Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Отрывок из потрёпанного журнала.

Запись №1:

«...говорил: “Нет более жалкого зрелища, чем герой, о подвиге которого никто не узнает”. С другой стороны, я ведь не ради признания копаюсь в выгребной яме, называемой Древними. Я сам дал им такое название, другого они не имели. Эти существа ведь действительно… древние. Помощников у меня нет: если кому расскажу о своей миссии — окажусь на костре, клеймённый беззаконником. Свои знания я могу доверить лишь бумаге.

Итак, я пытаюсь уничтожить тварь, которая скоро пробудится и сожрёт весь материк».

Угол листа обгорел.

* * *

Рыжие пряди смешались с незабудками, обрамляя обескровленное девичье лицо. Будь увиденное лишь картиной, София, может, даже выкупила бы её. К сожалению, в реальности всё впечатление портили трупный запах и вывернутые края пореза на шее. Девушка была так похожа на Софию — легко обмануться и представить, как она сама лежит среди цветов, истёкшая кровью. От чересчур живо увиденной сцены её рука потянулась к горлу.

— Мисс Таррнет? — окликнул Виктор. София вздрогнула и прогнала невесёлые образы прочь из головы. Пока рядом её Хранитель, можно не беспокоиться за свою жизнь. — Вы закончили? Тело заворачивать в саван?

— Да… да, — оторвав взгляд от девушки, София дописала последние строки в записной книжке. На цветочной клумбе, прямо у её ног, голова к голове лежали одиннадцать человек. Завёрнутые в серые саваны, они походили на лепестки цветка, распустившегося вокруг статуи Поющей девы. Увы, крылатая Дева-защитница не смогла никого уберечь. В том, что местные стали жертвами ритуала, сомнений нет: беззаконники даже оставили издёвку, намалевав на щите Девы глаз, обвитый щупальцами. Не в первый раз доводилось встречать и символ, и опустошённые деревни. Левиафаны, точно они. Но так далеко от севера, да рядом с крупными городами? Что-то новенькое.

Трое нанятых работяг замотали тело селянки в покрывало, стараясь не касаться оголённых участков кожи. Боялись схлопотать себе на голову проклятье, шептались между собой: «Неужели дух Дикой Кэйшес вызывали?» Невежественные заблуждения, но София могла их понять — это она по роду службы успела насмотреться на всевозможные нарушения Непреложных законов, от которых волосы встают дыбом. Простой народ не готов к подобным зрелищам.

Виктор закончил обход деревни, отчёт его был краток: «Насчитал шестнадцать домов, домашнего скота нет. Заглянул в окна — следов разбоя не заметил». Рука Софии замерла, так и не дополнив записи. На шестнадцать дворов лишь одиннадцать жертв! Куда ни глянь, всюду остались следы былой жизни: на дорожке брошены деревянные мечи для детских забав, на верёвках висит давно высохшая одежда, у пруда валяются удочки, а у колодца — перевёрнутые вёдра. Жители исчезли, как по щелчку, оставив после себя несколько тел на клумбе. А если таким образом начнут пустеть целые города?..

Коснувшись плеча, Виктор привлёк внимание Софии к женщине, приблизившейся к ним со склонённой головой. Та теребила в руках платок, то и дело оглядываясь на своего сына, с потерянным видом маячившего позади. Единственные оставшиеся жители деревушки Форменн — на их зов о помощи София и откликнулась сегодняшним утром.

— Леди Таррнет, я, дура старая, так и не поблагодарила за всё сделанное для нас, и… и для них, — женщина поклонилась. Кажется, она представлялась как миссис Каннар. Скверно иметь плохую память на имена. — Я вовсе не пытаюсь оспорить ваше слово, но… точно не позволите отвезти наших в крематорий? Мы с сыном развеяли бы прах над Луковым полем, где развеяны наши предки. Этой традиции много лет, понимаете? А тут… всё в осквернённую землю уйдёт, с грязью смешается. Нехорошо, неправильно как-то.

— Прекрасно вас понимаю, — София взяла трясущиеся руки миссис Каннар в свои. — В любой другой ситуации я немедля организовала бы перевозку, но сами видите: эти люди — жертвы беззаконного ритуала, — её голос стал жёстким, давящим. — Мы должны — нет, обязаны — как можно скорее упокоить их души, пока они не обратились в чёрта или во что-нибудь похуже. Всё ещё уверены в своей просьбе? Готовы взять на себя подобную ответственность?

