться. Его поймали и вернули в камеру, еще более ужесточив охрану.

— А я-то ему зачем? — спросил Гарри.

— Видишь ли, Блека схватили практически на ровном месте, когда он этого и не ожидал, и он во всем стал винить твоих родителей, поклялся отомстить во чтобы то ни стало. Сейчас их нет в живых, но его жажда крови настолько сильна, что теперь он охотится уже за тобой, пытаясь расквитаться за давние обиды. Так что это просто счастье, что его так быстро удалось схватить после побега, иначе, кто знает, что бы он еще натворил. Держись подальше от этого типа, Гарри, мой тебе совет, — завершил свой монолог мистер Уизли.

Пока он говорил, за столом царила полнейшая тишина. Все сидели, потупив взгляд, будто часть вины за случившееся лежала и на их плечах. Гарри не раз замечал такое нелогичное поведение за вроде бы умными людьми. Разумного объяснения этому не находилось, но зато всегда можно было использовать чужое чувство вины в своих целях. Чем он и не преминул воспользоваться.

— Мистер Уизли, но если Блек был так дружен с моими родителями, то как же он смог тогда так легко предать их?

— На этот вопрос, Гарри, тебе никто не сможет ответить, — вздохнул мистер Уизли.

— Все дело в его насквозь прогнившей злой душонке, — авторитетно заявила Молли Уизли. — Для таких людей ничего святого нет, они ни перед чем не остановятся, чтобы добиться своей цели. А теперь довольно разговоров. Ужин стынет. Артур, подай-ка мне, пожалуйста, вон тот аппетитный пирог.

С каждым произнесенным словом, призванным очернить Блека, Гарри испытывал к нему все больший интерес. Никто и не догадывался, насколько они с Сириусом Блеком похожи. Гарри было бы очень интересно пообщаться с ним. Блек, верно, тоже не отказался бы поговорить с крестником. А то, что он, якобы, спит и видит, как бы прибить еще и самого Гарри, полнейшая ерунда. Слишком много нестыковок в том давнем деле, чтобы безоговорочно верить всему, что говорят.

Поздно вечером, когда все уже готовились ко сну, в комнату Гарри зашел Рон Уизли.

— Не спишь еще?

— Нет, ты что-то хотел?

— Да я тут тоже кое-что про Блека знаю, — заговорщически прошептал Рон. — Предкам моим только не говори, а то все уши обдерут. Я думаю, ты, как лицо заинтересованное, должен знать всю правду.

— Очень заинтересованное, — с готовностью подтвердил Гарри. — Я тебя внимательно слушаю.

— Короче, говорят, Блек этот совсем отмороженный тип. В свое время он народ просто пачками мочил, и всех разными способами. Кого Бомбардой по стенке размажет, кого режущим проклятием наградит, а кого и Авадой приголубит, — зловеще зашептал Рон, сделав страшные глаза. — А уж вором он и вовсе знатным был. Столько семеек богатеньких обчистил, что и не счесть. И ведь, что главное, все ловушки да заклинания охранные так мастерски обходил, словно заранее знал о них.

— Почему был? — спросил вдруг Гарри.

— Что? — не понял Рон.

— Ну, ты говоришь, что Блек был хорошим вором в прошедшем времени. Он ведь жив еще.

— А, — отмахнулся Рон, — считай, что и нет его уже. Был да весь вышел. Из Азкабана так просто не сбежишь. Один раз Блеку повезло, но второго шанса никто ему не предоставит, уж поверь.

— Да, — задумчиво произнес Гарри, — самому ему точно не справиться с такой задачей.

— Вот именно! Так что не боись. Ничего тебе не угрожает, а Блек так и сдохнет в одиночке, как бездомный пес.

Гарри при этих словах недобро посмотрел на Рона и вскоре распрощался с ним, отговорившись усталостью и обилием новой информации, которую надо переварить. После ухода Уизли, он долго не мог уснуть, думая обо всем, что услышал и узнал сегодня. В голове был полный сумбур, мысли прыгали с одного на другое. Одно Гарри знал точно, нельзя позволить такому замечательному человеку, как Сириус Блек, сгнить в тюрьме. Во что бы то ни стало нужно вызволить его из Азкабана.

-3-

Во время поездки в Хогвартском экспрессе, у Гарри не было абсолютно никакого желания общаться с другими студентами. Ему хотелось о многом успеть подумать, прежде чем он вновь попадет в шумный школьный водоворот. Рон и Джинни успели ему надоесть своей болтовней еще в «Дырявом котле», а Гермиона, наиболее адекватная из всех его знакомых, с некоторых пор избегала чересчур близкого общения с ним. Возможно, Обливиэйт, который наложил на нее Гарри в конце второго курса, все же оставил какие-то негативные следы в ее психике. А может быть, у нее просто была очень хорошая интуиция. В любом случае, болтать о всяких пустяках Гарри сейчас ни с кем не хотелось, а потому он занял первое же свободное купе, заблокировал двери с помощью давным-давно отточенной невербальной магии, и с ногами забрался на мягкое кожаное сиденье.

Поттер бездумно смотрел на проплывающие за окном поля и леса, речушки и болотца, и думал, думал. Все его существо буквально кричало о том, что вновь обретенного крестного следует как можно быстрее вытаскивать из Азкабана, пока он там окончательно не рехнулся. Как и все остальные волшебники, Гарри слышал много нелестных отзывов об этом исправительном учреждении для волшебников. Условия содержания преступников там были одними из самых строгих, а уж про кошмарных дементоров, бессменных стражников Азкабана, способных одним своим прикосновением выпить всю твою радость и даже душу, и говорить было нечего. Дементоры, как, собственно, и сам Азкабан, находились в ведении Министерства Магии, которое в отношении заключенных закручивало гайки на полную катушку. Никаких послаблений, никаких радостей жизни за решеткой не полагалось. И хоть в Азкабан попадали самые отъявленные преступники волшебного мира, настолько жесткая политика по отношению к ним коробила многих добросердечных магов. Гарри, в общем-то, было плевать на всех заключенных. Пусть хоть все передохнут в своих сырых камерах. Но вот Блека ему вытащить было просто необходимо. Все же единственный живой родственник, как-никак. Пусть особо слабонервные и вздрагивают от одного его имени, но уж он-то сумеет найти общий язык с Блеком. Осталось лишь разработать более или менее приемлемый план побега крестного, обойти все защитные заклинания, прорваться через толпу дементоров и незаметно вывести Блека за стены тюрьмы. Сущая ерунда, в общем. Что для Гарри какой-то Азкабан, когда он целого василиска завалил? Тот, правда, дрыхнул мертвым сном, но все равно оставался до жути опасным магическим существом. Несколько оспинок от его ядовитой крови, брызнувшей прямо в лицо Поттеру, до сих пор не сошли окончательно.

