Безумцы и глупцы (джен)

— Ваше высочество, господин Су… — Ле Чжаньин делает паузу перед именем, — здесь и хочет вас видеть.

Отчет, который Цзинъянь сосредоточенно изучал все утро, практически немедленно вылетает из головы.

— Почему ты не сказал ему войти? — требовательно спрашивает он.

— Он… — начинает Ле Чжаньин и вздрагивает, когда запыхавшийся Сяо Шу появляется у него за спиной.

— Сяо Цзинъянь! — восклицает он, и Цзинъянь тут же вспоминает прошлый раз, когда Сяо Шу назвал его полным именем — тогда, во дворе, под снегопадом, — и это выбивает у него почву из-под ног. Он встает и идет навстречу:

— Сяо Шу…

Сяо Шу слабо толкает Ле Чжаньина (но тот и не сопротивляется) и, оказавшись в комнате, свирепо смотрит на Цзинъяня.

— Какой я тебе «маленький»! — произносит он. — Сяо Цзинъянь, ты думал, я не узнаю?

Уголком глаза Цзинъянь видит, как Ле Чжаньин отвешивает поклон и выходит из комнаты. Дверь закрывается с легким щелчком. Цзинъянь в недоумении смотрит на Сяо Шу… а потом понимает причину его внезапного появления и очевидного гнева. Насыщенная вышла неделя, грустно думает он.

— Ты зол, что я едва не поднял восстание.

Щеки Сяо Шу розовеют, а глаза сужаются.

— Ты мог все испортить! И у тебя даже не было плана. Ты окончательно выжил из ума?

Цзинъянь осознает: хотя его и разозлило, что Сяо Шу мог подумать, будто они они просто оставят его на милость императора, из них двоих сейчас он все же спокойнее, и поэтому преимущество на его стороне.

— Ему не стоило вот так нападать на тебя.

— Цзинъянь, ты даже не знал, кто я.

Слова повисают в воздухе. Цзинъянь различает в тишине быстрый стук собственного сердца и неровное дыхание Сяо Шу, тот смотрит на него так, словно и не может себе представить…

— Садись, — с нажимом говорит Цзинъянь и поднимает руку, чтобы пресечь любые возражения: — Сяо Шу, садись.

Поджав губы и не отрывая взгляда от Цзинъяня, Сяо Шу опускается возле жаровни. Цзинъянь устраивается подальше, отодвигаясь от жара. День выдался теплым.

— Ты действительно… — начинает Цзинъянь, но осекается и прочищает горло. — Действительно думал, что мне нет никакого дела до Мэй Чансу?

Сяо Шу наконец отводит взгляд. Он сжимает в руке край одеяния, оно почти так же бело, как и его кожа, и у Цзинъяня щемит сердце.

— Так и есть, — ровно произносит он.

— Речь не обо мне, а о твоей глупости, — говорит Сяо Шу.

Он так изменился. У него другой профиль, он иначе держит себя, но теперь, выделяя отдельные жесты, замечая, каким угрюмым становится его голос и как он смотрит в угол, Цзинъянь почти видит молодого Сяо Шу из своих воспоминаний.

— Нет. Однажды я сказал тебе, что не стану тем, кто использует людей и выбрасывает их за ненадобностью. Что ты…

— Я тебе не нравился. Это было к лучшему. Так почему?

— Ты не нравился мне поначалу, — поправляет Цзинъянь, хоть эти слова и причиняют ему боль, — но потом я стал считать тебя своим другом и надеялся, что ты стал относиться ко мне так же.

Сяо Шу усмехается.

— Это не то же самое. Я не перестал любить тебя, но ты-то не знал Мэй Чансу. В нем было сосредоточено все, что ты должен презирать.

Умом Цзинъянь знал, что Сяо Шу держал свою личность в тайне, чтобы они вернее добились успеха, а не потому, что не скучал по нему. Знал, но не мог не задаваться вопросом, и подтверждение сейчас лилось будто бальзам на душу, пусть все еще истерзанную глубокими ранами.

— А я любил тебя в обоих обличиях, как Сяо Шу и как Мэй Чансу, — он криво улыбается. — Оба раза — вопреки здравому смыслу.

Нахмуренный лоб Сяо Шу слегка разглаживается, и на губах появляется хоть и слабая, но улыбка — впервые за весь разговор.

— Хорошо, что мы сходимся во мнениях насчет твоего здравого смысла. Я хранил свою тайну, чтобы предотвратить именно такие глупые поступки, но ты все равно берешь и поступаешь как болван.

— Возможно, — произносит Цзинъянь, на этот раз улыбаясь без труда, — господин стратег не так хорош в предсказании поступков людей, как привык считать.

Сяо Шу в негодовании приоткрывает рот и из-за этого кажется намного более юным.

— Ты… — шипит он.

Цзинъянь со смехом встает и предлагает ему руку, и Сяо Шу с неожиданной силой дергает ее, поднимаясь. Они стоят лицом к лицу, рука Сяо Шу все еще лежит в его руке, и он сжимает ее. Через мгновение Сяо Шу стискивает его ладонь в ответ.

У них все будет хорошо, думает Цзинъянь. Они уже начали двигаться в сторону счастья.