Возражения стихли. Для погребального костра на одиннадцать человек требовалось много, очень много древесины. Пока Виктор вместе с другими помощниками опустошал поленницы, София расспросила миссис Каннар о незнакомцах, которые могли посещать Форменн в последние дни.

— Была одна, — влез в разговор сын селянки. — Городская, ухоженная. Породистая, — сказал он с придыханием. — Приезжала часто в местный паб, да при деньгах всегда. Умела развлекаться.

— Да, заезжала такая, — миссис Каннар вздохнула, промокнув платком опухшие глаза. — Звалась Ириной Саттфорд. Всё мужичьё местное с ума свела: руки холёные, рожей смазливая, наши бабы грозились ей всю гриву златовласую повыдёргивать.

— И как, успешно? — София добавила к записям несколько пометок. Ирина Саттфорд. Видимо, новый «пастух». Хоть какая-то зацепка, стоит передать её полиции — пусть ищут.

— Не знаю. Сестрица моя тоже горела желанием, но однажды её как подменили: целый день заливала в уши, какая расчудесная из Ирины вышла подружка. А потом… настойчиво предлагала с ней встретиться, — морщины на лице миссис Каннар углубились. Лежала ли её сестра подле Поющей девы? Сбежала ли за своим «пастухом»? — Выходит, эта городская беду накликала? Подумать только, не отправься мы с сыном в Дарнелл, то тоже лежали бы… там…

Юноша обнял миссис Коннар, поглаживая её дрожащие плечи. Миссия Софии — искоренять беззаконие, а не прощаться с мёртвыми, но бросить выживших наедине с их бедой она не могла. Подавив воспоминания о матери, всегда тревожившие сердце при виде погребальных костров, она запела Песнь последних слов. Под звуки её голоса огонь пожрал трупы, как того требовали Непреложные законы. Одинокие фигуры матери и сына жались друг к другу на фоне разгорающегося пламени; глядя на них, София уверилась, что поступила правильно, даже если опоздает из-за этого на сбор в Дарнелле. Она украдкой оглянулась через плечо: Виктор, её верная тень, поймал взгляд и слегка прищурился, как зачастую делал вместо улыбки. Это решение и ему пришлось по душе.

София уже всё распланировала: в её дилижансе хватит места для миссис Каннар с сыном, она отвезёт их в Дарнелл, где за ними присмотрят местные адепты… но стоило открыть рот, чтобы озвучить своё предложение, как в глазах помутнело. Миссис Каннар что-то говорила, но вместо неё София слышала голос матери: «Молчи, милая, молчи. Тайны этой деревни сгорят вместе с телами». Мгновением позже уши резанул вскрик: «Ох, леди Таррнет, у вас кровь!» София отрешённо провела пальцем под носом. На коже остался смазанный след. Кажется… кажется, София собиралась уезжать. Её визит в Форменн затянулся. Она приложила к носу платок, затылком ощущая взгляд Виктора. Как только они останутся наедине, тот опять заведёт любимое: «Вам необходима помощь, мисс Таррнет. Давайте обратимся к другим приближённым, мисс Таррнет. С вами же явно случилось дурное, мисс Таррнет». Чересчур много шума из-за пустяков.

Прощание вышло скомканным. Возвращаясь к дилижансу, София терзалась мыслью, что она упустила важную деталь — но какую? Они с Виктором собрали всю доступную информацию, тела кремировали, а те двое… те двое… София потёрла ладонями лицо. Всему виной недосып. За круглосуточной службой порой забывалось, что она всё ещё оставалась обычным человеком.

— Ваши волосы растрепались, — Виктор заправил за ухо вьющуюся прядь. Ощутив после его прикосновения нечто странное в волосах, София нащупала стебель с крошечными цветками. — Я заметил, как вы любовались цветами. Приятное разнообразие после заснеженных гор, да?

София выдавила благодарную улыбку. Ни к чему Виктору знать о мрачных образах, возникающих в голове при виде незабудок. Расстроится, ещё и кровь из носа припомнит — нет уж. Закрывшись от внешнего мира за дверями дилижанса, София начала искать старые записи о других поселениях, опустошённых Левиафанами. Незабудку она заложила между страницами — и подарок сохранила, и в волосах ничего нет.