Внезапно поезд резко дернулся, еще раз, потом еще и остановился. В коридоре за дверью купе раздались взволнованные голоса учеников, которые, как и Гарри, не понимали, что происходит. Поттер выглянул в окно, но там давно уже наступили сумерки, и совсем ничего не было видно, кроме собственного недоумевающего отражения в стекле. Пока он смотрел в окно, стекло стало затягивать странной белой пеленой. Лишь через несколько мгновений Поттер понял, что это ледяная корка. Это при такой-то адской жаре, которая не спадала уже несколько дней! Дыхание Гарри тоже вдруг сделалось видимым, срываясь с губ облачком белого пара, как это бывает зимой. Но сейчас же конец августа! Что вообще происходит? Гарри почувствовал, как по ногам потянул ледяной сквознячок из-под дверной щели. Воздух в купе мгновенно выстыл и заставил Поттера поежиться в его тонкой рубашке.

— Какого хрена творится? — еле выдавил он сквозь заиндевевшие губы.

Шум голосов в коридоре вдруг резко оборвался, словно его выключили одним движением. За дверью раздались странные хриплые звуки, будто воздух с трудом вырывался через дырявые кузнечные мехи. Дверь купе, как и окно, стала очень быстро покрываться изморозью. Гарри замер, достав волшебную палочку и приготовившись сам непонятно к чему. Внезапно дверь слетела с петель, смятая невидимой силой, как тонкий лист бумаги. В проеме застыло нечто в чернильно-черном рваном балахоне, настолько ветхом, что было непонятно, как он вообще еще по ниточкам не расползся. Страшные, хриплые звуки доносились именно из-под капюшона пришельца. Существо протянуло в сторону Гарри костлявую руку, и Поттер понял, что если сейчас же что-нибудь не сделает, то просто-напросто превратится в ледышку. Он тоже направил на монстра свою руку с зажатой в ней волшебной палочкой, и крикнул первое, пришедшее ему на ум.

— Риктусемпра!

Это были совершенно несерьезные полудетские чары щекотки, ожидать от которых многого не приходилось. Гарри и сам не понял, почему ляпнул именно это. Видимо, стресс отрицательно сказывается даже на самых высокоорганизованных умах. Но чары, как ни странно, подействовали, да еще как подействовали. Напавший на него монстр вдруг резко заткнулся, словно ему кляп в рот засунули, отшатнулся от Гарри, врезавшись спиной в дверной косяк. Под капюшоном, в непроглядной клубящейся тьме что-то забулькало, заклокотало, раздались странные кхекающие звуки. Костлявые конечности монстра прижались к животу, будто его пучило от сильнейшего несварения. Непонятное противостояние школьника и дементора (а кто же это еще мог быть?) продолжалось всего несколько мгновений, но Гарри они показались вечностью. Под грязным рваным балахоном раздался негромкий хлопок, напоминающий взрыв новогодней петарды, и все закончилось. Дементор исчез, его одеяние дурно пахнущей грудой опустилось на пол. В купе практически мгновенно стало значительно теплее, ледяная наледь на окне, двери и стенах оттаяла, оставляя после себя мокрые пятна на полу и кожаных сиденьях. Гарри тоже довольно быстро пришел в себя, сбросив охватившее его морозное оцепенение. Он подошел к павшему противнику, посмотрел на него с любопытством.

— Упс, кажется, кто-то сломался, — ехидно произнес он и с силой пнул то, что осталось от монстра. — Мерзкая тварь! — зло прошипел он. — Будет тут еще какая-то летающая половая тряпка мне угрожать. Не на того напала, сука.

Он еще раз яростно наподдал ногой по пыльной груде, разметав ее по полу. В других купе и в коридоре стали раздаваться испуганные голоса учеников. Среди них выделялся спокойный, уверенный голос взрослого мужчины.

— Уважаемые студенты, прошу вас сохранять спокойствие и вернуться в свои купе. Произошло небольшое недоразумение, но оно уже благополучно устранено. Никакой опасности нет, и через несколько минут поезд вновь тронется.

Гарри выглянул в коридор. Там, окруженный взволнованной толпой учеников, стоял довольно высокий, но сутуловатый и худощавый мужчина в слегка потрепанной, знававшей лучшие времена мантии. И хоть возраст его был приблизительно около сорока лет, пшеничного оттенка волосы украшала изрядная порция седины, а на лице красовался длинный тонкий, почти незаметный шрам, пересекавший левую щеку. Хоть внешний вид его не отличался особой презентабельностью, голос звучал уверенно и твердо.

— Кто это? Как его зовут? — раздавались взволнованные шепотки студентов со всех сторон.

— Видели, как он разбросал этих тварей всего одним заклинанием? Вот это мощь! Тоже так хочу!

— Один против троих монстров! Предкам расскажу, не поверят!

Никогда прежде Гарри не видел этого спокойного мужчину с немного усталым взглядом светло-серых глаз. Что же он делает в Хогвартском экспрессе? Посторонние в поезд не допускаются. Может, это проводник? Но кому он тут сдался, в магическом-то поезде? Оставалось предположить, что неизвестный едет именно в Хогвартс. Хотя опять же непонятно, зачем? Новый преподаватель? Даже не смешно. Дамблдор еще не настолько выжил из ума, чтобы нанимать на работу таких оборванцев. До малфоевского снобизма Гарри было далеко, но какое-то чувство вкуса и стиля у него все же имелось. Тогда, может, завхоз Филч перестал справляться со своими обязанностями один, вот ему на подмогу и вызвали такого же убогого? Это уже ближе к истине. И вообще, что в школьном поезде забыли стражи Азкабана? Кого они тут так настойчиво искали? И почему один из них попытался напасть на него? Сам-то Гарри отбился благодаря своему извечному везению, но если бы не вовремя вмешавшийся странный оборванец, среди других студентов могли быть жертвы.

За своими размышлениями Гарри как-то совсем упустил из виду, что убогий оборванец вряд ли смог бы столь блестяще справиться с целым роем дементоров и защитить от них студентов. Совсем другие мысли витали в голове у Поттера. Он вернулся в свое купе, починил сломанную дементором дверь и вновь заперся в одиночестве. Следовало хорошенько продумать план по вызволению Сириуса Блека из Азкабана. Мелочей здесь быть не могло. Все важно, все требует тщательной разработки. Но решение для одной проблемы Гарри, кажется, уже нашел. Расправиться с дементором оказалось легче легкого, в этом он убедился на собственном опыте. Кто бы мог подумать, что чары щекотки окажутся для этого существа смертельными? Сообщать о своем открытии Поттер, естественно, никому не собирался. Делиться с посторонними такими ценными сведениями станет только последний идиот.

