В поисках места, что домом зовется (гет)

Лилит Мун вошла в особняк, который ее семья уже почти двадцать поколений называла своим домом, с закрытыми глазами. Старый дом никогда не менялся, и неважно, сколько раз были пересчитаны от и до все ступеньки на лестнице. Она скинула с плеча школьную сумку и сняла обувь. Она ненароком коснулась золотого браслета на своем левом запястье и слегка поморщилась.

Лилит опустила капюшон, и ее серебристые волосы разметались по плечам и вокруг лица. Она повесила мантию на вешалку. Горячий воздух в доме позволял ей вновь почувствовать свои собственные пальцы, почувствовать тепло. Она закрыла за собой дверь и хотела пройти в дом, но почти сразу же остановилась.

Ее отец сидел спиной к ней, полностью поглощенный чтением газеты, которая служила их семье одним из немногих способов поддержания связи с остальным миром. Лилит сделала несколько шагов вперед, но ничего не сказала. В доме царила всепроникающая тишина — но так было всегда, поэтому никто не обращал на это внимания.

Температура воздуха в доме была значительно выше, чем требовалось для жизни обычного человека, однако Муны к «обычным» не относились. Совсем. Полы, стены, и даже лестницы были сделаны из обсидиана, а не из дерева, как в иных менорах. Лилит чувствовала у себя под ногами пульсирующий жар, создающий искусственное тепло в доме. Иные люди нашли бы такую температуру невыносимой, но для Мунов она была скорее необходимостью.

Лилит свела пальцы вместе и села на лестничную ступеньку, вспоминая, как она была потрясена, вернувшись в Хогвартс и обнаружив его в состоянии полнейшего хаоса. И как ей тогда все объяснили, разложив по полочкам.

Гарри Поттер сбежал из школы вместе с Асторией Гринграсс, Дамблдор находился под подозрением в превышении полномочий, вся школа была замешана в травле национального героя, и теперь в Хогвартсе нельзя было ступить и десяти шагов, чтобы не наткнуться на аврора, расспрашивающего о событиях прошлых учебных семестров. Через некоторое время Лилит нашла, что происходящее слишком отвлекает ее от учебного процесса, и один из компетентных авроров посоветовал ей вернуться домой.

И это был не первый подобный случай. Однажды такое уже происходило — после того, как кто-то из авроров весьма хорошо выполнил поручение Люциуса Малфоя, который хотел уберечь своего сына от обвинений в травле. Он публично задирал ее, а ей было только шесть лет. Тогда все списали на стихийный выброс магии. Ранним поколениям ее семьи не так сильно везло.

Лилит вернулась в школу после начала Турнира Трех Волшебников, но после побега Гарри и Астории атмосфера в школе быстро стала ухудшаться, и ей пришлось вернуться обратно. Прежде, чем она кому-нибудь причинила вред.

Однако, единственный человек, который мог бы помочь сохранить ей душевное равновесие, в школе отсутствовал. Гарри Поттер. Он вырос у магглов и не знал про обещание, данное Карлусом Поттером ее семье. Лилит желала поговорить с ним, но никак не могла набраться смелости. К тому же, ее эмоциональное равновесие оставляло желать лучшего. А Гарри, поскольку он был еще мальчишкой, быстро втянулся в образ жизни гриффиндорцев, которые больше заботились о себе, чем о других.

Но Гарри, как показало время, был не таким, как они. И его терпение достигло предела во время Турнира Трех Волшебников, рассчитанного на привлечение международного внимания и последующего сотрудничества. У магов всегда имелась гнильца в душе. Возможно, магглы повлияли на их мир куда сильнее, чем они рассчитывали. Даже на чистокровных магов, как бы они не отрицали это.

Лилит на четвертом курсе наконец решилась поговорить с Гарри. Собралась с духом, набралась смелости попросить его о помощи — а он исчез. Сбежал из школы. Ее единственный шанс пропал.

Она кусала губы, стараясь не заплакать. Давным-давно она уяснила для себя простое правило — слезами горю не поможешь. Они не в силах справиться с ее проклятием, с проклятием всей ее семьи. Чувство безнадежности с давних пор было ей знакомо и привычно.