— Не думал, что когда-нибудь увижу Форменн в таком состоянии, — вздохнув, Виктор провёл ладонью по светлым волосам, зачёсывая их назад.

— Неужели вы бывали здесь раньше?

Виктор покрутил запонку на рукаве мундира. Переживал о чём-то.

— Когда я проходил обучение в Хранительской крепости, что выше по реке… — он стушевался, но, подумав, всё-таки продолжил: — Иногда сбегал с друзьями в эту деревушку. Учёба была несладкой, иногда хотелось расслабиться. Местные всегда тепло нас принимали, не задавая лишних вопросов.

— Не переживайте, я не сдам отцу ваши юношеские проделки, — со смешком сказала София, уловив причину беспокойства. Отец всегда был суров к ней, но как мастер Хранителей со своими подчинёнными он и вовсе был безжалостен, не гнушался и казнить за особо тяжкие нарушения устава. София пыталась убедить отца пересмотреть правила, но получила настолько жёсткий отказ, что на всю жизнь запомнила: внутренние порядки Хранителей — не её ума дело.

Колёса дилижанса увязали в грязи, пока кучер гневно покрикивал на лошадей. Почему в эти края до сих пор не провели железные пути? Рядом ведь находится Дарнелл, хоть и не самый развитый город в империи, но он играет важную роль как морской порт. Столько дней потрачено впустую из-за непроходимых дорог! Прижавшись лбом к стеклу, София высматривала силуэты пароходов. Маленькие фигурки, словно игрушечные, плыли на свет маяка, построенного на скале неподалёку от города. Как же хотелось к морю, на дикий пляж, помочить в прибое ноги — и в запасе как раз были лишние полчаса. Виктор этой идеей, мягко говоря, не вдохновился.

— По берегу я могу пройтись и без сопровождения, — София нетерпеливо постукивала ноготками по дверной ручке. — Подышу морским воздухом и вернусь. Можете пока вздремнуть в дилижансе, я не против, а то сердце разрывается от вашего изнурённого вида.

— Вы же прекрасно знаете, что я не могу отпустить вас одну. Не имею права.

— Раймонд, сжальтесь! Мы столько недель жили среди вечной мерзлоты, и после сбора — опять туда же! Я так с ума сойду. Хоть немного разнообразия — и мне станет лучше, — София понимала, что сейчас воспользуется нечестным приёмом, но она привыкла добиваться своего любыми способами: — Может, те… приступы… тоже пройдут?

Виктор ожидаемо отвёл взгляд. Полная капитуляция. Не медля ни секунды, София вылетела из опостылевшего дилижанса. Всю жизнь ей приходилось разъезжать по империи вслед за отцом, это дарило свои незабываемые впечатления, но море осталось в памяти чем-то иррационально притягательным. Особенно волны! Жаль, уже конец лета, иначе она точно разочек окунулась бы. Последней мыслью София даже поделилась со своим Хранителем. Зря, как оказалось.

— В море сбрасываются отходы с местных фабрик. Тут никто никогда не купался.

— Умеете же вы испортить весь настрой, Раймонд. Откуда такие познания? Жили когда-то в Дарнелле? — София подставила ладонь навстречу набежавшей волне. Вода как вода, прозрачная и холодная.

— Давно… и недолго, — редко удавалось вытянуть из Виктора хоть слово о его прошлом до Хранителей. Вечно он отмахивался: «Не могу припомнить, мисс Таррнет», словно этого прошлого у него и не было.

Не одну Софию тянуло к морю: дальше по побережью, в тени скал, группа наряженных людей водила хороводы, гуляя, как в последний раз. Любопытно! И даже немного завидно. Все «развлечения» приближённых Пламенного судии — это просвещение народа, дознавание и казни беззаконников. Жуть как хотелось отвлечься от рутины, стать частью толпы, так легкомысленно пляшущей вместе с волнами и чайками. Может, и утренний случай в Форменне хоть ненадолго перестанет тяготить душу.