-4-

Хогвартс был, как всегда, в своем репертуаре. Уж что-что, а каждый год поражать воображение наивных студентов у руководства школы получалось просто отлично. Гарри уже довелось добираться до замка на ненадежной лодчонке, на летающем автомобиле, теперь вот предлагалось и вовсе что-то несуразное — запряженные какими-то костлявыми уродливыми существами кареты. А дальше что? На драконах доставлять будут? Гарри искренне не мог понять, для чего нужен весь этот выпендреж. Адреналина студентам и во время учебного года хватало выше крыше, зачем же обычную доставку до школы каждый год в цирк превращать?

Потрепанный мужчина из Хогвартского экспресса, так лихо расправившийся с дементорами, оказался все же не заместителем Аргуса Филча, а новым преподавателем по защите от темных искусств Ремусом Люпином. Да, совсем директор нюх потерял, раз нанимает на столь престижную должность таких ободранцев. Хотя, как учитель, Люпин оказался не так плох, как можно было бы предположить, исходя из его потасканного внешнего вида. К тому же он оказался приятелем его родителей, а потому и к самому Гарри был настроен дружелюбно. Настолько дружелюбно, что даже отдал ему некую карту мародеров.

— Эту карту, Гарри, мы с твоим отцом и Сириусом Блеком создали вместе много лет назад. С ее помощью можно узнать, кто и где сейчас находится в Хогвартсе. Помню, мы с ее помощью славно веселились и придумывали кучу проделок и шалостей. Да, были времена когда-то, — ностальгически вздохнул Люпин. — Теперь вот нет ни Джеймса, ни Лили. Сириус встал на преступный путь и попал в Азкабан, да и сам я выгляжу не лучшим образом из-за болезни.

— Не заразной хоть? — хотелось спросить Гарри, но вслух он произнес совсем другое.

— Я очень ценю твое доверие, Ремус, и поверь, этой карте в моих руках найдется достойное применение.

Гарри и раньше многое знал о потайных уголках Хогвартса и разных тайных лазах, теперь же его знания в этой сфере стали и вовсе всеоблемлющими. К тому же, по карте и впрямь совершенно точно можно было определить, кто где в данный момент находится на территории замка, будь то ученик, преподаватель или кошка Филча. Изучая как-то перед сном свое новое приобретение, Гарри так увлекся слежкой за перемещением по школе слизеринского декана, что сам не заметил, как надкусил заусенец на пальце. Маленькая капелька крови упала на карту и тут же с легким шипением впиталась в нее, не оставив и следа. Брови Поттера удивленно поползли вверх.

— Что еще за фокусы?

Он поднес карту ближе к лицу, пытаясь рассмотреть в ней что-то, на что раньше, возможно, не обратил внимания. Он вертел карту и так и сяк. Вдруг на ее обратной стороне стали проступать какие-то строки, написанные неровным полудетским почерком. Гарри прищурился, пытаясь разобраться в чужом плохо читаемом почерке.

«Я, Джеймс Карлус Поттер, пятнадцати лет отроду, оставляю послание сие на собственноручно созданном мною артефакте, именуемом картой мародеров и зачарованным от прочтения кем бы то ни было, в ком не течет кровь Поттеров. Ибо написанное мною не предназначено для чужих глаз, так как навеки может погубить репутацию не одного рода, но многих, всплыви на поверхность лишь малая толика собранных мною фактов.

С самого рождения верил я, и вера эта была рьяно поддерживаема моими родителями, что принадлежу к светлому роду, имеющему подлинное отвращение к делам темным и богопротивным. Этим летом, однако, наводя порядок в семейной библиотеке в наказание за провинность (всего-то одна расколотая старинная ваза и два разбитых окна в холле во время игры в квиддич с Сириусом!), обнаружил я нечто настолько смутившее мой разум и веру в непогрешимость предков, что надолго лишился сна и аппетита. Из случайно уроненной мною с одной из полок энциклопедии по геральдике выпали пожелтевшие от времени листы бумаги, исписанные чьим-то плотным почерком, настолько мелким, что без помощи магловской лупы и прочесть ничего бы не удалось. Энциклопедию вернул я на место, листы же, внезапно заинтересовавшись, решил забрать, чтобы позже заняться их изучением.

Несколько дней ушло у меня на ознакомление с этой тайнописью, в течение которых забросил я все прежние свои интересы и шалости, занимаясь лишь попытками прочитать малоразборчивый почерк без сомнения давно почившего автора. Каково же было мое удивление и даже шок, когда понял я, что передо мною! Без всякой утайки неизвестный автор приводил в своей рукописи имена из древнейших и уважаемых родов магомира Англии, утверждая, что люди эти отнюдь не так чисты и невинны, как хотели бы показаться и как принято считать нынче. Многие рода оказались замешаны в черной волшбе и мерзких ритуалах, ища в них могущества и усиления влияния своего среди других волшебников. Не столько чисты и невинны, как раньше полагалось, оказались и некоторые представители родов Поттер и Эванс. О Мерлин! Даже Лили, к которой питаю я сильные романтические чувства, неким, пусть и косвенным, образом оказалась замешана в этой давней и грязной истории! В послании в частности утверждалось, что прапрадед ее Кадмус Эванс вместе с женой своею Эглантиной принимал непосредственное участие в вызове демонических сущностей из нижнего плана бытия посредством приношения в жертву невинного младенца, отнятого у какой-то цыганки. Неведомо автору, удался ли сей богопротивный ритуал, но сам факт жертвоприношения уже склоняет чашу весов не в пользу уважаемых членов высшего общества, к каковым относили себя Эвансы. Сыновья их, близнецы Олластер и Ормерод, так же имели неподобающую склонность к черной волшбе и чародейству, используя для достижения целей своих запрещенные методы и ингредиенты. Сестра их младшая Чарисса в черной волшбе хоть и не была замечена, склонностью к клептомании страдала сызмальства. И склонность сия с возрастом лишь усиливалась, заставляя бедную женщину набивать карманы своей мантии любыми сворованными безделушками, где бы она в тот момент ни находилась.

Мои предки оказались тоже не столь невинны, как думал я прежде. Некий сэр Персиваль Поттер, приходящийся мне троюродным дедом, уличен был в присутствии на тайных оргиях, посвященных некому темному божеству, а брат его, уважаемый и достойный сэр Миллард, и вовсе обвинялся в растлении малолетних девственниц. Сии непотребные дела удалось замять и не придать огласке благодаря авторитету семейства Поттер, но оба мага были навеки отлучены от рода и закончили свое существование в изгнании, на чужбине, в нищете и безвестности. И подобных свидетельств и конкретных имен неизвестный автор приводит во множестве. Уж не знаю, кем был он, этот всезнающий и всевидящий человек, но грязные тайны многих уважаемых родов известны ему были во всех подробностях, кои бережно собирал и хранил он в своей памяти, запечатлев лишь единожды на этих найденных мною случайным образом старых пожелтевших страницах.