Дедушка однажды рассказал ей, что только молодой Поттер сможет помочь снять ее проклятие. Поможет стать нормальным человеком. Обычной волшебницей. И она сможет заводить друзей, не боясь их при этом ненароком убить. И шторм, бушевавший в ней, будет под контролем. Она наконец-то будет свободна и сможет стать частью волшебного общества.

Но она так и не смогла подойти к нему во время учебного семестра и заговорить с ним. Хотя она и посещала школу, и могла бы выкроить пару минут на разговор, она не была до конца уверена в себе. Дело осложнялось предубеждением Гарри против слизеринцев и его скрытностью.

— Лилит? — она моргнула, плавно возвращаясь в реальность. Ее отец, Ричард Мун, смотрел на нее поверх газеты. Он мягко указал ей на место рядом с собой.

— Что такое, отец? — переборов дрожь в руках, она встала и направилась к нему, приятное тепло покалывало ее ноги при каждом шаге. Лилит присела на диван рядом с отцом.

— Как ты себя чувствуешь, моя родная? — мягко спросил он. — Думаешь, сможешь выдержать поездку в машине в час пик?

— Возможно… — она посмотрела на свои дрожащие пальцы, а затем вопрошающе взгляделась в его темные глаза. — Зачем, отец?

— Сириусу Блэку предстоит предстать перед судом, — просто ответил он, складывая газету пополам. — И, поскольку суд будет происходить за пределами магической Британии, у него хорошие шансы доказать свою невиновность. Я ведь рассказывал тебе о том, что он является крестным Гарри, не так ли?

— Да, — тихо ответила она, не совсем понимая, к чему он клонит. Ричард внимательно посмотрел на нее сверху вниз, думая о том, как бы он хотел дать ей нормальную жизнь, которая была потеряна для него с тех пор, как столетия назад один из его предков предал дух Луны.

— Как мне кажется, пришла пора побеседовать с Гарри лично, моя дорогая. Тебе становится хуже, а Магия утверждает, что только он сможет помочь тебе.

— Думаешь, он станет нам помогать? — мягко спросила она. Лилит устала разочаровываться, поэтому не питала больших надежд на его помощь. Она не знала, как следует воспринимать Гарри Поттера, особенно после того, что она видела в школе, и после распространяемых злыми языками слухов.

— Думаю, да, моя дорогая. Надеюсь на это, — он осторожно погладил ее по серебристым волосам.

* * *

— Какого черта он тут забыл? — Не хуже змеи шипела Астория, неверящим взглядом буравя Грехема, который, в свою очередь, смотрел на нее с торжеством.

Гарри не знал, как ему лучше поступить. Бояться гнева своей девушки или поддержать ее в праведном гневе на Альбуса Дамблдора, которому хватило смелости появиться на суде крестного отца Поттера. Альбус в предыдущий раз не помог защитить Сириуса — тогда, когда его протекция действительно была необходима.

Старик, как член Международной Конференции Магов, пусть и бывший, должен был знать о суде над Блэком, даже если в газетах об этом не писали. В прошлые годы у него имелась хорошая возможность обеспечить Сириусу честный суд, но Дамблдор предпочел не вмешиваться. А сейчас он прошел в зал суда с таким невозмутимым видом, словно ничего плохого не произошло.

Поттер сразу же вспомнил дело Лестрейнджей. Братья и безумная Беллатриса предстали перед судом за нападение на Лонгботтомов и доведение их до безумия, но Сириус подобной роскоши был лишен. Все прошло по классической схеме — чистокровных за их преступления, какими бы они тяжкими не были, судят относительно мягко, а Блэк, отвергший философию чистокровности, был приговорен по всей строгости магического законодательства. Мерлин, как он вообще умудрился прожить столько лет в Британии?

— Дабы непосредственно поучаствовать в суде, поскольку будут подниматься и старые ошибки его судейства, — пожал плечами Грехем, как будто сообщал очевидный для всех факт. — И попытаться вернуть Сириуса Блэка, члена одной из самых богатых и влиятельных чистокровных семей, обратно под свое крылышко, чтобы и дальше осуществлять свои планы. Мне продолжать?