— Плохая идея, — Виктор опустил ладонь на плечо Софии, с лёгкостью разгадав, от чего зажёгся её взгляд. — Я в хранительском мундире, они догадаются, кем вы являетесь. Сегодня не лучший день, чтобы связываться с перевозбуждённой толпой.

— Да бросьте, не одни приближённые нанимают Хранителей. Может, вам заплатил богатый папенька, переживающий за безопасность своей дочери. Ну как, я смахиваю на избалованную аристократку? — София почти не общалась с девушками своего возраста, зато видела множество их портретов. Спародировав собирательный образ, она кинула на Виктора томный высокомерный взгляд.

— Так вы похожи на чудачку, — тот прищурил голубые глаза, даже почти улыбнулся. Обидно, ведь София очень старалась.

— Главное — держите наготове револьвер, — хватит дурачеств, всё-таки Хранитель у неё в подчинении, а не наоборот. — Вы защищали меня от опасностей куда серьёзнее, чем десяток гуляк. Справитесь, если что пойдёт не так.

Виктор больше не перечил, но и просто так свою хранимую не отпустил: поправил капюшон — её лицо мелькало в газетах — и заколол фибулу так, чтобы дорожный плащ скрыл повязанное на шее боло, Дар Квадранты.

— Теперь мы готовы, маменька?

— Ведите.

Стоило подойти ближе, как стало ясно, к чему все хороводы — степняки гуляли свадьбу. Скрыв лица за масками, разодетые в красочные одежды, они горланили песни и кричали в небо, зазывая Всевидящего хана обратить своё солнечное око на жениха и невесту. Чужаков они встретили радушно, хоть и не без опаски. Жрица в салатовом балахоне вышла из толпы, распахнув обмотанные лентами руки:

— Гости, гости! — из-за лисьей маски её голос звучал гулко. — Зачем же вы к нам пришли, гости? Неужели из праздного любопытства?

— Хочу написать книгу о народах нашей империи. Если не помешаю, то я бы за вами немного понаблюдала, — с улыбкой ответила София, даже не соврав. Квадрианству давно следовало пересмотреть взгляды на традиции диких народов, в которых остались лишь слова да атрибуты, не более — но нынче могли покарать и за такое. Когда-нибудь она докажет остальным приближённым свою точку зрения, но чем дальше, тем невозможней казалась эта задача.

Ответ степняков устроил. Чем больше народу — тем лучше празднество, но женщина-лиса заставила гостей нацепить маски: «Пока союз сердец не принят Морским ханом, мы все должны носить их, во избежание сглаза». Другая жрица, облачённая в жёлтый, отбила колотушкой в бубен размеренный ритм. Голоса смолкли. Пришло время таинства. Молодые рука об руку вошли в море по пояс, ярко-алый подол платья невесты расплылся в воде подобно кровавому пятну. Гулкие звуки подчинили себе всё вокруг: стая чаек молча кружила в небе, водя над гостями собственный хоровод; волны прибывали в такт ударам, омывая юную пару; степняки вторили жрице хлопками. София поддалась всеобщему трансу: чувствовала, когда надо хлопнуть, когда топнуть, когда закричать во всё горло, приветствуя новобрачных, окунувшихся в притихшие солёные воды. Посыпались разухабистые крики, улюлюканья и поздравления. Степняки бросали на гальку маски и подставляли ладони под глиняные кувшины, омывая лица молоком. Как пояснила жрица в салатовом балахоне: «Ежели среди нас оказался человек, охваченный злым духом или злыми помыслами, первородные соки помогут разоблачить его». Уж кто-кто, а София могла бы подискутировать на тему, как надёжнее всего вычислять одержимых людей, но сейчас не то время и не та публика для подобных разговоров. Вместо этого послушно протянула руки, сложив ладони в чашу. Молоко налили непростое: чувствовался пряный аромат трав.

Сознание померкло. Перед глазами встала не раз виденная в реальности и во снах картина: полярное сияние, объявшее беззвёздное небо от горизонта до горизонта. Приступ прошёл так же внезапно, как и явился. Молоко в руках Софии образовало комочки, плавающие в мутной желтоватой жидкости. Вскрикнув от неожиданности, она развела ладони; вонючие сгустки упали на гальку, прямо на глазах покрывшись плесенью. Следом на них закапала кровь, София тут же прикрыла нос платком.