Видит Мерлин, я, как и неизвестный автор, сохраню в тайне полученные мною сведенья, дабы не очернить свою семью да и многие другие, но не могу не высказать все, что на душе у меня. Для этих целей выбрал я наиболее защищенный от чужого вмешательства и наименее подозрительный предмет — карту мародеров. После изложения фактов сих на бумаге, с души моей словно камень упал. Опасаюсь, однако, одного лишь, что сии дурные и зловещие наклонности, коими во множестве обладали мои предки, могут передаться потомкам моим. Надеюсь все же, что все дурные предзнаменования развеялись за давностью лет, и дети мои будут столь же чисты и невинны помыслами, как и я сам.

Джеймс Карлус Поттер».

Стиль изложения юного Джеймса Поттера от души позабавил Гарри. Было понятно, что подросток изо всех сил старается казаться старше и мудрее, чем есть на самом деле, подражая в своих строках седобородым философам и признанным мастерам эпистолярного жанра.

Похоже, надеждам Джеймса не суждено было сбыться. Невинного агнца из его сына, как ни крути, не получалось. После прочтения послания, оставленного его отцом, Гарри стал намного лучше понимать самого себя, подоплеку своих поступков и желаний. Они, оказывается, во многом были отголоском деяний его славных предков. Обращение к темной стороне силы не проходит бесследно, оставляя свой отпечаток в душе и в самой магии, передаваясь потомкам через века и поколения. И эффект этот удваивается, если «грешили» предки и по отцовской и по материнской линии. А Гарри еще и в крестные достался отпетый вор, успевший за свою жизнь совершить немало удачных ходок за чужим добром. Все это не могло не сказаться на психике ребенка, на его характере.

К полученным знаниям Гарри отнесся спокойно. Что есть то есть. Темная сторона своей сущности никогда не мешала ему, наоборот, постоянно толкала к получению новой информации об окружающем мире и о самих волшебниках. Ему хотелось дойти до самой сути волшебства, понять и прочувствовать все стороны магии, без разницы, к светлым они относятся или к темным. Моральная сторона вопроса никогда его особо не волновала. Главное добиться поставленной цели. Удивляло во всем этом Гарри лишь одно — как настолько проницательный и опытный маг, как Альбус Дамблдор, мог до сих пор слепо доверять ему, отрицая саму возможность причастности Поттера к происходящим вокруг неприятным вещам. В данном случае паранойя Северус Снейпа оказалась отнюдь не паранойей. Он действительно видел то, что видел. У Дамблдора же при общении с Гарри словно бельмо на глазах появлялось, мешающее ему адекватно воспринимать ситуацию, чем Поттер охотно и пользовался.

-5-

На уроках зельеварения Снейп все так же придирался к Поттеру, демонстративно не замечая огрехи собственных студентов, но для Гарри это было привычно, и он предпочитал не заморачиваться по этому поводу. Макгонагал все так же, чопорно поджав губы, учила их азам трансфигурации. В общем, все шло тихо и мирно. Гарри решил, что и дальше откладывать вызволение крестного из Азкабана не имеет смысла. Какого-то конкретного, поминутно расписанного плана у него не было, так, общие наметки. Он решил положиться на свою удачу и интуицию, действовать по обстановке. В конце концов, раньше у него это отлично получалось.

Для начала реализации плана по спасению Сириуса Блека Гарри нужно было дождаться выходных, когда студентам разрешалось посещение Хогсмита, магической деревушки поблизости от Хогвартса. Правда, на такое посещение требовалось разрешение родителей или опекунов. Но и здесь не было никаких проблем. Дядюшка Вернон охотно подписал разрешение для племянника на посещение какой-то никому не известной занюханной деревушки, лишь бы тот побыстрее убрался в свою ненормальную школу для таких же ненормальных отщепенцев, как он сам.

В отличие от других студентов, в Хогсмит Гарри стремился вовсе не за сливочным пивом и сладостями. Там он успел свести знакомство с одним очень полезным типом, не слишком обремененным совестью и неболтливым, способным аппарировать его почти к самым стенам Азкабана. За приличное вознаграждение, естественно. Судя по старому рваному шраму на горле и пустой правой глазнице, прошлое у этого типа было отнюдь не безоблачным, но привередничать в такой ситуации не приходилось. С чувством юмора у явно криминального субъекта тоже было все в порядке, так как называть себя он просил не иначе, как Джон Доу. Поттер знал, магловские полицейские называют так неопознанные мужские тела в морге. Женщин, соответственно, звали в таких случаях Джейн Доу. Аппарировать сам Поттер пока не рисковал. Опыта маловато. Мало приятного быть расщепленным на отдельные части где-то между Лондоном и Бангкоком. Доу же клялся, что совершить двойное перемещение для него раз плюнуть.

Аппарация и в самом деле прошла без проблем. Миг, и Гарри с Джоном уже стоят на высоком каменистом берегу, а внизу шумит Северное море. На еле видимом вдали острове возвышались темные каменные стены самой неприступной тюрьмы магического мира. Едва поняв, что между ним и Азкабаном почти непреодолимое препятствие, Гарри сердито нахмурился.

— Доу, мы так не договаривались. Почему ты не доставил меня до места, о котором мы условились?

— Да ты с дуба что ли рухнул, малец? — искренне удивился тот. — Я ж не самоубийца, лезть под самые стены этой тюряги. Куда мог, туда и доставил. Так что гони мои денюжки.

— Но ты же говорил, что перенесешь чуть ли не в саму тюрьму!

— В саму тюрьму, брат, тебя прокурор перенесет, как только натворишь чего серьезное, — хохотнул Доу. — Все знают, что в Азкабан можно добраться только на лодке. Вокруг всего острова раскинут антиаппарационный барьер, туда даже чайки не залетают. Авроры уж на что крутые ребята, а тоже вынуждены по воде добираться на лодке. А тут ты такой грамотный выискался. В центральный двор тюрьмы, мол, закинь его. На такое только Мерлин, поди, и был способен.

— Но как же я туда доберусь?

— Парень, ты глухой что ли? Говорю же, на лодочке, как все нормальные люди. Хотя к тебе такое понятие, по-моему, неприменимо, раз добровольно поперся в Азкабан. Короче, гони мои деньги, и я сваливаю отсюда, пока дементоры не появились на горизонте.

Гарри нехотя отсчитал Доу оговоренную сумму, и тот исчез с быстротою молнии. Поттер стал оглядывать берег в поисках лодки, но на глаза ему не попалось ни одного плавсредства. Что ж, не в первой. Всего-то и нужно, что трансфигурировать ее из какой-нибудь доски. Вскоре меж больших серых булыжников Гарри заприметил облепленную влажными воняющими водорослями большую доску, которую, немного помучавшись, превратил в утлое суденышко, опрокинуть которое могла бы и совсем небольшая волна. Слава Мерлину, погода сегодня была безветренной, и море было тихо и спокойно, как наглотавшийся успокоительного зелья удав. Лодкой Гарри никогда раньше не управлял, но довольно быстро приноровился орудовать веслами. Все же не океанский лайнер. Много ума эта наука не требует.