Гарри заскрипел зубами от злости, и Астория мягко сжала его плечо ладонью. Предательство человека, почти заменившего ему отца, ударило по нему так же сильно, как и предательство лучших друзей — Рональда и Гермионы. И теперь, вновь увидев его, Поттер почти рычал от злости, поскольку было понятно, что Альбус посетил суд не по доброте душевной, но для того, чтобы возобновить свою глупую игру в шахматы с Волдемортом, который давным-давно не являлся могущественным волшебником, а представлял из себя едва живое нечто посредине великого нигде.

Гарри тряхнул головой, сосредоточившись на суде.

— Он знает, где мы? — напряженно спросил Гарри у Грехема. Они с Асторией находились на самом высоком ярусе, отведенном для членов семей (поэтому их было так мало: Сириус — обвиняемый, Джейн — судья, и Ремус, выступающий в качестве свидетеля). Они могли спокойно наблюдать за ходом суда, а после оглашения вердикта незамеченными покинуть его. Вряд ли они попадут под прицел репортерских фотокамер.

Слово взял Альбус Дамблдор, раскрывая свои планы.

— Нет, — уверенно ответил Грехем, наблюдая за беседой Дамблдора и какого-то члена суда. Тот выглядел весьма раздраженным, и без стеснения призывал Альбуса занять место для посетителей. Его глаза расширились от удивления, поскольку он пытался понять язык телодвижений старика. Похоже, он всеми силами пытался убедить их, что ему необходимо подняться к ним. Его подход отличался хитростью, и Гарри видел, что Альбус умеет располагать к себе даже взрослых людей — но сегодня, похоже, был не его день.

Поттер с минуты на минуту ожидал плохих новостей, поскольку хорошо знал Дамблдора, и понимал, что тот может запросто вмешаться в ход суда. Он лишь надеялся, что все пройдет как по маслу. Хотя бы на этот раз. Сириус заслужил честный суд.

— Он не знает, но уповает на помощь Сириуса. Он попытается вмешаться, но прекрасно понимает, что у него уже нет законных оснований для возращения Блэка в Британию. Поэтому можно не волноваться, что Альбус вернет его обратно. Но, так или иначе, он желает выйти на тебя с его помощью, — объяснил Грехем, переводя взгляд с Альбуса на свою мать. Джейн Притчард выглядела столь сердитой и раздраженной, что, наверное, с радостью влепила бы Альбусу пощечину или применила какое-нибудь неприятное проклятие, если бы закон ей это позволял. В конце концов она резким жестом указала ему на выход.

— Мать не позволила ему выступить в качестве свидетеля другой стороны, и тем самым пресекла его вмешательство в судебный процесс, — добавил Грехем. — Однако это не избавляет нас от его присутствия.

— Черт подери! — сплюнула Астория. Гарри с непроницаемым выражением лица посмотрел на нее. Астория почти никогда не ругалась при нем, даже когда была сильно чем-то огорчена. — Так и знала, что нам стоит уйти раньше. — Она обессилено уткнулась лицом в ладони, отчаянно желая проклясть Дамблдора или заставить его уйти.

— Наверное, ты права, — вздохнул Гарри. — Я только хочу убедиться, что Сириус получит свободу. Хочу знать, чем закончится суд.

— Конечно, Гарри. Вы ведь с ним очень близки, — она глубоко выдохнула, успокаиваясь. — И ничего постыдного в этом нет. Нам лишь необходимо без шума и привлечения внимания покинуть зал, когда все закончится.

— У нас есть хороший шанс уйти незамеченными, когда начнется шумиха среди прессы, — предположил Грехем, указывая рукой в направлении дверей, которые пока были закрыты. Там толпились люди с камерами, журналисты и их помощники. — Там будет не протолкнуться, и львиная доля их внимания уйдет Сириусу Блэку, как и Альбусу Дамблдору, в связи с его пренебрежительным отношением к невиновному человеку. И даже если я ошибаюсь, то твой отец, Астория, твоя сестра и Люпин сделают все возможное, чтобы придержать их, пока мы уходим отсюда.

— Спасибо, Грехем, — просто ответил Гарри, получив в ответ слабую улыбку. Гарри знакомо было это чувство, когда ты настолько привык разочаровываться, что не уверен, как следует воспринимать похвалу в свой адрес. Возможно, Грехем сможет преодолеть свою неуверенность, если вдруг решит остаться с ними.