Жрица вздрогнула, отступила на шаг. Пока окружающие только осознавали случившееся, Виктор утянул Софию себе за спину и выхватил револьвер. Степняки медленно приближались, храня полное молчание — а взгляды у всех были злые, страшные.

— Уходи, — тихо произнесла жрица и тут же повысила голос: — Уходи!

Толпа вторила ей: «Убирайся», «Изыди», «Проваливай». Раздался щелчок, Виктор взвёл курок револьвера. Со всеми, кто покушается на его хранимую, у него разговор короткий. Только этого не хватало! София положила руку на его предплечье, шаг за шагом уводя прочь от беснующихся степняков. Те не пытались их преследовать, хотя кто знал, что случилось бы, не окажись у Хранителя пистолета в руке и меча в ножнах.

— Заявим на них? — убрав оружие в кобуру, Виктор достал вместо него платок и бережно вытер руки Софии от остатков молока.

— Думаю, это была злая шутка, — пробормотала София, зябко поведя плечами. В ушах стоял гул, из-за которого было невозможно сосредоточиться. — Скорее всего, они поняли, что я приближённая Квадранты.

— Нет. Дело не в этом! У вас случился приступ. Опять. Это не болезнь и не переутомление, сами понимаете. Молоко… оно же…

— Скисло неспроста? — сухо закончила София. — Что вы хотите сказать, Раймонд? Что я одержима? Это невозможно, вы же знаете. Если уверены, что омовение молоком — ведовской ритуал, раз он имел силу, то давайте вернёмся и вместо свадьбы устроим суд!

— Нет, — с заминкой ответил Виктор, всё ещё держа ладони хранимой в своих руках. — Но ваши приступы нельзя игнорировать. Мисс Таррнет, вам наверняка можно помочь, но вы совершенно ничего не делаете для этого.

— Раймонд, не забивайте голову. Ваше дело — защищать моё тело от посягательств извне. Об остальном я могу позаботиться сама.

Всё, что мог сделать Виктор — это подчиниться. Как и всегда.

Весь путь до города София старательно изучала записи, игнорируя бросаемые Хранителем взгляды. Грязь под колёсами дилижанса сменили мощёные дороги Дарнелла — города, затерянного в прошлых десятилетиях. Тесные улочки освещали старомодные газовые фонари, броские плакаты заменяли скандирующих рекламу мехатронов, а в небе вместо дирижаблей летали лишь стаи птиц. В этом было своё очарование. Всё казалось интересным после однообразия гор и снежных пустошей, слишком долго София просидела в самой глуши, у Глотки Предтечей. Жаль, что поездка прошла впустую. Донести до горцев из Мун-Бадыр важность Непреложных законов, которые они нарушали шаманскими обрядами и дружбой с неупокоенными духами предков, ей пока не удалось. Крепкие орешки, другие приближённые разбили бы их молотами, но София хотела показать, что можно иначе.

Дилижанс тряхнуло, когда он остановился напротив резиденции приближённых. Квадранта, запечатлённая в граните, первой встречала гостей у ворот: Пепельная судия преклонила колени, прижимая к груди горшочек с прахом; позади неё плечом к плечу стояли Духовный и Мудрая, готовые вместе нести просвещение людям и открывать тайны мироустройства. Над всеми возвышался Пламенный судия, панцирный доспех защищал его грудь, в руках он держал меч и факел — универсальное оружие против всех, кто нарушает Законы. Четыре безликие сущности единого целого.

Виктор взял в обе руки чемоданы, демонстрируя готовность идти за Софией хоть на дно морское. Он был прямо как здание резиденции: монументальный, потрёпанный временем и жизнью, но готовый выстоять века. Красная лента, как замена квадрианских флагов, украшала его шею декоративным узлом. Улыбчивая служанка проводила их в особняк, рассыпаясь в любезностях. На её накрахмаленном воротничке золотились вышитые ромбы. Ромбы на коврах, ромбы на дверях, ромбы на стенах — София успела позабыть, как ей опротивел этот символ за годы служения Квадранте. Едва переступив порог комнат, выделенных для неё на пятом этаже, Виктор принялся совать нос в каждый угол. Вот же неисправимый перестраховщик. В резиденции полно прислуги и других Хранителей, лучше бы он воспользовался шансом отдохнуть от своей извечной роли защитника.