По мере приближения к острову, воздух становился все более и более прохладным, а водяные брызги из освежающих превратились в ледяные. Изо рта вырывались клубы прозрачного пара. Все это живо напомнило Гарри не столь давние события в Хогвартском экспрессе. Он поежился и еще более активно приналег на весла, чтобы не только ускорить время, но и согреться.

Над островом, где располагался Азкабан, похоже, царила своя собственная атмосфера, никак ни связанная с окружающим миром. Весь берег был покрыт серыми безжизненными валунами. Нигде ни травинки. Живность тоже активно избегала этих пустынных, мертвенных мест. Как и предрекал Джон Доу, Гарри не заметил ни единой чайки, пока оглядывал остров, не услышал ни единого птичьего крика. Неуютно здесь было, даже по мнению Гарри, который вовсе не являлся ценителем природной красоты и любителем флоры и фауны. Несмотря на то, что способ борьбы с дементорами был найден, Гарри не рискнул прямо вот так вот сразу ломиться в главные ворота. Может, этих тварей там сотни, а он такой один. Всех сразу даже самыми убойными чарами не завалишь.

Прикрываясь большими валунами, Гарри осторожно подкрался к высоким стенам замка, упирающимся чуть не в самый небосвод, и пошел вдоль них. Звезда удачи сегодня была на его стороне, потому что не прошло и получаса, как ему удалось найти лазейку — старый, заброшенный канализационный люк, прикрытый сверху ржавой решеткой. Поттер никогда не причислял себя к особо брезгливым людям (вспомнить хотя бы его приключения в туалете Плаксы Миртл) а потому смело взялся за трухлявую решетку, принявшись расшатывать ее и без того прогнившие прутья. Вскоре путь вниз, в холодный дурно пахнущий зев был расчищен. Люк и последовавший за ним проход оказались достаточно широкими, чтобы без проблем преодолеть их и пробраться по коллектору внутрь тюрьмы. В канализации не было даже обычных для таких мест крыс, что совсем уж настроило Гарри на мрачный лад. Если уж крысы здесь не задерживаются, как же тогда заключенные выживают? Вдруг Сириус Блек уже отправился к праотцам, и Гарри зря проделал такой долгий и опасный путь? Да нет, не мог такой прожженный уголовник, как Блек, загнуться настолько не вовремя. Тем более у него было некоторое время придти в себя на свободе, пока его не поймали и вновь не заточили в Азкабан.

После долгих блужданий по коллектору Поттер наконец-то выбрался в скупо освещенный магическими светильниками узкий коридор и пошел по нему вперед. По пути ему встретился лишь один неподвижно висящий над полом дементор, которого Гарри, незаметно подкравшись, приложил чарами щекотки. Дементор забулькал, заклокотал и, как и его собрат до этого в школьном поезде, тоже рухнул на пол кучей безжизненного рваного тряпья.

Петляющий, как пьяный книзл, коридор постепенно расширился, приведя Гарри в темный прямоугольный зал. Вдоль стен зала, плотно прилегая друг к другу, располагались камеры для заключенных, забранные толстыми железными прутьями. Гарри осторожно пошел вдоль камер, заглядывая в каждую из них. Многие были пусты, но кое-где на полу, среди гнилого тряпья и серой соломы смутно угадывалось чье-то шевеление. Разглядев одного из таких заключенных, Гарри попятился от неожиданности. То, что находилось за решеткой, и человеком-то назвать было сложно. Грязное, заросшее, воняющее потом и испражнениями существо, смотрящее на Гарри тупым бессмысленным взглядом, возможно, когда-то и было человеком, но теперь полностью утратило право так называться. Оставалось лишь надеяться, что Блек не успел опуститься до такого же состояния, тем более за столь короткий промежуток времени.

— Блек! — громким шепотом стал окликать на всякий случай каждого бедолагу за решеткой Поттер. — Сириус Блек, отзовись, если ты здесь.

В ответ ему раздавалось лишь глухое ворчание или сыпались грязные ругательства. До конца зала оставалось всего две камеры, когда Гарри, неосторожно подошедшего к изъеденным ржавчиной прутьям решетки почти вплотную, схватила за горло чья-то худая грязная костлявая рука и притиснула к самой решетке.

— Чего ты тут разбазлался (1), баклан (2)? — горячо прошипел ему кто-то в самое ухо. — С дементорами давно не гутарил?

Гарри почувствовал, что начинает задыхаться от нехватки воздуха и захрипел. Рука слегка ослабила хватку.

— Кто ты такой, вообще? Откуда здесь нарисовался? Ходит тут, как у себя дома… Бестолковку тебе давно не ремонтировал (3) никто что ли? Всю еду мне распугал своими воплями. Крысы они тишину любят.

— Нет здесь никаких крыс, — полузадушено просипел Гарри.

— Есть, малец, есть. Только прячутся они ловко, а подманить их трудно.

— Вы Сириус Блек? — прохрипел Гарри. — И отпустите меня, наконец, пока окончательно не придушили.

— Какие шустрые нынче мальки пошли. Сначала отпусти, потом баландой (4) поделись, до выхода проводи, раскладку дай (5), где желтизна (6) хранится. Колись, короче, когда с тобой старшие говорят. Кто ты такой?

— Я Гарри Поттер. Пришел, чтобы увидеться с Сириусом Блеком.

— Поттер, говоришь, — протянул узник. — А не восьмеришь (7) случаем? И что, вот так вот запросто взял и пришел? Как за пряником в кондитерскую? Что-то темнишь ты, малец, баланду травишь (8). Хорош лепить горбатого (9) да варганку крутить (10)! Выкладывай всю правду!

— Вы Сириус Блек? — все же сперва решил уточнить Поттер.

— Блек, Блек. Ты мне тут зубы не заговаривай! Как проник на территорию тюряги? Как дементоров обошел? Волына (11) что ли на кармане имеется? Хотя этих летающих сволочей таким не проймешь.

— Никак не обошел, — сознался Гарри, который из всего сказанного Блеком на воровском жаргоне хорошо если половину понимал. — Пришлось уничтожить. Да мне и попалась-то всего парочка.

Узник аж пальцы разжал на горле Гарри от удивления, чем тот и поспешил воспользоваться, быстро отскочив на безопасное расстояние. Из-за решетки на него в немом изумлении смотрел среднего роста человек, заросший, как и все здесь, но взгляд его был живым, в нем светился незаурядный ум и жесткость.

— Да ты кто такой-то, что смог так легко дементорам в шнифт дать (12)? — произнес, наконец, Блек. — Реинкарнация Мерлина что ли? Если не лапшу мне на уши двигаешь (13), конечно.

— Да не вру я, иначе как бы добрался до камер с заключенными? — резонно заметил Гарри.