— Я надеюсь, моя семья не расстроится из-за того, что я пропустила встречу с ними, — грустно произнесла Астория. — Ох, постойте. Гарри, смотри!

Гарри и Грехем дружно повернулись к ней, потом уставились на человека, который приковал к себе ее внимание. Она смотрела на мужчину, беседовавшего с Сириусом. На его запястьях виднелись золотые браслеты. Высокий, хорошо сложенный и чем-то неуловимо отличавшийся от остальных, словно солнце зимой. Светлые волосы, почти полностью седые. Плавные движения. Дорогая одежда. Сириус не выглядел расстроенным, когда беседовал с ним. Скорее, удивленным. И, может, немного обеспокоенным.

— Тори, кто это? — поинтересовался Гарри, внимательно посмотрев на свою девушку.

— Гарри, позволь тебе представить Ричарда Муна. Отца Лилит, — Астория казалась слегка удивленной. — Он смог показаться на людях? Мерлин! Лилит, наверное, стало хуже, раз он решил появиться здесь.

— Постой… Они — та самая семья, с которой заключил союз мой дед, — пробормотал Гарри, припоминая беседу с Асторией во Франции по поводу союзнических отношений семьи Поттеров.

— Он обеспокоен, — добавил Грехем, внимательно наблюдая за ним. — Он здесь не из-за возможности выйти на люди, но он чего-то боится. Или ищет помощи. — Его глаза расширились от удивления. — И это связано с тобой, Гарри.

— Все так плохо? — напряженно поинтересовался Поттер.

— Возможно, для них, — рассеянно ответил Грэхем, продолжая наблюдать за беседой Сириуса с Муном. — Вероятно, он нуждается в твоей помощи.

Гарри глубоко вздохнул. Его стремление помогать людям несколько уменьшилось после событий Турнира Трех Волшебников, но сердце оставалось по-прежнему отзывчивым. И сейчас что-то подсказывало ему, что Лилит нуждается в его помощи.

— Добби, — тихо позвал он домашнего эльфа.

Это больше походило на списывание перед носом учителя, но Гарри смог добиться необходимых объяснений по поводу просьбы Ричарда. И причины его откровенно не радовали.

— Снять с нее проклятие? — рассеянно спросил он. — И каким образом я могу это сделать?

— Мы поговорим об этом позже, — пообещала Астория. — Когда мы уйдем отсюда, то сразу же отправимся в Токио. И возьмем ее с собой. Нам следует попросить Добби перенести пару книг из библиотеки твоей семьи, чтобы разобраться в этом вопросе.

— Будет сделано, — твердо ответил Гарри. — А я-то думал, что побег из Британии решит все мои проблемы. Но, как оказалось, все гораздо сложнее, чем представлялось на первый взгляд.

— Твоя жизнь всегда подбрасывала тебе нелегкие задачи, Гарри. Ты ведь Поттер.

Гарри улыбнулся Астории и обнял ее за талию, усаживаясь в кресло и предоставляя ей место на своих коленях. Грехем сморщил нос и поспешил отойти от них на другую сторону ложи.

— Все будет хорошо, — прошептала она, обняла Гарри за шею и поцеловала.

Судьи покинули зал заседании, удалившись для принятия решения. Гарри кивнул, показывая Астории, что он слишком взволнован для конструктивного диалога.

Он посмотрел на нее, а после они поцеловались. Гарри никогда прежде не целовался, но ему понравился этот опыт. Любовь, которую он испытывал к ней, помогала ему отстраниться от всего плохого, пережитого за день, позволяя ни о чем не думать. И как он раньше без этого выживал?

— Все в порядке, Гарри? — тихо спросила Астория.

— Лучше, чем когда-либо, — уверенно улыбнулся Поттер. — Не волнуйся за меня, Тори.

Он снова поцеловал ее. Грехем деликатно покашлял несколько раз, но в конце концов сосредоточил свое внимание на разглядывании потолка, дабы не видеть целующуюся парочку.

— Сириус Орион Блэк, с вас снимаются все обвинения в преступлениях, которых вы не совершали. Вам полагается денежная компенсация за каждый проведенный год в стенах тюрьмы Азкабан, — провозгласила судья прежде, чем стукнуть судейским молотком по столу. — Дело закрыто!