— Видеть рядом ваше лицо и день, и ночь доставляет мне несказанное удовольствие, но дамам иногда необходимо побыть наедине с собой, — София подталкивала его к выходу. — Хоть здесь-то я могу себе это позволить!

— Если вновь станет худо… — едва успел вставить Виктор, прежде чем за ним закрылась дверь.

Да здравствует долгожданное одиночество! К сбору София готовилась со всей тщательностью: волосы заплела в косу вокруг головы, дорожный костюм сменила на алую судейскую мантию, надела на мизинец колечко с жемчужиной — единственную память о матери. Финальным штрихом она затянула под горлом Дар Квадранты. Слова Виктора всё не выходили из головы. Путешествуя по Синему Хребту, София списывала кровотечение и головные боли на горную болезнь, но почему сейчас ей становилось лишь хуже? Неужели беззаконники навели порчу?

«Разве предназначение Даров не как раз в том, чтобы ограждать от ведовства? — София потянула боло за плетёный шнурок, разглядывая рубин в золотой оправе. При свете ламп внутри камня различались жилки, как кровеносные сосуды. — Могла ли случиться осечка?..»

Возможно, стоило заглянуть к медикам, но когда-нибудь потом. Перед Софией стояли задачи поважнее собственного здоровья, одна из них на сегодня: сойтись в смертном бою с другими приближёнными. Её ждали люди разных возрастов и народностей, с противоположными характерами и взглядами на жизнь. Споры, крики, игнорирование чужого мнения — вот их обычное оружие. Оставалось надеяться, что на этот раз её коготки окажутся достаточно остры, чтобы пробить их шкуры.

За дверью прозвенел колокольчик, прислуга созывала всех в столовую. Пора. Неторопливо спускаясь по лестнице, София прокручивала в голове отчёт о поездке на север — в сотый раз за последний час. Рука в перчатке поправила выбившуюся прядь; Виктор чутко улавливал моменты, когда необходимо отвлечь хранимую от накручивания самой себя. Обменявшись быстрыми взглядами, они сказали ими друг другу больше, чем могли позволить сказать словами. Тревога рассеялась, и София решительно вошла в зал, где уже собрались её коллеги. В глазах зарябило от судейских мантий: красные, голубые, серые и зелёные, под цвет каждого из Квадранты. Позади приближённых замерли тени в тёмно-синих мундирах, а между ними мелькали белые фартуки служанок, следящих, чтобы не пустели бокалы и тарелки. Как много шума и суеты! Не успела София пригубить вина для храбрости, как в столовую ворвался запыхавшийся сэр Берислав. Замерев в дверях, он бегло посчитал присутствующих в зале. Результат заставил его помрачнеть.

— Внимание на меня! Успеете потом набить животы, — прикрикнул он, встав во главе стола. — Cегодня пришла новость: украден очередной Дар, на этот раз Мудрой судии. Как вы могли заметить, мы потеряли леди Эшартт. За последние пять лет тринадцатый случай. Тринадцатый! И ни один Дар до сих пор не возвращён. Есть все основания предполагать, что против нас действует некая организация. Сэра Таррнета до сих пор нет? Жаль, я хотел услышать его мнение на этот счёт.

Очередной сбор, который начинается со скверных новостей. София с грустью обвела взглядом пустующие стулья: изначально приближённых было ровно сорок — по десять человек от каждого из четырёх Судий. На сегодняшний день осталось всего двадцать три. Нет Дара — нет приближённого. Традиция. Закон. Но что случится, если не останется ни одного?

— Боюсь, нам придётся пойти на радикальные меры, — продолжил сэр Берислав, когда утихли встревоженные шепотки. — Император не одобрил запрос на усиленную охрану от Хранителей. Остаётся молиться, чтобы не отозвали тех, кто при нас сейчас. Я считаю, что нам следует переждать ненастье в столице, там есть все условия. Никаких поездок. Никакого паломничества. Затворничество.