— Твоя правда, — задумался Блек. — Нашел, значит, способ, как тварям обраточку (14) вернуть. Только вот что-то не расчухаю (15) я, от меня-то тебе что нужно?

— Так я за вами и пришел. Хочу помочь вам навсегда покинуть эти стены.

— А ты фантазер, малек, — хрипло хохотнул Блек. — Я тут давеча пробовал откинуться (16) на волю, так замели фараоны, как пацана несмышленого. Не иначе раззвонил (17) кто из подельничков. С-суки…

Блек смачно сплюнул на и без того грязный каменный пол.

— А твоих предков я знавал когда-то, да. Отличные кореша были и не жмотились никогда, если лавэ (18) срочно надо было на карман кинуть. Джеймс хоть и был по жизни фрайером бездарным (19), из состоятельных, но не бурел (20) чересчур. Да и Лилс никогда рамсы не путала (21). Эх, парень, заставил ты меня за нафталин повспоминать (22), — вздохнул Блек. — Хорошие времена были. А теперь, значит, откинуться помочь мне решил?

— Ну да, — кивнул Гарри. — Вы же мой крестный. Как я могу спокойно смотреть на произвол по отношению к вам?

— Хорош выкать, малек. В тюряге, чай, не на балу у Малфоя. И базар фильтруй от аристократизмов, а то аж зубы ломит от твоей воспитанности.

— А правду говорят, что вы… что ты кучу народу угробил за свою жизнь? — с живым интересом поинтересовался Гарри, вспомнив слова Рона в «Дырявом котле».

— Пургу-то (23) не гони, — нахмурился Блек. — Я на мокрое никогда не шел (24). Чай, не бельмондо (25) какой. Чисто по богатым хатам работал, где фраера лакшевые (26) обитают, хруст бабок погромче да рыжья (27) в заначках много. С малолетства так повелось, когда маман меня в карманных расходах притесняла по-черному. А мне, молодому да раннему, и погулять хотелось, и девок за разное пощупать. Строгая маман у меня была, жуть. Ежовая маруха (28), одним словом. Что-то я опять за нафталин ударился, старею, должно быть. Как когти-то рвать (29) будем? Я уж один раз пробовал, рога заголив (30), да только обрат меня тут же и вернули, чуть все мурло не попортив да банок наставив (31) изрядно.

— Отойди-ка от решетки, — скомандовал Гарри.

Когда Блек выполнил его просьбу, Поттер навел волшебную палочку на огромный амбарный замок на входе в камеру.

— Бомбарда Максима!

Волшебство сработало вполсилы, словно нехотя, будто сами стены тюрьмы поглощали магию. Глухо грохнуло, брякнуло, зазвенело, под высокими сводами зала загуляло гулкое эхо. Решетку выбило из пазов вместе с каменной кладкой. Блек очумело взирал на учиненный Поттером разгром, но вместо того, чтобы хотя бы поблагодарить своего спасителя, он злобно ощерился и, подойдя к крестнику, влепил ему звонкую затрещину.

— Совсем охренел, паскудник?! Сюда сейчас все дементоры с округи подтянутся, и амба (32) нам тогда настанет! Учинил тут бездорожь (33)!

— Так ты же сам сказал вытаскивать, — пискнул Гарри.

— Ша! Я думал, у тебя хватит ума все сделать чисто (34). А ты что здесь устроил? Так бы и дал в кость (35), да ноги тут же протянешь.

Блек вновь отвесил своему незадачливому спасителю крепкую затрещину.

— Все, валим отсюда, все сопли потом. Надо хвост сбросить (36).

Он подхватил Поттера под локоть и с силой куда-то целеустремленно потащил. Внезапно путь им преградило сразу несколько дементоров.

— Допрыгались, — коротко и зло бросил Блек. — Все, сгорели на деле (37).

Гарри вышел вперед из-за его спины и направил на дементоров палочку.

— Риктусемпра!

Один за другим все три охранника Азкабана повалились на пол грудой тряпья. Гарри не стал далеко убирать палочку, пригодится еще не раз при их попытке выбраться из тюрьмы. Сириус пялился на крестника широко раскрытыми от шока глазами.

— А ты не такой лох, малек, каким кажешься вначале, — оценивающе поцокал он языком. — Может быть, из тебя еще и можно будет вырастить что-то путное. Папаша твой тоже, помню, подметки на лету рвал. Ничего, вот оклемается твой крестный и возьмет твое воспитание в свои руки. И уж поверь, спуску я тебе не дам, как шелковый у меня ходить будешь. Но зато годиков эдак через десять спасибо скажешь за науку, когда в люди выбьешься да с нужными корешами знакомство сведешь.

Блек вновь потащил было крестника куда-то по коридору, но тот неожиданно заупрямился.

— Подожди, Сириус, у меня есть безопасный путь отступления. Предлагаю воспользоваться именно им.

По дороге к уже знакомому Гарри коллектору им пришлось расправиться еще с дюжиной дементоров. Те, не ожидая столь наглого и действенного отпора, сыпались на грязные каменные плиты трухлявой рваниной один за другим. Сириус, как выяснилось, манией чистоты тоже не страдал, что, впрочем, и неудивительно в таком-то месте, и с готовностью нырнул в пахнущий нечистотами темный лаз.

Когда парочка беглецов выбралась наружу, уже начались сумерки и резко похолодало, хотя, казалось бы, дальше выстуживать воздух уже некуда. Гарри наложил на себя и на Блека согревающие чары, но действовали они так себе, слабенько. Старые камни Азкабана блокировали любую попытку создать себе хотя бы минимальный комфорт. Не для того это строение возводилось древним полубезумным магом, чтобы поддерживать радость и уют хоть в ком-нибудь. В лодке Блек сам взялся за весло и принялся так рьяно грести, что обратный путь показался Гарри чуть ли не вдвое короче. На большую землю они выбрались уже практически в полной темноте, ближе к полуночи. Сириус тут же выскочил из хлипкой лодчонки и припал губами к каменной почве.

— Свобода, твою мать! Получилось! Ну, малек, за мной должок.

— Не должок, а долг жизни, — скромно заметил Гарри. — Мне кажется, это немного разные понятия.

— Ну ты и прощелыга! — восхищенно покрутил головой Сириус. — Своего не упустишь, не так ли? Не ошибся я в тебе, малец, не ошибся. Моя порода видна, волчья. Крестный по магии это вам не книзл в тапки насрал.

— Сириус, но твоя анимагическая форма же вроде пес, — заметил Гарри. — Так что не волчья порода, а, даже не знаю… Кобелиная?

— Ты и это знаешь? — изумился Блек. — Кто прокололся? Кто заложил? Найду гада, прибью.