Зал заполнил хор восторженных голосов. Многие вставали со своих мест, аплодируя. Повсюду щелкали камеры фотоаппаратов, мерцали вспышки, журналисты яростно строчили на пергаменте, пытаясь успеть записать все происходящее в зале суда. Справедливость восторжествовала, старые нарушения были выявлены, жертва жестокой политической машины была освобождена. Маги и ведьмы со всего мира присутствовали на заседании.

Политика магической Британии и прекращение Турнира Трех Волшебников, как и появление небезызвестных Пожирателей Смерти на Чемпионате мира по квиддичу, нанесли серьезный урон ее международной репутации. Кто-то из правительства магической Америки даже предложил отметить это событие бутылочкой хорошего шампанского.

И, конечно, не следует забывать о самом обвиняемом. Он быстро стал любимцем журналистов после суда, его окрестили жертвой несправедливой политики Министерства. Множество людей просили его об эксклюзивном интервью, задавали вопросы, просили написать книгу о пережитом в Азкабане. Он стал образом благородного человека, выдержавшего годы страданий, что произвело неизгладимое впечатление на юношей и незамужних женщин.

Сириус встал с кресла обвиняемого и вскинул сжатые кулаки вверх, счастливо улыбаясь. Ремус светился радостью. Впервые за долгое время Гарри видел его таким. Его девушка — Беверли — тоже была искренне рада за него. Они заслужили счастье.

Джейн Притчард собирала свои бумаги в папку. Выглядела она уставшей, но чрезвычайно довольной тем, что справедливость восторжествовала. И, конечно же, она выиграла свое первое международное дело. Первое из многих. Ей доставляло удовольствие видеть, как невиновный человек получает долгожданную свободу, которой он был лишен двенадцать лет назад.

И, если говорить откровенно, то она с нескрываемым интересом разглядывала Сириуса Блэка, хотя Джейн и не призналась бы, что он заставляет ее сердце биться сильнее. Словно она впервые встретилась со своим первым мужем. Впрочем, она быстро вернулась к своей работе, сохраняя вид исключительно профессионально заинтересованного человека. Она лишь надеялась, что ее вмешательство помогло исключить Альбуса Дамблдора из судебного процесса. Особенно после всего, что она слышала про него и Гарри Поттера.

Гарри и Астория радостно аплодировали вместе с остальными, пока Грехем лишь наблюдал за залом, словно пытаясь запомнить эту атмосферу всеобщего восторга. Он следил взглядом за Ричардом Муном, который напряженно ждал возле выхода. Его заинтересовало проклятье их семьи, и поэтому он так внимательно наблюдал за ним — чтобы понять, как вести себя с его дочерью. Но вскоре он заметил Альбуса Дамблдора, поспешно прокладывавшего себе дорогу через толпу людей к Сириусу.

— Пора идти, — произнес Грехем.

Астория кивнула, а затем они вместе поспешили к выходу. Гарри почти слышал, как Дамблдор заливается соловьем, пытаясь привлечь внимание Сириуса, чтобы остальные репортеры услышали, как он сожалеет о случившемся. Они вышли через двери, за которыми ждала Лилит Мун. Гарри услышал, как судорожно вдохнул Грехем рядом с ним, и постарался не усмехнуться. По его мнению, некоторые люди раньше других видели красоту в людях. Возможно, потому что он повзрослел слишком рано.

Лилит была очень красивой, но его сердце лежало только к одной волшебнице, подарившей ему свою настоящую любовь.

— Привет, Лилит, — улыбнулся Поттер.

— Привет, Гарри, — мягко ответила она.

— Как насчет поездки в Токио? — дружелюбно предложил он. — Говорят, там живут настоящие мастера трансфигурации. Поедешь с нами?

Она очень внимательно наблюдала за ними, что заставило Гарри задуматься — а не может ли она читать его мысли? Потому что ее глаза, казалось, смотрели в самую душу.

— Хорошо, — легко согласилась Лилит.

— Тогда нам пора, — улыбнулась Астория, протягивая ей руку. — Мне бы хотелось узнать тебя по-настоящему, Лилит, если ты позволишь.

— Спасибо, — тихо ответила она и улыбнулась.