Начался гвалт: люди наперебой осуждали и обсуждали предложение сэра Берислава, предлагали свои варианты, другие их тут же критиковали. София не сдержала усталого вздоха. Непреложные законы объясняли происходящие в мире процессы, давали ответы на все вопросы, главное — их правильно задать. Софии нравилось задавать вопросы, как и остальным приближённым. То немногое, что их объединяло. Вот только Законы… не помогали определиться с бюджетом на год. Не решали внутренние конфликты. Не могли уговорить императора Арчибальда IV расширить круг полномочий. Не возвращали украденные Дары. Из-за этого сборы никогда не проходили гладко. София встала, едва касаясь пальцами столешницы. Споры стихли, коллеги обратили на неё взгляды. Как же хотелось оглянуться на Виктора, чтобы тот кивнул, или подмигнул, или улыбнулся — ладно, хотя бы прищурился, — лишь бы дал знать, что поддерживает её.

— Но что насчёт горцев с Синего Хребта? Мы не можем бросить работу с ними. Я не могу.

Сэр Берислав посмотрел на неё с бесконечной усталостью на лице и покачал головой. Каждый сбор добавлял в его бороду всё больше седины.

— Мы уязвимы как никогда, не лучшее время для поездок в логово беззаконников.

— Я провела среди них три месяца и, как видите, жива. Если мы ослабим давление, то вся работа пойдёт насмарку. У меня получилось наладить контакт, самый трудный шаг сделан!

— Прекрасно понимаю важность вашей миссии. Осознаю, насколько опасны беззаконники без малейшего контроля. Но вдумайтесь: несколько столетий число приближённых практически не менялось, а тут за пять лет сократилось вдвое. Это катастрофа, леди Таррнет. Катастрофа!

София собралась с духом, понимая, что собирается идти по тонкому льду. Не так она хотела начать разговор о Левиафанах, совсем не так. Она должна предъявить нечто серьёзное, потенциально крайне опасное, тогда у приближённых не получится засунуть голову в песок.

— Дело не только в горцах. По словам одного из шаманов, в Глотке Предтечей стоит «город на костях», куда стекаются люди со всех концов империи и почитают некое «божество», — София окинула всех быстрым взглядом. — Он утверждал, что чужаки разорили уже семь поселений. Горцы надеются — надеются, понимаете! — на нашу помощь. Если мы отвернёмся от них, то они никогда больше не пойдут нам навстречу.

— К чему эти истории, Таррнет? — поморщился сэр Игрис, перебирая виноградины в тарелке. Вечно он теребил что-нибудь, будто перебирал каждое услышанное слово, отделяя зёрна от плевел. — Дикари всегда враждуют между собой, теперь они захотели нашими руками решить свои проблемы?

Внезапно вместо одного сэра Игриса появилось два. Нет… только не сейчас! Закашлявшись, София согнулась над столом и постаралась незаметно стереть кровь рукавом.

— С вами всё хорошо, леди Таррнет? — сэр Берислав склонил голову к плечу, с беспокойством приглядываясь к Софии. Его бледно-зелёная мантия приближённого Духовного судии окрасилась в лиловый, с разноцветными переливами.

— Да. Простите. Простуда, — София с трудом расслышала вопрос сквозь нарастающий в ушах гул. Вино в бокале казалось чёрным, как беззвёздное небо, по которому расплывалось радужное сияние, подобно подолу той невесты-степнячки. Сквозь гул различался голос. Глубокий. Подавляющий. Одновременно родной и близкий, как голос матери. Пугающий и оглушающий, как вой ветра на горной вершине.

— Это не просто дикари — они могут иметь отношение к Левиафанам, — заявила София чужеродным для себя тоном. Приближённые зашептались: о Левиафанах многие были наслышаны, но как о разбойничьей ватаге, бесчинствующей на севере. — Судя по увиденному мной, Левиафаны и есть те самые верующие в «божество из города на костях», которое они зовут Скорбящим палачом.

Хотелось рассказать о деревне Форменн, о том, что опасность подобралась куда ближе, чем все могли себе представить, но — маленький червячок, засевший в голове, ещё глубже пролез в её мысли. Переменчивый голос шелестел над ухом: «Молчи. Молчи. Об этом им знать рано». Пальцы сковала дрожь. Вряд ли кто-то, кроме Виктора, уловил изменения. «Пускай. Слово Хранителя ничего не значит». Она знала, что должна делать. «Ты сделаешь это. Сделаешь». Она обязана. Обязана.