— Никто, — спокойно ответил Гарри. — Сам догадался по ряду признаком. К тому же, как бы ты еще смог так долго продержаться в Азкабане, сохранив при этом здравый ум и относительно хорошее самочувствие? Только лишившись на какое-то время человеческого облика, то есть перевоплотившись в животное. Не волнуйся, никто об этом не узнает. По крайней мере, от меня.

Сириус посмотрел на крестника долгим внимательным взглядом, кивнул.

— Что будем делать дальше? — поинтересовался Гарри.

— Тебе, малек, давно пора в кроватку баиньки, пока кто-нибудь не обнаружил твое отсутствие в школе. Я же пока залягу на дно, подожду, пока пена уляжется, есть у меня одна надежная берлога. Потом с корешами верными перетру за жизнь, за дела наши общие, а дальше как фишка ляжет. Но ты не бзди, твой крестный тебя не бросит. Усек? Ну все, бывай, малек, некогда лясы точить. Того и гляди фараоны нагрянут, они всякую лажу за версту чуют.

С этими словами Блек подошел к Гарри, крепко стиснул его в объятиях, так, что у того чуть ребра не хрустнули, затем мгновенно обернулся большим кудлатым черным псом и бодро потрусил по каменистому берегу прочь в непроглядную темноту. Гарри постоял еще немного, переваривая все случившееся и размышляя, не зря ли он помог сбежать матерому уголовнику. Ох и наплачется еще из-за него магическая Британия. Ох и прольются еще не один раз лордские слезки над разграбленными сейфами и раскуроченными тайниками с родовыми богатствами. Поттер хищно усмехнулся, сверкнув глазами в темноте, и тоже быстрым шагом направился в сторону места, где у него был припрятан портключ почти до самых ворот Хогвартса. За два с лишним года обучения в школе он сумел разведать немало потайных ходов и лазов, одним из которых сейчас и намеревался воспользоваться, чтобы незамеченным вернуться в гриффиндорскую башню.

* * *

Базлать (1) — кричать, ругаться.

Баклан (2) — 1. неопытный вор; 2. хулиган.

Бестолковку отремонтировать (3) — разбить голову.

Баланда (4) — 1. тюремная похлёбка; 2. разговор в лёгком тоне.

Дать раскладку (5) — все рассказать.

Желтизна (6) — золото, золотые изделия.

Восьмерить (7) — представляться не тем, кто ты есть.

Баланду травить (8) — много говорить попусту.

Лепить горбатого (9) — 1. выдавать себя за другое лицо; 2. давать ложные показания; 3. обманывать.

Варганку крутить (10) — говорить неправду.

Волына (11) — обрез.

Дать в шнифт (12) — ударить в глаз.

Двинуть лапшу на уши (13) — соврать так, чтобы поверили.

Обратка (14) — ответный удар.

Расчухать (15) — понять.

Откинуться (16) — выйти из тюрьмы.

Раззвонить (17) — выдать секрет.

Лавэ (18) — деньги.

Бездарный фраер (19) — беззаботный, легкомысленный человек.

Забуреть (20) — загордиться, зазнаться.

Путать рамсы (21) — неправильно себя вести.

Вспоминать за нафталин (22) — вспоминать старые времена.

Пурга (23) — ложь, враньё, обман.

Идти на мокрое (24) — идти на убийство.

Бельмондо (25) — отмороженный дурак.

Лакшевый фраер (26) — денежный человек.

Рыжье (27) — золотые изделия.

Ежёвая маруха (28) — злая женщина.

Рвать когти (29) — бежать, скрываться.

Рога заголить (30) — решиться на отчаянные, безрассудные действия.

Банки ставить (31) — избивать, наносить удары по туловищу.

Амба (32) — безвыходное положение.

Бездорожь (33) — глупое, ненадёжное действие.

Сделать чисто (34) — совершить преступление, не оставив следов.

Дать в кость (35) — избить.

Сбросить хвост (36) — уйти от преследования, наблюдения.

Сгореть на деле (37) — попасться с поличным.

-6-

Наутро все газеты только и пестрели заголовками об очередном дерзком побеге Сириуса Блека из Азкабана. Сириус на колдографиях, размещенных во всех изданиях крупным планом, вызывающе ухмылялся и демонстративно цыкал в кадр новым золотым зубом. Журналисты в своих статьях изощрялись, выдумывая все новые и новые способы, с помощью которых Блеку удалось бежать. Многие из них почти не таясь проезжались по профнепригодности авроров, намекая, что те слишком много занимаются бумажной работой и обросли жирком, мешающим им думать и принимать разумные меры для усиления тюремной охраны. Кто-то высказывал предположение, что Блеку помогла сбежать подкупленная стража.

— Какая еще подкупленная стража? — почесал рыжую макушку Рон, читая очередной журналистский бред за завтраком в большом зале Хогвартса. — Это они про дементоров что ли? Пусть-ка сами попробуют подкупить этот летающий злой дух. Посмотрим, долго ли они протянут после такой глупости. Совсем у писак голова не варит, должно быть, если они такое всерьез заявляют.

— Знаете, ребята, — задумчиво крутя в руках чайную ложечку, произнесла Гермиона, — я уже начинаю сомневаться в надежности и неприступности Азкабана, о чем нам не устает твердить Министерство Магии. Если любой преступник может вот так вот запросто сбежать и оставить наш доблестный аврорат с носом, то вряд ли мы сможем спать спокойно в ближайшее время. А Блеку скорее всего и впрямь кто-то помог бежать. Сам бы он такое дело не провернул.

— Да не нужна ему ничья помощь, — возразил Рон. — Один раз он уже сбегал, если помнишь. И потом, Блек это тебе не любой преступник! — горячо вступился он за Сириуса. — Он настоящий мастер своего дела. О его хитрости и предприимчивости уже легенды ходят. А как он ловко обчистил семейку Хоббсов в самом начале своей карьеры! Те даже моргнуть не успели, как он полдома вынес. А Паттерсоны? Уехали же всего на полдня куда-то за покупками, а вернулись к разбитому корыту. Все это он провернул много лет назад, а помнят о его деяниях до сих пор. Это о чем-нибудь да говорит.

— Рон! Ты что восхищаешься одним из самых опасных преступников? — возмутилась Гермиона. — Наручники, зэки, этапы, нары, общественное порицание — это, по-твоему, идеал жизни? Как можно одобрять противоправные действия типов, подобных Блеку?

— А почему бы и нет? — запальчиво ответил Уизли. — Блек, между прочим, грабит только богатеньких и чванливых, из высшего общества.

— То есть тебя не смущает, что если ты завтра разбогатеешь и получишь титул, то Блек и к тебе может придти?

— Мне это не грозит, — хохотнул Рон. — Скажешь тоже, титул. Да мне вторым Малфоем в жизни не бывать, и не очень-то и хотелось. Да и наследство мне вряд ли откуда-то неожиданно привалит. А Блек это своего рода уже легенда. Как ловко он расправляется с охранными чарами! Сказка просто. Он же все магические нити и плетения чует, словно пес.

— Вот бы ты так же хорошо в заклинаниях, травологии или трансфигурации разбирался, — резко оборвала Рона Гермиона, — а не в блатной романтике.

Гарри во время их перепалки молча сидел в сторонке, предпочитая не вмешиваться и тихо попивать тыквенный сок. В душе он был согласен с Роном, но высказывать свои мысли вслух не стал. Гермиона и так иногда опасливо косилась в его сторону, а уж ей-то в уме и проницательности не откажешь. Невилл тоже сидел рядом тише воды ниже травы. На него Гарри тоже как-то на первом курсе пришлось наложить Обливиэйт, когда Лонгботтом так некстати встал у него на пути, желая помешать завладеть философским камнем. Ничего у него, конечно, не получилось, но тень сомнения по поводу Гарри, похоже, осталась и у него. Да, над чарами забвения нужно еще хорошенько поработать, а то рано или поздно кто-нибудь может и вовсе скинуть их. И тогда не миновать Поттеру разоблачения.

Гарри так задумался над этой проблемой, что чуть не пропустил момент, когда все студенты уже стали покидать большой зал, закончив завтрак. Прихватив с собой надкушенную булочку с яблочным джемом, он поспешил за остальными учениками, не заметив направленного на него острого, тяжелого взора одного из преподавателей.

— Северус, перестань так сверлить мистера Поттера своим фирменным мрачным взглядом, — заметила Минерва Макгонагал сидящему неподалеку от нее Снейпу. — Это уже всякие разумные рамки переходит. Твоя предвзятость по отношению к этому ученику до добра не доведет.

Зельевар моргнул и отвернулся от Поттера.

— Тебе показалось, Минерва. Своим, как ты изволила выразиться фирменным, мрачным взглядом я смотрю на всех, не только мистер Поттер удостоен такой привилегии.

Он привстал со своего места.

— Вынужден откланяться. Через десять минут у меня начинается пара.

Снейп шел к выходу из большого зала по широкому проходу меж длинных столов и старался понять, что же его так настораживает в поведении Гарри Поттера. И Дамблдор, и Макгонагал, да все в этом мире считали его подозрения абсолютно беспочвенными. Сам же он был уверен, что у Поттера есть второе дно, а то и третье. Этот студент беспокоил Снейпа все больше и больше. Пока он решил не предпринимать никаких действий, тем более что реакция Дамблдора была ему уже известна заранее.

-7-

В целом, третий год обучения Гарри Поттера шел довольно бодро, хотя хватало, конечно, и разной нудятины, вроде истории магии или астрономии. Были и по-настоящему интересные предметы. Гарри, к примеру, совершенно неожиданно понравились занятия по защите от темных искусств под руководством Ремуса Люпина. Тот довольно толково и доходчиво объяснял все трудные места, приводил множество примеров, давал занимательные практические занятия. Правда, довольно скоро выяснилось, что профессор Люпин не имеет права преподавать в школе и, собственно, называться профессором, так как является не совсем человеком, а скорее потенциально опасным магическим существом. Оборотнем, проще говоря. Довольно прозрачно несколько раз на это намекал профессор Снейп, не особо дружелюбно относящийся к Люпину. Да и вечно все знающая вперед всех Гермиона тоже заподозрила неладное после практического занятия по изгнанию боггарта. А потом и вовсе чуть не случилось непоправимое. Рон Уизли за каким-то бесом поперся в новолуние к Визжащей хижине, где его чуть и не загрыз забывший вовремя принять волчьелычье зелье перевоплотившийся в зверя Люпин. Спас Уизли от верной смерти профессор Снейп, собиравший в это время какие-то редкие травы на полянке неподалеку. Ремуса Люпина после такого скандала пришлось с треском уволить, как ни сопротивлялся этому директор Дамблдор. Попечительский совет школы единогласно встал на сторону Северуса Снейпа, требовавшего незамедлительно убрать подальше из школы и от детей до такой степени неконтролирующего себя преподавателя.

Когда с Люпином разобрались, случилось еще одно происшествие. На одном из занятий по уходу за магическими существами, которое вел Хагрид, взбесившийся гиппогриф клюнул ученика в руку. Да не кого-нибудь, а Драко Малфоя. Естественно, попечительскому совету во главе с Люциусом Малфоем вновь пришлось вмешаться в творящееся в школе безобразие. В результате неадекватного гиппогрифа решено было казнить через обезглавливание. Хагрид рыдал над своим любимцем, как малое дитя, но его слезы никого не смогли разжалобить. Даже Дамблдор лишь скорбно качал головой и говорил, что не в силах помешать совету осуществить казнь гиппогрифа, тем более что тот и впрямь без всякого повода набросился на ученика и чуть не покалечил его. Никто, конечно же, так и не узнал, что гиппогриф взбесился не просто так. Некто, предпочитающий все время оставаться в тени, запустил ему под хвост ядовитую колючку, прихваченную в теплице профессора Стебль. А вот нечего было хорьку белобрысому так противно хихикать над круглыми нелепыми очками на носу Гарри Поттера.

Весь кайф из-за случая с Малфоем-младшим, правда, совершенно неожиданно обломали Гермиона с Невиллом. Эта парочка так прониклась горючими слезами Хагрида, что кинулась спасать несправедливо обвиненного гиппогрифа из-под топора палача. И им это даже удалось каким-то непонятным образом, за что Гарри затаил на них глухую обиду. Такого шоу лишили, заразы. Когда еще удастся посмотреть на работу палача в реальном, так сказать, времени. Тихоня Невилл же раздражал Гарри особо. Тюфяк тюфяком, а туда же, героические поступки совершать. Да кем он себя возомнил? Магловским Суперменом что ли?

— Ничего, ничего, земля круглая, — тихо бормотал себе под нос обиженный в лучших чувствах Гарри, — сочтемся. Тем более у меня тут недавно крестный с зоны откинулся, поможет, если что.

Перед летними каникулами все преподаватели словно сговорились и завалили учеников таким длиннющим списком заданий на лето, что проще было вообще домой не уезжать, а так все теплые деньки и проторчать под крышей Хогвартса, вернее, в библиотеке, до потери пульса конспектируя все подряд. Чего стоило одно только метровое сочинение по истории магии на тему «Был ли смысл в XIV веке сжигать ведьм?». По мнению Гарри, сжигать стоило как раз таки тех, кто давал подобные задания, а потом их пепел по ветру развеивать. Но деваться все равно было некуда. Хочешь не хочешь, а выполнять все, даже не самые адекватные, задания на лето все равно придется. Немного оптимизма добавляло лишь то, что он, Гарри, опять целое лето сможет безнаказанно издеваться над своими родственничками. Гарри представил, какие именно заклинания и чары, изученные за этот год, он опробует на братце Дадли и его дружках, и расплылся в широкой предвкушающей улыбке.