— В любой момент ситуация с Левиафанами может выйти из-под контроля. Тогда повторится бойня, устроенная Дикой Кэйшес, но в гораздо больших масштабах! Если хотите прямых доказательств, то пусть кто-нибудь из вас отправится со мной к Глотке Предтечей, увидит и услышит всё сам.

Самый лучший вариант. Если бы хоть кто-то… хотя бы один… для начала сошёл бы даже один… Голос успокаивающе нашёптывал: «Прежде чем убить кита, его следует измотать. Мы нанесли гарпуном первый удар». София бездумно опустошила бокал вина, не чувствуя его вкуса. Приближённые тем временем вполголоса переговариваясь между собой.

— Мы должны прийти к единому мнению, — по самому сэру Бериславу было не понять, как он относится к новости. — Если леди Таррнет верно оценила ситуацию, то в Глотке Предтечей скрываются не просто беззаконники, а враги империи. Мы обязаны заявить об этом императору, но дорого заплатим, если он пошлёт гвардейцев по ложному следу. Прошу поднять руку тех, кто согласен поехать на север.

Секунда-две томительного ожидания. София крутила мамино кольцо на пальце, всматриваясь в лица приближённых, но те отводили взгляды. Поднятых рук так и не видать. Плохо. Плохо. Плохо. Нужно больше времени, чтобы заглотить наживку. «Жди. Жди. Крюк вопьётся в глотку хоть одного из них». На лбу выступила испарина. Слабость. Какая ужасная слабость. Она чувствовала, как Виктор прожигает её затылок взглядом. Он всё видит. Всё понимает. Нехорошо.

Потерев переносицу, сэр Берислав сказал коллегам обдумать своё решение до утра. Уже лучше, хоть кто-то да поддастся любопытству. После Софии слово взяли другие приближённые, новые витки споров не утихали до позднего вечера. За окном послышался бой городских часов. Не успели они отбить одиннадцать раз, как во всём особняке мигнул и погас свет. Наконец-то столовая погрузилась в тишину. Запахло серой, когда прислуга торопливо зажгла канделябры.

— Видимо, знак. Закончим на сегодня, — объявил сэр Берислав и только тогда вспомнил о существовании стула, устало рухнув на него. Его Хранительница, Адда Гирд, налила в бокал вина, но сэр Берислав скупо улыбнулся и покачал головой.

Помнится, когда юная София начала проявлять излишнюю самостоятельность, отец настоял на охране. К подбору кандидатуры он подошёл ответственно, ведь выбирал человека, который станет хранить его единственную наследницу. Выбор пал на Адду Гирд, уже тогда она была одной из лучших, но София наотрез отказалась доверять ей свою жизнь. Мисс Гирд казалась ожившим идолом, вылепленным из глины, — перед их встречей София успела начитаться жутких историй о степняках. После неё она отвергла многих кандидатов, пока отец не привёл Виктора — молодой, красивый, безукоризненно послушный и свирепый в бою, как тут было устоять? Столько лет они провели вместе, но хватит ли у Софии решимости отозвать его? Виктору нельзя возвращаться с ней на север. Наверняка он будет зол, расстроен, не поймёт, в чём провинился, из-за чего его заменили другим Хранителем — зато останется жив.

Ступеньки мелькали перед глазами; проклятые лестницы, подъём по ним занимал маленькую вечность. София потёрла виски, вновь услышав отзвуки гула в ушах, и едва успела поймать платком капнувшую из носа кровь. Переживания о Викторе как ветром сдуло. Ей нет дела до Хранителя, он лишь безликая тень, помеха. Важны те, другие люди, нужно что-то сделать с ними, крючок, крючок, но как…

София спешила скорее закрыться в спальне, но Виктор вскинул руку, не дав захлопнуть дверь.

— Всё наладится, — прошептал он, пытаясь убедить в этом то ли Софию, то ли самого себя.

— Не беспокойтесь обо мне, я справлюсь.

Прикосновение пальцев к щеке заставило Софию вырваться из омута, в который из раза в раз затягивало её разум.

— Я от тебя никуда не денусь, — неловко улыбнулся Виктор, будто услышав её мысли или же прочитав по глазам, как всегда.

Увы, как и с незабудками, на этот раз он понял всё совсем не так, как надо.